====page====



ПРОДѢЛКИ

НА КАВКАЗѢ

сочиненiе

Е. Хамаръ-Дабанова.

-

ЧАСТЬ I.

-

САНКТПЕТЕРБУРГЪ

въ типографіи К. Жернакова



1844.







====page====



ВЪ КНИЖНЫХЪ МАГАЗИНАХЪ

М. Д. Ольхина,

Коммиссіонера Министерства Финансовъ, Министерства Внутреннихъ Дѣлъ и Главнаго Упра вленія Путей Сообщенія и Публичныхъ Зданій в Коммиссіонерствѣ Полицейской Газеты, на Невскомъ Проспектѣ, противъ арсенала Аничкова Дворца, въ домѣ Завѣтнова, и въ Гостиномъ Дворѣ (по Суконной Линіи), подъ № 13-мъ,

ПОСТУПИЛИ ВЪ ПРОДАЖУ СЛѢДУЮЩІЯ КНИГИ

(Цѣны на серебро).



КОМЕРАЖИ

ПОСВЯЩЕНО A’CES DAMES.

Соч. Автора Сенсаціи Курдюковой.

Спб., 1844 года на лучшей веленевой бумагѣ. Съ 32 особо прилагаемыми политипажными рисунками, вырѣзанными на деревѣ барономъ Клотомъ и г. Вернадскимъ цѣна 75 коп., вѣсовыхъ за 1 фунтъ.



АДАМСКIЙ АЛЬБОМЪ.

Составленный изъ отборныхъ страницъ Русской Поэзіи.

Спб. 1844 года съ портретомъ Лермонтова и восемнадцатью оригинальными рисунками Ковригина. Цѣна 1 руб. 25 коп., вѣс. за 1 ф.





====page====





ПРОДѢЛКИ

НА КАВКАЗѢ

Но любо, не слушай,

А лгать не мѣшай!

РУССКАЯ ПОСЛОВИЦА.





СОЧИНЕНІЕ

Е. Хамаръ-Дабанова.



ЧАСТЬ I.





САНКТПЕТЕРБУРГЪ.

ВЪ ТИПОГРАФІИ    К. ЖЕРНАКОВА.

1844.







====page====





ПЕЧАТАТЬ ПОЗВОЛЯЕТСЯ

съ тѣмъ, чтобы по отпечатаніи представлено было въ Ценсурный Комитетъ узаконенное число экземпляровъ.

Москва, 18 Марта 1844 года.

Ценсоръ Н. Крыловъ.











====page 1 ====





I.

МОСКВА

И

СОБЫТІЯ ПРЕДШЕСТВОВАВШІЯ.



О вы, почтенные супруги!

Вамъ предложу мои услуги;

Прошу мою замѣтить рѣчь;

Я васъ хочу предостеречь.

А. Пушкинъ.



«Нѣтъ, матушка, воля ваша, я не могу продолжать служить!» Вотъ что говорилъ кавалерійскій Офицеръ лѣтъ двадцати-пяти, пріѣхавшій въ домовый отпускъ къ матушкѣ своей, Прасковьѣ Петровпѣ Пустогородовой. Это было зимой, когда, какъ русская патріотка стараго покроя, Прасковья Петровна постоянно пріѣзжала въ нашу родную бѣлокаменную, кушать откормленныхъ и





====page 2====



замороженныхъ пулярдъ, каплуновъ, индѣекъ и свиней , привозимыхъ длиннымъ обозомъ добрыхъ мужиковъ изъ деревни въ Москву въ счетъ зимней барщины.

Прасковья Петровна, дѣйствительно ли, или притворно, ничего не слыхала и продолжала свои канвовыя вычисленія для ковра, который она дѣлала по обѣту во время лѣтней засухи, грозившей всеобщимъ неурожаемъ вотчинѣ, гдѣ она ежегодно проводила лѣто.

Немного погодя опять послышался голосъ, умильно просящій и почти отчаянный: «Матушка! сдѣлайте милость, позвольте мнѣ выйти въ отставку.»

— Ахъ, Николаша, Николаша! ты знаешь, что отецъ противъ этого! Ну, какъ онъ откажетъ

тебѣ въ содержаніи? Вѣдь имѣпіе все его! У меня ровно ничего нѣтъ: чѣмъ будешь жить? Да что тебѣ такъ не хочется служить? А въ отставкѣ что будешь дѣлать?

«Матушка! зависимость состоянія принуждаетъ меня стараться склонить васъ къ тому, чтобы вы выпросили согласіе отца на мое желаніе. Моя служба мнѣ въ тягость; однообразіе жизни и обязанностей, это товарищество безъ дружбы, среди противорѣчія страстей, чувствъ, склонностей и видовъ, все это день ото дня дѣлается удушливѣе для

меня. Если бы я служилъ во времена незабвенной









====page 3====



 течественной воины, страданія бивуачной жизни, лишенія въ походахъ, громъ и кровь въ битвахъ, трупы, устланные по полю сраженія, пожары селъ и городовъ, слава, вѣнчающая счастливцевъ, награды, украшающія груди отличившихся, вотъ это усытило бы жажду, которая меня томитъ, въ которой самъ себѣ не могу дать отчета; но теперь я волочу жизнь угрюмую, неудовлетворенную. Въ настоящемъ все, что вижу, слышу, встрѣчаю, несносно мнѣ надоѣдаетъ; отъ моей неудачной службы въ будущемъ ничего не ожидаю и не предвижу. Я хочу обмануть тоску, развлечь ее разнообразіемъ, и надѣюсь, путешествуя по чужимъ краямъ, найти то удовольствіе и развлеченіе, которыхъ доселѣ тщетно искалъ.»

Только-что Николаша кончилъ эту длинную, трагическую тираду, какъ вошелъ офиціантъ просить Прасковью Петровну къ ея матушкѣ. Получивъ въ отвѣтъ «Сейчасъ прійду» и приказаніе доложить, когда Петръ Петровичъ воротится, офиціантъ вышелъ. Прасковья Петровна встала, обѣими руками взяла Николашу за голову, поцѣловала его въ лобъ и примолвила: «Ну, моя безпутная головушка, поговорю съ отцомъ, посмотрю, что онъ на это скажетъ! Только ты ему ни слова не говори, а то разгнѣвишь его, и ничего

не выпросишь.»

Всегда осторожная, Прасковья Петровна пошла







====page 4====



въ дѣвичью приказать своимъ двумъ пригожимъ субреткамъ, чтобы онѣ, въ случаѣ, если она пришлетъ за носовымъ платкомъ, велѣли сказать, что кто нибудь ее ждетъ, предоставя выборъ лица ихъ собственной проницательности. Проходя черезъ кабинетъ, она застала Николашу, который задумчиво сидѣлъ на томъ же мѣстѣ; мимоходомъ

спросила, не поѣдетъ ли онъ куда со двора, и получивъ отрицательный отвѣтъ, отправилась на половину, занимаемую матерью.

Николаша привсталъ и изъ-за двери посмотрѣлъ, какъ удаляется его матушка, которая нѣкогда славилась своимъ сложеніемъ, ростомъ, красотою, умомъ, любезностію, а теперь была шестидесяти-лѣтняя, тучная, но свѣжая, старуха.

Когда нашъ угрюмый философъ расчелъ, что матушка дошла до бабушки, онъ однимъ скачкомъ очутился въ маменькиной спальнѣ, вмигъ перебѣжалъ ее, какъ вихрь ворвался въ дѣвичью, чмокъ одну субретку, чмокъ другую, и пошла возня, — совершенно впрочемъ платоническая : описывать тутъ нечего. Кто не былъ молодъ? Кто маменькиныхъ субретокъ въ дѣвичьихъ не щипалъ? кто съ ними не заводилъ возни? кто не видалъ ихъ притворныхъ слезъ, поддѣльнаго гнѣва? кто не слыхалъ этой рѣчи, никогда не исполняемой: «Да что это такое? право, я маменькѣ пожалуюсь?» кто не прятался куда попало, когда слышалъ, что ма-







====page 5====



тушка идетъ? Какая маменька не притворялась, будто не замѣчаетъ, что сынокъ передъ ея приходомъ геройствовалъ въ дѣвичьей, или не видитъ, что ея пригожая субретка запыхалась, что она красна какъ ракъ вареный, что у нея измяты платье и спереди весь шейный платочекъ, а волоса растрепаны? Маменьки знаютъ очень хорошо, что такія возни совершенно невинны: по тому на всѣ проказы сынковъ въ дѣвичьихъ смотрятъ,

какъ говорится, сквозь пальцы. Испытавшіе все это, могутъ догадаться, что началось въ дѣвичьей съ появленіемъ Николаши.

Въ другой половинѣ дома происходила совершенно другаго рода бесѣда.

Прасковья Петровна застала свою матушку, девяносто-лѣтнюю, почтенную старушку, въ большихъ вольтеровскихъ креслахъ: развернутое письмо и серебряныя очки стариннаго Фасона лежали у нея на колѣняхъ; она безпрестанно утирала платкомъ свои слезы, и если не рыдала, то частые вздохи доказывали, что она очень разстроена.

Прасковья Петровна подошла, поцѣловала руку огорченной старухи, спросила, что съ ней, и, вѣроятно, тронутая слезами матери, не замѣтила письма. Въ самомъ дѣлѣ, прискорбно было видѣть простоволосую старуху, у которой уже не

волоса, а бѣлый шолкъ покрывалъ лобъ и падалъ









====page 6====



на сморщенное, но небезобразное лицо, выражавшее искреннюю, глубокую печаль.

— Параша, ты заставляешь меня плакать у преддверія гроба: твое пристрастіе, твоя несправедливость... Богъ тебя прости, а право грѣшно тебѣ!

«Матушка, да что съ вами? Вѣдь теперь только двѣнадцатый часъ; меня задержали: простите, что опоздала прійти съ вами поздороваться.»

— Послушай, Параша, я немножко ворчу, когда ты поздно приходишь: ты этого не понимаешь, потому что не дожила еще до тѣхъ лѣтъ, когда всякій часъ думаешь — не много ужъ остается жить! Первая мысль моя по утру — благодарить Создателя и помолиться Ему; вторая — скоро ли прійдешь ты? Творецъ испыталъ меня, но еще

милостивъ: взявъ всѣхъ дѣтей, Онъ сохранилъ мнѣ тебя. Когда ты долго не идешь, я начинаю думать, что я тебѣ въ тягость и не нужна болѣе, что пора мнѣ умереть! Теперь Богъ меня тобою же наказываетъ за эту мысль, происходящую отъ искусительнаго помышленія. Мнѣ ли разсуждать — должно ли жить или умереть? Но я убѣдилась, что еще нужна здѣсь: авось Богъ дастъ, слезы матери смягчатъ твою жестокость!

«Да не мучьте меня, матушка!.. скажите въ чемъ дѣло?»









====page 7====



— На, читай вслухъ письмо, которое я сейчасъ получила.

Прасковья Петровна, увидѣвъ почеркъ, примѣтно смутилась. Въ лицѣ ея выразилось сильное негодованіе; но, повинуясь приказанію матери, она безпрекословно начала читать:

«Добрая бабушка,

Вы всегда были ко мнѣ милостивы и снисходительны; къ вамъ я наконецъ рѣшаюсь прибѣгнуть, какъ къ послѣдней моей надеждѣ: умилостивьте отца и мать! Матушка — ваша дочь: она отъ васъ выслушаетъ то, чего ни отъ кого не захочетъ слышать. Я не жалуюсь; но нахожусь въ отчаянномъ положеніи. Прибѣгая къ послѣднему средству, надѣюсь еще умилостивить ее и, черезъ нее, смягчить отца. Съ этой цѣлью, вамъ, бабушка, открою всю истину: вы однѣ не измѣнились ко мнѣ впродолженіи пятнадцати лѣтъ испытаній, посланныхъ на меня судьбою.

Я былъ виноватъ. Законы осудили меня; преступленіе мое относилось къ обществу, а не къ родителямъ; но я не оправдываю себя за горе, которое имъ причинилъ, обманувъ ихъ надежды. Чувствуя это, я покорно и съ благодарностью принималъ отъ родителей скудныя средства къ жизни, которыя далеки отъ того, что они могли бы удѣлять мнѣ. Со всѣмъ тѣмъ сознаніе вины







====page 8====



относительно къ нимъ, воспретило мнѣ просить ихъ быть щедрѣе, и я предпочелъ терпѣть недостатокъ, даже нужду; льстилъ себя надеждою, что, достигнувъ производства въ Офицерф и будучи прощенъ людьми, возвращу къ себѣ прежнія чувства родителей. Усилія мои были вознаграждены и, благословляя Творца и милосердіе правительства, я опять надѣлъ эполеты. Однако письма родителей всё такъ же были рѣдки, холодны и съ упреками. Я получилъ нѣсколько наградъ, которыми грудь моя постепенно украшалась; но родители оставались въ томъ же предубѣжденіи противъ меня. Наконецъ, съ послѣднею почтою я получилъ деньги на текущую треть съ письмомъ отцовскаго приказчика, въ которомъ онъ увѣдомляетъ меня, что отецъ и мать недовольны мною, что по этому ко мнѣ не пишутъ и не желаютъ болѣе получать моихъ писемъ, а ему приказали по-прежнему присылать мнѣ деньги.

Я понимаю, что люди могутъ меня преслѣдовать, даже мстить мнѣ: это имъ свойственно. Но отецъ и мать за что неумолимы? Пороченъ ли я? Пускай скажутъ, въ чемъ! Пускай разспросятъ и узнаютъ, какою общею любовью, какимъ уваженіемъ я здѣсь пользуюсь! Ослушенъ ли я ихъ волѣ? Да я ея никогда не слыхалъ! Тѣмъ ли заслуживаю родительскій гнѣвъ, что къ нимъ не ѣду?











====page 9====





Они знаютъ: это отъ меня не зависитъ! Или они заключаютъ, что я ничего не стою, не получивъ награды за послѣднюю экспедицію? Пускай увидятъ участіе, принимаемое во мнѣ всѣми товарищами! Они не могутъ даже упрекать меня, зачѣмъ доселѣ я не убитъ: какая-то странная судьба смѣшно хранитъ меня. Словомъ, умилостивьте, бабушка, родителей, да узнайте, чего они хотятъ отъ меня: всякая ихъ воля для меня священна...

«Болѣе не въ состояніи вамъ писать : такъ крѣпко разстроенъ. Цѣлую ваши ручки.

Вашъ почтительный внукъ,

«Александръ.»



Старуха зарыдала. Прасковья Петровна, имѣя правиломъ подумать прежде обо всемъ и не зная теперь что отвѣчать матери, позвонила и приказала офиціанту спросить въ дѣвичьей носовой платокъ.

Николаша, въ пылу геройства, услышавъ, что кто-то идетъ, кинулся опрометью въ противную сторону, разбилъ стекляную дверь и побѣжалъ внизъ по лѣстницѣ, на которой опрокинулъ прачку, несшую выглаженное бѣлье. Черезъ заднее крыльцо онъ отправился въ конюшню; арапникомъ заставилъ поплясать лошадей въ стойлахъ и этимъ освѣжился. Субретка, та, которая послѣдняя была въ его львиныхъ лапахъ, начала наскоро оправляться, а другая выбѣжала





====page 10====



на встрѣчу офиціанта и, услышавъ зачѣмъ онъ присланъ, начала доставать носовой платокъ.

Уши у офиціантовъ очень хороши, а умъ наметанъ на догадки. Поэтому понятенъ былъ его вопросъ:

— А! а! Николаю Петровичу надоѣло васъ ломать: такъ онъ принялся за стекляныя двери!

«Что съ вами-съ?... кажется бредите-съ?» возразила субретка съ полнымъ самодовольствомъ, отдавая платокъ. «Что Николай Петровичъ будетъ въ дѣвичьей дѣлать?... Прошу-съ не догадываться и держать свое при себѣ-съ! Да доложите Прасковьѣ Петровнѣ, что смотрительница богадѣльни пришла; очень нужно ей видѣть барыню, а ждать нѣкогда; такъ не прикажетъ ли прійти въ другое время?»

Когда офиціантъ принесъ платокъ и исполнилъ данное служанкою порученіе, старуха еще плакала. Прасковья Петровна приказала позвать матушкину дѣвушку, велѣла ей тутъ быть, сама же, смущенная, встала и, поцѣловавъ руку старухи, сказала: «Матушка, я сейчасъ прійду; мнѣ надо на минутку сходить къ себѣ.» Старуха пожала ей

руку и сквозь слезы умильно посмотрѣла на нее.

Прасковья Петровна отправилась въ свою половину и пошла въ дѣвичью приказать одной изъ субретокъ сидѣть въ кабинетѣ, покуда она









====page 11====



въ спальнѣ отдыхаетъ. Увидѣвъ разбитую стекляную дверь, она спросила: «Что это такое?» Субретка отвѣчала:

— Говоря съ Машей, я отворила дверь, и не видѣла, что сзади истопникъ несъ дрова.

«Какая вѣтреница!... велѣть вставить стекло...» былъ весь отвѣтъ барыни, которая пошла въ спальню подумать лежа о двухъ предметахъ: первый, какъ отдѣлаться отъ хлопотъ, надѣланныхъ старшимъ сыномъ; это было нелегко: она чувствовала себя виновною въ несправедливости къ нему; тѣмъ болѣе самолюбіе, какъ водится, требовало доказать, что она прекрасно поступала. Второй предметъ былъ Николаша. Покуда она

погружена въ разсужденія, надо описать кое-какія подробности нрава и жизни ея. Это необходимо, чтобы понять бытъ семейства, скажемъ мимоходомъ, весьма обыкновенный, ежедневно встрѣчающійся, только не всѣми замѣчаемый.



-



Прасковья Петровна, одаренная проницательнымъ умомъ, красавица, богатая невѣста, вышла замужъ лѣтъ двадцати трехъ. Поэтому она успѣла надуматься, какого рода мужа ей лучше









====page 12====



всего взять. Да-съ, взять: богатыя невѣсты, ктому-жъ красавицы и умницы, когда надѣваютъ брачный вѣнецъ, имѣя за двадцать лѣтъ, въ полномъ смыслѣ берутъ мужей.

Судьба помогла ей обдумать и опредѣлить какого рода мужъ всего лучше: она слѣдила супружескую жизнь своихъ родителей. Ея матушка, съ которою мы уже знакомы, была женщина добрая, плаксивая и хоть не дура, а весьма ограниченнаго ума и безъ воли. Отецъ, напротивъ, слылъ человѣкомъ замѣчательнымъ по уму, расточительности, разврату, буйному своеволію и вспыльчивости. Ему надоѣли слезы, ревность, упреки жены; она сдѣлалась ему несносною; и онъ обходился съ ней грубо: безпрестанно оскорблялъ, всячески старался выводить изъ терпѣнія, при малѣйшемъ возраженіи принимался просто колотить. Этотъ обычай не совсѣмъ вышелъ изъ моды: еще

случается, и нерѣдко, что мужъ побьетъ жену кулаками, чубукомъ, иногда казачьей плетью. Плеть однако жъ не у всякаго имѣется; для этого надо родиться казакомъ. Арапникомъ — другое дѣло: это у всякаго есть и, стало-быть, тутъ уже нѣтъ остановокъ. Я очень любопытенъ отъ рожденія: поэтому на великолѣпныхъ балахъ всегда съ особымъ вниманіемъ разсматриваю тѣ части тѣла замужнихъ женщинъ, которыхъ не покрываютъ

пышные наряды. Случалось видѣть знаки синіе,





====page 13====



темножелтые, зеленоватые; признаки ногтей; даже зубовъ. Прасковья Петровна, съ которою я очень друженъ, увѣряла меня, что она часто не вѣрила своимъ глазамъ, видя по утру свою матушку всю избитую и въ синякахъ, а вечеромъ, когда одѣнется ѣхать на балъ, свѣженькую, какъ будто ни въ чемъ не бывала. Основываясь на разсказахъ подругъ, она убѣждена была также, что, прежде дюжина, а теперь полдюжины эластическихъ, фланелевыхъ и всякаго рода юбокъ придуманы женами, чтобъ лучше защититься отъ

ударовъ мужей.

И такъ, Прасковья Пстровна рѣшилась взять мужа по-глупѣе, по-смирнѣе и, разумѣется, не драчуна и не кусаку. Скоро въ толпѣ бальныхъ полотеровъ, Петръ Петровичъ обратилъ на себя ея вниманіе скромностью, застѣнчивостью, робостью

права. Его состояніе не было тогда велико (послѣ онъ получилъ значительное наслѣдство); но на это не смотрѣла она, потому что сама слыла богатою невѣстой. Имѣніе отца ея не было еще продано съ аукціоннаго торга или, по модному выраженію, съ молотка: такъ она и рѣшилась взять Петра Петровича мужемъ, предупредила мать, уговорила отца и приказала теперешнему своему супругу за себя свататься. Вскорѣ запѣли имъ: «Роститеся, множитеся, наполняйте землю, и да будетъ плодъ вашъ благосло-









====page 14====



вепъ!» А сказать по-просту, по-русски, скрутили ихъ.

Какъ обыкновенно водится, у нихъ было нѣсколько дѣтокъ; одни померли, другія живутъ: но зачѣмъ говорить о томъ, что всякой день случается на всемъ земномъ шарѣ! Вообще тайны брачныхъ ночей и супружескаго быта — весьма сухая и скучная матерія, нерѣдко даже безобразная картина.

Прасковья Петровна оказалась въ замужетвѣ женщиною холодною, безъ желаній, безъ страстей: стало-быть и въ физическомъ отношенiи была создана повелѣвать мужемъ. Недаромъ слѣпое повѣрье вкоренилось въ прелестномъ полѣ, что, возбуждая желанія и страсти въ мужѣ, легко его поработить. Дѣло въ томъ только, что не всѣ женщины одинаково сложены : холодная жена всегда свое возьметъ, а пылкое, милое созданіе — бѣдняжка! — не выдержитъ своего характера.

Такимъ-то образомъ наша Прасковья Петровна скоро достигла безотчетной власти надъ мужемъ; но, какъ умная женщина, она поняла, что выгоднѣе это скрывать. Вотъ и начертала она себѣ образъ поведенія, который строго воспрещалъ ей, въ свѣтѣ, при свидѣтеляхъ, имѣть свою волю. На всякое предложеніе или приглашеніе, она отвѣчала: «Хорошо, если мужъ позволитъ!







====page 15====



Хорошо, если мужъ согласится!» Разумѣется, съ мужемъ она никогда не спорила при людяхъ, а оказывала ему совершенную покорность. Труднѣе всего было достигнуть, чтобы мужъ не имѣлъ ни одной мысли, ни одного желанія, которыя бы не истекали изъ ея воли: но есть ли невозможное для умной женщины? Прасковья Петровна и до того добилась, не могу звать какими средствами.

Свѣтъ рѣшилъ наконецъ, что въ Петрѣ Петровичѣ нѣтъ ничего особенно или замѣчательно свѣтскаго, но что это примѣрный глава семейства, съ волею твердой, неколебимой. Впрочемъ, и самъ онъ былъ того же мнѣнія, ни сколько не подозрѣвая себя самымъ глупымъ и пустымъ созданіемъ въ поднебесной. Но что намъ до этого? Какъ всѣ добродушные, то есть, незлые дураки, онъ былъ спокоенъ, счастливъ и доволенъ судьбою.

Много значитъ умная жена! Не будемъ однако обманывать, скажемъ правду: Прасковья Петровна не прошла всей супружеской жизни безъ камней преткновенія. Въ 1812 году, она оставила страны, наводненныя непріятелемъ, что, впрочемъ, замѣтимъ съ гордостью, не она одна сдѣлала, а всѣ сословія; и уѣхала не знаю въ какой отдаленный городъ. Тамъ, грустя о бѣдствіяхъ родной, любезной стороны, о пожарѣ Бѣлокамен-







====page 16====



ной съ ея святынями, она опустила бразды, которыми правила Петромъ Петровичемъ. Слѣдствіемъ этого послабленія было то, что онъ попался въ кругъ любителей Цыганъ и связался съ одною черноокой дѣвой, — вкусъ хоть и неумѣстный для женатаго человѣка, однако жъ весьма понятный для меня.

Въ таборѣ, куда онъ часто ѣзжалъ, была шестнадцати-лѣтняя, прелестная, Ольга: она пѣла прекрасно, плясала очаровательно. Бывало, утомленная ночами, проведенными безъ сна въ пляскахъ и пѣсняхъ въ родѣ — 

Не будите меня молоду,

Раннымъ рано по утру! — 

она, на зарѣ, уходила въ свою комнату и, раздѣвшись, скоро засыпала. Онъ любилъ тогда входить къ ней, любоваться на милое, спящее созданіе, тихонько поправлять черныя, раскинутыя кудри, дышать теплотой юнаго тѣла, украдкой касаться полу-нагаго плеча и дѣвственной груди. Тогда-то, какъ-бы по тайному призыву, грудь внезапно твердѣла и греза сладострастія тревожила сонъ дѣвы: ея руки сжимались, едва замѣтная дрожь пробѣгала по тѣлу, губы вполовину растворялись, дыханіе дѣлалось рѣже, но сильнѣе, она какъ-будто задыхалась. И вдругъ все тѣло вытягивалось, вырывался глубокій вздохъ,







====page 17====



невидимая, но понятная слабость овладѣвала милой цыганкой. Греза дѣвы кончилась: нѣмое чувство наслажденій улетѣло...

Въ Ольгу-то Петръ Петровичъ влюбился. Прасковья Петровна начала подозрѣвать въ этомъ мужа; потомъ догадываться; наконецъ узнала все, притворяясь, что ничего не вѣдаетъ. Въ самомъ дѣлѣ, какъ умной женщинѣ показать, что мужъ измѣнилъ ей, что для него цыганка милѣе, пригожѣе, полнѣе наслажденій, чѣмъ жена? Это словно сказать, что цыганка лучше барыни: обида смертельная, вопіющая!

Въ это время сотнями пригоняли во внутренніе города плѣнныхъ Французовъ и другихъ Нѣмцевъ: положеніе ихъ было жалко. Израненные, непривыкшіе къ суровости нашей родной страны, они подвергались мучительнымъ болѣзнямъ.

Состраданіе, человѣколюбіе — чувства, которыя природа и мода присвоили женскому полу. Прасковья Петровна свято исполняла все, что требовалось въ этомъ отношеніи: посѣщала плѣнныхъ, посылала больнымъ хорошо изготовленный супъ и бѣлье, щипала корпіи для раненыхъ.

Въ числѣ этихъ несчастныхъ былъ одинъ молодой тяжело раненый генералъ Великой Арміи. Какъ наполеоновскій офицеръ, Ж*** проложилъ себѣ путь къ почестямъ отважною храбростью. Родясь въ низшемъ сословіи, онъ не получилъ воспи-









====page 18====



танiя и никогда не бывалъ въ хорошемъ обществѣ: но для тяжело раненаго всего этого не нужно; тѣмъ болѣе, что генералъ говорилъ на языкѣ нашихъ гостинныхъ: стало-быть, имѣлъ свободный входъ въ русскіе дома, всегда гостепріимные для такихъ иностранцевъ. Прасковья Пстровна часто посѣщала этого раненаго. Онъ обращалъ ея особенное вниманіе, потому что былъ генералъ, тяжело раненъ, страдалъ, говорилъ по-французски, и имѣлъ взоръ наглый, въ которомъ женщины воображаютъ видѣть энергію, храбрость. Впрочемъ онъ былъ въ полномъ смыслѣ красивый мужчина и могъ очень нравиться Прасковьѣ Петровнѣ. Возвращаясь домой и размышляя о поступкѣ мужа, о раненомъ генералѣ, она начала разбирать въ умѣ, что такое положеніе замужней женщины, которая возьметъ себѣ друга. Honni soit qui mal y pense!.. Прасковья Петровна думала о платоническомъ другѣ! Эти размышленія породили любопытство, а чувство любопытства и мести всемогущи въ женскомъ сердцѣ.

Но нельзя было скоро привести въ исполненіе тайныхъ желаній: генералъ былъ слишкомъ тяжело раненъ. Она рѣшилась ожидать его выздоровленія, и покамѣстъ дать во всемъ полную волю Петру Петровичу, исключая того что касалось до управленія домомъ, имѣніемъ, и до значительныхъ издержекъ. Понимая однако жъ, что безъ









====page 19====



денегъ не будутъ пускать въ цыганскій таборъ, она удѣляла ему безотчетную сумму, которой давалось названіе: «Для картежной игры.»

Наконецъ, въ 1815 году, генералъ совершенно оправился, сдѣлалъ визитъ Прасковьѣ Петровнѣ и скоро завязалось у нихъ нѣчто, чему Петръ Петровичъ ни чуть не мѣшалъ, никогда не бывая дома, да и ничего не подозрѣвая.

Скоро однако жъ Прасковья Петровна разочаровалась насчетъ своего генерала: онъ сдѣлался ей несноснымъ своей грубостью, хвастливыми выходками, самонадѣянностью, наконецъ наглыми и безсовѣстными требованіями. Она говаривала, что если бы спросили ея мнѣнія, кого лучше допустить въ свое общество, она безъ-сомнѣнія совѣтовала бы предпочесть русскаго кучера съ широкой бородою французскому генералу: не знаю, многія ли послѣдовали ея совѣтамъ. Наконецъ она рѣшительно хотѣла отдѣлаться отъ Ж***, но не знала какъ, тѣмъ болѣе что, замѣтивъ маленькое измѣненіе въ периферіи Прасковьи Петровны, его превосходительство говаривалъ : «Не уѣду въ

отечество, пока не увижу результата.»

Судьба ей помогла.

Однажды Александръ, старшій сынъ Прасковьи Петровны, замѣтивъ конфекты въ ея кабинетѣ, и полагая, что она уѣхала со двора, обманулъ всѣхъ, и прокрался съ намѣреніемъ полакомиться. Онъ









====page 20====



засталъ маменьку съ генераломъ. Александру запрещали отходить отъ своего дядьки: это было необходимо, потому что, хотя мальчику считалось только шесть лѣтъ, но онъ былъ самый рѣзвый плутъ. Въ наказаніе, Прасковья Петровна приговорила ослушника стоять во время обѣда, въ столовой, на колѣняхъ, а генералъ подралъ его за волосы и за уши.

Этотъ день Петръ Петровичъ обѣдалъ дома. Увидѣвъ Александра на колѣняхъ, онъ спросилъ о причинѣ. Прасковья Петровна сухо отвѣчала: «За ослушаніе». Генералъ отпустилъ нѣсколько шутокъ, которыя оскорбили ребенка, а этотъ и безъ-того ненавидѣлъ Француза. Обѣдъ кончился; Александра освободили отъ наказанія: онъ сталъ за дверью и началъ горько плакать, браня про себя Француза. Отецъ, который точно отъ всей души любилъ сына, возвращался въ столовую. Услышавъ слова дитяти, онъ взялъ Александра на колѣни и спросилъ, за что онъ такъ сердитъ на Француза. Александру запрещали и словомъ и помышленіемъ бранить кого бы то ни было. Онъ долго отпирался; наконецъ,

убѣжденный ласками Петра Петровича, разсказалъ, что Французъ въ тотъ день выдралъ ему волосы и уши въ маменькиномъ кабинетѣ и настоялъ, чтобы его поставили на колѣни. На вопросъ отца: кто былъ въ кабинетѣ, Александръ отвѣчалъ: «Ma-







====page 21====



менька и генералъ.» — Что жъ они дѣлали? — «Ссорились, маменька плакала.»

Петръ Петровичъ, при всемъ своемъ скудоуміи, понялъ, что дѣло плохо: поцѣловалъ дитя и пошелъ къ себѣ въ кабинетъ, а каммердинера послалъ сказать женѣ, чтобъ дала ему знать, когда гость уѣдетъ.

Онъ долго ходилъ по комнатѣ и нѣсколько разъ спрашивалъ, уѣхалъ-ли гость. Вѣдь мужчины, какъ бы мало ни были привязаны къ женщинѣ, когда узнаютъ первую измѣну, приходятъ въ бѣшенство! За то, успокоясь, чувствуютъ горькую, невознаградимую, неизгладимую печаль.

Офиціантъ пришелъ наконецъ доложить Петру Петровичу, что его супруга одна. Онъ побѣжалъ какъ сумасшедшій, и первымъ его восклицаніемъ было: «Я все знаю! все! рѣшительно все! Александръ былъ наказанъ за ослушаніе?... а? И ты позволила врагу рвать при себѣ волосы, уши, моему сыну!»

Часъ мести, часъ торжества, часъ избавленія Прасковьи Петровны насталъ, хотя весьма неожиданно. Она воспользовалась имъ, разумѣется, въ свою выгоду: она знала, что много говорить значитъ — ничего не сказать, и хладнокровно, серіозно, спросила: «Что знаешь? объяснись!» Петръ Петровичъ внѣ себя отъ ярости отвѣчалъ: «Знаю, знаю твою связь съ Французомъ проклятымъ!» И пошелъ, какъ водится, городить: за





====page 22====



упреками слѣдовали угрозы, проклятія, и такъ далѣе. Наконецъ все высказавъ и видя непоколебимое хладнокровіе жены, онъ кончилъ вопросомъ: «Что ты на это скажешь?» Прасковья Петровна, ни чуть не смутившись, отвѣчала: «Скажу, не вижу чѣмъ ты такъ обижаешься: что я предпочла тебѣ изувѣченнаго, заслуженнаго генерала?.. вотъ уже

два года какъ ты покинулъ и промѣнялъ меня на Ольгу, цыганку.» Петръ Петровичъ остолбенѣлъ. Прасковья Петровна продолжала: «Неотпирайся, я давно все знаю. Скажи, гдѣ ты проживалъ деньги, которыя бралъ у меня для картежной игры?»

«Деньги мои! Я ихъ издерживалъ гдѣ и какъ хотѣлъ. Но не въ этомъ дѣло. Я не хочу, чтобы этотъ Французъ бывалъ болѣе въ моемъ домѣ. Сей-часъ поѣду къ губернатору, все разскажу и буду просить, чтобъ сегодня же выслали его изъ города.»

— Дѣлай какъ хочешь! Чего до этого времени никто не знаетъ и не будетъ знать, разсказывай ты самъ и давай поводъ прозвать себя Петромъ Рогоносцемъ! Между-тѣмъ будь увѣренъ, что тебя же обвинятъ: всѣ знаютъ твою связь съ цыганкою и въ одинъ голосъ жалѣютъ обо мнѣ.

Петръ Петровичъ сталъ въ тупикъ; потомъ пришелъ въ себя и уже просилъ жену уладить все такъ, чтобы никто ничего не зналъ. Тутъ объя-







====page 23====



вилъ онъ свое намѣреніе покинуть ее и удалиться въ деревню. Это было весьма кстати. Послѣ подобныхъ супружескихъ грозъ, надо дать время успокоиться страстямъ. Но Прасковья Петровна чувствовала, что по нѣкоторымъ причинамъ, должно было торопиться заключеніемъ мира, и сказала: «Еще будетъ время думать объ отъѣздѣ; я тебѣ

обѣщаю прекратить всѣ сношенія съ генераломъ и болѣе не принимать его, съ тѣмъ только, чтобы ты мнѣ обѣщалъ оставить свою цыганку. Поѣзжай сей-часъ къ ней, обѣщай сколько хочешь денегъ за то, что ее покидаешь, и разъ навсегда распростись съ нею.»

Петръ Петровичъ съ покорною головою ушелъ; потомъ вскорѣ уѣхалъ со двора. Прасковья Петровна послала за генераломъ, разсказала ему, что мужъ узналъ объ ихъ дружбѣ, и просьбами, убѣжденіями, наконецъ самымъ краснорѣчивымъ средствомъ, деньгами, убѣдила его уѣхать тогда же. Впрочемъ это стоило ей много труда, потому

что генералъ, родомъ Гасконецъ, слѣдовательно хвастунъ въ высшей степени, увѣрялъ, будто непремѣнно вызоветъ Петра Петровича на поединокъ и раскроитъ ему черепъ. Однако жъ, успокоившись, далъ клятву и честное слово не разглашать ничего и отъ нея требовалъ только обѣта быть къ результату ласковѣе и добрѣе, нежели какъ она была къ Александру. На другой же









====page 24====



день вечеромъ его превосходительство изволилъ отправиться не знаю куда.

Петръ Петровичъ, покорный приказанію жены, поѣхалъ сдѣлать прощальный визитъ своей Ольгѣ: грустно было разставаться!... онъ засидѣлся, заговорился, занѣжился, и возвратился домойиуже на другой день въ первомъ часу днемъ, всю ночь не сомкнувъ глазъ.

Прасковья Петровна между тѣмъ обласкала Александра, надавала ему конфетъ, совершенно вкралась въ его душу. Передъ обѣдомъ она повезла его въ лавки, дала выбрать и купить игрушку, и, пріѣхавъ домой, подарила ее будто въ награду за то, что онъ исполнилъ ея приказаніе, разсказалъ отцу исторію о кабинетѣ. Она примолвила съ весьма

строгимъ видомъ: «Вѣдь ты помнишь, когда я тебѣ это велѣла?» Ребенокъ, привыкшій бояться матери, теперь, осчастливленный ея ласками, былъ въ восхищеніи отъ своей игрушки и, опасаясь, чтобы ея не отняли, отвѣчалъ: «Какъ же, помню, маменька!». Прасковья Петровна поцѣловала его, прибавивъ: «Смотри, никогда не забывай, что мать тебѣ говоритъ или приказываетъ! Вѣдь я именно тебѣ сказала, разскажи отцу исторію о кабинетѣ.»

Вечеромъ Прасковья Петровна поѣхала со двора, покуда мужъ еще спалъ. Петръ Петровичъ, проснувшись, пошелъ въ дѣтскую, гдѣ Александръ, на это время счастливѣй







====page 25====



шее созданіе въ свѣтѣ, забавлялся своею игрушкою. Ребенокъ едва обратилъ вниманіе на приходъ отца, который, видя радость сына, замѣтилъ: «Какая славная игрушка! Кто тебѣ ее подарилъ?» — Маменька! — «Когда?» — Сегодня. — «За что? Вѣрно хорошо учился и былъ послушенъ!» — Нѣтъ, за то, что исполнилъ маменькино приказаніе, разсказалъ вамъ исторію о кабинетѣ.» Тутъ пошли вопросы и отвѣты, которые, впрочемъ, весьма надоѣдали Александру, занятому игрушкою.

Воспоминаніе происшествія въ кабинетѣ погрузило Петра Петровича въ грустную задумчивость. Онъ пошелъ въ свой кабинетъ, походилъ вдоль и поперегъ, и наконецъ, чтобъ развлечь себя, отправился въ гости, гдѣ всю ночь проигралъ въ карты.

Прасковья Петровна пріѣхала рано домой, и, приказавъ разбудить себя къ обѣднѣ, легла; но долго не могла сомкнуть глазъ : мятежныя думы отгоняли отъ нея сонъ. Она помышляла, что необходимо скорѣе помириться съ мужемъ: участь результата зависѣла отъ этого. Потомъ она оправдывала себя въ своемъ поступкѣ, разсчитывая, что если бъ иначе поступила, то навсегда потеряла бы мужа; понимала, сколько слезы, упреки, ревность покинутой жены унизительны; понимала, что это значило бы сознать всю

необходимость въ мужѣ, узаконить всю привязан-







====page 26====



ностъ женщины къ супругу. «Подобныя чувства благоразумно скрывать, думала она: ревнивая жена дѣлается наконецъ бременемъ въ домашнемъ быту!» По всему этому, Прасковья Петровна была очень довольна своей местью, которая доказала мужу, что она не есть созданіе слабое, безоружное, что она разсердила его, но не надоѣла ему. Вотъ вамъ философія : до какихъ софизмовъ не можетъ довести самооправданіе!

Между тѣмъ, еще при объясненіи, которое Прасковья Петровна имѣла съ мужемъ, сообразила она необходимость разувѣрить его въ своей слабости къ Французу. Теперь эта мысль внушила ей цѣлый рядъ аксіомъ: первая состояла въ томъ, что, хоть она совершенно безстрастна, не менѣе того любитъ своего мужа. Сознаюсь, я подозрѣваю — не было ли это сознаніемъ безотчетной привычки, или скорѣе то отсутствіе отвращенія, которое она принимала за любовь. Вторая аксіома была: если оставить мужа убѣжденнымъ въ чемъ-то такомъ между нею и генераломъ, то какъ бы ни была согласна

ихъ будущая жизнь, память этого происшествія будетъ всегда отравлять чувства Петра Петровича грустію. Ничто на свѣтѣ не можетъ изгладить того, что однажды было. Третья аксіома та, что люди, въ особенности мужья, всегда готовы убѣдиться въ томъ, чего желаютъ. Заключеніемъ всего: надо непремѣнно удостовѣрить Петра Петро-







====page 27====



вича и притомъ единственно для его же спокойствія, что у ней не было ничего такого съ генераломъ.

Рано по утру, Прасковья Петровна поѣхала къ обѣдиѣ, оттуда въ монастырь отслужить молебенъ, потомъ сдѣлала нѣсколько визитовъ, потомъ отобѣдала у своей матушки, потомъ пріѣхала домой и легла уснуть, не приказывая себя будить.

Петръ Петровичъ съ нетерпѣніемъ желалъ видѣться съ женою, постараться еще повывѣдать кое-какія подробности о томъ, что онъ грубо называлъ «связью,» похвастать, что покинулъ цыганку, и, если найдетъ къ чему придраться, побраниться и опять объявить свое намѣреніе разстаться. Нѣсколько разъ онъ приходилъ на ея половину, но получалъ въ отвѣтъ, то — дома нѣтъ, то — изволятъ почивать.

Прасковья Петровна слышала, какъ въ послѣдній разъ онъ спрашивалъ у субретки, можно ли видѣть барыню, и получилъ отказъ. Она была очень довольна и сказала про себя: «Слава Богу!» И правда: дѣло уже слажено, коль скоро мужъ самъ идетъ къ женѣ. Но еще было свѣтло: подождать вечера выгоднѣе. Смерклось. Прасковья Петровна встала, приказала никого не пускать и отправилась въ уборную. Съ удивительнымъ кокетствомъ примѣряла она разныя фальшивыя букли: наконецъ надѣла одни, почти распущенныя, которыя всего болѣе придавали видъ грусти, тоски, не-







====page 28====



здоровья. Затѣмъ надѣла самый простой чепчикъ съ маленькою кружевною оборочкой и широкими распущенными лентами. Это было необходимо, чтобы видѣлись сережки, подаренныя мужемъ на другое утро замужства, при словахъ: «Вотъ тебѣ, въ память твоей покойной невинности.» Въ заключеніе, Прасковья Петровна обулась съ большимъ вниманіемъ; на полу-корсетъ надѣла ослѣпительной бѣлизны юбку, весьма невысоко покрывавшую грудь и обшитую вверху узенькимъ кружевцемъ; сверху надѣла бѣлый

пеньюаръ съ широкими рукавами и расходящимися полами; подошла къ зеркалу и улыбнулась съ самодовольствомъ: въ самомъ дѣлѣ, она была восхитительна, такъ и растравливала желанія при помощи прелестнаго, изящнаго кокетства.

Приказавъ зажечь лампу съ матовымъ стекломъ, висѣвшую по-серединѣ будуара, она пошла въ этотъ по-лусвѣтъ, легла на кушетку, обитую темнымъ бархатомъ, и поправила платье, такъ, чтобы ножки едва проглядывали изъ-подъ юбки и манили желаніе видѣть еще болѣе прекрасную обувь. Разумѣется, платокъ, непремѣнная принадлежность женщины, готовящейся разыграть семейную драму, не былъ забытъ. Прасковья Петровна взяла книгу, не знаю какую. Ручаюсь однако жъ, что это не былъ ни Жилблазъ, ни Фобласъ, и ни что подобное. Но она не









====page 29====



читала: она ждала. Кого? Разумѣется, мужа. Какой вздоръ! скажете вы: оскорбленный супругъ, цѣлый день не достучавшись у дверей жены, когда пора ему по-обыкновенію ѣхать со двора, прійдетъ ли выслушивать, какъ субретка выпроваживаетъ его словами: «Изволятъ почивать?»

Ну, а я буду имѣть честь вамъ доложить, что вы не знаете Петра Петровича и ему подобныхъ. Да-съ! пріидетъ, увѣряю васъ прійдетъ!... И въ самомъ дѣлѣ, послышались шаги. Прасковья Петровна вздрогнула. Всякій изъ насъ испыталъ, что такое ждать и опасаться, что ждешь, быть можетъ, тщетно. Какъ прислушиваешься къ малѣйшему шороху, не переводишь духу, отъ нетерпѣнія досадуешь, и, вдругъ, по неволѣ вздрогнешь, когда ясно послышится, что ожидаемое лицо идетъ. Таковы были чувства, волновавшія Прасковью Петровну, когда за дверью раздался голосъ, который спрашивалъ: «Можно ли войти.» На отвѣтъ — «Можно» — Петръ Петровичъ явился во фракѣ со шляпою въ рукахъ. Прасковья Петровна позвонила, приказала вошедшему офиціанту подать кресло, сдѣлала мужу знакъ сѣсть и спросила, не хочетъ ли онъ чаю... Въ слѣдъ за тѣмъ отправила офиціанта за чаемъ.

Петръ Петровичъ съ удивленіемъ смотрѣлъ на жену: онъ не помнилъ, чтобы когда-нибудь она была такъ увлекательна, такъ прелестна. И неудиви-







====page 30====



тельно: тогда въ первый разъ она старалась увлечь, прельстить его! Всѣ враждебные замыслы пропали, и онъ началъ:

«Ну, Прасковья Петровна, я исполнилъ твою волю, разошелся съ Ольгой.»

— На долго ли? печально и лѣниво спросила его жена.

«Навсегда.»

— А кто ее замѣнитъ?

«Никто на свѣтѣ, повѣрь мнѣ.»

— Нѣтъ, не вѣрю.

Петръ Петровичъ поспѣшно возразилъ: «Ты на меня сердишься?... прости меня!» И хотѣлъ взять милую ручку. Но Прасковья Петровна презрительно оторвала ее и сказала : — Я прошу васъ не дотрогиваться до меня; вамъ вѣрно очень забавно, проведя ночь въ оскверненныхъ объятіяхъ цыганки, пріѣхать домой и пожать руку жены. Но знайте, что это не по моему вкусу... я этого не позволю!

Послышались шаги офиціанта, несшаго чай. Оба замолкли. Покуда слуга былъ тутъ, Прасковья Петровна жаловалась на головную боль, на безсонницу, на усталость, и такъ далѣе. Петръ Петровичъ имѣлъ время обдумать и вспомнилъ, что у него есть оружіе, которымъ можетъ принудить жену заключить миръ. Только онъ не вдругъ рѣшился какъ начать нападеніе. Наконецъ, когда







====page 31====



понесли пустыя чашки и офиціантъ удалился, онъ началъ:

— Какую славную игрушку ты подарила Александру! Онъ отъ нея въ восхищеніи. Что тебѣ вздумалось сдѣлать ему этотъ подарокъ?

Прасковья Петровна съ явнымъ негодованіемъ и нетерпѣніемъ отвѣчала: «Оттого, что я была имъ довольна.»

— Я не понялъ, что онъ мнѣ сказалъ!

Бросивъ сердитый взоръ на мужа, Прасковья Петровна спросила: «А что онъ тебѣ говорилъ?»

— Александръ пробормоталъ мнѣ, что онъ получилъ игрушку за исполненіе маменькина приказанія, то есть, за то, что разсказалъ мнѣ исторію о кабинетѣ.

«И онъ это тебѣ смѣлъ пересказать!» вскричала гнѣвно Прасковья Петровна, протягивая руку къ колокольчику, но Петръ Петровичъ успѣлъ его взять и спросилъ: «Что ты хочешь?»

— Велѣть позвать Александра и передъ тобою же его наказать, чтобы онъ зналъ исполнять и хранить повѣренную себѣ тайну! Я должна быть еще строже съ нимъ, потому что ты, распутный мужъ, покинувшій свою жену, хочешь развратить еще и сына. — Тутъ слезы полились, и пошла работа платкомъ. Между тѣмъ она продолжала: — Поручая ему надзоръ за мною, ты не понимаешь, что черезъ твои глупые разспросы отымаешь первую







====page 32====



добродѣтель у твоего сына, уваженіе къ матери! За этимъ, разумѣется, послѣдуетъ презрѣніе, потомъ ненависть къ самому тебѣ. Отдай колокольчикъ или самъ позвони!

«Нѣтъ, Прасковья Петровна, прости, на колѣняхъ тебя прошу, прости Александра!»

Тутъ Петръ Петровичъ сталъ на колѣни.

— Вѣрно цыганка и выучила тебя такъ унижаться. Знай же, что я твоя жена, и подобный образъ мольбы меня оскорбляетъ.

Пристыженный Петръ Петровичъ всталъ; на умѣ его было уйти, но... невозможно!... жена такъ хороша! Надо хоть поцѣловать ее. Онъ усѣлся и, подумавъ, спросилъ:

«Сдѣлай милость! объясни мнѣ причину твоего подарка Александру?»

— Ступай къ своей цыганкѣ!.. она должна быть ворожея, тебѣ всю правду скажетъ.

Петръ Петровичъ сталъ молить прощенія, клянясь, что никогда не впадетъ опять въ искушеніе. Наконецъ онъ опять рѣшился взять ту же ручку. Ему не дали, но безъ гнѣва и ничего не сказавъ. Ободренный этимъ, онъ возобновилъ свои обѣщанія и просьбы, въ третій разъ потянулся за рукою, поймалъ ее, и въ восторгѣ спросилъ : «Ты прощаешь мнѣ? Ты болѣе не сердишься?»









====page 35====



Прасковья Петровна съ недовѣрчивостью возразила: «Могу ли вѣрить твоимъ словамъ? Ты разъ уже клялся передъ алтаремъ сохранить мнѣ свою вѣрность. Хорошо исполнилъ свои обѣтъ!»

— Право, не измѣню болѣе! Буду вѣренъ! Испытай разъ еще, въ послѣдній разъ!

«А сына будешь ли развращать?

— Никогда, право, никогда!

«Будешь ли у него разспрашивать о матери?.. а?»

— Никогда, ни слова, повѣрь мнѣ!.. Право, прости меня!.. прошу прости!.. говорилъ тронутый Петръ Петровичъ.

Прасковья Петровна отвѣчала важно: «Успокойся и выслушай! Прежде чѣмъ простить, я все выскажу, чтобы ты видѣлъ, сколько виноватъ передо мной. Знай же, все, что разсказалъ тебѣ Александръ, было нарочно сочинено мною. Въ самомъ дѣлѣ, если бъ я дѣйствительно имѣла, какъ ты по-цыгански говоришь, связь, какъ можно думать, чтобы я была дотого глупа и неосторожна, чтобъ мой сынъ, ребенокъ, ее открылъ? Правда, генералъ за мною очень ухаживалъ, но я тебѣ ничего не говорила, потому что онъ объявила мнѣ: если ему откажутъ отъ дома, онъ тебя вызоветъ на поединокъ. Третьяго дня онъ уже рѣшился ѣхать: поэтому я приказала Александру разсказать тебѣ









====page 34====



все, что ты отъ него слышалъ. А былъ онъ наказанъ за ослушаніе: генералъ выдралъ ему уши за то, что онъ ударилъ его, думая заступаться за меня, горемычную: связей у меня съ Французами и ни съ кѣмъ на свѣтѣ не было и не будетъ. Я употребила этотъ вымыселъ, чтобы возвратить тебя къ супружеской жизни, зная, что ни слезы, ни упреки на тебя бы не подѣйствовали; мнѣ же становилось невмочь терпѣть твою измѣну. Вотъ тебѣ вся правда.»

Петръ Петровичъ, кажется, повѣрилъ этой поэмѣ. Да впрочемъ не тому еще повѣришь, когда чему любо вѣрить. Миръ былъ заключенъ. Петръ Петровичъ не поѣхалъ со двора. Когда потушили огни, въ дѣвичьей, первая горничная, ложась спать, замѣтила: «Завтра Прасковья Петровна будетъ весела, никого изъ насъ не побранитъ, да и поздно встанетъ!»

Вскорѣ послѣ этихъ происшествій, Петръ Петровичъ получилъ большое наслѣдство. Отецъ Прасковьи Петровны умеръ, оставивъ кучу долговъ. Все имѣніе продали. Прасковья Петровна перевезла мать къ себѣ и отдала ей во владѣніе свое приданое имѣніе.

Мѣсяцевъ семь спустя, Прасковья Петровна начала ночью ужасно кричать, стонать: мужъ перепугался; она не хотѣла ничего понимать, что у нея ни спрашивали; послали за лѣкаремъ, за баб-







====page 34====



кою... На другой день у Прасковьи Петровны и Петра Петровича родился сынъ, названный Николаемъ.

Петръ Петровичъ былъ въ восторгѣ, что имѣетъ сына, но опасался его недолговѣчности. Онъ ясно видѣлъ, что это былъ недоносокъ. Мать, какъ увѣрялъ онъ послѣ, изволила плотно поужинать наканунѣ, видѣла во снѣ страшное привидѣніе, которое давило ее, и съ испугу родила прежде времени. Оттого добрый Петръ Петровичъ съ особымъ усердіемъ всегда уговаривалъ беременныхъ женщинъ не ужинать.



-



Съ Николаемъ Петровичемъ мы уже знакомы: теперь нѣсколько ясна страстная любовь матери къ нему и первая причина предубѣжденія противъ Александра.

Но вина Александра была еще другая и гораздо сильнѣйшая: онъ обманулъ надежды матери, оскорбилъ ея гордость.

Достигнувъ возраста юноши, Александръ обращалъ на себя общее вниманіе стройностью, красотою, живостью, богатыми дарованіями ума. Служба, какъ говорится, ему везла и предвѣщала блистательный карьеръ, какъ вдругъ молодецъ









====page 36====



попался, былъ преданъ суду и разжалованъ въ рядовые безъ выслуги съ лишеніемъ чиновъ и дворянства, не знаю за что, потому что я принялъ за правило рѣдко вѣрить разсказамъ разжалованныхъ. Между тѣмъ, у насъ на родной Руси законы наказуютъ, а святая милость прощаетъ. Александръ испыталъ то и другое.

Но Прасковья Петровна судила по-своему. Она не озлобилась на своего старшаго сына за то, что впалъ въ проступокъ, который предалъ его правосудію законовъ; но, напыщенная аристократической спесью, она не могла ему простить того, что потеряла надежду видѣть сына въ генеральскихъ эполетахъ, со звѣздами на груди, съ крестами на

шеѣ. Словомъ, Прасковья Петровна была подобна многимъ матерямъ на свѣтѣ и почти всѣмъ родственникамъ, всегдашнимъ поклонникамъ счастія, никогда личныхъ достоинствъ.

Въ оправданіе чувствъ Прасковьи Петровны должно замѣтить, что уже пятнадцать лѣтъ какъ она не видала Александра: это очень много значитъ! Въ столь долговременной разлукѣ, привыкнешь не видѣть, не нуждаться другъ въ другѣ, не знаешь взаимныхъ привычекъ, взаимнаго образа мыслей: стало-быть, вспоминаешь о человѣкѣ почти такъ же, какъ о произведеніи художества, которое нѣкогда, быть-можетъ, плѣняло насъ, но

о которомъ одно осталось воспоминаніе.







====page 37====



Глубокія размышленія Прасковьи Петровны были прерваны входомъ субретки съ извѣстіемъ, что Петръ Петровичъ возвратился домой.

«Просить его ко мнѣ!» было отвѣтомъ, который получила субретка.

Прасковья Петровна прервала размышленіе о старшемъ сынѣ, чтобы подумать о меньшомъ. Скоро она раскаялась согласію, изъявленному на его желаніе выйти въ отставку и ѣхать въ чужіе краи. «Ну, какъ онъ встрѣтится съ Французскимъ генераломъ!» подумала она: «эти Французы такіе хвастуны!... онъ, пожалуй, скажетъ Николашѣ,

что она была ему другъ, а можетъ быть и что нибудь ужаснѣе? Прасковья Петровна понимала, что страшно положеніе матери, когда сынъ станетъ подозрѣвать, да еще умолять, чтобы она ему все разсказала: каково тогда ей! Какъ она унижена!

Останется одно — со слезами молить сына не вѣрить вралямъ Французамъ и не отказывать ей въ томъ уваженіи, котораго недавно она требовала по праву, данному ей Богомъ и людьми.

Такъ, рѣшено: Николаша не ѣдетъ во Францію, чтобы не встрѣтиться съ генераломъ Ж ***, не ѣдетъ и въ Англію, Германію, Италію: чего добраго, онъ сосвоевольничаетъ, отправится въ Парижъ. Съ этимъ твердымъ намѣреніемъ Прасковья Петровна встала и пошла въ кабинетъ шить свей коверъ.



 



====page 38====



На другой половинѣ дома, почтенная старушка, матушка Прасковьи Петровны, въ туфляхъ на огромныхъ каблукахъ, тихонько ходила въ гостиной, переваливаясь съ ноги на ногу. Обѣ ея руки были запрятаны въ боковыхъ карманахъ: въ лѣвой, судя по бряцанію, она держала связку ключей, а правою по-временамъ вынимала носовой платокъ и утирала слезы. По задумчивости ея можно было заключить, что она умственно творитъ молитву, съ утѣшительнымъ убѣжденіемъ быть услышанной Творцомъ.

Вдругъ вошелъ Петръ Петровичъ. Читатель знакомъ съ его молодостью. Теперь, когда Николаша уже былъ избалованнымъ корнетомъ, а Александръ храбрымъ воиномъ, онъ примѣтно постарѣлъ, равнодушно глядѣлъ на цыганокъ, не прельщался нѣжной ручкой жены, а полюбилъ хересъ, стерляжью уху и свѣжія щечки пятнадцати-лѣтнихъ дѣвушекъ. Онъ уже былъ болѣе чѣмъ сутуловатъ, чуть не сгорбленъ. Съ примѣтной, радостной улыбкой на лицѣ, онъ подошелъ къ старухѣ, не замѣчая ея заплаканныхъ глазъ поцѣловалъ руку и сказалъ:

«Ну, матушка, какъ разъ во время попалъ въ Охотный Рядъ! Первый купилъ навагу, корюшку и ряпушку. Что за прелесть!.. и какъ свѣжи: только-что привезли! Оттуда заѣхалъ въ Рыбный Рядъ, засталъ много знакомыхъ, однако успѣлъ





====page====



купить пять желтобрюхихъ стерлядей: животрепещутъ, матушка! Двѣ изъ нихъ — въ аршинъ длиною: одну отвезъ къ Преосвященному, но его не видалъ; онъ нездоровъ. Въ передней засталъ Катерину Павловну и Катерину Сѣргѣевну: онѣ привезли какой-то потогонной травы; обѣ въ одно время, одна заикаясь, другая гоня слова на курьерскихъ, разсказывали экономѵ, какъ приготовлять и пить эту траву; у меня спросили о

вашемъ здоровьѣ, хотѣли завтра побывать. Какъ же, матушка, прикажете изготовить стерлядокъ-то, отварить, или уху сдѣлать?»

Почтенная старуха, пережившая всѣ радости, всѣ желанія, имѣла еще слабость хорошо покушать и особенно любила лакомую рыбу; зять дѣлалъ ей всегда удовольствіе, по крайисй мѣрѣ столько же сколько самому себѣ, заботясь объ отысканіи хорошей рыбы. Она посмотрѣла на часы и отвѣчала:

— Спасибо, Петръ Петровичъ! Врядъ ли успѣютъ сварить уху; лучше отварить стерлядку.

Петръ Петровичъ позвонилъ, передалъ это приказаніе офиціанту и усѣлся въ кресла съ надеждою, что старуха, имѣя въ виду полакомиться, будетъ въ хорошемъ расположеніи духа и доброхотнѣе послушаетъ всѣ сплетни и новости, которыми онъ запасся въ Англійскомъ Клубѣ, у своихъ пріятелей, какъ и онъ, непремѣнныхъ еже-







====page 40====



утреннихъ посѣтителей охотнаго и рыбнаго рядовъ. 

Онъ систематически высморкался, понюхалъ табаку и уже собирался раскрыть свой коробъ новостей и насмѣшливыхъ сплетней, когда старуха, сѣвъ противъ него, со слезами сказала:

«А я, Петръ Петровичъ, получила письмо сегодня отъ Александра. Какъ тебѣ и Парашѣ не грѣшно такъ гнать сына? Ужели недостаточно: судьба и люди преслѣдуютъ его? Чѣмъ онъ вновь провинился, что вы оба запрещаете ему писать къ вамъ?»

Петръ Петровичъ искренно любилъ Александра и часто старался умилостивить къ нему свою жену, но всегда тщетно. Нѣсколько разъ рѣшался онъ выйти изъ ея повиновенія въ этомъ отношеніи: но что значитъ рѣшиться для человѣка слабаго нрава?... ничего! Привычка всегда покорствовать женѣ превозмогала и Петръ Петровичъ, послушный волѣ Прасковьи Петровны, каждый разъ оставался при своемъ неисполненномъ намѣреніи.

Теперь Петръ Петровичъ былъ въ весьма затруднительномъ положеніи. Изъ опасенія жены, онъ не смѣлъ открыть старухѣ своихъ чувствъ къ сыну, а между тѣмъ надо было что-нибудь отвѣчать. Подумавъ, онъ сказалъ:









====page 41====



— Матушка, я и Прасковья Петровна, мы рѣшились прекратить переписку съ Александромъ, желая ему добра и надѣясь тѣмъ принудить его выйти изъ настоящаго расположенія духа. Вотъ въ чемъ дѣло. Мѣсяца полтора тому назадъ, я встрѣтилъ въ Англійскомъ Клубѣ какого-то полковника, пріѣхавшаго съ Кавказа, гдѣ онъ провелъ нѣсколько лѣтъ. Я спросилъ, не встрѣчалъ ли онъ Пустогородова. А тотъ сказалъ

въ отвѣтъ: «Какъ же! я съ нимъ очень знакомъ и даже не разъ дѣлалъ вмѣстѣ экспедиціи.» Тогда я объявилъ, что это мой сынъ и просилъ описать его подробно. «Весьма пріятна мнѣ эта встрѣча,» сказалъ полковникъ: «надѣюсь, что вы вмѣстѣ со мною убѣдите Александра Петровича приняться за прежнюю свою неутомимость и оставить планъ, который онъ себѣ начерталъ и пунктуально исполняетъ; мнѣ онъ могъ не повѣрить, потому что годами я моложе его, а опытностію гожусь ему во внуки; но я вижу дѣло безпристрастно, хладнокровно, а онъ, какъ человѣкъ огорченный, обманутый въ своихъ надеждахъ, одностороненъ во всемъ, что касается до него самого; долженъ вамъ доложить, между своими одночинцами Александръ Петровичъ нелюбимъ — это понятно: ни годами, ни склонностями, ни мнѣніями онъ не можетъ имъ быть товарищемъ; даже это было бы неприлично; но всѣ они его









====page 42====

уважаютъ за правила, за безукоризненное поведеніе, за умъ и большую опытность. Начальники отдаютъ ему справедливость: его рвеніе было истинно примѣрное; онъ исполнилъ отлично многія порученія, сопряженныя съ опасностью и весьма трудныя, требующія твердой воли, ума, неутомимости и всей его опытности. Имъ были

совершенно довольны, громко хвалили, но онъ ничего не получилъ, тогда какъ другіе, отличившіеся чѣмъ-нибудь, были щедро награждены. Это очень огорчало вашего сына, однако онъ надѣялся еще, что судьба перестанетъ наконецъ его преслѣдовать. Вдругъ, видя, что гоненіе рока не прекращается, онъ совершенно перемѣнилъ образъ поведенія и сталъ отдаляться отъ службы. Однажды случилось мнѣ его представить къ наградѣ: начальникъ призвалъ меня и, возвращая представленіе, сказалъ: — Ты забылъ, Пустогородовъ былъ разжалованъ... нельзя покровительствовать подобныхъ офицеровъ! — На мое возраженіе, что такимъ офицеромъ можно дорожить, что служба въ немъ много потеряетъ, мой начальникъ отвѣчалъ: — Зато его ласкаютъ!... по куда же дѣнется онъ съ Кавказа? — Я разсказалъ это Александру Петровичу, присовокупляя, что ему легче было бы достигнуть генералъ-маіорскаго чина, если бъ онъ не былъ пятнадцать лѣтъ тому назадъ разжалованъ чѣмъ дослужиться до капитана те-









====page 43====



перь, какъ онъ сдѣлалъ проступокъ. Вашъ сынъ улыбнулся и отвѣчалъ: — Если такъ, то съ этого дня не стану брать на себя обязанностей, неподлежащихъ моей части, буду только исполнять необходимое по роду моей службы и по чину, сдѣлаюсь боевымъ офицеромъ. Пускай употребляютъ кого хотятъ на другое. Я почитаю, что исполнилъ долгъ подданнаго и я ужъ расплатился съ лихвою за свой проступокъ. — Тщетно представлялъ я ему, что безъ него обойдутся и онъ только навлечетъ на себя новыя непріятности. Александръ Петровичъ отвѣчалъ: — По крайней мѣрѣ я сохраню здоровье, спокойствіе и свои деньги. — Какъ сказалъ, такъ и дѣлаетъ: его способности, богатая опытность, потеряны для службы и сталобыть безъ пользы для него. Начальники не довольны имъ; на всякое предложеніе о командировкѣ онъ говоритъ: — Служа и считаясь во фруитѣ, я не могу имѣть нужныхъ познаній для исполненія этого порученія. — За такой отвѣтъ его разъ отправили въ укрѣпленіе, лежащее въ ужасной глуши: а ему и горя мало! всему смѣется!

Нечего было дѣлать. Не хотѣлось скучать, онъ взялъ переводчика и давай учиться туземному языку. Около двухъ мѣсяцевъ пробылъ онъ тамъ, занемогъ: его привезли на линію; наконецъ выздоровѣлъ; хотѣли дать порученіе, онъ опять свое. Это надоѣло и его отпустили въ свой









====page 44====



полкъ, гдѣ я сына вашего и оставилъ.» Вотъ, матушка, за что мы недовольны Александромъ и рѣшились не писать къ нему! Авось ли Богъ дастъ, онъ въ угоду нашу покинетъ упрямство, вредное для него же самого.

Каммердинеръ Петра Петровича вошелъ доложить, что Прасковья Петровна уже три раза за нимъ присылала: онъ всталъ поспѣшно, хотѣлъ итти; по старуха удержала его и сама съ нимъ отправилась къ дочери.

Петръ Петровичъ разсказалъ всю истинную правду, только выдалъ женино заключеніе и рѣшеніе за свое. — Это былъ пунктуальный приговоръ Прасковьи Петровны, давно уже искавшей благовидной причины прервать всѣ сношенія съ Александромъ.

Когда всѣ три лица собрались вмѣстѣ, умная Прасковья Петровна, разумѣется, со всевозможною почтительностью къ старухѣ, доказала, что она примѣрная мать и готова съ первой почтою написать къ Александру, хотя полагаетъ, что было бъ лучше, если бъ бабушка взяла на себя увѣдомить его о причинѣ гнѣва родительскаго. Ей кстати баловать внука; родители же должны всегда и во всемъ быть въ полномъ смыслѣ отцомъ и матерью для своихъ дѣтей, а отецъ и подавно, какъ глава семейства. Петръ Петровичъ









====page 45====



подтвердилъ это мнѣніе, не изъ убѣжденія и не по чувствамъ, а потому что не смѣлъ противурѣчить женѣ. Добрая, почтенная старуха радехонька была, что нашлась на что нибудь полезною, и охотно приняла предложеніе.

— Бѣда съ дѣтьми! сказала нѣсколько времени спустя Прасковья Петровна. Александръ, кажется, довольно стоитъ намъ слезъ и хлопотъ: пора бы дать старикамъ отдохнуть; а тутъ Николаша начинаетъ. Онъ умоляетъ меня выпросить, Петръ Петровичъ, твое позволеніе выйти въ отставку и поѣхать въ чужіе краи. Я долго отказывала ему въ этомъ, но, убѣдясь, что это въ немъ не вѣтреная мысль, а обдуманный планъ, разсудила : не будетъ толку его принуждать служить!.. онъ сдѣлается нерадивымъ, пожалуй

еще надѣлаетъ глупостей и попадетъ въ бѣду. Поэтому я и рѣшилась поговорить съ тобой и спросить твоего согласія. Надѣюсь, однако жъ, что ты не позволишь ему ѣхать въ Европу. Въ самомъ дѣлѣ, что ему тамъ дѣлать? Все любопытное описано сто разъ, нарисовано еще болѣе. На иностранцевъ всѣхъ націй онъ довольно можетъ насмотрѣться и въ Россіи, отъ сапожника до аристократа. Я полагаю даже опаснымъ

молодому человѣку ѣхать путешествовать по Eвропѣ: во Франціи, того и смотри, попадетъ въ кругъ либераловъ, наговоритъ или надѣлаетъ на









====page 46====



свою шею глупостей. Въ Германіи боюсь философовъ, а пуще всего пантеистовъ. Въ Италіи, онъ какъ-разъ влюбится, женится, перекрестится, и не видать намъ Николаши; сверхъ того, опасаюсь вообще нравственнаго разврата : онъ заживется, въ Европѣ, не скоро его оттуда выживешь, а возвратится — что толку изъ его путешествія? Будетъ съ ума сходить по чужимъ краямъ, не изъ убѣжденія, а потому только что всѣ это дѣлаютъ; будетъ осуждать отечественное, тогда какъ онъ Русской и въ Россіи долженъ жить: здѣсь прахъ его предковъ, его имѣніе, его обязанности. Пожалуй, еще воротится развращеннымъ чудакомъ, причесаннымъ à la moujik или арапомъ! Гдѣ его молодой головѣ перенимать что

нибудь полезное, истинно хорошее!... а причуды, пороки, странности какъ-разъ перейметъ и поработитъ имъ себя. Поэтому, мое мнѣніе, если Николаша будетъ у тебя просить позволеніе путешествовать, назначить ему содержаніе приличное и отпустить въ Персію, въ Турцію, даже въ Египетъ, но ни подъ какимъ видомъ не соглашаться на его желаніе видѣть Европу.

Только - что Прасковья Петровна окончила рѣчь, которая ужасно надоѣла ся мужу, почтенная старуха сказала: «Правда твоя, Параша, истинная правда! Только, надолго ли поѣдетъ Николай? Вѣдь ты и отецъ его немолоды; ужели









====page  47====



никому изъ вашихъ дѣтей не достанется закрыть вамъ глазъ? Я не говорю о себѣ!»

Прасковья Петровна не любила вспоминать, что ей должно когда нибудь умереть; она боялась смерти и даже встрѣчи съ похоронами: ея люди объѣзжали улицы, гдѣ замѣчали приготовленія къ погребенію. Впрочемъ эта странность не ея изобрѣтеніе: найдете много подобныхъ Москвитянокъ. Замѣчаніе старухи не очень понравилось дочери, которая возразила: — Матушка, я и объ этомъ думала; не безпокойтесь, Николаша тамъ не заживется, скоро соскучится, особливо при воспоминаніи, что на родинѣ гораздо лучше и веселѣе. Петръ Петровичъ, если ты согласенъ на просьбу сына и одобряешь мое мнѣніе, такъ самъ ему объяви о томъ, а я пойду одѣться къ столу: уже пора.

Петръ Петровичъ, размышляя, что уже давно время обѣда и желая узнать скорѣе вкусъ выбранной стерляди, очнулся и сказалъ:

«Согласенъ!.. согласенъ, Прасковья Петровна!.. правда! истинно такъ!» Потомъ позвонилъ и приказалъ позвать Николашу.

Долго искали по всему дому мечтателя; наконецъ догадались, что онъ долженъ быть на половпнѣ своей бабушки; догадались потому именно, что она была у Прасковьи Петровны. Николаша возился въ дѣвичьей: когда отецъ прислалъ за









====page 48====



нимъ, онъ взглянулъ на себя въ зеркало, нашелъ, что слишкомъ растрепанъ и красенъ, а потому отвѣчалъ: «Сейчасъ пріиду.» И самъ побѣжалъ умыться къ себѣ въ комнату.

Николаша боялся отца. Это внушила ему мать: показаться растрепаннымъ и краснымъ казалось ему сознаться, отъ какихъ занятій его отозвали. Притомъ, отецъ, по наущенію жены, часто бранилъ его за всегдашнюю праздность.

Наконецъ Николаша явился. Отецъ спросилъ гдѣ онъ былъ, что не дождешься его.

«У себя въ комнатѣ, папенька!»

— Зачѣмъ у тебя волосы мокры?

«Со сна умылся, папенька!»

— Все спишь да спишь!.. какое мясо!.. чтобы заняться дѣломъ?

«Голова ужасно болитъ, самъ не знаю отъ чего.»

Николашу усадили, Петръ Петровичъ передалъ ему за свое все сказанное Прасковьею Петровною и кончилъ словами:

— Вотъ тебѣ мое позволеніе и мои условія: хочешь ихъ принять, выходи въ отставку; не хочешь, оставайся на службѣ. Ты знаешь, я никогда не перемѣню своего: что сказалъ, то свято!

Послѣ обѣда всѣ разошлись. Николаша уѣхалъ со двора: у него были причины, по которымъ онъ не хотѣлъ еще объявить на что рѣшается.









====page 49====



Вечеромъ онъ отправился въ знакомый домъ, гдѣ обыкновенно проводили время за карточными столиками. Вошедъ въ гостиную, онъ подошелъ къ хозяйкѣ дома, потомъ къ хозяину, пробормоталъ какія - то привѣтствія и началъ оглядываться. Скоро замѣтилъ онъ Елизавету Григорьевну, молодую женщину его лѣтъ. Она сидѣла въ углу комнаты между четырьмя молодыми людьми. Всѣ они стояли, пятый сидѣлъ рядомъ съ нею; разговоръ оживлялся занимательностію и смѣхомъ. Елизавета Григорьевна была прелестна, мила: черные орлиные глаза, открытый лобъ, черпые волосы, римской носъ, ротъ съ тоненькими губками, родимое пятнышко на подбородкѣ, смуглый цвѣтъ лица, хорошій

ростъ, плѣнительный станъ — все въ ней очаровывало съ перваго раза. Николаша посмотрѣлъ на эту бесѣду, нахмурился и подошелъ къ хозяйкѣ дома, дряхлой старушкѣ, подсѣлъ къ ней и началъ толковать, не знаю о чемъ. — Стали составлять партіи. Николаша просилъ хозяйку позволить ему быть въ ея бостонѣ — это очень обрадовало старуху, которая тутъ же начала составлять дссяти-копѣечный бостонъ; нашли еще старика, не находили только четвертаго, и немудрено! бостонъ не веселъ самъ по себѣ и дѣілается убійственно скученъ, когда составляется для забавы глухой старухи. Не найдя никого,







====page 50====



посадили восемнадцати-лѣтнюю, прекрасную Нѣмочку Китхенъ, воспитанницу дома.

Елизавета Григорьевна отказалась отъ игры и по приглашенію хозяйки сѣла за фортепьяно. Окруженная своими обожателями, она начала пѣть. На многихъ столахъ пріостановились играть, чтобъ вслушаться въ этотъ голосъ, плѣнительный до волшебства.,

Наконецъ Елизавета Григорьевна встала, сказавъ своимъ окружающимъ: «я еще не сидѣла

около бабушки.» Молодежь въ одинъ голосъ пожелала ей удовольствія въ этой пріятной бесѣдѣ; она отправилась къ бостонному столу, за которымъ Николаша сидѣлъ задумчиво.

Николаша былъ высокій и стройный мужчина съ лицемъ правильнымъ и красивымъ. Онъ былъ бѣлокуръ и имѣлъ взглядъ словно подернутый туманомъ. Блѣдность лица и губъ доказывала, какъ рано онъ предался страстямъ, насыщая ихъ

обманами. Но видъ его имѣлъ всю прелесть и нравился женщинамъ.

Замѣтя, что Елизавета Григорьевна подходитъ, онъ вперилъ глаза въ Нѣмочку и сталъ пристально на нее глядѣть. Китхенъ полусмущенная, проводя рукою по волосамъ, спросила:

«Что вы такъ на меня смотрите?»

— Тщетно я стараюсь найти одну хоть малѣйше-неправильную черту въ вашемъ лицѣ!









====page 51====



«И ручаюсь, не найдете!» возразила Елизавета Григорьевна. Николаша взглянулъ на нее, встрѣтилъ ея гнѣвный взоръ и съ полуулыбкою отвѣчалъ :

— Дай Богъ вашему предсказанію сбыться и мнѣ наконецъ найти совершенство, котораго до сего времени я искалъ тщетно. Когда найду его, дай судьба — болѣе не разочаровываться!

«А вамъ случалось разочаровываться?»

— Случалось!

«Часто?»

— До этого времени всегда!

«Безъ исключенія?»

— Безъ всякаго!

«Жалѣю васъ, и болѣе чѣмъ вы, вѣроятно, думаете.»

— Благодарю, но не принимаю вашего сожалѣнія, потому что оно мнѣ не нужно.

Елизавета Григорьевна задумалась и съ примѣтнымъ негодованiемъ начала наблюдать Николашу, который притворился еще задумчивѣе, и изъ-подтишка поглядывалъ на Нѣмочку. Наконецъ Елизавета Григорьевна сказала:

«Какъ вы задумчивы сегодня, Николай Петровичъ! кажется, вы со мною еще не кланялись.»

— Извините, я вамъ кланялся, но вы этого, вѣроятно, не замѣтили, слишкомъ были заняты









====page 52====



какимъ-то новопріѣзжимъ, котораго въ первый разъ я вижу.

Елизавета Григорьевна улыбаясь отвѣчала: «простите, если я васъ не замѣтила; сознаюсь, что этотъ пріѣзжій обратилъ все мое вниманіе.» Сдача кончилась, начались переговоры. Нѣмочка играла бостонъ, Николаша ей вистовалъ, притворяясь еще угрюмѣе.

Елизавета Григорьевна спросила его насмѣшливо :

«Вы вѣрно такъ задумчивы отъ того, что проигрываете?»

— Напротивъ, я очень радъ, что мнѣ нѣчего терять.

«Какъ нѣчего?» спросила съ гнѣвомъ Елизавета Григорьевна.

— Да, я всѣ фишки проигралъ! виноватъ, хотѣлъ сказать, избавился, передавъ желающимъ.

«Я васъ, Николаи Петровичъ, не понимаю; скажите пожалуста, что съ вами?»

— Отъ сегодняшняго пресыщенія и излишняго удовольствія я усталъ.

«Я все-таки ничего не понимаю; пожалуста, объясните эти выраженія.»

— Весьма сожалѣю, что не могу.

«Такъ прошу васъ, хоть намѣкнуть... я пойму.»

Николаша взглянулъ на Елизавету Григорьев-





====page 53====



ну; встрѣтилъ ея гнѣвный взоръ и значительно посмотрѣлъ на Нѣмочку.

«Понимаю, но не вѣрю,» разсмѣявшись сказала Елизавета Григорьевна.

— Ошиблись — отвѣчалъ Николаша — я намѣкаю на причину молчанія.

Пошли переговоры; сыграли бостонъ; Нѣмочка поставила ремизъ: Елизавета Григорьевна замѣтила, что она плохо играетъ и предложила сѣсть за нее. Китхенъ ушла. Елизавета Григорьевна спросила у Николаши, гдѣ онъ былъ и что дѣлалъ во весь день?

— Одному духовнику я каюсь въ своихъ поступкахъ и помышленіяхъ; былъ сегодня послѣ обѣда сначала у цыганъ, а послѣ въ театрѣ за кулисами, — отвѣчалъ Пустогородовъ.

«Я увѣрена, что вы нарочно это говорите, но страсти нынѣшнихъ молодыхъ людей казаться хуже, чѣмъ они въ самомъ дѣлѣ.»

