БИБЛІОТЕКА

ДЛЯ

Ч Т Е Н І Я



журналъ

1-го Ноября 1885 года.



СОДЕРЖАНІЕ: А. С. — «Крестникъ Петра Великаго»  Разсказъ.



С.-П Е Т Е Р Б У Р Г Ъ.

Типо-литографія П. И Шмидта, Галерная, д. № 6.

1885





====page====





Дозволено цензурою. Спб. 14 Декабря 1885 года.





====page====





КРЕСТНИКЪ ПЕТРА ВЕЛИКАГО

Историческій разсказъ.

А.С.

------- ---------- 

С.-П Е Т Е Р Б У Р Г Ъ.

Типо литографія И. И. Ш мидта, Галерная, № 6.

1886.





====page====





Дозволено цензурою. С.-Петербургъ, 14 Декабря. 1885 года





====page 1====





КРЕСТНИКЪ ПЕТРА ВЕЛИКАГО.

Историческій разсказъ.



ГЛАВА 1.

Былъ часъ одиннадцатый ночи. По дорогѣ, ведущей къ только-что начинавшему обстраиваться Петербургу, ѣхала телѣга, запряженная парою сытыхъ лошаденокъ. Дорога хотя и не отличалась особенными удобствами, но утомленные длинными переѣздами и

позднимъ временемъ и путникъ и возница полудремали. Лошадки бѣжали тихою рысцою.

Мѣстность, по которой пролегала дорога, была болотистая, поросшая кустарникомъ. Лѣсъ, окружавшій новостроющуюся столицу, пріютилъ въ себѣ огромное количество медвѣдей, волковъ, лисицъ и иной твари. Дичи было вдоволь.

— Поди, звѣри-то всѣ разбѣжались, сдѣлалъ было предположеніе путникъ, взглянувъ съ просонья въ глубину лѣса.

— Чего разбѣжались? — отвѣчалъ на это предположеніе возница; на дняхъ, на острову Васильевомъ,





====page 4====





какъ разъ противъ Мекщиксвскаго дома, бабу какъ есть загрызли.

Путники опять закивали носами, такъ какъ дремота одолѣвала ихъ окончательно.

Жилья нигдѣ не было видно, Финскіе рыбаки, изъ боязни частыхъ наводненій, не строились, а жили или въ шалашахъ, или въ такихъ избушкахъ, о которыхъ въ русскихъ сказкахъ говорится: «построены-де на курьихъ ножкахъ». И дѣйствительно: чуть, бывало, запримѣтятъ они собирающуюся бурю, разорятъ свои избенки, свяжутъ ихъ крѣпко накрѣпко въ плоты и привяжутъ плоты къ деревьямъ, а сами откочуютъ куда-нибудь на возвышенное мѣсто, на Дудерову гору, или на сѣверъ, на гористыя мѣcта Финляндіи.

И такъ, лошадки бѣжали потихоньку, потихоньку же звонили колокольчики и бубенчики. Телѣга подскакивала на кочкахъ и выбоинахъ. 

И только этотъ тихій звонъ и звякъ, тихое поскрипываніе колесъ и тихій топотъ лошадей нарушали тишину темной сентябрьской ночи. Въ воздухѣ было свѣжо и, главное, сыро.

Вдругъ дремавшіе возница и путникъ были разбужены сельскимъ благовѣстомъ. Путникъ перекрестился.

— Никакъ и Питеръ! — сказалъ онъ. — Долго же мы ѣхали... Думали поспѣть ко всенощной, а смотри-ка, звонятъ къ заутрени.

— Не заутреня это, а набатъ... Гляди, нѣтъ ли въ городѣ пожара, пояснилъ возница.

И дѣйствительно, по небу разстилалось зарево, а частый благовѣстъ прямо говорилъ о набатѣ и пожарѣ.





====page 5====





— Ну-ка, Калинычъ, пріударь, можетъ, поспѣемъ во время, такъ подсобимъ.

— Чего подсоблять, тамъ и безъ насъ справятъ... Первое дѣло, на пожаръ прикатитъ самъ царь, навезутъ изъ Адмирательства трубы... мѣдныя такія, тамъ, у царя трубы заведены... а потомъ сбѣгутся всѣ плотники съ топорами. Указомъ это имъ указано, и коли кто такой указъ царевъ нарушитъ — зададутъ ему такую порку на площади, что небо съ овчинку покажется...

— Все это хорошо, а ты, однако же, погоняй, видишь, какъ зарево то разгорается... Вѣрно, сплошь занялось.

— Гдѣ сплошь, не допустятъ, — сказалъ Калинычъ и проведя кнутомъ по лошадкамъ, лихо вскрикнувъ, помчался, подскакивая на выбоинахъ и кочкахъ.

Зарево дѣлалось все сильнѣе и сильнѣе, звуки набата слышались ближе и ближе.

Вотъ замелькали предмѣстья будущей столицы. Прежде всего бросилось въ глаза путнику огромное количество кирпичныхъ заводовъ съ такимъ запасомъ кирпича, что его, казалось, хватитъ на двѣ Москвы, да еще на Калугу и Рязань останется.

— Сколько заводовъ-то кирпичныхъ! — замѣтилъ путникъ.

— Это что!... Ты поди на берегъ... Рѣка тутъ проходитъ... Что тамъ мельницъ пильныхъ настроено —  страсть!... И вѣтряныя и водяныя...

— Зачѣмъ же?...

— Лѣсъ изютовляютъ: брусья, значитъ, доски,





====page 6====



всякія подѣлки... Плотниковъ согнано видимо не видимо, столяровъ теперь и другихъ мастеровыхъ — ужасъ!

— Стало, работа кипитъ?...

— Страсть!...

— Что-жъ, есть, поди, и каменныя палаты?

— Много... Большаки все больше строютъ... Извѣстно, царю льстятъ. Видятъ, что того изъ болота никакимъ куревомъ не выкурить — ну, покоряются и строются. Царю и любо!... На новосельяхъ пируетъ; хотя на деньгу и крѣпокъ, а награды даетъ.

Путникъ съ изумленіемъ оглядывалъ дикую мѣстность, избранную для будущаго города... Зарево, между тѣмъ, разгоралось и разгоралось. Набатъ кончился.

— Вотъ и застава скоро... Ахти, батюшки, вѣдь не пустятъ!

— Какъ не пустятъ?...

— Ахъ, я старый дуракъ!... Вотъ теперь и ночуй на дорогѣ.

— За что такое? — спросилъ путникъ. Въ голосѣ его слышалось нетерпѣніе.

— Да есть, слышь ты, царевъ указъ, чтобы не пускать никого въ городъ, коли не привезетъ съ собою штукъ десять, либо двадцать булыжнику.

— Это зачѣмъ?

— Да улицы, слышь, мостить.

Путникъ улыбнулся.

— Можетъ, пропустятъ и безъ камней.

— Какъ же пропустятъ... разѣвай карманъ-то!...

Тутъ и особые люди для этого приставлены. Разъ самаго Государя не пропустили, и ничего не взялъ





====page 7====





Князь Меншиковъ силой проѣхалъ, — онъ у насъ все такъ — такъ его потомъ Государь собственноручно такъ дубинкой отвозилъ, что недѣлю почесывался.

Путникъ призадумался.

— Гдѣ-жь мы тутъ камней найдемъ?

— Надо въ лѣсъ идти, тутъ по дорогѣ все выбрано.

Калинычъ сдержалъ лошадей и направился было къ лѣсу, но вернулся.

— Что-жь ты?

— Гдѣ ночью найти.

— Такъ какъ-же быть-то?

— Придется пеню платить.

— Велику-ли?

— Гляди, алтынъ пятъ слупятъ.

—Ну, это пустяки, заплачу... Кати!...

Телѣга помчалась. На заставѣ долго не задержали, и вотъ тройка въѣхала въ городъ.

— Это у Троицы горитъ, либо за крѣпостью, либо за Гостиннымъ дворомъ.

— Должно быть сильно занялось?

— Чему тамъ такъ горѣть-то?... Шалаши тамъ больше...

Черезъ четверть часа, путникъ былъ уже на Троицкой площади и пробирался черезъ огромную толпу собравшагося народа. Перекрестившись на церковь Св. Троицы, онъ пробрался за Гостинный рядъ и вскорѣ былъ у мѣста пожара. Пламя распоряжалось

съ зданіями безъ всякой церемоніи. Нѣсколько домовъ было уже уничтожено, нѣсколько домовъ пылало и нѣкоторые ожидали очереди. Шумъ и крикъ были





====page 8====





неописуемые. Толпа суетилась; въ пламени двигались черныя тѣни солдатъ и плотниковъ. Путникъ пробирался ближе, ближе, и вотъ онъ у самаго опаснаго мѣста.

Крыша дома была сбита долой, стропила пылали и изъ-подъ потолка пробивались дымъ и пламя.

Домъ этотъ старались какъ можно скорѣе разрушать, чтобы не допустить дальнѣйшаго распространенія.

На стѣнахъ этого дома путникъ замѣтилъ высокую статную Фигуру человѣка, который сильно работалъ топоромъ. Огонь, казалось, обхватилъ его со всѣхъ сторонъ, а онъ оставался невредимымъ. Гигантская тѣнь этого человѣка рисовалась на ярко освѣщенномъ горизонтѣ, и казалось, удары разрушающаго топора падали съ самаго неба.

— Ботъ такъ работникъ! — вскрикнулъ путникъ, указывая какому-то зрителю, стоящему съ нимъ рядомъ.

— Государь-то? — спросилъ тотъ. Во всемъ первый!..

— Государь? — повторилъ вопросительно путникъ.

Въ голосѣ его слышалось глубокое уваженіе къ монарху.

— Али не узналъ?... Пе въ потьмахт, чай, встрѣтилъ...

— Только что въ вашъ городъ пріѣхалъ; Государя двадцать два года не видалъ. Еще я о ту пору младенцемъ былъ...

— Такъ, вотъ, смотри... Вишь онъ у насъ какой.





====page 9====



Днемъ только на него не засматривайся, а то затрещину съѣшь.

— Что-же?

— Не любитъ... Ты, говоритъ, ступай по своему дѣлу, я по своему, а глаза пялить на меня нечего.

— А гдѣ-жъ онъ у васъ такъ бываетъ, что на него можно подолгу засматриваться?

— Какъ гдѣ?... Вездѣ... И на верфи корабельной бываетъ, и по улицамъ ходитъ, и въ кабакъ зайдетъ, рюмку водки выпить... а нѣтъ, такъ вынесетъ скамейку, поставитъ у дверей дома и сидитъ — отдыхаетъ.

Путникъ слушалъ съ особеннымъ вниманіемъ и, вмѣстѣ съ тѣма, не спускалъ глазъ съ Государя, работавшаго топоромъ безъ устали.

Рѣчь словоохотливаго разскащика была прервана раздирающими душу криками:

— Батюшки! спасите! родимые! помогите!... Горитъ! горитъ!

Крикъ раздался позади разговаривающихъ.

— Что тамъ? — спросилъ громко Государь, не поворачивая головы и не переставая работать.

— Черезъ улицу, батюшка, перекинуло, — отвѣчалъ ему кто-то.

Государь повернулся и посмотрѣлъ.

— Солдатъ туда и плотниковъ! Живо! Разобрать!...

Онъ снова принялся за работу.

Крикъ, однако, не унимался и, видимо, смущалъ нетерпѣливаго Государя.

— Что-жъ тамъ такое? — спрашивалъ онъ, оборачиваясь поминутно.





====page 10====



 — Человѣкъ горитъ, отвѣчали ему изъ толпы.

Въ одно мгновеніе Государь очутился на землѣ и бросился черезъ толпу. Толпа передъ нимъ разступилась; тотъ же, кто не успѣвалъ посторониться — пробовалъ тяжесть руки мощнаго Монарха.

Когда онъ добѣжалъ до дома, его встрѣтили криками:

— Спасли, Государь! спасли!

— Кто спасъ?... Кого? — спросилъ онъ.

— Дочь помѣщика Былхарова. Домъ занялся сразу, а она въ свѣтелкѣ была.

— Гдѣ-жъ она?

— Здѣсь, на земи, Государь.

Петръ приблизился къ молодой дѣвушкѣ, около которой была цѣлая толпа прислужницъ.

— Что она?

— Въ безчувствіи, Государь.

Петръ вытащилъ, было, изъ кармана ланцеты для кровопусканія, но ограничился только тѣмъ, что наклонился и пощупалъ пульсъ.

— Ничего, очнется, сказалъ онъ. А кто-жъ ее вытащилъ?

— Вотъ онъ, Государь, отвѣчали голоса, и изъ толпы былъ вытолкнутъ нашъ путникъ.

— Молодецъ! спасибо! Завтра утромъ явись ко мнѣ — познакомимся.

Путникъ низко поклонился.

Мы не будемъ, конечно, описывать подвига самоотверженія неизвѣстнаго намъ путника; достаточно сказать, что, услышавъ крики, призывавшіе на по-



====page 11====



мощь, онъ бросился на призывъ и, узнавъ, въ чемъ дѣло; вбѣжалъ въ домъ и изъ свѣтлицы вытащилъ молодую дѣвушку, которая въ страхѣ упала на постель и обезпамятѣла.





====page 12====





ГЛАВА  2.

На другое утро, раньимъ рано явился нашъ путникъ въ пріемную Государя.

Несмотря на то, что уже нѣсколько дворцовъ высилось на берегахъ Невы и Фонтанки, Государь не покидалъ своего небольшого домика, стоящаго близъ церкви Св. Троицы. Домикъ этотъ состоялъ всего изъ двухъ комнатъ, которыя отдѣлялись узкими сѣнями. Въ одной изъ комнатъ Петръ занимался дѣлами, и тутъ же принималъ сановниковъ и вообще всѣхъ, кому доводилось представляться Государю, а въ другой комнатѣ была столовая и спальня. Домикъ этотъ былъ очень свѣтлый — въ немъ находилось семнадцать оконъ, ставни которыхъ были росписаны цвѣтами и плодами. Кровля была покрыта черепицею. Стѣны внутри были обтянуты выбѣленною холстиною безъ всякихъ украшеній. Въ углу висѣлъ образъ Нерукотворен наго Спаса.





====page 13====





Икона эта повсюду сопутствовала Петру, и была съ нимъ въ битвѣ подъ Полтавою.

Мебель была самая простая, и почти вся сдѣланная руками Государя. Въ спальнѣ у окна помѣщался токарный станокъ, за которымъ часто сиживалъ Государь за работой.

Когда путникъ вошелъ въ пріемную, онъ удивился, что Госуіаря ожидаетъ такое множество народа, въ такую раннюю пору. Тутъ были и вельможи, и простолюдины, и купцы, и иностранцы.

Петръ вставалъ, какъ говорится, съ пѣтухами. Въ три часа онъ былъ уже на ногахъ. Вставши, цѣлый часъ онъ ходилъ ззадъ и впередъ по комнатѣ, прочитывая «куранты», затѣмъ, выпивъ рюмку анисовой водки, принимался за работу.

Однажды Бранденбургскому посланнику фонъ-Принцу назначилъ онъ аудіенцію въ 4 часа утра.

Посланникъ, разумѣется, изумился и, вовсе не думая о томъ, что Государь встаетъ такъ рано, явился цѣлымъ часомъ позже, въ полной надеждѣ, что ему придется долго дожидаться.

— Государь уже уѣхалъ, —отвѣчали явившемуся посланнику.

— Куда-же? — спросилъ онъ у придворныхъ.

— Въ Адмиралтейство.

Посланникъ поспѣшилъ туда, имѣя весьма важныя  порученія.

Государю, работавшему на мачтѣ одного изъ военныхъ кораблей, доложили о прибытіи посланника.





====page 14====





— Очень радъ, сказалъ Государь; но только пусть онъ пожалуетъ сюда.

— Сюда, Ваше Величество!

— Да, да, сюда... Ужь пусть побезпокоится... Не умѣлъ застать во дворцѣ, пусть лезетъ на мачту.

Посланникъ волей-неволей долженъ былъ взбираться по вантамъ на гротъ-мачту.

— Ага, добро пожаловать! сказалъ Петръ и сѣлъ верхомъ на бревно.

Посланникъ стоялъ на веревочной лѣстницѣ.

— Реверанса не нужно, слетѣть можно...

Государь засмѣялся и, протянувъ руку, принялъ вѣрительныя грамоты.

Но обратимся къ разсказу.

Прошло съ четверть часа, дверь отворилась и на порогѣ явился Государь. Высокая, полная и стройная Фигура его была величественна. Черные, кудрявые волосы, закинутые кверху и разсыпавшіеся по плечамъ, обрамляли мужественное, энергичное лицо Государя. Въ глазахъ свѣтилась необыкновенная доброта, каждая черта лица дышала искренностію. Онъ былъ въ высшей степени симпатиченъ.

Одѣтъ онъ былъ очень просто: въ бѣлую канифасную фуфайку, застегнутую на костяныя пуговицы, въ черныя короткія панталоны, въ чулки и башмаки. Воротникъ бѣлой сорочки былъ откинутъ, и обнажалъ мускулистую шею. Колѣнки панталонъ были очень потерты отъ слишкомъ частаго ползанья по полу при рисовкѣ картъ и планировкахъ городовъ, крѣпостей и





====page 15====





построекъ, чѣмъ Государь занимался чуть не каждое утро.

Онъ ласково кивнулъ головую собравшимся.

— Кто съ докладомъ — идти ко мнѣ, — сказалъ Государь. Нѣсколько важныхъ сановниковъ прошли къ нему въ спальню.

Государь посмотрѣлъ на оставшихся, и замѣтивъ весьма почтеннаго старика, подошелъ къ нему.

— Что скажешь, дружокъ?

— Къ тебѣ, Государь.

— Вижу... Постой, лицо твое мнѣ знакомо. Я гдѣ-то тебя видѣлъ:

— Не только, Государь, видѣлъ, но удостоилъ меня великой чести: изволилъ выкушать у меня рюмку водки.

— Ну, это еще честь не велика, сказалъ Государь, но только припоминаю, припоминаю... Вѣрно твое слово, вѣрно... Гдѣ-же это я былъ у тебя?

— Ты, Государь, ѣхать изволилъ о ту пору въ Нарву, и заѣхалъ въ мою усадьбу, что на новгородскомъ пути...

— А-га-га-га!... Да, да!... Ну, такъ, что-жъ тебѣ надо?

— Съ челобитной, Государь! Старикъ началъ опускаться на колѣни...

— На колѣни становись только передъ Богомъ.

Государь поднялъ старика.

— На кого-же ты просишь? спросилъ онъ.





====page 16====





 Старикъ помолчалъ. Видно, что онъ собирался съ духомъ.

— На тебя, Государь, сказалъ онъ, наконецъ.

Государь, отступивъ на шагъ, пристально посмотрѣлъ на старика.

— На меня? сказалъ онъ улыбаясь. Что же я тебѣ сдѣлалъ, добрый человѣкъ?

— Слова царскаго, Государь, не сдержалъ.

Быстро вырвалъ Петръ челобитную изъ рукъ просителя, съ нетерпѣніемъ развернулъ и сталъ читать. Лицо его омрачалось, всѣ ждали грозы.

— Ты, старикъ, меня обвиняешь въ томъ, что взятаго у тебя сына убили подъ Нарвой?

— Нѣтъ, Государь въ животѣ и смерти воленъ Богъ. Но ты взялъ у пеня другого сына тогда, какъ самъ обѣщалъ оставить его мнѣ, въ утѣшеніе моей старости, до самой смерти.

— Но тогда брали всѣхъ, по указу моему, поголовно.

— И это вѣдомо мнѣ, Государь; но теперь, что тебѣ мѣшаетъ сдержать свое слово и отдать его мнѣ назадъ?

— Вѣрно ты говоришь, вѣрно... Слово мое должно быть сдержано. Возвращаю тебѣ твоего сына. Челобитную же перешлю въ сенатъ, пусть онъ положитъ свою резолюцію. Знаю, что онъ меня не похвалитъ, что дѣлать! Впередъ буду помнить.

Старикъ бросился въ ноги.

— И ты впередъ помни, что я разъ сказалъ: Господу земно кланяйся, а не мнѣ. Какое-же различіе





====page 17====



 

будетъ между мною и Богомъ, коли ты будешь равное воздавать намъ почтеніе. И самъ помни и сыну скажи; меньше низости, больше усердія къ службѣ, больше вѣрности къ государству и ко мнѣ, вотъ та почесть, что царю свойственна!

Государь, потрепавъ старика по плечу, отошелъ отъ него и направился къ какому-то рослому голландцу.

— Ты кто? — спросилъ его Государь поголландски.

— Браковщикъ при Адмиралтействѣ, отвѣчалъ голландѳнцъ чуть слышно.

Петръ вдругъ весь вспыхнулъ и бросился къ себѣ въ спальню, откуда въ туже минуту вернулся, таща съ собою ворохъ пеньки.

Онъ схватилъ за руку голландца, быстрымъ и сильнымъ движеніемъ подтащилъ его къ окну и самъ, опустившись на скамейку, зажалъ пеньку въ колѣняхъ.

— Гляди, сказалъ Государь.

И взявъ нѣсколько горстей пеньки, онъ встрѳхнулъ ее и началъ разнимать пеньку, какъ самый хорошій мастеръ.

— Видишь?! видишь?! — Онъ подносилъ пеньку къ лицу браковщика. Ты увидалъ, что купецъ тихъ, лихоимство взяло... забраковалъ. Ты забылъ, что ко мнѣ съ жалобой можно ночью придти? Алферовская пенъка мнѣ лично извѣстна... У васъ, бездѣльникъ, въ Голландіи шелка такого нѣтъ!... Вонъ съ глазъ моихъ! Государь свернуль въ комокъ пеньку и бросилъ ее въ лицо оторопѣвшему браковщику.

— Алексаша! — крикнулъ Государь.

Крестникъ Петра Ведикаю.                     2





====page 18====







Меншиковъ вышелъ изъ комнаты.

— Окажи въ Адмиралтействѣ, чтобы этого мерзавца со службу выгнали и заграницу услали.

Государь подошелъ къ почтенному монаху.

— А! радъ тебя видѣть, сказалъ Государь. Ну, что нашъ Пуффендорфъ? Скоро-ли ты его переведешь?

— Готово, всемилостивѣйшій Государь, — отвѣчалъ монахъ.

Государь взялъ у него изъ рукъ книгу. Это было «Введеніе къ исторіи Европейскихъ державъ», Пуффендорфа, — книга, которую государь выбралъ для перевода.

Государь сталъ переворачивать листы. Переводъ видимо доставлялъ ему удовольствіе, онъ пробѣгалъ нѣкоторыя мѣста. Вдругъ онъ началъ быстро перелистывать книгу. Остановившись на какомъ-то мѣстѣ, онъ долго читалъ, какъ-бы припоминая что-то, и вдругъ обратился къ монаху:

— Дуракъ!... Что я тебѣ приказалъ съ этою книгою сдѣлать? — спросилъ онъ.

— Перевести, — отвѣчалъ монахъ.

— Ну, развѣ это переведено? — Государь ткнулъ ему пальцемъ на страницу. Ты не думалъ-ли, глупецъ, сдѣлать мнѣ угодное, что выпустилъ всѣ колкія и жестокія мѣста о нашей родинѣ?... Не думалъ-ли ты, что ласкательное изложеніе грубыхъ свойствъ царя и народа лучше правды?... Дуракъ! дуракъ!... Государь покачалъ головою.

— Отупай и переведи, книгу такъ, какъ она есть въ подлинникѣ.





====page 19====



 Монахъ низко поклонился и, взявъ книгу подъ мышку, вышелъ.

— А, это ты! — сказалъ вдругъ Государь, взявъ оторопѣвшаго путника за пуговицу кафтана.

Тотъ никакъ не думалъ, что Государь узнаетъ его.

— Молодецъ!... И сегодня, какъ и вчера, спасибо тебѣ... А какъ прозываешься?

Путникъ только было хотѣлъ открыть ротъ, какъ Петръ остановилъ его.

— Стой!.. Рубль за руки, что я тебя знаю...

— Я, Государь, о ту пору мальчишкой малымъ былъ...

— Да это что-жъ значитъ... ничего!... Ты сынъ архангельскаго купца Шалыпова?

— Его, Государь!

— На отца похожъ, какъ двѣ капли воды. Мы съ покойнымъ хлѣбъ соль важивали...

Извѣстно, что Государь отличался удивительною памятью. Тотъ Фактъ, что онъ, спустя двадцать лѣтъ, въ матросѣ узналъ стрѣльца, который покушался зарѣзать его, еще ребенка, въ Троицкой лаврѣ — ясно свидѣтельствуетъ о необыкновенной впечатлительности и изумительной памяти Государя.

— Да постой, постой, другъ мой... Вѣдь ты, кажись, мой крестникъ? — спросилъ Петръ.

— Удостоенъ былъ, по милости Божіей и по твоей державной волѣ, Государь, этого великаго счастія.

2*





====page 20====





—  Радъ, что такого выкрестилъ. Государь поцѣловалъ его въ голову.

Откуда-жь ты къ намъ въ нашъ парадизъ *) пожаловалъ?

— Проѣздомъ, Государь... Изъ иностранныхъ земель...

Лицо Государя просіяло.

— Ой, да какъ же я радъ тебя видѣть! Въ голосѣ его дрогнулъ радостный смѣхъ.

Онъ нетерпѣливо оттащилъ его въ сторону и, быстро обойдя собравшихся, отпустилъ челобитчиковъ.

— Ну-ка, ну-ка, сказывай, что въ иностранныхъ земляхъ подѣлывалъ?

— Тебѣ, може, Государь, не вѣдомо, что родитель мой, блаженной памяти, поѣхавъ на моржовый промыселъ, сгибъ во льдахъ?

Государь, трижды осѣнивъ себя крестнымъ знаменіемъ, отвѣчалъ:

— Объ этомъ мнѣ вѣдомо не было.

— Я о ту пору остался по пятнадцатому году и на аглицкій корабль поступилъ. Четыре года проходилъ я на тѣхъ корабляхъ, навигацкую науку изучая, до шхипера добился, а тамъ три года на корабельной верфи судостроеніе изучалъ, и вотъ теперь пробираюсь въ Архангельскъ...

*) Петръ свой любимый городокъ, несмотря на его нездоровый

климатъ, всегда называлъ парадизомъ (раемъ).





====page 21====





 — Что-жь ты въ Архангельскѣ дѣлать станешь? — спросилъ Петръ нетерпѣливо.

— А такъ какъ скопилъ я небольшую деньгу, такъ хотѣлось-бы по отцовскому слѣду идти: торговлишкой заняться, судно построить... Дѣло знакомое, честь рода поддержать хочется.

— Дюже хорошо! — сказалъ Государь и опять притянулъ было его голову къ губамъ, но остановился.

— Нѣтъ, постой-ка, постой, прежде экзаменъ сдай, а потомъ поцѣлую.

Государь приказалъ ему идти за собою въ спальню,

— Крестникъ! — лаконически отрекомендовалъ онъ Шалыпова собравшимся сановникамъ.

Шалыповъ низко поклонился; тѣ осмотрѣли его съ головы до ногъ.

— Садись-ка, садись! — Государь подалъ ему книгу.

— Читай!

Шалыповъ сталъ читать.

— Ничего, въ чтеніи, пожалуй, тебя, Данилычъ, пошибетъ, сказалъ царь, ласково взглянувъ на Меншикова.

Меншиковъ улыбнулся, но улыбка эта была нехорошая. Князь Александръ Данилычъ не допускалъ надъ собою первенства.

— А ну-ка, пиши.

Государь сталъ говорить, Шалыповъ писалъ на доскѣ.

— И пишешь зѣло изрядно... А какіе языки знаешь?

— Голландскій и аглицкій, Государь.

— Доподлинно?





====page 22====





— Коли милость будетъ, поговоримъ, Государь.

Петръ сталъ говорить съ нимъ по голландски.

Экзаменъ былъ довольно продолжительный и относился къ кораблестроенію.

