[О.П. Шишкина] ПРОКОПІЙ ЛЯПУНОВЪ, или Междуцарствие в Россіи. продолженiе КНЯЗЯ СКОПИНА-ШУЙСКАГО. СОЧИНЕНІЕ ТОГО ЖЕ АВТОРА. «Сами видимъ, какое нынѣ разоренье въ Московскомъ государствѣ безъ Государя Царя учинилось?… Не всѣ ли безъ пастыря безъ милости пострадаша?… Вси испиша чашу ярости гнѣва Божія.» Посланіе Архимандрита Діонисія и Келаря Аврамія къ Князю Пожарскому и всгьмъ ратнымъ людямъ. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. САНКТПЕТЕРБУРГЪ, ВЪ ТИПОГРАФІИ ВОЕННО-УЧЕБНЫХЪ ЗАВЕДЕНІЙ. 1845. ПЕЧАТАТЬ ПОЗВОЛЯЕТСЯ съ тѣмъ, чтобы по напечатаніи представлено было въ Ценсурный Комитетъ узаконенное число экземпляровъ. Санктпетербургъ, Января 13 дня, 1843 года. Ценсоръ А. Никитенко. ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ, ГОСУДАРЫНѢ ИМПЕРАТРИЦѢ АЛЕКСАНДРЪ ѲЕОДОРОВНЪ. ВСЕМИЛОСТИВѢЙШАЯ ГОСУДАРЫНЯ! Воцареніе юнаго Михаила Романова, въ началѣ семнадцатаго вѣка освободивъ Россію отъ враговъ внѣшнихъ и внутреннихъ, утвердило могущество ея и благоденствіе. Съ ужасомъ читая о бѣдствіяхъ междуцарствія, я давно желала, чтобы онѣ были описаны не въ одной исторіи. Исторію не всѣ читаютъ, но почти всѣ читаютъ романы, и по мнѣнію многихъ знаменитыхъ писателей, романы историческіе могутъ служить средствомъ вѣрно и разительно изображать прошедшее. Чувствуя всю труд ====page ??????==== ность такого предпріятія, я однако рѣшилась за него взяться, льстясь, что любовь къ родинѣ и правдѣ замѣнитъ мнѣ дарованіе. Кромѣ обстоятельствъ семейственныхъ ничто не вымышлено въ моемъ романѣ. Истинныя событія доказываютъ въ немъ, что терзая отечество, властолюбивые мятежники, при самомъ обширномъ и хитромъ умѣ, легко бываютъ жертвами крамолъ ими воздвигнутыхъ, и что напротивъ того, ревностно и безкорыстно исполняя долгъ свой, даже люди про ====page ???????==== стые и неопытные, съ помощію Провидѣнія, совершаютъ дивные подвиги, избавляющіе согражданъ ихъ отъ разврата, грабежей и кровопролитій, всегдашнихъ спутниковъ измѣны и безначалія. Съ малолѣтства, облагодѣтельствованная Августѣйшимъ семействомъ ВАШИМЪ, особеннымъ счастіемъ почитаю, милостивое дозволеніе, посвятить ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ книгу, содержаніе которой должно питать въ сердцахъ Русскихъ, съ общимъ почтеніемъ къ Монархамъ, вѣчную любовь ====page ????????==== и признательность къ ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ КОТОРАГО великодушіе и твердость, неоднажды спасали Россію отъ вновь ей грозившихъ смутъ и напастей. ВСЕМИЛОСТИВШАЯ ГОСУДАРЫНЯ! ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА вѣрноподданная Олимпіада Шишкина. ====page I==== ПРЕДИСЛОВІЕ. «Мы никогда не будемъ умны чужимъ умом и славны чужою славою… Осмѣлюсь попенять многимъ изъ нашихъ любителей чтенія, которые зная лучше Парижскихъ жителей всѣ произведенія Французской литературы не хотятъ взглянуть на Русскую книгу.» Карамзинъ. — О любви къ отечеству и народной гордости. «Историческія трагедіи должны всегда имѣть преимущество предъ другими… Трагику, позволено измѣнять Исторіи въ подробностяхъ… но характеръ историческій героя долженъ быть для него святынею.» Князь Вяземскій. — О жизни и сочиненіяхъ В. А. Озерова. «Le roman historique éxige souvent autant d’études que l’histoire.» Le baron J. de Saint-Génois. Едва ли о какомъ родѣ сочиненій судили такъ различно, какъ о романахъ историческихъ. Одни превозносили ихъ какъ лучшее созданіе ума человѣческаго, какъ дополненіе исторіи; другіе ====page II==== утверждали, что они путаютъ истину съ ложью, и льстя умамъ вѣтренымъ и лѣнивымъ, уничтожаютъ охоту пріобрѣтать основательныя познанія. Не берусь рѣшить чье мнѣніе справедливѣе; напомню только, что романы историческіе не вновь изобрѣтены. Древнія поэмы, доселѣ плѣняющія слогомъ и воображеніемъ, ничто иное, какъ историческіе романы. Мнѣніе это можетъ показаться страннымъ; могутъ даже подумать, что я себя равняю съ Гомеромъ или Виргиліемъ. Сохрани меня Боже отъ такого сумазбродства, хотя оно можетъ быть и веселитъ того, кто имъ зараженъ! Дѣло идетъ не о дарованіяхъ писателей, не о степени совершенства ихъ, но объ истинахъ историческихъ смѣшанныхъ съ баснями, и должно согласиться, что ихъ издревле любили читать, даже вытверживали наизусть просвѣщеннѣйшіе народы. Лѣтописи Иродота и Тацита едва ли доставили болѣе удовольствія нежели Иліада и Энеида. Сама нерѣдко удивляюсь, какъ рѣшилась я писать историческіе романы. Много требовалось на ====page III==== это трудовъ и терпѣнія, много было мнѣ заботъ и препятствій. Но высокая цѣль оживотворяла меня. Я считала святымъ вдохновеніемъ, призваніемъ Божіимъ, желаніе пробудить въ благородныхъ сердцахъ любовь къ родному, часто заглушаемую иноземными наставниками, и не совсѣмъ справедливою но великолѣпною картиною не-Русскаго образованія. — Исторіи должно учиться. Она полезна, необходима. Всѣ это знаютъ и никто объ этомъ не споритъ. — Но и пріятное развлеченіе часто необходимо для ума и для сердца. Исторію не всѣ читаютъ, не всѣ могутъ понимать и цѣнить важность происшествій государственныхъ, но читая Ивангое, Юрія Милославскаго, и имъ подобные историческіе романы, всѣмъ пріятно, мысленно переносясь въ отдаленные вѣка, какъ будто лично бесѣдовать съ людьми знаменитыми, среди семействъ ихъ, въ ихъ домашнемъ быту. Я заимствовала изъ древнихъ лѣтописей и грамотъ нѣкоторыя старинныя слова: «душевредство, враждотворецъ, конникъ» и другія, пока ====page IV==== завшіяся мнѣ весьма ясными и сильными, и это помогло мнѣ избѣгнуть употребленія словъ иностранныхъ, которыя по моему только портятъ богатый и звучный языкъ нашъ, прекрасно изображаемый поэтомъ. О слово Русское, о мощная дружина Души, исполненной небеснаго огня! Ты молнія мечты; огней въ тебѣ пучина. Какъ въ столкновеніи желѣза и кремня. Какъ крѣпость Русская, и ты неистощимо; Какъ славный Русскій мечъ, ты лаврами хранимо. Милькѣевъ. Ревностно заботясь во всемъ соблюдать истину, я внимательно осматривала старинныя зданія, вещи, книги, и вообще все мною описанное въ Новгородѣ, Москвѣ, Рязани и прочихъ мѣстахъ. Напримѣръ, крѣпость Копорье, какъ извѣстно, около ста лѣтъ находившись во владѣніи Шведовъ, въ 1703 году навсегда возвращена Россіи и потомъ скоро уничтожена, а городъ обращенъ въ село. Послѣднее нынѣ принадлежитъ Д. С. С. Юрьевой, по завѣщанію перваго мужа ея тайнаго совѣтника Зиновьева. ====page V==== Я провела у нее нѣсколько пріятныхъ дней, и мнѣ удалось въ древней, разрушающейся крѣпости, отыскать давно забытыя комнаты, и лѣстницы хорошо сохранившіяся, на чемъ я и основала небольшой разсказъ о случившемся въ Копорьѣ. Назвавъ повѣсть мою, «Прокопій Ляпуновъ, или междуцарствіе въ Россіи,» я сочла себя обязанною, описывать, не однѣ только происшествія въ Москвѣ и въ Рязани, гдѣ лично дѣйствовалъ Ляпуновъ, но вообще тогдашнее состояніе нашего отечества со всѣхъ сторонъ терзаемаго внѣшними и внутренними врагами. Не говоря о Кобѣржицкомъ и другихъ иностранныхъ писателяхъ, превозносившихъ умъ и доблести Прокопія Ляпунова, нельзя сомнѣваться, что Патріархъ Филаретъ и келарь Аврамій Палицынъ также почитали его достойнымъ хвалы и уваженія Оставленныя ими лѣтописи, со многими другими, не сходили съ письменнаго стола моего, и я безпрестанно съ ними совѣтовалась, для вѣрнѣйшаго изображенія, обычаевъ, чувствъ и поступковъ ====page VI==== дѣйствующихъ лицъ моихъ и всѣхъ обстоятельствъ того времени. Но я вовсе нерасполагалась за все и во всемъ славить Рязанскаго воеводу, именемъ его назвавъ новый романъ мой. Шекспиръ, написавъ Рихарда III и Макбета, а Расинъ, Гофолію и Федру, не считали себя обязанными представить ихъ достойными подражанія. Прокопія Ляпунова нельзя сравнивать, ни съ Рихардомъ, ни съ Макбетомъ. Конечно, нельзя слишкомъ вѣрить его безкорыстію, и я сама такъ худо вѣрю ему, что въ первомъ моемъ романѣ, «Князь Скопинъ Шуйскій,» которому Прокопій Ляпуновъ служитъ непосредственнымъ продолженіемъ, рѣшилась изобразить Прокопія худымъ мужемъ, и даже невсегда трезвымъ. Мнѣ показалось это очень вѣроятно со стороны человѣка съ встревоженною совѣстью, обуреваемаго страстями. Дерзкіе мятежники едва ли бываютъ скромными гражданами, нѣжно пекущимися о семьѣ своей. Пылкій, краснорѣчивый, всеувлекающій Мирабо, какъ извѣстно, вопія о злоупотребленіяхъ, самъ всѣмъ ====page VII==== жертвовалъ прихотямъ своимъ. Но, каковы бы ни были побужденія Прокопія Ляпунова, онъ заслужилъ признательность потомства, первый поселивъ въ оцѣпенѣвшихъ сердцахъ Русскихъ желаніе и надежду избавиться тяжкаго и позорнаго ига. Несправедливо было бы винить его въ медленности его дѣйствій, помня какіе были у него товарищи, Заруцкій, наглый бездѣльникъ, и князь Трубецкій, ревностный поклонникъ Тушинскаго вора, не устыдившійся потомъ присягнуть другому подобному злодѣю, діакону Сидору. Вражда ихъ во многомъ оправдываетъ Рязанскаго воеводу, и самая гордость, въ которой его укоряетъ Никоновская лѣтопись, свидѣтельствуетъ благородство души неспособной угождать людямъ презрѣннымъ. А, какъ назвать иначе большую часть сподвижниковъ Ляпунова, Просовецкаго, наравнѣ съ Лисовскимъ грабившаго Россію, и вообще Казацкое войско, нынѣ, столь вѣрное и доблестное, а тогда своевольное, хищное, въ послѣдствіи непрестанно затруднявшее и дѣйствія князя Пожар ====page VIII==== скаго, котораго также хотѣлъ убить Заруцкій. Его спасъ промыслъ Божій для спасенія Россіи, умилосердясь надъ ея страданіями, искупившими ея проступки. Трудно рѣшить, что удивительнѣе, легкомысліе ли и ожесточеніе Русскихъ содѣйствовавшихъ успѣхамъ непріятелей, или, что послѣ такого всемѣстнаго растлѣнія чувствъ, понятій и нравовъ, разграбленная, посрамленная, облитая слезами и кровью Россія, одна, собственною волею и силами, освободилась отъ бѣдствій и пороковъ ее удручавшихъ. Кобѣржицкій и Маскѣвичъ убійство Ляпунова приписываютъ Госѣвскому, напротивъ того Патріархъ Филаретъ винитъ въ этомъ Заруцкаго. Вѣроятно они оба въ этомъ участвовали. Вообще и разсказы современниковъ рѣдко согласны между собою. Напримѣръ, въ запискахъ гетмана Жолкѣвскаго, сказано, что убивъ самозванца, Царевичъ Арасланъ воротился въ Калугу, а Беръ утверждаетъ, что онъ прямо уѣхалъ въ свою землю. Еще, по запискамъ Жолкѣвскаго, Прокопій Ляпу ====page IX==== новъ присылалъ совершеннолѣтняго сына своего Владиміра, увѣрить гетмана въ своей преданности, а въ Русскихъ лѣтописяхъ упоминается единственно о племянникѣ воеводы, Ѳедорѣ Ляпуновѣ, исполнявшемъ всѣ его порученія, почему я и сочла себя въ правѣ представить малолѣтнымъ Владиміра Ляпунова. — Писавъ не исторію, а романъ, я должна была о дѣйствіи драматическомъ заботиться едвали не болѣе, нежели о строгой истинѣ. — И кто можетъ рѣшить, что достовѣрно и въ самой исторіи? Сколько и въ ней противорѣчій! Не пускаясь въ дальніе розыски, скажу только, что Маскѣвичъ увѣрительно говоритъ, что Сапѣга умеръ въ Москвѣ, Іюля 8, въ 1611 году, а Кобѣржицкій, писавшій позже, но когда еще много было очевидцевъ Польскихъ походовъ въ Россію, назначаетъ смерть алчнаго и свирѣпаго Усвятскаго старосты, 1612 года, Сентября 24. Нынѣ, нерѣдко писатели судятъ по своему о давно протекшихъ временахъ, и поражая умы новымъ, небывалымъ объясненіемъ чувствъ и дѣйствій, ====page X==== имъ пріятныхъ или непріятныхъ лицъ, всюду и во всемъ роспространяютъ сомнѣнія, какъ нѣкогда въ Греціи, ученики Пиррона, по его примѣру во всемъ сомнѣваясь, наконецъ сами не могли различать, что добро и что зло. Нельзя конечно вѣрить всякому лѣтописцу, это было бы почти то же, что полагаться на слова каждаго прохожаго. И о знаменитомъ Ермогенѣ, кто-то, вѣроятно заслуживъ его немилость, написалъ, что «онъ былъ нравомъ грубъ и склоненъ къ лести», приписывая ему даже бѣдствія и низложеніе Царя Василія Іоанновича. Особенно, во Франціи, хвалящейся своимъ просвѣщеніемъ, сколько печатаютъ нелѣпостей о самыхъ достойныхъ особахъ. Но презирая разсказы людей увлекаемыхъ завистью или жадностью къ деньгамъ, необходимо должно вѣрить современникамъ заслужившимъ общее уваженіе, чтобы избѣгнуть всеминутныхъ сомнѣній и подозрѣній, столь же вредныхъ какъ и слѣпое легковѣріе. Какъ бы ни былъ, кто уменъ и ученъ, не можетъ угадать ====page XI==== и того, что говорятъ за стѣною; возможно ли, за нѣсколько вѣковъ угадывать чувства, поступки и побужденія людей, которыхъ воспитаніе, мнѣнія и образъ жизни вовсе не согласовались съ нашими? Карамзинъ горячо хвалитъ Прокопія Ляпунова не скрывая его проступковъ. Но, всѣ, кому извѣстны проступки его, должны знать и о важныхъ услугахъ оказанныхъ имъ отечеству. Предвидя пагубныя слѣдствія смерти его, извѣстный недругъ его Ржевскій, стараясь ето спасти, пожертвовалъ за него жизнью. Поступокъ Ржевскаго—лучшее, несомнѣнное доказательство, если не добродѣтелей Рязанскаго воеводы и искренняго его раскаянія, по-крайней-мѣрѣ высокаго ума его и отличныхъ дарованій. Дѣйствительно едва погибъ онъ, въ Русскомъ станѣ исчезли согласіе и мужество; Поляки снова овладѣли всѣмъ, что было у нихъ отнято; всюду распространились грабежи и разбои. — Какъ христіанка, глубоко убѣжденная въ премудрости и правосудіи Божіемъ, я почитаю убійство Прокопія Ляпунова доказатель ====page XII==== ствомъ, что онъ дѣйствительно, какъ пишетъ Беръ, стремился царствовать, чего въ такія смутныя времена легко достичь могъ. Но Богъ его отвергъ за прежнюю измѣну, за необузданное властолюбіе, чтобы дерзкій мятежникъ не заградилъ пути, кроткому, непорочному отроку, предназначенному владѣть престоломъ для славы, могущества и счастія Россіи въ настоящее и будущее время! ====page 1==== ГЛАВА I. Исторіи древнихъ читать не отрицайся, въ нихъ же обрящеши безъ труда, яже иніи со трудомъ собраша, и оттуду почерпнеши и благихъ добродѣтелей исправленія, и злыхъ погрѣшеній и живота человѣческаго различная премѣненія, и вещей въ немъ превращенія, и міра сего непостоянство. Императоръ Василій Македонянинъ. L’étude du passé est la plus sûre explication du présent et la meilleure conseillère pour l’avenir. A. Hennequin. Въ обширномъ домѣ князя Дмитрія Ивановича Шуйскаго, обнесенномъ высокими, по во многихъ мѣстахъ до половины разломанными, деревянными стѣнами, все возвѣщало отсутствіе хозяевъ. Неправильно расположенныя окна были кругомъ закрыты ставнями, крыльца были неметены, на дворѣ шумѣли слуги. Одни, собравшись въ кружокъ, съ ужасомъ толковали о пропажѣ ====page 2==== золотаго кубка, подареннаго княгинѣ Екатеринѣ Григорьевнѣ, Царицею Маріей Петровной; другіе бѣгали по избамъ и сараямъ, заботясь отыскать его; многіе суетились стараясь только этимъ отъ себя самихъ отклонить подозрѣніе и подслужиться дворецкому, Климу Юдину Козявкину, высокому и полному рыжему мужчинѣ лѣтъ пятидесяти. Долго служивъ въ земскомъ дворѣ, гдѣ разыскивали и судили уголовныя преступленія, Козявкипъ прославился тамъ своею дѣятельностью и неизмѣнною веселостью, съ которою разбиралъ онъ ужаснѣйшія злодѣянія. Года за два до кончины Царя Бориса Ѳеодоровича, ему поручено было изслѣдовать доносъ двухъ мѣщанъ, будто бы сосѣдка ихъ, торговавшая старымъ платьемъ, составляетъ отравы, отъ которыхъ одни умираютъ, а у другихъ сводитъ члены. Онъ по своему обыкновенію прежде всего старался развѣдать о состояніи и связяхъ обвиняемой, и скоро узналъ, что у нее два дома, доставляющіе ей хорошій доходъ, несоотвѣтственный однако ея роскошной жизни, которая и заставила подозрѣвать, что она имѣетъ какой-нибудь неизвѣстный, беззаконный промыселъ. Ему сказали еще, что торговка часто гоститъ у родной сестры своей, бывшей кормилицею княгини Екатерины Григорьевны Шуйской, и хвастаетъ, что она пользуется совершенною до ====page 3==== вѣренностью Царской невѣстки. Дѣйствительно пронырливая старуха была въ милости у княгини, обыкновенно къ ней являясь съ кучею вѣстей, которыя она искусно умѣла собирать и потомъ разсказывать съ разными прибавленіями и прибаутками собственной ея выдумки, что очень забавляло княгиню, большую охотницу до сплетней. Сообразивъ все это, Козявкинъ распорядился такъ ловко, что доносители перессорились между собою, укоряя другъ друга, что оклеветали честную женщину. Оправданіе торговки обратило на Козявкина вниманіе княгины Екатерины Григорьевны, и она уговорила мужа своего поручить ему огромное ихъ имѣніе, разстроившееся отъ безразсудныхъ распоряженій и мотовства. Умѣя угождать вельможамъ, заботящимся только о собственныхъ выгодахъ и удовольствіяхъ, Козявкинъ не замедлилъ доставить своимъ покровителямъ средства удовлетворять всѣ ихъ прихоти, не доводя до нихъ никакихъ домашнихъ хлопотъ, и они, совершенно ему ввѣрившись, допустили его безотчетно располагать судьбою подвластныхъ имъ людей. Княгиня Екатерина Григорьевна была очень умна и проницательна, но развращеніе сердца ея уничтожало природныя ея дарованія. Ослѣпленная честолюбіемъ и завистью, она считала гром ====page 4==== кую славу юнаго князя Скопина-Шуйскаго, основанною единственно на пристрастіи черни, и не имѣя о достоинствахъ мужа своего слишкомъ высокаго мнѣнія, не сомнѣвалась однако, что безъ князя Михаила Васильевича, князь Дмитрій Ивановичъ легко бы пріобрѣлъ общую любовь и уваженіе. Узнавъ, что Государь, признательный къ заслугамъ знаменитаго своего племянника, намѣренъ назначить его своимъ преемникомъ, княгиня Шуйская исполнилась отчаяньемъ и бѣшенствомъ. Князь Дмитрій Ивановичъ невольно содрогнулся, когда жена его съ яростнымъ смѣхомъ сказала, что она напрасно встревожилась сообщенною имъ новостью, какъ будто бы князь Скопинъ долженъ непремѣнно пережить Царя Василья Ивановича: что и онъ можетъ, какъ многіе другіе, умереть внезапно, въ юныхъ лѣтахъ. Но скоро забывъ объ этомъ, князь обрадовался намѣренію княгини, позвать князя Михаила у нихъ отобѣдать передъ отъѣздомъ его въ Смоленскъ, считая нужнымъ стараться заслужить благосклонность будущаго Царя. Княгиня презрительно усмѣхнулась, и не смѣя положиться на твердость и дальновидность мужа своего, рѣшилась, одна, безъ его содѣйствія, избавить его отъ совмѣстника, котораго подвиги и самая жизнь казались ей преградою собственному ея величію. Тщательно обдумавъ ====page 5==== злодѣйское намѣреніе свое, княгиня послала за сестрою своей кормилицы, и безъ малѣйшаго замѣшательства попросила у нее яду, сказавъ, что любимая собака князя Дмитрія Ивановича, сдѣлавшись чрезвычайно зла, безпрестанно ее пугаетъ, а князь только шутитъ надъ этимъ, что и принуждаетъ ее тайно избавиться отъ опаснаго животнаго. Весьма довольная, что полагаясь на ея искусство, княгиня не напомнила ей о бывшемъ на нее доносѣ, торговка поклялась никому не сказывать о сдѣланномъ ей порученіи и тотчасъ его исполнила. Мучительная смерть притворно ею ненавидимой собаки, не возбудила жалости въ сердцѣ Екатерины Григорьевны. Напротивъ того, она съ восторгомъ вообразила, что и князь Скопинъ-Шуйской погибнетъ такъ же скоро, и твердою рукою высыпала остатокъ порошка въ драгоцѣннѣйшій свой кубокъ, налитый вишневымъ медомъ. Она сама поднесла его князю Михаилу. Выпивъ его до дна съ веселымъ видомъ, князь утерся вышитымъ золотомъ полотенцомъ и поцѣловался съ теткою. На лицѣ ея, по обыкновенію густо набѣленномъ, нельзя было примѣтить никакой перемѣны, но губы ея затряслись, и она, не смѣя взглянуть на свою жертву, поспѣшно удалилась. Это никого не удивило. Князь Дмитрій прежде сказалъ гостямъ, что жена его всю ночь ====page 6==== промучилась зубами, и встанетъ только на нѣсколько минутъ, чтобы проститься съ племянникомъ и пожелать ему счастливаго пути. Зная, что онъ давно безъ отдыха трудится, друзья князя Михаила, бывшіе съ нимъ у князя Дмитрія, не встревожились когда ему вдругъ сдѣлалось дурно, не сомнѣваясь, что свѣжій воздухъ и покой тотчасъ возвратятъ ему здоровье. Между тѣмъ какъ они объ этомъ толковали, хозяинъ дома, которому одному были извѣстны намѣренія Царя, съ лицемѣрнымъ усердіемъ суетился около молодаго князя, убѣждая его отдохнуть на его постелѣ. — Что съ тобою сталось, князь Дмитрій Ивановичъ? на ухо шепнулъ Царскому брату, одинъ изъ обѣдавшихъ у него бояръ; никакъ и ты вѣришь, что вся Русь вверхъ дномъ опрокинется, если у твоего племянника сутки проболитъ голова. Не бойся, не долго прохвораетъ красный молодецъ: ему соскучилось съ нашей братьей стариками; смотри, лишь выѣдетъ на улицу и закричатъ прохожіе: вотъ нашъ отецъ и благодѣтель, какъ съ гуся вода соскочитъ болѣзнь. — Дай Богъ, дай Богъ! разсѣянно сказалъ князь Дмитрій. — А, видно пословица не напрасно говоритъ: свой своему по неволѣ другъ, — сказалъ боя ====page 7==== ринъ усмѣхнувшись. Кажись, Дмитрій Ивановичъ, довольно потерпѣлъ ты отъ ратниковъ и отъ черни обидъ и поклеповъ за князя Михаила Васильевича, а изволишь за нимъ ухаживать, словно не онъ, а ты младшій въ родѣ. Князь Шуйскій сурово взглянулъ на своего гостя, съ которымъ онъ за недѣлю до того говорилъ о князѣ Михаилѣ, какъ о юношѣ вовсе недостойномъ оказываемыхъ ему почестей, и воображая, что скоро всѣ будутъ такимъ образомъ дразнить его, едва могъ скрыть свою досаду. Садясь на лошадь князь Михаилъ нечаянно взглянулъ на окно, въ которое изъ-за бѣлой штофной занавѣски выглядывала княгиня Екатерина Григорьевна, глаза ихъ встрѣтились, и какъ будто неодолимое очарованіе остановило ихъ на минуту: эта минута открыла ужасную тайну. Въ чудномъ, пронзительномъ взорѣ своей родственницы, князь прочелъ смертный приговоръ свой, и непорочный передъ Богомъ, святой передъ людьми, устрашился близкой кончины, только по предчувствію, что она на долго продлитъ страданія отечества. Налившееся кровью лице его, возвѣстило дочери Малюты Скуратова скорой успѣхъ ея злодѣянія; но въ сердцѣ ея кипѣли неистовыя страсти, и она заботилась только о томъ, чтобы никто не угадалъ ея тайну. ====page 8==== Когда всѣ гости разъѣхались, князь Дмитрій хотѣлъ потолковать съ женою о внезапной болѣзни князя Михаила, и о всемъ, что было говорепо за обѣдомъ; но она заперлась въ своей комнатѣ, сказавъ, что ляжетъ спать. Неоднажды приходивъ узнать, встала ли опа, князь наконецъ рѣшился къ ней постучаться. Отворивъ дверь, княгиня, увидя мужа блѣднаго и смущеннаго, съ ужасомъ отступила назадъ. — Знаешь ли, Катерина Григорьевна, вскричалъ князь, племянникъ умираетъ! — Кто тебѣ совралъ это? спросила княгиня, озлобясь на мужа, невольно возбудившаго въ ней робость. — Я посылалъ его провѣдать: что-то жалко стало, что онъ вдругъ занемогъ, и у насъ за обѣдомъ. — Да мы-то чѣмъ тутъ виноваты, и па рукахъ у матерей мрутъ любимыя дѣти! Никакъ, съ презрѣньемъ прибавила княгиня, испугался ты, что тебѣ не удастся на старости лѣтъ величать племянника Царемъ и Государемъ! Чай у Михайла Васильича заболѣло подъ ложкой отъ того, что небережно покушалъ сластей, а ты кричишь на весь міръ, что онъ умираетъ. На что это похоже? Вѣдь онъ отселѣ не услышитъ твоего плачу, а хотя бы и услышалъ, мало тебѣ было бы отъ этого проку. Онъ съ маленька былъ упрямъ и дерзокъ, а те ====page 9==== перь, какъ подружился съ Нѣмцами, хоть ты за него лбомъ треснись объ стѣну, онъ своихъ друзей и товарищей па тебя не промѣняетъ. Стараясь въ собственныхъ глазахъ оправдать свое преступленіе, Екатерина Григорьевна продолжала исчислять мнимыя обиды князя Михаила, безстыдно утверждая, что у него самое коварное сердце, и что онъ неминуемо погубитъ ихъ, какъ скоро будетъ имѣть на это средства. Искра состраданія исчезла въ сердцѣ князя Дмитрія, и онъ махнувъ рукою, сталъ перебирать лежавшій на столѣ огромный рукописный псалтирь. На поляхъ его, почти на каждомъ листѣ, водяными красками нарисованы были картинки соотвѣтствующія содержанію: напримѣръ, при словахъ «Ѳаворъ и Эрмонъ о имени твоемъ возрадуются,» изображено было Преображеніе Христово, а противъ словъ «пожену враги мои и постигну я,» Царь Давидъ, попирающій ногами двухъ воиновъ. Изображенія человѣческія были довольно правильны, но звѣри, деревья, особенно же вода, по большей части были нарисованы такъ дурно, что трудно было бы угадать мысль художника, если бы не объясняли ее слова; вода была или свѣтло-коричневая, или сѣрая, и красныя по ней полосы изображали волны. Князь Дмитрій еще недавно купилъ псалтирь этотъ, и чрезвычайно тщесла ====page 10==== вился своимъ пріобрѣтеніемъ, безъ разбору удивляясь въ немъ всему. — А что, Катерина Григорьевна, сказалъ онъ, вѣдь мой псалтирь, даромъ что писанъ однимъ мастеромъ, а много лучше того, что былъ у покойнаго конюшаго Дмитрія Ивановича Годунова. И какова у меня покрышка! Ужъ не кожѣ чета, какъ бы ни была она раззолочена! Да что же ты молчишь, мать моя, не хочешь и похвалить мою покупку. — Ужъ ты мнѣ со своей покупкой уши прожужжалъ, вспыльчиво отвѣчала княгиня, цѣлый мѣсяцъ хвалила ее, хвалила, все еще тебѣ мало. — Вѣстимо немного; такую святую книгу и такъ славно размалеванную, глядѣть надо не наглядѣться, хвалить не нахвалиться. Ну, да не о томъ теперь дѣло, вишь я вспомнилъ, какъ конюшій, дай Богъ ему царствіе небесное, померъ, наслѣдники его отослали его псалтирь въ обитель къ Преподобному Кирилѣ Бѣлозерскому *), мнѣ хочется, когда Богъ пошлетъ по мою душу, чтобы и мой псалтирь достался въ такія же святыя руки, и я тебѣ завѣщаю, Катерина Григорьевна, отдать его въ ту обитель, гдѣ положатъ грѣшное мое тѣло. Слышишь ли, матушка, отдай его туда непремѣнно, не то… — Ну что, перервала княгиня, которой неснос *) Онъ доселѣ хранится тамъ хорошо сбереженный. ====page 11==== на была въ такое время бесѣда ея съ мужемъ, не хочешь ли съ того свѣта притти со мною браниться: спасибо, оттуда нѣтъ сюда дороги, еще никто не проложилъ ее. И глаза ея дико сверкнули при мысли, что когда ядъ ею поднесенный окончитъ жизнь князя Михаила, никакая сила человѣческая, ни воля Царская, ни горы сокровищъ, не возвратятъ его въ здѣшній міръ. — Правда твоя, Катерина Григорьевна, сказалъ князь, послѣ меня хоть сожги псалтирь мой, какъ ни дорого заплатилъ я за него, какъ на него ни дивились всѣ, у кого есть только смыслъ человѣческій, какъ самъ я имъ не тѣшился, я не встану изъ могилы спросить у тебя куда ты его дѣвала. Но вѣдь не вѣкъ же и ты будешь жить на семъ свѣтѣ, не прогнѣвай Господа Бога. Княгиня вскочила съ мѣста какъ медвѣдица, и подбѣжавъ къ мужу обѣими руками подперла бока; это было доказательствомъ величайшаго ея гнѣва. Не понимая за что она такъ разсердилась, князь ожидалъ жестокой брани, но княгиня, пристально посмотрѣвъ ему въ глаза, поняла, что онъ безъ намѣренія кольнулъ ее намекомъ на ея преступленіе, и возвратилась на прежнее мѣсто, выразивъ досаду свою только тѣмъ, что плюнула на полъ, обитый какъ въ Царской спальнѣ алымъ сукномъ. ====page 12==== Князь продолжалъ разсматривать псалтирь, по временамъ въ слухъ выражая свое удовольствіе. Наконецъ онъ закрылъ книгу, полюбовавшись ея аксамитовымъ переплетомъ съ толстыми серебрянными застежками, и видя, что жена его вовсе нерасположена разговаривать, мысленно вспоминалъ о бывшемъ обѣдѣ. Ему пришло въ голову, что онъ напрасно не навѣстилъ племянника, но уже наступилъ вечеръ, и онъ побоялся излишнимъ усердіемъ взбѣсить княгиню и себя самаго унизить. Невольное его волненіе не помѣшало ему сыто отужинать, но княгиня не садилась за столъ, и съ судорожнымъ нетерпѣніемъ ожидая страшнаго извѣстія, расположилась всю ночь просидѣть въ креслахъ, жалуясь, что у нее пуще прежняго разболѣлись зубы. Около полуночи кормилица ея, выходившая за свѣчами, воротилась внѣ себя, услышавъ, что князь Михаилъ пріобщался Святыхъ Таинъ и что нѣтъ надежды къ его выздоровленію. У доброй женщины, не воображавшей какое участіе сестра ея, тщательно отъ нее таившая злыя дѣла свои, имѣла въ этомъ происшествіи, текли слезы. — Ужъ не я ли окаянная, сказала она, изурочила его милость? Давича, какъ онъ, мой батюшка, изволилъ подъѣхать ко крыльцу, я подивилась лѣпотѣ его и милостивому взгляду. Такъ-то бы ====page 13==== вало любо было посмотрѣть на благовѣрнаго Государя Ѳедора Борисовича… — Полно, полно, Парфеновна, перервала княгиня, не разбуди князя Дмитрія Ивановича; онъ и такъ протосковалъ весь вечеръ, не вспоминай о покойномъ племянникѣ: неужели ты забыла, какъ намъ тяжело было когда его хоронили? — Не забыла, родимая; какъ теперь гляжу на Матвѣя Михайловича Годунова, когда онъ изволилъ доложить тебѣ о напрасной кончинѣ Государя Ѳедора Борисовича, ты схватила себя за головушку и почала выть, такъ, что у меня сердце… — Никакъ тебѣ хочется, опять сурово перервала княгиня, чтобы я и теперь рвала на себѣ волосы. Еще не бѣда какая, и нерѣдкое диво, что вдругъ заболѣлъ Михайло Васильевичъ; съ кѣмъ этого не бываетъ. Кабы онъ померъ, вѣрно бы, тотчасъ прислали сказать намъ. Унимая кормилицу, княгиня сама вовсе не остерегалась громко говорить, и князь открылъ глаза, встревоженный непривычнымъ около него шумомъ. — Что приключилось, вскричалъ онъ? Да никакъ это ты, Матрена, прибавилъ онъ, осмотрѣвшись кругомъ, не дала мнѣ уснуть. Какая нелегкая ====page 14==== принесла тебя? О чемъ разревѣлась? Замужъ что ли отдаютъ тебя, сѣдая хрычовка? — Э, бояринъ, не время теперь твоей милости, цыганить старуху, дрожащимъ голосомъ отвѣчала кормилица. Ну, да Богъ съ тобою; коли оно тебѣ любо, дразни меня сколько душѣ угодно. Не о моемъ горѣ тужу я, князь Дмитрій Ивановичъ! Какъ изволишь, вѣрь или не вѣрь, скажу какъ передъ Создателемъ—кажись, легче бы мнѣ окаянной, на старости лѣтъ отдаться въ руки хоть какому злодѣю—не побоялась бы ни его побоевъ, ни людскаго смѣха, только бы Господь отвелъ тучу громовую, только бы не грянула на насъ бѣда лютая!… — Да уймешься ли, Матрена, вспыльчиво перервала княгиня; никакъ ты сегодня подрядилась стращать насъ! О чемъ вздумала выть—что князя Михайла Васильевича пріобщали Святыхъ Таинъ. — Благое дѣло, сказалъ князь, авось скорѣе встанетъ. Пословица справедлива, прибавилъ онъ помолчавъ, «дума за горами, а смерть за плечами.» Племянникъ во весь обѣдъ толковалъ, какъ онъ подъ Смоленскимъ станетъ воевать съ Жигимонтомъ, а теперь, статься можетъ, не бывать ему и въ Кремлѣ. Когда онъ договаривалъ слова эти, въ Богоявленскомъ монастырѣ ударили въ колоколъ. Онъ ====page 15==== задребезжалъ какъ будто бы отъ землетрясенія, или отъ попавшей въ него бомбы мѣдь разлетѣлась кусками. Нарушивъ тишину ночи, глухой, плачевный звонъ сильно выразилъ отчаянье того, чья рука должна была возвѣстить кончину юнаго героя, въ гибельныхъ слѣдствіяхъ которой никто не могъ сомнѣваться, кромѣ гнусныхъ его завистниковъ, не понимавшихъ, что губя его они губятъ и отечество и себя самихъ. Тысячи людей въ Москвѣ съ отчаяніемъ и ужасомъ упали на колѣна; но дочери Малюты Скуратова показалось, что передъ нею блеснулъ Царскій вѣнецъ, она подумала, что скоро ея воля будетъ закономъ для Россіи, и съ самодовольствомъ окинула глазами комнату. Увидя, что кормилица ея съ умиленіемъ молится о вѣчномъ блаженствѣ усопшаго князя, княгиня сама пожелала ему царствія небеснаго. Князь Дмитрій Ивановичъ подошелъ къ образамъ, его влекло къ нимъ не особое какое чувство, онъ еще худо вѣрилъ, что избранный Царемъ наслѣдникъ уже не существуетъ, онъ не могъ размышлять о причинахъ и слѣдстіяхъ внезапной его кончины, онъ только слѣпо исполнялъ затверженнный съ младенчества обычай. Поклонившись въ землю князь нѣсколько минутъ былъ недвижимъ, оглушенный свирѣпыми воплями. Яростныя толпы окружили домъ его и со ====page 16==== всѣхъ сторонъ раздались стукъ топоровъ и проклятія народа, грозившаго истребить жилище князя и княгини Шуйскихъ, и люто умертвить ихъ, обвиняя ихъ обоихъ въ убійствѣ князя Скопина. Пришедъ въ себя Царскій брать изумленъ былъ присутствіемъ духа своей супруги. Ее не смутила страшная опасность; она вовсе ее не предвидѣла, но тотчасъ придумала средства отъ нее избавиться. Жизнь никогда еще не была такъ ей дорога; она страстно, непремѣнно хотѣла насладиться величіемъ, роскошью и мщеніемъ; это желаніе ничѣмъ непобѣдимое, эти чувства, перелившіяся въ ея душу изъ души отца ея, до самаго гроба бывшей недоступною раскаянью и состраданію, изострили умъ ея, удвоили ея силы. Мужъ ея былъ ей обязанъ своимъ спасеніемъ, но онъ не смѣлъ объ этомъ разсказывать, она ему строго это запретила; она справедливо остерегалась въ такихъ обстоятельствахъ щеголять своею твердостью и только наединѣ съ княземъ укоряла его въ малодушіи. Судя по собственнымъ чувствамъ, юная Царица не могла повѣрить, чтобы ея невѣстка отравила князя Михаила, но посѣтивъ ее, когда она, бѣжавъ отъ разъяреннаго народа, скрылась во дворцѣ, откровенно сказала ей, что сдѣлавшись предметомъ ужаснѣйшаго подозрѣнія, она должна для ====page 17==== пользы Государя и для собственной безопасности употребить всѣ средства къ своему оправданію. Исполненная кротости и смиренія, Марія не старалась участвовать въ дѣлахъ государственныхъ, но она горячо любила супруга и отечество, и, способная цѣнить высокія дарованія, горько плакала о кончинѣ князя Михаила. Оскорбляясь ея печалью, княгиня Екатерина Григорьевна, чтобы избѣгнуть при томъ общаго вниманія, сказалась больною и болѣе сутокъ не вставала съ постели. Но послѣ погребенія князя Михаила, она тотчасъ отправилась вмѣстѣ съ мужемъ въ Троицкую Лавру. Имъ необходимо было на время удалиться изъ Москвы; самые надежные друзья ихъ не смѣли ихъ посѣщать, опасаясь навлечь и на себя общую ненависть. Государь одобрилъ отъѣздъ ихъ, надѣясь, что во время ихъ отсутствія умы успокоятся, особенно же когда узнаютъ, что они ѣздили молиться. Желая удовлетворить читателей, пенявшихъ мнѣ, что въ изданномъ прежде историческомъ моемъ романѣ: князь Скопинъ Шуйскій, нѣкоторыя происшествія недостаточно были объяснены, я нѣсколько отступила назадъ, чтобы разсказать подробно какимъ образомъ совершилось преступленіе погрузившее Россію въ бездну золъ и стыда, въ то самое время, когда можно было на ====page 18==== дѣяться, что въ ней процвѣтутъ миръ, слава и счастіе. Исполнивъ это, обращаюсь къ дворецкому князя Шуйскаго, котораго оставила озабоченнаго важною въ домѣ пропажею. Когда князь Михаилъ уѣхалъ больной отъ своего дяди, Козявкинъ, утомленный пышными приготовленіями къ бывшему обѣду, заперъ столовую, располагаясь вечеромъ убрать взятую на этотъ случай изъ кладовой посуду. Веселая бесѣда съ пріятелями, которыхъ онъ по обыкновенію угощалъ остатками господскаго обѣда, заставила его отложить это до утра. Но, когда народъ осадилъ домъ князя Шуйскаго, Козявкинъ, столь же робкій при малѣйшей опасности, какъ онъ былъ дерзокъ когда все ему удавалось, спрятался въ погребу, гдѣ и пробылъ слишкомъ сутки. Уже всѣ думали, что онъ безъ вѣсти пропалъ, но вдругъ онъ явился, блѣдный, растрепанный, съ кроткимъ и покорнымъ видомъ. Притворное его смиреніе продолжалось до тѣхъ только поръ, пока онъ не увѣрился, что князь Дмитрій Ивановичъ сохранилъ милость Государя, по ему нуженъ былъ покой, и онъ уже по отъѣздѣ князя съ княгинею въ Троицкую Лавру пошелъ убрать оставшіяся въ столовой вещи. Все было цѣло, только не нашелся золотой, украшенный каменьями кубокъ, въ которомъ княгиня Екатерина Григорьев ====page 19==== на подносила медъ князю Михаилу. Приступавшія къ дому толпы разсѣяны были, не успѣвъ разломать ворота, и ни одинъ чужой человѣкъ не входилъ въ комнаты. Козявкинъ не безъ основанія могъ обвинять домашнихъ въ покражѣ кубка, и зная, что при всей ея пышности княгиня очень скупа, не сомнѣвался, что потеря дорогаго кубка жестоко раздражитъ ее. Онъ поклялся, во что бы ни стало, отыскать его прежде ея возвращенія, радуясь случаю отличиться усердіемъ и расторопностью, а вмѣстѣ съ тѣмъ отмстить княжескимъ служителямъ, которыхъ ненависть достойно имъ заслуженная, наиболѣе устрашила его при бывшемъ смятеніи. Претерпѣвъ жестокія истязанія, но ни въ чемъ не признавшись, нѣсколько человѣкъ лежали окровавленные; глухой ихъ стонъ и вой ихъ ближнихъ раздирали души; сосѣды бѣжали ихъ своихъ домовъ, и своими разсказами еще болѣе раздражали народъ противъ Царскаго брата и жены его. Вовсе не заботясь о слѣдствіяхъ своей свирѣпости, Козявкинъ весело шутилъ съ воинами, которымъ поручено было охранять домъ князя Шуйскаго. Онъ спѣшилъ исполнять самыя наглыя требованія ихъ, за что и они усердно ему услуживали. Многіе изъ нихъ не вдавнѣ были ревностными сподвижниками Лжедимитрія, котораго ====page 20==== они оставили устрашась побѣдъ князя Михаила: любовь къ престолу и отечеству не имѣла надъ ними власти, и по смерти вождя, умѣвшаго внушить имъ покорность, они перестали таить свои буйныя склонности. — Куда ты? зачѣмъ? закричалъ Козявкинъ, увидя, что молодой охотникъ, за полгода передъ тѣмъ привезенный изъ новгородской вотчины пошелъ съ ведромъ въ огородъ. Воины погнались за охотникомъ, вырвали у него ведро, и его самаго притащили къ грозному дворецкому, у котораго каФтанъ былъ забрызганъ кровью. Зеленоватые глаза Козявкина заблистали адскою радостью, и изъ широко отвореннаго рта его какъ будто пахнуло могилою. — Плутъ, мошенникъ, завопилъ онъ, наконецъ ты мнѣ попался, насилу я поймалъ тебя! Что ты думалъ, коли возьмешь въ руки ведро, я и не догадаюсь что ты собрался бѣжать. Промахнулся сердечный; я не такъ хитеръ какъ ты, а таки умѣю кой-что распознать; пока не было тебя здѣсь, никто не считалъ меня дуракомъ. Правда, согрѣшилъ окаянный, слишкомъ поторопился, прибавилъ Козявкинъ, невольно вздрогнувъ отъ рѣзкаго, пронзительнаго вопля раздавшагося на концѣ двора, наказалъ безвинныхъ, ====page 21==== но Богъ видитъ, что это не мой грѣхъ, кровь эта на твоей душѣ, ты одинъ будешь за нее отвѣчать! Я самъ съ роду не воровалъ, гдѣ мнѣ было угадать вора! Да, что же ты, разбойникъ, стоишь выпяливъ глаза, сказывай скорѣе, куда ты дѣвалъ Царскій кубокъ? Пораженный убѣдительностью съ которою обвинялъ его дворецкій, молодой охотникъ, вообразилъ, что настоящій воръ, или тайный какой врагъ подсунулъ ему пропавшій кубокъ. Зная, что онъ нелюбимъ дворецкимъ, и какъ сей послѣдній мало дорожитъ жизнію подвластныхъ ему людей, онъ не могъ сомнѣваться въ своей погибели, но не оробѣлъ: мать его часто ему разсказывала, какъ отецъ его былъ растерзанъ медвѣдемъ, а дѣдъ замученъ разбойниками, и онъ съ малыхъ лѣтъ считалъ себя предназначеннымъ столь же бѣдственной смерти. Господину его, князю Дмитрію Ивановичу Шуйскому, расхвалили смѣлость его и силу, и онъ велѣвъ привезти его въ Москву скоро особенно полюбилъ. Увѣрившись, что онъ неспособенъ слѣпо угождать ему, Козявкинъ счелъ его опаснымъ для себя человѣкомъ, но долго тщетно искалъ случая очернить его передъ господами: покорный охотникъ неутомимо трудился, и только мать его, пріѣхавшая съ нимъ повидаться, знала какъ ему тяжела перемѣна его участи. ====page 22==== — Куда ты дѣвалъ Царскій кубокъ? свирѣпымъ голосомъ повторилъ Козявкинъ, прищуривъ глаза густо опушенные рыжими рѣсницами. — Помилуй, Климъ Юдинъ, сказалъ охотникъ, наконецъ опомнясь отъ изумленія, за что ты осерчалъ на меня? Неужели сегодня грѣшно напиться водицы? Если бы я пошелъ за чѣмъ инымъ, а не на колодезь, кто бы велѣлъ мнѣ идти мимо тебя. Воля твоя, у тебя у самаго на умѣ нѣтъ, что я собрался бѣжать съ покражею; твоей милости всѣхъ извѣстнѣе, что я въ полгода не заѣлъ у боярина зерна пороховаго. Козявкинъ почувствовалъ, что молодой Новгородецъ угадываетъ его зависть и злобу, и отъ бѣшенства не могъ вымолвить слова. Вообразивъ, что онъ тронутъ его оправданіемъ, простодушный охотникъ спѣшилъ довершить мнимое его убѣжденіе. — Теперь не прежняя пора, сказалъ онъ, не то, что было въ старые годы, и вору, и разбойнику есть гдѣ укрыться; кабы былъ я виноватъ, не сталъ бы дожидаться твоего допросу; недалеко и до Калуги, а Литву найдешь еще ближе… — Бездѣльникъ, перервалъ Козявкинъ, ударивъ охотника кулакомъ въ лице, такъ что онъ заша ====page 23==== тался, бунтовщикъ, что еще вымыслилъ! Прислушайте, добрые люди, какъ онъ меня дразнитъ; велитъ мнѣ ему кланяться, за то, что не ушелъ служить Жиду и Литвѣ. Вотъ изволь судить о людяхъ по взгляду, какъ о звѣрѣ по шерсти; сколько разъ я божился, боярину князю Дмитрію Ивановичу, что нашего Ларьку обидитъ младенецъ, что Ларька воды не замутитъ, а смотри пожалуй, Ларька передъ Царскими воинами хвастаетъ, что ему у Царскихъ измѣнниковъ готово теплое мѣстечко. Ай, да парень; никакъ ты о двухъ головахъ? Я десять лѣтъ служилъ въ земской избѣ, а такого молодца не встрѣчалъ. Спасибо братъ, спасибо, самъ себя выдалъ! Рѣзкій вопль снова смутилъ Козявкина. Онъ обернулся, и на крыльцѣ у ближней избы увидѣлъ нестарую, еще пригожую крестьянку. Узнавъ мать охотника, онъ съ презрѣньемъ подумалъ, что напрасно встревожился, и велѣлъ воинамъ исторгнуть у молодаго Новгородца признаніе, когда, и какъ укралъ онъ кубокъ и куда его спряталъ. Любовь и ненависть, надежда и отчаяніе поперемѣнно изображались во взорахъ и чертахъ несчастной матери, болѣзненные ея вопли часто заглушали стонъ ея сына, но она была недвижима, она какъ будто приросла къ крыльцу, ====page 24==== или лучше сказать все въ ней окаменѣло кромѣ головы и сердца. Истерзанный охотникъ клялся въ своей невинности; голосъ его ежеминутно слабѣлъ, но кромѣ безчеловѣчнаго Козявкива никто бы не усомнился въ истинѣ словъ его. — Богъ мнѣ свидѣтель, вскричалъ онъ, что я вовсе не видалъ твоего кубка! Онъ разсудитъ меня съ тобою, Климъ Юдичъ! — Ладно, ладно, съ неистовою усмѣшкою сказалъ Козявкинъ. По его приказанію воины принесли веревки и опутавъ ими плеча охотника потянули ихъ назадъ. Кости страдальца захрустѣли, кровь забила ключемъ изъ треснувшей его груди. Воины отскочили въ сторону. Умирающій упалъ навзничь: его подхватила мать, такая же блѣдная, такъ же до половины охолодѣвшая какъ и онъ. Она положила его голову къ себѣ на колѣна, прижала руку его къ своимъ запекшимся губамъ, но не поцѣловала его въ лице, боясь на минуту заслонить отъ него небо, откуда солнечный лучь прокравшись сквозь облака прямо на него свѣтилъ. — Отнесите его въ избу, сказалъ Козявкинъ, спокойно обмахиваясь шелковымъ платкомъ, дайте ему отдохнуть. ====page 25==== Поднявъ охотника воины хотѣли оттолкнуть мать его. Она имъ не противилась, но они не могли разогнуть ея рукъ обвившихся около ея сына, и принужденные нести вмѣстѣ два тѣла, невольно вспомнили о своихъ матеряхъ, которыя также могли попасть въ руки ожесточенныхъ злодѣевъ. ====page 26==== ГЛАВА II. Какъ онъ умѣетъ самовластно Сердца привлечь и разгадать Умами править безопасно, Чужія тайны разрѣшать ’ А. Пушкинъ Tous ces détails paraîtront, fatiguans sans doute, à ceux de nos lecteurs, qui recherchent plus les émotions que la copie exacte et vivante d’un siècle. Alphonse Brot. Передъ широкимъ, вновь перестроеннымъ крыльцомъ обширнаго деревяннаго дома, откуда хорошо видна была крѣпость Переславля Рязанскаго, стояли осѣдланныя лошади; двѣ изъ нихъ отличались красотою и богатою сбруей, одна бѣлая съ черными пятнами, другая безъ отмѣты вороная. Державшіе ихъ служители долго спорили между собою, которая изъ нихъ дороже, и исто ====page 27==== щивъ всѣ доказательства ихъ рѣдкихъ достоинствъ, начинали не на шутку браниться, воображая, что малѣйшая уступчивость оскорбитъ честь господъ ихъ и ихъ самихъ унизитъ передъ собравшимся народомъ. Вдругъ изъ сѣней отворилась дверь, всѣ тотчасъ замолчали, но увидя лысаго старика, опять зашумѣли, — Здорово, Сидоръ Кондратьичъ; да какъ же ты изволилъ нарядиться; не звали ли и тебя на пиръ къ воеводѣ? смѣясь сказалъ молодой дѣтина державшій вороную лошадь. — Я и впрямь собрался поздравить его милость, отвѣчалъ старикъ. Прокофiй Петровичъ, дай Богъ ему здоровья, не гнушается нашей братьей честными торговцами: будетъ и мнѣ у него мѣсто. — Въ переднемъ углу подъ образами, насмѣшливо сказалъ мѣщанинъ въ синемъ кафтанѣ изъ тонкаго сукна. — Молоденекъ, Кузьмичъ, сказалъ старикъ, назвавшій себя купцомъ, трунить надо мною; я отца твоего на помочахъ водилъ. Спроси у него, бывало ли когда, чтобы я совался гдѣ меня не спрашиваютъ. Полно съ меня и того, что поклонюсь боярину, и пожелаю ему новаго года, да новаго счастья, а тамъ пойду въ гости къ дворецкому его Никитѣ Гаврилычу. Мы съ нимъ старые пріятели; хлѣбъ-соль водили еще при Иванѣ ====page 28==== Исаичѣ Болотниковѣ, когда здѣсь, въ моемъ домишкѣ, жилъ бояринъ князь Андрей Андреевичъ Телятевскій: кажись не такъ давно это было, а много съ тѣхъ поръ воды утекло. — А, въ которыя времена было житье веселѣе, при Дмитріѣ Царѣ, или при Васильѣ, спросилъ одинъ изъ предстоящихъ? — Лучше спроси, братъ, который воевода больше берегъ народъ, сказалъ другой: знаешь пословицу, «до Бога высоко, а до Царя далеко.» Мы, ни Дмитрія, ни Василья, въ глаза не видали; а кабы и пришлось съ ними повстрѣчаться, не посмѣли бы имъ жаловаться на ихъ судей и разсказывать о своихъ нуждахъ. — Правда, правда, вскричалъ купецъ: седьмой десятокъ доживаю, много видѣлъ всего, а по совѣсти скажу: хорошо, конечно, коли Царь уменъ и добръ; но со злымъ и глупымъ воеводою не долго нарадуешься и милосердому Царю! Ужъ Государь ли Ѳедоръ Ивановичъ не былъ кротокъ, сущій Ангелъ Божій, а сколько и при немъ здѣшніе граждане потерпѣли горя. Вотъ, теперь, хвала Творцу небесному, съ тѣхъ поръ, какъ посаженъ у насъ Прокофiй Петровичъ, живемъ припѣваючи; никто не смѣетъ у насъ обидѣть младенца. — Что и говорить, вскричало нѣсколько голосовъ: такого воеводы у насъ вѣкъ не бывало! ====page 29==== — Я за него въ петлю полѣзу, сказалъ мѣщанинъ въ синемъ кафтанѣ. — Не ты одинъ, всѣ мы пойдемъ за него въ огонь и въ воду, прибавили другіе. — Не слыхалъ ли ты, Сидоръ Кондратьичъ, спросилъ одинъ изъ конюховъ, зачѣмъ бояре долго не ѣдутъ? Торопили, торопили, чтобы въ мигъ коней изготовили, а теперь словно о нихъ и забыли. — Не-бось, не забыли, отвѣчалъ хозяинъ дома, давно бы уѣхали, да которому-то изъ молодыхъ бояръ захотѣлось поглядѣть у Григорья Ѳедоровича его оружій. Онъ, знаешь, любитъ ихъ показывать: за тѣмъ теперь и не видать никого, что всѣ ушли въ заднюю свѣтлицу. — Кабы зналъ я это, ни за что бы не вывелъ коня своего: каково сердечному стоять на жару, такъ и палитъ солнце; что бы не было къ вечеру грозы. — Храни Боже, вскричали одни. — Типунъ тебѣ на языкъ, прибавили другіе; что вздумалъ пророчить! Вѣдь сегодня не будничный день, не простая середа; сегодня родился отецъ нашъ Прокофiй Петровичъ! Какъ же не свѣтить ярко солнышку; какъ не радоваться цѣлому міру! ====page 30==== — Пусть лучше мѣсяцъ дождь льетъ, только бы сегодня не помѣшалъ крещенымъ гулять и веселиться, сказалъ вновь подошедшій толстый пряничникъ. Я слышалъ на дворѣ у воеводы, что его милости минуло сегодня тридцать лѣтъ, и онъ изволилъ приказать, чтобы къ вечеру, передъ его окнами, выкатили тридцать бочекъ пива, да тридцать бочекъ меду, и накрыли бы тридцать большихъ столовъ со всякою стряпнею. — Ой ли? Мы этого и не знали. Спасибо за вѣсточку. Ну, братцы, какъ не молиться намъ Богу за нашего воеводу? Отъ кого другаго дождемся мы такой о насъ заботы? Въ сѣняхъ захлопали двери и въ отворенное окно сталъ слышенъ громкій смѣхъ. — Подавайте коней, закричалъ босоногій мальчикъ, выбѣжавъ на крыльцо. Конюхи засуетились, сторонніе отошли подалѣе, и черезъ нѣсколько минутъ постоялецъ дома, прежній Рязанскій воевода, Григорій Ѳедоровичъ Сунбуловъ, вышелъ держа подъ руку Зарайскаго помѣщика Андрея Потаповича Тарбеева, высокаго, свѣжаго старика богато одѣтаго. Онъ за нимъ ухаживалъ, часто у него занимая деньги, и Андрей Потаповичъ пріѣхавъ на мѣсяцъ въ Рязань, по приглашенію Сунбулова гостилъ у него съ двумя племянниками, служившими въ войскѣ князя ====page 31==== Скопина-Шуйскаго. Послѣднимъ принадлежали лошади, за которыхъ чуть не вышла на дворѣ драка. Они пріобрѣли ихъ въ сраженіи подъ Калязинымъ, заколовъ своими руками двухъ Польскихъ конниковъ, не сомнѣвавшихся, что ихъ огромный ростъ и дерзкія угрозы тотчасъ заставятъ упасть къ ногамъ ихъ двухъ юношей, которыхъ нѣжныя лица изображали еще одну глубокую чувствительность. Борису Тарбееву было двадцать лѣтъ, а братъ его Глѣбъ былъ годомъ моложе. но они оба отличались примѣрною храбростью и пылкимъ усердіемъ. Отпустивъ ихъ повидаться съ дядею, князь Михаилъ писалъ съ ними къ Ляпунову. Письмо его доставило имъ лестный пріемъ, и короче съ ними познакомясь воевода убѣдилъ ихъ пробыть въ Рязани долѣе нежели они располагались, поручивъ ихъ надзору вновь набираемыхъ ратниковъ. Чрезвычайно этимъ довольный, дядя ихъ не могъ нарадоваться ихъ ловкости и остротѣ; вообще ихъ всѣ хвалили, только Сунбулову они не слишкомъ нравились, за то, что не терпѣли пьянства. Онъ говорилъ, что они не умѣютъ веселиться сами и другимъ въ этомъ мѣшаютъ; но тщетно увѣрялъ онъ ихъ, что они будутъ здоровѣе, сильнѣе и ужаснѣе для враговъ полюбя вино, тщетно твердилъ имъ пословицу, что кто чарки не допиваетъ, тотъ вѣку ====page 32==== не доживаетъ, имъ вовсе не хотѣлось въ чемъ нибудь ему уподобиться. Сунбулову было съ небольшимъ сорокъ лѣтъ, но онъ былъ уже совершенно сѣдъ; красное, угреватое лице его обличало нетрезвую его жизнь, а всѣ его поступки доказывали самое пустое тщеславіе и чрезвычайное легкомысліе. Сбираясь на обѣдъ къ воеводѣ, Сунбуловъ надѣлъ любимый свой алый бархатный кафтанъ, вынизанный жемчугомъ. Съ тѣхъ поръ, какъ мы представили его читателямъ въ этой одеждѣ, за обѣдомъ у князя Телятевскаго, данномъ для пріѣзда пана Харлескаго, онъ очень потолстѣлъ и полы каФтана едва на немъ сходились. Онъ объ этомъ не заботился, или лучше сказать вовсе этого не примѣчалъ; напротивъ того онъ былъ увѣренъ, что въ этомъ нарядѣ онъ и молодъ и пригожъ, и всегда надѣвалъ его при торжественныхъ случаяхъ, отъ чего казался еще безобразнѣе и смѣшнѣе обыкновеннаго. Съ трудомъ вскарабкавшись на лошадь, Сунбуловъ началъ разсказывать о своемъ удальствѣ на войнѣ и на охотѣ. Онъ былъ дѣйствительно очень смѣлъ, но трудно было этому повѣрить, не видавъ его въ дѣлѣ, и молодые Тарбеевы слушая его отъ всей души смѣялись, не сомнѣваясь что онъ безстыдно хвастаетъ. Они подъѣзжали всѣ четверо къ крѣпости, гдѣ жилъ воевода, въ самомъ весе ====page 33==== ломъ расположеніи духа, какъ вдругъ имъ встрѣтился священникъ. Сунбуловъ поблѣднѣлъ и тотчасъ объявилъ, что онъ не поѣдетъ далѣе. — Плюнь по-моему и покажи шишъ, Григорій Ѳедоровичъ, сказалъ старикъ Тарбеевъ, такъ и не случится ничего худаго. Я самъ, прости Господи, не люблю встрѣчи съ попами, но съ тѣхъ поръ какъ узналъ эту примѣту, пересталъ ихъ бояться. — Вотъ чему вѣришь! не стыдно ли братъ на старости лѣтъ такую врать чепуху, сказалъ Сунбуловъ: не-бось, не отплюешься, какъ схватитъ тебя за горло бѣшеный песъ, или всадитъ разбойникъ въ сердце ножъ. — Что ты, что ты, Григорій Ѳедоровичъ! въ одинъ голосъ вскричали братья Тарбеевы, могутъ ли въ палаты къ ПрокоФью Петровичу забѣжать разбойники или бѣшеные псы? Молодые воины старались уговорить Сунбулова продолжать съ ними путь, но онъ озираясь по сторонамъ твердилъ, что они всѣ неминуемо погибнутъ, если поупрямятся ѣхать къ воеводѣ, и поворотивъ лошадь поспѣшно отправился домой. — Ну, и слѣдъ простылъ, сказалъ Андрей Потаповичъ. Ужъ полно, ребята, прибавилъ онъ невольно робѣя, не вернуться ли и намъ; кто знаетъ, можетъ Господь храня насъ далъ намъ эту острастку. ====page 34==== — Да, что же тутъ страшнаго, дядюшка? спросилъ Борисъ Тарбеевъ, вѣдь никто не боится въ церкви глядѣть на поповъ. — Это иное дѣло: не намъ разбирать это. — А послѣ службы-то или съ требами не птицами же летать имъ, сказалъ Глѣбъ, надо же итти или ѣхать улицами. — Никакъ, Глѣбушка, ты говоришь дѣло, сказалъ Андрей Потаповичъ. Только видишь ли, не сами же мы вздумали, что кто людей хоронитъ, съ тѣмъ не къ добру повстрѣчаешься; намъ передали это предки, а они были умнѣе насъ. И то еще примолвить надо, Григорій Ѳедоровичъ человѣкъ служивый, грамотный, словомъ, не мнѣ чета, а его такъ пугнула батькина встрѣча, что пусть что хочетъ говоритъ воевода, и даромъ что любитъ самъ погулять, лучше захотѣлъ цѣлый день просидѣть одинъ одинехонекъ: этимъ дѣтушки нельзя шутить. — Помилуй, дядюшка, Григорью Ѳедоровичу нечего бояться, что онъ пробудетъ одинъ, онъ и теперь самъ другъ, засмѣявшись сказалъ Борисъ; отъ того-то ему и чудятся всякія бѣды. Эти слова разсѣяли сомнѣнія простодушнаго старика; онъ самъ улыбнулся, и перекрестившись поѣхалъ рысью въ крѣпость, куда со всѣхъ сторонъ съѣзжались почетные дворяне. ====page 35==== Получивъ извѣстіе, что князь Михаилъ за сутки передъ тѣмъ долженъ былъ отправиться въ Смоленскъ, воевода былъ очень веселъ, и зная, что молодые Тарбеевы соскучили въ Рязани, поспѣшилъ сказать имъ, что они могутъ на слѣдующее утро ѣхать къ побѣдоносному вождю своему. — Вамъ легко будетъ догнать князя Михаила Васильевича, прибавилъ Ляпуновъ; хотя бояринъ и не любитъ медлить на пути ко врагамъ, но нельзя же ему со всею ратью такъ поспѣшать какъ вамъ съ одними вашими слугами. Да у васъ и кони-то завидные, не скоро пристанутъ. Пожалуйста, друзья, отбейте у Ляховъ поболѣе такихъ коней: если вамъ они будутъ лишніе, мы ихъ раскупимъ дорогою цѣною, а Ляхи пусть бѣгутъ домой на своихъ ногахъ; тѣмъ крѣпче будутъ помнить какъ у насъ провожаютъ незваныхъ гостей. Поздоровавшись съ Андреемъ Потаповичемъ, Ляпуновъ спросилъ о Сунбуловѣ. — Старая баба! вскричалъ онъ, узнавъ, что заставило Сунбулова воротиться домой. И съ этой головой онъ былъ воеводою, и потомъ торговался съ Царемъ за свои услуги! А радъ одинъ лѣзть на медвѣдя! Ну что въ этомъ проку: лбомъ стѣну не пробьешь. — Слышали ли, господа, прибавилъ Ляпуновъ съ презрѣньемъ, почему не пожаловалъ ====page 36==== ко мнѣ сегодня Григорій Ѳедоровичъ? Ему повстрѣчался приходившій ко мнѣ со свѣтомъ попъ. Немногіе изъ гостей разсмѣялись; большая часть вѣрили сами, что послѣ такой встрѣчи должно весь день пробыть дома. — Ну, какъ послѣ этого не величаться передъ нами Нѣмцамъ, продолжалъ Ляпуновъ. Еще бы бояться встрѣчи съ каторжнымъ, или съ уродомъ, а то вѣрить, что бѣда сойтиться съ человѣкомъ, у котораго, если увидимъ его не на улицѣ, просимъ благословенія. Право, душа болитъ какъ подумаешь, что иноземцы не напрасно цыганятъ насъ. — Дай тебѣ Богъ много лѣтъ здравствовать и вѣкъ быть у насъ воеводою, Прокофiй Петровичъ, сказалъ Алексѣй Ивановичъ Пѣшковъ, бывшій въ числѣ дворянъ, которыхъ Ляпуновъ посылалъ въ Александровскую Слободу предложить престолъ князю Скопину-Шуйскому: подлинно ты премудръ! Не стану грѣха таить, и я вѣрилъ, и дѣтей училъ, что нѣтъ встрѣчи хуже поповской. Мнѣ и въ голову не приходило, и ни отъ кого не слыхивалъ, что можно этому посмѣяться. Вотъ теперь самому стыдно своего дурачества, словно я слѣпъ былъ и вдругъ по милости твоей прозрѣлъ. Нѣчего сказать, опричь боярина князя Михаила Васильевича, не найдется у насъ никого, кто бы равенъ ====page 37==== былъ тебѣ, ПрокоФІй Петровичъ, умомъ и любовью къ родинѣ! Всѣ вообще гости съ жаромъ подтвердили слова эти. Гордый воевода былъ глубоко тронутъ чувствами, которыя всѣми средствами старался заслужить. Онъ не наслаждался семейнымъ счастіемъ; жена его закоснѣвшая въ невѣжествѣ и предразсудкахъ вовсе не понимала высокаго ума его, и онъ измученный домашними сплетнями, жадно стремился насладиться свободою. За нѣсколько лѣтъ предъ тѣмъ, какъ извѣстно читателямъ князя Скопина-Шуйскаго, Ляпуновъ повѣрилъ, что провозглашенный Болотниковымъ Царь, истинно Димитрій, сынъ Іоанна, и съ горячностью, свойственною всѣмъ его поступкамъ, присоединился къ мятежникамъ. Это рѣшило навсегда его участь. Въ послѣдствіи онъ устыдился преступнаго своего ослѣпленія, но оно пріохотило его къ своеволію, и въ сердцѣ его не переставало тлѣть желаніе снова возстать противъ законной, но для необузданнаго его честолюбія слишкомъ стѣснительной власти. Единственною его опорою при Царѣ былъ князь Скопинъ-Шуйскій, и онъ съ юныхъ лѣтъ горячо любя его, изумленный его подвигами, благоговѣя къ его добродѣтелямъ, дороже всего въ мірѣ цѣнилъ его обѣщаніе, за усердіе его къ Царю, платить ему искреннею друж ====page 38==== бою. Ни одинъ воевода не исполнялъ съ такимъ раченіемъ своихъ обязанностей какъ Ляпуновъ; никто не доставлялъ въ Москву столь сильныхъ средствъ какъ онъ къ отраженію враговъ. Но избѣгая малѣйшей укоризны въ безпечности о пользахъ общественныхъ, онъ неутомимо старался жителямъ порученной ему области внушить ревностную себѣ самому преданность. Онъ не располагался бунтовать, еще того менѣе воображалъ онъ, что князь Михаилъ можетъ умереть въ юныхъ лѣтахъ, но какое-то темное, невольное чувство побуждало его страшиться внезапной перемѣны обстоятельствъ. Онъ считалъ непростительною оплошностью когда-нибудь остаться въ полной зависимости отъ Царя, котораго братья были явные враги ему, и который самъ не могъ забыть дерзость подданнаго, возмечтавшаго, что онъ имѣетъ право располагать престоломъ. Молодой знакомецъ, какъ тогда называли бѣдныхъ дворянъ жившихъ у вельможъ для услугъ и бесѣды, доложилъ, что Московскій іеромонахъ, ходившій въ Кіевъ, узнавъ о днѣ рожденія воеводы, желаетъ лично поздравить его. И нынѣ, богомольцевъ бывшихъ въ Кіевѣ радушно принимаютъ, но когда древняя столица Русская, гдѣ княжилъ Владиміръ, заслужившій имена равноапостольнаго и великаго, гдѣ онъ просвѣтилъ Рос ====page 39==== сію вѣрою Христовой, стонала подъ игомъ Поляковъ, ненавистниковъ нашего православія, тѣ, которымъ удавалось побывать въ Кіевѣ, были всюду дорогими, почетными гостями. Весьма довольный неожиданнымъ посѣщеніемъ, Ляпуновъ велѣлъ позвать инока, и чрезъ нѣсколько минутъ, въ сопровожденіи посланнаго за нимъ знакомца, явился чернецъ лѣтъ шестидесяти, роста средняго, но сильнаго сложенія. Смуглое лице его почти до самыхъ глазъ закрыто было густою черною бородою, начинавшею мѣстами сѣдѣть, какъ будто ее подернуло инеемъ; по блеску глазъ его нельзя было сомнѣваться, что онъ обладаетъ умомъ острымъ и наблюдательнымъ; но кромѣ его одежды ничто не внушало къ нему почтенія. Онъ не смутился увидя большое собраніе людей ему неизвѣстныхъ, и благословивъ воеводу, подалъ данное ему по тогдашнему обычаю свидѣтельство, что онъ дѣйствительно былъ въ Кіевѣ для богомоленія. Не знаю, давно ли перестали раздавать эти свидѣтельства, но не видавъ нигдѣ ихъ описанія, надѣюсь угодить читателямъ, сообщивъ въ цѣлости такую любопытную, и, если не ошибаюсь, мало извѣстную, древнюю грамоту. На листѣ средней величины, подъ изображеніями Святой Троицы и преподобныхъ Антонія и Ѳеодосія, напечатано было слѣдующее: ====page 40==== «Милостію Божіею, Святыя великія Чудотворныя Лавры Печерскія Кіевскія Архимандритъ НикиФоръ Туръ. Авраамское тщащійся постигнути благословеніе, Авраамскому благопокорнымъ усердіемъ, оказатель писанія сего, Московской Святой великой обители, Святаго Архистратига Михаила, именуемой Чудовъ монастырь, Іеромонахъ Уаръ послѣдова нраву. Иже изшедъ изъ дому своего, гласу благодати Вышняго внутрь зовущу его, пріиде въ Богомъ показанную Преподобныхъ Отецъ Печерскихъ землю, Іерусалимъ Россійскій, Гору, юже возлюби Богъ, наслѣдіе Богоматернее, и видѣвъ благодать Божію, нетлѣпныя Преподобныхъ Мощи, Главы мироточивыя, красная тѣхъ же Преподобныхъ селенія, и походивъ по Пещерамъ руками ихъ ископаннымъ, и ногами утреннымъ, подобающую коемуждо тамо положенныхъ Святыхъ, съ вѣрою и любовью воздаде честь: себѣ же за труды неотъемлемое Преподобныхъ Отецъ благословеніе, и молитвы отъ дому Господня пріемъ, съ радостію духовною возвратися во свояси, славя дивнаго во Святыхъ своихъ Бога, вся по желанію сердца его добрѣ устроившаго. И имѣетъ отъ насъ данное о богоугодномъ своемъ дѣлѣ листовное свидетельство. Еже всякъ чтущій и слышащій, яко сво ====page 41==== боднаго, оказателеви онаго, путешествія да не возбраняетъ, тако и страннолюбнаго, яко странному, у себе, молимъ, да не отрицаетъ угощенія: вѣдый яко пріемый странника, и самъ мзду странническую пріиметъ, и тогожде съ нимъ сподобится отъ Бога благословенія, якое получити всякому хотящему молитвеннѣ усердствуемъ.» Подъ этою грамотою посрединѣ была гравированная печать Лавры, изображавшая Успеніе Пресвятой Богородицы, а по обѣимъ сторонамъ слова: Дано во Святой, великой Чудотворной Лаврѣ Кіевопечерской. Въ лѣто отъ созданія Міра 7118. А еще ниже подпись «вышеименованный Архимандритъ рукою власною.» Кромѣ этой подписи и имени богомольца написанныхъ перомъ, все прочее было напечатанно Славянскими буквами и въ заглавной литерѣ изображено Благовѣщеніе, а кругомъ цвѣты и ангельскія головки. Грамота сія была очень красива. Всѣ любовались чисто выгравированными на деревѣ изображеніями и съ благоговѣніемъ разсматривали собственноручную подпись архимандрита Никифора Тура, ревностно вступавшагося за православіе, между тѣмъ какъ митрополитъ Михаилъ Рогоза, въ угожденіе Польскому королю всюду вводилъ бѣдственную для православныхъ Унію. Воевода спросилъ: давно ли, и кѣмъ заведено въ Кіевѣ ====page 42==== книгопечатаніе? Чернецъ отвѣчалъ, что лѣтъ пять или шесть тому назадъ, покойный Троцкій воевода, князь Константинъ Ивановичъ Острожскій подарилъ Лаврѣ всѣ нужныя орудія и притомъ опредѣлилъ на постройку и содержаніе типографіи нѣсколько селъ въ Литвѣ находящихся. — Дай Богъ ему царствіе небесное за такое благое дѣло! съ жаромъ сказалъ Ляпуновъ, и перекрестившись прибавилъ, что онъ почитаетъ весьма счастливыми людей, имѣющихъ средства и желаніе употреблять богатство свое на пользу общую. Взявъ еще прочитать грамоту, Ляпуновъ надъ нею задумался. Ему показалось чрезвычайно лестно получить ее, и онъ поднявъ глаза къ небу, мысленно произнесъ обѣтъ сходить пѣшкомъ въ Кіевопечерскую Лавру, какъ скоро князь Михаилъ благополучно вступитъ на престолъ. Обѣтъ этотъ, надежда, что онъ вскорѣ исполнитъ его, озарили лице его радостью; но встрѣтивъ наблюдательный, угрюмый взоръ монаха, онъ невольно смутился, и вдругъ ему пришло въ голову, что гость этотъ не случайно, а съ намѣреніемъ явился къ нему, что онъ можетъ быть тотъ самый Уаръ, о которомъ ему писали за нѣсколько мѣсяцевъ, что онъ въ Александровской Слободѣ, въ присутствіи знатнѣйшихъ бояръ, пилъ за здоровье ====page 43==== Царя Михаила. Ляпуновъ хотѣлъ вызвать его въ другую комнату, но узнавъ что поставлено кушанье, отложилъ свои распросы, остерегаясь открыть при свидѣтеляхъ, что онъ угощаетъ человѣка, предвѣщавшаго смерть Царя. Монахъ угадалъ тайныя мысли воеводы, и чтобы опровергнуть любопытство его, кстати разсказалъ, заблаговременно вымышленную повѣсть о прежней своей жизни. Онъ заставилъ этимъ Ляпунова усомниться въ истинѣ подозрѣній его, но не могъ истребить ихъ совершенно. Какъ ни старался онъ принять на себя личину смиренія и искренности, его взоры, движенія, самый его голосъ увѣряли прозорливаго воеводу, что передъ нимъ не богобоязливый, чистосердечный странникъ, но человѣкъ жаждущій отличіи, волнуемый страстями. Воевода не ошибся: у него былъ дѣйствительно тотъ Уаръ, который зимою, въ домѣ князя Лыкова, всѣхъ изумилъ страшными предсказаніями. Онъ съ трудомъ тогда скрылся, и раздраженный, что съ нимъ хотѣли поступить какъ съ презрѣннымъ бродягою, рѣшился во что бы ни стало добиться возможности за это отмстить. Слышавъ, что въ Чудовѣ Монастырѣ монахи живутъ очень разсѣянно и что тамъ легко можно удовлетворять порочныя склонности, Уаръ явился къ архимандриту Пафнутію, человѣку простому и легковѣрному. ====page 44==== Онъ разжалобилъ его притворнымъ раскаяньемъ въ своихъ проступкахъ, и когда, по его ходатайству, съ него снято было запрещеніе служить, онъ такъ отличился усердіемъ и дѣятельностію, что архимандритъ не усомнился отпустить его въ Кіевъ, съ знакомымъ ему дворяниномъ, у котораго тамъ былъ въ плѣну сынъ. Уаръ пробылъ въ Кіевѣ три недѣли, и лицемѣрною набожностью пріобрѣвъ уваженіе православныхъ, получилъ грамоту всюду ему доставлявшую отличный пріемъ. Онъ возвращался съ нею въ Москву, не прямою дорогою, но стараясь находить попутчиковъ, которые отвозили его изъ города въ городъ, что его избавило отъ усталости и убытку. За часъ до полдня, когда нынче свѣтскіе люди, утомленные вечернимъ весельемъ еще покоятся въ постелѣ, Рязанскій воевода сѣлъ обѣдать со своими гостями. Старый дядька его, Никита Гавриловъ, по дряхлости его давно уволенный отъ всякой службы, явился разряженный за стуломъ горячо любимаго господина и громко объявилъ, что въ день рожденья Прокофья Петровича, онъ никого другаго не допуститъ подавать ему кушанье и напитки. Обѣдъ былъ самый лакомый и изобильный, вина и медъ лились рѣками. Развеселившіеся гости шумѣли, но никто не забывалъ пристойности. Сначала распрашивали отца ====page 45==== Уара о Кіевѣ, потомъ стали толковать, во сколько времени князь Скопинъ-Шуйскій можетъ освободить Смоленскъ отъ осады Польскаго короля, и его самаго выгнать изъ Россіи, и о томъ, что станется съ самозванцемъ и Мариною, а наконецъ о лошадяхъ и собакахъ, и о разныхъ примѣтахъ и предсказаніяхъ. Многіе жалѣли, что нѣтъ Сунбулова, умѣвшаго мастерски разсказывать чудныя и страшныя происшествія. Особенно любя старинныя вещи, Андрей Потаповичъ Тарбеевъ съ глубокимъ вниманіемъ разсматривалъ дорогой кубокъ, дивясь его работѣ, и желая угадать когда и гдѣ былъ онъ сдѣланъ. — Это былъ любимый кубокъ покойнаго тестя ПрокоФья Петровича, сказалъ одинъ знакомецъ: кажись онъ досталъ его отъ Цесарцевъ. Извѣстно было, что Ляпуновъ не любитъ вспоминать о женѣ, но вино у всѣхъ развязало языки и затмило память. — Батюшка, Прокофiй Петровичъ, вставъ спросилъ Тарбеевъ: скажи мнѣ, милостивецъ, когда мы дождемся, что твоя Ѳедосья Андреевна сама поднесетъ намъ чарки за твое здоровье? По лицу Ляпунова пробѣжала огненная краска, но онъ превозмогъ гнѣвъ свой, и примѣтивъ, что добрый старикъ не имѣлъ намѣренія его оскорбить, продолжалъ весьма его занимавшій разговоръ ====page 46==== съ Уаромъ, увѣрявшимъ его, что какъ скоро въ Россіи будетъ Государь предпріимчивый и доблестный, легко будетъ возвратить Кіевъ со всѣми областями, въ бѣдственныя времена покоренными Поляками. Тарбеевъ хотѣлъ повторить вопросъ свой, но племянникъ его Борисъ, сидѣвшій возлѣ него, что-то шепнулъ ему. Это не скрылось отъ Ляпунова, котораго вниманіе никогда не ограничивалось однимъ предметомъ. — Кажись, сказалъ онъ, величаво оборотясь къ старику Тарбееву: тебѣ хочется знать, Андрей Потаповичъ, когда пріѣдетъ сюда жена моя? Не прежде какъ мы истребимъ Тушинскаго вора, и святую Русь до конца очистимъ отъ поганой Литвы; дотолѣ, я себя считаю не воеводою мирнагого рода, а ратникомъ на бранномъ полѣ. И князь Михайло Васильевичъ не возитъ съ собою свою супругу заботясь о дѣлѣ общемъ; а мнѣ и подавно нейдетъ сидѣть обнявшись съ женою: она бы только связала мнѣ руки, если, чего оборони Боже, проберутся къ намъ враги. Всѣ съ ужасомъ перекрестились. — Это дѣло возможное, продолжалъ Ляпуновъ съ задумчивостью, но гдѣ опасно быть женщинѣ молодой и пригожей, тамъ славно учиться отрокамъ. Сыну моему минуло семь лѣтъ; въ эти ====page 47==== годы Казацкіе дѣти скачутъ на лихихъ коняхъ и стрѣляютъ не хуже отцовъ. Виноватъ я передъ Володею, что слишкомъ долго оставилъ его на женскихъ рукахъ. Все хотѣлъ самъ за нимъ съѣздить, но не могъ улучить времени; если и теперь не скоро это удастся, попрошу кого-нибудь изъ пріятелей привезти его сюда. — Сватъ мой, Агафонъ Семеновичъ, видѣлъ прошлую зиму сынка твоего, бояринъ, сказалъ одинъ гость, и не могъ надивиться какъ онъ съ тобою схожъ, такъ и вылитъ, говоритъ, весь въ твою милость. — Да, онъ похожъ на меня лицемъ, сказалъ Ляпуновъ, авось будетъ похожъ и душою, будетъ также готовъ всѣмъ жертвовать отчизнѣ, будетъ славиться именемъ Русскаго! Онъ говорилъ это улыбаясь, прекрасное лице его было озарено сердечнымъ удовольствіемъ, румянецъ игралъ на свѣжихъ щекахъ его, но вдругъ онъ вообразилъ, что сынъ его можетъ имѣть низкія свойства матери; сердце его замерло, во взорахъ изобразилась мрачная суровость. Онъ съ отчаяньемъ и ужасомъ посмотрѣлъ около себя, какъ будто ожидая, что кто-нибудь подтвердитъ пагубную мысль. Между тѣмъ по его приказанію знакомецъ раз ====page 48==== носилъ вино за здоровье Государя, и почти никто не примѣтилъ, какъ воевода внезапно сталъ печаленъ и блѣденъ, но его самаго поразило имя Царя, провозглашенное въ ту минуту, когда на душу его пала нестерпимая тоска. И онъ платилъ дань своему вѣку, или, лучше сказать, люди пылкіе и чувствительные во всѣ вѣка поддаются суевѣрнымъ мечтамъ. Ляпуновъ подумалъ, что онъ справедливо почитаетъ Василія Іоанновича всегдашнимъ своимъ гонителемъ. Глаза его засверкали, онъ дрожащею рукою отеръ съ лица холодный потъ. Обѣдъ продолжался нѣсколько часовъ. Когда онъ кончился, многіе гости съ трудомъ поднялись и, опрокинувъ лавки, загородили выходъ изъ столовой. Трезвые и нетрезвые стѣснились вмѣстѣ, одни превозносили угощеніе воеводы, другіе говорили, что онъ обыкновенно гостей уподчуетъ до упаду, а самъ едва прихлебываетъ изъ кубковъ, какъ будто ему про себя жаль, крѣпкихъ медовъ и дорогихъ винъ. — Иной подумаетъ, что Прокофью Петровичу нужно вывѣдать все что у насъ на душахъ, но что свою душу онъ никому не хочетъ открыть, сказалъ стрѣлецкій сотникъ, который одинъ только изъ всего общества подозрѣвалъ, что поступки ====page 49==== Ляпунова не всегда основаны на безкорыстной заботливости о благѣ общемъ. — Эй ты, Москвичъ, грубо отвѣчалъ высокій, полный Рязанецъ, коли у тебя черна совѣсть и боишься выболтать лишнее, кто велѣлъ тебѣ до дна опорожнивать кубки. Прокофiй Петровичъ никому не льетъ вино силою въ горло, за то и самъ онъ не похожъ на вашихъ бояръ, не покатится подъ столъ, не потащатъ его на рукахъ изъ гостей холопы. Кабы не вѣдь какъ приключилась съ нимъ такая бѣда, онъ бы съ горя утопился, или ушелъ бы постричься въ Соловки. — Славный былъ бы чернецъ; не отцу Уару чета, сказалъ усмѣхаясь сотникъ. — Никакъ ты издѣваешься надъ нашимъ воеводою, съ бѣшенствомъ возразилъ другой Рязанецъ, еще рослѣе и плотнѣе перваго, берегись, братъ, помыслить, что его милости было бы легко осрамить себя. Онъ не станетъ самъ марать о тебя руки, но за него есть кому зажать рты безмозглымъ болтунамъ, такъ, что развѣ на второмъ пришествіи опять залепечатъ мерзкіе языки ихъ! Сотникъ остолбенѣлъ; дерзкія угрозы не устрашили его, онъ бы не побоялся помѣриться съ тремя сильными противниками, но какое-то плачевное предчувствіе стѣснило ему душу; онъ вспо ====page 50==== мнилъ, что Ляпуновъ предлагалъ вѣнецъ князю Скопину, и съ невольною, неизъяснимою тоскою подумалъ, что въ Москвѣ не такъ скоро вступятся за Царя, какъ въ Рязани за воеводу. Поблагодаривъ воеводу за угощеніе, монахъ Уаръ предложилъ ему доставить письмо живущему въ Москвѣ, старшему брату его Захарію Петровичу. Охотно согласившись на это, воевода въ короткихъ словахъ увѣдомилъ брата, какъ провелъ онъ день своего рожденья, и намекнувъ ему, чтобы онъ старался познакомиться съ Уаромъ и наблюдалъ за его поступками, отдалъ письмо свое вмѣстѣ съ тяжелымъ кошелькомъ. Уаръ принялъ безъ отговорки богатый даръ, и простясь съ воеводою пошелъ къ богатому купцу, обѣщавшему взять его съ собою въ Москву. Ляпуновъ пригласилъ гостей своихъ на улицу, гдѣ веселился народъ. Тамъ было много пьяныхъ, но молодаго воеводу любили и боялись, и при немъ не бывало ссоръ и дракъ которыми часто оканчиваются празднества черни; товарищи тотчасъ уводили неугомонныхъ, и они сами покорялись даже своимъ дѣтямъ, когда тѣ стращали ихъ гнѣвомъ Прокофья Петровича. Сѣвъ на широкую лавку, окруженный пріятелями, Ляпуновъ ласково разговаривалъ со всѣми къ нему подхо ====page 51==== дившими, и съ истиннымъ удовольствіемъ смотрѣлъ на уподчиванныя щедро толпы, которыхъ одинъ веселый часъ достаточно награждалъ за многодневные труды. Онъ почти завидовалъ ихъ беззаботности о будущемъ, и что ихъ желанія по большой части ограничиваются пропитаніемъ семействъ ихъ. ====page 52==== ГЛАВА III. Доколь владычество и славу Коварство! будешь присвоятъ? Ты влило въ насъ свою отраву; Любить прельстило злую славу И буйную господства страсть; Разбой вмѣняютъ тамъ въ геройство, Жизнь безначальную въ спокойство.... Державинъ. Tout ce qu’ils veulent, c’est le pouvoir. Le salut ou la perte de la France leur parait tenir à la perte ou à la conservation de leur place. Châteaubriand. День рожденія Рязанскаго воеводы усердно праздновали во всѣхъ концахъ города. Солнце сѣло за густыми тучами, съ трудомъ можно было распознавать лица, но по улицамъ еще долго продолжались игры и пѣсни. Наконецъ народъ разошелся по домамъ; глубокая тишина смѣнила шумное веселіе; огни погасли. Только въ одномъ окнѣ у воеводы, сквозь прорѣзанное въ ставнѣ сердце, видѣнъ былъ яркій свѣтъ. Подъ этимъ ====page 53==== окномъ остановился конникъ. Служители крѣпко спали; никто не видалъ пріѣзжаго, никто не слыхалъ какъ онъ подъѣхалъ; только у воротъ крѣпости хотѣли его остановить; но онъ приподнялъ упавшую на глаза шапку, тихо сказалъ нѣсколько словъ, и стражи поспѣшили пропустить его; на дворѣ бросились на него собаки, но тотчасъ отбѣжали, и какъ будто чего испугавшись, робко смотрѣли на молодаго гостя. Полный мѣсяцъ, выкатясь изъ-за облаковъ, съ головы до ногъ освѣтилъ конника. Лишь по блеску глазъ и по тяжелымъ вздохамъ походилъ онъ на живаго, но нельзя было сомнѣваться, что онъ или жертва злодѣянія, или самъ злодѣй, такъ мраченъ былъ взоръ его, такъ глубоки были морщины около блѣдныхъ его губъ. Опустивъ повода, чудный пріѣзжій долго глядѣлъ на освѣщенное окно, какъ будто ожидая оттуда привѣтнаго голоса. Нетопыри летали надъ нимъ задѣвая его крыльями, но онъ не примѣчалъ ихъ; вѣтеръ сорвалъ съ него шапку, но онъ этого не почувствовалъ; наконецъ пошелъ крупный дождь и онъ опомнился. — Нѣчего медлить, прошепталъ онъ; хоть цѣлый годъ простою здѣсь не придумаю ничего, и сошедъ съ коня, утомленный дальнимъ путешествіемъ, или изнемогая отъ скорби душевной, ша ====page 54==== таясь подошелъ къ собору Архангела Михаила, находившемуся противъ занимаемаго воеводою, прежде бывшаго жилища Рязанскихъ князей. Окна въ немъ были такъ высоки, что невозможно было взглянуть на внутренность храма и узнать передъ какими иконами усердіе прихожанъ зажгло лампады. Видя только мрачныя стѣны, горестный юноша нѣсколько разъ перекрестился, самъ не зная о чемъ онъ молится, или, лучше сказать, ни о чемъ не молясь, ничего не желая. Онъ почти не вѣрилъ, что не во снѣ, а на яву, стоитъ между съ незапамятныхъ временъ существующимъ соборомъ и столь же древнимъ дворцомъ, гдѣ нѣкогда вѣроломный Олегъ, изъ страха и корысти, клялся былъ ревностнымъ сподвижникомъ, терзавшихъ Россію Татаръ; гдѣ потомъ кровожадный Болотниковъ старался воцарить Жида, въ надеждѣ чрезъ позоръ и гибель согражданъ, провести жизнь среди величія и роскоши, бывшихъ недоступными его роду; гдѣ наконецъ Прокопій Ляпуновъ, исполненный ума и мужества, былъ покоренъ Царю, только изъ преданности къ князю Скопину-Шуйскому. Опасаясь гнѣва оскорбленнаго имъ Государя, ненавидя брата его князя Дмитрія, Прокопій развлекалъ мрачныя думы свои надеждою, что Василій Іоанновичъ, одряхлѣвъ отъ старости и скорбныхъ заботъ, не мо ====page 55==== жетъ долго прожить, что ему скоро будетъ преемникомъ племянникъ его князь Михаилъ. Это казалось ему вѣрно, несомнѣнно, онъ нетерпѣливо ждалъ объ этомъ извѣстія, удивлялся, скучалъ, досадовалъ, что оно не приходитъ. Уже было за полночь, но воевода сидѣлъ еще за столомъ, на которомъ горѣли двѣ свѣчи. Около него была куча писемъ, заготовленныхъ имъ для отсылки съ молодыми Тарбеевыми. Не сомнѣваясь, что они вѣрно исполнятъ его порученія, Ляпуновъ съ ними писалъ къ князю Михаилу, къ брату своему Захарью Петровичу, и къ нѣкоторымъ любимцамъ Царскимъ, имѣвшимъ скрытную, но тѣсную съ нимъ дружбу. Запечатавъ письма, онъ хотѣлъ до утра убрать ихъ въ ларецъ, вдругъ отворилась дверь, и онъ увидѣлъ племянника, который, по полученнымъ имъ извѣстіямъ, долженъ былъ находится при князѣ Скопинѣ, отправившемся подъ Смоленскъ. — Ты ли, это Ѳедоръ? вскричалъ воевода, едва вѣря глазамъ своимъ, что къ нему вошелъ сынъ брата его Захарья Петровича, блѣдный, посинѣлый, со впалыми глазами, со врѣзавшеюся во всѣ черты безнадежностью. Юноша бросился въ объятія дяди, прижался къ его груди и безмолвно рыдалъ. — Откуда ты?... Зачѣмъ?... спросилъ воево ====page 56==== да, почти не сомнѣваясь, что племянникъ скажетъ ему о кончинѣ отца, не воображая, чтобы что-нибудь иное могло такъ измѣнить его. Онъ горячо любилъ брата, но ему казалось непонятно, почему Ѳедоръ, лишившись отца тотчасъ разстался съ матерью; почему онъ искалъ отрады въ бесѣдахъ съ дядею, а не на ратномъ полѣ, не среди опасностей. Пріѣздъ его не могъ усладить горестнаго событія: воевода предпочелъ бы узнать о немъ отъ постороннихъ; его могла утѣшить только надежда, что племянникъ его будетъ также предпріимчивъ, также непоколебимъ въ своихъ намѣреніяхъ какъ отецъ его. — Ради Царя небеснаго, не томи меня, Ѳедоръ, вскричалъ воевода: увѣдомь поскорѣе, давно ли ты изъ дома, какъ оставилъ отца и мать? Какъ будто не ожидавъ этого вопроса, юноша поднялъ голову и отвѣчалъ, что родители его слава Богу живы и здоровы. — Такъ о чемъ же ты крушишься! сказалъ Ляпуновъ, радостно перекрестясь, и воображая, что его племянникъ, пылкій и неосторожный, чѣмъ-нибудь раздражилъ Царя, старался его увѣрить, что за него будетъ ходатаемъ князь Скопинъ. Юноша упалъ на колѣна передъ образами, и ====page 57==== задыхаясь отъ слезъ, сказалъ наконецъ, чтобы дядя съ нимъ молился о душѣ князя Михаила. Воевода вскрикнулъ какъ безумный; его какъ будто ослѣпила молнія; онъ какъ будто провалился въ глубокую, страшную пропасть; глаза его разбѣгались по комнатѣ; но онъ не видалъ ничего, ни свѣчъ, ни иконъ, ни племянника. Нѣсколько минутъ онъ былъ въ этомъ положеніи, страдая всею душею, всѣми чувствами, но не понимая отъ чего онъ страдаетъ. Мало-по-малу онъ сталъ разпознавать предметы, сталъ вспоминать прошедшее, постигать будущее. Онъ взглянулъ на иконы и отворотился, увидѣлъ племянника и приказалъ ему разсказать подробно все происходившее въ Москвѣ. Юноша исполнилъ его волю. Ужасенъ былъ разсказъ его, ужасно было вниманіе воеводы. У него жгло и рвало сердце, ноги и руки его леденѣли, но онъ не сводилъ глазъ съ племянника, ловилъ каждое его слово, не пенялъ ему, что онъ повторяетъ одно и то же, не прерывалъ его ни движеніемъ, ни вздохомъ. Свѣчи нагорѣли, одна изъ нихъ оплыла и погасла; подъ толстыми, неровными сводами, стало въ горницѣ душно и темно. У Ѳедора кружилась голова; онъ съ трудомъ окончилъ плачевное повѣствованіе. Воевода не трогался съ мѣста; страшныя слова звенѣли въ ушахъ его; мрачные при ====page 58==== зраки мелькали передъ нимъ. Онъ долго молчалъ, долго не могъ выразить чувствъ своихъ; но чувствовалъ, но былъ несомнѣнно увѣренъ, что полученная имъ вѣсть погубитъ Россію, погубитъ его самаго на всю жизнь, на всю вѣчность. Онъ былъ подобенъ грозному духу, отверженному Небомъ, отрекшемуся отъ благополучія. Его мрачная, безмолвная горесть поразила юнаго его племянника несравненно болѣе рыданій и жалобъ, которыхъ онъ въ Москвѣ и по дорогѣ ежеминутно былъ свидѣтелемъ: она стѣснила его душу, изсушила его слезы. Онъ не могъ безъ трепета смотрѣть на лице дяди, прекрасное, но совершенно помертвѣвшее; на бѣлыя, сжатыя его губы, въ которыхъ изображалось отчаянье безпредѣльное; на его глаза, которыхъ блескъ свидѣтельствовалъ вражду непримиримую. — Онъ занемогъ въ домѣ Дмитрія Шуйскаго, онъ умеръ, его похоронили; что же теперь дѣлаетъ Василій Ивановичъ? спросилъ воевода съ наружнымъ хладнокровіемъ, какъ будто покоряясь волѣ Всемогущаго. Голосъ его былъ твердъ, но это былъ не его голосъ: онъ также измѣнился, какъ и черты его; родной его братъ, неожиданно съ нимъ встрѣтясь, едвали бы узналъ его. — Государь горько плачетъ, отвѣчалъ Ѳедоръ. — Пустое, вскричалъ Ляпуновъ, съ бѣшенствомъ ====page 59==== ударивъ по столу: Шуйскій смѣется. Но не долго онъ будетъ смѣяться! прибавилъ онъ, вскочивъ съ мѣста, и выбѣжавъ изъ комнаты сталъ сзывать своихъ домашнихъ. Крикъ его скоро всѣхъ разбудилъ, и жившіе при немъ дворяне и служители, не сомнѣваясь, что горитъ домъ, или забрались воры, поспѣшили на помощь. Одни хватали оружіе, другіе хлопотали о водѣ, третьи не находили въ потьмахъ дверей, и толкая другъ друга на лѣстницахъ, умножали общее волненіе и суматоху. Въ обширной столовой, гдѣ за нѣсколько часовъ передъ тѣмъ, разряженные въ парчу и бархатъ гости весело пировали, собралась толпа полуодѣтыхъ людей съ встревоженными лицами. Воевода, не снимавшій съ себя праздничнаго кафтана, поднялъ стоявшій на полу ночникъ, чтобы узнать, кто всѣхъ скорѣе къ нему явился, и приказалъ тотчасъ позвать къ нему его пріятелей и высшихъ сановниковъ, а духовенство, воиновъ и гражданъ собрать его именемъ въ соборъ Архангела Михаила и во всѣхъ церквахъ звонить въ колокола. Присутствующіе обомлѣли. Они подумали, что воевода не доживетъ до утра, что ядъ жестокій, неисцѣлимый, обезобразилъ черты его, помрачилъ его разсудокъ. Но его приказаніе по обыкновенію было немедленно исполнено, и едва служители успѣли освѣ ====page 60==== тить домъ, пріѣхали трое Тарбеевы, а въ слѣдъ за ними старикъ Пешковъ, Сунбуловъ и многіе другіе. — Друзья мои! вскричалъ Ляпуновъ, увидя молодыхъ Тарбеевыхъ: искренно ли вы любили князя Михаила Васильевича? — Любили ли мы его? — Дозволь сказать, Прокофій Петровичъ, чуденъ такой вопросъ. Мы любимъ и всегда будемъ любить боярина, какъ отца и благодѣтеля, отвѣчалъ Борисъ Тарбеевъ. — Кто только въ лице знаетъ его милость, всякъ радъ за него положить свою голову, прибавилъ младшій братъ. — Отмстите же смерть его, вскричалъ Ляпуновъ: не допустите враговъ его веселиться! Роковыя слова прогремѣли какъ труба, зовущая на гибельный бой. Нѣсколько минутъ всѣ молчали, но вдругъ раздались яростные крики. Не сомнѣваясь, что Поляки или Шведы умертвили князя Михаила, старики и молодые клялись всѣхъ ихъ истребить лютымъ образомъ. — Кровь за кровь, измѣна за измѣну! вопили со всѣхъ сторомъ. — Не Ляхи и не Нѣмцы намъ позавидовали; сами Русскіе, своими руками погубили себя и на вѣкъ опозорили, сказалъ Ляпуновъ. — Докончи, ПрокоФІй Петровичъ, вскричалъ ====page 61==== старикъ Пешковъ: скажи скорѣе, какой злодѣй извелъ вождя нашего? Не пощадимъ ни друга, ни сродника! — Нѣтъ, нѣтъ, возразилъ кто-то въ толпѣ: наша братья, простые дворяне, не могли и помыслить о такомъ душегубствѣ; мы привыкли жертвовать родинѣ, не избытками, а послѣднимъ кускомъ своимъ и самою жизнію! Князю Михаилу Васильевичу давно ревновали бояре.... — И Василій Шуйскій, прибавилъ Ляпуновъ могильнымъ голосомъ. При этомъ имени всѣ снова онѣмѣли. Воевода, въ короткихъ, по сильныхъ словахъ объявилъ, что князь Скопинъ былъ отравленъ въ домѣ дяди своего князя Дмитрія Шуйскаго, на что, по его увѣренію, самъ Царь былъ согласенъ *). — Товарищи! продолжалъ онъ: вамъ должно вступиться за честь родной земли; вы должны заботиться о ея благѣ; вы доказали уже, что любите ее больше всѣхъ Русскихъ гражданъ; вы горячо желали имѣть Государемъ того, кѣмъ была спасена и прославлена Русь. Ваше усердіе погубило его.... — И мы сами пропали, вскричалъ Сунбуловъ: Царь.... *) Карамзинъ. Исторія Государства Россійскаго. Томъ XII, глава IV. ====page 62==== — Но откуда пришли эти вѣсти? Перервалъ старикъ Тарбеевъ, съ содроганіемъ замѣчая, какое сильное впечатлѣніе рѣчи Ляпунова производили на юныхъ и неопытныхъ его племянниковъ. Воля твоя, Прокофій Петровичъ, тебя обманули злые люди, не можетъ статься, чтобы.... Схвативъ за руку Ѳедора Ляпунова, воевода толкнулъ его на средину комнаты. — Вотъ вамъ живой свидѣтель, сказалъ онъ, всего, что было въ Москвѣ! Онъ обѣдалъ у Дмитрія Шуйскаго вмѣстѣ съ усопшимъ княземъ! Онъ видѣлъ, какъ ему подносила медъ проклятая его тетка! Онъ первый замѣтилъ, какъ у кроткой жертвы измѣнился ангельскій ликъ! Онъ вмѣсте съ окольничимъ Головинымъ и воеводою Тишинымъ провожалъ его домой! Онъ несъ его на рукахъ! Онъ былъ облитъ его кровью! Онъ видѣлъ и то, рыдая прибавилъ Ляпуновъ, какъ пріобщась Святыхъ Тайнъ, безцѣнный защитникъ нашъ, единая наша надежда, на вѣки покинулъ родину и друзей; какъ отъ внезапной, невоображаемой горести обезумѣла его супруга. Ѳедоръ все это видѣлъ своими очами; онъ слышалъ какъ объ этомъ судили и Русскіе и Нѣмцы; онъ вырвался изъ Москвы какъ изъ тюрмы, и простившись только съ отцомъ, дѣлившимъ его чувства, пріѣхалъ сюда, чтобы не слыхать какъ Василья ве ====page 63==== личаютъ Царемъ, нe встрѣчать брата его Дмитрія! Пусть скажутъ, что онъ бѣжалъ отъ рати, мы не сочтемъ этого за безчестье; безчестенъ только тотъ, кто послѣ всего, что случилось, будетъ слушаться Шуйскаго! Кромѣ двухъ или трехъ человѣкъ всѣ Рязанцы съ жаромъ повторили послѣднія слова. Минутная нерѣшимость ихъ исчезла, умы воспламенились; одни горько оплакивая смерть обожаемаго героя, считали священнымъ долгомъ мстить за нее; другіе, страшась Царскаго гнѣва, спѣшили измѣною его предупредить. — Я не дивлюсь твоей печали, Прокофiй Петровичъ, сказалъ стрѣлецкій сотникъ, справедливо подозрѣвавшій, какъ сказано выше, что Ляпуновъ разлюбилъ вино, боясь невольно открыть свои тайныя чувства; я бы самъ ушелъ на край свѣта только бы не слыхать сказанной тобою вѣсти. Не дивлюсь я и тому, что племянникъ твой, Ѳедоръ Захарьичъ, повѣрилъ Московскимъ толкамъ. Мы не въ его были годы, а повѣрили, что Гришка Отрепьевъ, а потомъ Тушинскій воръ, точно Царевичъ Дмитрій. Но каково намъ было послѣ, когда узнали правду! Что бы и теперь не нажить вѣчныхъ себѣ укоръ! Ты въ десять разъ меня умнѣе, Прокофiй Петровичъ, изволь самъ разсудить: захочетъ ли кто отсѣчь себѣ правую ====page 64==== руку? Не наслѣдства ждалъ Государь Василій Ивановичъ отъ князя Михаила Васильевича; не царство послѣ него доставалось: изъ чего было ему искать его смерти? — Изъ зависти! запальчиво вскричалъ Ляпуновъ. Если бы Василій Шуйскій не завидовалъ князю Михаилу Васильевичу, если бы онъ цѣнилъ его умъ и дорожилъ его заслугами, онъ бы не сталъ его держать въ Москвѣ, когда онъ со слезами просился, чтобы его скорѣе отпустили выручить Смоленскъ. Если бы онъ не радовался его кончинѣ, если бы онъ былъ непричастенъ злодѣйству брата своего Дмитрія и жены его, онъ велѣлъ бы ихъ судить всенародно! Онъ бы по прежнему, какъ во времена голода, явился бы на лобномъ мѣстѣ, надѣясь, что искренняя скорбь его смиритъ взволнованныхъ гражданъ! Слова эти довершили убѣжденіе Рязанцевъ. Ляпуновъ окинулъ ихъ глазами, и мрачно улыбнулся, увѣрившись, что онъ не напрасно старался изучить ихъ свойства, умы и чувства; что ему совершенно