— Увѣряю васъ, я говорю истинну; да и не вижу, почему намъ, холостымъ, не бывать тамъ, гдѣ встрѣчаешь женатыхъ людей, предпочитающихъ актрисъ своимъ женамъ, которыя безъ сомнѣнія несносно имъ надоѣли.

«Зачѣмъ же вы пріѣхали сюда? Лучше было отдохнуть дома.»









====page 54====



— Я желалъ васъ видѣть; мужъ вашъ, котораго я встрѣтилъ за кулисами, сказалъ мнѣ, что

вѣроятно вы здѣсь проведете вечеръ.

Начались переговоры. Елизавета Григорьевна играла бостонъ, проиграла и ставя два ремиза, разгнѣванная сказала Николашѣ:

«Видите эти ремизы, вы имъ виноваты; вы должны были мнѣ вистовать, вамъ угодно было меня оставить: я не прощу этого, не надѣйтесь болѣе на меня, не стану вамъ вистовать.»

Николаша, засмѣясь, отвѣчалъ:

— Судьба мнѣ не измѣняла еще, и я увѣренъ, что найду вистъ гораздо лучше вашего.

Всѣ утихли и молча играли; наконецъ Елизавета Григорьевна спросила:

«Что же хорошаго за кулисами?»

— Новая молоденькая багетчица.

«Вѣрно красавица?»

— Довольно что новая, моложе и свѣжѣе прочихъ; чего болѣе желать? особенно, когда прежнія приглядѣлись, надоѣли!     '

Опять переговоры. Елизавета Григорьевна сердито сказала:

«Не забудьте же, Николай Петровичъ, я вамъ непремѣнно отомщу.»

— Трудно будетъ, когда я самъ не хочу вашего виста. Да куда дѣвалась Китхенъ?

Тутъ подошелъ новопріѣзжій мужчина, на ко-







====page 55====





тораго намѣкалъ Николаша, и сказалъ Елизаветѣ Григорьевнѣ: — Сестра! ты усѣлась играть, а я хотѣлъ ѣхать домой, усталъ съ дороги.

«Подожди немного, я играю за Китхенъ; она сен-часъ придетъ, тогда поѣдемъ.»

Мужчина удалился. Николаша спросилъ у Елизаветы Григорьевны: кто онъ такой? Это былъ ея родный братъ, только что пріѣхавшій въ Москву.

 Между тѣмъ Китхенъ пришла. Во время игры, Николаша, нѣсколько пристыженный, сказалъ Елизаветѣ Григорьевнѣ:

— Я забылъ просить васъ прислать мнѣ непремѣнно вторую часть книги, которую я у васъ взялъ; завтра утромъ возвращу вамъ первую.

«Я не пришлю книги, потому что сама ее читаю. Пора мнѣ ѣхать; жаль, не обремизила васъ; но знайте, что сдержу свое обѣщаніе.»

— Хорошо, мстите — гдѣ гнѣвъ, тамъ и милость! Только шутки въ сторону, прошу васъ прислать мнѣ книгу; я скоро, вѣроятно, уѣду и хочу дочитать описаніе, которое мнѣ, — не говоря о любопытствѣ, — нужно, даже необходимо.

Елизавета Грнгорьевна уѣхала, не давъ никакого отвѣта. Бостонъ кончился. Гости разъѣхались. Николаша очутился у себя, весьма недовольный всѣмъ своимъ днемъ.

Надѣвъ халатъ и расхаживая по комнатѣ съ









====page 56====





трубкою, онъ вдругъ ударилъ себя кулакомъ въ лобъ, примолвивъ: какой же я дуракъ! Сегодня вечеромъ принялъ брата за будущего любовника, поссорился съ Лизой, тогда какъ необходимо было съ нею серьезно поговорить; планъ нашъ разстроенъ, покамѣстъ прощай Италiя, гдѣ мы должны были обвѣнчаться и провести остальные дни вмѣстѣ! Отца никогда не переспорю. Завтра съ утра родители будутъ требовать отъ меня на что нибудь решиться, а я не знаю, чего хочетъ Лиза! 

Онъ вздумалъ написать Елизаветѣ Григорьевнѣ. 

Обычаи во всемъ измѣняются. Давно ли сентиментальныя письма, записки писались на прекрасной розовой бумагѣ, изукрашенной разными виньетками? Тутъ чаще всего изображены былы или пара голубковъ, соединяющихъ носики, или амуръ колченосецъ, пронзающій сердце легкою стрѣлою. Эти записки запечатывались аллегорически-сентиментальными изображенiями, и всегда были раздушены, какъ благовонiями, такъ и выраженiями. Теперь все это считается варварствомъ, незнаніемъ правилъ du comme il faut. Письмо или записка любовной связи должна быть написана на самой обыкновенной бумагѣ, притомъ потаенными чернилами, самое легкое сентиментальное выраженіе — есть непростительная пош-









====page 57====



лость, совершенное незнаніе общества: нынѣшнее любовное письмо непремѣнно должно служить оберткою книги или чего другаго, посылаемаго къ возлюбленной. Если хотите совершенно исполнить требованія этикета, закурите эту обертку табакомъ, сдѣлайте на ней нѣсколько чернильных пятенъ; впрочемъ эти пятна иногда имѣютъ іероглифическія значенiя.

 Николаша, въ полномъ смыслѣ поклонникъ моды, велѣлъ подать себѣ листъ простой бумаги и сталъ писать потаенными чернилами; нѣсколько разъ задумывался; чернилы высыхали; онъ не зналъ, какъ продолжать, и начиналъ строку, гдѣ попало. Онъ описывалъ условiя, на которыхъ отецъ позволяетъ ему выйти въ отставку; жаловался на скиоскiя  понятия старика о Европѣ; сожалѣлъ, что не зависитъ отъ умной и просвѣщенной матери; грустилъ о зависимости состоянія, которое его столько угнетаетъ, и въ заключеніе

всего умолялъ Лизу дать скорѣе совѣтъ и требовалъ свиданія; намѣкалъ слегка на вечернюю встречу съ увѣренностію, что комедія, разыгранная имъ, будетъ забыта въ обстоятельствахъ столь важныхъ. Онъ взялъ книгу, прожегъ ее въ одномъ мѣстѣ и, небрежно завернувъ въ письмо, приказалъ камердинеру утромъ въ девять часовъ

отнести къ Елизаветѣ Григорьевнѣ и просить слѣдующую часть. Николаша, кончивъ это, былъ









====page 58====



очень доволенъ собою, и ложась спать, не велѣлъ будить себя, а если отецъ или мать его спросятъ, сказать, что онъ очень поздно заснулъ.

Елизавета Григорьевна, возвратясь домой, забыла о всемъ произшедшемъ на вечерѣ и долго сидѣла съ братомъ, котораго давно не видала. Мужъ ея, Илья Денисьевнчъ, изволилъ уже почивать.

Илья Денисьевнчъ былъ человѣкъ лѣтъ сорока пяти, въ молодости лихой гусаръ; онъ утратилъ здоровье и силы въ распутней и разгульной жизни; нѣсколько разъ ѣздилъ лечиться на Кавказскія воды, и наконецъ вышелъ въ отставку, получивъ огромное имѣніе отъ отца. Какъ всѣ мужчины, онъ былъ ревнивъ, когда былъ холостъ, не смотря на то, что смѣялся глупости мужей, опасающихся быть рогоносцами, между тѣмъ какъ никто еще не видѣлъ ни одной пары человѣческихъ роговъ. Въ этихъ случаяхъ онъ прибавлялъ: «пускай мужъ самъ не будетъ плохъ, такъ нѣчего ему и опасаться!» Не смотря на это онъ не разсчелъ, и женился почти истощенный.

Не за него, а за его состояніе отдали Елизавету Григорьевну. Она не знала его почти, да, кажется, чуть ли не была влюблена въ молодаго человѣка, котораго судьба отъ нея оторвала. Сначала она не хотѣла выходить замужъ; но домашніе убѣдили ее, представляя, что эта свадьба







====page 59====





необходима для счастiя всего семейства. Этими доводами бѣдняжку уговорили. Первые годы брачной жизни, домашнiй ихъ бытъ шелъ коекакъ; но Илья Днисьевичъ преждевременно одряхлѣлъ. Тутъ настала трудная эпоха. Мужъ чемъ ранѣе дряхлѣетъ, темъ более самолюбіе его скрываетъ это; тогда-то онъ прикидывается волокитою. Молодая жена сначала не понимаетъ этого. Самолюбіе бушуетъ въ ней: она подозрѣваетъ, что покинута, променѣна на соперницу. Начинаются слезы, ревность, ссоры и замыслы

мщенія. Если же жена постигнетъ истину, что, впрочемъ, не всегда случается, — она делается самымъ усерднымъ сообщникомъ мужниной тайны, но скрытно отъ него, — у нея свои виды! Вотъ они. Всякая женщина притворяется чуждою огня страстей, подавая видъ, что выше ихъ; въ любовной связи она уверяетъ любовника, клянется, что увлечена его нравственными добродетелями, дарованiями. Ея прямой разсчетъ, следовательно, скрывать дряхлость мужа; она никогда въ ней не сознается. Мужъ, съ своей стороны, на

все готовъ согласиться, лишь бы только лучше скрыть свою тайну, которую онъ никому ни за что въ свѣте не повѣритъ. Тутъ заключеніе брачнаго мира обыкновенно имѣетъ следующую форму: «любезная жена, я тебя искренно люблю и преданъ тебѣ; будь въ этомъ увѣрена: ты пол-







====page 60====



ная хозяйка въ домѣ и моемъ имѣнія, но прошу тебя, не будь такъ строга ко мнѣ, позволяй какъ-то брачные измены; вѣдь твоя ревность ни къ чему не послужитъ, кромѣ семейныхъ ссоръ; мы мужчины такъ сотворены, таковы наши права, наши привычки! Объ одномъ только тебя прошу: не забывай, что я повѣряю тебѣ свою честь.» Эта послѣдняя рѣчь въ женскомъ лексиконѣ переводится такъ: «ты, жена, можешь имѣть любовника, только тщательно скрывай свою связь отъ мужа, а пуще всего отъ свѣта!»

Семейный бытъ Елизаветы Григорьевны и Ильи Денисьевича, лицъ, впрочемъ, весьма обыкновенныхъ, былъ таковъ, какъ выше сказано. Ихъ брачная жизнь дошла до періода только что поясненнаго; формула наша оказалась въ этомъ случаѣ весьма умѣстной. Условія ея исполнялись со всевозможной точностiю.

Елизавета Григорьевна неоднократно замѣчала, что ея мужъ дѣлается одолжительнѣе послѣ головомоекъ, которые даны ему при свидѣтеляхъ, подъ предлогомъ ревности. Она взяла это себѣ на умъ.

На другой день, послѣ обеда, въ десятомъ часу утра, она сидѣла за чайнымъ столомъ съ своими тремя детьми, уродцами, черными, нечесаными, неумытыми, которые скоро между собою передрались и расплакались, такъ, что









====page 61====

мать ихъ прогнала. Илья Денисьевичъ вошелъ, какъ добрый мужъ, поздоровался съ женою, поцѣловалъ ей ручку и усѣлся въ ожиданіи чая.

Елизавета Григорьевна, понюхавъ табаку, сказала очень гнѣвно:

«Послушай, если ты дурачишься и забываешь приличiе, такъ я по крайней мѣрѣ требую, чтобы ты не смѣлъ обмывать обо мнѣ въ местахъ, гдѣ, еслибъ у тебя была совѣсть, ты бы никогда не заглядывалъ.

Пошли прочь, ссоры, и когда Елизавета Григорьевна пришла внѣ себя, то есть притворилась разгнѣванной, послышались шаги. Это былъ домашній докторъ. Невозможно было явиться кстати. Доктора въ домахъ — семьяне. Они все видятъ, все знаютъ, все слышатъ и удивительно вѣрно отгадываютъ то, чего имъ не сказываютъ.

Рѣдко кому разсказываютъ они важныя семейныя тайны; за то ссоры, мелочныя или смѣшныя происшествія, столько же разъ въ сутки повторяютъ, сколько получаютъ десяти рублевыхъ ассигнацій. Высыпаясь въ каретахъ, они почти всегда видятъ во снѣ семейныя распри: это случаи для нихъ самые выгодные. Обыкновенно они пропишутъ женѣ успокоительное лекарство, чаще всего, отварную воду съ сахаромъ; на рецептѣ

сдѣлаютъ незамѣтный іероглифъ; аптекарь, обязанный платить значительный процентъ врачу,









====page 62====



возьметъ въ двадцать, а иногда въ сто разъ болѣе ценности медикамента; больная, очень довольная вкусомъ сладкой воды, прославляетъ удачное леченiе ея притворной болѣзни, а медикъ, въ продолженiе дня, долженъ сделать второй визитъ, узнать о действiи лекарства, то есть, получить другую ассигнацiю. Серьезные болѣзни — несчастiя для медика; во-первыхъ, его слава страждетъ, когда больной умираетъ на его рукахъ; во-вторыхъ, доктора, занимающіеся практикою, всегда добродушные люди, привязанные къ пациентамъ. Въ нихъ чувства не грубѣютъ, какъ у госпитального лекаря, на которого смерть больного не производитъ ровно никакого впечатленiя.

Докторъ, старый нѣмецъ, вошелъ, поклонился, посмотрѣлъ на Елизавету Григорьевну и спросилъ, что съ ней? Видно она очень разстроена?

«Мужъ сокрушаетъ. Вообразите, вчера изволилъ провести вечеръ въ театрѣ за кулисами. Мало того — не о чемъ было говорить, у него достало духа завести разговоръ о женѣ, съ кемъ же? съ молодымъ вѣтренникомъ.» Докторъ началъ успокаивать Елизавету Григорьевну, пощупалъ пульсъ, потребовалъ бумаги и чернильницу, прописалъ рецептъ, приказалъ тотчасъ же послать въ аптеку, принимать лекарство черезъ часъ по чайной ложкѣ, и не держать его







====page 63====



въ слишкомъ тепломъ мѣстѣ, разумѣется, не ставить въ печку, а то склянка можетъ лопнуть. Говорите послѣ этого, что доктора вообще алопаты! Нѣтъ-съ, они гомеопаты, коль скоро велятъ принимать по чайной ложкѣ лекарства, которое всякій изъ насъ въ дѣтствѣ, охотно пивалъ полными стаканами.

Илья Денисьевичъ находился въ весьма затруднительномъ положеніи;. душевно желая прослыть волокитой, онъ долженъ былъ изъ приличія показаться смущеннымъ, не много прогнѣваннымь, почти присовѣщенным. Какъ водится, онъ сдѣлаль тутъ прежалкую фигуру.

Вошелъ офиціантъ съ завернутою книгою, Илья Денисьевичъ спросилъ: «что это такое?» – Къ Елизаветѣ Григорьевнѣ отъ Николая Петровича Пустогородова, приказали просить другую. 

«Подай сюда!» и Илья Денисьевичъ развернулъ книгу, замѣтилъ, что она прожжена и пересматривая сказалъ: «какова нынѣшняя молодежь! какіе невѣжды! воть прожегъ книгу, хоть бы строчку написалъ въ извиненiе!» завернулъ ее опять и отдаль офиціанту. Елизавета Григорьевна, не сморя на человѣка, приказала положить ее къ ней въ будуаръ, на столъ, и велѣла сказать, что другую книгу сама читаетъ.

Смѣтливый докторъ, понявшій одолженіе, которое сдѣлаетъ обоимъ супругамъ, если заведетъ









====page 64====



разговоръ, спросилъ у Елизаветы Григорьевны, гдѣ она провела вечерь?

- У бабушки! - отвѣчала она – играла въ бостонъ за вашу дочь Китхенъ.

Илья Денисьевичъ воспользовался этимъ удобнымъ случаемъ, чтобы встать и поскорѣе уйти. Докторъ послѣдовалъ его примѣру не много погодя; а для Елизаветы Григорьевны начался день свѣтской женщины, то есть, во все утро до втораго часа, - полученіе и отправленіе дюжинъ двухъ записокъ; потомъ принятіе и дѣланіе визитовъ. Не приняла однако жъ она Николашу. Это взбѣсило его, потому, что, не получивъ ожидаемой книги, онъ отправился къ ней объясниться. Позднѣе, когда онъ ѣхалъ по городу, онъ встрѣтился съ матерью, которая остановилась, посадила его къ себѣ въ карету и вынудила согласиться выйти въ отставку и отправиться путешествовать на Востокъ.

Николашѣ необходимо было видѣть Елизавету Григорьевну. Онь началъ ломать голову, гдѣ она проведет вечеръ? Но всѣ его предположенія были сомнительны. Наконецъ онъ рѣшился послать своего камердинера, прохаживаться около ея дома и подслушать, куда она поѣдеть. Порученіе не совсѣмъ пріятное, особенно когда на дворѣ морозъ въ 25° по Реомюру. Камердинеръ довольно долго прогуливался около дома, прокли-







====page 65====



ная про себя влюбленныхъ баръ и всѣ въ мірѣ любовныя связи. Очень пріятно былъ онъ обрадованъ, когда увидѣлъ на дворѣ фонари и кучеровъ запрягавшихъ экипажъ; карета выѣхала со двора; ее подали къ крыльцу; вскорѣ лакей отворилъ дверцы, посадилъ Илью Денисьевича и ожидалъ... Вѣдь только женихи сажаютъ въ карету невѣстъ. Мужья дѣлаютъ это съ своими женами лишь въ первый годъ женитьбы, а со втораго передаютъ эту обязанность лакеямъ. Впрочемъ развѣ эта одна обязанность имъ передается? Нне берусь рѣшать. Женихъ, любовникъ, сажая въ карсту предметъ своего обожанія, всегда пожметъ рукою локоть, подавитъ ладонь, и счастливецъ получаетъ въ отвѣтъ почти незамѣтное движеніе пальцами, которое въ свѣтскомъ лексиконѣ переводится словами: «она пожала мнѣ руку!» Наконецъ явилась Елизавета Григорьевна. Ее посадили. Камердинеръ Николаши услышалъ ея голосокъ «въ Петровскій Театръ!» потомъ громкій голосъ лакея: «пошелъ въ Петровскій Театръ!» Полупьяный басъ кучера заревѣлъ: «пошелъ въ Петровскій Театръ!» и карета помчалась. Черезъ четверть часа Николаша у дома своего садился въ сани, говоря: «въ Петровскій Театръ!»

Первое дѣйствіе началось, когда Николаша вошелъ въ театръ и, остановясь у входа залы, на-







====page 66====



велъ свой лорнетъ на ложу Елизаветы Григорьевны. Она сидѣла вдвоемъ съ мужемъ, и

казалось, была очень задумчива, даже скучна. «Ага!» подумалъ Николаша, — каешься, что со мною поссорилась! боишься быть покинутой! я же проучу, помучу ее порядкомъ!

Входя въ залу, Николаша прошелъ къ своему креслу и усѣлся тихо, поглядывая, смотритъ ли на него Елизавета Григорьевна? но не замѣтно было, чтобы она обращала вниманіе въ ту сторону.

Занавѣсь спустилась. Николаша отправился въ ложу Елизаветы Григорьевны, гдѣ очень сухо былъ принятъ ею и мужемъ. Не обращая на это вниманія, онъ спросилъ:

«Вы получили книгу? видѣли, она прожжена?»

— Да, получила; но не развертывала ее; впрочемъ мужъ открывалъ и сказалъ мнѣ, что она прожжена.

«Вы меня прощаете?»

— Что толку, если бъ и не простила!

«Вы дадите мнѣ завтра другую часть?»

— Нѣтъ не дамъ! не умѣя сберегать, что вамъ даютъ, вы лишаетесь довѣренности.

«Не стану безпокоить васъ просьбами»

Илья Денисьевичъ вышелъ изъ ложи. Николаша спросилъ Елизавету Григорьевну, что за причина ея грусти, и получилъ въ отвѣтъ: — 











====page 67====



Я скажу вамъ правду, вы должны это знать. Вчера у бабушки вы сказали мнѣ, что встрѣтили мужа за кулисами. Это возбудило во мнѣ сильную ревность. Огорченная, я всю ночь не спала и наконецъ опомнилась: съ какого права, подумала я, волнуетъ меня измѣна мужа, когда я сама ему невѣрна? Этотъ вопросъ успокоилъ меня, и ревность затихла. Я стала хладнокровно разсуждать, и убѣдилась, что истинно привязана

къ мужу. Онъ также любитъ меня. Я разочла, сколько моя измѣна его огорчитъ, упрекала себя въ вѣтренности, по которой нарушила священныя обязанности и узы; съ угрызеніемъ совѣсти, съ благодарностью къ судьбѣ, скрывшей отъ мужа мой проступокъ, я рѣшилась разстаться съ вами.

Илья Денисьевичъ возвратился. Жена его хладнокровно спросила Николашу: — Гдѣ для васъ пріятнѣе быть, во время представленія, за кулисами или въ залѣ?

«Этого нельзя сравнивать: въ залѣ увлекаешься, прельщаешься, но все это пустой призракъ, свѣтъ съ своимъ ослѣпительнымъ обманомъ. За кулисами темно, грязно, загромождено машинами грубой работы; видишь черную и безобразную изнанку декорацій, уродливо нарумяпенныхъ актрисъ и актеровъ, ихъ мишурное

одѣяніе. Мнится, будто передъ тобой маслянич-









====page 68====



ные паясы и шуты. Чтобы вѣрнѣе объясниться, скажу, что за кулисами весь чаръ, все волшебство исчезаетъ; видишь предметъ своего наслажденія во всей его отвратительной наготѣ, во всемъ нагломъ обманѣ, въ презрительномъ ничтожествѣ. Первой разъ, когда я увидѣлъ закулисный бытъ, мнѣ сдѣлалось грустно и зала не развлекала меня болѣе; но я скоро привыкъ и съ той поры къ тому и другому равнодушенъ.»

— За чѣмъ же вы бываете въ театрѣ, если онъ васъ не развлекаетъ?

«Мало ли что дѣлаешь отъ нѣчего дѣлать! ѣздишь въ театръ, на балъ, на вечера, волочишься.»

— Ужели это все дѣлается отъ нѣчего дѣлать?

«Помилуйте, да это вся yаша безплодная свѣтская жизнь! къ тому же все это — вѣчное одyо и то же.»

— Какимъ образомъ одно и то же? желаю чтобы вы это доказали мнѣ.

«Ничего нѣтъ легче. Разительное противорѣчіе между театральной залой и кулисами, вы встрѣчаете между блескомъ женскихъ бальныхъ нарядовъ и ихъ наготой въ уборныхъ, когда онѣ пріѣдутъ домой уставшія, полусонныя. Въ волокитствѣ точно также предметъ нашего вниманія







====page 69====



есть сначала то же, что театральная зала. Когда достигнемъ желаніи, перешли за кулисы въ полномъ смыслѣ слова.

— Скажите, пожалуста, какъ вы такъ молоды и уже такъ разочарованы; съ такимъ мрачнымъ предубѣжденіемъ смотрите на жизнь, и гдѣ вы набрались подобныхъ мыслей?

«Я конечно молодъ годами, но старъ опытностію; рожденъ съ пылкими страстями, и предался было имъ чистосердечно, съ полнымъ самозабвеніемъ; я даже чувствовалъ себя въ состояніи всѣмъ жертвовать для страсти; но преданность моя не была оцѣнена. Разъ навсегда я разочаровался, ко всему охладѣлъ и на все смотрю безъ соучастія и озлобленія, безъ любвп и безъ ненависти.»

Елизавета Григорьевна расхохоталась, замѣтивъ, что озлобленный философъ предпочитаетъ однако жъ сидѣть въ ложахъ и креслахъ, чѣмъ идти за кулисы.

«Я еще буду и за кулисами,» отвѣчалъ Николаша, откланиваясь, и вышелъ въ полномъ смыслѣ взбѣшенный.

Скоро нашъ скептикъ явился въ директорской ложѣ, противу яруса, въ которомъ сидѣла Елизавета Григорьевна.

Запавѣсь поднялась. Николаша стоялъ уже за кулисой и смотрѣлъ въ ложу Елизаветы Гри-







====page 70====



горьевны. Замѣтно было, что онъ разговаривалъ съ большимъ жаромъ; но съ кѣмъ, не было видно. Только по краю юбки, которая видна была изъ ложи, можно было подумать, что это было съ женщиною. Лорнетъ Елизаветы Григорьевны не сходнлъ съ Николаши; онъ притворялся, что даже не смотритъ въ ту сторону. Наконецъ и онъ и юбка скрылись. Только подошва со шпорой осталась на томъ мѣстѣ, гдѣ онъ стоялъ. Не трудно было догадаться, что проказникъ былъ на колѣняхъ, но мгновенно — изъ-за этой кулисы выбѣжала молоденькая, хорошенькая актриса, которая начала разыгривать свою роль. Илья Денисьевичъ обратилъ на нее все свое вниманіе. Елизавета Григорьевна, внѣ себя, готова была уѣхать; но не видя болѣе Николашу за кулисами и хорошенькую актрису на сценѣ, начала лорнетомъ разсматривать ложи. Глядь — Николаша надъ директорскою хохочетъ съ четырьмя румяными женщинами. Показывая въ эту сторону, она

спросила у мужа:

«Пуфинька! у кого въ ложѣ Пустогородовъ?»

Илья Денисьевичъ по нашему, а по женину ласковому выраженію пуфинька, угрюмо посмотрѣлъ и зѣвая отвѣчалъ:

— А кто его знаетъ? Эта ложа какихъ-то актрисъ.







====page 71====



Всматриваясь внимательнѣе, онъ началъ однако жъ оказывать признаки сильнаго нетерпѣнія.

Посидѣвъ у этихъ женщинъ, Николаша опять очутился у директора. Занавѣсь опустилась. За тѣмъ Пустогородовъ явился опять къ Елизаветѣ Григорьевнѣ и сказалъ пуфинькѣ:

«Илья Денисьевичъ! директоръ поручилъ мнѣ просить васъ послѣ театра пріѣхать въ англійскій клубъ.

— Ахъ! благодарю; совсѣмъ было забылъ, что надо мнѣ съ нимъ видѣться. Если вамъ нѣчего дѣлать, посидите, пожалуста, здѣсь съ женою, а я къ нему схожу на минуту.

Очень хорошо! отвѣчалъ Николаша самимъ скептическимъ голосомъ, а Илья Денисьевичъ отправился. Елизавета Григорьевна внутренно раздраженная, насмѣшливо сказала Николашѣ:

«Я васъ видѣла за кулисами.»

— Я сказалъ вамъ, что туда иду.

«Какъ я рада, что наконецъ опомнилась! какому развратному человѣку я было ввѣрила себя, какому неблагодарному! никогда себѣ этого не прощу. Передъ какою актрисою вы становились на колѣни? я это видѣла, не отпирайтесь.»

— Послушай, Лиза! мне отпираться нѣчего; я тебѣ былъ вѣренъ всегда; теперь же ты сама мнѣ объявила, что мы разстаемся; стало быть ты не имѣешь болѣе ни малѣйшаго права тре- 







====page 72====



бовать отчета въ моихъ поступкахъ! Я къ тебѣ истинно привязанъ и вѣрно не подавалъ повода называть себя неблагодарнымъ. Если бы ты сего дня прочла мое письмо, ты это увидѣла бы. Я просилъ твоего совѣта, ты мнѣ его не дала; теперь уже поздно. Я стремился покинуть отечество, родныхъ, все для тебя, и по нашему условію ѣхать въ Италію; но рѣшено иначе. Я выхожу въ отставку, родители меня отправляютъ путешествовать на Востокъ.

«Да, ты мнѣ всегда былъ вѣренъ! а Китхенъ? что на это скажешь? Я знаю твое оправданіе: ты шутилъ! не стыдно ли, шутя, соблазнять беззащитную дѣвушку? Если она дастся въ обманъ и сердцемъ привяжется къ тебѣ, что ты ей скажешь? Какъ смѣть презирать до такой степени полъ, къ которому я принадлежу? а меня ты увѣряешь, будто привязанъ ко мнѣ. Если бы ты чувствовалъ, что говоришь, такъ уважалъ и почиталъ бы меня во всемъ моемъ полѣ.»

— Ошибаешься, Лиза! я не то скажу, а напомню мои всегдашнія мольбы къ тебѣ, отдалять отъ себя мужчинъ, менѣе стараться имъ правиться. Чувство мести, ревности внушило

вчера мое поведеніе съ Китхенъ.

«Стыдись! Къ кому меня ревновалъ — къ родиому брату! Каковы должны быть правила человѣка, у котораго раждаются такія подозрѣнія?







====page 73====



Не стараться правиться мужчинамъ, — ты меня просилъ? Ужели ты полагаешь, я тебѣ бы нравилась и ты продолжалъ бы за мной ухаживать, если бъ увидѣлъ, что никто меня не замѣчаетъ? Нѣтъ, видя меня покинутою, необращающею ничьего вниманія, ты покинулъ бы меня. Съ того же дня я стала бы тебѣ въ тягость, сдѣлалась несносною, надоѣла бы неблагодарному. Любя тебя, желая сохранить твою привязанность, я стараюсь плѣнять собою людей, быть окруженной мужчинами; а ты упрекаешь меня этимъ, ты, котораго я одного отличаю среди всей этой ничтожной толпы!»

— Лиза, прости меня; забудь прошедшее; виноватъ! Скажи скорѣе, простила ли ты меня? Твой проклятый Пуфенька вышелъ изъ ложи, сей часъ сюда придетъ. Намъ надо непремѣнно видѣться: дѣло важное! Когда же и гдѣ? Елизавета Григорьевна, взглянувъ на директорскую ложу и видя, что мужъ ея уже вышелъ, поспѣшно отвѣчала:

«Послѣ завтра на Кузнецкомъ мосту, въ два часа по полудни. Завтра я больна; на другой день утромъ пошлю просить модистку привести мнѣ новый корсетъ и бальное платье. Она должна отказаться подъ какимъ либо предлогомъ. Я съ Пуфинькою пріѣду въ магазинъ; модистка попроситъ меня въ свои комнаты примѣрить









====page 74====



корсетъ и платье, будетъ перешивать то и другое, а его отправитъ.»

Послышалась шаги. Она прибавила: «хорошо, Николаи: Петровичъ, если послѣ завтра останусь на балѣ до мазурки, то буду ее съ вами танцевать.»

Илья Денисьевичъ вошелъ, поблагодарилъ Николашу и извинился, что долго его задержалъ въ ложѣ. Того требовала учтивость. Пустогородовъ, посмотрѣвъ на часы, сказалъ: «ахъ, опоздалъ! Я далъ слово быть въ десять часовъ въ одномъ мѣстѣ, а теперь скоро одиннадцать.» Потомъ всталъ и откланялся.

На другой день утромъ Елизавета Григорьевна не вставала; Она была нездорова, имѣла сильный мигрень. Докторъ пощупалъ ей пульсъ, прописалъ нюхательный спиртъ и какое-то лекарство, и ждалъ, покуда все принесутъ.

Между тѣмъ Елизавета Григорьевна спросила у доктора, скоро ли будетъ свадьба его дочери, и получила отвѣтъ, что еще дѣло не рѣшено.

Въ первомъ часу, Николаша вошелъ въ модный магазинъ на Кузнецкомъ мосту къ мадамъ Комплезансъ. Нѣсколько покупательницъ занимали толстую, краснощекую, затянутую въ корсетъ, слишкомъ сорокалѣтнюю хозяйку. Когда она поотдѣлалась, подошла къ Николашѣ и спросила: что ему угодно?







====page 73====



«Мне изъ провинціи прислали денегъ, чтобы по этому реестру я накупилъ женскихъ уборовъ; вотъ вамъ деньги, возьмите на себя трудъ коммисіи.

Содержаніе реестра было: Завтра въ два часа по полудни мнѣ надо имѣть свиданіе съ извѣстною вамъ особой; прошу одолжить ваши комнаты. Теперь меня вызовите, мнѣ нужно съ вами переговорить.

Мадамъ Комплезансъ объявила, что у нее все это есть, съ радостію беретъ коммисію и просила Николашу, войти въ ея комнату взглянуть на вещи.

Николаша вышелъ изъ магазина и на единѣ передалъ ей все, что Елизавета Григорьевна

ему сказала о планѣ для свиданія. Дѣло рѣшено.

Елизавета Григорьевна цѣлый день пролежала, не думала даже выѣзжать. На другое утро лекарство принесло пользу: она хорошо спала ночь, встала какъ встрепанная и послала карету за мадамъ Комплезансъ, чтобы привезти ей корсетъ и нѣсколько платьевъ на выборъ для вечерняго бала. Она еще сидѣла за чайнымъ столомъ съ своимъ благовѣрнымъ супругомъ, когда офиціянтъ пришелъ доложить, что карета воротилась, а мадамъ не пріѣхала по причинѣ болѣзни.







====page 76====



Трудно описать сокрушеніе Елизаветы Григорьевны. Пуфинька началъ ее утѣшать, и рѣшили, что въ два часа они вмѣстѣ поѣдутъ въ магазинъ Комплезансъ, гдѣ Пуфинька выберетъ платье своей женѣ. Вы спросите: за чѣмъ же его возить? подумайте, такъ и узнаете, что расточительныя жены, щеголихи, всегда притворяются скупыми. Не смотря на то, мужья поварчиваютъ о деньгахъ кидаемыхъ на туалетъ, а когда женѣ вздумается блеснуть своимъ бальнымъ нарядомъ, она везетъ своего Пуфиньку въ модный магазинъ,

и онъ долженъ выбрать самъ платье. Мужья самолюбивы и любятъ видѣть женъ пышно-наряженными. По этому ихъ выборъ всегда бываетъ щегольской; жена на другой день получаетъ счетъ отъ модистки, передастъ его мужу, который посмотритъ на итогъ, почешетъ себѣ лобъ и вынимаетъ деньги;

Въ два часа Елизавета Григорьевна съ Пуфинькой входила въ магазипъ мадамъ Комплезансъ. Подвязанная хозяйка, кашляя, извинялась, что не могла пріѣхать. Спросили корсетъ: сказали есть; спросили бальныя платья, ихъ цѣлую дюжину вынесли. Пуфинькѣ позволено было выбрать; онъ не ударилъ лицемъ въ грязь. Надо примѣрить выбранное платье. Елизавета Григорьевна пошла въ комнаты мадамъ Комплезансъ; и стали раздѣвать

ее въ премилой уборной, въ которой, разумѣется,









====page 77====



находились и прекрасный трюмо и... кушетка, и все нужное...

Сначала примѣрили корсетъ; въ немъ почти нѣчего было передѣлывать. Черезъ полчаса будетъ готовъ. Какъ мила хорошенькая женщина, когда примѣряетъ корсетъI Безъ корсета же, сознаюсь, не всякая хороша, иную упаси судьба видѣть! не захочешь глядѣть и на истинно хорошенькихъ. Рѣшивъ одно, принялись за платье. Въ немъ было болѣе передѣлки, чѣмъ въ корсетѣ; а потому мадамъ Комплезансъ пошла въ магазинъ объявить

зѣвавшему пуфинькѣ женино позволеніе: взять экипажъ и ѣхать куда ему угодно; но чтобы черезъ два часа прислалъ обратно карету. Между тѣмъ Елизавета Григорьевна дождется покуда платье поспѣетъ. Сама же Она не можетъ выйти, потому что раздѣта. Покорный мужъ посмотрѣлъ на часы и обѣщалъ прислать карсту черезъ два часа.

Недѣли полторы спустя, въ этой же уборной Елизавета Григорьевна прощалась съ Николашею. Ничего не было забыто при этомъ случаѣ; лились обѣты взаимной вѣчной вѣрности и обѣщанія писать другъ къ другу! Впрочемъ тутъ нѣчего распространяться. Не разъ случалось мнѣ подсматривать въ замочную щелку прощанія этого рода и подслушивать такія обѣщанія. Я убѣдился, чѣмъ притворнѣе они, тѣмъ смѣшнѣе, глупѣе и при-







====page 78====



торнѣе! — Когда же въ такихъ случаяхъ прощающіеся истинно тронуты, тогда они не плачутъ, не пустословятъ, а глубоко, сильно чувствуютъ и — молчатъ.

Николаша совсѣмъ собрался ѣхать въ полкъ и тамъ подать въ отставку. Въ присутствіи семейства отслужили молебенъ съ водосвятіемъ. Бабка и мать чистосердечно плакали, благословляя Николашу. Петръ Петровичъ воспользовался тѣмъ временемъ взгляпуть на часы — грустная дума волновала его... Онъ боялся опоздать въ рыбный рядъ и уже въ тотъ день недостать лучшихъ стерлядей. Наконецъ и до него дошла

очередь благословить отъѣзжающаго.

Драма кончена. Николаша несется по столбовой и вмѣсто субретокъ въ дѣвичьихъ, возится на станціяхъ, пока смотрители, по своему обыкновенію, съ тысячью грубостей отказываютъ дать лошадей, стращая и всячески притѣсняя проѣзжающаго.

Да съ кѣмъ же онъ возится? спросите вы.

Разумѣется, — съ ямскими кухарками.











====page====





II.

ПРIѢЗДЪ

НА КАВКАЗСКУЮ ЛИНІЮ.



And as far аs mortal eye can compass sight,

The mountain howitzez, the broken road,

The bristling palisade, the fosse o’erflow’d,

The station ’d bands, the nerez vacant watch,

The magazine in rocky durance stow’d,

The holster’d steed beneath the shed of thatch,

The ball-piled pyramid, the erez blazing match.

Byron.



По общему выраженію Кавказская линія, повоенно - техническому — Кавказская кордонная линія есть протяженіе отъ Чернаго моря до Каспійскаго, тяпущееся сначала вверхъ по правому берегу Кубани, потомъ не длинною сухою границей, — и наконецъ по лѣвымъ берегамъ рѣкъ Малки и Терека.









====page 80====



По этой линіи проложена большая почтовая дорога, почтя круглый годъ безопасная. На противолежащихъ же берегахъ, Русскому нельзя и носа показать безъ прикрытія, не подвергаясь опасности быть схвачену въ плѣнъ или убнту хищниками.

Впрочемъ каждый годъ, временно, воспрещается ночная ѣзда по большой дорогѣ: такое время называется на линіи тревогою и продолжается иногда недѣли двѣ. Тревога состоитъ въ слѣдующемъ. Лазутчики (военные шпіоны) увѣдомляютъ, что Горцы въ такомъ-то числѣ собрались въ извѣстномъ мѣстѣ и намѣрены вторгнуться въ наши предѣлы: здѣсь дѣлаются распоряженія для прикрытія пространства, грозимаго прорывомъ и принимаются мѣры предосторожности, пока начальникъ участка, который называется еще кордоннымъ, не сосредоточитъ легкаго отряда и не нападетъ внезапно на скопище. Мѣры предосторожности всегда однѣ и тѣ же: всѣхъ казаковъ служащихъ и не служащихъ, расположенныхъ внутри линіи, высылаютъ въ пограничныя станицы. Эти послѣднія запираютъ, т. е. жителей не выпускаютъ изъ нихъ на полевыя работы, а скотъ

выгоняютъ на пастбище, лишь когда нѣтъ тумана и солнце уже довольно высоко на небѣ; проѣзжающихъ задерживаютъ по ночамъ и рано утромъ.









====page 81====



Раннею весною, то есть, въ концѣ Марта, по большой дорогѣ, пролегающей къ Кубани, катилась коляска, запряженная шестью изнуренными лошадьми. Сырой туманъ, падавшій влажной, едва замѣтной росой, не совсѣмъ еще разсѣялся. Молодой человѣкъ, сидѣвшій въ коляскѣ, курилъ трубку и гнѣвно повторялъ ямщику: «пошелъ! пошелъ же!» прибавляя къ этому нѣсколько извѣстныхъ національныхъ Фразъ.

Дорога эта стелется по крутому, возвышенному берегу Кубани, такъ что рѣки не видно. Вдали лежатъ безлюдныя Закубанскія степи; на горизонтѣ рисуются горы въ вѣчной синевѣ. Мраченъ ихъ видъ! Горы вдали наводятъ всегда уныніе; взоръ не перекатывается по живописному разнообразію уступовъ, не наслаждается зрѣлищемъ очаровательныхъ горныхъ потоковъ и воздухъ не навѣваетъ чувствъ доблести и отваги,

которыми дышетъ въ горахъ. Природа горъ и жизнь ихъ обитателей — все скрыто. Лишь горизонтъ заслоненъ мертвыми, однообразными массами.

Путешественнику наскучила дорога, надоѣло и браниться съ ямщикомъ. Отъ нѣчего дѣлать, онъ сталъ разспрашивать мужика о предметахъ, которые попадались ему на глаза.

«Что это за столбъ на холмѣ съ камышевою крышей? И вотъ человѣкъ стоитъ около него,









====page 82====



другой лежитъ, видишь — вонъ впереди? Вотъ и двѣ осѣдланныя лошади! Да это не Черкесы ли? Говорятъ у васъ здѣсь тревога, меня не пустили ѣхать ночью, задержали въ станицѣ даже утромъ, чортъ знаетъ до какой поры.» Сказавъ это проѣзжій, сталъ вынимать пистолеты.

— Нѣтъ, баринъ! это не Черкесы, а линѣйные казаки, на дневномъ бекетѣ; стоитъ часовой и смотритъ за Кубань; лежитъ его товарищъ; а это ихъ лошади ходятъ встреноженныя; столбъ съ крышею сдѣланъ для лѣта, чтобъ отъ солнца былъ холодокъ.

«Да развѣ этотъ пикетъ не по случаю тревоги выставленъ?»

— Нѣтъ, онъ тутъ — круглый годъ и всплошь по всей линіи, каждая двѣ или три версты, — такіе же.

«А ночью куда дѣваются эти казаки?»

— Уѣзжаютъ на постъ.

Проѣхавъ нѣсколько верстъ, проѣзжiй опять спросилъ:

«А это что за плетень на возвышенности? за плетнемъ видны крыши, вонъ тамъ высокая коланча также съ крышею: на ней человѣкъ стоитъ?»

— Это постъ; каждыя семь верстъ такіе же.

«Ну, а это что за лошади возлѣ насъ?









====page 83====



— Казачьи лошади, баринъ, цѣлый день осѣдланныя и встреноженныя ходятъ около поста; вонъ тамъ лежитъ казакъ въ буркѣ и на арканѣ пасетъ своего коня — то табунный часовой.

«А эта канава зачѣмъ вокругъ плетня, и сверху хворостъ?»

— Посты окопаны. По верху плетня прикрѣпляется сухой, колючій кустарникъ, чтобы нельзя было перелѣзть.

«Ну, а эта высокая коланча — что такое?

— Это по нашему вышка; на ней стоитъ часовой и смотритъ за Кубань.

«А это что за крыши видны въ посту?»

— Одна — казарма, другая — конюшня, третья —  сарай для орудія.

«Развѣ есть и орудія на этихъ постахъ?»

— Нѣтъ, теперь не ставятъ безъ особой надобности.

«Много ли казаковъ на постахъ?»

— Разно, отъ тридцати до сорока и болѣе. Вѣдь имъ большой расходъ: ночью занимаютъ секреты по Кубани, дѣлаютъ разъѣзды; днемъ конвоируютъ проѣзжихъ, возятъ бумаги.

«А это что за трое верховыхъ передъ нами ѣдутъ?»





====page 84====



— А кто ихъ знаетъ, казаки!

Три всадника ѣхали по дорогѣ въ буркахъ и башлыкахъ (*): одинъ былъ на сѣрой, видной, съ огромнымъ шагомъ, лошади; за нимъ другіе два рысью. Поровнявшись съ постомъ, они повернули по тропѣ, которая вела къ нему. Въ это мгновеніе, изъ поста стремглавъ выѣхалъ верховой въ черкескѣ, съ обнаженнымъ ружьемъ(**) за плечемъ.

Нe удерживая коня, онъ спустился въ глубокой оврагъ, выскочилъ изъ него и доѣхавъ до всадника на сѣромъ жеребцѣ, быстро остановилъ поворотомъ свою лошадь и съ видомъ почтенія что-то сказалъ ему. Тотъ, не обращая вниманія, продолжалъ ѣхать.

Путешественникъ спросилъ у ямщика, что значило видѣнное.

— Это постовой урядникъ выѣхалъ рапортовать, а тотъ вѣрно какой нибудь кордонный панъ.

«Какъ его зовутъ?»

________

(*) Башлыкъ суконный капоръ, падѣваемый Черкесами на голову сверхъ шапка въ непогоду, чтобы защититься отъ дождя и холода; иногда, чтобы укрыться отъ людей и не

быть узнану — тогда обертываютъ концами шею, часто и нижнюю часть лица, до глазъ.

(**) У Черкесовъ и у линѣйныхъ казаковъ ружья всегда въ бурочныхъ чехлахъ.









====page 85====



— Кто его знаетъ! Этихъ пановъ мы не возимъ; они ѣздятъ всегда на станичныхъ почтахъ.

«А это что за почты?»

— Во всякой станицѣ держатъ по десяти троекъ; почтарь нанятой отъ станицы.

«Какой почтарь?»

— По вашему подрядчикъ, что ли?

Коляска въѣхала въ станицу. Путешественникъ велѣлъ вести себя на квартиру Пустогородова.

Вышедъ изъ экипажа, онъ спросилъ Александра Петровича, ему отвѣчали, что нѣтъ дома, но скоро будетъ. Пріѣзжій приказалъ отпрягать коляску, а самъ остался ожидать хозяина. Квартира Пустогородова состояла изъ двухъ чистыхъ комнатъ; стѣны, выбѣленныя мѣломъ, придавали ей видъ чрезвычайно свѣтлый. Въ первой комнатѣ, очень невеликой, которая была однако просторнѣе второй, стоялъ большой подушечный диванъ, нѣсколько складныхъ походныхъ стульевъ и столъ простаго дерева и издѣлія; въ

одномъ углу находились чубуки съ трубками. Въ другой комнатѣ, противъ окна, на большомъ складномъ столѣ, были — чернильницы, перья, ножницы, нѣсколько ножей, карандаши, писчая бумага, сургучъ, печать и облатки; къ стѣнѣ прислонена была складная кровать, покрытая красивымъ вязаннымъ шерстянымъ одѣяломъ; вышитая по









====page 86====



канвѣ подушка, лежала въ изголовьѣ. У кровати стоялъ складной столикъ, на немъ было — нѣсколько нумеровъ русскихъ и иностранныхъ газетъ, сочиненіе Байрона, Англійской словарь, вторая часть сочиненія Дюбуа о Кавказѣ, нѣсколько сигаръ, сигарочница, фосфорическія свѣчки и футляръ для часовъ. Въ этой комнатѣ находились также три походные складные стулья; къ стѣпѣ придѣланы были полки, на которыхъ лежало нѣсколько большихъ портфелей и кипа журналовъ. Около кровати, на прибитомъ къ стѣнѣ

Персидскомъ коврѣ, висѣли двѣ шашки, двуствольное и одно Черкеское ружье, пара Европейскихъ пистолетовъ, кинжалъ съ поясомъ, нѣсколько разновидныхъ пороховницъ, плеть и казачье, богатое, форменное, офицерское сѣдло. Нѣсколько пустыхъ мѣстъ доказывали, что не вся оружейная была на лицо; у постели, на полу, разостлана была тигровая кожа. На противной стѣнѣ висѣли два черкескія сѣдла съ бурочными чехлами.

Путешественникъ засталъ въ первой комнатѣ слугу Пустогородова и мальчика лѣтъ 12-ти въ красныхъ шальварахъ, въ чевекахъ (*) и бешметѣ, перетянутомъ поясомъ, на которомъ висѣлъ кинжалъ; сверху была на немъ темно-желтаго цвѣта черкеска, а на головѣ Кабардинская шапка. Пре-



________

 (*) Черкеская обувь.









====page 87====



красное лицо и благородная осанка мальчика, родомъ Тавлинца, обратили на себя вниманіе пріѣзжаго. Вскорѣ оно еще болѣе привлечено было шестилѣтнею, въ полномъ смыслѣ очаровательною дѣвочкой, которая вошла въ комнату. На головѣ у нея была чалма темнаго цвѣта; желтая, шелковая, коротенькая рубашка виднѣлась изъ-подъ разстегнутаго, голубаго, шелковаго бешмета, опушеннаго мѣхомъ; изъ-подъ рубашки выходили красные, шелковые шальвары, чрезвычайно широкіе, такъ что походили на юбку; ножки ея удивительной бѣлизны оставались босыя; для ходьбы она надѣвала туфли на двухъ каблукахъ, одинъ у носка, другой у пятки; между ними находилось: небольшой колокольчикъ и два бубенчика, которые извѣщали издали о ея приближеніи — изобрѣтеніе Азіятской ревности! Женщины отвѣчаютъ за подошву ногъ своихъ, въ туфляхъ же слышно, когда и куда онѣ идутъ. Дѣвочка называлась Айшатъ. И она и Дыду остались въ плѣну подъ Ахулъ-го и взяты были Пустогородовымъ на свое попеченіе.

Человѣкъ Пустогородова взглянулъ въ окно, сказалъ: «вотъ и Александръ Петровичъ ѣдетъ!» Пріѣзжій выглянулъ и, не видя никого, спросилъ: «гдѣ же?» — Да вотъ его борзые бѣгутъ, самъ вѣрно къ Полковнику заѣхалъ.

Путешественникъ, по привычкѣ, желая попра-







====page 88====



вить длинные волосы свои, причесанные à Іа mougick и бороду à la St. Simonienne, сталъ искать по стѣнамъ зеркала, и не найдя его нигдѣ, подумалъ: «вотъ вандалъ! даже зеркала въ домѣ не имѣетъ. Не ужели у васъ и зеркала-то нѣтъ?» спросилъ онъ, обращаясь къ слугѣ.

— Какъ же-съ есть. Александръ Петровичъ всегда самъ изволитъ бриться — отвѣчалъ слуга, подавая небольшое складное зеркало.

«Только для бритья; развѣ онъ въ другое время не смотрится?»

— Никогда-съ.

Едва пріѣзжій, совершенный денди, успѣлъ поправить свою прическу и запретилъ людямъ сказывать, кто онъ, какъ на дворъ въѣхалъ всадникъ, на сѣромъ жеребцѣ съ двумя сопутниками, которые проворно соскочили съ коней. Одинъ изъ нихъ взялъ за поводъ сѣрую лошадь и держалъ за стремя, покуда офицеръ медленно слѣзалъ, спрашивая: «чья это коляска?» Ему отвѣчали — не могимъ знать. Другой взбѣжалъ на крыльцо и снялъ съ него башлыкъ и бурку. Между тѣмъ, лягавыя и борзыя собаки визгомъ привѣтствовали хозяина, отталкивая другъ друга отъ рукъ его.

Александръ Петровичъ вошелъ въ комнату, и въ спальнѣ своей нашелъ пріѣзжаго, который, кланяясь, подалъ ему письмо.









====page 89====



«Отъ матушки!» сказалъ онъ, и взглянувъ на адресъ и кидая письмо на столикъ, спросилъ:

«откуда ѣдете?»

— Изъ Крыма, въ Грузію.

«Вѣроятно по новому переобразованію края?»

Путешественникъ, молча, любовался Александромъ, высокимъ, плечистымъ мужчиной, стоявшимъ предъ нимъ въ шапкѣ. Лице его было открыто и пріятно; онъ не носилъ бакенбардъ; въ глазахъ выражалась предпріимчивость и рѣшительность; одѣяніе состояло въ простой туземной черкескѣ, ловко перехватывавшей стройный станъ; обувь на немъ была также туземная. Но пріѣзжему не долго пришлось любоваться имъ;

слуга сталъ отстегивать шашку, Дыду снималъ три пистолета, заткнутые за поясъ, между тѣмъ, какъ самъ Пустогородовъ вынималъ изъ кармановъ часы, платокъ, кошелекъ и разстегивалъ поясъ, на которомъ висѣлъ кинжалъ. Приказавъ вытереть хорошо оружіе и разрядить пистолеты, онъ сказалъ: «Я весь промокъ, выкупался въ Кубани.» Въ самомъ дѣлѣ, онъ былъ мокрехонекъ. Дыду, взявъ оружіе, вышелъ вонъ. Пустогородовъ обратился къ пріѣзжему съ словами: «извините, что при васъ стану раздѣваться.» Сбросивъ съ себя черкеску, бешметъ, онъ надѣлъ халатъ и усѣлся на кровать, покуда человѣкъ его









====page 90====



раззувалъ. Айшатъ явилась съ длинною трубкою; Александръ Петровичъ, затянувшись дымомъ, поставилъ чубукъ около себя, и взявъ на колѣни Айшату, сталъ ее цѣловать. Тавлинка обняла его обѣими ручонками и спросила:

 	«Зачѣмъ такъ мокръ твоя?»

— Искалъ броду по Кубани; твои земляки хотятъ къ намъ прійти, надо знать, гдѣ могутъ переправиться. — Когда человѣкъ разулъ Александра Петровича, онъ легъ въ постель и приказалъ послать къ себѣ старшаго урядника; между тѣмъ спросилъ водки, жалуясь на внутреннюю дрожь и велѣлъ готовить столъ къ обѣду. Айшатъ сѣла возлѣ него и играла усами, покуда онъ съ замѣтною грустью распечатывалъ письмо матери своей.

Прасковья Петровна начинала такъ: «Пишу къ тебѣ, любезный!.. Необыкновенное выраженіе! Удивленный, онъ всматривался въ строки, перечитывалъ ихъ, желая убѣдиться, не чудится ли ему; но письмо дѣйствительно было начертано ея рукою. Онъ продолжалъ: «любезный Александръ! чрезъ брата твоего Николашу...» 

Александръ Петровичъ, устремивъ взоръ на путешественника, сказалъ: Николаша! это ты?»

— Я, — отвѣчалъ онъ лукаво.

«Ты пріѣхалъ играть комедію?»









====page 91====



— Я хотѣлъ видѣть, узнаешь ли ты меня?

«Ты съ ума сошелъ! вѣдь я оставилъ тебя десятилѣтнимъ ребенкомъ и баловнемъ; а теперь передо мною двадцати-пяти-лѣтній модникъ, чиновникъ съ бородою. Да полно ломаться, поди поцѣлуй меня, видишь я босой, не могу встать; впрочемъ, если не хочешь...» Тутъ нахмурились брови Александра Петровича, — «дѣлай какъ знаешь, мы, казаки, не просимъ. Я вамъ — счастливцамъ свѣта — матушкѣ и тебѣ — ничѣмъ не

обязанъ и кланяться не стану, отвергать также не буду; вы мнѣ не нужны: я на опытѣ узналъ это; многія бѣдственныя, горчайшія годины прожилъ я безъ васъ!...» При этихъ словахъ онъ опустился на подушку и держалъ письмо передъ глазами, будто читая. Негодованіе къ несправедливости матери и свѣта овладѣло имъ; онъ ничего не видѣлъ, ничего не понималъ; нравственныя силы въ немъ замолкли; онъ чувствовалъ лишь

несносное давленіе въ груди; слышалъ только, какъ кровь ударяла ему въ сердце и потомъ

останавливалась, словно застывая въ его жилахъ. Это трудное мгновеніе казалось ему удушливою вѣчностію.

Николаша сначала оскорбился, что братъ затронулъ его фашьонабельное самолюбіе; но вскорѣ кровь, кровь родства поработила въ немъ всѣ прочія чувства. Онъ подошелъ къ кровати и









====page 92====



крѣпко поцѣловалъ брата, не смотря на крикъ маленькой Айшаты, которая рученками своими старалась оттолкнуть пріѣзжаго. Александръ Петровичъ съ искренностію прижалъ къ груди Николашу и сказалъ: «послушай, соперничества между нами быть не можетъ: мы братья, носимъ одно имя. Предразсудки свѣта не приковываютъ насъ ко мнѣнію, что между нами можетъ существовать оскорбленіе, которое мы должны были бы смыть кровью; среди достоинствъ свѣтскихъ, я долженъ гордиться твоему счастію, точно также какъ ты долженъ показывать, что радуешься моему; даже и тогда, когда бъ мы чувствовали иначе — мы не можемъ не показывать этого передъ свѣтомъ, если не хотимъ подвергнуться общему суду и презрѣнію.» Улыбаясь, онъ прибавилъ: «въ женщинахъ развѣ могло бы быть между нами соперничество; но вотъ тебѣ доказательство, что и тутъ его не будетъ.» Онъ приподнялъ шапку и обнажилъ голову совершенно сѣдую, коротко обстриженную. Александръ Петровичъ взялъ опять письмо въ руки и продолжалъ читать. Прасковья Петровна писала ласково, даже нежно; она обвиняла себя въ. несправедливости, въ жестокости; благодарила старуху мать, что открыла ей глаза, и въ заключеніе уговаривала Александра выйти въ отставку и пріѣхать

усладить ея старость. Александръ всегда недо-







====page 93====



вѣрчивый, подумавъ про себя: «что нибудь да подъ этимъ таится! не проведутъ же они меня!» спросилъ у Николаши: долго ли онъ намѣренъ гостить у него и какъ заѣхалъ сюда?

— Хотѣлъ тебя видѣть, братъ! Я ѣду въ Персію; Богъ вѣсть когда встрѣтимся опять; погощу у тебя нѣсколько дней. Да! вѣдь у меня есть посылка къ тебѣ отъ бабушки; только еще не разобрали вещей. Могу ли я остановиться у тебя?

«Разумѣется, можешь; вонъ тебѣ та комната; здѣсь будетъ тѣсно.»

Николаша вышелъ приказать своимъ людямъ выносить вещи изъ коляски. Въ это время вошелъ въ комнату молодой человѣкъ, красивой наружности, съ выраженіемъ благороднымъ, одѣтый въ простой черкескѣ. Это былъ молодой горецъ, воспитанный въ одномъ изъ кадетскихъ корпусовъ и выпущенный въ офицеры съ прикомандированіемъ къ Кавказскому казачьему линѣйному войску. Онъ состоялъ въ сотнѣ у Пустогородова

и былъ его закадычнымъ другомъ.

«Здравствуйте, Пшемафъ! Я хотѣлъ было за вами посылать, — пора обѣдать.»

— Вѣрно у васъ нынче за обѣдомъ ветчина, что съ такимъ нетерпѣніемъ меня ждали, — смѣясь отвѣчалъ черкесъ; потомъ примолвилъ: — да что это за модникъ къ вамъ пріѣхалъ?









====page 94====



«Это братъ мой,» отвѣчалъ Александръ, улыбаясь.

— Въ самомъ дѣлѣ? Нѣтъ, вы шутите; онъ на васъ совсѣмъ не похожъ. А что, хорошій малый?

«Право, родной братъ мой! а каковъ онъ, совсѣмъ не знаю; я его въ первый разъ вижу.»

Николаша возвратился въ комнату. Пустогородовъ сказалъ ему:

«Братъ! вотъ мой короткій кунакъ (пріятель) Пшемафъ, познакомься съ нимъ.»

Франтъ отставилъ ногу впередъ, протянулъ нѣжную, бѣлую ручку съ длинными прозрачными ногтями и чепорно отвѣчалъ:

— Господинъ Пшемафъ, очень радъ имѣть честь съ вами познакомиться.

Черкесъ сильно, смуглою рукою ударилъ по протянутой ручкѣ и сказалъ: «будемъ-те знакомы!»

Александръ разсмѣялся.

«Пшемафъ!» замѣтилъ онъ: «если бъ ты меня слушался, да мылъ руки, такъ они были бъ у тебя также чисты, какъ у брата.»

Черкесъ вспыхнулъ.

— А на что мнѣ такія руки? — отвѣчалъ онъ: — прозументы развѣ ткать? Я ихъ мою пять разъ въ день, по заповѣди Пророка; а теперь они черныя, потому, что я возился съ вашими пистолетами здѣсь на крыльцѣ: казаки не хорошо ихъ разряжали.









====page 95====



Дыду прошелъ съ шашкою, кинжаломъ и тремя пистолетами. Положивъ ихъ на столъ, онъ всталъ на кровать и повѣсилъ на стѣну шашку, походную трубку, зрительную трубу и ружье, принесенное за нимъ казакомъ; потомъ снялъ пороховницу, мѣшочекъ съ пулями, прибойникъ и подалъ ихъ Александру, который сталъ заряжать одинъ пистолетъ, между тѣмъ, какъ Пшемафъ заряжалъ другіе два. Когда это было кончено, Дыду положилъ пистолетъ, заряженный Пустогородовымъ, съ кинжаломъ подъ его подушку,

другіе два повѣсилъ съ прочимъ оружіемъ. 

Доложили о приходѣ старшаго урядника.

«Пускай идетъ сюда!» отвѣчалъ Александръ Петровичъ.

Въ комнату вошелъ высокій, сильный мужчина въ черкескѣ, при шашкѣ, съ кинжаломъ у пояса, съ Георгіевскимъ крестомъ и бантомъ на груди, что доказывало троекратную заслугу доблестнаго знака, и съ медалями за Персидскую и Турецкую войну, равно и штурмовою Ахулговскою.

«Ступай къ станичному начальнику,» сказалъ ему Александръ Петровичъ «и передай приказанія Полковника, тотчасъ же выслать десять человѣкъ песлужащихъ казаковъ на ближній постъ, для занятія ночныхъ секретовъ у брода, открытаго мной — приказный на посту покажетъ его. Я вплавь переѣхалъ черезъ Кубань и нашелъ на









====page 96====



томъ берегу слѣды Черкесовъ, искавшихъ брода. Ихъ было, должно быть, не болѣе десяти человѣкъ; но за то напали на славный бродъ, по брюхо лошади не хватаетъ. Сегодня или завтра надо непремѣнно ожидать прорыва. Полковникъ приказалъ мнѣ быть на готовѣ съ сотнею и ѣхать за Кубань; такъ смотри, чтобы у тебя было человѣкъ восемьдесятъ молодцевъ на чеку и лошади на ночь осѣдланы. Да объяви, — бѣда тому, кто опоздаетъ выѣхать на тревогу. Тѣ же, которые въ дѣлѣ всегда при мнѣ, пускай ночуютъ здѣсь на дворѣ : жены ихъ не станутъ очень горевать.»

— Слушаю, Ваше Благородіе! Только людей нельзя набрать.

«Да, Полковникъ приказалъ смѣнить съ постовъ недостающихъ людей въ моей сотнѣ, а вмѣсто ихъ послать туда прикомандированныхъ изъ новыхъ станицъ, которыхъ не велѣно брать за Кубань. Сколько ихъ у насъ?

— Было, Ваше Благородіе, двѣсти пятнадцать; да врядъ ли всѣ на лицо?

«Гдѣ же они?»

— Офицеръ пораспустилъ. Навѣрно не знаю, а стороною слышалъ, что сегодня утромъ человѣкъ двадцать домой ушли.

«А ты чего смотришь? Позвать ко мнѣ Хорунжаго.»







====page 97====



Урядникъ вышелъ.

Черкесъ съ истиннымъ, непритворнымъ восхищеніемъ сказалъ :

— Александръ Петровичъ! въ самомъ дѣлѣ будетъ тревога? Вы возьмете меня съ собою за Кубань? Славно подеремся!

«Нѣтъ, не возьму. Полковникъ приказалъ назначить для васъ человѣкъ сорокъ; онъ, кажется, намѣренъ послать васъ по сакмѣ (*); впрочемъ не стоитъ объ этомъ говорить — Богъ дастъ не будетъ и прорыва; а то право жаль лошадей — ихъ совсѣмъ загоняли. Куда скучны эти безпрерывные тревоги!»

Доложили объ обѣдѣ. Не стану распространяться о немъ: фазаны, олени, кабаны, осетры и другая лакомая рыба, овощи — все это въ изобиліи на Кавказѣ и за безцѣнокъ; вина также изрядныя, нерѣдко и хорошія, за умѣренную плату. Поэтому вино пьется не рюмками, а стаканами.

Во время обѣда явился казачій офицеръ, за которымъ посылалъ Александръ Петровичъ. Онъ былъ видпый собою мужчина, съ наглымъ взоромъ, одѣтый въ форменную одежду. Бешметъ его и все платье было въ пятнахъ и совершенно

полиняло.

________

(*) По слѣду.









====page 98====



«Здравствуйте, Хорунжій!» сказалъ ему Александръ Петровичъ: «я васъ не приглашаю за

столъ, потому что вы поститесь. Пожалуйте сюда...» и оба вышли въ другую комнату. Александръ затворилъ за собою дверь.

«Послушайте! долго ли вы будете своевольничать? У себя въ станицѣ, дѣлайте съ сотней что хотите. — это не мое дѣло; но здѣсь, когда вы вошли въ составъ моей команды, я не позволю дѣлать все, что вамъ вздумается. Вы пришли сюда съ двумя стами пятнадцатью казаками: извольте мнѣ сказать, сколько ихъ теперь у васъ на лицо?

— Много въ расходѣ, Капитанъ! то нарочными отправлены, то на постахъ...

«Не о томъ я васъ спрашиваю. Сколько вы отпустили казаковъ домой?»

— Сегодня двадцать человѣкъ.

«А кто вамъ позволилъ?»

— Помилуйте, Капитанъ! я обязанъ вникать въ положеніе казака моей сотни; я взялъ на скоро изъ станицы кого попало, а теперь отпустилъ худоконныхъ, бѣдныхъ и одинокихъ; вмѣсто же ихъ велѣлъ выслать доброконныхъ и достаточныхъ.

«Во-первыхъ, вы не должны были отпускать ни одного человѣка безъ моего вѣдома, потому что вы здѣсь покамѣстъ не начальникъ сотни, а офицеръ, состоящій подъ моею командою. Я вашъ









====page 99====



сотенный командиръ — пора вамъ службу знать, то есть, исполнять, потому что вы ее знаете. Во-вторыхъ, вы отпустили не худоконныхъ и не бѣдныхъ, а тѣхъ, кто заплатилъ вамъ по рублю серебромъ. За это извольте сдать вашу часть Пшемафу, а сами останетесь въ моей сотнѣ безъ команды. О вашемъ же поступкѣ я представлю. Только за этимъ и звалъ я васъ.

— Напрасно, Капитанъ! я не бралъ по рублю серебромъ съ казака; вамъ ложно донесли. Если когда либо и воспользуюсь — войдите же въ мое положеніе: вотъ годъ, какъ я произведенъ; обмундировка мнѣ стоила 350 рублей; за лошадь заплатилъ 250 рублей — она въ пухъ уже разбита; мундиръ — вы видите. Прошлую осень я конвоировалъ Генерала 28 верстъ; скакали во всю конскую мочь; солнце палило, пыль вилась столбомъ; когда мы подъѣзжали къ станціи пошелъ сильный дождь, бурки я не смѣлъ надѣть — и вотъ какъ отдѣлалъ мундиръ; между тѣмъ къ инспекторскому смотру долженъ сшить новый — такъ

отъ насъ требуется. Состоянія у меня во-все нѣтъ, это вамъ извѣстно, а долженъ одѣть, прокормить жену и четверыхъ дѣтей; получаю я всего 16 рублей ассигнаціями годоваго жалованья: какъ прикажете быть? Хорошо вашему старшему Уряднику, который съ молоду догадался, отперся что знаетъ грамоту — теперь ему и горя мало!









====page 100====



хотятъ представить въ офицеры — нельзя: грамотѣ не знаетъ, а онъ лучше меня пишетъ, только скрываетъ, не хочетъ быть офицеромъ. Онъ предпочитаетъ остаться бѣднымъ, да честнымъ. Воля ваша, вы можете меня представить; но войдите же въ мое положеніе!

«Это не мое дѣло. Я долженъ имѣть ввѣренную мнѣ часть въ надлежащемъ видѣ; иначе могу самъ попасть подъ отвѣтственность. Полковникъ будетъ имѣть право взыскать съ меня. Теперь судите сами, пріятно-ли за другихъ отвѣчать? Дай Богъ и за себя не подвергаться непріятностямъ!

— Что-жъ мнѣ дѣлать, Капитанъ? Помогите.

«Я не могу и не желаю вамъ помочь; вашъ поступокъ довольно черенъ, чтобы подавить всякое сожалѣніе. Совѣтую вамъ итти просто къ полковому командиру, объявить ему, что я отнялъ у васъ часть, сознаться въ винѣ своей и просить на этотъ разъ пощады. нашъ полковой командиръ почтенный человѣкъ; съ нимъ стыдно не быть откровенну. О поступкѣ вашемъ, во всякомъ случаѣ, онъ будетъ знать, ибо я никакъ этого не скрою.»

Александръ Петровичъ вышелъ въ столовую и, обращаясь къ черкесу, сказалъ:

«Пшемафъ! тотчасъ послѣ обѣда, вы примете отъ Хорунжаго людей; да велите старшему Уряд-







====page 101====



нику приготовить отъ меня донесеніе къ полковому командиру о числѣ казаковъ, своевольно отпущенныхъ офицеромъ, и просить распоряженія Полковника, чтобъ возвратили намъ людей.» Потомъ онъ поклонился, офицеру, который вышелъ вонъ.

«Какой мошенникъ!» замѣтилъ Александръ Петровичъ Пшемафу.

— Какъ вамъ его не жаль? — отвѣчалъ послѣдній — онъ такъ бѣденъ; къ тому же молодецъ въ дѣлѣ.

«Вы мнѣ не говорите о немъ. Я знаю, онъ бѣденъ и изъ лучшихъ боевыхъ офицеровъ въ полку; такъ пускай же будетъ и честенъ, а не взяточникъ. Прошу васъ повѣрить казаковъ его сотни какъ можно точнѣе и объявить старшему Уряднику, ежели Онъ скроетъ хотя одного человѣка — дешево со мною не раздѣлается. Между тѣмъ въ нашей сотнѣ прикажите узнать обо всемъ подробно; нашъ старшій урядникъ — вотъ

честный человѣкъ, и въ дѣлѣ никому не уступитъ!»

— Отъ чего жъ этому бѣдняку не помогаетъ полковой командиръ? — спросилъ Николаша.

«Чѣмъ прикажешь?» отвѣчалъ Александръ: «вѣдь съ казачьяго полка ровно ничего не получишь; между тѣмъ какъ жалованье одинакое, сто-









====page 102====



ловыхъ денегъ втрое меньше, чѣмъ въ регулярныхъ полкахъ.»

Тотчасъ послѣ обѣда Пшемафъ ушелъ.

Николаша, оставшись съ братомъ на единѣ, велѣлъ подать посылку, привезенную имъ отъ бабушки — это былъ портфель. Александръ Петровичъ вынулъ изъ него два письма: одно отъ отца, совершенно дружеское; другое отъ бабушки, въ которомъ старуха увѣдомляла, что получивъ согласіе зятя своего, она назначаетъ ему въ наслѣдство имѣніе, бывшее приданымъ матери и переданное старухѣ по купчей. Она писала объ истинной любви къ нему отца; но прибавляла, что мать, по видимому, имѣетъ что-то противъ него. Это обстоятельство вынудило старуху на назначеніе, которое она дѣлаетъ своему имѣнію, изъ опасенія, что изъ отцовскаго ему ничего не достанется, хотя зять и увѣряетъ, что этого не случится. Она совѣтовала Александру все-таки не надѣяться на имѣніе отца. Къ письму

была приложена копія съ духовнаго завѣщанія старухи, засвидѣтельствованная Петромъ Петровичемъ.

Прочитавъ все, Александръ легъ въ постель: его клонило ко сну. Николаша вышелъ въ другую комнату и также легъ; онъ долго думалъ на кровати, какъ бы удостовѣриться, справедлива ли молва объ увлекательности линейныхъ казачекъ?







====page 103====



Подъ вечеръ оба брата сидѣли и пили чай, когда къ нимъ вошелъ низенькій старичекъ, въ простой черкескѣ, украшсиный сѣдинами и ранами. Радушіе, изображавшееся въ его чертахъ, внушало какое-то невольное уваженіе къ нему. Александръ, вскочивъ съ мѣста, почтительно сказалъ ему:

«Извините, Полковникъ, что застали меня въ шубѣ: послѣ давншняго купанья, никакъ еще не согрѣюсь. Представляю вамъ брата моего, который сегодня пріѣхалъ.»

Старикъ, нарѣчіемъ доказывавшимъ Германское происхожденіе, отвѣчалъ:

— Очень пріятно познакомиться! А вы, Александръ Петровичъ, напрасно не пьете сбитню; кромѣ того ложка рому, и все прошло бы. Подъ Лейпцигомъ, я заболѣлъ лихорадкою, пилъ и Англійской пуншъ и Нѣмецкой глинтъ-вейнъ —  ничто не согрѣвало. Я командовалъ гусарскимъ эскадрономъ. Гусары меня любили. При рапортѣ вечеромъ: «Вахмистръ» сказалъ я: «я боленъ; скажи адъютанту, у меня лихорадка.» — Слушаю,

Ваше Благородіе! позвольте вылечить. — «Ну лечи, чортъ возьми!» Онъ взялъ стаканъ водки, насыпалъ туда горсть перцу, и сказалъ: — кушайте на здоровье, Ваше Благородіе! — «чортъ возьми» отвѣчалъ я: «какое на здоровье — я издохну!»









====page 104====



Выпилъ стаканъ, сильно опьянѣлъ и заснулъ. Просыпаюсь, Вахмистръ тутъ подаетъ стаканъ сбитню съ ромомъ и опять говоритъ: — кушайте, Ваше Благородіе, на здоровье! — «фу, чортъ! развѣ на смерть» сказалъ я и выпилъ; опять заснулъ; съ тѣхъ поръ всегда здоровъ. Нѣтъ, нѣлецкія, французскія и англійскія лекарства все вздоръ, — одно русское хорошо. Право, славное лекарство!

И добрый старикъ усѣлся. Александръ приказалъ подать чаю.

«Полковникъ!» сказалъ онъ: «я сегодня погонялъ Хорунжаго, онъ вѣрно жаловался вамъ на мсня. Хотя мнѣ до него дѣла нѣтъ; по я не хотѣлъ подвергнуться вашему негодованію за то, что людей своевольно распустили.»

— Фуй! вы чѣмъ виноваты? Я четырнадцать лѣтъ командую этими казаками, и знаю, что во всемъ свѣтѣ нѣтъ подобнаго войска; но и знаю ихъ блохи: мы послѣ поговоримъ; такой шпектакель долженъ кончиться въ полку между своими. Вѣдь этотъ Хорунжій прехрабрый; онъ нуженъ въ полку, а надо между тѣмъ и проучить его. Если представить теперешній поступокъ, съ нимъ будетъ бѣда, — а я вотъ что думаю сдѣлать:

за другую вину, отниму сотню и представлю его на шесть мѣсяцевъ въ Капылъ, покормить комаровъ. За казаками, которыхъ онъ отпустилъ, я









====page 105====



уже послалъ и назначу ихъ на цѣлый мѣсяцъ безъ очереди на кордонъ. Какъ вы думаете Александръ Петровичъ?

«Я думаю, для казаковъ это будетъ тяжело. Вѣрно домашній бытъ требовалъ ихъ присутствія, поэтому они и рѣшились откупиться деньгами. Если же Хорунжаго послать въ Капылъ — это совершенно его разоритъ.»

— Фуй! повѣрьте, бѣдный казакъ не заплатитъ, чтобы его отпустили; онъ усерденъ къ службѣ, притомъ ему нѣчего дать; зажиточные лѣньтяи одни откупаются; Хорунжаго — чортъ возьми! И сухаря пожуетъ, такъ не бѣда! Если по бѣдности дозволить имъ мошенничать, особенно во время тревоги, тогда вся служба пропадетъ: офицеры

станутъ грабить свои сотни пуще черкесъ. Въ случаѣ прорыва, вы, Александръ Петровичъ, съ восемью десятью казаками скачите за Кубань на перерѣзъ хищникамъ; туда же понесутся сотни прибреежныхъ сосѣдственныхъ станицъ верхней и нижней; у насъ останутся только малыя команды. Пшемафъ съ сорока казаками отправится по

сакмѣ; а изъ остальныхъ я составлю резервъ и, если нужно, пришлю къ вамъ съ однимъ орудіемъ нашего полка. Говорятъ у непріятеля сильное скопище; вѣроятно прежде нѣсколькихъ дней они не предпримутъ ничего важнаго; теперь развѣ









====page 106====



небольшія партія въ сто или  двѣсти человѣкъ могутъ покуситься на грабежъ.

«Давно ли вы на линіи, Полковникъ?» спросилъ Николаша у старика.

— Четырнадцать лѣтъ.

«И не надоѣло вамъ?»

— Что же? Съ молоду здѣсь скучалъ, да дѣлать было нѣчего: служить въ Россіи я не могъ.

«Почему же, Полковникъ?»

— О! я тамъ шпектакель надѣлалъ. Наши отчаянные гусары много терпѣли отъ командира; наконецъ, потерявъ терпѣніе, вздумали его похоронить; заказали гробъ, подушки для орденовъ и все нужное на погребеніе. Въ одинъ лѣтній день процессія прошла мимо его балкона; онъ послалъ узнать, кого хоронятъ, и получилъ въ отвѣтъ:

«такого-то, т. е. его самого. Разумѣется, процессію до кладбища не допустили, а поворотили на гауптъ-вахту; послѣ этого никому изъ насъ оставаться въ корпусѣ нельзя было; кто вышелъ въ отставку, а кто въ переводъ; я же попалъ на Кавказъ. Когда явился къ Алексѣю Петровичу, онъ тотчасъ же представилъ меня въ командиры этого полка. Однако прощайте, господа, я заговорился, у меня есть дѣло дома.

Полковникъ ушелъ. Николаша спросилъ у брата, куда хочетъ старикъ послать провинившагося офицера? «Въ Капылъ» отвѣчалъ Александръ:









====page 107====



«это постъ въ Черноморскомъ войскѣ, посреди камышей, гдѣ такая гибель комаровъ, что самые загрубѣлые черноморскіе казаки, и тѣ изобрѣтаютъ всѣ возможныя средства, чтобъ укрыться отъ этихъ ничѣмъ неодолимыхъ насѣкомыхъ; туда посылаютъ за наказаніе офицеровъ и нижнихъ чиновъ.»

Вскорѣ явился Пшемафъ съ полковымъ лекаремъ. Поставили столъ. Подали карты и сѣли играть въ преферансъ. Старшій Пустогородовъ, когда вошелъ урядникъ съ рапортомъ, оставилъ карты, отдалъ всѣ нужныя приказанія въ случаѣ тревоги, и возвратился къ игрѣ.

Николашѣ очень не нравились собесѣдники брата. Привыкшій уважать людей по богатству, по наружному блеску, по почестямъ, онъ не могъ цѣнить этихъ простыхъ, безвѣстныхъ людей, проводящихъ жизнь въ добродѣтеляхъ безъ тщеславія, въ доблестяхъ безъ суетности. Въ его глазахъ никакой цѣны не имѣла жизнь этихъ людей, жизнь безъ блеска, соединенная съ трудами, съ ежечасными опасностями, съ забвеніемъ собственныхъ выгодъ. Эти простые стоическіе нравы казались ему невѣжествомъ. Ему не приходило и на умъ, что умѣнье обманывать скуку, не предаваться порочнымъ страстямъ въ такой безотрадной, безвѣстной глуши — есть уже велакая







====page 108====



добродѣтель, нравственный подвигъ, заслуживающій полное уваженіе человѣка мыслящаго.

На улицѣ послышалась повозка, свистъ и понуканье ямщика. Александръ Петровичъ замѣтилъ неосторожность путешественниковъ, ѣздящихъ по ночамъ во время тревоги и подвергающихъ себя опасности. Едва проговорилъ онъ, какъ къ нему вошелъ священникъ лѣтъ по крайней мѣрѣ шестидесяти; высокаго роста, свѣжій и сильный

мужчина. Густые и совершенно бѣлые волосы, тщательно расчесанные, стлались по широкимъ плечамъ его; большіе черные глаза осѣненные густыми бровями, сіяли умомъ и чистотою помышленій. Сѣдая, окладистая борода закрывала верхнюю часть его груди. Осанка его внушала почтенiе; одежда состояла изъ опрятной черной рясы, безъ всякой пышности.