— Такіе, братъ, люди мнѣ на службѣ надобны,  сказалъ, наконецъ, Петръ и, довольный, поцѣловалъ трижды своего крестника.

— Готовъ служить тебѣ, Государь, — указывай службу,  сказалъ Шалыповъ.

— Да вѣдь такіе и въ торговлѣ не лишни, сказалъ Петръ и затѣмъ отечески прибавилъ: для той цѣли я въ правленіи учинилъ разныя перемѣны, чтобы подданные мои, научившись неизвѣстнымъ имъ доселѣ познаніямъ, могли быть искуснѣй въ дѣлахъ торговыхъ. Торговля — дѣло великое, и коли ты ее поведешь честно и съ великимъ прилежаніемъ, — и государству, и мнѣ великую службу сослужишь.

Государь помолчалъ съ минуту.

— А гдѣ жь ты дружокъ пріютился?

— А на стояломъ дворѣ, что за Троицей.

— Да ладно-ли тамъ?

— Не заботься, Государь, проживу, — къ роскоши съ измальства не привыкъ.

— То-то, то-то, а то у меня для сего почтовый домъ отведенъ... Государь помолчалъ съ минуту. Ну, а Былхарову я нынче съ зарей навѣщалъ. Ничего, взошла въ себя, сообщилъ Петръ.

— Слава Богу, что ничего не приключилось.

— Ну, исполать-же тебѣ! Приходи нынче на





====page 23====





ассамблею, увидимся, а тамъ, какъ ѣхать надумаешь, еще разъ зайди.

Шалыповъ низко поклонился и, крѣпко поцѣловавъ поданную на прощанье руку, вышелъ.

— Будетъ изъ малаго прокъ, сказалъ Петръ и сѣлъ за дѣла.





====page====





ГЛАВА III.

Было часовъ шесть вечера, когда Шалыповъ, переправившись черезъ Неву, подошелъ къ почтовому дому, гдѣ давались иногда Петромъ ассамблеи, нѣкое подобіе баловъ, учрежденныхъ указомъ, дабы «пріучить русскій народъ къ вѣжливости и обхожденію».

Указы царя выполнялись въ точности, и потому не удивительно, что сотни одноколокъ и колымагъ всевозможныхъ видовъ и размѣровъ стояли на обширномъ лугу *). Кучера и домашніе челядинцы толпились у этихъ колымагъ и одноколокъ, которыя. Были при Петрѣ въ большомъ употребленіи.

Каретъ совершенно почти не было. По смерти Петра, въ Петербургѣ нашлась всего одна карета, да и та отдавалась «съ найма» пріѣзжимъ иностранцамъ.*) Почтовый домъ стоялъ тамъ, гдѣ нынѣ Мраморный дворецъ. На Царицыномъ лугу производились ученья и парады, въ Лѣтнемъ саду были общественныя гулянья.





====page 25====



Большая зала почтоваго дома была освѣщена очень тускло, весьма немногимъ количествомъ сальныхъ свѣчъ. Шумъ и говоръ сразу охватилъ вошедшаго Шалыпова и, даже, заставилъ попятиться.

При взглядѣ на эту ассамблею, ее можно бы было характеризовать стихами Пушкина:

Какая смѣсь одеждъ и лицъ,

Племянъ, нарѣчій, состояній.

Вдоль стѣнъ сидѣли барышни и барыни, залитыя самыми блестящими одеждами, сдѣланными по послѣдней парижской модѣ.

При взглядѣ на эти платья, можно было принять этихъ барынь за блестящій цвѣтъ двора Людовика XIV; но достаточно было перевести глаза на лица заиуганныхъ и забитыхъ бывшихъ боярынь, чтобы понять, что далеко имъ до г-жи Ментенонъ и ей подобныхъ. Барышни выглядѣли побойчѣе, хотя «старая вѣра» еще крѣпко сидѣла въ ихъ головкахъ, и нѣтънѣтъ, а все придетъ имъ на мысль, что вся эта ассамблея есть «дьявольское навожденіе» и что ни имъ, ни будущимъ дѣтямъ ихъ не замолить вся «содѣянное ими».

По залѣ расхаживали сановники въ лентахъ и орденахъ, шкипера съ иностранныхъ судовъ, корабельные мастера, офицерство, посланники, купечество. Все это мѣшалось въ кучки, все это говорило, пило пиво, курило трубки и слушало хоры музыки, которые гремѣли неустанно. Музыка эта состояла изъ трубъ, гобоевъ. Фагота, колоколовъ и волынки. На





====page 26====





послѣдней игрывалъ и самъ Государь, нлѣнясь этою музыкою въ Польшѣ.

За разными столами сидѣли игроки въ шахматы.

У одного изъ столовъ, за которымъ сидѣлъ шкиперъ съ англійскаго корабля, играя съ однимъ изъ русскихъ офицеровъ, стоялъ Петръ.

Онъ одѣтъ былъ такъ-же просто, какъ и утромъ, съ тою только разницею, что канифасную фуфайку замѣнилъ кафтанъ изъ сѣраго сукна, русской пряжи.

Вообще Петръ носилъ мундиры гвардейскій или флотскій, но любилъ простоту несказанно. Когда Екатерина вышила ему мундиръ серебромъ по голубой объяри, то Петръ хотя поморщился, но въ угоду женѣ надѣлъ кафтанъ.

— Ахъ, батюшка! вскричала Екатерина, какъ присталъ къ тебѣ этотъ кафтанъ, какъ бы желала я видѣть тебя всегда такъ одѣтымъ.

— Какое же у тебя, Катенька, безразсудное желаніе!... Петръ снялъ съ себя кафтанъ и сильно тряхнулъ его. Часть канители упала на полъ:

— Смотри, Катенька, сказалъ онъ ласково Государынѣ, вонъ полетѣло на полъ дневное солдатское жалованье.

При этомъ онъ возвратилъ кафтанъ Екатеринѣ и во всю жизнь ни разу не надѣлъ его.

Петръ берегъ народныя деньги какъ зѣницу ока, и то, что употреблялъ на себя, заработывалъ въ потѣ лица своего, «какъ академикъ, какъ герой, какъ морепла-



====page 27====



ватель, какъ плотникъ»... На заводѣ Миллера въ Истіи, верстахъ въ 90 отъ Москвы, по Калужской дорогѣ, Государь вытянулъ въ полосы восемьнадцать пудовъ желѣза.

Пріѣхавъ въ Москву, онъ зашелъ къ Миллеру.

— У тебя почемъ рабочіе получаютъ за работу съ пуда, за вытянутое въ полосу желѣзо?

— По алтыну, Государь, отвѣчалъ Миллеръ.

— Такъ заплати-тко мнѣ за 18 пудовъ, я не даромъ для тебя трудился.

Миллеръ осмѣлился, было, вручить Петру 18 червонцевъ, но Государь отбросилъ ихъ въ сторону.

— Я не лучше другихъ мастеровыхъ работалъ, сказалъ онъ Миллеру, и лишней платы мнѣ не надобно. 

Миллеръ заплатилъ Государю 18 алтынъ.

— Ну, вотъ, и прекрасно!

Онъ отправился на рынокъ и купилъ себѣ новые башмаки.

Но возвратимся къ разсказу.

Государь внимательно слѣдилъ за играющими и, когда они долго задумывались надъ ходами, на лицѣ и, даже, во всѣхъ его движеніяхъ выражалось крайнее нетерпѣніе. Теперь онъ съ особеннымъ вниманіемъ устремилъ свой взглядъ на доску, такъ какъ предстоялъ самый рѣшительпый ходъ.

Наконецъ, ходъ былъ сдѣланъ.

— Ну, вотъ, и дуракъ! вскричалъ нетерпѣливо Петръ офицеру, и живо перевернувъ доску, отставилъ назадъ коня и въ два хода сдѣлалъ шахъ и матъ.





====page 28====





Хладнокровно поднялся англичанинъ изъ-за стола и подошелъ къ распорядителю, важно ходившему по тусклой залѣ и отличавшемуся отъ прочихъ большимъ букетомъ на камзолѣ.

Онъ сталъ ему что-то говорить по англійски, но тотъ пожалъ плечами и развелъ руками, въ знакъ того, что онъ ничего не понимаетъ и пошелъ за толмачемъ. При помощи толмача, англичанинъ заявилъ свое неудовольствіе на Петра, нарушившаго право ихъ игры, доигравъ партію за его партнера.

Въ сопровожденіи англичанина распорядитель подошелъ къ Петру, который  об чемъ-то толковалъ съ Головлинымъ.

— Ваше Величество, важно началъ букетъ, изволили нарушить права игры, оттолкнувъ офицера, могущаго проирать партію, и, замѣстивъ онаго своею персоною, побороли англичанина.

— Да если онъ, дуракъ, играть не умѣетъ! замѣтилъ Петръ.

— Для сего онъ и проигрываетъ, чтобы научиться побѣждать. И мы, Ваше Величество, проигравъ подъ Нарвою, побѣдили подъ Полтавою; но, тѣмъ не менѣе, вы вашимъ поступкомъ изволили зело проштрафиться и по правиламъ ассамблеи изволите быть присуждены къ выпитію кубка большого орла.

Петръ поморщился, но покорился.

Ему былъ поданъ кубокъ, и онъ, при громкихъ крикахъ и искреннемъ смѣхѣ, осушилъ его до дна.

Когда онъ опускалъ кубокъ на подносъ, то встрѣ-



====page 29====



тился своимъ взоромъ съ изумленнымъ взглядомъ Шалылова, который не могъ надивиться, какъ простотѣ Государя, такъ и той нецеремонности, съ которой обходились съ нимъ его подданные.

— Ты, братъ, еще нашихъ порядковъ не знаешь, сказалъ ему Петръ смѣясь, смотри, не проступись, а то и тебѣ тоже будетъ.

Конечно, все общество обратило вниманіе на Шалыпова, послѣ этой веселой рѣчи, обращенной къ нему Государемъ.

— Стой-ка, стой! Былхаровы кажись здѣсь? спросилъ Петръ, обращаясь къ букету.

— Здѣсь, Государь!

— Съ дочерью?

— Съ дочерью, Государь!

— Пойдемъ, я тебя съ ними познакомлю, сказалъ Петръ и, взявъ подъ руку Шалыпова, пошелъ съ нимъ но залу.

Шепотъ и любопытные вопросы, касающіеся личности Шалыпова, замѣтно усилились въ обществѣ.

Старуха Былхарова сидѣла у стѣны и о чемъ-то серьезно спорила съ другою себѣ подобною старостію. Дочь ея, сидѣвшая рядомъ съ нею, глядѣла по сторонамъ въ ожиданіи танцевъ. Самъ Былхаровъ, тучный и солидный человѣкъ, совершалъ променажъ по залѣ, не отходя, однако, далеко отъ своего семейства.

Замѣтивъ Государя, направлявшагося прямо къ его дочери, Былхаровъ, на сколько только могъ, быстро подбѣжалъ къ Петру и отвѣсилъ ему поясной поклонъ.





====page 30====



— Ну, вотъ вамъ, рекомендую... Шалыповъ! Тотъ самый, что спасъ жизнь вашей дочери.

Дочь вся вспыхнула, не зная, что ей дѣлать. Самъ Шалыповъ растерялся. Отецъ и мать молчали.

Съ полминуты прошло въ этомъ неловкомъ, для насъ, конечно, молчаніи, и Государь отошелъ въ сторону, вмѣстѣ съ Шалыповымъ.

— Ишь, какъ затворничество-то въ нихъ въѣлось! пояснилъ Петръ, какъ бы желая смягчить впечатлѣніе неловкаго знакомства.





====page====





ГЛАВА IV.

Годъ Былхаровыхъ былъ старинный родъ, и потому заносчивый и чванливый. Не смотря на то, что родословная ихъ была испещрена сообщеніями о дѣяніяхъ ихъ предковъ, не совсѣмъ лестныхъ для потомства, тѣмъ не менѣе старикъ Былхаровъ очень чинился своею родословною. Для него было важно, что о предкахъ его упоминалось чуть ли еще не при Андреѣ Боголюбскомъ, и хотя упоминалось въ томъ видѣ, что «за воровство и потворство Ивашка Бы лхаровъ былъ битъ батогами не щадно», но для потомка и этого почему-то было достаточно. Въ наше время смѣшны претензіи Былхарова, а въ то время

почему-то казалось лестнымъ, что предки какого нибудь Былхарова уже давненько грабили, и были за это «вотъ какъ» дираемы.

Былхаровъ съ семействомъ очутился въ Петровскомъ парадизѣ, сирѣчь въ Петербургѣ, вслѣдствіе царскихъ указовъ, которыми назначались «на житье»





====page 32====



въ Петербургъ дворяне и купцы изъ разныхъ губерній и которые, конечно, не охотно разставались съ теплыми, насиженными гнѣздышками въ своихъ родовыхъ помѣстьяхъ, или въ своихъ торговыхъ городахъ. Дѣлать было, однако, нечего, ибо «неслуха»

принудили бы къ этому переселенію и военною силою. И вотъ въ Петербургъ съѣзжались купцы, помѣщики, дворяне, привозя съ собою недовольство и жалобы на разоренія. Само собою разумѣется, что они имѣли полное право жаловаться, такъ какъ дѣйствительно такая «высылка» ихъ на жительство въ «болото» чего нибудь да стоила. Петръ дѣлалъ это

въ видахъ блага государства, и уже но смотрѣлъ на гибель единицъ; но, тѣмъ не менѣе, единицамъ отъ этого было не легче, особенно еще въ виду того, что большинство единицъ и не сочувствовало петровскимъ «новшествамъ».

Еще эти «переселявшіяся» единицы не успѣли простить ему бородъ и короткаго платья, а онъ уже растворилъ терема, выпустилъ изъ нихъ затворницъ, въ видѣ женъ и дочерей, открылъ «какія-то поганыя» ассамблеи, куда согналъ всякую всячину, т. е. такихъ «персонъ», которыя, даже, не у особенно сановитаго Тэылхарова въ сѣняхъ бы настоялись. Понятно, каково было ѣхать въ такую столицу, гдѣ, во первыхъ, люди мерли, какъ мухи, а во вторыхъ, гдѣ уже въ полной красѣ существовали бусурманско-ерѳтическіе обычаи.

Самое же важние, что было ужь, такъ сказать «черезъ чуръ», такъ это то, что у Петра нельзя было сидѣть, сложа руки. Онъ всѣхъ поднялъ на ноги.





====page 33====



Хочешь, не хочешь — работай, а ужь если не работай, такъ хоть двигайся.

Съ понятныйь отвращеніемъ въѣхалъ Былхаровъ въ Петербургъ, обозвавъ его втихомолку чортовымъ болотомъ, построиль домъ со свѣтелкой, напоминавшій ему его деревенское помѣщеніе, и закупорился въ него, устроивъ жизнь на старинный ладъ. т. е. по возможности ничего не дѣлалъ, держалъ жену и дочь взаперти, конечно, до ассамблеи. Вечеромъ раззлѳкался глупымъ шутомъ или «дурою», которые осмѣивали

новшества, вводимыя Негромъ; утромъ ходилъ въ храмъ и до обѣда бесѣдовалъ съ разными святошами и недовольными попами, которые разжигали по возможности недовольство, особенно въ то время, въ которое происходитъ дѣйствіе нашего разсказа, когда Петръ окончательно рѣшился на борьбу съ духовенствомъ, т. ѳ. на подчиненіе церкви обще-государственному укладу, и которая, до сихь поръ, какь бы стояла отдѣльно, составляя нѣчто въ родѣ государства, что Петръ находилъ ненормальнымъ и, даже, не безъопаснымъ, особенно въ виду тѣхъ реформъ, которыя онъ вводилъ въ Россіи.

Бесѣды Былхарова сь попами не шли далеко. Въ нихь костили Петра на всѣ кости и сводили къ короткому плагыо, къ бритью бороды, къ освобожденію отъ затворничества женщинъ, къ куренью табаку, къ якшанію сь иноземными еретиками.

Придетъ Былхаровъ изъ церкви и, вздохнувъ, сядетъ въ уголъ. Поны ужъ тутъ.



Крестникъ Петра Великаго.                    3





====page 34====





Сидятъ и всѣ другъ на друга смотрятъ, вылупя глаза.

Вдругъ Былхаровъ проведетъ рукою по подбородку.

— Что, Афанасій Силычъ, браду ищешь?

Афанасій Силычъ глубоко вздыхаетъ.

— По слову блаженной памяти патріарха Андріана, уподобилъ васъ Государь котамъ и псамъ, обривъ вамъ бороды, говоритъ попъ наставительно.

Другой подхватываетъ.

— Токмо Иуліанъ — отступникъ, Праклій — еретикъ, Константинъ — иконоборецъ, Олгеръ — идолослужитель, Селимъ-Амурачъ — бесерменинъ заставляли своихъ подданныхъ брить и остригать бороды, даже, до кожи.

Послѣ этого слѣдуютъ опять вздохи и ведется дальнѣйшая бесѣда.

— Самъ Спаситель нашъ Христосъ и святые апостолы, и великіе пророки, и благочестивые цари: Константинъ Великій, Ѳеодосій Великій, Владиміръ Великій — всѣ имѣли бороду, хранили ее, какъ Богомъ дарованное украшеніе...

Афанасій Силычъ машетъ рукою отчаянно.

— На святую икону Страшнаго Суда взглянь; не видишь-ли тамъ одесную Христа праведныхъ, украшенныхъ брадою, а ошую — бесѳрменовъ, лютеровъ и другихъ брадобритниковъ.

Афанасій Силычъ творитъ молитву.

— А табачное зеліѳ... теперь... начинаетъ третій святоша.

Афанасій Силычъ встаетъ.





====page 35====





— Охъ, и не говори... намеднись на ассамблеѣ самъ подошелъ ко мнѣ, вынулъ рогъ съ этимъ табакомъ, будь онъ... тьфу!.. О, Господи!.. Вынѵлъ, усмѣхнулся и говоритъ: «нюхнемъ, старина!» Взялъ это я щепоточку, морщился — морщился, пихалъ ее въ

носъ, пихалъ... а онъ стоитъ, смотрптъ, ждетъ. Стало меня это отъ зелья разбирать, почалъ я рожи корчить, а онъ стоитъ — покатывается. Не выдержалъ я — чихнулъ!.. «На доброе, говоритъ, здоровье!» и отошелъ. 

 Святоши съ ужасомъ посмотрѣли на хозяйскій носъ, который нѣсколько дней тому назадъ былъ такъ ужасно «опоганенъ».

Въ этомъ родѣ шли разговоры ежедневные и всегда кончались сытнымъ обѣдомъ, за которымъ хозяинъ и гости напивались и затѣмъ ложились спать. Хозяинъ уходилъ въ опочивальню, а поповъ и святошъ «по клѣтямъ» разводили.

За обѣдомъ Былхаровъ съ попами и святошами сиживалъ часа по два, по три, и подавались имъ кушанья «въ три статьи но четыре ѣствы».

Приведемъ меню одного изъ старинныхъ обѣдовъ.

Статья 1-ая: щука паровая живая, лещъ паровой живой, стерлядь паровая живая, спина бѣлой рыбицы;

Статья 2-ая: аладья тельная живой рыбы, уха щучья живой рыбы, пирогъ съ тѣломъ живой рыбы, хоровай просыпной съ тѣломъ живой рыбы;

Статья 3-ья: щука голова живая, полголовы осет-





====page 36====



рей свѣжей, тешка бѣлужья; питья: ренское, да раманея, да бастръ. Это меню обѣда постнаго, а вотъ меню обѣда скоромнаго и тоже «въ три статьи по три ѣствы».

Статья 1-ая: папорокъ лебединъ подъ шафраннымъ взваромъ, рябъ окрашиванъ подъ лимоны, потрохъ гусиный;

Статья 2-ая: куря въ лапшѣ, куря въ щахъ богатыхъ, куря въ кальѣ съ лимоны;

Статья 3-ья: гусь жаркой, порося жаркое, курникъ подсыпанъ яйца.

Къ этому еще подбавлялись въ перемѣжку: пирогъ съ бараниною, блюдо жаворонковъ, блюдо пироговъ съ яйцами, блюдо пироговъ ладовыхъ и т. д.

Въ виду столь сытнаго меню не удивительно, что святоши желали поддержать старину, ибо эта старина поила ихъ до пьяна, кормила до отвала, а главное дѣла не требовала.

Неудивительно, что эти обжоры не тянули къ Петру, который былъ слишкомъ скроменъ въ своей обыденной жизни, скроменъ до того, что разъ поставилъ въ тупикъ свою придворную челядь.

Петръ себѣ на содержаніе отпускалъ денегъ въ обрѣзъ, и случилось разъ, что деньги до срока израсходовали, и къ тому пришло, что для государева стола готовить было не на что. Покормили было Петра нѣсколько дней въ долгъ, да испугались, и доложили ему обо всемъ. Петръ разсердился и приказалъ выдать еще денегъ, но положилъ такую резолю-



====page 37====



цію: «денегъ выдать, потому что нельзя же не ѣвши быть, но впередъ, чтобъ этого прочета не было» *).

Отдохнувъ часа два — три послѣ обѣда, вставалъ Былхаровъ и вызывалъ передъ собою новое развлеченіе —  это шута и дуру.

И вотъ дура брала въ руки ножнпцы и, кривляясь, подходила къ шуту, и начинала хватать его бороду.

— Ты чего, дура, дѣлать хочешь? Спрашиваетъ Былхаровъ.

— А вотъ ему бороду обрѣжу.

— А зачѣмъ ты ему бороду обрѣжешь?

— А такъ въ бусурманскихъ земляхъ чорту барановъ готовятъ.

Былхаровъ хохочетъ и затѣмъ наставительно повторяетъ дурѣ рѣчи поповъ, что тѣ утромъ произносили.

Дура оставляетъ бороду и схватываетъ шута за полу.

— Ты чего это, дура, дѣлать хочешь?

— А хочу Иваныча окургузить, чтобы онъ на царевыхъ бояръ походилъ.

— Что такъ?

— Да смѣшнѣе, батюшка, будетъ.

При этихъ словахъ всѣ со страхомъ оглядываются и затѣмъ опять начинается потѣха надъ петровскими реформами.

Натѣшившись и снова напившись, отходилъ хозяинъ ко сну, а на другой день совершалось тоже



См. „Русскую Старину" за 1870 г.





====page 38====



самое, и только «треклятыя» ассамблеи нарушали покой Былхарова.

— И не поѣхалъ-бы!. да какъ!.. Царь хочетъ, а его слово законъ... Не поѣдешь, — хуже, съ барабаннымъ боемъ приведутъ...

И смотритъ Былхаровъ съ сокрушеніемъ, какъ скидываютъ жена и дочь душегрѣю и сарафанъ и облачаются въ «робронды». И ѣдетъ печально Былхаровъ на веселье вдыхать въ себя струи табачнаго дыма, смотрѣть какъ дочь его танцуетъ съ какимъ-нибудь куртизаномъ — офицеромъ или еретикомъ треклятымъ, ѣдетъ и думаетъ: «а ну, какъ опять царь табакомъ понодчуетъ!»

— И вѣдь государыню съ царевнами на ассамблею вывозитъ, говоритъ онъ женѣ своей, сидя въ дѣдовскомъ рыдванѣ, посматривая на свои толстыя ноги, облаченныя въ чулки и башмаки. 

И смѣшно ему, и досадно...

«Чудакъ!» говоритъ онъ про себя, и мотая головою, вздыхаетъ.

А въ головѣ его зрѣютъ свѣтлыя думы, что «переложитъ Господь гнѣвъ на милость», образумитъ царя, и все пойдетъ по старому, и увидитъ онъ свою Рязанскую отчину, н выдастъ тамъ свою дочь по старому благочестію, дождется внуковъ и сойдетъ тихо въ могилу, «свершивъ все земное».

Не такъ, конечно, мыслитъ Петръ и ломитъ старый строй русской жизни, встряхиваетъ застоявшуюся Русь, скоблитъ ее, чиститъ внутри и снаружи и





====page 39====



не думаетъ объ исполненіи мечтаній Былхарова, а за нимъ чуть не всей Россіи.

Нѣтъ поворота къ старому, — оно рухнуло и не встанетъ.





====page====





ГЛАВА V.

На утро, послѣ ассамблеи, Шалыповъ направился бродить по городу. О выѣздѣ изъ «парадиза» онъ еще и не думалъ. Ему хотѣлось ближе ознакомиться съ Петербургомъ, вызвать его потребности и или завязать съ нимъ торговыя сношенія изъ Архангельска, или поселиться въ немъ и здѣсь начать торговлю. Онъ смѣло могъ разсчитывать на покровительство Государя, ибо о немъ онъ много ужь наслышался хорошаго, и именно хорошаго, потому что его ругали за это хорошее. Изъ враждебнаго отношенія къ Петру

онъ могъ вывести, что это былъ за человѣкъ и какой подвигъ взялъ онъ на свои могучія плечи.

Думая о Петрѣ, Шалыповъ, безъ всякаго сознанія, вдругъ очутился на мѣстѣ бывшаго пожарища и, какъ разъ, противъ дома Былхарова. Прежде всего его удивило то обстоятельство, что мѣсто пожара было уже неузнаваемо, и слѣды его сглажены, а второе, что удивило его несказанно, такъ это то, какимъ





====page 41====



образомъ онъ очутился именно на этомъ мѣстѣ, какъ разъ противъ оконъ свѣтелки, которую занимала дочь Былхарова.

Онъ объяснялъ это себѣ простою случайностію, а, между тѣмъ, воображеніе рисовало ему образъ молоденькой дѣвушки, которую онъ спасъ такимъ «чудеснымъ» образомъ.

«Богъ привелъ меня на это спасеніе», думалось ему. И затѣмъ онъ уже погрузился въ созерцаніе неисповѣдимыхъ путей Промысла, такъ чудно ведущихъ человѣка, такъ чудно направляющихъ стопы его.

Шалыповъ медленными шагами отошелъ отъ дома Былхарова и направился къ крѣпости. Въ головѣ его засѣла накрѣпко дума о спасенной имъ дѣвушкѣ.

А между тѣмъ, молодая Былхарова не думала о Шалыповѣ.

И головка, и сердце ея были заняты.

Думы ея витали по другую сторону рѣки Невы и парили надъ бѣдною слободою, что называлась Большая Морская, и гдѣ жили, главнымъ образомъ, служившіе во Флотѣ. Одинъ изъ офицеровъ Флота былъ предметомъ обожанія молодой Былхаровой, и самъ

онъ всѣмъ сердцемъ любилъ ее. Ихъ раздѣляла пропасть, называемая богатствомъ и бѣдностію, родовитостію и безродностію. И хотя во времена Петра браки не по сердцу, а по принужденію, были воспрещены, но воспитанныя по старой вѣрѣ дочери не рисковали выходить изъ повиновенія родителей, и благодѣтельный указъ существовалъ на бумагѣ, давая еще





====page 42====





горше чувствовать всю прелесть свободы и всю горечь подневольности.

Бракъ временъ до-петровскихъ былъ ужасенъ.

Достаточно, впрочемъ, нѣсколькихъ словъ послѣдняго патріарха Адріана, который, говоря о бракѣ, заключавшемся безъ согласія вступающихъ въ бракъ, высказалъ, что «житіе ихъ бываетъ бѣдно, другъ другу навѣтно и дѣтей безприжитно».

Вотъ именно это-то бѣдное, навѣтное и безприжитное житіе и готовилось дочери Былхарова, который спалъ и видѣлъ выдать ее замужъ за вдовца князя Пронскаго, который «по болѣзни» проживалъ въ своихъ родовыхъ помѣстьяхъ по старому: охотился, пилъ и потѣшался.

 Былхаровъ предвидѣлъ возможность исполнить свое давнишнее желаніе, такъ какъ въ Петербургѣ ходили слухи, что Царь, видя, какъ увеличивается населеніе города, хочетъ оставить понудительныя для житья мѣры и дозволить отлучку изъ столицы сперва на время, и то по запискамъ изъ Сената, а затѣмъ и совсѣмъ.