извѣстно, какъ растрогать сердца ихъ и распалить ихъ страсти; что они всегда будутъ покорны его волѣ. Прижавшись къ стѣнѣ, стрѣлецкій сотникъ угрюмо смотрѣлъ на Ляпунова. Близъ него старикъ Тарбеевъ стоялъ потупивъ глаза; крупныя ====page 65==== слезы струились по щекамъ его; онъ не умѣлъ отчетисто доказать, какъ поступки воеводы кажутся ему дерзки и преступны, но предвидѣлъ новыя бѣды для отечества, и его терзала мысль, что дѣти брата его, имъ вырощенныя и взлелѣянныя, будутъ участниками смутъ и крамолъ. — Довольно наказаны мы за грѣхи наши кончиною князя Михаила Васильевича! сказалъ онъ наконецъ, не ожидая, чтобы слова его тронули ожесточеннаго воеводу, но въ надеждѣ, что онѣ подѣйствуютъ на его племянниковъ. Смиримся передъ Царемъ Небеснымъ, да будетъ во всемъ Его святая воля! Господу Богу угодно было отозвать къ себѣ нашего защитника и избавителя, онъ вѣрно занемогъ отъ трудовъ, или, можетъ быть, отъ простуды, горячкою.... — Горячкою! сурово возразилъ Ляпуновъ: развѣ умираютъ горячкою въ пол-сутки? Развѣ Царь Борисъ Ѳедоровичъ отъ горячки изошелъ кровью? И самъ Василій Шуйскій не придумалъ сказать, что его племянникъ умеръ горячкою, а ему, кажись, всѣхъ нужнѣе было этимъ оправдать себя, и брата своего Дмитрія, которому онъ сбирается передать престолъ. Но этому не бывать, прибавилъ Ляпуновъ, возвысивъ голосъ: Богъ и вѣрные сыны отечества этого не допустятъ! ====page 66==== — Кто же будетъ у насъ Царемъ? Спросилъ молодой дворянинъ. — А кого пошлетъ Богъ; кого православные изберутъ всѣмъ міромъ, отвѣчалъ Ляпуновъ. Теперь нашъ долгъ отмстить смерть праведника: теперь должны мы доказать, что предлагая вѣнецъ князю Михаилу Васильевичу, мы самому Василью Ивановичу желали добра. Давно терпѣли власть его, только ради его племянника; давно слушая, какъ въ церквахъ провозглашали Царя Василья, въ душѣ всѣ чтили Царемъ Михаила и молились только за него! Всюду распространившись, колокольный звонъ, сопровождаемый бурнымъ вѣтромъ, плачевно оглашалъ городъ; казалось и небо и земля вмѣстѣ стонали, живо участвуя въ невозвратной потерѣ. Ляпуновъ поспѣшилъ въ соборъ, гдѣ встревоженные граждане нетерпѣливо ждали его. Затѣсненная людьми обширная комната въ одну минуту опустѣла: въ ней остались только стрѣлецкій сотникъ и Зарайскій помѣщикъ со своими племянниками, которыхъ онъ не допустилъ слѣдовать за воеводою, взявъ обоихъ за руки. Они не могли рѣшиться его оттолкнуть, но на лицахъ ихъ ясно изображалось, что не переставъ еще любить ближайшаго своего родственника и благодѣтеля, они твердо рѣшились не слушаться его совѣтовъ. ====page 67==== — Помилуй, дядя, сказалъ Борисъ Тарбеевъ: время ли теперь толковать намъ между собою? Надо поспѣшить въ соборъ, чтобы не начали безъ насъ панихиду. — Видитъ Богъ, дѣтушки, меньше ли мнѣ вашего хочется молиться за князя Михаила Васильевича; пока живъ, буду поминать его, какъ отца роднаго, отвѣчалъ старикъ. Я не надолго остановилъ васъ, чтобы взять только съ васъ слово, что вы какъ собрались, такъ и поѣдете утромъ въ Москву, на службу Государю Василью Ивановичу. — Мы уже не слуги ему, возразилъ Борисъ: избави насъ Боже подать стаканъ воды тому, кто велѣлъ опоить любимаго вождя нашего! — Друзья мои, не вѣрьте въ этомъ Прокофью Петровичу; не берите на душу тяжкаго грѣха! Не наше дѣло судить Царей, мы клялись именемъ Христа Спасителя во всемъ слушаться Василья Ивановича, и должны до конца дней нашихъ хранить данную ему присягу. — Онъ самъ насъ разрѣшилъ отъ нее; онъ самъ будетъ за все отвѣчать Богу! Не держи насъ по пустому, дядя; не лишай насъ отрады отдать послѣдній долгъ князю Михайлу Васильевичу, а новаго вождя нашего увѣрить въ нашемъ истинномъ усердіи. ====page 68==== Сказавъ это, Глѣбъ Тарбеевъ хотѣлъ вырвать у дяди руку, но старикъ, не выпустивъ ее, залился слезами. — Не ждалъ я, и не думалъ, сказалъ онъ, что на старости лѣтъ будетъ мнѣ такая отъ васъ награда за горячую любовь мою и за мои заботы, что вы меня промѣняете на перваго молодца, который приголубитъ васъ! Давно ли узнали вы Прокофья Петровича, а ужъ онъ вамъ дороже меня, и не жаль вамъ на вѣкъ со мною разстаться! — У насъ и въ умѣ этого не бывало, государь дядюшка, сказалъ Борисъ Тарбеевъ; и безъ того намъ больно тошно, а ты еще клеплешь на насъ по напрасну. — Будьте вѣрны Государю, и я самъ поѣду съ вами въ Москву. Если же останетесь съ Прокофьемъ, забудьте, что я вамъ дядя; я бунтовщиковъ не пущу къ себѣ на дворъ, съ твердостью сказалъ Андрей Потаповичъ, но выговоривъ слова эти почти безъ чувствъ упалъ на лавку. Горесть старика живо тронула его племянниковъ. Чтобы успокоить его они охотно бы отказались отъ богатаго наслѣдства, но ни для кого въ мірѣ, ни за какія блага, не могли они остаться праздными свидѣтелями бѣдственной кончины князя Михаила. Одна мысль, что онъ былъ жертвою ====page 69==== неблагодарности и зависти его ближнихъ, приводила ихъ въ изступленіе, и они со всею пылкостью юныхъ лѣтъ своихъ готовились быть ревностными сподвижниками Прокопія Ляпунова. Сотникъ подошелъ къ молодымъ Тарбеевымъ. — Всѣмъ извѣстно, сказалъ онъ, что здѣшній воевода любилъ князя Михаила Васильевича; но не объ немъ одномъ теперь онъ горько плачетъ: онъ пуще того боится, чтобы Государь не взыскалъ съ него старыя вины. Нѣчего сказать, Прокофій Петровичъ на диво уменъ и красивъ, хоть кого обворожитъ! Но упаси Боже дать ему большую волю, тотчасъ поставитъ все вверхъ дномъ. Я не побоялся въ глаза ему напомнить, какъ онъ распоряжался за три года передъ этимъ. Вы только слыхали о дѣлахъ его, а я самъ видѣлъ, какъ по его приказу, заковавъ въ желѣза, отослали въ Путивль на смерть, Никиту Измайлова, князя Гаврилу Каркадинова, князя.... — Не кстати поминать это, перервалъ Борисъ Тарбеевъ: тогда было время, теперь иное. Коли кто страдалъ тогда напрасно, не Прокофiй Петровичъ, а старшіе надъ нимъ, князья Мосальскій и Телятевскій, особенно же Ванька Болотниковъ, были тому виною. — Есть о чемъ каяться и Прокофью Петровичу, возразилъ сотникъ, и сталъ убѣждать моло ====page 75==== дыхъ людей вмѣстѣ съ нимъ немедленно отправиться въ Москву. Не внимая словамъ его, они пошептались между собою и поцѣловавъ у дяди руки, просили его обнять ихъ и благословить. Не сомнѣваясь, что они почувствовали свое заблужденіе, Андрей Потаповичъ прижалъ ихъ къ своей груди, съ умиленіемъ на нихъ призывая благословеніе Божіе. — Теперь прощай, вскричалъ Борисъ; прощай надолго. Мы исполнимъ волю твою, не покажемся тебѣ, пока самъ не позовешь насъ, но мы всюду будемъ тебя помнить и усердно о тебѣ молиться! Съ этими словами оба брата исчезли изъ комнаты. — Злодѣи! вскричалъ старикъ, до глубины души пораженный неожиданною развязкою. Несчастные, прибавилъ онъ, простирая руки къ иконамъ, и мысленно моля Всемогущаго не обременять своимъ гнѣвомъ, навсегда отравившихъ жизнь его, но все еще ему любезныхъ братниныхъ сыновей. Они не слыхали его горестныхъ воплей, они бѣжали въ соборъ какъ дикіе кони, вырвавшись изъ неволи, не чувствуя земли подъ собою, страшась опоздать одной минутой. Имъ казалось, что если они не поспѣютъ къ панихидѣ, ихъ вѣчно ====page 71==== будетъ преслѣдовать тѣнь князя Михаила, укоряя въ виновномъ равнодушіи, что Ляпуновъ не захотетъ вѣрить преданности ихъ, что всѣ добрые граждане будутъ справедливо ими гнушаться. Они бросились какъ полоумные среди народа, съ яростными восклицаніями тѣснившагося между соборомъ и дворцомъ, и съ восторгомъ узнали, что панихида еще не началась. Но тщетно старались они раздвинуть сомкнувшіяся толпы, упорное желаніе ихъ достигнуть, по крайней мѣрѣ, дверей храма, едва не стоило имъ жизни. Борисъ долго послѣ сего не владѣлъ лѣвою рукою, а у Глѣба половина лица почернѣла отъ чьего-то невольнаго, но сильнаго удара. Вдругъ послышалось, что воевода хочетъ вытти на улицу; всѣ взволновались, и Тарбеевыхъ, какъ говорится, на плечахъ отнесли изъ тѣснаго переулка на площадь. Тамъ было просторнѣе, и имъ удалось чрезъ среднюю дверь войти въ соборъ, но по малому его пространству, ихъ и тамъ скоро такъ придавили къ стѣнѣ, что они совершенно лишились надежды увидѣть происходящее впереди. Борисъ Тарбеевъ страдалъ отъ этого несравненно болѣе, нежели отъ вывихнутой руки его; душевное раздраженіе заглушало въ немъ всѣ прочія чувства, и онъ рѣшился во что бы ни стало освободиться отъ мучительнаго положенія. ====page 72==== Вспомнивъ, что близко отъ входа архіерейская гробница, онъ предложилъ сосѣду своему на нее стать, и когда тотъ устрашился мысли топтать прахъ святительскій, Борисъ упросивъ его на минуту пониже нагнуться, черезъ него вскочилъ на гробницу: братъ его послѣдовалъ его примѣру, и въ то же время снаружи, по приставленной прежде для починокъ лѣстницѣ, нѣсколько человѣкъ взобрались на окна и ухватясь за рѣшетки выбили стекла, подобно Тарбеевымъ, жадно стремясь узнать, что дѣлаетъ воевода. Блѣдный, изступленный, Прокопій Ляпуновъ стоялъ предъ алтаремъ; судьба его была рѣшена, онъ былъ главою мятежниковъ. Кромѣ малаго числа духовныхъ, Рязанцы, вообще увѣренные, что воевода вступается за осиротѣвшее отечество, поклялись не щадить, ни имущества, ни жизни, чтобы отмстить смерть князя Михаила. Молчаніе Ляпунова было также убѣдительно, какъ и лившіяся передъ тѣмъ рѣкою горячія слова его. Страшна, неимовѣрна была перемѣна его лица, еще вечеромъ блистало оно красотою и свѣжестью, а ночью было истомлено и обезображено, какъ лице узника, проведшаго много лѣтъ въ тяжкомъ заточеніи. Многіе думали и говорили, что и его хотѣли отравить, но что по особенной благости Божіей онъ выпилъ только половину поднесеннаго ему яду, ====page 73==== и есть надежда, что онъ будетъ живъ, но вѣрно будетъ страдать во всю жизнь. Эти толки, мало-по-малу распространяясь между народомъ, умножали отчаянье его и ярость; нѣкоторые кричали, чтобы воевода скорѣе велъ ихъ въ Москву, что они размечутъ по камнямъ злодѣйскій городъ, гдѣ никто не защитилъ несравненнаго вождя, гдѣ хотятъ истребить всѣхъ, кто стоитъ за святую Русь. Архіепископъ Ѳеодоритъ, за три года передъ тѣмъ посвященный патріархомъ Ермогеномъ, подошедъ къ Ляпунову, съ кротостью убѣждалъ его помнить обязанности христіанина. Глаза воеводы загорѣлись; казалось изъ иихъ посыпались искры. — Не трать безъ пользы время, владыко, сказалъ онъ: поздно теперь учить меня! Зачѣмъ прежде не научилъ Шуйскихъ, какъ грѣшно завидовать ближнему, какъ страшно губить защитника отечества! Будь увѣренъ, что не я только, не одни здѣшніе граждане, вся Русь святая поднимется на убійцъ князя Михайла Васильевича! — И должна на нихъ подняться! свирѣпо закричали люди разныхъ лѣтъ и званій. — Пора начать панихиду, сказалъ Ляпуновъ. Стоявшіе на возвышенной гробницѣ Тарбеевы, повторили слова эти, и буйные вопли на время умолкли въ церквѣ и на улицѣ. Вмѣстѣ съ архіереемъ были въ соборѣ, со мно ====page 74==== гими іеромонахами и іеродіаконами, архимандриты находившихся въ крѣпости монастырей, Спасскаго, понынѣ существующаго, и Духова, въ исходѣ прошедшаго столѣтія, послѣ жестокаго пожара, обращеннаго въ приходскую церковь. Несмотря на нечаянность, по знаменитомъ покойникѣ можно было отслужить панихиду со всѣмъ торжествомъ, котораго требовало общее благоговѣніе къ его памяти. Печаленъ, но величественъ обрядъ этотъ, и какъ всѣ обряды православной Церкви, исполненъ истиннаго утѣшенія. Но, по большой части, только наружно присутствуя въ храмѣ, мы не внимаемъ поучительнымъ и отраднымъ молитвамъ, и не помышляя о должномъ передъ Богомъ смиреніи, безконечно сокрушаемся о временной разлукѣ съ ближними, всего болѣе заботясь о себѣ самихъ. Никто не сомнѣвался, что князь Михаилъ, изъ мятежнаго міра преселясь въ жилище праведниковъ, наслаждается вѣчнымъ блаженствомъ, тѣмъ не менѣе всѣ горько о немъ плакали; общія рыданія прерывали пѣніе клира, самъ архіепископъ едва могъ произносить молитвы, голосъ его трепеталъ, блѣдное лице омыто было слезами. Окончивъ панихиду преосвященный Феодоритъ посмотрѣлъ на Ляпунова, льстясь, что живо напомнивъ ему тщету земнаго величія и страхъ суда Бо­ ====page 75==== жія, трогательная служба расположила его отказаться отъ преступныхъ его намѣреній, но встрѣтивъ взоръ его, онъ прочелъ въ немъ пагубную непреклонность и поспѣшно разоблачась удалился изъ собора. Ляпуновъ и сообщники его равнодушно объ этомъ узнали, и оно не помѣшало начать обѣдню. За этой обѣдней уже не молились о Василіѣ Иоанновичѣ. ====page 76==== ГЛАВА IV. Все то, чѣмъ сердце билось въ ней, Что душу оживляло, Исчезло все — и свѣтлыхъ дней Какъ будто не бывало. И. Козловъ. Il est des sujets qui jamais ne s’épuisent, parce qu’ils tiennent de trop près à la nature de l’homme et à son histoire, longs mystères sur lesquels il y aura toujours à dire jusqu’à la fin des temps. Poujeaulat. Прибывъ въ Троицкую Лавру, князь и княгиня Шуйскіе, были приняты съ особеннымъ усердіемъ, какъ высокіе посѣтители, достойные общаго уваженія. Архимандритъ и иноки старались предупредить этимъ гибельныя слѣдствія быстро распространявшейся молвы, что Царскій братъ и жена его отравили князя Скопина, что Царю было извѣстно ихъ намѣреніе. Но, между тѣмъ, ====page 77==== какъ дальновидная заботливость о благѣ общемъ, не позволяла архимандриту отвергнуть богатые вклады князя и княгини Шуйскихъ, нищіе отвсюду сзываемые для полученія щедрой милостыни, по большой части не хотѣли за нею явиться, слѣпо вѣря нѣкоторымъ разсказчикамъ, что этими деньгами сатана наградилъ княгиню Екатерину Григорьевну за убійство князя Михаила, и что взявъ ихъ они неминуемо погубятъ и тѣло свое и душу. Не подозрѣвая такихъ сужденій, князь и княгиня не сомнѣвались, что въ Лаврѣ и ея окрестностяхъ долго съ признательностью вспоминать будутъ о ихъ посѣщеніи, и что Преподобный Сергій будетъ имъ вѣрнымъ помощникомъ во всѣхъ ихъ предпріятіяхъ. Они привыкли вѣрить, какъ вѣрилъ нѣкогда и Царь Иоаннъ Васильевичъ, что всякое преступленіе можно оправдать наружнымъ богомоленіемъ и богатыми приношеніями на потребы церковныя. Заблужденіе это, совершенно противное Православной Вѣрѣ, можетъ имѣть власть лишь надъ умами слишкомъ ограниченными, или помраченными страстями. Княгинѣ Шуйской тѣмъ труднѣе было побѣдить его, что она совѣтовалась о средствахъ спасенія только съ тѣми изъ духовныхъ, которые льстили ея склонностямъ, наблюдая однѣ собственныя выгоды. Возвращаясь въ Москву именитые богомольцы ====page 78==== ночевали въ селѣ Братовщинѣ гдѣ обыкновенно останавливались Цари на пути къ Троицѣ. Имъ отворили находившееся для Царскаго отдохновенія зданіе, называвшееся Царскою вышкою. Такое названіе его не согласовалось съ его постройкою. Оно походило на простой, высокій анбаръ, въ которомъ для пріѣзда брата Государева устлали полъ свѣжею травою и отворили задвижныя окна. Вечеръ былъ прекрасный. Напившись холоднаго меду, княгиня Екатерина Григорьевна смотрѣла на возвращавшихся съ поля работниковъ. Нѣкоторые останавливаясь передъ вышкою почтительно кланялись, другіе предпочитали обойти кругомъ, чтобы, какъ шептали они другъ другу, не встрѣтить змѣинаго взгляда убійцы. Слѣдовавшій за стадомъ пастухъ довольно пріятно игралъ на рожкѣ, имъ самимъ сдѣланномъ, вызывая этимъ хозяевъ порученныхъ ему коровъ и овецъ. Различные голоса животныхъ мѣшались со звуками сельскаго инструмента, стукомъ телѣгъ, и крикомъ ребятъ, погонявшихъ усталыхъ лошадей, на которыхъ работали отцы ихъ. Все это представляло живую картину, скоро надоѣвшую князю Дмитрію Ивановичу, но только ему одному. Чудно сердце человѣческое: справедливо кто-то назвалъ его бездонною пропастью; много о немъ писали древніе и новые мудрецы, но никто не разгадалъ его тай­ ====page 79==== ныхъ побужденій, своенравной его воли. Безчеловѣчная женщина, изъ зависти и властолюбія совершившая неимовѣрное злодѣяніе, забывала тяжкія воспоминанія и необузданныя мечты свои, бросая въ окно крестьянскимъ ребятишкамъ деньги и пироги, и жадность нѣкоторыхъ, ихъ споръ и ссоры, забавляли ее, какъ будто совсѣмъ новое, дотолѣ неизвѣстное ей зрѣлище, хотя оно было слабымъ, но вѣрнымъ изображеніемъ собственныхъ ея чувствъ. Не видавшись еще съ княгиней Еленой Петровной послѣ кончины князя Михаила, княгиня Екатерина Григорьевна рѣшилась заѣхать къ ней прямо изъ Лавры. Князю Дмитрію Ивановичу очень этого не хотѣлось, но онъ не могъ ни въ чемъ прекословить женщинѣ, всегда надъ нимъ господствовавшей, особенно же съ тѣхъ поръ, какъ онъ долженъ былъ считать себя обязаннымъ желѣзной волѣ ея и безжалостному сердцу, надеждою владѣть престоломъ. Княгиня не признавалась мужу, что она отравила племянника, но онъ не могъ въ этомъ сомнѣваться, и не въ состояніи будучи самъ отважиться на такой поступокъ, почиталъ себя счастливымъ, что ему уже, нигдѣ, и ни въ чемъ, не будетъ препятствовать знаменитый юноша, славѣ котораго онъ не переставалъ завидовать. Необходимость посѣщать княгиню Скопину- ====page 80==== Шуйскую, была истиннымъ наказаніемъ для князя Дмитрія Ивановича, особенно когда онъ у ней встрѣчалъ Царевну инокиню Ольгу Борисовну. Взоры ея, и каждое ея движеніе напоминали ему свиданіе его съ нею у тѣла князя Михаила, когда она выразительнымъ голосомъ, какъ будто предвѣщая ему уничтоженіе безумныхъ надеждъ его, повторила, произнесенныя читавшимъ псалтырь священникомъ, слова Царственнаго Пророка: «Богъ отмщеній Господь, Богъ отмщеній не обинулся есть». Онъ не понялъ ангельскаго ея сожалѣнія о грѣшникѣ не расположенномъ къ раскаянію, и что не надѣясь любовью побѣдить его ожесточеніе, она хотѣла, по крайней мѣрѣ, заставить его страшиться гнѣва Божія. Смотря на страдалицу, давно угадавшую, что дядя ея и тетка изъ зависти ненавидятъ юнаго защитника отечества, князь Шуйскій съ ужасомъ, но безъ пользы душевной повторялъ слова, завѣщанныя потомству праотцемъ Спасителевымъ. Съ угрюмымъ видомъ встрѣтивъ родственниковъ госпожи своей, старикъ Сергѣичъ сказалъ имъ, что княгиня Елена Петровна, отстоявъ обѣдню и панихиду, легла отдохнуть, и въ первый еще разъ послѣ горестной потери своей крѣпко уснула. Онъ надѣялся, что услышавъ это они поѣдутъ обратно, какъ всѣ прочіе посѣтители, но княгиня ====page 81==== Екатерина Григорьевна не хотѣла отлагать слишкомъ важнаго для нее свиданья, и сказавъ, что она дождется пробужденія сестры своей, чтобы лично передать ей благословеніе отца архимандрита и Троицкихъ старцевъ, вышла изъ кареты. Поднимаясь на крыльцо, она увидѣла въ сѣняхъ двухъ женщинъ въ черныхъ платьяхъ; въ одной узнала опа Іуліанію Резанову, другая показалась ей привидѣніемъ. Екатерина Григорьевна затрепетала; гнѣвъ, колкости, даже явные упреки не могли бы смутить ее: она была готова на нихъ отвѣчать; она научилась говорить не робѣя, что князь Михайло Васильевичъ, хранимый Богомъ въ сраженіяхъ, по волѣ же Божіей скончался въ Москвѣ. Она сама въ этомъ совершенно увѣрилась, и духъ ея былъ бодръ, и ее не тревожили тяжкія предчувствія. Но явившійся ей призракъ, въ которомъ все казалось разрушеннымъ, мертвымъ, кромѣ страннаго, судорожнаго движенія и чудно свѣтившихся глазъ, внезапно исполнилъ ее страхомъ и тоскою. Она схватила руку мужа своего и крѣпко ее стиснула горячею рукою. — Это княгиня Александра Васильевна, шепотомъ сказалъ князь: она тиха и послушна. — Не подходи къ ней, дай мнѣ ее увести, вскричала Іуліанія: она вѣрно тебя узнаетъ!... ====page 82==== — Такъ что же, съ надменностію спросила княгиня Шуйская? — Какъ что! перервала молодая, пылкая дѣвица, стараясь заслонить страдалицу: она испугается. — Дура! съ бѣшенствомъ вскричала княгиня Шуйская: это ты пугаешь ее и мучишь вздорными сплетнями. Едва послѣднія слова сорвались у нее съ языка, княгиня почувствовала свою неосторожность, и съ отчаянною рѣшимостью пошла впередъ. Посмотрѣвъ на нее пристально изъ-за плеча Іуліаніи, княгиня Александра сказала, что она уже не хочетъ итти гулять, что ей надобно угощать пріѣзжихъ. — Какъ она страшна! сказала княгиня Шуйская, сѣвъ въ пріемной комнатѣ задомъ къ двери, за которою осталась Александра Васильевна. Она хуже и блѣднѣе племянницы Царевны; у меня и въ умѣ не было, что она такъ перемѣнилась. Нѣчего сказать, Дмитрій Ивановичъ, ты радъ съ утра до вечера болтать пустое, а что нужно знать мнѣ, того отъ тебя вѣкъ не услышу. На что похоже теперь, что я не узнавъ племянницу, словно не посмѣла подойти къ ней; по твоей милости Ольгина нахлѣбница при холопахъ обругала меня... ====page 83==== — Тише, тише, матушка! Бога ради, не горячись; чай, здѣсь стѣны слышатъ наши рѣчи, отвѣчалъ въ пол-голоса князь Шуйскій, и чтобы избавиться непріятнаго спора, съ притворнымъ вниманіемъ сталъ разсматривать давно ему извѣстные на образахъ дорогіе оклады. Изъ столовой тихо отворилась дверь, въ нее заглянула Александра Васильевна, и обрадовавшись, что ее никто не примѣтилъ, приподняла платье, и на цыпочкахъ, удерживая дыханіе, подошла къ княгинѣ Екатеринѣ Григорьевнѣ. Увидя въ зеркалѣ обезображенное лице ея, княгиня едва не лишилась чувствъ: голосъ ея замеръ, всѣ члены ея оцепѣнѣли, она не могла отвратить глазъ отъ несчастной, у которой въ рукахъ былъ облитый кровью платокъ. Растянувъ его, Александра бросила его на голову своей тетки; онъ покрылъ лице ея, и ей показалось, что изъ него потекли ручьи крови, что всѣ это видятъ, всѣ ее укоряютъ въ убійствѣ князя Михаила. Всевышній медлилъ наказать преступницу, ожидая ея покаянія, но дерзкое ея ожесточеніе утомило милосердіе неумытнаго Судіи, и казнь ея сравнилась съ ея злодѣяніемъ. Екатерина Григорьевна не смѣла коснуться платка, но вскочила съ мѣста и пронзительный вопль ея раздался по всему дому. Съ ужасомъ оборо- ====page 84==== тясь, князь Дмитрій Ивановичъ всплеснулъ руками, увидя жену свою подъ кровавою, извѣстною ему фатою, а передъ нею Александру Васильевну, которая съ усмѣшкою ее поздравляла, что ее выдаютъ замужъ за графа Делагарди. Іуліанія, искавшая по всъмъ комнатамъ скрывшуюся отъ нее молодую княгиню, вбѣжавъ въ пріемную, сдернула съ Екатерины Григорьевны пагубный платокъ. Въ выразительныхъ чертахъ питомицы Ксеніи Годуновой, гордая невѣстка Царская прочла глубокое презрѣнье, по невольно оперлась на ея руку, и по щекамъ ея прокатились пламенныя слезы. Князь Дмитрій Ивановичъ грубо оттолкнулъ Іуліанію. — Не суйся, голубушка, сказалъ онъ, гдѣ тебя не спрашиваютъ; ты взялась служить моей племянницѣ и не должна спускать съ нее глазъ: Богъ вѣсть куда ты опрокинулась, а она безъ тебя видишь какъ напроказила, чуть не задушила мою княгиню. Жаль племянницу, продолжалъ онъ помолчавъ, но еще больше жаль бѣдную сестру; каково ей сердечной подъ старость водиться съ безумною невѣсткой. Вотъ и славные Нѣмцы не могутъ пособить ей: видно только Богъ, или смерть ее вылѣчитъ... — Смерть! вскричала Александра Васильевна: ====page 85==== кто умеръ? Ради Бога, скажите скорѣе? — Да, что я объ этомъ спрашиваю, на что мнѣ это знать? Князь Михайло Васильевичъ не можетъ умереть; его никто не уморитъ, никто, никогда! Она стала твердить послѣднія слова, то прижимая платокъ къ губамъ, то махая имъ, какъ будто обороняясь отъ злаго человѣка. Рѣзкіе ея вопли разбудили княгиню Елену Петровну. Она поспѣшила освѣдомиться, что сдѣлалось съ ея невѣсткою, не огорчилъ ли ее кто-нибудь, не занемогла ли она. Узнавъ отъ старушки Лукерьи о пріѣздѣ Екатерины Григорьевны, княгиня закрывъ руками лице, нѣсколько минутъ была недвижима, только сердце ея сильно билось. Она не постигала, какъ Екатерина Григорьевна осмѣлилась явиться въ тотъ домѣ, гдѣ и люди, и стѣны, и самый воздухъ должны были напоминать ей ея злодѣяніе; гдѣ черезъ нее всѣ осиротѣли; измѣнилось все; надежды и радости погибли; неутѣшная горесть смѣнила высшее благополучіе. Княгиня Елена Петровна трепетала, воображая, что безчеловѣчная родственница ждетъ ее, готовится ее обнять; что оттолкнувъ ее она утвердитъ подозрѣнія народа, подвергнетъ опасности Государя, умножитъ бѣдствія отечества. О, мой Боже, подумала она съ неизъяснимою тоскою, зачѣмъ ты допустилъ ее сюда пріѣхать, зачѣмъ не удалилъ ====page 86==== пагубное свиданье, на мѣсяцъ, на недѣлю, хотя на сутки! Лукерья пристально смотрѣла на княгиню, которую она носила на рукахъ, бывъ уже замужемъ, но у которой послѣ кончины сына ея было не менѣе морщинъ какъ у нее самой. Слезы капали изъ тусклыхъ глазъ старухи, она утирала ихъ полою чернаго своего лѣтника, и воображая, что Екатерина Григорьевна пріѣхала подразнить несчастную госпожу ея, что-то сердито шептала. Бормотанье ея, сопровождаемое сильнымъ движеніемъ головы, походило на волшебныя заклинанія. Она усердно желала, чтобы княгиня Шуйская во всю жизнь ея терзалась страхомъ, печалью и болѣзнями, не возбуждая ни въ комъ состраданія. Лукерья и всѣ домашніе считали себя обязанными молить Бога о наказаніи враговъ госпожи ихъ, утверждая, что у нихъ лопнули бы сердца, если бы они не облегчали страданій своихъ надеждою, что они будутъ отмщены. Мало-по-малу утихая, голосъ Александры Васильевны совсѣмъ замолкъ; только слышно было, что въ пріемной часто отворяется дверь. Лукерья пошла провѣдать, что тамъ дѣлается, и скоро воротясь сказала, что княгиня Александра Васильевна спокойно смотритъ, какъ на дворѣ кормятъ гусей, а княгиня Екатерина Григорьевна, протянув­ ====page 87==== шись на покрытой пуховикомъ скамьѣ, зѣваетъ и смѣется, и мужъ ея, увѣряя, что она опасно занемогла, такъ велѣлъ накурить рябчиковыми перьями, что если бы не были открыты окна, молодая княгиня и Іуліанія задохлись бы отъ дыма. — Воля твоя, кормилица, продолжала Лукерья, не могу смолчать, чай Катерина Григорьевна нарочно прикинулась больною, чтобы всѣхъ у насъ переполошить; она за это не дорого возьметъ. Ну, а коли и впрямъ ей стало у насъ тошно, всё-таки братцу твоему князю Дмитрію Ивановичу не шло бы здѣсь, въ такомъ печальномъ мѣстѣ, распоряжаться какъ въ своихъ хоромахъ, поскорѣе бы везъ домой свою княгиню. Какъ, нашъ батюшка, князь Михайло Васильевичъ у нихъ занемогъ... Княгиня перервала ее; подобные толки были для нее жестокою мукою: она и прежде, во всю ея жизнь, не любила высказывать свои печали и оскорбленія, увѣренная, что это не можетъ доставить истинной отрады. Княгиня тщетно надѣялась, что плачевные вопли Александры Васильевны заставятъ удалиться Екатерину Григорьевну; ей надлежало, подобно святымъ мученикамъ, обруганнымъ и изувѣченнымъ за вѣру свою, до дна выпить горькую чашу. Она нѣсколько разъ поклонилась въ землю передъ иконами, прося помощи ====page 88==== Всемогущаго, и наконецъ съ растерзанною душою, но съ истиннымъ христіанскимъ смиреніемъ, пошла въ гостиную. Увидя несчастную мать, княгиня Шуйская поспѣшно накрывъ платкомъ стоявшую передъ нею чашку съ водою, шепнула мужу, чтобы онъ спряталъ ее отъ Елены Петровны. — Зачѣмъ ее уносить, въ слухъ отвѣчалъ князь; водица свѣжая; статься можетъ, еще тебѣ понадобится... — Что ты, что ты! я тебѣ говорю вынеси скорѣе эту чашку, не показывай ее никому и ни съ кѣмъ объ ней не толкуй, сказала Екатерина Григорьевна по прежнему на ухо князю, слѣдя при томъ всѣ взоры, чтобы узнать, не видѣлъ ли еще кто, что вмѣсто воды, какъ ей казалось, въ чашкѣ налита кровь. — Христосъ съ тобою, моя матушка, видно тебѣ что-нибудь почудилось, отвѣчалъ князь, и желая ее успокоить вынесъ воду. Княгиня Елена Петровна сѣла возлѣ своей невѣстки до половины высунувшейся въ окно. Александра Васильевна такимъ образомъ проводила большую часть дня. Служители воображали, что она забавляется смотря, какъ кормятъ птицъ и какъ бѣгаютъ ребята, но она вовсе не примѣчая, что около нее происходило, напрягала слухъ ====page 89==== и зрѣніе, надѣясь заранѣе угадать пріѣздъ своего супруга, безпрестанно ею ожидаемаго. Страшась ее огорчить малѣйшимъ противорѣчіемъ, окружавшіе ее стремились исполнять всѣ ея желанія; но общая любовь, или лучше сказать благоговѣніе, охраняли ее среди опасностей, которымъ она въ безпамятствѣ своемъ часто подвергалась. — Преподобный Сергій прислалъ тебѣ свою милость, сестрица Алёна Петровна: мы ему отслужили молебенъ за твое здоровье, сказалъ князь Дмитрій Ивановичъ. Княгиня Скопина въ знакъ благодарности наклонила голову, но не могла произнести ни одного слова. — Мы прямо отъ Преподобнаго къ тебѣ заѣхали, и дома еще не бывали. Моей княгинѣ прежде всего захотѣлось съ тобою повидаться и поплакать. Она у меня предобрая; изволишь видѣть, захворала посмотрѣвъ на бѣдную племянницу, такъ ей стало жалко и ее и тебя. Елена Петровна опять поклонилась. — Кто-то ѣдетъ, вскричала княгиня Александра, кажись и конь-то знакомый! Никакъ вѣстникъ отъ князя Михаила Васильевича; авось онъ присланъ за мною! Я видѣла во снѣ... нѣтъ, нѣтъ! слышала на яву, что моему князю соскучилось безъ меня! ====page 90==== Она побѣжала къ двери, но когда вошелъ братъ ея, Семенъ Васильевичъ Головинъ, не узнала его, и спряталась за князя Дмитрія Ивановича. Поздоровавшись съ княгиней Еленой Петровной, окольничій, блѣдный и мрачный, не замѣтивъ сестры, устремилъ глаза на Екатерину Григорьевну. Примѣчая, какъ ея присутствіе удивило и оскорбило его, княгиня Елена Петровна умоляла его взорами великодушно снести встрѣчу съ женщиною, имъ справедливо ненавидимую, но отъ посѣщенія которой ей невозможно было отказаться. Онъ понялъ ея просьбу, и отворотясь отъ княгини Шуйской спросилъ у ея мужа, счастливо ли онъ съѣздилъ въ Лавру. — Очень счастливо, отвѣчалъ князь, весьма довольный притворною вѣжливостью окольничаго, погода была славная, а архимандритъ и старцы угощали насъ какъ родныхъ. — Напрасно же спѣшили вы сюда воротиться: здѣсь нечѣмъ васъ потѣшить, сказалъ окольничій. — Какъ быть, сурово сказала княгиня Шуйская: не всякъ день Свѣтлый Праздникъ; въ міру вѣкъ не бываетъ такъ тихо и радостно, какъ во святыхъ обителяхъ. — О, теперь врядъ ли и отецъ архимандритъ весело бесѣдуетъ со своими старцами. Чай дошли и до нихъ вѣсти... ====page 91==== — Какія вѣсти! перервала Александра Васильевна, вдругъ вспомнивъ, что она ждала отъ пріѣзжаго извѣстія о князѣ Михаилѣ. Головинъ обнялъ сестру. Въ первый еще разъ послѣ кончины ея супруга она не противилась ласкамъ брата, но быстро смотря въ глаза мнимому вѣстнику, нетерпѣливо ожидала, что онъ пригласитъ ее отправиться съ нимъ въ желанный путь. — О, моя милая, невинная страдалица, вскричалъ Головинъ: Господь прогнѣвался на насъ за тебя! Каждая слеза твоя, каждый твой вздохъ тяжко будутъ отомщены! — Ради Царицы Небесной, скажи скорѣе, вскричала княгиня Елена Петровна, что еще случилось? У меня стынетъ кровь! — Не напрасно ты испугалась, матушка Алёна Петровна, съ глубокою печалью отвѣчалъ Головинъ. Тебѣ дорога родина; ты бы за нее отдала и все добро твое и самую жизнь, а на нее пала новая, страшная бѣда, и нѣкому отразить ее... — Въ умѣ ли ты, Семенъ Васильичъ, перервалъ князь Шуйскій: при мнѣ грозишь всѣмъ гибелью! Ну, какъ я объ этомъ донесу великому Государю. — Хорошо сдѣлаешь, бояринъ, и чѣмъ скорѣе тѣмъ лучше. Государь еще ничего не знаетъ; отъ него по обычаю таятъ горькую истину. Радъ я ====page 92==== очень, что ты слышалъ мои рѣчи; перескажи ихъ, и прибавь, что возмутилась Рязань, что тамошній воевода... — Я, говорилъ великому Государю, съ бѣшенствомъ перервалъ князь Шуйскій, что пощадивъ въ угодность покойному племяннику, Прокофья Ляпунова, онъ въ самое сердце запустилъ себѣ змѣю! — Пока былъ живъ князь Михайло Васильевичъ, возразилъ Головинъ, Прокофий былъ вѣренъ Царю! Но у Прокофья буйная голова; Прокофийьне то, что мы, князь Дмитрій Ивановичъ; ему мало, чтобы Царь самъ радѣлъ о благѣ общемъ, ему надо еще, чтобы его совѣтники были люди правдивые, умные и безкорыстные! — А, самъ-то онъ каковъ, сказалъ князь Дмитрій голосомъ прерывавшимся отъ гнѣва, если не всѣхъ глупѣе, такъ всѣхъ безстыднѣе. Давно ли онъ подчивалъ царствомъ покойнаго племянника; теперь самому захотѣлось сравниться съ Тушинскимъ воромъ. Не диво, что онъ взбунтовалъ, и бѣда это небольшая; не по прежнему, уймутъ молодца... — Не берись самъ унимать его, бояринъ, возразилъ съ мрачнымъ видомъ окольничій: онъ всюду разослалъ гонцовъ, и ему всюду вѣрятъ, что ====page 93==== Царская невѣстка и мужъ ея отравили князя Михаила Васильевича! Княгиня Александра Васильевна замертво упала на полъ. Свекровь ея и Іуліанія бросились помогать ей, не сомнѣваясь, что она поняла все сказанное ея братомъ, что, можетъ быть, для вящшаго ея мученія возвратился ея разсудокъ. — Прокофий, сказалъ Головинъ, поцѣловавъ оледенѣлыя руки сестры своей, ты ни чѣмъ не воскресишь князя Михайла Васильевича, но не выполнивъ его послѣдняго приказанія, и измѣнивъ присягѣ, ты заставишь не однихъ враговъ его, а всю Русь святую платить слезами и кровью за безвременную его кончину! Поспѣшивъ удалиться, князь и княгиня Шуйскіе хотѣли ѣхать прямо во дворецъ, но князь Василій Васильевичъ Голицынъ, встрѣтившись имъ, сказалъ, что ни Царя, ни Царицы нѣтъ дома; что отслушавъ обѣдню въ Вознесенскомъ Монастырѣ, они заходили къ Царевнѣ-инокинѣ Ольгѣ Борисовнѣ, и отъ нее отправились по другимъ монастырямъ. Подтвердивъ извѣстіе о бунтѣ Ляпунова, князь Голицынъ прибавилъ, что никто не могъ рѣшиться встревожить Государя, и безъ того крайне задумчиваго и грустнаго, такою прискорбною вѣстью, и бояре съ нетерпѣніемъ ждали возвращенія князя Дмитрія Ивановича, чтобы онъ ====page 94==== объ этомъ доложилъ, будучи всѣхъ способнѣе облегчить печаль и заботы Царя. — Спасибо боярамъ, что берегутъ великаго Государя, отвѣчалъ князь Шуйскій, ему конечно отъ роднаго брата легче, чѣмъ отъ кого другаго, услышать нерадостную вѣсть. Но пока еще нечего робѣть и печалиться; не бѣдовое дѣло, что Прокофью Ляпунову захотѣлось провѣдать, остеръ ли у палача топоръ. Князь Голицынъ быстро взглянулъ на Царскаго брата, едва вѣря, что онъ такъ судить о происшествіи, которое, по общему мнѣнію, гораздо было опаснѣе успѣховъ Польскаго короля и самозванца. — Ты видно бояринъ, сказалъ онъ, не изволишь держаться пословицы: «худой миръ лучше доброй брани». — Я не вѣрю, чтобы Прокофий могъ надѣлать хлопотъ, отвѣчалъ князь Шуйскій. Я его видалъ нерѣдко въ прежніе годы, пока онъ не былъ посланъ въ Рязань, сущій Индѣйскій пѣтухъ, на всѣхъ и за все горячится, но только что дуется и кричитъ, а съ ногъ не сшибетъ никого. — Вотъ какъ! А меня увѣряли, будто покойный князь Михайло Васильевичъ говорилъ, что Прокофий лихой удалецъ, что онъ пѣшій обгонитъ коннаго. ====page 95==== — Они были старинные пріятели, сухо сказалъ князь Шуйскій. Князь Голицынъ лукаво усмѣхнулся. Его не удивила тщеславная самонадѣянность князя Шуйскаго, и онъ простившись съ нимъ поѣхалъ, внутренно веселясь его беззаботностью, обѣщавшею, что ввѣрившагося такому совѣтнику Государя не трудно будетъ свергнуть съ престола. Голицынъ желалъ этого едва ли не болѣе Ляпунова, твердо помня, что ему самому назначали вѣнецъ, избирая Царя по смерти разстриги, и не сомнѣваясь, что онъ бы царствовалъ несравненно славнѣе и счастливѣе прежняго своего товарища. Не подозрѣвая тайныхъ думъ его, князь Дмитрій Ивановичъ воображалъ, что оказанное имъ презрѣніе всего вѣрнѣе можетъ предупредить успѣхъ Рязанскаго бунта, и совершенно довольный самимъ собою, сталъ хвалиться княгинѣ мнимою своею дальновидностью. Но она сильно пораженная всѣмъ, что видѣла и слышала, нерасположена была вѣрить счастливымъ предвѣщаніямъ. Отчаянье и злоба наполняли ея сердце; она изумлялась и не постигала, почему убійцы Царя Феодора Борисовича остались не наказаны, а за смерть князя Михаила тотчасъ явился грозный мститель; кляла Ляпунова, какъ личнаго, яростнаго врага своего; укоряла Преподоб- ====page 96==== наго Сергія, что онъ не наградилъ ея усердія; роптала на Провидѣніе. — Да, что ты такъ тревожишься, Катерина Григоьревна, сказалъ князь Дмитрій Ивановичъ, Богъ дастъ все будетъ къ лучшему... Онъ не договорилъ послѣдняго слова, увидя взъѣхавъ на свой дворъ, что въ заднія ворота спѣшили отправить телѣгу съ двумя гробами. — Это что еще такое, вскричалъ онъ. Никакъ Юдичъ, совсѣмъ спился у насъ! Пора его вытолкать... — А кого ты посадишь на его мѣсто, перебила княгиня? Ужь не хочешь ли своего Ларьку сдѣлать дворецкимъ? — Вѣрно бы и у Ларьки было больше толку; не сталъ бы онъ середи дня, и когда послано сказать, что мы ѣдемъ домой, вывозить мертвыхъ. Запряженная въ телѣгу лошадь долго бившись на одномъ мѣстѣ, вдругъ поворотила въ сторону, и помчавшись мимо кареты чуть не опрокинула на нее двухъ деревянныхъ колодъ. Княгиня обомлѣла; такая встрѣча въ собственномъ ея домѣ умножила волненіе ея и ужасъ. Она съ трудомъ поднялась на крыльцо, и принуждена будучи остановиться, тяжело оперлась объ руку своей кормилицы. Добрая Парфеновна ѣздила съ княгинею въ Лавру, и воротясь прежде ея домой, вышла ====page 97==== встрѣтить господь своихъ, съ небольшимъ числомъ людей, такихъ же блѣдныхъ и печальныхъ какъ и сама она. Только одинъ Козявкинъ суетился и кланялся съ веселымъ видомъ, надѣясь, что обыкновенная его смѣлость поможетъ ему, какъ часто бывало, представить съ выгодной для него стороны, все случившееся во время отсутствія князя и княгини. — Послушай, Юдичъ, сказалъ Дмитрій Ивановичъ: ты часъ отъ часу становишься глупѣе. Кого ты это вздумалъ хоронить на показъ всему міру, и куда распустилъ весь домъ? На что все это похоже? Словно ты и не ждалъ насъ сегодня. Да что же ты молчишь, рыжая борода, продолжалъ князь разгорячаясь: мнѣ тошно смотрѣть, что у меня, въ боярскомъ дому моемъ, пусто какъ у какого-нибудь нищаго дворянчика или Литовскаго шляхтича. Сказывай скорѣе: гдѣ Ларька, гдѣ Дениска, гдѣ Федька, гдѣ всѣ мои слуги? — Сейчасъ, сейчасъ, доложу обо всемъ, заикаясь отвѣчалъ Козявкинъ, не предвидѣвшій такого гнѣва. — Пора тебѣ отдохнуть, моя матушка, сказала княгинѣ ея кормилица: побереги свои силы, много было трудовъ тебѣ. Княгиня пошла въ свою комнату. Горячо любя вскормленную ея грудью, но не заимствовав- ====page 98==== шую отъ нее доброты ея и смиренія, дочь Малюты Скуратова, Парфеновна, желая хотя на время скрыть отъ нее прискорбныя новости, совѣтовала ей раздѣться и лечь въ постелю, откровенно сказавъ, что она въ ней примѣчаетъ сильное изнеможеніе. Дѣйствительно княгиня не походила на себя. Не смотря, что она по обыкновенію была густо набѣлена и нарумянена, по выраженію глазъ ея и по блѣднымъ ея губамъ нельзя было сомнѣваться, что она, или очень нездорова, или жестоко встревожена. Тщетно силилась она преодолѣть свое уныніе; сердце ея невольно замирало, какъ будто кто шепталъ ей на ухо, что она отжила спокойные дни свои. Она согласилась раздѣться, но только что сняла верхнее платье, князь вбѣжалъ къ ней съ пылающимъ лицомъ. — Ну, Катерина Григорьевна, вскричалъ онъ, бросившись на стоявшія подъ окномъ огромныя кресла: прибирай хорошенько добро твое; у насъ полонъ домъ воровъ; или нѣтъ, нѣтъ, у насъ завелся одинъ воръ, но онъ стоитъ цѣлой шайки. Разбойникъ Юдичъ вѣрно самъ обокралъ насъ, и чтобы скрыть концы въ воду замучилъ лучшихъ моихъ рабовъ! Княгиня дико смотрѣла на мужа, какъ будто не понимая словъ его. — Вотъ тебѣ, Катерина Григорьевна, продол­ ====page 99==== жалъ князь, все нелюбо было, что я хвалилъ Ларьку. Будь покойна: онъ уже не попадется на глаза тебѣ; не увидишь ни его, ни его матери: по милости Юдича оба отправились па тотъ свѣтъ. Теперь мнѣ не съ кѣмъ и на охоту выѣхать; теперь нѣкому у меня и ружья вычистить; такого слуги, каковъ былъ Ларька, днемъ съ огнемъ не сыщешь во всѣхъ моихъ волостяхъ! Проклятый Юдичъ съ зависти уморилъ его... Но я самъ въ этомъ виноватъ; не знаю гдѣ былъ у меня умъ, когда я вздумалъ поручить мой домъ Іудину сыну: чего тутъ было ждать добраго! И еще божится окаянный, что онъ изъ усердія къ намъ не щадилъ рабовъ нашихъ; но хоть онъ тресни, я не повѣрю, чтобы Ларька укралъ Царицынъ кубокъ... — Царицыпъ кубокъ! перервала княгиня: какой Царицы, когда, на что? — Такъ ты и не слыхала, что безъ насъ пропалъ золотой кубокъ съ алмазами, подаренный тебѣ сестрицею Марьей Петровной, въ которомъ ты на послѣднемъ обѣдѣ подносила медъ покойному племяннику; я думалъ Парфеновна успѣла тебѣ все пересказать. — Нѣтъ, батюшка, князь Дмитрій Ивановичъ; не смѣла безъ твоей милости доложить объ этомъ; изволишь видѣть, какъ государыня Катерина Гри­ ====page 100==== горьевна и безъ того истомилась, вся не своя, моя сердечная! Ужъ подлинно грѣхъ случился, продолжала кормилица; какъ я воротясь услышала объ этомъ, князь Дмитрій Ивановичъ, ажно волосы дыбомъ стали. Чего вѣкъ у насъ не бывало, изъ-подъ ключа унесли лучшій кубокъ. Пытали всѣ искать куда онъ дѣвался; и Богу свѣчи ставили, и къ ворожеямъ ходили, ничто не помогло! И Климъ Юдичъ, прости ему Господи, много, много хлопоталъ, слишкомъ двадцать человѣкъ по его приказу безъ языка снесли въ избу, а двое и совсѣмъ Богу души отдали! Но и онъ ничего не дознался, словно самъ бѣсъ закопалъ кубокъ въ землю! Взбѣшенный пропажею кубка и смертью любимаго охотника, князь Шуйскій неумолкно ругалъ Козявкина, грозя жестоко отмстить ему за худое смотрѣніе о порученныхъ ему вещахъ и за безсмысленную свирѣпость. Кормилица, выплакавшая всѣ слезы и истощившая всѣ догадки, стояла поджавъ руки и опустя голову. — Парфеновна! вскричалъ вдругъ князь сиплымъ голосомъ и указалъ пальцемъ на жену свою. Чуденъ, страшенъ, неизобразимъ былъ видъ ея. У старухи заняло духъ. Если бы она увидѣла въ могилѣ огонь, если бы заговорилъ съ нею мертвецъ, она не была бы такъ поражена. Но сила ====page 101==== любви преодолѣла ужасъ; кормилица бросилась на помощь госпожѣ своей: княгиня ее оттолкнула. — Кровь! кровь! вскричала она и стала рвать съ себя платье. Призывая въ помощь Московскихъ Угодниковъ, Парфеновна схватила съ полки, на которой стояли иконы, стклянку съ Богоявленскою водою, и усердно стала прыскать, или лучше сказать поливать ею княгиню, между тѣмъ какъ князь ее заботливо поддерживалъ. Съ трудомъ увѣрившись, что на ней и около нее ничто не замарано кровью, княгиня долго рыдала. Она не чувствовала истиннаго раскаянія, но невольно трепетала, воображая, что рѣшившись на одно убійство, сдѣлалась убійцею нѣсколькихъ человѣкъ, и когда князь сказалъ, что онъ до тѣхъ поръ не будетъ спокоенъ пока не отыщетъ кубка, княгиня не въ силахъ была долѣе таить поступокъ, слѣдствій котораго она не предвидѣла, или, по крайней мѣрѣ, не воображала, чтобы онѣ были такъ для нее мучительны. Удержавъ за руку мужа своего, хотѣвшаго вытти изъ комнаты, она сказала ему, что она отвезла кубокъ въ Лавру, гдѣ и отдала его на поминовеніе душъ, сестры своей Царицы Маріи Григорьевны, сына ея юнаго Царя Феодора Борисовича, и... и... князя Михайла Васильевича. ====page 102==== ГЛАВА V. ... Отъ молній небо блещетъ; Отъ всюду вихрей стонъ; Дождь ливмя льетъ; волнами съ воемъ плещетъ Разлившійся Авонъ. В. Жуковскій. Ни чей умъ не разгадаетъ намъ тайнаго волненья души и ея предвѣдѣний — ей одной, безсмертной части нашего существа, доступна будущность предчувствіемъ. А. Говоровъ. На крутомъ берегу рѣки Воронежа, въ десяти верстахъ отъ Липецка, извѣстнаго всѣмъ въ Россіи, съ тѣхъ поръ какъ Петръ Великій учредилъ въ немъ купальни, при минеральныхъ водахъ, сходныхъ съ Пирмонтскими, находится обширное село Романово. Оно было уѣзднымъ городомъ Воронежской Губерніи, и къ нему принадлежали всѣ находившіеся въ окрестностяхъ желѣзные заводы, ====page 103==== но въ 1779 году, при открытіи Тамбовской Губерніи, сдѣланъ городомъ Липецкъ, вѣроятно, для удобства посѣтителей водъ его, и Романово нынѣ достойно примѣчанія только природными своими красотами. Въ Россіи, исключая Крымъ и Кавказъ, немного мѣстъ такихъ живописныхъ: овраги, горы и лѣсъ, перемѣшанные между собою, представляютъ очаровательную картину. Три каменныя церкви возвышаются между хижинами, разсѣянными на крутизнахъ и въ лощинахъ. Хижины эти очень некрасивы, но при окружающихъ ихъ предметахъ нельзя ими не любоваться, особенно же подъ вечеръ, когда послѣдніе лучи солнца блещутъ въ рѣкѣ, и легкій сумракъ придаетъ всей этой разнообразной природѣ, какое-то таинственное, какъ нынче говорятъ, фантастическое величіе. Прекрасное село это было наслѣдственнымъ помѣстьемъ боярина Федора Никитича Романова, и онъ особенно любя его, часто ѣзжалъ въ немъ пожить, избѣгая при дворѣ двоюроднаго брата своего, Царя Феодора Іоанновича, встрѣчъ съ его шуриномъ, Борисомъ Федоровичемъ Годуновымъ. Замышляя овладѣть престоломъ Борисъ Годуновъ воображалъ, что и Романовы, по близкому родству своему съ Государемъ надѣются быть ====page 104==== его преемниками, и чтобы предупредить это, всѣми средствами старался лишить ихъ любви и довѣренности державнаго своего зятя, совершенно на него полагавшагося. Осторожное и скромное поведеніе Романовыхъ не могло уничтожить его подозрѣній, и онъ преслѣдуемый мыслію, что сами они, или потомки ихъ, со временемъ будутъ опасными соперниками собственнаго его семейства, чрезъ два года по своемъ воцареніи велѣлъ насильно постричь Федора Никитича и супругу его, а братьевъ ихъ и родственниковъ съ ихъ семействами разослалъ по дальнимъ монастырямъ и пустынямъ. Ихъ осудили по ложнымъ доносамъ подговоренныхъ слугъ, и имѣніе ихъ роздано было тѣмъ, которые стремясь угодить ожесточенному Царю не страшились оклеветать невинныхъ. Издавна благоденствовавъ подъ надзоромъ попечительныхъ помѣщиковъ, Романово скоро было до конца разорено, доставшись извѣстному своею жестокостью и подлымъ ласкательствомъ Семену Никитичу Годунову, въ то время бывшему окольничимъ. Несчастіе знаменитаго боярина перемѣнило участь не однихъ крестьянъ его, оно простерлось и на его сосѣда воеводу Далматова. Управители окольничаго Годунова безпрестанно придирались къ нему, и онъ страшась ихъ ябедъ рѣ­ ====page 105==== шился уѣхать изъ усадьбы, гдѣ родились дѣти его, и гдѣ онъ нѣсколько лѣтъ жилъ благополучно. Долго скитавшись по разнымъ мѣстамъ, воевода Далматовъ, въ началѣ царствованія Василія Иоанновича былъ убитъ подъ Тулою. Послѣ него родной его братъ, вовсе на него непохожій, за небольшой долгъ присвоилъ себѣ его имѣніе, и скоро промотавъ его, невозвратно разорилъ невѣстку свою и дѣтей ея. У нихъ осталось только двѣ семьи людей и нѣсколько десятинъ земли, верстахъ въ пяти отъ Романова, на противоположномъ, низкомъ берегу рѣки Воронежа. Воеводша Далматова поселилась тамъ съ дочерьми, Дарьей и Надеждой, а сынъ ея Илья, бывшій свидѣтелемъ смерти отца своего, съ которымъ онъ находился во многихъ сраженіяхъ, по ходатайству князя Скопина-Шуйскаго, взятъ былъ въ Москву, въ Царскую дружину, при чемъ князь подарилъ ему не мало денегъ. Молодой человѣкъ отослалъ ихъ матери, и она на нихъ построила, чистый, свѣтлый домикъ съ крутою кровлею, надъ которою возвышались двѣ кирпичныя трубы. Это было въ тамошнемъ краю еще большею роскошью, и многіе, увидя при томъ по лицевой сторонѣ дома три окна, въ аршинъ вышиною, строго осуждали бѣдную вдову, что она тратитъ деньги на пустыя прихоти, вмѣсто того, чтобы по-маленьку копить ====page 106==== приданое дочерямъ своимъ. Не заботясь о чужихъ толкахъ, воеводша отъ всей души благословляла сына, доставившаго ей уютное жилище, откуда она могла съ отрадою смотрѣть на живописный берегъ, долго лишь грустно напоминавшій ей прежнюю, беззаботную жизнь. Не умѣя сама читать и писать, она и дочерей не учила грамотѣ, не сомнѣваясь въ справедливости тогдашняго мнѣнія, что женщинамъ непристойно и опасно тратить время надъ книгами, изъ которыхъ онѣ могутъ узнать многое, о чемъ не должны имѣть и понятія. Занятія ихъ ограничивались хозяйствомъ и рукодѣліемъ, а удовольствія посѣщеніемъ церкви. Онѣ обыкновенно ѣздили по воскресеньямъ и праздничнымъ днямъ въ Романово къ обѣднѣ, и послѣ нее отдыхая близъ разрушавшагося господскаго дома, слушали разсказы старухъ, о бывшихъ веселыхъ пирахъ и благотвореніяхъ боярина Федора Никитича, о красотѣ и нарядахъ кроткой его супруги, объ ангельскихъ свойствахъ малютокъ дѣтей ихъ, сына и дочери. Послѣдней уже не было въ живыхъ, но бывъ ея ровесницами, Дарья и Надежда Далматовы нѣкогда были съ нею неразлучны, и единообразно повторяемые разсказы о первыхъ годахъ собственной жизни ихъ, всегда ихъ чрезвычайно занимали. Въ продолженіе цѣлыхъ трехъ лѣтъ, смутныя ====page 107==== обстоятельства не допускали молодаго Далматова навѣщать мать и сестеръ, и доходившіе слухи о кровопролитныхъ сраженіяхъ и страшныхъ бунтахъ, заставляли ихъ безпрестанно трепетать о жизни Ильи. Между тѣмъ онъ былъ изъ боярскихъ дѣтей пожалованъ въ жильцы, и хотя многіе изъ его товарищей получали для своего содержанія только помѣстныя земли, иногда не приносившія никакого дохода, но по участію, которое продолжалъ оказывать Ильѣ, князь Скопинъ-Шуйскій, ему дано было и денежное жалованье, тридцать рублей въ годъ. Это было немаловажно, самые высокіе оклады жильцовъ не простирались тогда свыше осьмидесяти, а нѣкоторые получали только по десяти рублей. Наконецъ, когда князь Михаилъ съ небольшимъ въ годъ освободивъ сѣверную Россію отъ Поляковъ и измѣнниковъ, съ торжествомъ прибылъ въ Москву, Далматовъ поспѣшилъ увѣдомить мать о славныхъ дѣлахъ юнаго вождя, и не сомнѣваясь, какъ вообще всѣ были увѣрены, что непобѣдимый князь скоро совершенно успокоитъ отечество, обѣщалъ роднымъ своимъ осенью пріѣхать къ нимъ на нѣсколько мѣсяцевъ. Отправленный въ Воронежъ Царскій гонецъ доставилъ письмо Ильи, и въ слухъ прочитавъ его, былъ свидѣтелемъ не- ====page 108==== выразимой радости воеводши и дочерей ея. Старушка со слезами молилась предъ иконами, юныя дѣвицы бѣгали съ восторгомъ по небольшимъ тремъ горницамъ, составлявшимъ домъ ихъ, заранѣе придумывая, гдѣ помѣстить безцѣннаго гостя и чѣмъ его подчивать. Нельзя было видѣть равнодушно горячія чувства простыхъ сердецъ ихъ, и никто бы не рѣшился имъ сказать, что надежда ихъ обнять брата, можетъ быть и не исполнится, что тысячи препятствій могутъ навсегда ее уничтожить. Будучи богатъ, и въ свойствѣ съ боярами, молодой гонецъ невольно позавидовалъ бѣдному Ильѣ Далматову, и пересталъ дивиться любви его и преданности къ матери и сестрамъ. Спѣша исполнить важное порученіе, онъ отказался отобѣдать у воеводши, но предложилъ ей заготовить къ сыну письмо, обѣщая на возвратномъ пути за нимъ заѣхать и тогда подолѣе у нее отдохнуть. Проводивъ радостнаго вѣстника, воеводша послала стараго слугу, бывшаго дядькою покойнаго ея мужа, въ Романово, заказать на слѣдующее утро обѣдню за здоровье Ильи, прося чтобы ее подождали и къ заутренѣ. Старикъ проѣздилъ гораздо долѣе обыкновеннаго, и воротясь сказалъ, что рѣка, вскрывшаяся за нѣсколько дней, разлилась гораздо далѣе обыкновеннаго, и вода въ ней очень глубока. Воеводша однако не отмѣнила ====page 109==== своего намѣренія рано утромъ ѣхать въ Романово, и непремѣнно бы его исполнила, если бы вѣтеръ не унесъ ночью плотъ. Его не могли отыскать, а между тѣмъ небо облегло тучами и нѣсколько дней сряду безпрерывно лилъ дождь. Быстро прибывая, вода затопила лугъ, находившійся между рѣкою и усадьбою Далматовыхъ, но это случалось и прежде, и никто не встревожился кромѣ стараго дядьки. Какъ пьяные по большой части не понимаютъ опасностей, такъ и люди испытавшіе много горя, внезапно получивъ счастливую вѣсть ничего уже не страшатся. Старикъ безуспѣшно старался убѣдить госпожу свою на время переѣхать въ Романово, она смѣясь отвѣчала, что не хочетъ подражать ему въ трусости, и никакъ не отлучится изъ своего дому, когда въ немъ можно изъ оконъ ловить рыбу, чтобы насолить ее въ прокъ къ пріѣзду сына ея. Она продолжала спокойно заниматься своими дѣлами, и когда наступила ночь, какъ часто бываетъ передъ бѣдою, уснула очень крѣпко. Дочери ея спали вмѣстѣ съ нею, и долго никто изъ нихъ не слыхалъ страшной бури. Ихъ разбудилъ уже на разсвѣтѣ раскатъ грома надъ самыми головами ихъ. Онѣ съ изумленіемъ увидѣли, что всѣ ставни открыты, и Дарьѣ показалось, что кто-то въ окно пристально смотритъ. Она кинулась въ объятія мате- ====page 110==== ри, но еще не успѣла сказать, что ее испугало, какъ вдругъ зазвенѣли стекла, и вода съ яростью ворвавшись въ комнату принесла на кровать мертвое тѣло Царскаго гонца. Возвращаясь изъ Воронежа онъ не послушался проводника, убѣждавшаго его взять въ Романовѣ лодку, и по прежнему хотѣлъ переѣхать рѣку въ бродъ. Броду уже не было, лошадь поплыла, и будучи сильна могла бы счастливо доставить всадника своего на берегъ, но поднялась буря, свирѣпый вихрь закрутилъ воду, всѣ усилія были тщетны, человѣкъ и конь исчезли въ безднѣ. Чрезъ нѣсколько времени въ разныхъ мѣстахъ всплыли трупы ихъ и понеслись прямо въ помѣстье воеводши. Чтобы избавиться ужаснаго зрѣлища, юныя дѣвицы прижались лицами къ подушкамъ, но мать ихъ увидя обезображенныя черты, недавно у нее бывшаго, молодаго, веселаго гостя, съ отчаяньемъ вообразила, что не уваживъ совѣта дядьки, можетъ быть, сама осудила дѣтей своихъ на безвременную, мучительную смерть. Внѣ себя шарила она рукою не находя крючка запиравшаго дверь, за которою дядька кричалъ, что у мельницы прорвалась плотина и должно скорѣе бѣжать на чердакъ, что только тамъ еще можно найти безопасное убѣжище. Почти по поясъ въ водѣ, воеводша, отворивъ наконецъ дверь, потащила съ собою ====page 111==== старшую дочь, дядька схватилъ на руки младшую, и сдернувъ висѣвшія на деревянномъ крюкѣ платья взялъ ихъ съ собою. Они съ трудомъ достигли чердака, и тамъ окутавшись платьемъ, принесеннымъ заботливымъ старикомъ, несчастныя три женщины, съ нѣмымъ отчаяньемъ слушали вой вѣтра, шумъ воды, стопъ людей и ревъ скота, возвѣщавшіе имъ, что все гибнетъ около нихъ. Вдругъ весь домъ затрещалъ и драничная кровля посыпалась въ разныя стороны. Обнявъ дочерей, воеводша упала съ ними на колѣна, не сомнѣваясь, что настала кончина міра. Она не молилась о продолженіи своей жизни, не боялась смерти, не помнила даже о сынѣ, одно только чувство волновало ея душу, она воображала, и еще нѣтъ словъ ни на какомъ языкѣ, которыми можно было бы выразить, какъ тяжко ей было воображать, что вихрь вырветъ у нее изъ рукъ дочерей, что онѣ потонутъ въ глазахъ ея. Онѣ крѣпко за нее держались, впивались въ нее глазами, ждали отъ нее отраднаго слова, горячо желая жить, желая дождаться пріѣзда брата. Онѣ едва понимали, что происходитъ, иногда даже не сомнѣвались, что это страшный сонъ, что мать придетъ разбудить ихъ, и онѣ избавятся отъ плачевныхъ, мучительныхъ видѣній. Такъ протекъ часъ, показавшійся страдалицамъ ====page 112==== длиннѣе двухъ прежнихъ дней. Настало утро, но солнце мрачно свѣтя сквозь густыя тучи, только что умножало ужасъ, показавъ опустошенія продолжавшейся еще бури. Она сломала всѣ крыши, опрокинула нѣсколько стѣнъ, вырвала съ корнями старыя яблони; трупы людей и животныхъ плавали по преждебывшему двору воеводши; деревья, бревна и доски толкались въ домъ ея, какъ будто стараясь пособить разлившейся рѣкѣ, со всѣхъ сторонъ на него напиравшей. Построенный искусными плотниками, онъ удачно противился грозному разрушенію, и воеводша рыдая благословляла дядьку, указавшаго ей убѣжище, гдѣ были еще живы ея дочери, гдѣ онѣ могли протянувшись на бревенчатомъ полу положить головы свои ей на колѣна. Противъ нихъ, на уцѣлѣвшемъ углу людской избы, сидѣлъ внукъ дядьки, пригожій мальчикъ лѣтъ тринадцати. Онъ держался обѣими руками за стропилы, но руки его нѣмѣли, голова кружилась, лице помертвѣло; примѣтно было, что онъ уже не имѣетъ ни силы, ниже охоты заботиться о сохраненіи своей жизни, и нельзя было сомнѣваться, что онъ тотчасъ упадетъ въ воду, какъ скоро отъ него отодвинется большая дворная собака. Видя, что смерть его неразлучна со смертью животнаго, съ чуднымъ понятіемъ поддерживавшаго его равновѣсіе, ста­ ====page 113==== рикъ, простирая руки къ небу усердно молилъ Бога о невинномъ отрокѣ, и о преданной ему, умной собакѣ. Буря стихла, слышенъ сталъ звонъ колоколовъ, какъ будто въ Романовѣ благовѣстятъ къ обѣднѣ. Это напомнило воеводшѣ, что на противоположномъ, крутомъ берегу, нѣтъ опасности отъ наводненія, что оттуда можно ожидать помощи. Она устремила туда жадные взоры, и ей неоднажды казалось, что она видитъ лодку, слышитъ голоса. Сердце ея сильно билось; по оледѣнѣлымъ щекамъ ея лились огненныя слезы; она протягивала руки ко мнимымъ избавителямъ, но они внезапно исчезали, какъ будто тѣни нѣкогда утонувшихъ прибрежныхъ жителей, и по высокимъ валамъ быстро неслись только обломки строеній, и на нихъ чайки, не боявшіяся бури, безпечно веселившіяся разрушительнымъ ея величіемъ. Вдругъ со стороны Романова, на черныхъ облакахъ разлилось багровое зарево: молнія загжла тамъ колокольню. Послѣдняя надежда замерла въ душѣ несчастной матери; она подумала, что въ Романовѣ огонь все истребляетъ, какъ у нихъ вода; что ей суждено быть свидѣтельницею голодной смерти дѣтей своихъ. Она на нихъ смотрѣла трепеща встрѣтить взглядъ ихъ, услышать ихъ стонъ; ====page 114==== и жертвуя жизнью она не могла достать имъ кусокъ хлѣба, и ничѣмъ не могла утѣшить ихъ исуспокоить. Но онѣ ни на что не жаловались, ничего не просили, онѣ лежали безъ движенія, измученныя, полумертвыя. Лице воеводши посинѣло, пересохшія губы ея истрескались до крови.сСердце стараго дядьки разрывалось на части, видя страданіе госпожи своей, и опасность внука,свисѣвшаго надъ бездною. — Молись, матушка, молись неумолкно, говорилъ онъ: чтобы Господь умилосердился надъ нами грѣшными, и самъ усердно клалъ земные поклоны, и его пламенная вѣра спасала его отъ отчаянія. Вѣтръ унялся, но небо не прояснялось, и проливной дождь былъ новою, мучительною казнію для несчастныхъ, не имѣвшихъ никакой отъ него защиты. Надежда Далматова приподнялась, посмотрѣла около себя, но не узнала матери, и что-то глухо прошептавъ опять упала возлѣ сестры, о которой только по тяжелому ея дыханію можно сказать было, что она еще жива. Какъ голубка, замѣтивъ хищную птицу близъ гнѣзда своего, старается утаить его подъ своими крыльями, такъ нагнувшись надъ дочерьми, воеводша старалась прикрыть ихъ своимъ тѣломъ отъ дождя, котораго сплошный потокъ громко стучалъ ====page 115==== по стѣнамъ и по полу, застилая собою свѣтъ. Все слилось въ густую, непроницаемую мглу; высокій берегъ исчезъ совершенно, какъ будто вѣкъ его тутъ не бывало, и дядька тщетно напрягалъ зрѣніе, чтобы увидѣть внука своего, находившагося за нѣсколько саженъ, но разлученнаго съ нимъ смертоносною пучиною. Онъ его громко кликалъ, называлъ его любезнѣйшими именами, и не имѣя отвѣта, почиталъ погибшимъ мальчика, о которомъ онъ до того былъ увѣренъ, что онъ закроетъ ему при смерти глаза. Горькая мысль эта уничтожила всю его бодрость; онъ уже не въ силахъ былъ молиться, и теребя свою бороду завылъ, какъ воютъ крестьянки хороня милаго имъ мужа. На плачевный вопль его отдался глухой голосъ; старикъ не усомнился, что это послѣдній, прощальный стонъ утонувшаго его внука, что съ нимъ тонетъ и вѣрная собака, жалобно залаявшая. Лай ея далеко раздался, и снова, яснѣе прежняго послышался голосъ , какъ будто кого зовущій. Много разъ обманувшись въ своихъ надеждахъ, воеводша уже ничего не надѣялась, ничего не ждала, даже ничего не мыслила, и чувства ея, и члены, равно окаменѣли; она не слыхала отдаленнаго голоса, не слыхала ничего кромѣ вздоховъ и стона дѣтей своихъ. Она изумилась, за- ====page 116==== дрожала, увидя передъ собою трехъ сильныхъ мужиковъ, присланныхъ Романовскимъ священникомъ объ ней навѣдаться и предложить ей свои услуги. Они долго не могли въ туманѣ отыскать ея жилища коротко имъ знакомаго, и полагая, что оно разрушено бурею, хотѣли воротиться назадъ, но вдругъ услышали вопль старика, а потомъ лай собаки. Одни сочли это вѣрнымъ доказательствомъ, что отыскиваемое селеніе близко, и что все въ немъ цѣло; другіе утверждали, что собака воетъ надъ умершими, что опасно и безполезно плыть впередъ, безпрестанно задѣвая за кусты и заборы. Чувствуя приближеніе людей, и какъ будто угадывая о чемъ они спорятъ, собака до крови укусила охраняемаго ею мальчика. Внезапная, острая боль уничтожила оцѣпенѣлость его. Онъ громко закричалъ. Обрадованный, восхищенный дѣдъ его закричалъ еще громче. Гребцы услышали различные голоса ихъ, и не боясь уже, что найдутъ въ живыхъ одну собаку, старались направить путь свой по ея лаю, ежеминутно становившемуся звончѣе и радостнѣе. Между тѣмъ дождь прошелъ, можно было различать близкіе предметы. Романовцы увидѣли до половины погруженный въ воду, раскрытый домъ Далматовыхъ, откуда старый дядька махалъ имъ обѣими руками, чтобы они поспѣшили. И нужно ====page 117==== было поспѣшить: изнемогшая душею и тѣломъ воеводша замертво упала возлѣ дочерей своихъ; сидѣвшій на стѣнѣ мальчикъ съ раздирающимъ душу воплемъ просилъ помощи, равно боясь и воды достигавшей его пятокъ, и собаки его укусившей, хотя она усердно старалась зализать рану, безъ которой, можетъ быть, всѣ, кого пощадило наводненіе, погибли бы еще того мучительнѣе. Мальчика спасли перваго, но вѣрную собаку оттолкнули, и когда она поплыла за лодкою, одинъ изъ гребцовъ замахнулся на нее багромъ. Бѣдное животное нырнуло въ воду, и едва не захлебнулось , можетъ быть, тяжко пораженное жестокосердіемъ и неблагодарностью людей, отъ которыхъ ждало совсѣмъ другаго чувства, не понимая, что они и себѣ подобнымъ, за усердіе и услуги часто платятъ холоднымъ пренебреженіемъ, а иногда и упорною враждою. Остановясь у дома воеводши, гребцы кинули старому дядькѣ конецъ толстой веревки, и когда онъ, сколько позволялъ ему остатокъ силъ, прикрѣпилъ ее къ стропиламъ, три человѣка взошли по ней на чердакъ, четвертый оставшись въ лодкѣ сталъ выливать изъ нее воду. Робко осмотрѣвшись кругомъ бѣдная собака прыгнула, или лучше сказать, вползла въ лодку, такъ осторожно, что даже не покачнула ее, и не бывъ примѣчена гребцомъ, усердно за­ ====page 118==== нимавшимся своимъ дѣломъ, спряталась за обязаннаго ей жизнію мальчика. Но когда воеводшу перенесли съ дочерьми ея въ лодку, гребецъ увидѣлъ собаку, и по обычаю людей грубыхъ и необразованныхъ, веселясь своимъ могуществомъ надъ безсловесною тварью, жестоко ударивъ ее, хотѣлъ бросить въ воду. Старикъ дядька и внукъ его за нее вступились, но едва ли бы по просьбѣ ихъ ее пощадили, если бы бѣдное животное не догадалось искать спасенія между безмолвно лежавшими сестрами. Онѣ обѣ открыли глаза услышавъ болѣзненный визгъ, но Дарья тотчасъ опять закрыла ихъ, Надежда обняла собаку. Никто уже не смѣлъ ее тронуть, и она прижавшись къ своей благодѣтельницѣ, скоро отогрѣла окостенѣвшіе отъ холода члены ея, что, можетъ быть, и сохранило ей здоровье. Сестра ея занемогла горячкою, а мать лишилась употребленія рукъ и ногъ. Романовскій священникъ съ величайшимъ усердіемъ принялъ страдалицъ, но онъ жилъ съ большою семьею въ черной избѣ и самъ часто терпѣлъ нужду. Положеніе воеводши было ужасно, она лежала въ переднемъ углу на соломѣ, покрытой грубою холстиною, и безъ чужой помощи не могла пошевелиться. Противъ нее старшая дочь ея, въ сильномъ жару бредила объ отцѣ, о братѣ, о прежней жизни въ жалованной Царемъ ====page 119==== усадьбѣ, о неожиданной, тяжкой перемѣнѣ ихъ участи. Тщетно умоляя ее замолчать изъ любви къ матери, сестра ея Надежда зажимала больной ротъ, но она вырываясь изъ ея объятій, кричала, что пора ей ѣхать къ отцу, что онъ давно ее ждетъ, что у него свѣтло, просторно, что тамъ она вкусно пообѣдаетъ. Эти рѣчи, терзали сердце воеводши, не оставляя ей сомнѣнія, что Дарья, а можетъ быть и обѣ ея дочери, скрывая отъ нее свои чувства, давно томились грустью въ убѣжищѣ, куда принудилъ ее удалиться жестокосердый деверь. — Что же будетъ теперь съ ними, думала она, когда и это бѣдное, но независимое убѣжище истреблено, когда у нихъ не осталось ничего кромѣ жизни, молодой, пылкой; кромѣ горькаго воспоминанія о невозвратныхъ потеряхъ. Недвижимая на убогомъ одрѣ, она вообразила, что за невольные грѣхи ея, по несчастной ея судьбѣ погибаютъ ея дочери, что смерть ея нужна для ихъ пользы, что послѣ нее Богъ призритъ оставленныхъ ею сиротъ, и она стала молиться, чтобы Господь скорѣе призвалъ ее къ себѣ. Но эта молитва, противная долгу христіанскому, не облегчила душевной ея муки; она вспомнила, что умирая не оставитъ лоскута, чѣмъ покрыть ея тѣло, ни полушки денегъ, чтобы купить гробъ; что ее должно будетъ похоронить ====page 120==== какъ нищую, найденную мертвою на какомъ-нибудь перекресткѣ. — О, мой Боже! прошептала она: прости мнѣ мои жалобы, пошли мнѣ новыя болѣзни, но дозволь прежде смерти, собрать, чѣмъ заплатить за могилу, которая ждетъ меня увѣчную; за хлѣбъ, которымъ кормятъ меня съ дочерьми моими! Чтобы не довелось имъ оплачивать это своею работою! Какъ ни продолжительны были дожди, отъ которыхъ разлилась рѣка Воронежъ, но вѣроятно она одна не причинила бы слишкомъ большаго вреда, если бы не случилось притомъ жестокой, страшной бури. Она прорвала нѣсколько плотинъ, и совершенно разорила маленькое помѣстье Далматовыхъ, всѣхъ ближе находившееся къ берегу. Когда наконецъ сошла вода, старый дядька отправившись посмотрѣть господскій домъ, нашелъ въ немъ только нѣсколько кусковъ холста, лежавшаго въ прибитомъ къ полу, окованномъ желѣзомъ сундукѣ, и между ниму два золотыя кольца, которыя воевода, въ послѣдній разъ разставаясь съ дочерьми, подарилъ имъ, вѣроятно съ надеждою, что онѣ нѣкогда будутъ ими обручены съ достойными женихами. Все прочее было изломано, или унесено водою. Но не смотря на болѣзнь, нищету, и всѣ горести, происходящія отъ этихъ двухъ началъ почти всѣхъ въ мірѣ бѣдствій, ====page 121==== воеводша не рѣшалась увѣдомить сына о всемъ случившемся, не сомнѣваясь что это смертельно огорчитъ его. Ей хотѣлось прежде продать землю свою, которую у нее торговали, и поселиться въ ближайшемъ городкѣ, гдѣ бы ничто не напоминало гибельнаго наводненія. Она скоро увѣрилась, что напрасно льстилась этою надеждою; бывшіе охотники купить ея участокъ, объявили, что они теперь не дадутъ и рубля за яму, въ которой ложась спать должно готовиться уснуть вѣчнымъ сномъ. Между тѣмъ, скоро послѣ наводненія, умеръ Романовскій управитель. Вдова его нетерпѣливо желая воротиться на свою родину, въ Ярославль, предложила воеводшѣ купить у нее за сто рублей, выстроенный на прелестной высотѣ домикъ со всѣми хозяйственными принадлежностями. Такое пріобрѣтеніе было бы кладомъ для больной, разоренной женщины, и принужденная отъ него отказаться, воеводша съ сугубою горестью смотрѣла на закопченныя стѣны душнаго своего жилища, на бѣдныя рубища своихъ хозяевъ, на обезображенныя болѣзнью и испугомъ лица дочерей своихъ. Однажды, Надежда долго шептавшись въ чуланѣ со священникомъ и старымъ дядькою, подошла къ матери съ веселымъ видомъ, чего давно ====page 122==== уже не бывало. Юныя ея лѣта и уединенная жизнь располагали ее вѣрить исполненію, всего, чего хотѣлось ей, и она, не имѣя понятія о столицѣ и о дворѣ, не сомнѣвалась, что братъ ея будучи жильцомъ долженъ быть на дружеской ногѣ съ боярами, что онъ имѣетъ свободный доступъ къ самому Царю и легко можетъ, послѣ несчастія ихъ постигшаго, выпросить сто рублей за службу отца своего и свою собственную. Она предложила матери послать дядьку обо всемъ увѣдомить Илью. Священнику казалось, что это будетъ очень полезно, а дядька, въ семьдесятъ лѣтъ бывъ еще бодръ и крѣпокъ, надѣялся поспѣть, за недѣлю до праздника Святаго Великомученика Георгія, въ Москву, гдѣ онъ располагался тотчасъ явиться къ князю Скопину-Шуйскому. Вспоминая, какъ юный князь былъ тронутъ смертью воеводы, и какъ заботился онъ потомъ о молодомъ его господинѣ, старикъ былъ твердо увѣренъ, что и теперь узнавъ о всемъ, что претерпѣли Далматовы, онъ съ обыкновеннымъ его великодушіемъ поспѣшитъ имъ доставить нужную помощь. Воеводша задумалась. Ей жаль было надолго лишиться услугъ старика, искуснаго стрѣлка и рыболова; отпустить его въ дальній путь, оборваннаго, босаго, принужденнаго кормиться милостыней. Она не смѣла надѣяться, что онъ воротится здо­ ====page 123==== ровый, съ радостнымъ извѣстіемъ о сынѣ, со средствами избавиться тяжкой нищеты. Ей стало грустнѣе обыкновеннаго, какая-то тоска, независѣвшая отъ всегдашней скорби ея, налегла ей на душу. Юная Надежда удивлялась, что мать ея медлитъ согласиться на предложеніе, отъ котораго по мнѣнію ея зависѣло ихъ благополучіе, и живо, съ жаромъ стала снова убѣждать ее немедленно отправить дядьку. Забывая, какъ всякое неосторожное прикосновеніе заставляетъ страдать ея мать, она бросилась цѣловать ея руки. Воеводша превозмогла жестокую боль, и мысленно призвавъ въ помощь Бога, одобрила намѣреніе дядьки и поручила ему передать сыну ея благословеніе. Она ничего болѣе не сказала; ей было тяжело говорить, и трудно было разбирать слова ея: голосъ ея, отъ природы нѣжный и звучный, послѣ наводненія сдѣлался хриплымъ, и она стала даже какъ будто заикаться. Надежда пошла проводить дядьку до глубокаго, обширнаго оврага, находящагося по близости Романова, и еще поблагодаривъ его за усердіе, прощаясь сунула ему въ руку золотое кольцо свое, послѣдній подарокъ отца ея, единственное ея сокровище. Старикъ сначала не понялъ зачѣмъ она его отдаетъ ему, и когда она сказала, чтобы въ случаѣ нужды или болѣзни онъ продалъ кольцо ====page 124==== ея, онъ устремилъ на нее полные слезъ глаза, и дрожащимъ отъ умиленія голосомъ поклялся, что между Романовымъ и Москвою живутъ все добрые люди, готовые Бога ради кормить и призирать страниковъ. Молодая дѣвица поколебалась, но на одно мгновеніе. Вспомнивъ, что дядька несетъ за плечами въ сумѣ хлѣбъ, данный ему добрыми хозяевами, она тотчасъ разсудила, что онъ не совершенно надѣется всюду найти гостепріимство, и рѣшительно приказала ему взявъ кольцо, избавить ее отъ тягостной мысли, что у нее лежитъ золото, а преданный слуга ея родителей, которому сама она обязана жизнію, можетъ быть голоденъ. Съ этими словами она побѣжала назадъ, веселясь своимъ пожертвованіемъ. Подходя къ избѣ священника, Надежда встрѣтила осьмилѣтнюю поповну, посланную за нею, сказать, что сестрѣ ея стало гораздо хуже. Она взлетѣла на крутую лѣстницу, но отворивъ дверь въ избу невольно остановилась. — Помогите! кричала Дарья: спасите ради Бога! отнимите у него ножъ!.. Умилосердись, Ильюша!.. не пугай меня, не смотри такъ страшно... Опомнись, другъ мой!.. Пусти его: Богъ ему судья! Бредъ больной едва не уморилъ здоровую. Надежда вообразила, что какой-нибудь злодѣй хо­ ====page 125==== четъ зарѣзать Илью, что праведная душа сестры, которую давно всѣ звали ангеломъ, угадала его опасность. Свѣтъ померкъ въ глазахъ ея, она едва устояла на ногахъ. Жалобный голосъ ея матери согналъ смертную блѣдность съ лица ея, слезы полились у нее ручьями. Вздохнувъ свободно, Надежда побѣжала къ образамъ, и положивъ три земные поклона, цѣлый день съ обыкновеннымъ усердіемъ заботилась о безцѣнныхъ ей страдалицахъ, не воображая, что прежде всѣхъ вздумавъ отправить въ Москву дядьку, она сама будетъ невинною, но первою причиною страшной перемѣны чувствъ и судьбы горячо любимаго брата. ====page 126==== ГЛАВА VI. Мнози же... ко врагомъ прилагахуся, и въ Тушинѣ бывше, тамо крестъ же Господень цѣловавше, и жалованье у врага Божія взявше... и паки у Царя Василія больши прежняго почесть и имѣнія и дары воспріимаху, и паки къ вору отъѣзжаху. Аврамій Палицынъ. Qu’importe à ces hommes, mes frères, Le coeur brisé d’un malheureux. Trop au-dessus de mes misères Mon infortune est si loin d’eux! Alp. de Lamartine. Ильѣ Далматову было двадцать два года, и онъ бывъ умнѣе и красивѣе большей части товарищей своихъ, жильцовъ, всѣхъ ихъ былъ бѣднѣе. Неизнѣженный съ малолѣтства, пріученный довольствоваться малымъ, онъ долго терпѣливо сносилъ бѣдность, надѣясь, что съ нимъ сбудется пословица: «за Богомъ молитва, а за Царемъ служба не пропадаетъ». Эту пословицу натвердилъ ему ====page 127==== отецъ его, за ревностную службу награжденный помѣстьемъ и достоинствомъ воеводы. Но, какъ говорятъ Французы: «другое время, другіе и нравы». Бояре окружавшіе Василія, преемника разстриги, не походили на бояръ Феодора, наслѣдовавшаго Іоанну. Между ними не было Бориса Федоровича Годунова, стремившагося мудрымъ управленіемъ прославить Царя, чтобы его самаго сочли достойнымъ царствовать; они не только не заботились, чтобы Государь былъ любимъ и почитаемъ, но даже старались лишить его общей любви, чтобы онъ нуждался въ корыстныхъ ихъ услугахъ и вѣрилъ имъ однимъ. Помня наставленія отца своего, Илья, поступивъ въ жильцы, былъ пораженъ дерзкими сужденіями товарищей о Царѣ; онъ старался ихъ усовѣстить, оправдывалъ поступки Государя, превозносилъ его намѣренія. Одни смѣялись надъ его простотою; другіе сочли его лазутчикомъ, Государь не имѣлъ случая оцѣнить его усердіе. По смерти воеводы Далматова, помѣстивъ сына его въ Царскую дружину, князь Скопинъ-Шуйскій надѣялся этимъ обезпечить навсегда судьбу его, но его участіе въ послѣдствіи обратилось во вредъ бѣдному сиротѣ. Завидуя доблестямъ и славѣ юнаго героя, во время продолжительнаго его отсутствія, царедворцы угнѣтали Илью, радуясь случаю доказать, что они ====page 128==== сильнѣе Царскаго племянника, что не должно полагаться на его защиту. Илья и не воображалъ, что онъ имѣетъ право всегда просить помощи князя. Онъ страшился происковъ, не умѣлъ щеголять своею службою, почиталъ низостью тотчасъ требовать за нее наградъ, но день отъ дня ему становилось чуднѣе, что люди не радѣвшіе о своихъ обязанностяхъ, даже явные противники Царя, часто были осыпаемы его милостями, а онъ ничѣмъ не могъ пріобрѣсти его благосклонность. Внезапная кончина князя Михаила, исполнивъ отчаяньемъ молодаго Далматова поколебала наслѣдственную его преданность Государю. Онъ начиналъ вѣрить врагамъ его, разглашавшимъ, что Василій Іоанновичъ завидовалъ племяннику своему и былъ первымъ его зложелателемъ. Пылкія страсти, дотолѣ таившіяся въ душѣ его, начинали ее волновать. Но еще онъ старался превозмогать тяжкія для него чувства, остерегался обнаружить ихъ. Онъ какъ будто стоялъ на льдинѣ оторвавшейся отъ берега, страшился чтобы она не унесла его далеко въ море. Илья слѣдовалъ за гробомъ единственнаго своего покровителя, но чрезвычайная тѣснота не позволила ему войти въ Архангельской Соборъ. Онъ не жалѣлъ, что принужденъ былъ остаться на улицѣ, воздухъ освѣжалъ лице его, палимое ====page 129==== внутреннимъ жаромъ, и въ открытыя окна слышно было все происходившее въ церквѣ, когда плачъ народа не заглушалъ моленіе. Вдругъ сѣдой старикъ, въ припадкѣ горести оперся головою о плечо Ильи. — Батюшки мои, вскричалъ онъ, не ужели впрямъ это хоронятъ князя Михаила Васильевича? Ради Царя Небеснаго, скажите, что мнѣ солгано. Молитва священника о упокоеніи души болярина князя Михаила была отвѣтомъ на слова старика. Опъ съ отчаяннымъ воплемъ всплеснулъ руками. Далматовъ затрепеталъ. Ему показалось, что въ этомъ голосѣ есть что-то знакомое, почти родное; что этотъ вопль сильно выразившій глубокую тоску, ему самому грозитъ какимъ-то страшнымъ, невообразимымъ несчастіемъ. Онъ поспѣшно обернулся , старикъ взглянулъ на него и оба закричали, равно пораженные ихъ встрѣчею, какъ будто бы клялись во всю жизнь не казаться другъ другу. Увидя передъ собою, въ нищенской одеждѣ, одряхлѣвшаго дядьку отца своего, на рукахъ котораго онъ и самъ выросъ, Илья старался себя увѣрить, что дядька не бывавъ давно въ Москвѣ захотѣлъ помолиться Московскимъ Угодникамъ; что онъ странствуетъ по святымъ мѣстамъ, и посѣдѣлъ, и сгорбился отъ труженической жизни, что нѣчего распрашивать его о матери и о ====page 130==== сестрахъ, съ которыми онъ давно разстался. Но тщетно удалялъ онъ мысль, что старикъ принесъ ему печальное извѣстіе, мысль эта тѣснилась въ умѣ его; какъ будто кто шепталъ ему на ухо, что вмѣстѣ съ княземъ Михаиломъ нисходятъ въ могилу и всѣ надежды Россіи, и все собственное его спокойствіе. Онъ озирался по всѣмъ сторонамъ и безпрестанно крестился, но суевѣрный страхъ одолѣвалъ его; онъ ничѣмъ не могъ развлечь плачевныя предчувствія. Тѣло князя Михаила предано было землѣ въ придѣлѣ Іоанна Крестителя, и когда Царь, исполненный горести, удалился съ высшими сановниками, всѣ съ улицы бросились въ церковь, всѣ стремились облобызать гробницу князя и отслужить надъ нею особую панихиду. Илья счелъ это священнымъ долгомъ, дядька слѣдовалъ за нимъ, держась за его платье; печаль его была еще сильнѣе печали молодаго жильца. Онъ во все продолженіе дальняго и труднаго пути питался надеждою, что князь Скопинъ-Шуйскій будетъ ангеломъ утѣшителемъ страждущихъ госпожъ его; что онъ у него выпроситъ имъ спокойное убѣжище, прежде нежели Илья узнаетъ о ихъ ужасномъ состояніи. Проходя Московскія улицы , онъ былъ пораженъ уныніемъ и страхомъ рѣзко изображавшимися на всѣхъ лицахъ , и видя всюду черныя ====page 131==== платья, подумалъ, что скончался одинъ изъ Царскихъ братьевъ, но въ Кремлѣ спросилъ онъ, что причиною общаго плача, и ему сказали, что хоронятъ князя Михаила Васильевича. Внезапное душевное потрясеніе на минуту возвратило ему утраченныя силы, онъ вытянулся и распрямился какъ бывалъ за двадцать лѣтъ, и забывая жестокую усталость, не чувствуя боли отъ толчковъ, пробился сквозь тѣсныя толпы до самой стѣны Архангельскаго Собора. Читателямъ извѣстно, какъ онъ встрѣтилъ тамъ своего господина, не зная чѣмъ усладить принесенныя имъ горестныя вѣсти. Послѣ всего, что потерпѣлъ онъ отъ наводненія, онъ не могъ пѣшкомъ поспѣть въ Москву къ назначенному имъ времени. Это уничтожило всѣ пріятныя его надежды, и онъ, зная какъ молодой господинъ его любитъ мать и сестеръ, и какъ онъ все горячо чувствуетъ, рвалъ на себѣ волосы за невольную медленность, отъ которой не безъ основанія страшился бѣдственныхъ слѣдствій. Онъ понималъ наконецъ, но слишкомъ поздно, что напрасно не продалъ кольца своей барышни, чтобы нанять лошадь. Онъ неоднажды хотѣлъ на это рѣшиться, принужденный отдыхать по цѣлымъ почти днямъ, но когда брался за кольцо, висѣвшее у него съ крестомъ на груди, ему казалось, что онъ тяжко согрѣшитъ, употребивъ ====page 132==== для сбереженія собственныхъ силъ послѣдній подарокъ воеводы его дочери. Вошедъ за Далматовымъ въ небольшую горницу, которую убогій жилецъ нанималъ у старой вдовы, за Арбатскими Воротами, недалеко отъ вновь построенной, каменной церкви Николая Явленнаго, дядька не могъ усомниться, что Илья самъ терпя нужду, ничего не можетъ удѣлить своей матери. Тѣмъ болѣе раскаяваясь, что онъ не подорожилъ временемъ, не размыслилъ, что отъ одного дня, отъ одного часа можетъ зависѣть судьба цѣлой жизни, онъ съ сокрушеннымъ сердцемъ помолился передъ иконою не имѣвшею никакихъ украшеній, и совершенно забывъ, какъ молодая его барышня убѣждала его, съ величайшею осторожностью увѣдомить брата ея о ихъ несчастіяхъ, рыдая бросился ему въ ноги. — Прости меня, батюшка, Илья Даниловичъ, вскричалъ онъ: виноватъ я крѣпко передъ тобою, только не душею, а ногами и головою. Посулился боярынѣ, притти сюда за недѣлю до Егорья, но въ ногахъ не достало силы, а въ головѣ ума; не догадался окаянный, что лучше бы мнѣ воротиться безъ золотаго колечка, да принести скорѣе добрую вѣсточку. Что теперь дѣлать безъ князя Михайла Васильевича? Кто объ насъ пожалѣетъ? Кто насъ выручитъ изъ напасти? Помню я, кормилецъ, ====page 133==== какъ твой батюшка отдалъ Богу животъ за Государя, Василья Ивановича, а послѣ него дядюшка твой оттягалъ у васъ усадьбу: казалось всѣмъ жаль было сиротства твоего, а кабы не князь Михайло Васильевичъ, Богъ-вѣсть, какъ бы ты пережилъ тогдашнее горе! Пораженный несвязными рѣчами, ничего не объяснявшими, но заставлявшими угадывать плачевныя происшествія, Илья не въ состояніи былъ перервать дядьку. Наконецъ опомнившись, онъ велѣлъ ему встать и разсказать обстоятельно, что случилось съ его матерью и сестрами, и какое несчастіе грозитъ имъ, или ему самому. Его чрезвычайно огорчило извѣстіе о наводненіи и ужасныхъ его слѣдствіяхъ, но онъ ни минуты не усомнился, что ему легко будетъ доставить страждущимъ роднымъ своимъ средства пріобрѣсти домъ вдовы Романовскаго управителя, гдѣ они могли по крайней мѣрѣ найти покойное убѣжище. — Не кляни себя старикъ, сказалъ онъ, что не засталъ въ живыхъ князя Михайла Васильевича; видно Богу такъ угодно. Авось, Государь Василій Ивановичъ вмѣсто его намъ пособитъ! Доселѣ, опричь положеннаго содержанія, не выдано мнѣ алтына лишняго: а товарищи то и дѣло выпрашиваютъ у Царя деньги, — кто, чтобы коня купить покрасивѣе; кто, чтобы кафтанъ сшить по­ ====page 134==== богаче. Моя нужда не таковская; нужда моя кровная, нѣчего объ этомъ и голову ломать, Государь меня не покинетъ: я ему служилъ усердно; ни дѣломъ, ни словомъ не приставалъ къ его злодѣямъ. Далматовъ посмотрѣлъ на дядьку, ожидая, что онъ подтвердитъ слова его, горячо этого желая, какъ будто отъ мнѣнія стараго слуги зависѣло исполненіе надеждъ его. Старикъ повѣся голову стоявшій у притолка крѣпче оперся о него. — Что же ты молчишь, Савельичъ? съ жаромъ вскричалъ Илья. Неужели ты боишься, что мнѣ будетъ отказъ; велики ли деньги сто рублей? — Вѣстимо, батюшка, что Государю Царю сто рублей плёвое дѣло, чай меньше чѣмъ сто полушекъ твоей милости. Да вѣдь надо, чтобы онъ узналъ о нуждѣ твоей, а скоро ли сыщешь человѣка, который бы ради Христа Небеснаго вступился за чужихъ людей. Изволишь знать, кормилецъ, я за твоимъ батюшкою довольно потаскался по бѣлому свѣту, чего самъ не видалъ, о томъ слышалъ отъ пріятелей; не много между боярами охотниковъ дѣлиться Царскою милостью; всѣ они берегутъ ее себѣ и своимъ сродникамъ. Воображая съ довѣрчивостью молодой, чувствительной души, что горестная участь семейства его ====page 135==== должна всѣхъ живо тронуть, что никто не откажется облегчить ее, Илья счелъ сказанное дядькою доказательствомъ ограниченныхъ его понятій и природной робости. Оно ни мало не поколебало его намѣренія, и ему казалось весьма приличнымъ просить помощи у Государя въ такое время, когда и частные, даже небогатые люди, на поминовеніе ближнихъ своихъ обыкновенно раздаютъ деньги. Подъ вечеръ, когда можно было надѣяться, что онъ отдохнулъ послѣ погребенья, Илья поѣхалъ къ боярину, Василью Петровичу Морозову, главному начальнику разряда, или разряднаго приказа, въ вѣдомствѣ котораго находились жильцы, почему Илья и не рѣшился обратиться со своею просьбою къ кому другому. Боярина Мороза вообще почитали человѣкомъ гордымъ и суровымъ, ласковымъ только съ тѣми, которые имѣли сильныхъ родственниковъ и покровителей. Но молодой Далматовъ еще ни о чемъ его не просивъ, хотя неоднажды имѣлъ случай угодить ему исполненіемъ его порученій, имѣлъ свободный къ нему входъ. Онъ засталъ у него нѣсколько человѣкъ близкихъ къ Царю. Сначала это смутило его, и онъ уже рѣшался умолчать зачѣмъ пріѣхалъ, но подумалъ, что можетъ быть ему еще полезнѣе будетъ при всѣхъ объявить о несчастій, котораго скрывать не имѣлъ причины, ====page 136==== что это можетъ расположить не одного Морозова и другихъ быть о немъ ходатаями. Истощивъ всѣ толки и сужденія о бывшихъ въ послѣдніе дни печальныхъ происшествіяхъ, хозяинъ и гости были очень довольны, увидя молодаго жильца, надѣясь отъ него услышать что-нибудь новое; но разстроенное лице и дрожащій голосъ его скоро всѣхъ увѣрили, что онъ не можетъ развлечь грусть, или лучше сказать скуку ихъ послѣ похоронъ. — Хорошо, прекрасно; вотъ зачѣмъ ты незваный пришелъ ко мнѣ, сказалъ Морозовъ, съ величайшею холодностью выслушавъ жалостный разсказъ Ильи о наводненіи. Каково придумалъ, словно ты и не слыхалъ, что великій Государь сегодня похоронилъ племянника, котораго любилъ какъ сына. Велишь мнѣ бѣжать къ нему просить тебѣ денегъ; ей-ей, я еще не встрѣчалъ такого озорника! — Время ли теперь хлопотать о своихъ нуждахъ, угрюмо сказалъ князь Борисъ Михайловичъ Лыковъ; не пригоже такому молодцу лишь изъ корысти служить великому Государю; послужи ты ему изъ чести, и Господь Богъ наградитъ тебя, и добрые люди тебя полюбятъ. Илья обомлѣлъ. Ему не приходило въ голову, чтобы кто-нибудь могъ укорить его въ корысто­ ====page 137==== любіи и равнодушіи къ отечеству, когда онъ только старался спасти отъ отчаянія мать свою и сестеръ. Онъ не могъ вымолвить ни одного слова, по лице его залилось багровымъ румянцемъ и можно было ожидать, что за недостаткомъ слезъ у него брызнетъ кровь. — Ты больно еще молодъ, братъ, сказалъ князь Туренинъ, нѣкогда бывшій товарищемъ воеводы Далматова, но не узнававшій сына его, съ тѣхъ поръ, какъ самъ онъ подлою лестью князю Дмитрію Шуйскому, добился боярства. Немножко не по твоему, радъ на стѣну лезть. Посмотрѣлъ бы ты, что со мною бывало: и хлѣбъ не родился, и села горѣли, и дѣти умирали, было отъ чего кулакомъ слезы утирать. Слава Богу, все стерпѣлъ; потерпи по моему, покорись волѣ Божіей!.. — Нѣтъ, нѣтъ, перервалъ Илья: меня губитъ не воля Божія, а воля человѣческая. Я знаю, что казна обѣднѣла, что деньги нужны ратникамъ, но развѣ я за большимъ гонюсь; выпросите мнѣ, Христа ради, сто рублей у Царя; одною сотнею не одолѣете вы Ляховъ, не закупите Нѣмцевъ, но она спасетъ мать мою и сестеръ отъ голодной смерти, и я до гроба вѣрою и правдою служить буду Государю Василью Ивановичу, буду молить за него Бога, закрою его моей грудью отъ злыхъ на него умысловъ! ====page 138==== Онъ окинулъ общество быстрымъ, выразительнымъ взоромъ, всѣ слушали его разсѣянно, равнодушно. — Неужели, продолжалъ онъ внѣ себя, растерзанный общею холодностію, вовсе не нужны мое усердіе и вѣрность? Неужели отецъ мой, не заслужилъ, чтобы вдову и дочерей его наградили кускомъ хлѣба и теплымъ угломъ? Князь Туренинъ перемигнулся съ двумя своими сосѣдами, всѣ трое язвительно усмѣхнулись. Давно согласные съ Ляпуновыми, сами готовые измѣнить, они съ радостью замѣчали раздражаніе Ильи, но имъ казалось безполезнымъ, даже опаснымъ, стараться пріобрѣсти такого молодаго и горячаго сообщника. Прочіе гости покачали головами, дивясь рѣчамъ Далматова, почти сомнѣваясь въ его разсудкѣ. Дѣйствительно онъ походилъ на сумасшедшаго. Незаслуженные упреки, неумѣстныя наставленія возмутили его пылкую душу. Какъ отъ внезапнаго мороза гибнетъ нѣжный, душистый цвѣтокъ, такъ отъ общаго жестокосердія исчезали, кроткія, высокія чувства Ильи, такъ вмѣсто любви и довѣренности къ людямъ, сердце его исполнялось презрѣніемъ и злобою. Дядька ждалъ молодаго господина своего, сидя на крыльцѣ; услышавъ конской топотъ онъ всталъ и перекрестился, подумавъ, что Илья спѣ­ ====page 139==== шитъ къ нему съ радостною вѣстью. Не обративъ вниманія на дядьку, не позаботившись, какъ прежде всегда бывало, о любимомъ конѣ, Илья