«А, Іовъ Семенычъ!» воскликнулъ Александръ, пожимая руку старика: «откуда неожиданный гость? Поздненько! Жаль, не слыхали, что я сей часъ говорилъ на счетъ позднихъ путешественниковъ въ тревожное время.»

— Я не виноватъ, мнѣ дали лошадей совсѣмъ присталыхъ; насилу четыре версты въ часъ ѣхалъ.

Преферансъ кончился. Покуда готовили столъ къ ужину, отецъ Іовъ и Александръ говорили на-



====page 109====



единѣ. Почтенный пастырь пользовался всею довѣренностію Капитана и зналъ всѣ его семейныя дѣла. Александръ далъ ему прочесть полученныя письма.

Николаша, отъ нѣчего дѣлать, распрашивалъ лекаря: откуда онъ, кто онъ, гдѣ воспитывался и пр.

Лекарь Кутья, Березовской уроженецъ изъ Сибири, былъ сынъ городскаго священника. Воспитаніе его началось въ отцовскомъ домѣ и кончилось въ Тобольской Семинаріи, откуда, по вызову желающихъ, онъ отправился въ Московскую медико-хирургическую Академію. Кончивъ курсъ, онъ былъ произведенъ въ лекаря и назначенъ въ Кавказскій корпусъ. Лекарь Кутья сознавался въ своихъ ограниченныхъ познаніяхъ

вообще и въ медицинскихъ наукахъ въ частности, но не менѣе того слылъ однимъ изъ лучшихъ медиковъ, потому что былъ человѣкъ добросовѣстный, усердный въ отправленіи своей обязанности, и очень внимательный къ больнымъ. Частою практикою онъ пріобрѣлъ большую опытность въ леченін болѣзней, свойственныхъ климату, которыми наполнялись госпитали и лазареты Кавказской линіи. Нравственныя добродѣтели его состояли въ посредственномъ умѣ, большой начитанности, трезвости, безкорыстіи и строгой честности. Главный недостатокъ нрава его была строптивость. Во всѣхъ сношеніяхъ съ людьми







====page 110====



ему чудилось неуваженіе, или  желаніе его оскорбить.

Наши собесѣдники сѣли за ужинъ. Николаша и лекарь нe прекращали разговора, который сдѣлался общимъ. Любопытенъ былъ разсказъ Сибиряка о ѣздѣ на собакахъ, о прогулкахъ на лыжахъ по льдистымъ степямъ, о томъ, какимъ образомъ въ Березовѣ хлѣбъ замѣняется осетровымъ тѣльнымъ, какъ толкутъ эту рыбу въ порошокъ и дѣлаютъ изъ нея продовольственные годовые запасы; какъ жилые дома заносятся снѣгомъ и тѣмъ предохраняются отъ стужи. Дабы сразить своихъ слушателей противоположностію, лекарь заговорилъ, вслѣдъ за этимъ, о благодатномъ краѣ, извѣстномъ подъ названіемъ Сибирской линіи, о прекрасномъ климатѣ и богатствѣ природы, какъ напримѣръ, Бухтарминской крѣпости, превозносилъ радушіе и простоту нравовъ жителей; коснулся только слегка восточной Сибири, знакомой ему лишь по наслышкѣ; — и въ заключеніе, съ гордымъ видомъ сказалъ: «но я говорю о временахъ былыхъ, истекшихъ, о которыхъ я все таки съ удовольствіемъ и гордостію вспоминаю. Теперь Сибирь, мой родной край, преисполненный богатѣйшей будущности, неимовѣрно двинулся впередъ. Здѣсь, на Кавказѣ, я встрѣчалъ людей степенныхъ, бывшихъ въ той сторонѣ позднѣе; разсказываемое ими превосхо-







====page 111====



дитъ всѣ ожиданія. Они-то, полные благодарности къ Сибири, называютъ ее милымъ отечествомъ, а Сибиряковъ — дорогими соотчичами.

Александръ Петровичъ, смѣясь, спросилъ у лекаря, не скажетъ ли онъ того же въ честь Кавказа?

— Я крайне удивлялся бы такому вопросу, если бъ не зналъ вашего мнѣнія о здѣшнемъ краѣ, —  отвѣчалъ онъ: — но теперь лишь оскорбляюсь вашими словами, видя въ нихъ насмѣшку надъ тѣмъ, что священно мнѣ. Не вы ли часто говорили? Здѣсь, между людей рѣдко встрѣтишь человѣка! Разсчеты, честолюбіе, желаніе — не заслужить, а выслужить награду, поглощаютъ всѣ истинныя добродѣтели, порождаютъ презрительную и постыдную искательность, обращающуюся въ одно всеобщее сплетеніе лжи, обмана и каверзъ.

Александръ Петровичъ, желая прекратить разговоръ, черезъ чуръ откровенный, посмотрѣлъ на часы и замѣтилъ, что уже полночь. Собесѣдники молча докурили трубки, потомъ разошлись.

«Что это за Священникъ?» спросилъ Николаша у брата.

— Это искренній другъ мой, котораго я очень уважаю — отвѣчалъ     Александръ съ важностію.









====page 112====





«А Пшемафъ?»

— Храбрый и честный Кабардинецъ.

Николаша вынулъ изъ портфеля тетрадь и — подъ статьей, начинающейся съ того мѣсяца и числа, гдѣ было имъ написано имя станицы, начерталъ слѣдующія строки:

«Вечеръ я провелъ у брата; игралъ въ преферансъ; гости были — сѣдой русской Священникъ, татаринъ и лекарь Сибирякъ.»

Александръ спросилъ, что онъ пишетъ?

«Журналъ моего путешествія» отвѣчалъ Николаша, подавая брату тетрадь и показывая послѣднія строки.

— Позволь мнѣ дополнить — сказалъ Александръ.

«Сдѣлай милость!» примолвилъ Николаша, протягивая перо; Александръ прибавилъ слѣдующее:» эти три человѣка съ душою, умомъ и добродѣтелями; четвертый былъ пріѣзжій изъ Россіи, надушенный fashionable.» Послѣ того онъ всталъ и простясь съ братомъ пошелъ спать.

Николаша, прочитавъ прибавленное братомъ, почувствовалъ всю неприличность своей насмѣшки надъ пріятелями Александра, и желая обратить ее въ шутку, а вмѣстѣ сдѣлать упрекъ брату, пошелъ къ нему и сказалъ:









====page 113====





«Александръ! Ты не докончилъ.»

— Я уже легъ, спать хочется.

«Такъ я за тебя кончу; ты разумѣлъ — дуракъ безъ души. Не правда ли? Написать?»

— Пиши, что хочешь, — отвѣчалъ полусонный Александръ.











====page ====





III.

ТРЕВОГА.



... И дикіе питомцы брани

Рѣкою хлынули съ холмовъ,

И скачутъ по брегамъ Кубани

Сбирать насильственныя дани.

А. Пушкинъ.



Всѣ были погружены въ глубокій сонъ, когда человѣкъ вошелъ торопливо со свѣчою въ комнату Александра Петровича и разбудя его, сказалъ: «извольте вставать — тревога!»

— На дворѣ темно?

«Зги Божьей не видать, дождь мороситъ.»

Александръ вскочилъ съ кровати, накинувъ халатъ, взглянулъ на часы — былъ въ исходѣ четвертый, — вышелъ на крыльцо и покуда ему обливали голову холодной водой, разспра-







====page 115====



шивалъ казака прибывшаго съ извѣстіемъ о тревогѣ.

«Гдѣ непріятельская партія и въ какомъ она числѣ?»

— Не могимъ знать, Ваше благородіе! Казакъ съ поста проскакалъ къ Полковнику; я стоялъ въ это время у воротъ и тотчасъ побѣжалъ дать вамъ знать. Говорятъ, хутора берутъ; въ той сторонѣ словно зарево.

«Нарядчики побѣжали ли по сотнѣ?»

— Какъ же, ваше благородіе!

Послышался одинъ, другой ударъ въ церковный колоколъ и зазвонили въ набатъ. Станица ожила. Женщины бѣжала по улицамъ къ церкви, бормоча: «О Боже мой! Проклятые Черкесы! Мати пресвятая Богородица, спаси насъ! Ой лышачки! Батюшки, что съ нами будетъ! и пр.

Въ станицахъ церкви обнесены оградою съ бойницами — это родъ станичной цитадели. Послышался конскій топотъ казаковъ, скакавшихъ на сборное мѣсто, т. е. на церковную площадь.

Александръ Петровичъ одѣвшись такъ же, какъ мы его видѣли утромъ на большой дорогѣ, вскочилъ на коня, ничего не отвѣчая Николашѣ, который въ испугѣ приставалъ къ нему съ вопросами. Крикнулъ на Дыду, умолявшаго взять его съ собою на тревогу, «не нужно!









====page 116====



оставайся дома!» онъ ударилъ плетью по лошади и понесся къ сборному мѣсту, въ сопровожденіи четырехъ казаковъ, его тѣлохранителей. Тамъ было печальное зрѣлищеі Казачки всѣхъ возрастовъ цѣловались съ казаками, которые нагибались къ нимъ съ коней: каждая опасалась, что въ послѣдиій разъ цѣлуетъ сына, брата или мужа. Гулъ звона сочетавался съ рыданьями прощавшихся женщинъ, съ крикомъ урядниковъ, устроивавпіихъ, сколько возможно, порядокъ. Капитанъ прискакалъ —  зарѣвѣлъ: «стройся! Урядники, что зѣваете, прочь бабье! Къ чорту проклятыхъ! плетьми гони ихъ!» Вездѣ раздался крикъ : «стройся, проворнѣе! не копаться!» и послышался визгъ нѣсколькихъ казачекъ, сваленныхъ и помятыхъ лошадьми урядниковъ, устроивавшихъ фрунтъ. «Старшаго урядника сюда!» закричалъ Капитанъ и раздался крикъ «старшаго урядника къ Капитану!» — Здѣсь! — сказалъ голосъ запыхавшись: «что прикажете, ваше благородіе?»

— Построить тотчасъ сотню, да безъ этой суеты! повѣрить и разсчитать людей, какъ я тебѣ приказалъ!

Между тѣмъ самъ Капитанъ повернулъ лошадь, чтобы ѣхать къ Полковнику. «Слушаю, Ваше Благородіе!» отвѣчалъ урядникъ, и подъ-





====page 117====



ѣхавъ къ сотнѣ закричалъ «смирно!» и началъ повѣрять казаковъ.

Александръ Петровичъ встрѣтилъ полковаго командира, шедшаго по площади. Онъ слѣзъ съ лошади, подошелъ къ старику; по звонъ колоколовъ заглушалъ его голосъ. «Станичный начальникъ! вели перестать звонить. Чортъ побери! заглушили!» закричалъ Полковникъ офицеру, идущему за нимъ. Колокола замолкли. Старикъ отдалъ приказаніе всѣмъ собравшимся офицерамъ съ точностію, которую одна опытность можетъ вселить. Нѣсколько разъ повторилъ онъ имъ, что коль сроко кто завидитъ непріятеля — тотчасъ начиналъ бы бой и открывалъ перестрѣлку, дабы остальныя сотни могли слышать, гдѣ пенріятель. Капитану повторилъ уже сказанное днемъ, а Пшемафу велѣлъ скакать по кордону, чтобы открыть переправу хищниковъ и ихъ слѣдить. 

Александръ Петровичъ подъѣхалъ къ сотнѣ, спросилъ у старшаго урядника, гдѣ команда отщитанная для Пшемафа, и приказалъ послѣднему принять ее. Потомъ онъ обратился къ своимъ казакамъ, велѣлъ назначить урядника и съ тылу расторопнаго приказнаго, чтобъ не позволялъ людямъ отставать. Сдѣлавъ эти распоряженія, онъ скомандовалъ «смирно! Въ два коня на право рысью, маршъ! Правое плечо







====page 118====



впередъ, за мною!» И на рысяхъ отправился къ Кубани. Переправившись за рѣчку, частію

въ бродъ, частію въ плавь, онъ ужъ на противоположномъ берегу, закричалъ «пошелъ!» И

всѣ поскакали. Несшіеся всадники безъ дороги, по степи, часто падали въ ямы вмѣстѣ съ

лошадьми; по такъ какъ ушибовъ по штату не полагается, то каждый упавшій, проклиная темноту ночи и товарищей, которые наскочили на него и пока онъ еще не успѣлъ встать, порядкомъ помяли, опять садился верхомъ. Пустогородовъ не избѣгнулъ общей участи; онъ падалъ и былъ смятъ. Проскакавши верстъ около пятнадцати, онъ повелъ своихъ казаковъ шагомъ, чтобъ дать вздохнуть лошадямъ и тихо доѣхалъ до брода чрезвычайно топкой рѣчки. Это задержало его немного; но потомъ онъ опять пустился въ скачъ, дабы успѣть къ разсвѣту пріѣхать къ броду другой рѣчки. Основываясь на словахъ лазутчиковъ, пріѣзжавшихъ въ тотъ день къ Полковнику, думали, что хищники чрезъ нее переправятся.

Но возвратимся въ станицу. Едва выѣхали всѣ команды, какъ съ хуторовъ, лежащихъ верстахъ въ пятнадцати отъ полковой Штабъ-квартиры, прискакалъ казакъ къ Полковнику, который ходилъ по площади. Услышавъ конскій топотъ, онъ громко спросилъ:









====page 119====



«Кто тамъ ѣдетъ?»

— Казакъ, ваше высокоблагородіе

«Откуда?»

— Съ хуторовъ.

«Что тамъ у васъ?»

— Всѣ хутора забрали, зажгли строенія.

«Велика ли партія?»

— Болѣе тысячи Черкесовъ.

«Что ты врешь, дуракъ!»

— Ей Богу, ваше высокоблагородіе! Насъ было шесть конныхъ казаковъ на хуторскомъ посту; пятерыхъ изрубили, мой добрый конь одинъ ускакалъ — долго за мною гнались.

«Вотъ что значитъ добрая лошадь! а васъ — чортъ возьми — еще не увѣришь, что тотъ казакъ и молодецъ, у котораго добрый конь. Станичный начальникъ! велите запречь орудіе; хоть оба пускай будутъ готовы! да резерву прикажите имѣть лошадей въ рукахъ и не расходиться.» Полковникъ продолжалъ ходить.

Всѣ женщины окружили пріѣзжаго казака и разспрашивали въ одинъ голосъ о Яковлевнѣ, Петровнѣ, Федоровнѣ, Николаевѣ, Сидоровѣ и пр. и пр.

Прошло нѣсколько времени, прискакалъ другой казакъ. Полковникъ спросилъ:

«Кто тамъ и откуда?»

— Казакъ, ваше высокоблагородіе! Корнетъ Пшемофъ приказалъ просить орудіе. Онъ пере-







====page 120====



правился черезъ Кубань у поста *** (казакъ произнесъ какое-то варварское названіе), открылъ Черкесовъ и началъ перестрѣлку; только ихъ больно много.

«А сколько, примѣрно?»

— Не могимъ знать, ваше высокоблагородіе — темно, земля гудетъ отъ конскаго топота.

Старикъ закричалъ:

 	«Резервъ на конь! Оба орудія садись!» потомъ обратясь къ Станичному Начальнику, сказалъ: «вы, ступайте скорѣе съ этимъ резервомъ къ Пшемафу и вступите къ нему въ команду. Поѣзжайте на бродъ ***» и назвалъ постъ варварскаго имени.

— Слушаю! — И старикъ Хорунжiй вскочилъ на лошадь, скомандовавъ: — пошелъ за мною!

Полковой командиръ провожалъ ихъ словами:

«Ну, съ Богомъ, хлопцы! Смотри, молодцами!»

Всѣ въ одинъ голосъ отвѣчали ему: «ради стараться, ваше высокоблагородіе!» Вслѣдъ за тѣмъ послышался конскій топотъ, шлепанье казачьихъ плетей и гулъ катящейся артиллеріи.

Солнце взошло, когда прискакалъ еще казакъ съ извѣствіемъ, что недалеко за Кубанью слышна сильная пальба изъ орудій. Часа полтора спустя пріѣхалъ Черкесъ изъ мирнаго аула къ Полковнику съ вѣстію, что весь плѣнъ у хищниковъ отбитъ; что сами они прогнаны и понесли большую потерю, между тѣмъ какъ нѣсколько казаковъ









====page 121====



ранено, что владѣтель мирной деревни выѣзжалъ со своими подвластными на тревогу, дрался съ хищниками, и что, наконецъ, Капитанъ Пустогородовъ съ казаками и отбитыми плѣнными отдыхаетъ въ ихъ аулѣ. При вопросѣ, въ какомъ числѣ былъ хищническій отрядъ, Черкесъ отвѣчалъ: болѣе двухъ сотъ человѣкъ!

Часовъ въ одиннадцать утра прибылъ урядникъ, присланный отъ Александра Петровича объявить Полковнику, что хищники прогнаны, а онъ идетъ назадъ съ ранеными. При разспросѣ о послѣднихъ, узнали что ихъ порядочное количество, и

что изъ офицеровъ раненъ одинъ онъ только.

Добрый Полковникъ пошелъ тотчасъ на квартиру Александра Петровича предупредить Николашу, что братъ его раненъ, и предложить ему, вмѣстѣ съ тѣмъ, отправиться въ коляскѣ на встрѣчу Капитана, которому спокойнѣе будетъ доѣхать въ экипажѣ. Николаша, не смотря на то, что нe кончилъ еще туалета, съ радостію принялъ предложеніе. Верстахъ въ двѣнадцати онъ встрѣтилъ Александра Петровича, блѣднаго,

окровавленнаго, однако ѣдущаго верхомъ. Александръ не хотѣлъ согласиться пересѣсть въ коляску, ссылаясь на неважную рану, и предложилъ брату заводную лошадь. Они ѣхали рядомъ. Казаки, слѣдуя, пѣли пѣсни; двое изъ нихъ наигрывали на камышевой дудкѣ арію волынки; между









====page 122====



тѣмъ нѣсколько человѣкъ, спѣшась, выплясывали по дорогѣ русскаго трепака, а иногда что-то въ родѣ Лезгинки.

Одинъ изъ тѣлохранителей Капитана, подъѣхавъ къ нему, сказалъ:

«Ваше Благородіе! не угодно ли будетъ видѣть Алима?

— Согласенъ.

Два казака подъѣхали; одинъ, корча горца, мастерски передразнивалъ звуки Черкескаго языка; другой, искусно каверкая русскій языкъ, представлялъ переводчика.

«Здорово Алимъ! Откуда явился?» спросилъ Александръ, улыбаясь. Казакъ поклонился по Черкескому обычаю пробормотавъ какіе-то Черкесо-подобные звуки.

Мнимый толмачъ перевелъ ихъ такъ:

— Алимъ сказалъ — изъ нѣмецкаго окопа.

«Откуда?»

Моя не знаетъ. Алинъ сказалъ — изъ нѣмецкаго окопа — тутъ онъ началъ корчить, будто бы говоритъ съ товарищемъ по-Черкески; потомъ, обратясь къ Капитану, молвилъ: — Ваше Благородіе! Нѣмецкій окопъ то, что ваше изволитъ

называть прочный окопъ.

Александръ, смѣясь, замѣтилъ брату въ полголоса: «какіе шельмы! ко всему приложатъ; въ Прочномъ окопѣ все Нѣмцы, какъ и по всему на-









====page 123====



шему флангу. Потомъ обратился опять къ переводчику:» Ну, а Генералъ-то здоровъ? Доволенъ ли нашимъ сегодняшнимъ дѣломъ?» Толмачъ передалъ слова Капитана Алиму; послѣдній пробормоталъ что-то. Переводчикъ сообщилъ это слѣдующимъ образомъ:

— Алимъ говоритъ, Генералъ сказалъ — казакъ хорошъ дрался; Черкесъ подлецъ! А на Капитанъ очень сердитъ; покажетъ ему своя дружба!

«За что же?» спросилъ Александръ.

Послѣ обыкновеннаго повторенія онъ получилъ въ отвѣтъ:

— Алимъ говоритъ, Генералъ сказалъ — о Капитанъ! все свой казакъ любитъ! всѣ Чсркеская шашка отбитая имъ отдалъ, а былъ славной шашка и ружье! что бы мнѣ прислать! Моя все таки одинъ цѣлковъ иль полцѣлковъ далъ бы, да казакъ въ придачъ крестъ навѣсилъ — тотъ казакъ молодецъ, который отбилъ оружіе! а Капитанъ имъ плеть дастъ, говоритъ «подлецъ, а не казакъ, сзади мертвыхъ грабилъ!» Генералъ сказалъ, этотъ Капитанъ ничего не понимаетъ.

Тутъ мнимый Алимъ сталъ что-то бормотать, переводчикъ дѣлалъ нѣсколько вопросовъ, наконецъ перевелъ:

— Алимъ говоритъ, Генералъ очень сердисъ на Капитанъ, сказалъ-фу чортъ! до сорокъ тѣлъ убитыхъ Черкесъ и башка не привозилъ; что бы











====page 124====



велѣлъ казакъ голова руби и притрочить къ сѣдло; да еще Черкесъ пятнадцать раненъ; взялъ въ плѣнъ, на кой чортъ ихъ? голова долой (*) и мнѣ прислалъ!

«Къ чему же Генералу мертвыя головы?»

По переводѣ этого вопроса и по переговору съ притворнымъ Черкесомъ, переводчикъ отвѣчалъ:

— Алимъ говоритъ, Генералъ славно сотовку (**) дѣлалъ черкеска голова: богатой голова плоти Генералъ два коровъ, бѣдно плоти одинъ, два баранъ, голова возьми назадъ.

«А для чего Генералу коровы и бараны?»

Послѣ продолжительнаго разговора между мнимымъ Черкесомъ и переводчикомъ, Александръ получилъ въ отвѣтъ:

— Алимъ говоритъ, бараyъ и корова всt таки худоба; у Генералъ вить въ дальyыхъ крѣпость большой атара, много скотъ.

«Ты мошенникъ съ Алимомъ, все врешь!» возразилъ Александръ Петровичъ, и обратясь къ бра-



________

(*) За Кубаymо ввелся обычай между казаковъ отрѣзывать головы у убитыхъ Черкесовъ. Hодные выкупаютъ головы, потому что gо туземнымъ обычаямъ нельзя хоронить тъла безъ головы; по этому-то, занимающимся таковымъ торгомъ, гораздо выгоднѣе имѣть голову, чѣмъ плѣннаго.

(**) Обмѣнъ.











====page 125====



ту, примолвилъ: «однако я пересяду въ экипажъ; у меyя дѣлается жаръ.»

Сѣвъ въ коляску, Александръ приказалъ старшему уряднику вести команду и подхода къ станицѣ, позволить казакамъ стрѣлять. Это линѣйскій обычаи: казаки, возвращаясь въ свои станицы съ похода или погони, когда имѣли бой съ непріятелемъ, передъ входомъ открываютъ ружейную пальбу. Казачки выходятъ къ воротамъ и встрѣчаютъ своихъ, нерѣдко убитыхъ или раненыхъ. Страиное зрѣлище этой толпы, въ

которой иныя изъявляютъ шумные признаки истинной, или притворной радости, другія подъ слезами и рыданіями оказываютъ искреннюю либо ложную печаль.

Проводы казаковъ въ походъ ознаменовываются обыкновенно всеобщими слезами. Ихъ провожаютъ за станицу, подносятъ имъ водку и чихирь; отъѣзжающіе и провожающіе напиваются до пьяна, плачутъ, обнимаются, рыдаютъ и расходятся. То же самое можно видѣть и въ Россіи, хотя въ маломъ видѣ, при проводахъ рекрутъ изъ

роднаго селенія.

Оба брата пріѣхали домой и нашли тамъ Черкескаго лекаря, за которымъ посылалъ Александръ Петровичъ въ мирный аулъ. Онъ успѣлъ приготовить все нужное для перевязки. Дыду не поморщился, но слезы катились изъ глазъ его.









====page 126====



Айшатъ, увидѣвъ Александра блѣднаго и въ крови, закрыла лице ручейками и зарыдала, Она царапала себѣ лобъ и щеки ногтями, рвала волосы изъподъ чалмы — это обыкновенное изъявленіе печали и отчаянія всѣхъ горскихъ женщинъ при смерти или  несчастій кого нибудь изъ ближнихъ. Александръ успокоивалъ ее ласками и поцѣлуями.

Его раздѣли, черкескій врачъ велѣлъ зарѣзать овцу, снять съ нее кожу, и обернулъ рану больнаго. Оказалось, что лѣвая рука была прострѣлена на вылетъ выше кости, однако черкесъ нашелъ рану вовсе не важною, велѣлъ больному выпить рюмку водки и положилъ его въ постель. Хотя Александра клонилъ сонъ, но онъ хотѣлъ непремѣнно видѣться съ Кутьей. Оскорбленный лекарь, бывшій въ это время у Полковника, только по настойчивому убѣжденію старика, согласился итти къ раненому.

Войдя въ комнату, онъ сказалъ:

«Только что узналъ я о вашей ранѣ, тотчасъ явился къ вамъ со всѣми нужными припасами; но мнѣ объявили, что черкесъ будетъ васъ лечить и я ушелъ. На что же нуженъ я вамъ теперь? Учиться я не намѣренъ.»

— Полно, любезный, сердиться — отвѣчалъ Александръ. — Чѣмъ же обижаться, что я почеркески хочу лечить рану? Положимъ — это







====page 127====



моя странность! Но помогите, у меня спина ужасно болитъ; я ночью упалъ, казаки на меня

наѣхали и стоптали.

Лекарь посмотрѣлъ поясницу; ушибенное мѣсто распухло и было совсѣмъ черно. Онъ послалъ тотчасъ за пьявками. Между тѣмъ вошелъ Полковникъ и сдѣлавъ нѣсколько вопросовъ о здоровьѣ Александра Петровича, просилъ его разсказать, если онъ въ силахъ, какъ было все дѣло, потому что ему нужно писать немедленно донесеніе.

Александръ, собравъ всѣ свои силы, началъ такимъ образомъ:

«Я проскакалъ болѣе тридцати верстъ, когда стало разсвѣтать, и находился не подалеку отъ мирнаго аула, противъ большаго кургана. Завидѣвъ вдали непріятеля, я оглянулся — со мною было лишь пять человѣкъ, прочіе казаки тянулись сзади и едва были видны. Я послалъ одного изъ своихъ пяти гнать отсталыхъ, а самъ съ четырьмя остальными поскакалъ впередъ. Хищники нескоро въ насъ разглядѣли непріятеля; я нагналъ ихъ, они были въ числѣ пятидесяти человѣкъ: тридцать везли плѣнныхъ; другіе служили прикрытіемъ; лошади ихъ сильно пристали. Я началъ перестрѣлку. Не прошло десяти минутъ какъ я былъ уже окруженъ казаками въ числѣ сорока — истинные молодцы! Всѣ въ одинъ го-







====page 128====



лосъ умоляли меня итти въ рукопашную; я согласился и закричалъ: «въ шашки! ура!» Черкесы встрѣтили насъ ружейнымъ залпомъ, но тутъ же поскакали, покидая свой плѣнъ; однако мы, настигнувъ ихъ, изрубили нѣсколько человѣкъ. Владѣтель мирной деревни выѣхалъ на тревогу со своими подвластными и крикнулъ на хищниковъ, которые начали оставлять и послѣднихъ плѣнныхъ; между тѣмъ онъ самъ бросился на нихъ и возвратилъ нашъ косякъ, который угоняли Черкесы. Далѣе я не могъ преслѣдовать непріятеля, скрывшагося въ лѣсу, а приказалъ собирать отбитыхъ плѣнныхъ; въ этой стычкѣ у меня убитъ одинъ казакъ и четыре лошади, ранено два казака и семь лошадей, въ томъ числѣ и мой добрый конь. Хищники оставили нѣсколько раненыхъ и убитыхъ лошадей, четыре тѣла и семь тяжелораненыхъ черкесовъ. По разспросамъ отбитыхъ плѣнныхъ мы узнали, что только небольшая партія везла ихъ, главное скопище осталось далеко сзади

отбиваться отъ нашихъ казаковъ, ихъ преслѣдовавшихъ. Одна старуха, будучи привязана къ сѣдлу хищника, во время перестрѣлки была ранена и скоро умерла. По показанію возвращенныхъ отъ непріятеля, которое утверждено было ранеными Черкесами, оставшимися у насъ, недоставало еще трехъ молодыхъ казачекъ. Вѣроятно, пятнадцать хищниковъ отстали съ ними нарочно









====page 129====



и берегли ихъ для насилія. Я отвелъ тотчасъ отбитый плѣнъ, раненыхъ черкесовъ, и отвезъ нашихъ убитыхъ и раненыхъ въ мирный аулъ; двухъ казаковъ послалъ на встрѣчу сотнѣ, ожидаемой съ верхней станицы, съ приказаніемъ, присоединиться ко мнѣ; а десять человѣкъ отрядилъ на поискъ трехъ казачекъ. Едва прибыль я въ аулъ, какъ одинъ казакъ изъ числа десяти прискакалъ съ извѣстіемъ, что къ Кубани слышна пальба. Оставя тутъ человѣкъ семь казаковъ съ присталыми лошадьми, для прикрытія привезенныхъ плѣнныхъ и раненыхъ хищниковъ, я понесся на пушечную пальбу, пославъ сказать, чтобы ожидаемая сотня спѣшила за мною. Пересѣкая лѣсъ, я встрѣтилъ черкесовъ съ тремя плѣнницами, отбилъ казачекъ и продолжалъ скакать, наткнулся на другую партію хищниковъ, везшихъ раненыхъ товарищей и перескочилъ чрезъ нее. Выѣхавъ изъ лѣса, я увидѣлъ команду Пшемафа окруженную непріятелемъ. Горячая перестрѣлка кипѣла между ними. Принявъ насъ за непріятеля, наши пустили въ насъ ядро. Я закричалъ «ура!»

и мы понеслись. Ожидаемая сотня, услыша пушечную пальбу и взявъ напрямикъ, также скакала изъ-за лѣса. Пшемафъ со своими спѣшился и молодцомъ дрался. Завидѣвъ меня и другую сотню, онъ закричалъ: «на конь!» и кинулся въ шашки. При немъ была уже и сотня изъ нижней станицы.









====page 130====



Непріятель, объятый паническимъ страхомъ, пустился бѣжать прямо къ рѣчкѣ, по близости текущей; мы опрокинули его съ кручи. Во время преслѣдованія, я наскочилъ съ шашкою на одного хищника, который прострѣлилъ мнѣ изъ пистолета лѣвую руку.

«Такимъ образомъ составился отрядъ изъ пяти сотъ казаковъ и двухъ орудіи. Я велѣлъ устроить носилки для раненыхъ, числомъ болѣе тридцати человѣкъ; лошадей мы потеряли до сорока. Непріятель оставилъ до двадцати труповъ, погибшихъ большею частію отъ ядеръ и картечъ; сверхъ того моя сотня изрубила въ лѣсу человѣкъ до десяти. Четыре черкеса раненые, оставшіеся у насъ въ плѣну, показываютъ, что партія ихъ

состояла изъ восьми сотъ Абазеховъ (*) и Берзековъ (**), отдѣлившихся отъ большаго скопища. Проводникомъ ихъ былъ бѣглый линѣйный казакъ, должно быть Барышниковъ.»

Врачъ-черкесъ прислонилъ руку къ щекѣ и закрывъ глаза, сказалъ: «твоя юклай» т. е. спи.

— Сей-часъ — отвѣчалъ Полковникъ; — но куда же дѣли вы отбитый плѣнъ?

«Забравъ вновь раненыхъ и всѣхъ казаковъ съ присталыми лошадьми, я пошелъ съ своею коман-



________

(*) Самое сильное Закубанское племя.

(*) Тоже Закубанское племя.









====page 131====



дою сюда, а Пшемафа со всѣмъ отрядомъ отправилъ за оставшимися въ аулѣ плѣнными. Я опасался, чтобы непріятель не напалъ опять на него въ лѣсу. Онъ мнѣ отдалъ свою лошадь, потому что для раненаго мой конь слишкомъ горячъ.»

— Хорошо, очень хорошо! славное дѣло! Теперь отдохните, Александръ Петровичъ. Я буду васъ навѣщать, покамѣстъ прощайте.

Ослабѣвшій Пустогородовъ тотчасъ заснулъ. Айшатъ сидѣла возлѣ него по-Турецки, т. е. сложивъ ноги подъ себя. Между тѣмъ крупныя слезы выкатывались порою изъ ея глазъ.

Вскорѣ Дыду тихо отворилъ дверь, подошелъ къ Айшатѣ, помогъ ей слѣзть съ кровати и оба вышли. Послѣ омовенія по заповѣди Пророка, они разостлали по коврику, и каждый на своемъ сталъ усердно молиться Богу. — Это была третья дневная молитва, которою Правовѣрные должны призывать Аллаха и единаго истиннаго его пророка, и которая означала четвертый часъ. Первый, называемый ирты-намазъ, совершается на разсвѣтѣ, второй — въ полдень, третій — какъ сказано выше; четвертый — при захожденіи солнца; и наконецъ пятый — когда вечерніе сумерки обратятся въ совершенную тьму. Омовеніе всегда предшествуетъ молитвѣ. Наканунѣ дѣти молились въ комнатѣ Александра, который ежедневно









====page 132====



напоминалъ имъ религіозную обязанность и наблюдалъ, чтобы они свято ее исполняли. Въ этотъ день они сами, безъ напоминанія, усердно просили Аллаха о облегченіи страданій отца, дарованнаго имъ Провидѣніемъ. Чистыя, юныя души ихъ нуждались въ теплой молитвѣ. Они клали намазъ съ полною вѣрою что, молитва ихъ будетъ услышана Аллахомъ. Николаша, человѣкъ во все не набожный, былъ пораженъ благоговѣніемъ, выражавшимся на лицахъ дѣтей.

Когда они кончили, и Дыду, обувшись, складывалъ ковры, онъ спросилъ у него:

«О чемъ вы молили Бога?»

— Мы не молимся Богу, — отвѣчалъ ему Дыду: — мы призывали Аллаха на Искендера (переводъ Александра), чтобы Онъ обратилъ на него свое вниманіе. Аллаха нѣчего молить. Онъ лучше насъ знаетъ, что нужно людямъ; но должно помнить Аллаха, поклоняться Ему и этимъ заслуживать Его постоянное вниманіе. Да будетъ надъ нами

Его святая воля!

Айшатъ пробормотала: «Ла илъ Алла! Алла! Алла!» что значитъ: Богъ, единъ Богъ! Боже! Боже!» обыкновенное восклицаніе и пѣснь Мюридовъ, одной изъ самыхъ фанатическихъ сектъ Магометанства! Религіозное это общество водворилось недавно на Кавказѣ.









====page 133====



Николаша, отобѣдавъ одинъ, сѣлъ писать свой дневникъ. Этотъ день былъ богатъ произшествіями и прервалъ однообразіе памятной книжки свѣтскаго модника. Само собою разумѣется, онъ отмѣтилъ, что во все время безотлучно находился при братѣ, поддержалъ его, когда онъ падалъ отъ раны, и давалъ ему полезные совѣты во время

дѣла и пр. Таково сердце человѣческое! Если намъ нѣкого обманывать, мы стараемся обмануть самихъ себя и радуемся своей хвастливости.

Александръ еще не просыпался, когда Пшепафъ возвратился. Долго разговаривалъ онъ на крыльцѣ съ черкескимъ врачемъ и, войдя въ комнату, сказалъ Николашѣ: 

«Слава Богу! Александръ Петровичъ выздоровѣетъ и останется съ рукою.»

— Не знаю.

«Это вѣрно. Черкескій врачъ мнѣ сказалъ.»

— Да полно, знаетъ ли черкесъ что нибудь?

«Какъ же! Онъ славно лечитъ, въ тысячу разъ лучше вашихъ лекарей.» Потомъ, обратясь къ Дыду, спросилъ: «какъ бы мнѣ сдѣлать чаю?»

Мальчикъ побѣжалъ.

Пшемафъ  предложилъ Николашѣ послать за полковымъ лекаремъ, чтобы втроемъ сѣсть играть въ преферансъ; но Пустогородовъ отказался.









====page 134====



«Ну, Николай Петровичъ!» воскликнулъ Пшемафъ немного спустя: «какую славную черкешенку я видѣлъ сего дня; во что бы ни стало — она будетъ моею!»

— Кто такая?

«Узденька владѣтеля аула, въ которомъ оставались наши плѣнные.»

— Какъ вы ее достанете?

«Заплачу калымъ (*) владѣтелю или пошлю ее украсть. Какъ бы то ни было, да достану ее: она будетъ моею!»

— А въ станицѣ есть хорошенькія казачки?

«Нѣтъ. Въ новыхъ станицахъ еще кое-когда встрѣчаются. Впрочемъ, изъ числа увезенныхъ съ хуторовъ ночью есть три дѣвочки очень недурныя собою, отъ тринадцати до пятнадцати лѣтъ; но онѣ были во власти хищниковъ, изнасильствованы ими.» И Пшемафъ плюнулъ.

— Какъ, такъ молоды!

«Что за молоды! Черкесу не попадайся и десяти-лѣтняя! Однако и Русскіе не отстаютъ въ



________

(*) Плата, которую горцы вносятъ за невѣстъ, составляющая ихъ приданное. Въ случаѣ развода, если виновна жена, калымъ возвращается мужу; въ противномъ случаѣ калымъ

остается у жены.









====page 135====



этомъ отношеніи отъ Черкесовъ — вѣдь на Кавказѣ все быстро поспѣваетъ; а въ Персіи, сказываютъ, еще скорѣе.»

Николаша былъ очень доволенъ такимъ разговоромъ; давно уже его помышленія вертѣлись на этомъ предметѣ. Не станемъ повторять подробностей; всѣ знаютъ, какой оборотъ принимаютъ такія бесѣды; замѣтимъ только мимоходомъ, что Николаша вскорѣ сблизился съ Пшемафомъ, узналъ, гдѣ молодой Кабардинецъ стоитъ на квартирѣ и рѣшился быть у него съ визитомъ.

Александръ Петровичъ проснулся. Айшатъ первая прибѣжала къ нему и взобравшись на кровать, стала нѣжно обнимать его. Черкескій врачъ пришелъ снять овчину и вложить въ рану, которая очистилась отъ запекшейся крови, корпіи съ свѣжо-сбитымъ сливочнымъ масломъ; но раненый все былъ слабъ и сильно страдалъ отъ ушибовъ.

Пшемафъ весело вошелъ къ больному и по черкескому обычаю поздравилъ Капитана съ раною. Потомъ требовалъ непремѣнно, чтобы при входѣ въ его комнату положили топоръ остреемъ къ порогу, а на столъ поставили тарелку съ водою, въ

которую опустили бы сырое куриное яйцо. Черкеское суевѣріе! Врачи и родные, во время леченія, опасаются приближенія къ больному нечистаго человѣка; подъ этимъ названіемъ они разумѣютъ чародѣевъ и всѣхъ вообще злонамѣрен-







====page 136====



ныхъ людей. Народное повѣрье утверждаетъ, что будто когда войдетъ подобный человѣкъ, яйцо въ тарелкѣ лопается; пришлеца тотчасъ выгоняютъ вонъ. Для развлеченія своего паціента, черкескій лекарь совѣтовалъ послать въ аулъ за пѣвцами и музыкою, по его мнѣнію весьма изящною, но несносною и не благозвучною для Европейскаго уха.

Александръ Петровичъ, увидѣвъ Пшемафа, спросилъ: какъ онъ довелъ плѣнъ?

«Благополучно» отвѣчалъ Кабардинецъ : «да еще подшутилъ надъ непріятелемъ!»

— Что такое?

«Пришедъ въ аулъ, мы расположились на отдыхъ. Только въ это время одинъ изъ моихъ кунаковъ вызываетъ меня и разсказываетъ, что житель той деревни, участвовавшій въ хищнической партіи, сей часъ возвратился домой. Я принялъ его за бока и узнаю, что всѣ Абазехи бѣжали безъ оглядки; но Берзеки той же шайки, до 150 человѣкъ, отдыхаютъ въ лѣсу за рѣчкой, лошади ихъ пущены въ поле на подложный кормъ. Трое пасутъ табунъ; не болѣе десяти имѣютъ лошадей въ рукахъ на всякій случай; зарядовъ почти ни у кого нѣтъ. Я отобралъ двадцать казаковъ, посадилъ ихъ на лучшихъ коней и отправился на

Берзековъ. На трехъ табунныхъ мы наскочили внезапно и сначала принятые за своихъ, изрубили









====page 137====



ихъ. Мы угоняли косякъ, когда на насъ выскочило множество хищниковъ. Конные преслѣдовали насъ довольно долго, наконецъ отстали. Возвратясь въ аулъ, я велѣлъ переловить лошадей и позволилъ казакамъ обмѣнять своихъ коней; на остальныхъ посадилъ нашихъ плѣнныхъ и такимъ образомъ прибылъ сюда.»

— Хорошо что такъ кончилось, а если бъ у васъ убили нѣсколько казаковъ, чѣмъ бы оправдались?

«Я не возвратился бы живымъ; заставилъ бы себя изрубить. Сдѣлайте милость, Александръ Петровичъ, узнайте, какъ кордонный начальникъ представитъ объ этомъ дѣлѣ?»

— Стоитъ ли того! Пускай пишутъ, что хотятъ.

«Убѣдительно прошу васъ, сдѣлайте эту милость! вѣдь захотите — все узнаете.»

— Пожалуй, постараюсь.

Пшемафъ взялъ рученку Айшаты и сказалъ: «напомни, джана (*), Искендеру.» Дѣвочка привѣтливо улыбнулась, кивнувъ головкою; потомъ стала перебирать усы Александра.

Никого не было въ комнатѣ Пустогородова, когда вошелъ печально отецъ Іовъ. Нѣсколько разъ уже приходилъ онъ къ пріятелю, но тотъ



________

(*) Милая.











====page 138====

все еще спалъ. Старецъ крѣпко пожалъ руку Александру и сказалъ: «я пришелъ къ вамъ на

всю ночь; всѣ заснутъ, нѣкому будетъ о васъ позаботиться.»

— Какъ нѣкому? — воскликнулъ изъ-за двери Кабардинецъ — а я!

«Благодарю васъ, Пшемафъ!» отвѣчалъ Александръ: «нѣтъ, ступайте спать; вы устали, проведя всю ночь на конѣ — вамъ нуженъ отдыхъ.»

— Ничуть не усталъ! Я выспался верхомъ, ѣдучи обратно изъ аула, и даже видѣлъ чудесный сонъ.

«Хорошо! однако ступайте-ка домой, завтра же милости просимъ опять ко мнѣ.»

— Ну такъ прощайте! — сказалъ Пшемафъ, и вышелъ съ Николашей.

Александръ Петровичъ кликнулъ слугу и спросилъ: много ли должны въ лавку? На отвѣтъ «болѣе двухъ сотъ рублей» онъ приказалъ забрать еще нужной провизіи рублей на сто, и на слѣдующій день велѣть лавочнику явиться къ нему. Слуга вышелъ.

«Славно надую Армянина!» сказалъ улыбаясь Александръ священнику: «онъ будетъ думать, что я зову его получить деньги, а я отопрусь отъ долга.»









====page 139====



— Возьмите y меня денегъ, если вамъ нужно — возразилъ священникъ; — между нами, кажется, разсчетовъ не бывало.

«Благодарю васъ, я не нуждаюсь въ деньгахъ это дѣло совсѣмъ другаго рода.»

Свѣтъ огня безпокоилъ раненаго. Онъ просилъ позволенія у отца Іова, поставить ночникъ вмѣсто свѣчей.

Когда тѣло слабѣетъ, обыкновенно упадаетъ и духъ — это случилось и съ Александромъ, душа котораго была закалена опытомъ. Жаръ, всегдашній сопутникъ ранъ, томилъ его; тусклое освѣщеніе комнаты, оставляя предметы въ полумракѣ — все вмѣстѣ ввергло больнаго въ уныніе.

«Вотъ, Іовъ Семенычъ!» сказалъ онъ тяжело вздыхая: «желалъ я быть раненъ, воображалъ, что острыя страданія заставятъ меня наконецъ, такъ сказать, ощутить жизнь, пробудятъ къ чувству хотя чисто-Физическому. Ничего не бывало! Боли нѣтъ, лишь одна несносная, неодолимая тоска меня терзаетъ. Какъ все надоѣло мнѣ! Какъ скучно! Зачѣмъ не убили меня?»

— Богъ съ вами, Александръ Петровичъ! что за малодушіе? Впервые я вижу васъ въ такомъ видѣ! Ужели вы таили въ себѣ безнадежность?

«Къ чему показывать ее? Въ чьей душѣ отзовется она? Кому какая надобность знать о ней? Развѣ для того только, чтобы подарить меня





====page 140====



притворнымъ сожалѣніемъ? Но я предпочту ненависть даже искренней жалости.»

— Вѣрю! Быть можетъ письмо бабушки родило въ васъ такія отчаянныя мысли? Конечно тяжело убѣдиться въ недоброжелательствѣ матери! Но поможете ли вы этому малодушіемъ?

«Отецъ Іовъ! Выслушайте меня: давно уже я отчужденъ отъ своего семейства, отъ родины — я одинъ въ мірѣ! Доказательствомъ можетъ служить братъ мой. Вотъ онъ здѣсь, я не имѣю причинъ не любить его, потому что почти не знаю его; между тѣмъ я не нахожу о чемъ съ нимъ говорить. Иныя чувства, иныя мысли, иныя привычки, иной кругъ людей, расторгли всѣ связи между нами — это неоспоримая истина; но не я въ томъ виноватъ! Судьба,одна судьба всему виною! Она отчуждила меня, оторвала отъ всего, съ чѣмъ на мгновеніе сроднила.»

— Нѣтъ, не судьба, а рана и потеря крови, причиною, что вы въ дурномъ расположеніи духа.

«Да, рана заставила меня убѣдиться болѣе, чѣмъ когда нибудь, въ справедливости монхъ сужденій. Возьмите всю жизнь мою: рожденный съ пылкою душою, едва разцвѣлъ я — какъ увлеченный легкомысліемъ, попалъ подъ правосудіе законовъ и былъ низверженъ въ низшія степени общественнаго быта. Въ послѣдствіи времени, семейныя огорченія охладили во мнѣ чувства къ









====page 141====



ближнему. Съ восторгомъ понесся я въ бои, надѣясь, что сильныя ощущенія и опасности пробудятъ мою нравственную усыпленность и честолюбіе будетъ цѣлью бытія. Не ошибся я — опасности занимали меня мгновенно. Но и къ нимъ я привыкъ, сдѣлался равнодушенъ къ опасностямъ; честолюбіе немного долѣе жило во мнѣ, и оно затихло послѣ часто обманутыхъ надеждъ. Сначала я чувствовалъ неизъяснимое омерзѣніе

къ трунамъ, остающимся послѣ битвъ; по крайней мѣрѣ ощущалъ хотя непріятное чувство.

Скоро я такъ свыкся съ ними, что могъ ѣсть надъ трунами, употребляя ихъ вмѣсто стола, или камня, садился на нихъ, клалъ ихъ въ изголовье, когда спалъ. Нерѣдко даже завидовалъ спокойствію, изображавшемуся на лицахъ убитыхъ. Ужели утрачены для меня всѣ чувства? подумалъ я: люди влюбляются и счастливы! Я предался всей силой страсти къ одной женщинѣ, былъ минутно счастливъ ея привязанностію; но убѣдился, что такое счастіе неразлучно съ грустью; но прошла и любовь, — что же стало изъ меня? Я сѣдой старикъ съ кипящею кровью, съ горячею душею, безъ страстей, безъ любви, безъ ненависти къ людямъ, старикъ, — которому все наскучило, ничто не мило, и который убѣжденъ, что никому не нуженъ.

— Но совѣсть должна успокоить васъ: вы пре-











====page 142====



возмогли много бѣдствіи и остались нравственно безукоризненны — это великій подвигъ!

«Конечно можно почитать подвигомъ, что я не сдѣлался мерзавцемъ!» отвѣчалъ, презрительно улыбаясь, Александръ.

Отецъ Іовъ далъ другой оборотъ мыслямъ своего пріятеля, разсказавши ему какую-то повѣсть.

Разговоръ друзей и повѣствованіе отца Іова длились долго за полночь. Пустогородовъ напрасно упрашивалъ отца Іова итти къ себѣ домой; добрый священникъ провелъ всю ночь возлѣ раненаго, и только къ разсвѣту отправился служить

заутреню.

Александръ долгое время не могъ сомкнуть глазъ; наконецъ сонъ овладѣлъ имъ. Николаши всю ночь не было дома.









====page====





IV.

СНОВИДѢНIЕ ЧЕРКЕСА.



The Spirits were in neutar space, before

The gate of heaven; like castern thresholds is

The place where death’s grand cause is argued o’er

And souls dispatched to that world or to this.

The vision of Iugment. Byron.



Покуда Пшемафъ и Николаша сидѣли вмѣстѣ, въ ожиданіи посланнаго ими, искать по станицѣ казачекъ, послѣдній, не зная какой завести разговоръ съ молодымъ Черкесомъ, спросилъ о его снѣ при возвратѣ съ тревоги на Кубанѣ.

Пшемафъ закурилъ трубку и началъ слѣдующимъ образомъ:

«Вы не знаете Кавказа, по этому не можете себѣ представить, что такое въ здѣшней странѣ









====page 144====



весенній вечеръ въ горахъ. Воздухъ хоть и тепелъ, но какая-то животворная свѣжесть не допускаетъ его сдѣлаться тягостнымъ, удушливымъ; солнца, скрывшагося за исполинскими громадами, не видно, только ущелье освѣщено отблесскомъ яркаго неба. Дивная картина! Вѣтра вовсе нѣтъ; природа спокойна; благовоніе распускающихся деревъ и растеніи тихо воздымается вверхъ, лишь горный ручей, несясь по каменистому руслу, журча прерываетъ тишину природы, и пташка, скрываясь въ вѣтвяхъ прибрежнаго куста, поетъ предъ вечернею зарею. Все это вмѣстѣ, сочетаваясь въ одно прекрасное цѣлое чаруетъ воображеніе и растворяетъ сердце — такова наша страна, таковы наши родныя ущелья! Мнѣ чудилось, что былъ подобный вечеръ, когда я вдругъ перенесся въ седьмое небо — сѣдалище Пророка! Тамъ предсталъ я предъ родоваго своего князя Жамъ-Ботъ-Айтекова, который среди вѣчныхъ благъ и радостей, сіялъ, какъ сіяетъ невинная жертва коварства людей. Его окружали Гурiй. Ихъ волшебный станъ, восхитительная красота, возбуждали непрестанныя желанія, всегда удовлетворенныя и вновь возобновляемыя. Среди ихъ была одна, которой черты напоминали мнѣ Черкешенку, меня въ тотъ день

плѣнившую; но она была озарена блескомъ, присвоеннымъ однѣмъ дѣвамъ рая. Ничего земнаго









====page 145====



не было въ ней; взглядъ ея, чуждый томности какъ и бѣглости, соединялъ въ себѣ то и другое, но безъ всякаго излишества. Она устремляла взоръ свой, полный небеснаго выраженія и какимъ-то чуднымъ магнетизмомъ рождала трепетъ въ сердцѣ: сліяніе двухъ взоровъ было источникомъ неизъяснимой нѣги, невыразимыхъ наслажденій! Скоро я узрѣлъ Пророка, который предсталъ на судъ смертныхъ, кончавшихъ земное поприще. Незримые хоры Гурій и юношей наполняли все пространство сладострастными звуками:

«Ла илъ Алла! Мугметъ Резулъ илъ Алла!» Одинъ чистый, звучный голосъ отличался отъ

прочихъ; въ божественномъ восторгѣ онъ пѣлъ бѣгство изъ Медины, начало Эгиры. Все замолкло. Начался судъ. Предъ лице Пророка — предсталъ высокій смертный. Это былъ пришлецъ отъ странъ Запада, бѣловолосый, съ длинными рыжими усами. Я не успѣлъ разсмотрѣть его черты, потому что мое вниманіе обращено было на самаго Пророка, который грозно вопрошалъ смертнаго, указуя на Жамъ-Бота — узнаетъ ли онъ одну изъ многочисленныхъ жертвъ, погибшихъ отъ его злодѣяній? — Не ты ли, о смертный! — 

говорилъ Магометъ — старался утопить Жамъ-Бота среди Кармаковъ и, не успѣвъ въ этомъ, обласкалъ его, принялъ гостепріимно въ своемъ домѣ, а самъ, коварный, подослалъ подкупленныхъ









====page 146====



убійцъ стеречь въ кустахъ выѣзжавшую жертву и умертвилъ его? — Иноземецъ смутился; но скоро сталъ оправдываться, говоря, что Жамъ-Ботъ возмущалъ народъ, грозилъ возстаніемъ. Пророкъ гнѣвно отвѣчалъ: — Не правда! Жамъ-Ботъ былъ добродѣтельный мужъ, любимый и уважаемый единоземцами; доказательствомъ тому служатъ потоки слезъ, пролитыя пародомъ по его смерти. Ты, смертный! злодѣйски купилъ кровь его! Ты

завидовалъ богатству Жамъ-Бота, которое теперь тобою расхищено! Ты рѣшился быть его

убійцею, потому что опасался этого праведнаго мужа, который могъ обличить тебя предъ людьми во многихъ злодѣяніяхъ, въ жадности и другихъ порокахъ! — Судимый очнулся, смятеніе его исчезло; онъ сталъ возражать, что не подлежитъ суду Пророка, ибо не признавалъ святости, а попалъ въ седьмое небо по ошибкѣ людей, отказавшихъ ему въ погребеніи. Правосудный Пророкъ приказалъ тотчасъ разсмотрѣть дѣло и справиться въ четвертомъ небѣ, справедливы ли показанія смертнаго. Между тѣмъ, смертный, пользуясь

временемъ, старался разными ухищреніями —  лестью, наглой ложью, обѣщаніями, словомъ — всѣми средствами, которыя на землѣ очаровываютъ и увлекаютъ людей, привлечь къ себѣ ликующихъ въ седьмомъ небѣ. Явилась и справка. Четвертое небо увѣдомляло, что судимый смертный уже дав-







====page 174====



но извѣстенъ какъ богоотступникъ, человѣкъ безъ правилъ, безъ нравственности — за всѣ злодѣянія отвергнутъ четвертымъ небомъ. Магометъ выслушавъ этотъ отзывъ, приговорилъ грѣшника не подлежать никакому суду, а быть возвращену на землю съ тѣмъ, чтобы всѣ средства вредить людямъ у него были отняты. Длинный носъ смертнаго началъ уже замѣтно рости, когда его низвергли внезапно въ болотные камыши. Звуки незримыхъ хоровъ опять возобновились. Въ это мгновеніе подъѣхавшій ко мнѣ казакъ сказалъ: — ваше благородіе! не туда изволите ѣхать; дорога лежитъ на право. — Я проснулся.»

Едва Пшемафъ кончилъ свой разсказъ, какъ посланный имъ возвратился съ вѣстію, что все готово. Собесѣдники вышли вмѣстѣ изъ дому и разстались на улицѣ. Проводникъ повелъ каждаго подъ сарай, гдѣ ожидали ихъ роскошныя постели изъ вязанки сѣна, брошенаго въ телѣгу или сани.











====page====





V.

КАВКАЗСКIЙ ФУШЕ



На слѣдующее утро, когда Черкесъ перевязалъ рану, Александръ послалъ за лавочникомъ.

Скоро къ раненому явился косой, смуглый Армянинъ, у котораго изъ-за густыхъ бакенбардъ, скрывавшихъ полноту щекъ и черныхъ длинныхъ усовъ, осѣнявшихъ тонкія губы, вздымался огромный, багрово-синій носъ; опухшее выдувшееся лице лавочника убѣдительно доказывало, что онъ горячо пилъ самые горячіе напитки. Одежда

Армянина состояла изъ синей черкески, изукрашенной серебрянымъ галуномъ; грудь и плеча испещрены были краснымъ сафьяномъ.









====page 149====



«Ты принесъ счетъ?» спросилъ Александръ.

— Какъ же, ваше благородіе! дай Богъ здоровья, право очень надо деньги.

«Я призвалъ тебя во-все не для полученія денегъ, а для того, чтобы объявить тебѣ: ежели ты не захочешь исполнить одного моего приказанія, такъ ни гроша отъ меня не получишь.»

— Какъ же! моя знаетъ, вашъ всегда шутитъ; а право, дѣлъ плохо, должникъ много, никто не плотилъ — совсѣмъ разореніе!

«Врешь, Армяшка! Не должники разоряютъ вашего брата, а казачки — вы до нихъ больно лакомы! Онѣ-то, увѣряя, что грѣхъ имѣть дѣло съ Армяниномъ, дерутъ съ васъ на пропалую. Знай же, если ты не исполнишь моего требованія — я объявлю въ сотнѣ, что бѣда тому казаку, у котораго жена, сестра или дочь свяжется съ тобою.»

— А что вашъ благородіе приказалъ будетъ?

«Вотъ что: возьми эти три червонца и отправляйся въ штабъ-квартиру кордона; тамъ достань мнѣ копію съ донесенія, сдѣланнаго начальникомъ о дѣлѣ, въ которомъ я былъ раненъ.»

— Какъ можно, вашъ благородіе! моя никакъ нельзя это сдѣлалъ — ей Богу! Вотъ счетъ, пожалуста ваша мнѣ деньги дай.









====page 150====



«Я тебѣ, мошенникъ, уже сказалъ и опять повторяю, ни копѣйки не получишь, покуда не сдѣлаешь чего желаю! Отопрусь отъ долга и отдамъ приказаніе въ сотню.»

Армянинъ, кладя счетъ на столъ, молвилъ улыбаясь:

— Моя знаетъ, вашъ благородіе всегда шутитъ.

«Что за шутки! съ подлымъ АрмяшкоюІ» гнѣвно возразилъ Александръ. «Берись! сей часъ за мое порученіе, или пошелъ вонъ, мерзавецъ!»

Армянинъ вышелъ.

Александръ взялъ счетъ и прибавя: «такогото числа, по сему счету уплачено мною четыреста рублей; остаюсь долженъ одинадцать рублей,» — подписался внизу. Послѣ того онъ велѣлъ призвать къ себѣ одного казака и приказалъ ему извѣдать непремѣнно, съ которою изъ казачекъ живетъ лавочникъ. Казакъ скоро возвратился съ удовлетворительнымъ отвѣтомъ: Армянинъ былъ въ связи съ Марковною. Пустогородовъ, наградивъ исполнителя порученія, запретилъ ему разсказывать, за чѣмъ былъ призванъ къ Капитану; между тѣмъ послалъ за казачкой.

Ежедневные посѣтители раненаго сидѣли всѣ у него, когда слуга доложилъ, что пришла Марковна. Александръ просилъ своихъ гостей оставить его на нѣсколько секундъ на единѣ съ нею.









====page 151====



Отецъ Іовъ, выходя изъ комнаты, увидѣлъ краснощекую, молодую женщину. Онъ возвратился къ больному и сталъ уговаривать его пускать казачки къ себѣ, объясняя свои опасенія; но Александръ успокоилъ добраго старца, завѣривъ его, что свиданіе съ казачкою имѣетъ совсѣмъ иную цѣль, нежели думаетъ священникъ. Отецъ Іовъ вышелъ. Марковну впустили.

«Здорово, Марковна!» сказалъ Александръ, играя тремя червонцами.

— Здравствуйте, ваше благородіе! — отвѣчала казачка — за чѣмъ изволили посылать за мною?

«Дѣло есть до тебя, молодушка! Посмотрика въ той комнатѣ, нѣтъ ли кого?»

Глаза казачки засверкали, обращаясь то на Александра, то на червонцы. Скрывая радость подъ притворною стыдливостію, она взглянула въ другую комнату и сказала:

— Никого нѣтъ-съ.

«Ну такъ подойди поближе ко мнѣ.»

— Зачѣмъ мнѣ ближе подходить! — молвила молодка, опустивъ глаза и подергивая платокъ.

«Взять вотъ эти деньги.»

— За что же я возьму отъ васъ деньги, ваше благородіе? Нѣтъ, мнѣ не нужно ихъ: у меня мужъ бѣда какъ ревнивъ, до смерти заколотитъ!

— Между тѣмъ глаза Марковны устремлены были на червонцы.









====page 152====



«Врешь, дура! Мнѣ не станетъ ревновать, даже если бъ въ самомъ дѣлѣ былъ ревнивъ. Ну, иди же сюда; вѣдь я раненъ, не могу встать.»

Бочкомъ, ломаясь и будто нехотя, казачка подходила, спрашивая протяжно : — Да за чѣмъ же пойду?

«А вотъ зачѣмъ!» отвѣчалъ Александръ, когда она была уже возлѣ него: выслушай меня: ты живешь съ Армяниномъ-лавочникомъ?»

— Какъ можно! Право нѣтъ, ваше благородіе! Вамъ напраслину на меня сказали.

«Слушай же, да молчи! мнѣ какое дѣло! хоть бы съ чортомъ жила.»

— Напрасно, право напрасно.

«Слушай, говорю тебѣ! Возьми вотъ эту бумагу и положи ее въ ящикъ, гдѣ хранятся деньги лавочника.» И Александръ подалъ ей счетъ Армянина. «Если ты согласна исполнить это, въ такомъ случаѣ возьми себѣ три червонца; между тѣмъ скажи лавочнику, что тебѣ запрещено ходить къ нему, подъ опасеніемъ строгаго взысканія съ твоего мужа; а тебѣ это будетъ выгоднѣе, онъ станетъ давать больше денегъ. Бери же червонцы!»

— Слушаю, ваше благородіе! Я скажу мужу чтобы онъ исполнилъ ваше приказаніе: мой хозяинъ друженъ съ лавочникомъ.











====page 153====



«Дѣлай какъ знаешь! Но развѣ ты не боишься, что мужъ тебя ко мнѣ приревнуетъ и побьетъ?»

— Наши казаки васъ чтутъ словно отца: ничего для васъ не пожалѣютъ.

«Очень радъ этому; только не думаю чтобы они, захотѣли меня въ свояки.»

— Э, ваше благородіе! У казаковъ одна пословица: «паши хоть сохой, хоть плугомъ, урожаи все таки нашъ!» Ну, гдѣ казаку думать о женѣ? онъ всегда или  на посту, или въ походѣ; лишь бы дома было что поѣсть, да выпить, когда отпустятъ; остальное все равно!

«Спасибо, Марковна! Когда выздоровѣю, припомню тебѣ эти слова; что-то скажетъ Армяшка?» сказалъ, улыбаясь, раненый.

— Право, напрасно, ваше благородіе! Дай Господи вамъ скорѣе оправиться! Прощенія просимъ, ваше благородіе!

«Прощай, Марковна! Когда исполнишь мое приказаніе, тогда принеси къ человѣку моему десятокъ яицъ и вели подать ихъ мнѣ, а я вышлю деньги за нихъ, только чуръ никому не болтать, иначе я точно разсержусь, пожалуюсь мужу твоему, да научу его порядкомъ тебя поколотить: ужъ прошу не прогнѣваться!»









====page 154====



— Слушаю, ваше благородіеі никому ни слова не скажу, а бумага нынче же будетъ въ ларцѣ у Армянина.

Казачка вышла.

Пшемаф, поймавъ ее на дворѣ, сталъ съ нею заигрывать; но Марковна вырвалась и убѣжала.

Александръ, чувствуя себя легче, не хотѣлъ долѣе лежать; онъ всталъ съ постели и игралъ даже въ преферансъ. Маленькая Айшатъ сидѣла у него на колѣняхъ и держала карты.

Привязанность къ нему двухъ плѣнныхъ дѣтей удивляла присутствующихъ. Отецъ Іовъ, любуясь попеченіями Александра Петровича о сиротахъ, спросилъ его, почему онъ не окреститъ ихъ?

«Когда они достигнутъ полнаго возраста» отвѣчалъ Пустогородовъ «и захотятъ сами принять Христіанскую вѣру, — прекрасно! но принуждать ихъ къ этому, по моему мнѣнію, не должно. Надобно по собственному убѣжденію быть Христіаниномъ, а они въ такихъ еще лѣтахъ, что никакого сужденія имѣть не могутъ; при томъ я не желаю въ послѣдствіи заслужить отъ нихъ укора въ томъ, что заставилъ покинуть вѣру отцовъ и прадѣдовъ.»

На слѣдующее утро Николаша еще спалъ, Александръ ходилъ по двору съ Айшатою и Дыду, когда казачка принесла яицъ.









====page 153====



«Здорово, Марковна! Исполнила ли мое порученіе?»

— Здравствуйте, ваше благородіе! Какъ же, исполнила; бумага лежитъ въ ларцѣ. Лавочникъ съ ума сходитъ отъ запрещенія вашего бабамъ ходить къ нему; хочетъ итти жаловаться Полковнику.

«Пускай его идетъ.»

Александръ приказалъ заплатить за яйца и тотчасъ послалъ за Пшемафомъ. Когда послѣдній пришелъ, Пустогородовъ просилъ его итти въ лавку Армянина будто бы для повѣрки своихъ расходовъ, а самъ послалъ туда же своего слугу съ одинадцатью рублями, слѣдующими по счету, съ требованіемъ, чтобы полученіе этихъ денегъ было немедленно отмѣчено.

Пшемафъ сидѣлъ въ лавкѣ, когда слуга принесъ одинадцать рублей отъ капитана Пустогородова. Армянинъ удивился и спросилъ, что это за деньги? «Долгъ барина» отвѣчалъ слуга: «отмѣть-ка, что получилъ.» Тщетно клялся Армянинъ что счетъ находился у Александра Петровича; слуга не отставалъ отъ него. Пшемафъ, свидѣтель спора, наконецъ обратился къ лавочнику и сказалъ:

«Да посмотри въсвоихъ бумагахъ!»

Армянинъ открылъ свой ларецъ.









====page 136====



— Извольте! — сказалъ онъ; — самъ смотри, вашъ благородіе! — и развертывая сверху лежащую бумагу, подалъ ее Кабардинцу.

«Ну, вотъ — это оно самое и должно быть! Внизу отмѣчено капитаномъ, что имъ вчера тебѣ все заплачено, исключая одинадцати рублей.»

Лавочникъ открылъ изумленные глаза.

— Когда заплатилъ? — спросилъ онъ. — Какъ эта счетъ сюда пришла? — и взглянувъ на бумагу, удостовѣрился въ истинѣ сказаннаго Пшемафомъ. Онъ отправилъ слугу съ деньгами обратно къ капитану и велѣлъ сказать, что придетъ тотчасъ самъ объясниться.

Слуга возвратился и разсказалъ все Александру. Вскорѣ явился и Армянинъ, совершенно разстроенный.

— Вашъ благородіе! — робко молвилъ онъ — что ваша, моя хочетъ совершенно разорить! Возмите этотъ счетъ изъ жалости: вить моя деньги не получалъ.

«А какая тебѣ польза, если я возьму твой счетъ? Вѣдь ты вынулъ его изъ своего ларца при Пшемафѣ; слѣдственно не можешь доказать что не получилъ денегъ; только заставишь этимъ своихъ должниковъ сомнѣваться въ твоей честности. Я тебѣ объявилъ вчера, на какихъ условіяхъ можешь получить свои деньги, стало быть нѣчего и толковать. Отправляйся, исполни мое поруч-







====page 157====



нie: чѣмъ ранѣе ты его сдѣлаешь, тѣмъ скорѣе получишь деньги. Видишь я мастерски умѣю держать обѣщаніе; такъ знай же, если ты проболтаешь кому нибудь, что я тебѣ вчера сказалъ, такъ ожидай мести и тогда пѣняй на одного себя! Ступай, мнѣ нѣчего съ тобою болѣе говорить.»

Нѣсколько дней спустя, Пшемавъ получилъ извѣстіе, что Черкешенка, его плѣнившая, назначена владѣтелю въ наложницы. Между тѣмъ носились слухи, будто владѣтельный князь намѣревается отхлынуть въ горы и освободить себя отъ подданства Русскому правительству: такія извѣстія сильно потрясли Пшемафа. Его Черкеская, пламенная душа возмущалась при стеченіи столькихъ препятствій въ желаніяхъ; сердце

сжималось при мысли о бѣдствіяхъ, ожидающихъ его соотчичей, если они бѣгутъ. Съ одной стороны они будутъ тѣснимы племенами, у которыхъ найдутъ убѣжище; съ другой, надъ ними повиснетъ грозною тучею справедливое мщеніе.

Въ самомъ дѣлѣ ужасна участь племени уходящаго въ горы и покидающаго родное пепелище! Но какія сильныя побудительныя причины должіы вызвать его на это! Слава Богу! что не часто случается.

Кордонный, пріѣзжавшій въ станицу, поручилъ дѣлать выговоръ Александру за то, что онъ не представилъ ему непріятельскихъ головъ послѣ









====page====



послѣдняго дѣла и тѣмъ лишилъ своего начальника средства получить значительный выкупъ, весьма бы кстати случившійся по скудности казенной суммы на экстраординарные расходы, и онъ приказалъ еще сказать капитану Пустогородову, что

онъ раскается, но поздно, въ своемъ труполюбіи.

Александръ смѣялся этому, тѣмъ болѣе, что онъ ожидалъ со дня на день перевода на другой флангъ. Давно уже ему не нравились несправедливость и низкіе разсчеты Кордоннаго, который носилъ съ собою запасы привѣтствій къ прикомандированнымъ пріѣзжимъ, дабы они превозносили его въ Россіи; доставлялъ имъ и немногимъ

любимцамъ своимъ награды за чужіе подвиги; между тѣмъ какъ въ дѣлѣ выѣзжалъ всегда на коренныхъ Кавказцахъ.

Капитанъ сидѣлъ у себя, когда вошелъ къ нему лавочникъ-Армянинъ; съ улыбкою самодовольства на лицѣ, молча, онъ подалъ бумагу.

«Полно, то ли привезъ? Не надуваешь ли ты меня?» спросилъ его Александръ.

— Ей Богъ! то, ваше благородіе! — отвѣчалъ лавочникъ.

Пустогородовъ тотчасъ вынулъ кошелекъ и заплатилъ старый долгъ Армянину, который слѣдилъ глазами золото, отсчитываемое Капитаномъ.

— Вашъ благородіе! право моя издержалъ своихъ пятьдесятъ рублей достать эта бумага.









====page 159====



«Вотъ тебѣ семдесять пять.»

— Покорно благодарю, вашъ благородіе! лучше честный человѣка Капитанъ, ей Богъ, моя не знаетъ! Да, вашъ благородіе, еще одна дѣла: можно сказать приказаніе вашъ далъ въ сотню, теперь уже не надо.

«Чертъ съ тобою! Дѣлай что хочешь, мнѣ все равно!»

— Покорно благодарю, вашъ благородіе! право славный капитанъ! Дай Богъ ему скорѣй здоровья! — пробормоталъ Армянинъ, выходя.

Александръ послалъ за Пшемафомъ и отдалъ ему при отцѣ Іовѣ привезенную лавочникомъ бумагу. Смѣясь, онъ сказалъ:

«Читайте. Вы желали видѣть представленіе о нашемъ дѣлѣ — вотъ оно.»

— Какъ вы его достали? Вѣдь оно пишется чрезвычайно секретно. Впрочемъ Кордонный, потрепавъ меня по плечу, спросилъ, какую награду я желаю и васъ обѣщалъ Полковнику представить отлично; нашъ почтенный старикъ съ живымъ участіемъ благодарилъ его.

«Читайте въ слухъ. Пускай отецъ Іовъ слышитъ, какъ Кордонный славно представляетъ.»

Пшемафъ читалъ. Донесеніе начиналось такъ: Кордонный начальникъ узнавъ, посредствомъ своихъ лазутчиковъ, о скопищѣ изъ восьми тысячъ человѣкъ, намѣревавшихся прорваться въ









====page 160====



наши границы, наскоро собралъ отрядъ, состоящій изъ тысячи ста казаковъ и двухъ конныхъ орудій. Удостовѣрявъ прежде, на какомъ именно пунктѣ непріятель готовится прорваться, послалъ съ вечера Капитана Пустогородова съ тремя стами казаками въ такую-то Черкескую мирную деревню, чтобы — во-первыхъ, отрѣзать хищникамъ отступленіе черезъ бродъ, служащій обыкновенно переправою возвращающимся съ грабежа Черкесамъ; во-вторыхъ, дабы поспѣшить на выстрѣлы и напасть на непріятеля въ тылъ, если ему вздумается драться съ партіею, высланною на его преслѣдованіе. Еще триста казаковъ отдѣлены были имъ, дабы занять берега Закубанской рѣчки, чрезъ которую пролегала дорога для хищниковъ на возвратномъ пути. Эту команду поручилъ онъ... (тутъ названъ былъ одинъ изъ его неотлучныхъ любимцевъ). Третью партію подъ

начальствомъ другаго любимца, переправилъ онъ на лѣвый берегъ Кубани, чтобы запять другую переправу чрезъ небольшую рѣчку, куда непріятель могъ кинуться и скрыться въ камыши. Самъ Кордонный начальникъ съ двумя стами казаковъ и двумя орудіями ожидалъ на Кубанскомъ броду.

Часа за два до разсвѣта хищники подъѣхали къ Кубани и начали переправляться по своему обыкновенію, т. е. двое верховыхъ остановились посреди рѣки, держа ружья на изготово, другіе два









====page 161====



продолжали слѣдовать, и подъѣхавъ къ нашему берегу быстро выскочили; въ это мгновеніе залпъ изъ казачьихъ ружей повергъ обоихъ на землю бездыханными, въ ту же минуту выстрѣлы изъ обоихъ орудій положили много горцевъ, остававшихся на противуположномъ берегу. Непріятель убѣдясь, что онъ открытъ, сталъ отступать; Кордонный начальникъ кинулся съ своимъ отрядомъ въ плавь черезъ Кубань и открылъ перестрѣлку; но непріятель, удаляясь медленно, продолжалъ упорно защищаться. Наконецъ на разсвѣтѣ, видя малое число казаковъ, его преслѣдующихъ, онъ остановился и окружилъ нашъ отрядъ; однако выгодное мѣсто, избранное Кордоннымъ начальникомъ, дало войску возможность обороняться. Два часа оставался онъ въ такомъ положеніи; капитанъ Пустогородовъ, по трусости, или  по непростительной медленности, слыша неумолкающую перестрѣлку и пальбу, ѣхалъ тихо, поджидая третью команду, отправленную за Кубань, за которою онъ своевольно послалъ. Положеніе кордоннаго становилось уже отчаянно, когда офицеръ, бывшій со второю командою на берегу Закубанской рѣчки, слышавшій упорный бой, и предполагая, что его появленіе дастъ выгодный оборотъ сраженію, понесся съ своими людьми къ мѣсту, гдѣ слышалась пальба и ударивъ непріятелю въ тылъ, привелъ его въ совершенное смя- 









====page 162====



тенiе. Въ это мгновеніе Кордонный начальникъ бросился въ шашки съ своими казаками, и обратилъ хищниковъ въ бѣгство; тогда только прибылъ капитанъ Пустогородовъ,загладивъ вину свою раною, полученною имъ при преслѣдованіи непріятеля. Хищники потеряли до пяти сотъ человѣкъ, которыхъ тѣла остались всѣ въ нашихъ рукахъ; въ числѣ убитыхъ находятся знатнѣйшіе изъ предводителей горскихъ народовъ; сверхъ того непріятель покинулъ множество раненыхъ и убитыхъ лошадей; полтораста отбито съ сѣдлами:

изъ послѣднихъ — сто Кордонный начальникъ роздалъ казакамъ, потерявшимъ своихъ во время дѣла, а о пятидесяти остающихся испрашивалъ разрѣшеніе, куда дѣвать. Въ заключеніе донесенія было поименно свидѣтельствовано объ отличі, оказанномъ прикомандированными офицерами, прибывшими участвовать въ экспедиціи.

Тутъ капитанъ Пустогородовъ захохоталъ, у Пшемафа навернулись слезы.

«Куда же дѣлись еще сто лошадей?» спросилъ Кабардинецъ послѣ минутнаго молчанія. «Вѣдь я сдалъ однихъ осѣдланныхъ полтораста.»

— А лазутчиковъ-то наградить надо чѣмъ нибудь! — отвѣчалъ Александръ съ язвительною улыбкою.

«Дѣлать нѣчего!» сказалъ Пшемафъ: «хотя по-







====page====



зорно черкесу быть доносчикомъ; но на первомъ инспекторскомъ смотру буду жаловаться.»

— Сдѣлаете только себѣ вредъ, — примолвилъ Пустогородовъ.

«Какимъ же образомъ? Развѣ я не имѣю явныхъ, неоспоримыхъ доказательствъ, что все это лишь наглое вранье?»

— Оно такъ! Да вѣдь это донесеніе пойдетъ отъ одного начальника къ другому, слѣдственно, уваживъ вашу жалобу, всякій изъ нихъ долженъ сознаться офиціально, что дался въ обманъ! При томъ всѣ прикомандированные читали донесеніе: ихъ личная выгода поддерживать написанное. Но наконецъ — положимъ, вы вселите сомнѣніе, захотятъ узнать истину, пришлютъ довѣренную особу: Кордонный начальникъ въ угоду ей импровизируетъ экспедицію, въ которой довѣренное лице будетъ участвовать. Блистательное представленіе о немъ, искательность Кордоннаго начальника поработятъ признательную душу пріѣзжаго, и этотъ напишетъ: «хотя донесеніе нѣсколько и хвастливо, но дѣло однако было точно славное! Достовѣрнаго узнать я не могъ ничего по причинѣ различныхъ показаній допрашиваемыхъ.» Кончится тѣмъ, что вы останетесь въ	 дуракахъ, пріобрѣтете много враговъ; а вымышленные подвиги Кордоннаго будутъ по прежнему печататься въ Allgemeine Zeitung.





====page 164====



«Ужели вы, Александръ Петровичъ, не оскорбляетесь такою на васъ клеветой?»

— Если бъ и оскорблялся, къ чему послужило бы это сознаніе? Совѣсть и товарищи ни въ чемъ меня упрекать не могутъ; знакомые не повѣрятъ клеветѣ; до незнакомыхъ мнѣ дѣла нѣтъ; къ тому же въ настоящее время трусовъ не существуетъ. Вотъ еслибъ меня отдали подъ судъ, тогда я сталъ бы по неволѣ оправдываться.

«Да вы ничего не получите!»

— Пшемафъ! это будетъ не въ первый и не въ послѣдній разъ; развѣ со мною однимъ это случается? За то вы видите, какъ я служу, лишь бы только не могли придраться ко мнѣ: впрочемъ брань и хула нечестнаго — хвала честному.

Доложили о Полковникѣ. Пустогородовъ приказалъ просить его, взявъ съ Пшемафа слово молчать о донесеніи.









====page ====





VI.

ГОРЕСТНЫЯ СОБЫТIЯ.



’Tis not harsh sorrow — but a tenderez woe,

Nameless, but dear to gentle hearts below,

Felt without bitterniss, but full and ebar,

A sweet dejection — a transparent tear.

Byron.







Почтенный Полковникъ, войдя къ Александру Петровичу, съ искреннимъ участіемъ разспрашивалъ о состояніи его раны. Потомъ, подавая больному бумагу, примолвилъ:

«Прочтите, Александръ Петровичъ! Я получилъ нынче предписаніе, которое, быть можетъ, будетъ вамъ непріятно; но что жъ дълать, — чортъ возьми!«







====page 166====



Въ бумагѣ предписывалось Полковому командиру, подъ строгою отвѣтственностію, отобрать немедленно у Капитана Пустогородова обоихъ дѣтей и представить ихъ въ Ставрополь: мальчика для отправленія въ батальонъ военныхъ кантонистовъ, а дѣвочку для промѣна на Русскихъ дезертеровъ. «Ты поѣдешь домой!» сказалъ Александръ, поцѣловавъ Айшату, у которой, вмѣсто отвѣта; засверкали крупныя слезы.

