РОМАНЫ, ПОВѢСТИ и РАЗСКАЗЫ А. С. АФАНАСЬЕВА-ЧУЖБИНСКАГО. ПЕТЕРБУРГСКІЕ ИГРОКИ РОМАНЪ С.-ПЕТЕРБУРГЪ Книгоиздательство Германъ Гоппе 22 Садовая улица 22 ПЕТЕРБУРГСКІЕ ИГРОКИ. РОМАНЪ ВЪ ЧЕТЫРЕХЪ ЧАСТЯХЪ Часть первая. I. Въ половинѣ октября, часу въ девятомъ утра, надъ Петербургомъ носились жидкія сѣрыя тучи и хотя еще не поливали городъ мелкимъ дождемъ, однако готовились къ этой операціи, потому что въ воздухѣ пахло сыростью, и многіе очень осмотрительные прохожіе начали распускать зонтики. Конечно, эти прохожіе не были тѣ беззаботные фланеры, которые съ часу до четырехъ утаптываютъ широкіе тротуары Невскаго отъ Аничкова моста до Адмиралтейской площади и обратно, а все народъ дѣловой, трудовой и, во всякомъ случаѣ, вышедшій не для прогулокъ. Каретъ и колясокъ было еще очень мало, даже извощики не разъѣзжали, а больше ломовики гремѣли тяжелыми колесами, плотно закутавшись въ шубы. Близь станціи Московской желѣзной дороги, начиная отъ Знаменья и по всей площади замѣчалось особенное движеніе, а у самаго вокзала толпилось множество экипажей. Ждали московскаго поѣзда, который запоздалъ почему-то, что въ описываемую эпоху было большою рѣдкостью. Въ сѣняхъ, кромѣ народа, съѣхавшагося и сошедшагося встрѣтить родныхъ и знакомыхъ, шныряли разныя личности, то съ предложеніемъ квартиръ, то навязываясь въ чичероне, кто съ цѣлью развѣдать, а кто и для того, чтобъ, пользуясь суматохою, радостью свиданія, поживиться на счетъ неосторожнаго ближняго, въ особенности провинціала, который, выйдя изъ вагона, считаетъ уже обязанностью осматривать всякій уголъ сѣней, не заботясь ====page 2==== ни о своей сумкѣ, ни о своихъ карманахъ. Раздались, наконецъ, желанные свистки, и вскорѣ поѣздъ подкатилъ къ дебаркадеру. Толпа зашевелилась. Изъ отворенныхъ вагоновъ повалила публика въ различныхъ дорожныхъ костюмахъ, обоего пола, всякаго званія и возраста и смѣшалась съ другою толпою, хлынувшею на встрѣчу пріѣзжимъ. Пошли объятія, восклицанія, на иныхъ глазахъ блеснули радостныя слезы... однимъ словомъ, происходили сцены, какія происходятъ на всѣхъ въ мірѣ дебаркадерахъ. Одинъ изъ кондукторовъ подбѣжалъ легкою рысью къ цѣлому строю ливрейныхъ лакеевъ и закричалъ: — Нѣтъ ли экипажа княгини Тулумбасовой? — Есть! отозвался рослый парень въ богатой ливреѣ и штиблетахъ. Кондукторъ прибавленною рысью возвратился къ вагонамъ и, снявъ почтительно шапку передъ красивымъ молодымъ человѣкомъ, доложилъ, запыхавшись: — Экипажъ готовъ, ваше сіятельство. Ливрейный лакей, какъ подобаетъ слугѣ барскаго дома, былъ расторопенъ и поспѣшилъ за кондукторомъ, чтобъ представиться господину, за которымъ присланъ. Кондукторъ его увидѣлъ. — Вотъ они-съ пріѣхали съ экипажемъ княгини, ваше сіятельство, сказалъ онъ, снова снимая шапку. — А! проговорилъ молодой человѣкъ. — Ты отъ тетушки Катерины Сергѣевны? — Точно такъ, Павелъ Андреичъ. — Ну, что же, здорова тетушка? — Слава Богу. Вчера они съ вечера изволили приказать, чтобъ я пораньше выѣхалъ съ каретою, а теперь, должно быть, вставши и ожидаютъ вашу милость съ кофіемъ — велѣли нарочно разбудить себя. — Хорошо. Ѣдемъ! Кондукторъ, позови, братецъ, моего камердинера, — гдѣ онъ копается! Кондукторъ юркнулъ въ одинъ изъ вагоновъ и привелъ пожилаго толстогубаго слугу съ серьгою въ лѣвомъ ухѣ и въ какой-то пестрой ермолкѣ. — Гдѣ ты пропадаешь, Савельичъ? — Вещи собиралъ. — Да вѣдь надобно получить и изъ багажнаго вагона. — Осмѣлюсь доложить, сказалъ ливрейный лакей, обращаясь къ молодому человѣку, благоволите приказать вашему ====page 3==== камердинеру повременить немного въ вокзалѣ, мы живо доѣдемъ, и сейчасъ же пришлемъ своего лакея, который поможетъ, найметъ извощиковъ и проводитъ. — Дѣло. — Да какъ же, Павелъ Андреичъ, я останусь одинъ въ незнакомомъ городѣ? проговорилъ Савельичъ. — Тебя никто не украдетъ, сказалъ съ улыбкою Павелъ Андреичъ, а мнѣ въ самомъ дѣлѣ гораздо лучше ѣхать къ тетушкѣ, чѣмъ ожидать, пока ты выберешь вещи. Билеты у тебя? — Да, у тебя. — Ждать придется недолго, промолвилъ ливрейный слуга, я, можетъ быть, самъ пріѣду на извощикѣ. — Что ты толкаешься! вскрикнулъ грозно Павелъ Андреичъ на какого-то бѣдно одѣтаго молодаго человѣка, съ чемоданчикомъ подъ мышкою, котораго толкнулъ кто-то сзади, и который невольно передалъ свой толчекъ другому. — Извините, сказалъ довольно робко послѣдній, — меня самого толкнули. — Надобно, братецъ, смотрѣть впередъ. Въ это время жандармъ, гремя шпорами, сдѣлалъ шага два впередъ и вопросительно посмотрѣлъ на Павла Андреича. — Ничего, замѣтилъ послѣдній. — Какой-то неучъ толкнулъ, должно быть, нечаянно. Тотъ, о комъ шла рѣчь, боязливо оглянулся, поджидая подобнаго себѣ бѣдняка, шедшаго сзади, съ котомками. Ливрейный лакей почтительно снялъ шляпу и ловко указывалъ ею дорогу Павлу Андреичу. — А я такъ и останусь одинъ? спросилъ Савельичъ, растопыривъ руки. — Экой ты болванъ, братецъ, возразилъ Павелъ Андреичъ. — А ты знаешь что, вынь сундуки и чемоданы, да и ложись на нихъ спать. Ливрейный лакей улыбнулся, а кондукторъ разсмѣялся. — Ахъ, да, сказалъ Павелъ Андреичъ, — я и позабылъ. Подойди-ко, любезный, прибавилъ онъ, обращаясь къ кондуктору, — спасибо, вотъ тебѣ на водку! Кондукторъ, получивъ синенькую, не зналъ какъ благодарить: снять, шапку, казалось, недостаточно, онъ хотѣлъ уже было излиться въ краснорѣчіи, но Савельичъ схватилъ его за рукавъ и началъ просить, чтобъ онъ не покидалъ его одного въ чужомъ городѣ. Между тѣмъ Павелъ Андреичъ сошелъ на подъѣздъ. Ливрейный лакей велѣлъ подать богатую съ гербами карету, ====page 4==== запряженную великолѣпными лошадьми, отворилъ дверцы, усадилъ барина, вскочилъ на козлы и сказалъ кучеру. — Пошелъ домой! Молодой человѣкъ, толкнувшій нечаянно Павла Андреича, стоялъ въ это время близь подъѣзда и смотрѣлъ во всѣ глаза на быстро сновавшіе экипажи. Къ нему подошелъ его товарищъ. — Ну, Василій Ивановичъ, какъ же вы таперича? — Думаю идти отыскивать земляка. — Эхъ, родной, съ дороги-то! Далече. — А извощикъ дорого возьметъ? — Да самый, что ни на есть поршивый, спроситъ полтинникъ. И на гитарѣ дешевле не возьметъ. — Какая такая гитара? — А та, на которой извощикъ сидитъ верхомъ, въ Москвѣ зовется калиберъ. — Я готовъ бы и на скрыпкѣ доѣхать, лишь бы недорого. — Знаешь что, Василій Ивановичъ. У меня у самого нѣтъ еще квартиры, но вотъ тутъ возлѣ Знаменской есть у меня пріятель дворникъ. Зайдемъ вмѣстѣ, онъ душа — человѣкъ, напоить чайкомъ, дастъ вздохнуть, и послѣ съ Богомъ. — Какъ хочешь. — Вотъ видишь домъ, гдѣ каретники вывезли новый экипажъ, въ этомъ самомъ домѣ и живетъ мой пріятель. — Ну, спасибо, веди. И пѣшеходы направились чрезъ Знаменскую площадь къ Невскому проспекту. На дебаркадерѣ продолжалась еще возня: пассажиры побогаче оставили слугъ, пассажиры побѣднѣе сами получали вещи, которыя выкидывались изъ багажа или вагона. Найдя дѣятельнаго помощника въ кондукторѣ, Савельичъ вскорѣ получилъ нѣсколько сундуковъ и чемодановъ, и, сдвинувъ весь свой багажъ, дѣйствительно усѣлся на немъ, посматривая исподлобья на проходившихъ мимо. Возлѣ него давно уже юлилъ высокій господинъ, въ усахъ и бакенбардахъ, кутаясь въ мѣховой воротникъ. — Вотъ, поди, какіе нынче господа, сказалъ онъ какъ бы про себя, довольно громко, — самъ уѣхалъ въ каретѣ, а почтеннаго человѣка оставилъ зябнуть въ сѣняхъ. Савельичъ поднялъ глаза на усатаго господина и не отвѣчалъ, но видно было, что услышанная тирада пришлась ему по сердцу. — Не хотите ли табачку! сказалъ онъ, наконецъ, добывъ изъ кармана табакерку и протягивая ее по направленію къ незнакомцу. ====page 5==== — Чувствительно благодаренъ, отвѣчалъ послѣдній, подходя ближе и взявъ щепотку. — А вамъ, пожалуй, придется посидѣть! — Такая уже собачья жизнь, молвилъ Савельичъ, съ ожесточеніемъ набивая въ носъ табакъ, — и при пожилыхъ лѣтахъ не знаешь покоя. — Какъ жаль! нынче молодые господа не слишкомъ-то думаютъ о слугахъ. — Гдѣ имъ думать о слугахъ! проговорилъ Савельичъ, махнувъ рукою. — А вы сами кто будете? — Я дворянинъ, отвѣчалъ собесѣдникъ Савельича, гордо выпрямляясь, но завсегда жалѣю слугу, если вижу несправедливость. — Осмѣлюсь просить — присядьте. Вы тоже кого нибудь встрѣчали? — Одинъ родственникъ просилъ получить вещи — онъ первый разъ въ Петербургѣ, такъ я услалъ его домой, а самъ дожидаюсь повѣреннаго: есть дѣло тутъ, по близости. — Мы тоже первый разъ въ Питерѣ. Не хотѣлось мнѣ ужасть какъ изъ деревни, такъ нѣтъ, говоритъ, поѣзжай. — А баринъ вашъ должно быть богатъ? — Денегъ куры не клюютъ, имѣніе богатѣйшее, и самъ себѣ господинъ — ни отца, ни матери. — Ну, и не кутитъ? — Гдѣ еще было кутить-то? Вотъ мамзели проклятыя! Въ Москвѣ, чай, тысячу растрезвонилъ. — Извѣстно, молодой. А на счетъ винца? — Нѣтъ, это грѣхъ сказать. — А въ картишки? — Въ картишки не очень, развѣ здѣсь разбалуется, если тетушка не попридержитъ. Слыхали про княгиню Тулумбасову? — Какъ не слыхать! Знатная дама. — Нашъ ей родной племянникъ и будетъ у нея жить въ домѣ. Правду сказать, это мнѣ не понутру: жили бы мы на своей квартирѣ, и я былъ бы самъ себѣ хозяинъ, а то въ чужомъ домѣ. — Вы совершенно правы, мнѣ васъ жаль. — Я вамъ очень благодаренъ. Вы дворянинъ, не смѣю приглашать, а желалъ бы, чтобъ когда нибудь зашли. Это пустяки, что княжеская дворня тамъ будетъ важничать. Я и угощу. — Дворянинъ-то я дворянинъ, а правду сказать не богатый, и не прочь отъ знакомства съ хорошими людьми. Вы мнѣ нравитесь. Какъ ваше имя? ====page 6==== — Иванъ Савельичъ. А ваше? — Валентинъ Адамовичъ. — Должно быть, не изъ русскихъ. — Былъ не русскій, а теперь вѣру православную принялъ. — Ну, и славу Богу. Такъ заходите въ домъ княгини Тулумбасовой и только спросите Савельича, камердинеръ молъ Павла Андреича Мироволина. — Непремѣнно зайду на дняхъ, да и васъ попрошу въ трактиръ чайку напиться. — Съ нашимъ удовольствіемъ. Я, признаться, всегда радъ знакомство вести съ хорошими людьми. Вы не смотрите, что я мужикъ, я мужиковъ, правду сказать, не люблю — обломы какіе-то. Хоть вы, — какъ бишь васъ?... — Валентинъ Адамовичъ. — Хоть вы, Валентинъ Адамовичъ, — вотъ и бѣдный человѣкъ, а вы дворянскаго рода, одначе не погнушались, сидите, балагурите со мною, а этотъ кондукторишка получилъ отъ барина синенькую, а меня, смотрите, бросилъ одного. — Такой уже народъ. Здѣсь, я вамъ скажу, надо держать ухо востро. — Слышалъ, слышалъ. Ну, да мы хоть въ Питерѣ не бывали, однако всего случалось. Неугодно ли табачку? — Я, признаться, курю. — А! Ну, когда зайдете ко мнѣ, я васъ попотчую цыгаркою: мой куритъ сотню по двадцати и больше цѣлковыхъ. — Вотъ это дѣло. — Жаль, что сундукъ завязанъ, я досталъ бы вамъ. — Не безпокойтесь. — Мнѣ это ничего не значитъ, все равно, раздастъ половину. Въ это время явился извѣстный уже ливрейный лакей, и Савельичъ долженъ былъ, прекративъ интимную бесѣду, заняться укладкою сундуковъ и чемодановъ на ломовыя телѣги. На прощанье онъ, однако-жъ, возобновилъ приглашеніе новому знакомцу и даже подалъ ему руку на томъ основаніи, что хотя тотъ былъ дворянинъ, но бѣдный, а самъ онъ, Савельичъ, служилъ камердинеромъ у очень богатаго человѣка. Теперь намъ надобно познакомиться съ Павломъ Андреичемъ Мироволинымъ, которому суждено играть довольно видную роль въ нашемъ романѣ. Это былъ двадцатидвухлѣтній молодой человѣкъ, помѣщикъ изъ низовыхъ губерній, недавно лишившійся родителей и сдѣлавшійся независимымъ обладателемъ громаднаго состоянія. Мироволинъ былъ сынъ богатаго русскаго барина изъ того покроя степняковъ, типы ====page 7==== которыхъ болѣе и болѣе кажутся баснословными нынѣшнему поколѣнію, но которые имѣли еще своихъ представителей незадолго до эпохи освобожденія крестьянъ. Мы говоримъ о барахъ очень богатыхъ, но положительно невѣжественныхъ, едва умѣвшихъ подписать свою фамилію, проникнутыхъ феодальными убѣжденіями: о тѣхъ барахъ, которые, не будучи помѣшанными, выдѣлывали въ своихъ имѣніяхъ возмутительныя безобразія, подъ всемогущею охраною крѣпостнаго права, считая себя какими-то удѣльными герцогами. Отецъ Павла Андреича, рано лишившись жены — родной сестры княгини Тулумбасовой, выѣзжалъ изъ своей деревни одинъ разъ въ три года только на выборы въ губернскій городъ, гдѣ тратилъ большія суммы на кутежи, и хотя, по тогдашнему обычаю, въ силу того, что онъ былъ чрезвычайно богатъ, ему и предлагали предводительскую должность, однако онъ постоянно отказывался отъ этой чести, отговариваясь занятіями по хозяйству, слабымъ здоровьемъ и т. п., разумѣется, употребляя эти отговорки для соблюденія приличія. Собственно онъ не хотѣлъ служить потому, чтобъ не выѣзжать въ городъ изъ своего богатаго села, гдѣ у него былъ гаремъ, если по обстановкѣ не богаче гарема какого нибудь трехбунчужнаго паши, но конечно, по количеству одалыкъ, не уступавшій самымъ обширнымъ этого рода учрежденіямъ. Второю причиною нежеланія сидѣть на предводительскомъ креслѣ была закоренѣлая привычка ходить въ халатѣ или въ одной рубашкѣ и въ сафьянныхъ сапогахъ, овладѣвшая имъ до такой степени, что одѣться въ самый широкій свободный костюмъ онъ считалъ величайшимъ для себя наказаніемъ. Изрѣдка лишь онъ выѣзжалъ на охоту и то недалеко, ибо спѣшилъ поскорѣе снять охотничій уборъ и залѣзть въ халатъ, какъ онъ говаривалъ, въ которомъ и принималъ своихъ сосѣдей - пріятелей, угощая ихъ роскошными яствами, дорогими винами и проводя все время за копѣечнымъ бостономъ, до котораго онъ былъ страстный охотникъ. Держалъ онъ собственный очень плохой оркестръ музыки и хоръ пѣвчихъ, были у него и всякіе мастеровые, но ничѣмъ этимъ онъ не занимался, и продолжалъ то, что велось еще при его предкахъ. Хозяйничалъ онъ тоже патріархальнымъ способомъ, не хотѣлъ и слышать ни о какихъ нововведеніяхъ или улучшеніяхъ, получая огромные доходы съ большихъ посѣвовъ пшеницы; онъ даже не ревизовалъ своихъ имѣній, полагаясь во всемъ на главноуправляющаго, который, по какому-то странному случаю, былъ человѣкъ честный, знавшій свое дѣло и заботившійся о чужомъ добрѣ, какъ о своемъ собственномъ. Съ нимъ еще старикъ ====page 8==== Мироволинъ обходился хотя и круто, однако болѣе на словахъ, за то управители разныхъ имѣній ходили у него по стрункѣ, и за какую нибудь оплошность или за упущеніе подвергались личной расправѣ. Кто бы ни былъ управитель — мѣщанинъ ли, дворянинъ, даже въ чинахъ, — старикъ не обращалъ на это ни малѣйшаго вниманія и таскалъ его изъ своихъ рукъ нерѣдко при постороннихъ свидѣтеляхъ. Самодуръ считалъ себя въ полномъ правѣ распоряжаться подобнымъ образомъ, потому что лицамъ, просившимся на мѣста, обыкновенно говаривалъ: «у меня, батинька, жалованье хорошее, содержаніе отличное, имѣніе устроено, будешь жить какъ у Бога за дверью, только знай напередъ, что за всякую провинность отваляю собственноручно чубукомъ, палкою, арапникомъ или какъ тамъ случится, а подвернешься подъ руку, велю отодрать на конюшнѣ — не прогнѣвайся.» Значитъ, управитель былъ заранѣе поставленъ въ извѣстность, и если поступалъ къ такому барину, то, конечно, соглашался и на эти условія. Старикъ жилъ, что называется, въ свое удовольствіе: вставалъ не очень рано, пилъ кофе и чай и немедленно садился за ботонъ, для котораго всегда была готова партія, ибо если случалось, впрочемъ, очень рѣдко, что не было четвертаго партнера, немедленно посылался гонецъ за священникомъ, котораго Мироволинъ выучилъ и пристрастилъ къ этой игрѣ. Партія тянулась до обѣда, послѣ котораго честная компанія заваливалась на боковую, а тамъ снова бостонъ до ужина, прерываемый чаемъ и какою нибудь закускою. Безъ гостей никогда не бывало, потому что много находилось охотниковъ до подобнаго образа жизни. Такъ прожилъ онъ весь свой вѣкъ и умеръ, не доигравъ одной интересной пульки, въ которой наставилъ огромное количество ремизовъ, ибо, въ самомъ разгарѣ, почувствовалъ себя дурно, слегъ въ постель и не вставалъ болѣе. При такой-то обстановкѣ выросъ Павелъ Андреичъ подъ надзоромъ гувернера, а потомъ двухъ воспитателей. Отецъ ни за что не хотѣлъ отдавать его ни въ какое учебное заведеніе, не желая спускать съ глазъ единственнаго сына, а тѣмъ болѣе въ столицу, о которой имѣлъ самыя неблагопріятныя понятія, и только уже настойчивыя письма княгини Тулумбасовой, которой одной старикъ побаивался, рѣшился онъ, наконецъ, свезти Павлушу во время выборовъ въ губернскій городъ, гдѣ и помѣстилъ его въ лучшій пансіонъ, конечно не жалѣя денегъ на воспитаніе сына. Павлуша былъ малый не глупый, учился хорошо, но своевольничалъ и капризничалъ сколько душѣ ====page 9==== угодно, потому что отецъ, щедро платя содержателю, просилъ не стѣснять единственнаго сына его и наслѣдника, и часто посылалъ за Павлушею экипажъ, благо губернскій городъ отстоялъ довольно близко отъ его деревни. По окончаніи курса въ пансіонѣ, Павлуша порывался въ военную службу, но отецъ и слышать объ этомъ не хотѣлъ, а записалъ его въ канцелярію губернскаго предводителя, гдѣ молодой человѣкъ и служилъ, проводя большую часть времени у отца и, разумѣется, скучая страшнымъ образомъ. Охота, поѣздки по сосѣдямъ, легкія ухаживанья за хорошенькими барышнями, и болѣе циническія развлеченія по своимъ собственымъ отдаленнымъ деревнямъ — служили времяпровожденіемъ для молодаго помѣщика, который радъ былъ вырваться въ губернскій городъ, гдѣ все-таки представлялось болѣе пищи для разсѣянія. Тамъ, что называется, носили его на рукахъ, ловили какъ богатаго жениха, но юноша противъ обыкновенія своихъ сверстниковъ не выказывалъ матримоніальныхъ стремленій. Онъ былъ не прочь танцовать, любезничать съ хорошенькими, но будучи рано ознакомленъ съ развратомъ въ домѣ отца, не увлекался романическою любовью, а смотрѣлъ на это чувство съ практической точки зрѣнія и какъ-то больше льнулъ къ молодымъ барынямъ высшаго губернскаго свѣта. Не разъ онъ приставалъ къ отцу съ просьбою позволить ему отправиться въ Петербургъ, но старикъ и слышать не хотѣлъ, приводя ему въ примѣръ себя, что «вотъ де я хоть не былъ въ чужихъ краяхъ и въ столицахъ, а слава Богу, не хуже другихъ.» Вскорѣ по наступленіи Павлу Андреевичу совершеннолѣтія, которое отпраздновано было роскошнымъ пиромъ и страшною попойкою, при громѣ домашняго оркестра, при пѣніи хора, при освѣщеніи двора и сада смоляными бочками, заболѣлъ его отецъ и, прохворавъ съ мѣсяцъ, отдалъ Богу душу, завѣщавъ сыну все свое богатство, которое, впрочемъ, перешло бы къ послѣднему и безъ всякаго завѣщанія, такъ какъ было родовое. Похоронивъ отца и пожалѣвъ о немъ, — ибо Павелъ Андреевичъ дѣйствительно любилъ старика, который питалъ къ сыну большую нѣжность и, несмотря на свой крутой нравъ никогда не оскорблялъ его ни однимъ словомъ, глядѣлъ сквозь пальцы на всѣ его юношескія продѣлки и давалъ сколько угодно денегъ, — молодой человѣкъ посвятилъ первое время для ознакомленія съ дѣлами по имѣнію. Зная по опыту добросовѣстность главноуправляющаго, онъ оставилъ его во главѣ управленія, прибавивъ еще жалованья, распустилъ отцовскій гаремъ, рѣшился построить новый домъ, но прежде всего, по ====page 10==== вводѣ во владѣніе, хотѣлъ побывать въ Петербургѣ и познакомиться съ тетушкою, которой никогда не видывалъ, но которая считалась въ ихъ семействѣ божествомъ своего рода. Какъ только онъ увѣдомилъ княгиню о смерти отца, она немедленно отвѣчала ему по француски и приказывала выѣзжать немедленно въ Петербургъ, гдѣ обѣщала позаботиться о его будущности. Конечно, Мироволинъ рѣшился дѣйствовать самостоятельно, но обаяніе знатной тетушки было такъ велико, что онъ подумывалъ, какъ-бы не устроила она его жизни несоотвѣтственно съ его желаніемъ. Въ силу книгини Тулумбасовой онъ не могъ не вѣрить, зная положительно, что она своимъ вліяніемъ, и никто больше, спасла его отца отъ каторги. Это было извѣстно если не всѣмъ, то многимъ въ губерніи. Его отецъ, въ порывѣ ревности къ одной изъ домашнихъ дульциней, еще при жизни жены, засѣкъ до смерти одного дворянина. Дѣло было слишкомъ возмутительно, а главное — явно, и пошло своимъ порядкомъ. Медикъ, свидѣтельствовавшій трупъ, не могъ покривить душою, можетъ быть не по принципу, но потому, что было невозможно, Мироволину грозила бѣда неминучая. Жена его, кроткое, доброе существо, рѣшилась на подвигъ и уѣхала въ Петербургъ просить заступничества сестры, которая по своимъ связямъ могла пособить горю. Долго будетъ разсказывать процедуру одного изъ темныхъ дѣлъ, которыхъ не мало случалось при прежнемъ судопроизводствѣ, но только результатъ вышелъ тотъ, что по возвращеніи Мироволиной изъ Петербурга, слѣдствіе, начавшееся довольно неблагопріятно и вызвавшее громкіе разговоры въ окрестности, поручено было новому лицу и направилось по новой дорогѣ. Пріѣзжалъ членъ врачебной управы, вырывали трупъ засѣченнаго дворянина, слѣдователь вызывалъ другихъ свидѣтелей, однимъ словомъ, дѣло поведено было такимъ образомъ, что Мироволинъ не только, не пошелъ въ Сибирь, но былъ оправданъ, а обвинены два его крестьянина, какъ ложные доносчики, и безвинно отправились по той дорожкѣ, по которой слѣдовало отправиться ихъ господину. Кромѣ того мать Павла Андреевича питала глубокое уваженіе къ княгинѣ, которая, въ качествѣ старшей сестры, оставшись по смерти родителей главою семейства въ семнадцати-лѣтнемъ возрастѣ, воспитала младшую сестру, замѣняя ей мѣсто матери, и выдала замужъ. Преданія эти свято хранились въ домѣ Мироволиныхъ, и хотя старикъ не бывалъ въ Петербургѣ, а княгиня не пріѣзжала къ нему въ деревню, однако они переписывались нѣсколько разъ ====page 11==== въ годъ, и случалось, что Мироволинъ, при какой нибудь оказіи посылалъ ей разныхъ деревенскихъ гостинцевъ, а Тулумбасова тоже иной разъ прилагала къ письмамъ какіе нибудь подарки для племянника. Запасшись всѣмъ необходимымъ, молодой человѣкъ выбрался, наконецъ, въ дорогу съ однимъ только камердинеромъ Савельичемъ, рѣшась выписать послѣ остальную прислугу и вещи. Проѣздомъ чрезъ Москву, онъ остановился въ ней, и ему такъ понравился громадный городъ съ своею шумною жизнью, непохожею на ту, которую онъ видѣлъ въ провинціи, что онъ прожилъ въ ней дольше, чѣмъ предполагалъ, тѣмъ болѣе, что встрѣтился съ однимъ изъ пансіонскихъ товарищей, природнымъ москвичемъ, служившимъ ему самымъ усерднымъ чичероне. Зимній сезонъ только что начинался, помѣщики собирались изъ различныхъ мѣстъ, и молодой человѣкъ постоянно проводилъ время въ театрахъ, потомъ на вечерахъ, а послѣ у цыганъ въ Грузинѣ. Послѣднее времяпровожденіе пришлось ему больше всего по сердцу, и онъ, пожалуй, не выѣхалъ бы изъ Москвы, которая послужила бы ему Капуей, еслибъ на первыхъ же порахъ не встрѣтилъ въ одной молоденькой цыганочкѣ непонятнаго для него упорства, не смотря на его богатство и тароватость, выказанную имъ въ таборѣ. Дѣло въ томъ, что въ описываемую эпоху у московскихъ цыганокъ были весьма строгіе нравы, и дѣвушки продавали, разумѣется, очень дорого, лишь разжигающія ласки въ родѣ поцѣлуевъ, обниманій, но далѣе этого не шли, требуя или брака, или сожительства, обставленнаго по ихъ обычаямъ нѣкотораго рода легальностями. На первое Мироволинъ, пожалуй, не согласился бы, но отъ втораго былъ не прочь, предлагая большой кушъ, потому что молоденькая цыганка положительно свела его съ ума, однако онъ и тутъ встрѣтилъ неодолимое препятствіе. Послѣ довольно частыхъ, но безплодныхъ попытокъ заслужить расположеніе молоденькой цыганки, Мироволинъ узналъ отъ одной матроны, разумѣется, за приличный подарокъ, что красавица уже законтрактована. Въ нее былъ влюбленъ и, повидимому, понравился дѣвушкѣ богатый молодой человѣкъ, очень красивый собой и къ тому же офицеръ, котораго со дня на день ожидали въ Москву. Извѣстіе это разомъ охладило Мироволина, и хотя препятствіе обыкновенно разжигаетъ страсти, однако здѣсь вышло наоборотъ, ибо надежды не существовало никакой: соперникъ, какъ оказалось, былъ гораздо богаче его, а во вторыхъ нравился самой дѣвушкѣ. Кутнувъ съ горя денекъ другой, въ обществѣ не столь суровыхъ красавицъ, ====page 12==== Мироволинъ выѣхалъ, наконецъ, въ Петербургъ, извѣстивъ по условію тетушку о днѣ своего выѣзда. Мы уже видѣли его въ вокзалѣ желѣзной дороги, а теперь разскажемъ кое-что о княгинѣ Тулумбасовой. II. Княгиня Катерина Сергѣевна Тулумбасова происходила изъ небогатаго дворянскаго рода, и получила блестящее для своей эпохи образованіе, потому что мать ея провела всю жизнь въ лучшемъ столичномъ кругу и только передъ смертью переѣхала въ деревню. Оставшись сиротою, Катерина Сергѣевна принялась воспитывать двухъ младшихъ сестеръ, изъ которыхъ одна скоро умерла, а на зиму уѣзжала въ Москву, гдѣ въ кругу родныхъ пользовалась удовольствіями бѣлокаменной. Она была замѣчательной красоты, такъ, что, не смотря на сравнительно бѣдное состояніе и незначительность происхожденія, плѣнила одного стараго петербургскаго богача князя Тулумбасова. Ей было уже далеко за двадцать, молодежь льнула къ ней небогатая, и Катерина Сергѣевна разсчитала, что ей выгоднѣе командовать богатымъ старикомъ и жить въ роскоши и знатности, нежели съ какимъ нибудь красивымъ, но бѣднымъ мужемъ. Послѣ помолвки съ княземъ она уѣхала въ деревню, гдѣ удалось ей пристроить и младшую сестру за богатаго помѣщика Мироволина, и такъ какъ отправилась назадъ въ бѣлокаменную, гдѣ вышла замужъ и потомъ переселилась въ Петербургъ, то уже никогда не заглядывала на родину. Мужъ ея принадлежалъ къ числу старыхъ вельможъ, которые, не сдѣлавъ ничего ни для отечества, ни для общества, пользовались почетомъ въ высшемъ кругу по привычкѣ, потому что такъ было изстари заведено, и имѣя связи, давалъ обѣды и балы, самъ разъѣзжалъ по обѣдамъ и баламъ и проживалъ свои огромные доходы. Онъ былъ лѣнивъ и считался гдѣ-то на службѣ, ибо въ то время не служить было нельзя, и пользовался репутаціею хорошаго, но недалекаго человѣка. Катерина Сергѣевна, однако-жъ, обманулась въ своихъ разсчетахъ. Дѣйствительно, она попала въ самую роскошную обстановку большаго свѣта и, благодаря вліянію мужа, была принята въ лучшемъ кругу, положимъ какъ принимаютъ выскочку (parvenu), хотя открыто ей этого никто не выказывалъ; но дома она встрѣтила и скучную жизнь, и ревность, и деспотизмъ князя. Ей давалось сколько угодно денегъ на гардеробъ, отъ нея даже требовалась роскошь въ туалетѣ, въ ея щегольскіе ====page 13==== экипажи запрягались кровные рысаки, однимъ словомъ, обставлена она была великолѣпно; но домашній бытъ ея далеко неподходилъ подъ тѣ идеалы, которые создала она, будучи невѣстою. Она не могла сдѣлать ни шагу безъ спроса князя, должна была выѣзжать или оставаться дома только по его приказанію, не смѣла никого принять, даже ни съ кѣмъ познакомиться гдѣ-нибудь на вечерѣ безъ его разрѣшенія, а нерѣдко случалось, что князь уводилъ ее съ бала послѣ двухъ, трехъ кадрилей, хотя она была страстная охотница до танцевъ. Домашній деспотизмъ простирался до того, что она должна была спроситься — какой выписать журналъ, какую купить книгу. Кагда князю случалось занемогать и оставаться дома, она должна была находиться при немъ безотлучно. Князь даже приставилъ къ ней компаньонку, нѣчто въ родѣ старой гувернантки, собственно въ качествѣ шпіона, которая доносила ему обо всемъ, что дѣлала и говорила княгиня. Катеринѣ Сергѣевнѣ вскорѣ до того надоѣло это заключеніе, въ раззолоченной тюрьмѣ, что она рѣшилась уже бросить мужа и переѣхать въ свою деревеньку поближе къ сестрѣ Мироволиной, съ которою продолжала самую дѣятельную переписку. Въ этихъ посланіяхъ она не жаловалась, однако-жъ, на семейный гнетъ, потому что съ первыхъ дней замужества узнала, какъ ея письма прежде почтамта попадали въ кабинетъ мужа, гдѣ домашній его секретарь искусно ихъ подпечатывалъ, представлялъ князю и потомъ снова запечатавъ отправлялъ уже по назначенію; но княгинѣ не удалось осуществить своего намѣренія относительно разъѣзда съ мужемъ. Простудившись гдѣ-то, онъ захворалъ, потомъ пренебрегъ лѣченіемъ и, наконецъ, довелъ себя до такой степени, что лучшіе доктора сомнительно покачивали головами. Княгиня встцухнула. Все имѣніе у мужа было родовое, дѣтей они не имѣли, слѣдовательно ей послѣ его смерти приходилась весьма незначительная доля, и громадное состояніе должно было перейти роднымъ его племянникамъ, которыхъ онъ терпѣть не могъ, потому что жилъ постоянно въ непримиримой враждѣ съ покойнымъ братомъ. Онъ не принималъ племянниковъ, да они и сами не бывали послѣ нѣсколькихъ неудачныхъ попытокъ къ примиренію, тѣмъ болѣе послѣ его женитьбы, которая прямо вырывала у нихъ наслѣдство, ибо князь могъ еще имѣть дѣтей; но во время послѣдней болѣзни князя оба племянника пріѣзжали и оставили свои карточки, выразивъ его домашнему секретарю свое крайнее прискорбіе о плохомъ здоровьѣ дядюшки. Узнавъ объ этомъ, князь вышелъ изъ себя отъ бѣшенства, какъ смѣли «молокососы» переступить порогъ ====page 14==== его дома, когда онъ запретилъ это имъ разъ и навсегда. Онъ выразился, что не видѣлъ подобной наглости, что не успѣлъ онъ еще умереть, а они уже шныряютъ въ домѣ и разнюхиваютъ наслѣдство. Ему даже сдѣлалось хуже. На другой же день онъ послалъ за искуснымъ дѣльцомъ-адвокатомъ и написалъ дрожащею рукою письмо къ одному своему пріятелю-милліонеру, съ которымъ вмѣстѣ объѣдался устрицами и вмѣстѣ съ которымъ былъ поколоченъ въ Парижѣ на одномъ шпицъбалѣ за дерзость, сдѣланную какой-то гризеткѣ. Милліонеръ пріѣхалъ, просидѣлъ около часу, запершись въ кабинетѣ больнаго, а потомъ явился на другой день съ какими-то чиновниками, и когда сердобольные племянники прибыли освѣдомиться о здоровьѣ дядюшки и настойчиво просили повидать больнаго, онъ выслалъ къ нимъ секретаря съ извѣстіемъ, чтобъ они не безпокоились пріѣзжать, ибо онъ продалъ все свое имѣніе такому-то и деньгами можетъ располагать какъ ему угодно. За часъ или за два передъ смертью, онъ подозвалъ княгиню, просилъ у нея прощенія за всѣ непріятности, какія ей дѣлалъ, и передалъ банковые билеты на имя неизвѣстнаго на сумму что-то около милліона. Такъ умеръ князь, оставивъ женѣ все состояніе, можетъ быть только потому, что племянники поторопились выказать ему участье. Всю движимость онъ отказалъ женѣ по духовному завѣщанію, въ которомъ даже не упомянулъ ни о какихъ родственникахъ. Послѣ пышныхъ похоронъ, которыя княгиня справила своему мужу, она послѣ шести недѣль глубокаго траура переѣхала изъ дома, принадлежащаго уже другому лицу, и поселилась въ великолѣпной квартирѣ, только что оставленной какимъ-то посланникомъ. Молодая богатая вдовушка послѣ нѣсколькихъ лѣтъ мучительной жизни съ брюзгливымъ старикомъ-мужемъ, вдругъ очутилась на свободѣ, мало того — съ милліоннымъ состояніемъ и съ страшною жаждою наслаждаться жизнью въ полномъ смыслѣ слова, ибо до тѣхъ поръ она только прозябала, видя съ отвращеніемъ — какъ блестящую цвѣтущую молодость ея заглушали холодныя, мертвенныя ласки князя. Не дождавшись окончанія траура, Катерина Сергѣевна, подъ предлогомъ болѣзни, отправилась куда-то на заграничныя воды, но не кончила курса лѣченія, а поспѣшила въ Парижъ, гдѣ и прожила около года. Тамъ она коротко сошлась съ однимъ прощалыгой изъ промотавшихся аристократовъ, который, во что бы то ни стало, рѣшился добраться до ея милліончиковъ, какъ онъ выражался въ кругу своихъ пріятелей. Онъ, можетъ быть, и успѣлъ бы въ этомъ, потому что ужъ крѣпко влюблена была въ него ====page 15==== княгиня; но одинъ случай испортилъ все дѣло. Княгиня была уже сговорена съ своимъ фаворитомъ и вернулась въ Петербургъ, чтобъ сыграть свадьбу и побѣсить многихъ барынь, которыя оспаривали у нея сердце промотавшагося красавца. Послѣдній, будучи женихомъ, велъ себя безукоризненно, по крайней мѣрѣ по наружности, и за недѣлю до свадьбы такъ разнѣжилъ свою невѣсту, что она подарила ему пятьдесятъ тысячъ на уплату долговъ и чтобъ онъ покончилъ всѣ грѣхи молодости. Женихъ долговъ не уплатилъ въ надеждѣ будущихъ благъ, да и сумма была неподходящая, а половину спустилъ въ карты, другую же благополучно докучивалъ съ модными камеліями и пропивалъ въ компаніи себѣ подобныхъ. Это бы еще не могло разстроить женитьбы, ибо Катеринѣ Сергѣевнѣ трудно было такъ скоро узнать объ обманѣ; но въ одно прекрасное утро на голову обрушился ей сюрпризъ, котораго она не предвидѣла. Едва она встала съ постели, какъ ей доложили о пріѣздѣ дамы, носившей одну фамилію съ ея нареченнымъ. Послѣдній неохотно говорилъ ей о своихъ родныхъ, но княгиня, не зная въ чемъ дѣло, не захотѣла отказать пріѣзжей и рѣшилась принять ее по какому-то невольному побужденію. Визитъ незнакомки продолжался не болѣе четверти часа, но послѣ ея отъѣзда Катерина Сергѣевна долго пролежала въ обморокѣ, и когда потомъ явился, по обычаю, женихъ, ему швейцаръ подалъ письмо отъ княгини и объявилъ, что ея сіятельство больны и никого не принимаютъ. Оказалось, что пріѣзжая дама была законная супруга ея жениха, который ее бросилъ, обобравъ ее и промотавъ ея состояніе, и которая пріѣхала въ Петербургъ не для примиренія съ мужемъ, но съ цѣлью вытребовать у него хоть часть своего состоянія, чтобъ не умереть съ голоду. Узнавъ, что онъ помолвленъ и могъ сдѣлать несчастною новую жертву, она рѣшилась предупредить княгиню и представила неопровержимыя доказательства своихъ словъ, показавъ какъ свидѣтельство о бракѣ, такъ и вексель мужа, выданный на нѣсколько десятковъ тысячъ. Документы эти взялъ ея отецъ, отдавая остатки ея приданаго, а что было промотано прежде, то погибло безвозвратно. Разжалованный женихъ являлся нѣсколько разъ, но его не принимали. Онъ рѣшился написать бывшей невѣстѣ, что женщина, встревожившая ее, была обманщица, съ поддѣльными документами; просилъ свиданія и обѣщалъ оправдаться блистательно. Письмо было написано чистымъ французскимъ языкомъ въ самыхъ раздирательныхъ выраженіяхъ, но не произвело эффекта по весьма уважительнымъ причинамъ. Послѣ ====page 16==== визита покинутой жены своего жениха, княгиня полупила еще письмо отъ послѣдней, въ которомъ пояснялось, что еслибъ Катерина Сергѣевна усомнилась въ справедливости ея заявленія и больше вѣрила негодяю, успѣвшему очаровать ее, то въ Москвѣ живъ почтенный человѣкъ, бывшій посаженнымъ отцомъ у нея на свадьбѣ. Адресъ этого лица былъ приложенъ. Въ Петербургѣ обманщикъ слылъ холостымъ, потому что онъ женился гдѣ-то въ глуши провинціи, въ копіи съ его указа объ отставкѣ женитьба не была записана (подлинный указъ считался потеряннымъ), такъ что онъ могъ безнаказанно дѣлать выгодныя спекуляціи посредствомъ женитьбы. Но улики были слишкомъ явны. Адвокатъ Катерины Семеновны ѣздилъ къ женѣ бывшаго ея фаворита, смотрѣлъ бумаги и призналъ всю ихъ законность и подлинность и немедленно навелъ справки въ уѣздѣ той губерніи, откуда послѣдняя была родомъ. Однимъ словомъ, княгиня убѣдилась, что ее хотѣли обмануть самымъ безстыднымъ образомъ, и любовь ея, перешедшая было въ ненависть, перешла въ презрѣніе, которое въ подобныхъ случаяхъ не допускаетъ уже надежды на возвратъ прежняго чувства. Съ тѣхъ поръ княгиня Тулумбасова дала себѣ клятву не выходить замужъ, а просто жить въ свое удовольствіе, пользуясь огромнымъ состояніемъ и полнѣйшею свободою. И она, дѣйствительно, зажила въ свое удовольствіе такъ, что одно время была предметомъ разговоровъ не въ одйомъ своемъ кругу. Но этотъ періодъ недолго продолжался. Катерина Сергѣевна стала скромнѣе, прожила годикъ, другой за границею и возвратилась въ Петербургъ тише воды, ниже травы, т. е. для другихъ, но въ сущности оставалась тою же поклонницею эпикуреизма, лишь маскируя свои дѣйствія на столько, на сколько это было принято. Съ барынями она не водила особенной дружбы, хотя принимала обширный кругъ знакомыхъ покойнаго мужа и сама бывала по временамъ даже на большихъ собраніяхъ, поддерживая старинныя связи. Мало по малу, съ исчезновеніемъ красоты, съ отлетомъ молодости, Катерина Сергѣевна теряла живость характера, съ каждымъ годомъ тучнѣла и, наконецъ, къ своему крайнему огорченію, замѣтила, что предательская сѣдина засеребрилась въ черныхъ волосахъ ея, которыми она такъ гордилась. Въ началѣ нашего романа Катеринѣ Сергѣевнѣ было подъ пятьдесятъ, и хотя она прибѣгала къ косметическимъ средствамъ, однако не могла спорить съ временемъ, которое какъто деспотически тиранило ее своими послѣдовательными грабежами. Княгиня продолжала поддерживать связи, но уже не ====page 17==== находила въ свѣтѣ удовольствій, которыя наполняли бы ея жизнь, нѣкогда кипѣвшую наслажденіями. Когда вѣсть о смерти старика Мироволина достигла до Петербурга, Катерина Сергѣевна уже чувствовала большую наклонность къ ханжеству и навязывала ходячую мораль всѣмъ и каждому, что замѣчено было ея кругомъ, и у старухъ одинаковаго съ нею направленія вызывала сочувствіе, а на большинство дѣйствовала въ весьма неблагопріятномъ смыслѣ. Она нечувствительно начала вмѣшиваться въ семейную жизнь знакомыхъ, суясь съ своими наставленіями туда, гдѣ ее объ этомъ не спрашивали, и, разумѣется, всюду встрѣчала ту вѣжливую холодность, которая въ извѣстномъ кругу равносильна самому горячему протесту въ менѣе утонченныхъ сферахъ. Съ ханжествомъ развились въ ней и страсть къ сплетнямъ, такъ что въ теченіе какого нибудь года, изъ веселой, любившей пожить, снисходительной къ слабостямъ другихъ старухи, Катерина Сергѣевна сдѣлалась непріятною во всѣхъ отношеніяхъ брюзгою. Конечно, суровость ея нравовъ была напускная, и Тулумбасова слишкомъ любила предаваться житейскимъ наслажденіямъ, чтобъ отстраниться отъ нихъ сразу, но тутъ явилось лицемѣріе, и — неумолимый Ювеналъ въ юбкѣ, она продолжала себѣ эпикурействовать, сохраняя въ глубочайшей тайнѣ свои похожденія. Княгиня распустила даже весь свой штатъ, за исключеніемъ двухъ, трехъ персонажей, въ числѣ которыхъ нельзя не упомянуть о первой ея горничной Парашѣ, которую Катерина Сергѣевна любила съ дѣтства за умѣнье не только молчать о тайнахъ барыни, но еще дѣйствовать такъ, чтобъ никому и въ голову не приходило догадываться объ этихъ тайнахъ. Параша была дѣвушка лѣтъ двадцати двухъ, трехъ, не совсѣмъ красивая, но довольно стройная и очень не глупая. Она была дочь прежней княгининой горничной, отпущенной на волю, училась грамотѣ и еще кое чему въ какой-то школѣ и по смерти матери пришла къ Катеринѣ Сергѣевнѣ просить мѣста. Года два она жила, какъ говорится, въ чернемъ тѣлѣ, помощницею главной горничной, но потомъ, когда послѣднюю изгнали за какую-то болтовню, повредившую репутаціи княгини, Параша временно вступила въ исправленіе должности главной камеристки и вскорѣ успѣла войдти въ милость къ барынѣ. Параша была ловка и услужлива, а главное — до такой степени не любила говорить о дѣлахъ своей госпожи, что прочая прислуга постоянно дулась на нее, хотя и не имѣла ====page 18==== повода сердиться, ибо Параша, не смотря на свою близость къ княгинѣ, никого никогда не подводила подъ непріятность, не зазнавалась, не доносила ни о какихъ безпорядкахъ, а подъ часъ и заступалась за провинившихся. Былъ еще одинъ поводъ, по которому дорожила ею Катерина Сергѣевна, но этотъ поводъ оставался извѣстенъ только барынѣ и камеристкѣ. Прислуга замѣчала, что у Параши было довольно молодыхъ и красивыхъ родственниковъ, которые частенько ее посѣщали, и на основаніи этого выводила разныя заключенія; но Параша не скрывалась съ родными; и на легкія шутки лакейства обыкновенно отвѣчала, что она совершеннолѣтняя, что никому нѣтъ дѣла вмѣшиваться въ ея поведеніе, и предлагала всѣмъ идти и доложить княгинѣ. Разумѣется, никто не доносилъ, а Параша продолжала принимать родственниковъ въ просторной своей комнатѣ, примыкавшей къ аппартаментамъ княгини и имѣвшей свой выходъ на черную лѣстницу. Родственники эти по большей части являлись днемъ на полчаса, на часъ, были вѣжливы съ дворниками, которымъ Параша давала отъ себя и отъ княгини на чай, и хотя по дому ходили кое какія сплетни, но не производили эффекта. Между тѣмъ молодые парни, собственно говоря, не состояли ни въ какомъ родствѣ съ Парашей, а мнимыми узами крови этой молодежи прикрывался только тайный развратъ старухи, которая, проповѣдуя строгость нравовъ и казня слабости въ другихъ, любила въ тихомолку покупать себѣ tête à tête, какихъ нѣкогда вымаливали у нея на колѣняхъ многіе великосвѣтскіе красавцы. Въ ожиданіи племянника, который, по мнѣнію княгини, не смѣлъ ее ослушаться, она приказала приготовить для него три комнаты въ большой своей квартирѣ. За мысль поселить у себя сына сестры, она схватилась какъ за нѣчто отрадное, долженствовавшее наполнить ей жизнь, такъ какъ у нея своихъ дѣтей не было, а воспитанниковъ она не брала, имѣя на этотъ счетъ свои понятія. Покойную сестру она любила, да, кажется, это была единственная ея постоянная привязанность, ибо всѣ другія чувства, развивавшіяся въ послѣдствіи, такъ быстро мѣнялись въ вѣтренномъ сердцѣ, что врядъ ли которое нибудь изъ нихъ длилось больше полугода. Она чрезвычайно любила разнообразіе и pour varier les choses, какъ она выражалась, готова была на самыя неожиданныя крайности. Любовь къ сестрѣ, можетъ быть, поддерживалась еще и большимъ разстояніемъ, и кто знаетъ — живи онѣ вмѣстѣ, въ какомъ положеніи ====page 19==== находилось бы это родственное чувство. Какъ бы то ни было, а княгиня съ нетерпѣніемъ ожидала племянника, и въ день его пріѣзда велѣла разбудить себя рано утромъ, что составляло для нея большую жертву, при ея обыкновеніи — не просыпаться раньше полудня. Встрѣтила она Павлушу съ распростертыми объятіями и со слезами какъ нѣжная мать, и такъ этимъ растрогала молодаго человѣка, давно позабывшаго материнскія ласки, что тотъ самъ прослезился, и у него мигомъ пропалъ образъ тетушки, который онъ, было, начерталъ заблаговременно, представивъ ее себѣ брюзгливою холодною старухою, которая готова хвалиться своимъ княжествомъ передъ отцомъ роднымъ. Весь домъ былъ на ногахъ. Не смотря на раннюю пору, въ столовой стоялъ роскошный завтракъ, и Катерина Сергѣевна, исполнивъ обязанность родственницы, перешла къ обязанностямъ хозяйки: черезъ четверть часа она предложила Павлушѣ позавтракать и потомъ уснуть послѣ дорожнаго утомленія. Мироволинъ хотя и спалъ ночью въ удобномъ креслѣ первокласснаго вагона, но онъ былъ такой сибаритъ, что считалъ и сонъ не въ сонъ, если вкушалъ его не на мягкой постели, окруженный всѣмъ комфортомъ, къ которому привыкъ съ дѣтства, потому что мать избаловала его въ этомъ отношеніи. Въ своихъ аппартаментахъ, приготовленныхъ для него тетушкою, онъ нашелъ необходимыя условія для самаго покойнаго отдыха и потому, когда, умывшись съ дороги и напившись кофе, онъ пришелъ въ свою квартиру, то рѣшился было лечь спать, не дожидаясь Савельича. Одно смущало его: можетъ быть, это покажется удивительнымъ, но Павелъ Андреичъ рѣшительно не умѣлъ одинъ ни раздѣться, ни отдѣться. Послѣднее еще скорѣе, но первую операцію безъ помощи слуги ему не приходилось исполнять ни разу въ жизни, и потому онъ, какъ ни слипались у него глаза, какъ ни хотѣлось ему протянуться на мягкой постели, застланной атласнымъ одѣяломъ, однако онъ разсудилъ отложить свое намѣреніе. Правда, у тетушки было много лакеевъ, но все это во франкахъ, въ бѣлыхъ галстухахъ, такъ что молодому провинціалу казалось совѣстно воспользоваться услугою подобныхъ франтовъ, тѣмъ болѣе, что онъ имѣлъ барскія замашки того времени и при неловкомъ стаскиваньи сапога, пожалуй, могъ дать затрещину. Онъ зто и дѣлалъ не только съ мальчикомъ, состоявшимъ въ его штатѣ спеціально для раздѣванья и одѣванья, но и съ самымъ Савельичемъ, не смотря, что этотъ былъ по крайней мѣрѣ ====page 20==== вдвое старѣе его. Чтобъ сократить время, онъ закурилъ сигару и усѣлся у окна въ ожиданіи камердинера. Окна выходили на одну изъ большихъ улицъ, и Мироволинъ развлекался, смотря на движеніе, съ которымъ ознакомился немного въ Москвѣ, но которое носило на себѣ совершенно другой характеръ. Ширина улицъ, сравнительная съ московскою чистота, безпрерывная ѣзда, отъ которой, не взирая на ранній часъ, стоялъ какой-то гулъ, все это невольно поражало молодаго человѣка, который привыкъ къ скромнымъ обычаямъ своего губернскаго города. Наконецъ, настала вожделѣнная минута, и Савельичъ вошелъ, предшествуемый выѣзднымъ лакеемъ, котораго мы уже видѣли на станціи. — Куда прикажете сносить вещи, Павелъ Андреичъ? спросилъ камердинеръ, озираясь во всѣ стороны. — А я, право, не знаю, отвѣчалъ Мироволинъ. — Позвольте, я сбѣгаю за дворецкимъ, вмѣшался княгининъ лакей, — онъ мигомъ распорядится, потому что у васъ очень много вещей, а квартира маленькая. — Сходи, любезный, только поскорѣе. — Павелъ Андреичъ, сказалъ Савельичъ по уходѣ лакея, — не ужъ-то мы здѣсь останемся? — А что? — Да у насъ больше была квартира въ нашемъ городѣ. — Посмотримъ. — И смотрѣть нечего. Если хотите обходиться безъ своихъ вещей, какъ угодно, а если я разложу одинъ или два сундука, то и поворотиться будетъ негдѣ. — Пока поставишь здѣсь. Савельичъ пожалъ плечами, а въ это время явился дворецкій, который, какъ подобаетъ человѣку его профессіи въ богатомъ домѣ, отростилъ порядочное брюхо и былъ въ парадномъ костюмѣ съ позаранку, потому что въ необычный часъ изволила проснуться ея сіятельство, княгиня, которую онъ обиралъ, что называется, на обѣ руки. Идя къ Мироволину, онъ видѣлъ нагруженныя ломовыя телѣги и сообразилъ, что аппартаменты, приготовленные княгинею для племянника, были крайне непомѣстительны, вслѣдствіе чего немедленно придумалъ способъ уладить дѣло такъ, чтобы удовлетворить и племянника, и тетушку до дальнѣйшихъ приказаній. Дворецкій этотъ, съ которымъ немного позже познакомимъ читателя, служившій у Катерины Сергѣевны лѣтъ двадцать, имѣлъ ту необыкновенную способность, что не ====page 21==== 21 терялся ни въ какихъ критическихъ обстоятельствахъ и выходилъ сухъ изъ воды. Господа звали его фамильярно Харлампіемъ, а у прислуги и своихъ знакомыхъ онъ назывался Харлампіемъ Спиридоновичемъ. Войдя къ Мироволину и отвѣсивъ хотя довольно низкій поклонъ, но не до такой степени, какимъ онъ привѣтствовалъ князей и графовъ, Харлампій спросилъ, что ему угодно. — А вотъ на счетъ вещей, любезный, отвѣтилъ Мироволинъ, — я не знаю куда ихъ дѣвать. — Да, Павелъ Андреичъ, я какъ вижу, вы пріѣхали со всѣмъ хозяйствомъ. — Я вѣдь привыкъ жить не какъ нибудь. — Это точно. А вы извольте приказать внести въ квартиру что понужнѣе, а остальное пока помѣстить въ библіотекѣ. — Какъ въ библіотекѣ? — У насъ подъ библіотекою большая комната, у стѣнъ узенькіе шкапы, мѣста много, и ея сіятельство, почитай, никогда туда не заходитъ. Эй, Мартынъ, прибавилъ дворецкій начальственнымъ тономъ, обращаясь къ выѣздному лакею, сбѣгай къ Прасковьѣ Ивановнѣ и попроси ключъ отъ библіотеки. Мартынъ побѣжалъ исполнить приказаніе. — А вы, Павелъ Андреичъ, извольте приказать своему камердинеру сносить чемоданы прямо въ библіотеку, откуда, разобравшись, можно будетъ принести, что вамъ угодно. — У меня, любезнѣйшій, очень много вещей: я привезъ съ собою даже дорожный столикъ — нарочно заказывалъ. — Напрасно изволили безпокоиться, замѣтилъ Харлампій съ снисходительною улыбкою. — Нельзя, любезнѣйшій, я ни въ чемъ себѣ не отказывалъ еще и при жизни папеньки, а теперь тѣмъ болѣе. Вотъ, напримѣръ, у меня здѣсь постлана отличная постель, а я велю приготовить сѣно. У меня съ собою въ сундукѣ есть и дорожная складная кровать. Потомъ гардеробъ у меня большой. — Это, сударь, напрасно, придется шить новое платье. — Да У меня все изъ Москвы отъ лучшихъ портныхъ. — Здѣсь московскія моды не въ модѣ-съ. — Ну, нѣтъ. Мнѣ нужно бы нѣсколько столовъ для платья. — Въ спальнѣ у васъ поставленъ большой гардеробный шкапъ и комодъ для бѣлья. — Я люблю, чтобъ платье лежало просторно, прикрытое сверху простынями. Харлампій ничего не отвѣчалъ на это. ====page 22==== — Вотъ ключъ, Харлампій Спиридоновичъ, сказалъ Мартынъ. — Какъ прикажете, Павелъ Андреичъ? — Сложите вещи хоть въ библіотекѣ. Савельичъ, ты снеси пока чемоданы и сундуки, а я лягу спать хоть и на чужой постели. Потомъ мы разберемся. — Слушаю. А мнѣ гдѣ же находиться? — Для васъ тутъ есть комната, сказалъ столичный дворецкій, оглядывая съ снисходительнымъ презрѣніемъ неуклюжаго провинціальнаго камердинера, — за перегородкою въ передней. — А вещи жъ наши какъ будутъ безъ присмотра? спросилъ Савельичъ. — Какой же намъ нужно присмотръ? Онѣ будутъ заперты. — Значитъ, мнѣ каждый разъ надобно ходить за ключемъ? — А вы отберите, что нужнѣе. — У насъ все понужнѣе: мой баринъ, слава Богу, привыкъ жить, какъ слѣдуетъ. — Перестань, Савельичъ, замѣтилъ Мороволинъ. — Снеси прежде всѣ вещи въ библіотеку, а потомъ раздѣнь меня. Я лягу спать, а тамъ уже подумаемъ. — Да вѣдь вы любите спать на своей постели и чтобъ передъ вами стояли и дорожные часы, и любимые подсвѣчники и все прочее. — Говорю тебѣ, ступай поскорѣе, сложи вещи и приходи дать мнѣ раздѣться. Выспавшись, я отдамъ нужныя приказанія. Савельичъ почесалъ за ухомъ и ушелъ, ворча что-то. — Если вамъ, Павелъ Андреичъ понадобится что нибудь, сказалъ Харлампій, то изъ вашей спальни проведенъ колокольчикъ въ буфетъ, вы извольте только позвонить, и къ вамъ явятся за приказаніемъ. — Хорошо. Дворецкій было вышелъ, но потомъ возвратился. — Что нужно? спросилъ Мироволинъ. — Я позабылъ доложить, что камердинеръ вашъ, вѣроятно, прекрасный человѣкъ, но онъ не бывалъ въ Петербургѣ, такъ потрудитесь приказать ему, чтобъ дверь на черную лѣстницу онъ постоянно держалъ на крючкѣ, а то здѣсь есть люди всякіе. — На это онъ у меня осторожный, онъ и въ Москвѣ не зѣвалъ. — Мое дѣло Доложить. Затѣмъ позвольте пожелать пріятнаго сна. Въ которомъ часу прикажете разбудить? ====page 23==== — Ну, ужъ этого, любезнѣйшій, я и самъ не знаю. — Оно точно, уставши съ дороги. Впрочемъ, все будетъ готово, когда изволите проснуться. — И, отвѣсивъ поклонъ, дворецкій удалился. — Мироволинъ съ нетерпѣніемъ ожидалъ Савельича, который минутъ черезъ десять явился очень мрачный. — Что, Савельичъ, надулся? спросилъ Мироволинъ съ улыбкою. — Помилуйте, баринъ, по неволѣ надуешься. Мнѣ сейчасъ лакей указывалъ мою комнату. Ну, ужъ правду сказать, — комната! — А что? — Да у насъ въ деревнѣ сторожка лучше, а что обиднѣе, одно окно и то съ желѣзною рѣшеткою, какъ въ тюрьмѣ. — Что жь тебѣ — кабинетъ, что ли, нуженъ, скотина? — Зачѣмъ кабинетъ! Въ Москвѣ въ нумерѣ у меня всетаки было просторнѣе, а здѣсь темно, рѣшетка въ окнѣ и поворотиться негдѣ. Посмотрите сами. — Понимаешь, болванъ, мы на первыхъ порахъ остановились у тетушки — нельзя-жь было огорчить ее отказомъ. Пообживемся и переѣдемъ на свою квартиру. — Далъ бы то Богъ. Я принесъ халатъ и туфли. — Хорошо. Теперь дай мнѣ раздѣться, а самъ ложись спать. Савельичъ раздѣлъ барина, который легъ на роскошную постель, а самъ отправился въ свою темную горенку за перегородкою, хватилъ изъ дорожной барской фляги, которую не разсудилъ помѣщать въ библіотекѣ, и черезъ нѣсколько минутъ захрапѣлъ богатырски.. III. Въ уютномъ кабинетѣ, на мягкомъ креслѣ передъ письменнымъ столомъ сидѣлъ довольно полный мужчина лѣтъ за сорокъ. Гладко выбритыя щеки отливали синевою по причинѣ густой бороды, а довольно длинные усы и такая же эспаньолка придавали его физіономіи нѣчто артистическое. Дѣйствительно, Ларіонъ Ивановичъ Гременицынъ былъ артистъ своего рода, и въ своемъ амплуа мало имѣлъ соперниковъ. Онъ былъ въ щегольскомъ зеленомъ халатѣ изъ плотной шелковой матеріи, перехваченномъ такимъ же толстымъ шнуромъ съ затѣйливыми кистями, и въ громадныхъ бархатныхъ туфляхъ: ножища у него была не аристократическая. Руками тоже онъ не могъ похвастаться, онѣ отличались краснотою, шириною и ====page 24==== уродливыми ногтями; но здѣсь туго натянутыя перчатки скрадывали уродливость, а Ларіонъ Ивановичъ какъ въ обществѣ, такъ и въ театрѣ постоянно бывалъ въ перчаткахъ и надо отдать ему справедливость — всегда въ свѣжихъ, настоящихъ парижскихъ. Но, увы, съ ногами не то: здѣсь самъ Пель ничего не могъ подѣлать и хотя искусствомъ своимъ онъ и скрадывалъ безобразную форму, однако не въ состояніи былъ уменьшить размѣровъ ноги. Послѣднее обстоятельство приводило Ларіона Ивановича даже въ отчаяніе, потому что, не смотря на свои лѣта, онъ былъ большой поклонникъ прекраснаго пола, и, главное, желалъ нравиться. Передъ нимъ стояла большая фарфоровая чашка, изъ которой онъ, по временамъ, прихлебывалъ чай, пуская тонкую струйку дыма благовонной сигары, цѣна которой далеко превосходила стоимость обѣда какого нибудь труженика-ремесленника. Прямо противъ него на стѣнѣ въ роскошной рамкѣ висѣла большая картина, на которой искусною кистью изображена была обнаженная красавица, въ такой граціозной позѣ и съ такою вызывающею улыбкою, что Ларіонъ Ивановичъ въ описываемую минуту думалъ, сколько можно бы дать тысячъ, еслибъ найдти оригиналъ этой картины, разумѣется, не на полотнѣ. Хотя біографія Ларіона Ивановича сама по себѣ и довольно любопытна, однако, мы постараемся, по возможности, быть краткими, ибо, выводя въ своемъ романѣ довольно много личностей, не считаемъ себя въ правѣ распространятьен о нихъ слишкомъ, въ ущербъ долготерпѣнію читателя. Ларіонъ Ивановичъ принадлежалъ къ весьма хорошей фамиліи, родился въ Петербургѣ, и когда воспитывался въ какомъ-то модномъ пансіонѣ, у отца его имѣлось еще состояніе, которое, однако же, отецъ его почти проѣлъ въ то время, когда Ларіону Ивановичу пришла пора поступить на службу. Юноша не хотѣлъ идти дальше пансіона, говорилъ по французски отлично и считалъ свое образованіе блестящимъ, а время слишкомъ драгоцѣннымъ, чтобъ тратить его «на разные университеты, гдѣ, пожалуй, еще наберешься вольнодумства», какъ онъ выразился передъ отцомъ, когда тотъ, съ-пьяна, заикнулся было, «что не худо бы походить въ университетъ, потому де, что сынъ князя Павла поступилъ въ студенты». Ларіонъ Ивановичъ хотѣлъ непремѣнно служить въ одномъ изъ замѣтныхъ гвардейскихъ полковъ, но ему не удалось осуществить своего желанія, а судьба занесла его въ Польшу юнкеромъ въ армейкіе гусары. Не успѣлъ онъ получить столь желанный чинъ ====page 25==== корнета, какъ его батюшка умеръ отъ несваренія желудка, оставивъ единственному своему сыну родительское благословеніе, да нѣсколько тысячъ долгу. Ларіонъ Ивановичъ тоже обзавелся долгами въ надеждѣ на отцовскую доброту и хорошее, какъ ему казалось, состояніе, но узнавъ горькую истину, — какъ человѣкъ не глупый и энергическій, принялся исправлять несправедливости судьбы. Конечно, трудомъ онъ не могъ нажить ничего, ибо не умѣлъ ничего дѣлать; службою составить кое что хотя тогда и можно было, однако для этого требовались извѣстные чины, по крайней мѣрѣ, хоть ротмистерскій, который давалъ право на эскадронъ, приносившій уже извѣстные доходы. Ларіонъ Ивановичъ взялъ отпускъ, занялъ у кого-то изъ богатыхъ товарищей денегъ на дорогу и прямо отправился въ Москву, тогдашнее Эльдорадо для жениховъ, особенно кавалеристовъ, гдѣ любому офицеру ничего не значило подхватить купчиху, иногда съ порядочнымъ капиталомъ. Судьба на первыхъ же порахъ улыбнулась Гременицыну онъ на одномъ балѣ приглянулся богатой купечеекой дочкѣ, воспитанной по модному, и родителямъ которой хотѣлось выдать ее за благороднаго. Ларіонъ Ивановичъ началъ бывать въ домѣ, по средамъ и пятницамъ отказывался отъ сливокъ къ чаю, прикинулся богомольнымъ, и такъ обошелъ стариковъ, что черезъ мѣсяцъ сдѣлался обладателемъ толстенькой, недурненькой Анны Петровны и сорока тысячъ чистаганомъ. Тесть предложилъ ему оставить капиталъ и получать хорошіе проценты, но Ларіонъ Ивановичъ не еогласился на томъ основаніи, что располагалъ, приложивъ десятокъ, другой тысячъ, купить домъ въ Петербургѣ на имя жены. «Кто врагъ своему дѣтищу» проговорилъ тесть, и отсчиталъ зятю капиталъ банковыми билетами. Дѣйствительно, Гременицынъ уѣхалъ въ Петербургъ съ молодою женою и еще такъ удачно, что теща, не желая, чтобъ онъ размѣнивалъ билетъ, сунула ему въ тихомолку тысьченокъ пару. Гременицынъ подалъ въ отставку, и пока вышелъ приказъ объ его увольненіи, онъ прокутилъ и проигралъ всѣ женины деньги, связавшись съ шулерами, которыми невская столица изобиловала съ незапамятныхъ временъ. Только и барыша, что онъ научился плутовать въ картахъ, да и то неискусно, ибо когда рѣшился обобрать навѣрное одного помѣщика, тотъ подмѣтилъ неловкій вольтъ и побилъ ему физіономію. Хотя въ той профессіи, которую усвоилъ Гременицынъ, и ничего не значитъ ходить съ побитою физіономіею, однако онъ смекнулъ дѣло, что безъ денегъ, безъ достаточнаго искусства и будучи въ нѣкоторомъ родѣ ославленнымъ, ====page 26==== нельзя жить, спустя рукава, въ столпцѣ, и рѣшился дѣйствовать. Въ одинъ прекрасный день онъ отправилъ свою дрожайшую половину къ ея родителямъ, при самомъ слезномъ письмѣ, въ которомъ жаловался на разныя несчастія, а самъ улетучился изъ Петербурга. Какими-то судьбами попалъ онъ въ Сибирь, не на каторгу, не на поселеніе, а на службу, и подбившись въ милость къ какому-то чиновнику, довольно скоро выскочилъ въ исправники. Вотъ тутъ-то Ларіонъ Ивановичъ погрѣлъ руки, и хотя чрезъ нѣсколько лѣтъ его отставили съ тѣмъ, чтобъ впредь никуда не принимать, однако онъ вернулся въ Петербургъ съ весьма круглымъ капитальцемъ. Какъ онъ его добылъ — разсказывать будетъ долго, довольно того, что онъ судился по нѣсколькимъ уголовнымъ преступленіямъ. На совѣсти у него осталось нѣсколько грабежей, нѣсколько засѣченныхъ на смерть людей, но за эти поступки онъ, по прежнему судопроизводству, оставленъ былъ въ сильномъ подозрѣніи, а выключенъ за неисполненіе какого-то предписанія, что всегда подавало ему поводъ еще жаловаться на несправедливость начальства. Проѣзжая чрезъ Москву, Ларіонъ Ивановичъ узналъ, что жена его скончалась, и онъ даже не справился, какъ она жила, и не пошелъ къ ней на могилу. Въ Петербургѣ Гременицынъ принялся за тайное ростовщичество, потому что въ то время еще не дозволено было явное, а между прочимъ исподтишка началъ разузнавать, что творилось на зеленомъ полѣ, какъ въ высшемъ кругу, такъ и въ среднихъ сферахъ и даже въ тѣхъ игорныхъ трущобахъ, гдѣ засѣдаютъ отпѣтыя безшабашныя личности. Въ описываемую нами эпоху Гременицынъ порядочно разжился, держалъ экипажъ, имѣлъ въ оперѣ ложу, содержалъ для тона любовницу-француженку, но самъ не игралъ въ карты. Это былъ особаго рода маклеръ, картежный сводникъ, имѣвшій сношеніе какъ съ честными, такъ и съ безчестными игроками. Созерцаніе обнаженной красавицы навело Гременицына на весьма скорбныя мысли, на весьма печальное сравненіе граціозныхъ формъ, которыя словно съ какою-то упругою дрожью вырывались съ полотна — съ полуувядшими прелестями его француженки, стоившей ему чрезвычайно дорого. Онъ началъ уже было серьезно подумывать, что въ Петербургѣ много молоденькихъ свѣженькихъ красавицъ, не весьма строгаго поведенія, и при томъ же ему пришла въ голову неотвязная мысль, что онъ еще красивый мужчина, и, слѣдовательно, могъ бы вкушать наслажденія любви и не тратя въ годъ нѣсколько тысячъ. ====page 27==== Но вотъ раздвинулась портьера, и приземистый камердинеръ показался у двери. — Макаръ Ивановичъ пришелъ, проговорилъ онъ глухимъ басомъ. — Эхъ, Сергѣй, сколько разъ я тебѣ говорилъ — не пускать эту гадину. — Больно ужъ просится, Ларіонъ Ивановичъ, говоритъ, очень нужно. — Зови въ туалетную. — Слушаю. Камердинеръ вышелъ, а Гременицынъ посидѣлъ еще минутъ пять, не сводя глазъ съ картины, прихлебнулъ изъ чашки, раскурилъ потухшую было сигару и лѣниво потянулся къ двери направо, занавѣси которой были приподняты. При входѣ Гременицына, отъ противоположной двери отдѣлилась тощая, бѣдно-одѣтая фигура и отвѣсила довольно низкій поклонъ. Это былъ еще человѣкъ молодой, но по блѣдному лицу котораго, дрожащимъ рукамъ и колѣнамъ можно было судить о несчастной страсти къ спиртнымъ напиткамъ, а разстроенныя черты лица, нѣкогда красиваго и безвременныя морщинки свидѣтельствовали о пережитыхъ треволненіяхъ. — Ну, что, Макаръ, опять денегъ просить? сказалъ Гременицынъ, не скрывая неудовольствія, но еще и не тѣмъ тономъ, который служитъ предисловіемъ къ изгнанію. — Знаете ли, что я вамъ скажу, Ларіонъ Ивановичъ? — Конечно, какую-нибудь глупость или пошлость. — Ахъ, нѣтъ. Я думаю, что вы сами предложите мнѣ денегъ. — Вотъ какъ! Гременицынъ сѣлъ и отряхнулъ пепелъ съ сигары. — А я тебѣ вотъ что скажу, продолжалъ онъ: ты бобовъ не разводи, мнѣ нѣкогда слушать твои фантазіи. Говори — ты съ желѣзной дороги? — Нѣтъ. Ларіонъ Ивановичъ посмотрѣлъ вопросительно. — Ну? — Есть звѣрь. — Мало ли звѣрей. Ручной ли? — Отъ васъ будетъ зависѣть. — Энъ куда метнулъ! — Дорогой звѣрь. — Говори путемъ. — Сегодня изъ Москвы пріѣхалъ молодой человѣкъ, если не ошибаюсь съ сотнею тысячъ дохода. ====page 28==== — Гм! — Только въ такой клѣткѣ сидитъ, что доступъ не всякому возможенъ. — Короче. — Молодой помѣщикъ съ Волги, по фамиліи Мироволинъ, и остановился въ домѣ у своей тетушки, у княгини Тулумбасовой. — Чортъ ли же въ немъ! Эта старая корга на меня зубы точитъ. — Знаю, Ларіонъ Ивановичъ, да есть машина. — Ты что-то завираешься, любезнѣйшій. — Нѣтъ, не завираюсь, Ларіонъ Ивановичъ. Все подведу какъ слѣдуетъ, дайте только время!.. — И денегъ? — Это въ вашей волѣ. — Да говори мнѣ путемъ и толкомъ. Ты хоть подлецъ, но малый способный. — Пора бы перестать корить меня: кто Богу не грѣшенъ. Сглупилъ, ну и наказанъ, а неужто уже вы не допускаете чистосердечнаго раскаянія? — Вотъ и пошелъ бобы разводить. Не намъ съ тобою толковать о раскаяніи. Ты хотѣлъ продать меня, потому что больше давали, но тебѣ не удалось, а потомъ очутился у меня въ рукахъ. Я не раздавилъ тебя не потому, что мнѣ тебя жаль — это не въ моихъ правилахъ, а потому, что просилъ за тебя человѣкъ, который мнѣ еще нуженъ. Понимаешь? Макаръ, по фамиліи Слезкинъ, понурилъ голову. Тусклые глаза его блеснули какимъ-то зловѣщимъ пламенемъ, но снова пригасли, и онъ поднялъ ихъ на своего собесѣдника. — Вы знаете, кто кормилъ и кормитъ меня въ послѣднее время? — Фрицъ. — Ну, нѣтъ, Фрицъ не дастъ и цѣлковаго. Чтобъ васъ не задерживать, я имѣю честь доложить, что вотъ уже мѣсяца два какъ я состою въ интимныхъ отношеніяхъ съ любимою горничною княгини Тулумбасовой. Гременицынъ выпрямился. — Ты не врешь, Макаръ? — Клянусь честью. — Плохая, братъ, клятва, не заслуживающая довѣрія. — Могу представить доказательства. — И надѣешься подставить дичь? — Только время... ====page 29==== — И деньги, прибавилъ Гременицынъ тономъ, обличавшимъ поворотъ къ хорошему расположенію духа. Ларіонъ Ивановичъ затянулся сигарою, досталъ изъ кармана ключъ, отперъ одинъ изъ ящиковъ туалетнаго стола, медленно выдвинулъ его и вынулъ красненькую. — Вотъ, возьми! Это пустяки, но я даю тебѣ на рискъ, а если направишь дѣло на ладъ, разсчитаюсь съ тобою честью и вексель твой разорву. — Пріодѣться бы... — Будешь франтомъ ходить. Ну, теперь маршъ, только не запей. — Я вѣдь пью запоемъ, Ларіонъ Ивановичъ, и толькотолько что окончилъ роковую недѣлю. — Значитъ, на мѣсяцъ свободенъ? — Я думаю больше. — Ну, ступай и являйся съ добрыми вѣстями. Слезкинъ положилъ деньги въ карманъ, сдѣлалъ было движеніе протянуть руку, но отдумалъ, поклонился и вышелъ. Гременицынъ задумался. — Пришелъ этотъ новый, какъ бишь его, проговорилъ глухо Сергѣй, появляясь изъ кабинета. — А! Этотъ полякъ? — Полякъ. — Зови сюда! У него, дѣйствительно, неудобоваримая фамилія. За тою же дверью, въ которую вышелъ Слезкинъ, послышался довольно тихій сдержанный кашель — словно кашляли въ платокъ, — потомъ раздалось осторожное сморканье, и въ туалетную вошелъ среднихъ лѣтъ довольно красивый мужчина, одѣтый чисто, но съ поражающею пестротою. Онъ былъ завитъ; отличные густые бакенбарды и усы, закрученные въ кольца, свидѣтельствовали, что этотъ господинъ занимался собою. Часы у него были пристегнуты на массиввой цѣпочкѣ. Взглянувъ на него, нельзя было не узнать индивидуума, только что бесѣдовавшаго съ Савельичемъ. — А! Здравствуйте! молвилъ небрежно Гременицынъ. — Мое почтеніе, какъ ваше здорбвье, Ларіонъ Ивановичъ? сказалъ вновь вошедшій съ польскимъ акцентомъ, протягивая руку. — Я уже говорилъ вамъ, что церемоніи эти излишни. Вы съ машины? — Точно такъ, Ларіонъ Ивановичъ. — Что же опоздали? ====page 30==== — Слѣдилъ дичь; вамъ извѣстно, что я люблю аккуратность. — Это дѣлаетъ вамъ честь. Ну? — Съ сегодняшнимъ поѣздомъ прибыло трое интересныхъ: одинъ сибирскій купецъ — остановился въ Знаменской, одинъ ремонтеръ — остановился у Демута, говорятъ, выигралъ въ Москвѣ пятнадцать тысячъ, и еще одинъ молодой человѣкъ страшно богатый, но этотъ остановился не въ гостинницѣ, а у княгини Тулумбасовой. — Какъ фамилія купца? — Грузолобовъ. — Не слыхалъ что-то. А ремонтеръ? — Ротмистръ Грохотовъ. — Ну, отъ этого, какъ отъ козла, ни шерсти, ни молока. — Честное слово, выигралъ пятнадцать тысячъ. — Этотъ самъ на обухѣ рожь молотитъ. Вотъ купецъ другое дѣло. Одинъ? — Какъ есть одинъ. Черезъ плечо большущая сумка. — Можетъ быть въ ней балыкъ да икра? — Чемоданъ такой, что едва на ломоваго втащили. Первой гильдіи. — Ну, освѣдомляйтесь, дѣлайте свое дѣло. А молодой человѣкъ? — Помилуйте. Княгининъ лакей подрядилъ двухъ извощиковъ подъ багажъ. Я съ камердинеромъ познакомился, онъ приглашалъ меня къ себѣ. — Повторяю — это дѣлаетъ вамъ честь. Старайтесь, безъ награды не останетесь. — Ларіонъ Ивановичъ! — Ну, проговорилъ Гременицынъ недовольнымъ тономъ. — Что я видѣлъ сегодня! — Мало ли что можно видѣть! — Нѣтъ, послушайте! Беру я у Знаменской гостинницы извощика, и мимо меня по панели прошла такая красавица, что развѣ только сравнится съ нею ваша новая картина. — Въ самомъ дѣлѣ? — Какъ честный человѣкъ. Я, признаться, издали прошелъ за нею и видѣлъ въ какой домъ она повернула въ Орловскомъ переулкѣ. — Молодая? — Лѣтъ семнадцати. — Кто-жъ она такая? ====page 31==== — Не нашелъ дворника, но сегодня же дамъ ему полтинникъ и все развѣдаю. Ларіонъ Ивановичъ снова полѣзъ въ столъ и, крехтя, вынулъ синенькую. — Это вамъ на расходы, сказалъ онъ, подавая деньги, — а будете трудиться, трудъ вашъ не пропадетъ. — Покорно благодарю, я очень вами доволенъ, Ларіонъ Ивановичъ. Гременицынъ значительно повеселѣлъ. — Такъ того? сказалъ онъ. — То есть на счетъ купца? — Какого купца? нѣтъ, на счетъ Орловскаго переулка. — О, я вамъ скажу — нигдѣ такой не видывалъ. — Вы, однако, не промахъ. Однако, любезнѣйшій, у васъ такая чертовская фамилія, что не только мой Сергѣй, да и я не запомню. — Очень просто — Гржмотъ-Горжалковскій. — Чортъ знаетъ, что такое! Вы перемѣнили бы какъ нибудь. Назывались бы хоть по матушкѣ. — Моя маменька была изъ хорошаго дома Тржепіотинскихъ. — Еще лучше! по крайней мѣрѣ, какъ васъ по имени и по отечеству? — Валентинъ Адамовичъ. — Ну, это проще. Такъ передайте и Сергѣю, а то онъ не знаетъ, какъ и доложить. — Шутите! — Какія шутки! я говорю серьезно. Ну, до свиданія. Не дремлите, да и Орловскаго переулка не забывайте. — Это уже наше дѣло. Не успѣлъ Гржмотъ-Горжалковскій выйдти изъ туалетной, какъ изъ кабинетной двери снова появился Сергѣй. — Господинъ Грѣлкинъ, сказалъ онъ. — Экъ ихъ разносило! Надѣюсь, не по парадной лѣстницѣ? — Какъ можно, Ларіонъ Ивановичъ! Прикажите впустить? — А что? Сергѣй ухмыльнулся. — Съ подвязанною щекою. — Ахъ, мерзавецъ! Зови! Минуты черезъ двѣ въ туалетную вошелъ дѣтина вершковъ двѣнадцати, въ довольно порядочномъ пальто, но съ помятою физіономіею и подвязанною щекою. ====page 32==== — Какъ изъ бочки! крикнулъ Гременицынъ, топнувъ ногою. — Помилуйте, Ларіонъ Ивановичъ. — Нечего тутъ миловать! Я вѣдь тебѣ русскимъ языкомъ сказалъ, что если напьешься еще разъ, прогоню и баста! Деньги! Грѣлкинъ полѣзъ въ карманъ и досталъ пукъ засаленныхъ мелкихъ бумажекъ. — Фу, какая мерзость, и считать гадко! — Деньги любятъ счетъ, Ларіонъ Ивановичъ. — Сколько тутъ? — Сто. — Это мои деньги. А выметка? *). — Выметка? И Грѣлкинъ развелъ руками. — Ну? Грѣлкинъ снова развелъ руками и указалъ на подвязанную щеку. — Вотъ выметка, Ларіонъ Ивановичъ, проговорилъ онъ и скорчилъ самую постную физіономію. — Негодяй ты, какъ я вижу. Грѣлкинъ съ укоромъ посмотрѣлъ на Гременицына. — Благодарите еще, Ларіонъ Ивановичъ, что капиталъ сохранилъ, отстоялъ, такъ сказать, съ опасностью жизни, кровь пролилъ, защищая ваше достояніе. — Пропилъ, прокутилъ, украли? — Ни то, ни другое, ни третье... — Грѣлкинъ, ты неузнаваемъ. Мало ты натерпѣлся горя, мало насидѣлся въ тюрьмѣ!... Пора бы и честь знать. — Ларіонъ Ивановичъ! Да развѣ же я. какая скотина безчувственная? развѣ я не служилъ и не служу вамъ? — Зачѣмъ же напиваешься до безчувствія? — Съ горя, проговорилъ Грѣлкинъ плаксивымъ голосомъ. — Ей Богу, съ горя, Ларіонъ Ивановичъ. На разсвѣтѣ я былъ еще въ своемъ видѣ, а послѣ такой передряги напьешься поневолѣ. Гременицынъ молчалъ. — Тебѣ меня не надуть, сказалъ онъ, вѣдь все узнаю. — Извольте спросить хозяина. Я вамъ доложу, что играть больше въ трактирѣ «Зеленаго Дуба» нельзя. — Вѣрно вы тамъ наглупили съ хозяиномъ, оба нализались. *) Выметкою называется сумма, выигранная т. е. выметенная въ банкъ или штосъ. ====page 33==== — Напрасно гнѣваетесь, Ларіонъ Ивановичъ, позвольте разсказать. — Только не ври. — Сами изволите знать, что каждый день былъ заработокъ. — Исключая тѣхъ дней, когда ты былъ пьянъ. Грѣлкинъ икнулъ. — Не то-съ, сказалъ онъ, отставляя ногу впередъ, — а значитъ, нельзя было. Вѣдь вамъ извѣстно, какой попадается народъ въ игрѣ по трактирамъ. — За что же и какъ побили тебя? — Нашелся такой подлецъ. Видите ли, мы зашли въ особую комнату съ полуночи; до тѣхъ поръ не было ничего подходящаго. Собралось нѣсколько приказчиковъ съ Апраксина и Щукина, и пошла потѣха. Я металъ, дольщикъ Никитка былъ тутъ же, ну и сколотили рублей сорокъ. Никому спуску не давали, Ларіонъ Ивановичъ, карту въ двугривенный или четвертакъ еще пускали на авось, а побольше — подъ ноготокъ. Къ разсвѣту было уже сотняги полторы, какъ чортъ принесъ одну компанію, тоже знакомые, и между ними одинъ верзило съ меня ростомъ, котораго отрекомендовалъ пріятель хозяина. Спросилъ пуншу и сѣлъ понтировать. Четвертакъ, уголъ, на семь, смотритъ стороны *) и, какъ видно, знаетъ обращеніе. Я понемногу началъ остерегаться. Проигралъ онъ цѣлковыхъ шесть и пересталъ, да все присматривается; потомъ и отопіелъ. А въ это время одинъ Апраксинецъ успѣлъ взять на шесть кушей отъ рубля и поставилъ восемь рублей на тройку. Я зналъ, что по тасовкѣ тройка должна упасть на лѣво, и дернулъ... Но въ это время свѣта не взвидѣлъ, потому что огрѣли сзади по затылку. «Бей его!» раздался голосъ. Я, однако-жъ, вскочилъ. За мною стоялъ верзила. «Бери деньги» крикнулъ онъ и схватилъ со стола ассигнаціи, а серебро разметалъ на полъ. Шумъ, гамъ. Никитка началъ отымать деньги. Я бросился на верзилу, а онъ въ одной рукѣ держитъ бумажку, а другою меня по рылу. Я за деньги, онъ сжалъ ихъ въ кулакъ въ лѣвой, а правою снова меня по рылу. Дѣлать нечего, я понатужился, захватилъ ему какъ въ клещи правую руку, а лѣвую-то и укусилъ. Онъ выронилъ деньги, а я подобралъ, да за пазуху. Тутъ хозяинъ вступился, но прочіе заспорили: подавайте, говорятъ, деньги. Ну, иные схватили, что попало, и ушли, нѣкоторые остались, хотѣли посылать за полиціею... *) Стороны — правая и лѣвая, вышедшія уже карты изъ таліи. Игроки разсматриваютъ ихъ для своихъ соображеній. ====page 34==== Хозяинъ однако-жъ уладилъ, отдалъ шесть рублей назадъ верзилѣ и попросилъ удалиться. Остальнымъ игрокамъ объявилъ, что это самый отпѣтый шуллеръ, которому захотѣлось поживиться на даровщинку. Дѣло-то уладилось, однако тамъ уже и играть не приходится. — Мудрено что-то. Какъ же это ты вырвалъ ровно сто рублей, ни больше, ни меньше? спросилъ Гременицынъ. — А видите ли, Ларіонъ Ивановичъ, у насъ былъ отложенъ свой банкъ, нашихъ пятьдесятъ и двадцать пять хозяйскихъ. — Если не врешь, очень жаль. Тебѣ же хуже, вѣдь тебя нельзя помѣстить никуда кромѣ кабака. Еслибъ еще ты не пьянствовалъ... — Ей Богу, съ горя напился, и то хозяинъ поднесъ. Помилуйте, самъ имѣлъ заработокъ, а теперь что... — Конечно ничего, ужъ я, будь благонадеженъ, не дамъ ни гроша. Грѣлкинъ опять скорчилъ постную физіономію. — Ларіонъ Ивановичъ, сказалъ онъ, я познакомился съ однимъ графскимъ дворецкимъ, тоже любитъ перекинуться на право, на лѣво. — Какого графа? — Сторина. — Ну? — Приглашаетъ къ себѣ въ преферанчикъ, а тамъ, говоритъ, посмотримъ. — Да стоитъ ли игра свѣчъ? — У него чиновники бываютъ. — Голь какая нибудь! — А можетъ быть, я имъ и промечу! — Такъ что же, небось денегъ дать? — Развѣ же я когда-нибудь плутовалъ? — Не плутовалъ, потому что не смѣлъ, знаешь, что запрячу въ тартарары. Слушай, Грѣлкинъ, брось пить; человѣкомъ будешь. — Ей Богу же, я не напивался до безобразія. — То-то. Впрочемъ, говорю тебѣ въ послѣдній разъ: если узнаю, что напьешься, долой со двора, да еще засажу въ кутузку. Вотъ твои засаленные сто рублей, ступай, да смотри черезъ день или черезъ два приноси не менѣе пятидесяти выметки. Ты гривенникъ въ долѣ. Но разсчитывайся честно, не то узнаю — плохо будетъ: у меня вѣдь всюду есть глаза и уши. ====page 35==== — Какъ не быть. — Ну, пошелъ! Грѣлкинъ поклонился и направился къ двери, а уже Сергѣй явился съ докладомъ: — Иванъ Алексѣичъ пріѣхали, сказалъ онъ. — Ого, какъ рано! Гдѣ онъ, въ кабинетѣ? — Да. — Сейчасъ. Подай намъ чаю. И Гременицынъ поспѣшно отправился въ кабинетъ, гдѣ его ожидалъ приземистый старичекъ, въ синихъ очкахъ, въ сѣромъ пальто и замшевыхъ сапогахъ. — Все любуюсь, Ларіонъ Ивановичъ, на вашу красавицу, сказалъ онъ. — А что, видитъ глазъ, да зубъ нейметъ? — Хороша бестія! Этакую бы въ натурѣ. — Хе, хе, садись! Старикъ прежде всего вынулъ пачку радужныхъ. — Вотъ твоя доля, Ларіонъ Ивановичъ. Гременицынъ усѣлся въ кресло, взялъ деньги и началъ считать. — Семь сотъ сорокъ — ты держалъ сорокъ копѣекъ — выметка, за вычетомъ картъ, тысяча восемь сотъ пятьдесятъ. — Та, та, та! А по штосу? — По какому? — Извѣстно, по качаловскому съ московскимъ купцомъ. Моихъ двадцать копѣекъ. — Ларіонъ Ивановичъ, ты вѣдь не былъ въ долѣ. Гременицынъ вскочилъ съ кресла. — Какъ не былъ въ долѣ? А кто его ввелъ въ домъ, а кто двѣ недѣли за нимъ ухаживалъ, а кто помогъ ему получить деньги по векселю! И я не въ долѣ? Я, кажется, очень ясно говорилъ, да вы и сами должны знать честь. Нѣтъ, братъ, моего кліента обыгрывать на вѣрняка, такъ и мнѣ надо заплатить. — Ужь и на вѣрняка! Выли посторонніе. Штосъ метался на счастье. — Знаю я ваше счастье! Небось, металъ агнецъ невинный, Берендѣйкинъ. — Ну, хоть бы и Берендѣйкинъ! При постороннихъ людяхъ нельзя, самъ знаешь. — Очень хорошо знаю этихъ постороннихъ. Метали въ три часа ночи, послѣ ужина, послѣ шампанскаго. Много выметали? — Да я, право... ====page 36==== — Полно ломаться, Иванъ Алексѣичъ. Сколько получила? — На мою долю не много, я пожалуй... — А ты вотъ что, поѣзжай сейчасъ къ пріятелямъ и привези мнѣ все, что слѣдуетъ до копѣйки — понимаешь! Если вы со мною не раздѣлаетесь честно, не видѣть вамъ не только пижоновъ, но и интересныхъ понтовъ. Не у однихъ васъ вечера, мнѣ, слава Ногу, вездѣ открыты двери. — Да чего ты горячишься? — Я не горячусь, а мое подавай, не то изъ горла выдеру. — Не одинъ же я дольщикъ, я, пожалуй, отдамъ... — Привези все сполна. — Какой ты чудакъ, братецъ! — Никакой не чудакъ, а говорю дѣло. — И выметали всего тысячи двѣ. — Шутка! Значитъ мнѣ четыреста — и ни копѣйки меньше. Кто-жъ забастовалъ? — Самъ не захотѣлъ играть. — Смекнулъ что ли? — А кто его знаетъ. Ты на меня не сердись: вѣдь не у меня въ домѣ — я долю получилъ. — Не честно, вотъ что! Теперь все рѣже и рѣже большіе простофили, которые лѣзутъ въ игру; а я свое дѣло дѣлаю. Ты думаешь, мнѣ дешево стоитъ содержать шайку? — Кто и говоритъ. — Вѣдь я на этого самаго купца истратилъ рублей сто. Васъ было четверо, вы и раздѣлились, а меня пятаго позабыли. — Меня, братъ, и самаго раздѣлили не совсѣмъ вѣрно. — Ну, ужъ не прикидывайся казанскимъ сиротою. Досадно то, что нельзя на грошъ повѣрить. А, небось, какъ явится какой молодецъ, да вздуетъ всѣхъ, такъ ко мнѣ за деньгами. Что жъ, развѣ я отказываю? развѣ жидовскіе беру проценты? Ужь вѣрно Фрицъ лупитъ по гривеннику въ мѣсяцъ. — Нѣтъ, со своихъ по пятачку. — Все же больше моего. Ну, да я тоже съумѣю отблагодарить. Не видѣть вамъ въ кругу интересныхъ понтовъ, да и тѣхъ, какіе есть, перезову въ другое мѣсто. Нѣтъ, братъ Иванъ Алексѣичъ, я дѣйствую на чистоту. — Что, же мнѣ дѣлать? — Поѣзжай къ Берендѣйкинѵ и скажи, чтобъ раздѣлилъ сумму ровно на пять частей, кстати онъ будетъ на вечерѣ сегодня у Ивана Ивановича, я пріѣду за полученіемъ. Московскаго купца привезу, а если мнѣ не отдадутъ слѣдуемой доли, самъ же раскрою ему глаза, и баста. ====page 37==== — Пожалуй, я поѣду. Сергѣй въ это время явился съ подносомъ. — Выпей, Иванъ Алексѣичъ, чайку, съѣздить успѣешь. Ну, прибавилъ онъ, по уходѣ камердинера, разскажи же мнѣ, какъ вы обработали голубчика? Иванъ Алексѣичъ улыбнулся и снялъ синіе очки, подъ которыми скрывались маленькіе плутоватые глазки. — Конечно, не на кругляка *), сказалъ онъ. — Еще бы! теперь уже мало такихъ дурней, чтобъ ловились на эту штуку. — Больше метали семиабцужный **). — Авантажу много, только могъ вѣдь угадать. — У Берендейкина-то? — Вотъ и проговорился. — Чего проговариваться! Ты вѣдь не малолѣтній. Ларіонъ Ивановичъ, я охотно отдамъ свою часть, если ты обижаешься. — Я не хочу твоей части, а мнѣ все подавайте, что слѣдуетъ. — Ну, положи гнѣвъ на милость, авось уладимъ. А нѣтъ чего новенькаго? — Какъ не быть! Одна пожива для васъ, а другая... — Что другая? — Атанде-съ. — Вольно жирно? — И жирно, и кусается. — Это твое дѣло. Выпивъ на скоро стаканъ чаю, Иванъ Алексѣевичъ уѣхалъ обдѣлывать дѣло по вчерашнему штосу. — Подлецы! проговорилъ ему вслѣдъ Гременицынъ и, закуривъ новую сигару, устремилъ взоръ на общественную красавицу. IV Мы уже упоминали о молодомъ человѣкѣ, который прибылъ въ одномъ поѣздѣ съ Мироволинымъ, также первый разъ въ Петербургъ, но котораго не встрѣчали ни ливрейные лакеи, ни экипажи. Онъ отправился пѣшкомъ съ какимъ-то обязательнымъ дорожнымъ знакомымъ къ одному дворнику отдохнуть, *) Круглякъ — такая тасовка, что поптеру невозможно угадать ни одной карты. **) Семь подтасованныхъ абцуговъ. Есть и девятиабцужный штосъ, но онъ очень приближается къ круглому, и шуллера остерегаются употреблять его безъ особенно благопріятныхъ обстоятельствъ. ====page 38==== а потомъ уже отыскивать земляка-пріятеля, вызвавшаго его въ столицу. Васька или Василій Ильичъ Размоловъ родился въ одномъ большомъ уѣздномъ городѣ. Отецъ его былъ бѣдный чиновникъ, мать достаточная купеческая дочь; они первое время жили довольно хорошо, а своего Васю водили щегольски; но отецъ вскорѣ распился, мать захворала, семейное счастье нарушилось, и Вася очутился почти безъ присмотра. Отцовской родни у него не было, материнская жила въ постоянныхъ ссорахъ между собою, такъ что о мальчикѣ заботиться было некому, и онъ росъ, что называется, какъ въ лѣсу. Отецъ, въ свободныя отъ пьянства минуты, которыхъ было немного, подумывалъ иногда о сынишкѣ и, наконецъ, отдалъ его въ приходское училище, гдѣ мальчикъ очень скоро выучился грамотѣ и оказывалъ, вообще, большіе успѣхи, но вмѣстѣ преуспѣвалъ и въ шалостяхъ, которыя по большей части проходили ему даромъ, такъ какъ дрожайшій родитель постоянно былъ пьянъ, а мать не выходила изъ комнаты. Находясь безъ всякаго надзора, Васька свелъ дружбу съ самыми отчаянными шалунами, и своеволіе этихъ школьниковъ дошло до такой степени, что изъ нихъ нѣсколько человѣкъ, въ томъ числѣ и Васька, получивъ каждый публично по пятидесяти розогъ, были изгнаны изъ училища. Васькѣ шелъ тогда уже тринадцатый или четырнадцатый годъ; онъ хорошо читалъ, писалъ, отлично зналъ ариѳметику, въ особенности умѣлъ превосходно считать въ умѣ и не разъ выигрывалъ пари у купеческихъ приказчиковъ, разрѣшая самыя сложныя ариѳметическія задачи. Кромѣ этихъ первоначальныхъ познаній, онъ обладалъ еще необыкновенною ловкостью въ игрѣ въ бабки, чему, конечно, выучился на улицѣ, на которой, впрочемъ, проводилъ большую часть времени. Будучи еще въ школѣ, пока жила мать, Васька не нуждался, по крайней мѣрѣ, въ пріютѣ, пищѣ, одеждѣ и обуви, но съ ея смертью пьяный отецъ ни на что уже не годился, распродалъ женины вещи, пропилъ все и пошелъ въ богадѣльню, благодаря протекціи секретаря полиціи. Ваську взялъ изъ жалости дядя съ материнской стороны въ качествѣ лавочнаго мальчика, обязанностью котораго было зазывать покупателей, являвшихся въ городъ, преимущественно въ базарные дни. Въ эти дни только и было ему работы, а въ остальные онъ стоялъ у двери, переминаясь съ ноги на ногу, бѣгалъ на посылкахъ, да получалъ отъ каждаго подзатыльники, и только въ то время, когда дядя уходилъ домой обѣдать, а приказчикъ дремалъ за прилавкомъ, Васька отводилъ душу игрою въ бабки ====page 39==== съ сосѣдними мальчиками или съ прежними товарищами, устроивъ арену тутъ же, передъ гостинымъ дворомъ. Разумѣется, эта забава рѣдко проходила ему даромъ, ибо, увлекшись, онъ забывалъ все, и не разъ въ разгарѣ самой интересной партіи бывалъ увлекаемъ въ лавку за волосы приказчикомъ или самимъ хозяиномъ. Только и удалось ему заработать рубля три передъ праздниками, когда дядя вздумалъ повѣрять лавку. Приказчикъ, плутъ естественный, позапутался въ счетахъ, а толку не хватило самому распутать, вотъ онъ и обратился къ Васькѣ: онъ поздно вечеромъ сводилъ мальчика въ заднія комнаты одного трактира и подпоилъ, разсчитывая на его ариѳметическія познанія. И онъ не ошибся въ разсчетѣ. Васька великолѣпно подвелъ ему требуемые итоги, такъ что хозяинъ не могъ, конечно, по своему безграмотству, добраться въ чемъ дѣло. Заработанныя въ первый разъ деньги не послужили, однако же, Васькѣ въ прокъ: онъ узналъ заднія комнаты трактира и переносилъ свой заработокъ туда по гривеннику и двугривенному — не на водку, до которой былъ небольшой охотникъ, а проигрывалъ на бильярдѣ. Страсть къ этой игрѣ усилилась въ немъ до такой степени, что онъ началъ таскать кое-что у дяди изъ лавки. Его обыгрывалъ мальчикъ — подручный маркера, когда бывалъ свободенъ бильярдъ, а Васька между тѣмъ практиковался. Съ нимъ вмѣстѣ началъ учащать тоже для бильярда, одинъ изъ школьныхъ его товарищей, такой же лавочный мальчикъ, только годами двумя постарше. Обоихъ одинаково обыгрывалъ подручный, какъ они ни старались, и это имъ стоило и здоровья, и побоевъ. Они могли играть только ночью, сокращая немногіе часы, предоставляемые имъ для сна. Но страсть къ бильярду все превозмогала, и Васька, и Алешка, новые Орестъ и Пиладъ — поклялись выучиться и обыграть подручнаго. Коалиція эта, однако-жъ, скоро разстроилась. Крестный отецъ Алешки, переселившійся въ Петербургъ, вспомнилъ о своемъ крестникѣ и прислалъ ему денегъ съ приказаніемъ отправляться въ Питеръ, гдѣ обѣщалъ его пристроить. Алешка чрезмѣрно обрадовался, пригласилъ Ваську, еще двухъ-трехъ товарищей и прокутилъ и проигралъ всѣ свои деньги на бильярдѣ. На другой день, проспавшись, онъ сначала выплакался навзрыдъ, потомъ отправился въ лавку къ Васькѣ и повѣдалъ ему свое горе. Васька тоже утиралъ распухшіе отъ слезъ глаза, ибо хозяинъ, свѣдавъ, что онъ не ночевалъ дома, оттаскалъ его за волосы и обѣщалъ вечеромъ выпороть. — Вася, голубчикъ, что мнѣ дѣлать, сказалъ Алешка, ====page 40==== завтра есть оказія въ Питеръ, а у меня отъ пятнадцати рублей осталось шесть гривенъ. — Кто жъ тебя неволилъ насъ угощать да ставить по цѣлковому на партію? — Это я самъ знаю. А вотъ что, Васенька, мать какъ провѣдаетъ, что я прокутился, сведетъ въ полицію, да отдеретъ на всѣ бока. — Мой звѣрь тоже обѣщался выдрать меня сегодня. — Тебя выдерутъ, да и забудутъ, а мнѣ хоть не жить на свѣтѣ. Отпишутъ къ крестному, тотъ уже не приметъ, отъ хозяина отошелъ, значитъ, сюда тоже нѣтъ ходу, и мнѣ или бѣжать куда, или камень на шею — да въ рѣку. — Скверно, братъ! — И какъ скверно! проговорилъ, повѣсивъ голову Алешка, и слезы градомъ текли по его щекамъ. — Да нешто тебя не свезутъ наши питерскіе? — Для чего не свезутъ, да вѣдь только до Москвы, а тамъ какая-то чугунка, что безъ лошадей везетъ, говорятъ, надо платить четыре цѣлковыхъ. — Гмъ! Алешка плакалъ. — У матери нѣтъ денегъ, не то я укралъ бы безпремѣнно, а такъ и украсть не у кого. Васькѣ жаль стало товарища. — Что жъ, сказалъ онъ, — у меня всего рубль съ четвертакомъ. — А ты досталъ бы, голубчикъ Вася, проговорилъ Алешка заискивающемъ голосомъ, — я тебѣ прислалъ бы съ нашимъ почтеніемъ. Слезы мѣшали ему продолжать. — Досталъ бы! Да гдѣ же мнѣ достать, глупая твоя башка? — Мнѣ всего бы, говорятъ питерскіе, цѣдьковыхъ семь, восемь. — Шутка! — А еслибъ ты меня выручилъ, Васька, ужъ пріѣхавши въ Питеръ, я прислалъ бы тебѣ важнецкій гостинецъ. — На кой чортъ мнѣ твои гостинцы! Нѣтъ, а вотъ еслибъ ты разжился и меня перетащилъ... — Для чего не перетащить, когда можно будетъ. Крестный, говорятъ, свою лавку имѣетъ гдѣ-то на Сѣнной. — Надоѣло мнѣ здѣсь мучиться. Я такъ золъ на дядю, что разорвалъ бы его своими руками. День деньской топчешься на ногахъ, дадутъ тебѣ стаканъ спитаго чаю, а сядешь за ====page 41==== столъ, такъ тетушка огрызки считаетъ. Потомъ всякая сволочь коритъ тебя дворяниномъ... — Вѣдь ты и взаправду дворянинъ. — А чортъ ли изъ этого! — Въ Питерѣ, можетъ быть, и добился бы чего нибудь. Васька вздохнулъ. — Знаешь, Алешка, можетъ Михей Назарычъ, нашъ приказчикъ и дастъ мнѣ цѣлковыхъ три, я, пожалуй, попрошу, только больше не дастъ, заругаетъ. — Я бы тебѣ въ ножки поклонился, только съ тремя цѣлковыми до Питера не доѣдешь. — Еще свой рубль дамъ, да у тебя шесть гривенъ. — Цѣлковыхъ бы пару добавить, сказалъ Алешка, опустивъ голову. Васька не отвѣчалъ ни слова. — Васька! зарычалъ хозяинъ, съ кѣмъ это лясы точишь? Смотри у меня! Михей Назарычъ! Ты ничего не видишь! — Васька! прокричалъ полусонный приказчикъ. Алешка юркнулъ въ проходъ, а Васька, вытянувшись въ струнку, ожидалъ бѣды. Ничего, однако-жъ, ему не было. Хозяинъ вскорѣ ушелъ обѣдать и только, проходя мимо, слегка толкнулъ его въ шею. Оставшись вдвоемъ съ приказчикомъ, Васька обдѣлалъ дѣло и досталъ три цѣлковыхъ, мотивируя этотъ заемъ необходимостью разсчитаться съ Алешкою, отправлявшимся въ Питеръ. Приказчикъ не могъ отказать мальчику, потому что послѣдній зналъ многія его шашни, а Михей Назарычъ даже былъ радъ, что Васька требовалъ еще добросовѣстно. Разумѣется, давая деньги, онъ выругалъ его хорошенько, но Васька не гонялся за руганью. Желая услужить пріятелю, который, дѣйствительно, будучи при деньгахъ, постоянно угощалъ его, и имѣя смутныя надежды на его будущее покровительство, Васька утащилъ фунтъ цвѣточнаго чаю, и все это передалъ тайкомъ Алешкѣ, наказавъ продавать чай осторожно и далеко, гдѣ нибудь въ другомъ городѣ. Такъ разстались два друга, изъ которыхъ одинъ уѣхалъ съ артелью въ Питеръ, а другой продолжалъ переминаться съ ноги на ногу въ лавкѣ своего дядюшки. Не смотря на ариѳметику Васьки, Михей Назарычъ попался, однако-жъ, хозяину, которому помогъ считать одинъ родственникъ, пріѣхавшій изъ губернскаго города, а съ Михеемъ попался и Васька, котораго больно высѣкли и выгнали на улицу. Толкнулся онъ было къ другому дядѣ, но этотъ пригрозилъ его затравить собаками. ====page 42==== и только сердобольная кухарка подала ему кусокъ хлѣба и объѣдокъ пирога съ рыбою. Безъ пристанища, безъ всякихъ средствъ, Васька все терся у трактира, самъ вызывался прислуживать на кухнѣ, таскалъ дрова, за это получалъ подачки, и мало, по малу, сдѣлался какъ бы необходимою принадлежностью заведенія. Какъ-то подручный маркера заболѣлъ, Васька мигомъ безвозмездно началъ услуживать маркеру, и своимъ знаніемъ игры и умѣньемъ плутовски считать, гдѣ было надобно, снискалъ такое довѣріе послѣдняго, что тотъ уговорилъ хозяина принять мальчика за кусокъ хлѣба. Такимъ образомъ Васька, получивъ какое-то старое отрепье и какіе-то нищенскіе сапоги, очутился у бильярда — цѣли своихъ постоянныхъ мечтаній. Онъ скоро выучился порядочно играть и сдѣлался офиціальнымъ помощникомъ маркера, съ надеждою заступить при благопріятныхъ обстоятельствахъ мѣсто послѣдняго. Но вотъ онъ неожиданно получилъ чрезъ мать друга своего Алешки двадцать пять рублей и письмо, которымъ Алешка приглашалъ его переселиться въ Питеръ, обѣщая доставить мѣсто въ трактирѣ, въ которомъ служилъ, и, вообще, предлагая всяческую протекцію. Васька подумалъ, подумалъ, да и согласился: терять ему было нечего, а когда Алешка прислалъ денегъ и обѣщалъ мѣсто, слѣдовательно не будетъ же хуже въ Петербургѣ. Выправивъ паспортъ, онъ разстался съ роднымъ городомъ безъ сожалѣнія, и мы видѣли первый его пріѣздъ въ невскую столицу. Напившись у дворника чаю, дорожный знакомый провелъ его до Владимірской и далъ подробную инструкцію, какъ добраться до Петербургской стороны и какъ тамъ искать земляка по адресу, посовѣтовавъ спрашивать прохожихъ на каждомъ перекресткѣ. Васька, ничего не видавшій кромѣ уѣзднаго города, ибо чрезъ Москву прослѣдовалъ съ артелью какими-то окраинами до желѣзной дороги, щелъ, совершенно растерявшись, какъ это бываетъ со всѣми, пріѣзжающими первый разъ въ Петербургъ, а тѣмъ болѣе у кого нѣтъ ни родныхъ, ни опредѣленнаго положенія, и всего нѣсколько рублей въ карманѣ. Васькѣ мелькала мысль: а что, какъ вдругъ Алешки нѣтъ, выѣхалъ куда нибудь? Но онъ боязливо отгонялъ эту мысль и шелъ, по указанію прохожихъ, чрезъ Царицынъ лугъ къ Троицкому мосту. Все его занимало, онъ и радъ былъ бы остановиться, пораспросить, но ему хотѣлось прежде всего повидаться съ Алешкою, пріютиться гдѣ нибудь и потомъ уже удовлетворять любопытство. У Александровскаго парка онъ разговорился ====page 43==== съ какимъ-то рабочимъ, шедшимъ по одному направленію, и тотъ вывелъ его на Большой проспектъ, гдѣ существовалъ и вожделѣнный трактиръ не далеко отъ Тучкова моста. Будучи хорошо знакомъ съ трактирною жизнью, Васька не затруднялся уже поисками и, войдя въ дверь, прямо направился къ буфету. За стойкою бойко распоряжался красивый молодой человѣкъ, одѣтый франтовски, и подозрительнымъ взоромъ окинулъ, было, вновь пришедшаго бѣдно одѣтаго посѣтителя, но вдругъ уронилъ изъ рукъ блюдечко съ сахаромъ, выскочилъ изъ за стойки и съ крикомъ: «Вася, другъ любезный!» бросился обнимать Размолова. — Ты ли это, Алеша, или можетъ быть Ликсѣй Кондратьичъ! — И то, и другое: для чужихъ я Ликсѣй Кондратьичъ, для тебя Алешка по старому. Эй, Семенъ! продолжалъ буфетчикъ, обращаясь къ парню, находившемуся за стойкою, — подать въ мою комнату порцію чаю, графинчикъ полынной, хлѣба и чего нибудь солененькаго, я хочу угостить земляка. А ты, смотри, держи ухо востро, не то расправлюсь посвойски. Пойдемъ, Вася! И Алеша повелъ своего пріятеля чрезъ такъ называемую чистую половину, которая вся была занята чаепійцами, въ небольшую горенку, убранную очень просто, но съ занавѣсками. Не будемъ утомлять читателя разговорами двухъ старыхъ товарищей, изъ которыхъ одинъ важничалъ своимъ настоящимъ положеніемъ и на каждомъ шагу давалъ замѣтить пріятелю, что если онъ пригласилъ его въ Питеръ, то собственно для того, чтобъ показать въ родномъ городѣ свое могущество и вліяніе, а другой смиренно слушалъ и удивлялся — какъ это пріятель изъ такого же оборваннаго лавочнаго мальчика успѣлъ выйдти въ люди и разбогатѣть. Напившись чаю, водки и закусивъ, Алешка обѣщалъ опредѣлить на другой же день пріятеля на мѣсто и очень обрадовался, когда узналъ, что Васька состоялъ въ бильярдной. — У нашего хозяина есть другой трактиръ близъ Сѣнной, сказалъ онъ, — и я завтра поведу тебя туда — мнѣ кстати нужно сдать деньги. Хозяинъ самъ сюда пріѣзжаетъ, а теперь захворалъ. Тамъ заведеніе большое, и я уже говорилъ, что жду земляка. Ну, а одежа у тебя какъ? — Есть кое-что. — Ну, это кое-что и оставь для будней, а тебѣ надобно одѣться по питерски. Деньжонокъ хватило? — Спасибо. ====page 44==== — Отдашь когда нибудь. Нѣтъ, братъ Вася, еслибъ не твои деньги, да не фунтикъ чаю, такъ и я не былъ бы Ликсѣемъ Кондратьичемъ. Первое время потерпишь, а тамъ пристроишься къ теплому мѣстечку, станешь денежки загребать. Въ бильярдной хорошо, тамъ главный маркелъ мой другъ, но теперь еще не пойдешь туда, послужишь немного половымъ. А играешь ловко? — Да чище, нежели мы съ тобою игрывали. — Здѣсь, братъ, народъ продувной, у, какой шустрый! Ну, Вася, мнѣ пора въ буфетъ. Ты ложись съ дороги спать, я ужо разбужу тебя къ обѣду, потомъ проведемъ вечеръ вмѣстѣ, а завтра на службу. Васька долго не зналъ во снѣ ли онъ, или на яву: все это, начиная отъ Москвы, и путь по желѣзной дорогѣ, и пріемъ стараго пріятеля, казалось ему какимъ-то бредомъ воображенія. Васька даже долго не могъ уснуть, ворочаясь на Алешкиной постели, строилъ самыя розовыя надежды о своей будущности. Онъ, однако же, крѣпко уснулъ и проснулся отъ пріятельскихъ толчковъ, которыми будили его къ обѣду. Первый разъ въ жизни онъ поѣлъ такъ хорошо и даже выпилъ лишній стаканъ пива, отчего у него зашумѣло въ головѣ. Вечеромъ Алешка взялъ извозчика и повезъ пріятеля прокатиться по Невскому. Васька полагалъ, что очутился въ тридесятомъ царствѣ, въ тридесятомъ государствѣ, какъ говорится въ сказкахъ, и едва не сошелъ съ ума при видѣ блеска, роскоши, гремящихъ экипажей, толкотни и, вообще, вечерняго столичнаго водоворота. У него даже духъ захватывало, когда имъ пришлось поровняться съ какою-то похоронною процессіею и едва не столкнуться съ пышнымъ гробомъ, убраннымъ цвѣтами. Пріятели возвратились на Петербургскую часу въ десятомъ, и Васька, по совѣту Алешки, улегся спать у него въ комнатѣ на диванѣ, и когда, по обычаю, проснулся очень рано, то въ домѣ еще господствовало мертвое молчанье, хотя по улицѣ уже давно началось движеніе. Въ восемь часовъ только вышелъ Алешка, напился съ пріятелемъ чаю, собралъ деньги и повезъ ихъ вмѣстѣ съ Ваською въ трактиръ «Зеленаго Дуба». V. Макаръ Ивановичъ Слезкинъ, котораго мы недавно видѣли у Гременицына, занималъ бѣдный нумерокъ въ меблированныхъ комнатахъ у унтеръ-офицерши Голопятовой, въ пятомъ этажѣ огромнаго дома, недалеко отъ Московской желѣзной ====page 45==== дороги. Кромѣ хозяйской мебели, у жильца было немного вещей: на вѣшалкѣ потертое пальто, на стулѣ, въ старомъ чемоданѣ, нѣсколько бѣлья, на столикѣ разбитое зеркало и перекосившійся подсвѣчникъ съ воткнутымъ въ него огаркомъ желтоватой пальмовой свѣчки. Было восемь часовъ вечера. Макаръ Ивановичъ лежалъ одѣтый на грязной постели, прикрытой вмѣсто одѣяла затасканнымъ пледомъ, и, закрывъ глаза, тасовалъ колоду картъ. За перегородками, отдѣлявшими его отъ обоихъ сосѣдей, царствовала глубокая тишина, потому что сосѣди въ это время обыкновенно бывали въ отсутствіи, и только вдали, по направленію къ кухнѣ, слышался веселый смѣхъ хозяйки, которая, по обычаю, нализывалась къ вечеру и приходила въ отличное расположеніе духа, хотя съ утра бывала брюзглива и сварлива. Если ей не представлялось возможности болтать съ кѣмъ нибудь, когда, напримѣръ, она усылала кухарку въ лавочку, а горничная прислуживала въ номерахъ, Голопятова болтала и смѣялась съ своимъ котомъ Ваською, который, тоже, по какому-то особенному чутью, являлся вечеромъ и, мурлыкая, ластился около своей хозяйки, которая утромъ нерѣдко награждала его пинками, а послѣ возліянія бахусу, кормила даже сливками, приговаривая, что онъ, неразумный звѣрь, такъ какъ и мы грѣшные, хочетъ покушать. — Макаръ Ивановичъ, а Макаръ Ивановичъ! Раздалось по корридору. — Что? крикнулъ Слезкинъ, не перемѣняя положенія и не раскрывая глазъ. — Самоваръ твой вскипѣлъ. — Подождите немного, Ѳекла Ивановна, я жду гостей. Отвѣта не послѣдовало, но вскорѣ послышалось шлепанье туфлей, и полное, довольно красивое лицо хозяйки высунулось въ полуотворенную дверь. — Полно дрыхнуть-то! сказала Голопятова, грозясь пальцемъ на жильца. — Я не сплю. — Ты что же все дуешься? — Чего дуться! — Вѣдь я спрашивала деньги потому — очень нужны. — Я скоро все заплачу. — Я и не безпокою. Принимай своихъ гостей на здоровье. А признайся, ждешь душку? — Дѣйствительно, Ѳекла Ивановна, я жду даму, только по дѣлу, сказалъ Слезкинъ, вставъ съ кровати и остановившись у двери. ====page 46==== — Гмъ, по дѣлу! Впрочемъ, это первый разъ къ тебѣ приходитъ женщина. Да мнѣ, правду сказать, все равно по дѣлу или не по дѣлу: я сама, братъ, человѣкъ. А ты вотъ что, голова, скажи мнѣ — какъ же ты собираешься принимать даму, а у тебя, какъ въ берлогѣ. — Оно точно, не казисто, но что же дѣлать? — Какъ что дѣлать! Эй, Маланья! принеси одну мою подушку и подай зеленое байковое одѣяло. — Это зачѣмъ? спросилъ Слезкинъ. — Затѣмъ, что, по крайности, будетъ опрятно. — Благодарю васъ. Горничная въ это время принесла требуемое. — Оправь, Маланья, постель Макару Ивановичу, убери со стола зеркало и принеси стеляриновую свѣчку. Ты, братъ Макарушка, совсѣмъ замотался. Былъ жилецъ, какъ жилецъ, когда занималъ угловой номеръ, и вещи водились. — Было, да сплыло. — А ты не пей, проговорила Ѳекла Ивановна, улыбаясь добродушно. — Я и не пью. — Знаю, что не пьешь по христіански, какъ мы грѣшные, одну, другую, третью рюмочку, а валяешь запоемъ: это-то и худо. — Болѣзнь такая. — Дурь, братъ, а не болѣзнь. Маланья! звонятъ! Это кухарка. Ну, Макаръ, вотъ тебѣ принесли и фантифлюшекъ къ чаю, и что тамъ еще велѣлъ. А не принесли-ль они ромцу? — Нѣтъ, Ѳекла Ивановна, — во первыхъ, денегъ мало, во вторыхъ, моя дама не пьетъ. — А съ хлѣбомъ ѣстъ, что ли? замѣтила хозяйка, заливаясь звонкимъ смѣхомъ. — Ну, теперь у тебя по крайности прибрано. Я ужь велю тебѣ подать и чайникъ новый, и ложечки настоящія серебрянныя, — угощай свою душку. — Очень и очень благодаренъ вамъ, добрѣйшая Ѳекла Ивановна. — А ты, братъ, не стѣсняйся! Можешь принимать свою гостью сколько угодно: я вѣдь тоже человѣкъ. — Вѣроятно, она не засидится. — Небось, модистка? — О, нѣтъ. — Мнѣ вѣдь все равно. Такъ самоваръ подавать какъ она придетъ? — Да ====page 47==== — Ладно, Макаръ, а ты умылъ бы хоть рожу-то. Ступай въ мою комнату, тамъ и полотенце виситъ возлѣ умывальника. Слезкинъ покраснѣлъ, потому что у него не было даже собственнаго полотенца. Воспользовавшись любезнымъ предложеніемъ хозяйки, онъ сходилъ умыться, причесался и, возвратясь въ свой номеръ, принялъ болѣе приличный видъ. Макаръ присѣлъ къ столу, взялъ снова колоду картъ и, тасуя ихъ машинально, задумался. Макаръ Ивановичъ Слезкинъ былъ чисто продуктъ петербургской почвы. Сынъ небогатаго отставного офицера, жившаго въ собственномъ домикѣ, гдѣ-то на Выборгской, онъ ходилъ съ братомъ въ гимназію, отлично занимался, заработывалъ уроками довольно денегъ, получилъ золотую медаль и поступилъ въ университетъ по математическому факультету. Мать его была француженка. Она долго служила гувернанткою въ одномъ знатномъ семействѣ и вслѣдствіе этого старалась дать дѣтямъ свѣтскій лоскъ, для чего возила ихъ въ шикарные дома, съ которыми поддерживала знакомство. Къ сожалѣнію, она умерла довольно рано. Вратъ Макара изъ гимназіи опредѣлился въ полкъ, отецъ скоро умеръ, такъ что Макаръ Ивановичъ, будучи на третьемъ курсѣ, остался одинъ въ собственномъ домикѣ, доходами съ котораго честно дѣлился съ отсутствующимъ братомъ. Онъ искренно любилъ науку и все свое свободное время посвящалъ на изученіе какъ иностранныхъ языковъ, такъ и всего, что расширяло кругъ его спеціальныхъ познаній. Кутежей онъ не любилъ, товарищей посѣщалъ преимущественно подобныхъ себѣ тружениковъ и, казалось, все пророчило ему завидную карьеру на ученомъ поприщѣ. Женское общество не имѣло для него обаянія. При жизни матери онъ видалъ болѣе чопорныхъ старухъ, а если встрѣчалъ молодыхъ дѣвицъ въ знакомыхъ домахъ, то это были по наружности холодныя куклы, которыхъ родители воспитывали на аристократическій образецъ, такъ что иная дѣвица, не смотря на природный общительный характеръ, притворялась гордою недотрогою. Слезкинъ не посѣщалъ и театровъ, потому что при скромныхъ средствахъ не могъ располагать лишними деньгами, издерживая всѣ свои доходы на покупку учебныхъ пособій. Товарищи прозвали его монахомъ, и онъ терпѣливо переносилъ эту кличку. Такъ шло дѣло до послѣдняго семестра третьяго курса. Послѣ вакацій, которыя Слезкинъ провелъ у себя на дачѣ — какъ онъ называлъ свой домикъ съ палисадникомъ изъ десятка деревьевъ, — погруженный въ головоломныя вычисленія, къ нему явился однажды университетскій ====page 48==== товарищъ и предложилъ уроки въ своемъ семействѣ. Слезкинъ не отказывался отъ уроковъ, какъ отъ самаго главнаго подспорья, и тотчасъ же изъявилъ согласіе. Семейство товарища встрѣтило Слезкина радушно, и онъ скоро сдѣлался какъ свой въ домѣ, гдѣ маленькіе ученики и ученицы полюбили его отъ души, къ которымъ онъ, впрочемъ, и самъ привязался по мягкости своей натуры. Товарищъ Слезкина былъ большой театралъ, успѣвшій внушить и своимъ страсть къ театру, такъ что каждый праздникъ его мать брала ложу въ какой-нибудь спектакль, и Макаръ Ивановичъ, волею-неволею, долженъ былъ сопутствовать новымъ своимъ пріятелямъ. Здѣсь произошелъ съ нимъ переворотъ, повліявшій на дальнѣйшую судьбу молодаго человѣка, переворотъ неожиданный и рѣшительный, который трудно было предвидѣть при опредѣлившемся уже характерѣ Слезкина. Невиданный имъ дотолѣ балетъ произвелъ на него магическое дѣйствіе, и мало того, что Макаръ Ивановичъ пришелъ въ восторгъ отъ представленія, но полуобнаженныя женщины, въ фантастическихъ костюмахъ и сладострастныхъ позахъ — перевернули въ немъ, такъ сказать, всѣ его убѣжденія, которыми онъ даже гордился. Какая-то новая жажда вторглась къ нему въ душу, и ее не властны были утолить ни логорифмы, ни дифференціалы и интергалы. Короче сказать, возвратясь изъ балета, Слезкинъ не могъ уснуть и бредилъ одною хорошенькою хористкою, которая, какъ ему казалось, не сводила съ него глазъ, но которая, въ дѣйствительности, смотрѣла безразлично въ его сторону. Пробовалъ было Слезкинъ приняться за математику и нарочно задалъ себѣ весьма трудную задачу для разрѣшенія, однако формулы не вязались въ головѣ, уравненіе выходило дикимъ, и на доскѣ, на которой онъ усердно чертилъ X и У, начали появляться вмѣсто сухихъ цифръ чарующіе глазки, обнаженныя плечики и стройныя ножки, изъ чего составлялись такія формулы, отъ которыхъ молодой математикъ вздрагивалъ всѣмъ тѣломъ и ощущалъ словно электрическій токъ, пробѣгавшій по всему организму. На другой день онъ не пошелъ въ университетъ, но поспѣшилъ на урокъ заблаговременно, имѣя въ виду поболтать съ товарищемъ. Послѣдній удивился любопытству Слезкина, потомъ разсмѣялся и охотно началъ посвящать его въ тайны балетнаго міра. Въ слѣдующій праздникъ семейство знакомыхъ его поѣхало въ Александринку, а Слезкинъ купилъ себѣ билетъ въ Большой театръ, вооружился биноклемъ, взятымъ у капельдинера, и съ живѣйшимъ нетерпѣніемъ ожидалъ поднятія занавѣса. Шелъ давно забытый теперь балетъ ====page 49==== «Армидины Сады», отличавшійся роскошною постановкою. Когда началось представленіе, и въ числѣ хористокъ Слезкинъ увидѣлъ предметъ своей страсти, онъ уже не обращалъ вниманія на спектакль, не любовался примадонною и блестящими корифейками того времени, онъ устремилъ взоръ только на ту, которая произвела въ его душѣ неожиданный переворотъ и, дѣйствительно, отличалась красотою, граціею и свѣжестью молодости. Слезкинъ растаялъ, хотя на этотъ разъ ему и не казалось, что очаровательная брюнетка смотрѣла на него: ей случалось подходить къ самой рампѣ, такъ что Слезкинъ видѣлъ даже многія подробности, незамѣчаемыя издали, но она глядѣла упорно въ другую сторону и туда улыбалась. Волнуемый разными фантазіями — чему много способствовала волшебная обстановка балета — бѣдный Слезкинъ переживалъ нѣчто въ родѣ тѣхъ томительно-сладко-жгучихъ минутъ, которыя выпадаютъ на долю потребителей опіума. По выходѣ изъ театра, онъ долго безъ цѣли блуждалъ по городу, и вмѣсто Выборгской зашелъ къ Калинкину мосту, такъ что возвратился домой чрезвычайно поздно и въ состояніи какого-то одурѣнія. Однимъ словомъ, малый, какъ говорится, свихнулся, и наука, передъ которою онъ такъ благоговѣлъ, начала ему казаться мертвою буквою. Онъ машинально принимался за свои вычисленія, и нѣкоторое время дѣло спорилось; но мало по малу цифры какъ бы начинали стушовываться, и передъ глазами молодаго математика мелькали соблазнительныя ножки и еще болѣе соблазнительныя юбочки, такъ что онъ затруднялся даже въ сокращеніи дробей. На урокахъ потомъ онъ обнаруживалъ разсѣяность, и, наконецъ, признался товарищу, что влюбленъ въ хорошенькую хористку. Послѣдній, еще съ гимназическаго курса, — знакомый со всѣми треволненіями жизни и не чуждый міру театраловъ, сперва прочелъ Слезкпну весьма неутѣшительную теорію театральныхъ нравовъ и обычаевъ, и потомъ обѣщалъ узнать подробности о предметѣ его страсти, предваряя, что было бы удобнѣе нервности поклоненіе на какой-нибудь другой предметъ. На другой или на третій день Слезкинъ узналъ отъ товарища, что владычица его сердца уже второй годъ какъ живетъ съ однимъ господиномъ, имѣетъ отъ него дочь и ведетъ себя безукоризненно, что любить ее — безуміе, искать съ нею знакомства — напрасная трата времени, и что, еслибъ и удалось познакомиться, то это не повело бы ни къ чему. Свѣдѣнія эти огорошили влюбленнаго, который на первыхъ порахъ испыталъ такую горькую неудачу. Онъ, однако-жъ, не хотѣлъ отступать безъ боя и употреблялъ всѣ ====page 50==== усилія, чтобы познакомиться съ предметомъ несчастной страсти, но всѣ его старанія были безуспѣшны, и Слезкинъ пересталъ ходить въ балетные спектакли. Изъ театрала онъ снова сдѣлался усерднымъ математикомъ или, по крайней мѣрѣ, хотѣлъ имъ сдѣлаться, но какъ же показались ему сухи и безжизненны цифры великой науки, послѣ обольстительныхъ формъ, которыми онъ такъ недавно восхищался на сценѣ. Начало было сдѣлано, будущій ученый стушевался, на мѣсто его возникъ пылкій юноша, жаждавшій наслажденій, и который любовь свою къ балетной хористкѣ сперва утопилъ въ стаканѣ вина, а потомъ перенесъ на болѣе подходящій сюжетъ, отвѣтившій ему взаимностью. Изъ превосходно занимавшагося студента, на котораго всѣ факультетскіе профессора обращали вниманіе, Слезкинъ превратился въ небрежнаго посѣтителя университета, и если его не считали еще лѣнтяемъ, то изъ уваженія къ прежнимъ заслугамъ. Ему не разъ открыто выражали сожалѣніе, что такой даровитый молодой человѣкъ бросилъ науку. Слезкинъ сознавалъ безобразіе своего поведенія, но въ теченіе какого-нибудь полугода онъ такъ напрактиковался въ кутежахъ, что былъ неузнаваемъ. Въ это время судьба его свела съ одною молодою, но весьма опытною особою, которой онъ и понравился какъ юноша, но которая любила жить очень широко на счетъ своихъ обожателей. Слезкинъ предался ей искренно, но она ему стоила много въ матерьяльномъ отношеніи, пока онъ дошелъ до желанной короткости. Бездушная кокетка, убѣдясь въ своей власти, обирала его самымъ безчеловѣчнымъ образомъ, не требуя у него нахально, какъ поступаютъ сплошь и рядомъ ей подобныя, но употребляя для этого бездну уловокъ, приправленныхъ тою лукавою нѣжностью, которая легко сводитъ съ ума и пожилаго мужчину, а не только наивнаго мальчика. Разсорившись съ главнымъ обожателемъ, который тратилъ на нее много денегъ, и не желая быть принадлежностью всѣхъ и каждаго до благопріятной встрѣчи съ какимъ нибудь солиднымъ поклонникомъ, она ограничивалась однимъ Слезкинымъ, эксплуатируя его ежедневно такъ, что молодой человѣкъ не зналъ, какъ ему извернуться при усиліяхъ остаться въ прежнихъ отношеніяхъ съ возлюбленною. Онъ былъ уже совершеннолѣтній, и въ одинъ прекрасный день, не долго думая, написалъ къ брату, чтобъ тотъ прислалъ ему довѣренность, увѣдомляя, что необходимо заложить домъ на постройку флигеля, который долженъ былъ приносить имъ порядочные доходы. Между тѣмъ Макаръ Ивановичъ сдѣлалъ долгъ въ счетъ будущихъ благъ, ====page 51==== а когда братъ прислалъ ему полную довѣренность, то онъ, вмѣсто залога, продалъ домъ и большое мѣсто довольно выгодно какому-то фабриканту и нѣсколько мѣсяцевъ прожилъ, очертя голову, съ своею сиреною. Между тѣмъ его уволили изъ университета. Когда у него осталось около двухсотъ рублей изъ всего капитала, и онъ не могъ уже дѣлать прежнихъ расходовъ, его возлюбленная, видя близкое истощеніе казны, начала угощать его разными домашними сценами, и вмѣстѣ зорко высматривала болѣе надежнаго обожателя. Вскорѣ ей и представился подходящій поклонникъ въ особѣ одного толстѣйшаго откупщика, который, по обычаю того времени, сорилъ деньгами. Слезкинъ въ одинъ прекрасный день нашелъ ея квартиру пустою, а когда отправился къ ней по новому адресу, его не приняли. Излишнымъ будетъ описывать и ревность, и бѣшенство молодаго человѣка. Отъ него отдѣлывались однимъ равнодушіемъ, не отвѣчали на самыя пламенныя письма, и когда онъ однажды ухитрился подкараулить измѣнницу у подъѣзда, она пригласила его къ себѣ въ квартиру, объявила, что считаетъ съ нимъ все поконченнымъ, посовѣтовавъ — не дѣлать глупостей и оставить ее въ покоѣ. Слезкина сразу огорошила эта сцена; потомъ, не смотря на свою неопытность, онъ нонялъ съ какою женщиною имѣлъ дѣло и выдержалъ себя, по крайней мѣрѣ, въ ея присутствіи, т. е. не кричалъ, не говорилъ дерзостей, а холодно поклонился и вышелъ съ достоинствомъ. За то же послѣ сдержанность эта выступила изъ береговъ и проложила дорогу, по которой пошла прямо къ пагубѣ молодая, свѣжая, ненадломленная жизнь, а только повитая заблужденіями молодости. Слезкинъ началъ пить, предаваться разгулу, заливая виномъ грусть по вѣроломной женщинѣ и стараясь найдти въ продажныхъ ласкахъ забвеніе. Но это не долго продолжалось; средства истощались незамѣтно, такъ, что однажды, возвратясь домой послѣ безсонной ночи, онъ нашелъ у себя въ портмоне лишь нѣсколько серебряныхъ монетъ: вотъ все, что осталось отъ продажи дома. Положеніе было крайне скверное, но не безвыходное, особенно для молодаго человѣка, получившаго довольно основательное образованіе, потому что онъ могъ начать карьеру снова, продолжая университетскій курсъ или поступивъ на службу; при томъ онъ могъ опять приняться за уроки, которые давали бы ему безбѣдный кусокъ хлѣба. Но Слезкинъ разомъ преобразовался и, какъ человѣкъ со слабымъ характеромъ, началъ топить свое мнимое горе въ винѣ, дойдя до того состоянія, которое называется запоемъ и сталъ пить обыкновенно среди русскаго народа. ====page 52==== Трудно передать всю безвыходность положенія Слезкина, безвыходность, созданную имъ для себя, ибо, какъ мы уже сказали, онъ могъ перестроить свою судьбу заново, лишь бы было желаніе, но только не являлось это желаніе, не хватало энергіи, и некому было навести его на путь и устранить изъ головы дурь, столь свойственную молодому человѣку. Ему казалось, что онъ топилъ свое горе въ винѣ, которое помогало ему забывать измѣнницу, но вина никто не давалъ даромъ, а между тѣмъ у него не было уже средствъ удовлетворять эту несчастную страсть. Случайно сошелся онъ съ однимъ изъ шулеровъ, погрязшимъ тоже вслѣдствіе пьянства въ самомъ развратномъ омутѣ, и этотъ шулеръ подалъ ему надежду на лучшую будущность. Въ трезвыя минуты, которыхъ, впрочемъ, у него бывало довольно, вслѣдствіе матерьяльныхъ недостатковъ, онъ училъ Слезкина своему мастерству съ тою цѣлью, чтобъ послѣдній могъ прилагать это мастерство на практикѣ, ибо у стараго шулера дрожали руки, и онъ не могъ уже заниматься дѣломъ. Слезкинъ скоро постигъ тайны искусства и научился какъ дергать, такъ и подтасовывать, если и небезукоризненно въ глазахъ людей высшей школы, то на столько ловко, что можно было оплетать простофилей. Довольно красивый собою, прекрасно владѣя французскимъ языкомъ, при своемъ развитомъ умѣ, Слезкинъ съ перваго раза располагалъ къ себѣ, и если онъ былъ хорошо одѣтъ и не пьянъ, то весьма походилъ на порядочнаго джентльмена. Все это подмѣтилъ старый шулеръ, и, обрадовавшись своей находкѣ, которая могла улучшить и его собственный быть, пересталъ даже пить до безобразія и рѣшился дѣйствовать. Въ иныхъ игорныхъ кругахъ его знали хорошо, ибо онъ самъ нѣкогда былъ дѣйствующимъ лицемъ, и нѣкоторые игроки принимали его съ задняго крыльца, а порою и давали по три или по пяти рублей на бѣдность въ память прежнихъ заслугъ на зеленомъ полѣ. Подучивъ, какъ слѣдуетъ, Слезкина, онъ свелъ его къ одному старинному товарищу и упросилъ послѣдняго дать ходъ молодому дебютанту. На экзаменѣ Слезкинъ оказался весьма искуснымъ въ механикѣ, но опытный шулеръ возъимѣлъ на него другіе виды. — Вамъ надо еще поучиться, сказалъ онъ, — при вашихъ способностяхъ вы достигнете цѣли; но и теперь можете быть намъ полезны и своею скромною наружностью, и своимъ образованіемъ. Слезкинъ былъ принятъ въ качествѣ соблазнителя — обязанность котораго состояла въ посѣщеніи гостинницъ, театровъ, ====page 53==== публичныхъ домовъ, гдѣ онъ долженъ былъ, подмѣтивъ людей съ состояніемъ, завлекать ихъ къ спеціалистамъ, которые не клали уже охулки на руку. Содержаніе назначили ему небольшое, но за то съ каждаго субъекта, съ каждой жертвы, уловленной въ сѣти, обѣщали порядочный дивидендъ, такъ что отъ его ловкости и смѣтливости зависѣло имѣть хорошіе доходы, которыми предстояло ему дѣлиться съ своимъ учителемъ. И надобно сказать, Слезкинъ отлично выполнялъ свою обязанность, тѣмъ болѣе, что это совпадало съ тогдашнимъ его настроеніемъ, которое требовало именно возможныхъ разсѣяній. Онъ даже нѣсколько разъ, какъ говорится, свихивался, потому что въ театрахъ встрѣчался съ предметомъ своей несчастной страсти и пробовалъ было завязать съ нею новыя отношенія. Сирена, однако-жъ, не слишкомъ благопріятно приняла вздохи прежняго обожателя, и какъ-то при выходѣ изъ ложи сказала ему: «Я пока довольна своимъ медвѣдемъ, а если ты разбогатѣлъ и можешь мнѣ давать хоть пятьсотъ въ мѣсяцъ, я къ твоимъ услугамъ». Слезкинъ постоялъ нѣсколько времени, покачалъ головою и изъ театра отправился прямо въ трактиръ, гдѣ пропьянствовалъ двое сутокъ. Пьянство его съ самыхъ первыхъ лѣтъ начало принимать характеръ запоя, и онъ даже всегда предчувствовалъ появленіе этого пароксизма. Слезкинъ не чувствовалъ особаго желанія и расположенія пить во всякое время; онъ, конечно, пилъ постоянно, пилъ въ обществѣ, но не напивался, а главное — не любилъ возліяній въ одиночку, сознавая всю гнусность этого порока. Такъ бывало съ нимъ въ нормальномъ положеніи. Наступалъ періодъ запоя, Слезкинъ становился необыкновенно скученъ, чувствовалъ какую-то болѣзненную слабость во всемъ тѣлѣ, какую-то жгучую жажду, которая утолялась однимъ только виномъ и утолялась временно, разгораясь потомъ болѣе и болѣе. Печальное это состояніе продолжалось иногда съ недѣлю, послѣ чего слѣдовало изнеможеніе, проходившее постепенно. Между тѣмъ новый образъ жизни понравился Слезкину, который, занимаясь привлеченіемъ жертвъ въ шуллерскіе притоны, не переставалъ изучать технику подтасовокъ и передержекъ, разсчитывая пустить въ ходъ это искусство. Вскорѣ общеніе съ безнравственными людьми сильно повліяло на мягкую натуру Слезкина, который изъ скромнаго и порядочнаго юноши преобразился въ безшабашную личность, для которой не было ничего святого, и которая словно только и думала о пріобрѣтеніи денегъ, не видя и не имѣя въ жизни другихъ интересовъ. Ему и вредили только періоды запоя, когда онъ, пренебрегая дѣломъ, ====page 54==== проводилъ цѣлые дни въ состояніи скотскаго отупѣнія, и потомъ требовалось еще нѣсколько времени для возврата къ нормальному состоянію. Одно время онъ дѣйствовалъ довольно удачно и заработывалъ порядочную сумму, такъ что пріодѣлся прилично, обзавелся вещами и поселился въ порядочной меблированной комнатѣ, но судьба свела его съ одною камеліею, которая, обобравъ его, ввела даже въ долги. Заработокъ былъ у него всегда, хотя и не блестящій, и Слезкинъ могъ бы, исполняя свою новую обязанность, существовать безбѣдно; ему даже хотѣлось составить карьеру, сдѣлать себѣ независимое положеніе и войти въ общество игроковъ на правахъ равенства, къ чему, какъ ему казалось, у него были всѣ данныя. Онъ скоро пошелъ въ ходъ и скоро также испортился окончательно, т. е. дошелъ до той степени нравственнаго паденія, гдѣ уже человѣку мало представляется шансовъ на возвратъ. Пользуясь своею внѣшностью и образованіемъ, Слезкинъ довольно удачно завлекалъ неопытныхъ, и такъ прославился на этомъ поприщѣ, что самъ Гременицынъ обратилъ на него вниманіе. При этомъ обстоятельствѣ казалось, что судьба его упрочена, ибо у Ларіона Ивановича можно было обдѣлывать дѣла, но тутъ-то и свихнулся Слезкинъ. Сознавая заслуги, оказываемыя патрону, и видя его непомѣрную скупость, онъ рѣшился дѣйствовать иначе, а именно передавая кліентовъ другимъ или предостерегая самихъ кліентовъ, смотря потому, что было выгоднѣе. Такъ онъ однажды продалъ Гременицына и поймался. Очень понятно, что разсердить такого человѣка нельзя было безнаказанно, и Слезкинъ очень скоро почувствовалъ всю неосторожность своего поступка. На первыхъ порахъ патронъ разсвирѣпѣлъ, но потомъ смягчился и притворясь, что повѣрилъ раскаянью Слезкина, продолжалъ пользоваться его услугами. Гременицынъ показалъ даже особенное великодушіе и далъ Слезкину подъ заемное письмо двѣсти рублей, когда Макару Ивановичу необходима была эта сумма на примиреніе съ братомъ, который требовалъ своей доли наслѣдства, на которую юридически не имѣлъ права. Слезкинъ взялъ деньги, разсчитывая раздѣлаться къ сроку, но доходы, достававшіеся легко, также легко и уходили, и когда наступило время платежа, у него не было и половины суммы. Гременицынъ оказался неумолимымъ и, что еще хуже, передалъ всѣмъ шулерамъ продѣлки Слезкина, такъ что отъ послѣдняго всѣ отступились, и ему грозило навсегда долговое отдѣленіе, ибо Гременицынъ обѣщалъ, пока живъ, вносить ====page 55==== кормовыя деньги. Но тутъ Макара Ивановича выручилъ протекторъ его, пьянчужка-шулеръ, который имѣлъ на столько еще значенія у Гременицына, что послѣдній, не смотря на различіе положеній, не могъ отказать и отложилъ дѣло по взысканію до болѣе благопріятнаго времени. Покинутый всѣми Слезкинъ пришелъ было въ отчаяніе; ему оставались только тѣ игорныя трущобы, въ которыя онъ еще не спускался, но въ которыхъ не ясно видѣлъ средство къ существованію. Случай, однако-жъ, не далъ ему погибнуть окончательно и предоставилъ временный выходъ изъ крайняго положенія. Не брезгая никакими знакомствами, Слезкинъ сошелся съ однимъ клубнымъ офиціантомъ гдѣ-то въ портерной, и раза два игралъ съ нимъ въ карты. Однажды встрѣтившись съ нимъ на улицѣ, офиціантъ предложилъ Слезкину ѣхать съ нимъ на свадьбу къ его пріятелю, который женился на дочери какого-то дворецкаго. Слезкину было все равно, и какъ онъ не спустилъ еще платья, то далъ слово, и офиціантъ зашелъ за нимъ въ условленное время. На свадьбѣ, отличавшейся крайнимъ безобразіемъ, потому что общество состояло изъ лакейства всѣхъ сортовъ, устроилась и пулька преферанса, въ которой участвовалъ и единственный гость, приглашенный для почета — какой-то отставный надворный совѣтникъ. Слезкинъ обыгралъ всѣхъ партнеровъ и пришелъ въ отличное расположеніе духа. «Этакихъ бы гусей почаще, подумалъ онъ, — пожалуй, въ мѣсяцъ можно бы поправиться». Онъ выигралъ рублей около двадцати и хотя ему предлагали вторую пульку, однако онъ, какъ опытный человѣкъ, замѣтивъ, что его партнеры вытаскивали подъ столомъ изъ портмоне двугривенные и пятіалтынные, счелъ на этотъ разъ благоразумнымъ не тратить попусту времени и отказался подъ предлогомъ принять участье въ танцахъ. Случившійся тутъ хозяинъ одобрилъ намѣреніе Слезкина и торжественно провозгласилъ, что молодому человѣку слѣдуетъ «повертѣться съ дѣвицами». Въ числѣ дамъ, одѣтыхъ щеголевато, Слезкинъ замѣтилъ молодую дѣвушку, которая, какъ ему показалось, посматривала на него привѣтливо и довольно часто и держалась какъ-то въ сторонѣ. Онъ прямо подошелъ къ ней, пригласилъ на кадриль и получилъ согласіе. — А знаешь кто это? спросилъ его знакомый офиціантъ. — Нѣтъ, не знаю. — Смотри, не ударь лицомъ въ грязь: это любимая камеристка княгини Тулумбасовой, Прасковья Павловна. — Недурненькая. — Экъ метнулъ! Да я скажу тебѣ, Макарушка, примѣрно, ====page 56==== что еслибъ не связался я съ Акулькою, которая готова глаза выцарапать, я не отсталъ бы отъ Параши. Душа дѣвушка, а денегъ-то куры не клюютъ. — А! — Ты, пожалуйста, будь моимъ визави — я долженъ таскать свою Акульку. Счастливецъ! Слова эти привели Слезкина еще въ лучшее расположеніе, и онъ съ первой же фигуры постарался любезностью и вѣжливостью расположить къ себѣ свою даму. Достигнуть ему этого было не трудно, потому что онъ уже понравился Парашѣ, которая, обращаясь постоянно съ лакействомъ, нашла въ Слезкинѣ чрезвычайно интереснаго кавалера. Макаръ Ивановичъ не отходилъ отъ нея цѣлый вечеръ, передъ ужиномъ пожалъ ей слегка руку, и хоть она не умѣла отвѣчать ему тѣмъ же, однако такъ взглянула на него, что Слезкину не оставалось сомнѣнія во взаимности. За ужиномъ онъ сидѣлъ рядомъ съ нею, позволяя себѣ нѣкоторыя, какъ бы случайныя вольности, при которыхъ каждый разъ у дѣвушки вспыхивалъ яркій румянецъ, но на лицѣ не замѣчалось никакого обидчиваго выраженія. Кончилось тѣмъ, что онъ проводилъ Парашу до ея квартиры. На другой день вечеромъ они видѣлись въ Пассажѣ и между ними завязались весьма интимныя отношенія, но только ни Параша не пріѣзжала къ нему, ни онъ не посѣщалъ ее, а сходились они у одной ея дальней родственницы, условившись заблаговременно. Параша души не слышала въ своемъ Макарушкѣ и даже, узнавъ съ горемъ о его несчастной страсти къ вину, не только не разлюбила его, а напротивъ, пожалѣла и со слезами упрашивала бросить эту привычку, не зная, конечно, что это болѣзнь почи неизлечимая. Слезкинъ, однако-жъ, не чувствовалъ къ ней особой привязанности, а убѣдясь, что она страшно влюблена въ него, видѣлся съ нею охотно, даже издали намекая на возможность законныхъ отношеній въ будущемъ, заявляя при этомъ надежду на полученіе мнимаго наслѣдства. Все это онъ дѣлалъ для того, чтобъ вытягивать у Параши по временамъ малую толику денегъ. Очутясь безъ средствъ, Слезкинъ жилъ на ея счетъ, но такъ какъ онъ не требовалъ много, а порою обыгравъ кого нибудь рублей на десять, на пятнадцать, и не заикался въ теченіе нѣсколькихъ дней о деньгахъ, то Параша искренно вѣрила во всѣ его невозможныя фантазіи. Когда онъ узналъ отъ нея о пріѣздѣ племянника княгини, молодаго неопытнаго богача, у него немедленно мелькнула неясная мысль обобрать его съ помощью шулеровъ, а въ этомъ случаѣ ====page 57==== дружба съ Парашею представляла Слезкину много данныхъ на успѣхъ задуманнаго предпріятія. Мы видѣли, что онъ уже былъ у Гремешіцына, какъ у человѣка въ этомъ дѣлѣ ловкаго и опытнаго, и только намекнулъ о важной добычѣ, на которую могъ имѣть хоть косвенное вліяніе, какъ подобный скряга и жила далъ ему красненькую. Слезкинъ рѣшился дѣйствовать неутомимо, далъ себѣ слово не запивать до совершеннаго окончанія дѣла и, во что бы ни стало, осуществить свой замыселъ. Въ то самое утро, когда Мироволинъ поселился у сіятельной тетушки, Слезкинъ назначилъ Парашѣ свиданіе у себя въ домѣ, ссылаясь на нездоровье и на желаніе видѣться съ нею. Ее-то ожидалъ онъ въ своемъ маленькомъ нумерѣ, который, благодаря капризу подгулявшей хозяйки, принялъ нѣсколько благообразный видъ. Часовъ около восьми позвонили, послышался голосъ хозяйки «здѣсь, пожалуйте!» въ корридорѣ раздались торопливые шаги, и въ комнату Слезкина робко вошла стройная дѣвушка въ бархатной шляпкѣ и драповомъ бурнусѣ. Макаръ Ивановичъ встрѣтилъ ее у двери. — Ну, что-жъ, можно самоваръ подавать? спросила хозяйка. — Сдѣлайте одолженіе, Ѳекла Ивановна. — Я думала ты одинъ, шепнула Параша. — Подожди немного, подадутъ чай, мы останемся одни, отвѣчалъ Слезкинъ. Черезъ нѣсколько минутъ кухарка внесла самоваръ, а вслѣдъ за нею съ приборомъ вошла и Ѳекла Ивановна, которая, поклонившись гостьѣ съ достоинствомъ, поспѣшила осмотрѣть послѣднюю съ ногъ до головы и, проговоривъ: «Пріятнаго аппетита» удалилась съ плутовскою улыбкою. Слезкинъ притворилъ дверь, но не запиралъ ее на ключъ, что весьма озадачило Ѳеклу Ивановну; находясь очень близко, она намѣревалась дѣлать свои наблюденія. Она постояла нѣсколько минутъ, сдѣлала гримасу, махнула рукою и медленно ушла въ свою комнату. Параша, по просьбѣ Слезкина, занялась приготовленіемъ чая, и когда стаканы были налиты, онъ сѣлъ рядомъ съ нею и между ними началась бесѣда шопотомъ. VI. Азартныя игры существуютъ въ Петербургѣ съ незапамятныхъ временъ, и такъ какъ онѣ запрещены закономъ, ====page 58==== то ведутся не въ клубахъ, а въ частныхъ домахъ, хотя нѣкоторыя изъ нихъ, въ видѣ какого-то страннаго исключенія, пользуются въ клубахъ правомъ гражданства, какъ, напримѣръ, палки, баккара и макао. Изгнаны изъ публичнаго употребленія только штосъ и банкъ — эти классическія азартныя игры, которыя собирали, собираютъ и будутъ собирать человѣчество вокругъ зеленыхъ столовъ, не смотря ни на какія стѣсненія и регламентаціи. Вслѣдствіе этого штосъ и банкъ мечутся въ частныхъ домахъ, спеціально существующихъ для этихъ игръ, и если попадаются случаи обыгрыванья на вѣрняка, то именно потому, что банкометы ускользаютъ отъ общественнаго контроля. Даже на игорныхъ вечерахъ отъявленныхъ шулеровъ передержка и подтасовка не употребляются, и шулера, какъ они выражаются, играютъ на счастье, ибо хотя бы они и желали пустить въ ходъ свои способности, однако не смѣютъ дѣлать этого изъ боязни получить возмездіе тутъ же на мѣстѣ. Плутовская игра ведется лишь тогда, когда партія игроковъ сдѣлаетъ общую облаву на одну какую нибудь личность, или на такъ называемыхъ утренникахъ, гдѣ не бываетъ постороннихъ. На картежныхъ же вечерахъ мечется банкъ на чистоту и нерѣдко за отсутствіемъ понтовъ дольщики сражаются другъ съ другомъ. Вывали и бываютъ исключенія, если появится какой нибудь господинъ, обладающій техникою высшей степени, пріемы которой незамѣтны самому опытному глазу, и начнетъ обирать почтеннѣйшую публику, такъ сказать, всенародно; первое время онъ выигрываетъ, но опытные бойцы зорко слѣдятъ за счастливцемъ и, наконецъ, подмѣчаютъ штуку, стоившую имъ денегъ. Тогда заявляется артисту, что пріемъ его понятъ, и онъ вступаетъ въ извѣстный кругъ игроковъ уже въ качествѣ собрата, не смѣя болѣе пускать въ ходъ узнаннаго пріема, и довольствуется общею игрою и тѣми случаями, когда удастся пощипать какую нибудь жертву. Шулера очень часто ссорятся между собою, особенно, если перебиваютъ другъ у друга пижоновъ, т. е. неопытныхъ людей, дозволяющихъ обыгрывать себя на вѣрную, но случается, что мимо ругани, даже самой площадной, близкой къ потасовкѣ, они вступаютъ въ дружескій союзъ для завлеченія какого нибудь новичка или даже и пріѣзжаго игрока, не обладающаго, однако-же, самыми новѣйшими тонкостями профессіи. У этихъ людей одна цѣль — деньги, средства же для добыванія этой цѣли безразличны, и нѣтъ тѣхъ ухищреній, нѣтъ тѣхъ продѣлокъ, какихъ не употребляли бы они, чтобъ добыть лишній рубль изъ кармана у товарищей. Ничего нѣтъ интереснѣе, какъ ====page 59==== находиться въ обществѣ этихъ личностей, когда нѣтъ никого постороннихъ, или присутствуютъ такіе завсегдатаи, несчастныя жертвы страсти, передъ которыми, не стѣсняясь разсказываютъ, какъ свои подвиги, такъ и различныя похожденія ближнихъ. Между ними есть много кличекъ, и иныя получили такое право гражданства, что, будучи повторяемы изо дня въ день, положительно замѣняютъ настоящую фамилію индивидуума. Азартная игра велась и ведется вездѣ, отъ высшихъ сферъ при самой аристократической обстановкѣ, до кабацкихъ трущобъ, куда не слѣдуетъ ходить безъ револьвера, который, положимъ, будетъ и не заряженъ, но однимъ своимъ видомъ внушитъ нежеланіе затронуть васъ. Въ описываемую эпоху игорные дома гнѣздились по всему Петербургу, ибо это было въ самое то время, когда запретили лото, а домино-лото еще не вошло въ употребленіе. По Невскому проспекту, то и дѣло, носились рысаки въ одиночку — запряженные въ эгоистки или санки, на которыхъ возсѣдали щегольски разодѣтые джентльмены, безъ церемоніи перегоняясь другъ съ другомъ по улицѣ съ такимъ громаднымъ движеніемъ, и еслибъ вы спросили у кого нибудь фамилію этихъ господъ, многіе не умѣли бы отвѣчать, а иные называли бы вамъ, очевидно, какія-то клички въ родѣ Картуза, Размазни, Севрюги и т. и. Первое дѣло каждаго шулера заводиться рысаками; нужны ли они ему или нѣтъ, къ рылу ли, какъ говорится, или не къ рылу, но обыгравъ кого нибудь на порядочный кушъ, такой индивидуумъ заводитъ рысаковъ и какъ бы считаетъ священнымъ долгомъ выѣхать на Невскій на бѣгъ съ кѣмъ нибудь изъ товарищей, непремѣнно на Невскій или въ Морскую, не обращая вниманія на то, что можно опрокинуть, искалечить кого нибудь, что они дѣлали и дѣлаютъ въ настоящее время, насмѣхаясь надъ полицейскими распоряженіями. — А я перегналъ бы сегодня Размазню, говоритъ какой нибудь Картузъ, еслибъ не подвернулась проклятая баба. — Что-жъ, попала подъ лошадь? спрашиваетъ Севрюга. — Нѣтъ, ее сбили только съ ногъ, и это бы ничего, да съ панели бросился городовой, такъ надо было улепетывать въ другую сторону. И на слѣдующій день тотъ же самый Картузъ выѣзжаетъ на обычное ристалище. Этого сорта люди чрезвычайно какъ дорожатъ собственными рысаками, и если случается, что наскакиваютъ на докъ получше себя и проигрываются, то сбываютъ всѣ прочія вещи, ====page 60==== которыми успѣли пообзавестись, оставляя рысаковъ до самой послѣдней минуты. Не имѣя чѣмъ гордиться, исключая отрицательныхъ качествъ, они какъ бы считаютъ личнымъ достоинствомъ качества своихъ лошадей и съ гордостью говоритъ: «мой рысакъ то-то сдѣлалъ, мой рысакъ того-то стоитъ». Потомъ у многихъ является другая страсть — ростовщичество, покупка векселей, но это уже у личностей, разжившихся порядочно: первая же самая необходимая принадлежность — рысаки и щегольскіе эгоистки или одиночные санки. Въ одномъ изъ огромныхъ домовъ Невскаго проспекта въ четвертомъ этажѣ занималъ нѣсколько уже лѣтъ порядочную квартиру нѣкто Иванъ Ивановичъ. По фамиліи онъ назывался Губаревъ, но вообще у знакомыхъ слылъ подъ именемъ Ивана Ивановича. Это былъ плотный, здоровый старикъ лѣтъ подъ шестьдесятъ, румяный, веселый, шутникъ, хлѣбосолъ, всю свою жизнь игравшій въ карты. Три раза въ недѣлю составлялась у него игра, а остальное время онъ проводилъ у знакомыхъ, разумѣется, за зеленымъ полемъ. Съ молоду, какъ говорили, онъ проигралъ все состояніе, потомъ поправился на какомъ-то хлѣбномъ мѣстѣ, наконецъ, вышелъ въ отставку и принялся за прежнее ремесло, но должно быть уже съ большими познаніями въ карточномъ искусствѣ. Поселясь въ Петербургѣ и заведя картежный домъ, онъ лично ни въ чемъ не попадался, но его посѣщали постоянно всѣ петербургскіе шулера и со всѣми онъ былъ въ самыхъ лучшихъ отношеніяхъ. Онъ водилъ знакомство и съ Гременицынымъ, который иногда имѣлъ съ нимъ тайныя сдѣлки, по части подвода пижоновъ на утренники, на которые собирались уже одни теплые ребята. Игроки и шулера не жаловали, впрочемъ, Гременицына — первые потому, что онъ велъ себя гордо, а вторые по болѣе существенному поводу: Ларіонъ Ивановичъ не любилъ дѣлиться ни съ кѣмъ своими выгодами. Въ одинъ изъ игорныхъ вечеровъ, часу въ восьмомъ, квартира Ивана Ивановича, освѣщенная ярко, была готова къ пріему гостей. Меблирована она была порядочно, не отличаясь ничѣмъ особеннымъ, исключая одной угловой большой комнаты, въ которой во всю стѣну стоялъ огромный, длинный столъ, покрытый зеленымъ сукномъ и обставленный стульями, обличавшій какое-то занятіе цѣлымъ большимъ обществомъ. Понятно, чѣмъ занимались гости Ивана Ивановича. Хозяинъ, въ сѣромъ пальто, съ длинною трубкою въ зубахъ, сидѣлъ у маленькаго столика и читалъ газету. Къ нему ====page 61==== подошелъ съ стаканомъ чая на небольшомъ подносѣ старый слуга въ ермолкѣ и туфляхъ. — Иванъ Ивановичъ! — А? — Если не будутъ этотъ штатскій генералъ да графъ, такъ, я думаю, нечего и брать высокихъ винъ. — Что ты взбелѣнился, Мишка? — Я не взбелѣнился, а спрашиваю. — Да вѣдь я далъ записку къ Елисѣеву, — ты пошли или самъ съѣзди. — И послать, и съѣздить недолго, да на что вы набираете шато-икемовъ и бургонскихъ, ворчалъ сѣдой Мишка, стоя передъ бариномъ: вотъ прошлый разъ за карты получили шишъ, знатныхъ гостей не было, а дорогія вина-то кто роспилъ! — А тебѣ жаль? — Небось, не жаль. Иной не былъ дальше кабака, а жретъ шато-икемъ стаканами — индо въ шею наколотилъ бы. Иванъ Ивановичъ засмѣялся. — А ты вотъ что, Мишка, по запискѣ возьми, да и припрячь, если никого не будетъ. — Такъ и припрячешь: у насъ вѣдь въ буфетъ каждая сволочь лѣзеть. Я, впрочемъ, придумалъ штуку. — А какую? спросилъ Иванъ Ивановичъ, мѣшая ложечкою чай въ стаканѣ. — Я волью самыя простыя вина въ намеднишнія бутылки — пущай жрутъ. — И ты думаешь не замѣтятъ? — Повѣрьте, сударь, что виндеграфъ пойдетъ за икемъ, а медокъ за лафитъ, и останутся довольны. — Только смотри, не.забудь, когда пріѣдутъ порядочные. — Передъ тѣми можно будетъ поставить и настоящія бутылки. — Какъ знаешь. Въ это время раздался звонокъ. Мишка поспѣшилъ въ боковую дверь, а въ гостиной послышался голосъ: — Еще никого нѣть? — Никого, отвѣчалъ слуга, — Иванъ Ивановичъ въ угловой. По паркету застучали каблуки, и въ угловую комнату влетѣлъ приземистый мужчина лѣтъ подъ тридцать, одѣтый какъ юноша, съ гладко-выбритою круглою физіономіею, съ огромною часовою цѣпочкою и съ кольцами почти на каждомъ пальцѣ. — Здравствуй, Иванъ Ивановичъ! — Здравствуй. ====page 62==== — А что, доли еще не разобраны? — Да вѣдь никого нѣтъ. — Я держу тридцать копѣекъ. — Этого нельзя, Карлъ Карловичъ. — Почему же нельзя? — Потому что я самъ держу четвертакъ, а если тебѣ отдать тридцать копѣекъ, то что же останется моимъ всегдашшимъ банкометамъ. — Да, знаю! Небось, Гременицынъ въ долѣ? — Это ужъ мое дѣло, кто въ долѣ. — Я держу тридцать копѣекъ. — Бери, когда хочешь, гривенникъ. — Помилуй, я въ подмазкѣ — вчера проигралъ двѣсти, третьяго дня полтораста, и въ этотъ мѣсяцъ тысячи двѣ въ проигрышѣ. — Это не резонъ, чтобъ я обдѣлялъ своихъ дольщиковъ. Хочешь чаю? — Чаю выпью, а ты прими меня на тридцать. — Не могу, Карлъ Карловичъ. — Такъ я и совсѣмъ не пойду въ долю. — Какъ тебѣ угодно. — Въ самомъ дѣлѣ — что-жъ это за порядокъ! — Я долженъ тебѣ сказать, Карлъ Карловичъ, что ты много хочешь, отозвался хозяинъ, пуская дымъ изъ трубки. Разсуди, любезнѣйшій, ты еще недавно играешь, а хочешь предписывать законы. — Да вѣдь я несчастливо играю въ это время. — Возьми небольшую долю, а послѣ перваго банка можешь занять и тридцать. — Я вѣдь плачу чистыя деньги. — У насъ никто и не играетъ безъ денегъ, развѣ уже какой нибудь случай. Въ передней снова послышался звонокъ, въ угловую вошелъ среднихъ лѣтъ мужчина съ небольшою бородкою, одѣтый аляповато, и хоть былъ выстриженъ сообразно съ модою, но тряхнулъ головою, какъ человѣкъ, привыкшій къ этому пріему, нося русскую прическу. — Ивану Ивановичу, наше наиглубочайшее, сказалъ онъ, кланяясь неловко и протягивая руку особымъ образомъ, какъ это дѣлаютъ приказчики въ рынкѣ. — А, Куликъ, здравствуй. — И Карлу Карловичу, наше вамъ почтеніе. Карлъ Карловичъ протянулъ два коротенькихъ пальца. ====page 63==== — Можно въ долю, Иванъ Ивановичъ? спросилъ господинъ, именовавшійся Куликомъ. — Не думаю. — Какъ же, вѣдь я пришелъ раньше?.. — Были раньше тебя и деньги оставили. — Этакъ никогда не попадешь въ долю. — Да тебѣ и не нужно, ты всегда выпонтируешь. — Да, выпонтируешь! Анамедни провалилъ двѣсти шестьдесятъ пять цѣлковыхъ. — За то передъ тѣмъ выигралъ. — Я самъ досталъ только гривенникъ, отозвался, недовольнымъ тономъ Карлъ Карловичъ. — Эй, крикнулъ хозиинъ, подать чаю Кузьмѣ Ивановичу. Кузьма Ивановичъ сѣлъ за столъ и сдѣлалъ извѣстный пріемъ засучить рукава, которые оказались, однако-же, узкими для этого, и снова хотѣлъ тряхнуть кудрями, которыхъ не имѣлось. — А я сегодня, господа, обогналъ Саву, сказалъ онъ. — Шалишь, замѣтилъ Карлъ Карловичъ. — Ей Богу, обогналъ у самаго Полицейскаго моста. Это вижу его у Гостинаго и кричу — давай, Сава, погоняемся! Идетъ, говоритъ. Мы поровнялись и пустились. До Казанскаго онъ былъ впереди, а тамъ мой Соколъ сталъ забирать силу и перегналъ сажень на двадцать. — Что нибудь да не такъ, молвилъ хозяинъ, ты, братъ Куликъ, любишь прихвастнуть. — Спросите у Мазкина, онъ видѣлъ. — И Мазкинъ такой же хвастунъ, да не дальше, какъ вчера, онъ увѣрялъ, что за свою разбитую клячу заплатилъ семьсотъ. — Это точно что разбитая кляча. — Вамъ обоимъ вѣрить нельзя. — Хотите пари. — Поди ты! Послышался громкій звонокъ. Раздались тяжелые шаги, и не старый, но толстый господинъ съ сильнымъ сопѣніемъ вошелъ въ комнату. — А, баронъ, здравствуйте, сказалъ хозяинъ. Давно пріѣхали? — Нѣтъ, недавно. Чѣмъ это у васъ воняетъ? — Что-жъ можетъ вонять? Въ залѣ и гостиной накурено духами, а здѣсь табакомъ. — Ахъ, я и позабылъ, что ты куришь жуковца. ====page 64==== — У каждаго свой вкусъ. — Это вѣрно, только вкусы бываютъ и хорошіе, и дурные, отозвался баронъ, тяжело опускаясь на кресло. Прежде всего я хотѣлъ бы чаю, а потомъ порядочную долю въ банкѣ. — Чай подадутъ сейчасъ, отвѣчалъ хозяинъ, а что касается доли, то банкъ уже разобранъ. — Какъ? — Обыкновенно какъ — пріѣхали и разобрали: ты вѣдь, слава Богу, не сегодня знаешь моихъ банкометовъ. — Что-жъ, они имѣютъ какую нибудь привилегію? — Привилегіи никакой, а наша компанія существуетъ давно. — Да и я, кажется, мечу не въ первый разъ. Мальчикъ, что-жъ мнѣ чаю! — Сейчасъ несу, отозвался бойкій мальчикъ, подходя съ подносомъ, на которомъ, кромѣ стакана съ чаемъ, стояли сливочникъ и сухарница. Баронъ Плутгеймъ насыпалъ въ стаканъ горсть сахару, налилъ сливокъ и обѣими руками наклалъ передъ собою груду булочекъ, сухариковъ и разнаго печенья. — Гдѣ ты покупаешь эту дрянь? сказалъ онъ, обращаясь къ хозяину, этакъ можно, пожалуй, изломать зубы. — Которыхъ нѣтъ, замѣтилъ, смѣясь, хозяинъ. Тебѣ, братъ, ничѣмъ не угодишь. — Отчего не угодишь, сказалъ баронъ, набивая ротъ печеньемъ, говорилъ тебѣ — вели брать у Вебера. — У насъ въ домѣ свой хорошій булочникъ. Впрочемъ, это дѣло Мишки, прикажи ему покупать хоть на острову — мнѣ все ровно. — Оба вы съ Мишкою порядочные скряги. Ну, чортъ съ вами, а вотъ худо, что никогда мнѣ у васъ нѣтъ доли. Портировать въ банкъ не находка. — Я самъ досталъ только десять копѣекъ, сказалъ недовольнымъ тономъ Карлъ Карловичъ. — Я самъ! я самъ! Да ты что такое? воскликнулъ баронъ. — А ты что? — Тебѣ только бы жрать. — Ха, ха, ха, засмѣялся Куликъ. А знаете ли, Иванъ Ивановичъ, продолжалъ онъ, какая была оказія уже передъ съѣздомъ съ дачи. Баронъ съ Карломъ Карловичемъ въ одинъ день три раза пообѣдали. — И что ты врешь! сказалъ Карлъ Карловичъ. ====page 65==== — Да чего-жъ отъ него ждать, молвилъ баронъ, такой анекдотъ очень забавенъ на Щукиномъ или на Апраксиномъ. — А что же такое, на Щукиномъ нешто не люди? Посмотри, какіе капиталы. — Еще бы не быть капиталамъ, замѣтилъ баронъ, разрываютъ каждаго покупателя на части, да сбываютъ разный хламъ за нужные товары. — Это пустяки. — Нѣтъ, не пустяки. Да чортъ съ вами. — Господа, вмѣшался хозяинъ, нѣсколько разъ просилъ я васъ быть вѣжливѣе. Вѣдь случись свѣжій человѣкъ — можетъ, Богъ знаетъ, что подумать. — Что-жъ онъ можетъ подумать, сказалъ баронъ, порядочному человѣку довольно взглянуть на оную физіономію, и онъ не ошибется. — Порядочный человѣкъ! А здѣсь развѣ безпорядочные? отозвался Карлъ Карловичъ обиженнымъ тономъ, а ты самъ что за птица? Баронъ, который пугаетъ воронъ. — Не тебѣ судить о баронахъ, любезнѣйшій. Ты, я думаю, ихъ и не видѣлъ у своего отца пивовара. — Мой отецъ былъ не пивоваромъ, а сѣдельникомъ. — Тоже не великій аристократъ. — Господа, еще разъ прошу прекратить эти ссоры, сказалъ хозяинъ, за игорнымъ столомъ равны всѣ состоянія. — Это, точно, замѣтилъ Куликъ, ночью всѣ волки сѣры. Раздался звонокъ. — Кого Богъ несетъ? сказалъ хозяинъ. Въ комнату кошачьими шагами прокралась высокая личность въ пальто тѣлеснаго цвѣта. Это былъ мужчина лѣтъ йодъ пятьдесятъ, съ большимъ шрамомъ на лбу, изъ-подъ густыхъ нависшихъ бровей котораго свѣтились проницательные глаза. — А, Матвѣй Матвѣевичъ! воскликнули всѣ почти въ одинъ голосъ. — Всей честной компаніи. И Матвѣй Матвѣевичъ, усѣвшись за длинный столъ, выложилъ деньги. — Вотъ моя доля-съ. — Хорошо, Матвѣй Матвѣевичъ, сказалъ хозяинъ, я свою долю положу, когда надо будетъ. — Еще нѣтъ понтовъ. — Вотъ и меня завербовали въ понты, не даютъ доли, сказалъ баронъ, облизывая сигару, которую хотѣлъ закурить. ====page 66==== — Что-жъ, и понтировкою можно выиграть-съ. — Покорнѣйше васъ благодарю. Вѣдь вы, небось, не понтируете. — Не люблю-съ. — И мнѣ не даютъ доли, проговорилъ жалобно Куликъ. — Не у одного же у меня вечера, замѣтилъ хозяинъ, а у насъ свои постоянные банкометы. — То-то, вездѣ свои, проговорилъ Куликъ, вынимая засаленный бумажникъ, вотъ здѣсь полторы тысячи, а доли не даютъ. — Не всегда банкъ метать находка-съ, молвилъ Матвѣй Матвѣевичъ, вотъ мы намедни проиграли больше трехъ тысячъ. — Что-жъ, деньги остались въ своемъ кругу, сказалъ баронъ, все равно, что изъ одного кармана перемѣстить въ другой. А вотъ худо, когда перейдутъ къ постороннимъ. — Постороннихъ что-то маловато, замѣтилъ Матвѣй Матвѣевичъ. — Еще не пора — дождемся зимы. — Иванъ Ивановичъ! раздался голосъ Мишки. — Что? — Пожалуйте. Иванъ Ивановичъ вышелъ на минуту, потомъ возвратился и бросилъ на столъ двѣсти рублей. — Сочти, Матвѣй Матвѣевичъ, это — доля Гременицына. — Вотъ тоже дольщикъ, сказалъ баронъ, самъ не мечетъ и почти никогда не присутствуетъ. — Ну, баронъ, такихъ дольщиковъ подавай Богъ, возразилъ хозяинъ, вотъ онъ и сейчасъ пишетъ записку, что привезетъ московскаго купца, который былъ вчера у Миневскаго. Такой купчина — пушной звѣрь. — Ходовой купецъ, сказалъ Куликъ, съ нимъ можно свести игру. — Ну, не всякую, замѣтилъ Карлъ Карловичъ, это, по моему, пуганая птица. — Вотъ вздоръ! крикнулъ баронъ, давно ли его нагрѣли на пять тысячъ съ половиною? — На счастье. — Хорошо счастье... — Эхъ, баронъ, сказалъ съ неудовольствіемъ хозяинъ, у тебя язычекъ больно длиненъ. Хорошо, что народъ все свой, а ты, пожалуй и при чужихъ готовъ молоть всякій вздоръ. — Отчего же никогда мнѣ нѣтъ доли? — Неправда. ====page 67==== — Развѣ это доля — уступятъ когда нибудь гривенникъ, словно изъ милости. — А тебѣ бы хотѣлось девяносто копѣекъ, отозвался Карлъ Карловичъ, перебирая жирными пальцами. — А ты ѣдешь жениться въ провинцію, такъ ужъ тамъ и философствовалъ бы... — Напрасно, господа, спорите, сказалъ Матвѣй Матвѣевичъ, деньги такое дѣло — сегодня въ одномъ карманѣ, а завтра въ другомъ-съ. Меткою ли, понтеркою ли проиграть — все равно-съ, да и выиграть тоже нѣтъ никакой разницы-съ. — Матвѣй Матвѣевичъ всегда какъ гвоздемъ пришибетъ, замѣтилъ хозяинъ. — А ему что, сказалъ Куликъ, онъ себѣ наколотилъ тысячъ пятьдесятъ, да и знать никого не хочетъ. — Чужой карманъ потемки-съ. — Какія потемки, воскликнулъ баронъ, когда каждый вечеръ мы видимъ результаты. — Ты, Матвѣй Матвѣевичъ, не слушай ихъ, а дѣлай свое дѣло, сказалъ хозяинъ, разложи на столъ денежки, подсыпь золотыхъ, вели подать картъ и зажечь канделябры, чтобъ все было готово къ пріему дорогихъ гостей. — Такъ мнѣ, значитъ, и не будетъ доли, проговорилъ жалобно Куликъ, — вездѣ неудачи. — Нельзя же, любезнѣйшій, быть всѣмъ банкометами, продолжалъ Иванъ Ивановичъ, тогда не кому было бы и понтировать. — Такъ-то, такъ, а все сказать лучше. Вотъ этотъ московскій купецъ... — Ну, я вамъ скажу, это не находка-съ, вмѣшался Матвѣй Матвѣевичъ, онъ можетъ оборвать-съ. Понтъ горячій, отпустите ему пять, шесть картъ, и желаю здравствовать! — Особенно, если ты будешь метать, ввернулъ словцо Карлъ Карловичъ, ухмыляясь, который началъ приходить въ хорошее расположеніе духа при мысли о московскомъ купцѣ. — Я мечу на счастье-съ, сказалъ обидчиво Матвѣй Матвѣевичъ. — Да какъ, же и метать при публикѣ, замѣтилъ хозяинъ, нельзя же имѣть авантажи *), когда есть посторонніе глаза. — Глаза глазамъ розь, сказалъ Куликъ. — Совѣтовалъ бы вамъ, господа, не заводить этихъ пустыхъ разговоровъ. *) Авантажемъ у шулеровъ называются преимущественно всякія тонкія плутни. ====page 68==== Въ это время раздался звонокъ. — Кто пришла? послышался громкій голосъ въ передней. Слуга отвѣчалъ что-то. — Довѣшай мой пальто недалека, я будетъ скоро въ клубъ поѣхалъ. — Это Фрицъ, сказалъ Карлъ Карловичъ, ну, вотъ и банкометы на лицо. — Только понтовъ нѣтъ, молвилъ язвительно баронъ, пыхтя и откидываясь на спинку креселъ. Тяжелою поступью вошелъ въ угловую высокаго роста мужчина съ бритыми усами и подбородкомъ и съ уродливыми клочками волосъ на щекахъ въ видѣ бакенбардъ. — Шесной компаніи, сказалъ онъ. — А, здравствуй Фрицъ, воскликнулъ хозяинъ, а я думалъ, что ты гдѣ нибудь запутался. — Шево запутался: игралъ двѣ пульки преферансъ. — И выигралъ? — Какой выигралъ! педесятъ проигралъ. — Ты все врешь, Фрицъ, отозвался баронъ, никогда вѣрно не скажешь. — Пустеки! А што банкъ не нашинали? — Нѣтъ понтовъ, Фрицъ. — И я будетъ понтеровайтъ, моя доля маленькой. — Гременицынъ обѣщалъ быть, сказалъ хозяинъ. — Шортъ ли въ немъ? — И привезетъ гуся лапчатаго. — Какой такой гусъ? Многіе засмѣялись. — Того купца, что проигралъ въ штосъ. — А! корошъ купца, только сапога дурно пахнетъ. — За то денегъ много, отозвался Куликъ съ тѣмъ выраженіемъ въ лицѣ, которое свидѣтельствовало, что онъ сочувствовалъ человѣку, у котораго хоть смазные сапоги, но въ карманѣ большія деньги. — Онъ понтъ хорошій, отозвался Карлъ Карловичъ — ему метать можно. — Да кому же не можно метать, сказалъ баронъ, ты проповѣдуешь азбучныя истины. — Что съ тобою толковать! Фрицъ, не хочешь ли штосикъ? — Въ серединѣ пліе? — Нѣтъ, качаловскій. — Не качу. Давай лучше пулька по шетвертаку. — Я въ преферансъ не умѣю. ====page 69==== — Матвѣй Матвѣевичъ будетъ, баронъ. — Я не буду, я думаю ѣхать домой, сказалъ баронъ, мнѣ доли не дали, значитъ, дѣлать здѣсь нечего. — Я не прочь, отозвался Матвѣй Матвѣевичъ, только если подъѣдутъ понты, надо метать-съ. — Мы можемъ дѣлить. — Плохая уже пулька, если дѣлится, замѣтилъ хозяинъ. — Ну, какъ хотите. Черезъ четверть часа угловая комната наполнилась публикою; вокругъ длиннаго стола, на которомъ зажгли канделябры, усѣлось человѣкъ десять понтовъ. Между Матвѣемъ Матвѣевичемъ и Блекуайтомъ возникъ было споръ кому метать, но это продолжалось недолго, и хозяинъ рѣшилъ метать тому, кто въ послѣдній разъ выигралъ. Вслѣдствіе этого сѣлъ Матвѣй Матвѣевичъ, Карлъ Карловичъ помѣстился возлѣ, а Фрицъ Брантмауэръ и Иванъ Ивановичъ ходили вокругъ стола для наблюденія за правильною запискою понтовъ, за исправною посылкою проигранныхъ денегъ и, вообще, для присмотра за порядкомъ. Игра шла перемѣннымъ счастьемъ. Недовольный баронъ, видимо, хотѣлъ сорвать или сбондаритъ банкъ, какъ выражались въ томъ кругу, но ему не удавалось, и хоть онъ велъ атаку смѣло и по всѣмъ правиламъ, однако не могъ идти дальше трехъ картъ, что равнялось игрѣ въ ничью. Куликъ угадывалъ больше и могъ бы выиграть много, но трусилъ, не увеличивалъ ставки, а напротивъ, уменьшалъ, чѣмъ заслужилъ насмѣшки игроковъ, но въ утѣшеніе себѣ увѣрялъ, что тише ѣдешь, дальше будешь. Брантмауэръ, замѣтивъ его счастливую полосу, называемую спеціально сеансомъ, не смотря на свое участье въ банкѣ, примазывался къ его картамъ, и когда Куликъ послѣ осьмой, битой, сосчиталъ выигрышъ, то оказалось, что онъ проигралъ десятковъ шесть рублей, тогда какъ Фрицъ выигралъ около трехъ сотъ. Дольщики напустились на послѣдняго. — Ты этакъ сбондаришь банкъ, сказалъ Карлъ Карловичъ. — Кому какой дѣло: я проигрывайтъ свои денга. — Когда мало понтовъ, пусть себѣ понтируетъ, замѣтилъ баронъ. — Да если-бъ и всѣ банкометы понтировали, сказалъ худощавый пѣхотный офицеръ, то ни имъ, ни банку нѣтъ никакой разницы. Положимъ, я участвую въ банкѣ и держу двадцать копѣекъ; если я иду понтировать, то проигрываю и выигрываю рубль за восемь гривенъ. ====page 70==== — Значитъ, васъ хорошо учили рихметикѣ въ корпусѣ, замѣтилъ Куликъ. — Ужъ, конечно, лучше, чѣмъ учатъ ей на Апраксиномъ. Нѣкоторые захохотали, Куликъ обидѣлся. Онъ простодушно выразилъ удивленіе къ математическимъ познаніямъ офицера, а ему тычутъ въ глаза Апраксинымъ дворомъ. — Нешто на Апраксиномъ дворѣ все неучи, сказалъ онъ. — Посмотрите, какъ иные бойко считаютъ. — Почему-жъ ты не выучился, сказалъ баронъ, — пишешь цифры какими-то воробьями, а придется сдѣлать сложеніе и вычитаніе, такъ и становишься въ тупикъ. — А видишь ли, мьі привыкли на счетахъ. — Ты бы, Иванъ Ивановичъ, завелъ и положилъ бы на столъ счеты, замѣтилъ баронъ. Въ это время въ комнату вошелъ знакомый намъ Гременицынъ, въ сопровожденіи плотнаго купца съ окладистою бородою, который смотрѣлъ по всѣмъ угламъ — нѣтъ ли гдѣ иконы, чтобъ перекреститься, но такой не оказалось. Хозяинъ поспѣшилъ на встрѣчу гостямъ, Матвѣй Матвѣевичь отвѣсилъ низкій поклонъ, самъ невозмутимый Фрицъ зашевелился и пригласилъ одного господина встать отъ стола и очистить мѣсто. Послѣдній безропотно повиновался, такъ какъ онъ былъ балластъ. Подобнымъ именемъ у игроковъ называется человѣкъ или временно проигравшійся и неимѣющій денегъ для продолженія игры, или окончательно прогорѣвшій и являющійся на вечера съ смутною надеждою призанять малую толику деньженокъ у тѣхъ изъ знакомыхъ, кому повезетъ, или просто просидѣть вечеръ и поужинать. Если по звонку хозяинъ выглядываетъ въ переднюю и видитъ балластъ, то дѣлаетъ кислую мину, особенно если балластъ безнадежный. — Я, господа, на минутку, сказалъ Гременицынъ, принимая дань уваженія, какъ ему подобающую, — мнѣ надобно на вечеръ къ князю Сергѣю Сергѣичу, а вотъ я вамъ привезъ Никанора Павловича, котораго прошу любить и жаловать. — Очень радъ, очень радъ, проговорилъ хозяинъ. — Милости просимъ, Никаноръ Павловичъ, чайку не прикажете ли съ ромомъ, или со сливками? Эй, люди! — Благодаримъ покорно, отвѣчалъ гость:, мы отъ чаю никогда не прочь, только вѣдь сегодня середа. — Ну, что же? — А то, что у васъ скоромный сахаръ. — Какъ скоромный? ====page 71==== — Да такъ. Вы въ Питерѣ давно Бога забыли, а у насъ въ Москвѣ еще посты соблюдаютъ. — Точно, Иванъ Ивановичъ, отозвался Куликъ, — у васъ сахаръ обнаковенный, значитъ, скоромный а, есть особенный постный, и мы въ купечествѣ его употребляемъ. — Я и не зналъ. Гдѣ же можно найдти? — Пошлите въ чайный магазинъ, вездѣ есть. — Сію минуту, Никаноръ Павловичъ, сказалъ хозяинъ, вы посидите, а сахаръ явится чрезъ десять минутъ. Мишка, продолжалъ онъ, обращаясь къ камердинеру, который явился одѣтый прилично, — распорядись, чтобъ немедленно принесли постнаго сахару и подать къ чаю Никанору Павловичу. — Слушаю. — Только ты, почтенный, не клади въ стаканъ, а принеси на блюдцѣ сахаръ, — я вѣдь пью въ прикуску, сказалъ Никаноръ Павловичъ. — Садитесь же, дорогіе гости. Тебѣ, Ларіонъ Ивановичъ, я знаю, надобно хорошую сигару. А вы Никаноръ Павловичъ? — Ня грѣшенъ. До тридцати годовъ не зналъ этой мерзости, да вотъ разбаловался по ярмаркамъ. — Сигарочку? — Нѣтъ, ужь я попрошу трубочку Жукова. — Эй, подать трубку Никанору Павловичу! — Послушай, малый! крикнулъ купецъ мальчику, который собирался идти за трубкою, — ты мнѣ дай чубукъ съ перышкомъ, да не туго набивай и раскури хорошенько. Гременицынъ усѣлся на диванѣ и закурилъ поданную хозяиномъ толстую регалію, а московскій купецъ подошелъ къ столу и пытливымъ взоромъ окинулъ играющихъ. — Неугодно ли-съ? сказалъ Матвѣй Матвѣевичъ, подавая нераспечатанную колоду картъ*), — вотъ и мѣсто. — Благодаримъ покорно, мы и постоимъ, вырости желаемъ, проговорилъ съ улыбкою Никаноръ Павловичъ. — Атанде. — Есть. — Семерка — пятьдесятъ. — Она сейчасъ выиграла, отозвался какой-то понтъ изъ мелкихъ. — Ну, чтожъ, можетъ еще выиграть. Блекуайтъ строго посмотрѣлъ на услужливаго понта. — Ничего-съ, молвилъ Никаноръ Павловичъ, тряхнувъ *) Особый почетъ въ игорныхъ домахъ средней руки, гдѣ понтерамъ обыкновенно даютъ игранныя карты. ====page 72==== волосами, — мы обнаковенно никого не слушаемъ, у насъ есть своё царь въ головѣ. Вотъ и выиграла семерка! — Вѣрно, сказалъ Матвѣй Матвѣевичъ, получите пятьдесятъ рублей. — Не нужно. Атанде. — Есть. — Валетъ транспортъ *) и сто рубликовъ мазу. — Идетсъ-съ. Но валетъ проигралъ въ слѣдующемъ абцугѣ. — За вами сто пятьдесятъ, — прикажите записать? — Пишите! отвѣчалъ купецъ. — Какъ угодно-съ. — И Матвѣй Матвѣевичъ красиво записалъ полтораста и провелъ сверху бровку **). Принесли постный сахаръ и подали Никанору Павловичу чай въ прикуску и трубку Жукова. Онъ усѣлся за столъ, положилъ передъ собою толстый бумажникъ и занялся чаепитіемъ. Въ это время Иванъ Ивановичъ вышелъ съ Гременицынымъ въ другую комнату. — Я очень тебѣ благодаренъ, Ларіонъ Ивановичъ, сказалъ хозяинъ, только врядъ ли сегодня намъ будетъ пожива. — А что? вѣдь Брантмауэръ можетъ прометать штосикъ, замѣтилъ Гременицынъ. — Можетъ то, можетъ, но страшновато; самъ видишь сколько постороннихъ глазъ, а между ними есть весьма непріятные и проницательные. — Кто же? — Повадился ходить какой-то офицерикъ, его познакомилъ Фырловъ, понтъ неважный, а, какъ видно, понимаетъ науку. — А, можетъ быть, и нѣтъ. — Кто-жъ его знаетъ; дѣйствовать же на удалую не въ моихъ правилахъ. — Въ самомъ ли дѣлѣ онъ понимаетъ? — Кажется, такъ, судя по нѣкоторымъ разговорамъ. Конечно, въ случаѣ чего, можно взять въ долю. — Это вѣрно. — При томъ же и неизвѣстно, какъ велика сумма у купца. — Это все равно, выигрывайте, сколько влѣзетъ, съ нимъ можно играть и на слово; чего не заплатитъ, я принимаю на себя. *) Транспортъ — три куша. **) Бровка ставится лишь надъ записною суммою, которую слѣдуетъ получить. ====page 73==== — Да ужь ты не подведешь какую нибудь шушеру. — Можно уладить дѣло иначе: пока публика занята банкомъ, пусть Фрицъ промечетъ ему на другомъ столѣ. — Не догадался бы? — Гдѣ же ему догадаться. Блекуайтъ съ Матвѣемъ будутъ метать банкъ, вѣроятно еще подъѣдутъ понты, а любители штоса, какъ баронъ Плутгеймъ или Фырловъ, могутъ понтировать на чучелу *). — А если подойдутъ другіе? — Опасныхъ нѣтъ, развѣ твой офицеръ, — но вѣдь можно будетъ видѣть, и при томъ, въ случаѣ чего, дать маленькую долю, а упускать крупную дичь не слѣдуетъ. — Жаль было бы не воспользоваться, но не хотѣлось бы и дѣлить со многими добычу. — Такое, любезный другъ, наше ремесло: попадетъ въ кругъ пожива, она дѣлается общимъ достояніемъ. — Совершенно справедливо. — А какихъ, братъ, у меня есть еще дла гуся! — Въ самомъ дѣлѣ? — Честное слово. Одного, пожалуй, и пощиплемъ на будущей недѣлѣ — сибирскій купецъ, а другой еще гусенокъ, а стоитъ цѣлаго стада. — Этого же кому? — Да еще никому, и самъ не знаю какъ подступиться. Позиція, братецъ, крѣпкая, такъ что я, при всей находчивости, спасовалъ. Есть надежда, только очень шаткая. Ты, пожалуй, будешь смѣяться. — На кого? — На Макара. — Какъ, на Слезкина? — Онъ самый. — Что-жъ, Ларіонъ Ивановичъ, вѣдь Макаръ въ прежнее время служилъ вѣрою и правдою. — За то же послѣ и оказался подлецомъ. — Теперь онъ не пьетъ? — Говоритъ, что на мѣсяцъ можно расчитывать, но не въ томъ дѣло, онъ способенъ подгадить, а выходитъ такъ, что кромѣ его поручить некому. — И звѣрь крупный? — Можно заработать цѣлый капиталъ. *) Понтировать на чучелу, — значитъ понтировать для виду, въ сущности не проигрывая и не выигрывая. Это дѣлается, если хотятъ надуть какую нибудь жертву. ====page 74==== — Да ты, братъ Ларіонъ, говори по правдѣ; ужъ вѣрно этого звѣрька готовишь крупнымъ охотникамъ. Гременицынъ засмѣялся. — Ваня, вѣдь мы съ тобою пріятели двадцать лѣтъ, и ссорились чрезвычайно рѣдко, да и, наконецъ, всегда миролюбиво оканчивали разсчеты. Звѣрекъ, дѣйствительно, не вашего поля ягода. — Я и не въ претензіи, Ларіонъ, и не говорю противъ того, чтобъ ты не соблюдалъ своихъ выгодъ... — Выгоды выгодами, а ты согласись самъ, что не могу же я привезти къ тебѣ человѣка высшаго тона... — Я не обижаюсь, Ларіонъ, ты и безъ того меня не забываешь; мой домъ многимъ тебѣ обязанъ. — Я и стараюсь по мѣрѣ силъ. Сегодня вотъ привезъ этого гуся, черезъ недѣлю доставлю сибирскаго, съ котораго можно будетъ слупить тысяченокъ двадцать, если не больше. Но какому нибудь аристократу сидѣть въ обществѣ апраксинскаго Кулика или Севрюги, да если еще будетъ метать Блекуайтъ — согласись, неудобно. — Кто и говоритъ. — Я давно привезъ бы къ тебѣ птицъ высшаго полета, но нѣтъ возможности. — Мы будемъ довольствоваться и тѣмъ, что есть. — Это смастерила моя новая ищейка, у которой такая неудобоваримая фамилія и которую я просто называю по имени и по отчеству — Валентиномъ Адамовичемъ. — А! панъ Горжалковскій. — У! продувная бестія! А какъ любитъ деньги. — Кто жъ ихъ не любитъ? — Конечно, только вѣдь надо же и честь знать. — А онъ что? — Да все морщится: дашь иной разъ четвертную, кажется, довольно, нѣтъ, онъ хоть ничего не скажетъ, но по рожѣ видно, что недоволенъ. — Всякому, братъ, свое. Онъ бываетъ у меня. — И понтируетъ? — Почти всегда выиграетъ рублей двадцать, тридцать. Раза два просился въ долю на пятачекъ. — Ну? — Я бралъ; почему же не побаловать, онъ полезенъ. — И какъ полезенъ! Такая продувная шельма, что безъ мыла въ душу влѣзетъ. А поди, вѣдь глупъ, какъ пробка. — То есть онъ не глупъ, потому что хитеръ, а скорѣе необразованъ. ====page 75==== — Чистый мужикъ. Впрочемъ, до сихъ поръ всѣ порученія исполнялъ весьма аккуратно. — Такъ ты пушнаго звѣря готовишь Багирову? — Какъ тебѣ сказать... Конечно, возить пока; больше некуда, но вѣдь у Багирова игра всегда на чистоту. — Ужъ будто бы на чистоту? — Могу тебя увѣрить; я не знаю, что было прежде, но теперь нельзя ничего сказать. — Да вѣдь и у насъ по вечерамъ мечутъ на счастье — незьзя же при чужихъ, — мы только что говорили объ этомъ. А утренники? — Развѣ экстренные. — Какой же тебѣ разсчетъ Ларіонъ Ивановичъ? — А такой, что у Багирова онъ втянется въ игру и подѣлаетъ тамъ нужныя знакомства. — А! Такъ, значитъ, и у Багирова бываютъ нашего поля ягоды? — Да развѣ же можно отъ насъ уберечься. Впрочемъ, признаюсь тебѣ, я еще слабо надѣюсь на успѣхъ. — Пораскинешь умомъ — разумомъ. Раздался звонокъ, и въ залу торопливо вошелъ старичекъ въ синихъ очкахъ, котораго мы видѣли у Гременицына. — Что, уже мечутъ? спросилъ онъ. — Мечутъ. — А мнѣ доля оставлена? — Для доли пріѣзжаютъ раньше, Иванъ Алексѣевичъ; да если я и желалъ бы услужить тебѣ, то самъ же ты сказалъ, что сегодня ты гдѣ-то на именинахъ. — Я раздумалъ. — Почему же я могъ знать, замѣтилъ хозяинъ. — У васъ всегда такъ, особенно, какъ появился этотъ проклятый Блекуайтъ. — Напрасно гнѣваешься, отозвался Гременицынъ. — А вотъ мы затѣваемъ штосикъ противъ московскаго купца. — А онъ здѣсь? — Да. — Ну, это другое дѣло. Мнѣ двадцать копѣекъ. — Много, сказалъ хозяинъ, бери десять и понтируй на чучелу. Брантмауэръ будетъ метать на всѣ руки. — Отчего же мнѣ такая малая доля? — Оттого, что насъ много, Иванъ Алексѣевичъ. — Послушай, сказалъ Гременицынъ тихимъ голосомъ, хозяинъ затрудняется метать на томъ основаніи, что боится одного офицерика. ====page 76==== — Какого? не съ черными ли бакенбардами? — Ну, да. — Онъ не смыслитъ ни бельмеса, замѣтилъ Иванъ Алексѣевичъ тоже тихимъ голосомъ, но самоувѣренно. — Недѣлю назадъ онъ нечаянно забрелъ къ Култукову утромъ, когда мы разыгрывали астраханскаго армянина. Сперва, было, мы струхнули, однако онъ преспокойно примазывался къ армянину и проигралъ всѣ, какія были, деньжонки. На счетъ его будьте совершенно спокойны. Только мнѣ десять копѣекъ маловато. — Ты всегда ломаешься: одинъ какъ перстъ, денегъ куры не клюютъ. — нѣтъ, подавай ему! Вѣдь заработаешь задаромъ. — Ну, чортъ съ вами! — Постойте же, братцы, сказалъ Гременицынъ, я уѣду, а вы тутъ распоряжайтесь, только чуръ, — честно раздѣлаться. — Въ этомъ можешь положиться на меня, молвилъ хозяинъ. — Кромѣ того, что не хорошо, а было бы неполитично тебя обсчитывать, сказалъ Иванъ Алексѣевичъ: — вѣдь что есть крупная дичь — все отъ тебя. Черезъ минуту всѣ три собесѣдника были уже въ угловой комнатѣ. Хозяинъ, проходя мимо Врантмауэра, тронулъ его тихонько за руку, тотъ оборотился, и Иванъ Ивановичъ подалъ ему какой-то условный знакъ; Фрицъ кивнулъ головою и перешелъ на другую сторону. — Полно тебѣ путаться, баронъ, сказалъ онъ Плутгейму, пойдемъ, мечу тебѣ штосъ. — Въ серединѣ пліе? *). — Нѣтъ, штосъ. — Въ одну небитую? **). — Нишего не хочу, штосъ, какъ слѣдовайтъ. Баронъ широко раскрылъ глаза и посмотрѣлъ на хозяина. Иванъ Ивановичъ приложилъ палецъ къ губамъ. Плутгеймъ, должно быть, понялъ въ чемъ дѣло. — А въ самомъ дѣлѣ, сказалъ онъ, мнѣ въ банкъ не везетъ. *) Въ штосѣ только первая вскрытая карта считается пліе, остальные абцуги идутъ по качаловскому, т, е. хотя бы въ одномъ абцугѣ и вышли двѣ одинаковыя карты, всетакп понтъ проигрываетъ всю ставку. **) Металъ въ одну небитую, значитъ — давать понту то преимущество что первый абцугъ весь въ его пользу, т. е. въ первомъ абцугѣ правая сторона ему не проигрываетъ, а лѣвая выигрываетъ, во второмъ же абцугѣ битая карта считается пліе. Это изобрѣтено шулерами для привлеченія легковѣрныхъ, потому что при искусной подтасовкѣ не помогутъ никакія преимущества. Это называется штосъ по командѣ. ====page 77==== — Казяйнъ, прикажи подать намъ картъ и свѣчей. — Сейчасъ. Эй, люди, свѣчи и карты на маленькій столъ. — Мечешь, Фрицъ, на всѣ руки, что ли? спросилъ Иванъ Алексѣевичъ. — Затѣмъ на всѣ руки, довольно и на одной. — Такъ какъ мнѣ нѣтъ доли въ банкѣ, и я поигралъ бы. — Примазывай къ барону. — Да вѣдь ты мечешь чертовски счастливо. Брантмауэръ усѣлся за столъ, распечаталъ карты, стасовалъ и положилъ возлѣ себя толстый бумажникъ. — А сколько въ банкѣ? спросилъ баронъ. — Я закладывай по пятидесяти рублей, только рви. — Московскій купецъ, которому везло въ банкъ, внимательно прислушивался къ этому разговору. Брантмауэръ поминутно ругался. — Шортъ знай што такая! это баронъ всякая карта угадывай. — За то я въ банкъ проигрался. — Мнѣ што за дѣло! Я уже спустилъ шетиреста. — О, баронъ маху не дастъ, отозвался Куликъ, сниметъ и штаны. Московсковскій купецъ собралъ въ руку выигранныя деньги, всталъ съ своего мѣста и подошелъ къ маленькому столику. — А что, господа честные, штосикомъ балуетесь? спросилъ онъ. — Да вотъ проигралъ шетиреста, отвѣчалъ жалобнымъ голосомъ Брантмауэръ, одну карту бью, а пять даю. — Текъ-съ. А можно поставить? — Вотъ садитесь на мое мѣсто, сказалъ баронъ, я уже испорченъ *) на сегодня. — Валите! — Нѣтъ, не хочу, я доволенъ, что отыгрался, да еще зацѣпилъ сотнягу. — А я вотъ дерябнулъ сотни двѣ въ банчишку, да люблю штосъ, молвилъ Никаноръ Павловичъ, поглаживая бороду. — Ну, садитесь и вздуйте Фрица. — Какъ бы не вздуть своими боками, сказалъ купецъ, садясь на мѣсто барона. — Сколько въ банкѣ? — Я кладетъ по педесятъ. — Маловато. *) Игрецкое выраженіе, означающее, что человѣкъ выигралъ или порядочную или нужную ему сумму и больше рисковать не намѣренъ. ====page 78==== — Рвите, я отвѣчай, денга на столѣ. — А что, въ самомъ дѣлѣ, и я попонтирую, сказалъ Иванъ Алексѣевичъ, присѣвъ къ столику. — Штосъ? — На одну руку. — Значитъ, мнѣ немного придется, если пятьдесятъ въ банкѣ. — Это точно, замѣтилъ московскій купецъ, — если будутъ давать, мы охулки на руку не положимъ. Въ это время подошелъ Гременицынъ. — Ну, прощай, Никаноръ Павловичъ, проговорилъ онт тихо, — возьми меня въ долю. — Извольте, Ларіонъ Иванычъ. Пополамъ? — О, нѣтъ, я иду къ вамъ гривенникъ въ рубль на счастье. Вотъ пятьдесятъ на всякій случай. — Помилуйте, у меня тысячи три съ собою. — Хоть бы и десять, а я долженъ же заплатить, только дальше пятидесяти не иду. Завтра разсчитаемся, а теперь я уѣзжаю. — Ну, съ Богомъ. — Я, конечно, не желаю вамъ проиграться, но если-бъ въ случаѣ понадобились деньги, можете взять у хозяина на мое имя. — Вотъ благодаримъ покорно, только мы, батюшка, сами надѣемся банкъ сконовалить. — И прекрасно. Гременицынъ потихоньку вышелъ изъ комнаты. Менѣе чѣмъ въ часъ московскій купецъ спустилъ тысячи полторы. Каждая его большая карта была бита, и только изрѣдка давались маленькіе семпеля. Купецъ нѣсколько разъ оборачивалъ подъ собою стулъ на счастье, перемѣнялъ кольцо съ одной руки на другую, все было безполезно. — Чортъ меня дернулъ сѣсть въ штось! воскликнулъ онъ. — Я банка не снимаю, сказалъ Брантмауэръ, — можете ставить хоть все. — Нѣтъ, не везетъ, пойду опять въ банчишку. — Какъ угодно. Купецъ спросилъ себѣ трубку Жукова, и подошелъ къ большому столу, гдѣ уже Блэкуайтъ смѣнилъ Матвѣя Матвѣевича. VII. Въ числѣ тогдашней золотой молодежи, незнавшей куда дѣваться отъ скуки и бездѣятельности, отличался своимъ ====page 79==== мотовствомъ нѣкто Самоходовъ, подъ кличкою длиннаго Пети. Его родители, какъ-то, по преданіямъ, принадлежали къ высшему кругу, жили довольно открыто; послѣ нихъ довольно большое имѣніе досталось пополамъ ихъ дочери, вышедшей замужъ за виднаго бюрократа, и длинному Петѣ, служившему по году чуть ли не въ каждомъ министерствѣ, и наконецъ, вышедшему въ отставку. Въ ту эпоху на отставныхъ, особенно молодыхъ людей смотрѣли какъ-то странно, и не служить, хоть бы для виду, считаясь въ какой нибудь канцеляріи, значило обращать на себя вниманіе. Когда длинный Петя сдѣлалъ смѣлый шагъ и вышелъ въ отставку, сестра, зять и всѣ вліятельные знакомые напустились на него какъ на отъявленнаго вольнодумца; но длинный Петя всѣмъ и каждому заявилъ, что онъ совершеннолѣтній, можетъ располагать собою и никакихъ наставленій принимать не намѣренъ. Подобный пріемъ, конечно, освободилъ его отъ непрошеннаго опекунства, а длиннаго Петю все-таки продолжали принимать вездѣ, во первыхъ, по стариннымъ отношеніямъ, во вторыхъ, оттого, что онъ считался выгоднымъ женихомъ, а невѣстъ, жаждущихъ выгодной партіи, всегда и вездѣ очень много. Но длинный Петя въ этомъ отношеніи былъ, какъ говорилось въ кругу молодежи, неуязвимъ, и хотя, вообще, любилъ женщинъ и спустилъ большія деньги на француженокъ, однако не чувствовалъ ни малѣйшаго расположенія къ узамъ Гименея и искусно избѣгалъ сѣтей, разставляемыхъ сердобольными маменьками. Онъ въ особенности уклонялся отъ невѣстъ съ громкими именами, съ чисто великосвѣтскимъ воспитаніемъ, но за которыми не было прилагательнаго. Вообще, онъ высказывался противъ супружества, проповѣдуя, что жениться не слѣдуетъ раньше тридцати лѣтъ, и что надобно же молодому человѣку попользоваться свободою. Образованіе Самоходовъ получилъ неважное, т. е., будучи воспитанъ на французскомъ языкѣ, какъ подобаетъ свѣтскому юношѣ, онъ пробылъ года три въ какомъ-то изящномъ пансіонѣ, экзамена въ университетъ не выдержалъ, и лѣтъ семнадцати поступилъ въ одну изъ канцелярій, гдѣ, благодаря связямъ, получилъ первый чинъ, не переписавъ ни одной бумаги. Родители чрезмѣрно любили и баловали его, и Петя катался какъ сыръ въ маслѣ, получая довольно денегъ на свои кутежи, а если отецъ иногда напоминалъ ему объ экономіи, о плохихъ доходахъ съ имѣнія, что всегда служило предисловіемъ къ отказу, Петя прибѣгалъ къ помощи благодѣтельныхъ ростовщиковъ, которыми съ незапамятныхъ временъ изобиловала Невская столица. До ====page 80==== совершеннолѣтія ему давали безъ расписокъ, но подъ залогъ, вслѣдствіе чего новый мотъ возвращался не рѣдко домой безъ часовъ, колецъ и, вообще, безъ всякой цѣнной вещи, а послѣ двадцати одного года подписывалъ заемныя письма. Впрочемъ, при жизни родителей онъ дѣлалъ не весьма много долговъ сравнительно, такъ что, по вводѣ во владѣніе имѣніемъ, заплатилъ не болѣе пятнадцати тысячъ. Проводивъ сперва.