вбѣжалъ въ тѣсную свою горенку, и бросившись на лавку, на которой уже былъ постланъ ему къ ночи войлокъ, обѣими руками подперъ горячую, тяжелую свою голову. Ему начинало казаться, что онъ несправедливо дотолѣ гнушался поступками князей, Трубецкаго, Черкасскаго, Сицкаго, и другихъ именитыхъ людей, которые всегда пользовавшись милостями Василія Іоанновича, передались самозванцу; что не подлое корыстолюбіе, а нестерпимыя обиды довели ихъ до этого. Но тщетно старался онъ себя увѣрить, что въ ужасной его крайности онъ имѣетъ право искать помощи и утѣшенія въ станѣ Лжедимитрія, долгъ присяги еще казался ему священнымъ: онъ не могъ побѣдить отвращенія къ Жиду, не могъ промѣнять на него Государя, за котораго умеръ его отецъ. Мрачная задумчивость Ильи не позволяла дядькѣ сомнѣваться, что онъ не напрасно горько плакалъ о преждевременной кончинѣ князя Скопипа-Шуйскаго, что безъ него никто не хочетъ помнить заслуги воеводы Далматова, никого не трогаютъ несчастія его семейства. Не въ силахъ будучи держаться на ногахъ, старикъ присѣлъ на ====page 140==== корточкахъ у порога, и съ растерзанною душею устремилъ глаза на Икону, передъ которою горѣла зажженная имъ денежная свѣчка. Другой свѣчи не было, и когда на улицѣ смерклось и закрыли ставни, войдя въ тѣсную горницу, которой грубо вытесанныя, деревянныя стѣны давно почернѣли, не скоро можно было бы увидѣть находящихся въ ней людей; лица ихъ отдѣлялись отъ тѣней ихъ окружавшихъ, но неясно, неопредѣленно, какъ бездушныя видѣнія, какъ что-то таинственное, непонятное. — Батюшка, Илья Даниловичъ, сказалъ наконецъ дядька, прервавъ мучительное для него молчаніе: смилуйся надо мною, промолви хоть одно словечко; такъ и щемитъ сердце, глядя па тебя! Разскажи мнѣ кручину свою, кормилецъ; тебѣ самому будетъ легче. Илья какъ будто очнулся отъ тяжелаго сна. Его поразила темнота комнаты, онъ велѣлъ подать еще свѣчу, и когда принесли ее, мысли его прояснились; онъ сталъ укорять себя въ малодушіи, что первая неудача такъ жестоко огорчила его и снова предался лестнымъ надеждамъ. Онъ вспомнилъ, что многіе незнатные люди хвалились ласковымъ пріемомъ Царскаго свояка, князя Ивана Михайловича Воротынскаго, и рѣшился чрезъ него просить у Государя помощи. Ему очень ====page 141==== было тяжело для такого дѣла нанимать чужую руку, но не въ состояніи будучи самъ написать просьбу, онъ принужденъ былъ поручить это свѣдущему подъячему. Когда просьба поспѣла, старикъ дядька съ горячими слезами предрекъ господину своему счастливый успѣхъ. Ему казалось невозможнымъ, чтобы своякъ Царскій пренебрегъ случаемъ, заставить цѣлое семейство благословлять Государя; чтобы онъ утаилъ о наводненіи столь бѣдственномъ для вдовы и дочерей храбраго и вѣрнаго воина. Князь Воротынскій любилъ щеголять своею привѣтливостью и щедръ былъ на обѣщанія, за что и прославляли его всѣ видавшіе его изрѣдка, не имѣя нужды въ его покровительствѣ; но знавшіе его коротко говорили, что вѣрно кто-нибудь совершенно на него похожій нравомъ и чувствами, заставилъ выдумать пословицу: «мягко стелетъ, а жостко спать». Илья Далматовъ не бывалъ въ домѣ князя Воротынскаго, и въ другое время его поразила бы, съ перваго шага примѣтная смѣсь роскоши со скупостью, но онъ не въ состояніи былъ этимъ заняться, и оставленный одинъ, въ обширной столовой, съ трепетомъ воображалъ, что можетъ быть Царскій родственникъ откажется принять его. Онъ не опасался ничего другаго, но и это ====page 142==== опасеніе было для него мучительно, каждая минута была дорога ему: онъ съ судорожнымъ нетерпѣніемъ желалъ отпустить дядьку съ деньгами въ Романово. Приглашеніе войти къ князю обрадовало Илью, какъ неожиданное, рѣдкое благодѣяніе: онъ мысленно благословилъ его, забывъ, что и у князя Кашина былъ онъ тотчасъ принятъ. Но узнавъ, зачѣмъ пришелъ онъ, князь Воротынскій не перемѣнилъ ласковаго обращенія, и посадивъ молодаго жильца, сказалъ, что онъ совершенно понимаетъ глубокую печаль его, но что, по несчастію, Государь, чрезвычайно озабоченный дѣлами общественными, скучаетъ частными просьбами, что самъ онъ принужденъ выжидать счастливыхъ минутъ, чтобы выпросить бездѣлицу какому-нибудь бѣдняку. — По тебѣ слово, продолжалъ Воротынской, никогда не совѣстясь, для убѣжденія въ собственномъ великодушіи, уничтожить надежду на справедливость и милость Царя: своякъ мой Василій Ивановичъ день отъ дня становится суровѣе и скупѣе. Но положись на меня, я о тебѣ похлопочу. Умильный видъ и лицемѣрная искренность боярина обворожили неопытнаго, пламеннаго юношу. Онъ повѣрилъ, что князь Воротынскій сердечно огорчается невозможностью тотчасъ утѣшить его, ====page 143==== и нѣсколько времени къ нему не являлся, чтобы не обезпокоить его своимъ нетерпѣніемъ. Но не получая никакого извѣстія, Илья наконецъ пошелъ спросить о здоровьѣ князя. Провожавшій его прежде слуга, доложивъ о немъ, воротился съ отвѣтомъ, что князь, будучи занятъ дѣлами, никого не принимаетъ. Растревоженный собственнымъ положеніемъ, Илья не примѣтилъ, что отвѣтъ этотъ былъ произнесенъ сухо и грубо, какъ обыкновенно слуги отвѣчаютъ просителямъ, докучающимъ господамъ ихъ, и не подозрѣвая еще, что онъ совершенно обманулся въ своемъ мнѣніи о князѣ Воротынскомъ, продолжалъ ходить къ нему каждый день, по два и по три раза, и ему каждый разъ съ возрастающимъ пренебреженіемъ отвѣчали, что князя нѣтъ дома. Онъ начиналъ понимать, что его ожидаетъ, но силился заглушить свои предчувствія, считалъ себя обязаннымъ, смиреніемъ своимъ стараться вымолить матери и сестрамъ необходимую помощь. Такъ прошли двѣ недѣли. Онѣ показались Ильѣ долѣе года: чего не перетерпѣлъ онъ въ это время; чего не передумалъ онъ о страждущемъ семействѣ своемъ, о тѣхъ, которые легко могли но не хотѣли пособить ему, о собственномъ, безотрадномъ униженіи. Онъ почти ничего не ѣлъ, очень мало спалъ, сердце его жестоко волновалось. ====page 144==== Между тѣмъ наступило семнадцатое Мая, день низложенія разстриги. Ильѣ сказали, что по этому случаю было много милостей, и онъ на слѣдующее утро, по прежнему не бывъ допущенъ къ князю Воротынскому, дождался его на улицѣ. Князь притворился что не видитъ Илью. Послѣдній остановилъ его лошадь, и снявъ почтительно шапку, спросилъ дрожащимъ отъ внутренняго волненія голосомъ, что Государь изволилъ отвѣчать на его просьбу. — Нѣтъ денегъ, сухо сказалъ князь Воротынскій. — Нѣтъ ста рублей, для больной моей матери, для голодныхъ сестеръ моихъ! помертвѣвъ вскричалъ Далматовъ, а князю Василью Голицыну... Не внимая словамъ его Воротынскій поскакалъ во весь опоръ, радуясь, что избавился отъ надоѣвшаго ему просителя, не воображая, что отъ его подлости и жестокосердія, невинный юноша готовъ сдѣлаться преступникомъ, что онъ толкнулъ его въ бездну и будетъ отвѣчать Богу за его душу. Воротынскій давно поставилъ себѣ правиломъ ни о комъ не просить Государя, кромѣ ближнихъ своихъ родственниковъ и льстецовъ. Потѣшившись пламенною признательностью, обольщеннаго его ложнымъ великодушіемъ молодаго, неопытнаго жильца, онъ бросилъ письмо его, вовсе ====page 145==== не заботясь о судьбѣ юноши, незнатнаго, беззащитнаго, не владѣвшаго ничѣмъ кромѣ души, о которой еще не было извѣстно, что она равно способна на благородныя жертвы и необузданную месть. Илья стоялъ какъ громомъ пораженный, кровь его горѣла, жизнь становилась ему ненавистна. Вдругъ кто-то ударилъ его по плечу; онъ поднялъ голову и увидѣлъ высокаго мужчину въ простой, сѣрой однорядкѣ. Изношенная, бархатная шапка закрывала ему весь лобъ, но изъ-подъ бѣличей ея опушки ярко блестѣли, большіе, каріе глаза. Судорожная дрожь пробѣжала по всѣмъ жиламъ Далматова. Онъ вообразилъ, что судьба его въ рукахъ этого человѣка, угрюмаго, но величаваго; что отъ него должны впредь зависѣть, и мысли его, и желанія, и самая его жизнь. — Что такъ подгорюнился, добрый молодецъ? сказалъ неизвѣстный, стараясь смягчить голосъ свой отъ природы рѣзкій. «Утро вечера мудренѣе», милости просимъ ко мнѣ обѣдать, а коли у меня полюбится, прошу покорно и ночевать, тебѣ теперь слишкомъ тошно будетъ остаться одному. Не дожидаясь отвѣта, неизвѣстный взялъ Илью подъ руку, и пройдя Кремль и Китай, вышелъ въ Срѣтенскія, что нынѣ старыя Никольскія ворота, на Лубянку, а оттуда чрезъ разныя улицы и пе- ====page 146==== реулки дошелъ до недостроенной еще церкви Флора и Лавра, и противъ нее остановился у большаго деревяннаго дома. — Чай я тебя совсѣмъ измучилъ, сказалъ онъ Ильѣ, не далъ тебѣ и духу перевести, не гнѣвайся, пожалуй, здѣсь вдоволь отдохнешь. Хозяинъ, богатый купецъ, радъ будетъ пособить тебѣ. Слава Богу, на святой Руси не перевелись еще добрые люди! Толстый, румяный старикъ встрѣтилъ незнакомца съ почтительнымъ усердіемъ. Послѣдній поспѣшилъ сдѣлать ему знакъ, чтобы онъ не называлъ его, и онъ посмотрѣвъ на Илью, пригласилъ ихъ обоихъ подойти къ столу, заваленному цѣпями, серьгами, ожерельями и тому подобными вещами, которыя разбирали двѣ богато одѣтыя женщины. Младшей было слишкомъ тридцать лѣтъ, но она казалась гораздо моложе. Лице ея имѣло необыкновенную, плѣнительную свѣжесть, хотя впрочемъ оно могло плѣнять однихъ тѣхъ, по мнѣнію которыхъ женщинамъ нужны только красота и здоровье, а умъ и чувствительность совершенно лишнія принадлежности. — Что, батюшка, сказалъ хозяинъ Ильѣ, остановившемуся какъ истуканъ у дверей: не за тѣмъ ли изволилъ пожаловать, чтобы подарить сереж­ ====page 147==== ками или колечкомъ молодую жену, или красавицу невѣсту? Внѣ себя бросившись па скамью, такъ, что она чуть не опрокинулась, Илья, съ невольною, горькою завистью, смотрѣлъ па двухъ женщинъ, радостно тратившихъ на прихоти, на блестящія игрушки, вдвое противъ того, что могло навсегда осчастливить мать и сестеръ его. Пошептавъ съ хозяиномъ, неизвѣстный подошелъ къ пригожей женщинѣ, и поздравивъ ее съ полученіемъ отъ Царя денегъ дочери ея на приданое, спросилъ: давно ли, и чрезъ кого Богъ послалъ ей такую милость? — Ужъ подлинно, батюшка, отвѣчала она, великая милость; свыше чаянія Господь наградилъ меня! Это все объ насъ, бояринъ Василій Петровичъ Морозовъ изволитъ хлопотать; помнитъ кормилецъ, что мы ему сродственники: внучатная его сестрица, батюшка, меня отъ купели принимала. Дай Богъ Василью Петровичу много лѣтъ здравствовать, утѣшь его Царица Небесная, какъ онъ меня вчера утѣшилъ! Не покидаетъ онъ меня бѣдную, сирую головушку! Безъ него я бы совсѣмъ пропала, нё выдать бы мнѣ свою Дуняшку за стольника; кто бы взялъ ее съ однимъ родительскимъ приданымъ. — А все ли въ добромъ здоровьѣ сожитель твой, ====page 148==== спросилъ еще неизвѣстный, у мнимой родственницы боярина Морозова? Въ старые годы мы съ нимъ хлѣбъ-соль важивали. — Ой-ли! неужели ты бывалъ въ гостяхъ у насъ? Хоть прибей, не назвать тебя имячкомъ: состарѣлась окаянная, нѣтъ ни ума, ни памяти. — Не гнѣви Бога, всего видно вдоволь, коли о такую пору покупаешь дочкѣ приданое на Царскія деньги. Да что же не скажешь ты мнѣ о муженькѣ своемъ? Я давно не встрѣчалъ его. Мы знались еще, какъ были оба холостые; что-то онъ тогда хворъ былъ. — Лучше бы и теперь лежалъ не вставая, съ притворнымъ огорченіемъ сказала словоохотная женщина. Каково подумать, насъ Государь жалуетъ, а онъ... тяжело вымолвить, грѣхъ да и только. — Игнатій Андреичъ третій мѣсяцъ какъ уѣхалъ къ вору въ Калугу, и теперь съ нимъ подъ Москвою, сказалъ хозяинъ. Бѣшеный крикъ вырвался изъ груди Ильи. Обѣ женщины вздрогнули. На лицѣ незнакомца блеснула адская радость. — Пора мнѣ домой, сказалъ онъ. Завтра опять заверну, или ты, Панфилычъ, самъ побывай у меня вечеромъ: у меня есть до тебя дѣло, теперь не хочу тебѣ мѣшать. ====page 149==== Взявъ по прежнему подъ руку Илью, незнакомецъ вывелъ, или лучше сказать вытащилъ его чрезъ заднее крыльцо въ огородъ, откуда можно было ближе и никого не встрѣчая доити до его жилища. Нѣсколько минутъ Далматовъ ничего не говорилъ; языкъ его какъ будто присохъ къ небу, только глаза его сверкали, и онъ горящею рукою жалъ руку своего товарища, безмолвнаго и угрюмаго какъ и самъ онъ. — Проклятые бояре, вскричалъ онъ наконецъ: злодѣи, кровопійцы, какъ голодные псы рвутъ казну Царскую, и дѣлятъ ее только съ тѣми, кто ихъ тѣшитъ, или ползаетъ у ногъ ихъ! — Охота была тебѣ надѣяться на Шуйскаго! сказалъ незнакомецъ съ мрачнымъ видомъ. Помнилъ бы ты пословицу: «каковъ попъ, таковъ и приходъ». Они оба снова умолкли. Неизвѣстный шелъ скоро, часто озираясь по всѣмъ сторонамъ, не слѣдуетъ ли кто за ними. Наконецъ онъ остановился въ тѣсномъ переулкѣ передъ большою избою и постучалъ въ ворота. Снаружи изба эта была закопчена и почти до половины вросла въ землю, но внутри она была опрятна и даже покойно расположена. Бросивъ встрѣтившимъ его двумъ слугамъ свою однорядку, неизвѣстный остался въ синемъ кафтанѣ изъ тонкаго иностран- ====page 150==== наго сукна; за шелковымъ поясомъ заткнуты были у него два пистолета и широкій ножъ. По его вооруженію, по исполинскому росту его, и его дерзкимъ, неустрашимымъ взорамъ легко можно было почесть его начальникомъ разбойничьей шайки: онъ имѣлъ всѣ ухватки человѣка, повинующагося только страстямъ своимъ и собственной волѣ. Но черты его имѣли выраженіе, свойственное людямъ, отъ колыбели жившимъ въ изобиліи, и по рѣчамъ его, по самому его произношенію, примѣтно было, что онъ провелъ жизнь не съ подлыми злодѣями. — Просимъ пожаловать, сказалъ неизвѣстный, помолясь предъ иконами, и снявъ свое оружіе, посадилъ Илью возлѣ себя въ переднемъ углу. — Ты теперь мой гость, продолжалъ онъ, а еще не знаешь, кто тебя завелъ къ себѣ: честный человѣкъ или бездѣльникъ, смердъ или бояринъ. Но кажись тебѣ и дѣла нѣтъ, какъ кого величаютъ; тебѣ нужно только, чтобы понимали скорбь твою; будь надеженъ, я могу дѣлить твои чувства, постараюсь тебя утѣшить. И меня обижали сильные, и меня хотѣли они растоптать!.. Но это не удалось и впередъ никому не удастся пока я живъ! До этого не допуститъ и родной братъ мой Рязанскій воевода... ====page 151==== — Рязянскій воевода братъ твой! Тебѣ родной братъ Прокофий Петровичъ, предлагавшій Царскій вѣнецъ князю Михайлу Васильевичу! перервалъ Илья, и съ восторгомъ упалъ въ распростертыя ему объятія измѣнника Царскаго, Захарія Ляпунова. Прижавъ его къ своей груди, Захарій улыбнулся, какъ онъ прежде неоднажды улыбался, какъ вѣроятно улыбается злой духъ, надѣясь захватить въ свои когти душу чуждую преступленія. ====page 152==== ГЛАВА VII. Прокофеи же наипаче нача со княземъ Васильемъ Голицынымъ умышляти, какъ бы Царя Василья ссадити. Лѣтопись Никона. Tous enfin présentaient les meilleures raisons du monde pour faire prévaloir leurs idées et leurs opinions personelles, en s’inquiétant peu de savoir si le bien du pays s’accordait avec le triomphe de leurs mesquines ambitions. Alexandre Andryane. Опасаясь, перемѣшавъ происшествія, привести въ затрудненіе читателей, я разсказала въ одной главѣ, безъ разстановки, что довело Илью Далматова, исполненнаго преданности къ Царю, избрать своимъ покровителемъ Захарія Ляпунова. Но въ продолженіе трехъ недѣль, протекшихъ между прибытіемъ въ Москву стараго дядьки съ извѣстіемъ о наводненіи, и послѣднимъ свида­ ====page 153==== ніемъ Ильи съ княземъ Воротынскимъ, произошло много важнаго. Не одинъ безвѣстный въ исторіи жилецъ былъ жертвою легкомыслія и жестокосердія вельможъ окружавшихъ престолъ, самъ Царь былъ завлеченъ вѣроломными своими любимцами въ разставленныя ему сѣти, и судьба его, въ послѣдствіи столь горестная, и для Россіи столь позорная, рѣшена была тотчасъ послѣ кончины князя Скопина-Шуйскаго. Узнавъ о бунтѣ Рязанскаго воеводы, Василій Іоанновичъ приказалъ задержать брата его Захарія Ляпунова. Захарія объ этомъ предувѣдомили, и онъ успѣлъ скрыться въ хижинѣ, куда привелъ потомъ Илью Далматова. Онъ давно приготовилъ себѣ это убѣжище, гдѣ при помощи многочисленныхъ друзей, или лучше сказать ревностныхъ сообщниковъ, находясь въ безопасности, волновалъ народъ ложными слухами о успѣхахъ самозванца и Поляковъ, и о намѣреніи Царя истребить всѣхъ приверженцовъ князя Скопина Шуйскаго. Къ нему стекались люди разнаго званія и возраста, и онъ съ каждымъ изъ нихъ бесѣдуя на единѣ, всѣхъ вообще старался убѣдить, что Россія обременена бѣдствіями за вины Василія Іоанновича. Жестоко понося его за несправедливое показаніе объ убійствѣ Царевица Димитрія, и за раннюю, для всѣхъ бѣдственную кончину ====page 154==== князя Михаила, Захарій съ жаромъ утверждалъ, что Василій незаконно владѣлъ престоломъ, бывъ возведенъ на него одними своими клевретами, что онъ тогда явно пренебрегъ общимъ согласіемъ и любовію народа, за что всѣ добромыслящіе граждане обязаны избрать новаго Государя, котораго достоинства могли бы служить залогомъ общаго благоденствія; что одно это можетъ спасти Россію. Дыша коварствомъ и измѣною, рѣчи Захарія имѣли увлекательную силу, и между тѣмъ, какъ зрѣлыхъ лѣтъ вельможи желали низложить Царя, въ надеждѣ насытить, дотолѣ ненасытную жадность къ величію и богатству, неопытные юноши, слѣпо ввѣрившись хитрому мятежнику, съ безумнымъ восторгомъ воображали, что имъ предоставлено, изъ бездны золъ исторгнувъ отечество, поставить его на высшую степень славы и могущества. Первые дни послѣ извѣстія о возмущеніи Рязани, Захарій Ляпуновъ, по убѣдительной просьбѣ жены своей и дѣтей, не выходилъ изъ своего убѣжища. Это не мѣшало ему знать все происходившее въ Москвѣ и близъ самаго Царя. Совершенно ему преданный, постельничій Иванъ Федоровичъ Одадуровъ, между прочимъ увѣдомилъ его, чрезъ общаго ихъ пріятеля князя Петра Засѣкина, что Государь не располагается, какъ то­ ====page 155==== го ожидали, поручить брату своему князю Дмитрію войско, назначенное въ помощь Смоленску, осажденному Польскимъ королемъ. Засѣкииъ принесъ это извѣстіе тотчасъ послѣ обѣдни; оно изумило и встревожило Захарія, какъ важное препятствіе къ исполненію преступныхъ его намѣреній. Онъ счелъ нужнымъ скорѣе увидѣться съ княземъ Васильемъ Васильевичемъ Голицынымъ, давно бывшимъ съ нимъ въ тѣсныхъ связяхъ, отъ него одного, по его свободному къ Царю доступу, надѣясь въ этомъ дѣлѣ желаемаго содѣйствія. Зная цѣну времени онъ рѣшился тотчасъ отправиться къ князю. Князь Засѣкинъ совѣтовалъ ему дождаться вечера, напоминая, что днемъ его могутъ задержать. Захарій не послушалъ этого совѣта; ему казалось гораздо опаснѣе допустить Царя обрадовать народъ, нежели показаться на улицѣ, когда по увѣренію Одадурова, Государь полагалъ, что онъ давно уѣхалъ къ брату въ Рязань. Впрочемъ дорожа свободою еще болѣе нежели жизнію, и твердо рѣшившись горячо защищать ту и другую, Захарій былъ очень остороженъ. Кругомъ вооружившись, онъ подвязалъ лице платкомъ, и надѣвъ сѣрмягу и старую шапку, нарочно купленныя для подобнаго употребленія, такъ преобразился, что едва ли бы узналъ его самъ Царь, неожиданно съ нимъ встрѣ- ====page 156==== тясь. Но князь Засѣкинъ, смѣлый и предпріимчивый на словахъ, а на дѣлѣ очень робкій, долго колебался, итти ли ему вмѣстѣ съ Ляпуновымъ, съ ужасомъ воображая о тюрьмѣ и пыткѣ, если его застанутъ съ человѣкомъ подозрѣваемымъ въ измѣнѣ. Волнующія его сомнѣнія не могли скрыться отъ проницательнаго Захарія, и послѣдній внутренно ими забавляясь однако согласился по убѣжденію князя, итти не прямыми улицами, а разными закоулками; но между тѣмъ какъ онъ ворчалъ на своего товарища, что онъ ведетъ его слишкомъ далекими обходами, Засѣкинъ встрѣчая однихъ простолюдимовъ, вовсе не обращавшихъ на нихъ вниманія, шепталъ Захарію, что его могутъ узнать по осанкѣ и походкѣ, чтобы онъ старался перемѣнить ихъ, примѣнялъ бы ихъ къ своей одеждѣ, и тому подобныя замѣчанія, которыхъ Захарій не слыхалъ, обдумывая средства уничтожить благія намѣренія Царя. Ляпуновъ и его сообщники обыкновенно видались съ княземъ Голицынымъ совершенно тайно; объ этомъ знали только старый слуга съ двумя сыновьями, всѣ трое чрезвычайно смышленые и преданные князю. Они день и ночь сторожили скрытныхъ посѣтителей, и по условленному знаку пускали ихъ въ обширное, давно покинутое сушило, откуда всходили они по подставной лѣст­ ====page 157==== ницѣ на чердакъ прилегающаго жилаго дома. Отецъ князя Василья Васильевича, князь Василій Юрьевичъ , устроилъ тамъ небольшую горницу, которую чужимъ людямъ очень было бы трудно отыскать. Во времена Грознаго въ ней сбирались ближніе родственники насладиться нѣсколькими минутами свободнаго изліянія чувствъ и мыслей своихъ, ужасаясь лютости Іоанна, но считая себя обязанными безусловно повиноваться помазаннику Божію. Ничто не перемѣнилось въ этой горницѣ, кромѣ цѣли тайныхъ въ ней бесѣдъ. За тридцать лѣтъ предъ тѣмъ въ ней со слезами молились, чтобы Господь, смягчивъ жестокую душу Царя, внушилъ ему все полезное его народу и ему самому. Напротивъ того князь Василій Васильевичъ занимался въ ней только враждебными ковами противъ Государей наслѣдовавшихъ Борису Феодоровичу. Бывшее въ ней слуховое окно, по кончинѣ князя Михаила, положившей начало новому заговору, для большей безопасности было задѣлано, и только лампада, горѣвшая передъ древнимъ образомъ Преподобнаго Василія Печерскаго, слабо освѣщала комнату, когда Захарій Ляпуновъ вошелъ со своимъ товарищемъ. Провожавшій ихъ старикъ усердно помолясь зажегъ двѣ свѣчи въ желѣзныхъ подсвѣчникахъ, и поставивъ ихъ на большой дубовый столъ, пошелъ доложить госпо­ ====page 158==== дину своему о прибывшихъ посѣтителяхъ, предупредивъ послѣднихъ, что князь сѣлъ обѣдать. — Изволишь видѣть, Захаръ Петровичъ, сказалъ князь Засѣкинъ, я говорилъ правду, что намъ не зачѣмъ итти сюда объ эту пору: смотри, что прождемъ здѣсь до вечера. Я бы не въ примѣръ лучше пробылъ съ твоею милостью, одинъ съ глазу на глазъ въ твоей новокупленной хатѣ, хотя съ улицы всякъ почтетъ ее свинымъ хлѣвомъ, а изъ оконъ видны только гряды съ лукомъ, нежели сидѣть намъ здѣсь, словно колодники въ ямѣ. — Затѣмъ-то я и спѣшилъ сюда, чтобы не попасть въ яму и не бояться петли, сухо отвѣчалъ Ляпуновъ. Не-бось, князь Василій Васильевичъ насъ не задержитъ; онъ въ этомъ схожъ со мною, не пролакомится долго за трапезою, узнавъ, что ждутъ его люди, не привыкшіе по пустякамъ слоняться изъ дома въ домъ. Дѣйствительно, когда явился въ столовую старикъ, князь угадавъ, что получено какое-нибудь важное извѣстіе, притворился, что онъ вдругъ вспомнилъ о государственномъ дѣлѣ, не терпящемъ отлагательства, и попросивъ гостей распоряжаться у него какъ въ собственномъ домѣ, пошелъ въ свою рабочую горницу, имѣвшую сообщеніе съ чердакомъ. Мрачный и озабоченный видъ ====page 159==== Захарія поразилъ князя, и онъ самъ очень встревожился узнавъ все происходящее. — Каково же это, вскричалъ Голицынъ: этакъ онъ, пожалуй, ускользнетъ у насъ между пальцевъ! — То-то и есть, князь Василій Васильевичъ, сказалъ Ляпуновъ. Извѣстно тебѣ, что не только дурачье, черный народъ, но и наша братья, ротозѣи дворяне, только того и хотятъ, чтобы за смерть князя Михаила Васильевича, Царь повѣсилъ невѣстку свою и брата, а самъ онъ поихному хотя вѣкъ сиди на престолѣ, какъ кощей безсмертный. Смотри, лишь дойдетъ до нихъ, что Дмитрію Шуйскому не досталось наслѣдство князя Михайла Васильевича, не одни Москвичи, и Рязанцы не захотятъ насъ слушаться. — Дорого бы я заплатилъ, сказалъ князь Засѣкинъ, чтобы узнать, кто такъ подрадѣлъ намъ; это не Васильева выдумка, кто-нибудь шепнулъ ему, что надо потѣшить народъ. Я было помыслилъ, что святѣйшій принялся опять учить его, но Иванъ Федоровичъ божится, что они два дня не видались. — Это чай сработала княгиня Алёна Петровна, сказалъ князь Голицынъ. — До того ли ей сердечной, возразилъ Захарій. ====page 160==== — А что, Захаръ Петровичъ, сказалъ князь Засѣкинъ: князь Василіи Васильевичъ дѣло говоритъ. Не знаю, извѣстно ли Алёнѣ Петровнѣ отъ чего померъ князь Михайло Васильевичъ, а въ томъ присягну я, что она не поттакнетъ, если скажетъ ей Шуйскій, что захочетъ брата своего Дмитрія посадить всѣмъ на голову. — Кого же славятъ въ большіе воеводы? спросилъ князь Голицынъ. — Якова Пунтусова, отвѣчалъ Ляпуновъ, внимательно посмотрѣвъ на Голицына. Онъ давно зналъ щепетильное самолюбіе князя Голицына, и чтобы болѣе раздразнить его назвалъ Делагардія, хотя ни отъ кого не слыхалъ, и самъ не предвидѣлъ, чтобы Царь рѣшился ввѣрить войско иноземцу. — Пунтусова! Нѣмца! вскричалъ Голицынъ: этого быть не можетъ! Шуйскій не посмѣетъ такъ обидѣть бояръ! На лицѣ Захарія мелькнула коварная радость. Собесѣдники его не успѣли ее замѣтить, и Голицынъ не могъ вообразить, что необдуманныя слова его увѣрили его хитраго товарища, что онъ будетъ покорнымъ орудіемъ глубокихъ намѣреній его брата. — Статься можетъ, сказалъ Ляпуновъ, что Василій и передумаетъ; но кого бы изъ бояръ не ====page 161==== поставилъ онъ большимъ воеводою, хотя бы тебя самаго, князь Василій Васильевичъ, это будетъ прибыльно только ему одному; онъ чрезъ это усидитъ на престолѣ, а намъ надобенъ другой Царь... — Давно пора быть этому, перервалъ князь Голицынъ. — Я ручаюсь, убѣдительно продолжалъ Ляпуновъ, что если Дмитрій Шуйскій будетъ на мѣстѣ князя Михайла Васильевича, черезъ мѣсяцъ, много что черезъ два, хотя и будетъ у насъ Царь Василій, но уже вѣрно не Иванычъ. Ляпуновъ быстро взглянулъ па Голицына; взглядъ этотъ рѣшилъ недоумѣніе тщеславнаго вельможи. Онъ почувствовалъ, что замышляя овладѣть престоломъ, не должно заботиться ни о чемъ другомъ. — Истинно, Захаръ Петровичъ, если не погибнутъ труды наши и все устроится по нашему желанію, тебѣ надо быть у новаго Царя первымъ совѣтникомъ, правою рукою, сказалъ Голицынъ, не сомнѣваясь, что этими словами навсегда упрочитъ себѣ преданность Ляпунова. — Только бы дожить мнѣ до новаго Царя, только бы пересталъ надо мною величаться неуклюжій правнукъ Суздальскихъ князьковъ, я достаточно буду этимъ награжденъ, отвѣчалъ Заха- ====page 162==== рій, не заботясь передъ сообщниками прикрывать любовью къ отечеству личную вражду къ Шуйскимъ, и притомъ намѣкая Голицыну, что Государь, возведенный на престолъ крамольниками, обязанъ угождать имъ. — Дивлюсь я право Шуйскому, сказалъ князь Засѣкинъ: какъ онъ знавши, что Прокофья Петровича, и князь Михайло Васильевичъ считалъ нужнѣйшимъ человѣкомъ, не догадался васъ обоихъ обласкать и возвести какъ вы того стоите. — Онъ не купилъ Прокофьева усердія Рязанскимъ воеводствомъ, не купилъ бы его и боярствомъ, сурово сказалъ Захарій. Но я сговорчивѣе брата: мнѣ дорогъ покой; кажись я бы не сталъ ни во что мѣшаться, если бы Шуйскій не обругалъ меня при людяхъ! Я пріѣхалъ поздравить его со днемъ его ангела, а онъ ласково поговоривъ со всѣми, обошелъ меня одного. Мнѣ вѣкъ не забыть этого утра; всѣ на меня смотрѣли, какъ на оплеваннаго, какъ на зачумленнаго! Не знаю, какъ устоялъ я на ногахъ, какъ затаилъ въ сердцѣ смертельную обиду! Но я поклялся, и во что бы ни стало сдержу мою клятву, прибавилъ Захарій съ сверкающими глазами, что надъ Васильемъ Шуйскимъ также будутъ смѣяться, какъ по милости его смѣялись надъ Захаромъ Ляпуновымъ! ====page 163==== Сказавъ это, разгоряченный Захарій всталъ и прижался къ дубовому поставцу, безъ малаго въ три аршина вышиною. Онъ былъ не ниже его, и его ростъ, широкія его плеча, дерзость и злоба изображавшіяся на лицѣ его, не позволяли сомнѣваться, что онъ не побоится никакихъ препятствій, чтобы удовлетворить безумную, преступную месть свою. Сообщники его невольно смутились. И ихъ поразили слова измѣнника, нагло хваставшаго, что онъ жаждетъ гибели своего Государя, за то, что онъ, можетъ быть, безъ намѣренія, въ задумчивости, прошелъ мимо его, не сдѣлавъ ему привѣтствія. Нѣсколько минутъ всѣ молчали. Вдругъ слышно стало, что кто-то идетъ по лѣстницѣ, и старый слуга явился съ извѣстіемъ, что Царь прислалъ за княземъ Голицынымъ. — Это чудно, сказалъ Голицынъ: зачѣмъ я ему понадобился? Кажись, можно бы помнить Шуйскому, что мнѣ не подъ лѣта съ утра до ночи быть на побѣгушкахъ. — Поѣзжай скорѣе, князь Василій Васильевичъ, съ притворною веселостью сказалъ Ляпуновъ: мы дождемся здѣсь твою милость, чтобы поздравить тебя большимъ воеводою. — Нѣтъ, нѣтъ, за этимъ не дожидайтесь. Вѣдь я старый воробей: меня на мякинѣ не поймаютъ. Не бойся, Захаръ Петровичъ, прибавилъ князь, ====page 164==== я не вѣкъ буду служить костылемъ Василью Иванычу: пусть опирается онъ на Нѣмцевъ... — Христа ради, бояринъ, не поминай ему объ Нѣмцахъ, перервалъ Ляпуновъ; они, будь надеженъ, и безъ насъ наварятъ такой каши, что врядъ ли Шуйскій можетъ проглотить ее. Ты постарайся ему подставить Русскій, родной костыль. — Хорошо, хорошо, захохотавъ сказалъ Голицынъ, будешь мною доволенъ, не оплошаю. Только, что князь Голицынъ вышелъ на крыльцо, пріѣхалъ князь Василій Туренинъ, меньшой братъ князя Михаила, выхлопотавшаго себѣ боярство, какъ было выше сказано, чрезъ князя Дмитрія Шуйскаго. Князь Василій еще былъ способнѣе на всякую подлость. Въ присутствіи Царя онъ казалось горѣлъ къ нему усердіемъ, но не имѣя ни малѣйшей причины на него жаловаться, никакого повода надѣяться, что онъ выиграетъ при перемѣнѣ правленія, онъ по врожденной злобѣ, по своевольному и буйному нраву, былъ въ числѣ самыхъ остервенѣлыхъ враговъ Царя, и сообщники его не сомнѣвались, что въ рѣшительную минуту онъ не отречется ни отъ какого порученія. Большое, желтое лице его, напоминавшее двухъ звѣрей, лисицу и волка, разцвѣчено было ехидною радостью. Онъ нетерпѣливо желалъ сообщить привезенныя имъ извѣстія князю Голи- ====page 165==== цыну. Послѣдній спѣша ѣхать во дворецъ, при­гласилъ его дождаться его возвращенія, шепнувъ ему, что у него Ляпуновъ и князь Засѣкинъ. Князю Туренину знакома была дорога на чердакъ, но по обыкновенію его проводилъ туда старикъ. Прежніе гости сидѣли по угламъ, озабоченные при­глашеніемъ князя Голицына къ Царю. Но между тѣмъ какъ трудности обыкновенно разжигали си­лу ума и воли Захарія, товарищъ его, съ кото­рымъ онъ старался подружиться только по родст­веннымъ его связямъ, чѣмъ-нибудь встревожась, бранился, жаловался, но не могъ ни придумать, ни предпринять ничего полезнаго, и Ляпуновъ, испытавъ, что его невозможно ободрить никакими разсужденіями, не тратилъ на это словъ. — Кто-то пришелъ, глухимъ голосомъ сказалъ князь Засѣкинъ. — Вѣрно, князь Василій Васильевичъ за чѣмъ-нибудь воротился, сказалъ Ляпуновъ, положа ру­ку на заткнутый въ сапогѣ ножъ. — Почти угадалъ, сказалъ Туренинъ размах­нувъ дверь, какъ будто вовсе не нужна была осто­рожность, пришелъ князь, и Василій, да толь­ко не Васильевичъ, а Самсоновичъ. Не жалѣйте объ этомъ, лучше меня не сыщете теперь гостя; и бросивъ шапку въ потолокъ, такъ, что она упа­ ====page 166==== ла на колѣна къ Засѣкину, закричалъ: наша взяла! Засѣкинъ счелъ его пьянымъ, что съ нимъ не­рѣдко случалось во всякое время, и сухо спро­силъ, чему онъ такъ радуется, между тѣмъ, какъ имъ всѣмъ грозитъ гибель; что Царь, вѣрно по какому-нибудь доносу, неожиданно прислалъ за княземъ Голицынымъ. — Вотъ тебѣ на; есть отъ чего робѣть! сказалъ князь Туренинъ. Охъ вы, головушки, головушки, понюхаете браги, да тотчасъ и охмѣлѣете! Не знаю, что по вашимъ слухамъ затѣваетъ Шуй­скій, и знать этого не хочу, только говорю вамъ, кричите со мною, наша взяла! — Дай Богъ твоими устами медъ пить, ска­залъ Ляпуновъ, только воля твоя, князь Василій Самсоновичъ, не по-пріятельски поступаешь съ нами, словно ребятъ дразнишь: принесъ добрую вѣсть и держишь ее въ карманѣ. — Ну, полно; не гнѣвайся, Захаръ Петровичъ, тотчасъ все разскажу, изволь только слушать, от­вѣчалъ князь Туренинъ. Знаешь ли что, братъ, я сегодня былъ у ранней обѣдни, и гдѣ же, у Пре­подобнаго Сергія. При семъ имени, онъ набож­но, или лучше сказать лицемѣрно возвелъ гла­за къ небу и перекрестился большимъ крестомъ. ====page 167==== Самъ дивлюсь, какъ я оттолѣ такъ скоро поспѣлъ сюда. Правда, дорогаго коня чуть ли не на смерть загналъ; за то на своемъ поставилъ; не станете распрашивать у кого другаго, какъ нашъ прежній товарищъ, благодаритъ нынче Бога, за помощь его и милосердіе. Извѣстно вамъ, господа, что Троицкіе старцы, безъ малаго два года боро­лись съ супостатами, не щадя ни живота, ни добра своего. Да что и говорить объ этомъ: весь міръ крещенный славитъ великія дѣла ихъ! Ляпуновъ не спускалъ глазъ съ Туренина. Ему было крайне скучно и досадно, что онъ такъ растягиваетъ разсказъ свой, по онъ обыкновенно любовался своимъ краснорѣчіемъ и всякое замѣ­чаніе безполезно бы разсердило его. — Чѣмъ бы вы думали, продолжалъ Туренинъ, Василій Ивановичъ отблагодарилъ святую оби­тель за радѣніе и жертвы ея? — Попросилъ опять въ займы денегъ, сказалъ Ляпуновъ. — Нѣтъ, братъ, не угадалъ; то же что давича, рукою задѣлъ, да не изловилъ. Еще не великъ былъ бы промахъ попросить денегъ; нѣтъ, его милость просить не любитъ; отнятый кусокъ ему слаще выпрошеннаго. — Какъ? что? вскричалъ Ляпуновъ. ====page 168==== — А, вотъ что: Шуйскій послалъ дружка сво­его Семенку Самсонова въ обитель за казной мо­настырской. Онъ по обычаю, знаешь какъ бы­вало, и сослужилъ службу: не то, что послѣднія деньжонки забралъ у келаря Абрама, а и сосу­ды золотые, и оклады съ иконъ Божіихъ, сло­вомъ, что на глаза ни попалось, и въ храмахъ, и въ кельяхъ, у старцевъ, и у мірянъ — все сло­жилъ въ возы, да подводъ десять, а статься мо­жетъ и побольше, отослалъ въ Москву, опричь того, что себѣ награбилъ… — Теперь Шуйскій въ нашихъ рукахъ! съ вос­торгомъ перервалъ Ляпуновъ. Спасибо за вѣсточку, князь Василій Самсоновичъ; подлинно важная, зо­лотая вѣсточка; и вставъ низко поклонился. — Дай тебѣ Богъ много лѣтъ здравствовать, князь Василій Самсоновичъ, и съ твоею княгинею, и съ вашими княжатами, сказалъ князь Засѣкииъ, поклонившись еще ниже Ляпунова; словно тяже­лую гору снялъ ты съ меня! Авось, недосужно будетъ теперь Шуйскому придираться къ такимъ людямъ каковъ князь Василій Васильевичъ! Авось, и на нашей улицѣ скоро будетъ праздникъ; переста­немъ бояться дождеваго пузыря этого Семенку Самсонова! Нѣчего грѣха таить, ажно духъ за­хватитъ, какъ вздумаешь, что этакой злодѣй по­зоветъ тебя къ допросу! ====page 169==== — То-то, сказалъ князь Туренинъ охорашиваясь: не напрасно я похвасталъ, что вамъ теперь не дождаться гостя лучше меня. Ей, ей, такого прія­теля не скоро сыщете; ни чѣмъ не подорожилъ, ни любимымъ конемъ, ни своимъ покоемъ, что­бы скорѣе извѣстить васъ до какихъ временъ мы дожили. На что это похоже? Василья Шуйскаго въ церквахъ величаютъ, благочестивѣйшимъ и ти­шайшимъ, а онъ, прости Господи, словно нече­стивый Ордынецъ ругается святыней! Притворное негодованіе князя Туренина, кото­рый въ подобномъ случаѣ самъ поступилъ бы не лучше Самсонова, показалось смѣшно Ляпунову, считавшему совершенно лишнимъ лицемѣрить пе­редъ сообщниками. Но онъ скрылъ это, будучи очень благодаренъ Туренину, за то, что онъ по­старался быть свидѣтелемъ расхищенія Лавры, увѣдомленный братомъ своимъ бояриномъ, что Государь туда отправилъ дьяка Самсонова. Знавъ сего послѣдняго, легко можно было угадать, какъ онъ исполнитъ сдѣланное ему порученіе, и любо­пытно было видѣть это на дѣлѣ, въ надеждѣ, какъ говорится, подлить масла на горячія уголья. Троицкая Лавра доказала свою преданность пре­столу и отечеству всякаго рода жертвами. Огра­бленная разстригою, она и послѣ того неоднаж­ды помогала хлѣбомъ и деньгами Царю Василію ====page 170==== Іоанновичу; но долговременная, кровопролитная осада истощила казну и житницы обители; зда­нія ея отчасти были разрушены, а принадлежав­шія ей окрестныя мельницы и села совершенно были опустошены. Тронутый донесеніемъ Троиц­каго архимандрита Іосафа и келаря Аврамія, о всемъ что потерпѣла Лавра, Государь скорбѣлъ о невозможности вознаградить ея потери, но его окружающіе, старались увѣрить его, что Лавра еще очень богата, и когда по кончинѣ князя Ско­пина, иностранное войско грозило удалиться если не получитъ впередъ жалованья, одни по малой прозорливости, другіе съ обдуманнымъ вѣролом­ствомъ, убѣждали Царя потребовать денегъ изъ Лавры. Только, князь Михайло Волконскій, (спу­стя два мѣсяца, славною смертью запечатлѣвшій вѣрность свою Царю, * при взятіи Поляками Бо­ровскаго Пафнутьева монастыря), сказалъ, что ис­полненіе такого совѣта будетъ имѣть бѣдственныя слѣдствія, что хотя бы иноки дѣйствительно на­прасно жаловались на свое разоренье, въ такія плачевныя времена, ничто не можетъ оправдать ос­корбленія людей, оказавшихъ безсмертныя услу­ги; что это во всѣхъ сердцахъ потушитъ предан­ность къ Царю; всѣ сочтутъ себя въ правѣ уко *) Лѣтопись Никона. О взятіи Пахнутьева монастыря, и о приходѣ вора на Угрѣшу к Николе. ====page 171==== рять его въ неправосудіи и даже можетъ быть въ святотатствѣ. Это заставило царскихъ любимцевъ постараться внушить Василію Іоанновичу, что князь Волкон­скій, съ малолѣтства раболѣпствуя монахамъ, усердствуетъ имъ болѣе, нежели Государю и оте­честву. Удрученный печалью и нуждою, держав­ный старецъ не размыслилъ хорошенько о всемъ сказанномъ княземъ, и всего болѣе заботясь объ удовлетвореніи наемниковъ, поспѣшно отправилъ въ Лавру дьяка Самсонова, стремившагося угож­дать ему безпрекословнымъ и скорымъ исполне­ніемъ всѣхъ его приказаній. Василій Іоанновичъ былъ увѣренъ въ его преданности. Дѣйствитель­но, осыпанный его милостями, Самсоновъ не по­мышлялъ передаться самозванцу; произнося имя Государя всегда вставалъ, и когда его поминали въ церкви на эктеніяхъ, клалъ земные поклоны. Этимъ ограничивалось его усердіе; онъ совершен­но неспособенъ былъ распространить его на важ­нѣйшіе предметы. Не понимая, что люди облечен­ные довѣренностью Царя должны стараться вну­шать къ нему почтеніе и любовь, убѣждая въ его справедливости и попеченіи о благѣ общемъ, Сам­соновъ, крутымъ правомъ своимъ и жадностью къ прибытку, вредилъ Царю едва ли не болѣе са­мыхъ ожесточенныхъ враговъ его. Поступки его въ ====page 172==== Лаврѣ показались бы невѣроятными, если бы мы узнали о нихъ отъ какого-нибудь неизвѣстнаго лѣтописца, но о нихъ съ краснорѣчивою горестью разсказываетъ самъ знаменитый келарь Троицкій Аврамій Палицынъ, стараясь оправдать Государя, и скорбя душею, что онъ вѣрилъ людямъ, небоя­щимся Бога. Самсоновъ прибылъ въ Лавру, какъ будто въ завоеванный городъ, и съ досадою вы­слушавъ увѣренія архимандрита, что въ обители вовсе не осталось денегъ, и только пять четвер­тей ржи, совершенно опустошилъ ризницу, и не довольствуясь этимъ обобралъ еще у находивших­ся въ то время въ обители людей разнаго званія ихъ имущество. Исполненный великодушія и тре­пеща за отечество, архимандритъ скрылъ свое огор­ченіе. По его примѣру и иноки никому не жало­вались, но помогавшіе имъ отразить враговъ вои­ны и случившіеся богомольцы поспѣшили въ Мо­скву, и разгласивъ тамъ, что по повелѣнію Царя обитель Преподобнаго Сергія, и сами они, нагло ограблены, довершили раздраженіе умовъ, жесто­ко взволнованныхъ внезапною кончиною князя Скопина-Шуйскаго. ====page 173==== ГЛАВА VIII. О гори, лампада, Ярче предъ Распятьемъ! Тяжелы мнѣ думы, Сладостна молитва. Кольцовъ. И не боуди ино на серци, а ино въ устѣхъ; но подъ братомъ амы не рои, да тебѣ Богъ въ горшая той не вринетъ. Архіепископъ Новгородскій Лука. Какъ ни старался, князь Дмитрій Шуйскій, взявшій на себя увѣдомить Царя о бунтѣ Рязан­скаго воеводы, увѣрить его, что это ничто иное, какъ безумная вспышка наглаго властолюбія, отъ которой самъ Прокопій Ляпуновъ, и онъ одинъ вскорѣ погибнетъ, извѣстіе это сильно огорчило и встревожило Василія Іоанновича. Онъ слишкомъ поздно почувствовалъ, что патріархъ и окольничій ====page 174==== Головинъ, не безъ основанія убѣждали его при­казать изслѣдовать, что было причиною внезап­ной кончины князя Михаила, занемогшаго въ до­мѣ князя Дмитрія Шуйскаго, и что это бы его избавило отъ ужаснаго подозрѣнія, что онъ былъ участникомъ смерти всѣми оплакиваемаго героя. Долго размышлялъ онъ обо всемъ случившемся; но чѣмъ болѣе думалъ объ этомъ, чѣмъ болѣе вспо­миналъ, какъ за нѣсколько дней былъ онъ спо­коенъ и веселъ, какъ все тогда обѣщало ему счаст­ливое окончаніе войны и междоусобій, — тѣмъ страшнѣе и неимовѣрнѣе казалось ему все послѣдо­вавшее. Мысли его путались. Онъ готовъ былъ почесть мечтою, и внезапное уничтоженіе всѣхъ намѣреній и надеждъ Царя Бориса Ѳеодоровича, сильнаго умомъ и духомъ, и владычество и казнь Отрепьева, и собственное бурное царствованіе, и подвиги своего племянника, подобные свѣтлому метеору, который изумивъ и обрадовавъ міръ вели­колѣпнымъ явленіемъ, быстро исчезая все погру­жаетъ въ глубокую темноту. Ему казалось, что онъ былъ бы совершенно доволенъ, если бы все это было только продолжительнымъ сновидѣніемъ, что онъ бы помолодѣлъ и сталъ бы дышать свободнѣе, если бы вдругъ увидѣлъ себя въ прежнемъ жилищѣ, доставшемся ему отъ отца, среди прежнихъ, ис­креннихъ друзей. Но смутные взоры его, блуж­ ====page 175==== дая по комнатѣ, всюду видѣли величіе и пыш­ность Царскую, все кругомъ его напоминало, что онъ самъ стремился обладать престоломъ, самъ возложилъ на себя тяжкую отвѣтственность. Без­полезно было мечтать о невозвратномъ, безраз­судно было тратить на это безцѣнное время. Ка­ждый день раждалъ новыя опасности, каждая ми­нута уменьшала средства къ избавленію; только непоколебимая твердость могла избавить остатокъ жизни отъ стыда и горести. Царское имя отъ нареканія. Живо это чувствуя, Василій не въ си­лахъ былъ однако пожалѣть, что поберегъ род­наго брата, но рѣшился не раздражать болѣе умовъ безпредѣльнымъ къ нему довѣріемъ, и не пору­чать ему войска, бывшаго подъ начальствомъ кня­зя Скопина-Шуйскаго. Это было внушеніе Божіе: исполнивъ его, Царь могъ еще спасти и себя и отечество. Къ несчастію, забывая какъ было ему пагубно, что онъ не поспѣшилъ всенародно объ­явить своимъ наслѣдникомъ князя Михаила, онъ долго колебался и въ выборѣ главнаго воеводы. Между тѣмъ, въ самомъ Кремлѣ, во внутреннихъ своихъ покояхъ, былъ онъ окруженъ измѣною; почти всѣ его приближенные, преданные или про­данные Ляпуновымъ, подслушивали его рѣчи, подстерегали его желанія, продолжая притомъ ложнымъ усердіемъ выманивать у него новыя ми­ ====page 176==== лости, не стыдясь этого, вовсе не размышляя, что правосудіе Божіе можетъ имъ самимъ обратить въ пагубу успѣхъ ихъ вѣроломства. По недостатку ли людей достойныхъ, или, какъ укоряетъ его исторія, по склонности къ льстецамъ и наушникамъ, Василій былъ очень не­счастливъ въ выборѣ своихъ любимцевъ. Въ на­чалѣ своего царствованія онъ взялъ въ постельничьи, стариннаго своего пріятеля, Кузьму Ѳедоро­вича Безобразова, человѣка строгой честности, но слишкомъ непроворнаго и недогадливаго. Самое его усердіе часто надоѣдало, и онъ въ продолже­ніе двухъ лѣтъ никакъ не могъ приноровиться къ придворнымъ обычаямъ. Наконецъ ему захотѣ­лось быть воеводою, и Государь охотно испол­нивъ его желаніе, опредѣлилъ на его мѣсто моло­даго, бойкаго спальника, Ивана Ѳедоровича Ододурова. Почти безотлучно находясь при Царѣ, особенно же въ такіе часы, когда люди вообще наиболѣе расположены къ откровенности, новый постельничій скоро такъ вкрался въ душу его, что не только самъ онъ ничего отъ него не скры­валъ, но и старѣйшіе вельможи, даже братья Цар­скіе, считали полезнымъ ничего не предпринимать безъ совѣта Ододурова. Это льстило его природ­ной надменности, но вовсе не трогало его сердца, ====page 177==== и онъ обвороживъ Государя лицемѣрною пре­данностію, за вседневныя милости его, переда­валъ его врагамъ, его мысли, чувства и намѣре­нія. Онъ не посовѣстился притомъ увѣрить его, что Захарій Ляпуновъ уѣхалъ въ Рязань вмѣстѣ съ сыномъ, и что теперь братъ его Прокопій ли­шился возможности знать все происходящее въ столицѣ и умножать въ ней число своихъ едино­мышленниковъ. Обманъ этотъ обезпечилъ пребы­ваніе Захарія въ Москвѣ, что было чрезвычайно вредно Царю, но никто не хотѣлъ ему объ этомъ сказать; одни съ намѣреніемъ скрывали отъ него истину, другіе остерегались поссориться съ по­стельничимъ. Почти общее развращеніе умовъ и чувствъ не всюду однако распространилось: еще были въ Рос­сіи люди добросовѣстные, дорожившіе благомъ об­щимъ, и можетъ быть способные спасти отечест­во, если бы имъ было поручено его спасеніе. Но безсмертный князь Дмитрій Михайловичъ По­жарскій, непоколебимый въ вѣрности Василію Іо­анновичу, былъ только Зарайскимъ воеводою, а Кузьма Миничъ Сухоруковъ торговалъ мясомъ въ Нижнемъ Новгородѣ, и никто не воображалъ, что эти два человѣка одарены всѣми доблестями, отъ которыхъ зависитъ судьба царей и царствъ. Мно­гіе другіе не прославили подобно имъ своего име Часть I. 12 ====page 178==== ни, но и не запятнали его измѣною, и по возмож­ности, сколько позволяли имъ обстоятельства, ста­рались предупреждать новыя бѣдствія. Кто-то не­извѣстный, считая преступленіемъ, для какого-ни­будь сильнаго человѣка, для какихъ-нибудь соб­ственныхъ видовъ, утаить правду, и прикрыть ви­новатаго, узнавъ достовѣрно, что шуринъ Царскій, кравчій, князь Иванъ Петровичъ Буйносовъ-Рос­товскій и постельничій Ододуровъ, за малѣйшую услугу, даже за пустое обѣщаніе берутъ взятки, разорительныя и для людей достаточныхъ, почелъ священнымъ долгомъ увѣдомить объ этомъ Госу­даря. Невозможно было усомниться въ справедли­вости донесенія. Къ несчастію, оно пришло слиш­комъ поздно. Усугубивъ глубокую печаль Монар­ха, оно не могло предупредить пагубныхъ слѣд­ствій предательства постельничаго, успѣвшаго, какъ сказано было выше, увѣдомить Захарія Ля­пунова о намѣреніяхъ Царя въ разсужденіи брата его князя Дмитрія. Не подозрѣвая до какой степени Ододуровъ про­стеръ вѣроломство и неблагодарность, Государь, привыкнувъ къ его угожденіямъ, съ сожалѣніемъ съ нимъ разстался, и тронутый сильнымъ о немъ пред­стательствомъ, щедро одарилъ его, повѣривъ, что отцомъ нажитые долги и крайняя нужда довели его ====page 179==== до лихоимства. Онъ не оказалъ равнаго снисхожде­нія кравчему; ничто не могло извинить въ глазахъ его безчестное поведеніе его шурина. Но вообра­зивъ, какъ будетъ огорчена его супруга, узнавъ о подлости нѣжно любимаго брата, Василій отъ нее скрылъ причину его удаленія, сказавъ ей, что раз­стройство здоровья молодаго князя принудило его переселиться въ деревню, куда онъ былъ сосланъ, а имя его было вымарано изъ придворныхъ спи­сковъ. * Справедливая строгость эта могла всѣмъ доказать, какъ безпристрастенъ судъ Государя, какъ онъ стремится оберегать своихъ подданныхъ, но одни собственныя его старанія недостаточны были для успокоенія взволнованныхъ умовъ. На­чальникъ корабля, застигнутаго бурею среди оке­ана, не можетъ его спасти безъ помощи подчи­ненныхъ: самое его невѣжество едва ли не менѣе гибельно, какъ ихъ непокорность и буйство. Видя, что ближайшіе родственники его, вмѣ­сто того, чтобы въ такія бѣдственныя времена, стараться быть его опорою, поступками своими жестоко раздражаютъ народъ, Василій Іоанновичъ вознамѣрился тѣсно соединить участь свою съ участью человѣка пользующагося общею довѣрен­ностью, и какъ будто самъ опасаясь новаго раз­думья, тотчасъ послалъ за княземъ Василіемъ Ва *) Древняя Россійская Вивліоѳика, Часть XX. ====page 180==== сильевичемъ Голицынымъ. По смерти Отрепье­ва, многочисленные и сильные родственники кня­зя Василья льстились, что онъ будетъ избранъ Царемъ, и потомъ долго роптали на поспѣшность, съ которою былъ тогда возведенъ на престолъ князь Шуйскій. Недруги ихъ даже утверждали, что вдова князя Василія Юрьевича, вовсе не имѣвъ склонности къ монашеской жизни, пошла въ мо­настырь и скоро постриглась, бывъ слишкомъ по­ражена разрушеніемъ надеждъ своихъ, что ея стар­шій сынъ будетъ царствовать. Объ этомъ тогда много говорили, потомъ замолчали, но Василій Іоанновичъ не забылъ этихъ слуховъ, и вовсе не подозрѣвая, чтобы князь Голицынъ былъ главою крамольниковъ, участникомъ мятежныхъ замы­словъ Рязанскаго воеводы, рѣшился, благодѣянія­ми истребивъ въ немъ сожалѣніе, что былъ нѣ­когда ему предпочтенъ, поселить въ немъ надеж­ду быть его преемникомъ. Ожидая князя Голицына, Государь съ грустнымъ вниманіемъ разсматривалъ чертежъ Смоленска, и снова прочелъ письмо воеводы Шеина, увѣдом­лявшаго князя Михаила о положеніи города и крѣпости, о томъ, что онъ сдѣлалъ для ихъ за­щиты, и что намѣренъ предпринять въ ожиданіи прибытія князя съ войскомъ. Изъ глазъ держав­наго старца полились слезы; онѣ омочили пись­ ====page 181==== мо, врученное ему знаменитымъ его племянни­комъ за нѣсколько часовъ до его кончины. — —Михайло, сказалъ онъ съ глубокою пе­чалью, поднявъ глаза къ небу, милый, безцѣн­ный Михайло, гдѣ ты теперь? Видишь ли ты, знаешь ли, какъ я безъ тебя осиротѣлъ? Радъ бы я помѣняться съ тобою долею, но видно ты Го­споду Богу больше угодилъ въ юныхъ лѣтахъ, чѣмъ я доживъ до старости… Легкій ударъ въ двери перервалъ жалобы не­счастнаго Государя. Онъ поспѣшно утеръ слезы и сказалъ, что можно войти. Помолившись передъ иконами, князь Голицынъ, за которымъ спальникъ тотчасъ затворилъ дверь, до земли поклонился Ца­рю, и съ видомъ глубочайшей преданности поцѣ­ловалъ у него руку. — Здорово, князь Василій Васильевичъ, ска­залъ Царь: какъ поживаешь? — Бреду по-маленьку, великій Государь: что называется не живу и не умираю. — Что такъ? Ты много меня моложе, рано тебѣ жаловаться на дряхлость. — Воля твоя, Василій Ивановичъ, глядя на те­бя лучшій молодецъ одряхлѣетъ; неужели ты из­волишь думать, легко намъ видѣть скорбь твою! Помилуй, Государь, не круши вѣрныхъ рабовъ ====page 182==== твоихъ, береги свое здоровье, сказалъ Голицынъ снова низко поклонясь. — Я стараюсь всѣхъ беречь, да меня не бере­гутъ. Изъ Рязани плохія вѣсти, сказалъ Царь, пристально смотря на Голицына. Смѣло выдержавъ испытующій взглядъ Ца­ря, Голицынъ утверждалъ, что бунтъ Ляпунова не можетъ имѣть важныхъ слѣдствій. — Я самъ этого надѣюсь съ помощію Божіей, сказалъ Василій; но чтобы скорѣе усмирить мя­тежниковъ, надо освободить Смоленскъ и выгнать Ляховъ изъ нашихъ предѣловъ. У меня, ты зна­ешь, теперь сильная рать; кажись, можно поло­житься и на усердіе и на храбрость; надо только избрать искуснаго вождя. Послѣ кончины друга моего, Михаила Васильевича, я по немощи душев­ной и тѣлесной не могъ тотчасъ рѣшить, кого поставить на его мѣсто… — Дозволь сказать, великій Государь, вскри­чалъ Голицынъ, не изъ чего тебѣ было долго се­бя утруждать этимъ. У тебя есть вождь надеж­ный, и тебѣ преданный, и намъ любезный. — А, кто такой? холодно спросилъ Царь, недо­вольный, что Голицынъ перервалъ его. — Братецъ твой, князь Дмитрій Ивановичъ. — Братъ мой не бывалъ счастливъ на ратномъ полѣ. Ему и ни въ чемъ нѣтъ счастья, съ тя­ ====page 183==== желымъ вздохомъ отвѣчалъ Государь, не сомнѣ­ваясь, что князь хочетъ только испытать тайныя его чувства. Нѣтъ, бояринъ Василій Васильевичъ, брату надо пожить въ Москвѣ; поѣзжай ты подъ Смоленскъ. — Я, Государь, вскричалъ князь Голицынъ! И готовый упасть на колѣна, чтобы выразить бла­годарность свою за неожиданное предпочтеніе, вдругъ вспомнилъ коварныя внушенія Захарья Ля­пунова, что отдаливъ брата своего отъ высшихъ должностей, Василій Іоанновичъ возвратитъ себѣ утраченныя имъ довѣріе и любовь народа. — Государь, сказалъ онъ съ лицемѣрнымъ сми­реніемъ, я бы недостоинъ былъ твоихъ великихъ милостей, взявъ на себя то, чего не надѣюсь ис­полнить ко славѣ твоего имени и къ общему бла­гу. Я былъ бы бездѣльникъ, продолжалъ онъ съ жаромъ, умолчавъ передъ тобою, что будетъ много толковъ, если ты безъ всякой причины ввѣ­ришь рать кому иному, а не князю Дмитрію Ива­новичу… — Голицынъ, перервалъ Царь, ты говоришь не то, что мыслишь! — Убей меня Богъ, вскричалъ князь, если я солгалъ тебѣ, великій Государь! Кабы я тебѣ не усердствовалъ, кто бы велѣлъ мнѣ отказываться отъ начальства надъ ратью! Повѣрь мнѣ, Государь ====page 184==== Василій Ивановичъ, ты не наживешь добра, на­прасно обидѣвъ роднаго брата. За что ты на не­го прогнѣвался? — Я не сержусь на него, и не за что на него сердиться, отвѣчалъ Царь. Дмитрій добрый чело­вѣкъ; но какъ уже сказалъ я, онъ несчастливъ, слишкомъ несчастливъ; о немъ пронеслась худая молва. Не перерывай меня, продолжалъ Василій, величаво взглянувъ на Голицына, я угадываю, что ты хочешь сказать; я самъ знаю, что рѣдко кто изъ людей сильныхъ или богатыхъ можетъ уйти отъ злорѣчія, но въ послѣдніе годы намъ всѣмъ было ясно доказано, какъ можетъ быть опасенъ самый нелѣпый вымыселъ. Тушинскій воръ чуть не овладѣлъ всею Русью: диво ли, что у Прокофья Ляпунова нашлись сообщники. Я никогда не соглашусь безвинно опозорить и послѣд­няго раба, но я хочу убѣдить народъ мой, что не считая приличнымъ слѣпо угождать ему, я доро­жу его покоемъ болѣе нежели выгодами моихъ братьевъ и собственнымъ удовольствіемъ. Пусть отселѣ Дмитрій живетъ при мнѣ, дѣля со мною время, но не мѣшаясь въ дѣла государственныя. У князя Голицына захватило духъ. Онъ не былъ тронутъ, ни искреннимъ желаніемъ Монарха увра­чевать язвы отечества, ни болѣзненнымъ видомъ старца, обремененнаго заботами и печалью. Слова ====page 185==== Государя, достойныя глубочайшей признательно­сти вѣрныхъ гражданъ, исполнили отчаяньемъ и злобою буйнаго честолюбца. Онъ окинулъ мрач­нымъ взоромъ комнату, въ которую за нѣсколько минутъ вошелъ съ надеждою, вскорѣ располагать въ ней судьбами Россіи, и какъ будто не владѣя своими чувствами бросился въ ноги Царю. — Что ты, что ты, князь Василій, о чемъ такъ печалишься, спросилъ Государь? — О томъ, что тебя окружаютъ недобрые лю­ди, о томъ, что изволишь вѣрить злымъ навѣтамъ, отвѣчалъ глухимъ голосомъ князь Голицынъ, самъ невольно страшась словъ своихъ. Едва ли бы до­стало у него духу скрыть отъ Царя свои тайныя чувства, если бы не видѣлся онъ передъ тѣмъ съ Захарьемъ Ляпуновымъ, но онъ только что вы­шелъ изъ рукъ его, у него звенѣли еще въ ушахъ слова хитраго предателя. Онъ мысленно твердилъ, что не иначе можетъ самъ достигнуть престола, какъ склонивъ Царя на поступокъ ненавистный народу. Его убѣдилъ въ этомъ Захарій, а въ даль­новидности Захарія, онъ гораздо болѣе былъ увѣ­ренъ, чѣмъ въ собственной своей. Зная притомъ, какъ Захарій способенъ волновать умы, какъ си­ленъ братъ его Прокопій, онъ считалъ необходи­мымъ слѣдовать его совѣтамъ; не сомнѣваясь, что поступивъ вопреки ему, наживетъ опаснаго, непри­ ====page 186==== миримаго врага. Въ этомъ онъ не ошибался, но онъ напрасно надѣялся на ревностное содѣйствіе Ляпунова, онъ былъ только его орудіемъ, кото­рое онъ располагался тотчасъ уничтожить, какъ скоро достигнетъ чрезъ него своей цѣли. Голи­цынъ однако былъ невольно тронутъ благосклон­ностью Василія Іоанновича, хотя не могъ вообра­зить, что отказываясь отъ его предложенія, онъ самъ отвергалъ лучшее средство пріобрѣсти Цар­скій вѣнецъ. Онъ не могъ сносить взоровъ Госу­даря, и мысленно призывалъ въ помошь всѣхъ Святыхъ, чтобы скорѣе окончилась тяжелая для него бесѣда. Ему въ голову не приходило, какъ впрочемъ, и ни одинъ изъ мятежниковъ тай­ныхъ и явныхъ не разсуждалъ, что нарушая при­сягу, и въ то же время усердно молясь, они вдвое согрѣшали, какъ будто нагло оскорбляя Про­видѣніе, они не теряли права на его защиту и не имѣли причины страшиться гнѣва его. Приказавъ Голицыну сѣсть на прежнее мѣсто, Царь съ задумчивостью спросилъ у него, почему ему кажется, что онъ обманутъ лукавыми совѣт­никами. — Потому, отвѣчала князь, что ты хочешь, ве­ликій Государь, въ угоду бунтовщиковъ поступить неправосудно съ роднымъ братомъ. Ты заставишь этимъ, вѣрнѣйшихъ рабовъ твоихъ почитать твои ====page 187==== милости ненадежными, и вѣчно бояться, что ты по первому слову, какого-нибудь безчестнаго вра­ля, не захочешь ихъ держать при себѣ. Въ прежнее время, необычайная ревность кня­зя Голицына показалась бы подозрительною Ца­рю, но внезапная кончина князя Михаила, и по­слѣдовавшій за нею бунтъ Рязанскаго воеводы, провозглашавшаго себя мстителемъ за убійство за­щитника отечества, жестоко поразивъ Василія, притупили тѣлесныя и душевныя его силы. Онъ подумалъ, что тяжкія его печали разжалобили че­столюбиваго боярина, и онъ страшась, чтобы нѣ­когда и ему Богъ не послалъ столь же горест­ныхъ испытаній, рѣшился предпочесть удоволь­ствіе совѣсти громкимъ отличіямъ. Но живо тро­нутый мнимымъ усердіемъ князя, Василій рѣшил­ся посовѣтоваться и съ прочими боярами. Не имѣя цѣли и намѣреній, которыя имѣлъ Голицынъ, бояре однако единогласно подтвердили слова его, опасаясь поступивъ иначе, навлечь на себя неудо­вольствіе Государя, которому стремились они уго­ждать единственно для личныхъ выгодъ, не забо­тясь, ни о собственномъ его благоденствіи, ни о спокойствіи и славѣ отечества. Только патріархъ и Царица не польстили склонности Василія вѣрить, что брата его вообще почитаютъ достойнымъ за­ступить мѣсто князя Михаила. Одному долголѣт­ ====page 188==== няя опытность внушала справедливыя опасенія, у другой невольно замирало сердце отъ плачевныхъ предчувствій. Робкія замѣчанія юной супруги, и сильные доводы святителя не оскорбили Царя, но и не сдѣлали на него впечатлѣнія. Неизбѣж­ная судьба влекла его въ пропасть, неоднажды грозившую поглотить его, съ тѣхъ поръ, какъ онъ скрывъ истиннаго виновника убійства Царевича Димитрія, по словамъ избраннаго имъ въ то вре­мя духовника, Троицкаго іеромонаха Гурія, сталъ участникомъ преступленія и всѣхъ бѣдствій отъ него проистекшихъ. Между тѣмъ, какъ въ присутствіи Царя пре­возносили достоинства брата его, мрачныя пред­вѣщанія Захарія Ляпунова въ точности сбывались. Назначеніе князя Дмитрія Шуйскаго, главнымъ воеводою, всюду распространило молву, что Царь былъ участникомъ смерти князя Михаила, и ги­бельное подозрѣніе это укореняясь въ сердцахъ, не только истребляло почтеніе и преданность къ Василію Іоанновичу, но совершенно затмило по­нятіе о чести народной и о собственной безопа­сности. Когда отправлявшіеся подъ Смоленскъ воины собрались для молебствія и освященія пол­ковыхъ знаменъ, на всѣхъ почти лицахъ, вмѣсто трогательнаго умиленія, съ которымъ молятся о побѣдѣ надъ врагами отечества, изображались зло­ ====page 189==== ба и мстительность, грозящія разрушить всѣ древ­нія основанія порядка и тишины, какъ бурная рѣка, вылившись изъ береговъ разрушаетъ сады и зданія, красотою которыхъ она долго слави­лась. Тщетно старавшись побѣдить роковое ослѣпле­ніе Царя, святѣйшій Ермогенъ отъ всѣхъ таилъ глубокую печаль свою, которая бы еще болѣе встревожила и раздражила умы. Прибывъ въ Успен­скій соборъ, гдѣ благовѣстили въ воскресный ко­локолъ, онъ вошелъ въ западныя двери, и ставъ на орлецѣ у амвона, три раза поклонился и осѣ­нилъ воиновъ, при пѣніи пѣвчими: исполлати де­спота. Облачившись послѣ сего въ алтарѣ, па­тріархъ вышелъ изъ церкви встрѣтить Государя, передъ которымъ придворные священники и два городскіе протоіерея несли Крестъ Царя Констан­тина, и Иконы назначенныя для отправленія съ войскомъ. Онъ кадилъ Иконамъ и Царю, благо­словивъ послѣдняго крестомъ, а потомъ рукою. Принесенныя Иконы были положены противъ па­тріаршаго мѣста, на двухъ широкихъ налояхъ, покрытыхъ пеленами, а третій, поставленъ былъ на амвонѣ безъ пелены. Опершись на этотъ налой, святитель Ермогенъ нѣсколько минутъ не могъ про­изнести ни одного слова. «Воздадите Божіе Бо ====page 190==== гови, а Кесарю Кесарево» сказалъ онъ наконецъ, поднявъ глаза къ небу, откуда нисходилъ на зе­млю Божественный Искупитель, изрекшій корот­кія слова сіи, навсегда завѣщавшія міру, что про­тивясь властямъ постановленнымъ Творцемъ все­ленныя, нельзя спасти душу свою. Убѣждая слу­шателей ревностно исполнять законъ Господень, патріархъ напоминалъ имъ о вѣрныхъ и драго­цѣнныхъ наградахъ, назначенныхъ христіанамъ, умирающимъ за Вѣру, Царя и отечество, и силь­но изображая суеты краткой жизни сей, съ вос­торгомъ говорилъ о вѣчномъ блаженствѣ угото­ванномъ праведникамъ. Но живо чувствуя все имъ сказанное, величественный старецъ не смѣлъ ожидать, чтобы слова его отвратили грозящія бѣд­ствія, голосъ его трепеталъ, изъ очей струились слезы. Умиленіе его глубоко тронуло Царя; на­противъ того князь Дмитрій Шуйскій вообразилъ, что оно выражаетъ сомнѣніе въ его доблестяхъ, и суровый видъ его снова охладилъ пробуждав­ шееся усердіе къ державному его брату. Послѣ поученія, патріархъ ставъ на облачальное мѣсто, отслужилъ молебенъ, при концѣ кото­раго подавъ всѣмъ миръ, по отпустѣ осѣнилъ Крестомъ на всѣ четыре стороны, и благословивъ Царя и отправлявшихся въ походъ воеводъ, окро­пилъ всѣхъ присутствующихъ святою водою. Меж­ ====page 191==== ду тѣмъ ключари снявъ съ налоевъ Крестъ и Об­раза, отдали ихъ священникамъ, которые вышли изъ собора въ южныя двери. Вручивъ знамена воеводамъ, патріархъ остановился на рундукѣ; все прочее духовенство послѣдовало за Иконами; ихъ сопровождали пѣвчіе, придворные діаконы съ кадилами, и церковники съ зажженными свѣча­ми *). Позади всѣхъ шли архимандриты: Чудовскій Пафнутій и Старицкій Діонисій. Послѣд­ній, находившійся въ Москвѣ по дѣламъ своей обители, въ скоромъ времени былъ переведенъ въ Сергіеву Троицкую Лавру, на мѣсто знаменитаго Іосафа, скончавшагося послѣ кратковременной бо­лѣзни. Діонисій былъ еще молодъ, но въ бла­голѣпныхъ чертахъ его и выразительныхъ взорахъ, было нѣчто особенное, внушавшее глубокое къ нему почтеніе и совершенную довѣренность. Какъ извѣстно, онъ не замедлилъ явить себя святымъ и великимъ мужемъ, и если молитвы его не могли спасти Царя, угадавшаго его рѣдкія достоинства, безсмертныя услуги его церкви и отечеству, увѣ­рили современниковъ и потомство, что Василій Іоанновичъ усердно пекся о пользѣ общей, и что стеченіе гибельныхъ обстоятельствъ было глав­ною виною несчастій его царствованія. Когда вынесли Иконы за Спасскія ворота, Го *) Древняя Россійская Вивліоѳика. ====page 192==== сударь къ нимъ приложился, и окольничій, князь Данило Ивановичъ Мезецкій, поднесъ ему освя­щенныя знамена. Онъ самъ роздалъ ихъ, послѣ чего отправлявшіеся въ походъ воеводы и священ­ники цѣловали у него руку, и онъ ласково про­стившись съ ними, и съ воинами, сѣлъ на лошадь, и со своякомъ своимъ княземъ Воротынскимъ и съ княземъ Васильемъ Голицынымъ поѣхалъ об­ратно въ Успенскій соборъ, гдѣ патріархъ ожи­далъ возвращенія Святыхъ Иконъ, сопровождав­шихъ знамя, понесенное въ домъ князя Дмитрія Шуйскаго. Съ ними останавливались у находя­щихся на пути церквей, и клали ихъ тамъ на приготовленные налои, между тѣмъ какъ Чудовскій іеродіаконъ сказывалъ эктеньи. У князя Дмитрія Ивановича была готова заку­ска, и княгиня Екатерина Григорьевна вышла под­нести гостямъ по кубку мушкателю. Она была въ бѣлой парчевой ферязи, и всѣмъ говорила, что она надѣла богатѣйшую свою шапку, желая каждому изъ отправлявшихся вождей, побѣдить столько враговъ, сколько у нее на шапкѣ драго­цѣнныхъ камней. Усмѣшка не сходила съ ея губъ, но эта усмѣшка, затверженная передъ зеркаломъ, открывая черные зубы княгини, лишь умножала отвращеніе, производимое ея смутными, ужасны­ми взорами. Все напоминало ей, какъ за нѣсколь­ ====page 193==== ко дней, въ самой этой комнатѣ, подносила она князю Михаилу, не пившему вина, отравленный ею медъ, и ей стало казаться, что на полу, у средняго окна, гдѣ стоялъ въ то время князь, большое кровавое пятно. Она трепетала отъ зло­бы, что его не вытерли, остерегалась туда обо­рачиваться, изъ подлобья высматривала, не замѣ­тили ли эту кровь посѣтители, и что они объ этомъ думаютъ. Крови никто не видалъ: ее не было; но всѣ примѣчали, какъ виновная совѣсть терзала княгиню, и принимая отъ нee вино, цѣ­луясь потомъ съ нею, всѣ готовы были у нее спросить, не подмѣшала ли она опять въ заздрав­ный кубокъ убійственнаго яду, и не спрашива­ли только потому, что смерть ихъ была бы ей безполезна, что она уже достигла цѣли своихъ желаній. Когда удалилась княгиня, князь Дмитрій Шуй­скій, развалясь на лавкѣ, покрытой до полу спу­щеннымъ, дорогимъ Персидскимъ ковромъ, сталъ увѣрять воеводъ, что они и во время похода бу­дутъ имъ угощаемы также изобильно какъ въ Мо­сквѣ. Онъ дѣйствительно болѣе всего объ этомъ заботился, и тѣмъ охотнѣе, что надѣясь роскошью заслужить преданность товарищей и воиновъ, удо­влетворялъ собственныя, сластолюбивыя привыч­ки. Архимандритъ Діонисій всегда и всѣмъ говс Часть I. 13 ====page 194==== рившій истину, замѣтилъ, что слишкомъ огром­ный обозъ можетъ затруднить движенія войска и препятствовать его успѣхамъ. Князь Шуйскій по­челъ глупою дерзостью, что монахъ вздумалъ раз­суждать о дѣлахъ, вовсе до него не касающихся, и съ пренебреженіемъ отвѣчалъ, что настоятелю монастыря прилично и должно въ военное время заставлять поститься своихъ чернцовъ, но что вое­водамъ непростительно изнурять защитниковъ оте­чества. Короткія слова эти поразили Діонисія, онъ взглянулъ на небо съ тѣми же чувствами, съ ко­торыми молился святѣйшій Ермогенъ, и остерега­ясь обнаружить глубокую грусть свою, напомнилъ духовенству, что Государь и патріархъ ждутъ ихъ со Святыми Иконами на рундукѣ у собора. ====page 195==== ГЛАВА IX. Тамъ не литься слезамъ, Нѣтъ страданія тамъ; Не скорби жъ, мать моя, Что не станетъ меня; Я туда, гдѣ отецъ нашъ небесной! Авдотья Глинка. De ce palais un sort bien sombre A converti l’espoir en deuil… La joie en a fui comme une ombre El des pleurs en baignent le seuil… P. Chastan. Въ старости дарованная ему Богомъ, двухълѣтняя Царевна Анна Васильевна, была единст­веннымъ утѣшеніемъ, обремененнаго скорбями и заботами вѣнценоснаго своего родителя. Онъ лю­билъ ее также горячо, также нѣжно, какъ и юная мать ея; они оба ее почитали драгоцѣннымъ за­логомъ милости Божіей. И не одни они, жесто­чайшіе враги ихъ воображали, что пока жива Ан ====page 196==== на, они тщетно будутъ стараться низвергнуть съ престола Василія Іоанновича, и тѣмъ, слабый мла­денецъ, едва лепетавшій нѣсколько словъ, казал­ся сильною обороною Царскаго престола. Всѣ ви­дѣвшіе Царевну называли ее ангеломъ, и это на­званіе нельзя было почесть лестью, или просто ласковымъ словомъ; оно казалось собственнымъ именемъ дитяти, одареннаго небесною красотою, и въ которомъ проглядывалъ умъ и чувствитель­ность, неслыханные въ этомъ возрастѣ. Мѣсяца черезъ полтора послѣ похоронъ кня­зя Михаила, Царевна погулявъ съ княжнами Воротынскими, двоюродными ея сестрами, засну­ла на колѣнахъ у Царицы, и вдругъ, какъ буд­то чего испугавшись во снѣ, громко заплакала. Царица скоро успокоила ее, но невольно жестоко встревожилась, и по желанію Анны, посадивъ ее на свою кровать, гдѣ она стала разбирать вновь подаренныя ей игрушки, сама сѣла возлѣ нее. Царская спальня, не слишкомъ обширная, вели­колѣпно была убрана. Занавѣсы у кровати были парчевыя, подложенныя пестрою камкою, а одѣя­ло золотое глазетовое, опушенное соболемъ. Вы­сокіе стулья и кресла кругомъ обиты были крас­нымъ бархатомъ, такъ, что кромѣ рѣзныхъ но­жекъ вовсе не видно было дерева. Между двумя глубоко вдавшимися окнами, на деревянномъ сто ====page 197==== лѣ, расписанномъ яркими красками съ серебромъ и золотомъ, стояли, девятиугольное зеркальце, въ золотой чеканной оправѣ съ яхонтами и изум­рудами; кругомъ вызолоченные рукомойникъ и лохань съ выпуклыми по нимъ тюльпанами и маками; ларчикъ изъ восточнаго хрусталя, обло­женный по бокамъ золотомъ съ зеленою фи­нифтью, и другія дорогія вещи, которыми Васи­лій Іоанновичъ любилъ надѣлять юную свою супругу, хотя его вообще укоряли въ чрезвычай­ной бережливости. Это были остатки расхищен­ныхъ Лжедимитріемъ Царскихъ сокровищъ, къ которымъ, по стеченію бѣдственныхъ обстоя­тельствъ, самъ Василій не могъ ничего присово­купить. Отдернувъ у кровати занавѣсъ, Марія оперлась на подушки, наблюдая всѣ движенія своего мла­денца. Она была въ дымчатой бархатной ферязи, обшитой широкимъ серебрянымъ кружевомъ; длин­ная золотая цѣпь, изъ плоскихъ колецъ съ жем­чугомъ и финифтью, висѣла у нее на шеѣ. Видя, что Анна весело играетъ, она накинула на нее цѣпь свою, и стала ею переплетать свѣтлые, зо­лотистые волосы, пышными кудрями развѣвавшіеся около лица и по плечамъ младенца, какъ густыя облака тѣснятся около солнца, не пре­пятствуя ему живить и радовать землю. Темно­ ====page 198==== голубые глазки Царевны манили поцѣлуи, розо­выя ея щечки были подобны вновь распустивше­муся, душистому цвѣтку. Всѣ бывшіе въ комна­тѣ обступили кровать, всѣ любовались Царскою дочерью, всѣмъ казалось, что никогда еще не бывала она такъ прекрасна, такъ мила. — Ангелъ нашъ! Херувимъ небесный! тверди­ли съ восторгомъ боярыни и дѣти. Анна всѣмъ улыбалась, всѣхъ ласкала, но вдругъ ручки ея упали, личико помертвѣло. Ца­рица закричала. — Не пугайся, Государыня, сказала въ пол­голоса мамка Царевнина: это вѣрно съ глазу; Христа ради, будь покойна и побереги младенца, не шевели его, пока принесутъ угольковъ и воды. При первыхъ словахъ, двѣ боярыни вышли изъ комнаты за припасами, которые по общему мнѣ­нію всего вѣрнѣе могли сохранить здоровье Ца-Pевны. Это не нарушило глубокой тишины, и полъ и двери были обиты краснымъ сукномъ, и большія золоченыя скобы и петли отворялись не производя ни малѣйшаго стуку. Царица задушила свои рыданія, и полные слезъ глаза ея обрати­лись къ Иконамъ Небольшая спальня походила на часовню, на стѣнахъ по накладному золоту написаны были лики Святыхъ, а въ углахъ стоя­ли въ дорогихъ окладахъ Образа. На одномъ изъ ====page 199==== нихъ, всѣхъ богаче украшенномъ, изображены были вмѣстѣ, Василіи Великій, Марія Магдалина и Анна Пророчица, и передъ нимъ по обыкнове­нію горѣла лампада. Вдругъ огромная муха зага­сила ее, быстро надъ нею пролетѣвъ. Сердце Царицы оледенѣло, она едва могла указать паль­цемъ лампаду. Мамка наклонила голову, не умѣя иначе скрыть, что и ей, этотъ случай, впрочемъ довольно обыкновенный, показался плачевнымъ предвѣщаніемъ. Всѣ обомлѣли. Царевна Анна съ самаго ея рожденія всегда была весела и здорова. Пораженная ея внезап­ною болѣзнью, не зная чѣмъ, и какъ пособить ей, юная Царица слѣпо исполняла, все, что пред­лагали окружавшія ее боярыни, и сама поднесла дитя свое къ затворенной двери, когда изготовили, все, считавшееся нужнымъ, чтобы уничтожить мнимую порчу. Перекрестивъ стаканъ съ водою, мамка положила въ него четверговой соли и три угля, и когда вода отъ нихъ зашипѣла, она вли­ла нѣсколько капель въ полуотверстый ротикъ Царевны, и потомъ умыла ей личико, переливъ воду черезъ скобку на ладонь, а оставшееся въ стаканѣ выплеснула подъ порогъ. Она съ особен­ною торжественностью исполнила обрядъ этотъ, котораго благотворную силу никто не смѣлъ ос­поривать въ тѣ времена, и который еще и нынѣ ====page 200==== во многихъ мѣстахъ почитаютъ надежнымъ пре­дохраненіемъ отъ вредныхъ слѣдствій завистлива­го взгляда. По предложенію мамушки, трепещу­щая Царица положила дитя на постель, и по­крывъ его одѣяломъ сама припала къ подушкѣ. Долго вслушивалась она, какъ Анна дышетъ, и не слыша ея дыханія, съ смертельнымъ ужасомъ сдернула одѣяло. Анна не пошевелилась. Царица схватила ее на руки, и не внимая мамушкѣ и боярынямъ, начала громко ее кликать. Царевна встрепенулась, на побѣлѣвшихъ устахъ ея мельк­нула улыбка, нѣмѣющая ручка потянулась къ матери. — Мама… тятя! сказала она, какъ будто во снѣ, не открывая глазъ: дядя Миша, возьми меня на руки, прибавила она помолчавъ, и быстро взглянула, но въ ту же минуту опять крѣпко сомк­нула вѣки. Блѣдность Царицы ежеминутно умножалась, подъ глазами у нее синѣло, всѣ члены ея сильно дрожали; изступленная, полуживая, она прижи­мала къ своей груди дочь свою, призывая въ по­мощь всѣ силы небесныя. — Она озябла, вскричала Царица пронзитель­нымъ голосомъ, и раскрывъ ротъ младенца, стала сильно въ него дышать, надѣясь, что жаръ тер­зающій ея внутренность, легко возвратитъ Аннѣ ====page 201==== жизненную теплоту. Мамушка, обливаясь слезами, оттирала леденѣющія ручки Царевны, боярыни усердно помогали ей, маленькія княжны Воро­тынскія притаились въ углу. Сбросивъ земную свою оболочку, ангельская душа Анны вознеслась на небеса, а несчастная мать ея силилась услышать ея вздохъ, искала гдѣ бьется ея сердце, налагала на себя посты и мо­литвы, обѣщая раздать монастырямъ и пищимъ всѣ свои драгоцѣнности, если Господь сохранитъ ей обожаемую дочь. Увѣрившись наконецъ, что пожертвовавъ и цар­ствомъ и жизнію, она не возвратитъ Анны, Ца­рица съ судорожнымъ смѣхомъ упала на постель. Въ эту минуту вошелъ Государь, прямо изъ Ду­мы, гдѣ онъ имѣлъ съ боярами важное совѣща­ніе. Онъ вовсе не воображалъ, что безъ него случилось, и увидѣвъ супругу замертво лежащую, узнавъ, что нѣкому называть его отцомъ, нѣкому прижиматься къ многострадательному сердцу его, съ убѣжденіемъ, что онъ отъ этого будетъ здо­ровъ и веселъ, подошелъ къ окну, взглянулъ на небо, и пламенныя слезы полились ручьями по лицу его, высохшему отъ тяжкихъ потерь и му­чительныхъ ожиданій. Открывъ глаза, Марія съ пронзительнымъ воплемъ бросилась въ его объя­тія. Изумленный, что она жива, что онъ не ====page 202==== всего еще лишился, Василій не могъ промолвить ни одного слова. Марія вообразила, что онъ по­читаетъ ее виною дочерниной смерти, что можетъ быть дѣйствительно она уморила Анну своею без­печностью или неопытностью, и погубивъ всѣ свои радости, заслужила ненависть своего супру­га. Она умоляла его сжалиться надъ нею, не проклинать ее за то, что не доставила ему отра­ды, въ послѣдній разъ благословить дитя ихъ, что она сама не благословила его, не предвидя такой напасти. — Воля Господня, сказалъ Государь, прижимая къ своей груди трепещущую Марію. Намъ не дол­жно роптать на Создателя, что онъ взялъ у насъ Анну; намъ должно благодарить его, что онъ не судилъ ей дѣлить наши скорби! Озираясь по всѣмъ сторонамъ и не видя своего младенца, уже отнесеннаго въ дворцовую, нынѣ не существующую церковь, Положенія ризы Пре­святыя Богородицы, Царица не понимала, какъ она могла до того жить въ этой комнатѣ, за нѣ­сколько часовъ казавшейся ей покойною и пре­красною. Ей было въ ней душно и страшно, сердце ея сильно билось, но дыханіе останавли­валось, какъ будто бы толстые своды опустились и готовы на нее обрушиться. Пріѣхавъ отслужить панихиду, патріархъ преж­ ====page 203==== де навѣстилъ Царицу, и самъ пригласилъ ее въ церковь. Она довольно бодро пошла за нимъ, и увидя дочь свою, какъ будто сладко покоившую­ся на великолѣпномъ одрѣ, готова была закри­чать, что она жива, что все происходившее было только ужасное, адское искушеніе. Но поцѣловавъ Анну, Царица едва удержалась на ногахъ, голо­ва ея снова закружилась, она не слыхала, что чи­таютъ, не понимала, что около нее дѣлается. Глаза ея распухли отъ слезъ, и не смотря на мно­жество зазженныхъ лампадъ и свѣчъ, она не мо­гла различить людей близко стоявшихъ, ей даже стало казаться, что и тѣло Анны отъ нее отдѣ­лено плотнымъ бѣлымъ занавѣсомъ. Она сочла себя недостойною видѣть ангельскій ликъ младен­ца, и внѣ себя отъ этой мысли, сидѣла, какъ ис­туканъ, возлѣ святѣйшаго Ермогена, который по окончаніи панихиды, долго бесѣдовалъ съ Маріей о суетѣ земныхъ надеждъ. Онъ не укорялъ ее въ излишней горести, но кротко убѣждалъ поко­риться волѣ Божіей, не для своей только пользы, но и для пользы своего супруга, нераздѣльной съ благомъ отечества, о которомъ безпредѣльная скорбь ея, можетъ ему препятствовать неусыпно заботиться, какъ того требовали плачевныя обсто­ятельства. Слова эти трогали Марію, но она тот­часъ забывала ихъ; это былъ мимолетный звукъ, ====page 204==== знакомый сердцу ея, но котораго она не могла повторить, лишившись способности вспоминать, что-нибудь иное, кромѣ сразившей ее, невообра­жаемой потери. Василій Іоанновичъ уговаривалъ супругу свою удалиться на ночь въ ея комнаты и немножко по­кушать и отдохнуть. — Не мѣшай мнѣ, Государь, отвѣчала Марія, пока можно, смотрѣть на безцѣнное мое дѣтище; не долго мнѣ утѣшаться этимъ; скоро совсѣмъ разлучатъ насъ; скоро запрутъ въ тѣсный гробъ и закопаютъ въ землю ненаглядное мое сокрови­ще. Тогда я буду во всемъ послушна твоей мило­сти покамѣстъ, ради Христа Небеснаго, не неволь меня, Василій Ивановичъ; какъ святъ Богъ, не могу я, и не хочется мнѣ, ни пить, ни ѣсть, ни лежать на постелѣ! Родственники Царскіе и близкіе къ нимъ люди сочли себя обязанными, вмѣстѣ съ Царицею, про­вести ночь у тѣла; но Маріи казалось, что она одна въ пустынѣ, въ дремучемъ лѣсу; ее не тя­готило только присутствіе княгини Елены Петров­ны Скопиной-Шуйской, только въ ней была она увѣрена, что она дѣлитъ и понимаетъ печаль ея. Когда же онѣ обѣ молчали, до Царицы доходили толки нестерпимые въ ея положеніи, объ опасно­стяхъ грозящихъ со стороны Поляковъ и само­ ====page 205==== званца, о происшествіяхъ и сплетняхъ Москов­скихъ. Объ этомъ шептались очень тихо, но у Ма­ріи былъ необычайный слухъ, и она часто вздра­гивала, удостовѣряясь, что свидѣтели ея горести заботятся единственно о самихъ себѣ. Ближе всѣхъ сидѣли къ ней: невѣстка ея, княгиня Екатерина Григорьевна Шуйская и княгиня Скопина. На ли­цѣ первой поперемѣнно изображались чувства и страсти самыя противоположныя. Когда она встрѣ­чала взоръ княгини Елены Петровны, или только слышала ея голосъ, лице ея, не смотря на густой слой бѣлилъ, ужасно измѣнялось; у нее дергало щеки и губы; большіе, каріе глаза ея мрачно свѣ­тились, и она торопливо осматривала руки свои и платье, опасаясь не замараны ли онѣ кровью. Но алчное ея властолюбіе побѣждало мучительное волненіе, и Екатерина Григорьевна, смотря на тѣ­ло Царевны, примѣчая общее почти равнодушіе, мечтала о будущихъ побѣдахъ мужа своего, о по­честяхъ и могуществѣ, которыя должны онѣ ей доставить. Княгиня Елена Петровна, и сама трепетала, видя свою родственницу, которой невольное сму­щеніе обличало ея тайное злодѣяніе. Мертвая блѣд­ность, потухшіе взоры, и дрожащій голосъ кня­гини Скопиной, принуждали Царицу сознаться, что есть на свѣтѣ мать несчастнѣе ее. Это не об­ ====page 206==== легчало, а растравляло печаль ея; она съ ужасомъ думала, что послѣ знаменитаго юноши, внезапно скончавшагося среди благословеній и радостныхъ надеждъ, уже ничто совершенное не можетъ су­ществовать въ семъ мірѣ. Она притомъ вспомни­ла, что послѣднимъ словомъ Анны, было имя кня­зя Михаила, и отъ всей души благословила его, надѣясь, что онъ въ вѣчности будетъ беречь и лелеять ея младенца. Княгиня Елена Петровна увѣ­ряла, что Анна сама въ сонмѣ ангеловъ ликуетъ на небесахъ. Царица нѣсколько разъ заставила ее повторить это увѣреніе, и неоднажды у нee спра­шивала, какъ могла она пережить потерю несрав­неннаго сына. Болѣе не говорила она ни о чемъ, и ни о чемъ другомъ не хотѣла слышать; ее сму­щала даже нѣжность супруга, который и ночью, озабоченный дѣлами государственными, приходилъ о ней навѣдаться. Она давно воображала, что если бы не было у нее Анны, она бы не могла до­стойно наградить любовь Государя, не могла бы услаждать тяжкія его заботы. Она напрасно въ этомъ сомнѣвалась, не по красотѣ только и моло­дости, равно скоротечныхъ, была она достойна Царскаго званія, Василій умѣлъ разгадать ея вы­сокую душу, и среди строгихъ о немъ сужденій и нелѣпыхъ на него вымысловъ, его не порицали за выборъ юной супруги, и никто не поносилъ ====page 207==== Марію, кроткую и смиренную, но справедливую и чистосердечную, во всѣхъ случаяхъ, во всѣ вре­мена. Настало утро, и прелестное. Царица, говорив­шая ночью, что свѣтъ дневной и движеніе на ули­цѣ, могутъ облегчить тягость давившую грудь ея, съ неизъяснимою тоскою замѣчала, какъ мало-по­малу блѣднѣли горѣвшія свѣчи, и содрогалась, слыша сперва издалека, а потомъ и въ Кремлѣ, около стѣнъ дворцовыхъ, стукъ колесъ, говоръ людей и голоса животныхъ. Она думала прежде, что темнота и безмолвіе умножаютъ ея страданіе, но теперь ей казалось, что оно еще усилилось, когда яркое солнце оживотворило всю природу, кромѣ ея дражайшей Анны, которая прошлаго утра была совершенію здорова, весела, прелестна, которую теперь не могли пробудить, ни рыданія матери, ни звонъ колоколовъ, ни сладостное пѣніе. Патріархъ служилъ обѣдню. Онъ былъ очень нездоровъ, но великая душа его всегда преодолѣ­вала немощи тѣла, изнуреннаго не старостію лѣтъ, по бѣдствіями общественными. Онъ непремѣнно хотѣлъ самъ похоронить Царевну, чтобы доказать ея родителямъ, что преданность его и усердіе къ нимъ возрастаютъ по мѣрѣ скопляющихся надъ ними горестей. Онъ готовъ былъ пожертвовать ====page 208==== послѣдними силами, самою жизнію, чтобы имѣть право сказать облагодѣтельствовавшему его Царю, что истинный христіанинъ долженъ равно благо­словлять Бога, за все ему ниспосланное, за радо­сти, утѣшающія его временно, за печали очищаю­щія душу его отъ грѣховъ. Онъ притомъ ста­рался при всякомъ случаѣ доказать народу, что избранный Василіемъ Іоанновичемъ первосвятитель, не недостоинъ быть главою православной цер­кви, что онъ не бережетъ своего покоя, не о се­бѣ заботится. Всѣ благоговѣли къ нему, и по кончинѣ князя Михаила, только почтеніе къ свя­тѣйшему Ермогену еще обуздывало яростныя страсти. Патріархъ тяжело опирался на водившихъ его иподіаконовъ, голосъ его дрожалъ и въ глазахъ его блестѣли слезы, когда онъ смотрѣлъ на Ца­рицу, стоявшую на колѣнахъ возлѣ гроба. Она была безмолвна и недвижима, но все въ ней изо­бражало глубокую, мучительную скорбь. Голова ея повисла почти до полу, сложенные крестомъ пальцы казалось внезапно оцѣпенѣли; ее можно было почесть больною, дряхлою старухою. Кня­гиня Елена Петровна съ ужасомъ вообразила, что подобно несчастной ея невѣсткѣ, и Царица, мо­жетъ быть совершенно лишилась памяти и поня­тія. Она приподняла ей голову, и Василій Іоан­ ====page 209==== новичъ, не смѣвшій перервать ея задумчивость, затрепеталъ увидя лице ея. Ему пришла та же мысль что и княгинѣ, и онъ схвативъ Марію въ свои объятія, отнесъ ее къ открытому окну. — Жизнь моя! тихо сказалъ Государь, не по­кинь меня прежде времени; я безъ тебя совсѣмъ пропаду! За твою юность, за твои молитвы, за невинность твою’, Господь и меня помилуетъ, не въ здѣшнемъ мірѣ, прибавилъ онъ, окинувъ церковь мрачнымъ взоромъ, здѣсь все рѣшено, здѣсь я на все готовъ; но я не готовъ для вѣчности; побереги безцѣнное твое здоровье для спасенія души моей, чтобы я не погубилъ ее моимъ ропо­томъ! Марія зарыдала, обильныя слезы спасли ея раз­судокъ, можетъ быть, самую ея жизнь. Возвратив­шись на прежнее мѣсто, она стала со вниманіемъ слушать обѣдню, стала искать взоровъ патріарха. Видя, какъ онъ великодушнымъ усердіемъ побѣ­ждалъ свое изнеможеніе, Царица устрашилась сво­его отчаянія, и положивъ руку на сердце усоп­шей дочери, мысленно произнесла обѣтъ, предать­ся во всемъ волѣ Божіей и всѣмъ жертвовать су­пругу. Благоговѣйная рѣшимость ея была тотчасъ награждена, священный восторгъ озарилъ лице ея, она какъ будто внезапно отдѣлилась отъ земли, какъ будто Ангелъ пролетѣвъ надъ нею, указалъ Часть I. 14 ====page 210==== ей Анну среди немерцаемаго сіянія. Это сладкое, невыразимое чувство продолжалось одну минуту, но отъ такихъ минутъ зависитъ судьба человѣка, эти минуты извѣстны только душамъ непороч­нымъ. Горе тѣмъ, кто отвергаетъ возможность чудесной защиты! Тѣмъ вѣчно будутъ чужды свя­тыя вдохновенія, тѣ не захотятъ вѣрить безпре­дѣльному могуществу Творца вселенной, но пой­дутъ совѣтоваться съ гадателями, и при малѣй­шей неудачѣ возненавидятъ жизнь свою, и сокра­тивъ ее собственными руками, сами себя осудятъ на вѣчную погибель! Царица хотѣла непремѣнно проводить тѣло изъ дворцовой церкви въ Вознесенскій монастырь. Жестокость печали ея помогла ей это исполнить, не допустивъ ее замѣтить съ какими чувствами народъ встрѣтилъ плачевное шествіе. Эти похо­роны вовсе не походили на похороны князя Михаила, когда стонъ и рыданія заглушали звонъ колоколовъ, и люди всѣхъ сословій, дво­ряне и чернь, богатые и бѣдные, умоляли Про­видѣніе возвратить имъ защитника ихъ, отдавая за жизнь его, свое имѣнье, свое здоровье, свое счастіе, жизнь дѣтей своихъ и свою собственную. Они требовали чуда, печаль ихъ доходила до из­ступленія, но въ этомъ изступленіи было много высокихъ чувстъ, этотъ народъ, растерзанный, раз­ ====page 211==== драженный внезапною кончиною героя, казался способенъ ему подражать; казалось ему стоило только напомнить, какъ ревностно и неустрашимо усопшій князь защищалъ престолъ и отечество, чтобы обратить на пользу бурныя страсти, уми­рить Россію, устрашить враговъ ея. Но холодное любопытство, или лучше сказать, свирѣпое удо­вольствіе, съ которымъ толпящіеся граждане смо­трѣли на погребеніе Царевны, выражало только загрубѣлую нечувствительность и слѣпое ожесто­ченіе. О двухълѣтнемъ младенцѣ нельзя было жалѣть какъ о избавителѣ отечества, но страшно было видѣть, что Русскіе не уважаютъ, глубокую, священную горесть юной Царицы и удрученнаго бѣдствіями Государя. Вѣря врагамъ его, народъ не сомнѣвался, что Богъ наказалъ Василія Іоан­новича за смерть князя Михаила, и безумная его радость заставляла трепетать, всѣхъ, которые по­нимали, какъ опасны для общаго и частнаго спо­койствія, люди, совершенно лишенные сострада­нія и справедливости. Государь хранилъ глубокое молчаніе. Можно было подумать, что и онъ, подобно супругѣ сво­ей, не замѣчалъ, что происходило между много­численными зрителями, но отъ него ничто не скры­лось; онъ видѣлъ, а еще болѣе угадывалъ тор­жество своихъ злодѣевъ, но хороня единственную, ====page 212==== дочь свою, онъ не могъ мыслить о мщеніи, и за­глушая гнѣвъ свои, усердно молилъ Бога образу­мить неблагодарныхъ его подданныхъ. Вознесенская игуменья встрѣтила тѣло со всѣми сестрами своими и причтомъ церковнымъ. Около ста монахинь въ длинныхъ мантіяхъ, и вдвое бо­лѣе послушницъ съ распущенными волосами, дер­жали зажженныя свѣчи; блѣдность и слезы по­слѣднихъ свидѣтельствовали, что онѣ живо уча­ствуютъ въ печали юной матери, которую Царскій вѣнецъ не защитилъ отъ скорбей житейскихъ; но хотя лица монахинь завѣшены были частыми покрывалами, нельзя было сомнѣваться, что и имъ равно тяжко, такимъ образомъ принимать Царев­ну на вѣчное жительство въ свою обитель. Ожи­даніе богатаго вклада ихъ не радовало; съ тѣхъ поръ, какъ Царевна инокиня Ольга Борисовна го­стила въ Вознесенскомъ монастырѣ, тамошнія се­стры страшились много заботиться о временныхъ благахъ. Преданность отшельницъ не имѣвшихъ вліянія на общее мнѣніе, не могла принести Государю никакой пользы, но набожное умиленіе ихъ нѣ­сколько облегчило сердце его, растерзанное на­глою веселостью и ужасными подозрѣніями ослѣп­леннаго народа. Напротивъ того, Царица, дото­лѣ ничему не внимавшая, когда монахини и бѣ ====page 213==== лицы запѣли тропарь «Со духи праведныхъ скон­чавшихся, душу рабы твоея Спасе упокой,» была поражена ихъ присутствіемъ, какъ будто вовсе неожиданнымъ, чуднымъ явленіемъ, хотя она зна­ла прежде, и вновь была предувѣдомлена, что по обыкновенію, у воротъ монастырскихъ будутъ слу­жить литію, послѣ чего и внесутъ тѣло въ оби­тель. Не понимая, откуда взялось столько мона­хинь, что дѣлаютъ онѣ на улицѣ, Марія вообра­зила, что онѣ вышли ее встрѣтить, чтобы угово­рить ее постричься; что ей нельзя будетъ проти­виться ихъ убѣжденіямъ; что онѣ увлекутъ ее съ собою. Въ сердцѣ ея, за минуту передъ тѣмъ готовомъ отречься отъ міра, внезапно пробудилась пламенная къ міру любовь; одежда инокинь, са­мые голоса ихъ сдѣлались ей ужасными, какъ будто грозя ей разлукою съ супругомъ и вѣчнымъ заключеніемъ. Вѣтеръ задулъ свѣчу ея, и въ то же время длинное покрывало Царевны Ольги Бо­рисовны коснулось ея лица. Суевѣрный страхъ овладѣлъ Маріей, она упала безъ чувствъ, и опо­мнилась уже въ церквѣ, послѣ панихиды. Госу­дарь не рѣшился лишить ее горестной отрады, въ послѣдній разъ проститься съ дочерью, она еще ее разцѣловала, но вдругъ закричала и бросилась въ сторону. Всѣ взоры обратились къ столбу, ку­да указывала Царица, закрывая одною рукою гла­ ====page 214==== за свои. Тамъ, между стѣснившимися боярами, пробивался человѣкъ, присутствіе котораго всѣхъ смутило. Одни сочли его бѣсноватымъ, другіе мертвецомъ проклятымъ родителями, всѣ поспѣш­но разступались передъ нимъ, страшась до него дотронуться. Въ большихъ, выкатившихся гла­захъ его изображалось изступленное отчаянье, ли­це его какъ будто сжато было желѣзною рукою, губы истрескались до крови отъ внутренняго жа­ру, а раздвигавшія толпу руки были холодны какъ ледъ. Патріархъ затрепеталъ, узнавъ, или лучше сказать угадавъ Архангельскаго протопопа. Послѣдній кинулся передъ нимъ на колѣна, и ухватясь за омофоръ, умолялъ святителя скорѣе его выслушать. Патріархъ приказалъ ему дож­даться его въ алтарѣ, и скорбя о такомъ нару­шеніи печальнаго служенія, подошелъ къ откры­той могилѣ, куда ближайшіе Царскіе родственники, князья Шуйскіе и Воротынскій, на розо­вомъ атласѣ опустили гробъ. Взявъ съ поднесен­наго ему золотаго блюда земли, мастистый старецъ крестообразно посыпалъ ее въ могилу. Государь съ благоговѣйною твердостью послѣдовалъ его при­мѣру, и поспѣшилъ въ келью къ Царевнѣ иноки­нѣ Ольгѣ Борисовнѣ, куда была отведена Цари­ца, изнемогшая духомъ и тѣломъ. Сѣвъ въ алтарѣ, патріархъ съ строгимъ видомъ ====page 215==== спросилъ у протопопа, что было причиною, его чуднаго, дерзкаго поведенія въ храмѣ Божіемъ, въ присутствіи Государя, хоронившаго единствен­ную дочь свою. Упавъ въ ноги святителю, про­топопъ отвѣчалъ, что онъ только ему одному мо­жетъ открыть ужасное происшествіе, смутившее умъ и чувства его. По приказанію патріарха, окружавшее его духовенство вышло изъ алтаря. Протопопъ притворилъ всѣ двери, и увѣрившись, что стороннимъ нельзя слышать словъ его, съ трепетомъ сталъ разсказывать, что онъ отслу­живъ обѣдню въ соборѣ Архангела Михаила, хо­тѣлъ, какъ слѣдовало, итти на панихиду въ Воз­несенскій монастырь, но вдругъ услышавъ за собою плачъ и крикъ, оборотился, не сомнѣваясь что перессорились между собою причетники, и съ изумленіемъ увидѣлъ, что они стоятъ возлѣ него, также испуганные, какъ и самъ онъ. Они вмѣ­стѣ осмотрѣли, и придѣлы, и гробницы, приподни­мали всѣ покровы, даже заглянули подъ престолъ, воображая, что могли и туда спрятаться злона­мѣренные люди, но нигдѣ никого не нашли, а между тѣмъ вопли не умолкали, только вмѣсто прежняго спору, жалобные голоса пѣли 118-й псаломъ. — Родительница усопшаго князя Михаила Ва­сильевича, княгиня Алёна Петровна, въ угодность ====page 216==== которой отдалъ я тебѣ упразднившееся мѣсто про­тоіерейское, ручалась мнѣ, что ты былъ всегда жизни примѣрной, сказалъ патріархъ, смотря при­стально на протопопа, но я послѣ слышалъ, что ты нраву слишкомъ необходительнаго, всѣхъ чуж­даешься, всегда задумчивъ. Не болѣнъ ли ты? Не бываетъ ли у тебя часами бредъ? Протопопъ горько улыбнулся. Ему извѣстно бы­ло, что большая часть его товарищей, завидуя внезапному его возвышенію, и досадуя, что онъ посвящая время молитвамъ и грустнымъ размыш­леніямъ, предпочитаетъ уединеніе ихъ бесѣдамъ, мало ему доброхотствовали, и онъ не удивился, что не имѣя повода очернить его поведеніе, ста­рались разславить, что онъ не въ полномъ ра­зумѣ. — Счастливъ былъ бы я, сказалъ протопопъ, если бы дѣйствительно мнѣ въ безпамятствѣ пригре­зилось, все, о чемъ я докладывалъ твоей милости, святѣйшій владыко! Но не я одинъ, еще четы­ре человѣка слышали въ пустомъ храмѣ, и шум­ную распрю, и заупокойное пѣніе, и всѣ тотчасъ сказали, что оно предвѣщаетъ гибель царствую­щему граду Москвѣ. Дивный этотъ случай ни­кому не можетъ быть такъ страшенъ какъ мнѣ! Господь видить мое сердце, не возлюбилъ грѣха и беззаконія, но, или невѣдомо тяжко прогнѣ­ ====page 217==== валъ Царя Небеснаго, или сатана лукавый иску­шаетъ меня! — Давно ли въ томъ храмѣ, гдѣ я слу­жилъ съ малыхъ лѣтъ, Господь допустилъ татей унести чудотворную икону Спаса Нерукотворен­наго, и здѣсь, у Царскихъ гробницъ, при мощахъ Святаго Мученика Димитрія, лишь удостоился я сана протоіерейскаго, невидимыя силы прорекаютъ плачъ и смерть! Горе мнѣ грѣшному, до конца погибъ я окаянный! Простершись у ногъ патріарха, бывшій священ­никъ Спасскаго села, неутѣшно рыдалъ и бился головою объ полъ. Пропажа иконы жестоко огор­чивъ его заставила страшиться, что онъ какимъ нибудь невольнымъ упущеніемъ своихъ обязанно­стей, навлекъ такое поруганіе святынѣ и скорбь своимъ прихожанамъ, и его потомъ не обрадовали, ни счастливая перемѣна собственнаго положенія, ни выгоды которыхъ онъ ожидать могъ для своего се­мейства. Онъ день отъ дня становился молчаливѣе и грустнѣе, и не надѣясь заслужить милости патрі­арха, вдругъ пораженный непостижимымъ проис­шествіемъ, почелъ себя на вѣки оставленнымъ бла­годатію Божіей. Лице его страшно измѣнилось, но голосъ его былъ твердъ, и патріархъ, наблю­давшій всѣ его движенія, не могъ усомниться, что все имъ слышанное было не бредъ изступленнаго ума, но истинное повѣствованіе, можетъ быть ====page 218==== предвѣщающее гибель не однимъ Московскимъ жителямъ. Онъ съ сокрушеніемъ подумалъ, что и самыя усердныя молитвы едва ли отвратятъ грозную судьбу, но только въ неутомимыхъ мо­литвахъ надѣялся обрѣсти помощь и отраду. — Встань, чадо сказалъ патріархъ: не подда­вайся врагу рода человѣческаго; отчаяніе великій грѣхъ. Судьбы Божіи неисповѣдимы, прибавилъ онъ помолчавъ; нельзя вамъ объяснить дивнаго событія, и почему ты, а не кто другой, былъ этому свидѣтелемъ. Но молись Господу Богу, да исцѣлитъ онъ тебя отъ унынія и ужаса, и ниспош­летъ тебѣ бодрость и терпѣніе! Почитая своею обязанностію стараться увраче­вать растерзанную душу протопопа, патріархъ ми­лостиво приказалъ ему, къ нему явиться на слѣ­дующее утро, и отпуская его, спросилъ: надѣет­ся ли онъ, что церковники бывшіе съ нимъ сви­дѣтелями чуднаго происшествія, подобно ему бу­дутъ остерегаться разглашать его. Протопопъ не зналъ, что отвѣчать на это; ему казалось, что онъ всѣхъ убѣждалъ молчать о случившемся, но онъ не совершенно былъ въ этомъ увѣренъ, и во всякомъ случаѣ не могъ ручаться за скромность людей, еще мало ему извѣстныхъ. Отправляясь въ свои палаты, патріархъ прика­залъ, чтобы къ нему немедленно явились всѣ ====page 219==== причетники, бывшіе у обѣдни въ Архангельскомъ соборѣ. Но тщетно льстился онъ предупредить молву, которая при тогдашнихъ обстоятельствахъ могла имѣть самыя пагубныя слѣдствія. Дьячокъ и пономарь уже многимъ разсказали все происхо­дившее; оно быстро разнеслось по городу, и какъ говоритъ современный лѣтописецъ, «рекоша «тогда мнози отъ народа, яко царство Василія «Царя, вскорѣ съ плачемъ окончатися имать.» *) КОНЕЦЪ ПЕРВОЙ ЧАСТИ. * Подробная лѣтопись отъ начала Россіи до Полтавской ба­таліи. — 1799 года. ====page 220==== ====page 221==== ОПЕЧАТКИ ПЕРВОЙ ЧАСТИ. Стр. 19 строкъ 18 бѣжали ихъ бѣжали изъ — 34 — 15 клялся былъ клялся быть — 113 — 20 загжла зажгла — 90 — 10 ненавидимую ненавидимою — 124 — 22 ради Боги ради Бога — 131 — 6 вы-тянулся вытянулся — 136 — 2 ходятаями ходатаями — 138 — 12 раздражаиіе раздраженіе — 148 — 16 тажело тяжело. — 150 — 20 тгобы чтобы — 157 — 17 противъ противъ — 181 — 18 поживаещь поживаешь ====page 222==== ====page 223==== ====page 224==== ====page 225==== ====page 226==== ====page 227==== ====page==== ====page==== ====page==== ====page==== ====page==== ====page==== ====page==== ====page==== ПРОКОПІЙ ЛЯПУНОВЪ, или МЕЖДУЦАРСТВІЕ ВЪ РОССІИ. ====page==== ====page==== ПРОКОПІЙ ЛЯПУНОВЪ, или Междуцарствiе въ Россіи. ПРОДОЛЖЕНІЕ КНЯЗЯ СКОПИНА-ШУЙСКАГО. СОЧИНЕНІЕ ТОГО ЖЕ АВТОРА. «Сами видимъ, какое нынѣ разоренье въ Московской?» государствѣ безъ Государя Царя учинилось?... Не всѣ ли безъ пастыря безъ милости пострадаша?... Вси испита чашу ярости гнѣва Божія.» Посланіе Архимандрита Діонисія и Келаря Аврамія къ Князю Пожарскому и всѣмъ рат­нымъ людямъ. ЧАСТЬ ВТОРАЯ. САНКТПЕТЕРБУРГЪ, въ ТИПОГРАФІИ ВОЕННО-УЧЕБНЫХЪ ЗАВЕДЕНІЙ. 