Молодая Былхарова тоже прослышала объ этомъ, и во время минуэта, когда ея «предметъ» шаркалъ ногой, а она присѣдала, сообщила ему объ этомъ. Съ тѣхъ поръ влюбленная пара была опечалена.

Молодой морякъ хотя и былъ дворянинъ, но дворянинъ, созданный Петромъ, которыхъ старые дворяне не признали. Старые дворяне, что «сидѣли» о дѣлахъ, досидѣли свой вѣкъ; новые дворяне, времени Петра, призывались къ дѣйствію и награждались чи-



====page 43====



нами, имѣвшими значеніе во всей Европѣ. Самъ Царь проходилъ чины, которыхъ мы бы не нашли въ старинныхъ спискахъ. Петровскіе «птенцы» почти ни одинъ не имѣлъ старыхъ чиновъ, — имъ давались новые. Такимъ образомъ старые чины безъ преемниковъ вымерли, упразднились сами собою, безъ всякаго «торжественнаго» упраздненія.

Тѣмъ не менѣе, пока вымирали старые чины, они все еще надѣялись на поворотъ къ старинѣ, смотрѣли на новочинныхъ, какъ на выскочекъ, и не якшались съ ними иначе, какъ по неволѣ, а чтобы родниться —  спаси Господи!... Развѣ ужь по приказу знаменитой

петровской дубинки.

Но вопросъ, какъ достать эту дубинку, для понужденія Былхарова къ «уступкамъ» новому духу. Правда, Петръ былъ доступенъ для каждаго; но не каждый осмѣливался занимать собою Царя-работника, хорошо зная, что и ему безъ него много дѣла.

Вотъ эта-то дума и засѣла въ головку молодой Былхаровой и молодого моряка; но дума оставалась думою.

Но перейдемъ къ разсказу.

Шалыповъ, какъ мы сказали, бродилъ по городу безъ всякой цѣли, такъ сказать, знакомясь съ городомъ. Само собою разумѣется, что городъ не имѣлъ еще вида благоустроеннаго. То мѣсто, гдѣ нынѣ пролегаютъ роскошнѣйшія улицы столицы, было пустыремъ. По берегамъ Фонтанки лежали небольшія финскія деревеньки, какъ напримѣръ: Каллина, Кемеіока,





====page 44====



Метилла; дачи Апраксина, Чернышева и Шереметьева лежали въ глухомъ лѣсу, на берегу Фонтанки.

Только берегъ Невы начиналъ оживляться. Тамъ, гдѣ зданіе церкви Скорбящей Божіей Матери, стоялъ дворецъ царевича Алексѣя Петровича, позади котораго находился театръ *). Между дворцомъ царевича и дворцомъ Петра, на Фонтанкѣ, лежалъ пустырь. Дворецъ Петра окружалъ Лѣтній садъ съ оранжереями, далѣе шло Марсово поле, Почтовый дворъ, затѣмъ дома вельможъ, вплоть до Зимняго дворца, тамъ Адмиралтейство, потомъ церковь ев. Исаакія Далматскаго, а затѣмъ Сенатъ и Синодъ.

Набережная по существу, какъ видятъ читатели, не измѣнилась; измѣнилась ея внѣшность. Отъ Адмиралтейства къ Невѣ шла просѣка, замощенная камнемъ. Эта-то просѣка — нашъ нынѣшній Невскiй проспектъ. Набережная Невы была уже «подобрана» при Петрѣ и по сваямъ обшита деревянною обшивкою съ лѣстницами, ведущими къ пристанямъ, около которыхъ стояли лодки. Нева была загромождена судами различныхъ размѣровъ, на мачтахъ которыхъ развѣвались Флаги почти всѣхъ европейскихъ государствъ.

Нужно-ли говорить объ удивленіи ПІалыпова, которому все имъ видѣнное казалось сказкою,  гдѣ созидаемое созидалось «по щучьему велѣнію». У Петра дѣйствительно было нѣчто сказачное, волшебное. Возьмите хоть постройку Петербурга.



*) Уголъ Сергіевской и Воскресенской, гдѣ домъ кв. Долгорукова.





====page 45====

Нынче — сказана граница,

Завтра — срублены лѣса,

Черезъ десять летъ — столица,

Черезъ двадцать — чудеса!

Приходы кораблей несказанно радовали Петра. Когда онъ прослышалъ, что въ 1703 году, едва Петербургъ зародился, къ острову Котлину (Кронштадту) пришелъ первый голландскій корабль, — онъ принялъ на себя обязанности проводить его въ свой городъ,

имѣвшій двадцать лачужекъ, съ десятокъ домовъ, пристань да амбары, ибо зналъ всѣ мели, находящіяся между Петербургомъ и этимъ островомъ.

Онъ надѣлъ на себя куртку матроса, всѣхъ своихъ «птенцовъ» перерядилъ матросами и помчался на встрѣчу столь дорогому для Россіи гостю.

Карабль былъ встрѣченъ у самыхъ мелей залива.

Петръ вошелъ на корабль.

— Поздравляю васъ съ прибытіемъ въ новонарождющійся портъ, сказалъ онъ по голландски капитану и затѣмъ добавилъ: я присланъ отъ губернатора города проводить васъ до пристани, — прошу васъ слѣдовать за моею шлюпкою.

Онъ довелъ ихъ до пристани благополучно.

Вошли.

Здѣсь, словно изъ земли, выросла гвардейская команда.

— Его Величество, государь, изволилъ прислать насъ для охраненія корабельнаго груза, отрапортовалъ шкиперу начальникъ команды.

Тутъ Петръ — матросъ проводилъ къ себѣ въ домъ





====page 46====



всю команду перваго корабля, и тутъ только узнано было, что это самъ Государь.

Государь и всѣ на радости выпили изрядно и побратались.

Передъ отъѣздомъ Петръ далъ шкиперу 500 червонныхъ, а матросамъ по 300 эфимковъ и объявилъ, что будетъ выдано нѣсколько менѣе второму и третьему кораблямъ.

Петръ проводилъ своего гостя за Кронштадтъ, несмотря на позднюю осень, и при прощаніи обнялъ шкипера и благословилъ корабль. Вообще рѣдкій карабль иностраннаго государства не былъ посѣщенъ Государемъ и рѣдкій корабельщикъ не удостоенъ чести сидѣть за столомъ съ Петромъ Великимъ.

Вольное обращеніе Петра и его доступъ служили къ тому, что дѣла съ кораблями не задерживались.

Разъ Государь встрѣтилъ стараго знакомаго корабельщика по Архангельску.

— Что-жь, такъ-ли охотно ѣздишь въ Петербургъ, какъ въ Архангельскъ? Спросилъ онъ.

— Не совсѣмъ, Государь.

— Что такъ?

— Да въ Архангельскъ пріѣдешь, — хорошіе блины найдешь, а сюда пріѣдешь, — нѣтъ ихъ.

— Ой-ли?... Такъ ты стало у меня не обѣдывалъ... Завтра приходи, жду.

Петръ записалъ о блинахъ на намять въ книжку и, возвратясь въ дворецъ, позвалъ своего перваго повора Фельтена.





====page 47====



— Смотри, чтобы завтра къ обѣду были блины, да отнюдь не хуже Архангельскихъ.

Въ ту минуту, когда Шалыповъ, переѣхавъ Неву на лодкѣ, выходилъ какъ разъ противъ Марсова поля, на полѣ учились солдаты. Шалыповъ подошелъ поближе взглянуть на тѣхъ молодцовъ, что побили столь славно шведскую армію. Офицеръ командывалъ:

— Мушкетъ на плечо!

Солдаты вскидывали ружье.

— Мушкетъ передъ себя!

Солдаты ставили его передъ собою.

Команда продолжалась долго. Воинскій артикулъ былъ зело пространный.

Офицеръ продолжалъ командовать:

Мушкетъ на караулъ!

Мушкетъ передъ себя!

Мушкетъ къ ногѣ!

Положи мушкетъ!

Подыми мушкетъ къ ногѣ!

Мушкетъ передъ себя!

Мушкетъ на караулъ!

Мушкетъ къ заряду!

Открой полку!

Сыпь порохъ на полку!

Закрой полку!

Перенеси мушкетъ на лѣвую сторону!

Вынимай патронъ!

Скуси патронъ!

Клади въ дуло!

Набивай мушкетъ!





====page 48====



 Клади въ ложу!

Подыми мушкетъ!

Взводи курки!

Прикладывайся!

Стрѣляй!..

Такимъ образомъ, отъ момента снятія мушкета съ плеча до выстрѣла, проходило столько времени, сколько въ наше время потребуется для истребленія цѣлой арміи.

И вотъ при словѣ стрѣляй первая шеренга упала и лежа выстрѣлила; за ней упала вторая и тоже выстрѣлила, и такъ повалилось восемь шеренгъ и уже выражали лежа.

Шалыповъ долго смотрѣлъ ученье. Оно состояло изъ «пріемовъ», изъ стрѣльбы «плутонгами», изъ «колонія въ четыре оборота богинетомъ», и ушелъ вмѣстѣ съ солдатами съ Марсова поля, и затѣмъ очутился въ Лѣтнемъ саду.

Садъ былъ достаточно тѣнистъ я великолѣпно содержался. Здѣсь собирался весь дворъ, здѣсь Петръ задавалъ праздники, сюда входили всѣ кромѣ, однако, сѣраго армяка и того, кто «носилъ бороду». По аллеямъ были поставлены статуи, выписанныя изъ Италіи; каскады и Фонтаны, снабженные водою изъ Лиговскаго канала, шумѣли повсюду.

Любимая Петромъ часть сада была отдѣлана по чертежамъ садовника-шведа  Шредера. Она состояла изъ четырехъ куртинъ со шпалерниками; на каждомъ углу сдѣланъ былъ украшенный Фигурами изъ Езоповыхъ басень Фонтанъ въ маленькомъ бассейнѣ, кото



====page 49====



рый былъ обложенъ мхомъ и раковинами, привезенными съ озера Ильменя.

Фигуры на Фонтанахъ, изображавшія басни Езопа, были не совсѣмъ понятны, а потому, по указу Государя, были вбиты столбы, а на нихъ прибиты доски изъ жести, а на доскахъ «четкимъ россійскимъ письмомъ» прописано «толкованіе представленія».

При входѣ въ эту часть сада стояло изображеніе торбатаго Езопа.                

Какъ самъ Езопъ, такъ и Фигуры были въ натуральную величину; были онѣ вылиты изъ свинца и затѣмъ вызолочены. *).

Петръ, прежде чѣмъ поставить басни Езопа, позвалъ къ себѣ садовника.

— Хотѣлось бы мнѣ, сказалъ онъ ему, изъ сада сдѣлать что либо поучительное.

Садовникъ подумалъ.

— Если прикажете, Ваше Величество, то можно сдѣлать навѣсики надъ скамейками и на нихъ разложить книги, дабы прогуливавшіеся могли садиться и читать.

Петръ только улыбнулся и затѣмъ уже самъ придумалъ разставить басни Езопа.

На одну то изъ этихъ скамеекъ, на которыхъ, однако, не было положено книгъ, опустился Шалыповъ и задумался.

*) Лѣтній садъ временъ Петра I былъ уничтоженъ страшною бурею въ 1777 году, и отъ этого сада, по словамъ Штелипа, ничего не

осталось.                                            Авт.

Крестникъ Петра Великаго.                               4





====page 50====



 Одному ему сидѣть долго не пришлось. Къ нему подошелъ ОФицеръ-морякъ.

— Извините, сказалъ онъ, я васъ обезпокою.

Шалыповъ всталъ.

— Извиняюсь, коли что учинилъ неподобное: обычаевъ вашихъ не знаю... пріѣзжій.

— Я совершенно не объ этомъ, сказалъ офицеръ, и попросилъ Шалыпова сѣсть.

Они сѣли.

— Изволите видѣть, государь мой, началъ офицеръ, послѣ небольшаго молчанія, я слѣжу за вами со вчерашняго вечера...

— Вы?..

— Я-съ!.. Съ того самаго часа, когда Государь подвелъ васъ къ Былхаровымъ и сообщилъ, что вы тотъ, который спасъ жизнь ихъ дочери.

— Не понимаю васъ, государь мой, сдѣлалъ ему замѣчаніе Шалыповъ.

— Я объяснюсь, не помолчавъ ни минуты. Люди мы молодые, потому, какъ разъ, поймемъ другъдруга.

Сердце Шалыпова замерло, онъ вопросительно посмотрѣлъ на моряка.

— Дочь Былхарова я люблю, и потому примите прежде всего мою глубокую благодарность за то дѣло, которое вы совершили.

Шалыповъ нѣсколько растерялся.

— Господу угодно было послать меня для этого, сказалъ онъ.





====page 51====



— Теперь вамъ понятно, почему я слѣдилъ эа вами.

— Если только для благодарности, то, право, напрасно безпокоились...

Офицеръ помолчалъ и затѣмъ началъ снова.

— Нѣтъ, можетъ быть, не для одной только благодарности.

Шалыповъ посмотрѣлъ на него.

— Можетъ быть вы, спасши разъ дочь Былхарова, захотите спасти ее и еще разъ.

— Какая-же опасность ей угрожаетъ? Спросилъ быстро Шалыповъ.

— Насильственное замужество?

— Какое? съ кѣмъ?

Офицеръ передалъ то, что уже извѣстно читателямъ касательно предположеній старика Былхарова.

— Зачѣмъ-же она не прибѣгнетъ подъ защиту Государя?

Офицеръ махнулъ рукою. Шалыповъ взглянулъ на него сурово.

— Вы не думайте, что либо противъ Государя, поспѣшно сказалъ офицеръ, нѣтъ: доступъ до Государя возможенъ, но подумайте, только о томъ, что идти искать защиты у Государя дочери противъ отца... Да нѣшто у насъ есть такія дѣвушки, выросшія въ теремахъ на попеченіи старухъ-мамокъ подъ надзоромъ святошъ, да черничекъ?

Шалыповъ задумался.

— Ваша правда, сказалъ онъ, наконецъ. Но если

4*





====page 52====



такъ, то почему-же вы не доведете объ этомъ до свѣдѣнія Государя?

— Мнѣ просить Государя, не значитъ-ли возставать противъ отца «моей возлюбленной»? Посудите, какая-же жизнь наша будетъ? Развѣ родители простятъ намъ, что мы объ ихъ жестокостяхъ довели до свѣдѣнія Государя?

— И это правда... Какъ-же быть-то?

— Вотъ и ждали мы случая, продолжалъ морякъ откровенно, и случай этотъ представился.

— Ну, вотъ! и слава Богу, поспѣшилъ сказать Шалыповъ.

— Да, но этотъ случай — вы!

— Я?!

— Вы!... Государь такъ ласковъ былъ съ вами, что мы рѣшились просить васъ довести о нашемъ горѣ до свѣдѣнія нашего Монарха.

Шалыповъ усмѣхнулся.

— Не знатный же вамъ случай представился.

Милостію Государя я уже взысканъ, а доступа къ ему не имѣю. Я вамъ въ этомъ дѣлѣ плохая помога.

Отвѣтъ Шалыпова озадачилъ молодаго моряка. Онъ надѣялся на него, какъ на каменную стѣну; а стѣна эта оказалась непрочною.

Видъ опечаленнаго офицера и несчастное замужество, которое готовилось Былхаровой, въ свою очередь, опечалили Шалыпова. Онъ чувствовалъ какое-то влеченіе къ молодой дѣвушкѣ, и хотя этого влеченія нельзя было назвать любовью, ибо они видѣлись мель



====page 53====



комъ и не сказали другъ-другу ни одного слова, но симпатичный образъ молоденькой дѣвушки крѣпко засѣлъ въ голову и сердце Шалыпова.

Онъ молчалъ, обдумывая какимъ-бы образомъ онъ могъ помочь влюбленной парѣ; но рѣшительно ничего не могъ придумать. Доводить до свѣдѣнія Государя, — онъ, даже объ этомъ не дерзалъ и думать. Вдругъ его осѣнила мысль.

— Знаете что? сказалъ онъ.

Офицеръ оживился, и, вмѣсто всякаго вопроса, уставился на Шалыпова.

— Я можетъ быть вамъ помогу.

— Я въ этомъ былъ увѣренъ.

— Ве увѣряйтесь очень. Дѣло вотъ въ чемъ. Мнѣ привелъ Богъ оказать Былхарову большую услугу, ибо спасти жизнь единственной дочери — это что-нибудь да значитъ въ глазахъ отца. Поэтому, я могу разсчитывать на его благодарность ко мнѣ?

— Разумѣется, разумѣется, говорилъ офицеръ, не понимая, однако, ровно ничего.

— Затѣмъ, я былъ ему и его семейству представленъ самимъ Государемъ, а это, значитъ, уже многое...

— Конечно, поспѣшилъ поддакнуть влюбленный морякъ.

— Поэтому, если бы я явился къ нему въ домъ, ну, хоть, просто съ вѣжливымъ желаніемъ узнать о здоровьѣ его дочери, это для него не было бы обидой?..

— Ну, разумѣется.





====page 54====



— Я бы отрекомендовалъ себя Государевымъ крестникомъ.

— А вы — крестникъ Государя? спросилъ офицеръ.

— По Божію изволенію удостоился этой великой чести.

Офицеръ съ благоговѣніемъ иосмотрѣлъ на Шалыпова.

— И вотъ, продолжалъ тотъ, зайдя къ нему въ домъ, я бы явился ужъ вашимъ сватомъ.

Офицеръ чуть не подпрыгнулъ отъ радости.

— И онъ согласился бы, навѣрно бы согласился!

— Почемъ знать?

— Ужь одно то, что вы крестникъ Его Величества, и можете объ его упорствѣ довести до свѣдѣнія Государя...

— Этого бы я ему не сказалъ, ибо и въ мысляхъ не имѣю дерзать просить о чемъ либо моего отца и Государя.

— Да это все равно, онъ самъ додумается до этого.

— Единственно, что могу сдѣлать.

— И этого единственнаго черезъ чуръ будетъ полно.

— Увидимъ!

— Увидите.

Они еще потолковали и затѣмъ разстались. Офицеръ съ радостною надеждою; Шалыповъ съ тревожнымъ сомнѣніемъ.





====page====





ГЛАВА V I.

Мы уже говорили, что дѣйствіе нашего разсказа совершалось тогда, когда Петръ «окончательно рѣшился на бррьбу съ духовенствомъ», которое, косясь на всѣ «новшества» Петра, само собою разумѣется увлекало за собою и общество, имѣвшее въ то время единственнымъ своимъ учителемъ и руководителемъ именно это отсталое духовенство — весьма сильную корпорацію, представлявшую до Петра нѣчто въ родѣ

государства въ государствѣ. Вся жизнь русскаго человѣка того времени, вся его обрядность, все его житье дома и внѣ дома — подчинялись вліянію духовенства. Это былъ періодъ самаго темнаго суевѣрія. Поэтому понятно, какъ должно было возставать оно, видя, что Петръ рѣшился устранить это вліяніе, т. е.  ту часть его, которое держало въ оковахъ всякое прогрессивное вліяніе, которое, даже, кляло за бритье бороды и за короткіе камзолы.

— Дикіе! — говаривалъ Петръ печально — они и того





====page 56====



не видятъ, что всякъ человѣкъ, принимаясь работать,, подоткнетъ свое длинное платье, ибо оно ему въ дѣлѣ помѣха. И въ Европѣ, чѣмъ больше привыкали къ работѣ, тѣмъ короче дѣлали платье. Ну-ка, попробуй въ боярскомъ терликѣ да охабнѣ на мачту влѣзть. Ну, вотъ, и придумали куртки. И одѣтъ человѣкъ, и свободно ему... О-хо-хо-хо! вздыхалъ онъ и махалъ рукою.

Но этотъ печальный махъ означалъ только, что «кричите молъ, какъ хотите, а кафтаны ваши все таки срѣзаны».

Немного духовныхъ лицъ было на сторонѣ Петра; но за то они были сильны и отысканы самимъ Петромъ — это были Ѳеофанъ Прокоповичъ, да Ѳеодосій Яновскій, архимандритъ Невскаго монастыря. Блюститель патріаршаго престола, Стефанъ Яворскій, не любилъ ни того, ни другого, не любилъ и самого Петра, и былъ душою партіи царевича Алексѣя до чего этотъ сановникъ забывался въ своей любви къ старинѣ и въ ненависти къ вводителямъ «новшины», въ главѣ которой стояла самъ Петръ, — лучше всего можетъ служить его знаменитая проповѣдь, или крик» съ церковной кафедры, которую онъ сказалъ 17-го марта 1712 г., въ день ангела царевича Алексѣя. Намекая на реформы Петра, онъ крикнулъ: «Море свирѣпое, море и человѣкъ законо-преступный! Зачѣмъ ты ломаешь, сокрушаешь и раззоряешь берега?! Берегъ есть законъ Божій!» — «Не удивляйтесь же», говоритъ онъ въ другомъ мѣстѣ своего слова, «что многомятежная Россія наша волнуется въ кровавыхъ буряхъ и чю мы послѣ столькихъ смятеній не имѣемъ





====page 57====





мира». Затѣмъ Яворскій, обратясь къ образу ев. Алексѣя, человѣка Божія, такъ взывалъ къ нему: «Угодникъ Божій, не забудь теэоименника твоего, особеннаго блюстителя заповѣдей Господнихъ!..» Затѣмъ онъ, даже, рискнулъ провести такую параллель: «Ты оставилъ домъ свой — онъ, также скитается по чужимъ домамъ; ты удалился отъ родителей — онъ также; ты былъ лишенъ слугъ, подданныхъ, друзей, родныхъ, знакомыхъ, — онъ также. Покрой же особымъ покровомъ его, — нашу единственную надежду».

Въ церкви присутствовали сенаторы, которые, на другой день явясь къ Яворскому, потребовали отъ него рѣчь въ рукописи, какъ возмутительную, оскорбляющую честь Государя и, даже, запретили ему проповѣдывать.

Изъ этого можно видѣть, какъ широка была ненависть къ реформамъ, если блюститель патріаршаго престола, близко знающій волю желѣзнаго человѣка, рѣшился вызывать возмущеніе противъ него.

Петръ, получа эту проповѣдь, сдѣлалъ на ней весьма краткую резолюцію: «перво одному, потомъ съ свидѣтели», т. е. другими словами: все это ты долженъ былъ прежде всего высказать мнѣ одному, потомъ высказалъ бы при свидѣтеляхъ, а потомъ уже съ высоты церковной кафедры.

Стефанъ въ своемъ оправдательномъ письмѣ клялся и божился, что онъ ни на что не намекалъ, умолялъ о прощеніи «писаніемъ, слезами, а не чернилами писаннымъ».





====page 58====



Петръ простилъ его; но Стефанъ и до самой смерти не переставалъ порицать реформъ Петровскихъ.

И такъ, для реформъ Петра, для ихъ проникновенія въ жизнь народную — духовенство представляло важную и едва ли не сильнѣйшую помѣху. Въ это время совершенное уничтоженіе патріаршества было уже рѣшено, хотя народъ и ждалъ назначенія патріарха. Духовный регламентъ, учреждавшій; новую форму церковнаго правленія, въ видѣ синода, т. е. коллегіальнаго управленія, былъ уже составленъ Ѳеофаномъ Прокоповичемъ; а къ проекту манифеста Петръ приписалъ такія слова: «Такъ какъ въ одномъ человѣкѣ не безъ страсти, и такъ какъ власть не наслѣдственная, такъ о ней и мало заботятся», то и проч., т. е. вводится такое управленіе, гдѣ кто «аще-бы знатно погрѣшилъ», то долженъ быть судимъ своею же братіей. Петръ помнилъ распрю патріарха Никона со своимъ отцомъ, — распрю, приведшую народъ въ большую смуту и, даже, умалившую на время власть государя, — не желалъ повторенія такой смуты, зная, что въ его государствованіе, которое многимъ было солоно, смута могла бы разгорѣться сильнѣе.

Однако, прежде, чѣмъ вводить учрежденіе Синода, Петръ всячески пробовалъ народъ и его любовь къ патріарху. Свадьба Никиты Моисеевича Зотова была одною изъ такихъ пробъ, и проба оказалась довольно удачною.

Въ «Исторіи Петра», соч. Соловьева, встрѣчаемъ такія строки: «Богатырскимъ силамъ Петра — соотвѣтствовали отрасти, не умѣренныя правильнымъ, искус-



====page 59====





нымъ воспитаніемъ. Сильный человѣкъ, сильно же могъ разнуздываться въ древнемъ русскомъ обществѣ, не выработавшемъ должныхъ границъ каждой силѣ; могло ли такое общество сдерживать страсти человѣка, стоявшаго аа самомъ верху?»

Въ минуты отдыха, въ минуты довольства и радости, въ минуты успѣха или печали, Петръ предавался страсти кутежа, собиралъ свой «соборъ» и проводилъ время весело и шумно. Соборъ этотъ носилъ названіе — «веешутѣйшаго и звсепьянѣйшаго собора». Въ соборѣ этомъ, гдѣ предсѣдательствовалъ архикнязь-папа, Петръ создалъ себѣ званіе протодіакона. Соборъ этотъ имѣлъ, вмѣстѣ съ тѣмъ, и весьма важную цѣль. Петръ создалъ здѣсь римскій «конклавъ», и въ самомъ шутовскомъ видѣ явилъ здѣсь папу, мечтавшаго о власти надъ христіанствомъ, и этого папу онъ часто выставлялъ «на смѣхъ» своему народу.

Такимъ образомъ, мы видимъ, что и въ той (разнузданной страсти, не умѣренной правильнымъ, искусснымъ воспитаніемъ», у Петра являлось нѣчто такое, что говоритъ, даже, за эту страсть.

Въ самыя сильныя минуты кутежа, онъ думалъ о томъ, чтобы онѣ не проходили безслѣдно. Это, вмѣстѣ съ тѣмъ свидѣтельствуетъ и объ его громадномъ умѣ и тонкомъ юморѣ. Петръ — величайшій изъ русскихъ сатириковъ, и сатиры его остались въ письмахъ, въ его уставѣ «сумасброднѣйшаго, веешутѣйшаго и всепьянѣйшаго собора», въ его маскарадахъ, въ его пирахъ, въ его ассамблеяхъ. Свадьба его шута Шанскаго, отпразднованная съ выполненіями мельчайшихъ





====page 60====



обычаевъ старины, есть чрезвычайно тонкая сатира въьлицахъ, гдѣ Петръ доказывалъ тѣмъ, кто, по его выраженію, «Фамиліею своею гораздо старѣе чорта», что всѣ эти обряды только и пригодны на свадьбахъ шутовъ и скомороховъ.

Само собою разумѣется, что «соборъ» или «конклавъ» собирался только въ торжественные или полуторжественные дни, а во все остальное время дѣлалъ свое дѣло, Бъ этомъ соборѣ участвовали многіе изъ лучшихъ сподвижниковъ Петра, нося различныя званія. Къ этому «собору» Петръ обращался, когда хотѣлъ отпраздновать торжество побѣды, празднество міра, спускъ корабля, чье-нибудь тезоименитство, либо святки; къ нему-же обращался Онъ въ черныя минуты, чтобы разсѣяться, стряхнуть съ себя тяжкія

думы и государственныя заботы.

Ботъ къ содѣйствію-то этого собора и обратился Петръ, говоря словами Голикова: желая привести «въ неуваженіе патріарха русскаго», желая этимъ «открыться, что ожиданіе патріарха тщетно».

Случай представился.

Архи-кесарь папа Никита Моисеевичъ Зотовъ задумалъ постричься въ монахи; но Петръ посовѣтывадъ ему жениться Человѣку, посвятившему себя «на служеніе Бахусу и честному обхожденію съ крѣпкими напитками», совѣтъ понравился. Не смотря на то, что Зотову было уже 70 дѣтъ, онъ рѣшился исполнить совѣтъ Петра.

Петръ задумалъ воспользоваться этою свадьбою папы, и преобразить его въ патріарха.