«Когда же вы думаете ихъ отправить, Полковникъ?» спросилъ Капитанъ.

— Да дня черезъ три надо будетъ.

Айшатъ сидѣла на кровати словно пораженная громовымъ ударомъ; слезы градомъ катились изъ глазъ ея безъ малѣйшаго кривленія; странно было видѣть это плачущее личико, сохранившее всю свою ясность; но могло ли оно быть иначе, когда

скорбь ребенка была сердечная, непритворная?

Дыду, увидя плачущую Айшатъ, спросилъ на своемъ языкѣ о чемъ она печалится, и когда узналъ, — его черты внезапно измѣнились, блѣдность покрыла щеки — все въ немъ выражало страхъ и опасеніе. Онъ устремилъ вопросительный, полный скорби взоръ свой на Капитана, которой кивнулъ только головою. Мальчикъ опустилъ глаза; слезы лились изъ глазъ его. Послѣ минутнаго молчанія онъ спросилъ:









====page 167====



«Куда же повезутъ насъ?»

Но Александръ не могъ отвѣчать и взглянулъ на отца Іова. Свяіщенникъ понялъ его и расказалъ все мальчику. Дыду внимательно выслушалъ: поднялъ вдругъ голову, пристально посмотрѣлъ на священника и щелкнулъ языкомъ. Капитанъ, къ несчастно, погруженный въ задумчивость, не слыхалъ этого рѣшительнаго, отрицательнаго знака

Тавлинцевъ; отецъ Іовъ не понималъ его значенія.

День медленно клонился къ вечеру, длинный какъ тѣ дни, когда постигаетъ насъ печаль. Дыду много говорилъ по своему съ Айшатою, дѣвочка безмолвно слушала и только изрѣдка вопросами перерывала рѣчь маленькаго Тавлинца. Дыду былъ особенно ласковъ съ Александромъ и во весь день не спускалъ съ него глазъ.

Вечеромъ пріятели Пустогородова играли въ карты. Безчувственный Николаша дивился грусти брата, старался его развлечь, но тщетно. Айшатъ во весь вечеръ не отходила отъ Капитана. Часу въ девятомъ Дыду вызвалъ ее; они разостлали на

дворѣ коврики и при сіяніи полной луны, разливавшей роскошный свѣтъ, приносили дѣвственныя молитвы Творцу. Отецъ Іовъ, проходя мимо и услышавъ тяжкіе вздохи дѣтей, остановился, долго любуясь ихъ набожностью. Окончивъ молитву, они встали; Дыду обнялъ крѣпко дѣвочку, потомъ оба вошли въ комнату.







====page 168====



Преферансъ кончился; собесѣдники Пустогородова готовились разойтись, когда прибѣжалъ казакъ запыхавшись звать Пшемафа къ Полковнику. «Что такое?» спросили многіе.

«Не могимъ знать» отвѣчалъ казакъ: а должно быть тревога на низу.»

Спустя нѣсколько времени послышались скачущіе казаки. Александръ, Николаша и отецъ Іовъ разговаривали вмѣстѣ; Пшемафъ возвратился къ нимъ смущеееый.

«За чѣмъ же не васъ послали на тревогу?» спросилъ Александръ.

— Я ужъ былъ тамъ. Пустое — хищниковъ нѣтъ.

«Что съ вами?»

— Голова очень болитъ!

На дворѣ Капитана засуетились!

Тщетно уговаривалъ Пшемафъ раненаго не выходить на сырой и холодный воздухъ, но Александръ хотѣлъ узнать причину случившагося шума. Вышедъ на крыльцо, онъ увидѣлъ казаковъ, которые тащили что-то къ нему на дворъ.

«Что это такое?» спросилъ Пустогородовъ.

— Дыду, ваше благородіе! — отвѣчалъ одинъ изъ тѣлохранителей Александра, — у этихъ казаковъ души нѣтъ — хуже собакъ!









====page 169====



Александръ подошелъ къ мальчику; онъ былъ обрызганъ кровью; тѣло его едва было тепло; всѣ усилія привести Тавлинца въ чувство остались напрасны. Онъ испустилъ духъ.

Александръ распрашивалъ что случилось съ мальчикомъ.

Дыду поздно вечеромъ выѣхалъ вооруженный изъ станицы верхомъ. Никто на выѣздѣ не останавливалъ его: всѣ знали питомца Капитана Пустогородова. Онъ спустился по балкѣ къ Кубани и направлялъ коня на бродъ, оглядываясь на всѣ стороны. Казаки лежавшіе въ секретѣ за кустами приняли было его за хищника; но видя что онъ одинъ, окликнули по-Русски. Онъ выхватилъ молча ружье изъ нагалища. Въ это время секретъ

выстрѣлилъ по немъ; мальчикъ поскакалъ по узенькой тропѣ, проложенной въ кустахъ, наѣхалъ на другой секретъ, который слышавъ выстрѣлы, сдѣлалъ по немъ залпъ и попалъ въ него; однако мальчикъ поворотилъ лошадь и бросился въ Кубань; онъ попалъ на глубокое мѣсто, гдѣ обнявъ коня поплылъ вдоль берега. Казаки успѣли зарядить опять ружья и слѣдя взоромъ за плывущимъ сѣдокомъ, слышали какъ онъ въ полголоса бормоталъ: Алла ла илъ Алла! Это заставило ихъ вторично дать по немъ залпъ. Когда

Пшемафъ пріѣхалъ, лошадь мальчика только что выведена была на берегъ, а Дыду лежалъ базъ







====page 170====



чувствъ на землѣ. Ружье висѣло на немъ, онъ былъ пронизанъ на сквозь четырмя пулями. По слѣду, еще отъ перваго секрета, виднѣлась кровь. Пшемафъ похвалилъ казаковъ, увѣряя что самъ Капитанъ одобрилъ ихъ бдительность на секретѣ и мѣткіе выстрѣлы. Александръ, наградивъ ихъ по рублю серебромъ, за строгое исполненіе своей обязанности, просилъ Пшемафа, приказать отнести тѣло на свою квартиру, дабы Айшатъ не видала его и похоронить по Магометанскому обряду.

Пустогородовъ во всю ночь не могъ сомкнуть глазъ. Къ свѣту онъ почувствовалъ сильный жаръ, грозившій обратиться въ горячку.

Утромъ, Айшатъ встала и помолясь Богу пришла къ Пшемафу спрашивать гдѣ Дыду. Кабардинецъ увѣрялъ ее что мальчикъ уѣхалъ. Она повѣрила и разсказала слѣдующее:

Дыду рѣшился бѣжать въ горы. Айшатъ умоляла его увезти и ее, но онъ не соглашался, находя тысячу возраженій. Она просила мальчика лишить ее, по крайней мѣрѣ, жизни. Онъ почти былъ согласенъ; по вспомнилъ, что нѣкому будетъ сказать Искендеру куда Дыду дѣвался, оставивъ встревоженнаго коня пастись въ извѣстномъ мѣстѣ за Кубанью, а оружіе у такого-то кургана, убѣдилъ ее остаться въ живыхъ. Только по этому





====page 171====



Айшатъ не хотѣла искать конца своимъ несчастіямъ въ смерти.

Здоровье Александра Петровича было въ чрезвычайно дурномъ положеніи; рана перестала нагнаиваться; Черкескій врачъ часто повторялъ: яманъ чохъ яманъ! (плохо, очень плохо!) Айшатѣ не позволено было къ нему входить.

Пшемафъ говорилъ отцу Іову, что еслибъ Капитанъ былъ здоровъ, онъ вѣроятно нанялъ бы женщину отвезти Айшату въ Ставрополь; Кабардинецъ самъ былъ готовъ на это, но къ несчастію не имѣлъ ни копѣйки денегъ. Добрый священникъ не заставилъ себя просить, онъ тотчасъ пріискалъ дѣвочкѣ спутницу, которая взялась довезти Тавлинку до означеннаго города. На другой же день Айшату отправили съ нянькою, не давъ ей проститься съ Александромъ. Дыду былъ похороненъ по Магометанскому обряду. Вымыли его трупъ, выбрили голову, надѣли на него двѣ чистыя рубашки, завернули въ бѣлый саванъ, пакинули на голову Черкескую шапку, положили на носилки, понесли на кладбище головою впередъ, опустили въ могилу ногами къ востоку, правою стороной въ подкопъ, вырытый на днѣ могилы, наложили досокъ на искосъ и закидали землею. Надъ головой его воздвигнули столбъ, на которомъ сдѣлали надпись и поста-









====page 172====



вили длинный шестъ съ флигереиъ. По черкескому обычаю это значило что усопшій погибъ отъ раны, нанесенной ему гяурами. Почетный знакъ, столь же почитаемый горцами, сколько уважаемъ у насъ орденъ Св. Георгія.









====page====





VII.

ЗАКУБАНСКОЙ

КАРАМЗАДА(*)



Кто   по чувствамъ, враждѣ, или влеченію роковому 

покинетъ домъ и родное пепелище дли жизни боевой,

 тому благовоніе — дымъ битвъ и запахъ крови.



Sigilla in mente impressa amoris digitulo, vertigio deonstrant mullitudinem.

Aul. Gel.

Пшемафъ не забылъ о Черкешенкѣ, видѣнной имъ въ мирномъ аулѣ; онъ посылалъ предложить за нее калымъ владѣтельному князю; по получилъ въ отвѣтъ лишь оскорбительныя насмѣшки. Препятствія, разумѣется, подстрекнули его желанія: пылая гнѣвомъ противъ князя, онъ рѣшился украсть красавицу. Съ этой цѣлью онъ задумалъ

сблизиться съ знаменитымъ разбойникомъ Али-

_________



(*) Карамзада значитъ по-Черкески разбойникъ.









====page 174====



Карсисомъ. Полумирный врачь-Черкесъ представлялъ ему для этого всѣ средства... Вскорѣ

дѣло было слажено и Эскулапъ отправился новымъ Меркуріемъ за Кубань... Чрезъ нѣсколько дней Пшемафу дали отвѣтъ что разбойникъ въ самое короткое время пріѣдетъ видѣться съ нимъ. Чтобы однакожъ склонить Али-Карсиса на что либо, нужны были деньги, а у Кабардинца ихъ вовсе не было. Онъ рѣшился просить у полновато командира часть жалованья впередъ. Добрый старикъ всегда готовый одолжить подчиненныхъ,

если дѣло отъ него зависѣло, приказалъ квартирмейстеру удовлетворить Пшемафа. Узнавъ о намѣреніи Закубанскаго Карамзады быть на дняхъ у молодаго Кабардинца и о желаніи этого ѣхать за Кубань на охоту единственно для того, чтобы встрѣтиться съ знаменитымъ разбойникомъ, полковникъ совѣтовалъ корнету, быть какъ можно осторожнѣе съ Али-Карсисомъ, который въ состояніи употребить во зло эти короткія сношенія. Между тѣмъ полковникъ желалъ имѣтъ лазутчикомъ Карамзаду, если только будетъ возможность склонить на то разбойника. Въ самомъ дѣлѣ подобный человѣкъ могъ быть весьма полезенъ для Кавказскихъ военныхъ дѣлъ.

Пшемафъ далъ слово употребить всѣ старанія свести полковника съ разбойникомъ, если только самому удастся свидѣться съ нимъ.









====page 175====



Нѣсколько дней спустя Пшемафъ и врачь-Черкесъ по имени Мустафа отправились вмѣстѣ за Кубань на охоту — это былъ день назначенный для свиданія съ Карамзадою. Опасности не было никакой для Кабардинца, потому что онъ имѣлъ вѣрнаго проводника. Между тѣмъ званіе лекаря въ большемъ уваженіи среди Черкесовъ, а еще болѣе у разбойниковъ, которымъ чаще другихъ бываетъ необходимость прибѣгать къ искуству

врачей. Дорогою и Пшемафъ убѣдилъ товарища уговорить Али-Карсиса побывать у него въ гостяхъ, увѣряя, что разбойникъ можетъ быть совершенно спокоенъ на свои счетъ.

Оба спутника взъѣхали паконецъ на курганъ и осмотрясь на всѣ стороны увидѣли всадника на отдаленномъ холмѣ. Врачь-проводннкъ повернулъ свою лошадь на право и шагомъ объѣхавъ два раза кругомъ вершины, сталъ на прежнее мѣсто. Виднѣвшійся всадникъ сдѣлалъ въ свою очередь тоже только одинъ разъ, потомъ спустился, круто повернулъ коня на право, проскакалъ нѣсколько саженей, поворотился назадъ, какъ вихрь

взнесся опять на холмъ, остановился, слѣзъ съ коня и легъ на землю. Мустафа предложилъ тогда Пшемафу ѣхать къ лежащему человѣку. Кабардинецъ, который понялъ что все продѣланное было условленнымъ знакомъ, принялъ предложе и поѣхалъ съ своимъ проводникомъ на курганъ.









====page 176====



Черезъ часъ, наши всадники подъѣхали къ человѣку, лежавшему на холмѣ. Послѣ обыкновенныхъ привѣтствій по обыкновенію правовѣрныхъ, врачъ спросилъ куда имъ надобно направиться; Черкесъ махнулъ небрежно рукою назадъ и остановивъ указательный палецъ, означилъ направленіе, примолвивъ: а на крайнемъ курганѣ, начнешь класть намазъ.»

Они отправились далѣе. Употребивъ болѣе часа, оба всадника взъѣхали на курганъ; тутъ Мустафа слѣзъ съ лошади, разостлалъ бурку, снялъ ружье и обратясь къ полудню, сталъ на колѣна, словно хотѣлъ молиться Богу. Пшемафъ, который держалъ его лошадь въ поводу, спустился съ холма и поѣхалъ къ камышамъ, растущимъ по берегамъ топкой рѣчкн.

Вскорѣ два человѣка вышли изъ за мыса. Они пошли на курганъ, гдѣ молился лекарь; взойдя туда, одинъ изъ нихъ громко и радушно сказалъ: «Мустафа, саламъ-алекумъ!» — Алекумъ саламъ, Али-Карсисъ! — отвѣчалъ врачь. Послѣ этого привѣтствія, они подошли другъ къ другу и обнялись по своему. Это обнятіе состояло въ томъ, что они правыми руками взяли другъ друга за лѣвый бокъ, лѣвыя руки закинули на правое, и

щекою прислонились къ лѣвому плечу одинъ другаго. Послѣ того оба они усѣлись на розостланной буркѣ. Мустафа закричалъ Пшемафу, чтобы









====page 177====



онъ сбатовалъ лошадей и пришелъ на курганъ. Кабардинецъ соскочилъ съ коня, снялъ поводъ со своей лошади, задѣвъ имъ за трокъ сѣдла Мустафы и наконецъ завернулъ этотъ поводъ за заднюю луку; такимъ же порядкомъ запуталъ онъ поводъ другой лошади въ свое сѣдло и поставилъ ихъ рядомъ, но въ стороны совершенно противоположныя. Онъ узналъ въ собесѣдникѣ Мустафы одного изъ самыхъ отчаянныхъ Черкесовъ, кидавшихся на него въ послѣднемъ дѣлѣ, гдѣ былъ раненъ капитанъ Пустогородовъ. Врачъ не  далъ времени Пшемафу вымолвить слова.

— Али-Карсисъ! — сказалъ онъ: — вотъ мой кунакъ (пріятель), съ которымъ мы обязались взаимнымъ братствомъ.

«Не говори мне о немъ!» возразилъ разбойникъ а мы уже знакомы: въ послѣднемъ дѣлѣ хватались въ рукопашный бой, но не удалось хорошенько подраться, то меня товарищи отводили, то его казаки заслоняли. Не посчастливился мнѣ этотъ день: ни одного гяура не изрубилъ! Совсѣмъ было размахнулся шашкою на офицера, который отбивъ плѣнъ, прискакалъ выручить вотъ этого — ужъ взбѣсилъ онъ меня! въ глазахъ моихь изрубилъ моего товарища, да еще лѣзъ все впередъ. Ударъ мой грозилъ ему вѣрною смертію, какъ откуда ни возьмись казакъ... онъ отвелъ своимъ ружьемъ взмахъ, а офицеръ давай рубить меня.





====page 178====



Три раза хватилъ по груди шашкою, такъ что теперь еще видны синяки, однако панцыря пробить не могъ — молодецъ офицеръ!«

— И я тебя узналъ, Али-Карсисъ! — возразилъ Пшемафъ. — Ты также довольно меня побѣсилъ въ этотъ день своимъ панцыремъ; гдѣ бы мне съ тобою сладить, если бы казаки не выручили. Тебя хоть цѣлый годъ руби — не прорубишь. Скажи, какая у тебя голова? разъ я тебя славно хватилъ, шапку разрубилъ, а тебя не ранилъ.

«На смотри!» отвѣчалъ разбойникъ подавая шапку свою, «Она легче шишака; Вы мирные Черкесы Кабардинскихъ странъ, этого не знаете; а у насъ всѣ джигиты (молодцы, храбрецы) такъ носятъ.»

Пшемафъ ощупавъ шапку, замѣтилъ что надъ внутреннею овчиною и надъ хлопчатою бумагою, подъ наружнымъ сукномъ находилась защита изъ кольчуги. Это ему очень правилось; но онъ отдалъ шапку не смѣя ее похвалить, дабы не получить въ пешкешъ (подарокъ) и потомъ не быть собязану отдать въ свою очередь разбоинику все,

что ему вздумается похвалить, начиная отъ лошади Пшемафа до бешмета. Таковы обычаи Черкесовъ! Если кунакъ его кунака похвалитъ какую либо вещь, приличіе требуетъ что бы онъ тотчасъ предложилъ ее въ подарокъ; не взять — значитъ оскорбить дарящаго









====page 179====



Мустафа прекратилъ эти боевыя воспоминанія, сказавъ разбойнику: Али-Карсисъ, я желалъ съ тобою видѣться, чтобы уговорить на услугу вотъ кунаку моему. Онъ молодецъ! ты самъ его видѣлъ въ бою, слѣдственно его достало бы не на такую бездѣлицу, о какой идетъ теперь рѣчь; но онъ Русскій офицеръ, подвергнетъ себя отвѣтственности, если самъ возмется за то, о чемъ я хочу тебя просить.»

— Ага! друзья! Вы все уговариваете нашего брата жить въ ладу съ Русскими, а теперь сами сознаетесь въ невозможности дѣлать что вамъ нужно; чѣмъ же ваше положеніе лучше нашего? Вы также бѣдны какъ и мы, или  еще бѣднѣе, должны водить хлѣбъ соль съ гяурами, съ евиноѣдами. Начальники сажаютъ васъ на гоубтвахту, отдаютъ въ солдаты, ссылаютъ въ Сибирь, барантуютъ когда захотятъ также какъ и насъ, принуждаютъ драться съ единовѣрцами; если же убьютъ кого въ дѣлѣ, васъ ждетъ адъ по завѣщанію Пророка; между тѣмъ какъ мы, сражающіеся противъ гяуровъ, когда удостоиваемся погибнуть на полѣ брани, насъ ожидаютъ въ раю гуріи, вѣчныя радости и наслажденія. При томъ вы принуждены прибѣгать къ намъ въ своихъ дѣлахъ, требовать отъ насъ помощи и услугъ; нѣтъ друзья, я вижу вы большіе простяки, промѣняли







====page 180====



разгульную свободу на бѣдственную жизнь! Ну, Мустафа, говори въ чемъ дѣло?

«Вотъ въ чемъ, Али-Карсисъ! Пшемафъ хочетъ жениться на подвластной Князя Шеретъ-Лука, на красавицѣ Кулле; но Князь не беретъ за нее калыма и бережетъ для себя. Украсть ее Пшемафу не возможно, я тебѣ сказалъ почему; заплатить калымъ кому бы то ни было для него все равно, а потому онъ предлагаетъ тебѣ украсть Кулле: взять калымъ и выдать ее за него замужъ. Если ты согласенъ, что возмешь за такую услугу?»

— А кто тебѣ сказалъ что Шеретъ-Лукъ бережетъ Кулле для себя? небось продавецъ

Джамъ-Ботовой крови! знай же, онъ все лжетъ! Шеретъ-Лука есть имчекъ (молочный братъ, родство, чрезвычайно почитаемое Черкесами), который имѣетъ канлу (*) съ сильнымъ семействомъ, объявившимъ что вмѣсто платы положенной



________

(*) Канла, кровавое мщеніе, которое у обитателей Кавказа преслѣдуется до десятаго колѣна. Странно, что подобный обычай еще въ недавнее время существовалъ у

Корсиканскихъ горцевъ и что тамъ и здѣсь, мѣсто гдѣ пала жертва канлы обозначается кучею хвороста: обыкновеніе требуетъ, чтобы каждый проѣзжій срѣзывалъ прутикъ и бросалъ въ кучу; этимъ она всегда поддерживается в даже увеличивается.









====page 181====



шеріатомъ (*) за пролитую кровь, оно приметъ Кулле въ жены для старшаго сына. Плутъ Шеретъ-Лукъ, желая извлечь изъ этого свои выгоды и вмѣстѣ съ тѣмъ помиритъ своего имчека съ семействомъ убитаго, подговорилъ одного изъ подвластныхъ своихъ сватать Кулле и давать за нее сто коровъ, между тѣмъ какъ кровь убитаго оцѣнена только въ семдесятъ; слѣдовательно онъ требуетъ съ того семейства тридцать коровъ въ придачу. Кулле знаетъ молодца, который сватается за нее и ненавидитъ его; она готова скорѣе покуситься на самоубійство, чѣмъ выдти за него за мужъ. На дняхъ красавица подсылала ко мнѣ роднаго брата своего умолять, чтобы я увезъ



________

(*) Когда случится убійство, тогда сзываютъ Шеріатъ, родъ третейскаго суда, составляемаго изъ почетныхъ стариковъ, выбранныхъ съ обѣихъ сторонъ и нѣсколькихъ безпристрастныхъ духовныхъ лицъ. Шеріатъ опредѣляетъ цѣну, которую убійца долженъ заплатить семейству убитаго; когда назначенная сумма выплачена, тогда кровомщеніе прекращается; но дотолѣ каждый родственникъ убитаго, до десятаго колѣна, обязанъ искать крови убійцы и гдѣ бы его не встрѣтилъ, закричавъ: канла за такого-то, что бы дать

время приготовиться къ отраженію, нападаетъ на него. Шеріать рѣшаетъ общественныя и частныя дѣла — это единственное верховное судилище горцевъ. Законы, руководствующіе Шеріатомъ, суть алкоранъ и преданіе старины. Положенное Шеріатомъ свято выполняется.







====page 182====



се, обѣщая чтить меня какъ отца и благодѣтеля. Бѣдняжка! вѣдь она круглая сирота, нѣкому и защитить ее, братъ слишкомъ молодъ, а я съ покойнымъ ея отцемъ былъ искренній кунакъ.

Послѣ этого предисловія, Али-Карсисъ объявилъ согласіе на содѣйствіе и, по обыкновенію Черкесовъ, заломилъ ужасную цѣну, нагло увѣряя, что изъ взятаго имъ у Пшемафа, онъ ничего не оставитъ себѣ, но отдастъ все въ калымъ Кулле. Сердце Пшемафа возмущалось при мысли, что такое милое созданіе, какова Кулле, такъ несчастна и что завтре же быть можетъ ее отдадутъ въ замужество за человѣка, котораго она ненавидитъ. Еще нѣсколько дней, — и несчастная будетъ въ объятіяхъ другаго! Мысль удушливая не только для пылкаго Азіатца, по и для Европейца, у котораго, кромѣ любви, есть тысяча предметовъ для развлеченія — и тщеславіе, и властолюбіе, и чинолюбіе, и наградолюбіе, и рублелюбіе. Все это предметы, которые сосредоточиваютъ его помышленія, дѣйствія, усилія. Однако и это холодное существо, если полюбитъ истинно, горячо, то содрагается при мысли,что другой будетъ обладать предметомъ его любви. Можно вообразить себѣ по этому, какія чувства терзали грудь влюбленнаго Черкеса, когда въ немъ родилось опасеніе, что Кулле достанется въ удѣлъ другому! Черкесъ инаго развлеченія, иныхъ страстей







====page 183====



кромѣ любви не знаетъ. Онъ выше всего ставитъ силу физическую, искуство владѣть свакуномъ и браннымъ оружіемъ. Достигнувъ этого — онъ ни кого не считаетъ выше себя, и думаетъ что онъ не побѣдимъ одинъ на одинъ. Въ обыкновенныхъ случаяхъ жизни онъ не ощущаетъ личной вражды, кромѣ той, которая возбуждена ревностію. Даже къ ужасной, кровавой мести онъ побуждается изъ слѣпаго, фанатическаго послѣдованія обычаямъ и мнѣніямъ народнымъ, къ чему еще болѣе подстрѣкаютъ его старики. Понятно

до какой степени воспламѣняется въ немъ любовь, нерѣдко усиливаемая ревностію, ужасною, палящею страстію, ни чѣмъ не одолимою, кромѣ престарѣлой дряхлости, гнуснаго честолюбія, или непростительной корысти, и то въ странахъ, гдѣ лоскъ образованія полируетъ страсти.

Пшемафъ готовъ былъ согласиться на чрезмѣрныя требованія Али-Карсиса; но не имѣя необходимой суммы, думалъ о томъ, какимъ образомъ склонить разбойника къ согласію — получить уплату по частямъ. Мустафа вывелъ однако его изъ недоумѣнія, начавъ выговаривать разбойнику за непомѣрныя желанія.

—  Ну, хорохо Мустафа! — возразилъ Али-Карсисъ — положи самъ цѣну, которую мнѣ просить. Вѣдь съ тобою спорить нельзя, завтре могу быть раненъ, и шлю за тобой, ты скажешь: онъ не









====page 184====



хотѣлъ уважить моей просьбы, я не обязанъ исполнять его требованій, — и мнѣ придется умереть хуже собаки. Однако назначая цѣну, не забудь, что дѣло трудное. Если удастся увезти Кулле — будетъ непремѣнно сильная погоня и еще могутъ ее отбить. Я знаю, что изъ товарищей мало найдется охотниковъ помочь мнѣ: добычи никакой не предстоитъ, а дѣло-то завяжется горячее. Пожалуй еще перебьютъ, да лошадей поранятъ; а тамъ посмотришь, нужно ѣхать на добычу — кому не на чемъ, кому нельзя отъ ранъ. 	

Вотъ еслибъ негодяя Шеретъ-Лука отправили на тотъ свѣтъ, тогда бы и дѣло съ концомъ. Пшемафъ взялъ бы арбу (*), просто пріѣхалъ въ деревню, посадилъ бы въ нее Куллс и женился. Ты знаешь Мустафа, какъ опасно не только убить, до даже ранить владѣтельнаго князя. Всѣ подвластные его объявятъ тебѣ тотчасъ канлу, вездѣ станутъ искать и наконецъ, когда найдутъ, не оставятъ въ живыхъ. Еслибъ можно было свести Шеретъ -Лукасъ Шанъ-Гиреемъ, такъ одинъ другаго ужъ непремѣнно уходилъ бы — у

нихъ давнишняя вражда. Между тѣмъ они равные князья, стало быть могутъ рсзаться сколько угодно.



_________

(*) Арба, повозка на двухъ колесахъ, употребляемая туземцами на Кавказъ.









====page 185====



Мустафа склонилъ наконецъ разбойника на похищеніе Кулле за очень умѣренную цѣну. АлпКарсисъ требовалъ деньги тотчасъ, обязуясь въ случаѣ неудачи возвратить ихъ назадъ. Онъ хотѣлъ получить ихъ въ тотъ самый день, потому что видѣлъ сонъ, предвѣщавшій ему хорошее и не желалъ обмануться въ своихъ надеждахъ. Но Кабардинецъ не имѣлъ съ собою денегъ и потому предложилъ Карамзадѣ ѣхать съ нимивъ станицу. Разбойникъ недовѣрчиво посмотрѣлъ на него и спросилъ: не хотятъ ли они выдать его Русскимъ? Мустафа клялся, что никто его не тронетъ; Пшемафъ увѣрялъ, что самъ Полковникъ очень желаетъ его видѣть. Разбойникъ отвѣчалъ:

«Точно хочетъ! Этотъ Полковникъ честный и и хорошій человѣкъ! Я могу безъ опасенія къ нему ѣхать; къ тому же я видѣлъ хорошій сонъ, нынче счастливый для меня день! Согласенъ, ѣду! только возьму съ собою одного товарища.» И обращаясь къ находившемуся тутъ Черкесу, приказалъ привести лошадей. Покуда послѣдній побѣжалъ за мысъ, они спустились въ троемъ къ рѣчкѣ, раздѣлись, совершили омовеніе и стали

класть намазъ.

Вскорѣ привели разбойнику статнаго, сѣраго коня въ яблокахъ, вывезеннаго, какъ скаковая лошадь, съ большими ушами, сухожилою голо-









====page 186====



вою, словомъ — со всѣми статьями, составляющими цѣнность и достоинство лошади. Али-Карсисъ отозвалъ въ сторону пришедшаго товарища, поговорилъ съ нимъ въ полголоса, осмотрѣлъ кремни и полки своего ружья, равно и у пистолетовъ обвѣшанныхъ кругомъ пояса, шомполомъ ощупалъ не выкатились ли пули и наконецъ лѣниво взобрался на коня. Но едва сѣлъ онъ на сѣдло, какъ вмигъ оправился, замахнулся плетью по воздуху и конь понесся стрѣлой. Проскакавъ нѣсколько шаговъ, всадникъ остановился, круто повернулъ лошадь на переднихъ ногахъ, заставилъ ее откинуть задъ, и далъ вздохнуть, опять замахнулся плетью и повторилъ тоже. Послѣ того шагомъ поѣхалъ онъ вмѣстѣ съ спутниками. Товарищъ его на красивомъ, также надежномъ конѣ, продѣлавъ тоже, но не столь ловко, присоединился къ нимъ и всѣ вмѣстѣ поѣхали по направленію къ Кубани.

Разговоръ между всадниками не былъ занимателенъ. Предметомъ его были воспоминанія боевыя. Черкесы какъ и казаки, когда ѣдутъ по странѣ, гдѣ каждое мѣсто напоминаетъ имъ какое нибудь воинское событіе, разговариваютъ между собою о сраженіяхъ, указываютъ на мѣста, гдѣ нѣкогда была погоня, гдѣ прорывъ. Али-Карсисъ указалъ мѣсто, гдѣ убитъ одинъ изъ его товарищей и восхвалялъ достоинства покойника.







====page 187====



Расказывадъ на каконъ мѣстѣ погоня настигла его и какъ отчаянно онъ защищался. Пшемафъ, съ своей стороны говорилъ о своихъ похожденіяхъ во время преслѣдованія хищниковъ. Такимъ образомъ всѣ четверо доѣхали до Кубани. Кабардинецъ требовалъ паромъ; покуда его затягивали по берегу, урядникъ въ сопровожденіи двухъ казаковъ съ переправнаго поста, вмигъ переѣхалъ рѣку на каюкѣ (*), и, подошедъ къ Пшемафу, спросилъ:

— Какъ прикажите, ваше благородіе: переправить этихъ Азіатцевъ?

«Конечно переправить.»

— А какъ о нихъ дать знать кордонному и Полковнику?

«Послать сказать, что я переѣхалъ съ тремя кунаками, Полковникъ уже знаетъ.»

— Слушаю, Ваше благородіе!

Каюкъ понесся обратно. Урядникъ махнулъ рукою паромщикамъ въ знакъ, что они должны ѣхать за пріѣзжими.

Наши всадники переправились черезъ Кубань и поѣхали къ Пшемафу на картиру. Вскорѣ при-



__________

(*) Каюкъ, выдолбленное дерево, замѣняющее лодку и имѣющее чрезвычайно быстрый ходъ на водѣ; гребцы стоймя гребутъ то съ правой, то съ лѣвой стороны, смотря по надобности.









====page 188====



шелъ туда ординарецъ Полновато Командира просить Пшемафа привести къ нему своего гостя.

Николаша сидѣлъ у Полковника, когда ординарецъ возвратился съ отвѣтомъ, что Али-Карсисъ будетъ сейчасъ у него.

«Ну, Николай Петровичъ! вы все распрашивали о хищникахъ, вотъ теперь увидите перваго Закубанскаго разбойника, извѣстнаго по всей линіи и славящагося въ горахъ. Онъ щадитъ мой полкъ, зоветъ меня хорошимъ Полковникомъ и давно уже обѣщалъ побывать у меня... только все не находилъ случая. Я надѣюсь склонить его къ міру съ нами — чертъ возми! вѣдь славно было бы, только очень трудно: съ одной стороны по недовѣрчивост и онъ не вдругъ согласится на это, съ другой — кордонный начальникъ золъ на него и летитъ ему, впрочемъ, чортъ побери! что Богъ дастъ то и будетъ! А правду сказать, молодецъ! какой умный и отчаянный! Какъ онъ съумѣлъ заставить себя уважать единоземцами! О немъ идетъ молва, будто пуля его не беретъ, будто онъ заговариваетъ ихъ.»

— Развѣ не опасно пускать къ себѣ такого человѣка, Полковникъ? — спросилъ нѣсколько смутившійся Николаша.

Фуй, чертъ побери! что за опасно, когда онъ у меня въ гостяхъ! онъ скорѣе подставитъ за меня голову, чѣмъ кого либо тронетъ или оцарапаетъ — 









====page 189====



такъ въ нашихъ мѣстахъ водится. Вотъ еслибъ хотѣли его здѣсь арестовать, ну — тогда надѣлалъ бы онъ шпектакль, ужъ живой не достался бы въ руки! Нстолько подобный ему молодецъ, но и самый дрянный Черкесъ въ такомъ случаѣ надѣлалъ бы намъ тревоги; однако я забылъ послать за переводчикомъ.»

Полковникъ подозвалъ ординарца, приказалъ ему сходить за урядникомъ-толмачемъ; потомъ обратясь къ Николашѣ спросилъ, видѣлъ ли онъ этого казака? Получивъ отрицательный отвѣтъ, онъ сказалъ:

«Вотъ молодецъ! любимецъ вашего брата! Признаться, нельзя его не отличать: красивъ собою, храбръ какъ чертъ, расторопенъ, славный наѣздникъ, отличнаго поведенія, честенъ какъ нельзя болѣе, къ тому жъ услужливъ — это лучшій у меня урядникъ. Онъ изъ Азіатцевъ; служилъ прежде въ другомъ полку; но тамъ его притѣсняли, и наконецъ вынудили бѣжать въ горы. Онъ присталъ къ шайкѣ Абрековъ и вскорѣ сдѣлался извѣстнымъ разбойникомъ, грабилъ на линіи, снималъ пикеты, а между тѣмъ все просилъ прощеніе за побѣгъ, ибо семейство его оставалось въ нашей власти. Наконецъ ему позволено было возвратиться на линію: онъ пріѣхалъ и опредѣлился казакомъ ко мнѣ въ полкъ. Чортъ возьми! подумалъ я, что мнѣ будетъ дѣлать съ









====page 190====



такимъ сатаною? и ожидалъ все шпектакля! Ничуть не бывало, вотъ восемь лѣтъ какъ онъ въ полку, произведенъ въ урядники и чрезвычайно полезенъ по службѣ.»

Едва кончилъ Полковникъ свою рѣчь, какъ въ комнату вошелъ высокій, стройный, прекрасный собою мужчина съ окладистою бородой, въ черкескѣ, съ кинжаломъ за поясомъ.

— Здравіе желаю, Вашъ Высокоблагородіе!

требовать изволили.

«Здорово! подожди-ка здѣсь; сейчасъ Али-Карсиеъ будетъ сюда.»

— Какъ, Вашъ Высокоблагородіе! Али-Карсисъ, Карамзада?

«Да онъ самый.»

— Какъ онъ сюда попалъ? вѣдь онъ былъ лучшій мой кунакъ.

«Ну, такъ онъ тотчасъ придетъ ко мнѣ въ гости.»

Въ это мгновеніе дверь отворилась. Вошелъ Пшемафъ, за нимъ лекарь Мустафа, потомъ Али-Карсисъ, а позади всѣхъ товарищъ разбойника.

Али-Карсисъ былъ очень высокаго росту, чрезвычайно широкъ въ плечахъ и тонокъ въ перехватѣ. Судя по лицу, ему можно было дать лѣтъ сорокъ. Онъ не былъ вовсе худъ, но могъ назваться сухимъ мужчиною. Черты лица его были правильны; подстриженная, черпая борода соеди-





====page 191====



нялась съ усами; носъ продолговатыя; румянецъ здоровья пробивался на смуглыхъ щекахъ. Въ его лицѣ не было ничего особенно замѣчательнаго, кромѣ дерзкаго взгляда. Черные, блестящіе глаза, нѣсколько нахмуренные отъ повисшихъ густыхъ бровей, придавали его лицу выраженіе, вселявшее невольныя опасенія. Взглядъ будто говорилъ что онъ не умѣетъ покоряться, а знаетъ только повелѣвать. Никогда и ни отчего взоръ его не опускался, Онъ смотрѣлъ смѣло и самонадѣянно; но выраженіе лица его мѣнялось когда онъ сводилъ глаза съ одного предмета на другой. Въ немъ обнаруживалось какое-то пренебреженіе ко всему. Одежда Карамзады состояла въ простои, длинной черкескѣ, темнаго цвѣта, изъ подъ которой на груди блестѣла на бѣломъ бешметѣ кольчуга. Руки также были защищены кольчатыми наручами, придѣланными къ наколотникамъ; изъ подъ наручей видѣлась пунцовая матерія, которая предохраняла тѣло отъ трепія о сталь. Восемнадцать потронныхъ хозровъ, заткнутыхъ обернутыми въ тряпки пулями, вложены были по обѣимъ сторонамъ груди въ гамавцы черкески. Длинные рукава, оборвавные къ концу, служила доказательствомъ что разбойникъ, находясь въ горячихъ бояхъ, выпустивъ всѣ хозры, вынималъ запасные заряды и не имѣя чѣмъ обернуть пули, рвалъ, какъ водится, концы своихъ рукавовъ.







====page 192====



Черкеска его въ нѣкоторыхъ мѣстахъ была прострѣлена и не зачинена. По Черкескому обычаю, тамъ не кладутъ заплатъ, гдѣ пролетѣла пуля. Удары шашки обозначались узкими сафьянными полосами, нашитыми изнанкою вверхъ на тѣхъ мѣстахъ, гдѣ было прорублено. Въ правомъ гаманцѣ видѣлся рожокъ съ порохомъ; на поясѣ, висѣлъ большой кинжалъ съ рукояткою изъ слоновой кости; рядомъ съ кинжаломъ заткнутъ былъ

съ переди пистолетъ, другой видѣлся на правомъ бедрѣ, а третій былъ заложспъ съ зади за поясъ шашки. — Войдя къ Полковнику, онъ придвинулъ атотъ пистолетъ на передъ, придерживая за выгибъ правымъ локтемъ — Азіятская привычка, произшедшая отъ опасенія, что бы врагъ не выхватилъ внезапно оружія! Спереди къ правому боку висѣли серебряная жерница, сафьянный мешочекъ, съ запасными пулями и кремнями, и большой черный рогъ съ порохомъ. На лѣвомъ боку была шашка. И зъ подъ черкески вндѣлись ногавнцы изъ темнаго сукна съ красною нашивкою для прикрытія той части ноги, которою всадникъ касается до коня. На ногахъ были желтыя вычетки (*), а сверху краспые чевеки (**) съ серебряною тесьмою на швахъ; на головѣ черксская



________

(*) Черкесская обувь изъ сафьяна, замѣняющая носки.

(**) Черкесская обувь, надѣваемая сверхъ вычетокъ.















====page 195====



шапка съ бѣлымъ околышемъ изъ длинношерстной овчины, ружье осталось на квартирѣ Пшсмафа. Товарищъ Али-Карсиса носилъ почти то же одѣяніе, съ тою только разницею, что шапка его была опушена черною овчиною; онъ казался человѣкомъ лѣтъ тридцати, былъ довольно строенъ и очень смуглъ; въ бѣглыхъ маленькихъ глазахъ его выражались хитрость и лукавство; каждый изъ нихъ держалъ въ рукѣ плеть, а на большомъ пальцѣ правой руки имѣлъ стальное кольцо, необходимое чтобы взводить курокъ и при стрѣльбѣ наскоро выдергивать ружейный шомполъ изъ ложи.

Когда Али-Карсисъ вошелъ, Полковникъ всталъ съ мѣста и, подошедъ къ нему, сказалъ:

«Здравствуй, Али-Карсисъ! Давно уже мнѣ хотѣлось видѣться съ тобою; кажется, намъ другъ на друга не за что сердиться.»

— Али-Карсисъ благодаритъ ваше высокоблагородіе — молвилъ переводчикъ — и говоритъ, что самъ давно желалъ свести съ вами знакомство, но все не было случая. Ваше имя въ уваженін у Черкесовъ; они васъ любятъ и хвалятъ; лишь только Карамзада узналъ, что вамъ желательно его видѣть, онъ безъ опасенія тотчасъ пріѣхалъ.

«И прекрасно сдѣлалъ!» отвѣчалъ полковникъ. «Онъ здѣсь также безопасенъ, какъ у себя въ домѣ. Очень желалъ бы, чтобы ему слюбилось съ







====page 194====



Русскими, и чтобы онъ наконецъ покинулъ свою трудную, опасную жизнь.»

— Али-Карсисъ находитъ, — говорилъ толмачъ — что въ его настоящей жизни нѣтъ болѣе опасностей, чѣмъ въ другой: человѣкъ не вѣченъ и смерть, когда часъ настанетъ, найдетъ вездѣ свою жертву равно на постели, какъ и въ бою; а покуда судьба надъ человѣкомъ не совершится, для него также безопасно быть въ сраженіи, какъ и дома. Онъ самъ находитъ избранную имъ жизнь несносною; но дѣлать нѣчего! Али-Карсисъ былъ

прежде мирный, богатъ и слылъ лихимъ молодцемъ. Его увлекли злые люди къ воровству лошадей и грабежамъ разнаго рода по линіи; потомъ съ него же безъ пощады тащили разные пожитки, будто желая задарить начальство и потушить какое - либо подозрительное дѣло, за которое грозитъ ему ссылка въ Сибирь. Видя, что такимъ образомъ его состояніе примѣтно истощалось, онъ началъ отказываться ѣздить на хищничество. Тогда ему сдѣлалось еще хуже прежняго: сильные сообщники не переставали его притѣснять; наконецъ еще и возобновили два затертыя дѣла, гдѣ всѣ подозрѣнія падали весьма справедливо на Карамзаду, который по наущенію тѣхъ же сообщниковъ увелъ казачьи табуны; хотя сами они, выбравъ изъ нихъ лучшихъ лошадей себѣ, отправили въ полумирные дальніе ау-







====page 195====



лы. Однажды провѣдалъ кунакъ разбойника, что Али-Карсисъ на слѣдующій день долженъ быть представленъ и отправленъ къ суду въ городъ, и оттуда въ Сибирь. Узнавъ объ этомъ, Али-Карсисъ бѣжалъ въ горы. Имѣніе его разграблено было сообщниками. Ему ничего не оставалось болѣе дѣлать, какъ пуститься на разбой, чтобы содержать себя грабежемъ. Теперь, еслибъ онъ и захотѣлъ покинуть трудное свое поприще,

не можетъ, потому что, во-первыхъ — не имѣетъ чѣмъ жить, во-вторыхъ — прежніе друзья, видя въ немъ человѣка опаснаго, который можетъ открыть начальству всѣ ихъ поступки, подкупятъ убійцъ и лишатъ его жизни.

«О! не думай такъ, Али-Карсисъ!» возразилъ Полковникъ.» Нѣтъ ничего, кромѣ Бога, милостивѣе нашего правительства и милосерднѣе отца нашего, Великаго Царя. Ты самъ долженъ это знать изъ множества примѣровъ надъ твоими единоземцами.»

— Да развѣ вашему брату затѣвать тяжбы? спросилъ Али-Карсисъ съ язвительною улыбкою.

— За Кубанью боятся писать бумаги противъ сильнаго врага: какъ-разъ подошлетъ убійцъ и истребитъ тѣхъ, которые думаютъ приносить жалобы.

«Что объ этомъ говорить!» молвилъ полков-









====page 196====



никъ. «Скажи-ка лучше давно ли ты дѣлалъ прорывъ на линію?»

— Давно! теперь не время, лошади не въ силѣ.

«Такъ вездѣ спокойно?»

— Вездѣ; только на дняхъ гдѣ-то выше удалось семи воришкамъ переправиться за Кубань, захватить въ плѣнъ одного казака съ двумя лошадьми, да женщину съ прехорошенькою дѣвочкою; они возвратились во-свояси, не будучи ни кѣмъ замѣчены. Увѣряютъ, будто дѣвочка родомъ Тавлинка. Откуда возьмется здѣсь Тавлинка?

«Гдѣ жъ эти плѣнные?»

— Близъ моей деревни.

«Нельзя ли ихъ выкупить?»

— Казака и женщину можно, а дѣвочку не думаю: ее купилъ набожный старикъ, который ни за что не согласится отдать правовѣрную Русскимъ — вѣдь наши старики боятся, чтобы дѣти не забыли своей вѣры. Чего добраго! Она пожалуй погубитъ свою душу!

«Дѣвочки мнѣ не нужно, а о казакѣ и женщинѣ я узнаю, тѣ ли это, о которыхъ я думаю. Пожалуйста, Али-Карсисъ, сторгуй ихъ и дай мнѣ знать, чѣмъ ты кончишь.»

— Хорошо









====page 197====



«Кто же, полагаете вы, полковникъ, могутъ быть эти плѣнные?» спросилъ Пшемафъ.

— Разумѣется, люди провожавшіе маленькую Тавлинку Александра Петровича!

«Неужели они?»

— Непремѣнно.

Пшемафъ задумался; потомъ предложилъ Николашѣ выкупить любимицу своего брата; но этотъ очень сухо отвѣчалъ, что въ такія дѣла не входитъ; дѣвочка ему не нужна, а денегъ у него столько нѣтъ, чтобы сорить на подобный вздоръ. Кабардинецъ говорилъ объ удовольствіи, которое принесетъ Александру выкупъ Айшаты; но всѣ убѣжденія его были напрасны —Николаша не хотѣлъ ихъ слышать. Если братъ выздоровѣетъ, то самъ можетъ распорядиться какъ хочетъ. Видя, что отъ него ничего не добьется, Пшемафъ обратился къ полковнику съ тою же просьбою, но старикъ думалъ лишь о своей обязанности — выкупить казака и женщину. Исполнивъ ее, онъ обѣщалъ не упустить случая сдѣлать

пріятное и Александру Петровичу.

Это успокоило молодаго Кабардинца, который разсчитывалъ, какъ бы воспользоваться присутствіемъ Али-Карсиса и выкупить посредствомъ его Айшату. Александру Петровичу говорить о томъ было не возможно, онъ лежалъ въ горячкѣ;

одна надежда Пшемафа была на отца Іова. Но









====page 198====



священникъ снабдилъ малютку деньгами при отправленіи, быть можетъ послѣдними. Пшемафъ рѣшился на одно средство, которое оставалось: отказаться отъ Кулле и употребить деньги на выкупъ Айшаты. Онъ пошелъ отъ священника опять въ домъ полкового командира, и найдя въ комнатѣ одного Мустафу, сообщилъ свое намѣреніе, одобренное лекарсмъ.

Разбойникъ и переводчикъ скоро возвратились назадъ. Полковникъ, желая угостить Али-Карсиса, предложилъ ему явства; но послѣдній отказался подъ предлогомъ уразы ( * ), простился съ старикомъ и вышелъ.

Пшемафъ просилъ карамзаду отложить на время похищеніе Кулле и отдалъ ему деньги на выкупъ Тавлинки. Разбойникъ взялъ ихъ, но предупредилъ Кабардинца, что быть можетъ возвращеніе дѣвочки замедлится несогласіемъ ея хозяина; а чтобы украсть Айшату, надобно прежде съ нею ознакомиться. Онъ хотѣлъ на дняхъ побывать опять по одному дѣлу у полковника, и тогда дать отвѣтъ Пшемафу. Послѣ этого Али-Карсисъ

отправился съ товарищемъ обратно за Кубань. Александръ Петровичъ поправлялся отъ горячки; но рана его была еще въ худомъ положеніи:



_______

(*) Ураза весенній Магометанскій постъ, такъ называемый отъ имени праздника, его оканчивающаго.









====page 199====



все предвѣщало, что онъ долженъ лишиться руки. Николаша день ото дня скучалъ болѣе и болѣе: досада что ему не шлютъ денегъ изъ дому, опасеніе остаться по этой причинѣ слишкомъ долгое время въ этой скучной станицѣ — все раздражало его. Въ самомъ дѣлѣ, что могло его тутъ развлечь? Къ занятіямъ онъ не привыкъ, не любилъ дѣятельности, былъ слишкомъ лѣнивъ и холоденъ душою, слишкомъ равнодушенъ, чтобы извлечь пріятное изъ этой военно-сельской жизни, въ которую попалъ почти по неволѣ. Еще прежде не радовали его даже шумныя удовольствія большаго свѣта; въ нравственномъ отпошеніи, онъ былъ подобенъ людямъ, доведеннымъ болѣзнями и сильными лекарствами до того, что на нихъ не производятъ дѣйствія ни испанскія мухи, ни алькоголи. Дружбы къ брату, какъ и ни къ кому на свѣтѣ, онъ не питалъ, а старался угождать отцу и матери лишь потому, что ему нужны были деньги. Мечталъ онъ, будто любитъ Елизавету Григорьевну, но и въ этомъ только обманывалъ себя: всѣ чувства его къ ней заключались въ самолюбіи, удовлетворенномъ тѣмъ, что она отличала его одного изъ всей среды поклонниковъ.

Тоска томила его; онъ сдѣлался тягостнымъ не только для себя, но и для другихъ. Александръ всѣми силами старался развлечь брата, или по крайней мѣрѣ, заставить его непримѣтно убить









====page 200====



время; устроивалъ для него охоты разнаго рода; предлагалъ ему своихъ лошадей. Это дѣлалъ онъ изъ сожалѣнія, или только чтобы въ собственныхъ глазахъ скрыть омерзительную картину того низкаго малодушія, того душевнаго разврата и паденія, которые не холодны къ одному мелочному разсчету и взвѣшиваютъ выгоду каждаго шага,

движенія, слова. Николаша не постигалъ однакожъ наслажденія предаваться волѣ скакуна и мчаться свободному какъ воздухъ, куда глаза глядятъ, безотчетно рыскать по полямъ, ровнымъ какъ ладонь, или укрощать дикаго коня. Такое наслажденіе не было доступно ему; онъ не способенъ былъ ощущать того самодовольства, которое происходитъ отъ сознанія въ себѣ силы и могучей воли, обуздывающихъ неукротимое животное. Новизна нравовъ, среди которыхъ онъ находился, не возбуждала его вниманія. Онъ дивился, почему братъ его сожалѣетъ, что не видѣлъ Али-Карсиса, человѣка совершенно дикаго, вовсе незанимательнаго въ комнатѣ и опаснаго въ полѣ, но болѣе всего изумляла Николашу привязанность Александра къ двумъ плѣннымъ дѣтямъ, не приносившимъ ему никакой существенной пользы. Онъ почиталъ это верхомъ малодушія, удивлялся, какъ человѣкъ, преодолѣвшій столько бѣдствій, можетъ дотого быть слабъ и постоянно нѣженъ къ двумъ ничтожнымъ существамъ,









====page 201====



что впалъ въ горячку, по глупости одного изъ нихъ, которому вздумалось наскочить на пулю! Все вмѣстѣ, столь противоположное съ его образомъ мыслей, заставило нашего героя потерять уваженіе къ брату. «Нѣтъ, Александръ пустой человѣкъ! довольно глупъ и очень малодушенъ!» такъ разсуждалъ онъ про себя.

Оба брата желали разстаться; но судьба будто на перекоръ связывала ихъ. Александръ рѣшился не заботиться о развлеченіяхъ брата и возвратиться къ прежней жизни, къ своимъ занятіямъ и привычкамъ. Узнавъ, что Али-Карсисъ долженъ быть опять въ станицѣ, онъ поспѣшилъ взять слово отъ лекаря Мустафы привести разбойника къ нему.

Полковникъ, услышавъ, что Александръ выздоравливаетъ, пришелъ его навѣстнть.

«Не вовремя, Александръ Петровичъ, занемогли,» сказалъ онъ: «а у меня былъ Али-Карсисъ; впрочемъ онъ опять скоро сюда пріѣдетъ.» Подойдя ближе онъ прибавилъ въ полголоса: «Онъ отказался быть лазутчикомъ; но обѣщалъ давать знать о главныхъ происшествіяхъ у сосѣдственныхъ мирныхъ Черкесовъ. Это ему легко: всѣ привыкли къ тайнымъ отлучкамъ разбойника, никому и не вспадетъ подозрѣніе, что онъ у насъ бываетъ; у меня же всегда много его земляковъ,









====page 202====



я хочу просить васъ принимать его къ себѣ: вамъ оно къ-стати — онъ кунакъ вашего лекаря.»

— Сдѣлайте одолженіе, полковникъ! — отвѣчалъ Александръ: — я всегда радъ буду Али-Карсису; я не боюсь такого рода людей; не смотря на то, что онъ разбойникъ и врагъ въ полѣ, дома онъ благонравенъ, вѣренъ своему слову, помнитъ хлѣбъ-соль, уважаетъ дружбу: это не европейскій разбойникъ, которому нѣтъ ничего святаго. Я еще не встрѣчалъ между Черкесовъ примѣра личнаго коварства, или постыднаго душегубства. Мнѣ самому желательно покуначиться съ этимъ замѣчательнымъ воромъ; я даже надѣюсь извлечь изъ этого пользу своей сотнѣ, возьму съ разбойника слово не дѣлать прорывовъ на пространствѣ, занимаемомъ моими казаками, и не только не пускать никого изъ его шайки ко мне, но даже охранять мою сотню отъ нападенія другихъ земляковъ его.

«Я имѣю то же намѣреніе для всего полка, и надѣюсь успѣть; мнѣ кажется, Али-Карсисъ желаетъ быть въ ладу съ нами. Онъ меня почитаетъ, а потому и не дѣлалъ ни одного прорыва къ намъ. Однажды, на землѣ здѣшняго полка, онъ цѣлыя сутки пролежалъ скрыто въ балкѣ (*), подстерегая своего прежняго сообщника, который однакожъ



_______

(*) Оврагъ.









====page 203====





не проѣхалъ. Али-Карсисъ возвратился за Кубань и велѣлъ сказать мнѣ черезъ одного Черкеса, что онъ ничего не тронулъ въ нашемъ полку, изъ уваженія ко мнѣ.»

— Вотъ видите, полковникъ! не правда ли моя? Воля ваша, я люблю ихъ дикую честность! Возьмите Черкеса, разберите его какъ человѣка — что это за семьянинъ! какъ набоженъ! Онъ не знаетъ отступничества, не смотря на тяжкіе обряды своей вѣры. Какъ онъ трезвъ, цѣломудренъ, скроменъ въ своихъ потребностяхъ и желаніяхъ, какъ вѣренъ въ дружбѣ, какъ почтителенъ къ духовенству, къ старикамъ и родителямъ! О храбрости нѣчего и говорить — она слишкомъ извѣстна. Какъ слѣпо онъ повинуется обрядамъ старины, замѣняющимъ у нихъ законы! Когда же дѣло общественное призоветъ его къ ополченію, съ какою готовностію покидаетъ онъ все, забываетъ вражду, личности, даже месть и кровомщеніе! Черкесовъ укоряютъ въ невѣжествѣ; но взгляните на ихъ садоводство, ремесла, особенно въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ наша образованность не накладывала просвѣщенной руки своей, и вы согласитесь со мною, что они не такіе звѣри, какими привыкли мы ихъ почитать.

«Все такъ, Александръ Петровичъ! но зачѣмъ же не внемлютъ они призыву нашего милостиваго Правительства?»









====page 204====



— Я вамъ, полковникъ, сейчасъ опредѣлю все, что, какъ и для чего дѣлается: оставляя Черкесовъ спокойно владѣть собственностію, управляться своими обычаями, покланяться Богу по своей вѣрѣ — словомъ, уважая бытъ и права горскихъ народовъ, мы беремъ ихъ подъ свое покровительство и защиту: такова благодѣтельная цѣль Правительства; но она встрѣчаетъ многія препятствія въ исполненіи. Первое изъ этихъ препятствій — различіе вѣры, нравовъ и понятій; мы не понимаемъ этихъ людей, и они насъ не понимаютъ въ самыхъ лучшихъ намѣреніяхъ нашихъ. Второе — при всѣхъ добрыхъ намѣреніяхъ, мы здѣсь должны нерѣдко довѣрять ближайшее вліяніе на нихъ такимъ людямъ, которые думаютъ только о своемъ обогащеніи, грабятъ ихъ, ссорятъ, подкупаютъ руку сына противъ отца, жены противъ мужа...

«Право, бѣда съ вами, Александръ Петровичъ!» возразилъ старикъ вставая. «Правда ваша, да какъ рѣшаетесь быть ихъ защитникомъ? не снести вамъ головы своей! Того и смотри, какой нибудь хищникъ изъ-за куста, отправитъ васъ въ Елиссйскія Поля стяжать возмездіе за ваше праводушіе.»

— Туда и дорога! Двухъ смертей не будетъ, одной не миновать! — примолвилъ Александръ, прощаясь съ полковникомъ.









====page 205====



Въ этотъ самый день, передъ вечеромъ, Али-Карсисъ пріѣхалъ въ станицу. Вырученныхъ имъ плѣнныхъ отправила, какъ водится, въ карантинъ, для выдержанія четырнадцати-дневнаго очистительнаго срока. Разбойникъ не могъ возвратить Айшаты, потому что ея хозяинъ рѣшительно отказался выдать правовѣрную гяурамъ; не смотря на то, карамзада обѣщалъ со временемъ украсть ее. Александру объ этомъ ничего не сказали.

Между тѣмъ Пустогородова познакомили наконецъ съ закубанскимъ карамзадою : съ первой встрѣчи они сошлись.

Разбойникъ говорилъ о Дунакаѣ, который бѣжалъ къ Абазехамъ. Это извѣстіе, сказывалъ онъ, далеко распространилось въ горахъ. Старики, муллы, хаджи, старшины и люди почетные отвсюду съѣзжаются для свиданія съ нимъ; но старикъ не хочетъ показываться народу до тѣх поръ, покуда не всѣ съѣдутся.

«Кто этотъ Дунакай?» сказалъ отецъ Іовъ.

— Сколько мнѣ извѣстно — отвѣчалъ Александръ — Дунакай почтенный, маститый старикъ, чрезвычайно уважаемый единоземцами. Обстоятельствъ его жизни я не знаю, но мы спросимъ о немъ у Али-Карсиса.







====page 206====



По всему замѣтно было, что разбойникъ располагалъ провести ночь въ станицѣ; но капитанъ Пустогородовъ не рѣшался предложить ему ночлегъ у себя, опасаясь породить въ немъ подозрѣніе.

Наступила тьма (*), правовѣрные пошли совершать омовеніе, потомъ набожно стали класть послѣдніе суточный намазъ. Окончивъ это, они возвратились къ Александру Петровичу и закурили трубки.

На полу былъ разостланъ коверъ; Али-Карсисъ съ двумя товарищами, Пшемафъ и Мустафа усѣлись на немъ въ кружекъ поджавъ подъ себя ноги. Имъ принесли лохань и рукомойникъ съ водою; каждый вымылъ себѣ руки, усы, бороду, выполоскалъ ротъ и вытерся полотенцемъ. Тогда подали огромное деревянное блюдо, устланное большими тюреками (**), на которыхъ стояли тарелки: одна съ соленымъ, твердымъ, азіятскимъ сыромъ; другая наполненная чѣмъ-то въ родѣ квашеной сметаны; третья съ соленою вяленою рыбою и балыкомъ, а четвертая съ медомъ.



________

(*) Магометанскій постъ состоитъ въ томъ, чтобъ не ѣсть, не пить и не курить отъ разсвѣта до той поры, когда потухнетъ вечерняя заря.

(**) Тюрекъ, тонкая лепешка изъ прѣснаго тѣста, замѣняющая у Черкесовъ хлѣбъ и салфетку.







====page 207====



Поднесли водки (*); всѣ, кромѣ Али-Карсиса, выпили по рюмкѣ и закусили явствами, лежавшими на блюдѣ. Принесли еще вареныхъ яицъ; за тѣмъ отварную курицу. Гости не хотѣли дѣлать чести угощенію; но когда Мустафа увѣрилъ ихъ, что онъ самъ рѣзалъ (**) изготовленное мясо, тогда разбойникъ и товарищи его принялись за трапезу. Въ слѣдъ за курицею поставили посреди блюда чесночную тузлу (***) въ чашѣ; потомъ подали отварную часть баранины, которую одинъ изъ Черкесовъ началъ крошить; за нею слѣдовало большое блюдо пилава (****) съ шишлыка-



_________

(*) Магометане не пьютъ винограднаго вина; но водка, добываемая изъ хлѣба, не воспрещается ихъ вѣрою.

(**) Магометъ наложилъ запрещеніе правовѣрнымъ ѣсть мясо животнаго не по правиламъ зарѣзаннаго: должно обращать голову къ востоку, рѣзать горло и придерживать ноги такъ, чтобы они не дрогнули.

(***) Черкесы употребляютъ съ мясомъ не сухую соль, а растертую и разведенную въ мясномъ буліонѣ — это называется тузлою. Чесночная тузла дѣлается растираніемъ сухой соли съ чесночными зубками, потомъ она обдается буліономъ. Накрошенное мясо берется ложкою или пальцами, обмакивается въ тузлу и съѣдается.

(****) Пилавъ варится изъ сарачинскаго пшена и обдается масломъ. Искуство дѣлать пилавъ состоитъ въ томъ, чтобы зерна не были полу-сыры, а между тѣмъ разсыпались.



====page 208====



ми (*). Всѣ усердно ѣли пальцами, вытирая губы, усы, бороду и руки ломтями тюрековъ,

которые послѣ съѣдали. Али-Карсисъ замѣтилъ — ужъ не изъ татаръ ли капитанъ, что у него прекрасный столъ? Одного только недостаетъ — конины. Александръ отвѣчалъ, что онъ въ Азіи уважаетъ азіятскіе обычаи, и оттого изучилъ ихъ. Конины онъ не велѣлъ подавать, потому что не зналъ — ѣдятъ ли ее Закубанцы. Въ тотъ же часъ подали конной колбасы, приготовленной въ Чечнѣ (**). Али-Карсисъ съ большою пріятностію поѣлъ этой колбасы и запилъ ее аріаномъ (***); потомъ, умывъ губы и бороду, закурилъ трубку.

Всѣ вышли; остались хозяинъ дома, отецъ Іовъ, Али-Карсисъ и Пшемафъ, взявшійся быть переводчикомъ. Покуда собесѣдники курили, Александръ разспрашивалъ о Дунакаѣ, принадлежавшемъ къ одному изъ закубанскихъ племенъ.



________

(*) Шишлыкъ, небольшими кусками нарѣзанная баранина и жаренная на вертелѣ. При жареньи она безпрерывно обдастся тузлою.

(**) Изъ Черкесовъ, Чеченцы преимущественно ѣдятъ конину.

(***) Черкесы пьютъ за обѣдомъ либо воду, либо аріанъ, квашеное молоко, разведенное водою; иногда балъ-бузу, кислое питье, сдѣланное изъ просяной муки, въ которое кладутъ хмѣль.







====page 209====



Отецъ его былъ почтенный человѣкъ и имѣлъ огромное родство (*). Когда генералъ - лейтенантъ Вельяминовъ въ 1825 году ходилъ за Бѣлую Рѣчку, Дунакай былъ главнымъ предводителемъ шайки, напавшей на князя Бековича, или, по туземному, Темъ-Бота (**), причемъ какъ Русскіе такъ и Горцы оказали необычайные примѣры мужества. Тутъ Дунакай пріобрѣлъ большую славу и сдѣлался извѣстнымъ въ народѣ. Вскорѣ послѣ того онъ передался Русскимъ, но передался добросовѣстно, и слѣдственно не могъ увеличить своей бранной славы. Онъ снискалъ себѣ другую: заслуживъ довѣріе земляковъ своимъ

умомъ, безпристрастіемъ и умѣренностію. Дунакай сдѣлался необходимымъ еще въ молодыхъ лѣтахъ, для частныхъ и народныхъ шеріатовъ. Поэтому-то владѣтельный князь избралъ его ата-



________

 (*) Одно изъ великихъ преимуществъ туземцевъ, потому что въ распряхъ всѣ родственники вооружаются въ пользу роднаго противъ личнаго врага его.

(**) Генералъ-Маіоръ Бековичъ-Черкаскій былъ владѣтельный князь малой Кабарды и умеръ на службѣ Царской въ 1832 году отъ болѣзни въ цвѣтѣ лѣтъ. Онъ былъ отличный

предводитель войскъ, храбрый генералъ, умный, безкорыстный и благороднѣйшій человѣкъ. Его смерть была немалою потерею для кавказскихъ военныхъ дѣлъ; и доселѣ объ немъ вспоминаютъ съ сожалѣніемъ.









====page 210====



лыкомъ (*) для своего сына Шеретъ-Лука. Къ несчастію, воспитаніе послѣдняго не удалось: изъ него вышелъ злодѣй, честолюбецъ и вѣроломецъ. Окончивъ воспитаніе Шеретъ-Лука, Дунакай отправился на поклоненіе гробу пророка въ Мекку. Въ это время воспитанникъ его опозорилъ себя разными дѣлами. Три года тому назадъ, возвратясь хаджіемъ (**), онъ сталъ вести тихую и скромную жизнь, никуда почти не ѣздилъ, хотя изрѣдка бывалъ у полковника здѣшняго полка, не вмѣшивался ни въ народныя, ни въ частныя дѣла, взялъ къ себѣ муллу, учился у него грамотѣ и арабскому языку, читалъ вмѣстѣ съ нимъ Коранъ. Кордонный начальникъ присылалъ иногда пенять ему за то, что Дунакай не бываетъ у



________

(*) Аталыкь, воспитатель. Черкесы отдаютъ своихъ сыновей на воспiтаніе людямъ, пользующимся всеобщимъ уваженіемъ; отцу позорно видѣть малолѣтняго сына своего.

Если бы владѣтель вздумалъ держать у себя сына, или выбралъ для него недостойнаго аталыка, то всеобщій ропотъ принудилъ бы его покориться народному обычаю, или измѣнить свой выборъ.

(**) Кто былъ на поклоненіи въ Меккѣ, тотъ получаетъ право обертывать шапку бѣлою чалмой и называться хаджіемъ: названіе очень уважаемое единовѣрцами. Нерѣдко

они носятъ четки, въ доказательство строго набожной жизни, сопряженной со многими лишеніями.









====page 211====



него; но хаджи всегда отвѣчалъ: за дѣломъ — поѣду, безъ дѣла мнѣ тамъ дѣлать нѣчего. Дунакаю теперь лѣтъ за шестьдесятъ. Съ той поры какъ помирился съ Русскими, онъ никогда не измѣнялъ имъ, а напротивъ всегда склонялъ единоземцевъ къ миру и подданству, нерѣдко удерживая ихъ отъ измѣны.

«Неизвѣстно мнѣ», сказалъ Али-Карсисъ, «какія причины заставили его бѣжать, но знаю только, что онъ очень объ этомъ сожалѣетъ, хотя вездѣ можетъ сыскать себѣ радушный пріютъ. Его имя въ горахъ вездѣ извѣстно и въ большомъ уваженіи.

— Ужасно покинуть родное пепелище и искать убѣжища на чужбинѣ! — молвилъ Александръ, обращаясь къ отцу Іову, вздыхая.

Пшемафъ продолжалъ переводить слова разбойника.

Слухъ о побѣгѣ Дунакая и о появленіи его въ одной деревнѣ около Бѣлой Рѣчки, быстро распространился въ горахъ. Общее любопытство было возбуждено этимъ, но какъ выше сказано, хаджи не хотѣлъ до времени никого видѣть.

Александръ спросилъ — не намѣренъ ли Али-Карсисъ быть при появленіи Дунакая передъ народомъ, и, получивъ утвердительный отвѣтъ, про-









====page 212====



силъ его разсказать послѣ, что тамъ будетъ происходить. Карамзада обѣщалъ.

Заговорили о томъ, о семъ, между прочимъ коснулись и до военныхъ дѣлъ. Разбойникъ хвалилъ мужество Пшемафа, распорядительность и хладнокровіе старика полковника, говорилъ о личной храбрости кордоннаго начальника, сравнивая его

съ чортомъ. Если отряду худо — замѣтилъ Али-Карсисъ — кордонный самъ никогда не виноватъ: всѣ промахи дѣлаютъ окружающіе. Объ Александрѣ онъ молчалъ. Будучи у него въ гостяхъ, онъ опасался, чтобы всякая похвала не была принята какъ лесть; за то онъ превозносилъ солдатъ, казаковъ и казачью артиллерію. Карамзада разсказалъ между прочимъ, что въ 18** году, когда генералъ *** ходилъ за Бѣлую и полноводіе сдѣлало переправу невозможною, войско отступало въ безпорядкѣ. Черкесы, надѣясь разобрать весь отрядъ по рукамъ, заняли береговые лѣса, гдѣ генералъ, изъ первыхъ переплывавшихъ рѣку, былъ раненъ. Горцы уже радовались вѣрному успѣху; но какъ изумились они, когда увидѣли, что казаки, посадивъ солдатъ на своихъ лошадей, выплывали вмѣстѣ съ ними на противный берегъ, не смотря на быстроту воды,

на опасности и на непріятельской огонь. Удивленіе ихъ возрасло еще болѣе, когда казаки, подхвати на лямки покинутую пушку, у которой вынос-







====page 213====



ныя лошади были убиты, пустили своихъ коней вплавь, и такимъ образомъ, волоча по руслу рѣки орудіе, перевезли его на себѣ.

Вся ночь прошла въ разговорахъ. На утренней зарѣ разбойникъ отправился съ товарищами за Кубань. Пшемафъ выпросилъ позволеніе отлучиться на двое сутокъ изъ полка и поѣхалъ съ нимъ.

Проѣхавъ верстъ двадцать по ровной степи, путешественники спустились въ скрытую балку, заросшую высокимъ, густымъ камышемъ. Пшемяфъ держалъ коня по слѣду Али-Карсиса; всѣ прочіе въѣхали въ камыши съ разныхъ сторонъ, чтобы не оставить послѣ себя замѣтныхъ слѣдовъ. Тутъ привѣтствовали ихъ человѣкъ пятьдесятъ, валявшіеся безпечно тамъ и сямъ на разостланныхъ буркахъ; лошади ихъ, въ разныхъ мѣстахъ, кормились накошенною сухою травою. Али-Карсисъ слѣзъ съ коня. Первый вопросъ

его былъ: есть ли добыча? Ему отвѣчали отрицательно. Разбойникъ нахмурился и спросилъ: «Почему же нѣтъ сѣна?» — Посланные за нимъ еще не возвратились — путь былъ далекъ. Разбойники опасались, что, промышляя кормъ для коней въ окрестностяхъ, могутъ родить подозрѣніе въ жителяхъ. Никто не спросилъ о Пшемафѣ, никто не вымолвилъ о немъ полуслова — таковы скромные обычаи Черкесовъ. Они считаютъ непозволитель-







====page 214====



нымъ разспрашивать о гостѣ, или докучать самому ему вопросами. Не линшее было бы, если бъ нѣкоторыя просвѣщенныя особы переняли эту похвальную скромность у дикарей... Разбойнику постлали бурку. Онъ тотчасъ легъ на нее, снявъ съ плечъ винтовку. Пшемафъ послѣдовалъ его примѣру. Вскорѣ привезли сѣна. Али-Карсисъ всталъ и, отозвавъ въ сторону одного изъ товарищей (*), говорилъ съ нимъ довольно долго. Потомъ онъ послалъ на сторожевые курганы узнать, не видно ли чего нибудь въ дали, и въ условныхъ знакахъ получилъ отвѣтъ, что все кругомъ спокойно. Тогда одинъ изъ разбойниковъ, съ которымъ объяснялся Али-Карсисъ, сѣлъ на лихаго коня и скрылся изъ

виду. Весь станъ былъ погруженъ въ сонъ, когда, часа черезъ два, съ сторожеваго кургана прибѣжалъ человѣкъ и, разбудивъ Карамзаду, объявилъ, что со стороны Кубани, еще очень далеко, видно пятеро скачущихъ всадниковъ. Въ одинъ мигъ лошади были разобраны, люди вооружены — все готово къ бою. Не много спустя дали знать, что

видѣнные всадники скрылись въ балкѣ. Еще черезъ нѣсколько времени, съ того же кургана опять пришли сказать, что вдали видится партія казаковъ,



_______

(*) Черкесовъ, всѣ находящіеся при комъ бы-то ни было въ походѣ, называются его товарищами.







====page 215====



чрезвычайно растянутая, ѣдущая, полагать должно, въ погоню. Впрочемъ она направлялась въ противную сторону отъ скрывшихся пяти верховыхъ; быть можетъ казаки потеряли изъ виду преслѣдуемыхъ. Съ часъ послѣ этого, все скрылось. Али-Карсисъ назначилъ тогда шесть человѣкъ, приказавъ имъ взять проводникомъ сторожеваго, который видѣлъ скрывшихся въ балкѣ пять всадниковъ, и ѣхать отыскать этихъ послѣднихъ, съ тѣмъ чтобъ — если они принадлежатъ ихъ шайкѣ — направить сюда, если же отдѣлились отъ другой какой-либо — оставить, разузнавъ откуда и кто они.

Посланцы вскорѣ возвратились, сопровождаемые пятью верховыми, которые везли трехъ плѣнныхъ дѣтей съ завязанными глазами: двое изъ нихъ были мальчики, одна дѣвочка. Али Карсисъ просилъ Пшемафа узнать отъ дѣтей: кто они, а самъ отошелъ въ сторону съ однимъ изъ пяти пріѣзжихъ. Это былъ абрекъ (*) шайки нашего Карамзады, человѣкъ лѣтъ за пятьдесятъ, съ нѣсколькими шрамами на лицѣ, хромавшій на одну ногу. Отвагою и предпріимчивостью, онъ вполнѣ заслуживалъ званіе, которое носилъ. 



_______

(*) Абреки, т. е., обрекшій себя временно на всѣ опасности, отказавшійся отъ родныхъ и друзей — словомъ отъ всѣхъ земныхъ связей и наслажденій.









====page 216====



Истый абрекъ, онъ былъ отреченникъ отъ всего земнаго, не исключая жизни, которою не дорожилъ ни сколько. Въ грабежахъ и сѣчахъ, онъ всегда былъ въ переди всѣхъ и постоянно, всѣ шесть лѣтъ, какъ принялъ названіе абрека, изумлялъ товарищей безумной храбростью.

Пока Али-Карсисъ бесѣдовалъ съ нимъ, Пшемафъ узналъ отъ дѣтей, что всѣ они были изъ станицы ****скаго полка. Одинъ изъ нихъ, сынъ мельника, ночевалъ съ отцомъ на байдачной мельницѣ (*), вопреки правиламъ, существующимъ по кордону. Они не пошли на сборную мельницу (**), потому что отецъ его, пропивъ ружье свое въ кабакѣ, боялся приказнаго, который могъ потащить его къ станичному начальнику (***). Бѣднякъ думалъ, кромѣ того, предостеречь мельницу отъ



________

(*) У казаковъ по Кубани все плывучія мельницы на лодкахъ, называющихся у нихъ байдаками.

(**) Для безопасности, назначается мельница, куда должны сходиться на ночь всѣ люди, работающіе на прочихъ; всѣ, исключая Азіятцевъ, должны быть вооружены.

(***) На Линіи всѣ служащіе казаки подчинены сотенному начальнику; всѣ неслужащіе и прочіе обыватели подчиняются станичному начальнику, который можетъ быть отъ простаго казака до штабъ-офицера.









====page 217====



порчи (*) въ полноводіе. Передъ свѣтомъ пробрались къ нимъ въ мельницу хищники, и, напавъ на отца, который не сдавался, прикололи его кинжаломъ, а мальчика потащили за собою. Выходя изъ мельницы, они увидѣли на возахъ двухъ спящихъ дѣтей, сторожившихъ хлѣбъ, бывшій на первой очереди (**), и взяли ихъ также въ плѣнъ. Мальчикъ прибавилъ, что хищники, переправившись чрезъ Кубань на бурдюкахъ (***),                   ѣхали тихо,и что вдругъ, когда прискакалъ одинъ изъ нихъ, отстававшій сзади, и сказалъ что-то товарищамъ, — всѣ они пустились въ скачъ.

Пшемафъ сообщилъ Али-Карсису имъ слышанное. Карамзада велѣлъ освободить плѣннымъ руки съ условіемъ, чтобы они не смѣли покушаться



________

(*) Вода въ Кубани вдругъ прибываетъ в вдругъ сбываетъ, смотря по погодъ въ горахъ. Въ полноводіе она становится несравненно быстрѣе.

(**) На байдачныхъ мельницахъ, какъ и на прочихъ, хлѣбъ мелется поочередно.

(***) Кожи снятыя   цѣликомъ съ телятъ и выдѣланныя особымъ образомъ: всѣ отверзтія наглухо задѣлываются, исключая одной ноги, въ которую вдуваютъ воздухъ, какъ въ эластическія подушки. Посредствомъ придѣланныхъ помочей надѣвается бурдюкъ на плечи, и такимъ образомъ можно переплывать самыя сильныя быстрины, самыя широкія

рѣки безопасно.





====page 218====



развязывать себѣ глаза подъ опасеніемъ строгаго наказанія плетью и того, что имъ свяжутъ руки крѣпче прежняго. Онъ не хотѣлъ, чтобъ дѣти видѣли Пшемафа среди разбойничьей шайки. По приказанію Али-Карсиса имъ подали воды, по куску соленаго овечьяго сыра (*) и по ломтю прѣсной просяной лепешки. Потомъ Карамзада далъ повелѣніе всѣмъ абрекамъ, исключая четырехъ только-что прибывшихъ, готовиться въ

путь. Хромому онъ отдалъ свою заводную лошадь. Вскорѣ двѣнадцать отчаянныхъ абрековъ, въ панцыряхъ, одинъ другаго молодцоватѣе, удалѣе, выѣхали на лихихъ сѣрыхъ коняхъ. Послѣ предварительныхъ предосторожностей на сторожевыхъ курганахъ, хромой отправился куда-то съ двѣнадцатью товарищами.

Пшемафъ спросилъ Али-Карсиса, не опасается ли онъ, чтобы первый его посланный не попался казакамъ въ руки; но разбойникъ отвѣчалъ, что онъ поѣхалъ совсѣмъ въ другую сторону. «А если бъ и повстрѣчался съ гяурами, онъ удалой, вывернется, не только изъ ихъ рукъ, но даже изъ когтей самого чорта. Онъ знаетъ изрядно по-русски, слѣдственно ему не трудно и обмануть казаковъ.»



_______

(*) Въ большомъ употребленіи у простонародія.









====page 219====



Съ этимъ отвѣтомъ разбойникъ растянулся и заснулъ. Всѣ прочіе сдѣлали то же, исключая нѣсколькихъ человѣкъ; одни изъ нихъ, облокотись, лежали на буркахъ и стерегли лошадей; другіе смотрѣли на сторожевые курганы, не подадутъ ли оттуда какого-либо условнаго знака. Наконецъ одинъ Черкесъ охранялъ сонъ карамзады и его гостя и присматривалъ за плѣнными дѣтьми, которые связаны были вмѣстѣ ногами.