1845. ====page==== ПЕЧАТАТЬ ПОЗВОЛЯЕТСЯ съ тѣмъ, чтобы по напечатаніи представлено было въ Ценсурный Комитетъ узаконенное число экземпляровъ. Санктпетербургъ, Января 13 дня, 1843 года. Ценсоръ А. Никитенко. ====page 1==== ГЛАВА I. Грѣхъ же ради нашихъ ничтожъ намъ успѣваше… Нѣмецкіе же люди начаща сердитися и умышляти. Лѣтопись о многихъ мятежахъ. Ты зри главу мою, лишенную полосъ, Ихъ изсушила грусть, и вѣтеръ ихъ разнесъ. Владиславъ Озеровъ. Заслуги людей истинно великихъ не ограничи­ваются ихъ жизнію, слава ими пріобрѣтенная, и мудрыя ихъ соображенія, часто и по кончинѣ ихъ, при недостойныхъ преемникахъ, еще охраняютъ отечество. Не смотря на общій ропотъ воиновъ, опечаленныхъ и раздраженныхъ назначеніемъ кня­зя Шуйскаго преемникомъ князя Михаила, первыя дѣйствія ихъ были счастливы. Послѣ же Часть II. 1 ====page 2==== стокаго кровопролитія, Ржевъ, Старица, Зубцовъ Волоколамскъ, и нѣкоторые другіе города отняты были у Поляковъ, и они до того были устраше­ны этимъ, что самъ Король, упорно осаждавшій Смоленскъ, въ надеждѣ, что взятіе онаго доста­витъ ему обладаніе всею Россіею, усомнившись въ успѣхѣ своихъ предпріятій, рѣшился предло­жить миръ. Нельзя было совершенно положиться на искренность сего предложенія, но безразсудно было отвѣчать на него презрительно. Къ несча­стію, все зависѣло отъ князя Дмитрія Шуйскаго, и онъ, надменный побѣдами, въ которыхъ самъ не имѣлъ никакого участія, вообразилъ съ обы­кновеннымъ своимъ легкомысліемъ, что ни чѣмъ не можетъ лучше угодить державному брату свое­му, и притомъ увѣрить Поляковъ, что имъ гро­зитъ совершенная гибель, не только отказался при­нять коморника Слизня, отправленнаго въ Москву, со своеручнымъ письмомъ Сигизмундовымъ, но еще строго предписалъ князю Андрею Васильеви­чу Голицыну не допускать въ Можайскъ гонцовъ королевскихъ, пока не придетъ извѣстіе, что сня­та осада Смоленска, и Польскія войска удалились изъ Россіи. Гордясь особенною къ нему милостію Сигиз­мунда, и собственными дарованіями, панъ Сли­зень не воображалъ, что его посольство будетъ ====page 3==== имѣть такой конецъ. Напротивъ того, отправляясь въ путь, онъ твердо надѣялся умножить въ Мо­сквѣ число людей расположенныхъ возвести на престолъ Польскаго принца, и убѣдить самаго Царя назначить Владислава своимъ преемникомъ; а можетъ быть еще при жизни уступить ему вѣ­нецъ. Озлобленный поступкомъ Царскаго брата, тщеславный коморникъ, во все продолженіе воз­вратнаго пути своего придумывалъ, чѣмъ онъ можетъ наиболѣе побудить короля отмстить за оби­ду ему нанесенную. Онъ рѣшительно объявилъ, что многочисленное Московское войско не только не опасно, но что самое его многолюдство уни­чтожаетъ его силу; что между разноплеменными ратниками вовсе нѣтъ единодушія, и между тѣмъ какъ иноземцы готовы перейти на сторону вся­каго, кто дороже имъ заплатитъ, сами Русскіе, не­навидя Шуйскихъ, отнюдь не намѣрены за нихъ жертвовать жизнію. Извѣстія эти, оказавшіяся со­вершенно справедливыми, разсѣяли уныніе овла­дѣвшее Польскимъ совѣтомъ, и надежда счастли­во продолжать войну вмѣстѣ съ чувствомъ оскор­бленнаго самолюбія воспламенила всѣ умы. Ко­роль Польскій, малая прозорливость котораго мо­жетъ навсегда служить пословицею, въ послѣд­ствіи, такъ сказать изъ рукъ уронившій Царскій вѣнецъ, по возвращеніи Слизня, наконецъ повѣ­ ====page 4==== рилъ, что находившіеся при немъ Русскіе измѣн­ники, Салтыковы, Андроновъ, и другіе, для его собственной пользы убѣждали его подкрѣпить вой­ска, находившіяся между Смоленскимъ и Москвою, и что необходимо послать туда военачальника опытнаго и искуснаго, предоставивъ ему власть надъ разсѣянными по разнымъ мѣстамъ отрядами, и чрезъ это прекратить взаимную ихъ независи­мость, которая была первою причиною всѣхъ не­удачъ. Королю хотѣлось поручить сіе Брацлав­скому воеводѣ Яну Потоцкому, но онъ подъ раз­ными предлогами отъ сего уклонился, и мѣсто его заступилъ гетманъ Станиславъ Жолкѣвскій, съ того времени сдѣлавшійся равно знаменитымъ въ Русской и въ Польской исторіи. Мужество и прозорливость его давно уважали. Онъ за нѣсколь­ко лѣтъ сдѣлался извѣстенъ, счастливо прекративъ мятежъ въ Данцигѣ и потомъ столь же удачно усмиривъ Казаковъ. Но князь Дмитрій Шуйскій, не понимая, что успѣхъ всякаго дѣла болѣе все­го зависитъ отъ человѣка, которому поручено оно, равнодушно, даже съ радостію узналъ, что гет­манъ съ двумя тысячами конницы и тысячею пѣ­хоты приближался къ Бѣлой, которую Госѣвскій упорно защищалъ противъ Шведскаго генерала Горна и князя Хованскаго. Будучи моложе его, гордясь числомъ своихъ воиновъ, особенно же увѣ ====page 5==== репный въ превосходствѣ собственныхъ дарованіи, князь Шуйскій, ежедневно посылая гонцевъ къ Царю, увѣрялъ его, что слабый отрядъ Жолкѣв­скаго, изнуренный походомъ, нуждается притомъ и въ продовольствіи: то превозносилъ онъ пре­данность своихъ воиновъ, какъ Русскихъ, такъ и иноземцевъ; то заранѣе хвалился важными слѣд­ствіями побѣдъ своихъ. Нѣсколько разъ онъ на­значалъ день сраженія, но потомъ увѣдомлялъ, что отложилъ его, ожидая, чтобы всѣ Польскія войска соединились, съ намѣреніемъ разомъ ихъ истребить. Между тѣмъ, какъ письма князя Дмитрія пи­тали въ сердцѣ Царя сладкія ожиданія, привозив­шіе ихъ гонцы распускали въ Москвѣ совсѣмъ про­тивные слухи о смѣлости и храбрости Жолкѣв­скаго, о уныніи Русскаго войска, о наглости, ко­рыстолюбіи и предательскомъ духѣ иноземцевъ. Равнодушные къ безславію и страданіямъ отече­ства, но готовые всѣмъ жертвовать сохраненію собственныхъ выгодъ, царедворцы, до рѣшитель­ной минуты, искусно скрывая чувства свои и на­мѣренія, старались по прежнему угождать Госу­дарю притворнымъ убѣжденіемъ въ мужествѣ и прозорливости брата его князя Дмитрія, и на­смѣшливо толковали о малыхъ силахъ Жолкѣв­скаго, и какъ будетъ наказана его дерзость. ====page 6==== Стремясь вѣрить искренности своихъ прибли­женныхъ, Василіи Іоанновичъ однако невольно тревожился, что князь Дмитріи слишкомъ медлитъ нападеніемъ Наконецъ прошелъ день, потомъ и другой, и не было вѣстниковъ. Государь на всѣхъ лицахъ замѣтилъ мрачную заботливость, но никто не хотѣлъ ее объяснить ему, и онъ не въ си­лахъ будучи скрывать смертельное свое без­покойство, чтобы преждевременно, и какъ онъ еще льстился, напрасно не встревожить юную супругу свою, вздумалъ самъ ѣхать по Мо­жайской дорогѣ, въ надеждѣ встрѣтить гон­ца, съ судорожнымъ нетерпѣніемъ имъ ожидаема­го. Не сказавъ, куда онъ поѣдетъ, онъ къ обще­му удивленію взялъ съ собою только окольнича­го Головина, извѣстнаго недоброжелателя брата его князя Дмитрія, и котораго вообще за его не­измѣнную правдивость, неприправленную лестью, называли при дворѣ человѣкомъ грубымъ, закос­нѣлымъ въ невѣжествѣ и предразсудкахъ. Когда князь Дмитрій Шуйскій назначенъ былъ главнымъ воеводою, Головинъ громко объявилъ, что доказавъ во многихъ случаяхъ готовность свою пролить кровь за Государя и отечество, онъ теперь останется празднымъ зрителемъ пред­стоящихъ происшествій, не сомнѣваясь, что усердіе и самая смерть его были бы совершенно ====page 7==== безполезны, и желая по-крайней-мѣрѣ избавиться отъ тяжкой скорби быть участникомъ бѣдствій, грозящихъ Россіи. Такое явное порицаніе поступ­ка его, на который рѣшился онъ по общему со­вѣту бояръ, жестоко оскорбило Василія Іоанно­вича, и только близкое родство Головина съ по­койнымъ княземъ Михаиломъ спасло его отъ опа­лы. Съ тѣхъ поръ Головинъ жилъ уединенно, проводя большую часть времени съ княгинями Ско­пиными, и посѣщая патріарха, искренно его ува­жавшаго, хотя и тотъ нерѣдко его укорялъ въ излишней крутости, жалѣя, что онъ раздражая этимъ Царя, пріученнаго къ общему раболѣпству, не допускалъ его пользоваться его безкорыстны­ми услугами. Головинъ въ этомъ не соглашался, утверждая, что должно судить людей, не по рѣ­чамъ, а по дѣламъ ихъ, и совершенно преданный святителю, продолжалъ его увѣдомлять о всемъ, что слышалъ замѣчательнаго. Но тщетно патріархъ старался обуздать возрастающій ропотъ и волне­ніе умовъ, и Царь и народъ, истинно къ нему благоговѣя, съ равнымъ ослѣпленіемъ оставляли безъ вниманія его совѣты, какъ будто страшась разсуждать, или воображая, что въ обстоятель­ствахъ столь трудныхъ должно отдаться на про­изволъ судьбы. Получивъ приказаніе немедленно явиться во ====page 8==== дворецъ, Головинъ поспѣшно исполнилъ его, хо­тя и не предвидѣлъ ничего для себя пріятнаго, всегда стремясь повиноваться Государю, какъ ско­ро не могъ опасаться повредить этимъ его собст­венному благу. Давно не видавъ Василія Іоанно­вича, онъ былъ пораженъ его перемѣною, блѣд­ность его и задумчивость живо его тронули, и онъ исполненный истинной чувствительности, только не умѣя щеголять ею, поклонился Государю въ землю и съ умиленіемъ поцѣловалъ у него руку. — Здравствуй, Семенъ Васильевичъ! Въ силахъ ли ты проѣхать со мною на конѣ верстъ деся­токъ, а статься можетъ и поболѣе? благосклонно спросилъ Государь. Погода плохая и мои мозоли дождь пророчатъ, но медикъ мой, Нѣмецъ Вазмеръ, прожужжалъ мнѣ уши, что я засидѣлся, и что отъ этого часто кружится у меня голова. — О, кабы только отъ этого, вскричалъ Голо­винъ, легко было бы помочь твоей милости! Ве­ликій Государь! прибавилъ онъ, поклонясь объ ру­ку; я радъ душевно провожать тебя, хоть до… Можайска. — Зачѣмъ мнѣ ѣхать такъ далеко, сказалъ Ва­силій съ невольнымъ ужасомъ? Сегодня долженъ пріѣхать гонецъ отъ брата Дмитрія; я жду отъ него радостныхъ вѣстей, помолчавъ прибавилъ онь твердымъ голосомъ. ====page 9==== Садясь на лошадь, Царь оперся о плечо околь­ничаго, но проѣзжая городомъ не сказалъ ему ни слова, и даже не посмотрѣлъ, близко ли онъ за нимъ слѣдуетъ. У Серпуховскихъ воротъ, Васи­лій Іоанновичъ остановился, и приказавъ Голови­ну ѣхать съ нимъ рядомъ, а стражамъ только не терять его изъ виду, поворотилъ на Можайскую дорогу. — Видишь ли, Семенъ, сказалъ Государь съ принужденною улыбкою; какъ я тебя слушаюсь; ты только намѣкнулъ о Можайскѣ, я тотчасъ ту­да и отправился! — Не дивлюсь этому, великій Государь! Те­перь въ этомъ краю всѣ твои думы, а два дня уже ничего оттуда не слышно. — Такъ что же, долго ли время два дня? — Очень коротко, когда все благополучно; посреди смутъ и крамолъ, въ два дня молено при­думать много зла. — Семенъ! сказалъ Государь: мнѣ захотѣлось поговорить съ тобою, потому что ты ни разу не солталъ мнѣ. Мнѣ что-то нынче сдается, что около меня всѣ только морочатъ глаза мнѣ; скажи-ка ты, что въ Москвѣ толкуютъ о нашей рати? О Гетма­нѣ Желтовскомъ? Откуда знаютъ, что два дня не бывало вѣстника? Кто распускаетъ вредные мнѣ слухи? Нѣть ли на меня злыхъ умысловъ? ====page 10==== Эти вопросы, быстро слѣдуя одинъ за другимъ, свидѣтельствовали, какъ жестоко взволнована ду­ша Василія Іоанновича; какъ радъ онъ облегчить ее откровенною бесѣдою. — Слышалъ я, отвѣчалъ Головинъ, что измѣн­ники Мишка Салтыковъ и Ѳедька Андроновъ, пи­шутъ чудеса о панѣ Желтовскомъ, славя его умъ и смѣлость. И должно вѣрить, что онъ точно безстрашенъ, видя какъ онъ, что называется съ гор­стью воиновъ не побоялся итти въ чужую зем­лю, противъ многолюдной нашей рати. Это за­ставляетъ еще думать, что ему извѣстію все, что у насъ дѣлается, и что у него, и при братцѣ тво­емъ князя Дмитріѣ Ивановичѣ, и при тебѣ са­момъ, великій Государь, надежные помощники. — Но кто эти помощники? Кто они? съ горяч­ностію спросилъ Царь? Головинъ задумался. Пылающіе взоры Царя были на него устремлены; казалось онъ по вы­раженію лица его, по движенію его рукъ желалъ угадать имена враговъ своихъ. — Что же ты молчишь, продолжалъ Царь: не­ужели и ты радѣешь о измѣнникахъ, губящихъ землю нашу, болѣе нежели о пользѣ общей? — Согрѣшилъ я окаянный, сказалъ Головинъ: не разъ уже ропталъ на волю Божію, что не мо­гу угадывать чужія мысли. Дѣла твои, Государь, ====page 11==== поносятъ въ церквахъ и по рынкамъ; не знаю, какъ объ этомъ изволишь судить, а я держусь по­словицы: «который песъ лаетъ, тотъ не кусаетъ.» Кто кричитъ во все горло, что ему худое житье, что надо домогаться лучшаго, тому врядъ не пол­но ли выболтать все, что на умъ взбредетъ, а тамъ и радъ, что остался по прежнему, на старомъ мѣ­стѣ. Вотъ я тѣхъ псовъ крѣпко боюсь, которые ни разу не тявкнувъ, прямо хватаютъ за горло. У тебя должны быть враги тайные, домашніе, великій Государь! Я уже докладывалъ твоей ми­лости, что безъ того, Желтовскому— какъ нибудь онъ смѣлъ и хитеръ — нельзя было бы отважиться итти внутрь земли нашей. Но какой проклятой Іуда продаетъ тебя, этого сказать не могу; на лбу никто себѣ не напишетъ, что онъ побратался съ діаволомъ. Кажись всѣмъ твоимъ ближнимъ равно должно бояться измѣны, пуще всякихъ себѣ напастей; но изволь вспомнить, великій Государь, сколько разъ бывало, что не одни какіе-нибудь нищіе дворяне, или простые воины, а люди именитые, принявъ изъ рукъ твоихъ награду за вѣрность, въ тотъ же день уходили къ вору, что бы похвалясь предъ нимъ усердіемъ, захватить и изъ его казны поболѣе денегъ. Слезно молю твою милость, опричь Царицы и святѣйшаго… Внезапный вой вѣтра заглушилъ послѣднія сло ====page 12==== ва окольничаго, и когда онъ умолкъ и улеглась пыль, кто-то показался въ дали. — Гонецъ отъ брата, вскричалъ Василіи Іоан­новичъ, и забывая все прочее погналъ коня своего, прежде ѣхавъ маленькою рысью. — Нѣтъ, это не гонецъ; это вѣрно мужикъ ѣдетъ усталый съ работы, или пьяный изъ кру­жала; словно снопъ сидитъ. Ахти, прибавилъ Го­ловинъ: ужъ не зарѣзали ли кого на дорогѣ, и мертваго на коня привязали; какъ ни пялю очи, не вижу гдѣ у него голова и гдѣ руки. А, вотъ голову-то увидѣлъ, смотри пожалуй до рту шапка нава­лилась; и впрямъ, не угадалъ ли я, что ѣдетъ покойникъ: они сердечные тяжелы бываютъ. Из­волишь видѣть, Государь, мы къ нему быстро подвигаемся, а его конь словно назадъ пятится. Чудная встрѣча; ажно мнѣ страшно становится, а доселѣ Богъ миловалъ, не скоро чего робѣлъ. И у Василія Іоанновича заняло духъ. Чтобы не обнаружить невольнаго смущенія, онъ не сво­дилъ глазъ съ дороги, будто со вниманіемъ раз­сматривая конника, но онъ видѣлъ только дорогу, пыль, и среди ея, какъ будто въ облакѣ что-то темное. Онъ скакалъ во весь духъ и скоро объѣхалъ мнимаго мертвеца, котораго можно было почесть больнымъ, или пьянымъ отсталымъ солдатомъ. У Головина споткнулась лошадь; въ эту минуту ====page 13==== поравнялся съ нимъ проѣзжій; лице его уже не было покрыто шапкой, ее сорвалъ вѣтеръ, и она далеко катилась по полю. — Князь Дмитрій Ивановичъ! вскричалъ околь­ничій. Услышавъ пронзительный вопль Головина, но не разобравъ словъ его, Государь остановился. — Что, Семенъ Васильичъ, сказалъ онъ съ при­творнымъ равнодушіемъ: какую чучелу протащи­ла эта полумертвая клячонка? Ты такъ ревнулъ, что кажись меня бы насквозь ножемъ пропоро­ли — не закричалъ бы я такъ страшно. Голосъ Царя, какъ гальваническій прутъ, вне­запно уничтожилъ оцѣпенѣлость князя Шуйскаго. Василій іоанновичъ едва не упалъ съ лошади, увидя передъ собою на колѣнахъ, блѣднаго, за­пачканнаго, въ оборванной одеждѣ, любимаго бра­та своего, которому онъ поручилъ сильное войско, отъ котораго ждалъ извѣстія о побѣдѣ. — Дмитрій, закричалъ Государь! Но нѣтъ, нѣтъ, это не Дмитрій!... Это дьявольское навожденіе!... Я брежу… у меня горячка!... Вазмеръ давно говоритъ, что мнѣ надо беречь себя!... Гдѣ ты, Семенъ Васильичъ? Ради Царя Небеснаго, скорѣе отселѣ уѣдемъ, продолжалъ несчастный Государь, въ одно мгновеніе постигшій причины и слѣдствія пагубной встрѣчи, но стараясь увѣ­ ====page 14==== рить себя, что это обманъ его воображенія, пред­почитая на вѣкъ остаться безумнымъ, убѣжденію въ истинѣ такого происшествія. — Я привезъ тебѣ мою голову, великій Го­сударь, возопилъ князь Шуйскій, цѣлуя ноги дер­жавнаго брата своего; казни меня, если тебѣ угод­но, но не гнѣвайся на меня за мое несчастіе! Не я виноватъ, что враги побили рать твою; прокля­тые Нѣмцы измѣнили; на канунѣ взяли деньги, а какъ начался бой, ушли къ Ляхамъ. Головинъ махнулъ стражамъ, чтобы они не приближались, и самъ озирался по всѣмъ сторо­намъ, чтобы не допустить никого быть свидѣтелемъ плачевнаго свиданія Царя съ главнымъ воеводою его войска. — Измѣнили Нѣмцы! вскричалъ Василій Іоан­новичъ: ихъ и всего было пять тысячъ, а Рус­скихъ было тридцать тысячь, въ десятеро болѣе нежели враговъ. Что же дѣлали они? Что ты самъ дѣлалъ? Зачѣмъ бѣжалъ ты съ ратнаго поля? За­чѣмъ явился ко мнѣ? Чего еще отъ меня хочешь? Я все тебѣ отдалъ: слава и счастіе земли нашей, честь моего рода, любовь моихъ подданныхъ — все было въ твоихъ рукахъ! Ты все погубилъ! Ты оставилъ мнѣ жизнь, и ту опозорилъ! Лучше бы ты до отъѣзда изъ Москвы самъ задушилъ меня, или зарѣзалъ!... ====page 15==== Голосъ его перервался; онъ обѣими руками за­крылъ лице свое, но между сухими, смуглыми его пальцами прокатились крупныя слезы, и онъ громко зарыдалъ, не въ силахъ будучи долѣе пре­одолѣвать горесть его терзавшую. — Богъ милостивъ, Государь! вскричалъ Голо­винъ: Лжедмитрій два года стоялъ подъ Москвою, и долженъ былъ уйти со стыдомъ. Богъ дастъ и теперь, сверхъ чаянія, сыщется храбрый и счаст­ливый вождь! Болѣзненный стонъ Царя былъ единымъ отвѣ­томъ на слова эти. Головинъ съ сердечнымъ со­крушеніемъ почувствовалъ, что онъ усугубилъ печаль Государя, напомнивъ ему о потерѣ князя Михаила. — Встань, Дмитрій, сказалъ Василій Іоанновичъ: правда твоя, что не ты виноватъ. Я самъ всему виною, по дѣламъ станутъ проклинать меня! Дав­но остерегали меня добрые люди, что за тебя и съ тобою ни одинъ ратникъ не пойдетъ на вра­говъ!—Встань, говорю я тебѣ, но не оставайся со мною: мнѣ тяжело на тебя смотрѣть! — Поверни коня моего, Семенъ Васильевичъ, продолжалъ обремененный горестію Царь; мнѣ теперь съ нимъ не сладить. Мнѣ даже не найти дороги; проводи меня въ Кремль, коли онъ стоитъ еще на своемъ ====page 16==== мѣстѣ, коли не провалилась подъ нимъ земля, какъ пропали всѣ мои надежды! Окольничій шепнулъ князю Шуйскому, чтобы онъ, какъ можно скрытнѣе пробрался въ свой домъ, и ни кому не показывался, пока 'Государь не позоветъ его, чтобы узнать о подробностяхъ потеряннаго сраженія. Чрезвычайно прежде спе­сивый, князь Шуйскій низко поклонился Голо­вину, и сѣвъ на свою измученную, крестьянскую ло­шаденку, потащился издалека за Государемъ, съ не­ большимъ за часъ до того, выѣхавшимъ изъ Москвы съ надеждою, что Россія скоро будетъ освобождена отъ внѣшнихъ и внутреннихъ враговъ ея, и возвращающимся съ растерзанною душою, съ мрачнымъ отчаяніемъ. Онъ дѣйствительно не видалъ и не понималъ куда должно ѣхать; повода выпали у него изъ рукъ; окольничій подхватилъ ихъ, и съ ревностною заботливостью смотрѣлъ, чтобы Царская лошадь не оступилась на неровной, изрытой обозами и проходившими войсками дорогѣ. Они оба молчали. — Слышишь ли, вдругъ вскричалъ Царь, какъ будто опомнясь отъ глубокаго спа: никакъ Ляхи настигаютъ насъ? Головинъ оборотился назадъ, и ставъ на стре­менахъ смотрѣлъ во всѣ стороны, напрягая слухъ и зрѣніе. ====page 17==== — Никого не видно, и ничего не слыхать кромѣ вѣтра, сказалъ онъ. — Горе, что не гонятся за нами враги, что я долженъ живой воротиться въ Москву, долженъ самъ возвѣстить срамъ и гибель нашей рати, на радость измѣнникамъ, на скорбь неутѣшную Ца­рицѣ и малому числу вѣрноподданныхъ! — Не ѣзди въ Москву, великій Государь! вскри­чалъ Головинъ. Поѣзжай на встрѣчу разбѣжав­шимся твоимъ воинамъ, собери ихъ, и самъ поди съ ними на Литву. Въ потухшихъ взорахъ Василія Іоанновича блес­нулъ огонь, напомнившій его молодость, и твер­дость неоднажды оказанную имъ въ старости. Но это былъ блескъ молніи на одно мгновеніе разорвавшей мрачную тучу. Глубокое, непобѣди­мое уныніе снова изобразилось на лицѣ Василія. — Спасибо тебѣ, Семенъ, сказалъ онъ, за то, что вѣришь моей охотѣ умереть, прежде, чѣмъ Литва овладѣетъ Москвою! Но ты, братъ, забылъ, что мнѣ седьмой десятокъ, и что я недавно похоронилъ единородную дочь мою, а передъ тѣмъ племянника, о которомъ буду плакать до гроба, хотя, пока онъ живъ былъ, я не по заслугамъ воздавалъ ему честь, а когда не стало его, не разыскалъ, отъ чего онъ внезапно скончался. Нѣчего мнѣ старику еще испытывать умѣнье мое Часть II. 2 ====page 18==== и счастье! Если бы живъ былъ другъ мой, князь Михайло Васильевичъ, я бы съ радостью, сегодня же, отдалъ ему престолъ; но теперь по неволѣ долженъ сидѣть на немъ, не видя никого, кому могу уступить его съ надеждою, что онъ возна­градитъ наши потери. Я знаю давно, что измѣн­никамъ хочется возвести на царство Польскаго королевича Владислава, что они уже предлагали это отцу его Жигимонту. Но лучше, и глаза Ва­силія снова запылали, голосъ его снова сдѣлался твердъ и звученъ, въ тысячу разъ лучше, погиб­ну я также, какъ Ѳедоръ Борисовичъ, отъ рукъ кровожадныхъ предателей, нежели самъ допущу паписта, Ляха, сына злѣйшаго врага земли Рус­ской надѣть вѣнецъ Мономаховъ! Какъ бы не судили о мнѣ мои злодѣи, какъ бы не старались они чернить меня, я докажу потомкамъ, что я любилъ народъ мой, радъ былъ умереть за славу его и счастіе! Схвативъ руку Царя, Головинъ съ благоговѣ­ніемъ прижалъ ее къ губамъ своимъ, придумы­ вая средства убѣдить его, собравъ остатки войска, лично вести ихъ на Поляковъ. Ему каза­лось невозможнымъ, чтобы присутствіе держав­наго старца не произвело сильнаго дѣйствія. Онъ твердо надѣялся, что горестный его видъ, чув­ствительныя его рѣчи, снова воспламенятъ охла ====page 19==== дѣвшую къ нему преданность Русскихъ; что они будутъ тронуты его великодушіемъ, какъ оно его тронуло; что узнавъ, какъ онъ раздраженъ противъ недостойнаго брата своего, видя его са­моотверженіе, всѣ убѣдятся, что лишь подра­жая его примѣру и ревностію содѣйствуя его на­мѣреніямъ, могутъ они утвердить и общее и соб­ственное благополучіе. Впрочемъ окольничему ка­залось, что хотя бы надежды его и но сбылись, Царю всего опаснѣе оставаться въ Москвѣ, и тамъ ждать рѣшенія своей участи. Онъ все это съ жаромъ представилъ, обѣщая притомъ вооружить поголовно крестьянъ своихъ, и съ ними всюду слѣ­довать за Государемъ. Онъ умолялъ его не сомнѣ­ваться въ собственныхъ силахъ; напоминалъ ему, какъ онъ за четыре года избавилъ Россію отъ по­зорнаго владычества разстриги, и потомъ неоднажды своимъ присутствіемъ смирялъ буйство черни; твердилъ ему, что Жолкѣвскій не моло­же его, но смѣло рѣшается на самыя дерзкія предпріятія, и чрезъ это достигаетъ счастли­ваго успѣха. Василій Іоанновичъ не прерывалъ словъ его, лившихся рѣкою, но только изъ приз­нательности къ его усердію, терпѣливо выслу­шалъ пламенныя его убѣжденія, и отвѣчалъ, что онъ объ этомъ подумаетъ. Они снова въ молча­ніи продолжали путь. ====page 20==== Вѣтеръ нагналъ густыя тучи, но ни Царь, ни окольничій, не жаловались на погоду, или лучше сказать, они даже не чувствовали, что ихъ мо­читъ дождь, что лошади ихъ не бѣгутъ съ преж­нею скоростію. Ихъ согрѣвалъ внутренній жаръ, и они не заботились скорѣе достигнуть жилищъ своихъ, гдѣ ихъ присутствіе могло распростра­нить только отчаяніе и ужасъ. Приближаясь къ городу, Василій Іоанновичъ сказалъ, что онъ, обо всемъ увѣдомивъ патріарха и Царицу, тотчасъ поѣдетъ въ Троицкую Лавру, повидаться съ но­вымъ архимандритомъ Діонисіемъ, столь же рев­ностнымъ къ пользамъ отечества, какъ и пред­мѣстникъ его Iосафъ. Опасаясь, чтобы послѣ столь тяжкаго потрясенія, когда Государю необ­ходимы всѣ его душевныя и тѣлесныя силы, онъ не разстроилъ совершенію здоровья своего этимъ путешествіемъ, Головинъ предложилъ ему, самъ съѣздить въ Лавру позвать архимандрита въ Москву. — Нѣтъ, нѣтъ, перервалъ Василій Іоанновичъ: мнѣ именно теперь, и хочется, и нужно побывать у Преподобнаго Сергія, пока еще не всѣмъ из­вѣстно, что Дмитрій воротился, и какія вѣсти привезъ онъ. Эти вѣсти, помолчавъ продолжалъ онъ судорожнымъ голосомъ, чуть меня не убили; еще не могу отъ нихъ опомниться, и не надѣюсь ====page 21==== въ Царскихъ моихъ палатахъ, среди лукавыхъ бояръ, найти средства бороться съ лютымъ мо­имъ рокомъ! Преподобный Сергій много разъ спасалъ святую Русь, но не одна надежда на милостивое его заступленіе влечетъ меня покло­ниться нетлѣннымъ мощамъ его, я давно не бы­валъ въ его обители, и не зная, что еще Господь пошлетъ мнѣ, хочу, чтобы по-крайней-мѣрѣ, въ случаѣ внезапной моей смерти, старцы съ лю­бовію меня помянули, не укоряя въ чужомъ грѣхѣ. Тебѣ чай извѣстно, что недѣль шесть тому назадъ посылалъ я къ Троицѣ дьяка Семенку Самсонова попросить въ займы денегъ. Какъ святъ Богъ, не легко мнѣ было на это рѣшиться, послѣ всего что потерпѣла обитель! Меня къ этому принудилъ Яковъ Пунтусовъ, грозя воротиться домой, если не отдамъ ему впередъ условленной платы; что называется приступилъ ко мнѣ съ ножемъ къ горлу. Нѣчего было дѣлать, я позвалъ на совѣтъ бояръ, всѣ, опричь Михаила Волконскаго, сказали, что Троицкіе старцы напрасно жалуются на свое разоренье, что они все-таки богаче меня. Вѣкъ буду каяться, что повѣрилъ этому, а еще того хуже, что такое важное дѣло поручилъ Семенкѣ. Я давно зналъ, что онъ небольшаго ума, но онъ во всемъ меня слушался, и я за то вѣрилъ ему болѣе прочихъ; словно вѣкъ я не видалъ и ====page 22==== не слыхалъ, что у кого нѣтъ ни на что отгово­рокъ; кто на все готовъ, чтобы не поперечить своему владыкѣ, тотъ заботится только о своихъ прибыляхъ и для нихъ самъ толкнетъ въ яму своего милостивца. Чтобы развязать меня со Шведами, Семенка до чиста ограбилъ святую обитель. Я ждалъ оттуда денегъ, а онъ привезъ мнѣ цѣлую гору церковной утвари. Я хотѣлъ тотчасъ отослать ее, но злодѣй поклялся мнѣ, что покойный архимандритъ и старцы съ душев­ною радостію прислали мнѣ эти сокровища на потребы государственныя, и что у нихъ оста­лось противъ того еще вдвое. Когда дошла до меня правда, все было въ рукахъ Нѣмцевъ, и сердце мое облилось кровью, узнавъ, что они про­пиваютъ въ кружалахъ и проигрываютъ въ зернь насильно отнятые у Преподобнаго Сергія золо­тые сосуды, изъ которыхъ православныхъ при­чащали тѣломъ и кровію Христовой. Диво ли по­слѣ этого, что проклятые басурманы первые бѣ­жали съ ратнаго поля! И меня Господь правед­но наказуетъ, за то, что хотя не по волѣ моей, но чрезъ мой распорядокъ и моимъ именемъ по­ругана святыня! Василій Іоанновичъ съ трудомъ договорилъ это, хотя впрочемъ для него было нѣкоторымъ утѣ­шеніемъ оправдать себя предъ окольничимъ, мнѣ ====page 23==== ніемъ котораго онъ началъ дорожить къ несчастію слишкомъ поздно. Московскія улицы были совершенно пусты, проливной дождь принудилъ всѣхъ сидѣть по до­мамъ. И Царь, и окольничій, были очень доволь­ны, что никто имъ не встрѣчается; но дурная погода не заставила Василія Іоанновича отложить свое намѣреніе. Онъ сказалъ Головину, чтобы онъ готовъ былъ отправиться съ нимъ въ Лавру черезъ часъ, что между тѣмъ, онъ прикажетъ, по дорогѣ, на каждыхъ десяти верстахъ разста­вить перемѣнныхъ лошадей, и такимъ образомъ надѣется въ сутки возвратиться въ Москву. ====page 24==== ГЛАВА II. Во тьмѣ ночной они какъ воры Ведутъ свои переговоры Измѣну цѣнятъ межъ собой. А. Пушкинъ. L’intérêt personnel, l’amour-propre et la légèreté sont les mobiles de la plu­part de ces conspirations. Alexandre Andryane. Извѣстіе о возвращеніи князя Дмитрія Шуйскаго, распространяясь въ Москвѣ, производило ужасное, необычайное дѣйствіе. Вмѣсто стыда и горести приличныхъ побѣжденнымъ, вмѣсто ревностнаго желанія вознаградить тяжкія потери, злоба и бѣ­шенство кружили головы, ядомъ заражали серд­ца. Не смѣлымъ и хитрымъ врагамъ желали мстить Москвитяне, не вѣроломныхъ союзниковъ ====page 25==== старались они наказать за измѣну, ихъ снова увѣ­ряли, какъ давно уже старались увѣрить, что и гибели войска, и бѣдствій прошедшихъ, и бѣд­ствій настоящихъ единственнымъ виновникомъ Царь Василій Іоанновичъ, что лишь отвергнувъ власть его, лишь сорвавъ съ него вѣнецъ, можно избавиться грозящихъ опасностей. Не всѣ Мо­сковскіе жители, даже не многіе, такъ думали, того желали; но какъ одинъ олень ведетъ цѣлое стадо по незнакомымъ путямъ; какъ за однимъ лебедемъ летятъ сотни его товарищей, по примѣ­ру его поднимаясь подъ облака, или опускаясь на воду; такъ и люди, гордясь умомъ, проница­тельностію, образованіемъ, не въ одни первобыт­ные вѣка, не только во времена смутъ и бѣдствій, но всегда, вездѣ, увлекаются вождями, иногда муд­рыми и дальновидными, гораздо чаще только ко­варными и дерзкими. Уже не по прежнему, тай­но бесѣдуя съ ближними, толковали о страданіяхъ Россіи, съ тѣхъ поръ, какъ воцарился Василій Іоан­новичъ, явно, громко поносили дѣла его, припи­сывая ему и всѣ горестныя происшествія, даже вовсе независящія отъ воли человѣческой. Не утаивъ отъ Царя, что у него много зложе­лателей, окольничій Головинъ намѣкнулъ ему, что онъ сомнѣвается въ вѣрности самыхъ близ­кихъ къ нему людей, но онъ остерегся сказать, ====page 26==== что онъ подозрѣваетъ въ измѣнѣ и свояка Цар­скаго, князя Воротынскаго. Онъ почти не сомнѣ­вался въ справедливости этого подозрѣнія, но не могъ его доказать, и не рѣшился лишить Госуда­ря послѣдней отрады, а можетъ быть и полезной опоры. Князь Воротынскій почти безвыходно былъ во дворцѣ: то Государь звалъ его на совѣтъ, то Го­сударыня убѣждала его побыть съ ея супругомъ, котораго грустныя думы онъ развлекалъ веселымъ своимъ воображеніемъ и уклончивымъ нравомъ; они оба любили его искренно; души ихъ были ему открыты, какъ брату и другу. Юной Маріи особенно правилась притворная откровенность ея зятя. Онъ часто говорилъ ей, что онъ вовсе не радъ близкому родству своему съ Государемъ; что съ тѣхъ поръ, какъ своячина его стала Царицею, онъ уже не смѣетъ увѣрять ее въ своей предан­ности, боясь чтобы не сочли его льстецомъ; что притомъ ему тяжело, что не можетъ доставить женѣ своей, всего, чѣмъ наслаждается мень­шая сестра ея. Убѣждая князя, не желать себѣ и во снѣ богатства и величія, за которыя супругъ ея платить тяжкими заботами, а она сама горь­кими слезами, Царица при каждомъ почти свида­ніи щедро дарила его самаго, сестру свою и дѣ­тей ихъ. Но щедрость ея распаляла только за ====page 27==== висть и жадность Воротынскаго, и въ сердцѣ его день отъ дня усиливалось злодѣйское желаніе со­вершенно ограбить, кроткую, любезную Марію. Князь Иванъ Михайловичъ Воротынскій, еще бывъ ребенкомъ, часто заставлялъ знаменитаго своего родителя, героя-мученика, князя Михайла Ивановича, съ прискорбіемъ удивляться его тру­сости, лицемѣрію и скупости. — Кажись, у меня не бывало въ роднѣ такой подлой душонки, говаривалъ князь своей супругѣ, поймавъ сына въ какомъ-нибудь погодномъ дѣлѣ: ужъ полно, матушка, не подмѣнили ли у тебя младенца? — И я бы иногда подумала, что онъ намъ чу­жой, печально отвѣчала княгиня, но изволишь ви­дѣть, князь Михайло Ивановичъ, Ванюша весь въ тебя, и лицемъ и поступью: нѣчего сказать, при­гожій парень. — Тѣмъ хуже, что у него смазливая рожа, тѣмъ больнѣе моему сердцу; скорѣе обманетъ, скорѣе въ честь попадетъ; а горе, горе, какъ въ чести нечестные люди! — Объ этомъ, батюшка, рано скорбѣть, великъ ли малой, подрастетъ, перемѣнится. И то сказать надо, всѣ ли бояре тебѣ чета, князь Михайло Ива­новичъ, много ли и между ними праведниковъ? ====page 28==== И при великомъ Государѣ водятся всякіе лю­дишки. — Эго не наше дѣло, не намъ судить о дру­гихъ; намъ должно смотрѣть за своимъ сыномъ, и молить Господа Бога, чтобы не попустилъ его вырости на позоръ своего имени, на бѣду землѣ нашей! Готовый самъ жертвовать счастіемъ и жизнію благу отечества и обязанностямъ христіанскимъ, князь Михаилъ Ивановичъ Воротынскій предпо­челъ бы внезапную смерть единственнаго сына своего порочной его жизни. Въ послѣдствіе, не смотря на великіе его подвиги, по нелѣпымъ доносамъ осужденный на лютыя муки, онъ, по при­мѣру Христа Спасителя, молился за неправеднаго судью своего, и за свои страданія просилъ толь­ко у Всевышняго, чтобы и сынъ его со време­немъ не боялся безвинной казни. Знаменитый бо­яринъ не ошибся въ печальныхъ своихъ предчув­ствіяхъ. Совершенно похожій на него лицемъ и станомъ, князь Иванъ Михайловичъ не имѣлъ съ нимъ никакого сходства въ умѣ и чувствахъ. Онъ не походилъ и на сестру свою, княжну Наталью Михайловну, бывшую, какъ извѣстно, за мужемъ за Головинымъ, а по смерти его за Адашевымъ, и которая любовію своею и попеченіями усладила послѣднія минуты страдальца родителя. Неспособ­ ====page 29==== ный уважать въ другихъ добродѣтели, которыхъ самъ не старался пріобрѣсти, князь Воротынскій рѣдко видался съ племянникомъ своимъ Семеномъ Васильевичемъ Головинымъ, и до супружества ея съ княземъ Михаиломъ, вовсе не заботился объ осиротѣвшей дочери родной сестры своей. Тщательно наблюдая свойства бояръ окружаю­щихъ Царя, Прокопій Ляпуновъ давно полагалъ, что въ случаѣ важнаго переворота, не смотря на близкое родство, осыпанный милостями Государя, князь Воротынскій за него не постоитъ; что онъ ему не пожертвуетъ не только жизнію, ниже ма­лою частію своего имущества. Ему казалось, что его еще легче будетъ привлечь на свою сторону, нежели князя Василія Васильевича Голицына, что его не нужно будетъ прельщать скипетромъ, что достаточно будетъ посулить ему нѣсколько Цар­скихъ вотчинъ и погрозить лишеніемъ боярства. Прокопій поручилъ брату своему Захарію испы­тать справедливо ли его мнѣніе. Захарій не замедлилъ это исполнить, и когда Илья Далматовъ встрѣтилъ его у воротъ князя Воротынскаго, они имѣли уже тайное свиданіе, на которомъ рѣшено было, на какихъ условіяхъ своякъ Царскій бу­детъ сподвижникомъ бунтовщиковъ Ляпуновыхъ. Съ этого времени Захарій часто видался съ кня­земъ Воротынскимъ, и князь ему выхлопоталъ ====page 30==== позволеніе жить въ Москвѣ, увѣривъ Государя, что онъ поссорился съ братомъ, и что хотя нель­зя сомнѣваться въ искренности его раскаянія, но лучше держать его на глазахъ. Увѣдомивъ своихъ пріятелей, что онъ по прежнему будетъ жить въ своемъ домѣ, Захарій скрылъ отъ нихъ, кому онъ обязанъ, что уже не имѣетъ надобности та­ить присутствіе свое въ Москвѣ. Онъ остерегался произносить имя Воротынскаго. Только одному Ильѣ Далматову сказалъ онъ, что и свояку Цар­скому становятся несносны поступки Василія Іо­анновича; что онъ не можетъ вспомнить равно­ душно, какъ по волѣ его онъ принужденъ былъ жестоко огорчить молодаго жильца, и что видя наконецъ, какъ вообще неспособенъ царствовать Василій, онъ не намѣренъ за него вступаться и оставляетъ его на произволъ судьбы. Не сомнѣваясь въ ревностномъ содѣйствіи боя­рина князя Воротынскаго, Захарій тѣмъ не менѣе усердно старался овладѣть и довѣренностью бѣд­наго жильца Далматова, съ перваго взгляду уга­давъ, что этотъ юноша, горячій, отчаянный, раз­драженный, можетъ быть слѣпымъ орудіемъ всѣхъ его замысловъ, неизвѣстныхъ его сообщникамъ и даже брату его. Отправивъ стараго слугу Далматовыхъ, въ Романово къ воеводшѣ съ значительною сум­мою денегъ, Захарій убѣдилъ Илью скрыть отъ мате­ ====page 31==== ри испытанныя имъ скорби, и просто ее увѣдо­мить, что онъ посылаетъ ей деньги на покупку дома, и надѣется и впредь доставлять ей все нуж­ное. Пылкій юноша бросился въ ноги Захарію, называя его своимъ благодѣтелемъ, своимъ анге­ломъ-хранителемъ. Онъ не могъ вообразить, ка­кою дорогою цѣною выкупилъ онъ мать и сестеръ изъ нищеты, что за помощь имъ оказанную онъ долженъ заплатить невинностью души своей, спо­койствіемъ своей совѣсти. Чтобы вѣрнѣе надзи­рать за его чувствами и поступками, Захарій при­гласилъ его поселиться у него въ домѣ. Онъ охот­но согласился на это, и обольщенный умомъ сво­его хозяина, его притворною чувствительностію и коварными объ немъ попеченіями, самовольно бросилъ Царскую службу. Какъ ядовитыя испа­ренія манценила нечувствительно умерщвляютъ путника, который, не зная о свойствѣ этого де­рева безпечно засыпаетъ подъ его тѣнью, такъ въ сердцѣ молодаго, неопытнаго Ильи Далмато­ва, хитрыя рѣчи Захарія истребляли вѣрность при­сягѣ и покорность волѣ Божіей. У Захарія Ляпунова была дочь невѣста, и же­нѣ его Евфиміи показалось чудно, что онъ водво­рилъ у себя сторонняго молодаго человѣка, ска­завъ только о немъ, что онъ испыталъ много пе­чалей, и имъ всѣмъ должно беречь его какъ род­ ====page 32==== наго. Сначала она подумала, что Захаріи назна­чаетъ его женихомъ дочери, но скоро увѣрилась, что ни мужъ ея, ни самъ Далматовъ объ этомъ и не помышляютъ. Между тѣмъ присутствіе, при­гожаго, но блѣднаго и задумчиваго гостя наводи­ло на нее глубокое уныніе; она не могла сомнѣ­ваться, что онъ дѣйствительно очень несчастливъ, по искренно объ немъ жалѣя, невольно пугалась мрачныхъ его взоровъ, даже его голоса, по вре­менамъ выражавшаго какое-то болѣзненное изсту­пленіе. Напрасно старалась она распросить о немъ Захарія, онъ скрывалъ отъ нее намѣренія свои и поступки, не сомнѣваясь, что кроткая и богобо­язливая Евфимія, сердечно огорчась бунтомъ де­веря своего, Рязанскаго воеводы, съ отчаяніемъ узнаетъ, что мужъ ея ревностно содѣйствуетъ своему брату. Однако, какъ ни былъ остороженъ Захарій, Евфимія узнала, что къ нему тайно ѣз­дятъ гонцы изъ Рязани, и что онъ часто прини­маетъ неизвѣстныхъ людей. Терзаемая жестокимъ подозрѣніемъ, Евфимія, будучи на единѣ съ му­жемъ, сказала, что она очень встревожена дошед­шими до нee слухами, будто бы у деверя ея мно­го единомышленниковъ въ Москвѣ, и что Царю невозможно будетъ преодолѣть всюду возникаю­щія противъ него козни. Не ожидая на это отвѣ­та, она съ жаромъ продолжала, что она не пони ====page 33==== маетъ, чего хочется Прокофью Петровичу; какъ съ острымъ его умомъ, послѣ всего, чему въ по­слѣдніе годы былъ онъ свидѣтелемъ, онъ не разсудитъ, что незаконные поступки рано или поздно бываютъ тяжко наказаны. Она вспомнила Го­дуновыхъ, Отрепьева, и самаго Царя Василія Іоанновича, Прямая совѣсть внушала ей сильное краснорѣчіе: она бы убѣдила всякаго, чье сердце еще несовершенно было развращено; самъ Заха­рій невольно былъ тронутъ. Онъ старался успо­коить ее, увѣряя, что Прокопій вовсе неприча­стенъ, что Василій Іоанновичъ нелюбимъ народомъ; что на него ропщутъ за его довѣренность къ недостойному его брату князю Дмитрію и дру­гимъ подобнымъ ему наперсникамъ, что какъ ско­ро онъ удалитъ ихъ, Рязанскій воевода будетъ усерднымъ его защитникомъ; что онъ горячо лю­битъ отечество и всегда будетъ пещись о его бла­годенствіи. Увѣренія эти, которыхъ истиннаго смысла она не могла понять, утѣшили Евфимію, и она вну­тренно укоряла себя за недовѣрчивость къ мужу, съ которымъ слишкомъ двадцать лѣтъ прожила счастливо. Но нѣсколько словъ, вырвавшихся у молодаго Далматова, скоро возвратили ей мучи­тельныя сомнѣнія; она сочла нужнымъ таить ихъ, пока не узнаетъ вѣрно, зачѣмъ мужъ ея Часть II. 3 ====page 34==== такъ часто сталъ отлучаться изъ дому, и зачѣмъ онъ запирается въ своей горницѣ, находящейся по другую сторону обширныхъ сѣней. Евфиміи особенно хотѣлось узнать, какихъ людей онъ тамъ принимаетъ поздно по вечерамъ, а иногда и но­чью, но въ сѣняхъ ей нѣгдѣ было притаиться, и она долго тщетно искала случая удовлетворить желаніе, основанное, не на пустомъ, праздномъ любопытствѣ, но проистекавшее отъ побужденій самыхъ благородныхъ. Наконецъ, въ самый тотъ день, когда князь Дмитрій Шуйскій воротился въ Москву, на голову разбитый гетманомъ Жол­кѣвскимъ, Захарій велѣлъ утромъ развѣсить въ сѣняхъ для просушки большой кусокъ сукна и нѣсколько шубъ. Безъ его приказанія не смѣли убрать ихъ, а самъ онъ объ этомъ забылъ, взвол­нованный неожиданнымъ извѣстіемъ о пріѣздѣ главнаго воеводы. Видя, что мужъ ея за ужи­номъ ничего не ѣстъ и на всѣхъ сердится, Евфимія догадалась, что онъ озабоченъ чѣмъ-ни­будь важнымъ, и во что бы ни стало, рѣшилась объяснить это. Она легла спать по обыкновенію, но отославъ своихъ служанокъ, тотчасъ встала, и наскоро одѣвшись вышла въ сѣни. Въ нихъ было совершенно темно, и она ощупью добралась по стѣнѣ до того мѣста, гдѣ могла спрятаться за висѣвшимъ сукномъ. Она знала, что у мужа ====page 35==== ея есть гость, видѣвъ въ окно, что кто-то пріѣхалъ къ нему верхомъ, но болѣе часа не было слышно ни малѣйшаго шороха, и она чрезвычайно утомясь хотѣла уже воротиться въ свою комнату, какъ вдругъ заскрипѣла дверь, и Илья Далма­товъ вышелъ со свѣчею. Всегдашняя его блѣд­ность превратилась въ совершенную мертвенность, глаза его были красны, и сверхъ обыкновенной, глубокой тоски, во всѣхъ чертахъ его изобража­лась отчаянная ярость. Евфимія прижалась къ стѣнѣ, чтобы не упасть отъ ужаса, которымъ исполнилась она, увидя страшное лице неразлуч­наго товарища ея мужа. Поспѣшно закрывшись сукномъ, она оставила только скважину для од­ного глаза, и стараясь притаить дыханіе, съ тре­петомъ молила. Бога подкрѣпиться силы. За Далматовымъ слѣдовалъ, высокій, полный мужчина, на которомъ, сверхъ богатаго бархатнаго кафтана, накинутъ былъ широкій, темный охабень. Его велъ подъ руку Захарій съ видомъ глубо­ чайшаго почтенія, остерегая, чтобы онъ не зап­нулся за порогъ, для прочности строенія, или для чего инаго, бывшій на срединѣ сѣней, во всю ихъ длину. Захарій казался огорченнымъ, но Евфимія, научась понимать тайныя его чув­ства, угадывала, что печаль его притворная, что напротивъ того онъ очень доволенъ. Она чрезвы ====page 36==== чайно жалѣла, что ей не видно лица его това­рища, о которомъ не могла сомнѣваться, что онъ человѣкъ знатный. По росту его, сложенію, и одеждѣ, ей казалось, что это долженъ быть князь Воротынскій; но отвергая мысль эту, какъ ни съ чѣмъ несообразную, она напрягала всѣ силы ду­шевныя и тѣлесныя, чтобы разрѣшить загадку, отъ которой казалось ей зависитъ участь всего ея семейства. Неизвѣстный гость дошелъ до крыльца не оборачиваясь, Далматовъ побѣжалъ подвести ему лошадь, подавъ Захарію свѣчу. Захарій хотѣлъ задуть ее, но услышавъ, что гос­тя его безпокоитъ вѣтеръ, поспѣшилъ затворить дверь, и они оба ставъ къ ней задомъ, тихо про­должали разговаривать. Евфимія ясно увидѣла, бѣлое, румяное лице величаваго свояка Царскаго, о которомъ она вовсе не воображала, что онъ посѣщаетъ домъ ея, котораго мужъ ея обыкно­венно называлъ льстивымъ подлецомъ, готовымъ за деньги продать жену и дѣтей. Князь Воротын­скій обходился съ Захаріемъ, какъ со старымъ пріятелемъ, но примѣтно было, что онь несовер­шенно спокоенъ, глаза его разбѣгались по сѣ­нямъ, и онъ спросилъ у хозяина, какъ ему взду­малось развѣсить тутъ сукно и шубы; что за ни­ми могутъ спрятаться неблагонамѣренные люди. — Кому здѣсь слѣдить за мною, отвѣчалъ За­ ====page 37==== харий: рабы мои ни на кого меня не промѣняютъ; я вѣрность ихъ испыталъ на дѣлѣ. Князь покачалъ головою, и не разсуждая, что ввѣрившись самому Ляпунову, онъ уже не долженъ бояться его домашнихъ, подошелъ къ шубамъ, и крѣпко дернувъ веревку, на которой висѣли онѣ съ сукномъ, оторвалъ ее отъ стѣны. Все повалилось, но Евфимія успѣла протянуться на полу, прихвативъ руками сукно, и оно совер­шенно закрыло ее. Захарій засмѣялся. — Изволишь видѣть, князь Иванъ Михайловичъ, сказалъ онъ: что я не солгалъ твоей ми­лости. Кромѣ насъ двоихъ, да бѣдняжки Ильи, всѣ крѣпкимъ сномъ спятъ въ моихъ хоромахъ, и вѣрно никому не спится, что ты изволилъ пріѣзжать ко мнѣ, и что у насъ сочтены деньки, сколько Василью Шуйскому просидѣть еще на захваченномъ имъ престолѣ. У меня, бояринъ, и псы не шевелятся, когда такъ оно мнѣ надобно. — Нѣчего сказать, ты мастеръ своего дѣла, Захаръ Петровичъ, отвѣчалъ Воротынскій, стыдясь оказанной имъ робости, и пошелъ изъ сѣней на дворъ гдѣ ждала его лошадь. Съ нею готова была и другая на которой поѣхалъ проводить его Илья. Долго не смѣвъ поднять голову, Евфимія едва ====page 38==== не задохлась подъ кучею сукна. Не сукно ее давило, не глубокая темнота пугала ее; ей было душно и страшно отъ увѣренности, что мужъ ея измѣнникъ; что онъ всегда, во всемъ ее обманывалъ; что онъ также, какъ и другіе, которыхъ самъ жестоко порицалъ, льститъ вельможамъ; также низко кланяется тѣмъ, о которыхъ заочно говоритъ съ презрѣніемъ. Еще пришло ей въ голову, что и сынъ ея Ѳедоръ, объ отсутствіи котораго она доселѣ не тревожилась, вѣря, что онъ уѣхалъ въ Можайскъ къ своему отряду, въ Рязани у дяди; что и онъ старается лишить Царя престола, а можетъ быть и жизни; что при содѣйствіи Царскаго свояка, виновные замыслы ихъ могутъ исполниться, и гнѣвъ Божій обратится на дерзкихъ нарушителей святыхъ заповѣдей его. Воротясь въ свою комнату, Евфимія бросилась на кровать и долго горько плакала; душа ея исполнена была скорби, о которой она дотолѣ не имѣла понятія. На разсвѣтѣ, только что она уснула, вошелъ Захарій. Услышавъ голосъ его, она затрепетала. Онъ сказалъ, что пришелъ съ нею проститься, что его цѣлый день не будетъ дома. — Помилуй, Захаръ Петровичъ, вскричала Евфимія: долго ли это будетъ, чѣмъ мы это заслужили? Ты совсѣмъ дома не живешь! Богъ-вѣсть, ====page 39==== какихъ ты завелъ пріятелей, совсѣмъ отбили тебя отъ жены и отъ дочери. Онъ устремилъ на нее острый взоръ. Она залилась слезами. — Это что такое, сказалъ Захаріи: никакъ, Афимья, ты вздумала ревновать меня; этого съ тобою и съ молоду не водилось, а теперь оно вовсе не кстати. Уймись, матушка, уймись; мнѣ право не до бабьихъ слезъ; есть о чемъ подумать; того и смотри, что Поляцы овладѣютъ Москвою! — Что ты, Захаръ Петровичъ, перервала Евфимія: уморить меня хочешь, что ли? Господь взыщетъ на тебѣ невинную смерть мою! — Никакъ ты совсѣмъ рехнулась, съ сердцемъ сказалъ Ляпуновъ. Слушай, Афимья, не дразни меня; я любилъ тебя, пока ты была молода и пригожа, а теперь ты стара и дурна! Съ этими словами онъ хотѣлъ уйти; бросившись за нимъ, Евфимія удержала его за руку. — Пожалуй не люби меня, вскричала она: только помни, что ты цѣловалъ крестъ Государю Василию Ивановичу! Грубо оттолкнувъ жену, Захарій выбѣжалъ изъ горницы. Евфимія поспѣшила затворить дверь, чтобы ее не застали расплаканную, чтобы размыслить что ей предпринять, равно страшась ====page 40==== сдѣлаться безмолвною участницею измѣны мужа, и объявить о преступныхъ его намѣреніяхъ. Простершись передъ образами, она съ сокрушеннымъ сердцемъ молила Всевышняго ее наставить, и вдругъ взглянувъ на образъ Маріи Магдалины, въ честь которой названа была дочь ея, вспомнила о Царицѣ Маріи Петровнѣ, объ ангельской ея кротости. Она стала легче дышать; лице ея прояснилось. Кликнувъ служанку, она спросила объ мужѣ, и узнала, что онъ уѣхалъ часа на три, приказавъ безъ него вымыть полъ въ его горницѣ, что и было уже сдѣлано. Евфимія съ отрадою подумала, что Провидѣніе благословляетъ ея намѣреніе, и спѣша исполнить его, пошла въ эту горницу, кромѣ которой не могла бы нигдѣ найти нужныхъ ей чернилъ и бумаги. Упавъ въ кресла, стоявшія у большаго дубоваго стола, она подперла обѣими руками голову и нѣсколько минутъ была недвижима, совершенно забывъ, зачѣмъ пришла она. Громкая пѣснь на дворѣ пробудила ея задумчивость, она придвинула къ себѣ огромную оловянную чернилицу и взяла изъ нее перо не приготовивъ прежде бумаги. Рука ея дрожала, она закапала столъ чернилами, и не знала, чѣмъ обтереть ихъ, но не смѣла ихъ оставить, все казалось ей страшною уликою. Наконецъ она заво­ротила рукавъ, и локтемъ вытерла чернила, надѣясь, ====page 41==== что послѣ удастся ей тайно вымыть эти пятна. Кромѣ чернилицы все со стола было убрано и всѣ ящики были заперты, но на окнѣ валялся измятый листъ бѣлой бумаги, Евфимія схватила его какъ драгоцѣнную находку и не тратя времени написала слѣдующее: «Великая Государыня Марья Петровна, великому Государю Василию Ивановичу грозитъ бѣда большая, но Богъ дастъ, во время узнавъ о ней, можно будетъ всему пособить. Изволь, матушка Царица, прислать ныньче же, въ первую заутреню, къ Константину и Еленѣ женщину, которой вѣришь какъ самой себѣ, которая бы, опричь твоей милости не разболтала никому рѣчей моихъ. А буду я ждать ее во всю заутреню, и стану я у дверей противъ самой Божіей Матери, и будетъ на мнѣ ферязь желтая съ чернымъ кружевомъ. Положись на усердіе мое, Государыня; я другой награды просить не стану, яви только милосердіе къ моимъ ближнимъ; а имени своего объявить пока не смѣю; не равно эта грамотка не дойдетъ до твоихъ ручекъ, а попадетъ кому иному.» Потъ градомъ катился съ лица Евфиміи, голова ея опустилась на грудь, руки повисли; можно было подумать, что она нѣсколько верстъ прошла не отдыхая съ тяжелою ношей. Она выучилась ====page 42==== грамотѣ бывъ уже замужемъ, чтобы переписываться съ горячо любимымъ братомъ, кото­раго семейныя дѣла не хотѣла повѣрять стороннимъ людямъ, но братъ ея умеръ, и она послѣ него записывала только приходъ домашній въ угожденіе мужу. Она почти часъ трудилась надъ письмомъ къ Царицѣ, но несмотря на все ея стараніе, слова ея были крупны и неровны, какъ у ребенка, только-что начавшаго учиться писать; строки такъ были кривы, что въ иныхъ мѣстахъ почти сходились, а въ другихъ можно было бы помѣстить между ними рисунокъ какой-нибудь красивой цѣпи. Евфимія объ этомъ не заботилась; она не подумала даже, что едва ли Царица когда получала подобное письмо, что гнусная его наружность можетъ быть ее не допуститъ до него дотронуться. Эти мелочи не приходили на умъ женщинѣ, рѣшившейся увѣдомить Государя, что его своякъ и ея мужъ замышляютъ его погубить. Не усердіе къ Царю котораго она едва знала въ лице, не состраданіе о Царицѣ, ниже долгъ совѣсти побуждали къ этому Евфимію; она заботилась не о томъ, чтобы угодить Богу, но единственно о томъ, чтобы спасти отъ его гнѣва мужа и дѣтей. Ее преслѣдовала мысль о плачевныхъ слѣдствіяхъ убійства Царевича Димитрія , и она считала священною обязанностію предупредить злодѣйство, ====page 43==== влекущее за собою гибель отечества, проклятія народа, мщеніе Провидѣнія. Но сердце ея леденѣло, свѣтъ меркъ въ глазахъ ея, когда она воображала, что можетъ быть Царица не въ силахъ будетъ спасти Захарія, что она сдѣлается причиною его казни, что умирая онъ назоветъ ее донощицею. Пламенная ея вѣра возвращала ей твердость, убѣждая ее, что если самоотверженіе ея останется безъ воздаянія на землѣ, въ будущемъ мірѣ она несомнѣнно насладится зрѣлищемъ вѣчнаго блаженства, тѣхъ, безъ которыхъ, казалось ей, и въ царствіи небесномъ она скучать и грустить будетъ. Свернувъ письмо свое, Евфимія положила его за пазуху, и очень обрадовалась, что никто не видалъ какъ она вышла изъ комнаты Захаріевой. Дочь ея еще не вставала, но ей захотѣлось поскорѣе взглянуть на нее, и она не довольствуясь свѣтомъ догаравшей лампады, велѣла осторожно открыть ставень. Беззаботно спавшая юная дѣвица отъ этого не проснулась; дубовая кровать ея стояла въ углу противъ иконъ, шелковые занавѣсы были отдернуты, но только лице было открыто; ни одинъ пальчикъ не высовывался изъ подъ атласнаго одѣяла. Въ тѣсной горницѣ было жарко, но тогда вообще любили жаръ, мало выходили на воздухъ, и не смотря на образъ жизни, ====page 44==== нынче почитаемый убійственнымъ для здоровья, всѣ были здоровѣе нынѣшняго, отъ того ли, что было менѣе заботъ душевныхъ и напряженій умственныхъ, или отъ какого-нибудь неизслѣдованнаго различія въ атмосферѣ. Сама Евфимія, не смотря на грубый упрекъ Захарія, была еще хороша, и хотя у нее былъ двадцатилѣтній сынъ, кромѣ разсердившагося мужа, никто бы не назвалъ ее старухою. Она съ грустнымъ удовольствіемъ любовалась яснымъ и невиннымъ выраженіемъ прелестнаго личика своей дочери, отъ всей души моля Бога, чтобы она во всю жизнь не испытала мученій терзавшихъ въ сіе время сердце ея матери. Молодая дѣвица проснулась, и съ улыбкою поднялась обнять мать, не замѣтивъ задумчиваго и скорбнаго ея вида. Прижавъ ее къ своей груди, Евфимія невольно зарыдала, вдругъ вспомнивъ о прекрасной, умной Царевнѣ Ксеніи Годуновой, осужденной во всю жизнь тяжко страдать за невѣдомый ей грѣхъ отца ея. Молодая дѣвушка зарыдала еще громче. Бѣдная мать не знала чѣмъ утѣшить ее, и жестоко укоряя себя, что ее встревожила, цѣловала у нее глаза и руки, и наконецъ успокоила ее, увѣривъ, что она была взволнована дурнымъ сновидѣніемъ. Евфимія всякій день ѣздила къ обѣднѣ, и почти всегда брала съ собою дочь, стараясь и ей внушить ====page 45==== пылкую набожность, которую сама почитала, единымъ, вѣрнымъ источникомъ благихъ дѣлъ, и неизмѣннымъ утѣшеніемъ во всѣхъ прискорбіяхъ. Но отправляясь въ Вознесенскій монастырь съ письмомъ къ Царицѣ, она сказала дочери, что не можетъ взять ее съ собою, потому, что изъ церкви поѣдетъ по разнымъ мѣстамъ, гдѣ ей нѣчего дѣлать. Она побоялась раздѣлить съ нею опасность, которой сама подвергалась, рѣшаясь на поступокъ, смѣлый, необычайный, многимъ даже совершенно непонятный. Въ это время отвсюду стекался народъ на поклоненіе Преподобному Сергію, одни шли къ Троицѣ чрезъ Москву, другіе, пользуясь близкимъ разстояніемъ, приходили изъ Лавры помолиться и Московскимъ святынямъ. Хотя Евфимія пріѣхала еще въ благовѣстъ, церковь Вознесенія Господня была уже набита людьми. Она очень этому обрадовалась, и съ трудомъ пробравшись къ гробницѣ новопреставленной Царевны Анны Васильевны, среди тѣснившихъ ее усердныхъ богомольцевъ, непримѣтно положила заготовленное ею письмо. Стремясь облегчать, совершенно бѣднымъ и безза­щитнымъ людямъ, средства увѣдомлять его о своихъ нуждахъ, кроткій и набожный Государь Ѳеодоръ Іоанновичъ позволилъ класть челобитныя на гробы Царскіе, и самъ собиралъ ихъ. Обыкновение ====page 46==== сіе продолжалось до самаго того времени, когда столица была перенесена въ Петербургъ, и многіе страдальцы были ему обязаны счастливою перемѣною своего положенія. Илья Далматовъ не рѣшился прибѣгнуть къ сему средству испросить помощь матери, побоявшись, чтобы прошеніе его, какъ иногда случалось, не пролежало долго не попадаясь на глаза Царю, и притомъ вовсе не предвидя жестокосердія оказаннаго ему боярами. Но Евфимія Ляпунова всего вѣрнѣе надѣялась этимъ путемъ доставить письмо свое Царицѣ, о которой извѣстію было, что она каждое утро, отслушавъ обѣдню въ дворцовой церквѣ, пріѣзжала служить панихиду надъ гробомъ своего младенца. Блѣдность и печаль юной Маріи живо тронули богобоязливую жену ожесточеннаго мятежника, и она утвердилась въ своемъ намѣреніи, исполнить все, что отъ нее зависѣло, для уничтоженія преступныхъ замысловъ Захарія и его сообщниковъ. Наблюдая всѣ движенія Царицы, Евфимія поклонилась въ землю, увидя, что Государыня положила въ карманъ письмо ея, и попросивъ снова Бога благословить ея трудный подвигъ, поспѣшила изъ церкви, не въ силахъ будучи долѣе преодолѣвать жестокое свое волненіе. ====page 47==== ГЛАВА III. И блѣднѣй полотна, Съ тихимъ воплемъ, она, Недвижима, безгласна упала; Свѣтъ померкнулъ въ очахъ, Смерть на блѣдныхъ устахъ. П. Ершовъ. On dit bien vrai, la mauvaise fortune Ne vient jamais qu’elle n’en apporte une, Ou deux, ou trois avecques elle. Clément Marot. Узнавъ о пораженіи многочисленнаго Русскаго войска горстью Поляковъ, которыхъ и сама она, по словамъ ее окружающихъ, дотолѣ почитала дерзкими, безразсудными бродягами, юная Царица онѣмѣла отъ изумленія и ужаса. Ручьи слезъ нѣсколько облегчили ея горесть, и ее утѣшило намѣреніе Царя съѣздить въ Лавру помолиться Святымъ Угодникамъ Сергію и Никону, и посовѣтоваться ====page 48==== съ новымъ архимандритомъ Діонисіемъ, о которомъ уже многіе были увѣрены, что обширный его умъ и высокая душа поставятъ его въ число людей, въ бѣдственныя времена эти оказавшихъ безсмертныя услуги. Между тѣмъ, по приказанію Государя, Головинъ ѣздилъ обо всемъ увѣдомить княгиню Елену Петровну Скопину-Шуйскую, и пригласить ее немедленно посѣтить растревоженную Царицу. Лихорадочная дрожь пробѣжала по всѣмъ членамъ княгини, когда Головинъ разсказалъ ей, какъ князь Шуйскій явился державному брату своему. Она вообразила живо эту встрѣчу, которая впрочемъ не удивила ее, послѣ гибельнаго ослѣпленія Царя, рѣшившагося назначить преемникомъ князя Михаила, того, кого и войско и народъ почитали убійцею юнаго князя. Не въ состояніи будучи толковать о плачевномъ происшествіи семъ, княгиня сидѣла опустя голову. Вдругъ что-то холодное, ледяное прикоснулось къ щекѣ ея; ее поцѣловала несчастная ея невѣстка, незамѣтно вошедшая въ комнату въ слѣдъ за братомъ. — Каковъ же князь Дмитрій Ивановичъ, сказала она: кто бы подумалъ, что онъ такой проказникъ? Прикинулся мертвецомъ, и ну пугать проѣзжихъ, чтобы не узнали, что онъ бѣглый воевода! ====page 49==== На блѣдныхъ губахъ ея мелькала странная усмѣшка; нельзя было сомнѣваться, что уста ея невольно смѣются, а сердце обливается кровью. Свекровь съ горячностію обняла ее. Она прижалась къ ея груди, какъ будто надѣясь этимъ облегчить нестерпимую тоску. — Авось, сказала она чрезъ нѣсколько минутъ, поднявъ голову: авось Господь насъ помилуетъ, воротитъ князя Михаила Васильевича! Она произнесла слова эти очень тихо, но подошедъ къ двери, громко прибавила, чтобы никто не ходилъ за нею, что она до утра будетъ молиться Богу. Съ тѣхъ поръ, какъ княгиня Александра, узнавъ о бунтѣ Ляпунова, стала временемъ понимать происходившее около нее, присутствіе Іуліаніи Рязановой, съ которою она прежде была неразлучна, примѣтно ее тяготило. Не понимая отъ чего произошло это, княгиня Елена Петровна остерегалась оставлять ихъ однѣхъ вмѣстѣ, и отправляясь во дворецъ взяла съ собою Іуліанію, которую Царица всегда принимала благосклонно. Посѣщеніе княгини не могло доставить Царицѣ другой отрады, кромѣ свободнаго изліянія ея скорби; имъ нѣчемъ было утѣшать другъ друга; но вспоминая, одна, младенца дочь, другая, героя сына, двѣ эти женщины, исполненныя чувствительности ====page 50==== и великодушія, какъ будто но взаимному согласію, съ какимъ-то невольнымъ, чуднымъ, даже страшнымъ удовольствіемъ, вдругъ стали благодарить Бога, что печали житейскія уже не могутъ угрожать тѣмъ, которые въ здѣшнемъ мірѣ были имъ дороже всѣхъ надеждъ и наслажденій. Пріѣздъ княгини Екатерины Григорьевны принудилъ княгиню Елену Петровну уѣхать гораздо ранѣе, нежели она располагалась. Не смѣя отказаться отъ свиданія съ невѣсткою, Царица затрепетала, когда она противу воли ея бросилась ей въ ноги, не сомнѣваясь, что она явилась объявить еще какое-нибудь неизвѣстное, невоображаемое несчастіе. Но княгиню терзала только мысль, что всѣ ея надежды рушились, что ей нужна защита юной Маріи. Стараясь ее разжалобить увѣреніями, что князь Дмитрій Ивановичъ болѣнъ, измученъ, что онъ не переживетъ опалы, Екатерина Григорьевна притомъ смѣло утверждала, что сохранивъ брату любовь свою и довѣренность, Государь легко вознаградитъ потерю, доказавшую, какъ опасно полагаться на иностранцевъ, какъ справедливо князь Дмитрій осуждалъ за это князя Михаила. — Счастлива ты, Катерина Григорьевна, отвѣчала Царица: можно тебѣ позавидовать, что ни ====page 51==== отъ чего не унываешь! Вотъ я бы рада повѣрить, что растерявъ одну рать тотчасъ соберемъ другую, и еще сильнѣе и усерднѣе, да нѣтъ, вѣры неймется, чтобы такая напасть принесла выгоду. И великаго Государя не тѣшитъ уже надежда; посмотрѣла бы ты на него, Катерина Григорьевна, какъ онъ давича изволилъ войти ко мнѣ! Кабы окольничій Семенъ Васильевичъ, дай Богъ ему здоровья, не держалъ его подъ руку, ему бы не перешагнуть порога. Глядя на него забыла я, и о моей Анютѣ: только одного не могла я забыть, что былъ у Государя воевода искусный и преданный и что его уже нѣтъ, что не на кого опереться Государю Василью Ивановичу, нѣкому защитить святую Русь! Катерина Григорьевна, продолжала Царица съ сильнымъ чувствомъ: грѣшно намъ осуждать усопшаго сродника нашего князя Михайла Васильевича! Ради Царя Небеснаго, не поноси его, не тревожь праведную его душу: ты этимъ погубишь и насъ и себя; за него вступятся и народъ и самъ Создатель! Царица встала, но княгиня Шуйская сидѣла недвижима, только взоры ея бродили по комнатѣ, и Царица встрѣтивъ ихъ, почувствовала, какъ будто что-то укололо ей грудь. Не знаемъ, какъ объяснить это, было ли оно слѣдствіемъ жестокаго раздраженія нервовъ Маріи, или въ глазахъ ====page 52==== Екатерины Григорьевны таился магнетизмъ, о дивной силѣ котораго въ нашемъ вѣкѣ расказываютъ и пишутъ такъ много любопытнаго, такъ много судятъ и спорятъ. Когда утихла внезапная боль ея, Царица робко взглянула на свою невѣстку, и не могла усомниться, что она сочла слова ея явнымъ упрекомъ въ убійствѣ князя Михаила. Кроткая Марія искренно пожалѣла, что не размыслила, какъ малѣйшій намекъ о преступленіи долженъ раздражать преступницу. Она не признавалась въ грѣхѣ своемъ, можетъ быть она давно покаялась, можетъ быть и вовсе невиновата, подумала она, и съ ласковымъ видомъ подошла къ княгинѣ. — Остерегись, Государыня, сказала княгиня рѣз­кимъ, дикимъ голосомъ: не замарай меня, ты въ крови! — Въ крови! вскричала Марія: откуда взялась на мнѣ кровь! И увѣрившись, что на ней нѣтъ никакого пятна, смотрѣла на Екатерину Григорьевну, не зная что подумать о ея словахъ. Она боялась, не мѣшается ли она въ умѣ, не замышляет ли новое злодѣяніе. Ей стало съ нею страшно. — Не взыщи, сестрица, сказала она, что я прощусь съ тобою, право у меня на-силу голова держится на плечахъ. Чай и тебѣ нуженъ покой; ====page 53==== прощай, поклонись отъ меня братцу Дмитрію Ивановичу. — Неужели, опричь поклона не изволишь ничего приказать ему? сказала княгиня. Государыня Марья Петровна, прибавила она, медленно поднявшись съ креселъ: позволь напомнить тебѣ пословицу «лежачаго не бьютъ.» Князь Дмитрій Ивановичъ по крайнему своему разумѣнію служилъ державному брату своему; не его вина, коли не всегда былъ ему успѣхъ: и счастье и несчастье, и животъ и смерть, все посылаетъ Богъ! Она съ особеннымъ выраженіемъ произнесла послѣднія слова, какъ будто надѣясь убѣдить ими, что нельзя укорять ее въ смерти князя Михаила. — Коли не угодно твоей милости, продолжала княгиня, внутренно утѣшаясь примѣтнымъ смущеніемъ Царицы, посулить мнѣ, что замолвишь доброе словцо за твоего деверя, такъ и быть, возьму грѣхъ на душу, побожусь моему князю, что тебѣ жалко было слушать, какъ онъ сердечный измаялся боясь гнѣва Государева. «Ложь конь во спасеніе,» сказано и въ Писаніи. — Не ложь будетъ, а правда истинная, отвѣчала Марія: если ты сама будешь вѣрить, и Дмитрію Ивановичу скажешь, что я не пожалѣла бы жизни, за то, чтобы Государю не за что было на него гнѣваться. Но, кажись, вамъ извѣстно обоимъ, ====page 54==== милосердіе великаго Государя, и вы можете быть надежны, что отъ него никогда не бу­детъ вамъ такой скорби какую самъ онъ теперь терпитъ. Сказавъ это, холодно, важно, какъ прилично Царицѣ оскорбленной грубостью и злобою, Марія однако по обыкновенію простилась со своею невѣсткою. Княгиня нѣсколько разъ крѣпко поцѣловала ее, но когда за нею затворилась дверь злобно погрозила пальцемъ. Войдя въ свою почивальню , гдѣ ждала ее Іуліанія, по волѣ ея у нee оставшаяся до возвращенія Государя, Царица упала въ кресла, и долго удерживаемыя ею слезы полились рѣкою. Испуганная молодая дѣвица бросилась къ ней. Марія сдѣлала знакъ, чтобы она молчала, что княгиня осталась въ ближней комнатѣ. Она такъ была измучена ея бесѣдою, что забыла невозможность услышать тихій разговоръ сквозь толстую, дубовую дверь, кругомъ обитую сукномъ. Вообразивъ, что Царица приказываетъ посмотрѣть уѣхала ли княгиня, Іуліанія проворно отворила дверь. Екатерина Григорьевна уходившая изъ комнаты остановилась, не сомнѣваясь, что Царица прислала за нею, раскаявшись, что отпустила ее слишкомъ скоро и сухо. Молчаніе Іуліаніи увѣрило ее въ противномъ. Она подошла къ ней, и тѣмъ же ====page 55==== голосомъ, съ тѣмъ же взоромъ, которые такъ жестоко взволновали Марію, сказала, что она очень рада, видя ее пристроенною во дворцѣ, но чтобы она знала, что въ такомъ мѣстѣ ей непристойно глядѣть, не унесли ли чего бывшіе гости. — Мужъ мой, съ надменностью продолжала княгиня, родной братъ Государевъ; сестрица моя родная и сынъ ея владѣли Царскимъ престоломъ; отца моего великій Государь Иванъ Васильевичъ звалъ правою своею рукою. Его не величали, ни княземъ, ни бояриномъ, но князья и бояре до земли ему кланялись, чтобы дозволилъ поняньчить своихъ дочекъ и подарить ихъ жемчугами или алмазами. Мнѣ не въ диво Царскія палаты, меня съ малыхъ лѣтъ сюда водили, и ни одной изъ велиликихъ Государынь на умъ не приходило посылать своихъ служанокъ за мною надзирать. Княгиня захохотала. Судорожный смѣхъ ея поразилъ Іуліанію; она съ ужасомъ подумала, что невѣстка Царская радуется истребленію Царскаго войска, что Царскій братъ въ числѣ предателей. Она вспоминала всѣ измѣны, убійства, злодѣянія, въ теченіе пяти лѣтъ посрамившія имя Русское, уничтожившія довѣренность къ людямъ, и ей казалось, что въ пышныхъ этихъ чертогахъ воздухъ зараженъ пороками и бѣдами, что невинность и добродѣтель неминуемо въ нихъ гибнутъ. ====page 56==== — Что ты это надѣлала, съ кротостію сказала Царица, когда Іуліанія воротилась къ ней, дождавшись отъѣзда княгини: у меня и въ мысляхъ не бывало послать тебя посмотрѣть, что дѣлаетъ Катерина Григорьевна. Какъ ты ее взбѣсила! Я право думала, что она прибьетъ тебя! Но такъ и быть, не скорби, я знаю что тебѣ хотѣлось угодить мнѣ. Поцѣловавъ руку великодушной Царицы, Іуліанія съ глубокою грустію смотрѣла на ея юное, прелестное лице, на которое сердечныя горести наложили свою тяжкую, можетъ быть, неизгладимую печать. — Сама не знаю, помолчавъ продолжала Царица, что я такъ сегодня огорчилась рѣчами Катерины Григорьевны, словно въ первые узнала я, что ей любо меня дразнить; она давно мнѣ намѣкала, что она всемъ меня лучше, и умомъ, и лицемъ, и родомъ. — Даже родомъ! вскричала Іуліанія: дочь палача Скуратова хвалится родомъ! Марія не оскорбилась, что молодая дѣвица выросшая въ монастырѣ, такъ свободно говоритъ съ нею; ее утѣшала искренность этой души пламенной и справедливой. Она приказала Іуліаніи сѣсть противъ нее на лавкѣ, возлѣ печи, о которой кстати скажемъ, что она была сложена ====page 57==== уступами, изъ цвѣтныхъ изразцовъ съ разными выпуклыми изображеніями. Нижній уступъ былъ не уже обыкновенной лавки; на немъ стлали Персидскіе ковры, или набитыя пухомъ атласныя подушки, и особенно зимою, приглашаемыя Царицею гостьи предпочитали эти мѣста всѣмъ прочимъ. — Катерина Григорьевна, сказала Царица, отъ колыбели привыкла вѣрить, что отецъ ея, льстившій всѣмъ прихотямъ Государя Ивана Васильевича, своими гнусными, вредными угожденіями, болѣе заслужилъ награды и почтеніе, нежели наши отцы, служившіе по совѣсти, проливавшіе кровь свою за Царя и за отечество. Іуліанія тяжело вздохнула, вспомнивъ, что ея отецъ съ юныхъ лѣтъ жестоко страдалъ отъ полученныхъ имъ въ сраженіяхъ ранъ, и всю жизнь съ матерью ея провелъ въ крайней бѣдности. Царица продолжала откровенію съ нею разговаривать, не опасаясь, чтобы питомица злополучной Ксеніи Годуновой, любимая княгинею Еленою Петровною, во зло употребила ея довѣренность. Увлекаемая грустнымъ наслажденіемъ высказать все, что она долго таила, или не смѣя положиться на скромность своихъ приближенныхъ, или не надѣясь, что они поймутъ ея чувства, ====page 58==== Царица не примѣчала, какъ уходило время, и изумилась, когда доложили ей, что готовъ ужинъ. Окружающіе ее удивились еще болѣе, увидя, что она посадила съ собою за столъ бѣдную дѣвицу, не имѣвшую родственниковъ между боярами. Отужинавъ, или лучше сказать посидѣвъ за ужиномъ, Царица возвратилась въ спальню, гдѣ между тѣмъ изготовили постель для бывшей ея няни. Выростивъ ее на рукахъ своихъ, добрая женщина все еще почитала ее нѣжнымъ, слабымъ дитятею, которому нуженъ всегдашній, попечительный надзоръ. Въ отсутствіе Государя она обыкновенно ночевала съ Царицею, и ее ни чѣмъ нельзя было такъ огорчить, какъ сказавъ, что не нужны ея услуги. Отпустивъ Іуліанію въ отведенную ей комнату, Царица долго молилась, со слезами прося Бога продлить жизнь ея супруга, благословить его намѣренія, и всѣмъ его утѣшить. Когда она наконецъ легла, няня, перецѣловавъ у нee всѣ пальчики, задернула у кровати занавѣсы, и перекрестивъ ихъ, стала сама ложиться, но вдругъ Царица вспомнила о письмѣ, найденномъ ею на гробницѣ ея дочери, о которомъ важныя происшествія заставили ее забыть. Болѣе нежели когда-нибудь расположенная къ состраданію, она приказала подать ея карманы и свѣчу, и спокойно ====page 59==== развернула письмо, по виду котораго нельзя было сомнѣваться, что оно писано самымъ бѣднымъ человѣкомъ. Съ первыхъ словъ затряслись у нее руки, и няня испугавшись ея ужаса, чуть не зажгла занавѣсъ, уронивъ тяжелый серебряный подсвѣчникъ. — Огня, скорѣе огня, ради Бога скорѣе! вскричала Царица, и не въ силахъ будучи дожидаться медленныхъ услугъ старушки, вскочила съ постели, раздѣтая, босая, и при свѣтѣ лампадъ горящихъ предъ образами дочитала письмо Евфиміи Ляпуновой. Она едва ли бы разобрала его, если бы это была дѣйствительно просьба о пособіи, но сильное потрясеніе души ея заставило ее угадать, что супругу ея грозитъ тяжкая опасность, что она можетъ ее предупредить. — Матерь Божія, вскричала она съ отчаяньемъ, что мнѣ дѣлать? Не покинь меня Милосердая! Защити Государя Василья Ивановича! Няня зажгла свѣчу, и поставивъ ее на столъ съ трепетомъ смотрѣла на Царственную свою питомицу, какъ будто невидимою силою пораженную. Упавъ въ кресла Марія вертѣла письмо Евфиміи; отъ него горѣли ея руки, сильно билось ея сердце. Пересматривая его, она не сомнѣвалась, что оно точно писано женщиною, и женщиною искренно преданною. Но каждая минута ====page 60==== ей казалась вѣкомъ, она почти не надѣялась дожить до заутрени, прежде которой ничего не могла узнать. — Матушка ты моя, безцѣнное мое сокровище, скажи мнѣ, Христа ради Небеснаго, что съ тобою приключилось? сказала няня, утирая рукавомъ слезы. Отъ чего ты такъ мечешься и стонешь? Что нашла ты въ окаянной этой грамотѣ? Брось ее, моя ненаглядная; чай проклятые бусурманы тебѣ ее подкинули; чай они злодѣи всякихъ лихихъ болѣстей на нее наворожили! Внезапная мысль представилась Царицѣ. Она рѣшилась на поступокъ чудный, небывалый; эта рѣшительность возвратила ей присутствіе духа, успокоила волненіе, опасное для ея здоровья, для самой ея жизни. Она послала няню за Іуліаніей, приказывая ей, чтобы она не наряжалась, только бы поспѣшила притти, что она имъ обѣимъ вмѣстѣ скажетъ, какое извѣстіе получила она. Раздумавшись о всемъ, что происходило въ тотъ день, Іуліанія еще не спала когда вошла няня. Она привыкла вставать по ночамъ, прежде, для услугъ больнымъ ея родителямъ, потомъ, для бесѣды со страдавшею безсонницею Царевною-инокиней, и наконецъ въ угожденіе несчастной вдовѣ Князя Михаила, не рѣдко воображавшей ночью, что уже давно день. Но она очень встревожилась, ====page 61==== услышавъ, что Царица прочитавъ, неизвѣстно когда и отъ кого полученное письмо, внѣ себя отъ печали и ужаса. Проворно накипувъ лѣтникъ, Іуліанія побѣжала къ Царицѣ и нашла ее спокойнѣе нежели ожидала. Ободренная надеждою спасти супруга, Марія твердымъ голосомъ прочитала полученное ею письмо. Іуліанія бросилась ей въ ноги, прося поручить ей увидѣться съ особою обѣщавшею открыть важную тайну, божась, что она усердно и осторожно это исполнитъ. Поднявъ ее, Царица ее поцѣловала, и оборотясь къ нянѣ сказала, что ей тотчасъ нужна со всѣми принадлежностями самая простая ферязь, которая бы никому не кинулась въ глаза, только была бы новая, ненадеванная. — Помилуй, кормилица, да гдѣ я теперь возьму ее? отвѣчала старушка, шатаясь какъ пьяная, дождемся дня… — Дождаться дня! перервала Царица, всплеснувъ руками. Развѣ ты не слыхала, что мнѣ надо узнать въ заутреню, что замышляютъ противъ великаго Государя, что его хотятъ погубить, что я могу спасти его! Ради Матери Божіей, потрать времени, перерой всѣ твои сундуки! Неужели ты раздала все Ѳеклушино приданое? Кажись, ты оставила себѣ на память подвѣнечное ея платье. Ну, если нѣтъ и его, такъ и быть, принеси какой-нибудь ====page 62==== обносокъ, теперь грѣшно прихотничать. Няня перекрестилась вспомнивъ о дочери, и выбранивъ себя за недогадку, пошла исполнить волю госпожи своей, которую съ младенчества любила и лелѣяла болѣе родныхъ своихъ дѣтей. Іуліанія не сомнѣваясь, что Царица заботится ей пріискать платье, рѣшилась сказать, что это ей кажется лишнимъ, что ее и такъ никто не знаетъ. Невозможно изобразить, какъ была она поражена, услышавъ, что Государыня сама хочетъ итти съ нею и съ нянею къ заутрени, въ церковь Константина и Елены. Она снова обняла ея колѣна, но тшетно старалась убѣдить ее отказаться отъ ея намѣренія. Марія отвѣчала, что въ обстоятельствахъ столь чрезвычайныхъ нельзя и не должно поступать какъ обыкновенно; что ея присутствіе и личныя ея увѣренія въ вѣчной благодарности, всего лучше побудятъ сочинительницу письма къ полной откровенности. — Но, Государыня, если дорогою узнаютъ твою милость! — Кто меня узнаетъ въ нарядѣ, который готовили моей сѣнной дѣвушкѣ, когда еще никто во снѣ не видалъ, что я буду хозяйничать въ Кремлевскихъ палатахъ. Только бы намъ выбраться ====page 63==== отселѣ, а какъ будемъ на улицѣ, я не побоюсь никакой встрѣчи, хотя бы самъ Прокофiй... — Прокофiй! съ ужасомъ перервала Іуліанія. Не о Рязанскомъ ли Прокофьѣ изволишь говорить, великая Государыня? Сохрани тебя Боже съ нимъ повстрѣчаться! — Опомнись, милая, Рязанецъ отселѣ далеко… — Ахъ, онъ вѣрно здѣсь! Вѣрно отъ его замысловъ хотятъ остеречь твою милость! Царица задумалась. — Нѣтъ, сказала она помолчавъ: Прокофiй не посмѣетъ сюда пріѣхать; ему нельзя здѣсь показаться; великій Государь тотчасъ прикажетъ задержать его. — Но все ли знаетъ великій Государь? возразила Іуліанія, неспособная таить свои чувства, и наслышавшись отъ Головина, какъ льстивые, коварные, и безпечные совѣтники нагло обманываютъ Царя. — Не стращай меня по-пустому, сказала Марія; если бы бунтовщикъ Прокофiй былъ здѣсь, зять мой, князь Иванъ Михайловичъ, вѣрно бы доложилъ объ этомъ. Въ комъ другомъ можно усомниться, а за князя Ивана Михайловича я присягну, что онъ не обманетъ великаго Государя. Я вѣрю и твоему усердію, ласково прибавила Царица, но ты слишкомъ труслива. Я, чтобы ободрить ====page 64==== тебя, сказала, что меня не узналъ бы и злодѣй нашъ Прокофiй, а тебѣ показалось, что онъ стоитъ передъ тобою. Въ старые годы я всякой праздникъ ходила съ нянею ко всенощной, и никто этому не дивился; надѣюсь, что и теперь не будетъ о мнѣ толковъ, коли мы сами не наболтаемъ. Няня явилась съ узломъ, въ которомъ изъ предосторожности, чтобы въ случаѣ неожиданной встрѣчи не произвести подозрѣнія, завернута была тафтяная синяя ферязь съ прочими нужными вещами. — Устала окаянная какъ собака, сказала она:нѣтъ памяти ни на полушку; обшарила всѣ мѣста по-пустому, на-силу нашла все въ послѣднемъ сундучишкѣ подъ кроватью. Богъ-вѣсть, какъ оно туда попало, и замка-то путнаго нѣтъ, гвоздемъ отворить можно. Ну, да Богъ милостивъ, хоть есть чѣмъ угодить Государынѣ моей Марьѣ Петровнѣ. Изволь, Ульяна Павловна, не побрезгуй этой одеждой, ни на комъ не бывала. Только, что по приказу покойной боярыни, дай ей Богъ царствіе небесное, сшили моей Ѳеклушѣ полной нарядъ подъ вѣнецъ, она моя сердечная и захворала, отъ того ли, какъ говорили господа , что поигравъ въ горѣлки напилась студеной воды, или кто съ зависти испортилъ, стала хирѣть-да-хирѣть, ====page 65==== ни чѣмъ не могли пособить, такъ и въ землю пошла. Ей было хотѣлось, чтобы ее положили въ этой ферязи, но между тѣмъ Государь Василіи Ивановичъ понялъ въ супружество княжну нашу Марью Петровну, всѣ говорить стали, и я сама разсудила, что Царицыну служанку надо попышнѣе похоронить и надѣла на нее алый штофникъ. Всѣ ея наряды я тогда же раздала бѣднымъ сироткамъ, только съ этою ферязью не могла разстаться, словно чуяло сердечушко, что она понадобится. Дай тебѣ Господь на радость надѣть ее, Ульяна Павловна, вороти тебя Царица Небесная съ добрыми къ намъ вѣстями! Одного боюсь, не была бы тебѣ коротка эта ферязь; ты повыше великой Государыни, а Ѳеклуша моя была точь-въ-точь съ нее ростомъ… — На мой ростъ шили эту ферязь, я ее и надѣну, перервала Царица взявъ узелъ. — Что ты? что ты, Государыня? вскричала няня, жестоко встревожась, хотя она не могла вообразить, что Царица дѣйствительно располагается идти переодѣтая къ заутрени. — Любишь ли ты меня, няня? спросила Царица. — Ахъ ты мое сокровище, о чемъ спросить вздумала, да для кого я и на свѣтѣ живу, какъ не ====page 66==== для тебя, мое красное солнышко; я рада душу за тебя отдать, моя ненаглядная! — Утѣшь же меня, проводи меня къ заутрени, къ Константину и Еленѣ, и если кто спроситъ, кто идетъ съ тобою закутавшись въ фату, скажи, что у тебя пріѣзжая гостья; не можетъ-де на свѣтъ взглянуть, разболѣлись очи. Надежда, тотчасъ узнавъ опасный заговоръ, предупредить его слѣдствія, совершенно истребила въ Царицѣ сомнѣніе и робость, но у Іуліаніи кружилась голова и дрожали руки, она два раза криво застегнула на Царицѣ ферязь и оторвала пуговицу. Трепеща о Маріѣ, она притомъ невольно воображала, что эти чудныя приготовленія рѣшатъ и ея собственную участь, что и ее должна сразить неизбѣжная, вѣчная горесть. Няня стояла какъ окаменѣлая, но когда Царица совсѣмъ одѣлась, когда она увидѣла ее въ нарядѣ, заготовленномъ для ея умершей горничной, она голосомъ завыла. Растроганная Марія посадила ее возлѣ себя, и смотря ей въ глаза, какъ бывало въ дѣтскихъ ея лѣтахъ, нѣжно ее убѣждала идти съ нею къ заутрени, увѣряя, что священный долгъ обязываетъ ее немедленно изслѣдовать полученное ею извѣстіе. — Пойдемъ, пойдемъ, куда тебѣ угодно, моя красавица! вскричала преданная женщина. Мнѣ ли старой дурѣ учить тебя, моя радость! Не въ ====page 