====page 61====



Начались приготовленія къ народному торжеству. Петръ написалъ цѣлый церемоніалъ шествія. Въ церемоніи участвовалъ не только Онъ самъ, но и государыни съ цесаревнами, государь-цесаревичъ съ супругою и всѣ знатные вельможи обоего пола. Каждый имѣлъ въ рукахъ инструменты: барабаны, дудочки, рога, тарелки мѣдныя, скрыпицы, Флейты, урны, гудки, трещотки, тулумбасы, набаты, сковороды, балалайки, тазы, перепелочныя дудки, никульки, собачьи свистки, колокольчики, пузыри съ горохомъ и проч. Все это было одѣто «въ разнородное платье» и шло по парно, по трое и по четверо. 

Въ древніе русскіе терлики Петръ одѣлъ Лихаревыхъ, Глѣбова, Львова и Хитровыхъ — людей, придерживающихся старины и до того старыхъ, что онъ имъ приписалъ въ церемоніалѣ: «сіи безъ игръ для того, что отъ старости своей не могутъ ничего въ

рукахъ держать».

Передъ женихомъ, одѣтымъ патріархомъ, и невѣстою, которымъ въ двоемъ было до полутораста лѣтъ, шли скороходы, четыре мужика, которые до того были тучны, что этихъ скороходовъ вели подъ руки. Четыре старца вели чету, а ихъ самихъ тоже поддерживали, «дабы оные не упали». Вѣнчалъ свадьбу священникъ Архангельскаго собора 90 лѣтъ. Созывали на свадьбу — заики.

Петръ выкатилъ народу вина и меда, и народъ, смотря на это шествіе, весело кричалъ: «Батюшка патріархъ женился! Да здравствуетъ патріархъ съ патріаршею!»





====page 62====



Этого, конечно, Петръ и добивался.

Шутка считалась, однако, злою, оскорбительною, неприличною. Но Петръ, раздѣлываясь съ стариною, всячески обрупіался на нее: сарказмами, насмѣшками, пытками въ застѣнкахъ и казнями на площадяхъ. А что эта старина бѣсила его ежедневно — въ этомъ не можетъ быть сомвѣнія; что она подвертывалась на каждомъ шагу и въ особенности въ лицѣ святошъ —  объ этомъ есть тьмы свидѣтельствъ. Чтобы очистить народъ весь вообще и всѣ его слои отъ суевѣрія, Петру нужно было преобразить духовенство; а для того, чтобы преобразованіе было дѣйствительно, ему нужно было подчинить церковь себѣ, уничтоживъ почти равный власти государя — санъ патріарха. Его желѣзная воля совершила  это преобразованіе; но много-же и выстрадалъ онъ, приготовляясь къ его совершенію. Послѣдній патріархъ скончался въ 1700 г. 16 Сентября, а синодъ открытъ только въ 1721 году, 14 Февраля. Слѣдовательно, прошло слишкомъ 20 лѣтъ, пока Петръ рѣшился на этотъ громадный переворотъ въ укладѣ россійсской церкви.

Петръ искалъ случаевъ показать всю пошлость суевѣрій и истинныя начала христіанской вѣры. Ему мы обязаны тѣмъ, что избавились отъ кликушъ, которыхъ въ до-ІІетровское время было столько, что ими хоть прудъ-пруди. Петръ принялъ новую систему для

изгнанія бѣсовъ изъ одержимыхъ ими Святоши ихъ отчитывали, а онъ употребилъ средство болѣе дѣйствительное. Когда одна изъ такихъ въ церкви Исаакіевской, въ присутствіи Государя, упала и заревѣвъ





====page 63====



стала въ припадкѣ бѣснованія взводить всенародно на своего деверя разныя поклепы, желая «довести его до несчастія» своимъ доносомъ, то Петръ приказалъ ее вынести изъ церкви на площадь и при себѣ изгнать изъ нея дьявола плетьми, что и было исполнено. Затѣмъ былъ обнародованъ указъ, дабы всѣхъ кликушъ присылать въ Петербургъ. И что-же? По словамъ Татищева, «отъ того времени, нигдѣ такихъ дьяволовъ не оставалось».

Мы привели этотъ разсказъ для того, чтобы показать на какія мелочи нашей жизни приходилось Петру обращать свое вниманіе, среди серьезныхъ и тяжкихъ заботъ государственныхъ.

Уставъ отъ работъ, онъ бросался въ объятія своего «всешутѣйшаго собора», и здѣсь на время забывалъ тяжесть бремени государева.





====page====





ГЛАВА VII

Шалыповъ на другой-же день отправился къ Былхарову.

Былхаровъ принялъ его со всѣми «вѣжливостями» русской старины — съ низкими поклонами, съ разговорами, съ причитаньями. Усадилъ его въ передній уголъ и земно ему поклонился въ знакъ глубокой благодарности за спасеніе дочери.

Затѣмъ начались разсказы о родѣ и племени, и чѣмъ больше сообщалъ о себѣ Шалыповъ, тѣмъ суше становился къ нему хозяинъ и, даже, мысленно покушался перевести его изъ передняго почетнаго угла на другое мѣсто.

Наконецъ, разсказъ о себѣ Шалыповъ кончилъ. Былхаровъ увидѣлъ, что въ передній уголъ онъ усадилъ человѣка простого званія, бусурманина, только что вернувшагося изъ чужихъ земель, человѣка, которому, по его понятію, слѣдовало бы дать награду за спасеніе и затѣмъ выслать изъ дома. Одно его сму-



====page 65====



щало, что Государь ходилъ съ нимъ подъ руку по ассамблеѣ Шалыповъ, между тѣмъ, помнилъ дѣло, за которымъ онъ явился.

— А какъ здоровье супруги и дочери вашей? спросилъ онъ, наконецъ.

— Ничего, по милости Божіей, здравствуютъ, Вы ужь не взыщите, онѣ у меня по святой старинѣ живутъ, и мужчинамъ не показываются.

— А на ассамблеяхъ?

— Туда ѣздимъ по указу Государеву. И за этотъ грѣхъ тяжкій всю отвѣтственность на него возлагаемъ.

Государю ве повиноваться нельзя. Онъ есть власть,

поставленная отъ Бога.

— Такъ-то такъ, да вѣдь ужь дочь ваша дѣвушка въ лѣтахъ, чай и замужъ выдавать пора?

— Власть Господня.

— Должна себѣ жениха, по сердцу выбрать.

— Она, батюшка, не сирота. Выборомъ родители

озаботятся.

— Да можетъ ей не по нраву?

— Коли она христіанка, то заповѣдь Божію строго соблюдетъ: «Чти отца твоего и матерь твою». Такъ въ законѣ написано...

— А по Государеву указу въ выборѣ свобода сказана...

— Да вѣдь до Государя далеко, не обо всемъ чай вѣдомо...

Былхаровъ вдругъ спохватился. Да вѣдь, нѣшто



Крестникъ Петра Великаго.                   



====page 66====



мы насупротивъ ее воли пойдемъ. Знатно дѣло: кого она, того и мы...

Шалыповъ пріосанился.

— И въ иностранныхъ земляхъ такъ, сказалъ онъ, оттого тамъ и браки счастливѣе нашихъ.

Былхарова покоробило.

— Много есть въ иностранныхъ земляхъ, сказалъ онъ, много... Да вѣдь какъ тоже молодой дѣвкѣ и свободу то предоставить? Вѣдь у нее волосъ дологъ —  умъ коротокъ. А съ короткаго ума нѣіпто можно хорошій выборъ учинить?

— Ей вѣдь жить-то.

— Да, а родителямъ, на нихъ глядючи, каяться да плакаться. Былхаровъ чуть было не началъ своего любимаго нападенія на реформы Петра, но, вспомнивъ присловье: «сказалъ бы словечко да волкъ не далечко», умолкъ.

— Вотъ у Государя есть слово, сказалъ Шалыповъ, любимое слово: Бояться несчастья — счастья не видать. Вотъ онъ поэтому и думаетъ такъ, что свобода въ выборѣ нужна.

Былхарову какъ-то стало неловко. «Чего онъ напираетъ все на свободу выбора, ужь не женихомъ-ли онъ тутъ является?» мелькнуло у него въ головѣ.

Шалыповъ вдругъ поднялся съ мѣста.

— Вы меня ужь простите, сказалъ онъ Былхарову, я человѣкъ не здѣшній, и обычаевъ вашихъ не знаю. Былхаровъ недоумѣвалъ.

— Какіе-же у насъ здѣсь обычаи? здѣсь всѣ они въ раззоръ пришли, отвѣчалъ онъ Шалыпову.





====page 67====



— Вотъ по этому-то паки прошу у васъ прощенія, повторилъ Шалыповъ, и затѣмъ, повернувшись къ образамъ, трижды перекрестился.

— Я вѣдь къ вамъ сватомъ явился, сказалъ онъ.

— Былхаровъ чуть не отскочилъ къ дверямъ при этихъ словахъ Шалыпова и вперилъ въ него до того странный взглядъ, что Шалыпову стало неловко, и въ головѣ у него мелькнула мысль: «ну, вотъ, сейчасъ созоветъ челядь и велитъ проводить за ворота».

Прошла очень длинная пауза, прежде чѣмъ кгонибудь изъ нихъ заговорилъ. Но такъ какъ заговорить собственно нужно было Былхарову, то онъ и заговорилъ.

— Какъ сватомъ? спросилъ онъ Шалыпова.

— Дочери вашей жениха хочу сватать; о согласіи ея узнать пришелъ.

Былхаровъ ничего не понималъ. Онъ смутно сознавалъ одно, что въ его семейную жизнь вторгается оскорбитель, человѣкъ, изъ породы «подлой», дерзко желающій внести къ нему бусурманскій обычай. Положеніе Былхарова было по истинѣ ужасно. Выгнать

Шалыпова онъ не могъ, ибо чувствовалъ къ нему нѣкоторое уваженіе и благодарность за подвигъ спасенія дочери; не выгнать значило слушать оскорбленія, которыми готовился Шалыповъ его осыпать въ качествѣ свата.

Былхарову, воспитанному и прожившему весь вѣкъ въ обычаяхъ и предразсудкахъ старины, трудно было мѣняться на старзсги лѣтъ. Онъ могъ покориться

5*





====page 68====



Петру и его желѣзной волѣ, но чтобы въ душѣ согласиться съ новинкою, онъ этого не могъ.

Въ лицѣ свата Шалыпова онъ уже предвидѣлъ, что за жениха прочатъ его дочери, и Фамильная гордость сказывалась въ немъ въ эту минуту. Предки его, воровавшіе еще при Андреѣ Боголюбскомъ, вставали передъ нимъ во всеоружіи своей гордости и грозили

ему хапавшими нѣкогда руками, какъ-бы запрещая прививать свой плодъ къ древу, не имѣющему продолжительнаго корня. 

Да, наконецъ, дерзкая рѣчь Шалыпова, что онъ «явился узнать о согласіи дочери», просто перевернула Былхарова. «Какъ о согласіи»? мелькало у него въ головѣ, привыкшей вершатъ дѣла единолично. «Да по обычаю — все зависитъ отъ родителей: мы промежъ

себя условимся, мы и брачный договоръ совершимъ, Да, блаженной памяти, великій князь Іоаннъ Васильевичъ римскому императору Фридерику третьему въ согласіи-то этомъ со стороны дочери отказалъ...» Былхаровъ, просто не могъ опомниться; но наконецъ собрался съ силами.

— Государь мой! сказалъ онъ Шалыпову строго: если вы пришли шутки шутить, такъ вамъ надо-бы и человѣка такого подыскать...

— Вы еще меня не дослушали, началъ было Шалыповъ.

— Да я васъ и дослушивать то не буду, перебилъ его Былхаровъ, сверкнувъ глазами изъ-подъ сѣдыхъ нависшихъ бровей. Кабы не моя къ вамъ благодарность, я-бы васъ со двора проводилъ.





====page 69====



А все бы прежде дослушать...

— У каждой шутки конецъ бываетъ.

Былхаровъ замолчалъ. Шалыповъ не зналъ, что дѣлать. Онъ всталъ и взялся за шапку. Былхаровъ его не удерживалъ. Шалыповъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ къ дверямъ и остановился.

— А все-же-бы прежде дослушать, повторилъ онъ опять свою послѣднюю Фразу.

Былхаровъ молчалъ.

— Нѣтъ, видно вамъ свата съ дубинкой нужно, сказалъ, наконецъ, дерзко Шалыповъ и вышелъ, хлопнувъ дверью. Былхаровъ вздохнулъ свободно, но не успокоился. Цѣлый день онъ рвалъ и металъ, цѣлую ночь ворочался съ боку на бокъ.

— Да что съ тобой, батюшка? спрашивала его жена.

— Отстань! рѣзко отвѣчалъ ей супругъ, и продолжалъ выказывать признаки, то бѣшенства, то безпокойства.

На утро онъ сходилъ въ церковь, отслушалъ обѣдню и вернулся домой. Попы и святоши опять окружили его съ бесѣдою.

Былхаровъ позвалъ жену.

— Что, матушка, Анисья ПерФильевна, до чего мы съ тобой на старости дожили? спросилъ Былхаровъ.

— А до чего, родимый? спросила Былхарова.

— А до свѣта-преставленія.

— Ой, что-й-то ты, батюшка, — Господь милостивъ!             





====page 70====



— Да Господь-то милостивъ... Только-же и дѣло!.. Онъ хлопулъ себя руками по колѣнамъ, потеръ ихъ и усмѣхнулся.

— Что за дѣло, батюшка?

— Да вчера мужикъ приходилъ за нашу дочь прохвоста сватать.

Былхарова разинула ротъ.

— Что, баба, какъ думаеші? — отдавать или обождать?

— Твоя воля, баткшкя: ты мужъ, ты и голова!

— Ой дура! ой, голубчики, дура!.. Да и какаяже дура — сѣнной трухой набитая!

— Ну, что-й-то ты, батюшка, сказала обиженнымъ тономъ Былхарова, ужь и сѣнной трухой...

Попы и святоши усмѣхнулись.

— Нѣтъ, какъ вы отцы на это посмотрите?.. Вѣдомо вамъ, что по Божьему изволенію, купцу или мужику, указано было свыше вынести дочь мою изъ свѣтелки во время пожара. Ну, вотъ этотъ купчишка, али мужичишка, пришелъ ко мнѣ въ горницу. Я его усадилъ въ передній уголъ и земно ему поклонился. И что-же-бы вы отцы думали? — онъ ко мнѣ сватомъ пришелъ.

— А кого сваталъ-то?

— Да неужь я назвать далъ. Я ему Бога и порогъ указалъ.

— И отмѣнно сдѣлалъ, рѣшилъ одинъ изъ поповъ.

— Судите, отцы, сами, какой у него можетъ ж енихъ быть?





====page 71====



— Подлинно! подлинно! поддакнули отцы въ голосъ.

— А наипаче подивитеся, онъ за ея согласіемъ пришелъ.

Отцы воспрянули съ мѣстъ.

— Святъ, святъ, святъ! сказали они лоромъ.

— Отъ вѣка такого не было... За дочернимъ согласіемъ! — а! Да за нашимъ царемъ и не того дождемся. Былхаровъ махнулъ рукой и оглянулся.

Всѣ помолчали.

— А теперь я васъ, отцы, просить буду дочери моей наставленіе сдѣлать.

Онъ послалъ жену за дочерью.

Дочь Былхарова была восемнадцати лѣтняя дѣвушка. Лице ея было красиво и симпатично; но, вглядываясь въ него, трудно-бы было рѣшить: энергичнаяли это натура или именно «бабья». Черты лица были красивы, прямы, правильны, но лишены выразительности. Это былъ общій типъ дѣвушки, просидѣвшей свою юность въ четырехъ стѣнахъ, въ бесѣдахъ съ черничками, съ странницами, съ нянями, съ мамами, съ дѣвушками. Жизнь на нее не наложила никакой печати; это было существо сдобное и красивое, и ничего больше. При молитвѣ лице ея свѣтилось неземными помыслами; при встрѣчѣ съ мужчинами вспыхивало; при бесѣдѣ ничего не выражало, кромѣ напряженія слуховыхъ органовъ. Какъ могло случиться, что она полюбила Флотскаго офицера и,

даже, отвѣтила ему на его признаніе, это для нея представлялось и тайною, и загадкою. Любовь сказа-



====page 72====



лась, но чувство не осмыслялось. Природа евое сдѣлала, но неразвитой мозгъ не уяснилъ ничего.

Вотъ эта-то дѣвушка и явилась предъ сонмомъ святымъ.

Войдя, она ниеко поклонилась на всѣ четыре стороны и встала посреди горницы.

— Настасья! крикнулъ суровымъ тономъ Былхаровъ.

Она подняла на него опущенные глаза и уставилась вопросительно.

— Вѣдомъ-ли тебѣ тотъ человѣкъ, который тебя во время пожара изъ свѣтелки выволокъ?

— Нѣтъ, батюшка, не вѣдомъ.

— И знакомые его и сродственники тебѣ не вѣдомы?

—Не вѣдомы, батюшка.

— Богомъ свидѣтельствуешься?

— Свидѣтельствуюсь.

Одинъ изъ поповъ посмотрѣлъ на нее.

— А помнишь-ли, Анастасья Афанасьевна, заповѣдь, что имя Божіе всуе призывать воспрещаетъ? спросилъ онъ.

— Помню, батюшка.

— То-то, то то... Коли помнишь, такъ и помнить слѣдуетъ. Имя Божіе страшно, и строго хранить его надо.

— А пойдешь-ли ты замужъ, коли тебѣ отецъ съ матерью благословенія не дадутъ? спросилъ Былхаровъ.





====page 73====



— Твоя воля, батюшка, надо мной, отвѣчала она робко.

— Такъ-такъ... И въ заповѣдяхъ сказано: чти отца твоего и матерь твою... Доброе чадо, доброе, похвалилъ ее какой-то святоша въ рясѣ, но не изъ посвященныхъ.

— Не одно это сказано въ заповѣди, огрызнулся на него попъ, а добавлено, что чтущему благо будетъ, и долголѣтенъ онъ будетъ на земли. Такъ-то!

Былхаровъ посмотрѣлъ на нихъ.

— Чего грызетесь?.. Она заповѣди и сама знаетъ, сказалъ онъ.

— А не вѣдомо-ли тебѣ, спросилъ ее Былхаровъ, кого этотъ незнаемый человѣкъ за тебя сватать приходилъ?

Молодая Былхарова вдругъ вся зардѣлась и молчала.

Въ горницѣ произошло смятеніе.

— Значитъ, знаешь? загремѣлъ на нее Былхаровъ и сжалъ кулаки.

Все замерло.

Былхаровъ стоялъ и ждалъ отвѣта. Дочь его тряслась какъ въ лихорадкѣ. До тѣхъ-поръ, пока ее спрашивали, не знаетъ-ли она Шалыпова и его родственниковъ, она отвѣчала правду, что не знаетъ. Но коггда у нея спросили о сватовствѣ, она не смѣла солгать, ибо разумѣла, что значитъ это сватовство, и, боясь солгать, боялась и признаться.

— Ну, что же ты? грянулъ онъ снова.

Отвѣта не было.





====page 74====



— Отцы! началъ было Былхаровъ, но вдругъ, услышавъ чьи то торопливые шаги по лѣстницѣ, потомъ по комнатамъ, остановился въ ожиданіи.

— Батюшка, Афанасій Силычъ, вбѣжалъ съ крикомъ дворецкій, его величество, Государь изволилъ пожаловать.

Былхаровъ бросился къ окну.

Поддерживаемый деньщикомъ, Петръ вылѣзалъ изъ одноколки.





====page====





ГЛАВА V III.

Хозяинъ и гости его оторопѣли. Жена, однако, схвативъ подъ руки дрожавшую дочь, увела ее въ свѣтелку. Попы и святоши не догадались спрятаться, и словно приросли къ мѣсту.

Звукъ шаговъ Петра по лѣстницѣ вывелъ, однако, хозяина изъ оцѣпененія, онъ кинулся къ нему на встрѣчу и, распахнувъ передъ нимъ дверь, трижды поклонился ему въ поясъ.

— Здорово! сказалъ ему Петръ и ласково кивнулъ головою.

Деньщикъ снялъ съ Петра накидку.

— Радъ-ли гостю? спросилъ Петръ.

Внукамъ и правнукамъ накажу, чтобы этотъ день праздновали, отвѣчалъ Былхаровъ.

Петръ вошелъ въ горницу, и, увидѣвъ поповъ «святошъ», нахмурился; отвернулся онъ, было, отъ нихъ въ уголъ, а въ углу, словно приросли къ стѣнѣ — дуракъ и дура. Физіономіи ихъ до того были пе-



====page 76====



репуганы и вытянуты, до того на самомъ дѣлѣ глупыя, что Петръ расхохотался.

— Мужъ съ женой? спросилъ Петръ Былхарова, кивнувъ на нихъ головою.

— Братъ съ сестрою, ваше величество, отвѣчалъ Былхаровъ нѣсколько потерянно.

— Все же изъ одного семейства...

Петръ сѣлъ.

— Ну, подчуй гостя, сказалъ онъ.  Посмотрю: знаешь-ли мою привычку?

Былхаровъ бросился въ другую комнату, и черезъ минуту явился съ подносомъ въ рукахъ, на которомъ стояла серебряная чарка съ анисовой водкой и лежали крендели.

— Исполать тебѣ!.. Вѣрно, знаешь...

Петръ выпилъ чарку и закусилъ кренделемъ.

— Ну, а гдѣ твое семейство?

— Сію минуту, Государь.

Былхаровъ исчезъ.

— Безъ чиновъ, садитесь, пригласилъ Петръ поповъ и «святошъ».

Святоши и попы продолжали стоять.

— Садитесь, я вамъ говорю! сказалъ онъ.

Святоши и попы сѣли.

— Ну, а вы, умники, постойте, сказалъ Петръ дураку и дурѣ. Коли всѣ-то мы сядемъ, такъ, пожалуй, и не распознаешь, кто дуракъ, кто умный. Такъ-ли я говорю? отнесся онъ къ попамъ и святошамъ.





====page 77====



Тѣ силились улыбнуться, но не могли: — выходили какія-то гримасы, которыя очень занимали Петра.

— Вы, кажется, нонами не при здѣшнихъ церквахъ? спросилъ онъ.

— Никакъ нѣтъ-съ, ваше величество!

— То-то, то-то, здѣшнихъ-то я всѣхъ наперечетъ знаю... Изъ какихъ-же?

Попы оказались изъ разныхъ мѣстъ: изъ Москвы, изъ Ростова, изъ Воронежа и изъ Рязани.

— Что-жь вы, пастыри, не при паствахъ? спросилъ Петръ.

— Намъ, Государь, въ приходахъ кормиться нечѣмъ.

— Такъ, такъ... Настроили церквей для прихоти, для того, чтобы онѣ потомъ опустѣли. Я въ архіерейской присягѣ еще объ этомъ замѣтилъ *). Тамъ мною указано было, чтобы васъ, поповъ, для прибытку только не множить, а тѣмъ паче не ставить для наслѣдія.. Указалъ, чтобы токмо столько, сколько паства требуетъ, не лицемѣрно...

Попы молчали.

— Что-же здѣсь дѣлаете? По дѣлу?

— Отъ мірекаго подаянія существуемъ.

— Вамъ-бы, отцы, въ свое мѣсто вернуться. Милостыней питаться — надо санъ сложить. Не мѣсто пастырю среди нищихъ. Ну, а вы тамъ? Петръ мотнулъ головою на непосвященныхъ святошъ.

*) См. кннгу: „Ѳеофанъ Прокоповичъ и его время" Чистовича, стр. 69.





====page 78====



— Мы, странные, Государь.

— Странные? Вижу, что, даже, очень вы странные!... Что-жъ, юродствуете?

— Нѣтъ, ваше величество, по монастырямъ ходимъ.

— Значитъ, праздно бродите? Дѣло-же вы дѣлаете.

Государь сидѣлъ къ нимъ бокомъ, положа нога на ногу, и, смотря на нихъ черезъ плечо, укорительно качалъ головою, а по губамъ его змѣилась презрительная усмѣшка.

— Что жъ, продолжалъ онъ, сами похотѣли посвятить себя на странствіе, или, можетъ, видѣніемъ посланы?

— Видѣніе было, Государь, вдругъ сорвалось у одного съ языка, совершенно неожиданно, даже, для святоши, а такъ какъ-то по привычкѣ...

— Что-жъ тебѣ привидѣлось? спросилъ Петръ.

Святоша оторопѣлъ.

— Голосъ видѣлъ, Государь.

— Ишь что увидѣлъ, сказалъ Петръ, не спуская съ него глазъ; что-жъ, одѣтъ былъ во что или какъ?

— Я его во тьмѣ видѣлъ...

— Дуракъ! Во тьмѣ слышатъ, а не видятъ, такъто... Провѣщалъ что?..

Святоша, видимо, напрягалъ всѣ свои силы, чтобы удержаться на ногахъ. Его начинало шатать подъ взглядомъ Петра Великаго.

— Провѣщалъ, Государь, сказалъ онъ едва слышно.

— Что-жъ провѣщалъ? пыталъ его Петръ.





====page 79====



— Провѣщалъ... рабъ Божій Андрей, встань и иди...

— Да это тебя, быть можетъ, дома на работу будили?

Святоша молчалъ.

— Поди, чай, всѣмъ у себя о видѣніи разсказалъ?

Святоша только головой кивнулъ.

— И снарядили тебя они въ путь-дорогу? Иди, дескать, странствуй...

— Такъ, Государь, вижу, что все тебѣ вѣдомо, отвѣчалъ святоша.

— А ты теперь вернись къ себѣ, — за соху возьмись, али за ремесло, отъ котораго ушелъ, и всѣмъ говори, что тебѣ новое видѣніе было. Скажи, что не во снѣ, а на яву, явился тебѣ Императоръ Петръ и громко таково провѣщалъ: «Рабъ Божій Андрей, брось странствіе, воротись къ занятіямъ; а буде меня не послушаешь, то я на площади тебя такъ выдеру, что чертямъ будетъ тошно!...

Петръ отвернулся отъ нихъ. Святоши не знали —  стоять ли имъ или сѣсть, замереть ди имъ или шевелиться. Они были именно въ томъ положеніи, въ которомъ въ человѣкѣ весьма естественно желаніе провалиться сквозь землю.

Въ эту минуту вдругъ раздалось страшное шуршаніе платьевъ, и въ комнату вошли Былхаровъ съ женою и дочерью, которыя были одѣты по послѣдней парижской модѣ.

— A-а! произнесъ Петръ въ отвѣтъ на реверансы и рукою поманилъ дочь Былхарова. Прелесть, хоть





====page 80====



куда, сказалъ онъ и, взявъ ее за руку, притянулъ къ себѣ и поцѣловалъ въ голову.

Былхаровъ былъ на седьмомъ небѣ.

— Дочь-то у тебя невѣста, сказалъ Петръ. Отъ жениховъ, чай, отбою нѣтъ?

— Еще никто не сватался, ваше величество, отвѣчалъ Былхаровъ.

— Дураки, вотъ и не сватаются. Ну, да такой товаръ не залежится... Коли еще съ недѣлю промедлятъ, самъ въ сваты пойду. Ну... какъ звать то?

— Настасья, ваше величество.

— Ну, Настенька, сказалъ Петръ, вотъ я съ твоимъ отцемъ объ дѣлѣ поговорю, а ты мнѣ закусить приготовь. Въ сваты къ тебѣ хочу идти, домоводство твое испытать надо... Пойдемъ-ка съ тобой потолкуемъ, сказалъ онъ Былхарову, вставая. Былхаровъ съ низкимъ поклономъ отворилъ дверь въ другую горницу.

— А вы, странные люди, мое слово помните, сказалъ Петръ съ усмѣшкою и прошелъ въ двери.

Двери за ними закрылись.

Святоши и попы навострили лыжи. И уже далеко отъ дома Былхарова окрысились на раба Божія Андрея за его видѣніе.

— Ишь тебя, чорта, угораздило! сказали они.

— И самъ не знаю, какъ сорвалось, отвѣчалъ Андрей.

— Счастливъ твой Богъ, что былъ царь безъ дубинки, а то бы онъ тебѣ твое видѣніе разъяснилъ.