Настало время третьяго намаза. Правовѣрные разбудили Али-Карсиса. Онъ совершилъ молитву вмѣстѣ съ Пшемафомъ и съ прочими товарищами. Послѣ этого каждый принялся за свое занятіе: иные чистили и смазывали оружіе, другіе выдѣлывали сыромятные ремни, кто плелъ плеть, кто чинилъ обувь или  сѣдло. Передъ закатомъ

солнца гонецъ возвратился. Разбойникъ, поговоривъ съ нимъ наединѣ, подошелъ къ Пшемафу и сказалъ:

«Кунакъ! если хочешь, такъ можешь видѣть Кулле нынѣшнюю ночь; но бѣжать она не соглашается, говоритъ: теперь нельзя.»

— Благодаренъ тебѣ и за то, Али-Карсисъ! Только надо непремѣнно уговорить ее бѣжать.

«Это, братъ, уже твое дѣло! Впрочемъ скажу тебѣ, на моихъ товарищей нынѣшнюю ночь не надѣйся; помочь тебѣ имъ невозможно, а одинъ ты не сладишь: за тобою будетъ погоня: какъ же







====page 220====



ты ускачешь отъ нее? Дѣло другое когда много; всѣ ударятъ въ рознь и погоня не отыщетъ

тебя.»

Заря потухла. Ночь воцарилась и темною пеленой накрыла поля. Совершивъ пятый намазъ, Черкесы утолили голодные желудки кто чѣмъ могъ. Али-Карсису и Пшемафу достали вяленой баранины. Окончивъ трапезу, карамзада, отойдя въ сторону, долго объяснялся съ однимъ изъ разбойниковъ; потомъ велѣлъ подать коня, закинулъ на спину винтовку и, въ сопровожденія Пшемафа, прибывшаго гонца и двухъ неотлучныхъ товарищей, выѣхалъ изъ камышей. Проводчикъ ѣхалъ впереди, за нимъ шагахъ въ десяти Али-Карсисъ, за Али-Карсисомъ Пшемафъ, два другіе заключали поѣздъ. Они ѣхали безъ дороги, молча и озираясь на всѣ стороны; вскорѣ вдали послышался лай собакъ; деревня была не далеко, — и вотъ передъ ними очутились запертыя ворота. Передній всадникъ обмѣнялъ нѣсколько словъ со сторожемъ и дебелыя врата деревни растворились. Они ѣхали по улицамъ въ томъ же порядкѣ, но уже не безмолвно, а разговаривая или напѣвая пѣсню; проводникъ привѣтствовалъ шуткою всѣхъ, кто попадался на встрѣчу; наконецъ

весь поѣздъ повернулъ на дворъ. Раздавался лай собакъ; нѣсколько человѣкъ выбѣжало изъ дому — одни унимали ихъ; другіе замыкали ворота. Наши









====page 221====



всадники, подъѣхавъ къ столбу (*) среди двора, слѣзли съ коней. Али-Карсисъ съ тѣлохранителемъ вошелъ въ кунакскую (**), прочіе остались при лошадяхъ. Одинъ изъ Черкесовъ подошелъ къ гостямъ и спросилъ насмѣшливо: не къ собакамъ ли они пріѣхали, что стоятъ на дворѣ? «Не къ собакамъ», отвѣчали пріѣзжіе: «но отъ собакъ



________

(*) У Черкесовъ, среди двора, у кладбищъ или у ключей, извѣстныхъ добротою воды, всегда находятся столбы, для привязыванія коней: это врытое дерево, съ котораго срывается кора и оставляются толстыя сучья, дабы удобно было къ нимъ привязывать лошадей.

(**) Кунакская есть особый домъ, отдѣленный отъ прочихъ, состоящій большею частію изъ одной комнаты, рѣдко изъ двухъ; входъ, равно и два окна, обращены всегда на дворъ;

окна безъ стеколъ съ деревянными ставнями. Къ передней стѣнѣ между окошекъ находится каминъ, надъ которымъ въ стѣнѣ выдѣлываются два гнѣзда: одно для кувшина съ водою, другое для жирника. Въ стѣны вбиты колушки, для вѣшанія ружей и шашекъ пріѣзжихъ; полъ устланъ коврами и войлоками домашняго издѣлія. Почетное мѣсто на сторонѣ камина, лицомъ ко входу: тутъ часто, кромѣ ковра, бываетъ еще подушка, на которой сидитъ хозяинъ, или почетный гость. Въ кунакской Черкесы принимаютъ своихъ

гостей мужескаго пола, ѣдятъ и проводятъ цѣлые дни. Гости тутъ ночуютъ. Женщины туда не входятъ. Спальня хозяина совсѣмъ въ другой части двора. Такъ расположены жилища богатыхъ степныхъ Закубанцевъ; бѣдные дѣлаютъ какъ могутъ и рады какому нибудь крову.







====page 222====



бережемъ лошадей и сѣдла.» Черкесъ, обидясь, спросилъ, не думаютъ ли они, что заѣхали къ ворамъ. «Не къ ворамъ,» отвѣчали гости: «но можешь ли поручиться, что на сосѣдственномъ дворѣ нѣтъ воровъ?» Черкесъ отошелъ прочь, пробормотавъ сквозь зубы: «Дѣлайте какъ хотите!»

Али-Карсисъ былъ радушно принятъ въ кунакской. Послѣ обычныхъ привѣтствій, онъ спросилъ :

«Зачѣмъ наказывалъ ты мнѣ непремѣнно пріѣхать. Что тебѣ надобно?»

— Собственно мнѣ, ничего не нужно — отвѣчалъ хозяинъ, — но вотъ мой гость (указывая на человѣка среднихъ лѣтъ, сидѣвшаго у пылающаго камина), убыхской (*) Армянинъ, имѣетъ надобность въ тебѣ: изъ Стамбула прибыли чектирмы (**), а груза у него мало, между тѣмъ цѣны высоки: пришлось тебя просить достать плѣнныхъ.

«Вотъ и очень кстати!» сказалъ Али-Карсисъ: «у меня есть два мальчика, бѣлые и свѣжіе словно кровь съ молокомъ, да одна дѣвочка, правда еще мала — не узнаешь что выйдетъ! Впрочемъ должна быть хорошей породы — кожа нѣжная, глаза большіе, лобъ открытый. Но подожди, ку-





________

(*) Горное племя, примыкающее къ Черному Морю.

(**) Турецкіе, круглодонные, небольшіе корабли.









====page 223====



накъ: на дняхъ у меня будетъ изъ чего выбрать, только не скупись твои гость; пускай онъ скажетъ, что ему нужно, мужескаго или женскаго пола, малаго или большаго возраста и роста?»

Покуда въ кунакской шелъ торгъ, на дворѣ все было тихо и темно. Одинъ изъ жителей, пользуясь темнотою ночи, подкрался непримѣтно къ пріѣзжему Черкесу, послѣдній дернулъ Пшемафа за полу и въ троемъ они вышли со двора.

Жилище владѣльца было окружено высокимъ плетнемъ; за жилыми строеніями находился пространный скотный дворъ, куда на ночь загонялись упряжные волы, коровы, телята и нѣсколько овецъ, обреченныхъ на съѣденіе въ случаѣ пріѣзда гостей. Въ одномъ изъ домиковъ, которые находились въ части двора, посвященнаго женщинамъ и всему вообще хозяйству, горѣлъ жирникъ на каминѣ; въ каминѣ тлѣлось нѣсколько головешекъ; дверь и ставни были заперты. Къ стѣнѣ, противъ камина, стояли огромные сундуки, испещренные жестью, мѣдью и разукрашеннымъ желѣзомъ. Надъ ними находилось нѣсколько рядовъ полокъ, на которыхъ лежали въ порядкѣ сложенные ковры, войлоки, тюфякн, перины, подушки разной величины, продолговатыя и круглыя, стеганыя теплыя одѣяла и холодныя шелковыя и ситцевыя. На верхней полкѣ стояли: нѣ-







====page 224====



сколько фарфоровыхъ простыхъ тарелокъ, вылуженные мѣдные тазы разной величины — отъ самаго маленькаго до самаго огромнаго, — такіе же колпаки для варенія пилава, мѣдные кувшины съ длинными носиками и узкими горлышками для умыванія и для питья. На стѣнахъ висѣло нѣсколько зеркалъ, въ деревянныхъ высеребрянныхъ и вызолоченныхъ рамахъ. На полу, въ одномъ углу, разостлана была простая постель, на которой сидѣла старуха, поджавъ ноги и занимаясь рукодѣліемъ. Въ другомъ углу, на красивомъ коврѣ постланъ былъ узенькій тиковый тюфячекъ, набитый шерстью и простеганный разными узорами. Въ изголовьѣ его лежала длинная пуховая подушка, обтянутая синей шелковою тканью; до половины тюфяка накинуто было теплое одѣяло, изъ пунцоваго штофа на шерсти и выстеганное красивыми узорами. У камина, на низенькой деревянной скамейкѣ, сидѣла дѣвушка лѣтъ шестнадцати. Облокотись руками на колѣни, она поддерживала прелестное личико свое пальцами, унизанными кольцами. На головѣ у нея былъ красивый шелковый платочекъ, висѣвшій угломъ къ затылку; за ушами было шестнадцать узенькихъ, длинныхъ косъ, черныхъ какъ смоль и лоснящихся какъ лучшій шамаханскій шелкъ; въ ушахъ блистали золотыя серьги; на лбу и на вискахъ изъ-подъ платка видѣлись волосы, остри-









====page 223====



женные ровно, какъ у русскихъ крестьянъ; тонкія, выгнутыя брови осѣняли большіе, черные глаза, опушенные длинными рѣсницами; прямой носикъ будто сторожилъ двѣ тоненькія, алыя губки; подбородокъ, совершенно круглый и выдавшійся немного впередъ, довершалъ прелесть этого круглаго личика, и румянецъ молодости игралъ на бархатныхъ щечкахъ красавицы. На длинной, роскошной шеѣ висѣли ожерелья изъ бусъ и мелкихъ серебрянныхъ монетъ; на плоской груди, признакѣ дѣвственности (*), въ обтяжку былъ надѣтъ пунцовый, шелковый бешметъ, выстеганный красивыми узорами и полами закрывавшій колѣни. Тонкій перехватъ стана былъ опоясанъ узкимъ, бѣлымъ поясомъ; рукава бешмета, съ разрѣзомъ отъ локтя до кисти, были брошены за плечи, изъ-подъ нихъ выходили широкіе, рубашечные рукава, бѣлые какъ снѣгъ. Подъ бешметомъ виднѣлась бѣлая рубашка, покрывавшая верхнюю часть ногъ; изъ-подъ нея выглядывали полосатыя шальвары, синіе съ бѣлымъ; ноги босыя и бѣлыя какъ пѣна морская, небрежно опирались на туфли съ высокими каблу-



________

(*) Черкешенки до замужства носятъ родъ корсетовъ: ихъ зашиваютъ девятилѣтнихъ въ сыромятныя кожи длиною европейскихъ женскихъ корсетовъ. Дѣвушки остаются такъ вплоть до замужства.









====page 226====



ками. Взоръ дѣвы былъ неподвиженъ, глубокая и грустная дума туманила ея очи. Вдругъ раздался пріятный, чистый голосъ; кручина дѣвы излилась въ заунывной пѣснѣ (*):



***

Ужъ девять лѣтъ, — какъ дѣвицу сиротку зашили; какъ дѣвицу кожа тѣснитъ!

Не даетъ она сердцу прядать, не даетъ она груди развиться.

Сердцу больно, груди тѣсно! (**)



***



Пора, пора молодцу дѣвицу кинжаломъ отъ кожи тѣснящей избавить (***); да гдѣ же тотъ молодецъ? — 

Сироты одинокой кто схочетъ? Старику отдадутъ тебя дѣвицу не милому, или въ наложницы (****) ты попадешь ко владѣльцу.



________

(*) У Черкесовъ мало коренныхъ пѣсенъ; они поютъ что имъ придетъ на мысль, безъ рифмъ и стопъ, только раздѣляя слова на такты.

(**) Эти кожаные корсеты очень тѣсны, по этому у дѣвушекъ не растутъ груди; когда же снимутъ кожу, то груди въ три, четыре дня вдругъ выростаютъ.

(***) Въ первую брачную ночь, мужъ долженъ распороть кинжаломъ кожу, которая навсегда покидается.

(****) У Черкесовъ узденька (дворянка) не можетъ быть женою князя или владѣльца, а только наложницею; дѣти, происходящія отъ такихъ союзовъ называются шенка т. е. ни князь, ни уѣздень, въ родѣ древнихъ французскихъ bâtards: (bâtard de Bourbon, bâtard d’Orléans).







====page 227====





У серны есть ноги, — убѣжитъ она въ скалы Кавказа; у пташки есть крылья, —улетитъ она въ чащу дремучаго лѣса; у золоточешуйчатой рыбки есть перья, — уплыветъ она въ воды Кубани.

У дѣвицы жъ сиротки нѣтъ отъ злодѣевъ защиты.



***



Есть у ней молодецъ! Молодца хвалятъ! О, вѣрно защититъ онъ дѣвицу; о вѣрно, ее свободитъ онъ!

Онъ собою пригожъ и удалъ на конѣ и ужасенъ врагамъ, и страшны его шашка, кинжалъ и винтовка, а глазъ смертоносенъ — прицѣломъ винтовки когда направляетъ онъ пули полетъ роковой.



***



О, счастіе рая должно быть — впиваться въ любовный взоръ его смертоносныхъ очей! О, рая блаженство должно быть — принять на себя его мощной ладони ласканье, и слушать и страстно внимать —

Его благороднаго сердца біенью.



***



Не то ожидаетъ сиротку, бездомную дѣвицу Кавказа; о горе, о горе сироткѣ!

Улетѣло то время, какъ дѣвицѣ-красавицѣ горъ, оставаться сироткой завидная доля была.



***



Улетѣло то время, когда продавали Черкешенку, дѣвицу-сиротку, купцамъ истамбульскимъ.







====page 228====





Красавицу горъ отвозили тогда, за море, за долы, за горы, — въ далекую даль — Счастливыя

Правовѣрныя!



***



Въ гаремъ падишаха приводили красотку.

Въ золото, шелкъ и парчу одѣвали; каменьемъ дорогимъ украшали; передъ свѣтлыя очи султана выводили.



***



О, завидная доля, могучее сердце султана плѣнить! О, великое счастіе быть предпочтенною цѣлому рою красавицъ!

Услада небесная — жить для любви и быть страстно любимой; истомы иной не вѣдать, кромѣ истомы однихъ наслажденій!





Старуха прервала пѣвицу.

«Ахъ, Кулле, Кулле!» сказала она: «не тѣ ужъ времена! Свѣжи въ моей памяти тѣ годы, когда всѣ завидовали землячкамъ проданнымъ въ Стамбулъ. Теперь, дѣлать нѣчего, дѣваться нѣкуда! Согласись лучше выйти за мужъ за жениха, которому владѣтель охотно тебя отдаетъ»

— Нѣтъ, бабушка, никогда и ни за что въ свѣтѣ не соглашусь: онъ мнѣ ненавистенъ.

«Ну, такъ согласись на предложеніе владѣтеля Шеретъ-Лука; вѣдь отъ него куда дѣваться? Ты живешь въ его дворѣ; что сказалъ онъ — то и









====page 229====



сдѣлаетъ, вломится ночью сюда; — кто тебя защититъ отъ него?»

Кулле строго взглянула на старуху; отвернула полу бешмета и, открывъ тайный карманъ, сдѣланный въ подкладкѣ, показала рукоять кинжала, потомъ медленно, обдумывая слова, отвѣчала:

— Вотъ что защититъ меня, мое оружіе! Оно было страшно въ рукѣ отца моего и не будетъ игрушкою въ моей! — Потомъ съ жаромъ прибавила: — Шеретъ-Лука я ненавижу и презираю! гнушаюсь его позорными предложеніями!

Въ это мгновеніе камышекъ упалъ въ каминъ. Кулле подошла къ камину и три раза щелкнула языкомъ. Еще упалъ камышекъ. Кулле, обратя губки въ трубу, въ полголоса произнесла: «мандахако» (поди сюда). И молодой Черкесъ на арканѣ спустился въ отверзтіе трубы (*); кинжалъ и три пистолета висѣли у него за поясомъ. Онъ вышелъ изъ камина; старуха встала (**). Послѣ перваго привѣтствія онъ сказалъ:



_________

(*) У Черкесовъ трубы широки, а потому когда нужно,свсегда избирается этотъ путь.

(**) Женщины не сидятъ передъ мужчиною, не смотря на званіе, которому принадлежатъ; когда же мужчина сядетъ, тогда и онѣ садятся.







====page 230====



«Кулле! Согласна ли ты выйти за меня замужъ?»

— Не знаю, Пшемафъ! — отвѣчала дѣвушка.

«Кто же знаетъ? Кто удерживаетъ тебя?»

— Ты гяуръ, или  правовѣрный?

«Правовѣрный.»

— Перемѣнишь ли вѣру отцевъ?

«Никогда, да и незачѣмъ: Русскіе отъ меня этого не требуютъ.»

— Оставишь ли гяуровъ? Перейдешь ли къ Черкесамъ?

«Никогда и ни за что въ свѣтѣ; даже и для тебя не сдѣлалъ бы этого!»

— Развѣ они тебѣ родственники?

«Русскіе для меня болѣе чѣмъ родные: они меня воспитали, они меня кормятъ и не дѣлаютъ различія между мною и природными Русскими. Я клялся служить Русскому Царю вѣрно — этого достаточно!»

— Да полно, Кулле, вздорить! — возопила старуха, — если онъ тебя возьметъ, гдѣ жъ онъ найдетъ себѣ пріютъ между единоземцевъ?

«Правда!» отвѣчала дѣвушка, устремивъ испытующій взоръ на Пшемафа и продолжая спрашивать: «а не покинешь ли меня, Пшемафъ?»

— Никогда.







====page 231====



«Поклялись.»

— Клянусь кобылою Пророка, четомъ и нечетомъ, никогда и ни для кого тебя не покидать.

«Буду ли я счастлива съ тобою?»

— Буду стараться всѣмъ, чѣмъ только могу сдѣлать тебя счастливою; но отвѣчай же Кулле, идешь ли за мужъ за меня?

«Согласна.»

— Когда же? Надо бѣжать!

«Я готова; у тебя готово ли все? Взялъ ли ты нужныя предосторожности?»

— Нынче опасно! Друзья мои не могутъ мнѣ помочь, погоня можетъ настигнуть насъ.

«Такъ нынче не надо. Я всегда готова; когда же можно будетъ тебѣ?»

— Пшемафъ! ради Аллаха и послѣдняго пророка — возопила старуха — увези мою внучку скорѣе: ты не повѣришь, сколько горя переноситъ она отъ Шеретъ-Лука, грозящаго ей ежедневно позоромъ или несчастіемъ.

Пшемафъ невольно ухватился за рукоять кинжала, звѣрски окинулъ глазами вокругъ себя будто ищетъ жертвы мщенія: — А, Шеретъ-Лукъ воскликнулъ онъ, но тотчасъ же умѣрилъ, свое негодованіе.





====page 232====



«Завтра утромъ, Кулле,» сказалъ онъ, «Черкесъ, который принесетъ тебѣ вотъ это,» и показалъ ей кольцо на пальцѣ, «будетъ надежный человѣкъ; черезъ него ты можешь увѣдомить меня о себѣ; онъ принадлежитъ къ здѣшнему двору, имени его я не знаю. Когда онъ подастъ тебѣ кольцо, дай ему вотъ это!» — и подалъ ей рубль серебромъ. «Я дамъ знать, когда все будетъ готово къ побѣгу, теперь прощай!» И Пшемафъ вошелъ опять въ каминъ, откуда вылѣзъ по аркану на крышу. Кулле принесла дровъ и развела огонь, чтобы свѣжимъ дымомъ затянуть слѣдъ, оставшійся въ трубѣ.

Пшемафъ дошелъ благополучно до двора, гдѣ ждали лошади и послалъ сказать Али-Карсису, что пора отправиться обратно. Покуда молодой Кабардинецъ имѣлъ свиданіе съ любимою имъ дѣвушкой, разбойникъ продалъ своихъ трехъ плѣнныхъ, обязавшись выставить ихъ покупщику въ ту же самую ночь. Дорогою Пшемафъ благодарилъ Али-Карсиса за услугу, имъ оказанную; разбойникъ отвѣчалъ:

«Что обѣщаю, то всегда исполняю, какъ бы трудно оно ни было! Но теперь я еще не сдѣлалъ для тебя ничего, что бы заслуживало благодарность.» Отъѣхавъ немного, онъ прибавилъ: «Прощай, Пшемафъ, вотъ тебѣ проводникъ; съ нимъ проѣдешь куда хочешь: вонъ твоя дорога.»









====page 233====





Они разстались.

Проводникъ ѣхалъ по степи, потому что ночью по дорогѣ ѣхать опасно. Въ разныхъ мѣстахъ попадались имъ пѣшіе Черкесы, то въ одиначку, то по двое: иной уводилъ корову, другой быка. Всякій разъ, когда они встрѣчали кого нибудь, проводникъ посылалъ въ слѣдъ хищниковъ бранныя слова, прибавляя: «Скоро ли меня послушаетесь, да перестанете воровать? Право, стыдно, братцы, а еще стыднѣе попадаться съ ворованнымъ на глаза честнымъ людямъ, каковы мы напримѣръ!» — А самъ, пріятель, куда ѣдешь? — отвѣчали ему прохожіе — небось прибрать то, что забыто хозяиномъ! — Проводникъ пуще прежняго закидалъ ихъ ругательствами: «Врете, лжецы!» говорилъ онъ: «право не воровать ѣду.»

До разсвѣта Пшемафъ былъ у Кубани, переправился одинъ, распростясь дружески и поблагодаривъ своего проводника, который поѣхалъ обратно, чрезвычайно довольный двумя рублями серебромъ, полученными имъ въ пешкешъ (подарокъ).

На слѣдующій день къ вечеру, урядникъ, посылаемый еженедѣльно въ Ставрополь за почтою, привезъ Александру Петровичу письма. На вопросъ послѣдняго, почему такъ поздно, урядникъ отвѣчалъ :









====page 234====





«Не могъ ѣхатв ночью, ваше благородіе! Въ верху на Кубани была большая тревога въ сосѣдственномъ полку.

— Что же тамъ случилось?

«На половинѣ дороги между двухъ станицъ, хищники напали на вечерній разъѣздъ и уничтожили его; между тѣмъ въ станицѣ съ вечера было получено извѣстіе отъ князька изъ мирнаго аула, что неподалеку отъ Кубани видна большая непріятельская партія. Тотчасъ собрали и усилили резервы. При вѣсти о нападеніи на ночной разъѣздъ, казаки съ двухъ станицъ бросились на тревогу, настигли партію въ степи и окружили ее. Черкесы зарѣзали своихъ коней, обложились ими и держались такимъ образомъ до разсвѣта. Утромъ у нихъ оказалось всего тринадцать человѣкъ; напрасно убѣждали ихъ сдаться, они не хотѣли и слышать. Вызвали охотниковъ, которые напали на непріятеля и уничтожили его. Казаковъ, сказываютъ, также не мало погибло. Шайка, слышно, будто изъ абрековъ. Одного узнали: онъ ворвался наканунѣ въ мельницу, зарѣзалъ мельника и увезъ трехъ дѣтей. Покуда возились съ ними, другая партія, гораздо сильнѣе, успѣла переправиться черезъ Кубань, понеслась въ степь, напала на одинъ изъ нашихъ хуторовъ, разграбила и опустошила окрестности, изрубила всѣхъ, кто защищался и, забравъ съ собою боль-







====page 235 ====



шой плѣнъ, ушла за Кубань. Владѣлецъ хутора, бывшій тамъ... его-то они особенно искали... едва успѣлъ скрыться отъ хищниковъ.»

— Какая же это была партія? Кто начальствовалъ надъ нею?

«Не извѣстно, ваше благородіе, — она ушла не будучи настигнута, погоня опоздала, лошади казаковъ пристали; но ворвалась она не со стороны абрековъ.»

Урядникъ вышелъ. Александръ сталъ распечатывать письма: первое было отъ матери, которая увѣдомляла его о кончинѣ бабки, оставившей ему наслѣдство. Прасковья Петровна уговаривала сына предоставить ей управленіе этого имѣнія. Она писала также, что они ѣдутъ, по совѣту медиковъ, на Кавказскія Воды, для пользованія отца его, котораго разбилъ параличъ, и поручала Александру, когда Николаша къ нему заѣдетъ, сказать, чтобы онъ дожидался ихъ на Кавказѣ. Этого требуетъ отецъ. Деньги же, нужныя ему

для продолженія путешествія, она обѣщала привезти съ собою.

Александръ тотчасъ сообщилъ это брату и отдалъ ему въ удостовѣреніе письмо матери.

«Я согласенъ дожидаться ихъ», отвѣчалъ Николаша: «но непростительно оставлять меня безъ денегъ, когда я ихъ требую.»









====page 236====



— Развѣ ты не видишь — возразилъ Александръ — что матушка не получала твоего письма? Когда ко мнѣ писала, она еще не знала, что ты здѣсь.

«Правда твоя!» сказалъ меньшой Пустогородовъ, пробѣгая опять глазами письмо: «она пишетъ, чтобы ты передалъ мнѣ ея порученіе, когда къ тебѣ заѣду.» Немного погодя онъ прибавилъ: «Поздравляю тебя, господинъ помѣщикъ, съ наслѣдствомъ! Скажи, неужели ты сдѣлаешь неосторожность, поручишь матушкѣ управленіе своимъ имѣніемъ? Развѣ захочешь оставаться въ ея зависимости? Не надоѣло это тебѣ? Нѣтъ, въ такомъ случаѣ, я бы рѣшительно отказалъ!»

— Я еще и не думалъ объ этомъ! Мнѣ жаль, что не могъ видѣться съ доброю бабкою; жаль и отца, за котораго боюсь. Какъ не стыдно матушкѣ не написать подробнѣе объ его болѣзни; есть ли, по крайней мѣрѣ, надежда на выздоровленіе? Тяжело быть связаннымъ обстоятельствами: иначе я бы поскакалъ къ нимъ.

«Зачѣмъ? Развѣ они не пріѣдутъ на воды? Вѣдь тебѣ самому необходимо лечиться; а то, пожалуй, останешься вѣчно безъ руки. Вотъ мнѣ, дѣло другое! Но и то приходится по неволѣ оставаться здѣсь. Сознаюсь, куда скучна твоя станица!»









====page 237====



— Нѣтъ, зачѣмъ намъ оставаться? Завтра же я намѣренъ проситься на воды; недѣли черезъ двѣ получу позволеніе, — и тогда поѣдемъ вмѣстѣ въ Ставрополь, гдѣ пробудемъ до начатія курса.

«Это было бы не худо! Что же ты думаешь отвѣчать матушкѣ?»

— Я? Я напишу, что какъ мы проведемъ лѣто вмѣстѣ, то обо всемъ лично поговоримъ и рѣшимъ.

«Ну, если такъ, предсказываю впередъ, она будетъ управлять твоимъ имѣніемъ. Матушка станетъ доказывать, какъ невыгодно заниматься этимъ заочно; будетъ говорить, до чего доводятъ приказчики, какъ они разоряютъ, и прочая, и прочая, найдетъ что сказать!»

— На заочное управленіе ей нельзя будетъ ссылаться, потому что я выйду въ отставку. Но если она станетъ требовать непремѣнно имѣнія, разумѣется, я уступлю, уважая материнскую волю.

«Будь я на твоемъ мѣстѣ, ни кому въ мірѣ не согласился бы отдать свою собственность, на которую не имѣютъ права.»

Появленіе Пшемафа прекратило разговоръ между братьями.

— Слышали о прорывѣ? — спросилъ Александръ.









====page====



«Да!» отвѣчалъ Черкесъ: «надо было ожидать этого; нынче Курбанъ-баирамъ (*). Собравшись праздновать, нельзя Черкесамъ не попытать воинскаго счастія! Чѣмъ же имъ полакомить желудки, какъ не отбитою барантою? Они такъ бѣдны, что безъ этого имъ и праздникъ оставался бы все тѣмъ же постомъ. Впрочемъ я увѣренъ, этотъ прорывъ былъ отъ Али-Карсиса.»

— И я то же думаю — сказалъ Александръ, — однако онъ проворенъ! давно ли здѣсь былъ?

Николаша въ свою очередь сдѣлалъ замѣчаніе, что если бъ была его воля, онъ истребилъ бы картечью всѣхъ Черкесовъ; а тѣхъ, которые достались бы ему живьемъ, безпощадно бы перевѣшалъ.

Пшемафъ въ такихъ случаяхъ всегда молчалъ, но тутъ не вытерпѣлъ и сказалъ:

«Это, Николай Петровичъ, всѣ новопріѣзжіе такъ говорятъ, и да проститъ имъ Богъ вредъ, который они дѣлаютъ этими необдуманными отзывами здѣшнему краю и Россіи. Съ пріѣзжающихъ сюда новичковъ, я, если бъ былъ начальникомъ, бралъ бы подписки — никогда не изъявлять здѣсь подобныхъ мнѣніи и не произносить



________

(*) Названіе праздника, оканчивающаго весенній Магометанскій постъ.







====page 239====



пустыхъ угрозъ. Хотите ли, я скажу вамъ причину побѣга Дунакая въ горы. Одинъ подобный вамъ филантропъ, котораго не хочу называть, разсердившись на него по пустому обстоятельству, началъ отзываться точно какъ вы, Николаи Петровичъ; говорить, что всѣхъ горцевъ надо перебить да перевѣшать; что иначе порядка здѣсь не будетъ; и пошелъ разсуждать въ этомъ смыслѣ,... да еще въ заключеніе прибавилъ: «Да я — 

этого негодяя!... да я его!... да я пойду съ своими казаками, окружу его деревню, сожгу его домъ, плѣню его семейство, схвачу его и отдамъ въ солдаты... Мы съ вами знаемъ, что онъ не можетъ и не смѣетъ этого сдѣлать: но Черкесы не знаютъ. У нихъ, сказано — и сдѣлано. Пустыя угрозы имъ не понятны. Дунакай узналъ какъ-то объ его гнѣвѣ, испугался хвастливыхъ стращаніи скораго на языкъ молодца нашего: мысль о возможности быть отданными въ солдаты приводитъ въ трепетъ всѣхъ горцевъ; и вотъ Дунакай бѣжалъ

за Кубань. Теперь непремѣнно пойдетъ потѣха. Видите ли, какую можно заварить кашу неосторожными разсужденіями въ родѣ тѣхъ, въ какія вы пускаетесь. Правительству и начальству нельзя держать за языкъ каждаго новопріѣзжаго философя; но каждый, если не по благоразумію, то по разсчету личной выгоды и общей безопасности долженъ бы взвѣшивать свои слова. Лучше







====page 40====



бы вы и всѣ, которые готовы давать свое млѣніе о здѣшнемъ краѣ, говорили о доставленіи этимъ племенамъ мирныхъ занятій хлѣбопашествомъ, промышленностью, торговлею, объ обезпеченіи имъ безбѣднаго существованія, а не о рѣзаніи и вѣшаніи: такіе отзывы, раздаваясь со всѣхъ сторонъ, произвели бы лучшее впечатлѣніе въ Черкесахъ, поселили бы въ нихъ довѣріе и надежду, подали бы хорошія идеи...

Дверь отворилась. Отецъ Іовъ вошелъ въ комнату проститься со своимъ пріятелемъ. Онъ ѣхалъ въ Черноморію къ полку. Тщетно уговаривали его всѣ присутствующіе остаться до утра, ссылаясь на опасность выѣзжать вечеромъ; разсказывали ему о случившихся прорывахъ; но священникъ не внялъ совѣтамъ и уѣхалъ.

Два дня спустя, въ станицѣ заговорили о насильственной смерти отца Іова, котораго тѣло найдено было на дорогѣ. О появленіи Черкесовъ однако жъ не было слышно. Казаки толковали между собою объ этомъ различно. Такая вѣсть погрузила Александра въ глубокую печаль. 

Едва кончилась рѣчь объ этомъ, какъ ему доложили, что пріѣзжій пѣхотный офицеръ желаетъ съ нимъ видѣться. Его просили войти.

«Позвольте васъ спросить», сказалъ онъ войдя









====page. 241====



и обратясь къ Александру, «вы ли капитанъ Пустогородовъ?»

— я, что вамъ угодно?

«Полковой командиръ, пользуясь моимъ отъѣздомъ въ Ставрополь, куда я посланъ за жалованьемъ для полка, поручилъ мнѣ вручить вамъ вотъ это письмо и деньги, найденныя въ полковомъ ящикѣ, послѣ почтеннаго нашего священника, отца Іова. Вмѣстѣ съ деньгами лежало письмо къ полковому командиру, въ которомъ священникъ просилъ его, въ случаѣ смерти, доставить немедленно деньги къ вамъ, объясняя, что у васъ его ручное распоряженіе на счетъ суммы, равно и росписка, выданная мною, когда я принялъ его деньги для храненія. Не угодно ли вамъ будетъ возвратить мнѣ эту росписку и увѣдомить полковаго командира о полученіи отъ меня денегъ, въ отвѣтъ вотъ этой бумаги?» Тутъ офицеръ подалъ пакетъ, въ которомъ была бумага при довольно значительной суммѣ.

— Сейчасъ. 

Александръ съ стѣсненнымъ сердцемъ распечаталъ письмо отца Іова. Священникъ просилъ отправить деньги въ ломбардъ, а билетъ доставить къ его сыну — если онъ живъ, если же нѣтъ, употребить означенную сумму на богоугодныя дѣла, по усмотрѣнію Александра.







====page 242====



«Скажите, пожалуйста, какимъ образомъ погибъ этотъ благочестивый, рѣдкій человѣкъ?» Спросилъ Пустогородовъ у пріѣзжаго.

— Онъ найденъ проколотымъ въ грудь кинжаломъ въ нѣсколькихъ мѣстахъ; причетникъ также былъ убитъ. Въ убійствѣ подозрѣваютъ подводчика. Отецъ Іовъ, не найдя на почтѣ лошадей, нанялъ везти себя женатаго солдата изъ Казанскихъ Татаръ (*), извѣстнаго негодяя. Татаринъ этотъ, зажиточный человѣкъ, теперь не отыскивается. Должно полагать, что онъ, соверживъ преступленіе, бѣжалъ за Кубань, или взятъ Черкесами въ плѣнъ. Всѣ знали, что у отца Іова есть деньги, а причетникъ, выѣзжая изъ станціи, былъ, говорятъ, пьянъ. Татаринъ, отправляясь со священникомъ, занялъ у товарищей денегъ, чтобы купить рыбы въ Черноморіи (**) и привезти для продажи на Линію (***). У жены его не нашлось ни копѣйки, хотя всѣмъ извѣстно, что 



________

(*) Татары, поступающіе въ солдаты, не берутъ съ собою женъ; но на Кавказъ нерѣдко женятся на туземныхъ Магометанкахъ.

(**) Главная промышленность Черноморскихъ казаковъ.

(***) На Кавказѣ, Кавказская линія часто называется просто Линіею; а земля Черноморскихъ казаковъ, просто Черноморіею.





====page 243====



у нихъ всегда водились деньги. Вещи священника всѣ цѣлы, карманы пусты, шкатулка найдена отпертою, съ ключемъ въ замкѣ, но въ ней ничего нѣтъ.

Получивъ росписку и бумагу отъ Александра къ полковому командиру, офицеръ уѣхалъ.

«Здравствуйте, Александръ Петровичъ! какъ ваше здоровье?» молвилъ вошедшій знакомый уже намъ старикъ полковникъ.

— Лучше, благодарю васъ, полковникъ! — отвѣчалъ Пустогородовъ, — а я только что къ вамъ собирался о многомъ переговорить.

«Хорошо, только не теперь. Къ вамъ будетъ сейчасъ Али-Карсисъ; мнѣ дали знать съ переправы о его прибытіи — послушаемъ, что онъ скажетъ. Я видѣлъ одного изъ моихъ лазутчиковъ — преестественнаго плута! Хоть онъ безсовѣстно лжетъ, но случается, говоритъ и правду: по всему вѣроятію, за Кубанью готовится большой шпектакль. Какъ кстати, Пшемафъ, что вы здѣсь! Я попрошу васъ взять на себя трудъ, бытъ на этотъ

разъ переводчикомъ.»

— Съ большимъ удовольствіемъ! — отвѣчалъ ПшемафЪ.

Разбойникъ вошелъ къ Александру Петровичу, поздоровался со всѣми очень сухо и сѣлъ. Послѣ









====page 244====



нѣсколькихъ обмѣненныхъ словъ, незаслуживающнхъ вниманія, Капитанъ Пустогородовъ сталъ разсматривать шашку разбойника и показывалъ ему свое оружіе. Али-Карсису очень нравилась одна шашка. Александръ тотчасъ предложилъ ее — они обмѣнялись оружіемъ.

«Что у васъ новаго? гдѣ Дунакай?» спросилъ полковникъ.

— Дунакай за Бѣлой Рѣчкой, — отвѣчалъ разбойникъ, — вчера, у Абазеховъ видѣлся онъ со съѣхавшимися князьями и старшинами.

«Великъ ли былъ съѣздъ?»

— Довольно великъ.

«Ты былъ тамъ?»

— Былъ.

«Кто былъ еще?»

— Убыхскіе старшины съ своимъ питомцемъ — сыномъ убитаго вами Жамъ-Булатъ-Айтекова, очень много Абазеховъ, Шабсуговъ и старшинъ другихъ племенъ.

«Гдѣжъ былъ съѣздъ?»

— На берегу Бѣлой Рѣчки, близъ дуба, гдѣ была Машина (*).



________

(*) Одинъ извѣстный наѣздникъ, во время зимняго набѣга, захвативъ Абазеха въ плѣнъ, предъ отступленіемъ, при-









====page====





 	«Полно, Али-Карсисъ, мяться-то; разскажи-ка все какъ было.»

Разбойникъ началъ разсказъ такимъ образомъ.

— Дунакай, помните вы — не хотѣвшій никому показываться, назначилъ теперь день для свиданія съ нами. Узнавъ о томъ, мы рано утромъ отправились въ назначенное мѣсто. Подъѣзжая, мы увидѣли въ нѣкоторомъ отдаленіи на курганѣ семь человѣкъ, занятыхъ намазомъ. Лошади ихъ паслись не поодаль. Мы остановились за другимъ

курганомъ не слѣзая съ коней. Едва первые лучи солнца стали показываться, какъ эти семь человѣкъ взъѣхали на холмъ, за которымъ мы находились. Впереди всѣхъ былъ маститый старикъ, съ огромною сѣдой бородой; въ лицѣ его изображалось радушіе. Не слѣзая съ лошади, онъ громко 



________

казалъ зарыть боченокъ съ порохомъ у ногъ красовавшагося дуба и провести подъ землею фитиль. Плѣннаго раздѣли до гола и, приковавъ гвоздями къ дубу, обливали холодною водой въ сильный морозъ; между тѣмъ наѣздникъ съ своими отошелъ, и фитиль зажгли; прикованный сталъ призывать на помощь; на отчаянные вопли съѣхалось множество Абазеховъ, которые начали его освобождать. Наѣздникъ остановился въ дали, тщетно ожидая взрыва адской машины. Полагать должно, что Абазехи затоптали невзначай Фитиль, ибо порохъ не загорѣлся. Съ той поры мѣсто, гдѣ происходило это, прозвали Машиною.









====page 246====



сказалъ намъ: «Селамъ-Алекумъ (*), Адыге (**)!»

— Алекумъ-Селамъ, Дунакай! — отвѣтствовали всѣ присутствующіе. Воцарилось глубокое и продолжительное молчаніе. Наконецъ старикъ, сдвинувъ густыя брови и тяжко вздохнувъ, воскликнулъ: «Месть и кровь гяуру!» — Месть и кровь гяуру! — повторили всѣ въ одинъ голосъ. Опять молчаніе. Старикъ съ суровымъ видомъ продолжалъ: «Во взорахъ вашихъ я читаю вопросъ: почему Дунакай покинулъ мирный бытъ, къ которому всегда старался склонять земляковъ? Почему бѣжалъ отъ тѣхъ, съ которыми старался сблизить единоземцевъ совѣтами и наставленіями? Мои отвѣтъ вамъ: месть и кровь гяуру!... Да, Адыге! всегда совѣтовалъ я вамъ не присоединяться къ мятежнымъ племенамъ! не внемлите голосу людей кичливыхъ, говаривалъ я вамъ, Адыге! Но теперь, Адыге, месть и кровь гяуру! Гяуръ хочетъ разорять наши деревни, грозитъ брать насъ въ солдаты... Когда эти угрозы дойдутъ до Русскаго Правительства, до Русскаго Царя, — Правительство сжалится надъ нами, Царь смилуется — и тогда съ благодарностію, съ покорными головами, забу-



_______

(*) Привѣтствіе Магометанъ при встрѣчѣ между собою; съ гяурами же считается грѣхомъ привѣтствоваться такъ.

(**) Черкесы называютъ себя Адыге.





====page 247====



демъ народную месть! Теперь намъ терять нѣчего: пока еще не отданы въ солдаты (*) предупредимте это новое бѣдствіе, отхлынемте въ горы — тамъ грозная природа защититъ насъ. Обяжемтесь общею клятвою, не сдаваться живьемъ въ руки непріятеля, не уступать ему ни одной пяди земли, не имѣть съ нимъ никакихъ сношеній, не бывать въ его владѣніяхъ иначе какъ вооруженною рукой! Положимте, что тотъ, кто нарушитъ клятву, будетъ проданъ невольникомъ въ одну сторону, его семейство въ другую, а домъ и все имущество будутъ расхищены народомъ! Если же онъ успѣетъ укрыться отъ кары бѣгствомъ тогда народная клятва должна преслѣдовать его всюду (**). Я, съ четырьмя сыновьями и двумя зятьями, даю вамъ, Адыге, эту клятву и обѣтъ мести и крови гяуру!»

Али-Карсисъ замолкъ.

«А тебя избавили отъ этой присяги, — тебѣ и безъ того нельзя показаться передъ Русскими?» сказалъ полковникъ смѣясь.



_______

(*) Угроза возмутителей, пуще всего страшащая Черкесовъ.

(**) Эта клятва существуетъ у Шабсуговъ, Абазеховъ и нѣкоторыхъ изъ меньшихъ сосѣдственныхъ враждебныхъ племенъ.









====page 248====



— Какъ вы это знаете? — спросилъ разбойникъ съ удивленіемъ.

«То ли еще я знаю!» отвѣчалъ старикъ. «Я знаю также, что всѣ старшины разъѣхались съ намѣреніемъ приводить къ присягѣ весь зависящій отъ нихъ народъ; потомъ хотѣли собраться и помочь Шеретъ-Луку увести подвластныхъ, потому что онъ опасается, что не всѣ за нимъ послѣдуютъ.»

— Какъ вы все это знаете? — спросилъ разбойникъ. — Все что я вамъ разсказалъ, пускай всѣ вѣдаютъ; но что вы теперь говорите, измѣнникъ могъ вамъ передать: мнѣ неизвѣстенъ онъ, жалко! — И Али-Карсисъ задумался, нахмуря брови. Пшемафъ сдѣлалъ ему нѣсколько вопросовъ, на которые онъ нехотя и разсѣянно отвѣчалъ.

Полковникъ, ссылаясь на недоконченныя дѣла, ушелъ домой. Разбойникъ, посидѣвъ еще не много, простился съ собесѣдниками и вышелъ, но потомъ возвратился опять и, вынимая изъ кошелька деньги, сказалъ Пшемафу:

«Возьми назадъ деньги свои, Айшаты невозможно возвратить.« 

— Почему? — спросилъ Пшемафъ.

«Потому что Она продана стамбульскому купцу 	и теперь должна уже плыть по морю.»

Онъ удалился.









====page 249====



Александръ спросилъ Пшемафа что говорилъ карамзада объ Аишатѣ. Черкесъ принужденъ былъ разсказать ему все — какъ отправили Тавлинку въ Ставрополь, какъ ее взяли въ плѣнъ, какъ онъ хотѣлъ ее выкупить и какъ наконецъ она продана стамбульскому купцу. Пустогородовъ задумался. Все прошлое представлялось живо его воображенію. Но онъ сказалъ:

«Дай Богъ ей счастья! Она имѣетъ все, что въ Азіи нужно для женщины, рѣдкую красоту. Кто знаетъ? быть можетъ моя Айшатъ сдѣлается женою султана, красою гарема: тогда горделивая властительница не вспомнитъ, быть можетъ, что я призрѣлъ ее полумертвую во время осады Ахулъго, въ рубищѣ, въ коростахъ (*); призрѣлъ, когда она изнемогала отъ холода и заразы, цѣпенѣла отъ ужасовъ штурма, при видѣ какъ отецъ и мать ея погибали въ ея глазахъ. Быть можетъ тогда при встрѣчѣ со мною, она и не захотѣла быузнать меня.

На слѣдующій день Пшемафъ вошелъ къ Пустогородову и торжественно сказалъ: 



_______

(*) Черкескія дѣти, попадающіяся въ плѣнъ, первые года всегда бываютъ въ шолудяхъ и коростахъ; должно полагать, что происходитъ отъ перемѣны пищи, образа жизни и потому что дома они не чисто содержатся.





====page 250====



«Прощайте, Александръ Петровичъ! Меня отправляютъ съ вашею сотнею въ отрядъ, собираемый для того, чтобъ воспрепятствовать Шеретъ-Луку бѣжать съ деревнею въ горы. Лекарь Кутья также выпросился въ походъ и радуется, что наконецъ удастся ему побывать за Кубанью.»

— Очень радъ — отвѣчалъ Александръ — что вамъ поручили мою сотню; только сдѣлайте одолженіе, не давайте казакамъ безъ позволенія грабить, да рѣзать непріятельскія головы; а сами, право, оставьте свою джигитовку (*)... къ чему такое неумѣстное и совершенно безполезное удальство? Вотъ еслибъ сотня замялась... но надѣюсь, что съ моей этого не случится.

«Хорошо! До свиданья, господа!»

Пшемафъ съ восхищеніемъ, подобно пташкѣ, вылетающей изъ клѣтки, упорхнулъ изъ комнаты.



КОНЕЦЪ  ПЕРВОЙ ЧАСТИ.





________

(*) Наѣздничество: Черкесы въ дѣлѣ, часто перестрѣливаясь по одиначкѣ, продѣлываютъ между тѣмъ самые трудные повороты на конѣ.

















====page====





ПРОДѢЛКИ

НА КАВКАЗѢ

Не любо, не слушай,

А лгать не мѣшай!

РУССКАЯ ПОСЛОВИЦА.



СОЧИНЕНIЕ

Е. Хамаръ-Дабанова.



ЧАСТЬ II.



САНКТПЕТЕРБУРГЪ.

ВЪ  ТИПОГРАФІИ K. ЖЕРНАКОВА.

1844.







====page====





ПЕЧАТАТЬ ПОЗВОЛЯЕТСЯ

съ тѣмъ, чтобы по отпечатанія представлено было въ Ценсурный Ковмитетъ узаконенное число экземпляровъ.

Москва, 18 Марта 1844 года.



Ценсоръ В. Крыловъ.









====page 1====





РАССКАЗЪ ЛЕКАРЯ.



... аs if at home they would not die — 

То feed the erow on Talavera’s plain,

And fertilize the field that cach pretends to gain.



Byron.



Подняли трупы, понесли,

И въ лоно хладное земли

Чету младую положили.



А. Пушкинъ.

Вечерѣло. Пустогородовы сидѣли у себя и разговаривали вмѣстѣ. Александръ говорилъ о мѣрахъ, которыя намѣренъ взять, чтобы отыскать дальняго родственника отца Іова (такъ онъ называлъ сына его) и исполнить послѣднія приказанія своего погибшаго друга. Николаша слушалъ брата большею частію разсѣянно; день ото дня онъ становился угрюмѣе, не могъ превозмочь скуки, его одолѣвавшей.







====page 3====





Дверь отворилась.

«А, докторъ, здравствуйте!» воскликнулъ капитанъ: «вѣрно изъ отряда?»

— Да, прибылъ съ ранеными — отвѣчалъ докторъ.

«Много ранено?»

— Человѣкъ полтораста.

«Нашего полка сколько?» спросилъ Александръ съ нѣкоторымъ безпокойствомъ.

— Человѣка четыре ранено, убито двое изъ нижнихъ чиновъ и одинъ офицеръ.

«Кто такой?» спросилъ Пустогородовъ съ возрастающимъ безпокойствомъ.

— Пшемафъ! — отвѣчалъ лекарь. — Онъ умеръотъ раны.

«Пшемафъ!» воскликнулъ Александръ, открывъ большіе глаза, въ которыхъ выражалась глубокая горесть.

— Какъ жаль его! — возразилъ Николаша, куря сигарку и пуская клубы дыма изо рта.

«Да, господа, Пшемафъ раненъ въ желудокъ на вылетъ; часа два спустя онъ умеръ отъ воспаленія.»

— Какъ же это случилось? — спросилъ Александръ.

«Мы стояли лагеремъ на лѣвомъ берегу... какъ бишь эта вторая рѣка, что течетъ по закубанскимъ степямъ? Все забываю названіе.»









====page 3====



— Лаба? — сказалъ Александръ.

«Да, Лаба. Мы стояли лагеремъ на лѣвомъ берегу Лабы; третьяго дня во второмъ часу утра лазутчики дали знать отрядному начальнику, что Шеретъ-Лукъ со всею деревней и нѣкоторыми сосѣдственными аулами пошелъ къ Бѣлой Рѣчкѣ (*), и что большое непріятельское скопище прибыло для прикрытія его побѣга. По этому извѣстію мы выступили со всѣмъ отрядомъ, состоявшимъ изъ 3000 человѣкъ. Приказано было идти безъ шума, не курить трубокъ, не разговаривать, соблюдать строжайшую тайну. Во все время я находился неотлучно при Пшемафѣ. Только что разсвѣло, передъ нами былъ покинутый Шеретъ-Луковъ аулъ, лежавшій у лѣваго берега Лабы, на довольно пространной полянѣ, примыкающей къ дубовому обширному лѣсу. Пѣхота далеко отстала, съ нами были одни казаки; мы продолжали слѣдовать вдоль лѣса, оставя

аулъ въ сторонѣ. Вдругъ изъ дубравы послышался выстрѣлъ по нашему арьергарду; вслѣдъ за тѣмъ закипѣла стрѣльба со стороны Черкесовъ; наши дали нѣсколько выстрѣловъ картечью по опушкѣ и послали спѣшенныхъ казаковъ изъ арьергарда занять ее. Конница остановилась.



________

(*) За этою рѣкою живутъ непокорные Абазехи.









====page 4====



Пшемафъ и я — мы стали противъ пространнаго перелѣска, пересѣкаемаго дорогою, только не тою, но которой намъ должно было слѣдовать. Вскорѣ поляна эта наполнилась непріятельскою конницею. Пшемафъ показалъ мнѣ старика на сѣромъ конѣ. За нимъ везли бѣлое знамя съ красными полосами. «Вотъ Дунакай!» сказалъ онъ мнѣ. Другой Черкесъ на красивомъ ворономъ жеребцѣ всматривался пристально въ насъ: «А вотъ

и Али-Карсисъ!» говорилъ покойный. Но вдругъ наше вниманіе было отвлечено криками ура и сильною перестрѣлкою, закипѣвшею въ арьергардѣ. Вслѣдъ за этимъ мы увидѣли, какъ наши спѣшенные казаки выбѣгали обратно изъ опушки. Неопытный ихъ предводитель, еще недавно переведенный на Кавказъ и не бывавшій въ здѣшнихъ дѣлахъ, имѣлъ неосторояшость закричать: «На конь садись!» Коноводы поскакали подавать лошадей казакамъ, сдѣлалась суматоха и безпорядокъ во всемъ арьергардѣ. «Что онъ дѣлаетъ? Испугался, что ли? Что бы ему кинуться со всѣмъ арьергардомъ въ ура и поддержать отступающихъ!...» говорилъ Пшемафъ внѣ себя отъ досады. «Посмотрите!» прибавилъ онъ. И въ самомъ дѣлѣ было на что смотрѣть. Едва опытный глазъ Али-Карсиса увидѣлъ все происходившее, какъ разбойникъ взвилъ нѣсколько разъ плетью по воздуху и Черкесы съ поляны помча-







====page 5====



лись къ нему съ дикими крпкамп: гій, гій, гiй! накрыли казаковъ, садившихся въ большомъ безпорядкѣ на коней, смѣшали ихъ, и потѣснили — шашками въ ребра — арьергардъ. Отрядный начальникъ закричалъ: «Пшемафъ! съ сотнею въ атаку!» Между тѣмъ онъ поставилъ нѣсколько сотень противъ перелѣска, чтобы помѣшать непріятслю кинуться на помощь Али-Карсису. Пшемафъ скомандовалъ: «Сотня за мною — ура! въ атаку!» и понесся съ своими казаками, изъ которыхъ одни вопили ура, другіе атака! Я поскакалъ съ ними. Черкесы, слыша насъ сзади, оставили арьергардъ и повернули на право къ лѣсу. Пшемафъ сталъ отрѣзывать ихъ, надѣясь что арьергардъ поддержитъ его; но тщетны

были ожиданія. Между тѣмъ нѣсколько сагандачныхъ (*) очутились передъ нами и съ удивительною ловкостію пускали въ насъ свои стрѣлы. Али-Карсисъ, напрасно стараясь остановить свою горсть наѣздниковъ, присоединился къ сагандачнымъ, и скакалъ сзади ихъ придерживая коня. Пшемафъ выхватилъ шашку (**) и закричалъ Али-



________

 (*)Имѣющіе луки и стрѣлы. При преслѣдованіи они должны быть впереди своихъ, на хвосту у непріятеля; при отступленіи находиться сзади и отстрѣливаться.

(**) По обыкновению Черкесовъ и линѣйныхъ Казаковъ, шашка вынимается изъ ноженъ въ то мгновеніе, когда нужно ее употребить.









====page 6====



Карсису: «Ну, славный рубака! испытаемъ другъ друга въ искуствѣ и удальствѣ!» Разбойникъ обратился къ нему и сурово отвѣчалъ: — Отъѣзжай прочь отъ меня, дерзкій мальчишка! куда тебѣ со мною идти на шашки, я въ панцырѣ! — «Все равно!» воскликнулъ Пшемафъ и замахнулся; разбойникъ хладнокровно прицѣлился, спустилъ

курокъ пистолета и Пшемафъ ринулся на землю; конь его упалъ бездыханный, пронзенный пулею въ оба виска. Въ это мгновеніе выскочилъ казакъ я напавъ на Али-Карсиса, ударомъ шашки по спинѣ разрубилъ его черкеску, изъ подъ которой засверкала кольчуга. Разбойникъ прицѣлился другимъ пистолетомъ и, сказавъ: «Гяуръ, тебя

не пощажу!», выстрѣлилъ. Казакъ, убитый на повалъ, свалился съ лошади, конь его помчался безъ сѣдока. Казаки, увидѣвъ офицера своего пѣшаго, остановили преслѣдованіе; Черкесы болѣе чѣмъ на ружейный выстрѣлъ также стали; Али-Карсисъ находился ближе къ намъ. Пшемафъ, ругая разбойника, сѣлъ на свою заводную лошадь и, лаская ее говорилъ: «Пеняй на Али-Карсиса, мой добрый конь, что опять тебя замучу! онъ могъ меня убить, а не хотѣлъ даже ранить.» Въ это время прискакалъ къ намъ офицеръ конной казачьей артиллеріи, присланный отряднымъ начальникомъ, и требовалъ, чтобы казаки стали какъ можно тѣснѣе предъ орудіемъ, пока изъ за









====page 7====



нихъ онъ наведетъ его на Черкесовъ. Офицеръ навелъ орудіе. Послышалась команда: «Раздайся! пали!» и картечь взвизиула. Когда дымъ разсѣялся, мы увидѣли Али-Карсиса и его лошадь простертыхъ на землѣ; нѣсколько Черкесовъ прискакали на это мѣсто, спѣшились и повлекли трупъ разбойника. «Онъ убитъ!» воскликнулъ Пшемафъ жалобнымъ голосомъ; но преодолѣвъ тотчасъ же сожалѣніе, прибавилъ: «Надо отбить тѣло!» и въ одно мгновеніе закричалъ: «сотня, ура!» Мы понеслись. Одна часть Черкесовъ ускакала, другая пустилась къ намъ на встрѣчу; наши выхватили шашки; на минуту мы смѣшались съ непріятелемъ; но Черкесы обратились въ бѣгство, волоча за собою тѣло убитаго предводителя. Возлѣ коня нашли шашку, которою вы, Александръ Петровичъ, съ нимъ обмѣнялись, три пистолета и кинжалъ; пояса на которыхъ они висѣли, были перерваны въ двухъ мѣстахъ; должно полагать, что картечь попала ему въ перехватъ. Послѣ мы узнали отъ лазутчиковъ, что наши предположенія были справедливы; сверхъ того другая картечь вошла ему въ грудь, а третья разбила голову. Пшемафъ получилъ приказаніе возвратиться къ своему мѣсту; я хотѣлъ было помочь лекарю другаго полка перевязывать раненыхъ въ арьергардѣ; но, нашедъ, что онъ съ фельдшерами уже

оканчивалъ свое дѣло, поѣхалъ опять къ Пшема-









====page 8====



фу, стоявшему съ сотнею противъ перелѣска. Тутъ я узналъ, что нашъ отрядный начальникъ рѣшился ожидать пѣхоту и потомъ, сдавъ ей раненыхъ, хотѣлъ пуститься съ кавалеріею догонять семейства бѣжавшихъ Шеретъ-Луковыхъ подвластныхъ. Переводчикъ нашего полка подъѣхалъ къ намъ и, указывая на толпу, стоявшую отдѣльно, спросилъ у Пшемафа, узнаетъ ли онъ своего пріятеля Шеретъ-Лука. «Какъ, это Шеретъ-Лукъ? этотъ мерзавецъ?» воскликнулъ нашъ Кабардинецъ съ негодованіемъ. — Онъ самый! — отвѣчалъ переводчикъ. Тутъ Пшемафъ слѣзъ съ коня, подтянулъ подпруги, вскочилъ опять на лошадь, взвилъ плетью по воздуху и какъ стрѣла понесся съ мѣста. Потомъ крутымъ поворотомъ остановилъ онъ коня, повторилъ нѣсколько разъ то же самое и, когда лошадь его разгорячилась, пустился стремглавъ къ непріятелю. Переводчикъ и я слѣдили его глазами. Подъѣхавъ на самый близкій ружейный выстрѣлъ, онъ закричалъ по-Черкески: «Благородные Адыге! не стыдно ли вамъ терпѣть среди себя этого негоднаго свиноѣда Шерстъ-Лука? Я самъ былъ очевидецъ, какъ этотъ трусъ ѣлъ у Русскихъ свинину и запивалъ ее виномъ» (*). Переводчикъ,





________

(*) Извѣстно, что магометанская вѣра воспрещаетъ ѣсть свинину и пить вино: поэтому обличить въ томъ, почи-







====page 9====



передавая мнѣ его слова, сказалъ: «За этимъ послѣдуетъ у нихъ схватка: князю нельзя перенести такой всенародной обиды! Шеретъ-Лукъ, конечно, не слыветъ между Черкесовъ храбрецомъ, но вѣроятно воспользуется этимъ случаемъ.» Едва сказалъ онъ это, какъ Шеретъ-Лукъ отдѣлился отъ толпы; за нимъ поѣхало нѣсколько человѣкъ, но Дунакай остановилъ ихъ. Переводчикъ не слыхалъ его словъ, однако догадывался, что, будучи аталыкомъ Шеретъ-Лука, Дунакай желалъ доставить ему случай заслужить

добрую славу въ народѣ и тѣмъ навсегда уничтожить позорную молву о себѣ. Шеретъ-Лукъ отскакалъ саженей на двадцать, поворотилъ коня въ сторону, выхватилъ ружье изъ нагалища (*) и, цѣлясь на всемъ скаку, закричалъ Пшемафу : «Вотъ какъ наказываютъ подобныхъ тебѣ оскорбителей, гяуръ!» Выстрѣлъ раздался. Пшемафъ злобно захохоталъ и, закричавъ ему въ свою очередь — вижу, что не умѣешь стрѣлять, надо тебя поучить! — понесся вслѣдъ за нимъ. Почти догоняя его, онъ выхватилъ ружье и выстрѣлилъ. Послѣ

узнали мы, что пуля прострѣлила колѣно Ше-



_______

тается у Горцевъ величайшимъ оскорбленіемъ для обвиненнаго.

(*) Черкесы и линѣйные казаки носятъ ружья за спиною всегда въ бурочномъ нагалищѣ.









====page 10====



ретъ-Луку, но тутъ, не подавая даже вида, что онъ раненъ, владѣтель продолжалъ скакать.

Пшемафъ все ближе и ближе настигалъ его и ужъ замахнулся шашкою, какъ въ эту минуту

князь выхватилъ пистолетъ, прицѣлился, выстрѣлилъ, — шашка Пшемафа опустилась на спину Шеретъ-Лука, но рука его не въ силахъ была нанести смертельнаго удара, лезвее скользнуло по одеждѣ врага, шашка выпала изъ руки и Пшемафъ опустился грудью на шею коня, который остановился. Въ мигъ всѣ непріятельскія партіи понеслись, чтобъ захватить нашего Кабардинца. Сотня его кинулась на выручку, за нею весь нашъ полкъ. Казаки схватились въ шашки; но это было лишь на нѣсколько секундъ, потому что непріятель обратился тотчасъ назадъ : казаки пустились было преслѣдовать его; но, покорные голосу отряднаго начальника, остановились. Генералъ спросилъ: «Гдѣ дуэлистъ, который виною всему безпорядку?» — Онъ раненъ — отвѣчали ему. «Счастіе его!» сказалъ Генералъ: «а то я хотѣлъ его арестовать; прошу покорно, чего надѣлалъ!»

Лекарю пришли объявить, что полковникъ пошелъ въ лазаретъ осмотрѣть привезенныхъ раненыхъ. Кутья схватилъ шапку и сказалъ: «До свиданья, господа!»

— Приходите скорѣе назадъ — закричалъ Александръ ему вслѣдъ.









====page 11====



«Приду,» отвѣчалъ лекарь.

— Вѣдь очень жаль Пшемафа! — сказалъ Николаша брату своему, когда они остались одни, — но какое сумасшествіе самому добровольно наскочить на пулю! Дѣло иное, если бъ это была необходимость или обязанность. Воля твоя! я нахожу такое неумѣстное удальство малодушіемъ.

«Ты такъ разсуждаешь, Николай, потому что не знаешь Черкескихъ чувствъ. Черкесъ имѣетъ свои убѣжденія, по которымъ дѣйствуетъ: по его мнѣнію, тотъ и человѣкъ, кто храбръ и ловокъ въ опасностяхъ, кто мѣтко стрѣляетъ, хорошо рубитъ, умѣетъ укротить дикаго коня, успѣваетъ въ женщинѣ, которая ему нравится, но не порабощается ей, тотъ наконецъ, кто неумолимъ во враждѣ. Месть для него священный долгъ, потому что онъ никогда не слыхалъ объ ученіи: любите враговъ вашихъ, творите добро ненавидящимъ васъ. Хотя и у христіанъ не многіе слѣдуютъ этому приказанію; однако каждый знаетъ его: оно врѣзывается съ младенчества въ его памяти и потрясаетъ въ немъ природное влеченіе къ мести. Впечатлѣнія первой юности никогда совершенно не изглаживаются. Поэтому понятно, какъ сильно ненависть и жажда мести должны были волновать Пшемафа, въ которомъ всякое природное чувство легко воспламенялось. Впрочемъ молодой Кабардинецъ былъ очень кротокъ







====page 12====



нравомъ, предпріимчивъ, великодушенъ и храбръ, не изъ тщеславія или хвастовства, а по природному влеченію. Во взглядѣ его и рѣчахъ порою проглядывали богатыя дарованія и глубокая проницательность. Онъ погибъ смертію храбрыхъ —  миръ праху его! Счастливецъ, онъ сошелъ непорочный въ могилу, хоть безъ громкой славы, но за то и безъ угрызеній совѣсти. Жизнь для него была довольно тягостна : онъ любилъ единоземцевъ, но узами благодарности былъ связанъ съ ихъ противниками. И тутъ однакожъ Пшемафъ умѣлъ оставаться благороднымъ человѣкомъ; онъ былъ вѣренъ своей присягѣ, не измѣняя любви къ отчизнѣ и не торгуя земляками для личныхъ выгодъ. Кто знаетъ, что ожидало

его? Богатство и власть, или бѣдствія, позоръ и гоненіе? По крайней мѣрѣ, теперь онъ избѣгнулъ, что по моему мнѣнію, хуже всего — разочарованія въ жизни.»

Лекарь возвратился. Когда онъ прибѣжалъ запыхавшись въ лазаретъ, полковникъ шелъ уже домой; старикъ остался доволенъ найденнымъ порядкомъ. Но помѣщеніе, слишкомъ тѣсное по числу больныхъ, было причиною, что онъ приказалъ очистить нѣсколько казачьихъ домовъ.

«Продолжайте разсказывать, докторъ!»  сказалъ Александръ.









====page 13====



— Что же когда ранили Пшемафа? — спросилъ Николаша.

«Пѣхота тогда уже подошла и остановилась не доходя до поляны, гдѣ нашъ арьергардъ имѣлъ дѣло. Пшемафа понесли туда, а я поѣхалъ въ передъ съ нѣсколькими казаками, чтобы выбрать мѣсто, гдѣ его положить для перевязки. Кавалерія понеслась впередъ, штабъ-офицеръ, командовавшій пѣхотою, имѣлъ приказаніе стоять на одномъ

мѣстѣ. Покуда я возился, пѣхотный капитанъ, старый Закавказецъ, подошелъ къ штабъ-офицеру и убѣдительно просилъ его запять опушку лѣса стрѣлковою цѣпью; но этотъ разсердился на него и отвѣчалъ: «Что вы меня учите? Я знаю что дѣлаю; мнѣ приказано отряднымъ начальникомъ стоять здѣсь: горцы очистили это мѣсто, вамъ нѣчего бояться.» Капитанъ отошелъ со слезами на глазахъ, и сказалъ, обращаясь ко мнѣ: — По милости этихъ новичковъ мы и терпимъ уроны: смотрите пожалуйста, только съ недѣлю пріѣхалъ онъ сюда, съ роду не слыхалъ свиста пули, ему двадцать восемь лѣтъ, — а кричитъ, уже что никто здѣсь ничего не смыслитъ, учитъ какъ взяться, чтобы покорить Черкесовъ, какъ вести войну, и не слушаетъ меня сорокалѣтняго старика, меня, который преждевременно посѣдѣлъ въ походахъ и двадцать два года слушаю свистъ горскихъ пуль! Онъ считаетъ еще меня трусомъ!









====page 14====



Придется опять лѣзть не щадя себя. Жаль моихъ старыхъ солдатъ: ихъ и то уже осталось мало: а что съ рекрутами? Еще осрамишься съ ними и — къ чорту долголѣтняя, испытанная служба! — Капитанъ вздохнулъ глубоко и молвилъ: — Давно ли по милости другаго новичка потерялъ я сорокъ человѣкъ моей роты, да какихъ молодцовъ, моихъ сослуживцевъ! Правда, онъ самъ не радъ былъ, что завелъ насъ Богъ вѣсть куда. Гдѣ ему

водить людей на горную брань! онъ весь вѣкъ книжки читалъ, воевалъ по ландкартамъ, а о горахъ и горцахъ и не слыхивалъ: охъ! ужъ мнѣ эти книжки, стратегіи!.. не то бывало прежде. — Я оставилъ огорченнаго офицера, потому что принесли Пшемафа; перевязалъ его: рана была смертельная. Онъ былъ очень слабъ, но въ памяти. Между тѣмъ кавалерія скрылась изъ виду. Вдругъ изъ дубравы раздался выстрѣлъ и одинъ солдатъ упалъ; потомъ ружейный залпъ и нѣсколько солдатъ переранено, двое убито; непріятель дико закричалъ въ лѣсу, и пошла частая ружейная перестрѣлка. Штабъ-офицеръ всхлопотался, приказалъ старику капитану занять съ ротою опушку; но капитанъ подошелъ къ нему

и сказалъ: «Нѣтъ, отецъ мой, не такъ у насъ водится; прикажите прежде очистить опушку

а лѣса артилерійскими картечными выстрѣлами, и тогда я возьму ее съ застрѣльщиками на ура,









====page 15====



иначе погублю много людей. Если бъ давича позволили мнѣ занять этотъ лѣсъ, ничего бы не случилось.» Штабъ-офицеръ вспылилъ, обидѣлса, хотѣлъ что-то сказать, какъ вдругъ мимо его ушей прожужжала пуля и упала около него — это было самое краснорѣчивое убѣжденіе штабъ-офицеру, чтобъ предоставить капитану дѣлать по своему. Изъ орудій дали нѣсколько выстрѣловъ; потомъ капитанъ впереди своихъ застрѣльщиковъ бросился въ лѣсъ съ крикомъ ура. Непріятель встрѣтилъ его ружейными залпами. Тутъ также потеряли мы нѣсколько человѣкъ; но лѣсъ былъ занятъ и Черкесы отступили. Капитанъ

получилъ рану; другой офицеръ его смѣнилъ. «Докторъ!» сказалъ онъ, прійдя ко мнѣ: «вотъ вамъ работа по милости нашего мудраго новичка «— посмотрите!» Тутъ онъ открылъ грудь свою: пуля проскользнула между ребръ; я перевязалъ его, увѣряя, что рана ничтожна. «Мнѣ все равно!» отвѣчалъ онъ и протянулъ лѣвую руку; тутъ пуля вошла повыше кисти и, раздробивъ кость, остановилась за кожей. Взглянувъ на эту рану, я сказалъ, что надо вырѣзать пулю. «Ну рѣжьте!» отвѣчалъ капитанъ сердито. Я вынулъ

скальпель (*), надрѣзалъ немного кожу, засунулъ



________

(*) Операторскія ножикъ.







====page 16====



щипчики и пробовалъ вытащить виднѣвшiйся свинецъ; но прорѣзанное мѣсто оказалось мало, пуля не выходила; я сталъ прорѣзывать болѣе; капитанъ вдругъ вырвалъ руку и съ сердцемъ сказалъ: «Что за лекаря! даже остраго инструмента у нихъ нѣтъ: пилятъ, пилятъ тупымъ пожомъ!» Съ этими словами, онъ выдавилъ пулю пальцами правой руки чрезъ отверзтіе, мною прорѣзанное, нѣсколько продравъ рану. Напрягая всѣ свои силы, онъ даже не поморщился. Потомъ, взявъ пулю, капитанъ сказалъ: «Дура! за чѣмъ не попала ты мнѣ въ лобъ? однимъ разомъ всему бы конецъ! Что мнѣ въ жизни? Буду штабъ-офицеромъ, дѣться не куда! Безъ службы жить не могу; въ полковые командиры и думать нѣчего; въ батальонные также не попаду; туда переводятъ изъ Россіи, присылаютъ все

людей образованныхъ, ученыхъ: что нашему брату? ваканціи штабъ-офицерской почти не бываетъ! Перевязывайте же, докторъ!» сказалъ онъ опять протягивая мнѣ руку. Исполнивъ это, я возвратился къ Пшемафу и нашелъ его довольно спокойнымъ, но будто въ забытьѣ. Тутъ увидѣлъ я двухъ казаковъ, показывавшихъ что-то яркаго, краснаго цвѣта. Я подошелъ посмотрѣть — это былъ женскій бешметъ и платокъ; казаки продавали ихъ. Я спросилъ, какъ они это достали, и получилъ въ отвѣтъ, что когда арьергардъ спѣшился и







====page 17====



занялъ опушку лѣса, казаки нашли тамъ женщину, смертельно раненую. Въ то самое время переводчикъ указалъ мнѣ не подалеку отъ перелѣска, гдѣ былъ раненъ Пшемафъ, что-то въ видѣ сидячаго трупа и сказалъ, что когда началась послѣдняя перестрѣлка, онъ замѣтилъ здѣсь, какъ будто женщину, одѣтую въ красномъ. «Быть можетъ она еще дышетъ,» говорилъ переводчикъ: «если позволятъ казакамъ, они привезутъ ее.» Я тотчасъ

выпросилъ у штабъ-офицера позволеніе четыремъ человѣкамъ съѣздить туда съ переводчикомъ и наказалъ этому послѣднему привезти раненую ко мнѣ для перевязки. Казаки скоро возвратились неся тѣло, переводчикъ одинъ ѣхалъ верхомъ, разговаривая съ старухою, шедшей возлѣ него. Дошелъ до лагеря, казаки сложили на землю женщину совершенно нагую, исключая стана, который былъ зашитъ въ кожу. Она дышала часто и прерывисто, какой-то глухой свистъ выходилъ изъ ея внутренности; чрезмѣрность страданій изображалась на прекрасномъ молодомъ лицѣ; изрѣдка и невнятно произносила она слово су (вода). Мнѣ сказали, что она проситъ пить. Я нагнулся посмотрѣть ея рану... ничего не было; я склонилъ ее на другой бокъ и что вы думайте представилось взору моему? Рана зіяла пастью въ полъ-аршина; перерубленныя ребра выдавались наружу; а внутри видѣлось лег-







====page====



кое, которое трепетно двигалось отъ дыханія; кость правой руки была также отрублена — спасенія не было! Чтобы прекратить скорѣе ея страданія, я велѣлъ несчастной подать воды, пить сколько угодно. Это возымѣло свое дѣйствіе: конвульсія, другая, стянули всѣ ея составы; потомъ тѣло вытянулось въ струну; еще два, три вздоха — и страдалица окончила только-что разцвѣтшую жизнь. Старуха, увидя возлѣ себя мертвую, начала рвать волосы, царапать ногтями лицо, и наконецъ ринулась на тѣло бездушной дѣвушки, стала обнимать и цѣловать его въ изступленіи. Переводчикъ изъ разспросовъ узналъ, что эти двѣ женщнны были на арбѣ и ѣхали вмѣстѣ съ семействомъ Шеретъ-Лука, когда жители бѣжали изъ аула; но въ лѣсу у нихъ изломилась ось и онѣ принуждены были отстать; никто не подавалъ имъ помощи. Обѣ женщины скрылись въ лѣсной чащѣ, съ намѣреніемъ возвратиться позднѣе въ аулъ. Подходя къ лѣсу, онѣ увидѣли на полянѣ казаковъ и тотчасъ спрятались. Скоро послѣ, казаки вбѣжали съ ихъ стороны въ лѣсъ и застрѣлили двухъ, ими дотолѣ незамѣченныхъ Черкесовъ. Немного спустя, горцы опять заняли это мѣсто. Два казака, на бѣгу отъ непріятеля, наткнулись на убитыхъ Черкесовъ, и, незамѣтивъ отъ страха, что это трупы, прильнули въ кусты; горцы проскакали мимо и болѣе туда не возвраща-







====page 19====



лись. Когда все утихло кругомъ, одинъ казакъ привсталъ, началъ оглядываться, потомъ вылѣзъ. Увидя трупы, его испугавшіе, онъ подошелъ, чтобы, по обыкновенію, отрѣзать имъ головы. Въ эту минуту молодая Черкешенка съ остервененіемъ выбѣжала изъ чащи и кинулась на казака съ кинжаломъ; старуха, бывшая съ нею, не въ состояніи будучи поспѣть за дѣвушкой, видѣла, какъ она замахнулась, какъ уже готова была поразить непріятеля. Вдругъ бѣдняжка падаетъ съ восклицаніемъ «Аллахъ!» Другой казакъ, набѣжавъ сзади, разрубилъ ей шашкою бокъ. Въ это мгновеніе раздались выстрѣлы и послышалось гиканье Черкесовъ; оба казака бросились изъ лѣсу, оставивъ раненную Черкешенку. На пальцѣ ея было богатое кольцо: горцы хотѣли его снять, но дѣвушка сжала крѣпко руку, тогда одинъ изъ нихъ отрубилъ ей кинжаломъ всю кисть и бросилъ несчастную въ этомъ положеніи. Я спросилъ у переводчика, не знаетъ ли онъ, кто эта Черкешенка. «Узденька Кулле, невѣста Пшемафа», отвѣчалъ онъ: «а старуха родная ея бабка. Надобно бы ей позволить взять тѣло — это было бы, по крайней мѣрѣ, отрадою для старухи.» Я выпросилъ желаемое у штабъ-офицера, который колебался, изъ опасенія отвѣтственности, но наконецъ старуха навьючила на спину трупъ внуки и потянулась къ родному аулу; но не далеко









====page====



отошла она: бремя было не по ея силамъ (*); она сѣла отдыхать, горько рыдая надъ мертвымъ тѣломъ. Вдругъ раздался по близости ружейный выстрѣлъ (**), смотрю —  старуха медленно валится. Я послалъ посмотрѣть, что съ нею случилось: она была убита пулею въ голову. Тутъ близко стояли солдаты возлѣ своихъ ружейныхъ козелъ, и одинъ

изъ нихъ, молодой человѣкъ, вытиралъ ружье. «Ты убилъ эту женщину?» спросилъ я. — Не могу знать, ваше благородіе — отвѣчалъ солдатъ. «Какъ тебѣ не стыдно стрѣлять по старухѣ?» Онъ отвѣчалъ: Виноватъ! неумышленно! — затравки отсырѣли, ваше благородіе! давича ружье все осѣкалось! Что вамъ ихъ жалѣть — вѣдь онѣ родятъ проклятыхъ Черкесовъ! — Всѣ солдаты громко захохотали, прибавляя: «Правда, братъ, твоя! Да еще сами дерут-



________

(*) Черкешенки носятъ весьма большія тягости: но мертвое человѣческое тѣло, особливо когда еще тепло, такъ тяжело, что невозможно далеко его протащить.

(**) Ружейные выстрѣлы Черкескіе и казачьи различаются звуками отъ солдатскихъ; солдатскія ружья большаго калибра; въ нихъ кладется большой зарядъ, а пуля между тѣмъ

слабѣе входитъ; по этому ихъ выстрѣлъ даетъ гулъ, Черкескіи и казачій производитъ родъ щелканья.







====page 21====



ся чѣмъ попало, готовы отправить хрнстіанина на тотъ свѣтъ!»

— Ужели Черкешенки дерутся? — спросилъ Николаша.

«Случается», отвѣчалъ Александръ, «и даже не уступаютъ мужчинамъ въ отвагѣ. Что же, докторъ, Пшемафъ зналъ объ этомъ?» спросилъ онъ обращаясь къ Кутьѣ.

— Нѣтъ — отвѣчалъ послѣдній: — сначала онъ лежалъ въ забытьѣ; потомъ у него сдѣлалось воспаленіе; страданія и жажда были такъ велики, что онъ не могъ ни чувствовать, пи понимать.

«Это къ лучшему!» примолвилъ Александръ. «А конница настигла бѣгущихъ?»

— Нѣтъ! Проскакали огромнѣйшее пространство, имѣли жаркое дѣло и возвратились безъ всего.

«Велика у насъ потеря?»

— Кромѣ привезенныхъ сюда раненыхъ, мы погребли у лагеря, близь аула, Пшемафа да человѣкъ до пятидесяти казаковъ и солдатъ.

«Скажите, докторъ, точно ли убитъ Али-Карсисъ? Не приняли ли другаго за него?»

— Нѣтъ, навѣрное онъ. Я былъ у отряднаго









====page 22====



начальника, когда его превосходительство объ этомъ говорилъ. Я сообщилъ ему свое предположеніе, что разбойникъ долженъ былъ погибнуть отъ картечи, попавшей ему въ перехватъ, ибо видѣлъ пояса перерванные въ двухъ мѣстахъ. Генералъ тотчасъ спросилъ, куда дѣлось его оружіе? оно находилось въ сотпѣ Пшемафа. Его превосходительство приказалъ принести это оружіе и давая вашему старшему уряднику полтинникъ, сказалъ, что оставляетъ оружiе за собою; урядникъ не бралъ денегъ, увѣряя, что оно принадлежитъ сотнѣ. Генералъ разсердился, раскричался, и выгналъ его вонъ.