67=== обиду будь тебѣ сказано, мнѣ было померещилось, по моему глупому разуму, что нейдетъ тебѣ, безъ вѣдома великаго Государя, тайкомъ отлучаться изъ палатъ твоихъ, чтобы злые языки не сплели молвы какой. Спасибо, что не погнушалась вразумить меня, что никакому злодѣю нельзя будетъ осудить твою милость, что тебѣ законъ велитъ идти выручать великаго Государя. Въ Успенскомъ соборѣ ударили въ колоколъ, по этому колоколу во всѣхъ церквахъ начинался благовѣстъ. Іуліанія, выходившая одѣться, явилась совсѣмъ готовая, и заставъ Царицу въ слезахъ предъ иконами, когда она перестала молиться, снова стала убѣждать ее отпустить ее одну. — Господь мнѣ помощникъ и покровитель! отвѣчала Марія, въ рѣшительную минуту встревоженная внезапнымъ, грустнымъ предчувствіемъ. Да будетъ во всемъ святая Его воля! Статься можетъ, прибавила она, бѣглымъ взоромъ окинувъ великолѣпную комнату, я и не ворочусь сюда; но только бы жертва моя не была напрасна, только бы спасти мнѣ великаго Государя, я не пожалѣю ни о пышности Царской, ни о молодыхъ лѣтахъ моихъ! Положивъ земной поклонъ, чтобы Господь наградилъ великодушіе Царицы, Іуліанія накинула ей на голову тафтяное покрывало, и подавъ ей ====page 68==== руку, повела ее въ слѣдъ за нянею, хваставшею, что она зажмурясь пройдетъ на улицу, такъ, что ни одинъ стражъ объ этомъ не провѣдаетъ. Онѣ вышли на галлерею, соединявшую въ то время дворецъ съ Благовѣщенскимъ соборомъ, и оттуда опустились въ давно уничтоженный садъ, гдѣ за нѣсколько недѣль Царица проводила по цѣлымъ часамъ, на берегу свѣтлаго пруда, подъ огромною яблонью, любуясь игрою своего дитяти. Послѣ смерти Анны она еще не бывала въ саду, горькое воспоминаніе стѣснило ея душу, и она торопила няню, чтобы она скорѣе отперла дверь на улицу. Старушка между тѣмъ ворчала, зачѣмъ должно искать такъ далеко женщину въ желтой ферязи, зачѣмъ она не вздумала дожидаться въ одной изъ ближнихъ церквей. Напротивъ того, это самое, убѣждало Царицу, что она можетъ совершенно положиться на незнакомку усердную и осторожную. Древняя, деревянная церковь Константина и Елены находилась подъ горою, близъ Тайницкихъ воротъ, на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ спустя восемдесятъ лѣтъ Царица Наталья Кириловна выстроила нынѣ существующую каменную церковь, въ честь тѣхъ же Святыхъ. Достигнуть до нее конечно было довольно трудно, зато можно было надѣяться, что нескромные свидѣтели не помѣшаютъ тамъ важному разговору. Кромѣ причетниковъ, ====page 69==== рѣдко кто заглядывалъ въ эту церковь; одни боялись, чтобы она по ветхости своей внезапно не обрушилась; другіе жаловались, что въ ней служатъ слишкомъ проворно и очень гнусятъ. Разстояніе между церковью и дворцомъ было, какъ можно видѣть изъ вышесказаннаго, то самое, что теперь, но все это пространство было застроено, и чрезвычайно непріятію было проходить тѣсными улицами и переулками отнимавшими притомъ видъ у дворца. Достигнувъ ската горы, Царица, не обращая вниманія на представившуюся ей великолѣпную картину, высокихъ зубчатыхъ стѣнъ, съ ихъ огромными башнями, между которыми видна была Москва-рѣка и ея живописный берегъ, боясь оступиться по неровной и отъ бывшаго наканунѣ сильнаго дождя чрезвычайно грязной дорогѣ, подняла покрывало, увѣрившись, что никто нейдетъ ей на встрѣчу. Вдругъ ей перерѣзалъ дорогу, какъ будто изъ земли выросшій, высокій, молодой мущина. Онъ шелъ съ боку по крутизнѣ очень скоро и наткнувшись на трехъ женщинъ остановился. — Царица! вскричалъ онъ, пораженный встрѣчею неожиданною, невѣроятною, и вперилъ на Марію пронзительный взоръ. Въ этомъ взорѣ, какъ говорятъ французы, была цѣлая драма. Царица не могла тронуться съ мѣста, не сводила глазъ съ прохожаго. И онъ стоялъ ====page 70==== передъ нею, какъ привидѣніе, прекрасный и величественный, но блѣдный, задумчивый, страшный. Вовсе не примѣчая Іуліаніи, которую едва не столкнулъ подъ гору, онъ наклонился къ Царицѣ и сказалъ ей что-то на ухо. За пазухой у него брякнуло оружіе. Царица замертво упала на руки къ дѣвицѣ Рязановой. Прохожій исчезъ. Все сіе произошло гораздо скорѣе, нежели сколько времени потребно было разсказать его. Одна Іуліянія была всему свидѣтельницею, он и она была также недвижима, какъ Царица, и ее так­же оковалъ чудный взоръ незнакомца. Няня между тѣмъ останавливалась поправить стоптавшійся у нее башмакъ. Она ахнула, увидя Царицу безъ чувствъ, и стала проклинать и себя и Іуліанію, что онѣ допустили Марію идти къ заутрени, страшась, что невозможно будетъ скрыть ея отсутствіе, воображая, что она можетъ умереть на улицѣ. Іуліянія сама была въ отчаяніи, но она умѣла быстро все соображать, и чувствуя, что Царица не можетъ тутъ безопасно оставаться, рѣшилась сыскать ей надежное убѣжище, увѣряя няню, что все еще можетъ счастливо кончиться. Она не сказала ей ничего о незнакомцѣ, она страшилась произнести о немъ одно слово, и вся трепетала, воображая, что онъ воротится. Увидя поблизости низенькій домикъ, изъ котораго въ открытое ====page 71==== окно глядѣла пожилая женщина, Іуліанія хотѣла спросить у нее, нельзя ли къ ней перенести внезапно захворавшую сестру ея, надѣясь по кроткому ея виду, что она не откажетъ въ помощи, но вдругъ опять увидѣла красиваго и мрачнаго незнакомца. Она закричала, и закрывъ руками лице, бросилась бѣжать, сама не зная куда, не помня ни о чемъ. Ее остановили двое мѣщанъ съ громкимъ смѣхомъ; ихъ лица и рѣчи были равно отвратительны, но не понимая смысла послѣднихъ, Іуліанія испугалась этой встрѣчи, гораздо менѣе одной мысли, что съ нею заговоритъ тотъ, чье появленіе такъ устрашило Царицу. Однако, едва ли бы твердость, съ которою она требовала, чтобы приставшіе къ ней люди пропустили ее, скоро ее избавила отъ ихъ дерзости, если бы Провидѣніе не послало ей покровителя. Высокій, старый монахъ вышелъ изъ ближайшаго дома, и остаповясь на крыльцѣ закричалъ на негодяевъ, чтобы они не держали молодую дѣвицу, что такіе поступки приличны только ворамъ и разбойникамъ. Одинъ тотчасъ скрылся, другой на­противъ того хотѣлъ пошутить надъ самимъ инокомъ. — Видно ты часто шепчешься съ лукавымъ, сказалъ старецъ, величаво взглянувъ на него: добрые люди о-сю-пору Богу молятся, или во славу ====page 72==== имени Его добываютъ себѣ хлѣбъ насущный, а ты, прости Господи, аки бѣшенный песъ рыщешь по улицамъ, чтобы уязвить всякаго, кто тебѣ попадется. Задорный плутъ хотѣлъ отвѣчать на это ругательствомъ, но остановившіеся прохожіе оттолкнувъ его поочереди стали просить благословенія у инока. Іуліанія съ глубокимъ чувствомъ поблагодарила Бога, узнавъ двоюроднаго дядю княгини Александры Васильевны, Троицкаго іеромонаха Гурія. Справедливо разсудивъ, что всего полезнѣе открыться старцу, котораго высокія добродѣтели могли служить залогомъ благоразумія его и скромности, она отозвала его въ сторону, и сказавъ о письмѣ полученномъ Царицею, прибавила, что она рѣшилась сама идти въ церковь Константина и Елены, но что на дорогѣ ей сдѣлался обморокъ. Старецъ выслушалъ ее съ ужасомъ, и взявъ съ собою двухъ человѣкъ, показавшихся ему усерднѣе и расторопнѣе прочихъ, поспѣшилъ за Іуліаніей къ тому мѣсту, гдѣ оставила она Царицу. Они нашли ее по прежнему безчувственную, оцѣпенѣлую; положивъ голову ея себѣ на колѣна, няня надъ нею сидѣла сгорбившись; крупныя ея слезы текли на покрывало Маріи, которымъ она плотно окутала лице ея, всего болѣе страшась, чтобы ее не узнали. Іуліанія также не смѣла поднять покрывало, ====page 73==== она только крѣпко прижала къ горячимъ губамъ своимъ холодныя руки Маріи, и смотря на ясное небо, спрашивала у него, у себя, за что желаніе истинно святое, цѣль самая высокая, имѣли такой печальный конецъ. Особенно волновало ея воображеніе воспоминаніе о неизвѣстномъ; ей казалось, что она видитъ пылающій взоръ его, что онъ навсегда сдѣлался властелиномъ ея судьбы, и жестоко отмститъ ей, если она кому-нибудь скажетъ о разительной съ нимъ встрѣчѣ, опишетъ незабвенныя черты его. Царицу перенесли въ тотъ самый домикъ, въ который прежде хотѣла попроситься Іуліанія. Отецъ Гурій зналъ хозяйку, и она по первому его слову уступила лучшую свою горенку, и не докучая излишнимъ усердіемъ, оставила Царицу, о которой ей сказали, что она пріѣзжая богомолка, одну съ Іуліаніей и няней. Онѣ сдернули съ нее покрывало долго ее душившее, но и освободясь отъ него, она не приходила въ чувство. Іуліанія снова позвала на помощь отца Гурія, о которомъ читатели «Князя Скопина-Шуйскаго,» можетъ быть не забыли, что онъ былъ искусенъ въ цѣленіи больныхъ. Марія скоро открыла глаза, и увидя себя въ незнакомомъ мѣстѣ опять ихъ закрыла, воображая, что продолжается тяжелый ея сонъ. Нѣсколько успокоившись, Іуліанія ====page 74==== рѣшилась сходить въ церковь Константина и Елены. Отецъ Гурій, только что вырвавшій ее изъ рукъ бездѣльниковъ, былъ живо тронутъ великодушіемъ и преданностію, съ которыми она въ надеждѣ спасти Государя, готова была снова подвергнуться наглымъ обидамъ. Онъ самъ пошелъ съ нею, сказавъ хозяйкѣ, что они тотчасъ воротятся, чтобы она между тѣмъ никого не пускала къ себѣ и ни малѣйшимъ шумомъ не безпокоила больную. Приближаясь къ древнему храму, Іуліанія опередила старца, и увидя, что пономарь запираетъ дверь, съ горячностью, укорила его, что у нихъ служба отходитъ ранѣе всѣхъ прочихъ церквей, что видно они половину пропускаютъ. Пономарь грубо отвѣчалъ, что она сама виновата проспавъ заутреню, что получше ее боярыня поспѣла къ самому звону. Почувствовавъ, что она досадою ничего не воротитъ, Іуліанія ласково спросила, куда отправилась эта боярыня, и услышавъ, что она пошла въ Тайнинскія ворота, опрометью туда побѣжала, но осмотрѣвшись кругомъ горько заплакала; вдали плыла лодка, въ ней сидѣли двѣ женщины, одна была въ желтой ферязи. Отецъ Гурій нашелъ Іуліанію, прижавшуюся къ стѣнѣ, она еще указывала рукою на исчезнувшую уже лодку. Все пропало, и усердіе, и стараніе; осталось ====page 75==== только горестное воспоминаніе о протекшихъ часахъ и страшное ожиданіе будущаго. Царица одобрила довѣренность сдѣланную отцу Гурію, но при первыхъ словахъ Іуліапіи, перервавъ ее спросила: сказала ли она ему о молодомъ прохожемъ? Іуліанія отвѣчала запинаясь, что она сочла безполезнымъ упоминать о немъ. — Спасибо тебѣ, спасибо; награди тебя Матерь Божія за твоій умъ, за твою догадливость! вскричала Марія, и немного помолчавъ, еще спросила: знаетъ ли объ этой встрѣчѣ няня? Іуліанія отвѣчала, что она и ей ничего не сказала. Царица обняла ее и слезы полились изъ ея глазъ. Съ прискорбіемъ, видя, какъ лице Маріи измѣняется при одномъ воспоминаніи о таинствен­номъ незнакомцѣ, Іуліанія рѣшилась спросить у нее, не сбылось ли ея предчувствіе, не самъ ли Прокофiй… — Что ты, что ты, съ ужасомъ перервала Царица: какъ тебѣ хочется вспоминать объ этомъ разбойникѣ?... Ужъ не знакомъ ли онъ тебѣ? прибавила она, устремивъ на дѣвицу Рязанову смутный, почти изступленный взоръ. — Оборони меня Боже, отъ такого знакомства, отвѣчала Іуліанія: я только объ немъ слыхала, и мнѣ показалось, что давишній… Царица зажала ей рукою ротъ. ====page 76==== — Ради Бога, не поминай и о давишнемъ, не поминай о немъ никогда, выкинь все это изъ головы, сказала она дрожащимъ голосомъ, и узнавъ, что заутреня давно уже кончилась, велѣла позвать къ себѣ отца Гурія, бывшаго въ другойкомнатѣ съ хозяйкою и няней. Принявъ его благословеніе, Царица съ глубокимъ чувствомъ поблагодарила его за важную услугу ей оказанную, жалуясь на несчастную судьбу свою, не допустившую ее узнать, какой злой умыселъ еще угрожаетъ ея супругу. Самъ объ этомъ искренно жалѣя, инокъ старался утѣшить Царицу надеждою на милосердіе Божіе, и по желанію ея пошелъ проводить ее во дворецъ. Тамъ уже кипѣлъ народъ, но всѣ знали, что няня часто ходитъ къ заутрени, съ какими-нибудь у нее гостившими родственницами или пріятельницами, и придворные служители, встрѣчая ее, почтительно ей кланялись. Нѣкоторые съ-коса посматривали на Царицу закрытую фатою, но присутствіе отца Гурія останавливало любопытство, и Марія спокойно возвратилась въ свою спальню. Поспѣшивъ раздѣться, она бросилась, унылая, безнадежная, въ тѣ самыя кресла, въ которыхъ за два часа передъ тѣмъ, обдумывая свое намѣреніе, ждала отъ него счастливаго успѣха. Она не воображала, что, имъ воспользуется только женщина, совершенно ====page 77==== ей неизвѣстная, но впрочемъ достойная ея милостей. Хозяйка дома, въ которомъ отдыхала она, отъ всей души благословляла Бога, пославшаго ей посѣтительницу, которая, за стаканъ холодной воды, и за то, что измяла ея постель, заплатила ей вдвое болѣе того, что она могла выработать въ полгода, принужденная кормиться трудами рукъ своихъ. ====page 78==== ГЛАВА IV. Блаженъ, кто къ злымъ въ совѣтъ не ходитъ, Не хочетъ грѣшнымъ въ слѣдъ ступать, И съ тѣмъ, кто въ пагубу приводитъ, Въ единомъ мѣстѣ засѣдать. Ломоносовъ. Quel changement heureux, quel bien dans les états? Ont produit les complots, les partis, les combats? C’est vous que j’interroge auteurs de ces intrigues. Qui, dans le sein du trouble, ont enfanté les ligues; Vous, qui, pour vos plaisirs dévorant les tribus, Parlez de maux publics, et d’excès, et d’abus; Qui trompez le vulgaire, allumez l’incendie, Et pour guérir l’Etat, immolez la patrie. Le Franc de Pompignan. Слишкомъ два мѣсяца прошли послѣ кончины князя Скопина-Шуйскаго, но о немъ не переставали жалѣть въ Москвѣ и во всей Россіи; напротивъ того, казалось день отъ дня становилась чувствительнѣе его потеря, день отъ дня умножалось число сподвижниковъ Ляпунова, объявившаго себя мстителемъ за его смерть. На могилѣ его, въ придѣлѣ Архангельскаго собора, часто ====page 79==== даже ночью служили панихиды люди разнаго званія; ее обливали слезами, вѣкъ не видавшіе князя живаго, отцы, матери и вдовы воиновъ, убитыхъ послѣ него въ постыдныхъ для Русскихъ битвахъ съ Поляками и самозванцемъ. Они твердили имя его, призывали его съ высоты небесъ въ помощь сиротству своему, жалостію укоряли его, что безвременно ихъ покинулъ, что не захотѣлъ быть ихъ Государемъ. Только одинъ прежній его другъ, его неразлучный товарищъ, не показывался между сѣтующими, только одного Павла Петровича Тишина никто не видалъ на погребеніи князя, никто не встрѣчалъ потомъ и на его могилѣ. Иные говорили, что онъ умеръ скоропостижно, другіе, что онъ уѣхалъ въ Кіевъ и тамъ посхимившись поселился въ пещерахъ, нѣкоторые шептали, что и онъ былъ отравленъ, чтобы не узнали отъ него достовѣрно, какое злодѣйство прекратило жизнь князя Михаила. Между тѣмъ какъ такъ различію толковали о Павлѣ Петровичѣ, онъ лежалъ больной въ домѣ княгини Скопиной-Шуйской. Услышавъ послѣдній вздохъ князя Михаила, почувствовавъ, что рука его замерла въ его рукѣ, онъ упалъ безъчувствъ, и съ тѣхъ поръ цѣлые два мѣсяца Царскіе доктора безуспѣшно лѣчили его; ни пособія врачебныя, ни ревностныя попеченія, ничто не ====page 80==== могло ослабить жестокость болѣзни его, ничто не могло развлечь горестныхъ его воспоминаніи. Послѣднія слова князя Михаила о Ляпуновѣ звенѣли безпрестанно у него въ ушахъ; то, вскочивъ съ кровати рвался онъ изъ рукъ приставленныхъ къ нему служителей, требуя, чтобы подвели ему коня ѣхать въ Рязань съ порученіемъ князя Михаила Васильевича; то, когда унимался жаръ, лежа недвижимъ, терзался онъ мыслью, что не въ силахъ исполнить волю князя. Не заботясь о собственномъ покоѣ, не страшась мучительныхъ для нee восторговъ, княгиня Елена Петровна, неоднажды въ день, и даже ночью посѣщала Павла Петровича. Она пеклась о немъ, какъ нѣжная мать, усердно моля Бога сохранить жизнь его, чтобы ей было съ кѣмъ вспоминать, и младенческіе годы, и славные подвиги ея сына, было бы кого по цѣлымъ днямъ распрашивать о всякомъ его движеніи, о всякой мысли его, не боясь наскучить своими распросами. Тишинъ всѣхъ отъ себя отталкивалъ, всѣхъ называлъ злодѣями, убійцами надежды отечества, только присутствіе княгини Елены Петровны его успокоивало, только ее онъ слушался. Волненіе души его препятствовало его изцѣленію, приближало его ко гробу. Неоднажды думали, что онъ не переживетъ сутокъ, и наконецъ Яковъ, любимый ====page 81==== слуга князя Михаила , во все время болѣзни Тишина, неутомимо за нимъ ходившій, прибѣжалъ сказать княгинѣ Еленѣ Петровнѣ, что Павелъ Петровичъ скончался. Княгинѣ показалось, что она снова лишилась сына, и она съ горькими слезами закрыла глаза милому юношѣ, приказавъ изготовить пышныя похороны. Смерть Павла Петровича поразила двоюродную сестру его Іуліапію Рязанову, твердо надѣявшуюся, что онъ выздоровѣетъ. Лишившись родственника столь любезнаго, который навсегда могъ быть ей покровителемъ и другомъ, она рѣшилась всю ночь промолиться надъ его тѣломъ. Она не боялась покойниковъ, насмотрѣвшись на нихъ въ монастырѣ, гдѣ Царевна Ольга Борисовна по­святила себя попеченію о больныхъ и умершихъ. Княгиня Елена Петровна не противилась ея желанію, и она со старушкою Лукерьей пошла въ столовую, гдѣ недавно лежало тѣло князя Михаила, гдѣ снова большой дубовый столъ, обставленный горящими свѣчами, служилъ послѣднимъ одромъ юному, великодушному воину. На него уже надѣтъ былъ саванъ, и руки его сложенныя крестомъ вовсе не отличались отъ бѣлаго полотна. Лице его также было открыто; оно не только не страшило, даже плѣняло выраженіемъ грустной задумчивости. Долго плакавъ надъ нимъ, ====page 82==== Іуліанія стала громко звать брата , чтобы онъ ожилъ хотя на минуту, чтобы онъ сказалъ ей, долго ли она сама пробудетъ въ здѣшнемъ мірѣ, гдѣ не наслаждалась еще молодостью, гдѣ испытываетъ однѣ скорби. Цѣлуя руку его, она вдругъ почувствовала въ ней теплоту, она приподняла ее, и пальцы мертвеца сцѣпились съ ея пальцами. Всякая другая обмерла бы отъ ужаса, но у Іуліаніи только сильнѣе забилось сердце, и она устремивъ глаза на блѣдное и изсохшее лице Тишина, увидѣла, что онъ силится открыть ротъ, что вѣки его шевелятся. Она съ рѣдкимъ присутствіемъ духа поспѣшила сказать дьячку, чтобы онъ закрылъ псалтирь и велѣла погасить погребальныя свѣчи. Павла Петровича осторожно перенесли на кровать. Іуліанія надѣялась, что онъ ничего не понялъ, но онъ понялъ все, и не испугался, узнавъ, что его едва не схоронили живаго; онъ благословилъ за это Бога, почувствовалъ, что долженъ покориться Его волѣ, что жизнь его принадлежитъ отечеству, что онъ притомъ обязанъ покоить горестную мать знаменитаго своего друга и сироту сестру. Съ этого дня онъ началъ выздоравливать, но силы его медленно возвращались, и княгиня Елена Петровна чрезвычайно утѣшенная, что онъ такъ неожиданно ожилъ, старалась не менѣе прежняго хранить ====page 83==== его отъ всякаго сильнаго потрясенія. Она всѣмъ запретила ему сказывать о бунтѣ Ляпунова; онъ узналъ о немъ, когда уже въ силахъ былъ сѣсть на лошадь, и тотчасъ отправился въ Рязань. Тишинъ, какъ и всѣ вообще, не сомнѣвался, что объявивъ себя главою мятежниковъ, Прокопій Ляпуновъ наслаждается измѣною, но воевода Рязанскій скоро почувствовалъ, какое тяжкое иго онъ наложилъ на себя, вообразивъ, что будетъ независимъ. Какъ прежде должно ему было угождать Царю, такъ теперь ему было необходимо принаравливаться къ своимъ сообщникамъ. Въ Рязани его искренно любили, но что могъ онъ предпринять съ одними Рязанцами; могли ли они одни защитить его отъ гнѣва Царскаго, избрать поволѣ его новаго Государя. Онъ начиналъ страшиться, чтобы на мѣсто Василія Іоанновича, не возвели въ Москвѣ на престолъ князя Василья Васильевича Голицына, у котораго были также братья и толпа гордыхъ и честолюбивыхъ родственниковъ. Чѣмъ можно было обязать его царствовать въ угожденіе Ляпуновымъ? Что обѣщало съ его стороны, что онъ будетъ великимъ, счастливымъ Монархомъ? Эти мысли тяжко волновали умъ и сердце Рязанскаго воеводы, и онъ тревожился, если какой-нибудь мужикъ, не узнавъ его на улицѣ, проходилъ мимо не снявъ шапки. ====page 84==== Извѣстіе о бѣдственномъ сраженіи при Клушинѣ увѣрило Прокопія, что Царю долго нельзя будетъ заняться усмиреніемъ Рязани, но сердце его исполнилось горестью и стыдомъ, когда узналъ онъ, что тридцать тысячъ Русскихъ не устояли противу трехъ тысячъ Поляковъ, и что Гетману Жолкѣвскому открылся путь въ Москву. Нѣсколько дней онъ не походилъ на себя, не зная, чего желать и на что рѣшиться. Чтобы нѣсколько его развлечь, приближенные его, безпокоясь о его здоровьѣ, предложили ему съѣздить въ Пронскъ, гдѣ починивали обветшалую деревянную крѣпость. Онъ на это согласился, и взявъ съ собою братьевъ Тарбеевыхъ рано утромъ отправился въ путь. Кто ѣзжалъ изъ Рязани въ Пронскъ, знаетъ, какъ эта дорога гориста и сколько по ней овраговъ, но Ляпунова и его товарищей ни что не останавливало, они во весь духъ скакали на гору, и также скакали подъ гору, также быстро опускались въ овраги, и когда они не слишкомъ широки были прыгали чрезъ нихъ. Можно было подумать, что они ударились между собою объ закладъ, кто кого перегонитъ, или, что они везутъ важную вѣсть, отъ которой зависитъ и судьба ихъ собственная, и судьба всего что имъ дорого. Подъ вечеръ когда они воротились въ Рязань, только у воеводы лошадь шла еще маленькою ====page 85==== рысью, славныя лошади Тарбеевыхъ едва брели шагомъ, и далеко отстали. Никто уже не встрѣчался по улицамъ, всюду было тихо. Вдругъ изъ за угла выѣхавшій конникъ загородилъ воеводѣ дорогу, нельзя было разсмотрѣть лица его, но примѣтно было, что онъ молодъ, и что лошадь подъ нимъ не хуже воеводской. Ляпуновъ невольно оглянулся посмотрѣть близко ли его товарищи. — Съ которыхъ поръ, Прокофiй Петровичъ, боишься ты встрѣтить на улицѣ человѣка, котораго не ждалъ или не узнаешь? спросилъ проѣзжій. Я тебя искалъ весь день, мнѣ надо поговорить съ тобою. — Поѣзжай за мною, отвѣчалъ Ляпуновъ, стараясь преодолѣть ему самому непонятное смущеніе. — Нѣтъ, нѣтъ, вскричалъ проѣзжій: я не твой гость! Я Павелъ Тишинъ, прибавилъ онъ могильнымъ голосомъ. Пронзительный вопль вырвался изъ груди Ляпунова. Тарбеевы поспѣшили къ нему. Онъ закричалъ, чтобы они ѣхали домой, что онъ встрѣтилъ стариннаго пріятеля… — Пріятеля, перервалъ Тишинъ: какъ смѣешь ты измѣнникъ называть меня пріятелемъ! У Ляпунова оледенѣло сердце. Онъ ухватился за кинжалъ. Тишинъ не видалъ этого, но если ====page 86==== бы и увидѣлъ, оно бы не заставило его говорить иначе. — Я пріѣхалъ, продолжалъ онъ, сказать тебѣ три слова, только три слова, и не мои слова, слова князя Михаила Васильевича, послѣднія слова его, послѣднюю его волю: Прокофiй, помни присягу! Сказавъ это онъ поѣхалъ въ противную сторону. Какъ громомъ пораженный Ляпуновъ былъ недвижимъ, но опомнившись поспѣшилъ за Тишинымъ, и догнавъ его близъ церкви Бориса и Глѣба, ухватилъ за поводъ его лошадь. — Павелъ Петровичъ! вскричалъ онъ: повтори, ради Бога, повтори, что кончаясь, князь Михайло Васильевичъ вспоминалъ обо мнѣ! Зачѣмъ же ты таилъ это отъ меня? Зачѣмъ я доселѣ ничего объ этомъ не слыхалъ? — Затѣмъ, что меня самаго чуть не похоронили, что я уже лежалъ на столѣ! Не о-сю только пору, среди бѣлаго дня ты бы равно не узналъ меня. — Ради Царя Небеснаго, поѣдемъ ко мнѣ, дай мнѣ на тебя насмотрѣться, дай мнѣ съ тобою побесѣдовать; разскажи мнѣ, какъ князь Михайло Васильевичъ… — Я тебѣ сказалъ, все, что тебѣ знать нужно, ====page 87==== болѣе намъ не о чемъ толковать, перервалъ Тишинъ, и хотѣлъ продолжать путь. — Воля твоя, Павелъ Петровичъ, сказалъ Ляпуновъ: я такъ съ тобою не разстанусь; мнѣ должно, я хочу распросить тебя о многомъ, открыть тебѣ мою душу, вымолить у тебя доброе слово! Если не хочешь отдохнуть у меня, скажи гдѣ присталъ ты, я поѣду за тобою. Тишинъ взглянулъ на небо, какъ будто ожидая оттуда внушенія, что ему дѣлать. — Ступай со мною коли хочешь, отвѣчалъ онъ: путь широкій и ты здѣсь большой. Они поѣхали не говоря ни слова мимо древней церкви Бориса и Глѣба. Въ нѣсколькихъ шагахъ отъ нее, на берегу глубокаго оврага, былъ нѣкогда погребенъ Святый Василій, епископъ Рязанскій. Мощи его были перенесены архіепископомъ Ѳеодоритомъ во вновь построенную церковь Успенія Божіей Матери, что нынѣ теплый Рождественскій соборъ, но мѣсто гдѣ долго покоился праведникъ, въ жизни своей испытавшій много превратностей, навсегда осталось священнымъ. Нынѣ воздвигнутъ тутъ памятникъ изъ чугуна и бронзы, свидѣтельствующій набожность и вкусъ Рязанскихъ жителей; во времена Ляпунова тутъ была только простая, деревянная палатка, обитая синимъ холстомъ, но никто не подходилъ къ ней ====page 88==== безъ особеннаго благоговѣнія. Снявъ шапку Тишинъ помолился и поворотилъ на право по берегу оврага. Теперь оврагъ этотъ совершенно открытъ, но тогда, и долго послѣ того, въ немъ былъ дремучій лѣсъ, хотя по преданію извѣстно, что за триста лѣтъ предъ тѣмъ, когда прибылъ Святый Василій, тутъ протекала рѣчка. Изъ бѣдныхъ хижинъ, неправильно разбросанныхъ по берегу оврага, ничего не было видно кромѣ лѣсу, и только благовѣстъ во время службы напоминалъ жителямъ, что близко городъ; въ другіе часы они могли почитать себя въ отдаленной, глухой пустынѣ. У одной хижины отворены были ворота, и когда подъѣхалъ Тишинъ, къ нему бросилась огромная собака, и подошелъ Яковъ съ пукомъ горящей лучины. — Гдѣ ты это, бояринъ, такъ изволилъ запоздать? спросилъ онъ. Совсѣмъ меня сокрушилъ; я думалъ уже не видать мнѣ твою милость; думалъ тебя… Лай собаки заглушилъ его голосъ; она прыгала около Тишина, лизала ему руки, крѣпко къ нему прижималась, какъ будто боясь, чтобы онъ опять не уѣхалъ, какъ будто пеняя ему, что онъ оставивъ ее отдохнуть, такъ долго не возвращался. Въ восторгѣ своей радости она казалось не видала Ляпунова, или, какъ свойственно умнымъ ====page 89==== этимъ животнымъ, будучи сама на чужомъ дворѣ, но считала нужнымъ заботиться о чужомъ человѣкѣ. Но когда Тишинъ вошелъ съ товарищемъ своимъ въ избу, и послѣдній хотѣлъ возлѣ него сѣсть, собака кинулась между ними. Тишинъ съ трудомъ оттащилъ ее; она легла у ногъ его и грозно сторожила не полюбившагося ей гостя. — Ты прежде любила меня, сказалъ Ляпуновъ, задумчиво смотря на собаку: теперь и ты не хочешь знать меня, Стрѣла! — Это не Стрѣла, это Вѣрный, угрюмо сказалъ Яковъ, поставивъ на столъ двѣ свѣчи въ серебряныхъ подсвѣчникахъ; Стрѣла только двумя часами пережила боярина… — Стрѣла счастливѣе меня! сказалъ Тишинъ. — И меня! прибавилъ Ляпуновъ. Остановившись у дверей, Яковъ съ мрачнымъ любопытствомъ разсматривалъ Ляпунова, вспоминая, какъ онъ за три года передъ тѣмъ пріѣзжалъ къ нему въ Рязань съ письмомъ отъ князя Михаила; какъ тогда увѣрялъ его старикъ Гаврилычъ, что господинъ его вѣкъ бы не измѣнилъ Государю, если бы его не околдовали злые люди. Якову очень хотѣлось знать, по собственной ли волѣ Ляпуновъ вторично взбунтовался, или онъ былъ только несчастнымъ орудіемъ непобѣдимой ====page 90==== адской силы. Онъ не могъ прочесть этого въ смутныхъ взорахъ воеводы, и вышелъ изъ избы, благодаря Бога, что онъ опредѣлилъ ему служить господамъ, которыхъ чистая совѣсть и его самого всегда руководствовала къ добру. Яковъ боготворилъ князя Михаила; лишившись его, онъ счелъ себя обязаннымъ посвятить жизнь свою его неразлучному товарищу. Провожая Тишина, онъ взялъ съ собою все, что обыкновенно бралъ для князя Михаила; онъ не могъ разстаться съ прежними привычками, съ употребляемыми прежде вещами. Иногда онъ какъ будто забывалъ, что уже нѣтъ князя, готовя все, что онъ ему готовилъ, но увидя Павла Петровича заливался слезами, самъ не зная, хорошо ли онъ дѣлаетъ, стараясь его покоить, какъ покоилъ прежняго, знаменитаго своего господина. — Подлинно, Павелъ Петровичъ, сказалъ Ляпуновъ: я не узналъ бы тебя, встрѣтивъ и не въ сумерки, а въ самый полдень. Куда дѣвалась красота твоя? Гдѣ твой алый румянецъ и твой соколій взглядъ? Но вѣдь я не умѣю кривить душею; у меня что на сердцѣ, то и на языкѣ; скажу тебѣ прямо, мнѣ какъ будто радостно видѣть, чего тебѣ стоитъ кончина князя Михаила Васильевича; тебѣ легко будетъ повѣрить, какъ и мнѣ тошно безъ него скитаться по землѣ! Я не взвидѣлъ ====page 91==== свѣта, Павелъ Петровичъ, когда племянникъ мой Ѳедоръ явился съ вѣстію, что боярина принесли на рукахъ домой отъ Дмитрія Шуйскаго, что дядя его Василій не позаботился узнать, отъчего онъ вдругъ заболѣлъ тамъ. И теперь всѣ скажутъ тебѣ въ Рязани, что увидя меня тогда, всѣ подумали, что и меня опоили… — И лучше бы опоили тебя, перервалъ Тишинъ! Всѣ добрые люди молились бы о душѣ твоей, Господь простилъ бы тебѣ неумышленные грѣхи, а теперь… — Теперь я отмстилъ за князя Михаила Васильевича!.. — Тебѣ ли мстить за него! Ты самъ наточилъ на него ножи! Эти слова невольно вырвались у Тишина. Онъ тотчасъ раскаялся въ своей неосторожности, но онъ не въ силахъ былъ скрывать чувства свои, отъ него зависѣло только не измѣнять своимъ клятвамъ. Ляпуновъ вскочилъ съ мѣста и ставъ передъ Тишинымъ устремилъ на него сверкающіе взоры. — Такъ ты сознаешься, Павелъ Петровичъ, сказалъ онъ, что князя Михаила Васильевича погубили изъ зависти, что Дмитрій Шуйскій угодилъ этимъ брату своему Василью! И послѣ этого ====page 92==== ты хочешь, чтобы я былъ Василию покоренъ, и тебѣ любо величать его Царемъ!.. — Нѣтъ, не любо! Оборони меня Боже любить того, кто не вступился за кровь князя Михаила Васильевича! отвѣчалъ Тишинъ. И на блѣдномъ лицѣ его выступили красныя пятна, и губы его задрожали. — Ты нашъ, съ восторгомъ вскричалъ Ляпуновъ: ты останешься со мною! Тишинъ горько усмѣхнулся. — Дѣло идетъ не о томъ, по сердцу ли мнѣ Царь, сказалъ онъ, а о томъ, что и ты, и я, должны служить и прямить до гроба, тому, кому цѣловали мы крестъ. Князь Михайло Васильевичъ завѣщалъ мнѣ передать тебѣ его волю, чтобы ты былъ вѣренъ Государю Василию Ивановичу: не о матери родной, не о супругѣ безутѣшной заботился онъ умирая, о тебѣ, Прокофiй Петровичъ!.. — Онъ не зналъ отъ чьей руки умираетъ онъ! — Зналъ, несомнѣнно зналъ, и приказалъ тебѣ помнить долгъ твой. Ляпуновъ застоналъ. Въ сѣняхъ раздались голоса Тарбеевыхъ, требовавшихъ, чтобы ихъ пустили къ воеводѣ. На Вѣрномъ ребромъ поднялась шерсть, глаза его загорѣлись какъ раскаленные угли, онъ съ страшнымъ ревомъ бросился къ двери, но не могъ отворить ее, потому, что Яковъ ====page 93==== съ противной стороны крѣпко къ ней прижался, вообразивъ, что Тарбеевы по приказанію Ляпунова пришли задержать Павла Петровича. Тишинъ самъ это подумалъ и отозвавъ Вѣрнаго положилъ ему на шею руку. — Эта собака, сказалъ онъ, одной породы со Стрѣлою, но вдвое ее сильнѣе, и я самъ ее выростилъ. Она стоитъ, чтобы ее звали Вѣрный, она ни за что меня не выдастъ. Будь увѣренъ, Прокофiй Петровичъ, что если ты велишь схватить меня, это будетъ послѣднимъ твоимъ словомъ. Теперь помолимся Господу Богу, мы оба равно близки къ смерти, и можетъ быть вмѣстѣ предстанемъ на судъ Христа Спасителя! — Павелъ Петровичъ, съ мрачнымъ видомъ сказалъ Ляпуновъ: душа твоя также измѣнилась какъ и твое лице; не знаю, чѣмъ могу я тебѣ доказать, что я не разбойникъ, не подлый убійца! Онъ забылъ о плачевной кончинѣ Петра Васильевича Тишина, нѣкогда погибшаго отъ рукъ его соучастниковъ, и не разсуждая, что сынъ его справедливо можетъ опасаться равнаго жребія, жестоко оскорбился его словами. Шумъ за дверью усиливался, Яковъ кричалъ, что его одолѣваютъ чтобы Павелъ Петровичъ спустилъ Вѣрнаго на вождя злодѣевъ, что потомъ они справятся съ прочими. Взбѣшенный этими словами, Борисъ ====page 94==== Тарбеевъ замахнулся на Якова ножемъ. Громовый голосъ Ляпунова остановилъ его руку; онъ приказалъ друзьямъ своимъ, чтобы они сами были спокойны, и всѣмъ объявили, чтобы о немъ не тревожились, и не отыскивали его, если онъ и до утра не воротится домой. Тотчасъ все утихло. Тарбеевы поспѣшили исполнить волю воеводы; Яковъ пошелъ ихъ проводить, опасаясь, чтобы, чуть не зарѣзавъ его, молодые сорванцы, какъ онъ ихъ называлъ, не увели лошадей. Воротясь на прежнее мѣсто, Ляпуновъ старался убѣдить Павла Петровича, что онъ горячо любитъ отечество и стремится быть ему полезенъ. — Не думаешь ли, сказалъ Тишинъ, какъ въ старину завести удѣлы? Только смотри: не хочешь кланяться Государю Василию Ивановичу, не попадись опять подъ пяту какому-нибудь бѣглому черпцу, или боярскому холопу; найдутся и теперь смѣльчаки не хуже Гришки Отрепьева и Ваньки Болотникова. Ляпуновъ былъ глубоко тронутъ внезапнымъ свиданіемъ съ Тишинымъ, и всѣмъ, что отъ него услышалъ о князѣ Михаилѣ, но прибытіе Тарбеевыхъ помѣшало развиться его чувствительности, и въ сердцѣ его снова запылали гордость и ненависть. Онъ вспыльчиво отвѣчалъ, что не онъ одинъ, а вся Россія, и нынѣшній ея Царь, и ====page 95==== самъ покойный князь Михаилъ, повѣрили, что разстрига — Царевичъ Димитрій. — Правда, сказалъ Тишинъ: всѣ этому повѣрили, но скоро всѣ въ этомъ покаялись, и Государь Василій Ивановичъ, не щадя своей жизни, кровью смылъ позоръ вашъ! Онъ не сказалъ болѣе ничего, видя какъ жестоко взволнованъ, насильно приставшій къ нему товарищъ, и самъ чрезвычайно утомленный бесѣдою, еще не обѣщавшею ему никакой пользы. Они оба долго молчали, погруженные въ глубокую задумчивость. — Напрасно, Павелъ Петровичъ, сказалъ наконецъ Ляпуновъ, укорилъ ты меня, что хочу быть удѣльнымъ княземъ; надо быть дураку и злодѣю, чтобы вздумать по старому дробить нашу землю, чтобы опять по частямъ полонили ее Литва или Татары. Оборони Боже этого дождаться! Нѣтъ, нѣтъ, надо скорѣе добывать Кіевъ, и все, что отнято у насъ сосѣдами. И оно бы скоро воротилось къ намъ, если бы живъ былъ князь Михайло Васильевичъ! О, если бы онъ былъ Царемъ нашимъ, я бы гордился именемъ его раба! Я бы всеминутно благодарилъ Создателя, что у меня Государь самовластный; что ему не должно совѣтоваться ни съ буйною чернью, ни съ льстивыми и жадными боярами; что онъ только ====page 96==== Богу обязанъ отчетомъ, ему одному долженъ угождать, его одного бояться! О, какъ тяжело вспомнить, съ возрастающимъ жаромъ продолжалъ Ляпуновъ, что мы ждали Царя сильнаго и великаго, что у насъ было сокровище всѣмъ безцѣнное, всѣмъ сулившее счастье и славу, и его уже нѣтъ! Его уморили за то, что онъ всѣми любимъ былъ, чтобы намъ не на кого было надѣяться, нѣкому было бы вступиться за насъ! И его убійцѣ, Митькѣ Шуйскому, отдали рать князя Михаила Васильевича! И Митька Шуйскій всю ее сгубилъ! По милости его, иноземцы хохочутъ надъ нами, швыряютъ намъ въ глаза нашимъ золотомъ, зовутъ насъ трусами и подлецами! — Все это дѣло Василья Шуйскаго! Онъ накинулъ намъ петлю на шею и хочетъ разомъ задушить всю Русь! — Пусть, кому хочется, валяется у него въ ногахъ! — Я не тайкомъ, какъ его бояре, я въ слухъ, при всемъ мірѣ, говорю, что пора намъ выбрать другаго Царя! Голосъ его пресѣкся, лице помертвѣло, онъ былъ таковъ, какъ въ ту минуту, когда узналъ о кончинѣ князя Михаила, когда многіе подумали, что и онъ отравленъ. Тишинъ не могъ сомнѣваться, что онъ искренно любилъ князя Михаила, но притомъ ясно видѣлъ, что онъ не умѣлъ и не старался владѣть своими страстями, готовъ ====page 97==== былъ имъ жертвовать самыми священными обязанностями. Счастливое супружество могло бы смягчить нравъ его, расположить его къ терпѣнію и вѣрности, но несогласіе его съ женою, ссоры съ ея братьями, увлекли его въ станъ Болотникова, и тамъ, среди буйныхъ товарищей, въ пылу развратныхъ бесѣдъ, омрачилась его юность преступными дѣлами, сердце ожесточилось, онъ научился презирать людей. Только горячо любя могъ онъ покоряться чужому мнѣнію, но требуя совершенства, рѣдкаго, почти невозможнаго, онъ любилъ немногихъ, и братъ его Захарій былъ вовсе неспособенъ питать въ немъ христіанскія чувства, а смерть князя Михаила, ненаказанная, неизслѣдованная, еще болѣе прежняго расположила его къ мятежнымъ замысламъ. — Жаль мнѣ тебя, Прокофій Петровичъ, сказалъ Тишинъ: видитъ Богъ, что мнѣ тебя жаль всею душею! Никакъ тебя вѣкъ никто не училъ, какъ страшно ругаться именемъ Божіимъ! Вспомни, какъ за три года передъ этимъ, ушелъ ты изъ Коломенскаго въ Москву, и ночью явился къ князю Михайлу Васильевичу; ты поклялся тогда на груди его, жить и умереть вѣрнымъ Государю Василию Ивановичу. Я былъ свидѣтелемъ твоей клятвы! Нѣчего сказать, продолжалъ онъ, видя, что это воспоминаніе тронуло ====page 98==== Ляпунова, Господь наградилъ тебя умомъ и мужествомъ; но къ чему доселѣ послужило это землѣ нашей и тебѣ самому? Чѣмъ порадовалъ ты святую Русь? Какъ ты ее защитилъ отъ бѣдъ ее тѣснящихъ? Ляхи спѣшатъ къ Москвѣ; воръ воротился въ Тушино, а изъ Рязани нѣтъ пособій; Рязанскому воеводѣ словно любо, что разоряется родина!.. — Полно, Христа ради, полно, вскричалъ Ляпуновъ: не знаю во всемъ ли я правъ, но не во всемъ и виноватъ. Стараясь оправдать себя, онъ горько жаловался на Царя, на его бѣдственное пристрастіе къ недостойному брату, исчислялъ малѣйшія его ошибки, приписывая ихъ не слабости человѣческой, по развращенному уму и грубому сердцу. Онъ старался убѣдить Тишина, что благо общее требуетъ низложенія Василія Іоанновича, божился, что онъ желаетъ только этого, что онъ будетъ беречь его жизнь. Тишинъ невольно трепеталъ, когда Ляпуновъ краснорѣчиво описывалъ безславіе и страданія Россіи, но онъ не полагался на собственную прозорливость и всего ждалъ отъ премудрости и милосердія Божія. Давно не любя Василія Іоанновича, онъ считалъ себя обязаннымъ свято хранить данную ему присягу, и ====page 99==== не сомнѣвался, что общая измѣна довершитъ гибель отечества. По просьбѣ Ляпунова, два года невидавшаго князя Михаила, Тишинъ, неразлучный съ княземъ, сталъ разсказывать все, чему былъ онъ свидѣтелемъ, и славные подвиги безсмертнаго юноши, и его возвращеніе въ Москву, и общую, благоговѣйную любовь къ нему, и послѣднія минуты его жизни. Сердце Ляпунова пылало восторгомъ, когда Павелъ Петровичъ описывалъ битву Колязинскую, гдѣ Русскіе и Шведы, даже сами Поляки были изумлены мужествомъ и вѣрными соображеніями юнаго побѣдителя; на глазахъ его блестѣли слезы, когда Тишинъ вспоминалъ дружескія бесѣды князя, и какъ онъ высоко цѣнилъ дарованія Прокопія Ляпунова, какъ ревностно желалъ, чтобы онъ былъ опорою отечества, вѣрнымъ слугою Царя. Мало-по-малу умилялось сердце Прокопія; онъ начиналъ вѣрить, что князь Дмитрій Шуйскій уже не попрежнему любимъ державнымъ братомъ своимъ, и не можетъ быть его преемникомъ; начиналъ сознаваться, что присвоивъ себѣ право мстить за смерть князя Михаила, онъ самъ сдѣлался поборникомъ самозванца и Поляковъ. Тишинъ повторялъ ему, что отъ него теперь зависитъ судьба отечества, что имя его навѣки будетъ ненавистнымъ, ====page 100==== если онъ допуститъ враговъ овладѣть Москвою; что напротивъ того присоединивъ Рязанское войско къ Московскому онъ спасетъ Россію и навсегда пріобрѣтетъ довѣренность Государя, любовь и благодарность народа. Закрывъ руками лице, Ляпуновъ боролся съ самимъ собою; онъ страшился отвергнуть послѣднюю волю князя Михаила, и трепеталъ, воображая, что его именемъ требуютъ, чтобы онъ покорился Царю. Молчаніе его раздражило Тишина; онъ пожалѣлъ, что безполезно старался усовѣстить ожесточеннаго мятежника, и взявъ шапку свою и рукавицы пошелъ изъ избы. — Куда ты, Павелъ Петровичъ? вскричалъ Ляпуновъ, какъ будто пробудившись отъ сна. — Въ Москву, сказалъ Тишинъ, не оборачиваясь назадъ. — Неужели ты не изволишь ночевать здѣсь? Бога ради, пробудь до утра, я тебѣ не помѣшаю отдохнуть. Не отвѣчая на это, Тишинъ вышелъ въ сѣни, и кликнувъ Якова, велѣлъ осѣдлать лошадей и привести ихъ къ палаткѣ, гдѣ былъ прежде погребенъ Святитель Василій. Онъ не хотѣлъ возвращаться въ душную избу, не хотѣлъ болѣе видѣться съ Ляпуновымъ. Ночь была ясная, но все кругомъ было уныло ====page 101==== и мрачно. Изъ глубокаго оврага высовывались вершины елей и сосенъ; на днѣ его выли волки. Заглядывая въ глаза своему господину, Вѣрный казалось спрашивалъ, не позволитъ ли онъ ему удальствомъ надъ волками развлечь печаль его, и примѣчая неровные его шаги, слыша тяжелые его вздохи, шелъ рядомъ съ нимъ, готовый защитить его отъ внезапной опасности. Отворивъ дверь въ палатку, Тишинъ простерся на землѣ, долго скрывавшей въ нѣдрахъ своихъ священные остатки Праведника; онъ призывалъ его въ помощь, молилъ его со слезами быть предстателемъ страждущаго отечества. Вспоминая, какъ оставилъ онъ Москву, какъ безполезно было его свиданіе съ Ляпуновымъ, Павелъ Петровичъ только свыше ждалъ избавленія отъ скоплявшихся со всѣхъ сторонъ бѣдъ. Вдругъ Вѣрный заворчалъ, и кто-то заслонилъ собою, проходившій въ дверь лунный свѣтъ. Тишинъ удивился, увидя Ляпунова блѣднаго, съ растрепанными волосами. Прислонясь къ стѣнѣ, онъ смотрѣлъ на образъ Святаго Угодника, передъ которымъ по обыкновенію горѣла лампада. Живопись была самая грубая, но въ тѣ времена не обращали на нее вниманіе, уважая, не искуство изображенія, а единственно святость предмета. — Вотъ тебѣ грамота къ брату Захару Петровичу, ====page 102==== сказалъ Ляпуновъ, подавъ Тишину письмо. Вручи ее непремѣнно самъ; я только успѣлъ написать, чтобы Захаръ во всемъ на тебя положился, обработай это дѣло такъ, чтобы я могъ послужить родинѣ, не боясь отъ Василья Ивановича обиды себѣ и моимъ ближнимъ. — Бога ради, продолжалъ онъ шепотомъ, хотя никого не было съ ними, поспѣши увидѣться съ братомъ; я недавно былъ у него въ Москвѣ, и мы условилисьсъ князьями Васильемъ Голицынымъ и Иваномъ Воротынскимъ, чтобы на дняхъ свести съ престола Василья Ивановича.... — И Василій Голицынъ и Иванъ Воротынскій замышляютъ измѣну! вскричалъ Тишинъ, всплеснувъ руками. И ты, Прокофiй Петровичъ, связался съ этими бездѣльниками! Твоего ли ума это дѣ­ло? Да что они тебѣ оставятъ, коли захотѣли ограбить Государя Василья Ивановича? Сколько было имъ отъ него чести, сколько денегъ они отъ него перебрали! — Да они проклятые, хуже Гришки Отрепьева и Тушинскаго вора, все равно, что на отца роднаго подняли руки! Но, кажись, Яковъ ведетъ коней; прощай, Прокофiй Петровичъ, я медлить не стану, только бы Господь подкрѣпилъ силы мои. Прощай! Моли Царя Небеснаго, чтобы онъ тебя помиловалъ; чтобы смертный грѣхъ не связалъ на вѣкъ твою душу! ====page 103==== — Помолись ты за меня, Павелъ Петровичъ, твоя молитва должна быть доходнѣе моей, сказалъ Ляпуновъ, бросившись обнять Тишина. Они оба были глубоко тронуты, только Вѣрный огрызался и чуть не укусилъ Ляпунова, когда онъ прижалъ господина его къ своей груди. Положивъ письмо къ себѣ за пазуху, такъ чтобы невозможно было его выронить, Тишинъ сѣлъ на лошадь, снялъ шапку, перекрестился, и поклонившись Ляпунову поѣхалъ рядомъ съ Яковомъ, Вѣрный побѣжалъ впередъ. Они скоро исчезли изъ виду. Ляпуновъ тяжело вздохнулъ, и долго бродилъ по берегу оврага, размышляя о всемъ случившемся. Онъ вовсе не предвидѣлъ возвращаясь изъ Пронска, что ждало его въ Рязани, на что онъ рѣшится. Онъ воображалъ, какъ удивится братъ его Захарій, узнавъ, что онъ согласенъ покориться Царю, если Царь оставивъ его Рязанскимъ воеводою поручитъ ему отразить Жолкѣвскаго и самозванца. Но онъ не жалѣлъ о своемъ поступкѣ; обдумывая его, онъ не сомнѣвался, что внезапная его рѣшимость всего вѣрнѣе обезпечитъ и собственныя его выгоды. ====page 104==== ГЛАВА V. Душа истомлена тревожною мечтою, Сосудъ страданія наполненъ черезъ край, — И дума черная летаетъ надъ тобою; — Но этой думы, ты къ себѣ не закликай! Нѣтъ, отжени ее ты вѣрою святою, Отъ покушеній злыхъ, любовью оградись, Излей тоску свою предъ вѣчнымъ Судіею, Неси свой тяжкій крестъ, надѣйся и молись. И. Вуичь. On était alors savant dans le crime. Ch. Lacretelle. Происшествіе въ Архангельскомъ соборѣ, о которомъ всѣ толковали въ Москвѣ и за Москвою, долго неизвѣстно было Царю. Самъ патріархъ остерегался его безполезно этимъ встревожить, не зная, что помыслить о чудномъ событіи, въ справедливости котораго клялись очевидные свидѣтели. Случайно узнавъ наконецъ, что въ день погребенія его дочери, протопопъ, служившій обѣдню ====page 105==== въ Архангельскомъ соборѣ, и бывшіе съ нимъ причетники, слышали громкій плачъ и чтеніе заупокойныхъ молитвъ, но не подозрѣвая, что оно по общему мнѣнію предвѣщаетъ ему самому жестокія горести, Василій Іоанновичъ, рѣшился послѣ вечерни, когда не бываетъ богомольцевъ, посѣтить Соборъ гдѣ были погребены его предшественники, какъ будто ожидая, что ему будетъ тамъ таинственное откровеніе о будущей его участи, и чѣмъ онъ можетъ предупредить бѣдствія со всѣхъ сторонъ грозящія Россіи. Ему давно были не нужны, даже были въ тягость лицемѣрныя услуги его приближенныхъ, и онъ рѣшился взять съ собою только свояка своего, князя Воротынскаго, на преданность котораго онъ совершенно полагался. Воротынскій перемѣнился въ лицѣ. — Что это, Государь, вскричалъ онъ! Съ чего пришла тебѣ охота идти къ покойникамъ когда попы и дьяки всѣ разбредутся домой? Воля твоя, ты только безъ проку изнуришь себя; а тебѣ надо беречь свои силы: день отъ дня хуже идутъ дѣла! Слова эти, особенно же голосъ, которымъ были они произнесены, поразили Василія Іоанновича. Онъ не могъ вообразить, чтобы своякъ его былъ въ числѣ предателей, но подумалъ, что и ему надоѣло дѣлить его скорби. Онъ пристально посмотрѣлъ ====page 106==== на Воротынскаго; послѣдній невольно потупилъ голову. Когда съ нимъ не было Захарія Ляпунова, онъ не имѣлъ довольно дерзости, чтобы явно грубить Государю. — Такъ и быть, Иванъ Михайловичъ, сказалъ Василій, стараясь скрыть новую печаль, уязвившую сердце его: хотя тебѣ и не любо безъ службы идти со мною молиться въ храмъ Архангела Михаила, я не отмѣню моего намѣренія. Не тужи обо мнѣ; мнѣ не страшно будетъ ходить между могилами: авось, сердцу моему будетъ еще легче, какъ я постою надъ ними, посмотрю, какъ спятъ въ нихъ сномъ непробуднымъ прежніе владыки Русскіе, не боясь измѣны и неблагодарности, не тревожась о судьбѣ земли своей. Я попрошу Господа Бога, чтобы Онъ умилосердился и надо мною, закрылъ бы мнѣ глаза навѣки, прежде, чѣмъ совершатся замыслы крамольниковъ, и Русь православная станетъ удѣломъ Жигимонта Польскаго, областью папы Римскаго. Заботясь только о самомъ себѣ, о сохраненіи жизни своей, и своего богатства, столь же ему драгоцѣннаго, какъ и жизнь, и несравненно драгоцѣннѣйшаго совѣсти и чести, Воротынскій равнодушно выслушавъ Царя, ничего ему не отвѣчалъ. Оскорбленный Государь выслалъ его изъ своей рабочей комнаты, приказавъ, чтобы онъ дождался ====page 107==== его въ пріемной. Воротынскій поспѣшилъ отыскать провожавшихъ его во дворецъ знакомцевъ, и одному изъ нихъ поручилъ, какъ можно проворнѣе съѣздить домой, сказать ожидающему его гостю, что онъ не можетъ съ нимъ увидѣться въ назначенное время, что Царь неожиданно пригласилъ его съ собою въ Архангельскій соборъ; чтобы онъ или дождался его, или побывалъ попозже, часа черезъ два. Князь Воротынскій жилъ въ Кремлѣ, и черезъ пять минутъ усердный знакомецъ передалъ его порученіе высокому мужчинѣ, лѣтъ пятидесяти, котораго нашелъ онъ въ верхней свѣтлицѣ княжеской, куда и самъ былъ рѣдко допускаемъ. Онъ сидѣлъ въ темномъ углу, но едва молодой человѣкъ проговорилъ, что Царю вдругъ вздумалось, безъ свидѣтелей, помолиться надъ прахомъ его предшественниковъ, посѣтитель вскочилъ съ мѣста; глаза его засверкали, на губахъ мелькнула странная, неизъяснимая усмѣшка. Молодой человѣкъ невольно содрогнулся, съ трудомъ вѣря самому себѣ, что передъ нимъ, въ свѣтлицѣ Царскаго свояка, дерзкій, жестокій врагъ Царя, Захарій Ляпуновъ. — Хорошо, хорошо, вскричалъ Захарій, слышу, понимаю: князь Иванъ Михайловичъ и самъ не знаетъ скоро ли будетъ домой; какъ быть, ====page 108==== не своя воля, и не радъ да готовъ. Авось, подъ вечеръ удастся намъ побесѣдовать; теперь не могу ждать его милость, своихъ дѣлъ пропасть. Прощай, поклонись отъ меня низко боярину, только опричъ его никому не говори, что ты меня видѣлъ здѣсь, что я посулилъ воротиться. Слова эти пролетѣли мимо ушей юноши, какъ бурный вѣтръ, отъ котораго бьется сердце и темнѣетъ въ глазахъ; онъ ихъ не разслушалъ; онъ слышалъ только голосъ почти не человѣческій, выражавшій что-то таинственное, что-то страшное. Ляпуновъ исчезъ изъ комнаты, дверь хлопнула и затворилась, собаки залаяли и умолкли, а молодой знакомецъ стоялъ недвижимъ, какъ будто ожидая, что Захарій еще что-нибудь ему скажетъ, какъ будто надѣясь угадать, зачѣмъ онъ приходилъ къ князю Воротынскому, зачѣмъ опять хочетъ придти, что могло сблизить двухъ человѣкъ, которыхъ чувства, желанія, польза, всѣмъ казались совершенно различными; которые могли подружиться только для какой-нибудь вредной цѣли, съ какимъ-нибудь злымъ намѣреніемъ. Честному юношѣ не могло придти въ голову, что покровитель его измѣняетъ Государю; но онъ съ сожалѣніемъ подумалъ, что овладѣвъ довѣренностью князя, Захарій его обманетъ. Пораженный этимъ свиданьемъ, онъ совершенно забылъ, что ====page 109==== ему нужно скорѣе возвратиться во дворецъ, гдѣ Воротынскій нетерпѣливо ждалъ его, тревожась о его продолжительномъ отсутствіи, съ ужасомъ воображая, что всѣ замыслы его открылись. Слѣдуя за Царемъ въ соборъ, князь озирался по всѣмъ сторонамъ, надѣясь увидѣть своего знакомца, и вмѣсто его увидѣлъ между нищими человѣка необычайнаго роста, который, продравшись сквозь толпу, дернулъ его за рукавъ. Онъ узналъ Захарія, и изумленный его дерзостью, готовъ былъ его оттолкнуть, какъ подлаго бродягу, но Захарій шепнулъ ему, что онъ долженъ непремѣнно выдти на улицу съ нимъ поговорить, и онъ по обыкновенію, невольно ему повинуясь, обѣщалъ исполнить его требованіе. Василій Іоанновичъ нерѣдко посѣщалъ Архангельскій соборъ, особенно же послѣ смерти князя Михаила; но услышавъ о таинственномъ въ немъ происшествіи, онъ вошелъ въ него, съ особеннымъ, еще неиспытаннымъ чувствомъ. Онъ не сомнѣвался въ дѣйствительности всего, что тамъ происходило, и ему сладко было думать, что во время похоронъ его дочери, безплотныя силы сострадали о его тяжкой потерѣ, что, можетъ быть, и вторично обнаружатъ онѣ свое участіе въ его горестяхъ. Низко поклонившись, ключарь затворилъ за Царемъ дверь, самъ оставшись на крыльцѣ. ====page 110==== Одинъ князь Воротынскій вошелъ съ Государемъ въ соборъ, но и то не надолго. Измученный догадками, почему знакомецъ его такъ долго не возвращался, зачѣмъ такъ неожиданно явился Захарій, что хотѣлъ онъ объявить ему, князь рѣшился, во что бы ни стало, тотчасъ все узнать, и осторожно отворивъ дверь, вышелъ на улицу, вовсе не заботясь, что оставляетъ, удрученнаго бѣдствіями, вѣнчаннаго старца, одного въ пустомъ храмѣ, между гробами. Василій Іоанновичъ не замѣтилъ его отсутствія. Простершись передъ ракою Царевича Димитрія, онъ умолялъ святаго младенца простить ему, что онъ нѣкогда, угождая могущественному Годунову, страшась его мщенія, ожидая отъ него наградъ, объявилъ торжественно, что Царевичъ Димитрій, по нерадивости его окружающихъ, самъ лишилъ себя жизни, — и своимъ несправедливымъ розыскомъ осудилъ несчастную мать на вѣчное заключеніе, Углицкихъ гражданъ на жестокія казни. — О, я самъ виною всѣхъ моихъ горестей, думалъ Василій Іоанновичъ, прижимая къ губамъ своимъ потемнѣвшую ручку мученика, въ которой еще былъ зажатъ мѣшечикъ съ орѣхами, бывшій у него въ ту минуту, когда схватили его убійцы на крыльцѣ, куда его вывела безчеловѣчная мамка его. Я самъ показалъ примѣръ, какъ можно ====page 111==== ругаться своею клятвою, самъ разучилъ народъ благоговѣть къ Царскимъ лицамъ и оберегать ихъ отъ злодѣевъ, самъ погубилъ защитниковъ невинности и правды. И эти размышленія, тѣснясь въ умѣ его, какъ острыя иглы кололи его сердце, и ему казалось, что никакія печали не могутъ загладить его проступка, что за него умретъ онъ бездѣтенъ, что за него князь Михаилъ скончался въ цвѣтѣ лѣтъ, чтобы не достался престолъ князю Шуйскому, чтобы имя это навсегда исчезло среди бурь и страданіи отечества. Между тѣмъ, какъ предъ нетлѣнными останками Царственнаго младенца, Василіи Іоанновичъ, усердно, но безотрадно молился, изъ-за гробницы Великаго Князя Юрія Димитріевича, погребеннаго вмѣстѣ съ его сыновьями, Василіемъ Косымъ и Димитріемъ Краснымъ, кто-то, медленно поднимаясь, оперся на нее головою, и большіе, выкатившіеся глаза, цвѣтъ которыхъ невозможно было опредѣлить, устремились на Царя. Можно было подумать, что одинъ изъ умершихъ давно Князей, много страдавъ въ жизни, возсталъ посмотрѣть на страдающаго своего преемника, надѣясь этимъ заглушить, еще незаглушенныя въ могилѣ, еще тяжкія воспоминанія о превратностяхъ собственной судьбы. Но его нельзя было почесть Великимъ Княземъ Юріемъ, по его молодости, ни ====page 112==== Димитріемъ Краснымъ, у котораго лице не могло быть такъ обезображено скорбію, ниже Василіемъ Косымъ, лишеннымъ зрѣнія. Глаза тайнаго свидѣтеля богомолепія Василія іоанновича сверкали какъ у тигра, увидѣвшаго добычу, которую онъ давно сторожилъ терзаемый голодомъ. Ни мать его, ни сестры не угадали бы, что этотъ свидѣтель — Илья Далматовъ, который не задолго передъ тѣмъ слылъ красавцемъ, который былъ недавно дѣйствительно пригожъ, любезенъ, веселъ. Читателямъ извѣстно, какъ люди незнакомые съ нуждою, пренебрегавшіе чужою горестью, растерзали его душу, заставили его сомнѣваться въ святости присяги, въ истинѣ и пользѣ добродѣтели. Онъ не съ намѣреніемъ, не ради измѣны, бросился въ объятія Захарія Ляпунова; его къ этому принудили; онъ не нашелъ другаго убѣжища. Одинъ Захарій приласкалъ его въ глубокой его горести, Захарій обезпечилъ жизнь матери его и сестеръ. Илья не могъ читать въ душѣ его, не могъ угадать его замысловъ, но чув­ствовалъ его благодѣянія, и не сомнѣвался въ искренности своего благодѣтеля, въ горячей любви его къ отечеству, въ его проницательности и безкорыстіи. Увѣривъ князя Василія Голицына, что онъ будетъ избранъ Царемъ, Захарій съ равнымъ успѣхомъ ====page 113==== склонилъ и другихъ близкихъ къ Царю людей, быть его сообщниками. Князь Воротынскій надѣялся, что ему за это достанутся лучшія помѣстья Царскія; прочіе дѣлили въ умѣ Царскія сокровища: они вовсе не воображали, что Захарій избралъ ихъ своими сотрудниками только въ надеждѣ, что братъ его Прокопій воспользуется ихъ безуміемъ. Не смотря на большое различіе въ лѣтахъ, братья Ляпуновы, равно умные, смѣлые, непокорные, были тѣсно дружны между собою. Прокопій почиталъ старшаго брата лучшимъ своимъ другомъ и совѣтникомъ, хотя и не всегда слѣдовалъ его совѣтамъ, будучи несравненно его великодушнѣе. Высоко цѣня дарованія Прокопія, Захарій любилъ его какъ сына, или еще болѣе. Онъ ненавидѣлъ Василія Іоанновича, считая себя лично имъ оскорбленнымъ, но старался низверг­нуть его съ престола, не столько для удовлетворенія вражды своей, сколько для безопасности брата, и чтобы ему доставить средства оказать важныя услуги отечеству, не сомнѣваясь, что онъ подобно князю Михаилу, скоро пріобрѣтетъ общую любовь. Онъ готовъ былъ всѣмъ этому пожертвовать, и казалось все обѣщало ему желаемый успѣхъ; но были минуты, въ которыя онъ невольно страшился, чтобы какое-нибудь непредвидѣнное происшествіе не уничтожило надеждъ его, и ====page 114==== онъ наглыми клеветами старался это предупредить. Вдругъ заговорили въ Москвѣ, что по повелѣнію Царя утоплены двѣ тысячи дворянъ разнаго возраста и пола. Никто не былъ этому свидѣтелемъ, никто не могъ назвать ни одной жертвы, но всѣ вѣрили безчеловѣчію Царя, и не слушали самаго патріарха, усердно старавшагося опровергнуть нелѣпую молву. Она особенно поразила Илью Далматова. Съ перваго слова князя Засѣкина, который не подозрѣвая, что самъ Захарій выдумалъ эту сказку, поспѣшилъ его увѣдомить о мнимомъ истребленіи дворянъ, Илья помертвѣлъ, вообразивъ, что, можетъ быть, мать и сестры его погибли вмѣстѣ съ прочими. Угадавъ мысль его, Захарій съ притворною горестью прижалъ его къ своей груди. Юноша увѣрился въ страшномъ подозрѣніи, и послѣдняя искра преданности къ Царю исчезла въ его сердцѣ. Имъ овладѣла жажда мщенія, жажда крови; онъ сдѣлался безсмысленнымъ орудіемъ Захарія, обнадежилъ его, что онъ выполнитъ самыя тайныя его желанія. Не совсѣмъ еще забывъ Бога, и обладая чувствительностію, по большей части неизвѣстною его сообщникамъ, Прокопій Ляпуновъ требовалъ, чтобы они старались убѣдить Василія Іоанновича. ====page 115==== добровольно отказаться отъ престола, и во всякомъ случаѣ хранили бы жизнь его. Они вообще на сіе согласились, расчитавъ, что оно будетъ имъ залогомъ признательности новаго Царя. Но Захарій, не почитая себѣ нужнымъ такой залогъ, твердо помнилъ, что Великій Князь Василій Васильевичъ, лишенный свободы и зрѣнія, принужденный уступить престолъ, снова имъ овладѣлъ, и враги его были тяжко наказаны за свою измѣну. Онъ рѣшился ничего не щадить, чтобы избавиться подобнаго опасенія. Но онъ не могъ взяться за это самъ; онъ не боялся ни своей совѣсти, ни людей, ниже Бога, но онъ боялся оскорбить Прокопія: онъ ни за что въ мірѣ не хотѣлъ явно нарушить слова, даннаго меньшому брату, заслужить, чтобы онъ укорилъ его въ обманѣ, оттолкнулъ его какъ убійцу. Узнавъ, что Царь намѣренъ побывать въ Архангельскомъ соборѣ одинъ съ княземъ Воротынскимъ, Захарій затрепеталъ отъ радости, вообразивъ, что настала минута исполнить то, о чемъ онъ безпрестанно задумывался днемъ, отъ чего просыпался ночью. Онъ во весь опоръ поскакалъ домой, гдѣ его ждалъ Илья Далматовъ. Волнуемый надеждою преодолѣть всѣ препятствія, онъ однако но обнаружилъ чувствъ своихъ, не допустилъ Илью подумать, что онъ поручаетъ ему то, что самъ страшится исполнить. Онъ просто, ====page 116==== какъ новость сказалъ ему, что Царь хочетъ послѣ вечерни запереться въ Архангельскомъ соборѣ, что ему кажется это очень чудно; что безъ того всѣ дивятся, какъ онъ не боится подходить къ ракѣ Царевича Димитрія, котораго родственники и защитники были жертвами его коварнаго раболѣпства, чье имя чрезъ это сдѣлалось предлогомъ разорять и безславить Россію. — Видно его за живое взяло, видно совѣсть крѣпко вопіетъ въ немъ: самъ не знаетъ куда дѣваться! продолжалъ Ляпуновъ. Или хочется ему тайкомъ побесѣдовать съ Иваномъ Васильевичемъ? Они теперь побратались, оба стали поколѣна въ крови; легко сказать — одной нашей братьи дворянъ, Василій Ивановичъ утопилъ двѣ тысячи человѣкъ; того и смотри, что придетъ и наша череда незванымъ идти къ русалкамъ въ гости. Сказавъ это, безстыдный крамольникъ взглянулъ на Илью, съ жадностью ловившаго всѣ его слова, и взглядъ его довершилъ обаяніе несчастнаго, у котораго въ продолженіе нѣсколькихъ недѣль безпрестанно кипѣла кровь и разсудокъ жестоко волновался. Чрезъ полчаса Далматовъ лежалъ въ Архангельскомъ соборѣ, притаившись за гробницею Великаго Князя Юрія Димитріевича, откуда видна была лампада, горѣвшая передъ иконою Святителя ====page 117==== Николая, въ мрачномъ отдѣленіи, гдѣ погребенъ Царь Іоаннъ Васильевичъ съ двумя его сыновьями, кроткимъ Царемъ Ѳеодоромъ, и Іоанномъ, бывшимъ жертвою благородныхъ чувстъ его и отцовскаго бѣшенства. Захарій не сказалъ Ильѣ, что князь Воротынскій будетъ въ соборѣ съ Государемъ, надѣясь его оттуда вызвать, и когда Илья, имъ настроенный и вдохновенный, отправился на злодѣйскій подвигъ, онъ не теряя времени, какъ сказано выше, постарался лишить Государя и сомнительной защиты криводушнаго его свояка. Святость мѣста, плачевныя воспоминанія, не поколебали преступнаго намѣренія Ильи Далматова. Завлеченный адскимъ лукавствомъ, онъ не помнилъ, что онъ христіанинъ, чего отъ него требуетъ вѣра православная, онъ даже не понималъ, что онъ готовъ сдѣлаться клятвопреступникомъ, убійцею. Онъ помнилъ только муки имъ испытанныя, и все, что было ему натвержено о неправосудіи и лютости Царя, и съ дикимъ восторгомъ стремился отмстить за себя, за всѣхъ, которые подобно ему обременены нуждою и горестями, не воображая, что и предстоящій ему Государь, также жертва коварныхъ, жадныхъ, неразумныхъ бояръ, пренебрегавшихъ благомъ общимъ, незаботившихся о слѣдствіяхъ своихъ поступковъ. ====page 118==== Еще раз поклонившись святымъ останкамъ голаго мученика, Василіи Іоанновичъ хотѣлъ идти въ придѣлъ Іоанна Крестителя, гдѣ погребенъ былъ князь Михаилъ, и вдругъ увидѣлъ передъ собою, съ ножемъ въ рукахъ, блѣднаго, изступленнаго, страшнаго жильца своего. Онъ не узналъ его, и невозможно было его узнать, но равнымъ образомъ нельзя было и усомниться въ его намѣреніи. Василій окинулъ глазами церковь, и увидѣлъ себя однаго, безоружнаго, передъ убійцею молодымъ, сильнымъ, остервенѣлымъ. Онъ давно считалъ жизнь свою ненадежною. Вспоминая плачевную судьбу юнаго Царя Ѳеодора Борисовича, и какъ погибъ Отрепьевъ среди веселья и пировъ, онъ часто размышлялъ, что ни мужество, ни молодость, ниже невинность и добродѣтель, безъ особенной милости Божіей, не могутъ защитить отъ внезапной смерти, и бодро старался на все быть готовымъ. Мысль, что онъ преданъ княземъ Воротынскимъ, тронула его болѣе опасности ему грозящей; но онъ бросилъ выразительный взоръ на гробницу Димитрія, и поручивъ душу свою Провидѣнію, неустрашимо остановился противъ врага своего, не ожидая ни отъ него пощады, ни помощи отъ кого другаго. Онъ былъ старъ, малъ ростомъ, почти безобразенъ лицемъ, но твердость ====page 119==== души его и святость его сана озарили его черты неземнымъ величіемъ. По судорожному трепету бѣлыхъ его губъ, по взорамъ его, не столько яростнымъ, сколько отчаяннымъ, примѣтно было, что не природная свирѣпость, не обманутое честолюбіе, и не алчность къ деньгамъ, вооружили руку Ильи, а глубокая рана сердечная, помрачивъ его разсудокъ, заставила его забыть священныя обязанности. Онъ смутился передъ Царемъ, и уже мыслилъ удалиться, но вдругъ какой-то протяжный, жалобный стонъ возвратилъ ему прежнее бѣшенство. Онъ вообразилъ, что слышитъ вопли умирающей матери и сестеръ своихъ, что ихъ толкаютъ по приказанію Царя въ рѣку, и внѣ себя занесъ руку; на широкомъ лезвеѣ ножа его отразился свѣтъ горѣвшей предъ мощами лампады. — Остановись, безумный! вскричалъ до глубины души проникающій голосъ, и какъ будто какая тѣнь неслышными шагами пронеслась по церкви и стала между Царемъ и убійцею. У Далматова онѣмѣла рука, ножъ изъ нее выпалъ и ударившись о каменный полъ глухо зазвенѣлъ. Невозможно описать этой минуты, этихъ лицъ, всей этой картины. Въ древнемъ храмѣ, среди гробницъ, предъ открытыми мощами Царевича Димитрія, убитаго въ младенчествѣ, чтобы ====page 120==== овладѣть его наслѣдіемъ, едва не совершилось убійство еще ужаснѣйшее, за то же самое наслѣдіе, неожиданно, но законно доставшееся Василію Іоанновичу; кровь вѣнчаннаго старца едва не обагрила священныхъ останковъ Царственнаго мученика. Видя ножъ у своей груди, обданный пламеннымъ дыханіемъ убійцы, Государь не обнаружилъ ужаса; но когда миновала опасность, онъ съ глубокимъ умиленіемъ узналъ свою племянницу, вдову князя Михаила. Слабая, немощная, едва имѣя подобіе человѣческое, она спасла жизнь Царя, какъ нѣкогда супругъ ея спасалъ его престолъ. Василій хотѣлъ обнять ее, она отступила назадъ, но чрезъ минуту положила руку свою на плечо дяди, горестію разсматривавшаго лице ея, на которомъ внезапно вспыхнуло и тотчасъ исчезло понятіе о томъ, что около нее происходило. Она снова забыла все земное, все, кромѣ того, что она одна на землѣ, что ждетъ и не можетъ дождаться своего супруга. Она была окутана чернымъ платьемъ, но голова ея по обыкновенію была открыта: отъ безпрестаннаго, жестокаго въ ней жару, ей былъ несносенъ самый легкій уборъ; волосы ея были гладко заплетены въ двѣ косы, и между ними были заткнуты разноцвѣтныя пѣтушьи перья, поднятыя ею на улицѣ. Въ этомъ странномъ нарядѣ, изнуренная горестью и болѣзнію, ====page 121==== княгиня Александра Васильевна была еще прекрасна, очаровательна. Глядя на нee, почти завидны были ея несчастія, почти хотѣлось страдать подобно ей, чтобы имѣть такойі же кроткій, ангельскій ликъ, чтобы также глубоко трогать всѣ сердца, также умирять всѣ страсти. Далматовъ смотрѣлъ на нee какъ на видѣніе сверхъ-естестнное, мысленно повторяя слова ея, которыми она спасла его отъ страшнаго преступленія, отъ вѣчной погибели. Онъ не сомнѣвался, что отселѣ всѣ будутъ звать его безумнымъ, всѣ будутъ указывать на него пальцемъ, веселясь его безуміемъ. Голова его кружилась, дыханіе останавливалось, блескъ глазъ его потухъ. Онъ уже не походилъ на злодѣя, готоваго осквернить храмъ, но казалось пришелъ туда каяться въ нестерпимыхъ для него самаго грѣхахъ. — Гдѣ же ты, Миша? спросила княгиня Александра Васильевна. — Здѣсь, отвѣчалъ нѣжный голосъ, и пригожій отрокъ, стоявшій за Царемъ, подошелъ къ княгинѣ. Увидѣвъ на полу ножъ, онъ поднялъ его и почтительно подалъ Государю. — Пора домой, Миша, я устала, сказала княгиня, и обвивъ шею отрока своею рукой, пошла къ дверямъ безпрестанно оглядываясь назадъ, какъ будто помня и соображая все происходившее, хотя ====page 122==== она не сказала дядѣ ласковаго слова, и удаляясь оставляла его одного съ убійцею. Страшась этого, отрокъ предложилъ ей побыть въ церкви. Она пристально на него посмотрѣла, и въ глазахъ ея изобразилось что-то чудное, непостижимое. — Богъ видитъ! сказала она шепотомъ, и уже болѣе не оглядываясь, сама поспѣшила отворить дверь. Княгинѣ Скопиной-Шуйской было двадцать лѣтъ, а товарищу ея только четырнадцать, но онъ былъ равенъ съ нею ростомъ, и тѣмъ была разительнѣе между ними противоположность. Александра Васильевна была какъ лилія, подточенная червемъ, въ ту самую минуту, когда роскошно развилась вся красота ея; внимательно на нee посмотрѣвъ, не трудно было угадать, что ей весь міръ кажется мрачною пустынею, что ей все въ немъ одинаково, и радости и печали, что ей любезно только одно воспоминаніе о чемъ-то невозвратномъ, что она лишь изрѣдка, случайно, можетъ участвовать въ томъ, что около нее говорятъ и дѣлаютъ. Напротивъ того, воображеніе ея товарища стремилось въ будущность; онъ ревностно желалъ служить отечеству; онъ былъ увѣренъ, что полезныя ему услуги за все вознаграждаютъ. Лице его было подобно свѣжей, ====page 123==== душистой розѣ; въ глазахъ изображалось желаніе общаго блага и страданіе о всѣхъ несчастныхъ. Происшествіе, котораго былъ онъ свидѣтелемъ, сильно потрясло юную его душу. Какъ трудно, какъ тяжело быть Царемъ, подумалъ онъ! Но Господь правосуденъ, онъ конечно по трудамъ опредѣляетъ и награды. И трепеща за Государя, не смѣя вырваться изъ рукъ княгини, отрокъ, понявшій скорби и заботы престола, ему самому свыше предназначеннаго, съ глубокою тоскою вышелъ на крыльцо, но быстро осмотрѣвшись кругомъ, обрадовался, увидя Семена Васильевича Головина, искавшаго сестру свою, часа за два передъ тѣмъ скрывшуюся изъ своего саду. Между тѣмъ, какъ тамъ ее съ отчаяньемъ и ужасомъ искали въ прудахъ и въ колодцахъ, она смѣло и ловко, какъ это вообще свойственно помѣшаннымъ, перелѣзла черезъ заборъ и спокойно пробралась въ Кремль. Встрѣтивъ тамъ юнаго Михаила Ѳеодоровича Романова, княгиня взяла его съ собою въ Архангельскій соборъ, гдѣ она любила молиться въ придѣлѣ Іоанна Крестителя, не понимая однако, что въ немъ погребенъ ея супругъ. Ключарь видѣлъ, что она тутъ осталась послѣ вечерни, но не примѣтивъ Далматова, спрятавшагося между гробницами, не рѣшился, ожидая Государя, выслать изъ церкви его племяпницу, ====page 124==== которую всюду принимали съ благоговѣніемъ. Михаилъ Романовъ давно былъ любимцемъ княгинь Скопиныхъ; особенно княгинѣ Александрѣ Васильевнѣ казалось, что онъ, нося одно имя, и нравомъ и лицемъ сходенъ съ ея супругомъ. Пока живъ былъ князь, она звала Романова меньшимъ его братомъ, а когда князь скончался, забывъ все въ мірѣ и всѣхъ разлюбивъ, неутѣшная молодая вдова никогда не скучала присутствіемъ Романова. Она часто гуляла съ нимъ, и разсказывая ему о своемъ безсмертномъ супругѣ, сердечно утѣшалась, видя, что онъ не можетъ наслушаться рѣчей ея. Оставивъ княгиню съ ея братомъ, Михаилъ Ѳеодоровичъ бросился назадъ въ соборъ. Онъ не пригласилъ съ собою Головина. Видѣвъ, какъ присутствіе немощной княгини устрашило убійцу, онъ не усомнился, что готовый пожертвовать жизнью за Царя, онъ самъ, одинъ, спасетъ его, не разгласивъ о грозившей ему опасности, не взволновавъ этимъ и безъ того взволнованный народъ. Романовъ не воображалъ, какъ разуменъ, какъ высокъ былъ его поступокъ, чего должно послѣ этого надѣяться отъ него въ будущемъ. Василій Іоанновичъ достойно оцѣпилъ его, и обнявъ юношу подумалъ, что со временемъ ====page 125==== онъ можетъ вознаградить потерю князя Скопина. Романовъ нашелъ Царя на томъ мѣстѣ, гдѣ оставила его княгиня. Далматовъ стоялъ противъ него, и по его приказанію разсказывалъ ему, что его довело до злодѣйскаго поступка. Смотря прямо ему въ глаза, онъ съ жаромъ, съ отчаяніемъ, описывалъ плачевное состояніе матери и сестеръ своихъ, и все, что перенесъ онъ самъ, стараясь, испросить имъ помощь Царскую, и какъ потомъ его увѣрили, что онѣ погибли въ числѣ двухъ тысячъ дворянъ, утопленныхъ по приказанію Василія. Голосъ его прерывался, по щекамъ текли горячія слезы: эти слезы облегчили мрачную скорбь его. Онъ не могъ усомниться, что Государь въ первый разъ слышитъ о его несчастіяхъ и искренно ими тронутъ. Бросившись ему въ ноги, онъ рыдая умолялъ его простить ему его преступленіе. Василій велѣлъ ему встать, и оборотясь къ юному Романову, сказалъ, чтобы онъ проводилъ Далматова къ княгинѣ Еленѣ Петровнѣ, что онъ ей, какъ помощницѣ всѣхъ страждущихъ, поручаетъ этого несчастнаго. — Тамъ тебя призрятъ и утѣшатъ, милостиво прибавилъ Государь; дай тебѣ Богъ счастливо свидѣться съ матерью и сестрами; я объ этомъ самъ позабочусь. ====page 126==== Съ сими словами Государь пошелъ изъ собора, опираясь на юнаго Михаила, не воображая, что его ведетъ — его преемникъ; что кроткій, милый, но уже величавый этотъ отрокъ будетъ защитникомъ его памяти, что онъ не допуститъ иноземцевъ вѣчно ругаться его прахомъ, успокоитъ его въ могилѣ Царской. И никто не могъ вообразить, что ожидало Василія! Неистовые враги его едва ли сами предвидѣли всѣ его бѣдствія, собственный позоръ, и страшное возмездіе. — Великій Государь! опомнясь вскричалъ Далматовъ, не вѣрь ни въ чемъ свояку твоему князю Воротынскому; онъ тебѣ злодѣй, онъ заодно съ… твоими измѣнниками! Онъ не рѣшился назвать Захарія Ляпунова, считая себя лично имъ облагодѣтельствованнымъ, но робко предложилъ Царю увѣдомить его о всѣхъ извѣстныхъ ему противу него козняхъ. Возвращаясь въ церковь, князь Воротынскій услышалъ слова его, и съ ужасомъ перервавъ ихъ, вскричалъ, что онъ не напрасно убѣждалъ Государя не ходить объ эту пору въ соборъ, какъ будто предчувствуя, что онъ тамъ встрѣтитъ такого опаснаго человѣка. — Это жилецъ Илья Далматовъ, продолжалъ князь; онъ давно съ ума сошелъ, и очень золъ ====page 127==== и силенъ; какъ звѣрь мечется на людей; однажды чуть меня не задушилъ! Пораженный такою наглою ложью, желая спасти Царя отъ льстиваго, коварнаго врага, Далматовъ дѣйствительно какъ звѣрь бросился на безсовѣстнаго боярина. Послѣдній сильно толкнулъ его, и онъ, упавъ, ударился головою объ уголъ гробницы: кровь его потекла прямо подъ ноги Государю. Вскрикнувъ отъ ужаса, Василій закрылъ себѣ лице, не зная, что думать о такихъ неожиданныхъ и плачевныхъ явленіяхъ, кому и чему онъ долженъ вѣрить. Проклиная себя, что почувствовавъ сильную дурноту, вышелъ онъ на улицу, князь Воротынскій взялъ подъ руку Царя. Ослабѣвъ отъ жестокаго, внутренняго волненія, державный старецъ не отвергъ его помощи, спѣша выйти на свѣжій воздухъ. Юный Романовъ тяжело вздохнулъ, и видя, что Царю не нужны его услуги, не боясь ни распространявшейся въ соборѣ темноты, ни правдоподобнаго увѣренія, что Далматовъ помѣшанъ въ умѣ, сталъ усердню помогать безъ движенія лежавшему жильцу, который, стремясь загладить свое преступное намѣреніе, по видимому долженъ былъ заплатить за это жизнію. ====page 128==== ГЛАВА VI. Изъ черныя земли, конскими копытами взрытой, костями побіенныхъ Россіянъ усѣянной, и кровію ихъ поліянной, восходитъ, возрастаетъ печаль, аки страшное древо, мрачною тѣнію своею всю Россію покрывающее. Слово о полку Игоря. On ne comprend l’histoire que quand on la révivifie avec ces impressions devinées, ressaisies dans le passé, à l’aide de celles que nous éprouvons nousmêmes dans le présent. Sainte-Beuve. Пробывъ день въ Рязани, Тишинъ видѣлъ тамъ на каждомъ шагу доказательства необычайныхъ дарованій Прокопія Ляпунова, во вредъ отечества употребляемыхъ. Каждое слово имъ тамъ слышанное удостовѣряло его, что не по сродной только ему скромности, говорилъ князь Михаилъ, что онъ не можетъ спасти Россію безъ содѣйствія Рязанскаго воеводы; что не одно милосердіе, но и убѣжденіе ====page 129==== въ пользѣ ревностныхъ услугъ его, заставило князя пощадить Ляпунова, когда онъ предложивъ ему престолъ, дерзко оскорбилъ Царя. Но чувствуя, какъ важно и даже необходимо имѣть его сподвижникомъ, Тишинъ не въ состояніи былъ лестью и лукавствомъ стараться пріобрѣсти его довѣренность, и хотя въ Рязани свобода его и самая жизнь зависѣли отъ Ляпунова, онъ отъ него не скрылъ, какъ онъ гнушается его измѣною. Раздраженный его прямодушіемъ, Ляпуновъ былъ однако глубоко тронутъ воспоминаніемъ о прежнихъ, невозвратныхъ временахъ, и разсудивъ, что собственная его польза требуетъ исполненія послѣдней воли князя Михаила, отъ всей души желалъ, чтобы письмо его успѣло предупредить пагубныя намѣренія его сообщниковъ. Остановившись въ Зарайскѣ у воеводы князя Дмитрія Михайловича Пожарскаго, Тишинъ, не смотря, что онъ ночью проѣхалъ слишкомъ сорокъ верстъ, объявилъ радушному хозяину, что онъ у него пробудетъ, пока только отдохнетъ его лошадь. Узнавъ о содержаніи письма, которое везъ онъ въ Москву, и какая буря должна разразиться, если оно не будетъ во время доставлено, князь согласился, что молодому воеводѣ нельзя слишкомъ заботиться о себѣ самомъ, и поспѣшилъ отвести его въ особую горницу, убѣждая тотчасъ ====page 130==== лечь спать. Сильное волненіе духа не позволило Тишину сомкнуть глаза, и онъ гораздо лучше успокоился бесѣдуя съ княземъ Пожарскимъ, котораго превосходный умъ и чувства совершенно его плѣнили. Князь обыкновенно съ посторонними былъ очень молчаливъ, или говорилъ съ большимъ замѣшательствомъ, но когда онъ замѣчалъ въ комъ-нибудь равную ему любовь къ отечеству, равное благоговѣніе къ обязанностямъ христіанскимъ, слова у него лились рѣкою, взоры его оживлялись, онъ хватался за мечъ, съ восторгомъ воображая, что этотъ товарищъ неробкій и неподкупный, когда-нибудь доставитъ ему отраду въ крови вѣроломныхъ сосѣдовъ омыть позоръ и страданія Россіи. При всей его скромности, князь чувствовалъ, что онъ заслуживаетъ порученіе выше Зарайскаго воеводства, и его терзала мысль, что онъ долженъ быть безполезнымъ свидѣтелемъ возрастающихъ бѣдствій, но онъ вовсе неспособенъ былъ къ проискамъ, а въ тѣ плачевныя времена безъ происковъ нельзя было ничего пріобрѣсти, ниже случая — со славою умереть за отечество. Возмутивъ Рязань со всѣми прилежащими городами, Ляпуновъ старался убѣдить и князя Пожарскаго отложиться отъ Царя. Князь съ негодоніемъ отвергъ его убѣжденія, но порицая его за измѣну, высоко цѣнилъ его дарованія, и въ от ====page 131==== кровенной бесѣдѣ съ Тишинымъ признался, что по его мнѣнію, Царю давно бы должно было употребить всѣ средства, чтобы привязать къ себѣ Ляпунова, имѣвшаго необычайную способность располагать сердцами и волею людей. — Будь Прокофiй на мѣстѣ кпязя Дмитрія Ивановича, продолжалъ князь: я тебѣ ручаюсь головою, Павелъ Петровичъ, что какъ ни смѣлъ и ни хитеръ Желтовскій, а захромалъ бы онъ обѣими ногами безъ оглядки пустясь бѣжать во свояси! И переметчикамъ Нѣмцамъ, какъ пи жадны они къ деньгамъ, не вспало бы на умъ, что прибыльнѣе набивать карманы, нежели хранить данное слово. Безсовѣстный Яшка Пунтусовъ также бы по прежнему, со своею заморскою сволочью, волею или неволею, рѣзался бы съ Поляцами за православныхъ. — Какъ святъ Богъ, я бы съ радостью пошелъ въ стремянные къ Прокофью Петровичу, только бы поклялся онъ свято хранить свою присягу! Тронутый до глубины души такимъ рѣдкимъ безкорыстіемъ, Тишинъ вспомнилъ мужество и твердость, неоднажды на дѣлѣ оказанныя княземъ Пожарскимъ, и не сомнѣваясь, что онъ не менѣе Ляпунова способенъ предупредить грозящія опасности, съ жаромъ сказалъ ему, что ревностно ====page 132==== желая служить подъ его начальствомъ, онъ постарается скорѣе къ нему воротиться. — Нѣтъ, нѣтъ, Павелъ Петровичъ, возразилъ князь, я на это несогласенъ. Спасибо тебѣ, что не по заслугамъ почтилъ меня, но тебѣ здѣсь дѣлать нѣчего; сказать правду-матку, мнѣ самому часто тошно, что меня здѣсь держатъ словно на привязи. Если Господь Богъ благополучно донесетъ тебя въ Москву, и тамъ тебѣ поможетъ сослужить службу Государю Василью Ивановичу, держись къ нему поближе Павелъ Петровичъ. Ему нужны такіе люди, каковъ ты. Бога ради, не покидай его! Какъ быть, хотя безъ князя Михайла Васильевича и тяжеленько тебѣ будетъ дворское житье, не поскучай побыть на стражѣ у помазанника Божія: авось при тебѣ крамольники поберегутся вновь расточать ядъ свой! Не бездѣлица, что тебя послушался Прокофiй; онъ, знаешь, всѣмъ голова; всѣхъ заставитъ плясать по своей дудкѣ, и тѣхъ, которые мыслятъ сами овладѣть царствомъ, и тѣхъ, которые готовы продать его Поляцамъ. На-единѣ отобѣдавъ съ Павломъ Петровичемъ, князь повелъ его посмотрѣть крѣпость, гдѣ онъ безпрестанно надзиралъ за гражданами, смиряя ихъ буйство неусыпною своею твердостью и ревностнымъ къ нему усердіемъ его храброй дружи ====page 133==== ны. Крѣпость была невелика, но могла удачно защищаться. Каменная зубчатая стѣна была въ одинадцать аршинъ вышиною, по угламъ ея были большія башни, а кругомъ ровъ и валъ земляной, по которому былъ рубленый клѣтками деревянный острогъ съ пятью проѣзжими и семью глухими башнями. Оружія былъ достаточный запасъ, и въ водѣ не могло быть недостатка; въ самой крѣпости былъ кирпичный тайникъ съ двумя колодцами, да два колодца въ острогѣ*). Они были очень засорены; князь Пожарскій ихъ исправилъ, и вообще подъ его вѣденіемъ все было отлично устроено. Прощаясь съ княземъ, Тишинъ повторилъ ему, что онъ почитаетъ себя весьма счастливымъ, покороче узнавъ такого достойнаго вождя. Князь грустно усмѣхнулся. — Хорошо, Павелъ Петровичъ, сказалъ онъ, что готовъ конь твой; кабы ты долѣе прогостилъ у меня, я бы статься можетъ и самъ повѣрилъ, что на бѣду землѣ нашей не взлюбили меня дворскіе люди. — И конечно не на пользу! Но дозволь сказать, князь Дмитрій Михайловичъ, ты не совсѣмъ правъ; меня учишь не отлучаться отъ Царя, а самъ вѣкъ не хотѣлъ поклониться его ближнимъ. *) Географическій словарь Щекотова. ====page 134==== — Не то, что не хотѣлъ, Павелъ Петровичъ, просто не умѣлъ; съ роду не зналъ, какъ приступить къ тому, чтобы польстить сильнымъ людямъ и выманивать у нихъ милости. Теперь уже поздно учиться новымъ обычаямъ; буду по старому стоять грудью за Государя Василья Ивановича, а тамъ, какъ Богу угодно! — И отъ меня не жди инаго, князь Дмитрій Михайловичъ, а въ томъ будь увѣренъ, что не покривлю душею. Изволишь знать, какъ умеръ отецъ мой; не побоюсь и я умереть по его примѣру! Князь Пожарскій обнялъ молодаго воеводу, и они разстались увѣряя другъ друга въ сердечномъ уваженіи и неизмѣнной дружбѣ. Подъѣзжая къ Коломнѣ, Тишинъ узналъ, что тамошній воевода князь Туренинъ присягнулъ самозванцу. Исполненный печали и негодованія, онъ объѣхалъ городъ, и отыскавъ въ сторонѣ небольшую деревеньку, остановился накормить въ ней лошадей. Онъ и тутъ не могъ уснуть раздумавшись о горестныхъ происшествіяхъ. То казалось ему невѣроятнымъ, чтобы своякъ Царскій согласясь съ измѣнниками безумно желалъ гибели Василія Іоанновича, что вообще такой переворотъ не можетъ скоро совершиться; то онъ не сомнѣвался, что все давно къ этому приготовлено, и ====page 135==== Рязанскій воевода охотно далъ ему письмо къ брату, въ надеждѣ, что по возвращеніи его въ Москву беззаконные замыслы уже будутъ исполнены. Его нѣсколько успокоивало мнѣніе князя Пожарскаго, что дерзкій и своевольный Прокопій справедливо хвалится искренностью, что онъ не скрываетъ вражды своей и пренебрегаетъ обманомъ. Князь только опасался, чтобы Захарій Ляпуновъ безъ вѣдома брата не отважился на какое-нибудь злодѣйство, но онъ не сообщилъ своихъ опасеній Тишину, видя, какъ онъ и безъ того взволнованъ, и какъ нужно сберегать его силы. На разсвѣтѣ отправившись въ путь, Павелъ Петровичъ остановился отдохнуть на половинѣ дороги между Коломною и Москвою, въ большомъ селѣ, жители котораго были преданы Царю. Князь Пожарскій отпустилъ съ нимъ пирогъ, жаренаго гуся и нѣсколько бутылокъ меду, и онъ не ужинавъ наканунѣ, охотно пообѣдалъ, и потомъ крѣпко уснулъ на принесенномъ хозяиномъ свѣжемъ сѣнѣ. Но страхъ промедлить въ дорогѣ преслѣдовалъ его и во снѣ; ему грезились разбойники, пожары, пропасти. Онъ очень радъ былъ, что Вѣрный, по обыкновенію спавшій возлѣ него, скоро его разбудилъ. Открывъ глаза, Тишинъ увидѣлъ передъ собою старуху. ====page 136==== — Что тебѣ надобно, бабушка? спросилъ онъ, приказавъ Якову сѣдлать лошадей. — А, вотъ что, кормилецъ, говорятъ ты изволишь ѣхать въ Москву: и мнѣ нужда крайняя быть тамъ завтра; кабы ты подвезъ меня. Тишинъ отвѣчалъ, что онъ ѣдетъ верхомъ и у него нѣтъ запасной лошади. — Знаю, родимый, знаю. Къ чему тебѣ запасный конь: твой гнѣдко за десятерыхъ отслужитъ. Не-бось, я не задержу твоей милости; во мнѣ вѣсу немного, увидишь какова я, словно перышко; такъ и полетимъ вмѣстѣ. Какъ не встревоженъ былъ Тишинъ, ему показалось очень забавно предложеніе нищей, и онъ усмѣхнувшись сказалъ ей, что лошадь его не пускаетъ другихъ сѣдоковъ, кромѣ его самаго, но чтобы она наняла хозяина отвезти ее въ Москву, и подалъ ей вдвое болѣе денегъ, сколько было нужно для этой поѣздки. — Ты бы прежде спросилъ, сказала старуха, оттолкнувъ деньги, есть ли у хозяина конь, и сѣвъ на лавку устремила на Павла Петровича, быстрый, пронзительный взоръ. Чудная женщина эта была необычайно блѣдна и худа; казалось толкнувъ ее пальцемъ можно было ее повалить, но ея движенія исполнены были живости, и нельзя было равнодушно видѣть ея томную улыбку, какъ будто ====page 137==== предвѣщающую что-то плачевное. Платье ея, сшитое изъ разныхъ лоскутьевъ, было очень опрятно, и босыя ея ноги были чисто вымыты. — Голубчикъ мой, красное мое солнышко, продолжала старуха, придвигаясь къ Павлу Петровичу: ради Матери Божіей, возьми меня съ собою! Я тебя подарю, за это; да, да, не изволь дивиться, подарю тебя тѣмъ, чѣмъ никого еще не дарила, кромѣ одного только человѣка. Его нѣтъ уже въ живыхъ, Господь взялъ его къ себѣ! Куда ему теперь весело! Не въ примѣръ веселѣе чѣмъ мнѣ съ тобою, даромъ что и ты добръ и пригожъ. Почти не сомнѣваясь, что старуха помѣшана, Тишинъ однако спросилъ, чѣмъ же хочетъ она его подарить. — Поцѣлую твою ручку, отвѣчала она съ такимъ видомъ, какъ будто бы обѣщала богатое наслѣдство, или прелестную невѣсту. Молодой человѣкъ засмѣялся. — Что смѣешься? Аль не вѣришь, что я поцѣлую; чай слыхалъ ты, что отъ меня не скоро кто и поклона дождется; да вѣдь ты бояринъ добрый, не побрезгуешь моей старостью, не назовешь меня дурою, повезешь въ Москву на дорогомъ конѣ, выпустишь меня на Царскомъ дворѣ! Она продолжала ублажать Тишина, но чѣмъ бо ====page 138==== лѣе говорила, тѣмъ болѣе удостовѣряла его, что она безумная, и онъ не обращая на нее вниманія сбирался въ путь. Хозяинъ пришелъ сказать, что лошади готовы, и увидя старуху, сидящую подъ образами, спросилъ у Павла Петровича, не онъ ли выпустилъ изъ мѣшка эту гостью. — Здравствуй, тетка, здравствуй, продолжалъ хозяинъ: какимъ вѣтромъ тебя занесло къ намъ? Ужъ полно, не давно ли ты живешь у насъ, да проказничаешь; ужъ не ты ли вынула кладъ, за которымъ объ Ивановѣ днѣ наши ребята цѣлую ночь просидѣли по пустому? — Вѣстимо онъ мнѣ достался, и преболышущій, съ твою сивую кобылу, сказала старуха, и прыгая выбѣжала изъ избы. — Ахъ, ты старая грымза! Въ чемъ душа держится, а еще пляшетъ да дразнится! въ слѣдъ закричалъ хозяинъ. Расплатившись съ хозяиномъ, Тишинъ спросилъ сколько у него лошадей. — Э, кормилецъ, отвѣчалъ онъ: какъ это хочется твоей милости спрашивать, сколько коней держу я. Въ нынѣшніе годы только бы не привелось совсѣмъ безъ коня жить, и то великая милость Божія. Изволишь видѣть, у меня померла хозяйка, третьяго дня правилъ я по ней сорочины, народу привалила бездна, и своихъ, и чужихъ; ====page 139==== всѣмъ захотѣлось помянуть покойницу: баба была славная, умѣла и домъ снарядить, и всѣмъ угодить. Кажись, и я не ударилъ лицомъ въ грязь, всѣхъ подчивалъ не жалѣя ни трудовъ, ни достатку, за то уже подъ вечеръ ногъ не слыхалъ подъ собою, завалился на печь, да какъ убитый проспалъ до утра. Вчера хватился кобылки, и вспомнилъ окаянный, что я на день-то отвелъ ее въ лѣсъ, а къ ночи и не подумалъ воротить. Безъ души побѣжалъ за нею; не зачѣмъ было далеко и бѣжать, сама сердечная шла домой, да вотъ тамъ, за полькомъ, нагналъ ее медвѣдь, тутъ и сожралъ половину. Такъ и схватилъ я себя за бороду, чуть всей не вытеребилъ, а мишку, чортъ его побери, поклялся застрѣлить, но сивушку не воротилъ. Пріѣздъ твой, бояринъ, по-неволѣ меня раскачалъ; посмотрѣлъ бы ты вчера на меня, словно шальной бродилъ, маковой крошки во рту не бывало. Нѣчего сказать, сбылась надо мной пословица: бѣда бѣду родитъ. Куда я теперь гожусь безъ хозяйки и безъ коня! Вынувъ кошелекъ свой, Тишинъ отсчиталъ три рубля и отдавъ ихъ хозяину на покупку лошади, поспѣшилъ на улицу нетерпѣливо желая уѣхать, но съ одной стороны бросился ему въ ноги хозяинъ, благословляя его за щедрость, съ другой, снова приступила къ нему старуха, уже не убѣж ====page 140==== дая, а требуя, чтобы онъ взялъ ее съ собою. Сѣвъ на лошадь, онъ кинулъ ей горсть серебряныхъ денегъ. — Добро, завизжала старуха: пожалѣешь, что отпихнулъ меня! Вишь, какъ спѣсивъ сталъ, Павелъ Петровичъ; не таковъ какъ былъ покойничекъ, ангелъ нашъ князь Михайло Васильевичъ. Тишинъ слышалъ только первыя слова, и онѣ его вовсе пе тронули; онъ считалъ невозможнымъ поступить иначе съ полоумною. Верстъ десять проѣхалъ онъ очень скоро, но вдругъ у Якова лошадь расковавшись начала хромать. — Экая притча, вскричалъ Яковъ: ужъ не старуха ли нашептала? Вѣдь мнѣ теперь, бояринъ, не поспѣть за тобою. Знаешь ли, Павелъ Петровичъ, прибавилъ онъ: мнѣ что-то сдается, что лучше было бы взять съ собою эту старуху, никакъ мы ее прежде знавали? Изволишь помнить, какъ на Пахрѣ, передъ самымъ боемъ, матушку княгиню Александру Васильевну вывела изъ подвала... — Даша! Неужели ты думаешь, что намъ повстрѣчалась Даша, о которой я еще