Петръ, между тѣмъ, войдя въ другую комнату,





====page 81====



опустился на кресло и глазами указалъ Вылхарову на стулъ.

— Хороша у тебя, у родоваго дворянина, компанія: дураки да растриги. Что ты съ ними плетешь цѣлый день?

— Они отъ обѣдни зашли хлѣба-соли откушать.

— Да я бы на твоемъ мѣстѣ этихъ растригъ на порогъ не пустилъ... Что они въ православномъ мірѣ? Ни Богу свѣча, ни чорту кочерга. Слоняются, да людей сомущаютъ.

— Тутъ было четыре священника, Государь.

— Не о нихъ рѣчь... Да и пастырь, что отъ паствы ушелъ — не пастырь, а наемникъ… А та-то сволочь зачѣмъ была?

— Не погнѣвитесь, ваше величество, больше ихъ на порогъ не пушу.

— Кабы ихъ со всѣхъ пороговъ гоняли, давно бы перевелись... Этимъ слоняямъ рты набиваете, а мужикъ, поди, въ деревнѣ голодомъ сидитъ.

Былхаровъ молчалъ.

— Вотъ то-то, сказалъ Петръ, хорошимъ людямъ дверь указываете, а попрошайкамъ — первое мѣсто.

Былхаровъ осмѣлился остановить на Петрѣ вопросительный взоръ.

— Чего смотришь-то?...Правду говорю. Ты вчера моему крестнику дверь показалъ, сказалъ Петръ строго.

Былхаровъ поблѣднѣлъ.

— Мнѣ не вѣдомо было…

— Не вѣдомо, не вѣдомо... Такъ-то!... А кабы вѣ



Крестникъ Петра Великаго.                6





====page 82====





домо было, такъ не посмѣлъ бы... Эхъ, вы! А еще родовитостію чванитесь. Да неужъ въ томъ твоя заслуга, что ты потомокъ!... Нѣтъ въ этомъ никакой твоей заслуги. А крестникъ и простой человѣкъ, а заслуженный. Онъ и грамоту знаетъ, и чертежъ корабельный пойметъ, н счетъ понимаетъ. Куда не кинь — вездѣ мастеръ; а тебя съ твоею родовитостію

и сунуть некуда.

Петръ взволновался. Былхаровъ сидѣлъ какъ на иголкахъ.

— Ты моли Бога, что я къ тебѣ въ домъ пріѣхалъ, значитъ, только крупно посѣтую... А къ себѣ бы позвалъ, не погнѣвайся, — я бы въ твою родовую книгу царскую милость дубинкой вписалъ.

Былхаровъ опустился на колѣни

— Встань, да сядь... я не сержусь больше. Петръ протянулъ ему руку, Былхаровъ поцѣловалъ.

— Ну, теперь, потолкуемъ о дочери.

У Былхарова замерло сердце.

— Крестникъ къ тебѣ сватомъ приходилъ, ты его слушать не хотѣлъ. Не знаю, меня-то ты выслушаешь-ли? Строптивъ больно...

— Ваша воля, Государь. Мое дѣло — холопье, во всемъ повинуюсь

— Ну, такъ и слушай Человѣкъ, что за дочь твою сватается, — хорошій человѣкъ. Честный воинъ. Онъ дворянинъ, только не взыщи, изъ мелкопомѣстныхъ. Одначе, со шведами на морѣ дрался, что твой родовитый помѣщикъ.





====page 83====



Былхаровъ блѣднѣлъ  и  молчалъ. Въ головѣ его мутилось.

— Знаю, что вамъ, дворянамъ-богачамъ, так браки не по сердцу, да тутъ не въ тебѣ дѣло... Неволить не буду. Не дѣло Цари въ твое семейное дѣло мѣшаться; но если ты въ своемъ семейномъ дѣлѣ не управишься — я помогу. Помощникомъ, не насильщикомъ считай меня. Я съ женихомъ заѣду, пусть дочь поглядитъ. По нраву — по рукамь, не по нраву — спинками врозь.

— Ваша воля, Государь, сказалъ покорно Былхаровъ.

Петръ долго молча смотрѣлъ на Былхарова и съ неудовольствіемъ всталъ съ кресла.

— Ну, пойдемъ, дочерней стряпни попробуемъ.

Былхаровъ молча отворилъ дверь и пропустилъ Петра.

— А мы, Настенька, съ отцемъ твоимъ дѣло сдѣлали.

Настенька молчала.

— Ну-ка, поднеси мнѣ изъ твоихъ рукъ чарочку.

Настенька поднесла съ низкимъ поклономъ.

— Охъ, поклоновъ то я этихъ низкихъ, голубушка, не терплю. Ну, будь здорова!

Петръ выпилъ еще чарку анисовой водки и опять закусилъ кренделемъ.

— Стряпни-то нашей, Государь, отвѣдалъ бы, сказала старуха Былхарова

— А вотъ когда дѣло сдѣлаемъ.







====page 84====



Государь еще разъ посмотрѣлъ на дочь Былхарива, и потрепалъ ее по щекѣ.

— Невѣста, невѣста!... Замужъ, Настенька, пора... Чего краснѣть... пора, пора!

Онъ ласково кивнулъ имъ головою и сурово посмотрѣлъ на Былхарова, стоявшаго понуря голову.

— Помни, старикъ: не насилыцикъ я, а помощникъ.

Петръ уѣхалъ.

Былхаровъ, проводивъ Петра, вбѣжалъ въ комнату, бросился къ дочери съ сжатыми кулаками, но силы его оставили; онъ поспѣшно схватился за столъ и опустился въ кресло.

Болѣе получаса не могъ «отойти» Былхаровъ и, лежа въ креслѣ, тяжело дышалъ.

Дочь не понимала почти ничего и ожидала грозы, а старуха Былхарова поминутно вспрыскивала мужа святою водой. Даже не пожалѣли той воды, которую извѣстный уже рабъ Божій Андрей зачерпнулъ «малехонько» въ Иорданѣ.

Но вотъ онъ сталъ «отходить», т. е., успокоиваться. Первое движеніе его было погрозить дочери кулакомъ. Втор омъ движеніемъ его было желаніе встать, но ноги ему измѣнили.

— Ужо, погоди маяенько, дай вздохнуть, я съ тобой управлюсь.

— Я, батюшка,ни въ чем не виновта и не знаю за что вы гнѣваетесь, рѣшилась наконецъ сказать дочь.

— Я тебѣ ужо все растолкую...





====page 85====



Настало это ужо Былхаровъ поднялся къ дочери въ свѣтелку.

— Ну, я тебѣ втолковывать пришелъ, сказалъ онъ,

Дочь инстинктивно попятилась въ уголъ. Былхаровъ, однако, подойдя къ ней, взялъ ее за руку выведя изъ угла, вдругъ съ размаху стегнулъ плетью.

Настасья взвизгнула и упала къ ногамъ Былхарова.

Да не удивляется читатель этому «ученію отроковъ», ученію, совершающемуся въ домѣ родовитаго дворянина, а не въ какой-нибудь курной избѣ крестьянина.

Это ученіе было въ нравахъ того времени, въ нравахъ извѣстнаго «Домостроя» При дворѣ зачастую случались потасовки, а въ знатныхъ домахъ женъ и Дочерей вотъ какъ учивали. Гнязь Григорій Ѳедоровичъ Долгорукій билъ челомъ на зятя своего Салтыкова, что онь жену свою, а его, Долгорукаго, дочь, безвинно билъ мучптельски и голодомъ морилъ. Салтыковъ, въ свое оправданіе, отвѣчалъ: «безвинно не бивалъ, а когда какую противность и непослушаніе нынѣ учинитъ, тогда ее собственноручно биваль; къ милости она меня не нривращала, всегда меня не слушала и невѣжничала многими досадными словами».

Чтобы еще болѣе перенести читателя въ нравы того времени, приведемъ нѣсколько выдержекъ изъ донесеній прусскаго посла Георга Іогана Фонъ-Кейзерлинга своему государю об ь обидѣ, ему нанесенной княземъ Меншиковымъ. Мы не будемъ толковать о

причинахъ, — это дѣло историка, — а мы только нравоописатели; а для этого любопытно знать, что, послѣ





====page 86====



крупныхъ объясненій, князь Меншиковъ ударилъ посла кулакомъ въ грудь и хотѣлъ вывернуть ему руку, но посолъ, по собственному донесенію, «успѣлъ дать Меншикову затрещину и выругалъ его особливымъ словомъ». Затѣмъ посла вытолкали вонъ и спустили съ лѣстницы. О дальнѣйшемъ онъ такъ повѣствуетъ «послѣ неистовыхъ толчковъ внизъ по лѣстницѣ и другихъ оскорбленій, я, не переводя духу, очутился внѣ двора, на мосту, передъ воротами, и поджидалъ лошадь, за которой отправился мой слуга. Тогда пришли еще двое изъ лейбъ-гвардейцевъ князя Меншикова, и одинъ изъ нихъ ругалъ меня самыми непристойными словами, а другой два раза ударилъ кулакомъ по затылку. Все это, присовокупляетъ посолъ, можно было отлично видѣть изъ оконъ дворца». Самъ Петръ игралъ въ этомъ случаѣ незавидную роль.

Посолъ говоритъ, что когда еще шелъ споръ, то онъ опасался, что князь Меншиковъ собьетъ его «подъ ножку», и прибавляетъ съ насмѣшкою, что въ искусствѣ этомъ Меншиковъ упражнялся еще тогда, «когда разносилъ по улицамъ лепешки на постномъ маслѣ».

Такъ вотъ каковы были нравы того времени, среди родовитаго дворянства и приближенныхъ ко двору.

И такъ, прежде чѣмъ допросить дочь, Былхаровъ счелъ нужнымъ вытянуть ее «троекратно». Затѣмъ, приказалъ ей встать передъ собою.

— Ну, вотъ теперь рѣчь поведемъ.

Настасья стояла и всхлипывала.

— Видишь ты, милая, вчера Шалыповъ, что спасъ тебя, — прогади онъ пропадомъ — приходилъ тебя же





====page 87====



сватать. Ну, я его выгналъ. Нынѣ самъ Царь въ сваты пошелъ. Шалыповъ, вишь, оказался царевымъ выкрестомъ и, значитъ, все Государю передалъ.

Настасья вздрогнула и опустила руку съ рукавомъ сорочки, которымъ она вытирала глаза.

— Теперь ты мнѣ скажи, кого же это они тебѣ сватаютъ? Видно, что не большой бояринъ, коли доселѣ имя не произносятъ. Царь обмолвился, что изъ мелкопомѣстныхъ... Такъ кто же?

— Батюшка!..

— Да я-то тебѣ батюшка, это я знаю; нѣтъ, вотъ кого тебѣ въ мужья-то прочатъ?..

— Онъ бѣдный, батюшка, мелкопомѣстный...

— Да, вѣдь, имя-то есть?.. Али, можетъ, изъ

подкидышей, для которыхъ Царь домы заводить хочетт?..

— Нѣтъ, батюшка, онъ…

— Ну?

— Онъ въ морской службѣ, батюшка, офицеръ...

— Да прозвище? Тьфу вы, окаянныя!

— Шибаевъ, батюшка.

— Шибаевъ!... И рода-то такого не слыхалъ.. Да чего-же ради онъ за тебя сватается?

— Любитъ онъ меня, батюшка...

— Любитъ?!... А ты его?

— Батюшка!...

— Ну?...

— Люблю, родненькій.

— Любишь!.. Гдѣ-же это вы слюбилися?

— На ассамблеяхъ, батюшка.





====page 88====



— Будь онѣ прокляты!...

Настасья повалилась въ ноги.

— Ну, такъ вотъ что, Настасья... Царь тебя сватаетъ и моего слова попѳрегъ быть не можетъ... Но ты слышала, что онъ сказалъ, уходя: не насильникъ я, а помощникъ!.. А это имъ сказано къ тому, что коли любъ женихъ къ невѣстѣ — по рукамъ, не любъ— спинками въ розь... Такъ вотъ видишь: бить я тебя больше не буду, но плеть тебѣ на всякій часъ въ свѣтелкѣ оставлю. Посмотришь ты на нее и вспомнишь, что женихъ тебѣ не любъ! Понимаешь — не любъ, да и все тутъ!.. Проклятьемъ покамѣстъ тебѣ не грожу, а вынудишь, Его святая воля, проклятіе наложу! И не одно мое — материно!.. Не захочетъ тя

проклясть волею, проклянетъ неволею... Плеть и у нея въ горницѣ виситъ.

Былхаровъ вышелъ, сеодито хлопнувт дверью.





====page====





ГЛАВА IX.

Пасмуренъ ѣхалъ Петръ отъ Былхарова. Видѣлъ онъ насквозь мизерную, хотя и родовитую, душенку этого дворянина, который свой родъ выше счастія и жизни дочерней превознесетъ. А Петру именно эту гордыню и нужно было стереть. Когда ему понадобились люди, то въ родовитыхъ дворянахъ мало нашлось людей, способныхъ понимать преобразовательные планы Петра, и Петръ кликнулъ кличъ «по народъ!» и народъ далъ ему многое множество дѣятелей способныхъ и умныхъ. Одинъ торговецъ «лепешками на постномъ маслѣ», князь Меншиковъ, стоилъ десятковъ Былхаровыхъ и ему подобныхъ. А Былхаровыми кишила Русь православная. Но если бы только эти Былхаровы догнивали молча на своихъ родовитыхъ корняхъ — это бы ничего; а то они отнимали рабочія руки у Петра и у его преобразованія. Вотъ хоть-бы морякъ Шибаевъ. Офицеръ храбрый, просвѣщенный, а у него отнимаютъ энергію, потому





====page 90====



что отнимаютъ сердце, изгоняютъ любовь!... Нѣтъ, мужикъ Посошковъ правъ, думалось Петру: «безъ страха злаго корня не истребить; если какая-нибудь земля сильно задернѣетъ, то нельзя на ней сѣять пшеницы, пока этого тернія огнемъ не выжгутъ. Въ

народѣ злую застарѣлость — зломъ надобно и истреблять».

Въ самомъ дѣлѣ, Петру было отчего досадовать на Былхарова, чванящагося родствомъ и ничего недѣлающаго. Люди, подобные Былхарову, мѣшали Петру. Какъ ни призывалъ онъ таковыхъ къ дѣятельности, они не шли да и только, и знай косились на преобразователя, стараясь, ужь хоть если не дѣломъ, такъ словомъ мѣшать дѣлу преобразованія.

И куда ни оглядывался Петръ, вездѣ встрѣчалъ онъ Былхаровыхъ, готовыхъ выѣзжать на спинахъ работника мужика и спать, завернувшись въ теплую боярскую шубу, или пить да охотиться.

Вокругъ дѣятельнаго Петра была кучка работниковъ, и только; за этою кучкою стояли уже дремлющіе, а за дремлющими лежало спящее большинство.

Въ семьѣ Петра, въ лицѣ его сына Алексѣя, лѣнь эта сказывалась сильнѣе всего, и на эту лѣнь надѣялось множество и ждало его воцаренія, въ тишинѣ желая, дабы скорѣе «угомонился» геніальный преобразователь, и все зданіе рухнуло-бы, и старина воцарилась снова на долгое время.

Петръ съ ужасомъ замѣчалъ въ своемъ сынѣ отвращеніе отъ дѣятельности, которую онъ считалъ не



====page 91====



обходимою для споего и послѣдующихъ царствованій. Это отвращеніе отъ дѣятельности Алексѣй доказалъ Петру. Когда, въ 1713 году, онъ возвратился изъ заграницы, и Петръ, спрашивая его, не забылъ-ли онъ всего того, чему учился, приказалъ принести ему

чертежи, имъ сдѣланные, — Алексѣй, испугавшись* что отецъ его заставитъ чертить при себѣ, а онъ не умѣетъ, выстрѣлилъ себѣ изъ пистолета въ правую руку, но только опалилъ ее.

Этотъ поступокъ открылъ Петру глаза на сына. Въ этомъ поступкѣ явился весь человѣкъ. «Лучше нанести себѣ увѣчье, нежели трудиться», — дальше этого лѣнь идти не можетъ.

Для дѣятельнаго Петра это былъ жестокій ударъ, и онъ возненавидѣлъ сына. Въ самомъ дѣлѣ, въ то время, когда сынъ Алексѣй отстрѣливаетъ себѣ руку, дабы оная ничего не дѣлала, Петръ пишетъ на память въ книжку: «что ему дѣлать?» и вотъ, на выдержку,

одна страничка изъ этой книжки. Четыре дня въ не дѣлю сидѣть за сочиненіемъ Адмиралтейскаго устава, одинъ день присутствовать въ сенатѣ и одинъ — за чужестранными дѣлами».

А выполнялъ-ли Петръ то, что себѣ предписывалъ?

Отвѣтъ на это можно найти въ дворцовомъ журналѣ, веденномъ его секретаремъ, въ которомъ значится: «за регламентомъ Адмиралтейскимъ сидѣлъ по утрамъ и по вечерамъ по четырнадцати часовъ въ сутки; начиная по утру отъ пятаго часа даже до

12-ти, а пополудни отъ 4 до 11 часа».





====page 92====



Въ журналѣ добавлено, что регламенты морской, адмиралтейскій и портовой «не повелѣніемъ токмо, но самымъ трудомъ его величества учинены».

И въ то же время онъ пишетъ бездну различныхъ писемъ и приказовъ, даже повелѣваетъ нѣкоему Пальчикову «вскопать землю въ огородѣ подъ каштановыя деревья, которыхъ, пишетъ, жду съ часа на часъ».

Петръ дворянъ въ родѣ Былхаровыхъ, уже не приглашая трудиться, но желая ихъ вытащить только изъ деревни, сзывалъ на смотры къ себѣ; но и тутъ «нѣтчиковъ» было безъ числа, и эти «нѣтчики», наконецъ, выслушали такой указъ, что неявившіеся будутъ шельмованы, что съ добрыми людьми ни въ какое дѣло причтены не будутъ. Мало этого: указъ говорилъ, что если кто ихъ обидитъ, ограбитъ, ранитъ, что-либо отъ нихъ отниметъ, даже до смерти убьетъ, то суда за нихъ не давать и челобитій не принимать.

И вотъ эти то «нѣтчики» пуще всѣхъ жаловались на Петра, что онъ обходитъ ихъ и отдаетъ предпочтеніе иностранцамъ.

— Знаю я, сказалъ одинъ разъ Петръ, что видимое преимущество, оказываемое мною чужестранцамъ, не нравится моимъ подданнымъ; но у меня подданные двоякіе: разумные и добрые, неразумные и злые.

Первые видятъ, что ласкаю я иностранцевъ для пользы, и но злобятся; а вторые, не признавая моихъ намѣреній за полезныя, косятся на меня и хотѣли-бы всему воспрепятствовать, да не могутъ. Имъ хотѣ-



====page 93====





лось-бы быть и великими, и невѣжливыми... Ну, пусть они и хотятъ, а я этого не потерплю.

Между тѣмъ, кому-же неизвѣстно, что при Петрѣ иностранецъ никогда не стоялъ выше русскаго. Петръ считалъ непремѣннымъ правиломъ, чтобы первыя мѣста всюду были отдаваемы природнымъ русскимъ, а вторыя — чужеземцамъ. Правда, при немъ много было иностранцевъ, но гдѣ-же и въ чемъ играли они первенствующую роль? Правда, былъ генераломъ-адиираломъ ЛеФортъ, но это было исключеніе. Высокую должность занималъ нѣмецъ Вейде, будучи президентомъ военной коллегіи, но все-же онъ былъ вторымъ президентомъ, а первымъ былъ князь Меншиковъ. Нѣтъ, Петръ и среди безлюдья въ Россіи умѣлъ находить русскихъ людей. Для него важно было — дѣлецъ-ли человѣкъ, а то обстоятельство, что онъ былъ пирожникъ, стояло для великаго Государя на второмъ планѣ.

Достаточно указалъ, что когда. Петръ нашелъ русскихъ людей въ томъ количествѣ, въ какомъ они ему были нужны, онъ, даже, въ военную службу вступающихъ иностранцевъ приказалъ принимать «съ пониженіемъ противу россійскаго чина». Таковы были иностранцы при Петрѣ, и таковая честь воздавалась дѣятелямъ русскимъ.

И такъ, мы видимъ, что разные Былхаровы бѣсили Петра несказанно, бѣсили мелочами. Эта покорность холопская, которую они наружно проявляли «передъ лицомъ его», и ругались надъ его новшествами, чуть онъ уходилъ за уголъ, болѣе всего терзали





====page 94====





Петра. Ведь вотъ и Былхаровъ, кажется, во всемъ внѣшнимъ образомъ согласенъ съ Петромъ.

На сватовство за ею, родоваго дворянина, дочь честнаго и мелкопомѣстнаго воина онъ отвѣчаетъ: «твоя воля, Государь, мое дѣло холопье — во всемъ тебѣ повинуюсь», но не того хочется Петру. Нe но сердцу Государю такой отвѣтъ. Ему любо бы было, если бы Былхаровъ сказалъ ему:

— Государь! честь моему дому дѣлаетъ славный воинъ, что за дочь мою сватается. Не родомъ человѣкъ знатенъ, а дѣлами.

Но Былхаровы этого ему не сказывали Онп только низко кланялись, какъ послѣдніе холопы, а въ душѣ таили зло противъ Монарха.

На его примѣръ прохожденія воинскихъ чиновъ, начиная отъ солдата, на его ученье мастерствамь эти ненавистники смотрѣли какъ на комедію, не понимая того глубокаго смысла, что онъ, «прирожденный» Государь, имъ ясно показывалъ, что не въ родѣ дѣло,

а именно въ дѣлѣ.

Съ самыхъ пеленокъ онъ не знаетъ покоя; юношей ходитъ по чужимъ землямъ и, какъ нищій въ суму, собираетъ уроки Подъ дождемъ, подъ снѣгомъ, въ болотахъ, въ сугробахъ, безъ пищи и, часто, безъ воды — куетъ, рубитъ, воюетъ.

Въ борьбѣ съ врагами внѣшними, онъ заливаетъ кровью поля и города, и не можетъ добиться того, чтобы какіе-нибудь Былхаровы поднялись съ мѣста.

Обидно и больно было Петру, что, плодами трудовъ его пользуясь, эти люди въ пользѣ сомнѣвались.





====page 95====



Такими-то мрачными мыслями занятъ былъ Петръ, ѣдучи по городу въ своей одноколкѣ.

Вдругъ деньщикъ сдержалъ лошадь.

— Чего ты?

— Да проѣхать нельзя, Государь, на мосту доски расшаталися.

— А ты встань, да пособери, и проѣдемъ!...

Деньщикъ исполнилъ.

Петръ пріѣхалъ во дворецъ гнѣвный и приказалъ послать за первымъ генералъ-полицмейстеромъ Дивіеромъ.

Дивiеръ явился.

— Я хочу съ тобой по городу прокатиться, сказалъ ему Петръ.

Дивiеръ поклонился; и вотъ, Петръ снова сѣлъ въ одноколку. Вхали они молча, направляясь къ шаткому мостику. У самаго моста Петръ сдержалъ лошадь.

— Что это, кажись, доски-то разъѣхались?

Дивiеръ понялъ въ чемъ дѣло.

— Маленько расшатались, ваше величество.

— Починимъ.

Государь съ Дивіеромъ вышли изъ одноколки. Дивiеръ сдвигалъ доски; Петръ стоялъ опершись на дубинку.

— Готово, ваше величество, сказалъ Дивiеръ тихо и, не смотря на Государя.

— Вижу, что готово, да послѣдней скрѣпы не сдѣлано.

Петръ размахнулся и вытянулъ Дивіера «дубинкой" 





====page6 9====



— Это тебѣ памяти прибавитъ.

Онъ размахнулся и ударилъ его еще разъ.

— Содержать все будешь въ порядкѣ.

Послѣдовалъ третій взмахъ и третій ударъ.

— Самъ чаще осматривать будешь!

 Гнѣвъ Государя былъ «сорванъ»; онъ развеселился и, садясь въ одноколку, расхохотался.

— Ну, садись, братъ, поѣдемъ, сказалъ онъ своему генералъ-полиціймейстеру, и во всю дорогу шутилъ и смѣялся.

Читатели до сихъ поръ еще не знаютъ, какимъ образомъ Петръ узналъ о сватовствѣ съ дочерью Былхарова офицера Шибаева, хотя и догадываются, что до свѣдѣнія его объ этомъ довелъ Шалыповъ.

Шалыповъ отъ Былхарова прямо направился въ Адмиралтейство, гдѣ Государь въ то время работалъ на одномъ изъ большихъ кораблей, строившихся для балтійскаго Флота. Онъ объявилъ о себѣ, что онъ человѣкъ бывалый, морскую науку и строительное дѣло произошелъ, и желалъ бы на дорогу въ Архангельскъ зашибить деньгу работою.

До работы онъ былъ тотчасъ же допущенъ, что было совершенно не трудно при Петрѣ. И вотъ онъ очутился въ Адмиралтействѣ съ топоромъ въ рукахъ.

Въ два часа явился Петръ и прежде чѣмъ припринятьса за работу, обошелъ работавшихъ.

Въ ловко обтесывающемъ мачту работникѣ Петръ узналъ крестника.

— Шалыповъ! ты, братъ? спросилъ Петръ.

— Я, ваше величество, отвѣчалъ онъ.





====page 97====



— Да какъ же ты сюда попалъ?

 — Въ работники, ваше величество.

— Да ты же мнѣ говорилъ, что свой корабль заводить хочешь, въ торговлю пуститься хотѣлъ?

Лице Петра нахмурилось.

— Такъ, Государь, да только видно Богу не угодно.

— Что ты на Бога-то врешь? крикнулъ Петръ сердито.

— Истину говорю, Государь. Если угодно будетъ выслушать; — все разскажу.

— Пойдемъ ко мнѣ, сказалъ Петръ, въ душѣ расположенный къ своему крестнику, человѣку ученому по тогдашнему и крѣпко нюхнувшему заморскихъ обычаевъ.

Шалыповъ разсказалъ ему о встрѣчѣ съ Шибаевымъ, о своемъ неудавшсмся сватовствѣ, и затѣмъ прибавилъ; «все, что скопилъ Государь, хочу ему отдать, можетъ онъ Былхарова деньгами тронетъ.

— Ну, исполать тебѣ, сказалъ Петръ. Твоя воля, —  какъ знаешь, такь и дѣлай... Только одно я тебѣ скажу, что здѣсь твоя казна не помога...

— Ну, тогда, значитъ, пропадать, Государь, имъ обоимъ.

— Какъ пропадать?

— Да на твоихъ-же, Государь, ассамблеяхь они слюбились на-крѣпко.

— Да... вотъ что... И какой это такой Шибаевъ? —  не помню.

— Онъ, Государь, еще очень молодъ, а уже много пороху нанюхался, и пулею въ плечо раненъ.



Крестникъ Петра Великаго.





====page 98====





Государь сталъ припоминать.

— Гдѣ раненъ?

— Въ дѣдѣ съ шведскою Флотиліею подъ Котли нымъ.

— Такъ, такъ..

Петръ помолчалъ.

— Нешто мнѣ къ нему въ сваты пойти? спросилъ онъ.

Шалыповъ упалъ предъ царемъ на колѣни.





====page====





ГЛАВА X.

Не смотря на то, что Былхаровъ оставилъ плеть, какъ въ свѣтелкѣ своей дочери, такъ равно и въ горницѣ у своей сожительницы, пригрозивъ послѣдней, что онъ ее «всю изуродуетъ», если дочь выдастъ свои чувства къ Шибаеву предъ Петромъ, котораго они

ждали съ часу на часъ, оъ минуты на минуту, зная, что онъ «скоръ» на дѣло, — онъ все таки не былъ спокоенъ.

— А ну, не утерпитъ, али пойдетъ на проломъ? спрашивалъ онъ самъ себя, и рѣшалъ, что тутъ нуженъ страхъ Божій, нужно втолковать ей, какъ грѣшно идти яротивъ воли родительской.