«Если такъ», молвилъ Александръ: «когда сотня возвратится, я узнаю объ этомъ формально и буду требовать по начальству оружія или настоящей его стойности!»

— Охота вамъ, Александръ Петровичъ, накупаться на непріятности! — сказалъ лекарь.

«Это моя обязанность!» отвѣчалъ капитанъ. «Убѣдясь, что лишь одни дрянные казаки остаются съ добычею, потому что грабятъ сзади, покуда лучшіе дерутся въ переди, я завелъ свой порядокъ: всякая добыча принадлежитъ сотнѣ; вырученныя деньги вносятся въ артель и дѣлятся по-ровну.»











====page 23====



— О, если такъ, дѣло другое! — возразилъ Кутья, смотря на часы. — Однако поздно! — замѣтилъ онъ: — прощайте, господа! Я очень усталъ съ дороги и отъ возни съ ранеными.

Лекарь вышелъ.









====page====





II.

НЕОТАКИ.



Je vous prenais tous pour des morts, et moi,

vivante, je vous passais en revue...

Georget Sand.





Капитанъ Пустогородовъ получилъ позволеніе ѣхать на кавказскія минеральныя воды. Оба брата отравились въ Ставрополь, ожидать тамъ начатія курса.

Дорога по Кавказской линіи вовсе незанимательна: все степь да степь — кое-гдѣ пересѣчена она оврагомъ; индѣ рядъ кургановъ вздымается на равнинѣ полей, рисуясь на горизонтѣ. По Кубани, станицы обнесены рвами и окружены плетнемъ, увѣнчаннымъ колючимъ кустарникомъ;







====page 25====



ворота выкрашены на подобіе верстовыхъ столбовъ; надъ ними прибита черная доска, на которой бѣлою краскою написано названіе станицы и какому полку она принадлежитъ; дома въ нихъ деревянные съ Камышевыми крышами. Степныя, или, по тамошнему, внутреннія станицы, не имѣютъ оградъ, рвовъ и воротъ; они растянуты по обѣимъ сторонамъ какого нибудь тинистаго ручейка, который величается именемъ рѣчки; дома въ иныхъ деревянные, въ другихъ изъ дикаго камня; но всѣ, какъ у насъ на Руси, крыты соломою. На правомъ флангѣ вездѣ, казачки одѣваются какъ русскія крестьянки, и только въ нѣкоторыхъ станицахъ повязываютъ голову въ видѣ чалмы; мужья ихъ вообще носятъ черкеское одѣяніе. Николашу сначала занимала ловкость конвоирующихъ казаковъ, но скоро и это приглядѣлось. Взоръ путешественниковъ утомлялся отъ однообразія; нигдѣ не было ни лѣска, ни даже кустарника; только вдали, за Кубанью, зеленѣлись коегдѣ почти истребленныя рощи, да пространное протяженіе земли, покрытой кустами.

Завидѣлся Ставрополь. Въ продолженіе семи верстъ ѣзды, вы разсматриваете его расположеніе по скату горы; оно вамъ понравится, особливо послѣ утомительной картины степей. Нѣсколько большихъ зданій, потомъ глубокій оврагъ, усѣянный домиками, нѣсколько церквей и садовъ — 









====page 26====



прекрасный видъ! но прекрасный лишь изъ-далн. Вы въѣхали — какая пустота! Ни одного порядочнаго зданія! все мелочно и низко, а все корчитъ величіе — жалко и смѣшно смотрѣть! Тутъ не замѣтите ни торговли, ни промышленности. Штабъ, присутственныя мѣста и коммиссіи: провіантская, коммиссаріатская и военносудная, съ тюрмою подсудимыхъ, — вотъ все, что есть въ этомъ городѣ. Жителей — кромѣ служащихъ, подрядчиковъ и мелочныхъ торговцевъ, почти нѣтъ; для нихъ вообще не нужно изящества и художествъ: мясной рядъ, винный погребъ, суконная лавка, мелочная лавка съ чаемъ и сахаромъ, часовщикъ — или  даже три часовщика, изъ которыхъ ни одинъ ни куда не годится, совершенно достаточны для всѣхъ потребностей жизни. Въ Ставрополѣ найдете одну только роскошь, которой всю цѣну узнаете въ особенности зимою. Это — гостинница. Столъ въ ней довольно дуренъ; но все чрезвычайно дорого, и въ этой-то дороговизнѣ большая выгода: сволочь не лѣзетъ туда. Въ этомъ трактирѣ, который есть родъ

клуба, вы проводите цѣлые дни и находитесь въ обществѣ всѣхъ пріѣзжихъ, которыхъ весною бываетъ очень много. Въ эту пору изъ всей россійской арміи съѣзжаются офицеры, командируемые на текущій годъ участвовать въ экспедиціяхъ, равно какъ и тѣ, которые кончили свой годъ,









====page 27====



и ожидаютъ отправленія къ своимъ полкамъ. Гостиница — единственное мѣсто, гдѣ съ нѣкоторымъ удовольствіем можно проводить время въ Ставрополѣ: помѣщенія опрятны, пространны и изрядно меблированы; первая комната билльярдная, вторая столовая, третья — довольно большая зала; далѣе двѣ гостиныя, въ которыхъ найдете Русскаго Инвалида, Сѣверную Пчелу и нѣсколько ломберныхъ столовъ, почти незакрывающихся. Прислуги довольно. Она опрятно одѣта и изрядно наметанна. Честь и слава Неотаки, хозяину этого заведенія! Да простятся ему его Греческіе склонности и грѣшки! Должно однако жъ сказать и то, что нумера, гдѣ останавливаются проѣзжающіе, темны, дурны, малы, нечисты, имѣютъ всегда дурной запахъ, холодны и угарны зимою. — Да ниспошлетъ же Неотаки судьба въ наказаніе поболѣе должниковъ, неплатящихъ долговъ своихъ!

Двухъ братьевъ Пустогородовыхъ привезли въ эту гостинницу: другой во всемъ Ставрополѣ нѣтъ. Когда войдете въ нумеръ, который вамъ покажутъ, вы поворчите, побраните, и... и... совершенно по неволѣ прикажете людямъ своимъ выносить вещи изъ экипажей. Это самое случилось съ братьями, пріѣхавшими въ началѣ перваго часа по полудни. Большіе нумера у Савельевской Галлереи всѣ были заняты: поэтому они дол-







====page 28====



жны были довольствоваться однимъ изъ худшихъ. Съѣздъ быль очень великъ, пріѣзжіе ожидали экспедиціи, отъзжающіе — того, чтобы вновь командированные всѣ съѣхались, дабы не имѣть задержекъ въ лошадяхъ по дорогѣ. Братья Пустогородовы пошли къ обѣду за общій столъ. Проходя мимо билльярдной, Александръ остановился на минуту поздороваться съ однимъ офицеромъ въ огромныхъ бакенбардахъ, который съ большимъ вниманіемъ игралъ на билльярдѣ.

«Здравствуй, мои билльярдный герой!»

— Ахъ! Пустогородовъ, здорово! какова твоя рана? Что, наконецъ, подстрѣлили и тебя?

«Подстрѣлили, да плохо: ничтожная рана!»

Тутъ офицеръ зашевелилъ губами, хотѣлъ чтото сказать, но съ нетерпѣніемъ обратился къ маркеру, полу-сонному мальчику, который ошибся въ счетѣ. Многіе изъ присутствующихъ держали пари за играющихъ; всѣ вмѣшались въ споръ; шумъ поднялся большой. Капитанъ пошелъ далѣе. Едва переступилъ онъ за порогъ другой комнаты, какъ

Его встрѣтилъ маленькій смуглый человѣчикъ, тоже съ огромными черными бакенбардами. Онъ стоялъ прислонясь спиною къ печкѣ, съ сигарою во рту и съ руками въ карманахъ.

«Александръ Петровичъ! мое почтеніе!» сказалъ онъ нашему пріѣзжему.









====page 29====



Здравствуй, Неотаки! — отвѣчалъ Пустотародовъ. — А! поздравляю тебя съ медалью! —  прибавилъ Александръ, замѣтивъ на его шеѣ золотую медаль на Аннинской лентѣ.

«Вы въ первый разъ видите его съ медалью?.. стало быть не знаете прекрасной надписи на другой сторонѣ?» молвилъ низенькій гусарскій офицеръ, бывшій тутъ.

— Нѣтъ, не знаю! — отвѣчалъ Александръ.

«Да полноте, пожалуйста! что вамъ за охота!... сказалъ Неотаки, отворачиваясь и вынимая сигару изо рта.

— Нѣтъ, погоди, пріятель! возразилъ гусаръ, удерживая его одною рукою, а другою повернувъ медаль: Вотъ извольте посмотрѣть «За безполезное!»

Пустогородовъ улыбнулся. Неотаки вывернулся отъ гусаpa и убѣжалъ, ворча что-то сквозь зубы.

Братья подошли къ столу и спросили обѣдать.

Тутъ сидѣло нѣсколько довольно обыкновенныхъ фигуръ, въ военныхъ мундирахъ. Они слушали разсказъ кавалерійскаго полковника, съ огромнымъ, орденомъ Льва и Солнца, привѣшеннымъ на шеѣ. По красному и опухшему лицу его нельзя было не замѣтить, что онъ усердный поклонникъ Вакха: черные бакенбарды, огромные, растрепанные







====page 30====



усы, прическа, а всего болѣе черты и выраженіе лица заставали бы васъ заключить, что онъ принадлежитъ къ грязному племени песиконосцевъ, если бы вы были и самымъ плохимъ знатокомъ породы въ человѣкѣ. Разсмотрѣвъ его поближе, вы увидѣли бы, какъ несоразмѣрно коротка обстрижены его виски. Тутъ конечно вамъ пришло бы на умъ, что недавно еще, озлобленно покидая вѣру отцовъ, онъ въ бѣшенствѣ отрѣзалъ себѣ песики до нага. Полковникъ въ пылу восторга говорилъ своимъ слушателямъ :

«Мостъ черезъ Кубань, какая смѣлая, гигантская идея! Это неслыханное дѣло! И какъ исполнено! какъ изящно! Я непремѣнно сниму модель и отправлю въ Академію Художествъ.» Проглотивъ нѣсколько кусковъ бифштекса, онъ закричалъ: «Эй! человѣкъ, подай шампанскаго!» Потомъ обратясь къ слушателямъ своимъ сказалъ: «Господа,

покутимте! Какъ пріятно свидѣться съ товарищами, встрѣтить людей! Какъ трудно ихъ находить!...» Тутъ онъ вздохнулъ и, переваливаясь на стулъ, ударилъ себя въ лобъ и примолвилъ: «Какъ часто я ошибался!..» Въ эту минуту увидѣвъ капитана Пустогородова, онъ вскочилъ съ мѣста и бросился къ нему на шею съ словами : «Ахъ! здравствуй, мамочка! душечка! ангелочикъ!»

— Полковникъ Янкель-Паша, имѣю честь кланяться! — отвѣчалъ холодно Александръ. — Да-









====page 31====



вно ли здѣсь? Я слышалъ, послѣ прошлогодней экспедиціи вы ѣздили въ Россію?

«Я сегодня только возвратился,» отвѣчалъ полковникъ съ важностью. «Да! я дѣлалъ прошлый годъ экспедицію; но люди вездѣ злы и завистливы, вездѣ стараются унизить достоинства ближняго!» Тутъ онъ опять вздохнулъ. «Я ѣздилъ въ отпускъ, намѣренъ пробыть здѣсь съ недѣлю, потомъ поѣду въ Тифлисъ, посмотрю тамъ изъ пріема отца-команднра, стоитъ ли жить на свѣтѣ. Если увижу, что время пришло мнѣ кончить земное поприще, подумаю и изберу одно изъ трехъ: или оросить своею кровію закубанскія богатыя поляны, или  своимъ прахомъ оплодотворить лабинскія золотыя нивы, либо разбить свой безотрадный остовъ о дикія скалы негостепріимнаго Черкеса.»

Произнеся эти слова трагическимъ голосомъ, Янкель-Паша умолкъ и, одинъ за другимъ, проглотилъ еще два стакана шампанскаго. Какъ за столомъ онъ ужъ отправилъ въ желудокъ много вина, то шампанское тотчасъ подѣйствовало: красный носъ его принял багрово-синій цвѣтъ. Немного погодя, онъ опять обратился къ Пустогородову:

«Когда вы вышли, мамочка, я разсказывалъ о превосходномъ мостѣ на Кубани въ Прочномъ-









====page 33====



Окопѣ: не правда ли, что это преизящное твореніе человѣческаго искуства?»

— То есть, было, отвѣчалъ Капитанъ.

«Какъ?» спросилъ полковникъ съ удивленіемъ.

— Да, мѣсяца два тому назадъ, его совершенно снесло, отвѣчалъ Александръ.

Въ это мгновеніе вошли трое въ столовую : высокій, толстый, видный собою полковникъ, низенькій маіоръ съ большими рыжими бакенбардами, и офицеръ, котораго Александръ назвалъ биліарднымъ героемъ. Маіоръ, увидѣвъ Пустогородова, дружески поздоровался съ нимъ.

«Давно ли вы здѣсь, маіоръ Левъ? и что подѣлываете?» спросилъ Александръ.

— Пью и въ карты играю, отвѣчалъ Маіоръ. — Пріѣхалъ, сюда послѣ экспедиціи, съ княземъ Галицкимъ, и не могу собраться выѣхать. Все дѣла много!

Александръ обратился къ высокому полковнику.

«Князь Галицкій! вы вѣрно меня не узнаете?»

— Ахъ, виноватъ! не узналъ!... какъ вы перемѣнились! молвилъ полковникъ протягивая руку.

— Зачѣмъ не были вы въ прошлую экспедицію въ нашемъ отрядѣ?

«Я отказмся отъ нея и помышляю оставить службу.»







====page 33====





— Если можете, то сознаюсь, пора и вамъ отдохнуть, сказалъ князь Галицкій, вздохнувъ глубоко.

Всѣ усѣлись за столъ и велѣли подать обѣдать. Янкель-Паша примѣтно смутился, наконецъ совсѣмъ замолкъ и сидѣлъ, будто не зная что ему 	дѣлать.

«Ну, Пустогородовъ! напрасно ты не былъ въ отрядѣ,» сказалъ улыбаясь билльярдный герой.

«Какъ весело было у насъ! Всякій день какое нибудь забавное происшествіе, а по субботамъ шабашъ, то есть, обѣды.

Янкель-Паша, грозя пальцемъ, сердито возразилъ:

— Господинъ офицеръ! прошу не забываться и не называть моихъ обѣдовъ шабашемъ; я вамъ этого не позволю. Жидовъ я ненавижу, и ихь обычаямъ не подражаю.

«Господинъ полковникъ!» отвѣчалъ офицеръ; «если вы не терпите жидовскихъ обыкновеній, такъ не должны себѣ позволять за столомъ грозить мнѣ пальцемъ : это совершенно по-жидовски. Впрочемъ имѣю честь вамъ доложить, что я очень люблю жидовъ и знать не хочу, когда у васъ бывали обѣды: изъ насъ трехъ никто у васъ не

бывалъ; вы въ короткое время умѣли пріобрѣсть въ отрядѣ всеобщую ненависть... но что объ









====page 34====



этомъ говорить?... вы сами знаете. Подать мнѣ ветчины, да побольше шпигу,» прибавилъ онъ, обращаясь къ слугѣ.

— А въ карманѣ у васъ нѣтъ болѣе шпигу? Давно ли?... спросилъ маіоръ Левъ.

«Развѣ онъ носилъ шпигъ въ карманѣ?... это на что?» замѣтилъ Александръ.

— Ты, братъ, Пустогородовъ, видно не знаешь, какъ важно въ нашемъ краю имѣть въ карманѣ шпигъ! сказалъ Офицеръ. — Походомъ голоденъ: у тебя прекрасная закуска! нападутъ на тебя въ полѣ Черкесы: покажешь имъ свиное сало, они заплюютъ, заругаютъ и оставятъ тебя! Дома, жидъ къ тебѣ пристанетъ: покажи ему это сало, и онъ безъ оглядки убѣжитъ, станетъ беречься отъ тебя, какъ отъ чумы!

«Ну, братъ, о первомъ и послѣднемъ не спорю; но Черкесъ не побѣжитъ отъ тебя, когда покажешь ему свиное сало, за это я ручаюсь.»

— Да дайте же ему прикрасить разсказъ! замѣтилъ князь Галицкій.

Старикъ войсковой старшина оренбургскаго казачьяго войска, сидѣвшій тутъ, съ какимь-то безпокойствомъ окидывалъ глазами весь столъ. Князь Галицкій, замѣтивъ это, сказало ему: «А что, батюшка, вѣрно тринадцать за столомъ?»







====page 35====



— Да, ваше сіятельство! отвѣчалъ старикъ. Вѣдь изъ-далека для сраженія пріѣхалъ... хотѣлось бы невредимымъ домой возвратиться.

«Откуда взялась такая примѣта?» спросилъ маіоръ Левъ.» Почему именно тринадцать — зловѣщее число?»

— Это взято изъ Тайной Вечери, отвѣчалъ князь Галицкій: Спаситель былъ тринадцатый.

«Ну, я ручаюсь, что среди насъ нѣтъ Спасителя... Іуда-то есть!.. сказалъ Маіоръ Левъ, поглядывая значительно на Янкель-Пашу.

Всѣ захохотали, кромѣ полковника Янкель-Паши, который еще болѣе смутился.

Александръ, ожидая, что полковникъ, служившій предметомъ довольно непозволительныхъ шутокъ, наконецъ выйдетъ изъ себя, и желая отклонить могущую быть ссору, спросилъ у князя Галицкого:

Что, князь въ прошлую экспедицію вы дѣлали много набѣговъ изъ отряда?

— Нѣтъ! отрядный начальникъ не удостоивалъ меня порученія летучихъ отрядовъ; онъ выбиралъ для этого по породѣ; потому-то ему и утопили два казачьихъ орудія съ лошадьми, такъ что сами люди съ трудомъ могли спастись.









====page 36====



«Да во всемъ отрядѣ, ваше сіятельство, не было лица знатнѣе васъ породою, замѣтилъ Янкель-Паша, стараясь скрыть свое негодованіе.

— Не спорю, что родъ мой почетенъ, возразилъ князь довольно хладнокровно : но у насъ былъ человѣкъ, котораго воинственные предки несравненно древнѣе моего родоначальника.

«Какіе предки?» спросилъ маіоръ Левъ съ любопытствомъ.

— Что за вопросы дѣлаете вы, маіоръ? Разумѣется Маккавеи, герои древнихъ Израильтянъ, предки нынѣшнихъ Евреевъ.

Всѣ опять захохотали. Янкель-Паша поблѣднѣлъ. Александръ ожидалъ вспышки; но, къ счастію, толстый, огромнаго роста, широкоплечій коммиссіонеръ вкатился въ комнату и прямо подошелъ къ разгнѣванному Янкль-Пашѣ.

«Полковникъ!» сказалъ онъ: «сейчасъ я узналъ о вашемъ пріѣздѣ и поспѣшилъ засвидѣтельствовать вамъ свое почтеніе; кстати пришелъ переговорить и о нужномъ дѣльцѣ, в Янкель-Паша вскочилъ со стула, однимъ прыжкомъ повисъ на шеѣ огромнаго коммисіонера, обвилъ его руками и, цѣлуя, говорилъ: — Мамочка! душечка! ангелочикъ! здоровъ ли? Спасибо, не забылъ своего искренняго друга!

Они вышли вмѣстѣ въ другую комнату, спросивъ въ одинъ голосъ шампанскаго.







====page 37====



Оставшіеся за столомъ разговаривали между собою. Пустогородову разсказывали что-то въ полголоса о Янкель-Пашѣ; но разсказъ былъ прерванъ подошедшимъ къ князю Галицкому адъютантомъ, неуклюжимъ, толстымъ, неопрятнымъ человѣчкомъ, который сказалъ:

«Смѣю доложить вашему сіятельству, что моя супруга въ большой претензіи на васъ: вчера у моего генерала за обѣдомъ, доведя ея превосходительство до стола, вы сѣли рядомъ съ ней, такъ что моя супруга должна была сѣсть ниже. Хотя по мужу, то есть, по мнѣ, она и штабсъ- капитанша, но все таки дама; а ваше сіятельство должны быть довольно благовоспитанны и знать, что кавалеры обязаны предоставлять шагъ дамамъ.

— Очень хорошо!... отвѣчалъ князь: скажите вашей женѣ, я жалѣю, что она оскорбляется моимъ поступкомъ и готовь въ удовлетвореніе выйти съ нею на поединокъ.

«Нѣть, ваше сіятельство, воля ваша! не хорошо быть такъ невѣжливымъ!» возразилъ адъютантъ.

— Mais, mon prince, envoyez done pailre ce diable, молвилъ маіоръ Левъ.

«Извините, мнѣ теперь нѣкогда, я занятъ вотъ съ этими господами, сказалъ князь.

— А! секреты! Новопріѣзжіе!... замѣтилъ адъютантъ. — Потомъ, обратясь къ Александру, онъ







====page 38====



спросилъ : — Позвольте узнать, откуда изволили пріѣхать?

«Моя подоржная у содержателя здѣшней гостинницы.»

— Но кажется въ моемъ вопросѣ нѣтъ ничего обиднаго? продолжалъ неотвязный Адъютантъ.

Александръ вспыхнулъ, и только что хотѣлъ привстать, но маіоръ Левъ удержалъ его за руку, сказавъ:

«Mais laissez-le, mon cher, ne faites pas de folies: c’est le maitre-d’hotel et le palfrenier de son général.»

— Comment, le maitre-d’hotel? возразилъ Александръ: mais aux boutons de son surtout, c'est un officier des gardes.

«Который не былъ и не будетъ въ гвардіи,» замѣтилъ князь Галицкій, когда адъютантъ удалился.

— Зачѣмъ же даютъ ходъ по службѣ такому офицеру? спросилъ Александръ.

«Конечно!» возразилъ маіоръ Левъ. «Что же сдѣлать изъ него, когда достанетъ онъ до полковника? А вѣроятно это не замедлится. Куда дѣвать его? Вѣдь, право, грѣшно обманывать высшее начальства, которое объ этомъ ничего не можетъ знать!»

— Будетъ изъ него то же, что вышло изъ Янкель-Паши, отвѣчалъ князь.









====page 39====



«Имѣетъ ли онъ, по крайней мѣрѣ, какія нибудь достоинства?» спросилъ опять Александръ.

— Кто его знаетъ! — отвѣчалъ маіоръ Левъ презрительно.

«Ровно никакихъ,» замѣтилъ князь: «а при случаѣ, я увѣренъ, что онъ окажется даже человѣкомъ безъ правилъ, вреднымъ, и станетъ обогащаться всякими средствами.»

— Удивляюсь! возразилъ Александръ, какъ это есть люди, которые любятъ окружать себя подобною сволочью.

«А я удивляюсь, какъ вы этого не понимаете!» молвилъ Галицкій.

— Объясните же, какъ это?

«Очень просто: одни — по пословицѣ: рыбакъ рыбака видитъ изъ далека; другіе — чтобъ имѣть возлѣ себя тварей на все пригодныхъ и все переносящихъ.»

— Именно! — замѣтилъ маіоръ.

«Тѣмъ не менѣе грустно!» отвѣчалъ Александръ, удерживая вздохъ.

Между тѣмъ офиціанты безпрестанно носили черезъ столовую закупоренныя бутылки шампанскаго и возвращались съ опороженными. Одинъ изъ нихъ прошелъ смѣючись; князь Галицкій спросилъ у него, кому носятъ столько вина. «Полковнику и коммисіонеру!» отвѣчалъ слуга, улыбаясь.







====page 40====





— Посмотримте, что они дѣлаютъ!... не даромъ люди смѣются, сказалъ маіоръ Левъ.

Всѣ встали и пошли въ другую комнату. Янкель-Паша и коммисіонеръ, сидя въ углу,

пьяные, обнимали другъ друга. Коммисіонеръ восклицалъ: «О благороднѣйшій полковникъ!» Янкель-Паша въ восторгѣ отвѣчалъ: «О баснословный коммисіоисръ!» Зрители расхохотались и оставили ихъ.

Пустогородовы прешли въ свой нумеръ. Николаша разспрашивалъ брата о лицахъ, имъ видѣнныхъ. 

«Что это за два офицера, съ которыми ты говорилъ?» спросилъ онъ.

— Одинъ князь Галицкій, храбрый и умный человѣкъ. Онъ провелъ свою молодость буйно; поэтому мнѣніе о немъ различно; но я цѣню его по уму и любезности въ обществѣ. Другой — маіоръ Левъ, умный, честный, безукоризненный офицеръ, у котораго страсть — казаться хуже, чѣмъ онъ есть, пренебрегая общимъ мнѣніемъ; онъ основывается на томъ, что кто умѣетъ цѣнитъ людей, тотъ его пойметъ.

«Гдѣ жъ они служатъ?»

— Состоятъ по кавалеріи, при линѣйныхъ казакахъ.

«Чѣмъ же занимаются?»

— Ничѣмъ, или пустяками.







====page 41====



«Какъ же это?»

— О! это не рѣдкость на Кавказѣ!

«А маленькій полковникъ, котораго мы застали за обѣдомъ?»

— Янкель-Паша, пьяница и сумасбродъ, изъ перекрещенныхъ таврическихъ жидовъ: вотъ онъ-то изъ выскочекъ, проложившихъ себѣ дорогу нахальствомъ. Теперь убѣдились въ его неспособности на путное, и не знаютъ, куда дѣвать.

«Ну, братъ, у васъ не весело служить.»

— Конечно теперь непріятно; но, недавно еще, было совсѣмъ иное.

Вечеромъ, братья пошли опять въ общіе покои; билльярдная была уже занята игроками и зрителями; въ сосѣдней комнатѣ у печки стоялъ опять Неотаки: онъ объявилъ вошедшимъ, что съ завтрешняго дня ровно въ часъ обѣдъ будетъ въ залѣ, по случаю большаго съѣзда и тѣсноты столовой. Гостинныя были наполнены игроками въ

преферансъ и вистъ; поэтому Пустогородовы сѣли въ залѣ и спросили чаю. Вскорѣ подошелъ къ нимъ плотный, полусѣдой и добрый старикъ. Маіорскіе эполеты, нѣкогда вызолоченные, но теперь совершенно почернѣвшіе, падали съ его плечъ на грудь; въ правой рукѣ онъ держалъ толстую палку съ серебрянымъ набалдачникомъ подъ чернядью, на которомъ было написано: Кавказъ, 1813 года, то есть, время его пріѣзда







====page 42====



въ этотъ край; въ лѣвой была у него истертая фуражка съ козырькомъ, пожелтѣвшимъ въ томъ мѣстѣ, гдѣ онъ бралъ рукою: и слѣдовъ не оставалось уже лака и черной краски. Двадцать два года тому назадъ, въ тотъ день, когда старикъ надѣлъ впервые маіорскіе эполеты, купилъ онъ эту фуражку у жида? предсказывавшаго ему скорый генеральскій чинъ и наслѣдство, если онъ возьметъ шапку. Маіоръ сдѣлалъ обѣтъ носить ее до совершенія предсказанія или до гроба. Увидѣвъ Пустогородова, онъ подошелъ къ нему

съ радушіемъ и спросилъ, когда тотъ пріѣхалъ.

Александръ, привставъ, поклонился старику и, давъ отвѣтъ на его вопросъ, прибавилъ:

«А я безпокоился, не видя васъ ныиче за обѣдомъ!»

Старикъ, прислоняя трость и шапку къ стѣнѣ, приказалъ подать ссбѣ стулъ и со вздохомъ отвѣчалъ:

— Нѣчего, братъ, мнѣ здѣсь дѣлать за столомъ; я теперь у себя дома ѣмъ размазню, супъ и кашу: вѣдь зубовъ уже нѣтѣ, вотъ посмотри — одинъ только остался!

«Зачѣмь же не велите его вырвать? пользы въ немъ нѣтъ, а безъ него десны ваши окрѣпнутъ такъ, что вамъ можно будетъ жевать: я видѣлъ нѣсколько такихъ примѣровъ.»







====page 43====



— Нельзя, братъ, челюсти упадутъ! Да впрочемъ что объ этомъ говорить! Скажи-ка лучше, здоровъ ли твой полковый командиръ. Ладишьли ты съ нимъ?

«Здоровъ. Какъ не ладить съ такимъ почтеннымъ, прекраснымъ человѣкомъ?»

— НУ, а кордонный начальникъ... съ нимъ каковъ ты?

«Съ нимъ у меня нѣтъ дѣла; я стараюсь удалиться даже отъ службы, чтобы только не подавать ему поводу излить на меня свое недоброжелательство.»

— Ага! братъ! помнишь, что я тебѣ предсказывалъ?.. ты не вѣрилъ мнѣ; знаю я всѣхъ этихъ господъ, расплодившихся нынѣ у насъ.

«Я не знаю, что было въ то время; но теперь служба наша трудна тѣмъ, что не разберешь, кто начальникъ, кто посторонній; всѣ распоряжаются, повелѣваютъ. Въ походѣ — два ли баталіона: смотришь, отрядной начальникъ назначаетъ себѣ начальника штаба, этотъ въ свою очередь дежурнаго штабъ-офицера, который набираетъ себѣ адъютантовъ, тѣ берутъ кого хотятъ въ писаря, и такъ является, самъ собою, импровизированный цѣлый штабъ; ему нужны урядники и казаки на ординарцы и на вѣсти; люди балуются съ деньщиками безъ всякаго присмотра, такь что жаль давать туда хорошихъ казаковъ.











====page 44====



Мало того: придешь въ лагерь, — ступай съ цѣлою сотнею, коси сѣно, руби дрова и привези для штаба; даже воды, если рѣчка или колодецъ довольно далеко, носи для штаба. Кончится экспедиція, выдутъ награды...кому?.. штабнымъ писарямъ, безсмѣннымъ ординарцамъ и вѣстовымъ, а настоящіе молодцы, бывшіе во фрунтѣ, истинно отличившіеся, не получаютъ ничего.»

— Э! братъ! это не только у васъ на Кубани дѣлается: то же найдешь и въ другихъ отрядахъ; а все потому, что всякій хочетъ брать награды ничего не дѣлая. Чтобы ничѣмъ не заниматься, отрядной начальникъ назначаетъ себѣ начальника штаба, и такъ далѣе, до писарей, на которыхъ лежитъ все управленіе... это, братъ, извѣстное дѣло! Ты одинъ пріѣхалъ?

«Нѣтъ, вотъ съ братомъ.»

— Очень радъ съ вами познакомиться! сказалъ привѣтливо Маіоръ. — Вѣрно сюда на службу?

«Нѣтъ!» отвѣчалъ Николаша: «я ѣду далѣе.»

— Да, да! вѣрно ѣдете въ Грузію, служить по переобразованію.

«Никакъ нѣтъ-съі Я ѣду путешествовать, на Востокъ.»

— Aга!.. дѣло! Только совѣтую вамъ говорить вездѣ, что ѣдете служить въ Грузію: это придастъ вамъ важности, которая здѣсь необходима;







====page 45====



станутъ въ васъ искать, полагая, что со временемъ вы можете оказывать протекцію.

«Въ самомъ дѣлѣ, Николаша!» молвилъ смѣючись Александръ. «Отнынѣ ты чиновникъ, ѣдущій въ Грузію на службу... такъ ли?»

— Пожалуй! если это выгоднѣе... безпечно отвѣчалъ Николаша.

«Ручаюсь вамъ, гораздо выгоднѣе,» замѣтилъ старикъ. «А какъ намѣрены вы ѣхать изъ Грузіи, черезъ Персію или Турцію?»

— Черезъ Персію.

«Такъ дождитесь до Сентября, а то жары васъ измучатъ: я ихъ знаю, я перенесъ ужасную болѣзнь по милости ихъ.»

— Вы были въ Персіи? — спросилъ Николаша: я — въ большомъ затрудненіи найти человѣка знающаго персидскій языкъ; никто не могъ еще дать мнѣ совѣта на счетъ этого.

«Я былъ въ Таврисѣ,» отвѣчалъ старикъ: «но очень давно; поэтому не могу ничего вамъ сказать. Прежде, бывало, при Алексѣѣ Петровичѣ, посылались курьеры изъ Азіатцевъ съ бумагами въ Персію по нѣскольку разъ въ годъ; они ѣхали медленно. въ Персіи не разскачешься, почтъ нѣтъ.. знали русскій языкъ; такъ весьма удобно было ѣхать съ ними до Тавриса: а тамъ можно всегда найти прислугу, замѣняющую переводчика. Алексѣй Петровичъ и всѣ окружающіе его готовы







====page 46====



были оказывать все возможное пособіе: въ то время, всѣ ѣхавшіе въ Персію обыкновенно ожидали въ Тифлисѣ отправленія курьера, и съ нимъ пускались въ путь. Теперь, говорятъ, совсѣмъ иначе. Главнокомандующій и готовъ былъ бы помочь, да бѣда съ его окружающими: тому не довольно низко поклонишься; другому слишкомъ низко поклонился; одного станешь просить, другой обижается, за чѣмъ не къ нему прибѣгнули:

однимъ словомъ, никакъ имъ не угодишь! Смотришь, и сбили почтеннаго старика! Окружающіе — великое дѣло, когда хороши! Тому примѣръ Алексѣй Петровичъ Ермоловъ. У него начальникомъ штаба былъ благороднѣйшій, умнѣйшій, образованный Алексѣй Александровичъ Вельяминовъ; гражданскіе секретари были также люди достойные, и наконецъ окружающіе были все люди благородные и благонамѣренные. Если нѣкоторые въ иномъ не соотвѣтствовали товарищамъ своимъ, но все-таки имѣли какое либо замѣчательное достоинство. Тогда не было у насъ этихъ огромныхъ, всепоглощающихъ штабовъ, а дѣла шли своимъ чередомъ безъ каверзъ и прочаго. Старикъ умолкъ, погруженный въ грустную думу; собесѣдники, уважая его молчаніе, безмолвно допивали чай, куря сигары. Въ это время вошелъ въ залу штабъ-офицеръ лѣтъ сорока. Въ прекрасныхъ чертахъ лица его, выражавшихъ умъ,









====page 47====



благородство, честность и добродушіе, изображались однакожъ истома, изнуреніе. Нельзя было опредѣлить, происходитъ ли оно отъ недавней болѣзни, или  отъ жизни съ-молода черезъ чуръ разгульной; но легко было увѣриться въ послѣднемъ по походкѣ: онъ ходилъ словно разбитый на ноги отъ подагры, болѣзни, почти всегда служащей грустнымъ мавзолеемъ надъ молодостью, утраченной преждевременно среди пировъ и юнаго разгулья. Штабъ-офицеръ, увидѣвъ нашего старика, прямо подошелъ къ нему:

«Здорово, мой дорогой, почтенный, вѣчный маіоръ Камбула!» сказалъ онъ,

— А, это ты?... здорово! — отвѣчалъ старикъ.

«Полковникъ Адамсъ!.. вы меня не узнаете: ужели я такъ перемѣнился?» молвилъ Александръ пришедшему.

Штабъ-офицеръ поглядѣлъ на него пристально, приказалъ подать себѣ стулъ и, пожимая руку Александра, отвѣчалъ:

— Наконецъ, узналъ! Вы много перемѣнились, очень похудѣли; впрочемъ я плохо теперь вижу; шелъ сюда, — былъ ужасный вѣтеръ, глаза засорилъ: ну, Ставрополь!.. вѣтеръ круглый годъ такъ и дуетъ. Что, вы были больны?

«Очень болѣнъ, и теперь еще не совсѣмъ справился,» отвѣчалъ Александръ.









====page 48====



— Вотъ дѣдушку — за бока! сказалъ полковникъ, указывая на маіора: — вѣдь онъ у насъ сдѣлался Ганеманомъ, пристрастился къ гомеопатіи, и лечитъ удачно.

«Да, да!» отвѣчалъ старикъ, и началъ разспрашивать Пустогородова о припадкахъ его болѣзни, предлагая ему десяти-милліонную частицу капли своей любимой эссенціи.

— Вы попробуйте дѣдушкина леченія, Александръ Петровичъ!... возразилъ полковникъ: Право, удачно пользуетъ: посмотрите-ка, сколько народу перебываетъ у него каждое утро! А когда больные выздоровѣютъ или перестанутъ ходить, онъ отправляется на базаръ, набираетъ мужиковъ и бабъ, приводитъ ихъ домой и — давай подчивать раздробленными частицами лекарства: рѣшительная страсть!

Маіоръ, увидѣвъ проходящаго черезъ залу офицера и указывая на него, спросилъ Александра:	

«Ты знаешь этого?»

— Нѣтъ! — отвѣчалъ Пустогородовъ.

«Это ротмистръ Егомость, будущій казачій полковой командиръ. Онъ былъ прикомандированъ сюда на прошлогоднюю экспедицію и подалъ въ переводъ состоять при — линѣйныхъ казакахъ: ему отказали; онъ сталъ здѣсь умасливать, и не знаю, какъ достигъ своей цѣли; его опять пред-







====page 49====



ставили къ переводу подъ предлогомъ, что въ войскѣ нѣтъ способныхъ офицеровъ и что онъ когда навыкнетъ, можетъ быть примѣрнымъ казачьимъ полковымъ командиромъ.»

— И выучитъ козаковъ въ своемъ полку отлично играть въ карты, прибавилъ улыбаясь какой-то прикомандированный изъ Россіи офицеръ, который тутъ же подошелъ къ полковнику предложить партію преферанса вдвоемъ. Они ушли; за ними пошелъ старикъ маіоръ. Пустогородовы отправились въ билльярдную. 

Тамъ застали они знакомаго намъ билльярднаго героя, который игралъ съ худощавымъ адъютантомъ въ очкахъ. Добродушіе, начертанное въ лицѣ его, учтивость и обдуманная осмотрительность въ выраженіяхъ, давно уже обуздывали кипящее нетерпѣніе и досаду нашего героя. Они играли въ крупную игру; много свидѣтелей держало заклады, толкуя между собою о шарахъ исударахъ. На лицѣ билльярднаго героя выражались сильныя страсти игрока: досада на проигрышъ, нетерпѣніе, подстрекаемое замѣчаніями зрителей, самолюбіе, оскорбленное тѣмъ, что другой играетъ лучше, волновали его кровь. Между тѣмъ это нравственное расположеніе героя отчуждало отъ него все участіе зрителей: безъ изъятія оно обращено было къ кроткому







====page 50====



адъютанту, который притворялся пока можно было, будто не обращаетъ вниманія на выходки своего противника. Когда же они усиливались, адъютантъ спокойно предлагалъ оставить игру. Наконецъ, перессорясь со всѣмп зрителями, проигравъ всѣ деньги, билльярдный герой отсталъ, приказалъ подать себѣ бутылку портеру и, осушивъ ее, пошелъ ходить по залѣ.

«А что, братъ, проигрался?» спросилъ подходя къ нему Александръ.

— Невозможно играть... такая тамъ духота! Нашла цѣлая толпа зѣвакъ, всѣ судятъ и рядятъ; притомъ же я усталъ.

«Много ли партій ты сыгралъ сегодня?»

— Вѣроятно партій семьдесятъ, замѣтилъ Неотаки, шедшій позади.

«Не можетъ быть!» воскликнулъ Александръ.

— Онъ все вретъ! сказалъ сердито игрокъ, отходя отъ Неотаки.

«Такъ-то ты проводишь время?» возразилъ Александръ. «Хорошо же употребляешь ты свои способности!»

— Что же мнѣ дѣлать, какъ не играть? Общества здѣсь нѣтъ; семейныхъ домовъ, гдѣ бы можно было проводить время, тоже нѣтъ; въ кни-







====page 51====



гахъ недостатокъ; остается играть, — въ карты я никакъ не соглашусь: во-первыхъ, — того и смотри обыграютъ на-вѣрняка; во-вторыхъ — я не въ состояніи вести сидячую жизнь: мнѣ необходимо движеніе. Игра въ билльярдъ возбуждаетъ во мнѣ самолюбіе до страсти; потомъ деньги, цѣль моихъ трудовъ, также служатъ приманкою: выигрываю ли, рукоплесканія зрителей упояютъ меня; а деньгн даютъ средства насыщать тщеславіе. Я ненавижу того, кто меня обыгрываетъ, и презираю кого обыгрываю. Необузданная страсть

обращаетъ на меня вниманіе зрителей, и я злобно радуюсь, что произвожу впечатлѣніе остервенѣлаго звѣря, отъ котораго бѣгаютъ. Ты видишь, страсть моя къ игрѣ наполняетъ мою жизнь сильными ощущнпіями, насыщаетъ духъ, изнуряетъ тѣло. Что бы былъ я безъ билльярда? Теперь начну играть безъ отдыха, потому что черезъ недѣлю ѣду въ экспедицію.

«Ну, какъ же ты перемѣнился! Хоть ты всегда любилъ билльярдъ и прослылъ героемъ: да думалъ ли кто, что изъ тебя выйдетъ такой страстный игрокъ!»

— Я страстенъ не къ одному билльярду, но и къ деньгамъ, а еще болѣе къ ощущеніямъ отъ этой игры. Что за жизнь человѣка, скажи, когда нѣтъ въ немъ страстей? Я пережилъ многія; билльярдъ,









====page 52====



быть можетъ, моя послѣдняя страсть, и признаюсь, я боюсь роковой минуты, когда ничто не будетъ меня волновать, потрясать... жалкое положеніе! Но пойдемъ посмотримъ, что дѣлается въ билльярднои.

Они пошли.

— Насталъ часъ мщенія! — сказалъ герой Александру, когда они вошли. — Видишь ли, какъ адъютантъ, несмотря на кроткій нравъ, разстроенъ шутками своего противника! Теперь онъ проигрываетъ, начинаетъ сердиться и перемѣнилъ свои ударъ. 

Партія кончилась. Адъютантъ, искусно скрывая досаду, положилъ кій, вѣжливо поклонился и сказалъ: «Я болѣе не играю.»

Противникъ, вынимая деньги изъ лузы, предлагалъ адъютанту еще партію; но этотъ отказался. Тогда билльярдный герой, взявъ кій и обращаясь къ адъютанту, сказалъ:

«Давай лучше играть со мною, по старой привычкѣ!»

— Пожалуй.

«Сколько въ лузу?»

— Твои кошелекъ пустъ, станемъ играть безъ денегъ.

«О деньгахъ не хлопочи; я пошлю за ними до-









====page 53====



мой, а покамѣстъ возьму въ буфетѣ: какой добрый!... обыгралъ, а теперь съ нимъ безъ денегъ играй.»

— Такъ давай играть по чемъ хочешь, только сначала, я думаю, по маленькой.

Сдѣлавъ уговоръ, соперники начали: герой далъ выставку; адъютантъ первымъ ударомъ положилъ шары на себя.

«Ну, разучился играть!» замѣтилъ, улыбаясь, герой.

— Чуръ играть безъ насмѣшекъ; я не дразню тебя, когда ты проигрываешь.

Партія слѣдовала за партіею, до глубокой ночи.

«Какъ скученъ долженъ быть вашъ городъ, судя по тому, что я видѣлъ нынче!» сказалъ Николаша Александру, когда они пришли къ себѣ.

— Да! отвѣчалъ этотъ: безъ привычки, такое общество не всѣмъ понравится: впрочемъ не долго тебѣ здѣсь скучать, намъ надобно еще приготовить квартиру для родителей на водахъ.

«Ужели здѣсь нѣтъ ни какого женскаго круга? ни одной женщины, которою бы можно было заняться?»

— Рѣшительно ни одной; оттого ты видишь согласіе между мужчинами: здѣсь не знаютъ ни ревности, ни соперничества, и нѣкому ссорить насъ сплетнями.







====page 54====



«Быть можетъ, съ одной стороны оно хорошо; во не менѣе того очень скучно, однообразно, несносно! Я не понимаю, чѣмъ эти господа занимаются.»

— Играютъ въ карты и въ билльярдъ. Мы такъ свыклись съ этою жизнію, что не чувствуемъ отсутствія женскаго пола въ нашемъ обществѣ.

«Ну, а кто маіоръ, который сидѣлъ съ нами, и другой полковникъ, подошедшій послѣ? что они дѣлаютъ?»

— Маіоръ Камбула — препочтенный старикъ, самыхъ строгихъ правилъ; прежде, его много употребляли по службѣ, а теперь онъ совсѣмъ затертъ; мимо его рукъ прошли большіе капиталы, однако онъ остался все таки бѣднымъ. Человѣкъ умный, владѣетъ прекрасно перомъ, знаетъ хорошо здѣшній край, видитъ вещи здраво, и хотя старъ годами, однако еще свѣжъ памятью. Камбула доживаетъ здѣсь остатокъ дней своихъ, болѣе чѣмъ скромно; но онъ этимъ недоволенъ, его честолюбіе страждетъ, онъ чувствуетъ свои способности, обогащенныя опытностію, и жаждетъ быть полезнымъ. Другой — полковникъ Адамсъ. Я мало знаю его, но считаю за хорошаго человѣка; онъ также ни чѣмъ не занятъ. 

«Кстати о службѣ. Ты шутилъ, когда совѣтовалъ мнѣ держаться совѣта Камбулы, увѣрять, будто я ѣду на службу въ Грузію?»









====page 55====



— Нѣтъ, въ самомъ дѣлѣ. Ты найдешь въ этомъ большія выгоды, особливо если будешь шарлатанить и увѣрять, будто имѣешь большую протекцію у главнокомандующаго.

«Такъ я пожалуй готовъ увѣрять не только это, по даже, что я побочный сынъ какого нибудь знатнаго лица... пускай матушка не прогнѣвается! Я взялъ себѣ за правило слѣдить въ жизни одни выгоды, не заботясь о мнѣніи свѣта: пускай онъ называетъ меня, если хочетъ, эгоистомъ! Великодушные люди, это — тщеславные простяки, жертвующіе собою, Богъ знаетъ, для чего!»

— Удивляюсь, Николаша, какъ ты рѣшаешься сознаваться въ такихъ чувствахъ даже мнѣ, своему брату!

Николаша захохоталъ.

«Да кого ты, братъ, думаешь обмануть своимъ притворнымъ великодушіемъ и самоотверженіемъ? Прошла эпоха аркадскихъ пастушковъ и чувствительныхъ Селадоновъ! Въ наше время, всякій знаетъ, что въ человѣкѣ господствующее чувство — себялюбіе; а какъ насъ съ молодыхъ лѣтъ, по принятому образованію, пріучаютъ жить въ борьбѣ съ собою, думать, что всѣ врожденныя намъ влеченія порочны, и стараться

ихъ превозмогать, въ чемъ никто однако не успѣваетъ; то мы и нашли способъ скрывать

свои чувства подъ личиною совершеннаго проти-







====page 55====



ворѣчія тому, что мы есть. Слѣдовательно, пышныя слова — великодушіе, самоотверженіе, суть вымыселъ, дымообразная пелена, подъ которою мы прячемъ разумное себялюбіе.»

Александръ замолчалъ.

На другой день поутру капитанъ Пустогородовъ одѣвался, чтобы ѣхать явиться ко всѣмъ мѣстнымъ властямъ, когда къ нему вошелъ билльярдный герой, растрепанный, неумытый, съ налившимися кровью глазами, съ двумя багровыми пятнами на щекахъ вмѣсто румянца; галстухъ его, полу-развязавшійся, висѣлъ на шеѣ; сюртукъ, весь выпачканный мѣломъ, былъ разстегнутъ нараспашку.

«Ну, Пустогородовъ! потрудился я нынѣшнюю ночь... за то не даромъ!» сказалъ онъ входя. «Посмотри!» И вынулъ изъ обоихъ кармановъ по горсти золота.

— Поздравляю! — отвѣчалъ капитанъ.

«Подожди — еще не все!»

— Вѣрю, братъ! не нужно показывать; вижу, что карманы твои полны.

«Я самъ хочу полюбоваться. Вотъ взгляни только на это...» И изъ бокового кармана сюртука онъ вынулъ нѣсколько пачекъ ассигнацій. «Теперь я могу спокойно заснуть: съ этимъ у меня все есть!»

— Какую же пользу принесутъ эти деньги?









====page 57====



«Какую? Разумѣется, они будутъ полезны мнѣ. Развѣ этого мало! Я пріобрѣлъ ихъ искусствомъ, безъ плутовства, а всякое искусство дѣлаетъ честь тому, кто имъ одаренъ. Притомъ же онѣ достались мнѣ отъ глупцовъ, которые не съумѣли иначе ихъ употребить. Впрочемъ, это весьма кстати: я ѣду въ экспедицію, встрѣчается куча необходимостей, а денегъ у меня не было.»

— Кого же ты обыгралъ? Вѣрно, адъютанта?

«Нѣтъ, у него не отыгралъ и проигрыша своего; а на мое счастіе явились какіе-то калмыцкіе или нагайскіе пристава, у которыхъ деньги, какъ легко приходятъ, такъ и уходятъ. Воля твоя! Лучше чтобы они достались мнѣ, чѣмъ попали въ придачу къ поклонамъ да просьбамъ. Однако прощай, я пойду спать. Не нужно ли тебѣ денегъ? Возьми пожалуй!»

— Нѣтъ, благодарю.

Билльярдный герой ушелъ. Александръ выѣхалъ со двора.

Ровно въ часъ по полудни Пустогородовы отправились къ общему столу. Обѣдъ еще не начинался; но почти всѣ мѣста были заняты: къ одной сторонѣ стола сидѣли, другъ возлѣ друга, офицеры Генеральнаго Штаба, прекрасные и достойные молодые люди, но какъ-бы подернутые непроницаемою таинственностью. Они ни о чемъ не распространялись, а лишь на все намѣками да-







====page 58====



вали отвѣты темные, выражались словами двусмысленными, старались быть вмѣстѣ и удалять отъ ссбя всякаго посторонняго. Когда разговоръ ихъ могъ быть услышанъ, они заговаривали о тактикѣ барона Жомини или о Военной Академіи. Другой конецъ стола былъ занятъ какимъ-то пріѣзжимъ Нѣмцемъ. Онъ прибылъ съ береговъ Кубани, и теперь собралъ вокругъ ссбя своихъ соотчичей, прикомандированныхъ на текущій годъ, и вербовалъ ихъ къ себѣ. Пріѣзжій разсказывалъ имъ турусы на колесахъ про выгоды служить въ тѣхъ войскахъ и уговаривалъ проситься на Кубань. Всѣ слушали его съ большимъ вниманіемъ, потчивали виномъ и портеромъ, не забывая однако жъ соблюдать строгую разсчетливость. Остальныя мѣста пестрѣли разнообразными мундирами всей русской арміи, начиная отъ гвардейскаго до оренбургскаго линѣйнаго батальоннаго и оренбургскаго казачьяго. Окончившіе свой годъ на Кавказѣ говорили вновь прибывшимъ

о своихъ надеждахъ на награды, передавали все, чте преимущественно обратило ихъ вниманіе. Всѣ они казались веселыми и счастливыми оставляя край, гдѣ перенесли труды, скуку, лишенія, опасности войны и климата: словомъ, радовались, что остались цѣлы и невредимы къ истеченію срока. Нѣсколько человѣкъ изъ числа послѣднихъ сидѣли безмолвно: замѣтьте! Это — кавказскіе Зоилы.









====page 59====



Они опредѣляютъ приговоръ военнымъ дѣйствіямъ, проектируютъ объ образѣ покорить Горцевъ, имѣютъ въ запасѣ нѣсколько военно-техническихъ иностранныхъ словъ, которыя сами плохо понимаютъ; молчатъ до поры; но когда, въ разговорѣ, настанетъ рѣшительная, по ихъ мнѣнію, минута, пускаютъ въ васъ этими словами, словно наполеоновскими резервами. Кавказскіе Зоилы превозносятъ стройность и красоту Черкешенокъ, которыхъ никогда не видали. Вновь пріѣзжіе — совсѣмъ иначе: каждый разсчитываетъ какъ сдѣлать себѣ карьеру, какъ получить побольше наградъ; его цѣль — произвесть самое лучшее впечатлѣніе на кавказскихъ старожиловъ, съ которыми ему предстоитъ дѣлить труды и опасности. Эти люди придерживаются пословицы: «не плюй въ колодецъ, пригодится водицы испить.» Честь нашему вѣку! и молодёжъ становится дальновидною, осторожною. Пріѣзжіе обыкновенно разспрашиваютъ объ образѣ войны съ Горцами; иные, зная объ ежегодныхъ потеряхъ, поносимыхъ войсками, вдругъ очень просто

спрашиваютъ у васъ : — «Какой результатъ этихъ вѣчныхъ экспедицій?» и — тѣмъ затрудняютъ даже штабъ-офицера Генеральнаго Штаба. Впрочемъ, въ такихъ случаяхъ принята общая формула для отвѣта; вотъ она: «Слишкомъ долго и многосложно объяснять всѣ блистательные









====page 60====



результаты!»    Вы    должны этимъ удовлетвориться.

Вотъ картина офицеровъ, командируемыхъ ежегодно на Кавказъ: много, очень много изъ нихъ уѣзжаютъ, заслуживъ искреннюю дружбу и уваженіе бывшихъ кавказскихъ товарищей, несмотря что зависть должна бы сильно располагать противъ нихъ этихъ послѣднихъ. Честь кавказскимъ офицерамъ, чуждымъ зависти! Честь и пріѣзжимъ, успѣвшимъ въ короткое время пріобрѣсть любовь и уваженіе товарищей, вопреки такому неблагопріятному положенію!

Оба брата Пустогородовы усѣлись около князя Галицкаго и маіора Льва; противъ нихъ находился въ глубокомъ размышленіи, офицеръ, окончившій свой годъ : это былъ одинъ изъ самыхъ ревностныхъ Зоиловъ. В половинѣ обѣда, обращаясь къ капитану Пустогородову, онъ спросилъ: «Гдѣ вы служите?»

— Я прикомандированъ къ линѣйнымъ казакамъ.

«Славное войско! ничего лучшаго нельзя вообразить!... имъ не знаютъ настоящей цѣпы.»

— Да, прекрасное войско! пріятно въ немъ служить; впрочемъ всѣ войска нашего корпуса, расположенныя по Кавказской Линіи, отличны въ бою.









====page 61====



«Извините, капитанъ! Я самъ пріѣхалъ сюда восхищенный отъ однихъ слуховъ, и думалъ увидѣть чудеса; но, будучи прикомандированъ къ пѣхотѣ, совершенно разочаровался: солдаты невыправлены и, когда придутъ среди дѣла въ разстройство, тогда все кончено : не приведешь ихъ въ порядокъ!»

— Не знаю, что могло вамъ дать такое невыгодное понятіе, отвѣчалъ Пустогородовъ: я давно уже на Кавказѣ, и убѣжденъ, что нашъ солдатъ соеднияетъ въ себѣ всѣ достоинства воина; что жъ касается до установленія порядка среди огня, то обязанность начальника не допускать войска приходить въ разстройство. Если однако жъ это несчастіе случится, сознаюсь, трудно ему помочь. Для этого нужна большая опытность и знаніе дѣла; впрочемъ и это достигалось въ нашихъ войскахъ. 

«Помилуйте, я самъ командовалъ ротою въ Чечнѣ!.. непріятель отрѣзалъ нашъ батальонъ и окружилъ его со всѣхъ сторонъ; ничего нельзя было сдѣлать съ солдатомъ. Полковой командиръ самъ схватилъ ружье и кинулся; но солдаты мялись.»

— Да, я никогда не забуду этого дѣла! — замѣтилъ другой прикомандированный офицеръ. Меня послали къ отрядному начальнику просить секурса; я еще теперь не понимаю, какъ могъ до-







====page 62====



ѣхать; непріятельскія пули сыпались градомъ около меня; но ни одна не попала: я доѣхалъ благополучно,

«Когда это?» спросилъ маіоръ Левъ.

Офицеръ назвалъ число и мѣсяцъ.

«Помилуйте!» возразилъ маіоръ Левъ, качая головю. «Адъютантъ Чеплавкинъ, пріѣхавшій дѣлать экспедицію, прискакалъ при мнѣ блѣдный, безъ шайки, выронивъ стремена, держась руками за сѣдло, и, картавя, сказалъ генералу, что все пропало. — И ваша фуражка!... отвѣчалъ ему съ пренебреженіемъ отрядный начальникъ.

«Вотъ тамъ!» говорилъ адъютантъ, не зная самъ что и указывая въ сторону. — Понимаю, возразилъ генералъ. — Потомъ, обратясь ко мнѣ онъ приказалъ ѣхать, взглянуть что тамъ дѣлалось и въ самомъ ли дѣлѣ нужно отвести секурсъ отъ начальника колонны. Я это исполнилъ, но васъ не видалъ.»

— Не спорьте, маіоръ Левъ!... сказалъ князь Галицкій. Господинъ офицеръ дѣйствительно пріѣхалъ къ отрядному начальнику, когда вы были уже посланы, и разсказалъ, какъ должно, о случившемся въ батальонѣ. Отъ него мы и узчали, что перепуганный адъютантъ не доѣхалъ до нихъ; услышавъ перестрѣлку, онъ счелъ за болѣе вѣрное возвратиться назадъ. Послѣ того, во всю экспедицію, генералъ не посылалъ его никуда.









====page 63====



«Скажите, маіоръ Левъ, что это было за дѣло?» спросилъ Александръ.

. — Э! пустое!... отвѣчалъ маіоръ: терпѣть не могу говорить объ этихъ дѣлахъ!.. такъ они мнѣ надоѣли. Просто, батальонъ, шедшій въ арьергардѣ, проходя лѣсомъ въ сторонѣ отъ дороги, нашелъ на стадо козъ. Непріятеля не было видно; солдаты бросились въ безпорядкѣ разбирать животныхъ; офицеры смотрѣли на нихъ не останавливая; самъ полковой командиръ забавлялся, видя, какъ они навьючились этими живыми ранцами; въ эту суматоху, непріятель вдругъ выбѣжалъ изъ лѣсу и, по несчастно, фельдфебелей первыхъ убилъ; солдаты почти всѣ были изъ рекрутъ; офицеров старыхъ Кавказцевъ, также не было; батальонъ въ безпорядкѣ столпился на полянѣ; непріятель окружилъ его и началъ строчить (*) со всѣхъ сторонъ. Полковой командиръ, храбрый, но неопытный въ дѣлѣ, потому что прослужилъ вѣкъ въ адъютантахъ, не съумѣлъ или не догадался устроить порядка; да право и некѣмъ было: офицеры были все неопытная молодхжъ: и пошла потѣха...Батальонъ порядочно пощипали; вотъ и все.

«Такъ видите!» возразилъ Александръ, обращаясь къ Зоилу: «солдаты не виноваты!»



________

(*) Солдатское техническое выраженіе на Кавказѣ; значитъ — стрѣлять изъ ружей, нанося большой уронъ.









====page 64====



Зашумѣли. Обѣдъ кончился, и Пустогородовъ прервалъ рѣчь. Иные пошли играть въ карты, другіе въ билльярдъ; нѣкоторые, прохаживаясь взадъ и впередъ, пили кофе; за столомъ оставались немногіе, занятые попойкою.

Въ эту минуту, вошелъ въ залу человѣкъ лѣтъ за тридцать пять, невысокаго роста; прическа его была всклочена; на огромномъ носу держались мѣдныя очки; въ петлицу неопрятнаго чернаго фрака была вдѣта георгіевская ленточка; сухощавостью своей онъ напоминалъ сказку о Безсмертномъ Кощеѣ.

«Александръ Петровичъ, мое почтеніе!» сказалъ вошедшій, подходя къ Пустогородову и протягивая ему руку.

— Здравствуйте, господинъ Забулдыгинъ! отвѣчалъ капитанъ. Что вы здѣсь дѣлаете?

«Я только-что пріѣхалъ; все въ карты игралъ: обыгралъ вотъ этихъ молодцевъ!»

Тутъ Забулдыгинъ указалъ на цѣлый рой офицеровъ разныхъ полковъ, задумчиво ходившихъ по залѣ. Со вчерашняго дня они не брились, не чесались и не мылись: а это придавало имъ преразвратный видъ. Наконецъ всѣ они усѣлись съ Забулдыгинымъ обѣдать. Вскорѣ среди ихъ возникъ ужасный шумъ. Пустогородовы удалились въ билльярдную, гдѣ шли толки о Забулдыгинѣ; почти всѣ







====page 65====



увѣряли, что онъ фальшивый игрокъ: это нисколько не занимало Александра. Увидѣвъ маіора Льва въ буфетѣ, онъ пошелъ къ нему. Маіоръ разсматривалъ очень внимательно какой-то счетъ и вдругъ воскликнулъ: «За грѣчневую кашу три рубля съ полтиною! Слыхано ли это?» Тщетно доказывали ему, что съ этою кашею онъ взялъ два кружка сливочнаго масла, которое очень дорого; но онъ ничему не хотѣлъ внять, бранился,

требовалъ содержателя гостинницы. Предсталъ Неотаки.

— Помплуй, братецъ, что у тебя здѣсь дѣлаютъ? Взгляни, въ моемъ счету поставлено за кашу три рубля съ полтиною... это разбой! За кого они меня принимаютъ? И будочникъ не съѣлъ бы каши на столько! Вотъ, если бъ они поставили, что я выпилъ вина на триста рублей, всякій бы повѣрилъ: а кто повѣритъ этому?

Неотаки спросилъ у буфетчика, какъ это. Маіоръ Левъ все болѣе и болѣе выходилъ изъ себя, называлъ содержателя гостиницы грабителемъи разбойникомъ, и прочая. Неотаки оправдывался, ссылался на таксу, прибитую въ буфетѣ, по которой всякой воленъ брать или не брать; наконецъ уступалъ маіору эти три рубля съ полтиною, если они кажутся такъ оскорбительными, и просилъ назначить цѣну, какую хочетъ.

«Нѣтъ, я ничего не заплачу!» говорилъ маіоръ









====page 66====



Левъ: «и съ нынѣшняго дня стану повѣрять каждый день свой счетъ; не буду болѣе вѣрить этому трактиру. Да это не трактиръ, а кабакъ!... и еще самый негодный.»

Тутъ кротость и смиреніе Неотаки превратились въ бѣшенство. Глаза его засверкали.

— Не брать ни копѣйки съ маіора по этому счету!.. сказалъ онъ, обращаясь къ буфетчику: и впередъ ничего не отпускать, ни за деньги, ни безъ денегъ; а я подамъ жалобу, что опозорили мое полезное заведеніе именемъ кабака!

«Подавай, братъ!» отвѣчалъ маіоръ Левъ. «Если не хочешь брать съ меня денегъ — спасибо; я, пожалуй, доставлю тебѣ много благодарныхъ; разскажу всѣмъ, что ты не берешь денегъ съ тѣхъ, кто называетъ твою гостиницу кабакомъ; будь увѣренъ много найдется охотниковъ...»

— Воля ваша!... но кажется маіору неприлично ходить въ кабакъ! возразилъ Неотаки, надувшись.

«Маіоръ знаетъ, что ему прилично; не тебѣ дураку учить его»

Послѣ этого забавнаго объясненія, маіоръ Левъ и Александръ пошли въ залу, гдѣ присоединился къ нимъ билльярдный герой. Тутъ сидѣлъ полупьяный Забулдыгинъ, окруженный закупоренными бутылками шампанскаго. Потчуя товарищей игры, онъ приговаривалъ: «Не жмитесь, господа!







====page 67====



пейте просто, вѣдь на ваши же деньги я васъ потчую!» Увидѣвъ вошедшихъ, закричалъ онъ: «А, билльярдный герой! здравствуй! какъ давно мы не видались! Ну, поцѣлуемся!»

— Во-первыхъ... отвѣчалъ очень сухо герой: мы не довольно дружны, чтобы цѣловаться; ктому же вы не хорошенькая дѣвушка. Во-вторыхъ, кажется, вы нѣсколько дней не умывались: поэтому можете судить, какъ это непріятно!

«Точно, я давно не мылся,» возразилъ Забулдыгинъ: «но за что же сердиться? Въ сущности я самый добрый малый и всѣмъ товарищъ, если не по нансіопу и службѣ, такъ вѣрно по аптекѣ.»

— Подсядемте къ нимъ! сказалъ въ полголоса маіоръ Левъ своимъ собесѣдникамъ: это должно быть чудакъ, а я смерть такихъ люблю!

«Пожалуй!» отвѣчалъ Александръ. «Только предупреждаю васъ, господа, что мы будемъ среди ужасной сволочи.»

Не успѣли они сѣсть, какъ Забулдыгинъ всталъ съ мѣста и, поставивъ передъ каждымъ изъ нихъ по бутылкѣ шампанскаго, сказалъ: «Прошу пить за здоровье всѣхъ насъ... это вино куплено на деньги вотъ этихъ господъ!» Всѣ трое въ одинъ

голосъ отказались, увѣряя, что не пьютъ шампанскаго. Товарищи Забулдыгина убѣдительно упрашивали ихъ сдѣлать честь вину, давая понять, что у нихъ есть на то свои виды, но просьбы оста-





====page 68====



лись тщетными. Пришедшіе встали. Одинъ изъ присутствующихъ, отозвавъ въ сторону билльярднаго героя, молвилъ:

«Сдѣлайте одолженіе! когда мы кончимъ обѣдать, начните играть въ билльярдъ съ Забулдыгинымъ... онъ теперь пьянъ и проиграетъ; а намъ нужно возвратить деньги, выигранныя имъ у насъ на-вѣрняка.»

— За кого вы меня принимаете, возразилъ герой съ негодованіемъ, что дѣлаете подобное предложеніе? Стану ли я играть съ такимъ развратникомъ! Знаете ли, я почти готовъ предупредить его въ вашихъ замыслахъ!

«Ахъ! сдѣлайте милость предупредите: тогда изъ самолюбія онъ станетъ играть и въ закладахъ спуститъ намъ наши деньги.» Потомъ, обратясь къ Забулдыгину, онъ сказалъ: «Посмотри, до чего ты напился: вотъ господинъ офицеръ не хочетъ съ тобою играть въ билльярдъ, увѣряя, что это было бы разорить тебя на вѣрное.»

— Пускай попробуетъ! Я докажу ему, что, пьяный, я стою его трезваго.

Въ это время вошелъ какой-то офицеръ. Его уговорили играть съ Забулдыгинымъ. Поспоривъ объ искуствѣ, послѣдній предложилъ тысячу рубсей за партію; офицеръ, притворяясь, будто удивляется, спросилъ: «А гдѣ же деньги?»







====page 69====



— Вотъ они, въ карманѣ! отвѣчалъ Забулдыгинъ съ самодовольствомъ, вынимая маленькій портфель, полный ассигнацій, и вязаный кошелекъ, набитый червонцами.

Они стали играть по сто рублей за партію.

Всѣ пошли въ билльярдную смотрѣть на игроковъ. Забулдыгинъ, едва держась на ногахъ, не попадалъ въ шары. Армейскіе офицеры, бывшіе въ накладѣ отъ игры съ нимъ, подстрекали его разными насмѣшками и бились съ нимъ объ закладъ, что онъ проиграетъ. Заклады увеличивались болѣе и болѣе. Наконецъ офицеръ, который за другихъ держалъ закладъ, не захотѣлъ продолжать и спросилъ выигранныя деньги. Забулдыгинъ облокотясь о билльярдъ, началъ расплачиваться. Закладчики торжествовали, несмотря на восклицанія пьянаго игрока, который сопровождалъ пуки ассигнацій словами: «Бароны! фоны! напоили и обыграли... молодцы! не люблю тѣхъ, которые, проигрывая не платятъ долговъ!» Въ это мгновеніе подошелъ молодой гусарскій

офицеръ, со всѣми пріемами истиннаго Нѣмца.

«Вамъ сколько угодно?» спросилъ Забулдыгинъ.

— Съ чего вы взяли, что я хочу вашихъ денегъ?» отвѣчалъ презрительно офицеръ дурнымъ русскимъ языкомъ.

«Да ваши земляки обобрали меня совершенно пожидовски.»







====page 70====



— Послушай, негодяй!... воскликнулъ молодой офицеръ, внѣ себя, замахиваясь рукою.

«Ха, ха, ха! Не горячись, пожалуйста, mein junger herr!» отвѣчалъ Забулдыгинъ. «Если хочешь дать пощечину... вотъ тебѣ моя щека: мнѣ къ этому не привыкать!... а какъ начну самъ по васъ, господа, козырять!.. Хоть, быть можетъ, многимъ это и не въ диковину, да не достанетъ духа сознаться; и вѣрно здѣсь испытать не хочется этого теперь.

— Молчи, негодяй!.. воскликнуло нѣсколько голосовъ: нето мы заставимъ тебя прикусить языкъ.

«Кто эти храбрецы?.. пускай подходятъ!.. хотятъ они стрѣлятся?.. готовъ и это не будетъ мнѣ въ первые! Что же? не идете!.. Ха, ха, ха!»

Неотаки подошелъ къ Забулдыгину и сказалъ, что кто-то ждетъ его въ буфетѣ. Шатаясь, онъ вышелъ. Двери за нимъ затворились, и никто болѣе его не видалъ. Не много погодя, содержатель гостиницы возвратился въ смущеніи изъ буфета.

«Что, братъ! не кабачное это происшествіе?» спросилъ маіоръ Левъ, смѣясь.

— Сдѣлайте милость, оставьте! отвѣчалъ трактирщикъ: мнѣ такъ совѣстно предъ всѣм и... этого болѣе не случится.









====page 71====



«А что ты сдѣлаешь?» спросилъ маіоръ. «Какъ ты ему запретишь вой	ти сюда?»

— Помилуйте! да это безчинство!.. отвѣчалъ Неотаки. Только комендантъ проснется, я тотчасъ пойду просить избавить меня отъ этого срамника; нѣтъ сомнѣнія, что его вышлютъ изъ горока... вѣдь это соблазнъ и развратъ!

«А комендантъ спитъ послѣ обѣда?.. ну, такъ въ полной формѣ комендантъ!» замѣтилъ одинъ 	изъ присутствующихъ.

Мало по малу всѣ разошлись, чтобы опять вечеромъ собраться на партію.

Такимъ образомъ молодежь проводитъ время весною, въ главномъ кавказскомъ городѣ. Не весело, но все таки не такъ скучно, какъ бы могло быть. Братья Пустогородовы прожили такимъ образомъ недѣли три; наконецъ назначенъ былъ день выѣзда на воды. Николаша ознакомился со всѣми и вообще поправился, потому что пометывалъ у себя въ комнатѣ, то банкъ, то штосъ; и постоянно выигрывалъ. Оттого проигрывающіе ухаживали за нимъ, не придерживаясь мудрой пословицы: «играй, да не отыгрывайся!» Александръ не участвовалъ въ игрѣ и велъ самую скромную жизнь. Между тѣмъ Николаша, чтобы не мѣшать брату, какъ скоро очистился нумеръ на Савельевской Галереѣ, перешелъ туда и проводилъ цѣлыя ночи за игрою. Наканунѣ отъѣзда,







====page 72====



братья, отобѣдавъ въ залѣ, сидѣли въ столовой у окошка, между двумя ломберными столами, прислоненными къ простѣнкамъ, на которыхъ висѣло два зеркала. Около нихъ было нѣсколько офицеровъ занятыхъ между собою разговоромъ. Николаша условливался съ игроками — провести послѣдній вечеръ у него и наиграться вдоволь. Только что они уговорились, какъ адъютантъ, съ довольно наглымъ взоромъ, взъерошенными волосами на головѣ, подошелъ къ сидячей группѣ. Легко можно было замѣтить, что этотъ молодой человѣкъ дерзокъ въ обращеніи, не по природному влеченію, но по принятому образу поведенія, основанному на разсчетѣ, и на желаніи произвесть особенное впечатлѣніе.

«Здорово, Пустогородовъ!» сказалъ онъ рѣзкимъ басомъ, протягивая руку Александру.

Тотъ посмотрѣлъ на него со вниманіемъ и холодно отвѣчалъ:

— Грушницкій, кажется?

«Да!.. только-что пріѣхалъ; посланъ по важнѣйшему порученію.»

И Грушницкій окинулъ взоромъ всѣхъ присутствующихъ, желая насладиться впечатлѣніемъ, произведеннымъ его словами. Увидѣвъ однако жъ, что никто не обращаетъ на нихъ вниманія, онъ сжалъ губы и улыбнулся съ досадой; потомъ повернулся къ зеркалу и, съ полнымъ самодовольствомъ







====page 73====



поправляя волосы, то есть, растрепывая ихъ еще болѣе, спросилъ: «Имѣете ли извѣстіе о вашемъ братѣ?»

— Вотъ онъ!.. отвѣчалъ Александръ, указывая на Николашу.

«А! Пустогородовъ! здравствуй, старый товарищъ! Помнишь ли, когда мы были вмѣстѣ?,...»

Тутъ онъ съ восторгомъ кинулся на Николашу.

— Помню!.. отвѣчалъ холодно меньшой Пустогородовъ, съ умысломъ напрягая голосъ въ этомъ словѣ.

«А! вижу, ты все еще, Николаи Петровичъ, помнишь меня несноснымъ искателемъ приключеній... какъ ты называлъ меня!» возразилъ Грушницкій, продолжая охорашиваться передъ зеркаломъ. «Нѣтъ, братъ, я уже не то, что былъ. Несправедливость, злоба людей, — тутъ онъ вздохнулъ — состарили меня преждевременно. Что я перенесъ... разсказать невозможно! Никто меня не понимаетъ, не умѣетъ цѣнить!»

— Да какими судьбами ты еще сѣтуешь на землѣ?.	. спросилъ Николаша. — Мы всѣ читали записки Печорина.

«И обрадовались моему концу!» прибавилъ Грушницкій. Потомъ немного погодя, перекидывая эксельбантъ съ одной пуговицы на другую и не спуская глазъ съ зеркала, онъ примолвилъ со вздохомъ: «Вотъ однако жъ каковы люди! Желая моей







====page 74====



смерти, они затмились до того, что не поняли всей тонкости Печорина. Какъ герой нашего времени, онъ долженъ быть и лгунъ и хвастунъ; поэтому-то онъ и помѣстилъ въ своихъ запискахъ поединокъ, котораго не было. Что я за дуракъ, передъ хромымъ лекаремъ, глупымъ капитаномъ и самымъ Печоринымъ хвастать удальствомъ! Кто бы прославлялъ мое молодечество?.. А безъ этихъ условіи глупо жертвовать собою. Вотъ здѣсь —  дѣло иное!...» И ставъ бокомъ, онъ протянулъ руку, будто держитъ пистолетъ, устремивъ глаза

въ зеркало.

— Съ чего же взяли эту исторію?

«Мы, просто, съ Печоринымъ поссорились, должны были стрѣляться; комендантъ узналъ и насъ обоихъ выслалъ къ своимъ полкамъ.»

— Однако ты очень потолстѣлъ, Грушницкій, замѣтилъ Николаша.

Вмѣсто отвѣта, адъютантъ, все еще стоя передъ зеркаломъ, схватилъ себя руками въ перехватѣ и показалъ, что полы сюртука далеко переходили одна за другую.

— Полно! возразил Николаша: сюртукъ широко сшитъ.

«Гмъ!» пробормоталъ Грушницкій и спросилъ, «гдѣ ты живешь?.. будешь дома вечеромъ?»







 

====page 75====



— Я стою здѣсь, въ гостиницѣ; буду вечеромъ дома.	.. только занятъ.

«Понимаю, будешь играть! Очень хорошо, я зайду къ тебѣ.»

Николаша не отвѣчалъ ничего.

Въ шесть часовъ къ Пустогородову младшему собралось пять игроковъ. Одинъ изъ нихъ тутъ же замѣтилъ, что не зачѣмъ терять дорогаго времени. Другіе нашли это замѣчаніе весьма справедливымъ и мудрымъ. Подали столъ и карты. Николаша металъ банкъ. Игра была крупная. Груды золота и кипы ассигнацій лежали на столѣ. Все вниманіе играющихъ сосредоточивалось въ глазахъ: поэнтеры устремляли взоръ на карты, которыя въ рукахъ банкомета ложились на-право и на-лѣво; Николаша глядѣлъ поперемѣнно то на колоду, которую металъ, то на карты поэнтеровъ, стоящія на столѣ. Любопытпо и забавно смотрѣть на столъ, окруженный игроками: различныя страсти волнуютъ людей! Въ чертахъ шулера вы замѣтите борьбу корысти съ опасеніемъ лишиться довѣрія тѣхъ, которыхъ онъ, по разсчету, навѣрное долженъ обыграть; ему хочется поддернуть карту и онъ не рѣшается, боясь, что замѣтятъ и болѣе не станутъ его принимать. Ему однако жъ нужно обобрать ближняго: всѣ помышленія его основаны на этомъ разсчетѣ. Другіе









====page 76====



играютъ для того чтобы быть всегда въ выигрышѣ: эти люди не платятъ проигрыша, и получаютъ деньги, когда имъ везетъ счастіе, не заботясь о томъ, что будутъ о нихъ думать; они ставятъ большіе куши, гнутъ до невозможности, переносятъ униженіе, личныя оскорбленія, и все таки они въ выигрышѣ. Есть еще такіе, которые, не имѣя страсти къ игрѣ, смотрятъ на нее какъ на средство обогащенія; они хладнокровны, дорожатъ, изъ разсчста, добрымъ именемъ, и всегда мечутъ: таковъ был Николаша. Упомянемъ еще

о особенномъ разрядѣ игроковъ: это люди разсчетливые, по большей части изъ Нѣмцевъ. Имъ нѣтъ возможности много выиграть, зато и нѣтъ средствъ много проиграть: они ставятъ небольшіе куши и отписываютъ всегда часть выигрыша про запасъ. Наконецъ, тотъ истинный игрокъ, въ которомъ кипитъ страсть неодолимая: онъ любитъ деньги столько же, сколько необходимы для него сильныя ощущенія; онъ суевѣренъ, расточителенъ въ счастіи, доволенъ малымъ, скроменъ, и покоренъ жребію въ несчастій. Этого рода человѣкъ предпочитаетъ поэнтировать; вы никогда не замѣтите въ его тѣлодвиженіяхъ признака гнѣва или досады; по всматривайтесь, и вы увидите какъ на лицѣ его поперемѣнно блѣдность смѣняетъ румянецъ, а румянецъ блѣдность, какъ черты вытягиваются, глаза расширяются, взоръ прико-







====page 77====

вывается къ картамъ, падающимъ на право и налѣво, губы рдѣютъ и дрожатъ, чубукъ остается забытымъ во рту, волосы отъ напряженнаго вниманія становятся дыбомъ; онъ едва переводитъ духъ; въ немъ происходятъ борьба нетерпѣнія съ желаніемъ продлить роковую минуту. Карта падаетъ на-лѣво, — его состояніе удвоено: онъ обладаетъ сокровищами! Карта ложится на право, — и онъ теряетъ все состояніе; долженъ жить

въ лишеніяхъ, нуждѣ, словомъ, упасть въ преисподнюю! Въ воображеніи своемъ, онъ перебираетъ прошедшее и сравниваетъ его съ будущимъ. Но, господа строгіе судьи, не говорите о немъ съ такимъ презрѣніемъ: это невольный рабъ страсти всепоглощающей!

Изъ числа господъ, собравшихся у Николаши, двое были игроки записные, художники въ своемъ ремеслѣ, нѣсколько разъ проигрывавшіе все состояніе и возвращавщіе его съ лихвою. Одинъ принадлежалъ къ расчетливымъ игрокамъ. Остальные два не отличались страстью къ банку; но, проигравъ въ послѣднее время довольно много, хотѣли отыграться и какъ водится, все болѣе и болѣе проигрывали. Николашѣ везло неимовѣрное счастіе. Въ комнатѣ было совершенно тихо; только по-временамъ слышался голосъ банкомета, называвшаго карту съ прибавленіемъ «убіита!» за тѣмъ бряцаніе червонцевъ, переходившихъ къ нему.