до того слыхалъ, что она не допустила Польскаго разбойника зарѣзать на улицѣ князя Михаила Васильевича? Нѣтъ, это была не Даша; какъ бы мнѣ не узнать Дашу! ====page 141==== — Не знаю, что и сказать на это; пока глядѣлъ я на старуху, мнѣ и на умъ не вспадало, что видалъ ее прежде; а вотъ теперь такъ кажется и стоитъ передъ нами Даша, только, что больно обносилась она и сгорбилась. Тишинъ задумался, чрезвычайно жалѣя, что не утѣшилъ женщину можетъ быть имѣвшую священныя права на его помощь и защиту. Онъ бы охотно воротился распросить о старухѣ, если бы обстоятельства не требовали поспѣшнаго пріѣзда его въ Москву. Видя, что Яковъ можетъ ѣхать только шагомъ, Тишинъ рѣшился отправиться одинъ впередъ. Будучи хорошо вооруженъ, и имѣя при себѣ Вѣрнаго, онъ не страшился разбойниковъ, о которыхъ ему сказывали, будто они бродятъ по два и по три человѣка, но не видавъ еще и тѣни ихъ, онъ надѣялся, что они совсѣмъ ему не встрѣтятся. Яковъ также не робѣлъ за себя. Читатели могутъ припомнить, какъ онъ былъ смѣлъ и предпріимчивъ, но онъ очень неохотно разстался со своимъ господиномъ; ему казалось, что послѣ тяжкой его болѣзни и стремительнаго путешествія, ему не должно и на самое короткое время оставаться одному, а до Москвы еще было часа три ѣзды, и въ это время усердіе преданнаго слуги легко могло сдѣлаться необходимымъ Павлу Петровичу. ====page 142==== Начиная чувствовать большую усталость, Тишинъ невольно сознавался, что Яковъ справедливо о немъ тревожится, но онъ надѣялся силою воли побѣдить тѣлесную слабость, дорого цѣня каждую минуту, и страшась помыслить что онъ доставитъ слишкомъ поздно письмо Рязанскаго воеводы. Привыкнувъ повиноваться голосу и малѣйшему движенію Павла Петровича, дорогой конь его полетѣлъ какъ стрѣла по Московской дорогѣ, Вѣрный не отставалъ отъ него, и они оба, легкостью своею и красотою свели бы съ ума горячаго охотника. Сначала, эта необычайная, почти волшебная быстрота, освѣжила упадшія силы Павла Петровича, какъ стаканъ шампанскаго вина возбуждаетъ бодрость больнаго или старика. Онъ съ улыбкою смотрѣлъ, какъ по сторонамъ мелькали поля и лѣса; ему было забавно, какъ въ деревняхъ ребятишки и собаки напрасно гнались за нимъ, и казалось не вѣрили, что около нихъ промчались живыя существа. Но вдругъ у него сильно забилось сердце, въ глазахъ потемнѣло, и онъ тщетно силясь преодолѣть жестокую дурноту, упалъ на шею лошади своей, охвативъ ее обѣими руками. Смѣтливый конь тотчасъ остановился. Повѣсивъ оружіе свое на дерево, Тишинъ легъ на пригоркѣ, обросшемъ густою травою. Безсонница была главною причиною его изнеможенія, онъ ====page 143==== тотчасъ уснулъ, и когда проснулся уже наступила ночь. У него замерло сердце, какъ будто бы онъ добровольно, изъ прихоти, такъ долго промедлилъ. Вѣрный былъ возлѣ него и услышавъ его свистъ прибѣжала его лошадь. Тишинъ хотѣлъ схватить ее, но только что подался впередъ, подъ нимъ провалилась земля. Въ лѣсу далеко раздались печальное ржаніе коня и вой собаки; испуганныя ночныя птицы полетѣли съ своихъ ночлеговъ уныло перекликаясь. Мало-по-малу приходя въ себя, среди глубокой темноты, Тишинъ почувствовалъ, что кто-то къ нему прижимается, и узнавъ Вѣрнаго, обнялъ его, угадывая, что преданное животное кинулось въ слѣдъ за нимъ жертвуя ему жизнію. Вставъ на ноги, онъ ощупалъ двѣ прямыя, земляныя стѣны, между которыми можно было пройти только одному человѣку; позади его были глыбы обрушившейся земли, но онъ могъ свободно идти впередъ, и скоро достигъ поворота въ такой же тѣсный проходъ, пересѣкаемый многими другими одинаковаго размѣра. Это былъ настоящій лабиринтъ, изъ котораго чужому человѣку и съ огнемъ было бы трудно выдти, и воздухъ былъ чрезвычайно сыръ и душенъ. Между тѣмъ собака пропала. Тишинъ съ горестью подумалъ, что онъ лишился ====page 144==== послѣдняго своего товарища и друга, что Вѣрный или упалъ въ какую-нибудь яму, или его схватилъ звѣрь, поселившійся въ этомъ подземельѣ. Воротясь чрезъ нѣсколько минутъ, показавшихся Тишину полсутками, Вѣрный сталъ манить его за собою, дергая его за платье и хлопая хвостомъ. Тишинъ тотчасъ пошелъ за нимъ, полагаясь на природное чутье его гораздо болѣе, нежели на всѣ собственныя догадки, и скоро сталъ дышать свободнѣе. Вѣрный его привелъ въ четвероугольную комнату, и онъ продолжая шарить по всѣмъ сторонамъ, нашелъ въ углу полку съ образами и лампаду въ которой былъ еще остатокъ масла. Онъ не могъ сомнѣваться, что находится въ пещерахъ, вырытыхъ какимъ-нибудь отшельникомъ, и съ отрадою подумалъ, что онѣ должны быть извѣстны по сосѣдству, что часть ихъ и теперь обитаема, что по крайней мѣрѣ долженъ быть въ нихъ свободный входъ. Вдругъ пришло ему въ голову, что можетъ быть именно надъ входомъ обрушилась земля, что можетъ быть это случилось отъ древности, отъ того, что уже никто не помнитъ о существованіи этихъ пещеръ. Онъ со слезами молилъ Всемогущаго о своемъ избавленіи, но въ сердцѣ его, глубоко пораженномъ, не было истиннаго, безусловнаго упованія на милосердіе Божіе, молитва не разсѣяла его унынія, ====page 145==== и онъ долго бродя по тѣснымъ, душнымъ переходамъ, наконецъ не могъ попасть и въ ту пещеру, въ которой нашелъ образа, и гдѣ вѣроятно жилъ основатель подземелій, вырывшій ихъ, или для утружденія своей плоти, или, можетъ быть, чтобы любопытнымъ не такъ легко было нарушать его безмолвное уединеніе. Изнемогая отъ тоски и ужаса, Тишинъ сѣлъ, и взявъ за пазухою письмо Ляпунова, съ отчаяньемъ подумалъ, что оно ни къ чему не послужитъ, что никто не узнаетъ, какъ заботился онъ о спасеніи отечества, какъ мучителенъ былъ его конецъ; что онъ уже не увидитъ ни свѣта солнечнаго, ни тѣни древесной, не почувствуетъ прохлады ночи, что прахъ его истлѣетъ лишенный погребенія христіанскаго. — Нѣтъ, нѣтъ! вскричалъ онъ: я долженъ непремѣнно доставить письмо это, долженъ спасти родину отъ позора, отъ плѣна, отъ кроворазлитія! Собравъ всѣ свои силы, онъ всталъ и бросился впередъ, какъ будто зная навѣрное, что передъ нимъ отворится благодатная дверь, какъ будто слыша за нею спасительные голоса, но ударившись всѣмъ тѣломъ о земляную стѣну, упалъ навзничь, измученный, почти безумный. Онъ не уронилъ однако письма, пальцы его какъ будто срослись надъ бренною бумагою, отъ которой, ====page 146==== какъ старался онъ еще увѣрить себя, зависѣла судьба отечества. Доказавъ мужество свое во многихъ битвахъ, Павелъ Петровичъ за нѣсколько часовъ передъ тѣмъ не страшился встрѣчи съ разбойниками, но его воображеніе никогда не представляло ему ничего подобнаго, тому, что съ нимъ случилось; заживо погребенный, томясь жаждою, задыхаясь отъ недостатка воздуха, онъ еще долженъ былъ ожидать новыхъ, адскихъ мученій. Онъ невольно вспоминалъ, все, что слыхалъ объ ужасахъ голода, какъ отъ него и люди становятся свирѣпы, какъ онъ и въ нихъ уничтожаетъ всѣ чувства любви и состраданія, и не сомнѣвался, что его растерзаетъ Вѣрный, что ему должно будетъ бороться съ огромною, бѣшеною собакою. Она, какъ преданный другъ къ нему прижимаясь, лизала ему лице и руки, а онъ воображалъ, что она доискивается его крови, готовится рвать его по частямъ, и слабою рукою старался ее оттолкнуть. Голова его кружилась, онъ бредилъ, какъ во время бывшей у него горячки. Воображая, что все это происходитъ въ потьмахъ, ночью, не понимая опасности ихъ положенія, Вѣрный понималъ однако, что господинъ его страждетъ, и тихо надъ нимъ стоная, какъ нянька заунывною пѣснью убаюкиваетъ порученное ей дитя, ====page 147==== мало-по-малу усыпилъ молодаго воеводу и самъ уснулъ возлѣ него. Но онъ часто просыпался, и поднявъ уши старался угадать, не наступаетъ ли день, нейдутъ ли люди. Тишину ничего не спилось, всѣ чувства его замерли, но безпрерывные, болѣзненные вздохи его доказывали его сердечную муку. Онъ былъ подобенъ вновь срубленному дереву, которое лежитъ недвижимо, но сохнетъ, трескается и скрыпитъ. Звонкій лай Вѣрнаго разбудилъ Павла Петровича. Онъ почувствовалъ, что кто-то съ огнемъ стоитъ возлѣ него, это ободрило его духъ, но не могло преодолѣть оцѣпенѣлость тѣла его, и онъ слышалъ, какъ пришедшіе люди толковали между собою, что едва-ли онъ оживетъ. Однако они вынесли его изъ подземелья и положили въ телѣгу, къ которой потомъ привязали пойманную ими лошадь его. Движеніе и свѣжій воздухъ скоро возвратили ему силы, онъ открылъ глаза, но уже снова было темно, какъ въ то время, когда онъ упалъ въ подземелье. Черезъ нѣсколько минутъ телѣга остановилась передъ ярко освѣщенною избою. — Живъ ли ты, мой батюшка, трепещущимъ голосомъ спросилъ Яковъ, у котораго на колѣнахъ лежалъ Павелъ Петровичъ. ====page 148==== — Живъ, живъ, и меня переживетъ! Сказала женщина, сидѣвшая въ ногахъ. — Даша! вскричалъ Тишинъ, узнавъ старуху, которая просилась съ нимъ въ Москву. Юродивая захлопала въ ладоши, и выскочивъ изъ телѣги побѣжала въ избу, куда съ помощію Якова пришелъ и Павелъ Петровичъ. Молодая, пригожая хозяйка тотчасъ передъ нимъ поставила горячія щи и яичницу. Онъ охотно промочилъ засохшее свое горло, но не могъ по настоящему ужинать, и велѣвъ накормить Вѣрнаго, сталъ слушать, какъ нашли его въ подземельѣ, гдѣ онъ пробылъ цѣлыя сутки. Тишинъ только разъ въ жизни, года за три передъ тѣмъ, видѣлъ Дашу, и она съ тѣхъ поръ очень перемѣнилась. Вовсе не узнавъ ее, онъ счелъ ее дурочкою, какъ вообще ее почитали, всѣ, которымъ не была извѣстна дивная душа ея. Ей между тѣмъ казалось, по какому-то, самой непонятному, но сильному предчувствію, что ей непремѣнно должно нѣсколько времени пробыть съ Тишинымъ, и она сочла себя обязанною идти за нимъ въ слѣдъ. Ночевавъ въ лѣсу, она на другой день передъ сумерками кой-какъ притащилась къ извѣстнымъ ей пещерамъ. Ей встрѣтился тамъ Яковъ, чрезвычайно встревоженный. Еще поутру туда пріѣхавъ, онъ нашелъ перепу ====page 149==== танную лошадь Павла Петровича и бывшее съ нимъ оружіе, но тщетно всюду искалъ его самаго, не понимая куда онъ дѣвался и съ Вѣрнымъ. Увидя осыпавшуюся вновь землю, Даша припала къ ней ухомъ, и сказавъ, что тутъ находятся старинныя, въ смутныя времена сіи, забытыя пещеры, предложила ихъ осмотрѣть. Яковъ высѣкъ огня, и не безъ труда отворивъ давно не отворявшуюся дверь, едва устоялъ на ногахъ, услышавъ лай Вѣрнаго, между тѣмъ какъ его охватило тяжелымъ, могильнымъ воздухомъ. По счастію въ то самое время ѣхалъ мужикъ въ порожней телѣгѣ, онъ пособилъ вынести изъ подземелья замертво лежавшаго молодаго воеводу, и какъ видѣли читатели, благополучно привезъ его въ ближайшую деревню. Щедро наградивъ добраго крестьянина, Тишинъ спросилъ у Даши, чѣмъ можетъ онъ ей доказать свою благодарпость, предлагая притомъ отвезти ее въ Москву, чего она наканунѣ такъ горячо желала. Она покачала головою, удивляясь, что онъ ее благодаритъ за услугу, оказанную ею, не по собственному ея усердію, а по внушенію Божію, и помолчавъ прибавила, что у нее прошла охота спѣшить въ Москву, что ей теперь не доѣхать туда верхомъ. ====page 150==== Слова эти умножили безпокойство Тишина, съ ужасомъ воображавшаго, какъ можетъ быть для всѣхъ пагубно странное съ нимъ приключеніе. Онъ спросилъ у юродивой, счастливо ли окончится путь его. Вмѣсто отвѣта, она стала громко читать молитву: «Не ввѣри мя человѣческому предстательству, пресвятая Владычица, но пріими моленіе раба твоего: скорбь бо обдержитъ мя.» и проч. Тишинъ нѣсколько разъ повторилъ трогательную сію молитву, какъ будто нарочно для него сочиненную. Онъ и самъ уже не стремился по прежнему скорѣе поспѣть въ Москву, страшась узнать, что тамъ безъ него произошло. Онъ пріѣхалъ во время обѣдни. По улицамъ толпился народъ; во всѣхъ взорахъ, во всѣхъ чертахъ рѣзко изображался какой-то чудный, дикій восторгъ, что-то безотчетное, безумное. Нельзя было подумать, что эти люди наслаждаются надеждою счастливой будущности, но ясно было видно, что они надѣются свободно удовлетворять всѣ свои страсти, что у нихъ совершенно оцѣпенѣли разсудокъ и сердце, что они вовсе не помнятъ и не понимаютъ, какъ страшна бываетъ свобода дѣлать зло, какъ бываетъ строго наказано наглое буйство. Сердце Тишина оледенѣло. Чтобы не видать этихъ лицъ обезображенныхъ звѣрскою ра ====page 151==== достью, онъ наклонивъ голову, во весь духъ поскакалъ въ Кремль. Бросивъ коня своего, не заботясь и о любимой собакѣ, онъ внѣ себя вбѣжалъ въ Успенскій соборъ, и не замѣтивъ, много ли въ немъ людей, давно ли началась обѣдня, простерся предъ иконою Спасителя. Голосъ патріарха заставилъ его поспѣшно встать. Принимая въ Царскихъ дверяхъ Святые дары, маститый старецъ молился о Государѣ Василіѣ Іоанновичѣ. Пламенныя слезы омочили блѣдное лице Тишина, онъ отъ всей души поблагодарилъ Бога, что не совершилось преступленіе, котораго онъ страшился, не погибла надежда спасти отечество. Между тѣмъ на улицѣ ревѣлъ народъ; яростные вопли заглушали служеніе, въ церквѣ рыдали женщины и старики. Павелъ Петровичъ прижался къ правому столбу, и во все продолженіе службы стоялъ недвижимъ, исполненный невыразимой тоски, тщетно стараясь преодолѣть ее. По окончаніи обѣдни, онъ пошелъ въ алтарь. Святѣйшій Ермогенъ благословилъ его по обыкновенію, но встрѣтивъ взоръ его, Тишинъ обомлѣлъ. Силясь увѣрить себя, что какой-нибудь болѣзненный припадокъ такъ жестоко измѣнилъ престарѣлаго святителя, онъ спѣшилъ ему разсказать о своемъ свиданіи съ Рязанскимъ воеводою, на ====page 152==== дѣясь этимъ его утѣшить. Ермогенъ остановилъ его на первыхъ словахъ — Напрасно трудился ты, сказалъ онъ. — Нѣтъ, не напрасно, святѣйшій владыка, вскричалъ Тишинъ! Прокофій Петровичъ горячо желаетъ загладить вины свои... — И ты повѣрилъ льстивому враждотворцу, перервалъ патріархъ! Жаль мнѣ, юноша, что такъ легко обмануть тебя! Если, съ сокрушеніемъ продолжалъ онъ, Господь Богъ не пощадитъ насъ недостойныхъ рабовъ своихъ, если милосердіе его не превзойдетъ его правосудіе, черезъ недѣлю, статься можетъ уже завтра, черезъ часъ, будетъ у насъ Царь иноплеменный, должны мы будемъ цѣловать крестъ Польскому королевичу! Юный воевода пристально смотрѣлъ на Ермогена, пораженный его словами, не понимая ихъ значенія. — Мы сейчасъ молились о здравіи и благоденствіи Государя Василья Ивановича, сказалъ онъ наконецъ. — Василій Ивановичъ Государь нашъ законный; пока онъ здравствуетъ, долгъ нашъ о немъ молиться усердно, и тѣмъ усерднѣе, чѣмъ болѣе утѣсненъ онъ, чѣмъ безчестнѣе и злѣе враги его! ====page 153==== Вынувъ привезенное имъ письмо, Тишинъ подалъ его патріарху, не сомнѣваясь въ успѣхѣ своего путешествія, какъ скоро Василій Іоанновичъ живъ и царствуетъ. — Господь видитъ, сказалъ Ермогенъ, пробѣжавъ глазами письмо, искренно ли покаялся Прокофій; но уже все поздно; богоотступники свершили дѣло свое, и ничего не слушаютъ, ни рѣчей, ни грамотъ: я все испыталъ понапрасну. Уже разосланы всюду гонцы повѣстить народу, что Государь Василій Ивановичъ охотою постригся. — Постригся! охотою! вскричалъ Тишинъ. — Нѣтъ, нѣтъ, Государь не постригался, съ мрачнымъ видомъ возразилъ патріархъ: постригся Васька Туренинъ: Государя насильно одѣли въ черную рясу! Плачевный вопль вырвался изъ груди Тишина. Ему показалось, что подъ нимъ опять затряслась земля, что онъ опять падаетъ въ глубокую, мрачную пропасть. Помертвѣлый, измученный, всѣмъ, что перенесъ онъ въ короткое время, тотчасъ послѣ тяжкой болѣзни, онъ едва ли бы устоялъ на ногахъ, если бы патріархъ не оперся на плечо его. — Стыдно, горько, и страшно! сказалъ величественный старецъ, слабымъ, но выразительнымъ голосомъ. ====page 154==== Слова эти отозвались въ душѣ Тишина; онъ мысленно повторилъ ихъ, не сомнѣваясь, что онѣ возвѣщаютъ Россіи тяжкія, долговременныя бѣдствія, и по приглашенію патріарха въ глубокомъ уныніи послѣдовалъ за нимъ. ====page 155==== ГЛАВА VII. Царь же Василей, седя на Царствѣ своемъ многіе бѣды прія, и позоръ и лай; напослѣдижъ и отъ своихъ сродникъ прия конечное безчестие, своякъ же его бояринъ князь Івань Михайловичъ Воротынской поиде въ городъ с тѣми заводчики, царя Василья и Царицу сведоща с престола. Лѣтопись Никона. 235. Il у а des heures de maladie mentale pour les peuples comme pour les particuliers; et alors malheur à toutes les gloires, à toutes les vertus, à toutes les croyances, à toutes les grandeurs qui se trouvent sous les mains do ces furieux! Jules—Janin. Изумленный, озлобленный, что Василій Іоанновичъ вышелъ невредимъ изъ Архангельскаго собора, гдѣ по его наущеніямъ Илья Далматовъ стерегъ его съ ножемъ, Захарій Ляпуновъ тотчасъ отправился къ князю Воротынскому, надѣясь, что онъ ему все объяснитъ. Приближаясь къ княжескому дому онъ поднялъ на улицѣ письмо, и развернувъ его прочелъ уже извѣстное ему ====page 156==== увѣдомленіе гетмана Жолкѣвскаго, что бывшее подъ Клушинымъ войско присягнуло Владиславу, сыну Польскаго короля. Стараясь притомъ очернить свойства и поступки Василія, Жолкѣвскій утверждалъ, что общее благо требуетъ его низложенія, и въ такомъ случаѣ обѣщалъ помощь Государя своего, и собственныя, ревностныя услуги. Подобныя письма, послѣ бѣдственнаго Клушинскаго сраженія неизвѣстно кѣмъ разбрасываемыя, волнуя народъ, очень тревожили князя Василія Голицына и Захарія Ляпунова. Но послѣдній продолжалъ увѣрять князя, что онъ будетъ царствовать, и снова прочитавъ грамоту Жолкѣвскаго, рѣшился употребить всѣ средства, чтобы тотчасъ низвергнуть Шуйскаго, болѣе прежняго опасаясь власти его послѣ неудачнаго покушенія Далматова, и льстясь притомъ отвратить ненавистное ему намѣреніе возвести на престолъ Владислава. Онъ нашелъ князя Воротынскаго чрезвычайно взволнованнаго. Съ рѣдкимъ присутствіемъ духа опровергнувъ слова Далматова, чтобы Царь не вѣрилъ своему свояку, сказавъ, что онъ давно помѣшанъ, князь однако опасался, чтобы внезапно не открылся обманъ его. Легко его убѣдивъ, что имъ невозможно отлагать исполненіе ихъ замысловъ, Захарій чрезвычайно самъ обрадовался, узнавъ, что развращенный имъ молодой жилецъ, ====page 157==== жестоко убившись, едва ли останется живъ. Онъ боялся упрековъ и раскаянія несчастнаго, и успокоившись на этотъ счетъ, отправился съ княземъ Воротынскимъ къ князю Голицыну, у котораго по ихъ приглашенію скоро собрались всѣ главные ихъ сообщники: князь Петръ Засѣкинъ, князь Василій Туренинъ, Ѳедоръ Хомутовъ, Иванъ Салтыковъ и многіе другіе. Молодой Салтыковъ, котораго отецъ, извѣстный бояринъ Михайло Глѣбовичъ, давно передавшись Полякамъ былъ ревностнымъ слугою Сигизмунда, утверждалъ, что приближеніе гетмана Жолкѣвскаго взявшаго Можайскъ, и Лжедимитрія овладѣвшаго Коломною, требуетъ немедленной присяги Владиславу, что одно его избраніе можетъ спасти Россію. Многіе были согласны съ нимъ; нѣкоторые съ жаромъ отвергали иноземнаго Государя. — Полно, полно, Иванъ Михайловичъ, вскричалъ Захарій Ляпуновъ: не трать по пустому рѣчей. Знаемъ мы каковы Поляцы; устами кажись медъ точатъ, а повѣрь только имъ, захлебнешься желчью! Теперь они готовы у отца твоего ноги лизать, а надѣнь лишь на королевича Московскій вѣнецъ, всякой шляхтичъ захочетъ сѣсть намъ на голову. Я не о себѣ тужу, продолжалъ коварный мятежникъ, при случаѣ умѣя щеголять чуждыми ====page 158==== ему добродѣтелями: я радъ терпѣть обиды, была бы счастлива только родина! Но чего ждать ей добраго отъ вѣчныхъ враговъ и богоборцевъ Литовскихъ, подставившихъ намъ разстригу и Тушинскаго вора, разорившихъ святыя наши обители, города и села! Не глупо ли намъ кланяться Владиславу Жигимонтычу, чтобы онъ, взявъ себѣ обширное наше царство, изъ милости дозволилъ намъ молиться по обычаю нашихъ предковъ, не казня за то, что не вѣруемъ какъ онъ въ Римскаго папу! Развѣ нѣтъ у насъ своихъ бояръ православныхъ, умныхъ и храбрыхъ? Развѣ не можемъ мы всею землею избрать Царя Русскаго? Почти всѣ съ восторгомъ одобрили слова эти. Захаріи взглянулъ на князя Голицына. Послѣдній приложилъ руку къ сердцу и потомъ простеръ ее къ иконамъ, какъ будто призывая Бога въ свидѣтели пламенной своей благодарности. Захарій усмѣхнулся, и примѣтя угрюмость Ивана Салтыкова, съ утѣшеніемъ подумалъ, что подобно отцу своему, ревностно преданный Полякамъ, онъ постарается уничтожить честолюбивыя мечты князя Голицына, и тѣмъ облегчитъ исполненіе собственныхъ его желаній и надеждъ. Но чего желалъ онъ, что могло его осчастливить, того никто еще не угадывалъ. Шумно начавшееся совѣщаніе нѣсколько вре ====page 159==== мени продолжалось дружелюбно, но снова раскричались о томъ, какъ поступить съ Василіемъ Іоанновичемъ. Одни хотѣли заточить его въ Соловецкомъ монастырѣ, другіе нагло утверждали, что для собственной ихъ безопасности невозможно оставить его живаго. Всѣхъ болѣе желая невозвратно погубить его, Захарій Ляпуновъ сказалъ, что по его мнѣнію должно стараться его уговорить добровольно отказаться отъ престола, предложивъ ему, при огромномъ родовомъ его имѣніи, взять еще въ удѣлъ Нижній-Новгородъ. Всѣ изумились. Но послѣ жаркаго спора, кромѣ молодаго Салтыкова всѣ согласились съ Захаріемъ, давно невольно повинуясь его внушеніямъ. Не сомнѣваясь, что Василій Іоанновичъ отвергнетъ всѣ условія, Захарій исполнилъ волю брата своего Прокопія, поручившаго ему хранить жизнь Царя, надѣясь притомъ ложнымъ великодушіемъ тронуть патріарха и въ послѣдствіи пріобрѣсть чрезъ это его довѣренность. Патріарху давно извѣстны были козни мятежниковъ, но онъ не могъ ихъ образумить; всѣ его увѣщанія были напрасны. Одни прикрывали свою измѣну усердіемъ къ отечеству; другіе не заботясь оправдывать свои поступки, стремились присвоить верховную власть, надѣясь, что она за все ихъ наградитъ. Число благонамѣренныхъ гражданъ ====page 160==== было слишкомъ невелико, и они не имѣя средствъ бороться съ злоумышленниками, запершись въ домахъ своихъ, робко толковали о предстоящихъ бѣдствіяхъ. Между тѣмъ Царь, вѣря своимъ совѣтникамъ, что успѣхи враговъ расположили народъ къ отчаянному сопротивленію, съ твердостію принималъ всѣ къ тому нужныя, но уже недѣйствительныя мѣры. Спасенный Провидѣніемъ отъ ножа убійцы, онъ почелъ это предзнаменованіемъ спасенія Россіи, но скоро съ ужасомъ вспомнилъ, какъ Далматовъ разсказавъ ему о своихъ страданіяхъ, убѣдительно прибавилъ, что его приближенные обманываютъ его, всѣ безъ исключенія, даже самъ его своякъ. Тщетно твердилъ онъ, что Далматовъ помѣшанъ, что онъ ничего не помнитъ и не понимаетъ, мучительное подозрѣніе преслѣдовало его и онъ во всю ночь не могъ сомкнуть глазъ. Скрывъ отъ юной, чувствительной супруги своей случившееся съ нимъ въ соборѣ, Василій Іоанновичъ на слѣдующее утро поѣхалъ обо всемъ увѣдомить патріарха. Съ трепетомъ его выслушавъ, святитель горько пожалѣлъ, что Государь не приказалъ тотчасъ задержать князя Воротынскаго. Онъ давно почиталъ его человѣкомъ ограниченнаго ума и низкихъ чувствъ, и невольно вѣря Далматову, не сомнѣвался, что немедленный, строгій ====page 161==== розыскъ, обнаруживъ какое-нибудь важное злоумышленіе, могъ предупредить тяжкія напасти. Патріархъ не смѣлъ надѣяться, что упущенное время легко будетъ вознаграждено; онъ чувствовалъ какъ дорога каждая минута, чувствовалъ, что предъ Царемъ открыта бездна, готовая поглотить и всю Россію, утомленную войною, разслабленную пороками. Какъ будто предвидя внезапный, страшный переворотъ, знаменитые старцы провели вмѣстѣ около двухъ часовъ, стремясь насладиться откровенною, дружескою бесѣдою. Патріархъ показалъ Государю, заготовляемую имъ грамоту, въ которой живо изобразивъ святость присяги, и всегдашнія, гибельныя слѣдствія измѣны, онъ убѣждалъ народъ единодушію ополчиться на враговъ отечества, обѣщая раскаявшимся мятежникамъ прощеніе и Царскую милость. Глубоко тронутый Василій Іоанновичъ прижалъ къ губамъ своимъ руку осьмидесятилѣтняго святителя, начертавшую строки, до нынѣ исполняющія умиленіемъ читателей. — Только Златоустъ написалъ бы такъ, сказалъ онъ утирая слезы. — Но сердца ихъ окаменѣли, помолчавъ прибавилъ онъ съ грустью. Патріархъ тяжко вздохнулъ, и они продолжали разсуждать уже не о средствахъ предупредить гро ====page 162==== зящія бѣдствія, а объ обязанности христіанъ быть во всемъ покорными волѣ Божіей. Пріѣхавъ во дворецъ, Василій Іоанновичъ тотчасъ послалъ за княземъ Воротынскимъ. Долго ждавъ его, онъ наконецъ узналъ, что своякъ его не ночевалъ дома, и слуги его божатся, что они не знаютъ куда онъ наканунѣ поздно уѣхалъ. — Ступай же назадъ прямо къ княгинѣ, сказалъ Государь молодому спальнику, робко на него глядѣвшему; скажи ей моимъ именемъ, чтобы всюду разослала искать мужа, и чтобы онъ немедленно ко мнѣ явился. Спальникъ не тронулся съ мѣста. — Оглохъ ты, что ли, сказалъ Царь? Стоишь какъ вкопанный; ступай скорѣе куда велѣно. — Мнѣ жаль покинуть тебя, великій Государь, отвѣчалъ юноша блѣдный и трепещущій! — Что ты! Въ полномъ ли ты умѣ! Далеко ли я тебя посылаю, возразилъ Василій невольно смутясь. — Дозволь мнѣ надежа-Государь побыть съ тобою, вскричалъ спальникъ, бросившись въ ноги Царю. Неровенъ часъ; изволишь видѣть какъ около твоей милости сегодня пусто; врядъ ли спроста лучшіе люди позабыли навѣдаться о твоемъ здоровьѣ. Надо тебѣ, великій Государь, поберечься отъ злыхъ умысловъ... Надо подержать около ====page 163==== себя вѣрныхъ рабовъ... чтобы было кому заслонить тебя своею грудью!.. Голосъ его перервался; онъ рыдая обнялъ колѣна несчастнаго Государя, еще не воображавшаго, что въ минуту скорби и опасности, когда облагодѣтельствованные имъ вельможи поспѣшно скроются, юноша, котораго онъ ни разу не удостоилъ благосклоннымъ вниманіемъ, одинъ только будетъ умолять его, чтобы онъ ему дозволилъ пожертвовать за него жизнію. Василій Іоанновичъ смотрѣлъ на него съ изумленіемъ, и вдругъ услышавъ буйные вопли поднялъ спальника. — Хорошо, сказалъ онъ, побудь со мною; не знаю, что пошлетъ мнѣ Господь Богъ, но что бы ни случилось, вѣкъ не забуду твоего усердія. Шумъ приближался, подъ окнами ревѣли мятежники. Василій неоднажды испыталъ ихъ дерзость, неоднажды смирялъ ихъ, и съ твердостію готовъ былъ снова имъ предстать. Шедшіе люди остановились еще потолковать о затѣянномъ ими дѣлѣ; многимъ хотѣлось отложить его. Сурово укоривъ ихъ въ трусости, Захарій Ляпуновъ насмѣшливо посмотрѣлъ на князя Воротынскаго. Лице послѣдняго запылало. Онъ вообразилъ, что Захарій нашелъ средство безъ его содѣйствія совершить преступные замыслы. Мысль, что могутъ обойтись безъ него, что его могутъ ====page 164==== отбросить, какъ орудіе проложившее путь чрезъ каменную стѣну и чрезъ это сдѣлавшееся негоднымъ, такъ его раздражила, что онъ готовъ былъ раскаяться въ своей неблагодарности противъ Царя. Но мысль эта только мелькнула въ грязной душѣ его; повелительный видъ Захарія снова его увѣрилъ, что одни Ляпуновы могутъ спасти его отъ всъхъ опасностей, могутъ сохранить ему почести и богатства, и онъ поспѣшилъ къ Царской двери. Онъ отворилъ ее осторожно, и увидя державнаго свояка своего, въ той самой комнатѣ, гдѣ онъ ежедневно съ нимъ дружески бесѣдовалъ, по обыкновенію низко поклонился ему. — Здравствуй, Иванъ Михайловичъ, съ притворною веселостью сказалъ Государь: кстати пришелъ, я посылалъ за тобою. А, да ты еще и гостей привелъ ко мнѣ: милости просимъ, коли пришли за добрымъ дѣломъ. — Кажись, дѣло наше не худое, Василій Ивановичъ, съ невольнымъ замѣшательствомъ отвѣчалъ Воротынскій, посмотрѣвъ на Ляпунова. Я не разъ слыхалъ отъ твоей милости, что ты радъ душу положить за святую Русь; мы пришли просить не души твоей, а только... только... — Чего же только? величаво перервалъ Царь. — Чтобы ты опорожнилъ престолъ, грубо отвѣчалъ Захарій. ====page 165==== — Спасибо, Иванъ Михайловичъ, съ горькою усмѣшкою сказалъ Василій, что ты самъ взялся съ меня сдернуть вѣнецъ. Видно разсудилъ, что мнѣ отъ роднаго будетъ легче услышать, что меня заживо хотятъ похоронить! Правду, сказалъ ты, продолжалъ онъ, что я готовъ на все для блага земли нашей; я уже доказалъ это освободивъ ее отъ разстриги, прощая измѣнникамъ и клеветникамъ! — Я это знаю, Василій Ивановичъ, и всѣ знаютъ это, сказалъ Воротынскій, преслѣдуемый мрачными взорами Ляпунова. Мы не говоримъ, что ты худо правилъ; но Богъ не далъ тебѣ счастья; — всѣ въ народѣ толкуютъ, что ты больно неудачливъ!.. Не мало было трудовъ твоихъ... пора тебѣ успокоиться... мы дадимъ тебѣ удѣлъ знатный... — Вотъ что! Вы мнѣ жалуете удѣлъ! Гдѣ же вы его отвели мнѣ? Тяжело мнѣ будетъ старику ѣхать въ Пермь или къ Бѣлому морю. — Зачѣмъ такъ далеко, сказалъ Воротынскій: это было бы больно обидно. Мы по общему приговору рѣшили отдать тебѣ Нижній-Новгородъ. Захарій помертвѣлъ. Какъ сказано выше, онъ самъ первый предложилъ назначить Царю удѣлъ, надѣясь, что онъ отъ всего откажется, но видя его хладнокровіе, съ ужасомъ вообразилъ, что онъ ====page 166==== охотно на время удалится въ Нижній, и все, что отъ этого можетъ послѣдовать. — А, спросили ли вы у Нижегородцевъ, вскричалъ Царь, будетъ ли имъ любо слыть впередъ, не обширнымъ и сильнымъ царствомъ, а маломощнымъ княжествомъ? — Я люблю Нижегородцевъ, всегда бывшихъ мнѣ вѣрными — но несогласный быть рабомъ вашимъ, не отдамъ и ихъ вамъ въ кабалу! — Такъ вамъ хочется злодѣи, продолжалъ онъ возвысивъ голосъ, снова завести удѣлы? Никакъ вы позабыли, или вовсе не слыхали, каково было вашимъ прадѣдамъ отъ невѣрныхъ Татаръ, за то, что вся Русь раздроблена была на мелкія части! — И теперь, коли я возьму удѣлъ, въ слѣдъ за мною каждый бояринъ захочетъ самовольно править своими волостями!.. — Та, та, та, перервалъ Захарій Ляпуновъ: этакъ мы и до вечера не кончимъ. Слушай, Василій Ивановичъ: бери Нижній и скорѣе ступай туда, а коли его тебѣ мало и ничего не дадимъ! — Бунтовщикъ! вскричалъ Царь. — Зови, какъ вздумаешь; я за словами не гонюсь; было бы сдѣлано дѣло. Видишь ли, и самъ своякъ твой, бояринъ Иванъ Михайловичъ не хочетъ чтобъ ты еще у насъ царствовалъ! И ему стало тошно, что ты не сладишь со врагами, что за тебя льется кровь христіанская! Но у него ====page 167==== сердце куриное, тотчасъ опѣшилъ; не думай что ты и всѣхъ улестишь своими рѣчами. Дѣло рѣшено: кто далъ тебѣ вѣнецъ, тѣ и назадъ берутъ его. Самъ ты знаешь, что тебя посадили на царство Москвичи; пеняй на себя, зачѣмъ не дождался отъ всей земли выбора! Окинувъ глазами комнату затѣсненную людьми разныхъ сословій, Василій Іоанновичъ напомнилъ имъ о прежней ихъ любви къ нему, о его ревностномъ стараніи всѣхъ по возможности успокоить, о томъ, что за долго до его царствованія начались смуты и бѣдствія. Примѣтивъ, что слова его многихъ тронули, Захарій Ляпуновъ, Иванъ Салтыковъ, князья Засѣкинъ и Туренинъ заглушили голосъ его яростными угрозами, требуя, чтобы онъ тотчасъ удалился вь собственный домъ, что въ Кремлѣ пора готовиться ко встрѣчѣ новаго Царя. Стоявшій за Государемъ молодой спальникъ бросился впередъ, готовый быть первою жертвою наглыхъ злодѣевъ. Ляпуновъ хотѣлъ оттолкнуть его, но Царь охватилъ его рукою, и юноша почувствовавъ, что его какъ будто стиснуло раскаленное желѣзо, съ отчаяньемъ вообразилъ, какъ растерзана душа Царя, котораго лице казалось спокойно и голосъ былъ твердъ. — Я не боюсь смерти, вскричалъ Василій! ====page 168==== Не боюсь и мукъ! Я вытерпѣлъ ихъ за васъ, чтобы васъ избавить отъ разстриги и его помощниковъ Поляцевъ! Вы за это выбрали меня Царемъ своимъ и цѣловали мнѣ крестъ! Теперь вы ругаетесь не мною, а именемъ Божіимъ! Богъ вамъ и воздастъ за это! — Теперь извѣстно мнѣ, кто посадилъ жильца Далматова стеречь меня съ ножемъ въ соборѣ; знаю, что у васъ рука не дрогнетъ меня зарѣзать — но чтобы за десятокъ клятвопреступниковъ, всѣ крещеные не прослыли злодѣями, не хочу прекословить вамъ, иду отселѣ. Онъ пошелъ опираясь на преданнаго ему спальника. Толпы поспѣшно разступились; одни съ суевѣрнымъ страхомъ пятились назадъ, боясь дотронуться одежды несчастнаго Государя; другіе съ звѣрскимъ смѣхомъ поднимались на цыпочки, чтобы насладиться горестью того, отъ чьего слова за нѣсколько минутъ зависѣло ихъ благополучіе и самая жизнь; нѣкоторые крестились и шептали молитвы, сами не понимая о чемъ они молятся. Выходя изъ комнаты Василій Іоанновичъ остановился. — Захаръ, вскричалъ онъ, устремивъ на Ляпунова огненный взоръ, я давно угадалъ чего тебѣ хочется, о чемъ ты хлопочешь! Но помни мое слово: брату твоему Прокофью не бывать Царемъ! ====page 169==== Всѣ изумились, всѣхъ болѣе Воротынскій и Салтыковъ; имъ показалось невѣроятно, невозможно, чтобы Ляпуновы мечтали о престолѣ. Одна мысль объ этомъ исполнила сердца ихъ враждою и мщеніемъ, и они оба, какъ будто по взаимному согласію внутренно поклялись, во что бы ни стало возвести на Россійскій престолъ сына Польскаго короля. Прозорливость Царя, обличившаго тайную думу его, страстное его желаніе, была тяжкимъ отмщеніемъ Захарію. Задыхаясь отъ злобы онъ не могъ произнести ни одного слова, не могъ тронуться съ мѣста, и когда опомнился, глаза его невольно остановились на образѣ Спасителя. Кроткій ликъ показался ему грознымъ, и онъ побѣжалъ въ слѣдъ за Царемъ, съ ужасомъ вообразивъ, что встревоженные его сообщники могутъ его освободить. Царица слышала необычайный шумъ и бѣготню, но никто не рѣшился сказать ей о происходящемъ, и она вовсе не подозрѣвала истины, пока не явился князь Туренинъ проводить ее къ супругу, отвезенному въ прежнее его жилище. Заботясь о дѣлахъ государственныхъ, Василій Іоанновичъ въ продолженіе четырехъ-лѣтняго, бурнаго своего царствованія, не могъ радѣть о собственности, и построенный его отцомъ обшир ====page 170==== ный домъ очень обветшалъ. Но юная Царица часто говорила, что охотно бы въ него переселилась, чтобы избавиться печалей, преслѣдовавшихъ супруга ея въ пышныхъ чертогахъ Царскихъ. Она горячо любила его не смотря на большое различіе лѣтъ, и вовсе не жалѣла объ утраченномъ величіи, надѣясь, что они будутъ наслаждаться семейными радостями. Но когда Василій разсказалъ ей все, что происходило, что предлагали ему мятежники, и что онъ отвѣчалъ, Марія съ горестнымъ стономъ бросилась въ его объятія, не сомнѣваясь, что онъ рѣшительно погубилъ себя при всѣхъ объявивъ свое подозрѣніе, что Прокопій Ляпуновъ замышляетъ овладѣть престоломъ. Сердце ея леденѣло, разсудокъ ея жестоко волновался; она не могла даже молиться, она какъ будто забыла всѣ молитвы, не помнила ничего, кромѣ страшной судьбы Царя Ѳеодора Борисовича и сестры его, столь же любезной и добродѣтельной какъ и самъ онъ. Дѣйствительно, Захарій, проклиная Далматова, неисполнившаго его злодѣйское намѣреніе, ропталъ и на брата своего Прокопія, связавшаго ему руки. Не смѣя явно предложить убійство, онъ долго не зналъ, что предпринять, чтобы навсегда лишить Василія возможности возвратить престолъ; но вдругъ захлопалъ въ ладоши, и захохотавъ какъ бѣшеный, ====page 171==== или какъ разбойникъ въ припадкѣ неистовой радости, схватилъ шапку, и выбѣжавъ на крыльцо помчался на стоявшей всегда въ готовности верховой лошади. Жена его, добрая Евфимія подумала, что у него еще какой-нибудь новый, преступный умыселъ, и ожидая возвращенія его проплакала всю ночь. Изнемогши отъ горести Царица подъ утро уснула. Оставивъ ее съ ея старою нянею, которой одной позволено было при ней находиться, Государь вышелъ въ другую комнату. Марія часто просыпалась, и не понимая гдѣ она, опять невольно засыпала, но стонала и металась, во снѣ также страдая какъ и на яву. — Пора вставать, слышите ли, звонятъ къ обѣднямъ, закричалъ грубый голосъ. Дверь заскрипѣла, и кто-то отворивъ ее бросилъ узелъ изъ котораго выпала черная ряса. Не открывая глазъ, Марія схватила руку няни; отчаянный вопль ея раздался по всему дому. Оттолкнувъ злодѣевъ его окружавшихъ Василій Іоанновичъ бросился къ Маріи и перекрестилъ ее спящую. Пламенная слеза его упала на холодную ея щеку. Она проснулась, совершенно проснулась, но думала, что еще спитъ, протирала глаза свои, не вѣрила, не хотѣла вѣрить, что передъ нею дѣйствительно стоитъ супругъ ея въ ====page 172==== монашеской одеждѣ, съ ужасомъ отъ него отворачивалась какъ отъ страшнаго призрака. — Не бойся меня, другъ мой, Марья Петровна, сказалъ Василій Іоанновичъ: это я самъ, старикъ мужъ твой. Только не вѣрь, что я постригся; на это не было моей воли. Не я, а Васька Туренинъ во всемъ обѣщался Богу. Прижавшись къ груди супруга, Марія цѣловала руки его, увѣряла его въ нѣжнѣйшей любви своей, въ совершенной готовности всюду за нимъ слѣдовать, все дѣлить съ нимъ. Она заснула не раздѣваясь, какъ она выѣхала изъ дворца, гдѣ поутру вовсе не предвидѣла бѣдственнаго окончанія дня, такъ сказать привыкнувъ къ опасностямъ, и вѣря своимъ приближеннымъ, что Царь рано или поздно истребитъ крамольниковъ. Она по обыкновенію была одѣта съ особеннымъ вкусомъ, въ бѣломъ обьяринномъ лѣтникѣ. Одежда эта была совершенно прилична ея положенію; она была въ ней какъ воплощенная невинность, какъ святая угодница. Безпрестанно заглядывая въ дверь, князья Засѣкинъ и Туренинъ, оба пьяные, кричали, что имъ надоѣло ждать, но когда Марія явилась среди толпы злодѣевъ, самъ Захарій Ляпуновъ, всѣхъ болѣе ожесточенный, невольно потупилъ глаза, невольно вспомнивъ о женѣ своей и о дочери. Опасаясь, чтобы Царица ====page 173==== не примѣтила его мимолетной чувствительности, онъ сурово у нee спросилъ, зачѣмъ она нарядилась какъ будто сбираясь на свадьбу, зачѣмъ не надѣла посланную ей рясу, что у нee не будетъ начальной матери, которая бы по обыкновенію ее одѣла, что всѣ монахини отъ этого отказались. Съ умиленіемъ подумавъ, что ни одна женщина не согласилась участвовать въ подобномъ беззаконіи, Марія затрепетала встрѣтивъ мрачный взоръ монаха постригшаго ея супруга. Монахъ этотъ изъ Чудова монастыря, возвратясь изъ Кіева, привезъ Захарію Ляпунову письмо отъ брата его Рязанскаго воеводы, у котораго онъ обѣдалъ въ день его рожденія. Подобно Прокопію, и Захарій угадалъ, что подъ смиренною одеждою Уара, кроется сердце, готовое на все, для удовлетворенія кипящихъ въ немъ страстей. Онъ предложилъ ему постричь Царя и Царицу, и Уаръ охотно на это согласился, не столько прельщаясь обѣщанными ему деньгами, какъ въ надеждѣ, сдѣлавшись товарищемъ и другомъ сильныхъ властителей, жестоко отмстить всѣмъ, которые когда нибудь, хотя невольно его оскорбили. Съ нимъ было еще нѣсколько монаховъ. Роскошные, своевольные, развращенные обществомъ любимца разстригина Игнатія, они спокойно изготовились къ обряду назидательному и трогательному, когда ====page 174==== кто по собственному желанію стремится посвятить Богу всѣ минуты бытія своего, но ужасному для того, кого насильно разлучаютъ съ семействомъ, принуждаютъ возложить на себя обязанности трудныя, мучительныя, какъ скоро онѣ несогласны съ влеченіемъ сердечнымъ. Твердость и неустрашимость Царя, объявившаго мятежникамъ, что онъ никогда не признаетъ надъ собою власть ихъ, заставили Уара, подобно его товарищамъ, подкрѣпить свою дерзость огромною кружкою вина. Это однако не столько помогло ему, какъ величественное молчаніе Василія, не хотѣвшаго унижать себя безполезными просьбами. Но юная Марія увидя налой съ крестомъ и Евангеліемъ, при которыхъ супругъ ея злодѣйски облеченъ былъ въ монашескую одежду, зарыдала, и простирая руки къ князю Засѣкину, недавно чрезъ нee получившему важную милость, умоляла его сжалиться надъ нею. — Я согласна на все, вскричала она! Постригите меня, засадите меня на вѣкъ въ стѣну, я не буду на васъ плакаться; буду еще за васъ молиться — только не оскорбляйте великаго Государя, поберегите его старость, почтите заслуги его, дайте ему умереть на царствѣ, для вашего собственнаго блага, для спасенія всей земли Русской!.. Ея взоры, ея голосъ, всѣ ея движенія глубоко ====page 175==== трогали; у многихъ навернулись слезы, нѣкоторые подумали, что можно было бы низложить Василія не постригая его, но всѣ молчали, никто не хотѣлъ первый обнаружить свои чувства, всѣ остерегались прекословить Ляпунову, всѣ надѣялись, что онъ одинъ за все будетъ отвѣчать и передъ людьми и передъ Богомъ. Ляпуновъ велѣлъ начать постриженіе. — Разбойники! Окаянные! вскричала Царицына няня, что вы это затѣяли? Кого изъ васъ обидѣла Государыня Марья Петровна? Чего вамъ отъ нее хочется? Пожалуй, она отдастъ вамъ царство, немного радостей нажила она съ нимъ; возьмите его, проклятые, подавитесь имъ скорѣе, только не заточайте мою матушку... — Молчи, старая вѣдьма, перервалъ Захарій! Видишь ты, что Василій Ивановичъ постригся: негодится молодой женѣ его одной шататься въ мірѣ. — Матушка ты моя, великая Государыня, закричала няня: красное ты мое солнышко, не слушайся этихъ кровоядцевъ, не согрѣшай передъ Господомъ, не клянись ему въ томъ, что противно твоей душенькѣ! — Мы спасемъ ея душу, по нашей милости она тотчасъ будетъ въ чинѣ ангельскомъ, съ наглымъ смѣхомъ сказалъ Захарій, и погрозивъ ====page 176==== нянѣ, если она не уймется, на вѣкъ разлучить ее съ госпожею, хотѣлъ накинуть на Царицу рясу. Марія внѣ себя упала на колѣна. Василій поспѣшилъ поднять ее. — Пусть ихъ свершаютъ дѣла свои, сказалъ онъ: имъ не будетъ это прибыльно; они сами на вѣкъ губятъ себя, а намъ, коли будемъ терпѣливы, готовятъ вѣнцы нетлѣнные. Покоряясь совѣтамъ супруга, Марія старалась слушать со вниманіемъ молитвы, въ которыхъ убѣдительно изображены ничтожество земныхъ радостей и сладость небесныхъ надеждъ. Лице ея разгорѣлось, густые, шелковые ея волосы разстилались по плечамъ. Она ничего не отвѣчала на вопросы Уара, несмѣвшаго на нee глядѣть: кто-то въ толпѣ ее окружавшей, произносилъ за нee обѣты, и это не препятствовало продолженію обряда. Но когда діаконъ положилъ на Евангеліе ножницы, и Уаръ протянувъ руку сказалъ: «Се Христосъ невидимо здѣсь предстоитъ»... Марія перервала его, глаза ея запылали. — Христосъ предстоитъ здѣсь! вскричала она, а вы, что творите нечестивые! Чернецъ! прибавила она: ты не вѣруешь Богу! Уаръ отступилъ назадъ; книжка, по которой читалъ онъ, выпала у него изъ рукъ. Безпомощ ====page 177==== ная, угнѣтенная, ограбленная Марія исполнила ужасомъ буйнаго монаха. — Не могу, не смѣю кончить, сказалъ онъ едва внятнымъ голосомъ! Схвативъ его за плеча Захарій пошепталъ ему на ухо. Уаръ поднялъ книжку и продолжалъ читать по ней заикаясь. По лицу его струился холодный потъ, руки его дрожали какъ въ жестокой лихорадкѣ. Горстью захвативъ волосы Царицы онъ до крови укололъ ее ножницами. Ни онъ, ни она, этого не почувствовали. Страданіе душевное заглушило въ Маріи боль тѣлесную. Уаръ дѣйствовалъ безъ разсужденія, какъ истуканъ движимый искуснымъ механикомъ. Но совершивъ постриженіе, онъ увидѣлъ у себя на рукѣ кровавыя капли. Не понимая откуда взялись онѣ, онъ вообразилъ, что у него порвалась жила, что онъ немедленно будетъ наказанъ за свое злодѣяніе, и какъ безумный побѣжалъ изъ комнаты. Пораженные его ужасомъ и прочіе монахи спѣшили удалиться; ихъ преслѣдовали отчаянные вопли Царицы, снова умолявшей оставшихся при ней изверговъ возвратить свободу и престолъ Василію Іоанновичу. Захарій отнесъ ее въ закрытыя сани, ждавшія у крыльца, и сѣвъ съ нею, велѣлъ ѣхать въ Ивановскій монастырь. Няня Царицына уцѣпилась за облукъ, ====page 178==== и не смотря на ругательства Захарія вскарабкавшись въ сани положила себѣ на колѣна помертвѣлую голову Маріи. — Создатель мой, вскричала она всплеснувъ руками, не вынесло сердечушко, разорвалось пополамъ! Это ты убилъ ее, разбойникъ! Будь ты проклятъ въ здѣшнемъ и въ будущемъ вѣкѣ! Захаріи засмѣялся. Мысль, что Марія умерла, разсѣяла его страхъ, чтобы состраданіе о ней не навлекло ему неожиданныхъ хлопотъ. Эта мысль освѣжила душу его обремененную преступными заботами, какъ въ майскій день сѣверный вѣтерокъ освѣжаетъ загорѣлое лице. Но звѣрская радость его не долго продолжалась. У воротъ монастырскихъ Марія встрепенулась, и когда ее внесли въ игуменскую келью, она, увидя плачущихъ монахинь и за ними огромную голову наглаго Ляпунова, встала. Почитая Захарія только покорнымъ орудіемъ брата его, она его презирала какъ и вообще его сообщниковъ, и страшилась только гордаго, властолюбиваго, исполненнаго ума и смѣлости Рязанскаго воеводы. — Прокофiй! вскричала Марія, простирая руки къ иконамъ: тяжко тебѣ будетъ, если Господь Богъ воздастъ тебѣ по дѣламъ твоимъ! и снова замертво упала на руки трепещущей, почти ослѣпшей отъ слезъ и ужаса старой няни своей. ====page 179==== ГЛАВА VIII. «Въ правленьяхъ новое опасно, А безначаліе ужасно. Какъ трудно общество создать! Оно устроилось вѣками: Гораздо легче разрушать Безумцу съ дерзкими руками. Не вымышляйте новыхъ бѣдъ: Въ семъ мірѣ совершенства нѣтъ!» Карамзинъ. Не могъ онъ. далѣе читать, Рука хладѣя опустилась, И самъ не смѣлъ онъ разгадать, Какая мысль въ душѣ таилась! А. Подолинскіи. Послѣ свиданія съ Тишинымъ, Рязанскій воевода льстясь надеждою, что Государь охотно поручитъ ему отразить гетмана Жолкѣвскаго, и что ему притомъ легко будетъ истребить самозванца, съ утра до ночи занимался устройствомъ собранныхъ имъ многочисленныхъ дружинъ. Приближенные его вовсе не подозрѣвали его намѣренія покориться Царю, но испытавъ любовь ихъ и ====page 180==== преданность, онъ не сомнѣвался, что они согласятся на все, что самъ онъ сочтетъ полезнымъ. Между тѣмъ время текло, а не было извѣстій ни отъ Тишина, ни отъ Захарія Ляпунова; только разнеслись слухи о постриженіи, но къ этому примѣшивали такія нелѣпости, что разсудительные люди не могли ничему вѣрить. Воевода чрезвычайно тревожился. Молчаніе брата заставляло его опасаться, что онъ тяжело боленъ, или перехватываютъ его вѣстниковъ, что въ такихъ смутныхъ обстоятельствахъ, могло быть для нихъ обоихъ равно пагубно. Гонцы имъ посланные также не возвращались, и лишь отъ бѣжавшихъ изъ разоренныхъ мѣстъ жителей, извѣстно было, что гетманъ Жолкѣвскій и самозванецъ съ разныхъ сторонъ тѣснятъ Москву. Нетерпѣніе Ляпунова ежеминутно возрастало; дни казались ему недѣлями, а часы днями. Наконецъ ему доложили о пріѣздѣ жильца Далматова, котораго онъ недѣли за три видѣлъ у брата своего, тайно пробывъ у него сутки. Воевода поспѣшилъ спросить его о здоровьѣ Захарія, и почему онъ такъ долго о себѣ не увѣдомлялъ. Вмѣсто отвѣта, Далматовъ положилъ на столъ бывшую у него въ рукѣ грамоту, и усердно помолясь предъ иконами тотчасъ хотѣлъ уйти. Его чудное молчаніе оскорбило вспыльчиваго воеводу, но пристально на ====page 181==== него посмотрѣвъ онъ былъ живо тронутъ, увидя, какъ измѣнился молодой жилецъ. Отчаяніе, бѣшенство, терзаніе совѣсти и опасная рана страшно его обезобразили. Стремясь притомъ доказать глубокое свое раскаяніе, облагодѣтельствовавшей его княгинѣ Еленѣ Петровнѣ Скопиной-Шуйской, къ которой, по порученію Царя, отвезъ его юный Романовъ, и всѣмъ, кому было извѣстно злодѣйское его намѣреніе, Илья рѣшился, ревностно стараясь служить отечеству, во всю жизнь строго поститься и вѣчно молчать. Не подозрѣвая къ какому ужасному дѣлу братъ его склонилъ Далматова, и какое строгое покаяніе наложилъ на себя обольщенный имъ юноша, воевода ласково пригласилъ его съ нимъ отобѣдать, увѣряя въ своей искренней дружбѣ друга Захаріева. Высохшее лице Далматова залилось румянцемъ, но чрезъ минуту стало еще блѣднѣе прежняго, и онъ движеніями и взорами исполненными дивной выразительности старался изобразить все съ нимъ случившееся. Не сводя съ него глазъ, Прокопій страшился угадать таинственное его объясненіе и невольно все угадывалъ. Сердце его, то сильно билось, то замирало; то вѣрилъ онъ Далматову, что братъ его, пренебрегая его увѣщаніями, хотѣлъ убить ====page 182==== Василія Іоанновича, то не сомнѣвался, что Далматовъ помѣшанъ. Измученный странными сомнѣніями и догадками, воевода на минуту закрылъ рукою глаза, и когда открылъ ихъ, Далматова уже не было въ комнатѣ, только лежала на столѣ привезенная имъ грамота, а у притолка стоялъ монахъ. — Ты что за человѣкъ? спросилъ Ляпуновъ. — Давно ли, Прокофiй Петровичъ, изволилъ ты угощать меня на пути моемъ изъ Кіева, а какъ теперь я, за твою хлѣбъ-соль, привезъ твоей милости добрую вѣсточку, ты и не узнаешь меня, отвѣчалъ монахъ. — А, помню, помню: здравствуй отецъ Уаръ; но мнѣ теперь недосугъ, ужо поговорю съ тобою; теперь скажи только, куда дѣвался бывшій у меня гость, молодой и высокій, но блѣдный и сухой?.. — А, кто его знаетъ, съ неудовольствіемъ сказалъ Уаръ: мало ли кто повстрѣчался мнѣ: у тебя въ хоромахъ, Прокофiй Петровичъ, не то, что въ моей убогой кельѣ, толпятся всякіе люди, и сухопарые и жирные, и старики и молодежь. Побесѣдуй прежде со мною, бояринъ, кажись, я сослужилъ тебѣ службу важную; есть за что меня приголубить. Разсѣянно посмотрѣвъ на него, Ляпуновъ вспом ====page 183==== нилъ, что онъ писалъ съ нимъ къ брату своему Захарію, и спросилъ, не видался ли онъ съ нимъ передъ отъѣздомъ. — Какъ мнѣ не видаться съ Захаромъ Петровичемъ, съ усмѣшкою отвѣчалъ Уаръ: у меня во всей Москвѣ нѣтъ такого благопріятеля; намнясь въ полночь ко мнь пожаловалъ; спасибо что у насъ не то, что въ другихъ обителяхъ, во всякое время отперта калитка. Ну, да что болтать пустое, твоей милости должно быть извѣстно, какъ я удружилъ твоему братцу, не поберегъ и себя для него! Сказать правду-матку, продолжалъ онъ, удивляясь молчанію воеводы: не столько польстился я на божбы Захара Петровича, что онъ осыплетъ меня золотомъ, сколько хотѣлось мнѣ угодить твоей милости! — А, чѣмъ такимъ, холодно спросилъ воевода? Я и не зналъ что я должникъ твой. — Какъ, вскричалъ монахъ! Неужели Захаръ Петровичъ бросилъ мнѣ пять-сотъ рублей, да и забылъ тебя увѣдомить, что по усердію чернца Уара тебѣ уже нѣчего бояться Царя Василья! — Злодѣй, вскричалъ Ляпуновъ вскочивъ съ мѣста: ты его зарѣзалъ? — Не тревожься, бояринъ; Василій Ивановичъ живъ и здоровъ, чай насъ обоихъ переживетъ; ====page 184==== коли не уморили прежде заботы, теперь на покоѣ скоро помолодѣетъ. — Ты постригъ его? страшнымъ голосомъ спросилъ воевода. Уаръ затрепеталъ, но скоро ободрился, и убѣжденный, что онъ навсегда заслужилъ признательность воеводы, сталъ разсказывать, какъ Василій Іоанновичъ былъ отвезенъ въ прежній, боярскій домъ его, гдѣ на слѣдующее утро былъ постриженъ и съ супругою. До свиданія съ Тишинымъ, Ляпуновъ не слишкомъ огорчился бы такимъ извѣстіемъ, желая, во что бы ни стало, кромѣ убійства, избавиться власти Василія, но узнавъ отъ Тишина о послѣдней волѣ князя Михаила, и притомъ разсудивъ, что благосклонность стараго, бездѣтнаго Царя, всего надежнѣе можетъ удовлетворить снѣдающее его честолюбіе, онъ съ стѣсненнымъ сердцемъ слушалъ Уара, и соображая пространный разсказъ его съ безмолвными намѣками Далматова, не сомнѣвался, что братъ его Захарій былъ главнымъ виновникомъ неожиданнаго переворота. Онъ утѣшался только мыслію, что Василій Іоанновичъ, бывъ свидѣтелемъ плачевной смерти своихъ предшественниковъ, почелъ себя счастливымъ, что удовольствовались отреченіемъ его отъ міра. Но когда Уаръ, чтобы болѣе увѣрить его въ ====page 185==== безпредѣльной своей преданности, сказалъ, что Василій и супруга его были пострижены насильно, воевода не могъ долѣе превозмогать кипѣвшихъ въ груди его чувствъ. — И ты явился, вскричалъ воевода, требовать у меня награды за твое злодѣйство! — Развѣ я такой же злодѣй какъ ты? Развѣ я училъ тебя губить людей? Развѣ я сулилъ тебѣ за это деньги? Я пересталъ величать Царемъ Василья Шуйскаго, но мнѣ и во снѣ не снилось разлучить его на вѣкъ съ женою, закопать ихъ обоихъ живыхъ въ могилу! Ты не знаешь, и знать не можешь, что насильный постригъ тяжелѣе смерти! Скажи мнѣ, бездѣльникъ, какъ скверный языкъ твой дерзнулъ призывать Бога во свидѣтели твоей лжи, какъ ты не убоялся, что земля провалится подъ тобою? — Я послушался братца твоего Захара Петровича, отвѣчалъ Уаръ отъ злобы дрожащимъ голосомъ: я ему повѣрилъ, что и тебѣ заодно съ нимъ угодно засадить въ келью Василья Ивановича. Напрасно ругаешь меня, бояринъ; тебѣ бы должно пожалѣть обо мнѣ — я на вѣкъ погубилъ себя желая тебѣ угодить! Не на долго станутъ мнѣ деньги Захара Петровича, коли мнѣ ни у него — ни у тебя, не будетъ мѣста. Куда я теперь дѣнусь! Я!.. меня, прибавилъ онъ ози ====page 186==== раясь по всѣмъ сторонамъ, и увѣрившись, что никто не можетъ его подслушать, припавъ къ уху воеводы шепотомъ сказалъ: меня проклялъ святѣйшій! Оттолкнувъ Уара, такъ что съ него свалился клобукъ, Ляпуновъ упалъ на лавку, съ отчаяніемъ вообразивъ, что можетъ быть и самъ онъ проклятъ патріархомъ. Но онъ скоро разсудилъ, что злой монахъ вѣрно бы не скрылъ отъ него, что онъ наравнѣ съ нимъ опозоренъ, и нѣсколько успокоившись, спросилъ у Уара, который притаясь въ углу изъ подлобья высматривалъ всѣ его движенія, откуда онъ родомъ? — Изъ Дербента, сурово отвѣчалъ Уаръ. — Изъ Дербента! Гдѣ же этотъ Дербентъ? Я и не слыхивалъ, что есть у насъ такое село или городъ. — Я не Русской, гордо сказалъ Уаръ. — Не Русской! вскричалъ Ляпуновъ перекрестившись: слава тебѣ Господи, что онъ не Русской! Вѣрно и неправославный — такой же вѣрно еретикъ какъ Игнатій! Спасибо, чернецъ, спасибо, что такъ меня утѣшилъ! Дамъ тебѣ за это пару добрыхъ коней, довезутъ тебя славно въ твой Дербентъ. Милостивъ Богъ, что ты не Русской, что нельзя будетъ Полянамъ укорять насъ тобою! Не мало подлецовъ у насъ и бояръ, и ====page 187==== смердовъ, но какъ-то легче душѣ когда бѣснуются міряне — не приведи Богъ дожить когда и чернцы станутъ ругаться святынею! Уаръ вышелъ скрежеща зубами. Презрѣніе воеводы, вовсе имъ неожиданное, разъярило его какъ лютаго звѣря. Азіатская природа его разыгралась; ее лишь на время, лишь наружно обуздали кроткіе примѣры постригшагося въ обители Кирилла Бѣлозерскаго боярина Шереметева, у котораго, какъ могутъ вспомнить читатели «Князя Скопина-Шуйскаго,» онъ три года былъ келейникомъ. Но заслуживъ прилежаніемъ и остротою благосклонность добродѣтельнаго отшельника, онъ не научился у него смиренію и худыя его склонности подъ старость лишь сильнѣе дѣйствовали. Оставшись одинъ Ляпуновъ вспомнилъ о грамотѣ привезенной Далматовымъ, и развернувъ ее, увидѣлъ, что она писана патріархомъ ко всему народу Русскому. Это была та самая грамота, которую патріархъ показывалъ Царю; онъ прибавилъ къ ней только извѣстіе о беззаконномъ низверженіи Василія Іоанновича, убѣждая всѣхъ образумиться и исправить вины свои. Прокопій былъ глубоко тронутъ словами великаго іерарха, незнавшаго, какъ послѣ всего случившагося, назвать бывшихъ братій своихъ, православныхъ христіанъ. «Нынѣ же оставив ====page 188==== ши бо свѣтъ во тму отойдосте, отступивше отъ Бога къ сатонѣ прилѣпистеся, возненавидѣвше правду лжу возлюбисте, и проч.» Но трепетавшій въ рукѣ его свитокъ совсемъ изъ нее выпалъ, когда онъ прочелъ слѣдующія строки: «И что много глаголю? Не достаетъ ми слово, болѣзнуетъ ми душа, болѣзнуетъ сердце и вся внутренняя утерзается и вся составы мои содрогаютъ, и плачуся, глаголю и рыданіемъ вопію: «помилуйте, помилуйте, братія, и проч.» *) Мятежный воевода самъ зарыдалъ, вообразивъ, что онъ первый заставилъ осмидесятилѣтняго святителя лить горькія слезы. Вдругъ раздался язвительный смѣхъ. — Виноватъ, бояринъ, сказалъ Уаръ: совсѣмъ забылъ поздравить милость твою съ новымъ Государемъ! Ляпуновъ устремилъ на него смутный взоръ, почти не вѣря, что передъ нимъ стоитъ человѣкъ, почти не сомнѣваясь, что его преслѣдуетъ адское видѣніе. — Виноватъ, продолжалъ Уаръ съ лицемѣрною покорностью: прости меня, Бога ради, что умедлилъ тебя обрадовать. Вѣдь я не смѣлый воинъ, я чернецъ худѣйшій, не чаялъ гнѣва твоего, *) Акты Археографической экспедиціи. ====page 189==== устрашился аки бури грозной, не разсудилъ безмозглый, что коли не изволилъ ты знать о постриженіи Василья Ивановича, врядъ ли успѣлъ Захаръ Петровичъ извѣстить тебя, что всюду цѣлуютъ крестъ Польскому королевичу. У воеводы замерло сердце, но онъ понялъ, что передъ нимъ стоитъ смертельный врагъ его, и твердымъ голосомъ отвѣчалъ, что Россія не могла долго оставаться безъ Царя и онъ готовъ присягнуть всякому, кого святѣйшій патріархъ сочтетъ достойнымъ Россійскаго престола. Обманувшись въ надеждѣ быть свидѣтелемъ отчаянія воеводы, Уаръ хотѣлъ удалиться. Воевода повелительно остановилъ его, и приказавъ тотчасъ запречь вновь купленную пару лошадей въ крѣпкую повозку, сѣлъ у открытаго окна. Послѣ теплаго дождя благоухалъ воздухъ, на Окѣ пѣли рыбаки, но воевода не слыхалъ звучныхъ пѣсепъ, не примѣчалъ, какъ природа прелестна и весела; въ глазахъ его мелькало смуглое лице Уара, въ ушахъ звенѣли послѣднія его слова. Величественныя черты его, какъ будто высѣченныя изъ мрамора, не измѣнились отъ жестокаго душевнаго потрясенія, только внезапно посинѣвшія губы его обличили бы внутреннюю его муку, если бы кто-нибудь смотрѣлъ на него при ====page 190==== стально. Уаръ не смѣлъ на него смотрѣть, боясь его огненнаго взора, чувствуя свое передъ нимъ ничтожество. Имъ обоимъ, и полновластному воеводѣ Рязанскому, и монаху, проклятому главою церкви православной, равно было несносно находиться вмѣстѣ. Воеводѣ казалось, что еще никогда не исполняли такъ медленно его приказаній. Уаръ охотно бы ушелъ пѣшкомъ, чтобы не дожидаться повозки въ присутствіи воеводы, и когда сей послѣдній поручилъ наконецъ надежному слугѣ проводить Уара за предѣлы Рязанскіе, онъ низко ему поклонился, и видя невозможность явно бороться съ нимъ, мысленно поклялся нѣкогда скрытно ему отмстить. Ляпуновъ снова прочелъ грамоту патріаршую. Въ ней ни слова не было о Владиславѣ, но тщетно старался онъ себя увѣрить, что монахъ только подразнилъ его, трепетъ его сердца убѣждалъ его въ истинѣ мучительной для него вѣсти. И такъ, подумалъ онъ: вотъ конецъ всѣхъ моихъ замысловъ и ожиданій! Польскій королевичъ будетъ моимъ Государемъ! Будетъ мнѣ приказывать, будетъ манить меня боярствомъ или грозить мнѣ опалою! Боже мой, что сталось съ Захаромъ! Какъ онъ не угадалъ — какъ не понялъ онъ, что губитъ меня невозвратно, что мнѣ совсѣмъ не то было надо! ====page 191==== Нетерпѣливо желая узнать, извѣстно ли уже въ Рязани избраніе Владислава, и какъ объ этомъ судятъ, Ляпуновъ вздумалъ позвать Пешкова, который всѣхъ вѣрнѣе могъ его обо всемъ увѣдомить. Онъ по обыкновенію хотѣлъ послать за нимъ старшаго сына своего дворецкаго, но ему сказали, что послѣдняго разшибъ параличъ, и онъ безъ того жестоко взволнованный, съ ужасомъ узналъ, что бывшій у него монахъ заходилъ къ Гаврилычу и что-то началъ ему пересказывать, что не дослушавъ его Гаврилычъ покатился на полъ и у него тотчасъ отнялся языкъ и всѣ члены онѣмѣли. Понимая, что убило преданнаго ему старика, воевода поспѣшилъ къ нему. Лице Гаврилыча было совершенно мѣднаго цвѣта; открытые глаза его пугали неподвижностью. Жена его, дѣти и родственники громко выли около него, вовсе не понимая, что рѣзкіе вопли ихъ должны умножать страданія умирающаго. Призванный ими священникъ разоблачался, когда вдругъ отворилась дверь, и вошелъ, или лучше сказать вбѣжалъ воевода. Всѣ невольно умолкли, но онъ не обращая ни на кого вниманія бросился на грудь бывшаго своего дядьки, и съ жаромъ клялся ему, что все имъ слышанное отъ монаха сдѣлано безъ его вѣдома, что онъ самъ растерзанъ такою вѣстью. Глубокая печаль ====page 192==== его и несвязныя рѣчи показались чудными священнику, и онъ убѣждая его беречь всѣмъ драгоцѣнное здоровье его, увѣрялъ, что Гаврилычъ ничего не слышитъ и никого не узнаетъ, что онъ только для утѣшенія его ближнихъ, послѣ глухой исповѣди пріобщилъ его Святыхъ Таинъ. Но воевода сжимая въ горячихъ рукахъ своихъ холодныя руки Гаврилыча почувствовалъ въ нихъ движеніе, и притаивъ свое дыханіе услышалъ болѣзненный вздохъ. Посвятившій ему жизнь свою старикъ, умирая, всего болѣе заботился о господинѣ, остающемся среди крамолъ имъ самимъ воздвигнутыхъ, подъ державою иноземца; губы его долго шевелились; онъ силился сказать Ляпунову, что отходя къ его родителямъ будетъ вмѣстѣ съ ними усердно о немъ молиться, но не могъ вымолвить ни слова, и воевода, тщетно ожидая отраднаго прощанья, готовъ былъ требовать отчета у Провидѣнія, за что, въ то самое время, когда онъ желалъ смириться передъ Царемъ, на него обрушилось столько горестей. Омраченный страстями его разумъ не могъ понимать, что это самое свидѣтельствовало правосудіе Божіе, потому, что намѣреніе его основано было не на искреннемъ раскаяніи, а на своекорыстныхъ расчетахъ, и постриженіе Василія Іоанновича терзало его, не потому, что оно было слѣдствіемъ соб ====page 193==== ственной его измѣны, а потому, что оно возводило на престолъ Владислава. Закрывъ глаза Гаврилычу, Ляпуновъ поѣхалъ къ Пешкову, взявъ съ собою грамоту патріаршую. Живо тронутый ея содержаніемъ, Пешковъ съ негодованіемъ узналъ все случившееся послѣ святотатственнаго постриженія Царя и Царицы. — Да, никакъ, вскричалъ онъ, большія-то Московскія головы совсѣмъ обезумѣли! Чѣмъ королевичъ будетъ лучше Гришки или Тушинскаго вора? Также по ихному приведетъ съ собою орду Польскихъ и Литовскихъ людей; также станутъ они насъ, какъ бывало, дразнить и грабить! Нѣтъ, бояринъ, — коли мы не захотѣли слушаться Василья Ивановича, глупо и грѣшно будетъ посадить на его мѣсто сына злодѣя нашего Жигимонта Польскаго! — Слышь, о немъ говорятъ, съ притворнымъ смиреніемъ сказалъ воевода, что онъ на диво уменъ, пригожъ, и... — Да будь у него хоть алмазъ во лбу, перервалъ Пешковъ, все таки, бояринъ, онъ не православный, не крещеный, а Римскій обливанецъ, еретикъ лукавый! Не впервые слышимъ мы объ этомъ королевичѣ, давно уже имъ подчивали насъ. Господи Боже мой, да уже по одному по этому ненадобенъ онъ, что его выбралъ Мишка Сал ====page 194==== тыковъ со своими товарищами, а у нихъ, у всѣхъ, извѣстно цѣлому міру, нѣтъ совѣсти на полушку! — Не прогнѣвайся, бояринъ, скажу правдуматку твоей милости; изволишь знать, у меня, что на сердцѣ, то и на языкѣ : неправъ и братецъ твой Захаръ Петровичъ — чего онъ тамъ глядѣлъ? — Гдѣ же брату, простому дворянину, да и не Московскому, а Рязанскому, учить бояръ? — А, чѣмъ мы Рязанскіе дворяне хуже Московскихъ, съ горячностью возразилъ Пешковъ? Развѣ тѣмъ только, что не перекидывались по ихному отъ Царей къ самозванцамъ, а отъ самозванцевъ къ Литвѣ? Да, ужъ коли идетъ рѣчь объ этомъ, изволь знать, Прокофiй Петровичъ, что Московскіе бояре вѣкъ не будутъ мнѣ укащиками! Пусть ихъ себѣ ломаются и про себя выбираютъ Царей! Что мнѣ до ихъ выборовъ и до ихъ боярства — я и слышать не хочу о другомъ Царѣ, опричь простаго Рязанскаго дворянина! Да не я одинъ, весь нашъ городъ, вся область наша только того и ждетъ... Пешковъ остановился. У Ляпунова захватило духъ. Онъ вообразилъ, что замолчавшій вдругъ старикъ навсегда онѣмѣлъ, что его постигла внезапная болѣзнь, что никто не рѣшится договорить перервавшуюся его рѣчь. ====page 195==== — Намъ только того и хочется, прибавилъ Пешковъ, упавъ въ ноги Ляпунову, чтобы ты былъ нашимъ Царемъ, Прокофiй Петровичъ! Волшебное слово тотчасъ возвратило воеводѣ потухшую бодрость, обновило его душевныя и тѣлесныя силы, заглушило всѣ его сомнѣнія. Онъ забылъ злодѣйскій поступокъ съ Государемъ, готовъ былъ бороться съ цѣлымъ міромъ за обольстительное предложеніе, за мимолетный звукъ. Но онъ понялъ, что еще не время радоваться преданности Рязанцевъ. — Что ты! что ты! вскричалъ онъ поднимая Пешкова: въ своемъ ли ты умѣ, Алексѣй Ивановичъ? — Коли бывалъ когда уменъ, такъ теперь, бояринъ. — Полно, полно, замолчи; бѣда коли объ этомъ услышатъ Московскіе бояре. — Не-бось не услышатъ, крѣпки на ухо; не слышатъ и того, что около нихъ толкуютъ. Господи твоя воля, да что мы за олухи такіе, чтобы идти намъ въ подданство Литвѣ — чтобы въ угоду Мишкѣ Салтыкову и такимъ же Христоотступникамъ искать себѣ Царя за тридевять земель въ тридесятомъ Царствѣ, когда у насъ на глазахъ свой небоязненный воевода, и умомъ, и промыс ====page 196==== ломъ, и радѣньемъ, лучше всякаго заморскаго королевича! — Спасибо тебѣ, Алексѣй Ивановичъ, спасибо всѣмъ добрымъ гражданамъ, что за мою любовь и меня полюбили; но — что Богъ дастъ впередъ не знаю, а теперь надо помолчать о любви вашей, не то погубите и меня и себя, а я вамъ желаю много лѣтъ здравствовать, и самому мнѣ хочется пожить и поработать родинѣ, пока не увижу, что я ей ненуженъ! Тронутый, восхищенный этими словами Пешковъ поцѣловалъ руку воеводы, которому дѣйствительно самъ онъ и всѣ Рязанцы готовы были присягнуть въ вѣчной вѣрности. Обнявъ его, Ляпуновъ сказалъ, что не получая извѣстій отъ брата, и желая обо всемъ хорошенько развѣдать, онъ рѣшился съѣздить въ Москву; что онъ отлучится на нѣсколько дней, какъ бывало прежде, и въ это время по обыкновенію поручаетъ ему городъ и всю область Рязанскую. Ревностно преданный воеводѣ, убѣжденный, что никто не имѣетъ равныхъ ему дарованій, Пешковъ всегда неохотно заступалъ его мѣсто; особенно же въ такое смутное время огорчась его отъѣздомъ, онъ сталъ его уговаривать дождаться вѣрнаго извѣстія объ избраніи Владислава. Ляпуновъ отвѣчалъ, что тогда уже должно будетъ во ====page 197==== всемъ согласиться съ Московскими боярами, не имѣя понятія объ общемъ расположеніи духовенства и народа. Онъ прибавилъ, что очень тревожится о братѣ и томительная неизвѣстность для него гораздо вреднѣе трудовъ и опасностей. Тяжело вздохнувъ Пешковъ предложилъ проводить воеводу за городъ. Послѣдній охотно согласился на это и подъ вечеръ отправился въ Москву по обыкновенію одинъ. Онъ считалъ это гораздо для себя безопаснѣе, совершенно полагаясь на преданность Рязанцевъ, но зная, что внѣ Рязани наблюдаютъ каждый шагъ его, и чтобы къ нему не присмотрѣлись, всякій разъ перемѣнялъ лошадь, одежду и ночлеги. Всю ночь ѣхавъ, Ляпуновъ на разсвѣтѣ остановился въ богатомъ селѣ. По величественной наружности его, трудно было его почесть простолюдиномъ, но никому не могло придти въ голову, что такъ скромно, безъ прислуги, путешествуетъ могущественный воевода Рязанскій. Онъ самъ напоилъ свою лошадь и давъ ей овса и сѣна легъ возлѣ нее. Но, только, что заснулъ онъ, шумъ на улицѣ принудилъ его встать, и онъ поспѣшилъ освѣдомиться о чемъ тамъ горячо спорятъ. Прохожіе изъ Москвы разсказывали крестьянамъ о постриженіи Царя, и что теперь всѣ стали между собою равны и не должны никому платить обро ====page 198==== ковъ. Эти вѣсти всѣхъ взволновали: одни восхищались надеждою свободно буйствовать, не признавая никакой власти; другіе превозносили самозванца; нѣкоторые жалѣли о Василіѣ Іоанновичѣ и о кроткой супругѣ его. Всѣ вообще страшились Жолкѣвскаго, слывшаго непобѣдимымъ, и нельзя было сомнѣваться, что на первый разъ народъ безпрекословно согласится на всѣ его требованія. Продолжая путь, Ляпуновъ неоднажды былъ свидѣтелемъ подобныхъ толковъ, и его тѣмъ болѣе удивляло и тревожило молчаніе Захарія. Дѣйствительно, если бы Захарій былъ болѣнъ, если бы даже онъ умеръ, жена его и дочь должны были тотчасъ объ этомъ увѣдомить роднаго его брата, но какъ будто всѣ о немъ забыли, или совсѣмъ отъ него отступились. — Неужели, вскричалъ Прокопій съ невыразимою горестью, и Захаръ меня разлюбилъ! На скорбный вопль его отозвался другой, радостный голосъ. Прокопій изумился. Борзый конь его взвился на дыбы и потомъ сталъ какъ вкопаный. — Ты ли это, Захаръ? спросилъ Рязанскій воевода, не смѣя вѣрить глазамъ своимъ, что точно видитъ брата. Воображеніе его было чрезвычайно разстроено; послѣ всего, что случилось съ нимъ, отъ природы склонный къ мечтательности и суе ====page 199==== вѣрію, какъ склонны къ нимъ всѣ люди пылкіе и чувствительные, онъ готовъ былъ вѣрить явленію духовъ, готовъ былъ призывать ихъ, чтобы узнать будущее. Впрочемъ многіе могли бы усомниться, что неожиданно представшій конникъ обыкновенный человѣкъ, лошадь его была такого же исполинскаго роста какъ и самъ онъ, и онъ вообще походилъ на баснословнаго богатыря который махнувъ рукою уничтожаетъ толпы противниковъ. Величавый, неустрашимый Прокопій Ляпуновъ казался передъ нимъ почти ребенкомъ. Большіе, черные, но съ какимъ-то зеленоватымъ отливомъ глаза Захарія сверкали изъ-подъ густыхъ рѣсницъ, посѣдѣвшихъ, не отъ времени, а отъ сильнаго напора страстей; лице его отъ природы бѣлое чрезвычайно загорѣло и отъ этого казалось еще суровѣе. Но въ грубыхъ чертахъ его вдругъ изобразилось умиленіе. — Что съ тобою, Прокофiй, вскричалъ онъ? Здоровъ ли ты? Какъ ты похудѣлъ и выцвѣлъ! — По твоей милости, Захаръ Петровичъ. Каково, что я отъ чужихъ узналъ все, что вы тамъ въ Москвѣ накутали! — Не гнѣвайся на меня, Прокофiй, отвѣчалъ Захарій Ляпуновъ съ покорнымъ видомъ, сильнѣе всякой божбы убѣждавшимъ въ любви его и преданности младшему брату: право я не вино ====page 200==== ватъ! Павелъ Петровичъ опоздалъ съ твоею грамотою; она пришла ко мнѣ когда уже дѣло было кончено. — И теперь ничто не кончено, возразилъ Прокопій: королевича нѣтъ еще въ Москвѣ, и онъ еще не окрестился по нашему! — И вѣрно и не окрестится! Будь надеженъ братъ: скорѣе Волга потечетъ въ Бѣлое море, нежели будетъ у насъ Царь иноплеменный! Мы этимъ королевичемъ только заткнули горло нашимъ боярамъ. — Спасибо Ѳедору Мстиславскому: онъ рѣшилъ это. Безъ него пришлось бы величать Царемъ князя Василья Голицына, а тамъ опять ломай себѣ голову какъ ссадить и его съ престола. Воля твоя, Прокофiй, мнѣ не легче было твоего, чуть не отгрызъ себѣ пальцевъ возясь со всею этой сволочью! Чего стоило сладить съ однимъ Воротынскимъ; сейчасъ говорилъ одно не успѣлъ поворотиться — пошло иное; — вѣришь ли, идучи къ Царскимъ палатамъ, на каждомъ шагу торговался. — Напрасно постригли вы Шуйскаго; святѣйшій намъ этого вѣкъ не проститъ! — Проститъ по неволѣ. Что ты думаешь, любо ему ждать Государя Владислава Жигимонтовича? Также по нашему «сидитъ у моря, да ждетъ по ====page 201==== годы.» Авось, скоро будетъ и на нашей улицѣ праздникъ. Съ этими словами оба брата сошли съ лошадей, и разцѣловавшись сѣли рядомъ подъ густымъ дубомъ. — Вѣры неймется, помолчавъ сказалъ задумчиво Прокопій, что сбудутся слова твои. — Какъ увидишь такъ и повѣришь. — Зачѣмъ же ты томилъ меня? Зачѣмъ не прислалъ тотчасъ вѣстника? — А, затѣмъ, что — знаешь, я не силенъ въ грамотѣ, цѣлыхъ сутокъ было бы мнѣ мало все тебѣ описать, а время было дорого; вѣрнаго же гонца не нашлось. Ѳедоръ мой у тебя же въ разъѣздахъ, а новый мой пріятель Ильюшка... съ ума сошелъ. — И подлинно, такъ должно быть, вскричалъ Прокопій, вспомнивъ о чудномъ свиданьѣ съ молодымъ Далматовымъ. — Такъ и ты уже слышалъ объ этомъ? спросилъ Захарій, встревожась не извѣстно ли брату его происшествіе въ Архангельскомъ соборѣ. — Я самъ видѣлъ Илью. — Когда? Гдѣ? Мнѣ сказывали, что онъ отчаянно болѣнъ. — Пустое! Онъ вчера былъ у меня. — У тебя? съ ужасомъ вскричалъ Захарій. ====page 202==== — Да, у меня; у меня въ Рязани. — Но зачѣмъ пріѣзжалъ онъ? Что онъ сказалъ тебѣ? спросилъ Захарій, въ первый разъ въ жизни не въ силахъ будучи скрыть жестокое волненіе свое. — Онъ ничего не говорилъ, отвѣчалъ Прокопіи: онъ подалъ мнѣ патріаршую грамоту и только много разводилъ руками. Кажись, онъ что-то толковалъ страшное, но я... не понялъ ничего. Бѣдный малой! или онъ совсѣмъ рехпулся, или языкъ отнялся у него, прибавилъ воевода, остерегаясь взглянуть на брата, чтобы не прочесть на лицѣ его признаніе, что онъ старался убѣдить несчастнаго юношу зарѣзать Царя. Захарій не могъ оцѣнить его великодушную разборчивость. Узнавъ, что его нельзя уличить въ злодѣйскомъ намѣреніи, онъ совершенно успокоился, опасавшись только упрековъ брата, которому онъ добровольно подчинилъ всѣ чувства свои и поступки. — Я давно примѣтилъ, равнодушно сказалъ онъ, что Ильюшка большой чудакъ, и не удивился, узнавъ, что онъ обезумѣлъ. Въ добавокъ гдѣ-то сердечный проломилъ себѣ голову. Съ тѣхъ поръ я и не видалъ его. Слышалъ, что его привезли полумертваго къ княгинѣ Алёнѣ Петровнѣ; ====page 203==== нѣчего было мнѣ туда соваться, про нашего брата не отворили бы и калитки. Подробно разсказавъ о всемъ, что происходило въ Москвѣ, прежде и послѣ постриженія Василія Іоанновича, Захарій прибавилъ, что сначала бояре располагались ничего не щадить, чтобы избавиться Поляковъ и самозванца, но, что Иванъ Салтыковъ, бывшій въ Можайскѣ, гдѣ стоялъ Жолкѣвскій, явился съ предложеніемъ возвести на престолъ Владислава, и князь Мстиславскій первый на сіе согласился. — Святѣйшій и князь Голицынъ долго объ этомъ спорили, продолжалъ Захарій: я далъ имъ волю кричать, думалъ, авось отмолчусь, — нѣтъ, вдругъ приступили ко мнѣ съ распросами, чего ждать отъ тебя. Воевода быстро взглянулъ на брата нетернѣливо желая узнать, что онъ сказалъ о его расположеніи. — Я поручился, усмѣхаясь сказалъ Захаріи, что ты будешь королевичу вѣрнымъ рабомъ. Огненный румянецъ разлился по лицу воеводы. — Кажись, давно мы съ тобою знакомы, Захаръ Петровичъ, сказалъ онъ съ горячностью: я помню какъ ты меня на рукахъ нашивалъ, а ты доселѣ вовсе не знаешь что мнѣ любо или не любо. ====page 204==== — О, охъ, ты, мой голубчикъ, тотчасъ и забился; не знаешь что ли, что тайкомъ надо сѣть прогрызть, сказалъ Захарій. Желтовскій-то, братъ, не Василью Шуйскому чета, даромъ что самъ старикъ, да и хромой еще; такой боецъ, езовитъ проклятый, того и смотри всю Русь въ кулакъ зажметъ. Что теперь сдѣлаешь одинъ?.. — Нѣтъ не одинъ, вскричалъ воевода: вся Рязань слышать не хочетъ о Жигимонтычѣ! — Знаю, знаю, чего хочется Рязанцамъ! Мнѣ и самому хочется того же, и вѣрно надѣюсь, что будетъ по нашему, надо только повременить, надо дождаться, чтобы и Москвичамъ также захотѣлось, не по чему иному, а по уму и храбрости выбрать себѣ Царя православнаго. Бояринъ Ѳедоръ Ивановичъ, какъ разъ сослужитъ намъ эту службу — дастъ волю Полянамъ по своему у насъ хозяйничать, и пойдетъ потѣха. — Но это впереди; теперь объ одномъ прошу тебя, Прокофій: Христа ради, не упрямься, положись на меня. Я ли тебя выдамъ! Ты мнѣ дороже всей семьи моей, я за тебя въ куски дамъ себя изрѣзать! У Прокопія брызнули слезы. Онъ былъ глубоко тронутъ словами Захарія, не жалѣвшаго ни жизни, ни души своей, для удовлетворенія алчнаго честолюбія брата, котораго онъ почиталъ пер ====page 205==== вымъ человѣкомъ въ мірѣ. Но неоднажды нарушавъ присягу, готовый на явную измѣну, Прокопій гнушался расчетливымъ клятвопреступленіемъ. — Я тебѣ порукою, сказалъ Захарій, что ты не увидишь перста королевичева! Какъ ни хитеръ Ванька Салтыковъ, мнѣ удалось у него выпытать, что Жигимонту хочется самому у насъ царствовать. — Коли такъ, съ восторгомъ вскричалъ воевода: подавай крестъ, тотчасъ поцѣлую его королевичу; теперь не страшенъ мнѣ и Желтовскій. Что бы тебѣ начать съ этого, Захаръ Петровичъ! Любо мнѣ, что ли, младшему брату корить тебя старшаго. — А, дошли до глухаго вѣсти! сказалъ Захарій хлопая руками. — Спасибо, Захаръ, спасибо, отвѣчалъ Прокопій: ты словно камень снялъ у меня съ сердца, и крѣпко обнявъ брата согласился ночевать вмѣстѣ съ нимъ. Захарій Ляпуновъ ѣхалъ совсемъ иначе нежели Прокопій, съ нимъ была толпа вооруженныхъ слугъ, которые везли ему шатеръ, разныя одежды, постели и кушанья, чтобы онъ по деревнямъ и даже въ лѣсахъ могъ покоиться какъ дома. Онъ хорошо кормилъ и одѣвалъ ихъ, защищалъ ====page 206==== ихъ отъ всякаго сторонняго притѣсненія, и по праздникамъ позволялъ имъ до сыта пить и веселиться. Они почитали его земнымъ своимъ богомъ, и дорого цѣня его милости, безропотно сносили ругательства и побои, какъ вѣрныя собаки, покоряясь гнѣву тѣхъ которые ихъ кормятъ не перестаютъ за это любить ихъ. Захарій приказалъ имъ изготовить къ ужину дичи. Раздались выстрѣлы. Рязанскій воевода съ наслажденіемъ услышалъ ихъ, воображая, что скоро самъ съ оружіемъ въ рукахъ будетъ преслѣдовать, не робкихъ зайцевъ и беззащитныхъ птицъ, но враговъ отечества и своихъ собственныхъ. Онъ жаждалъ заботъ и тревогъ военныхъ, какъ дикій конь попавшись на арканъ, отъ готоваго корма рвется въ пустыню гдѣ онъ долженъ самъ добывать его. Успокоенные и утѣшенные искреннимъ изліяніемъ чувствъ и надеждъ своихъ, братья Ляпуновы передъ закатомъ солнца сѣли ужинать на берегу рѣки, усѣянномъ разноцвѣтными колокольчиками. Столъ накрытъ былъ на вновь срубленныхъ липахъ, и на него поставили уху изъ живой рыбы, жареныхъ куропатокъ, горячую кашу, охоложеный въ рѣкѣ медъ, и нѣсколько привезенныхъ изъ Москвы пироговъ съ разными начинками. Все это было очень вкусно, и Захарій подчуя брата, велѣлъ пѣть пѣсни слугамъ сво ====page 207==== имъ, изъ которыхъ многіе въ Москвѣ славились голосами. — Ну, сознайся, Прокофiй, сказалъ Захарій, съ радостью замѣчая, что воеводѣ очень нравится его угощеніе, что по дорогамъ лучше ѣздить по моему, по старинѣ, какъ говорятъ ѣзжали отцы наши и дѣды, нежели по твоему таскаться одному, словно нищему. Что ты ни говори, мнѣ въ голову не лѣзетъ, что отъ этого можетъ быть польза. Ужъ, коли должны мы кормить и одѣвать хамское это племя, пусть же ихъ всюду покоятъ и тѣшатъ насъ! Прокопій не отвѣчалъ ничего. Онъ сладко дремалъ при звукахъ любимыхъ своихъ пѣсенъ, выпивъ нѣсколько стакановъ крѣпкаго меду, что онъ въ послѣднія времена весьма рѣдко позволялъ себѣ, опасаясь обнаружить передъ свидѣтелями какую нибудь тайную мысль. Послѣ жестокихъ волненій его и безсонной ночи ему было очень нужно хорошо отдохнуть, и онъ по кончинѣ князя Михаила въ первый еще разъ беззаботно спалъ до утра, подъ надзоромъ брата, строго наблюдавшаго, чтобы его не разбудили. Братья Ляпуновы были оба очень довольны, что Захарій, не имѣя уже надобности быть въ Рязани, можетъ тотчасъ воротиться въ Москву, но имъ никогда еще не было такъ тяжело раз ====page 208==== ставаться, не зная когда они увидятся, воображая все, что между тѣмъ можетъ случиться. Наконецъ Захарій разцѣловавъ брата, во весь опоръ поскакалъ по Московской дорогѣ съ многочисленною своею стражею. Постоявъ пока онъ исчезъ изъ глазъ, Прокопій шагомъ поѣхалъ одинъ въ Рязань. Вдругъ лошадь его зафоркала, какъ будто почуявъ дикаго звѣря. Увидя проселочную дорожку, на краю которой стояла высокая сосна съ обожженной молніей верхушкой, воевода перемѣнился въ лицѣ, и громко закричавъ погналъ свою лошадь, но проѣхавъ съ версту, воротился назадъ. Любопытство и отвращеніе поперемѣнно изображались въ глазахъ его, и онъ долго не знавъ на что рѣшиться наконецъ махнулъ рукою, и какъ стрѣла полетѣлъ по тѣсной, колеистой дорогѣ. ====page 209==== ГЛАВА IX. Чей скорбный духъ воспрянетъ къ Богу, Кто вѣры пламенникъ зажжетъ И бездны скользкую дорогу Съ крестомъ Спасителя пройдётъ; Въ пучинѣ золъ тотъ не погибнетъ. Но вѣщій страхъ тоской неотразимой, Волнуя духъ, къ нему тѣснится въ грудь; И въ книгу онъ судьбы непостижимой Мечтаетъ заглянуть. Иванъ Козловъ. Отъ всей души полюбивъ Іуліанію Рязанову, и долго бывъ съ нею неразлучна, княгиня Александра Васильевна Скопина-Шуйская, какъ сказано выше, вдругъ стала ее чуждаться, и хотя по ангельской кротости не покидавшей ее и въ совершенномъ безуміи, она и не жаловалась, что ее тяготитъ ея присутствіе, Іуліанія сама примѣтила, что оно умножаетъ ея страданіе, и чувствуя ====page 210==== необходимость удалиться, утѣшалась только тѣмъ, что всѣ вообще приписывали перемѣну несчастной Александры Васильевны болѣзненному ея состоянію. Дѣйствительно, когда князь Михаилъ сбирался на роковой обѣдъ къ дядѣ своему князю Дмитрію Шуйскому, молодая княгиня, тщетно старавшись уговорить его, чтобы онъ остался дома, прибавила, что по возвращеніи его изъ Смоленска, она уже съ нимъ не разстанется до могилы. Послѣднее слово поразило пылкую и суевѣрную Іуліанію, и она съ жаромъ сказала, что отпуская на войну супруга своего Александра Васильевна не должна вспоминать о могилѣ. Вдругъ княгиня вообразила, что Іуліанія предрекала князю смерть, что она причиною его продолжительнаго отсутствія. Она слѣдила всѣ ея движенія, и тяжкая мысль, овладѣвшая умомъ ея, часъ отъ часу болѣе укоренялась. Навсегда обѣщая ей свое покровительство, княгиня Елена Петровна сама проводила Іуліанію къ Царевнѣ-инокинѣ, которая будучи увѣдомлена о возвращеніи къ ней ея питомицы, тотчасъ рѣшилась снова на долго съ нею разстаться. Ей давно казалось, что Іуліанія не имѣетъ сердечнаго расположенія къ монашеской жизни, и она совершенно убѣдилась въ этомъ, увидя, какъ она стала развязна и весела гостя въ свѣтскомъ до ====page 211==== мѣ, особенно же примѣчая, съ какимъ восторгомъ говорила она о взаимной любви князя Михаила и супруги его, объ играхъ воиновъ, и о всѣхъ удовольствіяхъ, которыми пользовалась у княгинь Скопиныхъ. Хотя послѣ кончины князя Михаила, Іуліанія, пораженная непостоянствомъ земнаго счастія, увѣряла, что она искренно желаетъ навсегда заключиться въ монастырѣ со своею благодѣтельницею, Царевна рѣшилась исполнить прежнее свое намѣреніе отпустить ее въ деревню къ ея теткѣ. Она объ этомъ писала еще изъ Владиміра къ доброй старушкѣ, приглашая ее лѣтомъ пріѣхать въ Москву за племянницею. Съ трепетомъ воображая, что въ такія времена, когда сами иноки, часто, бѣжавъ изъ разоренныхъ обителей, принуждены скитаться въ мірѣ, монашескіе обѣты связавъ свободу, но не упрочивъ безопаснаго пристанища, легко могутъ погубить пылкую, слишкомъ чувствительную ея питомицу, Царевна страшась притомъ помыслить, что сама она можетъ долго прожить, тѣмъ болѣе стремилась испытать, не по любви ли только и преданности къ ней, Іуліанія согласна отказаться отъ міра. Для этого ей необходимо было годъ или два пожить внѣ монастыря, подалѣе отъ столицы обуреваемой крамолами, и Царевна была ====page 212==== очень довольна пріѣздомъ Іуліаніиной тетки Анисьи Макаровны, жившей въ небольшой, уединенной деревнѣ, между Тулою и Рязанью. Исполнивъ волю Царевны, и сама сердечно радуясь, что наконецъ повезетъ съ собою племянницу, которой она располагалась отказать небольшое свое имѣніе, надѣясь въ ней истребить охоту постригаться, Анисья Макаровна вовсе не любопытствовала посмотрѣть Москву, и побывавъ въ соборахъ и нѣкоторыхъ монастыряхъ, нетерпѣливо желала воротиться домой, пугаясь толковъ о слѣдствіяхъ бѣдственнаго Клушинскаго сраженія и скучая шумною и праздною городскою жизнію. Разныя обстоятельства невольно задержали ее двѣ недѣли и между тѣмъ свершилось низложеніе Царя. Стремясь усердіемъ своимъ нѣсколько облегчить горесть Царицы, которую она всѣхъ болѣе могла понимать, Царевна-инокиня переѣхала изъ Вознесенскаго монастыря въ Ивановскій, и по убѣдительной ея просьбѣ взяла съ собою дѣвицу Рязанову, чтобы доставить ей передъ ея отъѣздомъ грустную отраду проститься съ Царицею. Подходя къ убогой кельѣ, въ которой заключена была супруга бывшаго Самодержца Россійскаго, Іуліанія блѣдная и трепещущая едва переводила духъ. Царевна-инокиня также была жестоко взволнована; бѣдствія Царицы раскрыли еще не ====page 213==== зажившія, еще глубокія, сердечныя раны ея, и она крѣпко опираясь на свою питомицу мысленно просила Бога, чтобы онъ помогъ ей превозмочь тоску свою и внушилъ утѣшительныя рѣчи. — «Господи Іисусе Христе, сыне Божій, помилуй насъ» — тихо сказала Ольга Борисовна, по уставу монастырскому, испрашивая этими словами позволеніе отворить дверь, но не получивъ никакого отвѣта снова громко повторила молитву. Вмѣсто употребительнаго слова, аминь, приглашающаго войти, невольная инокиня Елена по мірскому сказала: «милости просимъ.» Она сидѣла подъ волоковымъ окномъ, изъ котораго былъ видѣнъ Кремль. Ей тутъ не такъ было душно и она не видала висѣвшаго за нею на гвоздѣ монашескаго платья. Въ два дня она такъ перемѣнилась, какъ рѣдко перемѣняются въ десять лѣтъ. Особенно выраженіе лица ея было совершенно другое. Обремененная игомъ уничтожившимъ всѣ земныя ея радости, она еще не опомнилась отъ внезапно поразившаго ее удара, не могла преодолѣть стѣснившаго сердце ее негодованія. Помолившись у порога, Царевна поклонилась въ поясъ, и подавъ узелокъ, сказала, что онъ присланъ княгинею Еленою Петровною. Въ немъ была шелковая ряса и такой же подрясникъ, на ====page 214==== скоро изготовленные сердобольною княгинею, чтобы по крайней мѣрѣ несчастная Царица не влачила на себѣ грубой, тяжелой одежды, въ которой была она пострижена. — Что это вздумалось Аленѣ Петровнѣ, рѣзкимъ голосомъ вскричала Царица, сшить мнѣ черное платье? Я не вдова — Богъ милостивъ, великій Государь Василій Ивановичъ здравствуетъ, и... и... Она не могла ничего прибавить и залилась слезами. Бросившись ей въ ноги, Іуліанія рыдая поцѣловала ихъ. — Охъ не плачь! сказала Царица, о чемъ тебѣ плакать? Ты вольна идти куда хочешь! — Нѣтъ, не вольна, Государыня! Кабы была вольна я въ этомъ, я бы моею волею выкупила изъ неволи твою милость, съ жаромъ отвѣчала Іуліанія, и зарыдала громче прежняго, вспомнивъ въ какомъ веселомъ и великолѣпномъ чертогѣ въ послѣдній разъ видѣла она Марію, воображая, какъ, разлученная съ супругомъ, должна она томиться въ тѣсной кельѣ, которая съ ея закопченными стѣнами и голыми лавками, въ сравненіи съ прежнимъ жилищемъ ея, казалась совершеннымъ гробомъ. — Говорятъ ты вовсе не изволишь почивать, Государыня Марья Петровна, сказала Ольга Бо ====page 215==== рисовна, не рѣшаясь еще назвать Царицу, именемъ, даннымъ ей при постриженіи. — Ради Царя Небеснаго, послушайся меня, убогой старицы: не просиживай цѣлыя ночи, ты этимъ совсѣмъ убьешь себя!.. — А, неужели мнѣ надо себя беречь, перервала Марія — На что мнѣ здоровье? На что мнѣ жизнь? вспыльчиво прибавила она. — На то, возразила монахиня Ольга, бывшая Царевна Ксенія, — чтобы за потерю царства земнаго обрѣсти царство небесное, за радости временныя стяжать блаженство вѣчное! Сѣвъ возлѣ Царицы, Царевна стала ей напоминать о собственныхъ ея потеряхъ и страданіяхъ, несравненно ужаснѣйшихъ нежели все то, что претерпѣла Марія; какъ внезапно умеръ мудрый ея отецъ, какъ добродѣтельная ея мать, и юный, исполненный ума и дарованій братъ ея были злодѣйски умерщвлены, какъ сама она сдѣлалась рабою, беззащитною жертвою изверга Отрепьева. Голосъ ея дрожалъ, крупныя слезы катились по щекамъ ея, но она не умолчала ничего, что за нѣсколько мѣсяцевъ повѣрила княгинямъ Скопинымъ, какъ ей была горька и ненавистна жизнь, какъ она стремилась сократить ее, какъ наконецъ умилосердясь надъ нею, Господь внушилъ ей надежду, что за ея муки будетъ спа ====page 216==== сенъ ея отецъ. Лице ея просвѣтлѣло, она обняла Царицу, и съ пламеннымъ восторгомъ повторила слова Спасителя, назвавшаго плачущихъ блаженными. Не испытавъ сами сердечныхъ печалей многіе любятъ проповѣдывать терпѣніе, и рѣчи ихъ по большой части бываютъ празднословнымъ умствованіемъ, отягощающимъ слушателей. Но Ольга Борисовна имѣла право учить терпѣнію. Слова ея ободрили Царицу, и когда двѣ невольныя монахини, одна супруга Царская, другая Царская дочь, равно плѣнявшія въ мірѣ красотою