И вотъ, вслѣдствіе этихъ мыслей, спустя часа два, въ свѣтелкѣ Настасьи появилась старица «зело блаженная».

Вошла эта старица и, трижды поклонившись до земли, вдругъ застучала посохомъ и трижды же громко кликнула:

7*





====page 100====



— Изыде! изыде! изыде!

На Настасью напалъ страхъ, она съ ужасомъ озиралась кругомъ, а старица махала въ воздухѣ костылемъ, приближаясь къ дверямъ и, наконецъ, взмахнувъ въ послѣдній разъ, захлопнула дверь, и скважину замочную осѣнила крестнымъ знаменіемъ.

— Ну, вотъ, у тебя теперь въ свѣтелкѣ спокойно.

Настасья смотрѣла на нее, ничего не понимая.

— Что, грѣшница, смотришь? басомъ заговорила старица.

— Матушка Агапія, благословите, прошептала молодая дѣвушка.

— Нѣтъ натебѣ моего благословенія... Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ!

Послѣднія слова старица говорила отрывисто, словно лаяла.

Бѣдная Настя дрожала какъ въ лихорадкѣ. Н ужно ли говорить, что, воспитываясь среди мистической обстановки, среди этого задушающаго лжесвятошества, Настя была мистикъ отъ головы до пятокъ.

— Молись! крикнула старица.

Настя повернулась въ передній уголъ.

— Смотри, какъ гнѣвно смотритъ на тебя ликъ нашего Господа, смотри!. 

Но въ эту минуту Настя вскрикнула и безъ памяти упала на полъ.

Въ домѣ все всполошилось.

— Ты, мать Агапія, кажется, слишкомъ на нее понаперла, замѣтилъ Былхаровъ.





====page 101====



— A ты, батюшка, въ мое дѣло не суйся.. Я знаю, что дѣлаю, отвѣтила Агапія строгимъ тономъ.

Видно было, что мать Агапія въ домѣ авторитетъ.

Едва Настя очнулась, какъ ее начали поить святою водою, и затѣмъ оставили одну съ матерью Агапіею.

— Видишь, красавица, до чего ты дошла. Все онѣ, эти ассамблеи проклятыя, довели тебя до этого... Въ твою дѣвическую свѣтелку нечистый Духъ вторгся и въ тебѣ онъ сидитъ... Да, да, сидитъ... Я его моими духовными очами хорошо вижу... Вонъ онъ у тебя сидитъ на верхушкѣ сердца и лапами его держитъ. Моли Бога, что онъ еще не успѣлъ въ него когтей запустить, что во время меня предупредили, что я съ нимъ, съ нечистымъ, по своему справлюсь.

Мать Агапія наставила губы къ сердцу молодой дѣвушки, и заорала:

— Изыде!

Настя вздрогнула.

— Не подается, проклятый! сказала старица и повторила: изыде!..

Настя ничего не помнила.

Однако, послѣ третьяго изыде, нечистый подался, и вышелъ.

— Ну, вотъ, дѣвушка, теперь все хорошо. Помолимся.

Мать Агапія встала на колѣни и поставила рядомъ Настю. Онѣ молились около часу и затѣмъ встали.

— И съ чего это на тебя, дѣвушка, нашло? На-ка,





====page 102====



безъ позволенія родительскаго свое сердце отдала незнакомому человѣку.

— Бѣсъ смутилъ, мать Агапія, отвѣчала Настя.

— Видѣла, что бѣсъ!.. Да съ чего онъ?... Ты такая дѣвушка скромная, богобоязливая... И давно онъ началъ тебя сомущать?...

— Давно, матушка... Два мѣсяца...

— И хитеръ же онъ, окаянный!... А то-бы я давно его замѣтила... Ну, а не сомущалъ онъ тебя на поцѣлуй?...

— Нѣтъ, нѣтъ, матушка!...

— А не звалъ тебя видѣться съ нимъ гдѣ либо помимо ассамблеи?

— Нѣтъ, нѣтъ, матушка, снова отреклась Настя.

— Не сомущалъ ли забыть стыдъ дѣвическій?

Настя вся вспыхнула и только головой покачала отрицательно.

— Ну, смотри же, волю родителеву помни... Наѣдетъ этотъ... антихристъ-то! сказала Агапія шепотомъ, ты смотри, отрекись отъ жениха... Я, молъ, и знать не знаю, и вѣдать не вѣдаю... Въ эту минуту тебя бѣсъ сильно смутитъ, но ты все перенеси. Будетъ у тебя сердце сжиматься, это онъ, значитъ, будетъ лапой надавливать, а ты не поддавайся Тверди про себя: святъ, святъ, святъ! и чурайся...

Мать Агапія забыла уже, что она выгнала нечистгго, и потому это надавливаніе лапой невозможно; но она болтала, что взбредетъ въ голову, зная, что ей все сойдетъ съ рукъ благополучно.

Однако, одной матери Агапія для Былхарова ка-



====page 103====





залось мало. Явился блаженный и попугалъ Настю, а затѣмъ на ночь ей прочелъ попъ исторію о нечестивомъ сынѣ Авессаломѣ, и всю ночь бредила бѣдная дѣвушка, и образъ Авессалома, висящаго на деревѣ, за которое онъ зацѣпился волосами, не отходилъ отъ

ея изголовья.

Настало утро.

На этотъ разъ Былхаровы поднялись, даже, раньше Петра, который еще опочивалъ въ своей жесткой постели самымъ крѣпкимъ, самымъ пріятнымъ сномъ человѣка потрудившагося.

Петръ всталъ по обыкновенію въ пять часовъ утра. Деньщикъ подалъ ему рюмку анисовой водки и газеты. Среди нихъ были и петровскія «Петербургскія Вѣдомости», у которыхъ онъ самъ держивалъ корректуры и которыя самъ печатывалъ на печатномъ станкѣ.

Все, что находилъ онъ замѣчательнаго въ иностранныхъ вѣдомостяхъ, все это отчеркивалъ онъ для перевода и перепечатки въ «русскіе куранты». Все, что касалось Россіи, тоже отчеркивалось, и «жесткіе отзывы» о насъ не скрывались Петромъ, а выставлялись на показъ, какъ язвы прокаженнаго, которыя требуютъ излѣченія.

— Не въ сокрытіи суть, а въ открытіи... Надо, чтобы всѣ знали, что среди добра есть зло и что эго за зло, дабы его всѣ могли обходить съ опаскою.

Прочитавъ газеты, Петръ садился за сочиненіе регламентовъ, которые всѣ сочинены имъ самимъ и имъ самимъ переписаны.





====page 104====



Затѣмъ, онъ выходилъ въ пріемную комнату, гдѣ, какъ уже видѣли читатели, всякій приходилъ къ Государю, и всѣхъ онъ черпѣливо выслушивалъ *). Здѣсь, предъ Натромъ развертывалась жизнь, здѣсь иногда выслуживалъ онъ совѣты.

Передадимъ здѣсь весьма характерный актъ терпѣнія Государя.

Въ переднюю его, послѣ разбитія войскъ йодъ Нарвою, гдѣ забралъ непріятель всю артиллерію, явился въ дырявомъ зипунѣ неизвѣстный человѣкъ. Конечно, его, было, не допустили, но онъ смѣло заявилъ, что «пришелъ помочь горю Государя». О немъ доложили.

— Какое твое дѣло и что у тебя за помощь? спросилъ его Петръ.

— Прикажи, Государь, поднести мнѣ рюмку водки, умираю ст похмѣлья.

Петръ приказалъ подать водки.

— Ну? спросилъ онъ.

— Ты, Государь, думаешь теперь о потерѣ всей твоей артиллеріи.

— Такъ...

— И надо тебѣ новую, а мѣди въ запасѣ нѣтъ...

— Ну, ну? понукалъ его Петръ.

— Такъ вотъ что, Государь: прикажи подать еще рюмку водки, и сейчасъ я тебѣ помогу въ твоемъ дѣлѣ.



’) Впослѣдствіи Петръ издалъ указъ, чтобы прошенія подавались не къ нему лично, а въ тѣ мѣста, до которыхъ онѣ должны касаться 

Авт.





====page 105====



Государь терпѣливо ждетъ, пока принесутъ водку и пока совѣтчикъ осушитъ чарку.

Принесли, выпилъ, крякнулъ.

— Ну?

— Мѣди ли у тебя нѣтъ, Государь? Спрашиваетъ его оборванецъ

— Го-то нѣтъ, другъ, говоритъ Петръ.

— Недогадливъ же ты!.. А сколько у тебя лишнихъ колоколовъ при церквахъ?.. Кто же тебѣ мѣшаетъ снять половину и налить изъ нихъ пушекъ?.. Нужда государственная поважнѣе трезвона...

Лицо Петра просіяло.

— Правда, правда, сказалъ онъ.

— А одолѣешь противника, такъ изъ его пушекъ колоколовъ нальешь, и будутъ они твою славу оглашать по Россіии Петръ совсѣмъ развеселился.

— Спасибо за совѣтъ, большое спасибо... Да ты кто-жъ такой?

— Я-то?... Я-то, Государь, пьяный пушечный мастеръ.

Выйдя въ пріемную, Петръ остановилъ особенно долгій взглядъ на молодомъ морякѣ. 

— Лицо твое, дружокъ, мнѣ знакомо... Я помню тебя въ дѣлѣ со шведами подъ Кроншлотомъ... Такъ?

— Точно такъ-съ, ваше величество! отвѣчалъ морякъ.

— Въ ту пору, мы ловко шведамъ бока нагрѣли... Что-жъ въ своемъ-то дѣлѣ трусу празднуешь?





====page 106====



Читатель понимаетъ, что морякъ былъ никто иной, какъ Шибаевъ.

— Въ этомъ дѣлѣ, ваше величество, непріятеля нѣтъ, скромно отвѣчалъ Шибаевъ.

— Ну, да и пріятелей немного... Толкнулся я туда вчера... пути не видно!.. Обожди, ужотко съѣздимъ.

Шибаевъ низко поклонился Государю и отошелъ въ сторону.

Петръ обошелъ всѣхъ пришедшихъ, съ нѣкоторыми поговорилъ и затѣмъ ушелъ къ себѣ.

Шибаевъ ждалъ часа два, пока Государь кончилъ слушать доклады.

— Ну, поѣдемъ, сказалъ Петръ, выходя.

Шибаевъ послѣдовалъ за Петромъ.

Деньщикъ подсадилъ Петра въ одноколку. Петръ головою указалъ мѣсто Шибаеву подлѣ себя. Они поѣхали. Все, что встрѣчалось на улицѣ, снявъ шапку, кланялось Государю; нѣкоторые останавливались.

Петръ кивалъ головою и нетерпѣливо махалъ рукою тѣмъ, которые выпучивали на него глаза, стоя на мѣстѣ.

Вотъ, наконецъ, онъ у дома Былхарова. Въ домѣ произошелъ переполохъ.

— Помяни Господи царя Давида и кротость его, шепталъ Былхаровъ, сбѣгая по лѣстницѣ для пріема высокаго гостя.

Петръ вошелъ въ сопровожденіи Шибаева.





====page 107====



— Ну, вотъ, я и опять къ тебѣ... Знаю, что мои наѣзды тебѣ не по нутру, ну, да ужь не взыщи!

— Былхаровъ не нашелся ничего отвѣтить.

Войдя въ комнату, Петръ трижды осѣнилъ себя крестнымъ знаменіемъ и, повернувшись къ Былхарову, рѣзко спросилъ:

— Ну, что ты можешь сказать противъ такого молодца, котораго я сватаю твоей дочери?

Онъ кивнулъ головою на Шибаева.

Былхаровъ посмотрѣлъ на моряка изъ подлобья.

— Какъ вчера, такъ и сегодня, ваше величество, повторю: Ваша воля, Государь, мое дѣло холопье, во всемъ повинуюсь, сказалъ покорно Былхаровъ.

Петръ нетерпѣливо махнулъ рукою.

— Какъ вчера, такъ и сегодня, повторяю: не насильщикъ я, а сватъ. По душѣ дочери, ладно; не по душѣ, не насилую. А допрежъ того, съ будущимъ зятемъ побесѣдуй.

— А вы, ваше величество?.

— Я самъ съ собой останусь, небось, не соскучусь...

Петръ вышелъ въ другую комнату и подошелъ къ окну.

Видъ изъ окна былъ отличный: справа возвышалась крѣпость; влѣво на площади стоялъ соборъ Св. Троицы; прямо передъ окнами неслись волны широкой Невы, опоясанной зелеными берегами.

Не безъ удовольствія смотрѣлъ Петръ на быстро выростающую столицу... Давно-ли, кажется, какихънибудь десять-одинадцать лѣтъ, проѣзжалъ онъ по





====page 108====



этому пустынному, дикому мѣсту, поросшему гу стымъ кустарникомъ. Давно-ли онъ вырѣзалъ небольшимъ крестомъ дернъ на землѣ, а теперь на этомъ мѣстѣ уж е красуется соборъ во имя Св. Троицы. Уже небольшая крѣпостца съ успѣхомъ отбила нѣсколько нападеній со стороны шведовъ, уже неподалеку отъ устьевъ Невы дано было нѣсколько сраженій и на вѣки изгнаны шведы изъ этихъ предѣловъ.

— Природа поддавалась мощной рукѣ Петра, а духъ большинства его подданныхъ еще сопротивлялся ему.

За стѣною, въ двухъ шагахъ отъ Петра, въ это время именно и сказывался духъ сопротивленія. Былхаровъ остался вдвоемъ съ Шибаевымъ.

— Радъ вамъ очень, сказалъ Былхаровъ Шибаеву, но сказалъ это такимъ тономъ, въ которомъ немного слышалось радости.

— Простите, что я осмѣлился...

— И-и, батюшка! Смѣлость города беретъ... Государь васъ жалуетъ, а мы холопы... мы что!... Радъ, очень радъ. Я ужь и Государю сказалъ, что я согласенъ, только-бы дочь согласилась...

— Настасья Афанасьевна, началъ было морякъ, но Былхаровъ его перебилъ.

— Въ ней то все и дѣло, батюшка!.. Вотъ, если она согласится, анъ быть по вашему...

Шибаевъ поблѣднѣлъ, ибо хорошо понялъ, что согласія Настасьи Афанасьевны ему не видать, какъ ушей своихъ. Былхаровъ, сказавъ это, скроилъ такую





====page 109====



насмѣшливую физіономію, что всякое сомнѣніе по этому вопросу должно было исчезнуть.

Въ эту минуту раздались шаги Петра.

— Ну, сладились?

— Намъ, что-же, ваше величество, ладиться... Зять честный воинъ, вами, Государь, отличенъ...

— Ну, это, я слышалъ, перебилъ его Петръ. Зови-ка матушку съ дочерью, да и рѣшайте.

Вылхаровъ бросился за семьей. Петръ сердито посмотрѣлъ ему въ слѣдъ.

«Холопъ, такъ холопъ и есть!» пронеслось у него въ умѣ; но онъ ничего не сказалъ.

Мать и дочь, въ сопровожденіи Вылхарова, вошли въ горницу. Дочь шла, опустивъ глаза въ землю.

— Ну, еще разъ здравствуй, Настасья Афанасьевна! привѣтствовалъ ее Петръ... Помнишь, я вчера говорилъ, что сватать тебя пріѣду, вотъ видишъ, пріѣхалъ.

Настенька ничего не отвѣчала.

— Садись-ко, голубушка, потолкуемъ.

Петръ посадилъ ее на кресло и самъ сѣлъ про тивъ нея.

— Ты меня, Настасья Афанасьевна, прости... У  жениха нѣтъ ни отца, ни матери, онъ сирота и рода незнатнаго... Я къ нему въ отцы пошелъ, да ты на это не смотри. Знавала-ли ты моряка Шибаева? спросилъ онъ.

— Знавала, Государь, отвѣчала Настя, чуть слышно…





====page 110====





Петръ покосился на Былхарова, который слушалъ съ видимымъ напряженіемъ.

— Ну, а коли знавала, такъ, значитъ, росписывагь тебѣ его нечего. Вотъ его-то я и хочу тебѣ посватать...

— Ваша воля, Государь...

— Нѣтъ гутъ моей воли, здѣсь твоя воля... Любъ онъ тебѣ, такъ и но рукамъ, и отецъ перечить не станетъ...

Настя почувствовала, какъ сердце у нея сжалось, и вспомнились ей слова Агапiй, что это нечистый ей сердце надавливаетъ, прошептала: святъ, святъ, святъ! и отвѣчала, собравшись съ силами:

— Нѣтъ, Государь, не любъ онъ мнѣ, и замужъ я за него не пойду.

Петръ отшатнулся отъ нея и посмотрѣлъ на всѣхъ съ горькою усмѣшкою.

— Такъ не любъ?

— Нѣтъ, Государь, не любъ.

Шибаевъ стоялъ блѣдный и смотрѣлъ въ полъ.

— И отъ сердца ты это говоришь?

— Отъ сердца, шептала молодая дѣвушка.

— Ты помни, Государя обмануть — Бога обмануть, сказалъ Петръ.

— Я не обманываю васъ, Государь.

Петръ смотрѣлъ на нее и думалъ: «сколько твердости въ этой дѣвушкѣ! Если бы эту твердость, да направить на хорошую сторону, славная-бы изъ нея баба вышла».





====page 111====



— Ну, что-жъ женихъ, неудача намъ съ тобою? сказалъ Петръ.

Настя быстро повернулась въ сторону Шибаева и замерла.

— Не ладно, старикъ, ты сдѣлалъ, шепнулъ Петръ Былхарову, и ни съ кѣмъ не простясь, вышелъ, взявъ подъ руку Шибаева.





====page====





ГЛАВА     X

— Ты не отчаявайся, сказалъ Петръ Шибаеву, сходя съ нимъ съ крыльца Былхаровскаго дома; здѣсь твое дѣло крѣпко...

Онъ потрепалъ Шибаева по плечу.

— Это стариковы штуки; ну, да я его съ другой стороны попробую, сказалъ Петръ, видимо заинтересованный и уже раздосадованный этимъ дѣломъ.

Петръ сѣлъ въ одноколку и поѣхалъ. Шибаевъ долго стоялъ, провожая тоскливымъ взглядомъ удаляющагося Государя, и когда тотъ скрылся за угломъ улицы, тихо, опустя голову, пошелъ въ другую сторону.

Былхаровъ, внутренне довольный совершившимся и въ то-же время пораженный сухимъ голосомъ Государя, долго сидѣлъ, какъ потерянный.

Настя вывела его изъ этого положенія.

— Батюшка, сказала она, я твою волю исполнила; теперь ты мнѣ не перечь въ моей волѣ.





====page 113====



Былхаровъ поднялъ голову и посмотрѣлъ на дочь.

— Ты, батюшка, хотѣлъ, чтобы я противъ сердца сказала, — я сказала... волѣ отцовой не прекословила Но, родимый, твоя воля заставила меня Государя обмануть, а это грѣхъ неумолимый... За Шибаевымъ мнѣ не бывать (у нея покатились слезы, но она

ихъ вытерла), ну и ладно!.. Но, чуръ, батюшка! не бывать мнѣ за нимъ, — не бывать и за княземъ Пронскимъ... Отпустите-же меня въ монастырь.

— Въ монастырь?! спросили мать и отецъ въ одинъ голосъ.

— Въ монастырь, родимые, въ монастырь...

— Ну, это, ты, дѣвка, шалишь, сказалъ сухо Былхаровъ.

— Батюшка, я тебя прошу, ты волѣ моей не перечь...

Былхаровъ отрицательно покачалъ головою. Собственно говоря, онъ въ душѣ ничего не имѣлъ противъ мысли дочери... Она ему, даже, говоря его языкомъ: «показалась», т. е. понравилась... Но, Былхаровъ былъ упрямъ и самодуръ. Мысль, что дочь сама располагаетъ своею судьбою, уже перевертывала его существованіе, ставила вверхъ дномъ его убѣждения, крѣпкимъ гвоздемъ прибитыя къ мозгу. Многое-множество дѣвушекъ того времени уходили въ монастырь, и въ особенности изъ боярскихъ домовъ. Аскетическая жизнь подготовляла ихъ къ монастырю. Иную-же тянуло въ монастырь просто желаніе свободы. Иная хорошо знала монастырскую жизнь того времени и понимала, что можетъ угодить своему ха-



Крестникъ Петра Великаго.                   





====page 114====



рактеру именно въ монастырѣ, гдѣ царитъ болѣе широкая свобода, чѣмъ въ свѣтлицѣ, въ этой раззолоченной клѣткѣ, въ которой увяли милліоны молодыхъ жизней, начиная отъ царскихъ семей и кончая мелкимъ дворяниномъ, тянувшимся за подражаніемъ богачамъ и запиравшимъ въ свѣтлицу дочерей, когда онѣ ему нужны были для огорода или для поля.

Впрочемъ, въ то время, къ которому относится нашъ разсказъ, уже состоялись многіе приказы по монастырямъ, и строгости были чрезмѣрныя, ибо цѣлый рядъ жалобъ предшествовавшаго времени указывалъ на ослабленіе нравственности въ монастыряхъ; изъ этихъ жалобъ видно было ясно Петру, что «чины ангельскіе» обоего пола ведутъ жизнь кочевую и производятъ соблазнъ своимъ поведеніемъ.

Одного монаха поймали съ письмами и сожгли въ срубѣ на томъ основаніи, что письма тѣ были «воровскія» и заключали въ себѣ нѣчто «приворотное къ женскому полу». Монахъ, такимъ образомъ, обращался въ сваху особаго рода.

Были дѣла уголовныя. Такъ, пьяный монахъ убилъ другого монаха. Убійцу-монаха взяли и «по учиненіи дознанія» стало вѣдомо, что этотъ убійца-монахъ —  бѣглый съ каторги, котораго постригли безъ наведенія о немъ какихъ-либо справокъ.

Въ то время уже запрещено было постригаться мужчинамъ ранѣе 50 лѣтъ, а женщинамъ ранѣе 40. Монастырскія ворота были заперты; монахинямъ повелѣно было изъ монастырей «быть неисходными» и трудиться. Въ то время Петръ уже произнесъ свои ве-



====page 115====



ликія слова, дабы «въ монастыряхъ монахамъ и монахинямъ давать, опредѣленное число денегь и хлѣба въ общежительство ихъ, а вотчинами имъ никакими угодьями не владѣть, не ради раззорепія монастырей, но лучшаго ради исполненія монашескаго обещанія».

Монархъ говорилъ: «древніе монахи сами себѣ трудолюбными своими руками пищу свою промышляли и многихъ нищихъ питали; нынѣшніе же монахи не только нищихъ не питаютъ отъ трудовъ своихъ, но сами чужіе труды поѣдаютъ».

Само собою разумѣется, что и половины строгихъ мѣръ, предписанныхъ Петромъ, въ монастыряхь не исполнялось. Монастырскій приказъ осноианъ и указы ему даны въ 1701 году, а въ 1716 г. Петръ подтверждаетъ, чтобы «монаховъ содержать по ихъ правиламъ, не дая скитаться изъ монастыря въ монастырь».

И такъ, монастырь того времени, въ особенности женскій, давалъ полный просторъ русской женщинѣ, замкнутой въ своей домашней жизни; монастырь удовлетворялъ даже честолюбію, ибо черная ряса была въ глубокомъ уваженіи; наконецъ, монастырь удовлетворялъ и строгой аскетической жизни для тѣхъ, кто, махнувъ рукою на мірь, дѣйствительно удалялся отъ его соблазновъ. Русскій монастырь не выработалъ основъ для русской жизни, какъ выработалъ ихъ монастырь на западѣ. Но за то нашъ монастырь вы работалъ множество особенныхъ аскетическихъ пріемовъ спасенія, какъ напримѣръ, столпникомъ, веригоиосителей, молчальниковъ, отшельниковъ, пещерниковъ...

Настя, пораженная «въ самое сердце», удалялась

8*





====page 116====



въ монастырь съ послѣднею цѣлью, т. е. замаливать свое согрѣшеніе передъ Богомъ и въ слезахъ изливать свое горе въ маленькой кельѣ отшельницы.

Что-то грозное послышалось Былхарову въ возгласѣ Насти: «батюшка, ты моей волѣ не перечь, потому я твоей не перечила*.

Его самодурству наносился тяжелый ударъ.

— Это мы посмотримъ, отвѣчалъ онъ ей.

Эта фраза «не перечь моей волѣ» бѣсила Былхарова. Откуда у нея могла быть воля, думалось ему. Ну, да пускай еще можетъ быть воля; но откуда-же такая воля, которой не смѣли-бы перечить?...

— Нѣтъ, дочка, это мы всей семьей въ Рязани обдумаемъ. Посвятить себя Богу — дѣло великое; объ этомъ долго посокрушаться слѣдуетъ.

Настя дѣлалась рѣшительнѣе.

— Такъ вотъ что, я тебѣ, батюша, скажу: или быть мнѣ за Шибаевымъ, или быть мнѣ въ монастырѣ. Сроку я тебѣ кладу три дня. Не отпустишь въ монастырь, — Богомъ тебѣ свидѣтельствуюсь, стыдъ дѣвичій забуду: на первой же ассамблеѣ брошусь Государю въ ноги и вею правду ему открою...

— Настасья! крикнулъ было Былхаровъ, но Настя перебила его:

— Это моо послѣднее слово, батюшка. Ничѣмъ ты меня не испугаешь: хоть грози, хоть бей, а я тебѣ мой сказъ сказала.

Настя ушла, хлопнувъ за собою дверью.

— Ну, порядки! сказалъ Былхаровъ и вдругъ накинулся на жену.





====page 117====



— Ну, а ты чего чучелой то стоишь? Крикнулъ онъ.

— А я что-жъ, батюшка... Не я эти порядки вы думала... Такъ было Государю угодно...

— Государю!... Государю! закричалі, забывъ всякую осторожность, Былхаровъ. Какой онъ Государь?!...Если слыветъ за антихриста... И бросится въ ноги... осрамитъ, осрамитъ...

Былхаровъ схватилъ себя руками за голову и сталъ бѣгать по комнатамъ. Ко всей эгой сумятицѣ примѣшивались еще строгія слова Государя: «не хорошо ты сдѣлалъ, старикъ», — произнесенныя «оглушительнымъ шопотомъ».

— Вотъ не было печали, вылетало у него повременимъ. Наконецъ онъ бросился въ свѣтелку. Настя лежала на постели и горько плакала,

— Ну, о чемъ гы, моя кралечка, убиваешься? спросилъ ее нѣжно Былхаровъ, дѣйствительно тронутый ея слезами.

— У меня, батюшка, свое горе, отвѣчала Настя рѣзко.

— Да ты съ отцемъ своимъ горемъ подѣлись.

— Одинъ у меня отецъ остался — Небесный…Передъ нимъ я теперь мое горе и изливаю.





====page====





ГЛАВА XII.

Петръ, разставшись съ Шибаевымъ, направился въ адмиралтейство. Онъ ѣхалъ мрачный и задумчивый, и никому не отвѣчалъ на поклоны, — скорѣе онъ не замѣчалъ поклоновъ. Коснѣніе Былхарова бѣсило его несказанно. Само собою разумѣется, личность Былхарова исчезла, такъ какъ его «незаконное сопротивленіе» могло быть уничтожено однимъ полусловомъ, однимъ полувзглядомъ Петра; но въ Былхаровѣ Петру видѣлась Россія, а эта Россія не могла не оскорблять преобразователя.

Когда одноколка остановилась у адмиралтейства, деньщикъ помогъ Петру выйти изъ нея. Войдя въ зданіе, первое лицо, которое ему попалось, былъ магазейнъ-вахтеръ Вѣдуновъ.

— А, это ты, кумъ? крикнулъ сердито Петръ и, махнулъ ему рукою, приказалъ слѣдовать за собой.

Вѣдуновъ робкими шагами и блѣдный слѣдовалъ за взволнованнымъ Государемъ.





====page 119====



Наконецъ Петръ вошелъ въ рабочіе покои и, кивнувъ всѣмъ головою, сѣлъ.