мать, а потомъ отца на Смоленское, гдѣ у нихъ былъ семейный склепъ, Самоходовъ занялъ небольшую, но щегольскую квартирку въ Морской, завелъ лошадей, до которыхъ, впрочемъ, былъ не большой охотникъ, и зажилъ, какъ говорится, въ свое удовольствіе. Онъ бывалъ въ свѣтѣ по привычкѣ, да иначе и не зналъ бы куда дѣваться въ извѣстные часы дня; но всякому избранному дамскому обществу предпочиталъ француженокъ полусвѣта, и всякому званому обѣду, въ знатномъ домѣ, предпочиталъ обѣдъ у Дюссо въ отдѣльныхъ комнатахъ; объ ужинахъ и говорить нечего. На балы и вечера онъ тоже ѣздилъ послѣ театра и занимался лишь част, другой свѣтскою болтовнею, не танцовалъ вовсе, что въ описываемое время казалось довольно страннымъ въ молодомъ человѣкѣ, и потомъ потихоньку ускользалъ куда нибудь на пикникъ или на ужинъ съ француженками. Лѣтомъ онъ жилъ на дачѣ, проводя вечера у Излера преимущественно съ артистками новодеревенской сцены. Понятно, что этотъ образъ жизни не могъ продолжаться постоянно. Петя получилъ наслѣдство, не Богъ знаетъ какое, изъ котораго, положимъ, и могъ бы очень хорошо жить человѣкъ скромный и разсчетливый, но котораго было весьма недостаточно для жизни въ тѣхъ размѣрахъ, какую создалъ себѣ длинный Петя. Зять нѣсколько разъ принимался убѣждать его жить по заранѣе составленному бюджету, брался даже въ такомъ случаѣ завѣдывать его дѣлами, такъ какъ имѣнія Пети и сестры были смежны; но молодй человѣкъ отшучивался, продолжая кутить и обѣщая остепениться, такъ что зять махнулъ рукою. Безразсудныя траты, добыванье денегъ, нужныхъ въ данную минуту, добыванье, во что бы то ни стало, за какіе бы то ни было проценты, разстроили состояніе Пети, и въ описываемую эпоху онъ еще увеличилъ свои расходы, пристрастившись къ игрѣ въ ландскнехтъ, которая тогда была въ модѣ во многихъ домахъ вообще, но въ особенности у француженки Армаисъ, съ которою онъ находился въ интимныхъ отношеніяхъ. Петѣ не везло, да и не могло, потому что въ партіи былъ неизмѣннымъ членомъ не то нѣмецъ, не то еврей Мунтеръ, аферистъ всякаго рода, но ====page 81==== преимущественно искусный шулеръ, который, уговорившись съ хорошенькою Армансъ, обиралъ безъ церемоніи публику, не подозрѣвавшую, что баснословное счастье Мунтера заключалось въ подтасовкѣ, да въ порядочной дозѣ нахальной рѣшимости. Мѣсяца черезъ два по вступленіи Пети на поприще зеленаго поля, онъ проигралъ нѣсколько тысячъ, и когда въ одно прекрасное утро ему понадобилось пятьсотъ рублей для отдачи вечеромъ карточнаго долга и онъ поѣхалъ къ пріятелю своему Гременицыну взять подъ вексель, Ларіонъ Ивановичъ категорически отказалъ ему на томъ основаніи, что давать больше нельзя. Гременицынъ зналъ всѣ дѣла Пети, самъ имѣлъ на немъ по векселямъ тысячъ около двадцати, изъ которыхъ наличными выдалъ, конечно, не болѣе двѣнадцати, и совѣтовалъ ему привести дѣла въ порядокъ. Петя струхнулъ не на шутку, поѣхалъ отъ Гременицына къ другому ростовщику, который тоже отказалъ, и не зная что дѣлать, обратился съ просьбою къ одному свѣтскому прощалыгѣ, чтобъ тотъ научилъ его выйти изъ сквернаго положенія и уплатить вечеромъ деньги, проигранныя на честное слово. — Продай или заложи что нибудь, замѣтилъ пріятель. — Цѣнныхъ вещей нѣтъ, только экипажъ и лошади. — Штука! За лошадей и экипажъ всегда можно достать денегъ. — Знаю, но какъ же я останусь? Пока мнѣ не хотѣлось бы. — Да вѣдь, mon cher, рано или поздно придется этимъ кончить. У меня тоже были деревни, лошади, экипажи, любовницы, а теперь... — Ты всегда былъ находчивъ, научи какъ мнѣ сдѣлать... Можетъ быть, самъ я устроюсь, даже образумлюсь, поручу зятю заняться дѣлами... — И не устроишься ты и не образумишься, Петя, да и зять ничего не подѣлаетъ, когда ты зарвался. А вотъ въ настоящемъ случаѣ надо бы помочь пріятелю. Ты говоришь — пятьсотъ? — Пятьсотъ долгу и кромѣ того ни гроша. — Ну, это вздоръ; на мелочные расходы, еще у тебя вижу часы съ толстою цѣпью. — Какъ же безъ часовъ? — Счастливые часовъ не наблюдаютъ! Э, братъ Петя, ты, какъ я вижу, не развитъ. Продай или заложи эту дрянь, а самъ купи за два съ половиною цѣпочку еще толще и прицѣпи къ жилету. На вопросъ — который часъ — можешь отвѣчать, ====page 82==== что позабылъ завести часы, и они остановились, а кому же въ голову придетъ, что у длиннаго Пети цѣпочка не золотая. — Какъ я глупъ въ самомъ дѣлѣ! — Никто не споритъ объ этомъ. Значитъ, у насъ карманныя деньги есть, и если я выручу тебя, то обѣдъ на твой счетъ у Дюссо. — Сдѣлай одолженіе, это можно устроить и безъ продажи часовъ, мнѣ тамъ вѣрятъ въ долгъ. — Счастливецъ! А я, братъ, вотъ уже мѣсяцъ какъ обѣдаю у Палкина, разумѣется, въ кредитъ, и мнѣ подаютъ такую мерзость, что ѣсть нельзя порядочному человѣку. Однако къ дѣлу. Теперь второй часъ, можетъ быть придется ѣздить по всему городу. Ты какъ? — Пѣшкомъ, сейчасъ отпустилъ лошадь. — Жаль. Впрочемъ, бѣда не большая. Ты мнѣ долженъ, Петя, сказать обстоятельно — въ какихъ магазинахъ у тебя кредитъ. — Пока еще есть. — Однако? — Во первыхъ, у парикмахеровъ! — Ну, это не важно. Впрочемъ, насчетъ бѣлья? — Беру у Ложье. Пріятель взялъ карандашъ и клочекъ бумажки. — Хорошо, сказалъ онъ. Двѣ дюжины готовыхъ рубашекъ и дюжина невыразимыхъ. — Бѣлья у меня довольно. — Эхъ, братецъ, не мѣшай, вѣдь ты самъ сознался, что глупъ. Дальше — гдѣ еще кредитъ? — У портнаго. — Новая шинель съ бобровымъ воротникомъ. — У меня есть. — Ахъ, Боже мой, какой несносный! Продолжай!! — У Дюфура. — Полдюжины кипсековъ въ богатыхъ переплетахъ и разныхъ иллюстрированныхъ изданій. — Я небольшой охотникъ читать. — Этого и не надобно. Потомъ? — У Дюссо, у Доминика, у Донона. — Это имѣетъ свою прелесть, но къ дѣлу не относится. — У Кумберга. — Нѣсколько канделябръ, подсвѣчниковъ. Еще гдѣ? — Да гдѣ же еще? покуда больше нѣтъ. ====page 83==== — Плохо, не хватить. — Да ты что думаешь? — А вотъ что. Я дамъ тебѣ списокъ вещамъ, а ты поѣзжай, пустая твоя голова, возьми все въ долгъ и вели сейчасъ нести къ себѣ на квартиру. Я черезъ часъ пріѣду къ тебѣ и берусь все продать и заложить, значитъ, къ вечеру будутъ деньги. Понялъ? — Понялъ. Ты, какъ вижу, лихой малый. — Genre fracas, mon cher. Что дѣлать, нужда всему научитъ. И такъ, обѣдаемъ у Дюссо. — О, съ удовольствіемъ. — Трюфели съ шампанскимъ. — Все, что угодно. — Идетъ. Теперь вотъ тебѣ списокъ. Ты много долженъ у Ложье? — Рублей пятьдесятъ. — Платилъ исправно? — Всегда платилъ. — И прекрасно. Возьми двѣ дюжины готовыхъ рубашекъ по семи рублей — это сто шестьдесятъ восемь, да дюжину невыразимыхъ сорокъ два. — Больше чѣмъ на двѣсти — значитъ, есть сто. Пиши сто. Петя записалъ. — Портному много долженъ? — Рублей около сотни. — Давно? — Не платилъ со Святой. — О, это пустяки. Онъ не поморщится. — Нисколько. — Хорошая шинель съ бобровымъ воротникомъ и, пожалуй, богатый атласный халатъ съ бархатомъ. На двѣсти пятьдесятъ будетъ довольно. — Я думаю. — Ну, запиши еще полтораста. Петя записалъ. — Сколько долженъ Дюфуру? — Какіе-то пустяки. Я беру по порученію сестры она исправно платитъ. — Превосходно. Валяй кипсековъ и иллюстрированныхъ изданій на сто и припиши на бумажкѣ пятьдесятъ. Считай сколько? — Триста. — Гмъ! Ну, а какъ дѣла съ Кумбергомъ? ====page 84==== — По своимъ счетамъ я заплатилъ, а вотъ бралъ для Армаисъ на двѣсти и недавно отдалъ половину. — Ничего, набирай на полтораста и прибавь къ нашей суммѣ семьдесятъ пять. Петя прибавилъ. — Триста семьдесятъ пять, сказалъ онъ, нужно еще сто двадцать пять. — Часы съ цѣпочкой пятьдесятъ, — не хватитъ, значитъ, семидесяти пяти. — Вѣрно. — Вѣдь у тебя должно же быть какое нибудь серебро? — Осталось только старинное. — Ну, въ мытье. — Да какъ же? — Да такъ же. Заложи на полгода, эка важность! Иначе придется продать лошадь. Сколько серебра? — Дюжины двѣ ложекъ, столько же ножей, вилокъ и еще кое-что. — Чего же толковать! Къ вечеру будутъ деньги, а отдашь, значитъ, можно играть въ кредитъ, и кто знаетъ — можешь и выиграть. — Какой же ты молодецъ, Миша! — Я, братъ, и не такія штуки показывалъ. Послѣдній мой фокусъ, можно сказать, былъ блистательный. Когда я уже прокутился до тла, и не было ни малѣйшаго кредита, а знаешь, еще не показывалъ вида, что нагъ, яко благъ, — однажды и пристань ко мнѣ Генріетта. «Ты, говоритъ, милый Мишель, обѣщалъ мнѣ на именины браслетъ, да и позабылъ». А надобно тебѣ сказать, что я, дѣйствительно, обѣщался, но уже не могъ достать. Я былъ выпивши, дѣло происходило при свидѣтеляхъ, изъ которыхъ иные начали ухмыляться. Меня это взбѣсило. «Извини, говорю, Генріетта, завтра же у тебя будетъ браслетъ въ полтораста цѣлковыхъ». На другой день, проснувшись, я сообразилъ, что сдѣлалъ глупость, но отступить было невозможно. Бросился къ пріятелямъ и досталъ по мелочамъ рублей съ тридцать, и ты далъ красненькую, помнишь? Хоть топись. Понимаешь, кредита никакого, а напротивъ, по утрамъ являются съ разными счетами изъ магазиновъ. Вдругъ меня освѣтила одна блистательная мысль. Я, знаешь, въ то время похоронилъ двухъ богатыхъ дядей, отъ которыхъ мнѣ, впрочемъ, ничего почти не досталось, но похоронами которыхъ я распоряжался на славу. Беру извощика и ѣду къ гробовщику. — Ну? ====page 85==== Мишель засмѣялся. — Какъ уже я ухитрился, какое употребилъ краснорѣчіе — не знаю, только удалось взять у него въ кредитъ гробовъ на триста рублей, которые я и сбылъ на другомъ концѣ города, и Генріетта вечеромъ явилась въ театръ въ новомъ браслетѣ. Впрочемъ, надо признаться, что я поднесъ ей подарокъ въ семьдесятъ пять. — Ха, ха, ха! Вотъ мастеръ! А гробовщикъ? — До сихъ поръ аккуратно каждый мѣсяцъ пишетъ счетъ. — Эхъ, братъ, Миша, я тоже ухнулъ порядкомъ. — Не мы первые, не мы послѣдніе. Однако, времени терять нечего. Поѣзжай немедленно и справляйся по магазинамъ, а черезъ часъ я явлюсь къ тебѣ, да чтобъ была мнѣ готова извощичья карета. — Будетъ. Спасибо. До свиданія. Такъ выручилъ пріятель Петю, который въ тотъ же вечеръ торжественно отдалъ свой проигрышъ Мунтеру, потомъ сѣлъ за ландкснехтъ въ надеждѣ отыграться, и, увы, на разсвѣтѣ вернулся съ новымъ долгомъ въ двѣсти рублей. Онъ уже не поѣхалъ къ Мишѣ, а направился прямо къ Гременицыну. Это было вскорѣ послѣ пріѣзда Мироволина въ Петербургъ. Гременицынъ, по обычаю, сидѣлъ въ своемъ кабинетѣ, прихлебывая чай и куря дорогую сигару. Онъ былъ нахмуренъ и только что выгналъ Гржмотъ-Горжалковскаго, который явился съ донесеніемъ, что видѣнная имъ красавица принадлежитъ къ разряду тѣхъ ночныхъ бабочекъ, знакомство съ которыми не требуетъ никакихъ предисловій. — А, Петръ Михайловичъ, добро пожаловать! сказалъ Гременицынъ при входѣ Пети. Что прикажете? — Вы меня огорчили вчера, Ларіонъ Ивановичъ. — Какъ такъ? — Больше не вѣрите. — Какъ не вѣрить, почтеннѣйшій! Я вамъ очень вѣрю, но деньги, вы сами знаете, требуютъ обезпеченія. — А развѣ у меня его нѣтъ? — Въ томъ-то и дѣло, что нѣть. Садитесь. Эй, Сергѣй, чаю! — Благодарю. — Ничего, не мѣшаетъ. Я теперь свободенъ и мы потолкуемъ. Гременицынъ отперъ ящикъ справа и вынулъ кипу бумагъ, состоявшую изъ векселей, заемныхъ писемъ и другихъ денежныхъ документовъ. Петя сидѣлъ, повѣся носъ. ====page 86==== — Мнѣ лично, Петръ Михайловичъ, вы должны двадцать тысячъ. — Такъ. — Титулярному совѣтнику Залуцкину семь тысячъ. — И это вѣрно. — Вдовѣ Челкиной четыре тысячи. — Да — Чиновику Хволину двѣ, и того тридцать три тысячи. Такъ, по крайней мѣрѣ, вы мнѣ говорили, а можетъ быть, у васъ есть и другіе долги. — Только по магазинамъ, а по документамъ нѣтъ. — Ну, вотъ видите ли. Я говорилъ съ вашими кредиторами и могу сдѣлать для васъ слѣдующее: скуплю всѣ обязательства и отсрочу уплату на два года. — Я буду благодаренъ. — Разумѣется, съ процентами. Но дѣло вотъ въ чемъ. Имѣніе ваше заложено въ ломбардѣ и перезаложено; на доходы разсчитывать нечего, дай Богъ, чтобы хватило только на уплату казенныхъ процентовъ. — А деревня, которая досталась отъ тетки? — Она-то и служитъ гарантіею вашихъ частныхъ долговъ, и если продать ее очень выгодно, не вынесетъ больше сорока тысячъ. — Помилуйте, зять говоритъ, что она стоитъ болѣе пятидесяти. — А предложите ему купуть ее? — Что-жъ, онъ и купитъ. — Да, съ разсрочкою лѣтъ на двадцать. Эхъ, Петръ Михайловичъ, мнѣ ближе знакомы денежныя дѣла. Если всѣ кредиторы подадутъ ко взысканію, да опишутъ имѣніе и продадутъ съ молотка, и сорока тысячъ не вынесетъ. Дойди съ вами до суда, дѣло затянется, капиталъ будетъ лежать, вотъ почему вамъ уже трудно достать децегъ. — Что же дѣлать? — Какъ что дѣлать! Сократить расходы, устроить получше имѣніе, уплатить въ казну проценты и жить, протягивая ножки по одежкѣ. — Все это пустыя слова, Ларіонъ Ивановичъ. Вы очень хорошо знаете, что расходы сократить трудно, что хозяйничать я не умѣю. — Петръ Михайловичъ, я долженъ сказать вамъ правду, что вѣдь вы, любезнѣйшій, наканунѣ. — Чего? ====page 87==== — Того, что очень непріятно. Не захотите умѣрить образъ жизни добровольно, будете принуждены къ этому сплою. — Буду биться до послѣдней капли крови. — Да крови-то хватитъ не надолго. — Богъ не безъ милости. — Вотъ какъ! Вы и о Богѣ вздумали. Ну, а если Богъ о васъ не вспомнитъ? — Пойду на службу, связей у меня пока довольно. — Что вы, любезнѣйшій Петръ Михайловичъ! Куда вы годитесь на службу? Положимъ, по своимъ связямъ вы достанете мѣсто, но безъ жалованья или съ ничтожнымъ содержаніемъ, ибо занять порядочную должность, гдѣ нужно работать, вы не въ силахъ. — Нѣтъ, ужъ я буду просить мѣста съ хорошимъ содержаніемъ. — Просить можно, да получить трудно, милѣйшій. — Значитъ, по вашему, мнѣ грозитъ разореніе. — Не иначе. Ну, признайтесь откровенно — куда вы ухнули такую бездну денегъ? — А я и самъ не знаю, Ларіонъ Ивановичъ. — Неужъ-то проѣли? — Ѣлъ я всегда хорошо. — Потомъ, прекрасный полъ... — И прекрасный полъ... — Вотъ наша пагуба, сказалъ, улыбнувшись, Гременицынъ. — А въ картишки тоже того? — Нѣтъ, я только въ послѣднее время научился. Гременицынъ посмотрѣлъ внимательно на своего собесѣдника. — Гдѣ-жъ это вы подвизаетесь? спросилъ онъ! — и въ какую это игру изволите забавляться? — Да мы играемъ по вечерамъ въ ландскнехтъ у Армансъ. — Это у рыженькой француженки? — Да, съ которою я живу. — И которая живетъ съ другими. — Ну, нѣтъ... — Э, полноте. Такъ у нея поигрываютъ въ ландскнехтъ? — Частенько послѣ театра. — Кто же счастливецъ? — Насъ бываетъ человѣкъ пять, шесть, все порядочные: я, два гвардейца, одинъ инженеръ, пожилой дипломатъ и еще кто нибудь изъ нашего круга. Всѣ мы проигрываемъ, и Армансъ проигрываетъ. — Всѣ проигрываютъ — кто же забираетъ деньги? ====page 88==== — Вотъ я и хотѣлъ сказать, что къ Армаисъ приходитъ старинный ея знакомый по Парижу, какой-то Мунтеръ, господинъ среднихъ лѣтъ, которому чертовски везетъ. Одинъ я за два мѣсяца проигралъ тысячъ пять. — Ого! кто-жъ онъ такой? — Rentier, что называется; онъ торговалъ чѣмъ-то и живетъ изъ процентовъ. — Да, бываетъ людямъ постоянное счастье, замѣтилъ Гременицынъ съ двусмысленною улыбкою. — Я тоже люблю и ландскнехтъ, и хорошенькихъ женщинъ. Вы когда нибудь свезли бы меня къ своей Армансъ. — Отчего же, съ большимъ удовольствіемъ, Ларіонъ Ивановичъ. Пожалуй, хоть сегодня послѣ оперы. — Я свободенъ. — Есть только маленькая загвоздка... — Напримѣръ? — Видите ли, я проигралъ Мунтеру на честное слово двѣсти рублей, и если не достану, мнѣ нельзя ѣхать. — А достать трудно? — Почти невозможно. Гременицынъ посмотрѣлъ на Петю проницательнымъ взоромъ. — Который у васъ часъ? спросилъ онъ быстро. Петя машинально схватилъ толстую цѣпочку и выдернулъ ее безъ часовъ... — Ахъ! воскликнулъ онъ, спохватившись. — Что, забыли часы дома? — Да— То есть часы съ золотою цѣпочкою въ мытьѣ, а томпаковая привѣшена для виду, ха, ха, ха! Петя покраснѣлъ и потупился. — Какъ вы все знаете, Ларіонъ Ивановичъ, проговорилъ онъ почти сквозь слезы. — Мало ли что узнаешь, какъ поживешь на свѣтѣ. Такъ сегодня не поѣдемъ? — Боюсь, что не поѣдемъ. — А хочется? — Какъ же! Во первыхъ, я обѣщалъ, во вторыхъ, хотѣлось бы отыграться. — Ну, такъ и быть, я въ послѣдній разъ дамъ вамъ подъ росписку двѣсти рублей. Петя вскочилъ со стула. — Будьте ужъ вполнѣ благодѣтелемъ, дайте четыреста. — О, нѣтъ, не могу. ====page 89==== — Ну, триста пятьдесятъ! — И не просите. — Ларіонъ Ивановичъ, хоть триста; по крайней мѣрѣ, я заплачу долгъ и поиграю. — Двѣсти пятьдесятъ. — Триста, ради Бога, триста! — Много будетъ. — Нѣтъ, ужъ одолжите, голубчикъ, вы меня крайне обяжете. — Посмотримъ. — Да что смотрѣть, вѣроятно придется продать имѣніе не кому другому, какъ вамъ. Гременицынъ всталъ изъ за стола. — Садитесь, сказалъ онъ, — и пишите сохранную росписку въ пятьсотъ. — Какъ? — Очень просто — для круглаго счета, а я дамъ триста двадцать пять. Петя повеселѣлъ. — Ужъ для круглаго счета хоть бы триста пятьдесятъ, проговорилъ онъ съ заискивающею улыбкою. — Ни копѣйки больше. Хотите, получайте, нѣтъ — какъ угодно. Петя безъ возраженія написалъ сохранную росписку, редакція которой была ему хорошо знакома, и подалъ Гременицыну. Послѣдній пробѣжалъ росписку, посыпалъ ее золотистымъ пескомъ и положилъ подъ прессъ-папье. — Позвольте мнѣ къ столу, сказалъ онъ. Петя посторонился. Ларіонъ Ивановичъ отперъ ящикъ, въ которомъ лежала куча ассигнацій и молча отсчиталъ нужную сумму. — Вотъ триста двадцать пять рублей. Сочтите. — Я вамъ вѣрю. — Въ деньгахъ и отцу родному не вѣрьте. Молодой человѣкъ пересчиталъ. — Ровно триста двадцать пять, сказалъ онъ. — Значитъ, ѣдемъ? — Идемъ, весело отвѣчалъ Петя. — Только вотъ что: ты ужъ меня, пожалуйста, не представляй въ театрѣ, а то моя ревнива, а у нея какъ нарочно абонементъ сегодня. — А! побаиваетесь? — Не то, что побаиваюсь, а не хочу непріятностей. — Мы можемъ отправиться прямо изъ театра. ====page 90==== — И очень можемъ: я скажу, что ѣду въ клубъ. Ну, теперь ты доволенъ? А на счетъ имѣнія поговоримъ при удобномъ случаѣ. Петѣ, однако-жъ, не сидѣлось. Почувствовавъ въ карманѣ триста двадцать пять рублей, онъ началъ уже строить планы какъ провести день. — И такъ, до свиданія, до вечера, сказалъ онъ, вставая съ кресла. — До свиданія. Помни, Петя, что меня не надобно представлять въ театрѣ. — Будьте покойны. Въ тотъ же вечеръ, послѣ спектакля, Петя подождалъ внизу Гременицына, который, усадивъ въ экипажъ свою набѣленную дульцинею и разставшись съ нею самымъ нѣжнымъ образомъ, предложилъ Самоходову мѣсто у себя въ парныхъ саняхъ, и они поѣхали въ Большую Конюшенную. По парадной лѣстницѣ одного большаго дома, въ третьемъ этажѣ, на двери обитой зеленой клеенкой, красовалась мѣдная дощечка съ лаконическою надписью: «Mademoiselle Armance». Петя позвонилъ. На встрѣчу вышла франтовски одѣтая горничная. Въ передней уже стояло нѣсколько паръ калошъ и на вѣшалкѣ висѣли шубы. — Давно пріѣхала барышня? спросилъ Петя. — Нѣтъ, недавно. — А гости? — Только что вошли. Пожалуйте! Сейчасъ подаю самоваръ. Петя ввелъ Гременицына въ щегольски убранную гостиную, гдѣ уже было двое военныхъ и трое статскихъ, и познакомилъ съ ними Ларіона Ивановича. Минутъ черезъ пять явилась и Армансъ, хорошенькая блондинка, въ сопровожденіи миловидной дѣвушки. Армансъ была особа лѣтъ двадцати пяти, довольно полная; она лишь слегка подбѣлила лице и немного подрисовала брови. Подруга ея отличалась молодостью и свѣжестью. Петя представилъ хозяйкѣ Гременицына. Армансъ безбожно начала коверкать русскій языкъ, но Ларіонъ Ивановичъ, къ удивленію Пети, заговорилъ по французски, и завязалась болтовня, какая обыкновенно бываетъ у француженокъ подобнаго сорта. Молодежь сыпала каламбурами, дамы не оставались въ долгу, и общество оживилось. Молчалъ только одинъ немолодой господинъ съ крючковатымъ носомъ, и если къ нему обращались, отвѣчалъ больше односложно. Подали мельхіоровый самоваръ, на столѣ появилось разное печенье, графинчикъ коньяку, сливки и, вообще, всѣ принадлежности вечерняго чая. ====page 91==== Хозяйничала Армансъ, которая успѣла уже разглядѣть и бриліантовыя запонки Гременицына, и его блестящія кольца. — Вы играете въ ландскнехтъ? спросила она его, дѣлая глазки. — Случалось, отвѣчалъ Ларіонъ Ивановичъ. — Мы всегда забавляемся послѣ чаю до ужина. Вотъ нашъ бичъ, продолжала она, указывая на Мунтера, постоянно беретъ съ насъ подати. — А вотъ я вчера проигралъ, отозвался Мунтеръ. — Гдѣ? — У однихъ знакомыхъ. — Мы этого не видѣли, но что вы насъ постоянно обыгрываете, это мы знаемъ, молвилъ одинъ офицеръ. — Господа, надо, однако-жъ, подумать объ ужинѣ, сказала хозяйка. — У насъ такое обыкновеніе, продолжала она, обратясь къ Гременицыну, — за ужинъ платитъ выигравшій. — Значитъ, васъ угощаетъ всегда г. Мунтеръ? замѣтилъ Ларіонъ Ивановичъ. — Да, подхватилъ Петя, это какъ бы его обязанность, а для вина срществуетъ складчина. — Надобно поторопиться, господа, и послать заказъ къ Дюссо, сказала хозяйка. — Клодинъ, дай мнѣ карандашъ и бумагу. Клодинъ подала съ письменнаго стола то и другое, и Армансъ написала записку. — Меню составлено очень хорошо. Г. Мунтеръ, давайте деньги! — Почему же непремѣнно я? — Потому что вы постоянно выигрываете. — Легко могу и проиграть. — Все равно, я заплачу, а кто выиграетъ, возвратитъ мнѣ, сказалъ Ларіонъ Ивановичъ, вынимая бумажникъ. Сколько? — Давайте двадцать пять. — Съ удовольствіемъ? И Гременицынъ положилъ на столъ четвертную. — Теперь складчина на вино. Дамы не въ счетъ. — Разумѣется, подхватилъ Гременицынъ. — Почемъ съ брата? спросилъ онъ у Пети. — Насъ семь человѣкъ — довольно по пяти рублей: мы пьемъ только лафитъ и шампанское, и въ обыкновенные дни все умѣренно. — А въ необыкновенные? спросилъ Гременицынъ. — Гораздо больше, отвѣчалъ Петя. ====page 92==== Послѣ чаю, посрединѣ комнаты сдвинули два ломберныхъ стола, подали нѣсколько игоръ картъ, и компанія усѣлась за ландскнехтъ. Обязательная ставка была небольшая и въ пульку клали немного, но постоянно предлагались порядочные куши. Садясь за столъ. Петя вынулъ двѣсти рублей и передалъ ихъ Мунтеру. Тотъ кивнулъ головою, сосчиталъ деньги и положилъ ихъ въ карманъ. Сначала игра шла довольно ровно, ни проигрышъ, ни выигрышъ не представляли большой цифры, но, мало по малу, партнеры разгорячались, и деньги начали переходить къ Мунтеру, у котораго не было битыхъ картъ. Онъ записалъ на публикѣ рублей четыреста. Хотя игра велась на мѣлъ, но видно было по ставкамъ, что у многихъ уменьшались наличные фонды, только однѣ француженки играли, очертя голову. Петя, нахмурившись, всталъ изъ за стола. — Что же? спросила Армансъ. — Больше не могу, я опять задолжалъ сто рублей господину Мунтеру. — Играйте, отозвался послѣдній, я вамъ вѣрю. — Такъ не везетъ, что, пожалуй, еще проиграю столько. — Ничего неизвѣстно, возразилъ дипломатъ, который одинъ какъ-то ускользнулъ отъ побоища. — Да, не везетъ, сказалъ Гременицынъ, который равнодушно проигрывалъ деньги, но вѣдь можетъ же фортуна и къ намъ оборотиться лицемъ. Наконецъ, Мунтеру вышелъ такой пассъ, что онъ взялъ картъ шесть и очистилъ всѣ карманы и пульку. — Г. Мунтеръ, сказала Армансъ, смарайте съ меня пятьдесятъ рублей и перепишите на Пьера. Мунтеръ посмотрѣлъ на послѣдняго и, получивъ въ отвѣтъ утвердительный кивокъ, стеръ запись хозяйки и перенесъ ее въ клѣтку Пети. — За вами полтораста, сказалъ онъ. — А сколько за мною? спросила Клодинъ мелодичнымъ голосомъ. — Всего двадцать пять. Француженка раскрыла щегольское портмоне и вынула нѣсколько мелкихъ бумажекъ. — Кажется, не хватитъ, сказала она. — Вы не безпокойтесь, молвилъ ей Гременицынъ, позвольте мнѣ заплатить за васъ, а въ слѣдующій разъ сочтемся. — Вы очень обязательны, monsieur, сказала Клодинъ, пронизывая Гременицына такимъ взоромъ, отъ котораго тотъ по ====page 93==== чувствовалъ пріятную дрожь. Въ будущій разъ постараюсь привезти. — Пожалуйста, не безпокойтесь. Я долженъ двадцать пять — и кстати не нужно сдачи, сказалъ Ларіонъ Ивановичъ, бросая на столъ пятидесяти-рублевую бумажку. — Вы дали впередъ на ужинъ двадцать пять, отвѣчалъ Мунтеръ, а такъ какъ я выигралъ, то позвольте возвратить вамъ эту сумму. — Я и позабылъ. Значитъ, съ васъ слѣдуетъ сдачи. — Вотъ двадцать пять рублей, мы квиты. — Слѣдовательно, игры не будетъ? воскликнулъ дипломатъ, которому удалось зашибить малую толику. — Какая же игра! замѣтилъ одинъ изъ офицеровъ, когда нашъ Атилла очистилъ карманы. — Поздно, сказала хозяйка. — Мы оставимъ васъ на минуту, продолжала она улыбаясь, вамъ тоже, господа, надо оправиться, да и пора подкрѣпить силы. — А не хотите ли, я заложу маленькій банчикъ? отозвался инженеръ. — Развѣ по маленькой, молвилъ дипломатъ. Петя, ты будешь понтировать? — Помилуй, у меня осталось лишь немного мелкихъ. По уходѣ дамъ, между молодежью завязалась грошевая игра, а Мунтеръ, закуривъ сигару, усѣлся въ углу дивана. Къ нему подошелъ Гременицынъ. — Много вы сегодня выиграли, г. Мунтеръ? спросилъ онъ, вкрадчивымъ, но довольно тихимъ голосомъ. — Рублей около пятисотъ. — Вамъ везло. — Да, не могу пожаловаться, за то же какъ и не повезетъ, много проигрываю. — Бываетъ. — И странно, въ другихъ домахъ часто не везетъ. Ларіонъ Ивановичъ придвинулся ближе. — Мнѣ слѣдуетъ съ васъ двѣсти пятьдесятъ, шепнулъ онъ. Мунтеръ отшатнулся. — Какъ? воскликнулъ онъ. — Пожалуйста, не кричите, вамъ ясе будетъ хуже. — Я васъ не понимаю. — Э, полноте, вы отлично понимаете. Я не изъ тѣхъ барановъ, которыхъ можно стричь безнаказанно. Вы играли въ такомъ наивномъ обществѣ, что не поймались на самой грубой подтасовкѣ. ====page 94==== — Что вы говорите? — У васъ въ рукахъ подтасованныя карты, да и подтасованы слишкомъ безцеремонно. — Вамъ показалось. — Ничего не показалось. Давайте мнѣ двѣсти пятьдесятъ рублей, и мы постоянно будемъ играть въ половинѣ; я, пожалуй, привезу и хорошихъ гостей. Все это было сказано очень мягко, но вразумительно. — Если ужъ пошло на откровенность, то я отдаю хозяйкѣ тридцать процентовъ. — Не смѣю вамъ не вѣрить, и если такъ, то, значитъ, на вашу долю триста пятьдесятъ, слѣдовательно, я долженъ получить сто семьдесятъ пять рублей. — А осталось въ долгу? — На сегодня это не моя вина, а въ слѣдующій разъ будемъ играть на чистыя деньги. Упрямиться не совѣтую, въ противномъ случаѣ сію же минуту выведу васъ на чистую воду, покажу публикѣ наглядно, какъ вы всѣхъ обрабатывали, и, волею-неволею, вы возвратите деньги. — Вы дьяволъ. — Нисколько, а такой же игрокъ, какъ и вы, и не люблю упускать добычи. Вы, впрочемъ, не будете раскаиваться. Заѣзжайте ко мнѣ, научу васъ лучшей тасовкѣ въ ландскнехтъ, такъ что дѣло значительно усовершенствуется. — Очень хорошо. Пожалуйте адресъ, я привезу вамъ и деньги. — Адресъ извольте, сказалъ Гременицынъ, вынимая карточку, но насчетъ денегъ, я въ высшей степени аккуратенъ. — Неловко здѣсь передавать при всѣхъ. — Вы не стѣсняйтесь. У порядочныхъ людей на все есть манера. Г. Мунтеръ, продолжалъ Гременицынъ громко, я видѣлъ у васъ много мелкихъ, будьте добры, размѣняйте, у меня все сторублевыя. — Извольте, проговорилъ, стиснувъ зубы, Мунтеръ и подойдя къ лампѣ, вынулъ бумажникъ. Возьмите на сегодня сто, шепнулъ онъ своему мучителю. — Такъ и быть полтораста и ни гроша меньше. А вы скажите Армансъ, что съ этихъ поръ мы играемъ на три доли. За это я обязываюсь привозить молодчиковъ. — Съ деньгами? — Еще бы! Притомъ мы постараемся вывести мѣловую игру и мнѣ же вы останетесь благодарны. Теперь еще вопросъ: эта Клодинъ? ====page 95==== — Вакансія. — Недавно пріѣхала? — Съ мѣсяцъ. — Благодарю. До двѣнадцати часовъ я всегда дома, сказалъ Ларіонъ Ивановичъ, укладывая деньги въ бумажникъ. — Пріѣзжайте, мы можемъ устроивать дѣла и покрупнѣе сегодняшняго. — Очень обяжете меня, отвѣчалъ Мунтеръ весьма недовольнымъ тономъ, ибо хотя ему и представлялась пожива въ будущемъ при содѣйствіи Гременицына, однако ему жаль было денегъ, вырванныхъ у него, что называется, изъ горла. Скоро вошли дамы, подсѣли къ ломберному столу, гдѣ началась игра посильнѣе, но уже мѣловая, и потомъ обѣ занялись Ларіономъ Ивановичемъ, какъ субъектомъ, на котораго каждая изъ нихъ имѣла свои виды. Минутъ черезъ десять горничная доложила объ ужинѣ, и вся публика отправилась въ освѣщенную столовую, гдѣ на хорошо сервированномъ столѣ уставлены были аппетитныя блюда и красовались бутылки. Ужинъ окончился часа въ три. Гременицьшъ въ своихъ саняхъ проводилъ Клодинъ въ Малую Морскую. VIII. На другой день посѣщенія Параши, Слезкинъ всталъ довольно поздно, такъ, что успѣлъ напиться чаю во время отсутствія хозяйки, которая около десяти часовъ отправлялась изъ дому и возвращалась только къ двѣнадцати. Макаръ Ивановичъ попросилъ горничную вычистить тщательно платье и сапоги, за что даже далъ ей впередъ двугривенный, и пошелъ пѣшкомъ къ Гременицыну не по прежнему уже, понурившись, а гордо поднявъ голову, какъ человѣкъ, которому предстояло что-нибудь весьма интересное, или которому, по крайней мѣрѣ, блеснула несомнѣнная надежда. Позвонивъ у квартиры Ларіона Ивановича, все еще съ чернаго хода, Слезкинъ увидался предварительно съ Сергѣемъ, который объявилъ, что хотя баринъ и дома, однако занятъ. — Доложи, голубчикъ, что по весьма важному дѣлу, — онъ знаетъ. Сергѣй сдѣлалъ гримасу, однако, какъ опытный слуга, видавшій на вѣку очень многое во время службы у барина, видавшій необыковенныя превращенія не съ одною личностью, тѣмъ болѣе, что Слезкинъ приглашался иногда на званые обѣды, пошелъ въ кабинетъ. ====page 96==== — Макаръ Ивановичъ пришелъ, сказалъ онъ. — Въ своемъ видѣ? — Какъ есть въ своемъ. Занятіе Ларіона Ивановича состояло въ томъ, что онъ лежалъ, утонувъ въ мягкой кушеткѣ, съ сигарою и созерцалъ извѣстную картину, висѣвшую наискось. — Прикажете принять? — Ну, да. — Въ гардеробной? — Нѣтъ, зови сюда — мнѣ не хочется вставать, да подбрось въ каминъ дровъ. — Слушаю. — И всѣмъ отказывать, развѣ уже что-нибудь очень важное. Черезъ нѣсколько минутъ въ кабинетъ вошелъ Слезкинъ и поклонился довольно развязно. — А, Макаръ Ивановичъ! проговорилъ Гременицынъ, протягивая два пальца. — Съ какими вѣстями? — Съ хорошими, Ларіонъ Ивановичъ. — Если не врешь, очень радъ. Ну, возьми на этажеркѣ въ ящикѣ сигарку, закури и присядь поближе. Сію минуту Сергѣй принесетъ дрова въ каминъ, и мы потомъ потолкуемъ. Сергѣй не замедлилъ явиться съ корзинкою дровъ, подбросилъ нѣсколько полѣнъ въ каминъ и вышелъ. — Ну-съ, что подѣлываетъ нашъ звѣрекъ? спросилъ Гременицынъ. — Присматривается къ Петербургу, сдѣлалъ нѣсколько визитовъ по указанію княгини. — Значитъ, пускается въ свѣтъ. Хорошо. Дальше? — Очень богатъ, неопытенъ и къ деньгамъ не жаденъ. — Все это общія мѣста, любезнѣйшій, такъ сказать — фразы, а намъ нужно дѣло. — По дѣлу-то я и пришелъ, Ларіонъ Ивановичъ. — Слушаю. — Во первыхъ, за вами всегда водится грѣхъ, что порядочныхъ людей вы чуждаетесь, а окружаете себя сволочью. — Это какъ же? — Да такъ, что вы съ своими Грѣлкиными, ГржмотъГоржалковскими и тому подобными господами только компроментируете себя. — Не понимаю. — Будто бы? Хитрить со мною нечего, сказалъ Слезкинъ, раскуривая сигару, вѣдь Горжалковскій тоже работаетъ, тоже съ черной лѣстницы, но только по своей глупости портитъ дѣло. ====page 97==== — А! Пожалуйста, Макаръ Ивановичъ, объяснись обстоятельно, молвилъ Гременицынъ, приподнявшись немного и облокачиваясь на подушку. — Видите ли, какъ хорошая ищейка, онъ почуялъ дичь и началъ слѣдить за нею — это похвально; жаль только, что умишка у него не хватило, или ужъ такая подлая натура, но онъ надѣлалъ гадостей. — Какъ такъ? — Онъ познакомился съ камердинеромъ Мироволина на желѣзной дорогѣ и уже былъ у него въ гостяхъ. — Я тутъ ничего дурнаго не вижу. — Да въ этомъ и нѣтъ ничего дурнаго; но на первыхъ же порахъ онъ обыгралъ этого дурака въ трилистикъ, разумѣется на вѣрную, и объ этомъ знаютъ всѣ въ домѣ. А что хуже, обѣщалъ придти дать отыграться. Гременицынъ приподнялся и сѣлъ. — Экая скотина! сказалъ онъ. — Это бы еще ничего, Ларіонъ Ивановичъ, на то щука въ морѣ, чтобъ карась не дремалъ — отчего же и не обыграть дурака, но не въ такое время и не при такихъ обстоятельствахъ. Мнѣ все равно, это мнѣ повредить не можетъ, потому что не Горжалковскому же какому нибудь тягаться со мною, онъ не подведетъ ни вамъ и никому Мироволина, а можетъ затормозить наше общее дѣло. — Строго судя, не думаю. — А я вполнѣ убѣжденъ. Онъ по своей глупости можетъ разболтать, а пожалуй уже и разболталъ кое-что. Изѣ усердія и въ надеждѣ на успѣхъ, если онъ назвалъ васъ какъ нибудь... — Неужели это животное способно? — На всякую гадость вольную и невольную, отвѣчалъ Слезкинъ. — Спасибо, что ты сказалъ, я готовъ побить ему морду. — Морды бить не надобно, а прикажите, чтобъ онъ бросилъ это дѣло. — Что жъ, это отъ меня зависитъ. Ну, а ты что успѣлъ? — Я еще ничего не успѣлъ, а могу обработать пьесу. — То есть, тебѣ нужны прежде всего деньги? — Именно деньги. — Старая пѣсня. — Да развѣ же подобныя дѣла обдѣлываются безъ денегъ? Случай нешуточный, Ларіонъ Ивановичъ, вы будете сыты, да и я надѣюсь зашибить копѣйку. Обработать такого звѣрька — знаете, чѣмъ пахнетъ? ====page 98==== — Какъ не знать. — А вѣдь въ Петербургѣ много такихъ, что чуютъ добычу. — Ты хочешь сказать, что не прочь порадѣть и кому другому, Слезкинъ. — Ничего я не хочу сказать, а говорю просто, какъ вы и сами знаете, что, вѣроятно, уже не въ одной головѣ затѣваются планы. Надобно ковать желѣзо — пока горячо. — Какъ же ты примешься? — Очень просто, по заранѣе составленной программѣ, только мнѣ необходимо одѣться прилично. — Да поможетъ ли это? — Вы все сомнѣваетесь. — Оно, брать, гораздо лучше. — Не всегда. — Видишь ли. Макаръ, надобно еще и то сказать, что, пожалуй, ты дѣло и начнешь, да вдругъ на тебя найдетъ полоса. — То есть, вы полагаете — запью? — Мудренаго нѣтъ ничего. — Какъ вамъ сказать, Ларіонъ Ивановичъ: есть въ жизни обстоятельства, когда сила воли... — Только не у пьяницы. — Въ такомъ дѣлѣ, какъ наше, я надѣюсь воздержаться; при томъ же это несчастье случается со мною періодически, и, какъ я замѣтилъ, болѣе въ самыя горькія минуты. Я запиваю не часто. — Сколько же тебѣ надо? — Фрачную пару, нѣсколько порядочнаго бѣлья, однимъ словомъ, вся внѣшность порядочнаго тона. Гременицынъ задумался. Онъ сознавалъ, что Слезкинъ былъ правъ, что предстояла огромная добыча, передъ которою мелочные разсчеты не должны имѣть мѣста; но ему жаль было разставаться съ деньгами, которыя приходилось отдавать въ ненадежныя руки, тѣмъ болѣе, что Слезкинъ показалъ уже однажды предательскую натуру. — Мы подумаемъ, сказалъ онъ. — Другими словами — начнемъ откладывать. — Вѣдь согласись, Макаръ, что нельзя довѣряться тебѣ вполнѣ. — Въ такомъ случаѣ, не надобно было затѣвать дѣла. — Такъ вотъ что: ты пріобрѣлъ бы себѣ костюмъ на толкучкѣ для виду новый, а въ сущности не дорогой. Я поручу это Сергѣю. Слезкинъ презрительно улыбнулся. ====page 99==== — Дѣло идетъ о нѣсколькихъ десяткахъ тысячъ, а вы жалѣете рублей. — А кто же мнѣ поручится, что, получивъ деньги, которыхъ у тебя давно не было, ты не пойдешь кутить. Познакомься съ Мироволинымъ, поставь намъ дичь такимъ образомъ, чтобъ мы могли хоть посмотрѣть на нее вблизи, и тогда я первый открою тебѣ широкій кредитъ. Макаръ Ивановичъ выпрямился. Онъ сознавалъ, что Гременицынъ былъ правъ отчасти. — Для доказательства, что я искренно желаю и надѣюсь обработать дѣло, я согласенъ даже и на это униженіе, сказалъ онъ, — дайте деньги Сергѣю, пусть онъ экипируетъ меня, хоть на толкучкѣ, только необходимо дѣйствовать скорѣе. Вы вѣдь гарантированы; въ случаѣ я сплутовалъ бы, у васъ мой вексель въ рукахъ. — Да, но въ такомъ случаѣ я войду въ непроизводительные расходы; деньги, которыя дамъ, пропадутъ, и еще надо будетъ вносить за тебя кормовые. Слезкинъ засмѣялся. — Разсчетъ практическій. Гременицынъ засмѣялся въ свою очередь. — Конечно, я говорю дѣло. Безъ сомнѣнія, сидѣть въ тюрьмѣ для тебя наказаніе, но мнѣ все-таки отъ этого не легче. А что посажу, то посажу, если обманешь. — Я хочу дѣйствовать немедленно. Пошлите со мною Сергѣя, пусть онъ меня экипируетъ, а на руки дайте денегъ на карету, на парикмахера, на перчатки и на разные непредвидѣнные расходы. — Говоришь ты, положимъ, дѣло. — А все надо поторговаться, не правда ли? Считайте эти деньги какъ fond perdu. Вѣдь, послушайте, каждое коммерческое предпріятіе требуетъ затраты. Вспомните, что вы мнѣ передавали рублей двѣсти прежде, чѣмъ я подвелъ вамъ Бубенчикова, а послѣ не жалѣли. — Ты былъ тогда другой человѣкъ, Макаръ. — Дѣйствовать надо. — Я не знаю — можно ли сегодня Сергѣю... — Вы не отлынивайте. Понимаю, что вамъ жаль давать деньги, однако дѣло не терпитъ отлагательства, тѣмъ болѣе, что въ Петербургѣ многіе не дремлютъ. Гременицынъ всталъ съ кушетки, позвонилъ и присѣлъ къ столу. Вошелъ Сергѣй. ====page 100==== — Ты вотъ что, Сергѣй, поѣзжай съ Макаромъ Ивановичемъ въ рынокъ и экипируй его. Сергѣй посмотрѣлъ на барина и на Слезкина. — Я говорю, не шутя, продолжалъ Гременицынъ, я дамъ денегъ, ты купи ему фрачную пару, — знаешь, тамъ попадаются хорошія вещи, нѣсколько рубашекъ, новые сапоги и шляпу. Я дамъ денегъ. Ларіонъ Ивановичъ отперъ ящикъ и подалъ нѣсколько бумажекъ Сергѣю. — Ступай одѣнься и будь готовъ, а когда Макаръ Ивановичъ выйдетъ, отдай ему мое старое плюшевое пальто, оно хоть ему и широко, а все же для него щегольское. — Очень благодаренъ, сказалъ Слезкинъ. — Теперь вопросъ въ томъ, Макаръ, сколько тебѣ денегъ надо, проговорилъ Гременицынъ довольно мягко, по уходѣ Сергѣя, — и на что собственно деньги? — Я ужь вамъ объяснялъ. Нельзя же дѣйствовать безъ копѣйки. Вѣдь согласитесь, если, напримѣръ, мнѣ придется познакомиться съ такимъ богатымъ человѣкомъ, какъ Мироволинъ, и мы съ нимъ куда нибудь поѣдемъ, неужели же будетъ полезно для нашего дѣла, чтобъ онъ замѣтилъ мою крайность? — Ты, братъ Макаръ, всегда умно говоришь и умѣешь поддѣлаться, да бѣда въ томъ, что все-таки не могу вѣрить тебѣ вполнѣ... — А было время, вѣрили. — Ну, хорошо. Сколько же тебѣ денегъ? — Сколько дадите. — Рубликовъ двадцать пять хватитъ? — Какъ вамъ сказать? На первые дни, можетъ быть и хватитъ. — Ну, а тамъ потолкуемъ. Гременицынъ снова отворилъ ящикъ. — Вотъ тебѣ тридцать рублей, Макаръ, сказалъ онъ, — только будь на этотъ разъ добросовѣстенъ. — Въ этомъ не сомнѣвайтесь, но ужъ и вы при успѣшномъ окончаніи дѣла разочтитесь добросовѣстно. — Это само собою. Во первыхъ, возвращу тебѣ вексель. — Что вексель! — Ну, и получишь порядочную долю. — А кому поставите звѣрька? — Я еще не рѣшилъ. — Но мнѣ надобно бы знать. ====page 101==== — Устраивай знакомства, а я сообщу. Не худо бы тебѣ являться ко мнѣ каждый день. Ты знаешь, я встаю рано. — А я не люблю вставать рано, да и мой кліентъ птичка тоже довольно поздняя. — Во всякомъ случаѣ, приходи, когда нужно, тебя всегда примутъ. — Съ задняго крыльца? спросилъ Слезкинъ, улыбнувшись. — Примутъ и съ передняго, отвѣчалъ Гременицынъ тоже съ улыбкою. — Ну, я тебя не задерживаю. Слезкинъ всталъ, Ларіонъ Ивановичъ подалъ ему два пальца, и по уходѣ гостя тотчасъ позвонилъ. Явился опрятно одѣтый мальчикъ. Гременицынъ написалъ записку, запечаталъ ее и обратился къ мальчику. — Отдай эту записку кучеру Ѳомѣ, сказалъ онъ, — и вели отвезти на извощикѣ къ Шлыкевичу. — Слушаю. — Швейцару сказать, что меня ни для кого нѣтъ дома. Понимаешь? — Понимаю, только не отказывать господину Шлыкевичу? — Разумѣется, болванъ. Мальчикъ вышелъ. Гременицынъ погрузился въ задумчивость и довольно глубокую, ибо онъ даже не замѣтилъ, что сосалъ потухшую сигару. Ларіонъ Ивановичъ не любилъ, когда нарушался его обычный образъ жизни. Послѣ плотнаго завтрака онъ не спалъ, но любилъ поваляться на кушеткѣ, а тутъ принужденъ былъ встать, да еще выдать нѣсколько десятковъ рублей. Въ другое время онъ пришелъ бы въ весьма дурное расположеніе духа, но ему грезились въ близкомъ будущемъ огромныя выгоды, и онъ, какъ человѣкъ дѣла, началъ заранѣе обдумывать планъ, какъ ограбить неопытнаго юношу, но при такой обстановкѣ, чтобъ оградить себя отъ всякихъ прискорбныхъ послѣдствій и не быть привлеченнымъ ни къ какой отвѣтственности. Ему, искусившемуся въ опытности, прежде всего приходилъ на умъ вопросъ: «играетъ ли еще Мироволинъ въ карты?» однако, этотъ вопросъ разрѣшался въ благопріятномъ смыслѣ, во первыхъ, потому, что не трудно толкнуть юношу на какой угодно путь, а во вторыхъ, еслибъ даже Мироволинъ и не пустился въ игру, то въ рукахъ у Гременицына были и другія средства подобраться къ его капиталамъ. Исходя именно изъ этой точки, онъ и укладывалъ свой планъ двоякимъ образомъ, приготовляясь дѣйствовать, смотря по обстоятельствамъ, и составлялъ его вчернѣ, ожидая съ нетерпѣніемъ результата дѣятельности ====page 102==== Слезкина, за которымъ не могъ не признавать искусства въ веденіи интригъ подобнаго рода. Наконецъ, онъ замѣтилъ, что сигара потухла, и это обстоятельство вывело его изъ задумчивости. Доставъ новую регалію и закуривъ ее, Гременицынъ, по обыкновенію, устремилъ взоръ на извѣстную читателямъ картину, и воображеніе его, если можно такъ выразиться — ударилось въ другую сторону. Послѣ денегъ, ради которыхъ онъ не задумывался ни предъ какими средствами, главнѣйшею его страстью были женщины, непремѣнно молоденькія и хорошенькія. При своихъ средствахъ, въ Петербургѣ онъ могъ разсчитывать легко на самыя разнообразныя наслажденія въ этомъ родѣ; но мы видѣли въ началѣ романа, что Гременицынъ не стѣснялся и держалъ даже француженку, однако мечталъ объ интригѣ, основанной на любви. Съ этою цѣлью онъ охотно ѣздилъ въ маскарады, которые въ описываемое время еще не совсѣмъ утратили прежній характеръ, т. е. не сдѣлались тѣмъ, чѣмъ они стали послѣ Крымской компаніи, а служили поприщемъ для, такъ называемой, сердечной интриги и привлекали порядочныхъ женщинъ, которыя подъ маскою пользовались большею свободою болтовни, чѣмъ на обыкновенныхъ вечерахъ. Разумѣется, и тогда уже въ маскарадахъ бывалъ наплывъ дамъ полусвѣта, но въ то время эти барыни вели себя съ меньшею откровенйостью, и если пріѣзжали съ тою цѣлью, съ какою пріѣзжаютъ и теперь, то не дѣлали изъ маскарада шумнаго торжища, а старались болѣе или менѣе казаться порядочными. И вотъ Гременицынъ каждый маскарадъ въ дворянскомъ или благородномъ собраніи, одѣвшись самымъ франтовскимъ образомъ, ходилъ по заламъ, умильно посматривая на стройныя домино и искренно желая поразить кого нибудь своею наружностью. И дѣйствительно, къ нему подходили маски, интриговали его, но это были или порядочныя женщины, высказывавшія ему много горькихъ истинъ за разныя мошенничества, или ловкія аферистки, которыя, поводивъ его четверть часа, невольно обнаруживали корыстныя стремленія. Иногда завязывалась и интрига, однако ея окончаніе ни мало не тѣшило самолюбія Ларіона Ивановича, который, истративъ деньги, убѣждался, что это удовольствіе могло стоить ему втрое меньше. Француженка Клодинъ, которую такъ любезно проводилъ онъ на квартиру, помимо хорошенькаго и свѣжаго личика, очень напомнила ему его собственную увядшую француженку, притомъ же это была особа легкаго поведенія, а ему хотѣлось побѣдить какое нибудь невинное обворожительное созданіе. ====page 103==== Гременицынъ, наконецъ, зажмурилъ глаза и рисовалъ себѣ въ воображеніи самыя соблазнительныя картины... Въ это время раздался звонкій голосъ мальчика. — Господинъ Шлыкевичъ пріѣхали. — А! что? воскликнулъ Ларіонъ Ивановичъ, раскрывая глаза, подернутые влагою. — Господинъ Шлыкевичъ пріѣхали, повторилъ мальчикъ, — прикажете просить? — Проси, дурачина! Вѣдь я уже тебѣ приказывалъ. Раздалась довольно тяжелая походка, и въ комнату вошелъ высокій, худощавый господинъ съ тщательно зачесанною лысиною, въ усахъ и съ такими огромными, длинными бакенбардами, изъ которыхъ вышла бы добрая пара метелъ. Онъ, молча, протянулъ руку Ларіону Ивановичу. — А, здравствуйте! сказалъ послѣдній. — Садитесь. Не хотите ли чаю или кофе? — Ничего не хочу, а впрочемъ, пожалуй, сельтерской воды. — Эй, оселъ! подать Павлу Адамовичу сельтерской воды. — Сейчасъ. — Ну, что вы теперь — графъ, князь, или баронъ? спросилъ Гременицынъ. — Просто Павелъ Адамовичъ Шлыкевичъ. Нѣтъ никакихъ подходящихъ дѣлъ. — Анъ и ошиблись. Но позвольте, сейчасъ принесутъ воды, напейтесь и тогда потолкуемъ. Черезъ минуту мальчикъ подалъ воду. — Ступай, сказалъ ему Гременицынъ, — и помни, пока я самъ не прикажу, никого не принимать. — Вѣрно что нибудь новое? спросилъ Шлыкевичъ. — Много новаго и хорошаго. Я имѣлъ васъ въ виду для одного купца, да не подходящій. — Почему? — Изъ Сибири. Шлыкевича передернуло. — Портъ съ нимъ, сказалъ онъ, потупившись. — Я самъ знаю. Нѣтъ, для васъ есть дичинка, только еще больно пугливая. — Тоже дѣло не подходящее. Вы сами знаете, Ларіонъ Ивановичъ, что я не способенъ ухаживать: мнѣ подавайте звѣря, съ которымъ нужно бороться, а приручать я не мастеръ. — Представьте же, что я вамъ ввѣряю на этотъ разъ овечекъ и самыхъ смирныхъ, которыхъ можно стричь даже тупыми ножницами. ====page 104==== — Гдѣ же вы ихъ откопали? — Случай натолкнулъ. Но, любезнѣйшій, здѣсь надобно дѣйствовать чрезвычайно осторожно, потому что замѣшаны француженки да еще и хорошенькія. — На кой ихъ чортъ! Развѣ вы не знаете бабьихъ сплетней? — Этр такая приманка, безъ которой немыслимо дѣло, затѣянное мною. — На счетъ чего? — Немножко терпѣнія. Мы предварительно заработаемъ нѣсколько тысячъ легко и пріятно, а когда заманимъ дружка, оба останемся довольны. — Вы всегда, Ларіонъ Ивановичъ, при началѣ поете очень сладко. — То есть какъ? — Эхъ, что ужъ и говорить! — Я, признаться, не совсѣмъ понимаю. — Припомните послѣднюю исторію съ ремонтеромъ — вы оттянули у меня ровно триста рублей. — Но, милѣйшій, я вѣдь тогда же объяснилъ недоразумѣніе... — Хорошо недоразумѣніе! — Да что же это вы, Павелъ Адамовичъ, вздумали? — Пришлось къ слову, Ларіонъ Ивановичъ. — Помилуйте! Собственно говоря, я могъ бы и не знаться съ вами. — Это конечно, только уже если пользуетесь моими услугами, такъ и разсчетъ долженъ быть правильный. — Нельзя же намъ писать условіе на гербовой бумагѣ! — Зачѣмъ на гербовой бумагѣ! между порядочными людьми довольно слова. — Въ предпринимаемомъ дѣлѣ вы получите двадцать процентовъ. — А рискъ? — Никакого. — Согласенъ. — Сегодня послѣ оперы я повезу васъ познакомить. Къ одиннадцати часамъ приходите сюда и подождите. Понимаете, сегодня дѣло будетъ не блистательное. — Какъ водится для начала. — Тѣмъ болѣе, что необходимо дѣйствовать исподволь. Вы, Павелъ Адамовичъ, прифрантитесь хорошенько и знаете, что надо быть очень мягкимъ. Здѣсь Гременицынъ въ короткихъ словахъ передалъ своему ====page 105==== сотоварищу о картежныхъ вечерахъ у Армансъ и разсказалъ о продѣлкахъ Мунтера. Пріятели посмѣялись и составили программу дѣйствія. Черезъ четверть часа Шлыкевичъ ушелъ. IX. Княгиня Тулумбасова, любившая по преимуществу эпикурейскія наслажденія, не отрѣшалась также отъ привычекъ своего круга — держать собакъ, попугаевъ и разныхъ другихъ животныхъ, изъ которыхъ иныя пользовались ея расположеніемъ довольно продолжительное время. Это не была, впрочемъ, страсть, манія нѣкоторыхъ старухъ, готовыхъ отдать душу за какую нибудь собаченку; княгиня пріобрѣтала животныхъ случайно и потомъ уже привыкла къ нимъ, но безъ увлеченій. Они, впрочемъ, служили ей утѣшеніемъ въ тѣ довольно частые періоды, когда она страдала отъ любви къ кому нибудь изъ молодыхъ людей, не ловившихся на приманку, и порою насмѣхавшихся надъ ея страстью, если княгиня была такъ неосторожна, что не умѣла скрыть своей склонности, т. е. когда она разсчитывала купить себѣ удовольствіе и ошибалась въ разсчетѣ. Подобныя неудачи влекли за собою привязанность къ какому нибудь животному, и случилось, что княгиня проводила цѣлый часъ, бесѣдуя съ собакою, кошкою, попугаемъ, расточая имъ самыя нѣжныя ласки и изливая передъ ними свои жалобы, которыхъ не смѣла ввѣрить никакому человѣческому существу. Новая страсть или удача, и недавніе пернатые или четвероногіе друзья предавались забвенію, а нерѣдко даже бывали изгоняемы изъ ея аппартаментовъ, особенно если идолъ ея сердца — ихъ не жаловалъ. За годъ до пріѣзда племянника, княгиня, которая еще и не думала тогда о поворотѣ къ ханжеству, влюбилась въ одного молодаго иностранца, служившаго при какомъ-то посольствѣ. Будучи представленъ ей въ ложѣ одною ея знакомою, этотъ молодой человѣкъ почему-то счелъ обязанностью сдѣлать визитъ княгинѣ и просидѣлъ у нея съ полчаса, болтая разный вздоръ, но болтая такъ мило и остро, что старуха растаяла. Молодой дипломатъ вскружилъ ей голову, и Катерина Сергѣевна ощутила нѣчто, напомнившее ей преждніе годы, нѣчто несравненное, сильнѣе того, что она ощущала обыкновенно при видѣ красиваго стройнаго юноши. Влюбленная старуха словно переродилась, начала аккуратно выѣзжать въ свѣтъ, чѣмъ не мало удивила многихъ знакомыхъ, такъ что одно ====page 106==== время дамы начали было доискиваться настоящей причины этой ея охоты рыскать по баламъ, театрамъ и раутамъ. Очень можетъ быть, что настоящій поводъ и не укрылся бы отъ проницательныхъ барынь, но она, замѣтивъ сыскное настроеніе знакомыхъ, поспѣшила заявить, что ожидая племянника изъ провинціи, хотѣла снова втянуться въ свѣтскую жизнь, чтобъ руководить молодаго провинціала на этомъ скользкомъ поприщѣ. Между тѣмъ, для достиженія своей цѣли, княгиня начала устраивать интимные обѣды, на которые, разумѣется, приглашался и юный иностранецъ. Обѣды эти были такъ роскошны, стоили такихъ громадныхъ денегъ и по своему содержанію, и по рѣдкимъ качествамъ самыхъ старыхъ винъ, давались, можно сказать, при такой волшебной обстановкѣ, что о нихъ заговорили въ обществѣ. Очень многимъ хотѣлось попасть на эти заповѣдные лукулловскіе пиры, на которые, однако-жъ, доступъ былъ чрезвычайно затруднителенъ. Здѣсь-то съ самой блестящей стороны выказывались и сообразительность, и тактъ княгини, которая, играя только роль радушной хозяйки, незамѣтно для другихъ стремилась къ трудной цѣли — завоевать, во что бы то ни стало, молодаго иностранца. На четверговыхъ ея обѣдахъ присутствовали не одни только мужчины, она приглашала и дамъ и даже, къ удивленію, дамъ хорошенькихъ, но подбирала гостей такимъ образомъ, что для каждой дамы приглашался именно тотъ кавалеръ, который завязывалъ съ нею интимныя отношенія, и подобныя пары, находя превосходный случай быть вмѣстѣ, безъ супружескаго или другаго контроля, не могли не благодарить въ душѣ обязательную хозяйку, и, конечно, уже не слѣдили за дѣйствіями послѣдней. Юный дипломатъ всегда оставался одинокъ, ибо хотя по наружности и находился въ обществѣ женщинъ и, конечно, желалъ пріятно провести время, однако въ теченіе нѣсколькихъ минутъ, какъ умный человѣкъ, не могъ не замѣтить, что собесѣдницы съ большимъ вниманіемъ относились къ словамъ тѣхъ господъ, которые занимали при нихъ обычныя мѣста. Естественно, юный иностранецъ, какъ вполнѣ свѣтскій человѣкъ, долженъ былъ заниматься по преимуществу съ хозяйкою, которая, съ молоду еще узнавъ всѣ тайны туалета и возможныя уловки кокетства, употребляла необыкновенныя, но осторожныя старанія подвести юношу къ желанной цѣли. Изъ всего, что у княгини нѣкогда было очень хорошо, сохранились нѣжной бѣлизны красивыя руки, за которыми она и ухаживала необыкновенно заботливо, а что искуснѣе всего поддѣлывала ея модистка, такъ это великолѣпный бюстъ, ибо хотя Катерина ====page 107==== Сергѣевна не была ни полна, ни худощава, однако всетаки въ натурѣ не обладала чисто дѣвичьими формами, какими надѣляла ее мастерская мадамъ Изомбаръ. По поводу не совсѣмъ обыкновенной стройности ходили даже толки между мужчинами, что-де, въ такихъ лѣтахъ баба, а посмотрите какая граціозная! Катерина Сергѣевна все это весьма рельефно представляла юному иностранцу, разсчитывая, конечно, в не на положительное вѣроятіе, а на счастливую случайность, принявъ въ соображеніе нѣкоторыя блюда, тонкія вина, полусвѣтъ нѣсколькихъ комнатъ, а болѣе всего одиночество молодаго человѣка въ присутствіи влюбленныхъ паръ, усѣвшихся комфортабельно по угламъ дивановъ подъ тѣнью широколиственныхъ тропическихъ растеній. Здѣсь имѣлся еще и тотъ разсчетъ, что молодежь бываетъ лакома не только до красоты и молодости, но и до денегъ, а у нея, если оказывалось отсутствіе и той и другой, за то финансы ея были въ блестящемъ положеніи. Все это роилось, перепутывалось у нея въ головѣ, все это туманило ея воображеніе, то угрожая неудачею, скользя обманчивою надеждою, и приводя ее въ какое-то лихорадочное состояніе. Нѣсколько обѣдовъ прошло, однако-жъ, въ безплодныхъ ожиданіяхъ, и хотя молодой человѣкъ былъ очень любезенъ съ хозяйкою, но понятно, что ничего болѣе похожаго на нѣжное чувство не могло возникнуть у молодаго дипломата къ пятидесятилѣтней старухѣ. Въ одинъ изъ четверговъ у княгини обѣдали особъ шесть и въ томъ числѣ, разумѣется, обворожительный иностранецъ. Княгиня въ этотъ день была одѣта кокетливѣе обыкновеннаго и даже ей удалось подкрасить свое лицо весьма искуснымъ образомъ, такъ что она казалась не дурною женщиною лѣтъ за сорокъ. О торсѣ и говорить нечего — это былъ верхъ искусства модистки, а руки ея сіяли отъ драгоцѣнныхъ колецъ. Послѣ обѣда, за которымъ одно блюдо съ обиліемъ самыхъ нѣжныхъ трюфелей вызвало у всѣхъ одобреніе, и за которымъ при возліяніи самыхъ тонкихъ винъ велась непринужденная болтовня игриваго свойства, когда собесѣдники собирались вставать изъ за стола, дворецкій подалъ ликеръ въ чрезвычайно оригинальной бутылкѣ. Напитокъ отличался нѣсколько страннымъ вкусомъ и, вливаясь въ желудокъ, производилъ ощущеніе рѣзкой, но пріятной теплоты, производившей въ организмѣ какое-то легкое сотрясеніе. На вопросъ гостей о ликерѣ, хозяйка отвѣчала, что ей не давно привезли изъ Парижа нѣсколько бутылокъ подъ названіемъ nectar céleste. Нѣкоторые попросили повторенія, и въ томъ числѣ юный иностранецъ. Когда собесѣдники разошлись, по обычаю, по ====page 108==== комнатамъ и въ разныхъ мѣстахъ завязались оживленные разговоры. прерываемые звонкимъ смѣхомъ и веселыми восклицаніями, княгиня, которой дипломатъ предложилъ руку, чтобы отвести ее изъ столовой, прошла, не останавливаясь, гостиную, и направилась въ маленькую голубую комнату, освѣщенную матовыми лампами и наполненную нѣжнымъ, но одуряющимъ ароматомъ. Молодой человѣкъ находился какъ бы не въ нормальномъ состояніи, онъ слегка вздрагивалъ и невольно прижималъ локтемъ полную руку своей дамы, которая, будучи сама подъ вліяніемъ томной нѣги, старалась держаться какъ можно ближе къ своему кавалеру. — У меня немного закружилась голова, шепнула она, подходя къ роскошной мягкой софѣ. — У меня тоже, отвѣчалъ иностранецъ, — и я приписываю это вашему nectar céleste. — О, нѣтъ. Но, послушайте, можетъ быть, вамъ надобно освѣжиться, пойдемте въ слѣдующую комнату, вамъ подадутъ одеколонъ. — Вы очень добры. Это пройдетъ. — Пожалуйста, не стѣсняйтесь, прилягте... Все это было проговорено взволнованнымъ голосомъ и съ крѣпкимъ пожатіемъ руки. Молодой человѣкъ слегка вздрогнулъ, онъ отшатнулся немного и посмотрѣлъ на свою собесѣдницу. Хотя матовая лампа и слабо свѣтила, однако въ глазахъ Катерины Сергѣевны, устремленныхъ на него, онъ прочелъ такъ много, что, отойдя шага два назадъ, поблагодарилъ ее въ чрезвычайно лестныхъ выраженіяхъ за вниманіе, но такимъ тономъ, въ которомъ и менѣе развитая женщина замѣтила бы иронію. — Съ позволенія вашего, я попрошу сельтерской воды, сказалъ онъ въ заключеніе. — Позвоните. — Нѣтъ, я выйду въ столовую, еще тамъ не убрали со стола. Черезъ двѣ или три минуты онъ уже громко разговаривалъ съ кѣмъ-то изъ гостей. — И вы такъ скоро оставляете наше дружеское общество? спросилъ женскій голосъ. — Завтра утромъ отправляется курьеръ за границу, а мнѣ необходимо приготовить депешу. Катерина Сергѣевна ни жива, ни мертва стояла у широкаго мягкаго дивана. Къ ней развязно, со шляпою въ рукѣ подходилъ молодой иностранецъ. ====page 109==== — Какъ вы уѣзжаете? — Съ грустью, разрывающею сердце, но обязанность прежде всего. — А наши обычныя бесѣды? — Если позволите, въ будущій разъ. — Какъ, неужели до четверга? — Это будетъ зависитъ отъ васъ. Однако, княгиня, вашъ nectar céleste дѣйствуетъ на нервы. — Нѣтъ, я подозрѣваю другое, я думаю, что надобно побранить дворецкаго: мнѣ кажется, печи натоплены слишкомъ. — Очень можетъ быть. До свиданія. — Надѣюсь, до скораго, сказала Тулумбасова, пожимая и придерживая руку молодаго человѣка. — Это будетъ зависѣть отъ васъ: приказаніе такой снисходительной и уважаемой особы — для меня законъ, отвѣчалъ дипломатъ, слегка высвободивъ руку, и поклонившись вышелъ изъ комнаты. У старухи ёкнуло въ сердцѣ. Гости скоро разъѣхались. Дня черезъ два княгиня послала маленькую раздушенную записочку къ молодому дипломату съ приглашеніемъ придти вечеромъ пить чай en petit comité и получила въ отвѣтъ нѣсколько строчекъ въ почтительныхъ выраженіяхъ, которыми заявлялось крайнее сожалѣніе о невозможности воспользоваться лестнымъ приглашеніемъ. Четверговые гости были приглашены разъ и на всегда къ обѣду, и имъ обыкновенно не посылалось напоминанія; но къ дипломату Катерина Сергѣевна отправила письмецо съ просьбою не забыть половины шестаго. Молодой человѣкъ отвѣчалъ, что простудивъ горло, принужденъ просидѣть нѣсколько дней въ комнатѣ. При этомъ двѣ, три строчки посвящалъ неудобству нашего климата. Такъ и окончилась эта, едва начатая исторія. Катерина Сергѣевна, какъ женщина съ тактомъ, продолжала еще нѣкоторое время четверговые обѣды, на которыхъ истощала всѣ свои способности казаться какъ можно веселѣе и остроумнѣе, овладѣвая поочередно кавалерами и, что называется, любезничая сквозь слезы. Потомъ неожиданно притворилась больною, т. е. заперлась у себя дома, принимала только визиты участья и, само собою, прекратила званые обѣды, объ уничтоженіи которыхъ многіе искренно пожалѣли, но которые уже не возобновлялись болѣе. Тулумбасова недѣли двѣ страдала непритворно, никуда не выѣзжала и, не зная чѣмъ заглушить грызущую тоску, велѣла купить себѣ за очень дорогую сумму ангорскаго ====page 110==== бѣлаго кота, дѣйствительно, чрезвычайно красивое животное. Безъ сомнѣнія, эта новая прихоть не властна была доставить ей полное утѣшеніе, но во всякомъ случаѣ развлекала ее, а между тѣмъ время брало свое въ сердцѣ женщины, которая никогда не отличалась постоянствомъ и которая нерѣдко pour varier les choses, какъ она выражалась, дѣлала непостижимыя вещи. Ангорскій котъ, жившій вѣроятно въ семействѣ, гдѣ его баловали, былъ чрезвычайно ласковъ, сразу привыкъ къ новой хозяйкѣ, кувыркался передъ нею, подпрыгивалъ козликомъ, мурлыкалъ и даже, какъ оказалось, умѣлъ служить, опустивъ переднія лапки и посматривая въ полглаза. Мумка вскорѣ сдѣлался отъявленнымъ любимцемъ княгини и когда за обѣдомъ не было постороннихъ, имѣлъ право присутствовать за столомъ, что онъ дѣлалъ не отъ голода, ибо у него не переводились густыя сливки и кусочки дичи, а по привычкѣ находиться въ обществѣ. Мумка не любилъ уединенія. Онъ попалъ, впрочемъ, въ чрезвычайно благопріятную среду: женская прислуга въ домѣ не долюбливала собакъ, которыхъ у княгини бывало иногда много и между которыми попадались крайне избалованныя и неопрятныя, а всѣ служанки, какъ нарочно, оказались охотницами до кошекъ. Мумка, то и дѣло, переходилъ изъ рукъ на руки, а своею опрятностью вызывалъ всеобщія похвалы. Вскорѣ Катерина Сергѣевна привыкла къ своему Мумкѣ, и хоть въ ея сердцѣ изгладился уже образъ недоступнаго дипломата, который успѣлъ получить другое назначеніе и уѣхать изъ Петербурга, и она возобновила свои развлеченія, однако Мумка не утратилъ ея прихотливой привязанности, а напротивъ, болѣе и болѣе пріобрѣталъ вліянія. У Катерины Сергѣевны была очень хорошенькая левретка, тоже пріобрѣтенная въ минуты какой-то невзгоды для равлеченія, и оставалась одна отъ цѣлой стаи, потому что отличалась красотою и граціозностью. Многія знакомыя дамы считали бы за счастье завладѣть такою красивою собачкою; но Тулумбасова, раздарившая разныхъ мосекъ и кингсъ-чарльсовъ, оставила у себя левретку. И что-жъ? Это смирное животное не ужилось съ Мумкою; у нихъ происходилъ вѣчный разладъ, они постоянно ссорились и съ каждымъ днемъ встрѣчи ихъ становились непріязненнѣе. Въ одинъ прекрасный день котъ оцарапалъ мордочку левреткѣ, а левретка больно укусила его за ухо. Произошла сцена, и собачка, была сперва изгнана на кухню, а на другой день отослана въ подарокъ одной знакомой, которая всегда приходила отъ нея въ восторгъ. Такимъ образомъ, Мумкѣ удалось совершенно случайно наполнить отчасти пустоту жизни, которая по ====page 111==== временамъ тяготила Тулумбасову, и онъ сдѣлался ея фаворитомъ. И вотъ, на другой день, послѣ свиданія Слезкина съ Парашею, Мумка пропалъ изъ дому княгини, которая, возвратившись изъ театра, потребовала своего любимца. Требованіе ея не было, однако-жъ, исполнено. Вся прислуга поднялась на ноги, по всему дому пошли поиски, не было маленькой квартиры, куда не стучались бы посланные, но оказывалось, что Мумки никто не видѣлъ, тѣмъ болѣе, что онъ выходилъ на лѣстницу очень рѣдко, да и то днемъ, не иначе какъ съ кѣмъ нибудь изъ прислуги. Княгиня огорчилась до такой степени, что измѣнила своему обычному мирному настроенію, перебранила всѣхъ, и даже досталось Парашѣ. На утро въ Полицейскія Вѣдомости и другія газеты отправлено было объявленіе о пропажѣ бѣлаго ангорскаго кота, за доставку котораго по адресу обѣщалось пятьдесятъ рублей вознагражденія. Отличительною чертою Тулумбасовой была какая-то лихорадочная поспѣшность во всѣхъ ея дѣйствіяхъ. Катерина Сергѣевна и къ Мумкѣ привязалась не въ силу пристрастья къ кошкамъ, а въ слѣдствіе огорченія, и привязанность эта не обѣщала превратиться въ ту нелѣпую страсть къ животнымъ, какой подчиняются образованные и необразованные люди; очень можетъ быть, что ангорскаго кота, при случаѣ, ожидала та же участь, что и левретку. Но внезапная пропажа кота, именно въ ту минуту, когда она его потребовала, такъ напугала Катерину Сергѣевну, что послѣдняя видѣла въ Мумкѣ, по меньшей мѣрѣ, единственную усладу жизни. Весь слѣдующій день она была сильно огорчена, за обѣдомъ, на которомъ присутствовали два три знакомыхъ, обнаруживала раздраженіе и при гостяхъ сказала дворецкому, что если Мумка не будетъ отысканъ, то она всю прислугу выгонитъ изъ дому. Мироволинъ принялся было утѣшать ее и обѣщалъ найти и подарить не менѣе красивую ангорскую кошку, но Катерина Сергѣевна упрекнула его въ безчувствіи. Вечеромъ она съ досады поѣхала на одинъ раутъ, на который и не заглянула бы въ другое время. На утро швейцара съ парадной лѣстницы, а поваровъ съ черной начали осаждать мальчишки и взрослые, приносившіе по объявленію разныхъ котовъ, между которыми, дѣйствительно, были хорошіе экземпляры, но только не ангорскіе. Объ этихъ посѣтителяхъ даже и не докладывали княгинѣ, такъ какъ это болѣе раздражило бы ея сіятельство. День прошелъ довольно скучно; вечеромъ Катерина Сергѣевна ѣздила съ племянникомъ въ оперу и возвращалась съ надеждою получить извѣстіе о своемъ любимцѣ, но Мумка словно канулъ въ воду. ====page 112==== На слѣдующій день, въ часъ, по обычаю, поданъ былъ завтракъ въ столовой. Изъ постороннихъ никого не было, пришелъ только Мироволинъ. — Нѣтъ Мумки, сказала ему печально княгиня, садясь за столъ. — Можетъ быть, еще отыщется, проговорилъ молодой человѣкъ съ притворнымъ участьемъ, — вѣдь награда назначена хорошая. — А какое было прелестное, граціозное животное. Какъ онъ зналъ меня, какъ ласкался. Я людей не подозрѣваю, потому что всѣ любили его. Я даже бранилась, что всѣ баловали его и носили на рукахъ. Въ это время Параша вбѣжала въ столовую. — Ваше сіятельство, сказала она, Мумку привезли! — Какъ! Гдѣ? Несите его! — Ваше сіятельство, сказалъ дворецкій, входя поспѣшно, какой-то господинъ привезъ Мумку. — Выдай вознагражденіе и зови его сюда! Ахъ, какъ я рада! — Это, ваше сіятельство, какой-то порядочный баринъ, одѣтъ очень прилично и пріѣхалъ въ каретѣ. Я предлагалъ деньги, но они говорятъ, что сами желаютъ вручить Мумку вашему сіятельству. — Ахъ, проси! Но услужливая Параша уже вводила въ столовую Слезкина, который торжественно несъ Мумку, сидѣвшаго у него на рукахъ съ зажмуренными глазами. — Какъ я вамъ благодарна! воскликнула княгиня, не отвѣчая даже на поклонъ вошедшаго, — вы просто мой благодѣтель... — Я считаю себя счастливымъ, княгиня, что мнѣ выпало на долю доставить вамъ этого прекраснаго бѣглеца. И Слезкинъ подалъ кота Катеринѣ Сергѣевнѣ. — Мумочка! Муму! говорила княгиня, цѣлуя въ розовый носъ своего любимца, — гдѣ же ты пропадалъ, мой мурлыка? Котъ началъ тереться мордою о подбородокъ княгини. — Параша! подай сливокъ Мумкѣ, онъ, можетъ быть, голоденъ, бѣдняжка. — Не извольте безпокоиться, молвилъ Слезкинъ, я самъ сегодня накормилъ его. — Ахъ! какъ я вамъ благодарна! Извините, я не имѣю чести... — Позвольте вамъ представить себя, княгиня: кандидатъ университета Артуа. ====page 113==== — Очень пріятно познакомиться. Садитесь, пожалуйста. Ѳерапонтъ, подай приборъ. Не угодно ли вамъ съ нами позавтракать, г. Артуа, говорила княгиня, лаская Мумку, который, мурлыкая, обнюхивалъ рябчика и незамѣтно протягивалъ лапу къ тарелкѣ. — Мнѣ совѣстно. — Чего тутъ совѣстно! Какъ только я взглянула на васъ, ужъ не посмѣла предложить награды... — Помилуйте, княгиня. — Позвольте познакомить васъ: это мой племянникъ Павелъ Андреевичъ Мироволинъ, г. Артуа. Молодые люди протянули другъ другу руки. Слезкинъ сѣлъ. — По фамиліи вы французъ, замѣтила ему княгиня. — Обрусѣлый, отвѣчалъ Слезкинъ, мой дѣдъ эмигрировалъ въ Россію и женился на русской. — Значитъ, мы можемъ говорить по французски. — Если вамъ угодно. — Я очень рада. Параша принесла полное блюдечко густыхъ сливокъ. — Прикажете поставить здѣсь, ваше сіятельство? — Нѣтъ, ты возьми Мумку съ собою, и когда онъ покушаетъ, уложи его въ постельку. До свиданія, мой красавецъ, продолжала княгиня, цѣлуя кота и передавая его горничной. Котъ, увидя Парашу съ знакомымъ фарфоровымъ блюдечкомъ, спрыгнулъ на полъ и началъ тереться, выгибая спину у ногъ Параши. Вскорѣ, поставивъ свой хвостъ вертикально, онъ убѣжалъ вслѣдъ за нею. — Какимъ же счастливымъ случаемъ вы отыскали моего Мумку? спросила княгиня у Слезкина, предложивъ ему устрицъ. — Очень просто, отвѣчалъ Слезкинъ настоящимъ парижскимъ выговоромъ, даже картавя немножко: третьяго дня вечеромъ я выходилъ отъ знакомыхъ, которые живутъ почти напротивъ васъ черезъ улицу. Кучеръ мой заснулъ, и я пошелъ по панели, чтобъ разбудить его, какъ у сосѣднихъ воротъ двѣ собаки атаковали бѣлую кошку. — Бѣдный Мумка! проговорила княгиня: это въ мое отсутствіе за нимъ не присмотрѣли. — Я отогналъ собакъ, продолжалъ Слезкинъ, и вижу прекрасную ангорскую кошку — а надобно вамъ сказать, что я, по наслѣдству отъ матери, люблю этихъ животныхъ. Вашъ Муму, по минованіи опасности, былъ еще сердитъ, распушилъ ====page 114==== хвостъ и сверкалъ глазами; но послѣ первыхъ моихъ ласкательныхъ словъ пошелъ ко мнѣ на руки. Гдѣ тутъ было узнавать, кому принадлежалъ онъ? я взялъ его въ карету и повезъ домой, сказать откровенно, разсчитывая присвоить его себѣ. Такъ онъ и прожилъ у меня до сегодня, но вдругъ, въ въ объявленіяхъ С.-Петербургскихъ вѣдомостей я случайно прочелъ о пропажѣ бѣлаго ангорскаго кота. Не будь публикакацій, не видѣть бы вамъ Мумки; но прочтя объявленіе, я не считалъ себя въ правѣ удерживать вашу собственность. — Ахъ, какъ я вамъ благодарна! Кушайте, пожалуйста. Паша, налей вина г. Артуа. Да, позвольте! Ѳерапонтъ! Подай намъ розоваго шампанскаго выпить по такому счастливому случаю. Послѣ завтрака княгиня пригласила своихъ собесѣдниковъ въ гостиную. Слезкинъ ей очень понравился. На вопросъ о соціальномъ положеніи, онъ сплелъ басню такого рода, что окончивъ курсъ въ университетѣ, онъ готовится къ магистерскому экзамену, прибавивъ, впрочемъ, что, имѣя независимое состояніе, дѣлаетъ это не изъ необходимости, а изъ любви къ наукѣ. — Я очень рада, г. Артуа, счастливому случаю, который насъ познакомилъ. Вотъ прошу васъ полюбить моего племянника Павлушу. Онъ здѣсь какъ въ лѣсу, недавно пріѣхалъ изъ провинціи, и ваше общество будетъ ему даже полезно. — Я не особенный охотникъ до развлеченій. — Въ Петербургѣ много достопамятностей, которыя надобно показать пріѣзжему. — Если господину Мироволину угодно, я къ его услугамъ. — Вы чрезвычайно меня обяжете, сказалъ Мироволинъ, хотя тетушка и познакомила меня съ нѣсколькими молодыми людьми, но двое совершенные мальчишки, а одинъ помѣшанъ на лошадяхъ, въ которыхъ я толку не знаю. — Подожди недѣльки три, четыре, возвратятся многія семейства изъ деревень къ зимнему сезону, тогда въ развлеченіяхъ у тебя не будетъ недостатка. — Говоря правду, сказалъ Слезкинъ, я плохой товарищъ г. Мироволину. Разсѣянной жизни я не веду, вожусь больше съ книгами. — Это-то мнѣ и нравится. — Я самъ люблю почитать, сказалъ Мироволинъ. — Ну, любезный другъ, замѣтила княгиня, ты больше на счетъ Поль-де-Кока. — А что же, развѣ Поль-де-Кокъ плохой писатель? ====page 115==== — Напротивъ, сказалъ Слезкинъ, по моему, онъ нравственнѣе многихъ другихъ. У него, по крайней мѣрѣ, все на чистоту — человѣкъ какъ есть со всѣми достоинствами и недостатками. Однако, княгиня, я, можетъ быть, уже слишкомъ продлилъ мое присутствіе?.. — О, нѣтъ. Скажите откровенно — вы любите бывать въ обществѣ? — Я люблю, княгиня, интимный кружокъ, и у меня онъ былъ... — А теперь? — Теперь онъ разстроился. Ѣздить по баламъ я не охотникъ. — А любите танцовать? спросилъ Мироволинъ. — То есть умѣю, но особенной охоты не чувствую. — А я, признаюсь, люблю. — Въ ваши лѣта это естественно. — Но вѣдь и вы не стары. — Ну, нѣтъ, разница большая. Слезкинъ всталъ. — Надѣюсь, г. Артуа, что вы когда нибудь посѣтите старуху и навѣдаетесь о Мумкѣ. — Если позволите. — Обѣдаемъ мы въ шестого половинѣ и обѣдаемъ всегда дома. Слезкинъ поклонился. — Знаете ли что, сказалъ Мироволинъ, тетушка любитъ послѣ завтрака отдохнуть, а не угодно ли вамъ ко мнѣ покурить? — Мнѣ и изъ ума вонъ, господа, что я подвергаю васъ лишенію: у меня вѣдь есть курильный кабинетъ, тамъ и сигары. — Тѣмъ съ большимъ удовольствіемъ мы вознаградимъ себя за лишеніе. Вы курите, г. Артуа? — Да. — Ау меня превосходныя регаліи имперіалъ Упманъ. И такъ, тетенька, до свиданія. Княгиня протянула руку Слезкину и повторила приглашеніе. Мироволинъ провелъ его къ себѣ на квартиру. Черезъ полчаса за сигарами и стаканомъ отличнаго подогрѣтаго лафита молодые люди сошлись дружески. Мироволинъ жаловался на затворническую жизнь и разсчитывалъ отыскать болѣе удобное помѣщеніе. Разговоръ, естественно, склонился на женщинъ. Мироволинъ любилъ танцы, но въ кругу знакомыхъ княгини зимній сезонъ еще не начинался, и молодой человѣкъ ====page 116==== скучалъ. При этомъ случаѣ экспансивный Мироволинъ признался, что недавно въ Москвѣ влюбился въ цыганку и прихвастнулъ немного относительно успѣха и связь ея съ другимъ приписалъ интригамъ табора. Слезкинъ съ кажущимся участіемъ слушалъ это признаніе, а самъ, попивая лафитъ, придумывалъ средство, какъ бы легче завладѣть добычею, которая сама давалась въ руки. Онъ выразилъ Мироволину горячее сочувствіе и замѣтилъ, что еслибъ ему даже и не удалось переселиться на отдѣльную квартиру, то это не могло мѣшать всевозможнымъ разнообразнымъ удовольствіямъ, какія представляетъ столица молодымъ людямъ, обладающимъ матеріальными средствами. — Знаете ли, что? вы свободны до обѣда? сказалъ Мироволинъ. — Какъ вамъ сказать — и свободенъ, и не свободенъ: понастоящему, слѣдовало бы заниматься, но если нужно, я могу и отложить. — Отложите Занятія. Поѣдемъ прокатиться по Невскому. Мнѣ тетушка позволила проѣзжать ея рысаковъ, когда угодно. — Я къ вашимъ услугамъ. — Эй, Савельичъ! Вели поскорѣе заложить сѣрыхъ въ коляску. Вы, г. Артуа, покажете мнѣ Петербургъ? — Онъ самъ себя показываетъ. Вся его жизнь въ эти часы кипитъ на солнечной сторонѣ Невскаго проспекта и Большой Морской. Вы охотникъ гулять? — Люблю, но одному скучно. Тетушка познакомила меня съ нѣкоторыми молодыми людьми, но, признаюсь вамъ, это знакомство не пришлось мнѣ по вкусу. Они водили меня завтракать къ Дюссо, Елисееву, Смурову, толкуютъ о своихъ побѣдахъ въ большомъ свѣтѣ, и двое изъ четверыхъ уже просили денегъ взаймы. — И вы дали? — Не могъ отказать, потому что суммы небольшія, но меня удивило... — А меня это ни мало не удивляетъ — здѣсь такой обычай. — Положимъ, я не стѣсняюсь, но какъ-то не лежитъ душа къ людямъ, которые не успѣли познакомиться, а уже лѣзутъ къ тебѣ въ карманъ. Слезкинъ засмѣялся. — Петербургъ въ этомъ отношеніи своеобразенъ, сказалъ онъ. Здѣсь большинство живетъ не по состоянію, и многіе молодые люди, не располагая достаточными средствами, а между тѣмъ, не желая отстать отъ другихъ, прибѣгаютъ къ займамъ. ====page 117==== — Разумѣется, безъ отдачи. — Этого нельзя сказать вообще, и есть джентльмены, считающіе неудобнымъ жить на чужой счетъ. — Это, впрочемъ, дѣлается повсюду. Въ это время Савельичъ доложилъ, что коляска готова. — Идемъ, г. Артуа, сказалъ Мироволинъ, по дорогѣ потолкуемъ. Я очень радъ случайной встрѣчѣ съ вами. Молодые люди отправились сперва по Морской, а потомъ по Невскому, и Слезкинъ внимательно посматривалъ на тротуары съ цѣлью увидать Гременицына въ числѣ гуляющихъ. У Полицейскаго моста встрѣтился съ ними Ларіонъ Ивановичъ на ворономъ рысакѣ и, замѣтивъ Слезкина въ коляскѣ съ незнакомымъ молодымъ человѣкомъ, послалъ Макару Ивановичу воздушный поцѣлуй, будучи убѣжденъ, что добыча идетъ на приманку. X. Не успѣлъ Слезкинъ, разставшись съ Мироволинымъ, раздѣться у себя и еще бесѣдовалъ черезъ стѣнку съ хозяйкою, которая, получивъ отъ него часть денегъ, была въ отличномъ расположеніи духа, какъ раздался сильный звонокъ и у входной двери появился толстый бородатый кучеръ. — Макаръ Ивановичъ Слезкинъ у себя? — У себя, отвѣчала кухарка. — Скажи, что за нимъ прислалъ Ларіонъ Ивановичъ лошадь. Слезкинъ снова надѣлъ только что снятыя калоши. — Развѣ Ларіонъ Ивановичъ возвратился? спросилъ онъ. — Только что возвратились и отъ подъѣзда прямо послали за вами. — На рысакѣ? — Какъ есть на рысакѣ. Я говорилъ, что лучше бы взять извощика, такъ они обругали меня и велѣли доставить васъ безпременно. — Ну, хорошо. До свиданія, Ѳекла Ивановна. — Значитъ, и обѣдать дома не будешь. — Вѣроятно. — Жалко! Я сама приготовила гуся съ капустою. — Можетъ быть, я еще и пріѣду, а не то, оставьте на ужинъ. — Гдѣ ужъ ты пріѣдешь! Нѣтъ, братъ, что-то не того — утромъ нанималъ карету, за. тобою присылаютъ рысаковъ. ====page 118==== — До свиданія, до свиданія, говорилъ Слезкинъ, торопливо выходя на лѣстницу, по которой впереди его тяжелыми шагами спускался бородатый кучеръ. Черезъ четверть часа Слезкинъ входилъ въ кабинетъ Ларіона Ивановича, который встрѣтилъ его, протягивая руку. — Ты ѣхалъ съ нимъ? спросилъ онъ. — Съ нимъ. Гременицынъ посмотрѣлъ на своего собесѣдника. — Да какъ же такъ скоро! — Это ужъ мое дѣло. — Садись, Макаръ, и потолкуемъ, молвилъ Гременицынъ, опускаясь на кресло и смотря на столовые часы, — теперь четвертаго половина, а я свободенъ до пяти. Возьми сигару. Не хочешь ли лафиту или икему? — Нѣтъ, не хочу, отвѣчалъ Слезкинъ, закуривъ регалію, — я плотно позавтракалъ у княгини Тулумбасовой. — Чортъ тебя знаетъ, какъ это у тебя скоро все дѣлается! — Вотъ видите, Ларіонъ Ивановичъ, что Слезкинъ все можетъ, если захочетъ. — Да, если доведешь дѣло до конца, раскаиваться не будешь. Но скоро ли начнешь? — Это вопросъ. На проломъ идти нельзя, да и не слѣдуетъ; необходимо подготовить молодца. — Объ этомъ нѣтъ спору, только другіе не перебили бы ваканціи. — Теперь атанде-съ. Теперь звѣрекъ у меня въ рукахъ; никто имъ не завладѣетъ, пока я самъ не выпущу. — Зачѣмъ же выпускать. Нѣтъ, ты мнѣ скажи, что ты съ нимъ намѣренъ дѣлать? — Предоставьте ужъ мнѣ, что дѣлать и будьте увѣрены, что не останетесь въ накладѣ. Скажу одно, что чрезъ какихъ нибудь двѣ, три недѣли — я поведу его на помочахъ, а къ Рождеству «онъ нашъ! онъ нашъ»! Гременицынъ подперъ голову руками. — Такъ ты, Макаръ, пустился въ знать? — Какъ видите. — А если запьешь, вѣдь все пропало. — Не запью, до тѣхъ поръ, пока не устрою дѣла. — И хватитъ силы воли? — Хватитъ, только съ условіемъ, чтобы мнѣ хорошо заплатили. — Объ этомъ говорить нечего. — Напротивъ, нужно. Мы вѣдь, Ларіонъ Ивановичъ, ====page 119==== такого поля ягоды, что деньги прежде всего, и за деньги готовы продать отца родного. — Въ такомъ случаѣ прежде всего я долженъ бояться, чтобъ ты меня не продалъ. — Не продамъ, потому что предстоитъ взаимная выгода. — Эхъ, Макаръ, еслибъ я могъ на тебя надѣяться! — Надѣйтесь, какъ на каменную гору. Я такъ подъѣхалъ къ старухѣ, что она чуть не отдала мнѣ племянника въ опеку. — Макаръ, говорилъ Гременицынъ, прищуривая глаза, мнѣ тоже кажется, что тебѣ не разсчетъ надувать меня. — Если вы не оставите вашихъ подозрѣній, или, по крайней мѣрѣ, не перестанете такъ неприлично выражать ихъ, я, дѣйствительно, начну что нибудь придумывать. — Ну, ну, не сердитесь. Видишь ли, Макаръ, я не грошевой спекулянтъ, я человѣкъ образованный и знаю свѣтскіе обычаи. Ты теперь залѣзъ очень высоко, и тебѣ необходимы издержки на разныя разности. Благоволите получить пятьдесятъ рублей. Гременицынъ отперъ столъ и вынулъ сѣрую ассигнацію. — Весьма вамъ благодаренъ, Ларіонъ Ивановичъ, — вы очень вѣрно смотрите на вещи; но при всей своей проницательности упустили изъ виду самое главное. — Напримѣръ? Мало что ли? — Я ничего не говорю, а изложу только суть. — Я самъ люблю всегда добираться до сути. — Изволите ли видѣть — пятидесяти рублей мнѣ пока довольно и на жизнь и на экстренные расходы — какъ посѣщеніе театровъ, ресторановъ и прочее. Но вы забываете — костюмъ. Въ высшемъ свѣтѣ на это обращаютъ большое вниманіе, а если я въ своемъ рыночномъ фракѣ могъ розыграть роль господина Артуа передъ старухою, не знающей тонкостей мужскаго туалета, и передъ провинціаломъ, то легко могу быть сконфуженъ, если встрѣчусь гдѣ нибудь съ обществомъ нашихъ львовъ. Ларіонъ Ивановичъ барабанилъ пальцами по столу, сознавая справедливость этого вывода. — Нощипать бы его только хоть немного, проговорилъ онъ со вздохомъ. — Для того и нужно одѣваться щегольски, чтобъ имѣть возможность пощипать. А если я вамъ скажу еще и другую штуку? — Я слушаю. — Я скоро узнаю — играетъ ли онъ въ карты: если не играетъ, надобно пріучать, втравить, и на это, конечно, нужны ====page 120==== время и подходящая обстановка; если же играетъ, необходимо поддерживать въ немъ эту благородную страсть и на первый разъ проигрывать ему хоть въ коммерческія наличными. Конечно, это возвратится сторицею, но сначала... Гременицынъ всталъ съ кресла и началъ ходить большими шагами по комнатѣ. Его задѣло за живое, Онъ пыхтѣлъ, но не говорилъ ни слова. Слезкинъ тоже молчалъ. — А если не удастся? проговорилъ, наконецъ, нерѣшительно Гременицынъ. — Тогда пропали мои труды, а ваши деньги, хотя я и не вижу причины къ неуспѣху. — Какъ ты легко относишься къ чужому карману: пропали, говоришь, ваши деньги, — словно дѣло идетъ о щепкахъ. — Въ игрѣ, да еще въ такой, какъ наша съ вами, Ларіонъ Ивановичъ, деньги — тѣ же щепки. — Поди-ка, попробуй насобирать этихъ щепокъ. — Развѣ же не собираютъ даромъ? Развѣ же и мы съ вами не собирали, съ тою только разницею, что мнѣ оставалась труха, а вамъ львиная доля, и то, что я рисковалъ физіономію и свободою, а вы сотнею, другою рублей. — Что и толковать, ты говоришь какъ книга, но мнѣ-то надо платить деньги. — Я и не отказываюсь дѣйствовать самымъ усерднымъ и добросовѣстнымъ образомъ; но вы въ душѣ сознаете необходимость имѣть мнѣ приличную экипировку и извѣстную сумму на всякій случай? — Экипировка, дѣйствительно, необходима, а вотъ насчетъ суммы... боюсь. Дай тебѣ денегъ, ты пойдешь понтировать на счастье и спустишь какому нибудь Култукову или Плутгейму. — Тутъ ужъ я ничего не могу сказать: гарантіи у меня нѣтъ, слѣдовательно и толковать нечего. — На счетъ костюма я согласенъ. Сегодня же заѣду къ Сара и скажу, чтобъ одѣлъ тебя, а ты заходи хоть завтра отъ моего имени. Эта затрата неизбѣжна. А играть врядъ ли онъ будетъ вдвоемъ. — Я еще самъ ничего не знаю, а сказалъ на всякій случай. — Ты пойми одно, что все изъ кармана да изъ кармана, а когда еще въ карманъ — Богъ вѣсть! — Такого рода дѣло, Ларіонъ Ивановичъ. За то же изъ кармана рубли, а въ карманъ тысячи. — Однимъ словомъ, ты сперва разузнай, а тамъ посмотимъ. — Да я и не требую сегодня. ====page 121==== — Я хотѣлъ тебѣ сказать еще вотъ что: ты самъ знаешь, какъ въ высшемъ кругу многіе нуждаются въ деньгахъ. — Ха, ха, ха! Иные молодые люди занимали уже у Мироволина. — И онъ далъ? — Разумѣется, далъ, потому что суммы ничтожныя. Онъ самъ мнѣ разсказывалъ. — Я говорю, Слезкинъ, къ тому, чтобъ остеречь его отъ этихъ свѣтскихъ грабежей. — Пустыя слова, Ларіонъ Ивановичъ. По моему, главнѣйшая задача вовлечь его въ игру и, такъ сказать, подготовить его къ этому поприщу. Намъ какое дѣло до его частной жизни. — Тутъ-то и ошибаешься, любезный. Напротивъ, намъ большое дѣло до всего, что его касается, и съ этою-то цѣлью необходимо имѣть лицо, которое наблюдало бы за нимъ. Такимъ лицомъ удалось быть тебѣ, и твоя обязанность ревностно стеречь добычу. — Помните одно, что для успѣха въ предпріятіи необходимо подвести машину такимъ образомъ, чтобъ я былъ въ сторонѣ. — Кто-жъ будетъ подводить машину? — Разумѣется, я, только нужно, чтобъ и вы не дремали. Гременицынъ улыбнулся. — Что касается до этого, продолжалъ онъ, ты, любезнѣйшій, можешь быть совершенно спокоенъ. Мнѣ только намекни, я пойму свою обязанность, а можетъ быть, я уже и попридумалъ кое-что. — Ловушка должна быть заблаговременно устроена. Я самъ не знаю, въ какое время могу поставить звѣря, но необходимо имѣть все на готовѣ. — Гмъ! Ты знаешь длиннаго Петю? — Нѣтъ, не знаю. — Это одинъ изъ великосвѣтскихъ шелопаевъ, который все прокутилъ, находится у меня въ рукахъ, и, какъ полагаю, можетъ быть очень полезенъ. — Тутъ нуженъ не такого сорта человѣкъ. — Ты говоришь насчетъ искусства? — Нѣтъ, насчетъ ловушки. — Именно тутъ онъ и будетъ полезенъ. Но объ этомъ послѣ. Ты, пожалуйста, Макаръ, поразвѣдай каковъ Мироволинъ относительно женщинъ. — Судя по первому разговору, больше по сентиментальной части. ====page 122==== — Это все равно, лишь бы только былъ къ нимъ падокъ. — Въ этомъ нечего сомнѣваться. — Тогда и дѣло въ шляпѣ. Ну, братъ, мнѣ скоро надо ѣхать на обѣдъ. По дорогѣ я заверну къ Сара, и онъ скоро тебя экипируетъ. Когда же къ Мироволину? — Завтра утромъ. Мы уговорились провести день вмѣстѣ, можетъ быть, и обѣдать у Тулумбасовой. — Ты замѣть, какъ онъ и по части выпивки? — Онъ даже говорилъ объ этомъ, что особаго пристрастія не имѣетъ. — Я боюсь, братъ, чтобъ твое пристрастіе не проснулось. — Я далъ себѣ слово, Ларіонъ Ивановичъ, употребить всю силу воли. Вѣдь я началъ запивать съ горя при самыхъ тяжелыхъ обстоятельствахъ. Я думаю, если поправится мое матерьяльное положеніе, я и совсѣмъ брошу пить. — А оно можетъ еще какъ нибудь поправиться. У меня въ виду не одинъ Мироволинъ, есть и другіе значительные сюжеты. Обдѣлаешь это дѣло, возьму тебя, Макаръ, по прежнему на паи... Однако, прощай... — Позвольте! Я надѣюсь сойтись потѣснѣе съ Мироволинымъ. Онъ уже и сегодня спрашивалъ мой адресъ, да и княгининъ швейцаръ просилъ записать, гдѣ я живу. Я сказалъ, что на дняхъ переѣзжаю и обѣщалъ сообщить адресъ. Мнѣ нельзя оставаться въ своихъ нумерахъ, гдѣ я живу въ скверной канурѣ, а необходимо перемѣнить квартиру. — Это резонъ, сказалъ Гременицынъ, на этотъ расходъ я иду съ удовольствіемъ. Вотъ что! Теперь мнѣ некогда, а ты завтра приходи утромъ часамъ къ десяти. Къ Мироволину поѣдешь вѣдь попозже, и мы потолкуемъ, я дамъ тебѣ Сергѣя, и вы вдвоемъ отыщите комнаты три-четыре хорошо меблированныхъ съ приличною обстановкою. Я думалъ это сдѣлать позже, но всеравно и теперь: тебѣ, дѣйствительно, нужно имѣть приличное помѣщеніе. — Ужъ вы озаботьтесь. — Обо всемъ озабочусь, любезнѣйшій, останешься доволенъ. Слезкинъ вздохнулъ полною грудью. — Кто знаетъ, сказалъ онъ, какъ бы про себя, — можетъ быть, и для меня настанутъ ясные дни. — Если только перестанешь пить, замѣтилъ Гременицынъ и позвонилъ. Вошелъ мальчикъ. — Вели подавать карету. Ты куда, Макаръ? — Въ Гороховую. ====page 123==== — Ну, а я въ Сергіевскую, значитъ, — не по дорогѣ. — До свиданія, Ларіонъ Ивановичъ. — До завтра. Смотри же, приди часовъ къ десяти. — Вуду непремѣнно. Слезкинъ поклонился и вышелъ. Онъ направился къ себѣ, чувствуя какую-то усталость отъ натянутаго положенія въ парадномъ костюмѣ, отчего онъ уже отвыкъ, и съ наслажденіемъ помышлялъ о гусѣ съ капустою, а потомъ о послѣобѣденномъ отдыхѣ. Макаръ Ивановичъ шелъ, какъ говорится, не чуя земли подъ собою; въ карманѣ у него было довольно денегъ, предстояла перспектива поселиться на приличной квартирѣ и одѣться щегольски, и недалеко впереди довольство и беззаботная жизнь. Не смотря на свое нравственное паденіе, Слезкинъ въ трезвомъ состояніи разсуждалъ очень хорошо, и были минуты, когда ему приходила мысль о возможности возврата на путь порядочнаго человѣка. Надобно, впрочемъ, сказать, что подобныя минуты являлись ему. Очень рѣдко и то въ годину бѣдствій, но чутъ у Слезкина заводился лишній рубль въ карманѣ, онъ тотчасъ же начиналъ мечтать о томъ, какъ бы обыграть кого и строилъ грандіозные планы. Запой, эта страшная, особенно въ развитомъ человѣкѣ, болѣзнь, хотя и пустила уже довольно глубокіе корни въ его организмѣ и произвела въ немъ нѣкоторыя разрушенія, однако въ молодомъ человѣкѣ на столько еще оставалось силы воли, что онъ, сознавая все безобразіе запоя, рѣшился противиться своему увлеченію — по крайней мѣрѣ, до окончанія дѣла съ Мироволинымъ, за которое онъ принялся съ энергіею, достойною лучшаго назначенія. Чѣмъ ближе подходилъ онъ къ дому, тѣмъ ярче выступало передъ нимъ все незавидное прошлое и тѣмъ грустнѣе было ему разстаться съ своею убогою квартиркою, съ добродушнооригинальною хозяйкою, а главное — съ тѣмъ хоть и грубымъ, но довольно заботливымъ уходомъ во время его періодическихъ припадковъ. Но мысль о зарождавшемся благосостояніи поглотила всѣ прочія, и въ душѣ его начали возникать разныя надежды. И странно! при этомъ ему не представился ни разу кроткій образъ Параши, которая, можно сказать, служила для него Провидѣніемъ, и безъ содѣйствія которой были немыслимы никакія удачи его въ поискахъ за богатою добычею. — Какъ мы видѣли, Параша подвернулась ему случайно, и случайно же возникла между ними связь, въ которой съ одной стороны явилась самая искренняя привязанность, готовая на самопожертвованія, а съ другой разсчетъ — пользоваться ====page 124==== матерьяльными выгодами, на случай оскудѣнія кармана, и притворство въ томъ чувствѣ, которое, обманывая только бѣдную дѣвушку, было совершенно неискренно. Короче сказать, на Парашу онъ смотрѣлъ, какъ на неистощимую, хотя и небольшую кассу, не питалъ къ ней особенной дружбы, проводилъ по временамъ съ нею время и радовался, что она была поставлена въ такія условія, при которыхъ свиданія не могли быть продолжительны. Онъ вознамѣрился играть дольше свою комедію, во первыхъ, потому, что имѣлъ много причинъ сохранить расположеніе Параши, во вторыхъ, что она призналась ему какъ-то о двухъ ломбардныхъ билетахъ, которые хранились у княгини и предназначались ей въ приданое. Иной разъ эти билеты служили Слезкину темою для самыхъ разнообразныхъ мечтаній. По своему вкрадчивому характеру, Слезкинъ умѣлъ до такой степени привязать къ себѣ дѣвушку, что послѣдняя болѣе и болѣе подчинялась его вліянію и не зная настоящей професіи своего возлюбленнаго, питала самыя розовыя надежды на будущее. Она знала о несчастной страсти Слезкина къ вину, потому что въ продолженіе знакомства съ нимъ уже два раза встрѣчала припадки запоя. Печальное это состояніе, т. е. полное опьяненіе, продолжалось у него недолго, а вступленіе въ этотъ періодъ не представляло ничего непріятнаго, ибо Слезкинъ не напивался до безобразія, бывалъ очень веселъ и общителенъ. Параша знала его какъ человѣка, лишившагося мѣста, который, однако-жъ, имѣлъ въ виду наслѣдство послѣ богатаго дяди, и вела свою интригу весьма таинственно, имѣя много поводовъ къ надеждѣ выйти за него замужъ; надежда эта основывалась на нѣсколькихъ намекахъ Слезкина, который, дѣйствуя по разсчету, находилъ выгоднымъ для себя пускать въ ходъ полупрозрачныя предположенія, которымъ въ душѣ не придавалъ никакого серьезнаго значенія. Получивъ деньги, онъ разсчитывалъ пообѣдать дома, отдохнуть и позволить себѣ какое нибудь развлеченіе; и вотъ почему онъ возвратился на квартиру въ хорошемъ расположеніи духа. Ѳекла Ивановна уже легла спать, но распорядилась, чтобъ для постояльца былъ готовъ обѣдъ, и Слезкинъ съ аппетитомъ поѣлъ гуся съ капустою, запивъ его бутылкою эля. Онъ собирался лечь спать, как въ комнату вошла къ нему Параша. Слезкинъ привѣтствовалъ ее дружески и крикнувъ горничной, чтобъ поставила самоваръ, притворилъ двери. — Вотъ я не ожидалъ тебя сцгодня. Параша молчала. Глаза ея были заплаканы. — Что съ тобою? ====page 125==== — Я сегодня цѣлый день сама не своя: не то жалко, не то обидно. — Не понимаю. — Ты мнѣ скажи, проговорила дѣвушка тихимъ голосомъ и подвигаясь къ Слезкину, — что ты затѣваешь? Слезкинъ вздрогнулъ. — Я же тебѣ говорилъ — послѣ открою. — Нѣтъ, Макаръ, еслибъ это было что нибудь хорошее, ты не таился бы. Я теперь ни минуты не знаю спокоя, я все каюсь, что согласилась помогать тебѣ. — Экая ты подозрительная, Параша, право! говорилъ Слезкинъ, обхватывая ея талію. — Мнѣ было нужно войдти въ домъ княгини, и я тебѣ объяснялъ, что у меня для этого есть очень важныя причины. — Какія такія причины? — А, вотъ! тебя мучитъ женское любопытство. — Совсѣмъ нѣтъ. — Вѣдь я же русскимъ языкомъ сказалъ тебѣ — подожди, Параша, дай мнѣ устроить одно дѣло, и ты все узнаешь. Говорилъ я тебѣ это, или нѣтъ? — Такъ что же, что говорилъ! — Ну, и ты согласилась. — А теперь раздумала, сказала Параша, и на глазахъ у нея навернулись слезы. — Полно, душка, капризничать! ты всегда была такая добрая, сговорчивая. — Это-то меня и погубило. — Да ты никакъ плачешь. Перестань, Параша! говорилъ Слезкинъ, привлекая ее къ себѣ. — Оставь, Макаръ, сказала дѣвушка, слегка высвобождаясь, — я пришла говорить о дѣлѣ. — Вотъ вы какія нынче, Прасковья Павловна, серьезныя; а я, признаться, думалъ, что вы пришли просто провѣдать меня. Параша не отвѣчала. — А ты ловко умѣешь притворяться, сказала она, наконецъ. — На свѣтѣ иначе нельзя: безъ притворства не обйдешься. — А мнѣ скажешь правду? — Я обѣщалъ тебѣ со временемъ открыть все. — Почему же боишься теперь? — Потому, что можно испортить дѣло. — Неужто я такъ вотъ и разболтаю! У меня нѣтъ этой привычки. — Могу пока сказать тебѣ одно, проговорилъ Слезкинъ, ====page 126==== улыбаясь и положивъ Парашѣ руку на плечо, чтобы ни случилось, ты не будешь въ отвѣтѣ. Дѣвушка посмотрѣла на него внимательно. — Макаръ! — Продолжай. — Видишь ли... Параша замялась. Слезкинъ ожидалъ. Недоумѣніе смѣнилось въ немъ какимъто тревожнымъ чувствомъ... Ему мелькнула мысль — не продѣлка ли это какого нибудь болѣе искуснаго агента. — Ты начинаешь меня безпокоить, проговорилъ онъ голосомъ, въ которомъ, дѣйствительно, слышалась тревога. — Княгиня очень богата... — Это я знаю. — Ты, можетъ быть, провѣдалъ, что она... — Говори же, наконецъ, Параша! Или не надо было начинать, а если начала, то оканчивай! — Да ты не разсердишься? — Разсержусь, если будешь тянуть. — Ты, можетъ быть, разсчитываешь поживиться... — Какъ поживиться? — Тебѣ сказалъ кто нибудь, что она любитъ молодыхъ людей. — Ну? Параша покраснѣла и потупила глаза. — Ты хочешь подбиться къ ней? — Какъ! воскликнулъ Слезкинъ, засмѣявшись, по твоему, я познакомился съ намѣреніемъ понравиться старухѣ? — Именно, проговорила Параша. — Какая же ты дурочка! Мнѣ и въ голову не приходило ничто подобное. Вотъ такъ разодолжила! Ха, ха, ха! — Тебѣ смѣхъ, а мнѣ... — Перестань, Параша, какъ тебѣ не стыдно, сказалъ Слезкинъ, обнимая дѣвушку, ужъ еслибъ я измѣнилъ тебѣ, такъ повѣрь, что не для старухи. — Она очень богата. — Чортъ ли мнѣ въ этомъ! Эхъ, какая же ты глупенькая! Ну, разсуди сама, говорилъ Слезкинъ, отходя отъ Параши и закуривая папироску, есть ли толкъ въ твоихъ словахъ? Положимъ, я разсчитывалъ бы подбиться къ старухѣ, но гожусь ли я для этого? Параша потупилась. — Ужъ если старуха беретъ молодаго человѣка на содержаніе, ====page 127==== продолжалъ Слезкинъ, то повѣрь, что даромъ денегъ не будетъ бросать. Я уже не такъ молодъ, притомъ почти чахоточный. Такого ли ей надо молодца! — Улыбка скользнула по лицу дѣвушки. — Зачѣмъ же тебѣ такъ хотѣлось познакомиться съ нею? спросила она. — Въ этомъ-то и заключается тайна, которую я обѣщалъ открыть тебѣ. — Мнѣ только нужно знать, что... — Что я не подбиваюсь къ ней? Успокойся, дружокъ, и выбей эту дурь изъ головы. Я, можетъ быть, еще приду раза два къ твоей княгинѣ и баста! — Если ты меня обманываешь, Макаръ, Богъ тебѣ судья, говорила, видимо повеселѣвъ, Параша. — Не въ моихъ правилахъ. Ну, значитъ, мы напьемся съ тобою чайку. — Нѣтъ, Макарушка, мнѣ не время: меня княгиня послала развѣдать объ одной бѣдной, которая проситъ помощи, и я и то своротила съ дороги — боюсь опоздать. — Такъ вотъ ты какая ревнивая! А я и не зналъ. Параша съ любовью посмотрѣла на него. — Если хочешь, послѣ завтра приходи туда объ эту пору. — Слушаю, Прасковья Павловна, молвилъ весело Слезкинъ. А я тебѣ вотъ что скажу, прибавилъ онъ тише, завтра я переѣзжаю. — Куда? — Еще самъ не знаю. Послѣ завтра дамъ адресъ. — Въ самомъ дѣлѣ у тебя здѣсь нехорошо. Ну, прощай, Макарушка. Обнявъ Слезкина, Параша вышла. — Самоваръ готовъ, сказала горничная изъ корридора. — Давай! — Прикажете сбѣгать въ булочную? — Не надо. Впрочемъ, сбѣгай! Вотъ двугривенный. Или нѣтъ: возьми рубль, купи мнѣ десятокъ сигаръ Крафта № 4, да захвати пару плюшекъ и лимонъ. Горничная убѣжала, а въ корридорѣ послышались тяжелые шаги хозяйки, которая, зѣвая, вошла къ Слезкину. — Птичка улетѣла? сказала она, останавливаясь и опираясь о стѣнку. — Улетѣла. — Что-жъ такъ скоро? — Есть дѣло. ====page 128==== — А я всхрапнула, ждала тебя обѣдать и не дождалась. Ну, каковъ гусекъ? — Отличный. Очень вамъ благодаренъ. — То-то, сама прилаживала. — Сколько я вамъ долженъ, Ѳекла Ивановна? — Сочтемся. Теперь осталось немного. — Я хочу расплатиться. — Небось, денежки завелись? — Есть малая толика. — Смотри, не протранжирь. — Зачѣмъ? — Ты, конечно, получилъ награду за бѣлаго Ваську. А славный шельма котъ. Слезкинъ засмѣялся. — Разумѣется, получилъ. — Да гдѣ ты его стибрилъ, Макаръ, признайся: дѣло прошлое. — У одного подъѣзда. — Я тебѣ скажу, что и сама не вытерпѣла бы. Этакого красиваго бестіи я еще не видывала — хоть въ рамочку. Ты говоришь, онъ иностранный? — Да— Однако, мурлычетъ, какъ мой Васька, и также языкомъ сливки локаетъ. — Всѣ кошки одинаковы. — Такъ. А зачѣмъ тебѣ приспичило расплатиться? — Завтра уѣзжаю. — Куда? спросила Ѳекла Ивановна съ удивленіемъ. — Въ Москву уѣду. — Какъ же собрался такъ скоро? — Сегодня передъ вечеромъ рѣшился. — Давненько ты ужъ и не выѣзжалъ. — Не все же сиднемъ сидѣть. Дѣла мои начинаютъ принимать хорошій оборотъ. — Ну, ужъ я знаю твои дѣла. Смотри, Макаръ, я желаю тебѣ добра, ты самъ знаешь. Вотъ у тебя и платьишко завелось, есть бѣльишко и деньжонки показались... только на долго ли? Запьешь, и все пропало... — Хотѣлось бы не запивать. Ѳекла Ивановна. Есть такія обстоятельства... — Мало ли чего хотѣлось бы! И какія тамъ у тебя дѣла: вѣдь я все знаю. Затѣялъ обыграть кого нибудь въ картишки. — Почему же непремѣнно обыграть? ====page 129==== — Это вѣрно. Никакихъ другихъ дѣдовъ у тебя нѣтъ. Эхъ, Макаръ, Макаръ, не сдобровать тебѣ. Сидѣлъ бы въ Питерѣ, а то еще по Москвамъ разъѣзжать вздумалъ. — Я не больше, какъ недѣльки на двѣ, Ѳекла Ивановна, да и того не проѣзжу. — Какъ знаешь — мое дѣло сторона. Денегъ я не требовала, а самъ платишь, почему не взять: я человѣкъ тоже небогатый. — Я опять вернусь къ вамъ. — Что-жъ, я очень рада. Комната всегда будетъ, у насъ не случается, чтобъ всѣ нумера были заняты. Если не врешь и вернешься ко мнѣ, такъ притащи съ собою еще жильцовъ съ желѣзной дороги. — Непремѣнно. Горничная принесла покупки и сдачу. — Тѣ ли цыгары, Макаръ Ивановичъ? спросила она. — Тѣ самыя. Давай же скорѣе самоваръ. Неугодно ли, Ѳекла Ивановна, чайку. — Благодарствуй, я велѣла заварить кофей. Такъ завтра уѣдешь? — А вотъ узнаю вечеромъ. Можетъ быть, поѣздка и отложится, однако не далѣе, какъ на одинъ день, тогда я завтра отправлюсь ночевать къ товарищу, съ которымъ вмѣстѣ поѣдемъ. — Жаль мнѣ разставаться съ тобою, безпутная голова, однако, если надобно, поѣзжай съ Богомъ, проговорила Ѳекла Ивановна и тихо вышла изъ комнаты. Горничная принесла самоваръ и приборъ. Слезкинъ сдѣлалъ чай, налилъ стаканъ, закурилъ сигару и задумался. Параша перебила ему сонъ, такъ что онъ не расположенъ уже былъ ложиться, разсчитывалъ ѣхать въ театръ, а оттуда куда нибудь въ игорный домъ попытать счастья. Между тѣмъ посѣщеніе Параши навело его на мысль, которая прежде не приходила ему въ голову — поддѣлаться къ богатой старухѣ, которая любитъ молодыхъ людей. Параша у нея довѣренное лицо, и, значитъ, ей извѣстны продѣлки барыни въ этомъ родѣ; иначе она не проговорилась бы... Можетъ быть, княгиня сказала ей даже что нибудь на его счетъ... Удастся ли, не удастся ли дѣло съ Мироволинымъ, а тутъ представлялось другое поприще. Но опять — на дорогѣ Параша, которая въ одну минуту могла испортить все дѣло. Подобныя мысли, однако-жъ, недолго занимали Слезкина, и онъ снова началъ серьезно обдумывать планъ атаки на богатаго провинціала. ====page 130==== XI. Трактиръ «Зеленаго Дуба» по наружности ничѣмъ не отличался отъ подобнаго рода заведеній, изобилующихъ въ самыхъ населенныхъ мѣстностяхъ столицы, и только имѣлъ ту особенность, что съ улицы казался небольшимъ, а внутри имѣлъ просторное помѣщеніе. Трактиръ открывался раннимъ утромъ, цѣлый день кишѣлъ народомъ, запирался поздно, но этимъ не оканчивалась его дѣятельность, ибо если дверь съ улицы и бывала заперта, а въ окнахъ не замѣчалось ни малѣйшаго свѣта, то въ трехъ большихъ комнатахъ на задней половинѣ толпились любители азартныхъ игръ всякаго рода. Хозяинъ трактира, Лагуновъ, давно уже велъ эту коммерцію, находя ее очень выгодною, и постоянно самъ присутствовалъ въ этомъ карточномъ притонѣ. Лагуновъ, нѣкогда полицейскій сыщикъ, лишившійся мѣста въ слѣдствіе неоднократныхъ упущеній, но все-таки сколотившій деньгу, потому что былъ очень смышленъ и умѣлъ разыскивать преимущественно индивидуумовъ, которые не могли откупиться, а игнорировалъ тѣхъ, которые подносили ему «благодарность», вступилъ въ сотоварищество съ однимъ трактирщикомъ, и не больше какъ черезъ годъ выпустилъ его въ трубу, сдѣлавшись самъ полновластнымъ собственникомъ. Онъ былъ купеческій сынъ, въ юности прокутившій и проигравшій отцовское наслѣдіе и побывавшій въ рукахъ у многихъ петербургскихъ шулеровъ, всегда имѣлъ наклонность къ картежной игрѣ, но къ игрѣ мошеннической, хотя по своей природной неуклюжести и неловкости никакъ не могъ научиться техникѣ. Какъ отчаянный кутила, будучи знакомъ со всѣми темными личностями зеленаго поля, какъ бывшій сыщикъ, зная всѣ трущобы и всѣ подонки столичнаго отребья, Лагуновъ, безъ особаго затрудненія, могъ организовать картежный притонъ, обставивъ себя такимъ образомъ, чтобъ, посѣявъ неправедные плоды, уклоняться, на сколько можно, отъ отвѣтственности. При тогдашнемъ устройствѣ полиціи это не представляло большаго затрудненія, потому что не всѣ низшіе чины ея исполняли добросовѣстно свои обязанности, и ловкій плутъ или мошенникъ, обладавшій при томъ кое-какими средствами, находилъ возможность ускользать отъ рукъ правосудія. Лагуновъ тѣмъ болѣе имѣлъ шансовъ, что многіе еще сыщики были старые его товарищи, и нѣкоторые полицейскіе водили съ нимъ дружбу. Случалось, что по какимъ нибудь жалобамъ или доносамъ, производились обыски въ трактирѣ «Зеленаго Дуба» ночью не въ указанное время. Дѣйствительно, ====page 131==== 131 на задней половинѣ, въ помѣщеніи хозяина, полиція находила иногда человѣкъ до десятка, но эти люди, частные гости Лагунова, проводили время самымъ невиннымъ образомъ, пѣли пѣсни подъ гитару, баловались чайкомъ, рѣзались въ карты, но не въ игру, преслѣдуемую закономъ, а именно въ носки, не прекращая ее и при полицейскихъ чиновникахъ. Составляли актъ, доносилось, куда слѣдовало, о несостоятельности жалобы или доноса, и на другой же день въ заднихъ комнатахъ «Зеленаго Дуба» происходило обычное засѣданіе. Въ такое-то заведеніе попалъ Вася Размоловъ изъ скромнаго уѣзднаго трактира; положимъ, и въ послѣднемъ всѣ мошенничали, отъ половаго до буфетчика, и туда ходилъ одинъ извѣстный бильярдный шулеръ, но картежной игры не водилось, исключая дурачковъ и носковъ, на засаленныя карты. Вася, по протекціи друга, попалъ половымъ прямо на чистую половину и тотчасъ же своею расторопностью и услужливостью снискалъ расположеніе старшаго буфетчика. Товарищи подсмѣивались надъ его неуклюжестью, нѣкоторою мѣшковатостью и даже необразованностью; но Васька смѣло переносилъ эти насмѣшки и дѣлалъ свое дѣло. Какъ-то ночью, когда уже заперли заведеніе, буфетчикъ возился надъ какимъ-то счетомъ и громогласно посылалъ къ чертямъ разныя цифры, которыя не укладывались въ необходимую для него сумму, а очевидно, ему нужно было покончить и какъ можно поскорѣе. Размоловъ еще не спалъ, потому что въ заднихъ комнатахъ было много гостей и оттуда поступали частыя требованія: ему же съ однимъ мальчикомъ приходилось дежурить. Слѣдя издали съ любопытствомъ за пріемомъ буфетчика, который то щелкалъ счетами, то писалъ каракульки на сѣрой бумагѣ, безпрерывно ругаясь, Васька подошелъ къ стойкѣ. Буфетчикъ посмотрѣлъ на него. — Вотъ, братъ Васька, навязалась чертовщина, такъ чертовщина. — Да, я вижу, Андрей Парамоновичъ, вы вотъ, почитай, около часу трудитесь надъ чѣмъ-то. — Тутъ такая оказія, что и самъ лѣшій ногу сломаетъ: никакъ нельзя добраться толку. — Давайте, я помогу. — Дурачина ты, Размоловъ! Гдѣ тебѣ разобрать эту проклятую цыфирь. — Въ томъ-то и штука, что на цыфири я собаку съѣлъ: въ училищѣ за все прочее меня пороли, а цыфирь-то меня всегда вывозила. ====page 132==== — Въ самомъ дѣлѣ? — А какъ же, Андрей Парамоновичъ. — Нешто этому учатъ? Ну, вотъ посмотри! И буфетчикъ приподнялъ цѣлую кипу засаленныхъ бумажекъ, испещренныхъ цыфрами, написанными тѣмъ почеркомъ, какой употребляется въ мелочныхъ лавочкахъ. — Это все надо привести въ одинъ счетъ, изъ книжки кое-что повымарать, потомъ... Ну, да гдѣ тебѣ? — А если я вамъ всю эту машину подведу въ полчаса? — Полно врать-то? — Зачѣмъ врать! Буфетчикъ посмотрѣлъ на половаго испытующимъ взоромъ и покосившись на мальчика, проговорилъ тихонько: — Если подведешь всю машину, какъ я тебѣ скажу, цѣлковый-рупь тебѣ почтенія. — Не нужно мнѣ вашего цѣлковаго, а вотъ когда нибудь замолвите слово хозяину. — Съ моимъ удовольствіемъ. Дѣло вотъ въ чемъ. И буфетчикъ началъ шептать что-то Васькѣ на ухо. — Понимаю. Давайте карандашъ. — Поди сюда за стойку. Эй, мальчикъ, что заснулъ? Ступай, завари чаю покрѣпче. Мы, Вася, тяпнемъ по пуншику, прибавилъ онъ, обращаясь къ Размолову. — Пожалуй, Андрей Парамоновичъ, сказалъ Вася, заходя за стойку и садясь на стулъ. Буфетчикъ передалъ ему всѣ матеріалы, передалъ подробно въ чемъ дѣло, и Размоловъ принялся за работу. Карандашъ проворно забѣгалъ по чистому листу бумаги, на которомъ явились столбцы разнообразныхъ цифръ съ дробями, въ которыхъ онъ херилъ и отмѣчалъ, сосчитывалъ суммы, слагалъ, вычиталъ, умножалъ, дѣлилъ, заносилъ что-то на особую бумажку, и при всемъ этомъ ни разу не щелкнувъ счетами, къ величайшему изумленію буфетчика. — Теперь я вижу, что ты собаку съѣлъ, сказалъ онъ, только вотъ что, Вася, ты моихъ дѣловъ ни кому не разсказывай. — Для чего же мнѣ разсказывать. Вы знаете, что я здѣсь всѣмъ чужой, всему сторона. — Это точно, и хорошо тебѣ будетъ, коли не станешь мѣшаться, куда не слѣдъ. Мало ли у приказчика счетовъ съ хозяиномъ! А ты, Вася, всетаки возьми рупь. — Нѣтъ, Андрей Парамоновичъ, не возьму и на предки служить готовъ, только ужъ вы того, у хозяина... ====page 133==== — Это наплевать. Мишка! Что ты копаешься? крикнулъ приказчикъ. — Сейчасъ, отвѣчалъ мальчикъ, неся приборы. — Какъ хочешь, Вася, съ ромцомъ или съ коньячкомъ? — Все едино, что хлѣбъ, что мякина, отозвался Размоловъ, который пришелъ въ отличное расположеніе духа, при мысли, что знаніе цифири выручило его два раза въ жизни. Онъ торжественно вручилъ Андрею Парамоновичу бумагу и указалъ пальцемъ на желаемый итогъ. Послѣдній, посмотрѣвъ на бумагу, взялъ ее и положилъ въ карманъ. — Ты, Мишка, сказалъ онъ, ступай и слушай звонка, а не то вихры нарву. А мы, продолжалъ онъ, обращаясь къ Васькѣ, хватимъ по стакашку. Я придумалъ, братъ, одну штуку. Одначе, наливай прежде стаканы. Васька мигомъ распорядился. — Какую же вы придумали штуку, Андрей Парамоновичъ? — А вотъ что. У нашего хозяина по ночамъ играютъ въ карты — это запрещено, однако, нашъ не смотритъ на запрещеніе: оченно ужъ прибыльно. Тамъ у него помощникомъ Никитка, только тотъ больше какъ здоровенный малый, знаешь, на случай чего, а считать небольшой мастеръ. Вотъ тебѣ надо бы куда... — Я, признаться, въ картахъ не маракую; нѣсколько разъ смотрѣлъ, а все въ толкъ не возьму. — Дѣло пустяшное, приглядишься недѣлю, другую и разберешь. А тамъ, братъ, доходно, и! какъ доходно. — Вотъ вы меня туда бы пристроили. — Подожди, можетъ быть, и уладимъ. Ты мнѣ только пособляй, когда нужно, цыфирыо. — Съ моимъ удовольствіемъ. Въ это время въ игорной комнатѣ раздался шумъ, послышались ругательства, но надъ смѣшанными голосами господствовалъ одинъ голосъ. — Да перестаньте, черти вы этакіе! — Что это? шепнулъ Васька. — Обнаковенно, ссора, отвѣчалъ приказчикъ, махнувъ рукою, это, почитай, кажиную ночь у нихъ случается. — Я видѣлъ, что и нашъ хозяинъ играетъ. — Видишь ли, ихъ нѣсколько дольщиковъ, ну, они и мѣняются. Изъ игорной комнаты въ буфетъ вдругъ выскочилъ раскраснѣвшійся индивидуумъ въ чуйкѣ и съ растрепанными волосами. ====page 134==== — Это разбой! воскликнулъ онъ, обращаясь къ буфетчику, да что же, здѣсь грабятъ или и рѣжутъ? Буфетчикъ счелъ за лучшее не отвѣтить на вопросъ чуйки. — Нешто есть право отымать деньги? — Зачѣмъ отымать! рѣшился проговорить буфетчикъ. — Да какъ же! я поставилъ три двугривенныхъ на валета и выигралъ, а мнѣ не отдали. — Значитъ, должно быть, не выиграли. — Ей Богу угадалъ. — Позвольте! еслибы вы выиграли, вамъ бы заплатили. — Въ томъ-то и дѣло, что не заплатили. Этотъ мошенникъ Грѣлкинъ говоритъ: ты опоздалъ. — Мое дѣло сторона, а только, значитъ, тамъ много свидѣтелевъ и не допустятъ, примѣрно, до обиды. — За меня и вступились человѣка три, а хозяинъ, разумѣется, держалъ руку банкомета, да еще хотѣлъ меня по шеѣ. Я и то провалилъ двѣ зелененькихъ. — Вы, Митрій Митричъ, должно быть, погорячились — вотъ что! — А я такъ скажу, Андрей Парамоновичъ, что тутъ игра не чистая. — Напрасно это говорите. Сами видите, что играютъ не только купцы, но и люди благородные. У насъ, примѣрно, игра ведется на чистыя деньги. — Да за что же у меня пропало три двугривенника? Дверь отворилась снова и выбѣжалъ среднихъ лѣтъ человѣкъ въ потертомъ пальто. — Какъ есть до чиста проигрался, сказалъ онъ. — Нешто тутъ можно выиграть, отозвалась чуйка? Пальто даже не обратило вниманія на эти слова. — Андрей Парамоновичъ, на пару словъ. Буфетчикъ приподнялся съ своего мѣста. — Мнѣ бы рублишка три. — Такъ-съ. — Одолжите, я принесу. — Я съ моимъ удовольствіемъ, пусть только прикажетъ хозяинъ. — Я не хочу просить у хозяина. — У меня своихъ нѣтъ, сказалъ буфетчикъ. — Я оставлю залогъ. — Хозяинъ запрещаетъ. — Да я же проценту дамъ полтинникъ, а завтра принесу безпремѣнно. ====page 135==== — А какой, значитъ, залогъ будетъ? — Шинель оставлю, мнѣ вѣдь недалеко, и въ пальтѣ добѣгу. Шинель вѣдь стоитъ этихъ денегъ? — Я знаю вашу шинель, стоитъ. Извольте, дамъ зелененькую, только вы мнѣ дайте росписку на пять. — Бога ты не боишься. — Какъ вамъ угодно. Можетъ быть, у кого нибудь и больше достанете. — Возьми по крайности шесть гривенокъ проценту. — Два рубля. — Да это будетъ грабежъ. — Какъ вамъ угодно; сами же вы просите, не мы навязываемся. Теперича, если не уплатите, возня будетъ. — Какъ не уплачу, безпремѣнно уплачу, ты не сумлѣвайся. — Пишите росписку на пять и баста. Пальто начало торговаться, а буфетчикъ отошелъ и принялся за свой пуншъ. — Ну, давай бумагу. Черезъ минуту росписка была готова, послѣ чего буфетчикъ и его кліентъ отправились на чистую половину и вскорѣ оба возвратились: послѣдній пошелъ въ игорную комнату, и Андрей Парамоновичъ понесъ шинель за перегородку. — Ну, какъ же, мои три двугривенныхъ такъ и пропали? воскликнула чуйка. — Не знаю-съ. — А я знаю. Нѣтъ, видно придется сходить въ полицію. — Не мое дѣло-съ. — Проигрываешь деньги, берутъ, а выиграешь, не отдаютъ — это, чортъ знаетъ, что такое! Въ это время вышелъ изъ игорной высокаго роста мужчина съ угловатыми чертами лица, у котораго глаза такъ и бѣгали во всѣ стороны. При видѣ его буфетчикъ и Васька вскочили съ своихъ мѣстъ. — Иванъ Кондратьевичъ, развѣ же такъ поступаютъ честные люди? обратилась къ нему чуйка, растопыривъ руки. — А я тебѣ, любезный, вотъ что скажу, отозвался Иванъ Кондратьевичъ — хозяинъ заведенія, если ты еще разъ затѣешь ссору, я не велю пускать тебя. — Да какъ же мои три двугривенныхъ? — Тебѣ русскимъ языкомъ сказывали, что ты не правъ и баста. — Не правъ, когда выигралъ! ====page 136==== — Совсѣмъ не выигралъ, ты поставилъ карту на лету. — Я деньги поставилъ. — Надобно сказать атанде. — Провалилъ двѣ зелененькихъ, такъ ничего не говорили, а выигралъ три двугривенныхъ, такъ мало что не отдаютъ, а еще говорятъ — въ шею. — И будь благонадеженъ, что вытурятъ въ шею, ты думаешь поцеремонятся. — Этакъ можно и ограбить. — Да что толковать съ тобой! убирайся. — Отдайте три двугривенныхъ, я еще буду играть. — Играть можешь, сколько угодно, а чего не слѣдъ — не получишь. — Экіе зубодеры! проворчала чуйка и, махнувъ рукою, направилась къ игорной. — Парамонычъ, поди сюда, сказалъ хозяинъ. Буфетчикъ подошелъ. — Если Дорофѣевъ потребуетъ пуншу, ты приготовь, что ни на есть, крѣпкаго, понимаешь? — Понимаю. — То есть, самый голякъ, что называется, да побольше сахару. — Слушаю. Значитъ, изъ особой бутылки? — Нѣтъ, рому обыкновеннаго, но чай только для духу. — Знаю, Иванъ Кондратьевичъ. Изъ игорной выскочилъ толстый купецъ. — Иванъ Кондратьичъ, сказалъ онъ, я профуфырился. — Не все коту маслянница. — Какая у чорта масляница! Вотъ другая недѣля не знаю, что значитъ рубль выиграть. Одолжи пятнадцать. — Парамонычъ, дай Саввѣ Ѳедоровичу три синенькихъ. — Сей часъ. Прикажите получить Савва Ѳедоровичъ! — Давай и запиши. Этакое несчастье! Ну, братъ, Ваня, у тебя этотъ Грѣлкинъ нагрѣваетъ, нечего сказать. — Сегодня нагрѣваетъ, а иногда какъ начнетъ спускать — просто бѣда. Въ игорной снова послышался шумъ, и хозяинъ поспѣшилъ для водворенія порядка; за нимъ послѣдовалъ и Савва Ѳедоровичъ. Черезъ нѣсколько минутъ въ буфетъ вошелъ знакомый намъ Грѣлкинъ. Слѣды мордобитія исчезли уже на физіономіи, которая раскраснѣлась отъ жару; онъ былъ совершенно трезвъ и веселъ. ====page 137==== — Андрей Парамоновичъ сказалъ онъ, садясь къ столику у стѣны, — вели подать свѣчку, хочу пересчитать деньги. — Сей часъ. А что, выметка хороша? — Такъ себѣ. Между прочимъ дай графинчикъ горькой, пару селедокъ и пару пива. Хочу закусить. — Что-жъ, можно. Значитъ, больше не мечете? — Самъ сѣлъ вмѣстѣ съ Бобромъ, а я въ маленькой долѣ. И, вынувъ кучу мелкихъ ассигнацій, Грѣлкинъ началъ приводить ихъ въ порядокъ. Вскорѣ передъ нимъ поставили водку, пиво и закуску. Не успѣлъ онъ налить рюмку горькой, какъ чья-то рука схватила рублевую бумажку. Грѣлкинъ оглянулся. Предъ нимъ стояла чуйка. — Ты не хочешь отдать мнѣ три другривенныхъ, такъ я самъ возьму. — Нѣтъ, не возьмешь, воскликнулъ Грѣлкинъ, вставая и выдернувъ бумажку изъ рукъ чуйки, — а не хочешь ли ты этого? продолжалъ онъ, показывая кулакъ. Чуйка отретировалась. — Должно быть хочешь, чтобъ я привелъ на тебя городоваго? — И вмѣстѣ съ нимъ вылетишь на лѣстницу. — Ой-ли? — Честное слово. — Да какъ же такъ грабить? — Не ставь карты на лету *). — Отдай деньги! — Рюмку горькой и кусокъ селедки, если хочешь, можно. — Мошенникъ ты, мошенникъ, Грѣлкинъ. Ну, чортъ съ тобою, давай выпью. — Самое лучшее, а если хочешь три двугривенныхъ получить, изволь, я тебѣ промечу штосъ. — Въ одну небитую? — Пожалуй. Половой, сходи, братъ, принеси намъ колоду картъ. — Извольте, здѣсь есть, сказалъ буфетчикъ!. — Намъ играныхъ, мы вѣдь такъ. — Такъ нельзя, вы мечете, хозяину слѣдуетъ польза. — Да, коли вымечу. У чуйки разгорѣлись глаза. *) Ставить карту на лету, значитъ ставить, не сказавши атанде, вслѣдствіе чего всегда возникаютъ споры. Ставить на лету все равно, что пользоваться одною не битою. ====page 138==== Грѣлкинъ отодвинулъ закуску, стасовалъ карты и приготовился метать. Чуйка поставила пятиалтынный и выиграла. Вторую карту Грѣлкинъ убилъ и потомъ не давалъ ни одной, такъ что чуйка проиграла три съ полтиною. — Да ты какъ же мечешь? — Мечу штосъ, самъ видишь. — И не даешь ни одной карты! — Потому, не угадываешь. — Вотъ тебѣ и три двугривенныхъ! Связался съ лѣшимъ. — Ну, вали еще! — Убирайся ты къ чорту, зубодеръ проклятый. — Какъ выметка? спросилъ буфетчикъ. — Три съ полтиною. — Пожалуйте тридцать пять копѣекъ за карты. — Да вѣдь я металъ штосъ, а за штосъ пять копѣекъ съ рубля. — У насъ въ буфетѣ за все гривенникъ — такой приказъ отъ хозяина. — Ну, заплачу за все вмѣстѣ. Васька внимательно присматривался ко всему и прислушивался. Онъ раза два самъ былъ въ картежномъ вертепѣ, и вся эта операція казалась ему чрезвычайно сложною; онъ не могъ составить о ней даже смутнаго понятія. Между тѣмъ буфетчикъ намекомъ своимъ о возможности помѣстить его въ картежную, возбудилъ въ немъ любопытство, и Размоловъ рѣшился наблюдать внимательно за всѣмъ, что имѣло отношеніе къ новой, предстоявшей ему обязанности. Грѣлкинъ, закусивъ и расплатившись, снова отправился на работу, за нимъ послѣдовала и неотвязчивая чуйка, не могшая позабыть о трехъ двугривенныхъ, такъ что въ буфетѣ остались только Андрей Парамонычъ, Васька и мальчикъ, сидѣвшій за перегородкою. Вскорѣ, однако-жъ, буфетчикъ, подъ вліяніемъ пріятной мысли о законченномъ нужномъ счетѣ и крѣпкаго пуншу, началъ чувствовать неодолимую дремоту. — Вотъ что, Вася, сказалъ онъ, я вздремну немного, а ты, пожалуйста, не спи, выдавай, что потребуютъ и записывай на бумажкѣ. На случай нужна крупная сдача, разбуди меня, а то вотъ тебѣ на три рубля мелочи и семь бумажками. У меня что-то голова отяжелѣла. — Хорошо, Андрей Парамонычъ, усните, а я ужъ разсчитаюсь аккуратно. Буфетчикъ подвинулъ стулъ къ шкапу, прислонился къ ====page 139==== нему спиною и, свѣсивъ голову, заснулъ немедленно. Васька вышелъ изъ за стойки, взялъ папироску и началъ ходить по комнатѣ, чтобъ не поддаться сну, который клонилъ его, но которому онъ хотѣлъ противиться въ исполненіе даннаго обѣщанія. Впрочемъ, сама судьба оказала ему покровительство въ этомъ случаѣ: изъ карточной поминутно начали появляться требованія. — Да что, видно, народу прибавилось, спросилъ Васька у бойкаго половаго, прибѣжавшаго въ буфетъ. — Обнрковенно, подходятъ свѣжіе. — И какъ это вы цѣлую ночь не спите? — Привыкли. Да это, братъ, не бѣда: иной разъ доходъ хорошій. — А сегодня? — Гривенъ шесть всего пользы. Не знаемъ, какъ послѣ ублаготворитъ хозяинъ. — Значитъ, и онъ даетъ? — Безпремѣнно. Если банкъ выигралъ, отвалитъ по полтиннику, а то копѣекъ по тридцати. Станешь говорить, что, молъ, всю ночь не спишь, прибавьте; а онъ обругаетъ, да еще пригрозитъ подзатыльникомъ. Хозяинъ нашъ все произошелъ, нешто онъ не видитъ, что даютъ гости. — Значитъ, выгодно? — Какъ бы не было выгодно, чортъ ли бы заставилъ всю ночь болтаться на ногахъ. Черезъ нѣсколько минутъ бойкій половой снова появился съ требованіемъ трехъ рюмокъ водки и столько же буттербродовъ. — Да ты за буфетомъ что ли сегодня? спросилъ онъ у Васьки. — Нѣтъ, не за буфетомъ, а Парамонычъ нашъ умаялся, такъ я вотъ пока... Половой оглянулся. — Ну, а какъ же ты? — Ничего, управляюсь, отвѣчалъ Размоловъ, наливая три рюмки и укладывая на блюдечко три буттерброда. Пятьдесятъ четыре копѣйки! прибавилъ онъ. Половой положилъ деньги на выручку. — Не всегда вѣдь коту масляница, сказалъ онъ, раздѣляя деньги на двѣ кучки. Хочешь, Размоловъ, вотъ эти тридцать копѣекъ положить себѣ въ карманъ, а я, такъ и быть, возьму двадцать четыре. Все это было проговорено шопотомъ. ====page 140==== — Да какъ же? спросилъ Васька, понизивъ голосъ. — Эхъ, ты деревеньщина! просто прикармань, и шабашъ. — А буфетчикъ узнаетъ? — Нешто самъ скажешь! Право, братъ, лучше будетъ. Съ моимъ товарищемъ будь осторожнѣе, а со мною не бойся. Я зовусь Мишкою. — Знаю. Размоловъ слегка вздрогнулъ, однако, тридцать копѣекъ спряталъ въ карманъ и не записалъ отпуска на бумажку. Мишка ушелъ въ карточную. Черезъ нѣсколько минутъ явился другой половой. — Бутылку хересу въ рупь. — Деньги. — Вотъ синяя, давай сдачи. Васька досталъ вино, далъ четыре рубля и отмѣтилъ на бумажкѣ. — Ты за буфетомъ, что ли? — Нѣтъ, я такъ, на время. Половой убѣжалъ съ хересомъ. Не успѣлъ Васька выйти изъ-за стойки, а уже Мишка являлся съ новымъ требованіемъ. — Три цыгарки! — Тутъ разныя. — Изъ длиннаго ящика, это по три копѣйки. Вотъ деньги, здѣсь нѣтъ намъ пользы. Парамонычъ, бестія, знаетъ сколько цыгаръ въ каждомъ ящикѣ. Да, Вася, вотъ что? Какой будетъ заработокъ, ты его на всякій случай припрячь хоть за перегородкою, сунь подъ диванъ что ли. — Для чего? — Да ужъ такъ. Сунь и свои деньги, какіе есть при тебѣ. Васька недоумѣвалъ, но по уходѣ Мишки заглянулъ за перегородку. Мальчикъ, раскрывъ ротъ, дремалъ на сундукѣ. Размоловъ поспѣшно вынулъ свой замшевый кошелекъ, вложилъ въ него тридцать копѣекъ и засунулъ подъ дрова у печки. Прибѣжалъ другой половой. — Дорофѣеву пуншу, сказалъ онъ. Запиши на счетъ. — Я не знаю. — Не въ свои сани сѣлъ, такъ и не знаешь. Васька принялся будить буфетчика. — Андрей Парамонычъ, вставайте! — Что? спросилъ тотъ, протирая глаза. — Пуншу надо. ====page 141==== — А ты не умѣешь приготовить, что ли? — Велятъ записать на счетъ, а я безъ васъ не знаю. — А! Хорошо. Вели, Васька, мальчику подать кипятку. Васька распорядился. По отпускѣ пуншу буфетчикъ пересчиталъ деньги и провѣрилъ бумажку. — Кажется, все въ акуратѣ, сказалъ онъ. Все ли тутъ у тебя записано до малости? — Все, отвѣчалъ Размоловъ, а у самого слегка задрожали колѣнки. — То-то. Здѣсь надо, Вася, дѣлать честно. Послѣ тамъ увидимъ, а кто къ чему приставленъ, надо исполнять какъ слѣдуетъ. — Я все исполнялъ, какъ должно, Андрей Парамонычъ, не пропускалъ, какъ есть ничего. Буфетчикъ широко зѣвнулъ и снова усѣлся на стулѣ. Изъ картежной выбѣжалъ Мишка. — Вася, давай графинчикъ горькой, шесть бутербродовъ, пять пирожныхъ и двѣ папиросы. Васька приложилъ палецъ къ губамъ, Мишка искоса посмотрѣлъ на буфетчика. Парамонычъ вдругъ захрапѣлъ. — Я не знаю, что стоитъ графинчикъ горькой. — Шестьдесятъ. — Да такъ ли? — Вѣрно. Шестьдесятъ да осьмнадцать, да шесть. — Восемьдесятъ четыре, бойко сказалъ Размоловъ, выбросивъ папироски: вотъ графинчикъ и бутерброды. Давай деньги. — Получай! Мнѣ два рубля шестнадцать сдачи, только поскорѣе. Мишка ушелъ, ухмыляясь, а Васька записалъ отпускъ и, не смотря на буфетчика, вышелъ изъ-за стойки. Парамонычъ, который, дѣйствительно, не спалъ, увидавъ аккуратность и добросовѣстность временнаго подручнаго, пересталъ сопротивляться сну и довѣрчиво обратился къ Морфею. Вскорѣ, однако, въ картежной послышался шумъ, который принималъ большіе и большіе размѣры, крупная ругань явственно доносилась въ буфетъ и началась положительная потасовка. Оттуда выскочили человѣка три, держа въ рукахъ скомканныя бумажки. Васька разбудилъ буфетчика. — Что тамъ? спросилъ Парамонычъ. — Да ничего, отвѣчалъ одинъ изъ посѣтителей: Дорофѣевъ побилъ морду хозяину. — Ой ли? ====page 142==== — Плутуешь, говоритъ. Изъ картежной выглянулъ Грѣлкинъ. — Господа, пожалуйте, все улажено, сказалъ онъ. Недоразумѣніе кончилось. — А мордобитіе? — Плевое дѣло. Будемъ запивать мировую. Мимо Грѣлкина прошмыгнулъ Мишка изъ картежной. — Андрей Парамонычъ, бутылку настоящаго шампанскаго, и запишите на счетъ Дорофѣеву. — Сейчасъ! Васька, принеси стаканы и штопоръ. — Ну! теперь, господа, мы опять можемъ понтировать, сказалъ одинъ изъ посѣтителей двоимъ товарищамъ, которые едва пришли въ себя отъ испуга. — Скверно, что стали заводить драку, проговорилъ другой, укладывая деньги въ портмоне. Всѣ ушли въ картежную, а буфетчикъ, отпустивъ шампанское, предложилъ Васькѣ распить бутылку пива. КОНЕЦЪ ПЕРВОЙ ЧАСТИ. ====page 143==== ПЕТЕРБУРГСКІЕ ИГРОКИ. РОМАНЪ ВЪ ЧЕТЫРЕХЪ ЧАСТЯХЪ Часть вторая. XII. Будучи представленъ тетушкою въ нѣсколькихъ домахъ и присмотрѣвшись къ Петербургу, молодой провинціалъ остался доволенъ Невскою столицею. Опера, балетъ, визиты, гулянье и катанье по городу, — все это такъ подѣйствовало на молодаго человѣка, что онъ рѣшился остаться въ Петербургѣ, поступить куда нибудь на легкую службу и пользоваться всѣми удовольствіями. Тетушка его очень обрадовалась подобной рѣшимости, но тутъ же и опечалилась, когда Мироволинъ заявилъ ей желаніе устроиться на отдѣльной квартирѣ. Ей и въ голову не приходило, чтобъ Павлуша, выросшій въ провинціи, такой еще мальчикъ, котораго слѣдовало водить на помочахъ, могъ питать мысль о самостоятельности. Разговорились они объ этомъ какъ-то послѣ завтрака. — Что же, развѣ тебѣ не нравится у меня? спросила княгиня, когда Мироволинъ высказалъ сепаратистическое жежаніе. — Какъ не нравится! но, милая тетенька, я имѣю средства жить своимъ домомъ. — Своимъ домомъ! воскликнула княгиня съ снисходительною улыбкою. — Да развѣ же такіе, извини меня, молокососы — могутъ жить своимъ домомъ! Неужели ты думаешь принимать у себя? — Почему же и не принимать! — Ну, какъ я вижу, ты совершенно не понимаешь свѣта. Гдѣ это видано, чтобъ мальчикъ твоихъ лѣтъ жилъ своимъ домомъ? ====page 144==== — Мнѣ уже, тетенька, двадцать два года, пошелъ двадцать третій. Катерина Сергѣевна покачала головою. — Я полагаю, что, какъ единственная твоя родственница, я имѣю нѣкоторыя права... — Я совершенно согласенъ съ этимъ. — Нѣтъ, любезнѣйшій, теперешняя молодежь ставитъ родство ни во что и слушаться старшихъ считаетъ за униженіе. — Вотъ вы и сердитесь. — Ни мало не думаю сердиться. По закону я властинадъ тобою не имѣю, но какъ любящая тетка... Мироволинъ бросился цѣловать руку Катерины Сергѣевны. — Я не полагалъ огорчить васъ. — Намъ надобно, Павлуша, поговоритъ серьезно. Садись и выслушай. Мироволинъ сѣлъ. — Какъ тамъ ни мечтай о себѣ, Павлуша, а все ты еще мальчикъ. Положимъ, у тебя большое состояніе, но это не даетъ тебѣ права ни зазнаваться, ни пренебрегать свѣтскими приличіями. Ты провинціалъ, первый разъ въ Петербургѣ, и очутись ты безъ всякаго присмотра и руководителя, кто знаетъ, что было бы изъ тебя. Но ты не одинъ, у тебя есть тетка, довольно богатая, имѣющая вѣсъ и у которой ты единственный наслѣдникъ. Еслибъ даже ты и не нуждался въ моемъ наслѣдствѣ, то что скажутъ въ свѣтѣ, когда ты переѣдешь отъ меня на отдѣльную квартиру? Большинство станетъ охуждать тебя, но найдутся и такіе, которые заговорятъ и обо мнѣ съ дурной стороны. — Я не хотѣлъ бы этого, тетенька. — Наконецъ, въ чемъ ты стѣсняешься? Положимъ, я противъ распущенности нравовъ, и разврата не терплю; но очень хорошо понимаю, что за молодыми людьми водятся грѣшки. Мироволинъ слегка покраснѣлъ. — Не у себя же въ квартирѣ ты будешь заводить оргіи, да онѣ и неприличны молодому человѣку. Ты юноша благовоспитанный, познакомишься вотъ скоро въ свѣтѣ, кто знаетъ, можетъ быть полюбишь какую нибудь достойную дѣвицу и при своей смазливой наружности и ей понравишься, а я ужъ дѣло устрою. Лучше всего жениться бы, чтобъ не разболоваться, и тогда ты будешь въ полномъ правѣ жить своимъ домомъ. — Мнѣ кажется рано... ====page 145==== — Хочется пошалить, вѣтренникъ ты этакой, говорила княгиня, смотря на молодого красиваго племянника взоромъ опытной кокетки. — Впрочемъ, какъ влюбишься, самъ запоешь другую пѣсню. Повторяю, я не терплю разврата, но, во всякомъ случаѣ, ты властенъ располагать собою. Какъ тегка, я могу предостеречь тебя, посовѣтовать, но стѣснять не намѣрена, въ чемъ бы то ни было. Не вижу никакой надобности переѣзжать тебѣ изъ моего дома. — Видите ли, мнѣ иногда хотѣлось бы засидѣться гдѣ нибудь, а я боюсь обезпокоить васъ позднимъ возвращеніемъ. — Какой вздоръ ты говоришь. Да развѣ же я знаю когда ты возвращаешься? Это, мой милый, дѣло швейцара. Что же касается кутежей, то, я полагаю, ты на столько благовоспитанъ и не испорченъ... Мироволинъ засмѣялся. — Вы правы, тетенька, до кутежей я не охотникъ. — Да это и не приноситъ особеннаго удовольствія: можно пользоваться жизнью и безъ неумѣренныхъ возліяній. И я тебѣ скажу, Павлуша, что скромный молодой человѣкъ всегда выигрываетъ въ глазахъ свѣта. Кстати, видаешься ли ты съ Артуа? — Онъ былъ у меня недавно, тетенька, но это какойто странный молодой человѣкъ. — Что ты хочешь этимъ сказать? — У него обо всемъ свои понятія. — То есть онъ не любитъ кутить? спросила съ улыбкою Катерина Сергѣевна. — Я думаю даже не умѣетъ, отвѣчалъ, засмѣявшись, Мироволинъ. — А мнѣ онъ нравится. Ты пригласилъ бы его когда нибудь отъ моего имени къ обѣду. Положимъ, онъ не нашего круга, но, кажется, съ нимъ можно пріятно провести время. — Онъ умный малый. При первомъ же случаѣ исполню ваше желаніе. Онъ хочетъ переѣхать на другую квартиру и обѣщалъ завезти свой адресъ. — Такъ ты, Павлуша, обдумай хорошенько, что я тебѣ говорила. — Неужели же вы полагаете, что я не понимаю и не чувствую вашего родственнаго расположенія? Мнѣ, откровенно сказать, хотѣлось имѣть больше свободы. — Тебя никто и не стѣсняетъ, дѣлай себѣ, что хочешь, возвращайся хоть на разсвѣтѣ, но ты самъ долженъ знать, какъ порядочному человѣку вести себя. Впрочемъ, вступишь въ ====page 146==== свѣтъ и самъ узнаешь, въ чемъ дѣло. Я отвыкла уже отъ шумной жизни и смотрю на нее иначе, нежели прежде, но въ эту зиму намѣрена дать нѣсколько вечеровъ собственно для тебя. Мироволинъ поспѣшилъ поцѣловать руку княгини. — А признайся, — любишь потанцовать, поухаживать за хорошенькими? сказала Катерина Сергѣевна, грозя племяннику пальцемъ. — Ктожъ этого не любитъ, тетенька! — А я скажу тебѣ подъ секретомъ, что знаю одну блондинку — она прошлый годъ только первый разъ еще выѣхала. — Кто такая? — Какое любопытство! А вотъ нарочно не скажу. Впрочемъ, для тебя все равно — вѣдь ты ее не знаешь. Могу сказать одно, что обворожительная дѣвушка. — Буду имѣть въ виду. Но, пожалуй, если она такъ хороша, то должны быть и поклонники. — Само собою. А ты чего испугался? Вотъ тутъ-то молодому человѣку и надобно дѣйствовать, надобно стараться устранять соперниковъ. Мироволинъ принялъ горделивую позу, припоминая, какъ онъ дѣйствовалъ въ подобныхъ случаяхъ въ своемъ губернскомъ городѣ. — Конечно, это не представляетъ большаго труда, сказалъ онъ небрежно, — только бы игра стоила свѣчъ. — А вотъ увидишь, я тебя представлю очень скоро, но смотри — до тѣхъ поръ не разбалуйся. — То есть? — Поясненія будутъ излишни, проговорила княгиня, улыбнувшись, — извѣстно, какъ балуется молодежь въ столицѣ. — На все есть свое время. — Ужъ, батюшка, нынѣшняя молодежь хороша, нечего сказать; я это знаю по своимъ вечерамъ. Еще первые танцы идутъ кое-какъ, а потомъ кавалеры заберутся въ курильную или засядутъ въ карты, и ихъ оттуда не вытащишь. Ну, а ты по части картъ? — Конечно, играю, но больше съ дамами. — Почему-жъ иногда и не составить партію. — Случалось, впрочемъ, съ товарищами и въ банкъ, но почти шутя. — Не надо, Павлуша, и шутя! Это такая гибельная страсть. — Да у меня ее нѣтъ, милая тетенька. ====page 147==== — А какъ легко пристраститься. Сколько я знаю семействъ, которыя разорены черезъ карты. — Впрочемъ, вы же говорили не далѣе какъ вчера, что самая высокая знать бываетъ въ англійскомъ клубѣ. — Клубы другое дѣло. — Да вѣдь тамъ играютъ въ карты по большой. — Это не то, милый. Мы говорили про игры азартныя. — А по моему все равно, тетенька, во что не проиграть, все худо. — Я тебя предупреждаю, Павлуша, что въ Петербургѣ очень много шулеровъ, и они такъ умѣютъ опутать, что молодому человѣку не трудно сбиться съ тояку. Въ особенности здѣсь есть одинъ извѣстный мошенникъ Гременицынъ. Это такая язва, которую давно слѣдовало бы вырвать съ корнемъ, но онъ пользуется расположеніемъ многихъ тузовъ, и ничего не подѣлаешь. — А я видѣлъ, тетенька, двухъ шулеровъ у насъ на ярмаркѣ, одинъ забрался, было, даже въ дворянское собраніе, но его скоро удалили. Такой ловкій и образованный господинъ. Говорятъ, вздавалъ себѣ каждый разъ по восьми и девяти въ преферансъ. — Здѣсь они, къ сожалѣнію, вездѣ разсѣяны, и потому повторяю, Павлуша, будь остороженъ. Ахъ, кстати! Хоть я и не люблю домашнихъ сплетенъ, однако должна разсказать тебѣ одну штуку. Ты знаешь, что случилось съ твоимъ камердинеромъ? — Нѣтъ. А что? — Онъ успѣлъ познакомиться съ какимъ-то молодцомъ, и тотъ обыгралъ его. Мироволинъ засмѣялся. — Мой Савельичъ, дѣйствительно, большой картежникъ, только онъ всегда рѣзался въ носки изъ любви къ искусству, и всегда ходилъ съ распухшимъ носомъ. — Ну, это во блаженной провинціи, отвѣчала съ улыбкою княгиня, а въ Петербургѣ, я думаю, рѣдко встрѣчается подобная наивность. Любопытно, однако-жъ, знать — гдѣ это онъ свелъ знакомство. — А вотъ я распрошу. — Ты смотри, если твой камердинеръ картежникъ, чтобъ онъ не проигралъ твоихъ вещей. — О, не надѣюсь. У него, впрочемъ, денегъ довольно, да я и сомнѣваюсь, чтобъ онъ игралъ на деньги. По крайней мѣрѣ, всегда у насъ лакеи рѣзались въ носки. Я вотъ раз ====page 148==== спрошу, намою ему голову и отдамъ приказаніе — не играть впередъ. — И прекрасно сдѣлаешь. — Вѣдь на вечерахъ у вашихъ знакомыхъ, надѣюсь, можноиграть. — Конечно, можно, да тебѣ и не придется: будешь любезничать съ дамами. Я говорю, чтобъ тебя не завлекли куда нибудь. — О, на этотъ счетъ будьте покойны: я, слава Богу, видѣлъ таки достаточно свѣтъ, чтобъ не пойматься въ ловушку. Мнѣ вотъ скучно одному ѣздить въ театръ. Хотѣлъ пригласить Артуа, но онъ кажется такимъ ученымъ. — А въ самомъ дѣлѣ! Я желала бы, чтобъ ты сблизился съ такимъ серьезнымъ человѣкомъ. Онъ мнѣ кажется на видъ болѣзненнымъ — должно быть въ самомъ дѣлѣ много сидитъ за книгами. Не успѣвъ въ своемъ намѣреніи переѣхать отъ княгини, но и не потерявъ надежды, Мироволинъ ушелъ къ себѣ, съ цѣлью произвести слѣдствіе относительно Савельича. Толькочто онъ закурилъ сигару и хотѣлъ кликнуть камердинера, какъ Савельичъ доложилъ о приходѣ Артуа. — Проси! воскликнулъ Мироволинъ, обрадовавшись. Пожалуйте, продолжалъ онъ, отворяя самъ дверь въ переднюю, къ чему эти доклады! — Здравствуйте! сказалъ, входя, Слезкинъ, я занесъ вамъ адресъ. — А мы только что говорили о васъ съ тетушкою за завтракомъ. Она отъ васъ безъ ума. — Очень ей благодаренъ. — Садитесь, пожалуйста. Хотите сигарку, вонъ на столѣ ящикъ. Слезкинъ сѣлъ и закурилъ сигару. — Вы не женаты, г. Артуа. — Это мнѣ еще и въ голову не приходило. — Значитъ, вы мнѣ товарищъ. Тетушка поручила мнѣ пригласить васъ запросто къ обѣду. Сегодня вы свободны? — Я всегда свободенъ, но... — Къ чему это «но»? — Видите ли, Мироволинъ, я не люблю пышныхъ обѣдовъ. — Какіе тамъ пышные обѣды! Мы обѣдаемъ только съ тетушкою и одною ея пріятельницею, которую она пріютила у себя, и рѣдко является кто нибудь посторонній. — Не въ томъ дѣло, а надо быть во фракѣ. — Что жъ за важность? Не все ли равно фракъ или сюртукъ? ====page 149==== — Конечно. Я, впрочемъ, изрѣдка готовъ и очень благодаренъ за честь. — И прекрасно! Значитъ, вы сегодня обѣдаете у насъ. А послѣ обѣда поѣдемъ со мною въ театръ. — И это можно. — Ну, я готовъ расцѣловать васъ. Не повѣрите — такая скука. Послѣ театра можно поѣхать куда нибудь поужинать. — Да вы этакъ сочините весьма широкую программу, сказалъ, засмѣявшись, Слезкинъ, можетъ быть, захотите куда нибудь и послѣ ужина. — А что же, не мѣшало бы, добрѣйшій г. Артуа. Только я здѣсь точно въ лѣсу. — Петербургъ — лѣсъ непроходимый. — Нѣтъ, въ самомъ дѣлѣ, васъ посылаетъ ко мнѣ само Провидѣніе. Я послѣ завтрака приставалъ къ тетушкѣ, чтобъ отпустила на особую квартиру. — И что же? — Не соглашается. — Везъ сомнѣнія, больше было бы свободы. — Въ томъ-то и дѣло. Будутъ, говоритъ, осуждать въ свѣтѣ. — Въ этомъ случаѣ она права. — Какъ же быть? — Очень просто — выговорить себѣ полнѣйшую свободу. — Она и то подписала мнѣ carte blanche дѣлать, что угодно. — А я думалъ, что она хочетъ держать васъ на привязи. — Ну, ужъ, это дудки! Нѣтъ, видите ли, мнѣ не хотѣлось бы огорчать старуху. — Но если она готова смотрѣть на все сквозь пальцы... — Въ этомъ нѣтъ ни малѣйшаго сомнѣнія. — Тогда и толковать нечего. Впрочемъ, у васъ ходъ особый. — Могу возвращаться хоть на разсвѣтѣ. — Значитъ, все обстоитъ благополучно. — Видите ли... Извините, г. Артуа, мнѣ хотѣлось бы поговорить откровенно. — Сдѣлайте одолженіе. — Вамъ, можетъ быть, скучно съ такимъ вертопрахомъ, какъ я. — Изъ чего вы это взяли? — Вы ученый. — Вотъ вздоръ! Развѣ же ученые не люди? — Нѣтъ, но вы готовитесь къ серьезному труду. ====page 150==== — И это нисколько не мѣшаетъ мнѣ искать развлеченій. — Ура! воскликнулъ Мироволинъ. Значитъ, я могу разсчитывать на васъ. — Всегда и вездѣ. Мнѣ самому очень пріятно встрѣтить свѣжаго человѣка, полнаго силъ. И я, и большинство нашей молодежи все какія-то хилыя созданія. — Ну-съ, такъ мы сегодня проведемъ время вмѣстѣ. — Сегодня извольте, я посвящу вамъ цѣлый день, а послѣ извините. — Какъ? — Надо же мнѣ и заниматься. Конечно, я иногда и днемъ вашъ покорный слуга, но не часто, а по вечерамъ готовъ — куда хотите. — Благодарю васъ. Мы послѣ все устроимъ, а, можетъ быть, и вы поразсѣетесь. — Повторяю вамъ, что я далеко не затворникъ; люблю науку, это правда, но только не до фанатизма. — Знаете ли, Артуа, мой интересъ вотъ въ чемъ: мнѣ хочется обставить себя такъ, чтобъ помимо свѣтскихъ развлеченій, предоставляемыхъ тетушкиными знакомыми, я могъ всегда имѣть подъ рукою и другаго рода удовольствія. Не захочется, напримѣръ, поѣхать съ тетушкою на вечеръ, или покажется скучно на этомъ вечерѣ; вотъ и надобно искать возможности пріятно убить время. Но понимаете, что я не говорю о какой нибудь оргіи. — Понимаю, отвѣчалъ, засмѣявшись, Слезкинъ: эту обстановку мы устроимъ съ вами, т. е. вы сами себѣ ее устроите по вкусу, а я послужу вамъ только въ качествѣ человѣка, знакомаго болѣе васъ съ Петербургомъ. — Не начать ли сегодня? — Въ такомъ случаѣ, я не буду обѣдать съ вами. — О, нѣтъ! наконецъ, почему же? — Потому что не всегда можно устроитъ partie de plaisir экспромтомъ. — Тогда мы отложимъ до завтра, а сегодня ужъ вы доставьте удовольствіе тетушкѣ. — Очень радъ. — Эй, Савельичъ, вели запречь парныя сани. — Слушаю. — Мы прокатимся, Артуа, а потомъ пройдемся до обѣда, пофланируемъ. — Все, что угодно, только я попрошу васъ заѣхать ко мнѣ на четверть часа. ====page 151==== — И это будетъ кстати! Вы сочтете мое посѣщеніе занизитъ. — Нельзя ли намъ не считаться визитами? — Совершенно согласенъ, но вѣдь порядочному человѣку всегда слѣдуетъ исполнять свою обязанность. — Я прошу заѣхать собственно потому, что мнѣ необходима облечься во фракъ къ обѣду. — Противъ этого нельзя ничего сказать. Ахъ, да! Мы успѣемъ только прокатиться, а фланировать будетъ некогда: мнѣ нужно произвести одно домашнее слѣдствіе Вы извините, Артуа, что я займусь этимъ нѣсколько минутъ въ вашемъ присутствіи. — Какъ угодно, отвѣчалъ, нѣсколько озадаченный, Слезкинъ. — Вы не думайте, чтобъ было нѣчто серьезное, сказалъ, разсмѣявшись, Мироволинъ: это должна быть сцена комическая. — Въ чемъ дѣло? — Видите ли, мой Савельичъ жуируетъ лучше меня; онъ уже успѣлъ проиграться въ карты. — Какъ? — А вотъ сейчасъ узнаемъ. Эй! человѣкъ! — Сейчасъ лошади будутъ готовы, сказалъ, входя, Савельичъ. — Послушай, ты и не доложилъ мнѣ, что тебя обыграли въ карты. Савельичъ понурилъ голову. — Вѣдь тебѣ говорятъ, животное! — Да что, Павелъ Андреевичъ, палка о двухъ концахъ. — Какой ты городишь вздоръ! — Я говорю — сегодня проигралъ, а завтра выигралъ. — Тебя, можетъ быть, обыграли на вѣрняка? — Такъ вотъ и дамся! — Ты всегда игралъ только въ носки и то безъ денегъ. — Не всегда безъ денегъ, мы и въ три листика рѣзались. Мнѣ и по сей день губернаторскій камердинеръ долженъ шесть цѣлковыхъ. — Вотъ какъ! А я и не зналъ. Ты, однако-жъ, не смѣй у меня заводить здѣсь картежной игры. Въ носки можешь, да и то гдѣ нибудь, а не у меня на квартирѣ И много ты проигралъ? — Одинадцать. — Ого! — Любопытно знать, что за личность обыграла его? сказалъ Слезкинъ. ====page 152==== — Кто тебя обработалъ? спросилъ Мироволинъ. — Были такіе. — Ты не умничай, дурачина, а отвѣчай, когда тебя спрашиваютъ. — Одинъ дворянинъ. — Дворянинъ! Гдѣ ты познакомился съ нимъ? — На машинѣ, когда дожидался лакея Мартына. Такой добрый, онъ былъ изъ поляковъ, а теперь сталъ русскимъ. — Какъ же онъ зашелъ къ тебѣ? — А я самъ пригласилъ, чтобъ заходилъ время провести. — Вотъ и провелъ, болванъ, время! Гдѣ же тебѣ тягаться съ петербургскими шулерами. — Нешто онъ шулеръ? Помилуйте, Павелъ Андреевичъ, и я бы выигралъ, еслибъ приходили какъ ему хлюсты. Въ другой разъ... — Нѣтъ, ужъ въ другой разъ не совѣтую. — Хотѣлъ бы я видѣть этого молодца, когда онъ придетъ къ тебѣ, сказалъ Слезкинъ, засмѣявшись. — Нѣтъ, онъ больше не придетъ, а приглашалъ въ трактиръ, далъ адресъ. — То есть адресъ трактира? — Да. Я, говоритъ, завсегда тамъ бываю, приходите, говоритъ, чайку напиться и отыграетесь. Спросите, говоритъ, Валентина Адамовича. — Во первыхъ, я тебѣ шляться по трактирамъ не позволю, сказалъ Мироволинъ, — во вторыхъ, тебя, дурака, оберутъ какъ липку. — Павелъ Андреевичъ, воля ваша, а мнѣ здѣсь жизнь какъ въ тюрьмѣ; по крайности надо же когда нибудь людей увидать. — Мала развѣ дворня у тетушки? Савельичъ махнулъ рукою. — Присмотрѣлся я къ этой дворнѣ. Надобно правду сказать, все это вѣжливо, всѣ говорятъ тебѣ вы, а съ позволенія доложить — чертомъ на тебя смотрятъ. — Не цѣловаться же имъ съ тобою! — Зачѣмъ цѣловаться? я не прошу, не нуждаюсь въ ихъ цѣлованьи, а по крайности надо же политичность имѣть. Какое мнѣ дѣло, что они служатъ у княгини, у насъ съ вами, я думаю, не меньше имѣніе. Мироволинъ улыбнулся. — Да вѣдь мы съ тобою пріѣзжіе, провинціалы, сказалъ онъ. — Такъ чтожъ, Павелъ Андреевичъ? ужели пріѣзжій ====page 153==== нехристь какой. Идешь мимо — ничего, а оглянись — хихикаютъ въ кулакъ. Они думаютъ, нашъ братъ ничего не замѣчаетъ. — Чего-жъ они хихикаютъ? — Здѣсь дворникъ очень хорошій человѣкъ. Я познакомился съ нимъ, когда носилъ отъ васъ цѣлковый. Намедни я какъ-то пожаловался ему, а онъ и говоритъ, что все это сволочь. Смѣются, говоритъ, надъ вашимъ фракомъ. А вѣдь вамъ извѣстно, что я фракъ купилъ послѣ умершаго столоначальника губернскаго правленія. — Ничего, обойдешься, познакомишься покороче, а по трактирамъ не шляйся и съ шулерами не связывайся. Однако, Артуа, ѣдемъ. Я вижу, лошади у крыльца. Молодые люди одѣлись, вышли и отправились прокатиться. Дорога еще не была разбита, снѣгъ не успѣлъ еще превратиться въ ту жидкую кашу, какую онъ изъ себя представляетъ часто у насъ на большихъ улицахъ, и по Невскому носились блестящіе, щегольскіе экипажи. Нѣкоторые шулера съ удивленіемъ видѣли Слезкина на великолѣпныхъ рысакахъ въ сообществѣ незнакомаго молодаго человѣка и дѣлали свои заключенія; иные съ нимъ кланялись, но онъ словно не замѣчалъ этихъ привѣтствій и сидѣлъ, развалившись, какъ подобаетъ человѣку, привыкшему къ подобной обстановкѣ. Покатавшись около часу, Макаръ Ивановичъ предложилъ заѣхать къ нему, переодѣться. Мироволинъ приказалъ кучеру поворотить по указанію Слезкина. Вскорѣ сани ихъ остановились на Владимірской у одного красиваго подъѣзда. Высокій швейцаръ поспѣшилъ отворить дверь, и молодые люди, по лѣстницѣ, убранной цвѣтами, поднялись въ третій этажъ. Квартирка у Слезкина была небольшая, но убрана очень хорошо и даже съ фортепьяно. — Какая у васъ миленькая квартира! сказалъ Мироволинъ, любуясь коврами, каминомъ и разными другими принадлежностями комфорта, о которыхъ въ то время въ провинціи почти не имѣли понятія. — Да, я пока доволенъ. — Помилуйте, какое же сравненіе съ моею! Нѣтъ, я положительно атакую тетушку, а вы, милѣйшій Артуа, поможете мнѣ устроиться. — Съ большимъ удовольствіемъ, Мироволинъ, только до поры до времени я не совѣтовалъ бы вамъ огорчать княгиню. Вѣдь если барыня заберетъ что въ голову, то такъ тому и быть. — Неужели же я осужденъ на жизнь въ своихъ ====page 154==== 154 — клѣткахъ? Вѣдь сказать откровенно — мой Савельичъ правъ, называя нашу квартиру тюрьмою. — Посидите и покурите, Мироволинъ. Вотъ только, кажется, нѣтъ сигаръ. — У меня есть съ собою, мнѣ только спичку. — А вотъ на столѣ спички и пепельница. — Ну, идите, одѣвайтесь. — Мнѣ недолго. И Слезкинъ вышелъ въ другую комнату. На маленькомъ столикѣ, покрытомъ ажурною салфеткою, возлѣ пепельницы, лежала изящная красивая женская перчатка, но такихъ малыхъ размѣровъ, что ее легко было принять за дѣтскую. Мироволинъ взялъ ее въ руки и началъ разсматривать съ любопытствомъ. Перчатка пахла тонкимъ ароматомъ какихъ-то изысканныхъ духовъ, не имѣвшимъ ничего рѣзкаго, и пріятно дѣйствовавшимъ на нервы... Мироволинъ задумался. Онъ пришелъ въ то настроеніе, когда въ воображеніи человѣка, мимо воли, проносятся женскіе образы и между тѣмъ мелькнетъ какой нибудь, который ведетъ за собою цѣлый рядъ воспоминаній. Мироволинъ готовъ былъ разнѣжиться, но изъ другой комнаты послышался голосъ Слезкина. — Не скучайте, Павелъ Андреевичъ, я сію минуту. — А! отозвался Мироволинъ, приходя въ себя и зажигая спичку. — Не хотите ли чего нибудь? — Ничего не хочу. — А вотъ и я готовъ, сказалъ Слезкинъ, входя во фракѣ. — Позвольте, Артуа, предложить вамъ одинъ нескромный вопросъ. — Къ вашимъ услугамъ. — Эта маленькая перчатка? Слезкинъ засмѣялся. — Ничего особенно интереснаго, сказалъ онъ. — Нѣтъ, но это дѣтская? — Семнадцатилѣтняго ребенка. — Можетъ же быть этакая маленькая ручка! — Бываетъ. Это въ моемъ вкусѣ. — Значитъ, не смотря на ученыя занятія... — Ха, ха ха! Я не принадлежу къ числу тѣхъ книгоѣдовъ, которые отрѣшаются отъ жизни. — Но эта особа... — Эта особа помогаетъ мнѣ переносить невзгоды. ====page 155==== Впрочемъ, признаюсь вамъ откровенно, что я не сторонникъ постоянныхъ привязанностей и живу, какъ случится. — И я немножко въ этомъ родѣ, отвѣчалъ, засмѣявшись, Мироволинъ, — только до сихъ поръ жилъ въ провинціи, гдѣ нельзя было развернуться. — О, здѣсь другое дѣло! — Вы познакомили бы меня. — За этимъ дѣло не станетъ. — Знаете ли, я считалъ васъ букою, а теперь вижу, что вы человѣкъ, какого мнѣ надо. Сдѣлайте одолженіе, Артуа, посвятите меня въ тайны петербургской жизни. — На сколько самъ посвященъ въ нихъ. У меня бываютъ иногда гости. — То есть гостьи? — Случается. — Надѣюсь, что и я буду въ числѣ приглашенныхъ, сказалъ Мироволинъ, протягивая руку. — О, это дѣлается безъ приглашеній, случайно. Теперь, когда вы знаете мой адресъ, намъ легко устроивать partie de plaisir. При первомъ же благопріятномъ обстоятельствѣ я пришлю вамъ записку. — Надѣюсь, что и лично мы будемъ часто видѣться. — Это само по себѣ. Повторяю, однако же, что хоть я и благодаренъ вашей тетушкѣ за вниманіе, но ѣздить часто къ ней не буду. — Не къ ней, а ко мнѣ. — Къ вамъ заверну порою съ удовольствіемъ. — И мы отправимся въ театръ и куда хотите. — Однако пора, Мироволинъ. Мнѣ пріятно видѣть васъ у себя, конечно, но мы пропустимъ время, когда на Невскомъ можно видѣть бездну хорошенькихъ. — И въ самомъ дѣлѣ. А не встрѣтимъ ли мы обладательницу этой крошечной перчатки? — Ничего нѣтъ мудренаго. Молодые люди снова отправились на Невскій, подъѣхали къ солнечной сторонѣ близь Доминика и вышли изъ саней. Толкаясь между густою толпою прохожихъ, они пустились фланировать по направленію къ Аничкову мосту. XIII. Мы видѣли, что Гременицынъ не задумался нанять Слезкину хорошенькую меблированную квартиру, и это не должно ====page 156==== удивлять читателя, который, зная жадность этого господина, можетъ, пожалуй, счесть подобный фактъ не совсѣмъ согланымъ съ истиною. Между тѣмъ здѣсь ничего нѣтъ неестественнаго. Гременицынъ не только нанялъ помѣщеніе, но распорядился даже заплатить за полгода впередъ, разставаясь на этотъ разъ съ деньгами весьма равнодушно — по двумъ причинамъ: во первыхъ, онъ сѣялъ, чтобы потомъ снять обильную жатву, а во вторыхъ, въ случаѣ неуспѣха, ему часто встрѣчалась надобность въ отдѣльной квартирѣ для разныхъ цѣлей. Здѣсь неизбѣжный расходъ не вызывалъ у него никакого сожалѣнія, потому что шелъ чисто на подготовленіе извѣстнаго предпріятія, и если и могъ быть непроизводительнымъ, то развѣ уже вслѣдствіе весьма неблагопріятныхъ условій, между тѣмъ какъ выдавая деньги Слезкину, положимъ и для достиженія той же самой цѣли, онъ постоянно сомнѣвался какъ въ искренности этого человѣка, такъ и въ воздержанности его отъ кутежей, въ особенности, когда у послѣдняго водились деньги. Нанявъ приличную квартиру, онъ озаботился также приставить къ ней и слугу, на котораго могъ положиться въ извѣстной степени, избравъ его изъ тѣхъ личностей, которыя служили ему давно по различнымъ операціямъ. Это былъ чрезвычайно ловкій человѣкъ, служившій въ нѣсколькихъ знатныхъ домахъ, отъ котораго первое время господа обыкновенно бывали въ восторгѣ, при видѣ предупредительной услужливости, но который имѣлъ чрезвычайно непріятную склонность къ коммунизму: онъ любилъ таскать у господъ при случаѣ небольшія деньги, всегда съ разсчетомъ, чтобъ не возбудить подозрѣній, но больше занимался по части мелкихъ вещицъ, не брезгая даже кокою нибудь бронзовою пепельницею или другою бездѣлкою, которыхъ всегда такъ много у богатыхъ людей. Гременицынъ видѣлъ его у знакомыхъ, убѣдился въ его ловкости и находчивости, и когда этотъ слуга, по имени Каллистратъ, попался въ какой-то кражѣ и былъ изгнанъ, то Ларіонъ Ивановичъ велѣлъ отыскать его. Каллистратъ предсталъ предъ нимъ съ обиженнымъ видомъ оскорбленной невинности и пустился было въ краснорѣчивыя оправданія, стараясь доказать всю несправедливость обвиненія, но Гременицынъ остановилъ его на первой же фразѣ. — Я знаю, что ты воръ и мошенникъ, сказалъ онъ, — но мнѣ извѣстны и твоя ловкость и способность вкрадываться въ душу. Ни слова! Я тебѣ не повѣрю. Хочешь служить у меня? — Помилуйте, Ларіонъ Ивановичъ, за счастье почту. ====page 157==== — Сколько ты получалъ жалованья? — Двѣнадцать рублей. — Я дамъ тебѣ пятнадцать на всемъ готовомъ и кромѣ того буду тебя дарить. Каллистратъ не вѣрилъ своимъ ушамъ и сдѣлалъ, было, движеніе стать на колѣни. — Ты, братъ, не ломай комедіи, меня не проведешь, а лучше выслушай, что я тебѣ скажу. Каллистратъ скорчилъ постную физіономію и прибралъ самую подобострастную позу. — Ты будешь находиться въ услуженіи у одной барыни. Она француженка. Понимаешь? — Понимаю, Ларіонъ Ивановичъ. — Тебя отрекомендуютъ другіе, и ты не долженъ показывать вида, что знаешь меня. — Слушаю. — Что бы тамъ ни дѣлалось, что бы ни творилось — ты обязанъ сообщить мнѣ сущую правду. — Если не исполню вашихъ приказаній, буду я анаѳема. — Ты, братъ, и безъ того анаѳема, но не въ этомъ дѣло. Барыня имѣетъ средства, у барыни много вещей, и предупреждаю тебя, что все у нея въ безпорядкѣ и украсть не трудно. Гременицынъ остановился. Каллистратъ невозмутимо смотрѣлъ въ глаза своему господину. — Ну? Каллистратъ молчалъ. — Ты понялъ? — То есть что? — А то мошенникъ, что если ты украдешь хоть гривенникъ или стащишь какую нибудь бездѣлицу, то, во первыхъ, будешь сильно высѣченъ въ части, а во вторыхъ, пойдешь въ Сибирь, за что я тебѣ ручаюсь. Для этого у меня, братъ, какъ я думаю тебѣ извѣстно, есть хорошее знакомство. — Какъ не знать. — То-то же! Мнѣ извѣстно, что ты не пьяница, и хоть, положимъ, любишь женщинъ, но это еще не порокъ. При хорошемъ жалованьѣ и содержаніи можешь жить припѣваючи и только обязанъ доносить мнѣ постоянно обо всемъ, что будетъ происходить у барыни. Понялъ? — Понялъ-съ. — Ну, вотъ тебѣ три рубля на чай. Каллистратъ поцѣловалъ руку Гременицыну. — Я этихъ нѣжностей со слугами не люблю. ====page 158==== — Виноватъ, Ларіонъ Ивановичъ, я изъ усердія. — Усердіе можешь доказать службою. Вотъ тебѣ адресъ, отправляйся завтра утромъ и скажи, что тебя прислалъ Петръ Дмитріевичъ, я уже переговорилъ съ нимъ. — Слушаю. Такимъ образомъ, Каллистратъ поступилъ къ одной, уже не молодой, но и не старой еще француженкѣ, которая находилась въ интимныхъ отношеніяхъ съ Ларіономъ Ивановичемъ и стоила ему пропасть денегъ. Тутъ не было привязанности ни съ той, ни съ другой стороны, француженка жила съ Гременицыномъ, потому что это было ей выгодно, а Ларіонъ Ивановичъ держалъ ее собственно для тону, потому что о и а перешла къ нему отъ одного извѣстнаго туза. Скоро, однако-жъ, ловкая madame Пьере успѣла овладѣть Гременицынымъ, что казалось бы даже невозможно. Въ сущности Гременицынъ нисколько ей не подчинялся, но показывалъ видъ нѣкоторой покорности только потому, что madame Пьере была очень дружна съ одною хорошенькою своею соотечественницею, находящеюся въ связи съ такимъ знатнымъ лицемъ, котораго боялся и въ которомъ имѣлъ нужду Гременицынъ. Ларіонъ Ивановичъ только выжидалъ случая какъ бы ему разстаться съ Пьере, и терпѣливо переносилъ даже капризы зазнавшейся француженки. Судьба помогла ему, однако-жъ, скорѣе, нежели онъ ожидалъ. Вліятельное, лицо, подруга котораго протежировала madame Пьере, получило намекъ, что не мѣшало бы ему, по разстроенному здоровью, уѣхать за границу хоть на полгода, и это извѣстіе сообщено было по секрету Ларіону Ивановичу въ тотъ самый день вечеромъ, когда онъ разрѣшилъ Слезкину нанять квартиру. Въ театрѣ онъ уже былъ менѣе мягокъ съ Пьере и тамъ же вознамѣрился воспользоваться услугами Каллистрата для другихъ цѣлей. Онъ былъ въ отличномъ расположеніи духа, такъ какъ располагалъ — въ моментъ, когда вліятельное лицо оставитъ свой постъ — немедленно разстаться съ француженькою, безъ особыхъ денежныхъ жертвъ, а просто безъ церемоніи. На другой же день Каллистратъ оставилъ свою хозяйку, разумѣется, получивъ разсчетъ. Когда онъ явился къ Гременицыну, послѣдній увѣдомилъ его о новомъ назначеніи, снабдивъ самыми подробными инструкціями. — Ты поступаешь въ услуженіе къ господину, который по паспорту значится дворянинъ Макаръ Ивановичъ Слезкинъ, а долженъ называться Иваномъ Васильевичемъ Артуа. Понялъ? — Понялъ. ====page 159==== — Жалованья больше, потому что Слезкинъ стола не держитъ. Таскать тебѣ тоже будетъ нечего, мебель и все хозяйское, да и денегъ пока у молодца много не бываетъ. — Помилуйте. — Вотъ ужъ, Каллистратъ, если у этого утащишь хоть гривенникъ, лучше прямо ложись въ гробъ. — Да развѣ же, Ларіонъ Ивановичъ, у барыни былъ я замѣченъ? — По крайней мѣрѣ, до меня не доходило, ну, а на счетъ службы тебя упрекнуть ни въ чемъ нельзя. При Слезкинѣ ты долженъ держать ухо востро и, если можно, каждый день давать мнѣ отчетъ во всякомъ его шагѣ. Предваряю тебя, что онъ пьетъ запоемъ. Еслибъ случился съ нимъ этотъ грѣхъ, то кромѣ того, что ты долженъ дать мнѣ знать немедленно, но обязанъ и ухаживать за нимъ во время болѣзни какъ за малымъ ребенкомъ. — Все будетъ исполнено. — Пока довольно. Въ свое время дамъ болѣе подробныя приказанія. Переѣхавъ отъ Ѳеклы Ивановны на новую квартиру, Слезкинъ засталъ уже въ ней Каллистрата, который, какъ ловкій человѣкъ, успѣлъ все приготовить и въ какой нибудь часъ времени такъ расположилъ къ себѣ будущаго господина что послѣдній просто пришелъ въ восторгъ. Каллистратъ подробно распросилъ о привычкахъ барина, доложилъ, что имѣлось изъ посуды на квартирѣ, что требовалось пріобрѣсти, освѣдомился относительно обѣда, кофе, чая и попросилъ денегъ на необходимыя покупки. Однимъ словомъ, проснувшись на другой же день, Слезкинъ очутился въ такой счастливой обстановкѣ, какой не зналъ со времени пребыванія въ собственномъ домикѣ, и когда усѣлся въ чистенькой столовой пить чай, окружённый маленькимъ комфортомъ, то почувствовалъ на глазахъ слезы... Онъ зналъ, что это на время, до первой неудачи, что потомъ снова скитанье по грязнымъ нумерамъ, безъ гроша, а кто знаетъ, можетъ быть, и по смраднымъ угламъ подваловъ, если не въ больницѣ или не въ долговомъ отдѣленіи. Закуривъ свою любимую папироску, которыхъ стоялъ передъ нимъ цѣлый сотенный ящикъ, припасенный распорядительнымъ слугою, Слезкинъ задумался не на штуку. Теперь онъ пламеннѣе чѣмъ когда нибудь желалъ осуществить розыгрышъ Мироволина, для того, чтобъ удержать за собою настоящую обстановку, и какъ человѣку, искусившемуся въ продѣлкахъ подобнаго рода, ему начала ====page 160==== закрадываться въ голову мысль — нельзя ли какъ нибудь поживиться одному выгодною спекуляціею. Дѣйствительно, ему оставалось только узнать — игралъ ли Мироволинъ въ карты, мало по малу втянуть его въ игру и потомъ обобрать. Слезкинъ былъ не весьма силенъ въ техникѣ, однако искусство его можно было назвать верхомъ совершенства для новичка, не знакомаго съ самыми простыми шулерскими пріемами. Онъ даже замечтался о томъ, чтобъ надуть самаго Гременицына, т. е. воспользоваться прежде одному, составить капиталецъ и потомъ принять въ долю и другихъ, такъ какъ ему было трудно бороться противъ цѣлой шайки. Въ немъ шевельнулось и чувство мести, онъ припомнилъ цѣлый рядъ униженій, перенесенныхъ, имъ отъ людей одной профессіи, а больше отъ Ларіона Ивановича, и Слезкинъ твердо рѣшился эксплоатировать Мироволина сперва въ свою пользу. Напившись чаю съ такимъ удовольствіемъ, съ какимъ давно ужъ ему не случалось, Слезкинъ, не смотря на всѣ радужныя мечтанія и плѣнительные воздушные замки, роившіеся в головѣ его въ теченіи какого нибудь получаса, скоро, какъ математикъ, привыкшій къ логическимъ выводамъ, началъ обсуждать и неблагопріятныя условія своего предпріятія. Передъ нимъ на первомъ планѣ стоялъ тотъ же Гременицынъ съ подавляющею силою капитала, хитрости, холодной разсчетливости и того ледянаго равнодушія, съ какимъ этотъ человѣкъ готовъ былъ растоптать и сломать все, что лежало ему поперегъ дороги. Скоро восторгъ, возбужденный въ немъ Каллистратомъ, поохладѣлъ, когда онъ подумалъ, что этотъ ловкій и предусмотрительный слуга нанятъ ему Гременицынымъ, который никогда не дѣйствовалъ безъ задней мысли, а слѣдовательно и въ этомъ случаѣ поступилъ не наобумъ, а непремѣнно съ разсчетомъ. И нѣкоторые изъ воздушныхъ замковъ обрушились сами собою. Слезкинъ понялъ, что каждое его движеніе у себя на квартирѣ будетъ извѣстно Гременицыну, что невозможно было бы ему обыграть у себя Мироволина, безъ какихъ нибудь особенныхъ обстоятельствъ, которыхъ Макаръ Ивановичъ не умѣлъ еще придумать. Не смотря, однако, на все это, Слезкинъ принялъ твердое намѣреніе выйдти изъ этой дилеммы и пользуясь пока матеріяльнымъ благосостояніемъ — употребить всю силу ума и опытности къ увеличенію средствъ и обезпеченію себя въ дальнѣйшемъ существованіи. Гременицынъ, въ свою очередь, старался обставить себя въ предстоявшемъ дѣлѣ съ возможно большею осторожностью, для чего, кромѣ принятыхъ мѣръ и придуманныхъ способовъ, ====page 161==== приставилъ надежнаго человѣка къ Слезкину, какъ бы предугадывая въ послѣднемъ стремленія къ убыточному сепаратизму. Дѣло было не шуточное, а Ларіонъ Ивановичъ очень хорошо зналъ, что Слезкинъ далеко не слѣпое орудіе, въ какихъ бы то ни было, искусныхъ рукахъ и что при малѣйшей оплошности его, Гременицына, могъ воспользоваться добычею если не самъ, то съ помощью другихъ, а этихъ другихъ, жаждущихъ поживы, имѣется всегда очень много въ Петербургѣ. Для этого ему необходимо было знать каждый шагъ Слезкина, за которымъ предстояла даже необходимость слѣдить по возможности и внѣ дома. Лучше всякаго другаго онъ цѣнилъ способности Слезкина, за то же и зналъ всю ненадежность его обѣщаній, извѣдавъ это на опытѣ. Вотъ почему онъ, такъ сказать, задобривалъ его и разсчитывалъ при первыхъ благопріятныхъ признакахъ удачи удивить Слезкина подаркомъ порядочнаго куша, что по его мнѣнію должно было усыпить всякую подозрительность ловкаго агента. Разумѣется, Ларіонъ Ивановичъ не принадлежалъ къ числу недальновидныхъ аферистовъ и если дѣлалъ денежныя затраты, то не изъ любви къ искусству, а въ тѣхъ видахъ, чтобъ извлечь сторицею, и вслѣдствіе этого у него на все имѣлись свои причины, ибо онъ быстро и всесторонне обсуждалъ каждый пріемъ своихъ спекуляцій. При первыхъ несомнѣнныхъ признакахъ удачи ему необходимо было привлечь ближе къ себѣ Слезкина, на сколько позволяла натура послѣдняго, съ цѣлью поскорѣе довести дѣло до желаннаго окончанія, и онъ готовился бросить какую нибудь тысячу, разумѣется, сообразивъ, что послѣ рѣшительной битвы можно Слезкина выпустить въ трубу и воспользоваться обильною жатвою лишь вдвоемъ съ кѣмъ нибудь изъ артистовъ высшаго полета. Такъ хитрили другъ съ другомъ обѣ эти личности, и если одинъ обдумывалъ, какъ проложить тайный путь къ сепаратизму, другой давно уже рѣшилъ принять всевозможныя предосторожности противъ подобнаго намѣренія. Выпроводивѣ барина, который объявилъ, что вернется не раньше, какъ послѣ театра, Каллистратъ немедленно на извощикѣ отправился къ Гременицыну, и разсказалъ о посѣщеніи Мироволина, передавъ, слово въ слово, разговоръ молодыхъ людей. Каллистратъ обладалъ въ совершенствѣ, какъ умѣньемъ подслушивать даже отдаленный шопотъ, такъ и способностью запоминать малѣйшія подробности подслушаннаго разговора. ====page 162==== На другое утро Слезкинъ проснулся часовъ около одиннадцати. Усѣвшись за чай, онъ предался серьезнымъ размышленіямъ. Съ нимъ вмѣстѣ у княгини обѣдалъ какой-то ея знакомый, который все время проповѣдывалъ Мироволину объ опасностяхъ столичной жизни и совѣтовалъ не пускаться на авось по волнамъ этого невѣдомаго провинціалу моря. Княгиня ему поддакивала. Слезкинъ молчалъ, но когда Мироволинъ украдкою посматривалъ на него, дѣлалъ глазами знаки, которые въ переводѣ означали, что старикъ городилъ много вздору. Когда послѣ обѣда молодые люди ушли къ Мироволину поваляться на часикъ съ сигарами, Слезкинъ прочелъ по этому поводу порядочную диссертацію своему собесѣднику. — Это все однѣ фразы, сказалъ онъ въ заключеніе, каждый пожилой человѣкъ считаетъ обязанностью читать мораль младшему, во первыхъ, забывая свою молодость, во вторыхъ, желая выказатъ житейскую мудрость и опытность. Вѣрьте, всѣ эти нравоученія можно свести къ тому, что ваша тетушка и ея гость хотятъ напугать васъ. — Съ какою же цѣлью? — Да такъ. Рѣчи ихъ были слишкомъ прозрачны; и тотъ, и другая, представляя столичныя опасности, имѣли въ виду: первое, чтобъ вы избѣгали женщинъ, а второе, чтобъ остерегались шулеровъ и мошенниковъ. Мироволинъ громко засмѣялся. — Ну, вотъ вы сами видите, что это вздоръ продолжалъ Слезкинъ, какой же молодой человѣкъ станетъ избѣгать хорошенькихъ женщинъ и какимъ же, наконецъ, надобно быть простофилею, чтобъ поддаться на какой нибудь грубый обманъ петербургскихъ мошенниковъ; относительно же самыхъ тонкихъ плутней — нѣтъ спасенія. Вѣрьте, Мироволинъ, что и въ томъ кругу, въ который вводитъ васъ тетушка, есть своего рода мазурики, да еще такіе, противъ которыхъ нужно больше осторожности, нежели противъ мазуриковъ по профессіи, съ которыми вамъ трудно и сойтись. Наконецъ, я не допущу васъ до этого. Мироволинъ поблагодарилъ. Вскорѣ молодые люди отправились въ театръ. Въ этотъ вечеръ они только поужинали у Дюссо, заплативъ пополамъ, ибо Слезкинъ не хотѣлъ пировать на чужой счетъ, и разъѣхались по домамъ. Слезкинъ разсчитывалъ, что удобнѣе устроить на другой день какой нибудь partie de plaisir, посовѣтовавшись предварительно съ Гременицынымъ. Мироволинъ назначилъ ему свиданіе у себя ====page 163==== передъ театромъ, и они должны были условиться насчетъ дальнѣйшаго препровожденія времени. Сидя за стаканомъ чаю, Слезкинъ припоминалъ весь вчерашній день, всѣ свои разговоры съ молодымъ провинціаломъ, и видя, какъ добыча сама давалась ему въ руки, началъ укладывать планъ нападокъ. Онъ собирался одѣться и ѣхать къ Гременицыну, какъ раздался звонокъ, и Каллистратъ вбѣжалъ, запыхавшись, съ докладомъ: — Ларіонъ Ивановичъ! — Проси! поспѣшно отвѣчалъ Слезкинъ. — Что это ты сибаритствуешь, Макаръ, отозвался Гременицынъ изъ другой комнаты. А у тебя здѣсь недурно, продолжалъ онъ, входя въ столовую. Здорово. Ну, я заѣхалъ посмотрѣть, какъ ты устроился. — Какъ видите. Пойдемте въ гостиную, тамъ мягче мебель. — Пойдемъ. Да ты бери свой стаканъ съ собою. — Не прикажете ли чаю? — Нѣтъ, не хочу, я на минутку. Пропустивъ впереди себя Гременицына, Слезкинъ отправился за нимъ въ гостиную. — Ну, Макарушка, что новаго? — Пока могу только сказать, что дѣло идетъ на ладъ. Вчера цѣлый день провели вмѣстѣ. — Но есть ли какіе нибудь хоть отдаленные виды? — А вотъ я именно хотѣлъ ѣхать къ вамъ посовѣтоваться насчетъ одного обстоятельства. Гременицынъ посмотрѣлъ на Слезкина быстрымъ, но испытующимъ взоромъ. — Значитъ, я предупредилъ твое желаніе. — Сегодня же не будетъ препятствія начать, если можно такъ выразиться, предисловіе. — Что-то больно скоро, любезнѣйшій. — Чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше. Вдругъ Гременицынъ приложилъ палецъ къ губамъ и всталъ съ своего мѣста. — Ларіонъ Ивановичъ! — Тсъ! И Гременицынъ, подойдя на цыпочкахъ къ двери столовой, выглянулъ въ нее. — Ты что, мерзавецъ, здѣсь подслушиваешь? крикнулъ онъ громко. — Помилуйте, я... — Да какъ ты смѣешь? ====page 164==== — Я убиралъ столъ, отвѣчалъ Каллистратъ. — А вотъ я тебя уберу Слезкинъ подскочилъ. — Что такое? — А то, что твой слуга имѣетъ очень длинныя уши. Послушай, негодяй! Если я рекомендовалъ тебя Макару Ивановичу, то не полагалъ, чтобъ ты выказывалъ такое любопытство. — Я шелъ къ самовару... — А попалъ къ двери. Хорошо, что я на первыхъ же порахъ... — А, можетъ быть, и въ самомъ дѣлѣ вамъ такъ показалось, сказалъ по французски Слезкинъ, озадаченный выходкою Гременицына. — Ужъ я знаю, что дѣлаю. Послушай, продолжалъ Ларіонъ Ивановичъ, обращаясь къ Каллистрату, если Макаръ Ивановичъ замѣтитъ хоть разъ, что ты будешь совать свой носъ въ чужія дѣла, берегись! Мало того, что лишишься мѣста, но я постараюсь согнуть тебя въ бараній рогъ. — Простите, Ларіонъ Ивановичъ, я готовъ побожиться... — Ступай, Каллистратъ въ свою комнату, я позвоню, когда будетъ нужно, сказалъ Слезкинъ. Каллистратъ отретировался, а собесѣдники заняли прежнія мѣста. — Вы, въ самомъ дѣлѣ, кажется, погорячились, Ларіонъ Ивановичъ, хотя подозрительность въ вашемъ характерѣ. — Я не думаю, а еслибъ и такъ, то не худо, чтобъ нашъ народъ держалъ себя осторожнѣе, не люблю, когда хамъ суется не въ свое дѣло. Ну-съ, я тебя слушаю. Слезкинъ прежде всего передалъ разговоръ, происходившій у княгини за обѣдомъ. — Это весьма естественно у старой ханжи, сказалъ Гременицынъ. — А мнѣ кажется, въ ней незамѣтно особаго ханжества, Ларіонъ Ивановичъ. — Понятно, потому что недавно пошла по этой дорогѣ. Прежде это была женщина, весьма любившая пожить... Не въ томъ, однако-жъ, дѣло. Какъ же наставленія подѣйствовали на молодого человѣка? — Когда мы ушли къ нему послѣ обѣда, я постарался опровергнуть смыслъ совѣтовъ. — И ты поступилъ, Макаръ, благородно. — Мироволинъ не знаетъ куда дѣваться со скуки, и очень падокъ къ женщинамъ. ====page 165==== — Вотъ это великолѣпно! — Онъ заѣзжалъ ко мнѣ... — Въ самомъ дѣлѣ! воскликнулъ Гременицынъ, какъ бы съ величайшимъ удивленіемъ. — Да, пробылъ съ полчаса передъ обѣдомъ. Долженъ вамъ сказать, что я это предвидѣлъ и употребилъ маленькую хитрость для возбужденія въ немъ разныхъ желаній. — Да ужъ ты сихъ дѣлъ мастеръ. Слезкинъ всталъ и взялъ съ маленькаго стола крошечную перчатку. — Это что? — Понюхайте. Гремницынъ понюхалъ. — Прекрасные духи. — Вотъ видите ли, я купилъ нарочно пару дѣтскихъ перчатокъ и взялъ у Рузанова лотъ лучшихъ англійскихъ духовъ — эта исторія мнѣ стоила рубля полтора. — Не могу понять... — Сейчасъ объясню. Предполагая визитъ Мироволина, я надушилъ одну перчатку и бросилъ ее на маленькій столикъ. Такъ или иначе, она должна была попасться ему на глаза. Юный провинціалъ пришелъ въ восторгъ отъ размѣровъ ручки, носящей эту перчатку и выказалъ желаніе познакомиться съ хорошенькими... По лицу Гременицына скользнула улыбка. — Понимаете, продолжалъ Слезкинъ, ко мнѣ не ходятъ особы съ такими маленькими ручками, — у моей Параши рука далеко но аристократическая. — Признанія откровенны, Макаръ, вѣдь Парашѣ собственно мы всѣмъ обязаны. Вѣдь она ввела тебя къ княгинѣ. — Отчасти ей, отчасти моей собственной находчивости. — Надобно будетъ сдѣлать ей подарокъ. — Это уже моя прямая обязанность. — Ты, однако-жъ, не разсказалъ мнѣ — какимъ образомъ попалъ ты къ княгинѣ. Слезкинъ засмѣялся, и этотъ смѣхъ былъ чисто искренній. — Когда нибудь разскажу, а теперь некогда заниматься пустяками. — И то дѣло — время деньги. — Сегодня же можно залучить Мироволина, куда угодно. — Пе шутя? — Какія тутъ шутки! Онъ у меня въ полномъ распоряженіи. Я имѣлъ виды на прекрасный полъ, но вы знаете, ====page==== что я по этой части теперь пасъ, т. е. не имѣю никакихъ знакомствъ въ кругу дамъ. — Въ этомъ случаѣ я могу тебѣ быть полезенъ. — Вотъ именно на васъ-то я и разсчитывалъ. — Да чего лучше, свези его къ Армансъ, только страшно — тамъ бываетъ этотъ длинный Петя, который шляется въ бомондѣ, и не сказалъ бы княгинѣ. — Да, это не хорошо. — Впрочемъ, онъ, кажется, уже разстроился съ Армансъ. Тамъ теперь нашъ Шлыкевичъ мечетъ ландскнехтъ подъ именемъ графа Піоруновскаго. — Вотъ какъ! И недурно разыгрываетъ роль графа? — Недурно. У него вѣдь наружность представительная, хорошо образованъ. — Наружность-то, или лучше сказать фигура, представительная, но физіономія, если присмотрѣться, такая, что страшно оставаться- въ одной съ нимъ комнатѣ. — За то, какъ онъ старается говорить мягко, еслибъ ты зналъ, Макаръ. — И воображаю, какъ онъ укладываетъ ландскнехтъ! — Въ этомъ его можно назвать безукоризненнымъ, но къ дѣлу. Мнѣ, братъ, неловко покуда знакомиться съ Мироволинымъ, тебѣ тоже не совсѣмъ удобно пріѣхать прямо къ Армансъ. Хочешь, одѣвайся, мы на минуту съѣздимъ къ ней въ Конюшенную, поговорить предварительно. — Отчего, же, съ удовольствіемъ. Видите ли, надобно устроить такъ, чтобъ у нея не было лишняго народа. — Сегодня у нея не пріемный день, и потому мы распорядимся больше по части прекраснаго пола. Шлыкевичъ необходимъ, чтобъ Мироволинъ пріучился видѣть графа Піоруновскаго. — И рѣчи нѣтъ, что сегодня мы предоставимъ его счастію, или даже будемъ помогать ему. — Непремѣнно помогать, Макаръ. Армансъ будетъ пока въ долѣ, я ужъ ей заплачу и за угощеніе, и за карты. Одѣвайся же, и хоть навѣрное мы застанемъ ее въ постели однако, необходимо поднять, чтобъ она пригласила какую нибудь хорошенькую. — Ихъ довольно, этихъ хорошенькихъ. — Не говори. У нея бываетъ одна подруга, очень недурненькая, однако, не смотря на молодость, такъ ведетъ себя, что, пожалуй, испортитъ дѣло. — За деньги все достанемъ. ====page 167==== — Это правда, только деньги-то достаются не легко. — Не вамъ бы говорить, не мнѣ бы слушать. — Я видѣлъ въ Михайловскомъ театрѣ, продолжалъ Гременицынъ, не обращая вниманія на замѣчаніе собесѣдника, одну чрезвычайно хорошенькую француженку, которая, какъ мнѣ говорили, готовится поступить на сцену, только не на театральную, проговорилъ Ларіонъ Ивановичъ съ улыбкою лакомки, говорящаго о какомъ нибудь вкусномъ явствѣ: и я, признаться... — Подумывали сами... — Ну, тамъ что бы я не подумывалъ, а если Армансъ успѣетъ пригласить ее> къ себѣ на вечеръ, то я надѣюсь, что наша добыча будетъ слегка опутана. — Ѣдемъ. Я сію минуту одѣнусь. Слезкинъ поспѣшилъ въ спальню, гдѣ его встрѣтилъ сконфуженный Каллистратъ. — Мнѣ очень совѣстно, сударь, сказалъ онъ, что Ларіонъ Ивановичъ изволили подозрѣвать меня. — У него ужъ такой подозрительный характеръ. Но если ты въ самомъ дѣлѣ подслушивалъ, это нехорошо. — Помилуйте, какая мнѣ польза знать, что разговариваютъ промежъ себя господа. Еще еслибъ дѣло шло обо мнѣ... — Ну, когда это не такъ, такъ ты не тревожься, я пока тобою доволенъ. Слезкинъ черезъ десять минутъ былъ готовъ, и они вмѣстѣ съ Гременицынымъ отправились къ Армансъ, которая, дѣйствительно, только что проснулась. XIV. Въ тотъ же вечеръ, передъ театромъ, Слезкинъ отправился къ Мироволину, который ожидалъ его и встрѣтилъ съ распростертыми объятіями. — Тетушка возила меня сегодня съ визитами, сказалъ онъ. — Что-жъ, пріятныя знакомства? — Помилуйте! были у какой-то старухи, которая все время читала мнѣ наставленіе, заѣзжали въ одно семейство, гдѣ видѣлъ пять собакъ, которыя бросились на меня, и лишь посѣтили одну молодую барыню, хотя и очень говорливую, однако, у нея только и рѣчи, что о Сергіевской пустынѣ, о какомъ-то монахѣ съ очаровательнымъ басомъ и о шереметевскихъ пѣвчихъ. ====page 168==== — Скажите, пожалуйста! А я думалъ, что ваіпа тетушка другаго направленія. — Вѣрите ли, Артуа, что вотъ я недавно еще въ Петербургѣ, а она уже много измѣнилась; съ каждымъ днемъ ханжество ея возрастаетъ. Сегодня уже являлся къ ней какой-то блаженный въ остроконечной шапкѣ, перетянутый широкимъ поясомъ, такой косматый, звѣрообразный, и ничего — она его приняла, правда, не въ парадной гостиной, но благо начало сдѣлано. — Странно, такой крутой поворотъ. — Не дальше, какъ сегодня передъ обѣдомъ, при мнѣ, былъ у нея съ визитомъ графъ Боровицынъ, и когда она начала ему разсказывать о Сергіевскихъ монахахъ, онъ съ удивленіемъ спросилъ у нея, давно ли она ударилась на эту дорогу. Тетушка отвѣтила: «лучше поздно, чѣмъ никогда» и начала ораторствовать о суетѣ міра. Положимъ, графу удалось вывести ее изъ этого настроенія, однако, за обѣдомъ она прочла мнѣ порядочную мораль, что называется, ни къ селу, ни къ городу. Рѣшительно, съ нею что-то совершается. Какъ же мнѣ послѣ этого оставаться у нея въ домѣ! — Можетъ быть, это минутная прихоть, какъ случается съ великосвѣтскими барынями? — Богъ ее знаетъ. Впрочемъ, правду сказать, это меня мало интересуетъ, я вѣдь свободенъ, какъ вѣтеръ. Лучше поговоримъ, какъ провести сегодняшній вечеръ. Придумали-ль вы что нибудь? — Сперва въ театръ. — А потомъ? — Потомъ посмотримъ. — А! Значитъ, есть кое-что на примѣтѣ. Слезкинъ засмѣялся. Молодые люди отправились въ Александринскій театръ, гдѣ шла какая-то монотонная раздирательная драма, которыми былъ такъ богатъ репертуаръ того времени. Мироволинъ все торопилъ своего товарища, упрашивая его доставить ему поскорѣе обѣщанный сюрпризъ, но Слезкинъ совѣтовалъ вооружиться терпѣніемъ, такъ какъ по его разсчету еще было рано. Наконецъ, около одиннадцати часовъ драма начала приходить къ концу, и Слезкинъ локтемъ толкнулъ пріятеля. — Ну, ѣдемъ, если хотите. — Да скажете ли вы, несносный мучитель, куда вы меня везете? — Гораздо же вамъ будетъ пріятнѣе попасть куда нибудь ====page 169==== неожиданно. Ужъ повѣрьте, я не повезу васъ туда, гдѣ скучаютъ. Поѣдемте, пока еще не толпятся у подъѣзда. Мироволинъ безъ сожалѣнія покинулъ театръ, въ которомъ не только не находилъ удовольствія на сценѣ, но и въ ложахъ не встрѣчалъ ничего особенно интереснаго, и молодые люди отправились къ выходу. Черезъ четверть часа они позвонили у Армансъ, которая въ сущности давно ожидала гостей, но выразила удивленіе при видѣ Слезкина и крѣпко пожала, руку Мироволину, осыпавъ его французскими любезностями. Въ гостиной сидѣли Шлыкевичъ, хорошенькая дѣвушка и какой-то молодой человѣкъ. Самоваръ кипѣлъ на столѣ, уставленномъ разными роскошными печеньями. — Вы, господа, изъ театра? — Да. — Неугодно ли къ столу. Мы сегодня поздно садимся пить чай, потому что поджидали одну знакомую изъ оперы, но, вѣрно, она не пріѣдетъ. — Опера еще не кончилась, замѣтилъ Слезкинъ, мы были въ Александринскомъ. — Все равно, мы и то уже давно дожидаемся. Армансъ была одушевлена и все задѣвала то Слезкина, то Шлыкевича, которые, какъ могли, отшучивались отъ нападенія бойкой француженки. Молоденькая гостья была, напротивъ, молчалива и сидѣла, потупивъ глаза, но когда ихъ подымала, то изъ-подъ густыхъ рѣсницъ они сверкали словно молнія. Мироволинъ обратилъ на нее вниманіе, но какъ провинціалъ, сдѣлавшій свой дебютъ въ губернскомъ городѣ, почувствовалъ нѣкоторую робость, и хотя душистая атмосфера гостиной и общество молодыхъ хорошенькихъ собесѣдницъ привели его въ отличное настроеніе, однако, въ немъ мигомъ исчезла смѣлость, которою онъ хотѣлъ вооружиться. Армансъ это замѣтила и толкнула свою подругу подъ столомъ ногою. — Ты сегодня, Жоржетта, на себя не похожа, сказала она: сидишь, потупившись. Вотъ и новый нашъ знакомый, господинъ Мироволинъ, тоже не въ духѣ. — Напротивъ, мнѣ очень весело, отвѣчалъ Мироволинъ, посмотрѣвъ на молоденькую дѣвушку. — Право, Жоржетта, ты приводишь меня въ отчаяніе. Что съ тобою? Жоржетта съ укоромъ посмотрѣла на Армансъ и выпрямилась. ====page 170==== — Ты сама не замѣчаешь, что говоришь за троихъ, отвѣчала она: мнѣ ужъ некуда ввернуть своего слова. — Браво! Всѣ засмѣялись. — А! такъ я буду упорно молчать, посмотримъ, какъ ты займешь этихъ господъ. — Что вы больше любите, monsieur, обратилась Жоржетта къ Мироволину, бойко взглянувъ на него: скромную бесѣду или болтовню? — Это зависитъ отъ обстоятельствъ: съ пожилыми я, пожалуй, не прочь и посерьезничать, а съ хорошенькими... — Въ такомъ случаѣ поболтайте со мною, потому что, какъ видите, я еще далеко не старуха. Мироволинъ смѣшался. — Вотъ что ты выдумала, отозвалась Армансъ: какъ же ты хочешь, чтобъ молодой человѣкъ, который видитъ тебя въ первый разъ, пустился въ болтовню. — А я же почему знаю вкусы людей, съ которыми никогда не встрѣчалась. Но молодой человѣкъ и въ этомъ случаѣ всетаки имѣетъ преимущества. — Какія? — Онъ можетъ разсказать что нибудь смѣшное, наконецъ, если нѣтъ подобнаго матеріала, у него въ запасѣ — любезности... — Monsieur Мироволинъ, если вы не знаете ничего смѣшнаго, значитъ, должны любезничать, ха, ха, ха! — Признаться, я любезничать не умѣю, да еслибъ и умѣлъ, то при видѣ такой, смѣю сказать, красавицы, какъ mademoiselle Жоржетта, не могу найти ничего, кромѣ самыхъ восторженныхъ похвалъ, а это было бы серьезно, проговорилъ самодовольно Мироволинъ. — Начало не дурно, сказала Жоржетта, поворачиваясь къ Армансъ, а потому налей мнѣ еще чашку и положи побольше сахару. — Какъ мило это «потому», замѣтилъ Мироволинъ. Въ это время раздался сильный звонокъ, и въ гостиную вошла, шумя роскошнымъ платьемъ, высокаго роста, стройная блондинка. — А вы еще, друзья, не за работою! воскликнула она, но увидѣвъ Мироволина, смѣшалась. — Ты не стѣсняйся, Каролина, сказала Армансъ, представляя новаго гостя: это monsieur Мироволинъ, другъ monsieur Артуа и, надѣюсь, будетъ изъ нашихъ. ====page 171==== Каролина мелькомъ взглянула въ зеркало, оправила немного складки на груди и подошла къ столу. — И такъ, все уже выпито и съѣдено, сказала она, обнаруживая при каждомъ словѣ своимъ акцентомъ свое не французское происхожденіе. — О нѣтъ, ma chère, и чаю еще довольно, да и печенья осталось, благодаря счастливому прибытію monsieur Артуа, а то, конечно, Жоржетта повыбрала бы давно всѣ вкусныя вещи. Жоржетта засмѣялась. — Все это хорошо, подхватила Каролина, однако, вы всѣ знаете, что всякому чаю, со всевозможными печеньями, я предпочитаю дружескій ландскнехтъ. — Еще время не ушло. Садись и пей чай. Надобно вамъ знать, monsieur Мироволинъ, что всегда послѣ чаю до ужина мы забавляемся въ ландскнехтъ или другую общую игру, разумѣется, по маленькой. Вы играете? — Признаюсь откровенно, что не мастеръ, но для того, чтобъ не разстроить партіи, всегда готовъ. Одна бѣда, я не имѣю ни малѣйшаго понятія о ландскнехтѣ. — Это ничего, садитесь рядомъ съ Жоржеттою, она васъ поучитъ. — Вы будете такъ добры, mademoiselle Жоржетта, принять на себя обязанность моего учителя? — Почему же нѣтъ? Я всегда готова помогать ближнимъ. — Это по христіански, замѣтила Каролина. — Однако, Армансъ, вели убирать самоваръ и разставлять столы. Я хочу обыграть васъ всѣхъ до невѣроятности. — И желаніе ваше не сбудется, молвилъ молчаливый Шлыкевичъ, выиграете, конечно, не вы. — А кто же? — Г. Мироволинъ. — Почему? — Потому что онъ садится въ ландскнехтъ первый разъ, а новичкамъ всегда везетъ. — Вы, графъ, городите вздоръ, съ вашего позволенія, сказала Каролина, сдѣлавъ гримасу. — И я думаю, что вздоръ, подхватила Жоржетта. Есть пословица — кто въ картахъ счастливъ, тотъ несчастливъ въ любви. — Ну? — А я подозрѣваю, что monsieur Мироволинъ не можетъ пожаловаться на несчастье въ послѣднемъ случаѣ. — Мироволинъ самодовольно улыбнулся. ====page 172==== — Боюсь, что вы ошибаетесь, отвѣчалъ онъ, поправляя свои роскошные волосы. — Ужъ будто бы и ошибаюсь, проговорила Жоржетта, съ лукавою улыбкою. — Мы въ этомъ удостовѣримся за картами, сказала Армаисъ, если Мироволинъ выиграетъ, тогда онъ правъ. — Вы этакъ заставите его проиграть нарочно, замѣтилъ Слезкинъ, который успѣлъ обмѣняться взорами съ Шлыкевичемъ. По настоянію Каролины, самоваръ былъ убранъ, и посрединѣ комнаты сдвинули два ломберные стола. Мироволинъ отозвалъ въ сторону Слезкина. — Хорошо, что я взялъ денегъ съ собою, сказалъ онъ: — я не зналъ, что мы попадемъ на игру, а то было бы неловко... — У этихъ француженокъ таковъ ужъ обычай. Игра впрочемъ, небольшая. Наконецъ, еслибъ съ вами не было денегъ, такъ я заплатилъ бы за васъ. — Я увѣренъ. Послушайте, однако-жъ, Артуа, — эта Жоржетта очень хорошенькая дѣвочка и, сколько могу судить, кажется, скромная. — Хозяйка тоже не дурна. — И Каролина тоже, сказалъ, засмѣявшись, Мироволинъ: — здѣсь можно пріятно провести время. У Жоржетты рука маленькая, но перчатка, которую я видѣлъ у васъ, ей не годится. — Конечно, отвѣчалъ, засмѣявшись, Слезкинъ. — Но гдѣ же обладательница этой перчатки? — Въ настоящее время, признаться, ее нѣтъ въ Петербургѣ. — А! Такъ поэтому-то вы сюда и попали. Понимаю. — Однако я долженъ сообщить вамъ одно условіе, Мироволинъ. И Слезкинъ передалъ извѣстный читателю обычай на счетъ ужина у Армансъ. — Желалъ бы я выиграть хоть рублемъ больше всѣхъ, сказалъ Мироволинъ, — всѣ они увидѣли бы, какъ у насъ ужинаютъ. — Господа! Я посылаю къ Дюссо — кто выиграетъ, тотъ заплатитъ мнѣ двадцать пять рублей, сказала хозяйка. — Теперь нужно сдѣлать складчину на вино, сказалъ Шлыкевичъ, — дамы не въ счетъ. — А не позволяется послать за виномъ кому нибудь одному? спросилъ Мироволинъ. ====page 173==== — Почему же, если есть желающіе, замѣтилъ Слезкинъ. — Что вы объ этомъ скажете, mademoiselle Армансъ? — Я думаю, что было бы невѣжливо препятствовать подобному благородному желанію, отвѣтила хозяйка. — Въ такомъ случаѣ, позвольте мнѣ распорядиться, сказалъ Мироволинъ, вынимая щегольской бумажникъ. — Артуа, помогайте. — Дѣло очень простое, вмѣшался Шлыкевичъ, у насъ не бываетъ обильныхъ возліяній. Бутылки три лафиту, бутылокъ пару шампанскаго. — Я съ удовольствіемъ плачу, сколько нужно. А можетъ быть дамы желаютъ какого-нибудь сладкаго? — Француженки пьютъ обыкновеннно красное, замѣтила Армансъ, парижанки привыкаютъ къ нему съ дѣтства. Вотъ, развѣ mademoiselle Каролина... — Я особенно не люблю никакого: съ меня довольно бокала шампанскаго, отозвалась Каролина. Мироволинъ наклонился къ Слезкину. — Лафиту взять рублей въ шесть, какъ вы думаете? — Я не баловалъ бы ихъ, отвѣчалъ съ улыбкою Слезкинъ. — Ну, нѣтъ, вотъ деньги на вино, сказалъ онъ, положивъ на столъ пятидесяти рублевую бумажку. — Онъ еще новичекъ, молвила Армансъ, и не знаетъ нашихъ обычаевъ. Мы собираемся, monsieur Мироволинъ, часто и дѣлимся дружески. Ужинъ на счетъ выигрыша, вино въ складчину, и вино не дорогое. — Сдѣлайте одолженіе, распоряжайтесь. — И распорядимся. Лафитъ въ три рубля, шампанское, въ пять, итого девятнадцать. Если размѣстить эту сумму на число наличныхъ кавалеровъ, съ брата пришлось бы по пяти рублей, пояснила Армансъ. — Это не убыточно. — Мнѣ кажется, если ужъ мнѣ позволили, то я могу и цѣну назначить. — Нѣтъ, не можете: мы собираемся часто и не должны привыкать къ роскоши. — Mademoiselle Армансъ совершенно права, замѣтила Жоржетта, откидывая назадъ волосы. — Я, mesdames, въ полномъ вашемъ распоряженіи, и мнѣ остается только благодарить васъ за снисходительность. Вскорѣ общество усѣлось за карты. Жоржетта помѣстилась рядомъ съ Мироволинымъ, и начался ландскнехтъ. Игра шла по маленькой, прерываемая болтовнею. Армансъ завладѣла Слезкинымъ, Каролина шепталась съ молчаливымъ гостемъ, ====page 174==== Жоржетта болтала съ Мироволинымъ, одинъ Шлыкевичъ оставался безъ пары и видимо скучалъ принятою на себя ролью. Подъ руководствомъ хорошенькой Жоржетты Мироволинъ игралъ очень дерзко, и ему везло; онъ, впрочемъ, не столько доволенъ былъ выигрышемъ, сколько сосѣдствомъ молоденькой француженки, которая оказалась очень бойкою. Въ результатѣ, Мироволинъ выигралъ больше ста рублей; поплатились Шлыкевичъ и Слезкинъ, прочіе ничего не сдѣлали. Получивъ деньги, Мироволинъ хотѣлъ подѣлиться съ Жоржеттой и предложилъ ей половину, но она отказалась съ достоинствомъ. Это немного смутило молодаго человѣка, и онъ извинился. — Видите ли, сказалъ онъ ей, что я несчастливъ въ любви. Мой выигрышъ служитъ тому доказательствомъ. — А и въ самомъ дѣлѣ, отвѣчала Жоржетта съ лукавою улыбкою, — вамъ сегодня сильно везло. — Кто знаетъ, можетъ быть, господинъ Мироволинъ счастливъ и въ другомъ, и я скорѣе прихожу къ такому заключенію, молвилъ Шлыкевичъ, получая сдачу. — И такъ я плачу и за ужинъ и за вино, сказалъ весело Мироволинъ. Въ столовой все уже было готово, и общество отправилось ужинать въ томъ же порядкѣ, въ какомъ сидѣло и за ландскнехтомъ. Подогрѣтый лафитъ и замороженное шампанское дѣлали свое дѣло, и всѣ собесѣдники встали изъ за стола въ отличномъ расположеніи духа. Слезкинъ отвелъ Мироволина въ сторону. — На сегодня довольно, сказалъ онъ. — Пріѣдемъ въ другой разъ, тогда можно будетъ позволить и больше. — Да почему же? — Есть причины, послѣ разскажу. — Ну, я вамъ вполнѣ довѣряюсь. На прощанье Армансъ назначила дни Мироволину, на которые онъ приглашался безъ церемоніи. Жоржетта крѣпко пожала ему руку. Развеселившаяся Каролина предложила составить хоть одну кадриль подъ фортепіано. Армансъ, однакожъ, воспротивилась, и гости разъѣхались. — Отчего же мы сегодня закончили вечеръ по великопостному? спросилъ Мироволинъ, когда пріятели усѣлись въ извочичью карету Слезкина. — По очень простой причинѣ: эти барыни желаютъ болѣе прочнаго и солиднаго знакомства. Мы поговоримъ объ этомъ обстоятельнѣе. Вамъ, кажется, понравилась Жоржетта? ====page 175==== — Недурненькая дѣвочка, только у нея нѣтъ никакого шику. Армансъ шикарнѣе, только уже не такъ свѣжа. — Есть особы великолѣпнѣе, только посѣщеніе ихъ обходится чертовски дорого. — Напримѣръ? — Да видите ли, здѣсь вамъ вечеръ обошелся почти съ барышемъ, а въ другомъ мѣстѣ можно больше проиграть да и, кромѣ того, потребуются значительные расходы! — А безъ игры нигдѣ нельзя? — Почти нигдѣ. Это, впрочемъ, завелось недавно. У француженокъ ландскнехтъ въ большой модѣ. Оно удобнѣе: ужинъ на счетъ выигравшаго, да и за карты имъ достается довольно. — Армансъ я буду имѣть въ виду, мы, пожалуй, пріѣдемъ въ первый же вечеръ; но нельзя ли познакомить меня еще гдѣ нибудь. — Все можно. Впрочемъ, мнѣ кажется, Жоржетта очень миленькая. — Да развѣ же я спорю. Нѣтъ, мнѣ хотѣлось бы видѣть, понимаете, блескъ и роскошь! — Подождите немного. Вѣроятно, очень скоро затѣется какой нибудь шикарный пикникъ. — Но мы въ понедѣльникъ будемъ у Армансъ? — Если хотите. — Хочу непремѣнно. Можетъ быть, снова всѣхъ обыграю. — Почему же, если повезетъ счастье. — Завтра заѣзжайте, если не будете, — я къ вамъ заѣду. — Помилуйте, Мироволинъ, когда же я буду заниматься! — Э, успѣете. Пожалуйста, Артуа, будьте моимъ руководителемъ, а когда я освоюсь съ этою жизнью, можете зарываться тогда въ свои книги. Слезкинъ довезъ Мироволина до дому, и они разстались. XV. Длинный Петя положительно проигрался и запутался такъ, что ему не было другаго средства какъ продать окончательно имѣніе и, расплатившись хоть не совсѣмъ съ долгами, поступить куда нибудь на службу. Разумѣется, не могло быть и рѣчи о чемъ нибудь похожемъ, на прежній образъ жизни, хотя надо и то сказать, что жить иначе Петя не умѣлъ, да и научиться этому было для него очень трудно. Когда Гременицынъ, удаливъ Мунтера съ вечеровъ у Армансъ, замѣ ====page 176==== замѣстилъ его Шлыкевичемъ подъ именемъ графа Піоруневскаго, счастье какъ бы улыбнулось длинному Петѣ, который какъто разъ выигралъ даже рублей полтораста, однако потомъ, что и надо было предвидѣть, фортуна повернулась къ нему, да и ко всѣмъ, спиною. Къ этому присоединились два чрезвычайно грустныя обстоятельства, первое, что Шлыкевичъ вывелъ мѣловую игру изъ употребленія и устранилъ возможность оставаться должнымъ, а второе, что Армансъ, не получая условленной суммы отъ Пети, которую послѣдній до тѣхъ поръ уплачивалъ исправно, доставая деньги за огромные проценты, сдѣлала ему сцену и объявила категорически, что не намѣрена долѣе жертвовать молодостью и красотою такому небрежному обожателю. Безъ сомнѣнія, она была не совсѣмъ права, выражаясь подобнымъ образомъ, потому что, собственно говоря, не жертвовала Петѣ ни молодостью, ни красотою, а лишь тянула съ него за это мнимое пожертвованіе, сколько могла, когда Петя находился въ лучшихъ обстоятельствахъ. Самоходовъ самъ очень хорошо зналъ, что хотя Армансъ и считалась его оффиціальною подругою, однако больше для удовлетворенія его самолюбія, въ сущности же она жила на счетъ многихъ поклонниковъ, да иначе и быть не могло, судя по ея широкому образу жизни. Всѣ постоянные посѣтители ея вечеровъ пользовались болѣе или менѣе ея расположеніемъ, а много было и такихъ, которые пріѣзжали къ ней днемъ пріятно провести время. Дипломатъ, котораго мы видѣли у нея за ландскнехтомъ, подъ веселую руку называлъ ее «наша очаровательная республика». При всей своей безпечности и недальновидности, Петя сознавалъ, что ему придется покончить съ Армансъ, но ему хотѣлось сдѣлать это такъ, чтобы его свѣтскіе пріятели не считали единственною причиною къ этому его денежную несостоятельность. Онъ вздумалъ было подготовить событіе, прикинувшись ревнивымъ, но Армансъ встрѣтила эту выходку самыми оскорбительными насмѣшками и грозила разсказать публично, что онъ отказался уплатить по двумъ ея самымъ ничтожнымъ счетамъ. Однимъ словомъ, Петѣ приходилось плохо со всѣхъ сторонъ и предстояло даже отказаться отъ вечеровъ у Армансъ, на которые влекла его постоянная привычка. Собственно къ ней онъ не питалъ особаго чувства, потому что этотъ человѣкъ былъ не способенъ на увлеченія, даже и на временную привязанность, а жилъ съ нею для тону, сперва когда имѣлъ деньги, жилъ около года семейно, а потомъ урывками. Вечера ея онъ любилъ ради ужиновъ, ====page 177==== болтовни, а въ послѣдствіи изъ страсти къ картежной игрѣ, въ которую втянулся постепенно. Не смотря на свою простоту, онъ, однако-жъ, серьезно призадумался, очутившись безъ гроша, безъ надежды достать денегъ и съ сознаніемъ, что наступила развязка безолаберной расточительной жизни и грозила неотвратимою катастрофою. Петя былъ въ долгу какъ въ шелку, и хотя не оставлялъ еще своей щегольской квартиры и не продавалъ лошадей и экипажей, однако домовый хозяинъ грозилъ уже выгнать его, лошади стояли по суткамъ безъ продовольствія, ежедневно магазинщики присылали счеты, и самая прислуга, не получавшая по мѣсяцамъ жалованья, приступала съ требованіями уплаты. Напившись съ горя пьянъ за послѣднимъ ужиномъ у Армансъ и возвратясь домой почти въ безсознательномъ состояніи, Петя проснулся съ головною болью и весьма печальными мыслями. Противъ обыкновенія, на усиленный звонокъ его долго не являлся слуга, такъ что Петя принужденъ былъ вскочить съ постели, накинуть халатъ, и направиться къ корридору. — Семенъ! Что-жъ я не могу тебя дозваться? крикнулъ онъ. — Сейчасъ! протяжно отвѣчалъ непривѣтливый голосъ. — Помилуй, я чуть не оборвалъ звонка. Чрезъ нѣсколько минутъ появился молодой, весьма опрятный слуга, подвязанный бѣлымъ фартукомъ, и внесъ сапоги. Лицо его было мрачно. — Приготовь мнѣ кофе! — Нѣтъ сегодня кофе. — Какъ? — Я уже третій день вамъ докладывалъ, что нѣтъ ни кофе, ни сахару, ни дровъ, ничего нѣтъ... Петя покраснѣлъ. — Неужели же ты не могъ достать этого вздору? — Доставалъ пока было можно, а теперь во всѣ лавочки задолжали. — Да ты что-то дуешься, Семенъ, сказалъ Петя, садясь по привычкѣ за столъ, на которомъ, увы, не было обычнаго чайнаго прибора. — Я не дуюсь, Петръ Михайловичъ, а какъ вамъ угодно, не могу долѣе у васъ оставаться. — Это почему? — Потому, сударь, что за четыре мѣсяца не получалъ жалованья, передавалъ вамъ свои деньги, да еще и задолжалъ. ====page 178==== — Эхъ, какой ты, братецъ! Деньги будутъ. — Это ужъ вы давно говорите. — Да вѣдь были же? — Были, да сплыли. Когда это видано, чтобъ въ домѣ у насъ доходило до такой крайности. Вонъ въ передней двое дожидаются, да и прачкинъ мужъ сидитъ на кухнѣ. Сапожникъ обѣщалъ придти со счетомъ, другой годъ не платите. — А тамъ кто? спросилъ Петя, робко указывая рукою по направленію къ передней. — Отъ Ложье и изъ кондитерской Мецанелли. — Скажи, чтобъ пришли чрезъ недѣлю. — Хотятъ видѣть васъ. — Нельзя ли какъ нибудь, голубчикъ Семенъ... скажи, что я болѣнъ. — Этимъ не отдѣлаемся... — Пожалуйста! Да ты не сердись. Ей Богу, скоро получу деньги и большія деньги, и тебя поблагодарю, братецъ. Семенъ посмотрѣлъ недовѣрчиво на барина. — Это я слышу, сударь не первый разъ. — Клянусь тебѣ честью — сегодня же поѣду покончить дѣло по имѣнію, и будутъ, непремѣнно будутъ деньги. Такъ ты уже того... Семенъ лѣниво пошелъ въ переднюю, почесавшись за ухомъ. Петя понурилъ голову. Но не успѣлъ еще слуга затворить дверь, какъ въ столовую вошелъ приземистый бородастый кучеръ и, молча, остановился у порога. — А, это ты, Кондратій! — Я, Петръ Михайловичъ, къ вашей милости. Другой день лошади стоятъ, не ѣмши. Насгребалъ кое-какъ охапку сѣна, а овса ни зернышка. — Ну, а тамъ? — Гдѣ, въ лабазѣ-то? Не вѣрятъ, больше, Петръ Михайловичъ. Ходилъ ужъ я и въ Гороховую — тамъ знакомый лабазникъ и умасливалъ его, такъ не даетъ, говоритъ, — у васъ по сосѣдству свой лабазъ, берите, говоритъ, тамъ на книжку. Нельзя же, сударь, животныя тоже ѣсть хотятъ, да еще и ѣзда... — Эхъ, намъ бы нѣсколько дней... — Воля ваша, Петръ Михайловичъ, а мнѣ пожаловали бы разсчетъ, сами изволите знать — мнѣ слѣдуетъ за два мѣсяца, да за кормъ лошадей одиннадцать съ половиною цѣлковыхъ. — Все отдамъ, со всѣми разсчитаюсь. ====page 179==== — Воля ваша. Вы не захотите обидѣть человѣка... Я служилъ вашей милости и завсегда былъ доволенъ. — Самъ видишь, Кондратій! что не моя вина, проговорилъ Петя машинально, самъ не сознавая, что городитъ сущій вздоръ. — Какъ же, сударь, сегодня вѣдь лошади не ѣмши. — Да ты какъ нибудь. — Ей Богу, Петръ Михайловичъ, не въ моготу. Петя отправился въ спальню и вынесъ нѣсколько серебрянной мелочи. — Вотъ пока, а я съѣзжу за деньгами. Кучеръ пересчиталъ мелочь. — Шестьдесятъ пятъ копѣекъ, сказалъ онъ. Что же тутъ купишь? — Ужъ сдѣлай одолженіе, Кондратій, какъ нибудь, а я получу деньги, расплачусь и на чай дамъ. — Это точно, Петръ Михайловичъ, вы баринъ добрый, и служить у васъ можно, только эти два мѣсяца не въ акуратѣ. — Что-жъ дѣлать! — И допрежь случалось, что не бывало денегъ недѣльку, другую, а теперь... — Все будетъ ладно. — Слушаю-съ. Денекъ постараемся. Тамъ, сударь, прибавилъ кучеръ, подходя ближе и понижая голосъ, на кухнѣ прачкинъ мужъ дожидается. — За бѣльемъ что ли? — Корзины что-то не замѣтилъ. Должно быть... — За деньгами? Скажи, что на дняхъ самъ пришлю. Кондратій покачалъ головою. — Пусть ужъ Семенъ съ нимъ переговоритъ. — Пожалуйста. — Сегодня ужъ обойдусь какъ нибудь, доложу своихъ, если что найдется, а завтра воля ваша... — Завтра непремѣнно будутъ деньги. Кондратій вышелъ, встряхнувъ на ладони мелочь, а Петя, вскочивъ съ мѣста, началъ ходить большими шагами по комнатѣ. Онъ не имѣлъ даже времени сообразить, что въ столовой холодно и запахнулъ халатъ. — Брръ! скверно! проговорилъ онъ, потирая руки. Семенъ вошелъ и подалъ счетъ. — Ну? — Отъ Ложье ушелъ, а отъ кондитера не идетъ, говоритъ, хочу видѣть самаго барина. ====page 180==== — Экая скотина! Семенъ пожалъ плечами. — Выдьте къ нему, покрайности не будетъ торчать въ передней. — Пожалуй! Но, голубчикъ Семенъ, мнѣ холодной ужасно хочется выпить чашку кофе. — Вѣдь я вчера докладывалъ, что дрова вышли, припасы вышли, и вы сами знаете, что у насъ нѣтъ кредита. — Ты бы какъ нибудь постарался. Даю честное слово, что привезу денегъ, ты все получишь, и мы попрежнему заживемъ. Право, постарался бы, Семенъ, а я пойду къ этому негодяю. — Нешто сходить напротивъ въ кондитерскую? — А въ самомъ дѣлѣ! — Пожалуйте тридцать копѣкъ. — Это я оставлялъ себѣ на извощика. Ну, да вотъ что: ты сходи принеси пока кофе, а Кондратію скажи, чтобъ нанялъ мнѣ на цѣлый день карету. — Нешто пойдетъ въ Конюшенную, а у Семіоновскагомоста мы должны — извощики не поѣдутъ. — Пусть идетъ, куда хочетъ. Еще тамъ прачкинъ мужъ пришелъ? — И очень сердитъ. Деньги требуетъ. — Какъ же быть-то? — А я не знаю. — Я пойду въ переднюю, а ты переговорилъ бы съ этимъ. — Легко сказать! Да вы надѣетесь сегодня денегъ достать? — Надѣюсь. — Тогда хоть малость послать бы ему завтра, онъ подождетъ. — Сколько за нами? — Рублей сорокъ слишкомъ. — Пообѣщай половину. — Постараюсь. Петя медленно отправился къ передней. Минутъ пять, онъ уламывалъ кондитера, наконецъ отдѣлался отъ него обѣщаніемъ уплатить часть денегъ на другой же день. Семенъ принесъ кофе и доложилъ, что прачкинъ мужъ ушелъ, а Кондратій отправился за овсомъ и за каретою. Лицо слуги немного прояснилось. Всѣмъ имъ было хорошо жить у длиннаго Пети, потому что они немилосердно его обкрадывали, но хорошо жилось до тѣхъ поръ, пока было что обкрадывать. Въ послѣднее же время, пристрастившись ====page==== 181 къ игрѣ, Петя такъ запуталъ дѣла, что не представлялось никакого выхода. И кучеръ Кондратій, и Семенъ повѣсили головы, когда увидѣли, что баринъ ихъ погружался въ долги, и денегъ не было. У Пети первый еще разъ въ жизни не осталось ни копѣйки, и онъ рѣшился разжиться, во что бы то ни стало. Въ крайнемъ случаѣ у него еще былъ рессурсъ занять у сестры рублей десять — сумма, больше которой родные ему не давали. Подобное положеніе навело задумчивость и на такую пустую, беззаботную голову. Конечно, онъ не былъ уже совершенно безъ средствъ къ существованію, разумѣется, на нѣкоторое время, ибо онъ могъ продать лошадей, экипажи, мебель и разную движимость и, переѣхавъ съ дорогой квартиры, занять болѣе скромное помѣщеніе. Наконецъ, имѣлись въ виду и кое-какіе остатки отъ окончательной продажи имѣнія. По Петѣ хотѣлось, во что бы то ни стало, поддерживать тонъ, и онъ не питалъ никакихъ, даже отдѣльныхъ надеждъ, придумывая средства выйдти временно изъ затруднительныхъ обстоятельствъ. Ему даже игра не представляла рессурсовъ, онъ никогда не выигрывалъ, ибо какъ прежде Мунтеръ, такъ въ послѣдствіи Шлыкевичъ обирали публику; но длинный Петя, сидя за чашкою кофе, не теряя бодрости, перебиралъ въ умѣ всѣхъ своихъ знакомыхъ — куда могъ бы обратиться за деньгами. Десяти-рублевою суммою, которую имѣлъ получить отъ сестры, онъ уже заранѣе распорядился, предназначивъ ее на покупку небольшаго количества дровъ, сѣна и овса, но ему необходимо было достать никакъ не менѣе пятидесяти рублей, чтобъ отослать немного прачкѣ и роздать людямъ жалованье. Петя съ прачкою распорядился бы иначе и заставилъ бы ходить за деньгами подобно другимъ кредиторамъ, но у нея какъ нарочно находилось большое количество бѣлья, и спекуляція была бы очень невыгодна. — Семенъ! воскликнулъ онъ, напившись кофе. Вошелъ Семенъ! — Приготовь мнѣ визитный костюмъ и дай сигару. — Кажется, всего двѣ штуки остались въ ящикѣ. — Надо будетъ сходить съ запискою къ Елисееву. — Развѣ есть кредитъ? — Нѣтъ, но отпустятъ. Однако, я слышу звонокъ. Пожалуйста, Семенъ, если кто за деньгами, скажи, что меня нѣтъ дома. Впрочемъ, это съ парадной. — Съ парадной-то и ходятъ, Петръ Михайловичъ. Прежде бывало являются со счетами на кухню, а теперь зазнались. ====page 182==== — Ну, иди скорѣе. И Петя хотѣлъ было отретироваться въ спальню, но подумалъ, что и въ столовой позиція еще недоступна. Въ передней, однако-жъ, раздался веселый голосъ, и Миша Дробинъ влетѣлъ въ комнату. — Привѣтствую тебя, длиннѣйшій Петя, хотя и не лобызаю, сказалъ онъ. — А Миша, какъ я радъ! Самъ Богъ тебя посылаетъ. — Нельзя ли и мнѣ стаканчикъ кофе? — Кажется, холодный. — А сварить свѣжаго? — Нельзя, Мишель. — Ну, дѣлать нечего. Въ такомъ случаѣ дай шесть гривенъ заплатить извозчику. Петя сдѣлалъ выразительный жестъ. — Какъ, и шести гривенъ нѣтъ? — Ни копѣйки. — Экая мерзость и запустѣніе! А я, признаться разсчитывалъ на тебя, дружище, ѣздилъ тоже за деньгами и не раздобылъ нигдѣ ни гроша. Завернулъ нарочно къ тебѣ въ надеждѣ расплатиться съ извозчикомъ. У меня есть пятіалтынный, нужно сорокъ пять копѣекъ. Нельзя ли достать у Семена? — Ни у кого въ домѣ ни гроша. — Скверно. Впрочемъ, робѣть не слѣдуетъ. Эй, Семенъ! — Что прикажете? — Выйди, голубчикъ, скажи извозчику, что я здѣсь останусь часа на два и удерживаю его до вечера. Семенъ вышелъ. — Однако, Петя, у тебя холодно. — Дровъ, братъ, нѣтъ. — Требуетъ, сударь, деньги, сказалъ Семенъ входя, — говоритъ, пора на квартиру ѣхать. — Экой мошенникъ! Ну, чортъ съ нимъ — пусть дожидается. — Какъ бы не позвонилъ, замѣтилъ Семенъ, догадавшись въ чемъ дѣло. — Послушай, mon cher, отозвался Миша по французски: исторія очень гадкая. Выручай, какъ хочешь, а я, можетъ быть, тебя сегодня же выручу. — Да какъ же быть! У меня нѣтъ вещей. — Есть же, наконецъ, хоть что нибудь, а у меня ровно ничего. ====page 183==== — Впрочемъ, постой. Такъ существовать нельзя. Эй, Семенъ! — Что угодно? — Возьми, братъ, мой серебряный портъ-сигаръ и живо распорядись, какъ знаешь. — Нешто къ кухмистершѣ? — Куда хочешь, только скорѣе. — А извозчику скажи, что идешь мѣнять деньги, прибавилъ Миша. — Заприте же, Петръ Михайловичъ, за мною дверь на кухнѣ, а я приду назадъ съ парадной, сказалъ Семенъ и отправился по порученію. — Плохо, братъ Миша, проговорилъ Петя, возвратившись изъ кухни, — такъ еще никогда не бывало. — И знаешь ли что хуже — необыкновенно стало трудно разжиться и по мелочи. Былъ въ трехъ мѣстахъ и нигдѣ, понимаешь, ни гроша! Когда же это бывало? — Мнѣ тоже пришлось, хоть волкомъ вой. — Ну, тебѣ еще слава Богу: лошади, экипажи, мебель. — Домовому хозяину долженъ... — Это пустяки. — И не хотѣлъ бы дойдти до необходимости разставаться съ послѣднимъ утѣшеніемъ. — Недѣлею раньше, недѣлею позже — все равно придется. — Ты думаешь? — Къ сожалѣнію. Развѣ... — А вотъ что, перебилъ Петя. — Придумаемъ, Миша, какое-нибудь средство, ты на этотъ счетъ чертовски находчивъ. Помнишь гробы... ха, ха, ха! — Нѣтъ, братъ, теперь ужъ ничего не подѣлаешь, руки опустились. Думаю снова опредѣлиться куда нибудь въ полкъ въ провинцію. По крайности, въ тюрьму не посадятъ, а за долги будутъ вычитать треть изъ жалованья. — Ну, пока это случится, а ты придумай какъ бы хоть сегодня вывернуться. На мелкіе расходы у насъ деньги есть. Давай доставать, я и тебѣ дамъ немного. Только понимаешь, чтобъ обойдтись безъ продажи. — Куда же удариться, я самъ не знаю. — Сію минуту должна пріѣхать карета, и мы можемъ странствовать. — Какой же будетъ толкъ, если мы отправимся вмѣстѣ! нѣтъ, если ужъ дѣйствовать, то необходимо врознь — значитъ, больше шансовъ. ====page 184==== Явился Семенъ. — Дали одинадцать рублей на мѣсяцъ, сказалъ онъ, — проценты вычли впередъ, а вотъ извольте девять рублей девяносто копѣекъ. — Вышли же, Петя, извозчику. — Сейчасъ. Заплати, Семенъ. — Теперь мы вотъ что, Петя, во первыхъ, зайдемъ куда нибудь позавтракать. — О, это пока еще можно. — Нѣтъ, я говорю, мы позавтракаемъ, а потомъ сдѣлаемъ вотъ какимъ образомъ. Ты отправляйся на извозчикѣ по знакомымъ, а я въ твоей каретѣ пущусь обдѣлывать дѣло. — Отчего же я на извозчикѣ? — Оттого, пустая твоя голова, что всѣмъ швейцарамъ извѣстно, что у тебя свои лошади, а мнѣ необходимо подкатить къ какому нибудь магазину въ каретѣ, да и при какой нибудь благопріятной встрѣчѣ это не мѣшаетъ. — Пожалуй, ты и правъ. — Петръ Михайловичъ, сказалъ, входя, кучеръ, карета вашей милости готова, на весь вечеръ, четыре съ полтиною. — Что такъ дорого? — Лошади больно хороши. — Ну, спасибо. Еще рано, Миша, какъ ты думаешь? — Тебѣ-то рано, да и мнѣ не хотѣлось бы еще разставаться съ тобою. — Тогда мы распорядимся иначе. Мы позавтракаемъ дома. — Охота же тратить наличныя, когда можно въ долгъ, замѣтилъ Миша недовольнымъ тономъ. — Зачѣмъ наличныя? Я пошлю Семена за перчатками — у меня нѣтъ свѣжихъ, а оттуда онъ заѣдетъ къ Одинцову набрать холодныхъ закусокъ и бутылку икему — вотъ мы и убьемъ часъ какъ нибудь. Кстати ужъ и сигаръ привезетъ. Семенъ! подай мнѣ чернильницу, перо и бумаги. Когда исполнено было это требованіе, Петя написалъ двѣ записки. — Семенъ, одѣнься и поѣзжай въ каретѣ сперва къ Корнье — за перчатками, только не за Аничковъ мостъ — я тамъ много долженъ, а къ Полицейскому мосту — тамъ за мною всего за полдюжины, и тебѣ отпустятъ. — Слушаю. — А вотъ это записка къ Одинцову, знаешь — въ Милютиныхъ лавкахъ? — Знаю. ====page 185==== — Тебѣ дадутъ холодныхъ закусокъ, бутылку икему и ящикъ сигаръ. Мы съ Мишелемъ будемъ завтракать дома. — Экая мерзость! воскликнулъ Миша по уходѣ Семена: — какъ таки быть въ трехъ мѣстахъ и не достать ни гроша, не достать даже на извозчика! Этакой оказіи никогда еще не бывало! — Я то же. А тутъ еще другая бѣда, Миша. — Что? — Разошелся съ Армансъ. — Это, извини, Петя, давно слѣдовало тебѣ сдѣлать. Гдѣ же при твоихъ обстоятельствахъ возиться съ француженками? — Привыкъ, братецъ, — И отвыкнешь. Повѣрь, что еслибъ не Армансъ, ты бы, можетъ быть, потянулъ еще годика два. — Однако, Миша, куда же мнѣ ѣхать? — Начинай съ перваго знакомаго дома и шабашъ. — Такъ прямо и занимать? — А то какъ же иначе! — Хорошо, а потомъ?.. — О потомъ надобно было думать прежде. Если не свалится съ неба какое нибудь наслѣдство, придется продать движимость и поступить на службу. — Я и самъ разсчитываю на службу. Мнѣ могутъ дать хорошее мѣсто. — Къ чорту, однако-жъ, будущее! Я придумалъ сейчасъ, Петя, одну штуку, и если удастся — будутъ у насъ деньги. Только ты подѣлись! — Будь увѣренъ. — Сигары есть? — Остались, кажется, двѣ. — Давай закуримъ, пока привезутъ новыхъ. Пріятели закурили сигары и оба погрузились въ задумчивость относительно добычи денегъ въ ожиданіи завтрака. Черезъ полчаса у подъѣзда остановилась карета. Вошелъ Семенъ и подалъ полдюжины перчатокъ. — А завтракъ и сигары? — Не отпустили. — Какъ, по моей запискѣ? — Говорятъ, мы не знаемъ господина Самоходова. Можетъ быть, говорятъ, въ лавку и заходитъ, но по книгѣ нигдѣ не записанъ. Петя всплеснулъ руками. — Такъ и есть! воскликнулъ онъ: дѣйствительно, я всегда ====page 186==== расплачивался. Экая досада, что не остался долженъ... Хоть бы десять рублей задолжалъ, то отпустили бы. — Впередъ наука, замѣтилъ Миша. Впрочемъ, горевать нечего: позавтракать можно и въ ресторанѣ, пожалуй, съ большимъ удобствомъ. — И непремѣнно съ большимъ. Поѣдемъ къ Донону. Ужъ нагрѣю-жъ я его рублей, по крайней мѣрѣ, на пятнадцать. Ну, я иду одѣваться. — Одѣвайся, только поскорѣе, и поѣдемъ грѣться. Петя принялся за туалетъ, который окончился очень быстро, противъ обыкновенія, хотя онъ и любилъ возиться по цѣлымъ часамъ передъ зеркаломъ, какъ человѣкъ, которому рѣшительно дѣлать нечего. — Идемъ, Миша, сказалъ онъ, оглядывая себя со всѣхъ сторонъ, прежде всего къ Ложье побриться и завиться, а потомъ уже пустимся искать приключеній. У парикмахера друзья провели съ четверть часа. Петю завивалъ самъ хозяинъ и, улучивъ удобную минуту, шепнулъ ему на ухо о трудныхъ временахъ и необходимости посылать деньги за границу, но Петя залился продолжительнымъ смѣхомъ и заявилъ, что въ одной деревнѣ неурожай, а въ другой — крестьяне чрезвычайно неаккуратно платятъ оброкъ. Деликатный французъ не настаивалъ. У Донона встрѣча была тоже привѣтливая, потому что Петя оставался долженъ немного сравнительно, и наши джентльмены, позавтракавъ очень хорошо, сидѣли за чашкою кофе и, покуривая благовонныя сигары, обсуждали планъ атаки на карманы ближнихъ. — У меня кое-что наклевывается, сказалъ Миша, — и хотя я еще не могу опредѣлить утвердительно, однако, полагаю, что къ вечеру деньги будутъ. — Ахъ, какъ бы это было кстати! Боже мой, какъ бы я обрадовался! — Ты мнѣ, какъ условлено, отдаешь карету и отпустишь на всякій случай пару цѣлковыхъ. — Это можно, и чтобъ не затягивать дѣла, вотъ тебѣ два рубля, сказалъ Петя, доставая торжественно двѣ рублевыя бумажки. Я только доѣду съ тобою недалеко до Елисеева взять ящикъ сигаръ, которыя и уложишь въ карету; не достанемъ денегъ, всетаки будетъ что курить. — Резонъ, да все равно хоть и разживемся, ящикъ сигаръ взять въ долгъ не мѣшаетъ. — А теперь ты посовѣтуй куда мнѣ сперва направиться. ====page 187==== — Вотъ чудакъ! Да начинай прямо съ Морской отъ перваго знакомаго подъѣзда, не успѣешь въ одномъ домѣ, ступай въ другой и такъ далѣе. — Хоть это мнѣ и не первый разъ, однако, чертовски щекотливо. — Э, братецъ, гдѣ дѣло идетъ о деньгахъ, тамъ всякое самолюбіе въ сторону. — Rendez-vous значитъ у меня, а обѣдаемъ у Дюссо. Къ пяти часамъ, надѣюсь, дѣла устроятся. — Полагаю. Идемъ. Приказавъ записать завтракъ на счетъ, Петя съ достоинствомъ вышелъ изъ ресторана, въ сопровожденіи своего спутника, и велѣлъ извозчику ѣхать къ Елисееву. — Я не выйду изъ кареты, mon cher, сказалъ Мишель, когда они остановились у магазина. — А что? Мишель засмѣялся, забиваясь въ уголъ кареты. — Понимаю. И такъ, до свиданія, ты подожди только пока вынесутъ сигары и, вѣроятно, какія нибудь корзинки. Получивъ товаръ, ты отправляйся немедленно и доставай денегъ. Петя гордо вошелъ въ лавку и обратился къ пожилому приказчику. — Кажется, я что-то долженъ? сказалъ онъ. — Извините-съ, позвольте узнать вашу фамилію. — Самоходовъ. Приказчикъ взялъ книги, раскрылъ на буквѣ С и перевернулъ двѣ страницы. — Все похерено-съ. Выло очень немного. — Тѣмъ лучше. А мнѣ казалось, я позабылъ заплатить. Уложите, пожалуйста, страсбургскій паштетъ, десятокъ дюшессъ, фунта три честеру, по бутылкѣ икему и лафиту въ шесть рублей, ящикъ регалій среднихъ рублей въ двадцать и велите вынести въ мою карету, сказалъ Петя небрежно и, вынувъ лорнетъ, началъ ходить отъ окна къ окну, разсматривая разные предметы. Въ эту минуту въ лавку вошелъ какой-то пожилой важный господинъ, котораго всѣ приказчики привѣтствовали низкими поклонами. — А, Петя! сказалъ онъ: ты, братецъ, пропалъ совсѣмъ, тебя нигдѣ не видно. Ну, что твоя очаровательная француженка, злодѣй! — Здравствуйте, графъ! Очень радъ васъ видѣть. Я не ====page 188==== былъ у васъ потому, что не зналъ, возвратились ли вы изъ за границы. — Хе, хе, хе! Вотъ уже съ мѣсяцъ какъ возвратился. Ты спроси у этихъ злодѣевъ, сколько я имъ переплатилъ денегъ. Два приказчика съ улыбкою поклонились и оба почти въ одно время проговорили: — Что будетъ угодно вашему сіятельству? — Сейчасъ. Ну, Петя, какъ твоя француженка того, здравствуетъ? Хе, хе, хе! — Ничего, по прежнему. — А разоряетъ тебя порядочно? — Сами знаете, графъ, по опыту. — Хе, хе, хе! Намъ ли старикамъ заниматься француженками. — Знаемъ мы васъ стариковъ! — Все вынесено для вашей милости, сказалъ, подходя къ Петѣ, одинъ изъ молодцовъ. — Хорошо, отвѣчалъ Самоходовъ. Запишите, пожалуйста, за мною, прибавилъ онъ, обращаясь къ приказчику, которому заказывалъ, и, не ожидая отвѣта, протянулъ графу руку. — До свиданія, графъ. — Куда же? Вѣроятно, на крыльяхъ любви. О. это плутъ, сказалъ графъ, указывая на Петю приказчику, который собирался было потребовать деньги, но котораго обезоружило фамильярное обращеніе извѣстнаго туза съ молодымъ человѣкомъ. Петя раскланялся и вышелъ. Съ одной стороны онъ былъ обрадованъ благополучнымъ исходомъ дѣла, а съ другой огорченъ, ибо собирался заѣхать попросить въ займы у этого самаго графа. Не смотря на пріобрѣтеніе сигаръ и прочаго, онъ считалъ себя въ убыткѣ по крайней мѣрѣ на пятьдесятъ рублей. Впрочемъ, онъ надѣялся вознаградить себя этакъ черезъ недѣльку. Мишеля уже и слѣдъ простылъ. Въ Морскую Петя прошелъ пѣшкомъ, и у перваго же знакомаго подъѣзда узналъ отъ швейцара объ отсутствіи необходимой особы. Въ слѣдующемъ домѣ его приняли. Пожилой господинъ встрѣтилъ Петю довольно привѣтливо, предложилъ сигару, завелъ рѣчь о театрѣ, но въ двадцати-пяти рубляхъ отказалъ, жалуясь самъ на безденежье. — Я жду со дня на день изъ деревни. — Отчего же не возьмешь у сестры? ====page 189==== — Признаюсь, не хочется показать, что нуждаюсь. — Мотаешь, должно быть? — Какъ вамъ сказать — живу по прежнему. — То есть бросаешь деньги направо и налѣво. — Извините, пожалуйста, что васъ обезпокоилъ, знаете, сумма ничтожная, я полагалъ... — Ты не думай, Петя, что я скряжничаю... — Нѣтъ, я не сомнѣваюсь. — Въ самомъ дѣлѣ плохія времена. Если не обидишься, я могу предложить тебѣ синенькую. Петя засмѣялся. — Вѣрите ли, что и за это буду благодаренъ. Разумѣется, я могу заложить вещи, но не хотѣлось бы прибѣгать къ такой крайности. — И не прибѣгай. Получивъ синенькую и поблагодаривъ за одолженіе, Петя направился въ одинъ домъ черезъ улицу. Тамъ онъ засталъ только хозяйку и ея двухъ дочерей дѣвицъ, изъ которыхъ одна играла на фортепьяно. Послѣ первыхъ привѣтствій старшая дочь обратилась къ матери. — Ну, вотъ, maman, сказала она, вы безпокоились, что некого послать въ театръ. Monsieur Самоходовъ, вѣроятно, будетъ такъ добръ, что съѣздитъ намъ за ложею. Петя немного смутился. — Ахъ, въ самомъ дѣлѣ, monsieur Пьеръ, выведите насъ изъ затруднительнаго положенія. Намъ хочется завтра посмотрѣть новую пьесу въ Александринскомъ, мы тамъ уже почти съ годъ не были. — Съ удовольствіемъ, сказалъ Петя, обрадовавшись, что ложа въ Александринскомъ, гдѣ цѣны не дороги, и что билетъ нуженъ на завтра. — Я дамъ деньги. — О, помилуйте! воскликнулъ Петя, придя еще въ большій восторгъ. — Нѣтъ, нѣтъ! Надинъ, посмотри у отца въ кабинетѣ, не запертъ ли столъ, и принеси голубой бумажникъ. Петю немного опечалила мысль: а что, если столъ запертъ? Надинъ порхнула въ кабинетъ и вскорѣ вынесла бумажникъ. Хозяйка поискала и вынула двадцати-пяти рублевую бумажку. — Вотъ, сказала она. — На что же мнѣ столько? Ложа, кажется, шесть или ====page 190==== семь рублей, я сейчасъ поищу мелочи. Увы, продолжалъ онъ, порывшись въ бумажникѣ, все крупныя. — Ничего, привезете сдачу вмѣстѣ съ билетомъ. — Въ такомъ случаѣ, позвольте, я заплачу свои. — О, нѣтъ, я этого не желаю. Вѣроятно, у васъ найдутся знакомые, которые злоупотребляютъ услугами молодежи. Пожалуйста, возьмите деньги. — Если вы того требуете, говорилъ Петя, нехотя укладывая деньги въ бумажникъ. А если билеты разобраны? — Заѣдете сказать. — Слушаю. Петя, поболтавъ съ четверть часа, ушелъ довольный, считая у себя лишнихъ двадцать пять рублей, которые по его своеобразной логикѣ составляли его неотъемлемую собственность. Онъ не думалъ присвоивать ихъ себѣ безусловно, а рѣшился билета не брать подъ предлогомъ неимѣнія, увѣдомить объ этомъ чрезъ швейцара въ такой часъ, когда никого не бываетъ дома, и потомъ при благопріятномъ случаѣ возвратить деньги. Выйдя на улицу, Петя разсудилъ удариться въ аристократическія мѣстности — на Гагаринскую набережную и въ Сергіевскую. Въ двухъ, трехъ домахъ его приняли, но заключеніе займовъ шло весьма неудачно, такъ что Петя, поднявшій было голову при благопріятномъ началѣ, сулившемъ ему успѣхъ, началъ постепенно приходить въ смущеніе, — тѣмъ болѣе, что уже было довольно поздно, а у него въ бумажникѣ прибавилось всего тридцать рублей. Въ тревожномъ нѣсколько настроеніи онъ проѣзжалъ мимо подъѣзда княгини Тулумбасовой, у котораго стояла запряженная карета, и хотя не имѣлъ въ виду быть у княгини, однако зашелъ. — Ея сіятельство изволятъ выѣзжать съ визитами, доложилъ швейцаръ. — Очень жаль, молвилъ Петя, доставая медленно карточку и словно поджидая чего нибудь особеннаго. Минуты черезъ двѣ съ лѣстницы спускалась княгиня въ сопровожденіи какой-то дамы въ траурѣ. За нею слѣдовалъ дворецкій. — А, господинъ Самоходовъ, какими судьбами? — Заѣхалъ засвидѣтельствовать мое глубочайшее уваженіе. — Когда я уѣзжаю. Что сестра? — Благодарю васъ, здорова. — Ну, мой милый, я должна ѣхать по весьма важному дѣлу. Въ другой разъ рада васъ видѣть. А впрочемъ, вотъ ====page 191==== что, продолжала княгиня, обращаясь къ дворецкому, проведи, Ѳерапонтъ, г. Самоходова къ Павлу Андреевичу и скажи, чтобъ онъ ихъ принялъ. Ко мнѣ пріѣхалъ племянникъ, прибавила она, и если угодно, г. Самоходовъ, познакомиться... — Мнѣ будетъ очень пріятно, отвѣчалъ Петя, провожая Катерину Сергѣевну, и подсадилъ ее въ карету. — Пожалуйте, сказалъ ему дворецкій. Петя раздѣлся и пошелъ безъ всякой опредѣленной цѣли знокомиться съ племянникомъ Тулумбасовой. Ѳерапонтъ, проводивъ его къ Мироволину, передалъ послѣднему желаніе княгини. Мироволинъ принялъ Петю чрезвычайно вѣжливо, предложилъ сигару, и молодые люди разговорились. Павелъ Андреевичъ жаловался на легкую простуду, вслѣдствіе которой тетушка не позволила ему выѣзжать, но замѣтилъ съ улыбкою, что вечеромъ улизнетъ куда нибудь. Рѣчь зашла объ увеселеніяхъ, потомъ само собою о женщинахъ, и тутъ Петя выказалъ съ блестящей стороны свои познанія по этому предмету. Петя, однако жъ, не понравился Мироволину, хотя послѣдній былъ и не прочь болтать съ нимъ отъ скуки. На столовыхъ часахъ было около четырехъ. Петя видимо обдумывалъ что-то. На губахъ его скользнула едва замѣтная улыбка. — Мнѣ очень пріятно познакомиться съ вами, господинъ Мироволинъ, сказалъ онъ, тѣмъ болѣе, что будемъ встрѣчаться въ обществѣ. Позвольте вамъ оставить свой адресъ. Ахъ! воскликнулъ онъ быстро. — Что такое? — Ничего. Вѣроятно, оставилъ въ пальто. Можно кликнуть человѣка? Мироволинъ позвонилъ. Вошелъ Савельичъ. — Любезный, обратился къ нему Петя: сходи, пожалуйста, въ швейцарскую и поищи въ пальто мой бумажникъ. Савельичъ отправился. — Я очень разсѣянъ, продолжалъ Самоходовъ, платилъ у Елисеева деньги по счету и, вѣроятно, сунулъ бумажникъ въ пальто. — Случается. Савельичъ явился съ отрицательнымъ отвѣтомъ. — Ну, такъ и есть, позабылъ у Елисеева. Петя при этомъ засмѣялся. — Хорошъ я буду, прибавилъ онъ по французски, — приглашенъ на rendes-vous одною хорошенькою, и безъ гроша. ====page 192==== — Позвольте вамъ служить, проговорилъ Мироволинъ машинально, ставя мысленно себя въ положеніе Пети. — О, мнѣ какую-нибудь бездѣлицу, а то я уже хотѣлъ спросить у дворецкаго, сказалъ Петя съ крайнею беззастѣнчивостью. — Зачѣмъ же? И Мироволинъ досталъ изъ стола двадцати-пяти рублевую бумажку. — Будетъ достаточно? — И за глаза довольно. Благодарю васъ. Я пришлю сегодня же съ человѣкомъ. — Пожалуйста, не безпокойтесь. Будете когда-нибудь у тетушки и привезете. — О, непремѣнно. Я надѣюсь покутить съ вами гдѣ-нибудь на пикникѣ. — Съ большимъ удовольствіемъ. Петя вышелъ весьма довольный изъ дому Тулумбасовой и разсчиталъ, что хотя жатва была и не такъ обильна, однако приходилось довольствоваться и тѣмъ, что удалось пріобрѣсти. При этомъ онъ вспомнилъ еще о посѣщеніи сестры за десятью рублями. Сестра, разумѣется, не отказала ему, и удерживала обѣдать, но Петя поспѣшилъ домой. Извозчичья карета стояла уже у подъѣзда. Мишель съ регаліею въ зубахъ ожидалъ пріятеля. — Я кое-какъ справился, сказалъ Петя, а ты? — И я справился. Есть у тебя пятнадцать рублей? — То есть какъ? — Я спрашиваю — есть ли у тебя пятнадцать рублей? — Ну? — Въ такомъ случаѣ завтра утромъ будетъ у тебя по крайней мѣрѣ полтораста. — Завтра утромъ? — Что дѣлать, mon cher, за то деньги вѣрныя. Ну, поскучаешь сегодня. — Зачѣмъ скучать? Кромѣ пятнадцати найдется кое-что. Однако, какъ же ты?.. — А вотъ узнаешь. За пятнадцать — полтораста, вѣдь штука не дурна. — Мудрено что-то. — Ничего нѣтъ мудренаго. — Впрочемъ, ты, Миша, такой виртуозъ, что я долженъ на тебя вполнѣ положиться. — И не раскаешься. Вели сію минуту заложить свою карету. ====page 193==== — Вѣдь у насъ есть. — Дѣлай, что приказываютъ. Эй, Семенъ, вели заложить карету. — Семенъ! крикнулъ Петя: извозчичья пусть дожидается. — Ну-съ, Петръ Михайловичъ, сколько досталъ? — Съ большимъ трудомъ шестьдесятъ пять. — Ого! Какимъ образомъ? — Цѣлая, братъ, исторія, разскажу послѣ. А ты? — Я собственно добылъ трехрублевую для своего обихода, но смастерилъ тебѣ одно важное дѣло. — Напримѣръ? — То же разскажу въ каретѣ. — Но вѣдь уже поздно, Мишель. — Ничего не значитъ. Устроивши дѣло, поѣдемъ обѣдать и можно будетъ въ театръ. Почуявъ деньги, прислуга засуетилась живѣе, и черезъ четверть часа карета была готова. Поторопивъ Петю, Миша повезъ его на Невскій. — Вотъ въ чемъ дѣло, сказалъ онъ, весело садясь въ экипажъ. Отправившись отъ Елисеева къ Аничкову мосту на авось, безъ всякой опредѣленной цѣли, я увидѣлъ у одного музыкальнаго магазина фигуру Зеленцова. Старый пріятель. Мнѣ пришло на мысль поживиться у него синенькою. Я вошелъ за нимъ въ магазинъ. Ему нужно было фортепьяно для дочери. Между прочимъ спрашиваетъ и о тебѣ. Въ это время меня озарила блестящая мысль. — Именно какая? — Имѣй терпѣніе. «Представьте, говорю Зеленцову, я тоже вѣдь выѣхалъ по музыкальной части: Петя Самоходовъ просилъ купить ему фортепьяно». — «На кой ему чортъ!» воскликнулъ Зеленцовъ. «Его подруга, говорю, любитъ распѣвать пѣсенки». — «Дурень же Петя, если хочетъ покупать инструментъ — всегда можно взять на прокатъ». Магазинщикъ насторожилъ уши. «Мы то же отпускаемъ, говоритъ, извѣстнымъ лицамъ». — Да кто же не знаетъ Самоходова! воскликнулъ Зеленцовъ. А кстати, Мишель, спросилъ онъ: не продалъ ли Петя своихъ вороныхъ». «Какое, говорю, продалъ: купилъ еще пару сѣрыхъ». — «А не знаешь, можетъ быть, онъ мнѣ уступитъ?» «Очень можетъ быть», говорю. — «Скажи, чтобъ заѣзжалъ ко мнѣ». Зеленцовъ купилъ инструментъ, который уже предварительно былъ испробованъ, заплатилъ шестьсотъ, далъ адресъ и уѣхалъ, поспѣшая къ кому-то на обѣдъ. Я остался и, знаешь, къ магазинщику ====page 194==== на счетъ пьянино. «Пускай, говоритъ, заѣдетъ г-нъ Самоходовъ, я отдамъ ему хорошій инструментъ за 15 р. въ мѣсяцъ, только чтобъ не испортили». «О, въ этомъ нечего сомнѣваться, говорю, и играть-то будутъ очень рѣдко. Прикажете деньги?» — «Нѣтъ, говоритъ, пусть выберутъ, тогда и заплатятъ». — И что же? — А то же, что завтра утромъ пьянино принесутъ тебѣ часовъ въ десять. Я буду въ это время уже у тебя, мы его испробуемъ? а по уходѣ приказчика я свезу его въ теплое мѣстечко. Понялъ? — Какъ не понять, но вѣдь, Миша, могутъ узнать... — Какого чорта узнать! Вѣдь, во первыхъ, впереди мѣсяцъ, можно двадцать разъ выкупить, во вторыхъ... — Что же во вторыхъ? — Не все ли равно занимать деньги или вещи! Развѣ въ первый разъ? — Ну, нѣтъ, тутъ дѣло прямое, вольно вѣрить, вольно не вѣрить, а это обманъ. — Если ты на столько щекотливъ, черезъ недѣлю можешь заѣхать и заявить, что оставляешь фортепьяно у себя. — И дѣйствительно. Нѣтъ, Мишель, ты неоцѣнимъ! — То-то же! Ну, вотъ мы и пріѣхали. При освѣщеніи твои вороные бросаются въ глаза. Хомуты великолѣпные. — И представь, купилъ ихъ на чистыя деньги: подлецъ шорникъ не повѣрилъ. — О, это извѣстные негодяи. — Однако къ дѣлу. — Дѣло коротко и ясно. Пріятели вошли въ магазинъ, и Мишель отрекемендовалъ хозяину Самоходова. Условіе было заключено въ пять минутъ. — Когда прикажете доставить инструментъ? — Завтра къ десяти часамъ, отвѣчалъ Петя, вынимая деньги, а вотъ и мой адресъ. — Хорошо. Къ десяти часамъ пьянино будетъ у васъ на квартирѣ. Я увѣренъ, что вы останетесь довольны и отрекомендуете меня вашимъ знакомымъ. — Очень можетъ быть, что я оставлю инструментъ за собою, тогда я заѣду сказать. — Все равно, какъ вамъ будетъ угодно. — Однако, Пьеръ, твои лошади не стоятъ, да и намъ пора. — А настройщика прикажете прислать? спросилъ хозяинъ. ====page 195==== Миша слегка толкнулъ Самоходова локтемъ. Онъ сообразилъ мгновенно всю неловкость посѣщенія настройщика. — Нѣтъ, меня уже сестра просила о своемъ protégé, отвѣчалъ Петя, надѣвая шапку. — Это зависитъ отъ васъ. — И такъ, до свиданія. — И ты надѣешься, Мишель, завтра достать полтораста? спросилъ Петя, когда они усѣлись въ экипажъ. — Не менѣе, только ужъ ты мнѣ одолжишь рубликовъ двадцать пять, пожалуйста. — За такую услугу можно. А теперь надобно подумать, какъ бы выиграть. — Знаешь, что мнѣ кажется? Я полагаю, что ты выиграть не способенъ. — Это почему? — Я, братъ, много проигралъ въ своей жизни и получилъ какую-то снаровку сразу узнавать способности. Вотъ ты пожертвуй рублей пятьдесятъ, мы поиграемъ пополамъ, можетъ быть, что нибудь и сдѣлаемъ. — Это вещь возможная, и мнѣ очень нужны деньги. Но я разсорился пока съ Армансъ и не знаю гдѣ играть. — Изъ этихъ словъ уже видно, что ты неопытный новичокъ: живешь въ Петербургѣ, провалилъ нѣсколько тысячъ и не знаешь картежныхъ домовъ. Мало ли ихъ въ городѣ! были бы деньги. Да не начать ли сегодня? — Попробуемъ завтра. Я немного порасплачусь, а вечеромъ поѣдемъ. Только если все проиграемъ. — Тогда я, можетъ быть, опять придумаю какую нибудь штуку. Петя засмѣялся. Кучеръ по предварительному приказанію остановился въ Морской предъ рестораномъ Дюссо — Пріѣхали, сказалъ Петя. Оно еще немножко рано, впрочемъ, всеравно — дѣваться некуда. На другой день въ десятомъ часу Миша разбудилъ Петю, и они усѣлись за кофе, ожидая съ нетерпѣніемъ прибытія инструмента. Аккуратный нѣмецъ не заставилъ долго ждать и въ назначенное время прислалъ съ приказчикомъ пьянино, которое и поставлено было въ гостиной. — Вамъ надобно табуретъ, сказалъ Петѣ съ улыбкою, приказчикъ. ====page 196==== — Ахъ, я и позабылъ! воскликнулъ Петя. Благодарю, что напомнили. Носильщики попросили на чай и ушли. Приказчикъ послѣдовалъ за ними. Пріятели переглянулись, засмѣялись, и Петя началъ потирать руки отъ удрвольствія. — Ну? — Погоди, надобно, братецъ, все дѣлать съ толкомъ. Во первыхъ, мнѣ нуженъ дворникъ. — Зачѣмъ? — Я ему долженъ. — И прекрасно. Вѣроятно, немного. — Кажется рублей десять. — Вотъ ты ему заплати и прибавь рубль на чай. Петя раскрылъ глаза. — Да ужъ слушайся меня, Пьеръ. — Эй, Семенъ, кликни дворника. Послѣдній не замедлилъ явиться. Онъ видѣлъ, какъ про несли къ Петѣ пьянино, и возрадовался. — Должно быть, баринъ деньги получилъ? спросилъ онъ у Семена, идя черезъ кухню. — Разумѣется, получилъ. Петя небрежно спросилъ у него, сколько ему слѣдуетъ, молча, заплатилъ и бросилъ рубль на чай. Дворникъ разсыпался въ благодарности. — Значитъ, ваша милость пожалуете и за квартиру. — Немного погодя. Я получилъ еще мало денегъ. — Слушаю. — А вотъ что, любезный, отозвался Миша, нѣтъ ли тутъ близко носильщиковъ? — Кажется, нѣтъ. Можно сходить на Вшивую биржу. — Видишь ли, сегодня Петръ Михайловичъ купилъ фортепьяно, и ему принесли другой по ошибкѣ: надобно перемѣнить. — Это можно. Я съѣзжу. Сколько прикажете? Четырехъ довольно? — Очень довольно. — Я сейчасъ. Благодарю покорно, Петръ Михайловичъ, я радъ служить вашей милости. Дворникъ вышелъ. — Понялъ? спросилъ Миша. — Надѣюсь, отвѣчалъ Петя. Дворникъ видѣлъ, что вносили фотепьяно и могъ бы удивиться, что его сію же ми.нуту выносятъ, а теперь не удивится. ====page 197==== — То-то. — Дипломатъ, братецъ, ты, какъ я вижу. — По неволѣ сдѣлаешься дипломатомъ. — Куда же теперь? — Было бы болото, черти всегда будутъ. Къ двѣнадцати часамъ ты съ деньгами, распорядись какъ знаешь, а на остальныя поиграемъ. — Можно. Только что мнѣ дѣлать это время. Всталъ я рано, ѣхать некуда. — А ты ложись спать до моего пріѣзда. — И въ самомъ дѣлѣ. Черезъ полчаса явились носильщики, взяли на головы пьянино и понесли по указанію Миши, который, обождавъ немного, уѣхалъ на извозчикѣ. Петя завалился спать, строя воздушные замки. Въ первомъ часу Миша привезъ деньги и разбудилъ Петю. Послѣдній бросился обнимать пріятеля и далъ ему взаймы обѣщанные двадцать пять рублей. Они условились на счетъ вечера и оба поспѣшили разстаться другъ съ другомъ, ибо каждый изъ нихъ имѣлъ свои цѣли. Пересчитавъ всѣ свои деньги, Петя громко кликнулъ Семена. Роли ихъ на этотъ разъ перемѣнились. Варинъ сидѣлъ гордо, слуга стоялъ въ смущеніи и въ унизительной позѣ. — Вотъ тебѣ пятнадцать рублей пока... — Покорно благодарю, Петръ Михайловичъ. — Остальныя на дняхъ, да только, чтобъ я не видѣлъ гримасъ, понимаешь? — Извините. — Отдай десять Кондратію въ счетъ жалованья и десять на продовольствіе лошадей. — Слушаю. — Вотъ еще десять на дрова, чай, кофе, сахаръ и свѣчи. — Будетъ маловато, Петръ Михайловичъ. — Ну, возьми пятнадцать, и чтобъ все было. — Слушаю. Надо бы и въ лавочку. — Послѣ. Отнеси прачкѣ пятнадцать, остальныя пусть подождетъ. Вели доставить бѣлье. — Хорошо. — Потомъ приходи дать мнѣ одѣться. Повѣривъ кассу, Петя нашелъ, что ему осталось еще болѣе ста рублей. — А можетъ быть я и выиграю сегодня, подумалъ онъ, не все же будетъ преслѣдовать несчастье. ====page 198==== Но не смотря на присутствіе денегъ въ бумажникѣ, на перспективу провести пріятно вечеръ и на сладкую надежду отыграться, Петя началъ слегка подумывать о поступленіи на службу. Черезъ часъ онъ поѣхалъ рыскать по городу и въ извѣстное время остановился въ Морской у одного подъѣзда. Узнавъ отъ швейцара, что знакомое ему семейство вышло гулять, въ чемъ онъ, впрочемъ, и не сомнѣвался, Петя приказалъ передать матери этого семейства, что въ Александринскомъ театрѣ всѣ ложи разобраны, и оставилъ карточку. Въ тотъ же вечеръ пріятель свезъ его въ одинъ игорный домъ, гдѣ они вмѣстѣ выиграли на Петины деньги рублей по шестидесяти на брата. Послѣ ужина, который, впрочемъ, не понравился Самоходову, особенно въ сравненіи съ веселыми ужинами у Армансъ, пріятели весело возвращались домой. — Вотъ если мы оставимъ на игру рублей пятьдесятъ сказалъ Миша, и ты начнешь играть со мною въ половинѣ, повѣрь у насъ будутъ деньги. — Сдѣлай одолженіе, я готовъ. — Въ такомъ случаѣ, завтра послѣ театра я къ твоимъ услугамъ. — Я пришелъ къ заключенію, что банкъ лучше ландскнехта. Петя завезъ Мишу на квартиру и возвратился къ себѣ, уснулъ, лелѣя разныя фантазіи. Между ними не послѣднее мѣсто занимала мысль отомстить коварной Армансъ, къ которой, сказать правду, онъ не чувствовалъ никакого расположенія, а жилъ съ нею въ интимныхъ отношеніяхъ для тону. XVI. На бойкомъ центральномъ мѣстѣ Петербурга, въ небольшомъ домѣ весь бель-этажъ занималъ отставной капитанъ Багировъ, старый холостякъ изъ семьи тѣхъ виверовъ прежняго времени, типы которыхъ перевелись положительно въ настоящее время, а если еще остались кое-гдѣ, то въ видѣ дряхлыхъ старцевъ, ничѣмъ не напоминающихъ отчаяннаго кавалериста прежняго времени. Это былъ высокій, довольно стройный старикъ съ длинными сѣдыми усами, веселый, беззаботный, постоянно курившій пѣнковую трубку съ длиннымъ витымъ чубукомъ, на серебряной крышкѣ которой стоялъ изъ того же металла гусаръ въ полной формѣ, въ киверѣ на бекрень и въ ментикѣ на отлетѣ. Николай Ивановичъ Багировъ никогда, впрочемъ, не былъ гусаромъ; онъ служилъ въ томъ ====page 199==== родѣ войска, отъ котораго теперь не осталось и преданій, именно въ конныхъ егеряхъ, носившихъ скромный, но довольно красивый мундиръ для тогдашняго времени. Иные конно-егерскіе полки, дѣйствительно, славились обществомъ офицеровъ, людей образованныхъ, свѣтскихъ, которые считали себя выше гусаръ, уланъ, драгунъ, кирасиръ, и если водили дружбу, то развѣ съ артиллеристами. Багировъ въ свое время былъ изъ первыхъ франтовъ, отличный наѣздникъ, лихой танцоръ, ловкій рубака, выпивалъ не глупо, какъ онъ выражался, игрокъ еще съ юнкерскаго чина и преимущественно предпочитавшій азартныя игры, изъ которыхъ банкъ былъ его любимою игрою. Въ молодыхъ лѣтахъ онъ металъ и понтировалъ, два раза проигрывался въ пухъ, спускалъ даже всѣ свои богатыя имѣнія и два раза блистательно отыгрывался. При первыхъ дебютахъ онъ попадался въ передѣлку къ шулерамъ, въ особенности въ польскихъ и западныхъ губерніяхъ, но потомъ, пріобрѣтя опытность, узналъ всѣ тогдашніе пріемы, на которые ловилось человѣчество, и сильно бивалъ тѣхъ рыцарей зеленаго поля, которые по неосторожности позволяли себѣ нечестную игру въ его присутствіи. Это былъ игрокъ въ душѣ страстный, но неувлекавшійся, игрокъ на счастье, обладавшій необыкновенною способностью — ловить счастье за хвостъ, когда ему везло, какъ онъ говаривалъ, и драгоцѣннымъ качествомъ для игрока — умѣнье воздерживаться при оборотѣ спиною фортуны. Съ упраздненіемъ конныхъ егерей, которые были раскомплектованы цѣлыми дивизіонами по разнымъ кавалерійскимъ полкамъ, Багировъ не захотѣлъ продолжать службы, а вышелъ въ отставку, чтобъ всю жизнь донашивать хоть безъ эполетъ мундиръ того полка, которымъ онъ гордился. Не чувствуя призванія къ супружеству, онъ такъ и остался холостякомъ, хотя и не чуждался прекраснаго пола, на который, впрочемъ, смотрѣлъ съ своей точки зрѣнія. Подъ старость Багировъ выигралъ огромное состояніе, имѣлъ значительный капиталъ и могъ бы жить припѣваючи, пользуясь всѣми развлеченіями, доступными его возрасту; но онъ не зналъ высшаго наслажденія, какъ метать банкъ, и потому продолжалъ это занятіе въ разныхъ городахъ Россіи, а лѣтомъ и у себя въ деревнѣ, въ которую собирались картежники съ конца мая мѣсяца. При самой безупречной чистой игрѣ Багировъ не могъ уже остаться въ проигрышѣ, по двумъ основаніямъ, которыя почти можно возвести на степень аксіомы. Во первыхъ, а іа longue банкъ всегда выиграетъ, ибо независимо даже отъ ====page 200==== счастья онъ имѣетъ два громадныя преимущества предъ понтомъ — онъ машина — не увлекается, и къ тому же пользуется каждымъ пліе, т. е. беретъ половину ставки, если выпадутъ двѣ одинаковыя карты; во вторыхъ, у Багирова былъ большой капиталъ, съ помощью котораго можно выдерживать временныя неудачи и все-таки достигнуть цѣли. Метать банкъ каждый день, значитъ къ концу года быть въ выигрышѣ; если же и случилось бы, что къ этому сроку банкъ пострадалъ, то на слѣдующій годъ непремѣнно вознаградится потеря какъ посредствомъ пліе, такъ и съ помощью мелкихъ понтовъ. Для читателей не знакомыхъ или мало знакомыхъ съ систематическою банковою игрою, мы считаемъ не лишнимъ войти въ нѣкоторыя подробности, тѣмъ болѣе, что въ настоящемъ нашемъ романѣ онѣ будутъ умѣстны, ибо не оставятъ для читателя ничего непонятнаго. Мелкіе понты, т. е. люди, играющіе по маленькой, за весьма рѣдкими исключеніями, вѣчныя жертвы, нимало не опасныя для банка, но вмѣстѣ составляющіе для него значительное подспорье. Мелкій понтъ, не обладающій матерьяльными средствами, а потому не имѣющій съ собою достаточно денегъ, начинаетъ съ самой малой ставки, съ минимума. Играетъ онъ очень осторожно, т. е. даже при счастіи не пользуется, какъ говорятъ, веною, не идетъ смѣло впередъ, а оборвавшись дѣлается еще осторожнѣе. Конечно, ограничиваясь небольшимъ выигрышемъ, онъ могъ бы оставаться иногда въ барышахъ, но этого почти никогда не бываетъ, и какой же игрокъ удовлетворится десятками рублей, когда передъ нимъ лежатъ тысячи, къ которымъ стоитъ только протянуть руку, вспомоществуемую фортуною, и онѣ ваши. Кончается обыкновенно тѣмъ, что мелкій понтъ спускаетъ весь выигрышъ, да и часть своихъ денегъ, если не всѣ, что бываетъ въ большинствѣ случаевъ, а отыграться уже нѣтъ возможности, ибо у него нѣтъ больше денегъ. Можетъ быть, онъ и отыгрался бы, чему и бываютъ примѣры, ибо поворотъ фортуны въ благопріятную сторону также возможенъ, какъ и въ неблагопріятную, но у него уже не осталось въ карманѣ ни гроша, а слѣдовательно уничтожилась и возможность участвовать въ игрѣ. Не разъ намъ случалось видѣть индивидуумовъ, которые, проигравъ всѣ свои деньги, слѣдили съ колодою въ рукѣ за своею очередью и съ отчаяніемъ показывали, что имъ дали столько-то картъ, которыя, разумѣется, выиграли на воздухъ. Крупный понтъ рѣшаетъ дѣло скоро — онъ обрываетъ банкъ или обрывается самъ въ непродолжительномъ времени, потому что ставитъ большіе куши и играетъ ====page 201==== смѣло, зная, что если у него не хватитъ денегъ, онъ можетъ достать ихъ тутъ же во всякое время, и идетъ, что называется, на проломъ. Безспорно, что такіе понты, играя несчастливо, доставляютъ большіе выгоды банку, но мелкіе доставляютъ выгоду постоянную, и можно сказать положительно, что индивидуумъ, играющій отъ самой мелкой марки, даже и въ большомъ банкѣ, гдѣ не существуетъ разныхъ стѣснительныхъ условій, не можетъ быть въ выигрышѣ. Вотъ почему Багировъ не могъ уже быть въ проигрышѣ, и онъ, дѣйствительно, покрывалъ игрою всѣ свои огромные расходы по пріему гостей и по великолѣпной обстановкѣ. Въ прежнее время онъ зиму проводилъ въ Москвѣ или Одессѣ, но въ описываемую эпоху года два или три назадъ проводилъ ее въ Петербургѣ, не изъ какихъ либо видовъ, а собственно изъ каприза, потому что всю свою жизнь онъ жилъ, гдѣ и какъ ему нравилось. У него была законтрактована квартира и въ Москвѣ, онъ останавливался въ ней проѣздомъ изъ деревни и въ деревню, дѣлалъ два, три вечера, но уже не поселялся въ Бѣлокаменной, отдавая предпочтеніе сѣверной Пальмирѣ. Здѣсь онъ завелъ обширное знакомство въ мірѣ играющемъ, и у него за зеленымъ столомъ встрѣчались порядочные люди отъ генерала до купца, но купца образованнаго, который не шокировалъ бы общество рыночными выходками. Багировъ, не смотря на молодость, проведенную въ разныхъ провинціальныхъ городкахъ, на ярмаркахъ во время ремонтерства, всегда сохранялъ барскія замашки и, никогда не будучи крѣпостникомъ, строго держался аристократическихъ преданій. Къ нему нельзя было являться безъ его личнаго приглашенія или безъ рекомендаціи хорошаго знакомаго, какъ являются въ разные игорные дома словно въ кабаки, и потому у Багирова всегда можно было найти порядочное общество, а между играющими не только не происходило ничего похожаго на скандалъ, но и не возникали даже крупные споры — необходимая принадлежность игорнаго дома. Багировъ былъ крайне вѣжливъ, деликатенъ и требовалъ того же отъ своихъ двухъ дольщиковъ, которыхъ держалъ не въ видахъ финансоваго облегченія, а изъ необходимости, чтобъ было кому метать банкъ, такъ какъ по своему возрасту не могъ просиживать ночи за картами. Постоянными его дольщиками были — отставной провіантскій чиновникъ Заметаевъ и отставной же поручикъ Дрянцовъ — оба тертые калачи, оба старинные его знакомые, одинъ по Москвѣ, другой по Одессѣ. Онъ давалъ имъ по гривеннику съ рубля, никогда не требуя денегъ при проигрышѣ, записывалъ долгъ ====page==== — 202 — въ книгу, погашая этотъ долгъ самыми мелкими суммами при проигрышѣ. Онъ довѣрялъ имъ деньги, часто большія суммы, и ложился спать, но дѣлалъ это не изъ слѣпаго довѣрія къ ихъ добросовѣстности, въ которой не имѣлъ поводовъ убѣдиться, а потому, что у него былъ самый преданный надсмотрщикъ и блюститель его интересовъ въ особѣ его камердинера Назарыча. Молочный братъ Багирова, Назарычъ, выросъ съ нимъ вмѣстѣ, находился при немъ въ услуженіи въ пансіонѣ, а потомъ въ полку и, не смотря на тогдашнюю рознь между крѣпостнымъ и господиномъ, считался скорѣе товарищемъ нежели слугою. Назарычъ зналъ не только всѣ дѣла барина, но даже его мысли и чувствовалъ ту непонятную преданность, которой примѣры знаютъ еще многіе, какъ очевидцы, и преданія о которой не подлежатъ ни малѣйшему сомнѣнію. Багировъ былъ, вообще, мягокъ съ прислугою, но Назарыча просто любилъ какъ умнаго и преданнаго ему человѣка, имѣвъ много случаевъ удостовѣриться въ крайней его добросовѣстности. Зная по опыту изъ прежней игорной практики, какъ дольщики обираютъ главнаго банкомета, онъ началъ приставлять Назарыча къ банку, разумѣется, не показывая вида, что онъ присутствовалъ для наблюденій, а впослѣдствіи въ Петербургѣ каждый зналъ, что этотъ камердинеръ — правая рука Николая Ивановича. Назарычъ давно уже имѣлъ отпускную въ карманѣ, нажилъ порядочный капиталецъ отъ барскихъ щедротъ и не думалъ разлучаться съ Багировымъ, оставаясь, подобно послѣднему, старымъ холостякомъ и пристрастившись къ постояннымъ передвиженіямъ. Квартира у Багирова была убрана необыкновенно богато, хотя, правду сказать, безъ особеннаго вкуса, потому что хозяинъ ея не обладалъ чувствомъ изящнаго, но все въ ней отличалось комфортомъ и роскошью. Особенно бросалась въ глаза игорная зала, на которую потрачено было пропасть заботы и бездна денегъ, и объ устройствѣ которой, повидимому, Багировъ хлопоталъ больше всего, ибо прочія комнаты не отличались ничѣмъ, чего не встрѣтили бы вы въ квартирѣ каждаго богатаго человѣка. Это была длинная зала въ два свѣта съ тяжелыми шелковыми драпри, стѣны которой украшались превосходными копіями съ рѣдкихъ картинъ въ золоченыхъ, затѣйливыхъ рамахъ. По срединѣ стоялъ длинный рѣзной дубовый столъ на массивныхъ ножкахъ, обитый зеленымъ сукномъ и обставленный восемнадцатью стульями съ высокими спинками во вкусѣ ренессансъ и однимъ широкимъ кресломъ, на которомъ сидѣлъ хозяинъ, когда отправлялъ ====page 203==== обязанность банкомета. По краямъ стола сдѣланъ былъ довольно глубокій желобокъ съ перегородками противъ каждаго понта для склада золота, и передъ каждымъ же стояла серебряная пепельница. Дальше, въ двухъ углахъ, находились столы меньшаго размѣра, но приспособленные для игры на случай значительнаго стеченія публики. По обѣимъ сторонамъ главнаго стола, у стѣнъ на широкихъ пьедесталахъ, стояли по одной искусно сдѣланной изъ дерева фигурѣ въ ростъ, представлявшей колѣнопреклоненную красавицу съ серебрянымъ подносомъ въ рукахъ. На этихъ подносахъ имѣлись для желающихъ кувшины съ сельтерскою водою, бутылки съ шампанскимъ и другими винами и ликерами, и стаканы. Въ особенности игорная зала у Багирова славилась своимъ освѣщеніемъ. Кромѣ люстръ со множествомъ свѣчей, спускавшихся съ потолка, по стѣнамъ висѣли густыя бра, а на всѣхъ столахъ стояли роскошные канделябры, въ которые вправлялось по пятнадцати свѣчей елкою, такъ что въ игорной залѣ свѣтъ равнялся дневному, но не мѣшалъ глазамъ, потому что изъ всѣхъ снарядовъ падалъ сверху. За то спальня Багирова отличалась необыкновенною простотою, и если въ ней и имѣлось какое богатство, то развѣ большое собраніе оружія, развѣшаннаго по стѣнамъ, а на богатомъ коврѣ, прибитомъ надъ простою желѣзною кроватью, поражала оригинальностью червонная измятая тройка, оправленная въ роскошную золотую рамку. Тройка эта хранилась въ память чрезвычайно важнаго событія въ жизни Багирова, т. е. того момента, когда онъ выигралъ на нее огромный кушъ и далъ себѣ слово не понтировать никогда въ жизни.. Это было въ Москвѣ и много лѣтъ назадъ до описываемой эпохи. Въ одинъ вечеръ онъ проигралъ нѣсколькимъ крупнымъ игрокамъ всѣ свои деньги, вещи и, наконецъ, все свое состояніе. Игра завязалась бѣшеная, сумасшедшая и происходила у него на квартирѣ. Въ началѣ вечера онъ спустилъ меткою весьма немного, закапризничалъ и не хотѣлъ больше метать, заявивъ, что охотнѣе понтировалъ бы, еслибъ кто заложилъ отвѣтный банкъ. На подобнаго понта, конечно, нельзя было выложить какихъ нибудь десять тысячъ, а, дѣйствительно, предстояло метать отвѣтный*). Три богача сложились по пятидесяти тысячъ (ассигнаціями) и предложили ему тѣшиться *) Отвѣтный банкъ безъ ограниченія, въ которомъ банкометъ отвѣчаетъ за всякій кушъ. ====page 204==== сколько угодно, Багировъ, словно въ какомъ-то опьяненіи, непонятномъ банкомету, какъ дикій звѣрь на добычу, бросился на предложенный капиталъ и началъ рвать его съ яростью. Играли и другіе крупные понты, но ставки ихъ казались жалкими въ сравненіи со ставками Багирова. Въ какихъ нибудь часа два Николай Ивановичъ остался безъ всего, ибо на другой день долженъ былъ выдать купчія на свои прекрасныя имѣнія. Вставъ изъ за стола, по наружности, весьма равнодушно, но съ глубокою грустью въ сердцѣ, онъ направился къ своему кабинету. За нимъ шелъ, понуривъ голову, Назарычъ, который ввѣрилъ барину всѣ свои деньги. — Скверно, Назарычъ, сказалъ онъ, я думаю, что лучше всего будетъ пустить себѣ пулю въ лобъ. — Э, Богъ не безъ милости, Николай Ивановичъ, у меня есть еще кое-что, только это ужъ послѣднія крохи. — Пошелъ прочь, не возьму. Ты думаешь, мнѣ пріятно оставлять тебя безъ куска хлѣба. — Нѣтъ, ужъ вы меня не обижайте, а тамъ, кто знаетъ, можетъ быть, и отыграетесь. Назарычъ подалъ барину кожаный мѣшокъ изъ желтаго сафьяна, въ какомъ продавались турецкіе табаки. — Ого, тяжелая штука. Золото? — Да. — Сколько? — А тамъ внутри ярлычекъ. — Хорошо. Николай Ивановичъ вернулся въ залу. Банкометы считали выигрышъ. — Господа, сказалъ онъ, будетъ ли реваншъ Багирову? — Отчего же, отозвался самый крупный изъ дольщиковъ, только самъ знаешь... — Ты хочешь сказать, что на мѣлъ нѣтъ игры. Я, братъ, на деньги. — Съ удовольствіемъ. Васта считать. Я мечу. — И намъ ставить можно? спросило нѣсколько понтовъ въ одинъ голосъ. — Кому угодно. — Только съ однимъ условіемъ, сказалъ Багировъ, иначе лучше и не начинать. — Что хочешь? — Во первыхъ, банкъ отвѣтный, во вторыхъ, не бастовать, пока я самъ не забастую. ====page 205==== — Ну, второе-то условіе не подходящее, отозвался одинъ изъ банкометовъ. — Позвольте, господа, ужъ мнѣ распорядиться, сказалъ главный дольщикъ, мечу отвѣтный и не забастую, пока самъ не забастуешь, Николай Ивановичъ. Всѣ — свидѣтели. Багировъ распечаталъ колоду, стасовалъ ее и поворожилъ; вышла черная. Онъ бросилъ карты. — Назарычъ, сказалъ онъ, наклонись подъ столъ и возьми первую попавшуюся карту, которыхъ тамъ много валяется. Назарычъ наклонился, поднялъ первую карту и подалъ барину. — Готово? срѣзано? спросилъ Багировъ. — Готово, только тебя дожидаемся. Николай Ивановичъ положилъ сафьянный мѣшокъ на столъ и прикрылъ его картою. — Поле, сказалъ онъ. — Открой карту. Багировъ открылъ. — Тройка. Дали. Багировъ загнулъ. — Пароль*). Дали. Багировъ снова загнулъ тройку. — Сетелевъ**) Тройка легла налѣво. — Сошла талія, сказалъ банкометъ и началъ тасовать карты. На слѣдующую талію Багировъ извѣстнымъ способомъ перегнулъ свою червонную тройку. Другіе понты тоже поставили свои карты. — Готово, сказалъ банкометъ. — Кензелевъ ***)! воскликнулъ Николай Ивановичъ, ударивъ кулакомъ по столу. Прошло нѣсколько абцуговъ, наконецъ, тройка выпала налѣво. — Атанде! проговорилъ Багировъ и опять перегнулъ ту-же тройку. — Трантенлевъ ****). — Извините, надо пересчитать, можетъ быть, очень большая карта, и мы бить не будемъ, сказалъ одинъ изъ дольщиковъ. *) Два куша. **) Семь кушей. ***) Пятнадцать кушей. ****) Тридцать одинъ кушъ. ====page 206==== — Пересчитать можете, но вы должны бить, замѣтилъ сѣдой генералъ, сидѣвшій рядомъ съ осторожнымъ дольщикомъ, хозяину торжественно обѣщанъ реваншъ. — Дѣйствительно, ваше превосходительство, отвѣчалъ главный дольщикъ, я далъ слово и обязанъ бить карту Николая Ивановича до послѣдней возможности. Считать, значитъ, нечего. Если не идете, я мечу одинъ, прибавилъ онъ, обращаясь къ товарищамъ. — На этотъ разъ я иду. — И я иду. Талію прометали почти до половины, а тройка не выходила. — Заметалась, сказалъ кто-то. — Не будетъ ли пліе, проговорилъ, почти задыхаясь, сѣдой генералъ, — понтъ въ душѣ, — принимавшій живое участіе въ хозяинѣ, какъ въ человѣкѣ, но больше, какъ въ игрокѣ, который, не блѣднѣя, шелъ грудью впередъ на встрѣчу судьбы. Наконецъ, тройка легла налѣво. — Уфъ! произнесъ генералъ, я боялся. Багировъ хладнокровно сдѣлалъ загибъ выигрыша. — Атанде. Ну, господа, будете смѣяться, а не могу не сыграть по бабски — отписываю одинъ кушъ. Онъ сдѣлалъ бровку, записалъ 31 кушъ отъ мѣшка, потомъ, написавъ на другомъ мѣстѣ 30 кушей, расправилъ тройку и проговорилъ: — Идетъ! — И это громадная карта! воскликнулъ одинъ изъ банкометовъ. Теперь ужъ надобно бить, невозможно же, чтобъ проклятая тройка далась столько разъ. — Всяко бываетъ, замѣтилъ генералъ. Двѣсти рублей мазу къ тройкѣ. По третьему абцугу тройка выпала налѣво. Понты крикнули «ура»! — Сошла талія, сказалъ банкометъ, бросилъ карты и распечаталъ новую колоду. Багировъ записалъ 30 кушей подъ бровку, а въ сторонѣ написалъ 60. — Идетъ! — То есть, на сто двадцать? — Вѣрно. Талія началась. Всѣ понты повскакивали съ мѣстъ и молчали, притаивъ дыханіе; одинъ только генералъ отозвался: — Атанде! Отъ моихъ двухсотъ рублей транспортъ къ тройкѣ. ====page 207==== На всѣхъ лицахъ отражалось полнѣйшее любопытство, лишь Багировъ стоялъ хладнокровно, и только, еслибъ кто обратилъ вниманіе, то замѣтилъ бы, что у него слегка дрожали колѣнки. Выиграла двойка, выигралъ тузъ. — Теперь страшно за тройку, отозвался кто-то изъ понтовъ. — И всѣ поля могутъ выиграть, возразилъ другой, карта бумага. — Не хочешь ли, Николай Ивановичъ, уменьшить? спросилъ банкометъ. — Я позволилъ бы даже сойти, проговорилъ одинъ изъ дольщиковъ. — Ни то, ни другое, сказалъ Багировъ голосомъ, въ которомъ слышался едва замѣтный трепетъ, чему быть, того не миновать. Наконецъ, дама легла направо, тройка налѣво. Одновременно раздались рукоплесканія и браво. — Довольно, Николай Ивановичъ! крикнулъ кто-то. Банкометъ бросилъ карты. — Теперь, Николай Ивановичъ, пересчитай, сказалъ онъ. — Я и самъ такъ думаю. Назарычъ, крикнулъ онъ, оборачиваясь, деревни отыграли, и, значитъ, шабашъ, какъ ты полагаешь? — Я думалъ бы баста, а тамъ — какъ знаете. — Молодецъ! Нѣтъ, будетъ. Господа, имѣю 121 кушъ. Сколько здѣсь денегъ, самъ не знаю. И Багировъ, развязавъ мѣшокъ, высыпалъ на столъ новенькіе полуимперіалы. — Считайте сами, господа банкометы. — Боже мой, сколько тутъ золота вскричалъ одинъ изъ дольщиковъ, я, признаться, думалъ, что старинные рубли. Мы просто разорены. Въ мѣшкѣ оказалось ровно 300 полуимперіаловъ. Багировъ сдѣлалъ умноженіе. — 36,300 золотыхъ, сказалъ онъ, теперь легко перевести на рубли. Въ нѣсколько минутъ ликвидація была сдѣлана. За очисткою возвращенныхъ деревень, у Багирова оставалось что-то около сорока тысячъ рублей. — Теперь, господа, я мечу, воскликнулъ онъ, десять тысячъ въ банкѣ. Назарычъ! долой со стола весь хламъ, только эту благородную тройку снеси въ мою спальню, поцѣлуй и запри въ шкатулку. Завтра же закажемъ на нее золотую рамку. ====page 208==== А при этомъ, господа, заявляю, что позволю себѣ наплевать въ лицо, если, когда бы то ни было, поставлю хоть рубль на карту. Метать буду, сколько угодно. Назарычъ, шампанскаго и картъ, цѣлую корзину картъ! Сконфуженные банкометы, оставшись въ небольшомъ выигрышѣ, перешли на другой столъ разсчитываться, а Багировъ занялъ свое обычное мѣсто. Со всѣхъ сторонъ посыпались поздравленія, и Николай Ивановичъ видимо повеселѣлъ. — Да, сказалъ онъ, сдѣлалъ было глупость, но за то же и рѣшился, еслибъ убили — завтра пустить себѣ пулю въ лобъ. — Ой-ли? спросилъ генералъ. — Непремѣнно. Согласись, что Багирову оставатьсл нищимъ — не приходится. Въ тотъ вечеръ Николай Ивановичъ наметалъ еще тысячъ десять, и, дѣйствительно, потомъ не понтировалъ до самой смерти. Въ описываемое время Багировъ игралъ въ Петербургѣ не такъ удачно, однако это не слишкомъ его смущало, такъ какъ онъ обыкновенно терпѣливо переносилъ подобную невзгоду, тѣмъ болѣе, что имѣлъ большой капиталъ и могъ выдержать деньгами. Игра начиналась у него по большей части съ обѣда, но случалось, что и съ утра, если пріѣзжали крупные любители. Старикъ вставалъ довольно рано и, завернувшись въ мѣховой халатъ, курилъ турецкій табакъ изъ своей любимой трубки. Въ одно утро, когда Багировъ совершенно одинъ сидѣлъ съ трубкою, поджавъ ноги на диванѣ, и задумчиво пускалъ клубы дыма, — слуга доложилъ о пріѣздѣ Гременицына. Багировъ скривился. — Проси, сказалъ онъ послѣ нѣкотораго молчанія. Въ комнату вошелъ Гременицынъ, и отвѣсивъ низкій поклонъ, на пальцахъ приближался по мягкому ковру къ дивану. — А, Ларіонъ Ивановичъ! сказалъ хозяинъ, протягивая руку, но не подымаясь. — Я давно собирался засвидѣтельствовать вамъ глубочайшее почтеніе, но все боялся обезпокоить. — Я, батинька, не привыкъ принимать почтеніе. Садитесь. Чему обязанъ? Гременицынъ сѣлъ на ближайшее кресло, но не въ глубину, и вертѣлъ шляпу въ рукахъ. — Вижу, проговорилъ онъ тихимъ, вкрадчивымъ голосомъ, — что вы питаете старинное неудовольствіе, но увѣряю... ====page 209==== — Э, Ларіонъ Ивановичъ, что было, то прошло, перебилъ Багировъ, а вы знаете, что я не вашего поля ягода. — Николай Ивановичъ, ужъ положимъ, я не надѣюсь возвратить совершенно вашего расположенія; но хотѣлось бы мнѣ знать, какой не добрый языкъ... Сколько лѣтъ я не беру картъ въ руки. — Можно ихъ никогда не брать, да не въ томъ дѣло. Ужъ если вы пожаловали, то не напрасно. — Есть одинъ молодой человѣкъ, котораго не кому представить. — Такъ вы хотите привезти; что ли? — Нѣтъ, я только хотѣлъ спросить предварительно... — Да полно ломаться. У васъ есть богатенькій понтъ, вы пронюхали, познакомились и желаете получить извѣстную сумму. — У васъ всегда былъ обычай... — Обычай этотъ и теперь существуетъ. Хорошаго понта намъ подавай, пусть ѣздитъ, только вѣдь у меня, Ларіонъ Ивановичъ, ни богатаго, ни бѣднаго не обираютъ. Очень можетъ быть, что вашъ понтъ и оборветъ меня, но ужъ бѣда не ваша, а за рекомендацію по заслугамъ. Богатъ? — Болѣе ста тысячъ годоваго дохода. — Ого, проговорилъ невольно Багировъ, сверкнувъ глазами. И того, поигрываетъ? — Да больше отъ баловства, серьезной игры еще не видалъ. — Значитъ, новичекъ, говорилъ Николай Ивановичъ, раскуривая трубку и болѣе любезнымъ голосомъ. Бѣда, однако-жъ, порою съ такими новичками. — Мой еще агнецъ невинный и носитъ съ собою въ бумажникѣ не менѣе трехъ тысячъ. — Прилично. А кто онъ? — Помѣщикъ съ Волги, молодой человѣкъ, Мироволинъ, только между нами, Николай Ивановичъ, вы не называйте ему меня, потому что мы съ нимъ незнакомы. — Что за исторія? Нѣтъ ли какихъ шашней? — Ровно никакихъ. Его привезетъ къ вамъ отъ моего имени господинъ Артуа. — А это что за фигура? — Одинъ молодой человѣкъ, знакомый Мироволина. — Я что-то не совсѣмъ васъ понимаю. — Открываю вамъ всю правду, какъ передъ Богомъ, Николай Ивановичъ, что, дѣйствительно, только желаю услужить вамъ! ====page 210==== — Это почему? — Потому что самъ съ нимъ не могу имѣть никакихъ дѣлъ. Этотъ молодой человѣкъ племянникъ княгини Тулумбасовой, которая готова утопить меня въ ложкѣ воды... — За что же такая ненависть... — А помните, въ городѣ носились слухи, что я обыгралъ одного изъ ея фаворитовъ, за котораго она заплатила, а я тутъ былъ не при чемъ... — То есть, когда вы опоили... — Это чистая клевета. Онъ, дѣйствительно, у меня обѣдалъ, но потомъ попалъ къ Плутгейму, который тогда имѣлъ большія деньги... — Ну, это до меня не касается. Итакъ, пусть лучше молодой человѣкъ ѣздитъ въ порядочный домъ проигрывать деньги на счастье, а можетъ случиться и выиграетъ. Третьяго дня мы прометали семь тысячъ. — Скажите! воскликнулъ Гременицынъ съ притворнымъ участіемъ. — И это уже не въ первый разъ. Полоса такая. Ну, пусть, когда угодно, вашъ Артуа привозитъ новичка, онъ получитъ отъ меня и слѣдуемое. Теперь что-то крупныхъ понтовъ стало меньше. — Неужто и въ вашемъ кругу? — Задалось время такое. Страстныхъ любителей немного, кое-кто въ чужихъ краяхъ, купцы ко мнѣ боятся ѣздить — не хотятъ огласки... Ну, а тамъ каково идутъ дѣла? — Я на вечерахъ очень, очень рѣдко бываю, а больше занимаюсь учетомъ векселей. — Значитъ, прибыльнѣе. — По крайней мѣрѣ, спокойнѣе. — Я не люблю только офицеровъ, и вы, пожалуйста, не возите ихъ ко мнѣ, — съ ними бѣды не оберешься. Иной проиграетъ, не Богъ знаетъ сколько, въ полку же толкуютъ, что его разорили, а главное, обыграли навѣрняка. Потомъ смотри, иной валяетъ на казенныя деньги. — Это совершенно справедливо. Впрочемъ, Николай Ивановичъ, вы и сами были офицеромъ. — Былъ и есть, хоть отставной. Но наше время не нынѣшнему чета. — Эхъ, Николай Ивановичъ, люди всегда люди. — Все это прекрасно, однако я положительно не принимаю офицеровъ, особенно молодыхъ. Не всѣмъ извѣстно, что ====page 211==== у меня игра ведется на счастье, а эта молодежь вездѣ разъѣзжаетъ по баламъ. Хотя Багировъ и дѣлался постепенно разговорчивѣе и пересталъ хмуриться, однако, не предлагалъ Гременицыну ни сигары, ни трубки, вслѣдствіе чего Ларіонъ Ивановичъ счелъ за лучшее удалиться. — И такъ, Николай Ивановичъ, на дняхъ я пришлю къ вамъ утромъ Артуа съ новичкомъ — пусть лучше познакомятся предварительно. — Все равно. Гременицынъ раскланялся и также на цыпочкахъ вышелъ изъ кабинета. XVII. Для Слезкина уже начали выясняться немного обстоятельства, обусловливавшія розыгрышъ Мироволина, котораго по маленьку пощипывалъ Шлыкевичъ у Армансъ, хотя и пощипывалъ осторожно. Слезкину казалось, что Гременицынъ рѣшилъ пока не подводить, кому бы то ни было, богатаго провинціала, а желалъ самъ завладѣть хорошею добычею — ибо намеки его о визитѣ Багирову не шли къ дѣлу, — а желалъ завладѣть самъ добычею, отдѣлываясь какими нибудь крохами отъ своихъ сотрудниковъ. Сообразивъ все это, Слезкинъ вознамѣрился переговорить серьезно съ Гременицынымъ и потребовать отъ него какихъ нибудь вещественныхъ доказательствъ, которыя давали бы ему основаніе вѣрить въ широкія обѣщанія, сулившія такъ много, но имѣвшія за собою такъ мало ручательства. Онъ уже получилъ сотни двѣ рублей изъ двухъ тысячъ, проигранныхъ разновременно Мироволинымъ и не заявлялъ еще своего неудовольствія за столь малую долю, въ виду затратъ сдѣланныхъ Гременицынымъ для него, Слезкина, располагая напомнить о себѣ при болѣе благопріятномъ случаѣ. Слезкинъ чувствовалъ свою силу, ибо руководилъ Мироволинымъ и очень хорошо зналъ, что Гременицынъ понималъ это, какъ человѣкъ въ высшей степени практическій и мастеръ своего дѣла. На вечера къ Армансъ начали появляться нѣкоторыя личности, не посвященныя въ тайну и служившіе подспорьемъ для Шлыкевича, который дѣйствовалъ очень искусно, очищая карманы публики, хотя, видимо, стѣснялся ролью постепеновца, ибо собственно, по его заявленію, онъ любилъ покончить дѣло сразу, вслѣдствіе чего ему и не нравилась выжидательная ====page 212==== система Гременицына. Онъ, однако-жъ, началъ съ общаго согласія своихъ сотрудниковъ метать банкъ на вечерахъ у Армансъ, въ чемъ не встрѣтилъ противорѣчія со стороны публики; напротивъ, всѣ нашли, что банкъ пріятнѣе и разнообразнѣе ландскнехта, такъ какъ предоставлялъ каждому индивидууму большую свободу дѣйствій и большій просторъ для риска. Понтовъ подхватывала Армансъ, вечера которой принимали размѣры гораздо обширнѣе, и доставлялъ Гременицынъ, шнырявшій цѣлый день всюду и имѣвшій огромный кругъ знакомства. Квартира ловкой француженки увеличилась двумя смежными комнатами, такъ что она могла уже принимать значительное общество, а угощенье Гременицынъ организовалъ систематически не на счетъ выигрывшаго, какъ это водилось прежде, но изъ суммы, опредѣленной для этой цѣли изъ банка. Понятно, что банкъ проиграть не могъ, и плата за угощенье не составляла важности для антрепренеровъ, которая хотя и производилась на счетъ понтовъ, однако тутъ не бросалось въ глаза желаніе хозяйки — пользоваться добровольными приношеніями. Словомъ, незамѣтно и постепенно у нея открылся игорный домъ, какихъ въ Петербургѣ было много и есть немало въ настоящее время. Гременицына участвующимъ въ игрѣ на этихъ вечерахъ никто не видалъ, потому что Ларіонъ Ивановичъ хотя и привозилъ гостей, но очень рано, а самъ, удалялся, относительно же выигрыша, въ которомъ ему принадлежала очень большая доля, онъ устроилъ контроль надъ Шлыкевичемъ изъ Армансъ и Слезкина. Дамамъ, служившимъ приманкою, выдавалось очень слабое вознагражденіе, да онѣ, впрочемъ, и не претендовали на большее, во первыхъ, потому, что пользовались даровымъ прекраснымъ угощеніемъ, болтали, весело проводили время, а во вторыхъ, каждая изъ нихъ находила выгоды въ знакомствахъ съ тѣмъ или другимъ изъ джентльменовъ. Слезкинъ все это время воздерживался отъ пьянства, и какъ то организмъ его словно началъ вырабатывать условія, противодѣйствующія запою, что молодой человѣкъ приписывалъ силѣ воли, но что въ дѣйствительности происходило отъ лихорадочной дѣятельности развитаго ума, сознававшаго всю настоятельную необходимость — выйдти изъ крайняго положенія. Каковы были средства къ достиженію цѣли — вопросъ другой, но что ему надобно было изобрѣтать эти средства, направлять ихъ по извѣстному пути, не дремать при соучастьи такого человѣка, какъ Гременицынъ, въ этомъ не имѣлось ни малѣйшаго сомнѣнія, а безпрерывно возбужденное состояніе ====page 213==== ума, работавшаго надъ выгоднымъ предпріятіемъ, заглушало въ немъ все остальное и противустояло печальной привычкѣ. Безспорно, что и сила воли здѣсь содѣйствовала воздержности, однако, вѣдь и въ прежнія времена Слезкинъ сознавалъ все безобразіе запоя и не разъ намѣревался воздерживаться, между тѣмъ какъ это желаніе оказывалось неудобоисполнимымъ. При томъ же, присутствуя на игорныхъ вечерахъ, онъ имѣлъ во всякое время отличныя вина, которыя пилъ, какъ пьютъ обыкновенно, и это условіе при отсутствіи гнетущихъ обстоятельствъ, въ свою очередь дѣйствовало довольно благотворно на человѣка, который часто, бывало, прибѣгалъ къ чаркѣ собственно для того, чтобъ заглушить грызущее горе при безвыходности положенія. Онъ часто возвращался домой навеселѣ, но никогда не напивался пьянъ и, можетъ быть, это постоянное употребленіе вина, при хорошей пищѣ — тоже имѣло свою долю, если не въ излѣченіи, то во временномъ устраненіи запоя. Отношенія его къ Парашѣ оставались прежнія, и хотя она приставала къ нему по временамъ съ просьбою открыть ей тайну, однако Слезкинъ отшучивался и стоялъ на своемъ, обѣщая удовлетворить ея любопытство лишь въ свое время. Между тѣмъ при видѣ обстановки и франтовскаго его костюма, Параша не скрывала своей радости, что ея возлюбленный поправился въ своихъ печальныхъ обстоятельствахъ, ибо это подавало ей надежду на лучшее будущее. Слезкинъ не только не бралъ у нея денегъ, а напротивъ, подарилъ ей хорошенькія сережки — первый еще подарокъ за все время ихъ знакомства. Здѣсь надо замѣтить, впрочемъ, что съ пріобрѣтеніемъ средствъ — Слезкинъ началъ измѣнять своей подругѣ, находя по временамъ болѣе красивыхъ и веселыхъ собесѣдницъ; но это нисколько не мѣшало ему видаться съ нею и не показывать даже вида, что онъ находилъ на сторонѣ больше удовольствія. Однажды утромъ, послѣ довольно крѣпкаго и покойнаго сна, Слезкинъ сидѣлъ за чаемъ въ своей уютной столовой, и карандашемъ на бумажкѣ дѣлалъ какія то вычисленія. Наканунѣ у Армансъ онъ получилъ порядочную долю, ибо хотя Шлыкевичъ и щадилъ Мироволина, однако обыгралъ еще двухъ богатыхъ молодыхъ людей, отрекомендованныхъ одною француженкою. Онъ давно уже узналъ всю тайну метки графа Піоруновскаго, который — надо отдать ему справедливость — искусно распоряжался какъ тасовкою картъ, такъ и ихъ передергиваньемъ, едва замѣтнымъ даже для опытнаго глаза. Слезкинъ самъ умѣлъ употреблять эти пріемы и ему больше и больше казалось возможнымъ розыграть Мироволина, во первыхъ, ====page 214==== потому, что провинціалъ вступилъ съ нимъ въ дружбу, а во вторыхъ, втягивался незамѣтно въ картежную игру, будучи иногда побалованъ выигрышемъ, разумѣется, когда Шлыкевичъ находилъ это нужнымъ, именно, когда могъ обработать кого нибудь другаго. Тактика эта была предписана Шлыкевичу Гременицынымъ, который, идя неуклонно къ цѣли, не пренебрегалъ ни малѣйшими обстоятельствами запутывать жертву въ самыя искусныя сѣти, не давая ей ни малѣйшаго повода возъпмѣть какое бы то ни было подозрѣніе. Слезкинъ не разсчитывалъ пока одинъ эксплуатировать Мироволина, и не располагалъ по многимъ причинамъ, въ числѣ которыхъ была и невозможность обыграть его у себя на квартирѣ. Въ этомъ весьма основательно казался ему помѣхою Каллистратъ, который, не смотря на всю свою ловкость услуживать — кажущуюся преданность господину, не могъ не возбуждать въ немъ подозрѣній потому, что однажды, проѣзжая мимо Гременицына, онъ видѣлъ, какъ его Каллистратъ входилъ въ ворота дома, занимаемаго Ларіономъ Ивановичемъ. Конечно, его слуга могъ отправиться туда безъ всякой задней мысли, а просто по знакомству съ людьми Гременицына, однако Макаръ Ивановичъ, какъ человѣкъ испытавшій многое среди картежныхъ интригъ, далъ себѣ слово быть крайне осторожнымъ. Когда Мироволинъ заѣзжалъ къ нему, Слезкинъ и рѣчи не заводилъ о картахъ, хотя съ нѣкоторыхъ поръ только и думалъ о томъ, какъ бы поискуснѣе воспользоваться довѣрчивостью неопытнаго пріятеля. Слезкинъ зналъ почти всѣхъ шулеровъ, но не зналъ на комъ остановиться изъ этихъ господъ, боясь попасться всемогущему Гременицыну, который, по всѣмъ его соображеніямъ, слѣдилъ за каждымъ его шагомъ. Онъ уже подумывалъ о встрѣчѣ съ какимъ нибудь пріѣзжимъ артистомъ зеленаго поля, который не былъ бы связанъ никакими отношеніями въ петербургскомъ шулерскомъ мірѣ и для этого рѣшился посѣтить нѣсколько игорныхъ домовъ, куда обыкновенно являлись эти господа ради извѣстной поживы. Разумѣется, на честныхъ игроковъ Слезкинъ не могъ разсчитывать, то есть, при посредствѣ котораго нибудь изъ нихъ поймать на удочку Мироволина, во первыхъ, потому, что не одинъ честный игрокъ зналъ шулерскія плутни, во вторыхъ, подобный господинъ могъ вывести его на чистую воду. Сидя за чаемъ, по окончаніи своихъ вычисленій, Слезкинъ задумался надъ возможностью поживиться безъ участья Гременицына, какъ въ столовую вошелъ Каллистратъ и кашлянулъ. Слезкинъ поднялъ на него глаза. ====page 215==== — Что тебѣ? спросилъ онъ. — Васъ спрашиваютъ, Макаръ Ивановичъ. — Кто? — Пришла какая-то женщина. — Какая? — Не хочетъ сказывать своего имени. Такая полная, не то госпожа, не то купчиха; говоритъ, Макаръ Ивановичъ знаетъ меня. — Что за чепуха! Спроси же, что ей нужно? — Я спрашивалъ. Хочетъ видѣть васъ безпремѣнно. Есть, говоритъ, нужное дѣло. Слезкинъ нахмурился. — Если прикажете, я выпровожу. — Гдѣ она? — На кухнѣ. — Я самъ къ ней выйду. И, запахнувши халатъ, Слезкинъ пошелъ на кухню. Издали еще онъ узналъ полное лицо Ѳеклы Ивановны и смутился немного. — А, Ѳекла Ивановна! сказалъ онъ: вотъ неожиданно. — Фу, батюшка, какъ устала! — Войдите, войдите, дорогая Ѳекла Ивановна. Каллистратъ, подай сейчасъ въ гостиную кофе, и никого не принимать. Милости просимъ. Встрѣтивъ подобный радушный пріемъ, Голопятова сняла шубу и, шумя толковымъ зеленымъ платьемъ, направилась вслѣдъ за Слезкинымъ, который поспѣшно провелъ ее въ гостиную. — Еще разъ здравствуйте, дорогая Ѳекла Ивановна, сказалъ Слезкинъ, протягивая руку прежней хозяйкѣ: добро пожаловать. Ѳекла Ивановна медленно осматривалась. — Одначе, Макарушка, у тебя хорошо, словно въ раю, проговорила она, оглядывая мебель и плохія картины въ золоченыхъ рамахъ: знать, разжился, мой батюшка. — Все разскажу. Впрочемъ, вотъ что, проговорилъ Слезкинъ, затворяя дверь въ столовую: здѣсь холодно, пойдемте въ мою комнату, тамъ теплѣе. — Пойдемъ, Макарушка, пойдемъ, родненькій, говорила Голопятова, взявъ узелокъ, который положила, было, на столъ. Я, признаться, не ожидала найти тебя въ такой квартирѣ. А много платишь? — Много, Ѳекла Ивановна, отвѣчалъ Слезкинъ, пропуская ====page 216==== прежнюю хозяйку въ дверь, завѣшенную шерстяною портьерою. Онъ ввелъ гостью въ свою спальню съ цѣлью избѣжать подслушиваній Каллистрата. — Уфъ, утомилась! Шутка ли, сколько отмахала изъ Гороховой. — Да какъ вы меня нашли, Ѳекла Ивановна? — Да ты лучше спроси, зачѣмъ искала-то? Слезкинъ молчалъ. — А вотъ, сказала Ѳекла Ивановна, подавая узелокъ: ты и позабылъ, что у прачки остались твои старенькіе порточки, да три носка, четвертый пропалъ должно быть. — Стоило безпокоиться изъ-за такой дряни! Садитесь же, пожалуйста. — Какъ ты разсуждаешь, Макаръ! Пусть будетъ и дрянь, да она чужая, а я отродясь не хотѣла чужаго. Заплатить я заплатила всего шесть копѣекъ, это мнѣ наплевать, а главное, надо отдать вещи хозяину. — Много вамъ благодаренъ, и сейчасъ же возвращу деньги, только мнѣ совѣстно, что вы... — Э, полно! Я еще и поругалась съ прачкою. Гдѣ же, говорю, четвертый носокъ? не могутъ же носки быть безъ пары. Такъ, говоритъ, мнѣ отдали. — Оставимте говорить объ этомъ. Вотъ, возьмите, Ѳекла Ивановна, рубликъ, здѣсь будетъ и уплата прачкѣ, и вамъ на извозчика въ оба пути. — Что ты, Макарушка! Да я сюда дошла, а назадъ доѣду за пятіалтынный; нонче вѣдь зима, желтоглазые берутъ дешево. — Нѣтъ, ужъ вы позвольте. — Коли желаешь, такъ я возьму цѣлковый, потому что ты мнѣ долженъ именно столько. — А! — Да ты не думай, что я присчитываю, ты расплатился какъ есть честно, а задолжалъ уже послѣ. — Не понимаю. — То есть я считаю, что задолжалъ, и если не хочешь, я не насилую. Вотъ я разскажу тебѣ. Въ это время постучались у двери въ гостиную. — Войди! крикнулъ Слезкинъ. Неси кофе сюда въ спальню, Каллистратъ. Каллистратъ вошелъ съ подносомъ и даже не поднялъ глазъ на гостью, которая расположилась на диванѣ за маленькимъ столикомъ. ====page 217==== — Можетъ быть, чайку, Ѳекла Ивановна? — А кофій-то куда же, вылить что ли? — Видите ли, я хотѣлъ предложить вамъ съ ромцомъ. — Нешто въ кофій нельзя ромцу? — А въ самомъ дѣлѣ. Подай, Калистратъ, графинчикъ съ ромомъ. Слуга поспѣшилъ исполнить приказаніе и вышелъ. — Я люблю кофеекъ съ ромцомъ, только ужъ тогда не надо сливокъ, сказала Ѳекла Ивановна, наливъ себѣ въ чашку порядочную дозу рома. Вотъ видишь ли, Макарушка, продолжала она, вытаскивая изъ кармана засаленную бумажку: вчера пришла къ тебѣ записка. — Отъ кого? — А вотъ прочитай, узнаешь. Слезкинъ развернулъ бумажку, подошелъ къ окну и едва разобралъ записку, написанную дрожащею рукою и крайне блѣдными чернилами. Въ ней заключалось слѣдующее: «Макарушка, я слабъ, безъ гроша. Помоги, если можешь. И. Шурминъ». Внизу подписанъ былъ адресъ другою рукою, но ужасными каракулями. Слезкинъ измѣнился немного въ лицѣ. — Кто же вамъ принесъ? спросилъ онъ. — Да какая-то старушка въ дрянномъ салопишкѣ и говоритъ, проходила нѣсколько часовъ пока отыскала меня. Илья Митричъ, говоритъ, при смерти. Онъ живетъ въ углу у одной жандарихи, не платитъ, ѣсть нечего, одначе, говоритъ, хозяйка добрая женщина. Я вѣдь знаю Илью Митрича, человѣкъ хорошій, хоть и выпиваетъ. Я приняла записку и обѣщала тебя отыскать, а старику на бѣдность послала цѣлковенькій. — Очень благодаренъ, жаль, что не больше. Я самъ сейчасъ же съѣзжу къ нему. Онъ добрый старикъ, не разъ выручалъ меня. — То-то! Не забывай Макарушка добра, — кто знаетъ. — Непремѣнно съѣзжу. Въ такомъ случаѣ, возьмите два рубля Ѳекла Ивановна. — Ну, мой батюшка, рубль свой я возьму, потому сама человѣкъ бѣдный, а за бѣльишко... — Нѣтъ, ужъ вы возьмите, а не то я сердиться буду. — Ну, какъ хочешь, безпутная твоя голова. Одначе, Макарушка, ты зажилъ бариномъ, и лакея завелъ, и въ столикѣ, видала, деньжонки есть... ====page 218==== — Не могу пожаловаться, Ѳекла Ивановна, дѣлишки поправляются. — Только, смотри, на долго ли, у тебя вѣдь скоро. Здѣсь Ѳекла Ивановна сдѣлала какой-то жестъ рукою, вѣроятно, понятый Слезкинымъ, потому что послѣдній засмѣялся. — Неужели же я такъ вотъ все и готовъ промотать, сказалъ онъ. — Я говорю потому, что и прежде бывали у тебя вещицы и деньги, да не долго держались. — Не прикажете ли еще кофейку? — Не откажусь. Подали еще кофе. Слезкинъ подвинулъ ромъ своей бывшей хозяйкѣ. — Да ты что, безпутная твоя голова, напоить меня хочешь? — И, полноте! — А самъ? — Я теперь почти ничего не пью, отвѣчалъ Слезкинъ, улыбнувшись. — Вотъ какъ! Да ты не врешь? — Право, не пью, Ѳекла Ивановна. Не знаю, что дальше будетъ, но пока не чувствую жажды. — Всяко бываетъ. Ну, Макарушка, такъ какъ же ты на счетъ Ильи Митрича-то? — Заѣду и помогу старику. — Помоги, родной. Видно ужъ такъ ему Богъ попустилъ спиться и обнищать, а жалко. Бывало придетъ, а тебя нѣтъ дома, ужъ какія разсказываетъ мнѣ смѣшныя исторіи, да хорошо такъ. На веселѣ онъ еще лучше, да и во хмѣлю смиренъ. — Сегодня же розыщу, привезу доктора. — Ну, родной, что тутъ поможетъ докторъ, коли человѣкъ умираетъ. — Неизвѣстно еще, можетъ быть, болѣзнь и не смертельная. По крайней мѣрѣ, въ больницу перевезу. — Богъ наградитъ тебя за это, Макарушка. Ужъ какъ онъ любилъ тебя — страсть. Ну, спасибо на угощеніи, ублаготворилъ душеньку. Теперь и домой пора, сказала Ѳекла Ивановна, вставая и отирая раскраснѣвшееся лицо платкомъ. — Посидите. — Нѣтъ, братъ, у меня вѣдь жильцы. Ты бы когда-нибудь зашелъ, Макарушка. — Съ удовольствіемъ. Какъ только буду въ Гороховой, заверну хоть на полчасика посмотрѣть на старое жилище. ====page 219==== — Твой номерокъ стоитъ порожнемъ. Ну, прощай. — Прощайте, Ѳекла Ивановна, очень благодаренъ. — А ты съѣзди къ Ильѣ Митричу-то. — Сейчасъ одѣнусь и поѣду. — Да и отъ меня поклонись. — Хорошо. Голопятова вышла, однако оставалась еще въ гостиной, разсматривая мебель и разсчитывая, что стоила каждая вещь. Слезкинъ прочелъ еще разъ записку Шурмина и невольно задумался. Прошедшее этого человѣка было ему хорошо знакомо, и оно-то мелькнуло ему въ довольно быстрой картинѣ. Шурминъ имѣлъ порядочныя деньги, пользовался почетомъ въ игрецкихъ кругахъ, былъ большой мастеръ своего дѣла, пустилъ многихъ по міру, наконецъ, попался, обыгравъ какого-то казначея, и поплатился одинъ, потому что дольщики его измѣнили ему въ критическую минуту, и съ тѣхъ поръ онъ началъ запивать. Мало по малу страсть къ вину овладѣвала Ильею Дмитричемъ, и дошло до того, что онъ по недѣлямъ не занимался своимъ ремесломъ, пропивалъ деньги и наконецъ, очутился въ такомъ положеніи, что уже не могъ участвовать въ игрѣ, хотя опытностью и своимъ искусствомъ могъ еще быть полезенъ на поприщѣ шулерскихъ продѣлокъ. Онъ давно служилъ Гременицыну и зналъ многія тайны послѣдняго, вслѣдствіе чего Ларіонъ Ивановичъ давалъ ему по временамъ по три и по пяти рублей; но когда старикъ улегся въ какой-то трущобѣ на предсмертную постель, Гременицынъ прекратилъ всякія субсидіи и велѣлъ прогонять посланцевъ прежняго своего сотрудника. Точно также поступали и другіе его товарищи по зеленому полю. Шурминъ, будучи уже въ совершенномъ упадкѣ, съумѣлъ вывести Слезкина изъ затруднительнаго положенія и вывелъ его на дорогу, положимъ, на скверную, но которая, однако-жъ, не давала умереть молодому человѣку съ голоду. Слезкинъ не забылъ этого, и въ душѣ его шевельнулось человѣческое чувство, давно ему не знакомое, но подѣйствовавшее какъ-то благотворно и тепло на его очерствѣлую душу. Онъ поспѣшно одѣлся, взялъ денегъ и вышелъ изъ дому, разсчитывая воротиться къ четыремъ часамъ. Слезкинъ купилъ бутылку коньяку, полфунта березинскаго нюхательнаго табаку, нѣсколько готоваго бѣлья подешевле, двѣ колоды новыхъ картъ, чаю, сахару и, уложивъ все это въ карету, поѣхалъ по адресу въ Коломну къ Сухарному мосту. Онъ скоро нашелъ указанный домъ, вызвалъ дворника, ====page 220==== которому прежде всего далъ двугривенный и потомъ уже освѣдомился о квартирѣ жандарихи. Услужливый татаринъ изъявилъ немедленно готовность проводить его по адресу, но попросилъ позволанія сбѣгать за огаркомъ, на томъ основаніи, что къ жандарихѣ надо было идти по темнымъ переходамъ. Чрезъ нѣсколько минутъ Слезкинъ очутился подъ самою крышею надворнаго флигеля. Дворникъ привелъ его къ одной низкой двери, обитой лохмотьями рогожи, и постучался. На стукъ явилась старушка и отворила. — Къ вамъ гость пришелъ, сказалъ дворникъ. — Милости просимъ, войдите. — У васъ живетъ Илья Дмитричъ Шурминъ? — У насъ, батюшка, пожалуйте. Ты теперь, Мустафа, можешь идти, мы проводимъ барина съ огаркомъ. Слезкинъ вошелъ въ какой-то темный чуланъ, изъ котораго, однако-жъ, дверь вела въ довольно большую и свѣтлую комнату. Три угла ея были разгорожены ширмами и шкапами, въ четвертомъ помѣщалась широкая русская печка, въ которой стояли разные горшечки, кострюльки и кофейники. Не смотря на опрятность, въ комнатѣ пахло смѣсью какихъ-то непріятныхъ запаховъ овчины, кислой капусты, жженаго цыкорія и камфарнаго спирта. Изъ за двухъ перегородокъ выглянуло нѣсколько мужскихъ, женскихъ и дѣтскихъ головъ. Въ комнатѣ воцарилась тишина. — Пожалуйте сюда, говорила жандариха, указывая Слезкину на третій уголъ. Слезкинъ, не снимая пальто, послѣдовалъ за нею. Старушка приподняла какое-то тряпье, нѣкогда ситцевое одѣяло, привѣшанное къ шкапу съ одной стороны и къ стѣнѣ съ другой, и указала на довольно низкую кровать, на которой, подъ истрепанною шинелишкою гороховаго цвѣта, лежалъ Шурминъ. Глаза его были закрыты, на блѣдномъ изможженномъ лицѣ выражалось не то спокойствіе, не то безчувствіе. — Тутъ, шепнула она: только не спитъ ли Илья Митричъ? продолжала она нѣсколько громче. Шурминъ открылъ глаза, но вскорѣ ихъ прищурилъ. — Кто пришелъ? — Я, Макаръ Слезкинъ. Старикъ приподнялъ голову, прикрылъ рукою глаза, и на высохшихъ губахъ явилась улыбка. — Я такъ и думалъ, Макарушка. Садись! Шурминъ пытался привстать. ====page 221==== — Да вы не тревожьтесь, Илья Дмитричъ, говорилъ Слезкинъ, снимая пальто и подвигая деревянный табуретъ къ постели. — Нѣтъ, ничего, отвѣчалъ Шурминъ, протягивая исхудалую руку: я еще молодцомъ. Бѣлье на старикѣ было чрезвычайно грязно, и, повидимому, единственное, подушка не имѣла обыкновенной формы и походила на какой-то комокъ, а простыня въ рыжеватыхъ пятнахъ съ дырками спускалась до низу. — Спасибо, Макарушка, проговорилъ больной тверже и радостно. Я болѣнъ больше отъ слабости, мнѣ бы выпить маленькую рюмочку, да не зачто. — Былъ у васъ докторъ? При этихъ словахъ вошла хозяйка. — Я призывала знакомаго фершала, говоритъ — слабость. — Сейчасъ приглашу доктора. — Ты, Макарушка, если есть деньги, заплати прежде за меня Агафьѣ Петровнѣ семь съ полтиною. — Съ удовольствіемъ. Не угодно ли, Агафья Петровна, получить деньги, сказалъ Слезкинъ, вынимая бумажникъ. Старуха выпрямилась. — Я никогда не наскучала Ильѣ Митричу. — Это вѣрно, отозвался Шурминъ. — Вы очень добры, сказалъ Слезкинъ, но что слѣдуетъ получите. Возьмите, вотъ пятнадцать рублей, вычтите свои, а остальныя на содержаніе Ильи Дмитрича. Старуха не вѣрила своимъ глазамъ. — Какой ты хорошій человѣкъ, Макарушка, сказалъ больной, и мелкія слезы показались у него на рѣсницахъ. — Да что же у васъ болитъ? — И все, и ничего, слабъ сталъ. Слезкинъ подвинулся ближе. — Побили меня, Макарушка, и побили крѣпко, вотъ что, сказалъ старикъ тихо, чортъ дернулъ метнуть въ одномъ погребкѣ. — И охота же пускаться въ дѣло съ вашими руками и глазами, отвѣчалъ Слезкинъ тоже шопотомъ. — И дѣло-то въ двугривенномъ, замѣтилъ старикъ, покачивая головою. Мнѣ теперь лучше, еслибъ пропустить маленькую, я, кажется, всталъ бы, продолжалъ онъ заискивающимъ голосомъ. — Дѣло не въ маленькой, а въ томъ, что какъ же ужъ такъ опуститься. ====page 222==== — Опустишься по неволѣ, Макарушка, коли нѣтъ куска хлѣба. Я и вставать бы могъ, да не чѣмъ прикрыть наготу, такъ и лежишь, словно животное какое. — Агафья Петровна, сказалъ Слезкинъ, нельзя ли когонибудь послать взять вещи у извозчика. — Сейчасъ. Сашутка! накинь мой салопишко и сбѣгай къ воротамъ. Какъ прикажете, баринъ, чтобъ извозчикъ самъ принесъ. — Это все равно, вещи не тяжелыя. — А какъ извозчикъ мнѣ не отдастъ? раздался дѣтскій голосъ за перегородкою. — Въ такомъ случаѣ пусть онъ самъ несетъ, сказалъ Слезкинъ. Старикъ ободрился. — Мнѣ опереться бы на подушку, я посидѣлъ бы, проговорилъ онъ. Явилась хозяйка и съ помощью Слезкина приподняла старика, такъ что онъ очутился въ полу сидячемъ положеніи. — Видишь, Макарушка, я ничего... — Надѣюсь, что вы поправитесь. Сегодня же пріѣдетъ докторъ. — А право, кажется, мнѣ докторъ не нуженъ. — Нѣтъ, ужъ вы мнѣ предоставьте. Я, сколько могу, устрою васъ, но съ условіемъ — денегъ на руки не дамъ, а оставлю Агафьѣ Петровнѣ. Шурминъ съ укоромъ посмотрѣлъ на молодаго благодѣтеля. Когда извозчикъ внесъ вещи и старикъ увидѣлъ заботливость своего Макарушки, простиравшуюся даже до мелочей, онъ не выдержалъ и заплакалъ. Въ эту минуту онъ отрѣшился отъ всей массы порочныхъ принциповъ, вкоренившихся во всемъ его нравственномъ организмѣ, и въ немъ шевельнулось заглушенное, едва живое, чувство сознанія всей своей печальной безъисходности, которое и выразилось въ слезахъ, покатившихся по изсохшему, морщинистому лицу его. — Ну, Макарушка, говорилъ онъ, всхлипывая: я зналъ, что ты душа добрая... но не ждалъ... чтобъ мнѣ... пьянчужкѣ... — Э, полноте! Вотъ мы попросимъ у Агафьи Петровны рюмочку, да пропустимъ по маленькой коньячку. — Пропустимъ, Макарушка, сказалъ Шурминъ, улыбаясь сквозь слезы: и фельдшеръ говоритъ, что можно. — Только ужъ не прогнѣвайтесь, бутылка будетъ у Агафьи Петровны, — я попрошу отпускать вамъ только утромъ и вечеромъ. ====page 223==== — А табачекъ y меня будетъ? Ай, березинскій! Вотъ разодолжилъ! я давно уже не нюхалъ хорошаго. — И табачку нюхать много — не совѣтую, вы еще слабы. — Нѣтъ, это полезно для глазъ. — Можетъ быть, Илья Митричъ, чайку заварить? спросила хозяйка. — Заварите, голубушка. Да вы вотъ что, — дайте мнѣ прежде рюмочку. Ты, Макарушка, ужъ и Агафью Петровну попотчуй. Когда Слезкинъ, наливъ не полную рюмку коньяку, подалъ ее Шурмину, старикъ быстро протянулъ къ ней дрожащую руку. — Вы, пожалуй, прольете, видите — какъ дрожатъ руки. — Отъ радости... Придержи... Я не пролью... ни капельки. Слезкинъ помогъ больному, поднесъ рюмку къ самымъ его губамъ. Шурминъ съ жадностью проглотилъ напитокъ, о которомъ давно уже и мечтать отвыкъ. — У! проговорилъ онъ: какая теплота по душенькѣ... вотъ угостилъ... ужъ какъ потекло по жилкамъ... Еще бы полрюмочки. — Нѣтъ, нѣтъ, довольно, сказалъ Слезкинъ, отдавая поспѣшно рюмку и бутылку хозяйкѣ: заприте въ шкапъ, Агафья Петровна, и только вечеркомъ нальете полрюмочки Ильѣ Дмитричу. — А если больше просить станетъ? — Для его пользы не слушайте. Мнѣ вѣдь не жаль, а ему будетъ вредно. И когда пріѣдетъ докторъ, вы спросите — можно ли давать коньякъ больному, на случай запретитъ, можете бутылку оставить у себя. — Да ты Бога не боишься, что ли, Макарушка! воскликнулъ больной, приподымаясь: ты посмотри, мнѣ вотъ полегчало... Это, братъ, самое лучшее лекарство. — Нѣтъ, ужъ вы слушайтесь пока — меня, а потомъ доктора. Вотъ я привезъ еще вамъ игрушки, проговорилъ Слезкинъ, подавая старику карты. — Какъ, новыя! Макарушка, да это грѣхъ трогать, можнопродать въ лавочку. — Нѣтъ надобности, Илья Дмитричъ, сказалъ Слезкинъ, распечатавъ обѣ колоды вдругъ: это вамъ для забавы, будете отъ скуки раскладывать пасьянсы. — И придумывать новыя тасовочки, молвилъ Шурминъ, ====page 224==== лукаво подмигивая. Хе, хе, хе? Бѣда только, что руки не служатъ. Старикъ положительно какъ бы собралъ силы. — Да чтожъ ты, Макарушка, берешься за пальто? Посидѣлъ бы. — Некогда. Я еще заѣду. Сегодня пришлю доктора, а завтра вы получите платье. Тутъ въ узелкѣ бѣлье. Только условіе, Илья Дмитричъ: когда поправитесь, не шляйтесь туда... Понимаете? — Я неисправимъ, сказалъ вдругъ Шурминъ какимъ-то оборваннымъ голосомъ, и на лицѣ, на которомъ за минуту скользила веселость, возбужденная, коньякомъ, снова распространилось уныніе. — Почему же? — Не знаю, какъ тебѣ сказать. Можетъ быть, мы больше не увидимся. — Полноте! Если не завтра, то дня черезъ два я непремѣнно заѣду васъ провѣдать. Старикъ поднялъ на своего собесѣдника глаза, тусклые зрачки которыхъ свѣтились какимъ-то чувствомъ. Слезкинъ подошелъ къ нему. — Да ты чтожъ, одинъ дѣйствуешь? спросилъ старикъ. — Нѣтъ, къ сожалѣнію, пока не одинъ, отвѣчалъ Слезкинъ, понизивъ голосъ. — Если съ Гременицынымъ, бойся этого ехиднаго человѣка. Это аспидъ, это сатана. — Знаю. — Я посылалъ къ нему за тремя рублями. Когда онъ узналъ, что я умираю, то велѣлъ прогнать старуху и не далъ ни копѣйки. Много за нимъ черныхъ дѣлъ, Макарушка. Я и самъ грѣшенъ, но никогда не дѣлалъ такихъ злодѣяній, какія дѣлалъ Гременицынъ. — Да, я буду остороженъ. — Смотри въ оба, голубчикъ... Ну, Макарушка, а ты самъ какъ же на счетъ того? — На счетъ чего? спросилъ Слезкинъ съ улыбкою. Старикъ сдѣлалъ жестъ кулакомъ по направленію къ губамъ. — Да задумалъ серьезное дѣло, Илья Дмитричъ, и какъ-то силюсь до сихъ поръ служить службу. — Скверно, братъ, быть пьяницею... Но вѣдь и не отъ радости человѣкъ распивается. Вотъ я ѣздилъ на рысакахъ, давилъ народъ по улицамъ, держалъ двухъ любовницъ, а въ ====page 225==== одинъ день все провалилъ на такую простую штуку, что подумать стыдно, говорилъ, одушевляясь, Шурминъ. — Съ тѣхъ поръ злодѣйка, грусть начала сосать за сердце, а я тоже началъ заливать ее сперва хересами да сотернами на вечерахъ у пріятелей - игроковъ, потомъ дошелъ до сивухи, да и той купить не за что. — Успокойтесь, Илья Дмитричъ. И такъ, вы теперь пока обезпечены. — Ты мой благодѣтель, Макарушка. Ну, коли некогда, поѣзжай съ Богомъ, только послушай. — Слушаю. — Ты когда разживешься, скажи отъ меня Гременицыну, что онъ подлецъ. — Можно. — Такъ ты ему скажи, что, молъ, Шурминъ живъ. Старикъ закашлялся и опустилъ голову. Слезкинъ истомился этою сценою; кромѣ того тяжелый воздухъ подѣйствовалъ на его нервы, такъ что онъ почувствовалъ себя нехорошо и поспѣшилъ разстаться съ бывшимъ своимъ покровителемъ. Всю дорогу до квартиры онъ былъ не въ нормальномъ состояніи, и какой-то горячечный бредъ овладѣвалъ имъ, заставляя воображеніе его раскидывать фантастическія картины, въ которыхъ изъ всего сумбура рельефно выдавались разныя обстоятельства изъ жизни проигравшагося и распившагося шулера. Онъ опомнился только у подъѣзда, когда карета остановилась и извозчикъ отперъ дверцы. Войдя въ свою квартиру, обстановка которой навѣвала ему самыя отрадныя мысли, Слезкинъ почувствовалъ словно камень свалился у него съ души, и изъ всей видѣнной сцены, въ памяти у него сохранились одни только слова Шурмина: «бойся этого ехиднаго человѣка». При этомъ Слезкинъ подумалъ, что прежде всего необходимо вырвать вексель изъ рукъ Гременицына. Переодѣвшишь во фракъ, Слезкинъ поѣхалъ къ Мироволину условиться на счетъ вечера, и прямо отъ него направился къ Гременицыну. Было довольно поздно. На вопросъ — дома ли Ларіонъ Ивановичъ, Сергѣй отвѣчалъ, что дома, но что сегодня званый обѣдъ. — Я хоть и не званъ, но, во всякомъ случаѣ, мнѣ нужно видѣться съ бариномъ. — Пожалуйте, васъ велѣно принимать во всякое время. ====page 226==== Слезкинъ прошелъ прямо въ кабинетъ. Гременицынъ встрѣтилъ его дружески и тотчасъ же предложилъ самую лучшую сигару. — Ну, каково идутъ дѣлишки? — Идутъ хорошо, сегодня можно будетъ зацѣпить порядочный кушъ, я уже подстроилъ Мироволина и посовѣтовалъ уже заложить вмѣстѣ банкъ. — Хорошо, за, меня Шлыкевичъ положитъ, сколько нужно, денегъ. — А мнѣ, значитъ, нѣтъ довѣрія. — Э, полно, Макаръ, вламываться въ амбицію, ты вѣдь знаешь, что Шлыкевичъ мой старинный дольщикъ, а ты никогда не металъ вмѣстѣ со мною. — Мнѣ это все равно. А вотъ что — знаете ли вы, что Шурминъ умираетъ? Гременицынъ слегка вздрогнулъ. — Удивляюсь, какъ онъ живъ еще. — И умираетъ въ нищетѣ... Я помогъ ему на первый разъ, сколько позволяли средства. — И все это безполезно, сколько не давай, все пропьетъ — такая уже отпѣтая натура. — Да, но этотъ человѣкъ былъ съ вами въ очень короткихъ отношеніяхъ. — Мало ли я былъ съ кѣмъ въ короткихъ отношеніяхъ, проговорилъ медленно Ларіонъ Ивановичъ, отодвигая безъ всякой надобности пепельницу. — Я съ своей стороны всегда честно раздѣлывался съ Шурминымъ въ прежніе годы, а потомъ столько передавалъ ему денегъ безъ всякихъ видовъ, что онъ самъ того не стоитъ. — Онъ же и служилъ вамъ... — Въ жизни игрока, братъ, продолжалъ Гременицынъ, не слушая Слезкина, — нѣтъ другихъ отношеній, кромѣ денежныхъ, остальныя всѣ уходятъ на второй планъ. Удалось обработать кого нибудь, надобно дѣлиться честно, разошлись товарищи почему нибудь — баста всѣ отношенія до новой встрѣчи на зеленомъ полѣ. — Но мнѣ кажется, что старику, который одною ногою въ гробѣ. — Неужели ты думаешь, что я пожалѣлъ бы ему какихъ нибудь десять рублей! Не въ томъ дѣло, онъ присылалъ какую-то салопницу, а ты знаешь, что значитъ, если подобныя твари повадятся въ домъ ходить. Да и могъ ли я быть увѣренъ, что деньги дойдутъ къ нему. Если знаешь адресъ, я ====page 227==== дамъ красненькую, а ты и пошли Впрочемъ, самъ отвези, я не слишкомъ-то довѣряю твоему Каллистрату. Слезкинъ внимательно посмотрѣлъ на Гременицына. Ларіонъ Ивановичъ не мигнулъ ни однимъ глазомъ. — Хорошо, я отвезу, сказалъ Слезкинъ, старикъ вамъ будетъ благодаренъ. — Ну, и толковать больше нечего, молвилъ Гременицынъ, вынувъ и подавая своему собесѣднику красненькую. — Онъ, я думаю, въ бѣлой горячкѣ? — Ни чуть не бывало, онъ умираетъ отъ истощенія. — Вотъ, Макаръ, тебѣ живой примѣръ запоя. Слезкинъ вздрогнулъ въ свою очередь. — Да скверная штука! сказалъ онъ. Однако, Ларіонъ Ивановичъ, я забываю самое главное. — Ну? — Я все думалъ, что вы сами вспомните. Пора бы возвратить мой вексель. — Гмъ! Пока вѣдь я платилъ тебѣ наличныя деньги. — Оставляя себѣ львиную часть. Знаю. — Да вѣдь, братецъ, какъ же? — А такъ же, что вся операція зависитъ отъ меня. «Ишь бестія!» подумалъ Гременицынъ, но не подалъ вида, что подобная мысль пришла ему въ голову. — Да что же, любезнѣйшій, ты боишься такъ меня, что ли? сказалъ онъ. — Развѣ тебѣ деньги не лучше? — Потому-то я и спрашиваю вексель, что все равно какъ вамъ, такъ и мнѣ. Вы хотите держать меня въ рукахъ, а того не разсудите, что если у меня есть потребная сумма, то я васъ не боюсь. — Извольте, драгоцѣннѣйшій Макаръ Ивановичъ, чтобъ доставить вамъ удовольствіе, я готовъ на всякую жертву. — Тѣмъ болѣе, что она ничего не стоитъ. — Какъ ничего? развѣ ужъ ты цѣнишь свое обязательство ни во что? — Это только пустыя слова, Ларіонъ Ивановичъ; отдайте мой вексель и баста. Гременицынъ досталъ въ столѣ требуемый документъ, надорвалъ его и передалъ Слезкину, который, разсмотрѣвъ бумагу внимательно, положилъ ее въ карманъ. — Очень благодаренъ, сказалъ онъ. А теперь поговоримъ о дѣлѣ. — То есть о какомъ? — У насъ пока одно дѣло, Ларіонъ Ивановичъ, начало. ====page 228==== обѣщаетъ много, а успѣшный конецъ, кажется, зависитъ отъ насъ. — Въ чемъ же отъ насъ? — Въ томъ, какъ мы его поведемъ. — Въ свою очередь, милѣйшій, я повторяю, что это фразы и общія мѣста. Ты говори прямѣе и подходи съ фронта. Слезкинъ серьезно посмотрѣлъ на своего собесѣдника. — Я и то приступаю прямо и спрашиваю — какъ вы хотите дѣйствовать — медленно и постепенно, какъ теперь, или быстро и рѣшительно? — Я опять тебя не понимаю. При всемъ своемъ умѣ, ты дѣлаешь школьные промахи, если только тутъ нѣтъ какого нибудь умысла. — Это нѣчто въ родѣ загадки. — Напротивъ, самыя обыкновенныя вещи. Какимъ же образомъ ты можешь предложить мнѣ подобный выборъ, и можно ли, наконецъ, дѣйствовать быстро и рѣшительно съ мальчишкою, который едва понимаетъ значеніе угла и транспорта, и радуется, какъ ребенокъ, когда ему положишь пліе. — Я не точно выразился. Я хотѣлъ сказать — думаете ли вы оставить его при нынѣшней картежной обстановкѣ, или приготовить иную западню? — Зачѣмъ же пока лучше ловушка, чѣмъ у Армаисъ? Онъ тутъ ровно ничего не подозрѣваетъ, проигрываетъ деньги шутя, потому что болтаетъ и любезничаетъ въ это время съ Жоржеттою и будетъ ухаживать еще за одною мамзелькоюг которая появится на вечерахъ. Онъ здѣсь въ своей сферѣ. — Вы разсуждаете чрезвычайно здраво, но видите ли, онъ уже познакомился въ свѣтѣ и можетъ встрѣтиться съ какимъ нибудь джентльменомъ, который разскажетъ въ его кругу. — Что жъ изъ этого? Въ свѣтѣ очень хорошо знаютъ, что азартныя и всякія игры, даже рулетка, ведутся у многихъ француженокъ, и гораздо же лучше знакомымъ встрѣтить его здѣсь, нежели за большимъ банкомъ гдѣ нибудь на игорномъ вечерѣ. — Зачѣмъ на игорномъ вечерѣ? можно устроить и такимъ образомъ, что будутъ присутствовать одни посвященные. — Все можно, только мнѣ не хотѣлось бы имѣть многопосвященныхъ по весьма простой причинѣ. — Вѣдь всеравно, — насъ и теперь четыре дольщика. — Объ этомъ подумаемъ и рѣшительный ударъ нанесемъ въ свое время. Ты положись на меня, милѣйшій, а пока будемъ высасывать сотеньки, только по чаще. Вѣдь Мироволинъ съ удовольствіемъ ѣздитъ къ Армансъ? ====page 229==== — Пока не жалуется ни на скуку, ни на проигрышъ. — А насчетъ Шлыкевича? — Удивляется счастью. — Надобно будетъ пожертвовать какой нибудь вечеръ и спустить ему рублей триста. Что дѣлать, промолвилъ Гременицынъ, вздохнувши, для того, чтобъ собрать большую жатву, необходимо посѣять. — Это въ высшей степени практично, только ужъ позвольте мнѣ не участвовать въ посѣвѣ. — По справедливости слѣдовало бы. — Совсѣмъ нѣтъ, потому что мой трудъ остается прежній, и я теряю ужъ то, что не останусь въ выигрышѣ. — Мы съ тобою сочтемся. Сегодня у меня обѣдаетъ коекто изъ пріятелей. Ты не думай, что я желаю отъ тебя отдѣлаться, но предоставляю тебѣ судить самому — найдешь ли ты умѣстнымъ свое присутствіе и есть ли у тебя время раздѣлить мою убогую трапезу? — Нѣтъ, я обѣдать у васъ не буду, а вечеромъ привезу Мироволина къ Армансъ. Сегодня надо бы его пощипать побольше, ибо я издержался на вспомоществованіе бѣдному Шурмину. — А знаешь ли, Слезкинъ, мнѣ нравится эта черта въ твоемъ характерѣ: ты можешь еще быть признателенъ. — Да, могу. А вы? — Я давно уже привыкъ дѣйствовать по разсчету, — оно, знаешь, вѣрнѣе. — И такъ, Ларіонъ Ивановичъ, я еще разъ благодарю васъ за возвращеніе векселя и удаляюсь. — Да покровительствуетъ тебѣ Аллахъ. Слезкинъ ушелъ, заѣхалъ пообѣдать къ Дюссо и когда возвратился домой отдохнуть немного передъ театромъ, засталъ у себя Парашу. Послѣдняя значительно повеселѣла, замѣчая постепенно возраставшее благосостояніе своего возлюбленнаго, а главное — не видя въ немъ никакой перемѣны въ отношеніяхъ. Онъ встрѣчался съ нею по прежнему и намекалъ на веселую будущность. Параша по обычаю пробыла очень не долго. Собираясь уходить и надѣвъ шляпку, она приблизилась къ Слезкину. — Я и позабыла сказать тебѣ одну вещь, Макарушка, проговорила она. — Что, моя радость? — Сегодня за завтракомъ княгиня побранила Мироволина. — Какъ? — Клара Ивановна, наша компаньонка, знаетъ по ====page==== французски и она мнѣ разсказывала, что Катерина Сергѣевна сердится: ей кто-то передалъ, что Мироволинъ кутитъ. — Какое ей дѣло? — Извѣстно, она тетка. — Да вѣдь Мироволинъ не мальчикъ и не подъ опекою у нея. — Э, ты не знаешь, какъ она любитъ всѣми командовать. — Что же Мироволинъ? — Покраснѣлъ, сказывала Клара Ивановна, да и говоритъ: «я, милая тетенька, не желаю въ монахи...» — Молодецъ! — Ты, говоритъ, ѣздишь по француженкамъ, тратишь, говоритъ, здоровье и деньги. — А онъ что? — А онъ отвѣчалъ, что если тратитъ здоровье и деньги, то свои собственныя. Однимъ словомъ, у нихъ вышла исторія. И о тебѣ упоминали. — Съ какой стати? — Я, говоритъ, спрошу у г. Артуа; надѣюсь, говоритъ, что не онъ тебя возитъ къ француженкамъ. А Мироволинъ ей отрѣзалъ, что я, молъ, и безъ господина Артуа найду дорогу. Смотри, Макарушка, и ты не разбалуйся съ этимъ озорникомъ. — Можешь быть увѣрена, Параша, сказалъ Слезкинъ съ улыбкою, что я не охотникъ до этихъ француженокъ; тамъ, душа моя, нужно много денегъ, а у меня вѣдь не густо. — То-то! А Мироволину, дѣйствительно, надобно же повеселиться, не сидѣть же ему въ своей квартирѣ. А теперь у насъ, Макарушка, Богъ знаетъ, что завелось. Прежде у княгини собирались знатные господа, а теперь днемъ приходятъ разные бѣдные отъ человѣколюбиваго общества, а по вечерамъ монахи и разные люди въ рясахъ. — Молодые? — Есть всякіе, отвѣчала Параша, засмѣявшись. Однако, прощай, Макарушка, я заболталась съ тобою. Извѣстіе о размолвкѣ княгини съ племянникомъ, непріятно подѣйствовало на Слезкина, тѣмъ болѣе, что онъ незамѣтно вліялъ на молодаго человѣка съ цѣлью удержать его у Катерины Сергѣевны, въ домѣ которой Мироволинъ принадлежалъ ему всецѣло, между тѣмъ какъ, переѣхавъ на одѣльную квартиру, молодой человѣкъ легко могъ попасть въ чужіе когти. Онъ далъ себѣ слово позондировать его хорошенько и постараться навести на прежнія отношенія съ тетушкою. ====page 231==== Одѣвшись на скоро, онъ поспѣшилъ застать Мироволина дома передъ театромъ. Молодой человѣкъ радостно привѣтствовалъ Слезкина. Онъ, во фракѣ и со шляпою въ рукѣ, стоялъ передъ зеркаломъ. — Ахъ, любезный г. Артуа, сказалъ онъ, я боюсь съ ума сойти. — Что такое? — Сегодня на Невскомъ я видѣлъ ее. — Кого? — Таню. — Какую Таню? — Помните, я разсказывалъ вамъ о молоденькой цыганкѣ, въ которую былъ влюбленъ. — Ну? — Она проѣхала по Невскому на великолѣпной парѣ вороныхъ, но такъ быстро, что я не могъ догнать. — Если видѣли сегодня, значитъ, можно увидѣть и завтра. — Но мнѣ хотѣлось бы узнать, гдѣ она живетъ. — Чего же тутъ съ ума сходить? — Помилуйте, она мнѣ такъ нравилась. — Но, помнится, вы говорили, что она живетъ съ кѣмъ-то. — Къ несчастью, это правда. — Слѣдовательно, и толковать нечего. Мироволинъ не отвѣчалъ. На лицѣ его отражалась непритворная грусть. — Теперь вотъ что, Артуа: Жоржетта и К° кажутся мнѣ такими тривіальными, сказалъ онъ, наконецъ, вздохнувъ отъ глубины сердца. — Э, милѣйшій, проговорилъ Слезкинъ, какъ я вижу, эта Таня задѣла васъ за живое больше, нежели вы мнѣ разсказывали. — Даю вамъ слово, Артуа, что эта дѣвушка мнѣ нравилась, какъ еще ни одна изъ нашего круга. — А я вамъ скажу вотъ что, Мироволинъ, вы пока не отчаявайтесь. Теперь время въ театръ, а тамъ мы потолкуемъ обстоятельно, и кто знаетъ... — Вы думаете? спросилъ Мироволинъ съ легкою улыбкою. Впрочемъ, меня ничто уже не занимаетъ. — А всетаки ѣдемъ. — Идемъ. Не увидимъ ли ее въ театрѣ. — Все можетъ случиться, отвѣчалъ Слезкинъ, предаваясь разнымъ комбинаціямъ по случаю неожиданнаго обстоятельства. ====page 232==== XVIII. Въ началѣ романа мы видѣли, что проѣздомъ черезъ Москву Мироволинъ былъ влюбленъ въ одну молоденькую цыганку, которая отвергла его искательства и приняла другое предложеніе, отчасти по влеченію сердца. Цыганскій міръ или, лучше сказать, міръ московскихъ цыганъ въ описываемую эпоху привлекалъ еще массу кутилъ, виверовъ и разныхъ богатыхъ смертныхъ, которые, подъ предлогомъ любви къ оригинальному, нѣсколько дикому, пѣнію, проводили цѣлые дни въ таборахъ, но преимущественно такихъ, въ которыхъ находились хорошенькія пѣвицы. Послѣднія-то и составляли приманку, служившую предметомъ благосостоянія табора, помимо того, что на самыхъ пѣвицъ сыпались дары фортуны. Въ литературѣ нѣсколько разъ была затронута жизнь московскихъ цыганъ, представляющая много интереса, и потому намъ нечего о ней распространяться, а мы скажемъ лишь на столько, на сколько это будетъ касаться лицъ, выводимыхъ въ нашемъ романѣ. Хорошенькая Таня уѣхала, съ согласія своего табора, на житье съ однимъ молодымъ офицеромъ, который, разумѣется, внесъ значительный выкупъ и одарилъ жадныхъ матронъ, ревниво стерегущихъ всякую молоденькую дѣвушку, такъ какъ послѣдняя доставляетъ имъ обильные доходы. Таня принадлежала къ числу личностей, съ которыми неохотно разстается таборъ, во первыхъ, потому, что она была прелестна собою, во вторыхъ, какъ пѣвица, обладала чистымъ, звонкимъ голосомъ. Разумѣется, сообразно съ этими качествами и выкупъ за нее былъ огромный. Ея «дружокъ» принадлежалъ къ категоріи молодыхъ людей, которые, подобно Мироволину, обладая большими средствами, имѣютъ завидное преимущество не зависѣть ни отъ кого и по произволу располагаютъ какъ своею особою, такъ и своимъ состояніемъ. Поручикъ какого-то гусарскаго полка, Булдымовъ, съ отпускомъ въ карманѣ, завернулъ въ Москву, увидѣлъ гдѣ-то на вечерѣ въ цыганскомъ хорѣ Таню, влюбился въ нее, познакомился и сталъ ежедневно ѣздить къ ней въ таборъ. Его щедрость очаровала старшихъ, его молодость и красивая наружность понравились Танѣ, и дѣло было очень скоро улажено, къ общему удовольствію сторонъ, ибо хотя таборъ и лишался самой соблазнительной приманки, но выкупъ примирялъ цыганъ съ потерею сокровища, тѣмъ болѣе, что на выручку разцвѣтала пятнадцатилѣтняя красавица съ звонкимъ, нѣжнымъ голосомъ, обѣщавшая затмить ====page 233==== современемъ Таню. Когда дѣло съ Булдымовымъ было улажено, и послѣдній уѣхалъ въ подмосковную приготовить все къ пріему прелестной сожительницы, оставивъ ее въ таборѣ по просьбѣ старшихъ, — подвернулся неожиданно Мироволинъ. Онъ былъ такъ же богатъ, молодъ и красивъ, онъ тоже не жалѣлъ денегъ, но опоздалъ и хотя матроны порядочно поживились отъ него, и сама Таня, по обычаю своего племени, не брезгала дорогими его подарками, однако онъ долженъ былъ отказаться отъ надежды. Булдымовъ, молодой человѣкъ, двадцати трехъ или четырехъ лѣтъ, выросшій подъ опекою больнаго дяди, съ дѣтства еще привыкъ не только не подчиняться никому, а напротивъ, всѣхъ окружающихъ заставлялъ плясать по своей дудкѣ и когда поступилъ юнкеромъ въ одинъ изъ гусарскихъ полковъ, сразу зажилъ широко, но безъ расточительности. Онъ не былъ привязанъ къ деньгамъ, однако не любилъ бросать ихъ на вѣтеръ, въ карты игралъ не особенно, выпить на товарищескихъ пирушкахъ не отказывался, но больше ухаживалъ за прекраснымъ поломъ. При его средствахъ, послѣднее удовольствіе не представляло особыхъ затрудненій. Глубокихъ привязанностей онъ не зналъ, вѣтреничалъ, волочился за хорошенькими безъ всякой опредѣленной цѣли, ѣздилъ на балы за сто и болѣе верстъ и точно также, какъ и Мироволинъ, старался держаться вдали отъ всего, что могло подать даже малѣйшій поводъ къ супружеству. Разница между нимъ и Мироволинымъ была та, что послѣдній получилъ порядочное образованіе, а Булдымовъ находился почти въ безграмотствѣ, умѣя болтать кое-какъ по французски, да зналъ наизусть нѣсколько скандальныхъ стихотвореній. Впрочемъ, онъ былъ далеко не глупъ и въ обществѣ отличался остроуміемъ. Влюбившись въ Таню и не имѣя другихъ средствъ овладѣть ею, какъ только съ помощью выкупа и вклада на ея имя въ ломбардъ извѣстной суммы, Булдымовъ, какъ человѣкъ пылкаго темперамента, рѣшился на эти матерьяльныя жертвы и, устроившись, перевезъ свою возлюбленную къ себѣ въ деревню. Первый мѣсяцъ прошелъ чрезвычайно пріятно, Таня привязалась къ своему «дружку», но на второй мѣсяцъ «дружокъ», привыкшій къ разсѣянной жизни на веселыхъ стоянкахъ, наконецъ, покутивши не мало въ Москвѣ, началъ, къ удивленію, чувствовать порядочную скуку въ деревнѣ. Положимъ, искреннія, наивныя ласки Тани доставляли и ему много удовольствія, но простая дѣвушка не умѣла ничѣмъ занять его, книгъ онъ не читалъ, охотиться одному не хотѣлось, играть по копѣйкѣ ====page 234==== въ преферансъ у сосѣдей казалось скучнымъ, и Булдымовъ первый разъ въ жизни очутился въ неловкомъ положеніи. Любовь къ Танѣ, вспыхнувшая съ такою силою, ясно выразившаяся въ громадныхъ пожертвованіяхъ, начала принимать уменьшенные размѣры, такъ что однажды, возвратясь съ имянинъ отъ сосѣда, Булдымовъ, къ чрезвычайному своему изумленію, невольно задумался объ одной стройной блондинкѣ, съ которою танцовалъ послѣдній туръ вальса. Его даже взяло печальное раздумье — неужели эта хорошенькая Таня, по которой онъ такъ еще недавно сходилъ съ ума, была для него не болѣе, какъ прихоть вѣтреннаго сердца, которое уже не разъ въ жизни доказывало ему свою легкомысленную измѣнчивость. И вотъ, не болѣе какъ черезъ мѣсяцъ обладанія предметомъ своей пламенной страсти, Булдымовъ началъ даже чувствовать что-то въ родѣ раскаянія о своей опрометчивой связи, которая въ будущемъ представляла довольно затрудненій. Влюбившись въ цыганку и желая, во чтобы то ни стало, достигнуть цѣли, онъ не обдумалъ всей несообразности гражданскаго брака въ то время, еще тѣмъ болѣе для субальтернъофицера, у котораго было человѣкъ тридцать молодыхъ холостыхъ товарищей, а изъ этихъ товарищей, навѣрное, человѣкъ десять могли сбить съ толку молоденькую дѣвушку. Положимъ, это сдѣлать было не легко, еслибъ онъ находился при ней неотлучно, ревниво оберегая ее отъ многочисленныхъ поклонниковъ, но Булдымовъ не допускалъ даже мысли о затворничествѣ, потому что для него жизнь, безъ баловъ и шумныхъ развлеченій, казалась бы тюрьмою. Онъ испыталъ это, проживя даже медовый мѣсяцъ у себя въ деревнѣ, гдѣ, конечно, не могъ жаловаться ни на обстановку, ни на отсутствіе какого бы то ни было комфорта. Ласки Тани ему еще не надоѣли, но онъ не зналъ куда дѣваться отъ скуки по вечерамъ, особенно въ дурную погоду, и подъ конецъ началъ рыскать по сосѣдямъ. Ему и тамъ предстояли, впрочемъ, лишь карты, ибо окрестныя барышни посматривали на него довольно косо, такъ какъ всѣмъ было извѣстно, что онъ держалъ у себя цыганку. Только на послѣднемъ балѣ онъ провелъ пріятно время, встрѣтивъ пріѣзжую изъ Москвы хорошенькую барыню, которая съ нимъ порядочно пококетничала, хотя это впрочемъ, и не доставило ему большаго удовольствія. Возвратясь домой довольно поздно, онъ проспалъ до полудня, а за утреннимъ чаемъ сообщилъ Танѣ, что имѣя еще мѣсяца два свободы, намѣренъ пожить въ Москвѣ, а оттуда проѣхать въ Петербургъ. Танѣ было все равно, такъ какъ она ====page==== видѣла, что «дружокъ» ея былъ человѣкъ чрезвычайно богатый, а потому, вышколенная съ дѣтства въ правилахъ табора уважать богатство, она принимала безпрекословно всякое желаніе Булдымова, тѣмъ болѣе, что и сама не привыкла къ деревенской жизни. На другой же день высланъ былъ человѣкъ въ Москву — занять лучшее помѣщеніе у Шевалдышева, и вскорѣ юная чета въ удобномъ дормезѣ отправилась въ городъ. Пребываніе въ Москвѣ показалось, однако-жъ, Булдымову не совсѣмъ удобнымъ, потому что едва успѣла Таня съѣдить на четверть часа въ таборъ къ роднымъ, какъ съ того же дня его нумеръ начали осаждать цыгане, а преимущественно цыганки, которыя оставались до поздней ночи и выпрашивали все, что можно было выпросить, дѣйствуя со свойственною имъ беззастѣнчивостью. Дошло до того, что Булдымовъ не зналъ ни на минутзг покоя, будучи обязанъ угощать цѣлыя семейства родственниковъ и знакомыхъ Тани. Булдымовъ не долго думалъ и, собравшись на скоро, выѣхалъ въ Петербургъ, во первыхъ, чтобъ поскорѣе избавиться отъ непрошенныхъ гостей, и, во вторыхъ, съ цѣлью побывать въ Невской столицѣ, о которой такъ много чудесъ разсказывали ему товарищи. Таня и въ этомъ случаѣ безъ малѣйшаго противорѣчія послѣдовала за нимъ, успѣвъ уже, впрочемъ, привязаться къ «дружку», котораго тайная перемѣна въ чувствахъ еще не сказывалась женскому чутью и въ привязанность котораго она еще искренно вѣрила. Надобно, однако-жъ, замѣтить, что уходя изъ табора, она была настроена опытными матронами въ такомъ смыслѣ, что еслибъ на всякій случай «дружокъ» вздумалъ оставить ее, то, имѣя капиталецъ, она при своей красотѣ не должна была горевать о будущности. Матроны, видавшія на вѣку не одну подобную связь съ разнообразными послѣдствіями, не очень-то вѣрили въ несокрушимую любовь и хотя считали это чувство присущимъ молоденькой дѣвушкѣ, однако знали, что сердечное горе не вѣчно, и въ такомъ духѣ воспитывали дѣвочекъ, особенно красивыхъ, которымъ въ силу послѣдняго условія представлялось больше соблазновъ и искушеній. Танѣ нравился Булдымовъ съ самаго начала, она даже успѣла въ него влюбиться, но любовь эта была своеобразна и помимо увлеченія молодости, этой невольной вспышки извѣстнаго возраста, не имѣла еще того твердаго основанія, которое служитъ залогомъ постоянства для женщины, выросшей въ другой сферѣ и при другихъ обстоятельствахъ. Таня была хорошая дѣвушка въ смыслѣ кротости, ====page 236==== исполненія своихъ обязанностей, обладала природнымъ умомъ, разумѣется, безъ всякаго образованія, но вмѣстѣ была глубоко развращена нравственно въ таборѣ, потому что, до выхода изъ него, съ какихъ нибудь тринадцати лѣтъ, продавала свои, конечно невинныя, но не безвредныя для стыдливости ласки, до которыхъ такъ много охотниковъ между богатымъ человѣчествомъ. Правда, она пришла къ Булдымову, какъ дѣвушка поведенія безукоризненнаго въ узкомъ смыслѣ, но въ душѣ ея давно уже не было той дѣвственной чистоты, какую приноситъ возлюбленному существо, незнакомое съ цинизмомъ мужчинъ, покупающихъ поцѣлуи невинной дѣвочки, ни съ ихъ соблазнительными рѣчами, нашептываемыми безплоднымъ желаніемъ неудовлетворенной страсти. Она въ четырнадцать лѣтъ испытывала всѣ волненія женщины, всѣ страстные переходы распаленнаго воображенія, и нѣсколько разъ въ жизни влюблялась въ мимолетныхъ «дружковъ», которые, осыпая ее подарками, не находили, однако-жъ, необходимымъ платить за нее огромный выкупъ и давать большое содержаніе. Между тѣмъ привольная жизнь, незнаніе отказа въ прихотяхъ, комфортъ, не извѣданный въ таборѣ, наконецъ, роль хозяйки въ богатомъ домѣ со множествомъ слугъ, ожидавшихъ малѣйшаго ея приказанія, дѣлали свое дѣло, и, можетъ быть, эти-то условія и собирались упрочить любовь, которую Таня начала чувствовать къ Булдымову. Ей не могло не являться желаніе сохранить за собою всю эту массу выгодъ и, кто знаетъ, современемъ сдѣлаться законною женою своего «дружка», вѣтреный характеръ котораго былъ ей, увы, неизвѣстенъ, и на постоянство котораго она имѣла основаніе разсчитывать, въ чемъ убѣждали ее и матроны, судившія по такой большой денежной затратѣ со стороны Булдымова. Они ей повторяли хоромъ одно: «Будетъ ребенокъ, будешь счастлива. И вслѣдствіе этого Таня сгорала желаніемъ быть матерью. Находясь подъ вліяніемъ всѣхъ этихъ надеждъ и предположеній и не видя со стороны «дружка» никакихъ причинъ къ неблагопріятной для нея перемѣнѣ, ибо свои поѣздки къ сосѣдямъ Булдымовымъ всегда мотивировалъ какою нибудь законною причиною, Таня не прислушивалась къ неопредѣленному шопоту женскаго инстинкта, который, можетъ быть, и дѣлалъ свое дѣло, но подавлялся силою разнообразныхъ ощущеній, совершенно новыхъ для полудикой, неразвитой дѣвушки. За все время одинъ только разъ была у нея съ «дружкомъ» маленькая непріятность, да и то не надолго, когда въ ====page 237==== Москвѣ, въ ихъ же гостинницѣ, шулеръ завелъ его въ одинъ нумеръ и обыгралъ на двѣ тысячи. Таня скорбѣла не объ утратѣ денегъ, но о томъ, что «дружокъ» предпочелъ ея обществу картежную игру и просидѣлъ въ гостяхъ до разсвѣта, не смотря на частыя посылки своей возлюбленной. Размолвка, однако-жъ, окончилась очень скоро, и Булдымовъ увезъ Таню въ Петербургъ, гдѣ шумный водоворотъ столичной жизни увлекъ и молодаго гусара, и хорошенькую цыганку. Они пріѣхали въ началѣ зимняго сезона и съ увлеченіемъ молодости кинулись на всѣ развлеченія, доступныя пріѣзжимъ. Днемъ они странствовали по магазинамъ, разбрасывая деньги, или катались то вмѣстѣ, то по одиночкѣ на великолѣпныхъ рысакахъ, которые каждую минуту готовы къ услугамъ людей, обладающихъ матерьяльными средствами. Одно уже катанье по Невскому доставляло имъ много наслажденія, но у обоихъ возбуждало неодинаковыя желанія и стремленія. Таня рѣдко восхищалась всѣмъ видѣннымъ и только желала запастись тѣмъ или другимъ нарядомъ, который ей нравился на петербургскихъ щеголихахъ, купить какую нибудь вещь, бросавшуюся въ глаза за стеклами магазиновъ, и наконецъ, въ силу естественнаго кокетства, блеснуть своимъ молоденькимъ, хорошенькимъ личикомъ, на которое, конечно, заглядывались весьма многіе. Разумѣется, при этомъ у нея не было никакой затаенной мысли, и даже не приходила въ голову возможность малѣйшей перемѣны отношеній къ «дружку», доставлявшему ей столько удовольствій. Не то было съ Булдымовымъ съ первыхъ же дней пріѣзда въ Невскую столицу. Когда онъ побывалъ въ итальянской оперѣ, гдѣ увидѣлъ множество прелестныхъ женщинъ, залитыхъ въ брильянты, когда съѣздилъ въ маскарадъ благороднаго собранія, гдѣ подъ звуки музыки расхаживали роскошно одѣтыя маски, гдѣ веселый говоръ и таинственный шопотъ поражали его на каждомъ шагу, онъ разомъ почувствовалъ все неудобство присутствія неотступной Тани, которая мѣшала ему идти, положимъ, безъ цѣли, въ ту или другую сторону, заговорить съ кѣмъ нибудь, вмѣшаться въ пеструю толпу и дѣйствовать самостоятельно. Таня, конечно, одѣтая въ превосходное домино и щегольскую полумаску, въ своей наивности, громко выражала восторгъ и предлагала дѣтскіе вопросы, такъ что иныя маски безцеремонно подсмѣивались надъ нею. Одно стройное домино даже подошло къ Булдымову и шепнуло ему на ухо: — Ты такой хорошенькій гусаръ, а таскаешь съ собою ====page 238==== какую-то деревенщину. Посади ее гдѣ нибудь въ углу и пойдемъ со мною. Булдымовъ покраснѣлъ и не нашелъ, что сказать. — Развѣ вы меня знаете? рѣшился проговорить онъ, наконецъ. Маска приложила вѣеръ къ губамъ. — Много будешь знать, скоро состарѣешься. До свиданія! Я еще подойду къ тебѣ. И домино исчезло въ подходящей группѣ. — Кто это? не безъ испуга спросила Таня. — Вѣроятно, кто-нибудь изъ знакомыхъ или сосѣдей по деревнѣ. У выхода изъ гостиной въ залу другое домино пристало къ Булдымову. — Однако ты постояненъ, какъ не слѣдуетъ гусару, сказало оно, цѣлый вечеръ ходишь съ одною маскою. Я думаю, вы уже все переговорили. Гусаръ окончательно смѣшался и предложилъ Танѣ отправиться въ буфетъ, гдѣ и потребовалъ лимонаду, конфектъ, мороженаго. Таня принялась за сласти, а въ это время какое-то голубое домино схватило за руку Булдымова. — Что ты такой мрачный? спросила маска. — Напротивъ. — А позабылъ Ольгу? — Какую Ольгу? — Не прикидывайся. — Вашъ голосъ мнѣ не знакомъ. — Мужчины, особенно гусары, очень вѣтрены. — Митя, что-жъ ты оставилъ меня одну! крикнула въ это время Таня. — Ну, дѣлать нечего, Митя, ступай исполнять приказаніе, сказала маска и, засмѣявшись, отправилась дальше. Булдымовъ подошелъ къ Танѣ. — Неужели же мнѣ нельзя отойти ни на шагъ! сказалъ онъ. — Зачѣмъ же тебѣ ходить съ незнакомыми, да и мнѣ одной скучно. Булдымовъ вздохнулъ и сѣлъ. Онъ даже не прикоснулся къ сластямъ, которыми потчивала его возлюбленная. Эти маскарадныя сцены, однако жъ, не имѣли никакихъ особенныхъ послѣдствій и не повели ни къ какой размолвкѣ. На другой день послѣ маскарада Булдымовъ сидѣлъ въ гостиной своего нумера и ожидалъ выхода Тани къ завтраку. ====page 239==== — Васъ спрашиваетъ какой-то господинъ Артуа, сказалъ, входя, человѣкъ: прикажете принять? — Я не знаю никакого господина Артуа. Военный? — Никакъ нѣтъ. — Странно. Впрочемъ, проси. Дверь быстро отворилась, и вошелъ Слезкинъ. — Здравствуй, голубчикъ Булдымовъ! воскликнулъ онъ, бросился впередъ и вдругъ остановился. — Ахъ, извините! продолжалъ онъ, всплеснувъ руками: какое странное недоразумѣніе! — Я васъ не понимаю. — Еще разъ прошу извинить великодушно. У меня былъ въ университетѣ любимый товарищъ Булдымовъ, который тоже поступилъ въ военную службу; прочтя на доскѣ вашу фамилію, я думалъ... Извините, Бога ради. — Ничего, со мною самимъ это случалось. — Но я былъ въ полномъ убѣжденіи, что пріѣхалъ товарищъ, съ которымъ давно уже не встрѣчался, теперь вижу, что онъ гораздо старше васъ. Видя молодаго человѣка, одѣтаго щегольски, который во всѣхъ движеніяхъ своихъ обличалъ благородство, Булдымовъ, все еще стоя, спросилъ: — А вы здѣшній житель? — Постоянный. Примите мое искреннее извиненіе. Имѣю честь кланяться. — Позвольте, сказалъ Булдымовъ, которому было скучно и хотѣлось поболтать: неугодно ли вамъ стаканъ чаю или кофе? не прикажете ли трубку? Слезкинъ вынулъ часы и посмотрѣлъ. — Очень вамъ благодаренъ. Я свободенъ цѣлыхъ полчаса, и если могу быть полезенъ какими-нибудь свѣдѣніями, то сочту это хоть слабымъ вознагражденіемъ за сдѣланное вамъ безпокойство. — Э, полноте, нашъ братъ военный не любитъ церемоній. Эй, человѣкъ! давайте чай, кофе и что тамъ еще. Садитесь, господинъ Артуа, гостемъ будете. — Вы сюда по службѣ? — Нѣтъ, просто пріѣхалъ посмотрѣть столицу. — И прекрасное выбрали время. Судя по женской прислугѣ, вы женаты. Булдымовъ засмѣялся. — То есть какъ хотите — и женатъ, и не женатъ. — А! — Но это не мѣшаетъ мнѣ пользоваться удовольствіями. ====page 240==== Знаете, господинъ Артуа, у меня нѣтъ знакомыхъ, и вы оказали бы мнѣ большую услугу, сообщивъ кое-что о Петербургѣ. — Къ вашимъ услугамъ. — А вы женаты? — Нѣтъ. — И любите выѣзжать? — Да чтожъ дѣлать по вечерамъ? — Знаете ли, что васъ сама судьба послала ко мнѣ. Вы, не шутя, можете быть мнѣ полезны. — Митя! можно мнѣ войти? раздался звонкій голосъ за дверью слѣва. — Если одѣта, можно, если нѣтъ — нельзя. У меня гости. — То есть какъ одѣта? Я въ новомъ капотѣ. — Ну, можно, сказалъ, засмѣявшись, Булдымовъ. Таня вошла въ гостиную и покраснѣла при видѣ незнакомаго молодаго человѣка. Слезкинъ всталъ и почтительно поклонился. Онъ думалъ, что его представятъ, но не дождавшись, самъ назвался своимъ псевдонимомъ. — Ну, Таня, хозяйничай. Таня, смѣшавшись, сѣла за столъ и по прежней еще привычкѣ позвала слугу, постучавъ ложечкою о стаканъ, хотя тутъ же стоялъ колокольчикъ. Въ нѣсколькихъ словахъ, сказанныхъ Танѣ Слезкинымъ, было столько уваженія, столько изысканной вѣжливости, что цыганка ощутила какое-то самодовольствіе, ибо первый разъ въ жизни ей приходилось встрѣчать такую почтительность отъ образованнаго и, какъ она полагала, свѣтскаго молодаго человѣка. Онъ взялъ предложенный ему стаканъ кофе, но отъ трубки отказался, а попросилъ у хозяйки позволенія закурить папироску. Та удивилась этому испрашиванію позволенія и кивнула головкою. Слезкинъ разсказалъ ей въ короткихъ словахъ поводъ своего визита, и Таня засмѣялась. — Но я нисколько не жалѣю, что ошибся въ разсчетѣ, прибавилъ онъ, во первыхъ, вмѣсто кутилы товарища встрѣтилъ обязательнаго молодаго человѣка, а во вторыхъ, совершенно случайно удостоился видѣть такую прелестную особу. Таня смѣшалась окончательно и наклонилась къ самовару. — Вы, петербужцы, мастера на комплименты, сказалъ, засмѣявшись, Булдымовъ, а моя Татьяна Осиповна не бывала въ свѣтѣ. ====page 241==== — Можетъ быть мало сахару? спросила Таня, желая замять разговоръ. — Благодарю васъ, довольно. — И такъ, господинъ Артуа, вы посвящаете насъ въ столичную жизнь. Мы уже были въ нѣсколькихъ спектакляхъ и вчера въ маскарадѣ. — Я тоже былъ въ благородномъ собраніи. Какъ вамъ понравился маскарадъ? обратился Слезкинъ къ Танѣ. — Мнѣ съ Митею вездѣ нравится. Мы тамъ ужинали. — У меня положительно нѣтъ никого знакомыхъ, господинъ Артуа, сказалъ Булдымовъ, и если предчувствіе меня не обманываетъ, то наша случайная встрѣча послужитъ мнѣ въ пользу. Вы не откажетесь когда нибудь поѣхать вмѣстѣ съ нами. — Отчего же, только извините, если не всегда могу исполнить ваше желаніе. У меня такъ много занятій и такой обширный кругъ знакомства. Конечно, я поѣду съ удовольствіемъ, куда угодно, и если позволите, могу явиться иногда утромъ на часъ, или на полчаса. — О, я буду чрезвычайно вамъ благодаренъ. Видите ли, мнѣ даже хотѣлось бы посовѣтоваться съ кѣмъ нибудь насчетъ одного обстоятельства по службѣ. — Если это обстоятельство не сложно... — Да вотъ, я именно сегодня утромъ, сидя одинъ, задумалъ перейдти въ гвардію. — Что-жъ, и прекрасно. — У меня, слава Богу, состояніе хорошее, могу безъ затрудненія служить въ лейбъ-гусарахъ, лошадь куплю хоть въ три тысячи. — Я полагаю, что переводъ не такъ затруднителенъ. — Одна бѣда, что у меня нѣтъ знакомыхъ офицеровъ. — Все это можно будетъ устроить. — Надѣюсь, господинъ Артуа, что вы не откажитесь когда нибудь вмѣстѣ съ нами отобѣдать. — Съ особеннымъ удовольствіемъ. — Сегодня, напримѣръ. — Сегодня я отозванъ. А вотъ вамъ мой адресъ, прибавилъ Слезкинъ, подавая карточку, быть можетъ, вамъ будетъ что нибудь нужно, я къ вашимъ услугамъ. Вы, Татьяна Осиповна, также можете на меня разсчитывать. Таня подняла на Слезкина большіе черные глаза. — А мнѣ что, мнѣ ничего не нужно. Вы, я думаю, какъ и Митя, ни черта не понимаете въ нарядахъ, проговорила Таня, улыбнувшись. ====page 242==== — Вы угадали. Смуглая Таня была очень хороша собою. Густые и черные какъ смоль волосы ея въ живописномъ безпорядкѣ выбивались изъ подъ легкой кружевной косынки, а роскошный гибкій станъ и художественной формы, полуобнажённыя до локтей, руки не могли не обратить на себя вниманія. Но прелестнѣе всего у нея былъ маленькій ротикъ, румяныя губки котораго складывались въ такой очаровательный очеркъ, что Слезкинъ невольно подумалъ о поцѣлуѣ. Не говоря уже о Парашѣ, къ которой онъ не чувствовалъ особаго расположенія, но и прежнія его привязанности не могли идти въ сравненіе съ хорошенькою цыганкою. Онъ, однако-жъ, не счелъ удобнымъ засиживаться, посмотрѣлъ на часы и всталъ. — Вы уже уходите? спросилъ Булдымовъ. — Пора. — Ахъ, позвольте, мнѣ нуженъ совѣтъ. — Сдѣлайте одолженіе! — У меня вышли всѣ почти наличныя деньги, и необходимо размѣнять довольно большой банковый билетъ, только не здѣшняго банка. — Это пустяки, это вамъ сдѣлаютъ за извѣстный процентъ въ каждой конторѣ. Впрочемъ, извините, Булдымовъ, сказалъ Слезкинъ, вынимая бумажникъ, если до размѣна вамъ нужно сто, двѣсти рублей, я къ вашимъ услугамъ. Булдымовъ слегка покраснѣлъ. — О, нѣтъ! воскликнулъ онъ. Я вамъ очень благодаренъ, но такія суммы у меня еще имѣются, только мы съ Танею умѣемъ живо тратить деньги. Таня засмѣялась. — Уѣдемъ въ полкъ, сказала она, тамъ уже негдѣ будетъ тратить... — Вы такой обязательный человѣкъ, господинъ Артуа, прервалъ Булдымовъ, что я не знаю, чѣмъ выразить мою признательность. — Э, полноте! стоитъ ли говорить о подобномъ вздорѣ! однако мнѣ пора. И Слезкинъ распрощался съ новыми знакомыми. Не успѣлъ онъ поворотить за уголъ корридора, какъ нумерной вошелъ къ Булдымову. — Что, любезный? спросилъ гусаръ. — Къ вамъ пришелъ господинъ Горжалковскій. — Что за притча такая сегодня! я никогда не слыхалъ про такого господина. ====page 243==== — Говоритъ, по нужному дѣлу. — Проси! сказалъ Булдымовъ, пожимая плечами. — А мнѣ уходить, что ли? молвила Таня. — Можешь остаться. Въ гостиную вошелъ знакомый намъ молодцоватый ГржмотъГоржалковскій и, раскланявшись, отрекомендовался дворяниномъ Подольской губерніи. — Что же вамъ угодно? спросилъ Булдымовъ довольно сухо. — Я слышалъ въ буфетѣ, что вамъ нужно размѣнять банковый билетъ. — А, хорошо! Прошу садиться. Мнѣ, дѣйствительно, нужно размѣнять билетъ въ десять тысячъ московскаго ломбарда. Вы какъ же можете это сдѣлать? — То есть, я не могу, но я домашнимъ секретаремъ у одного господина, который занимается этимъ дѣломъ. Я и сейчасъ пріѣзжалъ въ гостиницу къ одному полковнику, который также хочетъ достать денегъ подъ билетъ, и потому осмѣлился... — Говорятъ, здѣсь есть для этого конторы. — Есть, только онѣ берутъ дороже. — Почему? — Потому, господинъ Булдымовъ, что онѣ нанимаютъ дорогія квартиры, держатъ конторщиковъ. — А! Но вашъ хозяинъ? — Мой патронъ занимается этими дѣлами частнымъ образомъ и довольствуется малыми процентами. — Что жъ, мнѣ все равно. А когда можно? — Когда угодно. — Напримѣръ, сейчасъ? — Боюсь, чтобъ онъ не выѣхалъ, но часа черезъ два будетъ навѣрно дома. — Въ такомъ случаѣ я пріѣду. — Я дамъ адресъ. Впрочемъ, какъ вы не здѣшній, то чтобъ не безпокоиться, позвольте мнѣ заѣхать сюда часамъ къ тремъ, и мы вмѣстѣ отправимся. — Хорошо. Мы сейчасъ съѣздимъ кое-куда, а къ тремъ часамъ воротимся въ гостинницу. — Я буду ожидать васъ, а до тѣхъ поръ схожу къ патрону и предупрежу: надобно, чтобы онъ приготовилъ деньги, вѣдь десять тысячъ не всегда въ шкатулкѣ. — И прекрасно. Очень вамъ благодаренъ. Я послѣ заплачу вамъ за труды. — Помилугйте, я за труды не беру, потому что самъ имѣю малую долю въ операціяхъ. ====page 244==== — Тѣмъ выгоднѣе для меня, сказалъ, засмѣявшись, Булдымовъ. — И такъ — до трехъ часовъ. — Слушаю-съ. И Гржмотъ-Горжалковскій вышелъ. XIX. Васька Размоловъ, по протекціи буфетчика, поступилъ въ картежную, и не прошло двухъ недѣль, какъ онъ сдѣлался правою рукою Лагунова, который былъ изумленъ его способностью сосчитывать въ одну минуту, какія угодно, сложныя записи. Но этого мало, Васька, присмотрѣвшись къ банковой и штосовой игрѣ, необыкновенно скоро научился всѣмъ видамъ ставокъ, значенію этихъ ставокъ, узналъ всевозможные загибы картъ, и если не смѣлъ еще открыто уличать нѣкоторыхъ понтовъ въ плутняхъ и мошенничествѣ, то послѣ подробно передавалъ хозяину всѣ свои замѣчанія по этой части. Лагуновъ пришелъ въ восторгъ отъ новаго помощника, назначилъ ему двѣ копѣйки безпроигрышной доли и тутъ же на Апраксиномъ экипировалъ его прилично, обѣщавъ вычитать за экипировку по пяти рублей въ мѣсяцъ изъ выигрыша. Васька не вѣрилъ своему счастью. Вскорѣ, послѣ довольно прибыльной ночи, выспавшись порядкомъ, Васька хотѣлъ было отпроситься къ своему пріятелю на Петербургскую, какъ хозяинъ кликнулъ его въ свою комнату. Тамъ сидѣлъ одинъ только Грѣлкинъ за графинчикомъ горькой и селянкою. — Знаешь что, Размоловъ, сказалъ Лагуновъ, ты можешь современемъ зарабатывать хорошій кусокъ хлѣба. — По крайности, хотѣлось бы. — Это не трудно. Ты вѣдь присмотрѣлся къ игрѣ? — Точно такъ. — А самъ могъ бы прометать банкъ? — Не знаю. Я каждый день мечу самъ себѣ, и, кажется, выходитъ чисто. — А сядь-ко къ столу, да возьми колоду картъ. Васька исполнилъ приказаніе. — Мечи! Размоловъ началъ метать. Карты ложились довольно плавно. — Да онъ, бестія, уже навострился, сказалъ хозяинъ, обращаясь къ Грѣлкину. — Какъ ты думаешь? — Ничего, для новенькаго недурно. ====page 245==== — Вотъ видишь ли, Васька, въ чемъ дѣло: для метки есть особая наука, и ее надо произойти. — Слушаю. — Ты малый смышленый и скоро разберешь въ чемъ суть, только прежде долженъ поклясться передъ образомъ, что ничего никому не разскажешь. Васька всталъ и посмотрѣлъ въ уголъ на икону, передъ которою теплилась лампада. — Клянусь никому ничего не говорить, сказалъ онъ и перекрестился. — Съ сегодняшняго дня ты поступаешь въ ученье къ Павлу Максимовичу Грѣлкину, и когда кончишь выучку, будешь метать съ нами вмѣстѣ. — Покорно благодарю. — Только за выучку будешь уплачивать, какъ мы положимъ. — И на томъ согласенъ. — Теперь тебѣ вотъ какое приказаніе. Выспавшись утромъ, ты являйся сюда каждый день ко мнѣ въ комнату — Павелъ Максимовичъ вѣдь тутъ ночуетъ, и онъ возьметъ тебя въ ученье. — Слушаю. А сегодня я хотѣлъ проситься на Петербургскую. — Это къ Алешкѣ! Сходи, только смотри — ни гу-гу. — Помилуйте! Я такъ давно не видался съ землякомъ. — Только не закути. Васька поклонился и черезъ четверть часа отправился къ пріятелю. Алешка, который видѣлся съ Размоловымъ лишь въ «Зеленомъ Дубѣ», куда пріѣзжалъ съ отчетомъ и деньгами, радушно встрѣтилъ друга, находившагося съ нимъ постоянно въ интимныхъ отношеніяхъ. Немедленно велѣлъ онъ подать чаю, водки, закуску и пригласилъ Размолова въ свою комнату, ибо это былъ самый тихій часъ, по техническому выраженію, и буфетъ можно было оставить безъ особаго надзора. — Думаю, братъ, ѣхать въ деревню, сказалъ онъ. — Что такъ? въ побывку? — Надоѣло. — Нешто тебѣ не хорошо? — Не то, что не хорошо, а хочу какой нибудь мѣсяцъ пожить въ свое удовольствіе. — Какъ же трактиръ-то? — Сквозь землю не провалится, сказалъ Алешка весело: — а вернусь, хозяинъ приметъ по прежнему. — Нѣтъ, видишь ====page 246==== ли, душа, скажу по откровенности. Я нажилъ тысяченокъ пару, справилъ богатѣющее платье, купилъ золотые часы съ цѣпью — вотъ на мнѣ, сто восемь заплатилъ, да и колечко съ брильянтами за сорокъ пять. Значитъ, молодецъ хоть куда. — А все-таки я въ толкъ не возьму. — И не возьмешь. Знай, твоя башка, что въ Питерѣ такихъ какъ я много, и негдѣ мнѣ здѣсь покуражиться. Конечно, у себя въ трактирѣ я всегда могу не только изругать сколько душѣ угодно, а побить морду всѣмъ отъ мальчика до подручнаго, да этого мнѣ мало! — Какой ты чудакъ! — Теперь ты разсуди, если Алешка, тоись Ликсѣй Кондратичъ, покажется въ нашемъ городѣ... Какъ ты думаешь, а? — Извѣстно, всѣ будутъ удивляться. — Мало того — что скажутъ тѣ самыя бестіи, которые драли меня за вихоръ?