и добродѣтелью, въ мрачныхъ одеждахъ замѣнившихъ ихъ дорогіе наряды, простерлись передъ иконами, моля Бога простить врагамъ ихъ и излить свои милости на неблагодарныхъ согражданъ, Іуліаніи показалось, что около нее заблагоухало и заискрилось, что надъ нею невидимо пронесся ангелъ. Дѣйствительно, все происходившее достойно было присутствія силъ небесныхъ, и съ самымъ холоднымъ сердцемъ едва ли бы кто остался равнодушнымъ свидѣтелемъ рѣдкаго смиренія двухъ христіанокъ, строго выполнявшихъ завѣтъ Спасителя. Пробывъ съ часъ у Царицы, Царевна отвела въ свою келью Іуліанію, до вечерни оставшуюся въ монастырѣ. Въ послѣдній разъ бесѣдуя со ====page 217==== своею благотворительницею, Іуліанія горько плакала. — Ты меня гонишь отъ себя, сказала она, цѣлуя изсохшія руки Царевны: но мнѣ словно ктото шепчетъ, что мнѣ суждено умереть во святой обители. Я ворочусь, вѣрно ворочусь къ твоей милости! Насмотрѣлась я и на Царскія палаты и на боярскую жизнь: нѣчего мнѣ завидовать сильнымъ и богатымъ; я была спокойнѣе и веселѣе, когда изъ тѣсной твоей кельи никуда не выходила опричь храма Божія! Условившись со своею питомицею, какъ онѣ могутъ получать другъ о другѣ извѣстія, Ольга Борисовна благословила ее, и при первомъ звукѣ колокола поспѣшила къ Царицѣ проводить ее къ вечернѣ, а Іуліанія пошла въ находящуюся противъ самаго монастыря церковь благовѣрнаго князя Владиміра, куда за нею хотѣла заѣхать ея тетка. Іуліанія отправилась въ путь щедро одаренная княгинею Еленой Петровной, но ей было очень грустно, и добрая ея тетка тщетно старалась ее развеселить разсказами объ удальствѣ покойнаго мужа своего и шалостяхъ своихъ сосѣдей. Вспоминая, какъ она нѣкогда сама съ ними проказничала, Анисья Макаровна отъ всей души хохотала, но Іуліанія, худо понимая, что все это ====page 218==== происходило давно уже, воображала, какъ ей тяжело будетъ, послѣ монастырской тишины и общества княгинь Скопиныхъ, проводить жизнь съ разгульными охотниками, кропотливыми старухами и жеманными деревенскими щеголихами. Анисья Макаровна скоро успокоила ее на этотъ счетъ, вовсе не подозрѣвая, что жалобы ея на перемѣну обстоятельствъ обрадуютъ ея племянницу. Хвалясь особенною милостью Божіей, что, между тѣмъ, какъ большая часть Россіи неоднократно была опустошаема Поляками и Русскими измѣнниками, близь ея усадьбы не бывало никакой тревоги, Анисья Макаровна горячо жалѣла, что послѣдніе годы у нихъ въ околодкѣ мало-по-малу стали переводиться многолюдные праздники, на которыхъ всѣ надолго запасались вѣстями и воспоминаніями. Она признавалась, что иногда на этихъ праздникахъ, отъ избытка пива и крѣпкихъ медовъ, бывали ссоры и даже драки, но божилась, что сонъ прекращалъ всѣ неудовольствія, и что наблюдая пословицу «кто вспомнитъ старое, тому глазъ вонъ,» съѣзжавшіеся гости дружелюбно разставались. На половинѣ дороги Анисья Макаровна заѣхала въ сторону къ своей кумѣ, и какъ ни спѣшила она домой, но три ночи ночевала въ гостяхъ, безъ чего радушные хозяева грозили, что ====page 219==== до зимы не пріѣдутъ благодарить ее за посѣщеніе и знакомство съ ея племянницей. Это сильно подѣйствовало на Анисью Макаровну, которая съ большимъ удовольствіемъ замѣтила, что кумъ и кума ея, неоднажды прося Іуліанію полюбить ихъ, безпрестанно ей самой пеняли, что она не поспѣла къ нимъ наканунѣ, до отъѣзда сына ихъ въ Бѣлозерскъ для сбора денегъ за рыбныя ловли. Крестникъ ея былъ собою непригожъ и слишкомъ непроворенъ, но о немъ вообще говорили, что онъ малой смирный и трезвый, и онъ будучи единственнымъ наслѣдникомъ достаточныхъ родителей, казался Анисьѣ Макаровнѣ приличнымъ женихомъ для Іуліаніи, если не сыщется другой женихъ еще богатѣе, и притомъ красавецъ и умница. Хозяинъ совѣтовалъ Анисьѣ Макаровнѣ ѣхать вновь проложенною дорогою, увѣряя, что тутъ будетъ гораздо ближе, и нѣсколько разъ повторилъ кучеру гдѣ должно туда поворотить. Смотря на него вытараща глаза, кучеръ или вовсе не понялъ, что онъ толковалъ, или тотчасъ все позабылъ, задремавъ отъ поднесенной ему на прощаньѣ ендовы пива. По временамъ его будилъ какой-нибудь толчокъ, и онъ вскрикнувъ погонялъ лошадей, но черезъ минуту опять начиналъ качаться во всѣ стороны. Анисья Макаровна сама ====page 220==== крѣпко уснула, проговоривъ дни и ночи со своею кумою, о всемъ, что она видѣла и слышала въ Москвѣ, и подробно описавъ ей, все, что было подарено княгинею Еленой Петровной ея племянницѣ. Не имѣя понятія о пьяныхъ, Іуліанія нѣсколько времени забавлялась странными движеніями кучера, но скоро ей надоѣло тащиться по волѣ лошадей среди дремучаго лѣса, и она стала шепотомъ распрашивать, сидѣвшую у нее въ ногахъ молодую служанку, о мѣстоположеніи теткиной усадьбы, близко ли отъ нее церковь, много ли тамъ соловьевъ и тому подобномъ. Между тѣмъ погода перемѣнилась, и крупный дождь съ вихремъ разбудивъ Анисью Макаровну, принудилъ ее кругомъ застегнуть повозку кожею, отъ чего въ ней стало темно какъ ночью. Буря продолжалась недолго, но поломала много лѣсу, и протрезвившійся кучеръ признался, что онъ сбился съ дороги и не знаетъ есть ли близко деревня, гдѣ очень было бы нужно остановиться, что коренная лошадь храмлетъ, а у задняго колеса свалилась гайка. — Ну, что будешь теперь дѣлать, вскричала Анисья Макаровна: хоть умирай въ этомъ лѣсу! Охъ ты, свѣтъ мой, Ульяна Павловна, погубила я тебя мое дитятко! Напрасно отпустили тебя ====page 221==== со мною; не умѣла я старая дура, приберечь тебя, голубушка! Слова ея были перерваны звономъ колокольчика. — Никакъ скотину гонятъ, съ восторгомъ сказала Анисья Макаровна: авось намъ укажетъ дорогу пастухъ! Она стала аукаться, но тщетно напрягала она силы, тщетно и всѣ кричали съ нею, никто имъ не откликался, только мычала корова и уныло звенѣлъ висѣвшій на шеѣ у нее колокольчикъ. — Матушка, Анисья Макаровна, сказалъ кучеръ: не прикажешь ли мнѣ бѣжать за коровушкой? Статься можетъ, я по ея слѣдамъ отыщу жилое мѣсто. Анисья Макаровна охотно согласилась на это, и кучеръ отдавъ возжи сидѣвшему на облуку мальчику, минутъ черезъ двадцать, показавшихся путешественницамъ болѣе двухъ часовъ, воротился съ извѣстіемъ, что онъ видѣлъ издали большія избы. — Только, прибавилъ онъ, не легко будетъ попасть туда: больно тѣсно ѣхать. Ну, да какъ быть, не жить же намъ здѣсь; двухъ коней отпряжемъ, а на третьемъ, Богъ дастъ, какъ-нибудь шажкомъ дотащимся. Вотъ еще бѣда: врядъ ли ====page 222==== всюду пройдетъ колымага; того и смотри, что завязнетъ между соснами, такъ, что не помогутъ и десять коней. Мальчикъ напомнилъ, что съ ними топоръ есть и можно будетъ рубить лѣсъ гдѣ онъ слишкомъ станетъ цѣплять. Іуліанія и сама Анисья Макаровна предпочли идти пѣшкомъ; послѣдняя не отходила отъ повозки обыкновенно сама за всѣмъ присматривая, но Іуліанія отправилась впередъ, и не смотря, что на нее съ деревьевъ текла вода и она скоро по колѣна запачкалась въ грязи, невольная прогулка эта казалась ей гораздо пріятнѣе ѣзды въ тряской повозкѣ, которую со всѣхъ сторонъ хлестали колючія вѣтви сосенъ и елей, такъ на ней изцарапавшія новую кожу, какъ будто бы она прослужила лѣтъ десять. Мало-по-малу сталъ рѣдѣть лѣсъ и показались избы на краю обширнаго болота, по которому разсѣяны были березы и сосны — низкія, кривыя, полузасохшія. Между безобразными этими деревьями, захирѣвшими отъ худаго качества земли и вредныхъ ея испареній, было множество небольшихъ, но глубокихъ ямъ, наполненныхъ зеленою водою, а около нихъ все было покрыто разноцвѣтными мхами: желтымъ, краснымъ и грязнобѣлымъ. Можно было подумать, что тутъ недавно было жестокое сраженіе и еще не смы ====page 223==== та дождями заплеснѣвшая кровь. Казалось только гады могутъ жить и плодиться въ такомъ смрадномъ мѣстѣ. Тяжело было тутъ остановиться на короткое время, еще тяжелѣе видѣть, что тутъ живутъ люди. Глубокая тоска стѣснила грудь Іуліаніи. Она вообразила, какъ бываетъ во снѣ, что она катится въ глубокую пропасть, увлекая съ собою все, за что старается ухватиться и задрожала услышавъ голосъ показавшійся ей незнакомымъ. Осипнувъ отъ безпрестаннаго понуканья людей и лошадей, безъ чего по мнѣнію ея никогда бы онѣ не выбрались изъ лѣса, Анисья Макаровна, похваставъ своими подвигами, пригласила племянницу сѣсть въ повозку. — Непригоже будетъ, продолжала она, придти намъ пѣшкомъ подъ окна, и самимъ кланяться, чтобы пустили насъ обогрѣться; не на богомолье собрались мы. Да, таки и устала я окаянная; старость не радость; совсѣмъ обезножила. Вишь, и тебя, мой свѣтикъ, какъ переломило: лица на тебѣ нѣтъ; нѣчего сказать, скоро ты перышки опустила — вотъ и видно, что выросла на чужихъ хлѣбахъ! Эдакія ли бѣды бываютъ! Посмотрѣла бы ты, какъ разъ я цѣлую ночь плутала по лѣсу одна съ дворовою бабою, и дивья бы какъ теперь въ незнаемомъ мѣстѣ, а то на своей пустоши. Ужъ мы кружились, кружились — ====page 224==== думали вѣкъ изъ круга не выйдемъ. Спасибо покойничку Максиму Естифеевичу, дай ему Богъ царство небесное, затосковалъ мой голубчикъ, что долго домой нейду, самъ поѣхалъ искать меня — безъ него друга сердечнаго пропала бы моя головушка! Сегодня что за горе? Вишь, какія избы стоятъ, словно подъ городомъ; и сами отдохнемъ, и все исправимъ. Анисья Макаровна не сомнѣвалась, что всѣ трудности миновали, но извивавшійся около болота объѣздъ простирался версты на три и дорога была еще хуже нежели лѣсомъ. Промаявшись еще часъ, путешественницы наконецъ подъѣхали къ избамъ, которыя совсѣмъ не таковы были, какими казались издали. Онѣ были очень ветхи, и кругомъ не было ни поля, ниже огорода; не слышно было ни собаки, ни пѣтуха, ничего, что возвѣщаетъ присутствіе людей. Долго безполезно кричавъ, чтобы имъ отворили ворота, кучеръ сказалъ, что вѣрно тутъ никто не живетъ. Но Іуліанія увѣряла, что она видѣла изъ трубы дымъ и кучеръ снова началъ стучать. Снова не было отвѣта. — Да, что это такое? вскричала Анисья Макаровна: что за разбойники живутъ здѣсь, что середи бѣлаго дня не хотятъ пустить крещеныхъ! Заманившая путешественницъ въ негостепріим ====page 225==== ное селеніе это, бурая корова стала мычать подойдя къ воротамъ. Въ избѣ раздался грубый мужской голосъ, тамъ заходили и захлопали дверьми, и наконецъ въ отворившуюся калитку выглянула женщина лѣтъ тридцати семи, чрезвычайно худая и блѣдная. Глаза у нее были заплаканы, и всѣ черты ея отъ природы правильныя и пріятныя, рѣзко изображали отчаянное страданіе. Іуліанія съ ужасомъ на нее смотрѣла, воображая, что тутъ дѣйствительно живутъ разбойники, и что эта женщина ими захваченная, принуждена быть участницею вседневныхъ злодѣйствъ ихъ. Анисья Макаровна испугалась не менѣе своей племянницы, не разбойниковъ, а заразительной горячки; одинъ кучеръ беззаботно хлопоталъ, чтобы скорѣе пустили на дворъ лошадей едва волочившихъ ноги. — Постой, постой, кормилецъ, не торопись, сказала женщина, считая по пальцамъ сколько человѣкъ пріѣхало: Софронъ Иванычъ... — Софронъ Иванычъ, перервалъ кучеръ! какой Софронъ Иванычъ? Не тотъ ли Софронъ Иванычъ, что по звѣздамъ читаетъ? Къ которому князья и бояре на поклонъ ѣздятъ? — Да, у Софрона Иваныча прежде сплошь гости гостили. Думала, какъ сюда переберемся, авось отстанутъ — нѣтъ, и здѣсь объ немъ проно ====page 226==== хали, съ неудовольствіемъ отвѣчала женщина и ушла затворивъ за собою калитку. — Знаешь ли матушка, Анисья Макаровна, какую милость Господь послалъ намъ, сказалъ кучеръ? Вѣдь мы ненарокомъ попали къ Софрону Иванычу, къ которому, изволишь помнить, бояринъ Максимъ Естифеевичъ почитай каждый годъ ѣзжалъ; только не здѣсь тогда жилъ онъ... — Помню, помню, перервала Анисья Макаровна: какъ этого не помнить! Покойничекъ большую вѣру имѣлъ къ Софрону Иванычу. Софронъ Иванычъ прямой Божій человѣкъ: о немъ далеко слава идетъ; такъ, говорятъ, и распишетъ, что кому приключится — ничего не утаитъ. Видно крѣпко угодилъ онъ Христу небесному! Куда говорятъ взялъ онъ батюшка тяжелый на себя подвигъ: съ малыхъ лѣтъ юродствуетъ и все лежитъ навзничь. — Я слышала, что онъ на правомъ бочку лежать изволитъ, сказала Домна, дочь старосты, неоднажды бывшаго у Софрона съ покойнымъ господиномъ. — Не ври! возразила Анисья Макаровна: я тебѣ говорю навзничь. Ужо, Ульянушка, я распрошу о тебѣ Софрона Иваныча; вѣрно онъ все хорошее скажетъ, и я заранѣе порадуюсь твоему счастью, моя голубушка! ====page 227==== Іуліанія слыхала о чудесныхъ предсказаніяхъ Софрона, и сердце ея сильно забилось, когда она узнала, что увидитъ человѣка слывшаго пророкомъ, хотя нѣкоторые и увѣряли, что онъ гораздо болѣе похожъ на колдуна. — Ступайте на дворъ, сказала прежде выходившая женщина, отворяя ворота: Софронъ Иванычь допускаетъ васъ къ себѣ. Трепеща отъ радости, Анисья Макаровна, какъмолоденькая выскочила изъ повозки, и сказавъ Іуліаніи, чтобы она отъ нее не отставала, пошла, или лучше сказать полѣзла на узкую крутую лѣстницу, которая подъ нею затряслась. Пропустивъ старушку, блѣдная и худая женщина хотѣла остановить Іуліанію, но послѣдняя, озабоченная предстоящимъ свиданіемъ, не обращая на это вниманія вошла за теткою въ избу, гдѣ ихъ встрѣтила другая женщина моложе первой, но чрезвычайно безобразная и неопрятная. Анисья Макаровна пошепталась съ нею, и она повела ее въ передній уголъ, гдѣ подъ ветхою иконою, или простою доскою, на которой замѣтны были остатки облупившейся давно живописи, огромнаго роста человѣкъ лежалъ на высокой перинѣ; глаза его сверкали, всклоченные волосы и борода торчали во всѣ стороны, нѣсколько уже лѣтъ не обрѣзываемые на рукахъ ногти подобны были ====page 228==== когтямъ хищнаго звѣря. Іуліанія обомлѣла и прижавшись къ печи ожидала, что угадавъ ея отвращеніе страшный хозяинъ ее растерзаетъ. Хозяйка угрюмо посмотрѣла на нее. Анисья Макаровна поспѣшила ей сунуть въ руку деньги, и сказавъ, что ея племянница черезъ чуръ стыдлива, спросила у Софрона, пора ли Іуліаніи готовить ему платокъ. Онъ ничего не отвѣчалъ, и она подумавъ, что ей несправедливо сказано, что такъ узнаютъ скоро ли будетъ чья свадьба, подала свое обручальное кольцо спросивъ прямо, будетъ ли ея племянница счастлива за мужемъ. Софронъ приподнялся и долго вертѣвъ кольцо засмѣялся указавъ на Іуліанію. — Какъ же, сказалъ онъ: ѣдетъ женихъ, будетъ женихъ, молодецъ женихъ, на красной лавкѣ съ золотымъ кружевомъ! Іуліаніи было очень непріятно, что тетка ея толкуетъ о ея замужествѣ, зная, что она располагается воротиться въ монастырь, но она не поняла значенія Софроновыхъ словъ, и ее только испугалъ грубый его голосъ и чей-то болѣзненный стонъ. — Вонъ! вонъ! съ бѣшенствомъ закричалъ Софронъ. Безобразная хозяйка бросилась гнать стоявшую за Іуліаніей блѣдную, сухую женщину. Послѣд ====page 229==== няя уцѣпилась за платье Іуліаніи, и безобразная погрозивъ ей, воротилась къ Софрону, котораго Анисья Макаровна успокоила подчуя пряниками. Вдругъ онъ вспомнилъ о данномъ ему кольцѣ, и швырнувъ его на полъ закричалъ: въ землю его, въ землю! Анисья Макаровна благоговѣйно сложила руки, не сомнѣваясь, что Софронъ по своей святости узналъ, что этимъ кольцомъ обручался уже умершій человѣкъ, но Іуліанія этого не слыхала: ее прежде увела блѣдная женщина, настоящая хозяйка, жена Софронова. — Охота тебѣ, моя матушка, сказала она, посадивъ Іуліанію у окна въ небольшой, чисто прибранной горенкѣ: совѣтоваться съ Софрономъ Иванычемъ! Положилась бы ты во всемъ на Господа Бога! Іуліанія отвѣчала, что онѣ заблудившись въ лѣсу, неожиданно попали въ это селеніе, что сама она не видала прежде Софрона, а тетка ея наслышалась отъ мужа, что онъ святой человѣкъ. — Не онъ первый, не онъ послѣдній такъ судилъ о немъ, сказала хозяйка: теперь изволила ты видѣть каковъ онъ. Правда, зачастую угадываетъ, что кому будетъ. Богъ вѣсть, какою силою онъ узнаетъ это. Вѣдь онъ, моя родимая, прибавила она шепотомъ, креста на себѣ не носитъ. ====page 230==== Іуліанія съ ужасомъ отшатнулась. — Страшно тебѣ это, кормилица; слышать страшно о такомъ грѣхѣ! Кабы знала ты все, что творится здѣсь, безъ оглядки бы отселѣ побѣжала! Не видала я, моя красавица, свѣтлаго денечка — сгубили меня молодешеньку, не чужіе злые люди — самъ отецъ родной, послушался моей мачихи, обвѣнчалъ меня осьмилѣтнюю съ Софрономъ Иванычемъ. — Осьмилѣтнюю! И отецъ родной отдалъ тебя за такого урода, вскричала Іуліанія! — Нѣчего сказать, онъ тогда не таковъ былъ какъ теперь, всюду ходилъ и работалъ за троихъ; но оборони Боже какой былъ задорный: сплошь со всѣми дрался и ругался! То-то, я родимая, наглядѣлась и наслушалась всякаго сраму, и сама всего натерпѣлась; одна лишь печь не бывала на грѣшномъ тѣлѣ моемъ. Искренно жалѣя о несчастной, Іуліанія хотѣла дать ей денегъ. — Нѣтъ, нѣтъ, моя матушка, вскричала она: не надобно мнѣ твоихъ денегъ! Слишкомъ много твоей милости, что не побрезгала моею бесѣдою! Мнѣ какъ будто легче стало, какъ ты послушала меня горемычную! Что мнѣ въ деньгахъ? Много ихъ тамъ лежитъ въ сундукѣ подъ кроватью — пусть всѣ достаются золовкѣ. Я бы скорѣе взяла ====page 231==== возъ трухи сѣнной, хоть покормила бы свою буренышку, и она моя сердечная со мною пропадаетъ здѣсь! Въ другомъ не откажи мнѣ, красавица: ты вишь такая милосердая, вовсе не спесивая. Господь вѣрно слышитъ мольбы твои; попроси Царя Небеснаго, чтобы скорѣе меня прибралъ къ себѣ: моченьки не стаетъ, инда рада сунуться въ болото! Представивъ ей въ примѣръ двухъ знаменитыхъ, праведныхъ страдалицъ, Царицу Марію Петровну и Царевну Ксенію Борисовну, Іуліанія убѣждала хозяйку покориться волѣ Божіей, и своимъ терпѣніемъ стараться искупить и заблудшую душу мужа своего. Съ умиленіемъ ее выслушавъ хозяйка сказала, что съ нѣкотораго времени Софронъ не пускаетъ ее на глаза, за то, что она при немъ молится, что за нимъ теперь ходитъ и всѣмъ распоряжаетъ сестра его, злая и безпутная вдова; что сама она исправляетъ только должность служанки, чѣмъ она очень довольна, переставъ быть свидѣтельницею богопротивныхъ рѣчей и поступковъ мужа. Увѣрившись, что ей не повстрѣчается чудовищный Софронъ, Іуліанія пошла на дворъ, гдѣ кучеръ безполезно обшаривъ всѣ углы, чтобы найти корму лошадямъ, толковалъ объ этомъ съ Анисьей Макаровной. ====page 232==== — Что объ этомъ тужить, отвѣчала она: въ такомъ святомъ мѣстѣ и безъ корму будутъ сыты, и улеглась спать въ повозкѣ. Вынувъ изъ ларца образъ и четки, которыхъ она везла немалый запасъ, взятый ею изъ монастыря, Іуліанія отдала ихъ хозяйкѣ, совершенно лишенной священныхъ предметовъ среди тяжкихъ испытаній ободряющихъ душу. Помолившись передъ иконою, которую надлежало ей хранить тайно отъ мужа и золовки, хозяйка съ глубокимъ чувствомъ поблагодарила Іуліанію, и потомъ, долго пристально смотрѣвъ на нее, сказала, что желая сама скорѣе умереть, она того же желаетъ и юной своей благодѣтельницѣ. — Вѣдь у тебя, моя матушка, прибавила добрая женщина, не сомнѣваясь по словамъ Софроновымъ, что сердце великодушной дѣвицы должно быть жестоко растерзано: душа ангельская, дай тебѣ Христосъ Небесный поскорѣе отойти къ ангеламъ! іуліанія не надѣялась проводить жизнь слишкомъ радостно, но мысль о близкой смерти смутила ее. Вдругъ раздался лошадиный топотъ. Іуліанія и хозяйка бросились обѣ къ тѣсному окну, и послѣдняя, совершенно заслонивъ его, увидѣла молодаго конника, выѣхавшаго изъ лѣса ====page 233==== съ этой стороны примыкавшаго къ селенію. Онъ былъ одѣтъ какъ зажиточный крестьянинъ, но лошадь его вовсе не походила на крестьянскую, и онъ сидѣлъ на ней какъ безстрашный, ловкій витязь. Хозяйка всплеснула руками, и съ трепетомъ взглянувъ на Іуліанію, поспѣшила встрѣтить пріѣзжаго. — Будетъ женихъ, ѣдетъ женихъ, славный женихъ, на красной лавкѣ съ золотымъ кружевомъ, — невольно повторяла она спускаясь съ лѣстницы, и по изсохшимъ щекамъ ея катились горячія слезы. Іуліанія хотѣла позвать Домну, но только, что встала, дверь размахнулась, и она увидѣла незнакомца, котораго за мѣсяцъ передъ тѣмъ встрѣтила въ Москвѣ провожая Царицу. За нимъ запыхавшись вбѣжала хозяйка. — Не туда зашелъ, родимый, не туда, сказала она! Чай тебѣ нуженъ Софронъ Иванычъ? Онъ живетъ черезъ сѣни. Незнакомецъ устремилъ глаза на Іуліанію. — Подруга Царицы! вскричалъ онъ. Іуліаніи показалось, что его взоры проникаютъ до глубины души ея, что ей нигдѣ нельзя отъ нихъ скрыться, что даже въ нѣдрахъ земли они будутъ ее преслѣдовать. Опустивъ голову, она ====page 234==== блѣднѣла и трепетала, какъ будто стоя передъ судьею, отъ котораго зависѣла жизнь ея. — И ты покинула Царицу! прибавилъ онъ. Она на него взглянула, но снова пораженная его огненнымъ взоромъ не могла ничего сказать. — Не хорошо, прибавилъ незнакомецъ грустнымъ голосомъ, въ горѣ покидать друзей! — Мнѣ жаль, видитъ Богъ, крѣпко жаль Марью Петровну! Онъ вышелъ также поспѣшно какъ и вошелъ. Іуліанія, при немъ недвижимая, сѣла на прежнее мѣсто; слезы ручьями полились у нее. Она готова была бѣжать пѣшкомъ къ Царицѣ; ей казалось, что она обязана посвятить ей жизнь свою, на вѣкъ съ нею заключиться въ монастырѣ. Но вдругъ ей представилась совсѣмъ другая мысль, и она съ веселою усмѣшкою высунулась въ окно подъ которымъ стояла лошадь пріѣзжаго. Осмортѣвъ ее со вниманіемъ, она подумала, что и у князя Скопипа-Шуйскаго не было лучше этой лошади, и стала прислушиваться къ происходящему въ избѣ. То казалось ей, что около нее очень темно, то солнцемъ жгло ей лице и руки, то скучала она, что никто къ ней нейдетъ, то желала, чтобы до отъѣзда никто не тревожилъ ее пустыми разговорами. Она сама не понимала отъ чего она такъ взволнована, и ее равно пугала неизъяснимая тоска ея, и чудная ея радость; ====page 235==== наконецъ она съ ужасомъ подумала, что попавъ въ жилище колдуна сама имъ околдована. Величавый конникъ скоро отправился прежнимъ путемъ, но въѣзжая въ лѣсъ оборотился, и дѣвица Рязанова встрѣтила взоръ его такой же мрачный, такой же озабоченный какъ въ Москвѣ, когда Царица испугавшись его, упала безъ чувствъ на улицѣ. Она невольно закричала. — Не бойся, моя матушка, это я, сказала хозяйка подвигая столъ, на которомъ она поставила кринку свѣжаго молока и блюдо съ пшеничными пирогами. Покушай на здоровье, красное солнышко; сейчасъ придетъ и боярыня, а промежь тѣмъ запрягутъ коней вашихъ, и хотя они сердечные постояли голодные, но дастъ Богъ вывезутъ васъ на большую дорогу, тутъ лѣскомъ недалече. Анисья Макаровна явилась съ заспанными глазами, но чрезвычайно довольная свиданіемъ съ Софрономъ, не сомнѣваясь, что онъ пророчитъ ея племянницѣ скорое и выгодное замужство. Красная лавка съ золотымъ кружевомъ по мнѣнію ея предвѣщала, что Іуліанія будетъ за богатымъ и знатнымъ вельможею. Она не видала незнакомца, но слышала, что пріѣзжалъ чей-то холопъ молодой и видный, только слишкомъ заносчивый, не хотѣлъ слова перемолвить съ ея ====page 236==== кучеромъ, и коня вовсе не бережетъ, гонитъ его во всю прыть, словно на свои деньги купилъ его. Разсѣянно слушая тетку Іуліанія пила молоко. Анисья Макаровна не могла ее уговорить чего нибудь поѣсть изъ кушаньевъ, въ изобиліи отпущенныхъ заботливою ея кумою, и сама сыто пообѣдавъ, часть остатковъ отдала слугамъ своимъ, а другую велѣла убрать, не надѣясь прежде сутокъ поспѣть домой. Узнавъ, что лошади запряжены, Анисья Макаровна, не смотря на возраженія хозяйки, положила на столъ деньги, и проходя мимо Софроновой двери низко поклонилась, но когда она, пожуривъ племянницу, что она не оказала, подобно ей, святому мужу должнаго почтенія, сѣла съ нею въ повозку, неистовый смѣхъ Софрона раздался такъ страшно, что бѣдныя лошади, усталыя и голодныя, рванулись со двора, какъ будто бы цѣлыя сутки стояли на овсѣ, и прощавшаяся съ Іуліаніей хозяйка чуть не попала подъ колеса. КОНЕЦЪ ВТОРОЙ ЧАСТИ. ====page==== ПРОКОПІЙ ЛЯПУНОВЪ, или МЕЖДУЦАРСТВІЕ ВЪ РОССІИ. ====page==== ПРОКОПІЙ ЛЯПУНОВЪ, или Междуцарствие в Россіи. продолженiе КНЯЗЯ СКОПИНА-ШУЙСКАГО. СОЧИНЕНІЕ ТОГО ЖЕ АВТОРА. «Сами видимъ, какое нынѣ разоренье въ Московскомъ государствѣ безъ Государя Царя учинилось?… Не всѣ ли безъ пастыря безъ милости пострадаша?… Вси испиша чашу ярости гнѣва Божія.» Посланіе Архимандрита Діонисія и Келаря Аврамія къ Князю Пожарскому и всгьмъ ратнымъ людямъ. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. САНКТПЕТЕРБУРГЪ, въ типографіи Департамента Внѣшней Торговли. 1845. ====page ???==== ПЕЧАТАТЬ ПОЗВОЛЯЕТСЯ съ тѣмъ, чтобы по напечатаніи представлено было въ Ценсурный Комитетъ узаконенное число экземпляровъ. Санктпетербургъ, Января 13 дня, 1845 года. Ценсоръ А. Никитенко. ====page 1==== ГЛАВА I. Какъ много ты въ немного дней Прожить, прочувствовать успѣла! Въ мятежномъ пламени страстей Какъ страшно ты перегорѣла! Е. Баратынскій. Узнавъ о бѣдственномъ Клушинскомъ сраженіи, Самозванецъ, пробывшій въ Калугѣ болѣе полугода, ничего не предпринимая, поспѣшилъ къ Москвѣ, надѣясь легко овладѣть ею съ помощію Сапѣги, снова предложившаго ему услуги свои. Какъ было уже сказано, послѣ кончины князя Скопина-Шуйскаго, войско, раздраженное, что ему назначенъ преемникомъ почитаемый его убійцею Царскій братъ, рѣшилось, во что бы ни стало, отмстить за это. Клушинское сраженіе на вѣкъ останется плачевнымъ памятникомъ ослѣпленія Русскихъ, вообразившихъ, что они имѣютъ ====page 2==== право жертвовать престоломъ и отечествомъ, заботясь только о собственныхъ выгодахъ, какъ будто-бы выгоды частныя вовсе не зависятъ отъ блага общаго. Жестокое кровопролитіе при взятіи Сапѣгою Боровскаго Пафнутіева монастыря распространило такой ужасъ, что и бывшая дотолѣ примѣромъ вѣрности Коломна, со многими другими городами, покорилась Лжедимитрію, и его снова окружили князья и бояре, не безъ основанія ожидая, что онъ вскорѣ будетъ обладать Россіей. Расположившись въ селѣ Коломенскомъ, гдѣ нѣкогда за него сражался мятежникъ Болотниковъ, Самозванецъ приближеніемъ своимъ усилилъ въ Москвѣ волненіе и раздоры. Не одни буйные его единомышленники, многіе честные, но слишкомъ легкомысленные или робкіе граждане, страшась владычества Поляковъ, которыхъ слѣпая ревность къ Латинству свирѣпо терзала Малороссію, предпочитали покориться Лжедимитрію, хваставшему ложнымъ усердіемъ къ православію. Марина по обыкновенію сопровождала Самозванца. Въ началѣ распространивъ къ нему довѣренность своимъ пріѣздомъ, она потомъ неоднажды спасала его отъ измѣны его сподвижниковъ, то сомнѣвавшихся въ истинѣ Царскаго его происхожденія, то гнушавшихся его подлыми и лютыми поступками. Неспособный цѣнить услуги, ====page 3==== напыщенный чуднымъ возвышеніемъ, Лжедимитрій забавлялся, дразня Марину непрестанными повтореніями, что судьба ихъ неразлучна, что собственная участь ея совершенно зависитъ отъ его участи. Но онъ горячо любилъ ее, если можно назвать любовью грубую страсть злодѣя, закоренѣлаго въ невѣжествѣ и порокахъ. Онъ осыпалъ ее деньгами, душилъ ее поцѣлуями, клялся, что она ему дороже жизни и царства, и вдругъ въ припадкѣ ревности, или только, чтобы пощеголять своимъ господствомъ, грозилъ уморить ее, когда она для общей ихъ безопасности принуждена была у ногъ его вымаливать пощаду жертвамъ его безумной ярости. Проклиная алчное свое властолюбіе и горько укоряя отца, Марина хотѣла навсегда бѣжать отъ гнуснаго и неблагодарнаго Жида, но скоро разсудила, что въ цѣломъ мірѣ нѣтъ для нее спокойнаго убѣжища, что она всюду будетъ слышать язвительныя насмѣшки на счетъ втораго брака своего, или, что не менѣе ее устрашало, будетъ предметомъ общаго состраданія. Она рѣшилась пренебречь обиды человѣка, непонимавшаго чѣмъ можно заслужить уваженіе или ненависть, и стараясь заглушить воспоминаніе о годахъ, проведенныхъ ею въ родительскомъ домѣ, съ изступленіемъ предавалась забавамъ и роскоши. Мало-по-малу, среди развратныхъ сподвиж ====page 4==== никовъ Самозванца, слухъ Марины привыкалъ къ наглымъ рѣчамъ, взоры — къ предметамъ, нѣкогда для нее отвратительнымъ. Она уже не опасалась быть участницею шумныхъ пировъ; смѣялась, когда Русскіе и Польскіе вельможи ссорились и дрались въ присутствіи мнимаго Царя; не краснѣла, когда пьянаго ея мужа уносили на рукахъ. Но очарованные ловкостью ея и красотою, молодые и старые воины тщетно старались овладѣть ея сердцемъ; она почитала должною ей данью великолѣпные праздники, разорявшіе ея обожателей, и равнодушно видѣла самые отчаянные поступки ихъ. Молодой панъ Добржецкій, провожавшій Марину изъ Дмитрова въ Калугу, спасъ ей тогда жизнь; но ее вовсе не трогала безкорыстная и нѣжная привязанность юноши, напитаннаго рыцарскими преданіями: ее тронуло только поведеніе Казацкаго гетмана Заруцкаго, который одинъ не искалъ случая угодить ей и часто даже отказывался отъ ея приглашеній. Заруцкій, родомъ Полякъ, въ дѣтствѣ оставшись сиротою, увезенъ былъ изъ Тарнополя Татарами, и прослывъ у нихъ отличнымъ наѣздникомъ, уѣхалъ къ Донскимъ Казакамъ, у которыхъ скоро занялъ упразднившееся мѣсто гетмана. Предложивъ свои услуги Разстригѣ, онъ по смерти его сдѣлался ревностнымъ сподвижникомъ его преемника. Онъ былъ еще молодъ, и въ сравне ====page 5==== ніи съ Лжедимитріемъ, можно было назвать его красавцемъ. Марина рѣшилась употребить всю свою любезность, все искуство свое кружить головы, чтобы внушить Заруцкому сильную, пламенную страсть, располагаясь, какъ скоро онъ признается ей въ любви своей, гордо ее отвергнуть. Она не могла вообразить, какую неровную и для себя самой гибельную борьбу она затѣяла. Раздраженная возрастающею холодностью Заруцкаго, угадавшаго, что она готовитъ ему, если онъ поддастся ея лицемѣрнымъ ласкамъ, Марина, какъ неоднажды случалось въ подобныхъ случаяхъ, въ надеждѣ удовлетворить свое оскорбленное тщеславіе, принаравливаясь ко нраву гетмана и его привычкамъ, сама привыкала ждать его, узнавать его мысли, предупреждать его желанія. Волнуемая чувствомъ, совершенно для нее новымъ и тѣмъ болѣе жестокимъ, Марина день отъ дня горячѣе желала овладѣть престоломъ, надѣясь тогда успѣшнѣе привязать къ себѣ Заруцкаго. Наблюдая всѣ ея поступки, панъ Добржецкій съ отчаяніемъ замѣтилъ склонность ея къ человѣку, извѣстному безжалостною душою, наглымъ развратомъ и ненасытнымъ корыстолюбіемъ. Стараясь предостеречь ее, онъ только жестоко ее раздражилъ, и не смѣя казаться на глаза ей, усердно искалъ смерти въ ежедневныхъ ====page 6==== подъ Москвою битвахъ съ Царскими войсками. Самозванецъ обязанъ былъ многими успѣхами отчаянной его храбрости. Это смягчило Марину. Она пригласила къ себѣ Добржецкаго, но онъ не иначе хотѣлъ къ ней явиться, какъ съ извѣстіемъ о гибели Василія Іоанновича, и первый ее увѣдомилъ о насильственномъ его постриженіи. Не разсуждая, какъ страшенъ народъ презрѣвшій священныя обязанности, чѣмъ грозитъ ей самой предательскій духъ бояръ, Марина внѣ себя отъ радости обняла Добржецкаго, и надолго его осчастливила, подаривъ ему со своей шеи дорогую цѣпь. Зная, что мужъ ея, добиваясь престола, жаждалъ только свободы удовлетворять подлыя свои страсти, Марина съ восторгомъ надѣялась присвоить себѣ всю власть и всѣхъ обворожить своимъ умомъ и красотою. Она повѣряла надежды свои и намѣренія Октавіѣ Зборовской, неожиданно къ ней пріѣхавшей послѣ ссоры ея съ мужемъ, который, не обращавъ вниманія на вольное обхожденіе ее съ его товарищами, вдругъ вздумалъ ее ревновать къ покойнику. Взявъ ее безъ приданаго и обогативъ награбленными въ Россіи сокровищами, панъ Зборовскій очень обижался ея задумчивостью, и грубо надъ нею смѣялся, что она груститъ по князѣ Скопинѣ, пренебрегшемъ ея рукою. Раздраженная его упреками, Октавія ====page 7==== отвѣчала на нихъ исчисленіемъ побѣдъ князя Михаила, отъ котораго два раза бѣжалъ мужъ ея, и когда послѣдній, взбѣшенный этимъ напоминаніемъ, однажды пьяный поднялъ на нее руку, она, съ трудомъ ускользнувъ отъ назначеннаго ей удара, тотчасъ уѣхала изъ Польскаго стана съ Викторіей Талиской, не забывъ однако взять дорогія вещи свои и портретъ князя Михаила. Она хотѣла отправиться въ Польшу, но Викторія представила ей, что въ такое смутное время, двумъ молодымъ женщинамъ едва ли будетъ возможно безопасно пробраться за границу, и что всего полезнѣе ѣхать подъ Москву къ Маринѣ, снова окруженной царскою пышностью. Марина приняла Октавію съ восторгомъ. Съ самаго пріѣзда ея въ Калугу при ней были однѣ Нѣмки, усердіемъ которыхъ она была очень довольна, но которымъ не рѣшалась повѣрять чувства и мысли свои, какъ старинной пріятельницѣ. Распросивъ панну Зборовскую о всемъ, что съ нею происходило въ продолженіе разлуки ихъ, Марина, не сомнѣваясь, что Самозванецъ скоро будетъ единогласно возведенъ на престолъ, устрашенными его успѣхами и утомленными войною Московскими жителями, въ знакъ искренней дружбы своей, съ усмѣшкою обѣщала Октавіѣ, что тѣло князя Скопина-Шуйскаго, смертельнаго врага Царя Димитрія, останется въ Архангель ====page 8==== скомъ соборѣ. Она хвалила умъ, доблести и красоту знаменитаго племянника Царя Василія Іоанновича, любя толковать о немъ съ Октавіей, потому, что отъ него рѣчь обыкновенно переходила къ Заруцкому. Она не признавалась Октавіи въ любви своей, но бесѣдуя съ нею по цѣлымъ днямъ, невольно открыла ей, что она не можетъ слышать равнодушно имя Заруцкаго, и съ жаромъ обѣщала всѣ блага, зависящія отъ воли Московской Царицы, догадливой паннѣ Зборовской, твердившей ей, что пригожій и храбрый гетманъ Казацкій страстно влюбленъ въ нее, но не смѣетъ признаться въ своей любви, и можетъ быть за это заплатитъ разсудкомъ или жизнію. Упоенная сладкими мечтами, Марина однажды совѣтовалась съ Октавіей, чѣмъ наградить вѣрныхъ сподвижниковъ и какъ ей одѣться въ день въѣзда ея въ Москву. Вдругъ вбѣжалъ Лжедимитрій, блѣдный, посинѣлый, и упавъ въ кресла, съ рѣзкими воплями затопалъ ногами. Октавія спряталась за Марину, почти не сомнѣваясь, что самъ злой духъ явился подразнить ее. У Марины оледенѣло сердце. Она вспомнила, какъ за нѣсколько мѣсяцевъ, обруганный Рожинскимъ, Самозванецъ тайно уѣхалъ изъ Тушина, оставивъ ее одну во власти опаснаго врага, и тотчасъ подумала, что ей грозитъ что нибудь подобное. Она долго не могла понять, что разсказы ====page9 ==== валъ Самозванецъ, заикаясь отъ бѣшенства: она слышала только имена Владислава и Жолкѣвскаго. — Измѣна! измѣна! закричала она вдругъ, и рыдая, закрыла руками лице, чтобы хотя на минуту избавиться отъ присутствія безобразнаго, подлаго, ненавистнаго мужа, увѣдомившаго ее, что всѣ ея надежды рушились, что по предложенію гетмана Жолкѣвскаго, Москвитяне признали Царемъ Владислава. Но скоро ободрившись, Марина сказала, что имъ не должно унывать, что у нихъ осталось сильное войско, что имъ преданы обширныя области. — Но Москва! Москва проскользнула между пальцами! заревѣлъ Самозванецъ: а за одну Москву я бы отдалъ всю Россію! — Дождемся, что она и безъ того будетъ наша, не платя за нее такъ дорого, сказала Марина... — Что за дорого, совсѣмъ не дорого! перервалъ Самозванецъ. Что мнѣ въ степяхъ или дрянныхъ деревнишкахъ, къ чорту ли онѣ мнѣ? Лишь челобитныя оттуда шлютъ. То ли мнѣ надобно? Мнѣ давай серебра и золота, давай мнѣ камней самоцвѣтныхъ! Въ Москвѣ было бы славное житье! Было бы чѣмъ похвалиться, что это мой городокъ! Марина тяжело вздохнула. ====page 10==== — Вспомни, Дмитрій Ивановичъ, сказала она помолчавъ: что мы были въ Москвѣ и на долго ли... — Опять старое запѣла! снова грубо перервалъ Самозванецъ. Пора все это изъ головы выкинуть. Сколько разъ говорилъ я тебѣ, что у меня было бы все иное. Каковъ разбойникъ былъ Рожинскій? Помнишь, какъ онъ въ щепы изломалъ палку объ твоего зятюшку Вишневецкаго? — небось я ему не поддался: бросилъ его въ Тушинѣ, и скоро околѣлъ безъ меня проклятый! Марина взглянула на Октавію, воображая, каково ей слышать, что Лжедимитрій самъ нагло хвастаетъ своимъ самозванствомъ. Панна Зборовская не обратила на это вниманія. Озабоченная собственнымъ положеніемъ, она задумчиво перебирала коралловыя четки, не зная куда дѣваться, но вовсе не располагаясь странствовать вмѣстѣ съ отвратительнымъ властелиномъ жалкой подруги своей. По предложенію Марины, Лжедимитрій созвалъ тотчасъ совѣтъ, на который по обыкновенію явилась и сама она. Около нее собрались Поляки, знаменитый родомъ Усвятскій староста Янъ Сапѣга, и неизвѣстный уроженецъ Тарнопольскій Иванъ Заруцкій, и Русскіе, безумные сподвижники злодѣя, князья Дмитрій Трубецкой, Черкасскій, Сицкій и Засѣкинъ, ====page 11==== Григорій Сунбуловъ, Михайло Бутурлинъ, Александръ Нагой и многіе другіе. Тутъ же были и вновь покорившіеся Самозванцу Коломенскіе воеводы, князья Михайло Туренинъ и Ѳедоръ Долгорукій. Послѣдній, тотчасъ раскаявшійся въ своемъ проступкѣ, былъ очень молчаливъ, но прочіе всѣ объявили готовность опровергнуть оружіемъ намѣренія Жолкѣвскаго и Москвитянъ. Особенно гремѣли голоса Сапѣги и Заруцкаго, и они рѣшительно предсказывали гибель своимъ противникамъ. Марина окинула глазами присутствующихъ и всѣ были изумлены ея красотою. Выраженіе ея лица, всѣ ея рѣчи, движенія, самая одежда ея были превосходно обдуманы. Она имѣла рѣдкое искуство плѣнять всѣхъ, чьи услуги были ей необходимы, и на этотъ разъ ей много помогла тайная страсть ея, смягчившая ея голосъ, обыкновенно повелительный, и придавшая чертамъ ея нѣжность и чувствительность, которыя даже, будучи притворныя, сильно дѣйствуютъ на мужчинъ. Рѣшеніе совѣта совершенно удовлетворило ее, и она, утѣшенная и успокоенная, возвратилась съ Октавіей въ находящійся недалеко отъ Коломенскаго, на берегу Москвы рѣки, монастырь святаго Николая Угрѣшскаго, откуда были выгнаты монахи. Живучи тамъ, Марина часто съ высокой деревянной колокольни смотрѣла въ зрительную трубу на Москву. Золо ====page 12==== тые кресты и главы церквей обширной столицы блестѣли надъ бывшими тогда около нее лѣсами, а въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, чрезъ поля и луга, рѣзко отдѣляясь отъ темной зелени, показывались соборы и башни Кремлевскіе, и когда съ той стороны дулъ вѣтеръ, слышенъ былъ гулъ Московскихъ колоколовъ. Все это неясное, неопредѣленное, но истинно живописное, исполненное поэзіи, плѣняло слухъ и зрѣніе Марины, и она поднявъ руки къ небу, съ горячими слезами молила Бога возвратить ей блаженство, которымъ она въ продолженіе немногихъ дней наслаждалась въ Москвѣ, именуясь Россійскою Царицею. Она тогда льстилась водворить тамъ Латинство, но ревность ея давно простыла, и за обладаніе Москвою она бы охотно сама отреклась отъ Папы и отъ чистилища. Когда, отвергнувъ всѣ предложенія гетмана Жолкѣвскаго, Лжедимитрій отважился на сраженіе, Марина, приказавъ отворить церковь чудотворца Николая, простерлась передъ иконою святаго угодника, явившеюся на соснѣ Великому Князю Димитрію Іоанновичу, когда онъ шелъ мимо съ войскомъ защитить отъ Мамая отечество и вѣру. Обставивъ ее зажженными толстыми свѣчами, Марина взывала къ чудотворцу, чтобы онъ своими молитвами даровалъ побѣду ея мужу, обѣщая за это обогатить Угрѣшскую ====page 13==== обитель. Между тѣмъ Октавія Зборовская и неразлучная подруга ея Викторія Талиская, бродя по монастырю, толковали о соблазнявшемъ ихъ поклоненіи Марины православному угоднику, и Викторія, не сомнѣваясь по всему ею слышанному, что Самозванецъ не можетъ долго противиться соединеннымъ Русскимъ и Польскимъ войскамъ, убѣждала Октавію помириться съ мужемъ, неоднажды усердно просившемъ ее къ нему воротиться. Вдругъ нѣсколько конниковъ примчались въ монастырь. — Гдѣ Царица? спросилъ младшій изъ нихъ, и израненный упалъ съ лошади къ ногамъ панны Зборовской. — Панъ Добржецкій! вскричала она, наклонясь къ нему. — Все погибло! Спасите Царицу! съ трудомъ проговорилъ Добржецкій, и воображая, что умираетъ, мысленно молилъ Бога за прежде временную смерть его осчастливить Марину. Слѣдовавшіе за нимъ казаки, узнавъ, что Марина въ церквѣ, бросились туда, и сказавъ, что они за нею присланы Лжедимитріемъ возвращающимся въ Калугу, что промедливъ минуту, она попадется въ плѣнъ гетману Жолкѣвскому или князю Мстиславскому, схватили ее на руки, и посадивъ на облитую кровью лошадь ====page 14==== Добржецкаго, поскакали съ нею во весь опоръ, не заботясь болѣе ни о комъ. Какъ громомъ пораженная, она ни о чемъ ихъ не разспрашивала, и не успѣвъ еще опомниться, увидѣла мужа, встрѣтившаго ее яростными упреками, за то, что онъ по ея совѣту отказался отъ предложеніи Жолкѣвскаго, обѣщавшаго ему богатый удѣлъ, если онъ добровольно покорится Польскому Королю. Въ нѣкоторомъ разстояніи ѣхали князья Трубецкой и Черкасскій, унылые, мрачные, какъ будто насильно слѣдуя за Самозванцемъ, какъ будто сами не понимая, какая враждебная сила приковала ихъ къ безчестному его знамени, между тѣмъ какъ почти всѣ ихъ товарищи присягнули Владиславу. Напротивъ того Михайло Бутурлинъ и Игнатій Михневъ были очень веселы, надѣясь, что отсутствіе соперниковъ доставитъ имъ еще болѣе средствъ обогатиться, для чего они безъ зазрѣнія совѣсти льстили безумнымъ прихотямъ Лжедимитрія и ревностно исполняли всѣ звѣрскія его приказанія. Заруцкій со своими Казаками прикрывалъ бѣгство Самозванца, но присутствіе его, свидѣтельствуя непоколебимую его преданность ея мужу, лишь умножало страданія Марины, напоминая ей, что она тщетно старалась пріобрѣсти любовь его, которая одна могла бы усладить ей потерю престола. ====page 15==== Страшась преслѣдованія, Лжедимитрій поворотилъ съ большой дороги въ лѣсъ, пересѣкаемый болотами, гдѣ одинъ изъ его воиновъ взялся проводить его, и онъ продолжая путь окольными мѣстами, на другой день къ ночи прибылъ подъ древній городъ Тарусу, бывшій нѣкогда удѣльнымъ княженіемъ. Но въ него нельзя было попасть до утра, на Окѣ не было ни моста, ни лодки, чтобы съѣздить за паромомъ, который хранили на другомъ берегу у городской пристани. Должно было рѣшиться ночевать подъ открытымъ небомъ. Это неоднажды случалось со всѣми, но никто не переносилъ усталость и нужду съ такою твердостью, какъ Марина. Одна она ни на что не жаловалась, и только судорожное трепетаніе ея губъ обличало смертельную тоску ея. Никто этого не примѣтилъ, Лжедимитрій утопилъ въ винѣ разсудокъ и память, а спутники его заботились только о себѣ самихъ. Искренно пожалѣвъ о молодомъ Добржецкомъ, узнавъ, что онъ остался въ Угрѣшскомъ монастырѣ смертельно раненый, Марина отошла саженъ сто отъ шумнаго стана, совершенно похожаго на разбойничье сборище, и сѣвъ на берегу Оки, подъ толстою елью, которой засохшія иглы сыпались около нее, свободно предалась долго преодолѣваемой горести. Кровь ея кипѣла, сердце обливалось желчью. ====page 16==== Она проклинала гетмана Жолкѣвскаго, который, когда она была ребенкомъ, нашивалъ ее на рукахъ, бывъ тогда пріятелемъ отцу ея; проклинала и Короля Польскаго, о которомъ до двадцатилѣтняго своего возраста усердно молилась, и всѣхъ своихъ единоземцевъ, прежде милыхъ сердцу ея. Она вовсе не слыхала дикихъ воплей Татаръ, раскладывавшихъ огромные огни, и сердитыхъ приказаній мужа своего, чтобы ему скорѣе изготовили ужинъ; но вдругъ, задрожавъ отъ холода, съ изумленіемъ около себя увидѣла какъ будто непроницаемое облако. Поднявшійся отъ рѣки осенній туманъ застлалъ всѣ предметы, и платье Марины промокло отъ сырости, но разстроенному воображенію ея все представилось въ чрезвычайномъ видѣ. Она сочла туманъ этотъ сверхъ-естественнымъ видѣніемъ, обширнымъ воздушнымъ саваномъ. Голова ея кружилась, она не въ силахъ была отвѣчать на чей-то голосъ, кликавшій ее съ возраставшимъ безпокойствомъ, и когда подошелъ къ ней, съ пукомъ горящей лучины, высокій, статный воинъ, она его не узнала. — Это я, великая Государыня, сказалъ пришедшій, воткнувъ лучину въ дупло стараго дуба: я, Ивашка Заруцкій, пришелъ освѣдомиться о вашей милости. У Марины брызнули слезы, она устремила глаза на Заруцкаго, едва вѣря, что онъ стоитъ ====page 17==== передъ нею, что она слышала его голосъ, что доселѣ холодный, разсѣянный въ ея присутствіи, онъ вдругъ явился исполненный нѣжнаго о ней попечительства. Она протянула ему руку. Онъ съ жаромъ поцѣловалъ ее, и упавъ на колѣна, призвалъ Бога въ свидѣтели, что онъ не пощадитъ жизни, чтобы возвратить Маринѣ престолъ, которымъ она должна владѣть для славы и счастія Россіи. Затрепетавъ отъ радости, она принуждена была обнять дерево, возлѣ котораго сидѣла. — Ахъ! сказала она растроганнымъ голосомъ: какъ можешь ты еще говорить мнѣ о величіи, о счастіи! Сколько пролито крови съ тѣхъ поръ, какъ отецъ уговорилъ меля отдать руку Димитрію, сколько пролила я послѣ того слезъ! Не понимаю, какъ пережила я все, что совершилось на глазахъ моихъ, что испытала я сама! Боюсь, не на то ли Господь хранитъ жизнь мою, чтобы за меня погибли послѣдніе, лучшіе друзья мои... — Нѣтъ, нѣтъ, Государыня, перервалъ Заруцкій, друзья ваши, — но кто осмѣлится назваться вашимъ другомъ? — ваши подданные, рабы ваши будутъ, и скоро, очень скоро, свидѣтелями торжества вашего, будутъ наслаждаться вашими радостями, вѣрно блюсти покой вашъ! — Вы не можете, продолжалъ онъ, сомнѣваться въ истинѣ словъ и чувствъ моихъ; я скрывался отъ очей вашихъ, когда вы были окружены пышнымъ дво ====page 18==== ромъ; лишь теперь, въ этой пустынѣ, презрѣвъ льстивыя обѣщанія Жолкѣвскаго, дерзнулъ я вамъ высказать все, что давно лежало у меня на сердцѣ, что такъ тяжело было таить мнѣ! — Да услышитъ Богъ твои предвѣщанія! Съ восторгомъ сказала Марина. Если онѣ исполнятся, я буду благословлять судьбу мою, не за собственное величіе, а за то, что мнѣ возможно будетъ доказать мою признательность ревностнымъ друзьямъ моимъ, подѣлиться съ ними почестями и сокровищами! — Неужели вы думаете, Государыня, вскричалъ Заруцкій: что посвятивъ вамъ жизнь, можно прельщаться чѣмъ нибудь инымъ, кромѣ милостиваго вашего взора? Повѣрьте, ради Бога повѣрьте, что одно ваше слово дороже мнѣ всѣхъ сокровищъ въ мірѣ, что ваша благосклонность будетъ мнѣ лучшею наградою за труды и раны! Слова эти раздались въ сердцѣ Марины. Она забыла гдѣ она, какъ она туда попала, забыла всѣ страданія душевныя и тѣлесныя, ей не приходило въ голову, что она можетъ простудиться, можетъ занемочь; она бы охотно пробыла тутъ цѣлыя сутки, цѣлый годъ, не различая ничего въ туманѣ, кромѣ одного Заруцкаго, нѣжно на нее глядѣвшаго, увѣрявшаго ее въ безцѣнной для нее любви его. Но свѣтившая имъ лучина догарала, и Заруцкій предложилъ проводить Ma ====page 19==== рину въ приготовленный имъ для нее шатеръ. Она вскрикнула отъ удовольствія, увидя разноцвѣтные казацкіе охабни и однорядки, прицѣпленные къ древеснымъ вѣтвямъ, и со всѣхъ сторонъ укрѣпленные копьями и бердышами, блестѣвшими отъ разложеннаго по близости огня. Въ углу была кровать связанная изъ сѣделъ; на нихъ были настланы также охабни; вмѣсто изголовья свернутъ былъ бархатный кафтанъ, который Марина на канунѣ видѣла на Заруцкомъ, а полъ усыпанъ былъ мхомъ и душистыми осенними цвѣтами. Все это было придумано и исполнено очень удачно, и обѣщая спокойный ночлегъ, веселило глаза и сердце Марины, за нѣсколько минутъ передъ тѣмъ считавшей себя покинутой всѣмъ міромъ, не имѣя другаго защитника, кромѣ мужа, упрочившаго ей нищету и позоръ. Сѣвъ на кровать, Марина пригласила Казацкаго гетмана побыть съ нею пока ей не захочется спать. Но онъ прежде сходилъ за ужиномъ, и подавъ въ расписанной красками деревянной чашкѣ, только что снятую съ огня кашицу, убѣждалъ Марину покушать ее, чтобы согрѣться. Она охотно согласилась, и удивляясь, какъ вкусна ей кажется грубая эта пища, благодарила за нее Заруцкаго, какъ за самое дорогое угощеніе. Онъ принесъ еще горячихъ блиновъ и бутылку меду, и потомъ сѣвъ у ногъ Марины, довершилъ ====page 20==== восторгъ ея увѣреніемъ, что Король Польскій не допуститъ сына своего царствовать въ Россіи, желая самъ владѣть ею, на что Русскіе ни за что не согласятся, зная слѣпую его ревность къ Латинской вѣрѣ. Утверждая притомъ, что и гетманъ Жолкѣвскій вовсе неопасенъ, онъ разсказалъ, какъ за четырнадцать лѣтъ предъ тѣмъ былъ онъ со многочисленнымъ войскомъ тяжко разбитъ подъ Бѣлою-Церковью небольшимъ отрядомъ Казаковъ, какъ потомъ лишь неосторожность послѣднихъ, бросившихся грабить богатые обозы Польскіе, доставила ему побѣду, но что отославъ храбраго гетмана Наливайку въ Варшаву, гдѣ онъ былъ свирѣпо умерщвленъ, Жолкѣвскій сдѣлался ненавистнымъ Казакамъ, и они до конца жизни его будутъ ему непримиримыми врагами. Слушая это, Марина улыбалась, не сомнѣваясь, что всѣ слова Казацкаго гетмана вѣрно сбудутся, воображая, какъ онъ повергнетъ къ ногамъ ея надменнаго Жолкѣвскаго, какъ будетъ ей сладостно всѣмъ быть ему обязанною, и властью, и пышностью, и счастливой любовью. Она не видала, какъ текло время. Давно была полночь, давно всѣ въ станѣ крѣпко спали, а она продолжала бесѣдовать съ Заруцкимъ, жалуясь на судьбу свою, съ трудомъ удерживаясь ему пенять, зачѣмъ по смерти Отрепьева онъ не взялся самъ его представить. Наконецъ онъ ей напо ====page 21==== мнилъ, что имъ пора разстаться, что ей предстоитъ еще много трудовъ и она должна тщательно беречь здоровье свое, чтобы достигнуть исполненія своихъ желаній. Давно растерявъ способность любить и вовсе не вѣря любви и искренности женской, Заруцкій единственно для тайныхъ своихъ замысловъ стремился покорить сердце и волю Марины. Вовсе этого не воображая, Марина долго размышляла о своемъ съ нимъ свиданьѣ, вспоминала всѣ слова его, всѣ его движенія. Ей казалось, что она стала дышать другимъ воздухомъ; она не понимала, какъ она жила столько лѣтъ, никого не любивъ, какъ съ перваго свиданья голосъ Заруцкаго не пробудилъ въ ея сердцѣ сладкихъ, упоительныхъ чувствъ. Полагая все свое счастіе въ любви его, она считала его предопредѣленнымъ быть спутникомъ ея жизни, творцемъ всѣхъ ея радостей. Птицы поднимались уже съ гнѣздъ, когда наконецъ она уснула. Съ начала грезилось ей, что ее настигаютъ Поляки, что спасаясь отъ нихъ, она плыветъ черезъ рѣку, что на берегу ее хватаетъ панъ Добржецкій и мчится съ нею по лѣсамъ на бѣшеной лошади. Но мало-по-малу взволнованная кровь ея освѣжалась легкимъ вѣтеркомъ, и ей привидѣлся Заруцкій, статный и пригожій; платье его было унизано алмазами и красными яхонтами, онъ ====page 22==== рвалъ ихъ цѣлыми нитками, и обвѣшивая ими Марину, твердилъ ей о своей любви. Вдругъ кто-то уродливый, страшный, бросился между ними, данные ей Заруцкимъ алмазы и яхонты разсыпались по полу, и она проснувшись отъ громкаго, неистоваго смѣха, увидѣла Лжедимитрія, который схвативъ ее за плеча, хохоталъ, что она такъ долго заспалась въ своемъ казацкомъ шатрѣ. — Мовша! съ ужасомъ вскричала Марина, вовсе не понимая, что передъ нею мужъ, не помня ничего, кромѣ бесѣды съ Заруцкимъ и пріятнаго сновидѣнія. — Мовша! повторила она съ отчаяннымъ воплемъ, вообразивъ, что отвратительный Жидъ пришелъ ее ограбить. Самозванецъ чуть не удушилъ Марину, зажавъ ей ротъ огромными своими руками. У обоихъ посинѣли лица, у нее отъ тяжкой боли, у него отъ бѣшенства. Между тѣмъ Казаки спѣшили разобрать оружіе свое и одежды, шатеръ исчезъ, и собравшіеся къ отъѣзду сподвижники Лжедимитрія увидѣли его изступленнаго съ полумертвою женою. Всѣ засуетились, спрашивая, что приключилось Маринѣ, чѣмъ ей пособить. Самозванецъ опомнился, и пробормотавъ, что вѣроятно отъ усталости и тревоги занемогла Царица, прибавилъ, что надобно придумать, какъ ее везти, что она не въ силахъ сидѣть на лошади. Но силы ея возвращались, она оживала, услышавъ ====page 23==== голосъ Заруцкаго, почувствовавъ, что онъ держитъ ее за руку; румянецъ показался на помертвѣвшихъ щекахъ ея, улыбка мелькнула на ея губахъ. Заруцкій взялся отвезти Марину въ Калугу, и не дожидаясь согласія Лжедимитрія бережно посадилъ ее на свою лошадь и самъ сѣлъ за нею. Едва почувствовавъ, что у него два всадника, сильный конь скоро умчалъ ихъ далеко отъ стана. Когда онъ исчезъ изъ виду, и нельзя было опасаться, что кто нибудь его подслушаетъ, Заруцкій съ пламеннымъ восторгомъ сталъ благодарить Бога за неожиданное счастіе провожать Марину. Она ничего не отвѣчала, она не могла промолвить слова, — испугъ и радость лишили ее силъ выражать мысли свои и чувства. Но она вполнѣ наслаждалась присутствіемъ Заруцкаго, крѣпко ее обнимавшаго лѣвою рукою; ей казалось, что она навѣкъ избавилась ненавистнаго мужа, что ее никто уже не разлучитъ съ тѣмъ, кому она готова была пожертвовать, и жизнью, и честью, и тѣмъ, что было ей дороже чести и жизни — надеждою обладать престоломъ. ====page 24==== ГЛАВА II. Что только замыслить можетъ своевольное, надменное и пьяное человѣчество, дѣлали то надъ несчастнымъ народомъ Русскимъ безъ угрызенія совѣсти; грабительства, насиліе женщинъ и самыхъ дѣтей, побои, мучительства и убійства превзошли мѣру самыхъ непросвѣщенныхъ варваровъ... Духовенство Римское, разъѣзжавшее съ тріумфомъ по Малой Россіи для надсмотра и понужденія къ Уніятству, вожено было отъ церкви до церкви людьми... Русскія церкви несогласившихся на Унію прихожанъ отданы жидамъ въ аренду... Аржіепископъ Георгій Конискій. Tout ce que nous racontons, peut-être l’avons-nous tiré à grand’ peine d’énormes in-folios... mais nous ne l’avons pas imaginé, et nous n’en aurions eu garde... Fr. Soulié. Отслушавъ въ домовой своей церкви раннюю обѣдню, патріархъ Ермогенъ прошелъ въ пріемную свою комнату, гдѣ ждали его князь Ѳедоръ Ивановичъ Мстиславскій и окольничій Головинъ. За нимъ послѣдовали Ростовскій митрополитъ Филаретъ, князь Василій Васильевичъ Голицынъ ====page 25==== и князь Мезецкій, которыхъ онъ самъ пріобщалъ Святыхъ Таинъ, со многими духовными и свѣтскими особами, вмѣстѣ съ ними отправлявшимися подъ Смоленскъ предложить престолъ Россійской Владиславу Польскому. Задумчиво благословивъ князя Мстиславскаго, патріархъ сѣлъ на простой деревянный стулъ, противъ большихъ раззолоченыхъ креселъ, на которыхъ прежде обыкновенно сидѣлъ Царь Василій Іоанновичъ. Послѣ насильственнаго его постриженія кресла эти были накрыты черною изуфью*, и мрачный видъ ихъ напоминалъ бѣдствія Монарха и преступленія подданныхъ. По приглашенію патріарха возлѣ него сѣвъ, митрополитъ съ благоговѣніемъ устремилъ на него взоры, готовясь слушать послѣднія его наставленія. Ему было съ небольшимъ сорокъ лѣтъ, и онъ во всемъ покорный волѣ Божіей не одряхлѣлъ отъ скорбныхъ испытаній: можно было надѣяться, что онъ снова будетъ твердо бороться съ опасностями ему предстоящими. Лице его не утратило еще красоты, которою онъ нѣкогда отличался между боярами двоюроднаго брата своего, Царя Ѳеодора Іоанновича, взоръ его былъ ясный и проницательный, улыбка привѣтливая; лоснистые русые волосы струились по плечамъ его до самаго пояса, но борода была * Старинная шерстяная матерія. ====page 26==== небольшая, а темя, вѣроятно отъ глубокихъ, грустныхъ думъ, совсѣмъ было обнажено, что впрочемъ было видно только во время служенія его въ церкви, и вовсе его не безобразило; обыкновенно же бѣлый клобукъ митрополичій, накрывая его голову, еще возвышалъ его величавую наружность. Нѣсколько минутъ всѣ молчали. Князь Голицынъ къ несчастью слишкомъ поздно разсуждалъ, какъ безполезно для себя старался онъ низвергнуть Василія Іоанновича, какъ успѣхъ его преступныхъ желаній былъ пагубенъ ему самому. Долго мечтавъ, что онъ будетъ избранъ Царемъ, онъ вмѣсто того, по внушеніямъ Жолкѣвскаго, считалъ для себя полезнымъ отправиться въ числѣ пословъ, ѣдущихъ умолять Польскаго Короля, чтобы онъ отпустилъ сына своего царствовать въ Россіи. Душа его была растерзана. Его особенно раздражало присутствіе князя Мстиславскаго, всѣхъ болѣе содѣйствовавшаго избранію Владислава. Кроткій и прямодушный, но слишкомъ недальновидный, князь Мстиславскій увлеченъ былъ совѣтами Салтыковыхъ, Молчанова и другихъ измѣнниковъ, преданныхъ Сигизмунду, и вѣря лукавымъ рѣчамъ ихъ, не сомнѣвался, что благоденствіе отечества зависитъ отъ тѣснаго союза съ Польшею. Тщетно старался патріархъ опровергнуть замыслы предателей, — стремленіе черни возвести на престолъ Лжедими ====page 27==== трія, принудило его самого согласиться на предложеніе Жолкѣвскаго, но съ условіями, необходимыми для безопасности и счастія Россіи. Еще неизвѣстно было, будутъ ли приняты и исполнены сіи условія, и между тѣмъ высокая душа Ермогена тяжко страдала, видя, что бояре, блюстители общаго спокойствія, почти всѣ вообще стремятся ввѣрить судьбу Россіи коварнымъ ея сосѣдямъ, первымъ виновникамъ смутъ ея и бѣдствій, не чувствуя, и не понимая, что только собственными, славными подвигами могутъ они возвратить ей утраченное могущество. — Что же ты, князь Ѳедоръ Ивановичъ, сказалъ патріархъ, такъ далеко отъ меня помѣстился? Изволишь знать, что я и старъ и глухъ. Потрудись, бояринъ, поближе придвинуться, и поскорѣе увѣдомь, зачѣмъ ко мнѣ пожаловалъ, — нѣтъ ли еще какого приказу отъ Желтовскаго? — Желтовской намъ ничего не можетъ приказывать, отвѣчалъ князь Мстиславскій, перемѣнившись въ лицѣ... — Какъ не можетъ? перервалъ патріархъ: вѣдь мы теперь холопы Владислава Жигимонтовича, а етманъ Желтовскій у него здѣсь набольшой, такъ волею или неволею должны мы во всемъ его слушаться. — Вѣстимо такъ, угрюмо прибавилъ князь Голицынъ. Напрасно хвастаешь, бояринъ Ѳедоръ ====page 28==== Ивановичъ, что у тебя своя воля. Пока ты пляшешь по Литовской дудкѣ, дотолѣ пожалуй можешь уснуть и пообѣдать когда захочется, а коли когда нибудь спохватишься, что лучше-бы не отдавать Поляцамъ святую Русь, засадятъ и тебя, такъ, что мигнуть не посмѣешь, не спросись у кого нибудь пьянаго Ляха. — Не кстати этимъ стращаешь меня, князь Василій Васильевичъ, сухо отвѣчалъ князь Мстиславскій: я, слава тебѣ Господи, не дамъ Богу отвѣта, ни за Василья Ивановича, ни за Бориса Ѳедоровича, не искалъ имъ лиха, ни тому, ни другому; а сказать правду матку, довольно мы натерпѣлись съ ними горя, выучили они насъ, каково выбирать Царей изъ своей братьи. Авось, Государь Владиславъ Жигимонтовичъ получше насъ побережетъ! Ему не въ диво будетъ Царскій вѣнецъ, онъ не станетъ выводить свою родню!.. — За то, съ горячностью перервалъ князь Голицынъ: приведетъ съ собою цѣлую рать голодныхъ разбойниковъ! — Никакъ ты, князь Василій Васильевичъ, возразилъ князь Мстиславскій: совсѣмъ позабылъ, на чемъ мы крестъ цѣловали и по договору съ етманомъ записи розняли. Кажись отъ него присяжный листъ намъ данъ, чтобы ни городовъ не отводить, ни животовъ не отнимать, ни прежнихъ обычаевъ, какіе были, не перемѣнять. ====page 29==== Князь Голицынъ съ презрѣніемъ засмѣялся. — И не одинъ у насъ листъ, а цѣлыхъ два, сказалъ онъ: отъ етмана Станислава Станиславина и отъ самаго Короля Жигимонта, и нѣчего сказать, насулено намъ пропасть милостей всякихъ. — Да того и гляди, что будутъ одни посулы, сказалъ Головинъ. Дивлюсь я тебѣ, князь Ѳедоръ Ивановичъ, какъ ты не видишь, что о сю пору обманываетъ насъ Желтовской. Не клялся ли онъ намъ искоренить лжехриста Тушинскаго, и чего ему стоило со своею и съ нашею ратью въ пухъ расщипать эту сволочь? — такъ нѣтъ, что ни говорили воеводы наши, не послушался никого, пустилъ вора уйти въ Калугу, чтобы мы, боясь его, обѣими руками держались за Королевича. — Да этимъ ли однимъ онъ обличилъ себя? сказалъ патріархъ. Я вѣрю, что ему нельзя было ручаться за Государскаго сына, что онъ окрестится по-нашему; такъ зачѣмъ же, не дождавшись объ этомъ вѣсти, заставили насъ цѣловать крестъ Королевичу? На что это похоже? Знаешь ли ты самъ теперь, бояринъ Ѳедоръ Ивановичъ, кому ты крестъ цѣловалъ? Православному ли князю или Римскому Папѣ? — Помилуй владыка, вскричалъ князь Мстиславскій: какое намъ дѣло до Папы? Изволишь ====page 30==== знать, что у насъ крѣпко накрѣпко заказано костелы Латинскіе строить и въ дѣла духовныя... — Да, неужели ты вовсе не знаешь, перервалъ патріархъ, сколько нашимъ единовѣрнымъ братьямъ, на Волыни, въ Кіевѣ и въ другихъ мѣстахъ подпавшихъ Польской власти, надавано грамотъ отъ Королей, что они во всемъ равны Латинамъ, и также вольны по-своему молиться, а и послушать страшно, что они тамъ терпятъ, съ тѣхъ поръ, какъ окаянный льстецъ Антонъ Посевинъ, озлясь, что не удалось уговорить Государя Царя Ивана Васильевича цѣловать ноги у его Папы, вымыслилъ богопротивную Унію. Ты человѣкъ мірской, князь Ѳедоръ Ивановичъ, знаешь свои дѣла думныя, а о томъ, какъ въ Литвѣ ругаются святой нашей вѣрой, тебѣ, чай, и слышать не доводилось. Вотъ я такъ своими очами неоднажды видѣлъ убѣжавшихъ оттуда чернцевъ и поповъ: у инаго персты всѣ отсѣчены, у другаго глазъ выбитъ, всѣ до одного изувѣчены, за то, что не хотѣли отречься истинной вѣры нашей. И при Татарахъ не бывало такихъ мукъ православнымъ! Всякъ властенъ бить ихъ, и разорять, и сквернить наши храмы! Языкъ не поворотится разсказывать всѣ злодѣйства и пакости Польскихъ и Литовскихъ людей; довольно, что они Жидамъ не мѣшаютъ строить свои ====page 31==== моленныя, а православныя церкви ограблены и запечатаны, и въ обителяхъ нашихъ подѣланы хлѣвы или продаютъ вино, чтобы нѣгдѣ и нѣкому было крестить младенцевъ, вѣнчать взрослыхъ и хоронить покойниковъ! Вѣру нашу Христіанскую иначе не зовутъ Поляцы, какъ собачья да холопья вѣра, и чтобы до конца обругать ее, сущихъ подлецовъ и мошенниковъ ставятъ въ попы! Неоднажды, продолжалъ патріархъ, обливался я слезами о лютыхъ скорбяхъ нашихъ во Христѣ братіяхъ, — теперь у меня сердце обливается кровью, видя, что та же участь грозитъ и всей землѣ нашей!.. Голосъ старца перервался. Онъ громко зарыдалъ. Князь Мстиславскій затрепеталъ, какъ будто уличенный въ преступленіи. Но въ первый еще разъ постигнувъ, что избраніе Владислава едва ли доставитъ Россіи ожидаемыя имъ выгоды, онъ стремился заглушить плачевныя предчувствія, увѣряя патріарха, что всѣ обѣщанія гетмана Жолкѣвскаго, и письменныя, и словесныя, будутъ свято исполнены. Ничего не отвѣчавъ на это, патріархъ оборотился къ митрополиту. — Ты что молчишь? сказалъ онъ. — Я слушалъ, отвѣчалъ Филаретъ: теперь, коли дозволишь, скажу все, что у меня на сердцѣ. Милости твоей давно извѣстно, святѣй ====page 32==== шій владыко, что и у меня крѣпко душа болитъ о всемъ совершившемся, и мнѣ худо вѣрится, чтобы одною записью можно было связать Поляцовъ, такъ, что все будутъ дѣлать намъ въ угоду, и по моему нѣчего ждать намъ добраго, коли сядетъ на престолъ Королевичъ не окрестясь по-нашему. Давича Господь сподобилъ меня причаститься Святыхъ Его Таинъ, и я надъ тѣломъ и кровью Господа нашего Іисуса Христа поклялся положить душу мою, не щадить и жизни сына моего, чтобы не о чемъ было крушиться тебѣ и всѣмъ православнымъ, чтобы ни при насъ, ни послѣ насъ, на святой Руси не было и помину объ Уніи. Или Королевичъ затопчетъ меня конемъ своимъ, или изъ Смоленска выѣдетъ въ Москву Государь православный! Глубоко тронутый, Ермогенъ всталъ, и поднявъ глаза къ небу, съ безмолвною молитвою благословилъ Филарета. Митрополитъ прижалъ къ губамъ своимъ руку величественнаго старца, къ которому съ другой стороны подошелъ князь Голицынъ. Князь невольно оперся на Царскія кресла, и легкое къ нимъ прикосновеніе, какъ сильный ударъ электрическій, потрясло всю его внутренность. Онъ судорожною рукою сжалъ черный покровъ, и надъ печальнымъ этимъ памятникомъ уничтоженнаго имъ величія призвалъ ====page 33==== Бога въ свидѣтели, что и онъ готовъ умереть за безопасность вѣры православной, издревле служившей оплотомъ могущества и славы Россіи. Патріархъ благословилъ князя, не съ радостнымъ восторгомъ, какъ митрополита, а съ невольнымъ уныніемъ, какъ будто провидя, что имъ обоимъ назначаетъ Всемогущій, какъ различна будетъ участь ихъ. Митрополитъ разлучался съ супругою и съ сыномъ, но примѣтно было, что князю, бездѣтному, одинокому, несравненно тяжелѣе былъ предстоящій отъѣздъ. Онъ на все смотрѣлъ, какъ будто на вѣкъ прощаясь съ дорогими предметами, стараясь запечатлѣть ихъ въ душѣ своей. Увлеченный собственною гордостью и льстивыми рѣчами приближенныхъ, надѣявшихся чрезъ него возвыситься, онъ жадно стремился овладѣть престоломъ; но когда среди смутъ, чрезъ него возникшихъ, самъ патріархъ не могъ убѣдить, чтобы его предпочли иноземному властелину, всѣми отвергнутый, онъ подумалъ, что его отвергаетъ Богъ, и его стала преслѣдовать мысль, что ему предназначена участь прадѣда его, князя Михайла Ивановича Булгакова-Голицы, который въ 1514 году, взятый Поляками въ плѣнъ послѣ несчастной Оршанской битвы, тридцать восемь лѣтъ провелъ въ жестокомъ заточеніи. Совѣстясь, что онъ при прощаньѣ колко напомнилъ князю Голицыну о безуспѣшномъ его ====page 34==== желаніи царствовать, князь Мстиславскій сказалъ патріарху, что онъ очень жалѣетъ объ отъѣздѣ такого дѣятельнаго и полезнаго сотрудника. — Проживете безъ меня, сказалъ князь Голицынъ: Богъ все устроитъ, и вамъ, и мнѣ, не по нашимъ грѣшнымъ мыслямъ, а по своей святой волѣ. — Кто бы подумалъ, прибавилъ онъ тяжело вздохнувъ: намнясь о пасхѣ, зачѣмъ меня отправятъ къ Королю Жигимонту? Кто знаетъ теперь, съ чѣмъ я отъ него ворочусь? Кто знаетъ, увижу ли я еще святые Московскіе храмы, поклонюсь ли образу пречистыя Владимірскія Богородицы, нашей вѣчной заступницы, и мощамъ цѣлебнымъ святыхъ чудотворцевъ Петра, Алексѣя, Іоны и Филиппа? Кто знаетъ, гдѣ положу я кости мои?.. — Что ты, князь Василій Васильевичъ! перервалъ князь Мстиславскій, невольно тронутый грустью боярина, котораго надежды онъ старался ниспровергнуть. Далеко ли отъ Москвы до Смоленска? Какъ разъ сюда воротишься, и за трудъ твой и за службу достойно будешь награжденъ великимъ Государемъ Владиславомъ Жигимонтовичемъ. — Не подумай, князь Ѳедоръ Ивановичъ, съ горькою усмѣшкою сказалъ Голицынъ: что я боюсь умереть. Довольно пожилъ и похлопоталъ, было суетъ много, — впереди, чай, ждетъ ихъ еще ====page 35==== больше, пора мнѣ на покой; только хотѣлось бы умереть на родинѣ, со своими! Вчера прощался я съ матушкою: больно хвора стала старушка, всего боится, обо всемъ скорбитъ; не знаю, съ чего пришло ей на умъ, что и меня, какъ прадѣда, князя Михаила Ивановича, захватятъ Поляцы и сошлютъ въ свою землю. — Теперь совсѣмъ не то время, не тѣ обстоятельства, возразилъ князь Мстиславскій. — Это мы съ тобою знаемъ, князь Ѳедоръ Ивановичъ, отвѣчалъ князь Голицынъ: а матери моей вѣдь семьдесятъ лѣтъ, и она четвертый годъ не выходитъ изъ кельи. Что теперь дѣлается, ей худо извѣстно, а старое у нее натвержено. Она была сговорена за покойнаго родителя, — дай Богъ ему царство небесное! — когда дѣда его, князя Михаилу Ивановича, воротили изъ Литовской тюрьмы. Вчера матушка только объ немъ и толковала, какая тамъ была ему мука, и что ей меня уже не видать, и мнѣ не дожить до размѣну; не стану грѣха таить: своими рѣчами она и на меня тоску нагнала. Не приведи Богъ умереть на чужбинѣ! Кажись тамъ и въ могилѣ будетъ холоднѣе, кажись тамъ земля не прикроетъ, а раздавитъ! Тяжело вздохнувъ, князь Голицынъ нѣсколько минутъ пристально смотрѣлъ на юнаго Романова, стоявшаго между отцемъ его и патріархомъ. ====page 36==== Тутъ соединились три возраста человѣческіе, каждый въ своемъ совершенствѣ. Маститая старость Ермогена также была величественна, какъ зрѣлая красота Филарета, и каждое слово ихъ, каждое движеніе свидѣтельствовали, что они оба достойные представители Церкви православной, что патріархъ въ преклонныхъ его лѣтахъ также ревностно заботится о благѣ общемъ, какъ и митрополитъ, бывшій почти вдвое его моложе. Черныя рясы двухъ святителей, какъ будто возвѣщали плачевную судьбу отечества; но между ними, въ голубомъ бархатномъ терликѣ, румяный, круглоликій, со взоромъ исполненнымъ ума и чувствительности, отрокъ Михаилъ казался радостною надеждою будущихъ временъ. — Отче, сказалъ митрополитъ, низко поклонившись патріарху: се сынъ твой! — Такъ, отвѣчалъ патріархъ: отселѣ онъ и мнѣ будетъ сыномъ, и положилъ обѣ руки на голову отроку, котораго отца, гетманъ Жолкѣвскій старался удалить, опасаясь близкаго родства его съ Царемъ Ѳеодоромъ Іоанновичемъ, котораго отъѣзду самъ онъ не препятствовалъ, всѣхъ надежнѣе ввѣряя ему защиту вѣры и отечества. Устремивъ полные слезъ глаза на усыновившаго его первосвятителя, юный Михаилъ съ благоговѣйнымъ трепетомъ чувствовалъ давленіе рукъ его, не сомнѣваясь, что о немъ съ любовью ====page 37==== молится великій и святый мужъ, что его молитва доставитъ ему милость Божію. Свѣтлая душа четырнадцатилѣтняго отрока вполнѣ постигла высокую душу осьмидесятилѣтняго старца. Удостоенный его благословенія, онъ прижался къ груди отца, твердо надѣясь, что никогда не огорчитъ его своими чувствами и поступками. Отъѣздъ пословъ назначенъ былъ ровно въ полдень послѣ молебна, и когда на большихъ часахъ, подаренныхъ ему княземъ Скопинымъ-Шуйскимъ, за годъ передъ тѣмъ, изъ взятаго имъ подъ Колязинымъ Польскаго обоза, пробило девять часовъ, патріархъ пригласилъ всѣхъ присутствующихъ у него отобѣдать. Князь Мстиславскій отъ сего отказался, сказавъ, что у него много дѣлъ; но окольничій Головинъ, охотно оставшись, помѣстился за столомъ по лѣвую руку патріарха между свѣтскими сановниками. По правую сторону сѣли духовные, митрополитъ Филаретъ, Новоспасскій архимандритъ Евфимій, Угрѣшскій игуменъ Іона, Троицкій келарь Аврамій и нѣсколько священниковъ. Обѣдъ былъ изобильный и вкусный, но отъѣзжавшіе гости худо пользовались радушнымъ подчиваньемъ, озабоченные возложеннымъ на нихъ порученіемъ, котораго важность они хорошо понимали, будучи вообще избраны изъ людей, извѣстныхъ умомъ твердымъ и образованнымъ и безукоризненнымъ ====page 38==== поведеніемъ. Видя, что многія блюда остаются непочатыя, патріархъ приказалъ своему дворецкому отправить ихъ съ путешественниками. — Поѣзжай съ этимъ самъ до перваго ночлега, сказалъ онъ: авось тамъ кому нибудь погодится наша хлѣбъ-соль, пусть кушаютъ на здоровье; а къ завтрему изготовься накормить нищую братью, чтобы помолились о счастливомъ пути дорожнымъ, и о насъ грѣшныхъ, которымъ врядъ ли не тяжелѣе на мѣстѣ ждать вѣстей, нежели самимъ ѣхать хлопотать, чтобы скорѣе Господь даровалъ намъ Государя умнаго, кроткаго, православнаго! Между тѣмъ въ Успенскомъ соборѣ сбирались всѣ участники посольства, стольники, жильцы, дворяне, дѣти боярскіе, торговые люди, стрѣльцы и служители, всего слишкомъ тысяча человѣкъ. Съ ними былъ и Захарій Ляпуновъ: ни патріархъ, ни митрополитъ Филаретъ и никто изъ бояръ не приглашалъ его ѣхать къ Сигизмунду, но онъ самъ рѣшился туда отправиться, считая присутствіе свое въ Польскомъ станѣ необходимымъ для успѣха тайныхъ своихъ намѣреній. Жена его, грустная и больная, изумилась узнавъ о его отъѣздѣ, который онъ до послѣдняго часа отъ нее скрывалъ. — Помилуй, Захаръ Петровичъ, вскричала Евфимія: никакъ ты совсѣмъ забылъ о душѣ ====page 39==== твоей! Что ты еще затѣваешь? Не захотѣлъ слушаться Государя твоего законнаго, искони Русскаго, и ѣдешь звать на царство сына перваго нашего злодѣя. Мало что ли позорила и разоряла насъ Литва? Чего тебѣ еще хочется?.. — Не городи пустаго, Афимья, съ лукавою усмѣшкою перервалъ Захарій: что ты знаешь; твое дѣло бабье, сиди да пряди, а всего лучше молись Богу и его святымъ угодникамъ, чтобы сбылось все, что у меня на сердцѣ. Тогда и ты перестанешь хныкать, будетъ всѣмъ чему радоваться; женимъ Ѳедора на любой невѣстѣ и лучшій бояринъ возьметъ съ поклономъ нашу Ольгу. Не дожидаясь на это отвѣта, Захарій кликнулъ дочь, и сказавъ и ей, чтобы она усердно молилась о исполненіи того, о чемъ онъ давно трудится, ласково простился съ нею и съ женою. Пріѣхавъ въ Успенскій соборъ, онъ въ самыхъ дверяхъ наткнулся на Илью Далматова. Неожиданная встрѣча равно поразила обоихъ. Несчастный юноша едва устоялъ на ногахъ, увидя коварнаго своего обольстителя, вспомнивъ все, на что рѣшался онъ по его наущенію; но вдругъ изъ глазъ его полились слезы; какъ будто свинецъ отпалъ у него отъ сердца, и онъ оборотясь къ алтарю, въ первый разъ, безтре ====page 40==== петно, съ надеждою на Его милосердіе, благословилъ Бога, недопустившаго его сдѣлаться цареубійцею. Захарій невольно слѣдовалъ за всѣми его движеніями, невольно сравнивалъ, каковъ онъ былъ встрѣтясь съ нимъ въ первый разъ, печальный, раздраженный, но довѣрчивый, безпорочный, прекрасный, и каковъ онъ теперь. Ему казалось, что онъ видитъ страшный призракъ, явившійся возвѣстить ему, что всѣ его замыслы кончатся такъ же плачевно, какъ плачевно измѣнилась жизнь молодаго Ильи, какъ внезапно увяла его свѣжая юность. Онъ спѣшилъ удалиться, и внѣ себя отъ тяжкой мысли, толкнулъ молодаго Романова, требуя, чтобы онъ посторонился. Кроткому отроку чуденъ показался исполинъ, котораго огромная голова надъ всѣми возвышалась, какъ будто онъ имѣлъ право надзирать за всѣми движеніями, подслушивать всѣ рѣчи. Ему еще не случалось видѣть Захарія, и онъ узнавъ его имя, съ огорченіемъ подумалъ, что наглый мятежникъ будетъ товарищемъ его родителя. Отслуживъ молебенъ съ колѣнопреклоненіемъ, патріархъ вручилъ митрополиту Филарету и князю Василью Васильевичу Голицыну списокъ съ договора и грамоты къ Сигизмунду и Владиславу, прося перваго согласиться на избраніе сына его Россійскимъ Государемъ, и убѣждая ====page 41==== втораго принять вѣру православную. Филаретъ и Голицынъ снова поклялись при всемъ народѣ не щадить жизни для пользы вѣры и отечества. — Все это хорошо, я и самъ готовъ умереть за вѣру православную и за родину, — только по-моему незачѣмъ ѣхать намъ къ Жигимонту: тамъ пожалуй умереть-то умремъ, да прибыли-то отъ этого никому не будетъ. Крѣпко надо беречься, чтобы не погубить до конца и души своей межъ этими Литовскими богоборцами. Знаемъ мы ихъ злокозненные обычаи; гдѣ намъ сговорить съ ними съ вашею простотою, сказалъ Троицкій келарь Аврамій Палицынъ, прощаясь со старцемъ Гуріемъ Шишкинымъ. — И мнѣ что-то сдается, съ тяжкимъ вздохомъ сказалъ Гурій: что съ вами сбудется пословица: «ѣдете не по что, не привезете ничего.» Охота искать Царя въ Литвѣ, нашли бы его и дома, прибавилъ онъ, указавъ на юнаго Михаила Романова. — Было объ этомъ говорено, отвѣчалъ Аврамій: не захотѣли и слушать; «больно молодъ, завопили всѣ: какъ цыпленка задушатъ его!» — А кто побѣдилъ прегордаго Голіафа? возразилъ отецъ Гурій: развѣ сильный вождь какой? Кажись всѣмъ извѣстно, что Господь укрѣпилъ на него руку отрока Давида! Горе намъ, отче Аврамій, что міряне нынче только ====page 42==== и надѣются на свою мудрость и силу, а о благодати Божіей не стало межъ ними и помину. — Правда твоя, правда старецъ — словно уже всѣ забыли великія чудеса святыхъ угодниковъ Сергія и Никона, какъ молитвами ихъ, обитель наша крѣпко стояла противъ супостатовъ. Бояре и воеводы бѣжали отъ враговъ, а чернцы простые и немощные, возложивъ упованіе на Бога, одолѣли лучшихъ воиновъ Литовскихъ. Но, что дѣлать? — «сила солому ломитъ,» — должно было всѣмъ послушаться бояръ; вотъ я и самъ по выбору святѣйшаго ѣду подъ Смоленскъ; иной часъ думаю, что все это мнѣ во снѣ мерещется. Приближеніе митрополита Филарета прекратило разговоръ этотъ. Съ трудомъ скрывая внезапное, грустное предчувствіе, что онъ надолго разстается съ сыномъ, Филаретъ, съ глубокимъ умиленіемъ еще разъ его благословивъ, поручилъ отцу Гурію проводить его къ княгинѣ Скопиной-Шуйской, гдѣ ждала его мать, инокиня Марфа Ивановна. Юный Михаилъ вовсе не зналъ, что патріархъ предлагалъ возвести его на престолъ, какъ ближайшаго родственника Царя Ѳеодора Іоанновича. Благоразумные родители таили это отъ него, чувствуя, что въ такія смутныя вре ====page 43==== мена, сдѣланное ему предпочтеніе легко можетъ его погубить. Но онъ былъ чрезвычайно взволнованъ разными сужденіями о посольствѣ, отъ котораго, не одни Троицкіе иноки, но и многіе граждане не ожидали ничего добраго, почитая договоръ Жолкѣвскаго и его присягу лишь искусными приманками, чтобы безусловно поработить Русскихъ. Только бояринъ Салтыковъ и его клевреты всѣмъ твердили, что съ воцареніемъ Владислава начнется въ Россіи золотой вѣкъ. — Что, съ глубокою печалью сказала инокиня Марфа, обнявъ сына: проводилъ отца? — Проводилъ, отвѣчалъ онъ, и чуть не погнался за нимъ въ слѣдъ. — Что ты, что ты, дитятко, на кого же бы ты меня покинулъ? — На Господа Бога, родимая! Воля твоя, не стаетъ у меня силъ сидѣть сложа руки; вѣдь я уже не младенецъ, пора и мнѣ работать на родину. У меня надорвалось сердце, какъ я теперь поглядѣлъ на гетманскаго пристава, что данъ въ провожатые посламъ, не выше меня ростомъ и чуть ли вдвое меня старѣе, а у бояръ рѣчь перебиваетъ, и обо всемъ судитъ и рядитъ, словно до него у насъ не знали, какъ и по землѣ-то ходятъ. А какъ онъ ругался, за то, что ему коня подвели послѣ, ====page 44==== чѣмъ князю Данилѣ Ивановичу! Если при новомъ Царѣ такъ станетъ Литва обижать православныхъ, придется бѣжать на край свѣта! — А куда ты уйдешь, Миша? сказала книгиня Елена Петровна: ты выросъ въ кельѣ, не умѣешь стрѣлять, и съ конемъ не справишься. — Коли разстрига, съ жаромъ вскричалъ отрокъ: ради грѣха смертнаго выучился владѣть оружіемъ и конями, Михайла Романовъ для защиты вѣры и родины не побоится опасности и смерти! Инокиня поблѣднѣла. Княгиня Елена Петровна устремила на отрока внимательный взоръ. Въ это время по обыкновенію привели кормить подъ окномъ, славную лошадь, подаренную Царемъ Василіемъ Іоанновичемъ покойному князю Михаилу. Юный Романовъ хорошо ее зналъ, но воспламененный чувствами совершенно для него новыми, онъ увидя ее затрясся, вспомнивъ за какія услуги князь Михаилъ получилъ отъ Царя этотъ даръ, и внѣ себя побѣжалъ изъ горницы. Мать его и княгиня равно испугались, увидя его верхомъ на неосѣдланной лошади, которую уже нѣсколько мѣсяцевъ только, что холили, никому не позволяя на нее садиться. Изумленные конюха не сомнѣвались, что она убьетъ неосторожнаго отрока, который повинуясь внезапному, непреодолимому желанію, доказать, что и онъ, воспитанный въ ====page 45==== кельѣ, стремится быть достойнымъ имени, навѣки прославленнаго юнымъ героемъ, отдалъ жизнь свою и жизнь матери на произволъ опаснаго, почти дикаго животнаго. Но нѣтъ, не одичалому коню поручилъ онъ свою участь, не чрезъ него хотѣлъ онъ испытать свои силы; спускаясь съ крыльца, смотрѣлъ онъ на небо, и въ благоговѣйномъ взорѣ его живо изображалось, что онъ поручаетъ себя тому, кто сказалъ, «что имущій вѣру можетъ сдвинуть гору.» Бывшая боярыня Романова упала замертво. Но княгиня Елена Петровна не прежде стала заботиться о возвращеніи ей чувствъ, какъ успокоившись на счетъ ея сына. Открывъ глаза, Марфа Ивановна увидѣла у ногъ своихъ Михаила. — Дитя ты мое ненаглядное, птенчикъ мой одинокій, сказала она рыдая, прижавъ его къ своей груди: куда бы я дѣлась, если бы принесли тебя ко мнѣ мертваго! Не снести бы и отцу твоему такой злой кручины; оттолкнулъ бы онъ меня окаянную, и не онъ одинъ, всѣ крещеные стали-бы по дѣломъ ругать мать твою, что дала тебѣ волю сломить себѣ головушку. Ты еще младенецъ, Михайлушка, ничего еще не знаешь, какъ ты дорогъ родителямъ. У насъ только и свѣту въ очахъ, что ты одинъ; а ты мой соколикъ, словно изъ неволи вырвался изъ ====page 46==== рукъ материнскихъ, и повѣрилъ судьбу свою коню строптивому! — Матушка моя, княгиня Алёна Петровна, продолжала она, ты такая разумная, обо всемъ лучше меня знаешь, и все лучше скажешь; растолкуй моему Мишенькѣ, что ему грѣшно пугать меня, бѣдную; уговори его голубушка, чтобы онъ не забывалъ воли отцовской, былъ бы съ чужими людьми скроменъ и мнѣ послушенъ. Владыка Филаретъ лучше всѣхъ знаетъ, чѣмъ сынъ нашъ можетъ заслужить и милость Божію, и общую любовь. — Голосъ инокини дрожалъ отъ жестокаго душевнаго потрясенія, крупныя слезы ея текли на разгорѣвшееся лице Михаила. Онъ былъ глубоко тронутъ, но искренно жалѣя, что встревожилъ мать, съ восторгомъ вспоминалъ о своей прогулкѣ. Ему казалось, что онъ уже не тотъ Мишенька Романовъ, о которомъ безпрестанно заботились всѣ домашніе, чтобы онъ на улицѣ не простудился, чтобы не укусила его собака, не толкнулъ бы злой человѣкъ. Теперь онъ надѣялся, что уже не будутъ по-прежнему робѣть за него, что онъ всѣмъ доказалъ, что и себя не дастъ обидѣть и другихъ можетъ защитить. Княгиня Елена Петровна не сводила съ него глазъ; ей вдругъ стало казаться, что въ чертахъ Романова есть сходство съ княземъ Михаиломъ. ====page 47==== — Не гнѣвайся на Михаила Ѳедоровича, матушка Марфа Ивановна, сказала она: я тебѣ порукою, что онъ впредь безъ воли твоей отъ тебя не отлучится, и чтобы онъ это помнилъ, и на старости лѣтъ не заставилъ меня солгать передъ тобою, коли не будетъ тебѣ противно, я подарю ему коня и сбрую, которыми Государь Василій Ивановичъ пожаловалъ покойнаго сына моего, князя Михаила Васильевича. Съ трудомъ выговоривъ послѣднія слова, княгиня поспѣшно вышла изъ комнаты, и чрезъ нѣсколько минутъ воротилась съ золотою сбруей, украшенною дорогими камнями. Она прежде горько надъ нею поплакала, завидуя инокинѣ, что у нее есть сынъ, что ей есть кого лелеять, отъ кого ждать и себѣ отрады и страждущему отечеству услугъ. Все, что претерпѣла боярыня Романова, и невольное ее постриженіе, и разлуку ея съ супругомъ, считала она счастливою долею въ сравненіи со смертію сына, каковъ былъ князь Михаилъ. — Я до гроба не забуду твоихъ милостей, княгиня Алёна Петровна, съ восторгомъ вскричалъ Романовъ, цѣлуя руки неутѣшной матери усопшаго героя: буду беречь, какъ себя самого, безцѣннаго коня твоего, раздѣлю съ нимъ послѣдній кусокъ хлѣба, напою его послѣднею водою; но мнѣ дорогъ только самъ онъ, потому, ====page 48==== что на немъ ѣздилъ богатырь нашъ славный, нашъ защитникъ милостивый. Не размысливъ, что мнѣ послѣ него некстати садиться на его коня, самъ не знаю, какъ я вдругъ на немъ очутился. Спасибо, онъ меня не сшибъ, и теперь мнѣ кажется, что онъ не чужой мнѣ. Но мнѣ не надобна эта сбруя; ни на отцѣ, ни на матери не видалъ я золота и камней самоцвѣтныхъ, и у меня нѣтъ охоты щеголять ими! — Возьми и береги эту сбрую! съ глубокою чувствительностью сказала княгиня: она можетъ тебѣ впередъ пригодиться. — Возьми и береги ее! повторила княгиня Александра Васильевна, таща за собою старуху въ полиняломъ сарафанѣ, у которой, изъ-подъ изорваннаго краснаго платка, висѣли длинныя прядки до половины посѣдѣвшихъ свѣтлорусыхъ волосъ. — Ну, куда ты это ведешь меня, моя красавица? сказала старуха, гладя костливою своею рукою изсохшую руку молодой, но такой же блѣдной, какъ она, страдалицы. Съ моею ли харею, въ такихъ ли лохмотьяхъ бесѣдуютъ съ Царями? Поймала меня на улицѣ, не дала и пыль стрясти съ себя; этакъ ты, пожалуй, моя кормилица, меня нежданую, незваную, и въ рай небесный проведешь. ====page 49==== — Здравствуй Даша! сказала княгиня Елена Петровна: что такъ стала спесива, недѣли три не бывала у насъ? — А я такъ съ Петрова поста не видала ее, сказала монахиня Марфа. — Вотъ еще что! Время ли мнѣ теперь по сиротскимъ домамъ таскаться? Со всего міра наѣхали гости, надо ихъ посмотрѣть и себя показать. Подумала было окаянная, и мнѣ тутъ женишекъ сыщется, анъ глядь отъ Егорья-то голова у меня совсѣмъ стала сивая. Безъ вины виновата; намнясь заплевали меня Поляцы, прозвали старой вѣдьмой и выбили два зуба, за то, что пожелала имъ счастливой дорожки на свою сторонушку. Отецъ Гурій, вошедшій съ племянницею, перекрестился, мысленно призывая въ помощь Бога. Михаилъ Романовъ крѣпко стиснулъ сбрую, на которую онъ задумчиво смотрѣлъ. Даша устремила на него пламенный взглядъ, лице ея озарилось небесною радостью. — Играй уздой золотою, дитя мое милое, вскричала она: пріучай къ ней помаленьку коня дорогаго; только смотри, сиди смирно съ твоею родимой, не ходи въ гости обѣдать, не пей меду чужаго! Сказавъ слова эти, уже не загадочно, а прямо остерегавшія, что у Михаила Романова также ====page 50==== есть враги и завистники, какъ были они у князя Михаила, Даша спохватилась, что она слишкомъ обнаружила свое предвѣдѣніе, и проворно начавъ кружиться по комнатѣ, скрылась за дверь. Княгиня ожидала, что она у нее ночуетъ, но вдругъ увидѣла ее на дворѣ. Она поклонилась тамъ въ землю, и не слушая приглашенія воротиться, ушла оставивъ свидѣтелямъ рѣчей ея много размышленій. ====page 51==== ГЛАВА III. Волненье странное во мнѣ: Дрожу — чего? сама не знаю; То вспыхну вдругъ и вся въ огнѣ — Невольно сердцемъ замираю. П. Корсаковъ. Malgré Іа prosaïque existence qui m’entoure, l’enthousiasme et le délire débordent en moi. Emile Souvestre. Пріѣхавъ съ теткою въ деревню, Іуліанія была чрезвычайно задумчива и грустна. Сама она приписывала это бѣдствіямъ отечества и разлукѣ съ благодѣтельницею, но добрая Анисья Макаровна не сомнѣвалась, что ей у нее скучно. — Какъ и не скучать тебѣ, моя лебедушка, въ такомъ пустомъ мѣстѣ, говорила она: еще таки, кабы была у меня по-прежнему проѣзжая дорога, а то и ее у меня отняли. Бывало, ====page 52==== сплошь мимо самыхъ оконъ, и верхами, и въ телѣгахъ, съ товарами, и безъ товаровъ, ѣдутъ всякіе люди, а вотъ, какъ за грѣхи наши взялъ силу, бунтовщикъ, враждотворецъ Прошка Ляпуновъ, вдругъ ему во снѣ пригрезилось, что какимъ-то другимъ путемъ ближе ѣздить крещенымъ; всѣхъ туда и поворотилъ, а меня сироту бѣдную совсѣмъ въ уголъ прижалъ. Ужъ подлинно разбойникъ онъ! Не побоялся Царю измѣнить! Чего дивиться, что со всякаго радъ сорвать голову! Только не вѣкъ же будетъ онъ величаться; рано ли, поздно ли, накажетъ его Господь, и за Государя Василья Ивановича, и за меня горемычную! Небольшая деревня Анисьи Макаровны находилась на границѣ Тульской области съ Рязанскою, и сильныя мѣры, принятыя Рязанскимъ воеводою, спасли ее отъ грабежа; но не разыскивая, чему она обязана, дивною въ тѣ времена безопасностью, Анисья Макаровна, раздраженная не одною измѣною Ляпунова, но и тѣмъ, что онъ не любилъ жену, съ матерью которой она считалась въ свойствѣ, вовсе не воображала, чтобы онъ могъ сдѣлать что нибудь полезное, и безпрестанно, кстати, и не кстати, за все его бранила, увѣряя при томъ, что онъ ужасно безобразенъ, и что выраженіе лица его совершенно звѣрское. Іуліаніи не менѣе ненавистно ====page 53==== было имя его, но она радовалась, что онѣ живутъ не на большой дорогѣ, надѣясь чрезъ это навсегда избѣгнуть ужасавшей ее встрѣчи съ человѣкомъ, котораго справедливо почитала первымъ виновникомъ страданій Царя и всего отечества. Напротивъ того Анисья Макаровна не переставала тужить о переводѣ дороги, послѣ чего, казалось ей, и сосѣди гораздо рѣже стали навѣщать ее. — То ли дѣло прежде, говорила она: бывало проѣздомъ останавливались большіе люди, и тѣ говаривали, что у насъ словно городокъ, Москвы уголокъ. Было гдѣ и себя показать и людей посмотрѣть. А теперь, какъ ты гостишь у меня, другъ мой Ульянушка, у меня скоро и дворъ зарастетъ травою. Что проку-то, что матушка княгиня Алёна Петровна набила тебѣ сундуки дорогими