— Подойди, куманекъ, сказалъ онъ магазейнъ-вахтеру.

Тотъ подошелъ.

— Подойди поближе.

Тотъ пододвинулся.

— Вѣдомо вамъ будетъ, что довелось мнѣ у этого прохвоста окрестить сына. Поздравилъ я, какъ быть должно, родильницу, на зубокъ два рубля пожаловалъ. По обычаю, водки мнѣ поднесли за здоровье новорожденнаго, выпить. Вижу, водка гданская. «Кумъ, говорю, ни тебѣ, ни мнѣ таковая водка не по карману!» Нарочито, говоритъ, для вашего величества... Ладно! За столъ сѣли. Смотрю я, а у него все не по карману: и скатерть, и утиральники, я посуда. «Не хорошо!» думаю, — «изъ жалованья такого ему не имѣть!» Нарядилъ слѣдствіе: изъ какихъ-де доходовъ такъ роскошничаетъ? Навели справки, и оказалось: на семь мѣстѣ десять лѣтъ, дослужился изъ подъячихъ, отъ отца ничего не наслѣдовалъ, за женой ничего не взялъ, со стороны въ наслѣдство тоже ничего не получалъ. «Чудеса!» говорю: съ неба ничего но валится, какъ погляжу, а у кума полна хата. Другъ, чтобъ другимъ такое житье было не повадно, такъ а при другихъ и награду тебѣ за твое житье сдѣлаю.

Петръ всталъ, и дубинка засвистала въ воздухѣ.

Всѣ стоявшіе вокругъ трепетали, ибо видимо Петръ былъ сердитъ не на шутку.





====page 120====



Во время этой операціи, въ покои вошелъ деньщикъ и доложилъ, что оберъ-прокуроръ сената по государеву дѣлу.

Петръ бросилъ дубинку, и, сказавъ лаконическое: «сослать», вышелъ на встрѣчу Мамонтову.

— Государь, началъ было Мамонтовъ, но Петръ перебилъ его:

— Что, оплть Яковъ!.. Поѣзжай, — за тобой буду!...

Взволнованный Петръ поѣхалъ въ сенатъ. Войди въ залъ, онъ посмотрѣлъ на сенаторовъ. Весь сомнъ ихъ стоялъ блѣдный, испуганный.

Петръ обвелъ глазами ихъ всѣхъ и замѣтилъ отсутствіе князя Якова Долгорукова.

— Я говорилъ, что опять Яковъ! Ну, что онъ сдѣлалъ?

Всѣ нѣсколько мгновеній молчали.

— Я васъ спрашиваю, что сдѣлалъ Яковъ? крикнулъ Петръ Мамонтовъ, дрожа отъ страха и волненія, поднесъ Петру подписанный уже имъ указъ, который Долгорукій разорвалъ пополамъ.

Петръ поблѣднѣлъ, затѣмъ побагровѣлъ.

Онъ долго молча смотрѣлъ на разорванный указъ, рука его крѣпко сжимала рукоятку шпаги; наконецъ, онъ, задыхаясь, произнесъ:

— Якова сюда!...

Деньщикъ бросился за Долгорукимъ.

Петръ старался казаться спокойнымъ и обращался къ сенаторамъ за нѣкоторыми весьма ничтожными справками, поминутно, однако, поглядывая на дверь и





====page 121====



перекладывая одну ногу на другую и обратно… Замѣтно было, что онъ дрожалъ отъ ярости.

Спустя нѣсколько времени, вошелъ деньщик.

— Ну? спросилъ Петръ.

— Князя, ваше величество, дома не засталъ: онь уѣхалъ въ церковь...

— Ехалъ бы въ церковь.

— Я оттуда, ваше величество...

— Сказано?

— Сказано, Государь.

— Чтожъ?

— Князь сказалъ: «слышу», и остался въ церкви.

Петръ улыбнулся и приказалъ ѣхать снова.

— Что скажете, а?

— Дерзкое упорство, ваше величество, отвѣчали сенаторы.

— И вѣдь онъ всегда таковъ?

Здѣсь послѣдовали жалобы сенаторовъ на Долгорукова, которыя Петръ слушалъ молча. Деньщик вернулся. Петръ, видя его одного, всталъ какъ ужаленный.

— Одинъ?

— Одинъ, ваше величество.

— Сказалъ-ли ты ему, что, если не явится съ нимъ будетъ поступлено, какъ съ ослушникомъ и презрителенъ верховной власти?

— Доложилъ, ваше величество.

— Ну?...

— Князь опустился на колѣни и громко сталъ чи-



====page 122====



тать: «воздадите Божія-Богови и Кесарева — Кесарева»...

Петръ промолчалъ и сталъ ходить по залу, пославъ вновь деньщика по Долгорукова.

Наконецъ, дверь отворилась и на порогѣ появился Долгорукій. Умное и энергичное лицо его, украшенное длинными усами, смотрѣло спокойно. Онъ мѣрно подходилъ къ Петру, но Петръ, внѣ себя отъ гнѣва, съ обнаженною шпагою бѣжалъ къ нему.

—Ты долженъ умереть, какъ противникъ Государя, какъ ослушникъ его воли!..

— Государь, вотъ моя грудь... я принимаю смерть за правду. Не раскайся... Александръ Великій убилъ такъ Клита, и затѣмъ всю жизнь каялся...

Петръ опустилъ шпагу и отступилъ.

— Государь! Мнѣ твоя честь дороже моей жизни. Что скажетъ о тебѣ свѣтъ, если ты меня умертвишь своими руками и только за то, что я тебѣ иротиворѣчилъ... Нужна тебѣ голова моя, — не погань рукъ своихъ, прикажи только, и палачъ сниметъ ее на площади... Тогда, по крайней мѣрѣ, ты будешь нравъ: мою казнь сочтутъ возмездіемъ за какое-либо преступленіе... А тамъ! князь указалъ на небо: тамъ насъ съ тобою разсудитъ Богъ.

— Какъ ты осмѣлился разорвать мое повелѣніе? вскричалъ Петръ, нѣсколько смягченный.

— Въ этомъ виноватъ, Государь... не утерпѣлъ...

— Что не утерпѣлъ? что не утерпѣлъ?

— Не утерпѣлъ, Государь, читая, что не дѣло ты подписываешь.





====page 123====



— Какъ не дѣло?... По твоему, все не дѣло?..

— Не все, Государь, а только въ одномъ этомъ указѣ не дѣло было подписано.

— Болтай, болтай, сказалъ Петръ смягчаясь.

— Сядь, Государь, и выслушай.

Петръ посмотрѣлъ на Долгорукова и опустился въ кресло.

— Петръ Алексѣевичъ, началъ Долгорукій. Въ указѣ твоемъ указано было, дабы нужный для твоего Петербурга, Ладожскій каналъ, копали работники изъ провинцій Петербургской и Новгородской…

— Ну, что-жъ, я этого не знаю, что-ли?

— Вѣстимо знаешь, Государь, да не разсчелъ, что этимъ ты мѣстности эти въ разоръ раззоришь...

Петръ немного подумалъ и затѣмъ, подвинувъ ногою кресло, сказалъ:

— Садись, Яковъ, вѣдь ты долго въ церкви стоялъ.

Долгорукій улыбнулся мягкой улыбкой и опустился въ кресло. Гроза миновала. Петръ смягчился и приготовился слушать.

Яковъ Долгорукій погладилъ свои усы, помолчалъ съ минуту и началъ.

— Не гнѣвайся на меня, Государь. Ты человѣкъ благоразумный и не Карлу двѣнадцатому чета, потому собственной сзоей земли розорять не будешь. Повелѣніе твое, Государь, дано было наскоро, ты не обо всемъ размыслилъ; цѣль-то видѣлъ, да не такъ





====page 124====



стрѣльнулъ; ты видѣлъ, что нужда требуетъ сдѣлать Ладожскій каналъ, и нужда эта туга и неотложна. И повелѣлъ ты, Государь, копать тотъ работниками изъ провинцій Петербургской и Новгородской, а того, Петръ Алексѣевичъ, не сообразилъ, что эти губерніи совсѣмъ обезлюдѣли, и отъ твоего распоряженія вдосталь потерпятъ... Возьми работниковъ отовсюду помаленьку, а паче всего пошли туда плѣнныхъ шведовъ, вѣдь ихъ тысячи. Чѣмъ этакую ораву задарма кормить, лучше дѣло пусть дѣлаютъ. Тяжкія работы — 

ворогу, легкость — вѣрноподданному.

— Дѣло, дѣло, сказалъ Петръ и посмотрѣлъ на Долгорукова.

— Прости-же мою дерзость, Государь, сказалъ Яковъ и вставъ поклонился Петру.

— Да ужъ добро!.. Только впередъ повелѣній моихъ не рви... Эта, дядя, дерзость нигдѣ не можетъ быть отпущена...

Петръ погрозилъ ему и протянулъ руку.

— Хотя я сперва такъ и положилъ, но дѣло сіе еще разсмотрю, сказалъ Петръ сенаторамъ и вставъ уѣхалъ.

Долгорукій часто противорѣчилъ Петру, и всегда выходила, чистъ изъ распри. За поручительствомъ совѣсти, Петру смѣло можно было противорѣчить,онъ всегда выслушивалъ.

— Да, дядя, ты умнѣе меня, говаривалъ Петръ по окончаніи спора.

— Ну, нѣтъ, Государь, это то ты зачѣмъ… Не ум-



====page 125====



нѣе к тебя, а свободнѣе. Дѣла у меня меньше, чѣмъ у тебя. У меня на размышленіе день, а у тебя минута... Ты, чаю, на то и сенатъ учредилъ, чтобы онъ твои указы блкдя, и объ ихъ непримѣнимости докладывалъ.

— Такъ, такъ, соглашался Петръ, и это согласіе было глубоко-искренне.                    '

Этой правды онъ искалъ въ своихъ подданныхъ, именно къ этому общему довѣрію стремился.

По выѣздѣ изъ сената, онъ въ умѣ своемъ сопоставилъ Былхарова и Долгорукова. Первый — этотъ во всемъ согласный бояринъ — показался противенъ Петру, а Фигура Долгорукова выросла еще выше при сравненіи. Дерзость Долгорукова Петръ уже не считалъ дерзостью, и давно въ душѣ простилъ и забылъ ее. Докажи Былхаровъ Петру невозможность брака его дочери съ бѣднымъ офицеромъ, и смѣло тогда говори Петру: «Не удачный ты, молъ, сватъ, Государь!»,  но, подло ползая у ногъ и твердя: во всемъ твоя воля, мы твои холоны, за угломъ употреблять недостойныя средства, этого Петръ стерпѣть на могъ. Его прямая душа этой кривизны не хотѣла, она ему претила; она, эта кривизна, обращала порою его въ звѣря, и онъ, смѣло можно сказать, терялъ образъ и подобіе Божіе. Не даромъ-же она наблюдательная женщина-современница выразилась о Петрѣ, что онъ «былъ очень хорошій и вмѣстѣ съ тѣмъ очень дурной человѣкъ». Но если дурные инстинкты и вырывались въ немъ наружу, то, въ большинствѣ случаевъ, эти инстинкты были подняты со





====page 126====



дна души накопившеюся злобою. Въ такіе моменты человѣкъ, незнающій преграды и сознающій, что не встрѣтитъ ее, подобенъ горному потоку съ крутизны стремящемуся въ бездну.

И все-таки въ самыхъ дурныхъ дѣйствіяхъ Петра вы увидите туже общую идею преобразованія.

И теперь, ѣдучи изъ сената, Петръ не выпускалъ изъ головы Былхарова и его поступковъ. Растриги, видѣнные имъ у этого столбоваго дворянина, «сволочь, бездѣльники и прохвосты», какъ называлъ ихъ Петръ, и тѣ подставляли ему ноги и тѣ воздвигали гоненія противъ его реформъ, вводимыхъ всюду въ государствѣ, не исключая и семейной жизни. Это вліяніе растригъ и скитающихся поповъ бѣсило Петра несказанно. Человѣка онъ былъ нетерпѣливый, и жаждая пожать плоды своей дѣятельности, не могъ предоставить все «теченію времени».

Извѣстному Неплюеву, послѣ хорошо сданнаго имъ экзамена, давая цѣловать свою руку, Петръ сказалъ: «Видишь, братецъ: я и царь, да у меня на рукахъ мозоли, а все отъ того — показать вамъ примѣръ, и хотя подъ старостъ видѣть достойныхъ помощниковъ и слугъ отечеству».

И онъ имѣлъ право желать видѣть плоды своихъ дѣлъ, потому что онъ самъ государство взоралъ, самъ взборонилъ, самъ съѣздилъ въ чужія земли за зернами, самъ эти зерна разобралъ и отдѣлилъ отъ плевелъ, самъ ихъ засѣялъ и самъ-же слѣдилъ за ихъ всходомъ, оберегая эти драгоцѣнные для него всходы, какъ зеницу ока.





====page 127====





Неудачное ѵтро испортило Петру весь день.

Возвратясь во дворецъ, онъ потребовалъ своего молодого кабинетъ-секретаря Макарова.

— Что новаго? спросилъ онъ.

— Ничего нѣтъ, ваше величество!

— Совсѣмъ ничего?

— Вотъ Государь картинка изъ за границы выслана.

— Какая?

— Къ умаленію славы вашего величества направленная.

— Покажи, сказалъ Государь рѣзко.

Макаровъ подалъ ему изображеніе «Шведскаго льва, держащаго въ лапахъ русскаго орла».

Петръ улыбнулся.

— Дураки! сказалъ онъ спокойно. Узнай имя художника, и отпиши ему, что-де Петръ просилъ его передѣлать рисунокъ сообразно съ Полтавскимъ сраженіемъ.

Макаровъ поклонился.

— Да и впредь, что касается до умаленія моего величія, не докладывать.

— Слушаю-съ, ваше величество.

— А вотъ скажи, что отвѣчалъ сенатъ на счетъ ревизскихъ сказокъ?

— Въ отвѣтѣ сената сказано, что многіе губернаторы еще тѣхъ сказокъ не доставили.

— Рабы лѣнивые! крикнулъ Петръ. Пиши въ се-



====page 128====



натъ, дабы онъ, не медля ни минуты, выслалъ къ тѣмъ губернаторамъ гвардейцевъ, а чтобы тѣ гвардейцы, заключивъ тѣхъ губернаторовъ въ ихъ канцеляріяхъ, держали въ нихъ до толѣ, пока въ ревности не приложатся, и дѣлъ своихъ не исправятъ.

Петръ опять разсердился и опять пришелъ ему въ голову Былхаровъ, противурѣчащій его законнымъ желаніямъ. Онъ приказалъ заложить одноколку и поѣхалъ одинъ въ сопровожденіи своей любимой собаки.

Холодная осень принесла темную ночь, фонари въ городѣ (уже утвержденные, по указу Петра) едва мерцали, на дворахъ заливались собаки, сторожа били колотушками. По улицамъ было тихо и грязно, и только темная Нева съ опрокинувшимся въ нее темнымъ и звѣзднымъ небомъ катило величественно свои воды. Ночь тихая, звѣздная налегла на Петра тяжело, Петру почему-то пришла въ голову Настенька, и ему показалось, что она въ эти минуты непремѣнно плачетъ и молится.

«Вѣдь ей бѣдной тоже жить хочется, сказалъ Петръ про себя, и кому-же не хочется жить однажды, коли дважды жить не дано... Отшельники честные, и тѣ по часту смущались и стремились жить...»

Въ эту минуту взошла луна, и передъ нимъ блеснули вдали кресты Александро-Невскаго монастыря.

Петръ перекрестился, и направилъ лошадь къ монастырю.

Въ покояхъ Ѳѳофана Прокоповича былъ свѣтъ и  слышались голоса.





====page 129====





Ѳѳоѳанъ не отличался святостію жизни, и у него были гости и тля вечерняя трайеза съ разрѣшаніемь вина и елея.

Вдругъ гости смутились, услышавъ знакомый лай собаки.

— Неужели? спросили онъ вь голосъ и присмирѣли.

— Вѣдь что собака Государя, сказалъ сконфуженный Ѳеофанъ, посмотрѣвъ на столъ, ничего неимѣвшій общаго съ монастырскимъ.

Убирать было поздно: Петръ стоялъ на порогѣ.

Ѳеофанъ не растерялся, онь низко поклонился Петру и тихо запѣль: «Се женихъ грядетъ въ полунощи, и блаженъ рабъ, его-же обрящітъ бдяща; недостоинъ-же, его обрящетъ унывающа».

Петръ стоялъ и качалъ головой.

— Будь здравъ, Государь! сказалъ Ѳеофанъ, поднимая стаканъ.

— Кушай на здоровье, отвѣчалъ Петръ.

Опять наступило молчаніе.

— Ну, на сегодня я съ вами выпью, но впередъ, чтобы этого не было.

Петръ, выѣзжая изъ монастыря, опять подумалъ: «всякому жить хочется!» и другъ погналъ лошадь.

Пріѣхавъ во дворецъ, Петръ встрѣтилъ деньщика.

— Всешутѣйшаго ко мнѣ! сказалъ онъ, и прешелъ въ свой кабинетъ.

Деньщикъ поскакалъ за Зотовымъ.

Никита Моисеевичъ Зетозь, бывшій учитель Петра, служилъ при походной канцеляріи Государя, но, будучи совѣтникомъ ума недальняго, пользовался рас-

Крестникъ Петра Великаго.                 9





====page 130====



положеніемъ Государя за свою безпредѣльную преданность къ своему ученику и какъ князь-папа, глава самыхъ отборныхъ кутилъ, предсѣдатель «сумасброднѣйшаго, всешутѣйшаго и всепьянѣйшаго собора».

Это учрежденіе есть созданіе Петровскаго юмора. Съ молодыхъ лѣтъ до конца своей жизни, Петръ постоянно измѣнялъ его уставъ новыми добавленіями *).

Не прошло и получаса, какъ явился Зотовъ.

Фигурка Никиты Моисеевича была невзрачная, сморщенная и сѣдая. Красное лицо его доказывало, что онъ «со всеусердіемъ посвящалъ себя на служеніе Бахусу и честному обхожденію съ крѣпкими напитками», или, по выраженію Петра: «битвами съ Ивашкою Хмѣльницкимъ».

— Созвать соборъ немедля, сказалъ Петръ Зотову.

— У Бутурлина созову, откланялся Зотовъ и исчезъ.

Спустя часъ, Петръ входилъ въ веселую компанію. Здѣсь онъ перерождался: мрачныя думы и слѣды царственныхъ заботъ его оставляли, и онъ входилъ въ роль протодіакона собора, которому даны были подписки въ томъ, что онъ имѣетъ право «во время



*) Шутливыя затейки, инструкціи, уставъ для „всепьянѣйшаго собора" „чины", т. е. обряды избранія и постановленія новаго главы, либо члена, — все это Петръ сочинялъ, составлялъ и собственноручно писалъ, все до послѣдней замѣтки. Собраніе этихъ документовъ есть цѣлая литература юмористическаго содержанія, матеріалъ драгоцѣнный для знакомства съ духомъ времени и характеромъ Петра.

„Петръ Великій — какъ юмористъ". „Петровскiй Сборникъ", стр.57



====page 131====



 шумства унимать, словесно и ручно», черезчуръ разшумѣвшихся.

Петръ предвидѣлъ, что разные владыки его собора могутъ расходиться до того, что начнутъ «крушеніе зубовъ вѣрноподданныхъ оіную и одесную, украшать очеса фонарямя неподобными, тузить спины неповинныя и трепать за власы манеромъ нещадно своеобычнымъ», и потому отобралъ подписки объ уемѣ, дабы не явились «просвѣтители самовластные, алчущіе не единаго назиданія словомъ, но и дѣломъ рукъ своихъ.»

Мы уже говорили, что соборъ этотъ, во главѣ съ папою, представлялъ собою римскій конклавъ, всегда осмѣиваемый Петромъ, даже всенародно.

—Ну, князь-папа, спросилъ Петръ, чѣмъ сегодня соборъ займется?

— Постановленіемъ въ жрецы Бахусовы Матвѣя Колычева, отвѣчалъ князь-папа.

— Ладно! сказалъ, развеселясь, Петръ.

И вотъ всѣ заняли свои мѣста.

Поставляемый вошелъ. Передъ нимъ шли младшіе соборяне и несли на подносахъ двѣ фляги — серебряную и вызолоченную, а на блюдахъ огурцы и капусту.

Поставляемый поклонился князю-папѣ и все несомое поставилъ передъ нимъ и сѣлъ противъ него на стулѣ.

— Какъ содержишь законъ Бахусовъ и какъ въ

немъ подвизаешься? спрашиваетъ князь-папа.

— О, орлу подражательный и всепьянѣйшій папа

9*





====page 132====



возставъ поутру, когда тьма царитъ и свѣтъ едва пробивается, а иногда и въ полночь, сливъ въ двѣ или три чарки, испиваю. А продолжающееся за тѣмъ время не иначе, какъ такимъ-же образомъ, препровождаю. Когда же придетъ время обѣдать, пью по чашкѣ, но не малой. При перемѣняющихся блюдахъ пью всякій разъ разныя питья, но болѣе всего виномъ, какъ любезнѣйшимъ напиткомъ Бахуса, чрево свое наполняю, какъ бочку. Иногда кушанья мимо рта проношу, ибо деспица моя дрожитъ и очи во мглѣ пребываютъ. Такъ всегда самъ творю и тако врученныхъ мнѣ учить обязуюсь. Иное-же мудрствованіе отвергаю. И то, что сказалъ, то обѣщаюсь творить до конца моей жизни съ помощію возлюбленнаго Бахуса. А иногда въ поклоненіи до того дохожу, что съ мѣста не двигаюсь, и есть-ли я или нѣтъ — и того не вѣдаю, чего тебѣ и всему собранію желаю...

— Да будетъ-же съ тобою пьянство Бахусово, затемняющее и дрожащее, и валяющее и безумствующее.

Матвѣй Колычева повалился на колѣни.

Затѣмъ его подняли и стали одѣвать въ одежды жреца Бахусова.

Надѣли на него одежду.

— Одѣвается въ одежды невѣдѣнія! Воскликнули архи -жрецы.

Надѣли флягу черезъ плечо и къ сердцу.

— Сердце твое виномъ исполнится! Воскликнули архи -жрецы.

Надѣли нарукавники.





====page 133====



— Да дрожатъ руки твои! воскликнули архи-жрецы.

Вручили палку.

— Дубина вручается тебѣ, да разгонишь ею людей твоихъ! воскликнули архи-жрецы.

Затѣмъ князь-папа полилъ ѳго крѣпкимъ виномъ и воскликнулъ:

— Да будетъ кружиться умъ твой! И такъ, поставляю въ жрецы я, пьяный, сего нетрезваго.

Тутъ всѣ присутствующіе запѣли:

Во имя всѣхъ пьяницъ,

Во имя нсѣх сткляницъ,

Во имя всѣхъ кабаковъ,

Во имя всѣхъ Табаковъ,

Во имя всѣхъ водокъ,

Во имя всѣхъ винъ,

Во имя большого орла!

Жрецъ выпилъ кубокъ большого орла, а затѣмъ всѣмъ поднесъ по такому-же, и чинъ поставленія кончился, — началось ликованіе.

Когда собраніе уже изрядно подкутило, князь-напа обратился къ Петру.

— Геръ протодіаконъ, а куда намъ ѣхать?

— Сейчасъ придумаю, отвѣчалъ Петръ, и сталъ ходить по комнатѣ.

Соборъ или конклавъ, или, проще, веселая компанія, кромѣ непремѣннаго засѣданія на всѣхъ торжественныхъ и полуторжественныхъ пирахъ, кромѣ участія во всѣхъ процессіяхъ и маскарадахъ, имѣла еще особыя занятія: она посвящала свои досуги на наѣзды къ разнымъ лицамъ. «Предъ всешутѣйшими





====page 134====



все и вся отворялось; хозяева и хозяйки, едва-ла довольныя, спѣшили однако оказать нежданнымъ гостямъ всевозможное гостепріимство».

Наѣзды эти дѣлались по вечерамъ и въ глухую полночь, и ранымъ-рано поутру; компанія успокоивалась, ирійдя именно въ то положеніе, когда не вѣдаетъ «есть-ли она или нѣтъ».

И безъ Петра компаніи этой никто не противорѣчилъ. Чтобы показать силу этой компаніи (конечно грустную), приведемъ слѣдующій разсказъ Неплюева.

Вотъ что разсказываетъ онъ по этому поводу:

Полковникъ Блеклый имѣлъ съ князь-папой тяжбу; рѣшалась она въ сенатѣ. Блеклый былъ правъ; Яковъ Долгоруковъ обѣщалъ ему свое содѣйствіе, но, вопреки данному имъ слову, Блеклый былъ обвиненъ, и между прочими сенаторами, подписавшими неправый приговоръ, былъ Яковъ Долгоруковъ. Это обстоятельство поразило Блеклаго. Онъ съ негодованіемъ жаловался всѣмъ и каждому на такой странный поступокъ. «Что ты правъ, то я вновь повторяю, говорилъ Долгоруковъ, и совѣтую подать аппелляцію на сенатское рѣшеніе, а на меня — челобитную къ Государю».

Блеклый такъ и сдѣлалъ. Государь разсмотрѣлъ тяжбу и нашелъ, что челобитчикъ правъ. Призываютъ Долгорукова - Петръ спрашиваетъ: какъ онъ могъ подпі сать такое рѣшеніе? «Блеклый правъ, а Зотовъ виноватъ, — вновь повторилъ правдивый сенаторъ, — но сильная рука Зотова превозмогла: нынѣ наступили святки, а онъ брата моего, по злобѣ на него, уже опоилъ; то если бы я обвинилъ Зотова, мнѣ предстоя-



====page 135====



ла-бы та-же участь. А какъ ты, Государь, заключилъ водко-боязливый сановника, передѣлаешь и насъ обвинишь, такъ не на кого будетѣ и сердиться Зотову»...

Когда Зотовъ подошелъ къ Петру съ замѣчаніемъ:

— Что геръ-протодіаконъ долго думаетъ?

Петръ живо отвѣтилъ:

— Идемте къ Былхарову!





====page====





ГЛАВА XIII.

Не прошло и получаса, какъ одноколки, бывшія въ болішомъ употребленіи, загремѣли по улицами. Веселая компанія или «всешутѣйшій и всепьянѣйшій и сумасброднѣйшій соборъ» катилъ къ Былхарову, вовсе не ожидавшему такого нашествія. У Былхарова почти всѣ спали, только Настенька не спала, да «преподобная мать Агапія съ неудовольствіемъ выслушивала ее всхлипыванія, не дававшія «блаженной матери» уснуть послѣ трудовъ праведныхт, т. е. послѣ семи рюмокъ очищенной и хорошаго «постнаго» ужина.

Мать Агапію такт ужъ и приставили къ Настенькѣ, о которой и рѣшено было, что ее нечистый обуялъ совершенно, ибо не вѣмъ, что съ ней сдѣлалось, вдругъ къ родителямъ стала непокорна.

Само собою разумѣется, мать Агапія употребляла всѣ средства: и молитвы, и заклятія, и нашептыванія, и гаданья; но ничего не помогало. Настенька





====page 137====



уперлась на томъ, что быть ей или за Шибаевымъ, или въ монастырѣ.

Отецъ противурѣчидъ обоимъ желаніямъ.

Упрямство становилось противъ упрямства.

Шумъ, гамъ, хохотъ и стукъ въ двери всполошили весь домъ.

Слуги, бросившіеся въ сѣни, услышали громогласный голосъ Петра и, оторопѣвъ, бросились къ хозяину.

— Что  тамъ?

Всешутѣйшій со всѣмъ своимъ соборомъ.

— А протодіаконъ?

— Среди нихъ.

— Отворяй все скорѣе настежь! крикнулъ Былхаровъ, и сталъ одѣваться поспѣшно, проклиная чулки и башмаки и нѣмецкіе камзолы. 

Гости между тѣмъ уже ввалились въ горничную.

«Всешутѣйшій» держалъ въ рукахъ какую-то бумагу, которую и назадъ читать тотчасъ, какъ Былхаровъ показался на порогѣ.