Вѣдь они будутъ мнѣ кланяться чуть не въ ноги. — И матушка возрадуется. — Матушкѣ шелковое матерчатое платье и большой платокъ — понимаешь! — Понимаю. Только вотъ что, Алеша, не прокутилъ бы ты деньжонки. — Шалишь! Ты думаешь, я такой простакъ, какъ ты. Денежки, братъ, въ ломбардѣ, а вотъ тутъ въ шкатулкѣ билеты лежатъ, да накапливаютъ проценты. Деньги кромѣ того есть, да еще наживу кое-что. Зачѣмъ прокучивать! Мнѣ хочется только утереть имъ, моимъ зложелателямъ, носы, натѣшиться, вотъ что! У Васьки разгорѣлись глаза. — И я хотѣлъ бы покуражиться передъ своими дядями... — Такъ что-жъ? — Капиталу не хватаетъ, отвѣчалъ Васька. — Нешто худо дѣло? — Нѣтъ, не худо, да еще по новости. Вотъ уже двѣ недѣли при картежной состою. — Ты сказывалъ. Въ бильярдной бы лучше. — Ничего, и здѣсь есть заработокъ. — А знаешь, Вася, хорошо, что ты пріѣхалъ. Я черезъ недѣльку уѣду въ деревню, а у меня будетъ просьба до тебя. — Съ моимъ удовольствіемъ. Алешка налилъ двѣ рюмки, одну придвинулъ къ пріятелю, а другую выпилъ залпомъ. — Распоряжайся-ка ты чайкомъ. Тутъ дѣло вотъ какое, Вася: у меня есть зазноба. ====page 247==== — А! произнесъ Васька, улыбаясь. — И такъ шельма меня приворожила, что я тебѣ скажу, нѣту средствій. Коли хочешь, скажу всю правду какъ передъ Богомъ, хочу отъ нея удрать. — Да зачѣмъ же? — Пристаетъ, чтобъ женился. — Да если хорошая невѣста? — Какая у чорта невѣста! Голь перекатная, обулъ, одѣлъ, рублей двадцать въ мѣсяцъ стоитъ. — Такъ, значитъ, можешь и бросить. — Бросить! Никто не запретитъ бросить, да самъ отвязаться не могу. Всѣмъ хороша, крѣпко пришлась по душѣ, бестія, да все денегъ проситъ. — Ну, не давай. — Такъ и не давай! Попробуй-ка связаться, Я жениться на ней не хочу. Мнѣ надобно сколотить капиталъ, и я сколочу, возьму купеческую дочку съ приданымъ и открою торговлю. А это что! Ты посмотрѣлъ бы, Вася, вѣдь словно писаная картинка, бестія. Вчера отколотилъ. — За что? — Да такъ, за здорово живешь, чтобъ помнила. Вѣришь ли, Вася, дня два не говоритъ, самъ не свой хожу. — Значитъ, любишь. — Вотъ потому и хочу на родину. Провѣтрюсь, можетъ, забуду, а жениться не хочу. — Право, ты чудакъ. — Я уѣду на мѣсяцъ, а деньги оставлю у тебя. Ты расплатишься за квартиру, а деньги будешь выдавать ей по малости на кушанье. Теперь, значитъ, все продовольствіе изъ трактира, а уѣду, надо платить изъ своего кармана. — Хорошо, я буду выдавать. — Только, Вася, Боже тебя сохрани, если затѣешь шуры-муры; какъ узнаю, не жить вамъ обоимъ на свѣтѣ. — Э, братъ, я до этихъ дѣловъ не касаюсь. — То-то. Какъ пріятель, ты присматривай, да и мнѣ скажи. Алешка выпилъ еще рюмку. — Въ воскресенье, значитъ, пріѣзжай на Петербургскую, продолжалъ онъ: я тебя сведу съ нею, потому во вторникъ хочу ѣхать. — Я, братъ, Алеша, ни для кого не согласился бы ни за что, а для тебя могу, значитъ, какъ я тебѣ другъ. — За это спасибо. А, понимаешь, если какъ нибудь подладишься, да я узнаю, тебѣ и ей голову провалю, это вѣрно. ====page 248==== — Этого не случится. Я буду выдавать деньги, твоихъ не хватитъ, могу своихъ приложить. — Ни, ни! Пусть гаельма не мотаетъ. Ну, а если она съ кѣмъ нибудь свяжется? — Ты, Алешка, право, городишь околесную. — Зачѣмъ околесную? — Нешто неправда. Уѣзжаешь, чтобъ развязаться, а мнѣ оставляешь деньги на кушанье и на квартиру. — А то какъ же? — Хочешь развязаться, бросилъ и шабашъ! Какое тебѣ дѣло, что она заживетъ съ другимъ, коли хочешь разлучиться. — Какое дѣло! крикнулъ Алешка: да я задушу ее... — Коли она тебѣ такъ мила, почему же не жениться? — Что-о! Нѣтъ, братъ, дудки! Мнѣ нужно жену съ капиталомъ, я хочу сдѣлаться купцомъ третьей, второй, первой гильдіи, а у нея кромѣ красоты ни черта нѣту. — Ну что-жъ, примѣрно, дѣлать? — А вотъ посмотри, проѣзжусь, а тамъ коли забуду, прахъ ее тогда побери, а если нѣтъ... — Алешка снова налилъ рюмку и выпилъ залпомъ. — Рѣшусь жизни! сказалъ онъ, ударивъ кулакомъ по столу: мнѣ одинъ конецъ. — Не думалъ я слышать отъ тебя такія рѣчи, Алеша. Я сдѣлалъ бы совсѣмъ иначе. — А какъ бы ты сдѣлалъ? — Коли полюбилъ, женился бы, хоть у нея ничего нѣтъ. Нешто лучше такъ жить да тратиться. — Э, ты не смыслишь петербургскихъ обычаевъ. Здѣсь не то, что холостые, а женатые имѣютъ любовницъ. — Всетаки нуженъ капиталъ. — Безъ капиталу ничего не подѣлаешь. Не будь Даши, у меня было бы много денегъ. Алешка напился порядочно, и Васька тоже подгулялъ, но послѣдній на столько сохранилъ трезвости, что, сознавая свою обязанность быть при картежной, воспользовался расположеніемъ друга ко сну и уѣхалъ въ трактиръ «Зеленаго Дубая». Дѣло было къ вечеру. Ранніе посѣтители начали уже появляться въ картежной, въ которой, впрочемъ, банкъ еще не метали, во первыхъ, потому, что хозяинъ куда-то уѣхалъ и не возвращался, а во вторыхъ, и не стоило метать двумъ, тремъ индивидуумамъ, но Васька всетаки считалъ обязанностью находиться на своемъ мѣстѣ. Наконецъ, посѣтителей собралось довольно, которые и затѣяли различныя игры между собою за не ====page 249==== имѣніемъ банка, ибо Лагуновъ все еще былъ въ отсутствіи, а главный его дольщикъ Грѣлкинъ неосторожно напился и лежалъ безъ движенія. Васька, однако-жъ, какъ смышленный малый, зорко слѣдилъ за игрою и аккуратно требовалъ деньги закарты, сколько ему слѣдовало. При видѣ новичка, многіе желали оттянуть малую толику; но этотъ новичекъ разсчитывалъ выигрыши копѣйка въ копѣйку и не уступалъ ни на волосъ хозяйскаго добра, какъ онъ самъ выражался. Размоловъ также внимательно наблюдалъ самыя игры, такъ какъ готовился вступить на поприще, которое много сулило въ будущемъ, но которое представлялось ему пока настоящими потемками. Скоро пріѣхалъ хозяинъ и, убѣдившись въ состояніи Грѣлкина, поспѣшилъ въ картежную, гдѣ игра велась на отдѣльныхъ столикахъ. Размоловъ въ короткихъ словахъ сдалъ ему отчетъ и деньги вручилъ вмѣстѣ съ бумажкою, на которой красивыми цифрами была подробно записана выручка. Съ прибытіемъ Лагунова и еще нѣсколькихъ гостей, характеръ измѣнился и заложенъ былъ банкъ на большомъ столѣ по срединѣ комнаты. Метать сѣлъ самъ хозяинъ, къ которому тотчасъ же присоединились два дольщика, два естественныхъ плута, а остальные засѣли вокругъ стола въ качествѣ понтовъ, постоянно приносившихъ ловкому трактирщику дань въ видѣ мелкаго серебра и мелкихъ бумажекъ. Лагуновъ, знавшій своихъ посѣтителей, велъ дѣло очень удачно, т. е. обиралъ публику довольно безцеремонно, и только окидывалъ испытующимъ взоромъ каждаго новаго понта для своихъ соображеній. Посторонніе къ нему являлись не иначе, какъ по рекомендаціи какого нибудь habitué, а потому онъ наблюдалъ только за тѣми новичками, кого приводили сами жертвы, ни мало не безпокоясь объ индивидуумахъ, предлагаемыхъ шулерами. Выметавъ рублей около полутораста, т. е. все, что можно было выметать у наличнаго состава понтовъ, Лагуновъ, сложивъ на столъ карты въ видѣ вѣера, сказалъ: — Баста! — Еще одну или двѣ таліи! отозвался какой-то понтъ, у котораго оставалось нѣсколько рублей въ карманѣ. — Нѣтъ, пока довольно. Можетъ быть, кто нибудь другой промечетъ, а мы отдохнемъ. Въ это время отворилась дверь и вошелъ одноглазый старичекъ въ сопровожденіи изящно одѣтаго Гржмотъ-Горжалковскаго. — Иванъ Кондратичъ, сказалъ онъ, обращаясь къ ====page 250==== хозяину: — вотъ я привелъ къ вамъ моего добраго знакомаго Валентина Адамовича. Старичокъ былъ извѣстный грязный шулеръ. — Очень радъ, отвѣчалъ Лагуновъ, протягивая руку гостю: — намъ хорошіе понты всегда надобны. — Я больше по части метки, сказалъ Горжалковскій: — больше люблю въ долю идти. Лагуновъ быстро посмотрѣлъ на него и еще быстрѣе перенесъ взоръ на одноглазаго. — Валентинъ Адамовичъ точно не любитъ понтировать, отозвался послѣдній. — Ну, а у меня доли постоянно заняты, проговорилъ довольно сухо хозяинъ. — На нѣтъ и суда нѣтъ, замѣтилъ Горжалковскій чрезвычайно мягкимъ голосомъ: — въ такомъ случаѣ, мы не прочь и пропонтировать рубликовъ нѣсколько по бѣдности, прибавилъ онъ съ самодовольною улыбкою. Хозяинъ, однако-жъ, не отвѣчалъ ничего, сознавая, что если гость пришелъ съ одноглазымъ и напрашивался на долю, то, во первыхъ, обѣщалъ неважную поживу, а во вторыхъ, угрожалъ быть помѣхою. О такихъ индивидуумахъ обыкновенно предваряли хозяина, и онъ изъявлялъ или не изъявлялъ согласіе. Сосчитавъ деньги, Лагуновъ объявилъ антрактъ пока подойдутъ понты, а самъ вышелъ, подавъ одноглазому незамѣтно знакъ наклоненіемъ головы. Чрезъ нѣсколько минутъ исчезъ и одноглазый, направившись въ хозяйскую. — Ты какого это гуся привелъ и гдѣ съ нимъ познакомился? спросилъ Лагуновъ съ неудовольствіемъ. — Онъ хорошій человѣкъ. — Должно быть хорошій, сразу просится въ долю. Онъ игрокъ? — Разумѣется. — На кой же намъ чортъ игрока? у насъ этого добра и у самихъ довольно. — Да не горячись же, Иванъ Кондратьичъ, а прежде выслушай. У него очень много хорошихъ понтовъ изъ дворецкихъ и барскаго лакейства. — А! — То-то! Сегодня онъ пришелъ познакомиться съ тобою, а завтра, приведетъ пожалуй и добычу. — Это другое дѣло. Въ такомъ случаѣ имѣешь графинчикъ горькой и закуску. — Сегодня больше и не требую, а какъ сдѣлаемъ дѣло... ====page 251==== — Тогда само собою. Кто-жъ онъ такой? — Какой-то польскій дворянинъ. — И должно быть не дремлетъ. — Мастеръ. Онъ былъ въ долѣ съ кѣмъ-то изъ игроковъ, но разсорился и хочетъ войдти къ тебѣ. — Что-жъ, я не прочь. — Это я ему посовѣтовалъ и показалъ дорогу въ «Зеленый Дубъ», ты не забывай, Иванъ Кондратьичъ. — Все это хорошо, но ты ему скажи, что я не повѣрю до тѣхъ поръ, пока онъ не представитъ выгодныхъ понтовъ. Ну, а какъ, по твоему, надобно его остерегаться? — Нѣтъ, ужъ мы переговорили. Онъ, пожалуй, будетъ понтировать немножко. — Да! покорно благодарю. Если знаетъ тасовки, можетъ поставить такую карту, что небо съ овчину покажется. — Я тебѣ говорю, что онъ хотѣлъ завтра привести двухъ гостей съ деньгами. — А ты сегодня очень глупъ, одноглазый чортъ! Не могъ развѣ ты прійдти днемъ и сказать мнѣ, а потомъ пусть бы прямо и являлся съ понтами. — Дѣло вышло спѣшное. — Не могу же я такъ вотъ и повѣрить на слово! Ты знаешь, какъ надо быть осторожнымъ въ нашей шкурѣ. — Ничего, не бойся, Иванъ Кондратьичъ. Ужъ если я говорю, значитъ вѣрно. — Ну, ужъ и ты хорошъ! Одноглазый съ укоромъ посмотрѣлъ на Лагунова. — Тутъ вѣдь наша обоюдная выгода. — А мы вотъ что сдѣлаемъ: пусть онъ понтируетъ на маленькихъ столикахъ, а въ нашъ банкъ не мѣшается, вотъ и будетъ ладно. Завтра, когда приведетъ понтовъ, разсчетъ другой. — Такъ я и скажу ему. — Однако этотъ Грѣлкинъ, чортъ знаетъ, что выдумалъ. Грѣлкинъ вставай! говорилъ Лагуновъ, толкая въ плечо сотоварища. — Вставай, говорятъ теоѣ! Одиннадцатый часъ, а ты дрыхнешь. — У! проговорилъ Грѣлкинъ, приподымаясь и зѣвая во весь ротъ: — какъ я заспался! — Хватилъ должно быть черезъ край. — Все твой Парамонычъ: я попросилъ стаканчикъ очищенной, а онъ, подлецъ, налилъ какъ есть коньяку. ====page 252==== — И будто бы одинъ стаканъ свалилъ тебя съ ногъ? — Ну, это шалить, я хватилъ еще горькой, говорилъ Грѣлкинъ, отплевываясь, — Фу, какъ скверно во рту! — Опохмѣлиться, что-ль? — Надо будетъ безпремѣнно. А какъ выметка? Должно быть тебѣ снилась. — Какъ такъ? — А что же ты хочешь спать и брать долю! — Да я же всегда... — Нѣтъ, Грѣлкинъ, жирно будетъ. Я уѣзжалъ по дѣлу въ игорной изъ насъ никого, метали на разныхъ столикахъ — значитъ потеря, а ты нализался. — Небось, Иванъ Кондратьичъ правъ, вмѣшался старикъ. — А и ты здѣсь, одноглазый... Экіе черти! зачѣмъ же меня не разбудили? — Разбудишь тебя въ хмѣлю! — Такъ пойдемъ метать хоть теперь, по крайности. — Карманы уже очищены, замѣтилъ, улыбнувшись, одноглазый: — развѣ подойдутъ новые понты. — Скверно. Иванъ Кондратьичъ, вели, братъ, подать мнѣ полынной, а я умою рожу. — Самъ можешь пойдти въ буфетъ, а если хочешь пить, то напился бы квасу. Съ полуночи можетъ быть работа. Впрочемъ, какъ самъ знаешь. — Я пропущу самую крохотную. Черезъ четверть часа Грѣлкинъ, послѣ рюмки полынной напившись квасу, вышелъ въ картежную, и первое, что поразило его — былъ господинъ, одѣтый весьма прилично, костюмъ котораго рѣзко отличался среди засаленныхъ пальто, уродливыхъ сюртуковъ, чуекъ и ливрейныхъ фраковъ. Грѣлкинъ не зналъ Гржмотъ-Горжалковскаго. Ларіонъ Ивановичъ, по свойственной ему хитрости, держалъ своихъ подчиненныхъ въ изолированномъ положеніи, такъ что иные изъ нихъ, даже встрѣчаясь, не знали, что служили одному патрону. Въ особенности вдали отъ всѣхъ своихъ дѣлъ онъ держалъ Грѣлкина, на котораго хотя и покрикивалъ, разражаясь порою угрозами, но котораго, однако, боялся, вслѣдствіе чего давалъ ему какъ бы аренду, отпуская деньги на игру, впрочемъ, не подлежавшую сомнѣнію. Не смотря на послѣднее обстоятельство, Гременицынъ все-таки рисковалъ деньгами, потому что Грѣлкинъ нерѣдко напивался, могъ впутаться въ какую нибудь исторію и потерять ввѣренную сумму. Положимъ, Грѣлкинъ секретно былъ порученъ надзору Лагунова, однако тутъ ====page 253==== предстояла не весьма солидная гарантія, ибо — во первыхът Лагуновъ былъ самъ плутъ естественный, а во вторыхъ, вътакомъ вертепѣ и хозяинъ не могъ иногда ничего подѣлать. Читатель въ правѣ спросить — что же заставляло такогоосторожнаго, лукаваго и пронырливаго іезуита, какъ Гременицынъ, дѣйствовать такимъ страннымъ образомъ и связаться съ какимъ нибудь Грѣлкинымъ, который могъ не только причинить ему непріятность, но и скомпрометировать его положительно. Для разрѣшенія этого вопроса необходимо углубиться въ прошедшее Ларіона Ивановича. Мы, однако-жъ, постараемся по возможности сдѣлать это короче. Въ началѣ романа мы упоминали уже, что Гременицынъ былъ исправникомъ гдѣ то въ Сибири и тамъ положилъ начало своему состоянію, которое впослѣдствіи значительно увеличилъ въ Петербургѣ разными плутнями и спекуляціями. По онъ нажился не только исправничествомъ, т. е. взятками или просто грабежемъ, а подвизался и на зеленомъ полѣ, обирая, кого было можно, въ азартныя и коммерческія игры. Однажды, обыгравъ какого-то золотопромышленника, онъ поймался, получилъ пару оплеухъ и готовился быть избитымъ до полусмерти, еслибъ не заступничество Грѣлкина, который вступился за Гременицына не изъ солидарности или матерьяльныхъ выгодъ, а просто видя въ немъ одного поля ягоду. Кромѣ того Грѣлкинъ былъ очевидцемъ одного уголовнаго преступленія Ларіона Ивановича и хотя не могъ быть противъ него прямымъсвидѣтелемъ, однако зналъ такія подробности о вопіющемъ дѣлѣ, какія, будучи заявлены даже чрезъ нѣсколько лѣтъ, все-таки угрожали еще виновнику, несмотря на то, что послѣдній оставленъ былъ только въ подозрѣніи. Вотъ причина, по которой Грѣлкинъ былъ терпимъ Гременицынымъ и пользовался его деньгами и покровительствомъ. Конечно, Ларіонъ Ивановичъ имѣлъ много средствъ облегчить Грѣлкину возможность попасть въ острогъ; но онъ и боялся-то этого, ибо Грѣлкинъ,. очутясь въ безвыходномъ положеніи, не пощадилъ бы своего патрона, и кто знаетъ, къ чему повело бы такое положеніе вещей. Онъ по наружности гнѣвался на Грѣлкина за пьянство, но въ душѣ радовался, возлагая большія надежды на какую нибудь роковую катастрофу. Самыя же сильныя средства покончить съ Грѣлкинымъ, онъ откладывалъ до послѣдняго крайняго случая. Здѣсь нѣкоторымъ образомъ вліяла и врожденная алчность Ларіона Ивановича, потому что Грѣлкинъ доставлялъ ему извѣстныя выгоды и въ продолженіе года приносилъ хорошій процентъ. ====page 254==== Грѣлкинъ, въ свою очередь, хотя по наружности и унижался передъ Гременицынымъ и показывалъ нѣкоторую боязнь, однако въ душѣ сознавалъ свои преимущества и выжидалъ только случая зацѣпить порядочный, по его мнѣнію, кушъ, чтобъ высвободиться изъ-подъ ярма и дѣйствовать самостоятельно. Грѣлкинъ былъ не глупъ, хитеръ, мошенникъ, какихъ мало, шулеръ естественный и не безграмотенъ, потому что кончилъ курсъ въ кантонистской школѣ. Изъ выигрышныхъ денегъ и изъ тѣхъ, которыя утаивалъ отъ Гременицына, онъ успѣлъ уже сколотить нѣсколько сотъ рублей, зашитыхъ въ кожаный поясъ, носимый на тѣлѣ; но этого ему казалось мало, и онъ хотѣлъ разжиться, чтобъ уѣхать изъ Петербурга, бѣжать куда нибудь на окраины, въ Новороссію напримѣръ, и тамъ дожить вѣкъ съ обезпеченнымъ кускомъ хлѣба. Къ такому заключенію пришелъ Грѣлкинъ послѣ всевозможныхъ бѣдствій и передрягъ, и эта завѣтная мысль не давала ему покоя. Къ чаркѣ онъ пристрастился еще съ молодыхъ лѣтъ, и эта привычка, свойственная столь многимъ, не составляла ему помѣхи, потому что для приведенія его въ безчувствіе требовалось большое, количество спиртныхъ напитковъ, а въ полпьяна — что было почти его нормальнымъ состояніемъ, онъ дѣйствовалъ даже лучше, чѣмъ въ состояніи трезвости. «На сухо» какъ онъ выражался, т. е. выпивъ нѣсколько рюмокъ травнику или полынной, онъ былъ даже вялъ и у него дрожали руки, а это въ его ремеслѣ могло повести къ весьма большимъ непріятностямъ. Онъ выражалъ собою пословицу: «Пей, да дѣло разумѣй!» При видѣ щеголевато одѣтаго понта, онъ не преминулъ освѣдомиться о его имени и соціальномъ положеніи. Ему Лагуновъ въ короткихъ словахъ объяснилъ причину визита Валентина Адамовича, и Грѣлкинъ на первое время удовольствовался. Всматриваясь, однако, внимательнѣе въ щеголеватаго гостя, онъ вдругъ припомнилъ, что видѣлъ этого господина во дворѣ, гдѣ жилъ Гременицынъ, и, слегка вздрогнувъ, почувствовалъ нѣкоторую робость. Ему стало ясно, что Гременицынъ, не видя его нѣсколько дней, подослалъ соглядатая. Когда первое движеніе прошло, Грѣлкинъ сообразилъ какъ ему дѣйствовать и рѣшился отказаться волею-неволею отъ утайки выигрыша, чтобъ сохранить подольше хорошія отношенія съ своимъ патрономъ. Гржмотъ-Горжалковскій не принималъ участья въ большомъ банкѣ, а выигралъ на отдѣльныхъ столикахъ шесть рублевыхъ бумажекъ и нѣсколько серебряной мелочи. Онъ оставался, однако-жъ, до конца и какъ свой уже человѣкъ до ====page 255==== жидалъ дѣлежки между банкометами. Лагуновъ сперва покосился было на подобную назойливость, но Валентинъ Адамовичъ поспѣшилъ заявить, что онъ не имѣлъ права разсчитывать на долю, а ему хотѣлось знать — какой былъ оборотъ въ «Зеленомъ Дубѣ». Грѣлкинъ получилъ на свою долю сорокъ три рубля съ полтиною. Игроки разошлись на разсвѣтѣ. Васька въ эту ночь заработалъ около трехъ рублей, считая въ томъ числѣ и мелкіе барыши отъ мошенничества съ буфетчикомъ. XX. Катерина Сергѣевна сдержала слово и представила племянника въ обширномъ кругу своихъ знакомыхъ, гдѣ предстояло много обѣдовъ, баловъ, вечеровъ и даже домашнихъ спектаклей. Первый балъ произвелъ значительное впечатлѣніе на Мироволина, который хотя самоувѣренно считалъ себя вполнѣ свѣтскимъ человѣкомъ, но въ душѣ долженъ былъ сознаться, что уступалъ всѣмъ и каждому въ знаніи обычаевъ въ умѣньѣ вести непринужденную бесѣду, даже въ обыкновенныхъ движеніяхъ. Ловкій танцоръ и одинъ изъ первыхъ львовъ большаго провинціальнаго города, онъ увидѣлъ, что каждый правовѣдъ и лицеистъ затмѣвалъ его на этомъ поприщѣ, а когда разсмотрѣлъ мужскіе костюмы, то съ ужасомъ увидѣлъ, что его знаменитый московскій фракъ отличался какимъ-то нелѣпо-фатовскимъ покроемъ отъ скромныхъ изящныхъ петербургскихъ фраковъ танцующаго и не танцующаго человѣчества. Ему невольно вспоминалась фраза Ѳерапонта въ первый день пріѣзда въ Петербургъ, что здѣсь «московскія моды не въ модѣ». Обстоятельство это еще болѣе обезкуражило молодаго человѣка, который, какъ ни старался подавить свою дурно-скрываемую робость, не могъ, однако, осилить себя и долженъ былъ отказаться отъ надежды отличиться своею персоною. Впрочемъ, ему скоро помогли два очень важныхъ условія, которыя дали молодому человѣку не только возможность возстановить о себѣ превосходное мнѣніе, но и удовлетворить самолюбіе и самодовольствіе, за исключеніемъ московскаго костюма, который онъ рѣшился бросить завтра же и потолковать съ Слезкинымъ насчетъ туалета. Первое былоблизкое родство съ княгинею Тулумбасовою, а второе — значительное богатство молодаго человѣка, которое, пожалуй, сильнѣе всякихъ связей повліяло и на дѣвицъ-невѣстъ, и даже на пышныхъ денди, озиравшихъ сперва Мироволина съ ====page 256==== высоты своего величія. Одна бойкая маменька, перезрѣвшей, впрочемъ, невѣсты, искусно завладѣла Мироволинымъ, познакомила его съ своею дочерью и хотя, какъ очень умная женщина, не ожидала успѣха, однако не считала себя вправѣ отказаться отъ попытки, на основаніи пословицы «во что кривая не хлыстнетъ», т. е. на основаніи предположеній въ этомъ родѣ, ибо, конечно, нельзя допустить, чтобъ великосвѣтская барыня даже знала о существованіи подобной плебейской пословицы. На этомъ балѣ Мироволинъ не встрѣтилъ, однако-жъ, ни одной красавицы, которая остановила бы на себѣ его исключительное вниманіе, и онъ чрезвычайно удивлялся этому, вѣря въ простотѣ души, что въ высшемъ кругу должны существовать однѣ обворожительныя феи, которымъ суждено очаровывать смертныхъ. Правда, замѣтилъ онъ одну дѣвушку поразительной красоты, но это была объявленная невѣста и постоянно любезничала съ своимъ женихомъ, да Мироволинъ, какъ мы сказали въ началѣ нашего романа, и не слишкомъто любилъ ухаживать за дѣвушками. Вопреки желанію тетушки, онъ и не думалъ стремиться къ супружескимъ цѣлямъ, и ту особу, которой представила его Катерина Сергѣевна, какъ образцу ума и красоты и о которой предварительно наговорили много лестнаго, онъ нашелъ далеко не интересною. Какъ молодому провинціалу-новичку, первый балъ очень понравился Мироволину, любопытство котораго было удовлетворено, но все-таки это для него была таже исторія, что и на провинціальныхъ балахъ высшаго круга, только въ полнѣйшемъ изданіи и въ великолѣпномъ переплетѣ. Таже кукольная комедія, тоже прыганье подъ музыку, осужденіе своихъ знакомыхъ, тотъ же неизмѣнный ужинъ, за исключеніемъ хоть пустой, но блестящей болтовни, которой онъ не встрѣчалъ, и которой, разумѣется, не могъ научиться въ салонахъ губернскаго города. Одинъ свѣтскій левъ, корчившій изъ себя неумолимагоЮвенала, обошедшійся было съ высока съ Мироволинымъ, съ которымъ познакомилъ его хозяинъ дома, чрезъ нѣсколько времени самъ подошелъ къ нему, взялъ подъ руку и почти навязывался съ дружбою, предлагая молодому провинціалу себя, если не въ менторы, то, по крайней мѣрѣ, въ чичероне. Крутой этотъ поворотъ произошелъ вслѣдствіе того, что левъ узналъ о громадномъ состояніи юноши, а ему до зарѣзу нужно было прихватить гдѣ нибудь на честное слово тысячи двѣ — кушъ не совсѣмъ удобный для позаимствованія у когонибудь изъ пріятелей. Мироволинъ почти обрадовался ====page 257==== обязательному предложенію джентльмена, котораго счелъ сначала недосягаемымъ, и осыпалъ его вопросами. Послѣ второй кадрили Мироволинъ заявилъ желаніе покурить, и чичероне повелъ его куда-то внизъ по теплой лѣстницѣ. Курильня была устроена въ большой комнатѣ, имѣвшей, очевидно, другое назначеніе, потому что въ ней стояли столы въ родѣ канцеляріи и помѣщались шкафы съ бумагами. Это была главная контора домовладѣльца, куда стекались дѣла изъ его помѣстій; вокругъ длинныхъ столовъ засѣдали мужчины разныхъ возрастовъ и истребляли сигары и папиросы въ страшномъ количествѣ. Табачный дымъ разстилался по ней густымъ облакомъ, и еслибъ не огромный каминъ, который затопили для тяги, въ ией было бы невозможно дышать. — Не совѣтую вамъ курить хозяйскихъ сигаръ, сказалъ чичероне, по имени Салганцевъ, это, что называется по нѣмецки, штинкадоресъ, а по испански — мерзелисъ вонялисъ. Мироволинъ засмѣялся. — У меня есть съ собою хорошія регаліи Упманнъ, сказалъ онъ, не прикажете ли? — Благодарю васъ. Регалію жаль закурить, потому что придется бросить. — Пожалуйста, безъ церемоніи, со мною ровно полдюжины. — Вы, значитъ, настоящій любитель. — Да, хорошая сигара доставляетъ мнѣ истинное наслажденіе. Но неужели же хозяинъ, дающій такой великолѣпный балъ, настолько разсчетливъ... — О, это извѣстный скряга, и, вообще, всѣ члены его семейства отличаются какою нибудь оригинальностью. — Но я одно только замѣтилъ и думаю, что вы мнѣ постараетесь разъяснить мое недоумѣніе. — Къ вашимъ услугамъ. — Общество, конечно, не многочисленное, но я, признаюсь, надѣялся встрѣтить много хорошенькихъ. Салганцевъ засмѣялся. — Это, батюшка, называется высшая политика. — То есть, въ какомъ смыслѣ? — Васъ, конечно, представляла хозяйка своимъ дочерямъ? — Да. — Ну, какъ онѣ вамъ показались? — Очень некрасивы. — Помилуйте, уроды en perfection, т. е. такія, что натура должна была употреблять особенныя усилія, чтобъ помѣстить душу человѣческую въ подобныя безобразныя формы. ====page 258==== — Я этого не скажу. — Тутъ и говорить нечего. — Но позвольте, какое же отношеніе имѣетъ, какъ вы называете, безобразіе хозяекъ къ отсутствію хорошенькихъ? — Самое естественное. За ними и такъ никто не ухаживаетъ, а будь здѣсь нѣсколько красавицъ, какую роль пришлось бы играть бѣдняжкамъ? Вы замѣтили также, что на балѣ мужчинъ больше нежели вдвое — понимаете, трудно остаться дамамъ безъ кавалеровъ. — А, въ самомъ дѣлѣ! — Но главная суть въ томъ, что хозяйка чрезвычайно умная и хитрая женщина. У нихъ балы бываютъ всегда разъ въ годъ, и она къ тому времени пускается въ необыкновенно тонкую дипломатію, а именно: за нѣсколько времени до бала ухитряется не то что разсориться съ семействами, въ которыхъ есть хорошенькія дѣвушки, а учинить какую нибудь тонкую пакость въ родѣ неотданнаго визита, забывчивости поздравить съ чѣмъ нибудь, даже какой нибудь легкой сплетни, — и хотя, разумѣется, посылаетъ потомъ приглашенія, но всѣ обиженныя не ѣдутъ, а ужъ послѣ она съ умѣетъ уладить недоразумѣнія. — Ловко, но ведетъ ли это къ чему нибудь? — Конечно, ни къ чему. — Но если же дѣвицы богаты, то всегда могутъ найти партію. — Въ томъ-то и дѣло, что не богаты. У нихъ ровно шесть братьевъ, изъ которыхъ двое служатъ въ Петербургѣ, а остальные въ провинціи. Кромѣ тряпья за дѣвицами нѣтъ ровно ничего, а согласитесь, что изъ-за тряпья кто же возьметъ подобное безобразіе? — Не можетъ же быть, чтобъ не дали денегъ. — Конечно, матушка распускаетъ слухи, что у нея дядя золотопромышленникъ и такимъ изворотомъ показываетъ милліардъ въ туманѣ, но вѣдь петербургскіе женихи не ловятся на эту удочку. Я вамъ скажу, что еще матушка выдумала! Своихъ красавицъ она почти и не вывозитъ въ кругъ своего общества, а завела знакомства въ среднихъ сферахъ, гдѣ уроды ея хотя и находятся среди хорошенькихъ дѣвушекъ, однако все-таки подавляютъ своимъ величіемъ и гдѣ бюрократъ средней руки за счастье считаетъ потанцовать и полюбезничать съ особами высшаго полета! — Это дѣлаетъ ей честь, сказалъ Мироволинъ. — Но никому не доставляетъ удовольствія, замѣтилъ его собесѣдникъ. Однако вы, кажется, накурились. Не хотите ли, ====page 259==== пройдемъ въ картежную, гдѣ и старое, и молодое человѣчество забавляется столь милыми для него игрушками. А вы какъ на счетъ зеленаго поля? — Не люблю коммерческихъ. — Значитъ, того? сказалъ Салганцевъ, дѣлая рукою жестъ метки. — Иногда играю, молвилъ Мироволинъ. — Оно, знаете, какъ-то скорѣе къ развязкѣ. Мироволинъ послѣдовалъ за своимъ чичероне, который, поднявшись наверхъ, поворотилъ влѣво, и, минуя большую залу, привелъ его въ длинную комнату, въ которой за нѣсколькими столами играли въ карты. Въ самомъ углу, у камина, помѣщалось человѣкъ шесть молодежи, и въ числѣ ихъ находился длинный Петя въ безукоризненномъ фракѣ, завитой и въ парижскихъ перчаткахъ. Петя сидѣлъ спиною къ серединѣ комнаты, но какъ онъ часто оглядывался, то Мироволинъ сразу узналъ его и хотѣлъ подойти поздороваться. Въ это самое время изъ гостиной вышло нѣсколько дамъ, впереди которыхъ шествовала хозяйка дома. — Вотъ гдѣ они! Это невыносимо! воскликнула она. Господа, какъ вамъ не стыдно! музыка играетъ польку, дѣвицы сидятъ въ залѣ, а вы забрались въ картежную. — Мы ужъ натанцовались, отвѣчалъ одинъ офицеръ: пусть еще отличатся другіе, а потомъ явимся къ кадрили у кого есть дамы. — Да развѣ же молодымъ людямъ прилично торчать за картами, когда скучаютъ дѣвицы! Извольте идти въ залу. — А вотъ мы сію минуту кончимъ. — У насъ вѣдь, господа, ландскнехтъ, подхватилъ какой-то юноша: мы можемъ разсчитаться во всякое время. Въ самомъ дѣлѣ пора, давайте сведемъ счетъ. Длинный Петя какъ-то необыкновенно съежился и старался держаться сгорбившись, для чего наклонился надъ столомъ. Дѣйствительно, ему выпали на долю тяжелыя минуты: лѣвымъ глазомъ онъ увидѣлъ Мироволина, правымъ разсмотрѣлъ полную даму, которой не только не привезъ билета на спектакль, но не возвратилъ и данныхъ ею денегъ, да и кромѣ того ему не было чѣмъ заплатить проигрыша по ландскнехту. — Считайтесь, господа, поскорѣе и маршъ въ залу, торопила хозяйка. Что это въ самомъ дѣлѣ за порядки! Въ другой разъ прикажу дворецкому не подавать картъ молодымъ людямъ — Этотъ другой разъ будетъ ровно черезъ годъ, шепнулъ Салганцевъ Мироволину. ====page 260==== — Игра у насъ окончилась миролюбиво, сказалъ офицеръ: и проигралъ одинъ только Петя. Послѣдній съежился еще больше. — Сколько же я проигралъ? спросилъ онъ тихимъ и измѣненнымъ голосомъ. — Всего тридцать восемь рублей. — Остается за мною. — Пять рублей ты мнѣ проигралъ, отдашь послѣ, сказалъ, высокій брюнетъ: а тридцать три потрудись заплатить имъ, продолжалъ онъ, указывая на какого-то суроваго блондина. — Будетъ за мною, проговорилъ Петя съ извѣстною долею нахальства. — Я не имѣю чести васъ знать, возразилъ блондинъ. — Петръ Михайловичъ Самоходовъ. — Очень пріятно познакомиться. Иванъ Карловичъ Штенгофъ, который всегда платитъ свой проигрышъ. Петю покоробило, онъ даже позабылъ предосторожность и оглянулся. Съ одной стороны смотрѣлъ на него Мироволинъ, съ другой дама, которой онъ не привезъ ни билета, ни денегъ. — Салганцевъ, одолжи мнѣ пятьдесятъ рублей до завтра! сказалъ онъ почти слезливымъ голосомъ. — Ты знаешь, mon cher, что я никогда не ношу денегъсъ собою. Новый приливъ дамъ загородилъ дорогу. — А вы не узнаете своихъ знакомыхъ, господинъ Самоходовъ? спросилъ Мироволинъ. — Ахъ, извините! воскликнулъ Петя и подойдя близко, прибавилъ тихо: я еще вамъ долженъ, но какъ-то все некогда... — Не въ томъ дѣло. Сколько вамъ теперь нужно? — Бездѣлицу, пятьдесятъ рублей, проговорилъ Петя, почуявъ надежду. — Вотъ возьмите, сказалъ Мироволинъ, которому какъ-то стало неловко вчужѣ отъ этой сцены. — Благодарю васъ, я завтра же завезу. Неугодно ли вамъ дать мнѣ сдачи, сказалъ Петя съ просіявшимъ лицомъ, подавая бумажку Штенгофу. Я позабылъ дома портфель. — Ничего-съ. Вамъ слѣдуетъ семнадцать. Извольте. Петя окончательно поднялъ было голову, но съ него не спускала глазъ дама, которой онъ не возвратилъ денегъ. Дѣлать нечего, Петя развязно подошелъ къ ней. — Ахъ, здравствуйте! проговорилъ онъ громко и потомъприбавилъ вполголоса: извините, пожалуйста, что я давно у ====page 261==== васъ не былъ, все хворалъ, да былъ занятъ. У меня ваши деньги, которыхъ не хотѣлось отсылать съ человѣкомъ, думалъ все завести самъ. А сегодня какъ нарочно позабылъ портфель... — Ничего, въ другой разъ... — Завтра же завезу непремѣнно. Циркуляція въ сосѣдней комнатѣ возобновилась, и Петя юркнувъ между дамъ, гордо входилъ въ залу, окидывая всѣхъ высокомѣрнымъ взглядомъ. — Охота вамъ бросать деньги на вѣтеръ, сказалъ Мироволину Салганцевъ, который, впрочемъ, радовался въ душѣ, что нашелъ смертнаго, раздающаго деньги, зря, какъ говорится — Я не могъ долѣе выносить этой унизительной сцены. Если даже мои деньги пропали, то я, по крайней мѣрѣ, доволенъ самъ собою. Этотъ Самоходовъ бываетъ у тетушки. — Онъ вездѣ еще бываетъ, но промотался совершенно. — Однако, не пойдемъ ли мы въ залу? — Играютъ польку. — Можетъ быть, и потанцуемъ. — Господинъ Мироволинъ, что же вы не идете полькировать? Сказала возвращавшаяся хозяйка: неужели и вы любите карты? — Мы идемъ съ господиномъ Салганцевымъ. — Идите, идите, дѣвицы скучаютъ. Въ залѣ двѣ-три пары полькировали, а вереница дамъ оставалась безъ кавалеровъ, хотя послѣднихъ было, дѣйствительно, очень много. Длинный Петя стоялъ у стѣны и лорнировалъ публику. При видѣ Мироволина онъ еще больше выпрямился и подумалъ: — Эхъ, чортъ возьми, отчего я не попросилъ у него сотеньку, а теперь уже неловко. Дѣвицы-хозяйки пускали атаку на Мироволина, и довольно усиленную, однако онъ не поддавался, и только по просьбѣ, или, лучше сказать, по настоянію тетушки, протанцовалъ кадриль съ одною изъ нихъ. Обстановка бала, вообще, какъ мы сказали уже, произвела на него впечатлѣніе, но внутреннимъ содержаніемъ онъ остался не очень доволенъ, и когда проснулся на другой день, ему не представлялось ни одного отраднаго впечатлѣнія. За завтракомъ княгиня освѣдомилась у племянника о его бальныхъ похожденіяхъ, вообще, и въ особенности о томъ, какъ ему понравилась ея protégée блодинка. Мироволинъ отвѣчалъ уклончиво, но не могъ не выразить удивленія, что на балѣ было такъ мало хорошенькихъ. На это Катерина Сергѣевна ====page 262==== замѣтила ему, что вкусы бываютъ избаловавы, что писаныя красавицы очень рѣдки и что, по ея мнѣнію, блондинка была если не совершенство, то во всякомъ случаѣ дѣвица съ превосходнымъ образованіемъ, сильнымъ родствомъ и стотысячнымъ приданымъ. Мироволинъ засмѣялся. — Послѣднее для меня, тетенька, не имѣетъ особаго значенія, сказалъ онъ: а что она умна, этого отнять у нея невозможно. — И хорошенькая, настаивала княгиня. — И не дурна. — По моему, очень хороша. У тебя, Павлуша, должно быть, вкусъ очень избалованъ, проговорила княгиня съ легкимъ оттѣнкомъ неудовольствія. — Нисколько не избалованъ, а напротивъ, я отдаю должное всякому. Вотъ, напримѣръ, возможно ли не назвать истинно прекрасною той особы, которой вы меня представляли тотчасъ по пріѣздѣ. — Графиня Лиди. — Нѣтъ, невѣста гвардейскаго полковника. — А, Мери! Ну, Павлуша, что жъ въ ней необыкновеннаго! Глаза еще не дурны, а ротъ большой, и шея коротка... — Строго разбирая, можно въ каждой красавицѣ найти недостатки. — Впрочемъ, любезный другъ, тутъ женщина не судья, а мнѣ хотѣлось бы, чтобъ ты сблизился съ моею фавориткою Annette. — Дайте время, тетенька, я едва успѣлъ еще съ нею познакомиться. Впрочемъ, возлѣ нея постояннно увивался молодой человѣкъ, завитый барашкомъ. — Этотъ не опасенъ. Однако, вообще, ты доволенъ вчерашнимъ баломъ? — Мнѣ балъ понравился, обстановка была очень хороша. — Надѣюсь. Такъ Мироволинъ отдѣлался отъ тетушки, и она не возобновляла болѣе этого разговора, хотя по всему ей было нѣсколько непріятно равнодушіе, выказанное ея племянникомъ относительно ея любимцы. Впрочемъ, Катерина Сергѣевна рѣшила предоставить это дѣло теченію времени. Возвратившись домой, Мироволинъ съ нетерпѣніемъ ожидалъ Слезкина, и какъ послѣдній не являлся, то онъ и поѣхалъ къ нему подѣлиться вчерашними впечатлѣніями. Макаръ Ивановичъ сидѣлъ дома въ какомъ-то странномъ ====page 263==== расположеніи духа. Встрѣча съ хорошенькою Танею произвела на него слишкомъ глубокое впечатлѣніе, и этотъ молодой человѣкъ, который привыкъ деньги ставить выше всего на свѣтѣ, который палъ нравственно до такой степени, что не могъ отдаться никакому благородному чувству, ощутилъ нѣчто вродѣ нравственнаго потрясенія. Однимъ словомъ, дѣтское почти личико молоденькой цыганки съ мягкими и пріятными чертами, жгучіе глаза, сверкающіе изъ подъ длинныхъ рѣсницъ, и серебристый звонкій голосъ разбудили въ немъ и давно уснувшую, молодую страсть къ первой любимой женщинѣ, и недавно улегшуюся жажду къ вину, которая заявляла себя довольно сильными приступами. Поддаваясь увлеченію первой, увлеченію, выражавшемуся преимущественно мечтами розоваго цвѣта, отъ которыхъ такъ давно отвыкъ Слезкинъ, онъ, однако жъ, старался не поддаваться другой, и пилъ чай въ большомъ количествѣ. Чувство, вызванное знакомствомъ съ Танею, не могло назваться въ строгомъ смыслѣ тою любовью, какая, можетъ быть, вспыхнула бы и въ немъ въ юношескомъ возрастѣ; оно имѣло болѣе опредѣленнныя формы, нежели безотчетныя фантазіи въ двадцать лѣтъ, которыя хотя и стремятся къ той же цѣли, какую преслѣдуетъ и влюбленный не фантазеръ, однако нерѣдко уносятъ человѣка изъ міра дѣйствительности. Слезкинъ не то, что влюбился въ Таню, очертя голову, идеализируя ея образъ на разные лады и уносясь въ область сантиментальности, но она ему понравилась какъ земная прекрасная женщина, взаимность которой представлялась завиднымъ наслажденіемъ. Сознавая, однако-жъ, всю суетность надеждъ на побѣду, не смотря на соблазнъ понравиться такому живому, роскошному, пылкому созданію, онъ, главнѣйше, старался удерживать себя отъ весьма опредѣленнаго желанія напиться и въ винѣ искать забвенія. Мысль о пріобрѣтеніи порядочной суммы, что казалось ему не только возможнымъ, но несомнѣннымъ, поглощало въ немъ всѣ прочіе помыслы, и если онъ съ одной стороны мечталъ о Танѣ, а съ другой чувствовалъ влеченіе къ бутылкѣ, то эта перемежка продолжалась не долго, ибо стоило ему сдѣлать какое нибудь движеніе, и обѣ страсти уступали мѣсто желанію разбогатѣть, а въ это время, какъ нарочно, проходилъ цѣлый рядъ картинъ, пробуждавшихъ всевозможныя бѣдствія, униженія, всю безъисходную нужду и вопіющіе недостатки даже куска насущнаго хлѣба. При томъ же, мечтая о Танѣ, онъ невольно долженъ былъ думать и о Мироволинѣ, который недавно еще былъ влюбленъ въ эту дѣвушку, и въ которомъ, ====page 264==== повидимому, не совсѣмъ еще угасло неудовлетворенное чувство. Онъ познакомился съ Танею собственно для того, чтобъ имѣть въ ней орудіе, и именно съ цѣлью дѣйствовать имъ противъ Мироволина, гдѣ и какъ онъ самъ еще не зналъ, но считалъ огромною выгодою имѣть ее въ своихъ рукахъ на всякій случай. Когда онъ возвратился изъ отеля Демута и прилегъ отдохнуть, много столпившихся мыслей не допустили его забыться сномъ, и мало по малу мечты эротическаго свойства начали овладѣвать серьезнымъ умомъ Слезкина, такъ что онъ предался имъ съ увлеченіемъ и вмѣстѣ приказалъ подать себѣ стаканъ портвейну. Крѣпкое вино сразу подѣйствовало на организмъ, въ которомъ усыпленная жажда къ вину поднялась съ изумительною быстротою, а еслибъ физическая усталость, на которую повліяло вино, не склонила Слезкина ко сну, онъ, можетъ быть, напился бы до безобразія. Проспавъ около двухъ часовъ и проснувшись съ возстановленными силами, Слезкинъ сперва подумалъ, что видѣлъ пріятный сонъ, но когда онъ отчетливо припомнилъ событія дня, то не шутя задумался. Ему сильно захотѣлось пить и захотѣлось именно вина, чего онъ давно уже неиспытывалъ и чего опасался, зная свою болѣзненную привычку. Но тутъ на сцену явилась сила воли, онъ велѣлъ подать себѣ самоваръ, принести лимонъ и началъ пить чай, стаканъ за стаканомъ. Тутъ же онъ рѣшилъ не сообщать Мироволину ни своего знакомства съ Танею, ни ея адреса и даже предупреждать возможность какой нибудь ихъ неожиданной встрѣчи. Послѣ чаю онъ отправился въ одинъ игорный домъ, гдѣ выигралъ рублей сто, но гдѣ также выпилъ и лишній стаканъ вина, чувствуя къ нему неодолимое влеченіе. Онъ, можетъ быть, напился бы сверхъ мѣры и, такимъ образомъ, далъ бы толчокъ просыпавшемуся запою; но старикъ Иванъ Алексѣевичъ, въ синихъ очкахъ и замшевыхъ сапогахъ, отозвавъ его въ другую комнату, завелъ съ нимъ слишкомъ серьезный разговоръ, сразу отрезвившій, немного охмѣлѣвшаго Слезкина. Иванъ Алексѣевичъ Недородовъ былъ старый шулеръ, холостякъ, одинъ изъ немногихъ представителей своей профессіи, который умѣлъ около тить порядочный капиталецъ и всю жизнь продолжавшій играть навѣрную, терся во всѣхъ картежныхъ домахъ въ качествѣ небольшаго дольщика и умѣлъ обдѣлывать свои дѣлишки. Онъ очень хорошо зналъ и прежнія, и настоящія плутни Гременицына, самъ участвовалъ съ послѣднимъ во многихъ нечистыхъ дѣлахъ, вступалъ съ нимъ въ сношенія ====page 265==== съ крайнею осторожностью, и, само собою, не могъ не знать о новыхъ замыслахъ Гременицына. Ему очень хотѣлось бы, по природной жадности къ деньгамъ, поживиться отъ Мироволина, котораго собиралась разыграть многочисленная шайка, но только не могъ придумать какъ бы вступить въ тѣсный кружокъ тонкихъ мошенниковъ, Онъ имѣлъ, какъ мы сказали, порядочный капиталецъ, однако былъ необразованъ, никогда не терся въ порядочномъ обществѣ и потому не смѣлъ прямо навязаться Гременицыну, пользовавшемуся въ иныхъ случаяхъ правами монополиста. Увидѣвъ на вечерѣ Слезкина, который почти изъ нищаго преобразился въ щеголя съ золотыми часами, понтировавшаго съ пятирублевой марки, и зная, что онъ сводничалъ богача Гременицыну, рѣшился попытаться, нельзя ли какъ нибудь съ помощью Слезкина втереться въ прибыльную операцію. — Я хотѣлъ тебѣ, Макаръ Ивановичъ, сдѣлать одно предложеніе, сказалъ онъ, когда они усѣлись на уединенномъ диванѣ. — Не хочешь ли, старина, дать мнѣ денегъ на проценты, отвѣчалъ Слезкинъ, которому винные пары слегка ударили въ голову и привели въ веселое расположеніе. — А что же ты думаешь, я не далъ бы тебѣ денегъ, еслибъ понадобились, сказалъ Недородовъ, устремивъ оловянные глаза, сквозь большіе синія очки, на своего собесѣдника. — Эхъ, Макаръ, при твоемъ воспитаніи и способностяхъ, ты самъ могъ бы имѣть порядочныя деньги. — А можетъ быть, и буду имѣть. — И непремѣнно будешь, только... — Есть загвоздка, что ли? перебилъ Слезкинъ. — Есть двѣ загвоздки. — Первая? — Вино. — Я теперь почти не пью, молвилъ Слезкинъ, слегка покраснѣвъ, при мысли, что недавно еще выпилъ лишнее. — Сегодня ты былъ умѣренъ, я вижу. — Ну, а вторая загвоздка? — Подозрительная дружба съ Гременицынымъ. — Насъ связываетъ общій интересъ. — Знаю, но вѣдь тебѣ извѣстно, что онъ мягко стелетъ, да жестко спать. — Можно принять мѣры. — И, братецъ, какія мѣры съ человѣкомъ, у котораго давно уже нѣтъ въ поминѣ ни совѣсти, ни чести, сказалъ Недородовъ, поправляя очки. ====page 266==== — Да и въ комъ же изъ насъ есть и то, и другое, возразилъ Слезкинъ, засмѣявшись, все еще находясь подъ вліяніемъ лафита. — Ну, не говори, Макаръ Ивановичъ. Положимъ, наше ремесло такое, что и съ отца роднаго допускаетъ снять послѣднюю рубашку, однако если дѣйствуешь сообща, то надобно и разсчитывать правильно. — Вотъ это слово настоящее! — А Ларіонъ куда какъ не чистъ на руку. — Да, только задремли хоть немного, сейчасъ толкнетъ въ пропасть. — Видишь, самъ знаешь. — Однако, мы пустились въ разсужденія, а ты хотѣлъ поговорить о дѣлѣ. — Я прямо и приступлю. Вы собираетесь разыграть какого-то богатаго помѣщика. — Хотѣлось бы, но... — Полно ломаться, Макаръ Ивановичъ, у насъ въ кругу все извѣстно. Не разъ и мы живились и живимся отъ Гременицына, грѣха таить нечего, но тутъ готовится какая-то крупная облава. — Право, еще ничего вѣрнаго. — Онъ, говорятъ, хочетъ везти его къ Багирову? — Смотря по обстоятельствамъ. — А я думаю, что онъ вретъ для отвода: онъ просто обдѣлаетъ его съ Шлыкевичемъ и еще съ кѣмъ нибудь изъ болѣе близкихъ — оно вѣрнѣе. Я знаю, что пока ты главный сводчикъ. У Слезкина сталъ проходить хмѣль, потому что дѣло могло принять серьезный оборотъ. — Да, сказалъ онъ: — мнѣ удалось овладѣть до нѣкоторой степени молодцомъ. Недородовъ помолчалъ съ минуту. — А нельзя безъ Гременицына? спросилъ онъ тихимъ вкрадчивымъ голосомъ. — Нельзя. — Почему? — Да потому, что еслибъ и удалось какой разъ пощипать молодчика, то Гременицынъ испортитъ дѣло, и потомъ все полетитъ къ чорту. — А развѣ же и ему нельзя испортить дѣло? — Ни къ чему не поведетъ. — Такъ знаешь что, Макаръ, я бы тебя поблагодарилъ — ====page 267==== нельзя ли какъ нибудь мнѣ тутъ прицѣпиться, такъ знаешь... хоть къ уголочку. — Трудно, Иванъ Алексѣичъ. Какъ же ты прицѣпишься? — Оно точно, Гременицынъ очень жаденъ, но я думалъ, что нужны же ему дольщики, по крайней мѣрѣ для вида, чтобъ былъ народъ. — Ужъ онъ навѣрное распорядился. — Вотъ нельзя ли мнѣ голубчикъ, попасть хоть въ этотъ народъ. Слезкинъ засмѣялся. — Какъ тебѣ хочется, Иванъ Алексѣичъ, поживиться. — Каждый желаетъ заработать. — Я тебѣ вотъ что скажу — переговори самъ съ Гременицынымъ. — Нѣтъ, Макаръ, видишь ли, я думалъ, что какъ ты ведешь дѣло, то тебѣ и поручено подбирать людей. — Онъ самъ подбираетъ, я только опутываю молодца. — И опуталъ? — Какое любопытство! — Странный ты человѣкъ, Макаръ. Я прямо предлагаю тебѣ деньги, къ чему же ты разводишь бобы. — Ты вдвое старѣе меня, а неопытенъ до такой степени, что хочешь втереться туда, гдѣ работаетъ Гременицынъ. Я, съ своей стороны, долженъ тебѣ сказать, что тутъ взятки гладки. Слова нѣтъ, Гременицынъ пока безъ меня ничего не сдѣлаетъ, но нельзя же предположить — и я думаю, навѣрно, — чтобъ этотъ человѣкъ не обдумалъ напередъ всѣхъ случайностей. — Конечно, онъ хитеръ, это мнѣ извѣстно больше, нежели кому другому, но неужели не найдется никто перехитрить и его самаго. — Я думаю, трудно, и убѣжденъ, что каждый мой шагъ ему извѣстенъ. — Да вѣдь ты смотри, онъ тебя обочтетъ. — Надобно будетъ озаботиться, чтобъ этого не случилось, сказалъ Слезкинъ, окончательно отрезвившись и именно вслѣдствіе разговора, принявшаго то направленіе, какое съ нѣкоторыхъ поръ мерещилось ему самому. — А мой совѣтъ все-таки, Макаръ, если птичка у тебя въ рукахъ, искать случая ощипать ее безъ участья Гременицына, а съ такими людьми, которые разочтутъ тебя правильно, сказалъ Иванъ Алексѣичъ, засмѣявшись. — А я говорю тебѣ, что еслибъ это и удалось, такъ ====page 268==== одинъ только разъ. Какой же разсчетъ воспользоваться двумя, тремя тысячами и потерять вдесятеро. Вотъ другое дѣло будь и у меня свой капиталъ... — А примѣрно какъ? — Ужъ, конечно, не пятьсотъ рублей. — Понятно. Нѣтъ, я спрашиваю не изъ любопытства. — И я не отвѣчаю не изъ недовѣрія или скрытности. Я хотѣлъ сказать — будь у меня хоть небольшой капиталъ прежде, я не связался бы съ Гременицынымъ. — А? — Теперь все безполезно. Разъ что онъ знаетъ фамилію и адресъ агнца — пиши — пропало. — Экій ядовитый человѣкъ! Ну, братъ Макаръ, я предложу тебѣ еще одно средство. Положимъ, жирная пожива не намъ достается, но вѣдь можно же пробавляться и крупицами. Ты сведи меня со своимъ будущимъ крестникомъ хоть въ экарте, сытъ будешь. — Объ этомъ подумаю. Только мнѣ неловко принимать тебя, я изъ игроковъ никого не принимаю. — Мало ли гдѣ можно. Подумай, Макаръ. — Хорошо, Иванъ Алексѣичъ. Слезкинъ скоро уѣхалъ домой съ цѣлью пораньше лечь спать, но поудержался и выпилъ полбутылки портвейну. Во снѣ ему мерещились Таня, Гременицынъ и Мироволинъ. Проснувшись утромъ съ головною болью, Слезкинъ упрекалъ себя за невоздержность въ такія трудныя минуты и далъ себѣ слово не пить больше вина не въ указанное время. Ему хотѣлось съѣздить къ Булдымову, но онъ зналъ, что долженъ быть Мироволинъ съ разсказами о вчерашнемъ балѣ, и рѣшился подождать пріятеля. Дѣйствительно, часа въ два завернулъ къ нему Мироволинъ и крайне надоѣлъ описаніемъ бала, весьма неинтереснымъ для Слезкина, которому, во первыхъ, не удалось побывать у Тани, во вторыхъ, пришло на мысль, не встрѣтился бы онъ гдѣ нибудь въ театрѣ съ цыганкою. — Ну, куда вы сегодня, Мироволинъ? спросилъ онъ. — Вотъ вопросъ! Ъдемъ сперва въ балетъ, а потомъ... — Я не ѣду сегодня, потому что не здоровъ. — Мое почтеніе! проговорилъ Мироволинъ. Какъ же я буду? — Нельзя же, Павелъ Андреевичъ, мнѣ съ вами вездѣ ѣздить, да еще постоянно; я и то пренебрегаю моими занятіями. — А я такъ привыкъ къ вамъ, милѣйшій Артуа, что у ====page 269==== меня опустились руки при мысли провести безъ васъ вечеръ. Знаете что я выдумалъ? — Не знаю. — Я не поѣду въ театръ, а проведу съ вами вечеръ. Можно? — Очень буду радъ. Если къ полуночи будетъ лучше, можетъ быть, я и отправлюсь куда нибудь съ вами. — Ура! Не пригласите ли вы кого нибудь, мы составили бы маленькую пульку. — Нѣтъ у меня такихъ знакомыхъ. Впрочемъ, пошлю за однимъ старичкомъ. — И превосходно. И такъ до свиданія. Я послѣ обѣда, къ вашимъ услугамъ. Мироволинъ уѣхалъ, а Слезкинъ немедленно одѣлся и вышелъ изъ дому. XXI. Булдымовъ, по условію, ожидалъ у себя къ тремъ часамъ Гржмотъ-Горжалковскаго, который и не замедлилъ явиться на свиданіе. — Я предупредилъ патрона, сказалъ онъ: если угодно, ѣдемъ, и вы можете получить деньги. — Очень вамъ благодаренъ. У подъѣзда стоитъ мой извозчикъ въ парныхъ саняхъ, и мы живо домчимся, куда угодно. Горжалковскій пропустилъ Вулдымова впередъ и они вышли къ подъѣзду. Черезъ четверть часа Валентинъ Адамовичъ позвонилъ у двери Гременицына. — Какъ прикажете доложить? спросилъ Сергѣй, отворивъ двери. — Ларіонъ Ивановичъ знаютъ, поспѣшилъ сказать Горжалковскій: и сами просили. — Пожалуйте въ кабинетъ. Валентинъ Адамовичъ провелъ гостя черезъ нѣсколько парадныхъ комнатъ въ извѣстный кабинетъ Гременицына. Хозяинъ сидѣлъ на своемъ обычномъ креслѣ, и поодаль, близь камина, за столикомъ, освѣщеннымъ четырьмя свѣчками, играли въ преферансъ Шлыкевичъ и какой-то румяный красивый господинъ съ торчащими впередъ усиками. — Очень радъ познакомиться, господинъ Булдымовъ, сказалъ Гременицынъ, идя на встрѣчу гостю: мнѣ Валентинъ Адамовичъ передавалъ ваше желаніе. — Да, мнѣ встрѣтилась надобность въ деньгахъ. ====page 270==== — Кому ихъ не надобно! воскликнулъ, засмѣявшись, Ларіонъ Ивановичъ. Неугодно ли садиться. Прикажете сигарку, чаю? Булдымовъ сѣлъ. — Признаться, я курю трубку, старая привычка. Гременицынъ позвонилъ. — Сергѣй, трубку. — Мнѣ нужно размѣнять билетъ, сказалъ Булдымовъ, посматривая на играющихъ, которые о чемъ-то заспорили. — Сію минуту, отвѣчалъ Ларіонъ Ивановичъ и, обращаясь къ играющимъ, прибавилъ: господа, неужели вы не можете мирно доканчивать своей пульки? — Извини, сказалъ Шлыкевичъ. Мы не будемъ мѣшать, дѣлайте свое дѣло. — Видите ли, у меня банковый билетъ московскаго ломбарда въ десять тысячъ, сказалъ Булдымовъ. — Что-жъ, и слава Богу, банковые билеты дѣло хорошее. — Я просилъ бы васъ размѣнять. — И это можно. Вамъ непремѣнно сегодня? — На сегодня-то деньги есть. — Вѣрю, но не въ томъ дѣло. Валентинъ Адамовичъ сказалъ мнѣ уже очень поздно, такъ что я не успѣлъ съѣздить вынуть нужную сумму, а мы, признаться, большихъ кушей въ шкатулкѣ не держимъ. Позвольте мнѣ, однако-жъ, взглянуть на вашъ билетъ. Булдымовъ вынулъ билетъ и подалъ Гременицыну. — На имя неизвѣстнаго, сказалъ Ларіонъ Ивановичъ Вотъ что, господинъ Булдымовъ, я сегодня вамъ дамъ денегъ три тысячи, а остальные завтра. — Я могу и подождать, крайности нѣтъ: у меня только мало денегъ, а я привыкъ, чтобъ лежало въ запасѣ. — Хорошая привычка. А мы сдѣлаемъ вотъ что, сказалъ Гременицынъ, возвращая билетъ: угодно вамъ взять у меня тысячи двѣ подъ простую сохранную росписку, а завтра пріѣдете и окончимъ счетъ. — Если будете такъ добры, но въ такомъ случаѣ оставьте у себя билетъ подъ залогъ. — Э, помилуйте! Мы вѣдь занимаемся банкирскими дѣлами, не даемъ денегъ подъ заклады. Я и процентъ за промѣнъ возьму не большой, всего по копѣйкѣ съ рубля. Угодно? — Вы очень обязательны. — Весьма радъ услужить, сказалъ Ларіонъ Ивановичъ, и досталъ изъ столика пачку радужныхъ. Здѣсь ровно двѣ тысячи, прибавилъ онъ. ====page 271==== Булдымовъ сосчиталъ деньги и попросилъ перо и бумагу. Гременицынъ уступилъ ему свое мѣсто, и гусаръ написалъ росписку. — Такъ ли? спросилъ онъ. — Немножко не такъ, отвѣчалъ съ улыбкою Гременицынъ: но это положительно все равно, потому что завтра мы ее уничтожимъ. — Нѣтъ, если невѣрно, вы мнѣ продиктуйте. — Помилуйте, къ чему это, и если вамъ двухъ тысячъ мало... — Больше даже, чѣмъ довольно. — Теперь и у меня будетъ къ вамъ просьба. — Что прикажете? — Если вы свободны, то я счелъ бы за особенную честь, еслибъ вы откушали моего хлѣба-соли. — Очень вамъ благодаренъ, но я не одинъ — Можно послать къ вашей супругѣ записочку... — Право, не знаю... — Вѣдь вы съ супругою каждый день вмѣстѣ, сказалъ Гременицынъ, улыбнувшись: — надобно же когда нибудь пообѣдать и въ холостой компаніи. Булдымовъ подумалъ съ минуту. Ему очень понравилась роскошная обстановка Гременицына и притомъ онъ очень любилъ обѣдать въ обществѣ. — Вы такъ обязательны, сказалъ онъ: — что я охотно принимаю ваше предложеніе, только попрошу послать въ гостинницу. — Потрудитесь написать къ вашей супругѣ. Булдымовъ слегка покраснѣлъ, потому что Таня была безграмотная. — Къ чему же излишнія церемоніи, проговорилъ онъ съ принужденною улыбкою: — я велю сказать на словахъ. — Угодно, я съѣзжу! спросилъ Горжалковскій, стоявшій въ почтительномъ отдаленіи. — А и въ самомъ дѣлѣ! воскликнулъ Гременицынъ. — Мнѣ совѣстно... — Я съ удовольствіемъ. — Въ такомъ случаѣ, если ужъ вы столь обязательны, поѣзжайте ко мнѣ и скажите моему камердинеру, что я обѣдать дома не буду, но что передъ театромъ возвращусь непремѣнно. Горжалковскій поклонился и вышелъ. — Теперь, господинъ Булдымовъ, позвольте васъ ====page 272==== познакомить вотъ съ этими безпутными личностями, которыя съ утра превращаютъ мой кабинетъ въ игорный домъ и рѣжутся до глубокой ночи, сказалъ Гременицынъ, направляясь къ камину и указывая Булдымову дорогу къ ломберному столику. Партнеры привстали. — Рекомендую вамъ графа Піоруновскаго и Дмитрія Васильевича Муртаева. Это такіе картежники, прибавилъ Ларіонъ Ивановичъ, послѣ соблюденія извѣстныхъ формальностей: — что готовы играть круглый годъ безъ просыпу. — Что-жъ намъ больше дѣлать? отозвался Шлыкевичъ. — Нѣтъ, въ самомъ дѣлѣ, господа, молвилъ Гременицынъ, сколько разъ я васъ просилъ играть гдѣ нибудь въ другой комнатѣ. Вѣдь хорошо, что господинъ Булдымовъ гусаръ и понимаетъ въ чемъ дѣло, а если пріѣдетъ какой нибудь щепетильный нѣмецъ или простой русскій купецъ по денежнымъ дѣламъ, онъ можетъ, Богъ знаетъ, что подумать. — Да коли у тебя такъ уютно въ кабинетѣ, а на стѣнѣ виситъ такая канашка, сказалъ Муртаевъ, указывая на извѣстную картину. Гусаръ взглянулъ пристальнѣе на обнаженную красавицу, которую уже замѣтилъ при входѣ. — Это законная причина, замѣтилъ онъ: — дѣйствительно, великолѣпная красавица. — По этому случаю я съиграю грандъ-у вертъ, сказалъ Шлыкевичъ, раскрывая карты. — Грандюкъ безукоризненный. — Вы съ мизерами? спросилъ Булдымовъ, подходя къ столу. — Да. А вы играете? спросилъ Шлыкевичъ. — Играю, но безъ мизеровъ. — Если угодно составить намъ партію, мы готовы и безъ мизеровъ. У насъ пулька сейчасъ кончится. — Да что вы пристаете къ моему гостю! — Я играю охотно, сказалъ Булдымовъ, только не будетъ ли поздно? — Мы обѣдаемъ обыкновенно въ пять часовъ. — И какъ еще обѣдаемъ! надобно вамъ знать, отозвался, Муртаевъ: — у нашего Ларіона Ивановича поваръ, пожалуйпочище нессельродовскаго. — Ну, ужъ пошелъ врать. — Какъ вамъ будетъ угодно, по маленькой? спросилъ Шлыкевичъ. — Нѣтъ, ужъ зачѣмъ по маленькой, не стоитъ рукъ марать, замѣтилъ Булдымовъ. ====page 273==== — А какъ? — По двугривенному, или по четвертаку для круглаго счета. — Я согласенъ, сказалъ Муртаевъ. — Я тоже, отозвался Шлыкевичъ, только у меня мало денегъ съ собою, мы вѣдь обыкновенно играемъ по пятачку. Ларіонъ ты заплатишь за меня, въ случаѣ если я проиграю, господину Булдымову? — Сдѣлай одолженіе, проигрывай сколько угодно: я былъ бы очень радъ, чтобъ мой обязательный гость вздулъ тебя, какъ слѣдуетъ. — Эй, человѣкъ, карты! Мы сейчасъ кончимъ, сказалъ Шлыкевичъ. — Ремизовъ остается не больше, какъ на одну порядочную игру. Дѣйствительно, партнеры скоро окончили пульку, по которой Муртаевъ проигралъ что-то рублей около двадцати и заплатилъ. — Да я запишу, молвилъ Шлыкевичъ. — Нѣтъ-съ, денежки любятъ счетъ, возразилъ Муртаевъ: — я самъ не остаюсь должнымъ и не люблю, когда мнѣ должаютъ, это не игра-съ. — Любезнѣйшій, да вѣдь вы ежедневно дуетесь съ утра, сказалъ Гременицынъ, завели бы оба книжку и разсчитывались помѣсячно. — Не могу-съ, выигранныя денежки особенно пріятны. Да-съ. Онѣ въ чужомъ карманѣ поютъ жалобную пѣсеньку-съ. — Ха, ха, ха! Человѣкъ подалъ карты. — Такъ какъ вы садитесь играть, обратился Гременицынъ къ Булдымову: — то не угодно ли стаканъ вина съ трубочкою, безъ церемоніи. — Нѣтъ, если ужъ вы позволите безъ церемоніи, то я попросилъ бы стаканъ пуншу, оно, знаете, будетъ, по гусарски. — Да-съ, замѣтилъ Муртаевъ: — я тоже не прочь, я тоже кавалеристъ стараго закала-съ. — И отлично. Эй, Сергѣй! приготовить пуншу. Партнеры усѣлись по четвертаку. Первыя вздачи не отличались ничѣмъ особеннымъ. Булдымовъ довольно хорошо разыгрывалъ игры и остерегался ставить ремизы Но вотъ Шлыкевичу пришла предательская игра, которую слѣдовало покупать далеко, къ тому же Муртаевъ подбилъ его, и мнимый графъ Піоруновскій остался на ====page 274==== семи въ червяхъ безъ двухъ. Вистовалъ и приглашалъ Булдымовъ, который и записалъ порядочный кушъ съ консоляціями. — Чортъ знаетъ что такое! воскликнулъ Шлыкевичъ: — этотъ Муртаевъ подбиваетъ только нарочно. И съ чѣмъ ты покупалъ? — Съ тѣмъ-съ. Тузъ, король самъ четверть пикъ, король, дама съ десяткой бубенъ — это пять-съ, да тузъ съ валетомъ и девяткою трефъ, это шесть, надѣюсь, самыхъ законныхъ-съ. Вскорѣ, однако-жъ, игра начала принимать тотъ непонятный для неопытнаго игрока оборотъ, который, конечно, весьма естественъ въ партіи, гдѣ играетъ такъ называемый пижонъ между двумя искусными шулерами. Булдымову былъ одинъ только шансъ: своя собственная вздача, но и этотъ шансъ ослаблялся значительно тѣмъ, что его партнеры знали отлично карты другъ друга, а слѣдовательно и всю игру своей жертвы. Кромѣ искусной подтасовки, и Муртаевъ, и Шлыкевичъ, выходя по очереди изъ кабинета на нѣсколько минутъ, запасались такъ называемыми влѣпками *), можно сказать рѣшающими окончательно судьбу неопытнаго партнера. Булдымовъ, который игралъ сперва съ посредственнымъ счастьемъ, записалъ даже порядочный вистъ, поставилъ незначительные ремизы и не подозрѣвалъ въ какой пришлось ему сѣсть честной компаніи. Онъ сыпалъ даже шуточки и разсчитывалъ при своей скромной игрѣ и при рѣзвости партнеровъ, если не остаться въ выигрышѣ, то, по крайней мѣрѣ, проиграть немного, разумѣется за исключеніемъ особаго счастья, которое могло вдругъ повезти, или какого нибудь примѣрнаго несчастья. Неровная борьба, однако-жъ, скоро обнаружилась, и Булдымовъ быстро наставилъ огромное количество ремизовъ, проигрывая невѣроятныя игры. Кончилось тѣмъ, что онъ предъ самымъ обѣдомъ заплатилъ четыреста рублей, но не подозрѣвая никакого злого умысла со стороны своихъ партнеровъ. Гременицынъ отвелъ Шлыкевича въ сторону и началъ говорить какъ бы тихимъ голосомъ, но съ цѣлью, чтобъ его слышалъ Булдымовъ. — Это, наконецъ, графъ, не прилично! Помилуй, человѣкъ первый разъ у меня въ домѣ, а вы сажаете его за карты, да еще и обыгрываете. *) Влѣпкою на языкѣ шулеровъ называется колода картъ, предварительно уложенная такимъ образомъ, что жертвѣ вздается игра, повидимому, громадная, но которая при чужомъ ходѣ должна проиграться самымъ плачевнымъ образомъ. Это дѣлается съ помощью искусной подмѣны картъ. Въ послѣднее время влѣпку многіе начали называть подкладкою. ====page 275==== — Виноватъ ли я, любезный другъ, что мнѣ валило счастье; могло вѣдь повезти и ему. — Конечно, могло, но мнѣ крайне непріятно, что молодой и какъ видно очень хорошій человѣкъ поплатился неожиданно Нѣтъ, я право, изгоню карты изъ употребленія. Играйте, гдѣ хотите, только не у меня въ домѣ. Булдымовъ, дѣйствительно, слышалъ весь этотъ разговоръ, и ему стало какъ-то пріятно на душѣ при мысли, что онъ возбудилъ участье въ совершенно незнакомомъ человѣкѣ. Вставъ изъ-за карточнаго стола, онъ уже и думать забылъ о проигрышѣ, и когда послѣ, дѣйствительно, изысканнаго обѣда и отличныхъ винъ вошелъ снова въ кабинетъ, то очутился въ такомъ веселомъ настроеніи, что самъ предложилъ своимъ бывшимъ партнерамъ заложить имъ штосикъ. Тѣ переглянулись и согласились. Гременицынъ, однако-жъ, счелъ обязанностью протестовать и съ неудовольствіемъ выговаривалъ въ особенности Шлыкевичу. — Да развѣ же я тутъ причиною? отозвался послѣдній обиженнымъ тономъ. — Позвольте, сказалъ Булдымовъ. Я очень благодаренъ за участье; но вѣдь фортуна бываетъ капризна. — Видите ли, отозвался Гременицынъ: мнѣ совѣстно, что первый разъ у меня въ домѣ васъ засадили за карты и обыграли. — Почему же и я не могу выиграть? — Да вѣдь вамъ, извините меня, необходимо въ театръ! — Успѣю, отвѣчалъ, засмѣявшись, гусаръ: а теперь постараюсь возвратить свой проигрышъ. Спросивъ карты, онъ заложилъ сто рублей въ штосъ, и какъ шулера ничего не могли подѣлать, а счастье въ самомъ дѣлѣ ему улыбнулось, то онъ и отыгралъ рублей полтораста. — Видите, сказалъ онъ, обращаясь къ Гременицыну: что фортуна перемѣнчива. Ну, господа, мнѣ, дѣйствительно, пора въ театръ. На первый разъ довольно. Я, правду сказать, люблю перекинуться направо и налѣво. — Если остаетесь въ Петербургѣ подольше и пожелате, можно будетъ познакомиться во многихъ домахъ, гдѣ играютъ. — Надѣюсь совсѣмъ остаться, потому что думаю перейти въ гвардію. Вскорѣ Булдымовъ уѣхалъ. — Каковъ гусь! сказалъ, засмѣявшись, ПІлыкевичъ, по уходѣ гусара: обработалъ насъ съ Муртаевымъ. — Да-съ, отозвался послѣдній: на счастье немного можно ====page 276==== выиграть-съ. Мальчишка, въ рукахъ картъ держать не умѣетъ, а заметалъ, будто круглякъ подложенъ-съ. — А всетаки мы въ барышахъ двѣсти пятьдесятъ. — Я и этого не хотѣлъ бы сегодня, молвилъ Гременицынъ: потому что онъ пригодится намъ въ будущемъ. — Тебѣ, Ларіонъ Ивановичъ, двадцать пять рублей за карты, да семьдесять пять по долѣ, итого сто. Благоволите получить, сказалъ Шлыкевичъ, подавая деньги. — Всякое даяніе благо, отозвался Гременицынъ: а всетаки надобно ходить осторожнѣе около людей, у которыхъ десятитысячные банковые билеты въ карманѣ. — Много ли только ихъ-съ! замѣтилъ Муртаевъ. — Малый, говорятъ, очень богатый. — И при томъ пріѣзжій, требующій просвѣщенія, сказалъ Шлыкевичъ. Кажется, что можно будетъ погрѣть руки, А что, Ларіонъ, я думаю, намъ завтра собраться пораньше, вѣдь онъ придетъ мѣнять билетъ, вѣроятно, утромъ. — А я думаю дѣйствовать медленнѣе, друзья мои. Человѣкъ располагаетъ остаться въ Петербургѣ — слѣдовательно уйти отъ насъ не можетъ. — Ну? — По этому вамъ завтра приходить совершенно нечего. — Почему же не пощипать маненько съ? по сту, по двѣсти рубликовъ не мѣшаетъ до генеральной баталіи-съ. — Это было бы недальновидно, Дмитрій Васильевичъ. А вотъ, когда, размѣнявъ билетъ, онъ вспомнитъ о васъ или выразитъ сожалѣніе, что не съ кѣмъ перекинуться, тогда другое дѣло. — Ты, братецъ, министръ, какъ я вижу, сказалъ Шлыкевичъ. — Все это хорошо, братцы, а я не отступлю отъ своей программы, сказалъ Гременицынъ, запирая деньги въ ящикъ. У меня въ домѣ не должна быть игра, за исключеніемъ легкой, такъ сказать на мелкіе расходы. — Но и передавать въ чужія руки такую добычу, право, не слѣдуетъ-съ. — Зачѣмъ же въ чужія руки? Мы можемъ устроить утренники у тебя, Дмитрій Васильевичъ, и чтобъ потѣшить молодца и дать ему поиграть на счастье, познакомимъ его у Багирова или въ другомъ мѣстѣ, пусть понтируетъ. — А онъ, я думаю, ломитъ большую, замѣтилъ Шлыкевичъ. — Что-жъ, пусть выигрываетъ, да переноситъ намъ деньги ====page 277==== отъ этого несноснаго старикашки-съ. Помилуйте, я тамъ никакъ не могу выпонтировать-съ. На томъ берегу Фонтанки нѣтъ лѣвой стороны, иной разъ подумаешь — не фокусы ли какіе-съ. — Въ самомъ дѣлѣ? — Конечно, игра на счастье, но дьявольская метка-съ. — А вѣдь, говорятъ, рвутъ банки. — Случается, только не мнѣ-съ. Когда понтирую на счастье, не могу ни одной угадать-съ. — Это ужъ ты понтируешь, что называется, съ жиру, вѣдь никто не принуждаетъ. — Да отчего же я не могу выиграть на счастье-съ! отчего какой-нибудь пижонъ угадываетъ картъ по осьми? — За то у пижоновъ есть и свои невзгоды, молвилъ Гременицынъ: а у насъ ихъ нѣту. — Вопросъ другой-съ. Но отчего я, Дмитрій Васильевичъ Муртаевъ, словно прокаженный какой! Вечеромъ сяду метать на счастье у себя, всѣмъ отпускаю-съ. Да-съ, это не то, что на другомъ берегу Фонтанки — у меня нѣтъ правой стороны — чортъ знаетъ что такое. — За то по утрамъ мечешь иногда удачно, а? спросилъ съ улыбкою Гременицынъ. — Объ этомъ и говорить глупо. Ну, а когда же мы пижончика-съ? — Погоди, братецъ. Если онъ заявитъ завтра желаніе, я могу утромъ привезти его къ тебѣ, Дмитрій Васильевичъ, только ужъ вы, пожалуйста, не слишкомъ его обдѣлывайте. Вы сперва садитесь въ преферансъ, а потомъ дайте ему пометать штосъ. — Нѣтъ, ужъ мы попросимъ прометать банчикъ, оно, знаешь, понтировать удобнѣе. — Ха, ха, ха. Муртаевъ скоро ушелъ къ Багирову, а Гременицынъ удержалъ Шлыкевича потолковать на счетъ богатаго сибирскаго купца, который, поманивъ игроковъ своимъ прибытіемъ, уѣхалъ по дѣламъ въ Архангельскъ и только что возвратился. Гржмотъ-Горжаловскій не выходилъ изъ Знаменскій гостинницы, въ которой жилъ купецъ, гдѣ у шулера было обширное знакомство, но всѣ его ухищренія какъ-то не удавались. Шлыкевичъ, какъ мы уже сказали, отказался отъ эксплуатаціи купца, по крайней мѣрѣ непосредственно, имѣя причины опасаться всякаго сибиряка, потому что этотъ молодецъ обыгрывалъ человѣчество нѣкоторое время во многихъ сибирскихъ ====page 278==== городахъ, пока гдѣ-то не избили его за мошенничество и не ославили на всю Сибирь шулеромъ. На Шлыкевичъ былъ геніаленъ на счетъ различныхъ подходовъ, вѣрно разсчитывалъ шансы, и совѣты его считались весьма полезными. — Мы даже не знаемъ, играетъ ли онъ, сказалъ Гременицынъ: — а что богатъ, и богатъ чертовски — это положительно извѣстно. — А если богатъ, такъ навѣрно играетъ. Тѣ сиволапые милліонеры, которые держатся старинныхъ обычаевъ и на карты смотрятъ, какъ на сатанинское навожденіе, — сидятъ въ Сибири и не разъѣзжаютъ по столицамъ. Грузолобовъ! я что-то даже помню, чуть ли не изъ Тобольска. — Именно изъ Тобольска. — Постой-ка, Ларіонъ Ивановичъ, надобно переговорить съ Грѣлкинымъ. — Неужъ-то? — Непремѣнно. Когда онъ ушелъ изъ Енисейска, то поселился въ Тобольскѣ, и долго обыгрывалъ купцовъ и на мѣстѣ, и въ Ирбитѣ. — Экой мошенникъ. Ну, и прекрасно, я поразспрошу. — Нѣтъ, ужъ предоставь это мнѣ, я знаю, какъ надо за него приниматься. — Вотъ уже нѣсколько времени я его ни вижу. Пьетъ бестія мертвую, а человѣкъ золотой. — Да знаешь ли, что по меткѣ врядъ ли кто есть выше его, только — медвѣдь, мужикъ — нельзя пустить въ порядочное общество. Пальцы его, несмотря на грубость рукъ, можно назвать совершенствомъ. Не напивайся онъ пьянъ, могъ бы приносить большую пользу. И знаешь ли игрокъ въ душѣ, за карты все готовъ. — А я думаю, что онъ все готовъ за водку. — Это само по себѣ. Но ты не смѣйся, Ларіонъ. Ему, если нѣтъ дѣла, т. е. поживы, онъ будетъ играть на счастье съ кѣмъ угодно, а нѣтъ игры на деньги, станетъ рѣзаться хоть въ дурачки. — Это для меня все равно. Такъ ты говоришь, онъ можетъ сообщить свѣдѣніе о Грузолобовѣ. — Я такъ полагаю. — Пьянствуетъ каналья, вотъ ужъ третьи сутки не вижу. Мнѣ просто съ нимъ мученіе. Но это въ сторону. Получимъ ли, не получимъ свѣдѣнія о Грузолобовѣ, а дѣйствовать надо, Шлыкевичъ, чтобъ не упустить добычи. — Странно мнѣ слушать это отъ тебя, Ларіонъ Ивановичъ. ====page 279==== Какъ же дѣйствовать, не зная, играетъ ли онъ въ карты? — Узнать не такъ трудно. — Да не всегда и легко. Еслибъ это не представляло затрудненій, твои ищейки довѣдались бы. — Въ томъ-то и штука, что уѣзжаетъ съ утра, а возвращается поздно, гдѣ бываетъ, никому не сказываетъ; къ нему приходятъ все незнакомые. — Право, я не могу не удивляться тебѣ, Ларіонъ Ивановичъ. Ты или старѣешься, или, Богъ знаетъ, что случилось съ тобою. Разсказываешь такія вещи, какія въ пору семилѣтнему ребенку или агнцу неповинному. Живетъ Грузолобовъ въ Петербургѣ, въ гостинницѣ, у тебя цѣлая орда ищеекъ и лазутчиковъ, и не можешь узнать всей подноготной. Ларіонъ Ивановичъ незамѣтно улыбнулся. — Сказать правду, Шлыкевичъ? — Ну? — Еслибъ онъ былъ не сибирякъ, — а то, чортъ его знаетъ, на кого наскочишь! — Еще бы! Вотъ почему я и боюсь сибиряковъ, и еще разъ совѣтую тебѣ справиться чрезъ Грѣлкина. Ты, однако-жъ, смотри, не испорти дѣла. — Какъ? — Я помню, ты при мнѣ одинъ разъ кричалъ на Грѣлкина и грозилъ избить его, когда я обыгрывалъ ремонтера, а онъ съ пьяна болтнулъ что-то. — Такъ по твоему, его за это слѣдовало погладить по головкѣ. — Не то, — если ты круто обойдешься съ нимъ за неявку, можетъ быть даже и за невыметку, онъ, пожалуй, и не будетъ усердствовать. — Въ свою очередь, я долженъ замѣтить тебѣ, Шлыкевичъ, что ты самъ въ родѣ угнетенной невинности. Вѣдь Грѣлкинъ хамъ чистой породы, бродяга, какъ же ты хочешь обращаться съ нимъ деликатно. Да еслибъ я обошелся съ нимъ мягко, не обругалъ какъ скотину, онъ тотчасъ бы зазнался. Не хочешь-ли, какое угодно, пари, что при тебѣ я сперва накричу на него, пригрожу и побью морду, а потомъ велю поднести стаканъ водки и подарю что нибудь, Грѣлкинъ сдѣлается какъ шелковый и еще поблагодаритъ. — Ну, я этого не хочу, признаюсь даже, что въ твоихъ словахъ есть доля правды, но все-таки при всей строгости, необходимо порою и послабленіе. ====page 280==== — Предоставь ужъ мнѣ. — Съ тобою не сговоришь. Однако, на случай Грузолобовъ пойдетъ на приманку, какъ мы устроимъ дѣло? — Не иначе, какъ съ Муртаевымъ. О немъ теперь въ обществѣ затерлись слухи, онъ считается порядочнымъ человѣкомъ, имѣетъ капиталецъ, понтируетъ у Багирова и въ другихъ домахъ, а что мастеръ своего дѣла — и ты ничего не скажешь противъ. — Т. е. видишь ли, онъ больше штосовой игрокъ и, дѣйствительно, сколотилъ деньжонки въ прежнее время круглякомъ, но въ немъ довольно важный недостатокъ — онъ сталъ довольно плохо видѣть. — Неужели? — Это вѣрно, и я замѣтилъ. Понтируя противъ пижона, онъ принялъ намѣтку полей за намѣтку двухсбокихъ *) и по этому случаю поставилъ пятерку. — Это, положимъ, не хорошо для понтерки, а на счетъ метки онъ постоитъ еще за себя. — Рука тверда, особенно развита у него лѣвая, вольтъ безъ малѣйшаго всплеска. — Однимъ словомъ, Шлыкевичъ, если я получу благопріятныя свѣдѣнія о Грузолобовѣ, и можно будетъ поймать, мы устроимъ дѣло у Муртаева. — Все это хорошо, но мнѣ необходимо потолковать обстоятельно съ Грѣлкинымъ. Ты его пошли отъ себя прямо ко мнѣ! знаешь, неровенъ часъ. — Изволь, это можно. И собесѣдники разстались. XXII. Очутясь у подъѣзда, Слезкинъ задалъ себѣ задачу, которую требовалось разрѣшить немедленно: ѣхать ли ему къ Гременицыну и передать желаніе Мироволива, или прямо отправиться *) Въ азартныхъ играхъ карты раздѣляются на общія категоріи: поле: тузъ, двойка, тройка; два съ боку: четверка, пятерка; три съ боку, шестерка, семерка, осьмерка; четыре съ боку: девятка, десятка; фигура: валетъ, дама, король. Въ прежнее время, когда бились темныя карты, т. е. когда понтъ ставилъ карту, не открывая ее, онъ называлъ только общее названіе, поле, два съ боку и т. д. Это вело къ огромнымъ злоупотребленіямъ и даже къ грубому, нахальному обману. Намѣтки, о которыхъ говоритъ Шлыкевичъ, заключаются въ томъ, что края картъ намѣчаются бритвою, на столь тонко, что подобную нарѣзку замѣтитъ лишь весьма опытный глазъ. Такія карты всучиваются неопытнымъ банкометамъ, которыхъ хотятъ обыграть навѣрное. ====page 281==== къ Ивану Алексѣичу и тайкомъ эксплуатировать неопытнаго пріятеля въ свою пользу. И то и другое сдѣлать было недолго, и то и другое сулило извѣстныя выгоды — первое съ меньшею пользою, за то съ меньшимъ рискомъ, второе съ порядочнымъ барышемъ, за то же и съ послѣдствіями, которыя могли быть не весьма пріятны. Благоразуміе, однако-жъ, одержало верхъ, къ чему, впрочемъ, послужило основаніемъ и то, что посѣщеніе Мироволина не могло оставаться тайною для Гременицына, принявъ въ соображеніе миссію Каллистрата, въ чемъ онъ не сомнѣвался. Ларіона Ивановича онъ не засталъ, по крайней мѣрѣ, такъ объявилъ Сергѣй, хоть Гременицынъ былъ дома, но никого не велѣлъ принимать, такъ какъ въ это время Шлыкевичъ съ Муртаевымъ начинали обыгрывать Булдымова. Сергѣй, впрочемъ, приглашалъ Слезкина зайти часамъ къ пяти, дѣйствуя по инструкціи барина. Успокоивъ свою совѣсть или, лучше сказать, соблюдя пустую формальность, Макаръ Ивановичъ поѣхалъ къ Ивану Алексѣевичу, который, убѣдясь въ чемъ дѣло, не зналъ куда посадить дорогаго гостя. Старый плутъ выговорилъ себѣ двадцать копѣекъ и предложилъ сотоварищу обѣдать. — Нѣтъ, Иванъ Алексѣевичъ, не могу, сказалъ Слезкинъ, мнѣ необходимо домой, а я, исполнивъ твою просьбу, потребую отъ тебя одной услуги. Недородовъ незамѣтно вздрогнулъ, подумавъ, не добирался ли пріятель до его кармана. — Чѣмъ могу быть полезенъ? — Услуга небольшая, но ты крайне обяжешь меня. — Да говори же скорѣе. — У меня лежитъ на совѣсти одинъ грѣхъ: я обѣщалъ навѣстить старика Шурмина. — А онъ еще умеръ? — Боюсь, не умеръ ли. Я, впрочемъ, посылалъ къ нему доктора. Видишь ли, мнѣ положительно некогда, а я дамъ тебѣ адресъ, ты съѣзди, потѣшь старика. Вѣдь вы, кажется, были пріятели. — О, еще какіе! Сколько денегъ перевели вмѣстѣ. — И, вѣроятно, также вмѣстѣ и заработывали. — Всего случалось. Хорошо, я навѣщу и дамъ рублишка три на бѣдность. — Это доброе дѣло. Я уже распорядился; у него, впрочемъ, хозяйка очень хорошая женщина, и еслибъ случилась въ чемъ нибудь особенная надобность, она дастъ мнѣ знать. ====page 282==== — А это тебя хорошо рекомендуетъ, Макаръ Ивановичъ, что ты не забываешь добра. Вѣдь тебя Шурминъ вывелъ въ люди. — Да, еслибъ не онъ, я околѣлъ бы какъ собака. — А что это былъ за человѣкъ назадъ тому лѣтъ тридцать! Какъ онъ жилъ, какія были у него лошади! — Иванъ Алексѣевичъ, ты игрокъ старинный и, значитъ, тебѣ извѣстна вся подноготная. Шурминъ мнѣ никогда не разсказывалъ откровенно — что за причина его первоначальнаго разоренія. — Женщины. Слезкинъ вздрогнулъ. — Какъ? — Очень просто. Онъ любилъ прекрасный полъ сверхъ мѣры, и все, что доставалъ, уходило на эту страсть. — Однако, ты же самъ говоришь, что въ старину игра была большая и гораздо легче теперешней. — Не въ примѣръ легче, да и больше было олуховъ, которыхъ обирали просто голыми руками. Шурмина собственно свертѣла одна нѣмка. Когда мы разыграли одного откупщика и не смотря на то, что подлецъ Гременицынъ обсчиталъ насъ порядочно, на долю Шурмина пришлось около десяти тысячъ. Онъ и пошелъ съ этого и сдѣлалъ порядочныя деньги, но потомъ его обокрала одна нѣмка. — Онъ объ этомъ разсказывалъ какъ-то глухо. — Шурминъ лежалъ пьяный, а она утащила ключъ, вынула изъ стола всѣ деньги и банковые билеты, и дала тягу. — И онъ не преслѣдовалъ? — Какъ же преслѣдовать? Гдѣ свидѣтели? Да и, вообще, нашему брату въ подобныхъ дѣлахъ тягаться трудно. Вотъ съ тѣхъ-то временъ Шурминъ запилъ, началъ глупить и, наконецъ, дошелъ до такого положенія. — А въ немъ остались хорошія черты. И такъ, ты съѣздишь, Иванъ Алексѣевичъ? — Поѣду послѣ обѣда, и къ тебѣ прибуду, этакъ около девяти. — Пожалуйста, не опаздывай, мнѣ не хотѣлось бы засиживаться. Слезкинъ пофланировалъ немного и не заходя никуда въ ресторанъ, намѣревался послать куда нибудь Каллистрата за обѣдомъ, чтобъ отдохнуть у себя порядочно, предчувствуя, что придется послѣ игры еще порыскать съ Мироволинымъ. Онъ хотѣлъ, между прочимъ, написать послѣ обѣда записку Гременицыну, съ цѣлью совершенно усыпить въ послѣднемъ ====page 283==== подозрительность относительно сепаратическихъ стремленій, не отказываясь, впрочемъ, придумать, при помощи Ивана Алексѣевича, какое нибудь средство къ самостоятельной эксплуатаціи. Оставшись одинъ, по уходѣ слуги, Слезкинъ прилегъ на диванѣ, и передъ нимъ снова обрисовался стройный образъ Тани. Напрасно онъ употреблялъ усилія отогнать это неотвязчивое видѣніе, — жгучіе глаза и роскошный бюстъ молоденькой цыганки не давали ему покоя. Наконецъ, онъ далъ волю фантазіи и рѣшился познакомиться съ нею покороче, во что бы то ни стало, разсчитывая, на случай неудачи, сблизить ее съ Мироволинымъ, конечно, изъ корыстныхъ цѣлей. Самъ Булдымовъ ему казался жертвою вечернею, какъ говаривалъ Гременицынъ, и онъ хотѣлъ передать его Ларіону Ивановичу, не зная, что Горжалковскій уже распорядился и что гусаръ попался на удочку. Съ возвышеніемъ матерьяльнаго благосостоянія и съ усиленіемъ надежды на лучшее будущее, Слезкинъ началъ пренебрегать немного Парашею, хотя не показывалъ ей этого, по извѣстнымъ отношеніямъ ея къ дому княгини. Рядомъ съ красивою фигурою цыганки, разумѣется, опоэтизированной его пылкимъ воображеніемъ, возникалъ и скромный образъ Параши, которая съ самою искреннею любовью приносила ему теплое участье во всѣхъ невзгодахъ жизни. Слезкинъ не любилъ Парашу, не спѣшилъ увидѣться съ нею, но далъ себѣ слово играть относительно ея извѣстную роль и даже вознамѣрился заплатить ей долгъ, обдѣлавъ Мироволина. Предаваясь этимъ противоположнымъ фантазіямъ, мечтая то о прелестной цыганкѣ, напомнившей ему юные годы, то о безпритязательной подругѣ, съ которою свела его судьба въ тяжелыя минуты, Слезкинъ по временамъ вздрагивалъ, ощущая внезапно жгучую жажду, обыкновенно служившую ему недобрымъ предвѣстьемъ. Холодная вода утоляла эту жажду, причемъ главную роль играла сила воли молодаго человѣка, — противиться запою до послѣдней крайности. Описываемый день былъ чрезвычайно важенъ для Слезкина, такъ какъ опредѣлялъ ему будущее поведеніе относительно Мироволина, который положительно самъ отдавался ему въ руки. До сихъ поръ они играли вмѣстѣ, и Мироволинъ могъ только видѣть въ своемъ пріятелѣ человѣка, увлекавшагося игрою, а потому Слезкину хотѣлось и на дальше остаться въ тѣхъ же отношеніяхъ, не участвуя собственно въ его эксплуатаціи. Для него было крайне выгодно, чтобъ ====page 284==== Мироволинъ смотрѣлъ на него тоже, какъ на жертву несчастной страсти, ибо этимъ способомъ Слезкинъ могъ долѣе вытаскивать у него деньги, распаляя въ немъ жажду къ отыгрышу, которая и при нормальномъ состояніи игры ведетъ зачастую къ разоренію, а при игрѣ фальшивой или по техническому термину составной влечетъ прямо къ гибели. Слезкинъ понималъ очень хорошо, что на первый разъ ему невозможно было обойдтись безъ Гременицына — и рѣшился только воспользоваться мелкими крохами при содѣйствіи старика Ивана Алексѣевича, который, впрочемъ, и неспособенъ былъ уже прометать на чистоту, по случаю нетвердости въ рукахъ. Другаго дольщика Слезкинъ пока не находилъ въ сонмѣ знакомыхъ шулеровъ, ибо Гременицынъ тонкою, незамѣтною сѣтью опутывалъ всѣхъ петербургскихъ рыцарей зеленаго поля. Ему хотѣлось только дождаться перваго значительнаго выигрыша и перваго дѣлежа съ Ларіономъ Ивановичемъ, а тамъ уже онъ надѣялся на свою звѣзду и на вдохновеніе. Возвратившійся Каллистратъ вывелъ его изъ задумчивости и съ свойственною ему ловкостью живо подалъ обѣдать. Слезкинъ жадно выпилъ рюмку водки и тревожнымъ голосомъ велѣлъ поскорѣе убирать графинчикъ, къ которому чувствовалъ какое-то неодолимое влеченіе. Вино онъ пилъ безъ особаго аппетита, и тотчасъ-же послѣ обѣда приказалъ подавать самоваръ, съ цѣлью запить горячимъ чаемъ свою зловѣщую жажду. Надумавшись, Слезкинъ написалъ коротенькую записочку къ Гременицыну и послалъ Каллистрата на извозчикѣ. Отвѣтъ послѣдовалъ такого рода, что Ларіонъ Ивановичъ обѣщалъ самъ заѣхать на четверть часа передъ театромъ. Гременицынъ не долго заставилъ ожидать собя и, войдя съ веселою улыбкою къ Слезкину, крѣпко пожалъ ему руку. — Ну, наконецъ, звѣрекъ самъ идетъ въ ловушку, сказалъ онъ, оглядываясь и увидавъ отсутствіе Каллистрата. — Самъ сегодня напросился. Видите ли... Да что вы не садитесь? — Говори, говори, я буду, стоя, слушать. — Видите ли, мнѣ давно надоѣло тянуть меледу; эти мизерныя выметки Шлыкевича не ведутъ къ желанному результату. Мнѣ и захотѣлось попытать сегодня свое вліяніе. Когда Мироволинъ пріѣхалъ ко мнѣ разсказать о балѣ и потомъ приглашалъ въ театръ, я прикинулся больнымъ. Онъ ту же минуту назвался ко мнѣ посидѣть вечеръ и поиграть въ карты. Проводивъ его, я немедленно поспѣшилъ къ вамъ. ====page 285==== — Знаю. — И такъ какъ вы были въ отсутствіи, то извините, безъ васъ распорядился на счетъ партнера. — А? — Нельзя же было! притомъ вѣдь это для коммерческой игры. — Кого же, Макаръ? спросилъ Гременицынъ съ безпокойствомъ. — Старика Ивана Алексѣевича. — Ну, этотъ ничего. Хотя, положимъ, онъ и ехидный старикъ, однако при такой пустой игрѣ не помѣшаетъ. Я думалъ, ты что нибудь рѣшительное затѣялъ. — Отъ васъ зависитъ. — А знаешь ли, можно бы и устроить. Я пришлю, пожалуй, Шлыкевича, онъ же кстати и знакомъ. — Вотъ этого бы мнѣ и не хотѣлось: все Шлыкевичъ, да Шлыкевичъ. — Другаго нѣтъ. Я боюсь, что старый чортъ потребуетъ долю, да и непремѣнно потребуетъ. — Если сегодня и метнемъ, Ларіонъ Ивановичъ, то слегка, слѣдовательно небольшую долю можно будетъ дать старику. Намъ главное, втянуть Мироволина, разъ, что онъ самъ напросился играть, его тогда самъ сатана не вырветъ у насъ изъ рукъ. — Совершенная истина. Проиграй емг самъ, я, пожалуй, оставлю сотню, другую. Вѣдь много и не надо? прибавилъ съ улыбкою Гременицынъ. — Боюсь дѣло испортить, Ларіонъ Ивановичъ, это уже значитъ прямо высказаться. Мнѣ хотѣлось бы пока быть въ сторонѣ, и потому пропонтировать малую толику. — Пожалуй, что этакъ вѣрнѣе. Въ такомъ случаѣ, мнѣ кажется, ІПлыкевичъ полезнѣе всего. Знаешь, Макаръ, ты скажи, что мало знакомъ съ играющими и потому, молъ, пригласилъ общаго знакомаго Піоруновскаго. Тотъ со старикомъ и въ преферансъ его обдѣлаетъ. — Нѣтъ, ужъ вы пошлите попозже. — Зачѣмъ? — Такъ какъ будто онъ изъ театра. — И это можно. А вы, значитъ, вознамѣрились съ Недородовымъ нагрѣть молодца въ свою пользу. Слезкинъ засмѣялся. — Если и нагрѣемъ, то ужъ вѣроятно не больше, какъ на нѣсколько десятковъ рублей. ====page 286==== — Старый чортъ вѣдь не промахъ. Ну, живитесь, живитесь, я не въ претензіи, да. Ну, а подходящія карты? — Съ Мироволинымъ всякія подходящія. — Этого не говори. Надобно было прихватить. Вотъ что: я жду одного нужнаго человѣка и прямо отсюда домой, значитъ, пришлю тебѣ запечатанный ящичекъ. — Благодарю. Я еще хотѣлъ вамъ сказать, что у Демута поселился одинъ богатый гусаръ. — Знаю. — И можно будетъ подвести. — Уже подведенъ. — Какъ? — Сегодня послѣ обѣда снабдилъ насъ немножко, отвѣчалъ Гременицынъ съ добродушною улыбкою. — Булдымовъ? — Онъ самый, и завтра будетъ у меня. Слезкинъ покачалъ головою. — Вы просто Ришелье, Ларіонъ Ивановичъ. — Онъ попалъ на случайный преферансъ. — Знаемъ мы эти случайные преферансы. А направо и налѣво? — Можетъ быть, и любитъ. — Неужели вы у себя? — Боже сохрани. Пріѣзжай, если хочешь. — А гдѣ же? — Еще не рѣшено. — Вѣдь я съ нимъ очень хорошо познакомился. — Въ самомъ дѣлѣ? Что-жъ, не располагаешь ли мнѣ ножку подставить? — Зачѣмъ сейчасъ такія черныя подозрѣнія? — Нѣтъ, но ты говоришь такимъ тономъ. — Я желалъ только сказать, что слѣдовало бы и мнѣ хоть маленькую долю... — Какъ будто я не знаю твоего желанія, проговорилъ Гременицынъ и взялся за шляпу. Сведемъ игру, пожалуй, пять копѣекъ. — Не важно. — Нельзя, Макаръ, и то изъ своихъ уступаю. — Кто же вамъ подвелъ? — А мой Валентинъ Адамовичъ. — Удивляюсь. — Ничего нѣтъ удивительнаго, потому что онъ плутъ естественный. Ну, такъ я пришлю ІПлыкевича. Если что ====page 287==== сегодня случится, я — сорокъ, вы съ Шлыкевичемъ по тридцати, кажется будетъ не обидно. — Положимъ, но вѣдь и старику надобно что нибудь. — А вы съ Шлыкевичемъ вдвоемъ дадите ему пятачекъ, баловать не слѣдуетъ. Ужинъ, Макаръ, на мой счетъ и ты, пожалуйста, распорядись, какъ слѣдуетъ. — Это само по себѣ разумѣется, — Теперь до свиданія. Спасибо, что увѣдомилъ. Можетъ быть, на дняхъ же мы начнемъ серьезное дѣло. Вскорѣ послѣ ухода Гременицына, въ одно и тоже время принесли отъ Ларіона Ивановича запечатанный ящичекъ, который Слезкинъ велѣлъ поставить у себя въ спальнѣ, и явился Иванъ Алексѣевичъ. — Прямо отъ Шурмина, сказалъ старикъ, осматривая съ удивленіемъ щегольскую квартиру. — Садись. Ну, что, живъ? — Не только живъ, но даже пьянъ. — Не можетъ быть? — Разумѣется, не мертвецки пьянъ, а навеселѣ. И смѣшно, и жалко. Онъ видимо догораетъ. Фельдшеръ приходилъ при мнѣ и говорилъ, что еще протянетъ. А ужъ какъ онъ мнѣ обрадовался! И «чайку хозяюшка! это мой другъ!» А хозяйка хорошая старушка, только, кажется, прошлась по коньяку за компанію постояльцу. Шурминъ торжественно заявляетъ, что самъ Макаръ позволилъ ему по рюмочкѣ. О тебѣ вспоминаетъ не иначе какъ съ благоговѣніемъ и просилъ, чтобъ заѣхалъ повидаться. — Поѣду непремѣнно. — Вспоминалъ старину, всплакнулъ немного, но коньякъ положительно поддерживаетъ его. Подъ конецъ онъ вынулъ изъ-подъ подушки карты и предложилъ прометать одну небитую. Гдѣ же, говорю, прометать тебѣ, у тебя и руки не служатъ. А дай-ка мнѣ, говоритъ, какого нибудь пижона, посмотришь, какъ я еще промечу. Я не могъ долго сидѣть: знаешь, тяжело, какъ вспомнишь, что имѣлъ человѣкъ, а теперь умираетъ на чердакѣ въ чужомъ бѣльѣ. — Надо будетъ попрощаться съ нимъ и похоронить по христіански. — Я то же думалъ, Макаръ Ивановичъ. Постой-ка, я скажу въ кругу. — Не стоитъ говорить этимъ мерзавцамъ, которые не захотѣли поддержать человѣка при жизни. Мы и сами отвеземъ старика на Смоленское. ====page 288==== — И сами тамъ будемъ, молвилъ, повѣсивъ голову, Недородовъ, который, посѣтивъ прежняго товарища, впалъ въ какое-то грустное настроеніе. — А не хочешь ли чайку, Иванъ Алексѣевичъ? — Развѣ не будемъ дожидать? — Зачѣмъ же дожидать? Пріѣдетъ и его напоимъ. У меня теперь постоянно самоваръ кипитъ. — Хорошее дѣло. — Каллистратъ, чаю! Въ это время раздался звонокъ, и вскорѣ вошелъ Мироволинъ. Послѣдовало обычное представленіе. — Ну, что, вамъ лучше, Артуа? — Какъ будто бы лучше. — Я такъ и думалъ: можетъ быть, еще и двинемъ куда нибудь вмѣстѣ. — Эхъ, вы, молодые люди, сказалъ Недородовъ: ужъ и одного дня не могутъ пробыть, чтобъ не двинуть куда нибудъ. — А небось, ты не двигалъ, какъ былъ помоложе, замѣтилъ Слезкинъ. Для того-то и надобно пользоваться молодостью, потому что настанетъ время, когда и рада бы душа въ рай, да грѣхи не пускаютъ. — Вотъ рекомендую вамъ, Мироволинъ, стараго пріятеля моего отца, который играетъ во всѣ игры. Можете забавляться. — А вы развѣ не съ нами? — Я какой игрокъ, особенно въ коммерческія! — Ну, вздоръ! Мы сядемъ пульку въ преферансъ по маленькой, по пятачку, по гривеннику, лишь бы убить время. — А вотъ, напьемся прежде чаю, а потомъ, пожалуй. — Можно бы затѣять дружескій банчикъ. — Съ кѣмъ же? Вы знаете, что я противъ васъ не играю. Мы окончимъ пульку, можете потомъ сразиться съ Иваномъ Алексѣевичемъ въ экарте. — Не понимаю. — Въ пикетъ. — То же самое. — А послѣ театра, можетъ быть, заѣдетъ графъ Піоруновскій. — Въ самомъ дѣлѣ? — Я нарочно посылалъ за нимъ, но онъ велѣлъ сказать, что если успѣетъ, то завернетъ послѣ оперы. — Какъ я радъ. О, я золъ на этого поляка: онъ у меня уже порядочно выигралъ по маленькой. ====page 289==== — Онъ, вѣроятно, не откажется заложить и банчикъ. — Вздуть бы его! А знаете ли, что мнѣ сейчасъ пришло на мысль, Артуа? Онъ понтируетъ? — Даже охотно. — Заложимте мы съ вами банкъ, пусть попонтируетъ, авось обыграемъ. Только я метать не умѣю. — Я-то умѣю, да у меня теперь нѣтъ столько наличныхъ. — Вотъ пустяки! А я же зачѣмъ? — И я тебѣ дамъ денегъ сколько угодно, замѣтилъ Недородовъ. — Нѣтъ, ужъ позвольте мнѣ услужить своему пріятелю, сказалъ Мироволинъ: мы съ нимъ всегда проигрываемъ вмѣстѣ. — Въ такомъ случаѣ, я промечу, сказалъ Слезкинъ. — Вотъ посмотрите, какъ мы его обработаемъ, весело воскликнулъ Мироволинъ: а потомъ и двинемъ на чужой счетъ. — Какъ бы только не пришлось поплатиться. — Что-жъ, мы двинемъ и съ проигрыша, бѣда небольшая. Не очиститъ же онъ насъ до копѣйки. — Бабушка на двое сказала, вмѣшался Недородовъ: графъ вѣдь тоже — можетъ провалить нѣсколько тысячъ. Между тѣмъ Каллистратъ поставилъ столъ, положилъ мѣлки, щеточки и зажегъ свѣчи. Партнеры усѣлись за преферансъ, о которомъ Мироволинъ имѣлъ весьма слабое понятіе и съ первой же ноги наставилъ кучу ремизовъ. Въ срединѣ пульки Недородовъ пустилъ ему влѣпку восемь безъ трехъ, немного погодя, Слезкинъ пустилъ другую девять безъ четырехъ, и кончилось тѣмъ, что Мироволинъ по гривеннику проигралъ двѣсти рублей. — Значитъ, буду счастливъ въ любви, сказалъ онъ, засмѣявшись. Однако, господа, хотя, говоря по совѣсти, я играю плохо, но сегодня игралъ чертовски несчастливо. — Чертовски несчастливо, повторилъ Недородовъ: эти девять безъ четырехъ васъ погубили. Вѣдь какая въ самомъ дѣлѣ игра! — Игра съ гору. Сто разъ сряду буду играть девять, пусть только приходятъ. Что-жъ и конецъ, господа? — Конецъ, Мироволинъ! Вамъ не везетъ. Посидимъ и поболтаемъ, можетъ быть, тѣмъ временемъ пріѣдетъ графъ. — Чтожъ, и поболтаемъ, молвилъ Иванъ Алексѣевичъ: неужто же нельзя провесть время иначе, какъ за картами? Молодые люди пустились въ бесѣду, разумѣется, о женщинахъ, при чемъ Мироволинъ признался Слезкину, что, не ====page 290==== смотря на блескъ бала и роскошно одѣтыхъ дамъ, ему грезился образъ Тани. — Мнѣ кажется, что я могъ бы серьезно влюбиться въ эту дѣвушку, прибавилъ онъ: хотя въ ней нѣтъ ни малѣйшаго образованія. — Это происходитъ отъ препятствій, замѣтилъ Мирововолинъ: повѣрьте, что еслибъ доступъ былъ свободенъ, вы заговорили бы иначе. — Не знаю, но скажу откровенно, что желалъ бы встрѣтиться съ нею. — Только лишняя тревога. Она живетъ очень хорошо со своимъ «дружкомъ», который, между прочимъ, очень богатъ, и врядъ ли она измѣнитъ ему. — Какъ! Вы развѣ знаете? — Я многое знаю, Мироволинъ. — Артуа, Бога ради! — И потому-то, что мнѣ многое извѣстно, я и совѣтую вамъ дружески — отложить попеченіе. — Нѣтъ! Да вы разскажите! — Въ другое время. — Почему же не теперь? — Если я мѣшаю, я, пожалуй, выйду, отозвался Недородовъ. — Не безпокойся, Иванъ Алексѣевичъ, сказалъ Слезкинъ. Я случайно былъ у вашей Тани, Мироволинъ, и если совѣтую отложить попеченіе, то потому, что видѣлъ ея семейную жизнь. Мироволинъ задумался немножко. — А вѣдь хороша! воскликнулъ онъ, откидываясь на спинку стула. — Да, очень хороша. — А онъ? — Красивый молодой человѣкъ. — Тѣмъ хуже. И надобно же было ей явиться въ Петербургъ! — Извините, Мироволинъ, но мнѣ кажется, что вы напускаете на себя небывалое чувство. Вчера присутствовали на балѣ, гдѣ видѣли... — Ничего не видѣлъ, на вчерашнемъ балѣ очень мало было хорошенькихъ. — Нѣтъ, нѣтъ, извините! Встрѣча съ Танею пробудила въ васъ прихоть, а не другое чувство, котораго, впрочемъ, вы не имѣли къ ней и прежде. ====page 291==== Но въ это время раздался звонокъ и въ гостиную вошелъ Шлыкевичъ во фракѣ и бѣлыхъ перчаткахъ. — Что съ вами, Артуа? сказалъ онъ, поздоровавшись съ Мироволинымъ. — Легкая простуда. Позвольте, однако, графъ, познакомить васъ: господинъ Недородовъ, графъ Піоруновскій. Шлыкевичъ протянулъ руку Ивану Алексѣевичу, словно незнакомый, хотя не разъ съ нимъ вмѣстѣ метывалъ и бывалъ не въ одной гнусной передѣлкѣ. — Я вижу, господа, вы забавлялись въ картишки. — Отъ скуки сыграли пульку въ преферансъ. — Кто же кого? — Разумѣется, меня, весело сказалъ Мироволинъ. А я, знаете, что выдумалъ? — Нѣтъ, не знаю. — Я рѣшился отыграться на васъ, графъ. — Это очень любезно съ вашей стороны. — Только я желаю перемѣниться ролями. — Напримѣръ? — Я буду сегодня метать, а вы понтируйте — Очень радъ, но не вижу много понтовъ; развѣ Артуа пойдетъ противъ васъ. — О, нѣтъ, Артуа мечетъ со мною въ половинѣ. А вотъ вы и они, сказалъ Мироволинъ, указывая на Недородова. — Я съ удовольствіемъ, отвѣчалъ Иванъ Алексѣевичъ. — Не знаю, господа, есть ли карты, замѣтилъ Слезкинъ: вѣдь у меня игры не бываетъ. Я сейчасъ узнаю у Каллистрата. И Слезкинъ вышелъ въ столовую. За нимъ послѣдовалъ Недородовъ. — Я и забылъ сказать, что передъ тобою былъ Гременицынъ и распорядился. Изъ банка тебѣ пять копѣекъ, шепнулъ Слезкинъ. — Это подлость, возразилъ Иванъ Алексѣевичъ тоже тихо: вѣдь мы условились двадцать. — Ты и получишь по преферансу двадцать, а изъ банка нельзя, тутъ ужъ не мое право. — Ну, чортъ его возьми! А карты онъ доставилъ? — Тебѣ все равно, ты валяй на чучелу. Кто бы изъ насъ ни металъ, твой проигрышъ перейдетъ къ Шлыкевичу, и мы сведемъ счеты. — Въ этомъ не сомнѣваюсь. — Извините, господа, сказалъ Слезкинъ, входя въ ====page 292==== гостиную: я занимался хозяйственными дѣлами. Придется вѣдь закусить что нибудь. — А я думалъ, что мы поѣдемъ туда, сказалъ Мироволинъ. — Туда я сегодня не поѣду, отвѣчалъ Слезкинъ, улыбаясь: а такъ какъ вы затѣяли банкъ, который, вѣроятно, продолжится, то и необходимо подкрѣпить силы. — Вы это на счетъ съѣстнаго, Артуа? — Да, homo sum et nihil humanum... — Полно, братецъ, съ своею латынью, сказалъ Недородовъ: а ты лучше мечи, или пускай другіе мечутъ. — А мнѣ какъ-то странно, сказалъ Мироволинъ, тѣ же почти лица, тотъ же банкъ, а нѣтъ ни Армансъ, ни ея подругъ. — Извините, переоилъ Шлыкевичъ. Конечно, вы молодыелюди и вамъ пріятно присутствіе юбокъ; но мнѣ гораздо веселѣе въ мужской компаніи, я здѣсь не стѣсняюсь. — Но вы и тамъ не стѣсняетесь бить сплошь и рядомъкарты, сказалъ Мироволинъ. — А, можетъ быть, онъ и будетъ наказанъ за свой безцеремонный отзывъ о женщинахъ, замѣтилъ Слезкинъ: кто знаетъ, графъ, какого результата вы достигнете въ мужской компаніи. — Право, Артуа! Ополчимся на него. Каллистратъ подалъ карты, вычистилъ столъ и сказалъ вполголоса Слезкину: — Прикажете идти за ужиномъ? — Поѣзжай на извозчикѣ, отдай заказъ и поспѣши домой развести плиту, чтобъ все было въ порядкѣ. Рѣшили, однако-жъ, чтобъ для пробы сперва Шлыкевичъ заложилъ маленькій банчикъ. Шлыкевичъ въ какихъ-нибудь полчаса обыгралъ всѣхъ. Конечно, онъ бы не кончилъ, потому что ему кончать не было разсчета, но Мироволинъ самъ всталъ изъ-за стола. — Это непостижимо, сказалъ онъ: не знай я васъ, или играй одинъ, ей Богу, я подумалъ бы ни вѣсть что. Шлыкевичъ засмѣялся. — Нѣтъ, Артуа, продолжалъ Мироволинъ, снова садясь къ столу: промечемъ-ка мы графу, пусть попонтируетъ. — Что-жъ, я не откажусь, отвѣчалъ Шлыкевичъ, спрятавъ деньги въ бумажникъ: закладывайте! — Давайте, Артуа! — Извольте, только я пойду 25 копѣекъ. — Не понимаю. ====page 293==== — То есть моихъ 25 копѣекъ въ рублѣ, а вашихъ 75. Если проиграемъ тысячу, я плачу 250, а вы 750. — Значитъ, четвертую часть. А я думалъ пополамъ. — У меня нѣтъ столько денегъ. — Вздоръ какой! у меня есть. — Я не въ состояніи вести такой игры. — Какъ хотите. Только вы ужъ и садитесь метать, потому что у меня карты просто валятся изъ рукъ. — Хорошо. Вы сколько думаете на первый разъ? — Заложимъ тысячу, пускай тѣшатся. — Заложимъ. Вы кладите 750, остальные будутъ мои. — Я положу и за васъ. — Нѣтъ, у меня еще есть фонды. И Слезкинъ досталъ деньги изъ бумажника. Распечатавъ колоду картъ, онъ стасовалъ ее, поворожилъ и распечаталъ другую. — А что? спросилъ Мироволинъ. — Гадалъ, да все выходитъ черная. — А вы небось вѣрите? — Поневолѣ повѣришь, когда постоянно проигрываешь. Шлыкевичъ сперва поставилъ небольшую карту, и проигралъ, но потомъ началъ увеличивать куши, сильно приматывать, и не успѣлъ Слезкинъ записать на немъ рублей пятьдесятъ, да рублей тридцать на Недородовѣ, какъ банкъ былъ сорванъ въ двѣ-три таліи. — Аминь! сказалъ Слезкинъ, бросая карты, ни въ меткѣ, ни въ понтеркѣ мнѣ не везетъ, должно быть въ любви счастливъ. — Постойте-ка, я помечу. Что-жъ это въ самомъ дѣлѣ! воскликнулъ Мироволинъ, который, разумѣется, не зналъ, что мѣченыя карты и особенно искусная метка Слезкина сдали банкъ Шлыкевичу предательскимъ образомъ. Опять идетъ по прежнему, Артуа? — Нѣтъ, Мироволинъ, право не могу. — Я дамъ денегъ. — Благодарю васъ, но я не хочу и не долженъ такъ много проигрывать. Довольно я подурачился. — Я тебѣ дамъ денегъ, сказалъ Недородовъ тихо, но такъ, чтобъ другіе слышали. — Спасибо, Иванъ Алексѣевичъ, но вѣдь я только что отказалъ другому, отвѣтилъ Слезкинъ. — Ну, попонтируй. — Во первыхъ, я не играю противъ Мироволина. ====page 294==== Послѣдній оглянулся и дружески кивнулъ головою. — По крайней мѣрѣ, помогайте мнѣ, Артуа, сказалъ онъ. — Съ удовольствіемъ. Мироволинъ снова заложилъ тысячу. Разумѣется, Шлыкевичъ сорвалъ ее и точно тоже сдѣлалъ съ двумя слѣдующими банками, съ тою только разницею, что изъ послѣдней тысячи больше досталось на долю Недородова. Слезкинъ удерживалъ пріятеля со всѣми признаками дружескаго участья, но въ душѣ радовался вдвойнѣ — и значительному выигрышу и преимущественнѣе страсти Мироволина, которой не подозрѣвалъ въ такихъ размѣрахъ. — Нѣтъ, Мироволинъ, вы мечете еще хуже, нежели понтируете, сказалъ онъ, и потому я больше вамъ не совѣтую. — Э, вздоръ, Артуа! Однако у меня осталась одна мелочь, всѣ радужныя улетѣли. Надобно съѣздить домой за деньгами. — Вамъ неловко. — Не безпокойтесь, сказалъ Шлыкевичъ, мы вамъ повѣримъ, сколько угодно. — А я васъ прошу, Мироволинъ, не играйте сегодня, вамъ не везетъ... И мнѣ крайне непріятно, что вы проигрываете у меня въ домѣ. — Вы то что же причиною! Нѣтъ, милѣйшій Артуа, ужъ позвольте мнѣ подурачиться. И такъ, графъ, если вы мнѣ довѣряете... — О, помилуйте. — Я попробою еще попонтировать. Все, что проиграю, завтра пришлю или привезу — какъ прикажете. — Ни то, ни другое. Во первыхъ, еще дѣло темное — кто проиграетъ, а во вторыхъ, мы вѣдь довольно часто видимся. — Все равно, пожалуй, я привезу и къ Армансъ. Пока поданъ былъ ужинъ, Мироволинъ проигралъ тысячъ около трехъ и самъ забастовалъ. Слезкинъ въ это время великолѣпно исполнялъ роль преданнаго друга и даже самъ за компанію проигралъ рублей сто, желая поддержать его; но Шлыкевичъ съ убійственною точностью машины клалъ всѣ карты на право, изрѣдка лишь, въ видѣ исключенія, давая какой нибудь ничтожный семпель. Послѣ ужина игры больше не было. Первый разъ еще Слезкинъ видѣлъ Мироволина въ такомъ мрачномъ настроеніи. ====page 295==== XXIII. Гржмотъ-Горжаловскій, который, какъ, вѣроятно, припомнитъ читатель, обыгралъ на первыхъ порахъ Савельича — камердинера Мироволина и получилъ за это приличную головомойку отъ своего патрона, тогда еще созналъ всю необдуманность своего поступка. Валентину Адамовичу, конечно, было жаль разстаться съ одинадцатью цѣлковыми, полученными даромъ, однако, онъ разсудилъ, что, возвративъ ихъ, онъ могъ впослѣдствіи пріобрѣсти вдесятеро больше и къ тому же войдти въ тѣсныя сношенія съ простофилею. Положимъ, Гременицынъ ему катагорически приказалъ прекратить какъ развѣдки о Мироволинѣ, такъ и посѣщеніе его квартиры, но плутоватый Валентинъ Адамовичъ покорился этому приказанію только по наружности, разсчитывая, при благопріятномъ случаѣ, эксплуатировать такого фофана, какъ Савельичъ, который самъ проговорился, что накопилъ порядочную сумму денегъ. Сдѣлавъ знакомство во многихъ знатныхъ домахъ съ лакействомъ, разумѣется, съ лакействомъ высшаго сорта, которое располагало болѣе или менѣе денежными средствами, Горжалковскій зашибалъ въ этомъ обществѣ копѣйку во всевозможныя игры, но ему не приходилось встрѣчать индивидуумовъ, которые проигрывали бы значительные куши. Савельичъ, по его мнѣнію, былъ именно такимъ индивидуумомъ, а Горжаловскій, разобравъ это дѣло, рѣшился употребить всѣ старанія, чтобы снова втереться къ толстогубому камердинеру. Онъ побаивался идти прямо на квартиру Мироволина, и въ этихъ видахъ назначилъ Савельичу въ извѣстные часы свиданіе въ гостинницѣ «Фениксъ», но наивный партнеръ не являлся на свиданіе. Афера эта не давала покоя Горжалковскому, такъ что онъ, не видя способовъ поживиться, началъ серьезно упрекать себя въ опрометчивости или, лучше сказать, въ неумѣстной жадности, которая не допустила его подумать о послѣдствіяхъ. Онъ нѣсколько разъ проходилъ мимо дома, въ которомъ жила Тулумбасова въ надеждѣ — какъ нибудь увидѣть Савельича, и хотя попытки его не удавались, однако онъ рѣшился прохаживаться по панели, зная, что квартира Мироволина выходила на улицу, и сообразивъ, что одинокій камердинеръ долженъ же былъ отъ скуки смотрѣть въ окна. Однажды утромъ Гременицынъ приказалъ ему сходить въ трактиръ «Зеленаго Дуба» и мало того, что узнать гдѣ пропадалъ Грѣлкинъ, но присутствовать при игрѣ и контролировать ====page 296==== неисправнаго агента. Горжалковскому это не трудно было сдѣлать, потому что, поступивъ недавно на службу къ Гременицыну, онъ даже не былъ знакомъ со всѣми агентами Ларіона Ивановича, да и, какъ мы уже сказали, послѣдній самъ старался поддерживать это невѣдѣніе. И Грѣлкинъ и Горжалковскій, хотя оба были мошенниками, тоже не встрѣчались на поприщѣ картежныхъ плутней, во первыхъ, потому, что Горжалковскій, по пріѣздѣ въ Петербургъ, попалъ прямо въ шайку, дѣйствовавшую возлѣ московской желѣзной дороги, а Грѣлкинъ постоянно подвизался близь толкучки и изрѣдка въ игорныхъ вертепахъ у Сѣнной площади. Горжалковскій зналъ Грѣлкина и по реноме, а Грѣлкинъ даже не слыхалъ о существованіи Гржмотъ-Горжалковскаго. Все это было извѣстно Ларіону Ивановичу, который и поручилъ послѣднему секретное наблюденіе за неаккуратнымъ агентомъ. Независимо отъ этого Гременицынъ велѣлъ Сергѣю съѣздить къ Лагунову, чтобъ тотъ непременно прислалъ къ нему трезваго, или пьянаго, Грѣлкина по очень нужному дѣлу. Собираясь въ экспедицію и пообѣдавъ довольно рано въ знакомой кухмистерской, Горжалковскій невольно поворотилъ въ ту улицу, гдѣ жила княгиня Тулумбасова и убавилъ шагу, приближаясь къ пяти окнамъ перваго этажа близь воротъ у подъѣзда. Осмотрѣвшись во всѣ стороны, онъ кошачьею походкою началъ прокрадываться у самой стѣны и дѣлать свои наблюденія. Какова же была его радость, когда у одного окна, именно у окна съ форточкою, Савельичъ барабанилъ пальцами по стеклу, къ которому неизвѣстно для чего прильнулъ своими широкими губами. Горжалковскій снялъ шляпу и поклонился, пріостанавливаясь незамѣтно. Савельичъ отнялъ губы отъ стекла, улыбнулся и сдѣлалъ пригласительный жестъ рукою. Вскорѣ форточка отворилась. — Здравствуйте, Иванъ Савельичъ. — Мое почтеніе, Валентинъ Адамовичъ. Хороши вы, нечего сказать. — А что? — Да то что обыграли меня. Всѣ говорятъ и баринъ мой, и вся дворня. — Напрасно они говорятъ, Иванъ Савельичъ: вышло мнѣ, и я выигралъ, вышло бы вамъ, вы бы тоже выиграли. — Это вѣрно. Только говорятъ, что вы хлюстики подкладываете. У насъ тутъ одинъ поваръ умѣетъ подкладывать, такъ мы ему морду побили. — Очень жаль, что вы такъ дурно думаете обо мнѣ. ====page 297==== Однако на улицѣ о такихъ дѣлахъ не разговариваютъ, прибавилъ, понизивъ голосъ, Горжалковскій — Заходите, Валентинъ Адамовичъ. — Гдѣ ужъ мнѣ заходить, когда вамъ на меня Богъ знаетъ что наклепали. При томъ вашъ баринъ... — Моего барина теперь и съ собаками не найдешь, да и пріѣдетъ не раньше пяти часовъ, если еще и пріѣдетъ. Заходите, попотчую отличною цыгаркою. — Такъ и быть, сказалъ Горжалковскій, и пошелъ въ ворота, стараясь припомнить ходъ по черной лѣстницѣ. Савельичъ захлопнулъ форточку и съ какою-то лукавою, не свойственною ему улыбкою, отошелъ отъ окошка. Горжалковскій не заставилъ ожидать себя. Савельичъ попросилъ его въ гостиную и, дѣйствительно, подалъ отличную сигару. — Садитесь безъ церемоніи, сказалъ онъ: — у меня такая тѣсная комната, что и повернуться негдѣ. — Помню. А если въ случаѣ вашъ баринъ? — Вѣдь онъ еслибъ и пріѣхалъ, то сперва позвонитъ, а, стало быть, мы успѣемъ перейдти. Ну, Валентинъ Адамовичъ, такъ вы говорите, что не обыгрывали меня навѣрняка. — Сохрани Богъ! — Давайте, съиграемъ. — Съ великимъ удовольствіемъ. — Я вотъ разставлю здѣсь столъ, карты у меня есть. — Я все боюсь — не пріѣхалъ бы вашъ баринъ. — Столъ убрать и перейдти въ мою комнату не долго. А не хотите ли, дернемъ прежде по рюмочкѣ? — Это можно. Савельичъ сходилъ въ свою комнату, принесъ графинчикъ водки, рюмку и на блюдечкѣ два ломтика хлѣба. Партнеры усѣлись самымъ комфортабельнымъ образомъ. Савельичъ сохранялъ все тоже, не свойственное ему, лукавое выраженіе лица, которое свидѣтельствовало о какой-то затаенной мысли съ его стороны. Сѣли играть, и съ самаго же начала счастье улыбнулось Савельичу и улыбнулось потому, что Горжалковскій вздавалъ уже хлюсты не себѣ, какъ прежде, а своему партнеру. Въ короткое время Савельичъ выигралъ рублей около тринадцати. — Довольно, сказалъ Горжалковскій, этакъ, пожалуй, проиграешь всѣ деньги. ====page 298==== — Ага, попались! проговорилъ весело Савельичъ, теперь я вижу, что вы не шулеръ. — Дай вамъ Богъ, Иванъ Савельичъ, встрѣчать такихъ шулеровъ почаще. — Чтожъ вы рано кончили? — Не везетъ, какъ видите. Когда нибудь другимъ разомъ. — Милости просимъ. — Очень благодаренъ. Только, знаете ли, у васъ играть какъ то неудобно. То ли дѣло въ трактирѣ, человѣкъ на свободѣ. — Это точно. Но я вамъ скажу, что и у насъ можно, особенно по вечерамъ. Я познакомился хорошо съ дворецкимъ Ѳерапонтомъ Спиридоновичемъ, онъ тоже любитъ въ картишки. — Во что? — Онъ во все, онъ и меня въ профиранцъ учитъ. — Хорошая игра. — Съ первоначалу трудно. А не то въ банкъ закладываетъ рублей пять, и мы рвемъ цѣлою кумпаніею. — Вотъ какъ! Вы и банкъ научились. — Въ Питерѣ всему научишься. Хотите, я васъ познакомлю съ Ѳерапонтомъ Спиридоновичемъ — душа человѣкъ. — Съ моимъ удовольствіемъ. — Къ намъ жалуйте вечеркомъ этакъ въ семь, восемь часовъ, мой баринъ рыскаетъ по театрамъ, а княгиня до десяти не спрашиваетъ дворецкаго, и мы наиграемся въ волю. Ѳерапонтъ Спиридоновичъ отдастъ только чай и снова свободенъ, развѣ уже соберутся гости. — Мнѣ завсегда пріятно знакомство съ хорошими людьми. — Такъ вы, того, приходите уже вечеркомъ. — Постараюсь. — Мы и засядемъ сперва за профиранцъ. Вы умѣете? — Немножко. Я уже подъучился, только писать не знаю, за меня пишутъ другіе. — Не то сядемъ въ трилистикъ, можетъ быть, и въ банкъ. — Вы, какъ я вижу, Иванъ Савельичъ, охотникъ въ картишки. — Любилъ съ измальства, только, признаться, больше въ носки рѣзался безъ антиресу. — А знаете ли, что я вамъ скажу: дѣло прошлое, а сегодня мнѣ все казалось, что вы сами умѣете подтасовывать. Савельичъ ухмыльнулся. — Подите вы, у меня и руки не туда стоятъ! Вотъ у ====page 299==== насъ есть поваръ, такъ тотъ мастеръ. Одначе, третьяго дня поймался, мы ему побили морду и вонъ изъ кумпаніи. — Мошенникамъ такъ и слѣдуетъ, проговорилъ Горжалковскій съ достоинствомъ. Савельичъ проводилъ его по лѣстницѣ и повторилъ приглашеніе зайдти вечеромъ, обѣщавъ дожидаться до восьми часовъ. Возвратившись въ квартиру, Савельичъ пересчиталъ выигрышныя деньги, убралъ столъ, съ ожесточеніемъ набилъ въ носъ табаку и улегся въ гостиной на диванѣ, предаваясь самымъ пріятнымъ мечтаніямъ. Онъ былъ, вообще, высокаго мнѣнія о своей игрѣ и въ душѣ не раздѣлялъ убѣжденія, что Горжалковскій шулеръ, обыгравшій его на вѣрную; онъ даже порывался сходить въ условленные часы въ Фениксъ, но въ это время успѣлъ познакомиться короче съ дворецкимъ, которому и проигрывалъ деньги. Когда онъ случайно увидѣлъ Горжалковскаго въ окно, то пригласилъ его къ себѣ сперва безотчетно, но потомъ вдругъ его осѣнила блистательная мысль, которая и была причиною лукавой, несвойственной ему улыбки. Онъ вознамѣрился играть очертя голову, чтобъ возвратить свои деньги, а въ случаѣ неуспѣха рѣшился просто поколотить Горжалковскаго и вытолкать его въ шею. Но, какъ видѣлъ читатель, дѣло обошлось безъ катастрофы, и Савельичъ даже возгордился. Порядочный проигрышъ противника убѣдилъ его, что Валентинъ Адамовичъ не шулеръ, и онъ уже возъимѣлъ замыселъ обыграть его у Ѳерапонта — записнаго картежника. А Горжалковскій вышелъ тоже въ пріятномъ расположеніи духа. Во первыхъ, его радовало знакомство въ такомъ богатомъ домѣ, гдѣ кромѣ того жилъ и Мироволинъ, за которымъ, какъ ему было извѣстно, гонялся Гременицынъ; во вторыхъ, имѣла свою пріятность и та мысль, что онъ могъ безнаказанно обыгрывать денежную дворню, во всевозможныя игры. Онъ рѣшился придти вечеромъ непремѣнно, такъ какъ въ трактиръ «Зеленаго Дуба» долженъ былъ отправиться попозже. Дорогою онъ, однако-жъ, пораздумалъ и измѣнилъ первоначальный планъ относительно обиранія своихъ жертвъ, которыя у себя въ домѣ, могли, пожалуй, выразить ему протестъ какими нибудь не совсѣмъ удобными дѣйствіями. На предстоявшемъ вечерѣ онъ вознамѣрился уговорить какъ Савельича, такъ и Ѳерапонта вкусить сладость трактирной игры, которая, по его мнѣнію, должна была имъ понравиться и предоставить большій просторъ разгулу, при которомъ человѣкъ становится тороватѣе, и ограждала его отъ всякой ====page 300==== отвѣтственности за ихъ проигрышъ. Разумѣется. Горжалковскій имѣлъ въ виду сдѣлку съ хозяиномъ шулерскаго притона. Это сулило ему выгоды сравнительно гораздо меньшія, за то болѣе обезпеченныя, ибо онъ зналъ навѣрное, что стоило Савельичу и Ѳерапонту побывать разъ въ «Зеленомъ Дубѣ», чтобъ посѣщать его потомъ постоянно, втягиваясь въ игру, которая увлекаетъ человѣчество какъ въ высшихъ, такъ и въ низшихъ сферахъ общества. Въ назначенный часъ Горжалковскій явился къ Савельичу, который встрѣтилъ его чрезвычайно дружелюбно и немедленно повелъ къ Ѳерапонту. Дворецкій занималъ въ квартирѣ княгини довольно порядочное помѣщеніе и приготовился къ пріему гостей. Посрединѣ комнаты стоялъ уже раскрытый столъ съ картами, мѣлками и щеточками, а на диванѣ, на почетномъ мѣстѣ сидѣлъ приземистый толстякъ, вертя въ рукахъ золотую или золоченую табакерку. Ѳерапонтъ принялъ Горжалковскаго съ достоинствомъ, просилъ садиться и познакомилъ его съ дворецкимъ графа Перелетова. Гостямъ тотчасъ же подали чаю, и Ѳерапонтъ предложилъ не терять золотого времени. Сѣли первоначально въ преферансъ по копѣйкѣ. Оба дворецкіе играли не дурно, и только Савельичъ плелъ лапти, такъ что онъ одинъ только проигралъ. Горжалковскій ничего не сдѣлалъ. Послѣ преферанса Ѳерапонтъ заложилъ банкъ въ пять рублей. — Стоитъ ли руки марать, сказалъ съ пренебреженіемъ графскій дворецкій, понюхавъ табаку, вы бы Ѳерапонтъ Спиридоновичъ выкинули бы по крайней мѣрѣ двѣ красненькихъ. — Жирно будетъ, Евсей Карпычъ. Сорвите прежде пять, а потомъ посмотримъ. — Да что же господа, деньги все равно, отозвался Савельичъ, лишь бы выиграть. — Не все равно, замѣтилъ Горжалковскій, если мало, нѣтъ охоты играть, да и банку не выгодно. — Это почему? спросилъ Ѳерапонтъ. — А потому, изволите видѣть, что небольшую сумму могутъ сразу поставить. — Вы говорите дѣло, сказалъ Евсей. Вотъ у нашего графа бываетъ игра, такъ на столъ кладутъ двѣ тысячи. — Это глупости! воскликнулъ Ѳерапонтъ. Гдѣ же намъ тягаться съ графами. — Я не къ тому, отвѣчалъ Евсей, а пріятно видѣть на столѣ много денегъ. ====page 301==== — Ну, срывайте пять. Понты усѣлись. Савельичъ, котораго занималъ процессъ новой для него игры, поставилъ гривенникъ, Евсей рубль, а Горжалковскій положилъ синенькую подъ свою карту и выигралъ почти въ соникахъ. — Вотъ видите и сорвалъ банкъ, сказалъ онъ. — Такъ вы вотъ какъ! — Молодцомъ! воскликнулъ Евсей, это по игрецки называется во-банкъ. — Какъ же такъ играть! сказалъ Ѳерапонтъ, растерявшись. — А какъ же играть на маленькій банкъ, пояснялъ Горжалковскій. Вотъ они совѣтовали вамъ, продолжалъ онъ, указывая на Евсея, выложить двѣ красненькихъ, и я не поставилъ бы по банку. — Чортъ знаетъ что такое! Закладывай ты, Евсей Карпычъ. — Что жъ, мы не прочь, отозвался хладнокровно послѣдній, закладываю четвертную. — Деньги на столъ! — Обнаковенно не подъ столъ, сказалъ Евсей, и выложилъ двацатипятирублевую. Горжалковскій зорко слѣдилъ за меткою и убѣдился, что оба банкометы не имѣли ни малѣйшаго понятія о, какомъ бы то ни было, авантажѣ. Скоро понты разобрали банкъ, даже Савельичъ вернулъ свой проигрышъ и еще пріобрѣлъ рубля четыре. — Не везетъ, сказалъ Евсей, закладывайте кто нибудь, господа, я больше не желаю. — Чтобъ не разстраивать компаніи, позвольте, я заложу двѣ красненькихъ, сказалъ Горжалковскій. — И отлично. — Только свѣженькихъ бы картъ. — Хотите новыхъ? — Не стоитъ, а если есть хорошія играныя. — У меня есть съ собою двѣ колоды атласныхъ, только что распечатанныхъ, сказалъ Евсей, вынимая карты изъ фрака, мой графъ спустилъ на нихъ полторы тысячи. — Признаться, я не люблю атласныхъ, проговорилъ Горжалковскій съ легкимъ безпокойствомъ, потому что у него въ карманѣ пальто, имѣлись двѣ, три подтасованныя колоды. — Помилуйте, атласныя въ рукахъ держать пріятно, у насъ другихъ и не подаютъ. Я не дорого возьму — всего одинъ рубль. ====page 302==== — А, можетъ быть, въ самомъ дѣлѣ новенькихъ? спросилъ Ѳерапонтъ. — Нѣтъ, мала игра, новыхъ не стоитъ. Впрочемъ, продолжалъ Горжалковскій, я возьму и атласныя. Запишите рубль за мною. — Значитъ, имѣю на картѣ, сказалъ Евсей, какъ человѣкъ, знакомый съ обычаями игры. — Да онѣ у васъ разобраны по мастямъ, молвилъ Горжалковскій, раскрывъ обѣ колоды, надобно перетасовать хорошенько. И перетасовывая карты, Валентинъ Адамовичъ старался, по возможности, уложить ихъ блаопріятнымъ для себя образомъ, разсчитывая на неопытность пижоновъ, которые, дѣйствительно, — кто съ проигрыша, кто съ выигрыша сгорали нетерпѣніемъ начать банкъ поскорѣе. Послѣ первыхъ двухъ талій, впродолженіе которыхъ нѣсколько картъ было дано, Горжалковскій началъ распоряжаться такимъ образомъ, что не давалъ никому ни одной и постоянно клалъ на право. Понты горячились, и когда изъ буфета пришелъ мальчикъ звать Ѳерапонта на службу, банкъ наметалъ рублей около двадцати. Ѳерапонтъ извинился передъ гостями и просилъ ихъ обождать какихъ нибудь полчаса, на что гости изъявили согласіе: но Горжалковскій не металъ уже болѣе, а предложилъ въ трилистикъ. Игра шла безъ особыхъ результатовъ, такъ какъ Валентинъ Адамовичъ рѣшился не пользоваться никакими авантажами, имѣя въ виду поживу въ будущемъ. Онъ даже спустилъ немного своимъ партнерамъ и довольствовался небольшимъ выигрышемъ. Черезъ полчаса Ѳерапонтъ поспѣшилъ къ своимъ гостямъ, которымъ подали водки и холодныхъ закусокъ. Игра, однакожъ, не складывалась: Евсею надо было домой, да и Горжалковскій отказывался. — А вотъ что, господа, сказалъ послѣдній, наливъ себѣ стаканъ вина, я вижу вы ребята дружные, любите перекинуться вь картишки, такъ же какъ и я грѣшный. Что намъ за охота обыгрывать другъ друга! Собесѣдники уставили на него удивленные глаза. — Я хочу, сказать, продолжалъ Валентинъ Адамовичъ, что гораздо лучше ходить въ такіе дома, гдѣ мечется настоящій банкъ. — Какъ же намъ въ такіе дома? тамъ господа играютъ. — Есть и не для господъ. ====page 303==== — Я тоже слышалъ, сказалъ Евсей. — Есть такіе трактиры, гдѣ двѣ, три комнаты отведены для играющихъ. — Это любопытно, замѣтилъ Савельичъ. — Игра большая, на столѣ сто, не то двѣсти цѣлковыхъ, ставь, сколько хочешь, разумѣется, наличными. — А не шулерничаютъ? спросилъ Евсей. — Помилуйте! воскликнулъ Горжалковскій, при двадцати свидѣтеляхъ развѣ можно шулерничать? Да тамъ избили бы за это до полусмерти. — А въ самомъ дѣлѣ надобно бы попробовать, сказалъ Ѳерапонтъ. Вы знаете, Валентинъ Адамовичъ, такіе дома? — Какъ не знать, знаю своими боками: вчера провалилъ пятнадцать. — Но кто нибудь же и выигрываетъ? — Еще бы! — Жаль, что вотъ нѣтъ времени. — Туда собираются очень поздно. Я тамъ встрѣчалъ камердинеровъ важныхъ господъ. — Значитъ, будутъ и знакомые, проговорилъ Ѳерапотъ. — Какъ бы, братцы, а? отозвался Савельичъ. — А что-жъ, замѣтилъ Евсей, соберемся, господа, на дняхъ. — Да хоть бы завтра. Вы свободны, Евсей Карпычъ? — А что у насъ завтра, среда? Отлично. Мой графъ будетъ у Багирова, а оттуда на пикникъ — до свѣта. — Моя княгиня никуда не ѣдетъ, значитъ, рано уляжется спать. — А мой, отозвался Савельичъ, которую ночь не бываетъ дома, еще и не пріѣзжалъ раньше четырехъ часовъ. — Нѣтъ, Иванъ Савельичъ, сказалъ Ѳерапонтъ, мы всетаки съ вами постараемся вернуться въ два часа, а ѣхать можемъ въ одиннадцать. — И прекрасно, господа, молвилъ Горжалковскій. И такъ, куда же прикажете заѣзжать за вами? — Разумѣется, ко мнѣ, сказалъ Ѳерапонтъ. Ты какъ, Евсей Карпычъ? — Буду. А что, братцы, денегъ съ собою много не брать. — Нешто отымутъ? спросилъ Савельичъ. — Что вы! возразилъ Горжалковскій. Развѣ же я поведу васъ въ такое мѣсто? — А сколько можно, примѣромъ, проиграть? — Сколько угодно. — А выиграть? ====page 304==== — Тоже сколько угодно. — Попробуемъ, попробуемъ! Только, Валентинъ Адамовичъ, ужъ вы защищайте насъ въ случаѣ какой напасти. — Вы будете тамъ какъ дома, а примутъ васъ отлично по моей рекомендаціи. Гости разошлись. Савельичъ проводилъ Горжалковскаго до воротъ и увѣрялъ въ дружескомъ расположеніи. Горжалковскій отправился прямо въ трактиръ «Зеленаго Дуба», гдѣ какъ мы видѣли, онъ сдѣлалъ свои наблюденія, будучи представленъ пріятелемъ своимъ, одноглазымъ. На другой день онъ послѣ доклада Гременицыну, взялъ извощика и поѣхалъ къ Лагунову, который еще спалъ, а какъ будить его никто не рѣшался, то Горжалковскому пришлось подождать довольно долго. Усѣвшись пить чай на чистой половинѣ, онъ узналъ, что Грѣлкинъ, совершенно трезвый, довольно рано ушелъ изъ дому. Валентинъ Адамовичъ завелъ интимный разговоръ съ однимъ изъ половыхъ, подаривъ ему предварительно двугривенный. Словоохотливый половой довольно откровенно сообщилъ ему свѣдѣнія о правахъ и обычаяхъ картежной, что съ одной стороны удовлетворяло Горжалковскаго, а съ другой наводило на нѣкоторыя тревожныя мысли, когда онъ узналъ иныя подробности изъ быта игроковъ, не стѣснявшихся въ образѣ своихъ дѣйствій. Разумѣется, Горжалковскій зналъ по опыту, чего можно было ожидать отъ подобнаго общества, и былъ убѣжденъ, что Лагуновъ во всякомъ случаѣ сформировалъ картежную игру такого свойства, что не слишкомъ боялся риска. Впрочемъ. Горжалковскій рѣшился дѣйствовать и потому терпѣливо дожидался пробужденія хозяина. Лагуновъ принялъ его предложеніе относительно денежныхъ понтовъ съ видимымъ удовольствіемъ, и оба плута вскорѣ закончили условіе относительно доли вознагражденія. Вечеромъ, въ условленное время, Горжалковскій ввелъ въ. Картежную «Зеленаго Дуба» своихъ кліентовъ — Ѳерапонта, Евсея и Савельича. Это была продолговатая зала, окна которой закрывались синими шторами и занавѣсками изъ плотной шерстяной матеріи. Мебель ея составляли — большой четыреугольный столъ въ одномъ концѣ, нѣсколько ломберныхъ столиковъ у стѣнъ и простые тяжелые стулья. Подъ столомъ стояла большая корзина наполненная брошенными картами, по полу валялись разбитые мѣлки, окурки сигаръ и папиросъ, растоптанные вмѣстѣ съ золою. Отъ табачнаго дыма едва мерцали свѣчи, и ====page 305==== въ удушливомъ воздухѣ залегала та невыразимая вонь, которая слагается въ многолюдныхъ собраніяхъ людей, по большей части неопрятныхъ, и въ помѣщеніяхъ лишенныхъ вентиляціи. За нѣсколько минутъ до прихода Валентина Адамовича, Лагуновъ велѣлъ отворить дверь въ переднею и открыть трубу въ печкѣ, такъ что атмосфера сдѣлалась менѣе убійственною, и можно было, по крайней мѣрѣ, дышать нѣсколько свободнѣе. При видѣ Горжалковскаго, Грѣлкинъ улыбнулся незамѣтно, и протянулъ ему руку. — Мнѣ сказывалъ Иванъ Кондратьичъ, что вы у насъ въ долѣ, шепнулъ онъ ему. — Да, и вотъ привелъ троихъ молодцовъ. — А какъ можетъ быть ихъ проигрышъ? — На первый разъ рублей по двадцати пяти, а то и больше. — Ловко. Вы, однако-жъ, будете понтировать на чучелу? — Непремѣнно. Играющихъ собралось уже довольно, хотя еще не подвалило лакейство, а больше засѣдали апраксинскіе приказчики. На главномъ столѣ металъ самъ Лагуновъ, на прочихъ рѣзались въ штосъ и даже въ горку. Болѣе или менѣе обычные посѣтители — съ любопытствомъ посматривали на вновь прибывшихъ, которые тоже въ свою очередь глазѣли на совершенно незнакомое имъ общество. Взаимныя наблюденія продолжались, однако, не долго, потому что обязательный хозяинъ попросилъ новенькихъ садиться къ своему столу и крикнулъ Васькѣ подать имъ понтерки. Всѣ три понта усѣлись рядомъ и хотя каждый изъ нихъ сгоралъ нетерпѣніемъ поставить карту, однако они, вѣроятно сговорившись, выжидали и приглядывались. Горжалковскій, помѣстившись на другомъ концѣ, приступилъ къ дѣлу прямо. На столѣ лежало уже довольно мелкихъ денегъ, даже въ кучу собраны были мѣдные пятаки, потому что Лагуновъ не стѣснялъ понтовъ ставками. Горжалковскій поставилъ первую карту въ пять рублей, что удивило публику, считавшую рубль уже большимъ кушемъ, и не успѣлъ оглянуться, какъ проигралъ три синенькихъ. Ѳерапонтъ, Евсей и Савельичъ понтировали по полтиннику и случалось угадывали карты, но результатъ былъ для всѣхъ одинаковъ; всѣ постоянно проигрывали. Везло одному смуглому дѣтинѣ, который по временамъ забиралъ деньги изъ банка. Евсей проигрывалъ съ достоинствомъ. — Господа, обратился онъ къ своимъ товарищамъ, какъ ====page 306==== вы полагаете — не спросить ли намъ по стаканчику хересу — можетъ быть — повезетъ. — А что вы думаете, отозвался Савельичъ. Можно? обратился онъ къ хозяину. — У меня въ заведеніи есть что угодно. — А мы потребуемъ просто бутылку, сказалъ Ѳерапонтъ, и Валентинъ Адамовичъ выпьетъ съ нами — онъ тоже проигрался. — И еще какъ проигрался! — Эй, малый, принеси намъ хересу рубля въ полтора. Вино было мигомь подано, стаканы налиты, но это не улучшило положенія понтовъ, которые продолжали проигрывать. Подъ конецъ Ѳерапонту повезло, онъ почти отыгрался и забастовалъ, ссылаясь на позднее время. Товарищи, проигравъ рублей по двадцати пяти, старались его удержать, въ надеждѣ воротить хоть половину проигрыша, но Ѳеропонтъ остался непоколебимымъ, тѣмъ болѣе, что и Горжаловскій поддержалъ его, сказавъ, что будетъ еще время впереди. Евсею и Савельичу было не ловко отставать отъ Ѳерапонта и сами они послѣдовали за нимъ, оставивъ Горжалковскаго, какъ человѣка, свободно располагавшаго своимъ временемъ. XXIV. Княгиня Тулумбасова дѣятельно готовила себя въ тѣ непонятныя для образованнаго человѣка сферы ханжества, а разумѣется, и лицемѣрія въ значительной степени, гдѣ господствуетъ мракъ невѣжества. Открыто она занималась пока добрыми дѣлами, т. е. заботилась о бѣдныхъ, извѣстнаго впрочемъ класса, а тайкомъ предавалось религіознымъ, по ея мнѣнію занятіямъ въ интимныхъ бесѣдахъ съ тѣми темными личностями, которыя подъ видомъ благочестія преслѣдуютъ личныя корыстныя цѣли и о благочестіи имѣютъ своеобразпыя понятія, основанныя на дикомъ напускномъ фанатизмѣ. Все это не мѣшало ей, однако, выѣзжать по временамъ въ свѣтъ, съ которымъ она не расходилась ради племянника, ни прерывать своихъ эпикурейскихъ наслажденій. Но всѳтаки Катерина Сергѣевна начала измѣняться до такой степени, что о ней заговорили въ обществѣ, и многіе изъ любопытныхъ нарочно заѣзжали къ ней, хотя эти развѣдки не поясняли ничего, ибо княгиня не перемѣняла пока обычнаго образа жизни и только рѣже посѣщала балы и вечера у знакомыхъ. Она продолжала ѣздить и въ театръ, ====page 307==== преимущественно въ оперу, и раза два брала рѣшетчатую ложу въ маскарадъ, чтобы показать племяннику все, какъ она выражалась, безобразіе этихъ увеселеній. Дѣйствительно, Мироволину изъ за рѣшетки казалась странною эта суета пестрой толпы, расхаживавшей взадъ и впередъ, и тетушка употребляла усилія вбить ему въ голову, что только маскарады въ дворянскомъ собраніи и костюмированные балы въ свѣтѣ были достойны благовоспитаннаго молодаго человѣка, который желалъ играть какую либо роль въ порядочномъ обществѣ. Мироволинъ въ этомъ отношеніи строго слѣдовалъ наставленіямъ Катерины Сергѣевны и въ тайнѣ желалъ, во что бы то ни стало, сдѣлаться львомъ первой руки и считаться вполнѣ свѣтскимъ человѣкомъ. При томъ же великолѣпныя домино, заходившія въ ложу княгини, жаловались на скуку и на mauvais genre. Между тѣмъ и Мироволинъ началъ замѣчать, что тетушка съ каждымъ днемъ становилась если не суровѣе, то менѣе снисходительною, и въ интимныхъ бесѣдахъ обнаруживала поползновеніе къ вмѣшательству въ его интимныя дѣла, которыя сама же торжественно устраняла отъ себя первое время по его пріѣздѣ. Она дѣйствовала не прямо и не выказывала прямо своихъ желаній, но не трудно было понять ея стремленія. На другой день послѣ значительнаго проигрыша, Мироволинъ, не будучи въ состояніи подавить своего огорченія, былъ, что называется, не въ своей тарелкѣ. Княгиня это замѣтила и не показывая участья, что обыкновенно дѣлала въ подобныхъ случаяхъ — пустилась громить безпорядочную жизнь молодыхъ людей, которые, по ея словамъ, забывали Бога, религію, не слушались старшихъ и дѣлали глупости, вредныя для здоровья, подрывающія состояніе и вредящія даже репутаціи. Разумѣется, княгиня говорила общія мѣста, не зная дѣйствительныхъ похожденій племянника, однако попала прямо въ цѣль, и вызвала со стороны послѣдняго нѣсколько рѣзкихъ возраженій, и хотя Мироволинъ не выходилъ изъ почтительнаго тона, однако явно было, что молодой человѣкъ рѣшился дѣйствовать самостоятельно. Тогда княгиня, какъ умная женщина, перемѣнила тактику и незамѣтно дала разговору другое направленіе. Недавно они были вмѣстѣ на одномъ небольшомъ вечерѣ, гдѣ Мироволинъ, одѣтый уже севершенно по петербургски, не скучалъ въ обществѣ дѣвицъ, изъ которыхъ одна ему немножко понравилась. Княгиня напрасно старалась сблизить его съ своею protégée, и вотъ ====page 308==== вслѣдствіе этой-то неудачи она и желала было порядкомъ напуститься на племянника, потому что вдвоемъ съ матерью Анеты Сливской онѣ почти рѣшили судьбу мододыхъ людей. Анета Сливская, какъ дѣвушка благовоспитанная въ строгомъ свѣтскомъ смыслѣ, т. е. понимающая значеніе выгодной партіи и находя Мироволпна красивымъ молодымъ человѣкомъ, выразила хотя уклончиво, но въ благопріятномъ тонѣ не менѣе уклончивое, но понятное предложеніе Катерины Сергѣевны соединить ее съ племянникомъ. Къ концу завтрака княгиня начала уже подшучивать надъ Мироволинымъ, и выставляла въ комическомъ видѣ какъ дѣвицу, которая ему немного понравилась, такъ и ея родителей, которые, по словамъ Катерины Сергѣевны, имѣли необыкновенную способность ловить богатыхъ жениховъ и двухъ дочерей уже пристроили довольно выгодно. — Эта Лиза, съ которою ты танцовалъ мазурку, прибавила она: — кромѣ смазливаго личика и дѣйствительно стройной ножки ни чѣмъ другимъ не можетъ похвастаться. Богъ съ нею, пускай себѣ прельщаетъ кого угодно, а еслибъ я захотѣла — не то что злословить, а начала бы говорить только одну правду... Впрочемъ, не осуждай, не осужденъ будешь. — И это совершенно справедливо, тетенька: въ комъ нѣтъ недостатковъ! — У всѣхъ они есть, Павлуша, но недостатки недостаткамъ рознь. — Чтожъ, mademoiselle Лиза дѣвушка очень хорошенькая, не глупая. — Ну, ужъ на счетъ послѣдняго исторія умалчиваетъ. — По крайней мѣрѣ, я весело болталъ съ нею больше часу. — Еще бы не весело болтать, глядя на смазливую рожицу... — Какъ вы, однако-жъ, ее не любите. — Я прежде всего люблю справедливость. Смазливая рожица играетъ въ жизни не послѣднюю роль, Павлуша: она прикрываетъ въ глазахъ молодаго человѣка не только ограниченность ума, но и самые физическіе недостатки. — Я танцовалъ съ нею кадриль, мазурку и нѣсколько легкихъ танцевъ и, право, ничего не замѣтилъ. Княгиня засмѣялась. — Гдѣ тебѣ замѣтить, особенно, если начнетъ она строить глазки. — Она мнѣ не строила глазокъ, а была просто натуральнаи весела какъ всякая молодая дѣвушка. ====page 309==== — Фофанъ ты, фофанъ, Павлуша. Впрочемъ, отъ тебя и требовать невозможно. — Право, не понимаю. Она хорошенькая, ловкая, стройная. — Позволь перебить тебя. Что ты понимаешь подъ стройностью? — Тоже, что и всѣ. Фигура у нея прекрасная. — А если я скажу тебѣ что mademoiselle Лиза кривобокая. — Что вы? — Любезнѣйшій! Мы женщины болѣе или менѣе знаемъ недостатки и слабости другъ друга. Я не видала ее раздѣтою, но у насъ съ нею одна модистка. — Неужели такъ ловко поддѣлано? — Безукоризненно. Не будь она такая смазливая, быстроглазая, можетъ быть, и ты замѣтилъ бы. — Вы же говорите, что безукоризненно. — Для модистки, да. Э, Павлуша, какъ мало надо для того, чтобы ослѣпить мужчину. Всѣ вы одного покроя, и всѣ вы не замѣчаете какъ недостатковъ, такъ и достоинствъ. Однако, Павлуша, что это никогда не является ко мнѣ господинъ Артуа? — Мы съ нимъ часто видимся, тетенька. Онъ въ особенности любитъ французскій театръ. — А ты же сказалъ, что Артуа предпочитаетъ свои книги. — Наука наукою, а искусство тоже имѣетъ свою прелесть. — Валетъ тоже искусство. — Самое изящное. — Знаю. И Артуа тоже балетоманъ? — Небольшой. — Ты позови его сегодня обѣдать. У меня будетъ коекто. Онъ, разумѣется, не принадлежитъ къ нашему обществу, но какъ образованный человѣкъ, отлично говорящій по-французски, никого не шокируетъ; притомъ репутація ученаго достаточно прикрываетъ незнаніе какихъ нибудь нашихъ обычаевъ. Мироволинъ съ удивленіемъ посмотрѣлъ на княгиню. — Вы уже давно, тетенька, не давали обѣдовъ, сказалъ онъ. — Да мнѣ, правду сказать, жаль тебя, Павлуша. Я собственно отжила свое и, какъ видишь, удаляюсь отъ свѣтскаго шума, но еще не совсѣмъ съ нимъ покончила. — А будто бы располагаете покончить? — Не знаю какъ тебѣ сказать, Павлуша. Если удастся пристроить тебя прилично... — О, вы обо мнѣ заботитесь? ====page 310==== — А о комъ же мнѣ заботиться, позвольте васъ спросить, Павелъ Андреевичъ. Постой, дай мнѣ досказать. Какъ только выведу тебя на настоящую дорогу — князь Петръ мнѣ уже обѣщалъ для тебя мѣсто, которое можетъ повести къ блестящей карьерѣ, — и если кромѣ того сбудется одно мое завѣтное желаніе, я весною поѣду къ святымъ мѣстамъ, а потомъ, прибавила княгиня тише: кажется, что займусь одними добрыми дѣлами. Надобно же, Павлуша, позаботиться и о спасеніи души. Мироволинъ не нашелся ничего сказать и поцѣловалъ руку тетки. — Ну, Павелъ Андреевичъ, такъ ты напиши Артуа записку, что я приглашаю его обѣдать. Возвратясь къ себѣ, Мироволинъ хотѣлъ тотчасъ же написать записку къ Слезкину, но раздумалъ, велѣлъ заложить карету и отправился лично передать тетушкино приглашеніе. Слезкинъ встрѣтилъ его привѣтливо, но какъ-то грустно! — Что съ вами, Артуа? — А то, Мироволинъ, что я сердитъ на васъ. — Вотъ какъ! — Я не подозрѣвалъ въ васъ такой страсти къ игрѣ. — Ха, ха, ха! Я самъ не подозрѣвалъ. Знаете ли, что я втянулся у этой злодѣйки Армансъ. Прежде бывало я никогда не думалъ о картахъ, а теперь такъ что-то и тянетъ. — Однако вы вчера много проиграли. — То есть, если хотите и много, и немного. Какъ сумма — деньги большія, какъ проигрышъ для меня — пустяки. Я вѣдь очень богатъ. — Это прекрасно, однако если проигрывать каждый день по столько... — Будетъ глупо. А вы тоже, Артуа, продулись вчера по моей милости. Будьте откровенны, можетъ быть вамъ нужны деньги? Слезкинъ пожалъ руку Мироволину. — Очень признателенъ, но деньги у меня есть, разумѣется, только не на игру, — А если сегодня представится случай отыграться? — Не хочу и пробовать. — Полноте, сердце не камень. — У меня будетъ камень. — Нѣтъ, въ самомъ дѣлѣ, если завяжется игра у Армансъ, мы будемъ играть пополамъ, пожалуйста. — Посмотримъ. ====page 311==== — Я къ вамъ, однако-жъ, по дѣлу. — Радъ служить. — Тетушка зоветъ васъ сегодня обѣдать. — Вотъ тебѣ и разъ! Мнѣ уже совѣстно ей и на глаза показываться — столько времени не былъ. — Ничего, вы пріѣзжайте. Если и поскучаемъ, слушая какую нибудь мораль, то отлично пообѣдаемъ и выпьемъ стараго портвейну — у нее есть какой-то заповѣдный еще отъ покойнаго князя. Надобно будетъ попросить. — Право, Мироволинъ, вы меня положительно развратили. Я едва имѣю время сходить въ публичную библіотеку, гдѣ давно уже занимаюсь. — Бросили бы вы, Артуа, эту дребедень! сказалъ Мироволинъ, засмѣявшись. — Какую дребень? — А эти свои ученыя занятія. Молодой человѣкъ хоть куда, а занимается, Богъ знаетъ, чѣмъ. Позвольте предложить одинъ нескромный вопросъ — вы имѣете независимое состояніе? — Имѣю, т. е. на столько, что могу содержать себя прилично. — Такъ о чемъ же вы хлопочете? — Страсть! — Ну, я не понимаю этой страсти. Впрочемъ, въ послѣднее время вы исправились. — Лучше сказать испортился. Но вы не думайте, Мироволинъ — я только до новаго года далъ себѣ этотъ, необходимый, впрочемъ, отдыхъ. А тамъ баста. — Будто бы? Да вы не пугайте меня. Слезкинъ улыбнулся. — По вечерамъ я буду иногда свободенъ, сказалъ онъ. — Мнѣ этого только и надобно. Не желаете ли погулять? — Не хочется. — Что же мы будемъ дѣлать до обѣда? — Поѣзжайте на Невскій и потолкайтесь. — Мнѣ безъ васъ скучно. — Надо привыкать. — Артуа, пожалуйста, голубчикъ Артуа, разскажите мнѣ о Танѣ. — А, вотъ оно что! Разсказать могу весьма немного. Былъ я какъ-то у Демута и прочелъ на доскѣ фамилію одного стариннаго университетскаго сотоварища и друга; поручикъ Булдымовъ, мой товарищъ въ военной службѣ, я и подумалъ, что это непремѣнно онъ. Звоню, называю себя, меня ====page 312==== принимаютъ, и вдругъ выходитъ незнакомый гусаръ. Разумѣется, я извинился, а онъ такой словоохотливый, завелъ разговоръ, началъ разспрашивать о Петербургѣ, и кончилось тѣмъ, что пригласилъ меня завтракать. Тутъ я и познакомился съ Танею. — Ну, какъ же она вамъ понравилась? — Очень хороша. Мироволинъ вздохнулъ. — Вы не были у нихъ больше? — Нѣтъ, не былъ. — Ну, ужъ какъ я вижу, вы рыцарь безъ упрека, но не безъ страха — боитесь, вѣроятно, своей маленькой перчатки. — Какая же цѣль бывать у Тани? — Вотъ вопросъ! Видѣть такую красавицу... — Я на этотъ счетъ совершенно другихъ понятій. — Вотъ и видно, что ученый. Такъ вы рѣшительно отказываетесь отъ прогулки? — Рѣшительно, а къ пяти часамъ буду. — Нельзя ли пораньше, этакъ въ половинѣ пятаго; ко мнѣ, вѣроятно, зайдетъ кто нибудь изъ тетушкиныхъ гостей. Вы незнакомы съ Салганцевымъ? — Нѣтъ. — Вполнѣ левъ, что называется, только языкъ словно бритва — никому нѣтъ пощады. Помните — тотъ, о которомъ я вамъ разсказывалъ, что былъ моимъ чичероне на первомъ балѣ. Я потомъ не встрѣчался съ нимъ, а сегодня онъ обѣдаетъ у тетушки. — Можетъ быть будетъ большой обѣдъ? — А вамъ то что? — Какъ, что? — я врагъ пышныхъ обѣдовъ. — Ничего, Артуа! Съѣсть отличный обѣдъ все равно въ большомъ или маломъ обществѣ, а вотъ какъ останется кое-кто, да засадятъ насъ въ вистъ со старухами, — такъ мое почтеніе. — Отказаться какъ будто по неумѣнью. — Нельзя, я уже имѣлъ глупость однажды составить партію. — Поздравляю. Да что это у тетушки обѣдъ именно сесегодня? — Пришла фантазія. А какую она мнѣ сегодня мораль читала! И Мироволинъ махнулъ рукою. — Вѣдь вы по обычаю пускаете мораль мимо ушей. — Это такъ, но тетушка становится невыносима. Однако, прощайте. Не хотите гулять, отправлюсь одинъ, зайду къ ====page 313==== парикмахеру, потолкаюсь немножко, и жду васъ къ половинѣ пятаго. — Буду. По отъѣздѣ Мироволина Слезкинъ немного призадумался. Ему крайне непріятно было ѣхать на обѣдъ къ княгинѣ, тѣмъ болѣе, что онъ располагалъ обѣдать у Булдымова и пробыть часъ другой съ хорошенькою Танею, воспоминаніе о которой не переставало его преслѣдовать. Потомъ явилась другая мысль, подѣйствовавшая на него непріятно: онъ легко могъ у княгини увидѣть Парашу, съ которою давно уже не встрѣчался и не встрѣчался потому, что не находилъ никакого удовольствія въ свиданіяхъ съ нею, на которыя, бывало, спѣшилъ прежде, въ то время, когда нуждался въ деньгахъ. Утромъ онъ получилъ отъ Гременицына долю не только изъ наличныхъ, но, къ удивленію, даже и изъ денегъ, остававшихся за Мироволинымъ, такъ что у него собралась додовольно круглая сумма, казавшаяся ему прочнымъ фундаментомъ для будущей фортуны. Слезкину, повидимому, оставалось думать только объ одномъ, о пріумноженіи капитала, изыскивать всѣ средства, чтобъ ни одинъ день не пропадалъ даромъ, но онъ еще не могъ отрѣшаться отъ наклонности къ прекрасному полу. И странно! У Армансъ, въ обществѣ француженокъ онъ былъ довольно равнодушенъ; только пошаливалъ изъ подъ-тишка съ одною Жоржеттою, но Таня задѣла его гораздо глубже, и, хотя конечно, сперва внушила такое желаніе какъ и Жоржетта, однако потомъ чувство оказалось болѣе солиднымъ, потому что дѣйствовало и на тѣ моральныя стороны, которыя всегда почти инертны при легкихъ знакомствахъ. Но при воспоминаніи о Танѣ ему невольно приходила на память и Параша, какъ неизбѣжное звѣно въ цѣпи обстоятельствъ, охватившихъ въ послѣднее время жизнь его, и обѣ эти дѣвушки, не имѣвшія ни малѣйшаго сходства между собою, сходились въ одно почти время на памяти молодого человѣка, котораго одна изъ нихъ едва знала, а другая любила до безумія. При воспоминаніи о Парашѣ Слезкину являлось первымъ не чувство признательности за ея доброту и дружеское участье, а какое-то сознаніе униженія, что онъ допустилъ себя до нищеты, заставлявшей его жить на счетъ женщины... Но когда воображеніе рисовало ему прелестный образъ Тани, то, помимо томительно пріятныхъ грезъ, возникавшихъ въ душѣ его, въ немъ пробуждалась жажда къ вину, та роковая жажда, которая еще недавно вела его къ безобразіямъ запоя. ====page 314==== Рѣшась просидѣть дома до обѣда и не зная чѣмъ запяться, Слезкинъ пожалѣлъ, что не абонировался въ библіотекѣ для чтенія, а какъ ему не хотѣлось одѣваться и ѣхать за этимъ въ Гостиный дворъ, онъ велѣлъ подать себѣ карты и принялся упражнять свои пальцы въ разныхъ тасовкахъ, вольтахъ, и тому подобныхъ фокусахъ необходимыхъ въ его ремеслѣ. Во время этихъ занятій ему невольно пришелъ на умъ старикъ Шурминъ, которому онъ обѣщался заѣхать, и не исполнилъ обѣщанія. Онъ зналъ, что деньги у хозяйки еще были, что старикъ ни въ чемъ не нуждался, — съ этой стороны Слезкинъ считалъ себя правымъ, — но если Шурминъ въ самомъ дѣлѣ приближался къ смерти и ждалъ его посѣщенія... Было три часа. Съѣздить и вернуться до обѣда почти не представлялось возможности, а между тѣмъ Слезкинъ чувствовалъ легкое угрызенье совѣсти, чего давно, давно уже съ нимъ не случалось. Наконецъ, онъ придумалъ компромисъ, который могъ до извѣстной степени уладить щекотливое обстоятельство. Доставъ изъ стола денегъ, онъ кликнулъ Каллистрата. — Поѣзжай сію минуту въ Гороховую, домъ Епифанова, кв. № 4. Тамъ отыщи Ѳеклу Ивановну Голопятову, которая была у меня недавно. — Слушаю. — Вотъ деньги. Кланяйся ей отъ меня, отъ Макара Ивановича Слезкина, понимаешь? — Понимаю, сударь. — И скажи, что рубль посылаю ей на извощика, а десять рублей прошу передать Ильѣ Дмитричу Шурмину. Очень молъ просили, чтобы вы съѣздили навѣстить старика. Адресъ она знаетъ. Больше ничего. — Я запру дверь въ кухнѣ на ключъ. — Хорошо, только поскорѣе возвращайся. Сколько проѣздишь, я заплачу. Отправивъ посланца, Слезкинъ принялся, было, опять за карты, но дѣло не клеилось, и онъ, закуривъ сигару, ходилъ все время по комнатѣ до возвращенія Каллистрата. — Ну что? — Приказали кланяться и сказать, что безпремѣнно поѣдутъ сегодня же. — Спасибо. — И велѣли доложить, что какъ у нихъ нонче былъ пирогъ, такъ и кусокъ пирога повезутъ Ильѣ Дмитричу. ====page 315==== Слезкинъ улыбнулся. Въ пятаго половинѣ онъ входилъ уже къ Мироволину, одѣтый щегольски, завитый какъ слѣдуетъ и съ веселою физіономіею. Мироволинъ лежалъ на кушеткѣ. — А знаете, Артуа, сказалъ онъ, поздоровавшись: я отъ нечего дѣлать припоминалъ свой проигрышъ. — И чтожъ? — Оказывается, что я спустилъ около двѣнадцати тысячъ. — Неужели? — Чуть лишь не больше. — Вамъ, значитъ, не слѣдуетъ играть. — Напротивъ, необходимо играть, потому что по закону вѣроятностей, счастье должно же оборотиться лицомъ къ тому, къ кому постоянно оборачивалось спиною. Слезкинъ вдругъ вспомнилъ, что кажется позабылъ захватить въ карманъ двѣ колоды картъ, уложенныхъ на всякій случай, и онъ схатился за бокъ, но немедленно опустилъ руку, потому что ощупалъ искомое. — Я понимаю желаніе ваше отыграться, сказалъ онъ: это такъ естественно, однако, вамъ теперь уже нельзя довольствоваться мелкими кушами. — Я и то хочу перемѣнить тактику. Наличныхъ денегъ у меня осталось девять тысячъ, да получилъ повѣстку съ почты на четырнадцать. Кромѣ того у меня всѣ банковые билеты съ собою, а ихъ много у меня, милѣйшій Артуа. — Очень вѣрю, и убѣжденъ, что большими кушами можно не только отыграться, но и выиграть... Однако, если будетъ преслѣдовать несчастье, тогда... — Типунъ бы вамъ на языкъ! Я уже думалъ, Артуа, забыть ли о двѣнадцати тысячахъ и перестать играть, или попытаться воротить ихъ. — И, значитъ, пришли къ заключенію, что второе удобнѣе? — Положительно неизбѣжно. Ну, какимъ образомъ явлюсь я куда нибудь къ француженкамъ и не сяду ни въ банкъ, ни въ ландскнехтъ, что-то не натурально. Вотъ почему я схатился за второе предположеніе, но далъ себѣ слово, если отыграюсь, вести пустячную игру только для препровожденія времени. — Желаю отъ души успѣха. — А между тѣмъ, Артуа, у тетушки столъ накрытъ на десять кувертовъ. — Вотъ это ужъ мнѣ не понутру. ====page 316==== — Полноте, милѣйшій! Ручаюсь вамъ, что обѣдъ будетъ превосходный. — Не въ томъ дѣло, а если за этими кувертами будутъ засѣдать ходячія проповѣди. — Не думаю. Вскорѣ, однако-жъ, княгиня прислала звать племянника, который и отправился въ тетушкины аппартаменты, въ сопровожденіи своего пріятеля. Катерина Сергѣевна дружески встрѣтила Слезкина и сдѣлала ему легкій выговоръ за продолжительное отсутствіе, но тутъ же начала, разумѣется, шутя, жаловаться на Мироволина и просила Слезкина удерживать юношу отъ баловства. Котъ Мумка лежалъ тутъ-же на диванѣ, и, воспользовавшись этимъ обстоятельствомъ, Макаръ Ивановичъ поспѣшилъ перемѣнить разговоръ и началъ ласкать красивое животное. Около пяти часовъ начали съѣзжаться гости въ числѣ которыхъ, къ удивленію Мироволина, явилась и Анета съ матерью. Анета была одѣта богато, но скромно и держала себя съ достоинствомъ. Пріѣхали еще двѣ дамы, какой-то старикъ въ орденахъ, немолодой военный генералъ и Салганцевъ. Послѣдній поздоровался съ Мироволинымъ какъ давнишній хорошій знакомый. Въ шестого четверть княгиня пригласила гостей обѣдать. Въ великолѣпной залѣ, за роскошно убраннымъ столомъ съ живыми цвѣтами и красивыми пирамидами изъ фруктовъ, при яркомъ, но не рѣзкомъ освѣщеніи усѣлись приглашенные, и усѣлись по такому распоряженію княгини: кто велъ даму къ столу, тотъ и былъ сосѣдомъ послѣдней. Мироволину досталось сидѣть возлѣ Анеты, Слезкину возлѣ какой-то набѣленой барыни, которая томно подымала глаза и щеголяла отборными французскими фразами. Ѳерапонтъ въ туго накрахмаленномъ жабо исполнялъ свою обязанность со свойственною ему ловкостью. Невидимо изъ за портьеры гостиной Параша смотрѣла на обѣдавшихъ и улыбка не сходила съ ея губъ, когда она разглядѣла сосѣдку Слезкина. Послѣ хереса и сотерна бесѣда изъ мертвенной начала переходить въ болѣе оживленную, и вскорѣ на одномъ концѣ стола раздался голосъ княгини, проповѣдывавшей о суетѣ міра, о распущенности нравовъ, о баловствѣ молодежи, а на другомъ слышался сдержанный смѣхъ и довольно тихій голосъ Салганцева, который смѣшилъ не только свою сосѣдку молодую барыню, но и Анету и Мироволина. За бокаломъ ====page 317==== шампанскаго разговоръ положительно оживился, потому что княгинѣ, видимо, надоѣло проповѣдничество, и она о чемъ-то начала шептаться съ военнымъ генераломъ, поглядывая на племянника. Генералъ одобрительно кивалъ головою. Мы не описываемъ подробно этого обѣда, а упомянули о немъ потому, что послѣ него произошла небольшая сцена, касающаяся одного изъ важныхъ лицъ нашего романа. Слезкинъ, въ то время какъ знакомила его княгиня, не обратилъ особаго вниманія на Салганцева, но когда ему за обѣдомъ пришлось сидѣть противъ него, онъ тотчасъ вспомнилъ, что встрѣчался съ нимъ когда-то и гдѣ-то, но гдѣ и когда — рѣшительно позабылъ. Салганцевъ въ свою очередь хоть мгновенно, но весьма пристально всматривался въ Слезкина, и, повидимому, тоже старался припомнить что-то. Послѣ десерта и ликеровъ, между которыми не было уже знаменитаго nectar céleste, пожилые составили партію виста, а молодежь, усѣвшись у камина, предавалась той свѣтской болтовнѣ, которая метко названа по русски — переливаньемъ изъ пустого въ порожнее. Кружокъ этотъ держался, однако-жъ, не долго, а именно до отѣзда Анеты съ матерью, послѣ чего Мироволинъ счелъ себя вправѣ пригласить Слезкина и Салганцева въ курильный кабинетъ, гдѣ были приготовлены сигары и папиросы. — Мнѣ кажется, господинъ Артуа, сказалъ Салганцевъ — что мы уже гдѣ-то съ вами встрѣчались. Слезкинъ почувствовалъ легкую краску въ лицѣ. — Извините, отвѣчалъ онъ, не могу припомнить. Можетъ быть, гдѣ нибудь въ театрахъ, ресторанахъ, маскарадахъ. — Года три тому назадъ, лѣтомъ, кажется въ Новой Деревнѣ? Слезкинъ поднялъ глаза къ потолку. — Три года назадъ лѣтомъ, въ Новой Деревнѣ, проговорилъ онъ медленно, стараясь казаться какъ можно хладнокровнѣе. Вы принимаете меня за кого нибудь другаго, потому что въ это время я жилъ въ Парижѣ. Салганцевъ пожалъ плечами. — Въ такомъ случаѣ у васъ есть двойникъ. — Ахъ, да! воскликнулъ Слезкинъ, громко разсмѣявшись, вы угадали. — Должно быть двойникъ, продолжалъ Салганцевъ, не сводя глазъ съ Макара Ивановича, потому что я теперь припоминаю и его фамилію. — Я вамъ подскажу ее — это нѣкто Слезкинъ. ====page 318==== — Совершенно вѣрно, И знаете ли, Мироволинъ, сходство поразительное comme deux gouttes d’eau... Въ такомъ случаѣ, господинъ Артуа, я очень радъ, что имѣю честь быть вмѣстѣ съ вами, а не съ вашимъ двойникомъ. — А что? спросилъ Мироволинъ. — Мнѣ теперь совѣстно и разсказывать, даже было бы неловко, послѣ того какъ я невольно обознался. — Пожалуйста, молвилъ, засмѣявшись, Слезкинъ, я вѣдь знаю. — Это извѣстный шулеръ. — Мнѣ его однажды показывали, сказалъ Слезкинъ, совершенно спокойно и даже съ презрительною улыбкою, дѣйствительно сходство большое, только тотъ будетъ моложе меня и поплотнѣе. — Такъ и вы поигрывали въ карты, Салганцевъ? Гдѣ и когда? спросилъ Мироволинъ. — Былъ тотъ грѣхъ. Исторія заключается въ томъ, что года три назадъ я жилъ на Крестовскомъ на дачѣ. Одинъ мой пріятель познакомилъ меня въ нѣсколькихъ картежныхъ домахъ въ Новой Деревнѣ. Я встрѣтилъ этого Слезкина у нѣкоего Линейкина, не былъ съ нимъ знакомъ, но понтировалъ за однимъ столомъ и не замѣтилъ ничего особеннаго. Какъто утромъ Линейкинъ пригласилъ насъ позавтракать съ цѣлью обыграть не столько меня, сколько моего пріятеля, богатаго самодура. Металъ этотъ Слезкинъ. Мы страшно проигрывали и какъ агнцы непорочные не видѣли, что насъ обирали на вѣрную. Явилась еще одна жертва въ видѣ развязнаго купчика. Ему подали шампанскаго и любезно предложили колоду картъ. Купчикъ мигомъ спустилъ рублей двѣсти, потомъ пересталъ играть и все напѣвалъ разныя пѣсеньки. Вдругъ онъ всталъ со стула, подошелъ къ Слезкину и ударомъ кулака въ физіономію повергъ его на землю. «Господа, онъ дергаетъ, онъ грабитъ насъ!» Линейкинъ окрысился, было, но купчикъ схватилъ стулъ и сталъ въ оборонительное положеніе. «Отдайте, говоритъ, деньги мнѣ и этимъ господамъ, прибавилъ онъ, указывая на насъ: — а не то позову полицію. У васъ и карты фальшивыя и всѣ вы разбойники: мнѣ сегодня все это объяснилъ вашъ же товарищъ.» Онъ назвалъ фамилію, которую я позабылъ. Слезкинъ скрылся, а Линейкинъ вломился, было, въ амбицію, однако нашъ заступникъ разсвирѣпѣлъ и показалъ ему дюжій кулакъ. Хозяинъ тотчасъ пересталъ розыгрывать роль оскорбленнаго самолюбія, возвратилъ намъ деньги, какъ ни въ чемъ не бывало, и мы отправились ====page 319==== домой. Вотъ, господинъ Мироволинъ, въ какихъ я бывалъ передѣлкахъ, я коренной петербуржецъ, а вамъ пріѣзжимъ надобно мотать себѣ это на усъ. Слезкинъ не зналъ куда ему дѣваться, однако-жъ, нашелся и окружилъ себя облакомъ табачнаго дыма, что дало ему возможность хоть немного скрыть свое волненіе. Все разсказанное было совершенно справедливо, и требовалось большое присутствіе духа, чтобъ во первыхъ, розыграть принятую роль, а во вторыхъ, не смутиться окончательно. — Мы съ Артуа по такимъ домамъ не ѣздимъ, незнакомы и съ шулерами, сказалъ Мироволинъ, а больше у француженокъ. Мы все собираемся ѣхать къ Багирову, говорятъ, у него игра большая. Но, говорятъ, что вмѣстѣ и честная. Я не бывалъ, а есть у меня знакомые, которые туда довольно попереносили денегъ. — Отчего же оттуда не выносятъ? — По слабости свойственной людямъ: выигралъ немного, хочется больше, а пойдешь на большой выигрышъ, спустишь и то, что было въ карманѣ. — За хорошаго же вы меня приняли человѣка, господинъ Салганцевъ, сказалъ Слезкинъ, совершенно оправившись. — Извините, господинъ Артуа, отвѣчалъ Салганцевъ, протягивая руку, но сами же вы говорите, что сходство необыкновенное. Вы вѣдь видѣли эту личность. — Видѣлъ гдѣ-то въ театрѣ. — Когда васъ, Мироволинъ, можно застать дома? Мнѣ хотѣлось бы скрѣпить наше знакомство. — Я всегда по утрамъ дома и буду очень радъ. — А вы, господинъ Артуа, не любите посѣщать свѣтъ. — Онъ больше съ книгами возится, отвѣчалъ за Слезкина Мироволинъ, только иногда сопутствуетъ мнѣ въ театръ. — И къ француженкамъ тоже? — Случается. — Ну, и какъ тамъ подвизаетесь? — Неудачно, сказалъ Слезкинъ. — Смотрите, господа, не обираютъ ли васъ; у этихъ француженокъ тоже бываютъ мастера. Какую вы посѣщаете? — Армансъ. — А, рыженькая! Давно ли у нея играютъ? — Давно. — Впрочемъ, я былъ у нея только разъ. Хорошая и, кажется, безгрѣшная игра, у madame Сомме. — Не слыхалъ. ====page 320==== — Когда нибудь, если угодно, я свезу васъ къ ней господа. — Очень обяжете. Слезкину эти рѣчи были весьма не по сердцу, и онъ рѣшился сообщить Гременицыну только вторую половину разговора, то есть относительно madame Соммё, для того, чтобъ тотъ принялъ зависящія мѣры; а о своемъ двойникѣ онъ счелъ болѣе благоразумнымъ хранить молчаніе. Послѣ партіи виста гости разъѣхались отъ княгини. Мироволинъ съ Слезкинымъ всетаки еще поспѣшили въ балетъ хоть къ третьему дѣйствію, а потомъ располагали ѣхать ужинать къ Армансъ. КОНЕЦЪ ВТОРОЙ ЧАСТИ. ====page 321==== ПЕТЕРБУРГСКІЕ ИГРОКИ. РОМАНЪ ВЪ ЧЕТЫРЕХЪ ЧАСТЯХЪ Часть третья. XXV. Гременицынъ, по обыкновенію, сидѣлъ утромъ за своимъ столомъ въ халатѣ и принималъ разныхъ агентовъ — кого въ кабинетѣ, кого въ гардеробной, и быстро дѣлалъ свои распоряженія. — Грѣлкинъ! сказалъ Сергѣй, высовывая голову и улыбаясь. — Трезвъ? — Какъ есть въ своемъ видѣ. — Зови туда и кстати принеси мнѣ чашку чаю. Минуту спустя, въ гардеробной послышался сильный кашель. Ларіонъ Ивановичъ медленно вышелъ изъ кабинета. Грѣлкинъ стоялъ у дверей, прислонившись къ притолкѣ. — Ты что это, Грѣлкинъ, выдумалъ не являться по три дня? спросилъ Гременицынъ, опускаясь въ кресло. — Такая линія вышла, Ларіонъ Ивановичъ, отвѣчалъ Грѣлкинъ, смѣло смотря въ глаза своему патрону. Вотъ капиталъ, а вотъ и выметка, продолжалъ онъ, подавая деньги. Гременицынъ пересчиталъ. — Неужели за три дня выметано только семдесятъ? — Вѣрно. Я уже свою долю получилъ. — Гмъ! Сколько вчера досталось? — Ровно пятьдесятъ. — Пятьдеся-атъ? — Вѣрно. — А какже, мнѣ сказывали... началъ, было, Гременицынъ, ====page 322==== но спохватился и продолжалъ: мнѣ сказывали, что игра большая. — Вамъ неправду сказывали, отвѣчалъ Грѣлкинъ, не мигнувъ глазомъ: а я честно докладываю. — Значитъ, тѣ дни по десяти? — Одинъ день двадцать семь, а другой ни копѣйки, Ларіонъ Ивановичъ: надобно было потѣшить двухъ молодцовъ. — Смотри, Грѣлкинъ, проговорилъ Ларіонъ Ивановичъ, погрозивъ пальцемъ, но безъ особой злобы. Возьми назадъ банкъ и дѣйствуй. Вотъ ты сегодня не пьянъ. — Еще маковой росинки во рту не было. — И совѣтывалъ бы не напиваться никогда. Теперь съ тобою можно говорить. Грѣлкинъ догадывался, что въ немъ была нужда и, не давъ замѣтить этого, рѣшился воспользоваться благопріятнымъ обстоятельствомъ. Ларіонъ Ивановичъ молча курилъ сигару. Въ это время слуга принесъ большую фарфоровую чашку. — Принеси-ка, Сергѣй, Грѣлкину рюмку мадеры. А, можетъ быть, чаю хочешь, а? — Ужь позвольте, Ларіонъ Ивановичъ, сперва мадеры, а потомъ и чайку. Я, признаться, сегодня не успѣлъ напиться путемъ. — Присядь вонъ тамъ на табуретѣ у окна, мнѣ надобно потолковать съ тобою. Грѣлкинъ присѣлъ, положивъ на колѣни шапку. Сергѣй не замедлилъ принести требуемое и удалился. Осушивъ однимъ глоткомъ большую рюмку мадеры, Грѣлкинъ началъ мѣшать ложечкою чай въ стаканѣ. — Послушай, отозвался Гременицынъ, довольно тихо: ты вѣдь знаешь многихъ сибирскихъ купцовъ? — Еще бы! — Ты слыхивалъ про Грузолобова? — Вона! Про Антипку или про Дениса? — А вотъ постой! И Гременицынъ поспѣшно отправился въ кабинетъ, откуда вынесъ исписанный клочокъ бумаги. — Антипъ Павловъ, сказалъ онъ. — Гм! Какъ не знать Антипки! Нешто онъ здѣсь? — Ничего не знаю... — Да вы говорите путемъ, Ларіонъ Ивановичъ, меня бояться нечего. — Ты скажи мнѣ, Грѣлкинъ, богатъ ли онъ? ====page 323==== — А чортъ его знаетъ — каковъ онъ теперь! — Но играющій или нѣтъ? — Какой же сибирскій купецъ не играетъ, если не раскольникъ! — А Грузолобовъ? — Оба играли и шибко. Дениса я самъ крестилъ тысячъ на пятокъ послѣдній разъ въ Ирбитѣ. — А этотъ? Грѣлкинъ засмѣялся. — Все равно, что съ бритвы медъ лизать, сказалъ онъ. — Право? Какъ, онъ того?.. — И какъ еще того! Научился, бестія, самъ брата обдѣлывалъ. Мы разъ подрались съ нимъ въ Тобольскѣ. — Значитъ, нечего разсчитывать. — На картежъ? И не совѣтую, Ларіонъ Ивановичъ, проговорилъ Грѣлкинъ, вставая и подходя къ Гременицыну. Если Антипка пріѣхалъ въ Петербургъ, прибавилъ онъ шопотомъ: такъ бьюсь объ закладъ, что привезъ мѣнять фальшивыя ассигнаціи. Гременицынъ вздрогнулъ. — И ты не врешь? — Стало быть, не вру. — Что-жъ, онъ самъ ихъ дѣлаетъ? — Этого ужъ доподлинно не знаю, а что размѣнять фальшивыя бумажки, фальшивое золото — у, шельма! — Да ты видѣлъ? — Самъ имѣлъ отъ него пятьдесятъ. — Хорошо сдѣланы? — Какъ есть настоящія, только въ одномъ уголку неаккуратъ. Съ нимъ играть опасно и на счастье — глазъ чертовскій. Ломитъ большою маркою, если проиграетъ, смотри — всучитъ фальшивыхъ. Да скажите, Ларіонъ Ивановичъ, онъ здѣсь, что ли? — Былъ, да уѣхалъ въ Архангельскъ. — Непремѣнно повезъ деньги мѣнять. — Спасибо, что сказалъ. На обратномъ пути я думалъ заманить. — Этакаго дьявола? — Вотъ тебѣ три рубля, Грѣлкинъ. Не пей и веди себя осторожнѣе. — Благодарствуйте. Я знаю, Ларіонъ Ивановичъ, что вы желаете мнѣ добра. Ей Богу, я иной разъ и закаиваюсь вылить, да какъ чортъ дернетъ. ====page 324==== — Лучше будетъ, какъ перестанешь нарѣзываться. Ну? допивай чай, мнѣ некогда. Грѣлкинъ подошелъ къ окну, выпилъ залпомъ стаканъ чаю и поклонился. — Благодарю покорно. Прощайте. — Ступай, сказалъ Гременицынъ и кивнулъ головою. Грѣлкинъ взялся было за ручку двери, но быстро оборотился и подошелъ на цыпочкахъ къ патрону. — Ларіонъ Ивановичъ! шепнулъ онъ. — Ну? — У него вѣдь бумажки первый сортъ. — Такъ что же? — Дайте адресъ, я принесу на показъ — онъ дешево уступитъ. — Убирайся ты къ чорту, пока цѣлъ! Стану я... — Э, Ларіонъ Ивановичъ, развѣ намъ впервые, что ли? — Тише, болванъ! Здѣсь вѣдь не Сибирь. Грѣлкинъ махнулъ рукою. — Четвертакъ за рубль самое большое, а то и двугривенный. — Тебѣ, можетъ быть, спьяна и казалось, что хороши. — Повѣрьте, что не всякій казначей разберетъ. Ужъ коли Антипка привезъ, значитъ, надѣется. Гременицынъ съ минуту задумался. — Посмотрѣть бы, сказалъ онъ какъ бы про себя. — Что-жъ, можно, дайте только адресъ. — Ты же самъ говоришь, что вы подрались. — Это ничего, Ларіонъ Ивановичъ, мы старинные дольщики и вмѣстѣ обработывали дурака Дениску. — Что-то въ толкъ не возьму. — А вотъ позвольте, я вамъ разскажу. Ихъ только два брата. Послѣ отца досталось имъ по полмильону. Антипка рѣшилъ свою часть очень скоро въ Ирбитѣ, въ Нижнемъ, то есть проигралъ и прокутилъ, а Денисъ пошелъ торговать и брату ни копѣйки. Антипка не потерялся и, когда сдѣлался настоящимъ игрокомъ, давай подъѣзжать къ Денису и его обработывать — потому Денисъ любитъ въ картишки, хотя мужикъ съ разсчетомъ — много не проигрываетъ. Антипка и сойдись съ однимъ бѣглымъ каторжникомъ, который ловко поддѣлывалъ двадцатипятирублевыя бумажки, и очень скоро нажилъ порядочныя деньги. Короче сказать, онъ два раза ловился за это самое и два раза выходилъ сухъ изъ воды. Повѣрьте, коли пріѣхалъ въ Петербургъ, то недаромъ. ====page 325==== — Но все-таки, Грѣлкинъ, это очень опасно. Чортъ его знаетъ. Ты смотри, налижешься и можешь попасться. — Ну, ужъ я, не спросясь броду, не сунусь въ воду — сами въ Сибири бывали. Какъ ни напейся, а будешь знать, что своя шкура ближе. — То-то же! — Я прежде поразвѣдаю. — Онъ жилъ въ Знаменской гостинницѣ, по крайней мѣрѣ до отъѣзда. — Ужъ, конечно, вамъ было бы извѣстно, еслибъ онъ являлся куда нибудь. — Никуда не являлся. — Это, какъ хотите, странно. Антипка мастеръ первой руки — дергать ли, подтасовывать, аль обмѣнить колоду — это его первѣющее дѣло. Ужъ если онъ не искалъ игры, значитъ, у него есть другая коммерція — это вѣрно. — Пожалуй, ты и правъ. Однако вѣдь согласись, что появились бы фальшивыя ассигнаціи, а ихъ что-то не слышно. — И, Ларіонъ Ивановичъ, вы не знаете Антипки, это ехида, какихъ мало. Вы думаете, онъ самъ спускаетъ фальшивыя? какъ бы не такъ! Онъ продаетъ только оптомъ, съ условіемъ, чтобъ покупатели сбывали гдѣ нибудь въ другомъ мѣстѣ, а здѣсь ни гу-гу, пока онъ въ Питерѣ. — Неужель онъ такой тонкій мошенникъ? — У, какой тертый калачъ. — Пожалуй, если увидишь — дѣло подходящее, принеси показать. — Безпремѣнно. — Но, повторяю, будь осторожнѣе, а главное — не напивайся; это вѣдь не банкъ метать въ трактирѣ Зеленаго