====page 78====



Изрѣдка возвышался голосъ поэнтера словами —  «извольте посмотрѣть, дана!» — и отвѣтъ — «вижу!» Тутъ опять бряцаніе червонцевъ. Изрѣдка тотъ или другой игрокъ спрашивалъ у слуги сигару, — и ничего болѣе, — ни одного непріятнаго выраженія.

Около полуночи послышались шаги и звукъ шпоръ. У дверей спрашивали:

«Николай Петровичъ здѣсь живетъ?»

— Здѣсь. Его нѣтъ дома! отвѣчалъ слуга.

«Врешь!» грубо возразилъ голосъ. «Проходя черезъ галерею, я видѣлъ въ окнахъ огни.»

— Все равно, дома нѣтъ. Не приказано принимать.

«Какъ не приказано!» говорилъ голосъ, возвышаясь. «Онъ звалъ меня на вечеръ!» И шпоры послышались ближе.

— Не извольте входить, возразилъ слуга, хватаясь за замокъ.

«Пошелъ прочь!» заревѣлъ голосъ. «Или я тебя побью! Развѣ не знаешь меня? Я Грушницкій. Ты не слыхалъ обо мнѣ?.. а! не слыхивалъ?»

— Нѣтъ-съ, не слыхивалъ, да и не видывалъ еще господъ, которые бы подобно вамъ силились войти, когда ихъ не пускаютъ.









====page 79====



«О! этому я вѣрю!» отвѣчалъ голосъ, смягчась.

«Другаго Грушницкаго не было, нѣтъ, и не будетъ! да, братъ!.. Поди-ка доложи, по крайней мѣрѣ, барину, что я желаю его видѣть.»

Человѣкъ пошелъ. Николаша, поморщась, отвѣчалъ: «Пускай его идетъ!»

Адъютантъ вошелъ. Увидѣвъ золото и ассигнаціи, глаза его засверкали.

«Добрый вечеръ, Пустогородовъ! Я только что изъ-за стола: славно поужиналъ! Вообрази, твой человѣкъ не хотѣлъ меня впустить!»

— Да, я слышалъ шумъ! Возразилъ Николаша. — Но человѣкъ правъ: ему не велѣно принимать никого. Да что у тебя за манера насильно вламываться?

«Помилуй, братецъ, мы такъ давно знакомы! Позволь пристать къ банку.»

— Поэнтерокъ нѣтъ, Грушницкій! Да что тебѣ за охота садиться за этотъ банкъ? Съ тобою вѣрно нѣтъ денегъ; а я не позволяю ставить менѣе двадцати пяти червонцевъ.

«За поэнтерками я сейчасъ пошлю въ буфетъ.»

— Нѣтъ, Грушницкій, оставь пожалуста; мы скоро кончимъ.

Адъютантъ сѣлъ возлѣ одного изъ игроковъ и







====page 80====



началъ разсуждать, корча знатока. Съ перваго разу онъ посовѣтовалъ сосѣду поставить карту, увѣряя, что она выиграетъ: карта проиграла въ соникахъ. Игрокъ съ негодованіемъ просилъ Грушницкаго молчать. Адъютантъ нѣсколько времени оставался въ безмолвіи; сосѣдъ его продолжалъ проигрывать. Грушницкій опять началъ совѣтовать... игрокъ не слушалъ; между тѣмъ адъютантъ отгадывалъ карты, присовокупляя каждый разъ: «Видите! за чѣмъ меня не послушались!» Наконецъ онъ назвалъ шестерку; тотъ поставилъ

ее, удвоивъ кушъ. По второму абцугу она была убита. Игрокъ въ досадѣ бросилъ колоду картъ и вставая сказалъ:

«Это несносно! нельзя играть, когда такъ надоѣдаютъ!»

— Что это значитъ, вы такъ кидаете карты? воскликнулъ Грушницкій. — Я могу принять это за оскорбленіе.

«Принимайте какъ хотите, мнѣ все равно! отвѣчалъ игрокъ. «Мы съ вами незнакомы.»

— Знаете, что я могу васъ заставить раскаиваться въ этихъ словахъ? — 

«Пожалуста, Грушницкій!» сказалъ Николаша, не заводи ссоръ съ моими гостями: они никакъ не думали тебя здѣсь встрѣтить.»









====page 81====



— Зачѣмъ же oни меня оскорбляютъ?

«Никто тебя не оскорбляетъ.»

— Полно сердиться, Пустогородовъ!

Адъютантъ, повидимому всегда строптивый, не могъ теперь выйти изъ себя, потому что Николаша металъ банкъ и, стало быть, отъ него зависѣло позволить пристать къ игрѣ. Глаза Грушницкаго со страстью устремлялись на деньги; въ эту минуту, онъ готовъ былъ многое перенести отъ банкомета.

Отставшій игрокъ ходилъ по комнатѣ, куря трубку. Грушницкій, обращаясь къ нему, спросилъ :

«Вы не будете болѣе играть?»

— Нѣтъ.

Адъютаитъ сѣлъ на его мѣсто, взялъ поэнтерки и просилъ Николашу позволить ему пристать къ игрѣ.

«Пожалуй!» отвѣчалъ съ досадою Пустогородовъ: «но только не бью карты менѣе двадцати пяти червонцевъ и то чистыми деньгами.»

Грушницкій вынулъ кошелекъ, отсчиталъ двадцать пять червонцевъ и поставилъ шестерку; она выиграла въ соникахъ; онъ пустилъ ее на пароли... въ нетерпѣніи всталъ и стоя ждалъ, на







====page 82====



какую сторону она ляжетъ. Шестерка опять выиграла. Онъ поставилъ семерку на né и, въ надеждѣ, что сто пятьдесятъ червонцевъ присоединятся къ его двадцати пяти, началъ бѣсноваться, повторяя: «Вотъ она сейчасъ выиграетъ!» Карты падали... не было семерки. Грушницкій, ударяя кулакомъ по столу, бранилъ виновиую. Тщетно Николаша представлялъ ему, что на столѣ стоятъ карты, идущія въ пять сотъ червонцевъ; онъ ничему не внималъ. Наконецъ банкометъ побилъ всѣ; поэнтеры отказались на эту талію; оставалась одна карта Грушницкаго. Тутъ Николаша началъ, меча, открывать сторону поэнтера, а свою оставлять темною. Адъютантъ кипя нетерпѣніемъ, умолялъ вскрывать и другую сторону; но хладнокровный банкометъ продолжалъ, молча, по-своему. Вдругъ Грушницкій восклнкнулъ въ восторгѣ: Айда семерка!.. выиграла! пожалуйте деньги.»

— Позвольте! можетъ еще и убита! Отвѣчалъ спокойно Николаша и началъ по одиначкѣ вскрывать карты, лежавшія крапомъ вверхъ на сторонѣ банкомета. Семерка Грушницкаго оказалась убитой.

Грушницкій оттолкнулъ деньги такъ, что нѣсколько червонцевъ покатилось на полъ; бросилъ съ досадою колоду поэнтерокъ... Тутъ нѣсколько картъ полетѣло на игроковъ; потомъ схватилъ себя заволосы произнесъ нѣсколько ругательствъ на себя и сталъ ходить взадъ и впередъ по комна-







====page 83====



тѣ. Никто не обращалъ на него вниманія. Игра все продолжалась. Грушницкій присѣлъ опять къ столу и, не много погодя, сказалъ:

«Сдѣлай милость, Пустогородовъ, позволь поставить карту.»

— Нѣтъ не позволю.

«Пожалуста позволь! ну, что тебѣ стоитъ?»

— Не могу съ тобою играть, ты себя вести не умѣешь. Видишь, какъ мы всю ночь сидимъ тихо, безъ шума, безъ бѣшенства!

«Право, болѣе сердиться не стану. Позволь, сдѣлай одолженіе, только отыграть свои двадцать пять червонцевъ. Можно? Скажи, сдѣлай милость!»

— Отстань, ради Бога, Грушницкій! не мѣшай намъ.

«Ну, хорошо! дометывай талію: а тамъ, воля твоя, я поставлю.» Между тѣмъ адъютантъ началъ про себя ставить карты изъ своей понтерной колоды... онѣ выигрывали.

Талія сошла. Пустогородовъ позволилъ Грушницкому играть. Но тутъ встрѣтилась новая бѣда: у него не было двадцати пяти червонцевъ. Онъ умолялъ, чтобы позволили ему поставить десять.

«Пожалуй,» сказалъ Николаша: «но если такъ, пліе не будетъ; оно выигрываетъ мнѣ, какъ въ качаловскомъ штосѣ.»









====page 84====



— Согласенъ, отвѣчалъ Грушницкій, и поставилъ.

Карта выиграла. Онъ усиливалъ кушъ и получилъ уже сто червонцевъ. Тутъ онъ поставилъ на ne двѣсти червонцевъ и проигралъ; однако жъ вынесъ эту неудачу довольно благопристойно для человѣка сумасброднаго и незнающаго приличій, пріобрѣтаемыхъ только въ кругу хорошаго общества: а въ немъ онъ никогда не бывалъ.

Грушницкій продолжалъ играть на послѣдніе десять червонцевъ, остававшихся у него въ кошелькѣ. Нѣсколько картъ сряду выиграли; внѣ себя отъ радости онъ опять поставилъ на ne двѣсти червонцевъ и долго ждалъ; наконецъ желаемая карта легла на лѣво. «Пустогородоьъ, давай деньги!» воскликнулъ онъ въ восторгѣ; но Николаша, вскрывая карту на сторонѣ банкомета, хладнокровно отвѣчалъ;

— Пліе!.. по нашему уговору, все равно что убита! — и съ этимъ словомъ взялъ деньги.

«Бездѣльникъ! сущій бездѣльникъ!» воскликнулъ въбѣшенствѣ Грушницкій, и пустилъ въ Николашу колодою, которую держалъ въ рукѣ потомъ ударилъ стуломъ о полъ, и разломалъ стулъ въ дребезги.

Всѣ покинули игру. Николаша всталъ съ мѣста и, указывая на дверь, сказалъ:

— Господинъ Грушницкій, вотъ вамъ дорога!









====page 85====



извольте выйти вонъ, и чтобъ ваша нога у меня никогда болѣе не была.                    

«Да! ты думаешь такъ дешево отдѣлаться!» возразилъ адъютантъ, плача и смѣясь отъ досады: «обыгралъ меня бездѣльнически, оставилъ безъ копѣйки, и еще выгоняетъ вонъ! Нѣтъ, братъ, мы еще будемъ стрѣляться! Убьешь меня — слава Богу! не убьешь — тогда меня возьмутъ подъ арестъ, осудятъ, разжалуютъ, но будутъ кормить. А теперь, кромѣ долговъ, у меня ничего нѣтъ; не съ чѣмъ выѣхать отсюда.»

Александръ, услышавъ шумъ, всталъ съ постели и пришелъ къ брату.

— Помилуй, Николаша! сказалъ онъ, войдя: что у тебя за шумъ? Ты забылъ, что не одинъ живешь въ гостинницѣ. Что за гадости!

«Что жъ мнѣ дѣлать вотъ съ этимъ?... отвѣчалъ Николаша, указывая на Грушницкаго.

— Зачѣмъ же его приглашалъ?

«Я не приглашалъ этого нахала; онъ самъ насильно вошелъ.»

— Такъ выпроводи его.

«Я просилъ его выйти; не хочетъ, все буянитъ.»

— Такъ вели его вытолкать; пошли за дворникомъ, за людьми.







====page 86====



«Желалъ бы я видѣть, кто и какъ Грушницкаго вытолкаетъ вонъ!» сказалъ адъютантъ. «Вѣдь пріидетъ же въ голову, дураку, такая глупость!»

— Сейчасъ удовлетворю ваше желаніе, отвѣчалъ Александръ, и позвалъ человѣка.

«Что вы хотите дѣлать?» спросилъ Грушницкий.

— Приказать васъ вывести, если вы не уйдете добровольно, отвѣчалъ капитанъ.

«О! если вы смѣете думать, что можете такимъ образомъ обходиться со мною, съ Грушницкимъ,» молвилъ онъ, ударивъ себя кулакомъ въ грудь, «такъ я васъ проучу!»

Съ этимъ словомъ, онъ схватилъ пистолетъ, лежавшій возлѣ кровати Николаши и, цѣлясь будто въ Александра, выстрѣлилъ. Пуля свиснула и, пробивъ стекло, вылетѣла черезъ окно на дворъ. Разумѣется, Пустогородовъ старшій остался невредимъ: люди подобные Грушницкому не убиваютъ; имъ необходимо только производить эффектъ: въ томъ все ихъ честолюбіе. Послѣ выстрѣла, адъютантъ сѣлъ на кровать, взялъ въ руки кинжалъ и, олицетворяя собою Роландо фуріозо, сказалъ съ важностью:

«Перваго, кто подойдетъ ко мнѣ, посажу на кинжалъ!»







====page 87====



Слуга, посланный за людьми, возвратился въ испугѣ.

— Александръ Петровичъ! сказалъ онъ: по выстрѣлу, изъ гостинницы побѣжали за полиціей.

Это было справедливо. Неотаки, неусыпный блюститель порядка въ своемъ домѣ, давно уже зналъ о происходившемъ въ комнатѣ Николая Петровича. Видя, что дѣло беретъ оборотъ серіозный, услышавъ наконецъ выстрѣлъ и опасаясь отвѣтственности, онъ послалъ дать знать обо всемъ полиціи.

«Прибери скорѣе свои карты, да поэнтерки; спрячь все это въ мою комнату, хоть въ печку,» сказалъ Александръ брату; потомъ, обращаясь къ гостямъ, прибавилъ: «А мы съ вами, господа, сядемте въ преферансъ; другіе притворятся будто держатъ пари. Исписывайте столъ какъ можно болѣе. Вы, господинъ Грушницкій, извольте положить кинжалъ; иначе, ни мало не прикрывая, я выставлю передъ полиціею ваше поведеніе во

всей его гнусности: въ этомъ даю вамъ честное слово.»

Грушницкій медленно всталъ, положилъ кинжалъ, взялъ шапку и хотѣлъ уйти.

«Нѣтъ, теперь не извольте выходить,» молвилъ Александръ : «иначе полиція будетъ въ правѣ имѣть подозрѣніе; надо, чтобы она застала здѣсь всѣхъ, какъ будто ничего не было.»







====page 88====



— Вы развѣ впустите полицію сюда? спросилъ адъютантъ.

«Какъ же не впустить, послѣ такого шума и пистолетнаго выстрѣла ночью, въ гостинницѣ!»

Столъ между тѣмъ привели въ порядокъ; всѣ усѣлись кругомъ. Четверо притворялись, будто играютъ въ преферансъ; другіе держали минные заклады, все шло хорошо. Одинъ Грушницкій ходилъ быстрыми шагами вдоль комнаты.

— Нѣтъ, господинъ Николай Петровичъ, сказалъ онъ: я вамъ этого не подарю никогда; завтра же съ вами стрѣляюсь, нето...

«Я васъ прошу, господинъ Грушницкій,» прервалъ Александръ, «оставить это; право, теперьне время...»

— Ни теперь, ни когда либо, не оставлю! произнесъ гнѣвно адъютантъ, ободрясь тѣмъ, что его просятъ. — Завтра же утромъ стрѣляюсь съ вашимъ братомъ на смерть: одинъ пистолетъ заряженный, другой нѣтъ. Если вашъ братъ откажется отъ поединка, то, гдѣ бы я съ нимъ ни встрѣтился, или убью его какъ негодяя, или надаю пощечинъ: завѣряю васъ въ томъ моимъ честнымъ словомъ!

Едва Грушницкій вымолвилъ эти угрозы, какъ слуга, вышедшій изъ комнаты, занимаемой Алексадромъ, сказалъ въ полголоса капитану: «Поли-







====page 89====



цеймейстеръ стоитъ здѣсь въ передней; не велѣлъ о себѣ докладывать; а на дворѣ обходъ.

«Хорошо! ступай себѣ въ тѣ же двери, откуда пришелъ,«отвѣчалъ Александръ. Немного погодя, онъ закричалъ: «Человѣкъ!»

Слуга явился изъ прихожей.

«Кто тамъ?» спросилъ капитанъ.

— Не знаю-съ, какой-то офицеръ.

«Спроси же, кто онъ и кого ему нужно?»

Слуга пошелъ и тотчасъ возвратился съ отвѣтомъ:

— Это полицеймейстеръ; спрашиваетъ постояльца здѣшняго нумера.

«Такъ проси же его сюда.»

Низенькій, толстый офицеръ вошелъ въ комнату; въ его чертахъ выражалась простота, подернутая однако нѣкоторою хитростью. Онъ вѣжливо поклонился всѣмъ и сказалъ:

— Позвольте узнать, кто занимаетъ этотъ нумеръ?

«Я. Что вамъ угодно?» спросилъ капитанъ Пустогородовъ, продолжая смотрѣть въ карты.

— Это вы, Александръ Петровичъ! А мнѣ сказали, что здѣсь стоитъ вашъ братецъ. — Не много погодя, онъ прибавилъ: — Вы вѣрно меня не у знаете?

Александръ, посмотрѣвъ на него, вдругъ вскочилъ со стула и бросился обнимать.









====page====





«Виноватъ! не узналъ васъ! Господа, рекомендую вамъ моего стараго знакомца,» сказалъ капитанъ, обратясь къ гостямъ. «Я находился у него въ ротѣ, когда былъ разжалованъ: этотъ добрый и благородный человѣкъ, спасибо ему, смягчалъ мнѣ, сколько могъ, жестокую жизнь. При немъ не должно играть въ преферансъ; онъ врагъ всѣхъ коммерческихъ игръ : банкъ — вотъ его любимое занятіе! Нечего дѣлать, для своего стараго ротнаго командира я заложу фараонъ, хотя ненавижу эту игру.»

— Я пересталъ совершенно играть въ банкъ, даже и картъ въ руки не беру съ тѣхъ поръ, какъ женился, отвѣчалъ полицеймейстеръ. — Слава Богу, что васъ вижу здоровымъ, Александръ Петровичъ! Я зналъ, что вы въ городѣ, хотѣлъ было съ вами повидаться, но подумалъ: онъ теперь капитанъ, зачѣмъ напоминать ему непріятное время!

«Какъ вамъ не грѣшно! Я никогда не забуду, чѣмъ вамъ обязанъ. Хорошо, что вы болѣе не играете: это была въ васъ пагубная страсть. Помните ли, какъ вы меня учили, когда адъютанты начальниковъ метали банкъ, ставить темныя карты и раздирать ихъ, увѣряя, будто они убиты? Помните ли, какъ я упрямился и не хотѣлъ задаривать людей, которые въ ту пору могли быть мнѣ полезны?»











====page 91====



— Какъ же, очень помню! Я всегда дивился вашему упрямству. Но я заговорился и забылъ, что по дѣлу къ вамъ пріѣхалъ: у васъ въ комнатѣ слышали выстрѣлъ, и съ вечера, сказываютъ, играли въ карты.

«Точно. Вотъ господинъ Грушницкій... (адъютантъ смутился, Александръ нарочно кашлянулъ) взялъ братнинъ пистолетъ и, разсматривая его, задѣлъ какъ-то курокъ; пистолетъ выстрѣлилъ. Въ карты мы дѣйствительно играемъ съ вечера; вы сами насъ видите.»

— Да! вы за преферансомъ! Но мнѣ наговорили, что у васъ банкъ, что игроки между собою перессорились и въ кого-то выстрѣлили изъ пистолета.

«Если бъ выстрѣлили въ человѣка, можно ли въ этой небольшой комнатѣ не попасть въ него? А вы сами видите, что мы всѣ цѣлы.»

— Разумѣется. Да какъ бы мнѣ, Александръ Петровичъ, переговорить съ вами нѣсколько словъ?

«Сдѣлайте милость!» отвѣчалъ капитанъ и повелъ его въ свою комнату. 

Они сѣли.

— Я знаю, Александръ Петровичъ, что у васъ играли въ банкъ, тихо сказалъ полицеймейстеръ: что Грушницкій въ васъ выстрѣлилъ; но жалобы нѣтъ, банка я не засталъ: стало быть все кончено.









====page 92====



Остается поединокъ, на который господинъ адъютантъ васъ вызывалъ: я самъ это слышалъ, своими ушами: прошу не пенять, если я доведу объ его вызовѣ до свѣдѣнія коменданта; во-первыхъ, по обязанности своей, тѣмъ болѣе что мнѣ же приказано смотрѣть, чтобы онъ не надѣлалъ какихъ-либо проказъ; во-вторыхъ, я хочу избавить васъ отъ послѣдствіи, неразлучныхъ съ поединкомъ; а потому и прошу дать мнѣ подписку, что вы не выйдете по его вызову — это необходимо. Въ противномъ случаѣ я вынужденъ буду оставить здѣсь полицію, а самъ ѣхать тотчасъ же увѣдомить обо всемъ коменданта.

Напрасно увѣрялъ его Александръ, что между имъ и адъютантомъ не было и помина о поединкѣ. Полицеймейстеръ требовалъ подписки. Капитанъ долженъ былъ исполнить его желаніе, хотя и не сознавался, что между нимъ и Грушницкимъ была

непріятныя объясненія. 

Полицеймейстеръ уѣхалъ. Александръ возвратился въ комнату брата.

«Ну, Пустогородовъ, не угодно ли вамъ выбрать секунданта?» сказалъ Грушницкій, взявъ въ руки шапку : «я васъ ожидаю завтра въ осемь часовъ утра, въ лѣсу у четвертой версты по Московскому тракту. А васъ всѣхъ, господа, приглашаю быть свидѣтелями поединка.

— Котораго не будетъI отвѣчалъ Александръ.









====page 93====



«Позвольте васъ спросить, почему?» возразилъ адъютантъ.

— Потому, что, во-первыхъ, это было бы сумасшествіемъ съ моей стороны съ вами стрѣляться; а во-вторыхъ, вы уже въ меня выстрѣлили.

«Я не васъ вызываю, а брата вашего! Но если вы это принимаете на свой счетъ, тѣмъ лучше. Извольте мне объяснить, почему драться со мною было бы сумасшествіемъ съ вашей стороны? а?»

Тутъ Грушницкій сжавъ кулакъ и, грозя имъ, сдѣлалъ нѣсколько шаговъ къ капитану.

— Стой тутъ, и ни шагу впередъ! возразилъ Александръ, вскакивая въ бѣшенствѣ со стула. Еще полшага, и все для тебя кончено! — Грушницкій остановился. Капитанъ, пришедши въ себя, хладнокровно прибавилъ: — Я съ вами стрѣляться не буду, чтобы не запятнать своей доброй славы; вы не стоите, чтобъ я имѣлъ съ вами дѣло!

«Помилуйте! въ чемъ можете меня упрекать? Я такой же офицеръ, какъ и вы, принятъ вездѣ гдѣ и вы, никогда не воровалъ, подлостей не дѣлалъ: какія же ваши преимущества?»

— Вотъ они: цѣлой жизнію испытаній я заслужилъ доброе имя, которымъ теперь пользуюсь; а вы молоды, офицеромъ съ недавняго времени, безъ заслугъ, безъ правилъ, и ктому уже успѣли дать о себѣ самое невыгодное понятіе обществу, гдѣ приняты лишь по эполетамъ, а болѣе









====page 94====



изъ уваженія къ вашему начальнику. Вы не дѣлали низостей, говорите вы? Но прошу сказать мнѣ, какъ назовете вы поступокъ свой, когда вы напали съ оружіемъ на человѣка безоружнаго? Повѣрьте, господинъ Грушницкія, жалко было бы то общество, въ которомъ должны стоять на одной доскѣ люди, заслужившіе долголѣтнюю безукоризненную репутацію, съ людьми безъ правилъ и нравственности, какъ вы. Излишне изъяснять вамъ, что человѣку почтенному, испытанному, унизительно выходить на поединокъ съ ничтожнымъ молокососомъ... это для васъ непонятно? Братъ мой и я, виноваты ли мы, что повстрѣчались съ вами? Подобныхъ случаевъ въ жизни много; слѣдственно, гнусно то общество, которое вздумало бы осуждать брата и меня. Я знаю, вы теперь въ затруднительномъ положеніи: рѣдко найдется человѣкъ столько наглый, чтобы взять вашу сторону; но, Грушницкій, меня вы не можете обвинять ни въ чемъ, пеняйте лишь на себя. Прощайте; да послужитъ вамъ этотъ урокъ въ пользу!

Адъютантъ призадумался и вышелъ безмолвно.

Скоро всѣ разошлись.

«Какой бездѣльникъ, этотъ Грушницкій!» сказалъ Николаша брату, когда они остались одни.

— Это просто человѣкъ безъ всякаго воспитанія, безъ нравственности, отвѣчалъ Але-







====page 95====



ксандръ. Онъ составилъ себѣ идеалъ какихъ-то безсмысленныхъ правилъ, которымъ слѣдуетъ: по этому-то онъ и корчитъ развратъ воображенія и необузданность страстей.

Рано, на слѣдующее утро, Пустогородовы послали на станцію за лошадьми. Человѣкъ ихъ возвратился съ отвѣтомъ, что не приказано давать имъ лошадей безъ разрѣшенія коменданта. Братья остались, спокойно дожидаясь конца всего этого. Николаша между тѣмъ удивлялся, почему Александру вздумалось увѣрить полицеймейстера ночью, что онъ занимаетъ комнату, въ которой они находились.

«Я это сдѣлалъ,» отвѣчалъ Александръ, «потому, что предвидѣлъ непріятности и хотѣлъ тебя отъ нихъ избавить. Меня здѣсь давно знаютъ, слѣдовательно мнѣ легче было оправдаться.»

— Спасибо же тебѣ, Александръ! возразилъ Николаша, пожимая руку брата. Надѣюсь имѣть случай отплатить тебѣ тѣмъ же.

«Не стоитъ благодарности; ты вѣрно сдѣлалъ бы тоже самое на моемъ мѣстѣ.»

Николаша молчалъ.

Слуга доложилъ объ адъютантѣ Грушницкомъ, который спрашивалъ Александра Петровича.

«Что ему нужно, спроси!» сказалъ капитанъ.









====page 96====



Адъютантъ прислалъ слугу обратно съ отвѣтомъ, что имѣетъ необходимое дѣло и убѣдительно проситъ капитана припять его.

«Подать мнѣ дорожный поясъ съ кинжаломъ!» молвилъ Пустогородовъ.

Онъ подпоясывался.

— Ужели ты примешь Грушницкаго? спросилъ Николаша.

«Нѣтъ, я выйду къ нему въ переднюю.»

— Зачѣмъ же надѣваешь кинжалъ?

«Кто знаетъ, на что онъ способенъ? Видя меня вооруженнаго, онъ удержится отъ дерзости.

Александръ вышелъ къ адъютанту.

«Что вамъ угодно?» спросилъ онъ.

Грушницкій, блѣдный и встревоженный, вѣжливо отвѣчалъ: — Мнѣ необходимо съ вами переговорить, Александръ Петровичъ!

«Говорите.»

— Но я бы желалъ видѣться съ вами на-единѣ; войдемте въ вашу комнату.

«Въ этомъ извините, господинъ Грушницкій. Послѣ вашего поведенія въ нынѣшнюю ночь, я не могу васъ принять у себя. Извольте говорить, что вамъ нужно, здѣсь; иначе, прошу извинить... мнѣ нѣкогда.»







====page 97====



— Я имѣю надобность съ вами переговорить, Александръ Петровичъ! повторилъ, запинаясь, адъютантъ. — Какой оборотъ дадимъ мы нашей ссорѣ? Кажется, за нами не на шутку присматриваютъ: рано утромъ комендантъ прислалъ ко мнѣ съ приказаніемъ не отлучаться изъ дому безъ его позволенія; между-тѣмъ плацъ-адъютантъ все сидитъ у меня; на-слиу вырвался сюда, посовѣтоваться съ вами.

«Дѣлайте, какъ знаете!... мнѣ все равно. Вы напроказили, вамъ и выпутываться. Но за нами должно быть дѣйствительно наблюдаютъ: я хотѣлъ ѣхать нынче и мнѣ не дали лошадей.»

Отворилась дверь и вошелъ въ переднюю плацъ-адъютантъ.

— Такъ-то вы исполняете приказаніе коменданта? сказалъ онъ Грушницкому. — Извольте сейчасъ итти домой; въ противномъ случаѣ мнѣмвелѣно употребить силу. Извините, Капитанъ, что я распоряжаюсь у васъ такимъ образомъ и увожу вашего гостя; но я исполняю свою обязанность.

«Я не только не сержусь,» отвѣчалъ Александръ: 	«но даже благодаренъ вамъ; поэтому можете судить, какъ я цѣню своего гостя, котораго принимаю въ передней.»

Плацъ-адъютантъ поклонился и вышелъ съ Грушницкимъ. Этотъ ворчалъ что-то про себя.









====page 98====



Вскорѣ комендантъ пріѣхалъ къ Александру Петровичу.

— Мнѣ очень прискорбно, что я вынужденъ былъ васъ задержать, капитанъ! сказалъ онъ войдя. — Но я хотѣлъ узнать волю генерала на счетъ вашей ссоры нынѣшнюю ночь. Его превосходительство не приказалъ васъ останавливать и поручилъ мнѣ сказать вамъ: онъ удивляется, какъ вы, съ вашими достоинствами, принимаете къ себѣ человѣка подобнаго Грушницкому! Къ счастію, полицеймейстеръ предупредилъ меня, какимъ образомъ онъ вошелъ, и я могъ васъ оправдать. Генералу однако непріятно было узнать,

что вы проводите ночи за игрою.

«Много вамъ обязанъ, полковникъ, за ваше участіе. Я вижу въ этомъ вашу доброту и всегдашнюю готовность одолжать; но позвольте покорнѣйше просить васъ доложить генералу, что съ истиннымъ прискорбіемъ слышу я объ его невыгодномъ заключеніи обо мнѣ, и льщу себя надеждою, что его порицаніе не будетъ имѣть большихъ послѣдствій чѣмъ прежнее распоряженіе; впрочемъ, въ короткое время я самъ оправдаюсь передъ

его превосходительствомъ.»

— Стоитъ ли объ этомъ говорить? Вотъ, не знаю какъ быть съ Грушницкимъ! Мнѣ приказано его выпроводить отсюда за сто верстъ съ казакомъ или жандармовъ, а этотъ нахалъ не ѣдетъ,







====page 99====



увѣряя, что у него нѣтъ ни копѣйки денегъ, да какъ будто требуетъ ихъ! Не знаю какъ сдѣлать? — Подумавъ немного, полковникъ прибавилъ: — Если онъ вамъ проигралъ, нельзя ли вамъ въ видѣ ссуды дать ему сколько нибудь на дорогу?

«Сейчасъ дамъ отвѣтъ, полковникъ. Позвольте мнѣ только выйти спросить у брата, есть ли у него достаточно денегъ, и тогда, хоть я ничего не выигралъ у Грушницкаго, вручу вамъ сколько будетъ возможно.»

— Сдѣлайте одолженіе, Александръ Петровичъ! Вы меня выведете изъ большаго затрудненія.

Капитанъ вышелъ спросить у брата, сколько проигралъ ему Грушницкій. Николаша не помнилъ навѣрное, но казалось ему, что около пяти сотъ рублей. Александръ пошелъ въ свою комнату, отсчиталъ эту сумму и отдалъ ее коменданту, который, обрадовавшись, поѣхалъ выпроваживать адъютанта.

Коляска Пустогородовыхъ была уже запряжена, когда плацъ-адъютантъ, по приказанію коменданта, пріѣхалъ къ Александру, съ распискою отъ Грушницкаго въ полученныхъ деньгахъ. При ней было запечатанное письмо, въ которомъ адъютантъ благодарилъ капитана и писалъ, что если братъ его откажется выплатить это, въ такомъ случаѣ онъ самъ, когда будетъ при деньгахъ, возвратитъ ихъ. Онъ прибавлялъ, что надѣется — 







====page 100====



Николаи Петровичъ помнитъ, какъ наканунѣ у него, Грушницкаго, шла карта отъ двухъ-сотъ червонцевъ, которая легла пліе и, слѣдственно, по правиламъ игры, имѣла половину своего куша. Александръ показалъ брату записку и, отозвавъ всторону, спросилъ, что это значило.

«ВздоръІ» отвѣчалъ Николаша: «я позволилъ ему играть въ карты съ условіемъ, что я беру пліе, какъ въ качаловскомъ штосѣ.»

 Александръ, получивъ расписку, написалъ на ней, что почитаетъ ее вовсе не нужною и возвращаетъ назадъ, надѣясь и безъ этого имѣть свои деньги отъ Грушницкаго въ послѣдствіи времени. Плацъ-адъютантъ отправился съ нею обратно.

«Охота тебѣ, Александръ, давать деньги подобнымъ людямъ!» сказалъ Николаша. «Теперь Грушницкій будетъ вездѣ разсказывать, что вызывалъ тебя стрѣляться, а ты струсилъ и, желая скорѣе избавиться отъ него, снабдилъ даже суммою на дорогу... я давно знаю этого молодца!»

— Пускай говоритъ что хочетъ! Кто меня знаетъ, тотъ не повѣритъ. Отъ клеветы ничѣмъ не предостережешься! Впрочемъ Грушницкихъ много на свѣтѣ. А тебѣ что за мысль была играть съ нимъ и дѣлать такія условія?

«Я думалъ отъ него отдѣлаться.»

— Что же, отдѣлался? Нѣтъ, эти люди истин-







====page  101====



ная язва! Отъ нихъ ничѣмъ не отвяжешься; у нихъ нѣтъ ни стыда ни совѣсти. Впрочемъ, имъ терять нечего! Отвратительныя творенія!

Пустогородовы сѣли въ коляску. Ямщикъ у дарилъ кнутомъ. Пыль взвилась столбомъ на улицѣ.









====page====





III.

КАВКАЗСКIЯ

МИНЕРАЛЬНЫЯ ВОДЫ.



Вокругъ ручьевъ его волшебныхъ

Больныхъ тѣснится блѣдный рой.

Кто жертва чести боевой,

Кто почечуя, кто Киприды...

Евгеній Онегинъ. А. Пушкинъ.





Въ первой половинѣ мая, братья Пустогородовы подъѣзжали къ Пятигорску. Они оставили уже влѣвѣ Горячинскую станицу, лежащую въ полуторѣ верстѣ отъ горячихъ сѣрныхъ ключей.

«Да гдѣ-же Пятигорскъ?» спрашивалъ съ нетерпѣніемъ меньшой братъ у старшаго.

— А вотъ, сейчасъ въѣдемъ, отвѣчалъ послѣдній. И коляска катилась уже по слободкѣ, между двумя рядами разновидныхъ домовъ.









====page 103====



«Вѣрно это городское предмѣстіе!» сказалъ Николаша.

— Нѣтъ, это часть самаго города, извѣстная подъ именемъ Слободки: здѣсь поселены женатые солдаты, нарочно, чтобы посѣтители имѣли болѣе наемныхъ квартиръ.

«Что за городъ! Нѣтъ заставы, ни острога, ни кабака! Все какія-то лачуги, одна другой хуже.»

Групы солдатокъ и дѣвчонокъ сидѣли у воротъ, крича проѣзжимъ: «Господа, здѣсь порожняя квартира, не угодно ли остановиться?»

— Откуда набрали такихъ уродовъ? возразилъ меньшой Пустогородовъ. — Ни одного порядочнаго женскаго личика!

«Жены солдатскія привозятся сюда изъ Россіи къ мужьямъ.»

— Бѣдные мужья!.. небось красавица не явится къ мужу, ей и безъ него хорошо.

Наши путешественники поровнялись съ домомъ доктора Конради, передъ которымъ зеленѣлъ миловидный садъ; повернули за гору, и взору ихъ открылись красивые дома, каменныя зданія, бульвары, купальни, бесѣдки, сады, стлавшіеся по скату возвышенности, этого подножія горѣ Машуку (*), которая поднимается грознымъ исполиномъ



_______

(*) Машукъ — одна изъ пяти горъ, давшихъ свое имя городу, и называемыхъ туземцами Бештау. По-татарски бешъ значитъ пять, а тау гора.







====page 104====



надъ Пятигорскомъ. Коляска остановилась у рестораціи: огромное, каменное и самое неудобное для помѣщенія строеніе. Въ бель-этажѣ находится трактиръ: довольно пространныя комнаты служатъ въ будни столовою и сборищемъ для картежныхъ игроковъ; въ праздники тутъ даются балы, на которые всякой имѣетъ входъ, заплативъ за билетъ; комнаты двѣ остаются для пріѣзжихъ постояльцевъ. И здѣсь хозяйничаетъ нашъ

старый знакомый, Неотаки. Въ верхнемъ этажѣ отдаются въ наемъ нумера не болѣе какъ на пять дней: посѣтители должны быть весьма признательны за краткость срока, потому что эти покой, несмотря на дороговизну, чрезвычайно неудобны и въ лѣтнее время несносны своею духотой. Тутъ остановились, временно, братья Пустогородовы.

Первою заботой Александра было отыскать домъ для родителей. Ему не нравилась главная часть города, около бульвара, которую обыкновенно предпочитаютъ столичные посѣтители, любящіе шумъ и разсѣяніе; онъ зналъ всѣ невыгоды ея: въ знойное время тамъ нестерпимый жаръ отъ сосѣднихъ раскаляющихся скалъ; всегда удушливый запахъ сѣры вѣетъ съ горячихъ источниковъ, и въ добавокъ вѣчная пыль съ мостовой проникаетъ во внутренность домовъ. Поэтому онъ избралъ квартиру на концѣ города, окнами







====page 105====



на Машукъ: чистый воздухъ полей, свѣжая зелень, тишина и уединеніе мѣста плѣнили его. При домѣ былъ флигель, въ которомъ хотѣли помѣститься оба брата, чтобъ не стѣснять стариковъ. Въ Пятигорскѣ квартиры, хоть и чисты, но вобще довольно тѣсны, и скудно меблированы. Въ эту пору года хозяева обыкновенно дорожатся, въ надеждѣ на большой съѣздъ; по позднѣе, въ іюлѣ мѣсяцѣ, если посѣтителей мало, они уступаютъ за пол-цѣны.

Николаша былъ здоровъ. Александръ два раза въ день ѣздилъ въ Александро-николаевскія Ванны погружать свою раненую руку, безъ чего нельзя было возвратить ей движенія: поэтому оба брата не порабощались образу жизни, предписанному при леченіи. Они не толпились въ извѣстные часы вокругъ цѣлебныхъ источниковъ, не бродили по улицамъ и бульварамъ, не столько для движенія, сколько отъ нѣчего дѣлать, ложились въ постель когда хотѣли, и ѣли что приходило на мысль. Впрочемъ, въ маѣ мѣсяцѣ, въ Пятигорскѣ всегда стоятъ туманы, вѣтры и дожди; одна лишь необходимость можетъ вынудить человѣка выйти изъ дому.

Насталъ іюнь, а съ нимъ и ясные дни (*). Братья



_______

(*) Только не каждый годъ это бываетъ; постоянная хорошая погода всегда начинается съ половины іюля и продолжается весь августъ; а съ нею неразлученъ нестерпимый зной.







====page 106====



Пустогородовы отъ любопытства и скуки рѣшились слѣдовать правиламъ водянаго леченія. Вставая до восхода солнца, они обыкновенно отправлялись къ источникамъ. Какое жалкое зрѣлище представляетъ это гулянье, котораго однообразіе прерывается только тѣмъ, что гуляющіе каждую четверть часа подходятъ къ ключу пить изъ цѣлительной струи! Инвалидъ, изъ среди множества разновидныхъ стакановъ, которые висятъ на длинныхъ тесьмахъ, снимаетъ съ крючка тотъ, который вамъ принадлежитъ, погружаетъ его въ горячій источникъ, выполаскиваетъ, и подаетъ вамъ. Вы морщитесь и пьете тепловатою зловонную воду, которая на нѣсколько секундъ оставляетъ во рту вкусъ тухлыхъ яицъ. Такимъ образомъ вы проглотите стакана три, и потомъ идете ходить или садитесь въ какой нибудь бесѣдкѣ разсматривать лица больныхъ, проходящихъ мимо васъ. Между тѣмъ инвалидъ систематически вѣшаетъ вашъ стаканъ на свое мѣсто, наблюдая всегда самое пунктуальное старшинство: вы можете быть увѣрены, что стаканъ подполковника не будетъ никогда висѣть выше стакана полковника, и такъ далѣе. А что за лица ежеминутно встрѣчаете вы по саду! Здѣсь разбитый параличемъ едва передвигаетъ ноги; тутъ хромаетъ раненый; тамъ идетъ золотушный; далѣе — страдалецъ въ язвахъ; этотъ — гемороидалистъ; рядомъ съ нимъ — 









====page 107====



страждущій отъ послѣдствій разврата: словомъ, тутъ средоточіе всѣхъ омерзительныхъ недуговъ человѣческаго рода. И кого не найдете здѣсь? И военныхъ всѣхъ мундировъ, и разжалованныхъ, и статскихъ, и монаховъ, и купцовъ, и мѣщанъ, и столичныхъ модницъ, и толстыхъ купчихъ, и чванныхъ чиновницъ, и уморительныхъ оригиналовъ: не забудьте, что все это натощакъ, съ просонья! Несмотря однако на господство самыхъ отвратительныхъ страданій, волокитство и чванство не покидаются. Жалко смотрѣть, какъ иная бывшая красавица, увядающая отъ болѣзней и годовъ, ищетъ плѣнить кого нибудь своими потухающими взорами, которые выглядываютъ изъ-за блѣдно-желтыхъ щекъ. Забавно видѣть, какъ иной генералъ и тутъ не оставляетъ своей важности, громко судитъ и рядитъ, и счастливъ, что его стаканъ виситъ выше другихъ; какъ самонадѣянно останавливаетъ онъ гуляющихъ оберъ-офицеровъ, готовый при малѣйшемъ неудовольствіи напомнить свой превосходительный чинъ; какъ принуждаетъ ихъ выслушивать самые пошлые разсказы, самыя безсмысленныя предположенія. Всякой изъ этихъ господъ корчитъ Наполеона; многіе корчили бы и Фридриха Великаго, но не всѣ знаютъ объ его существованіи. Пословица справедлива, которая гласитъ, что нѣтъ семьи безъ урода. А толковъ-то, толковъ!... Чего не наслу-





====page 108====



шаетесь вы на этихъ гуляньяхъ! И пересуды, и сплетни, и жалобы, то на скуку мѣстапребыванія, то на неудобства дороги, на грубость и притѣсненіе станціонныхъ смотрителей, то на недостатокъ въ лошадяхъ, и на прочее. Большею частію однако жъ предметомъ разговоровъ служитъ разборъ военныхъ дѣйствій на Кавказѣ и методы леченія Пятигорскихъ медиковъ, которые, сказать мимоходомъ, живутъ между собою какъ кошки съ собаками. Заключеніемъ всѣхъ пересудовъ хула директору минеральныхъ водъ: человѣкъ никогда и ничѣмъ недоволенъ! Между тѣмъ, теперь это мѣсто занимаетъ достойный начальникъ, добросовѣстный ветеранъ, полковникъ украшенный ранами; ему поистинѣ обязанъ Пятигорскъ введеніемъ устройства и порядка на водахъ. Здѣсь услышите стараго моряка, увѣряющаго, будто самый лучшій образъ леченія, выпивать по осьмидесяти стакановъ горячей сѣрной воды утромъ и столько же вечеромъ: такое леченіе онъ предпочитаетъ даже морскимъ пуншамъ, которые совсѣмъ не гомеопатически пивалъ во время оно. Съ нимъ споритъ больной, утверждающій, что весьма достаточно трехъ стакановъ, и то должно пить впродолженіе трехъ часовъ. Третій присоединившійся къ нимъ замѣчаетъ, что трехъ стакановъ мало, потому что глотать ихъ надобно лишь до половины: газъ испаряется, пока больной подно-







====page 109====



ситъ стаканъ ко рту. Далѣе, возлѣ скамейки, занимаемой кирасирскимъ офицеромъ и старымъ Кавказцемъ, составился кружокъ. Послушаемъ, о чемъ они толкуютъ такъ горячо?

«Вашъ ходилъ на Черкесъ войну?» спрашиваетъ Нѣмецъ, кирасиръ, кавказскаго офицера.

— Какъ же, ходилъ, капитанъ! отвѣчаетъ послѣдній.

«Ну, вотъ тамъ видитъ нѣсколько горки!.. пожалостъ расказатъ, что есть за горки? Мой долго смотримъ на географической картъ... ясно ничего понимать не	 могла.»

— И я ничего не разберу... смотрѣлъ не далѣе какъ вчера на почтовой картѣ, но ничего не понялъ, сказалъ низенькій старичекъ Курскій помѣщикъ.

«Ой! пожалостъ не мѣшаитъ!...видитъ, что серіозный разговоръ. — Такъ, господинъ казакъ офицръ что тамъ за этихъ горъ?»

— Опять горы, капитанъ!

«Ну, знай; а далѣе?«— Горы же.

«Тфу, тейель! ну, а за горъ?»

— Все горы.

«Ну, а за горы?»

— Не знаю, это уже Турція.







====page 110====



«Турци! Тфу, вашъ ничего не знаитъ. А Грузій, Тифлисъ, гдѣ?»

— Все, что вы видите, это — горы, обитаемыя Осетинцами и ихъ племенами; вонъ въ томъ направленіи, горы примыкаютъ къ Имеретіи, а въ эту сторону къ ахалцыхскому хребту; за ними наконецъ граница Турціи.

«Ну, а Тифлисъ куда дѣваитъ?»

— Тифлисъ болѣе къ востоку.

«Ха! ха! ха!» И Нѣмецъ, ворча про себя, что кавказецъ ничего не знаетъ, удалился.

Тамъ, на горѣ, стоитъ высокій, сѣдой, кавалерійскій генералъ, прославившійся своею бѣшенною храбростью. Его окружили слушатели. Онъ бранитъ безъ пощады все на свѣтѣ: но пусть бы самъ попытался проскакать съ однимъ кавалерійскимъ полкомъ чрезъ кавказскій хребетъ!

Однако пора намъ оставить Пятигорскихъ ораторовъ и возвратиться къ описанію жизни на водахъ.

Отправивъ въ желудокъ извѣстное число стакановъ теплой зловонной воды, и нагулявшись по неволѣ, посѣтители возвращаются домой ожидать своего часа на ванны. Пробьетъ урочное время колоколъ, и кареты, коляски, дрожки, запряженныя по большей части клячами, потянутся со всѣхъ сторонъ къ купальнямъ. Здѣсь больные, посидѣвъ

въ горячей водѣ, ложатся въ пристроенной ком-







====page 114====



натѣ, и потѣютъ, пока не услышатъ нѣсколько слабыхъ ударовъ въ дверь и голоса: «Пора выходить, ваша половина прошла!» (*) Тогда начинаютъ скорѣе одѣваться, закутываются какъ можно теплѣе и спѣшатъ домой пить жидкій зеленый чай или маренковый кофе: потомъ, пропотѣвъ еще дома, одѣваются на весь день или  до повторенія того же самаго процесса послѣ обѣда. Въ первомъ часу пользующіеся должны обѣдать, то есть, покушать жиденькаго супу изъ чахоточной курицы, и соусу изъ зелени; иногда къ этой скудной трапезѣ прибавляется компотъ изъ чернослива; о винѣ, и подумать не смѣешь пить, — кофе еще менѣе. Ложиться должно не позже одиннадцати часовъ вечера, чтобы на слѣдующій день начать то же самое. Вотъ какъ проходитъ лѣто въ Пятигорскѣ, исключая воскресеньевъ и праздниковъ. Въ эти дни обыкновенно не берутъ ваннъ, чтобы утромъ быть у обѣдни, а вечеромъ на балѣ.

Николашѣ вовсе не нравилась такая жизнь. Впрочемъ вскорѣ онъ познакомился съ однимъ полковникомъ, пріѣхавшимъ изъ Грузіи, и проводилъ у него большую часть времени. Полковникъ обратилъ вниманіе Пустогородова, сначала своею фуражкою, извѣстною въ Закавказьи подъ названіемъ



_______

(*) Въ ванны пускаются по билетамъ на пол-часа.









====page 112====



а-ла-Коцебу, а потомъ и самимъ собою. Не подумайте однако, чтобы это была какая либо нѣмецкая оригинальная шапка или чухонскій колпакъ: это просто фуражка, обтянутая бѣлымъ чехломъ, который покрываетъ вмѣстѣ и козырекъ. Полковникъ, носившій се, былъ человѣкъ преждевременно состарѣвшійся; въ правильныхъ чертахъ его лица, которыя нѣкогда нравились женщинамъ, выражались необузданныя страсти, превратившіяся въ привычный развратъ; слѣды изнуренія, истомы и душевныхъ огорченій отъ обманутыхъ честолюбивыхъ надеждъ, подернули какою-то мрачностью это лицо, нѣкогда прекрасное (по крайней мѣрѣ таковы были слухи). Рѣдкіе волоса, едва покрывающіе голову, давали нѣкоторымъ образомъ понятіе о жизни. Накопивъ груды денегъ, онъ пріѣхалъ насладиться покупными удовольствіями, но, не находя ихъ по вкусу своему, проводилъ ночи за картами, а утро и вечеръ посвящалъ волокитству. Вѣроятно, полковникъ, по старой привычкѣ, снисходительно смотрѣлъ на себя въ зеркало: иначе онъ счелъ бы нужнымъ поступить въ число заштатныхъ волокитъ. Но человѣческое самолюбіе слабо! На гуляньяхъ онъ ухаживалъ за истощенными мнимыми красавицами, разсказывалъ имъ съ восторгомъ были и небылицы о краѣ, откуда пріѣхалъ, и прикрашивалъ разсказы словами: «Восхитительная страна!..









====page 113====



особенно для того, кто составилъ себѣ имя въ ней!» Николаша, слышавъ нѣсколько разъ эти слова, спрашивалъ у его товарищей, что за подвиги у этого офицера въ Закавказьѣ? Ему отвѣчали: «Какъ же! онъ извѣстенъ въ кавказскомъ корпусѣ!» Но чѣмъ, никто не зналъ. Онъ обратился съ этимъ вопросомъ къ брату.

«Да!» отвѣчалъ Александръ: «онъ извѣстенъ въ нашемъ корпусѣ огромными доходами, которые незаконно наживаетъ, строптивостію и непріятностію нрава, и страстію къ азардной игрѣ. Онъ выжилъ изъ полка почти всѣхъ старыхъ, заслуженныхъ офицеровъ.»

 Довольно было для Николаши слышать, что полковникъ любитъ игру. Онъ сдружился съ нимъ, и скоро очутился среди всѣхъ игроковъ, нарочно съѣхавшихся въ Пятигорскъ, чтобъ обыграть другъ друга. Онъ игралъ ежедневно; по мало выигрывалъ: записные искусники не допускали его чрезмѣрно пользоваться счастіемъ. Онъ и не проигрывалъ однако жъ, потому что всегда металъ: стало быть труднѣе давался въ обманъ.

Наконецъ пріѣхали старики Пустогородовы. Петръ Петровичъ не владѣлъ правой рукой. Прасковья Петровна оставалась такъ же здорова и свѣжа, какъ мы ее видѣли. Оба очень радушно встрѣтились съ Александромъ: отецъ истинно любилъ сына, а матери понравилась его наружность и кро-









====page 114====



тость въ обхожденіи. О Николашѣ нѣчего и говорить: ему обрадовались невыразимо! Но онъ былъ съ стариками довольно холоденъ и невнимателенъ, какъ человѣкъ совершенно увѣренный въ ихъ любви и не помышляющій, что можетъ ее потерять. Николаша совѣтовалъ отцу быть воздержнѣе въ пищѣ, а мать пенялъ за невысылку денегъ, когда онъ ихъ просилъ. Послали за медиками; сдѣлали консиліумъ: доктора поспорили, покосились, отпустили нѣсколько колкостей другъ другу, и рѣшили, что больной долженъ пить сѣрную горячую воду, брать ванны, соблюдать строгую діету, мало спать. Въ непродолжительномъ времени они хотѣли опять собраться, чтобъ узнать о ходѣ болѣзни и дѣйствіи лечеиія. Каждый взялъ по двадцати пяти рублей и уѣхалъ, притворяясь, будто не смотритъ на своихъ собратовъ. Пятигорскіе медики всѣ между собою враги: это необходимо, чтобы больние не замѣтили, въ безпрерывныхъ консиліумахъ, которыхъ они то и дѣло требуютъ, желанія исторгать по-больше денегъ. Врачи считаются между собою приглашеніями на

консиліумы, точно также какъ свѣтскія дамы визитами; но у нихъ счетъ еще сложнѣе, потому что берется на бирку плата за консиліумъ. Если докторъ приглашаетъ своихъ собратовъ на совѣщаніе къ такому больному, который даетъ по пятидесяти рублей, такъ этого медика они должны









====page 115====



пригласить, каждый, въ свою очередь, на консиліумъ той же цѣны. Похвальное братство, утѣшительное въ родѣ человѣческомъ правосудіе!.. но, кажется, оно не совсѣмъ пріятное для паціента.

Накопецъ Пятигорскъ дождался 25-го іюня. Гарнизонъ утромъ причепурился и далъ, какъ водится, разводъ. Почтенный камендантъ, маститый ветеранъ, посѣдѣвшій на сорокалѣтней безукоризненной службѣ, выгладилъ свой усъ, не уступающій бѣлизною снѣгу Эльборуса (*); поздравилъ солдатъ съ торжественнымъ днемъ рожденія Государя Императора, и разослалъ посѣтителямъ повѣстки, что вечеромъ будетъ балъ въ рестораціи. Желающіе танцовать должны были явиться въ мундирахъ; прочіе, кому здоровье не позволяло наряжаться, могли быть въ сюртукахъ. Разумѣется, это возбудило ропотъ: на что не ропчутъ! Пошли толки! «Что за мундиры, когда пріѣхали за тысячу верстъ лечнться!» говорили одни. «Никто не пойдетъ на этотъ балъ!» восклицали другіе. Конечно, для дендизна невыгодно приходить на балъ съ объявленіемъ: я намѣренъ танцовать. Для истиннаго модника нѣтъ ни цѣли ни намѣреній: таковъ тонъ нашего вре-



________

(*) Одна изъ самыхъ высокихъ горъ кавказскаго хребта; вершина ея покрыта вѣчными снѣгами.









====page 116====



мени. Настоящій денди отправляется, не зная самъ куда, совсѣмъ не вѣдая за чѣмъ: по крайней мѣрѣ долженъ это показывать. Единственная цѣль его — взглянуть что дѣлаетъ толпа. Какъ можно итти отъискивать удовольствія! Будто денди нуждается въ нихъ! Будто будуаръ его скученъ! Будто онъ самъ въ себѣ не находитъ довольно средствъ къ развлеченію! Такая мысль оскорбительна для него. Денди ни съ кѣмъ не говоритъ: онъ даритъ словами, которыя, по его мнѣнію, во сто кратъ питательнѣе для ума, чѣмъ

манна была въ пустынѣ для Израильтянина. Денди надѣлъ бы сюртукъ и пошелъ на балъ: къ счастію, однако жъ, въ Пятигорскѣ этихъ господъ мало. Тутъ все армейскіе офицеры. Скучая всю жизнь въ деревняхъ на постоѣ, развлекаясь только въ обществѣ какого нибудь грубаго мѣлкопомѣстнаго дворянниа или  оскорбительно надменнаго богача-помѣщика, они радёхонки посмотрѣть на балъ, себя показать и потанцевать. Они надѣли мундиры и явились на вечеръ.

Пятигорскіе балы довольно благовидны: зала, гдѣ танцуютъ, просторна, опрятно содержана, изрядно освѣщена; музыка порядочная. Пріѣзжія дамы корчатъ большую простоту въ одеждѣ; но въ нарядѣ ихъ проглядываетъ иногда тайное изящество, — что вовсе не лишнее, если выкинуто со вкусомъ. Пестрота военныхъ мундировъ, раз







====page 117====



нообразіе фрачныхъ покроевъ и причесокъ, различіе пріемовъ, отъ знатной барыни до бѣдной жены гарнизоннаго офицера, отъ столичнаго денди до офицера пятигорскаго линѣйнаго баталіона, который смѣло вступаетъ съ огромными эполетами, съ галстухомъ выходящимъ изъ воротника на четверть, и до чиновника во фракѣ, съ длинными почти до полу фалдами, съ высокими брызжами, подпирающими щеки, — все это прелюбопытно и

занимательно. Но когда начнутся танцы — тутъ смѣхъ и горе! Когда всѣ эти лица, блѣдныя, изнуренныя отъ леченія и насильственнаго пота, задвигаются, невольно помыслишь о сатанинской пляскѣ. И тутъ же, для довершенія картины, продѣлки пѣхотныхъ офицеровъ ногами, жеманство провинціальнаго селадона, шпоры поселеннаго улана, припрыжка и каблуки гусара, тяжелые шаги кирасира, притворная степенность артиллериста, педантскія движенія офицера генеральнаго штаба, проказы моряка, грубыя, дерзкія ухватки казако-лапдпаснаго драгуна. Все странно и забавно!

Николай Петровичъ, разумѣется, явился на балъ въ сюртукѣ: бѣгло смотрѣлъ онъ, зѣвая кругомъ всей залы, но не останавливалъ взора ни на комъ. Дверь внезапно отворилась въ залу, и вошла осмнадцати-лѣтняя блондиночка: она была









====page 118====



средняго роста, хороша собой, и нѣсколько застѣнчива. За нею подвигался полковникъ, лѣтъ около пятидесяти, угрюмый и старообразный. Всѣ спрашивали другъ у друга, кто они, но никто не зналъ. Комендантъ, отозванный всторону, могъ одинъ удовлетворить общее любопытство; по его словамъ это былъ полковникъ фонъ-Альтеръ съ женою, за часъ передъ баломъ пріѣхавшій изъ Россіи. 

Николаша, всматриваясь въ пріѣзжую, узналъ знакомыя черты. Онъ тотчасъ подошелъ къ ней.

«Китхенъ!... Катерина Антоновна! узнаете ли вы меня? какъ давно мы не видались!»

— Какъ васъ не узнать, Николай Петровичъ! Я васъ не видала съ той поры, когда мы играли въ бостонъ. — Тутъ Китхенъ опустила глаза и покраснѣла.

«Давно ли вы замужемъ?»

— Второй мѣсяцъ.

«Представьте меня, пожалуста, вашему мужу.»

— Очень хорошо. Да вотъ онъ кстати идетъ. —  Потомъ, обращаясь къ мужу, она сказала: — Альтеръ, представляю тебѣ, мой другъ, Николая Петровича Пустогородова, сына Прасковьи Петровны.

«Очень радъ познакомиться!» отвѣчалъ полковникъ, протягивая руку Николашѣ: «а я тебѣ, моя









====page 119====



Китхенъ, представляю полковника, моего стараго, добраго товарища... пошалили же мы съ нимъ!» И самъ держалъ за руку Закавказскаго пріѣзжаго съ фуражкою а-ла-Коцебу.

Фонъ-Альтеръ отошелъ, ново-представленный сдѣлалъ нѣсколько вопросовъ, молодая женщина отвѣчала застѣнчиво. Полковникъ, удаляясь пробормоталъ сквозь зубы, но такъ, что она могла слышать: «Опоздалъ! Никакъ не поспѣешь за этою несносною молодежью!»

— Откуда вы теперь, Катерина Антоновна? —  спросилъ Николаша.

«Изъ Москвы. Мои мужъ переведенъ въ Грузію.»

— Такъ вы ѣдете туда?

«Нѣтъ, не скоро еще; мужъ поѣдетъ на-дняхъ въ Тифлисъ и, устроясь тамъ, пріѣдетъ за мною, а меня покуда оставляетъ здѣсь, поручивъ вашей матушкѣ.»

— Въ самомъ дѣлѣ! воскликнулъ Николаша радостно: какъ это хорошо! Однако у меня есть много о чемъ съ вами поговорить. У васъ нѣтъ приглашенія на мазурку?.. не хотите ли ее танцевать со мною?

«Очень хорошо.» 

— Такъ я съѣзжу домой переодѣться: въ сюр-







====page 120====



тукахъ не позволено танцовать; я тотчасъ буду назадъ.

Мазурка началась. Пары пестрѣли кругомъ залы. Я не стану ихъ описывать, – ничего замѣчательнаго въ этотъ вечеръ не было. Роза Кавказа, теперь уже поблекшая, сидѣла поникнувъ головку, подобно надгробному памятнику надъ красотою, утраченною безъ возврата. О время! время! чего не преобразуешь ты? Но подслушаемте лучше, что говоритъ знакомая намъ пара.

«Скажите, Катерина Антоновна, что нибудь объ Елизаветѣ Григорьевнѣ? Я совсѣмъ потерялъ и слѣдъ ея.

— Несмотря на то, она живетъ въ вашей памяти, Николаи Петровичъ! сказала блондинка, покраснѣвъ и устремляя взоръ на своего кавалера.

«Да! я помню ее какъ женщину бывшую à Іа mode въ то время, какъ я жилъ въ Москвѣ.»

— А еще какъ?

«Рѣшительно ни какъ.»

— Не отпирайтесь: я знаю письма, которыя 	вы къ ней писали изъ полка.

«Какія письма?»

— Страстныя.

«Въ самомъ дѣлѣ?» спросилъ кавалеръ съ притворнымъ любопытствомъ: «я писалъ страстныя письма!.. что, были они очень глупы?»









====page 121====



«Не скажу вамъ, какъ они мнѣ казались; но могу только васъ увѣрить, что они веселили вечера у бабушки Елизаветы Григорьевны, отвѣчала дама, смотря на своего кавалера съ торжествомъ.

«Какимъ же это образомъ?.. разскажите Катерина Антоновна.»

— Елизавета Григорьевна читала ихъ вслухъ, придавая своему голосу особенную трогательность. Она кончала, поднимая глаза къ небу, словами: Вашъ! навсегда вашъ! вѣчно вашъ Николай Пустогородовъ.

«Сознаюсь,» отвѣчалъ смущенный Николаша, «очень сожалѣю, что узналъ объ этомъ. Я думалъ дурачить Елизавету Григорьевну, а выходитъ, что она смѣялась надо мною: непремѣнно ей отомщу! Гдѣ она теперь?»

— Право не знаю, и полагаю, никто въ Россія не знаетъ.

«Какимъ образомъ?»

— Нѣсколько дней послѣ вашего отъѣзда изъ Москвы, пріѣхалъ какой-то артистъ, родомъ Итальянецъ, котораго красоту всюду превозносили. Елизавета Григорьевна стала брать у него уроки пѣнія, чтобъ усовершенствоваться, какъ она говорила, въ зтомъ искуствѣ; заперлась съ нимъ дома; едва показывалась на свѣтъ, и то въ его сопровожденіи. Объ этомъ заговорили, смѣя-









====page 122====



лись надъ нею, наконецъ дошла очередь и до мужа; онъ взбѣсился; пошли распры. Елизавета Григорьевна внезапно уѣхала въ Петербургъ, покинувъ мужа и дѣтей; оттуда отправилась въ Италію, подъ вѣчно-лазуревое небо, гдѣ люди съ пламенными и снисходительными сердцами. Такъ писала она къ своей бабушкѣ. «И для этой лазури,

прибавляла она, оставила я свое родное, всегда облачное небо, которое при всемъ томъ прозрачнѣе совѣсти людской. Пускай читаютъ они мое письмо, писала она, пускай узнаютъ, въ чемъ я ихъ обвиняю: это вертепъ пресмыкающихся, безсильныхъ злоязычниковъ, безчестныхъ обманщиковъ и глупыхъ жертвъ, и все это судитъ, да рядитъ, не зная ничего, и не имѣя понятія ни о чемъ. Бывшему мужу моему скажите, что онъ безсовѣстный глупецъ, который принимаетъ жену за безполезное украшеніе въ домѣ, подобно картинамъ, висящимъ на его стѣнахъ, или бронзѣ, обременяющей его камины. Онъ обманулъ меня: я покидаю его и дѣтей, которыхъ онъ изъ тщеславія будетъ называть своими. Мнѣ не нужно его богатство; я предпочитаю бѣдность — съ человѣкомъ одушевленнымъ, обильно одареннымъ — золоту съ бездушнымъ трупомъ, въ которомъ осталась жизнь только для обжорства и сна. Прощайте, бабушка; васъ однихъ я любила и люблю, — всѣхъ другихъ смѣшиваю въ одно и питаю къ нимъ общее презрѣніе. Если бъ





====page 123====



отецъ и мать мои были живы, я бы спросила у нихъ: зачѣмъ они продали меня такому мужу? зачѣмъ сгубили? Пренебрегаю всѣхъ родныхъ, кромѣ васъ; оставляю навсегда ихъ порогъ и несусь подъ вѣчно голубое, безоблачное небо, гдѣ останусь и умру.» Вотъ ея слова.

«А вамъ такъ это письмо понравилось, Катерина Антоновна, что вы выучили его наизустъ!»

— Точно выучила нанзустъ, и не мудрено: я читала его безпрерывно впродолженіе двухъ недѣль старухѣ и тѣмъ изъ ея родныхъ, кому она заставляла меня читать.

«Какая сумасшедшая вѣтреница, эта Елизавета Григорьевна!»

— Не судите такъ легко! Сообразите все безпристрастно, такъ выйдетъ, что она, право, не такъ виновата.

«Быть можетъ, вы докажете, что она совершенно права!»

— Нѣтъ, не берусь, Николай Петровичъ! Если хотите, я вамъ покажу ея письмо ко мнѣ.

«А вы съ нею были въ перепискѣ? Я этого не зналъ.»

— Я съ нею очень сблизилась послѣ вечера, когда играла съ вами въ бостонъ: она мнѣ во многомъ открыла глаза, дала полезные совѣты,







====page 124====



часто говорила о васъ; учила не быть слишкомъ довѣрчивой. Въ письмѣ своемъ она рѣзко начертала мнѣ женскій бытъ.

«Я такъ и ожидалъ... ревнивая, сумасшедшая женщина! Всю жизнь она дѣлала глупости, а теперь бранитъ свѣтъ и людей. Какъ я узнаю ее въ этомъ! Совсѣмъ было меня опутала.»

Мазурка кончилась. Всѣ разъѣзжались, бросая полу-сонный взглядъ на простую, незатѣйливую илюминацію, производившую однако жъ прекрасное зрѣлище на гористомъ мѣстоположеніи, по которому плошки и фонари были раскинуты.

На другой день фонъ-Альтеръ расположился съ женою въ домѣ противъ квартиры Пустогородовыхъ; у нихъ отобѣдалъ; поручилъ Прасковьѣ Петровпѣ свою Китхенъ, а въ вечеру уѣхалъ въ Тифлисъ.

Молодая супруга скучала, оставшись одна. Николаша часто бывалъ у нея. Иногда, поздно вечеромъ, провожалъ онъ ее домой отъ Прасковья Петровны. Иногда, сидѣлъ вмѣстѣ съ нею у открытаго окна, обращеннаго къ Машуку. Тогда онъ притворялся, будто пораженъ величественнымъ видомъ исполина, который, гордо воздымаясь во тьмѣ, затѣняетъ собою самую ночь. А меланхолическая Китхенъ пугалась этого усиленнаго мрака; возводила глаза къ небу; внимательно









====page 125====



разсматривала звѣзды, сверкавшія надъ горою: то мечтала, будто видитъ въ этихъ звѣздахъ горныхъ духовъ, рѣзвящихся на вершинѣ горы, то силилась прочесть въ нихъ темные для нея символы. И когда восходила луна и блѣднѣли Машукъ и лежащій надъ ними долъ; когда вдали таинетвенный свѣтъ освѣщалъ бѣлые памятники кладбища,

Китхенъ, предаваясь какой-то мистической задумчивости, напрягала слухъ, чтобы внимать вѣянію ночнаго воздуха среди общей тишины, изрѣдка прерываемой трелью соловья, въ отдаленныхъ кустахъ Машука. Николаша, сидя съ нею, любовался на юную мечтательницу; слова замирали на его устахъ отъ невольнаго благоговѣнія къ неизвѣстнымъ думамъ милаго творенія. Въ остальное время, искусный притворщикъ показывалъ ей столько вниманія, столько любви, что это невольно льстило женскому самолюбію; но и тутъ умѣлъ умѣрять себя, такъ, что не пугалъ застѣнчивости Китхенъ, не пробуждалъ ея опасенія и осторожности. Опытный волокита, онъ убаюкивалъ малѣйшія подозрѣнія. Китхенъ — неопытное дитяі — создавала себѣ міръ идеальный, воздушный, предавая забвенію все существенное, или и вовсе не помышляя о немъ. Она, не подозрѣвая ничего, день ото дня запутывалась болѣе и болѣе въ сѣти.

Въ одинъ теплый и тихій вечеръ, располагав-







====page 126====



шій къ сладострастію, — кто не зналъ его на сѣвѣрѣ, того прошу на югъ: чѣмъ другимъ не съумѣемъ угостить, а за этимъ дѣло не станетъ! — въ одинъ подобный вечеръ, Китхенъ и Николаша сидѣли вмѣстѣ у окна. Луна медленно всплывала на небо и уже освѣтила вершину Машука, котораго подошва казалась отъ того чернѣе чѣмъ когда либо.

«Какой прекрасный вечеръ!.. что вы такая грустная, Катерина Антоновна?» спросилъ Николаша.

— Нѣтъ, я не грустна, а только погружена въ воспоминаніяхъ: сегодня день рожденія Елизаветы Григорьевны; бывало, мы праздновали его въ деревнѣ у ея бабушки. Давно ли, безпечная, она бѣгала по освѣщеннымъ аллеямъ сада! А теперь гдѣ она? Счастлива ли? Помнитъ ли день своего 	рожденія?

Николаша, замѣтивъ, что Китхенъ всегда говоритъ съ жаромъ и любовью объ Елизаветѣ Григорьевнѣ, разсчелъ, что выгоднѣе было не показывать озлобленія къ этой женщинѣ. Вмѣсто отвѣта, онъ тяжело вздохнулъ.

— О чемъ вы такъ вздыхаете, Николай Петровичъ?

«Какая вамъ охота прислушиваться къ тому, что я дѣлаю? Я вздыхалъ машинально.»









====page 127====



— Нѣтъ, не машинально. Я желала бы знать воспоминаніе ли это объ Елизаветѣ Григорьевнѣ? 	

Николаша, вмѣсто отвѣта, опять вздохнулъ; по томъ притворился, будто досадуетъ на ссбя.

«Сознайтесь, вы вздыхаете о ней?»

— Помилуйте, Катерина Антоновна! зачѣмъ хотите вы знать всѣ помышленія человѣка?

«Я не хочу проникать въ помышленія ваши; а любя, горячо любя Елизавету Григорьевну, желала бы убѣдиться въ вашихъ добрыхъ чувствахъ къ ней: тогда я стала бы еще болѣе цѣнить васъ.»

— Если такъ, знайте же, что было время, когда я не менѣе васъ былъ привязанъ къ ней, но она не умѣла цѣнить моей любви, не имѣла довольно проницательности, чтобы видѣть и измѣрить мою преданность. — И Николаша вздохнулъ еще разъ.

«Я оправдаю ее передъ вами, Николай Петровичъ; сейчасъ принесу ея письмо и попрошу васъ прочесть его въ слухъ.»

Китхенъ пошла за письмомъ. Николаша въ это время переставилъ свѣчи на окно, приготовляясь къ чтенію. Погода была такъ тиха, что свѣчи горѣли на воздухѣ словно въ комнатѣ. Госпожа фонъ-Альтеръ принесла письмо и вручила его Пустогородову. Съ истинной или притворной грустью онъ развернулъ его и устремилъ взоръ на знакомый



  





====page 128====



почеркъ, нѣкогда начертывавшіи ему слова надежды, любви и обѣтовъ.

«Милая моя Китхенъ!

Вижу — ты убѣждена, что изъ ревности я совѣтовала тебѣ остерегаться Пустогородова. Могу тебя увѣрить, ты ошибаешься. Что мнѣ въ немъ? Зачѣмъ мнѣ сохранять его? Испытавъ, что такое бездушный старикъ, безжизненный трупъ, я искала ума и извѣстности; но осталась недовольною и тѣмъ и другимъ. Наконецъ мнѣ казалось, что ничтожество мужчины — всего выгоднѣе для женщины. Казалось, что взявъ изъ праха и возведя человѣка на дорогу почестей въ свѣтѣ, я рожу въ немъ благодарность и тѣмъ пріобрѣту его вѣчную любовь; но я ужасалась при одной мысли о связи съ такимъ человѣкомъ. И стала искать неопытнаго юноши, котораго и свѣтъ еще не развратилъ. И думала любовью своей сдѣлать изъ него человѣка достойнаго. Въ это время столкнулась я съ Пустогородовымъ; сблизилась съ нимъ; но это — себялюбецъ, который всѣ скудныя способности своего ума клонитъ къ холодиому разсчету; который внѣ себя ничего не любитъ. Если бъ я могла отыскать въ немъ хоть искру чувства, хоть каплю этого баснословнаго теперь сомоотверженія, я бы имъ дорожила. Но, какъ онъ есть, онъ мнѣ не нуженъ. Причемъ же я остаюсь? Обманутая въ своихъ надеждахъ,









====page 129====



одна въ мірѣ — одиночество несносно мнѣ! — я ищу и не нахожу, чего жаждетъ моя душа. Между тѣмъ я безсильна возстать одна противъ обычаевъ свѣта; но я мужаюсь въ тиши и чувствую, что скоро, скоро, настанетъ часъ, когда я стряхну застарѣлую пыль предразсудковъ и по-своему направлю смѣлый полетъ свой. Закиданная бранью и хулой, я буду улыбаться воплямъ рабовъ, скованныхъ глупыми приличіями, съ сожалѣніемъ о нихъ; но для этого мнѣ нуженъ товарищъ: я ищу его посреди художниковъ. Вотъ тебѣ откровенное признаніе. Можно ли одобрить меня? Никакъ. Можно ли обвинить? Нельзя. Виновна ли я? Ни сколько. Вся вина падаетъ на моихъ родителей. Воспитанная безпечною дѣвочкою, я прочла въ умѣ отца и матери, что постыдно для меня и для семьи, если толпа жениховъ не будетъ за меня свататься, лишь только я созрѣю; глупый предрасудокъ, что дѣвушкѣ необходимо выйти за мужъ, чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучеше, усиливающій въ насъ природное влеченіе къ замужству; желаніе освободиться отъ родительскаго порабощенія, которое дѣлалось мнѣ несноснымъ; наконецъ любопытство и, быть можетъ, неясныя желанія — все влекло меня поспѣшить брачными узами. Не зная людей, ихъ свойствъ и пороковъ, родители воспитавшіе меня, должны были или вовсе удержать отъ замужства, или обдуман-







====page 130====



но выбрать человѣка, съ которымъ хотѣли сковать мсеня навсегда... Нѣтъ, Китхенъ, не таковы родители, по крайней мѣрѣ вообще, исключая весьма не многихъ! Человѣкъ не перестаетъ быть человѣкомъ подъ названіемъ отца или матери; онъ все рабъ низкаго, унизительнаго разсчета и тщеславія. Отдавая дочь замужъ, отецъ не думаетъ, какой у нея будетъ супругъ, но разсчитываетъ, какой у него будетъ зять, требуя, чтобы онъ непремѣнно своимъ положеніемъ въ обществѣ былъ выше тестя, званіемъ ли, состояніемъ ли, или блескомъ въ свѣтѣ. Объ его личныхъ достоинствахъ родители не заботятся; лишь бы дочь была замужемъ... И вотъ несчастную дѣвушку вѣнчаютъ. Неопытная, она покидаетъ родительскій кровъ и, въ короткое время, дѣлается, не женою, а собственностію мужа. Въ свѣтѣ онъ ее выказываетъ вмѣстѣ съ дорогими каменьями, на ней развѣшанными; дома, если не старъ или не истощенъ, насыщается ею словно какимъ либо кушаньемъ, покуда вкусъ не притупится къ однимъ и тѣмъ же удовольствіямъ; если же онъ и старъ, изнуренъ, то порабощаетъ ее всей угрюмости своего нрава и своихъ привычекъ. Вотъ тебѣ, милая Китхенъ, слабый очеркъ свѣтскаго супружескаго быта! Если всмотрѣться болѣе, какихъ омерзительныхъ происшествій не увидишь!.. а чтожъ намъ женщи-







====page 131====



намъ дѣлать? куда дѣваться? Остается попрать закоснѣлые предразсудки и отдать себя на судъ и осужденіе свѣта. Честолюбіе родителей не ограничивается дочерями; оно простирается и на сыновей: тотъ изъ нихъ, которому фортуна улыбается, который достигъ большихъ почестей, или женитьбою пріобрѣлъ болѣе связей, тотъ надѣленъ ими щедрѣе, безъ разбирательства, слѣпое ли счастіе везетъ ему, или личныя достоинства служатъ возмездіемъ. Я представляю тебѣ, моя милая, эту картину для твоей пользы: ты молода, хороша собою и неопытна. Не ожидай въ замужствѣ болѣе того, что можно найти; не украшай этого быта цвѣтами своего воображенія; готовься встрѣтить въ немъ грустную существенность. Если ты сама выберешь себѣ мужа, ты также можешь ошибиться и,

притомъ, въ несчастій не будешь утѣшена нѣжностію родителей; если же выдешь замужъ по ихъ видамъ, они по крайней мѣрѣ станутъ тебя лелѣять: но знай, что ужъ не ты будешь имъ дочерью, а зять, по ихъ выбору, будетъ для нихъ сыномъ, ты — его женою! Ко всемъ онъ будетъ оправданъ, ты обвинена: чѣмъ старѣе люди, тѣмъ менѣе они сознательны въ своихъ ошибкахъ.

Въ мужѣ не думай найти совершенства. Въ домашнемъ быту онъ будетъ совсѣмъ иное, чѣмъ







====page 132====



казался. Мужъ смотритъ на жену, какъ на собственность, которую имѣетъ право, по произволу, ласкать, отталкивать и всегда обманывать... Внѣ своего порога, онъ добродѣтеленъ, радушенъ, добронравенъ; передъ женою онъ разоблачается, оставляетъ мнимыя совершенства и, становясь самъ собою, предается своимъ грубымъ наклонностямъ, своеволію, порокамъ. Чѣмъ разительнѣ въ мужѣ эти переходы, тѣмъ онъ ревнивѣе, изъ опасенія чтобы жена, въ короткихъ сношеніяхъ съ чужими, не проболталась объ его тайнахъ и не открыла глазъ другимъ на счетъ его.

«Да послужитъ тебѣ это письмо, любезная Китхенъ, предохранительнымъ талисманомъ въ твоей будущности. Ты въ немъ узнаешь голосъ опытнаго друга. Прощай; скоро настанетъ часъ — и ты, быть можетъ, присоединясь къ прочимъ, станешь метать въ меня брань и порицаніе. Я же останусь для тебя всегда одинакова.

Елизавета ***.»



— Что вы теперь скажете объ Елизаветѣ Григорьевнѣ? спросила Китхенъ послѣ нѣкотораго молчанія. 

«Она совершенно ошиблась на мой счетъ: я предался ей со всею довѣренностью неопытной, пылкой души, не подозрѣвая измѣны, не воображая, чтобы любовь эта могла когда нибудь потухнуть.









====page 133====



Это — урокъ для меня. Теперь, я чувствую, что могу опять привязаться сильно, пламенно, съ полнымъ самозабвеніемъ; но уже не такъ глупо, какъ прежде: я опытенъ, и не прежде дамъ волю своимъ чувствамъ, какъ убѣдясь во взаимности.»

Николаша говорилъ такъ просто, притворялся такъ искусно, что это ободрило довѣренность неопытной молодой женщины; она съ простотою души спросила у него:

«А на счетъ ея разсужденія о мужьяхъ, что скажете вы?«— Я вижу въ немъ вражду, которую искони вѣковъ одинъ полъ питаетъ къ другому, но, въ частности, эта вражда не рѣдко на-время прекращается, чтобъ послѣ сильнѣе возобновляться.