Въ бумагѣ значилось, что «всешутѣйшимъ” постановлено, дабы хозяева домовъ на харчи для собора» не изъяснились и многаго «про запасъ» дома не держали, а имѣли бы только баранки, крендели, икру, немного рыбы, а паче всего вино, къ которому мы всѣ зело повадны и которое намъ паче всего любезно.

Дѣйствительно, необходимо было «всешутѣйшему издать такой указъ, такъ-какъ данное «собору» право наѣзжать въ домъ, когда вздумается, обязывало хо-



====page 138====



зяевъ к приготовленію во всякое время и причиняло большіе убытки. Нельзя-же было ничѣмъ не встрѣтить царя съ его потѣшниками.

Когда подано было вино и выпито по первой чаркѣ, Государь-протодіаконъ подошелъ къ Былхарову и отвелъ его къ окну.

— Хорошо-бы, старикъ, выпить вторую за здоровье жениха и невѣсты, сказалъ Петръ и мигнулъ Былхарову.

— Ваша воля, Государь, отвѣчалъ покорно Былхаровъ. Я не прочь творить волю вашего величества, но сами, Государь, изволили слышать дочерній отвѣтъ.

— Слышалъ, слышалъ, сказалъ Петръ и обратился къ Былхаровой: а что, мать, спросилъ онъ ее: отъ сердца-ли дочь то показывала?

— Отъ сердца, Государь. Она у насъ въ страхѣ Божіемъ воспитана — не солжетъ.

—Жаль! жаль!.. А женихъ хоть куда, не матушкинъ сынокъ, не лежебокъ дворянскій — честный воинъ!

Петръ намекнулъ Былхарову на его дворянское лежебокство.

— Да, да, матушкина сынка я-бы не посваталъ...

Государь ненавидѣлъ, дѣйствительно, всѣхъ матушкиныхъ сынковъ, къ какому бы роду они не принадлежали Одна дворянка, принужденная строгостію указовъ разстаться съ сыномъ, привезла его въ Петербургъ, и записала въ Ингерманландскій полкъ въ солдаты. Въ полку былъ сержантомъ нѣкогда дворо-



====page 139====



вый человѣкъ вдовушки, и вотъ бывшій помѣщикъ попалъ къ нему въ науку.

Дворянчикъ, принявъ сержанта за прежняго Ваньку, оказалъ ему непослушаніе. Сержантъ, не долго думая, начистилъ ему зубы и вспухлилъ дворянскую «потылицу». Дворянчикъ, однако, не унялся, и пришлось сержанту «понудить его палкою».

Дворянчикъ пожаловался матери; мать обратилась съ жалобами къ Государю.

Государь выслушалъ жалобу матери снисходительно, и желая оказать ей монаршую милость самъ отправился съ вдовою въ полкъ.

Вдова жаловалась, что бывшій Ванька бьетъ ее сына по прежней злобѣ, желая сорвать на немъ свою холопскую месть.

Пріѣхавъ, Государь потребовалъ дворянина-солдатика и двороваго-сержанта.

— Ты билъ его? спросилъ Петръ строго.

— Такъ точно-съ, ваше величество.

— За что ты его билъ?

— За ослушаніе, ваще величество.

— А какое ослушаніе онъ тебѣ оказалъ?

— Я приказалъ ему быть къ ученью къ четыремъ часамъ, а онъ не послушался.

 —Ну?

— Я, ваше величество, приказалъ привести его, какъ ослушника, силою и наказалъ палкою.

— И ты за это жаловался матери? спросилъ Петръ «матушкина сынка».

Тотъ промолчалъ и потупился.





====page 140====



Государь улыбнулся.

— Ну, и какъ-же ты его билъ? спросилъ Государь, мигнувъ сержанту многозначительно.

Сержантъ поставилъ барича въ позитѵру и, взявъ палку, отвѣсилъ ему пять ударовъ.

— А приговаривалъ при этомъ что?

— По артикулу, ваше величество: не ослушайся! не ослушайся!

— Какъ — билъ и приговаривалъ? спросилъ Петръ смѣясь.

— Такъ точно, ваше величество.

— Да нѣшто можно два дѣда сразу?

— Можно-съ, ваше величество.

— Никогда не видалъ такого.

Сержантъ взялъ палку и опять началъ лупить барича, приговаривая: «по артикулу»!

— Государь, завыла вдова, помилуй!

— Да что-жъ, я подѣлаю, видишь твой Ванька какой сердитый, и при мнѣ не унимается.

И такой примѣръ не одинъ; и дѣйствительно, Государь не сталъ-бы сватать «сынка дворянскаго изъ лежебоковъ».

— А что-же, спросилъ Петръ, гдѣ-же дочка?

— Въ свѣтелкѣ, Государь, понедужилось ей.

— Понедужилось? Да что-жъ съ нею?

— И ни вѣсть какая болѣсть.. такъ, дѣвичья, Государь.

— Что-жъ въ постели лежитъ, не встаетъ?

— Не встаетъ.

— Петру только этого и надо было.





====page 141====



— Надо навѣстить больную, сказалъ онъ и, обратившись къ «собору», крикнулъ: вы, соборное, тише, въ домѣ больной человѣкъ. Нить пейте, да только въ тихомолку. Ступай впередъ, сказалъ Государь Былхарову.

— Ваше величество, она не одѣта.

— Ступай, старый дуракъ! Чего ей мена стыдиться? Я ей въ дѣды гожусь... Да и отецъ-то я ей больше, чѣмъ ты. Ты ей по плоти данъ, а я надъ ней Богомъ поставленъ.                     

Былхаровъ повиновался.

Въ свѣтелкѣ ждали этого посѣщенія. Дрожащая мать Агапія стояла за дверью. Настенька, тоже испуганная, сидѣла въ креслахъ въ переднемъ углу. Услыша тяжелые шаги у нихъ захватило дыханіе.

Былхаровъ вошелъ первымъ, а за нимъ на порогѣ явился Государь.

— Ты опять совралъ, гдѣ-же въ иостелѣ?

— Я встала, Государь, услышавъ, что вы изволили пожаловать.

— Напрасно... лежала бы, когда нездоровится.

— Я здорова, Государь.

Петръ посмотрѣлъ на нее.

— Что, голубушка, съ тобой?... Лиде твое заплакано? Ишь, все опухло...

— Это отъ молитвы, Государь. Я долго на молитвѣ стояла, плакала и земные поклоны клала.

Петръ посмотрѣлъ на нее пытливо.

— Мать объ тебѣ говорила, что ты въ страхѣ Божіемъ воспитана... Да вѣдь етрахъ-то Божій, голу-



====page 142====



бушка, не въ молитвѣ? Утромъ ты меня обманула, вечеромъ не удастся.

Настя потупила глаза, Былхаровъ взялся за косякъ двери.

— Глянь-ка мнѣ прямо въ глаза, сказалъ Петръ.

Настя робко подняла глаза, и взглянула на Петра, но, встрѣтивъ грозный испытующій взглядъ, не только потупилась, но даже преклонилась.

—Не ладно же ты въ глаза смотришь.

Петръ повелъ глазами на Былхарова, и вдругъ замѣтилъ у печки ровно насыпанную золу и на ней таинственныя черченія

— Ты гаданьемъ занималась? спросилъ Петръ.

— Нѣтъ, Государь.

— Чего нѣтъ? нешто я не вижу?...

Петръ всталъ и подошелъ къ печкѣ. Въ эту минуту ему послышалось шуршанье за дверью. Онъ заглянулъ, и тамъ увидѣлъ черную Фигуру, старавшуюся схорониться.

— Ты кто?! крикнулъ Петръ, и вытащилъ трепещущую гонительницу «нечистаго духа».





====page====





ГЛАВА XIV.

Мать Агапiя блѣдная и дрожащая предстала предъ Петромъ, который сильнымъ движеніемъ руки быстро протянулъ, перевернулъ и поставилъ ее передъ собою.

Мать Агапія не успѣла еще опомниться и придти въ себя, какъ увидѣла уже Петра, спокойно сидящаго въ креслахъ, положившаго нога на ногу и уже приготовившагося къ допросу.

По красивому лицу его, возбужденному виномъ"и веселымъ шумомъ, скользила какая-то странная улыбка.

Глаза его широко раскрытые искрились.

— Что-же это ты, мать, отъ меня прячешься? спросилъ ее Петръ.

— Виновата, Государь, чуть слышно отвѣчала мать Агапiя.

— Ну, да это еще вина — что за вина, двѣ такія вины — полвины; смотри, какъ бы больше не провиниться... Всѣ присутствовавшіе въ свѣтелкѣ чувствовали се-



====page 144====



бя не хорошо. Они, по наслышкѣ, знали о томъ, что царь «не хорошъ» бывалъ въ минуты «шумства» или, какъ онъ говаривалъ»въ минуты крѣпкаго боя съ Ивашкою Хмѣлъницкимъ», и въ особенности въ тѣ моменты, когда Ивашка «ношибалъ» Петра.

Теперь именно наступили эти моменты. Голова Петра кружилась, онъ начиналъ приходить въ забвеніе, и только одно чувство не оставляло его, — именно, что эти люди, которые его теперь окружали, сговорились обмануть его, обмануть нагло и грязно, «съ припускомъ» ненавистнаго для Петра суевѣрія. Еслибы онъ имѣлъ дѣло съ сильными людьми, онъ бы обратился въ звѣря; а для бабъ и Былхарова онъ полагалъ достаточно   одной насмѣшки и «веселаго страха».

— Глянь-ко, мать, къ печкѣ, сказалъ Петръ Агапiи.

Мать Агапія поглядѣла.

— Для чего это тамъ зола насыпана?

— Видно дѣвушка, Государь выгребала, да просыпала.

— Такъ и просыпала ровнымъ четырехугольникомъ?

— Это мнѣ не вѣдомо!

— Ну а кто-жъ эту золу палкой расчертилъ?

— Не вѣдаю, Государь!

— Не вѣдаешь?

Петръ посмотрѣлъ на мать Агаиію.

— Чей это посохъ въ углу у печки стоитъ?

— Мой, Государь.





====page 145====



— А подай-ка его сюда.

Мать Агапiя быстро было бросилась къ печкѣ, но Петръ остановилъ.

— Тише, дура-баба, золу испортишь.

Мать Агапiя подошла тихо и, взявъ посохъ, дала Петру.

— Видишь? спросилъ мать Агапію Петръ, перевернувъ посохъ нижнимъ концемъ.

— Вижу...

— Въ чемъ?

— Въ золѣ, Государь.

— Значитъ, ты емъ по золѣ и водила?

— Виновата, Государь.

— Ну, вотъ, видишь, я виновата... И знаю я, что винъ твоихъ на тебѣ передо мной много, такъ ты ихъ хоть упорствомъ то не усугубляй...

Петръ обратился къ Настенькѣ.

— Ну, что-жъ, красавица, поди, нечетъ выходило къ несчастію? *).

— Къ несчастью выходило, ваше величество.

— Такъ-такъ... Видишь, я и не колдунъ, а знаю, что выходило къ несчастью...

Настенька робко посмотрѣла на смущенную мать Агапію и на блѣднаго Былхарова

— Да я еще и не то знаю... Я вотъ теперь могу предсказать преподобной-то этой, что коли этимъ ко-

*) Одинъ изъ видовъ „гаданья на золѣ“ состоялъ въ томъ, что, насыпавъ золи, проводили по пей быстро взадъ и впередъ палкою; потомъ проведенныя черты считали: и если выходилъ чегъ — счастье, нечетъ — несчастье.         

                          Авт.

Крестникъ Петра Великаго                              10





====page 146====



стылемъ провести ей по спинѣ, такъ ужь четъ-ли, не четъ-ли, а все больно будетъ.

Мать Агапія бросилась передъ Петромъ на колѣни.

— Встань, еще успѣешь накланяться, я еще не кончилъ.

Мать Агапія встала.

— Я тебѣ вины твои отпущу, коли ты мнѣ скажешь, что смущала дѣвку по уговору.

— Я, Государь...

— Ты мнѣ на мой вопросъ отвѣть... Былъ уговоръ?

Мать Агапія молчала, косясь на Былхарова.

— Ты пострижена? спросилъ Петръ.

— Нікакъ нѣтъ, Государь.

— Чина ангельскаго, значитъ, еще не имѣешь?

— Не имѣю, Государь.

— Но, коли такъ, такъ вѣдь я тебѣ объ уговорѣ заставлю говорить и палкою.

Петръ завертѣлъ костылемъ.

— Твоя воля, Государь.

— Да я объ этомъ давно знаю.. А вотъ ты мнѣ скажи, ты-то мою волю признаешь-ли?

— Признаю, Государь.

— Ну, а коли признаешь, что-жь объ уговорѣ не сознаешься?

— Виновата, Государь.

— Ну, вотъ видишь и опять виновата.

Мать Агапія начала было опускаться на колѣни, но Петръ движеніемъ руки не допустилъ ее.





====page 147====



— Погоди, говорю, успѣешь!.. Еще не все кончено... Ты помни, что я человѣкъ терпѣливый, что у меня къ виноватому состраданіе есть... Предо мной, матушка, одна вина — не вина, двѣ вины — полвины, три вины — цѣлая вина. На тебя я еще только полвины начелъ.

Мать Агапія чувствовала свой приговоръ въ этихъ словахъ, ибо знала, что Петръ найдетъ на ней и третью вину.

— Такъ ты сказала, что уговоръ былъ?

— Былъ, Государь.

— Съ кѣмъ-же ты уговоръ держала?

— Простите, ваше величество, со мной держала, быстро вмѣшался Былхаровъ, думая спасти спину преподобной отъ Петровскаго костыля.

— И до тебя дойдетъ, чего суешься, замѣтилъ ему Петръ спокойно и обратился къ Агапiй. И много ты за свой баламутъ выговорила?

— Немного, Государь.

— А все-жъ выговорила?

— Выговорила, Государь.

— Ну, а какъ ты съ нечистымъ-бы подѣлилась? Поди, чай, и чорта бы обманула?

— Государь...

— Я-то, Государь, а вотъ ты-то у меня... Ну, да не въ этомъ дѣло... Въ чемъ-же уговоръ-то былъ?

— Въ томъ, Государь, чтобы запутать дѣвку, дабы отъ жениха зачуралась.

—Ну, вотъ ужъ вина пошла посерьезнѣе... — А ты занала, что ей жениха твой Государь сватаеть?

10*





====page 148====



— Знала вашѳ Величество.

— Знала, и все-же за посулы на уговоръ рѣшилась?

— Виновата, Государь...

— Теперь доподлинно виновата. Теперь я тебѣ всѣ вины высчитаю. Теперь ты только слушай. Видишь, мать, ты ужь въ гробъ глядишь, значитъ, надо о душѣ подумать, а ты все еще обманомъ, какъ некрещеный жидъ, промышляешь. Коли-бы ты дѣйствительно

при монастырѣ жила, такъ теперь-бы давно была пострижена; а то ты, надѣвъ на себя одежды, ангельскимъ чинамъ по уставу церкви присвоенныя, бѣсовскими дѣлами занимаешься. Мало этого: запугиваніемъ и застращиваньемъ, а наипаче того «ворожбою», которой наша свѣтлая вѣра не терпитъ — людей противъ Государя подымаешь. Чувствуешь-ли ты въ себѣ столько силы, чтобы всѣ эти вины па себя поднявъ, за нихъ отвѣтъ дать?...

— Государь! застонала мать Агапія, упавъ Петру въ ноги.

Петръ сильно оттолкнулъ ее ногою.

— Змѣи подлыя!.. Когда отъ васъ избавится наша святая православная земля?... Червякъ ползущій, а столько ты зла дѣлаешь!... Ты лучшее мое царское дѣло въ грязь топчешь…Вѣдь вы, гадины, расползись по государству, свѣтъ науки и истины помрачаете... Я съ тобой больше потому говорить не буду, что помню слово апостола: «не мечите бисера передъ свиньями!» Сойди-ка внизъ да скажи день-



====page 149====



щику, что я тебя къ нему прислалъ, а затѣмъ, черезъ часъ, молъ, указъ будетъ.

Мать Агапія сползла внизъ.

— Какъ-же ты, старикъ, мнѣ слово далъ, что на порогъ къ себѣ этихъ богопротивныхъ ханжей пускать не будешь?

— Виноватъ, ваше величество.

— Да вѣдь мнѣ-бы краше на тебя смотрѣть было, кабы ты не виноватъ предо мною былъ... Вѣдь ужь мой языкъ усталъ уговаривать васъ, рука устала казнить васъ... Вѣдь ужь на повернуть вамъ меня на старое, хоть вы всѣ до единаго встаньте. Самъ васъ буду на колъ сажать, коли палачи откажутся, а ужъ по своему сдѣлаю.

Былхаровъ стоялъ не живъ, не мертвъ, Настенька въ углу плакала. Петръ, услышавъ слезы, повернулся къ окну и смягчился. Гнѣвъ его пропалъ.

— Ну, полно, красавица, перестань... Я гнѣвъ на милость переложу... Всѣхъ прощу, только вы мнѣ правду скажите.

Настенька отерла слезы и взглянула на Петра. На лицѣ ея свѣтилась рѣшимость повиноваться волѣ Государя,

— По лицу, дружокъ, вижу, что душа у тебя хорошая... Любишь Шибаева? спросилъ Петръ отечески.

— Люблю, Государь! вскрикнула Настенька и зарыдала.

Петръ взялъ ее въ свои объятія.

— Видишь, старый.





====page 150====



Былхаровъ опять пробормоталъ — «виноватъ!»

Петръ подошелъ къ двери и крикнулъ внизъ:

— Деньщика сюда.

Черезъ минуту деньщикъ явился.

— Съѣзди-ка въ Морскую слободу да привези сюда офицера Шибаева...

Деньщикъ повернулся.

— Стой, чего бросился. Скажи внизу, чтобы старуху Былхарову сюда прислали.

Деньщикъ стоялъ.

—Ну?

— Больше ничего не прикажете, ваше величество.

— Да, скажи «всешутѣйшему», чтобы не все вино пили — на тостъ про молодыхъ оставили...





====page====





ГЛАВА XV и ПОСЛѢДНЯЯ.

Петръ спустился внизъ и объявилъ собранію «объ удачномъ сватовствѣ».

Собраніе прокричало Петру «ура»! и поздравило его съ побѣдой.

— Съ побѣдой? спросилъ Петръ усмѣхнувшись. Именно, «всешутѣйшій», съ побѣдой... Карлъ XII былъ не такъ упрямъ, какъ этотъ старичишка.

Петръ уж е ласково кивнулъ головою на Былхарова.

Черезъ полчаса явился женихъ.

— Я говорилъ тебѣ, что твое дѣло здѣсь крѣпко, сказалъ ему Петръ, встрѣчая его... Возьми свою возлюбленную, — я тебя поздравляю.

Шибаевъ упалъ передъ Петромъ на колѣни.

— Не за что, дружокъ... Я и отечество передъ тобою въ долгу. Ты раненъ при защитѣ отечества, и Государь обязанъ пещись о тебѣ. Храбрымъ всегда мое уваженіе.





====page 152====



И это была це фраза: это было всегда такъ на дѣлѣ.

Сохранился въ народѣ такой разсказъ.

Нѣкогда отдали подъ военный судъ офицера гвардіи за неосторожный проступокъ противъ военныхъ законовъ, — проступокъ, сдѣланный противъ непріятеля. Присудили его къ повѣшенію.

Сентенцію суда читали еыу въ присутствіи полковника его полка, а полковникомъ былъ Государь.

Осужденный выслушалъ свой приговоръ и низко поклонился Государю:

— Виноватъ безъ оправданія, сказалъ онъ. Но, Государь, будь милостивъ, какъ Богъ: избавь меня отъ позорной смерти чрезъ повѣшеніе.

— Добро, сказалъ Петръ: ради твоей прежней службы, облегчу... Предать его смерти чрезъ разстрѣляніе.

— Твоя воля, Государь, но позволь лучше умереть отъ непріятеля, нежели отъ руки тѣхъ, съ которыми я защищалъ отечество. Государь, я не прощенія прошу, а почетной смерти: я оплошалъ, а не измѣнилъ. Посмотрите, такъ-ли измѣняютъ.

Офицеръ открылъ свою грудь и обнажилъ руку: на груди и рукѣ были язвы отъ ранъ, полученныхъ въ сраженіяхъ.

Государь поблѣднѣлъ и заплакалъ.

— И у, что вы скажете? обратился онъ къ суду. Судъ, однако, молчалъ, какъ дѣйствовавшій по закону.





====page 153====



— Грудь твоя лучшее свидѣтельство твоей правды. Будь впередъ осторожнѣе...

Офицеръ этотъ вскорѣ былъ убитъ въ сраженіи со Шведами.

Храбрость и вѣрность присягѣ цѣнились Государемъ выше всего. Онъ повѣрялъ посты, пробовалъ дѣйствовать подкупомъ на солдатъ и строго наказывалъ, если подкупъ удавался. Солдаты знали объ этомъ и, оберегая «свою шкуру», не поддавались. Петръ умѣлъ обходиться съ солдатомъ и умѣлъ привязать его къ себѣ. При умѣньи Петра горькое дѣлалось сладкимъ.

Донесли Петру во время похода, что въ лагерѣ недовольстго на интендантство: крупа — прогорклая, масла совсѣмъ нѣтъ. Петръ отправился въ лагерь стороною и самъ слышитъ у одного изъ котловъ жалобу.

Подходитъ онъ къ котлу.

— Хлѣбъ да соль, товарищи, говоритъ.

— Хлѣба кушать, ваше величество.

Петръ почерпнулъ каши и попробовалъ.

— Какая каша, братцы, отличная, сказалъ онъ. Добро, я къ вамъ присяду.

Сѣлъ, поѣлъ, сказалъ спасибо и ушелъ.

Солдаты подумали.

— Ишь ты, говорятъ, Государю понравилась, а мы ропщемъ.

Ропотъ утихъ, но интендантамъ досталось отъ Петра очень сильно.

«Помни присягу!» эта фраза не сходила у Петра





====page 154====



съ языка, и онъ поощрялъ тѣхъ, кто помнилъ таковую «накрѣпко».

На шумъ и крикъ, разъ раздавшійся у его кабинета, Петръ вышелъ оттуда, и глазамъ его представилась Фигура князя Меншикова, котораго солдатъ съ крикомъ:

— Не ходи, коли пускать не велѣно! держалъ отъ двери въ почтительномъ разстояніи, чуть не къ груди приставивъ штыкъ своего ружья.

— Что такое? спросилъ Петръ.

— Вы, ваше величество, не приказали впускать никого, а онъ насильно лѣзетъ.

— Ну, и что-жъ?

— И не выйдите вы, ваше величество, я бы его прикололъ.

— Данилычъ, сказалъ Петръ, вѣдь солдатъ-то умнѣе тебя. Было-бы жаль, коли-бы онъ тебя убилъ, какъ собаку; а вѣдь ничего-бы не взялъ.

Меншиковъ стоялъ мрачный.

— Сохрани тебя Богъ, если я узнаю, что солдатъ будетъ наказанъ. Петръ приказалъ позвать живописца.

— Вотъ, братецъ, на этихъ дверяхъ ты изобрази мнѣ часового, не пускающаго Меншикова.

Изображеніе было сдѣлано.

Вѣрность присягѣ была поощрена. И зачастую эта вѣрность дѣлала неимущаго богатымъ, неизвѣстнаго извѣстнымъ. 12-го октября 1715 года, часовой, ставъ на часы солдатомъ, сошелъ съ нихъ сержантомъ; ставь съ пустымъ карманомъ, сошелъ съ десятью рублями.





====page 155====



Въ это число, поздно вечеромъ, родился у Петра сынъ и наслѣдникъ престола — Петръ. Государь послалъ адтютанта въ крѣпость къ коменданту, «да возвѣстятъ о событіи жителямъ столицы» Между тѣмъ существовало строгое повелѣніе не впускать въ крѣпость никого, послѣ пробитія вечерней зари. Новобранецъ, стоявшій на часахъ, не пустилъ адъютанта и на насиліе его отвѣчалъ прицѣломъ.

Государь бросился самъ. Не пускаютъ.

— Впусти.

— Не впущу.

— Я тебя прошу.

— Не пущу.

— Приказываю,

— Не слушаю.

— Да ты знаешь мепя?

— Не знаю!

— Я твой Государь.

— Мой Государь не приказалъ мнѣ впускать никого, я и не впущу.

Петру уже нравилась эта сцена.

— Да у меня же нужда.

— А какое мнѣ до твоей нужды дѣло!

— Да глупый!... Государыня родила мнѣ сына, а Россіи — наслѣдника моего царскаго престола.

— Ну? не врешь? воскликнулъ солдатъ.

— Ей-Богу! побожился Петръ.

— Наслѣдника?

— Петра!...

— Ура! крикнулъ солдатъ, и, пропустивъ Государя,





====page 156====



сказалъ: завтра меня хоть и разстрѣляютъ, да все-жъ народъ ночью, а не утромъ, узнаетъ о наслѣдникѣ.

Однако, вмѣсто разстрѣлянія, солдата пожаловали сержантомъ и наградили десятью рублями. И всегда и во всемъ Петръ дѣйствовалъ такимъ образомъ; и являясь сватомъ Шибаева, только платилъ ему за его храбрость, за исполненіе присяги.

И эта-то простота и задушевность величайшаго изъ монарховъ создавала вокругъ него людей, силящихся угодить ему. Вокругъ его кишили самоучки, и царь-самоучка накрѣпко дорожилъ ими.

Насталъ, наконецъ, день свадьбы. Петръ и, Екатерина благославляли Шибаева Шалыповъ, смастерившій это дѣло, былъ дружкою. «Всешутѣйшій» соборъ былъ въ полномъ сборѣ. Петръ свадьбу игралъ во дворцѣ, и изъ церкви Св.Троицы на лодкахъ, при огняхъ и пушечной пальбѣ, перевезъ черезъ Неву самъ, въ матросской курткѣ, управляя рулемъ бота, на которомъ развѣвался императорскій штандартъ.

Когда Петръ вошелъ въ роль распорядителя, в е селье его смутилъ отчасти Былхаровъ; но крестникъ поправилъ это дѣло.

Петръ подсѣлъ къ Былхарову.

— Что, старина?... а?... доволенъ?

— Доволенъ, Государь, отвѣчалъ Былхаровъ кисло.

— Такъ что-жъ кислишься?

— Неможется мнѣ, Государь... Позвольте, ваше величество, пріять смѣлость просить васъ.

— О чемъ?





====page 157====



— Воздухъ здѣшній вреденъ для моего здоровья...

— Такъ, такъ... Да ужъ что умалчивать, — говорилъ-бы: и твое-то, молъ, Государь, здоровье намъ солоно.

— Сохрани меня Богъ, Государь.

— Знаю, знаю, вслухъ не помолвишься... Да, такъ просьба-то?

— Прошу, Государь, отпустить меня въ Рязань, въ мои отчины.

— Поѣзжай... Ты мнѣ здѣсь не нуженъ, да и тамъ не понадобишься.

Петръ нахмурился и отошелъ отъ Былхарова.

— Упрямъ, упрямъ; и много ихъ, много!...

Въ это время Шалыповъ подошелъ къ нему.

— Просьба есть, Государь.

— Тебѣ что?

— Просьба!...

— Еще за первую не заплатилъ, за свадьбу-то за эту, а ужъ опять съ просьбой...

— Просьбой-то, Государь, и хочу уплату сдѣлать.

— Ну!...

— Завтра, ваше величество, буду торговый корабль закладывать; милости прошу, Государь: осчастливьте начало. Петръ прослезился.

— Добро, добро... Исполать тебѣ!... Буду, буду!...Заложимъ, а тамъ и прозвище придумаемъ.

— Да ужъ прозвище, Государь, готово.





====page 158====





— Ну?... А какъ прозывается?

— Полтава! Государь.

Петръ быстро притянулъ къ себѣ своего крестника и съ чувствомъ поцѣловалъ его трижды...

Конецъ.