Дуба. Грѣлкинъ почесался за ухомъ. — Знаю, сказалъ онъ: за то же можно разомъ выйти въ люди. — Мое дѣло сторона. — Я тоже, Ларіонъ Иановичъ, самъ не дуракъ. Повѣрьте, еслибъ удалось зацѣпить, меня ничто не удержало бы въ этомъ проклятомъ Петербургѣ... Поѣхалъ бы куда нибудь въ Ростовъ, въ Одессу, а, пожалуй, — и въ Молдавію... Гременицынъ посмотрѣлъ во всѣ глаза на своего собесѣдника. — Въ самомъ дѣлѣ? — Ей-Богу! Не на каторгѣ же или на поселеніи вѣкъ кончать... Что было, прошло, а подъ старость можно и покаяться. ====page 326==== — Горбатаго могила исправитъ, Грѣлкинъ. Что водка тебя погубитъ — это вѣрно, только въ самомъ дѣлѣ убирался бы ты куда нибудь въ Ростовъ или Одессу. — А вотъ посмотримъ. Такъ вы говорите — въ Знаменской? — Да. — Схожу безпремѣнно. Грѣлкинъ тихо повернулся и вышелъ изъ гардеробной. Нѣсколько минутъ Гременицынъ сидѣлъ, задумавшись, съ потухшею сигарою надъ простывшимъ чаемъ. Ему представлялся весьма вѣроятный случай къ скорому обогащенію, случай, которымъ не пренебрегалъ онъ въ прежней практикѣ, но заключавшій въ себѣ много риска и грозившій гибельнымъ, исходомъ. Осторожный Гременицынъ, однако-жъ, обдумывалъ уже планъ отступленія и изобрѣталъ способы, какъ отдѣлаться при какой нибудь катастрофѣ. Ассигнацій искусной поддѣлки онъ не боялся, а еслибъ онѣ оказались грубой работы, онъ рѣшился предать сбытчика въ руки правосудія и заслужить этимъ нѣкоторую благосклонность администраціи. Задумчивость его была прервана Сергѣемъ, который доложилъ о приходѣ Гржмотъ-Горжалковскаго. — А! Зови! сказалъ Гременицынъ. Въ гардеробную вошла величавая фигура Валентина Адамовича, причесаннаго франтовски и одѣтаго какъ съ иголочки. Подобострастная улыбка его застыла при видѣ нахмуреннаго Гременицына. — Я вами недоволенъ, сказалъ послѣдній. — Смѣю спросить? — У меня такъ, батинька, нельзя. Если васъ посылаютъ куда нибудь, вы должны доносить аккуратно. — Въ чемъ же? — Вы сказали, что Грѣлкинъ получилъ выметки сорокъ три рубля. — Сорокъ три съ полтиною, Ларіонъ Ивановичъ. — А онъ принесъ пятьдесятъ! — Я своими глазами видѣлъ и своими ушами слышалъ. — Значитъ, вы смотрите и не видите, слушаете и не слышите. — По крайней мѣрѣ, при мнѣ такъ было, развѣ послѣ пересчитывали. — Ничего не знаю, но могу вамъ сказать, что Грѣлкинъ не такой человѣкъ, чтобы добавить изъ своего кармана. Горжалковскій стоялъ уничтоженный. ====page 327==== — Тутъ что нибудь не такъ проговорилъ онъ, наконецъ. Неугодно ли спросить у Лагунова? — Стану я разговаривать съ такимъ мошенникомъ! Вы, если хотите у меня служить, извольте быть впредь акуратнѣе. Ну, что, сегодня какія вѣсти? — Изъ Москвы ничего особеннаго, да и поѣздъ небольшой. А вотъ изъ Кіева прибылъ богатый человѣкъ. — Кто такой? — Дзѣмбачевскій, помѣщикъ съ Волыни. — Игрокъ? — Любитель. — Что за любитель? игрокъ пижонъ? — Извините, еще подробныхъ свѣдѣній не получилъ. Знаю только, что остановился въ Малой Морской во французской гостинницѣ. — А еще кто? — Изъ Малороссіи одинъ предводитель; онъ на желѣзной дорогѣ въ вагонѣ перваго класса проигралъ тысячи полторы. — Кому? — Какому-то московскому игроку. — Фамилія? — Не знаю, этотъ игрокъ остановился у Балабина. — Сейчасъ узнать. — Слушаю. — А гдѣ живетъ предводитель? — Въ Знаменской. — Хорошо, ступайте. По уходѣ Горжалковскаго, Сергѣй ввелъ въ гардеробную Каллистрата. — Ну? спросилъ Гременицынъ. — Все благополучно. Вчера сидѣлъ Мироволинъ чуть не до свѣта, проигралъ около семи тысячъ. — И расплатился? — Четыре отдалъ, три обѣщалъ сегодня привезть господину Шлыкевичу. — Старикъ Недородовъ былъ все время? — Разошлись всѣ вмѣстѣ! Старикъ все васъ ругалъ. Мой баринъ уѣзжали куда-то передъ вечеромъ. — Часто приходитъ къ нему Параша? — Давненько не бывала что-то. Послѣдній разъ, какъ я уже вамъ докладывалъ, удалось подслушать, что они видаются гдѣ-то на Екатерингофскомъ. — Надобно пронюхать. ====page 328==== — Баринъ мой рѣдко дома бываютъ, и потому мнѣ очень трудно, Ларіонъ Ивановичъ, услѣдить за ними. — Эти дни мнѣ особенно нужно, чтобы ты зналъ, куда онъ поѣдетъ. Вотъ синенькая, сказалъ Гременицынъ, доставая деньги изъ подъ серебряной мыльницы. Какъ только Слезкинъ выйдетъ изъ дому, ты немедленно запирай квартиру, маршъ за нимъ на извощикѣ и замѣчай домъ, въ который онъ войдетъ. Каждое утро, каждый вечеръ ты долженъ сообщать мнѣ самыя подробныя свѣдѣнія. Не былъ ли у него высокій господинъ, еще дурно говоритъ по русски? — Кто былъ, я обо всѣхъ докладывалъ вашей милости. — А писемъ по городской почтѣ не приходило? — Никакъ нѣтъ. — Ну, ступай, Каллистратъ, и смотри въ оба, только помни, что не всегда тому бываетъ хорошо, кто служитъ и вашимъ, и нашимъ. — Развѣ я замѣченъ? спросилъ Каллистратъ обидчиво. — Нѣтъ, на всякій случай, отвѣчалъ Гременицынъ, пронзивъ взоромъ съ ногъ до головы своего агента. Я только предваряю. — Зачѣмъ же мнѣ, Ларіонъ Ивановичъ, смѣнять вѣрное на невѣрное. — Хорошо, хорошо! Ступай и слѣди за всякою мелочью. По уходѣ Каллистрата, Гременицынъ перешелъ въ кабинетъ и занялся какимъ-то письмомъ, но едва написалъ страницу, какъ пріѣхалъ Шлыкевичъ, который вошелъ поспѣшно изъ гостинной и, не смотря на свой флегматическій характеръ, всѣми пріемами обнаруживалъ какое-то ненормальное состояніе. — Мы одни? спросилъ онъ, поздоровавшись. — Видишь, никого нѣтъ. — А тамъ? сказалъ Шлыкевичъ, указывая на занавѣску. — Тамъ тоже никого, отвѣчалъ съ улыбкою Гременицынъ. Ну, милѣйшій? — Неожиданно удался вечеръ. Шесть тысячъ восемьсотъ. — Ого! — Четыре получилъ, а остальныя пришлютъ сегодня. У Слезкина я засталъ… — Старика Недородова, знаю. — Далъ пятачекъ. Вотъ твоя доля. Гременицынъ пересчиталъ деньги. — Вѣрно и нелицемѣрно. ====page 329==== — А знаешь ли, мнѣ кажется, ты напрасно посылаешь его къ Багирову. — Это почему? — Не лучше ли самимъ живиться! Теперь и у Армансъ можно устроить игру покрупнѣе. Наконецъ, ихъ не помѣшало бы свести съ Булдымовымъ. — Это будетъ недурно, а относительно Багирова ты напрасно жалѣешь; по моему пусть ѣздитъ туда почаще. — Какая же цѣль? — А вотъ какая: у насъ въ рукахъ нѣтъ и не должно быть ему выигрыша. Согласись, что, проигрывая всякій день, и еще большіе куши, человѣкъ можетъ возымѣть нѣкоторыя подозрѣнія и наконецъ, пока не втянулся, бросить игру на время. У Багирова онъ предоставленъ чистой случайности. Почему же не допустить, что онъ можетъ выиграть, особенно при совѣтахъ Слезкина, котораго нельзя же назвать плохимъ игрокомъ. — Это, пожалуй, справедливо, сказалъ Шлыкевичъ, подумавъ. Да, справедливо; онъ можетъ тамъ выиграть, завлечется въ игру, а деньги Багирова будетъ носить къ намъ. — Съ прибавкою собственныхъ, замѣтилъ, весело улыбнувшись, Гременицынъ. А по этому случаю, не хочешь ли выпить? — Развѣ рюмку водки. Гременицынъ скомандовалъ легкую закуску. — Кстати, Шлыкевичъ! я спрашивалъ у Грѣлкина на счетъ Грузолобова. — Ну? — Не знаетъ, по крайней мѣрѣ говоритъ, что не помнитъ такой фамиліи. — Да и чортъ съ нимъ. У насъ вѣдь и безъ того два крупныхъ звѣря, и тутъ можно погрѣть руки. Значитъ, у насъ сегодня интересный обѣдъ. — Посмотримъ, если Булдымовъ самъ предложитъ игру, разумѣется, я буду протестовать, но потомъ соглашусь. Главное побоище, однако-жъ, устроимъ у Муртаева. — Такъ условлено. — Мы и его свеземъ къ Армансъ, а не то къ Слезкину, что и будетъ кстати: нашъ Макаръ уже успѣлъ познакомиться съ Булдымовымъ. — Чѣмъ дальше въ лѣсъ, тѣмъ больше дровъ. Заработать бы намъ сегодня тысячъ десять. — Желаніе довольно умѣренное. ====page 330==== — А знаешь ли, я не надѣюсь, чтобъ Мироволинъ такъ зналъ подмазку *). — Ужъ вѣрно хорошо знаетъ, когда въ долгъ игралъ. — Я ему самъ предложилъ. Онъ долго не соглашался, хотѣлъ ѣхать домой за деньгами. — Ему можно вѣрить на слово, а все на будущее время не мѣшаетъ брать расписку для памяти. — Ты съ своею акуратностыо не испортилъ бы дѣла. — На все есть своя манера. — Какая же тутъ можетъ быть манера? — Самая безобидная. Пусть Слезкинъ или этотъ старый чортъ Недородовъ предложатъ при проигрышѣ расписку, а когда мы возьмемъ съ нихъ документъ, то Мироволину будетъ неловко. — Я думаю, однако-жъ, что онъ станетъ пріѣзжать съ деньгами. — Тѣмъ лучше, а на всякій случай не мѣшаетъ: осторожность есть мать всѣхъ добродѣтелей. Ну, скажи дружески, нашъ Макаръ надеженъ? — Превосходно ведетъ себя. Какъ онъ, бестія, искусно игралъ роль, какъ представлялъ отчаяніе! — О, это артистъ! — Однако, Ларіонъ Ивановичъ, я не выспался, надобно домой въ объятія къ Храповицкому. — Смотри же, не опаздывай къ обѣду. — Прибуду заблаговременно. Гременицынъ уѣхалъ изъ дому и возвратился часамъ къ четыремъ. Вскорѣ вслѣдъ за нимъ явились Шлыкевичъ и Муртаевъ, велѣли подать карты, наставили на столѣ ремизовъ и сѣли какъ бы за преферансъ, но занимались дружескими откровенными разговорами съ достойнымъ амфитріономъ. Когда Сергѣй доложилъ о пріѣздѣ Булдымова, они поспѣшили завесть споръ о какомъ-то ремизѣ. Булдымовъ развязно вошелъ въ кабинетъ и поздоровался со всѣми, какъ знакомый. — А вы уже за работой? сказалъ онъ, обращаясь къ игрокамъ. — Представьте! воскликнулъ Гременицынъ: изъ моего дома дѣлаютъ положительно картежный домъ, какъ будто не могутъ играть у себя. *) Подмазка — проигрышъ, знать подмазку, т. е. живо чувствовать проигрышъ съ желаніемъ отыграться. ====page 331==== — Да когда намъ у тебя нравится, отозвался Муртаевъ. — Что же мнѣ до этого! Ко мнѣ люди ѣздятъ по дѣламъ, и по очень важнымъ. — Князь Брянцевъ! доложилъ Сергѣй. — Проси! Вотъ видите, господа. Что мнѣ съ вами дѣлать! Въ это время вошелъ среднихъ лѣтъ господинъ, въ наружности котораго не было ничего аристократическаго, и отрекомендовался. — Покорно прошу садиться, сказалъ Гременицынъ, придвинувъ кресло. Чѣмъ могу служить? Князь какъ-то странно осмотрѣлся. — Извините, ваше сіятельство, сказалъ Ларіонъ Ивановичъ: можетъ быть, что нибудь особенное, такъ я попрошу въ гостиную. — Особеннаго ничего, мнѣ хотѣлось бы получить денегъ подъ этотъ документъ, молвилъ князь, вынимая бумагу. Мнѣ рекомендовалъ васъ Храмцовъ. — А, Иванъ Семеновичъ! Еше разъ прошу извиненія у вашего сіятельства. У меня есть два пріятеля, отъ которыхъ положительно не могу отдѣлаться. Пріѣзжаютъ съ утра и рѣжутся въ карты: никакъ не могу ихъ выжить. — Зачѣмъ же! — Впрочемъ, они не помѣшаютъ. Вотъ и господинъ офицеръ тоже по дѣлу. Позвольте вашъ документикъ. Князь подалъ. — Вексель купца Луморева, безъ оборота, на 11 мѣсяцевъ, до срока 4 мѣсяца и 16 дней. Вексель хорошъ, я могу учесть, только вамъ извѣстно, что за учетъ придется заплатить. — Я очень хорошо знаю, что даромъ ничего не дѣлается. — Въ такомъ случаѣ я васъ попрошу, ваше сіятельство, завтра утромъ, когда угодно, пріѣхать ко мнѣ, вы застанете у меня нотаріуса, и мы окончимъ дѣло въ пять минутъ. Подобныя вещи должны производиться законнымъ порядкомъ. — Хорошо, я пріѣду около двѣнадцати. Значитъ, могу разсчитывать? — Все равно, что деньги у васъ въ карманѣ. Князь взялъ свой документъ, раскланялся и вышелъ. — Теперь мы можемъ заняться съ вами, господинъ Булдымовъ, сказалъ Гременицынъ. Сумма для васъ приготовлена въ столѣ. — Очень радъ. — Артельщикъ изъ конторы Смайльса, сказалъ Сергѣй. ====page 332==== — Ахъ, Боже мой! Вѣдь ты знаешь, что я имѣю дѣласъ конторами только по утрамъ. — Крайне, говоритъ, нужно. — Знать ничего не хочу! — Говоритъ, деньги принесъ. — А, это другое дѣло. Извините, господинъ Булдымовъ. — Пожалуйста, не стѣсняйтесь. Въ кабинетъ вошелъ опрятно одѣтый артельщикъ съ просѣдью и поклонился. — Что скажешь?. — Да вотъ вашей милости недослано по ошибкѣ семьсотъ рублей, такъ Романъ Карловичъ проситъ извиненія. Неугодно ли получить. — Теперь я понимаю. То-то давеча утромъ мнѣ казалось, что разсчетъ невѣренъ. Я завтра самъ хотѣлъ заѣхать въ контору. Артельщикъ добылъ изъ-за пазухи книжку, вынулъ изъ нея деньги и подалъ Гременицыну. Ларіонъ Ивановичъ пересчиталъ, заперъ въ столъ, расписался въ книгѣ и отпустилъ артельщика. — Это уже экстренныя дѣла, сказалъ онъ Булдымову. Обыкновенно я утромъ оканчиваю свои операціи. Ну-съ, къ вашимъ услугамъ. Булдымовъ очень скоро размѣнялъ свой билетъ, получилъ обратно расписку, которую тутъ же разорвалъ, и поблагодарилъ обязательнаго Гременицына. Ларіонъ Ивановичъ весьма повеселѣлъ, когда увидѣлъ, что Булдымовъ. скомкавъ сторублевыя бумажки, небрежно запихнулъ ихъ въ карманъ шароваръ; онъ сдѣлалъ заключеніе, во первыхъ, что должно быть, гусаръ человѣкъ, дѣйствительно, богатый, когда подобнымъ образомъ обращается съ деньгами, во вторыхъ, что легко можетъ проиграть ихъ сегодня же. — Ну, господа, я не успѣлъ еще хорошенько съ вами и поздороваться, сказалъ Булдымовъ, подходя къ ломберному столику и придвигая стулъ. Каково идетъ игра? — У меня, по обыкновенію, бездна ремизовъ! воскликнулъ Шлыкевичъ. — По маленькой? — Да, мы всегда съ Муртаевымъ по маленькой. Угодно съ нами, такъ мы раздѣлимъ пульку. — Съ удовольствіемъ, только сядемъ копѣекъ по тридцати. — Зачѣмъ увеличивать игру? отозвался Муртаевъ. Вчера играли по четвертаку, и сегодня можемъ тѣмъ же кушемъ-съ. ====page 333==== — Тебѣ хорошо, говорилъ Шлыкевичъ, ты въ выигрышѣ, а мнѣ хотѣлось бы отыграться. — И по четвертаку игра большая. — Нѣтъ, ужъ давайте по тридцати, настаивалъ Булдымовъ. Муртаевъ сосчиталъ и раздѣлилъ пульку, позвонилъ Сергѣя и потребовалъ новыя карты. — Господа, неужели нельзя безъ игры провести время? сказалъ, подходя, Гременицынъ. — Какой ты чудакъ, Ларіонъ Ивановичъ, молвилъ Муртаевъ, тебѣ милы юбки, а намъ съ нимъ карты. Гременицынъ пожалъ плечами. Булдымовъ сѣлъ въ преферансъ, и съ нимъ повторилась вчерашняя исторія, съ тою только разницею, что и Муртаевъ проигралъ тысячу призовъ. Булдымовъ заплатилъ рублей пятьсотъ. — Ну, графъ, вы чертовски счастливо играете, сказалъ гусаръ, бросая съ неудовольствіемъ деньги на столъ. — Невсегда, отвѣчалъ смиренно Шлыкевичъ, видите, за мною Дмитрій Васильевичъ записалъ полторы тысячи призовъ, за которые сейчасъ и надо расплатиться. — Плохая шутка-съ, сказалъ сердито Муртаевъ, полторы тысячи по гривеннику —полтораста-съ, а тысяча по четвертаку — двѣсти пятьдесятъ-съ. — Ахъ извините, я позабылъ. — Да-съ! Лѣзетъ же людямъ этакое ослиное счастье. Булдымовъ засмѣялся. — Дѣйствительно, не слыхано, сказалъ онъ. А что же, можетъ быть, теперь позабавиться банчикомъ?.. — Нѣтъ ужъ, господа, вмѣшался Гременицынъ, положивъ обѣ руки на столъ, развѣ захотите обидѣть меня, если не исполните моей просьбы. Я могу терпѣть преферансъ, и то недолго, но азартныя игры... — Вѣдь мы же вчера играли, сказалъ съ нѣкоторымъ удивленіемъ Булдымовъ. — Я не смѣлъ на первый разъ отказать вамъ, а теперь — извините. Вамъ можетъ не повезти, и вы проиграете. — Но вѣдь я — не малолѣтній. — Извините меня еще разъ. Не въ томъ дѣло, что вы имѣете право дѣвать, куда угодно, ваши деньги, а я не желаю, чтобъ азартная игра велась у меня въ домѣ. Мало ли игорныхъ вечеровъ. — Но я никого не знаю. — Да вотъ сегодня собираются у Муртаева. ====page 334==== — У васъ? спросилъ Булдымовъ послѣдняго. — У меня, и если вы сдѣлаете мнѣ честь, я буду очень радъ-съ. — Попозже? — Нѣтъ-съ, у меня собираются очень рано, я не люблю долго сидѣть-съ. — Значитъ, и въ театръ но поѣдемъ. — Не поѣдемъ-съ, я небольшой любитель. Послѣ обѣда, если угодно, и поѣдемъ со мною. — И графъ съ нами? — Еще бы! этотъ разбойникъ-съ всѣхъ обобралъ, надобно же и его пощипать-съ. — Къ вашимъ услугамъ, господа, молвилъ Шлыкевичъ. — А я очень радъ, что у меня не будетъ картежи. Эй, Сергѣй, убирай столикъ, да вели давать обѣдать. Что это въ самомъ дѣлѣ, продолжалъ Гременицынъ, и потолковать некогда. — Да о чемъ толковать-съ! мы другъ друга знаемъ. — Но вѣдь и въ карты же играете каждый день, неужто не надоѣстъ? — Вы, значитъ, не понимаете, вмѣшался Булдымовъ, какъ велико желаніе отыграться. — Не понимаю, ибо не играю никогда, и думаю, что изъ денегъ можно сдѣлать лучшее употребленіе. — Да-съ, насчетъ мамзелей. — Это само по себѣ. — Не про насъ писано. — Не слушайте его, господинъ Булдымовъ, — это записной волокита, не смотря, что не въ первой молодости. — Пятьдесятъ девять-съ. — А смуглянка! — Моя самаритяночка-съ! Больше для пріятной бесѣды. Нельзя же-съ... — Такъ и о другихъ не говори. — Однако, господинъ Булдымовъ, вы порядочно проиграли. — Пятьсотъ съ чѣмъ-то. — Это все графъ. — Мнѣ ужъ нечего говорить, сказалъ какъ бы съ досадою Шлыкевичъ, удастся выиграть, всѣ кричатъ о необыкномъ счастьѣ; а проиграешь въ одинъ вечеръ двѣ, три тысячи — никто не видитъ. — Рѣдко случается такое любопытное зрѣлище-съ. — Эти господа вѣчно пикируются, сказалъ Гременицынъ, обращаясь къ Булдымову. ====page 335==== — А вотъ попробуйте поиграть, и вы запоете такую же пѣсню... Разговоръ не клеился, и всѣ видимо обрадовались, когда Сергѣй доложилъ, что кушать готово. Обѣдъ былъ, дѣйствительно, лукулловскій, за которымъ время прошло довольно весело, потому что, подливая гостямъ превосходнаго вина, амфитріонъ угощалъ ихъ чрезвычайно скандальными анекдотами, возбуждавшими искренній смѣхъ у собесѣдниковъ. Послѣ обѣда Шлыкевичъ съ Булдымовымъ поѣхали прямо къ Муртаеву, который отправился за нѣсколько минутъ впередъ приготовиться. Гостей еще не было. Хозяинъ предложилъ пока маленькій банчикъ и заметалъ такъ, что Шлыкевичъ, ставившій по маленькой, проигралъ рублей шестьсотъ, а Булдымовъ, имѣвшій несчастную привычку горячиться, заплатилъ около двухъ тысячъ. Шлыкевичъ тотчасъ же уѣхалъ. Вскорѣ пришли человѣкъ шесть понтовъ. Компанія усѣлась за большой столъ, и хотя металъ тотъ же хозяинъ, однако металъ весьма неудачно. Первый банкъ сорвали, отъ втораго осталась половина, однако Муртаевъ не захотѣлъ больше метать и велѣлъ давать ужинать. Булдымовъ отыгралъ около тысячи, что совершенно уничтожило въ немъ возникшія было подозрѣнія. Дорогою онъ разсуждалъ такъ, что еслибъ Муртаевъ металъ нечисто, то продолжалъ бы подобную метку до безконечности и обобралъ бы публику; но неопытный гусаръ не зналъ, что Муртаеву нельзя было продолжать нечистую игру въ присутствіи постороннихъ свидѣтелей, которымъ металъ просто изъ коммерческаго разсчета. Онъ хотѣлъ поговорить объ этомъ съ Артуа и удивлялся, что послѣдній не заѣзжалъ къ нему. XXVI. Васька Размоловъ не по днямъ, а по часамъ успѣвалъ въ наукѣ картежнаго искусства, подъ руководствомъ Грѣлкина, который умѣлъ какъ-то очень быстро передавать свое искусство, тѣмъ болѣе, что встрѣтилъ ученика съ необыкновенными способностями по этой части. Кромѣ того Васька полюбилъ свою будущую профессію, и что по утрамъ видѣлъ въ теоріи, то по вечерамъ наблюдалъ въ примѣненіи къ практкѣ, а счеты вообще по игрѣ велъ лучше Грѣлкина и хозяина, не опуская ни одного гривенника, такъ что Лагуновъ облекъ ====page 336==== его полнѣйшимъ и лестнымъ для него довѣріемъ. Между тѣмъ Васька старался также упрочить и свои дружественныя отношенія съ буфетчикомъ, что, если и не представляло ему особыхъ денежныхъ выгодъ, то во всякомъ случаѣ способствовало къ улучшенію матеріальнаго быа. Васька, при своей разсчетливости и предпріимчивости, вознамѣрился, какъ можно скорѣе, выработать себѣ независимое состояніе, первымъ основаніемъ къ чему, разумѣется, служили деньги, и кромѣ того, началъ копить перепадавшіе ему гроши, но и рѣшился пользоваться примѣненіемъ къ практикѣ пріобрѣтенныхъ имъ пріемовъ картежнаго искусства. Въ свободное время, котораго у него было довольно, особенно днемъ, онъ гдѣ нибудь металъ банкъ въ уголкѣ болѣе денежнымъ половымъ, и такимъ образомъ соединялъ два благопріятныхъ условія: упражнялся въ своей будущей профессіи и пріобрѣталъ гривенники и двугривенные, попадавшіе въ его деревянную копилку. Вѣрный своему слову, пріятель его Алешка уѣхалъ на родину, но не сдержалъ обѣщанія, не познакомилъ Ваську съ Дашею, а уѣзжая оставилъ ему деньги на ея содержаніе. Васька отказался посѣщать Дашу, увольняя себя отъ всякаго наблюденія за нею, о чемъ просилъ первоначально и только согласился выдавать ей деньги по требованію. Алешка уѣзжалъ въ самомъ мрачномъ расположеніи духа и не пожелалъ даже, чтобъ Васька проводилъ его на машину. Такъ разстались пріятели, оказавшіе другъ другу взаимныя услуги, и хорошія отношенія которыхъ до сихъ поръ оставались неприкосновенными. Алешка въ послѣднее время запивалъ, но это не удивляло Ваську, а удивляло то, что, любя дѣвушку, тратясь на ея содержаніе, онъ убѣжалъ съ цѣлью позабыть ее и, можетъ быть, женился на другой. Какъ ни былъ Размоловъ погруженъ въ свои картежныя занятія, которыя дѣлались для него словно необходимою потребностью, въ родѣ воды и воздуха, однако съ отъѣздомъ Алешки онъ чаще и чаще началъ подумывать объ этой таинственной Дашѣ, которая свела съ ума его пріятеля. До сихъ поръ относительно женщинъ Васька былъ совершенно равнодушенъ, пользовался мимолетными знакомствами и не только не имѣлъ постоянной, но и никакой привязанности. Въ этомъ отношеніи натура Васьки была еще какая-то неопредѣлившаяся, по крайней мѣрѣ, онъ не могъ припомнить ни одной встрѣчи, которая произвела бы на него болѣе сильное впечатлѣніе, и никогда, даже подъ хмѣлькомъ, воображеніе не рисовало ему женскаго образа, который манилъ бы его хотя съ какой ни- ====page 337==== будь стороны. Днемъ Васька думалъ о картахъ, учился ремеслу, вечеромъ весь поглащался разсчетами, а когда ложился спать, то любилъ строить воздушные замки, но залеталъ лишь въ область будущаго матерьяльнаго довольства, на самомъ отдаленномъ горизонтѣ которой не мелькали ни хорошенькое личико, ни стройная фигура женщины. Съ отъѣздомъ Алешки, однако-жъ, фантасмогорія его начала измѣнять свои обычныя формы, и если основанія ріа desideria оставались прежнія, то въ подробности вкрадывалось нѣчто небывалое, и подъ мечтами о желанномъ матерьяльномъ довольствѣ появлялся какой-то неясный образъ, свѣтившійся таинственнымъ свѣтомъ. Васька не умѣлъ, да и не старался отдать себѣ отчетъ въ этихъ грезахъ, которыя какъ непрошенныя рѣяли надъ его практическими мечтаніями. Какъ-то днемъ, пользуясь отсутствіемъ своего учителя Грѣлкина, который началъ проподать довольно часто, Васька пошелъ въ буфетъ и сѣлъ возлѣ стойки поболтать съ Парамонычемъ. Послѣдній оказывалъ Размолову большее и большее расположеніе, а когда тотъ выбылъ изъ подъ его начальства, обращался почти на дружеской ногѣ. Парамонычъ былъ своего рода политикъ, онъ видѣлъ въ Размоловѣ нѣчто въ родѣ восходящаго свѣтила и искалъ его сообщества. Надобно, однако-жъ, сказать правду, что Ваську любили всѣ товарищи, ибо онъ дѣйствительно былъ добрый малый, т. е. старался быть въ ладу съ каждымъ, и хотя иные франты половые и не прекращали насмѣшекъ надъ нѣкоторыми его провинціальными выходками, однако расположеніе къ нему хозяина возъимѣло свое дѣйствіе. Васька собирался пить чай и, выпросивъ у буфетчика папироску, хотѣлъ уже зажечь спичку о стѣну, какъ подошелъ къ нему поваренокъ. — Василій Ильичъ, васъ спрашиваетъ какая-то женщина. — Какая? сказалъ удивленный Васька. — Должно быть чья нибудь кухарка, одѣта не важно. — Гдѣ же она? — У насъ на кухнѣ. — Ты бы вышелъ, Вася, проговорилъ буфетчикъ, а я подожду наливать чай. — Надо выйдти, сказалъ Размоловъ и отправился въ кухню. Его встрѣтила поклономъ среднихъ лѣтъ женщина, повязанная платкомъ. — Вы будете Василій Ильичъ Размоловъ? спросила она. ====page 338==== — Онъ самый. Что нужно? — Я отъ барышни, сказала женщина, понижая голосъ. — Отъ какой барышни? — Отъ Дарьи Васильевны. Я ихъ кухарка Аксинья. — А! воскликнулъ Васька, но опомнился и прибавилъ тише, за деньгами? Аксинья кивнула головою. — Сколько же имъ? — Да признаться, барышня сама пришла. — Гдѣ? — Дожидается на пришпехтѣ. — Ахъ, какъ же это! Позволь, матушка, ступай и скажи, что я сейчасъ выйду. И Размоловъ поспѣшилъ чрезъ буфетъ въ свою комнату. Онъ поспѣшно отперъ свой сундукъ, порылся и вынулъ старый портъ-сигаръ, въ которомъ у него хранились деньги. Хотѣлъ онъ было поискать свою шапку, но раздумалъ и бросился опрометью. — Куда? спросилъ буфетчикъ, когда Васька бѣжалъ въ кухню. — Сейчасъ. — А что, Василій Ильичъ, видно зазнобушка? Но Василій Ильичъ не слушалъ, перешелъ черезъ кухню на галлерею, спустился съ лѣстницы и торопливо выбѣжалъ за ворота. Не видя никого, онъ съ безпокойствомъ началъ озираться и, наконецъ, замѣтилъ черезъ улицу на панели двухъ женщинъ, изъ которыхъ одна махала ему рукою. Васька тотчасъ узналъ Аксинью и поспѣшилъ на свиданіе. — Вотъ и Дарья Васильевна. Размоловъ очутился передъ стройною очень хорошенькою дѣвушкою въ драповомъ пальто и повязанною платочкомъ. — Какъ же это вы такъ безъ шапки? сказала она, улыбнувшись. — Э, помилуйте, намъ это ни почемъ, говорилъ Васька, широко раскрывая глаза при видѣ такой красавицы. — Вамъ Ликсѣй Кондратичъ говорилъ? — Какъ же-съ, и даже уѣзжая наказывалъ, чтобъ то есть я, когда нужно будетъ... — А вотъ я и пришла... — Напрасно, значитъ, безпокоились, прислали бы. — Алеша велѣлъ самой сходить. — Я бы, покрайности, къ вамъ пріѣхалъ, а то какъ же на улицѣ... ====page 339==== — Оно точно на улицѣ не деликатно, да нужда законъ измѣняетъ. — По крайности бы чайку. — Что вы. что вы, пойду я въ трактиръ! — А вотъ что, сказалъ вдругъ Васька, вы идите тихонько по Садовой къ Гостиному, а я сбѣгаю за шапкою и догоню васъ, послѣ вы, можетъ быть, зайдете въ какую лавку купить чего нибудь, и я дамъ денегъ. — Сбѣгайте, а то въ самомъ дѣлѣ безъ шапки не ловко. Мы съ Аксиньюшкою пойдемъ тихонько. Размоловъ побѣжалъ обратно, и минутъ черезъ пять въ шапкѣ и чужой шинели выскочилъ изъ трактира, и пустился по Садовой. У первыхъ же воротъ Апраксина двора онъ догналъ Дашу. — Вотъ и я! — Скоро же вы бѣгаете, проговорила дѣвушка мелодическимъ голосомъ. — Я какъ подумаю, Дарья Васильевна, такъ и выходитъ, что хоть Алешка мнѣ и другъ, а дуракъ большой руки. — А что? спросила Даша, посмотрѣвъ съ улыбкою на своего собесѣдника. — У, какой дуракъ! — Да чѣмъ же? — Уѣхать за тридевять земель отъ такой барышни' — Мужчины всѣ измѣнщики. — Не говорите этого, Дарья Васильевна. — Всѣ какъ есть — ужасть какіе вѣтреники. Васька не отвѣчалъ, онъ больше и больше терялся. — Вотъ что, Василій Ильичъ, мнѣ нужно купить тесемокъ и другихъ мелочей, здѣсь у васъ дешевле — мы зайдемъ на Апраксинъ. — Съ моимъ удовольствіемъ. Сколько вамъ прикажете отпустить? — А я право не знаю. Нешто Ликсѣй Кондратьичъ не сказывалъ. — Ничего не сказывалъ. — А оставилъ много? — Тридцать рублей. — Скареда этакой! Мнѣ нужно и за квартиру и на кушанье, да нельзя же остаться и безъ копѣйки. — Это точно. А теперь сколько требуется? — Хозяйкѣ надобно семь рублей: да на разныя потребности. — Угодно, я дамъ пятнадцать. ====page 340==== — Давайте, Василій Ильичъ. — А понадобится еще, только пришлите, я привезу. — Я живу на Петербургской, по Введенской улицѣ. Даша назвала домъ и № квартиры. — А теперича прикажите получить. — Прикажу, отвѣчала Даша, засмѣявшись. Васька поспѣшно вынулъ три синенькихъ и подалъ, приподымая картузъ. — Очинно вами благодарна... Да вы не думайте, Василій Ильичъ, сказала вдругъ Даша, выпрямившись, что я всегда хожу въ платкѣ, у меня есть бархатная шляпа. Это я не одѣвалась нарочно, знаете, по домашнему. — Помилуйте, Дарья Васильевна, вы и безъ шляпки можно сказать первый сортъ. — Будто-бы? — Побожиться готовъ. — Вы жалуйте къ намъ, Василій Ильичъ, мы скучаемъ вдвоемъ съ Аксиньюшкою. — Буду безпремѣнно! только сами знаете — служба! Вотъ вамъ далеко, Дарья Васильевна, я нанялъ бы вамъ извозчика. — У меня теперь есть деньги. — Нѣтъ, я хотѣлъ нанять отъ себя, потому вамъ далеко, говорилъ Васька, снова приподымая картузъ. — Это видно, что вы антиресный кавалеръ. Очинно благодарна. Нѣтъ, ужъ въ другой разъ. — Ей Богу, Дарья Васильевна, отъ души. Мы вѣдь съ Алешкою пріятели. Притомъ вы не думайте, — для меня какихъ нибудь тридцать копѣекъ наплевать. — Я сегодня доѣду на свои деньги, а вы вотъ что: когда будете ѣхать къ намъ, привезите лучше гостинцевъ. — Это можно, съ нашимъ удовольствіемъ — щиколаду или конфетъ? — Щиколаду съ ванелью. А теперь, Василій Ильичъ, мы за покупками и послѣ поѣдемъ. — Значитъ, мнѣ уходить? — Мы и то долго разговаривали на панели. — Наше вамъ глубочайшее. — Побывайте же къ намъ. Адресъ не забыли? — Какъ можно! первымъ долгомъ, на дняхъ. — Жалуйте, кофіемъ напоимъ. И не оборачиваясь, Даша прошла на Апраксинъ. Васька остался на улицѣ. Съ нимъ произошелъ неожиданный мораль- ====page 341==== ный переворотъ: красота, звонкій голосъ, ласковая улыбка и каріе глаза Даши произвели на него чарующее впечатлѣніе. Когда онъ вошелъ въ буфетъ, ему все показалось грязнымъ, удушливый воздухъ непріятно подѣйствовалъ на эту закаленную натуру, онъ какъ-то робко присѣлъ у столика. — Молодецъ ты, Василій Ильичъ, сказалъ буфетчикъ: я и не зналъ, что ты завелъ мамзельку. Размоловъ покраснѣлъ. — И не думалъ, отвѣчалъ онъ, махнувъ рукою: просто знакомая. — Знаемъ мы этихъ знакомыхъ! — Готовъ побожиться. Это точно мамзелька, только не моя. — А чья же? — Чужая. — Вотъ-съ какъ подъѣхалъ! Два раза возвращался, ходилъ въ сундукъ за деньгами — развѣ же этого мало? — Много говорить, а нечего слушать. — Нѣтъ, братъ Вася, мы сами люди бывалые. А ты не манежься, въ этомъ нѣтъ ничего худаго, только ихъ сестру надо въ рукахъ держать. — Эхъ, Андрей Парамонычъ! я же говорю, что не моя, сказалъ Васька съ досадою и чуть не со слезами на глазахъ. — Да какъ же! Вѣдь ты сюда недавно пріѣхалъ, какія у тебя могутъ быть знакомые! — Алешкина, значитъ. — А! съ Петербургской, т. е. Ликсѣя Кондратьича. — Онъ самый. — Значитъ, евоная. — Стало быть. — Такъ бы и говорилъ. А хороша? Васька улыбнулся. — Ей Богу, Андрей Парамонычъ, отродясь такой не видывалъ: просто настоящая краля. — Вишь подцѣпилъ, бестія! Ну, да ему можно, небось, въ карманъ много наклалъ. Только, Вася, какого чорта онъ уѣхалъ? — А прахъ его знаетъ, прости Господи! — Должно быть, задумалъ жениться на богатой купчихѣ. — Какъ же такъ! У меня деньги оставилъ ей выдавать. — Это ничего не значитъ — выйдутъ деньги, значитъ, и шабашъ! Это бываетъ. И мѣсто оставилъ? — Иванъ Кондратьичъ оченно любитъ его. — Правда, Вася, Ликсѣй даетъ хорошій доходъ, и по- ====page 342==== мощникъ у него — у, голова! Смотри, какъ трактиромъ ворочаетъ. Ну, и то сказать, тамъ другая сторона, народъ не тотъ, все тихо и смирно. — Алешка сказывалъ, что до драки рѣдко доходитъ. — Безъ драки нельзя, другъ любезный, это ужъ обнаковеніе такое. А только глупо ѣхать въ самую, что ни наесть, прибыльную пору. Нѣтъ, какъ хочешь, Вася, а онъ что нибудь задумалъ. — Хозяинъ не пущалъ, такъ онъ плакалъ и говорилъ, что мать умираетъ, безпремѣнно, говоритъ, надо принять благословеніе. — А т. е. мать здорова? — Кто-жъ его знаетъ! сказалъ Васька, который уже раскаявался, что наболталъ лишняго. — Да чтожъ, онъ много тебѣ оставилъ денегъ? — Нѣтъ, немного, Андрей Парамонычъ, а такъ, знаете, на всякія надобности. — Пребезпутная голова этотъ Ликсѣй Кондратьичъ: мамзельку завелъ, самъ уѣхалъ, трактиръ бросилъ. Я, право, думаю, Вася, не собрался ль онъ жениться въ своей сторонѣ. У васъ вѣдь, небось, есть богатыя невѣсты? — Какъ не быть, есть всякія. Онъ обѣщалъ скоро прислать письмо. Слушай, продолжалъ Васька, желая перемѣнить разговоръ: что то не видно нашего Грѣлкина. — Вотъ новости! Да онъ иной разъ пропадаетъ по нѣсколько дней. Заберется гдѣ нибудь въ заведеніе и пьетъ, пока есть хоть копѣйка, — Нешто здѣсь нельзя напиться, и развѣ онъ не напивается? — Вѣрно въ чужомъ заведеніи скусъ другой, отвѣчалъ Парамонычъ, усмѣхаясь. — А бестія этотъ Грѣлкинъ? — Онъ какъ трезвъ, ничего, человѣкъ хорошій. — Да трезвъ-то рѣдко бываетъ. А картежникъ — Боже упаси! — Ужъ тутъ молодецъ. — Отца роднаго обыграетъ. Хозяинъ нашъ тоже мастеръ, одначе ему далеко до Грѣлкина. — Не говорите. Нашъ Иванъ Кондратьичъ охулки на руку не положитъ, и еще будетъ почище тѣмъ, что завсегда какъ есть трезвъ. — А ты, Вася, тоже должно быть маракуешь, сказалъ буфетчикъ ласково, иначе хозяинъ не держалъ бы тебя въ такой части? ====page 343==== — Я все больше по цифирной части, отвѣчалъ Размоловъ уклончиво. — Цифирь цифирью, а въ карты тоже плутоватъ. Думаешь, я не знаю, какъ ты обираешь нашихъ молодцовъ? — Что грѣха таить, дѣйствую помаленьку, Андрей Парамонычъ. Они сами навязываютъ каждый день. — Смотри, только хозяинъ бы не узналъ, онъ этого не любитъ: даромъ, что самъ цѣлыя ночи просиживаетъ за картами, а замѣтитъ прислугу — Боже сохрани! Вонъ поваръ поговариваетъ, что ты обыгрываешь ихъ навѣрную. — А онъ, скотина, пусть поймаетъ, да докажетъ прежде, отвѣчалъ Васька обиженнымъ тономъ, но не безъ нѣкотораго содраганія, ибо, дѣйствительно, примѣнялъ къ практикѣ, уроки Грѣлкина. — А ты всетаки смотри въ оба, вѣдь у насъ знаешь какой народецъ. Васька наклонился къ буфетчику. — Народецъ, конечно, питерскій, сказалъ онъ, а въ картахъ ничего не смыслитъ. — А поваръ? — Не вѣрьте, говоритъ зря. А пусть покажетъ въ чемъ суть. — А тѣ, что служатъ у васъ въ картежной? — Ничего не смыслятъ. — Ну ужъ, братъ, не хвастай, я думаю Никитка... Размоловъ засмѣялся. — Нашли! Да развѣ вы не знаете, зачѣмъ его держитъ хозяинъ? — Какъ зачѣмъ! Помогаетъ. — Затѣмъ, Андрей Парамонычъ, что у Никитки кулакъ — во какой! Смекаете? — То есть какъ? — А такъ, что на случай, кто вздумалъ бы обидѣть хозяина или Грѣлкина, такъ Никитка выручитъ. — Вотъ что! — Не иначе. Никитка въ банкометы совсѣмъ не годится, у него и руки не туда стоятъ; если его иногда посадятъ на смѣну, такъ всѣ понты смѣются и косолапымъ обзываютъ. Скоро, однако-жъ, намножилось посѣтителей, и Парамонычу нельзя уже было полагаться на подручнаго. Васька пошелъ въ хозяйскую. Лагуновъ былъ дома и занимался какими-то разсчетами. — Гдѣ же нашъ Грѣлкинъ? сказалъ онъ. ====page 344==== — Не знаю, Иванъ Кондратьичъ. Онъ пилъ мало, одѣлся франтовски и вышелъ часу въ первомъ. — Ну, а ты какъ происходишь свою науку? — Происхожу, отвѣчалъ Васька, вынулъ изъ стола карты и началъ дѣлать тасовки и разные фокусы. — Промечи банкъ. Васька стасовалъ талію и началъ. — Чисто, говорилъ Лагуновъ, только не спѣши. — Я вѣдь такъ... — Не пріучайся спѣшить, на скорой меткѣ ничего не сдѣлаешь ловко. — Я могу и потише. — Пріучайся-ка, я буду тебя сажать иногда за себя. Васька покачалъ головою. — Нѣтъ, Иванъ Кондратьичъ, я еще такъ скоро всего не произойду. — Кто жъ тебѣ говоритъ, дурень, чтобъ ты могъ такъ скоро произойдти всю науку, а ты учись только метать какъ можно плавно и чисто. У насъ главное подмѣнять приготовленную талію, вотъ что. — Это я замѣтилъ, какъ дѣлается. — Ну, пока и будетъ довольно. Дергать, братъ, не то, что выпить рюмку водки — тутъ нужно умѣть и умѣть. Давай сюда карты. Васька подалъ. — Ну, вотъ, примѣромъ, у кого нибудь стоитъ большая пятерка, а по тасовкѣ ты видишь, что она ляжетъ налѣво. — То есть какъ? — Ну, понимаешь, если стасовано четъ направо, нечетъ налѣво. — А! — Пятерка, значитъ, ляжетъ налѣво, а надобно уложить ее направо. Тогда ты прижми лѣвымъ мизинцемъ талію, правою берешься за карты, а въ это время щелкъ!.. И Лагуновъ положилъ пятерку направо. — Грѣлкинъ уже мнѣ два раза дралъ вихоръ за это, да не могу. Размоловъ взялъ карты и попробовалъ вольтъ. — Нѣтъ, Васька, такъ нельзя, такъ замѣтитъ каждый понтъ. Васька, однако-жъ, этому внутренно не повѣрилъ, потому что на подобныя штуки легко обыгрывалъ товарищей. — Отъ тебя нельзя и требовать, чтобъ ты скоро на- ====page 345==== учился, я замѣтилъ тебя, что ты способенъ научиться — вотъ что! тебѣ надо каждый день по нѣсколько часовъ сидѣть съ колодою картъ въ рукахъ и дѣлать разные фокусы, а иначе не будетъ спориться работа. — Я и то какъ встану, сейчасъ же за карты, даже товарищи смѣются. — Пусть дураки смѣются, отъ этого тебя не убудетъ. Мнѣ понравилось, Размоловъ, что ты бойко считаешь, и я придумалъ дать тебѣ вѣрный кусокъ хлѣба. — Благодарю покорно. — Но ты, того, не слишкомъ-то болтай. — Я ни съ кѣмъ не болтаю, Иванъ Кондратьичъ: какое мнѣ дѣло болтать. — Вѣдь и пословица говоритъ — держи языкъ за зубами, будешь ѣсть борщъ съ грибами. Въ это время въ хозяйскую комнату вошла какая-то старушка, и Размоловъ, по знаку Лагунова, вышелъ въ буфетъ, гдѣ кипѣла усиленная работа, такъ что ему не было возможности бесѣдовать съ Парамонычемъ. Очутившись въ одиночествѣ безъ всякаго дѣла, Васька пошелъ было въ бильярдную, но тамъ была страшная тѣснота, не дозволявшая ему даже смотрѣть на игру для развлеченія. Размоловъ побрелъ въ комнату, которую занималъ съ нѣсколькими товарищами и легъ на свою кровать, съ цѣлью подкрѣпиться сномъ для ночнаго бдѣнія. Цо сонъ не являлся къ нему на выручку. На памяти его вдругъ обрисовалась стройная хорошенькая Даша, повязанная малиновымъ платочкомъ, съ раскраснѣвшимся отъ мороза личикомъ, съ лукаво-привѣтливою улыбкою и мелодичнымъ голоскомъ, которымъ приглашала его побывать въ гости. Дружба, связывавшая его съ Алешкою, оставалась ни причемъ; онъ даже лишь мелькомъ подумалъ объ отсутствовавшемъ, а мечты его неслись на Петербургскую, въ тотъ завѣтный домокъ, въ которомъ обитала Даша. Черезъ полчаса онъ уже сталъ во враждебныя отношенія къ Алешкѣ за то, что послѣдній не умѣлъ цѣнить любви такой прелестной дѣвушки и изъ какого-то непонятнаго каприза поѣхалъ на родину, гдѣ легко могъ жениться на другой, еслибъ нашлась невѣста съ капиталомъ. Но не прошло и десяти минутъ, какъ Размоловъ началъ приходить въ восторгъ при одной мысли, что Алешка могъ найдти себѣ подходящую невѣсту и остаться въ родномъ городѣ... Тогда для него самого очистилось бы поле, усаженное розами, и кто знаетъ… ====page 346==== Но подобное поэтическое настроеніе продолжалось весьма не долго и разсчетливая практическая натура взяла свое. — Ну, какъ Алешка не женится и вернется скоро? подумалъ онъ. Надобно сказать, что Размоловъ былъ некрасивъ собою и даже не могъ похвалиться хорошимъ сложеніемъ, но по врожденной человѣку слабости питалъ высокое мнѣніе о своей наружности, и по временамъ любилъ посматривать на себя въ зеркало. На родинѣ, въ униженномъ состояніи, въ какомъ онъ находился, ему не представлялось другаго общенія съ женщинами кромѣ кухарокъ, поломоекъ, судомоекъ и тому подобныхъ чернорабочихъ въ домѣ дяди или уѣздномъ трактирѣ и ему не трудно было заводить кратковременныя отношенія съ какою-нибудь тридцатилѣтнею бабою, изъ которыхъ не одна сама первая шла къ нему на встрѣчу. Но ему не приходилось даже любезничать съ хорошенькими дѣвушками, какихъ онъ видывалъ въ Гостиномъ дворѣ, на улицахъ или въ церкви, которую посѣщалъ раза три въ годъ въ большіе праздники, да потомъ во время говѣнья. Петербургская жизнь тоже доставила ему немного новаго въ этомъ отношеніи; всѣ его любезности ограничивались сношеніями съ невзыскательными обитательницами квартиры, столь же грязными, какъ и въ уѣздномъ городѣ. Спеціальныя заведенія, куда показали ему дорогу товарищи, хотя и нравились Васькѣ больше, нежели подвальныя сырыя помѣщенія, гдѣ жили трактирныя работницы, однако весь контингентъ гурій Сѣнной площади не могъ пробудить въ немъ ничего похожаго на какое бы то ни было чувство, возникающее въ молодомъ человѣкѣ при иныхъ условіяхъ. И вдругъ судьба послала ему встрѣчу съ хорошенькою Дашею, которая хотя и находилась въ интимныхъ отношеніяхъ съ его пріятелемъ, однако онъ ощутилъ какое-то непонятное ему наслажденіе, что онъ могъ видѣться съ этою дѣвушкою и быть для нея чѣмъ-то въ родѣ покровителя. Никакого еще опредѣленнаго плана онъ не составилъ, а только мечталъ о предстоявшемъ свиданіи и рѣшился купить себѣ новый галстухъ какого-нибудь яркаго цвѣта и пріобрѣсти хоть недорогіе часы, которые, по его мнѣнію, должны были возвысить его личность въ глазахъ Даши. Эти мечты уносили его порою въ область болѣе соблазнительныхъ фантазій, но только Размоловъ, закрывъ глаза, начиналъ предаваться этимъ фантазіямъ, какъ мысль о возвращеніи Алешки разомъ сводила его въ міръ дѣйствительности и вѣяла на него самымъ охлаждающимъ образомъ. ====page 347==== Долго Размоловъ ворочался съ боку на бокъ подъ впечатлѣніемъ такой альтернативы, какъ его позвали къ хозяину. XXVII. У Багирова былъ обыкновенный игорный вечеръ. Всѣ комнаты, открытыя для гостей, сіяли роскошнымъ освѣщеніемъ, но большая зала въ особенности, въ которой искусственный свѣтъ почти равнялся дневному. Металъ самъ хохозяинъ. Вокругъ длиннаго стола имѣлось нѣсколько пустыхъ мѣстъ, такъ какъ дѣло было часовъ около десяти и многіе не пріѣзжали еще изъ театра. На столѣ лежала куча золота и ассигнацій, предоставленныя въ распоряженіе понтовъ, такъ какъ у Багирова сами понты получали и отсылали деньги, не то что во многихъ второстепенныхъ и третьестепенныхъ картежныхъ домахъ, гдѣ этого довѣрія не оказывалось. Конечно, нельзя было не наблюдать за правильнымъ полученіемъ и аккуратною отсылкою денегъ, но у Багирова это дѣлалось самымъ деликатнымъ образомъ, и если какой нибудь понтъ позволялъ себѣ злоупотребленіе, то получалъ замѣчаніе въ самой мягкой и нещекотливой формѣ. Багировъ только что вывелъ изъ употребленія мѣловую игру, которая, впрочемъ, существуетъ у многихъ и по нынѣ, но которая очень часто ведетъ и къ серьезнымъ недоразумѣніямъ и къ большимъ непріятностямъ. Кромѣ этого мѣловая игра чрезвычайно невыгодна для банка при сеансѣ какого нибудь понта, который играетъ на мѣлъ въ дублетъ или выше дублета *), а на деньги по врожденной человѣку слабости или, лучше сказать, жадности — уменьшаетъ свои ставки. Исключенія бываютъ очень рѣдки. Дѣйствительно, когда вы записали мѣломъ порядочное количество кушей, вы смотрите на нихъ какъ на нѣчто отвлеченное, и не задумаетесь перечеркнуть эту запись на не, тогда какъ если передъ вами эта же самая сумма реализируется въ деньгахъ, вы невольно отложите въ сторону нѣсколько бумажекъ или кучку золота. Иные критики могутъ замѣтить, что для банка все равно бить, какой бы то ни было. *) Дублетомъ называется удвоенная ставка. Такъ, напримѣръ, дублетъ отъ угла будетъ слѣдующій: кушъ, уголъ, на 6, на 12, на 24 и т. д. Дублетъ отъ транспорта: кушъ, транспортъ, на 8, на 16, на 32 и т. д. Выше дублета отъ угла: кушъ," уголъ, на 7, на 15, па 31 и т. д., прибавляя одинъ кушъ. Выше 'дублета отъ транспорта: кушъ, транспортъ, на 10, на 22, на 46, п т. д., прибавляя два куша. Кромѣ того многіе игроки ставятъ еще экстраординарныя суммы, т. е. мазъ. ====page 348==== большой кушъ, потому что карта точно также можетъ выпасть на право или улечься въ пліе; но мы, не отвергая этой вѣроятности, замѣтимъ только, что при сеансѣ, т. е. при счастливой полосѣ понта битыя карты невозможны даже неизвѣстно до какого количества. Есть страшные сеансы, точно также какъ и огромная несчастная полоса, съ тою только разницею, что сеансъ можетъ состоять изъ пятнадцати или даже болѣе картъ, а несчастье преслѣдуетъ человѣка иногда цѣлые годы. Противъ сеанса нѣтъ спасенія: какъ банкометъ ни тасуй картъ, какъ ни перемѣняй ихъ, счастье возьметъ свое и гибель банка неизбѣжна, разумѣется, если только понтъ опытный игрокъ, а не трусъ. Впрочемъ, и послѣднее, повидимому, благопріятное обстоятельство не выручаетъ банка, ибо если счастливецъ играетъ слабо, какъ обыкновенно говорится — играетъ сапожникомъ, то непремѣнно найдутся понты, которые, примазываясь къ его картамъ, сдѣлаютъ свое дѣло. И такъ, у Багирова не было мѣловой игры, а понты получали и уплачивали наличныя деньги, при чемъ размѣнною единицею считался полуимперіялъ — минимумъ, меньше котораго не было ставки. Но за то у Багирова не было максимума, и понтъ могъ ставить все, что лежало на столѣ, и въ случаѣ надобности Николай Ивановичъ билъ и экстру, т. е. все, что ставилось помимо банка. За столомъ сидѣло человѣкъ двѣнадцать, все болѣе или менѣе солидные понты, судя по тѣмъ кушамъ, какіе они ставили, за исключеніемъ двухъ, трехъ личностей, вѣчныхъ жертвъ, которыя мечтали выиграть состояніе съ маленькими средствами. Въ числѣ послѣднихъ сидѣлъ на концѣ стола довольно красивый молодой человѣкъ, отставной офицеръ Вахрумовъ, который, проигравъ почти состояніе, даже долженъ былъ выйти въ отставку вслѣдствіе стѣсненныхъ обстоятельствъ. Человѣкъ этотъ извѣстенъ былъ какъ своимъ классическимъ несчастіемъ, такъ и крайнею слабостью характера, которыя, конечно, болѣе всего содѣйствовали его разоренію. Не смотря на страшное преслѣдованіе судьбы, Вахрумовъ все же иногда нападалъ и на благопріятную полосу, но ему было недостаточно умѣреннаго выигрыша, а хотѣлось забрать со стола всѣ деньги и, разумѣется, онъ не только уходилъ безъ гроша, но еще и съ долгомъ, потому что понтъ можетъ всегда занять у кого нибудь хоть немного, играя въ порядочномъ обществѣ. Вахрумовъ былъ любимъ за его честный, прямодушный характеръ, и, зная бѣдственное его положеніе, какъ семейнаго человѣка, иные банкометы брали его въ долю, ====page 349==== даже Багировъ дѣлалъ это иногда противъ своего обыкновенія. Но Вахрумову и тутъ не везло: онъ или попадалъ на проигрышъ, или, получивъ долю, тутъ же проигрывалъ и если не тутъ же по случаю окончанія банка, то непремѣнно гдѣ нибудь на другой день, даже не дожидаясь вечера. По временамъ онъ самъ приглашалъ къ себѣ на игру многихъ знакомыхъ, такъ что у него метывали крупные банкометы и, разумѣется, давали ему хорошую долю. И что же? Случалось банкъ выметывалъ на его долю рублей пятьсотъ, шестьсотъ, а Вахрумовъ ухитрялся въ этотъ же самый банкъ пропонтировать восемьсотъ и даже тысячу. Однимъ словомъ, это былъ несчастный человѣкъ, жертва заманчивой соблазнительной игры, которому, помимо жажды выигрыша, необходимъ былъ какъ воздухъ, самый процессъ игры. На свое несчастье, онъ принадлежалъ къ числу тѣхъ наивныхъ игроковъ, которые вѣрятъ во всевозможные секреты понтировки, основанные на вычетахъ очковъ, на ставкѣ битыхъ картъ, на такъ называемыхъ третьякахъ *) и разрядахъ **) и тому подобныхъ фантазіяхъ, которыя больше всего способствуютъ разоренію человѣка, играющаго несчастливо. Конечно, нельзя положительно утверждать, но можно быть увѣрену, что въ большинствѣ случаевъ нѣтъ лучше игры какъ на выдержку или на слѣпую очередь. Здѣсь вы боретесь ровнымъ оружіемъ, идете съ случайностью противъ случайности и, конечно, выиграетъ лишь та сторона, у которой больше шансовъ. Но бѣда, когда понтъ начинаетъ мудрить, резонитъся, по техническому выраженію; онъ отбрасываетъ карты, кажущіяся ему неблагопріятными, но которыя тутъ же выигрываютъ, и ставитъ по разсчету такія, которыя бьются чуть не въ соникахъ. II нерѣдко видите вы, что не только пожилые люди, но и самые отпѣтые шулера, разумѣется, играя на счастье, копаются въ сторонахъ, выжидаютъ третьяковъ, разряды, и когда не везетъ, разумѣется, проигрываютъ, а очень многіе не могутъ понять, что при счастливой полосѣ всякая карта выигрываетъ, будучи твердо убѣждены, что имъ помогаетъ разсчетъ, а главное удивляются, когда банкъ бьетъ и третьяки и разряды, словно въ самомъ дѣлѣ можетъ существовать какой нибудь *) Третьякомъ называется убитая два раза сряду карта въ одной таліи. **) Разрядныя карты принадлежатъ также къ числу внушающихъ нѣкоторымъ довѣріе. Онѣ производятся слѣдующимъ образомъ: напримѣръ, возьмемъ поля — если тузъ и двойка биты, тройка будетъ разрядная; если двойка и тройка биты, тузъ попадаетъ въ разрядъ и т. д. Тоже съ фигурами, съ четырехсбокимп, трехсбокими, двухсбокими. ====page 350==== законъ, въ силу котораго то или другое изображеніе на картѣ можетъ подчиняться извѣстной послѣдовательности. Они не хотятъ дать себѣ труда подумать, что при счастливой полосѣ, при такъ называемомъ сеансѣ, банкъ не можотъ бороться съ понтомъ. Багировъ иногда говаривалъ подъ веселую руку, что понтъ при извѣстномъ сеансѣ, еслибъ поставилъ даже сапогъ, то и сапогъ выигралъ бы. Не смотря на очевидную безсмыслицу, въ этой фразѣ есть своя доля правды въ томъ отношеніи, что, когда везетъ, всякая карта хороша, а порою даже всѣ четыре ложатся на лѣво. Но есть какая-то непостижимая полоса, это игра на рутерку *). Опытные игроки подмѣчаютъ ее и ввѣряютъ ей большіе куши. Дѣйствительно, иной разъ рутерка дѣлаетъ изумительныя вещи: и усиленная тасовка, и безпрерывная перемѣна картъ и банкометовъ, ни перемѣна рѣзки — ничто не въ состояніи сбить рутерки, которая, къ огорченію банка и къ удовольствію понтовъ, продолжаетъ выигрывать. Разумѣется, и это невѣрно, ибо иногда капризная рутерка вдругъ измѣнитъ понту въ то время, когда, довѣряя ей слѣпо, ставятъ на нее огромные куши. Вахрумовъ былъ изъ числа игроковъ, которые вѣрятъ различнымъ разсчетамъ, и проигралъ все почти состояніе. Страсть къ игрѣ охватила все его существо до такой степени, что, будучи хорошимъ во всѣхъ отношеніяхъ человѣкомъ, онъ спускалъ всѣ деньги, закладывалъ всѣ свои сколько нибудь цѣнныя вещи и возвращался домой безъ гроша, не имѣя даже двухъ, трехъ рублей на дневное пропитаніе семейства. Домашніе бѣдствовали, и разныя непріятныя сцены постоянно тревожили эту несчастную жертву страсти. Багировъ любилъ его, при выигрышѣ давалъ ему изъ банка деньги, разсчитывая, что, можетъ быть, Вахрумовъ отыграется и повезетъ что нибудь домой; но хотя Вахрумову и, дѣйствительно, иногда удавалось отыгрываться, и даже пріобрѣтать сотню, другую, однако, вѣрный своему принципу, онъ игралъ до тѣхъ поръ, пока уѣзжалъ, что называется, совершенно чистъ, занимая у знакомыхъ мелочь на извозчика. Просыпаясь на другой день послѣ проигрыша, а это случалось съ нимъ почти постоянно, Вахрумовъ не разъ принимался серьезно думать о послѣдствіяхъ, и этого рода думы, конечно, не имѣли ничего утѣшительнаго. Для какой нибудь производительной работы онъ не имѣлъ подготовки, служить ему ужъ было трудно, да и почти невозможно, имѣніе по- *) Карта, которая во множествѣ талій первый разъ выпадаетъ на лѣво. ====page 351==== грязало въ неоплатныхъ долгахъ, а семейство, которое онъ очень любилъ, нуждалось даже въ самомъ необходимомъ. Посидѣвъ какой нибудь часъ въ горькой задумчивости и выдержавъ одну, другую домашнюю сцену, Вахрумовъ обыкновенно поспѣшно одѣвался и шелъ куда нибудь на утреннюю игру, тамъ завтракалъ или обѣдалъ, а вечеромъ отправлялся туда, гдѣ Въ ненастные дни Собирались они Часто. Понятно, что онъ постоянно сидѣлъ почти безъ денегъ, а слѣдовательно и не могъ участвовать въ игрѣ, для которой требовались наличныя. Но это не останавливало Вахрумова. Онъ прямо садился къ столу и занимался разговорами. Его всѣ знали и любили. Какой нибудь понтъ, которому очень везло, самъ предлагалъ ему рублей двадцать пять, и Вахрумовъ тотчасъ же начиналъ понтировать. Случалось, что съ перваго же раза онъ бралъ нѣсколько картъ и, такимъ образомъ, могъ забавляться тогда очень долго. Если же не предстояло этого рессурса, и не только сами понты не предлагали ему денегъ, а отказывали и въ его просьбахъ, то Вахрумовъ прибѣгалъ къ другой тактикѣ. Выслѣдивъ, по его мнѣнію, благопріятную карту, онъ вдругъ говоритъ: — Атанде! Золотой такая-то карта. Банкометъ хоть и знаетъ, что карта безденежная, однако не позволитъ себѣ подымать споръ изъ за такой бездѣлицы и мечетъ. Въ случаѣ проигрыша, ему позволяютъ поставить еще одну7 карту, а потомъ уже отклоняютъ дальнѣйшую эксплуатацію банка. Если же Вахрумовъ выигрывалъ, онъ ставилъ на ne, бралъ иногда нѣсколько кушей и снова забавлялся. При несчастьи Вахрумовъ естественно переставалъ играть, просился къ кому нибудь въ долю пятіалтынный или гривенникъ и часто достигалъ цѣли, получая нѣсколько рублей дивиденду. Разумѣется, этотъ дивидендъ примазывался тутъ же, и во всякомъ случаѣ служилъ ему для извѣстнаго времяпрепровожденія. Въ описываемый вечеръ онъ сидѣлъ у Багирова за столомъ и держалъ въ рукахъ единственный золотой, который оставался у него изъ десяти штукъ, принесенныхъ имъ съ собою и взятыхъ подъ кольца жены, имѣвшей слабость вѣрить въ лучшую долю своего мужа, который, по ея мнѣнію, долженъ же былъ когда нибудь выиграть. Вахрумовъ же не рѣшался его поставить, все таки имѣлъ съ этимъ золотымъ надежду если не сорвать банкъ, то, по крайней мѣрѣ, отыг- ====page 352==== раться. Багировъ билъ всѣхъ на повалъ и, разумѣется, находился въ самомъ пріятномъ расположеніи духа. Два дольщика сидѣли на противоположномъ концѣ стола и зорко слѣдили за правильными дѣйствіями понтовъ. — Ну, что, любезнѣйшій Семенъ Григорьевичъ, обратился Багировъ къ Вахрумову: прогорѣли? — Прогорѣлъ, Николай Ивановичъ: изъ двухсотъ рублей остался только золотой. Многіе улыбнулись, потому что Вахрумовъ имѣлъ обыкновеніе увеличивать свой проигрышъ вчетверо, а иногда и больше. — Скверно, милѣйшій. Возьмите пятьдесятъ изъ банка и лупите бѣлку въ хвостъ и гриву. — Очень благодаренъ, говорилъ Вахрумовъ, отсчитывая надлежащее количество золотыхъ: можетъ быть и отыграюсь. — Вѣроятно, есть рутерка? — Наклевывается, Николай Ивановичъ. — Да-съ, сказалъ знакомый намъ Муртаевъ: Семенъ Григорьевичъ не дастъ маху-съ; только на этой сторонѣ Фонтанки всѣ карты ложаться на право-съ. А какая у васъ карта? — Еще не высмотрѣлъ. — Чего же вы зѣваете! Видите, всѣхъ бьютъ. — А вотъ позвольте. Атанде. Багировъ остановился. — Осьмерка золотой, сказалъ Вахрумовъ. — Атанде, а у меня къ осьмеркѣ сотенька-съ. Осьмерка выиграла. — Ну, вотъ и прекрасно. Васъ цѣлый вечеръ били, надобно же и дать когда нибудь. Угадайте карточекъ десять. Вахрумовъ снова остановилъ банкомета и поставилъ три золотыхъ на валета. — Атанде, сказалъ Муртаевъ: что-жъ долго думать, и я полтораста къ валету. Валета убили. — Ну вотъ-съ, какъ же выбирать такія карты! — Да онъ былъ третьякъ! — Какой третьякъ! На этой сторонѣ Фонтанки нѣт третьяковъ-съ. Это у меня только, когда я мечу, всѣ карты налѣво. Во время тасовки этой таліи, Муртаевъ увидѣлъ, что передъ однимъ изъ мелкихъ понтовъ лежала порядочная кучка денегъ, прикрытая картами. — Когда это вы успѣли налимонить? спросилъ онъ. — А въ то время, когда вы съ Семеномъ Григорьевичемъ ====page 353==== высматривали рутеровъ и.третьяковъ, отвѣчалъ, засмѣявшись Багировъ. — Эхъ, жаль, я не видѣлъ. — А онъ ставитъ по одной картѣ въ талію и только загребаетъ денежки, сказалъ сухощавый господинъ съ рыбьими глазами. — У васъ идетъ-съ? спросилъ Муртаевъ у счастливца. — Идетъ. — Талія готова, господа, вскрывайте карты. — Позвольте! воскликнулъ Муртаевъ. У васъ какая? обратился онъ снова къ счастливому понту. — Дама. — Ахъ, самаритяночка! Ну, двѣсти рубликовъ къ дамѣ. — И у меня золотой, молвилъ Вахрумовъ. Дама, однако-жъ, по третьему абцугу была бита. — Вотъ тебѣ и самаритяночка, сказалъ Багировъ. — Это чортъ знаетъ что за метка! воскликнулъ Муртаевъ, бросая проигранныя деньги и отодвигаясь отъ стола. Тысячи рублей какъ не бывало. — Возьми, сколько хочешь, изъ банка, отозвался Багировъ. — Не надо-съ, у меня деньги есть, а этакъ можно проиграть шкуру-съ. — Никто вѣдь тебя и не принуждаетъ. — Еще бы! Да зачѣмъ же бить каждую карту? — Зачѣмъ же ихъ и давать, братецъ? Вахрумовъ поставилъ нѣсколько картъ и угадалъ, примазывалъ удачно къ другимъ, такъ что черезъ полчаса возвратилъ восемь золотыхъ въ банкъ и пріобрѣлъ рублей полтораста. — Не довольно ли на сегодня, сказалъ сосѣдъ Вахрумова, гвардейскій офицеръ, игравшій разсчетливо: васъ не часто балуетъ фортуна. — И я сказалъ бы то же самое, да не смѣю, отозвался Багировъ: боюсь, Семенъ Григорьевичъ подумаетъ, что я забочусь о банкѣ. — Нѣтъ, я не подумаю, Николай Ивановичъ, отвѣчалъ Вахрумовъ, и благодарю за участье, но сами вы знаете, что упускать сеансъ не слѣдуетъ. — Это вѣрно, только знаешь что, Семенъ Григорьевичъ, не обидься за совѣтъ: сто рубликовъ въ карманъ, а остальные жги, только жги такъ, чтобъ небу было жарко. — Да-съ, проговорилъ Муртаевъ, нашъ Семенъ Григорьевичъ слабенько играетъ-съ. — Вольно забитъ, Дмитрій Васильевичъ. ====page 354==== — Въ такомъ случаѣ ничего и не выиграете. Вархумовъ послѣдовалъ дружескому совѣту, но крайней мѣрѣ на первыхъ порахъ, и спряталъ сто рублей въ карманъ, а на остальные рѣшился играть, хотя, конечно, всѣ были увѣрены, что въ случаѣ неудачи онъ пуститъ въ дѣло и запасный фондъ. На этотъ разъ фортуна вздумала покапризничать и оборотилась къ Вахрумову лицомъ, даже улыбнулась, потому что, играя даже полусапожникомъ, какъ съострилъ одинъ изъ понтовъ, Вахрумовъ бралъ карту за картою и загребалъ бумажки и золото. При полученіи каждаго порядочнаго куша, онъ тотчасъ расплачивался почти со всѣми понтами, — кому отдавалъ пять, кому десять золотыхъ, однимъ словомъ, старался исполнить обязанность порядочнаго человѣка, что онъ и дѣлалъ всегда при выигрышѣ. Къ нему начали примазывать крупные понты, и банку угрожала значительная опасность, такъ что веселый дотолѣ Багировъ нахмурился и сдѣлалъ недовольную мину. Вахрумовъ замѣтилъ это, и, какъ человѣкъ догадливый, пересталъ играть на томъ основаніи, что было бы неблагородно дѣлать непріятность Багирову, который постоянно снабжалъ его деньгами и даже за часъ передъ тѣмъ далъ займы. — Что же вы не ставите? спросилъ у Вахрумова Муртаевъ, который успѣлъ зацѣпить порядочный кушъ на его карты. — Довольно. — Какъ-съ! Вамъ такой сеансъ, что хорошій игрокъ давно бы уже сорвалъ банкъ, вамъ отпустили цѣлую коллекцію картъ, а вы балуете-съ. — Мнѣ какъ и бить начнутъ, то безъ удержу. — Вздоръ-съ! Ставьте хоть по маленькой. — А ты тоже будешь мазать, проговорилъ толстый помѣщикъ. поясняя мысль, которой не высказалъ Муртаевъ. — Нѣтъ, я не поставлю, отвѣчалъ Вахрумовъ. считая деньги. — По крайней мѣрѣ, скажите намъ карту. — Я вѣдь играю по уму, разсчитываю, а теперь тоже не посмотрѣлъ таліи. — И не играй, Семенъ Григорьевичъ, отозвался одинъ старичекъ, заработалъ, я думаю, тысячу рубликовъ и довольно. — Да, съ уплатою долговъ, пожалуй, заработалъ. — Чего же лучше. Поѣзжай хоть одинъ разъ домой съ выигрышемъ. Вахрумовъ не отвѣчалъ ничего, но не всѣ деньги спряталъ ====page 355==== въ карманъ: передъ нимъ лежали еще двѣ, три бумажки и небольшая кучка золота. — Мнѣ все равно, сказалъ Багировъ, повеселѣвъ снова, а ей Богу, Семенъ Григорьевичъ, Марья Павловна скажетъ тебѣ спасибо, если ты больше не вынешь денегъ изъ кармана. Что оставилъ на столѣ, вали, хоть банкъ сорвешь, я и слова не скажу. Вахрумовъ поставилъ пять золотыхъ на осьмерку. Муртаевъ тотчасъ же примазалъ къ ней триста. Но осьмерка упала направо. — Вотъ-съ! Вотъ какъ вы играете-съ! воскликнулъ онъ, только подбиваете добрыхъ людей. Пропустили двѣ таліи, а могли бы банкъ сорвать. — Багировъ очень въ короткое время отметалъ временный проигрышъ и запѣлъ пѣсеньку. Въ это время къ столу подходили Слезкинъ и Мироволинъ. — А, добро пожаловать, господа, сказалъ привѣтливо Багировъ. — Вѣрно изъ театра. — Да, изъ оперы, отвѣчалъ Мироволинъ, пожимая протянутую хозяиномъ руку и раскланиваясь съ понтами. Слезкинъ быстрымъ взоромъ окинулъ присутствовавшихъ и немного смѣшался, встрѣтивъ одну физіономію. — Хотите къ намъ, садитесь къ столу, молвилъ Багировъ, а не хотите, дѣлайте что угодно. Эй, чаю! Но внимательная прислуга уже исполняла свою обязанность. Мироволинъ сѣлъ къ столу, сдѣлавъ знакъ Слезкину, которыіі помѣстился возлѣ. — Карты, господа, передъ вами, если угодно понтировать, сказалъ Дрянцовъ, обращаясь къ новымъ гостямъ. Багировъ посмотрѣлъ на него строго. — Любезнѣйшій, никогда не надобно напрашиваться, сказалъ онъ, каждый понтъ знаетъ что ему дѣлать. Колода картъ не иголка, чтобъ на нее указывать. — А вотъ мы прежде напьемся чаю, сказалъ Слезкинъ. — Здѣсь огромный банкъ, замѣтилъ Мироволинъ тихо по французски свему товарищу. — Еще бы! Въ городѣ нѣтъ другой подобной игры, отвѣчалъ Слезкинъ. — И какая куча денегъ! — Можно зацѣпить при счастьи. Мироволинъ присматривался къ процессу банка. — І-Іо вы обратите вниманіе на обстановку. — Ахъ, въ самомъ дѣлѣ! ====page 356==== И Мироволинъ началъ осматривать залу. Чрезъ десять минутъ, однако-жъ, страсть заговорила въ немъ. — Артуа! Здѣсь больше играютъ на золото. — Можно ставить и крупныя бумажки. — Какъ мы, пополамъ? — Играйте одни, я что-то сегодня не расположенъ. — Вы меня обезкураживаете. — Я поставлю современемъ. Мироволинъ вынулъ нѣсколько радужныхъ и подавая одну бумажку, просилъ размѣнять. — Сдѣлайте одолженіе распоряжайтесь сами, сказалъ Багировъ, деньги на столѣ, и всѣ онѣ, также какъ и вашъ покорнѣйшій слуга, въ распоряженіи господъ понтовъ. — Хотите золота? спросилъ Вахрумовъ. — Да. Обязательный Вахрумовъ тотчасъ же отсчиталъ полуимперіаловъ на сто рублей и подвинулъ къ Мироволину. — Благодарю, Семенъ Григорьевичъ, сказалъ Багировъ. Понты съ любопытствомъ разсматривали новенькихъ. Мироволинъ поставилъ четыре золотыхъ и выигралъ, потомъ взялъ еще двѣ, три карты и задумался. — Что же теперь дѣлать, Артуа? спросилъ онъ. — Идите полнымъ кушемъ, вамъ везетъ, и я примажу. Мироволинъ поставилъ двадцать золотыхъ, Слезкинъ примазалъ двадцать пять рублей. Дали. — Ставьте тридцать, сказалъ Слезкинъ. — А если убьютъ? — Все же остается запасъ. Я мажу пятьдесятъ. Мироволинъ поставилъ на туза тридцать полуимперіаловъ. — Атанде! крикнулъ Муртаевъ, — къ тузу сотенька-съ. Убили. — Помилуйте, какъ же это-съ! Не могли выбрать другой карты-съ. Мироволинъ засмѣялся. — Извините, я выбралъ для себя и хотѣлъ выиграть. — Мало чего нѣтъ — желали, надо угадать-съ. — Виноватъ! Многіе засмѣялись. — Вы, пожалуйста, извините Дмитрія Васильевича, сказалъ Багировъ, онъ строгъ, но справедливъ. Угадайте карту, онъ не поблагодаритъ, а проиграете, такъ будьте увѣрены, что получите распеканцію. ====page 357==== — Да, попробуй проиграть съ мое, такъ запоешь другую пѣсеньку-съ. Послѣ разныхъ переходовъ Мироволинъ выигралъ рублей семьсотъ, и на долю Слезкина досталось сотъ около пяти. — Недовольно ли? сказалъ послѣдній тихо. — Да вѣдь намъ везетъ. — Можетъ и не повезти, притомъ же сегодня не послѣдній вечеръ. — Не сидѣть же сложа руки, а уѣхать будетъ неловко. — На первый разъ было бы, дѣйствительно, неловко — мы сдѣлаемъ вотъ что: опредѣлимъ проиграть по пятидесяти, по сту, наконецъ, и начнемъ съ маленькой. — Согласенъ. Мироволинъ началъ ставить по одному, по два золотыхъ, и то выигрывалъ, то проигрывалъ, такъ, однако-жъ, что перемежка эта сводилась къ нулю. — Ну, господа, сказалъ Багировъ, я усталъ и схожу со сцены. Иванъ Ивановичъ, мечите! — Ну, ужъ теперь пойдетъ бойня-съ, проговорилъ Муртаевъ, теперь хоть вонъ бѣги-съ. — А кому прошлый разъ я отпустилъ около тысячи, сказалъ Заметаевъ, садясь на мѣсто Багирова. — Какой-то феноменъ-съ. — Какой бы то ни былъ феноменъ, а денежки у васъ въ карманѣ. — А сколько я на прошлой недѣлѣ проигралъ-съ! Этого никто не видитъ. — Что за разговоры, Иванъ Ивановичъ, замѣтилъ Багировъ, какое вамъ дѣло противорѣчить понту. Онъ говоритъ, что проигралъ, ну, и довольно, — значитъ, проигралъ. А вы, Семенъ Григорьевичъ, какъ ведете себя? обратился хозяинъ къ Вахрумову. — Выигралъ немножко. — Да, немножко, пробормоталъ Дрянцовъ, зацѣпилъ около тысячи. На наши же деньги, прибавилъ онъ ближайшимъ понтамъ. — Вахрумову не грѣхъ и выиграть, отозвался кто-то. — Я самъ очень радъ, сказалъ Багировъ и началъ ходить по комнатѣ. Заметаевъ скоро, однако-жъ, исправилъ дѣло; у него никто почти не угадывалъ, и банкъ не только отыгрался, а на столѣ появились кучи бумажекъ и золота. ====page 358==== — Вотъ теперь пора перестать, шепнулъ Слезкинъ Мироволину. — Я и самъ вижу. Слезкинъ всталъ изъ-за стола и пошелъ выпить сельтерской воды. Въ одно съ нимъ время возлѣ подноса очутился понтъ, сдѣлавшій на него при самомъ началѣ непріятное впечатлѣніе. — А ты какъ сюда попалъ? спросилъ тихо Слезкинъ. — Такъ же, какъ и ты, по рекомендаціи добрыхъ людей. У насъ, братъ, дѣла плохи. Хотѣлось попытать счастья. — Будто бы для этого? — Была еще одна цѣль. Однако, я продулся. Дай пять-десятъ. — Неловко теперь, послѣ. — Хочу отыграться. — Ступай, Салинъ, сядь у камина, я подойду погодя. Въ отсутствіе Слезкина, Мироволинъ успѣлъ спустить рублей двѣсти. — Не повезло, Артуа, сказалъ онъ. — Въ такомъ случаѣ надо переждать, отозвался Багировъ, стоявшій сзади. Мироволинъ оборотился. — Сердце не камень, отвѣчалъ онъ, улыбнувшись. Багировъ пожалъ плечами. — Это ужъ ваше дѣло. Слезкинъ отошелъ отъ стола и снова безъ цѣли направился къ камину. Взявъ со столика сигару и закуривъ, онъ присѣлъ возлѣ Салина, который задумчиво мѣшалъ щипцами дрова. — Вотъ тебѣ пятьдесятъ, только отдай, пожалуйста. Моя фамилія теперь Артуа. — Отдамъ непремѣнно. — Какая же у тебя цѣль? — Да въ нашему кругу перевелись интересные понты. — Такъ ты хочешь сдѣлать рекрутскій наборъ, что ли? — Высматриваю. — Скажи Линейкину, что онъ дуракъ. Кто же изъ порядочныхъ поѣдетъ къ нему: не говоря уже о поварахъ, но у него бываютъ мужья содержательницъ извѣстныхъ домовъ. — Можно сдѣлать экспромтомъ вечеръ, можно назначить такой день, когда играютъ у кого нибудь изъ нашихъ. — Я не думаю, чтобъ дѣло пошло успѣшно. Да и кого ты пригласишь отсюда, и какъ пригласишь? Мелкихъ понтовъ ====page 359==== не стоитъ, а съ крупными тебѣ и познакомиться трудно. Нѣтъ, братъ, лучше отложи попеченіе. — А мечутъ правильно. — И у насъ вѣдь при всѣхъ тоже правильно. Надо бы посмотрѣть, что дѣлается съ глазу на глазъ. Впрочемъ, о старикѣ Багировѣ идетъ молва, что онъ игрокъ честный. Въ это время Вахрумовъ подошелъ къ Слезкину. — Знаете что, сказалъ онъ, здѣсь скоро ужинъ и послѣ ужина баста. Если вы любите поиграть, милости прошу ко мнѣ съ вашимъ товарищемъ. Рекомендую себя — штабсъ-капитанъ Вахрумовъ. — Артуа, къ вашимъ услугамъ. Я не прочь, только не знаю, какъ мой товарищъ. — Я уже просилъ его. Онъ говоритъ, какъ вы скажете. Я подговорилъ человѣкъ шесть, все молодежь. Это вашъ знакомый, спросилъ Вахрумовъ, указывая на Салина. — Нѣтъ, мы встрѣчаемся первый разъ. Имѣю честь рекомендоваться — Салинъ. — Вѣдь вы играете, monsieur Салинъ, — не угодно ли и вамъ съ нами? — Съ большимъ удовольствіемъ. — И отлично. Господа, я прошу не всѣхъ на вечеръ, и потому, пожалуйста, между нами, чтобъ иные не обидѣлись. Вахрумовъ отошелъ и отправился выбирать понтовъ. — Вотъ и случай, сказалъ, потирая руки, Салинъ, ты можешь прометать, Макаръ. — Мнѣ нельзя, я не играю противъ моего молодца, а вотъ я дамъ тебѣ денегъ, и ты заложишь подъ шумокъ къ разсвѣту... — Вашъ покорнѣйшій. Понты вставали одинъ за однимъ, и скоро дворецкій возвѣстилъ объ ужинѣ. Багировъ, какъ вѣжливый хозяинъ, пошелъ съ гостями въ столовую, а банкъ считать остался Назарычъ. Послѣ роскошнаго ужина всѣ начали расходиться. Когда Слезкинъ раскланивался съ Багировымъ, послѣдній, протягивая руку, вынулъ ему бумажку и проговорилъ тихо: — Отдайте Гременицыну. Вахрумовъ стоялъ у подъѣзда и ожидалъ приглашенныхъ. Человѣкъ восемь отправилось къ нему на квартиру, куда уже предварительно былъ посланъ одинъ его пріятель распоряжаться о пріемѣ гостей и по дорогѣ взять вина въ какомъ нибудь ресторанѣ. ====page 360==== Банкъ закладывалъ хозяинъ вмѣстѣ съ гвардейскимъ офицеромъ, и понты живо сорвали. Съ другимъ была таже исторія. Потомъ вызвался Салинъ заложить штосъ въ негласной долѣ съ Слезкинымъ, который и далъ ему потихоньку денегъ. Салинъ былъ одинъ изъ хорошихъ артистовъ зеленаго поля и металъ мошенническій штосъ чрезвычайно ловко. Къ разсвѣту онъ очистилъ публику. Одинъ Мироволинъ проигралъ двѣ съ чѣмъ-то тысячи. Когда всѣ гурьбою выходили отъ Вахрумова, Мироволинъ удивился, что Артуа не сѣлъ съ нимъ въ карету, а взялъ извозчика. — Это куда вы, Артуа? — Извините, мнѣ надобно въ другую сторону. — Вотъ какъ! должно быть перчатка... Слезкинъ махнулъ рукою и велѣлъ ѣхать поскорѣе — ему необходимо было догнать Салина, съ которымъ онъ не успѣлъ раздѣлаться. XXVIII. Знакомство Слезкина съ Булдымовымъ имѣло двѣ цѣли — подвести богатенькаго простака Гременицыну и увидѣть Таню. Первое не удалось потому, что его предупредилъ Горжалковскій, второе было успѣшно, какъ мы видѣли, но повело къ неожиданному результату. Встрѣча съ Танею задѣла его за живое. Нѣсколько дней крѣпился Слезкинъ, наконецъ, послѣ удачнаго вечера у Багирова и потомъ послѣ битвы у Вахрумова, не ложась спать, — это уже было около полудня, — поѣхалъ въ гостинницу Демута. Булдымовъ ходилъ въ какомъ-то непріятномъ настроеніи и помахивалъ хлыстикомъ. — А! господинъ Артуа, вы совсѣмъ пропали. — Не выѣзжалъ. — Помилуйте, обѣщали заходить и вдругъ словно въ воду канули. — Нашъ петербургскій климатъ удивительно какъ милъ: одинъ день двадцать пять градусовъ мороза, на завтра оттепель, ну, и простуживаешься. — Садитесь, однако-жъ. Эй! Вошелъ слуга. — Чего хотите, Артуа, — кофе, чаю? — Ничего не хочу. — Такъ знаете ли что, — не хватить ли намъ по пуншику? — Пожалуй. — Живо, по стакану пуншу! ====page 361==== — Какъ же вы поживаете? спросилъ Слезкинъ, усаживаясь комфортабельно на диванѣ и посматривая въ полуотворенную дверь налѣво, въ комнату, гдѣ слышался шорохъ женскаго платья. — Скверно. Ужасно жалко, что вы не пріѣзжали. — Не случилось ли чего? сказалъ Слезкинъ голосомъ участья. — Проигрался, батюшка, и вотъ объ этомъ-то хотѣлъ переговорить съ вами. — Не хорошо. — Не въ томъ дѣло! Чортъ ли въ пяти или шести тысячахъ, а я боюсь, не попался ли я въ шайку. Впрочемъ, трудно допустить, я вѣдь самъ кое-что понимаю. — А съ кѣмъ вы играли? — Съ какимъ-то графомъ Піоруновскимъ и съ Муртаевымъ. — Помилуйте, это не такіе люди! — То-то, и я такъ думаю. Значитъ, просто не повезло. Даже скажу вамъ лучше: послѣдній разъ я самъ металъ банкъ, кажется же, карты у себя въ рукахъ, а проигралъ чортову пропасть. Слезкинъ засмѣялся. — Есть средство — не быть въ проигрышѣ, сказалъ онъ. — Напримѣръ? — Не играть въ карты. — Да. А какъ его вытерпишь? Развѣ вы сами не играете? — Къ сожалѣнію, напротивъ. — И какъ же? — Разумѣется, больше минусъ. Еще въ азартныя иной разъ удается, а въ эти проклятыя коммерческія,.что ни сяду, непремѣнно проиграю. Слуга внесъ два стакана пуншу. Слезкинъ прихлебнулъ изъ своего стакана и поморщился. — Ну, я вамъ доложу, крѣпчакъ, сказалъ онъ. Булдымовъ отвѣдалъ въ свою очередь. — Э, полноте, какой крѣпчакъ! его даже нельзя назвать полугусарскимъ. Таня! ты одѣлась, что ли? продолжалъ гусаръ, возвышая голосъ. — Сейчасъ! сейчасъ! послышалось изъ другой комнаты. — А знаешь, кто къ намъ пріѣхалъ? Господинъ Артуа, за которымъ ты такъ соскучилась. Слезкинъ слегка покраснѣлъ, не понимая этой шутки. — Вы совсѣмъ обворожили мою Таню, сказалъ, засмѣявшись, Булдымовъ, она все ждала васъ. Видите ли — послѣ ====page 362==== завтра маскарадъ, и у нея никого знакомыхъ, со мною ей ходить скучно, да, правду сказать, и мнѣ не весело таскаться съ нею... Вотъ она и разсчитывала... — Я буду очень радъ, если могу служить чѣмъ нибудь. Минутъ черезъ пять явилась Таня въ палевомъ шелковомъ платьѣ и кружевной мантильѣ, волосы, по обычаю, были разсыпаны въ самомъ живописномъ безпорядкѣ, перевитые на вискахъ нитками мелкаго жемчуга. Потупивъ глаза, она не отвѣчала на почтительный поклонъ Слезкина и смущенно протянула ему руку. — Вы обѣщали и не пріѣхали, сказала она, подходя къ дивану. — Я уже принесъ повинную, хотя, впрочемъ, и не виноватъ. Таня подняла на него жгучіе глаза и покачала головкою. — А мнѣ кажется, вчера я видѣла васъ въ театрѣ. — Вчера я былъ въ оперѣ. — Одни? — Нѣтъ съ пріятелемъ. Слезкинъ почувствовалъ невольное смущеніе при мысли, что она видѣла также и Мироволина. — Попались! сказалъ Булдымовъ, начинавшій послѣ нѣсколькихъ глотковъ пунша приходить въ хорошее расположеніе духа. — Нисколько. Я вчера выѣхалъ вечеромъ въ театръ, а сегодня утромъ уже явился узнать о вашемъ здоровьѣ. — Что вы пьете, господа? вдругъ спросила Таня. — Пуншъ. Не хочешь ли и ты стаканчикъ? — Что ты, Митя, я и въ таборѣ никогда не пила, я вѣдь сейчасъ отъ чаю. А что же, ѣдемъ кататься? — Знаешь что, сказалъ Булдымовъ, поѣзжай ты кататься одна. — А ты? — Мнѣ, признаться, надобно утромъ устроить одно денежное дѣло: вѣдь ты сама хорошо знаешь, что у насъ пусто теперь въ карманѣ. — Вольно же тебѣ проигрывать. Повѣрите ли, продолжала Таня, обращаясь къ Слезкину, онъ въ Петербургѣ уже успѣлъ проиграть тысячъ семь. Слезкинъ пожалъ плечами. — Проиграть можно вездѣ, какъ въ Петербургѣ, такъ и въ провинціи. — И какъ это мужчины любятъ карты... ====page 363==== — А что же мы дѣлали бы безъ картъ, Таня? Соберутся, напримѣръ, на вечеръ, посидятъ, потолкуютъ, и начинаютъ зѣвать. То ли дѣло зеленый столъ! Да вотъ, еслибъ мнѣ не надо было ѣхать по дѣлу, мы засѣли бы въ преферансъ вдвоемъ съ... Извините, я забылъ ваше имя. — Макаръ... Мое? Иванъ Васильевичъ. — Мы и рѣзались бы съ Иваномъ Васильевичемъ вплоть до обѣда. Не правда ли? — Могло бы случиться. — Охота же обыгрывать другъ друга! Однако, Митя, мнѣ безъ тебя ѣхать скучно. — Эхъ, Таня, нельзя же безпрестанно быть вмѣстѣ. А знаешь, что я выдумалъ? подхвати Ивана Васильевича, онъ, вѣроятно, не откажется. Таня покраснѣла, Слезкинъ тоже немного смѣшался. — Я не буду ревновать, Таня, сказалъ гусаръ, засмѣявшись: Иванъ Васильевичъ такой славный малый. Цыганка еще больше покраснѣла. — Ну, чтожъ, идетъ? — Если Иванъ Васильевичъ... — Я съ особеннымъ удовольствіемъ; у меня теперь время свободное. — Вотъ и прекрасно! Покатайтесь и пріѣзжайте завтракать, а я успѣю обдѣлать дѣло. Мнѣ опять надобно размѣнять банковый билетъ, а это, какъ я убѣдился, исторія не долга. — Такъ ѣдемъ же, Иванъ Васильевичъ, сказала Таня не смѣло, потупивъ глаза: вы кстати поразскажете мнѣ, а то я ничего на знаю. — Вашъ покорнѣйшій слуга, только позвольте четверть часика посидѣть послѣ чаю, а то не простудиться бы мнѣ. — Да вы въ чемъ? — Я въ пальто. — Мы это устроимъ. Вы надѣнете мою медвѣжью шубу. — Какъ, военную? — Нѣтъ, у меня дорожная шуба, легкая какъ пухъ и теплая какъ печка. Заплатилъ ровно полторы тысячи. — Очень буду благодаренъ, продолжалъ Слезкинъ, чрезвычайно обрадованный при мысли, что шуба поможетъ ему скрыть свою физіономію въ случаѣ надобности. — Ну, маршъ, Таня, одѣвайся. — Я сейчасъ, отвѣчала Таня весело и убѣжала въ другую комнату. Булдымовъ посмотрѣлъ ей вслѣдъ и покачалъ головою. ====page 364==== — Настоящій ребенокъ. Слезкинъ не отвѣчалъ ни слова.. — А знаете ли что, продолжалъ гусаръ, понижая голосъ: вы заѣхали бы когда нибудь, или я заѣду къ вамъ, пожалуй, да сговоримся кутнуть немножко. Вы можете? Слезкинъ указалъ на дверь, за которою скрылась Таня. Булдымовъ махнулъ рукою. — Нельзя же не позволить себѣ развлеченія. — Петербургъ на этотъ счетъ богатъ, были бы только деньги. — Вотъ, какъ нашъ братъ, пріѣзжій и съ деньгами сидитъ дуракъ дуракомъ. Понимаете, мнѣ хотѣлось бы кутнуть въ веселой компаніи. — А вотъ и я, сказала Таня, входя въ атласной шубкѣ и бархатной шляпкѣ. — Ну, съ Богомъ, дѣти мои, сказалъ весело Булдымовъ: ведите себя хорошо, конфетку дамъ. — У, несносный! проговорила Таня полушутя, полусерьезно: стыдился бы, что чужіе должны ѣздить кататься со мною. — Повѣрь, что тебѣ съ чужимъ будетъ гораздо пріятнѣе и полезнѣе: во первыхъ, Иванъ Васильевичъ тебѣ все разскажетъ, о чемъ ни спросишь, а во вторыхъ, ты, вѣроятно, не заѣдешь ни въ одинъ магазинъ и останутся лишнія деньги въ карманѣ. Кстати, можетъ быть, у тебя мало денегъ? — Будетъ съ меня. И Таня отправилась въ переднюю. Камердинеръ Булдымова, по приказанію барина, подалъ Слезкину великолѣпную медвѣжью шубу, которая пришлась послѣднему въ самую пору. У подъѣзда стояла пара вороныхъ рысаковъ, запряженныхъ въ санки. — Давай, Таврило! сказала Таня. Молодцоватый кучеръ подалъ лошадей, ловко откинулъ медвѣжью полость, цыганка вскочила въ сани, оправила шубу и пригласила Слезкина. — Куда прикажете? спросилъ кучеръ. — А куда мы поѣдемъ? обратилась Таня къ Слезкину. — Если позволите, я устрою отличную прогулку. — О, я буду очень рада. — Поѣзжай, любезный, черезъ Неву къ Мытному, потомъ въ Александровскій паркъ, оттуда по Дворянской улицѣ, потомъ на Гагаринскій спускъ и по набережной. Кучеръ тронулъ. ====page 365==== — А успѣемъ вернуться къ завтраку? — Какъ разъ успѣемъ. Я хочу вамъ показать что нибудь другое, кромѣ Невскаго, да и дорога тамъ превосходная. Спутники молчали до Невы. Тутъ Таня предложила нѣсколько вопросовъ, на которые Слезкинъ отвѣчалъ лаконически; спросила она его что-то и о крѣпости, но потомъ оба замолчали. Скоро они въѣхали въ аллеи Александровскаго парка. Слезкинъ считалъ себя какъ бы во снѣ, очутясь вдвоемъ съ хорошенькою цыганкою. Его, однако-жъ, занимала мысль, что. вѣроятно, Таня видѣла Мироволина, только не зналъ какъ спросить ее объ этомъ. Таня, въ свою очередь, волновалась любопытствомъ; ей тоже хотѣлось поразспросить о Мироволинѣ, котораго она узнала, но она не могла придумать предлога освѣдомиться о своемъ прежнемъ обожателѣ. Слезкинъ зналъ немного объ отношеніяхъ Мироволина къ цыганкѣ, и ему стало досадно, что, можетъ быть, Таня, дѣйствительно, была къ нему неравнодушна и досадно отъ того, что дѣвушка произвела на него самаго впечатлѣніе. Въ продолженіе нѣсколькихъ дней, когда онъ ее не видѣлъ, въ сердцѣ его началъ было изглаживаться ея образъ, уступая мѣсто другимъ матерьяльнымъ интересамъ; но когда ему пришлось быть съ нею наединѣ и еше подъ вліяніемъ только что выпитаго пуншу и при такихъ условіяхъ, что отъ него зависѣло продолжить сколько угодно прогулку, измѣнивъ программу, Слезкинъ вдругъ почувствовалъ какую-то давно небывалую теплоту, устремилъ взоръ на хорошенькое, задумчивое личико Тани и невольно положилъ правую руку на спинку саней, въ надеждѣ, не облокотится ли на эту руку очаровательная его спутница. — А я думала вчера, что вы зайдете къ намъ въ ложу, сказала вдругъ цыганка, подымая на Слезкина глаза, и, встрѣтивъ его пристальный взоръ, немного смутилась. — Извините, была причина. — Но вы меня видѣли? — Видѣлъ. — И онъ видѣлъ? — Кто? спросилъ тревожно Слезкинъ. — Вашъ товарищъ. — Не знаю. — Почему же вы не хотѣли зайти? — Извините, но мнѣ казалось, что Дмитрій Николаевичъ васъ ревнуетъ. Таня засмѣялась. ====page 366==== — Въ томъ-то и худо, что не ревнуетъ. Видите, отпустилъ съ вами вдвоемъ, сказала Таня и, откинувшись назадъ, облокотилась на руку Слезкина. У послѣдняго по тѣлу пробѣжали мурашки. — Да и зачѣмъ онъ будетъ къ вамъ ревновать? Замѣчаніе было, дѣйствительно, справедливо. — Вотъ онъ — другое дѣло, продолжала Таня. — Кто? — Павлуша Мироволинъ. — А вы его знаете? — Вотъ новость! Онъ ѣздилъ ко мнѣ двѣ недѣли, былъ влюбленъ и хотѣлъ быть моимъ »дружкомъ«, но я уже тогда обѣщалась Митѣ, проговорила цыганка спокойно безъ малѣйшаго волненія. Слезкинъ ощутилъ какой-то зловѣщій холодъ въ сердцѣ. — И Булдымовъ знаетъ про ваше знакомство съ Мироволинымъ? спросилъ онъ очень тихо. — Я ему все пересказывала, потому что Митю больше любила. Слезкину пришелъ на мысль недавній разговоръ съ Бул.дымовымъ о желаніи послѣдняго кутнуть гдѣ нибудь на сторонѣ, и онъ помолчалъ съ минуту. — А вы хорошо знакомы съ Павлушею? спросила вдругъ Таня. — Мы большіе пріятели. — Если онъ видѣлъ меня, навѣрное говорилъ что нибудь. — Нѣтъ, онъ васъ не видѣлъ, все смотрѣлъ въ другую сторону. — А знаете что, Иванъ Васильевичъ? — Не знаю, Татьяна Осиповна. — Послѣзавтра маскарадъ. Вы поѣдете съ нами? — Поѣду. — Я съ вами буду ходить. Митя скучаетъ, что ему одному нельзя порыскать. — Вотъ какъ! — Чему же вы удивляетесь? вѣдь всѣ вы, мужчины, однимъ миромъ мазаны, проговорила Таня съ принужденною улыбкою. Пусть его повеселится. — Значитъ, вы не ревнивы. — Что-жъ ему сдѣлается? А мнѣ, знаете ли, хотѣлось бы.. только я право не знаю... Таня замялась. — Продолжайте. ====page 367==== — Ужъ вы научите меня, голубчикъ. Мнѣ хотѣлось бы подойти къ Павлушѣ. — А! произнесъ Слезкинъ, закусывая губу. Помистифировать? спросилъ онъ. — Я не понимаю, что это значитъ. — Это значитъ, во первыхъ, перемѣнить голосъ, намекать ему о чемъ или о комъ нибудь. не называя себя и стараясь, чтобы онъ не узналъ васъ. — О, я этого не съумѣю! воскликнула Таня съ простодушною наивностью. — Въ противномъ случаѣ нѣтъ никакого интереса. — Я хотѣла бы это сдѣлать, какъ вы говорите, да онъ меня узнаетъ. — Значитъ, вы просто хотите подойти къ нему? — Хочу подойти къ нему. — Я васъ подведу. — И не скажете Митѣ? — Зачѣмъ же, если эта встрѣча доставитъ вамъ удовольствіе и если желаете, чтобы не узналъ Дмитрій Николаевичъ, сказалъ Слезкинъ съ легкою досадою. — Вы не думайте чего нибудь, Иванъ Васильевичъ, мнѣ только хочется повидаться: онъ былъ добрый и щедрый баринъ! Всѣ воздушные замки Слезкина разлетѣлись и онъ упалъ съ облаковъ. Правая рука его машинально спустилась со спинки саней назадъ и онъ поспѣшилъ запахнуться шубою. — У меня остались еще его сережки, такіе славные брильянты. Я ихъ надѣну въ маскарадъ. Въ Слезкинѣ исчезъ человѣкъ, въ которомъ возникло теплое, отрадное чувство, а проснулись въ немъ всѣ инстинкты безпощаднаго шулера: онъ мигомъ рѣшился обыграть Мироволина и Булдымова и выместить на обоихъ ту неудачу, которая сразу подкосила его хоть отдаленныя, но радужныя надежды. Ему стало ясно, что Мироволинъ оставилъ слѣдъ въ сердцѣ цыганки и что еслибъ даже Булдымовъ и увлекся другою, то все не ему, Слезкину, суждено было утѣшить Таню. Какая-то несвойственная ему злость колыхнулась у него въ душѣ, и не успѣли они выѣхать изъ парка на Троицкую площадь, какъ Слезкинъ уже рѣшился сдѣлать Таню слѣпымъ орудіемъ для своихъ шулерскихъ цѣлей. Переворотъ этотъ совершился быстро, и хотя нельзя было разсчитывать иначе, какъ на переворотъ рѣшительный, ибо чувство, вызванное женщиною, отличается иногда самыми противоположными прихотями, однако Слезкинъ задумалъ ото- ====page 368==== мстить и бывшему, и настоящему »дружку« Танѣ за то, что ему не удалось даже помечтать о возможности счастья. Таня тоже задумалась; но совершенно по другой причинѣ. Ей представились и былое дѣвичество, и привольная жизнь въ таборѣ, и тѣ рукоплесканія, которыми осыпали ее, и, наконецъ, тѣ побѣды, которыя одерживала она надъ своими соперницами, чему, бывалъ свидѣтелемъ Мироволинъ. Она еще не имѣла поводовъ жаловаться на своего Митю, котораго даже любила, она была окружена роскошью и облечена властью въ домѣг чего ей и не снилось въ таборѣ; но все по временамъ ей приходили въ голову мысли, которыхъ она еще не могла правильно перевести на понятный для нея языкъ, но которыя неопредѣленно намекали ей объ участи птички въ золотой клѣткѣ. — Иванъ Васильевичъ, сказала, наконецъ, Таня, когда, поднявшись на Гагаринскій спускъ, они поворотили вправо по набережной. — Что угодно? — Какъ это мы оба молчимъ? — Такъ случилось. — Вы дали мнѣ слово. Не забудьте. — Я никогда не забываю своихъ обѣщаній. — А если Мироволинъ не пріѣдетъ? — Тогда я не виноватъ. — Нѣтъ, вы его уговорите. — Можетъ быть. Онъ все дожидаетъ маскарада въ Дворянскомъ собраніи, гдѣ бываетъ высшій свѣтъ, объ этомъ ему наговорили много вздору. — Въ самомъ дѣлѣ? — Справедливо. Мироволинъ все льнетъ къ аристократіи.. Тетушка, у которой онъ живетъ, силится его удержать, натолковала, что это неприлично, и я не имѣлъ надобности его разувѣрять. По этому случаю онъ раза два былъ съ тетушкою въ литерной ложѣ и остался недоволенъ маскарадомъ, смотря сверху. — Но вы уговорите его поѣхать. — Если это васъ такъ интересуетъ, я постараюсь. — Почему же не интересовать? У меня кромѣ васъ да Мити никого нѣтъ знакомыхъ, и, право, скучно станетъ. А Павлуша былъ хорошо мнѣ знакомъ, онъ каждый день бывалъ у насъ въ таборѣ. — А признайтесь, нравился онъ вамъ? — Я уже была просватана, когда онъ сталъ хаживать къ намъ. ====page 369==== — Понимаю, Татьяна Осиповна, вамъ хочется повидаться съ нимъ. — Да, только поболтать, голубчикъ, больше ничего. А теперь вы къ намъ? — Да. — Прикажете, сударыня, домой? спросилъ, оборотившись, кучеръ, когда они поровнялись съ Мраморнымъ дворцомъ. — Домой, Таврило. Баринъ вѣрно дожидается. Вороные живо подкатили къ подъѣзду гостинницы. Швейцаръ бросился отстегивать полость. — Господинъ Булдымовъ возвратился? спросилъ Слезкинъ. — Только что пріѣхали. — Вы же ничего не говорите Митѣ, сказала Таня своему спутнику, подымаясь по лѣстницѣ, я только отъ скуки побаловать, а онъ можетъ подумать Богъ знаетъ что, осерчаетъ. — За кого же вы меня принимаете, Татьяна Осиповна? При томъ же, для меня желаніе хорошенькой женщины — законъ. Таня остановила на немъ сверкающій взглядъ, но не сказала ни слова. — Что такъ скоро? спросилъ Булдымовъ, встрѣчая въ передней Таню и ея спутника. — Мы проѣхали довольно, а скоро, кажется, оттого, что рысаки великолѣпны. — Это правда. Пу, и я сдѣлалъ дѣло, размѣнялъ билетъ. Теперь, Таня, есть деньги, кути. — Сегодня я уже никуда не поѣду, Митя. — А что, не скучала съ Иваномъ Васильевичемъ? — Какъ тебѣ сказать? Онъ тоже любитъ помалчивать, по твоему. — Тебѣ не угодишь. Ну, раздѣвайся, да выходи завтракать — смерть, ѣсть хочется. Я уже заказалъ, прибавилъ Булдымовъ, указывая на столъ, совершенно сервированный. — А гдѣ мѣняли билетъ? спросилъ Слезкинъ. — У того же Гременицына. У него есть пріятели, которые вѣчно дуются въ преферансъ, но сегодня, къ удивленію, ихъ не было. — Вѣроятно, рано. — Можетъ быть. Я хотѣлъ бы съ ними сразиться. Этотъ чурбанъ Гременицынъ не играетъ. Слезкинъ хранилъ молчаніе. — Вы свободны, Иванъ Васильевичъ? — Совершенно свободенъ. ====page 370==== — Знаете что, позавтракаемъ, да засядемъ за пульку вдвоемъ. Вы любите? — Особенно не люблю, но играю и даже охотно, если по маленькой, и если дѣлать нечего, какъ теперь. — А какъ по маленькой — гривенникъ, пятиалтынный? — Не больше четвертака. — И отлично, моя любимая цифра. Запишемъ по триста, хорошо? — Какъ угодно. — Но, можетъ быть, вы любите съ мизерами? — Мнѣ рѣшительно все равно. — Вотъ за это люблю. Я, признаться, не понимаю хорошо мизеровъ. Вскорѣ вышла Таня, и маленькое общество усѣлось завтракать. Подогрѣтый лафитъ и замороженное шампанское произвели на Слезкина свое дѣйствіе, хотя онъ и старался пить умѣренно. Когда подали карты, и Булдымовъ съ Слезкинымъ начали пульку, Таня помѣстилась возлѣ нихъ и съ любопытствомъ разспрашивала о разныхъ условіяхъ игры. Булдымовъ раза два замѣтилъ ей, чтобы она не мѣшалась. Цыганка посидѣла, медленно встала и пошла въ другую комнату. — Ты куда же, Таня! — А ты сердишься. — Я не сержусь, а говорю, что не надо мѣшаться. — Я вѣдь не знаю. Мнѣ скучно. — Тебя вѣдь никто не гонитъ. — Нѣтъ, ужъ, Митя, я лучше пойду спать, а ты разбуди меня передъ обѣдомъ. — И хорошо сдѣлаешь, будешь свѣжѣе вечеромъ въ театрѣ. Слезкинъ даже обрадовался этому обороту дѣла. Хотя онъ и рѣшился изгнать изъ сердца безчувственную, какъ онъ называлъ цыганку, однако, воображеніе разыгралось послѣ стакана лафиту и двухъ бокаловъ шампанскаго, и онъ невольно началъ заглядываться на прелестное личико Тани, на ея роскошныя, соблазнительныя формы. Между тѣмъ это было совершенно не кстати въ его положеніи, именно когда ему требовалось употребить все искусство, парализовать удачныя вздачи Булдымова и безъ помощи товарища, одному справляться съ порядочнымъ игрокомъ. На свои вздачи онъ надѣялся и, дѣйствительно, началъ снабжать себя большими играми безъ зазрѣнія совѣсти, убѣдившись, что партнеръ принадлежалъ къ числу пижоновъ; но этого ему было мало. ====page 371==== У него въ карманѣ имѣлись двѣ колоды картъ, такъ называемыхъ долгихъ листовъ *) изъ которыхъ въ одной была вложена огромнѣйшая влѣпка, такая, что Булдымовъ при своемъ ходѣ долженъ былъ покупать на восемь, играть восемь и остаться безъ четырехъ. Крапъ на приготовленныхъ картахъ былъ одинаковъ съ хозяйскими, и Слезкинъ все выжидалъ случая, какъ бы пустить авантажъ въ дѣло. — Вы мнѣ позволите быть безъ церемоніи? сказалъ онъ. — Я даже прошу васъ объ этомъ. — Я позабылъ сигары. — Что-жъ вы не скажете! А я вамъ предлагалъ папиросы. Я кстати вчера купилъ ящикъ на всякій случай. И Булдымовъ всталъ. — Человѣкъ! — Вышелъ, отозвалась горничная. — Ну, ничего. Палагея, дай мнѣ столовый ножъ. — Мнѣ совѣстно, сказалъ Слезкинъ. — Э, полноте! Горничная принесла ножъ. — Я вотъ сейчасъ раскрою ящикъ. И Булдымовъ вышелъ въ небольшой кабинетъ налѣво. Когда онъ возвратился съ раскупореннымъ ящикомъ, карты лежали на столѣ въ томъ же самомъ положеніи, какъ и были. — Ну, вотъ пробуйте, я не знатокъ въ сигарахъ. — Отличныя регаліи. Благодарю васъ. — Эй, Палагея. зажги намъ свѣчку и поставь на столъ. Кому вздавать? — Вамъ. Булдымовъ взялъ колоду картъ, стасовалъ и далъ снять. — Однако, Иванъ Васильевичъ, игра у насъ почти равная, или, лучше сказать, я въ небольшомъ проигрышѣ. — Да, пока разница незначительная, и я желалъ бы, чтобы такъ и продолжалось. — Ну, нѣтъ, я люблю выиграть, сказалъ Булдымовъ, вздалъ и разобралъ карты. — И я не люблю проиграть, но и не сержусь, когда сыграю ни въ чью. *) Долгіе листы — колода, въ которой длинные края всѣхъ картъ, кромѣ тузовъ, обрѣзаны на одинъ волосокъ. Какъ бы вы ни сымали, вы обыкновенно сымите подъ двухъ тузовъ, которые заранѣе, сложены вмѣстѣ, а это огромное преимущество. Шулеръ, зная, что у неопытнаго партнера долгіе листы, разумѣется, сниметъ такъ, что хоть одинъ тузъ пойдетъ ему самому. ====page 372==== Оба партнера спасовали. Теперь Слезкину необходимо было всучить своему противнику влѣпку, для чего требовалось, во первыхъ, искусство насчетъ тасовки и маленькая доля шанса для исполненія одного маневра послѣ съемки. Стасовалъ онъ свою талію безукоризненно, т. е. такъ, что Булдымову казалось, будто онъ сильно тасуетъ, въ то время, какъ всѣ карты остались въ первобытной укладкѣ, и подалъ къ съемкѣ. Булдымовъ снялъ и какъ нарочно смотрѣлъ на карты, конечно, безъ всякой задней мысли. Въ этотъ моментъ Слезкинъ уронилъ изо рта сигарку. — Ахъ! — Возьмите другую, сказалъ Булдымовъ, посмотрѣвъ на полъ, и едва успѣлъ проговорить эту фразу, какъ Слезкинъ уже началъ вздавать карты. — Годится и эта, сказалъ послѣдній, поднявъ сигару. — Однако, я радъ, что вы уронили сигару. — А что? — Это принесло мнѣ счастье. Куплю. — И я куплю. — Э, не дамъ, на семь куплю. — И я на семь. — Мой ходъ. Куплю на восемь. Слезкинъ подумалъ. — На восемь не могу, — пасъ. — Фу, какая мерзость! воскликнулъ Булдымовъ, отбрасывая прикупку. Хорошо, что на рукахъ игра. Восемь въ бубнахъ. — Я. повистую. — Какъ, и не открываете? — Лучше въ потемкахъ. — Не боюсь. Игра, однако-жъ, оказалась такого свойства, что Булдымовъ сдѣлалъ едва четыре взятки. — Вотъ тебѣ и сигара, сказалъ онъ. Какъ же вы не пригласили съ такимъ огромнымъ вистомъ? — А потому не пригласилъ, что открой болвана, вы по ходу игры были бы безъ одной, а въ темную, видите, какой произошелъ казусъ. — Дѣйствительно, казусъ. Да вы отлично играете. — Я же и не говорилъ, что худо играю. — Прійдетъ же этакая подлая.игра! Увидѣвъ свою кровь, какъ выражаются игроки, Булдымовъ началъ горячиться, ставить ремизы; Слезкинъ же, кромѣ ====page 373==== извѣстныхъ авантажей, былъ превосходный игрокъ, и пулька окончилась проигрышемъ въ тысячу призовъ. — Еще милостиво, сказалъ Булдымовъ. З'годно вторую? — Извольте. — Эй, давайте свѣчи и лампы! Слуга исполнилъ приказаніе. Слезкинъ садился смѣло. Онъ совершенно уже понималъ своего партнера, который, своею неопытностью и не глубокимъ знаніемъ игры, давалъ надъ собою преимущество, по крайней мѣрѣ, на тридцать процентовъ. Онъ рѣшилъ, что съ Булдымовымъ можно играть и безъ влѣпокъ. Вторая пулька тянулась недолго, и все-таки гусаръ проигралъ шестьсотъ призовъ. — Ну, батинька, кромѣ хорошей игры, вамъ еще и везетъ, сказалъ Булдымовъ, вынимая четыреста рублей. Кажется, въ разсчетѣ? — Вѣрно. — Однако мнѣ въ Петербургѣ неудача. Въ Москвѣ я порядочно проигралъ, ну, тамъ попал на шайку шулеровъ, это дѣло другое. — Какъ же васъ угораздило? — Заманили въ номеръ, прикинулись такими невинными. — Кто-жъ вамъ сказалъ, что шулера? — Всѣ знакомые сказали. — А во что забавлялись? — Я въ штосъ игралъ. Понимаете — всякая карта бита. — Не можетъ быть?!... Мнѣ не случалось, впрочемъ, играть съ такими господами. А все, какъ хотите, должно быть очень трудно дѣлать фокусы. — Конечно, намъ съ вами трудно, а ужъ эти мастера на томъ стоятъ. Да вотъ, позвольте, сказалъ Булдымовъ, садясь къ столу и взявъ карты: вотъ мнѣ показывали... Ахъ, да, здѣсь нѣтъ двоекъ. — Все равно. — Вотъ какъ мнѣ показывали. Понимаете, укладываютъ карты такимъ образомъ, что первая пліе, потомъ дана та же самая, а слѣдующая бита и такъ далѣе до конца: нельзя выиграть. — Да вѣдь надо же стасовать, говорилъ Слезкинъ: потомъ дать снять или срѣзать — развѣ тутъ порядокъ не измѣнится? — Э, батинька, я какъ вижу, вы и столичный житель, а въ картахъ мало смыслите. — Ничего не смыслю, а играть играю. ====page 374==== — Хотите, попробуемъ банчишку пли штосикъ? — Нѣтъ, Булдымовъ, знаете, я вамъ скажу откровенно, что играть одинъ на одинъ не приходится: это значитъ обыгрывать другъ друга, а мнѣ этого не хотѣлось бы. Я въ другой разъ и въ преферансъ не буду по большой. — Это почему? — А потому, что если я кого полюблю, то играть съ тѣмъ не желаю. — Это хорошее правило, и я вамъ очень благодаренъ. Только вѣдь со скуки иногда нечего дѣлать. — Ну, и будемъ по пятачку сражаться. — Нѣтъ, ужь мы сыграемъ во второй разъ по четвертаку, чтобы сдѣлать мнѣ реваншъ, а потомъ какъ хотите. — Въ этомъ отказать не смѣю. А если вы любите на право и на лѣво и есть лишнія деньги, то можно найдти хорошіе дома, гдѣ ведется честная игра. — Я уже былъ кое-гдѣ. — Когда будетъ угодно, и я могу васъ представить. — Буду благодаренъ. Но мнѣ хотѣлось бы, продолжалъ Булдымовъ, понизивъ голосъ: повеселиться гдѣ нибудь, Артуа. — Это все устроится своимъ чередомъ. — Вѣдь вы обѣдаете съ нами? — Если позволите. — А послѣ обѣда? — Во французскій театръ, а оттуда на вечеръ. — Нотанцовать куда нибудь? — Да, тамъ танцуютъ, но я не охотникъ. Я больше по части болтовни. — О, волокита! А знаете ли, я люблю танцы и смѣло могу сказать, въ полку я одинъ изъ первыхъ полькеровъ. говорилъ Булдымовъ съ нѣкоторою гордостью. — Останетесь въ Петербургѣ, познакомитесь въ домахъ и можете танцовать каждый день на двухъ, на трехъ вечерахъ. — А теперь? — Теперь можно въ клубѣ, въ благородномъ собраніи, напримѣръ. — Нѣтъ знакомыхъ. — Отчего мнѣ не сказали, я досталъ бы вамъ билеты. — А на слѣдующій балъ можно? — Сдѣлайте одолженіе. Я такъ и запишу — вамъ и Татьянѣ Осиповнѣ. — Нѣтъ, ужъ мнѣ одному. Слезкинъ молчалъ. ====page 375==== — Вѣдь Таня мнѣ не жена, продолжалъ гусаръ. — Въ такомъ случаѣ нельзя, отвѣчалъ Слезкинъ, смотря въ сторону. Булдымовъ вздохнулъ. — Кажется, я погорячился, сказалъ онъ въ раздумья и какъ бы самъ съ собою. Слезкинъ притворился, что не слышалъ, а гусаръ подошелъ къ окну и началъ барабанить по стеклу пальцами. — Однако, обѣдать еще рано, сказалъ онъ: а не ударить ли намъ пульку по четвертачку? — Развѣ маленькую. — Маленькую не стоитъ. Вдвоемъ игра идетъ очень скоро. Слезкинъ посмотрѣлъ на часы. — Пятаго четверть — до обѣда остается не долго. — Больше часу не будемъ вѣдь играть, а въ шестаго четверть сядемъ обѣдать — это у васъ по петербургски. — Какъ угодно. — Палагея, буди барыню и вели принести изъ буфета прейсъ-курантъ. — Слушаю. Карты лежали на этажеркѣ. Булдымовъ схватилъ поспѣшно двѣ колоды, распечаталъ отобралъ и предложилъ своему партнеру. Слезкинъ рѣшился на этотъ разъ вести только войну' оборонительную. Въ половинѣ пульки, которая не склонялась ни въ ту, ни въ другую сторону, вошла Таня. — Однако, я проспала, а вы все рѣжетесь въ карты. — Все рѣжемся. — Картежники вы этакіе. Скоро пора обѣдать. — А вотъ кончимъ. Я уже велѣлъ принести прейсъкурантъ. Таня присѣла къ столу и послѣ замѣчанія Булдымова не мѣшаться въ игру, только изрѣдка посматривала на Слезкина, который, сохраняя на лицѣ грустное выраженіе, былъ интересенъ. По временамъ взоры ихъ встрѣчались и въ такомъ случаѣ Таня спѣшила опускать глаза. Изъ буфета принесли карту, гусаръ съ общаго совѣта заказалъ обѣдъ и велѣлъ накрывать на столъ. Пулька склонилась въ его пользу, онъ выигралъ рублей пятьдесятъ и началъ потирать руки отъ удовольствія. — Жаль, что мало записали, проговорилъ онъ, а я показалъ бы себя. Обѣдъ продолжался не долго, за столомъ Слезкинъ удер- ====page 376==== живался, сколько можно, отъ вина, однако все-таки всталъ изъ за обѣда подъ хмѣлькомъ. Таня взяла съ него слово ѣхать съ нею въ маскарадъ. Слезкинъ отправился прямо къ Мироволину. XXIX. Въ первое же воскресенье послѣ знакомства съ Размоловымъ, Даша, по врожденной женской догадливости, непремѣнно ожидала его въ гости, и хотя не могла опредѣлить часъ его посѣщенія, но на всякій случай велѣла Аксиньѣ взять погуще сливокъ и сама купила сдобныхъ булочекъ. Ей не то, что вотъ такъ ужъ и понравился сразу некрасивый, неуклюжій Васька, но она тотчасъ замѣтила — какое произвела на него впечатлѣніе, и потому возъимѣла намѣреніе пококетничать съ нимъ немножко, во первыхъ, для препровожденія времени, во вторыхъ, изъ разсчета имѣть въ рукахъ нужнаго человѣка, который могъ быть полезенъ при случаѣ. Что ей легко было прибрать его къ рукамъ, въ этомъ Даша ни мало не сомнѣвалась, потому что парень высказался весьма недвусмысленно при первой же встрѣчѣ. Даша была дѣвушка, какихъ много въ Петербургѣ, и если, конечно,отличалась замѣчательною красотою, то не разнилась отъ многихъ молоденькихъ сверстницъ ни въ нравахъ, ни въ обычаяхъ. Исторія ея очень коротка и обыкновенна. Пьяница мать отдала ее съ десяти лѣтъ въ ученье въ модный магазинъ. Два, три года Даша была на побѣгушкахъ, исправляла разныя домашнія работы, ѣла плохо, спала очень мало, побоевъ переносила довольно, вмѣсто одежды довольствовалась разнымъ старымъ тряпьемъ, какъ это водилось, да и доселѣ не переводится въ нашей щеголеватой столицѣ. Въ тринадцать лѣтъ, несмотря на жалкій костюмъ, она обращала на себя вниманіе, потому что, дѣйствительно, кудряваяе я головка была великолѣпна. Какъ умная отъ природы дѣвочка, она въ обществѣ какихъ нибудь тридцати ученицъ и мастерицъ рано развилась, разумѣется, въ ущербъ нравственности, и по четырнадцатому году уже ловко умѣла прикрывать шашни старшихъ, за что получала кое-какіе обноски, и ухитрялась разнообразить свой убогій костюмчикъ. Въ пятнадцать она развилась физически и обѣщала быть красавицею. Французъ, находившійся въ интимныхъ отношеніяхъ съ ея немолодою уже хозяйкою, посматривалъ на Дашу пожирающими взорами. Не смотря на то, что хозяйка стерегла его во всѣ глаза, французъ ====page 377==== находилъ средства заводить легкія интрижки въ магазинѣ, разумѣется, съ помощью ничтожныхъ подарковъ. Однажды, страдая зубною болью съ утра, онъ не обѣдалъ и все охалъ, такъ что его подруга приняла близко къ сердцу страданія возлюбленнаго и уговаривала ѣхать къ зубному врачу, для чего наняла даже карету. Возвратясь домой, больной объявилъ, что ему легче, что докторъ велѣлъ только дня два не выходить изъ комнаты. Француженка успокоилась, погоревала искренно, что не могла быть вмѣстѣ съ своимъ Артуромъ въ тотъ день на бенефисѣ въ Михайловскомъ театрѣ. Она хотѣла, было, уже передать кому нибудь свою ложу, но Артуръ убѣдилъ ее ѣхать въ театръ съ двумя помощницами, а самъ, послѣ страданій цѣлаго дня, располагалъ въ девять часовъ лечь спать. Это случилось въ одну изъ субботъ. Послѣ отъѣзда хозяйки, мастерицы разбрелись, осталось лишь нѣсколько ученицъ и въ томъ числѣ Даша. Послѣдняя подавала чай Артуру. Ласковый тонъ француза, лакомство, а главное двѣ рюмки крѣпкаго ликеру порѣшили судьбу Даши. Дня черезъ три француженка провѣдала объ этомъ, оборвала бакенбарды своему Артуру, а Дашу велѣла просто выгнать на улицу. Бѣдняжка отправилась къ матери, которая избила ее и отвела снова въ модный магазинъ, только уже на Петербургской сторонѣ, гдѣ она скоро вышла въ мастерицы. У нея начали появляться наряды, на нее засматривались писаря, фельдшера и чиновники, она по праздникамъ отправлялась съ одною подругою на Невскій и въ Пассажъ и пріобрѣла коекакія знакомства. Въ это время ея мать, спившись съ кругу, поступила въ больницу. Гдѣ-то на имянинахъ Даша встрѣтилась и познакомилась съ Алешкою, красивымъ парнемъ, который только что получилъ трактиръ въ управленіе. Онъ сразу влюбился въ Дашу, не отходилъ отъ нея, и какъ на вечерѣ не было красивѣе его, молодаго человѣка, а имянинница насказала ей, что у него куча денегъ, то хорошенькая модистка, пренебрегла однимъ бѣднымъ чиновникомъ и франтовски одѣтымъ фельдшеромъ, которые напѣвали ей любезности, и оказывала явное предпочтеніе Алешкѣ, который, какъ говорится, земли подъ собой не слышалъ. Онъ раскутился до того, что передъ ужиномъ послалъ кухарку въ свой трактиръ за настоящимъ шампанскимъ, и послѣ здоровья хозяйки предложилъ тостъ за Дарью Васильевну. Разумѣется, это очень польстило самолюбію Даши, и когда Алешка вызвался проводить ее домой, она съ удовольствіемъ приняла это предложеніе. Черезъ недѣлю она отошла отъ хозяйки и ====page 378==== зажила съ Алешкою гражданскимъ бракомъ, заручившись отъ него предварительно приличнымъ костюмомъ и нанявъ, конечно, на его счетъ небольшую квартирку. Мебель покупалъ самъ Алешка, разумѣется, не затѣйливую, но всетаки наполнившую двѣ комнатки и крошечную кухню. Относительно стола Алешка распорядился такъ, что ей носили кушанье изъ трактира, откуда доставляли чай, сахаръ и кофе, а кухарка исполняла только должность горничной. Первые дни Алешка чуть не стоялъ на колѣняхъ передъ Дашею и такъ много показалъ любви, что дѣвушка эта, не смотря на свою нравственную испорченность, начала было чувствовать къ нему нѣчто въ родѣ влеченія; но дней черезъ пять Алешка напился больше обыкновеннаго, приревновалъ ее къ кому-то и отколотилъ безъ церемоніи. За этимъ послѣдовалъ миръ до новой ссоры, и такъ въ перемежку они прожили нѣсколько мѣсяцевъ. Даша хотѣла уже было разойдтись съ Алешкою, который мало того, что мучилъ ее ревностью, но не позволялъ никуда выходить безъ себя, она даже не смѣла одна отправиться къ обѣднѣ. Ккъ-то въ свѣтлую минуту Алешка ей признался, что у него около трехъ тысячъ капитала, и что онъ на своемъ настоящемъ мѣстѣ надѣялся нажить года въ два еще столько, а потомъ мечталъ заняться какою нибудь прибыльною торговлею. Даша вдругъ измѣнила тактику, сдѣлалась очень кротка, ласкова и исподволь пыталась повытащить хоть немного деньжонокъ у Алешки. Послѣдній, однако-жъ, оказался неподатливымъ, а между тѣмъ до такой степени привязался къ Дашѣ, что не могъ пробыть дня, не повидавшись съ нею, тѣмъ болѣе, что она жила очень близко. Онъ рѣшительно пересталъ давать ей деньги, ссылаясь нато, что у нея всего довольно. Даша начала плакать, проклинать свою участь, вслѣдствіе чего происходили частыя размолвки, и, наконецъ, въ одинъ прекрасный день объявила, что не хочетъ жить съ нимъ иначе, какъ въ законномъ бракѣ. Это заставило Алешку призадуматься; онъ не сказалъ ничего рѣшительнаго, но, возвратясь домой, напился мертвецки. На другой день онъ пришелъ, какъ ни въ чемъ не бывало, былъ нѣженъ, по своему, съ Дашею, и даже подарилъ ей синенькую. Даша, съ своей стороны, осыпала его ласками, которыя съ ума сводили парня. О женитьбѣ ни съ той, ни съ другой стороны не было рѣчи. Алешка все придумывалъ какъ ему поступить, — потому что и жениться не хотѣлось, да и разстаться съ Дашею для него казалось величайшимъ несчастьемъ. И вотъ онъ надумался. Придравшись за что-то, онъ поколо- ====page 379==== тилъ Дашу и ушелъ. Потомъ часа черезъ два принесъ полбутылки шампанскаго и запилъ съ нею мировую, объявивъ, что жениться не прочь, только прежде считаетъ святымъ долгомъ съѣздить на родину и попросить у матери благословенія. Дашу что-то кольнуло въ сердце. Она не повѣрила Алешкѣ. Послѣдній, однако-жъ, стоялъ на своемъ и началъ готовиться къ отъѣзду, а чтобъ Даша не сомнѣвалась, онъ, кромѣ тѣхъ денегъ, которыя отдалъ ей на руки, оставилъ еще извѣстную сумму у земляка въ трактирѣ «Зеленаго Дуба«, который и долженъ былъ снабжать ее во время его отсутствія. Читатель припомнитъ разговоръ Алешки съ Ваською Размоловымъ по этому случаю. Алешка уѣзжалъ, дѣйствительно, какъ помѣшанный. Онъ любилъ Дашу, но жениться не хотѣлъ, и волнуемый противоположными думами, рѣшился на добровольную разлуку, отъ которой ожидалъ чего-то рѣшительнаго. Отъ товарища, которому передалъ управленіе трактиромъ, онъ взялъ обѣщаніе слѣдить за поведеніемъ Даши. Ровно черезъ недѣлю послѣ его отъѣзда съ нею познакомился Васька Размоловъ. И такъ, въ первое же воскресенье послѣ первой встрѣчи. Даша была увѣрена принять у себя Размолова. Съ утра, еще она одѣлась самымъ кокетливымъ образомъ, сходила къ обѣднѣ, гдѣ слегка полюбезничала съ однимъ писаремъ, и поспѣшила домой. Напилась она чаю, потомъ кофе, но желанный гость не являлся. Даша немного нахмурилась, и для развлеченія пошла, въ сопровожденіи Аксиньи, погулять по Большому проспекту, исправляющему на Петербургской сторонѣ должность Невскаго. Погода была великолѣпная — легкій морозъ при солнечномъ свѣтѣ, и поэтому весь проспектъ усѣянъ былъ гуляющими. — Какъ ты думаешь, Аксинья, спросила Даша, откуда онъ пріѣдетъ, отъ Тучкова мосту или отъ Каменноостровскаго проспекта? — А кто-жъ его знаетъ, Дарья Васильевна, куда повезетъ извозчикъ: можетъ, и отъ Тучкова, можетъ, и отъ Каменноостровскаго, а если знающій извозчикъ, такъ отъ парка поворотилъ въ Веденскую, — кто ихъ разберетъ. — А мы пойдемъ къ Каменноостровскому. Въ хорошенькой шляпкѣ, въ новомъ драповомъ пальто, въ щегольскихъ ботинкахъ, одѣвъ вычищенныя тщательно перчатки, стройная Даша рѣшительно затмѣвала многочисленныхъ барышень, которыя при встрѣчѣ съ нею дѣлали недо- ====page 380==== зольныя мины и даже гримасы, посматривая на сопутствовавшихъ ихъ кавалеровъ, хотя послѣдніе совсѣмъ другими глазами глядѣли на «модистку», какъ ее называли преимущественно жительницы Большаго проспекта и прилегающихъ къ нему улицъ. Морозъ сильно подрумянилъ и безъ того свѣжія щечки Даши, улыбка не сходила съ ея коралловыхъ губъ, полуоткрывая жемчужные зубы, и не одинъ джентльменъ, шествовавшій безъ дамы, останавливался и смотрѣлъ вслѣдъ очаровательницѣ. Смѣло смотря всѣмъ въ глаза и уступая дорогу только старухамъ, Даша прошла болѣе населенныя мѣстности и направилась въ конецъ Большаго проспекта, гдѣ уже выходятъ въ него Бармалеева, Полозова и Ординарная улицы и нынѣ не изобилующими жильцами, а въ то время представлявшія пустынныя пространства съ однимъ какимъ нибудь перекосившимся домикомъ. Прохожіе встрѣчались гораздо рѣже. Аксинья предложила Дашѣ перейдти на другую сторону, гдѣ было меньше снѣга на тротуарѣ. — А въ самомъ дѣлѣ, сказала Даша, мнѣ и не въ домекъ. И она, въ сопровожденіи Аксиньи, пошла черезъ улицу. Въ это время по направленію къ Каменноостровскому, парныя сани, запряженныя великолѣпными рысаками подъ голубою сѣткою, быстро неслись по проспекту. Бородатый толстый кучеръ замѣтилъ переходившихъ, ловко сдержалъ рьяныхъ лошадей и, крикнувъ «берегись!», собирался снова пустить ихъ полною рысью. — Ахъ! воскликнула Даша и растерялась. — Что такое? проговорилъ владѣлецъ рысаковъ въ богатой бобровой шубѣ и новенькой шляпѣ, который былъ не кто иной, какъ Ларіонъ Ивановичъ Гременицынъ. — Ничего, отвѣчала звонкимъ голосомъ Даша, немножко испужалась. — Стой! вскрикнулъ Гременицынъ и съ несвойственнымъ ему проворствомъ выскочилъ изъ саней. Извините, я испугалъ васъ, продолжалъ онъ, пожирая Дашу огненнымъ взоромъ. — Ничего-съ, проговорила Даша, невольно покраснѣвъ, встрѣчая такіе недвусмысленные взоры. Я не замѣтила вашихъ лошадей. — Мнѣ очень совѣстно. Смѣю спросить — вы гуляете? — Да, отъ скуки, сказала Даша, переходя на панель. — И далеко намѣрены прогуляться? — Такъ, пройдемся немного по Каменноостровскому. — Вы будете такъ добры, что позволите мнѣ пройдти съ вами? ====page 381==== — Панель сдѣлана для всякаго, отвѣчала Даша, откидывая вуаль, спустившуюся было на глаза. — Нѣтъ, но я былъ бы счастливъ, еслибъ могъ прогуляться съ вами. — Счастье небольшое! А я скажу вамъ, что, еслибъ у меня были такія лошади, я никогда не ходила бы пѣшкомъ — ни зачто. Ларіону Ивановичу блеснула мысль, и онъ недолго думалъ, чтобъ привести ее въ исполненіе. — Значитъ, вы любите кататься, сказалъ онъ. — Очень, только мнѣ это рѣдко удается: лихачи дороги, а на извозчикѣ какое же удовольствіе? — Если вы свободны и никуда особенно не спѣшите, позвольте мнѣ предложить вамъ прокатиться. — Какъ, вы не шутите? — Зачѣмъ же шутить, если я могу доставить хоть какоенибудь удовольствіе такой прелестной дѣвицѣ. — Это вы уже такъ комплименты говорите. — Помилуйте! Мои лошади испугали васъ, и онѣ должны загладить свою вину. Сани къ вашимъ услугамъ. Куда прикажете? Даша задумалась. — Какъ же я поѣду, мнѣ нельзя оставить Аксинью. — Къ чему же безпокоиться объ Аксиньѣ! Мы прокатимся, гдѣ вамъ будетъ угодно, а потомъ я привезу васъ куда прикажете. — Ну, нѣтъ, мнѣ домой неловко пріѣхать на рысакахъ, да еще съ вами. — Можете пріѣхать однѣ. — Поѣзжайте, барышня, сказала Аксинья: я подожду васъ на этомъ самомъ мѣстѣ, а вы прокатитесь съ бариномъ по пришпехту. — Не угодно ли на острова? — Право, не знаю... И хочется, и боюсь... Нѣтъ, ужъ не поѣду. — Помилуйте, это ребячество съ вашей стороны, говорилъ Гременицынъ, подавъ кучеру знакъ подъѣхать поближе. Не больше какъ въ часъ мы объѣдемъ Каменный, Крестовскій, Елагинъ и черезъ Старую и Новую деревни опять возвратимся, какъ ни въ чемъ не бывало. — Ей Богу, поѣзжайте, Дарья Васильевна, сказала Аксинья: чего вамъ бояться въ самомъ дѣлѣ. Другаго такого случая не скоро дождетесь. ====page 382==== — Ты, милая, разсуждаешь умно, сказалъ Гременицынъ, подавая потихоньку Аксиньѣ трехрублевую бумажку. А вы, Дарья Васильевна садитесь, прибавилъ онъ, отстегивая медвѣжью полость. Соблазнъ былъ большой. Рысаки взрывали копытами снѣгъ и грызли удила отъ нетерпѣнія, а передъ нею стоялъ, повидимому, богатый и важный господинъ въ униженной позѣ. У Даши почти закружилась голова отъ неожиданно нахлынувшихъ мыслей, и она вскочила въ санки. Ларіонъ Ивановичъ усѣлся рядомъ, запахнувъ полость и едва проговорилъ »На острова!<, какъ сѣрые рванулись къ Каменноостровскому проспекту и черезъ минуту поворотили на лѣво за уголъ. Аксинья стояла задумчиво и смотрѣла вслѣдъ ускакавшей барышнѣ. — Можетъ быть, это ея счастье, подумала она, понимая слово счастье по своему и развертывая бумажку, которой не успѣла разсмотрѣть. Ахти, трехрублевая! Ну, молодецъ долженъ быть баринъ. Вотъ, еслибъ взялъ на содержаніе, ужъ не Ликсѣю Кондратьичу чета. Аксинья разсчитывала, что на первый разъ барышня не проѣздитъ долго и что слѣдовательно нельзя ей было сходить домой тяпнуть рюмочку, въ кабакъ же идти среди бѣла дня не достало у нея духу, и потому она рѣшилась пройти на Каменноостровскій проспектъ, а потомъ медленнымъ шагомъ возвратиться на прежнее мѣсто. Выйдя на перекрестокъ, она вспомнила, что близь Карповскаго моста была портерная, гдѣ ее рѣшительно никто не зналъ и вознамѣрилась тамъ утолить свою жажду. Черезъ полчаса она возвратилась къ перекрестку обоихъ проспектовъ и, остановись возлѣ угла, оглянулась. Вдали за Карповскимъ мостомъ летѣла пара сѣрыхъ, которыя въ особенности замѣтны были по голубой сѣткѣ и могли подъѣхать черезъ нѣсколько минутъ. Въ это же самое время съ противоположной стороны въѣзжалъ на Большой проспектъ дрянной оборванный извощикъ на тощей кляченкѣ, которая прыгала какъ блоха, понуждаемая кнутомъ желтоглазаго. На санкахъ, въ потертой шинели, въ невозможно-яркомъ галстухѣ и трижды передѣланной на Апраксиномъ шляпѣ возсѣдалъ Васька Размоловъ, держа въ рукахъ коробочку, перевязанную розовою ленточкою и еще какую-то кардонку. Аксинья сразу узнала его и улыбнулась, но Размоловъ не обратилъ на нее вниманія и продолжалъ смиренно свой путь. Не успѣлъ онъ отъѣхать и тридцати сажень, какъ возлѣ ====page 383==== Аксиньи остановились сани Гременицына. Ларіонъ Ивановичъ выскочилъ первый и высадилъ Дашу. Они съ минуту говорили шепотомъ. Гременицынъ повелъ Дашу подъ руку по панели. — Вотъ видишь, Аксинья, сказалъ онъ: я доставилъ твою барышню въ сохранности. — Какъ же, батюшка, вѣдь вы не какой нибудь прощалыга. Гременицынъ улыбнулся. Онъ снова наклонился къ Дашѣ и что-то сказалъ ей. Она кивнула головкою. — Ну, прощайте, сказалъ Ларіонъ Ивановичъ. Я буду сегодняшій день считать лучшимъ днемъ въ моей жизни. — Всѣ мужчины такъ говорятъ. — О, я не похожъ на всѣхъ. Ларіонъ Ивановичъ сѣлъ въ свои сани, послалъ Дашѣ воздушный поцѣлуй и скоро скрылся изъ вида. До угла, однако-жъ, онъ оборотился. — Ну, барышня, это что-то такое случилось, чего я и въ толкъ не возьму. — Я сама, Аксиныошка, не могу опомниться, не то сонъ, не то явь. — А вѣдь не даромъ котъ Васька замывалъ гостей и все терся у вашигъ ногъ, вы замѣтили? Да и снилось мнѣ что-то страшное, все тараканы будто лѣзутъ на столъ... — Оттого, что у насъ много таракановъ, весело сказала Даша, поспѣшая домой. — А тутъ еще гость, барышня. — Кто? — Да Василій Ильичъ пріѣхалъ на извощикѣ. — Вотъ тебѣ и здравствуй! Ну. ничего, я вѣдь сама звала: онъ парень смирный. — Очень ужъ должно быть хорошій... А баринъ-то, баринъ! Онъ пожилой, правда, но вальяжный такой, а шуба на немъ — у, какая богатая! — Да, Аксиныошка, проговорила Даша задумчиво: сама не знаешь, гдѣ найдешь, гдѣ потеряешь...Однако, пойдемъ, всетаки напоимъ Васю кофіемъ. Близь Введенской улицы, на томъ же самомъ извозчикѣ, онуривъ голову, ѣхалъ Васька Размоловъ. Усталая лошаденка, которую желтоглазый хотѣлъ было покормить, но раздумалъ изъ сожалѣнія лишиться обратнаго сѣдока, едва передвигала ноги. Размоловъ даже не видѣлъ Даши, смотря въ противоположную сторону, какъ вдругъ услышалъ свое имя. — Василій Ильичъ, куда это вы? ====page 384==== Васька оборотился и едва не выронилъ изъ рукъ коробочки и кардонки. — Ахъ, это вы, Дарья Васильевна! И, остановивъ извощика, Васька выпрыгнулъ изъ саней. — А я было къ вамъ. — Милости просимъ. Я не знала, что вы будете и вышла немного погулять. Милости просимъ! — Какъ же теперь съ извощикомъ! Любезный, продолжалъ Размоловъ, обращаясь къ своему возницѣ: не хочешь ли ты покормить лошадку, и потомъ поѣдемъ... — Отчего не покормить, родимый, надо покормить животное, только мнѣ ужъ бы на чаишку. — Я прибавлю пятачекъ. — А гдѣ же вы будете? — У того самаго дома, куда подъѣзжали — остановишься. — Ладно. Только вы не обманите. — Богъ съ тобою! — Нѣтъ, не обманетъ, отозвалась Даша: пріѣзжай часа черезъ два, а то и больше. Размоловъ сіялъ отъ удовольствія. Аксинья побѣжала впередъ отпереть квартиру. — Ну, что, Дарья Васильевна, не приходило письмо? — Нѣтъ, не приходило. — Сволочь этотъ Алешка, какъ я вижу? — Отчего же? спросила Даша, улыбаясь. — А оттого, что уѣхалъ. — Нельзя знать, Василій Ильичъ, можетъ быть онъ для себя и хорошо сдѣлалъ. — Да какъ же вы-то? — А я же что! Жила вѣдь безъ него, и проживу какъ нибудь. Одначе, я вижу, вы человѣкъ аккуратный. — Чѣмъ же-съ? — Должно быть мнѣ щиколаду привезли. — Безпремѣнно. — Съ ванелью? — Какъ есть съ ванелью. Нельзя же, потому обѣщалъ. — Ну, вотъ мы и дома. Идите за мною. Васька вступилъ съ трепетомъ въ квартиру Даши, свѣтлую, теплую и уютную. Аксинья развела уже плиту и поставила самоваръ. — Садитесь, Василій Ильичъ, гостемъ будете. — Наше вамъ глубочайшее. Вотъ, Дарья Васильевна щиколадъ. ====page 385==== — А это что въ кардонкѣ? — Это гостинецъ. — Какіе же гостинцы въ кардонкахъ? — Не побрезгайте, это отъ чистаго сердца. Я не знаю вашихъ женскихъ дѣдовъ и купилъ вотъ, по случаю, дешево. Даша раскрыла кардонку, и глазамъ ея представились два вышитыхъ воротничка и двѣ пары рукавчиковъ. Васька покраснѣлъ немного. — Я не хотѣлъ пріѣзжать съ пустыми руками. — Очинно вамъ благодарна. Что-жъ, пригодится. — А вотъ извольте щиколадъ — бралъ въ кондитерской. — Вы такой вѣжливый кавалеръ, что съ вами пріятно имѣть знакомство — право. — Помилуйте, Дарья Васильевна, я всегда съ моимъ удовольствіемъ. Отодвинувъ кардонку съ воротничками, Даша отвѣдала шоколаду. — Будетъ чѣмъ позабавиться, сказала она. Аксинья, скоро ли кофій? — Сейчасъ, матушка. — Мы, Василій Ильичъ, попьемъ кофейку, а потомъ вы съ нами отобѣдаете. — Зачѣмъ безпокоиться. Я, признаться, уходя изъ дому, закусилъ. — У насъ вѣдь не Богъ знаетъ что — супъ да говядина. — Покорнѣйше благодарю. ' Когда Аксинья подала кофе, Даша послала ее въ булочную купить нѣсколько пирожныхъ, отдавъ, однако-жъ, послѣднее приказаніе потихоньку въ другой комнатѣ. Въ антрактѣ между кофе и обѣдомъ Васька Размоловъ положительно растаялъ. Плутовка замѣтила это и подливала масла въ огонь, то дѣлая Васькѣ нѣжные глазки, то называя ласкательными именами, такъ что Размоловъ не слышалъ земли подъ собою, и признаніе въ любви готово было сорваться у него съ языка. Даша между тѣмъ торопила Аксинью съ обѣдомъ. — Вы, можетъ быть, Василій Ильичъ, водочку пьете, у меня нѣтъ. — Мало употребляю — не привыкъ. — Значитъ, у Алешки не научились? — Онъ развѣ того? — Жретъ, какъ воду. Скоро Аксинья накрыла салфеткою небольшой круглый ====page 386==== столъ, поставила два незатѣйливыхъ прибора, и Даша пригласила гостя обѣдать. Васька сидѣлъ, какъ на иголкахъ. Онъ потерялъ всякій аппетитъ и мысленно задавалъ себѣ вопросъ, дѣйствительно ли онъ понравился Дашѣ, или она только, какъ добрая дѣвушка, обращалась съ нимъ ласково, считая его другомъ Алешки, котораго онъ въ душѣ отсылалъ къ чорту. Послѣ говядины съ огурцами, запитой бутылкою баварскаго пива, Аксинья торжественно поставила тарелку съ пирожными, и Даша предложила Размолову полакомиться. Гость ѣлъ нехотя и, подымая робкіе взгляды на свою собесѣдницу, безмолвно любовался ея красотою. Послѣ обѣда Васька довольно неуклюже раскланялся и поблагодарилъ радушную хозяйку. — Ну-съ, Василій Ильичъ, сказала вдругъ Даша, подходя ближе къ Размолову: не будете ли вы писать къ Алешкѣ, я хотѣла сказать къ Ликсѣю Кондратьичу. — Самъ я не намѣренъ, а если вамъ угодно... — Напишите-ко ему письмецо, скажите, молъ, Дарьа Васильевна приказала кланяться и желаетъ всякаго благополучія. Размоловъ посмотрѣлъ во всѣ глаза. — И припишите, что, молъ, Даша уѣзжаетъ въ Москву. — Какъ? — Ха, ха, ха! Вамъ удивительно? — Очинно удивительно. — Я въ самомъ дѣлѣ уѣду. — А какъ же Алешка? — А прахъ его побери, вашего Алешку. Развѣ только и свѣта, что въ окнѣ? Онъ вотъ гдѣ у меня сидитъ! воскликнула Даша, указывая на затылокъ. — Вотъ тебѣ и разъ' — Я жисть прокляла, связавшись съ нимъ. — Помилуйте, Дарья Васильевна, вы такія хорошенькія... — Онъ подлецъ, вашъ Алешка, вотъ что, вы такъ ему и скажите. Я думала, что онъ путный, хотѣла, дура, за него замужъ выйти, а онъ что? Загордился, мразь этакая! — Это точно, загордился, богатъ сталъ. — Плюю я на него и на его богатство. Пойду искать мѣста. — Зачѣмъ же-съ? Подождемъ его. — И знать не хочу такого озорника. — Куда же вамъ идти? сказалъ вдругъ Васька, печально. Этакая, подумаешь, оказія! Еще его деньги есть у меня. — Напишите ему, пусть онъ ими подавится. ====page 387==== — Не хватитъ... я... съ моимъ удовольствіемъ. — Спасибо на добромъ словѣ. Мнѣ ничего не надобно. Я пять лѣтъ жила въ ученьи, была мастерицею, захочу — заработаю. — Да какъ же? — А вотъ сейчасъ, какъ вы уйдете, поѣду въ одинъ магазинъ. — По крайности, я довезу васъ, говорилъ растерявшійся Размоловъ. — Это, пожалуй, можно, подвезите къ Пассажу. — И мы, значитъ, такъ и не увидимся больше, сказалъ Васька, чувствуя, какъ слезы навертывались у него на глаза. — Нѣтъ, какъ вы есть добрый и антиресный кавалеръ, я когда нибудь зашлю за вами, и мы повидаемся безпремѣнно. — Дарья Васильевна! пусть Алешка подлецъ, да я-то чѣмъ виноватъ! — Нешто я васъ виню въ чемъ нибудь? — Помилуйте, жили какъ ни на есть хозяйкою и вдругъ идти на мѣсто?.. — Значитъ, вамъ жаль меня? Довольно некрасивое лицо Васьки освѣтилось чувствомъ. У него вертѣлось на языкѣ признаніе. — Дарья Васильевна, сказалъ онъ и замялся. У меня нѣтъ столько денегъ, какъ у Ликсѣя, а если хотите, я эту самую квартиру нанять могу. Даша засмѣялась. — Право, вы очинно добры. Нѣтъ, Василій Ильичъ, ужъ мнѣ на этой квартирѣ жить не приходится, да нельзя оставаться и на Петербургской. Васька потупился. — Эхъ, Василій Ильичъ, продолжала Даша, какой же вы недогадливый! Я съ вами пошутила. Размоловъ робко поднялъ на нее глаза. — И вамъ не грѣшно? — Я такъ, хотѣла посмотрѣть что изъ этого выйдетъ. — Какія же вы притворщицы! Ну, Богъ съ вами!… Только ужь вы не говорите Алешкѣ. — Зачѣмъ говорить. А вы знаете — не посылайте ему письма, а если и будете посылать, то напишите, что молъ кланяется Даша и проситъ пріѣзжать. Васька нахмурился. — Я въ толкъ не возьму, когда вы шутите, когда говорите взаправду. ====page 388==== Даша расхохоталась. — Экіе вы забавные, право! сказала она. — Вамъ-то забавно. — А вамъ что? — Извѣстно-ничего, проговорилъ Размоловъ печально. Ну, а на счетъ денегъ какъ же, — теперь не нужны-съ? — Теперь пока не нужны, отвѣчала Даша, подумавъ немного. — И стало-быть со мною не поѣдете къ пассажу? — Не поѣду, Василій Ильичъ. Да что, вы ужь собираетесь? — Благодарствуйте, я пообѣдалъ у васъ, посидѣлъ. — Вы какъ будто надулись. — Эхъ, Дарья Васильевна! сказалъ Размоловъ, ударивъ объ столъ шляпу, которую взялъ было въ руки, зачѣмъ этотъ проклятый Ликсѣй познакомилъ меня съ вами! Даша прищурила глазки. — Ей Богу, вы ужасть какіе забавные. — Прощайте, Дарья Васильевна. Въ другой разъ приду, можетъ статься, не буду забавенъ. — Лучше бы говорить путемъ и толкомъ. — Будете сердиться. — Лучше ужъ въ другой разъ. — Какъ хотите. — Извозчикъ пріѣхалъ, сказала Аксинья, высовывая голову. — Значитъ, ѣхать надо. Прощайте, Дарья Васильевна, когда понадобится, пришлите. — Сама зайду. — Не то мнѣ не побывать ли? — Побывайте. Васька раскланялся, надѣлъ шинель и медленно вышелъ изъ комнаты. Отворяя дверь на лѣстницу, онъ оглянулся. Даша стояла на порогѣ. Она хотѣла что то сказать, Васька тоже собирался съ духомъ, но поскользнулся, смѣшался и почти выбѣжалъ на улицу. XXX. Мы видѣли, что Слезкинъ отъ Булдымова поѣхалъ прямо къ Мироволину, у котораго къ неудовольствію своему засталъ Салганцева, заѣхавшаго, какъ онъ говорилъ, поболтать передъ театромъ. Молодые люди сидѣли за бутылкою подогрѣтаго лафита. Салганцевъ необыкновенно привѣтливо встрѣтилъ Слезкина, что крайне удивило послѣдняго, Мироволинъ ====page 389==== былъ не въ своей тарелкѣ и вскорѣ вышелъ одѣваться къ театру. — Господинъ Артуа, сказалъ Салганцевъ въ полголоса, вы можете оказать мнѣ чрезвычайно важную услугу. — Я? — Да. Вотъ въ чемъ дѣло. Вы, конечно, не знаете меня, но я убѣжденъ, считаете за порядочнаго человѣка. Слезкинъ поклонился, не зная къ чему это вело. — Я зарвался порядочно, мнѣ въ настоящую минуту нужны деньги, и я, зная, что г. Мироволинъ очень богатъ, рѣшился попросить у него тысячи полторы на какой нибудь мѣсяцъ. — Что же тутъ касается до меня? — А вотъ что: онъ сначала отнѣкивался, а потомъ сказалъ, что посовѣтуется съ вами. — Мнѣ странно, отвѣчалъ Слезкинъ улыбнувшись: онъ знаетъ васъ больше моего. — Ему пришла такая фантазія, такъ вы, пожалуйста, обяжите меня вашимъ содѣйствіемъ. — Это такъ неожиданно. Слезкинъ, впрочемъ, сообразилъ, что имѣть на своей сторонѣ Салганцева ему очень не мѣшало, и онъ рѣшился помочь ему. — Артуа! раздался голосъ Мироволина изъ третьей комнаты: войдите на минуту. Слезкинъ пошелъ въ спальню. — Представьте, этотъ Салганцевъ ни съ сего, ни съ того, проситъ у меня денегъ. Еслибъ сто, двѣсти, рублей, я не сказалъ бы ни слова, а то полторы тысячи на мѣсяцъ. — Гмъ! — Причины очень уважительныя: приходитъ срокъ одного долга, ему еще не выслали... — Онъ въ свѣтѣ принятъ хорошо, и положеніе его солидно. — Видите ли, какъ онъ объясняетъ, ему не хочется обращаться къ какому нибудь тузу, чтобъ не уронить своего достоинства. — А дѣйствительно, онъ, кажется, солидный человѣкъ. — Положительный малый. Онъ мнѣ можетъ быть полезенъ и притомъ же, прибавилъ Мироволинъ: обѣщалъ познакомить съ француженками. — Развѣ у насъ мало своихъ? — И то правда. Я думаю дать ему денегъ, хотя и не хотѣлось бы. Меня смущаетъ только одно, брать или не брать съ него росписку. ====page 390==== — Росписка ни къ чему не поведетъ, а если ужъ дѣйствовать бариномъ, то дѣйствовать. — Ваша правда. Пусть въ свѣтѣ знаютъ, что Мироволинъ не кто нибудь, не смотря, что родился въ провинціи. — Плохо только, что мы все проигрываемъ. — А вѣдь выиграли же у Багирова. И какая пріятная игра! я думаю ѣздить къ нему почаще. — Что-жъ, и будемъ ѣздить. — Однако не ловко оставлять одного Салганцева. Притомъ же я готовъ. Мироволинъ направился въ гостиную. — Артуа, что-жъ вы съ нами лафиту! эй, стаканъ! — Нѣтъ, я не хочу: залпомъ пить не стоитъ, а скоро пора въ театръ. — Господинъ Салганцевъ, я переговорилъ съ моимъ пріятелемъ, и прошу васъ завтра заѣхать ко мнѣ часу въ первомъ. — Очень, очень вамъ благодаренъ, и вамъ также, господинъ Артуа: есть въ жизни обстоятельства, когда просто теряешь голову. Черезъ мѣсяцъ у меня будутъ деньги, и я исполню обязанность порядочнаго человѣка. Прикажете привезти росписку, заемное письмо? — Ничего не надобно, я не раздаю денегъ въ займы, а вы сочтите это за дружескую услугу. Салганцевъ, молча, поклонился. — Можетъ быть, и мнѣ придется въ чемъ нибудь прибѣгнутъ къ вамъ, продолжалъ Мироволинъ. — Всѣмъ могу служить кромѣ одного, сказалъ Салганцевъ. — Напримѣръ? — Если попросите взаймы денегъ, откажу, потому что никогда не имѣю лишнихъ, и едва свожу концы съ концами. — О, на этотъ счетъ будьте покойны. Но вы ѣдете въ театръ съ нами? — Въ театръ, но, къ сожалѣнію, не съ вами. Я долженъ быть въ Александринкѣ на бенефисѣ. — А послѣ куда? — Благоразумнѣе домой. — Но пріятнѣе съ нами къ Армансъ! не правда ли? — Вѣдь тамъ-съ надо играть. — Вы не стѣсняйтесь. — Не то, у меня на игру есть еще немого денегъ, но не хотѣлось бы играть вовсе. — Посидите и такъ, поболтаете. Будутъ хорошенькія. — Болтовня эта не имѣетъ для меня никакой прелести, ====page 391==== Мироволинъ, и при томъ вы мало знаете этихъ француженокъ. Если у которой игорный домъ, а вы не садитесь за банкъ или ландскнехтъ, повѣрьте, съ вами и болтать не будутъ, кромѣ самой холодной вѣжливости ничего не дождетесь. — Вы хоть на минутку заѣзжайте, настаивалъ Мироволинъ, вѣдь вы знакомы, а если не знакомы, мы васъ представимъ. — Я даже знаю ея адресъ. Въ Большой Конюшенной, кажется? — Вѣрно. — Вы вотъ что, пріѣзжайте послѣ театра, напьемся чаю, а тамъ, если захотите попытать счастья, останетесь, а нѣтъ, какъ угодно. — Постараюсь. Очень вамъ благодаренъ, Мироволинъ, за одоженіе. Такъ завтра? — Можете разсчитывать. Салганцевъ уѣхалъ. — Какая здѣсь молодежь! сказалъ Мироволинъ, все это безъ гроша. Посмотришь въ обществѣ хоть бы на Салганцева, просто недоступный господинъ въ родѣ законодателя. — По всему видно, что онъ человѣкъ умный. Однако, Мироволинъ, ѣдемъ. — Пожалуй. Эй, Савельичъ, вели подавать карету. — Карета готова у подъѣзда. — У меня тоже къ вамъ будетъ просьба, Мироволинъ, сказалъ Слезкинъ, садясь въ экипажъ и захлопнувъ дверцу. — Наконецъ-то и я чѣмъ нибудь могу быть вамъ полезенъ. Денегъ, что ли? — Вотъ ужъ не угадали... — Извините, я думалъ... — Завтра маскарадъ въ Большомъ театрѣ. Идемъ? — Я не прочь, Артуа, но знаете, тетушка... — А что вамъ смотрѣть на это? — У нея свои понятія. — Какой вы агнецъ невинный. Да когда я былъ моложе, я не пропускалъ ни одного маскарада. Идемте, увѣряю, что не будете раскаяваться. — Конечно, вы не обречете меня на скуку. — Я даже убѣжденъ, что доставлю вамъ большое удовольствіе. — Вотъ какъ. А одѣваться по бальному? — Самое лучшее по бальному. Маскамъ говорить ты и вообще не стѣсняться. ====page 392==== — Завтра потолкуемъ подробнѣе. Вотъ мы и пріѣхали. Изъ театра пріятели отправились къ Армансъ, гдѣ уже застали кромѣ обычнаго общества, двухъ незнакомыхъ молодыхъ людей и Салганцева. Шлыкевичъ велъ серьезный разговоръ съ однимъ изъ новенькихъ гостей о политикѣ. За чаемъ шла оживленная бесѣда, благодаря тремъ француженкамъ. Банкъ сначала метался неудачно, такъ что всѣ понты остались въ выигрышѣ, даже скромный Салганцевъ пріобрѣлъ рублей около пятидесяти. Мироволинъ выигралъ больше всѣхъ и потиралъ руки отъ удовольствія, что звѣзда Піоруновскаго начала меркнуть. Отъ тысячи на столѣ оставалось рублей сто съ небольшимъ. — Видите ли, Артуа, сказалъ Мироволинъ, а вы не хотѣли играть. — И стою на своемъ, т. е. дальше не пойду. — Какъ? — Выдѣляюсь и становлюсь зрителемъ. — Полноте! Счастье улыбнулось. — И можетъ снова сдѣлать гримасу. — Ну, ужъ я не думалъ, чтобъ вы были до такой степени трусъ. — Впрочемъ, какъ хотите, Мироволинъ; у васъ, я вижу, страстишка. Извольте, я иду дальше, но только рискую выигрышемъ, а проиграю — баста? — Согласенъ. Шлыкевичъ подбросилъ на столъ еще тысячу. Понты оживились и бросились на банкъ, словно коршуны на добычу. Одинъ Салганцевъ не поставилъ. — Что-жъ вы? сказалъ Мироволинъ. — Съ меня будетъ; игра моя маленькая и неумѣлая: выигралъ пятьдесятъ и доволенъ. — Поставьте на мое счастье, сказала Жоржетта, выиграете. — Извольте, моя прелесть, рискну, но, кажется, и закаюсь. Салганцевъ выдернулъ карту, поставилъ на нее пять рублей и проигралъ. — Fichtre! проговорила Жоржетта. — Sapristi! я ожидалъ этого, воскликнулъ Салганцевъ, и ужъ больше не поставлю. Въ теченіе часа банкъ отметался и выигралъ большую сумму. Мироволинъ заплатилъ двѣ тысячи. — Странная вещь со мною! сказалъ онъ, вставая изъ за ====page 393==== стола, сначала я всегда выиграю, а потомъ не угадаю ни одной карты. — Значитъ, надобно бастовать и довольствоваться малымъ. — Что жъ, я выигралъ какихъ нибудь четыреста рублей значитъ на мою долю двѣсти. — Каждый день по двѣсти, выйдетъ въ мѣсяцъ шесть тысячъ. — Ваша правда. Вы кончили, графъ? — Кажется, никто не хочетъ понтировать. — Что ставить, когда всѣ почти деньги проиграны, и никому нѣтъ ни одной карты. — Я, господа, мечу банкъ! воскликнулъ Мироволинъ. Артуа'идемъ? — Идемъ! Я четвертакъ. Вотъ двѣсти пятьдесятъ на тысячу, отвѣчалъ Слезкинъ, бросая на столъ деньги. Шлыкевичъ мигомъ убралъ свои капиталы и очистилъ мѣсто. — М-lle Армансъ, картъ, но только самыхъ, самыхъ счастливыхъ. — О, я подамъ заколдованныхъ. — А вы, Жоржетта, садитесь возлѣ меня, я вамъ изъ своей доли дамъ десять процентовъ — хорошо? — Согласна, и повѣрьте, что мы оберемъ всѣхъ этихъ господъ. — Графъ Піоруновскій, надѣюсь, что вы будете мнѣ понтировать. — Когда же я отказывался отъ этого удовольствія! Позвольте только пересчитать деньги. — А много вы съ насъ взяли? — Не думаю, чтобы много, но кое-что выигралъ. — Это онъ называетъ кое-что! Всѣхъ почти пустилъ по міру. Лишнимъ будетъ описывать процессъ игры, процессъ обычный, результатомъ котораго было то, что Мироволинъ проигралъ еще тысячу вмѣстѣ съ Слезкинымъ, а другую одинъ, которую прометалъ послѣдній по его просьбѣ. Всѣ деньги перешли къ Шлыкевичу за исключеніемъ небольшихъ суммъ, случайно попавшихъ въ карманы мелкихъ понтовъ. — Нѣтъ, сказалъ Мироволинъ, ударивъ кулакомъ по столу: баста! пережду, по крайней мѣрѣ, недѣлю. — Давно бы надо это сдѣлать, повторилъ Слезкинъ. — Но какъ же. въ самомъ дѣлѣ и пропонтировать, и прометать, и это каждый день, господинъ Салганцевъ. ====page 394==== — Да, сегодня васъ преслѣдовало замѣчательное несчастіе, отвѣчалъ послѣдній. — Ежедневно этотъ графъ такой счастливецъ. — А вотъ, видите ли, сказалъ Шлыкевичъ съ гаденькою улыбкою: еслибъ господинъ Салганцевъ игралъ какъ слѣдуетъ, хотя и полудублетомъ, то могъ бы снять фракъ съ меня. — Это какимъ образомъ? — А такимъ, что вы ставили семпелями по пяти рублей и взяли пятьдесятъ, значитъ десять картъ. Потрудитесь, г. Артуа, счесть имъ, сколько можно взять въ десять картъ, гнувшись умѣренно. — Самымъ тихимъ ходомъ, вы выиграли бы 500 рублей. — Не можетъ быть? — Вѣрно, отъ пяти рублей А сыграете хоть немножко посильнѣе, то 700 или 800. — Что-жъ, когда я не умѣю! — Теперь, господинъ Мироволинъ, сказалъ, одушевляясь Шлыкевичъ: еслибъ къ картамъ господина Салганцева примазывали другія, сколько бы я проигралъ? И такъ, господа, не одно мое счастье, а ваше неумѣнье всему причиною. — Графъ правъ, сказала Армансъ глубокомысленно. — Но вѣдь я же металъ и живо проигралъ двѣ тысячи. — Это ужъ ваше несчастье и всетаки мое умѣнье, отвѣчалъ Шлыкевичъ. Во первыхъ, я началъ съ двадцатипятирублевой марки и не каротировалъ. — Пожалуй, онъ говоритъ правду, замѣтилъ Мироволинъ, обращаясь къ Слезкину. Слезкинъ кивнулъ утвердительно головою. — Попробую еще завтра. — Когда угодно. — Сегодня нѣтъ больше денегъ со мною. — Вамъ стыдно говорить объ этомъ, сказалъ Шлыкевичъ обиженнымъ тономъ: когда же можетъ быть подобная рѣчь между порядочными людьми. Вотъ мой бумажникъ къ вашимъ услугамъ, а хотите понтировать, кредитъ безграничный. — Благодарю васъ, но больше играть не хочу. Такъ, Жоржетта? — Такъ, мой дорогой. — И вамъ ничего не досталось на конфекты. — У, этотъ противный графъ! проговорила Жоржетта, дѣлая рукою носъ Шлыкевичу: ужъ попадется онъ самъ когда нибудь. Ужинъ, однако-жъ, прошелъ довольно весело, чему много ====page 395==== способствовалъ Салганцевъ, который, зная хорошо парижскую жизнь, разсказывалъ очень смѣшно и занимательно скандальные анекдоты. Гости разъѣхались въ три часа. — Завтра утромъ заѣзжайте ко мнѣ завтракать, сказалъ Мироволинъ Слезкину, выходя къ подъѣзду. — Постараюсь. — И мы условимся на счетъ маскарада. Не смотря на порядочный выигрышъ, Слезкинъ, однако же, не могъ долго уснуть. Онъ все думалъ о предстоявшемъ маскарадѣ, при чемъ, разумѣется, главную роль играла Таня, воспоминаніе о которой всегда накликало ему извѣстнаго рода жажду, требовавшую крѣпкихъ напитковъ. Слезкинъ ворочался съ боку на бокъ и пилъ сельтерскую воду. Прелестная цыганка задѣла его немного за живое, но, какъ умный человѣкъ, онъ видѣлъ съ одной стороны вѣрность ея Булдымову, а съ другой весьма подозрительную память о Мироволинѣ, который, дѣйствительно, былъ красивый молодой человѣкъ. Наконецъ, Мироволинъ и Булдымовъ затмѣвали его наружностью, были моложе, свѣжѣе и кромѣ того оба имѣли кучу денегъ въ своемъ распоряженіи. Въ другое время Слезкинъ, можетъ быть, и поддался бы чувству любви, но теперь онъ долженъ былъ разбогатѣть и всѣ свои влеченія подчинять одной страсти къ наживѣ. Съ содроганіемъ сердца онъ рѣшился сдѣлать Таню могущественнымъ орудіемъ своей корыстной интриги и нажить тысячи, десятки тысячъ. Разсчетъ былъ макіавелевскій, и онъ началъ обдумывать подробности. Подходила рѣшительная минута дѣйствовать. Встрѣча у княгини съ Салганцевымъ и разсказъ послѣдняго о сценѣ у Линейкина, наконецъ, вызовъ Салганцева познакомить Мироволина съ другими француженками, все это ускоряло катастрофу и измѣняло первоначальный планъ медлительности. Онъ чувствовалъ, что при этихъ условіяхъ ему нельзя было долго разыгрывать роль ученаго кандидата и что, рано или поздно, онъ могъ оборваться самымъ плачевнымъ образомъ. Заснуть удалось ему лишь передъ разсвѣтомъ, а онъ приказалъ разбудить себя въ девять часовъ. Аккуратный Каллистратъ въ точности исполнилъ приказаніе. Слезкинъ одѣлся наскоро, не выпилъ даже стакана чаю и уѣхалъ къ Гременицыну. Ларіонъ Ивановичъ только что вышелъ въ кабинетъ. Лицо его сіяло какимъ-то особеннымъ удовольствіемъ. По докладѣ Сергѣя о Слезкинѣ, онъ велѣлъ просить немедленно. ====page 396==== — А, Макаръ! Такъ рано. — Дѣло есть. Даже не пилъ чаю. — Сергѣй, живо чаю! Бери, братъ, сигару и потолкуемъ. Чай былъ поданъ, и Сергѣй поспѣшилъ выйти изъ кабинета. — Наступаетъ рѣшительный моментъ, сказалъ Слезкинъ, закуривая сигару. — Ну? — Надобно дѣйствовать дружно, сообща и нанести мастерской ударъ. — Если можно, отчего же нѣтъ. Въ чемъ суть? — А въ томъ, что Мироволинъ знакомится въ свѣтѣ съ молодежью, которая имѣетъ объ игрѣ обширныя понятія. — Гм! — Въ одинъ прекрасный день мы можемъ потерпѣть fiasco. — Это нежелательно. И такъ? — Есть средство, и это средство въ рукахъ только у одного меня... — Къ дѣлу! — Мы можемъ сразу выиграть десятки тысячъ. — Прелестное будущее... — Которое съ сегодняшняго дня можетъ превратиться въ настоящее. Ларіонъ Ивановичъ съ сіяющимъ лицомъ выслушалъ обольстительную рѣчь сотрудника, всталъ и поцѣловалъ его въ голову. — Это не предательскій поцѣлуй Іуды, сказалъ онъ, а дань уваженія къ твоимъ геніальнымъ способностямъ. Я всегда былъ увѣренъ, что если ты перестанешь пить, то предъ тобою не устоитъ ничто въ мірѣ. — Мнѣ лестно слышать эти похвалы, но могу ли я быть увѣренъ въ правильной расплатѣ. — Кажется же, до сихъ поръ... — До сихъ поръ все это цвѣты, а вотъ, какъ созрѣютъ ягодки... — И ягодками подѣлимся какъ слѣдуетъ. Честному слову ты не повѣришь, да и не должно; клятвы мои для тебя ничего не значатъ, также какъ и твои для меня: чѣмъ же увѣрить? — Моя третья доля. — Эхъ, Макаръ, дѣйствуй на прежнемъ основаніи — бери тридцать копѣекъ. — За все, что я сдѣлалъ, за все, что я изобрѣлъ? ====page 397==== — Душа моя, вѣдь и Шлыкевичъ не уступитъ — что же мнѣ остается. Слезкинъ задумался. — Въ два раза мы можемъ пропасть выиграть. Наличныхъ у него положимъ тысячъ двадцать, но билеты, билеты... — А много? — Капиталъ, огромный капиталъ, Ларіонъ Ивановичъ. — Чего же ты хочешь, тридцать копѣекъ — доля хорошая. Если ты устраивалъ, я тоже не дремалъ, я нашелъ Шлыкевича, котораго со свѣчей поискать, потомъ я же поддерживалъ тебя. — Тридцати копѣекъ всетаки мало. — Если розыгрышъ будетъ удаченъ, я тебѣ изъ своей доли прибавлю тысячу; а больше не обѣщаю, ибо невозможно. Слезкинъ всталъ и началъ ходить по комнатѣ. — Онъ влюбленъ въ цыганку, это ясно, какъ день. Она влюблена въ своего дружка, или показываетъ, что влюблена, а кокетничать съ Мироволинымъ будетъ. Это расколышетъ молодца. Явятся отдаленныя надежды, вмѣстѣ съ этимъ грусть… тутъ шампанское, посредничество... тамъ веселый пикникъ съ Танею и француженками, и онъ нашъ, понимаете — связанъ по рукамъ и ногамъ... — Великолѣпно! Ну, согласись, что тридцать копѣекъ довольно. ’ — А вы еще знаете, перебилъ Слезкинъ, воодушевляясь и несмотря на Гременицына, я сведу ихъ съ Булдымовымъ. и мы обработаемъ этихъ молодцовъ однимъ зарядомъ. — Ты меня называешь Ришелье, а, какъ я вижу, — ты самъ, извини за выраженіе, сатана въ образѣ человѣческомъ. — Ну, и что же по вашему — развѣ я не стою награды? — Какой же тебѣ еще награды! Выиграемъ десять тысячъ, ты получишь три, заработаемъ двадцать, тебѣ достанется — шесть. — И такъ далѣе... А тамъ? — Эхъ, Макаръ, выиграть бы только... А тамъ, прибавилъ Гременицынъ, понижая голосъ, какъ бы изъ боязни быть подслушаннымъ, если звѣрекъ не очнется и пойдетъ дальше, мы... спустимъ Шлыкевича, понимаешь! Слезкинъ сверкнулъ глазами. — Мы найдемъ метчика подешевле и не хуже. Все обдѣлаемъ, другъ. Гременицынъ протянулъ руку. ====page 398==== — Не капризничай же, Макаръ, и помни, что при порядочномъ кушѣ, тысяча за мною. — Гременицынъ, знай, что съ этихъ лоръ судьба наша связана вмѣстѣ. Гременицынъ поднялъ голову. Первый еще разъ Слезкинъ сказалъ ему — ты. — На жизнь и на смерть, отвѣчалъ, не задумавшись, Ларіонъ Ивановичъ. Ты не повѣришь, но у меня одно лишь желаніе, чтобъ ты не возвратился... Слезкинъ захохоталъ. — Къ запою? воскликнулъ онъ, ужъ если всѣ эти дни не выпилъ, то могу за себя поручиться. У Мироволина огромныя деньги. — Тѣмъ лучше, говорилъ, потирая руки, Ларіонъ Ивановичъ. У Булдымова тоже не мало. — Этотъ временный, съ этого хоть и возьмемъ, такъ не очень много. — Такъ какъ же — что будемъ сочинять? — Пріѣзжай въ Большой театръ, и тамъ я увижу по обстоятельствамъ что дѣлать. — Буду непремѣнно и приготовлю отъ себя какой нибудь планикъ, знаешь, Макаръ, на всякій случай. Знай одно, что Гременицынъ всегда на-сторожѣ. — Я боюсь только, Ларіонъ, этихъ высокосвѣтскихъ франтовъ, — не испортили бъ они его... — А зачѣмъ же Богъ далъ глаза и языкъ человѣку! Ты вѣдь назначенъ судьбою въ опекуны Мироволину, ты долженъ заботиться. Зная свое, вліяніе, старайся отклонять вредныя личности. — Но вѣдь я не ѣзжу съ нимъ въ свѣтъ. — А сдѣлать этого нельзя? — По крайней мѣрѣ, трудно, да и было бы безполезно; какихъ нибудь двѣ, три недѣли я надѣюсь продержаться на своей позиціи. — Время не продолжительно, а при удачѣ все-таки можно выиграть состояніе, замѣтилъ Гременицынъ. — Однако, Макаръ, отчего же только двѣ три недѣли? — Оттого, что постоянный проигрышъ, во первыхъ, наводитъ человѣка на различныя мысли, а во вторыхъ, Мироволинъ можетъ пожаловаться въ свѣтѣ кому нибудь на постоянное несчастье. — Значитъ, по твоему, въ это время надо начинать энергическія дѣйствія?, ====page 399==== — Безъ отдыха и безъ пощады. — Меня всегда найдешь въ готовности, молвилъ Гременицынъ тихо и оглядываясь. Завтра, въ Малой Морской, въ меблированныхъ комнатахъ, откроется новый игорный домъ. — Какая же намъ польза? — Именно только намъ и польза! — Не понимаю. — А вотъ послѣ сегодняшняго разгрома я тебѣ разскажу въ чемъ суть. Къ чорту эту Армансъ съ компаніею! къ ней можно будетъ ѣздить изрѣдка... — Да ты разскажи! — Завтра самъ все узнаешь. Хочу тебя помучить. — Ты просто не Ришелье, а сынъ того четвероногаго, которое само по себѣ называется безъ церемоніи въ порядочномъ обществѣ, какъ существительное, но въ качествѣ прилагательнаго съ словомъ — сынъ считается неприличнымъ. — Ха, ха, ха! обругалъ очень ловко И сообщники разошлись. XXXI. Зала Большаго театра къ часу пополуночи начала наполняться масками, прибывавшими со всѣхъ сторонъ, а въ ложи поминутно входили замаскированныя посѣтительницы. Булдымовъ въ полной формѣ, ведя подъ руку Таню, оглядывался съ безпокойствомъ. Наконецъ, глаза его оживились. На верху лѣсенки, ведущей въ бель-этажъ, онъ увидѣлъ Слезкина и прибавилъ шагу. — Иди на верхъ, сказалъ онъ, выпустивъ руку Тани Цыганка боязливо начала подниматься по лѣстницѣ и вдругъ остановилась. — Вонъ Иванъ Васильевичъ, сказала она. — Иди, иди, видишь здѣсь тѣсно, мы загораживаемъ дорогу. Таня пошла бодрѣе — Вотъ и я! воскликнула она, подходя къ Слезкину. — А вотъ и я! отозвался Булдымовъ, протягивая руку. — Очень радъ. — Что, не опоздали? — Я же вамъ говорилъ, что раньше часу ѣхать не стоитъ. Теперь только что начинаютъ съѣзжаться. Однако, пойдемъ потолкуемъ на свободѣ. Давай, маска, руку. И Слезкинъ подхватилъ Таню. Булдымовъ слѣдовалъ за ними. — Куда же мы? спросилъ онъ. ====page 400==== — Сперва пройдемъ въ фойе, условимся какъ провести вечеръ, а тамъ ужъ будемъ дѣйствовать. Послѣ краткаго совѣщанія было рѣшено Танѣ ходить съ Слезкинымъ, Булдымову съ кѣмъ угодно, и только въ три часа собираться въ условленномъ мѣстѣ близъ военнаго оркестра, чтобъ потомъ ѣхать куда нибудь ужинать. — Смотри же, Митя, неслишкомъ шибко ухаживай за масками, сказала цыганка, погрозивъ пальцемъ. — Я вѣдь никого не знаю, а больше изъ любопытства. — Разсказывай. — Но и ты не очень любезничай, проговорилъ Булдымовъ. Впрочемъ, я надѣюсь на Ивана Васильевича. И такъ, друзья, я отправляюсь въ залу. — Куда угодно, сказалъ Слезкинъ, а вотъ и кратчайшій путь, прибавилъ онъ, указывая на дверь на право. Булдымовъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ и возвратился. — Таня, если ты чего захочешь... — Объ этомъ не безпокойтесь, возразилъ Слезкинъ, у Татьяны Осиповны есть кавалеръ, который знаетъ свою обязанность. Булдымовъ вышелъ въ корридоръ. Оставшись одна съ Слезкинымъ, Таня слегка вздрагивала, опираясь на его руку. — Теперь позвольте мнѣ дать вамъ нѣсколько уроковъ Татьяна Осиповна. — Хорошо: я вѣдь такая дура, что не знаю какъ ступить и что сказать. — Во первыхъ, всѣмъ надо говорить ты, начиная теперь же съ меня. — Такъ прямо и говорить? — Всѣмъ безъ исключенія. Во вторыхъ, быть какъ можно развязнѣе. — Этого я никакъ не могу. — Помни, что тебя подъ маскою никто не знаетъ. Если захочешь къ кому подойдти, перемѣни голосъ. Прислушайся, какъ говорятъ маски, онѣ больше пищатъ и притворяются. Неужели это такъ трудно для женщины? — Хоть убейте, не понимаю. — Если ты не хочешь, чтобъ надъ тобою смѣялись, пожалуйста, говори мнѣ и всѣмъ ты. — Я и позабыла. — Теперь пойдемъ въ залу, сказалъ Слезкинъ и повелъ Таню обратно изъ фойе чрезъ маленькую лѣсенку. ====page 401==== На площадкѣ уже была давка; маски толпились. Одинокіе кавалеры искали приключеній. Одно великолѣпное домино ударило по плечу Слезкина. — Артуа, ты, наконецъ, въ маскарадѣ и не одинъ, сказало оно по французски. Слезкинъ узналъ Армансъ. — Совѣтую и тебѣ быть не одной. — Scélérat! И домино удалилось. — Что она вамъ сказывала? спросила Таня. — Опять вамъ, сказалъ Слезкинъ тихо. — Ахъ Боже мой, какъ я забывчива. Ну, хорошо, что она тебѣ сказывала? — Разумѣется, глупости. Въ маскарадѣ чѣмъ больше говорить глупостей тѣмъ веселѣе. — Такъ это мнѣ и на руку, потому что я, кажется, всегда говорю только глупости. Проведя Таню въ залу, Слезкинъ внимательно посматривалъ налѣво вверхъ по направленію къ рѣшетчатой ложѣ. Вскорѣ онъ едва замѣтно улыбнулся. Онъ замѣтилъ, что изъ той ложи навели на него бинокль, и наклонился не много къ своей маскѣ. — Не знаю, но мнѣ кажется, что я могу доставить тебѣ полчаса удовольствія, сказалъ онъ, слегка прижимая руку цыганки. — Гдѣ и какъ? — А вотъ увидишь. Только помни, что тебѣ же будетъ веселѣе, если постараешься измѣнить голосъ и не сразу откроешь, кто ты. — Что жъ, я дѣвушка простая, право не умѣю притворяться и не знаю, что говорить. Въ театрѣ гораздо веселѣе, тамъ по крайности есть что послушать, есть на что посмотрѣть. — Здѣсь тоже любопытно. — А гдѣ Митя? — Ты позабудь о немъ на какой нибудь часъ; повѣрь, что не потеряется. Поворачивая назадъ отъ сцены, Слезкинъ почувствовалъ, что Таня слегка вздрогнула. Къ нимъ на встрѣчу шелъ Мироволинъ. — А, милѣйшій Артуа, съ маскою! — Кто-же вамъ мѣшаетъ? — Ко мнѣ приставали француженки, да я узнавалъ по голосу Жоржетту и Армансъ. ====page 402==== Слезкинъ наклонился къ своей маскѣ. — Хочешь походить съ нимъ? шепнулъ онъ ей на ухо. — Боязно, отвѣчала Таня тихимъ прерывающимъ голосомъ. — Я оставлю тебя съ нимъ на четверть часа, а самъ сбѣгаю покурить. Ты перемѣни голосъ и поинтригуй его. Таня слегка пожала руку своему кавалеру. — Мироволинъ, возьмите пожалуйста мою маску на нѣсколько минутъ, я сбѣгаю только выкурить папироску. — Съ удовольствіемъ. — Ходите по залѣ, или лучше посидите вонъ тамъ подъ деревьями. И Слезкинъ скрылся въ толпѣ, оставивъ Таню рука объ руку съ Мироволинымъ, который былъ вполнѣ увѣренъ, что оставленная ему маска была обладательница крошечной перчатки. Онъ быстро взглянулъ ей на руку и, казалось ему, убѣдился въ справедливости своей догадки. — Маска, ты должно быть хорошенькая, сказалъ онъ. — Не знаю, проговорила цыганка, измѣненнымъ голосомъ, говорятъ, что недурна. — Но ты, какъ будто боишься. — Я пріѣзжая, и у меня нѣтъ знакомыхъ. Мироволинъ подвелъ ее къ стульямъ. — Присядемъ маска и поболтаемъ. — Присѣсть я присяду, а вотъ ужъ болтать не мастерица. — Тебѣ, значитъ, скучно со мною. — À ты не узналъ меня, Павлуша? сказала вдругъ Таня естественнымъ голосомъ, поправляя свое роскошное платье. — Какъ ты меня знаешь и называешь Павлушею?.. Неужели Таня? — А я думала, что ты признаешь меня по этимъ сережкамъ. Мироволинъ, дѣйствительно, увидѣлъ крупные изумруды, осыпанные брильянтами, — послѣдній его подарокъ Танѣ. — Какъ же я радъ, моя милая... — Тише. Павлуша! Я не знаю, хорошо ли я сдѣлала, что увидѣлась съ тобою. — Отчего же? — А помнишь, что ты мнѣ сказалъ послѣдній разъ, когда уѣзжалъ, разсердившись, изъ табора. — Прости меня, Таня, я такъ любилъ тебя, я и теперь... ====page 403==== — Ты ужъ мнѣ не говори этого, Павлуша. Какъ тогда, такъ и теперь скажу одно: я подневольная, я тебѣ чужая. Мироволина бросило въ краску. — Таня... Нѣтъ, проговорилъ онъ прерывающимся отъ волненія голосомъ, я не буду надоѣдать тебѣ... только, Бога ради, пойдемъ куда нибудь. — Куда же мы пойдемъ... Ахъ! И Таня остановилась... Мимо проходилъ Булдымовъ, ведя подъ руку, какое-то сѣренькое домино, и, смѣясь, болталъ по французски. Онъ равнодушно прошелъ дальше, не взглянувъ даже на Таню, потому что не узналъ ее. — Что съ тобою? спросилъ Мироволинъ. — А вотъ прошелъ Митя, онъ должно быть меня не замѣтилъ. — Здѣсь трудно узнать подъ маскою. Пойдемъ, голубушка, изъ этой залы, мнѣ хотѣлось бы побыть съ тобою, нѣсколько минутъ... Я такъ радъ, такъ счастливъ. — Пожалуй, Павлуша, только ты ужъ мнѣ ничего не говори такого. Я, ей Богу, разсержусь. Нельзя, Павлуша. Я тебѣ всегда говорила одно, еслибъ ты встрѣтился прежде, можетъ быть, я и полюбила бы тебя. Мироволинъ былъ въ волненіи. Онъ всталъ и подалъ руку Танѣ. — Куду. же мы пойдемъ? — Пойдемъ наверхъ. — А Иванъ Васильевичъ? — Мы его отыщемъ. — Боязно. — Со мною бояться нечего, Таня. — Какъ же, право, Иванъ Васильевичъ?.. — Увидимъ его въ залѣ. Таня робко прижалась къ своему кавалеру, и они отправились изъ залы. Освоенный нѣсколько съ расположеніемъ Большаго театра, Мироволинъ послѣ двухъ, трехъ вопросовъ капельдинерамъ попалъ, наконецъ, въ свою ложу. — Ахъ, какъ здѣсь темно, Павлуша. — Это послѣ залы... Садись, милая и дай мнѣ на тебя полюбоваться. Знаешь что, Таня, здѣсь насъ никто не увидитъ, ты можешь снять маску и поправиться. Покажись мнѣ, ангелъ... Ты знаешь, какъ я любилъ тебя... — Ну, нѣтъ, если ты будешь говорить такія рѣчи, я уйду внизъ и не хочу больше встрѣчаться. — Что же мнѣ дѣлать? ====page 404==== — Я, Павлуша, не сержусь на тебя за твои слова, помнишь на послѣдяхъ... Ты былъ выпивши и тебѣ тоже было жаль меня... А только скажу одно — будь со мною, какъ съ чужою, и я сыму маску, потому жарко. — Ты требуешь невозможнаго. Ну, хорошо, сними маску, я буду молчать. Таня медленно откинула капюшонъ и сняла маску. Разгорѣвшееся смуглое личико ея было прелестно, глаза блестѣли. Мироволинъ стоялъ передъ нею нѣсколько секундъ, сложа руки... — Таня, зачѣмъ я встрѣтился не прежде съ тобою? сказалъ онъ печальнымъ голосомъ. — Такъ доля назначена, голубчикъ. — Но скажи мнѣ, по крайней мѣрѣ — ты счастлива? — Да — И любишь его? — Онъ выкупилъ меня изъ табора и положилъ на мое имя деньги въ ломбардъ. — Въ этомъ ли любовь? — Я имъ довольна, Павлуша. Въ это время у двери постучались. Таня поблѣднѣла и поспѣшила надѣть маску. — Кто тамъ? спросилъ Мироволинъ. — Артуа. f — Войдите. Дверь отворилась и Слезкинъ вошелъ въ ложу. — Хороши, нечего сказать: обѣщали подождать, а очутились въ рѣшетчатой ложѣ. — Тамъ жарко. — Къ счастью, я догадался гдѣ искать васъ. — Мы старые знакомые, Иванъ Васильевичъ, говорила Таня, снова снимая маску, я знала Павла Андреича въ Москвѣ. Только ты, голубчикъ, не говори Митѣ. Мы такъ зашли потолковать. — А мнѣ какое дѣло. Вамъ обоимъ нескучно, и я очень радъ. Толкуйте себѣ на здоровье. Хорошо, что я знаю, гдѣ вы. — А если спроситъ Митя? — Я скажу, что ты ушла въ уборную. Да Митѣ теперь некогда, онъ возится съ француженками. — Въ самомъ дѣлѣ? — Успокойтесь, Татьяна Осиповна, онъ тоже веселится безъ цѣли. Отчего же, наконецъ, молодому человѣку не поболтать съ масками. ====page 405==== — Поболтать можно, а больше ничего. — Ну такъ вотъ что, любезные друзья: я дарю вамъ полчаса, и пойду самъ потолкаться между народомъ, а потомъ возвращусь и возьму свою маску. — А ты бы съ нами походилъ, Иванъ Васильевичъ; намъ что — можемъ и при тебѣ разговаривать. — Вотъ мнѣ весело слушать васъ! сказалъ Слезкинъ, засмѣявшись. Нѣтъ, я пойду въ залу, мнѣ нужно кое-кого видѣть, помните черезъ полчаса я приду за вами. И Слезкинъ поспѣшно вышелъ изъ ложи. Никогда еще ему самому Таня не казалось такою хорошенькою, какъ въ черномъ капуцинѣ. По лицу Мироволина онъ видѣлъ, что случайная встрѣча съ цыганкою еще не сулила ничего особеннаго, наконецъ, по тону цыганки, съ какимъ она говорила о любезностяхъ Булдымова съ француженками, онъ убѣждался, что сердце ея было исполнено ревности, и по этому юнъ самъ какъ-то меньше страдалъ, хотя давно уже сознавалъ безплодность своихъ мечтаній. Ему теперь было нужно только распалить Мироволина, кинуть въ душу Тани подозрѣніе къ Булдымову и въ этой общей тревогѣ воспользоваться дарами фортуны. Его сбивалъ съ толку ужинъ, и онъ поспѣшно спускался въ залу, надѣясь обсудить это дѣло съ лицами болѣе компетентными. Въ корридорѣ бель-этажа онъ встрѣтился съ Гременицынымъ. Ларіонъ Ивановичъ въ щегольскомъ фракѣ и новенькихъ перчаткахъ тащилъ какое-то тучное домино, и по нахмуренному его виду можно было догадаться, что онъ не слишкомъ-то веселился. — А! воскликнулъ онъ: тебя-то я искалъ. Маска, продолжалъ Гременицынъ, наклонясь къ своей дамѣ: мнѣ нужно переговорить съ этимъ господиномъ о весьма серьезномъ дѣлѣ. Я сейчасъ отыщу тебя. — А мнѣ чортъ съ тобою, старый хрѣнъ! давай на конфеты, на мороженое, и я буду терпѣливо ожидать тебя. — Кушай на здоровье, сказалъ Гременицынъ, вынимая изъ кармана измятую синюю бумажку. — Только-то! Ну, тутъ не раскутишься. — Оставь меня, пожалуйста. — Хорошо, только ужинъ за тобою. Гременицынъ подхватилъ Слезкина подъ руку. — Пойдемъ куда нибудь, надобно поговорить серьезно и скоро. — Въ фойе. — Я думаю тѣсно, также какъ и въ курильной. ====page 406==== — Такъ мы вотъ что сотворимъ. Въ раю сегодня свободно. Дѣлать нечего подымемся въ заоблачные паражи. — А въ самомъ дѣлѣ, какой ты догадливый? Ларіонъ Ивановичъ, не смотря на свою полноту, отправился быстро вверхъ по лѣстницѣ такъ, что Слезкинъ едва поспѣвалъ за нимъ. — Постой, куда же ты? Вѣдь это въ самомъ дѣлѣ будетъ въ самый центръ рая. Гременицынъ остановился въ полуосвѣщенномъ уголкѣ. — Уфъ, усталъ! За то мы можемъ здѣсь бесѣдовать. — Одинъ сидитъ у ногъ жестокой, на другаго напущена ловкая интриганка, и мнѣ кажется, еслибъ сегодня устроить ужинъ съ хорошею выпивкою, они сами полѣзли бы въ пасть. — Это вѣрно. — Одинъ отъ счастья, другой съ горя, причины разныя, а результатъ былъ бы одинаковъ. — И результатъ хорошій. Но какъ же устроить дѣло экспромтомъ. Положимъ, Шлыкевичъ у меня спитъ одѣтый на всякій случай. — У насъ рѣшено ѣхать изъ маскарада ужинать, только еще не знаемъ куда. — Самое лучшее къ Армансъ. — А цыганка? — Ахъ, чортъ возьми! Ты говоришь она очень хорошенькая? — Поди ты съ своими разспросами! Я полагаю, что у насъ сегодня день рѣшительный, требую совѣта, и ты... — Стой, не горячись! По моему цыганка тутъ помѣха: одному она можетъ запретить играть, другой, глядя на нее, самъ играть не захочетъ — сообразилъ? Но позволь, Макаръ, мнѣ блеснула геніальная мысль. Цыганочка вѣдь дѣвушка необразованная. — Положительно необразованная. — А гусаръ провинціалъ, значитъ, и дѣло въ шляпѣ. Теперь два часа. Къ тремъ я все обработаю. Главное, чтобъ Армансъ похватала шалопаевъ. Ужинъ въ Знаменской гостиницѣ, я сейчасъ ѣду, возьму цѣлое отдѣленіе, понимаешь? — Начинаю понимать. — Человѣкъ пять фофановъ и Шлыкевичъ затѣять игру, а твоихъ молодцовъ и приглашать нечего, сами подойдутъ къ столу. Ну, если на этотъ разъ гусара ощиплемъ на небольшую сумму, пусть онъ потомъ и уѣдетъ, за то другой будетъ нашъ и, посмотришь, какъ онъ двинетъ съ отчаянія. — Чертовски вѣрная мысль. ====page 407==== — Прощай же! Ты только устраивай свою партію ужина, о моей не безпокойся. Мнѣ необходимо только переговорить съ Армансъ, и я полечу въ Знаменскую, оттуда пошлю за Шлыкевичемъ, у котораго приготовлены всѣ необходимыя принадлежности, а вы часу въ четвертомъ пріѣзжайте. И Гременицынъ началъ поспѣшно спускаться. — Какъ же намъ спрашивать нумеръ? сказалъ Слезкинъ. — Офиціантъ будетъ стоять у подъѣзда и проводитъ. Гременицынъ отправился внизъ, а Слезкинъ постучалъ у рѣшетчатой ложи. — Никого нѣтъ, замѣтилъ капельдинеръ, они ушли. У входа въ залу онъ встрѣтилъ Булдымова съ Жоржеттою. — А гдѣ же ваша маска? спросилъ гусаръ. — Ушла въ уборную. Сейчасъ пойду за нею. — Не скучаетъ? — Нѣтъ, ужъ хочетъ домой. — Эхъ, какая досада! А я только что развернулся. — Не забывайте, что скоро ужинать. — Вотъ еслибъ можно было безъ меня. — Нѣтъ, ужъ на сегодня отложите попеченіе. Гусаръ нахмурился. — Впрочемъ, я постараюсь устроить, сказалъ Слезкинъ. — Въ самомъ дѣлѣ? — Только вы къ тремъ часамъ, по условію, будьте у военнаго оркестра. Веселитесь, еще вамъ остается добрыхъ полчаса. И Слезкинъ поспѣшными шагами отправился по залѣ отыскивать Таню и Мироволина. Онъ столкнулся съ Салганцевымъ, который велъ подъ руку щегольское домино и весело разговаривалъ. — А, здравствуйте, Артуа! Я сейчасъ видѣлъ Мироволина. — Гдѣ? — Въ нѣсколькихъ шагахъ. Пошелъ къ сценѣ. Онъ съ какою-то маскою. — Въ черномъ? — Да. Но видъ у него не маскарадный, такой скучный. — Не мудрено, знакомыхъ мало. — Я даже думаю, что онъ не такъ здоровъ. — А вотъ я его отыщу. И Слезкинъ пустился по направленію къ сценѣ. Въ глубинѣ подъ деревьями сидѣлъ Мироволинъ, держа шапку въ рукахъ. Рядомъ съ нимъ, облокотясь о спинку стула, Таня, молча, смотрѣла на проходившихъ. ====page 408==== — Гдѣ вы пропадаете? сказала она, вскакивая и взявъ подъ руку Слезкина. — И все таки вы? — Прости, голубчикъ. Цыганка наклонилась немного къ Мироволину. — Ну, Павлуша, шепнула она: ты не сердись, а я подневольная, и намъ не видаться. — Какъ, никогда? — Не знаю, что будетъ дальше, а теперь шабашъ. Мироволинъ всталъ. — Я ѣду домой, Артуа, сказалъ онъ. — Вотъ вздоръ! Подождите! — Нечего ждать. — Я устрою вамъ веселый ужинъ, проговорилъ Слезкинъ тихо по французски. — Какъ, и она? — И она! — Что-то не понимаю. — Есть въ природѣ, другъ Гораціо и т. д. Пойдемъ же отыскивать нашего блуднаго сына. — Онъ все ходитъ съ разными масками — ужъ я ему задамъ. — На то маскарадъ, чтобъ веселиться. Вы, Мироволинъ, къ тремъ часамъ будьте у военнаго оркестра. Сдѣлавъ нѣсколько шаговъ, Слезкинъ обратился къ Танѣ. — Ну что, какъ ты нашла стараго знакомаго? — Онъ добрый, но жалкій... — Почему же? — Не мѣсто здѣсь разсказывать. — Разсказывай смѣло, никто насъ не станетъ подслушивать. — Богъ его знаетъ, Иванъ Васильевичъ, все напѣваетъ старую пѣсню. — Ничего нѣтъ удивительнаго, я тоже напѣвалъ бы. — Какъ же, голубчикъ? Вѣдь я подневольная, я ему чужая. Мы съ Митею живемъ въ согласіи. — Можно же встрѣчаться какъ хорошимъ знакомымъ. — Нѣтъ ужъ лучше не надо, потому что онъ напѣваетъ свое... Видишь, какой скучный. Неужели у него нѣтъ въ Петербургѣ подружки? — Подружекъ-то много, да видно ни одна не приходится по сердцу. — Эхъ, вы вѣтреники? мой тоже, смотри, какъ щебечетъ. Ужъ я ему! ====page 409==== Слезкинъ былъ въ большомъ волненіи. Онъ видѣлъ, какъ Армансъ и Каролина подскакивали къ разнымъ молодымъ людямъ, шептались съ ними и убѣгали для новыхъ поисковъ, и догадывался, что шла вербовка фофановъ. Гременицына въ залѣ не было. Ровно въ три часа къ военному оркестру подходили съ одной стороны Слезкинъ и Таня, съ другой Булдымовъ безъ маски. Мироволинъ стоялъ поодаль въ сторонѣ. — Ну, что, повеселились? спросилъ Слезкинъ у гусара. — Болталъ чепуху цѣлый вечеръ. А Таня? прибавилъ Булдымовъ, понижая голосъ. — Я, право, скучала, и больше въ маскарадъ не поѣду. — Вотъ какъ! Иванъ Васильевичъ, для чего же мы собрались? — А для того, чтобъ ѣхать ужинать. — Но вѣдь еще рано... — Для тѣхъ, кто остается здѣсь, а порядочные всѣ уѣзжаютъ. Ужъ вы послушайтесь меня, Булдымовъ, я дурнаго не посовѣтую. — Поѣдемъ, Митя! — Ну, ужъ ты нечего сказать: сидя дома, скучаешь, а возьми куда нибудь, только коммисія съ тобою. — Полно, друзья мои, говорилъ Слезкинъ, ѣдемъ и баста. — Куда же? спросилъ Булдымовъ, разсѣянно смотря на проходившія домино. — Ужъ я знаю куда. А теперь позвольте мнѣ васъ познакомить съ однимъ моимъ хорошимъ пріятелемъ. Господа — Павелъ Андреевичъ Мироволинъ, Дмитрій Васильевичъ Булдымовъ. Молодые люди стояли нѣсколько секундъ какъ бы въ нерѣшимости. Первый опомнился Булдымовъ. — Очень пріятно познакомиться, сказалъ онъ, покраснѣвъ слегка, мы кажется знаемъ другъ друга по именамъ. — И я съ удовольствіемъ принимаю ваше знакомство. — А моей маски вамъ представлять нечего: вы, кажется, съ нею ходили. — И она васъ узнала? — Еще бы, проговорила Таня и засмѣялась принужденнымъ, впрочемъ, смѣхомъ. — Я тебя не понимаю, сказалъ Булдымовъ, встрѣтила стараго знакомаго и говоришь, что скучно. Господинъ Мироволинъ, значитъ, ваша вина — вы не умѣли занять даму. ====page 410==== — Я вообще не мастеръ. — Онъ больше по части карточныхъ дамъ, вмѣшался Слезкинъ. — Въ такомъ случаѣ мы можемъ смѣло подать руку другъ другу, замѣтилъ Булдымовъ, я тоже не прочь направо и налѣво. — Какъ, и вы любите играть, Павелъ Андреевичъ? спросила Таня. — А что-жъ больше дѣлать? — Однако, господа, этими пріятными разговорами можно заняться и въ ресторанѣ. Ѣдемъ. Мироволинъ, у васъ карета? — Къ вашимъ услугамъ. И Слезкинъ повелъ Таню къ выходу. Не успѣлъ гусаръ отыскать своего слугу и закутать Таню въ шубу, какъ Слезкинъ съ Мироволинымъ явились совсѣмъ готовы. Усадивъ цыганку въ экипажъ, Слезкинъ велѣлъ кучеру Булдымова ѣхать въ Знаменскую гостинницу. XXXII. Когда Булдымовъ съ Танею подъѣхали къ гостинницѣ, офиціантъ отворилъ дверцу и не ожидая вопроса проговорилъ: — Пожалуйте, васъ ожидаютъ. — Кто? — Господинъ Артуа. — А онъ здѣсь? — Только что пріѣхали. Слуга провелъ гостей въ ярко освѣщенное большое отдѣленіе, состоявшее изъ нѣсколькихъ комнатъ, въ одной изъ которыхъ кто-то игралъ на фортепіано хорошенькую польку. Слезкинъ встрѣтилъ гусара. — Что-жъ, мы будемъ въ обществѣ? спросилъ послѣдній. — Какъ захочемъ, можемъ остаться въ общей залѣ, можемъ ужинать отдѣльно. — А мы сперва зайдемъ въ залу. — Я слышу женскіе голоса, замѣтила Таня. — Это все маски. Въ театральной столовой не всѣ остаются ужинать. — Мнѣ не ловко... — Васъ вѣдь никто не знаетъ. — Да и кому какое до насъ дѣло, Таня, возразилъ Булдымовъ: а въ случаѣ чего, займемъ особый номеръ. Злодѣй! продолжалъ онъ по французски, погрозивъ Слезкину пальцемъ: это все ваши штуки. ====page 411==== — Отъ васъ будетъ зависѣть — скучать или нѣтъ, отвѣчалъ Слезкинъ на томъ же языкѣ. — Ну, что-жъ, пойдемъ, Таня, вѣдь насъ не съѣдятъ, сказалъ Булдымовъ и направился въ залу. Столъ былъ накрытъ приборовъ на двѣнадцать. Армансъ и Каролина расхаживали подъ руку въ домино, но безъ масокъ. Онѣ граціозно присѣли къ Танѣ. Слезкинъ представилъ ихъ цыганкѣ, но сказалъ, что онѣ не говорятъ по русски. — Значитъ, мнѣ не компанія. Въ это время влетѣла изъ другой комнаты Жоржетта и протянула руку Танѣ. Послѣдняя смѣшалась немного, но отвѣчала на привѣтъ. — Какія вы хорошенькія, сказала ей Жоржетта по французски. Булдымовъ перевелъ. — А мнѣ кажется, вы гораздо красивѣе меня, отвѣчала Таня по русски. Слезкинъ поспѣшилъ передать. Француженки окружили Таню, взяли въ переводчики Слезкина, и цыганка развеселилась. — Гдѣ же наши кавалеры? воскликнула Армансъ. — А они въ той комнатѣ уже усѣлись за карты, отвѣчала Жоржетта: этакіе шалуны. — А мы будемъ ужинать, господа, сказалъ Слезкинъ. Булдымовъ между тѣмъ заглянулъ въ сосѣднюю комнату. Тамъ за ломбернымъ столомъ возсѣдало человѣка четыре, въ числѣ которыхъ онъ узналъ ПІлыкевича. — А, графъ! Вотъ неожиданность: вы не были въ маскарадѣ? — Нѣтъ, я былъ, но не одинъ, да признаться угостили такимъ плохимъ ужиномъ, что захотѣлось поправить здѣсь это обстоятельство. — Очень пріятно. — Но, представьте себѣ, эти господа набросились на меня и заставляютъ метать банкъ. Булдымовъ подошелъ къ столу. Шлыкевичъ представилъ ему понтовъ. — И что-жъ, графъ, будете метать? — Нѣтъ, какъ угодно, господа, а прежде всего я голоденъ, сказалъ Шлыкевичъ, бросивъ распечатанныя карты: поиграть и завтра успѣемъ. — Мечите. — Сперва надо поужинать. ====page 412==== Понты повѣсили носы. Все это были молодые люди, готовые, съ утра до вечера играть въ карты; но такъ какъ у Шлыкевича имѣлась въ виду другая цѣль, то онъ и поставилъ на своемъ. — Зачѣмъ же распечатали карты? спросилъ одинъ изъ понтовъ. — Объ этомъ и говорить не стоитъ. И Шлыкевичъ вышелъ въ залу. — Въ самомъ дѣлѣ, сперва поужинаемъ, сказалъ Булдымовъ: дамы наши ѣсть хотятъ. Вскорѣ все общество усѣлось за столомъ, за которымъ, благодаря Мироволину и Булдымову, шампанское лилось рѣкою. Не смотря на всеобщій смѣхъ и болтовню, Таня была не въ своей тарелкѣ, тѣмъ болѣе, что почти не могла участвовать въ разговорѣ, который велся по французски. Тотчасъ послѣ ужина она начала просить Булдымова ѣхать домой, который поневолѣ долженъ былъ согласиться, но на его лицѣ весело отражалась мысль, что онъ сожалѣетъ объ этой необходимости. Онъ думалъ уже было отправить Таню одну, но потомъ разсудилъ, что это было бы уже черезчуръ. Француженки старались удержать цыганку, предлагали легкую кадриль, но Таня отдѣлалась отъ танцевъ и уѣхала съ дружкомъ къ крайнему огорченію Мироволина. — Мы здѣсь будемъ кутить до полудня, шепнулъ Слезкинъ Булдымову, провожая его изъ залы. — Можетъ быть, я еще и заверну, отвѣчалъ тотъ, закутываясь въ шубу. Нахмуренный Мироволинъ взялся было за шляпу. — Артуа, сказалъ онъ Слезкину, когда тотъ возвратился: я вамъ очень благодаренъ за свиданіе съ Танею, я цѣню эту дружескую услугу. Но она меня такъ разстроила, что я или уѣду домой, или напьюсь пьянымъ и надѣлаю глупостей. — Зачѣмъ же напиваться и дѣлать глупости? Поразсѣйте сь немного съ француженками и пожертвуйте мнѣ полчаса: не знаю, отчего мнѣ кажется, что я сегодня оборву Піоруновскаго. — Развѣ онъ будетъ метать? — Я думаю уже мечетъ, видите, ни одного мужчины нѣтъ въ залѣ. Мироволинъ бросилъ шляпу на столъ. — Выпьемъ, Артуа, венгерскаго, если есть порядочное. — Выпьемъ, милѣйшій. А вы м-lle Жоржетта, подойдите ко мнѣ. ====page 413==== Жоржетта подошла. — Давайте руку на счастье, я хочу обыграть противнаго Піоруновскаго. — Обыграйте, пожалуйста, его хорошенько. — Спасибо. — А ты что, mon trésor, нахмурился сегодня? спросила Жоржетта, обращаясь къ Мироволину. — Не приставайте ко мнѣ никто. — Э, mon cher, ты испортился, тебя, кажется, задѣло сегодня за живое. Изволь, оставлю тебя. Артуа, идемъ обыгрывать противнаго плѣшиваго графа. — И я пойду съ вами, только надобно прежде выпить, молвилъ Мироволинъ. — Можно велѣть принести туда, замѣтилъ Слезкинъ, направляясь въ сосѣднюю комнату, гдѣ уже слышались знакомые возгласы. Хорошаго венгерскаго не оказалось, по крайней мѣрѣ, буфетчикъ, видя компанію довольно денежную и ко всему взыскательную, не рѣшился подать обыкновенный маслачъ за дорогое токайское, и прислалъ парламентера, не желаютъ ли отличнаго розоваго шампанскаго. Предложеніе было принято, и скоро запѣнились бокалы. — Позвольте, графъ, предложить вамъ бокалъ шампанскаго, сказалъ Мироволинъ, наливая вино и ставя его передъ ПІлыкевичемъ: хотя вы мой постоянно счастливый противникъ, но все же я не теряю надежды разбить и васъ когда нибудь. — Очень вамъ благодаренъ, я всегда къ вашимъ услугамъ. — Сколько у васъ въ банкѣ? спросилъ Слезкинъ. — Тысяча безъ чего-то, потому что господа понты пощипали немножко — Вы не будете играть, Мироволинъ? — Н-да... не буду, хочу пріостановиться на время. Слезкинъ началъ горячо понтировать и взялъ полбанка. Шлыкевичъ съ притворною досадою бросилъ карты. — Чертовски не везетъ! сказалъ онъ. — Не любишь? проговорилъ Слезкинъ, а какъ мы проигрываемъ до копѣйки? — Графъ этого не понимаетъ, молвилъ Мироволинъ, придвигаясь къ столу, его уже досадуетъ сегодня маленькая неудача. — Помилуйте, половины банка нѣтъ. Здѣсь дѣло не въ деньгахъ, а въ томъ, что нѣтъ карты направо. ====page 414==== Въ это время въ залѣ раздался веселый громкій хохотъ Армансъ. — Что такое? воскликнулъ Мироволинъ. Но не успѣлъ онъ оглянуться, а уже Армансъ, припрыгивая, ввела подъ руку Булдымова и поставила у самаго стола. — Онъ теперь нашъ, этотъ хорошенькій гусарикъ, сказала она. — Я очень радъ, но признаюсь не вѣрю своимъ глазамъ, отозвался Слезкинъ, протягивая руку гусару. — Долго думать нечего, отвѣчалъ Булдымовъ, компанія веселая, дружеская, вотъ я и вернулся. — Позвольте вамъ предложить бокалъ шампанскаго, сказалъ Мироволинъ, вставая и наливая вина. — Пью ваше здоровье съ удовольствіемъ, отвѣчалъ Булдымовъ, въ надеждѣ, что и вы не откажетесь осушить за мое. Эй, человѣкъ, полдюжины шампанскаго! — Зачѣмъ такъ много? замѣтилъ Шлыкевичъ. — Не выпьемъ, такъ выльемъ. — А мнѣ не везетъ, почти банкъ сорванъ. — И отлично! Дорывайте господа, потомъ я заложу, потому что нарочно захватилъ съ собою казну, прибавилъ гусаръ, хлопнувъ себя по карману. — И я буду играть! воскликнулъ Мироволинъ. Артуа, со мною нѣтъ денегъ, вы меня выручите? — Охотно. — Сдѣлайте милость, сказалъ Шлыкевичъ, мой бумажникъ къ вашимъ услугамъ. — Я почти не знакомъ съ вами, Мироволинъ, проговорилъ Булдымовъ, подходя, но вы другъ нашего добраго Артуа, и потому я охотно подѣлюсь съ вами. Хотите тысячу. — Очень благодаренъ вамъ, господинъ Булдымовъ, и если проиграю то, что возьму у Артуа, обращусь къ вамъ безъ церемоніи. — Это все-таки будетъ церемонія, сказалъ гусаръ. Вотъ тысяча, берите и жарьте. Мироволинъ словно не рѣшался, потомъ какъ бы одумался и взялъ деньги. — Не знаю какъ благодарить васъ, сказалъ онъ. но въ такомъ случаѣ попрошу позволенія привезти ихъ къ вамъ передъ вечеромъ. — Какъ вамъ будетъ угодно. — Все это, господа, дю разговоръ, а давайте примемся за дѣло. Вы, графъ, продолжайте. ====page 415==== — Извольте, сказалъ Шлыкевичъ, вынимая тысячу и бросая на столъ, пейте мое тѣло и ѣшьте мою кровь. Понты сдвинулись, усѣлись и съ азартомъ накинулись на Шлыкевича. Между тѣмъ двое слугъ внесли подносы со множествомъ налитыхъ бокаловъ. — Господа, покорнѣйше прошу! сказалъ Булдымовъ. — Напрасно такъ много вина, замѣтилъ Слезкинъ, мы и то выпили порядкомъ, а кутить при серьезной игрѣ не слѣдуетъ. — Пейте сколько угодно, а что останется чортъ съ нимъ. Эка важность! — Садитесь возлѣ меня, сказала гусару Жоржетта, сверкнувъ глазами. Я буду между вами и Артуа и обоимъ постараюсь принести счастье. — Надобно кому нибудь желать одному, замѣтилъ Булдымовъ. — Я вамъ буду желать? воскликнула, подскочивъ Армансъ и усѣлась возлѣ. — Зачѣмъ же, mesdames, вы такъ ополчились на меня? спросилъ Шлыкевичъ. — А потому, что вы старикъ, отвѣчала Жоржетта съ звонкимъ смѣхомъ и сдѣлала премиленькую гримаску. — Вотъ логика! Потому, что я старикъ, то долженъ и проигрывать. — Да, да; вотъ, посмотрите, какъ мы васъ обыграемъ, весело молвила Армансъ. Впередъ, молодые друзья! Молодые друзья, дѣйствительно, смѣло пошли впередъ, но храбрость ихъ не увѣнчалась успѣхомъ, потому что Шлыкевичъ хладнокровно клалъ всѣ большія карты направо и послѣ каждой таліи приводилъ въ порядокъ кучу денегъ, которая увеличивалась постоянно. Булдымовъ проигралъ больше тысячи, Мироволинъ тысячу, Слезкинъ тоже доканчивалъ свой выигрышъ, и лишь мелкіе понты щипали иногда банкъ, разумѣется, весьма незначительно. Разсвѣтало, когда Шлыкевичъ началъ жаловаться на усталость. — Графъ, сказалъ Слезкинъ, бросая на столъ послѣднюю сторублевую бумажку, еслибъ я не зналъ васъ, такъ давно и такъ хорошо, я подумалъ бы, что вы обыгрываете навѣрную. Шлыкевичъ строго посмотрѣлъ на него. — Мнѣ кажется, замѣтилъ онъ съ достоинствомъ, что подобныя вещи не говорятся, по крайней мѣрѣ, въ слухъ. ====page 436==== — Да вѣдь Артуа не сказалъ ничего обиднаго, замѣтилъ Булдымовъ. Я, въ свою очередь, готовъ подтвердить, что подобнаго счастья не видывалъ. — Мечите сами. — И буду метать. Деньги у меня есть. Господа, хотите понтировать? — Да какъ же понтировать! воскликнулъ Слезкинъ, когда ни у Мироволина, ни у меня нѣтъ ни гроша. — А я же зачѣмъ? молвилъ Шлыкевичъ, раскрывая бумажникъ, сколько и кому угодно. — Если ужъ вы такъ добры, я возьму у васъ тысячу до завтра, сказалъ Мироволинъ. — Хоть пять. — О, мнѣ столько не нужно! Шлыкевичъ очень любезно раскланявшись, подалъ деньги Мироволину. — А вамъ, Артуа? спросилъ онъ. — Одолжите триста. — Извольте. Булдымовъ уже занялъ мѣсто и выложилъ пачку бумажекъ. — Разумѣется, банкъ? сказалъ Слезкинъ. — Мнѣ все равно, только приказывайте. А вы, графъ, удостоите нашъ банчишка? — Я никогда не прочь. Вы только напрасно гнѣваетесь на меня, между тѣмъ какъ я и мечу и понтирую — все что угодно. — И во всемъ одинаковое счастье, замѣтилъ Слезкинъ, тасуя съ ожесточеніемъ карты. Вотъ поиграли бы вы какъ я, что не знаю данной. — Господа, поздно, замѣтилъ Булдымовъ, играть, такъ играть. Француженки сильно устали и, взявъ бокалы съ шампанскимъ, отправились въ залу и улеглись на диванахъ. Мужчины остались одни. Не успѣлъ Булдымовъ заложить банкъ, а уже Шлыкевичъ въ двѣ таліи сорвалъ тысячу. Мироволинъ не сдѣлалъ ничего. — Заложимъ вмѣстѣ, сказалъ онъ гусару. — Тогда я не буду играть, отозвался Слезкинъ. — И хорошо сдѣлаете, а мы, можетъ быть, вздуемъ графа. — Ну, вздуйте, только, пожалуйста, хорошенько. Булдымовъ обрадовался дольщику не потому, чтобъ нуждался въ деньгахъ, но ему казалось, что перемѣнилося счастье. ====page 417==== — Такъ вотъ же что, господа, сказалъ.