«А я думаю, что Елизавета Григорьевна во многомъ справедлива!.. она видитъ вещи прямо, какъ они есть.«

— Катерина Антоновна! вы такъ молоды, такъ прекрасны... ужели вы знаете уже многое?

«По крайней мѣрѣ понимаю,» отвѣчала Китхенъ, нѣсколько смутясь.

— Простите моему вопросу, который, право дѣлаю, не изъ любопытства, а отъ живаго участія въ вашей судьбѣ: скажите, счастливы ли вы въ супружествѣ?

«Я такъ не давно замужемъ, что не могу ничего вамъ на это отвѣчать.»









====page 134====



— Но любите ли вы своего мужа?

«Я привыкла съ младенчества слышать самые лучшіе отзывы о немъ, и очень уважаю его. Онъ —  давнишній другъ моего отца.

Блондинка задумалась.

— Понимаю, Катерина Антоновна! Васъ отдали замужъ въ награду за долговременную службу, быть можетъ за какія нибудь услуги вашего супруга.

«Да; отецъ мой желалъ этой свадьбы; а мнѣ не изъ чего было выбирать.»

Николаша схватилъ маленькую, бѣленькую ручку, небрежно лежавшую на окнѣ и, крѣпко пожавъ ее, сказалъ:

— Я вижу, вы несчастливы!... вы не любите и не можете любить своѣго мужа!.. онъ слишкомъ старь, слишкомъ холоденъ для этого, особенно для такой прелестной, молоденькой жены; но если дружба можетъ васъ утѣшить, примите ее отъ меня: она

будетъ искренна, молчалива, предана.

Китхенъ, погруженная въ размышленія, будто забыла отнять руку. Николшу это ободрило.

— Китхеиъ! съ жаромъ сказалъ онъ: повѣрьте, одинъ часъ наслажденій по чувствамъ стоитъ вѣка слезъ и огорченій. Ужели вы, созданная для счастія, обрекаетесь добровольно на всегдашнее







====page 135====



злополучіе и не хотите узнать блаженства? Не должно отвергать его, когда оно подъ рукою. Повѣрьте, сели вы не воспользуетесь настоящимъ часомъ, прійдетъ время, когда вы будете жаждать наслажденій, но поздно. Затрудненія, невозможность будутъ препятствіями для васъ... не теряйте золотаго времени, оно невозвратно!

Слишкомъ хорошо зная женское сердце, онъ былъ убѣжденъ, что ни одно слово его не потеряно семнадцати-лѣтнею, хорошенькою женой пятидесяти-лѣтняго старика, и хотѣлъ продолжать, несмотря что Китхенъ, погруженная въ глубокую задумчивость, сидѣла будто не слушая его, какъ вдругъ на улицѣ послышались слова: «Молодецъ Пустогородовъ! не теряетъ времени.»

Не скорѣе вылетаетъ пушечный зарядъ, чѣмъ оба кресла, состоявшія у окна были опорожнены. Николаша очутился въ одномъ углу комнаты, Китхенъ въ своей спальнѣ. Пустогородовъ тотчасъ опомнился и подошелъ къ окну: тутъ, разумѣется, никого уже не было; потомъ къ двери, куда упорхнула госпожа фонъ-Альтеръ: ничего не слышно. Онъ рѣшился заглянуть въ комнату: Китхенъ, озаренная луною, стояла какъ остолбенѣвшая у своей кровати.

«Катерина Антоновна! что вы такъ перепугались?» сказалъ Николаша въ пол-голоса.







====page 138====



Нѣтъ отвѣта. Онъ рѣшается войти въ комноту, подходитъ къ ней, беретъ ее за руку. Китхенъ начинаетъ приходить въ себя, дрожитъ, слезы ринулись рѣкою изъ глазъ ея: ей стало легче, она можетъ свободнѣе дышать; наконецъ сквозь рыданія она говоритъ: «Что... вы надѣлали!.. моя слава... мой мужъ... всѣ узнаютъ... пойдутъ толки...»

— Успокойся, Китхенъ. Ничего не могутъ говорить! Если бъ и было что, многія ли не проходятъ черезъ это? Положись на меня, я заставлю всѣхъ молчать; но глупо будетъ съ нашей стороны, если объ насъ пойдетъ слава, а мы откажемся отъ наслажденій.

Но я забылъ мудрое правило — все видѣть, все слышать и ничего не разсказывать. Слѣдственно, отойду отъ зла и сотворю благо. Думайте, что хотите о Китхенъ и Николашѣ: я буду скроменъ, ничего не скажу о нихъ; желаю чтобы и пятигорскій бульваръ послѣдовалъ моему примѣру. Кажется однако не такъ случилось: иначе, на другой день на гуляньѣ не выхваляли бы красоты и миловидности госпожи фонъ-Альтеръ, не называли бы

Пустогородова молодцомъ и не говорили бы: «какъ онъ уже успѣлъ?» — Разумѣется, ихъ связь не тайна, всѣмъ извѣстна.



Петръ Петровичъ видимо поправлялся, благо-







====page 137====





даря чудесному свойству водъ, а еще болѣе строгой діетѣ, на которую его посадили. Николаша помышлялъ о своемъ путешествіи, Александръ объ отставкѣ, вопреки всѣмъ увѣщаніямъ Прасковьи Петровны. Онъ ей часто говаривалъ:

«Прикажите мнѣ, матушка, продолжать служить, тогда не пойду въ отставку.»

— Спасибо тебѣ, Саша! отвѣчала Прасковья Петровна: но если тебя убьютъ, твоя смерть останется у меня на душѣ; я буду думать: вотъ еслибъ онъ вышелъ въ отставку, какъ хотѣлъ, такъ былъ бы еще живъ!

«Помилуйте, матушка! развѣ люди не умираютъ въ отставкѣ? Я вѣрю пословицѣ: своей судьбы и конемъ не объѣдешь.»

Петръ Петровичъ въ этихъ случаяхъ не объявлялъ ни какого мнѣнія; но, по всему было замѣтно, онъ соглашался съ сыномъ, тѣмъ болѣе, что Александръ становился ему день ото дня необходимѣе. Его внимательность, почтительность къ отцу, привлекали старика. Китхенъ проводила почти все время у Пустогородовыхъ: она также любила общество Александра, который, догадываясь объ ея отношеніяхъ къ брату, былъ очень остороженъ и даже отдалялся отъ блондинки, несмотря что она ему очень нравилась. Наконецъ и сама Прасковья Петровна болѣе и болѣе смягчалась къ









====page 138====



своему старшему сыну, начинала отдавать справедливость его достоинствамъ, и даже, быть можетъ, въ сердцѣ не различала съ своимъ любимцемъ: но недовѣрчивый Александръ, предупрежденный прошедшимъ, былъ остороженъ во всѣхъ сношеніяхъ съ матерью, и не могъ скрыть своей безотчетной боязни. Николаша, баловень судьбы и

матушки, едва показывался дома. И что ему было тамъ дѣлать? Въ родителяхъ онъ былъ увѣренъ, въ Китхенъ — тоже: поэтому предпочиталъ онъ кругъ холостыхъ, гдѣ металъ банкъ, и часто по несносному жару ѣздилъ за семь верстъ въ нѣмецкую колонку на дурные обѣды, въ мѣсто вовсе незначительное, тогда какъ могъ, не подвергаясь

нестерпимому зною, прекрасно обѣдать дома. Николаша, разумѣется, выбрилъ себѣ голову и надѣлъ жидовскую феску: это необходимо для пятигорскаго fashionable; въ такомъ нарядѣ онъ походилъ какъ двѣ капли воды на умалишеннаго, воображавшаго себя испанскимъ инфантомъ, котораго увѣрили, что ему должно выбрить голову, и котораго, когда онъ это исполнилъ, повезли въ сумасшедшій домъ, увѣряя, что везутъ въ Эскурьялъ,

а онъ при входѣ въ заведеніе тутъ же замѣтилъ: «Это приличный для меня дворецъ! По выбритымъ головамъ, я вижу, что здѣсь все доны и гранды — я буду въ своей сферѣІ»

Насталъ іюль. Пятигорскъ началъ пустѣть. Въ









====page 139====



эту пору лишь одни немощные остаются на горячихъ водахъ, остальные посѣтители ѣдутъ, либо въ Желѣзноводскъ, либо въ Кисловодскъ. Въ этотъ курсъ преимущественно предпочитали Кисловодскъ, гдѣ помѣщенія гораздо удобнѣе чѣмъ на желѣзныхъ водахъ, называемыхъ Жслѣзноводскомъ: тутъ такъ мало жилья, что иное лѣто посѣтители вынуждены бываютъ помѣщаться въ балаганахъ. Но не то привлекало теперь посѣтителей

къ животворному Нардзану (*): въ этотъ годъ пріѣхалъ туда вельможа, отдохнуть отъ трудовъ своего огромнаго управленія и отъ лѣтняго зноя. Его присутствіе въ прохладномъ, прелестномъ, гористомъ Кисловодскѣ притянуло туда ранѣе обыкновеннаго музыку, а съ нею и пятигорскую публику. 

Всѣ провозглашали балы, иллюминаціи, прогулки, кавалькады, пикники Кисловодска; всѣ кричали, что чудо какъ веселятся тамъ. Эти слухи дошли до Пустогородовыхъ, остававшихся на горячихъ, гдѣ Петру Петровичу нужно было еще доканчивать лечеиіе. Николаша скучалъ въ безлюдномъ, знойномъ городѣ: ему хотѣлось на кислыя, Китхенъ — также. Прасковья Петровна была



_________

(*) Нардзанъ, холодный кисло-шипучій ключъ, — почему и названо это мъсто Кисловодскомъ.







====page 140====



очень хорошо знакома съ вельможею: она помышляла посредствомъ его устроить Александра и тѣмъ отвлечь сына отъ мысли объ отставкѣ; для этого ей нужно было ѣхать туда, куда желанія манили ея любимца. Въ семействѣ стали поговаривать о поѣздкѣ въ Кисловодскъ, хоть на нѣсколько дней. Петръ Петровичъ и Александръ одни не обращали на то вниманія; ктому жъ послѣдній, не любя увеселеній, былъ менѣе чѣмъ когда либо расположенъ искать удовольствій. Получивъ извѣщеніе, что сынъ отца Іова, будучи опредѣленъ въ морскую службу, погибъ на морѣ, онъ ломалъ себѣ голову, какое сдѣлать употребленіе изъ порученныхъ денегъ, чтобы оно вполнѣ соотвѣтствовало цѣли завѣщателя, но наконецъ отложилъ помышленіе о томъ до благопріятнѣйшаго времени, когда выйдетъ въ отставку и будетъ въ Россіи.

Возвращеніе полковника фонъ-Альтера рѣшило поѣздку въ Кисловодскъ. Положили отправиться туда въ первую пятницу, въ субботу все разсмотрѣть, въ воскресенье побывать на балѣ, а потомъ пріѣхать обратно въ Пятигорскъ. Что вздумано, то и сдѣлано.

Прасковья Петровна сѣла съ госпожею фонъ-Альтеръ; мужчнны размѣстились между собою. Семейство Пустогородовыхъ и Китхенъ остановились во флигелѢ дома Мерлиной; полковникъ фонъ-







====page 141====



Альтеръ нанялъ будку на дворѣ Реброва: она соблазнила его дешевизною и близостью къ крѣпительнымъ ваннамъ, которыя онъ намѣревался брать по крайней мѣрѣ недѣли двѣ.

Домъ Реброва былъ занятъ вельможею, флигеля его свитою. На слѣдующій день послѣ пріѣзда, Александръ отправился туда. Съ начала онъ зашелъ во флигель, занятый генераломъ Мешикзебу. Въ залѣ, съ кипою бумагъ стоялъ высокій, черноволосый офицеръ въ сюртукѣ, весьма привлекательной наружности; возлѣ него молодой офицеръ

одного изъ линѣйныхъ казачьихъ полковъ, расположенныхъ по Кубани, въ параднойф фрмѣ, съ нѣсколькими крестами на груди; въ рукахъ онъ держалъ письмо, шашку и два пистолета; далѣе дожидались нѣмецкіе колонисты въ своихъ сѣрыхъ курткахъ; у самой двери, ведущей во внутренніе покои, сидѣлъ безмолвный донской офицеръ, держа книгу въ рукахъ вверхъ ногами и притворяясь будто читаетъ.

Александръ подошелъ къ офицеру, державшему бумаги, и сказалъ:

«Позвольте у васъ спросить, можно ли видѣть генерала?»

— Генералъ здѣсь принимаетъ отвѣчалъ офицеръ.

«Скоро выдетъ его превосходительство?» спросилъ Пустогородовъ.









====page 142====





— Думаю, скоро. Вотъ уже часъ, какъ я ожидаю его выхода, отвѣчалъ офицеръ, посматривая на часы: бѣда! право! столько дѣла не сдѣлаешь, сколько времени потеряешь въ этихъ ожиданіяхъ.

Линѣйный казачій офицеръ, корча какой-то бонъ-тонъ, подошелъ къ Александру шаркая и сказалъ:

«Мое почтеніе, капитанъ!»

— А! здравствуйте. Откуда вы?... отвѣчалъ Пустогородовъ.

«Съ Кубани, присланъ кордоннымъ начальникомъ къ генералу.»

— На Кубани все ли спокойно?

«Какъ нельзя болѣе! нигдѣ нѣтъ прорывовъ, ни хищничества, ни даже воровства. Этотъ край окончательно усмиренъ: нынѣшнее лѣто спокойствіе не прерывалось, не только по Кубани, но даже и за Кубанью; наши казачки ѣздятъ туда за ягодами.»

Александръ улыбнулся.

— А табунъ, возразилъ онъ, отбитый на-дняхъ непріятелемъ, вы не ставите въ счетъ хищничества!

Офицеръ смутился, но потомъ отвѣчалъ: «Какой табунъ? я впервые это слышу, хотя нынѣшнюю только ночь пріѣхалъ съ Кубани»

— Понимаю всѣ эти хитрости! сказалъ Пстогородовъ, отходя прочь.







====page 143====



«Александръ Петровичъ! нашъ начальникъ не хочетъ, чтобы здѣсь знали о прорывахъ нынѣшняго лѣта,» примолвилъ въ полголоса подошедшій къ нему линѣйный казачій офицеръ, «дабы не подвергнуться сужденіямъ посѣтителей и всѣхъ здѣсь находящихся.»

— Мнѣ какое до этого дѣло!

Въ комнату вошелъ бѣлокурый человѣкъ маленькаго роста. Онъ былъ въ военномъ сюртукѣ, безъ эполетъ, разстегнутъ, и курилъ изъ длиннаго чубука съ прекраснымъ янтаремъ. Черты его не имѣли ни какого выраженія: какая-то сладкая улыбка придавала ему видъ притворной кротости; глаза, словно синій фарфоръ, были обращены на кончикъ носа; на тѣмени виднѣлось безволосое пятно, съ отверзтіе стакана: это былъ генералъ Мешикзебу. Всѣ присутствующіе офицеры, при входѣ его, вытянулись, руки по швамъ;

одни колонисты стояли такъ же вольно какъ и до него. Его превосходительство, не обращая ни на кого вниманія, подошелъ къ Нѣмцамъ, привѣтствовалъ ихъ ласково, и пустился съ ними въ длинный разговоръ, содержаніе котораго не возможно передать, потому что ннкто изъ присутствующихъ офицеровъ не зналъ нѣмецкаго языка. Пренія вѣроятно были весьма горячія, судя по декламаціямъ одного рыжаго колониста, одѣтаго въ синій сюртукъ изъ толстаго сукна, побѣлѣвшаго







====page 144====



на швахъ, и по негодованію, выражавшемуся на лицѣ другаго, топавшаго съ досады отставленною ногой: онъ стоялъ подбоченясь, и былъ одѣтъ въ куртку изъ крестьянскаго сукна; изъ-подъ ненатянутыхъ панталонъ его, того же издѣлія, выглядывала толстая рубашка. Не станемъ, однако, распространяться въ описаніи этихъ бѣлокурыхъ, грубыхъ и наглыхъ пришлецовъ: кто ихъ не знаетъ! кто не имѣлъ съ ними когда-либо дѣла? Если бъ встрѣтился такой человѣкъ, мы предложимъ ему удовлетворить свое любопытство гдѣ-либо въ сосѣдствѣ: колонистовъ можно найти по всѣмъ угламъ святой Руси; они всѣ на одинъ ладъ. Замѣтимъ тутъ, съ гордостью, что иностранцы не могутъ сказать того же о насъ: мы не нуждаемся въ чужомъ покровительствѣ, не ищемъ службы, ни средствъ къ

жизни, на чужбинѣ, и не проливаемъ крови своей за чужое отечество. Русское имя слишкомъ дорого намъ, чтобы промѣнивать его на другое.

Проговоривъ болѣе часа съ колонистами, его превосходительство раскланялся съ ними и подошелъ къ Александру, котораго спросилъ, натянувшись дымомъ изъ чубука и выпустивъ ему въ лице: «что вамъ угодно?»

— Прибывъ къ Кисловодскимъ цѣлебнымъ водамъ, къ вашему превосходительству имѣю честь явиться.







====page 145====



«Вы ранены?»

— Точно такъ.

«Когда?»

— Нынѣшняго года въ мартѣ мѣсяцѣ, при отбитіи нашего плѣна у Закубанцевъ.

«Ваша фамилія?»

— Пустогородовъ.

«А, знаю!» — Потомъ, обратясь къ линѣйному казачьему офицеру, спросилъ: «Что тебѣ надобно?»

Къ вашему превосходительству имѣю честь явиться, отвѣчалъ офицеръ, подавая письмо.

«Отъ кого это?» спросилъ генералъ, разсматривая адресъ.

— Отъ кордоннаго начальника, съ Кубани, ваше превосходительство!

«А!.. здоровъ ли кордонный начальникъ?» спросилъ генералъ, распечатывая письмо: «да что это у тебя за оружіе?»

— Слава Богу, здоровъ, ваше превосходительство! Это оружіе разбойника Али-Карсиса, которое кордонный начальникъ поручилъ мнѣ доставить вашему превосходительству.

«Покажи!» сказалъ генералъ Мешикзебу, протягивая руку. Послѣ продолжительнаго разсматриванія клинка, онъ отдалъ шашку Александру и сказалъ:







====page 146====



«Посмотри, любезной Пустогородовъ... ты долженъ быть знатокъ... какова шашка?»

— Прекрасная!.. отвѣчалъ Александръ разсмотрѣвъ клинокъ: она дѣйствительно принадлежала Али-Карсису; мнѣ это очень извѣстно, потому что она отбита моею сотнею и отнята кордоннымъ начальникомъ. Я представилъ о ней по начальству и просилъ, или  возвратить ее, или выдать сотнѣ ея цѣнность.

«Точно, ваше превосходительство, есть подобное донесеніе,» подхватилъ офицеръ, стоявшій съ кипою бумагъ.

— Какимъ же образомъ привезли ее ко мнѣ? спросилъ генералъ у линѣйнаго казачьяго офицера.

«Капитанъ Пустогородовъ ошибается или обманутъ казаками,» отвѣчалъ офицеръ: «кордонный начальникъ при мнѣ отдалъ своеручно деньги, принесшему это оружіе.»

— Чего же оно стоитъ? спросилъ генералъ, начиная читать письмо.

«Теперь запамятовалъ, ваше превосходительство; но узнаю,» отвѣчалъ офицеръ.

— Узнайте же, пожалуста, потому что, если оно не очень дорого, я его куплю. — Прочитавъ письмо, онъ обратился къ офицеру съ бумагами: — Напишите-ка отъ меня рапортъ къ начальнику Линіи. —







====page 147====



И, водя по письму указательнымъ пальцемъ, прибавилъ: — По волѣ... вы пропишете имя моего начальника... имѣю честь всепочтннѣйше... слышите, всепочтеннѣйше...

«Слушаю, ваше превосходительство!»

— Имѣю честь всепочтеннѣйше донести вашему превосходительству о нижеслѣдующемъ...

Дошло до свѣдѣнія его сіятельства, что кордонный начальникъ заплатилъ своеручно за оружіе, отбитое у Али-Карсиса, почему его сіятельство приказать всепокорнѣйше просить ваше превосходительство изволилъ — поставить это на видъ всѣмъ инстанціямъ, по которымъ неосновательная жалоба о томъ, будто бы за оружіе

Али-Карсиса не заплачено, дошла до васъ. Между тѣмъ его сіятельство изволилъ также замѣтить, что вашему превосходительству слѣдовало бы удостовѣриться въ справедливости этой жалобы, прежде чѣмъ утруждать ею начальство. — Тутъ онъ

обратился къ линѣйному казачьему офицеру съ словами: — Вашъ кордонный начальникъ отлично отзывается о вашей службѣ и ходатайствуетъ вамъ награду, опасаясь, однако, отказа, ибо вы не давно получили Владимірскій крестъ; но будьте спокойны: это ни сколько не помѣшаетъ вамъ получить золотую саблю. Черезъ полчаса будьте у графа, я приду туда и васъ представлю. — Вамъ, капитанъ Пу-







====page 148====



стогородовъ, примолвилъ онъ, пуская въ лицо Александра цѣлое табачное облако: вамъ дѣлаетъ особенное... непростительное... — и затянулся дымомъ — безчестіе, что начальникъ вами недоволенъ. Вотъ что онъ о васъ пишетъ — И генералъ показалъ ему письмо — могу вамъ только замѣтить одно: тѣмъ для васъ вас хуже; вы видите этого

офицера: онъ не былъ, какъ вы, раненъ, не проливалъ крови, а награжденъ за то же самое дѣло, за которое вы ничего не получили.

Глаза Александра засверкали отъ ярости, но духъ дисциплины, привычка удерживать свои порывы, превозмогли чувства; онъ съ кротостію отвѣчалъ:

«Позвольте доложить вашему превосходительству, во-первыхъ, что я ни въ чемъ не подчиненъ кордонному начальнику, и льщу себя надеждою, что отзывы моихъ настоящихъ начальниковъ, полкового командира и наказнаго атамана, будутъ всегда въ мою пользу; во-вторыхъ, что хотя меня почти никогда не награждали и всегда мое отличіе оставалось безъ возмездія, не менѣе того я не завидую наградамъ другихъ, въ особенности когда они совершенно не заслужены. Такъ напримѣръ, господинъ казачій офицеръ получилъ крестъ за военное дѣло, въ которомъ не участвовалъ, потому что въ то самое время, когда мы дрались, онъ былъ за двѣсти верстъ.»







====page 149====



— Напрасно оправдываетесь, капитанъ! никто вамъ не повѣритъ! Между тѣмъ начальству извѣстно, что вы непозволительно стали отклоняться отъ службы. — Съ этими словами генералъ Мешикзебу ушелъ во внутреннія комнаты съ офицеромъ, державшимъ бумаги. Остальные вышли изъ дома.

Александръ встрѣтилъ на дворѣ Николашу и на вопросъ, куда идетъ, узналъ, что Прасковья Петровна, желая видѣться съ графомъ, послала его узнать, когда и гдѣ можетъ она имѣть свиданіе. Они вошли вмѣстѣ въ домъ, занимаемый сановникомъ.

Въ первой комнатѣ стоялъ рядъ офицеровъ. Пустогородовыхъ впустили въ другую — болѣе обширную. Она была хорошо меблирована, и обита красивыми бумажными обоями, перенятыми съ французскихъ. Въ одномъ углу сидѣлъ одинехонько офицеръ на ординарцахъ. Тутъ же, около затворенной двери во внутренніе покои, находились два адъютанта. Одинъ изъ нихъ, въ изношенномъ мундирѣ и въ шарфѣ, сидѣлъ словно Турокъ, посаженный на колъ: онъ не былъ ни толстъ ни худъ; на груди его красовалось нѣсколько

орденовъ; лицо походило на восковую фигуру въ вербное воскресенье, однако жъ отличалось усами, чего обыкновенно не бываетъ. Другой, въ сюртукѣ, сидѣлъ развалившись на стулѣ: этотъ былъ









====page 150====



толстъ; грубыя черты его лица выражали самодовольство; бѣлизна и румянецъ казались подозрительными. Одною рукою онъ игралъ висячимъ часовымъ ключикомъ, другою по-временамъ поглаживалъ тщательно завитую прическу. Адъютанты разговаривали между собою. Александръ подошелъ къ нимъ и со всею вѣжливостью благовоспитаннаго человѣка спросилъ:

«Есть ли пріёмъ сегодняу его сіятельства?»

— Подождите, такъ увидите, отвѣчалъ картавя адъютантъ въ сюртукѣ, не обращая взора на просителя. — Такъ я вамъ говорилъ, продолжалъ онъ своему товарищу: за прошлую экспедицію я буду переведенъ въ гвардію тѣмъ же чиномъ, а за будущую буду произведенъ въ полковники и назначенъ полковымъ командиромъ нижегородскаго драгунскаго полка: что батюшка?.. двѣсти тысячъ годоваго дохода!

«Если бъ вышли скорѣе награды за прошлый годъ!» возразилъ другой, «и мнѣ хорошо было бы: я представленъ въ маіоры и долженъ получить во Владикавказѣ линѣйной баталіонъ, при которомъ транспортъ... тутъ также тысячъ сорокъ годоваго дохода; а я не буду этого пренебрегать, какъ нынѣшній баталіонный командиръ. Но я слышалъ, что представленія не скоро еще выйдутъ; ихъ возвратили сюда для уменьшенія









====page 151====



наградъ... ну, какъ наши-то съ вами также уменьшатъ, вотъ будетъ обидно!»

— Какъ это можно! Уменьшатъ награды лишь фрунтовыхъ офицеровъ. И, въ самомъ дѣлѣ, на что имъ такъ много получать? Для нихъ все хорошо Впрочемъ если до осени онѣ не выдутъ или я буду недоволенъ своею, такъ не поѣду въ экспедицію.

Покуда шелъ этотъ разговоръ между адъютантами въ одномъ концѣ комнаты, въ другомъ Николаша бѣсился и говорилъ брату:

«Дѣло другое! ты пришелъ являться по службѣ, такъ и дожидайся, покуда адъютантъ удостоитъ объявить тебѣ, будетъ ли принимать его генералъ или нѣтъ. Но я частный человѣкъ : какое мнѣ дѣло до адъютантовъ? Какъ не найти даже офиціанта, чтобъ доложить! Да вотъ кстати идетъ одинъ.»

И, въ самомъ дѣлѣ, въ комнату вошелъ низенькой человѣкъ, весьма непріятной наружности, въ чрезвычайно короткомъ сюртукѣ, причесанный à la mougik; онъ держался такъ прямо, что затылокъ его опрокидывался, а борода торчала вверхъ; руки, вдѣтыя въ узкія бѣлыя перчатки, висѣли неподвижно: онъ всячески старался ихъ выказывать. Николаша сдѣлалъ нѣсколько шаговъ къ нему и сказалъ:









====page 152====



«Послушай, человѣкъ! доложи графу, что Прасковья Петровна Пустогородова прислала сына своего: такъ не угодно ли его сіятельству назначить время, въ которое мнѣ можно будетъ видѣться съ нимъ?»

Маленькіе глаза человѣка засверкали. Онъ открылъ ужасный ротъ и показалъ черные, закоптѣлые зубы свои. Это былъ смѣхъ, но смѣхъ ироническій.

— Извините-съ, я не человѣкъ, а чиновникъ, Нохой, состоящій по особымъ порученіямъ при его сіятельствѣ.

«Простите мнѣ мою ошибку, господинъ Нохой, и позвольте васъ просить научить меня, какъ и гдѣ могу я видѣться съ графомъ?»

— Я ни сколько не обожаюсь вашею ошибкою: это часто случается. Если хотите видѣть графа, адресуйтесь къ дежурному адъютанту... онъ обязанъ доложить его сіятельству.

«Да что жъ дѣлать, когда онъ не хочетъ?»

— Дождаться, покуда ему заблагоразсудится. Кто нынче дежурнымъ-то? А! это Тихобисъ.

«А другой, въ сюртукѣ?»

— Другой... Чеплавкинъ. Но предупреждаю васъ, что ни отъ одного, ни отъ другаго ничего не добьетесь.

Въ комнатѣ вельможи послышался звонъ колокольчика; адъютанты встрепянулись.







====page 153====



«Что засуетились?» спросилъ у нихъ чиновникъ Нохои.

— Кажется, дежурнаго адъютанта звонитъ генералъ, сказалъ Тихобисъ.

«Гдѣ у васъ уши?» возразилъ Нохой: «развѣ не слышите, что звонили одинъ только разъ: слѣдовательно зовутъ камердинера; для васъ звонится два раза. Вотъ дѣльный-то народъ — и того не разберутъ!» И чиновникъ пожалъ плечами; потомъ прибавилъ: «Васъ тутъ двое, и ничего не дѣлаете, чтобы доложить графу, господинъ Пустогородовъ желаетъ его видѣть! Генералъ такъ деликатенъ и вѣжливъ съ своей стороны, а вы заставляете этого господина ждать!»

— Ступай доложи самъ, отвѣчалъ адъютантъ въ сюртукѣ. — Нохой махнулъ съ презрѣніемъ рукою и, обращаясь къ Николашѣ, спросилъ:

«Не намѣрены ли вы вступить къ намъ въ службу.»

— Какъ же!.. для этого пришелъ къ Генералу: моя мать желаетъ видѣться съ графомъ на мой счетъ.

«Въ какую же службу вы желаете?»

— Разумѣется, въ гражданскую.

Нохой осмотрѣлъ съ ногъ до головы Николашу и сказалъ: «Имѣете ли вы хорошіе аттестаты отъ мѣста прежняго служенія? Надобно васъ пре-







====page 154====



дупредить, что у васъ очень разборчивы въ выборѣ чиновниковъ.»

— У меня аттестатовъ ни какихъ нѣтъ; но матушка давно знакома съ графомъ.

«Да у насъ графъ ничего не значитъ!» возразилъ Нохой, улыбаясь. «Директора канцеляріи, вотъ кого нужно просить!.. Я вамъ поставлю въ примѣръ себя: супруга графа во время его отсутствія отказала мнѣ отъ дому своего : я думалъ, какъ бы ей отмстить! Прибѣгнулъ къ директору канцеляріи, польстилъ ему: не прошло полгода и я назначенъ состоять по особымъ порученіямъ при графѣ; а она, хочетъ или не хочетъ, должна меня принимать, да еще очень ласково.»

— Какъ же вы рѣшились бывать опять въ домѣ, отъ котораго вамъ разъ отказало?

«Помилуйте! въ нашемъ городѣ нѣтъ почти мужчины, которому не было бы отказано отъ какого нибудь дома; а есть такіе, которымъ отказано отъ многихъ домовъ.»

— Что жъ дѣлаетъ, по вашему, тотъ, кого отчуждаютъ отъ общественнаго круга?

«Ничего не дѣлаетъ!... развѣ начнетъ посѣщать чаще тѣ дома, гдѣ его еще принимаютъ.»

— Поздравляю васъ съ необыкновенно прекрасными обычаями.

«Покорно благодарю!» отвѣчалъ Нохой, раздирая ротъ насмѣшливою улыбкою и кланяясь съ

 





====page155====



притворною благодарностью; потомъ прибавилъ:

«А мы живемъ себѣ да поживаемъ, право не хуже никого!.. награды хватаемъ еще лучше другихъ!»

Генералъ Мешикзебу вошелъ; за нимъ линѣннып казачій офицеръ, котораго мы уже видѣли. Не обращая вниманія на присутствующихъ, генералъ пошелъ прямо къ двери, гдѣ прежде сидѣли адъютанты: тутъ, однакожъ, они стали, какъ вкопанные, руки по швамъ. Взявшись за ручку замка, но не отворяя двери, генералъ сказалъ:

— Вы, господа, просились у графа участвовать въ осенней экспедиціи; но никто изъ васъ не поѣдетъ: отрядные начальники жалуются, что вы пріѣзжаете за наградами, между тѣмъ какъ пользы отъ васъ ни какой нѣтъ.

Эти слова какъ варомъ обдали Тихобиса. Чеплавкинъ не смутился; онъ стоялъ съ подобострастіемъ передъ генераломъ Мешикзебу въ умилительномъ положеніи и самымъ тихимъ голосомъ молвилъ, картавя:

«Ваше превосходительство!.. позвольте просить вашего покровительства!.. я доселѣ такъ несчастливо служилъ. Позвольте мнѣ ѣхать въ экспедицію.

— Увидимъ! отвѣчалъ генералъ, смягчивъ голосъ: — Я доложу объ этомъ графу.

Нѣсколько спустя, въ комнатѣ вельможи послышался звонъ колокольчика два раза. Тихобисъ







====page 156====



опрометью бросился туда. Вскорѣ онъ вышелъ и, кланяясь присутствующимъ, какъ актеръ на сценѣ, благодарящій за рукоплесканія, сказалъ мѣрнымъ казеннымъ голосомъ:

«Господа! графъ нынче не принимаетъ, а вамъ,» прибавилъ онъ, оборотясь къ казачьему офицеру, «генералъ Мешикзебу приказалъ дожидаться здѣсь.»

Пустогородовы пошлп домой, Николаша взбѣшенный, Александръ огорченный встрѣчею съ Мешикзебу.

Послѣ обѣда, на кисловодскомъ гуляньѣ кипѣла публика; всѣ лица процвѣтали здоровьемъ отъ силъ крѣпкотворнаго Нардзана. Садъ, гдѣ обыкновенно собираются посѣтители, раскинутъ въ тѣснинѣ горъ; изъ ущельевъ всегда вѣетъ прохлада, упитанная благовоніемъ цвѣтущей липы и другихъ душистыхъ деревъ и растеній; густая тѣнь дѣлаетъ это гулянье пріятнымъ даже въ самый сильный зной. Горный ручей, быстро и ропотно стремящійся во все протяженіе сада, извивается по каменистому руслу. У самаго входа бьетъ изъ-подъ земли шипучій, богатырскій ключъ Нардзана (*): вода вѣчно будто кипитъ;



_______

(*) Черкесы называютъ Нардзанъ Богатырскою Водою: вѣроятно отъ неимовѣрныхъ физическихъ силъ, получаемыхъ отъ ея употребленія.







====page 157====



надъ ключемъ всегда стоитъ облако остраго газа. Въ этомъ саду вы дышете горнымъ, ароматнымъ воздухомъ; наслаждаетесь прохладою; укрываетесь тѣнью; утоляете жажду водой цѣлительной. Братья Пустогородовы не долго прогуливались посреди толпы: они желали видѣть весь садъ и пошли но аллеѣ, тянущейся столь же извилисто какъ и ручей. Наконецъ они дошли до конца ея въ густой тѣнистой группѣ березъ: здѣсь ручей ниспадаетъ съ камня вышиною около сажени. Это мѣсто посѣтители Кисловодска почтили названіемъ каскада.

У водопада въ тѣни деревъ стоитъ длинная скамья. Оба брата сѣли на ней и отъ нечего-дѣлать стали разбирать надписи, вырѣзанныя на корѣ березъ. Сознаюсь, и я люблю читать эти надписи: онѣ обыкновенно такъ же глупы, лицемѣрны и надменны, какъ эпитафіи на нашихъ кладбищахъ. За то они несравненно разнообразнѣе: здѣсь увидите порывы отчаянія и восторга, замѣтки сладкихъ воспоминаній, чувства любви

или ненависти, гордости или  покорства року. На кладбищахъ, напротивъ того, вѣчныя форменныя восклицанія печали; все выранжировано, приторно и притворно.

Слуга пришелъ звать братьевъ Пустогородовыхъ къ Прасковьѣ Петровнѣ.

Всѣ сидѣли въ своей семьѣ за русскимъ само-







====page 158====





варомъ. Николаша говорилъ, что пора ему отправиться въ Тифлисъ, гдѣ вѣроятно будетъ еще задержанъ приготовленіями къ поѣздкѣ въ Персію. Петръ Петровичъ отпускалъ его съ Богомъ. Прасковья Петровна со вздохомъ отвѣчала: «Если ѣхать тебѣ, такъ конечно отправляйся; но не лучше ли подождать брата, которому также надобно побывать въ Тифлисѣ? Быть можетъ ему тамъ понравится и онъ захочетъ остаться служить въ Грузіи. — Нѣтъ, матушка! возразилъ Александръ: если мнѣ оставаться на службѣ, такъ конечно на Кавказѣ; мнѣ въ Грузіи дѣлать нѣчего: какая тамъ служба? Но какъ вы желаете, чтобы я съѣздилъ въ Тифлисъ, то я поѣду не прежде вашего выѣзда отсюда. — «Спасибо тебѣ!» примолвилъ старикъ Пустогородовъ. Китхенъ пригорюнилась и стала говорить о своей

поѣздкѣ туда же недѣли черезъ двѣ. Прасковья Петровна отговаривала ее, прибавляя:» я къ вамъ такъ привыкла, что ваше отсутствіе было бы ощутительнѣе для меня даже сыновняго.»

Не думаю, чтобы Прасковья Петровна подозрѣвала чувства госпожи фонь-Альтеръ къ ея любимому сыну; но мы естественно любимъ того, кто нравится любимому намъ предмету. Тутъ, разумѣется, должно исключить ревнивыхъ мужей, которые очень неблагосклонны къ тѣмъ, кто нравится ихъ женамъ. Притомъ же Китхенъ была







====page 159====



такъ мила, такъ проста въ обхожденіи, такъ хорошо предугадывала желанія Николашиной матери, что нельзя было Прасковьѣ Петровнѣ не любить ея всѣмъ сердцемъ.

Но пора намъ обратиться къ кисловодской рестораціи, кругомъ которой горѣли уже плошки. Окна зданія блестятъ отъ многочисленныхъ свѣчъ, зажженныхъ въ залѣ. Пора, пора на балъ! Покуда весь beau-monde одѣвается, причесывается, охорашивается передъ зеркалами, разсмотримте освѣщенную ресторацію.

Зданіе не велико; колоннада не тяжела; то и другое въ совершенной соразмѣрности съ возвышенностію, на которой оно стоитъ. Лѣстница передъ фронтономъ, которая спускается къ главной аллеѣ, очень удачна. Когда ночью ресторація иллюминована, она дѣлаетъ безподобный видъ, укрываясь въ гущѣ окружающихъ деревьевъ. Яркій свѣтъ огней сквозитъ между свѣжихъ листьевъ кисловодскаго сада, гдѣ зелень, поддерживаемая влажностью воздуха, остается во всей красотѣ до глубокой осени. Въ лѣво, главная аллея теряется вдругъ во мракѣ самой густой тѣни деревъ; это

завѣтное мѣсто кажется еще темнѣе отъ блеска огней, бросающихъ свѣтъ на близкія клумбы передъ рестораціею. Ревнивцы! вы не любите этой части кисловодской аллеи; здѣсь — обычай, освященный даже модою, чтобы красавицы, привле-







====page 160====



кающія взоры во время однообразнаго коптрданса, приходили въ эту аллею подышать вечернею прохладой, благоуханіемъ воздуха, и отдохнуть отъ усталости и ослѣпительнаго блеска огней. О! вы правы: сколько давно желанныхъ поцѣлуевъ срывалось въ этой безмолвной и тихой темнотѣ! сколько нескромныхъ рѣчей, требованій, произносилось тутъ шопотомъ!.. онѣ незвучны, но страшны для мужниныхъ ушей! Когда жена упорхнетъ въ эту опасную тѣнь, ревнивый мужъ крадется туда же... Но въ глуши не рога растутъ у

него: нѣтъ... отъ напряженія слуха вырастаютъ уши. Такъ зачѣмъ же привозить своихъ

женъ дышать животворнымъ воздухомъ Кисловодска и давать имъ испить богатырской струи? Вы скажете: «Почему же этотъ воздухъ и эта струя не такъ дѣйствуютъ на насъ? Почему же на женъ нашихъ они дѣйствительнѣе? Развѣ въ ихъ жилахъ течетъ не такая же кровь какъ и у насъ?» Помните однако жъ, что вы - мужчины, а онѣ — женщины: для васъ съ самаго младенчества были открыты всѣ пути къ наслажденіямъ, для нихъ — совершенно напротивъ. Вы истощили себя въ развратѣ, онѣ сберегли себя въ борьбѣ съ желаніями и страстями. Рѣшите же, кто правъ? Но не стану васъ обвинять; вы — чада своего вѣка: всякой изъ васъ вольнодумецъ, либералъ для себя и вмѣстѣ властитель надъ слабымъ, строгій судья къ ближнему. Скажите, госпо-







====page 161====



динъ фонъ-Альтеръ, что вамъ вздумалось, вкусивъ всѣ наслажденія, испытавъ гибельныя слѣдствія распутства, жениться въ пятьдесятъ лѣтъ на осемнадцати-лѣтней хорошенькой дѣвочкѣ? Или необходима была жертва къ итогу всѣхъ тѣхъ, которыхъ вы на своемъ вѣку соблазнили и обманули? Знайте же, что справедливая судьба, внушивъ вамъ истинную страсть къ этому милому созданію, избрала ее орудіемъ кары за ваши пороки и пресыщеніе. Пусть такъ! Но зачѣмъ же этой жертвою, этимъ бичомъ должна служить непорочная, чистая Китхенъ? Все вы виноваты, господинъ фонъ-Альтеръ: зачѣмъ было

вамъ на ней жениться? Съ другимъ мужемъ она могла бы быть счастлива и остаться чистою; а теперь... Вы, господинъ фонъ-Альтеръ, слывете въ свѣтѣ честнымъ человѣкомъ: честенъ ли поступокъ вашъ? Богъ вамъ судья!

Въ залѣ всѣ суетились. Музыка играла. Всѣ воображали по крайней мѣрѣ, что веселятся. Была третья французская кадриль. Николаша и Китхенъ танцевали вмѣстѣ. Толпа зрителей разбирала красоту и ловкость пріѣзжихъ дамъ; или смѣялась надъ ужимками туземокъ и надъ одеждой женъ и дочерей офицеровъ мѣстнаго гарнизона,

старавшихся выказывать себя и свое тряпье, въ той мысли, что подражаютъ современной модѣ. Фонъ-Альтеръ долго смотрѣлъ на танцующія па-





 

====page 162====



ры; наконецъ ему надоѣло, и онъ, взявъ въ трактирѣ трубку, отправился курить въ садъ. Долго ходилъ онъ безъ цѣли, вслушиваясь въ звуки оркестра. Музыка умолкла. Полковникъ сѣлъ на скамью въ гущѣ деревъ, откуда, ни кѣмъ незамѣчаемый, могъ видѣть все происходившее кругомъ. Онъ увидѣлъ Александра, задумчиво и одиноко бродившаго въ темной части аллеи; увидѣлъ много молодыхъ дамъ, порхавшихъ мимо и скрывавшихся въ темнотѣ. Вдругъ онъ вскакиваетъ съ мѣста... Это она! Китхенъ мелькнула

передъ его взоромъ. Она безпокойно озиралась кругомъ, какъ дикая серпа, чующая охотника. Но куда дѣвалась она? Ея не видно. Фонъ-Альтеръ, обративъ все вниманіе въ слухъ, подкрадывается ко тропѣ въ самую гущу лѣса; сердце его сильно бьется; ему страшно убѣдиться въ томъ, что душа подозрѣваетъ. Но во что бы ни стало, онъ хочетъ

все узнать. Онъ не видитъ, куда идетъ, безпрерывно спотыкается, задѣваетъ за сучья деревъ. Инстинктъ указываетъ ему дорогу. Вдругъ... слышенъ поцѣлуй, и шопотъ разговора. Онъ вслушивается; голосъ произноситъ: «Милый другъ!.. ужасно... цѣлый день быть вмѣстѣ... и какъ будто не видѣть другъ друга... какъ я люблю тебя!..» За тѣмъ еще поцѣлуй, и опять шопотъ. Фонъ-Альтеръ не внимаетъ болѣе словамъ; онъ приближается какъ можно тише; дошелъ... передъ







====page====



нимъ двое; темнота мѣшаетъ различить лица, но это женщина и передъ ней мужчина; она говоритъ: «Помню... я всѣмъ жертвую, чтобы тебя прижать къ сердцу, тебя поцѣловать...» Въ эту минуту послышался ударъ и трескъ сломавшагося чубука. Фонъ-Альтеръ говорилъ молодому любовнику: «Если вы желаете знать, кто васъ ударилъ, милостивый государь, имѣю честь увѣдомить, что я полковникъ такой-то.» Потомъ, уходя въ досадѣ, онъ ворчалъ про себя: «Какая бѣда! изломалъ чубукъ! Съ меня сдерутъ за это рубля три серебромъ! Впрочемъ, нужды нѣтъ, изъ обломковъ сдѣлаю два маленькіе дорожные чубука.»

Напрасно Николаша уговаривалъ Китхенъ войти въ залу. Она непремѣнно хотѣла итти домой. Вся трепеща, она плакала и озиралась кругомъ, воображая, будто видитъ кого-то, будто слышитъ шаги приближающіеся опять; между тѣмъ никого не было. Николаша тщетно представлялъ ей, что, не возвратясь къ танцамъ, она утвердитъ подозрѣніе мужа, который теперь можетъ только подозрѣвать, не будучи ни въ чемъ увѣренъ. Въ темнотѣ онъ не могъ различить, кто были любовники. Но госпожа фонъ-Альтеръ не хотѣла ничего слушать, перешла рѣчку по набросаннымъ каменьямъ, оступилась, замочила ноги, и въ сильномъ душевномъ волненіи пришла домой. Николаша, сдѣлавъ пребольшой крюкъ по саду, вошелъ со









====page 164====



всѣмъ съ другой стороны въ залу, гдѣ начиналась кадриль. Тутъ, не теряя времени, онъ подхватилъ даму и, какъ будто ни въ чемъ не бывалъ, уже стоялъ въ кадрили, когда вошелъ полковникъ фонъ-Альтеръ. Одинъ младшій Пустогородовъ могъ замѣтить, какъ старый Нѣмецъ, съ сильнымъ безпокойствомъ, искалъ глазами кого-то среди танцовавшихъ и сидѣвшихъ дамъ. Осмотрѣвъ всѣхъ, Нѣмецъ вышелъ и не возвращался болѣе на балъ; но, когда мазурка кончилась и стали садиться за ужинъ, фонъ-Альтеръ очутился противъ Николаши.

«Что вашего брата не видно, Николай Петровичъ?» спросилъ онъ.

— Не знаю! вѣрно ушелъ къ отцу: онъ не любитъ баловъ, не танцуетъ, въ карты не играетъ... не мудрено, что ему скучно, отвѣчалъ Николаша.

Ужинающіе спрашивали вина, другъ друга потчивали: фонъ-Альтеръ и Николаша ни мало не отставали отъ прочихъ. Начали перебирать красавицъ, бывшихъ на балѣ, оцѣнивать ихъ черты, уборы, станъ и движенія: кто хвалилъ одну и смѣялся надъ другой; кто повторялъ остроумныя слова такой-то и разсказывалъ нелѣпости, слышанныя отъ другой; смѣялись надъ глупыми выходками, надъ двусмысленными выраженіями; словомъ, шумъ за столомъ былъ великъ. Фонъ-Альтеръ разсуждалъ съ Николашею о ревности:







====page 163====





супругъ оправдывалъ это чувство. Пустогородовъ доказывалъ его ничтожность и находилъ, что умный человѣкъ долженъ быть выше ревности, которая, вкравшись въ сердце, унижаетъ его передъ самимъ собою и другими. Сосѣди двухъ собесѣдниковъ вскорѣ вмѣшались въ разговоръ, сдѣлавшійся общимъ.

«Я врагъ поединковъ,» говорилъ полковникъ: «но всегда оправдаю его, когда онъ внушенъ справедливою ревностью; только въ такомъ случаѣ ужъ должно драться на смерть, чтобы одинъ изъ соперниковъ не ходилъ по одной и той же землѣ съ другимъ.»

— А отвѣтственность, вы ни во что не ставите? спросилъ Николаша.

«Что за отвѣтственность!» возразилъ фонъ-Альтеръ съ жаромъ: «когда ревность справедлива, тогда все потеряно... остальнымъ нечего дорожить.»

— Нѣтъ я не согласенъ съ вами! сказалъ Николаша: въ вѣрности женской я не полагаю еще всего; когда женщины мнѣ измѣняли, я имъ платилъ тѣмъ же: выгода была съ моей стороны.

«Вы такъ судите, потому что еще молоды, не бывали истинно привязаны къ женщинѣ; но поживите, иначе заговорите. Я перешелъ ваши года; спросите, вамъ скажутъ, что фонъ-Альтеръ не терялъ времени, торопился жить: и точно я былъ







====page 166====



Геркулесъ; но и я, батюшка, истощился!.. все мнѣ надоѣло. Точно также будетъ и съ вами, если у васъ достанетъ силъ дожить до моихъ лѣтъ,»

— Смотрите, полковникъ, я могу передать ваши слова Катеринѣ Антоновнѣ... ей не будетъ пріятно, что мужъ самъ сознается въ своей старости, сказалъ, смѣясь, Николаша.

«Не говорите мнѣ о бѣдной Китхенъ! Я сдѣлалъ величайшую глупость, что женился на ней; погубилъ ея молодость; но не столько виноватъ я, сколько ея отецъ. Онъ требовалъ этой свадьбы, думая упрочить ею навсегда долголѣтнюю нашу дружбу.» Тутъ фонъ-Альтеръ посмотрѣлъ на часы и прибавилъ: «Однако пора итти домой, завтра мнѣ надо ѣхать.»

Куда? спросилъ Николаша съ удивленіемъ: вы, кажется, располагали пробыть здѣсь нѣсколько врмени?

«Я долженъ ѣхать въ Грузію... вечеромъ получилъ туда порученіе,» отвѣчалъ полковникъ, уходя. 

На слѣдующее утро, семейство Пустогородовыхъ подъ предсѣдательствомъ Прасковьи Петровны сидѣло за чайнымъ столомъ: одно мѣсто было пусто; Китхенъ еще не выходила изъ своей комнаты: люди говорили, что она почиваетъ.

Доложили о полковникѣ фонъ-Альтерѣ. Его велѣно было просить.









====page 167====



«Извините, Прасковья Петровна, что посѣщаю васъ такъ рано,» сказалъ полковникъ: «но я сейчасъ ѣду: и пришелъ поблагодарить васъ за ласки къ моей Китхенъ. Прошу васъ продолжать ваши милости и назидательныя наставленія.»

— Куда же вы отправляетесь?

«Съ порученіемъ въ Грузію, только не въ Тифлисъ; а потому и не беру жены.»

— Какъ это огорчитъ Катерину Антоновну! Человѣкъ, вели доложить ей, что полковникъ здѣсь.

Фонъ-Альтеръ съ притвориымъ участіемъ спросилъ Александра, почему онъ такъ рано оставилъ балъ?

«Мнѣ на балѣ дѣлать нѣчего, а батюшка былъ одинъ дома; я съ нимъ провелъ вечеръ.» Отвѣчалъ капитанъ.

Фонъ-Альтеръ посмотрѣлъ на него недовѣрчиво.

— Катерина Антоновна не можетъ выйти и проситъ полковника къ себѣ, сказалъ офиціантъ.

Китхенъ сидѣла на кровати, въ своемъ ночномъ уборѣ, съ глазами распухшими отъ слезъ и безсонницы; щеки ея рдѣли; она вся трепетала. Чтобы однако жъ скрыть сколько возможно свое разстройство, она не приказала поднимать цвѣтныхъ оконныхъ шторъ.







====page 168====



Фонъ-Альтеръ вошелъ къ ней, какъ будто ничего не бывало, и сказалъ:

«Я пришелъ съ тобою проститься, Китхенъ! Сейчасъ получилъ командировку по службѣ и долженъ ѣхать; нѣсколько часовъ пробуду въ Пятигорскѣ, распоряжусь тамъ и оставлю къ тебѣ письмо, въ которомъ обо всемъ увѣдомлю; теперь мнѣ нѣкогда. Притомъ, и ты и я, мы слишкомъ разстроены чтобы нынче говорить. Прощай!»

Китхенъ, рыдая, встала на цыпочки, обвилась руками кругомъ шеи полковника и, крѣпко, крѣпко обнимала его, утирая слезы о грудь мужа. Рыданія усиливались. Это было сознаніе вины, голосъ раскаянія, обѣтъ исправленія, слезы многозначащія: но можно ли вѣрить слезамъ виновной жены? Горе тому, кто повѣритъ! Изо ста плачущихъ, одна плачетъ чистосердечно, да и та, когда рѣсницы высохли, забываетъ все и горе и вину свою! Нашъ стоикъ поколебался, однако жъ, на мгновеніе; слеза увлажила его глаза, окруженные морщинами опыта, трудовъ и времени; онъ вздохнулъ и крѣпко прижалъ Китхенъ. Но тутъ онъ очнулся: чувства оскорбленнаго мужа, самолюбіе старика, опять пробудились и онъ, безжалостно, и гордо, оторвался отъ объятій привлекательнаго,

нѣжнаго созданія. Твердо сказалъ онъ роковое «прости», и вышелъ, оставя несчастную Китхенъ почти безъ чувствъ отъ безотчетнаго стра-







====page 169====



ха. Она не постигала словъ фонъ-Альтера, не понимала его «прости». Она была не въ состояніи разсудить, что человѣкъ, когда удаляется отъ объясненій, ничѣмъ неумолимъ, что нѣтъ надежды склонить его къ миру.

Фонъ-Альтеръ возвратился опять къ Прасковьѣ Петровнѣ, простился со всѣми съ истинно нѣмецкимъ хладнокровіемъ и не показавъ ни малѣйшаго волненія. Строгій наблюдатель конечно могъ замѣтить особенную угрюмость во взглядѣ, когда онъ въ знакъ прощанія жалъ руку Александра; но и то было мимолетно. Полковникъ такъ чистосердечно, казалось, сказалъ ему:

«Вамъ, Александръ Петровичъ, желаю счастія, даже такого, какого не могу болѣе желать для себя!»

Фонъ-Альтеръ уѣхалъ. Китхенъ была неутѣшна; съ жаромъ цѣловала она руки Прасковьи Петровны; готова была все ей высказать; но говорила только: «Молю васъ! не покидайте меня!» Старуха ласково журила ее за слезы, хотя сознавалась, что, едва вышедши замужъ, нельзя хладнокровно разставаться съ мужемъ, который принужденъ безпрестанно покидать жену. — Что жъ дѣлать! повторяла она неутѣшной Китхенъ: слезами не поможешь; надо быть разсудительнѣе. Милая Китхенъ, будь увѣрена во мнѣ, какъ въ матери!...









====page 170====



На слѣдующее утро Китхенъ все еще плакала и не выходила изъ своей комнаты. Часовъ въ пять по полудни семейство Пустогородовыхъ сѣло въ экипажи и отправилось обратно въ Пятигорскъ. Дорогою тревожныя чувства волновали Китхенъ. «Застану ли его тамъ?» думала она. Бѣдняжка желала и боялась увидѣть своего супруга. Что-то ей напишетъ онъ? Горестныя предчувствія подавляли душу.

Наконецъ они въ Пятигорскѣ. Какъ несносно медленно бѣжали для Китхенъ присталыя лошади! Вотъ уже подымаются на гору, гдѣ находилась квартира Прасковьи Петровны. Пріѣхали. На дворѣ было темно. Госпожа фонъ-Альтеръ выскакиваетъ изъ кареты; перебѣгаетъ улицу; слуга встрѣчаетъ ее на крыльцѣ.

«Полковникъ здѣсь?» спрашиваетъ она.

— Никакъ нѣтъ-съ! Сегодня въ обѣдъ изволилъ выѣхать.

«Ничего мнѣ не приказалъ сказать?»

— Оставилъ письмо: оно лежитъ въ вашей комнатѣ.

Китхенъ побѣжала туда, схватила письмо, кричитъ: «Подайте свѣчъ»

Но кчему разоблачать порывы сердечной бури? Пусть несчастная супруга у себя на-единѣ, предастся всей полнотѣ своихъ ощущеній. Эти минуты цѣломудренны въ высшей степени, свя-







====page 171====



ты. Ихъ не должпо оскорблять длиннымъ, прозаическимъ описаніемъ.

Пустогородовы, пріѣхавъ домой, нашли почту, которая въ ихъ отсутствіи была получена. Одни читали письма, другіе газеты. Николаша отправился тотчасъ къ своимъ пріятелямъ игрокамъ: тамъ только и слышны были пересуды насчетъ полковника фонъ-Альтера, который, по пріѣздѣ съ Кислыхъ (*), провелъ цѣлыя сутки въ неистовомъ распутствѣ.

На другой день, былъ праздникъ. Прасковья Петровна собралась поутру къ обѣднѣ;

но до отъѣзда приказала позвать къ себѣ Александра и отдала ему разныя бумаги, касавшіяся до его наслѣдства и полученныя съ послѣдней почтой. Она уѣхала онъ заперся въ ея кабинетѣ и сталъ разсматривать наединѣ все, что получилъ онъ отъ матери.

Вскорѣ въ сосѣдней комнатѣ послышались женскіе шаги, рыданія, слезы, и наконецъ голосъ Китхенъ, приказывавшій попросить Николая Петровича въ гостинную съ прибавленіемъ, что ей очень нужно съ нимъ видѣться. За тѣмъ послы-



_______

(*) Кисловодскъ въ разговорѣ часто называется: Кислыя.









====page 172====



шалась походка Николашина, и вскорѣ раздался его голосъ.

«Здравствуй, милая Китхенъ! Все еще плачешь! Это глупо!»

— Мой мужъ меня покинулъ, отвѣчала рыдая Китхенъ.

«Вотъ бѣда какая!.. въ добрый часъ!.. пиши ему со мною; я также ѣду въ Грузію на-дняхъ.»

— Не ѣзди, ради Бога, не ѣзди! Я знаю, что тебя туда влечетъ; хочешь стрѣляться съ моимъ мужемъ, отмстить ему за ударъ...

«Какой вздоръ! Зачѣмъ мнѣ съ нимъ стрѣляться? Никто кромѣ тебя не видѣлъ этого, а ты не станешь разглашать; фонъ-Альтеръ еще менѣе: это значило бы сознаться въ томъ, что онъ рогоносецъ; ты не знаешь, какъ мужья, особливо старики, боятся этого.

— Николаша, прочти его письмо.

«Зачѣмъ стану я читать бредни ревнивца! Право, не любопытно.»

- Ну, такъ мнѣ подай совѣтъ!... помоги!

«Чѣмъ помочь? Что могу я?»

— О, безжалостный! жестокій! погубилъ меня!







====page 173====



а теперь отвергаетъ! — Китхенъ рыдала еще болѣе.

«Я погубилъ тебя?» Николаша захохоталъ. «Бѣдняжка! я погубилъ ее, насильно принудилъ, не правда ли?»

Китхенъ ринулась на полъ и, сквозь рыданія, съ отчаяніемъ вопіяла: — Спаси меня, Николаша, на колѣняхъ молю, спаси меня!

Николаша смѣялся.

«Ты играешь трагедію, Китхенъ!» сказалъ онъ: «недостаетъ только крови, сейчасъ принесу тебѣ свой кинжалъ.»

Александръ, думая сначала, что у нихъ любовное свиданіе и не желая мѣшать брату, и не смущать его любезной, притаился въ кабинетѣ матери; но тутъ онъ не выдержалъ и вышелъ къ нимъ.

Николаша, театрально ставъ передъ дверью кабинета, воскликнулъ съ насмѣшкой: «Братъ! спаситель мой! завѣщаю тебѣ несчастную, неутѣшную Миньону!» Съ этими словами онъ вышелъ.

— Александръ Петровичъ! сказала Китхенъ: само Провидѣніе послало васъ сюда... я поручаю себя вамъ; умилостивьте своего брата.

«Садитесь прежде всего, да успокойтесь и разскажите, въ чемъ дѣло. Но предупреждаю васъ,









====page 174====



если вы не будете сомною откровенны, это меня оскорбитъ.»

Нечего было дѣлать. Погибшей Китхенъ мелькнулъ лучъ надежды. Она высказала всю правду Александру и подала ему письмо фонъ-Альтера.

Полковникъ ни сколько не обвинялъ и не оскорблялъ жены; но просто объявлялъ ей, что болѣе съ нею никогда не встрѣтится и что хочетъ предаться на нѣкоторое время самому сильному разврату, чтобы свѣтъ не могъ обвинить ея, а всю вину сложилъ бы на самого его. Онъ совѣтовалъ женѣ, какъ лютеранкѣ, искать разводной, на которую съ своей стороны соглашается, утѣшая себя мыслію, что по крайней мѣрѣ она напала не на развратника, а на человѣка истинно къ ней привязаннаго. — «Это видно,» писалъ онъ, «изъ всего поведенія капитана Пустогородова, извѣстнаго честностью правилъ, храбростью, и украшеннаго ранами. Притомъ онъ рѣшился лучше перенести кровавую обиду, чѣмъ публичною местью обезславить предметъ любви своей.»

«Такъ онъ принялъ меня за брата?» спросилъ Александръ, призадумавшись.

— Видно такъ.

«Благодаренъ полковнику за его лестное мнѣніе обо мнѣ, но долженъ сознаться, что въ этомъ слу-





 



====page 175 ====



чаѣ онъ ошибается; ни за какую женщину не спустилъ бы я ему такого поступка.»

Полковникъ оканчивалъ письмо увѣдомленіемъ, что онъ обо всемъ написалъ къ своему тестю: «не для того, чтобы обвинить дочь предъ отцомъ, но чтобы оправдать самого себя.»

— У меня нѣтъ болѣе отца! сказала Китхенъ, сильно тронутая послѣдними строками: когда я шла замужъ, не по собственному убѣжденію, но въ угоду родителю, онъ объявилъ мнѣ, что я имѣю мѣсто въ его сердцѣ, входъ въ его домъ, не иначе какъ супруга фопъ-Альтера. Безъ этого званія онъ мнѣ не отецъ.

«Это, быть можетъ, только одни слова; на дѣлѣ онъ себя покажетъ иначе.»

— Нѣтъ, Александръ Петровичъ! его самолюбіе будетъ слишкомъ оскорблено мыслію, что онъ не съумѣлъ выбрать мужа для дочери; онъ будетъ опасаться всеобщаго обвиненія и вся желчь его падетъ на одну меня.

«Я пойду, Катерина Антоновна, переговорить съ братомъ; будьте увѣрены, изъ признанія къ вашему довѣрію я сдѣлаю все въ вашу пользу, что только отъ меня зависитъ.»

Мы уже видѣли, что госпожа фонъ-Альтеръ нравилась Александру. Теперь онъ чувствовалъ,







====page 176====



что сдѣлался необходимъ для ней и рѣшился успокоить ее.

— Ну, какъ ты, братъ, отдѣлался отъ этой неотвязчивой? спросилъ Николаша, когда Александръ вошелъ къ нему.

«Не шути ею, Николаша. Бѣдная Китхенъ въ затруднительномъ положеніи; оставленная мужемъ, она не надѣется и на своего отца.»

— Въ самомъ дѣлѣ? сказалъ Николаша, задумавшись; потомъ прибавилъ: — Что жъ дѣлать!

«Помочь ей.»

— Чѣмъ же?

Братья думали, толковали. Наконецъ, послѣ долгихъ преній, — при чемъ Николаша передалъ брату слышанное о распутствѣ фонъ-Альтера въ проѣздъ его чрезъ Пятигорскъ, — рѣшили, что самъ онъ долженъ разсказать объ этомъ матери, и открыть причину внезапнаго отъѣзда фонъ-Альтера и намѣреніе его никогда не возвращаться къ женѣ. Рѣшено, и сдѣлано. Разумѣется, Прасковья Петровна пожурила Николашу, прочла ему длинную проповѣдь о нравственности, объ осторожности, съ которою молодыя жены должны вести себя, и кончила тѣмъ, что спроситъ совѣта своего мужа — припять ли

ей Китхенъ къ себѣ.

Петръ Петровичъ ежедневно поправлялся; онъ









====page 177====



былъ веселъ и въ хорошемъ расположеніи духа; всѣ были увѣрены, что онъ съ радостью прійметъ предложеніе жены. Вышло, однако жъ, не совсѣмъ такъ. Старикъ, хоть и не препятствовалъ, однако очень сухо и какъ будто по-неволѣ далъ на это свое согласіе. Это удивило Прасковью Петровну. Петръ Петровичъ не любилъ Китхенъ за явное предпочтеніе, которое она оказывала его младшему сыну, тѣмъ болѣе, что старикъ никогда не жаловалъ Николаши, а съ той же поры, какъ имѣлъ подъ глазами обоихъ братьевъ, младшій казался ему глупымъ и скучнымъ, несноснымъ по баловству и самоволію. Прасковья Петровна спрашивала у мужа, отчего ему какъ будто не хочется пустить Китхенъ въ свой домъ (супружескій этикетъ требуетъ, чтобъ жена говорила мужу: твой домъ). Петръ Петровичъ отвѣчалъ:

«И тутъ вижу я пристрастіе твое къ Николашѣ. Эта молодая бабенка занялась твоимъ любимцемъ, самымъ пустымъ малымъ: потому и ты ужъ не знаешь цѣны ей. О! я имѣю также любимца! Александра! Слѣдственно золъ на нее, что она емѣетъ не обращать на него вниманія.»

— Такъ ты не хочешь, чтобы она была у насъ въ домѣ?

«Мнѣ все равно!» отвѣчалъ старикъ.

Прасковья Петровна пришла въ свою комнату, и послала за Александромъ. Послѣ разныхъ пред-









====page 178====



вареній, она объявила свое горе: что Китхенъ находится въ весьма непріятномъ положеніи и отецъ его нехотя соглашается принять ее къ себѣ.

— Но упросите батюшку, сказалъ съ жаромъ Александръ.

«Это твое дѣло.» И Прасковья Петровна разсказала сыну весь разговоръ съ мужемъ. Не трудно было Александру выпросить у отца, чего ему желалось. Въ тотъ же вечеръ госпожѣ фонъ-Альтеръ былъ предложенъ радушный пріютъ въ семействѣ Пустогородовыхъ, который она съ благодарностью приняла.

Спустя нѣсколько дней, Николаша отправился въ Тифлисъ, чтобы оттуда пуститься въ Персію. Александръ получилъ приказаніе прибыть въ тотъ же городъ. Виною этого была его матушка, которая всё еще не желала его отставки и надѣялась, что веселая, какъ увѣряли, Тифлиская жизнь придастъ ему охоту остаться тамъ на службѣ. Наконецъ, въ половинѣ августа, старики отправили Александра въ Закавказье, а сами поѣхали съ Китхенъ обратно въ Москву.

Госпожа фонъ-Альтеръ, прощаясь съ Александромъ, благодарила его съ глубокимъ чувствомъ за все, что онъ для нея сдѣлалъ, и за великодушіе, съ какимъ даже не хотѣлъ разувѣрить ея мужа въ его ошибкѣ. Александръ доказывалъ, что









====page 179====



это вовсе не изъ великодушія, но отъ презрѣнія къ людскому мнѣнію и клеветѣ, на которыя опытъ научилъ его не обращать вниманія. Петръ Петровичъ чистосердечно плакалъ, прощаясь съ сыномъ. Прасковья Петровна тоже. Отъѣзжающіе пожелали другъ другу благополучнаго пути и разстались.









====page====





IV.

ЗМIЕВСКАЯ СТАНЦIЯ.



Вотъ мчится тройка удалая,

Вдоль по дорогѣ столбовой,

И колокольчикъ, даръ Валдая,

Гудетъ уныло подъ дугой.



Глинка.



Здоровье Петра Петровича шло какъ нельзя лучше. Это весьма понятно: онъ долженъ былъ поневолѣ соблюдать діету. Если желаете знать почему по-неволѣ, стоитъ вамъ выѣхать изъ Пятигорска въ то время, когда курсъ леченія кончился и всѣ посѣтители разѣзжаются; тогда испытаете, не только невольную діету, но и самый голодъ, потому что вы должны проскакать огромное пространство, гдѣ нѣтъ ничего, кромѣ грубыхъ и пьяныхъ

станціонныхъ смотрителей, наводящихъ тошноту









====page 181====





на тощій желудокъ. Вмѣсто привѣтствія, не давая времени даже вылѣзть изъ экипажа, они встрѣчаютъ васъ словами: «Лошадей нѣтъ, всѣ въ разгонѣ.» Если же станція не въ степи, а въ деревнѣ, такъ прибавляютъ: «Извольте ѣхать на квартиру, лошади еще не скоро будутъ.» Горе вамъ, когда вздумаете отвѣчать на это хоть одно слово! наберетесь такой брани, какой, быть можетъ, во всю жизнь не слыхали. Любопытно заглянуть въ жалобныя книги по этому тракту: тутъ найдете совершенно новую, неподражаемую литературу. Наконецъ, продержавъ васъ цѣлыя сутки на станціи, запрягутъ лошадей, которыя такъ

называются только у нихъ, а въ словаряхъ извѣстны болѣе подъ названіемъ клячъ. Медленно отправляетесь вы на нихъ по грязной и топкой дорогѣ и ѣдете верстъ двадцать пять цѣлые шесть часовъ не встрѣтя ни одного жилья.

Впрочемъ Петръ Петровичъ довольно скоро проѣхалъ разстояніе съ небольшимъ въ пять сотъ верстъ. На двѣнадцатый день, утромъ, онъ накупилъ въ Аксаѣ стерлядей и чего могъ найти, и въ часъ пополудни возсѣдалъ за обѣдомъ на Зміевской Станціи. Вопреки увѣщаніямъ жены, онъ объѣдался прежирнымъ обѣдомъ до третьяго часа; потомъ кушалъ кофе на крыльцѣ станціоннаго дома; потомъ съ удовольствомъ пресыщенія









====page 182====



поглаживалъ рукою по брюшку, и весело глядѣлъ на Божіи міръ.

Послышался колокольчикъ. Въ мигъ тройка влетѣла на дворъ: коренная, коротко запряженная, пристяжныя въ польскихъ шлейкахъ вмѣсто хомутовъ, выходили въ полтѣла впередъ коренной. Два колокольчика на пестрой дугѣ, лошади всѣ въ мылѣ, новая крѣпкая телѣга: все показывало, какого рода былъ проѣзжій. Лихой ямщикъ, въ красной рубахѣ, съ фуражкой, обращенною козырькомъ къ затылку, подтвердилъ эти догадки, когда закричалъ, останавливая тройку: «Курьерскихъ!»

Магическое слово на стаціяхъ! Не успѣлъ проѣзжій, сбросивъ шинель, съ видомъ сильной усталости, вылѣзть изъ повозки, а ямщикъ поѣхать на рысяхъ проваживать тройку, какъ на почтовомъ дворѣ все закипѣло. Изъ избы высыпалъ цѣлый рой ямщиковъ, кто съ мазальницею, кто съ хомутомъ на плечѣ. Пока мазали повозку и надѣвали хомуты на лошадей, проѣзжій потянулся, зѣвнулъ и пошелъ на крыльцо станціоннаго дома. Трудно было разобрать черты его лица, покрытыя густымъ слоемъ пыли; сюртукъ былъ на немъ адъютантскій; на груди висѣла сумка. Онъ вѣжливо поклонился Петру Петровичу. Смотритель, достегивая сюртукъ, встрѣтилъ его на крыльцѣ и, покинувъ свой грубый видъ, сказалъ:









====page 183====





«Позвольте вашу подорожную?»

Адъютантъ разстегнулъ сумку, вынулъ подорожную и, отдавая смотрителю, спросилъ:

«Нѣтъ ли здѣсь квасу? Вели мнѣ подать напиться.»

— Извините-съ, кромѣ воды ничего нѣтъ! отвѣчалъ смотритель, развертывая подорожную. Прочитавъ ее, онъ закричалъ — «Живо, курьерскихъ запрягать! — и вышелъ записать проѣзжающаго.

«Не угодно ли вамъ вина?» спросилъ Петръ Петровичъ.

— Покорнѣйше благодарю. Натощакъ голова разболится.

«Такъ милости просимъ покушать; мы только что изъ-за стола: славный обѣдъ удался!»

— Много вамъ обязанъ; но, во-первыхъ, это задержитъ меня, во-вторыхъ, будетъ клонить ко сну: а этого-то ямщкамъ и нужно!

«По крайней мѣрѣ выкушайте кофе?»

— Это   съ благодарностію прійму.

Петръ Петровичъ приказалъ подать кофе; между тѣмъ онъ уговаривалъ офицера отобѣдать.









====page 184====



— Право, не могу! отвѣчалъ адъютантъ: яуже и такъ потерялъ много времени на военногрузинской дорогѣ, по милости завала.

«Какъ, завалъ?» спросилъ Петръ Петровичъ.

— Да; на дняхъ снѣгъ обрушился съ вершины Казбека и завалилъ Дарьельское Ущелье, по которому лежитъ дорога.

«И много навалило снѣгу?»

— Не одинъ снѣгъ: тутъ и ледъ и камни; цѣлыя скалы сорвало; все смѣшалось вмѣстѣ и завалило ущелье версты на четыре; вышиною саженей на осемь или на десять. Завалъ остановилъ на нѣсколько часовъ теченіе Терека.

«А случились ли по дорогѣ проѣзжіе?»

— Были, и погибали.

«Ихъ, вѣроятно,  вырываютъ здѣсь, какъ въ Швейцаріи?»

— Нѣтъ, этого невозможно, потому что завалъ слишкомъ глубокъ. Притомъ же, кто можетъ знать, на какомъ именно мѣстѣ погибли они. Когда, года черезъ два, завалъ довольно стаетъ и его расчистятъ, тогда найдутъ остатки смолотыхъ экипажей, людей и лошадей.

«Вы не встрѣчали въ Тифлисѣ Пустогородова?»





 



====page 185====





— Котораго? Я видѣлъ тамъ двухъ, одного военнаго, другаго путешественника.

«Военнаго.»

— Александръ Петровичъ, по пріѣздѣ въ Тифлисъ,  подалъ немедленно въ отпускъ и въ отставку; вслѣдъ за тѣмъ онъ не устоялъ противъ тамошняго климата, и занемогъ желчною горячкою. Когда я выѣхалъ, онъ еще былъ опасенъ.

«Прасковья Петровна! поди сюда!» закричалъ старикъ въ сильномъ волненіи. На крыльцо вышла пожилая женщина; онъ сказалъ ей встревоженнымъ голосомъ: «Александръ вѣдь болѣнъ горячкою!.. вотъ господинъ офицеръ знаетъ его.»

Адъютантъ поклонился Прасковьѣ Петровнѣ и, на ея вопросъ, повторилъ сказанное.

— А не видали ли вы другаго Пустогородова? проспла она: что онъ дѣлаетъ?

«Какъ же! я съ нимъ познакомился; онъ уѣхалъ 	въ Персію.»

— Покинулъ больнаго брата?

«Онъ выѣхалъ, когда еще не пріѣзжалъ Александръ Петровичъ. Полковникъ фонъ-Альтеръ, который ненавидитъ капитана Пустогородова и большой пріятель съ Николаемъ Петровичемъ»







====page 186====



ускорилъ свой отъѣздъ въ Персію; будучи снабженъ всѣмъ нужнымъ для путешествія по той странѣ, онъ уѣхалъ вмѣстѣ съ меньшимъ братомъ, чтобъ избѣжать встрѣчи съ старшимъ.»

— На долго ли поѣхалъ полковникъ фонъ-Альтеръ въ Персію? спросила Китхенъ, стоявшая у дверей.

«Не могу вамъ опредѣлительно сказать; но думаю, что онъ не возвратится. Я слышалъ отъ Николая Петровича, что онъ намѣренъ вступить въ Персидскую артиллерію, куда охотно принимаются иностранцы для обученія туземцевъ; а какъ онъ прусскій подданный, то ему будетъ это легко. Говорятъ, полковникъ фонъ-Альтеръ огорченъ какими-то семейными обстоятельствами.»

Вышедшій на крыльцо станціонный смотритель съ подорожнею прервалъ разговоръ.

«Староста, бери прогоны!» закричалъ адъютантъ.

— Я ихъ получаю-съ, сказалъ смотритель.

«Знать не хочу: по правиламъ почтовой ѣзды старостѣ отдаются прогоны.»

— Все равно-съ, какъ вамъ угодно.

Ямщикъ безъ шапки подошелъ къ адъютанту.









====page 187====



«Сколько слѣдуетъ прогонныхъ денегъ?

— Ничего-съ, ваше превосходительство! отвѣчалъ ямщикъ почесывая голову; потомъ поклонясь сказалъ: — Поберегите, ваше сіятельство, лошадокъ.

«Вотъ я сейчасъ поберегу тебѣ бороду!» гнѣвно возразилъ адъютантъ. «Сколько слѣдуетъ на тройку прогоновъ? Говори!»

Мужикъ наконецъ вымолвилъ. Адъютантъ вынулъ кошелекъ и отсчитывалъ деньги. Между тѣмъ смотритель, кашлянувъ раза два, сказалъ запинаясь :

— Смѣю доложить-съ, староста не виноватъ; они напуганы-съ: на дняхъ проѣхалъ фельдъегерь; они дураки-съ взяли съ него прогоны: тройка вся легла-съ, а ямщикъ еще не отдохнетъ-съ отъ побоевъ.

«Всякой дѣлаетъ, какъ знаетъ; кто въ дѣлѣ, тотъ и въ отвѣтѣ!» отвѣчалъ адъютантъ, отдаваяпрогоны.

— Пословица говоритъ-съ: отвага кандалы третъ, отвага медъ пьетъ-съ, замѣтилъ смотритель.

«Ваше сіятельство! поклажи было въ повозкѣ —  чемоданъ, сабля, коверъ, шинель, всего пять штукъ?» доложилъ староста.









====page 188====





— Такъ! отвѣчалъ адъютантъ. Переплетъ-то хорошъ ли? Чоки подвязаны ли?

«Все исправно, ваше превосходительство!»

— Подай огня, закурить трубку.

«Позвольте у васъ спросить-съ,» сказалъ смотритель адъютанту: «все ли въ Грузіи благополучно-съ?»

— Въ какомъ отношеніи?

«То есть, въ разсужденіи заразы-съ, чумы-съ какъ мы по-просту ее называемъ-съ.»

— Нравственная чума все сильна; но болѣзней нѣтъ.

«А мы слышали-съ, половину народу вымерло-съ. Ну, а на Линіи благополучно-съ?»

— Опять въ какомъ отношеніи?

«Насчетъ Черкесовъ-съ? Слухи носились, будто Ставрополь взятъ-съ.»

— По крайней мѣрѣ, я тамъ мѣнялъ лошадей не у Черкеса, а у чистаго Русскаго.

«Стало быть-съ все вздоръ! Смѣю спросить, скоро ли фельдъегеръ проѣдетъ-съ?»

— Этого я не знаю! Мнѣ до нихъ дѣла нѣтъ!







====page 189====



Адъютантъ закурилъ трубку объ уголекъ, поблагодарилъ Петра Петровича, влѣзъ въ

повозку и, медленно натягивая на плечи шинель, сказалъ: «ПошолъІ» Коренная взвилась на дыбы, пристяжныя кинулись впередъ и тройка дружно подхватила; густое облако пыли заклубилось въ слѣдъ за нею и скрыло курьера изъ виду: только колокольчикъ слышался все слабѣе и слабѣе; наконецъ совсѣмъ замолкъ. 



—



Что же сталось со всѣми дѣйствующими лицами, съ которыми мы познакомились? спросите вы.

Не знаю! Никого нѣтъ болѣе на Кавказѣ, а Хромой Бѣсъ мой отказывается подсматривать въ другихъ странахъ. Можно было бы удовлетворить ваше любопытство еще какой нибудь выдумкой, но я ненавижу ложь и вымышлять больше не намѣренъ. Довольно того, что въ моемъ романѣ все лица небывалыя и никогда несуществовавшія.

Поэтому и кончу эпиграфомъ, которымъ началъ свою повѣсть:



Не любо не слушай,

А лгать не мѣшай!



КОНЕЦЪ.





====page====