Слезкинъ: вы возьмите у меня въ долю гривенникъ, и въ случаѣ дурно замечете, то я помогу, ибо Мироволинъ метать не умѣетъ. — Такъ и запишемъ! воскликнулъ Булдымовъ. Вы согласны, Мироволинъ? — Еще бы! Мы вѣдь съ Артуа постоянные дольщики. Вотъ тысяча. — Тогда вы сымите по сту, а вотъ — они двѣсти — значитъ, мы въ разсчетѣ. Вы закладывайте обѣ тысячи, Булдымовъ. — Не иначе, или панъ, или пропалъ. — Дѣло, это называется по гусарски. Булдымовъ живо спустилъ половину, во первыхъ, потому, что прескверно держалъ въ рукахъ колоду, во вторыхъ, карты были мѣченыя. — Садитесь вы, Артуа, сказалъ онъ: это уму непостижимо. Слезкинъ сѣлъ и въ сонникахъ убилъ рублей триста у Шлыкевича, потомъ еще убилъ карты двѣ, три и сталъ бить не на шутку. — Молодецъ, Артуа! крикнулъ Булдымовъ. Продолжайте такимъ образомъ, и мы хоть немного отыграемся. Но, какъ и предвидитъ читатель, банкъ этотъ не былъ продолжителенъ, да и не могъ продолжаться, вслѣдствіе извѣстныхъ шулерскихъ условій. Кончилось тѣмъ, что всѣ деньги перешли къ Шлыкевичу, а слѣдовательно и къ его дольщикамъ. — Ну, что, господа, много взяли? А дѣйствительно мнѣ везетъ счастье все это время. Ну, да и оборвусь же я когда нибудь, сказалъ Шлыкевичъ. — Ума не приложу, говорилъ Булдымовъ. — А я ужъ и прикладывать не хочу, отозвался Мироволинъ: вѣрите ли, проигрываю каждый вечеръ. А гдѣ же наши сирены? продолжалъ онъ. — Разлеглись на диванахъ, отвѣчалъ одинъ изъ понтовъ. — Я очень радъ, отозвался Шлыкевичъ: смерть не люблю, когда при игрѣ присутствуютъ юбки. — А постоянно играете у Армансъ, замѣтилъ Слезкинъ. — Играю потому, что игра моя страсть. — Я-то хорошъ, сказалъ Булдымовъ: вырвался изъ дому съ трудомъ, пріѣхалъ и только для того, чтобъ продуться. Хотите графъ, штосикъ? — На одну руку? — Ничего не знаю, мечу отвѣтный кому угодно. ====page 418==== — Дѣло хорошее, только я противъ стоса понтировать не охотникъ, метать дѣло другое. — А въ банкъ будете? — Сколько угодно. — Мироволинъ, хотите еще пополамъ. — Денегъ нѣтъ. — Какія глупости! я захватилъ съ собою порядочно. Угодно сложимся по тысячѣ? — Если будете такъ добры. — Идетъ! А вы, Артуа? — Нѣтъ, ужъ увольте меня, господа. Я предсказываю, что графъ вычиститъ вамъ шубы. — Вы, по крайней мѣрѣ, не оставляйте меня, сказалъ Мироволинъ. — Не оставлю. Я думалъ было поболтать съ нашими дамами. — Да вы идите полюбезничайте, а когда намъ не повезетъ съ Булдымовымъ, мы васъ выпишемъ. — И на это согласенъ, сказалъ Шлыкевичъ: хотя и имѣю право не позволить метать тому, кто не въ долѣ. — Извольте, господа, молвилъ Слезкинъ: чтобъ вы имѣли право потребовать меня къ меткѣ, я держу пять копѣекъ. Согласны? — Согласны! отозвались оба дольщика въ одинъ голосъ. — Въ такомъ случаѣ вотъ сто рублей, вы каждый возьмете по пятидесяти, а я вступаю въ банкъ, только смотрите мечите хорошенько. — Однако, господа, до которыхъ же поръ мы будемъ играть? — Да хоть до обѣда, сказалъ Булдымовъ: если барыни хотятъ, могутъ ѣхать домой. — Артуа, переговорите съ ними, можетъ быть имъ въ самомъ дѣлѣ пора по домамъ. Слезкинъ ушелъ въ залу, а честная компанія усѣлась за столъ и Булдымовъ сердито распечаталъ карты, увы, помѣченныя какъ слѣдуетъ. Описывать процедуру такого наглаго обмана какъ понтировка, намѣченныя карты, будетъ излишне. Понятно, что ни Булдымовъ, ни Мироволинъ не могли выиграть, а когда они обращались къ помощи Слезкина, то дѣло какъ бы и начинало поправляться немного, но потомъ коварный дольщикъ сдавалъ банкъ самымъ быстрымъ и предательскимъ образомъ. Однимъ словомъ, въ девять часовъ утра публика выѣхала ====page 419==== съ очищенными карманами, но больше всѣхъ сердился и выходилъ изъ себя Слезкинъ, такъ что Мироволинъ принужденъ былъ его удерживать. XXXIII. Гременицынъ блаженствовалъ. Онъ нашелъ въ Дашѣ молоденькую, свѣженькую дѣвушку, которая, при всей своей необразованности, нравилась Ларіону Ивановичу больше всѣхъ француженокъ и маскарадныхъ случайностей, стоившихъ ему чрезвычайно дорого, изъ которыхъ послѣднія нерѣдко надували его по части нѣжныхъ чувствъ, составлявшихъ конекъ этого человѣка, способнаго не только на всѣ гадости, но и на преступленія. Онъ помѣстилъ ее сперва въ меблированныхъ комнатахъ, пріодѣлъ довольно, впрочемъ, экономно, надарилъ кое какихъ вещицъ, разумѣется, не важныхъ и обѣщалъ нанять квартиру. Даша на первыхъ порахъ старалась влюбить его въ себя и дѣйствительно успѣвала въ этомъ, потому что Гременицынъ пріѣзжалъ къ ней каждый день и оставался довольно продолжительное время. Она очень хорошо понимала всѣ обѣщанія Ларіона Ивановича, помнила такъ сказать по пунктамъ и твердо рѣшилась, не откладывая дѣла въ долгій ящикъ, воспользоваться своею властью, которая казалась ей несомнѣнною, по крайней мѣрѣ, въ первую недѣлю знакомства. Гременицынъ въ самомъ дѣлѣ плясалъ по дудкѣ Даши, и будь это дѣвушка другаго воспитанія, или даже болѣе опытная въ веденіи интриги, онъ поплатился бы довольно дорого, потому что давно уже не встрѣчалъ женщины, которая умѣла бы такъ обворожить его. Короче сказать, Даша, была до такой степени тождественна съ живою картиною, висѣвшею у него въ кабинетѣ, разумѣется, за исключеніемъ сходства въ. лицѣ, что предположеніе о томъ, что она служила натурщицею живописцу, не казалось бы натянутымъ. А Ларіонъ Ивановичъ не смотря на свою'черствую, даже скверную душу, вѣроятно любилъ пластику, въ особенности въ примѣненіи къ дѣвушкѣ въ семнадцать лѣтъ, неумѣвшей еще утратить ни одной черты, ни одного штриха изъ того ансамбля, который такъ самовластно дѣйствуетъ съ одной стороны на художника, проникнутаго благоговѣніемъ къ изящному произведенію природы, а съ другой на человѣка, у котораго кружится голова при видѣ женскихъ прелестей въ полномъ цвѣтѣ. Гременицынъ, каждый разъ возвращаясь отъ Даши, уносилъ съ собою сожалѣніе, что она родилась не въ высшемъ классѣ, что не получила свѣтскаго образованія, хотя не могъ ====page 420==== не отдать ей полной справедливости, что не взирая на неблагопріятную обстановку дѣтства и ученія, она обладала въизвѣстной степени тактомъ, и въ своей меблированной комнатѣ принимала Гременицына совершенно не такъ, какъ принимала на Петербургской сторонѣ Алешку или Ваську Размолова. Одѣвалась она хоть небогато, но шикарно, и разныя мелкія свои вещицы разложила со вкусомъ, который сдѣлалъ бы честь особѣ, воспитанной при лучшихъ условіяхъ. Она, по возможности, преобразовала и свою Аксинью, которая, разумѣется, была очень не ловка въ капотѣ и чепчикѣ, однако старалась держать себя нѣсколько гордо, по крайней мѣрѣ, относительно хозяйской прислуги. Гременицынъ сознавался въ душѣ, чти ни разу еще въ жизни онъ не имѣлъ, ни продолжительной, ни короткой связи съ такимъ соблазнительнымъ существомъ и хотя, конечно, онъ не вѣрилъ въ искренность Даши, съ которою познакомился на улицѣ, въ саняхъ заключилъ,условіе, въ тотъ же вечеръ сталъ въ близкія отношенія, однако ему, по его особенной привычкѣ, явилось неодолимое желаніе влюбить въ себя Дашу. Повѣрятъ ли читатели, что этотъ отпѣтый негодяй, этотъ шулеръ, бросившій собственно игру, нокоторый былъ опаснѣе всякаго шулера съ картами въ рукахъ, по получасу вертѣлся передъ зеркаломъ, прибирая къ лицу какой нибудь галстучекъ, тщательно завивался и каждый день заѣзжалъ къ Балле за шоколадомъ, который очень любила Даша, и все это для того, чтобъ понравиться и прислужиться дѣвушкѣ, получавшей отъ него сто рублей въ мѣсяцъ, и которая слѣдовательно обязана была принимать Ларіона Ивановича, въ какомъ бы ни пріѣхалъ онъ костюмѣ, завитаго или не завитаго, съ гостинцемъ или безъ гостинца.. Чрезвычайно хитрый или пронырливый онъ словцо забывалъ свою іезуитскую осторожность и отдавался безумно въ руки дѣвушки, которая, судя по всему, должна была очень скоро замѣтить свое вліяніе. Одного только пріема не позабылъ Ларіонъ Ивановичъ и употребилъ его на другой же день знакомства. Онъ подарилъ Дашѣ какую-то неважную лампу и просилъ ее прислать къ нему Аксинью, кстати, чтобъ горничная знала его адресъ. И когда на другой день Даша отправила къ нему за подаркомъ Аксиныо, и послѣдняя была введена Сергѣемъ въ гардеробную, Ларіонъ Ивановичъ въ десять минутъ обдѣлалъ дѣло такимъ образомъ, что Аксинья была имъ подкуплена и поклялась доносить ему о каждомъ щагѣ своей барышни. Съ этой стороны Гременицынъ всегда ====page 421==== велъ себя неподражаемо и надобно отдать ему полную справедливость, при всей своей скупости, не жалѣлъ денегъ. Надежный надзоръ въ этомъ случаѣ затрогивалъ два вопроса. На первомъ планѣ стояла ревность: Даша дѣйствительно пришлась ему если не по сердцу, то по вкусу; а потомъ дѣло касалось кармана, ибо Гременицынъ при какомъ нибудь малѣйшемъ поводѣ уменьшалъ постоянную плату, или не исполнялъ обѣщанія относительно подарка., или выдѣлывалъ какую нибудь другую пакость, но сохранялъ лишнія деньги въ карманѣ. Такая ужъ у него была натура. Между тѣмъ и съ другой стороны сыпались на него дары фортуны: игра шла необыкновенно удачно, и читателю нечего пояснять — кому доставалась львиная доля. Надобно сказать правду, что никогда еще отъ временъ самой пылкой юности, ни одна еще женщина не занимала его столько, сколько стройная Даша, и дѣвушка эта овладѣвала имъ до того, что Ларіонъ Ивановичъ, занимаясь даже устройствомъ какого нибудь труднаго мошенничества, не могъ отрѣшиться отъ нѣжныхъ мечтаній. Грѣлкинъ продолжалъ доставлять ему постоянный доходъ и сообщилъ самыя подробныя свѣдѣнія о купцѣ Грузолобовѣ, который оказался одно-фамильцемъ знакомыхъ ему сибиряковъ, смотрѣлъ на карты словно на дьявольское навожденіе, и отъ котораго слѣдовательно не могло быть никакой поживы. Однако-жъ и на этомъ счастливомъ, свѣтломъ горизонтѣ начала появляться тучка, которая могла грозить, если не серьезными опасностями, то непріятностью для такой личности какъ Гременицынъ. Тучка эта, смущавшая съ нѣкоторыхъ поръ его благоденствіе, было поведеніе Слезкина, который не только уже пересталъ обращаться съ нимъ почтительно, хоть по наружности, а съ каждымъ днемъ становился дерзче и требовательнѣе. И, увы, Гременицынъ, недавно еще имѣвшій возможность раздавить Слезкина, долженъ былъ, то отшучиваясь, то отговариваясь дружески, соглашаться хоть на половину требованій Макара, безъ котораго пока еще онъ не могъ эксплуатировать Мироволина и Булдымова. Но, отшучиваясь и постоянно прибавляя долги, Гременицынъ очевидно тяготился сообщничествомъ Слезкина, а главное затаивалъ въ душѣ ту злобу, которая, прикрываясь маскою наружнаго дружелюбія, ждетъ только случая отплатить сторицею. Случай, однако-жъ, не представлялся, и Ларіонъ Ивановичъ, молча глоталъ иныя выходки, которые еще недавно считалъ бы оскорбленіемъ своего достоинства — человѣкъ этотъ битый, ====page 422==== колоченый, готовый на всякія мерзости, любилъ, однако-жъ, разыгрывать роль порядочнаго и, во что бы то ни стало, сохранять декорумъ. Собственно говоря, ему и не было повода вламываться въ амбицію, потому что съ Слезкинымъ онъ видался только при Шлыкевичѣ, да при Булдымовѣ, изъ которыхъ одинъ былъ такой же негодяй, а другой не совсѣмъ зналъ ихъ отношенія, но все-таки это коробило Гременицына. Впрочемъ, здѣсь уязвленіе самолюбія и для самаго Ларіона Ивановича было маскирующею причиною, а главную суть составляли денежныя требованія Слезкина, который съ своей точки зрѣнія считалъ себя въ правѣ на большее вознагражденіе. При всей своей изобрѣтательности, Гременицынъ не могъ выдумать ничего, что могло бы удалить Слезкина, который, искусно овладѣвъ Мироволинымъ, одинъ былъ въ состояніи разработывать этотъ дорогой рудникъ. Послѣ извѣстнаго разгрома въ Знаменской гостинницѣ, вслѣдствіе котораго въ шкатулкѣ Ларіона Ивановича прибавился порядочный кушъ, всѣ гости того вечера спали очень долго, такъ что иные встали только въ сумерки. Дѣлежъ происходилъ около пяти часовъ у Шлыкевича, куда къ этому времени пріѣхалъ Гременицынъ и Слезкинъ. Ларіонъ Ивановичъ незамѣтно подозрительнымъ взоромъ поглядывалъ на своихъ двухъ дольщиковъ съ цѣлью, если не прочесть въ ихъ глазахъ, то хоть уловить какой нибудь признакъ, по которому можно было бы судить объ ихъ стачкѣ: но проницательность его ничего не могла открыть въ глазахъ, которые отражали только жажду корысти. Между тѣмъ Гременицынъ имѣлъ основаніе бояться стачки, ибо самъ принадлежалъ къ числу людей, готовыхъ на все за деньги, и, будучи самъ на мѣстѣ своихъ дольщиковъ, конечно, постарался бы нагадить третьему лицу, которое, подобно Ларіону Ивановичу, загребало жаръ чужими руками. Дѣйствительно, въ дѣлѣ обыгрыванья Гременицынъ былъ не при чемъ: сводилъ Слезкинъ, мошенничалъ Шлыкевичъ, а денегъ для декорума было уже довольно у того и у другаго. Ему, слѣдовательно, надобно было дѣйствовать и мягко, и осторожно, чтобъ сохранить свое участіе въ несомнѣнныхъ выгодахъ. Онъ великодушно относилъ всѣ расходы вечера на свою долю и пустился краснорѣчиво доказывать, что желательно было бы скрѣпить этотъ тройственный, дружественный союзъ болѣе прочными узами, и предложилъ открыть общій игорный домъ, проэктъ котораго обѣщалъ выработать. Дольщики согласились и предоставили ему заняться проэктомъ. При уходѣ было замѣтно, однако-жъ, ====page 423==== нѣкоторое замѣшательство; Гременицыну казалось, что Слезкину хотѣлось остаться у Шлыкевича, тогда какъ ему самому желалось потолковать наединѣ съ послѣднимъ, и онъ рѣшился положить конецъ этому смущенію, пригласивъ товарищей къ себѣ на обѣдъ, разсчитывалъ на свое искусство въ веденіи интригъ всякаго рода. Но Слезкинъ отказался отъ обѣда, а всетаки къ подъѣзду вышелъ вмѣстѣ съ Гременицынымъ, хотя это было и безполезно въ виду скораго и весьма интимнаго свиданія двухъ дольщиковъ. — Ты же куда, Макаръ? спросилъ Гременицынъ, спускаясь съ лѣстницы. — Есть дѣлишки. — Плутъ! проговорилъ Ларіонъ Ивановичъ, подмигивая. — Надобно же когда нибудь пожить и для себя. — Резонъ. А насчетъ вечера. — Ничего еще не рѣшено, очень можетъ быть, что соберемся у Армансъ. Гременицынъ сѣлъ въ сани и приказалъ ѣхать на Островъ, а Слезкинъ задумчиво пошелъ по панели. Послѣдній съ какою-то недоброю улыбкою посмотрѣлъ вслѣдъ Ларіону Ивановичу, котораго сѣрыя лошади, покрытыя голубыми сѣтками, уносили очень скоро, и когда совершенно скрылись за уголъ, возвратился къ Шлыкевичу. Мнимый графъ Піоруновскій слегка смутился. Слезкинъ, не снимая пальто, остановился на порогѣ кабинета. — Можешь удѣлить мнѣ четверть часа? сказалъ онъ. — Хоть цѣлый часъ, мнѣ до обѣда дѣлать нечего. Раздѣвайся и закуривай сигару. Слезкинъ раздѣлся, вошелъ въ кабинетъ и подождалъ, пока слуга хлопнулъ дверью въ свою комнату. Шлыкевичъ посмотрѣлъ на него испытующимъ взоромъ. Слезкинъ понялъ этотъ нѣмой вопросъ и улыбнулся. — Графъ Піоруновскій, сказалъ онъ, садясь ближе къ хозяину, Артуа имѣетъ честь доложить вашему сіятельству, что онъ былъ на математическомъ факультетѣ. — Что-жъ изъ этого слѣдуетъ? — А то, что онъ считать умѣетъ. — Въ этомъ я не сомнѣваюсь, но не думаю, чтобъ меня обсчитали, проговорилъ Шлыкевичъ, вытаращивъ свои большіе глаза. Слезкинъ засмѣялся. — Не то, и я хорошо знаю, что неполная треть суммы, гораздо меньше половины. ====page 424==== — Ха, ха, ха! Вотъ съ чѣмъ подъѣхалъ! — Да, подъѣхалъ. — Догадываюсь. — Мы не батраки Гременицына. Шлыкевичъ выпрямился. — А знаешь ли, сказалъ онъ тихо, мнѣ самому приходитъ въ голову. — Не постараться ли намъ свергнуть его? — Затрудненій я не вижу въ настоящемъ, а вотъ насчетъ будущаго. — Пока онъ образумится, мы набьемъ карманы. Шлыкевичъ началъ потирать руки; предложеніе очевидно радовало его, тѣмъ болѣе, что совпадало съ его собственными замыслами. — За то же, если онъ насъ и оборветъ, проговорилъ онъ, подумавъ съ минуту. — Пускай обрываетъ. — Разумѣется, если мы заработаемъ порядочно, въ такомъ случаѣ чортъ съ нимъ... Только тогда уже надобно будетъ попрощаться съ двумя дойными коровами. — Это безъ сомнѣнія. Я все обдумалъ,.Шлыкевичъ, я давно питаю сепаратическія стремленія. Видишь ли, этотъ хитрый іезуитъ ведетъ себя такимъ образомъ, что, по крайней мѣрѣ, относительно Мироволина совершенно въ сторонѣ, а предостеречь можетъ. Слезкинъ остановился. Шлыкевичъ утвердительно покачалъ головою.. — Все это я очень хорошо вижу, продолжалъ Слезкинъ. Но я придумалъ средство, которое, по моему, арранжируетъ насъ: мы начнемъ дѣйствовать на половину. — То есть? — Выигрышъ раздѣлимъ честно на двѣ равныя доли, одною изъ нихъ подѣлимся пополамъ, а другую разсчитаемъ по инструкціи Гременицына, сказалъ разсмѣявшись Слезкинъ. Шлыкевичъ тоже осклабился. — Ему можно бы давать гривенникъ... — Видишь ли, мнѣ кажется, пока съ Гременицынымъ ссориться не слѣдуетъ. Все это, впрочемъ, пока мы будемъ вертѣться на двухъ, трехъ тысячахъ, а когда я устрою Мамаево побоище — а оно будетъ непремѣнно — тогда мы Гременицына за носъ, да изъ компаніи вонъ. — Ты, Слезкинъ, чортъ тебя знаетъ какой молодецъ! ====page 425==== — Я Мироволина могу подбить на что угодно. Знаешь ли, Шлыкевичъ, у него весь капиталъ съ собою въ большихъ билетахъ, не говоря, что его заемныя письма тѣ же деньги. Но мы не будемъ хлопотать о заемныхъ письмахъ — довольно, если захватимъ и капиталъ въ свои руки. — Я полагаюсь на тебя, но смотри, чтобъ мы были только вдвоемъ. — Нельзя этого, любезный другъ, надобно ублаготворять и француженокъ. — Конечно, безъ нихъ нельзя, добыча, какъ-то лучше идетъ на приманку. — Ну, Шлыкевичъ, ты сегодня обѣдаешь у Бремени цына, — смотри, будь честенъ относительно меня и не продай. — Вотъ нашелъ дурака! — Нѣтъ, я говорю на всякій случай. Безъ меня вы ничего не подѣлаете. Если мнѣ будетъ худо, то и вы оба ничего не получите. — Съ чего ты взялъ? — Э, любезный, не сегодня я познакомился съ игроками. Будь, однако-жъ, послѣ обѣда дома, — если устроится что нибудь, ты необходимъ. — Я никуда не уѣду, да правду сказать и не люблю шляться. Слезкинъ вышелъ и отправился обѣдать къ Дюссо, съ тѣмъ, чтобъ потомъ заѣхать за Мироволинымъ, съ которымъ они условились завезти къ Булдымову деньги передъ театромъ. Слезкинъ потребовалъ себѣ только полбутылки лафиту, чтобъ удовлетворить жажду къ вину и вмѣстѣ не отуманить головы, ему необходимой и именно на тотъ вечеръ, на который онъ возлагалъ великія надежды. За общимъ столомъ сидѣло нѣсколько гвардейскихъ офицеровъ и гораздо больше статской молодежи, преимущественно изъ высшаго круга. Въ числѣ послѣднихъ находился и Салганцевъ, при видѣ котораго Слезкину сдѣлалось какъ-то неловко. Салганцевъ тотчасъ же подсѣлъ къ нему и велѣлъ переставить свой приборъ. — Правда ли, господинъ Артуа, что вчера послѣ маскарада какой-то полякъ обыгралъ Мироволина? — Къ сожалѣнію правда, потому что и я попалъ въ передѣлку. Кто вамъ говорилъ? — Одинъ изъ моихъ знакомыхъ, котораго француженки затащили ужинать. Знаете ли, мнѣ что-то подозрительно — не попались ли вы на артиста въ родѣ вашего двойника. ====page 426==== — Не думаю, мы цѣлую зиму играемъ съ этимъ полякомъ, котораго и вы видѣли, и я ничего не замѣтилъ. — Петербургскіе шулера, батюшка, не только что артисты въ своемъ дѣлѣ, но и весьма тонкіе дипломаты. — Да, но этотъ графъ и самъ много проигрываетъ. При томъ же Мироволинъ металъ сперва со мною въ половинѣ, а потомъ съ однимъ гусаромъ. — Я и не зналъ, что онъ такой страстный игрокъ. Любопытно, какъ посмотритъ на это княгиня. — А она же почему узнаетъ? — Слухомъ земля полнится. Вѣроятно, его проигрышъ будетъ «новостью дня«и до тетушки дойдетъ въ чудовищныхъ размѣрахъ. — Конечно, будетъ сцена. Впрочемъ, Мироволинъ самъ себѣ господинъ, и если подчиняется иногда желаніямъ княгини, то изъ одной деликатности. — Это и вѣрно, и естественно. — Съ Мироволинымъ ничего не подѣлаешь. Сколько разъ я говорилъ ему — если хочетъ играть, чтобъ отправлялся къ Багирову или куда нибудь въ другой порядочный игорный домъ... — Результатъ одинъ и тотъ же. — Можетъ быть и хуже, но игра какъ бы законнѣе въ глазахъ свѣта; а то у француженокъ да по ресторанамъ... — А онъ очень богатъ? — Кажется около ста тысячъ доходу. Салганцевъ вдругъ замолчалъ, почувствовалъ чыо-то руку на плечѣ и оглянулся. — А, длинный Петя! сказалъ онъ: Comment ça va? — Здравствуй, Салганцевъ! — Ва, воскликнулъ послѣдній: и Мишель, наконецъ, появился! Гдѣ ты пропадалъ, милѣйшій? Знакомый намъ Мишель, одѣтый франтовски, подошелъ къ столу. — Уѣзжалъ въ деревню поправиться немножко, отвѣчалъ онъ. — И что же? — Перевернулся изъ кулька въ рогожку. — Однако, господа, позвольте васъ познакомить: Самоходовъ, Артуа. Молодые люди обмѣнялись подобающими фразами. Петя кликнулъ слугу и попросилъ карточку. Слуга — плутоватый татаринъ немедленно исполнилъ при ====page 427==== казаніе, но въ это же время ловко наклонился и проговорилъ что-то на ухо Петѣ. Самоходовъ окрысился и принялъ крайне нахальный видъ. — Два обѣда, бутылку стараго хересу, vieux pal, понимаешь, татарская образина, бутылку шампанскаго, и что еще, Мишель? — Посмотримъ послѣ, отвѣчалъ Мишель небрежно. — А ты, продолжалъ Петя, обращаясь къ татарину: подавай живѣе и позови ко мнѣ хозяина. Татаринъ поклонился и исчезъ. — Гдѣ же мы сядемъ? я думаю возлѣ тебя, Салганцевъ. Мишель усѣлся, а Петя сдѣлалъ, нѣсколько шаговъ по направленію къ двери, у которой вскорѣ появился хозяинъ въ сопровожденіи татарина, державшаго въ рукахъ карточку. — Monsieur Самоходъ я къ вашимъ услугамъ, сказалъ французъ вѣжливо, но съ весьма нахмуренною физіономіею. Петя быстро подхватилъ его подъ руку и отвелъ въ уголъ. Между ними завязалась довольно оживленная бесѣда. Петя вынулъ какую-то бумагу изъ кармана, и два раза повторилъ: Regardez? Французъ, однако-жъ, сдѣлалъ отрицательный жестъ руки. Петя, понижая голосъ, говорилъ очень быстро. Французъ очень быстро отвернулся. — Eh bien, pour la derniere fois, monsieur, сказалъ онъ скороговоркою и исчезъ за портьерою. Салганцевъ улыбнулся. Самоходовъ возвратился, какъ ни въ чемъ не бывало. — Представьте, господа, сказалъ онъ не очень, впрочемъ, громко: по послѣднему счету съ меня содрали рублей пятьдесятъ лишнихъ. Ужъ намылилъ же я ему голову. — Такъ ему и надо! проговорилъ Салганцевъ. — Хорошо извиненіе! Говоритъ: pour la derniere fois, monsieur, да мнѣ-то не легче. Эй, сюда приборы поживѣе! Мишель вопросительно посмотрѣлъ на пріятеля. Петя утвердительно кивнулъ головою. Въ это время нѣкоторые офицеры, окончивъ обѣдъ, подошли къ Петѣ. — Сегодня я рѣшительно промотался, сказалъ Петя, выпивъ рюмку полынной и крякнувъ самымъ плебейскимъ образомъ. — Накупилъ пустяковъ что-ли? спросилъ Салганцевъ. — Какое, mon cher, накупилъ! цѣлый день расплачивался, роздалъ тысячи полторы. — Расходъ непроизводительный, замѣтилъ Салганцевъ. ====page 428==== — И еще какой непроизводительный! Не успѣютъ прислать изъ деревни денегъ, какъ, смотришь, нѣтъ ни гроша. — Кутишь больно, длиннѣйшій Петя. — Кстати, Самоходовъ, сказалъ одинъ офицеръ: на пару словъ. Петя вскочилъ. — Eh bien? — Ты платишь сегодня долги, проговорилъ гвардеецъ негромко: ты вспомнилъ бы и про мои двадцать пять рублей. — А развѣ я тебѣ не отдалъ? — Еслибъ отдалъ, я не потребовалъ бы во второй разъ. Согласись, что подобныя суммы забываются, и какъ я теперь не при деньгахъ... — Ну, извини, mon cher, сейчасъ не могу, а при первомъ свиданіи. — Не забудь что уже больше двухъ лѣтъ. — Время идетъ очень быстро. Непремѣнно при первомъ свиданіи. И Петя возвратился на свое мѣсто. — Господа! обратился онъ къ Салганцеву и Слезкину: сегодня пикникъ на Средней Рогаткѣ. Вы ѣдете? — Ничего не знаю, отвѣчалъ Салганцевъ. — Какъ? Распорядительница знаменитая золотоволосая Берта. Всего по двадцати пяти рублей. — Ты самъ будешь? — Мы еще съ Мишелемъ не рѣшили-, отвѣчалъ Самоходовъ. — Я, пожалуй, не прочь, молвилъ небрежно Мишель: только все одно и тоже, напьешься какъ стелька и къ двадцати пяти рублямъ прибавишь кое-что. — Это вѣрно. Слезкинъ пообѣдалъ и сталъ прощаться. — Куда же? — Нужно въ театръ. Слово пикникъ навело Слезкина на мысль, которая какъ будто бы цѣлый день не выходила у него изъ головы. Ему ничего не стоило уговорить Булдымова съ Танею, Мироволина, двухъ француженокъ и отправиться на тройкахъ куда нибудь за городъ. Импровизированный вечеръ могъ ему доставить порядочную выгоду, ему одному безраздѣльно, даже безъ участья Шлыкевича. Положимъ, жертвою долженъ былъ пасть одинъ только Булдымовъ, потому что Слезкинъ не игралъ противъ Мироволина, но вѣдь и у гусара было много ====page 429==== денегъ, которыя, по всѣмъ вѣроятіямъ, готовились перейдти въ бездонную шкатулку Гременицына. Слезкинъ отъ Дюссо почти бѣгомъ, отправился къ Полицейскому мосту, взялъ лихача, слеталъ на Вознесенскій, засталъ къ своему удивленію Жоржетту дома и давъ ей необходимыя инструкціи помчался къ Мироволину. Послѣдній, одѣтый по бальному, съ нетерпѣніемъ ожидалъ пріятеля. — Что вы такъ замѣшкались? — Было дѣло. Не тревожьтесь, успѣемъ. — Ахъ, Артуа, какъ она прелестна! — Она? Еще бы. А счастье было такъ возможно! — То-то, что невозможно! Я съ нею познакомился, когда уже она обѣщала другому. — А тепрь вамъ и трудно. Мироволинъ не отвѣчалъ, а только вздохнулъ. — Вы какъ я вижу — Сердечкинъ, Павелъ Андреевичъ. — Противъ чувства ничего не подѣлаешь. ' — Какое тутъ чувство! воскликнулъ Слезкинъ, сознавая, однако-жъ, въ душѣ, что и на него Таня произвела глубокое впечатлѣніе. — Да вы знаете ли, какъ меня разстроило вчерашнее свиданіе. — Это я вижу, еслибъ вы и не сказали; но мнѣ кажется, я вамъ могу сообщить и кое что утѣшительное. — Въ самомъ дѣлѣ? спросилъ Мироволинъ, видимо повеселѣвъ. Что же такое милѣйшій Артуа? — А вотъ что, драгоцѣннѣйшій Мироволинъ, только, пожалуйста, между нами. — Ну, разумѣется. — У Булдымова съ Танею должно быть скоро произойдетъ разладъ. — Почему вы такъ думаете? — Вопросъ разрѣшается очень просто. Молодецъ попалъ изъ провинціи въ Москву, влюбился и съ горяча выкупилъ дѣвушку. Прошли первые восторги. Еще можетъ быть, еслибъ онъ увезъ ее въ полкъ, любовь могла бы продолжаться до извѣстнаго времени; но его нелегкая принесла въ Петербургъ. У молодца глаза разгорѣлись. Вы видѣли вчера, напримѣръ, онъ вѣдь вернулся въ гостинницу. — Это правда. — Но прежде чѣмъ возвратиться, необходимо должна была произойдти домашняя сцена, одна изъ тѣхъ сценъ, какія кладутъ основаніе разрывамъ. ====page 430==== Мироволинъ вскочилъ съ дивана. — Артуа, вы просто говорите словно книга и книга хорошая. — Пожилъ, батюшка, на свѣтѣ. Ну-съ, теперь и вы можете со своими чувствами на сцену, только осторожно. Мироволинъ покраснѣлъ. — Я не вытерплю. — Э, тутъ нечего горячиться. — Артуа, голубчикъ, научите какъ мнѣ дѣйствовать. — Могу, но съ условіемъ. — Все напередъ подписываю, не читая. — Условіе очень простое: дѣлать такъ какъ я скажу, и ни на іоту не отступать отъ моихъ совѣтовъ. — Это такъ не трудно. — Булдымовъ любитъ женщинъ и игру. — Я тоже. — Вы другое дѣло, вы любите или думаете, что любите пока одну женщину, и играете такъ, отъ нечего дѣлать. Я хочу сказать, что вамъ надобно сблизиться съ Булдымовымъ и покутить по пріятельски. — Понимаю. — И, разумѣется, поиграть съ нимъ. — Еслибъ даже пришлось и проиграть. — У палки два конца. А вѣдь штука была бы отличная, Мироволинъ, и увлечь Таню и нагрѣть»дружка«тысячъ на десять. Мироволинъ засмѣялся. — Вотъ устройте, Артуа. — Это само собою устроится. Я напущу на него Жоржетту или польку Анелю, а тамъ долго ли до грѣха, прибавилъ Слезкинъ съ улыбкою. — Тѣмъ временемъ Павелъ Андреевичъ начнетъ вздыхать, сантиментальничать, и кто знаетъ... — Вы искуситель. — Прежде всего опытный человѣкъ. Но мы заболтались, Мироволинъ, пора ѣхать. — Я беру двѣ тысячи Булдымову и три графу, котораго вѣроятно, встрѣтимъ, у Армансъ. — Да, можетъ быть и встрѣтимъ, сказалъ уклончиво Слезкинъ, вѣроятно, тамъ будетъ игра. — Ян для себя захватилъ малую толику. — Право я сердитъ на васъ, Мироволинъ — вы втянули меня въ игру, которая, правду сказать, мнѣ не подъ силу. — Отыграемся на гусарѣ. Знаете ли, Артуа, у меня есть предчувствіе, что Булдымовъ пополнитъ наши убытки. ====page 431==== — Вашими бы устами медъ пить. Однако, ѣдемъ. Пріятели застали Булдымова и Таню за чайнымъ столомъ. И тотъ и другая были какъ бы не въ духѣ, но пріѣздъ молодыхъ людей разсѣялъ эту домашнюю тучку. Гусаръ весело вскочилъ на встрѣчу прибывшимъ, а Таня улыбнулась Мироволину. — Господа, сказалъ Булдымовъ, послѣ первыхъ привѣтствій, хотя у насъ съ Танею есть ложа въ Александринскомъ, но если вы не поскучаете провести у меня вечеръ, то я въ театръ не поѣду. Вотъ только, можетъ быть, вамъ. — Мы и то каждый день по театрамъ, отвѣчалъ Мироволинъ. Я принимаю предложеніе съ удовольствіемъ. — А вы, Артуа? — Я никогда не отстаю отъ компаніи. — И прекрасно. Хотите чаю? Мы по московски — пьемъ во всякое время. — И мы выпьемъ. — Ну, Таня, принимай же гостей, Да перестань хмуриться. Это, господа, все за вчерашнее, все пилитъ меня зачѣмъ я уѣзжалъ. — Такъ вамъ и надо, сказалъ полу-шутя Слезкинъ. — И вы противъ меня! — Х.орошенько его, Иванъ Васильевичъ, отозвалась Таня, онъ у васъ въ Петербургѣ совсѣмъ разболовался. — Эхъ, Татьяна Осиповна, сказалъ Слезкинъ, придвигая къ ней стулъ, надобно вамъ иногда и смотрѣть сквозь пальцы. Пока вы были не вмѣстѣ — другое дѣло, а теперь когда васъ ни что не разлучитъ. — Да я не то... А вотъ онъ много проигрываетъ. — Ужъ и много! сказалъ недовольнымъ тономъ Булдымовъ. — Кстати! воскликнулъ Мироволинъ. Позвольте поблагодарить васъ и вручить вамъ этотъ пакетъ. — Не зачто — вы бы тоже мнѣ пособили. — Конечно. — Какъ, Митя, ты выигралъ? — А ты, какъ думала? — Значитъ, Павлуша... Павелъ Андреевичъ проигралъ? — Проигралъ какъ всегда и вездѣ, молвилъ Мироволинъ. — Бѣдненькій. Послѣ этого Булдымовъ предложилъ поиграть во что нибудь по маленькой. Таня вздумала было протестовать, но молодежь общими силами уговорила ее, тѣмъ болѣе, что Слезкинъ предложилъ ей играть въ проферансъ съ нимъ по поламъ. — Иди, Таня, смѣло, сказалъ Булдымовъ, я готовъ дер ====page 432==== жать пари, что въ накладѣ не будешь. Иванъ Васильевичъ играетъ въ преферансъ какъ маленькій божокъ. — Отчего же, Татьяна Осиповна, не со мною? спросилъ съ упрекомъ Мироволинъ. — А за чѣмъ же вы опоздали? — Я всегда опаздываю. Таня быстро, но выразительно посмотрѣла на него. — Теперь, господа, вотъ что, сказалъ Слезкинъ, отбирая карты для преферанса, я предлагаю одну штуку. Мнѣ кажется, что мое предложеніе будетъ не дурно. — Посмотримъ. — Мы сыграемъ пульку, а потомъ пошлемъ за тройкою и уѣдемъ ужинать куда нибудь за городъ. — Браво! — Татьяну Осиповну закутаемъ хорошенько въ шубу, прокатимся по морозу верстъ пятнадцать и поужинаемъ съ большимъ аппетитомъ. — Я не прочь, я люблю кататься. — А я думалъ мы метнемъ легкій банчикъ, сказалъ Булдымовъ по французски. — Будетъ всего, отвѣчалъ скороговоркою и на томъ же языкѣ Слезкинъ. Такъ рѣшено? — И подписано, сказалъ Булдымовъ. — А теперь не угодно ли? Составилась партія, и понятно въ чью сторону склонилось счастье. Таня была въ восторгѣ отъ выигрыша, хотя и»дружокъ«ея поплатился съ Мироволинымъ. Всѣ, однако-жъ, были довольны окончаніемъ пульки, потому что каждому хотѣлось прокатиться за городъ. Сборы были не долги, и не успѣла Таня пріодѣться немного, какъ у подъѣзда стояла уже ухарская тройка, звеня бубенчиками и взрывая копытами землю. — Куда же мы поѣдемъ? спросила Таня, спускаясь съ лѣстницы. — А вотъ сядемъ съ нами и подумаемъ, отвѣчалъ Слезкинъ, который не только зналъ цѣль путешествія, но и далъ уже адресъ Жоржеттѣ съ компаніею. XXXIV. На другой день импровизированнаго пикника гдѣ то за Нарвскою заставою, на которомъ Таня повеселилась, и Булдымовъ ====page 433==== съ Мироволинымъ проиграли нѣсколько тысячъ Салину, подставленому Слезкинымъ, — этотъ послѣдній, проснувшись часовъ въ двѣнадцать, чувствовалъ себя нехорошо. Голова у него болѣла, во всемъ тѣлѣ былъ ознобъ, а по временамъ схватывалъ его довольно сильный кашель. Очевидно онъ простудился. Каллистратъ посовѣтывалъ разныя домашнія средства, но Слезкинъ, дорожа здоровьемъ, которое ему въ описываемое время было дороже, нежели когда бы то ни было, послалъ пригласить ближайшаго доктора. Эскулапъ не замедлилъ явиться и объявилъ, что двухъ, трехъ дней достаточно для излѣченія, прописалъ лѣкарство и уѣхалъ, обѣщавъ завернуть вечеромъ. Напившись, однако жъ, горячаго чаю въ теплой комнатѣ, Слезкинъ еще до пріема лѣкарства почувствовалъ себя лучше и понялъ сразу, что просидѣвъ дня два дома, онъ поправится безъ всякихъ медикаментовъ, и рѣшилъ не принимать ни какихъ микстуръ, если, разумѣется, ему не будетъ хуже. Но дня два просидѣть въ комнатѣ, въ его положеніи, значило лишиться нѣсколькихъ тысячъ, потому что еслибы, какъ онъ и предполагалъ, устроилась игра, то не иначе какъ съ вѣдома и съ участьемъ Гременицына. Конечно, Слезкинъ стоялъ теперь на твердой ногѣ, онъ уступалъ Салину всего двадцать копѣекъ, и дальнѣйшая эксплуатація Булдымова и Мироволина могла принадлежать ему одному, ибо дольщикъ былъ счастливъ и маленькимъ процентомъ; но ему теперь предстояла задача отдѣлаться отъ Гременицына, человѣка, непривыкшаго легко выпускать изъ когтей добычу, и который рано или поздно долженъ былъ узнать объ измѣнѣ Слезкина. Вотъ почему онъ долженъ былъ примириться съ мыслью объ уступкѣ, по временамъ, своихъ дойныхъ коровъ жадному Ларіону Ивановичу. При этомъ Слезкинъ горько упрекалъ себя и за поспѣшность, съ которою вошелъ въ сепаратную сдѣлку съ Шлыкевичемъ... Все это онъ передумалъ за утреннимъ чаемъ, и первымъ его дѣйствіемъ въ тотъ день была дипломатическая уловка, именно коротенькая записочка, которою онъ увѣдомлялъ о своемъ нездоровьѣ Гременицына. Къ Мироволину и Булдымову онъ послалъ прямое приглашеніе, если имъ дѣлать будетъ нечего — фраза, не имѣвшая никакого значенія, ибо онъ былъ увѣренъ заранѣе въ ихъ посѣщеніи. О Салинѣ и думать нечего, оставалось пригласить Шлыкевича, но Слезкинъ хорошо зналъ, что Гременицынъ, получивъ его записку, пошлетъ дать знать мнимому графу Піоруновскому. Усѣвшись у камина, въ которомъ горѣли сухія березовыя ====page 434==== дрова, Слезкинъ предался размышленіямъ, разбѣгавшимся въ разныя стороны, такъ что онъ долго не могъ съ ними справиться и метался за ними въ ихъ безпорядочномъ стремленіи. И жажда выигрыша, и неполная увѣренность въ успѣхѣ, и всемогущій Гременицынъ съ его кознями, и боязнь свиданія съ Парашею, отъ которой хотѣлось бы ему отдѣлаться, и наконецъ, хорошенькая Таня во всемъ блескѣ своей соблазнительной красоты, все это перепутывалось, сталкивалось, въ головѣ Слезкина, охваченной слегка простуднымъ жаромъ, порою придававшимъ какой то фантастическій колоритъ его мечтамъ. Наконецъ, онъ почувствовалъ себя лучше физически, и мысли его начали принимать болѣе нормальное направленіе. Изъ всѣхъ предшествовавшихъ образовъ ярче и опредѣленнѣе предстала предъ нимъ Таня, которая вчера еще въ полузабытьи послѣ роскошнаго ужина, почти что лежала у него на рукахъ на возвратномъ пути въ городъ. Мироволинъ изъ предосторожности по совѣту его же поѣхалъ вмѣстѣ съ француженками. И Слезкину стало грустно. Онъ разомъ почувствовалъ все свое нравственное униженіе. Изъ корыстныхъ видовъ, изъ желанія ограбить двухъ молодыхъ людей, онъ долженъ былъ не только душить въ себѣ чувство къ молодой дѣвушкѣ, которую при другихъ обстоятельствахъ, какъ ему казалось, могъ бы расположить въ свою пользу — но еще и способствовать къ ея сближенію съ Мироволинымъ, онъ видѣлъ уже начало быстраго разложенія отношеній между Булдымовымъ и цыганкою, которое должно было повести къ разрыву. Онъ убѣдился, что гусаръ заигрывалъ съ Жоржеттою, шутя, но что молоденькая полька, первый разъ появившаяся въ ихъ обществѣ, могла вскружить, если уже и не вскружила ли немного, голову вѣтреному гусару. Въ интимномъ разговорѣ Слезкинъ намекнулъ Булдымову, что Мироволинъ могъ познакомить его въ большомъ свѣтѣ, о чемъ Булдымовъ мечталъ какъ о недоступномъ счастьи, и радость, которой не могъ скрыть при этомъ экспансивный гусаръ, показала ему какъ непрочны были розовыя цѣпи любви, связывавшія его съ цыганкою. Не будь желанной добычи, не имѣй онъ надобности въ дружбѣ Мироволина, Слезкинъ при своемъ изворотливомъ умѣ съумѣлъ бы оттереть опаснаго соперника и попытаться овладѣть прелестною дѣвушкою; но будучи поставленъ въ настоящія условія, онъ не смѣлъ рѣшиться на эту попытку, увѣнчалась или не увѣнчалась бы она успѣхомъ. Онъ, конечно, не могъ не знать, что для цыганки главную роль играли деньги, что по ====page 435==== мимо красивой наружности и особаго умѣнья понравиться, ей необходимы были деньги, и деньги большія; но онъ не безъ основанія разсчитывалъ, что во время печальныхъ дней разрыва съ»дружкомъ«, и ловко подготовленныхъ сценъ какого нибудь дебоша, въ которомъ Мироволинъ сыгралъ бы видную роль въ глазахъ Тани, Слезкинъ могъ бы на первыхъ порахъ, хоть на нѣсколько дней завлечь ее въ свои сѣти. У него хватило бы съ избыткомъ средствъ, облегчить путь если не къ ея сердцу, по крайней мѣрѣ къ ея временному расположенію, удовлетворяя врожденную цыганскую жадность къ цѣннымъ подаркамъ. Все это мелькало ему въ быстро смѣнявшихся соблазнительныхъ сценахъ, принимавшихъ порою сказочный видъ, но дѣйствовало не какъ увлекающее вліяніе надеждъ юноши, а какъ гнетъ безплоднаго раскаянія. У него даже начала кружиться голова, и онъ закрылъ лицо руками. Черезъ минуту явилась другая неутѣшительная мысль. Онъ пріобрѣлъ уже порядочно денегъ, часть которыхъ успѣлъ промѣнять на банковые билеты. Весь свой скарбъ онъ носилъ съ собою, потому что боялся оставить на квартирѣ, зная отношенія Каллистрата съ Гременицынымъ. Наконецъ, ночью его могъ обокрасть этотъ же самый Каллистратъ, отъ котораго онъ не смѣлъ отдѣлаться. Сначала тихій, а потомъ громкій звонокъ вывелъ его изъ этой задумчивости. Онъ вспомнилъ, что Каллистрата не было дома и пошелъ отворять дверь въ переднюю. На парадной лѣстницѣ никого не было. Тогда Слезкинъ разсудилъ, что, вѣроятно, звонили на кухнѣ. Кухонная дверь была заперта, и слуга унесъ ключъ съ собою. — Кто тамъ? громко спросилъ Слезкинъ. — Я, я, раздался знакомый голосъ Ѳеклы Ивановны. — Очень радъ. Потрудитесь обойти съ парадной лѣстницы, кв. № 4; мой человѣкъ ушелъ и заперъ кухню. — Ну, ладно, приду и по парадной. Слезкинъ немного смутился, потомъ вспомнилъ Шурмина и поспѣшилъ въ переднюю. — Вотъ и я! сказала Ѳекла Ивановна, входя. У, батюшка, совсѣмъ запыхалась. — Пожалуйте ко мнѣ въ комнату, тамъ и раздѣнетесь. Очень радъ васъ видѣть. — А я признаться все ждала, не завернешь ли самъ на старое пепелище. Ну, здравствуй, Макаръ Ивановичъ. Слезкинъ проводилъ свою бывшую хозяйку и усадилъ въ столовой. ====page 436==== — Вотъ придетъ человѣкъ, сказалъ онъ, мы напьемся кофейку. — Это дѣло. Ну, Макарушка, была я у Ильи Митрича. — Ну что? — Плохъ, куда тебѣ плохъ. Онъ, пожалуй, и бодрится, да дышетъ на ладонъ. Слезкинъ молчалъ. — А тебя надобно побранить, Макарушка, и крѣпко побранить. Какъ таки не выбрать время провѣдать старика. — Браните, Ѳекла Ивановна, я и оправдываться не буду; дѣйствительно, съ моей стороны свинство. — Небось, по мамзелямъ. У, глазастый! — Не слишкомъ-то по мамзелямъ. — Правда, у тебя есть своя сударушка. Стало быть больше въ картишки. — Есть грѣхъ. — А всетаки съѣздилъ бы, ей Богу! — Самъ немного хвораю. — Ой! Что тебѣ? — Простудился должно быть. — А ты бы перцовочки, знатнѣющее средство, выпьешь такъ вотъ по животу и разливается благодать какая-то, говорила Ѳекла Ивановна, причмокивая губами. — А я-то дуракъ! воскликнулъ Слезкинъ, подходя къшкапу и отворяя его. Не угодно ли, Ѳекла Ивановна пропустить въ ожиданіи кофейку. — Развѣ маленькую? — Что за маленькая! — А какая водка будетъ? — Должно быть полынная. — Тоже для нутра полезная. — Вотъ не угодно ли? — А самъ же ты что? — Я не пью. — Эво! А давно ли? — Какъ-то нѣтъ аппетита. — Да ты прихлебни. — И пробовать не хочу, говорилъ Слезкинъ, слегка покраснѣвъ. Въ это время раздался звонокъ, и Макаръ Ивановичъ впустилъ слугу. — Пожалуйста, Каллистратъ, поскорѣе кофе и рому. — Сейчасъ, сударь. Приказаніе ваше исполнилъ. ====page 437==== — Хорошо. — Однако, твоя горькая забираетъ, сказала Ѳекла Ивановна, крякнувъ. А закусить-то чѣмъ же? — Вотъ есть, кажется, ветчина. — Да мнѣ хлѣбца кусочекъ. Постойка-сь я сама возьму. — Разскажите же мнѣ Ѳекла Ивановна о старикѣ. — Да что, Макарушка, жалко. Худой такой, кожа да кости. Увидѣлъ меня, знаешь и заплакалъ, меня самое инда слеза прошибла. Все больше о тебѣ, говоритъ, забылъ меня Макарушка, а можетъ быть и некогда, говоритъ, ему нонеча дѣла много, а то, говоритъ, безпремѣнно бы навѣстилъ старика. Душа, говоритъ, у Макарушки добрая. Ну, отдала я деньги хозяйкѣ, она очинно благодарна, и видно, что женщина акуратная. Коньякъ, сказывала, вышелъ, такъ не знаю, говоритъ, покупать ли безъ барина. Это она тебя называетъ йариномъ! А старикъ, Боже мой, какъ захлопоталъ: мнѣ, говоритъ, безъ коньяку хоть въ гробъ ложись, только онъ батюшка, говоритъ, и на свѣтѣ держитъ. Я велѣла, признаться, купить, надо же потѣшить бѣдняка, ему вѣдь по рюмочкѣ съ наперстокъ два раза въ день отпускаютъ. Просилъ послать для меня за водочкою, да я отказалась. Ну, жандариха кофейкомъ угостила. Все о тебѣ, все о тебѣ. Посмотрите, Ѳекла Ивановна, говоритъ, изъ Макарушки большой человѣкъ выйдетъ. Я, признаться, хотѣла къ тебѣ вчера, да захлопоталась. Въ это время Каллистратъ подалъ кофе и булки. Хотя Слезкинъ и чувствовалъ легкое угрызеніе совѣсти относительно старика и радъ былъ получить о немъ извѣстіе, однако видимо стѣснялся присутствіемъ Ѳеклы Ивановны, ибо каждую минуту могъ ожидать кого нибудь. Между тѣмъ простодушная Голопятова, усѣвшись передъ кофейникомъ, расположилась какъ дома, сняла съ шеи большой платокъ и подливала себѣ въ чашку ромъ по ложечкѣ. — Ну, Макаръ, сказала она, придя въ отличное расположеніе духа: часто ли бываетъ къ тебѣ сударушка? — Бываетъ. — Что-жъ, небось, справилъ шелковое платье, бурнусъ. — Какъ водится... — Эхъ, ты, грѣховодникъ этакой! я вѣдь, братъ, тебя не сегодня знаю. Завелись деньжонки, такъ, я думаю, и въ гречиху скачешь. — Не понимаю. — Будто бы? Гмъ! Вы мужчины всѣ такіе. И Ѳекла Ивановна погрозилась пальцемъ. ====page 438==== — Такъ вы говорите, Ѳекла Ивановна, старикъ безнадеженъ? — Не прожить ему долго. Дохтуръ былъ разъ, какъ ты посылалъ и сказывалъ хозяйкѣ, что лѣкарствъ, говоритъ, никакихъ, а только присмотръ. — А жандариха эта, кажется, женщина хорошая? — Душа женщина должна быть. Я, признаться, попрощалась съ Ильею Митричемъ, хоть и сказала, что зайду. — Надобно непремѣнно съѣздить, и если докторъ мнѣ позволитъ выйти завтра, я тотчасъ же навѣщу старика. — А ромокъ-то у тебя хорошій, Макарушка. Слезкинъ въ это время вскочилъ съ мѣста. Его осѣнила какая-то мысль. — Посидите, голубушка Ѳекла Ивановна, я сейчасъ приду, и у меня будетъ къ вамъ просьба. — Ну, ну, ладно, скучать не буду: кофейникъ почти полонъ, да и въ графинчикѣ довольно. Слезкинъ не дослышалъ окончанія фразы. Въ спальнѣ послышался шелестъ бумаги, потомъ черкнула и затрещала спичка. — Войдите сюда, Ѳекла Ивановна! Голопятова, кряхтя, встала съ своего мѣста и направилась въ спальню. — Что такое? — А вотъ что, моя дорогая. У меня есть любовныя письма, которыя, боюсь держать у себя — знаете не ровенъ часъ. — Ну, видишь, грѣховодникъ, что въ гречиху скачешь. Ужъ ты мнѣ не говори, я тебя на сквозь вижу. — Я просилъ бы васъ, по старой дружбѣ, спрятать ихъ у себя въ комодѣ и не говорить ни кому. — Драть бы тебя за уши, да некому. Обманываешь сударушку и боишься, чтобъ не досмотрѣлась. А какая скромная, славная на видъ дѣвушка. Слезкинъ засмѣялся. — Кто Богу не грѣшенъ, царю не виноватъ, Ѳекла Ивановна. А вы вотъ возьмите этотъ пакетецъ и спрячьте. Когда нибудь я зайду за нимъ. — Ну, давай, безпутная твоя голова. Боишься, чтобъ тебѣ глазъ не выцарапала. — Я вамъ отслужу когда нибудь. — Ладно, сказала Ѳекла Ивановна, ворочая въ рукахъ довольно толстый пакетъ и положила, наконецъ, въ карманъ. — Не потеряйте только. ====page 439==== — А я нарочно положила въ лѣвый, гдѣ нѣтъ ничего. — Еще разъ благодарю. Однако, вашъ кофе простынетъ. — Эхъ, Макаръ, Макаръ, хорошій ты человѣкъ, да бить не кому. И Ѳекла Ивановна направилась въ столовую къ своей чашкѣ, въ которую влила ложечки двѣ рому. Въ это время раздался звонокъ. — Ахти, не сударушка ли? — Не знаю, проговорилъ сконфуженный Слезкинъ. — Ну, да я уже напилась порядкомъ, проговорила Ѳекла Ивановна, проглатывая поспѣшно содержаніе своей чашки, — и уйду черезъ кухню. Прощай, Макарушка. — Прощайте, дорогая Ѳекла Ивановна. Извините. — Ничего, ничего... Каллистратъ побѣжалъ отворять въ переднюю, а Голопятова, одѣвшись на скоро, поспѣшила въ кухню. — Господинъ Линейкинъ, сказалъ, входя, Каллистратъ. — А! Проси въ гостиную. А потомъ... И Слезкинъ показалъ на кухню. — Понимаю, проговорилъ догадливый слуга. Запахнувъ халатъ, Слезкинъ вышелъ въ гостиную. — А, Матвѣй Матвѣевичъ, какими судьбами? — Добраго здоровья, сказалъ Линейкинъ, кланяясь чуть не до земли. — Прошу покорно садиться. Линейкинъ съ поклономъ подалъ пачку денегъ. — Это ваша доля-съ. — Какая доля? спросилъ удивленный Слезкинъ. — Возьмите-съ и пересчитайте — денежки любятъ счетъ-съ. Здѣсь семьдесятъ рублей... — Я васъ не понимаю. — Года два назадъ вы были у насъ въ долѣ двадцать копѣекъ-съ, когда намъ остался долженъ въ банкъ купецъ Мулузинъ. — Ну? — Онъ былъ уѣхавши, а теперь возвратился и привезъ мнѣ триста пятьдесятъ рубликовъ-съ. Благоволите получить-съ. Слезкинъ засмѣялся. — Благодарю васъ, Матвѣй Матвѣевичъ, вы всегда были аккуратны. — Нельзя же-съ, надобно дѣйствовать по чести, замѣтилъ Матвѣй Матвѣевичъ, всталъ и отвѣсилъ поклонъ. Потрудитесь сосчитать-съ. ====page 440==== — Ужъ когда вы говорите, значитъ — вѣрно. — Нѣтъ, съ деньгами надо быть осторожнѣе. Потрудитесь перечесть-съ. — Ровно семьдесятъ, сказалъ Слезкинъ, переворачивая бумажки. Еще разъ благодарю. Не прикажете ли чаю, сигару? — Чаю не хочу-съ, а сигарочку выкурю — у меня есть Крафта № 4. — Я васъ угощу хорошею. Эй, Каллистратъ! Слуга вошелъ. — Подай сигаръ и зажги намъ свѣчку. Мнѣ что-то нездоровится. Матвѣй Матвѣевичъ. — Должно быть простудились. — Когда Каллистратъ принесъ сигары и свѣчку и удалился, а по стуку слѣдующей двери можно было судить, что онъ вышелъ на кухню, Слезкинъ пристально взглянулъ на своего собесѣдника. На желтоватомъ лисичьемъ лицѣ Линейкина выражалось полнѣйшее безстрастье. Прищуренные глазки смотрѣли даже съ нѣкоторымъ добродушіемъ, и только огромныя уши какъ бы подергивало. Слезкинъ очень хорошо зналъ, что приходъ Линейкина имѣлъ другую цѣль, что позабытая доля служила предлогомъ, и угадалъ. Линейкинъ раскурилъ сигару. — Видно не здѣшняя и должно быть дорогая-съ. — Да, это гаванская. — А я, знаете, курю Крафта № 4, беру тысячами, и мнѣ уступаютъ. Угодно-съ? — Нѣтъ, я только что курилъ. — Васъ что-то давно не видно, Макаръ Ивановичъ. — Прогорѣлъ было и сильно, Матвѣй Матвѣевичъ. — Такъ-съ. А теперь? спросилъ Линейкинъ, окидывая взоромъ комнату. — Теперь кое-какъ перебиваюсь. Линейкинъ потянулся къ свѣчкѣ закурить сигару, которая, впрочемъ, курилась и безъ того. — У меня сегодня былъ Салинъ, сказалъ онъ вдругъ, не смотря на Слезкина. Послѣдній молчалъ. — И заплатилъ двѣсти рублей, которыя мнѣ былъ долженъ-съ. — Онъ, кажется, честный малый. — Что и говорить-съ. Линейкинъ наклонился къ Слезкину. — Вы бы, Макаръ Ивановичъ, къ намъ своихъ понтовъ-съ, право лучше было бы-съ. ====page 441==== — Да вѣдь я еще самъ едва началъ. — Пустое-съ. Мы знаемъ. Повѣрьте, съ Гременицынымъ хуже будетъ-съ. — А что мнѣ Гременицынъ? — Не говорите этого-съ. Вамъ удастся разъ, два увильнуть, а тамъ накроетъ и шабашъ-съ. Мы Ларіона Ивановича видали въ дѣлахъ-съ. Вамъ нужны деньги — мы съ удовольствіемъ. — Это вздоръ, деньги не нужны, да и въ Гременицынѣ я не нуждаюсь. — Какъ угодно-съ. Мнѣ Салинъ сказывалъ. Онъ очень вамъ благодаренъ, да эдакъ дѣла нельзя вести... — То есть относительно чего? — Разыграть богатыхъ людей, да еще неопытныхъ — нельзя тайкомъ. Послушайтесь меня, я прошелъ огни и воды. Непремѣнно надо устроить игру какъ есть. Положимъ, вамъ меньше будетъ доля, за то вѣрная-съ, и мы устроимъ такъ, что у этихъ молодцовъ не останется ни гроша-съ, говорилъ Матвѣй Матвѣевичъ, одушевляясь и куря съ ожесточеніемъ сигару. — Гмъ! — Вѣрно говорю сь. Салинъ одинъ ничего не сдѣлаетъ, не сдѣлаетъ и Шлыкевичъ. Съ Салинымъ вы ущипнете разъ, другой, а съ Шлыкевичемъ перейдетъ большая доля къ Гременицыну-съ. — Ну, а съ вами? — Съ нами-съ? — И какъ вы сдѣлаете? — Мы вамъ дадимъ сорокъ копѣекъ, а намъ шестьдесятъ на братію-съ. А какъ.сдѣлаемъ, могу только сказать, что не хуже Гременицына устроимъ. — Устроить то вы устроите, да кто поручится, что это будетъ фундаментально. — Макаръ Ивановичъ, дѣло коммерческое-съ. Нельзя сначала у вашихъ обоихъ понтовъ выиграть все, а по крайности надо зацѣпить столько, чтобъ не жаль было хлопотъ-съ. — Въ этомъ никто и не сомнѣвается, Матвѣй Матвѣевичъ; но дѣло капитальное и портить его пе слѣдуетъ. — Чѣмъ же портить-съ? — А тѣмъ, что машина заведена и пусть уже играетъ одну пѣсню. — Да вѣдь Салинъ нашъ другъ и безъ насъ пока ни куда-съ. — У меня Салинъ долю небольшую получаетъ, а теперь и совсѣмъ не получитъ, потому что болтунъ. ====page 442==== — Это вы напрасно сердитесь, Макаръ Ивановичъ. Салину нельзя: онъ у насъ въ рукахъ, мнѣ одному онъ долженъ больше тысячи, да Брантмауэру... — Такъ вы поэтому хотите изъ него выпить сокъ. Нечего сказать — благородно. — Деньги любятъ счетъ-съ, Макаръ Ивановичъ: возьмешь, надо отдать-съ. — Я подумаю, Матвѣй Матвѣевичъ. — А знаете ли, тутъ думать нечего, надобно ковать желѣзо пока горячо-съ Мы съ Брантмауэромъ придумали уже штуку. Отличная штука-съ. — А помните, Матвѣй Матвѣевичъ, какъ не удалась намъ одна штука. — То другое дѣло-съ. — Когда я съѣлъ пару оплеухъ, а вамъ намяли бока... — Это особь статья-съ. Мы шли на барановъ, а оказались волки-съ. — Такъ что же вы придумали, а? — Раза въ три много можно заработать. — А я думаю, что это не такъ. Мои фофаны не проиграются въ короткое время, ихъ надобно стричь и стричь, и вотъ почему я думалъ бы не совсѣмъ устранять Гременицына. — А какъ же вы-съ? — Я-съ? Понимаете хочу больше заработать. — Такъ-съ. Значитъ, вы не пойдете на сдѣлку съ нами. — Трудно, Матвѣй Матвѣевичъ. А я вамъ вотъ что скажу. Бросьте вы этого подлеца Брантмауэра, условьтесь съ Салинымъ и будете живиться, чѣмъ Богъ послалъ. Я васъ не узнаю. Изъ чего же вы вдругъ разгорячились-! Вѣдь вы всегда довольствовались малыми долями. — Да видите ли, я ничего, а все Брантмауэръ пристаетъ... — Я очень хорошо знаю Фрица: и онъ и вы, конечно, не пощадите никого и если можно ободрать роднаго отца, обдерете, а всетаки съ вами лучше имѣть дѣло, чѣмъ съ Брантмауэромъ. Плюньте вы на него и скажите, что я не иду на сдѣлку, а сами сладьте съ Салинымъ — вотъ и вся недолга. — Такъ-съ. Благодарю васъ. Это мы устроимъ-съ. По крайности бы когда нибудь къ намъ вечеркомъ-съ. — Нельзя, Матвѣй Матвѣевичъ, у васъ публика не подходящая. — Мы скажемъ когда-съ. Мы пригласимъ хорошихъ людей, закажемъ на славу обѣдъ... — И Вислоуховъ не будетъ? ====page 443==== — Зачѣмъ Вислоухова-съ? Онъ дѣйствуетъ только по утрамъ, сказалъ Линейкинъ съ улыбкою, наклоняя голову. — Это ужъ надобно переговорить съ Гременицынымъ. — Такъ ужъ вы, Макаръ Ивановичъ, дайте Салину копѣекъ сорокъ. — Много будетъ. — Нѣтъ, ужъ такъ для ровнаго счету-съ; оно будетъ справедливо-съ. Салинъ сказывалъ, что вы не мечете противъ своихъ пріятелей — это очень умно-съ. Ну, вамъ, значитъ, нуженъ человѣкъ-съ. — Такихъ человѣчковъ, Матвѣй Матвѣевичъ, всегда можно подыскать и очень дешево. Линейкинъ пристально посмотрѣлъ на Слезкина. — Мы вамъ и впередъ пригодимся, Макаръ Ивановичъ. — Ну, такъ и быть дамъ двадцать пять копѣекъ, только ужъ никому не разсказывайте. — А намъ что! Вы, пожалуйста, приходите, можно будетъ маленькую дольку... — Спасибо. А вотъ покончимъ съ моими, и, вѣроятно, покончимъ скоро, тогда примемся за старое. — Такъ я въ надеждѣ-съ. Сегодня у васъ будетъ что нибудь? — Сегодня, если и будетъ, то съ Гременицынымъ. — Ну, какъ знаете. Хотите сигарочку-съ? — Нѣтъ, не хочу. Линейкинъ взялся за шляпу. — Мнѣ пора, надо еще въ управу благочинія-съ, — тамъ маленькое полученіе-съ. — Отовсюду деньги. — Признаться рисковалъ-съ. Купилъ, видите ли, векселекъ по сорокъ за рубль, и вотъ удалось получить полностью-съ. Жаль только, что не большой-съ — восемьсотъ рубликовъ-съ. Линейкинъ раскланялся и вышелъ. Слезкинъ задумался не на шутку. При всемъ своемъ умѣ, опытности и искусствѣ въ интригахъ онъ упустилъ изъ виду одно чрезвычайно важное обстоятельство — что предпріятіе его не могло долго оставаться тайною, и что въ разныхъ кругахъ игроковъ всѣ шулера непремѣнно обратятъ на него вниманіе. Онъ увидѣлъ, что ему оставалось одно средство, ограничиться кушемъ, который далеко рознился съ цифрою, мелькавшею первоначально въ его воображеніи. Онъ сознавалъ настоятельную необходимость дѣйствовать быстро и рѣшительно, и почти ====page 444==== въ душѣ сознавалъ, что предложеніе Линейкина въ этомъ случаѣ способствовало къ разрѣшенію вопроса. — Съ городской почты, сказалъ Каллистратъ, входя и подавая письмо. Слезкинъ взглянулъ на адресъ, узналъ почеркъ Параши и распечаталъ. Его просили придти непремѣнно въ 8 часовъ въ условленное мѣсто. Было около трехъ часовъ пополудни. Слезкинъ не могъ выѣхать, а между тѣмъ не исполнить просьбы Параши, ему казалось тоже неудобнымъ, тѣмъ болѣе, что дѣвушка эта могла сообщить ему какое нибудь интересное извѣстіе. Оставалось написать письмо и прибѣгнуть къ посредству Каллистрата, хотя Слезкину этого крайне не хотѣлось. Онъ, впрочемъ, разсудилъ, что рано или поздно слуга узнаетъ интимныя его отношенія къ Парашѣ, и потому рѣшился послать съ нимъ письмо, разсчитывая въ этомъ случаѣ на ловкость и изворотливость своего камердинера, который во всякомъ случаѣ осторожно выполнитъ его порученіе. Конечно, объ этомъ узнаетъ Гременицынъ, но послѣднему и безъ того были извѣстны сношенія его съ домомъ княгини Тулумбасовой. Написавъ наскоро Парашѣ очень нѣжную записочку, въ которой увѣдомилъ о невозможности свиданія, и просилъ ее, если можно, пріѣхать къ нему на другой день пораньше утромъ. На конвертѣ адреса никакого не было, но Каллистратъ получилъ самыя, подробныя инструкціи, и Слезкинъ далъ ему три рубля впередъ за успѣшное исполненіе порученія. Каллистратъ поблагодарилъ и далъ слово барину, что оправдаетъ его довѣріе. Послѣ обѣда заѣзжалъ Гременицынъ и сдѣлалъ замѣчаніе относительно вчерашняго вечера, но Слезкинъ съ достоинствомъ отвѣчалъ, что не обязанъ же онъ былъ въ самомъ дѣлѣ отдавать отчетъ въ каждомъ шагѣ и считалъ себя въ правѣ выиграть безъ дольщиковъ сотню, другую въ преферансъ, если не представлялось чего нибудь болѣе фундаментальнаго. Гременицынъ привыкъ уже за послѣднее время къ рѣзкимъ выходкамъ Слезкина и долженъ былъ ихъ переносить на томъ основаніи, что не придумалъ еще, да и не могъ придумать ничего, чтобъ обойтись безъ его содѣйствія. На этотъ разъ Ларіонъ Ивановичъ воздержался отъ упрековъ и уѣхалъ, обѣщавъ прислать ІПлыкевича. Гременицынъ зналъ очень хорошо людей, въ особенности индивидуумовъ, съ которыми имѣлъ дѣло, чувствовалъ, что подъ нимъ колебалась почва и старался только, какъ бы извлечь возможно большія выгоды въ виду всякихъ непріятныхъ случайностей. ====page 445==== Къ Слезкину, какъ и надо было ожидать, пріѣхали Шлыкевичъ, Булдымовъ и Мироволинъ, но, къ удивленію, не одинъ, а съ Салганцевымъ, который, по его словамъ, счелъ обязанностью, навѣстить больнаго,»милѣйшаго«, Ивана Васильевича. Слезкину это очень не понравилось, но онъ не подалъ и вида неудовольствія, а напротивъ принялъ неожиданнаго гостя весьма привѣтливо, мигомъ обдумавъ, какъ ему дѣйствовать. Прежде всего сѣли играть въ преферансъ Шлыкевичъ, Булдымовъ и Мироволинъ. Салганцевъ не захотѣлъ, и хозяинъ отговорился нездоровьемъ. По заранѣе заключенному условію, Шлыкевичъ долженъ былъ нарочно проигрывать, въ чемъ и успѣвалъ отлично, доставляя неподдѣльную радость своимъ партенерамъ. Салганцевъ съ Слезкинымъ сидѣли у камина и вели оживленную бесѣду о театрѣ, женщинахъ и разныхъ текущихъ новостяхъ. Потомъ они подошли къ карточному столу, гдѣ Шлыкевичъ выходилъ изъ себя. Проигравъ въ первую пульку рублей двѣсти, онъ самъ предложилъ вторую, которая окончилась для него самымъ плачевнымъ образомъ. Онъ заплатилъ четыреста слишкомъ рублей, изъ которыхъ полтораста достались Мироволину. Молодые люди не могли придти въ себя отъ радости. — Садитесь къ намъ. Артуа, мы вздуемъ хорошенько графа, сказалъ Мироволинъ: его звѣзда сегодня начинаетъ меркнуть. — Какъ хозяинъ, я сочувствую и вашей радости, и неудачѣ графа Піоруновскаго; но играть съ вами, господа, не буду, потому что, право, мнѣ нездоровится. — А вы, Салганцевъ, не хотите? — Да вѣдь я какъ играю, только иногда съ барынями, при томъ же мнѣ пора. — А поужинать съ нами? отозвался Слезкинъ. — И ужинать некогда. Сегодня я на вечерѣ, гдѣ достанется, пожалуй, какая нибудь котлетка съ прогорклымъ масломъ, но поневолѣ il faut faire bonne mine au mauvais jeu. — Вотъ что, господинъ Салганцевъ. Я уже познакомилъ васъ съ Дмитріемъ Николаевичемъ Булдымовымъ, и теперь позвольте поручить его доброту вашему расположенію. Дмитрій Николаевичъ любитъ свѣтъ и его удовольствія; онъ расположенъ остаться здѣсь и перейти въ гвардію и хотѣлъ бы потанцовать. — Очень пріятно, господинъ Булдымовъ. Пожалуйте мнѣ ====page 446==== вашъ адресъ, и я очень скоро доставлю вамъ это удовольствіе. У насъ въ танцорахъ недостатокъ. Булдымовъ благодарнымъ взоромъ посмотрѣлъ на Слезкина и разсыпался въ изъявленіи признательности Салганцеву. — Я живу у Демута, сказалъ онъ. — Такъ и запишемъ. Можете готовиться хоть съ завтрашняго дня. Мироволинъ вопросительно посмотрѣлъ на Слезкина. Послѣдній какъ-то особенно кивнулъ головою. Они поняли другъ друга. По уходѣ Салганцева завязался банкъ. Играли до трехъ часовъ ночи. Вечеръ закончился разбитіемъ гусара и Мироволина, которые проиграли тысячи по двѣ съ половиною. Гости разошлись вмѣстѣ, но черезъ четверть часа Шлыкевичъ вернулся, вручая Слезкину двѣ тысячи, столько же положилъ къ себѣ въ бумажникъ, а тысячу запечаталъ тутъ же въ пакетъ, предназначивъ ее Гременицыну. Дольщики первый разъ еще обдѣлили Ларіона Ивановича, при чемъ, однакожъ, искренно пожалѣли, что раньше не прибѣгали къ этому средству. Ночь Слезкинъ провелъ довольно тревожно, на другой день проснулся, чувствуя себя веселѣе и усѣлся за чай почти въ нормальномъ положеніи. Въ одинадцать часовъ раздался звонокъ, и въ столовую вошла Параша. — Я не здоровъ, не могъ вчера, сказалъ Слезкинъ. Параша, бросилась къ нему на шею и заплакала. — Что съ тобою? Отвѣта не было. — Перестань! Неловко же, человѣкъ услышитъ, подумаетъ, Богъ знаетъ что. Параша старалась удержаться, но судорожный плачъ по временамъ вырывался отрывистыми стенаніями. Слезкинъ всталъ и приподнялъ Парашу. — Пойдемъ въ другую комнату, сказалъ онъ, увлекая дѣвушку, которая прикрывала руками лицо. — Что съ тобою, Параша? спросилъ Слезкинъ, отступая и смотря на свою гостью. Дѣвушка снова пришла къ нему на плечо. — Макарушка! — Ну? Дѣвушка шепнула ему нѣсколько словъ на ухо и снова заплакала. ====page 447==== Слезкинъ невольно сдѣлалъ движенье отшатнуться, но удержался, и на лицѣ его показалось крайне непріятное выраженіе. Онъ понялъ, однако-жъ, что молчать ему не слѣдовало. — Чего же плакать? сказалъ онъ по возможности мягкимъ голосомъ. — Посуди, какъ же не плакать? Что же я теперь буду дѣлать? — Э, милая моя, проговорилъ Слезкинъ, придерживая Парашу: — въ Петербургѣ легко все устроить. — Да мнѣ-то какъ!.. Всѣ... увидятъ. — А ты дѣлай такъ, чтобъ не видали. Я не думалъ, чтобъ ты была такая простушка. — Опять княгиня... — Ну, ужъ твоя книгиня больше всѣхъ другихъ должна смотрѣть сквозь пальцы... Притомъ знаешь что, Параша? Дѣвушка подняла на Слезкина заплаканные глаза, лицо ея было красно и отъ слезъ и отъ стыдливости. — Присядь, милая, говорилъ Слезкинъ, усаживая ее на диванѣ. — Сдѣланнаго не воротишь. Скрываться ты можешь очень долго... А мѣсяца черезъ два, можетъ быть, мы съ тобою уѣдемъ. Послѣднюю фразу Слезкинъ произнесъ не совсѣмъ твердымъ голосомъ и слегка отвернувшись отъ Параши. — Уѣдемъ! А ты меня не бросишь? — Какъ тебѣ не стыдно! А ты мнѣ вотъ что скажи: ненадобно ли тебѣ денегъ — я могу отдать часть долга. — На что же мнѣ деньги! Я не потребую. — Но я самъ хочу расплатиться. Нельзя же, Параша. Я тебѣ очень благодаренъ, и вѣдь бралъ не безъ отдачи. — Нѣтъ, пусть у тебя будутъ. — Не хочешь ли кофе? — Ничего не хочу, я на минутку отвѣчала Параша, видимо повеселѣвъ и опустивъ глаза, въ которыхъ уже засвѣтилось какое то отрадное чувство. Слезкинъ подсѣлъ и обнялъ ее. — Дай мнѣ только мѣсяца два сроку, сказалъ онъ. — А потомъ? — Все уладимъ. Параша покачала головою. — Смотри, Макаръ, я не знаю навѣрно, но думаю, что ты занимаешься нехорошими дѣлами. — Напримѣръ? ====page 448==== — До княгини доходятъ слухи, что Мироволинъ проигрывается. А ты вѣдь каждый день съ нимъ вмѣстѣ. — Въ самомъ дѣлѣ? Что же говорятъ? — Говорятъ, что его обыгрываютъ. — Да у нихъ была рѣчь объ этомъ, что ли? — Княгиня ему два раза выговаривала. — И что-жъ?. — Мироволинъ смѣется. — Ну, я тебѣ скажу правду, Параша: онъ дѣйствительно проигрываетъ, но вѣдь Мироволинъ такъ богатъ. — Очень богатъ. Мнѣ только боязно, чтобъ ты не попался. Вотъ и у тебя, значитъ, завелись деньги, когда мнѣ хочешь отдать. — Дурочка ты. Вѣдь мнѣ, то есть намъ съ тобою, нужно очень много денегъ. Параша не отвѣчала. — Понимаешь? продолжалъ, Слезкинъ, необходимо нажить что нибудь, а какъ нажить это ужъ мое дѣло. — Да, но только не попался бы ты, Макарушка. — Надѣюсь на себя. — А француженки? спросила Параша, искоса посматригая на своего собесѣдника. — Это все Мироволинъ, я тутъ въ сторонѣ. — Смотри. Макаръ... — Скажу тебѣ одно: будь покойна. — Ты ужъ давно мнѣ говоришь, давно обѣщалъ открыть... — И открою все, повѣрь, Параша. — Дай тебѣ Богъ успѣха, только я не могу быть покойна. Не знаю съ кѣмъ и гдѣ, а ты обыгрываешь Мироволина. — Эхъ, Параша, ты знаешь русскую пословицу — на то щука въ морѣ, чтобъ карась не дремалъ. У меня уже есть въ сборѣ три тысячи, прибавилъ Слезкинъ тихо: и надѣюсь, что будетъ еще въ десятеро, тогда мы уѣдемъ съ тобою изъ Петербурга. — И ты не врешь? — Съ какой стати! — Перекрестись! Слезкинъ махнулъ по груди рукою. — Ну? Параша крѣпко обняла его и поцѣловала. — Чѣмъ же ты не здоровъ? — Простудился. Докторъ не велѣлъ выходить изъ комнаты. ====page 449==== — Ты берегись, Макарушка, знаешь какое у тебя здоровье, говорила Параша, перебирая у него на лбу волосы. — Мнѣ гораздо лучше. Въ это время раздался звонокъ. — Ахъ! — Вотъ что, ты пройди, голубушка по черной лѣстницѣ. Параша вскочила. — Я провожу тебя на кухню, а тамъ Каллистратъ выпуститъ. — Прощай, Макарушка. — Я пришлю за тобою завтра или послѣ завтра. Придешь? Дѣвушка покраснѣла и только утвердительно кивнула головою. Слезкинъ проводилъ ее на кухню. Пріѣхалъ Булдымовъ. XXXV. Матвѣй Матвѣевичъ Линейкинъ, котораго мы только что видѣли у Слезкина, и котораго читатель, можетъ быть, припомнитъ въ первой части романа, принадлежалъ къ числу обыкновенныхъ шулеровъ по технической части, но это былъ человѣкъ въ высшей степени хитрый, плутоватый, умѣвшій всегда выходить сухимъ изъ воды и постоянно пользовавшійся въ игрѣ хоть маленькими выгодами. Относительно его національности никто ничего не могъ сказать. Линейкинъ хотя и носилъ чисто русскую фамилію, однако ни типъ лица, ни очертанія черепа не напоминали ничего славянскаго; кто считалъ его латышемъ, кто зыряниномъ, кто черемисомъ, одинъ острякъ даже причислялъ его къ ослиной породѣ по необыкновенно длиннымъ ушамъ, но это вопросы, которыхъ мы касаться не будемъ въ нашемъ описаніи. Достаточно сказать, что этотъ господинъ самъ нажилъ порядочное состояніе. Кое кто еще, напримѣръ старикъ Недородовъ, помнилъ его мальчикомъ на Апраксиномъ, гдѣ онъ изучалъ коммерцію въ лоскутномъ ряду, и гдѣ уже умѣлъ ловко воровать у хозяина гроши и гривны, если представлялся къ тому удобный случай. Потомъ онъ сдѣлался приказчикомъ у торговца старыми золотыми вещами, гдѣ предстояло ему болѣе широкое поприще для плутней, такъ что лѣтъ въ десять онъ пріобрѣлъ лавку и выгодно продалъ ее другому торговцу. Въ эпоху своего приказчичества онъ познакомился съ плутами-картежниками, научился дергать и подтасовывать и разсчиталъ, ====page 450==== что это занятіе гораздо выгоднѣе торговли. Желая, однако-жъ, имѣть какое нибудь соціальное положеніе, онъ вступилъ въ товарищество съ какимъ-то лавочникомъ и дѣятельно занялся шулерствомъ. Стакнувшись съ нѣкоторыми мазуриками зеленаго поля, Линейкинъ открылъ у себя игорный домъ, и горе тѣмъ, которые попадались въ эту мышеловку. Линейкина вообще никто изъ товарищей не любилъ, не за жадность — потому что всѣ шулера жадны, а за его коварство, за его іезуитскія плутни, всегда запутанныя такъ хитро, что онъ выходилъ сухъ изъ воды, и, наконецъ, за то притворное добродушіе, которое онъ выказывалъ именно тамъ, гдѣ собирался, что называется, съѣсть человѣка. Между тѣмъ въ кругу нечестныхъ игроковъ онъ пользовался репутаціею извѣстнаго ловкаго мошенника и жилъ со всѣми въ ладу, какъ индивидуумъ, изворотливость котораго въ картежномъ ремеслѣ была необходима. Вторымъ и не послѣднимъ условіемъ было то, что у Линейкина имѣлись свободныя деньги, которыми въ случаѣ надобности онъ и снабжалъ товарищей, разумѣется, за большіе проценты. Шутки онъ всякія переносилъ, ни чѣмъ не обижался, да и не могъ исполнять правилъ общежитія, выросши на толкучкѣ и еще на той толкучкѣ, которая представляла лабиринтъ деревянныхъ лавочекъ, ларей и закоулковъ, не всегда считавшихся безопасными. Торговыхъ способностей онъ не имѣлъ, въ которыхъ, впрочемъ, и не нуждался, ибо вся его коммерція состояла изъ плутней, и когда онъ вошелъ во вкусъ картежной мошеннической игры, тутъто и развернулись всѣ его таланты. Но и здѣсь онъ не отличался способностями, т. е. дергать и подтасовывать онъ никогда не умѣлъ искусно, такъ какъ вообще природа надѣлила его неуклюжестью; но онъ тотчасъ смекнулъ въ чемъ дѣло и въ какихъ нибудь два, три года прошелъ всю шулерскую механику или лучше сказать усвоилъ и даже усовершенствовалъ многіе воровскіе пріемы. Смотря на эту сильно гаденькую фигуру съ длинными ушами, на этотъ полуискривленный ротъ, старающійся обратиться въ привѣтливую улыбку, невозможно было предположить въ Линейкинѣ особеннаго ума, а между тѣмъ въ умѣ не. могъ ему отказать и самъ Гременицынъ, который такъ выражался о Матвѣѣ. Матвѣевичѣ: «Подлецъ и трусъ, но уменъ бестія». И дѣйствительно, Линейкинъ обдѣлывалъ свои дѣла какъ ни одинъ изъ его собратовъ на поприщѣ шулерства. Онъ тогда еще только начиналъ самостоятельную карьеру и уже становился твердою ногою на путь, который долженъ былъ повести его ====page 451==== къ поживѣ. Изъ всѣхъ товарищей онъ больше всего любилъ имѣть дѣло съ Брантмауэромъ, который будучи болѣе его искуснымъ шулеромъ, имѣя торговлю и, значитъ, и деньги, въ свою очередь держался Линейкина какъ дольщика, способнаго на всякую пакость и умѣвшаго не только ловить рыбу въ мутной водѣ, но и замутить самую воду для выгодной ловли. Съ появленіемъ Мироволина, а потомъ Булдымова на зеленомъ полѣ, оба эти шулера тотчасъ же насторожили уши и начали употреблять всѣ усилія, чтобъ попользоваться добычею, но, разумѣется, всѣ ихъ усилія оказались безполезны. Они пожертвовали даже семидесятые рублями, которые Линейкинъ отвезъ Слезкину подъ видомъ какой-то забытой доли, будто бы только что полученной, однако мы видѣли, что и этотъ подходъ потерпѣлъ фіаско. Брантмауэръ разразился только проклятіями и махнулъ рукою. Но Матвѣй Матвѣевичъ, выйдя отъ пріятеля, не палъ духомъ и вѣрный своему призванію, рѣшился дѣйствовать до конца, до послѣдней невозможности. Закутавшись плотно въ шубу и нахлобучивъ мѣховую шапку на глаза, чтобы быть болѣе незамѣтнымъ, конечно, изъ безполезной предосторожности, ибо за нимъ никто не слѣдилъ, Линейкинъ поѣхалъ къ старику Недородову. Онъ засталъ дома Ивана Алексѣевича, который въ своемъ сѣромъ пальто и неизмѣнныхъ замшевыхъ сапогахъ большими шагами ходилъ по комнатѣ. Старикъ былъ не въ духѣ: одинъ изъ его должниковъ, вексель котораго лежалъ у него въ шкатулкѣ, объявилъ себя несостоятельнымъ. Недородовъ давалъ деньги подъ векселя не менѣе какъ за 50°/о, и по возможности наблюдалъ, чтобъ кредитовать только людямъ, съ которыхъ могъ получить; но случалось, что и рисковалъ служить не весьма благонадежнымъ личностямъ, и, разумѣется, бралъ уже сто и болѣе процентовъ. И вотъ одинъ изъ должниковъ послѣдней категоріи прогорѣлъ такъ, что Недородову по конкурсу приходилось едва, едва выручить свой капиталъ, и это приводило его въ негодованіе. Онъ очень удивился раннему приходу Линейкина, но не показалъ этого, смекая, что предстояла какая нибудь выгодная афера, и ограничился тѣмъ, что разсказалъ о своемъ горѣ. Матвѣй Матвѣевичъ, какъ водится, принялъ притворное участье и попотчивалъ Недородова сигаркою. — Я къ вамъ по дѣльцу-съ, Иванъ Алексѣевичъ. — Послушаемъ. Присядь. — Совѣтъ нуженъ-съ. — Почему же и не посовѣтоваться. ====page 452==== — Можно бы заработать-съ. — Отчего же и не заработать. Линейкинъ придвинулся ближе. — Иванъ Алексѣевичъ, сказалъ онъ: — нечего канитель тянуть. Недородовъ зясмѣялся. — Да на коего чорта ее тянуть-то! Говори прямо и шабашъ. — Теперь Слезкинъ большой человѣкъ. — Большой ли человѣкъ — не знаю, а что молодецъ и большой плутъ — сосласенъ. — Какъ бы его... — Поднадуть что ли? Ну, братъ.. — Нѣтъ-съ, какая надуванція-съ! А хотѣлось бы этакъ честно... — Гмъ! Ему нельзя, онъ связанъ съ Гременицынымъ. — Чѣмъ же связанъ-съ? Я полагаю, когда человѣкъ безъ денегъ, тогда дѣло другое, а у Макара денежки шевелятся. — Говори, однако, скорѣе, что придумалъ. — Послѣднее средство-съ. — На счетъ чего? — Да все на счетъ Слезкина. Былъ я сейчасъ у него и ничего не могу подѣлать, все упирается. — Въ такомъ случаѣ ничего и не подѣлаешь. — Досадно-съ. — Понимаю, что очень досадно, когда глазъ видитъ, а зубъ нейметъ. — А, кажись, въ одномъ городѣ-съ. — Даже въ одномъ кругу и то взятки гладки. — Мнѣ кажется, я придумалъ. — Посмотримъ. — Поѣдемъ къ старику Шурмину, повеземъ еще рубликовъ десять. — Ну? — А его настроимъ, чтобъ уговорилъ Слезкина. — Не ожидалъ я отъ тебя, Матвѣй Матвѣевичъ, такой, можно сказать, дѣтской выходки. Шурминъ умираетъ, если не умеръ. Слезкинъ былъ у него одинъ только разъ. — Нѣтъ, знаешь, всетаки Макаръ его слушается. — Поди ты съ своими затѣями! Я полагалъ, ты, Богъ знаетъ что, выдумалъ. — Нѣтъ-съ, ты послушай. Старикъ былъ намъ когда-топріятелемъ. Недородовъ засмѣялся какимъ-то сквернымъ смѣхомъ. ====page 453==== — Пріятель, пока были у него деньги, а какъ впалъ въ несчастье, то ни Матвѣй Матвѣевичъ, ни Иванъ Алексѣевичъ... — Неправда-съ! Я сколько разъ давалъ ему рублика по три на бѣдность. — Да, знаю, высылалъ какъ собакѣ... Однако, тебѣ ужъ видно очень хочется залѣзть въ карманъ Мироволину, когда рѣшаешься на такое средство. — Ты же самъ говорилъ, что Слезкинъ заботится о старикѣ. — Да, помогъ и, пожалуй, дастъ еще денегъ, но не думаю чтобъ самъ поѣхалъ, развѣ соберется проводить на кладбище. — Такъ-съ. А я признаться думалъ, что старикъ на смертномъ одрѣ завѣщаетъ ему бросить Гременицына, потому Шурмина обижалъ Ларіонъ Ивановичъ... Намъ бы разикъ или два огрѣть Мироволина и была бы пожива-съ. — Видишь ли, Матвѣй Матвѣевичъ, съ Макаромъ можно сладить, только надо подпоить, но теперь онъ, какъ умный человѣкъ остерегается. — Что-жъ, я не прочь и шампанскаго и хорошаго лафитцу. — Вотъ подъ хмѣлькомъ онъ былъ бы податливѣе, тогда для смягченія сердца можно бы и свиданіе при смертномъ одрѣ устроить. — Иванъ Алексѣевичъ, похлопоталъ бы ты, а? Мы бы и тебѣ дали маленькую долю, право. — Хлопотать-то трудно. Развѣ въ самомъ дѣлѣ съѣздить къ Шурмину, узнать каковъ старикъ и тогда попытаться повезти Слезкина. — Вѣдь тебѣ нѣтъ особенно дѣла, поѣдемъ сейчасъ къ Шурмину... Ну, если и ни къ чему приведетъ попытка, по крайней мѣрѣ, исполнимъ христіанскій долгъ, навѣстимъ умирающаго. — Это точно. Старикъ-то будетъ на нашей сторонѣ, да какъ ты справишься съ Макаромъ. — Тугенекъ анаѳема, и какъ тугенекъ-съ. Ужъ я подъѣзжалъ къ нему... — Съ трезвымъ ничего не подѣлаешь. — А какъ же его напоить-съ? — Вѣдь уменъ бестія! Смекнулъ въ чемъ дѣло, и на что ужъ запой болѣзнь ядовитая, нѣтъ, онъ и тутъ съ умѣлъ удержаться... Знаетъ, что такіе пижоны вѣками являются. — Такъ-съ. Однако, всетаки поѣдемъ, Иванъ Алексѣевичъ. И чрезъ нѣсколько минутъ оба, закутавшись въ шубы, отправились въ Коломну. Старикъ Шурминъ противъ ожиданія всѣхъ и даже своего доктора, чувствовалъ себя немного лучше, хотя и не ====page 451==== могъ еще вставать съ постели. Онъ собственно былъ болѣнъ отъ побоевъ и истощенія, но какъ натура, привыкшая къ голоду, холоду, побоямъ и привыкшая ко всему этому не малое количество лѣтъ, онъ пріобрѣлъ нѣкоторымъ образомъ кошачью живучесть, и дней черезъ нѣсколько собирался уже сдѣлать сюрпризъ хозяйкѣ, то есть одѣться и выйдти въ ея комнату. Добродушная старуха радовалась несомнительному выздоровленію жильца, который изъ безнадежныхъ плательщиковъ сдѣлался аккуратнымъ и въ которомъ принимали участье, какъ ей казалось, состоятельные люди. Впрочемъ, бодрость старика почерпала свой источникъ еще въ коньячкѣ, которымъ онъ укрѣплялся и вслѣдствіе чего находился, болѣе или менѣе въ пріятномъ расположеніи духа. Нѣсколько разъ онъ уже игралъ въ дурачки съ хозяйкою и, разумѣется, обыгрывалъ ее, потому что жандариха не въ состояніи была понять плутовства своего партнера, который, будучи нѣкогда мастеромъ своего дѣла, не затруднялся подтасовывать карты на глазахъ неопытной старухи. Онъ уже возъимѣлъ виды на одного чиновника, жившаго въ другомъ углу и который какъ то назывался сыграть въ пикетикъ по десятой. Старикъ вообще былъ доволенъ, благодаренъ Слезкину, но въ тайнѣ огорчался, что Макарушка никогда не заѣзжалъ хоть бы на нѣсколько минутъ. Онъ понималъ, что Макарушка «дѣло дѣлалъ «и работалъ въ сообществѣ Гременицына, что требовало необыкновенной осторожности, однако всетаки могъ бы когда нибудь придти повидаться съ старымъ пріятелемъ. Шурминъ съ удивленіемъ встрѣтилъ гостей; пріѣздъ Недородова еще не такъ удивилъ его, но появленіе Линейкина даже напугало не много. Положеніе Матвѣя Матвѣевича была дѣйствительно щекотливо. Человѣкъ этотъ хотя и подавалъ Шурмину нѣсколько разъ на бѣдность, но никогда не пускалъ въ домъ, никогда непопотчивалъ стаканомъ чаю или рюмкою водки, конечно не отъ скупости, но какъ хитрецъ изъ политическаго разсчета, чтобы не огорчить Гременицына и Брандтмауэра, его злѣйшихъ враговъ. Прочіе шулера мягко обращались со старикомъ и принимали, разумѣется, безъ свидѣтелей, потому что, какъ уже было сказано, Шурминъ занималъ извѣстную роль въ игорномъ мірѣ. Линейкинъ при первомъ дебютѣ ростовщичества перекупилъ однажды вексель Шурмина и преслѣдовалъ его. Но все это никъ чему не вело: старикъ теперь былъ нищимъ, а кто привезъ ему подачку, тотъ, по мнѣнію Линейкина, смѣло могъ разсчитывать не только на хорошій пріемъ, но на самую горячую благодарность. ====page 455==== Шурминъ, усадивъ гостей, принялся было по обыкновенію хлопотать о самоварѣ. — Ты и не затѣвай пустяковъ, сказалъ Недородовъ: мы чаю пить не будемъ, а посидимъ не много и хотѣлось бы поговорить о дѣлѣ. — О какомъ же дѣлѣ теперь можно говорить со мною? спросилъ печально Шурминъ: было время, когда я занимался дѣлами, но то уже давно прошло. — Видишь ли, Илья Дмитріевичъ, вмѣшался Линейкинъ, придвигаясь къ кровати и понижая голосъ: еслибъ сбылось по нашему желанію, мы бы и вамъ предложили сотенку. — Господи! да чтожъ это такое? — Вотъ прежде всего возьмите, Илья Дмитріевичъ, это мы съ Иваномъ Алексѣевичемъ такъ-съ, безо-всего-съ, на ваши расходы-съ, говорилъ Линейкинъ, суя старику красненькую. — Благодарю тебя, Матвѣй Матвѣевичъ, ты хоть иногда и не хорошо поступалъ со мною... — Кто старое помянетъ, тому глазъ вонъ, отозвался Недородовъ. — Да я только такъ. — Намъ вотъ что, сказалъ Линейкинъ. Нѣтъ, ужъ Иванъ Алексѣевичъ, лучше ты объясни Ильѣ Дмитріевичу въ чемъ суть. — Да что тутъ объяснять! Дѣло простое. Видишь ли, Шурминъ, у Слезкина есть два богатыхъ пижона, сказалъ Недородовъ тихо, и наклоняясь къ больному, пижоны, можно сказать, первый сортъ и деньжищи у нихъ весьма почтенныя. - Ну? — Можно бы всѣмъ добрымъ людямъ поживиться, а выходитъ, что все огребаетъ одинъ подлецъ Гременицынъ. — Ухъ, какой подлецъ, простоналъ больной, мотая головою. Я это знаю, братцы мои, да что же Макарушкѣ-то дѣлать? Онъ вѣдь связанъ съ этимъ живодеромъ. — Вотъ тутъ-то и надо его развязать. Конечно, сначала было иначе нельзя: Макару требовались деньги на обстановку, на банкъ — выложить этакъ тысячу рублей; ну, а теперь онъ въ деньгахъ не нуждается, а обстановку могутъ сдѣлать и другіе не хуже поганаго Ларіона. — Конечно, вотъ хоть Матвѣй Матвѣевичъ и Брандтмауэръ. — Именно. Работая съ Гременицынымъ, Макаръ получаетъ какую нибудь дрянь, а тутъ ему дадутъ приличную долю. ====page 456==== — И, пожалуй, не такъ бы надули при концѣ, договорилъ Шурминъ. — Зачѣмъ же надувать, отозвался, придвигаясь ближе, Линейкинъ, у насъ такія дѣла ведутся на коммерческомъ основаніи. — Какъ будто и въ коммерціи не плутуютъ. — Ну, этакъ мы никогда не приступимъ къ дѣлу, перебилъ Недородовъ, Вотъ что Илья Дмитріевичъ. Тебя Макаръ слушается, ты, какъ опытный игрокъ, посовѣтовалъ бы ему. — Эхъ, братцы любезные, да я еще сначала предостерегалъ его отъ Гременицына. Вѣдь Макарушка не какой нибудь человѣкъ. На что ты, Иванъ Алексѣевичъ, уменъ и ученъ, а поди-ка съ нимъ потягайся. Повѣрь, онъ не хуже насъ знаетъ Гременицына и натерпѣлся не мало отъ этого христопродавца, а стало быть иначе нельзя, коли не бросаетъ. — На всякаго мудреца много простоты, Илья Дмитріевичъ. Что онъ тутъ крѣпко ошибается, сомнѣнія нѣтъ никакого. А твое дѣло поговорить съ нимъ и устроить, чтобъ онъ держался лучше нашей компаніи. Гременицынъ что! Надуетъ его, а потомъ броситъ; съ нами же Слезкинъ будетъ цѣлый вѣкъ ѣсть кусокъ хлѣба. — Положимъ, я согласенъ съ тобою, да какъ я стану уговаривать его, когда съ нимъ не вижусь, проговорилъ печально старикъ, съ тѣхъ поръ, какъ пріѣзжалъ первый разъ, онъ уже и глазъ не кажетъ. Правда, присылалъ потомъ нѣсколько разъ, а самаго нѣтъ какъ нѣтъ. — Должно быть некогда, замѣтилъ глубокомысленно Линейкинъ. — А мы вотъ что, перебилъ Недородовъ, мы уговоримъ его пріѣхать къ тебѣ, хоть, пожалуй, завтра. Я готовъ самъ привезти. — Вотъ за это скажу спасибо. Тогда и мнѣ будетъ удобнѣе уговорить его. Я не прочь. Вѣдь для его же пользы… Да вы, братцы, того... чайку бы, у меня и коньячокъ есть. — Нѣтъ, нѣтъ, и не хлопочи. При свиданьи ты налегай на то, что съ нашею компаніею будетъ ему не въ примѣръ выгоднѣе. Какъ только дѣло уладится, тебѣ можно будетъ вручить и сотнягу, прибавилъ Недородовъ шопотомъ. У Шурмина блеснуло что-то въ глазахъ, но онъ тотчасъ же опустилъ голову. — Мнѣ что, сказалъ онъ печально, мнѣ уже ничего не надобно... Я одной ногой въ гробу стою. — Э, полно, ты, Богъ дастъ, выздоровѣешь и посмотришь, какъ Макаръ тебя пристроитъ. Только бы пересталъ пить. ====page 457==== Дрожащія губы Шурмина сложились въ какую то улыбку, не то горькую, не то насмѣшливую. — Мнѣ перестать пить, сказалъ онъ! ну, это атанде-съ! Да знаете ли вы, что если мнѣ не дать водки, я умру въ сонникахъ, ей Богу правда. — Не то, Илья Дмитріевичъ, пить можно, только не напиваться до безобразія, до скотскаго положенія. — А знаете ли вы, что въ этомъ безобразіи, въ этомъ скотскомъ положеніи, вся моя радость… Забудешь все, завалишься подъ лавку, и шабашъ. — Ну, а проснешься, — вѣдь скверно! — Да, скверно, если нѣтъ гривенника опохмѣлиться… Нѣтъ, я ужъ отпѣтый... А стараться буду. — Пожалуйста. — Да я при тебѣ, только привези мнѣ Макарушку: я буду заклинать его всѣмъ святымъ, или предсмертными словами. — Ты старайся втолковать ему,, что наша компанія не въ примѣръ лучше. Ты человѣкъ опытный, видалъ виды,.и молодому игроку можно почерпнуть отъ тебя не одинъ полезный совѣтъ. Такъ рѣшено. Я, думаю, завтра или послѣ завтра привезу къ тебѣ Макара. — Привези голубчикъ. — А мы, Илья Дмитріевичъ, сказалъ Линейкинъ: сейчасъ же вамъ сотняжку, а Богъ поможетъ, пойдутъ дѣла хорошо, мы не постоимъ, мы дѣйствуемъ не такъ какъ Гременицынъ. — Буду, буду хлопотать, братцы. Ты, Матвѣй Матвѣевичъ, хоть и пакостилъ мнѣ... — Э, перестань, сказалъ Недородовъ, кто Богу не грѣшенъ, царю не виноватъ. На томъ прощай, намъ нѣкогда. И шулера разстались съ Шурминымъ самымъ дружелюбнымъ образомъ. Когда они усѣлись въ сани и тронулись въ путь, Линейкинъ сказалъ: — А и въ правду, онъ проживетъ не долго. — Одно слово — догораетъ, какъ свѣчка. Ну, да Господь съ нимъ. А вотъ какъ привеземъ Слезкина къ нему. — Это уже ты постарайся, Иванъ Алексѣевичъ. — Стараться не штука, но приведетъ ли это къ чему! Впрочемъ, я надѣюсь уговорить Макара. — Ты вѣдь у насъ мастеръ. — Ужъ я ему жалкихъ словъ не пожалѣю, подпущу, знаешь, чувствительность и всякую штуку. Только смотри, Матвѣй Матвѣевичъ, чтобъ и мнѣ была порядочная доля. ====page 458==== — Хорошо, — дадимъ-съ. Да ты бы не терялъ времени. — Я сегодня же поѣду, застану ли только дома. — Ну, а какъ-же по твоему посмотритъ на это Гременицынъ? — Дался имъ этотъ Гременицынъ, всѣхъ забралъ въ руки, словно крѣпостныхъ! А я тебѣ скажу — чортъ съ нимъ — какъ бы ни посмотрѣлъ, экая невидаль! Побѣсится и перебѣсится. Этотъ чудакъ Слезкинъ тоже его боится, видно уже только по привычкѣ. Ну, что серьезнаго можетъ сдѣлать Гременицынъ? Предостережетъ? Да вѣдь самъ же онъ награбилъ съ пижоновъ сколько тысячъ? Вѣдь узнаетъ и про него Тулумбасова, такъ и ему не поздоровится. Баба не только что къ оберъ-полиційместеру, къ генералъ-губернатору, а, пожалуй, и къ шефу жандармовъ дорогу найдетъ. Намъ что, намъ только намылятъ голову, мы вѣдь извѣстные ребята, а онъ тайный; за него примутся строже и, пожалуй, отошлютъ туда, гдѣ козамъ рога правятъ. Линейкинъ улыбнулся. — Красно ты говоришь, Иванъ Алексѣевичъ. — Не красно, а говорю дѣло. Откровенно тебѣ скажу — мнѣ бы надо на разживу тысяченки три. — А что? — Хочу выдать замужъ знакомую... — Эта ужъ никакъ седьмая... — А, ей Богу, я уже и счетъ потерялъ. — Хлопочи, а тамъ завяжется игра, можетъ быть, и получишь... — Мельчаетъ игра, не то, что было въ старину, Матвѣй Матвѣевичъ. — Не скажу этого, игра еще и теперь кормитъ покуда. — Конечно, составная кормитъ и будетъ кормить, но не то что прежде на счетъ суммы... Развѣ много попадается пижоновъ съ десятками тысячъ, а прежде бывало хоть прудъ пруди. — Проскакиваютъ-съ. Гнѣвить Бога нечего, а вотъ завелись скверные людишки-съ. Все хотятъ сразу заработать, и сами не успѣваютъ, и другимъ дѣло портятъ-съ. — А кто же вамъ виноватъ, что набираете молокососовъ. — И безъ нихъ нельзя-съ. Молодыя руки, молодые глаза-съ. Ну, вотъ мы съ тобою примѣромъ, много ли сдѣлаемъ, хоть бы въ меткѣ-съ? — Я, конечно, инвалидъ, а ты еще безъ мыла брѣешь. — Нѣтъ-съ, не то-съ. Доходитъ дѣло до проклятой, такъ изъ-за спины морозъ по кожѣ-съ... ====page 459==== — Не разсказывай. Ты мечешь отлично, чортъ бы тебя побралъ, инда зависть беретъ. — Бога нечего гнѣвить, въ банчишку могу, а вотъ штосъ такъ въ кусты-съ. — На коего чорта штосъ, когда и въ банкъ собаку съѣлъ. Впрочемъ, разница небольшая. — Нѣтъ, очень большая-съ. Въ банкъ дернуть всегда успѣешь, есть атанде, мало ли остановокъ, а тутъ... — Въ штосъ свои мастера, другъ любезный. А вотъ я ни въ то, ни въ другое. — За то ты словами ублаготворишь какого угодно понта. Пустишь какую ни на есть исторію, разскажешь, размажешь, а товарищи дѣлаютъ свое дѣло. Недородовъ засмѣялся и плотнѣе закутался въ шубу. Рѣшено было прежде заѣхать къ нему. — Такъ ты, Иванъ Алексѣевичъ, сегодня же? — Сейчасъ. Скажу ѣздилъ, молъ, къ старику, старикъ, молъ, умираетъ, проситъ пріѣхать попрощаться, ну, а тамъ все другое прочее. — А мы уже съ Брантмауэромъ все приготовимъ. — О, вы молодцы. — Народъ молодой веселый. Будетъ выпивка, а изъ Риги пріѣхала, у!.. — Что, хороша небось... — Самъ бы ѣлъ, да денегъ надо. — Экій старый чортъ! Послушай, Матвѣй, а на всякій случай есть завѣтная бутылочка? — Какъ не быть-съ, и не одного сорта: и шампанское, и лафитецъ, и икемецъ... На всякій случай что бы ни потребовалось. — Какъ же, съ дурманцемъ или съ сонничкомъ? — И то и другое въ легкой пропорціи. — Хвалю. Сонничка-то, я думаю, не надо будетъ, а вотъ дурманецъ дѣло полезное. — Кто знаетъ, Иванъ Алексѣевичъ, говорилъ Линейкинъ, наклоняясь къ товарищу: бываетъ, что и послѣ большаго проигрыша остается нѣсколько тысячъ въ карманѣ. — Всяко бываетъ, отвѣчалъ шопотомъ Недородовъ. — Однако мы вотъ и пріѣхали. Такъ я ужъ завтра дамъ знать. — Ждемъ-съ. — И повторяю, чтобъ не было надуванціи. — Никакой не будетъ-съ. — То-то. И шулера разстались. ====page 460==== XXXVI. Игра въ Зеленомъ Дубѣ продолжалась по прежнему, и Васька Размоловъ практиковался. Хотя Грѣлкинъ и пропадалъ чаще обыкновеннаго, однако больше въ теченіе дня, а вечеромъ занимался своимъ дѣломъ, и выметка пополняла карманы хозяина и его дольщиковъ. Терялъ отъ этихъ отлучекъ одинъ только Размоловъ, остававшійся безъ учителя, а онъ еще былъ лишь въ самомъ началѣ, хоть Лагуновъ и старался давать ему уроки желательнаго шулерства. Грѣлкинъ собственно былъ мастеръ высшей школы, до которой Васькѣ предстояло еще пройдти не одно мастерство. Пріятель его Парамонычъ зналъ въ чемъ дѣло, и не будучи самъ картежникомъ, сообщилъ, однако-жъ, Васькѣ, разумѣется, не даромъ, одно средство, съ помощью котораго Размоловъ могъ ежедневно заручаться деньжонками. Средство это заключалось въ контрабандной торговлѣ картами, отчетность въ которыхъ лежала прямо на Васькѣ, такъ какъ послѣдній пользовался безусловнымъ хозяйскимъ довѣріемъ и даже заправлялъ картежною комнатою, когда въ ней происходила мелочная игра между посторонними, т. е. когда не метали ни хозяинъ, ни его дольщики. Васька, не задумавшись, пошелъ на сдѣлку съ Парамонычемъ, который и взялъ на себя поставку картъ, что, при сметливости и осторожности Размолова, приносило обоимъ порядочные доходы. — Главное — не пойматься, говорилъ, буфетчикъ: — а будетъ все шито-крыто, мы сколотимъ копѣйку. И они сколачивали копѣйку. Какъ плутъ и будущій шулеръ, Васька преуспѣвалъ и обдѣлывалъ дѣлишки; но какъ человѣкъ сильно измѣнился и ждалъ чего-то, если не роковаго, то и не веселаго. Первая поѣздка на Петербургскую сторону совершенно измѣнила теченіе его жизни, и въ молодомъ человѣкѣ закипѣла своеобразная страсть, которой онъ, однако-жъ, не могъ давать воли по двумъ причинамъ: первая, это ревность Алешки, который могъ скоро возратиться, вторая — непонятный для него характеръ самой Даши. Не смотря на свою провинціальную простоту и неопытность въ сердечныхъ дѣлахъ, онъ сразу созналъ, однако-жъ, что Даша была дѣвушка не простая, у которой что на душѣ, то и на языкѣ, но способная притвориться, и поводить за носъ, и даже насмѣяться. Васька полюбилъ ее, но вмѣстѣ ощутилъ и тотъ невольный страхъ, который возникаетъ въ юношѣ первоначально какъ сомнѣніе въ успѣхѣ, а потомъ прерващается въ чувство боязни, что ему не только не отвѣтятъ, а, ====page 461==== пожалуй, еще и насмѣются. По логикѣ Размолова Дашѣ должно бы полюбить его, какъ потому, что онъ сразу высказалъ ей готовность услужить и уважитъ, какъ онъ выражался, такъ и потому, что, будучи оставлена Алешкою, она рисковала остаться безъ средствъ къ существованію. Узкое пониманіе или лучше сказать совершенное непониманіе столичной жизни не дозволяло ему усомниться въ неосновательности этихъ предположеній и его тревожила одна только мысль, что Даша, не смотря на свои шутки оставалась вѣрна его пріятелю. Каждый день онъ ждалъ появленія Аксиньи и съ этою цѣлью, вставши довольно поздно утромъ, выбѣгалъ на улицу, проходилъ до Невскаго и обратно, въ надеждѣ увидѣть знакомую кухарку одну или вмѣстѣ съ ея очаровательною барышнею, но всѣ прогулки его были безполезны. Но вотъ однажды все существо его, какъ говорится, перевернулось. Онъ получилъ письмо изъ роднаго города. Адресъ написанъ былъ рукою Алешки. Размоловъ сорвалъ печать и едва не лишился чувствъ отъ прилива различныхъ ощущеній. Пріятель коротко увѣдомлялъ его, что врядъ ли вернется въ Питеръ, такъ какъ Ермилъ Антипычъ, богатый мѣстный купецъ, готовъ выдать за него дочку, за которою, кромѣ приданаго, восемь тысячъ чистаго капитала и домикъ особнякъ возлѣ собора.» Дашкѣ скажи, чтобъ не плакала и не убивалась, а шла бы по прежнему къ мадамъ въ мастерицы, а не то, молъ, на Невскомъ широкія панели, есть гдѣ прогуляться. Пріѣду въ Питеръ, безпремѣнно, молъ, и къ ней навѣдаюсь, да скажи ей канальѣ, что она стоила мнѣ больше тысячи серебра — вотъ и все«. Какъ громомъ поразило это извѣстіе Размолова, и онъ въ тотъ же день выпросился со двора, не сказавъ, однако-жъ, хозяину и ни кому въ трактирѣ объ извѣстіи, полученномъ отъ Алешки. На Невскомъ Васька заѣхалъ въ кондитерскую, купилъ фунтъ шоколаду съ ванилью, и помчался въ Введенскую, обдумывая дорогою какъ бы искуснѣе передать Дашѣ печальное извѣстіе. Онъ взялъ остальныя деньги, которыя ей слѣдовало получить, а также прихватилъ на всякій случай и собственныхъ двадцать пять рублей съ мыслью, что неравно они понадобятся. Извощика на этотъ разъ онъ выбралъ порядочнаго и обѣщалъ еще на чай за поспѣшную ѣзду. Съ трепетомъ сердца подъѣзжалъ Васька къ знакомой улицѣ, и его почти проняла лихорадка, когда извозчикъ остановился у указаннаго небольшаго домика въ семь оконъ. ====page 462==== Размоловъ почти бѣгомъ отправился въ калитку, взошелъ въ сѣни и позвонилъ на лѣво. Отвѣта никакого. «Должно быть ушли гулять« мелькнуло въ умѣ у Васьки. Онъ, однако-жъ, повторилъ звонокъ. Щеколда стукнула, и отворилась дверь, но только съ противоположной стороны. Изъ нее высунулась повязанная старымъ платкомъ косматая голова. — Чаво тебѣ? — Я къ Дарьѣ Васильевнѣ. — Нѣту-ти, перѳѣхамши. И косматая голова скрылась, и щеколда захлопнулась. У Васьки опустились руки. — Куда? зачѣмъ? какъ? толпилась у него вопросы, и передъ глазами расплывались какіе то огненные круги, которые появляются, когда нечаянно ударишься обо что нибудь головою. Постоявъ съ полминуты какъ ошеломленный, онъ машинально подошелъ къ двери направо и снова позвонилъ. Послышался шорохъ, какое-то бормотанье, взвизгнула щеколда, отодвигаемая лѣниво, и вновь показались косматая голова. — Чаво тебѣ еще? спросила она съ неудовольствіемъ. — Да я хотѣлъ узнать.., — Нетто я тебѣ дворникъ, проваливай! И нечесаная Мегера готова уже была захлопнуть дверь, но Васька, не смотря на свое разстроенное положеніе, догадался и поспѣшилъ вынуть изъ кармана пятиалтынный. — Не сердись, голубушка, сказалъ онъ, подавая примиряющую монету, которая была взята собесѣдницею: я лишь нѣсколько словъ. — Ну, ладно, только поскорѣича, у меня печка топится, неравно хозяйка придетъ. — Давно переѣхала Дарья Васильевна? — Почитай съ недѣлю. — Куда? — А шутъ ее знаетъ. — Голубушка, ты бы развѣдала, — Ишь куда гнетъ! У какого чорта развѣдать? Дворникъ должно быть знаетъ, да сегодня и — и — какъ пьянъ, — безъ заднихъ ногъ лежитъ. — Да какъ же я... Нечесаная голова ухмыльнулась. — А ты, вотъ что, сказала она: ты завтра утречкомъ приходи, дай дворнику Семену пятиалтынный или гривенничекъ, и онъ тебѣ скажетъ. Вотъ что. — А сегодня нельзя? ====page 463==== — Говорятъ тебѣ — дрыхнетъ, и полѣномъ не разбудишь. Ну, прощай! Дверь захлопнулась, и Васька машинально очутился за воротами. — Скоро же вы, баринъ, сказалъ извозчикъ, распорядившійся было повѣсить торбу лошади. — Пошелъ живѣе назадъ. Первою мыслью Васьки было заѣхать куда нибудь въ трактиръ и напиться, чтобъ залить, неожиданно охватившее его, горе, но онъ удержался. »Видно не судьба», подумалъ онъ, и поспѣшилъ домой, питая слабую надежду, что Даша дастъ знать ему о себѣ. По мѣрѣ приближенія къ дому надежда эта усиливалась, и когда онъ остановился у воротъ Зеленаго Дуба и заплатилъ извозчику деньги, то не пошелъ прямо въ трактиръ, а чрезъ кухню, гдѣ поспѣшилъ освѣдомиться, — не спрашивалъ ли его кто нибудь. Оказалось, что никто не спрашивалъ. Васька повѣсилъ голову. Какъ бы въ утѣшеніе обстоятельства сложились такимъ образомъ, что Васькѣ некогда было предаваться горю. Буфетчикъ схватилъ его за обѣ руки. — Василій Ильичъ, сказалъ онъ, хозяина нѣтъ дома, Грѣлкинъ въ отлучкѣ, а въ картежной много народу. Ступай своди игру, можетъ, заработаемъ. Я картишекъ припасъ. Размоловъ очнулся. — Чайку бы. — Ладно, пришлю чайку, а ты не зѣвай. Васька причесался передъ зеркаломъ, взялъ у Парамоныча нѣсколько колодъ картъ въ карманъ и поспѣшилъ въ картежную. Тамъ на нѣсколькихъ столахъ играли большею частью обычные посѣтители. За однимъ столомъ сидѣли грязные шулеришки. которые хотя и условились играть на счастье, однако зорко слѣдили другъ за другомъ, зная, какъ опасно полагаться на слова собрата. Лица этой своего рода категоріи существующей и нынѣ, можетъ быть, даже въ большихъ размѣрахъ, неизбѣжны, особенно въ игорныхъ трущобахъ, хотя они присутствуютъ и на вечерахъ лучшаго разряда. Безъ нихъ притонъ не могъ бы существовать, т. е. пробавлялся бы извѣстнымъ кружкомъ, да случайными жертвами; но съ помощью этихъ ищеекъ контингентъ пижоновъ прибывалъ постоянно, ибо они шныряли по трактирамъ, кофейнямъ и другимъ общественнымъ заведеніямъ, высматривая пьяненькихъ или склонныхъ къ ку ====page 464==== тежу личностей. Это своего рода агенты, но организованные иначе нежели агенты Гременицына, народъ служащій едваедва не изъ любви къ искусству. Въ Зеленый Дубъ хаживало ихъ человѣка три, четыре. За новаго понта они получали по рублю, скромная закуска и умѣренная выпивка отпускалась даромъ, доли изъ хозяйскаго банка не получали ни какой, и только главный, но случайный доходъ переходилъ имъ въ то время, когда они увлекали кого нибудь на особенный столикъ и обработывали по мѣрѣ силъ и возможности. Это имъ дозволялось, конечно, до извѣстной степени. Лагуновъ обращался съ ними деспотически, и не только ругалъ, но подъ сердитую руку угощалъ порою и подзатыльниками. Но всетаки эти ищейки считались своими въ домѣ и приходили въ Зеленый Дубъ, когда вздумается, но иной разъ и по цѣлымъ днямъ не появлялись. Повышеніе выпадало имъ на долю довольно рѣдко, т. е. переходъ въ болѣе прибыльный классъ дѣятелей, потому что главная масса ихъ состояла изъ негодяевъ самаго низкаго разбора, не имѣвшихъ случая даже выучиться порядочно держать карты, и рано спившихся съ круга, такъ что рѣдкій изъ нихъ могъ дѣйствовать въ одиночку, и необходимъ былъ союзъ, да и то для довольно неопытной жертвы. Когда Васька Размоловъ подошелъ къ столику, гдѣ три ищейки рѣзались въ преферансъ, всѣ онѣ ухмыльнулись и поздоровались съ нимъ какъ свои люди, и даже съ нѣкотораго рода уваженіемъ, ибо знали, какимъ довѣріемъ онъ пользовался у Лагунова. — Это мы отъ скуки, сказала одна чуйка съ припухшими глазами. — Что жъ и хорошо, отвѣчалъ Васька. Однако, сегодня что-то рано начали собираться. — А развѣ не знаете почему? спросило гороховое пальто. — Не знаю. — Морозъ нынче большой — просто пришли погрѣться. Вотъ и мы тоже ходили, ходили, толку мало и зашли. — А! — Задался денекъ такой подлый, молвила чуйка, вѣрители Василій Ильичъ, издержалъ два двугривенныхъ, въ двухъ трактирахъ перебывалъ — хоть бы тебѣ одна каналія наклюнулась. — Вечеркомъ можетъ быть? — И то думаемъ. Вотъ сѣли побаловать немножко, а обогрѣемся, разойдемся въ разныя стороны. ====page 465==== — Метать вѣдь еще не будутъ? спросило пальто. — Кому метать-то? проговорилъ Васька задумчиво, при томъ же нѣтъ ни хозяина, ни дольщика. — Антиресныхъ никого. — По крайности, доходъ хозяину за водку и прочее, ну, и за карты перепадетъ кое-что. Размоловъ отошелъ, заглянулъ на два столика, гдѣ на одномъ метали штосъ, а на другомъ играли въ горку, и отправился въ буфетъ. — Ни черта, сказалъ онъ, подсаживаясь къ Парамонычу. — Однако игра идетъ? — Какъ мокрое горитъ. Довольно тамъ и Семена, а явится что нибудь подходящее, тогда и мы займемся. Разговаривать съ буфетчикомъ, однако жъ, было неудобно, по случаю большаго прилива посѣтителей, и Размоловъ, спросивъ себѣ чаю, усѣлся въ уголкѣ, за небольшимъ столикомъ. Онъ задумался. Черезъ четверть часа двѣ ищейки вышли изъ картежной и направились къ выходу, третья же, въ гороховомъ пальто, промедлила минуты двѣ, выглянула въ буфетъ и поворотила прямо къ Размолову. — Чай да сахаръ вашей милости. — Не хотите-ли стаканчикъ? — Съ нашимъ удовольствіемъ. Васька скомандовалъ стаканъ чаю. Пальто усѣлось, размотало пестрый шерстяной шарфъ и придвинулось къ Размолову. — Василій Ильичъ, мнѣ хотѣлось бы переговорить съ вами. Размоловъ посмотрѣлъ внимательно на своего собесѣдника. — Я вижу, вы человѣкъ съ умомъ, продолжало пальто, вкрадчивымъ тономъ и понижая голосъ, и мы могли-бы обдѣлать одно дѣльце. — Какое такое дѣльце? — Были бы сыты оба. — Да вы говорили бы прямо. — Въ томъ-то и бѣда, что здѣсь неловко — разъ, мои товарищи дожидаются, говорило пальто, допивая на скоро чай, а потомъ не подслушалъ бы кто. — Такъ какъ же? — Я приду уже завтра утречкомъ, когда никого не будетъ. — Ну, ладно. ====page 466==== Пальто, поблагодаривъ Ваську за чай, поспѣшило выйдти. Размоловъ снова остался одинъ. Таинственное какое-то предложеніе ищейки заняло его было на минуту, но онъ подумалъ, что тутъ дѣло о какой нибудь грошевой выгодѣ и рѣшился даже отклонить предложеніе, между тѣмъ думы одна другой печальнѣе обуревали Размолова. Но ему какъ-то все не удавалось предаваться своей горести. Парамонычъ изъ-за своей стойки обращался къ нему съ разными вопросами и гналъ его въ картежную. Пошелъ Васька посмотрѣть, что тамъ дѣлалось. Шла по прежнему мелкая игра и довольно миролюбиво. Поглядѣвъ нѣсколько минутъ внимательно на банкомета и убѣдившись, что метали на счастье, Размоловъ самъ присѣлъ къ столику. Онъ рѣшился отъ скуки попонтировать по маленькой. Не смотря на свою кажущуюся неопытность и на короткое время знакомства съ азартными играми, Васька преуспѣвалъ въ этомъ отношеніи и кто желалъ бы наблюдать за нимъ, убѣдился бы, что этотъ юноша обладалъ особенными способностями къ изученію избранной имъ спеціальности. Онъ очень мало понтировалъ въ жизни и то шутя съ товарищами, а только видѣлъ, какъ понтировали другіе; но уже смутно составилъ себѣ должное понятіе о понтировкѣ и для новичка шелъ очень ходко. Въ немъ не было наклонности къ каротерству, а онъ билъ почти въ дублетъ и, ставя по маленькой, выигралъ порядочную сумму. Многіе подхваливали его, а иные удивлялись, что скромный Василій Ильичъ пустился въ понтировку; но Размоловъ засмѣялся и объявилъ, что онъ такъ отъ скуки. Явился вскорѣ хозяинъ, подвалили понты и завязалась игра довольно рано, такъ что Васькѣ въ тотъ вечеръ некогда было и задуматься. Грѣлкинъ пришелъ трезвый и привелъ хорошаго понта, который проигралъ довольно денегъ. Вечеромъ, когда собралось много народу, Размоловъ успѣлъ сбыть нѣсколько колодъ своихъ картъ, подъ шумокъ, что ему было очень легко при томъ довѣріи, какимъ онъ пользовался у хозяина. Наблюдая за меткою Лагунова и въ особенности Грѣлкина, который плутовалъ безукоризненно, Васька со вздохомъ подумывалъ, что не скоро еще онъ дойдетъ до такой степени совершенства; но надобно отдать ему полную справедливость, онъ старался всѣми силами о преуспѣяніи и усвоилъ себѣ привычку опытныхъ шулеровъ, постоянно держалъ въ рукахъ колоду картъ, тасуя ихъ на разныя манеры, то распуская вѣеромъ и перекладывая одну черезъ другую, то согнувъ дугою, перепускалъ съ особеннымъ свистомъ, то про- ====page 467==== дѣлывалъ вольты, стараясь, чтобъ они выходили безъ всплесковъ, какъ выражались мастера своего дѣла. Утренняя группа разсыльныхъ шулеришекъ тоже явилась часовъ въ девять и представляла жалко-комическую фигуру, ибо эти молодцы втроемъ привели только одного понта и, значитъ, имѣли въ виду раздѣлить между собою рубль серебромъ. Гороховое пальто по этому случаю острило надъ товарищами. Оно раза два подходило къ Размолову, напоминало, что завтра утромъ собиралось къ нему пить чаекъ и потолковать. — Да о чемъ намъ толковать? Вы сказали бы прямо. — Эхъ, какіе вы Василій Ильичъ! Нетто вотъ такъ и можно прямо. — Я ей Богу, въ толкъ не возьму. — И не возьмете. А вотъ скажите, какъ бы мнѣ сегодня разжиться рублика съ три по крайности. — А я что же могу! Дѣйствуйте сами. Здѣсь необходимо сказать нѣсколько словъ объ этой личности, которая отдѣлялась немного отъ своихъ грязныхъ сообщниковъ. Гороховое пальто — подъ этою кличкою шулеришка былъ извѣстенъ въ Зеленомъ Дубѣ — конечно, имѣлъ имя и фамилію. Назывался онъ Аркадіемъ Ломовымъ. Это былъ ученикъ и даже подмастерье одного брильянтщика, но рано познавшій треволненія столичной жизни. Чтобъ не слишкомъ распространяться, мы скажемъ только, что онъ для удовлетворенія своихъ потребностей началъ таскать хозяйскія вещи. Разумѣется, его поймали, хозяинъ распорядился самосудомъ, высѣкъ въ присутствіи товарищей, тогда это дѣлалось сплошь и рядомъ, и изгналъ Аркашу изъ заведенія. Этотъ, перебившись кое-какъ, попалъ черезъ полгода гдѣ то въ Коломнѣ къ одному серебрянику, работалъ мѣсяца два довольно исправно, но также исправно посѣщалъ вертепы разврата и картежные притоны. Въ одинъ прекрасный день онъ утащилъ небольшую серебряную ризу съ иконы, снесъ ее на апраксинъ, тоже поймался и на этотъ разъ посидѣлъ въ тюрьмѣ около года, откуда вышелъ человѣкомъ болѣе развитымъ и понаторѣвшимъ до того, что могъ промышлять карманнымъ воровствомъ безукоризненно. Въ одномъ погребкѣ, куда онъ хаживалъ постоянно, судьба свела его съ картежными плутами, и Аркаша очень хорошо понялъ науку пятидесяти двухъ разбойниковъ, но проходилъ эту науку по самымъ грубымъ пріемамъ, на засаленныхъ картахъ, такъ что даже въ Зеленомъ Дубѣ его искусство не имѣло значенія. Подбился онъ было къ Лагунову, но послѣ экзамена, произведеннаго ему Грѣлкинымъ, оказался ====page 468==== неумѣлымъ и даже безнадежнымъ къ дальнѣйшему усовершенствованію. Весь его барышъ заключался въ приводѣ понтовъ, да въ случайномъ плутовствѣ съ какими нибудь ничтожными личностями, но и тутъ связанный тяжелыми условіями. Впрочемъ, и Грѣлкинъ позволялъ ему живиться, но съ тѣмъ, что если поймается, то независимо отъ сильной трепки тутъ же на мѣстѣ, онъ имѣлъ въ виду быть вышвырнутымъ на улицу съ запрещеніемъ даже подходить къ воротамъ Зеленаго Дуба. Какъ не глупый парень Аркаша велъ себя осторожно, такъ что больше жилъ карманнымъ воровствомъ и не вѣрнымъ ремесломъ нештатной ищейки. Вмѣстѣ съ этимъ онъ зорко присматривался къ меткѣ мастеровъ и имѣлъ случай каждый день промыслить колоду, другую картъ, дѣятельно упражняясь въ своемъ углу, который занималъ гдѣ-то въ отдаленныхъ ротахъ Измайловскаго полка. Аркаша пьянствовалъ не безобразно, а пилъ всетаки достаточно, хотя и старался удерживаться, на сколько это было можно въ той средѣ, къ какой выросъ и воспитался, а еще больше въ кругу, въ которомъ дѣйствовалъ въ послѣднее время. Обыграть онъ могъ только какую нибудь шушеру, да и то съ грѣхомъ пополамъ, ибо мы видѣли его обстановку. Употребляя всю энергію и все свободное время на разныя тасовки и передержки, Аркаша всетаки не могъ преуспѣвать въ ремеслѣ безъ руководителя, а два товарища его, тоже кабацкіе шулера, больше успѣли подбирать хлюсты, а если живились,, то большею частью дѣйствуя сообща и помогая другъ другу. Но онъ всетаки былъ лучше своихъ грязныхъ товарищей и больше ихъ заботился о будущемъ, всетаки преслѣдовалъ цѣль» поправиться, выскочить въ люди«. Для этого онъ не упускалъ ни малѣйшаго случая и въ подкладкѣ его полинялаго бархатнаго жилета было зашито рублей около ста крупными ассигнаціями. Аркашѣ хотѣлось, во что бы то ни стало, заняться торговлею на толкучкѣ, имѣть сперва свой ларь, потомъ лавочку. И вотъ ему подвернулось одно обстоятельство, которое, по его мнѣнію, должно было положить начало фортуны. Размоловъ ходилъ какъ самъ не свой и, улучивъ свободную минуту, первый еще разъ въ жизни выпилъ большой стаканъ хересу. Парамонычъ удивился, не записалъ за пріятелемъ и даже не спросилъ о причинѣ, а только пристально посмотрѣлъ Васькѣ въ глаза. — Для куражу, сказалъ послѣдній, отправляясь къ своему мѣсту. Буфетчикъ покачалъ головою. ====page 469==== Игра продолжалась до разсвѣта. Спалъ Размоловъ очень дурно, а какъ онъ въ продолженіи ночи выпилъ еще вина, то и проснулся съ сильною головною болью. Посовѣтовавъ приложить соленыхъ огурцовъ къ вискамъ и напиться чаю съ лимономъ, Парамонычъ прочелъ ему легкую нотацію, на которую Васька не возражалъ, а только давалъ слово не пить больше сверхъ мѣры и не во время. Буфетчику онъ, однако жъ, сказалъ, что ему жаль было разставаться съ Алешкою, и эта причина показалась Парамонычу нѣсколько извинительною. У бѣдняка не выходила изъ головы Даша, на которую юнъ смотрѣлъ почти какъ на свою собственность, но таинственное исчезновеніе которой повергало его въ крайнее уныніе. Ему становилось неловко относительно Парамоныча, который всетаки былъ для него свой человѣкъ. Васькѣ хотѣлось бы и посовѣтоваться и было стыдно признаться во первыхъ, въ своей любви, во вторыхъ, въ такой рѣзкой неудачѣ при первомъ дебютѣ. Но явился Аркаша, и Размоловъ обрадовался этому развлеченію. Тотчасъ же онъ спросилъ чаю на уединенный столикъ и велѣлъ подать графинчикъ очищенной и легкую закуску. — Что вы мнѣ хотѣли сказать, Аркадій Павловичъ? — Есть одно дѣльце, Василій Ильичъ, послѣ котораго, «ели удастся его обдѣлать, будетъ хорошо намъ обоимъ. — Игра что ли? — Нѣтъ, не игра. Аркаша придвинулся къ Размолову. — Вы, говорятъ, очень грамотны, продолжалъ онъ: — и можете написать какое угодно письмо. — Это точно. Письмо могу написать какое угодно. — Этого мнѣ и требуется. Устроится дѣло — вамъ будетъ пятьдесятъ рублей. — Отъ этакихъ дѣдовъ я не прочь, сказалъ Васька, улыбнувшись: — только мнѣ что-то сумнительно. — Попытать счастья можно, и я думаю Василій Ильичъ, что въ просакъ не попадемъ. — Какое жъ такое дѣло? Аркаша осмотрѣлся. Вблизи не было особенно подозрительныхъ личностей. Одинъ полицейскій сыщикъ сидѣлъ въ противоположномъ углу, а за сосѣдними столами были больше рыночные кулаки, поглощенные своими интересами и которые сами хлопотали, чтобъ ихъ не подслушивали. — Надобно вамъ сказать Василій Ильичъ, что есть одинъ ====page 470==== игрокъ Слезкинъ. Прежде онъ знался съ хорошими людьми, ходилъ въ бобрахъ, пилъ шампанское и умѣлъ обдѣлывать дѣла. Гдѣ-то, какъ-то, онъ попался, обѣднѣлъ, началъ пить запоемъ, его перестали пускать въ картежные дома, и этотъ самый Слезкинъ игралъ съ нами въ погребкахъ. Мастеръ онъ большой, да съ пьяну иногда все дѣло портилъ. Его вышколилъ тоже старый игрокъ и тоже пьяница Шурминъ, оборванецъ, нищій, который, однако, разсказываютъ, ѣздилъ на рысакахъ и держалъ любовницъ. — Я всетаки не понимаю, сказалъ Васька, слушавшій внимательно своего собесѣдника. — А вотъ сейчасъ. Есть у меня тетка-старуха, жандарихою прозывается, а прозывается потому, что была замужемъ за жандармомъ. Живетъ она пенсіономъ и тѣмъ что держитъ жильцовъ. Я, признаться, рѣдко къ ней хожу, потому, значитъ, родная тетка, — все ругается, зачѣмъ на мѣсто не иду и коритъ, что будучи обученъ мастерству не хочу зарабатывать честный кусокъ хлѣба. Она, конечно, скоро отходитъ и кофейкомъ напоитъ и рюмочку поднесетъ, да какъ-то совѣстно слушать правду. Вотъ на дняхъ я былъ близко церкви Михаила Архангела и зашелъ къ теткѣ въ гости. Обругала, какъ водится, ну, потомъ отошла. Въ одномъ углу у нее живетъ Шурминъ больной, почитай, что при смерти. Меня онъ одначе узналъ, Аркашею назвалъ, велѣлъ самоваръ наставить и обрадовался. Тетушка удивилась знакомству, и онъ ей сказалъ на ухо, что, молъ, твой племянникъ свой человѣкъ. Выпилъ я пуншикъ, старикъ тоже влилъ себѣ ложечки три рому и разболтался. Онъ совсѣмъ обнищалъ, жить было нечемъ, тетка держала уже изъ милости, какъ вдругъ его навѣстилъ Слезкинъ, привезъ денегъ, обдарилъ хозяйку и теперь присылаетъ когда десять, когда двадцать рублей. Старикъ не нахвалится своимъ Макарушкою. Мнѣ стало любопытно. Я давай разспрашивать. Шурминъ махнулъ рукою.»Макарушка мой теперь, говоритъ: — пошелъ въ гору, не шляется въ погребокъ, а его приглашаютъ, говоритъ, первые игроки и живетъ бариномъ». Я, признаться, обрадовался, потому что этотъ самый Макаръ долженъ мнѣ семь рублей съ полтиною, только гдѣ его увидишь! Слово за слово, поразговорились. Шурминъ даже заплакалъ, говоритъ, что еслибъ не Слезкинъ, то пришлось бы околѣвать какъ собакѣ. Когда я уходилъ, онъ вынулъ изъ-подъ подушки письмо и просилъ снести къ Макару, разсказавши адресъ. На другой же день я снесъ письмо. На кухнѣ встрѣтился мнѣ лакей такой молодцоватый, разспросилъ, взялъ ====page 471==== письмо и сказалъ, что баринъ спитъ, будить нельзя, а, говоритъ, какъ проснется, письмо отдамъ и отвѣтъ пришлетъ. Ну, думаю себѣ, не увижу Макара и мои семь съ полтиною пропали, потому, гдѣ же нашему брату идти за долгомъ къ человѣку, у котораго такой франтъ лакей въ прислугахъ. Ну, значитъ, пошелъ я поджавши хвостъ, а насупротивъ меня водовозъ. Смотрю — никакъ знакомый. Онъ тоже остановился. Поразспросились какъ и что. Это былъ Таврило, который долго жилъ у хозяина, гдѣ я находился въ ученьи. Тары да бары. Зачѣмъ, молъ, приходилъ? Такъ и такъ. А этотъ Таврило очинно любитъ меня. Я ему, признаться, разъ изъ хозяйскаго матерьяла сдѣлалъ серебрянное вызолоченное кольцо, да для его кумы хорошенькія сережки.» Подожди, говоритъ, у воротъ, Аркаша, я сейчасъ, отнесу воду, одѣнусь и пойдемъ чайку попить«. Такъ я и сдѣлалъ. Насупротивъ трактиръ. Мы, значитъ, спросили чаю, а потомъ и графинчикъ. Вотъ я и узналъ, — Слезкинъ живетъ у нихъ, какъ есть прописанъ Слезкинымъ, а прозывается иначе и такъ вотъ и господа его спрашиваютъ другимъ прозвищемъ. Я смекнулъ въ чемъ суть, и какъ въ этихъ дѣлахъ ни одинъ полицейскій сыщикъ лучше меня не справится, такъ я доподлинно узналъ-съ, кѣмъ и кого онъ обыгрываетъ. Понялъ Василій Ильичъ? — Что-жъ, въ долю хотите проситься, или какъ? — Гдѣ ужъ намъ въ долю? Нѣтъ. А вотъ что. Я напишу ему письмо. Такъ молъ и такъ — все извѣстно. Хочешь, молъ, живиться, дѣйствуй, да и другимъ хлѣбъ ѣсть надо. Значитъ, отвали триста рублей на бѣдность и Господь съ тобою, мѣшаться не буду, а не хочешь, выведу, молъ, на чистую воду. — Гмъ! промычалъ Васька Размоловъ. — Что же, какъ по вашему? — Дѣло подходящее. — Такъ напишете? — А вы же меня не обманете? — Христосъ съ вами. — Что-жъ, я письмо напишу — отчего не написать. А когда нужно? — Да хоть къ завтрему приготовьте. Я узналъ, когда онъ встаетъ, приду, что называется, въ самый разъ. Васька подошелъ къ буфетчику, досталъ у него бумаги, конвертъ, и выпросилъ позволеніе написать письмо у него въ комнатѣ, куда и кликнулъ Аркашу. КОНЕЦЪ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ. ====page 473==== ПЕТЕРБУРГСКІЕ ИГРОКИ. РОМАНЪ ВЪ ЧЕТЫРЕХЪ ЧАСТЯХЪ. Часть четвертая. XXXVII. Банкометы и ихъ долыцики всполошились. Тревога эта распространялась постепенно, переходя отъ одного къ другому въ шулерскихъ кружкахъ, когда стало извѣстно, что Слезкинъ и Шлыкевичъ подъ предводительствомъ Гременицына обдѣлываютъ двухъ богатенькихъ пижоновъ. Мы говоримъ преимущественно объ игорныхъ домахъ второй руки, потому что въ высшемъ кругу, гдѣ были игроки и кромѣ Багирова, крупная добыча являлась довольно часто, и ловкіе люди ловили рыбу въ мутной водѣ, хотя и по извѣстной системѣ, но въ болѣе цивилизованныхъ формахъ. Во второстепенныхъ домахъ разбойническіе пріемы скрывались неискусно и маскировались лишь настолько, чтобъ жертва не понимала своей гибели только на первое время, а потомъ, какъ говорится, «хоть трава не рости». Они очень хорошо понимали, что мастера высшаго полета имѣли завидную привилегію обдѣлывать и богатыхъ аристократовъ, и дипломатическій корпусъ, и цивилизованныхъ негоціантовъ, и тѣхъ откупщиковъ, которые, пріѣзжая въ Петербургъ, употребляли всѣ усилія, чтобъ видѣться съ людьми высшаго круга. Второразрядные сознавали это и, скрѣпя сердце, только разсчитывали прибыль того или другаго счастливца, который, по своему соціальному положенію, примыкалъ къ заповѣдной сферѣ. Но они не могли равнодушно смотрѣть, когда хоть изрѣдка кто нибудь выдѣлялся изъ ихъ разбойнической шайки и начиналъ дѣйствовать самостоятельно, подхватывая богатыхъ пижоновъ, которыхъ при благопріятныхъ обстоятельствахъ можно было заманить и въ ихъ трущобы; ====page 474==== когда эти инсургенты такъ еще недавно не только считались балластомъ, но не подавали никакихъ надеждъ на поправленіе обстоятельствъ. Тутъ-то происходили совѣщанія, составлялись негласныя партіи, какія мы видѣли отчасти, ибо въ шулерскомъ мірѣ каждый готовъ за деньги съѣсть другъ друга, а многіе пускались на разныя продѣлки, кто во что гораздъ, лишь бы какъ нибудь поживиться. И вотъ Брантмауэръ, Линейкинъ или Култуковъ, разжившіеся плуты, не могли равнодушно перенесть мысли, что Слезкинъ, этотъ нищій, которому каждый изъ нихъ недавно давалъ по три и по пяти рублей на бѣдность, залѣзъ въ высшее общество, началъ играть роль, жилъ хорошо, каждый день пользовался выгодами и — чего добраго — могъ пріобрѣсти капиталъ. Подобныя личности разсуждали, да и теперь разсуждаютъ такимъ образомъ, при обстоятельствахъ, описанныхъ нами: «Онъ былъ нищій, безъ гроша, и вдругъ такое счастье! а у меня большія деньги, и я не могу тутъ запустить лапы». Безспорно, что у большинства людей вообще деньги на первомъ планѣ, и весьма многіе, изъ корыстныхъ цѣлей, поступаютъ вопреки добросовѣстности, но все же въ этомъ даже большинствѣ выпадаютъ случаи, когда человѣческое достоинство борется въ индивидуумѣ съ какимъ нибудь наглымъ, преступнымъ искушеніемъ и одерживаетъ верхъ. Но у шулеровъ, подобныхъ Брантмауэру, Линейкину, Култукову и комп. нѣтъ ничего человѣческаго, и главная цѣль ихъ жизни — деньги въ чужомъ карманѣ, для извлеченія которыхъ употребляются всякія средства. Для наблюдателя весьма интересно бывать на картежныхъ вечерахъ, разумѣется, если этому наблюдателю хоть немного знакомы уже личности, составляющія банкометскую компанію. Интереснѣе всего — это ухаживанье за человѣкомъ, у котораго въ карманѣ двѣ-три тысячи, не только изъ людей постороннихъ, но и изъ своихъ, съ кѣмъ даже вмѣстѣ плутуютъ. Ужъ какъ увиваются около него, какъ наивно вчерашніе еще враги составляютъ союзъ надуть счастливца, употребляя всевозможныя ухищренія, и всѣ наперерывъ подлѣзаютъ къ нему, кланяются и не знаютъ, гдѣ посадить. Понятно, что возвышеніе Слезкина не могло не вызвать сильнаго движенія въ шулерскомъ мірѣ и не породить самыхъ разнообразныхъ замысловъ къ эксплуатированію счастливца, который, будучи выдѣленъ въ видѣ балласта изъ огромной шайки плутовъ, самъ стремился попасть въ число немногихъ привилегированныхъ. И все это безъ гроша! Вотъ что самое ====page 475==== главное! Старикъ Недородовъ, которому удалось таки ущипнуть кое что изъ запретныхъ благъ, кутила Салинъ, успѣвшій поживиться малую толику, служили убѣдительнымъ примѣромъ, что можно же было пробраться къ тѣмъ заповѣднымъ фофанамъ, которыхъ такъ ревниво оберегали возмутившіеся отщепенцы. Подходы подъ Слезкина мы уже видѣли. То же самое было и съ Шлыкевичемъ. Къ послѣднему ѣздили и Брантмауэръ, и Иванъ Ивановичъ, и подсылался еще одинъ шулерокъ, который, подъ видомъ ходатая по дѣламъ, скупалъ за безцѣнокъ ненадежные векселя, а по вечерамъ дѣйствовалъ на зеленомъ полѣ, — но все было напрасно. Шлыкевичъ твердо держался и, выказывая притворное расположеніе къ недавнимъ собратамъ, отговаривался невозможностью, сваливалъ все на» подлаго Гременицына «, съ которымъ, разумѣется, никто ничего не могъ подѣлать. О Ларіонѣ Ивановичѣ лишнимъ будетъ и говорить: къ этому даже и подъѣзжать никто не рѣшался, потому что, кромѣ извѣстной подлости и изворотливости, онъ слылъ ехиднымъ и даже опаснымъ человѣкомъ, имѣвшимъ какія-то темныя связи, съ помощью которыхъ могъ надѣлать много непріятностей. Мы не скажемъ, ‘чтобъ и въ высшихъ сферахъ банкометы не жалѣли о невозможности стричь тонкорунныхъ барановъ, но съ Багировымъ уже знакомы читатели и знаютъ, что Николай Ивановичъ особенно не нуждался въ понтахъ, а другіе, державшіе игру на менѣе широкую ногу, хотя и скорбѣли внутренно, однако не показывали вида и вели себя сдержанно, какъ подобаетъ благовоспитаннымъ людямъ. Тогда игра въ частныхъ домахъ не доходила до тѣхъ размѣровъ, какіе приняла одно время впослѣдствіи, а самые крупные куши по зеленому полю переходили въ карманы счастливцевъ большею частью въ клубахъ. Конечно, любителямъ банка и штоса клубныя правила ставили непреодолимую преграду, и любители собирались у частныхъ лицъ, гдѣ трудно сказать, положа руку на сердце, какъ велись азартныя игры; но эти болѣе интимныя собранія нельзя было назвать игорными домами, потому что доступъ на нихъ обусловливался какъ свѣтскими, такъ и экономическими разсчетами. Конечно, и здѣсь бывали дружескіе завтраки или ужины, и два-три господина могли навѣрное обыгрывать простака, который не былъ знакомъ съ техникою зеленаго поля. Лишнимъ будетъ говорить, что не въ однѣ азартныя игры люди проигрывали и выигрывали состоянія: дѣло въ нечестной игрѣ, а это все равно — банкъ ====page 476==== или штосъ, пикетъ или палки. Во всякомъ случаѣ, въ высшихъ игорныхъ учрежденіяхъ, если и желали богатенькихъ понтовъ и невсегда брезгали путями для очищенія ихъ кармановъ, то не рыскали по городу за пижонами и не справлялись, кого разыгрывали какіе нибудь Брантмауэры, Линейкины, Култуковы и комп. Нѣсколько дней Слезкину положительно не везло. Булдымовъ, при содѣйствіи Салганцева, попалъ раза два куда-то на вечеръ и пришелъ въ такой восторгъ, что не скрывалъ даже передъ Танею и все разсказывалъ объ одной красавицѣ; а Мироволинъ, пользуясь этимъ настроеніемъ гусара, начиналъ робко напѣвать Танѣ о своихъ чувствахъ, что несовсѣмъ огорчало цыганку при видѣ вѣтренности ея»дружка«. Положимъ, серьезнаго еще ничего не выходило, но подобный порядокъ вещей неблагопріятно отзывался на Слезкинѣ, ибо ни гусаръ, ни Мироволинъ не выказывали обычнаго желанія поиграть. Обстоятельство это встревожило даже Гременицына, который никакъ не ожидалъ подобнаго оборота. Еще Мироволинъ не показался ему пока безнадежнымъ, но Булдымовъ часто ускользалъ изъ рукъ, по крайней мѣрѣ, на продолжительное время. Гусаръ даже всецѣло переходилъ въ распоряженіе Салганцева, который, имѣя связи въ свѣтѣ, познакомилъ его съ нѣкоторыми гвардейскими офицерами, и Булдымову представлялась возможность перейти въ гвардію. Всѣ эти дни Слезкинъ былъ въ раздраженномъ состояніи. Булдымовъ не давалъ ему покоя разсказами о великосвѣтскихъ балахъ, безпрерывно рыскалъ по новымъ знакомымъ, затѣвая привести въ исполненіе мысль о переводѣ, и не вспоминалъ даже о картахъ. Мироволинъ, вздыхая, упрашивалъ пріятеля ѣхать къ Танѣ, которая видимо горевала, но не показывала еще вида, и Слезкинъ долженъ былъ играть самую жалкую роль. Гусаръ, какъ по всему казалось, въ душѣ былъ не прочь сблизить Таню съ прежнимъ ея знакомымъ и словно надѣялся въ этомъ случаѣ на Слезкина, поручая послѣднему развлекать свою подругу, передъ которою все еще отлучки свои извинялъ необходимостью хлопотать о переводѣ. Обстоятельства эти, сложившіяся такъ неудачно и такъ неожиданно, смутили Слезкина, который думалъ уже только о томъ, чтобъ хоть разомъ оборвать обоихъ пижоновъ и, заручившись капитальцемъ, уѣхать въ Москву или Одессу. Проведя вечеръ въ театрѣ съ Танею и Мироволинымъ и посидѣвъ послѣ спектакля немного у цыганки, которая, ссылаясь на головную боль, рано ушла спать, Слезкинъ предло ====page 477==== жилъ Мироволину съѣздить къ Армансъ. Пріятель, однако-жъ, отказался и, пожавъ руку Слезкину, сказалъ, что онъ слишкомъ взволнованъ, а предложилъ ѣхать къ нему побесѣдовать. Дѣло въ томъ, что Таня издали намекнула ему въ первый разъ о перемѣнѣ въ поведеніи»дружка«. На этомъ Мироволинъ основывалъ много надеждъ, и ему не хотѣлось, какъ онъ выразился, «профанировать свое чувство». Слезкинъ попалъ въ свои же сѣти. Онъ самъ натравлялъ Мироволина, самъ указывалъ на возможность успѣха, но разсчитывалъ, что весь этотъ процессъ будетъ совершаться медленно, представляя самые благопріятные шансы для эксплуатаціи. Онъ не могъ отказать пріятелю, но выговорилъ только условіе ѣхать къ себѣ, всетаки въ надеждѣ на составленіе партіи, потому что Шлыкевичъ былъ въ театрѣ и получилъ условный знакъ — дожидаться дома. Кончилось, однако-жъ, тѣмъ, что Мироволинъ, какъ говорится, раскисъ и до такой степени надоѣлъ Слезкину, что послѣдній не зналъ, куда дѣваться. Былъ уже второй часъ по полуночи, и когда печальный хозяинъ собирался тайкомъ послать Каллистрата за Шлыкевичемъ, Мироволинъ вдругъ взялъ шляпу и уѣхалъ. Слезкинъ легъ въ мрачномъ настроеніи, и эта первая неудача тамъ, гдѣ онъ разсчитывалъ на постоянные успѣхи, подѣйствовала на него болѣзненно. Онъ плохо спалъ. Его уже не безпокоила мысль, что Таня, которая начинала ему нравиться, должна была достаться Мироволину, а все горе заключалось въ несомнѣнномъ прекращеніи доходовъ, на которые онъ разсчитывалъ, главнѣе же всего, что самъ былъ всему причиною. Когда онъ проснулся утромъ раньше обыкновеннаго и быстро сообразилъ какъ свое положеніе, такъ и событія вчерашняго дня, ему представилось ясно, что постоянная добыча ускользала, и что для него неминуемо должна была наступить перемѣна образа жизни. На собранныя деньги онъ кое-какъ могъ еще просуществовать, могъ пристроиться куда нибудь въ шулерскій кружокъ и попытать счастья между своею братіею: но все это было такъ невѣрно и загадочно, что при одной мысли объ этомъ его проникала легкая дрожь...Онъ такъ и рѣшилъ, что деньги Мироволина и Булдымова перейдутъ въ карманы эксплуататоровъ высшаго круга, куда ему закрыта уже дорога, какъ человѣку, дѣйствовавшему успѣшно съ помощью довольно наглаго обмана. За вторымъ стаканомъ чаю Слезкинъ уже не думалъ о будущемъ, а строилъ планы, какъ говорится, только на сегодня, мечтая лишь объ одномъ — поживиться какъ можно больше. Въ такія-то ====page 478==== минуты, когда весь моральный организмъ его, такъ сказать, всколыхнулся, а внутреннее какое-то легкое жженіе вырабатывало жажду къ вину, подавленную, но не заглушенную силою воли, Каллистратъ подалъ ему письмо въ кособокомъ конвертѣ, подписанномъ хоть и довольно четко, но запечатанномъ не то пуговицею, не то истертою монетою. Письмо было на имя его благородія Макара Ивановича Слезкина; улица и домъ проставлены отчетливо. — Отъ кого это? спросилъ онъ съ легкимъ безпокойствомъ. — Подалъ дворникъ. Принесъ ему какой то незнакомый въ родѣ сидѣльца. За отвѣтомъ придутъ въ первомъ часу. — Хорошо. Ступай. Слезкинъ вскрылъ конвертъ. Съ первыхъ же строкъ онъ поблѣднѣлъ и, окончивъ письмо, вскочилъ съ мѣста. — Этакіе негодяи! Значитъ, все кончится скорѣе, нежели я думалъ. Пройдясь два раза по комнатѣ, Слезкинъ пробѣжалъ письмо вторично. — Сомнѣнія не можетъ быть никакого. Дураки и свиньи! Каллистратъ! Слуга вошелъ. — Кто придетъ за отвѣтомъ, скажешь, что я жду въ шесть часовъ вечера, а теперь приготовь одѣться — мнѣ надобно выѣхать. — Слушаю-съ. Слезкинъ не могъ преодолѣть волненія. Письмо было отъ извѣстнаго намъ Аркаши, который требовалъ доли, а въ противномъ случаѣ грозилъ выдать секретъ. Будь это въ другое время, онъ не задумался бы заплатить, положимъ, хоть и меньше; но ему необходимо было беречь себя и съ малыми пожертвованіями гарантировать себѣ успѣхи въ будущемъ. Теперь онъ не зналъ, что дѣлать. Миссія его кончилась и безъ того, и обманъ долженъ былъ открыться рано или поздно, не съ той, такъ съ другой стороны, тѣмъ болѣе, что въ шулерскихъ кружкахъ онъ уже нажилъ много недоброжелателей, и каждый изъ нихъ, безъ исключенія, былъ готовъ на всякія мерзости. Ему оставалось, какъ онъ уже рѣшилъ въ принципѣ, нанести рѣшительный ударъ пижонамъ и скрыться немедленно. А тутъ еще платить? Слезкинъ поспѣшно вышелъ въ спальню, уложилъ въ бумажникъ всѣ, какія были, деньги наличными и въ билетахъ, и положилъ въ карманъ, не позабывъ захватить и паспорта. Но волненіе его не проходило, и «нъ, одѣвшись, потребовалъ безсознательно вина. ====page 479==== — Какого прикажите? спросилъ Каллистратъ: есть немного лафиту и почти полубутылки портвейну. — Давай портвейну. Слезкинъ налилъ полный стаканъ, къ удивленію своего слуги, и выпилъ залпомъ. Онъ было вышелъ, но возвратился въ столовую и взялъ письмо Аркаши съ собою. Слезкинъ поѣхалъ прямо къ Гременицыну. Ларіонъ Ивановичъ встрѣтилъ его, по обычаю, привѣтливо, но посмотрѣлъ пристальнѣе обыкновеннаго. — Ну, что новаго, Макаръ? Слезкинъ вмѣсто отвѣта подалъ письмо. Гременицынъ пробѣжалъ внимательно. — Экіе подлецы! И этотъ скотина Шурминъ тоже болтаетъ, адресы даетъ. — Это уже не Шурминъ, а судьба, мрачно сказалъ Слезкинъ. — Э, братъ, я не думалъ, чтобъ ты сказалъ такую глупость. — Не въ томъ дѣло, а какъ быть съ этимъ мерзавцемъ? — Купить его было бы дорого, да и стоитъ только дать потачку, такъ послѣ и не наготовишься. — А оставить такъ нельзя? — Какъ же оставить! Вѣдь довольно Мироволину узнать, что ты не Артуа, и все пропало. Постой, Макаръ, ты знаешь эту личность? — Помню, это грязный игрочишка. Онъ тамъ, должно быть, у Лагунова. — Если только Лагуновъ ничего не знаетъ, дѣло еще можно поправить. Да нельзя ли его засадить въ полицію? Какъ ты думаешь — онъ безпаспортный? — Я знаю, что онъ изъ мазуриковъ. — Конечно, очень гадко поддаться къ подобнымъ людямъ съ секретами, но его уже дѣло сдѣлано, надо стараться поправить. Сколько онъ пишетъ, 300? — Да. — Вотъ бестія! Что же ты сказалъ ему? — Я его не видѣлъ, а велѣлъ приходить въ шесть часовъ. — Гм! разложить развѣ по сту на брата? — Это куда бы ни шло, но кто поручится, что чрезъ недѣлю онъ не придетъ снова. — Ну, чрезъ недѣлю не придетъ, а вѣдь мы рѣшили на дняхъ устроить Мамаево побоище, такъ оно и ничего. Знаешь ли, мнѣ кажется — хотя я такъ и хотѣлъ бы побить морду этой канальѣ — если ты обойдешься съ нимъ ласково, да по- ====page 480==== сулишь золотыя горы впослѣдствіи, это животное можетъ и пригодиться при случаѣ, а сто рублей плевое дѣло. Право, такъ лучше будетъ. — Пожалуй, что и лучше, сказалъ Слезкинъ, подумавъ. Не смотря на то, что Гременицынъ чрезвычайно не любилъ разставаться съ деньгами, онъ, сообразивъ, что расходъ этотъ необходимъ, тотчасъ же полѣзъ въ столъ. — Вотъ сто за меня и сто за Шлыкевича, сказалъ онъ: только ты отдай. — Неужто же свою голову подставлю подъ обухъ? Ужъ, вѣроятно, пришло дѣло близко къ сердцу, когда не упомянулъ, что съ васъ слѣдовало бы полтораста, а съ насъ по семидесяти пяти. — Это почему? — Потому, что ваша доля больше. — И тогда приходилось бы только 120, а еще математикъ. По здравому же смыслу ни мнѣ, ни Шлыкевичу не слѣдуетъ платить ни гроша. Ты съ своею филантропіею всему причиною, твой пьянчужка Шурминъ заварилъ всю кашу. — Э, полно, Ларіонъ Ивановичъ! Предположимъ, что ты сегодня выиграешь меньше тремя стами, и шабашъ. — Будетъ вѣрнѣе. А какъ же сегодня? — Еще ничего не рѣшено. — Вчера тоже не было. — Все этотъ Булдымовъ путаетъ. Ну, да все равно, не сегодня, такъ завтра мы погрѣемъ руки. — И давно бы пора, Макаръ, позаняться пріятелями, что канитель тянуть! — Оно и канитель не худо, если постоянно, какъ было доселѣ. — Все такъ, да признаться тебѣ откровенно я боялся подходу не отъ этой сволочи, а отъ подлецовъ болѣе крупнаго разбора. — Знаю. — Ты мало знаешь. А вотъ мнѣ чаще твоего доводится бывать по вечерамъ, — посмотри, какъ всѣ злятся. Этотъ ехидный старикъ Недородовъ и Линейкинъ на стѣну лѣзутъ. Куда же ты? — А ѣду устраивать что нибудь на вечеръ. — Съ Богомъ. Только, смотри же, отдай деньги этому мазурику. — Нѣтъ, себѣ оставлю, сказалъ съ улыбкою Слезкинъ, поглаживая свою новую шляпу. — Шлыкевичъ будетъ дожидаться. Да ты не заѣдешь ли ====page 481==== къ нему? Впрочемъ, надо бы захватить дома обоихъ вертопраховъ. Отъ Гременицына Слезкинъ отправился къ Мироволину и засталъ его погруженнымъ въ думы. Молодой человѣкъ крѣпко пожалъ руку пріятелю, но посмотрѣлъ на него довольно весело. — А вы все мечтаете? Павелъ Андреевичъ. — Согласитесь, что странныя вещи происходятъ на свѣтѣ. — Это очень древняя истина, а съ вами-то я ничего страннаго не вижу. Мироволинъ уставилъ, на него глаза. — Конечно, ничего, продолжалъ Слезкинъ, закуривъ сигару. Я вамъ все это предсказывалъ на основаніи опыта и здраваго смысла. Недѣля или двѣ терпѣнія — и дѣло въ шляпѣ. — Вы думаете? спросилъ Мироволинъ съ улыбкою. — Вполнѣ увѣренъ, однако я заѣхалъ за вами. — Напримѣръ? — Немедленно къ Булдымову завтракать. — Что вы! Ловко ли? — Намъ все ловко, милѣйшій. Посмотрите, какъ онъ будетъ радъ. Ужъ ему, повѣрьте, досталось отъ Тани, у нихъ даже, можетъ быть, и теперь разыгрывается домашняя сцена. И какъ еще мы явимся кстати: я буду развлекать Булдымова, вы подсядете къ Танѣ, и все пойдетъ какъ по маслу. — Она сильно привязана къ нему. — Особой привязанности не вижу, а такъ только ревнуетъ, значитъ, оскорблено самолюбіе. — Какъ бы тамъ ни было, а я не отступлюсь, пока будетъ хоть малѣйшая надежда. — За успѣхъ я ручаюсь. Но что скажетъ тетушка? что заговорятъ въ свѣтѣ? — Вотъ ужъ я не стану обращать на это ни малѣйшаго вниманія. — Однако ѣдемъ. Черезъ четверть часа пріятели подъѣзжали къ Демуту. Булдымовъ былъ сердитъ, но встрѣтилъ ихъ чуть не съ распростертыми объятіями. — Какъ я радъ, проговорилъ онъ искреннимъ тономъ, садитесь, братцы, не хотите ли позавтракать? Эй, люди, человѣки! Изъ одной двери явился слуга, а изъ другой горничная. — Накрывать на столъ и позвать номернаго. Номерной влетѣлъ съ карточкою; не прошло и четверти часа, какъ молодые люди сидѣли за роскошнымъ завтракомъ. ====page 482==== Изъ боязни любопытства прислуги, бесѣду вели они по французски. — Вы необыкновенно кстати пріѣхали, сказалъ Булдымовъ. У меня сегодня утромъ была сцена съ Танею. Съ полчаса тому назадъ она разсердилась и уѣхала кататься. Слезкинъ быстро посмотрѣлъ на Мироволина, который, однако-жъ, потупилъ глаза. — Вѣроятно, поздно пріѣхали? спросилъ онъ. — Дѣло не въ томъ, а зачѣмъ ѣзжу на балъ безъ нея? Этакая простота! — Какъ же вы хотите, чтобъ она не сердилась. — Я съ вами согласенъ, однако и мое положеніе незавидно. Ну, въ деревнѣ дѣлать нечего, такъ по неволѣ будешь сидѣть дома, а въ Петербургѣ... И представьте, господа, какъ нарочно я сдѣлалъ великолѣпное знакомство. — Значитъ, вопросъ о переводѣ на ходу? спросилъ Мироволинъ. — Переводъ самъ по себѣ, а какую вчера я встрѣтилъ прелесть, и даже танцовалъ съ нею мазурку, самодовольно прибавилъ Булдымовъ. — И вы еще хотите, чтобъ вамъ не дѣлали домашнихъ сценъ! замѣтилъ Слезкинъ, улыбнувшись. — А къ чему поведетъ все это? Я даже не узнаю Тани, этой скромной, послушной дѣвушки. Ну, да я съумѣю поставить на своемъ. На меня она пожаловаться не можетъ, я ее обезпечилъ. — Можетъ быть, вы ужъ слишкомъ серьезно приняли легкую размолвку. Булдымовъ какъ-то принужденно разсмѣялся. — Посмотрѣли бы вы на эту размолвку. Я не знаю, что будетъ дальше. Наговоривъ мнѣ кучу упрековъ, даже довольно грубыхъ, она уѣхала въ таборъ, конечно, совѣтоваться съ старыми вѣдьмами-цыганками, и ужъ онѣ ей насовѣтуютъ. — А развѣ и здѣсь есть цыгане? несмѣло спросилъ Мироволинъ. — Есть два-три хора, отвѣчалъ Слезкинъ. Но. мнѣ кажется, Александръ Васильевичъ, она къ вамъ искренно привязана, продолжалъ онъ, стараясь не смотрѣть на Мироволина. — Я это самъ думаю, но, господа, развѣ же я давалъ слово жениться на ней? Наша связь добровольное согласіе… Помилуйте, я созданъ для свѣтской жизни, люблю удовольствія, и неужели же мнѣ сидѣть дома, закупорившись! ====page 483==== — Извините, Булдымовъ, но объ этомъ надо было подумать прежде. — Клянусь вамъ, Артуа, что, будучи влюбленъ въ Таню, я не давалъ никакихъ обѣтовъ отказаться отъ всего, на что имѣю право по своему общественному положенію и воспитанію. Скажу вамъ откровенно, что я готовъ жить съ нею годъ, два, нѣсколько лѣтъ, но не могу же для нея жертвовать всѣмъ. Булдымовъ замолчалъ. Собесѣдники не прерывали этого молчанія. — Со мною вѣдь нахрапомъ ничего не подѣлаешь, сказалъ, наконецъ, гусаръ, наливая лафитъ въ стаканы. Предложу отдѣльную квартиру, условіемъ поставлю свободу, а не захочетъ — у нея есть независимое состояніе. — Полноте, вы горячитесь. — Нѣтъ, въ самомъ дѣлѣ. Конечно, я увлекся, но быль молодцу не укоръ. Совѣсть упрекать меня не будетъ: я сдѣлалъ, какъ слѣдуетъ честному человѣку, я довольно дорого заплатилъ за увлеченіе... Однако, господа, сегодня я никуда не ѣду, развѣ въ театръ. Что-жъ, мы сочинимъ? Мнѣ хотѣлось бы поразвлечься. — Двинемъ къ француженкамъ. — Чортъ съ ними! Послѣ вчерашней мазурки... Мироволинъ невольно улыбнулся. — Должно быть, васъ задѣли? проговорилъ онъ тихо. — Встрѣчали вы баронесу Дрэнъ? — Высокаго роста блондинка? — Ну, да. — Она же, кажется, выходитъ замужъ. — Разстроилось, да мнѣ говорилъ Салганцевъ, что это больше была затѣя ея матери. А что, а? — Очень хороша. — И прибавьте — умна, какъ я мало встрѣчалъ. И такъ, Артуа, сочиняйте что нибудь, только не у меня: я на цѣлый день изъ дому. — Какъ скажетъ Мироволинъ. — А я съ вами, куда хотите, отвѣчалъ послѣдній рѣшительно, предвидя, что ему не встрѣтить въ тотъ день Тани. — Да не начать ли съ утра? Я готовъ и напиться и играть, играть до безчувствія. Веру съ собою десять тысячъ. Валяйте и вы, Мироволинъ! — И я возьму столько же. а нужно такъ и больше. — Молодецъ, хоть и не гусаръ! Вотъ кто займетъ мое ====page 484==== мѣсто, Артуа, сказалъ Булдымовъ безъ малѣйшей досады; посмотрите, чрезъ какой нибудь мѣсяцъ… Мироволинъ покраснѣлъ и не нашелся что сказать. — Не сердитесь, Мироволинъ, я вѣдь такъ, а тамъ ктознаетъ... Однако, братцы, что-жъ? — Странное дѣло, проговорилъ Слезкинъ: видно уже судьба моя такая, — какъ только вздумаю заняться чѣмъ нибудь, эти господа словно снѣгъ на голову. — Убирайтесь вы съ своими дѣлами! Мироволинъ, ѣдемъкъ Ивану Васильевичу. — Куда хотите. — Въ такомъ случаѣ вотъ программа. Мнѣ необходимодва часа на вопіющее дѣло. Положимъ, я постараюсь окончить раньше, сказалъ Слезкинъ, посмотрѣвъ на часы. Вы поѣзжайте кататься или идите на Невскій, а въ четыре часа милости просимъ. Надобно же мнѣ прихватить кого нибудь. До шести мы зададимъ утренникъ, въ шесть отобѣдаемъ,, тамъ, если угодно, въ театръ, оттуда... — Никуда оттуда, потому я и въ театръ не хочу. — Ну, проведемъ у меня и вечеръ. — О, какъ бы мнѣ хотѣлось обработать этого поляка! я золъ на него. — Ужъ и я золъ, отвѣчалъ Мироволинъ. — Привозите побольше денегъ: мы его нагрѣемъ. — Значитъ, рѣшено? сказалъ Слезкинъ, взявъ шляпу. — И подписано. Поѣзжайте скорѣе, мы съ Мироволинымъбудемъ къ четыремъ часамъ непремѣнно. XXXVIII. Все перепуталось въ головѣ Слезкина. Мрачное настроеніе его исчезло уже за завтракомъ, за которымъ онъ выпилъ больше обыкновеннаго, что, однако-жъ, на него не подѣйствовало подъ вліяніемъ нежданныхъ надеждъ и неотступной мысли составить немедленно планъ рѣшительнаго пораженія своихѣ»молодцовъ«, какъ онъ называлъ ихъ, но пораженіе преимущественно или единственно въ свою пользу. ІПлыкевичъ казался болѣе всего подходящимъ и по образованію, и по мнимому графству, и, наконецъ, по тому непріятному расположенію обоихъ понтовъ, которое заставляло послѣднихъ идти на проломъ съ цѣлью обыграть его. Но Шлыкевичу надобно отдать половину, вычтя кое что и въ пользу Гремерицына, котораго нельзя было устранить отъ дѣла. Не вы ====page 485==== годнѣе ли Салинъ? Но въ такомъ случаѣ Гременицынъ все равно узнаетъ объ игрѣ, да и Шлыкевичъ обидится. Все это быстро обдумывалъ Слезкинъ. дойдя до Полицейскаго моста, но не рѣшивъ еще ничѣмъ, сѣлъ на пёрваго лихача. — Какъ же баринъ, безъ ряду? спросилъ бородатый дѣтина, приподымая шапку. — Я и позабылъ. Часа на два. — Прокатиться вашей милости? Алеха, взнуздай ворояаго-то!, — Нѣтъ, не прокатиться, а съѣздить въ два, три мѣста. — Какіе концы, сударь? можетъ и не того... — Не дальше Вознесенскаго въ одну сторону и Знаменской въ другую. — Десять рубликовъ безъ лишняго. — Ну, братъ, этого я не дамъ, сказалъ Слезкинъ, сдѣлавъ движеніе встать. — А сколько же по вашему? — Пять рублей. — Маловато. Слезкинъ вынулъ изъ саней одну ногу. — По крайности, ваше сіятельство, семь съ полтинкою положьте, а я уважу. — Шесть и ни копѣйки. — А на чаекъ? — Если заслужишь. — Ну, садитесь. Прежде всего Слезкинъ поѣхалъ домой, но дорогою взвѣшивалъ шансы, какъ ему удобнѣе поступить. Безъ сомнѣнія, Салинъ выгоднѣе, но съ одной стороны — предстоявшее побоище надобно было считать однимъ изъ послѣднихъ, ибо самъ Гременицынъ испортилъ бы дѣло, а.Слезкину не хотѣлось еще отказаться отъ надежды нагрѣть пріятелей, съ другой же стороны такая личность, какъ Салинъ, не могъ возбудить въ понтахъ того азарта, какъ мнимый графъ Піоруновскій, котораго, конечно, и желали встрѣтить оба пижона. Не доѣхавъ еще до квартиры, Слезкинъ уже рѣшилъ пригласить на тотъ день Шлыкевича, и потомъ до послѣдней возможности устраивать игру съ Салинымъ гдѣ нибудь, только не у себя. Если привезутъ оба по десяти тысячъ, да проиграютъ, такъ это капиталъ и подѣлившись съ дольщикомъ. Забѣжавъ на минуту къ себѣ и отдавъ Каллистрату нужныя приказанія, Слезкинъ помчался къ Шлыкевичу, которому ====page 486==== сообщилъ, во первыхъ, о побоищѣ, а во вторыхъ, и о контрибуціи мазурику, предстоявшей въ шесть пасовъ. Шлыкевичъ сперва и слышать не хотѣлъ о выдачѣ даромъ ста рублей, но потомъ убѣдился въ необходимости непроизводительнаго расхода, въ особенности, когда товарищъ намекнулъ ему, что Булдымовъ непремѣнно привезетъ десять тысячъ, да и Мироволинъ не прочь показать гусару, что у него много денегъ. — Эхъ, какъ бы ихъ ожечь порядкомъ! сказалъ Шлыкевичъ, потирая руки, а ужъ мы Ларіона обсчитаемъ. — Еще бы! Такой кладъ не часто, да того и смотри, что съ каждымъ днемъ можетъ выскользнуть. — Слезкинъ, мы жаловаться не можемъ. — Я и не жалуюсь, но у обоихъ останется черезъ чуръ много денегъ, которыя могутъ уйти въ другія руки. Шлыкевичъ пожалъ плечами. — Будемъ стараться, на сколько хватитъ силъ. Картъ у тебя довольно? — Хоть на цѣлую ночь. — Такъ я думаю и будетъ. А знаешь ли, что, если молодцы наши пробубенятся, съ ними съ обоими можно и на мѣлокъ. — Очень можно. — И ты впадешь въ злость для виду. — И еще посмотри, какъ буду рвать на себѣ волосы и проклинать тебя. — А если я обижусь. Пріятели разсмѣялись. — Однако, полно вздоръ молоть, пріѣзжай скорѣе, птенцы сгораютъ нетерпѣніемъ. — Что-жъ, сперва въ преферансъ? — Какой тамъ у черта преферансъ. — Но я съ первой ноги спущу всѣ двѣ тысячи. — Конечно, я даже самъ помогу сорвать. И Слезкинъ поѣхалъ домой. Не прошло и получаса, какъ Мироволинъ съ Булдымовымъ влетѣли къ нему въ гостиную. — Какъ, и столъ до сихъ поръ не раскрытъ? воскликнулъ Булдымовъ. Это какъ же, господинъ хозяинъ? — Не пріѣхалъ еще графъ. — Да вы посылали? — Самъ заѣзжалъ. — А я не солгалъ, привезъ ровно десять тысячъ, да и Павелъ Андреевичъ хватъ, хоть и не гусаръ, ха, ха, ха! ====page 487==== — Я сильно золъ на Шоруновскаго, отозвался Мироволинъ, повеселѣвшій немного при мысли объ игрѣ, въ которую порядкомъ втянулся. — Можете себѣ представить, Артуа, сказалъ, смѣясь, гусаръ, Мироволинъ заѣзжалъ къ себѣ на минуту взять денегъ и не только набилъ карманъ пачками сторублевыхъ, а сгробасталъ цѣлую кучу банковыхъ билетовъ. — Да что-жъ на нихъ смотрѣть, тѣмъ болѣе, что хочется пустить по міру этого поляка. — Мы ему мечемъ пополамъ, Мироволинъ? — Надобно взять въ долю Ивана Васильевича. — Господа! Былъ бы счастливъ, еслибъ меня уволили… Сколько я уже проигралъ денегъ... — Все вздоръ! Неужели же мы никогда не выиграемъ? — Искренно желаю вамъ взять у Піоруновскаго все до копѣйки; но игра рискъ. — Всетаки въ маленькую долю. — Больше гривенника не иду. — Зачѣмъ же принуждать въ самомъ дѣлѣ? отозвался Булдымовъ, я замѣтилъ, что Иванъ Васильевичъ играетъ неохотно, и можетъ быть имѣетъ свои разсчеты. — Благодарю васъ, Булдымовъ. — Но вы будете метать, если намъ не повезетъ? спросилъ Мироволинъ. — Безъ сомнѣнія. Въ это время Каллистратъ распорядился поставить столъ, положить карты, приготовить сигаръ, вина, сельтерской воды и поставить побольше свѣчей. — Господа, съ пріѣздомъ графа прошу каждаго услуживать самому себѣ, потому что Каллистратъ уходитъ за обѣдомъ. — Такъ мы у васъ обѣдаемъ? — А то какъ же! Стоитъ ли на полчаса уѣзжать въ Морскую. — Сколько мы ему хлопотъ дѣлаемъ, сказалъ Булдымовъ. Но раздался звонокъ, и вскорѣ величественною поступью вошелъ Шлыкевичъ во фракѣ и бѣлыхъ перчаткахъ. — Куда это вы собрались? — А можетъ быть въ рперу. — Вотъ ужъ ошибаетесь, сказалъ Мироволинъ, сегодня мы васъ не выпустимъ, пока или вы насъ не очистите, или мы васъ не отработаемъ. Пошла обычная исторія, описаніе которой будетъ совершенно излишнимъ. Сперва Шлыкевичъ дѣйствительно про ====page 488==== игралъ двѣ тысячи, и Слезкинъ совѣтовалъ понтамъ забастовать. Но это было, что называется, масло на огонь. Какъ водится, послѣ перваго банка послѣдовалъ второй, и къ пріѣзду Каллистрата оба молодца спустили по три тысячи. — Господа, пора обѣдать, сказалъ Слезкинъ. Можетъ быть, не повезетъ ли намъ послѣ обѣда? — Ужъ послѣ обѣда мы сядемъ метать съ Мироволинымъ, сказалъ Булдымовъ, съ ожесточеніемъ раскуривая трубку. — А знаете, замѣтилъ Слезкинъ, я думаю, что сколько есть у насъ денегъ, всѣ онѣ перейдутъ къ Піоруновскому. — Господинъ Артуа, я никогда никому не навязывался. — Графъ Піоруновскій, я всегда привыкъ откровенно высказывать свое мнѣніе. — Э, полно, господа, вмѣшался Булдымовъ, не все ли равно, кому перейдутъ наши деньги, лишь бы честнымъ образомъ. — Но этакое счастье! — Что-жъ дѣлать! А еслибъ, мы въ самомъ дѣлѣ съ Мироволинымъ забастовали послѣ перваго банка, вѣдь графъ не остался бы въ выигрышѣ. Можемъ, наконецъ, послѣ обѣда и мы заметать счастливо. — Да вѣдь досадно... — И я той вѣры, перебилъ Мироволинъ, меня, положимъ, проигрышъ не разоритъ, но каждый день минусъ и минусъ. — Кушать готово, сказалъ Каллистратъ и, наклонившись къ Слезкину, шепнулъ: пришелъ тотъ за отвѣтомъ. — Зови въ спальню и побудь, пока я приду, а обѣдать пусть подастъ татаринъ*), отвѣчалъ Слезкинъ шепотомъ. Столъ былъ сервированъ очень прилично, и по срединѣ стоялъ очень порядочный строй бутылокъ. — Господа, милости просимъ, сказалъ Слезкинъ, но прежде я позволю себѣ предложить одинъ вопросъ — мы вѣдь безъ церемоніи. — Конечно, отвѣчали гости въ одинъ голосъ. — Такъ садитесь и обѣдайте — мнѣ необходимо оставить васъ на пять минутъ. — Э, нѣтъ, мы подождемъ! воскликнулъ Булдымовъ. — Разумѣется, подхватилъ Шлыкевичъ. — Прошу васъ убѣдительно обѣдать — можетъ быть, я и больше пяти минутъ. — Господа, проговорилъ Мироволинъ, мнѣ кажется, что *) Въ лучшихъ ресторанахъ петербургскихъ издавна служатъ татары. ====page 489==== мы, назвавшись сами къ Ивану Васильевичу, не имѣемъ права стѣснять его! Мало ли кто можетъ придти, прибавилъ онъ съ улыбкою, и, наконецъ, эти десять минутъ могутъ продолжаться гораздо долѣе. — А и въ самомъ дѣлѣ, подхватилъ Булдымовъ, мы ужъ черезчуръ расходились. Пожалуйста, Иванъ Васильевичъ, не стѣсняйтесь, мы будемъ безъ васъ обѣдать. — Благодарю, я постараюсь явиться скорѣе. — О, не хлопочите. Слезкинъ вышелъ и заперъ дверь спальни. При появленіи Слезкина Каллистратъ вышелъ и Аркаша поклонился довольно низко. — Вы писали ко мнѣ? спросилъ Слезкинъ. — Я писалъ, Макаръ Ивановичъ. — Тише! Ступайте за мною. И Слезкинъ провелъ своего непрошеннаго гостя черезъ корридоръ въ переднюю. — Говорите какъ можно тише: у меня гости. — Вы узнали меня? — Какъ не узнать? Кто васъ научилъ? — Ей Богу, никто, своимъ умомъ. — Старикъ Шурминъ проврался? — И нѣтъ, Макаръ Ивановичъ, зачѣмъ клепать на старика. Онъ какъ есть живетъ у моей тетушки, и отъ нея я услыхалъ вашу фамилію, а послѣ Илья Дмитріевичъ просилъ доставить вамъ письмецо. — Однако вы узнали подробности. — Тоже случай. Въ домѣ у васъ землякъ живетъ, назвалъ васъ другою фамиліею... Ну, я, извѣстно, догадался, а потомъ все пронюхалъ. — Это все равно, съ вами въ объясненія вступать не буду. Вы могли пронюхать кое-что, но вамъ сказали невѣрно, что я большія деньги дѣлаю. — Всѣхъ вашихъ дѣловъ я не знаю, а извѣстно мнѣ, что вы зашибаете копѣйку. — Еслибъ я былъ увѣренъ, что вы не сболтаете, что не будете приставать, я такъ и быть далъ бы вамъ сотеньку на разживу. — Болтать мнѣ, Макаръ Ивановичъ, нечего, я не таковскій, въ другой разъ тоже придти не надѣюсь, а сотеньки маловато. Я вѣдь и то не лѣзу въ карманъ зря, не ломлю же тысячи. — Какъ васъ зовутъ, я забылъ. ====page 490==== — А прежде знали, что я Аркадій Ивановичъ. — Вотъ что, Аркадій Ивановичъ, моя жатва, кажется, кончается — вы возьмите двѣсти, а тамъ, кто знаетъ, можетъ быть, вы мнѣ и понадобитесь. — Э, Макаръ Ивановичъ, гдѣ уже вамъ вспомнить о нашемъ братѣ. Сегодня вамъ Богъ пошлетъ поживу, а вы ужъ не обидьте бѣднаго человѣка, что вамъ значитъ три сотенныхъ, а я заведу мастерскую, брошу карты... — Но кто же мнѣ поручится, Аркадій Ивановичъ, что это останется въ тайнѣ? — Въ этомъ не сомнѣвайтесь и даже еслибъ что гдѣ услышалъ, то буду за васъ заступаться. — Гдѣ? — Нельзя же-съ, мы хоть и мелкіе игроки, но знаемъ крупныхъ по именамъ, да и мало ли промежъ собою болтовни. — Вы же гдѣ играете? — Въ погребкахъ, да хожу къ Лагунову. Тамъ вчера былъ камердинеръ этого самаго Мироволина. — Какъ, онъ играетъ въ Зеленомъ Дубѣ? — Ходятъ вдвоемъ и азартны-съ. Ужъ ихъ тамъ лудятъ, лудятъ, инда жаль беретъ. Слезкинъ вздрогнулъ. — Ну, дѣлать нечего, Аркадій Ивановичъ, вотъ тебѣ триста рублей, только помни, что больше не дамъ, потому что самъ думаю уѣхать. Сегодня одинъ лишь вечеръ... — Мы очинно благодарны... А можетъ, мнѣ зайти когда, знаете, если подъищу подходящаго понта? — Да можно, однако, у меня гости, и я долженъ спѣшить... — Идите, Макаръ Ивановичъ... Знаете, мнѣ не хотѣлось бы мѣнять крупныхъ, вы бы мнѣ на расходы мелочи. — Аркашка, это нахально! — Да вѣдь вы послѣ обѣда вѣрно сядете. Слезкинъ покраснѣлъ и готовъ былъ броситься на мазурика, но опомнился. Выхвативъ изъ кармана двѣ трѳхрублевыхъ, онъ бросилъ ихъ Аркашѣ. Тотъ подхватилъ деньги на лету. — Много благодарны, только маловато. — Негодяй! зашипѣлъ Слезкинъ. — Одного поля ягоды, прошепталъ Аркаша. Давай еще! — Подавись! проговорилъ, задыхаясь, Слезкинъ, бросая комъ мелкихъ бумажекъ, этакъ рублей съ пятнадцать. — Макаръ, не ругайся, лучше по чести втихомолку. ====page 491==== — Уйдешь ли ты? Аркаша погрозилъ пальцемъ. — Ты, Макаръ, не дури: Аркаша пригодится тебѣ, можетъ, еще не разъ. Ну, на этотъ разъ прощай! — Ты же смотри, держи слово. — Слово наше крѣпко. — Тсъ? Кто-то идетъ. — Ну, ну, не бойся, швырни еще что нибудь, честное слово, уйду. Слезкинъ замоталъ головою. — Все вышвырялъ, сказалъ онъ. — Пошарь, сейчасъ иду. Слезкинъ вынулъ двѣ рублевыхъ. — Вотъ. — И то деньги, по крайности на извозчика. Прощай и проводи на кухню, тамъ мое пальто. — Лучше бы по парадной... Ступай Аркаша, тебѣ вынесутъ пальто на лѣстницу, сказалъ Слезкинъ, поспѣшно отворяя входную дверь. — Да, можетъ быть, у тебя серебро есть въ карманѣ? — Ничего нѣтъ. — Этакой скряга! А помнишь, какъ занималъ у меня по двугривенному? — Отдалъ, кажется, съ процентами. Ну, прощай. Пальто вышлю. И Слезкинъ захлопнулъ дверь. Кликнувъ Каллистрата, онъ велѣлъ вынести поскорѣе пальто Аркашѣ, и самъ поспѣшилъ въ столовую. — Такъ скоро? весело сказалъ Булдымовъ. — Вы, Богъ знаетъ что, думаете, а это одно непріятное дѣло надо было покончить, потому что я съ утра еще назначилъ въ шесть часовъ. — Намъ все равно. — Эй! давайте же и мнѣ обѣдать? крикнулъ Слезкинъ, стараясь быть веселымъ, но не могъ побѣдить волненія и съ жадностью выпилъ большую рюмку полынной водки. Обѣдъ, однако, оживился, благодаря болтовнѣ Булдымова, который въ качествѣ наивнаго провинціала разсказывалъ свои похожденія. Слезкинъ не зналъ, говорить ли Мироволину о продѣлкахъ его камердинера, однако скоро пришелъ къ заключенію, что мѣшаться не слѣдовало, ибо кто знаетъ, долго ли и ему самому приходилось разыгрывать роль пріятеля Павла Андрее- ====page 492==== вича. Аркаша оказался плутомъ гораздо выше, чѣмъ предполагалъ Слезкинъ, а принявъ во вниманіе, что всполошились такіе шулера, какъ Брантмауэръ, Линейкинъ и комп., ему слѣдовало кончить поприще заблаговременно. Послѣ обѣда компанія усѣлась за карты. Метали Булдымовъ съ Мироволинымъ, давъ гривенникъ Слезкину, и разумѣется, проиграли все до копѣйки, гусаръ около девяти тысячъ, Мироволинъ двѣнадцать. Слезкинъ схватился за волосы и велъ себя такъ неприлично, что обѣ жертвы, не смотря на громадный проигрышъ начали его останавливать, выказывая искреннее сожалѣніе. Мироволинъ отвелъ его въ сторону. — Артуа, сказалъ онъ: опомнитесь... Это я виноватъ, втянулъ васъ въ пару... Вы не смотрите, что я заплатилъ двѣнадцать тысячъ, и пріѣзжайте завтра, я займу вамъ денегъ. Слезкинъ пожалъ ему руку. — Благодарю васъ... Но этотъ глупый полячишка... — Что вы о полячишкахъ? спросилъ Шлыкевичъ: какіе полячишки? гдѣ они? — Ну, ужъ, графъ, не вламывайтесь въ амбицію, сказалъ серьезно Булдымовъ: если человѣкъ проигрываетъ послѣднія деньги, на него нельзя пенять за какое нибудь слово. — Но все же надобно приличіе. — А по моему, замѣтилъ Мироволинъ: самое лучшее было бы не играть. — Это, любезнѣйшій, одни разсказы, воскликнулъ Булдымовъ: я сколько разъ давалъ себѣ слово не играть, а вотъ видите ли? — Я могу и не играть. — А я люблю картишки. — Что-жъ это такое, господа, говорилъ Слезкинъ, какъ бы не слушая гостей: каждый разъ одно и то же. Нѣтъ, я съ графомъ не играю. — Какъ вамъ угодно, отвѣчалъ Шлыкевичъ, надѣвая перчатки. — Помилуйте, держа по маленькой, я заплатилъ бездну денегъ, горячился Слезкинъ. — Забастуемъ, Артуа, сказалъ Мироволинъ: развѣ въ преферансикъ съ Дмитріемъ Николаевичемъ. — А что же и въ самомъ дѣлѣ, отвѣчалъ Булдымовъ: это моя любимая игра, да если возвысимъ кушъ, такъ и результатъ будетъ порядочный. — Зачѣмъ возвышать кушъ. ====page 493==== — Графъ, извините меня, сказалъ вдругъ Слезкинъ, протягивая руку Шлыкевичу: я погорячился. — Ничего! Мало ли что въ сердцахъ говорится. Вамъ дѣйствительно не везетъ, ни метка, ни понтерка. — Я словно предчувствовалъ, когда просилъ забастовать послѣ перваго банка. — Теперь я это и самъ понимаю, отозвался Мироволинъ, отыскивая шляпу: но кто же могъ думать, что счастье такъ упорно и такъ постоянно будетъ отъ насъ отворачиваться. Ѣдемъ, Булдымовъ. — Ѣдемъ. Прощайте, Артуа, завтра заходите, я скомандую блины хорошіе и засядемъ за пульку. Съ Шлыкевичемъ оба понта прощались хотя и вѣжливо, но холодно, не изъ подозрѣнія въ плутняхъ, а скорѣе изъ весьма понятнаго чувства досады къ виновнику такого громаднаго проигрыша. Шлыкевичъ шелъ за ними въ переднюю, но остался, велѣвъ Каллистрату разбудить кучера. Дѣлежъ совершился дружелюбно, на долю Гременицына отложена была тысяча, а остальное, за вычетомъ угощенія, пошло пополамъ. — Ну, Слезкинъ, кажется лафа кончилась. — Этихъ-то господъ подбить нетрудно, да обстоятельства такъ складываются, что того и смотри, свои же подгадятъ. — Подлецы! Эхъ, Макаръ, еще бы одинъ такой вечеръ! — Буду стараться, Шлыкевичъ, но боюсь. — А мастеръ ты, у, какая шельма! Послушай, однако, надобно подумать о будущемъ. — Думать нечего, кончимъ ужъ это дѣло, а тамъ посмотримъ. — Если затащишь завтра, то въ самомъ дѣлѣ мы сядемъ въ преферансъ по полтиннику. — Затащимъ, такъ и въ банкъ оберемъ, а главное не предостерегли бы. — А знаешь, какая мнѣ мысль пришла, говорилъ Шлыкевичъ, подходя и понижая голосъ: намъ нужна какая нибудь недѣля. Поѣзжай къ Линейкину начать переговоры о соглашеніи, и пока это будетъ длиться, мы выиграемъ время и будемъ такъ сказать застрахованы. — Мысль хорошая, только Ларіонъ какъ же? — Ахъ, этотъ Ларіонъ! Дѣлать нечего, будемъ дань вносить. — Ты хорошо выдумалъ, Шлыкевичъ. Утромъ же, если встану пораньше, съѣзжу къ этому негодяю Линейкину. ====page 494==== — А тамъ кто знаетъ?.. — Тысячъ бы еще по десяти, и мы бы зажили. — Откроемъ свой игорный домъ и пойдемъ собирать съ міру по ниткѣ. — Значитъ, опять въ долѣ съ этими подлецами. — Иначе и быть не можетъ. — А по моему переѣхать въ Москву или Одессу. — Фантазія, почтеннѣйшій! Тамъ насъ никто не знаетъ, надобно дѣлать знакомство, остерегаться, да еще какъ посмотрятъ тамошніе игроки, увидятъ, что съ насъ взятки гладки, подставятъ ножку, наведутъ полицію... А здѣсь мы вездѣ свои. — Нѣтъ, я всетаки думаю уѣхать на нѣкоторое время провѣтриться. — Въ такомъ случаѣ съѣздимъ за границу, попытаемъ счастья въ рулетку или трантъ и карантъ. — На счастье? — Конечно. — И все спустимъ. — Зачѣмъ же все? Однако, прощай. Завтра ожидаю отъ тебя вѣстей. — Непремѣнно, отвѣчалъ Слезкинъ, провожая пріятеля, а самъ думалъ: нѣтъ, братъ, ужъ ты больше отъ меня не поживишься. По уходѣ ПІлыкевича, Слезкинъ расплатился съ татариномъ, далъ десять рублей Каллистрату, выпилъ полбутылки икэму и придя къ себѣ въ спальню, тщательно заперъ обѣ двери. XXXIX. На другой день Слезкинъ проснулся съ положительною жаждою къ вину и хотя на этотъ разъ удержался, однако, выпивъ стаканъ чаю безъ аппетита, потребовалъ портвейну. Послѣдній произвелъ на его организмъ болѣе благотворное дѣйствіе. Но въ это же утро Слезкину суждено было испытать много непріятностей. Онъ хотѣлъ уже одѣваться, какъ слуга доложилъ ему7 о прибытіи жандарихи отъ Ильи Дмитріевича. — Зови. Старуха вошла, перекрестилась и начала утирать заплаканные глаза. — Здравствуйте! что скажете? — Илья Дмит...ричъ... приказалъ долго жить. — Давно? ====page 495==== — Сегодня утромъ. Вчера еще казалось ничего, ночью стало худо... и Богу душу отдалъ. Старуха перекрестилась. — Что жъ дѣлать, сказалъ Слезкинъ, вставая и направляясь въ спальню. Погодите немножко. Черезъ нѣсколько минутъ онъ вышелъ. — Вотъ семьдесятъ пять рублей. Вамъ за старика слѣдуетъ что нибудь? — Ничего, батюшка, не слѣдуетъ, вами довольна. — Закажите гробъ и что нужно. А когда думаете хоронить? — Послѣзавтра. — Я пріѣду. Торжества никакого не надо, простыя дроги. — Пошли вамъ, батюшка, добраго здравія и благоденствія, что не оставляли старика. Вотъ только бѣдный жалѣлъ, что не удалось съ вами увидѣться. — Что дѣлать — не было времени. — Такъ вы будете? — Непремѣнно буду. Вѣроятно, повезутъ на Смоленское? — На Смоленское, тамъ гдѣ нибудь въ разрядъ для бѣдныхъ, мы выправимъ свидѣтельство. Ну, прощенія просимъ, надо спѣшить. — Прощайте, ужъ я надѣюсь на васъ. — Какъ о родномъ буду стараться. Не успѣла уйти жандариха, какъ снова раздался звонокъ. — Господинъ Линейкинъ, сказалъ Каллистратъ. — Проси въ гостиную. Матвѣй Матвѣевичъ своею кошачьею походкою пробирался къ Слезкину и послѣ неуклюжаго рыночнаго поклона протянулъ руку. — Очень радъ васъ видѣть. Не хотите ли чаю! Эй, Каллистратъ, сигару! — Чайку не желаю-съ, только-что отъ чаю. Я по дѣлу-съ. — Радъ слушать. — Я вамъ, Макаръ Ивановичъ, добра желаю-съ. — Я и не сомнѣвался въ этомъ, Матвѣй Матвѣевичъ, сказалъ Слезкинъ съ улыбкою. — Ну, другіе думаютъ иначе-съ. — Напримѣръ? — Да вотъ Брантмауэръ, они съ Култуковымъ оченно озлились на васъ. — Плевать я хотѣлъ на нихъ. — Не плюй въ колодезь, говоритъ пословица, а они могутъ надѣлать вамъ непріятностей. ====page 496==== — Говорите прямо. — Видите ли, когда вы отказали, я долженъ это былъ передать Брантмауэру, какъ онъ есть мой дольщикъ или лучше сказать компаньонъ. Конечно, онъ разсердился. Я сталъ его уговаривать, что, значитъ, молъ не рука-съ, что другимъ Богъ хлѣбъ даетъ помимо насъ, и стало быть дѣлать нечего. Тѣмъ бы, можетъ, дѣло и кончилось, да вечеромъ онъ пересказалъ Култукову, а этотъ считается у насъ умнымъ человѣкомъ. — Не потому ли, что оретъ и смѣется, точно ржетъ по лошадиному. — Ну, нѣтъ, онъ всякія книжки читаетъ. Култуковъ началъ васъ ругать и подъучилъ Брантмауэра требовать у васъ доли. — Да развѣ же можно требовать? спросилъ Слезкинъ съ улыбкою, довольно, впрочемъ, принужденною. — А видите ли, отвѣчалъ Линейкинъ, закуривая на свѣчкѣ сигару, тутъ вышелъ вотъ какой казусъ. Самъ Брантмауэръ не захотѣлъ ѣхать къ вамъ, а упросилъ меня. Я, ей-Богу, отговаривался, но знаете, я какъ компаньонъ, то и неловко отказываться. Брантмауэръ требуетъ доли шесть гривенъ на компанію. — Ого! — Позвольте! Играть можете гдѣ угодно, у васъ или по нумерамъ, только съ Салинымъ, и чтобъ присутствовали — я или Брантмауэръ. — Вотъ какъ! Мало того, что цифра назначена, да еще навязываютъ мнѣ и общество. — Дайте мнѣ кончить. Если вы не согласитесь, Брантмауэръ ѣдетъ къ Мироволину и Булдымову и предостережетъ. — Этого только не доставало! Молодцы! Да развѣ же вы позабыли, что все дѣло въ рукахъ Гременицына? Ей-Богу, молодцы! — Мы вѣдь знаемъ, что пожива у васъ въ рукахъ-съ. — Но вы должны знать вмѣстѣ, что еслибъ я согласился на ваше предложеніе, то завтра же Гременицынъ испортитъ все дѣло. Линейкинъ сидѣлъ невозмутимъ. — Это правда-съ. — Ну, такъ чего же вы хотите? — Это вѣрно-съ. Но видите ли, если вы боитесь Гременицына, у насъ есть пріютъ-съ. ====page 497==== — Да какъ же я обойду Гременицына? — А такъ, какъ вы обходили его, когда играли съ Салинымъ, Макаръ Ивановичъ. Мы, то есть компанія, согласны на то, чтобъ дѣйствовать не каждый день: пусть наживается и Гременицынъ, да и другимъ перепадутъ-съ крохи-съ. — Это другое дѣло, только ужъ доля больно велика. — Макаръ Ивановичъ, нельзя же рублемъ метать, а при томъ наша компанія и вамъ услужить можетъ. — Все это такъ, но тутъ надо подумать, а главное укрыться отъ Гременицына. — Думать нечего, а насчетъ пріюта будьте благонадежны. Есть чудо какая хорошенькая квартирка, можно помѣстить туда, на время, Салина — онъ вѣдь знакомъ вашимъ; а ужъ какую Брантмауэръ нѣмочку тамъ поселилъ — одно слово — бестія. — Но только шесть гривенъ!.. — Всѣ расходы наши, т. е. компаніи. — Надо подумать, Матвѣй Матвѣевичъ. — Думать нечего. — По крайней мѣрѣ, переговорить съ Брантмауэромъ. — Для чего же-съ. Угодно согласиться или нѣтъ, я за него отвѣчаю. — Ну, дѣлать нечего, попался я, какъ куръ во щи. Только помните, что если узнаетъ Гременицынъ — всему конецъ. — Мы не скажемъ-съ. А когда же вы думаете устроить? — Кромѣ сегодня. Буду хлопотать на завтра. Вѣдь вы берете Салина, мнѣ извѣстно — гдѣ онъ живетъ, и я дамъ знать. — Онъ вамъ скажетъ и адресъ. Но смотрите, чтобъ было вѣрно. — Какъ же иначе. — Ужинъ отъ Дюссо, вино отъ Елисѣева, и все остальное какъ слѣдуетъ. Денегъ выложимъ сколько угодно. — Еще бы! Когда надѣетесь, что ихъ не убудетъ, а прибудетъ. — Нельзя же-съ, надобно же блезиръ соблюдать-съ. Знаете, на столъ тысячи четыре новенькими бумажками, да свѣтленькихъ полуимперіальчиковъ — такъ глаза-то и разбѣгутся. — Вы Шекспиръ. — То есть, какъ-съ? — То есть знатокъ сердца человѣческаго. — Чудаки вы, право. Такъ завтра-съ? — Постараюсь. Ахъ, я и забылъ. Пожалуйста, послѣ- ====page 498==== завтра приходите утромъ, поѣдемъ на похороны къ Шурмину — надо проводить старика. — А онъ умеръ? — Сегодня. — Золотой былъ человѣкъ, да погубили юбки-съ, а потомъ водочка-съ. Не знаю, удастся ли пріѣхать на похороны. — Надобно, Матвѣй Матвѣевичъ, я васъ ожидаю. Скажите и Недородову — вѣдь старикъ былъ въ свое время извѣстный игрокъ. — Какъ же-съ! Какіе вечера задавалъ. Ну, я въ надеждѣ, Макаръ Ивановичъ. — Дѣлать нечего, какъ сказано. Линейкинъ попрощался и вышелъ, но изъ передней воротился. — Помните, если надуете, сказалъ онъ, Брантмауэръ самъ поѣдетъ предостеречь. Ей-Богу съ. Разставшись съ Линейкинымъ, Слезкинъ одѣлся поскорѣе и поѣхалъ къ Мироволину. Выходя изъ дому, онъ приказалъ Каллистрату отправиться къ Ѳеклѣ Ивановнѣ и объявить, что Илья Дмитріевичъ умеръ и послѣзавтра похороны. Ему оставался, можетъ быть, одинъ только день воспользоваться ускользавшимъ счастьемъ. На Салина уже была плохая надежда. Оставался Шлыкевичъ, но молодые люди врядъ ли согласятся играть противъ него. Развѣ сѣсть по большой въ преферансъ? мелькнуло у него въ умѣ. А еще много зависитъ и отъ того, въ какомъ расположеніи Булдымовъ, пристанетъ ли къ игрѣ Мироволинъ. Все это обдумывалъ Слезкинъ дорогою. Каллистратъ не убралъ даже хорошенько квартиры, поспѣшно одѣлся и на извощикѣ полетѣлъ къ Гременицыну. Ларіонъ Ивановичъ возвратился уже изъ дѣловой поѣздки, велѣлъ перепречь другихъ лошадей и переодѣвался предъ большимъ трюмо, прибирая галстухи и жилеты къ лицу: онъ располагалъ заѣхать къ Дашѣ. Сергѣй доложилъ о пріѣздѣ Каллистрата. Гременицынъ обернулся. — Гдѣ онъ? — Дожидается. — Зови. Съ униженнымъ поклономъ появился Каллистратъ въ уборную. — Что такъ поздно? — Нельзя было, баринъ только что уѣхали. ====page 499==== — Ну, что какъ вчера? — Боюсь, Ларіонъ Ивановичъ, чтобъ не солгать, но кажется огромное дѣло. — Гмъ! Наличными? — Бумажками и билетами. — И много? — Изволите ли видѣть, до обѣда я знаю, что тысячъ пять. — Ой ли? — Вѣрно. Я входилъ и видѣлъ и слышалъ. А послѣ обѣда баринъ все велѣли приготовить и ни подъ какимъ видомъ не входить. — Понимаю. — Изъ-за двери я слышалъ только, какъ жаловались молодые люди, говорили о тысячахъ, но сколько доподлинно неизвѣстно. — Гмъ! — Передъ ужиномъ я ѣздилъ къ Дюссо, и они разсчитывались безъ меня. — И ты не знаешь чѣмъ кончилось? — Такъ и не зналъ бы, еслибъ Богъ не пособилъ предъ отъѣздомъ. — Какъ же это? — Провожалъ я гостой со свѣчею, чтобъ отпереть подъѣздъ, а господа идутъ за мною. «Однако, это чортъ знаетъ что, сказалъ Мироволинъ: — я, говоритъ, привезъ съ собою двѣнадцать тысячъ, а осталось двѣсти рублей». А гусаръ отвѣчаетъ:»я вѣдь тоже спустилъ девять тысячъ съ чѣмъто! Право, говоритъ, этотъ графъ, должно быть шулеръ». Ну, тутъ я отперъ имъ подъѣздъ, они крикнули извощиковъ и разъѣхались. — И ты не врешь? — Клянусь истиннымъ Богомъ, чтобъ на этомъ мѣстѣ провалиться. — Спасибо. Вотъ десять рублей на чай. — Покорнѣйше благодарю. — А сегодня былъ кто? — Была какая-то баба, привозила вѣсть о смерти Шурмина. — А? — Потомъ приходилъ господинъ Линейкинъ. — Этотъ -же что? — Да удалось немного изъ столовой подслушать — подговариваетъ барина на счетъ доли. — А Слезкинъ? ====page 500==== — Да какъ будто бы все упоминалъ ваше имя, нельзя было хорошенько разслушать. — Однако? — Очень хорошо помню слова: если узнаетъ Гременицынъ, всему конецъ. — Гмъ? Такъ ты говоришь, что одинъ проигралъ около двѣнадцати, а другой девять. — За это ужъ поручусь, по крайней мѣрѣ, такъ говорили между собою Мироволинъ и Булдымовъ. — Ну, ступай, я тобою доволенъ. Завтра утромъ явись пораньше, когда баринъ будетъ спать: ты мнѣ нуженъ. — Слушаю, Ларіонъ Ивановичъ. Счастливо оставаться. Гременицынъ пріостановилъ свой туалетъ, отдумалъ ѣхать къ Дашѣ, къ которой могъ завернуть, когда угодно. Накинувъ халатъ, онъ закурилъ сигару и вышелъ въ кабинетъ. Ему теперь интересенъ былъ пріѣздъ Шлыкевича. Въ другое время онъ не ожидалъ бы долыцика, потому что какая нибудь тысяча, даже полторы не могли его сильно обрадовать, но тутъ ему долженъ былъ попасть въ руки — и совершенно даромъ — порядочный капиталъ. А если дольщики сплутовали? Но допустивъ и это, все же не могли они украсть половину. И Слезкинъ, и Шлыкевичъ знали, что Ларіонъ Ивановичъ знакомъ съ Булдымовымъ и могъ спросить у него. Послѣдняя мысль успокоивала Гременицына, и онъ допускалъ воровстводольщиковъ лишь въ небольшомъ размѣрѣ. Отчего онъ называлъ это воровствомъ, онъ не давалъ себѣ отчета, потому что тутъ хотя и дѣйствительно было воровство относительно Булдымова и Мироволина, то совершивъ его, Слезкинъ и Шлыкевичъ обкрадывали только довѣрчивыхъ молодыхъ людей, а ужъ никакъ не Гременицына, который не рисковалъ ничѣмъ, не шевелилъ даже пальцемъ, а требовалъ львиной доли. Ларіона Ивановича начало разбирать нетерпѣніе. Онъ уже не думалъ о Дашѣ, не думалъ объ одномъ богатомъ помѣщикѣ, о пріѣздѣ котораго ему доложили, но разсчитывалъ, сколько ему привезутъ денегъ. По строгому разсчету онъ долженъ былъ получить около восьми тысячъ, но, принявъ во вниманіе свое отсутствіе, слабость человѣческую къ деньгамъ и недобросовѣстность шулеровъ, онъ надѣялся получить не менѣе тысячъ шести, уповая все еще на свое вліяніе, какъ на Слезкина, такъ и на Шлыкевича.. Гременицынъ даже не взглянулъ на свою соблазнительную картину. Наконецъ, чуткое ухо Ларіона Ивановича услышало чьи-то ====page 501==== тяжелые шаги по коврамъ гостиной. Онъ повернулся къ двери, и между малиновыми портьерами показалось лошадеобразноѳ лицо Шлыкѳвича. Гременицынъ скорѣе вскочилъ, нежели приподнялся съ кушетки. — А! добро пожаловать! сказалъ онъ, довольно, впрочемъ, спокойнымъ тономъ, что ему стоило большаго усилія. Садись, гостемъ будешь. Шлыкевичъ сѣлъ по другую сторону стола. Гременицынъ съ замираніемъ сердца смотрѣлъ, какъ рука дольщика полѣзла въ карманъ... Онъ зналъ, что Шлыкевичъ имѣлъ привычку привозить деньги въ конвертѣ, и потому первою его мыслью было — толстъ ли пакетъ. — Вотъ твоя доля, Ларіонъ Ивановичъ. Конвертъ былъ не особенно объемистъ. Гременицынъ трепетною рукою началъ вынимать деньги. Онъ насчиталъ только тысячу. Въ глазахъ у него потемнѣло. — Какъ! воскликнулъ онъ невольно, хотѣлъ приподняться и не могъ. Шлыкевичъ молчалъ. — Только тысяча? — За вычетомъ угощенія. — Всего тысяча? — Какъ видишь. Гременицынъ всталъ съ мѣста, глаза его налились кровью, лицо покраснѣло, онъ сдѣлался страшенъ. Шлыкевичъ невольно подался назадъ и положилъ руку на увѣсистое бронзовое прессъ-папье. — Разбойники! Развѣ это честно? — Что такое? — Тысячу рублей мнѣ, когда выиграли больше двадцати! — Откуда ты взялъ? спрашивалъ, немного вздрогнувъ, Шлыкевичъ. — Откуда я взялъ? А ты думалъ, что я такъ и ввѣряю подлецамъ свои интересы безъ всякаго контроля? — Постой, постой, Гременицынъ, нельзя ли, во первыхъ, безъ ругательствъ. — Тебѣ мало всю рожу исковерцать, ехидный полячишка. — Молчи же ты, бездѣльникъ, воръ и убійца! Гременицынъ заскрежеталъ зубами. — Подавай мнѣ все, что слѣдуетъ! — Не юродствуй, а садись и бери все, что привезъ: значитъ, больше толковать нечего. ====page 502==== — Да какъ вы смѣли оба, подлецы, распоряжаться моими деньгами? — Послушай, Гременицынъ, говорю тебѣ — садись. Устрашить ты меня не можешь, потому что за одну твою выходку я уже разъ исколотилъ тебя. — Я кликну людей. — Всѣхъ перебью, ты знаешь Шлыкевича, вышибу окна, буду звать на помощь и потомъ тебѣ не поздоровится. — Злодѣй! прошипѣлъ Гременицынъ, садясь въ кресло. Я требую мои деньги. — Какія же твои деньги? — Ты думалъ, я не знаю, что вы съ Слезкинымъ выметали двадцать тысячъ. — Во первыхъ, гдѣ же ты узналъ? — Мнѣ Булдымовъ сказывалъ, онъ былъ уже у меня билетъ мѣнять. — А! онъ тебѣ сказывалъ. Ну, хорошо, мы выметали, раздѣлились и тебя не забыли. — Что-жъ, это насмѣшка? — Зачѣмъ насмѣшка? Какое твое участье? Мало ты перебралъ уже денегъ? Слезкинъ подводитъ, помогаетъ, я тружусь, мечу, карты поддѣлываю, а ты за что получаешь, да еще подавай большую долю! — Какъ за что! я... — Ну, что ты? У тебя въ домѣ развѣ? — Всо равно, Слезкину квартиру нанялъ я, обулъ, отдѣлъ его. — А развѣ онъ не заплатилъ тебѣ въ пятьдесятъ разъ? Что это въ самомъ дѣлѣ за монополія? Да изъ чего ты взялъ, чтобъ тебѣ повиновались игроки, словно крѣпостные? Если ты можешь помыкать Грѣлкинымъ и другими, то думаешь, что и я такой же фофанъ. — Подлецъ! По крайней мѣрѣ, по ровну бы. — Право не горячись. Устрашить ты меня не можешь, а вывести на чистую воду не смѣешь, потому что я у тебя же обыгрывалъ Булдымова... Игра тамъ не сегодня-завтра кончится и безъ этого: насъ выдадутъ. — На что это похоже, какъ бы въ насмѣшку мнѣ пятачекъ! По крайней мѣрѣ разсчитали бы по четвертаку. — У тебя и такъ много денегъ. — Не думаешь ли ты, что чужое добро въ прокъ пойдетъ. Шлыкевичъ расхохотался. — Вотъ не ожидалъ слышать этого отъ тебя. ====page 503==== — Мерзавцы вы, мерзавцы. А Слезкинъ нищій, безъ гроша, безъ сапогъ, можно сказать, вытащенъ мною изъ грязи... — А сколько онъ тебѣ доставалъ! У меня вѣдь записаны всѣ выигрыши. Мы сперва разсчитывали тебя добросовѣстно. — Ты, небось, жалѣешь объ этомъ? — Еще бы! Что же ты дѣлалъ? загребалъ жаръ чужими руками. Хочешь, я тебѣ высчитаю до копѣйки — сколько мы заработали на твою долю съ Слезкинымъ? — И неужели вы не сложитесь мнѣ еще по тысячѣ? — Вотъ нашелъ дураковъ! Ларіонъ, это обидно даже. — Я тебя зналъ за негодяя, но признаюсь не думалъ... — Ты хочешь сказать, что считалъ меня лучше. Нельзя же не ошибиться. Нѣтъ, братъ, ссориться не совѣтую и даю слово, если удастся намъ разъ или другой оборвать молодцевъ, мы тебѣ привеземъ по старому пятачекъ, а будешь ломаться — ничего не получишь. Гременицынъ сопѣлъ и медленно складывалъ бумажки. — Ты мнѣ долженъ сто рублей, которые заплатилъ я за тебя Слезкину по письму. — А, это другое дѣло! Получай — вотъ твои сто рублей. И Шлыкевичъ вынулъ бумажникъ, въ которомъ было мало денегъ, и досталъ сторублевую. — Не надѣялся я на тебя, Шлыкевичъ. — Всѣ мы одного поля ягоды. Будь ты на моемъ мѣстѣ, поступилъ бы точно также. — Ну, ужъ въ другой разъ, хоть и будетъ случай, извини, поищемъ другаго. — Какъ хочешь. А я думаю, что намъ нечего расходиться. Я хочу открыть игорный домъ, раза два въ недѣлю по вечерамъ метать на счастье, а что подвернется подходящее не упускать. Захочешь въ долю, приму. — И обочтешь. — Можешь самъ присутствовать при счетѣ. — Да вѣдь рожа твоя подозрительна, и тебѣ не позволятъ. — Откроетъ Слезкинъ. — Тоже хорошъ гусь. Ну, ужъ я его доѣду. — Это пустяки. Если только онъ не запьетъ, изъ него выйдетъ человѣкъ порядочный. — Ахъ разбойники! Можно ли было предполагать? — Должно было предполагать. — Но я не думалъ, что въ такой мѣрѣ. Шлыкевичъ всталъ, не выпуская, однако-жъ, изъ рукъ прессъ-папье. ====page 504==== — Это значитъ — берешь чужую вещь? — На всякій случай... — Не ужъ-то ты думаешь, что я брошусь на тебя? — Отъ тебя станется. Ну, прощай! — Прощай, говорилъ Гременицынъ, злобно слѣдуя взоромъ за Шлыкевичемъ: — а прессъ-папье оставь. Но послушай. — Ну? сказалъ Шлыкевичъ, остановившись среди комнаты. — Вы должны съ Слезкинымъ взять меня въ долю хоть гривеникъ, пока будетъ даваться счастье. — Пятачекъ, если хочешь, обѣщаю, и мы устроимъ потомъ правильное общество. — Ну, чортъ съ вами, если уже вы такіе подлецы. — Вотъ такъ-то лучше, Ларіонъ. — Да что же дѣлать съ разбойниками! Однако вы, Шлыкевичъ, хватили. — Такъ случилось. Если сегодня, что будетъ, привезу тебѣ твою долю. — Того и смотри, что ускользнутъ молодчики. — Да они и на меня озлились больше. — Ну, Макаръ такая бестія, что все обдѣлаетъ. — А вотъ узнаю. И, поклонившись неуклюже, Шлыкевичъ исчезъ за портьерою, сунувъ прессъ-папье на ближайшую этажерку. — Хорошо, подумалъ Гременицынъ: — я съумѣю получить свою долю... А каковы мошенники! Любопытно знать — кто изъ нихъ кого подъучилъ? Впрочемъ, оба не уступятъ другъ другу. Ларіонъ Ивановичъ заперъ деньги въ столъ, кликнулъ Сергѣя въ уборную, одѣлся и выѣхалъ. XL. Аркаша явился на другой день въ Зеленый Дубъ, одѣтый гораздо приличнѣе, а на жилетѣ у него болталась часовая цѣпочка, цвѣтомъ весьма подходящая къ золоту, но купленная по случаю изъ подъ полы у дѣтины, который таинственно останавливаетъ прохожихъ гдѣ нибудь вблизи гостинаго двора. Онъ отыскалъ Размолова, усѣлся съ нимъ за отдѣльный столикъ и спросилъ чаю и закуску. — Проздравляю съ обновкою, Аркадій Ивановичъ, — значитъ, спрыски съ васъ слѣдуютъ. — Спрыснемъ немножко, Василій Ильичъ, только знаете въ другое время: мнѣ не хотѣлось бы, чтобъ здѣсь знали. ====page 505==== — А! Ну, хорошо. Стало быть штука удалась? — Не совсѣмъ, а удалась на половину. Принять-то онъ меня принялъ, угостилъ, а на счетъ денегъ говоритъ — бери сто. — Вотъ тебѣ и разъ. — Я и туда, и сюда, а онъ, подлецъ, какъ уперся на нолуторастахъ, — хоть колъ на головѣ теши. Я подумалъ, что дѣйствительно могу ему нагадить, и мнѣ отъ этого пользы никакой... Ну, и согласился. — Эхъ, жаль... — Что будешь дѣлать. Сказалъ, что коли пойдетъ хорошо, не обидитъ. — Это ужъ плохо: синица въ рукахъ лучше чѣмъ журавль въ небѣ. — Потому-то, Василій Ильичъ, я и захватилъ синицу. — Такъ какъ же теперича? — А такъ значитъ — уговоръ былъ вамъ пятьдесятъ, а какъ я получилъ только половину, то и вамъ слѣдуетъ двадцать пять. Извольте получить потихоньку — бумажка у меня свернута въ рукѣ. — Да, можетъ быть, вы и всѣ триста заграбастали, говорилъ Васька, смотря подозрительно на собесѣдника и ловко захватывая двадцати пяти рублевую. Аркаша поглядѣлъ на него съ укоромъ. — Я, то есть, Василій Ильичъ, не токмо, что готовъ побожиться, а землю ѣсть согласенъ передъ вами. — Конечно, дѣло темное, сказалъ Васька, наливая чай. — А по моему очень свѣтлое, Василій Ильичъ. Я, значитъ, вашъ другъ и поступилъ по честности. Да позвольте, я вамъ доложу, говорилъ Аркаша, придвигая стаканъ, развѣ я не могъ придти и сказать — такъ молъ и такъ, наклали въ шею и съ лѣстницы. — Это вѣрно. — Стало быть и толковать нечего. — Эхъ, Аркаша, жаль, что мы не написали пятьсотъ — все-таки было бы лучше. — Опростоволосились. А спрыски мы, значитъ, сдѣлаемъ, хоть въ »Золотомъ Козлѣ«, иль въ другомъ мѣстѣ. — Признаться я небольшой охотникъ до выпивки, такъ развѣ когда нибудь. — Завсегда съ моимъ удовольствіемъ. И Аркаша, напившись на скоро чаю, разстался съ Размоловымъ, потому что, овладѣвъ значительнымъ для него капиталомъ, ощутилъ необыкновенную жажду дѣятельности и ====page 506==== бросился въ закоулки Толкучки пустить свои деньги какъ можно выгоднѣе. Васька недолго разсуждалъ о томъ — надулъ или не надулъ его новый пріятель, а поспѣшилъ деньги спрятать въ карманъ и, пользуясь свободою, вышелъ на улицу прогуляться. Онъ въ это время разжился немного и обновилъ свой костюмъ. Шляпа у него была хотя и съ Апраксина, однако, передѣланная всего одинъ только разъ, а шинель свою, семинарскаго покроя, онъ замѣнилъ ваточнымъ пальто темнокоричневаго цвѣта съ искрою. Онъ не только не забывалъ красавицы Даши, а напротивъ искренно горевалъ о ней, хотя и считалъ ее навсегда потерянною. Размоловъ пошелъ безъ цѣли. Въ эти дни съ нимъ не случилось ничего особеннаго; въ трактирной жизни заведенный порядокъ не измѣнялся, и мелкія плутни доставляли ему извѣстную выгоду. Съ этой стороны Васька считалъ себя обезпеченнымъ, тѣмъ болѣе, что попасти плутовства въ картахъ сознавалъ въ себѣ прогрессъ, но еще былъ далекъ отъ того, чтобъ строить какіе нибудь опредѣленные планы. А главное не давала ему покоя черноглазая Даша. Гдѣ она? Что съ нею? помнитъ ли его? Послѣдній вопросъ, конечно, самый мучительный, онъ предлагалъ себѣ машинально и тотчасъ же принужденъ былъ отказаться отъ всякихъ надеждъ. Еслибъ Даша помнила его, она подала бы вѣсточку, такъ какъ знала его адресъ. Здравый разсудокъ совѣтовалъ ему выкинуть эти мечты изъ головы, однако Васька не могъ сразу отрѣшиться отъ розовыхъ надеждъ, которыя, было, охватили его сначала. Черезъ полчаса довольно тихой ходьбы, Васька изъ Гороховой вышелъ въ Большую Морскую. Усиленное движеніе экипажей и пѣшеходовъ отрезвили его немного. Онъ сознательно поворотилъ направо, разсчитывая пройдтись по Невскому до Садовой и оттуда домой. Рысаки парами и въ одиночку неслись взадъ и впередъ съ ужасающею быстротою, и разрисованныя и неразрисованныя красавицы мелькали передъ нимъ, словно въ панорамѣ. Онъ иногда останавливался поглазѣть, но тотчасъ же получалъ толчки справа и слѣва, что заставляло его идти по теченію. На перекресткѣ Кирпичнаго переулка упала извощичья лошадь поперекъ Морской, и на минуту движеніе экипажей, если не совершенно прекратилось, то сдѣлалось тише, потому что ту же минуту собралась кучка любопытныхъ. По направленію отъ Невскаго подлетѣла пара сѣрыхъ въ голубыхъ сѣткахъ, и бородатый ====page 507==== кучеръ долженъ былъ сдержать лошадей. Размоловъ взглянулъ и сталъ какъ вкопанный, руки у него опустились, дыханье словно замерло. Онъ не чувствовалъ толчковъ. На парныхъ санкахъ, въ голубой прелестной шляпкѣ и бархатной шубкѣ сидѣла Даша. Она, тоже увидѣвъ Размолова, улыбнулась, слегка поклонилась ему... Но въ этотъ моментъ кучеръ ударилъ по лошадямъ и пустилъ ихъ во всю прыть по улицѣ. Размоловъ протеръ глаза. Сонъ ли это или явь? Но нѣтъ — ошибиться было невозможно. Онъ поворотился машинально и почти побѣжалъ назадъ. Взоръ его устремился вслѣдъ за Дашею, но скоро Васька потерялъ ее изъ виду, потому, что нѣсколько рысаковъ въ голубыхъ сѣткахъ мелькало по улицѣ. Не успѣлъ онъ дойти до Гороховой, какъ снова ему на встрѣчу пара сѣрыхъ, и мимо его пронеслась Даша, смотрѣвшая впередъ и ни разу не бросившая взгляда направо.ё Сжалось сердце у Размолова, онъ снова поворотилъ назадъ, но уже на этотъ разъ, махнувъ рукою, пошелъ тихимъ шагомъ на Невскій. — А вѣдь она меня узнала, улыбнулась и поклонилась, думалъ онъ. А какъ одѣта и какія лошади! Боже мой, да что ужъ это такое? Какое жъ это ей счастье? Стало быть, нашла и подцѣпила богача... Гдѣ ужъ ей теперь... А я дуракъ думалъ. Эхъ жаль! И ему вдругъ пришло на мысль. А что еслибъ ее увидѣлъ Алешка? Улыбка скользнула по некрасивому лицу Размолова, но вскорѣ оно одѣлось печальнымъ выраженіемъ. Прибавляя все шагу, Васька перешелъ Казанскую площадь, миновалъ Думу и взошелъ на широкую панель передъ Гостинымъ дворомъ. У воротъ стояли парныя сани, запряженныя сѣрыми лошадьми подъ голубою сѣткою. Сердце екнуло у Размолова. — Никакъ ея лошади? подумалъ онъ и поворотилъ къ Гостиному. Покупать ему было нечего, а все думалось, не встрѣтитъ ли гдѣ Дашу, хотя, правду сказать, онъ и боялся подойти къ такой важной, по его мнѣнію особѣ. Народу было очень много, толкотня страшная, и Васька, не привыкшій пробираться въ густой толпѣ, поминутно наступалъ на дамскія платья, или морщился, чувствуя у себя на ногѣ давленіе чьего нибудь сапога. — Василій Ильичъ, здравствуйте! раздалось у него подъ ухомъ. ====page 508==== Размоловъ обернулся, увидѣлъ Дашу и обомлѣлъ. Но чьето дюжее плечо отбросило его на ступеньки такъ, что онъ едва удержался за спичечника. Шляпа съ него слетѣла. Послышался звонкій смѣхъ. — Вы никакъ бѣжите отъ меня, проговорила, подходя, Даша и стала, однако-жъ, такъ, что, не мѣшая прохожимъ, не была видима своему кучеру. — Помилуйте, Дарья Васильевна, я такъ радъ... — А. гдѣ же вы дѣвались на Морской? Куда пропали? Я нарочно вернулась... — А я, извините, я не догадался... Вы на такихъ лошадяхъ... Гдѣ же вы? — Долго разсказывать, да и не мѣсто здѣсь. — Вотъ вамъ Богъ и счастье послалъ, Дарья Васильевна. — Да ужъ это не то, что съ Алешкою жить... Однако вотъ что, Василій Ильичъ, мнѣ теперь нельзя пригласить васъ къ себѣ, да и то боюсь, чтобъ кучеръ не увидѣлъ... А завтра въ это время дожидайтесь меня на этомъ самомъ мѣстѣ... А теперь прощайте. Даша кивнула головкою, вмѣшалась въ толпу и направилась къ санямъ. Когда кучеръ тронулъ лошадей, она оглянулась, засмѣялась и поѣхала вдоль по Невскому. — Господи что-жъ это такое? подумалъ Размоловъ. Попала къ какому нибудь милліонеру… И что же теперь мнѣ? Для чего я ей пригодился? Зачѣмъ буду завтра ее дожидаться? Не иначе какъ хочетъ поговорить объ Алешѣ... А я дуракъ думалъ — вотъ нашелъ невѣсту. Васька, понуривъ голову, сошелъ на панель и отправился домой. Его уже ничто не занимало. Очевидно, Даша поступила на содержаніе къ богатому человѣку. — Конечно, она живетъ изъ-за денегъ, думалось ему: — и можетъ быть... я и нравлюсь ей... Вѣдь была очень ласкова и смѣялась... А, впрочемъ, кто ее знаетъ. Я вѣдь и одѣтъ хоть недурно, а все же не въ бобрахъ. Нѣтъ, завтра пойду непремѣнно. И Васька поднялъ голову, потому что изъ приниженнаго своего положенія перешелъ въ собственныхъ глазахъ въ болѣе отрадное. На углу Садовой и Невскаго онъ даже развлекся, увидя Грѣлкина съ какимъ-то купцомъ, закутаннымъ въ лисью шубу на извощикѣ, и смотрѣлъ имъ вслѣдъ. — Должно быть къ нему подбирается, подумалъ онъ, и ему пришли въ голову разныя шулерскія затѣи. Но это продолжалось недолго: сѣтка, шляпка и дорогая ====page 509 ==== бархатная шубка скоро вытѣснили изъ его головы всякую мысль о плутняхъ и наживѣ. Въ такомъ расположеніи добрелъ онъ до дому и взобрался наверхъ по черной вонючей лѣстницѣ черезъ кухню. Не заставъ дома Мироволина, который выѣхалъ куда-то, Слезкинъ, котораго это удивило, отправился прямо къ Демуту. Булдымовы еще спали, по крайней мѣрѣ, спалъ Дмитрій Николаевичъ, какъ объявилъ ему камердинеръ. Можетъ быть, Таня и приняла бы его, но Слезкинъ не захотѣлъ велѣть доложить о себѣ. Онъ рѣшился воспользоваться случаемъ побывать у Салина и только что хотѣлъ у Полицейскаго моста взять извощика, котораго уже было и подозвалъ, какъ Шлыкевичъ окликнулъ его. — Погоди, Макаръ, сказалъ онъ, вскакивая съ саней, мнѣ надобно переговорить съ тобою. — Что такое? — Зайдемъ къ Вольфу на минуту. Слезкинъ пошелъ вслѣдъ за Шлыкевичемъ. — Въ чемъ дѣло? — Неловко на улицѣ. Войдя въ кондитерскую и усѣвшись за особымъ столомъ, Шлыкевичъ спросилъ себѣ чашку кофе. — Мы открыты, шепнулъ онъ Слезкину. — То есть кѣмъ и въ чемъ? — Гременицынъ знаетъ, что мы вчера выиграли двадцать тысячъ. — Неужели? Кто-жъ ему могъ сказать? — Говоритъ, Булдымовъ. который былъ у него для размѣна билета. — Помилуй, Булдымовъ спитъ до сихъ поръ — я сейчасъ же отъ него. — Спитъ? Но, можетъ быть, онъ всталъ пораньше, съѣздилъ и завалился. — Можетъ быть, а не то узналъ и изъ другаго источника. — Какой же это источникъ? — Не знаешь ты Гременицына, что-ли? Вѣдь онъ нанялъ мнѣ Каллистрата и, конечно, знаетъ, что у меня дѣлается. — А! Но это всеравно. Я отпѣлъ ему правду на чистоту, сказалъ, что дѣйствительно выиграли много, но объявилъ, что мы не батраки и что онъ долженъ довольствоваться малымъ. ====page 510==== — Браво. Шлыкевичъ! — И я это говорю тебѣ для того, что ты долженъ выдерживать характеръ. — Это безъ сомнѣнія. Очень тебѣ благодаренъ. Только я боюсь: Мироволина нѣтъ дома. Булдымовъ дрыхнетъ... Если они пожалуются кому нибудь изъ свѣтскихъ знакомыхъ, можетъ быть худо. Особенно безпокоитъ меня эта дружба съ Салганпевымъ. — Это долженъ быть гусь. — И еще лапчатый. Я встрѣтилъ его въ нашемъ кругу года три назадъ. — Ну, adieu, mon plaisir! — Впрочемъ, кто знаетъ, сегодня еще есть надежда. — Теперь валяй смѣло, а Гременицыну доля всего пятачекъ. — Послѣдній разъ и того не слѣдуетъ. — Нѣтъ, знаешь, эта скотина пригодится въ будущемъ… Мы уже говорили и объ игорномъ домѣ. — И будто такъ легко обошлось? — Сперва куда тебѣ! Но вѣдь и я не мокрая курица, осадилъ сразу. — Однако, я уѣду. Сначала навѣщу Мироволина, а потомъ Булдымова: надобно бы устроить дѣло. — Работай, братъ. Послушай, Слезкинъ, если ты затѣешь преферансъ, нельзя ли прислать за мною, вдвоемъ намъ удобнѣе; а на случай нельзя, то ты будешь свинья, если мнѣ не дашь хоть четвертакъ. — Изволь пятнадцать копѣекъ, но постараюсь прислать за тобою. — Смотри же, я цѣлый день никуда не выѣду. Слезкинъ вышелъ и всетаки поѣхалъ къ Салину. Но и Салина не было дома. Между тѣмъ время шло и необходимо было такъ или иначе устроить игру. Пока онъ спускался съ лѣстницы, ему блеснула геніальная мысль, такъ что онъ ударилъ себя кулакомъ по лбу и даже громко проговорилъ: »какой я дуракъ«, чѣмъ обратилъ на себя вниманіе худощаваго старика, взбиравшагося наверхъ. Онъ вспомнилъ объ одной личности, съ которою разстался давно, но которая находилась постоянно въ Петербургѣ, въ рѣдкія минуты благосостоянія сорившая деньгами, во время невзгоды стоически переносившая лишенія, умная, свѣтски образованная и съ отличными шулерскими пріемами. Эта личность въ игорныхъ кругахъ была извѣстна подъ именемъ ====page 511==== Либхенъ, во первыхъ, по нѣмецкому происхожденію, а во вторыхъ, и по нѣжному цвѣту красиваго лица. Либхенъ или Зоммерблатъ, мошенничалъ не самостоятельно, а въ пользу игорныхъ капиталистовъ, хорошо игралъ какую угодно роль и могъ, что называется, зарѣзать жертву самымъ изысканнымъ способомъ. Онъ имѣлъ два недостатка — былъ не чистъ на руку, т. е. кралъ всегда у своихъ патроновъ и дольщиковъ деньги, гдѣ только было можно и прокучивалъ ихъ съ какими нибудь бѣлокурыми дщерями Риги и Ревеля. Онъ даже не особенно предавался страсти къ спиртнымъ напиткамъ, а сибаритствовалъ гдѣ нибудь въ порядочной квартирѣ въ Средней Мѣщанской. Привязанность его къ Бертамъ, Гертрудамъ, Эммамъ и проч. доходила до того, что, избравъ какую нибудь прелестницу, онъ нанималъ коляску, катался, ѣздилъ по кандитерскимъ, лучшимъ ресторанамъ и проѣдалъ весь свой капиталъ, часть котораго истрачивалъ, впрочемъ, на посильные подарки. Съ послѣднимъ рублемъ въ карманѣ онъ возвращался въ свои меблированныя комнаты и ходилъ кормиться на игорные вечера до новой удачи. Слезкинъ вспомнилъ, какъ прошлымъ лѣтомъ, не имѣя сапогъ, онъ обратился къ Зоммерблату, и этотъ добродушно раздѣлилъ съ нимъ единственную красную бумажку, которую считалъ ни во что, такъ какъ на эти деньги онъ не могъ провести весело даже и одного дня въ своей любимой Средней Мѣщанской. Тогда онъ проживалъ въ Толмазовомъ переулкѣ. Слезкинъ не заплатилъ долга Либхену, во первыхъ, изъ усвоеннаго имъ въ то время принципа, во вторыхъ, потому что дѣйствительно бѣдствовалъ. Найти его онъ имѣлъ большую надежду, ибо Зоммерблатъ года четыре уже какъ жилъ у одной старушки-нѣмки, на томъ основаніи, что оставался долженъ хозяйкѣ мѣсяцевъ за восемь, не терпя особыхъ непріятностей, что для него было очень важно, ибо подобныхъ хозяекъ немного въ Петербургѣ. Правда, по прошествіи неоплаченнаго полугодія старушка начинала морщиться и подавала къ кофе кислыхъ сливокъ, но когда вѣтреный жилецъ, раздобывъ денегъ, отдавалъ ей за три, за четыре мѣсяца и дарилъ ей съ полфунта нюхательнаго табаку, хозяйка называла его честнѣйшимъ малымъ и утирала передникомъ глаза отъ умиленія. Водворялись прежніе миръ и согласіе, и Либхенъ снова принимался за обычный образъ жизни, сохраняя тотъ же номеръ, чуть не на чердакѣ въ весьма гадкой атмосферѣ. Нанявъ у Вознесенскаго моста лихача до вечера, Слезкинъ немедленно помчался въ Толмазовъ. Очутясь у знако- ====page 512==== маго дома и пройдя чрезъ обширный дворъ, онъ поднялся очень высоко по крутой винтообразной лѣстницѣ и остановился предъ довольно низкою дверью, на которой была прибита дощечка съ надписью»Moeblirte Zimmer«. Колокольчика не было, да и дверь никогда не запиралась. Войдя въ корридоръ, наполненный дымомъ и кухоннымъ чадомъ, Слезкинъ заглянулъ въ кухню, гдѣ хозяйка съ кухаркою работали надъ кострюлями. — Геръ Зоммерблатъ здѣсь живетъ? — А гдѣ же онъ будетъ жить? сказала старушка съ завороченными по локоть рукавами. Въ 5 нумерѣ. — Дома? — Даже пьетъ кофе. Слезкинъ пошелъ дальше по корридору, освѣщенному маленькою лампочкою, и нашелъ дверь № 5. Онъ слегка постучался. — Войдите. — Можно въ пальто? — Сдѣлайте одолженіе. Ба! Слезкинъ! Какими судьбами? — А вотъ какъ видишь. — Но ты, говорятъ, теперь важный баринъ, стрижешь какихъ-то златорунныхъ барановъ. — Есть, Либхенъ, серьезное дѣло. Во первыхъ, привезъ тебѣ долгъ. — Ха, ха, ха! должно быть большой. — Ты при деньгахъ? — Смѣшной вопросъ! Да развѣ я сидѣлъ бы въ этой канурѣ, еслибъ имѣлъ хоть двадцать пять рублей. — А одѣться есть во что? — Костюмъ съ иголочки, и я именно обдумывалъ, сколько можно за него выручить. — Ну, я тебѣ доставлю случай. — Въ самомъ дѣлѣ? — Можешь заработать порядочно, а если и не удастся, всѳтаки разсчитывай на двадцать пять рублей. — Благодѣтель! Да не хочешь ли ты кофе? — Тутъ не до кофе, одѣвайся и будь готовъ на великіе подвиги. — Сію минуту. Только извините, Макаръ Ивановичъ, если при васъ буду дѣлать свой туалетъ. — Не школьничай, а поскорѣе. Зоммерблатъ въ качествѣ любезника одѣвался всегда щеголевато и со вкусомъ и въ крайнихъ только случаяхъ раз ====page 513==== ставался съ платьемъ, и потому черезъ десять минутъ преобразился въ настоящаго франта. — Хорошъ? — Милъ, какъ Аполлонъ. Ну, ѣдемъ! — Куда же? — Все узнаешь. Усѣвшись на лихача, Зоммерблатъ принялъ горделивую позу, и рысакъ понесъ ихъ по Садовой. — Что это за дѣло? — Сейчасъ пріѣдемъ ко мнѣ. И дѣйствительно чрезъ десять минутъ Слезкинъ вводилъ спутника въ свою квартиру. Каллистратъ былъ дома. Слезкинъ посмотрѣлъ на него внимательно, вспомнилъ, что этотъ вѣрный слуга успѣлъ уже побывать у Гременицына и сообщить о вчерашнемъ результатѣ. — Былъ у Ѳеклы Ивановны? — Какъ же-съ. Приказали кланяться и сказали, что поѣдутъ безпремѣнно. — Поѣзжай сейчасъ на извозчикѣ къ Дюссо и привези завтракъ. Если меня не застанешь, все равно господинъ баронъ Цвельфъ останется и будетъ завтракать. — Слушаю-съ. — Только поскорѣе. Запри кухню, а послѣ отворятъ тебѣ съ парадной. Каллистратъ ушелъ. — Ты назвалъ меня барономъ?.. — Нельзя иначе; необходимо, чтобъ эта ракалія не знала твоего настоящаго имени. Однако, не шутя тебѣ придется разыгрывать роль барона, только надобно придумать нѣчто аристократическое: Цвельфъ же и глупо, и смѣшно. — Хоть Норденштернъ. — Пожалуй, только ты не забудь. Вотъ что: я обѣщалъ тебѣ двадцать пять рублей въ случаѣ неуспѣха, и ты ихъ получишь, но не теперь, потому что пропадешь съ ними, а завтра или вечеромъ сегодня, если не выгоритъ дѣло; но я надѣюсь на успѣхъ. Пять рублей, которые я тебѣ долженъ, останутся у меня. А вотъ тебѣ пятнадцать рублей на расходы. Я сейчасъ уѣду стряпать дѣло. Мы можемъ обыграть двухъ пиясоновъ на нѣсколько тысячъ. Тебѣ 15 копѣекъ. Понялъ? — Какъ не понять! — При счастьи нагрѣемъ на десять тысячъ. — Кушъ солидный. Но что же мнѣ дѣлать? ====page 514==== — Позавтракай поскорѣе, возьми вотъ въ ящикѣ сигару и поѣзжай немедленно въ гостинницу Лондонъ, знаешь? — Вона! — Да тебя тамъ знаютъ, или нѣтъ? — Нѣтъ, я былъ какъ-то въ нумерѣ у откупщика, но это давно. — Ступай прямо въ контору и займи цѣлое отдѣленіе для дяди, который долженъ пріѣхать по твоимъ соображеніямъ ночью. Заплати впередъ десять рублей и скажи, что ты пріѣдешь туда ночевать въ ожиданіи семейства дяди, а оттуда ко мнѣ, сиди и дожидайся. Если не пріѣду, пошлешь моего человѣка — у него есть деньги — къ Дюссо, обѣдай и жди. Тебѣ надобно будетъ разыграть роль сущаго барона, я завезу къ тебѣ молодцовъ, мы захватимъ дюжины двѣ готовыхъ картъ, и пошла писать губернія! Конечно, роль свою ты сыграешь. — Гмъ! Въ первый разъ что ли? А денегъ выложить?.. — Найдемъ. — Какъ это ты обо мнѣ вспомнилъ? — Послѣ объ этомъ. Теперь до свиданья. Знай, что я сегодня Иванъ Васильевичъ Артуа. Слезкинъ остановился, припоминая всѣ ли деньги взяты. Онъ только этого боялся, а вещей такихъ у него не было, за цѣлость которыхъ можно бы опасаться. Слезкинъ опять поѣхалъ къ Мироволину и на этотъ разъ засталъ его дома, къ удивленію, веселаго и даже напѣвавшаго пѣсенку. — Это съ проигрыша, Павелъ Андреевичъ? — Я уже позабылъ о немъ. Мнѣ жаль только, Артуа, что васъ я впутываю. — Что дѣлать, кричу противъ игры, а самого такъ и тянетъ проклятая. — Такъ и со мною. Но что за дьявольское счастье у этого поляка! — Да, правду сказать, не мечи мы сами банковъ, я счелъ бы его шулеромъ. — А между тѣмъ, какъ мы хватили первый банкъ, небу жарко было. Но чортъ съ нимъ! Вы уже были у меня? — Не засталъ и удивился. — А знаете, куда я ѣздилъ? — Не догадываюсь. Мироволинъ повелъ Слезкина въ спальню и вынулъ изъ комода щегольской сафьяный футляръ. Когда онъ его раскрылъ, Слезкинъ увидѣлъ великолѣпный браслетъ съ большимъ изум ====page 515==== рудомъ, осыпаннымъ крупными брильянтами, и посмотрѣлъ вопросительно. Мироволинъ засмѣялся. — Хорошъ? — Чудо! — Это... но вы мой другъ, и я вамъ признаюсь... это для Тани. — Какъ! Вы уже?.. — Нѣтъ еще, Артуа, но она мнѣ сказала, что видѣла у ювелира именно этотъ браслетъ, который уже сторгованъ, да она не рѣшалась просить у»дружка«денегъ. Вотъ я поѣхалъ, переплатилъ лишнихъ сто рублей и купилъ. Цыганки не отказываются отъ подарковъ, я же предложу ей просто въ знакъ дружбы... а тамъ... — Да что вы хнычите! Эхъ, Мироволинъ, да развѣ же Булдымовъ какъ не въ ротъ кладетъ, что готовъ разорвать съ Танею? — Но пойдетъ ли она ко мнѣ? — Вотъ новости! Къ кому же ей идти? Ѣдемъ къ нимъ сію минуту. — Не знаю... — Онъ вѣдь самъ приглашалъ. — Любопытно, какъ Таня?.. — А вотъ сами увидимъ. Вѣдь вы готовы, одѣваться нечего. — Я готовъ, и эту штуку захвачу съ собою. — Счастливецъ вы, Мироволинъ! Лучше всѣхъ вы оправдываете пословицу:»кто несчастливъ въ картахъ«... — Какъ вы думаете, Артуа, играть ли мнѣ сегодня или нѣтъ? — По моему — я не совѣтовалъ бы — Положимъ, я и самъ сознаюсь, что много бросилъ даромъ денегъ и что мнѣ слѣдуетъ пріостановиться. Но, милѣйшій, теперь я долженъ угождать Булдымову, а онъ можетъ затѣять. — Я и не сообразилъ. Въ такомъ случаѣ, можетъ быть придется козырнуть. — И для этого-то надобно взять денегъ. Кто знаетъ — не послѣдній ли разъ сегодня. Да, Иванъ Васильевичъ, вы вѣдь тоже по моей милости проигрались. — Какъ сами видѣли. — Пожалуйста, не стѣсняйтесь, возьмите у меня денегъ. — Не хотѣлось бы... раньше мѣсяца я отдать не могу, ====page 516==== — Вотъ вздоръ! Я очень радъ услужить, говорилъ Мироволинъ, отворяя ящикъ. Возьмите тысячу пока. — Очень благодаренъ. — Ну, и прекрасно. Я вамъ дамъ мелкими, а себѣ захвачу сотенныхъ, да билетовъ. Знаете ли, что билетовъ у меня ушло порядкомъ. Впрочемъ, на дняхъ я получу тысячъ тридцать. А знаете ли, Артуа, намъ надобно бы когда нибудь къ тетушкѣ обѣдать; она хотя и crescendo идетъ къ умопомѣшательству. однако спрашивала о васъ недавно. — Что жъ, можно будетъ. Однако, ѣдемъ. Вы не забудьте, что вамъ или надо отказаться отъ Татьяны Осиповны, или ковать желѣзо пока горячо. — Искуситель вы, право. Вотъ ровно тысяча. — Еще разъ благодарю, сказалъ Слезкинъ, пожимая руку Мироволину. Когда они пріѣхали къ Демуту, Булдымовъ сидѣлъ за чайнымъ столомъ; гусаръ былъ нахмуренъ, у цыганки глаза заплаканы. Гостей приняли радушно, но разговоръ не клеился. Слезкинъ старался, по лицамъ хозяевъ, проникнуть ихъ отношенія. Мироволинъ разстаялъ съ перваго раза, встрѣтивъ продолжительный нѣжный взглядъ Тани. — Иванъ Васильевичъ, мнѣ надо съ вами переговорить, сказалъ Булдымовъ, вставъ и приглашая Слезкина въ маленькій кабинетъ. — Ты бы далъ хоть напиться чаю Ивану Васильевичу. — Мы сію минуту. Войдя въ кабинетъ, гусаръ затворилъ двери. — Ну, добрѣйшій Артуа, мнѣ теперь необходимъ совѣтъ, сказалъ онъ по французски. Откровенно сказать, я привязанъ къ этой дѣвочкѣ, но не на столько, чтобъ отдать ей всю жизнь. — Въ этихъ случаяхъ, Булдымовъ, чрезвычайно трудно совѣтовать. Отдавайтесь влеченію сердца. — Да сердце-то влечетъ меня туда, въ этотъ новый міръ... Я всегда чувствовалъ наклонность къ свѣту и его удовольствіямъ, а запереться въ четырехъ стѣнахъ... — Жаль, что вы поторопились. Но какъ же она? — Знаете ли, что она за одинъ день значительно перемѣнилась: провела вечеръ гдѣ-то въ таборѣ, и, кажется, ее настроили. — Какъ же настроили? — Еще не доберусь настояще; все больше плачетъ, а это мнѣ все равно, что острый ножъ. ====page 517==== — Дѣло запутанное. Вамъ лучше всего уѣзжать изъ Петербурга. — Какъ! И это говорите вы? А столичная жизнь, съ которою я только что познакомился, а служба въ гвардіи? Вѣдь мнѣ еще нѣтъ двадцати пяти лѣтъ! Слезкинъ пожалъ плечами. — Въ такомъ случаѣ надобно дѣйствовать честно и напрямикъ. — Но слезы, упреки, домашнія сцены... — Безъ сомнѣнія очень тяжелы, но по моему гораздо же лучше все это перенести за одинъ разъ, нежели находиться въ печальныхъ неопредѣленныхъ отношеніяхъ. — Э, я рѣшу скоро. Если не ошибаюсь, вашъ пріятель мнѣ поможетъ. Конечно, въ другое время я переломалъ бы ему ребра, а теперь... Слезкинъ не собрался еще отвѣчать, а Булдымовъ отворилъ уже двери. — Вотъ и мы. На печальномъ лицѣ Тани незамѣтно было перемѣны. Мироволинъ тоже сидѣлъ на прежнемъ мѣстѣ, и быстрый, проницательный взглядъ Слезкина замѣтилъ у него въ карманѣ панталонъ отдувшуюся сафьяновую коробочку съ браслетомъ. — Кататься бы поѣхать, сказала Таня. — Э, матушка, что за катанье! Мнѣ вотъ надо размѣнять билетъ. Впрочемъ, ты поѣзжай. — Все одна, да одна. — Зачѣмъ же одна? Мнѣ некогда, за то вотъ тебѣ два кавалера. Мироволинъ измѣнился немного въ лицѣ, Таня потупилась. — Впрочемъ, вотъ какъ сдѣлаемъ, сказалъ спокойно Булдымовъ: мы съ Иваномъ Васильевичемъ проходимся и размѣняемъ билетъ, а ты проси Мироволина прокатиться съ тобою. Таня покраснѣла. — А, можетъ быть, у Павла Андреича дѣло есть, сказала она. — Напротивъ, я буду очень радъ проѣздиться, отвѣчалъ Мироволинъ, стараясь не смотрѣть ни на кого. — Значитъ, дѣло сдѣлано. Только вы не долго катайтесь. Сегодня вѣдь мы будемъ безъ завтрака и надобно обѣдать пораньше. Господа, вѣдь вы у насъ обѣдаете? Гости поклонились въ знакъ согласія. — Ну, Таня, одѣвайся, а вы, Мироволинъ, извините, что я распоряжаюсь вами. ====page 518==== — Я совершенно свободенъ. Цыганка пристально взглянула на Булдымова и медленно вышла изъ комнаты. — Не знаю, братцы, сказалъ гусаръ, если я не получу сегодня приглашенія на вечеръ, то мы, конечно, проведемъ его вмѣстѣ. — Я очень радъ, отозвался Слезкинъ. А какъ Павелъ Андреевичъ? — Я къ вашимъ услугамъ. Давно мы не были у Армансъ. — Тамъ посмотримъ. Ну, Иванъ Васильевичъ, ѣдемъ мѣнять билетъ. У меня есть банкиръ Гременицынъ. — Это мы можемъ сдѣлать на Невскомъ въ любой конторѣ. — Въ самомъ дѣлѣ? Говорятъ, въ конторахъ дороже. — Вездѣ цѣна одна. — Тѣмъ лучше. Вы мнѣ укажете. — Отъ васъ даже очень близко. — Ну, а какъ же сегодня, того... Я вчера было закаялся. Да и въ самомъ дѣлѣ этотъ полякъ сущій чортъ. — А развѣ безъ игры нельзя? сказалъ Мироволинъ. — Тянетъ проклятая. Впрочемъ, передъ обѣдомъ мы можемъ хватить пульку, по полтинничку. — Вы все наровите кушъ увеличивать, замѣтилъ Слезкинъ, къ чему обыгрывать другъ друга! — Таня, скоро ли? — Сейчасъ. Черезъ пять минутъ Слезкинъ и Булдымовъ, выйдя на подъѣздъ, сѣли на лихача, а Мироволинъ съ Танею въ парныя сани, и разъѣхались въ противоположныя стороны. XLL Васька Размоловъ въ назначенный часъ, расфрантившись, стоялъ близъ воротъ Гостинаго двора на суконной линіи и держалъ въ рукахъ коробочку, перевязанную розовою тесемкою. Онъ, оборотясь спиною къ галлереѣ, смотрѣлъ на Невскій, ожидая увидѣть Дашу, и какъ только мелькали сѣрыя лошади подъ голубою сѣткою, онъ начиналъ чувствовать легкую дрожь. Но рысаки проносились мимо, и катавшіяся дамы не походили на Дашу. Вдругъ онъ почувствовалъ, что его безъ церемоніи дергаютъ за рукавъ, и оглянулся. Передъ нимъ стояла Аксинья. — Здравствуйте, Василій Ильичъ. — А, здорово, Аксиныошка! Какъ ты меня нашла? ====page 519==== — Да барышня прислала за вами. — А гдѣ же барышня? — Идите прямо въ Пассажъ, тамъ она и есть. — Ну, проводи, голубушка. — Что вы! барышня наказывала — Боже сохрани, идти мнѣ съ вами. Вы знаете, у насъ самъ-отъ какой ревнивый. — Кто же онъ? — Богачъ, не приведи Господи, какой! А квартира у насъ! Одначе, идите скорѣе — барышня, чай, дожидается. Васька быстро перешелъ черезъ Невскій. Онъ не часто бывалъ въ Пассажѣ и не зналъ тамъ ходовъ, но разсчитывалъ, что коли Даша пригласила его, то и найти ее было нетрудно. Войдя въ нижнюю галлерею, Размоловъ началъ всѣхъ оглядывать и все засматривалъ по сторонамъ на голубыя шляпки. Онъ натолкнулся на какую-то дѣвушку въ малиновомъ платочкѣ и хотѣлъ извиниться, какъ услыхалъ знакомый звонкій смѣхъ. — Что это вы косолапый, что ли, наступаете на ноги? — Ахъ, Дарья Васильевна, я васъ, ей Богу, не узналъ. — Потому въ платочкѣ, ха, ха, ха! Заложила шляпку, деньги нужны. Даша опять разсмѣялась. — Однако, вы кавалеръ исправный, обѣщанье держите. А что это у васъ въ рукахъ? — Фунтъ щиколаду. — Съ ванелью? — Безпремѣнно. Это я для васъ, Дарья Васильевна, говорилъ Васька, поспѣшая за своею собесѣдницею, которая, по обычаю модистокъ, шла ускореннымъ шагомъ. — Благодарствуйте! Ишь, вспомнили даже, что я люблю. — Какъ не вспомнить. — Ну-съ, Василій Ильичъ, мнѣ некогда долго разговаривать съ вами, а все хотѣлось бы поболтать съ четверть часика. Здѣсь очинно неловко. Пойдемъ наверхъ, тамъ просторнѣе. И своротивъ направо, Даша побѣжала на лѣстницу. Васька послѣдовалъ за нею. — Вотъ тутъ станемъ, сказала Даша, облокачиваясь на перила возлѣ мостика. Подавайте щиколадъ, я буду ѣсть, а вы разсказывайте. — Что-жъ я буду разсказывать, говорилъ Васька, подавая коробочку. Алешка приказалъ кланяться. — Вотъ какъ! Пишетъ? — Пишетъ, что просватанъ, сказалъ Размоловъ, потупивъ глаза. ====page 520==== — Въ добрый часъ, отвѣчала Даша, засмѣявшись, я тоже просватана. — Вижу. — Ничего вы не видите. Вышелъ такой случай. — По крайности, вы въ счастьи, лошади у васъ, шуба... — Да, Василій Ильичъ, наша сестра можетъ жить въ счастьи, если съумѣетъ. Что-жъ мнѣ передъ вами скрываться! Жила же вѣдь съ Алешкою въ беззаконіи и сколько мукъ терпѣла, можно сказать, изъ-за куска хлѣба, и еще бита была отъ необразованнаго мужчины. А теперь хоть тоже не по закону, по крайности, знаю, что живу лучше другихъ, и въ театръ, и на гулянье, и шелковыя платья, и хорошая квартира. — А самъ? осмѣлился спросить Васька. — Тоже порядочный бука, но баринъ, образованный, все по французски монъ керъ, да монъ амй, а богачъ — страсть! Васька повѣсилъ голову. — Вы, стало, не очень его любите? Даша захохотала. — Простота вы, простота деревенская! Да развѣ же можно любить такую чучелу? Посмотрѣли бы, вы какой старый, толстый. — И, значитъ, никого не любите? — Да вамъ-то что? спрашивала кокетливо Даша. — Я ничего, я такъ по знакомству, значитъ, ужъ очинно безпокоился. — Ревнивъ мой старикъ, вотъ что скверно. Давеча я съ вами и не стояла долго, потому что кучеръ сказалъ бы ему безпремѣнно. Сегодня выпросилась въ баню, поѣхала въ извощичьей каретѣ. Еще съ вечера я совѣтовалась съ Аксиньею, какъ бы увидѣть васъ, и мы придумали эту штуку. Тсъ! вдругъ проговорила Даша и отошла къ окну магазина. — Что такое? — Самъ въ Пассажѣ. Зашелъ купить что нибудь, а можетъ и за чѣмъ другимъ. — Онъ вѣрно не видѣлъ. — Я думаю, не видѣлъ, однако я поостерегусь — неровенъ часъ. Васька словно приросъ къ периламъ. Прождавъ нѣсколько времени, Даша осторожно выглянула. Ларіонъ Ивановичъ тихимъ шагомъ проходилъ по нижней галлереѣ. Вотъ онъ поворотилъ, заглянулъ подъ шляпку какой-то дѣвушки и заговорилъ. — Ишь старый хрычъ, грѣховодникъ! прошептала Даша ====page 521==== и успокоилась, но все отошла къ стѣнѣ, разсчитывая воспользоваться удобною минутою, чтобъ выйти изъ Пассажа и уѣхать, когда Гременицынъ дойдетъ до другаго конца. Она кликнула къ стѣнѣ Ваську и хотѣла съ нимъ попрощаться, но въ эту минуту Ларіонъ Ивановичъ вошелъ во вторую галлерею. — Что, изъ бани, Дарья Васильевна? спросилъ онъ съ язвительною улыбкою. Даша сдѣлалась пунцовая. — Нѣтъ еще, прошептала она. Гременицынъ подозвалъ ее жестомъ. — Ты ужъ любовниковъ заводишь! — Это знакомый. — Знаю, что знакомый. — Онъ, то есть, другъ Ликсѣя. — Да мнѣ-то какое дѣло. — Получилъ письмо, что Ликсѣй женится, ну, и сказалъ. — Да какъ ты нашла его? и почему у тебя въ рукахъ конфеты? Смотри, Даша, худо будетъ. Къ удивленію, Гременицынъ говорилъ безъ особой злобы. — Ларіонъ Ивановичъ, я право... — Ну, ну, поѣзжай въ баню, только помни, что я все вижу и все знаю. Вечеромъ ужо буду. — Вы не сердитесь? — Ступай, ступай, при мнѣ садись въ карету. А ужъ Аксинью вздую. Сгорѣвъ со стыда, Даша спустилась съ лѣстницы и поспѣшила къ выходу. Ни живъ, ни мертвъ Васька стоялъ, неподвижно па мѣстѣ. — Вотъ-те и щиколадъ съ ванелыо! сказалъ онъ самъ себѣ. Часа въ четыре все общество собралось у Демута, и Таня на первыхъ же порахъ заявила, что хотѣла бы свозить въ театръ свою дальную родственницу, которая пріѣхала изъ Москвы въ одинъ изъ здѣшнихъ таборовъ. Булдымовъ не только не оказалъ ни малѣйшаго сопротивленія, а напротивъ очень обрадовался и послалъ немедленно камердинера привезти ложу. Между тѣмъ онъ распорядился на счетъ пульки. — Я готовъ играть хоть цѣлый вечеръ, сказалъ Слезкинъ, но до обѣда прошу позволенія съѣздить на самое короткое время. — Ну, полно! — Ей Богу, необходимо. При томъ вѣдь поздно. Какихъ нибудь полчаса остается до обѣда. — Да что за крайность? ====page 522==== — Сегодня изъ Лифляндіи пріѣзжаетъ одно аристократическое семейство, и мнѣ поручено нанять квартиру. Баронъ Норденштернъ очень богатый человѣкъ. У него здѣсь есть и племянникъ, но въ высшей степени лѣнивый и беззаботный, такъ я хочу свезти на новую квартиру этого господина, чтобъ хоть дожидался дяди на всемъ на готовомъ. — Весело ли ему будетъ дожидаться, замѣтилъ Мироволинъ. — Его обязанность. — А обѣдать будете? — Непремѣнно. И Слезкинъ уѣхалъ. Зоммерблата онъ нашелъ дома, возвратившись изъ гостинницы, гдѣ тотъ нанялъ цѣлое отдѣленіе и послалъ его снова въ Лондонъ, гдѣ совѣтовалъ и пообѣдать, на какой предметъ отпустилъ ему пять рублей. — Освѣти комнаты, пей чай, кури сигару и дожидайся моего прибытія. Все это говорено было тихо и по нѣмецки изъ боязни подслушиваній Каллистрата, который успѣвалъ всегда держаться на удобномъ разстояніи. Когда Слезкинъ возвратился къ Булдымову, столъ былъ накрытъ, и голодная публика распорядилась уже закускою. Таня торопилась обѣдать, чтобъ успѣть одѣться къ театру и заѣхать за родственницею. По лицу Мироволина Слезкинъ догадывался, что дѣла влюбленныхъ должны идти на ладъ, тѣмъ болѣе, что въ карманѣ молодаго человѣка онъ уже не видѣлъ футляра. Обѣдъ продолжался недолго, но молодые люди, покуривая, тянули подогрѣтый лафитъ высокаго качества, въ то время, когда уже Таня одѣвалась въ своей комнатѣ. — Ну, господа, «что же сотворимъ, да спасемся», сказалъ Булдымовъ. Пульку или рискнемъ въ послѣдній разъ и закаемся? — Я отъ пульки не прочь, но играть съ Піоруновскимъ болѣе не намѣренъ, сказалъ Слезкинъ. — И я то же, отозвался Мироволинъ: впрочемъ, я и денегъ взялъ очень мало. Онъ въ это время подмигнулъ Слезкину.. — Я тоже согласенъ, что съ полякомъ намъ не везетъ, молвилъ Булдымовъ, допивая стаканъ. А случись добрый банкометъ, кажется, попыталъ бы счастья. — Я то же въ свою очередь попрошу позволенія удалиться не больше, какъ на часъ, сказалъ Мироволинъ: во первыхъ, я обязанъ по одному очень важному дѣлу появиться ====page 523==== дома хоть на минуту, а во вторыхъ, захвачу денегъ побольше, потому что въ самомъ дѣлѣ мы натрафимъ гдѣ нибудь на игру. Вѣдь мы иначе не можемъ, прибавилъ онъ, улыбаясь. — Что касается денегъ, замѣтилъ Булдымовъ: я охотно могу служить вамъ... — Нѣтъ, въ самомъ дѣлѣ, господа, тяжело сейчасъ послѣ обѣда садиться за игру, перебилъ Слезкинъ. Но, Боже мой, что мы дѣлаемъ! Вы посмотрите, какъ я втянулся. Не смотря на вчерашній проигрышъ, такъ вотъ и хочется. Булдымовъ засмѣялся. — Понимаю и сочувствую. А вѣдь, Артуа, того, можетъ быть, двинемъ куда нибудь? — Вы тутъ выдумывайте, что хотите, а я непремѣнно буду черезъ часъ, сказалъ Мироволинъ, взявъ шляпу. — А если мы выдумаемъ Піоруновскаго? — Все равно, чортъ его возьми! неужели же отставать отъ компаніи. — Ей Богу, молодецъ Мироволинъ! Чисто гусарскія замашки. По уходѣ Мироволина вскорѣ уѣхала и Таня, по старому нѣжно попрощавшись съ Булдымовымъ. — Давайте, Артуа, вдвоемъ пульку, что ли? — Эхъ, Дмитрій Николаевичъ, къ чему? — А вѣдь, право, подмываетъ. Да какъ же быть-то? Вѣдь если поѣдемъ къ Армансъ, попадемъ все равно на графа. — Ахъ, я дуракъ! — Что такое? — Помилуйте. Этотъ баронъ Норденштернъ страстный игрокъ. — Неужели? — За прошлый годъ онъ проигрывалъ намъ по три тысячи призовъ въ одну пульку съ мизерами. — Вотъ бы этакого партнера! А направо, налѣво? — Во вся тяжкая. Онъ еще студентомъ проигралъ какую-то богатую мызу. — Вѣдь вы съ нимъ хороши? — Пріятели. Я имѣлъ его, правду сказать, въ виду для нашей компаніи, да онъ долго былъ въ отпуску и возвратился недавно. Жилъ дома. — Молодой человѣкъ? — Лѣтъ тридцати. — Такъ что же зѣвать, привозите, я буду очень радъ. ====page 524==== — Нельзя, ждетъ дядю, я его усадилъ въ гостинницѣ Лондонъ. — Въ самомъ дѣлѣ досадно. Вотъ бы, во первыхъ, въ четверомъ пульку, а потомъ скоренькую. — Позвольте, я придумалъ штуку. — Ну? — Подождемъ Мироволина, потомъ возьмемъ тройку и прежде всего направимся въ Лондонъ. Я заверну въ № и хотя бы и пріѣхалъ старикъ, дамъ адресъ барону хоть къ вамъ, хоть ко мнѣ, какъ тамъ условимся. Если же старикъ не пріѣхалъ, мы прокатимся и потомъ уже поѣдемъ искать приключеній. — Идетъ. Такъ вы говорите — игрокъ? — Цѣлыя сутки готовъ сидѣть за картами, только на это и не лѣнивъ. — Ну, не удастся сегодня, все равно, вы познакомьте его съ нами. Однако скучно такъ сидѣть, давайте по маленькой! — Какой вы странный, Булдымовъ. Не хочу, еще цѣлый вечеръ впереди. Пошлите-ко привести тройку? — Сію минуту. И гусаръ мигомъ распорядился. — Что-жъ теперь дѣлать до пріѣзда Мироволина? Спать не хочется, болтаться изъ угла въ уголъ скучно. Закуримъ съ горя что ли! — Закуримъ. Усѣвшись на диванѣ, Булдымовъ, который искренно полюбилъ Слезкина, началъ съ нимъ разговаривать о сердечныхъ обстоятельствахъ. Оказалось, что онъ завлекся великосвѣтскою блондинкою, принадлежащею къ хорошей фамиліи, родителямъ которой его представилъ Салганцевъ и въ первое же воскресенье обѣщалъ повести съ визитомъ. Слезкину это было очень непріятно, ибо Булдымовъ, попавшись въ водоворотъ баловъ, и Мироволинъ успѣвъ у Тани, совершенно устранялись отъ его эксплуатаціи, еслибъ даже и не открылись его плутни. Ему оставалась надежда всего, можетъ быть, на нѣсколько дней, и онъ думалъ какъ бы въ эти дни выжать изъ пижоновъ всю даже мелочь. Либхенъ былъ у него надежный работникъ. — А вотъ и я! сказалъ, входя, Мироволинъ. — И отлично. А мы уже придумали штуку. Что, Артуа, пора? — Ѣдемъ. — Куда же? — Садитесь съ нами и на ура! ====page 525==== — Я денегъ взялъ довольно, но если ужъ сегодня проиграюсь, баста на цѣлый мѣсяцъ. — Будто бы! А пульку? — Пульку можно. Компанія усѣлась на тройку и покатила къ Лондону. Слезкинъ побѣжалъ въ гостиницу. — Куда это мы, Булдымовъ? — А вотъ подождите. — Однако, чортъ возьми, мы много проиграли съ вами! — И не говорите. — Бѣдный Артуа тоже. — Мнѣ его жаль, у него средства, кажется, ограничены. — Что дѣлать, страсть. — Но вѣдь мы его затягиваемъ. — Ваша правда. Онъ славный малый. Не надо его принуждать. Вотъ и онъ. Что? — Ну, господа, старикъ ночуетъ сегодня въ Нарвѣ. — Какой старикъ? спросилъ Мироволинъ. — Э, позвольте! Ну? — А молодой баронъ собрался чай пить и, по своей лѣни, не хочетъ пока подняться съ мѣста. Онъ будетъ очень радъ съ вами познакомиться. — Какой баронъ? — Что за любопытство! Я готовъ, Артуа. Идите за нами, Мироволинъ: вѣдь вы дали слово не отставать — и баста! — Мнѣ все равно. Слезкинъ ввелъ своихъ спутниковъ въ превосходное отдѣленіе, состоявшее изъ нѣсколькихъ комнатъ. Въ изящной гостиной Либхенъ сидѣлъ за чайнымъ приборомъ. Послѣдовало знакомство. Радушный хозяинъ благодарилъ Слезкина и его спутниковъ, что вывели его изъ непріятнаго положенія. — Я ждалъ дядю, молвилъ онъ въ заключеніе, но получилъ извѣстіе, что его сегодня не будетъ; а какъ я очень лѣнивъ на подъемъ, то и не зналъ, что дѣлать. Думалъ уже послать на квартиру за книгами и улечься на диванъ. Вѣдь нумеръ всеравно занятъ. Слезкинъ предложилъ ему прокатиться. — Поди ты съ своимъ катаньемъ! Вотъ нашелъ время! Господа, безъ церемоніи, кто что любитъ: варенья, рому, сливокъ, лимоновъ? И онъ позвонилъ. Явился нумерной. — Принеси три порціи чаю со всѣми удовольствіямп. — Не рано ли чай? отозвался Слезкинъ. ====page 526==== — Мнѣ не рано, молвилъ Булдымовъ, я во всякое время. — А я, правду сказать, терпѣть его не могу, сказалъ Либхенъ, а принялся — отъ скуки. Какая въ Петербургѣ скучища — уму непостижимо! Да что вы не курите, господа? Я тяну папиросы. Можетъ, угодно кому сигару? — Не безпокойтесь, отвѣчалъ Мироволинъ, мы запаслись куревомъ. — Если бы можно, я попросилъ бы трубку, молвилъ Булдымовъ. — Какъ не можно, въ гостинницѣ все должно быть. И Либхенъ скомандовалъ трубку. Гусаръ вертѣлся на стулѣ, посматривая на Слезкина: ему чрезвычайно хотѣлось сѣсть въ преферансъ съ партнеромъ, который въ одну пульку проигрывалъ по три тысячи призовъ. Слезкинъ какъ будто не замѣчалъ этого, Мироволинъ, лежа, курилъ сигару, а Либхенъ не напоминалъ даже о картахъ. — Господа, сказалъ, наконецъ, Булдымовъ. я очень радъ познакомиться съ барономъ и надѣюсь, что мы будемъ встрѣчаться. Но вѣдь у насъ есть и тройка и партія. Баронъ, не сдѣлаете ли вы честь пожаловать ко мнѣ? — Съ большимъ удовольствіемъ, только погодя немного. Я, знаете, отъ скуки плотно пообѣдалъ и мнѣ трудно подняться. Знайте, впрочемъ, напередъ, что кататься я не охотникъ. Въ это время принесли чай, и хозяинъ просилъ Слезкина распорядиться. — Вы, обратился онъ къ Булдымову, упоминали о партіи. Позвольте спросить — это partie de plaisir, или просто картежная партія? — Конечно, картежная. — А! — Мы по маленькой, сказалъ Мироволинъ. — А я, признаться, не люблю по маленькой. — Я тоже, молвилъ Булдымовъ. Нашъ пріятель Мироволинъ никогда ни отъ чего не отказывается, только вотъ Артуа. — Ну, этотъ вѣчно наровитъ — какъ бы по три копѣечки. — Такъ вы съ нами, баронъ? — Я то обѣщалъ, да не повѣрите, какая лѣнь. И Либхенъ медленно приподнялся съ дивана. — А вѣдь №, господа, очень недуренъ. ====page 527==== — Очень хорошъ, сказалъ Мироволинъ, заглядывая въ большую залу, совсѣмъ не похоже на гостинницу. — Поэтому-то я и хотѣлъ бы провести здѣсь ночь… Знаете, каминъ топится, портьеры опущены, обои темные... — Послушайте, перебилъ, засмѣявшись, Слезкинъ, это онъ тянетъ Лазаря, чтобъ отдѣлаться. Экій толстякъ! — Артуа, поди-ко сюда, сказалъ Либхенъ, направляясь въ залу. Слезкинъ пошелъ за нимъ. — Послушай, сказалъ Зоммерблатъ такъ, чтобъ слышно было въ гостиной, твои знакомые не обидятся, если я попрошу ихъ остаться у меня. Вѣдь если вамъ только дѣло за четвертымъ партнеромъ, я готовъ составить пульку и другую, чтобъ не ѣхать. Нумеръ очень хорошъ, я велю подать роскошный ужинъ и выпьемъ исправно, а денегъ много, потому что я привезъ дядѣ полученныя по довѣренности семь тысячъ. Переговори. Тутъ Либхенъ прошелъ впередъ, и въ гостиной не было слышно дальнѣйшаго разговора. Вскорѣ Слезкинъ возвратился къ пріятелямъ и передалъ имъ желаніе хозяина. Разумѣется, согласіе послѣдовало немедленно. — Норденштернъ, ряспорядись, мы остаемся у тебя. — Какъ я вамъ благодаренъ, господа, сказалъ Либхенъ, переваливаясь съ ноги на ногу, хоть мнѣ и очень пріятно ѣхать къ вамъ, господинъ гусаръ, но, ей Богу, я такъ лѣнивъ. — Пожалуйте въ другое время — все равно. Либхенъ позвонилъ. — Послушай, номерной, у васъ есть карты? — Въ буфетѣ есть и у насъ есть. Ужъ вы, ваше сіятельство, потребуйте одну игру отъ хозяина, а если понадобится больше, не оставьте и насъ. — То есть, хочешь заработать? — Сами изволите знать. — Подай полдюжины и раскрой столъ. Булдымовъ отозвалъ Слезкина. — А на счетъ банка, Артуа? Вѣдь сегодня понадобится больше картъ. — О, за этимъ недостатка не будетъ. — Послушай, номерной, размѣняй мнѣ, пожалуйста, въ буфетѣ бумажку, можетъ быть, понадобится мелочь, сказалъ Либхенъ, бросая радужную, конечно, съ цѣлью импонировать буфетчику и показать, что въ № дѣйствительно богатый человѣкъ. ====page 528==== Булдымовъ выслалъ троечнику три рубля и велѣлъ отпустить его. Скоро партія составилась по тридцати копѣекъ. Слезкинъ положительно отказался. Въ первую пульку Либхенъ ухитрился проиграть двѣ тысячи призовъ. Сѣли вторую и результатъ былъ почти тотъ же. Либхенъ смѣялся. Слезкинъ тоже смѣялся, а выигравшіе партнеры считали смѣхъ неприличнымъ, но лица ихъ были веселы. Было довольно поздно, Либхенъ потребовалъ карту ужина и предложилъ гостямъ выбрать что угодно, приказавъ лакею подать самыя изысканныя вина. — Обыграли меня, господа, я и не сержусь. Что-жъ и я могъ васъ разорить въ свою очередь. — Бе хотите ли реваншикъ? спросилъ Булдымовъ. — Нѣтъ, признаться, усталъ. Провалилъ больше тысячи, и будетъ. — Не по нашему, значитъ, замѣтилъ Мироволинъ, мы при проигрышѣ готовы лѣзть на стѣну. — Нѣтъ, я вообще лѣнивъ. — Такъ не хотите ли отыгріт ся въ искрометную? — Не знаю, какъ сказать. — По моему ужинать вы затѣяли рано. — Я полагалъ, вамъ надо ѣхать домой. — Да, но если позаняться дѣломъ, такъ ужинъ можно и отложить. — Какъ скажешь, Артуа? — А мнѣ что? Ты вотъ у нихъ спрашивай. — Совѣстно вѣдь, я хозяинъ. Мнѣ сдѣлали честь люди, какъ видно, очень порядочные, обыграли меня, какъ слѣдуетъ... Приходится, значитъ, еще проиграть. — Спросите-ко у Ивана Васильевича, какъ вчера его вмѣстѣ съ нами нагрѣлъ графъ Піоруновскій! Зоммерблатъ позвонилъ. — Ужинать погодить, возьми деньги за карты и положи намъ полдюживы, а не то и всю дюжину. — Я поставлю сейчасъ другой столъ, тамъ есть въ залѣ. — Ну, ужъ ты не переноси сюда, а раскрой въ залѣ, мы туда перейдемъ, здѣсь очень накурено. Господа, позвольте мнѣ посидѣть четверть часика на диванѣ съ ногами. — Еще бы. — А ты вотъ что, Артуа, возьми эти деньги, сказалъ Либхенъ, подавая Слезкину пакетъ! — разложи ихъ на столѣ, ну ====page 529==== хоть три тысячи, да и садись за меня играть, вѣдь ты самъ не охотно играешь. — Деньги я разложу -самымъ красивымъ образомъ въ родѣ Матвѣя Матвѣевича, а играть не сяду. — И не садитесь, а пойдемъ-те ко мнѣ въ долю, сказалъ Мироволинъ. — Господи! И тутъ нѣтъ отдыха. Слезкинъ вышелъ въ залу, выложилъ на столъ деньги, которыя онъ же далъ Зоммерблату, потомъ убралъ острожно карты и, подмѣнивъ ихъ другими, взятыми въ спальнѣ изъ небольшаго сакъ-вояжа, началъ обдумывать планъ на завтра. — Вотъ я теперь попрошу чаю, сказалъ Булдымовъ. Хозяинъ продолжалъ лежать на диванѣ, словно не располагая вставать съ мягкихъ подушекъ. Мироволинъ посмотрѣлъ на часы. — Господа, сказалъ онъ, играть, такъ играть, ужъ поздно. — Я къ вашимъ услугамъ, молвилъ Зоммерблатъ, потягиваясь и лѣниво вставая. — Милости просимъ въ залу. Слезкинъ отказался понтировать и сѣлъ возлѣ Мироволина. Понятно чѣмъ кончилась игра. Подъ конецъ Слезкинъ началъ жаловаться на головную боль и объявилъ хозяину, что ночуетъ у него. Тотъ даже обрадовался. Ужинъ прошелъ скучно. Мироволинъ и Булдымовъ ушли, оставивъ первый двѣ, а второй четыре тысячи. Мироволинъ, однако-жъ, ничего не подозрѣвая, началъ удерживаться и уговаривалъ гусара. Булдымовъ не послушался сначала, а потомъ и самъ прекратилъ игру. Слезкинъ видѣлъ, что у обоихъ были деньги, чувствовалъ, что добыча ускользала, можетъ быть, навсегда, однако долженъ былъ выдержать роль. По уходѣ молодыхъ людей, онъ остался въ гостинницѣ не для ночлега, а для разсчета. Въ чистомъ выигрышѣ оказалось около пяти тысячъ, и онъ вручилъ Либхену восемьсотъ рублей за труды. Зоммерблатъ началъ было требовать больше, разумѣется, не получилъ, а разсудивъ, что и восемьсотъ свалились съ неба, поблагодарилъ, наконецъ, товарища, предлагая и на дальше свои услуги. Кликнувъ номернаго, Слезкинъ щедро заплатилъ ему за карты, чѣмъ, разумѣется, усыпилъ въ немъ всякое подозрѣніе. За ужинъ деньги были тоже заплочены. — Ну, сказалъ Зоммерблатъ, взявъ небольшой сакъ-вояжъ, я уѣду ночевать домой. — Слушаю-съ. — А вотъ я напишу сейчасъ свой адресъ, ты отдай въ ====page 530==== буфетъ, и въ случаѣ дядюшка вздумалъ бы рано пріѣхать, пришлите за мною. — Зачѣмъ же въ буфетъ, я самъ могу-съ. — И отлично. Зоммерблатъ, написавъ себя барономъ Норденштерномъ, далъ небывалый адресъ и вышелъ со Слезки нымъ на подъѣздъ. — Ты куда, Иванъ Васильевичъ Артуа? — Къ своимъ пенатамъ. А вы, баронъ Норденштернъ? — Вотъ вопросъ! — Значитъ, если бы случилось что нибудь подходящее, то ужъ на тебя разсчитывать нечего? — Вотъ вздоръ! Я вѣдь не пьянствую, а наслаждаюсь только жизнью. Прямо пріѣзжай въ заведеніе. Либхенъ далъ адресъ. И пріятели разстались. XLII Слезкинъ спалъ очень дурно. Всѣ его помышленія вертѣлись около возможности быстрой эксплуатаціи пижоновъ, которые какъ бы инстинктивно начали ужъ уклоняться отъ погрома. И зародившееся было чувство его къ Танѣ, и непріятная обязанность щадить пока Парашу, которая опротивѣла ему послѣ извѣстнаго признанія, и боязнь открытія плутней, могшаго послѣдовать съ минуты на минуту, наконецъ, замыслы на счетъ будущаго, — все это исчезало подъ вліяніемъ господствовавшей мысли удержать за собою неизсякаемый рудникъ. Два или три раза ночью онъ вставалъ съ постели, выходилъ въ столовую и пилъ портвейнъ. Вино не оказывало особаго дѣйствія. Подъ утро онъ, наконецъ, выпилъ большой стаканъ водки и уснулъ. Въ девять часовъ Каллистратъ разбудилъ его и напомнилъ о похоронахъ. — Извините, сударь, но мнѣ кажется, вы нездоровы, сказалъ онъ. — Вздоръ! отвѣчалъ Слезкинъ и подошелъ къ зеркалу. Въ самомъ дѣлѣ лицо его было сильно измято, глаза красны, и вообще всѣ черты начали напоминать Слезкина, какимъ онъ былъ недавно осенью. Онъ поспѣшилъ освѣжиться холодною водою и принялся за чай. Ему хотѣлось кислаго. Цѣлый лимонъ былъ изрѣзанъ на два стакана. Часу въ одиннадцатомъ Слезкинъ взялъ карету и поѣхалъ ====page 531==== въ Коломну. Была сильная мятель. Тѣло Шурмина стояло уже у воротъ на дрогахъ, въ гробѣ прикрытомъ какимъ-то отрепьемъ порыжѣлаго сукна. Пара убійственныхъ одровъ готовилась тронуться въ путь. Нѣсколько старухъ и нищихъ стояли у забора съ физіономіями, настроенными на печальный ладъ. Была, однако-жъ, и карета, въ которой сидѣли Недородовъ съ Линейкинымъ, и извозчикъ, на котораго взбиралась Ѳекла Ивановна. Словно ожидали кого-то. Когда подъѣхалъ Слезкинъ, все зашевелилось. Поздоровавшись съ знакомыми и переговоривъ съ жандарихою, Слезкинъ пригласилъ въ карету свою бывшую хозяйку. Дроги тронулись въ путь. Ѳдры съ перваго же шага потребовали содѣйствія кнута и, казалось, не обѣщали добраться до Смоленскаго. Переправившись чрезъ Благовѣщенскій мостъ, Слезкинъ предложилъ шулерамъ заѣхать въ ресторанъ погрѣться чаемъ и закусить, предоставивъ кортежъ въ распоряженіе жандарихи и Ѳеклы Ивановны, и потомъ догнать его на кладбищѣ. Такъ и сдѣлали. Матвѣй Матвѣевичъ втихомолку освѣдомился о дѣлѣ. Слезкинъ отвѣчалъ ему, что «вѣроятно вечеромъ». Недородовъ распространялся о безсмертіи души. Компанія поспѣла во время бросить по горсти песку на гробъ жалкаго старика, которому всетаки хоть и по смерти оказано было какое нибудь вниманіе. Жандариха получила еще десять рублей и не заявила никакого неудовольствія. Она плакала, но какъ-то тупо. Искреннія слезы проливала Ѳекла Ивановна, но и эта искренность не была безусловна, потому что отъ госпожи Голопятовой сильно разило виннымъ запахомъ. Возвратясь домой, Слезкинъ почувствовалъ ознобъ и выпилъ водки. — Никто не былъ? спросилъ онъ у Каллистрата. — Какой-то господинъ Брантмауэръ. — А! Что же сказывалъ? — Ничего не сказалъ. Вотъ еще письмо отъ графа Піоруновскаго, сказалъ Каллистратъ съ едва уловимою улыбкою. Слезкинъ распечаталъ. Записка была лаконическая? »Что-жъ никакого извѣстія? Ты вчера игралъ и долженъ былъ привезти долю. Этакъ порядочные люди не дѣлаютъ». Слезкинъ разорвалъ записку и бросилъ. Переодѣвшись, поѣхалъ онъ къ Мироволину. На учащенные звонки отвѣта не было. Понятно, что Мироволинъ выѣхалъ, а Савельичъ отпра- ====page 532==== вился куда нибудь болтать. У Демута новая неудача: Булдымовъ съ Салганцевымъ дѣлали визитъ, Таня съ утра была въ отсутствіи. Слезкинъ задумался. — Все начинаетъ обрываться, подумалъ онъ и невольно ощупалъ карманъ, въ который вложилъ всѣ свои капиталы. Этотъ Брантмауэръ! Хоть іезуитъ Линейкинъ и показалъ видъ, что вѣритъ и пріѣхалъ даже на похороны, но... Впрочемъ, если будетъ еще возможно, я повезу молодцовъ и къ этимъ подлецамъ — все же лучше хоть что нибудь, чѣмъ ничего. Съ этими мыслями онъ поѣхалъ въ магазинъ къ Брантмауэру, который торговалъ для проформы, но и тамъ у него надъ магазиномъ была большая комната, гдѣ онъ обиралъ не одну довѣрчивую жертву. Фрицъ казался недовольнымъ, но когда Слезкинъ объявилъ, что вечеромъ привезетъ пижоновъ, развеселился, попотчивалъ гостя лафитомъ и далъ адресъ временной квартиры Салина. Собственно говоря, Слезкинъ дѣйствовалъ на обумъ. У Аничкова моста онъ встрѣтилъ Мироволина. Тотъ остановилъ карету. Разговоръ длился нѣсколько минутъ. Мироволинъ передалъ, что Таня намекнула на воможность взаимности съ ея стороны; что онъ подкупилъ въ таборѣ цыганокъ; что Булдымовъ, кажется, влюбленъ въ баронессу Мокеръ. Однимъ словомъ, Мироволинъ заявилъ, что врядъ ли будетъ свободенъ, такъ какъ на вечеръ взялъ рѣшетчатую ложу въ балетъ для Тани съ ея подругою, ибо Булдымовъ отправлялся на балъ. Влюбленный молодой человѣкъ уѣхалъ. Слезкинъ растерялся и рѣшительно не зналъ что дѣлать. Онъ подумывалъ было даже поѣхать къ Шлыкевичу, но разсудилъ и отправился къ Салину. Не успѣлъ онъ сѣсть на извозчика и отъѣхать отъ панели, какъ его остановила Параша. — Завтра я хотѣла къ тебѣ, сказала она, осматриваясь: но все равно. — Отчего же все равно? Завтра само по себѣ приходи, а сегодня можешь сказать въ чемъ дѣло. — Гдѣ же на улицѣ! — Вѣдь можно такъ говорить, что никто не услышитъ. — Нѣтъ житья отъ княгини. — Неужели такъ обозлилась? — На это не могу пожаловаться, отвѣчала Параша, подходя ближе: а все хочетъ замужъ выдать. — Вотъ какъ! И кто-жъ у тебя женихъ? — Ты смѣешься, а мнѣ не до смѣху. — Ну, въ самомъ дѣлѣ, лучше приходи завтра утромъ, а ====page 533==== было бы лучше сегодня вечеромъ, молвилъ Слезкинъ, улыбнувшись. — Не знаю, сказала Параша, потупившись, если урвусь. — Какъ не урваться! Приходи этакъ часовъ въ шесть и посидишь до театра. — А нетто въ театръ необходимо? — Непремѣнно. — Съ Мироволинымъ? — Вѣроятно. — Ну, прощай. Встрѣча съ Парашею навела мрачныя мысли на Слезкина, которому хотѣлось отдѣлаться отъ нея, но пока онъ еще не рѣшался. Разумѣется, онъ могъ просто разорвать съ нею, но ему какъ-то становилось совѣстно обидѣть дѣвушку, которая мало того, что безкорыстно любила его, но недавно еще поддерживала его существованіе. Впрочемъ, совѣстливость эта не была слишкомъ прочнаго свойства, и собственно связь съ Парашею недолго тревожила его. Салина Слезкинъ засталъ дома, обнадежилъ его на игру, упомянувъ, впрочемъ, только о Мироволинѣ, для чего предложилъ ѣхать вмѣстѣ въ балетъ, откуда и хотѣли затащить пижона въ новую квартиру, нанятую Врантмауэромъ; онъ тамъ, впрочемъ, слегка надѣялся уговорить Мироволина послѣ театра. Въ то же самое утро Гременицынъ, принявшій нѣсколькихъ агентовъ и въ ихъ число Каллистрата, съ которымъ велъ продолжительные переговоры, вышелъ въ кабинетъ и занялся какими-то счетами. Исписалъ онъ четвертушку цифрами, подвелъ итогъ, заглянулъ въ какой-то реестръ и самодовольно улыбнулся. Ларіонъ Ивановичъ не зѣвалъ. Издавна онъ подготовлялъ себѣ болѣе прочное игорное положеніе и разнымъ пронырствомъ втерся къ одному крупному плуту, который собственно не держалъ игорнаго дома, но обыгрывалъ аристократовъ, по временамъ задавая завтраки и обѣды. Гременицынъ вступилъ къ нему въ негласную долю, далъ ему взаймы двадцать пять тысячъ подъ вексель на покупку дома, въ то же время организовалъ прелестный пріютъ подъ вѣдѣніемъ хорошенькой англичанки, куда при помощи новыхъ сотрудниковъ намѣренъ былъ завлекать денежную молодежь. Въ этихъ видахъ Гременицынъ разсчиталъ, что ему вертѣться постоянно съ второстепенными шулерами не приходится, развя- ====page 534==== заться съ Грѣлкинымъ, давъ ему нѣсколько сотъ рублей, оставить одного Горжалковскаго на посылкахъ и заняться отдачею денегъ въ ростъ, подъ ручные заклады, при содѣйствіи одной еврейки, которая была у него въ рукахъ, и блаженствовать съ Дашею. Послѣдняя, послѣ утренней сцены въ Пассажѣ, боялась его, какъ огня. Она не могла понять, какимъ образомъ Гременицынъ узналъ о ея свиданіи съ Ваською, не догадываясь, что въ то время, какъ она спала, Аксинья передала ему всѣ замыслы. Конечно, Ларіону Ивановичу было сообщено, что тутъ любви никакой нѣтъ, что барышня единственно хотѣла узнать, женился ли ея прежній женихъ, и потому только Даша отдѣлалась легкимъ выговоромъ, да испугомъ. А при другихъ обстоятельствахъ дѣло могло бы кончиться и хуже. — Господинъ Самоходовъ, сказалъ Сергѣй. — А! Проси! Въ кабинетъ вошелъ длинный Петя. На лицѣ его не было замѣтно ни малѣйшей тѣни самохвальства. Онъ даже съ несвойственною ему робостью подошелъ къ Гременицыну. Послѣдній едва отвѣчалъ кивкомъ головы на безмолвный поклонъ Пети и указалъ рукою на близь стоявшее кресло. Петя сѣлъ и потупился. — Что, прогорѣлъ окончательно? Петя сдѣлалъ гримасу, будто готовясь заплакать. — Слышалъ, и всегда это предвидѣлъ, добрѣйшій Пьеръ, и откровенно скажу, не пожалѣлъ нисколько. — За что же? проговорилъ съ укоромъ Самоходовъ. — За то, что не слушался, что хотѣлъ жить своимъ умомъ, котораго у тебя или нѣтъ вовсе, или имѣется весьма скудно. — Теперь... — Что теперь? — Одна надежда на васъ, достойнѣйшій Ларіонъ Ивановичъ. — Ну, это, братецъ, выбрось изъ головы: Ларіонъ Ивановичъ тебѣ не дастъ ни гроша. — Помилуйте, я уже продалъ лошадей, за квартиру требуютъ; нѣкоторыя заемныя письма представлены ко взысканію. — А сестра? — Сестра говоритъ, что у нея дѣти, а зять ругается… одно только могу ходить къ нимъ обѣдать, но каково сидѣть у нихъ за столомъ. — Скверниссимо? Я за твое имѣніе врядъ ли и свои деньги выручу. ====page 535==== — Кредита нѣтъ никакого... Въ свѣтъ ѣздить нельзя. — Небось, всѣмъ долженъ? Петя не отвѣчалъ. — Эхъ, ты длиннѣйшій, длиннѣйшій повѣса! Угораздило же тебя съѣсть хорошее состояніе, и въ такіе годы очутиться, нищимъ. — Я служить пойду, только надо бы устроиться. — То есть, занять денегъ и промотать ихъ въ недѣлю. Но, увы, это тебѣ не удастся. Ну, а твой пріятель? — Мишель? То-то и горе, что его нѣтъ, всетаки вдвоемъ... — Уѣхалъ? — Въ долговомъ, произнесъ Петя глухимъ голосомъ. — Ну, утѣшься, скоро свидитесь. У Пети дѣйствительно показались на глазахъ слезы. Онъ пришелъ къ Гременицыну съ полною увѣренностью въ неуспѣхѣ, а собственно для очищенія совѣсти. — Векселя большіе? — Всего шестьсотъ пятьдесятъ оба. — И ты не могъ заплатить, продавши экипажъ и лошадей? — Какъ же, Ларіонъ Ивановичъ? были вѣдь другіе долги и притомъ сезонъ въ разгарѣ. — А къ тому же съ Мишелемъ проигрывалъ каждый вечеръ. — Ужъ и каждый вечеръ? — Ну, скажи мнѣ откровенно — смыслишь, что нибудь въ картахъ? — Нѣтъ, не мастеръ, знаю только, что мнѣ не везетъ. — А если тебя навѣрное обыгрываютъ, не понимаешь? — Я же всегда игралъ съ порядочными людьми. — Фофанъ! Послушай, Самоходовъ, у тебя вѣдь есть двоюродные братья, очень богатые люди. — Чередины? — Да. — Семейства наши были всегда въ разладѣ, у сестрицы они и не бываютъ. Я тоже въ прежнее время не слишкомъ съ ними якшался, такъ какъ покойная тетушка вела себя очень дурно. — Дуракъ! — Но когда мнѣ плохо стало, я сблизился нѣсколько, и они мнѣ помогли немного. — Значитъ, и тамъ задолжалъ? Старшій, кажется, играетъ? — Страстный игрокъ, да и меньшой не прочь. — И не выкупятъ тебя? ====page 536==== — Сомнѣваюсь. У нихъ свои понятія. Они говорятъ, денегъ мы никому не занимаемъ, даромъ давать не полѣземъ, а вотъ пять или десять рублей возьми. Я и то кутить съ ними могъ бы. Они даже любятъ ѣздить со мною... — Пропадешь ни за собаку. Послушай, длинный Петя! Ты недалекъ — это всему міру извѣстно, плутъ порядочный, долговъ не платишь — все это, конечно, скверно. Есть, однако-жъ, средство. Петя быстро поворотился, но посмотрѣлъ на Гременицына съ недовѣрчивостью. — Наставленіе какое нибудь? сказалъ онъ. — Ну, на тебя наставленія не подѣйствуютъ. Мнѣ нужно бы знать одно. — Что угодно? Ларіонъ Ивановичъ. — Можешь ли ты не сболтать, если тебѣ ввѣрятъ какую нибудь тайну? — Почему же и нѣтъ? Мнѣ, правду сказать, никто не повѣрялъ никакихъ тайнъ; но если сообщатъ и скажутъ, что объ этомъ говорить не слѣдуетъ, я съумѣю быть скромнымъ. — Много я тебѣ обѣщать не могу, но если хочешь, выхлопочу отсрочку векселей на годъ. — Ахъ! — Позволь! Прежде всего я человѣкъ практическій. Согласенъ ты перемѣнить образъ жизни? — Никогда не согласился бы, но если нужно... — Необходимо. Я тебѣ, во первыхъ, достану мѣсто, — дѣлать не будешь ничего, но, по крайней мѣрѣ, устроишься; жалованье небольшое, но, значитъ, будешь получать его даромъ, и кромѣ того я лично отъ себя назначу содержаніе. — Не знаю какъ и благодарить. — Только повторяю — всѣ фантазіи долой. Бздить на извощикахъ, по ресторанамъ не кутить, француженкамъ денегъ не бросать и не проигрывать въ карты. — Это нѣчто въ родѣ монастыря. — Ну, любезнѣйшій, я полагаю, что этотъ монастырь во всякомъ случаѣ лучше долговаго отдѣленія. Петя съежился. — Вѣдь ты одѣтъ хорошо. — Бѣлья и платья у меня хватитъ больше, чѣмъ на годъ. — И прекрасно. Квартирку можешь нанять недорогую, да я самъ тебя устрою, если сойдемся. — Въ чемъ же дѣло? — Бывать какъ можно чаще въ свѣтѣ. ====page 537==== — Это нетрудно и даже очень пріятно, хотя и сопряжено съ издержками. — Не съ большими. Ты знаешь Свеклина? — Слышалъ... О немъ, впрочемъ, отзываются дурно. — О комъ дурно не отзываются! ' — Говорятъ, игрокъ. — Что же изъ этого? Онъ игрокъ честный, а не шулеръ. Ну, видишь ли, мы съ нимъ большіе пріятели, онъ мнѣ оказалъ когда-то важную услугу, а теперь моя очередь. Онъ завелъ себѣ подругу. — Я ее знаю или нѣтъ? — Нѣтъ, не знаешь, она всего мѣсяцъ какъ изъ Лондона. Эта госпожа, точно также какъ и Армансъ, желаетъ, чтобъ у нея по вечерамъ собирались играть въ карты. Свеклину неловко самому дѣйствовать, вотъ ты и возьмись привозить молодежь. — Стало быть, тамъ будутъ обыгрывать? — А у Армансъ развѣ не обыгрываютъ? — Мнѣ Мишель что-то разсказывалъ. — Я именно и хотѣлъ тебѣ это предложить. Во первыхъ, барыня прелесть какая хорошенькая, во вторыхъ, ты каждый день можешь поужинать и выпить, въ третьихъ, Свеклинъ дастъ тебѣ жалованье, только и ты долженъ работать. — Это значитъ подводить? — Тамъ называй, какъ хочешь. Но помни, что если привезешь богатенькаго молодца, и онъ оставитъ порядочно денегъ, тебѣ кромѣ того дадутъ чрезъ меня вознагражденіе. Петя вертѣлся на креслѣ. Положеніе Пети было безвыходно, и кромѣ безнадежнаго безденежья и тюрьмы въ самой близкой перспективѣ, онъ ничего не видѣлъ. — Ты знай, однако-жъ, Петя, продолжалъ Гременицынъ, стуча пальцемъ по столу: что это глубочайшая тайна. Измѣнишь, тебѣ же хуже, твои заимодавцы сейчасъ тебя скрутятъ, а будешь трудиться, можешь въ два года составить капиталецъ. Впрочемъ, послѣднее для тебя невозможно. — А вѣдь это чистый обманъ! — Любезнѣйшій! А рояль, который вы взяли напрокатъ съ Мишелемъ, — а я увѣренъ были десятки такихъ продѣлокъ — развѣ не обманъ? Самоходовъ какъ-то дурацки ухмыльнулся. — И вы полагаете, что мнѣ дадутъ порядочное вознагражденіе. — У тебя будетъ готовая квартира съ отопленіемъ и освѣ ====page 538==== щеніемъ и столько денегъ, что можно прожить скромному человѣку — это постоянно. А если поставишь дичь покрупнѣе, тебѣ всегда дадутъ единовременно двадцать пять, а, пожалуй, и пятьдесятъ рублей. Ты глуповатъ, Петя, но связи у тебя такія, что ты даже ихъ еще не испортилъ, не смотря на всѣ старанія. — Это вѣрно, сказалъ Петя, засмѣявшись. — Ну, ты вездѣ принятъ въ свѣтѣ, значитъ, можешь вербовать молодцовъ. 1 — Я вербовалъ для Армансъ даромъ, конечно, даромъ; сколько они мнѣ самому стоили денегъ. — Видишь, а здѣсь тебѣ будутъ платить. Да! еще одно забылъ: ты имѣешь раза три въ недѣлю билетъ въ театръ. — Вотъ это мило! Изъ театровъ-то и подхватить можно. — Такъ, значитъ, ты согласенъ? — Подумать бы надо. — Не тебѣ думать, Петя; начнешь думать и смастеришь какую нибудь глупость. Разсуди, что съ завтрашняго же дня ты дѣлаешься свободнымъ. На первыхъ порахъ и о службѣ нечего безпокоиться, это само по себѣ. Когда приструнятъ кредиторы? — Одинъ завтра, а другой дня черезъ два. — Ты прямо вези ко мнѣ, я устрою. За квартиру много долженъ? — Всего сто двадцать. — А мебель есть? — Половину продалъ, но еще довольно, и на счетъ мебели имѣю даже ресурсъ. — Видишь ли, и этотъ долгъ за квартиру заплатимъ. Только ты переѣдешь на болѣе дешевую, хотя и не скверную. Пожмись немного, Петя, право лучше на свободѣ. — И признаться, я безъ гроша. — Даже и это уладится. Я такъ и быть дамъ тебѣ къ твоему счету 25 рублей. Пиши расписку. Петя бросился къ столу и опрокинулъ стаканъ съ перьями. — Извините. — Не горячись только. Расписка была мигомъ написана и получены деньги. — Какъ я вамъ благодаренъ. — Такъ что же, согласенъ? — Скажу откровенно, Ларіонъ Ивановичъ, что въ другое время положительно отказался бы. — Э, братъ Петя, зарабатывать деньги всякій способъ ====page 539==== хорошъ, только — скромность и осторожность. Если хочешь, выпей стаканъ кофе, я одѣнусь и свезу тебя къ Свеклину, а оттуда къ очаровательной Молли. — Вы меня побѣдили. — Такъ бы давно. Теперь можешь прыгать, потому заживешь припѣваючи, а главное не дремли. — Когда же играть у этой Молли? — Каждый вечеръ послѣ театра. Ты сдѣлай списокъ богатой молодежи и маршъ. Сегодня можешь начать хоть съ своихъ кузеновъ. — А и въ самомъ дѣлѣ. Я отъ Молли прямо къ нимъ. Петѣ подали кофе, и по жадности, съ какою онъ бросился на булку съ сухарями, можно было догадаться, что онъ голодалъ порядочно. Отобѣдавъ безъ аппетита у Донона, Слезкинъ возвратился домой въ какомъ-то волненіи, которое, однако жъ, старался побѣдить мыслью, что»все кончено*. Приходъ Параши почти не развлекъ его, ибо хотя она и разсказала ему нѣсколько смѣшныхъ выходокъ изъ интимной жизни княгини, однако при этомъ довольно рѣзко выражала безпокойство о собственной участи. Слезкинъ положительно увѣрилъ ее, что не далѣе, можетъ быть, какъ черезъ мѣсяцъ онъ увезетъ ее въ Москву, и что они потомъ уже не разстанутся. Княгиня, предававшаяся явно заботамъ о спасеніи души, не переставала тайно угождать своему тѣлу, но самыя эти угожденія приняли характеръ какого-то ханжества, такъ что при Парашѣ, знавшей всѣ ея тайны, она считала обязанностью сокрушаться послѣ каждаго прегрѣшенія, скорбя о немощи человѣческой. Она уговаривала свою наперсницу выйти замужъ и даже подыскала ей жениха. Съ племянникомъ княгиня расходилась болѣе и болѣе, который, какъ мы видѣли, не стремился уже къ высшему свѣту, удерживаемый страстью къ игрѣ и любовью къ цыганкѣ. Параша черезъ полчаса повеселѣла. Она была не крѣпостная, слѣдовательно могла всегда отойти, но Слезкинъ рѣшилъ, что она не должна была даже подавать вида о своемъ намѣреніи. Онъ былъ на этотъ разъ довольно нѣженъ, такъ что дѣвушка ощутила какое-то особенное спокойствіе и, можно сказать, первый разъ повѣрила въ счастливую будущность. Въ семь часовъ пріѣхалъ Салинъ. Параша убѣжала черезъ кухню, уговорившись на счетъ будущаго свиданія. Въ балетѣ Слезкинъ съ удивленіемъ увидѣлъ Брантмау ====page 540==== эра, Линейкина и Недородова. Очевидно, они, словно коршуны, слетѣлись на добычу и понятно, что были извѣщены заблаговременно. Послѣ перваго дѣйствія Мироволинъ спустился въ залу, прямо подошелъ къ Слезкину и увелъ его въ фойе. Интимная бесѣда пріятелей продолжалась довольно долго, результатомъ которой было то, что Слезкинъ узналъ о первой размолвкѣ Тани съ Булдымовымъ. — О, мнѣ еще много предстоитъ и энергіи, и хлопотъ, и издержекъ, а всетаки я ни въ чемъ не увѣренъ, сказалъ Мироволинъ, собираясь наверхъ. — Все идетъ своимъ путемъ... Но этотъ шагъ въ жизни хотя и пріятенъ, а надо бы подумать. — О чемъ? — На свободѣ потолкуемъ. — Послушайте, Артуа. Я провожу Таню до гостиницы — такъ условлено — она не хочетъ, чтобъ я зашелъ чай пить. Передъ концомъ послѣдняго дѣйствія, подождите меня у главнаго подъѣзда, я васъ возьму въ свою карету, и мы куда нибудь отправимся. — Я очень радъ, потому что цѣлый день не видѣлся, соскучился за вами. — Когда Слезкинъ возвратился въ залу, на него съ разныхъ сторонъ вопросительно смотрѣли Брантмауэръ, Линейкинъ, Недородовъ и Салинъ. Во второмъ антрактѣ они не выдержали и всѣ вышли въ коридоръ, дѣлая усиленные знаки Слезкину слѣдовать за ними. — Ну что? посыпались вопросы. Будетъ? — Будетъ. — А гдѣ же гусаръ? — На балѣ. — Значитъ, не пріѣдетъ? — Вѣрно, не пріѣдетъ. — А этотъ съ дамами? спросилъ Линейкинъ. — Съ дамами. — Съ княгинею? — Съ княгинею. Слезкинъ не могъ побѣдить смущенія. Онъ мало надѣялся завлечь въ игру Мироволина, который за Булдымовымъ еще пошелъ бы, куда угодно, но одинъ и растаявшій въ мечтахъ, подавалъ весьма слабую надежду. Слезкинъ взялъ подъ руку Салина. — Послушай, сказалъ онъ, отводя его въ сторону: ты ====page 541==== хотя и торгуешь на одинъ грошъ съ этими скотами, но ты образованнѣе ихъ, и потому съ тобою можно говорить. — Въ чемъ дѣло? — Въ томъ, что Мироволинъ въ ложѣ съ предметомъ страсти, значитъ, трудно будетъ привезти его немедленно. — Скверно. — Ты можешь удостовѣриться у главнаго подъѣзда, что я сяду съ нимъ въ карету и, конечно, всѣми средствами буду стараться. — Ты мнѣ только скажи одно, привезешь его сегодня? — Привезу. — Ну, больше ничего не надобно. Передъ концомъ послѣдняго дѣйствія въ сѣняхъ большаго подъѣзда, закутавшись въ шубы, терлись по угламъ Брантмауэръ, Линейкинъ, Недородовъ, а Салинъ стоялъ, не скрываясь, словно поджидая кого-то. Вскорѣ появился и Слезкинъ, и словно не замѣтилъ своихъ соглядатаевъ, которые весьма искусно отворачивались. Съ лѣстницы начала спускаться публика. Показался и Мироволинъ, провожавшій двухъ дамъ, закутавшихъ головы въ бѣлыя шали. Рядомъ съ Танею шла хорошенькая цыганка. Незамѣченный ими Слезкинъ пустился слѣдомъ къ выходу. Когда Мироволинъ усадилъ дамъ въ экипажъ, къ нему подошелъ Слезкинъ и, оглянувшись мелькомъ, увидѣлъ за собою цѣлый рядъ шулеровъ. Мироволинъ велѣлъ подавать свою карету. — Идемъ, Артуа, сказалъ онъ: — проводить ихъ до дому. Къ Демуту! крикнулъ онъ кучеру.. — Надо приготовиться, сказалъ Салинъ, обращаясь къ своимъ. — А княгиня молоденькая, замѣтилъ Линейкинъ. который имѣлъ тайную склонность къ прекрасному полу. — Какой кнегинъ! отозвался Брантмауэръ. — Это просто сиганка-шерноглазой. Сотоварищи усѣлись на извозчиковъ и отправились въ Большую Садовую. Въ очень мило убранной квартирѣ встрѣтила ихъ прехорошенькая нѣмка, у которой все уже было готово, и она, смѣясь, называла Салина мужемъ, потому что ей была назначена такая роль на тотъ вечеръ. По ходу пьесы она должна была любезничать съ Мироволинымъ и съ нетерпѣніемъ ожидала своего дебюта. Компанія усѣлась за чай, а предупредительный Линейкинъ разложилъ на зеленомъ полѣ новенькія ассигнаціи самымъ соблазнительнымъ образомъ, выставивъ съ одного конца ====page 542==== нѣсколько кучекъ свѣтлыхъ полуимперіаловъ. На всякій случай распечатаны были карты, чтобъ по звонку сѣсть и играть на чучелу. Красивый самоваръ не убирался, и голубоглазая Амалія ожидала гостей съ должнымъ парадомъ и гости не заставили себя ждать. Не болѣе какъ черезъ часъ явился Слезкинъ въ сопровожденіи Мироволина. Прежде выбѣжалъ къ нимъ Салинъ и благодарилъ за посѣщеніе. Въ залѣ онъ представилъ Мироволина мнимой женѣ, которая бросалась въ глаза своею красотою. Будь Мироволинъ въ другомъ настроеніи, онъ присосѣдился бы къ Амаліи, но подъ вліяніемъ любви, которую испытывалъ, его въ тотъ вечеръ не тянуло къ женщинамъ. — Милости просимъ въ гостиную, сказалъ Салинъ. За большимъ столомъ шла работа. Металъ Линейкинъ, прочіе понтировали. Недородовъ подошелъ и поздоровался съ Мироволинымъ, какъ знакомый, а Линейкинъ, не дожидаясь представленія хозяина, всталъ, низко поклонился и подалъ молодому человѣку сигару. — Крафта, 4 №, сказалъ онъ съ новымъ поклономъ. Мироволинъ поблагодарилъ. — Что же, ужъ за работою? сказалъ Слезкинъ. — А нечего терять времени, отвѣчалъ Линейкинъ. — Кто же кого? — Только начали-съ. Салинъ любезно предложилъ Мироволину стулъ и калоду картъ. — Благодарю.васъ, мнѣ сегодня играть не хочется; я заѣхалъ собственно потому, что Артуа надо было. Въ другой разъ съ удовольствіемъ. Всѣ переглянулись. — Мы пойдемъ къ хозяйкѣ чай пить, сказалъ Мироволинъ. — Сдѣлайте одолженіе, молвилъ Салинъ: но вамъ могутъ подать и сюда. — Артуа, идемъ! Или вы намѣрены попытать счастья? — Хочу, да мнѣ надобно переговорить съ Матвѣемъ Матвѣевичемъ. Не ударимъ ли пополамъ? — Нѣтъ, будетъ съ меня и вчерашняго. Салинъ повелъ гостя къ Амаліи. — А вчера играли? спросилъ тихо Брантмауэръ. — Играли въ преферансъ, отвѣчалъ шепотомъ Слезкинъ. — ЛІожетъ быть, онъ сядетъ въ пульку? вмѣшался Линейкинъ. — Неловко же оставлять банкъ, возразилъ Недородовъ. ====page 543==== Вечеръ какъ-то не клеится, гусаръ не пріѣхалъ, этотъ смотритъ кисло — добра не будетъ. — Нѣтъ-съ, надобно все испробовать-съ. Вы между тѣмъ попонтируйте, можетъ быть, онъ надумается. — А тамъ Амалія подстроитъ. Салинъ оставался съ гостемъ у чайнаго столика. Хорошенькая нѣмка пѣвучимъ голосомъ любезничала съ Мироволинымъ, который, къ величайшему ея удовольствію, прекрасно говорилъ по нѣмецки, хотя и былъ, что называется, не въ ударѣ. Онъ закурилъ сигару Линейкина, но тотчасъ же положилъ ее на самоварный подносъ, подъ предлогомъ, что дурно курится и вынулъ свою регалію. Слезкинъ вышелъ въ залу. — Ну, что какъ дѣла? спросилъ Мироволинъ. — Некогда переговорить съ Матвѣемъ Матвѣевичемъ; надо подождать. — А играли? — Зацѣпилъ сотню. — И прекрасно. — Вы словно торопитесь отъ насъ, сказала Амалія, посмотрѣвъ на Мироволина однимъ изъ тѣхъ взглядовъ, которые рѣдко не достигаютъ цѣли. — Да. — И не думайте. Ночью дѣлъ никакихъ нѣтъ. Мнѣ пріятно съ вами познакомиться и до ужина вы не уѣдете. Мягкій отъ природы, Мироволинъ не зналъ, какъ быть, тѣмъ болѣе, что у Амаліи дѣйствительно была обворожительная улыбка. — Признаюсь откровенно, я все это время велъ такую безпорядочную жизнь, являлся домой чуть не на разсвѣтѣ, а сегодня именно расположенъ отдохнуть. — Въ два часа подадутъ ужинъ, и вы поѣдете спать, а до тѣхъ поръ, даю вамъ слово, что васъ не выпущу. — Femme veut, Dieu le veut, сказалъ Слезкинъ и перевелъ значеніе фразы по нѣмецки. Амалія засмѣялась и протянула руку Мироволину. — Да? спросила она, кивнувъ головкою. — Да, отвѣчалъ молодой человѣкъ, невольно улыбнувшись. — Нѣтъ, я больше не качу, раздался громкій голосъ въ гостиной: будетъ съ васъ шетиреста. — А что, спросилъ Слезкинъ у Салина: нѣмецъ продулся? — Кажется. Не сыграете ли, господинъ Мироволинъ, пульку, хоть маленькую? ====page 544==== — Право не знаю. Какъ вы, Артуа? — Вѣдь вамъ извѣстно, что я въ вашемъ распоряженіи. — Я сегодня рѣшительно не намѣренъ былъ играть. — Садитесь, молвила Амалія: я вамъ дамъ руку на счастье. — Въ такомъ случаѣ я непремѣнно выиграю. Если по маленькой, извольте, прибавилъ Мироволинъ, обращаясь къ Салину. — По какой вамъ угодно. Фрицъ, есть партія. — Какой? — Пойдемте господа въ гостиную. Брантмауэръ ходилъ по комнатѣ. Линейкинъ металъ одному Недородову. — Какой партія? — А вотъ господинъ Мироволинъ, вы и Матвѣй Матвѣевичъ. — Что-жъ, понтовъ нѣтъ, я, пожалуй, и въ преферансъ готовъ-съ. — Какой понтовъ! Развѣ съ вами можно играйтъ? Мешешь все направо. — Неправда, было и налѣво, вотъ сейчасъ дамъ три карты. А вамъ неугодно ли понтирнуть-съ? прибавилъ Линейкинъ, обращаясь къ Мироволину. — Нѣтъ охоты, признаться. — Это другое дѣло-съ, сказалъ Линейкинъ и началъ собирать банкъ. Когда я рублемъ мечу, мнѣ никогда нѣтъ понтовъ-съ. А можетъ быть и къ лучшему-съ. Салинъ раскрылъ столъ, распечаталъ карты и поднесъ партнерамъ. — Да что же вы сами не садитесь? сказалъ ему Мироволинъ. — Въ троемъ скорѣе. — И то правда. Брантмауэръ сначала капризничалъ и не хотѣлъ играть безъ мизеровъ, но Мироволинъ положилъ карту и заявилъ, что онъ о мизерахъ не имѣетъ ни малѣйшаго понятія. Сѣли въ простой преферансъ по четвертаку. Возлѣ Мироволина съ одной стороны Амалія, а съ другой Слезкинъ. Послѣдній условными знаками передавалъ его игры партнерамъ, которые не стѣснялись, и дѣло шло, какъ по маслу. Въ эту пульку Мироволинъ проигралъ 300 рублей и не согласился сѣсть вторую. Брантмауэръ предложилъ сквитаться въ штосъ, но безъуспѣшно, и дѣлать нечего, надо было велѣть подавать ужинъ. Чтобъ не показаться лгуномъ ====page 545==== передъ Мироволинымъ, Слезкинъ отозвалъ въ сторону линейкина и проговорилъ съ нимъ четверть часа. За ужиномъ Амалія овладѣла Мироволинымъ, и ей удалось почти развеселить молодаго человѣка. Линейкинъ вздумалъ было послѣ ужина разложить снова деньги въ соблазнительномъ безпорядкѣ, но Мироволинъ тотчасъ же уѣхалъ. XLIII. Всю дорогу Мироволинъ только и дѣла, что разсказывалъ товарищу о своихъ похожденіяхъ. Слезкина, однако-жъ, это нисколько не занимало. На завтра тоже было мало надежды. Выйдя изъ экипажа у своего подъѣзда, онъ спросилъ: — Что-жъ будемъ дѣлать утромъ? — Надо бы къ Булдымовымъ, проговорилъ Мироволинъ нерѣшительно. — Да ужъ чѣмъ нибудь надо кончить. Впрочемъ, тутъ видное дѣло. — И вы не сомнѣваетесь? — Я это предвидѣлъ заранѣе. Когда онъ у меня просилъ подвесть васъ къ ней въ маскарадѣ, я тогда же понялъ. Мироволинъ пожалъ руку пріятелю и уѣхалъ. Слезкинъ сердито позвонилъ у своей квартиры. — Ты бы мнѣ далъ чаю или пуншу, сказалъ онъ Каллистрату, я что-то озябъ. — Сейчасъ, у меня самоваръ живо поспѣетъ, только, позвольте, я васъ раздѣну. — Нѣтъ, ужъ ты хлопочи о самоварѣ, а я самъ раздѣнусь. Облекшись въ халатъ, Слезкинъ ходилъ большими шагами по столовой. Машинально онъ пробрался къ шкафу и налилъ себѣ стаканъ водки. Это немного оживило его. Онъ закурилъ сигару, вошелъ въ спальню и, вынувъ толстый бумажникъ, положилъ его между подушками, причемъ мимоходомъ осмотрѣлъ задвижки у дверей. Разсчитывая, какъ онъ задумалъ »сниматься съ якоря«, онъ полагалъ принять заблаговременно мѣры предосторожности. У Булдымова должна была разыграться траги-комедія, а можетъ быть и трагедія, слѣдовательно нечего было надѣяться на выигрышъ. По своимъ соображеніямъ онъ имѣлъ уже денегъ довольно и могъ начать самостоятельную игру сперва въ Москвѣ или Одессѣ, а потомъ, со временемъ, никто не запрещалъ ему возвратиться и въ столицу. Конечно, еслибъ обошлось дѣло спокойно, т. е. никто не обнаружилъ бы его обмана, тогда чрезъ какую нибудь недѣлю снова представилась бы выгодная эксплуатація, ====page 546==== но все говорило Слезкину, что лучше убираться по добру до здорову. Онъ только рѣшился утромъ съѣздить къ Мироволину и Булдымову, узнать въ чемъ суть, въ случаѣ неудачи перебраться къ Ѳеклѣ Ивановнѣ и потомъ, немедля ни мало, двинуть въ Бѣлокаменную. Каллистратъ принесъ стаканъ чаю и графинчикъ рому. — Иванъ Васильевичъ, здѣсь случилось одно обстоятельство... Я не понялъ, но считаю обязанностью доложить. — Что такое? спросилъ Слезкинъ, наливая ромъ. — Когда вы уѣхали въ театръ, ко мнѣ приходилъ дворникъ — онъ очень вами доволенъ — и сказывалъ, что передъ вечеромъ вызывалъ его одинъ господинъ, хорошо одѣтый, и разспрашивалъ объ вашей милости. — То есть какъ разспрашивалъ? — Двѣ ли у васъ фамиліи или одна? — Ну? — Извѣстно, дворникъ сказалъ, что квартира записана за господиномъ Слезкинымъ, а. кто у васъ бываетъ, ему неизвѣстно. — Какой же этотъ господинъ? — Онъ не знаетъ. У Слезкина екнуло въ сердцѣ. — Можетъ быть какой полицейскій? — Помилуйте, дворникъ знаетъ всѣхъ полицейскихъ. Нѣтъ, говоритъ, очень хорошій баринъ. Только дворникъ сейчасъ мнѣ и сказалъ. — Это какіе нибудь пустяки. Впрочемъ, я ему благодаренъ. Дай ему отъ меня рубль на чай. — Слушаю-съ. Слезкинъ ушелъ въ спальню и аккуратно задвинулъ задвижки. — Завтра куплю револьверъ и нарочно заряжу при этомъ негодяѣ, подумалъ онъ. Долго ему не спалось. Стаканъ водки и пуншъ не слишкомъ на него подѣйствовали, а произвели только легкое опьяненіе. Онъ читалъ какой-то занимательный романъ, курилъ и даже радовался безсонницѣ, потому что боялся Каллистрата. Наконецъ, у него начали слипаться глаза, а сонъ взялъ свое. Въ одиннадцать часовъ Слезкинъ проснулся съ легкою головною болью. Ему захотѣлось кислаго, какъ бывало съ перепою, такъ бы, казалось, и выпилъ бутылку квасу или съѣлъ полдесятка соленыхъ огурцовъ, но онъ удержался и, выйдя въ столовую, потребовалъ чаю. По уходѣ Каллистрата, онъ ====page 547==== сжевалъ половину лимона и выпилъ нѣсколько глотковъ рому. Чай казался Слезкину противнымъ. Онъ приписалъ это нездоровью. Подойдя къ зеркалу, онъ нашелъ въ себѣ значительную перемѣну, освидѣтельствовалъ языкъ, который былъ очень дуренъ, и принялся усердно мыться холодною водою. Одѣваясь какъ-то нехотя, однако-жъ, соображалъ, какъ бы искуснѣе вечеромъ выбраться ему въ случаѣ надобности. Конечно, необходимо было обмануть бдительность Каллистрата, но Слезкинъ улыбнулся при мысли, что это не такъ трудно. Стоило нанять карету, которая стояла бы у подъѣзда, а любопытнаго слугу послать съ записками къ Гременицыну и Мироволину для отвода подозрѣній. Скарбъ у него небольшой, съ помощью извощика нетрудно перенесть въ экипажъ, сѣсть въ него, дать три рубля дворнику и отмѣтиться за городъ. Все это роилось у него въ головѣ, но, надѣвъ въ передней пальто и шляпу, онъ пристально посмотрѣлъ въ глаза Каллистрату. Послѣдній смѣло выдержалъ взоръ барина и напротивъ своимъ пронзительнымъ взглядомъ заставилъ Слезкина потупиться. — Я, можетъ быть, скоро возвращусь. — Слушаю-съ. Прикажете что приготовить? — Нѣтъ, а только не отлучайся. — Я никогда не ухожу со двора, не спросившись. — И прекрасно дѣлаешь. Слезкинъ взялъ извощика и поѣхалъ къ Мироволину. На звонокъ вышелъ Савельичъ, взглянулъ и нахмурился. — Дома, Павелъ Андреичъ? — Дома, только спятъ. — Ну, я заѣду послѣ. — Не трудитесь, васъ не велѣно принимать. — Какъ? спросилъ Слезкинъ оборвавшимся голосомъ. — Ваша настоящая фамилія Слезкинъ, баринъ узнали и сказали мнѣ: не смѣй принимать этого подлеца. Савельичъ захлопнулъ дверь. У Слезкина потемнѣло въ глазахъ. — Спитъ, а между тѣмъ узналъ... Странно!., подумалъ Слезкинъ и, не взирая на смятеніе, все таки разсудилъ, что къ Булдымову ѣхать было не зачѣмъ. Удалившись поспѣшно изъ дому княгини, онъ нанялъ карету до полуночи и просто не зналъ, что дѣлать. Такъ онъ заѣхалъ къ Палкину, выпилъ двѣ рюмки коньяку и послушалъ разсѣянно машину. Освѣжившись, онъ придумалъ заѣхать къ Шлыкевичу съ цѣлью что нибудь провѣдать. На ====page 548==== углу Конюшенной онъ чуть не натолкнулся на парныя сани, въ которыхъ сидѣли Булдымовъ съ Салганцевымъ и жарко разговаривали. Слезкинъ забился въ уголъ кареты, и ему мелькнула внезапная мысль, что все это дѣло Салганцева, что онъ вывѣдывалъ вчера у дворника. Не къ нему ли они ѣхали. Шлыкевичъ принялъ его спокойно. — Все погибло кромѣ чести, воскликнулъ Слезкинъ. — Она и не могла у насъ погибнуть, отвѣчалъ, засмѣявшись, Шлыкевичъ. Что, открытъ? — Положительно. Я думалъ, ты знаешь. — Гдѣ же мнѣ знать. Да я и въ сторонѣ. Пусть отдувается Гременицынъ. — Этотъ вывернется, ну, можетъ быть, поколотитъ Булдымовъ... — Исторія скверная. Что же ты думаешь? — Да не знаю какъ домой ѣхать. — Э, любезный, дверь на крючекъ и дома нѣтъ, а вечеромъ на другую квартиру. — Я такъ и думаю. — Ты, помнится, хотѣлъ въ Москву. — Кажется поѣздъ идетъ вечеромъ? — Идетъ пассажирскій. — Можетъ быть, и поѣду. — Ты, однако-жъ, не пори горячки. Пока судъ да дѣло, посмотримъ. При томъ же они въ полицію не обратятся, а если обратятся, то повѣрь, что Гременицынъ, щадя свою шкуру, поневолѣ и о тебѣ позаботится. Вѣдь у него по этой части знакомства. — Спасибо, что ободрилъ. Я, можетъ быть, заѣду къ тебѣ обѣдать, а отъ тебя въ Москву. — Обѣдать-то я не думалъ дома, а впрочемъ... — Ну, во всякомъ случаѣ до свиданія. Слезкинъ уже рѣшился ѣхать прямо домой, взять вещи понужнѣе и перебраться немедленно къ Ѳеклѣ Ивановнѣ. Онъ разсчитывалъ выслать Каллистрата съ записками немедленно же. Усѣвшись въ карету, онъ снова растерялся. Слезкинъ принадлежалъ къ числу характеровъ, которые при удачѣ сохраняютъ и твердость характера, и силу воли, а при первой серьезной неудачѣ утрачиваютъ всѣ эти качества и обнаруживаютъ крайнюю тряпичность. Ему уже казалось, что Булдымовъ съ Салганцевымъ ждутъ его въ квартирѣ, чтобъ прибить и отнять деньги, и кто знаетъ, можетъ быть у него уже оцѣпленъ ====page 549==== домъ полицейскими. Слезкинъ ощупалъ карманъ. Бумажникъ былъ на лицо. Мимо прокатилъ Гременицынъ. Это еще болѣе растревожило Слезкина. Въ немъ разомъ проснулись инстинкты пьяницы. Остановясь у какого-то трактира, онъ вошелъ и потребовалъ графинчикъ полынной и пару огурцовъ. Въ десять минутъ въ графинчикѣ не осталось ни капли. — Однако я глупо дѣлаю, подумалъ онъ: это можно бы учинить на дорогѣ. Слезкинъ поѣхалъ домой. Но двѣ рюмки коньяку и порядочное количество полынной произвели довольно быстрое дѣйствіе. Онъ, однако-жъ, не охмѣлѣлъ совершенно и велѣлъ остановиться у воротъ. — Жди меня у подъѣзда, сказалъ онъ извозчику и прошелъ по черной лѣстницѣ. Его впустилъ удивленный Каллистратъ. — Что, у насъ благополучно? никого не было? — Все благополучно. — И никого не было? — Никого. Слезкинъ прошелъ въ столовую и раздѣлся. Винные пары, наконецъ, ударили ему въ голову, и онъ началъ забываться. — Дай мнѣ рому, водки — что тамъ есть. Да смотри Каллистратъ, пока я дома, не пускай никого... Я тебя пошлю, ты запри дверь. — Слушаю-съ. Я сейчасъ сбѣгаю на кухню. — Вѣдь ромъ здѣсь. — Захвачу чистый стаканъ. — Черезъ минуту Каллистратъ принесъ стаканъ и поспѣшилъ налить въ него рому до половины. — Полнѣе. Вотъ такъ. Фу, какая горечь! Что это за ромъ? — Обыкновенный. Раздался сильный звонокъ. — Каллистратъ! меня нѣтъ... понимаешь? Фу, какая горечь. Каллистратъ мигомъ слеталъ въ дворницкую и сунулъ три рубля дворнику, научилъ его сказать господамъ, которые звонили съ парадной, что баринъ уѣхалъ въ Москву. Дворникъ побѣжалъ исполнить требуемое, а Каллистратъ поспѣшилъ въ переднюю прислушаться сквозь дверь. Послѣдній узналъ голосъ Бул дымова. — Да когда же этотъ подлецъ успѣлъ уѣхать? — На машинѣ сказывали. — Вѣдь это не Артуа, а Слезкинъ. ====page 550==== — Точно такъ, ваша милость, — И никакой Артуа здѣсь не жилъ. — Можетъ и бывали, 'не могимъ знать, а живетъ Слезкинъ, хорошій баринъ. — Шулеръ. Ну да все ровно. Мы и въ Москвѣ найдемъ. А, можетъ быть, ты врешь? — Намъ сказывали, что уѣзжаютъ на недѣлю. Намъ что, деньги заплачены впередъ за хватеру. — И человѣкъ уѣхалъ? — Надо быть. Хватера заперта. Сказывалъ, что ѣдетъ. Когда Каллистратъ вошелъ въ столовую, Слезкинъ уже не вязалъ лыка. — Вотъ такъ-то, сказалъ слуга: этакъ спокойнѣе. Баринъ, неугодно-ли въ постель? — Въ постель?.. А въ... Москву? — И въ Москву поѣдемъ. Каллистратъ отвелъ Слезкина въ спальню и бросилъ на кровать. Между тѣмъ начало вечерѣть. Первымъ дѣломъ Каллистрата было очистить барскіе кар-маны. Въ комодахъ онъ давно перешарилъ. Въ портмоне было нѣсколько мелочи, онъ такъ его снова и засунулъ барину въ штаны. Бумажникъ оказался очень толстъ. Развернувъ его, Каллистратъ почувствовалъ дрожь и едва не выронилъ его изъ рукъ. Онъ подошелъ къ столу и началъ считать деньги. Крупными бумажками было восемь тысячъ, да мелкими рублей триста. Банковыхъ билетовъ онъ не зналъ, понималъ, что это тѣ же деньги, но боялся ихъ трогать, а взялъ только два на всякій случай. За то денегъ отсчиталъ себѣ крупными шесть тысячъ, мелкими двѣсти пятьдесятъ и запихалъ себѣ все это въ сапоги за голенищи. Остальные билеты и деньги онъ бережно сложилъ въ бумажникъ и засунулъ Слезкину въ боковой карманъ. Совершивъ эту операцію, Каллистратъ закурилъ регалію, одѣлся, заперъ квартиру и забѣжалъ къ дворнику. — Выдьте-ка, Максимъ Ивановичъ. Дворникъ накинулъ полушубокъ. — Дѣло скверное. — Ой-ли! можетъ быть и меня подвели? — Помилуйте. Извѣстно, у барина была картежь. — Это мы знаемъ. — Ну, обыгралъ молодцовъ. Значитъ, имъ жаль стало, надо отыграться. ====page 551==== — А если до полиціи дѣло дойдетъ? — Не дойдетъ, Максимъ Ивановичъ; я вотъ ѣду къ его сродственнику. Самъ онъ больно хмѣленъ. Онъ вамъ велѣлъ дать пять рублей, и вы получите, я не затаю. — Что-жъ, вы можете завтра уѣхать. Деньги за хватеру заплачены. — Баринъ и думаетъ перебраться пока къ сродственнику, а самъ хочетъ отмѣтиться за городъ. — И это можно. Баринъ добрый. А тамъ опять къ намъ? — Да квартира и будетъ за нами. — А много сцапалъ у этихъ-то? — Навѣрно не знаю. Ну, не безъ того, что нагрѣлъ на тысячу. — Ловчакъ. О, должно быть шустрый! Каллистратъ засмѣялся. — Только вы ужъ, пожалуйста, никому. — Вотъ вздумалъ! — А какъ отрезвится, уѣдетъ къ своимъ на островъ. А я вотъ сейчасъ туда. — Ну, ладно, съ Богомъ. Выскочивъ на панель, Каллистратъ взялъ извозчика и поѣхалъ въ Спасскій переулокъ. Въ четвертомъ этажѣ одного большаго дома, въ квартирѣ одного знакомаго портнаго, онъ нанималъ обѣ комнатки, гдѣ у него лежали кое-какія вещи, и куда онъ забѣгалъ на минуту при удобномъ случаѣ. Въ хорошо окованомъ простомъ сундукѣ, съ добрымъ замкомъ, между разнымъ хламомъ, у него хранились его сбереженія. За свою кратковременную службу у Слезкина онъ всетаки собралъ малую толику. Сначала онъ служилъ безкорыстно, но потомъ, когда баринъ разжился и началъ пренебрегать мелкими деньгами, бросая ихъ просто въ ящикъ, Каллистратъ безъ церемоніи стягивалъ когда зелененькую, а когда и синенькую, такъ что ежедневно успѣвалъ пріобрѣсти что нибудь. Въ этотъ разъ зайдя къ портному и потолковавъ немного, по обычаю, онъ попросилъ свѣчку поискать чего-то въ своей каморкѣ. Пробылъ онъ тамъ недолго. Снявъ сапоги и выбравъ капиталы, онъ засунулъ все это въ маленькую наволочку, зарылъ въ сундукъ поглубже, тщательно заперъ, еще тщательнѣе замкнулъ висячій замокъ у двери и спрятавъ ключъ въ портмоне, снова зашелъ къ портному. — Видно сегодня гуляешь, сказалъ послѣдній. — Гдѣ ужъ намъ гулять, просто жизнь собачья. Послали съ запискою. Надо будетъ мнѣ сшить жилетъ и брюки. ====page 552==== — Что-жъ, можно. — Все думаю, вотъ подаритъ одежу, анъ не тутъ-то было. Обѣщалъ, впрочемъ, даже завтра, да лучше какъ самъ позаботишься. Вотъ соберусь съ деньжонками... — Мы и въ долгъ сошьемъ. — Нѣтъ, вы знаете, я не люблю. — Это точно, ты завсегда акуратъ. — Лучше. Ну, прощайте. Черезъ четверть часа Каллистратъ былъ у Гременицына. Ларіонъ Ивановичъ въ волненіи ходилъ по кабинету. Онъ велѣлъ Сергѣю ввести Каллистрата въ уборную. — Что? — Пьянъ и спитъ. — Ты... Того? — Подсыпалъ, Ларіонъ Ивановичъ. Гременицынъ сверкнулъ глазами и, устремивъ проницательный взглядъ на Каллистрата, быстро подошелъ къ подошелъ къ послѣднему. — Говори, много укралъ? Каллистратъ чувствововалъ, какъ холодѣли у него внутренности, но устоялъ. — Ни мѣднаго гроша. Прикажите обыскать. — Таковскій, чтобъ пришелъ ко мнѣ съ деньгами! Говори правду. — Провались я сквозь землю... — Ну, хорошо, прервалъ Гременицынъ болѣе мягкимъ голосомъ. Сергѣй, одѣваться! Гременицынъ приказалъ Каллистрату слѣдовать чрезъ парадныя комнаты, спустился съ лѣстницы и взялъ извозчика. Дорогою Каллистратъ передалъ ему о посѣщеніи Булдымова съ какимъ-то господиномъ и о томъ, какое сдѣлано было распоряженіе. Доѣхавъ до квартиры Слезкина, Ларіонъ Ивановичъ прошелъ на парадную лѣстницу, а Каллистратъ шмыгнулъ черезъ кухню. Шторы были вездѣ спущены. Слуга подалъ огня только въ спальню. Слезкинъ лежалъ, разметавшись, безъ движенія. На блѣдномъ лицѣ его выражалось спокойствіе и даже на губахъ застыла улыбка. — Выйди прочь! сказалъ Гременицынъ Каллистрату. Всѣ карманы Слезкина были обысканы и содержаніе ихъ ====page 553==== выложено на небольшой ночной столикъ. Прежде всего Ларіонъ Ивановичъ освидѣтельствовалъ бумажникъ. Деньгами оказалось двѣ тысячи пятьдесятъ рублей, да банковыми билетами одиннадцать тысячъ. — Гмъ! проговорилъ Гременицынъ. Можетъ быть, бестія и стянулъ что нибудь... и можетъ быть и много. Однако, осталось довольно. Чортъ съ нимъ? пригодится. Упрятать его нѣтъ пользы. Каллистратъ! сказалъ онъ громко, уложивъ деньги и билеты въ карманъ. — Чего изволите? — Вижу ты подлецъ не совсѣмъ. — Помилуйте! — Нечего миловать. Ты вѣдь знаешь, что отъ меня не укроешься и подъ землею. Три дня за тобою слѣдитъ ловкій сыщикъ, такой мошенникъ, которому ты и въ подметки не годишься... Каллистратъ невольно задрожалъ. Ему это и въ голову не приходило. — Каждый твой шагъ мнѣ извѣстенъ, продолжалъ Гременицынъ. — Ларіонъ Ивановичъ... — Ты слушай. Я даже не стану допрашивать, если и укралъ что, чортъ съ тобою. Служи только мнѣ усердно... Каллистратъ бросился на колѣна. — Видитъ Богъ... — Онъ все видитъ. Встань! эти дни можешь пробыть у меня, пока я найду тебѣ мѣсто. Портмоне оставимъ ему на бѣдность. Завтра я тебѣ дамъ вознагражденіе. Каллистратъ поклонился. — Гардеробъ можешь взять себѣ, а паспорта не смѣй трогать, да онъ тебѣ и не годится. Помни, что ты у меня въ рукахъ, и будь у тебя тысячи, ты не уйдешь. Оставь ему все, что одѣться и маршъ! Я тебѣ на дняхъ пріищу мѣсто. Подай мнѣ бумаги, чернильницу и перо. Каллистратъ подалъ. Ларіонъ Ивановичъ написалъ нѣсколько словъ и положилъ бумагу на ночной столикъ. — Это такъ и оставь. — А серебро? — Вѣдь немного? — Малость. — Возьми себѣ. — Покорнѣйше благодарю. ====page 554==== — Экая скотина! проговорилъ Гременицынъ, смотря на Слезкина, плюнулъ и величественно вышелъ изъ спальни. Каллистратъ съ поклонами проводилъ его на лѣстницу и началъ проворно работать. Прежде всего онъ раздѣлся совершенно и все свое платье оставилъ въ спальнѣ у барина, котораго раздѣлъ до бѣлья; надѣлъ новый костюмъ Слезкина, остальное бѣлье и платье уложилъ въ чемоданъ, сунулъ туда же серебро, кое что изъ бронзы, однимъ словомъ, распорядился, какъ слѣдуетъ, и, потушивъ огонь, вышелъ черезъ переднюю, заперевъ двери на ключъ, который положилъ себѣ въ карманъ. Въ то время въ большинствѣ домовъ парадныя лѣстницы положительно не оберегались никѣмъ часовъ до 11 вечера, и потому Каллистратъ безъ затрудненія спустился къ подъѣзду. — Карета! крикнулъ онъ на извозчика, котораго Слезкинъ нанялъ на весь вечеръ. — Подаю. — Я пріятель барина, что тебя нанялъ изъ 4-го номера. — Это вѣрно, изъ 4-го. Куда же прикажете? — Видишь ли, ты отвезешь меня на Московскую машину, только поскорѣе, я тебѣ дамъ рубль на чай, а тамъ воротишься, твой баринъ поѣдетъ на балъ. — Ладно. Садитесь. Каллистратъ уѣхалъ на машину, собственно съ цѣлью скрыть слѣды и имѣть возможность перевезти чемоданъ оттуда къ Гременицыну. Разумѣется, до поѣзда было еще далеко, но Каллистратъ и не думалъ уѣзжать въ Москву. Отпустивъ карету, онъ, однако-жъ, вошелъ въ вокзалъ спросилъ объ отправленіи и очень скоро возвратился. Не вынося чемодана за дверь, онъ выглянулъ, чтобъ удостовѣриться — уѣхалъ ли извозчикъ. Его кареты не было. Пройдя по Лиговкѣ, онъ взялъ Ваньку и поѣхалъ къ Гременицыну. Каллистратъ боялся Ларіона Ивановича, какъ огня, ибо зналъ его разныя связи, а теперь тѣмъ болѣе трусилъ, когда тотъ намекнулъ о сыщикѣ. Гременицынъ былъ способенъ на все. Каллистратъ уже началъ серьезно бояться за свои капиталы, но вмѣстѣ придумывалъ средство вывернуться. Въ тотъ самый день утромъ Булдымовъ пріѣзжалъ къ 10 часамъ утра къ Мироволину и настойчиво требовалъ у Савельича разбудить барина, и когда послѣдній вышелъ въ халатѣ, гусаръ сообщилъ ему біографію Артуа. Услужилъ имъ Салганцевъ. Мы уже видѣли, что однажды онъ призналъ ====page 555==== Слезкина, но потомъ подумалъ, что дѣйствительно ошибся, ибо не могъ, по совѣсти, считать однимъ лицомъ какого-то мужиковатаго шулеришку съ очень умнымъ и образованнымъ человѣкомъ. Но когда Мироволинъ и Булдымовъ начали жаловаться на баснословные проигрыши, что онъ и самъ видѣлъ отчасти, его одолѣло прежнее подозрѣніе, и онъ далъ слово гусару узнать всю поднаготную. Изъ знакомыхъ ему шулеровъ онъ помнилъ одного Култукова, съ которымъ даже раскланивался и, встрѣтившись на Невскомъ, завелъ разгововоръ о Слезкинѣ. — Подлецъ въ гору пошелъ, сказалъ Култуковъ, заливаясь свойственнымъ ему смѣхомъ, похожимъ на ржанье, говорятъ, подбился къ одной княгинѣ. А что вы его видѣли гдѣ нибудь? — Да, недавно встрѣтилъ на Невскомъ. — Въ бобрахъ каналья разъѣзжаетъ, ну, да скоро будетъ пѣшкомъ ходить по прежнему. Съ Салганцева было довольно. Онъ немедленно поѣхалъ къ квартирѣ Слезкина и удостовѣрился въ справедливости своихъ подозрѣній. По случаю званаго обѣда онъ не имѣлъ времени увѣдомить жертвъ Слезкина, но когда вечеромъ передъ баломъ заѣхалъ къ нему Булдымовъ, онъ немедленно передалъ ему о результатѣ своихъ поисковъ. Гусаръ взбѣсился, рвалъ на себѣ волосы и грозилъ «изрубить въ куски поганаго шулеришку«. Но Салганцевъ постарался утишить гнѣвъ расходившагося молодаго человѣка. — Конечно, жаль брошенныхъ даромъ денегъ, сказалъ онъ, но вы ихъ не воротите. Я, вообще, противъ кулачной расправы, но тутъ, пожалуй, согласенъ, что не мѣшаетъ побить ему морду при случаѣ. — Завтра же поѣду къ оберъ-полиціймейстеру. — Вотъ этого уже прямо не совѣтую. Во первыхъ, вы заявите, что сами участвовали въ запрещенной игрѣ, во вторыхъ, вамъ нужны свидѣтели, а въ третьихъ, подымете такую исторію, что и думать нечего о переводѣ въ гвардію. Даже по послѣднему поводу и побить его не хорошо гдѣ нибудь въ публичномъ мѣстѣ. — Я его исколочу, въ его же квартирѣ. — Почти вещь невозможная и нежелательная, у подобныхъ господъ всегда за перегородкою присутствуетъ верзила, который не дастъ своего барина напрасно въ обиду. — Такъ что же, вы полагаете и колотить не слѣдуетъ? — Очень слѣдуетъ, но это трудно, любезнѣйшій. ====page 556==== — А другой, этотъ графъ Піоруновскій, напримѣръ? — Должно быть, тоже шулеръ. — Армансъ, вѣроятно, его знаетъ. — Также какъ и насъ съ вами: привезутъ, отрекомендуютъ, и ей все равно, лишь бы деньги получить за карты. Повторяю, въ судъ тащить этихъ людей нельзя по двумъ причинамъ: разъ не найдете свидѣтелей, а потомъ себя же выставите на скандалъ. — Боже мой, что-жъ это такое! Играть нельзя въ Петербургѣ. — Почему нельзя, только надобно, какъ говорится, держать ухо востро. Булдымовъ долго не могъ придти въ себя и только на балѣ присутствіе хорошенькой баронессы примирило эту вѣтреную голову съ большимъ проигрышемъ и усыпило тревогу о близкомъ разрывѣ съ Танею. Возвратясь домой, онъ плохо спалъ, а въ 10 часовъ уже разбудилъ Мироволина. Послѣдній съ просонья перепугался было такого ранняго посѣщенія гусара и не понялъ сразу, въ чемъ дѣло; но когда Булдымовъ передалъ ему, какъ ихъ дурачилъ плутъ Артуа, Мироволинъ сперва разсердился, а потомъ началъ удивляться ловкости искуснаго мошенника. Булдымовъ предложилъ ѣхать и поколотить Слезкина, однако же получилъ отказъ. Кончилось тѣмъ, что Мироволинъ позвалъ Савельича и передалъ ему извѣстное намъ приказаніе — не принимать Слезкина. Ему было теперь совѣстно и передъ самимъ собою, а больше передъ княгинею, отъ которой онъ желалъ бы скрыть свой проигрышъ, особенно въ виду того, что ему вскорѣ предстояло еще скрывать отъ нея болѣе важный поступокъ. По отъѣздѣ Булдымова онъ снова залегъ спать, потому что Таня приглашала его только вечеромъ, Булдымовъ, однако-жъ, не унимался. Онъ поѣхалъ въ Галерную къ офицерамъ, съ которыми сошелся на ты, и какъ съ военными людьми хотѣлъ посовѣтоваться. Засталъ онъ компанію человѣкъ въ пять и безъ церемоніи объяснилъ въ чемъ дѣло, спрашивая, какъ поступить въ этомъ случаѣ. — Исколотить бестію, отозвался одинъ высокій корнетъ: — вотъ и все. — А я думаю, сказалъ офицеръ постарше — бросить всю эту исторію. Вѣдь ты думаешь переходить въ гвардію, а если учинишь скандалъ, да дойдетъ до начальства, тогда все погибло. — Зачѣмъ же скандалъ? Поѣхать на квартиру къ негодяю и исковеркать ему физіономію. ====page 557==== — А какъ дастъ сдачи или пожалуется полиціи. — Фи, какая мерзость! Ну, не думаю, чтобъ онъ пожаловался... Поѣхать вдвоемъ, втроемъ да отдубасить. — Не найдется охотниковъ, замѣтилъ незнакомый кирасиръ. — Нѣтъ, у насъ въ полку... — То у васъ, тамъ въ провинціи смотрятъ иначе. — Нѣтъ ужъ, Булдымовъ, сказалъ хозяинъ: — запиши свои тысячи въ расходъ, а если хочешь отыграться, сядемъ пульку по гривеннику для препровожденія времени. — Я еще не завтракалъ. — Мы скоро будемъ посылать къ Дюссо, и на твой пай принесутъ. А мы хватимъ. — Въ такомъ случаѣ ужъ по четвертаку. — Мы такъ высоко не играемъ, тѣмъ болѣе, что у насъ правило расплачиваться. Хочешь по пятіалтынному — это ужъ Рубиконъ. Булдымовъ изъ двухъ золъ выбралъ меньшее, сѣлъ въ преферансъ, выигралъ рублей сто слишкомъ, отлично позавтракалъ и, выпивъ слегка, рѣшился отомстить Слезкину. Напрасно онъ предлагалъ офицерамъ сдѣлать ему компанію — поколотить шулера, но встрѣтилъ отказъ и только удалой корнетъ, подумавъ, согласился. Мы видѣли, что находчивость Каллистрата спасла его господина отъ побоища. Но мы возвратимся къ Слезкину. Подъ вліяніемъ спиртныхъ напитковъ и сонныхъ капель, налитыхъ въ стаканъ Каллистратомъ, онъ спалъ мертвымъ сномъ почти до разсвѣта и проснулся только часовъ около семи. Голова была тяжела, въ горлѣ и во рту пересохло. Сначала онъ не зналъ — гдѣ онъ и что съ нимъ. Машинально протянувъ руку къ столику, онъ нашелъ графинъ съ водою и выпилъ его за однимъ духомъ. Это немного освѣжило его. Тогда онъ началъ медленно соображать и припомнилъ все, что съ нимъ случилось вчера. Холодъ пробѣжалъ у него по тѣлу. Конецъ счастья представился ему очень явственно, но Слезкинъ уже вчера примирился съ этимъ и только пожалѣлъ, что не успѣлъ скрыться изъ Петербурга. Вскочивъ съ постели, онъ поднялъ на окнѣ занавѣску. На дворѣ было еще темно. Не хотѣлось ему будить Каллистрата. Слезкинъ бросился зажечь спичку, но не нащупалъ спичечницы. Между тѣмъ его мучила жажда, но та жажда, которую онъ могъ ====page 558==== заливать только водкою. Ощупью пошелъ онъ къ двери, думалъ отпереть задвижку, но дверь оказалась отворенною. Слезкинъ вздрогнулъ, припомнивъ, что съ вечера былъ пьянъ и что легъ въ безчувствіи. Значитъ, Каллистратъ раздѣвалъ его. При этой мысли жажды какъ не бывало. Онъ вспомнилъ, что у него въ гостинной стояла красивая бронзовая спичечница и бросился туда. На столѣ валялась груда спичекъ, онъ зажегъ огонь и началъ дико осматриваться... Подъ зеркаломъ валялись свѣчи, онъ засвѣтилъ одну изъ нихъ, но подсвѣчника не нашелъ. Въ столовой шкапъ былъ раскрытъ, посуда валялась.. Онъ бросился въ спальню. Часовъ не было, въ коммодѣ пусто.. Слезкинъ перевернулъ подушки, ни слѣда бумажника. На ночномъ столикѣ лежалъ листокъ почтовой бумаги. Онъ схватилъ его и прочелъ:»Я свою долю получилъ и считаю обязанностью расписаться«. Слезкинъ бросился въ постель и зарыдалъ, какъ ребенокъ. Онъ уже не ходилъ на кухню звать Калистрата. Проплакавъ съ полчаса, Слезкинъ всталъ, вытеръ глаза и началъ осмотръ, хотя и не очень спокойно, но уже безъ особаго волненія. Изъ бѣлья осталось кое-что, платья только старые панталоны и пальто, подаренное Гременицьшымъ, въ портмоне рубля четыре и на столѣ паспортъ. Серебра и вещей никакихъ. Только и не тронуто, что нѣсколько посуды. За то въ спальнѣ на стулѣ лежалъ полный костюмъ Каллистрата. — Хорошо еще, что живъ остался, подумалъ Слезкинъ и съ отвращеніемъ началъ надѣвать лакейское платье. Онъ взялъ въ карманъ кое-какія бездѣлки, спряталъ паспортъ, сдѣлавъ изъ простыни узелъ, въ который завязалъ нѣсколько грязнаго бѣлья, и рѣшился уйдти. Парадная дверь была заперта и ключъ унесенъ, да туда нельзя было и пробраться, потому что подъѣздъ до утра запирался. Слезкинъ взялъ свѣчу и пошелъ на кухню. Тамъ царствовалъ обычный порядокъ. Но тутъ ужъ уносить было нечего. Поставивъ свѣчу на плиту и задувъ ее, Слезкинъ вышелъ по черной лѣстницѣ. Ворота уже были отворены. Выйдя на панель и оглядываясь, онъ пустился по направленію къ Невскому. Извощика ни одного не было. Нахлобучивъ шляпу, пробирался Слезкинъ по тротуару. На углу Итальянской и Литейнаго его остановилъ городовой и полюбопытствовалъ, что онъ несетъ въ узелкѣ. Слезкинъ вломился въ амбицію и спросилъ, неужели онъ похожъ на вора. Городовой испугался немного строгаго тона и осанки, извинился и замѣтилъ, что обязанность его такая. Слезкинъ прочелъ ему нотацію и медленно направился мимо Маріин- ====page 559==== ской больницы. У воротъ стояли извощичьи санки, но самъ возница оказался мертвецки пьянымъ. Дѣло близилось къ разсвѣту. Дворники начинали сметать панели. Слезкинъ шелъ, и его опять начала мучить жажда. Онъ готовъ былъ бы выпить цѣлый штофъ водки, но въ то время кабаковъ было мало, а рестораціи еще не отпирались. Наконецъ, на Невскомъ она нашелъ извощика и сторговалъ его въ Гороховую. — Прибавлю пятачекъ, сказалъ онъ, если завезешь куда нибудь выпить. — Съ моимъ удовольствіемъ. Баринъ, а баринъ! — Ито? — Поднесите ужъ такъ и быть косушку, во въ какой кабакъ привезу — просто уму помраченіе! — Ну, ладно. — И недалеко, тутъ въ Толмазовомъ. Дѣйствительно, въ указанномъ кабакѣ угостили Слезкина, по рекомендаціи извощика, чѣмъ-то въ родѣ уму помраченія: послѣ одного стакана его начало разбирать. — Ну что, баринъ, забористая? спросилъ извощикъ, когда Слезкинъ, укладывая сдачу въ портмоне, садился въ санки. — Да, забористая. — Ужъ я знаю ни въ Глазовомъ, ни въ Полтарацкомъ не поднесутъ этакой. Когда Слезкинъ позвонилъ въ квартирѣ Ѳеклы Ивановны, ему отворила сама хозяйка и всплеснула руками. — Макарушка, Макаръ Ивановичъ. — Онъ самый. — Боже мой! — Есть комнаты? — Есть, есть, даже твоя. — Чортъ съ нею! Мнѣ другой нумеръ. — Хорошо, иди въ 3-й. Да какъ же... — Послѣ, послѣ... Пить хочу. — Эге. любезный... Чаю что ли? — Пошлите за ромомъ. Слезкинъ вошелъ въ нумеръ, бросилъ узелокъ на постель и скинулъ верхнее платье. — Смотри, Макарушка, тебя и мой Васька узналъ, видишь, ласкается, говорила Ѳекла Иванавна, сама внося чайный приборъ. — Что-жъ, мы и ему пуншику. А послали за ромомъ? — У меня есть еще немного. Слезкинъ сѣлъ къ столу и уперся въ бокъ руками. ====page 560==== Хозяйка притворила дверь. — Ты какъ же, на день, на два? — Посмотримъ. Голопятову очевидно разбирало любопытство, но лаконическіе и уклончивые отвѣты стариннаго жильца немного обезкураживали ее. Но, когда онъ всталъ, вынулъ изъ кармана нѣкоторыя вещицы и началъ ихъ раскладывать на столѣ, Ѳекла Ивановна испугалась. — Господь съ нами! проговорила она. А гдѣ же твои часы? Слезкинъ махнулъ рукою. — Будутъ другіе, сказалъ онъ глухо. — Ахъ ты горемыка! — Дайте мнѣ чаю съ лимономъ и рому, отдохну немного, и тогда потолкуемъ. — Да ты никакъ нездоровъ? Горничная въ это время внесла самоваръ и поздоровалась съ Слезкинымъ. — Добро пожаловать, Макаръ Ивановичъ, сказала она: мы за вами соскучили. Слезкинъ слегка поклонился, стараясь улыбнуться. Ѳекла Ивановна наскоро заварила чай и потомъ принесла полбутылки рому. Слезкинъ пригласилъ хозяйку выпить пуншъ. Та не заставила долго просить себя. — Ѳекла Ивановна, достаньте мнѣ въ узелкѣ коробочку сигаръ. Голопятова исполнила просьбу. — Неужто это бѣльишко?.. — Это все, что осталось, отвѣчалъ Слезкинъ, выпивая почти залпомъ полстакана. — Ай, ай! Да что же?.. — Ограбили и обокрали. — Бѣдный ты, Макарушка. А какая была квартира! А сколько вещей, денегъ. — Поживемъ, опять наживемъ. — Ну, если будешь съ позаранковъ пуншъ пить... — Что-жъ, развѣ худое дѣло. — Обнаковенно не худое, только, значитъ, не въ домъ, а изъ дому. Слезкинъ всталъ и потрепалъ по плечу Ѳеклу Ивановну. — Не тужите, налейте-ка еще стаканчикъ. — Еще одинъ налью, а тамъ извини... Ты бы лучше прилегъ, да соснулъ. ====page 561==== — Голова болитъ. Спать я не хочу. А вотъ что: я пойду прохожусь, мнѣ надо размѣнять деньги. — Можно послать. — Нѣтъ, я самъ. Да и дѣло есть. — Вѣдь ты охмѣлѣешь. — Отъ двухъ пуншей-то! — Ну, Господь съ тобою. Хорошо, однако-жъ, что есть деньжонки. Слезкинъ былъ уже немного пьянъ, но еще въ полномъ сознаніи. Взявъ свой стаканъ пуншу и закуривъ сигару, онъ вынулъ изъ кармана пальто свертокъ съ гребенками, щетками, помадою и проч. — Велите убрать, я немного умоюсь, оправлюсь и выѣду. Вотъ мой паспортъ, спрячьте и не прописывайте пока. — А ты ничего не набѣдокурилъ? — Нѣтъ, не бойтесь. — Эй, убирать самоваръ! крикнула Ѳекла Ивановна. Когда горничная вышла, Слезкинъ сказалъ тихо: — Вы сохранили мои письма? — Какія? — А помните, я вамъ отдалъ запечатанный пакетъ. — Ахъ, батюшки, я и забыла! Какъ же, я засунула его въ комодъ. — Принесите, тамъ есть нужныя бумаги. Теперь я поѣду. Надо купить кое-что. — Соснулъ бы маленько, а, впрочемъ, какъ хочешь. Ѳекла Ивановна принесла ввѣренный ей пакетъ. — Благодарю васъ. Я сейчасъ оправлюсь. — Пожалуй, пропадешь на цѣлый день? — Часа черезъ два ворочусь. И затворивъ дверь, Слезкинъ быстрыми шагами подошелъ къ окну. Судорожно разорвалъ онъ пакетъ и началъ вынимать радужныя. У него было три съ половиною тысячи. Онъ вынулъ одну сторублевую и положилъ въ портмоне, пакетъ засунулъ въ карманъ, причесалъ волосы, надѣлъ пальто и вышелъ. — До свиданія, Ѳекла Ивановна. — Съ Богомъ! Смотри, Макарушка, не налижись, родненькій. Изъ дому Слезкинъ поѣхалъ прямо къ Линейкину. Матвѣй Матвѣевичъ только что всталъ. — А! — Плохо Матвѣй Матвѣевичъ. ====page 562==== — Слышалъ-съ. Недородову сказывалъ Гременицынъ. Однако, вы нажили? Слезкинъ разсказалъ, какъ поступилъ съ нимъ Ларіонъ Ивановичъ. — Въ заправду? — Къ чему мнѣ лгать! — Скажите! О, онъ знаетъ свое дѣло. И ничего не оставилъ? — Только три рубля.. Матвѣй Матвѣевичъ усмѣхнулся, конечно, не съ злобнымъ намѣреніемъ. — Могъ и того не оставить-съ, утѣшалъ онъ, спохватившись. Жаль-съ. Я помогъ бы вамъ, да все это время мечется несчастливо. Вчера у Ивана Ивановича проиграли три тысячи. Слезкинъ пристально посмотрѣлъ на него. — Если хотите синенькую, могу-съ, отдадите послѣ. Слезкинъ машинально взялъ синенькую и даже не поблагодарилъ. — Мнѣ хотѣлось бы въ долю, Матвѣй Матвѣевичъ. — Не могу-съ безъ денегъ. Что-жъ, я самъ держу двадцать копѣекъ. Ну да вы не пропадете, подвернется что-нибудь. Отъ Линейкина Слезкинъ поѣхалъ къ Брантмауэру. — А что хватался? спросилъ послѣдній. — Да, случился грѣхъ. — А все карманъ набивалъ? Слезкинъ разсказалъ про Гременицына. — Ахъ, онъ шельмъ! Настоящій разбойникъ. А видишь, не надо было гордовать, игралъ бы съ нами, тебя бы никто не могъ обижайть. И нишево не осталось? — Три рубля. — Зашѣмъ всѣ деньги дома держалъ! — Вы бы мнѣ помогли. — Не могу! Сгорѣлъ на векселя. — Нѣтъ, вы бы взяли меня въ долю пятачекъ. — Это не мой дѣло. Просите Матвѣй Матвѣевичъ. Однако, протайте, мене въ магазинъ зовутъ. И Брантмауэръ, пропустивъ впередъ Слезкина, поспѣшилъ внизъ. Недородовъ и Салинъ оказались не совсѣмъ глухи къ несчастью ближняго. Первый далъ три рубля и наговорилъ кучу наставленій. Салинъ вынулъ синенькую и побожился, что осталось всего пятнадцать рублей. Этотъ, однако-жъ, обѣщался пристроить гдѣ нибудь товарища. ====page 563==== Шлыкевичъ уѣхалъ изъ города. По дорогѣ Слезкинъ купилъ немного бѣлья, сапоги, галоши, сигаръ, чаю, сахару и, чувствуя, что начиналъ пьянѣть, возвратился домой. Онъ, однако-жъ, еще сознательно раздѣлся, пакетъ съ деньгами положилъ подъ тюфякъ, а портмоне спряталъ въ комодъ. — Не хочешь ли ѣсть? спросила Ѳекла Ивановна. — Селедку развѣ, только надо прежде выпить. — Эхъ, ты пропащая голова! Развѣ маленькую рюмочку. — Пожалуй, хоть и маленькую. Черезъ пять минутъ хозяйка принесла закуску. Слезкинъ жадно выпилъ водку, но ѣсть не хотѣлъ. — Вотъ, что, Макаръ. Я вижу, ты зарядишь на недѣлю. Раздѣвайся и ложись спать. Подай мнѣ, сколько есть денегъ, я спрячу, не бойся не украду. — Возьмите тамъ въ комодѣ. У меня въ самомъ дѣлѣ голова болитъ. — А покупки разберемъ послѣ? — Ну да. Ѳекла Ивановна взяла изъ комода портмоне и пересчитала деньги. — Здѣсь у тебя семьдесятъ восемь рублей и шестьдесятъ пять копѣекъ, сказала она. — Хорошо. — Всетаки у меня будутъ цѣлѣе. Слезкинъ раздѣлся и повалился на постель. Дня черезъ два въ нѣкоторыхъ аристократическихъ домахъ, а именно у княгини Тулумбасовой, графа Недоборова и богача Метина случился скандалъ, самъ по себѣ не шумный, но надѣлавшій тревоги въ городѣ. Дворецкіе Тулумбасовой и Недоборова, камердинеры Метина и Мироволина были арестованы полиціею и не ночевали дома. Хуже всѣхъ было Мироволину, потому что, не достучавшись Савельича и не желая дѣлать шуму, онъ принужденъ былъ искать ночлега въ гостинницѣ. Всѣ эти личности были накрыты полиціею въ трактирѣ Зеленаго Дуба, мало того, что за азартную игру, но еще и по поводу фальшивыхъ ассигнацій, вращавшихся въ этой игрѣ. Власти энергически принялись за дѣло и, несмотря на ходатайство такихъ вліятельныхъ лицъ, какъ Тулумбасова и графъ Недоборовъ, сдѣланъ былъ обыскъ въ помѣщеніяхъ у арестованныхъ. У всѣхъ нашли фальшивыя ассигнаціи пяти и трехрублеваго достоинства. ====page 564==== Гременицынъ рано утромъ узналъ объ этомъ отъ Горжалковскаго, который разбудилъ его часу въ восьмомъ. — А Грѣлкинъ? было первымъ вопросомъ Ларіона Ивановича. — Вышибъ раму, выскочилъ въ окно, сбилъ кулакомъ, съ ногъ полицейскаго, перелѣзъ черезъ заборъ и скрылся на Толкучкѣ. — И пропалъ? — Ни слуху, ни духу. Вся прислуга въ трактирѣ арестована. Меня Богъ.спасъ, я ушелъ раньше. — Какъ же вы узнали? — Отъ дворника. — А на счетъ Булдымова? — Новаго ничего. Мнѣ номерной сказывалъ, а онъ слышалъ отъ камердинера, что Булдымовъ все собирается побить Слезкина, да говоритъ, доберусь и до мѣнялы. Это онъ васъ. такъ называетъ. — Ну, я уже слышалъ объ этомъ. А больше ничего? — У него все сидитъ Мироволинъ, подбивается къ цыганкѣ. — Ну, чортъ съ ними. — Слезкинъ тоже пропалъ. — Не велика потеря. — Было разжился. — Надобно узнать о Грѣлкинѣ. Возьмите пять рублей на хлопоты. — Постараюсь. — Можете идти. Ларіонъ Ивановичъ струхнулъ. Онъ пошелъ въ кабинетъ, отперъ ящикъ и началъ пересматривать деньги, полученныя въ послѣдніе дни. Нѣсколько бумажекъ оказалось подозрительныхъ, — онъ ихъ сжегъ. Дня два, какъ у него въ передней появился офиціантъ вершковъ двѣнадцать росту. Часовъ въ десять поѣхалъ онъ къ одному своему пріятелю, какъ-то узнававшему про всѣ обыски, котораго онъ иногда снабжалъ радужными. Всевѣдующій зналъ, съ кѣмъ имѣлъ дѣло. Заполучивъ при пожатіи руки маленькую бумажную трубочку, этотъ господинъ разсмѣялся. — Никакого прикосновенія, сказалъ онъ. Много попалось дураковъ, а виновныхъ никого. — Что же? Стало быть, Лагуновъ не того? — За картежную игру посидитъ, а можетъ быть и будетъ привлеченъ. ====page 565==== — Я не думаю, чтобъ онъ пускался на такія дѣла... — До сихъ поръ не былъ замѣченъ. — Пожалуйста, если что будетъ — сообщите. — Можете быть увѣрены. Нѣсколько успокоенный, Гременицынъ поѣхалъ домой. Все это время онъ, однако-жъ, находился въ сильной ажитаціи. Его имя съ разными непріятными эпитетами произносилось въ обществѣ, и онъ все ожидалъ какихъ нибудь непріятныхъ объясненій какъ съ Булдымовымъ, такъ и съ нѣкоторыми властями. Конечно, онъ особенной катастрофы не боялся, но, во первыхъ, терялъ время безъ барыша, а во вторыхъ, долженъ былъ приготовиться на непроизводительныя затраты. Начать съ того, что уже одинъ господинъ занялъ у него наканунѣ три тысячи безъ расписки, и Ларіонъ Ивановичъ даже немного былъ радъ этому случаю, насколько можно было бы ему радоваться, разставаясь съ подобнымъ кушемъ. Онъ при этомъ съ улыбкою подумалъ, что положительно кстати подвернулся ему Слезкинъ. А Слезкинъ въ это время пилъ запоемъ, и третій день уже находился, что называется, безъ просыпу. Однажды Ѳекла Ивановна подъ вечеръ услыхала довольно негромкій звонокъ и сама пошла отворять. На порогѣ показалась блѣдная испуганная Параша.. — У васъ господинъ Слезкинъ? — А! я васъ сперва и не узнала. Здѣсь, только пожалуйте ко мнѣ. — А что? — Спитъ, сказала, махнувъ рукою, Голопятова. — Нѣтъ, ужъ позвольте мнѣ пройти къ нему. — Пройдемте, моя голубушка. Я сама сейчасъ отъ него, подушку поправила. Какъ есть безъ движенія. Ѳекла Ивановна ввела Парашу въ 3-й нумеръ. Косой лучъ заходящаго солнца слабо освѣщалъ голову Слезкина, который лежалъ на спинѣ. На его блѣдномъ лицѣ господствовало совершенное спокойствіе, и молодаго человѣка можно было принять за мертвеца, еслибъ по временамъ онъ не дѣлалъ движенія рукою. Параша заплакала. — Боже мой! воскликнула она. Есть ли у него деньги? — Есть, матушка. — Какъ васъ звать? — Ѳекла Ивановна. ====page 566==== — Голубушка, Ѳекла Ивановна, присматривайте за нимъ, васъ Богъ не оставитъ, и я буду благодарна. — Я и то какъ за роднымъ. У меня мужъ покойный тоже былъ такой и, пожалуй, хуже, потому дрался. Этотъ, по крайности, тихъ во хмѣли. — И давно такъ? — Вотъ уже сутки пьетъ безъ просыпу. — Господи! Ну я повидаюсь завтра. Вы скажите, когда надо будетъ денегъ. — Есть еще рублей семьдесятъ. Параша съ любовью посмотрѣла на спавшаго, наклонилась надъ нимъ, поцѣловала въ лобъ и начала утирать слезы. — Да, человѣкъ былъ бы, еслибъ меньше пилъ водочки, проговорила глубокомысленнно Ѳекла Ивановна. И что за притча такая? Вы ничего не знаете? — Ничего не знаю. Параша перекрестила Слезкина и тихо вышла изъ комнаты. ====page 567==== ЭПИЛОГЪ. XLIV. Прошло много лѣтъ. Послѣ крымской компаніи мы значительно измѣнились; по крайней мѣрѣ, исчезла апатія; благодушество и самовосхваленіе уступили мѣсто стремленію къ разбору этой прошлой дѣятельности и къ усвоенію новыхъ путей для будущей. Настала ломка прежнихъ порядковъ. Но мы не будемъ описывать этой интересной эпохи, а коснемся ея лишь настолько, насколько она соприкасается съ дѣятельностью индивидуумовъ того міра, который мы избрали предметомъ для своего романа. Въ Петербургѣ тоже многое измѣнилось. Городъ мало по малу началъ принимать другой видъ; казарменная архитектура домовъ перешла въ область исторіи, и новыя зданія возводились въ болѣе изящномъ стилѣ; полиція сдѣлалась значительно вѣжливѣе, по крайней мѣрѣ, на болѣе видныхъ мѣстахъ; остатки разрушеннаго крѣпостнаго права тормозили новую жизнь лишь кое-гдѣ и то самымъ незначительнымъ образомъ; откупъ допѣлъ свою лебединую пѣсню, а тузы разведенной сивухи приняли участіе въ горячечной дѣятельности акціонерныхъ компаній. Общественная жизнь въ Петербургѣ шла обычною чередою, съ тѣмъ только исключеніемъ, что появилось обиліе кабаковъ, да во многихъ мѣстахъ по городу завелись, такъ называемые, шпицъ балы, о которыхъ прежде не имѣли понятія у насъ въ сѣверной Пальмирѣ. Что же касается вопроса, спеціально занимающаго насъ въ настоящемъ романѣ, т. е. картежной игры, то она пошла по пути прогресса, вслѣдствіе естественнаго теченія. Многіе игорные дома закрылись, но зато открылись новые и въ гораздо большемъ количествѣ, и хотя домино-лото, получившее право гражданства во всѣхъ клубахъ вообще, а въ иныхъ въ особенно- ====page 568==== сти, и вытѣснило какъ будто изъ употребленія карты, однако это можно сказать лишь объ играхъ коммерческихъ и болѣе о тѣхъ копѣечныхъ играхъ, за которыми человѣчество коптилось въ доброе старое время. Собственно азартныя игры велись на своихъ основаніяхъ, но, конечно, какъ все въ мірѣ совершенствуется, то и шулерское искусство за это время ушло впередъ, и всѣ мошенническія продѣлки относительно дерганья, подтасовокъ, вольтовъ, если и не могли дойти до высшей степени, потому что эти вещи давно уже достигли возможнаго совершенства, то начали воспроизводиться граціозно и съ какимъ-то шикомъ. Крапленыя карты стали выходить изъ употребленія, какъ пріемъ довольно грубый, и только оставались еще тонкіе бритвенные нарѣзы на всякій случай. Подпиливанье пальцевъ *) тоже оставлялось многими. Пріемъ этотъ утратилъ свое значеніе и въ игорныхъ домахъ средней руки, на томъ основаніи, что тамъ разсудительные понты ввели въ употребленіе метать открытый банкъ **), при которомъ такое осязаніе не служитъ ровно ни къ чему: тутъ уже нужны другія уловки и поиски другихъ авантажей. Болѣе утонченные и развитые рыцари зеленаго поля начали обращать вниманіе на философію своего искусства, и занялись изученіемъ характера своихъ жертвъ, и при каждомъ удобномъ случаѣ начали дѣйствовать на нравственную ихъ сторону: подъ часъ поддразнить, порою польстить самолюбію, а иногда и вывести изъ терпѣнія. Разумѣется, это принадлежало и принадлежитъ немногимъ личностямъ, но теперь уже между шулерами есть люди съ хорошимъ образованіемъ и многосторонне развитые. Это уже новые дѣятели, новое поколѣніе, явившееся на смѣну старому, но дѣятели эти, отрѣшившись отъ грубой оболочки своихъ предшественниковъ, отбросили вмѣстѣ съ тѣмъ и остатки человѣчности, державшіеся еще кое у кого изъ прежнихъ картежниковъ: они безпощадны, они граціозно зарѣжутъ безъ ножа, они съ необыкновенною мягкостью пускаютъ человѣка *) Подпиливанье пальцевъ употребляется для того, чтобъ кожа на оконечностяхъ была тоньше, нѣжнѣе, а слѣдовательно воспріимчивѣе къ осязанію. Опытный шулеръ подпиленнымъ пальцемъ ощущаетъ карту снизу и въ случаѣ надобности можетъ воспользоваться. **) Открытый банкъ мечется снизу, какъ штосъ, т. е. колода картъ у банкомета въ рукахъ держится не рубашкою вверхъ. При этомъ пріемѣ невозможны вольты и передержки, но невозможны не безъусловно. Конечно, чтобъ плутовать при открытомъ банкѣ необходима уже изумительная техника, но больше крайняя простота и неопытность понтовъ. Здѣсь только имѣетъ мѣсто одна искусная тасовка на подмѣченныя рутерки и, разумѣется, болѣе или менѣе дружеская срѣзка. ====page 569==== по міру. Прежній шулеръ помогалъ иногда хоть своему собрату, — нынѣшній съ внутреннимъ самодовольнымъ злорадствомъ втопчетъ въ грязь злополучнаго товарища на томъ простомъ основаніи, что съ каждымъ выбывшимъ изъ строя мастеромъ остается больше пользы для его собственной дѣятельности. Прежде, собравшись на картежный вечеръ, шулера бывало безъ церемоніи обсуждаютъ какой нибудь вопросъ, касавшійся плутней, цинически радуясь успѣху, и только съ приходомъ непосвященныхъ начинали быть скромнѣе въ этомъ отношеніи. Теперь, собравшись на игорный же вечеръ и даже устроивъ облаву на кого нибудь изъ своихъ, артисты зеленаго поля, такъ сказать, доктора азартныхъ игръ, ведутъ рѣчи о реформахъ, о политикѣ, пожалуй, и о литературѣ, придерживаясь получаемой газеты или журналовъ, а иногда и высказывая собственное оригинальное мнѣніе. Однимъ словомъ, въ игорномъ мірѣ, какъ мы уже сказали, выработались если не новые фокусы, то, такъ сказать, новыя условія эксплуатаціи той части человѣчества, которая ищетъ въ игрѣ наживы или сильныхъ ощущеній. Елагинская стрѣлка или такъ называемый въ высшемъ свѣтѣ Пуантъ, издавна служитъ любимымъ и единственнымъ мѣстомъ вечерней прогулки преимущественно для дипломатическаго корпуса и тѣхъ особъ high life, которыя почему либо не могутъ выѣхать на лѣто изъ Петербурга. Но высшій* кругъ составляетъ здѣсь весьма малый процентъ въ этомъ многолюдствѣ, потому что сюда же спѣшатъ не только многіе окрестные дачники съ острововъ, но и пріѣзжаютъ изъ города люди всѣхъ сословій, особенно имѣющіе или собственные экипажи, или могущіе воспользоваться хорошими наемными. Тутъ же являются и кавалькады. Вотъ гдѣ въ широкомъ размѣрѣ примѣняется русская пословица «людей посмотрѣть и себя показать г, хотя большинство стремится только къ примѣненію второй половины этой пословицы. Собираются обыкновенно любоваться закатомъ солнца въ морѣ, и это выставляется главнѣйшимъ поводомъ посѣщенія Стрѣлки; но давно уже вошло въ обычай не обращать вниманія на это дивное явленіе природы, ибо часть публики, успѣвающей занять скамейки, садится спиною къ тому самому зрѣлищу, для котораго пріѣхала. Это можетъ показаться парадоксомъ, но мы даже не будемъ и увѣрять читателей, ибо они сами могутъ легко въ этомъ удостовѣриться. Взамѣнъ солнечнаго заката, гуляющіе любуются какъ на стоящіе вдоль шоссе экипажи, въ которыхъ сидятъ разряженныя дамы, такъ и на публику, катающуюся ====page 570==== верхомъ или въ коляскахъ, шарабанахъ, эгоисткахъ. Здѣсь происходитъ самая полнѣйшая выставка туалетовъ, по большей пасти, самыхъ изящныхъ или, по крайней мѣрѣ, богатые и отличающіеся щегольствомъ костюмы подавляютъ незначительное меньшинство нарядовъ, выходящихъ изъ мастерской скромныхъ портнихъ, или приготовляемыхъ собственноручно. Все здѣсь шикъ, роскошь, утонченныя манеры, чинный холодный разговоръ, составляющій принадлежность извѣстнаго круга, а если слышится веселый говоръ или искренній звонкій смѣхъ, то обращаетъ на себя вниманіе high-lif а, какъ нѣчто неестественное, по крайней мѣрѣ, въ обществѣ. Самыя дѣти, разряженныя по послѣдней модѣ сезона, какъ-то свысока посматриваютъ на проходящихъ и не предаются влеченіямъ своего возраста, а чинно держатся возлѣ своихъ роскошныхъ маманъ и тихо перекидываются французскими или англійскими фразами. Солнечный закатъ, не смотря даже на всю свою прелесть во время яснаго вечера, когда вся морская даль покрыта золотистымъ пурпуромъ, а оконечность Крестовскаго острова какъ бы облита багрянцемъ, вся эта великолѣпная картина даже не обращаетъ на себя вниманія. Главный предметъ, занимающій всю эту чинную разноцвѣтную толпу, только люди и ихъ отношенія. Здѣсь и глубокомысленные дипломаты обманываютъ другъ друга, и концессіонеры не менѣе искусно стараются провести другъ друга, и аферисты высшаго полета ловятъ всевозможные случаи для наживы, и ведутся любовныя интриги, и чудовищно.дорогія камеліи раскидываютъ свои обольстительныя сѣти, и рыскаютъ рыцари зеленаго поля, изъ которыхъ одни, какъ принадлежащіе къ высшему кругу жуируютъ подобно прочимъ смертнымъ, а другіе низшаго разбора тоже выѣзжаютъ жуировать, но особеннымъ способомъ — преимущественно показывать своихъ дорогихъ рысаковъ и блестящіе экипажи, которыми обзавелись, благодаря своему тонкому плутовству и искусному умѣнью обращаться съ колодою картъ. Разговоръ ведется всюду какъ на площадкѣ, такъ и въ экипажахъ, въ которыхъ сидятъ и полулежатъ барыни, нежелающія, почему бы то ни было, вмѣшиваться въ толпу гуляющихъ. Кавалькады обыкновенно проѣзжаютъ шагомъ, во первыхъ, вслѣдствіе тѣсноты, а во вторыхъ, и изъ разсчета, потому что по шагу удобнѣе всего сохраняется величественная и граціозная посадка и какъ-то лучше дѣлать наблюденія надъ публикою. ====page 571==== Къ одной скамейкѣ, занятой только почтеннымъ старичкомъ и худощавою старушкою, очевидно супругами и весьма древними, подошли два джентльмена лѣтъ среднихъ, одѣтые щеголевато и пользующіеся здоровьемъ. Они усѣлись спиною къ закату и прежде всего начали устраивать себѣ куренье. Одинъ изъ нихъ былъ довольно плотный въ бѣлой пуховой шляпѣ и съ отличною густою бородою, искрасна-рыжеватою, а другой высокій, тонкій на очень длинныхъ ногахъ, съ большими усами, которые, однако-жъ, не придавали ничего воинственнаго его нѣсколько рыбьей физіономіи. — И такъ, Петя, ты, наконецъ, рѣшился разстаться съ прелестями холостой жизни, сказалъ господинъ поплотнѣе: или вѣрнѣе выразиться — готовишься вкусить прелесть супружества. — Рѣшился, отвѣчалъ высокій, но такимъ тономъ, который говорилъ не въ пользу этого рѣшенія. — Ты какъ будто бы киснешь... а между тѣмъ, говорятъ, у твоей невѣсты около ста тысячъ. — Должно быть около того. Но, видишь ли, она, во первыхъ. не молода, немного косовата, а потомъ, что называется, mauvais genre. Считаемъ лишнимъ сомнѣваться въ догадливости нашихъ читателей, которые узнали этихъ собесѣдниковъ. — Длиннаго Петю и пріятеля его Мишеля, встрѣчавшихся на страницахъ нашего романа. — Э, mon cher, возразилъ Мишель, прислоняясь къ стѣнкѣ скамейки: разсудительный человѣкъ требуетъ прежде всего отъ жены денегъ, а остальное... — Ну, не говори этого. При томъ же, здѣсь Петя наклонился ближе къ пріятелю, поговариваютъ, что будущій тесть нажилъ капиталъ въ Крыму не совсѣмъ... того... — Но вѣдь не поймали? — Конечно, нѣтъ. — О чемъ же толковать: на то щука въ морѣ, чтобъ карась не дремалъ. Деньги вѣдь пріобрѣтаются, самъ знаешь, не всегда прямыми и пріятными путями. — Это положимъ, однако, сестрица мнѣ говорила, что тестюшка мой завѣдывалъ какимъ то госпиталемъ и обиралъ не только больныхъ, но и мертвыхъ. — Все это ерунда, мой почтеннѣйшій. Больные тѣ давно уже выздоровѣли или вѣрнѣе всего умерли. А вотъ какъ онъ обиралъ мертвыхъ — не понимаю. — Разсказываютъ, что хоронилъ ихъ безъ савановъ, ко- ====page 572==== торые полагаются, да показывалъ ихъ живыми долго, чтобъ пользоваться ихъ содержаніемъ. — Что-жъ, не глупо! Женившись на его дочери, дашь ей свою фамилію и дѣло съ концомъ. А на деньгахъ вѣдь нѣтъ особаго клейма. — Онъ еще и вотъ какія штуки дѣлалъ: если случалось, что мертвецъ не влѣзаетъ въ гробъ, онъ велѣлъ рубить ноги. — А мертвому — что? — И самъ такой косолапый, что смотрѣть гадко? — Можешь къ нему не ѣздить и къ себѣ не пускать. Главное, братъ, финансы, можно накупить акцій. — Однако, Мишель, ты мнѣ еще не сказалъ, откуда у тебя рудникъ. — Моя Калифорнія? Штука, братъ, такая, что тебѣ и во снѣ не пригрезится. — Живешь бариномъ, и мнѣ занялъ сто цѣлковыхъ, не поморщившись... — Когда нибудь послѣ, отвѣчалъ Мишель: а теперь ты мнѣ скажи откровенно, будешь ли, женившись, продолжать карьеру? — Только въ другомъ видѣ и самостоятельнѣе. — Прогоришь, Петя. Не съ твоею головою заниматься подобными дѣлами. — Это еще бабушка на двое сказала. — Я самъ, Петя, понимаю игру, ты даже видѣлъ мои способности, помнишь, когда мы одно время, существовали банчишкою. Ты, разумѣется благоденствовалъ, потому что былъ подъ крылышкомъ у такого опытнаго шулера, какъ Свеклинъ, но ты вѣдь и не дѣйствовалъ лично. — Я и не умѣю, Мишель. — Положимъ, и я не умѣю, но смекаю больше тебя. Завести игорный домъ, право, не съ твоею головою. — Почему же? — Потому что играть честно — вещь рискованная, и нуженъ большой капиталъ; а организовать шайку ты положительно не можешь... Теперь, братъ, эти штуки о, какъ дѣлаются тонко... Все двинулось впередъ. Ты и попадешь въ руки молодцамъ, которые прежде всего оберутъ твою особу. Петя задумался. — А я тебѣ вотъ что скажу, продолжалъ Мишель: — ты выбрось это изъ головы, а получивши сто тысячъ, вступай ====page 573==== въ какую нибудь акціонерную компанію, вотъ хоть бы къ намъ. — Какъ, развѣ ты... — Я состою во главѣ одной компаніи, т. е. дѣлаюсь учредителемъ, и мы надѣемся загребать деньги. — А большой дивидендъ. — На первый годъ можно разсчитывать по 15,20%. — Такъ я къ вамъ и пристану. — Еще бы! Изъ твоихъ словъ я очень хорошо понялъ твою роль. Ты больше ничего какъ былъ сводчикомъ, такъ сказать искусителемъ, хотя это тебѣ, откровенно сказать, и не къ рылу. Тутъ, конечно, главное и твои связи въ свѣтѣ, и твоя простота, невозбуждающая ни въ комъ подозрѣній. Но вѣдь въ послѣднее время, говоришь, разгадали тебя. — Да, случилось обстоятельство. — Ну, видишь! Какъ же теперь тебѣ основывать игорный домъ. Ты слушайся дружескаго совѣта, женись поскорѣе и вступай въ нашу компанію, я, пожалуй, посмотрю, нельзя ли тебя втереть въ учредители. — Это было бы хорошо. — Ты хорошенько полюбезничай съ невѣстою, знаешь такъ, чтобъ раззодорить ее, да и поторопись свадьбою. У насъ тоже дѣло не стоитъ, нужны капиталы, чтобы скорѣе двинуть предпріятіе. Длинный Петя завертѣлся по своей всегдашней привычкѣ, когда неясно понималъ что нибудь, а въ словахъ пріятеля для него было много непонятнаго. — Однако, Мишель, какого же рода предпріятіе? — Ого, какой любопытный! А вотъ какое предпріятіе, что съ твоею головою понять его, если не невозможно, то по крайней мѣрѣ, очень трудно. Петя посмотрѣлъ укоризненно. — Я тебѣ говорю, Петя, что ты лучше и головы не ломай. Ты вѣдь знаешь и меня, и мою сообразительность, и смѣю сказать ловкость... — Еще бы! — Ну, и толковать нечего. А ты мнѣ лучше разсказывай про здѣшнее общество, я почти все перезабылъ, да и перемѣнилось оно страшнымъ образомъ. — Не могу сказать, чтобъ очень, но измѣнилось довольно. — А что, Петя, сохранилась у тебя прежняя скверная привычка? — Напримѣръ? ====page 574==== — А помнишь, если бывало кто умретъ, ты сейчасъ припоминаешь — не кредиторъ ли твой, и если кредиторъ, то радуешься, особенно когда бралъ на честное слово. Петя засмѣялся. — Это такъ естественно. — Умное слово. Я тоже, братъ, подъ Севастополемъ проигралъ однажды хорошему пріятелю на честное слово семь тысячъ. Деньги имѣлись въ виду, и я не боялся задолжать; но признаюсь тебѣ, когда его разорвало ядромъ, я прежде обрадовался, что денегъ платить не надо, а потомъ уже пожалѣлъ и пожалѣлъ искренно, ибо онъ былъ человѣкъ очень хорошій. — Знаешь, что мнѣ пришло въ голову? — Не знаю, но сомнѣваюсь, чтобъ была какая нибудь свѣтлая мысль. — Мнѣ кажется, что ты самъ нажился въ Крыму: какъ ты это сдѣлалъ, Богъ тебя вѣдаетъ. Мишель громко захохоталъ. — Каково Длиннѣйшій! Ты можешь, наконецъ, дойдти до чего нибудь собственнымъ умомъ. — Тебя это удивляетъ? — Но мы болтаемъ чепуху. Ты разскажи мнѣ, какъ же ты ухитрился, имѣя въ рукахъ средства, не составить ни гроша. — У меня были деньги и порядочныя. — Ну? — Ну, и я проживалъ ихъ. — Небось, глупо. — Напротивъ, очень умно: я ни въ чемъ себѣ не отказывалъ. — Вмѣстѣ съ француженками. — Comme de raison, а въ послѣднее время съ американками, такъ какъ это больше въ модѣ. — За то Свеклинъ набилъ карманъ. — Да набилъ, и много я доставилъ ему простаковъ. Вотъ хоть бы и графъ Недоборовъ. — Какъ, и его ты подставилъ? — Былъ грѣхъ, и мнѣ за это перепалъ порядочный кушикъ. Впрочемъ, онъ одинъ только разъ позавтракалъ. — И за это заплатилъ? — Ровно осьмнадцать тысячъ. — Фофанъ ты, фофанъ! Этакая фортуна валилась въ ротъ. ====page 575==== — Будто все это мнѣ. — Еще бы все тебѣ! А знаменитый Гременицынъ какъ кончилъ, а? — Хорошо, что насъ не втянулъ. — Да ты знаешь порядкомъ эту исторію. — Знаю, какъ разсказывали. Свеклину передавалъ самъ частный приставъ. — Это любопытно. — У него былъ какой-то агентъ, еще знакомый по Сибири, должно быть каторжникъ какой нибудь. Этотъ агентъ, Грѣнкинъ, Грѣлкинъ или что-то въ родѣ этого, ходилъ въ одинъ трактиръ, гдѣ велась плутовская игра. — C’est le mot! А у васъ стало быть чистая. — Ну, mon cher, развѣ же можно сравнивать плутовской tripot съ нашимъ домомъ. — Дѣйствительно, нельзя по обстановкѣ... Ну, да все равно. И такъ, этотъ Грѣлкинъ... — Игралъ на деньги Гременицына и приносилъ ему барыши. Однажды пріѣхалъ какой-то сибирякъ для сбыта фальшивыхъ ассигнацій. Грѣлкинъ съ нимъ старался и досталъ на порядочную сумму четвертныхъ. Тутъ только выходитъ разногласіе — иные говорятъ, что Гременицынъ получалъ фальшивыя бумажки отъ Грѣлкина подъ видомъ выигрыша, а другіе утверждаютъ, что онъ просто вымѣнялъ у сибиряка тысячъ на пятнадцать фальшивыхъ и распустилъ ихъ по Петербургу. Подлецъ этотъ Ларіонъ былъ ужасно грубъ и обращался деспотически съ своими подчиненными. Какъ-то Грѣлкинъ явился къ нему пьянъ и сказалъ какую-то дерзость. Гременицынъ вмѣсто того, чтобъ менажировать сообщника, ударилъ его, тотъ далъ сдачи и пошла катавасія. Они, впрочемъ, помирились. А тутъ случился скандалъ. Въ трактирѣ, о которомъ я тебѣ говорилъ, полиція накрыла банковую игру и захватила множество фальшивыхъ бумажекъ. Въ числѣ несчастныхъ понтовъ попались дворецкіе покойной Тулумбасовой и Недоборова. Въ этихъ домахъ производились обыски — просто содомъ. Ну, Грѣлкинъ, какъ бестія бывалая, вѣроятно ожидая катастрофы, приготовился — при немъ ничего не нашли, а когда вели его въ полицію, онъ на Сѣнной просто далъ тягу. На другой-же день, какъ это оказалось впослѣдствіи, Грѣлкинъ отправился съ доносомъ на Гременицына, но не въ полицію, а въ другое мѣсто, гдѣ уже Ларіону не мирволили. У раба Божія сдѣлали обыскъ, и, по указанію Грѣлкина, нашли гдѣ-то въ подпольѣ подъ ковромъ ====page 576==== на значительную сумму фальшивыхъ. Власти взялись за это дѣло, и голубчика скрутили. Хотѣли было выслать административнымъ порядкомъ, но кончилось тѣмъ, что сослали на поселеніе. — Онъ и тамъ не пропадетъ. — Это вѣрно. — Какъ же это онъ Свеклину не подпустилъ фальшивыхъ? — Былъ грѣхъ, да Свеклинъ сжегъ во время тысячи полторы. Я тоже имѣлъ двѣ бумажки. — Да что-жъ, онѣ были плохо поддѣланы? — По моему хорошо, и я признаться пожалѣлъ... — Ну, во всякомъ случаѣ дѣло рискованное. Значитъ, почтенный Гременицынъ соболей ловитъ. — Конечно, что нибудь ловитъ. — Впрочемъ, довольно о подобномъ скотѣ. А вотъ ты женись лучше, да поскорѣе прикарманивай денежки. — Я, однако-жъ, въ толкъ не возьму, Мишель, какое у васъ такое предпріятіе, что сулитъ золотыя горы? — И непремѣнно дастъ золотыя горы, но для того, чтобъ тебѣ понять въ чемъ дѣло, необходимо прочесть цѣлую лекцію, чтб было бы скучно. — По крайней мѣрѣ, суть. — Цѣли чисто агрономическія — слѣдовательно безъ риска, а геніальные пріемы и совершенно никому неизвѣстные способы эксплуатаціи даютъ преимущественно, по крайней мѣрѣ, на 100%. Да ты не трудись мозгами шевелить, ни до чего не додумаешься; самое лучшее — вѣрь мнѣ и баста. — Я тебѣ вѣрю, — И дѣло въ шляпѣ. Послушай, Петя, ты знаешь всѣхъ здѣшнихъ игроковъ? — Еще бы! — И которые пониже? — Частенько сталкивался — нельзя не знать. — И много между ними шулеровъ? — Какъ то есть? — Шулерами я называю ловкихъ ребятъ, которые... — Ха, ха, ха! Ловкіе ребята мы всѣ, а это скверное слово шулеръ. — Ни чуть не скверное. Ну, если хочешь, я спрошу — много ли изъ нихъ мастеровъ? — Навѣрное изъ десяти девять. — Не ударить ли намъ гдѣ нибудь, только страшно, чтобъ не обыграли. ====page 577==== — Насъ съ тобою не обыграютъ. — А помнишь, бывало?.. — Тогда и мы глупѣе были, а теперь... Однако позволь, Мишель, я вижу кажется Далькуръ. — Это что за персона? — Восходящее свѣтило полусвѣта. Она живетъ съ банкиромъ Z. — Ты неисправимъ, Петя! Еслибъ не женщины, изъ тебя могъ бы еще выйти порядочный человѣкъ. — Нельзя же. — Только ты смотри. Я далъ тебѣ сто цѣлковыхъ на дѣло, чтобъ ты устроился и ѣхалъ къ невѣстѣ поторопить свадьбою; а если ты за француженками, я тебя не поздравляю. — Повѣрь, что это нисколько не помѣшаетъ моей женитьбѣ. — А ты вотъ что — познакомь меня съ кѣмъ нибудь изъ нажившихся игроковъ и вообще съ богатыми людьми, хочу пропагандировать свое дѣло. — Да вѣдь ты и самъ знакомъ со многими. — Отстань, братецъ, да и мои знакомые по большей части промотались. А ты живешь постояннно въ свѣтѣ. Акціонерныя общества теперь въ ходу, и каждому хочется пріобрѣсть побольше. — Я не прочь. — Надобно вербовать побольше народу въ наше акціонерное общество — намъ же будетъ лучше. Не знаешь, у Рѣзцова игра есть? — Есть. Это, какъ называютъ, une maison solide. — Жидоморы, трясутся надъ каждою копѣйкою, и, вѣроятно, компанія все таже. — Почти... Играть можно во многихъ мѣстахъ. Теперь въ Новой деревнѣ около семи игорныхъ домовъ. — Какъ тебѣ все извѣстно. — Только понимаешь, mon cher, тамъ ужъ общество. — Э, длиннѣйшій Петя, мы вѣдь съ тобою бывали чуть не въ кабакахъ. — Я не знаю, Мишель, завербуешь ли ты кого изъ игроковъ въ акціонеры. — Почему же и нѣтъ, вѣдь не всякій транжиритъ. — Нѣтъ, братъ, шибко живутъ. Не успѣетъ собрать тысячъ пять, а ужъ покупаетъ рысаковъ, эгоистку. — Это, mon cher, сволочь, которая никогда не ѣздила на рысакахъ и эгоисткахъ. — Согласись, однако-жъ, что пріятно. ====page 578==== — Объ этомъ я и не спорю, но и кромѣ этихъ шелопаевъ есть, которые куютъ, что называется, деньгу и даже отдаютъ на проценты. — Ну, тотъ не купитъ акціи, ибо можетъ ли онъ въ твоей компаніи заработать столько, сколько заработаетъ, отдавая деньги на проценты, по пяти копѣекъ въ мѣсяцъ. — Кстати, Петя, куда дѣвался этотъ богачъ Мироволинъ, который, помнишь, задавалъ шику? — Курьезная исторія, Мишель. — Его тогда обыграли? — И очень ловко. Попадался онъ и въ наши руки. Это, какъ говоритъ Свеклинъ,»телятина«, я ему еще остался долженъ, но подхожу смѣло. — Однако все еще богатъ? — Даже очень. — Вотъ мнѣ бы съ нимъ! — Отложи всякое попеченіе. Это замѣчательный господинъ. Онъ чрезъ покойную княгиню прямо попалъ въ свѣтъ, и хоть его провинціальныя манеры шокировали нѣкоторыхъ, однако болѣе ста тысячъ годоваго дохода... — Славная штука, канальство! перебилъ Мишель, щелкнувъ языкомъ. — Но что же вышло! — Вышло дышло? — Онъ связался съ одною цыганкою, правда, прелестнѣйшею изъ цыганокъ, которую отбилъ у одного гусара, бросилъ свѣтъ', пренебрегъ обществомъ. Ну, на первыхъ порахъ Свеклинъ повытянулъ у него тысячъ десять. Потомъ, какъ женился онъ на своей смуглянкѣ — все какъ рукою сняло. Нѣсколько лѣтъ прожилъ въ деревнѣ. Прошлою осенью встрѣтилъ я его на Невскомъ съ цѣлою процессіею: двѣ няньки и пятеро дѣтей малъ мала меньше, и всѣ въ мать черноглазыя. Онъ имъ не только носики утираетъ, но кажется... — И водитъ кое-куда, перебилъ Мишель, засмѣявшись. — А она, еслибъ ты ее видѣлъ! Изъ красавицы сдѣлалась какая-то выдра, души въ немъ не слышитъ и каждый годъ приноситъ приращеніе семейства. Старшіе уже гдѣ-то учатся... — Скажи, пожалуйста! — И что за чудакъ! никакими судьбами не проберешь. — Характеръ, значитъ. — Никакого характера. Подъ башмакомъ у жены. Салганцевъ разсказывалъ, что у жены всѣ деньги, такъ что у него иной разъ нѣтъ и десяти рублей. ====page 579==== — Кстати! Что съ Салганцевымъ? — Пошелъ сперва въ гору, былъ гдѣ-то вице-губернаторомъ, но не поладилъ съ мѣстными властями и теперь у кого-то по особымъ порученіямъ. — Не разбогатѣлъ? — Весь въ долгу. Смотри, Мишель, вотъ ѣдетъ на эгоисткѣ шулеришка. — Который? — На сѣромъ рысакѣ. — Это какой-то сидѣлецъ. — Онъ и есть сидѣлецъ, но лавку держитъ для виду. Фамиліи не знаю, и извѣстенъ въ своемъ кругу подъ именемъ Вёдра? — Зачѣмъ же онъ на Пуантѣ? — Это, братъ, любитель француженокъ. Да и дерутъ же онѣ съ него, страсть! — Какъ и не драть съ такого чучелы! — По-французски ни бельмеса. Ну, вотъ встрѣтитъ гдѣ нибудь у Излера, вынетъ сторублевую и говоритъ хошъ алё маширъ? Та ему носъ и пищитъ: deux! zwei! Онъ торговаться. — Экое животное! — А началъ съ погребковъ. Вотъ еще одинъ въ коляскѣ, сидитъ въ углу, скрестивъ руки а là Наполеонъ. — Что-то знакомое. — Дрянцова, помнишь? — Какой? — Ну, онъ у покойнаго Батирова былъ дольщикомъ. — Этотъ враль всесвѣтный, ха, ха, ха. — Враль-то враль, а зацѣпилъ не глупо. Покойникъ передъ смертью выгналъ его. — За что? — Плутовалъ, конечно, очень хитро. Знаешь, у Багирова было обыкновеніе давать понтамъ деньги въ долгъ… Кажется, мы съ тобою такъ и остались должны по двѣсти. Ну, онъ давалъ инымъ, да показывалъ, можетъ быть, пятую долю, а остальныя дѣлилъ. — А теперь же какъ? — Думаетъ открыть свою лавочку. — Его бы въ акціонеры. — Можетъ быть, и пойдетъ. Въ это время подъѣхалъ красивый шарабанъ, запряженный парою сѣрыхъ, изъ котораго вышли два джельтмена, одинъ высокій, сутуловатый съ большими усами и огромными ====page 580==== бакенбардами въ родѣ метелъ, а другой немного пониже, тощій и вертлявый. — Что-жъ тебя, Петя, не видно? сказалъ послѣдній, ударивъ Самоходова по плечу. — А я и не зналъ, что ты возвратился. — Въ Новой Деревнѣ, дача Цытмарова, по понедѣльникамъ и пятницамъ — кому угодно. Петя кивнулъ головою и представилъ этому знакомому друга своего Мишеля. — А вы не слышали обо мнѣ? Я Забубеный. Мишель улыбнулся. — Какъ не слыхать, сказалъ онъ, если вы тотъ, который въ Болотоводскѣ... — Онъ самъ къ вашимъ услугамъ. Только вамъ вѣрно много наврали обо мнѣ: я малый хорошій. Пріѣзжайте съ Петею. У меня бываетъ хорошій народъ, а главное свобода, во что хотите, хоть въ дурачки партія будетъ. — Я съ удовольствіемъ. — А это, рекомендую, мой другъ, графъ Шлыкевичъ. — Очень радъ. Мишель назвалъ себя. Старинный нашъ знакомецъ Шлыкевичъ, который почему-то уже сдѣлался графомъ, осмотрѣлъ ястребинымъ взоромъ Мишеля и по его массивной часовой цѣпи и по дорогому брильянтовому кольцу дѣлалъ свое заключеніе. — Не присядемъ ли мы здѣсь на юру, сказалъ онъ: посмотримъ публику и послѣ совершимъ прогулку. Чета старичковъ, молча, удалилась со скамейки, и Забубеный съ Шлыкевичемъ заняли ихъ мѣсто. — А съ нами сейчасъ какой былъ случай, сказалъ Забубеный, ѣдемъ мы съ графомъ въ шарабанѣ, и только что я пустилъ сѣрыхъ во всю рысь, черезъ дорогу направился какой-то господинъ. Я ему кричу, графъ тоже, а онъ и знать не хочетъ: тогда я долженъ былъ своротить, но за то же вытянулъ его бичемъ вдоль спины — не подвертывайся, молъ. — И васъ не остановили? спросилъ Петя. — Кого, меня? Да я скорѣе передушилъ бы нѣсколько человѣкъ. Такъ и остановить моихъ сѣрыхъ! Есть подлецы, которые лѣзутъ прямо подъ лошадей, если замѣтятъ порядочный экипажъ — думаютъ сорвать что нибудь. Ну, для такихъ у меня хлыстъ. Вы изъ играющихъ? продолжалъ Забубеный, обращаясь къ Мишелю. — Немного. ====page 581==== — Ну, вотъ послѣзавтра пожалуйте. — Онъ акціонерный дѣятель, сказалъ Петя, улыбнувшись, — А, въ такомъ случаѣ кланяюсь вамъ, сказалъ Забубеный, приподымая шляпу, я, почтеннѣйшій, самъ аферистъ на всѣ руки и люблю сымать пѣнки даже съ... навоза. — Надобно же что нибудь дѣлать. — Вашу руку! Мы, значитъ, сойдемся. У меня три проэкта готовы. Мишель посмотрѣлъ внимательно на новаго собесѣдника и въ свою очередь встрѣтилъ проницательный взоръ, такъ что когда взгляды эти скрестились, оба джентльмена слегка пришли въ смущеніе. »Извѣстный мошенникъ! ни гроша за душою«, подумалъ Мишель. »Должно быть продувная бестія, хочетъ на фуфу«, подумалъ Забубеный. Послѣдній раскланивался со многими гулявшими и громко напоминалъ о понедѣльникахъ и пятницахъ. Иные отвѣчали что нибудь, другіе проходили, кивнувъ головою, но большинство улыбалось, смотря на группу. Шлыкевичъ, однако, настаивалъ прогуляться. Забубеный всталъ и, напомнивъ, что послѣзавтра пятница, послѣдовалъ за товарищемъ. — Это извѣстный мошенникъ Забубеный? спросилъ Мишель. — Какъ тебѣ сказать, протянулъ Петя, про него больше говорятъ, нежели есть на самомъ дѣлѣ. Малый онъ очень хорошій, а какъ принимаетъ... — И обираетъ. — Самъ почти не мечетъ. Онъ больше аферистъ. — Ну, этого афериста за фальшивую метку въ Нижнемъ одинъ купецъ отдулъ безмѣномъ, да такъ, что онъ харкалъ кровью. — Вранье, я думаю. — Я слышалъ отъ самовидца. А каковы его финансы? — Иной разъ много денегъ. — Ну, это не нашего поля ягода. Черезъ нѣсколько минутъ Забубеный проходилъ назадъ, держа безъ церемоніи подъ руку какого-то генерала, который, явно конфузился подобной короткости, но почему то не рѣшался выдернуть руку. До слуха Мишеля долетѣла фраза: »Не менѣе сорока процентовъ« — Удитъ, удитъ, шепнулъ Мишель. — И выудитъ, повѣрь. ====page 582==== — Экая продувная бестія! И какія тамъ у него аферы? — Бездна аферъ. И ты посмотри, что за человѣкъ! Какъ онъ въ душу влѣзетъ. Не успѣлъ познакомиться, а ужъ душечка, голубчикъ — и чортъ его знаетъ. — Но мы всетаки поѣдемъ къ нему. — Мнѣ нравится, что у него на вечерахъ безъ церемоніи; встрѣтишь и высшій кругъ, и разночинцевъ. — Понятно, притонъ для людей съ деньгами и для всякихъ аферистовъ. — Сегодня же мы поѣдемъ къ одному почтенному старичку въ Новую Деревню. Ты его видывалъ когда-то. — Всѣхъ перезабылъ, братецъ. — Лишь бы убить время. Да не пора ли? — Пожалуй, здѣсь ничего сегодня интереснаго. — Идемъ. — А твоя нареченная не выѣзжаетъ? — Вотъ выдумалъ! Она теперь упитывается творогомъ и сливками, да прѣетъ за самоваромъ. — Ты бы меня свезъ познакомиться. Можетъ быть, удастся затащить батюшку въ компанію. — Ну ужъ вотъ ошибешься. А свезти отчего же, можно. Мишель медленно всталъ, отряхнулся и медленною походкою отправился вдоль площадки. — Гдѣ нашъ возница? — Найдемъ. И длинный Петя зашагалъ по журавлиному. XLV. Составъ игорныхъ домовъ значительно измѣнился въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ, хотя персоналъ сохранилъ большинство личностей, съ которыми встрѣчались мы и до Крымской кампаніи. Картежная аристократія, однако-жъ, лишилась одного изъ своихъ лучшихъ представителей старика Вогирова, который умеръ, завѣщавъ свой капиталъ какому-то благотворительному учрежденію. Въ квартирѣ его открылся ресторанъ, а мебель и движимость распроданы были по вольнымъ цѣнамъ. Зато игра завелась на широкую ногу въ нѣсколькихъ домахъ, гдѣ сбирались преимущественно люди высшаго круга, потому что какъ то разомъ измѣнился обычай посѣщать для этой цѣли француженокъ. Мы не хотимъ сказать, чтобъ были забыты парижанки; напротивъ, ихъ навѣщали также усердно, только цѣль уже была совершенно другая, и если у которой ====page 583==== играли, какъ играютъ и въ настоящее время, то болѣе въ интимномъ кругу, и какой нибудь грязный шулеръ не предстоятельствовалъ въ салонѣ новѣйшей Аспазіи. Банкометовъ снабжали деньгами, кромѣ обыкновеннаго контингента жертвъ несчастной страсти изъ всѣхъ классовъ, уже не откупщики, а разныхъ категорій акціонеры и желѣзно-дорожные дѣятели, начинавшіе входить во вкусъ концессій, металлическихъ рублей, правительственныхъ гарантій и т. п. Въ особенности тогда господствовала эпидемія акціонерныхъ компаній, которыя задумывались, осуществлялись и лопались, словно мыльные пузыри, разоряя неразсудительную довѣрчивость и обогащая ловкую пронырливость, умѣющую пользоваться горячечнымъ настроеніемъ. Въ этихъ домахъ, между людьми образованными и благовоспитанными, куда изрѣдка забирались личности и изъ другихъ менѣе цивилизованныхъ слоевъ, игра шла чинно безъ скандаловъ, и деньги переходили изъ кармана въ карманъ свободнымъ путемъ по теченію счастья или несчастья. Мы ни мало не хотимъ сказать, что здѣсь всѣ играющіе были безукоризненны въ своихъ принципахъ, но выставляемъ дѣло, какъ оно было, есть и будетъ. Мы уже видѣли, что и на игорныхъ вечерахъ, у самыхъ отъявленныхъ шулеровъ, банки мечутся на чистоту, развѣ уже въ какомъ нибудь тайномъ притонѣ, въ отдѣльной комнатѣ прибѣгаютъ къ помощи искусства. А въ высшемъ кругу, между игроками были дѣльные мастера, которые, обладая техникою, могли пустить васъ по міру, какъ силою своего неотразимаго мастерства, такъ и умѣньемъ завлечь жертву. Они это и дѣлали, но гдѣ нибудь въ уединеніи, на завтракѣ, на обѣдѣ, между прочимъ, забирая въ часъ, два — нѣсколько тысячъ посредствомъ палокъ, пикета, преферанса, а порою и азартныхъ игръ. Подобные пріемы никогда не выводились и не выводятся. Такіе пріемы начинались больше въ клубахъ и оканчивались въ пріятельскихъ кружкахъ. Во второстепенныхъ игорныхъ домахъ, которыхъ прибавилось порядочно, царствовалъ тотъ же характеръ, что и до Крымской кампаніи, и если какой нибудь шулеръ сталъ одѣваться щеголевато и извиняться, толкнувъ васъ или наступивъ вамъ на ногу, то господствующею чертою осталась та же алчность къ легкой наживѣ, и при малѣйшемъ поводѣ игра превращалась въ арену ругани и упрековъ, которыми изобличали другъ друга рыцари зеленаго поля въ своихъ подвигахъ и продѣлкахъ. Наружный кое-какой лоскъ цивилизаціи и поря- ====page 584==== дочности исчезалъ при каждомъ обстоятельствѣ, когда дѣлежъ какихъ нибудь десяти, пятнадцати рублей подавалъ поводъ къ разнымъ недоразумѣніямъ. Здѣсь большая часть личностей была намъ знакома, хотя всѣ онѣ значительно постарѣли, рѣзче опредѣлились, насколько мошенникъ можетъ рѣзче опредѣлиться, и болѣе, или менѣе, разжились, хотя безъ сомнѣнія нѣсколько персонажей потерпѣли полное крушеніе. Между тѣмъ, не смотря на видимый status quo, игра, какъ мы уже сказали, выработала въ высшей степени неуловимые пріемы плутовства, и въ Петербургъ наѣзжали, да и здѣсь образовывались бичи не только для всѣхъ жертвъ этой страсти, но въ особенности для тѣхъ счастливцевъ, которые обирали навѣрное неосторожныхъ пижоновъ. На картежныхъ вечерахъ втораго разряда, а порою и въ высшемъ кругу, появились какія то личности, неизвѣстно откуда взявшіяся, прикрытыя внѣшнимъ лоскомъ и дѣйствовавшія весьма осторожно. Эти господа очень, впрочемъ, малочисленные, исправно у всѣхъ обирали деньги, потому что владѣли такими пріемами, которые были еще никому неизвѣстны и обирали преимущественно свою же братью шулеровъ; а если какая нибудь изъ нихъ бывала разгадана и, разумѣется, избита очень больно, то сознавалась въ пріятельскомъ кругу, на какую штуку ловила ближняго, мирилась съ обыгранными, конечно, не возвращая денегъ и тутъ же старалась придумать какую нибудь новую штуку. Разумѣется, подобныя личности рѣдки, но были и есть и въ настоящее время. Обыкновенно лѣтомъ игра въ Петербургѣ мельчаетъ. Люди со средствами отправляются за границу или по деревнямъ, да и иные банкометы стремятся въ чужіе края — кто пожуировать, добравшись до Парижа, кто попытать счастья въ рулетку, или трантъ и карантъ куда нибудь на воды. Остаются второ и третье-степенные игорные дома и хотя считаютъ обязанностью жаловаться на недостатокъ понтовъ и на убытки, но все это вздоръ, потому что людъ средней руки, любящій перекинуться направо и налѣво, не покидаетъ Петербурга и много-много, что переселяется куда нибудь въ ближайшія окрестности. Всѣ притоны игорные переѣзжаютъ на острова, преимущественно въ Новую Деревню — это Эльдорадо картежныхъ домовъ, которые раскидываютъ свои гостепріимныя сѣти на разныхъ пунктахъ — кто посмѣлѣе, на виду, а кто забирается въ дальнія мѣстности, но всѣ стараются, чтобъ ихъ пріюты обладали кое-какими удобствами для посѣтителей, изъ ====page 585==== которыхъ бываютъ и случайные, даже весьма интересные, особенно изъ пріѣзжихъ, являющихся посмотрѣть столицу. Такихъ господъ, т. е. богатенькихъ провинціаловъ отыскиваютъ извѣстныя ищейки, живущія съ этою цѣлью въ городѣ. Но всетаки потомъ главный контингентъ понтовъ составляетъ своя же братья и тутъ-то иной шулеръ, скопившій зимою капиталецъ, проигрываетъ его лѣтомъ на счастье, а иногда и на извѣстную штуку. Хозяева этихъ притоновъ въ послѣднее время начали ухитряться: такъ какъ гости, преимущественно банкометы, да и многіе изъ понтовъ съѣзжаются въ каретахъ, а собраніе экипажей у дачи неминуемо привлекаетъ вниманіе полиціи, особенно въ позднее время, то они и дѣлаютъ распоряженіе, чтобъ извозчики останавливались гдѣ нибудь подальше, а лучше всего ѣхали бы по трактирамъ пить чай, для чего и выдается возницамъ на этотъ предметъ мелочь. Въ концѣ іюля въ одну изъ несравненныхъ нашихъ бѣлыхъ ночей, порицаемыхъ иными зря, но которыя въ дѣйствительности имѣютъ много поэзіи, въ особенности на островахъ, одна дача въ Новой Деревнѣ уставлена была каретами, такъ какъ находилась въ непроѣзжей трущобѣ. Въ довольно пространномъ сравнительно садикѣ съ качелями, бильбоке, исполинскими шагами и другими увеселеніями, ходило нѣсколько дамъ и мужчинъ, которые пользовались удовольствіями прохлады послѣ дѣйствительно жаркаго дня. На большомъ балконѣ лежала, растянувшись, чья-то огромная желтая собака, а сквозь стеклянную желтую дверь виднѣлась большая освѣщенная комната. Въ ней было пусто. На стульяхъ, на скамьяхъ, даже на фортепіано лежала куча верхняго платья, шляпы, зонтики, палки, но никого не было видно, и только шумные разговоры и возглабы гдѣ-то издали свидѣтельствовали, что тутъ если не происходило пиршества, то было большое стеченіе народа. Дѣйствительно, въ одной изъ заднихъ комнатъ, довольно низкой и освѣщенной множествомъ свѣчей, въ жаркой атмосферѣ, не смотря на раскрытыя окна, тѣснилось человѣкъ двадцать около большаго квадратнаго стола, одну сторону котораго занимала фаланга банкометовъ, чуть не сидѣвшихъ другъ на дружкѣ и лихорадочно слѣдившихъ за дѣйствіями понтовъ. Всмотрѣвшись пристально въ эту публику, вы узнали бы много лицъ, попадавшихся вамъ въ началѣ нашего романа, хотя, разумѣется, нужна была хорошая память или, лучше сказать, та сообразительность памяти, которая иногда помимо длиннаго періода времени воспроизводитъ вамъ черты, нѣкогда знакомыя, но подвергшіяся значительной перемѣнѣ. ====page 586==== Металъ горбатый старичекъ, но по птичьей физіономіи, по какой-то ехидной улыбкѣ, по его характерному поклону, съ которымъ онъ встрѣчалъ понтовъ побогаче, нельзя было не узнать Линейкина. Онъ очень постарѣлъ, однако ужъ не слишкомъ много измѣнился, потому что остался такимъ же сухопарымъ и, какъ былъ бѣлобрысъ, посѣдѣлъ немного и сгорбился. Но онъ самъ отлично опредѣлялъ причину, отчего сгорбился:»отъ метки-съ«. Дѣйствительно, онъ метывалъ по двое, по трое сутокъ сряду, въ особенности, когда пріятель его Вислоуховъ подводилъ ему разныхъ дворецкихъ и поваровъ, которыхъ они обирали безъ церемоніи. Линейкинъ, не смотря на свою смѣшную физіономію и невзрачную фигуру, былъ прежде падокъ до хорошенькихъ женщинъ и держалъ любовницъ, которыя у него, однако-жъ, не уживались, потому что постоянно ему измѣняли. Теперь онъ обзавелся семьею, женился на своей экономкѣ-полькѣ и изъ деспотовъ прямо попалъ подъ башмакъ. Два раза въ недѣлю у него были оффиціальные вечера и кромѣ того ежедневно всякія игры отъ утра до вечера, т. е. собранія не для всѣхъ, на которыя привозились сводчиками новички или старые простофили, и дѣло шло какъ по маслу. Матвѣй Матвѣевичъ занимался также покупкою и учетомъ вексельковъ, гдѣ можно было заработать процентовъ 50 и больше, но преимущественно занимался »меткою-съ«, находя это гораздо прибыльнѣе. Рядомъ съ нимъ сидѣлъ Брантмауэръ; котораго тоже нетрудно было узнать, ибо хотя онъ и посѣдѣлъ, но медвѣдеобразная наружность его не слишкомъ измѣнилась, исключая полноты; это былъ тотъ же плутъ, только значительно разбогатѣвшій, тотъ же эгоистъ, готовый за сто рублей продать роднаго брата, и тотъ же неумолимый шулеръ, который, впрочемъ, въ послѣднее время началъ загребать жаръ чужими руками: онъ уже самъ не плутовалъ, т. е. не плутовалъ собственноручно, а только занималъ вездѣ доли въ родѣ знакомаго намъ Гременицына. Тутъ же сидѣлъ еще одинъ дольщикъ, зажмуривъ глаза и покрывая сопѣніемъ разнообразный говоръ понтовъ и банкометовъ. Туша эта принадлежала видѣнному нами прежде барону Плутгейму, который растолстѣлъ до невозможности, но не съумѣлъ сколотить капитала, во первыхъ, потому, что много проѣдалъ, а еще больше издерживалъ на прекрасный полъ, а во вторыхъ, оттого, что по неуживчивому своему характеру, безпрестанно ссорился съ шулерами и потому имѣлъ весьма небольшой сравнительно заработокъ. Не смотря на жиръ и неповоротливость, онъ не утратилъ ни ====page 587==== быстроты взгляда, ни проворства рукъ, не отсталъ отъ прогресса техники и считался полезнымъ мастеромъ, такъ что при случаѣ не брезгали имъ и молодые. Вокругъ стола собралось человѣкъ пятнадцать разныхъ сословій, между которыми, разумѣется, было нѣсколько человѣкъ балласта, больше всего допекавшихъ банкометамъ, такъ какъ послѣдніе въ этой средѣ подозрѣвали желаніе надуть банкъ, хотя тутъ же рядомъ сидѣли люди денежные, которые ни мало не конфузились или не досылать въ банкъ или получать лишнее, а въ особенности искусно работали мѣломъ. Во второстепенныхъ домахъ допускается мѣловая игра, разумѣется, съ строгимъ соблюденіемъ нормы, какую кому можно дозволить. Метали »четвертушку«. Здѣсь мы считаемъ обязанностью распространиться объ этой игрѣ, которая хотя и считается изобрѣтеніемъ Петербурга, и извѣстна здѣсь во второстепенныхъ домахъ, однако, нѣтъ сомнѣнія, что разнесется, если и не разнеслась уже, готъ финскихъ хладныхъ скалъ до пламенной Колхиды», какъ мастерами, разъѣзжающими по матушкѣ Россіи, такъ и понтами, видѣвшими ее въ столицѣ. Изобрѣтеніе очень хитрое и клонящееся явно въ пользу банкомета, но авантажъ котораго прикрытъ однимъ условіемъ, весьма соблазнительнымъ для людей жадныхъ, или для такихъ игроковъ, которые, будучи недостаточно развиты умственно, а желаютъ показать, что они съ неба звѣзды хватаютъ и поэтому слывущіе въ своемъ муравейникѣ мудрецами. Четвертушка была изобрѣтена чисто съ макіавелевскою цѣлью, очень умнымъ игрокомъ, который, дѣйствительно, своими способностями превышалъ общество, вертѣлся, однако-жъ, то между банкометами, то между понтами, былъ въ молодости очень искусенъ, ловокъ, но постоянно, когда игралъ на счастье, проигрывалъ большіе куши и въ описываемое время находился въ упадкѣ. Четвертушка тотъ же банкъ, отъ котораго главнѣйшимъ образомъ отличается видимымъ для понта преимуществомъ, что за пліе беретъ не половину, а только четверть ставки. На эту удочку и ловятся и фофаны и даже игроки, потому что выгода и дѣйствительно, повидимому, составляетъ 50 процентовъ. Пояснимъ примѣромъ. Въ банкѣ, если вы поставили десять рублей, а вамъ положили пліе, вы платите пять рублей; въ четвертушкѣ же въ этомъ случаѣ берутъ съ васъ всего два съ полтиною. Но только этимъ преимуществомъ въ пользу понта четвертушка и ограничивается; всѣ дальнѣйшіе шансы на сторонѣ банкомета. Во первыхъ, при всей выгодѣ четверти ====page 588==== уплаты противъ половины, пліе — мы понимаемъ честную игру — не такая частая случайность, чтобъ можно было на нее разсчитывать; это промежуточное такъ сказать условіе — можетъ быть лишь интересно при сильныхъ ставкахъ въ большомъ банкѣ, которыхъ четвертушка не допускаетъ. Изволите ли видѣть, въ четвертушкѣ полагается максимумъ отъ ста рублей, рѣдко на полутораста, такъ что, не смотря ни на какую вену, вы не можете ставить больше максимума. Это первое. Конечно, выпадаютъ чудовищныя полосы, какъ мы уже и говорили, когда понтъ, по выраженію покойнаго Багирова, »хоть ставь сапогъ вмѣсто карты, то выиграетъ«, но на эти полосы разсчитывать нельзя, ибо, идя правильною прогрессіею, вы давно уже сорвали бы тысячу и двѣ, пока возьмете два, три максимума. Потомъ, въ талію вы не имѣете права ставить больше одной карты. Это прямое стѣсненіе для понта, который гнется *). По этому четвертушка разсчитана именно на эти два неблагопріятныя условія для понта. Иначе какъ же допустить въ банкометахъ такое непониманіе своихъ интересовъ, чтобъ они, не имѣя задней мысли, смиренно жертвовали бы понту половину своей выгоды отъ пліе? Они и пользуются максимумомъ — этою уздою для счастливца, и запрещеніемъ гнуться въ талію, которое въ свою очередь стѣсняетъ игрока съ болѣе широкимъ взглядомъ на игру, чѣмъ тѣ узкоголовые мудрецы, которые проповѣдуютъ рутинное правило »ставь по одной въ талію«. Появленіе четвертушки обусловливалось соперничествомъ банкометовъ. Одно время ихъ развелось довольно много; они конкурировали другъ съ другомъ, не желали раздѣлять барышей, въ то время, когда въ кругу появилось нѣсколько денежныхъ понтовъ, приманить которыхъ было желательно. Всѣ метали одинъ и тотъ же банкъ — слѣдовательно завлечь было невозможно. Вотъ и придумали четвертушку. Закладываетъ одна личность, или одна компанія банкъ, а другая кричитъ: »я мечу четвертушку!« Тотчасъ являются охотники, банкъ разстраивается. Прежняя компанія тоже заявляетъ согласіе на метаніе четвертушки. Идутъ препирательства о максимумѣ, и минимумѣ, и, поневолѣ, одна уступаетъ. Было время, что и металась, только четвертушка, пока банкометы не выудили всѣхъ денегъ у большой части понтовъ. И такъ у Линейкина метали четвертушку. Матвѣй Ма- *) Т. е. идетъ дублетомъ, или во всякомъ случаѣ большой прогрессію въ талію. ====page 589==== твѣевичъ дѣйствовалъ удачно. Вотъ онъ вдругъ засуетился сложилъ карты и отвѣсилъ низкій поклонъ. — Здравствуйте, Матвѣй Матвѣевичъ, сказалъ, подходя, коренастый дѣтина, одѣтый хотя и чисто, но неуклюже. — Василію Ильичу-съ. Линейкинъ полѣзъ въ карманъ и досталъ сигару. — Не прикажете ли-съ, Крафта — десять рублей сотня. — Нѣтъ, у васъ скверныя сигары, Матвѣй Матвѣевичъ, ужъ я лучше закурю свою, я беру у Фейки двадцать пять сотня. — Какъ угодно-съ. Чайку не прикажете ли? — Это можно. — Да ну, мечи, Матвѣй Матвѣевичъ, отозвался какой-то купчина, тряхнувъ кудрями: ишь канитель тянетъ. — Сейчасъ! Нельзя же понтъ хорошій. — И съ большой марки идетъ, подхватилъ ехиднаго вида старикъ, дрожащими руками доставая щеточку. — Да ужъ ихняя марка-съ мнѣ дорого обошлась. — Неужели? спросилъ вновь пришедшій гость, котораго называли Василіемъ Ильичемъ. — Да-съ. А не угодно ли присѣсть, вамъ тутъ есть мѣсто. Карлъ Карловичъ подвинется. — Вижу, что забавляются четвертушкою. А какъ максимка? — Сто рубликовъ, но для васъ каждый придержитъ и больше. — Мало. — Я не прочь, моя доля маленькая, какъ товарищи. — Ему можно два ста, проговорилъ Брантмауэръ: онъ малшикъ корошъ. — Играть не хочется. Впрочемъ, еслибъ охотникъ нашелся, я штосъ прометалъ бы на одну руку. — Въ срединѣ — пліе? спросилъ Брантмауэръ. — Нѣтъ качаловскій! — Што за глупости. — Такая же глупость, какъ и ваша. Я предлагаю штосъ обыкновенный. Новый гость усѣлся. Взглянувъ при свѣтѣ яркаго канделябра на это скулистое рябоватое лицо, нужна была хорошая память, чтобъ узнать Ваську Размолова, а между тѣмъ это былъ онъ, тотъ самый неуклюжій юноша, котораго учили мошенничать Лагуновъ и Грѣлкинъ, и надъ которымъ потѣшалась хорошенькая ====page 590==== Даша. Это была физіономія, что называется, хамская, не въ томъ помѣщичьемъ смыслѣ, что всякій крестьянинъ и, однимъ словомъ, не дворянинъ хамы, но Размоловъ былъ тотъ хамъ, который выработался въ городахъ изъ отребья трактирной прислуги. Есть такіе субьекты. Надѣньте на такого индивидуума самый лучшій парижскій или лондонскій фракъ, онъ всетаки будетъ хамъ; посадите его въ самый дорогой экипажъ, запряженный рысаками, онъ всетаки останется хамомъ, окружите самою роскошною обстановкою въ богатоубраномъ кабинетѣ, онъ всетаки будетъ хамъ, и нигдѣ ни въ какомъ случаѣ не можетъ сбросить своего хамства. — Что-жъ, нетто максимку поставить? сказалъ онъ. — Какъ угодно-съ. Васька поставилъ максимумъ. Убили. — Ого! А можно алебуръ. — Можно-съ. Въ это время проснувшійся баронъ Плутгеймъ замѣтилъ, раскрывъ свой широкій ротъ, наполненный языкомъ: — Хоть бы выговаривать-то слово научился правильно. — Все равно. — Нѣтъ, большая разница: аребуръ и алебуръ. — Я такъ всегда называю, сказалъ небрежно Размоловъ. — И вы не обращайте ни на кого вниманія, отозвался ехидный старикъ:— аребуръ и алебуръ все не русское слово — ну, и чортъ съ нимъ! — Въ игрѣ все слова не русскія, замѣтилъ одинъ изъ понтовъ:— банкъ, штосъ, семпель, пароль, транспортъ, пліе, напе... — А я думалъ, что все это русскія слова, только не понятныя, молвилъ Размоловъ: — и даже бывало смѣялся, когда приходится сказать»плюе«. — Пліе, поправилъ баронъ Плутгеймъ. — Ваша бита-съ, проговорилъ Линейкинъ. — Вотъ тебѣ, Вася, и алябуръ, сказалъ обдерганный купчикъ. — Это ужъ такая подлая игра. Размоловъ заплатилъ деньги и всталъ. — Что же-съ? — Не хочу. — Вали максимумъ, сказалъ Врантмауэръ. — Самъ съѣшь, отвѣчалъ Размоловъ, вынувъ дорогіе часы. — Ну, пойдемъ штосъ. — Еще будетъ много игры, а мы вотъ чайку выпьемъ, да на диванѣ поваляемся. ====page 591==== Въ это время на порогѣ остановились Петя Самоходовъ и пріятель его Мишель. Зоркій взглядъ Линейкина замѣтилъ, какъ Петю, такъ и незнакомаго гостя, и хозяинъ, положивъ карты, отвѣсилъ по низкому поклону по направленію къ вновь пришедшимъ. — Давно-съ, давно-съ не имѣлъ удовольствія видѣть. — Да все не время, отвѣчалъ небрежно Петя. — Вотъ рекомендую — мой пріятель помѣщикъ. Линейкинъ снова поклонился. — Чайку не угодно ли-съ? — Пожалуй. — Брантмауэръ, промечи за меня. Тотъ усѣлся, а Линейкинъ рысцой подбѣжалъ къ шкапу и вынулъ нѣсколько сигаръ. — Не угодно ли? Крафта, очень хорошія-съ. — Посмотри, шепнулъ одинъ изъ понтовъ-балластовъ сосѣду — онъ имъ вынулъ самый первый сортъ. — А ты какъ думалъ. Балласты, однако-жъ, очистили мѣсто для новыхъ гостей. Но Петя и Мишель въ четвертушку не сѣли играть, ихъ какъ-то не плѣняла четверть пліе. Между тѣмъ къ нимъ подвернулся Размоловъ, разговорился и предложилъ прометать имъ банкъ. Вся компанія банкометовъ покосилась на Размолова и предложила долю. Васька протестовалъ, но Линейкинъ вызвалъ его въ другую комнату. — Нельзя-съ, Василій Ильичъ, сказалъ онъ: на этихъ пижоновъ игра будетъ составная, какъ же вы одни хотите попользоваться. — Да васъ чертей наберется много. — За то вѣрно обдѣлаемъ. — Ну, такъ моихъ шесть гривенъ. — Нѣтъ-съ, вашихъ сорокъ копѣекъ. — Я иначе не хочу. — Берите половину, а остальная наша, и работайте. Есть еще два, три олуха, пойдутъ къ вамъ. Размоловъ плюнулъ. — Подлецы! — Нельзя-съ, Василій Ильичъ, надобно всѣмъ хлѣбъ ѣсть. На маленькій столъ подали карты, свѣчи, и Размоловъ усѣлся въ качествѣ банкомета. Къ нему прикомандированъ былъ Плутгеймъ, какъ человѣкъ образованный — занимать гостей и сдерживать хамскія привычки Размолова. Къ этому столу подсѣли человѣка три понтовъ, не понимавшихъ дѣла. ====page 592==== Нѣкоторые изъ балластовъ вопросительно посмотрѣли на Линейкина, но тотъ отвѣчалъ имъ извѣстнымъ прищуриваньемъ и балласты поняли. Значитъ, имъ обѣщано по нѣсколько рублей за молчанье, и балласты успокоились. Размоловъ металъ очень искусно, т. е. билъ каждую карту, и скоро у Пети осталась только мелочь, а Мишель проигралъ больше тысячи. Послѣдній заплатилъ преимущественно акціями, которыхъ долго не соглашались брать, а потомъ взяли съ значительною уступкою. Когда подали ужинъ, пріятели вышли въ садъ. — Ахъ, какія рожи! — Здѣсь много мастеровъ, но мы играли честно. — Я самъ ничего не замѣтилъ — просто несчастье. Но кто этотъ Размоловъ? — Это, братъ, цѣлая исторія. Изъ ничего составилъ тысячъ сто; онъ и обобралъ ихъ всѣхъ. — На вѣрную? — Какъ на вѣрную? Развѣ же этихъ плутовъ оберешь: каждый изъ нихъ мастеръ. Нѣтъ, ужъ такая полоса... — Ну, извини... — Я тебѣ говорю. Мнѣ ли не знать! На общихъ вечерахъ игра не опасна. Мечутъ на чистоту. Я самъ выигрывалъ по пятисотъ и больше рублей. — Не ударить ли еще? У меня десятка два акцій въ карманѣ. — У тебя какія-то нехорошія акціи. — Что ты! Онѣ, конечно, стоятъ низко, но не банкроты. — Однако, постой, я позабылъ свой портсигаръ. Походи здѣсь, я сейчасъ. И Петя юркнулъ на балконъ. Онъ столкнулся съ Линейкинымъ. — На пару словъ, Матвѣй Матвѣевичъ. — Хорошо-съ. Линейкинъ повелъ Петю въ темную комнату, заваленную разнымъ хламомъ. — Понтъ богатый и простоватъ на счетъ игры, сказалъ Самоходовъ. — Такъ-съ. — Стало быть, мнѣ слѣдуетъ. — Я, право, не знаю-съ... Доля моя маленькая. Надобно переговорить съ товарищами. — На первый разъ я требую только свои деньги назадъ и долю десять копѣекъ... ====page 593==== — Позвольте... — Нечего позволять. — Идите въ садъ, я поговорю-съ. Петя отправился въ садъ, а Линейкинъ позвалъ банкометовъ на совѣщаніе. Черезъ десять минутъ онъ вышелъ на балконъ. — Хорошая погода-съ, молвилъ онъ, увидѣвъ двухъ пріятелей, которые всходили на ступени. — Да. — Не угодно ли? Размоловъ штосикъ мечетъ. — Можетъ быть и попытаемся, сказалъ Мишель, входя въ залу. Петя отсталъ. — Вамъ назадъ сто рублей-съ и доля пятачекъ, больше нельзя-съ. — Почему? — Малъ барышъ-съ. Привозите пріятеля утречкомъ когда нибудь. Да что это онъ акціями-съ! — Акцій не бойтесь. — Ужъ очень низко стоятъ-съ. — Можетъ быть, и подымутся. — Извольте получить... — Мнѣ тоже акціями? — Какъ сами получили. — Маловато... Но на первый разъ протестовать не буду, а на дальше... — Останетесь довольны всегда-съ. Побольше богатенькихъ понтовъ привозите. Петя направился въ игорную. Размоловъ металъ, понтировали одни шулера. XLVI. На одной изъ маленькихъ подчердачныхъ квартиръ большаго дома въ Гончарной жило семейство»швеи«, какъ оно извѣстно было всѣмъ сосѣдямъ и жильцамъ по ближайшимъ лѣстницамъ. Такъ, впрочемъ, и всѣ приходящіе спрашивали дворника. У этой швеи былъ и мужъ, носившій нѣсколько лѣтъ кличку «пьяницы», и какъ этотъ пьяница былъ нрава кроткаго не буянилъ, не дрался, то и не возбуждалъ ни въ комъ никакихъ неудовольствій. Это семейство, т. е. швея и ея маленькія дочери, отличались трудолюбіемъ и жили если не въ достаткѣ, то и не въ нищетѣ, и скромнымъ поведеніемъ и услужливостью пріобрѣли всеобщее одобреніе многочисленныхъ жиль- ====page 594==== цовъ. Мать съ дочерьми занималась больше шитьемъ простаго бѣлья по заказу, а рыночную работу брала уже въ то время, когда не было другой работы, приносившей большую выгоду. Обѣ дѣвочки, изъ которыхъ старшей было уже лѣтъ около пятнадцати, ходили въ малолѣтствѣ въ нѣмецкую школу, одѣвались чисто и усердно помогали матери. Домашнюю тишину и согласіе смущалъ только глава семейства, разумѣется, глава номинальный, тощій мужчина лѣтъ подъ пятьдесятъ, пившій запоемъ, но въ трезвыя минуты искусно клеившій, когда у него переставали дрожать руки, прелестныя коробочки и бонбоньерки, сбываемыя имъ въ кондитерскія. Имѣя дома готовый теплый уголъ, кусокъ хлѣба и стаканъ чаю, пользуясь самымъ внимательнымъ уходомъ домашнихъ, человѣкъ этотъ не получалъ, однако-жъ. дома ни капли водки, составлявшей главную цѣль его жизни, и вотъ на сороковомъ году — онъ не пилъ какъ-то сряду восемь мѣсяцевъ — выучился переплетному мастерству и преимущественно занялся клееніемъ коробочекъ. Работа его была такъ хороша и отличалась такимъ изящнымъ вкусомъ, что онъ, въ особенности передъ извѣстными праздниками, зарабатывалъ довольно денегъ, и если удавалось, что приносилъ ихъ домой, то жена его копила его капиталъ и покупала ему какую нибудь обновку, но въ большинствѣ случаевъ шелъ по кабакамъ и пивнымъ, давая возможность мастеру пропадать по цѣлымъ суткамъ. Въ послѣдніе годы, однако-жъ, швея изловчилась, и, узнавъ по какимъ кондитерскимъ мужъ носилъ работу, отправилась къ хозяевамъ заведеній и упросила ихъ выдавать мужу на руки не болѣе рубля, а остальное удерживать. При этомъ она объявляла и причину своей просьбы. Такъ и дѣлалось. Въ трезвыя минуты мужъ благодарилъ ее за это, и самъ сознавался кондитерамъ, что жена хорошо поступала, но когда забиралъ въ голову, ему становилось жаль, что трудъ его эксплуатировали, какъ онъ выражался. Кончилось тѣмъ, что для успокоенія совѣсти онъ относилъ часть работы и къ знакомымъ кондитерамъ, но чаще продавалъ незнакомымъ, и даже клеилъ коробочки для аптекъ, выгораживаясь болѣе и болѣе изъ семейнаго контроля. Онъ обладалъ какою-то желѣзною натурою и если поддерживалъ себя алкоголемъ умѣренно, то казался здоровымъ человѣкомъ. Былъ лѣтній, душный вечеръ. Въ чистой квартирѣ швеи вѣтерокъ свободно разгуливалъ въ открытыя окна, колебля бѣлыя занавѣски и шелестя вѣтками и листьями незатѣйливыхъ растеній. На большомъ кругломъ столѣ, заваленномъ ====page 595==== работою, двѣ хорошенькія дѣвочки очищали мѣсто и устанавливали самоваръ и чайный приборъ. Довольно высокаго роста женщина, еще не старая, но довольно худощавая, въ опрятномъ костюмѣ, доканчивала пеструю ситцевую рубаху. Старшая дѣвочка съ большими карими глазами, кокетливо перевязавшая алою лентою шелковистые черные волосы и вся раскраснѣвшаяся, суетилась какъ-то особенно. — Да что съ тобою, Лиза? спрашивала мать кроткимъ голосомъ, обращаясь къ старшей дочери, ты вотъ какъ возвратилась домой — точно сама не своя. — Я, маменька, ничего, отвѣчала Лиза, извѣстно жарко, ну, и раскраснѣлась. — Да я тебя не о краскѣ спрашиваю. — Сокк-ррушу! раздалось за перегородкою. — Ну, проснулся! сказала вдругъ тревожно швея, есть ли у него кувшинъ съ квасомъ? — Какъ же, маменька, отвѣчала младшая дочь, я поставила и льду подложила. Швея, окончивъ и свернувъ рубашку, осторожно подошла къ двери и начала прислушиваться. Слуха ея коснулись тяжелое неровное дыханіе и легкій храпъ съ присвистомъ. — Нѣтъ, спитъ, сказала она, махнувъ рукою. И куда это онъ сталъ относить работу, Катя? — Третьяго дня, какъ вы приказывали, я слѣдила за папашею и говорила уже вамъ, что онъ заходилъ въ Знаменскую аптеку. — Ну, хорошо, онъ продалъ коробки для аптеки, а гдѣ же сбылъ двѣ бомбоньерки? — Признаться, не досмотрѣла. — Брръ! раздалось въ другой комнатѣ. — Поди, Лиза, посмотри — можетъ быть проснулся и не хочетъ ли чаю. Дѣвочка постучалась. — Папа, а, папа! — Ну? — Не угодно ли чаю? — Это ты, Лиза? — Я. — Какъ бы съ лимономъ. — Есть, папаша, еще половина лимона. — Хорошо, приду. Брръ! — Охъ, онъ никакъ еще не совсѣмъ проспался. Швея начала заваривать чай. Дѣвочка отодвинула работу ====page 596==== къ одному концу стола, а опорожненное пространство покрыла довольно свѣжею салфеткою. Въ эту минуту раздался звонокъ. Лиза вспыхнула. — Катя, ступай отвори, шепнула она. — Кто бы это такой? спросила швея. Въ кухнѣ послышался мужской голосъ. Катя упомянула, что надобно сказать маменькѣ, но дверь изъ кухни отворилась, и въ комнату вошелъ Брантмауэръ. — А вотъ она наша красавица! сказалъ онъ. Лиза уже поблѣднѣла. — Что вамъ угодно, господинъ, и какъ вы къ намъ попали? спросила швея встревоженнымъ голосомъ. — Позвольте все разсказывайтъ, отвѣчалъ Брантмауэръ, безъ церемоніи садясь на стулъ и смотря на Лизу. Мы слыхалъ, ви корошо рубашки шьетъ. — Я больше простыя-съ. — Нишаво. Мы видѣли, какъ ваша дочь носитъ работа, мы узналъ, что вы бедна и пришли заказайтъ. Это ваша дочъ? — Какой бутончикъ! Вы, миленькая, тоже шьетъ. — Шью-съ, едва слышно отвѣчала Лиза, со слезами на глазахъ. — Ну, мадамъ, можно заказайтъ? — Нѣтъ, отвѣчала швея твердымъ голосомъ, мы такого бѣлья не шьемъ, какое вамъ нужно. — Ну, я вамъ заказываю дюжину простыхъ, мнѣ надо, у меня много люди... Што-жъ, вы, миленькая, уходите? обратился Брантмауэръ къ Лизѣ, которая ретировалась въ кухню, я вамъ кочу заказайтъ. — Знаете что, господинъ, сказала строго швея, мы хоть и бѣдны, но не нищіе и совсѣмъ не то, что вы думаете. — Я нишаго не думай, а считай, что надо помогайтъ. — На этомъ благодаримъ. Только извините, я васъ попрошу оставить насъ. — Какъ и шайку не дадите? — Какой вамъ у насъ чай! — А ваша дочь корошенька, право, за одно смотрѣть можно дать дорого. — По чести прошу васъ, господинъ, отстаньте. Лиза, Катя! ступайте въ другую комнату. — Зашѣмъ? И что вы, мадамъ, сердился? Это не годится. Я вѣдь добро желалъ. Я ошень богата. ====page 597==== — Пусть при васъ ваше богатство, а я по чести прошу, уйдите. — Сокк-ррушу! раздалось надъ ухомъ Брантмауэра. Кто это буянитъ. Брантмауэръ оглянулся. Надъ нимъ съ поднятыми большими ножницами стояла высокая фигура въ халатѣ, въ одной галошѣ на босу ногу, не бритая, съ полупьяными глазами. — Тише, тише, Косподь съ вами. — Брантмауэръ! закричалъ хозяинъ, роняя ножницы. Какъ, у меня въ квартирѣ? — Неужто Слезкинъ? — Онъ самый, какъ есть Макаръ Ивановъ. — Ну, вотъ, Макарушка, хоть они твои знакомые, а не хорошо поступаютъ. — Вы напрасно, мадамъ. — Въ чемъ дѣло? спросилъ Слезкинъ, приходя въ себя. — Да вотъ господинъ пришелъ и началъ приставать къ Лизѣ... Видѣлъ ее въ городѣ, что-ль... — Слюшай, Макаръ Иванышъ, говорилъ Брантмауэръ, я увиделъ девушка бедной носилъ работа, ну и думалъ надо заказайтъ. — Отъ доброты сердца, сказалъ Слезкинъ, улыбнувшись: да ты очень мягкосѳрдъ, Фрицъ, и готовъ благотворить… молоденькимъ дѣвочкамъ. Глаза его пытались вспыхнуть. — Вонъ, подлецъ! закричалъ онъ неистовымъ голосомъ, подымая съ полу ножницы. Не смотря на свой большой ростъ и силу, Брантмауэръ струсилъ и началъ пятиться къ двери. — Такъ давно не видался, говорилъ онъ. — Пріятное свиданіе! сказалъ Слезкинъ. Чортъ бы тебя побралъ! Года три назадъ въ пяти рубляхъ отказалъ. На что подлецъ Линейкинъ и тотъ лучше тебя... А теперь вздумалъ благотворить... Если ты еще разъ... Но Брантмауэръ ретировался, и семья Слезкина усѣлась за столъ. Слезкинъ съ тѣхъ поръ, какъ мы съ нимъ разстались, уже не поправлялся. Онъ уѣзжалъ послѣ извѣстнаго происшествія, но скоро возвратился безъ гроша къ прежней своей хозяйкѣ и началъ влачить жалкое сушествованіе. Разумѣется, пріятели отшатнулись. Страсть къ вину взяла свое. Черезъ годъ умерла княгиня Тулумбасова, и Параша, получивъ пять тысячъ по завѣщанію, взяла свою дочь изъ Воспитательнаго ====page 598==== дома и переѣхала жить къ Ѳеклѣ Ивановнѣ. Она вышла замужъ за Слезкина или, лучше сказать, женила его на себѣ. Кромѣ полученныхъ по завѣщанію, у Параши было собрано своихъ тысячи полторы, да вещей имѣла она рублей на тысячу. Первое время она давала мужу денегъ на разживу, онъ ходилъ въ картежные дома и порою выигрывалъ, но послѣ ударился въ разгульную жизнь и прокучивался до копѣйки. Не смотря на все это, Параша любила его. Она плакала, убивалась, но когда у нея родилась вторая дочь, она поклялась передъ образомъ не давать мужу денегъ. Такъ она и поступала. Слезкинъ глубже и глубже падалъ. Шулера не принимали уже его въ домъ, потому что онъ не могъ доставлять богатыхъ молодыхъ людей, и относительно техниковъ недостатка не было. Ему перепадали иногда крохи, и онъ пользовался даровымъ угощеніемъ. Не смотря, однако-жъ, на сильное нравственное паденіе, у Слезкина все еще оставалась капля человѣческаго чувства, и онъ сознавалъ признательность къ Парашѣ. Онъ иногда благодарилъ ее за кусокъ хлѣба и уголъ и обѣщалъ исправиться. Параша по совѣту одного старика-чиновника накупила банковыхъ билетовъ и твердо рѣшилась жить кое-какъ на проценты, разсчитывая поддерживать себя работою. Она была хорошая швея и умѣла перебиваться. Въ послѣднее время на, Слезкина находили полосы трезвости на мѣсяцъ и больше, и онъ видимо поправлялся. Въ это время трудно было найти болѣе кроткаго семьянина. Разумѣется, онъ не измѣнялъ своему призванію и ходилъ на картежные вечера самаго низкаго разбора, но мелкое мошенничество ему плохо удавалось, а крупные плуты, какъ мы уже сказали, недолюбливали его. Шлыкевичъ разбогатѣлъ и не кланялся съ нимъ. Салинъ, отпустивъ брюшко, уѣхалъ куда-то. Либхенъ распился и тоже бѣдствовалъ. Крѣпкая желѣзная натура Слезкина напрягалась и все еще выдерживала постоянный напоръ злоупотребленій. Встрѣча съ Брантмауэромъ въ тотъ день окончательно отрезвила его. Лиза плакала. Мать бранила ее, хотя и знала, что бранить не за что. Слезкинъ погладилъ Лизу по головѣ и спросилъ о подробностяхъ. Дѣвочка разсказала, что когда она входила въ ворота дома, куда носила починенное бѣлье, ее остановилъ господинъ, который дурно говорилъ по русски, и разспрашивалъ куда она идетъ, чѣмъ занимается. Узнавъ, ====page 599==== что она съ матерью шила бѣлье, онъ спросилъ адресъ и сказалъ, что ему тоже нужно заказать. Отдавъ работу, она получила деньги и весело возвращалась домой, но у воротъ встрѣтилъ ее снова тотъ же господинъ. Онъ шелъ вслѣдъ за нею и все разспрашивалъ, какъ она живетъ, бываетъ ли у нихъ кто нибудь. Приглашалъ ее зайти въ кондитерскую выпить шоколаду. Она испугалась и просила его отстать. Онъ смѣялся и все шелъ за нею. Она безъ надобности поворотила на Владимірскую, господинъ не отставалъ. Вдругъ изъ одного магазина вышла высокая дама, увидѣла его и начала его ругать по нѣмецки. Лиза поняла, что она бранила его за нее. Господинъ сконфузился и пошелъ съ дамою назадъ къ Невскому, а Лиза въ это время успѣла уйти по Стремянной. — Отчего же ты не разсказала мнѣ этого? спросила мать. Я видѣла, что ты сама не своя. — Что же, маменька, разсказывать! Я и то вижу, что вы часто плачете, да убиваетесь... а тутъ еще я. Мало тамъ, что говорятъ мнѣ и на улицѣ и въ лавкахъ, куда ношу работу. Лишь бы я была невиновата, а слова — вѣтеръ. Воцарилось молчаніе. Слезкинъ наклонилъ голову. — Дайте мнѣ лимона, проговорилъ онъ наконецъ. Этотъ Брантмауэръ подлецъ! Вы его въ шею. Слезкинъ скромничалъ съ недѣлю, т. е. выходилъ прогуляться, зашибалъ иногда въ погребкахъ рубля по два, но возвращался домой трезвъ и отдавалъ женѣ деньги. Дня черезъ три дрожь въ рукахъ прошла, и онъ дѣятельно принялся за свои коробочки. Изъ всѣхъ нѣкогда знакомыхъ людей онъ встрѣчался только съ Аркашею, послѣднее столкновеніе съ которымъ, какъ припомнитъ читатель, было не весьма дружественное, но чрезъ много лѣтъ они сошлись короче. Аркаша не разбогатѣлъ тогда, хотя имѣлъ твердое намѣреніе и несомнѣнную надежду. Будучи самъ первостепеннымъ плутомъ, онъ наскочилъ на доку, болѣе искуснаго, который оплелъ его въ недѣлю, очистилъ триста рублей, добытыхъ у Слезкина, и выпустилъ Аркашу въ трубу, не запачкавъ сажею, какъ говорится у мошенниковъ. Они выражаются, что выпустить ближняго въ трубу еще небольшая важность, но надобно дѣйствовать такъ, чтобъ не пристала ни одна пылинка сажи. Послѣ этого Аркаша не пускался уже ни въ какія аферы, а сколачивалъ по маленьку деньгу. За нѣсколько лѣтъ онъ собралъ было около тысячи, зашивая ихъ въ жилетъ, а потомъ сдѣлалъ себѣ для этой цѣли ладонку. По одинъ пріятель — со- ====page 600==== угольникъ примѣтилъ какъ-то эту штуку, попотчивалъ его кофейкомъ, отъ котораго Аркаша проспалъ сутки, обрѣзалъ ладонку и пропалъ съ квартиры. Такъ Аркаша и не видѣлъ его съ тѣхъ поръ. Въ это время онъ сталъ запивать, и хоть многіе его пріятели понажились, но ему не хотѣли помочь и даже совсѣмъ отступились. И вотъ Аркаша, сознавъ свою безталанную долю, началъ пробавляться то мошенническою грошевою игрою, то при большихъ сходбищахъ карманнымъ воровствомъ. Относительно послѣдняго онъ былъ чрезвычайно остороженъ и если имѣлъ отъ этого небольшую пользу, за то ни разу и не попадался. Случалось, что гдѣ нибудь въ церкви его заподозрѣвали и устремлялись за нимъ въ погоню, но уже въ то время, когда онъ былъ близокъ къ выходу, а, юркнувъ на улицу, Аркаша не принадлежалъ къ числу тѣхъ, которые ловились. Послѣ разгрома въ Зеленомъ Дубѣ«, въ которомъ уже не возобновлялась запрещенная игра, Аркаша нашелъ пристанище въ одномъ изъ тѣхъ постоялыхъ дворовъ, въ которыхъ никто никогда не останавливался, ибо для этого и необходимыхъ приспособленій не было, но въ которомъ по вечерамъ собирались подонки петербургскаго люда. Названіе ему было »Везувій«. Смастеривъ рубля на полтора коробочекъ и сбывъ ихъ въ трехъ мѣстахъ, Слезкинъ, постившійся нѣкоторое время, направлялся прямо къ Везувію. Костюмъ на немъ былъ довольно вытертый, хотя надобно отдать справедливость его семейству, онъ никогда не выходилъ изъ дома оборванцемъ или перепачканнымъ: все было тщательно зачинено и вычищено, и только Слезкинъ возвращался домой иногда уже обшарканный, въ пуху, въ грязи и въ соломѣ. Было еще довольно рано. Везувій не былъ еще въ полномъ комплектѣ, какъ выражались его завсегдатаи, но на черной половинѣ посѣтители уже орали какую-то пьяную пѣсню, и даже въ бильярдной подрались два шулера, не помирившись за какого то мотыгу, проигравшаго часы съ цѣпочкою. У крыльца попался Слезкину Арката, который тутъ стоялъ какъ бы на караулѣ. — Ты, что здѣсь торчишь? — Чего дерешь горло-то! Дѣло есть. Присядь на крылечкѣ. Слезкинъ присѣлъ и кстати началъ вынимать изъ кармана мелочь и указывать въ замшевый кошелекъ. — А много? ====page 601==== — Гдѣ тамъ много? Всего рубль шестьдесятъ. — И то деньги — значитъ, на выпивку будетъ. Вотъ я вижу, Макарушка, руки у тебя не больно трясутся — нукось, сослужи службу себѣ и мнѣ. — А что? — Есть человѣкъ. Пробовалъ было обдѣлать одинъ, но не совладаю. — По крайней мѣрѣ, откровенно. — Что-жъ намъ съ тобою церемониться. Еслибъ, значитъ, моя сила, я бъ его одинъ сграбасталъ и шабашъ. — Съ деньжонками? — Были, да махнулъ шибко. — Такъ чортъ ли въ немъ! — Не говори. Остался перстенекъ, этакъ рубликовъ въ двадцать, ну теперь шашка и кинжалъ, отдѣланные въ настоящее серебро — самъ пробу видѣлъ — на худой конецъ двадцать пять стоятъ. — Во что же онъ гораздъ? — Ни во что. Но пойдетъ на штосикъ. Я признаться мечу плоховато, да онъ какъ будто сторонится меня. — А! — Вотъ ты прометалъ бы, Макарушка. За № и угощенье я плачу! за карты тоже, и тебѣ будетъ благодарность. — Какая же это благодарность. Я буду метать, значитъ, главная сила во мнѣ, а ты хочешь дать мнѣ цѣлковый, что-ли? насмѣшливо спросилъ Слезкинъ. — Дамъ тебѣ двадцать копѣекъ съ рубля. — Ого! А половину не хочешь? — Не выгодно. — Въ такомъ случаѣ, мечи самъ. — Честь предложена, а отъ убытка избави Боже. — Свинья ты, Аркаша. — Неправда, самъ ты подлецъ безчувственный. — Не ругаться! — И что ты забралъ себѣ въ голову. Рубль шестьдесятъ въ карманѣ, а туда же ломается. — Ну,, дай сорокъ копѣекъ, и чортъ съ тобою. — Сказалъ двадцать — хочешь бери, хочешь не бери. — Скотина! по крайней мѣрѣ, выпить. — Выпьемъ, Макарушка, только, братъ, опосля. — Пожалуй, это не глупо... Кстати я трезвъ, но надобно бы только немножечко для куражу. — Для куражу слѣдуетъ — это мы съ нашимъ удоволь ====page 602==== ствіемъ. Ступай въ буфетъ, долбони маленькую и являйся сюда. — Какъ же, на свой счетъ? — Я заплачу. Только пей, Макаръ, немного, чтобъ дѣла не испортить. — Ты меня не учи, какъ себя вести, когда дѣло есть. Слезкинъ сходилъ въ буфетъ и вскорѣ возвратился съ откушеннымъ буттербродомъ въ рукѣ. — Исправенъ. А какой дерябнулъ? — Любимой полынной — она меня подкрѣпляетъ. — Видишь, Макаръ, говорилъ Аркаша, понизивъ тонъ: простофиля долженъ придти сейчасъ. Онъ говоритъ, что онъ штабсъ-капитанъ, а просто онъ лакей, только носитъ кавказскую форму. Сказываютъ, будто обокралъ своего барина и убѣгъ, да намъ какое дѣло! — Нехорошо, что вещи проигрываетъ, не попасться бы... — Дай только обдѣлать, вещи сбудемъ — наплевать. Видишь, я назначилъ ему пораньше свиданіе въ Везувіи и караулю. Если подойдетъ, я его сейчасъ изъ-подъ воротъ въ номера, знаешь, чтобъ въ трактирѣ не видали. Данилка тамъ у меня пріятель, никому не скажетъ изъ игроковъ, а я ужъ признаться и номерочекъ взялъ. — О, ты ловокъ! Аркаша потеръ руки. — Если не хочешь сидѣть у крыльца, да тебѣ и негоже, иди на чистую половину, а я только дождусь гостя, сейчасъ дамъ знать. Слезкинъ пошелъ въ билльярдную. Черезъ полчаса половой его вызвалъ. — Аркадій Ивановичъ васъ спрашиваетъ. Слезкинъ отправился въ номеръ. Аркаша потчивалъ уже чаемъ гостя, довольно высокаго мужчину въ горскомъ фантастическомъ костюмѣ, изобрѣтенномъ армянами. Личность гостя была крайне глуповатая. Слезкинъ умѣлъ овладѣть имъ, освѣдомлялся о его храбрыхъ подвигахъ, тотъ вралъ, на чемъ свѣтъ стоитъ, и кончилось тѣмъ, что послѣ пуншу кавказецъ проигралъ въ штосъ пять рублей, кольцо и кинжалъ. Онъ предложилъ еще шашку въ серебряной оправѣ, но какъ этого оружія не было на лицо, а оставалось оно дома, то банкометъ и не согласился. Тогда проигравшійся просилъ сходить съ нимъ взять шашку и еще кое-какія вещи. Аркаша предложилъ себя въ спутники, но попросилъ кавказца выходить къ воротамъ и подождать, ====page 603==== пока онъ расплатится. Такъ и сдѣлали. Когда понтъ вышелъ изъ корридора, Аркаша быстро взялъ со стола деньги и кольцо. — Это будетъ мое, а это твое, шепнулъ онъ, указывая на кинжалъ: и ты сейчасъ же улепетывай домой. Слезкинъ хотѣлъ было протестовать, но не успѣлъ. Спрятавъ кинжалъ подъ пальто, онъ поспѣшилъ выйти на улицу, разсчитывая, чтобъ не было какого скандала. Домой казалось ему очень рано, а между тѣмъ кинжалъ подъ полою представлялъ своего рода затрудненіе, ибо ему хотѣлось получить за него побольше, такъ какъ на выпивку у него имѣлось денегъ достаточно. Онъ разсудилъ отнести сперва кинжалъ домой, а потомъ на свободѣ пойти прицѣниться, и поступить, смотря потому выгоднѣе ли продать, или заложить его. При томъ же Слезкинъ выпилъ не настолько, чтобъ удолетворить своей неугомонной жаждѣ, которая требовала возліяній. Въ кабакъ ему заходить не хотѣлось, — Слезкинъ дѣлалъ это въ самыхъ крайнихъ случаяхъ, — а располагалъ онъ усѣсться гдѣ нибудь на вольномъ воздухѣ, въ садикѣ и просто тянуть калинкинское пиво, которое хотя и опьяняло его, однако, процессъ его потребленія съ папироскою сулилъ ему больше удовольствія. Кинжалъ только ставилъ его въ тупикъ. Спрятать его было трудно по причинѣ большихъ размѣровъ, а мирному гражданину являться съ такимъ оружіемъ въ питейное заведеніе, значило возбудить подозрительность полиціи, которая въ ту эпоху начинала уже немного заниматься своими обязанностями. Наконецъ, если и не боязнь полиціи, то всетаки благоразуміе запрещало Слезкину отправляться съ какою бы то ни было цѣнною вещью въ мелкіе трактиры и пивныя, ибо онъ зналъ, что навѣрное встрѣтится тамъ съ личностями, которыя безъ церемоніи заявятъ права на его собственный кинжалъ, какъ это ему случалось не разъ видѣть во время своей многолѣтней практики. »А не лучше ли заложить или продать его сейчасъ«, мелькнуло въ головѣ Слезкина, и онъ схватился за эту мысль, разсчитывая выручить нѣсколько рублей, на которыя могъ кутить цѣлую недѣлю. Слезкинъ уже и въ трезвыя минуты не думалъ больше ни о чемъ, какъ о своихъ эпикурейскихъ наслажденіяхъ, такъ какъ зналъ, что семья не останется умирать съ голоду и что ему самому до смерти обезпеченъ кусокъ хлѣба; на все прочее онъ давно махнулъ рукою. Любимый завѣтный его картежный міръ былъ закрытъ для него и силою сложившихся обстоятельствъ и какою-то роковою полосою, въ которой онъ видѣлъ нѣчто сверхъестественное, не смотря на свое развитіе. Онъ ====page 604==== не сознавалъ, что тутъ главную роль играло пьянство, которому онъ неумѣренно предавался еще съ молоду, притупившее его умственныя способности, разстроившее весь нравственный міръ до того, что онъ не могъ уже отдать себѣ отчета въ своемъ паденіи. Онъ, какъ говорится, просто оскотинился, и міросозерцаніе его съузилось до такой степени, что онъ думалъ только о завтрашнемъ днѣ, и въ продолжительныя минуты трезвости, если такія выпадали, все свое вниманіе сосредоточивалъ на клееніи коробочекъ и бонбоньерокъ. Въ описываемый день, однако-жъ, во время путешествія отъ окрестностей Николаевскей желѣзной дороги до Гостинаго двора, гдѣ онъ намѣревался порѣшить съ кинжаломъ, не совсѣмъ охмѣлѣвшій Слезкинъ былъ застигнутъ неожиданно мыслями, выходившими изъ нормальнаго круга его размышленій. Встрѣча съ Брантмауэромъ, встрѣча у себя на квартирѣ съ человѣкомъ, причинившимъ ему много зла и оскорбившимъ дочь его, почти ребенка, подняла со дна приниженной души его какое-то смутное чувство человѣческаго достоинства. Потерявъ давно стыдъ и совѣсть въ шулерскихъ кружкахъ, будучи битъ не разъ во время грязныхъ продѣлокъ, онъ уже собственно былъ глухъ къ оскорбленіямъ и могъ переносить все что угодно отъ самой гнусной личности. Но поползновеніе на обиду дочери — обстоятельство, случившееся съ нимъ первый еще разъ, подѣйствовало какъ-то болѣзненно на эту павшую натуру. Ему сперва мелкнула было мысль — весьма естественная въ подобномъ индивидуумѣ — примириться съ Брантмауэромъ, выманить у него нѣсколько денегъ и, кто знаетъ, можетъ быть, снова зажить съ шулерами; однако онъ оттолкнулъ эту мысль, сознавая, впрочемъ, одно препятствіе — жену, отъ которой зависѣло его собстненное существованіе. Дойдя до Аничкина моста, онъ даже пересталъ думать объ этомъ... Отомстить Брантмауэру онъ не могъ, даже это и не повело бы ни къ чему; притомъ же Брантмауэръ поступилъ, какъ поступаетъ половина петербуржцевъ: увидѣлъ хорошенькую дѣвочку, бѣдняжку, живущую жалкимъ трудомъ, и явился познакомиться. Слезкинъ самъ дѣлалъ это не разъ во времена оны, и не вмѣнялъ себѣ подобныхъ поступковъ въ преступленіе. Привязанности къ семейству онъ не имѣлъ никогда, жены не любилъ и прежде, а женился экспромтомъ въ тяжелые моменты существованія и вполпьяна, такъ что подъ вѣнцомъ стоялъ не въ полномъ сознаніи. Къ дѣтямъ тоже не чувствовалъ особой привязанности. Конечно, онъ понималъ все безобразіе битья дѣтей и въ этомъ отношеніи былъ добръ ====page 605==== къ нимъ, но тѣмъ и оканчивалась вся доброта. Когда у него заводились иной разъ деньжонки, онъ любилъ легкія оргіи въ Фонарномъ, а подъ конецъ въ Щербаковомъ переулкѣ, и въ подобномъ настроеніи жена и дѣти казались ему какимъто неестественнымъ условіемъ его существованія. Между тѣмъ жалкая семья только и служила ему надежнымъ пріютомъ и источникомъ преданной помощи, въ которой этотъ погибшій человѣкъ нуждался почти постоянно. Когда Слезкинъ подошелъ къ Гостиному двору, магазины и лавки уже запирались, такъ что онъ не успѣлъ не только сбыть свой кинжалъ, но не могъ даже ни у кого освѣдомиться о настоящей его цѣнности. — Какъ я, однако-жъ, отупѣлъ, подумалъ онъ: не могъ сообразить, что въ десять часовъ никого не застану. Машинально онъ поворотилъ назадъ. Панель была полна народа, который, пользуясь прекрасною погодою, вышелъ на улицу подышать чистымъ, сравнительно, воздухомъ. Преимущественно толкались рабочіе, да тѣ изъ купечества и чиновничества, которые скупились или не имѣли возможности проѣхать куда нибудь за городъ. Слезкинъ шелъ, мало обращая вниманія на толпу, которая въ свою очередь не замѣчала его, и думалъ объ одномъ, какъ провести вечеръ, или лучше сказать, какъ выгоднѣе израсходовать мелочь, которая имѣлась у него въ карманѣ. Но при этомъ его началъ безпокоить кинжалъ, какъ вещь, мало подходящая къ такого рода заведеніямъ, какія онъ намѣревался посѣтить. Но вдругъ ему блеснула мысль — онъ могъ раскутиться на пятачекъ и доѣхать въ общественной каретѣ почти до Гончарной улицы, спрятать дома оружіе и отправиться гулять хоть на цѣлую ночь. Кареты какъ нарочно по пути не было. Слезкинъ въ ожиданіи завернулъ въ одинъ подземный трактиръ, выпилъ большую рюмку очищенной и тотчасъ же вышелъ на улицу. Когда онъ пріѣхалъ въ дилижансѣ до вокзала желѣзной дороги, его порядочно разобрало, но онъ все таки дошелъ домой, гдѣ, однако жъ, завалился спать и проснулся только на другой день утромъ. Жена освидѣтельствовала его кошелекъ, взяла оттуда рубль, а остальную мелочь оставила мужу. Въ серебряной оправѣ кинжалъ былъ секвестрованъ. За утреннимъ чаемъ Слезкинъ, безмолвно покорявшійся женѣ, показалъ, однако жъ, силу воли. Онъ потребовалъ кинжалъ на томъ основаніи, что вещь отдана была ему на сохраненіе и что онъ обязанъ былъ возвратить ее настоящему ====page 606==== хозяину. Параша долго не соглашалась, наконецъ, должна была уступить, во первыхъ, потому, что ея Макаръ еще никогда не былъ настойчивѣе въ своихъ требованіяхъ, во вторыхъ, подумала, что и въ самомъ дѣлѣ кинжалъ чужой, а въ третьихъ, избѣгая при дѣтяхъ ссоры, такъ какъ никогда еще она сама не бывала причиною какого нибудь крупнаго неудовольствія. — Возьми, если хочешь, сказала она, только я боюсь, чтобъ этотъ ножъ не надѣлалъ тебѣ какой нибудь бѣды. — Какую же бѣду онъ можетъ надѣлать, Параша? Отнесу и отдамъ. Въ это время старшая дочь внесла старательно вычищенное отцовское пальто, къ которому были пришиты двѣ недостававшія пуговицы. — Молодецъ Лиза! сказалъ Слезкинъ, ужъ вотъ какъ заработаю денегъ, куплю тебѣ гостинца. Купилъ бы и сегодня, да мать твоя очистила мой кошелекъ. — Неправда, отозвалась Параша, у тебя осталось еще больше полтинника. — Видишь, что вздумала! Неужели мнѣ такъ и быть безъ копѣйки? — А на что тебѣ деньги, Макарушка? Вотъ вчера какой пришелъ. — Ей-Богу, только гривенникъ истратилъ. — Можно бы и ничего не тратить. — Старая пѣсня! И Слезкинъ принялся за чай. Онъ вообще не любилъ, когда его упрекали, да это и случалось очень рѣдко, развѣ уже долговременно продолжался пароксизмъ, требовавшій постояннаго ухода, а то все обходилось миролюбиво. Слезкинъ уходилъ иногда безъ денегъ, однако никогда не возвращался раздѣтымъ, да. и не таскалъ ничего изъ дому. Онъ всегда находилъ себѣ возможность напиться, въ особенности, въ игорныхъ трущобахъ, за которыми въ Петербургѣ нѣтъ остановки. Часу въ двѣнадцатомъ Слезкинъ вышелъ на промыселъ и направился прямо къ Гостиному. У Вишневскаго ему сказали откровенно, что кинжалъ ничего не стоитъ, а только имѣетъ кое-какую цѣнность серебряная оправа — по этому и купить отказались. Въ армянскомъ магазинѣ ему указали на десятки своихъ кинжаловъ, на которые мало находилось покупателей, но давали Слезкину два рубля. ====page 607==== — Ну, ужъ лучше я оставлю у себя, сказалъ онъ и вышелъ, разсчитывая, что въ какомъ нибудь трактирѣ дадутъ больше. Слезкинъ медленными шагами побрелъ по Садовой. Заходилъ онъ въ рынокъ, гдѣ давали ему за кинжалъ рубль семьдесятъ копѣекъ, увѣряя, что и на эту сумму не будетъ серебра, а такъ ужъ хотѣли сдѣлать ему удовольствіе. Слезкиъ рѣшился сбыть вещь въ трактирѣ. Зайдя предварительно въ кабакъ и выпивъ добрую порцію очищенной, что ему требовалось для подкрѣпленія силъ, онъ направился уже было въ дальныя области Измайловскаго полка, въ смутной надеждѣ встрѣтить въ одномъ погребкѣ Аркашу, какъ на дорогѣ увидалъ надъ однимъ подъѣздомъ вывѣску: »Ссуда денегъ«. Ему блеснула мысль попробовать заложить кинжалъ, хотя онъ и твердо былъ увѣренъ, что никогда не выкупитъ его, а съ цѣлью не дадутъ ли побольше, чѣмъ при продажѣ. Дощечка съ надписью »ссуда денегъ« и съ нарисованною рукою, указательный палецъ которой указывалъ на каждой площадкѣ все выше и выше, привела Слезкина къ довольно низкой двери, обитой черною клеенкою. Онъ позвонилъ. Дверь ему отворилъ высокаго роста усатый человѣкъ, похожій на отставнаго солдата. — Здѣсь закладываются вещи? — Пожалуйте направо въ контору. Слезкинъ прошелъ направо. Въ довольно свѣтлой большой комнатѣ, одна сторона которой занята была широкимъ прилавкомъ, стояло три женщины и мужчина. Одна изъ женщинъ раскладывала на прилавкѣ шубу, которую разсматривалъ небольшаго роста человѣкъ съ просѣдью и необыкновенно плутовскими глазами. — Двѣнадцать, если угодно, говорилъ онъ. — Помилуйте, мнѣ двадцать пять давали. — Какъ угодно. — По крайности, двадцать. — Не могу. Оцѣняю по совѣсти, а если вамъ не угодно, извините — другіе дожидаются. Ростовщикъ разомъ остановился. Лицо его вытянулось, руки задрожали. — Вамъ что угодно? спросилъ онъ, какимъ-то оборвавшимся голосомъ у Слезкина. Тотъ, молча, подалъ кинжалъ. — Признаться... мы этихъ оружій не очень... однако... ====page 608==== — Мнѣ на мѣсяцъ, говорилъ Слезкинъ, стараясь не смотрѣть въ глаза ростовщику. — Рубля три, если угодно. Слезкинъ подошелъ къ прилавку, взглянулъ на ростовщика и вздрогнулъ въ свою очередь. — Три рублика, проговорилъ ростовщикъ почти шопотомъ. — Каллистратъ! закричалъ Слезкинъ такимъ пронзительнымъ голосомъ, что всѣ присутствовавшіе встрепенулись, а изъ передней выглянула усатая фигура. — Макаръ Ивановичъ, пролепеталъ ростовщикъ, я васъ мигомъ узналъ. Будьте добры, потише и не угодно ли вамъ ко мнѣ въ комнату. Слезкинъ не могъ опомниться отъ изумленія. Черезъ столько лѣтъ ему удалось встрѣтить своего вора и грабителя, котораго убить онъ не разъ давалъ себѣ слово. — Разбойникъ! — Макаръ Ивановичъ, сказалъ Каллистратъ еще тише, что прошло, въ воду кануло, а если вамъ угодно зайти ко мнѣ въ комнату, вы сдѣлаете лучше, чѣмъ здѣсь горячиться по напрасну. Слезкинъ заскрежеталъ зубами. — Ты еще, пожалуй, задушишь меня. — Шутники вы, Макаръ Ивановичъ, проговорилъ ростовщикъ, нѣсколько оправившись. Матрена Сергѣевна! прибавилъ онъ, обращаясь къ разряженной женщинѣ, сидѣвшей за конторкою, пожалуйста, отпустите публику, а мнѣ вотъ надобно переговорить съ господиномъ. Пожалуйте, Макаръ Ивановичъ. — А кинжалъ-то? — Пусть полежитъ здѣсь — мы его принесемъ. Пожалуйте! И выйдя поспѣшно изъ-за прилавка, Каллистратъ провелъ гостя въ просторную, хорошо меблированную комнату и заперъ дверь изъ залы. — Прошу садиться. — Каллистратъ! Ты отъ меня не отдѣлаешься. — И полноте! Конечно, я виноватъ передъ вами, но сами изволите разсудить — не я былъ причиною. — Знаю, что обокралъ меня Гременицынъ, но вѣдь и ты ушелъ не съ пустыми руками. — Вѣрьте Богу, вотъ готовъ хоть сквозь землю провалиться, что Ларіонъ Ивановичъ обсчиталъ меня, все отнялъ и прогналъ чуть не въ одной рубашкѣ. — Это могло бы статься, только не съ такимъ мошенни- ====page 609==== комъ, какъ ты, Каллистратъ, сказалъ Слезкинъ, усаживаясь на мягкомъ креслѣ. — Ну, конечно, васъ мудрено увѣрить... Не позволите ли чайку съ ромцомъ? Слезкинъ посмотрѣлъ пристально на ростовщика. — Не съ такимъ ли, какъ тогда... — Ромъ какъ есть настоящій, отвѣчалъ, не моргнувъ глазомъ, Каллистратъ, овладѣвшій уже собою вполнѣ. Эй, Луша! чаю живѣе, да поставь рому. — Подлецъ ты, подлецъ, говорилъ Слезкинъ, у котораго перспектива хорошаго пуншу значительно уже ослабила злобу, ты пустилъ меня по міру. — Макаръ Ивановичъ, ну, я виноватъ, только повторяю — всему злу причиною Ларіонъ Ивановичъ. — Однако, вотъ ты разбогатѣлъ, ростовщикомъ сдѣлался, живешь бариномъ, а я... — Дѣйствительно, поправился, только, ей Богу, по другому случаю. — На мои деньги. — Ни въ жизнь. Даже ваши часы отнялъ у меня Гременицынъ. Если попользовался, такъ вашимъ платьемъ, и то... — Подлецъ! Но въ это время дѣвушка внесла самоваръ, чайный приборъ, поставила бутылку рому и корзинку съ сухарями. — Напейтесь-ка чайку, Макаръ Ивановичъ, а тамъ какъ нибудь, можетъ быть, уладимъ дѣло. — Трудно улаживать съ такимъ разбойникомъ. Ножъ тебѣ развѣ въ бокъ — другаго средства нѣтъ. — Э, полноте! И Каллистратъ дѣятельно занялся приготовленіемъ чаю. Слезкинъ все еще былъ какъ бы не въ нормальномъ состояніи; съ нимъ совершалось нѣчто непонятное. Порою и злоба закипала въ немъ, но скоро являлось и другое чувство, которое какъ бы умѣряло эту вражду, вывѣтрившуюся за столько долгихъ лѣтъ, и вставшую потому только, что случай натолкнулъ на неожиданную встрѣчу. — Знаете что, Макаръ Ивановичъ, я вамъ скажу, молвилъ ростовщикъ, наливъ стаканъ до половины чаемъ и дополнивъ его ромомъ, прошедшаго не воротить, а хотите отъ нынѣ жить дружно? — Напримѣръ? спросилъ Слезкинъ, смакуя пуншъ и отдавая ему въ душѣ полную благодарность. — Вы, какъ я вижу, небогаты. ====page 610==== — Дальше! — Я куплю у васъ кинжалъ, дамъ такъ и быть десять рублей, а потомъ вы придете ко мнѣ на дняхъ, и мы устроимъ одно дѣло. — Какое? — Ну да ваше прежнее. Неужъ-то забыли? — Забыть не забылъ... — Только одно условіе, Макаръ Ивановичъ: въ свободное время пейте сколько угодно, а за дѣломъ ни-ни. — Трудновато будетъ, Каллистратъ, говорилъ Слезкинъ откровенно, придя въ хорошее расположеніе отъ нѣсколькихъ глотковъ забористаго пуншу и при мысли имѣть десять рублей за вещь, за которю не давали и половины. — Ну, ужъ вы понатужьтесь. — Да ты надуешь меня, собака. — Не имѣю надобности. Вы гдѣ живете? — Я женатъ. — А! Ну, это особь статья. Значитъ, не свободны. — Какъ воздухъ свободенъ, сказалъ Слезкинъ, ударивъ кулакомъ по столу. Ты помнишь, ко мнѣ приходила высокаго роста.. — Какъ же. — Ну вотъ на ней женатъ — двое дѣтей. — И супруга сердиться не будетъ? — Я и то по три дня не бываю дома. — Я васъ скоро пристрою. Вѣдь вы искусникъ: Гременицынъ всегда говорилъ, что у васъ золотыя руки. Недавно открытъ одинъ игорный домъ. — Я одѣтъ плохо. — Все исправимъ, Макаръ Ивановичъ. — Кто-жъ открылъ? — Вы не знаете. Есть одинъ человѣкъ молодой и образованный. — Значитъ, все должно быть публика почти знакомая. Мнѣ туда ходу нѣтъ. Линейкинъ, Брантмауэръ, Култуковъ, Млечинскій. — Нѣтъ, нѣтъ! Открылъ игру нѣкто Дротовъ, я даже не знаю, якшается ли онъ съ ними. У него съ утра людъ больше простецкій. Есть и банкометы, но ему, знаете, нуженъ человѣкъ для особой комнаты, чтобъ былъ искусный, образованный. — Тебѣ же какъ все это извѣстно? — Гмъ! Мнѣ надобно деньгу сколотить, у меня вѣдь тоже человѣкъ пять дѣтей. ====page 611==== — При твоемъ ростовщицкомъ ремеслѣ, да при твоихъ плутняхъ... — Все это медленно, Макаръ Ивановичъ. Игрою можно быстро нажить. — Я не прочь, но не могу тебѣ довѣриться. — Напрасно. Я вотъ вамъ довѣряюсь. — Ну, чортъ съ тобою. Когда же приходить-то? — Да хоть завтра объ эту пору. — Спасибо за пуншъ. — А еще? — Нѣтъ, ужъ Каллистратъ, дай мнѣ пораздуматься. Я вѣдь пью мертвую, разумѣется, съ горя... А теперь надо приниматься за дѣло. — Какъ знаете. Я самъ думаю, что такъ лучше будетъ. Право, Макаръ Ивановичъ, заживемъ. Вы вѣдь, о, какой мастеръ! какъ вы бывало жарите этихъ господъ — страсть! — Такъ ты давай мнѣ деньги, а кинжалъ оставь у себя. — Съ моимъ удовольствіемъ. Вотъ десять рублей. — Я и въ контору не зайду. — Какъ угодно-съ. Завтра приходите, мы потолкуемъ на счетъ костюмчика, да и за дѣло. У Дротова бываютъ купчики здѣшніе, ну не любятъ играть въ общихъ комнатахъ, понимаете? Я, признаться, Дротову и денегъ далъ на разживу., — Ну, Каллистратъ, хоть ты поступилъ со мною какъ подлецъ и разбойникъ, но если дашь заработать кусокъ хлѣба, тогда чортъ съ тобою, я все забуду. — И отлично сдѣлаете. — Такъ прощай до завтра. — До свиданія. Вуду ожидать безпременно. Слезкинъ вышелъ и побрелъ прямо домой, серьезно обдумывая неожиданное предложеніе. XLVII. На бойкомъ мѣстѣ Большой Садовой довольно порядочную квартиру занималъ нѣкто Дротовъ, бывшій студентъ 3-го курса, потомъ года два посѣщавшій классы Академіи Художествъ, наконецъ, бросившій всякія занятія и шатавшійся безъ всякаго дѣла по Петербургу. Дротовъ былъ хорошо образованъ, зналъ языки, много читалъ; но въ силу сложившихся обстоятельствъ и окружавшей среды постоянно вращался въ кругу людей, изъ которыхъ многіе входили плутами и негодяями. Столичный этотъ продуктъ слишкомъ хорошо извѣ- ====page 612==== стенъ, чтобъ его описывать. Послѣ разныхъ перепитій и треволненій Дротовъ сдѣлался шулеромъ. Онъ сознавалъ свое соціальное положеніе и все таки съ каждымъ днемъ больше и больше погружался въ самыя грязныя плутни на томъ основаніи, что привыкъ съ молоду жить хорошо, состоянія же никакого не имѣлъ. Игорный домъ представлялъ ему много шансовъ для разживы. Заведеніе свое онъ организовалъ не по примѣру игорныхъ домовъ, существующихъ въ столицѣ и ведущихъ игру преимущественно по вечерамъ. Дротовъ открылъ свой вертепъ съ утра и только до вечера для кого угодно, предлагая своимъ гостямъ водку, селедку, сыръ, колбасу и чай. Вечеромъ обыкновенная публика расходилась, но пріѣзжали уже избранные шулера, которые приводили съ собою какую нибудь жертву, или рѣзались между собою, уловляя другъ друга на какія нибудь новыя невѣдомыя штуки. Этимъ способомъ Дротовъ, самъ почти не участвуя въ игрѣ, получалъ огромную дань за карты и взымалъ доли съ вечернихъ посѣтителей. Утренняя публика часто возмущала егосамаго, потому что здѣсь по большей части собирались подонки человѣчества; но Дротовъ рѣшился нажить деньги и наживалъ ихъ, стараясь только объ одномъ, чтобъ между его посѣтителями не произошло крупнаго скандала, который довелъ бы до полиціи или до суда, а на мелкіе скандалы смотрѣлъ сквозь пальцы, такъ что самыя ярыя извощичьи ругательства получали тамъ право гражданства и по нуждѣ терпѣлась легкая потасовка въ видѣ колоды картъ, пущенной въ физіономію, или затрещины, на которую слѣдовалъ такой-же отвѣтъ, послѣ чего бойцы разнимались и подвергались увѣщаніямъ миротворцевъ. Здѣь не было привилегированнаго банкомета; метали на разныхъ столахъ разныя личности, кто во что гораздъ, а понты тѣснились преимущественнѣе тамъ, гдѣ имъ банкъ представлялъ какія нибудь хоть номинальныя выгоды, или уже личность банкомета располагала публику въ свою пользу. Дѣйствительно, банкометы поступали деспотически, по большей части грубо, словно дѣлая милость понтамъ, которыхъ обыгрывали, и этотъ планъ, эти манеры вліяли непріятно даже на человѣка, не видавшаго ничего кромѣ чистой половины въ какой нибудь сомнительной рестораціи. По этому, если металъ индивидуумъ, которому была присуща вѣжливость по принципу или изъ разсчета, возлѣ такихъ группировались всѣ понты, не взирая даже на стѣснительныя условія игры. У Дротова собиралось человѣкъ до сорока самаго разнокалибернаго люда, отъ молоденькаго купеческаго ====page 613==== сынка, урвавшагося на часокъ отъ суроваго тятеньки и стибрившаго двадцати пяти рублевую, до почтеннаго нѣкогда комерсанта, который раза три бывалъ банкротомъ и въ данное время содержавшагося въ долговомъ, отъ лакея изъ барскаго дома, до барина, вылетѣвшаго въ трубу, отъ разжирѣвшаго мясника, до расфранченнаго мужа содержательницы дома терпимости. Если по невѣдѣнію въ этотъ вертепъ попадалъ человѣкъ истинно порядочный, Дротовъ — надобно отдать ему справедливость — откровенно объявлялъ ему составъ своего общества и извинялъ себя необходимостью нажить деньги, умалчивая только объ одномъ, что у него былъ притонъ всевозможныхъ шулеровъ самой послѣдней категоріи. Вообще онъ имѣлъ манеры человѣка свѣтскаго, жившаго въ хорошемъ обществѣ, и, погрязши въ омутѣ мерзости, все еще смотрѣлъ джентльменомъ. Ему положительно было гадко возиться съ этою аравою, съ этими подонками человѣчества, но они приносили ему гривны и рубли, изъ которыхъ онъ сколачивалъ капиталъ независимо отъ той тайной игры, что велась въ тихомолку и случалась не часто. Прежде открытія вертепа самъ онъ пробовалъ играть; но если дѣйствовалъ на счастье, проигрывался до гроша, если же участвовалъ въ составной игрѣ, ему доставалась мизерная доля. Когда явился въ кружкахъ Васька Размоловъ и началъ загребать деньги тысячами, Дротовъ былъ въ очень черномъ тѣлѣ и даже заискивалъ у этого разгильдяя, какъ онъ называлъ его, а тотъ ломался и куражился и никогда не принималъ его въ долю. Это былъ единственный человѣкъ, къ которому Дротовъ питалъ злобу. Здѣсь мы немного возвратимся назадъ, тѣмъ болѣе, что, вѣроятно, читателю небезъинтересно будетъ узнать хоть вкратцѣ исторію Размолова, который изъ трактирнаго прислужника выскочилъ въ люди, ѣздитъ на рысакахъ, употребляетъ нѣсколько французскихъ словъ и носитъ кольцо съ драгоцѣнными камнями. Во время разгрома въ» Зеленомъ Дубѣ«Васька попалъ въ числѣ прочихъ, какъ прикосновенный къ дѣлу, потомъ скоро какъ-то отдѣлался и безъ гроша выпущенъ былъ на свободу. Мѣсто ему было найдти очень трудно, и приходилось уже подумать о какомъ нибудь рѣшительномъ шагѣ, какъ судьба столкнула его съ извѣстною Аксиньею. Отъ послѣдней онъ узналъ, что Даша бросила своего «стараго», который попался подъ судъ, и жила съ какимъ-то богатымъ купцомъ, чуть не милліонеромъ. Васька тутъ же разсказалъ о своемъ горькомъ житьѣ-бытьѣ и даже заплакалъ. Аксинья ====page 614==== сжалилась и обѣщала переговорить съ барышнею. Такимъ образомъ, на другой или на третій день, въ подвальный уголъ къ Васькѣ, явилась Аксинья, принесла ему тридцать рублей, чтобъ пріодѣлся немного, и велѣла приходить по адресу. Даша приняла Ваську съ участьемъ, обѣщала доставить мѣсто съ однимъ только условіемъ, чтобъ онъ обо всемъ написалъ »шельмецу« Алешкѣ. Размоловъ былъ тронутъ, насколько можетъ быть тронута подобная натура, но уже обращеніе Даши, которая стала гораздо красивѣе и шикарнѣе, не подавало Васькѣ тѣхъ надеждъ, какія лелѣялъ онъ еще недавно. Обхожденіе Даши, если и не было высокомѣрно, то она отбросила всякое, даже и легкое кокетство, которое прежде примѣшивала къ своимъ отношеніямъ съ Размоловымъ, ребячески тѣшась обаяніемъ своей красоты. Она уже кокетничала въ другой сферѣ. Она дѣйствительно помогла Васькѣ, уговоривъ своего самодура дать ему мѣсто въ обширной торговой операціи. Размоловъ тотчасъ же выѣхалъ изъ Петербурга, и года два его не было видно; онъ занимался дѣломъ гдѣ-то въ провинціи. Въ торговлѣ Васька не выказывалъ особенныхъ способностей, но дѣятельно игралъ на билліардѣ и понемногу -плутовалъ въ карты. Хозяинъ пріѣхалъ на ревизію, провѣдалъ объ этихъ подвигахъ своего товарища и хоть упущеній не замѣтилъ, однако прогналъ Ваську со скандаломъ, побивъ его на прощанье. Размоловъ вернулся въ Петербургъ и твердо рѣшился вступить въ какое нибудь игорное товарищество. Дашу онъ не могъ розыскать, за то нашелъ Парамоныча, который, освободясь изъ тюрьмы, снова поступилъ буфетчикомъ въ какой-то мизерный трактирчикъ. Посредствомъ его Васька узналъ нѣкоторые притоны, въ которыхъ, однако-жъ, въ теченіе полугода проигралъ всѣ свои деньги. Одинъ изъ шулеровъ, впрочемъ, объяснилъ ему подъ конецъ, на какую его ловили штуку. Васька два дня посидѣлъ дома и усвоилъ эту штуку. Но онъ такъ и затерялся, то плутуя, то попадаясь въ плутняхъ, и влачилъ самое жалкое существованіе. Не разъ порывался онъ отыскать Дашу и хотя раза два видѣлъ ее на Невскомъ въ блестящемъ экипажѣ и великолѣпныхъ нарядахъ, однако она уже не замѣчала его, и Размоловъ нечувствительно потерялъ надежду. Прошло нѣсколько лѣтъ, Васька перебивался кое-какъ. Мѣста уже онъ не искалъ, потому что облѣнился въ этомъ отношеніи, но въ техникѣ шулерства пріобрѣлъ порядочныя познанія и только искалъ случая приложить ихъ къ практикѣ. Міръ, въ которомъ онъ вращался, не представлялъ удобства ====page 615==== для этого, потому что шайка мошенниковъ, эксплуатировавшая простаковъ, живилась сама грошевыми выгодами и неохотно смотрѣла на новаго мастера, давая ему чрезвычайно рѣдко средства маленькой поживы. И вотъ однажды Васька, оставшись безъ гроша, задумался. Изъ всѣхъ лишнихъ вещей у него оставался только плэдъ, купленный какъ-то по случаю близъ толкучки. Онъ понесъ его и продалъ за три рубля. Захотѣлось ему напиться даромъ чаю. Онъ зашелъ къ Парамонычу. Тотъ сообщилъ ему, что у нихъ затѣялось домино-лото и что со временемъ можно разжиться на эту штуку. Размоловъ выигралъ рублей восемь, а когда растроилась партія, онъ сразился съ однимъ купеческимъ сынкомъ на билліярдѣ: сперва, разумѣется, проигралъ, бравши впередъ, а потомъ пріобрѣлъ около сорока рублей. Въ тотъ день онъ спалъ покойно, а на утро, проснувшись, пошелъ къ одному знакомому шулеру. Послѣдній вечеркомъ сводилъ его въ картежный притонъ, нѣчто среднее между игорнымъ домомъ и вертепомъ въ родѣ Зеленаго Дуба. Васькѣ повезло счастье, онъ выпонтировалъ около сотни и воздержался. Опытный шулеръ свелъ его за извѣстный процентъ еще на одинъ вечеръ, гдѣ уже игра велась въ большихъ размѣрахъ. Размоловъ дѣйствовалъ энергически, зорко осматривался, ловко выглядывалъ простаковъ и игралъ съ ними гдѣ нибудь въ нумерахъ. Въ короткое время онъ нажилъ деньжонки и разошелся съ дольщикомъ, познакомившись въ домѣ Линейкина. У Васьки былъ уже фракъ и всѣ принадлежности франтовскаго костюма. Первый разъ, когда онъ увидѣлъ себя передъ зеркаломъ во фракѣ, положимъ, и не весьма изящномъ, онъ испытывалъ тѣ же ощущенія, какія испытываетъ юнкеръ, надѣвшій первый разъ офицерскія эполеты. Какъ-то въ одномъ изъ трактировъ, въ которомъ обиралъ всѣхъ пріѣзжій тифлисскій шулеръ, которому Васька, однако-жъ, не поддавался, подозрѣвая штуку, о которой не могъ догадаться, случилась драка. Армянина крѣпко избили и, можетъ быть, лишили бы жизни, но Васька безсознательно вступился и вывелъ молодца подъ своимъ покровительствомъ. Онъ даже взялъ его къ себѣ ночевать. Избитый армянинъ жалѣлъ не столько боковъ и физіономіи, сколько отнятыхъ денегъ, и заплакалъ. Оставаться въ Петербургѣ ему было нельзя, а доѣхать до Москвы, гдѣ жили его родственники, не хватало средствъ. Васька далъ ему денегъ на дорогу съ условіемъ показать таинственный фортель. Армянинъ поторговался не много, получилъ лишнихъ двадцать пять рублей и сообщилъ Размолову ====page 616==== штуку, очень простую повидимому, но на которую ловились самые опытные люди. Отправивъ армянина въ Москву, Васька на другой же день попробовалъ новый фортель гдѣ-то въ трактирѣ. Штука удалась. Въ тотъ же вечеръ онъ явился къ Линейкину. Въ общей игрѣ онъ ничего не сдѣлалъ. Въ то время уже у Васьки водился бумажникъ, довольно туго набитый и потому за нимъ начали гоняться нѣкоторыя личности. Кто-то изъ шулеровъ предложилъ ему штосикъ. Васька поймалъ своего противника по тасовкѣ, и чуть было не произошло скандала. Шулера замяли дѣло и признали Ваську своимъ. Тогда Размоловъ предложилъ кому-то банчикъ, и, меча на счастье, которое ему очень не везло, рѣшился пустить новый фортель. Никто ничего не замѣтилъ. Такъ онъ и пошелъ очищать почтеннѣйшую публику. Черезъ мѣсяцъ при его входѣ уже Линейкинъ низко ему кланялся и немедленно предлагалъ сигару. Василій Ильичъ сдѣлался всюду любимымъ дольщикомъ и въ тотъ годъ обыгралъ кругъ, въ которомъ вращался. Дѣйствовалъ онъ очень ловко и искусно. Кромѣ того судьба его страшно баловала: гдѣ игра велась на счастье, счастье ему благопріятствовало непостижимымъ образомъ. У Васьки Размолова уже были рысаки, эгоистка, платье заказывалъ онъ у Жорже, хотя, конечно, чѣмъ изящнѣе былъ его фракъ и вообще костюмъ, тѣмъ рѣзче выказывалась его хамская физіономія. Сигары онъ курилъ уже въ двацать пять рублей сотня и пускался въ разсужденія о политикѣ. Австрію называлъ городомъ и удивлялся, отчего въ Америку не проводятъ желѣзной дороги. Раза два уже его приглашали на вечера высшаго полета, гдѣ онъ хотя въ игрѣ и велъ себя порядочно, но въ прочихъ житейскихъ обычаяхъ выказывалъ такія кабацкія привычки, что нѣкоторые джентльмены косились. Начиная привыкать играть роль въ низшихъ игорныхъ домахъ, онъ и тутъ сталъ было ломаться, но его осадили сразу и дали понять, разумѣется, не грубо, что необходимо быть приличнѣе. Васька уже началъ оперяться не на шутку и нѣсколько разъ былъ въ итальянской оперѣ. Ощутилъ ли онъ эстетическое наслажденіе или нѣтъ, рѣшить трудно, потому что музыка иногда дѣйствуетъ и на самыя грубыя натуры, но посѣщеніе оперы возвысило его въ собственныхъ глазахъ, дескать знай нашихъ. Онъ даже по этому поводу подсмѣивался надъ Вёдромъ, который положительно утверждалъ, что »чортъ ли ѣздить туда, коли съ этими тальянками нельзя познакомиться!« Васька быстро входилъ во вкусъ хорошаго ====page 617==== обѣда и хорошенькихъ женщинъ, но, надобно отдать ему справедливость, не слѣдовалъ системѣ Вёдра, а находилъ развлеченія гораздо дешевле. И вотъ однажды, лѣтомъ, подъ вечеръ, собравшись въ Новую Деревню, Размоловъ подъѣхалъ на ухарскомъ лихачѣ къ Лѣтнему саду, разсчитывая пройтись до пристани и отправиться на пароходѣ. Соскочивъ на панель, онъ приказалъ кучеру пріѣхать въ двѣнадцать часовъ по адресу. Въ одно время съ нимъ въ садовыя ворота входила чрезвычайно красивая женщина, одѣтая довольно скромно, возрастъ которой трудно было опредѣлить, потому что обладала счастливою наружностью. На видъ ей казалось подъ тридцать, хотя живая походка и стройный бюстъ какъ бы противорѣчили этому предположенію. Она пристально посмотрѣла на Размолова. Послѣдній не могъ ее не замѣтить и тотчасъ же рѣшился воспользоваться случаемъ завести знакомство, ободряемый довольно выразительными взорами. Красавица не пошла по большой аллеѣ, а направилась прямо. Размоловъ послѣдовалъ за нею и только что собрался съ какимъ-то вопросомъ, какъ она заговорила сама. — Знаю, что Василій, а отчество забыла, сказала она пѣвучимъ голосомъ. — Какъ! Вы меня знаете? Помните! Боже мой — неужели Дарья Васильевна? — Ха, ха, ха! Наконецъ-то! — Господи! Здравствуйте, Дарья Васильевна! Вотъ супризъ! Знакомая намъ Даша протянула Размолову руку въ чистой перчаткѣ. Тотъ пожалъ ее. — Сколько лѣтъ не видались! — Давненько, Василій... какъ васъ? — Ильичъ. — Да, Василій Ильичъ, вы вотъ молодцомъ, а я старуха стала. — Кто, вы старуха? Съ чего вы это взяли? Примѣрно пополнѣли немножко, а такая же краля. — И, перестаньте, какая ужъ краля, говорила Даша, потупившись, но съ улыбкою. А вотъ, я вижу, вы на рысакахъ. — Я теперь слава Богу. Вы какъ? — По маленьку. Одначе этакъ на ходу не разговоришься. Вы собрались куда нибудь? — Въ Новую Деревню. — Значитъ, спѣшите на пароходъ. — Э, помилуйте, успѣю. А вы? ====page 618==== — Вышла прогуляться. — Такъ присядемъ. — Пожалуй, поверните влѣво. Съ Размоловымъ произошло что-то необыкновенное. Эта грубая и зачерствѣлая натура, проведшая столько лѣтъ въ обществѣ отъявленныхъ мошенниковъ, начинала таять. Размолову припомнилась Даша, семнадцатилѣтняя красавица, которая не давала ему когда-то покоя, серьезно помогла ему, но которая почти не подурнѣла, и это воспоминаніе повѣяло на него забытымъ прошлымъ. Усѣвшись на скамейкѣ, старые знакомые разговорились. Васька, разумѣется, все вралъ, разсказывалъ о какомъ-то наслѣдствѣ и выставлялъ себя чуть не милліонеромъ. Даша тоже не совсѣмъ вѣрно передавала свою біографію, наконецъ упомянула, что живетъ кое-какъ изъ процентовъ и, опустивъ глаза, прибавила, что ей скучно. Размоловъ воспламенился. Дошло до того, что онъ признался, какъ любилъ ее и, пустивъ въ ходъ все свое убогое краснорѣчіе, упросилъ Дашу съѣздить съ нимъ къ Излеру. Въ двѣнадцать часовъ онъ проводилъ ее на пароходъ, разумѣется, получивъ приглашеніе посѣтить на другой день, и съ тѣхъ поръ они вступили въ интимныя отношенія. Полусемейная жизнь его не могла, однако-жъ, назваться вполнѣ счастливою, потому что Размоловъ денегъ имѣлъ не весьма много, былъ скуповатъ и не могъ исполнять всѣхъ желаній Даши, которая, подозрѣвая большой капиталъ, начала заявлять требованія выше средствъ. Случались непріятности, ссоры, но всо еще не доходило до разрыва, такъ какъ Даша обладала особенною способностью надолго удерживать своихъ поклонниковъ. Согласіе немного прочнѣе установилось, когда Размоловъ признался, какими путями добывалъ средства. Случалось, что онъ, заигравшись и закутившись, не пріѣзжалъ дня по два домой, но это не вело къ раздорамъ, тѣмъ болѣе что онъ пьянымъ не возвращался и показывалъ относительную мягкость въ обращеніи. Когда мы снова съ нимъ встрѣтились, онъ уже не чувствовалъ особой любви къ Дашѣ, которая оставалась, однако-жъ, ему вѣрна, и зимою по маскарадамъ, а лѣтомъ на гуляньяхъ искалъ себѣ развлеченій, но они съ Дашею не расходились, а жили какъ давніе супруги, у которыхъ привычка занимаетъ многое. Всѣ игроки на него взъѣлись, потому что онъ дѣйствительно сдѣлался не только для нихъ интересенъ, но и опа- ====page 619==== сенъ. Онъ даже нѣкоторымъ образомъ сталъ оракуломъ, онъ, Васька Размоловъ, который такъ еще недавно былъ счастливъ, зарабатывая какихъ нибудь два съ полтиною. Рысаковъ было уже нѣсколько, онъ выигралъ пару у Вёдра и выигралъ на вѣрную, не смотря, что послѣдній былъ плутъ большой руки, — завелъ тильбюри и абонировался въ итальянской оперѣ. Онъ мечталъ уже купить домъ, жениться на богатой, и кто его знаетъ, какія надежды роились въ неглупой головѣ Размолова, который умѣлъ собирать деньги. Онъ не клалъ ихъ въ банкъ, но держалъ въ бумагахъ, приносившихъ хорошіе проценты. Въ числѣ прочихъ злился на него и Дротовъ, ибо онъ побуждаемъ былъ къ этому не только завистливостью шулера къ чужому счастью, но какъ человѣкъ образованный и благовоспитанный во всей этой ордѣ возмущался выходками разжирѣвшаго половаго, который позволялъ себѣ грубыя насмѣшки надъ нимъ у него же въ домѣ. На послѣднее Дротовъ и не могъ быть въ претензіи. Какъ мы уже сказали, его квартира представляла чистый вертепъ съ сильно разнузданными страстями; но самъ себя Дротовъ все-таки считалъ неизмѣримо выше какого нибудь Размолова, которому удалось обыграть публику. И что еще болѣе — Дротовъ постигалъ, что тутъ есть фортель, но какъ ни старался, не могъ догадаться въ чемъ дѣло. Дротовъ былъ личность недюжинная. Шатаясь нѣкогда безъ гроша, въ оборванныхъ сапогахъ, онъ однажды познакомился съ извѣстнымъ намъ Каллистратомъ и познакомился случайно. Выигравъ навѣрную золотые часы у пріѣзжаго купца въ номерахъ, онъ понесъ ихъ закладывать. Судьба толкнула его къ Каллистрату. Послѣдній въ это время бесѣдовалъ съ какимъ-то господиномъ, который, выкупивъ цѣнныя вещи, лежавшія на прилавкѣ, сидѣлъ и покуривалъ сигару. — Да, говорилъ Каллистратъ, не съ вами одними бываютъ оказіи. Въ Петербургѣ шулеровъ много. Господинъ махнулъ рукою. — Они вездѣ есть, почтеннѣйшій. А лучше скажите — сѣчь надо нашего брата, да приговаривать: играй, да не отыгрывайся. Дротовъ съ умиленіемъ посмотрѣлъ на этого господина и сказалъ ему прежде, чѣмъ обратился къ хозяину: — Позвольте, милостивый государь, пожать вашу руку, казалъ онъ: вчера я спустилъ все, что имѣлъ, и вотъ при ====page 620==== хожу къ сему достопочтенному мужу вручить ему на сохраніе единственный клейнодъ, подарокъ матушки. — И васъ сѣчь. — Ахъ, не говорите. Потрудитесь посмотрѣть мои часы, господинъ хозяинъ. Каллистратъ взялъ, открылъ доску, послушалъ бой, потеръ доску о брусокъ, который полилъ потомъ кислотою, чтобъ удостовѣриться — настоящее ли золото, и опять послушалъ. — Двадцать-съ. — Помилуйте! они заплачены... — Мало что нѣтъ! Я и не говорю, что они плохи, да вѣдь намъ почти что въ ломъ... — Рубликовъ бы сорокъ. — Такъ ужъ развѣ для праздника — двадцать пять — и больше, право, ни копѣйки. — Накиньте ужъ пять рублей, отозвался добродушно незнакомецъ, часы, вижу издали, хорошіе. — Нѣтъ, право, не могу. У меня ихъ много. Самъ продамъ недорого. — Впрочемъ, сказалъ небрежно Дротовъ, такъ какъ я желаю ихъ выкупить, то я согласенъ. А процентъ? — Мы не гоняемся за большимъ — семь копѣекъ въ мѣсяцъ. Проценты впередъ. Каллистратъ досталъ книгу, написалъ нѣсколько словъ, вырѣзая бланкъ, вынулъ изъ кармана деньги и, подавая билетикъ, сказалъ: — Потрудитесь подписать это обязательство, а вотъ 23 рубля 25 копѣекъ — что съ процентами составитъ ровно 25 рублей. — Какъ, я долженъ подписать, что продалъ? — Иначе мы не выдаемъ ссуды. Вотъ спросите у нихъ. — Вѣрно, отвѣчалъ незнакомецъ, кивнувъ головою. Дротовъ и самъ очень хорошо зналъ эти порядки, но съ намѣреніемъ тянулъ дѣло. — За часы можете быть покойны — до срока они ваши, сказалъ Каллистратъ. Дротовъ подписалъ, счелъ деньги и положилъ въ красивый портмоне, въ которомъ звенѣло нѣсколько мелочи. Потомъ онъ вынулъ папироску. — Можно у васъ покурить? — Сдѣлайте одолженіе. Не угодно ли присѣсть? — Ну-съ, обратился къ Дротову незнакомецъ, гдѣ же это, молодой человѣкъ, васъ обработали, смѣю спросить? ====page 621==== — Въ одномъ домѣ. — А во что? — Въ банкъ. — И я въ эту проклятую игру проюрдонился. Меня пріятель завезъ къ какому-то Култукову. — Не слыхалъ. — И не совѣтую слышать. Тамъ, батюшки, у, какіе разбойники! Чортъ знаетъ, что такое. У насъ по деревнямъ рѣжутся по суткамъ, счастье переваливаетъ на ту и на другую сторону, а здѣсь какъ сѣлъ, съ маху пятьсотъ. Пока прислали деньги, вотъ къ этому доброму человѣку обращался. Я уже подозрѣваю, что тутъ не спроста. — Говорятъ, молвилъ Дротовъ, пуская дымъ, что есть мастера своего дѣла. — И еще какіе! Чортъ съ ними, не поѣду въ игорные дома, такъ развѣ, гдѣ нибудь съ добрыми людьми, по крайней мѣрѣ, на чистоту. Каллистратъ пристально всматривался въ пожилаго гостя, а еще пристальнѣе въ Дротова. — По моему, любезное дѣло въ преферансикъ, сказалъ онъ. — А вы играете? — Грѣшенъ. — Ну, вотъ бы и я не прочь. Найдите партнера, я готовъ хоть съ утра. — Мы только по самой маленькой, для препровожденія времени. — А мы то какъ же въ деревняхъ: дуемся по гривеннику и больше, а нѣтъ подходящей партіи, рѣжемся по полкопѣйки. — Мы обыкновенно по копѣечкѣ, начинаемъ отъ двухсотъ, сказалъ Каллистратъ. — И безъ мизеровъ? — Я не понимаю. — И любезное дѣло. А вы, молодой человѣкъ, въ преферансикъ? — Играть-то играю, но боюсь — мало денегъ. — По копѣйкѣ трудно всѣ проиграть, а въ случаѣ чего не хватитъ, я подожду. Итакъ, любезный хозяинъ, у насъ неожиданно составилась пулька. — Очень радъ, господа, теперь такая глухая пора, что работы совсѣмъ нѣтъ, да у меня есть кому заниматься. Каллистратъ позвонилъ. — Вошла довольно худощавая, но разфранченная барыня. Каллистратъ пошепталъ ей что-то и передалъ ключъ. ====page 622==== — Теперь, господа, милости просимъ, сказалъ онъ, отворяя прилавокъ. Пулька составилась. Дротовъ дѣлалъ чудеса во время своей сдачи, да и игралъ онъ отлично, такъ что могъ распорядиться, хотя главную атаку велъ противъ незнакомца. Два или три раза онъ сдѣлалъ послабленіе Каллистрату и, когда вистовалъ съ нимъ вдвоемъ, умѣлъ нечувствительно показать ему свои карты. Тотъ подъ столомъ толкнулъ его ногою, и дѣло было кончено. Степнякъ проигралъ рублей семь, а Каллистратъ два съ полтиною. — Вотъ канитель-то тянули. Фу, батюшки, упрѣлъ совсѣмъ. — Когда нибудь вечеркомъ милости просимъ, говорилъ Каллистратъ. — Хотѣлось бы покрупнѣе. Каллистратъ невольно взглянулъ на Дротова. Тотъ едва замѣтно кивнулъ головою, и былъ понятъ. — Можно будетъ и крупнѣе. — Я вѣдь цѣлый день свободенъ, за меня работаетъ адвокатъ — просто не знаешь что дѣлать. Сегодня бы! — Что-жъ, милости просимъ. Мы запремъ кассу въ 8 часовъ. — Мнѣ не хотѣлось обращаться къ богатой теткѣ, сказалъ Дротовъ, а дѣлать нечего, придется попросить сотняжку. Можетъ быть, и я приду. — Ого, съ сотнягою будете смѣлѣе. Пожалуй, и метнемъ! воскликнулъ степнякъ, отдуваясь. Ему подали холоднаго пива. Помѣщикъ, уходя, далъ свой адресъ и спустился съ лѣстницы вмѣстѣ съ Дротовымъ, который попрощался тутъ же у воротъ, сказавъ, что ему нужно къ портному, а самъ между тѣмъ съ черной лѣстницы постучался къ Каллистрату. Дротовъ, ни слова не говоря, возвратилъ ему 2 р. 50 к. Въ нѣсколько минутъ составилась лига. Дротовъ заявилъ свою профессію и предложилъ услуги. Каллистратъ умѣлъ цѣнить искусство, ау степняка, повидимому, было много денегъ. Вечеромъ Дротовъ явился съ полдюжиною картъ, которыя вручилъ Каллистрату и ушелъ ожидать на улицѣ партнера. Степнякъ не замедлилъ и привелъ съ собою еще какого то помѣщика, который тащилъ огромный чубукъ — снарядъ, вышедшій уже въ столицѣ изъ употребленія и только подававшійся кое-гдѣ въ трактирахъ, и встрѣчавшійся въ благо ====page 623==== родномъ собраніи. Дротовъ вошелъ небрежно и прежде всего попросилъ Каллистрата размѣнять сотенную. — Тетушка должно быть сдалась, молвилъ степнякъ, расхохотавшись. — Представьте, не только снабдила деньгами, а еще выругала — зачѣмъ давно къ ней не обратился. — Ну, вотъ и ладно, значитъ, можно по пятачку. — Я готовъ. — Въ такомъ случаѣ вы меня, господа, увольте, сказалъ Каллистратъ. — Это почему? — Я по большой не играю. — Лучше бы въ четверомъ, молвилъ господинъ съ чубукомъ, посматривая исподлобья. — Я больше копѣйки не играю-съ? — А я втроемъ не люблю. — Э, Кирило Павловичъ, отозвался степнякъ: это пустяки! Для меня все одинъ чортъ, что втроемъ, что вдвоемъ, только одинъ самъ съ собою не люблю играть. И толстякъ залился искреннимъ смѣхомъ. Сѣли втроемъ по пятачку. Дротовъ, какъ водится, обыгралъ публику, но когда степнякъ предложилъ сквитаться въ банчикъ, тутъ ужъ онъ положительно очистилъ ихъ карманы. Подозрѣнія не было ни какого, потому что метали поочередно оба помѣщика, а Дротовъ только понтировалъ, но, разумѣется, понтировалъ намѣченыя карты, что обоимъ степнякамъ и въ голову не приходило. Наконецъ, и Дротова уговорили прометать. У помѣщиковъ не хватило денегъ, и они тутъ же заложили кольцы, булавки и часы въ надеждѣ отыграться, но понятно, что надежды ихъ не осуществились. Къ концу вечера дольщики заработали рублей по триста слишкомъ, и съ тѣхъ поръ завязалась между ними дружба. Впослѣдствіи Каллистратъ далъ Дротову денегъ на открытіе игорнаго дома. Дротовъ, что называется, началъ загребать деньги, ибо самъ почти не игралъ, а каждый день сколачивалъ извѣстную сумму безъ всякаго риска, хотя и не со спокойнымъ духомъ, такъ какъ ежеминутно могъ ожидать какого нибудь скандала со стороны своихъ разношерстыхъ понтовъ. За это, понятно, его и не долюбливали содержатели игорныхъ домовъ, хотя собственно контингентъ его составляли тѣ лица, которыя въ другія мѣста почти не ходили. Дротову Каллистратъ отрекомендовалъ Слезкина, какъ мастера первой руки, извѣстнаго нѣкогда и въ особенности ловкаго ====page 624==== и образованнаго человѣка. Дротовъ убѣдился въ его знаніи языковъ и образованности и, помня по его разговорамъ старинныхъ шулеровъ, онъ былъ радъ знакомству съ нимъ, но когда взялъ на дружескій экзаменъ, то видѣлъ, что Слезкинъ отсталъ и по невѣрности рукъ не могъ быть полезенъ. По настоянію Каллистрата Слезкинъ, однако же, былъ принятъ въ маленькую долю въ качествѣ помощника, въ чемъ дѣйствительно нуждался Дротовъ. Такъ онъ и существовалъ нѣкоторое время, по возможности воздерживаясь отъ пьянства, и приносилъ домой кое-какія деньжонки. Но играя онъ встрѣчался съ нѣкоторыми старыми знакомыми и ощутилъ желаніе пуститься опять на прежнее поприще. Какъ глубокій знатокъ дѣла, онъ скоро постигъ новые пріемы и въ какихъ нибудь двѣ недѣли стоялъ уже на высотѣ современнаго искусства, а это былъ значительный шагъ впередъ, потому что онъ могъ быть дѣятельнымъ компаньономъ. Познакомился онъ и съ Размоловымъ, какъ съ героемъ дня и не могъ не признать въ немъ искусства, которое шло въ разрѣзъ съ его обскурантизмомъ и кабацкими манерами. Размолову тоже любопытно было взглянуть на Слезкина, котораго онъ когда-то эксплуатировалъ съ помощью Аркаши, чего онъ, разумѣется, ему не сказалъ, но намекнулъ, что былъ о немъ наслышанъ. Этимъ, хотя и не очень надежнымъ своимъ положеніемъ, Слезкинъ былъ обязанъ Каллистрату, который именно не изъ угрызенія совѣсти помогалъ ему, но желая какимъ нибудь образомъ умиротворить человѣка, который, положимъ. не могъ сильно повредить ему, но въ состояніи былъ надѣлать непріятностей. Онъ налегалъ все на одно, чтобъ Макаръ Ивановичъ не предавался пьянству, разсчитывая, что пьяный Слезкинъ скорѣе былъ въ состояніи сдѣлать какую нибудь выходку, а въ трезвомъ видѣ всетаки сознавалъ услугу со стороны Каллистрата. Дротовъ же впослѣдствіи полюбилъ Слезкина, который отвѣчалъ ему какъ по образованію и по развитію, такъ и по основательнымъ познаніямъ въ шулерскомъ ремеслѣ. Иной разъ онъ даже съ нимъ совѣтовался и не оставался въ накладѣ. Параша въ послѣднее время не могла нарадоваться, что Макарушка напивался рѣже и не до безобразія. Онъ въ короткое время передалъ ей около ста рублей, которые внесли въ семейство благосостояніе своего рода. Онъ даже пріодѣлся, какъ слѣдуетъ и началъ выглядывать прежнимъ джентльменомъ. Однажды, передъ вечеромъ, Дротовъ прислалъ за нимъ извощика и просилъ пріѣхать какъ можно скорѣе. Слезкинъ ====page 625==== только что проснулся и собирался пить чай. Онъ былъ совершенно съ свѣжею головою и готовъ на всякую экспедицію; даже руки у него не слишкомъ дрожали. Одѣвшись, Слезкинъ попробовалъ даже стасовать плутовски колоду и сдѣлалъ два, три безукоризненныхъ вольта по новому способу. Дротовъ очевидно ожидалъ его съ нетерпѣніемъ, потому что не далъ ему раздѣться и увелъ въ кабинетъ. — Что такое? спросилъ Слезкинъ. — Очень важное дѣло. Сегодня у одной моей знакомой вечеръ, и вамъ надо ѣхать со мною. — Я пожалуй, только, признаться, не обзавелся еще фракомъ. — Это пустяки. Она живетъ на дачѣ, гдѣ церемоній никакихъ, просто въ сюртукѣ. — Все же надо поѣхать домой переодѣться. — Это можно, еще успѣете. Но я прежде долженъ переговорить съ вами. Слезкинъ сѣлъ. — Въ чемъ дѣло? — Къ моей знакомой недавно пріѣхалъ ея кузенъ изъ Пензы или изъ Симбирска, очень богатый и страстный картежникъ. Въ молодости его обыграли, и онъ теперь боится играть съ незнакомыми, хотя въ деревнѣ день и ночь рѣжется съ сосѣдями. Она хочетъ устроить преферансъ по большой и обратилась ко мнѣ. Надобно вамъ сказать, что ей неизвѣстна моя профессія. Я обѣщалъ пріѣхать самъ и пригласить кого нибудь порядочнаго, а она поручилась кузену, что партнеры будутъ добросовѣстные. Теперь, понимаете, если сядемъ втроемъ хоть по четвертаку съ мизерами, за 300 рублей почти можно отвѣчать. Мы барышъ раздѣлимъ пополамъ, а если случится метка, ваша доля двадцать копѣекъ. — Очень вамъ благодаренъ. Въ такомъ случаѣ позвольте, я съѣзжу, переодѣнусь. — Поѣзжайте и возвращайтесь поскорѣе. Нашъ путь далекъ — на Черную рѣчку. Слезкинъ поторопился, перемѣнилъ костюмъ, заѣхалъ на скоро побриться и явился къ Дротову въ довольно приличномъ видѣ, даже въ свѣжихъ перчаткахъ. — Сегодня, вѣроятно, намъ придется съ барынями объясняться по французски. — Дѣло въ томъ — какъ бы обласкать голубчика. — Ха, ха, ха! Останется онъ доволенъ, если только придетъ ему благая мысль устроить штосикъ или банчикъ. ====page 626==== У Дротова готова была карета, и они отправились. — Странная вещь, сказалъ Слезкинъ на Троицкомъ мосту, я начинаю ощущать ту зловѣщую жажду, которая у меня проявляется передъ сильнымъ запоемъ. — Вѣдь вы же сознаете... — И очень сознаю; но это болѣзнь давняя, хроническая. Конечно, я буду удерживаться, но жажда просто палитъ внутренность. — Заѣдемъ куда нибудь, выпейте лимонаду или сельтерской воды. — Поможетъ всего на десять минутъ. Нѣтъ, мнѣ надо джину или коньяку. — Да вы опьянѣете. Ужъ лучше — послѣ. — Увѣряю васъ, что я и послѣ бутылки коньяку — не буду пьянъ. Мнѣ все равно, только для самаго дѣла необходимо. — Странно! Впрочемъ, вы лучше знаете свою натуру. Я вижу васъ первый разъ въ этомъ настроеніи. — Все удерживался. Я вамъ предскажу самымъ вѣрнымъ образомъ — что со мною будетъ. Большой стаканъ коньяку поставитъ меня въ самое лучшее положеніе часа на три, потомъ можно будетъ у вашей знакомой подкрѣпиться водкою, ромомъ или чѣмъ угодно, и я сдѣлаюсь только бодрѣе и веселѣе. Завтра могу свалиться и дня два прострадаю, т. е. буду пьянъ и ни на что не пригоденъ, разумѣется, при удержѣ, а то пропьянствую недѣлю и больше. Если же не выпью теперь, вечеромъ со мною можетъ сдѣлаться припадокъ, который будетъ хуже пьянства. — Ахъ, какая жалость! Надобно же было этому случиться, какъ нарочно. — Вы не тревожьтесь. Сейчасъ за мостомъ есть Троицкій трактиръ. Если не достану коньяку, я выпью стаканъ рому и посмотрите — какимъ представлюсь джентльменомъ, только вы ужъ и въ гостяхъ не безпокойтесь, если я примусь за пуншъ и за водку. Впромчеъ, для успокоенія вашего скажу, что все это я совершу и тонко, и искусно, не переступлю приличій. — Я ничего не имѣю противъ этого, Макаръ Ивановичъ, ибо вы говорите серьезно. — На основаніи горькаго опыта. Слезкинъ велѣлъ своротить къ Троицкому трактиру, къ удовольствію своему нашелъ коньякъ и выпилъ большой стаканъ залпомъ. Закуривъ папироску, онъ черезъ нѣсколько минутъ былъ уже въ каретѣ. Всю дорогу онъ болталъ весело и даже смѣшилъ товарища. ====page 627==== Одна изъ хорошенькихъ дачъ по набережной Черной рѣчки, стоявшая въ небольшомъ садикѣ, украшена была разноцвѣтными фонариками. У калитки вдоль забора тянулся цѣлый рядъ каретъ. Изъ открытыхъ оконъ раздавались звуки фортепьяно и веселые голоса. — Вотъ мы и пріѣхали, сказалъ Дротовъ, велѣвъ извощику остановиться и выходя изъ кареты. Ну, что, какъ вы себя чувствуете? — Какъ слѣдуетъ, а вотъ послѣ перваго пуншу буду еще бодрѣе. Хозяйка, миловидная барыня, встрѣтила Дротова какъ хорошаго знакомаго и дружески протянула руку Слезкину. Въ залѣ было много хорошенькихъ дѣвицъ, около которыхъ увивалась болѣе школьная молодежь. — Кузенъ давно пріѣхалъ, сказала хозяйка Дротову, они тамъ съ Гавриломъ Ивановичемъ, кажется, въ дурачки сѣли. Господинъ Слезкинъ, Дротовъ, пойдемте къ нему наверхъ — онъ у меня порядочный лѣнтяй. — А Таврило Ивановичъ кромѣ дурачковъ — дѣйствительно ни во что, сказалъ Дротовъ, пропуская Слезкина. — Такой бука. Но хорошъ и мой кузенъ, продолжала хозяйка, оборачиваясь, такого увальня трудно встрѣтить. — Наши пропріетеры всегда этимъ отличались. — Можно? спросила хозяйка, постучавъ въ одну дверь изъ корридора. — Ахъ, кузина, лучше бы еслибъ не можно, отвѣчалъ лѣнивый голосъ. Кто-то захихикалъ. — Кузиночка, ей-Богу, у васъ такъ жарко. — Понимаю, вы безъ сюртуковъ прохлаждаетесь. Я привела партнеровъ. — Ну, и прекрасно, стало быть, можете возвратиться къ своимъ птенцамъ. Мы и сами познакомимся. — Представляю тебѣ сквозь двери моего друга дѣтства Дротова съ пріятелемъ. — Очень радъ познакомиться и очень васъ благодарю, кузина. А вы идите себѣ съ Богомъ, да присылайте намъ рому, сливокъ, чаю и еще чего нибудь. — Все будетъ прислано. Теперь не смѣйте скучать. Господа, потрудитесь войдти. Дротовъ, сопровождаемый Слезкинымъ, вошелъ въ довольно большой кабинетъ, у открытаго окна котораго за карточнымъ столомъ возсѣдали два джентльмена, безъ сюртуковъ. Сред-. ====page 628==== няго роста толстякъ, обросшій густою русою бородою, съ добродушнымъ лицомъ, привсталъ. — Извините, что безъ галстуха, сказалъ онъ, засмѣявшись на всю комнату. Дмитрій Николаевичъ Булдымовъ къ вашимъ услугамъ. Дротовъ отрекомендовался и оборотился, чтобъ представить Слезкина, но тотъ, протягивая руку, проговорилъ твердымъ голосомъ:. — Иванъ Ивановичъ КвиДовскій. Дротовъ какъ бы смѣшался и посмотрѣлъ на своего спутника вопросительно. — Что-жъ, господа, вы мнѣ на жертву посланы великолѣпною кузиною, пли я самъ пойду по міру? Вотъ въ дурачки выигралъ нѣчто въ родѣ двугривеннаго, ха, ха, ха! — А я-то какъ радъ, отозвался тщедушный, гладко-выбритый господинъ. — Мы, конечно, въ преферансъ? спросилъ Булдымовъ. — Во что прикажете, отвѣчалъ Дротовъ. — Знаете, моя любимая пулька отъ трехсотъ, по четвертачку, и если угодно съ рефетами. — Безъ мизеровъ? — А ну ихъ къ чорту! — Какъ угодно, сейчасъ распоряжусь. И Дротовъ вышелъ, крикнувъ громко: — Человѣкъ, карты! Черезъ нѣсколько минутъ онъ вернулся, держа въ рукахъ четыре колоды, которыя вынулъ у себя изъ кармана, куда положилъ поданныя хозяйскимъ лакеемъ. Онъ устремилъ пристальный взоръ на Слезкина, который, по наружности, довольно хладнокровно курилъ папироску. Булдымова невозможно было узнать. Этотъ нѣкогда стройный красивый гусаръ положительно преобразился; нельзя сказать, чтобъ онъ постарѣлъ, но лицо расплылось, туловище расширилось, и кудрявые, прежде густые волосы просвѣчивали лысиною. Усѣвшись за столъ, онъ позвонилъ. Вбѣжала горничная. — Голубушка, нельзя ли чайку, только, знаешь, съ ромцомъ, со сливочками и разными финтифлюшками. — Сію минуту подаютъ-съ. — Плутовка! сказалъ Булдымовъ по уходѣ дѣвушки. Пулька преферанса шла какъ по маслу. Булдымовъ имѣлъ иногда игру при своей вздачѣ, но и ту проигрывалъ, если она не была обезпечена, а партнеры его вздавали себѣ или ====page 629==== другъ другу хорошую игру. Булдымовъ стоически переносилъ свое несчастье, а когда подали чай, предложилъ даже маленькое перемиріе, потому что за первымъ стаканомъ со сливками истреблялъ обыкновенно большое количество печенья. Со втораго стакана онъ любилъ задавать гусарскую пуншацію, какъ онъ выражался. Слезкинъ съ перваго же стакана — отпилъ его до половины залпомъ и долилъ ромомъ. — Вотъ за это хвалю, сказалъ Булдымовъ. А знаете ли, господинъ Квитовскій, мнѣ ужасно знакомъ вашъ голосъ, даже и лицо какъ будто знакомо. — Бываютъ сходства. — Мы непремѣнно встрѣчались. Я въ молодости живалъ въ Петербургѣ. Не у француженокъ ли я васъ видѣлъ? — Я патріотъ и всегда предпочиталъ русскихъ, отвѣчалъ, притворно засмѣявшись, Слезкинъ. — Я пріѣхалъ въ Петербургъ съ деньгами и затѣялъ было перейти въ гвардію, продолжалъ Булдымовъ, но тутъ меня опуталъ одинъ ловкій шулеръ, нѣкто Слезкинъ, онъ же и Артуа — такая продувная бестія, какихъ мнѣ уже не случалось потомъ видѣть. И обработалъ же онъ меня, подлецъ! — Не начнемъ ли? сказалъ Дротовъ, догадываясь, что дѣло можетъ выйти неладно. — Сейчасъ. Вотъ я и попалъ къ фрацуженкамъ, гдѣ меня обыгрывалъ этотъ негодяй съ другимъ подлецомъ. Попадались и другіе молодые люди. Я и думаю, не въ числѣ ли этихъ жертвъ были и вы, г. Квитовскій. — Нѣтъ; я и играю не такъ давно. — А, это другое дѣло. Можетъ быть, встрѣчалъ васъ въ свѣтѣ. Знаете ли, что я чрезъ этого подлеца Слезкина и въ гвардію не попалъ, говорилъ Булдымовъ, усаживаясь на свое мѣсто и устанавливая стаканъ съ пуншемъ. — Вамъ вздавать, напомнилъ Дротовъ. — Сейчасъ. Когда я узналъ, что этотъ мошенникъ, прикинувшись пріятелемъ и посѣщая меня подъ другою фамиліею, обыгрываетъ меня на вѣрную, то рѣшился, если не убить, то, по крайней мѣрѣ, вздуть каналію и подговорилъ одного офицера. Что-жъ, мерзавецъ скрылся въ Москву. Съ нимъ игралъ одинъ полякъ, называвшійся графомъ, а онъ, бестія, просто шулеръ. Ну, этого мы выслѣдили, оборвали ему бакенбарды и исколотили всю морду. За эту штуку меня выслали изъ Петербурга въ полкъ, и я вмѣсто гвардіи просидѣлъ мѣсяцъ на гауптвахтѣ, и долженъ былъ выйти въ отставку. А Слезкина такъ съ тѣхъ поръ и не видѣлъ. Ну, ба- ====page 630==== тюшка, шулеръ же былъ: не только меткою обработывалъ, и самъ сядешь метать — каждую карту угадываетъ. Фальшивыя карты возилъ съ собою. Вотъ какъ у васъ бывало въ Петербургѣ. Ну-съ, мнѣ вздавать. Однако, чортъ возьми, не везетъ. Пулька кончилась, Булдымовъ предложилъ новую. Слезкинъ не отказывался, но просилъ позволенія проходиться по воздуху. — Да вѣдь у насъ окны открыты. — Мнѣ хоть на четверть часа, голова что-то кружится. — А вы пуншику. — Я и думаю послѣ, говорилъ Слезкинъ, укладывая въ карманъ рублей двѣсти, доставшихся ему на долю. — А можетъ быть потомъ въ штосикъ? — Во что угодно. — Ну, ладно. Да не хотите ли вы пріударить за юбками, ха, ха, ха! — Когда-то былъ охотникъ. — Э, батюшка, нашего брата развѣ могила исправитъ: я самъ какъ увижу хорошенькую, сейчасъ начинаю ерошить бороду, крутить усы и проч. Вотъ и теперь натяну сюртукъ и отправлюсь внизъ, а между тѣмъ прикажу столъ вычистить. Слезкинъ не дослушалъ, онъ уже спускался съ лѣстницы. Въ залѣ танцовали кадриль. Воспользовавшись этимъ обстоятельствомъ, онъ схватилъ свою шляпу, въ передней по ошибкѣ надѣлъ пальто Дротова, шмыгнулъ въ калитку и взялъ безъ торга перваго извозчика. Булдымовъ подошелъ къ хозяйкѣ. Дротовъ слѣдовалъ за нимъ несовсѣмъ спокойно. — Что, mon cousin? — Проигрался какъ слѣдуетъ. — А еще? — Сядемъ. — А гдѣ же господинъ Слезкинъ? — Какой Слезкинъ? быстро спросилъ Булдымовъ. — Который игралъ съ вами. — Какъ? Дротовъ поблѣднѣлъ. — Онъ мнѣ рекомендовался Квитовскимъ. — Monsieur Дротовъ... — Я... я почти его не знаю... Мнѣ его отрекомендовалъ одинъ пріятель. ====page 631==== — А! это онъ подлецъ! закричалъ Булдымовъ не своимъ голосомъ. Гдѣ онъ? Подавайте его сюда! — Mon cousin, перестаньте! — Ma cousine, я доберусь. И Булдымовъ бросился въ садъ. Произошло смятеніе, даже цѣлый скандалъ. Хозяйка обратилась къ Дротову. — Видите ли, я тутъ нѣсколько виноватъ, хотя и невольно. Вы просили меня привезти кого нибудь изъ играющихъ. Я мало имѣю знакомыхъ въ этомъ мірѣ, и вотъ положился на рекомендацію одного почтеннаго господина... — Ушелъ? сказалъ Булдымовъ, запыхавшись, являясь въ залу: кучера сказывали, что какой-то баринъ опрометью выбѣжалъ и бросился на перваго извозчика. Но все равно, я найду его... А теперь позвольте разсчитаться съ вами, почтеннѣйшій. Дротовъ весь побѣднѣлъ и почти прижался къ хозяйкѣ. — Это недоразумѣніе, mon cousin. — Какое тутъ недоразумѣніе! Два мошенника сговорились. — Нельзя ли безъ оскорбленій, прошепталъ Дротовъ. — Позвольте, вмѣшался Таврило Ивановичъ: господинъ Дротовъ нашъ старинный знакомый. — Я даже готова поручиться за него, сказала хозяйка. — Такъ зачѣмъ же онъ привезъ извѣстнаго шулера? Дротовъ началъ по своему объяснять недоразумѣніе. — Все равно, сказалъ Булдымовъ. Положимъ, я вамъ вѣрю; и во всякомъ случаѣ вы мнѣ дайте адресъ этого подлеца, я его проучу по гусарски. — Извольте, я завтра же спрошу у моего знакомаго. — Это разъ, а второе, прошу возвратить деньги, которыя вы выиграли. Дротовъ замялся. — Я вѣдь игралъ самъ по себѣ... — Мнѣ дѣла нѣтъ, я игралъ въ одной партіи съ шулеромъ, котораго вы посадили, и знать ничего не хочу. Всѣ гости собрались вокругъ. Скандалъ обѣщалъ быть интереснымъ. Дротовъ дрожащею рукою отсчиталъ двѣсти пять рублей. — Мнѣ слѣдуетъ еще двѣсти. — Это, господинъ Слезкинъ... — Мнѣ нѣтъ дѣла, вы можете и получать съ него. — Это вѣрно, вмѣшался Таврило Ивановичъ. — Да, да, подхватили другіе. Дротовъ, волею-неволею, отдалъ деньги. ====page 632==== Хозяйка страшно переконфузилась и объявила, какъ могла, своимъ гостямъ обстоятельство, котораго сама хорошенько не понимала Дротовъ, не смотря на свое печальное положеніе, пробылъ еще съ полчаса, разыгрывая роль угнетенной невинности. — Пойдемъ-те, Таврило Ивановичъ, опять въ дурачки, сказалъ Булдымовъ: по крайности, не обмошенничаемъ другъ друга. XLVIII. Къ концу лѣта Размоловъ достигъ апогея своей славы — онъ выигралъ большую часть денегъ въ кругу и ѣздилъ уже на вечера къ одному генералу, который не слишкомъ разбиралъ сословность, а только любилъ, чтобъ понты вели себя чинно и больше проигрывали. У него метали на чистоту, утрениковъ не было, и правду сказать, весь его барышъ заключался въ томъ, что банкъ давалъ ему на расходы сто рублей и десять копѣекъ съ выигрыша. Онъ, конечно, участвовалъ и въ проигрышѣ, но банкометы минусъ записывали и потомъ вычитали по немногу, такъ что у него вертѣлась, какъ говорится, свѣжая копѣйка. Генералъ былъ отличный радушный хозяинъ, но, разумѣется, банку желалъ счастья больше нежели кому бы то ни было. Подойдетъ онъ къ кому нибудь изъ новенькихъ. — Ну, что какъ, батенька? — Выигралъ немножко, ваше превосходительство. — Слава Богу, очень радъ, отвѣчаетъ старикъ и идетъ къ банкометамъ. — А сколько выигралъ NN? спрашиваетъ генералъ. — Рублей семьсотъ. — Ахъ, онъ подлецъ! И все это искренно. Тамъ то Размоловъ встрѣчался съ людьми другаго разбора, и былъ приглашаемъ къ банкометамъ инаго класса. Подобныя приглашенія льстили его самолюбію, но, собственно говоря, онъ не любилъ бывать въ высшемъ кругу, потому что тамъ нельзя засѣсть за другой столъ и перезывать къ себѣ публику, къ чему привыкъ Размоловъ у своихъ друзей, а слѣдовательно онъ и не могъ пускать въ ходъ своихъ авантажей. Онъ вздумалъ было разъ поспорить, что всякъ имѣетъ право метать, но ему замѣтили, что съ своимъ уставомъ въ чужой монастырь не ходятъ, и если ему не нравится порядокъ въ домѣ, онъ можетъ и не ѣздить. Размоловъ обидѣлся и жаловался въ своихъ кругахъ, гдѣ же ====page 633==== ланіе человѣка, у котораго много денегъ — законъ, и тамъ, разумѣется, всѣ поддерживали его съ цѣлью, чтобъ онъ не проигрывалъ денегъ чужимъ людямъ. Надобно сказать, что на него все время велась облава. По этому случаю многіе шулера, бывшіе въ ссорѣ другъ съ другомъ, даже помирились и употребляли всѣ хитрости поймать на какую нибудь штуку Размолова; но онъ былъ слишкомъ остороженъ и кромѣ того самъ всѣхъ ловилъ на фортель, показанный ему армяниномъ. Но эта жатва скоро для него кончилась. Фортель былъ открытъ самымъ неожиданнымъ образомъ. Это случилось на одномъ изъ игорныхъ вечеровъ, описаніе котораго мы считаемъ излишнимъ, такъ они похожи одинъ на другой, тѣмъ болѣе, что даже и состояли изъ однихъ и тѣхъ же лицъ, съ весьма небольшими исключеніями. Около большаго квадратнаго стола толпилось много народа; металъ Плутгеймъ, разумѣется, на счастье, потому что его окружали понты изъ »просвѣщенныхъ«. Вдругъ комната огласилась восклицаніемъ: — А, Садко! — Здравствуй, Садко! — Здорово, Садковичъ! — Давно ли? — Какими судьбами? Пожимая всѣмъ руки и раскланиваясь на всѣ стороны, къ столу подходилъ средняго роста и среднихъ лѣтъ некрасивый мужчина, одѣтый не щеголовато, но съ сильно отдувшимся карманомъ. — Недавно пріѣхалъ и скоро опять уѣду, сказалъ онъ. — Это по твоему, ты иначе не можешь. — Каково игралъ, Садко, въ провинціи? — Теперь вездѣ плохо, братцы, плутъ народъ сталъ, себѣ на умѣ, все это ухо остро держитъ. — Однако наудилъ? — Кой чортъ! Выигралъ было въ Таганрогѣ порядочно, да нелегкая дернула въ Нижнемъ связаться съ однимъ сибирякомъ. — Небось бока тебѣ посчиталъ? — Настоящій подлецъ. — Ха, ха, ха! — Однако, что тутъ у васъ? — Здравствуй, Садковичъ! сказалъ Плутгеймъ: банкъ мечемъ, неугодно ли? Уступите, Меншъ, мѣсто, вы все равно не играете. ====page 634==== — Я готовъ, отозвался одинъ изъ балластовъ. — Не нужно мнѣ мѣста, сказалъ Садковичъ: я люблю ставить на чужое счастье. А кому, господа, больше не везетъ? — Мнѣ, молвилъ одинъ веселый молодой человѣкъ, который всегда высматривалъ рутерокъ и всегда проигрывалъ. — Ну, хорошо, у меня къ вашей картѣ два рубля. — Я меньше пяти не быо, сказалъ Плутгеймъ. — Извините, не буду. Ну, хорошо — двѣсти пятьдесятъ. — Какъ вы сказали? — Двѣсти пятьдесятъ. Нѣтъ позвольте — 375 рублей. — Какъ же это? — Извольте бить — вы банкъ мечете. Плутгеймъ далъ ему карту. — Ну вотъ и лучше — не хотѣли бить двухъ рублей, я и больше поставилъ. На Плутгейма напустились дольщики, потому что не упрямься баронъ — 375 рублей были бы въ барышахъ. — Могъ вѣдь и убить, сказалъ онъ. — Не надобно спорить и притѣснять понта-съ, замѣтилъ Линейкинъ. — Это вѣрно, Митгаша, отвѣчалъ Садковичъ и перешелъ на другую сторону стола. — Какъ вы карты держайтъ! крикнулъ Брантмауэръ: развѣ вы не знаитъ — какой у Садко глазы — онъ шорта усмотритъ. — Ха, ха, ха! залился Садковичъ. — Я ему могу сказать — абцугъ пассъ, возразилъ Плутгеймъ. — Атанде! Семерка рубль. — Что-жъ вы шутите въ самомъ дѣлѣ! — Никакихъ нѣтъ шутокъ. Извольте, впрочемъ, я деньги поставлю. Садковичъ полѣзъ въ карманъ и досталъ денегъ, которыя накрылъ картою. — Семерка. — Абцугъ пассъ. И почти въ соникахъ семерка была убита. — Ха, ха, ха! — Боже мой, что это за баринъ! завопилъ одинъ изъ дольщиковъ. — Идетъ! сказалъ Садковичъ и. выигралъ. Подъ картою было пятьсотъ. Оказалось, что банкъ сорванъ. — Вотъ вамъ и абцугъ пассъ. ====page 635==== — Какой шортъ! Съ нимъ нельзя играйтъ, горячился Брантмауэръ. — Молодцы-съ! Я ихъ боюсь, право-съ! говорилъ Линейкинъ. Не угодно ли сигарочку? — Я вѣдь не курю. Размоловъ этотъ вечеръ сидѣлъ, надувшись, но когда появился Садковичъ, о которомъ онъ много слышалъ, лицо его немного повеселѣло. Онъ, однако-жъ, не принималъ участья въ банкѣ и смотрѣлъ на преферансъ. — Сведи мнѣ съ нимъ игру, шепнулъ онъ небольшаго роста человѣчку. — Да вѣдь съ нимъ опасно. — Я, братъ, не боюсь. Сведи, дамъ гривенникъ въ долю. Человѣчекъ подошелъ къ Садковичу. — Господа дольщики! крикнулъ Линейкинъ: кому угодно-съ? Мы съ Брантмауэромъ полтинникъ, хозяинъ двугривенный, остается тридцать копѣекъ. — Я двадцать, сказалъ Плутгеймъ. Нашелся охотникъ и на остальные. Банкометы усѣлись. Подошли самые мелкіе понты, но крупные и не думали. — Господа, готово-съ! провозгласилъ Линейкинъ. Садковичъ въ углу бесѣдовалъ съ маленькимъ человѣчкомъ. — Ей Богу, напрасно его бояться, говорилъ человѣчекъ: это правда, что счастье непомѣрное, но, можетъ, и провалить. — Такъ, такъ. — Сначала пусть помечетъ, а послѣ и ты ему заложишь. — Заложить не шутка. — Ужъ тебѣ-то бояться нечего. А мнѣ уступишь гривенничекъ. Ужъ, конечно, будетъ лучше, нежели съ этими зубодерами: видишь, какую на тебя составили облаву. — Немного они возьмутъ съ меня. — Готово-съ! провозглашалъ Линейкинъ, не смотря на Садковича, но поворотивъ къ нему свою лисичью физіономію. — Не угодно ли кому, я промечу штосъ на одну руку, сказалъ Размоловъ, подходя къ столу. — А будетъ въ серединѣ пліе? спросилъ Садковичъ. — А не хотите ли Качаловскій? — Мечите отвѣтную четвертушку. — Извольте, на одну руку, прочіе могутъ примазывать; ставки нѣтъ меньше десяти рублей. — Извольте. — Эй, человѣкъ! маленькій столъ и карты. — Какъ же это съ? проговорилъ Линейкинъ. ====page 636==== — Господа, у меня каждому свободно, кто во что желаетъ, сказалъ хозяинъ. — Такъ-съ. — Вѣдь здѣсь на одну руку, Матвѣй Матвѣевичъ, вмѣшался маленькій человѣчекъ: помѣхи не будетъ. — Нишево, сказалъ Брантмауэръ: пусть себѣ забавляютъ. Линейкинъ распечаталъ карты. Мелкіе понты усѣлись понтировать. Брантмауэръ подошелъ къ отдѣльному столику, за которымъ усѣлись Размоловъ и Садковичъ. Возлѣ нихъ образовалась кучка зрителей. Двѣ или три карты Садковичъ взялъ и пошелъ въ дублетъ. Размоловъ убилъ. — Кукуреку! сказалъ Садковичъ. — Что же? спросилъ Размоловъ, стасовавъ карты и давая срѣзать. — Кукуреку! повторилъ Садковичъ, но не срѣзывалъ. — Значитъ, баста. Садковичъ срѣзалъ и поставилъ. Убили. — Кукуреку! кукуреку! И въ одинъ прыжокъ онъ очутился у большаго стола и къ чьей-то картѣ примазалъ сто рублей. — Что за пѣтухъ такой! проговорилъ Размоловъ. — Пѣтухъ — не мокрая курица, отвѣчалъ Садковичъ. Публика переглядывалась въ недоумѣніи. — Васъ никто мокрою курицею и не называетъ, сказалъ Размоловъ, собирая со стола деньги. — Хотите я вамъ промечу отвѣтный, сказалъ вдругъ Садковичъ. — Вы шутить собрались, что ли? — Никакихъ шутокъ. Я кладу три тысячи, мечу отвѣтную четвертушку — ни максимума, ни минимума. Угодно? Размоловъ пристально посмотрѣлъ на него. — У васъ убили двѣ карты, и вы кончаете! — Имѣю право. — Полное право. Ну, хорошо, мечите. И Размоловъ разсердился. Садковичъ сѣлъ, выложилъ деньги, распечаталъ и стасовалъ карты. Размоловъ поставилъ пятьсотъ и взялъ. — Уголъ. — Кукуреку! проговорилъ Садковичъ и положилъ карту направо.. Размоловъ поблѣднѣлъ, онъ увидалъ свой собственный фортель, воспроизведенный съ большею ловкостью. ====page 637==== — Прошу прислать. — Что-жъ это такое? сказалъ Размоловъ, отсылая деньги. — Кукуреку — и больше ничего. Петю Сардилова знаете? Размоловъ вздрогнулъ: такъ назывался армянинъ, который выучилъ его фокусу. Нѣкоторые начали догадываться. Садковичъ, какъ ни въ чемъ не бывало, собралъ свои деньги, и пошелъ понтировать по два рубля, дѣлая огромные скачки, но на этотъ разъ безуспѣшно, такъ что проигрался порядочно. Размоловъ положительно носъ повѣсилъ. Ему хотѣлось бы и переговорить съ Садковичемъ, а было неловко, что можетъ быть онъ уже разгадалъ... Унывалъ онъ, однако-жъ, недолго. Денегъ отнять у него не могли, а въ случаѣ ссоры онъ могъ открыть игру въ другомъ мѣстѣ. Конечно, имѣлись легкія опасенія относительно цѣлости шеи и физіономіи; но Размоловъ принадлежалъ къ числу тѣхъ субъектовъ, которые въ этомъ не чувствуютъ ничего, кромѣ физической боли и, во вторыхъ, могутъ постоять за себя. Хуже всего было прекращеніе»лафы«, а приходилось уже или надѣяться на счастье, или выжидать какого нибудь тонкоруннаго барана. Вечеръ окончился ничѣмъ. Такъ какъ уже разсвѣтало, Линейкинъ всѣхъ пригласилъ къ себѣ на завтракъ. Размоловъ, однако-жъ, не поѣхалъ. На другой день передъ вечеромъ къ нему приходили корифеи заявить о его гнусномъ поступкѣ; больше всѣхъ горячился Брантмауэръ. Размоловъ ко всему приготовился. Онъ встрѣтилъ представленіе корифеевъ съ улыбкою, сознался, что ловилъ ихъ на штуку, но тутъ же заявилъ, что и ему неоднократно устраивали ловушки, которыя онъ, въ свою очередь, опровергалъ, и что почтеннѣйшимъ товарищамъ лучше всѣхъ извѣстна пословица:»на то щука въ морѣ, чтобъ карась не дремалъ». Нѣкоторые, какъ больше проигравшіе, заикнулись было хоть о легкомъ вознагражденіи, но Размоловъ, показавъ толстый кулакъ, проговорилъ: — А не хотите ли этого? Кончилось тѣмъ, что Размоловъ обязался дать друзьямъ великолѣпный обѣдъ у Бореля, чтобъ запить мировую. Подобная сдѣлка можетъ показаться неестественною; но тутъ необходимо принять во вниманіе цѣль друзей — не отдалять пріятеля съ капиталомъ, на который день и ночь измышля- ====page 638==== лись всевозможныя ухищренія. Наконецъ, это въ шулерскихъ нравахъ — обработывать другъ друга. Въ этомъ кругу вращался въ то время одинъ игрокъ скромный, неразговорчивый, который игралъ на счастье съ большимъ разсчетомъ и поэтому получившій названіе »себѣ на умѣ«. Всѣ дерганья, тасовки, новѣйшіе пріемы были ему извѣстны. Онъ пробылъ годъ въ Одессѣ и когда пріѣхалъ въ Петербургъ вслѣдъ за Садковичемъ, то посмѣялся наивности товарищей, которые дали себя обыграть Размолову, на штуку, извѣстную больше года. — Это значитъ, рутина, ржавчина и этого не понимаете, говорилъ онъ: заладятъ одно и думаютъ, что ужъ съ неба звѣзды хватаютъ. Всякое искусство идетъ впередъ. Необходимо заглядывать въ Москву, Нижній, Одессу и Варшаву. Товарищи хлопали ушами. — Надобно бы ему обрѣзать крылья. — И обрѣжетъ кто нибудь, только не вы, сидни; ваше дѣло смотрѣть, чтобъ какой нибудь балластъ не слизалъ пять рублей, а тысячи изъ-подъ носу упускаете. »Себѣ на умѣ« былъ потомокъ обрусѣвшихъ голландцевъ, по фамиліи Фанъ-Лупъ, выѣхавшихъ въ Россію при Петрѣ, окончилъ курсъ въ коммерческомъ училищѣ, и такъ какъ самъ не имѣлъ своего капитала заниматься торговлею, то и предпочелъ шулерское искусство. Но это былъ такой утонченный господинъ, какихъ мало въ игрецкомъ мірѣ. Онъ ежегодно откладывалъ по нѣсколько тысячъ въ резервъ, игралъ на биржѣ именно въ такія бумаги, которыя приносили больше дохода. Въ Одессѣ онъ выигралъ тысячъ двадцать и, кажется, нашелъ невѣсту съ порядочнымъ приданымъ. Пріѣхавъ въ Петербургъ попытать счастья и покончить нѣкоторыя дѣла, онъ увидѣлъ, наконецъ, Размолова, объ успѣхахъ котораго ему писалъ пріятель его »маленькій человѣчекъ». Фанъ-Лупъ узналъ досконально всѣ подробности и рѣшилъ, что»эту скотину розыграть надо«; но какъ ловкій и крайне осторожный игрокъ вознамѣрился дождаться отъѣзда Садковича, который какъ великолѣпный шулеръ, но взбалмошный человѣкъ, не пользовался его сочувствіемъ, а главное ему не хотѣлось дѣйствовать безъ несомнѣнныхъ данныхъ. »Себѣ на умѣ«поѣхалъ и къ Забубеному, гдѣ получилъ малую долю и началъ посѣщать притонъ Дротова, гдѣ можно было поживиться на расходишки. Дротовъ съ подвязанною щекою встрѣтилъ пріятеля дру- ====page 639==== жески и повелъ рѣчь о томъ, что не мѣшало бы разыграть Размолова. — Трудно, сказалъ Фанъ-Лупъ: для этого надобно выжидать случая. — Можно бы устроить. — Ничего не устроишь, развѣ на чистое счастье да на характеръ. — Счастье — удѣлъ глупцовъ, а характеръ у него съ гору. — Такъ и толковать нечего. А ты лучше разскажи, отчего у тебя щека подвязана. Дротовъ опустилъ голову. — Скверная вышла исторія. Передавъ про извѣстную катастрофу на Черной рѣчкѣ, онъ сообщилъ другое происшествіе, которое не будетъ безъинтересно для читателей. — Бѣшеный этотъ Булдымовъ два раза пріѣзжалъ ко мнѣ и, разумѣется, не заставалъ дома, сказалъ онъ. Съ помощью адреснаго стола онъ нашелъ, однако-жъ, несчастнаго Слезкина и забрался къ нему на квартиру. Къ счастью, Макаръ находился въ то время въ состояніи крайняго запоя и не могъ даже выговорить ни слова. Толстякъ ограничился тѣмъ, что наплевалъ пьяному въ лицо и обѣщалъ найти его трезвымъ. Жена и дѣти стали передъ нимъ на колѣни, началась сцена… и буянъ, говорятъ, смягчился. Чортъ меня дернулъ воспользоваться приглашеніемъ Забубенаго. Пріѣзжаю къ нему три дня тому назадъ на дачу. Гостей множество. Металъ Шлыкевичъ. Вдругъ вижу Забубеный вводитъ въ игорную Булдымова. Я въ это время шелъ на двадцать четыре куша отъ пяти рублей, но готовъ былъ сквозь землю провалиться и началъ строить разныя рожи, чтобъ меня не узнали. Забубеный подводитъ гостя къ банкомету. »Позвольте, говоритъ, познакомить — Шлыкевичъ, — Булдымовъ». Послѣдній такъ и разинулъ ротъ, а Шлыкевичъ уронилъ карты. »А Шлыкевичъ, очень радъ!« да бацъ его кулакомъ въ рыло. Тотъ сдѣлалъ прыжокъ. »Душечка, что вы«! воскликнулъ Забубеный, бросившись къ буяну. »Душечка, говоритъ Булдымовъ, схвативъ подсвѣчникъ, такъ ты вотъ съ какими шулерами связываешься! Господа! васъ обыгрываютъ на вѣрную!« кричалъ онъ. Забубенный къ двери. Сдѣлалась суматоха, вошли люди, многіе понты засуетились, нѣкоторые стали хватать деньги изъ банка. Около Булдымова собрался кружокъ. Онъ началъ разсказывать, какъ его завлекли. Шлыкевичъ и Забубеный къ нему, но тѣхъ стали удерживать. Послали за полиціею. ====page 640==== Я думалъ было по добру — по здорову, знаешь, успѣлъ прибрать свои деньги. — И прихватить малую толику, замѣтилъ Фанъ-Лупъ. — Гдѣ ужъ тамъ! Я уже совсѣмъ готовился дать тягу. Вдругъ чортъ увидѣлъ меня. »Позвольте, говоритъ, вотъ тоже шулеръ«, да какъ подскочитъ ко мнѣ, какъ рѣзанетъ въ ухо, я свѣта не взвидѣлъ. Думалъ было дать сдачи, однако счелъ за лучшее удрать. — А тамъ? — Уладили дѣло. Къ буяну ѣздилъ одинъ уважаемый человѣкъ — объяснился. — Однако, буянъ порядочный. — Это еще. говорятъ, изъ Гременицынскихъ жертвъ. — То-то. Я вотъ припоминаю и Слезкина. Это былъ въ свое время лихой игрокъ. Я думалъ, что онъ умеръ. — Нѣтъ, но, вѣроятно, проживетъ недолго. А человѣкъ отлично образованный. — Еще бы! Онъ былъ неоцѣнимъ въ подмѣнѣ колоды. — Ну, пойдемъ въ игрецкую. Народу было множество.»Себѣ на умѣ» присѣлъ къ одному столику. Маленькій человѣчекъ подошелъ къ нему. — Знаешь что, Фанъ-Лупъ, сказалъ послѣдній, мнѣ кажется задача разрѣшена. — Какая? — Насчетъ Размолова. — Бредишь! — Пойдемъ. Фанъ-Лупъ всталъ. Маленькій человѣчекъ подвелъ его къ углу, гдѣ за столомъ сидѣло человѣкъ двѣнадцать. — Посмотри на банкомета и на его дольщика. — Что это за фигуры? — Это наши фигуры, Фанъ-Лупъ. Это братья Кармандержи. — Понимаю. Но какъ ихъ настоящая фамилія? — Такъ и настоящая фамилія. — Врешь? — Увѣряю. — Какихъ, подумаешь, нѣтъ фамилій на Руси! Однако, этотъ мечетъ ловко. — Другой еще плавнѣе. — Просто артистически. Но я желалъ бы видѣть ихъ въ настоящемъ дѣлѣ. Фанъ-Лупъ поставилъ небольшую карту, выигралъ, а бан- ====page 641==== кометъ съ любезною улыбкою послалъ ему деньги. Какой-то понтъ затѣялъ несправедливый споръ. Оба брата отстаивали свой рубль хоть и горячо, но благородно, такъ что самые грубые люди приняли ихъ сторону. Фанъ-Лупъ отозвалъ въ сторону вертляваго человѣчка. — Откуда же эти братья? — Съ Кавказа. Они, впрочемъ, двоюродные. Одинъ получилъ извѣстность на водахъ. — Хорошую или печальную? — Какъ тебѣ сказать: его выбросили изъ втораго этажа. Ну, видишь ли, пьяные офицеры разгорячились. — А другой? — Другой, говорятъ, дѣйствовалъ въ Константинополѣ. — Ребята должно быть продувные. И какъ они сюда попали? — Коврига шлялся по номерамъ и нашелъ. — А откуда же ты узналъ подробности? — Уральскій слышалъ на Кавказѣ. — Имъ здѣсь не мѣсто; они по манерамъ благовоспитанные люди. Посмотри, они бѣдняжки во фракахъ, думаютъ въ столицѣ въ гости иначе нельзя, ха, ха, ха! въ кабакѣ Дротова въ обществѣ Картузковъ, Вёдеръ, мясниковъ, конокрадовъ и тому подобной сволочи. — Послушай, »Себѣ на умѣ«, какъ хочешь, а мое чутье говоритъ мнѣ, что эти армяне, черкесы или грузины — сдѣлаютъ намъ дѣло. — Ты хоть и полякъ и основательности я отъ тебя не ожидаю, но у тебя бываютъ геніальные взгляды, чисто наполеоновскіе. Знаешь ли, я почти раздѣляю твое мнѣніе. Надобно сегодня познакомиться съ этими Держикарманами. — Кармандержи. — Что за несчастная фамилія! Судя по ней, они русской національности. — А по лицу восточные человѣки. Это видно, они пріхали нажить деньги. Коврига сказывалъ, номерокъ заняли маленькій, да и вещей почти нѣтъ. Впрочемъ, видишь, одѣты щегольски и часишки, и колечки съ брильянтиками. — Значитъ, дѣла были недурны, да прогулка со втораго этажа подгадила. — Должно быть. Впрочемъ, самъ онъ, какъ котъ, вѣроятно, сталъ на лапки и ни въ одномъ глазѣ. — А другой въ Константинополѣ, должно быть, тоже не разжился, когда ударился на дальній сѣверъ. ====page 642==== — Деньжонокъ — такъ малость. Я видѣлъ, какъ маленькій развертывалъ бумажничекъ, и не густо. У другого еще меньше. — Однако, у нихъ понтовъ больше всѣхъ. — Вѣжливы очень и даютъ въ срединѣ пліе *). — Ну, а ты не замѣтилъ какой нибудь хоть легкой штуки? — Помилуй, они еще боятся. Но вотъ третій день, а ни разу не проиграли — хоть немного, а вымечутъ. — Дѣйствительно я никогда не видѣлъ подобной плавности и граціозности. Этакая шельма, если и дернетъ, такъ должно быть плавно. Устрой, Бембржицкій, знакомство. — Они очень сообщительны. — Если они — въ чемъ не сомнѣваюсь — мастера своего дѣла, то необходимо воспользоваться ими теперь же, пока сидни не успѣютъ осмотрѣться. Только надобно поискуснѣе. Ты берешься ли? — Сегодня же вечеромъ привезу ихъ къ тебѣ, и мы проэкзаменуемъ. — А пойдемъ еще посмотримъ. Металъ уже другой братъ, пониже ростомъ; большій разсчитывался. Фанъ-Лупъ толкнулъ Бембржицкаго. — Какая грація! Да это смотрѣть чистое наслажденіе. А тасуетъ, смотри, какъ тасуетъ! баронъ Плутгеймъ и въ подметки не годится. Нѣтъ, Бембржицкій, привози ихъ сегодня, привози ихъ ко мнѣ, а потомъ отрекомендуемъ у Линейкина. — Если сдадутъ экзаменъ, отвѣчалъ вертлявый человѣчекъ, засмѣявшись. — Вотъ что, ты теперь познакомь ихъ со мною, затѣмъ я уѣду, а ты потомъ привози ихъ обѣдать къ Клею. Я тамъ остановился., — Пусть кончатъ. — Бембржицкій! Что эта за длинная фигура ораторствуетъ! Какой-то оригиналъ. Бембржицкій засмѣялся. — Это, такъ называемый, Бомъ-высь! — Что за кличка? — Онъ гдѣ-то на шоссейной дорогѣ стоялъ у заставы. Когда надобно пропустить проѣзжающаго и поднять шлагбаумъ, то командуютъ: бомъ-высь! *) Для незнакомыхъ съ притонами считаемъ обязанностью замѣтить, до какой степени банкометы тамъ деспотически обращаются съ понтами: они мечутъ Качаловскій банкъ, т. е. не допускаютъ въ срединѣ пліе. ====page 643==== — Ха, ха, ха. И что-жъ? — Деньжонокъ нажилъ, ну, теперь даетъ деньги на проценты, а самъ дѣйствуетъ. — И не дурно. — О, сквернымъ образомъ. Въ одномъ погребкѣ уже два раза побили... — Что это, постой! Высокаго роста черноволосый понтъ ораторствовалъ за однимъ столомъ о достоинствѣ сапоговъ, и тутъ же снялъ съ правой ноги сапогъ и доказывалъ прочность и красоту нѣмецкой работы, Вёдро оспаривалъ. — Да онъ забавный! — Замѣчателенъ тѣмъ, что городитъ невообразимую ерунду. Тысячъ десятокъ есть, однако-жъ. — Вѣроятно, на эти тысячи есть уже кандидаты? — Акціи разобраны, и Бомъ-высь скоро вылетитъ въ трубу. Братья между тѣмъ окончили банкъ, выметали рублей сто съ чѣмъ-то и уступили свое мѣсто другимъ. Бембржицкій воспользовался случаемъ и познакомилъ ихъ съ Фанъ-Лупомъ. Послѣдній обладалъ способностью съ перваго раза очаровать любезностью. Не успѣвъ обмѣняться обычными фразами, »Сѳбѣ на умѣ« заявилъ братьямъ свое сожалѣніе, что они попали въ такое общество. — Мы вѣдь никого здѣсь не знаемъ, пріѣхали по торговымъ дѣламъ, сказалъ Кармандержи повыше ростомъ. — Любите играть, такъ есть дома порядочные, замѣтилъ Бембржицкій. — Такъ ужъ вышло, молвилъ Кармандержи поменьше: я самъ вижу, что публика не столичная. — Напротивъ, самая столичная, но только подонки. »Себѣ на умѣ«посмотрѣлъ на часы. — Четвертый часъ. Милости просимъ. Я буду, господа, очень радъ видѣть васъ у себя. Братья поклонились. — Вѣдь вы свободны? спросилъ вертлявый человѣчекъ. — Совершенно. — Поѣдемъ обѣдать къ Клею. Тамъ живетъ и Ульрихъ Вилимовичъ. — Мы съ удовольствіемъ. Въ пять часовъ братья съ Бембржицкимъ были уже у Фанъ-Лупа, который занималъ очень хорошій номеръ въ гостинницѣ. »Себѣ на умѣ« тотчасъ же, безъ церемоніи, предложилъ. ====page 644==== гостямъ сдѣлать ему честь у него отобѣдать и велѣлъ немедленно накрыть на четыре персоны, подать отличный обѣдъ, съ тонкими винами, но безъ всякой претензіи на пьянство. Пили даже умѣренно. Когда люди все убрали, Фанъ-Лупъ раскрылъ ломберный столъ и положилъ двѣ колоды картъ. — Господа, сказалъ онъ: я не приглашаю, потому что игры не будетъ. Братья посмотрѣли на него вопросительно. — Игры не будетъ, продолжалъ «Себѣ на умѣ«: но эти двѣ колоды картъ могутъ повести къ тому, что вы рискуете зацѣпить тысячъ пятьдесятъ. Новое молчанье, только маленькій Кармандержи улыбнулся едва замѣтно. — Мнѣ хотѣлось бы, господа, чтобъ вы меня поняли. — Я понимаю, сказалъ маленькій. — И я начинаю смекать, сказалъ большій, оскаливъ свои острые зубы. — Въ такомъ случаѣ вамъ и книги въ руки. — Садись, Боря! — Что-жъ, кандидатскій или магистерскій экзаменъ? спросилъ маленькій. — Валяйте ужъ прямо на доктора. — Валяй, Боря, сказалъ братъ: я убѣжденъ, что экзаменуютъ тебя компетентные профессора. Боря распечаталъ колоду, распустилъ вѣеромъ, хорошенько стасовалъ, далъ срѣзать и потомъ развернулъ ее на столѣ въ. такомъ же порядкѣ, въ какомъ были сложены новыя карты. — Вепе. Боря снова стасовалъ карты, далъ срѣзать и показалъ семь битыхъ абцуговъ. — Дальше, это слишкомъ извѣстно. Вольтъ по срединѣ. Едва замѣтнымъ движеніемъ руки Боря совершилъ вольтъ. — Двойной съ краю, если позволите. Двойной вышелъ еще чище. — Превосходно! первый разъ въ жизни вижу такую грацію. — Братъ тоже дѣлаетъ не глупо. Другой Кармандержи распечаталъ колоду и показалъ искусство; весьма тонко продѣлывалъ всѣ штуки, но безъ шикуБори. — Довольно. Это все штуки извѣстныя не одному игроку въ нашихъ кругахъ, сказалъ Фанъ-Лупъ: что нибудь забористѣе! Боря пустилъ штуку, которая обогатила Размолова. ====page 645==== — И это не новость, — Есть пріемы, которыхъ я не могу показывать въ теоріи, но ручаюсь, что они никому въ мірѣ не извѣстны, и что нѣсколько времени могутъ быть полезны среди самыхъ опытныхъ игроковъ. — Намъ того только и нужно. — Ни у кого не заимствованные и изобрѣтенные собственно мною. — Хоть бы капельку взглянуть. — Ну, хорошо, садитесь вы какъ понты и ставьте карты, знаете, соблюдая порядокъ. Всѣ усѣлись и разобрали одну колоду для понтерокъ. — Понятно, что не каждая карта и не у всякаго понта важна для меня, а рутерка или очередная, если на ней большой кушъ. — Вѣрно. — Ну, господинъ Бембржицкій, предположимъ, вы играете на рутерку. Какая у васъ карта? — Валетъ. Боря тасовалъ недолго. Всѣ валеты были уложены на право. — Чисто, замѣтилъ Фанъ-Лупъ: только у васъ средній палецъ правой руки вздрогнулъ подозрительно. — Оттого, что захватилъ ужъ много, отвѣчалъ Боря, въ серьезномъ дѣлѣ этого не будетъ. Боря далъ перетасовать Фанъ-Лупу, потомъ перепустилъ раза два колоду и снова валеты легли направо. — Ловко. — Вы замѣтили, Бембржицкій? — Вижу, вижу. — Ничего ты не видишь, сказалъ Фанъ-Лупъ. — Ты пойми. Сколько у него было колодъ? — А! — То-то! Посмотри, возлѣ Бори новая колода, а одна въ рукахъ, да у насъ одна, а было всего двѣ. Братья разсмѣялись. — Ну, господа, сказалъ Фанъ-Лупъ, вставая: экзаменъ конченъ: illustrisime doctore. Надобно теперь заключить союзъ. Бембржицкій везетъ васъ къ Линейкину. У васъ денегъ мало? — Немного. — Я вамъ дамъ тысячу, которую вы и пропонтируйте лицу, нами указанному, или даже и промечете ему. А потомъ мы свое наверстаемъ. Молодцы! Только помните, что васъ окружатъ мастера. ====page 646==== — Это для насъ ничего не значитъ. — Вы всегда должны идти противъ меня, и я буду также дѣйствовать, даже ругать васъ; но дѣло отъ этого не потеряетъ. Вамъ пятьдесятъ копѣекъ. — Нѣтъ ужъ, сказалъ Боря: сколько я понимаю, устроимъ слѣдующимъ образомъ — намъ съ братомъ шестьдесятъ, вамъ сорокъ, изъ которыхъ вы вѣроятно десять уступите господину Бембржицкому. — Идетъ. — А я и за то благодаренъ, сказалъ Бембржицкій, тѣмъ болѣе, что уже съ мѣсяцъ, какъ я заявилъ объ открытіи у себя игры. Я завтра же пріищу побольше квартиру. — Не дѣлай этого, отозвался Фанъ-Лупъ. — Ты зови разъ въ недѣлю общество, а обѣдъ или завтракъ, когда намъ вздумается. — Въ тѣснотѣ люди живутъ, говоритъ пословица. А по части штоса, Боря? — Все равно для меня; я даже больше и дѣйствовалъ въ штосъ, вотъ почему для меня и ничего не значитъ метка открытаго банка. — Вепе. Ну, не выпить ли теперь? — Не надо, сказалъ большій Кармандержи: это мы сдѣлаемъ послѣ удачной жатвы. — Позвольте, по крайней мѣрѣ, предложить по дорогой сигарѣ. Да вы, господа, можете не надѣвать фраковъ, въ пальто удобнѣе. — Конечно удобнѣе. — Теперь вотъ что, сказалъ Фанъ-Лупъ, поставивъ на столъ коробочку дорогихъ регалій: у васъ, господа, фамилія того... — Сознаемся, отвѣчалъ маленькій: да теперь нельзя поправить. Такъ мы записаны въ паспортахъ, а въ Петербургѣ боялись перемѣнять. — Вздоръ какой! — Да отчего она у васъ такая странная! И какой вы національности? — Мы русскіе. Нашъ дѣдъ былъ выходецъ изъ Москвы. Сперва жилъ въ Таганрогѣ, потомъ въ Бессарабіи, гдѣ и получилъ фамилію. — Да вы собственно откуда? — Изъ Тифлиса. — Но вы на русскихъ не похожи. — Дѣдъ напроказилъ въ Бессарабіи и удралъ въ ====page 647==== Тифлисъ. Тамъ наши отцы родились и женились на грузинкахъ. — Какъ же вы пріѣхали въ Петербургъ? — По торговымъ дѣламъ, сказалъ, смѣясь, Боря. Бумаги въ порядкѣ. — Я ихъ разгадалъ съ перваго раза, молвилъ Бембржицкій. — Да, у тебя вѣрный взглядъ. Ну, господа, мнѣ очень пріятно сойтись. Только знайте одно: у насъ должна соблюдаться самая строгая честность въ дѣлежѣ. — Объ этомъ и говорить нечего, сказалъ Боря, какъ бы обидѣвшись. — Я только такъ. Вамъ предстоитъ много выиграть денегъ. Я хотѣлъ уѣзжать, но остаюсь потому, что добыча вѣрная. Одно, что тревожитъ... — Напримѣръ? — Не подгадилъ бы Бембржицкій. — Это почему? — Потому что ты мальчишка, пойдешь франтить, рысаковъ заводить, француженокъ. Боря засмѣялся. — Мы съ братомъ тоже охотники до лошадей! У меня на Кавказѣ были отличные сѣрые рысаки. — И что же? — Дольщикъ напакостилъ. Принялъ одного подлеца, онъ меня и продалъ. — Ну, мы не продадимъ. — Братъ тоже было заработалъ въ Константинополѣ. Впрочемъ, этотъ ухлопалъ капиталъ на англичанокъ. Большій Кармандержи осклабился. — Любовь, сказалъ онъ, сердце мягкое. — То-то молодость! И хороша она, и дѣло путаетъ. Надобно быть благоразумнѣе. Впрочемъ, въ Петербургѣ какъ-то любовь не въ большой модѣ. Устроивъ коалицію, Бембржицкій предложилъ новымъ друзьямъ проѣхаться въ коляскѣ, а Фанъ-Лупъ отсчиталъ имъ тысячу на игру безъ всякой росписки. XLIX. Не далѣе какъ около Рождества въ игорныхъ кругахъ только и говорили, что о Кармандержи, но по мѣрѣ того, какъ фортуна ихъ возвышалась, звѣзда Размолова заходила. ====page 648==== Онъ сперва взялъ было маленькій верхъ, но потомъ постоянно проигрывалъ и нерѣдко большими кушами. Братья были принимаемы вездѣ съ распростертыми объятіями, играли охотно всюду, понтировали на счастье умно и осторожно, особенно Боря, который восхищалъ всѣхъ своимъ граціознымъ обращеніемъ съ картами. Съ самаго начала они показали себя людьми денежными, и поэтому Размоловъ накинулся на нихъ яростно, желая отыграть и свои тысячи, и разбить счастливцевъ въ прахъ. Онъ даже началъ искать игры съ ними независимо отъ вечеровъ. Въ началѣ осени братья переѣхали уже въ Парижскую гостинницу и принимали любителей по утрамъ, но больше обѣды задавалъ Бембржицкій, который успѣлъ сойдтись съ Размоловымъ и поджигалъ его. Фанъ-Лупъ, подъ видомъ какого-то дѣла остававшійся въ Петербургѣ, тоже принялъ сторону Размолова и на вечерахъ игралъ съ нимъ въ долѣ противъ братьевъ, да и одинъ шелъ всегда противъ нихъ. Прочіе шулера, втайнѣ радуясь, что пришла очередь на Размолова, начали, однако-жъ, выказывать другъ передъ другомъ удивленіе о необыкновенномъ счастьѣ братьевъ, и нѣкоторые дальновидные, какъ Плутгеймъ и Култуковъ, пробовали проникать къ нимъ въ долю. Иногда это имъ и удавалось, но въ интимный кружокъ братья не принимали ихъ, конечно, не оскорбляя ни чьего самолюбія. Платился одинъ Размоловъ, который, будучи и самъ искусенъ, иной разъ очень долго съ напряженнымъ вниманіемъ слѣдилъ за меткою Бори, но ничего не могъ замѣтить. Это еще больше его подзадоривало. Въ интимной игрѣ онъ закладывалъ банкъ, сперва разсчитывая воспользоваться кое-какими авантажами, но братья очень искусно замѣтили ему, что привыкли всю жизнь играть на чистое счастье, — хотя и застрахованы отъ всякихъ случайностей. Однажды собрался комитетъ изъ самыхъ опытныхъ людей у Линейкина для обсужденія вопроса — честно или нечестно играютъ братья Кармандержи, и пренія были оставлены. Плутгеймъ доказывалъ, что навѣрное имѣлся какой нибудь фортель. — Какой же? спросилъ Брантмауэръ. — Не могу понять. — Пустяки-съ, замѣтилъ Линейкинъ. — Однако-жъ, Размоловъ не велика птица, а обиралъ же всѣхъ и на какую пустую штуку? Фанъ-Лупъ молчалъ и покуривалъ сигару. ====page 649==== — Какое же ваше мнѣніе, Ульрихъ Вилимовичъ? обратился къ нему Култуковъ. — Вы все ходите вокругъ да около, а не видите настоящаго, отвѣчалъ »Себѣ на умѣ«. — Напримѣръ? — Штукъ я не замѣтилъ, потому что на всякія штуки присмотрѣлся: они бьютъ навѣрняка, разсчитывая на характеръ. — Гмъ! промычалъ Плутгеймъ. — Это не подлежитъ сомнѣнію. Мы всѣ мастера разсуждать, а не понимаемъ, что сами лѣземъ въ петлю. — Какъ такъ? спросилъ Култуковъ. — Очень просто. Нѣтъ намъ удержу, братцы: повезетъ немного счастье, лѣземъ, чтобъ пустить ихъ по міру, и счастье, разумѣется, не можетъ быть постоянно, ну, и проигрываемъ; при подмазкѣ же просто кидаемся въ омутъ и безумно бросаемъ деньги. — Это правда-съ. — Пожалуй, что и такъ, отозвался одинъ старикъ. — А какъ же играйтъ? — Игрою играть. Ихъ надобно жарить медленнымъ огнемъ, сказалъ, одушевляясь, Фанъ-Лупъ: съ нихъ надо брать не тысячами, а сотнями. Если мы ихъ станемъ каждый день щипать по маленьку, капиталу у нихъ не надолго хватитъ. — Такъ какъ же-съ? Стало быть выигралъ и шабашъ? — И шабашъ. Другихъ средствъ нѣтъ, а авантажей они не имѣютъ. Я твердо убѣжденъ, что имъ извѣстны всѣ способы, но съ этимъ они не раскутятся. Я, по крайней мѣрѣ, за себя ручаюсь, что не дамъ себя въ обиду. Еслибъ я былъ здѣсь, повѣрьте, что Размоловъ не обобралъ бы честную компанію. Вы, конечно, всѣ спите и даже какъ бы перестали слѣдить за искусствомъ, но я никогда не былъ мокрою курицею. — А о Бембржицкомъ что вы скажете? — Мальчишка и больше ничего. Парень ловкій пронюхалъ, гдѣ раки зимуютъ. Разумѣется, это ему въ прокъ не пойдетъ, но Бембржицкій умѣетъ свою выгоду соблюдать. Онъ самъ поставляетъ звѣря — а это и легкій, и довольно выгодный способъ. Можетъ быть, кого неумѣлаго и обработываютъ, а Размоловъ самъ тертый калачъ. — Стало быть, и ихъ надобно бы какъ нибудь обработать-съ. — Вотъ и возьмись, Матвѣй Матвѣевичъ. — Пѣтъ, не то-съ. Я говорю, что и ихъ можно обдѣлать, т. е. раззадорить-съ. ====page 650==== — Кажется, что это напрасно, проговорилъ съ улыбкою, Фанъ-Лупъ: и выдержка себя, и счастье — вотъ два условія. — Этотъ маленькій, у, какой долженъ быть шельмъ, сказалъ Брантмауэръ. — Оба брата молодцы, замѣтилъ Плутгеймъ: какъ слѣдуетъ быть игрокамъ. Вы посмотрите, народъ ловкій, образованный, нѣтъ этихъ грубыхъ манеръ. — Мы тоже вѣдь не деремся, вмѣшался Култуковъ. — Только что не деретесь, возразилъ Плутгеймъ, и то при публикѣ, а ругаетесь на каждомъ шагу. — Ну, ужъ ты аристократъ. — Конечно, аристократъ въ сравненіи съ тобою. — Полно, господа, сказалъ Линейкинъ, мы собрались толковать о дѣлѣ-съ. — Чего же онъ носъ деретъ, этотъ лягушечій баронъ! — Мошенникъ ты больше ничего! Мало тебя били. — А давно ли тебя Коврига по уху съѣздилъ? Ха, ха, ха! — Это еще вопросъ, а вотъ тебя такъ дубасили офицеры фуктелями. — За то я никогда не понтировалъ на козла *). — Экъ, съ чѣмъ разносился! — Повторяю, господа, перестаньте. Мы не должны разъединяться, а напротивъ встать на общаго врага. — Да братья-то разыгрываютъ не насъ, а Размолова. — Все равно, что и насъ, потому что у Размолова наши денежки. Совѣщаніе снова началось, и обсуждены были планъ и образъ дѣйствія. Прошло полгода, и въ игорныхъ кружкахъ извѣстной категоріи почувствовалось оскудѣніе кармановъ. Деньги Размолова въ количествѣ двухъ третей перешли къ братьямъ, да и прочіе мастера едва сводили концы съ концами. »Себѣ на умѣ«, зацѣпивъ тысячъ болѣе двадцати, уѣхалъ жениться въ *) Понтировать на козла, или на прежнемъ шулерскомъ языкѣ понтировать кабріолемъ — мошенническій пріемъ, требующій большаго искусства и возможенъ при многолюдствѣ, разумѣется, если банкометы его не знаютъ и при томъ зѣваютъ. Поставивъ двѣ или три карты, понтъ держитъ въ рукахъ, даже на колѣнахъ подъ столомъ, нѣсколько картъ, и когда видптъ, положимъ, что выиграла пятерка, которой онъ не ставилъ, онъ выбрасываетъ ее искусно, т. е. выкидываетъ изъ-подъ стола такъ ловко, чтобъ она выпрыгнула незамѣтно. Подложить подъ нее кушъ другою рукою или, лучше сказать, предъявить его, уже не составляетъ затрудненія для опытнаго рыцаря зеленаго поля. Пріемъ равносильный искусному дерганью и подтасовкѣ и, разумѣется, рискованный. Но есть ловкіе спеціалисты по этой части. ====page 651==== Одессу и разсчитывалъ свить себѣ тамъ гдѣздо, а Бембржицкій подживился и заважничалъ. Съ отъѣздомъ Фанъ-Лупа дѣло нѣсколько измѣнилось. У братьевъ искусство было то же, занимали они уже отдѣльныя хорошія квартиры, завели экипажи, лошадей и научились давить народъ по улицамъ не хуже столичныхъ шулеровъ, — но большіе куши ужъ имъ не давались. Не было искуснаго дипломата, который умѣлъ сводить игру, который искусно дѣйствовалъ бы въ публикѣ противъ братьевъ, а втихомолку предавалъ имъ въ руки всѣхъ и каждаго. Кармандержи посѣщали уже клубы попроще, и Миронъ заявилъ себя какъ поклонникъ прекраснаго пола, ухаживая за барынями, но болѣе какъ насмѣшникъ, позволявшій себѣ подтрунивать надъ людьми, въ особенности, которыхъ обыгрывалъ. Онъ даже дѣлалъ это съ какимъ-то злорадствомъ, хотя нельзя сказать, чтобъ его шуточки отличались остроуміемъ. Завалившись съ ногами на диванъ, онъ обыкновенно или стравливалъ двухъ какихъ нибудь игроковъ, или, подмѣтивъ чью нибудь слабую струнку, пускалъ въ ходъ свой дешевый юморъ, который, разумѣется, въ томъ кругу вызывалъ удивленіе. Въ послѣднее время онъ чаще всего прохаживался надъ Размоловымъ, осмѣивалъ его манеры, неправильное произношеніе словъ и всякаго рода невѣжество, обнаруживаемое послѣднимъ при каждомъ разговорѣ, выходившемъ изъ круга игры или обыденной жизни. Борисъ велъ себя гораздо скромнѣе и любилъ больше пускаться въ ученыя разсужденія, вычитавъ какую нибудь статью въ журналахъ. Братья, вообще, что называется, оперились, и о своихъ торговыхъ дѣлахъ не упоминали уже ни слова, а просто съ утра до вечера играли въ карты и выигрывали. Деньги оставались еще у Размолова кое въ какихъ векселяхъ, и то немного, но такъ какъ онъ упорно лѣзъ на братьевъ въ надеждѣ на возвратъ счастья, то послѣдніе и разсчитывали, что глупо было не вытянуть у него и остальное. Но случилось одно обстоятельство, раскрывшее глаза всѣмъ, и звѣзда Васьки Размолова не окончательно закатилась. Изъ братьевъ Боря былъ шулеръ гораздо искуснѣе, такъ что Миронъ казался передъ нимъ мальчишкою, и первый часто говаривалъ брату на единѣ, что не намѣренъ съ нимъ дѣлиться половиною, а будетъ разсчитывать его тридцатью копѣйками, такъ какъ не хотѣлъ, чтобы его руками жаръ загребали. Миронъ отдѣлывался шуточками, зная, что Борѣ нельзя же съ нимъ разойтись, а между тѣмъ въ свободное время дома си ====page 652==== дѣлъ съ колодою картъ и совершенствовался въ плутняхъ съ успѣхомъ. Онъ, разумѣется, дѣлалъ всѣ штуки хорошо, но не такъ безукоризненно, какъ Боря, артистъ высшей школы. Плутгеймъ, какъ тонкій и опытный мастеръ, давно замѣчалъ, что братья играли не чисто, и пересталъ уже понтировать противъ нихъ, наровя больше къ нимъ въ долю, но они отказывались принимать постороннихъ. Онъ какъ-то въ разговорѣ съ Размоловымъ о частной игрѣ, которая велась уже не у Бембржицкаго, а преимущественно у кого нибудь изъ братьевъ или у самого Размолова, который, что называется, догоралъ, назвалъ его дуракомъ и обѣщалъ помочь. Надобно знать, что на частную игру, которая составлялась всегда какъ бы нечаянно, никого изъ шулеровъ не приглашали, а если и случалось, то выбирали мошенниковъ не опасныхъ въ родѣ Брантмауэра, который самъ плутовалъ очень грубо. Понятно, что на общихъ вечерахъ братья старались вести себя чисто, тѣмъ болѣе, что имъ былъ извѣстенъ казусъ съ Размоловымъ, котораго Садковичъ поймалъ на мѣстѣ преступленія. Положимъ, Боря производилъ маневръ тонкаго и никому еще неизвѣстнаго свойства, но предпочиталъ его въ tête-à-tête съ жертвою, а въ обществѣ пускалъ въ ходъ только изрѣдка, пользуясь самыми благопріятными обстоятельствами. Плутгеймъ если не лѣнился, былъ человѣкъ настойчивый, энергическій и очень ловкій, и хотѣлъ спасти Размолова, разумѣется, не изъ пріязни, а съ цѣлью выиграть отъ него остальныя деньги, которыя видимо переходили къ братьямъ. Прежде всего онъ взялъ Размолова на экзаменъ и убѣдился, что хотя Васька отличйо владѣлъ руками и имѣлъ проницательный взглядъ, но что не обладалъ, такъ сказать, способностью игрецкой иниціативы: онъ могъ усвоить, какой хотите, новый мошенническій пріемъ, если ему показать его, что онъ и доказалъ, обыгрывая публику на извѣстный фортель; но самъ не умѣлъ идти впередъ на поприщѣ искусства. — Тебя поддѣваютъ на тасовку, сказалъ, наконецъ, баронъ. — Чорта съ два поддѣнутъ, я сейчасъ разобралъ бы: развѣ я самъ не умѣю тасовать. — Умѣнье твое ничего не значитъ. Пригласи меня на утренникъ. — Хорошо. На другой день, когда оба брата сидѣли съ Размоловымъ за банкомъ, Плутгеймъ пришелъ неожиданно. Появленіе его= произвело замѣшательство у банкометовъ. Плутгеймъ мотивировалъ свой приходъ какою-то случайностью и остался понти ====page 653==== ровать. Въ этотъ разъ братья проиграли, потому что не смѣли плутовать при Плутгеймѣ. Вечеромъ, переговоривъ съ Размоловымъ, баронъ предложилъ ему позвать снова братьевъ на завтракъ. Боря отозвался, что баронъ весьма непріятный понтъ, а Миронъ прибавилъ, что послѣдній сопѣніемъ своимъ разстраиваетъ ему нервы. — По мнѣ пусть себѣ сопитъ какъ боровъ, лишь бы проигрывалъ деньги. А знаете ли, друзья, что онъ получилъ сегодня одиннадцать тысячъ и можетъ пропереть ихъ всѣ. — Это дѣло хорошее. Да откуда же? — Старый долгъ взыскалъ ему адвокатъ, и денежки въ карманѣ. Мы его пригласимъ. Мнѣ сорокъ копѣекъ. — Берите, Вася, двадцать пять. — Сорокъ. — Нѣтъ ужъ, благородный другъ мой, отозвался Миронъ: вамъ тридцать, а намъ съ братомъ по тридцать пять. Размоловъ согласился. Дѣйствительно, утромъ на званый завтракъ Плутгеймъ явился съ туго набитымъ бумажникомъ, въ которомъ лежало тысячъ пятнадцать больше билетами, часть которыхъ онъ взялъ у Линейкина и Брантмауэра для извѣстной цѣли. Плутгеймъ отрѣшился отъ обычной лѣни и далъ себѣ слово вывести братьевъ на чистую воду. Онъ даже долго не спалъ наканунѣ и сидѣлъ передъ зеркаломъ при шести свѣчахъ съ колодою картъ, производя различныя комбинаціи. На завтракѣ онъ заложилъ тысячу на счастье и скоро спустилъ. Дальше онъ метать не хотѣлъ. Вызвался Миронъ. Плутгеймъ игралъ осторожно, ему повезло, и онъ получилъ назадъ свои деньги. Заложилъ Боря и тоже проигралъ. Посадили Размолова, тотъ ничего не сдѣлалъ. Братьямъ стало досадно — во первыхъ, они не только не поживились, а напротивъ, вынули изъ кармана. Миронъ попросилъ у хозяина стаканчикъ хорошаго икему, замѣтивъ, что баронъ питалъ страсть къ этому вину, и разсчитывая напоить Плутгейма. Послѣдній охотно налилъ стаканъ и попивалъ съ сигаркою. Онъ могъ безнаказанно выпить двѣ-три бутылки, потому что въ свою широкую утробу привыкъ вливать большое количество нитей; однако счелъ за нужное послѣ трехъ стакановъ притвориться опьянѣвшимъ. Взявъ нарочно колоду картъ и пустивъ тасовку вѣеромъ, онъ уронилъ карты. Собираясь закурить сигару, баронъ опрокинулъ бутылку и, вообще, обнаруживалъ симптомы ненормальнаго состоянія; даже глаза у него слипались по временамъ. ====page 654==== — А знаете что, баронъ, сказалъ Боря, угодно, я заложу штосъ отвѣтный, только не ставить меньше пятидесяти. — А если тотчасъ забастуете? — Не бастую. — Что-жъ, попробуемъ. А много ли у васъ денегъ? Я выкидываю 15,000. Вотъ бумажникъ— считайте. — Столько у меня не будетъ, но есть семь тысячъ. И Боря вынулъ изъ бумажника деньги. — Я кладу пять, отозвался Миронъ. — И я три, сказалъ Размоловъ: что и составитъ ровно пятнадцать. Значитъ — силы равныя. — Идетъ. Боря распечаталъ новыя карты, стасовалъ и далъ срѣзать. Плутгеймъ, разинувъ ротъ и вываливъ языкъ, началъ понтировать молодцомъ — поставилъ 50, уголъ, на семь, на пятнадцать и на тридцать одинъ кушъ. Послѣднюю карту убили. Плутгеймъ поставилъ сто. Убили. Баронъ поставилъ двѣсти — убили. Онъ удвоилъ кушъ — та же исторія. Плутгеймъ задремалъ. Братья переглянулись съ улыбкою. — Баронъ, что же? — А! проговорилъ, открывая глаза, Плутгеймъ. — Ставите, что-ли? — А можно пальнуть тысячу? — Хоть ва банкъ. — Тысячу на туза. Боря осклабился. — Битъ, сказалъ онъ. — Битъ, но только не тузъ, а, мошенникъ! воскликнулъ баронъ, ударивъ со всего размаху Борю по щекѣ. Тотъ не успѣлъ опомниться, какъ Плутгеймъ отсчиталъ ему еще двѣ пощечины. — А это тебѣ на не. — Что вы? — Это разбой! кричалъ Миронъ, схватывая свои деньги. А въ это время Плутгеймъ придвинулъ къ себѣ семь тысячъ. — Понимаете, братья Кармандержи? — Размоловъ! что-жъ это — разбой! — Пи съ мѣста! говорилъ совершенно трезвый баронъ, проворно укладывая деньги. Вы разыграли Размолова и вотъ на какую штуку. ====page 655==== Плутгеймъ взялъ колоду картъ, и тутъ же показалъ фокусъ, на какой братья дѣйствительно ловили публику. — Размоловъ напалъ рвать на себѣ волосы. — Разбойники! закричалъ онъ, подавайте мои деньги! — Полно, Вася, отозвался Миронъ, развѣ же ты не обыгрывалъ точно также честную компанію. — По вы, баронъ, сами игрокъ, а драться... замѣтилъ Боря, взявшись за щеку. — Меня самого били. Впередъ будешь умнѣе. — Однако, мои семь тысячъ... — Теперь ужъ онѣ не твои — мы ихъ раздѣлимъ съ Размоловымъ. — А это не разбой — отнять?.. — Боже мой! спустить столько денегъ, говорилъ въ отчаяніи Размоловъ. — Ты не сердись, Вася, сказалъ Миронъ, еслибъ ты зналъ штуку искуснѣе насъ, навѣрное не поцеремонился бы. — Конечно, не поцеремонился бы, да досадно, что столько тысячъ бросилъ даромъ. — Которыя взялъ тоже даромъ, да и обошлись онѣ тебѣ однимъ обѣдомъ. — Миронъ, сказалъ Боря, ты мнѣ долженъ возвратить три тысячи пятьсотъ.. — Мы послѣ поговоримъ объ этомъ. А вы, баронъ неправильно поступаете — порядочные люди такъ не дѣлаютъ. — Не ты ли будешь учить меня порядочности! — Господи! сказалъ Боря. Больше всѣхъ пострадалъ я — и денегъ лишился, и получилъ оскорбленіе дѣйствіемъ. Баронъ, я готовъ забыть все, только чтобъ это не выходило въ кругъ. — То есть что — плутни или мордобитіе? — И то, и другое. — Нельзя. Отнятіе денегъ и мордобитіе мы съ Василіемъ Ильичемъ скроемъ, а фортель надобно открыть. — Почему же? вмѣшался Миронъ. — А потому, что не практично. Если мы съ Размоловымъ пристанемъ къ вамъ въ долю — кого же будемъ обыгрывать? Живитесь на здоровье по старому, а въ кругу — шалишь! Вы и то зацѣпили порядкомъ. Вотъ бѣдняка едва не пустили по міру. А вотъ Бембржицкому надо бока помять. — Это я берусь сдѣлать, сказалъ Размоловъ. — По настоящему всему причиною Фанъ-Лупъ; но тотъ теперь недостижимъ. — Однако, это чортъ знаетъ что, говорилъ Размоловъ. ====page 656==== Боже мой, сколько эти разбойники денегъ у меня перебрали! И какъ я, дуракъ, не замѣтилъ! — Молодъ еще. А удивительно, какъ твою армянскую штуку не замѣтилъ никто кромѣ Садковича. Ну, Боря, помиримся. Я хоть и побилъ тебя, но долженъ сказать, что твой контрапунктъ удивителенъ. — Положимъ, сгоряча разъ ударить... а вѣдь вы, баронъ, поступили, какъ извощикъ. — Погорячился, извини. Меня самого, братъ, ремонтеры прибили до полусмерти въ Лебедяни. По крайней мѣрѣ, ты теперь посвященъ въ рыцари. — А все лучше бы оставить это въ тайнѣ. Мы закажемъ отличный обѣдъ у Бореля. — Обѣдъ обѣдомъ, а нельзя же скрыть отъ товарищей. Вѣдь вамъ теперь въ кругу обыгрывать некого, а искусство ваше можетъ принести обществу и самимъ же вамъ пользу при случаѣ. Получай, Вася, свою долю. Плутгеймъ отложилъ Размолову половину изъ отнятыхъ денегъ. — Ну, что-жъ, благородный другъ мой, Вася, промечите, мы попонтируемъ и баронъ также, сказалъ Миронъ, осклабляясь. — Небось, проиграете сто рублей — и тягу. — Тамъ посмотримъ. — Но вы, баронъ, тоже ловчакъ. — А ты какъ думалъ, отъ трехъ стакановъ сотерну, полагалъ, что я и свернулся, ха, ха, ха! — Я всегда васъ боялся. — Я закладываю, Размоловъ, говорилъ Плутгеймъ, закуривая сигару. — Я безъ гроша, молвилъ Боря, роясь въ бумажникѣ. — Братъ дастъ. И шулера усѣлись за банкъ, словно между ними ничего не происходило. Въ тотъ же день въ кругу разошлась вѣсть о разоблаченной штукѣ. Кармандержи по прежнему были приняты па всѣхъ картежныхъ вечерахъ. Прошелъ годъ. Теплый іюльскій день заканчивался превосходнымъ вечеромъ. На Елагинской стрѣлкѣ, по обычаю, было много народа. Длинный Петя, одѣтый джентльменомъ, сидѣлъ на ска ====page 657==== мейкѣ и курилъ папироску. Съ нимъ рядомъ полураявалился очень молодой человѣкъ, который, то и дѣло, снималъ и надѣвалъ пенснэ и слѣдилъ глазами одну хорошенькую блондинку, которая проходила съ какимъ-то старикомъ и, наконецъ, скрылась. — Итакъ вы говорите, monsieur Самоходовъ, что лучше не играть? — Откровенно, желая добра,, скажу вамъ — не бросайтесь, какъ угорѣлый, на эти приглашенія. Я, батинька, самъ проигралъ бездну денегъ. Одинъ еще человѣкъ, за котораго ручаюсь, это — Дрянцевъ. — Будто бы всѣ другіе... — Шулера на подборъ. Вы принадлежите къ лучшему обществу — охота же вамъ знаться съ этою canaille. — Но какъ же вы? — Я испыталъ горькую участь по другимъ обстоятельствамъ. Меня увлекли, а остановить было некому. — И вы всѣхъ знаете? — Мнѣ знакомы всевозможные дома и трущобы. — Это очень любопытно. — Въ нѣкоторомъ родѣ. — Я ужъ на васъ полагаюсь. — И не ошибетесь. Теперь можете играть у Дрянцева, а зимою, когда съѣдутся порядочные люди, я познакомлю васъ въ домахъ comme il faut. — Да вѣдь и Дрянцовъ настощій mauvais genre! — Вы не смотрите, что онъ похожъ на медвѣдя, а знакомство у него въ лучшемъ кругу. — А сегодня поѣдемъ? — У него каждый день. — Но еще рано. — Черезъ часъ можно будетъ. Вотъ, смотрите, ѣдетъ толстякъ въ коляскѣ. — Въ бѣлой шляпѣ? — Да. Это былъ мой лучшій другъ. — А теперь? — Оказался подлецомъ перваго сорта. Устроилъ какое-то акціонерное общество, втянулъ меня, обобралъ у всѣхъ деньги и лопнулъ. — Какъ же, вѣдь онъ въ какомъ экипажѣ! — То есть лопнуло небывалое общество, а онъ прикарманилъ деньги.' Мало того — этотъ бездѣльникъ удралъ со мною еще лучшую штуку. Я былъ сговоренъ на прелестной ====page 658==== дѣвицѣ, дочери одного важнаго сановника съ двумя стами тысячъ приданаго. Коварный другъ просилъ меня познакомить его въ домѣ моей невѣсты, какъ будущій шаферъ — и въ три дня такъ повелъ дѣло, что меня оттеръ, а самъ женился. Теперь богатъ и со мною не кланяется. Ну, вотъ, продолжалъ Петя, отряхивая папироску, — цѣлая вереница шулеровъ. — Гдѣ? — Вотъ смотрите — на сѣромъ рысакѣ въ эгоисткѣ. — Это же кто? — Кармандержи. — Славная фамилія! — Подходящая. Ихъ два двоюродныхъ брата. Вотъ и другой на высокомъ шарабанѣ съ большою собакою. — Что за уродливый шарабанъ! А лошади великолѣпныя. — Они изволили выиграть большія деньги. — Скажите! — А это на ворономъ ихъ крестникъ, т. е. ихъ жертва. Этотъ молодецъ изъ ничего, кажется, изъ маркеровъ, поднялся на высоту и все имъ спустилъ. — Однако онъ все же на рысакѣ? — Поднялся, обыгралъ кого-то, и уже, говорятъ, покупаетъ домикъ. — Сколько ихъ! — Помилуйте, цѣлая ватага. Смотрите, несется на рыжемъ. Этотъ изъ толкучки. — И вѣдь ихъ всѣ знаютъ? — Еще бы! — Да какъ же они такъ смѣло пріѣзжаютъ на пуантъ? — А имъ что? Развѣ они боятся общественнаго мнѣнія? Посмотрѣли бы вы, какъ они на Невскомъ пускаются въ перегонки и давятъ народъ. — Экіе негодяи! Въ это время къ Самоходову подошелъ какой-то развязный господинъ и подалъ руку. Петя небрежно протянулъ ему два пальца. — А знаете, Самоходовъ, какую я разскажу вамъ штуку. — Слушаю. — Какъ бы вы думали, куда Плутгеймъ переселился на дачу? — Конечно, въ Новую деревню? — Нѣтъ, вы представьте себѣ — что за изобрѣтательность. — Ну? ====page 659==== — Живетъ въ спальныхъ вагонахъ между Москвою и Петербургомъ. — Петя засмѣялся. — Что-жъ, дача веселая. — И какая еще веселая. Рейсовъ шесть сдѣлалъ благополучно и набилъ карманъ, а вотъ третьяго дня какой-то гусаръ помялъ ребра. — Вѣроятно, дока. Какъ же это случилось? — Нелегкая дернула, говорятъ, взять въ компанію БомъВысь. Знаете? — Знаю. — Тотъ и подгадилъ. — Такъ ему и надо, чтобъ не связывался со всякою сволочью. — Дайте-ка папироску. Merci. Мнѣ надобно спѣшить. — Во вторую линію? — Нѣтъ, тутъ есть одна штучка. — Кто это? спросилъ молодой человѣкъ, когда собесѣдникъ Самоходова удалился. — Одинъ адвокатъ. — Я ничего не понялъ о спальныхъ вагонахъ. — И не поймете. Есть одинъ шулеръ баронъ Плутгеймъ. Видите ли, лѣтомъ игра мелка, жертвъ подобныхъ вамъ мало, такъ онъ пустился на выдумки. Кстати завелись теперь спальные вагоны, онъ и путешествуетъ между Москвою и Петербургомъ. Охотники играть всегда найдутся, а Плутгеймъ и дѣлаетъ дѣло. — Мнѣ все предлагалъ одинъ на дорогѣ пикетикъ или палки. — А каковъ собою? — Такъ молодой, вертлявенькій. — А? впрочемъ, ихъ много. — Я не согласился, но онъ сѣлъ съ однимъ купцомъ. Какіе же продувные молодцы! — На то, батинька, Петербургъ. — Однако, вотъ и поймался же. — Вольно же было взять дурака въ помощники. — Ремесло всетаки рискованное. — Знаете что — пройдемтесь пѣшкомъ до театра, а тамъ поѣдемъ — вѣдь, можетъ быть, всю ночь сидѣть придется. — Позвольте, кажется, опять появились шулера. — Они долго будутъ здѣсь вертѣться. — Но вы меня свезите къ нимъ когда нибудь для курьоза. ====page 660==== — Можно будетъ. Со мной-то вамъ не страшно, а вотъ я боюсь, чтобъ безъ меня васъ не завлекли. — Будто бы ужъ я такой фофанъ? — Э, любезнѣйшій, такую машину подведутъ, особенно если узнаютъ, что денегъ много. Однако пойдемъ. Длинный Петя всталъ со скамейки и повелъ молодаго человѣка на закланіе къ Дрянцову, у котораго собиралось немного играющихъ, но преимущественно, что называется, народъ зеленый, неопытный. Здѣсь мы разстаемся съ читателемъ. Насколько могли, мы показали нѣкоторыя махинаціи, какъ пользуются ловкіе эксплуататоры для привлеченія жертвъ, и если по прочтеніи нашей книги хоть нѣсколько человѣкъ избѣгнутъ разоренія въ картежныхъ притонахъ, мы будемъ считать себя счастливыми. Въ предлагаемой книгѣ преимущественно проходили ряды второстепенныхъ дѣятелей зеленаго поля. Вскорѣ мы надѣемся представить очеркъ картежниковъ изъ другой сферы *). *) Къ сожалѣнію, въ бумагахъ А. С. Афанасьева (Чужбинскаго) найдено лишь восемь главъ новаго произведенія „Рыцари зеленаго поля“, служащаго какъ бы продолженіемъ романа „Петербургскіе игроки", — главъ совершенно приготовленныхъ къ печати. Черновой же рукописи мы не нашли и слѣдов. Вед. ====page====