нарядами, не къ чему и открывать ихъ. Іуліанія увѣряла тетку, что для нее всего пріятнѣе дѣлить съ нею время и прилежно заниматься. Послѣднее изумляло старушку, какъ какая нибудь ересь. Не сомнѣваясь, что чтеніе портитъ глаза, а вышиванье изнуряетъ грудь, она не могла надивиться чудной прихоти работать за своихъ служанокъ, и за дьячковъ, которые за полтину прочитали бы въ слухъ всѣ житія святыхъ. Совѣстясь явно порицать ====page 54==== Церевну - инокиню за чудное образованіе ея племянницы, Анисья Макаровна утѣшалась надеждою, что Іуліанія скоро полюбитъ праздную нѣгу, и раздобрѣвъ отъ нее, съ радостью промѣняетъ строгій постъ и бдѣніе монастырское на сочную пищу и беззаботную свободу деревенскую. Но надежда эта не исполнялась; напротивъ того день отъ дня Іуліанія становилась блѣднѣе и грустнѣе. Тщетно, видя какъ о ней тревожится добрая тетка ее, она въ угожденіе ей бродила съ нею по полямъ, слушала пѣсни и сказки сѣнныхъ дѣвушекъ, играла съ ними въ горѣлки и пила душистый медъ, ни отъ чего не полнѣла она, ничто ее не веселило. Часто прислушиваясь не ѣдетъ ли кто нибудь, она вздрагивала, когда начинали вдругъ съ нею говорить; казалось она безпрестанно чего-то ожидала, и напрасное ожиданіе умножало ея уныніе. Она сама не знала чего ждетъ, чего надѣется; она только понимала, что она равно страшится навсегда остаться въ деревнѣ съ теткою, и постричься въ монастырѣ; и то, и другое, казалось ей тяжкимъ заточеніемъ. Душа ея, отъ природы пылкая, день отъ дня болѣе воспламенялась; она почитала себя жалкимъ, ничтожнымъ существомъ, живущимъ безъ цѣли, безъ малѣйшей пользы для ближняго, нестоющимъ ни чьей любви и ни чьего уваженія. ====page 55==== Грустныя ея мечтанія мало-по-малу уничтожали ея дѣятельность и прилежаніе; тетка уже не имѣла надобности упрашивать ее, чтобы она для сбереженія своего здоровья поменѣе читала и вышивала; она часто по цѣлымъ часамъ сидѣла праздно, вспоминая прошедшее, стремясь угадать будущее. То сыпала она на окнѣ своемъ овесъ и конопли, примѣчая, какая птица первая прилетитъ клевать ихъ, то обрывала листки одуванчика, повторяя одно за другимъ: да и нѣтъ, и спокойствіе ее въ продолженіе нѣсколькихъ часовъ зависѣло отъ слова, на которомъ упадалъ послѣдній листокъ цвѣтка. Между тѣмъ Анисья Макаровна проводила часть дня въ кухнѣ, въ погребу, на скотномъ дворѣ и на мельницѣ. Никакая погода не препятствовала ей исполнять это, и когда у нее ночевали гости, она вставала часомъ или двумя ранѣе, чтобы до ихъ пробужденія успѣть все осмотрѣть. «Хозяйскій глазъ зорокъ,» говорила она съ веселою усмѣшкою, опустивъ руки въ огромные свои карманы, въ которыхъ бренчали ключи и ключики, издали возвѣщавшіе ея приближеніе, ни мало впрочемъ не пугавшее ея домашнихъ. Ей не трудно было угодить, и слуги ея особенно любили ее за короткое съ ними обращеніе. Природное добродушіе, умѣренныя желанія, и постоянная дѣятельность, храни ====page 56==== ли здоровье Анисьи Макаровны: заботясь только о настоящемъ, не тревожась, или лучше сказать, вовсе не помышляя о будущемъ, она въ шестьдесятъ лѣтъ была бодрѣе и веселѣе многихъ тридцатилѣтнихъ. Мрачныя предчувствія, часто терзающія умъ и сердце людей образованныхъ, были ей совершенно неизвѣстны, и смотря на нее, Іуліанія начинала думать, не справедливо ли Владимірская игуменья, гордясь своимъ невѣжествомъ, утверждала, что развитіе ума и воображенія вообще бѣдственно, особенно для женщинъ. Дворовые люди пріучены были сообщать Анисьѣ Макаровнѣ, все, что имъ самимъ разсказывали сосѣди или прохожіе, и она послѣ продолжительныхъ, утреннихъ своихъ прогулокъ, обыкновенно возвращалась домой съ большимъ запасомъ разнородныхъ вѣстей. Іуліанія начинала ее слушать съ большимъ любопытствомъ, надѣясь узнать что нибудь о происходящемъ въ Москвѣ, куда обращены были всѣ ея думы, надежды и желанія; но пустые толки о семейныхъ сплетняхъ скоро ей надоѣдали, и она уходя въ часовню, выстроенную на преждебывшей большой дорогѣ, возлѣ колодца славившагося свѣжею водою, усердно молилась въ ней о спокойствіи отечества и собственномъ своемъ. Набожность и суевѣріе поперемѣнно обладали ея душою и нѣкому было полезно наставить ее. ====page 57==== Горячо ее любя, добрая ея тетка могла заботиться только о ея здоровьѣ, и безпрестанно превознося умъ ея и обширныя свѣдѣнія, во всемъ сама покорялась ея волѣ и мнѣніямъ. Пріискивая средства веселить племянницу, Анисья Макаровна очень обрадовалась, узнавъ, что у сосѣда, версты за двѣ, на нѣсколько дней остановились Цыгане, о которыхъ ей сказали, что они очень богаты, и отлично ворожатъ, поютъ и пляшутъ. Она предложила Іуліаніи позвать ихъ, но послѣдней захотѣлось самой къ нимъ съѣздить, чтобы посмотрѣть, какъ живутъ эти люди, которыхъ она еще не встрѣчала. По обыкновенію Цыгане помѣщались въ шатрахъ, и между ними одна семья была дѣйствительно богата, женщины были въ шелковыхъ платьяхъ, а мужчины объѣзжали дорогихъ лошадей; всѣ прочіе были чрезвычайно бѣдны и неопрятны. Окруживъ со всѣхъ сторонъ Анисью Макаровну и ея племянницу, старые и малые протянули къ нимъ руки, и рѣзкими голосами, одни умоляли о помощи, а другіе ее требовали: кто просилъ платья на свадьбу, кто холста на похороны, увѣряя, что въ одномъ шатрѣ умерла старуха, и показывая жениха и невѣсту, двухъ молодыхъ людей въ изорванныхъ рубищахъ, которые ласкаясь между собою, лукаво смѣялись. ====page 58==== — Ну такъ, сказала Анисья Макаровна: у васъ сплошь свадьба да похороны, это дѣло извѣстное; знайте же и то, что я не дамъ вамъ ни синяго волоса, пока не позабавите мою Ульяну Павловну плясками и пѣснями, да погадаете ей какова будетъ судьба ея. Схвативъ крѣпко руку Іуліаніи, которая вмѣсто ожидаемаго удовольствія чувствовала невольное отвращеніе, пожилая Цыганка сказала, что боярышня добрая, боярышня жалостливая, была бы счастлива, но злые люди завидуютъ... — Полно врать, сапожная рожа! Перервала Анисья Макаровна: кто можетъ завидовать моей Ульянушкѣ, я ее берегу пуще очей моихъ, и всѣ, кто знаетъ ее, безъ памяти ее любятъ. Другая Цыганка, державшая на рукахъ ребенка, пристально смотрѣля на Іуліанію. Она была молода, и не смотря на смуглый цвѣтъ лица ея, совершенная красавица. Изъ всей толпы она одна ничего не просила, хотя казалась всѣхъ бѣднѣе, и ея ребенокъ, прикрытый старымъ лоскутомъ, былъ очень худъ и блѣденъ. Тронутая этимъ, Іуліанія отдала ей всѣ бывшія съ нею деньги. Цыганка поцѣловала у нее руку и тихо шепнула ей, что она очень желала бы сказать ей наединѣ два слова. Іуліанія не въ силахъ была ей отказать въ этомъ, и когда онѣ отошли саженъ двадцать, Цыганка подала ей ====page 59==== черный катышекъ, увѣряя, что онъ будетъ ей залогомъ любви и вѣрности мужчинъ. Іуліанія съ отвращеніемъ махнула рукою. — Возьми, вскричала Цыганка: пожалуйста возьми! — не подумай, что хочу обмануть тебя; я дала этого зелья сестрѣ Айметѣ, и сестра Аймета третій годъ живетъ въ Москвѣ, въ чести, любима и богата. Ты лучше ее всѣмъ: ты пригожѣе и добрѣе. Она забыла и мать и сестру, ей и дѣла до насъ нѣтъ, хошь мы умирай съ голоду, а ты безъ моихъ докукъ помогла мнѣ; по милости твоей авось будетъ живъ мой младенецъ, мнѣ хочется, чтобы и ты была счастлива, чтобы полюбилъ тебя тотъ, кого ты любишь! Іуліанія вскрикнула. Цыганка сунула ей въ руку черный шарикъ. Съ ужасомъ взглянувъ на нее, питомица Царевны-инокини бросила шарикъ и побѣжала по дорогѣ въ теткину деревню. Анисья Макаровна догнала ее, но тщетно спрашивала зачѣмъ она уходитъ, когда Цыгане наконецъ собрались пѣть и плясать. Іуліанія не могла промолвить ни одного слова; она вся трепетала, крупныя слезы катились по пламеннымъ ея щекамъ. Удивленная и встревоженная, Анисья Макаровна закричала своему кучеру, чтобы онъ подавалъ лошадей, но онъ вовсе не слыхалъ этого, обративъ все свое вниманіе на ====page 60==== Цыганъ, и когда раздалась дикая, странная пѣсня ихъ, Іуліанія снова побѣжала, стремясь отъ нихъ удалиться. Они казалися ей не людьми, а злыми духами, читающими во глубинѣ сердецъ, развивающими въ нихъ невѣдомыя самимъ себѣ страсти. Не сомнѣваясь, что молодая Цыганка испортила ея племянницу, Анисья Макаровна проклинала себя, что повезла ее на показъ дурному глазу, и медленно за нею слѣдуя, вдругъ увидѣла трехъ конниковъ. Одному, который былъ всѣхъ красивѣе и величавѣе, казалось лѣтъ тридцать, другіе два, также статные и пригожіе, были гораздо моложе. Быстрымъ взоромъ окидывая окрестность, старшій что-то приказывалъ своимъ товарищамъ, слушавшимъ его съ глубокимъ вниманіемъ, и они низко ему поклонившись, поворотили въ лѣсъ по узкой, едва примѣтной тропинкѣ. Анисья Макаровна успѣла разсмотрѣть черты оставшагося незнакомца, и любуясь красотою его, невольно пожелала такого жениха своей племянницѣ. Онъ былъ одѣтъ очень просто, но у него была славная лошадь, и все въ немъ обличало высокое званіе. Пожелавъ старушкѣ счастливаго пути, онъ пронесся какъ стрѣла мимо Іуліаніи, саженъ на сто опередившей тетку. Это не помѣшало ей узнать лошадь, на которой пріѣзжалъ къ Софрону не ====page 61==== знакомецъ, испугавшій въ Москвѣ Царицу. Она узнала и его самого. Сердце ея сильно забилось, она упала на траву, и громко зарыдала, невольно пожалѣвъ, что кинула шарикъ, обѣщавшій ей любовь того, кого... она любила. Но кто онъ таковъ? думала она: ей неизвѣстный, для всѣхъ таинственный; мелькавшій передъ нею, какъ призракъ; тотчасъ являвшійся, когда говорили о ея супружествѣ и любви, но лишь однажды ее примѣтившій, и примѣтившій только для того, чтобы укорить ее въ жестокосердіи и неблагодарности. Кто онъ, явно ею пренебрегавшій, и между тѣмъ завладѣвшій ея умомъ, ея сердцемъ, ея воображеніемъ, кому она пожертвовала бы жизнью, отъ кого ее томило мирное убѣжище, для кого жаждала тревогъ и опасностей, въ надеждѣ заслужить его участіе? Она трепетала, вспоминая обморокъ Царицы; еще ужаснѣе для нее было, что она пожалѣла о заколдованномъ средствѣ нравиться. Анисья Макаровна нашла ее расплаканную. Она бросилась въ объятія старушки и крѣпко прижалась къ ея груди, какъ будто надѣясь, что изъ нее перельется къ ней спокойствіе души, вѣкъ незнавшей бурныхъ страстей. — Христосъ съ тобою, моя матушка! Сказала Анисья Макаровна, цѣлуя и крестя племянницу: успокойся, моя голубушка, я одна теперь съ ====page 62==== тобою, здѣсь нѣтъ поганыхъ Цыганъ. Что это съ тобою надѣлала черноглазая плутовка? Коли наболтала она что недоброе, плюнь на нее, моя ненаглядная; что она знаетъ, вѣдь она некрещеная. Помнишь-ли какого женишка посулилъ тебѣ Софронъ Ивановичъ? Вотъ ему такъ грѣшно не вѣрить; святымъ духомъ знаетъ все, — что ни скажетъ, все сбывается. Авось скоро пріѣдетъ за тобою твой суженый, тотчасъ укрѣплю тебѣ мою деревушку; какъ ни будетъ мужъ хорошъ и богатъ, все-таки лучше, коли будетъ у тебя и свой кусочекъ. Вотъ бы Господь наградилъ тебя, кабы послалъ тебѣ такого молодца, какой сейчасъ повстрѣчался мнѣ! Словно соколъ пролетѣлъ на темнобуромъ конѣ; чай и ты его видѣла? — Видѣла и не видала, отвѣчала Іуліанія, живо тронутая горячностью тетки и ея мнѣніемъ о незнакомцѣ: знаю только, что онъ пріѣзжалъ на этомъ самомъ конѣ при насъ къ Софрону Иванычу; о немъ-то Степанъ сказалъ тогда, что пріѣзжалъ спесивый барскій холопъ. — Ахти мои батюшки! вскричала Анисья Макаровна: такъ онъ-то и есть твой суженый? Ну, свѣтъ мой, Ульяна Павловна, будетъ съ чѣмъ тебя поздравить, будетъ чему порадоваться! Экой болванъ Стёпка! какъ это языкъ поворотился у него, такого боярина назвать холопомъ! — да о немъ ====page 63==== мало сказать, что онъ нашъ братъ дворянинъ, — у него на лбу написано, что онъ князь! — Кстати ли мнѣ думать о женихахъ? Ска зала Іуліанія: я должна воротиться въ обитель... — Полно, полно, Ульяна Павловна! перервала старушка: не говори мнѣ про обитель, — слышать не могу про это, такъ и кольнетъ меня въ сердце. Что ты за черница? Отъ какой напасти бѣжать тебѣ изъ міра? Милостивъ Богъ! Коли впрямъ этотъ молодецъ при насъ былъ у Софронушки, будешь ты за нимъ, мое сокровище. — Кабы точно быть этому, краснѣя сказала Іуліанія: онъ бы остановился поговорить со мною. — Экая проказница! Развѣ не видала ты, какъ онъ куда-то спѣшилъ? — статься можетъ, развозитъ вѣсти, что Государя Василья Ивановича опять посадили на царство, а злодѣю его Прошкѣ Ляпунову шею свернули. До тебя ли ему было? Онъ насъ и не примѣтилъ. Днемъ раньше, днемъ позже, а ужъ вѣрно сбудется, что тебѣ посулено: «суженаго конемъ не объѣдешь.» Воротясь домой, Анисья Макаровна переспросила всѣхъ, и дворовыхъ, и крестьянъ, о проѣзжемъ бояринѣ на бурой лошади, не останавливался ли онъ помолиться у часовни, не спрашивалъ ли онъ о чемъ нибудь, въ которую сторону поѣхалъ? Всѣ отвѣчали на это, что не ви ====page 64==== дали ни коннаго, ни пѣшаго чужаго человѣка; одинъ пастухъ сказалъ, что ему встрѣтился кто-то, какъ будто на бурой лошади, или на карей, а можетъ статься и на гнѣдой, промчался мимо его во всю прыть, чуть его не задавилъ; а бояринъ онъ или холопъ, Богъ его знаетъ, — особой примѣты не было, только кушакъ на немъ красный, да борода сѣдая. Анисья Макаровна плюнула и пошла въ свою горницу, въ пол-голоса повторяя Софроново предсказаніе о женихѣ, по всѣмъ ея соображеніямъ относившееся къ величавому проѣзжему. Она потомъ часто вспоминала о немъ, вовсе не подозрѣвая тайныхъ чувствъ своей племянницы, и что она, можетъ быть, на вѣкъ ее губитъ, поощряя любовь ея къ человѣку, имъ обѣимъ совершенно неизвѣстному. Если бы даже ей сказали объ этомъ, она бы не повѣрила, вовсе не понимая, что любовь можетъ родиться внезапно, что она не зависитъ ни отъ воли нашей, ни отъ обязанностей. Ей извѣстна была только любовь супружеская, и она искренно любивъ добраго мужа, котораго до вѣнца не видала, твердо была увѣрена, что и со всѣми такъ бываетъ. Между тѣмъ время текло, Владиславъ былъ признанъ Россійскимъ Государемъ, и на содержаніе Польскаго войска опредѣлены были разные города и волости, не слишкомъ отдаленные ====page 65==== отъ Москвы. Анисья Макаровна объ этомъ слышала еще только отъ своего старосты, и посмѣявшись, что онъ вѣритъ такимъ нелѣпостямъ, спокойно готовилась праздновать рожденье своей племянницы. Дня за два передъ тѣмъ, она объявила Іуліаніи, что къ ней обѣщали пріѣхать слишкомъ двадцать человѣкъ, и что между ними будутъ двое мужчинъ, одинъ, недавно женившійся на ея ближайшей сосѣдкѣ, а другой, сватъ ея, вдовый старикъ, у котораго шесть дочерей премилыхъ и преумныхъ. Крестникъ ея еще не воротился изъ Бѣлозерска, а родители его не могли пріѣхать потому, что у нихъ сдѣлался конскій падежъ. — Какъ померъ мой Максимъ Естифеевичъ, прибавила добрая старушка: вотъ уже одинадцатый годочикъ, я только что правила по немъ поминки, а безъ того гостей ни разу не сзывала. Но авось, я не совсѣмъ разучилась принимать добрыхъ людей; авось не хуже кого другаго слажу для тебя, другъ мой Ульянушка, веселый праздничекъ. Дѣйствительно Анисья Макаровна ничего не щадила, желая изумить гостей своихъ изобиліемъ кушаньевъ и сластей, изготовленныхъ подъ непосредственнымъ ея надзоромъ. По обыкновенію присутствуя, когда разнимали убитаго быка, она съ восторгомъ говорила кухаркѣ и старостѣ, что ====page 66==== едва ли бывала у нихъ такъ хорошо выкормленная скотина. — Ну ужъ, матушка, каковы и птицы у насъ! сказала кухарка: изволь любую приподнять, не то, что индюшку или гуся, и уточку насилу сдержишь, и словно воскомъ всѣ облиты, такъ отъ жиру и свѣтятся; не скажетъ никто, что мы жалѣли овса. — Храни Богъ дождаться этого! Сказала Анисья Макаровна: по моему, зачѣмъ мы и на свѣтъ родимся, коли не за тѣмъ, чтобы около насъ всѣ были сыты и довольны, и люди, и скоты. — Ужъ то подлинно, боярыня, около твоей милости всѣмъ житье привольное; дай тебѣ Богъ много лѣтъ здравствовать! сказалъ староста, дотронувшись рукою до полу. — У меня такой обычай, отецъ съ матерью съ измаленька мнѣ наказывали: лучше вѣкъ гостей не зови, а коли позовешь, чтобы все было на славу. За то уже эти дни я немного спала, сама всюду сбѣгала, все оглядѣла и отвѣдала. Ужъ какими же постилами и вареньями стану я гостей подчивать, а ужъ что за меды у меня! Ну право, ни у Матрены Сергѣевны, ни у Мавры Семеновны такихъ медовъ вѣкъ не подавали! — И, кормилица, онѣ только что хвастать-то мастерицы, а поди, такихъ медовъ и не нюхали, ====page 67==== какіе ты своими ручками сварить изволила, сказала кухарка: Намнясь, я по твоему приказу поднесла стаканчикъ медку малиноваго попу Ивану, — съ перваго глоточка такъ лице у него и просіяло. — Ну, говоритъ Антиповна: вижу я теперь, что по дѣламъ хвалятъ твою боярыню за ея домоводство; — вотъ, что называется медъ искрометный, съ роду такого не пивалъ: да и не дай Богъ имъ часто лакомиться, самъ не свѣдаешь, какъ и душу погубишь, — стоитъ яблочка Абрамова. Анисья Макаровна расхохоталась. — Какое Абрамово? сказала она: не Абрамово, а А... А... какъ бишь его звали? Такъ на языкѣ и вертится а вымолвить не могу. Ну, пусть будетъ по твоему — Абрамово. Спасибо Акулька, что ты этой шуточки отъ меня не потаила. Ужъ будто я на погибель душъ варю крѣпкіе меды! Добро отомщу же я батькѣ, поднесу ему три кружки меду, и до тѣхъ поръ спать не пущу, пока онъ не разскажетъ Ульянушкѣ, какъ было его шуринъ обвѣнчалъ свою жену за стрѣлецкаго сотника. — Прежде, матушка Анисья Маваровна, сказалъ староста: попъ Иванъ всякому съ охотою разсказывалъ объ этомъ дѣлѣ; да кто-то ему натолковалъ, что не годится духовному человѣку марать своего ближняго. Теперь онъ радъ божиться, что вѣкъ не бывало ничего похожаго. ====page 68==== — Хорошо, хорошо, посмотримъ какъ станетъ онъ передо мною ломаться; — недаромъ похвалилъ онъ медъ мой, хоть кому развяжетъ языкъ. Пожалуй, я не только трехъ, и десяти кружекъ не пожалѣю, только бы моя Ульянушка въ свое рожденье досыта нахохоталась. Вѣришь ли, Мирошка, люблю ее какъ душу, а подъ часъ сама не рада, что привезла ее сюда: кажись ей у меня тоскливо. — Что это, матушка, да о чемъ тосковать у насъ Ульянѣ Павловнѣ? Статочное ли это дѣло! Да чего еще хотѣть ея милости? Коли дозволишь сказать, боярыня: по моему глупому разуму, напрасно ты себя этимъ тревожишь: гдѣ есть житье лучше нашего? Чего у насъ нѣтъ? Славу Богу, хотя съ утра до ночи кушай блины и кисель! Прохлопотавъ цѣлый день и еще не окончивъ всѣхъ приготовленій, Анисья Макаровна ранѣе обыкновеннаго велѣла подать ужинать и потомъ тотчасъ легла спать. Но, Іуліанія, занимавшая особую небольшую горенку, сѣла въ ней у окна, желая насладиться прелестнымъ осеннимъ вечеромъ. Во всемъ домѣ одна она способна была любоваться природою, она расположена была къ этому съ младенчества, рожденная съ душою высокою, для которой недостаточно было одно удовлетвореніе потребностей тѣлесныхъ. Отличное образованіе усугубило ея ====page 69==== превосходство, любовь довершила его. Но это не могло послужить къ ея счастію; чувства ея вовсе не согласовались съ обычаями и временемъ. Нынче многіе объ ней сказали бы, что она родилась поэтомъ; тогда она многимъ казалась странною. Ей, и самой случалось жалѣть, что Царевна-инокиня выучила ее грамотѣ, познакомила съ великими людьми и событіями историческими; и она съ грустью воображала, что если бы она занималась только пряжею и тканьемъ, на нее не сдѣлалъ бы сильнаго впечатлѣнія незнакомецъ, котораго поступь, взоръ и голосъ, казалось ей, доказывали, что онъ рожденъ для славныхъ, безсмертныхъ подвиговъ. Но, нерѣдко страдая отъ глубокой чувствительности, живо участвуя въ бѣдствіяхъ отечества, заботясь о каждомъ живомъ существѣ, Іуліанія наслаждалась при томъ всѣмъ, что есть въ мірѣ прекраснаго и трогательнаго, чего люди обыкновенные вовсе не примѣчаютъ. Кругомъ ее всѣ спали; одна она, устремивъ глаза къ небу, съ восхищеніемъ его разсматривала. Оно казалось выше и голубѣе обыкновеннаго и по немъ были разбросаны тонкія облака. Полный мѣсяцъ, то являлся между ними, какъ будто въ бѣлой мраморной рамѣ, то сквозь нихъ блестѣлъ, и все небо казалось покрыто серебряною сѣткою. Іуліанія не могла оторваться отъ окна, ====page 70==== теряясь въ размышленіяхъ о могуществѣ Божіемъ, которымъ держится безмѣрный сводъ, такъ великолѣпно украшенный. Она не могла бы выразить того, что чувствовала, но чувства ея были достойны святости предмета; она забывала тревоги сердечныя, забывала все земное. У нее не было свѣчи, и она не была нужна: мѣсяцъ ярко отражалъ на противоположной стѣнѣ небольшое окно. Іуліанія увидѣла въ свѣтломъ окнѣ этомъ свою тѣнь, но вдругъ возлѣ ея головы явилась еще голова. Молодая дѣвица посмотрѣла на улицу — тамъ невидно было никого; она опять оборотилась къ стѣнѣ — заходившій за облака мѣсяцъ неправильно рябилъ ее, и скоро совсѣмъ исчезъ его свѣтъ. Не сомнѣваясь, что прошелъ кто нибудь изъ домашнихъ, Іуліанія хотѣла лечь спать, но услышавъ шепотъ, воротилась къ окну, и прижавшись къ нему, увидѣла двухъ человѣкъ близко стоявшихъ. Они сильно размахивали руками, но нельзя было разсмотрѣть ихъ лица и одежду, — все сливалось въ одинъ темный цвѣтъ, какъ изображенія, вырѣзанныя изъ черной бумаги. Не воображая, что за ними присматриваютъ, мало-по-малу незнакомцы громко разговорились. Іуліанія тщетно старалась разслушать слова ихъ, она не могла ничего понять, и наконецъ увѣрилась, что они говорятъ не Русскимъ языкомъ. ====page 71==== Ей казалось странно, что существуютъ разныя нарѣчія, вовсе между собою несходныя, что никакая сила воли не можетъ разгадать чужой языкъ, что отъ этого можно легко погибнуть. Подозрѣвая, что эти люди пришли не съ добрымъ намѣреніемъ, Іуліанія сидѣла какъ будто прикованная къ своему мѣсту, боясь пошевелиться, чтобы открывъ свое присутствіе, не лишиться возможности предупредить злой умыселъ. Сильный порывъ вѣтра вдругъ разорвалъ темныя тучи, и лунный свѣтъ съ головы до ногъ облилъ незнакомцевъ, одежда которыхъ показалась Іуліаніи такъ же странна, какъ и языкъ ихъ; они были обнизаны оружіемъ, и сверхъ того у каждаго на поясѣ висѣли платки и красныя сумки съ разными вещами. Одинъ изъ нихъ, лѣтъ двадцати, казался робокъ и непроворенъ; звѣрскія черты другаго обличали закоренѣлаго злодѣя. Онъ вскочилъ на завалину противъ спальни Анисьи Макаровны и хотѣлъ отворить ставень. Съ ужасомъ вообразивъ, что онъ хочетъ ограбить, или убить ея тетку, Іуліанія поспѣшно открыла окно. Какъ будто невидимая рука тотчасъ его захлопнула, и молодая дѣвица, онѣмѣвъ отъ ужаса, упала на колѣна, мысленно призывая въ помощь Бога. Глубокое молчаніе ободрило ее, она встала, мѣсяцъ ярко освѣщалъ всѣ предметы, но нигдѣ не было видно ни ====page 72==== тѣни человѣческой, нигдѣ не было слышно человѣческаго голоса. Іуліанія рѣшилась просидѣть до утра подъ окномъ, чтобы тотчасъ разбудить домашнихъ, если воротятся напугавшіе ее незнакомцы. Первые лучи солнца застали ее на сторожѣ, блѣдную, изнуренную; она не въ силахъ была дойти до кровати, и прислонивъ голову къ стѣнѣ, тотчасъ крѣпко уснула. ====page 73==== ГЛАВА IV. «Сегодня я съ вами пирую, друзья! Веселье намъ пѣсни заводитъ; А завтра, быть можетъ, тамъ буду и я, Откуда пикто не приходитъ!» Баронъ Дельвигъ. Ce fut pendant quelque terns un effroyable concert de cris, de sanglots, de prières, de blasphemes. A. de Lavergne. Неоднажды подходивъ къ дверямъ Іуліаніи, молодая ея служанка Домна, тревожась, что она слишкомъ долго не зоветъ ее, наконецъ около полудня рѣшилась сама къ ней войти. Пронзительный ея вопль разбудилъ Іуліанію, и она очень обрадовалась, избавившись тяжелаго сна. — Господи, Боже мой! вскричала Домна; какъ же я испугалась, боярышня, что тебя нѣтъ на кровати, ажно подкосились ноги. Что это, кормилица, захотѣлось твоей милости почивать на голой ====page 74==== лавкѣ? Да и ставня-то не приказала закрыть, — долго ли до бѣды? Не изволила развѣ слышать ты, что вчера по сосѣдству былъ торгъ конями; время стало праздничное, народу всякаго, и крещенаго, и некрещенаго, скопилась тьма тьмущая, пьяныхъ не сосчитаешь; иной пожалуй и самъ не знаетъ, какъ полѣзетъ въ окно. Послѣднія слова объяснили Іуліаніи присутствіе бродившихъ ночью незнакомцевъ, и она видя, что около нее все цѣло и въ прежнемъ порядкѣ, рѣшилась никому не сказывать о испытанномъ ею ужасѣ, чтобы не встревожить напрасно свою тетку, которая и безъ того была чрезвычайно озабочена пріѣздомъ ожидаемыхъ гостей. Радуясь, что наконецъ Іуліанія, какъ полагала она, отвыкая отъ монастырскихъ обычаевъ рада нѣжиться въ постелѣ, Анисья Макаровна, вставъ сама на разсвѣтѣ, не видала, какъ прошло утро, готовясь къ давно небывалому въ домѣ ея празднеству. Вдругъ услышала она стукъ колесъ, и Домна прибѣжала доложить ей о пріѣздѣ двухъ сосѣдокъ, предъ которыми ей особенно хотѣлось блеснуть своимъ угощеніемъ. Но желая притомъ скрыть отъ нихъ свои объ этомъ хлопоты, она рѣшилась пройти черезъ огородъ, и проворно шагая по грядамъ, съ которыхъ уже давно были убраны овощи, успѣла ====page 75==== воротиться домой прежде своихъ посѣтительницъ, остановившихся бранить кучера, слишкомъ круто повернувшаго. Полупьяный кучеръ дерзко отвѣчалъ, что онъ знаетъ свое ремесло лучше всякаго другаго; что если бы онъ не поспѣшилъ своротить въ сторону, колымага непремѣнно бы опрокинулась въ вырытую свиньями яму. Обладательница колымаги чуть не схватила кучера за волосы, но пріѣхавшая съ нею, правнучатная сестра ея, увидя, что изъ сѣней выглядываютъ нѣсколько человѣкъ, шепнула разгнѣванной помѣщицѣ, что ей приличнѣе будетъ дома удовлетворить справедливый гнѣвъ свой. Анисья Макаровна зашла къ племянницѣ, чтобы вмѣстѣ съ нею встрѣтить гостей. Іуліанія разсматривала присланные ей Царевною-ипокинею, не дорогіе, но прекрасные подарки. Она ихъ примѣривала и цѣловала съ истиннымъ наслажденіемъ, но вдругъ заплакала, жалѣя о разлукѣ со своею благотворительницею и вспоминая горькую ея участь. — Что это будетъ, Ульянушка? Вскричала Анисья Макаровна, у которой и у самой навернулись слезы: развѣ на то Государыня Ольга Борисовна прислала тебѣ дары, чтобы ты надъ ними плакала? Какъ святъ Богъ, боюсь я дитятко, чтобы ты за все и про все тоскуя, не накликала себѣ бѣды. Грѣшно, право, горевать по пустому! ====page 76==== — По пустому! вскричала Іуліанія, и тщетно силясь заглушить свои рыданія, прижала къ губамъ коротенькое письмецо Царевны, и вышитую ею самою Китайскимъ жемчугомъ розовую, тафтяную косыночку. — Матерь Божія! сказала Анисья Макаровна, взглянувъ на образа: чѣмъ я тебя прогнѣвала, что такъ меня наказываешь? Я было думала, что Ульянушка, на старости лѣтъ моихъ, будетъ меня беречь и покоить, взяла ее вмѣсто дочери, лелеяла сколько было у меня силъ и смыслу, а она у меня груститъ и сохнетъ, — словно въ тюрьму посажена. Бросившись въ объятія старушки, Іуліанія убѣждала ее не сомнѣваться въ ея благодарности, увѣряла въ своей любви и преданности; но признавшись, что у нее часто крѣпко болитъ душа, прибавила, что видно ей на роду написано, ничѣмъ не забавляться. — Что будешь дѣлать? сказала Анисья Макаровна, поцѣловавъ племянницу, у которой все лице пылало: гости съѣзжаются, а тебѣ нельзя и показаться имъ; пожалуй есть злые язычки, еще скажутъ, что я тебя приколотила, — забудутъ на это время, что я и съ холопами не охотница драться. Послушайся меня хотя въ одномъ, продолжала она съ нѣжностью: умойся свѣжею водицею; я прикажу Домнѣ, чтобы мигомъ на ключъ сбѣгала, и потомъ нарядись хорошенько. ====page 77==== — Изволь, моя родная, все исполню! Что прикажешь надѣть мнѣ? сквозь слезы отвѣчала Іуліанія, искренно желая избавить добрую родственницу отъ пересудовъ сосѣдей, и чтобы труды ея и издержки доставили ей ожидаемое удовольствіе. — По моему, ничто нейдетъ тебѣ такъ къ лицу и къ чернымъ волосамъ твоимъ, какъ желтый, травчатый твой лѣтникъ съ алыми разводами, да лазоревая бархатная лента; намнясь, какъ ты въ Воздвиженье надѣла ихъ, не одни прихожане, и понамарь съ дьячкомъ, глядя на тебя, позабыли молиться, сказала Анисья Макаровна, очень довольная, что Іуліанія предоставила ей рѣшить, въ чемъ она должна въ первый разъ показаться ея сосѣдамъ, и хотѣла идти; но моладая дѣвица остановила ее, чтобы поправить на ней шапку, завалившуюся назадъ, такъ, что видны были обвивавшіяся около головы ея двѣ косы, о которыхъ кстати скажемъ, что онѣ были еще совершенно русыя. Анисья Макаровна посмотрѣлась въ зеркальцо, висѣвшее надъ дубовымъ столикомъ, между окномъ и кроватью ея племянницы. Оно было въ золоченой рамкѣ, въ длину вершковъ въ шесть, а въ ширину съ небольшимъ въ четверть; но въ тогдашнее время это была еще рѣдкая вещь, и у Анисьи Макаровны только въ домѣ и было одно это зеркальцо, подаренное Іуліаніи княгинею Скопиной-Шуйской. ====page 78==== — Спасибо дитятко, вскричала старушка: спасибо, что не отдала меня на посмѣшище! То-то бы разцыганила меня Матрена Сергѣевна; смотри пожалуй, словно я пьяная какая! — Что-то будетъ съ нами? прибавила она вздохнувъ: у меня бабкина примѣта, что коли невзначай растреплятся волосы, быть въ домѣ большой тревогѣ. Помни эту примѣту, Ульянушка; на томъ свѣтъ стоитъ, чтобы молодежъ вѣрила старикамъ. Мнѣ нельзя долѣе здѣсь оставаться, а ты, пока побудешь, молись Господу Богу и пречистой его Матери, чтобы всѣ мы были здоровы и не было бы намъ большаго убытка. О маломъ тужить не стану; — что и за праздникъ, коли всѣ ходятъ и сидятъ чинно, такъ, что ничего не прольютъ и не зацѣпятъ. Добрая старушка, любившая разсуждать сама съ собою, договорила послѣднія слова отворяя дверь въ пріемную, гдѣ уже ее ждали, кромѣ двухъ первоприбывшихъ сосѣдокъ, сватъ ея, вдовый старикъ, съ тремя дочерьми. Разцѣловавшись съ нею, старшая гостья, женщина невысокая, но плотная, которой голосъ, усмѣшка и взглядъ обличали взыскательный и завистливый нравъ, стала пенять ей, что она давно у нее не бывала, что съ тѣхъ поръ, какъ привезла она племянницу, она совсѣмъ забыла своихъ сосѣдей, что всѣ этимъ обижаются и дивят ====page 79==== ся, какъ она не соскучитъ сидѣть на одномъ мѣстѣ. — Да, помилуй моя матушка, отвѣчала Анисья Макаровна; давно ли я воротилась? Вчера только пошла пятая недѣля; не успѣла еще отдохнуть и дома осмотрѣться. Шуточное ли дѣло, въ мои года въ Москву скатала? — Слышали мы, слышали, какъ ты вдругъ въ путь собралась. Нѣчего сказать, подивилась матка, какъ ты на подъемъ легка, въ такія времена ничего не боишься; вотъ мы тридцать верстъ до тебя проѣхали, и то разбойникъ Климка чуть не убилъ до смерти, да вмѣсто того, чтобы виниться, еще грубіянить началъ. Вѣкъ съ нимъ не поѣду, а коли придется опять взять его, не вздумаетъ онъ зѣвать по сторонамъ; вѣдь я, моя матка, не тебѣ чета, не много толкую со своими холопами, и за скверныя дѣла ихъ не бываетъ имъ отъ меня потачки. — Да, что же, продолжала старшая гостья: не покажешь намъ свою племянушку? Никакъ она больно спесива? Выросла въ городѣ, подъ рукою Царевны, и мыслитъ, что мы, деревенскія бабы, не умѣемъ и пальцевъ у себя сосчитать. — Напрасно, Матрена Сергѣевна, клеплешь ты на мою Ульянушку, отвѣчала Анисья Макаровна: нѣгдѣ ей было спеси набраться. Повѣрь мнѣ, что большія боярыни, и сама Государыня ====page 80==== Ольга Борисовна, во сто разъ ласковѣе нашей стряпчихи. Вѣдь имъ ничто не въ диво, ни богатыя одежды, ни низкіе поклоны. — Такъ, такъ, сказала другая гостья: и покойный мой хозяинъ говаривалъ, что между большими лицами меньше чванства, нежели у какихъ нибудь подьяковъ, а что онъ ни говаривалъ, все правда истинная. Давно ли, примѣромъ будучи сказать, Амельянъ Спиридонычъ въ люди попалъ, а ужъ всякаго радъ въ грязь толкнуть. На прошлой недѣлѣ повстрѣчалась я съ нимъ на церковномъ крыльцѣ: вѣришь ли, Анисья Макаровна, головой не кивнулъ? — Вотъ еще, захотѣла поклоновъ отъ Спиридоныча, сказала Матрена Сергѣевна: что ему за нужда тебѣ кланяться? Онъ, слышь ты, ѣздилъ къ воеводѣ Прокофью Петровичу, и тотъ посулилъ окрестить у него перваго ребенка. — Пустое, похвасталъ молодчикъ; чай въ глаза не видалъ воеводу; не Спиридонычу чета Иванъ Микалаичъ, и тому, бояринъ Прокофiй Петровичъ лишь два слова молвилъ; не скоро его милость разговорится съ нашей братьей. — Охота тебѣ, Мавра Семеновна, вскричала Анисья Макаровна: такъ величать Царскаго измѣнника! По мнѣ, вашъ воевода не стоитъ, чтобы его звали иначе, какъ Прошка-разбойникъ! ====page 81==== — Полно, Анисья Макаровна, полно! вскричалъ сватъ ея: не кстати поносишь воеводу Прокофья Петровича... — Никакъ, Лука Сидоровичъ, перервала Анисья Макаровна: и тебѣ съ нимъ хочется породниться? — пожалуй, хоть двухъ дочерей обвѣнчай за него, онъ ни отъ чего не прочь. Самъ ты посуди, каковъ онъ беззаконникъ: съ женою не живетъ, даромъ, что молода и пригожа, и добра и богата. Не взлюбилъ ее сердечную, да и только, — засадилъ одну въ деревню, а самъ безъ нее потѣшается, какъ хочетъ. — Чужія дѣла, сватьюшка, судить мудрено, отвѣчалъ Лука Сидоровичъ: кто Богу не грѣшенъ и Царю не виноватъ! Намъ только надо помнить, что по милости Прокофья Петровича мы доселѣ жили, какъ говорится, распустя рукава, — не боялись ни воровъ, ни разбойниковъ. Что-то теперь Богъ дастъ при Государѣ Владиславѣ Жигимонтовичѣ?.. — Что еще такое, при какомъ Государѣ? перервала Анисья Макаровна. — При новомъ нашемъ Государѣ, Владиславѣ Жигимонтовичѣ, повторилъ старикъ. — Да помилуй, Лука Сидорычъ, что тебѣ за охота сегодня дразнить меня? съ неудовольствіемъ сказала Анисья Макаровна. — Теперь не дивлюсь я, что этой вѣсточкѣ повѣрилъ Ми ====page 82==== рошка; тебѣ-то сватушка, кажись, стыдно было бы такое вранье переговаривать. На что это похоже? Какъ быть у насъ Государю Жигимонтычу? У насъ и во святыхъ Жигимонтыча не бывало. — Такъ я же тебѣ говорю, Анисья Макаровна, возразилъ Лука Сидоровичъ: что въ Москвѣ и въ Тулѣ давно цѣловали крестъ Польскому Королевичу, и мы всѣ теперь рабы его, по волѣ Божіей, или по волѣ боярской; какъ оно случилось, разсудить не умѣю, — знаю только, что есть еще слухи, будто бы городъ нашъ и всю нашу волость отвели на прокормъ Литвѣ. Анисья Макаровна всплеснула руками. — Господи твоя воля! вскричала она: да это не легче будетъ, хоть бы Тушинскаго вора на престолъ посадили! Вѣры сватъ неймется, что тебѣ сказана правда; ну, а коли ужъ по грѣхамъ нашимъ оно впрямъ такъ, чего же глядѣлъ хваленый твой воевода, зачѣмъ онъ допустилъ такое разоренье? — А за тѣмъ, что можетъ статься ему извѣстно, что ты, сватьюшка, за все, про все, клянешь его, шутя отвѣчалъ Лука Сидоровичъ, и помолчавъ прибавилъ, что по несчастью они живутъ только на границѣ Рязанской области, и что ихъ воевода врядъ ли защититъ ихъ отъ ====page 83==== Поляковъ, отъ которыхъ нельзя ожидать ничего добраго. — Ахъ, мой батюшка! вскричала Матрена Сергѣевна: перестань ты толковать объ этомъ! — за тѣмъ ли мы сюда собрались? Ну, что будетъ, то и будетъ; мы своими рѣчами ничего не перемѣнимъ, да авось ничто и не перемѣнится. Слава Царю небесному, насъ не обижалъ и Разстрига, за что насъ губить Владиславу Жигимонтычу? По мнѣ, только не тронь меня, а тамъ, кто ни попъ, тотъ и батька. Извѣстіе о Владиславѣ поразило Іуліанію, которая слушала разговоръ этотъ, стоя у дверей, не имѣя возможности войти въ небольшую горенку, затѣсненную вновь прибывшими гостями. Посмотрѣвъ около себя, она подумала, что въ такія времена не кстати было бы праздничать; ей стало совѣстно, что она слишкомъ нарядна, и она, исполненная грусти, рада была, что никто ее не примѣчаетъ. Но нѣсколько молодыхъ барынь и барышень, схватившись за руки, пошли на крыльцо слушать пѣсни, и Анисья Макаровна, давно съ нетерпѣніемъ ждавшая Іуліанію, наконецъ ее увидя, тотчасъ позвала, прося оставшихся около ней сосѣдей любить и жаловать ея племянницу. — Да какая же она у тебя красавица! сказала Матрена Сергѣевна, съ головы до ногъ осма ====page 84==== тривая Іуліанію: и какая щеголиха! — только воля твоя, мать моя, или ты свою племянушку моришь съ голоду, или она у тебя измучена за работою. Смотри пожалуй, какая она сухонькая, кажись вѣтромъ переломитъ ее. Не взыщи Ульяна Павловна, что такъ говорю о тебѣ, вѣдь я баба деревенская, что вижу, то и брежу. Анисья Макаровна хотѣла отвѣчать на это, но вдругъ двѣ дѣвицы, выходившія на крыльцо, вбѣжали въ комнату, блѣдныя какъ смерть: одна упала у дверей на лавку, другая въ безпамятствѣ бросилась на грудь Іуліаніи, и крѣпко обнявъ ее, зарыдала. Ни та, ни другая, не могли промолвить ни слова, но на улицѣ слышны были буйные вопли, и староста явился сказать, что пріѣзжіе слуги, перепившись пьяны, ломятся въ хоромы плясять съ боярынями. — Помилуй, Мирошка, да развѣ ты самъ ихъ напоилъ? — Вѣдь я велѣла всего на все выкатить боченокъ пивца, сказала Анисья Макаровна: отъ этого нельзя было обезумѣть. — Что имъ пивцо наше, кормилица; у нихъ своего вина много. Давича, только что Матрена Сергѣевна изволила пожаловать, пріѣхали на деревню два сорванца, одинъ-то, никакъ Жидъ или Литвинъ, а другаго изволишь знать, Ѳедотка Савельевъ, котораго ты отъ кнута выкупила, прикрывъ, что онъ разломалъ у насъ часовню. ====page 85==== Я тогда, изволь припомнить, говорилъ твоей милости, что его нѣчего жалѣть... Пронзительный женскій крикъ перервалъ слова эти. Какъ сказано выше, у Анисьи Макаровны было въ гостяхъ только двое мужчинъ. Старикъ, ея сватъ, человѣкъ отважный, тотчасъ побѣжалъ на дворъ, но младшій гость, будучи осторожнѣе, спросилъ нѣтъ ли въ домѣ пищали или сабли, жалуясь на свою оплошность, что по близкому сосѣдству пріѣхалъ безъ оружія. — И не одна пищаль у меня, отвѣчала Анисья Макаровна, чрезвычайно встревоженная и огорченная такимъ неожиданнымъ смятеніемъ: цѣлыхъ три; — такъ и лежатъ послѣ покойнаго Максима Естифеевича, никто и въ руки не бралъ ихъ, врядъ ли погодятся. — Нужды нѣтъ, авось довольно будетъ погрозить ими, чтобы разогнать эту челядь. Анисья Макаровна велѣла старостѣ принести пищаль, но онъ не тронулся съ мѣста, самъ ради праздника выпивъ кружку славной романеи, поднесенной ему пріѣзжими, и по непривычкѣ къ горячимъ напиткамъ, не могъ уже ни разслушать, ни понять приказаніе госпожи своей. Іуліанія пошла за пищалью, но когда она принесла ее, уже не было въ горницѣ просившаго ее гостя. Услышавъ голосъ жены своей, онъ побѣжалъ къ ней на помощь, вооружась толстою, ====page 86==== дубовою палкою, на которой наканунѣ, когда мыли полъ, носили ведра съ водою. Онъ схватилъ ее въ сѣняхъ, и размахивая ею во всѣ стороны, скоро пробился сквозь толпу, окружившую отчаянную, молодую женщину, съ которой уже была сорвана парчевая ея шапка. Собственные слуги ея этому смѣялись, но вдругъ увидя господина, оробѣли, и палочные удары тотчасъ протрезвили ихъ. Ѳедотъ Савельевъ, нѣкогда дѣйствительно избавленный Анисьей Макаровной отъ казни имъ заслуженной, и товарищъ его, Полякъ, кинулись съ ножами на безстрашнаго дворянина, но видя, что онъ слишкомъ удачно обороняется палкою, Полякъ побѣжалъ въ комнаты, обѣщая отдать сорванную имъ съ молодой госпожи шапку, тому, кто первый за нимъ послѣдуетъ. — Шапка моя! вскричалъ кучеръ Матрены Сергѣевны, и выхвативъ ее изъ рукъ Поляка, уступившаго ее въ надеждѣ пріобрѣсти въ десятеро болѣе, надѣлъ ее себѣ на голову. Появленіе двухъ злодѣевъ заставило бывшихъ въ комнатѣ женщинъ, молодыхъ и старыхъ, съ рѣзкими воплями бѣжать въ разныя стороны. Одна Матрена Сергѣевна, вовсе не оробѣвъ, схватила пищаль, положенную Іуліаніей на столѣ. — Ахъ ты, Климка, воръ проклятый! вскричала она: и ты туда же? Да какъ же ты смѣлъ ====page 87==== сюда явиться? Сейчасъ провались, или размозжу тебѣ голову! — О! охъ бѣда, что пищаль-то не заряжена! невольно сказала Анисья Макаровна. Кучеръ услышалъ слова эти и громко повторилъ ихъ, дразня свою госпожу. Внѣ себя отъ гнѣва, Матрена Сергѣевна спустила курокъ. Окна задрожали отъ громкаго выстрѣла, огласившаго окрестности. Полякъ съ свирѣпымъ визгомъ упалъ, прострѣленный насквозь; у кучера раздробило правую руку. Угадывая, что крестникъ Анисьи Макаровны, во время ея поѣздки въ Москву, пробывшій нѣсколько дней въ ея усадьбѣ, не изъ одной своей пищали настрѣлялъ цѣлый возъ дичи, староста, притаившійся въ углу, на четверенькахъ выползъ изъ комнаты, страшась, чтобы госпожа не стала его разспрашивать, отъ чего была заряжена пищаль, строго запретивъ касаться до вещей покойнаго мужа ея. Но Анисья Макаровна, вовсе не помышляя объ этомъ, вмѣстѣ съ племянницею простерлась передъ иконами. Изумленныя и глубоко тронутыя неожиданною развязкою, онѣ обѣ не сомнѣвались, что Провидѣніе защитило ихъ чудеснымъ образомъ. Дѣйствительно, хотя пищаль и была заряжена, тѣмъ не менѣе должно было почитать особенною милостью Божіей, что это случилось такъ кстати. ====page 88==== Будучи дочерью и женою отчаянныхъ охотниковъ, Матрена Сергѣевна съ малолѣтства пріучена была травить не только зайцевъ, но и медвѣдей; она не смутилась, увидя текущую кровь, и кликнувъ людей, велѣла вытащить тяжело раненаго своего кучера и мертваго Поляка на улицу, гдѣ примѣръ этотъ сильно подѣйствовалъ. Всѣ тотчасъ присмирѣли, и радушная хозяйка спокойно занялась угощеніемъ собравшихся у нее сосѣдей. Бывшая тревога никому не помѣшала сыто отужинать, кромѣ Іуліаніи, которая вспоминая объ испугавшихъ ее ночью незнакомцахъ, невольно думала, что они имѣли участіе во всемъ послѣ того происходившемъ, и часто вздрагивала, воображая, что страшная опасность можетъ возобновиться. Узнавъ о смерти Поляка, товарищъ его, Ѳедотъ Савельевъ, тотчасъ уѣхалъ. Жестоко на себя досадуя, что допустилъ его безнаказанно продолжать бездѣльничать, староста, чтобы заглушить тяжкую мысль объ этомъ, выпилъ полштофа Канарскаго вина, съ злымъ намѣреніемъ оставленнаго въ избѣ его. Всю ночь проспавъ какъ убитый, онъ по утру совсѣмъ опорожнилъ штофъ, и божась, что при первой встрѣчѣ изломаетъ у Ѳедота руки и ноги, хотѣлъ идти объ этомъ доложить госпожѣ своей, но не могъ найти дверей, и стараясь ощупать ихъ руками, полѣзъ въ ====page 89==== окно. Дивясь, отъ чего дверь такъ стала тѣсна, староста завязъ въ окнѣ, и жена его, прибѣжавъ на его крикъ, не видавъ его никогда въ такомъ положеніи, съ ужасомъ вообразила, что выпитое имъ вино было заколдовано. Вытащивъ его изъ окна, она долго надъ нимъ плакала; но когда онъ снова крѣпко уснулъ, побѣжала искать деверя. Она нашла его на берегу рѣки въ толпѣ крестьянъ, разсуждавшихъ о смерти Поляка, застрѣленнаго Матреною Сергѣевною. Одни утверждали, что пищаль не только цѣлые десять лѣтъ небывала заряжена, но что у нее нѣтъ и прикладу. Другіе въ этомъ сомнѣвались, не отвергая впрочемъ возможности, при помощи Божіей, убить врага и вовсе безъ оружія. — Если бы тутъ была одна милость Божія, важно сказалъ сѣдой старикъ: никто бы не услышалъ выстрѣла; — чудеса Господни не похожи на хитрости человѣческія... — Ладно, ладно! перервалъ старостинъ братъ: ты вѣкъ свой, Самойлычъ, хочешь учить крещеныхъ; — кстатѣ ли теперь баишь, что нельзя намъ слышать выстрѣла Божьяго. Чай, помнишь ты, какъ прошлаго лѣта, передъ боярскими хоромами, повалило грозою дубъ? — небось не тихомолкомъ опрокинулся онъ; меня за версту такъ отъ этого оглушило, что цѣлые сутки сидѣлъ какъ шальной. ====page 90==== — Вотъ, что припомнилъ Матюха! Возразилъ старикъ. То ли было, что теперь? Всѣмъ вамъ вѣдомо, братцы, что Божій Пророкъ Илья крѣпко тогда прогнѣвался на попа Кузьму. Не тѣмъ будь помянутъ покойникъ, прежде выпилъ полведра пива, а тамъ пошелъ служить молебны. Ну, ужъ онъ, батюшка Илья Пророкъ, весь день изъ краю въ край каталъ по небу, такъ, что о сю пору не могу надивиться, какъ оно сердечное на насъ не обрушилось. — За молитвы святыхъ угодниковъ помиловалъ насъ Господь, сказала старуха: какъ ни стучала объ небеса колесница, не могла ихъ пробить. Только подъ вечеръ ребятишки нашли краешекъ малехоненькій, на лугу, подъ кривой березой; какъ теперь гляжу на него, — словно кисель овсяный. — А что, Орефьевна, сладокъ онъ? Смѣясь спросилъ молодой малый, подскочивъ къ старухѣ. Чай, по зубамъ тебѣ пришелся, даромъ, что тебя не было, когда его стряпали... — Отстань, пострѣлъ чубарой! перервала старуха. Что ты думаешь, вѣкъ будешь прытокъ какъ теперь? Также состарѣешься, да еще скорѣе моего. Знаю я, что ты друженъ съ бѣсомъ; смотри, берегись; онъ все сулитъ осыпать золотомъ, а вмѣсто того посадитъ- тебя въ пеклю, да и станетъ жарить, только поворачивайся... ====page 91==== — Орефьевна замолчи! вскричалъ грубый голосъ: не твое дѣло журить чужихъ ребятъ! — Воля твоя, Митричъ, нѣтъ мочи терпѣть, какъ твой парень и въ глаза и за глаза меня цыганитъ; словно я дура какая досталась ему! — Эхъ, бѣдную, обидѣлъ малецъ, назвалъ старухою! Давно ли было, что ты у его дѣдки на свадьбѣ до того плясала, что повязка съ головы слетѣла? сказалъ беззубый старикъ, за годъ передъ тѣмъ женившійся на молодой вдовѣ. — Спасибо, что ты не забылъ, какъ я въ дѣвкахъ веселилась! сказала Арефьевна. — Любила окаянная порѣзвиться, только чуть-чуть не осталась отъ того калѣкою. Какъ теперь гляжу, пока я одна передъ всѣми плясала, ты вытянувъ ендову пива, какъ снопъ покатился прямо мнѣ подъ ноги. Я отскочила, а молодицынъ братишка на тебя наткнулся съ горячею кашей, и такъ тебѣ облѣпилъ ею, и рожу, и кафтанъ, что, какъ ни дюжъ былъ твой батька, а ни кулаками, ни палкою, не могъ ихъ очистить. — Ой да баба, не поддастся никакому мужику! Смотри пожалуй, какъ она прижала Ѳомку; кажись у самого остеръ языкъ, а замолчалъ передъ нею, сказалъ Старостинъ братъ. Никакъ не даромъ прославили, Орефьевна, что ты и мужа-то въ рукахъ держала! ====page 92==== — Не просто въ рукахъ, а въ ежевыхъ рукавицахъ! сказалъ молодой малый, начавшій споръ со старухою. — Всѣхъ бы васъ какъ собакъ держать на привязи, возразила Арефьевна: не сталъ бы всякой чортъ вертѣть вашими умами! Куда хорошо, что послушались двухъ мошенниковъ и чуть не перерѣзали бояръ своихъ; что бы теперь было, если бы Господь не вступился за нихъ? — Ужъ подлинно чудо! сказалъ мельникъ. Какъ ни бойка Матрена Сергѣевна, а кто бы подумалъ, что она ржавымъ ружьемъ разомъ человѣка убьетъ, а другаго изувѣчитъ. — Авось, сказала Арефьевна: не станутъ теперь ругаться надъ вдовами и сиротами, — видѣли, что есть и у насъ защита. — Не больно хвастайся! сказалъ одинъ изъ пріѣзжихъ слугъ: чай, подъ Клушинымъ-то не безчестнѣе тебя и твоей боярыни были люди, а небось, не отлетѣли отъ нихъ пули... Слова эти были перерваны старостихою, которая прибѣжала звать деверя на помощь къ мужу, увѣряя, что если онъ не умретъ отъ выпитаго имъ вина, то на вѣкъ останется безумнымъ. Старостинъ братъ самъ много пилъ вина этого, но по привычкѣ и крѣпкому сложенію твердо стоялъ на ногахъ, и толкуя съ товарищами о всемъ случившемся, съ тайнымъ удо ====page 93==== вольствіемъ услышалъ, что братъ его, часто его бранившій за лѣнь и невоздержность, самъ поддался искушенію. — Чего перетрусилась? сказалъ онъ утирая усы: подъ вечеръ Мироха будетъ веселъ и здоровъ, дай только ему хорошенько выспаться. — Время ли теперь спать? отвѣчала старостиха: полонъ дворъ гостей. — Братецъ, голубчикъ! продолжала она: я не разъ тебя прикрывала, ради Христа небеснаго и ты помоги мнѣ, хоть водою отлей, хоть чѣмъ другимъ прогони бѣсовскую прелесть, подними хозяина! Видя, что ея убѣжденія вовсе не дѣйствуютъ, старостиха схвативъ деверя за рукавъ, хотѣла его насильно тащить съ собою. Онъ грубо ее оттолкнулъ. — Да, что же ты ко мнѣ привязалась? сказалъ онъ: у тебя своя родня есть, поди и заставляй ихъ пяньчиться съ мужемъ. — Ахъ, ты разбойникъ! вскричала старостиха: такъ ты меня и родней не считаешь? Ужъ не ты ли, балбѣсъ проклятый, подсыпалъ брату злаго корня? Старостинъ братъ обѣими руками замахнулся на невѣстку; она отбѣжала, но самъ онъ потерявъ равновѣсіе, упалъ и по крутому берегу покатился въ рѣку. Два мужика съ трудомъ удержали его за кафтанъ. Вставъ на ноги, онъ ====page 94==== во все горло закричалъ, что невѣстка хотѣла утопить его, что она давно ищетъ его гибели. Раздраженная клеветою, старостиха ссылалась на всѣхъ, что деверь первый ее обидѣлъ, и отъ собственной злобы и пьянства чуть не потонулъ. Арефьевна и другія женщины вступились за старостиху, мужики за ея деверя. Взаимное ожесточеніе усиливалось, но вдругъ за рѣкою показался отрядъ пахоликовъ*, которымъ Ѳедотъ Савельевъ, ѣхавшій впереди, указалъ бродъ. Будучи пятнадцати лѣтъ, Ѳедотъ, съ малолѣтства склонный къ злодѣйству, какъ сказано выше, избавленъ былъ отъ казни Анисьей Макаровной. Скоро забывъ клятвы свои, что онъ исправится, Ѳедотъ продолжалъ распутствовать, и приставъ ко второму Лжедимитрію, былъ изъ числа ревностнѣйшихъ слугъ его. Но обогащаясь грабежемъ, онъ тотчасъ все пропивалъ и проматывалъ, и наконецъ, подъ Москвою поссорясь съ любимымъ слугою Заруцкаго, бѣжалъ къ Полякамъ, разорявшимъ ближніе города, что продолжалось даже и послѣ данной Владиславу присяги. Когда же содержаніе Польскаго войска распредѣлено было по разнымъ областямъ, посланные туда для сбору припасовъ, не довольствуясь готовностью жите * Такъ звали оруженосцевъ товарищей, т. е. офицеровъ. ====page 95==== лей снабжать ихъ всѣмъ нужнымъ, всюду поступали, не какъ друзья и союзники, а какъ свирѣпые враги, забавляющіеся грабежемъ и убійствомъ. На это жалуются не одни наши лѣтописцы, Маскевичь и другіе Польскіе писатели сами признаются, что ихъ одноземцы заслужили ненависть Русскихъ, въ послѣдствіе жестоко отмстившихъ нестерпимыя обиды. Полупьяные мужики, смотрѣли разиня ротъ, на поворотившихъ прямо къ усадьбѣ чужеземцевъ; одна Арефьевна поняла, что нужно предупредить госпожу свою о прибытіи небывалыхъ гостей, и не разсуждая о слабости силъ своихъ, побѣжала это исполнить. Угадавъ ея намѣреніе, Ѳедотъ догналъ ее, и нагайкою замертво повалилъ въ лѣсочкѣ, за которымъ изъ господскаго дома нельзя было увидѣть пахоликовъ. Между тѣмъ Анисья Макаровна, разстроенная отсутствіемъ старосты, о которомъ, чтобы болѣе не встревожить ее, скрывъ, что онъ лежитъ пьяный, сказали ей, что онъ болѣнъ, неоднажды побывавъ въ кухнѣ и наконецъ увѣрясь, что все изготовлено въ отличномъ порядкѣ, вынула изъ сундука приданую свою скатерть, кругомъ вышитую шелками и золотомъ. Будучи молода, она тщательно берегла ее, въ надеждѣ отдать ее со временемъ въ приданое дочери, а потомъ совѣстилась ее употре ====page 96==== блять, будучи бездѣтною вдовою; но она сочла приличнымъ и должнымъ украсить ею столъ въ день рожденія Іуліаніи. Показавъ, что на ней нѣтъ ни малѣйшаго пятнышка, хотя она отъ долговременнаго лежанья нѣсколько и пожелтѣла, Анисья Макаровна сказала Домнѣ, чтобы она непремѣнно въ томъ же видѣ возвратила ее послѣ обѣда. — Вѣстимо, кормилица, я не стану ее пачкать, отвѣчала Домна, съ благоговѣйнымъ удивленіемъ всегда смотрѣвшая на скатерть эту, когда ее лѣтомъ въ жаркій день просушивали на улицѣ. Да, какъ же мнѣ за всѣми - то усмотрѣть? Нельзя же мнѣ указывать боярамъ, чтобы береглись облить такую рѣдкостную брань. — Ну, ужъ тамъ, какъ ты хочешь, а была бы брань цѣла! Сама знаешь, что ни мнѣ, ни тебѣ, такой брани не сработать. Вишь, я выходя съ нею, по родительскому благословенію, за покойничка Максима Естифеевича, ровно двадцать годочковъ прожила съ нимъ словно одни суточки, не видала, какъ и протекли они, не знала ни нужды, ни горя; такъ мнѣ, вишь, того же хочется и моей Ульянѣ Павловнѣ. Сказавъ это, Анисья Макаровна хотѣла идти къ гостямъ, но отворивъ дверь въ сѣни, обомлѣла, увидя вооруженнаго человѣка съ бритою бородою и длинными усами. ====page 97==== — Домна! вскричала она: Домнушка! Ради Царя Небеснаго, бѣги скорѣе къ боярышнѣ, спрячь ее въ подполье! Пахоликъ зажалъ ей ротъ, но по всему дому раздались громкіе вопли, и Анисьѣ Макаровнѣ показалось, что она слышитъ голосъ своей племянницы. Отчаянье придало ей силы, она вырвалась изъ рукъ пахолика, и вбѣжавъ въ свѣтлицу, гдѣ за нѣсколько минутъ оставила гостей своихъ, весело между собою бесѣдующихъ, увидѣла въ ней Ѳедота Савельева съ толпою подобныхъ ему злодѣевъ, которые уже связали обоихъ мущинъ, внезапно ими схваченныхъ. Нѣкоторыя женщины бросились ничкомъ на полъ, какъ будто надѣясь, что не видя происходящаго, онѣ и сами не будутъ замѣчены; другія рыдали, стоя на колѣнахъ передъ разбойниками, требовавшими вина, денегъ и дорогихъ вещей именемъ Царя Владислава. Одна Матрена Сергѣевна защищалась поднятою ею лавкою, твердя Іуліаніѣ, чтобы она не боялась, что она по вчерашнему управится съ бездѣльниками. Обнявъ племянницу, Анисья Макаровна обратила на нее вниманіе грабителей, и они увидя на Іуліаніѣ дорогую повязку, пожалованную ей Царицею, послѣ того, какъ онѣ вмѣстѣ ходили въ церковь Константина и Елены, и притомъ замѣтя рѣдкую красоту молодой дѣвицы, какъ волки на нее ====page 98==== бросились, споря между собою, кому она достанется. Матрена Сергѣевна отразила ихъ лавкою, но не смотря на ея отчаянное сопротивленіе, съ нее скоро сорвали шапку, и схвативъ ее за волосы, два злодѣя съ ужасными ругательствами выкинули ее за окно; третій старался овладѣть Іуліаніей, которая, блѣдная какъ смерть, пристально на него смотрѣла. Анисья Макаровна прикрывала ее собою, какъ чадолюбивая мать прикрываетъ своего младенца, заботясь единственно о его безопасности. Но тщетно грозила она пахоликамъ гнѣвомъ Божіимъ, тщетно потомъ умоляла ихъ сжалиться надъ беззащитными женщинами, обѣщая за это отдать все свое имущество, — они не понимали ея словъ, а если бы и поняли ихъ, не исполнили бы ея просьбы. — Да что это такое! вскричалъ рыжій, безобразный толстякъ, обѣщавшій удивить своего начальника привезенною ему добычею: одну вѣдьму спровадили, а другой даемъ волю дразнить насъ! Еще крѣпче прежняго обнявъ племянницу, Анисья Макаровна сунулась съ нею въ уголъ, гдѣ былъ брошенъ связанный сватъ ея. Старикъ уже освободилъ одну руку, и ставъ на колѣна, выдернулъ у Ѳедота Савельева изъ сапога ножъ. Борьба сдѣлалась равнѣе, измѣн ====page 99==== никъ Ѳедотъ былъ убитъ, еще два злодѣя ушли къ товарищамъ, грабившимъ селеніе, но прочіе остервенясь, рѣзали женщинъ, отнимая у нихъ ожерелья, серьги и перстни. Не въ силахъ будучи долѣе охранять Іуліанію, Анисья Макаровна, смертельно раненая, съ пламенною вѣрою призывала Матерь Божію въ помощь погибающей ея племянницѣ. Она уже не видала, какъ свирѣпо смѣясь, потащилъ ее рыжій толстякъ, но онъ поскользнулся въ крови убитой имъ доброй старушки, и собственнымъ кинжаломъ насквозь проколовъ себя, выпустилъ изъ рукъ молодую дѣвицу, которая, оледенѣвъ отъ ужаса, сама замертво возлѣ него упала. ====page 100==== ГЛАВА V. Гдѣ ты, Славяновъ храбрыхъ сила? Проснись, возстань, Россійска мочь! Москва въ плѣну, Москва уныла, Какъ мрачная осення ночь. И. Дмитріевъ. Depuis le jour où les révolutions s’agitèrent pour la première fois sur le sol de la France, ce malheureux pays n’a pas joui d’un seul jour de liberté. Le comte Horace de Viel-Castel. Не имѣя сердечной привязанности къ Царю Василію Іоанновичу, Павелъ Петровичъ Тишинъ тѣмъ не менѣе огорченъ былъ насильственнымъ его постриженіемъ. Поступокъ этотъ, уничтожавшій всѣ права, кромѣ права сильнаго, справедливо казался ему наглымъ поруганіемъ вѣры и величія Божія, и онъ съ трепетомъ ожидалъ страшнаго возмездія. Почитая священнымъ долгомъ предложить свои услуги бывшему своему Государю, родственнику князя Михаила, Павелъ Пе ====page 101==== тровичъ неоднажды пріѣзжалъ въ Чудовъ монастырь; но архимандритъ Пафнутій, не по злобѣ, а по простотѣ и трусости, позволивъ своимъ монахамъ постричь Царя, никого къ нему не допускалъ, боясь, чтобы преданные ему люди тайно не освободили его. Замѣтивъ наконецъ, что онъ покоренъ всѣмъ, кто съ нимъ грозно говоритъ, Павелъ Петровичъ съ притворнымъ бѣшенствомъ сказалъ Пафнутію, что онъ его самого увезетъ и продастъ Татарамъ, если онъ не доставитъ ему наединѣ свиданье съ Государемъ. Испуганный чернецъ тотчасъ проводилъ его къ Василію Іоанновичу, но затворивъ за нимъ дверь, вдругъ вообразилъ, что молодой воевода можетъ разломать въ окнѣ желѣзную рѣшетку, и не смѣя вызвать его изъ кельи, цѣлый часъ просидѣлъ на дождѣ на улицѣ, сторожа знаменитаго своего узника. Этотъ часъ показался ему годомъ; онъ думалъ, что не переживетъ его, и его раболѣпство злодѣямъ, позорное для его званія, пагубное для душъ ввѣренныхъ ему иноковъ, было справедливо наказано. Василій Іоанновичъ помѣщенъ былъ въ закопченую и смрадную келью, въ которой прежде варили квасъ, но чрезъ сутки, по ея опрятности и свѣжему въ ней воздуху, ее можно было почесть мирнымъ жилищемъ добровольнаго отшельника. Государь былъ этимъ обязанъ своему быв ====page 102==== тему спальнику, который одинъ при немъ находился, когда князь Воротынскій и Захарій Ляпуновъ явились съ толпою мятежниковъ объявить ему о его низложеніи. Растерзанный общею измѣною, осмнадцатилѣтній юноша, не имѣя возможности защитить несчастнаго Монарха, рѣшился посвятить ему жизнь, и своею преданностью услаждая скорбь его, спасалъ его отъ разныхъ мелочныхъ, но для болящаго сердца мучительныхъ огорченій. Увидя Тишина, Василій Іоанновичъ затрепеталъ, взоры его заблистали, ему живо представилось, какъ за годъ передъ тѣмъ, когда одна почти Москва оставалась подъ его державою, и въ ней свирѣпствовали мятежи и голодъ, буйная чернь ворвалась въ Кремль, и вдругъ явился Тишинъ съ извѣстіемъ о славныхъ побѣдахъ князя Михаила, какъ все тогда радостно перемѣнилось, какъ ослѣпленный народъ упалъ къ ногамъ оскорбленнаго имъ Царя, какъ въ сердцахъ самыхъ ожесточенныхъ пробудилась любовь къ престолу и отечеству. Онъ устремилъ глаза на Тишина, простеръ къ нему руки, дыханіе его остановилось; онъ какъ будто ждалъ, что неразлучный товарищъ побѣдоноснаго его племянника снова явился съ вѣстью о неожиданномъ избавленіи. Но руки его упали, глухой стонъ вырвался изъ его груди, онъ обратилъ глаза на ====page 103==== иконы, на одно мгновеніе забывъ невозвратную потерю, жестоко себя за это укоряя. И самъ, вспомнивъ прошедшее, Тишинъ рыдая простерся передъ Царемъ. — Не плачь обо мнѣ! твердымъ голосомъ сказалъ Василій, поднявъ молодаго воеводу: плачь и молись объ отечествѣ; со мною все свершилось: сорвавъ съ меня вѣнецъ, измѣнники освободили меня отъ отвѣта за все, чего не успѣлъ, или не умѣлъ выполнить для общаго блага. — Государъ! вскричалъ Тишинъ, Великій Князь Василій Васильевичъ былъ лишенъ очей и сосланъ далеко въ заточеніе, но Господь покаравъ его злодѣевъ, воротилъ ему престолъ... — Не прельщай меня суетою, Бога ради не искушай меня! дрожащимъ голосомъ перервалъ Василій. — Василій Васильевичъ владѣлъ своимъ наслѣдіемъ, прибавилъ онъ помолчавъ: Василій Васильевичъ былъ отцемъ Ивана Васильевича, возвеличившаго Русь; вотъ для чего Богу угодно было, чтобы онъ жилъ и померъ на Царствѣ. — Мои предки равно знамениты, и я въ родствѣ съ Равноапостольнымъ Владиміромъ и со Святымъ Александромъ Невскимъ; но мнѣ бы не владѣть престоломъ, если бы я сказалъ правду о смерти Царевича Димитрія, — за это съ самаго начала престолъ былъ у меня некрѣпокъ, по этому удались и всѣ замыслы бунтовщиковъ! ====page 104==== Глубоко тронутый Христіанскимъ смиреніемъ развѣнчаннаго старца, Тишинъ съ жаромъ сказалъ ему, что онъ по прежнему готовъ исполнять всѣ его приказанія. У Василія навернулись слезы. — Спасибо за усердіе, Павелъ Петровичъ! сказалъ онъ: я тебѣ очень благодаренъ, что хочешь послужить мнѣ, но мнѣ приказывать тебѣ нѣчего; поздно теперь и вредно было бы душѣ моей еще хлопотать о мірскомъ! Меня крушитъ только участь земли нашей и участь моей супруги, а и той, и другой, опричь Господа Бога, никто не можетъ помочь! Авось, за все, что потерпѣлъ я, и за горькую мою старость, Господь ихъ помилуетъ! Врядъ ли который Царь любилъ народъ болѣе меня; кабы не жалѣлъ я о немъ, какъ о семьѣ родной, я бы не дождался, чтобы наругались мною измѣнники; для него боролся я съ сильными врагами, для него не щадилъ трудовъ и покоя! Виноватъ я только въ томъ, что вѣрилъ льстецамъ, меня окружавшимъ. Они меня обманывали и не хотѣли ни съ кѣмъ дѣлиться моими милостями. Ихъ возненавидѣли за дерзость и за жадность къ прибытку, а съ ними возненавидѣли и меня, причитая мнѣ всѣ ихъ неправды. Тяжко мнѣ было слышать вопли обманутыхъ гражданъ, видѣть въ числѣ моихъ злодѣевъ пресмыкавшихся передо мною рабовъ! ====page 105==== Но все кончено, да будетъ во всемъ воля Божія! Съ сими словами подавъ руку Тишину, который нѣсколько разъ прижалъ ее къ своимъ губамъ не въ силахъ будучи произнести ни одного слова, Государь пригласилъ его сѣсть возлѣ него на скамьѣ, и самъ для этого подвинулся къ окну, глубоко вдавшемуся въ стѣну. Передъ нимъ, на грубо сдѣланномъ, но чисто вымытомъ столѣ, лежалъ писанный на пергаментѣ Апостолъ съ превосходными изображеніями святыхъ Христовыхъ учениковъ. Передъ приходомъ Тишина, Василій Іоанновичъ показывалъ драгоцѣнную рукопись эту юному своему келейнику, и изъ каждаго посланія прочелъ ему въ слухъ нѣсколько строкъ, краснорѣчиво убѣждавшихъ, что въ мірѣ нѣтъ истинной радости, кромѣ той, которая проистекаетъ отъ любви къ Богу и преданности Его волѣ. Избѣгая мучительныхъ толковъ о прошедшемъ, Государь разсказалъ Павлу Петровичу объ усердіи бывшаго своего спальника, какъ онъ служитъ ему день и ночь съ неутомимою ревностью. — Слава Творцу Небесному! Продолжалъ онъ: еще есть на Руси добрые люди! Вотъ и вчера навѣстилъ меня пріѣхавшій сюда Кирило-Бѣлозерскій игуменъ Матвѣй. Спасибо ему, также, какъ и ты, воевода, съ любовью со мною ====page 106==== побесѣдовалъ. Онъ оставилъ мнѣ этотъ Апостолъ, совсѣмъ мнѣ отдавалъ его, но я только его просмотрю, пусть хранится въ обители; тамъ будетъ цѣлѣе; мнѣ теперь его нѣгдѣ беречь, тотчасъ пропадетъ. Вѣдь эта книга сокровище, Павелъ Петровичъ; жаль очень, что не знаемъ, кто надъ нею трудился и откуда досталась оyа ученику преподобнаго Кирилла. Смотри, какъ она дивно размалевана, — нескоро повѣришь, что ей лѣтъ двѣсти. Дѣйствительно, рукопись эта, хранящаяся въ Кирилло-Бѣлозерскомъ монастырѣ, заслуживаетъ величайшее вниманіе, и нынче, когда искуства всюду распространились и усовершенствовались, нельзя не удивляться ей. Изображенія Апостоловъ написаны красками по золоту, какъ будто сей часъ выбитому, въ лучшемъ Греческомъ вкусѣ; сверхъ того почти на всѣхъ листахъ богатыя украшенія, и при каждомъ зачалѣ широкія каймы, которыя могли бы служить изящными образцами для золотыхъ и эмалевыхъ вещей. Но Павелъ Петровичъ ничѣмъ не могъ любоваться, у него кружилась голова и темно было въ глазахъ. Великодушіе Царя лишь раздражило скорбь его, и онъ вдругъ рѣшился ѣхать молиться по отдаленнымъ обителямъ, чтобы, хотя на время, избавиться муки быть празднымъ свидѣтелемъ торжества злодѣевъ. ====page 107==== По совѣту Василія Іоанновича, Тишинъ заѣхалъ во вновь основанную за Устюжною Синозерскую пустыню, строитель которой, старецъ Евaросимъ, славился рѣдкими добродѣтелями. Обитель эта была очень бѣдна, но молодый воевода съ сердечнымъ наслажденіемъ пробылъ въ ней нѣсколько дней, укрѣпляя духъ свой бесѣдами благочестиваго настоятеля, плѣняясь его жизнью, вполнѣ посвященною Богу и страждущему человѣчеству. Но и въ сей пустынѣ плачевныя извѣстія скоро нарушили тишину и покой. Принужденный по общему примѣру присягнуть Владиславу, Павелъ Петровичъ рѣшился воротиться въ Москву, для наблюденія произшествій, о которыхъ въ отдаленности, невѣрные разсказы были ужаснѣе самой жестокой истины. Прощаясь съ Евфросиномъ, Тишинъ сказалъ, что онъ непремѣнно еще со временемъ погоститъ у него, а можетъ быть и навсегда у него поселится, совершенно охладѣвъ къ міру, растерзавшему его сердце невоображаемыми преступленіями, злодѣйски у него отнявшему отца и друга. — Милости просимъ! отвѣчалъ кроткій старецъ: я полюбилъ тебя всею душою, Павелъ Петровичъ, и радъ буду, если опять къ намъ пожалуешь; но гдѣ бы ни привелось тебѣ жить, всюду можешь помнить Бога и его святыя заповѣди: не мѣсто просвѣщаетъ человѣка, а ====page 108==== дѣла и вѣра всякому отверзаютъ царствіе небесное! Съ сими словами Еворосимъ благословилъ въ путь Тишина, и простоявъ у воротъ, пока онъ не скрылся за прилегавшимъ къ обители лѣсомъ, пошелъ въ церковь молиться о спасеніи Россіи, и чтобы Богъ не допустилъ его самого предаться унынію, противъ воли его исполнявшему его сердце. Страшась опасностей ожидающихъ Тишина, Евaросимъ не надѣялся впредь съ нимъ увидѣться. Предчувствіе его исполнилось: но не Тишинъ, а самъ онъ погибъ, замученный Поляками, спустя полтора года разорившими его обитель. Послѣ глубокаго уединенія Синозерской пустыни, и малонаселенная Устюжна показалась шумною Павлу Петровичу. Помня все, что потерпѣли они отъ Поляковъ, которые опустошивъ окрестности, едва не взяли городъ, спасенный чудотворною защитою Богоматери, Устюжане, не смотря на присягу данную Владиславу, горько роптали на бояръ, ввѣрившихъ судьбу Россіи Польскому Королю. Особенно всѣхъ тревожило извѣстіе, что гетманъ Жолкѣвскій, обязавшись отступить съ войскомъ своимъ въ Можайскъ, стоялъ подъ Дѣвичьемъ монастыремъ. Павелъ Петровичъ не хотѣлъ этому вѣрить; ему казалось равно невозможнымъ, чтобы дума боярская согласи ====page 109==== лась на поступокъ, распространявшій въ народѣ опасныя подозрѣнія, и чтобы гетманъ, котораго всѣ почитали человѣкомъ умнымъ и осторожнымъ, такъ скоро рѣшился нарушить договоръ, въ цѣлости котораго самъ онъ клятвенно ручался. Но чѣмъ болѣе приближался онъ къ Москвѣ, тѣмъ болѣе слышалъ жалобъ на Поляковъ, и окольничій Головинъ, встрѣтившись съ нимъ у Богоявленскаго монастыря, сказалъ ему, что жалобы эти совершенно справедливы, и что вновь получено извѣствіе объ осадѣ Осташкова Польскимъ отрядомъ. Окольничій возвращался отъ патріарха, къ которому онъ часто ѣздилъ посудить о всемъ происходящемъ, о томъ, что можетъ впредь случиться, и что должно предпринять для спасенія отечества. На дворѣ было непоздно, и Головинъ, не видавъ въ тотъ день княгинь Скопиныхъ, отправился къ нимъ съ Павломъ Петровичемъ. Сначала онъ не хотѣлъ на ночь сообщать княгинѣ Еленѣ Петровнѣ непріятную вѣсть, но по искренности своей и горячности не могъ долго скрывать ее. Все, что онъ къ этому прибавилъ о распоряженіяхъ боярской думы, такъ огорчило и разстроило Тишина, что онъ потомъ долго не могъ уснуть, не смотря на чрезвычайную усталость послѣ продолжительнаго путешествія, по дорогамъ, обыкновенно весьма дурнымъ, и еще ====page 110==== болѣе испорченнымъ осенними дождями. Протянувшись у него въ ногахъ на кровати, неразлучный товарищъ его, Вѣрный, храпѣлъ за него и за себя, но вдругъ въ самую полночь сердито заворчалъ. Тишинъ глухо простонавъ, не могъ пошевелиться. Испуганный Вѣрный охватилъ его лапами, стараясь его поднять. Тишинъ очнулся и тотчасъ бросился къ окну: оно по обыкновенію было закрыто ставнемъ, и прорѣзанное въ немъ отверстіе было вовсе непримѣтно, такъ темна была ночь. Выпустивъ Вѣрнаго, рвавшагося изъ горницы, Тишинъ самъ побѣжалъ за нимъ къ воротамъ, у которыхъ висѣлъ зажженыи Фонарь, позабывъ, что они должны быть заперты. Домашніе крѣпко спали, все кругомъ было тихо, только на улицѣ слышны были мѣрные шаги и слегка бренчало оружіе. Тишинъ не могъ сомнѣваться, что проходитъ войско, но ему чудно казалось, что оно идетъ ночью, какъ будто тайкомъ пробираясь по уединеннымъ улицамъ, и его пугалъ яростный лай Вѣрнаго, возвѣщавшій опасность. На открытомъ воздухѣ, среди столицы, онъ также задыхался, какъ за два мѣсяца передъ тѣмъ, заживо погребенный въ неизвѣстной пещерѣ. И также, какъ тогда, одинъ Вѣрный дѣлилъ его ужасъ, и онъ также тщетно напрягалъ всѣ силы, чтобы отворить калитку, или крикомъ и стукомъ кого нибудь вызвать на помощь. Никто ====page 111==== не откликался ему, нигдѣ не было слышно голоса человѣческаго. — Литва! Литва! вдругъ невольно вскричалъ Тишинъ, какъ будто повторяя кѣмъ нибудь сказанныя слова, и побѣжалъ назадъ домой, проклиная себя, что не догадался взять ключи. Дворецкій княгини Елены Петровны, старикъ Сергѣичъ, очень дряхлѣлъ послѣ кончины князя Михаила; но исполненный усердія, съ прежнею попечительностію всегда смотрѣлъ, какъ запирали ворота, и самъ берегъ ключи. Пробужденный Тишинымъ, старикъ закричалъ, увидя, при свѣтѣ горѣвшей передъ образами лампады, Вѣрнаго съ огненными глазами и поднявшеюся шерстью. Огромная собака, не отстававшая отъ господина, вся дрожала, и ночью, въ просонкахъ, ее легко можно было почесть забѣжавшимъ изъ лѣса волкомъ. За нею, Тишинъ, блѣдный, съ растрепанными вѣтромъ волосами, стоялъ какъ привидѣніе. — Ключи отъ воротъ! вскричалъ онъ осипшимъ голосомъ. Старикъ перекрестился, призывая въ помощь силы небесныя. — У тебя ли отъ воротъ ключи? спросилъ Тишинъ, которому каждое мгновеніе казалось часомъ. — У кого же быть имъ, какъ не у меня? отвѣчалъ Сергѣичъ. Но что съ тобою, бояринъ, ====page 112==== али еще приключилась бѣда? На тебѣ лица нѣтъ. — Не знаю, ничего не знаю; не спрашивай меня ни о чемъ; только Христа ради подай скорѣе ключи! Старикъ сунулъ руку подъ подушку. Исполненный нетерпѣнія, воевода кинулъ всѣ подушки на полъ, и схвативъ ключи, поспѣшилъ съ ними къ воротамъ. Когда онъ отворилъ калитку, на улицѣ не было видно и тѣни человѣческой, но Вѣрный продолжалъ сердиться, и въ Кремлѣ выли собаки. Скоро явился Яковъ съ толпою служителей; всѣ они, узнавъ о причинѣ бывшей тревоги, утверждали, что проходили стрѣльцы, отправленные противу разсѣявшихся войскъ Самозванцевыхъ. Это было очень вѣроятно. Совершенно успокоившись, Павелъ Петровичъ воротился въ свою спальню, и покрывшись лисьимъ одѣяломъ, проспалъ до позднихъ обѣденъ. Когда онъ проснулся, Яковъ сказалъ ему, что княгиня Елена Петровна неоднажды о немъ освѣдомлялась, запретивъ однако его будить. Онъ у нее нашелъ окольничаго Головина и юнаго Михаила Романова; всѣ трое казались очень взволнованы. — Здравствуй Павелъ! сказала княгиня; тебѣ не удалось сердечному съ дороги и уснуть порядкомъ: слышала я, какъ ты ночью бѣгалъ ====page 113==== съ твоимъ Вѣрнымъ. Что дѣлать? — видно Богу такъ угодно; легли спать за своею стражею, а проснулись, глядь, насъ стерегутъ Поляцы... — Поляцы? вскричалъ Тишинъ: такъ это точно были Поляцы? И я безмозглый не умѣлъ перечесть ихъ! — Что ихъ считать? возразилъ Головинъ. Много ли ихъ, мало ли, что до этого? Одинъ пастухъ съ плетью въ рукахъ гонитъ цѣлое стадо... — Развѣ ты насъ почитаешь скотами? Съ горячностью перервалъ Тишинъ. — А чѣмъ мы лучше коровъ и овецъ? Съ мрачнымъ видомъ отвѣчалъ окольничій. Мы дали волю сгубить нашего Государя; мы цѣловали крестъ сыну ненавистника нашей истинной вѣры; мы связали себя по рукамъ, и по ногамъ, и головою отдались Литвѣ! — Не на кого намъ плакаться, сами заковали себя въ желѣза! Все мы жаловались на Государя Василья Ивановича, продолжалъ онъ помолчавъ: что худо бережетъ насъ, что мало смыслитъ. То то, говорили мудрецы наши, поживемъ безъ Царя; золотое будетъ времячко, какъ станетъ у насъ править боярская дума! Цѣлая дума не то, что одинъ человѣкъ, — надумаетъ всякаго добра, не допуститъ никакого зла. Вотъ думали, думали, и придумали, князь Ѳедоръ Ивановичъ съ товарищами, отдать Кремль Литвѣ... ====page 114==== — Литва въ Кремлѣ! вскричалъ Тишинъ, всплеснувъ руками. — Желтовскій стоитъ во дворѣ покойнаго Государя Бориса Ѳедоровича, а въ палатахъ Царскихъ пируютъ его ратники; все стало ихное, и казна, и снарядъ, съ негодованіемъ и глубокою печалью сказалъ Михаилъ Романовъ. — Я сей часъ поѣду къ князю Ѳедору Ивановичу, вскричалъ Тишинъ, вскочивъ съ мѣста: я спрошу у него... — Полно, братъ, сиди! перервалъ Головинъ: не о чемъ теперь спрашивать, когда все дѣло слажено. Князь Ѳедоръ Ивановичъ съ нашей братьей не совѣтуется, — ему не до насъ; мечется какъ угорѣлый по всѣмъ сторонамъ: и дорогимъ гостямъ хочется угодить, и владыку умилостивить. — Продли, Господь, вѣку святѣйшему! сказала княгиня перекрестившись: онъ одинъ у насъ заступникъ, и передъ Богомъ, и передъ людьми. — Подлинно такъ, матушка княгиня, сказалъ окольничій: только молитвами владыки Ермогена живемъ мы и дерзаемъ уповать еще, что Господь не допуститъ насъ до конца погибнуть. — Ты всѣхъ счастливѣе, Павелъ Петровичъ, — разомъ выпилъ чашу, а мы такъ помаленьку глотали изъ нее ядъ. Что день, то новыя козни! — ====page 115==== Инда, право, жаль мнѣ князя Ѳедора Ивановича: Господь на немъ взыщетъ, что онъ взялся не за свое дѣло. Нѣчего сказать, человѣкъ онъ честный, да что въ этомъ проку? — только то и видитъ, что у него подъ носомъ. Мишка Салтыковъ, Васька Мосальскій и чернокнижникъ Молчановъ, что называется загребаютъ его руками жаръ. Было худо, а какъ наѣхали эти злодѣи, словно самъ бѣсъ водворился у насъ, и всѣхъ мутитъ и дразнитъ! Уже одно бы что нибудь, — губили бы насъ, да и полно; такъ нѣтъ, и губятъ, и дурачатъ; повѣсили намъ камень на шею, и кричатъ: веселитесь, мы де васъ изъ бѣды выручаемъ! Нѣсколько минутъ простоявъ какъ истуканъ, Тишинъ сѣлъ на прежнее мѣсто, и кругомъ озираясь, вспоминалъ, какъ въ этой комнатѣ князь Михаилъ благодарилъ Бога за успѣхи ему дарованные, какъ горячо желалъ онъ посвятить всю свою жизнь, всѣ свои чувства и мысли отечеству, какъ наконецъ всѣ были увѣрены, что онъ избавитъ Россію отъ золъ ее обуревающихъ, утвердитъ ея могущество и благоденствіе. Съ тѣхъ поръ едва прошло пять мѣсяцевъ, и въ этой самой комнатѣ, гдѣ готовились средства, выгнавъ Поляковъ изъ предѣловъ Россіи, навсегда уничтожить ихъ пагубное вліяніе, толкуютъ вмѣсто того, что Поляки владѣютъ ====page 116==== Москвою, что она добровольно отдана имъ блюстителями безопасности государственной. Молодой воевода сомнѣвался, точно ли онъ это слышалъ, не мечта ли это разстроеннаго его воображенія. Онъ не постигалъ, какъ послѣ такого предательства все въ городѣ тихо, не слышно набата, никто не вооружается на вѣроломныхъ пришельцевъ. — Правда, правда! вскричалъ Тишинъ: мы теперь хуже безсловесныхъ скотовъ, и тѣ обороняются отъ волковъ и медвѣдей, или хотя бѣгутъ отъ нихъ, а мы ползаемъ передъ своими врагами, и молча ждемъ, чтобы они растоптали насъ! — О, князь Михаилъ Васильевичъ! продолжалъ онъ зарыдавъ: зачѣмъ ты такъ рано насъ покинулъ? Али надоѣло тебѣ наше усердіе? Али тебѣ захотѣлось вѣнца мученическаго? Пропали мы бѣдные безъ тебя, наше свѣтлое солнышко, и вся Русь святая безъ тебя пропадаетъ! Княгиня Елена Петровна крѣпко обняла юношу, и ея пламенныя слезы омочили лице его. — Что ты напрасно коришь моего Михаила Васильевича? сказала она. Развѣ онъ насъ покинулъ? Господь его взялъ у насъ, за мои грѣхи тяжкіе, за то, что любила сына паче души моей, за то, что чтила его выше цѣлаго міра! Господь покаралъ меня окаянную, и за меня стонутъ теперь крещеные! Виновата, ви ====page 117==== новата я передъ Создателемъ, не могу покориться горькой долѣ моей, день отъ дня мнѣ тошнѣе мое сиротство! Княгиня ушла въ свою образную, но затворивъ дверь, услышала, что за стѣною невѣстка ея поетъ любимую свою пѣсню, ею самою сложенную послѣ кончины ея супруга. Гдѣ ты, гдѣ ты, дорогой? За густыми-ль облаками, Иль за дальными горами? Отзовись на голосъ мой! Мочи нѣтъ въ разлукѣ жить! Словно вдругъ зима настала! Словно въ темный боръ попала! Словно змѣй меня грызетъ! Отъ тоски я пропаду! Куда, князь мой, ты дѣвался? Ты со мною не прощался — И не стало вдругъ тебя! Воротись ко мнѣ скорѣй, И скорѣй возьми съ собою, Я дышу однимъ тобою, Куда хочешь, увези! Говорятъ, что и теперь Свѣтитъ мѣсяцъ, солнце грѣетъ. Надо вѣрить добрымъ людямъ; Но ни свѣта, ни тепла, Ни пригожства, ни ума, Не видать мнѣ безъ тебя! ====page 118==== Не въ Литву-ль ты поѣхалъ Добывать наряды, милый? Я нарядовъ не просила, Мнѣ не нужно ничего, Опричь сердца твоего; Да тебя бы всѣ хвалили, Всюду бы тебя любили, Какъ люблю тебя, мой другъ! Мой цвѣточекъ ненаглядный, Соловей мой ненаслушный! Когда я съ тобой жила, Небо было всегда ясно, Веселъ, радостенъ народъ. Матушку я обнимала, Ея очи цѣловала, Славя Бога и тебя! Говорятъ, что и теперь, Свѣтитъ мѣсяцъ, солнце грѣетъ. Надо вѣрить добрымъ людямъ; Но ни свѣта, ни тепла, Ни пригожства, ни ума, Не видать мнѣ безъ тебя! Княгиня Елена Петровна съ невыразимою тоскою въ слухъ повторила послѣднія слова жалобной пѣсни, которая вылившись изъ растерзаннаго сердца ея несчастной невѣстки, неискусно, но сильно выражала, какъ юная вдова горячо любила своего супруга, и какъ она умѣла его цѣнить. Княгиня Елена Петровна, ====page 119==== равно съ Александрою Васильевною чувствовала, что и ей безъ князя Михаила не видать, ни свѣта, ни тепла, ни пригожства, ни ума. Кровь бросилась ей въ голову, она сорвала съ себя шапку, и двѣ широкія косы ея, за пять мѣсяцевъ бывшія темными какъ соболь, упали на плеча, бѣлыя какъ ленъ. Вдругъ она вообразила, что сама можетъ лишиться разсудка. Странная улыбка мелькнула на губахъ ея, она подумала съ восторгомъ, что можетъ забыть свою потерю, можетъ, подобно княгинѣ Александрѣ, безпрестанно ждать князя Михаила. Ужасная эта радость тотчасъ превратилась въ глубокое раскаяніе. Княгиня Елена Петровна съ горькимъ плачемъ поверглась передъ иконами, но она не знала о чемъ молиться, не могла придумать, какъ и чего просить ей. Не она одна, весьма многіе, и не столько пострадавъ, теряютъ безцѣнную способность призывать въ помощь Бога. Предвидя и предупреждая это, святая наша Церковь надѣлила насъ молитвами, объясняющими всѣ страданія душевныя, исполненными любви къ Богу и надежды на его милосердіе. Благочестивые творцы ихъ совершенно знали сердце человѣческое, всѣ его потребности, печали и немощи. Нѣтъ горести, которую бы не усладило чтеніе акафистовъ Спасителю и Богородицѣ, или канонъ Одигитріѣ, и другой канонъ молеб ====page 120==== ный, о которомъ именно сказано, что онъ поется во время скорби душевной. Мало-помалу успокоиваясь, княгиня Елена Петровна возносилась духомъ къ небу; умъ ея становился свѣтлѣе, она перестала роптать, что сынъ ея въ юности избавленъ житейскихъ суетъ, снова начала надѣяться, что онъ еще вѣрнѣе можетъ защитить отечество, будучи его предстателемъ у престола Вышняго. Княгиня пошла къ своей невѣсткѣ. Александра Васильевна сидѣла на окнѣ; одною рукою указывала она на Кремль, и эта рука судорожно трепетала, другую прижимала къ сердцу, какъ будто стараясь придавить несносную въ немъ боль. Вдругъ она захохотала, и хлопая въ ладоши, закричала, что она видитъ, видитъ, видитъ! Она разъ десять повторила это слово, и тщетно старавшись отворить, кругомъ заколоченное окно, хотѣла его разбить. Испугавшись, чтобы она не изрѣзала стекломъ пальцевъ, стоявшая возлѣ нее молодая дѣвица, стройная и пригожая, стала ее уговаривать, чтобы она пошла посмотрѣть наканунѣ ей подаренныхъ кроликовъ. Вмѣсто отвѣта, Александра Васильевна опять запѣла свою пѣсню, но слова ея были невнятны, и голосъ ея, постепенно слабѣя, превратился въ тихій, трогательный стонъ. Скоро, какъ съ нею часто случалось послѣ продолжительнаго пѣнія, она ====page 121==== заснула, и свекровь ея, присутствія которой она и не замѣтила, отнесла ее на кровать съ помощію молодой дѣвицы, сестры преступнаго Ильи Далматова. — Узнавъ отъ поднявшаго на него руку жильца о страшномъ наводненіи, Царь Василій Іоанновичъ тотчасъ послалъ за матерью его и сестрами. Изъ нихъ найдена была въ живыхъ одна Надежда, и когда ее привезли въ Москву, уже по низложеніи Василія Іоанновича, княгиня Елена Петровна, которой великодушный Государь поручилъ тяжело раненаго, несчастнаго Илью, взяла къ себѣ и бѣдную сироту, сестру его. Княгиня Александра Васильевна тотчасъ ее полюбила, и она неотлучно находясь при ней, усердіемъ, любезностью и кротостью совершенно заслуживала оказанное ей покровительство. Между тѣмъ окольничій Головинъ попенявъ Тишину, что онъ не стараясь скрывать печаль свою, раздражаетъ печаль своей благодѣтельницы, увѣдомилъ его, какъ совершилось неимовѣрное событіе, доказавшее криводушіе гетмана Жолкѣвскаго и безразсудство правителей Государства. Тотчасъ послѣ отъѣзда пословъ, Михайло Салтыковъ сталъ внушать боярской думѣ, что въ Москвѣ много единомышленниковъ Самозванца, и потому опасно отпустить въ Можайскъ гетмана, что одно его присутствіе можетъ спасти Россію отъ новыхъ смутъ, и долгъ присяги Владиславу ====page 122==== требуетъ, чтобы охраненіе его столицы было поручено ревностно ему преданному и искусному вождю. Ему не трудно было склонить на это князя Мстиславскаго и его товарищей, столь же недальновидныхъ, какъ и самъ князь; только, къ общему удивленію, князь Воротынскій съ жаромъ оспоривалъ предложеніе отдать Москву Полякамъ. Не любовь къ отечеству и не заботливая предусмотрительность это внушили ему; всегда повинуясь чьей нибудь сильной волѣ, онъ стремился угодить женѣ своей, узнавшей о его измѣнѣ, когда Царь и Царица были уже пострижены. Пораженная невоображаемою, плачевною участью сестры своей, княгиня Воротынская безпрестанно твердила мужу, что онъ самъ себя лишилъ вседневныхъ наградъ и милостей Царскихъ, укоряла его въ неблагодарности, грозила ему гнѣвомъ Божіимъ. Устрашенный ея горячностью, день отъ дня возраставшею, князь поклялся загладить свое преступленіе. Но во всемъ легко успѣвая, когда онъ стремился содѣйствовать мятежнымъ замысламъ Ляпуновыхъ, онъ тщетно потомъ требовалъ исполненія договора, заключеннаго Жолкѣвскимъ. Требованія его, неодушевленныя искреннимъ усердіемъ ко благу общему, не могли принести никакой пользы, когда и сильныя, убѣдительныя рѣчи патріарха Ермогена не отвратили исполненія пагубныхъ намѣреній. ====page 123==== Съ отчаяньемъ узнавъ о вступленіи въ Москву Поляковъ и передавшихся имъ въ Клушинѣ Нѣмцевъ, Головинъ на разсвѣтѣ отправился къ князю Мстиславскому, требуя у него на это объясненія. Убѣжденный Салтыковымъ и прочими раболѣпными слугами Польскаго Короля, что люди благоразумные не могутъ осуждать его, простоватый бояринъ сухо отвѣчалъ зятю покойнаго князя Скопина-Шуйскаго, что Москву никому не отдавали, только помѣстили въ ней войско родителя Царскаго, для предупрежденія буйства черни, преданной Самозванцу; что это войско будетъ зависѣть отъ боярской думы и во всемъ исполнять ея волю. Оборотясь потомъ къ собравшимся у него дворянамъ и купцамъ, князь Мстиславскій поздравилъ ихъ съ событіемъ, которое всего вѣрнѣе упрочитъ ихъ спокойствіе. — А чтобы скорѣе сбылось это, сказалъ Ѳедоръ Андроновъ, изъ купцевъ Московскихъ добившійся званія дьяка, безусловною преданностью Сигизмунду: изволь вспомнить, князь Ѳедоръ Ивановичъ, что время ѣхать къ яснѣйшему гетману; его милость, чай, давно ждетъ насъ, чтобы условиться, гдѣ и кому кормить рать его. Бояринъ Салтыковъ обидѣлся, что дерзкій дьякъ учитъ бояръ; но князь Мстиславскій, какъ ====page 124==== слѣпой, почитающій благодѣтелями своихъ вожатыхъ, былъ очень доволенъ, что Андроновъ доставилъ ему предлогъ разстаться съ незваными гостями, и съ суетливымъ видомъ вышелъ изъ комнаты. Почти всѣ тотчасъ разъѣхались. Исполненный грусти, Головинъ продолжалъ смотрѣть въ окно. Княжескій дворъ былъ не великъ, и чрезъ низкую его ограду видно было все происходившее на улицѣ; тамъ кипѣлъ народъ, со всѣхъ сторонъ стекавшійся узнать, что значило присутствіе, какъ будто съ неба упавшихъ, Поляковъ и Нѣмцевъ. Иностранные воины гордо пробивались между изумленными Москвитянами, и тяжело нагруженные обозы ихъ заставляли женщинъ и дѣтей съ визгомъ разбѣгаться въ разныя стороны. — Вотъ, до чего мы дожили! вскричалъ окольничій: и всѣ молчатъ! дурачье! ротозѣи! — Эхъ, бояринъ! сказалъ подошедшій къ окну купецъ Долзинъ: что прикажешь теперь дѣлать? — всѣхъ словно камнемъ придавило! Изволилъ слышать, какъ бояринъ Ѳедоръ Ивановичъ поздравилъ насъ, что дождались такой радости. — Ну, возразилъ окольничій: коли бояринъ Ѳедоръ Ивановичъ велитъ тебѣ радоваться, такъ и радуйся, Андрей; задай пиръ на весь міръ, назови Литву и Нѣмцевъ, и на старости лѣтъ ====page 125==== поди съ ними плясать; авось за то и самъ попадешь въ дьяки! — Напрасно бояринъ изволишь корить меня! Развѣ я похожъ на Ѳедьку Андронова? Зачернилъ онъ проклятый все наше сословіе. Кажись я давно извѣстенъ твоей милости, можешь повѣрить, что и мнѣ не легко видѣть такую ложь! Да, какъ быть, помолчать надо! И горшокъ съ водою сунька прямо въ огонь, — вода утечетъ, а горшокъ лопнетъ. Посмотримъ, какія-то изъ Смоленска придутъ вѣсти! Коли и тамъ такая же правда будетъ, какъ здѣсь, — вотъ тебѣ рука моя, Семенъ Васильевичъ, что, изволишь знать пословицу: «отольются волку овечьи слезки.» При этихъ словахъ, у извѣстнаго дотолѣ одною честностью гражданина, запылало лице и взоръ сдѣлался грознымъ. Нѣсколько человѣкъ повторили послѣднія слова его, и окольничій Головинъ, нѣсколько ободрившись, предложилъ всѣмъ съ нимъ оставшимся въ комнатѣ отправиться къ патріарху. Всѣ охотно согласились на это, но на крыльцѣ патріаршаго дома имъ сказали, что святѣйшій Ермогенъ опасно занемогъ и нельзя никого къ нему допустить. Вѣсть эта всѣхъ сразила. Угадывая, что патріархъ не могъ перенести горестнаго порабоще ====page 126==== нія столицы, одни бросились по церквамъ молиться о скоромъ исцѣленіи достойно-почитаемаго и любимаго святителя, другіе поспѣшили домой обо всѣмъ увѣдомить своихъ ближнихъ и съ ними раздѣлить скорбь свою. ====page 127==== ГЛАВА VI. Безплоденъ всякій духъ гордыни, Невѣрно злато, сталь хрупка; Но крѣпокъ ясный міръ святыни. Сильна молящихся рука... Хомяковъ. Il avait la ferveur d’un apôtre, le courage d’un martyr. Son zèle ne connaissait point d’obstacle... rien ne résistait ni à la force de son éloquence, ni à la puissance de sa volonté. Michaud. Въ продолженіе нѣсколькихъ дней, Московскіе жители, жестоко встревоженные болѣзнію патріарха, съ утра до ночи толпились около его жилища, навѣдываясь о безцѣнномъ для нихъ здоровьѣ его. Гетманъ Жолкѣвскій былъ свидѣтелемъ ихъ усердія и печали, видя изъ своихъ оконъ все происходившее близъ патріаршаго дома, и вполнѣ оцѣнить могъ, какъ для него важно пріобрѣсти довѣренность старца, заслужившаго общую любовь. ====page 128==== Гетманъ обыкновенно занимался дѣлами въ той самой комнатѣ, въ которой нѣкогда Марина объявила о мнимомъ спасеніи перваго ея мужа. Въ ней ничего не перемѣнилось, только вмѣсто портрета Отрепьева, на стѣнѣ висѣлъ портретъ Польскаго Короля, и подъ нимъ большой письменный столъ заваленъ былъ книгами и бумагами. Однажды, рано утромъ, Жолкѣвскій сидя за столомъ этимъ, старался что-то написать; но прочитывая написанное, находилъ его недовольно убѣдительнымъ, и изодравъ нѣсколько листовъ, бросилъ перо. Утомленный безполезнымъ трудомъ, онъ обѣими руками подперъ голову, и не слыхалъ, какъ къ нему вошелъ, наканунѣ пріѣхавшій изъ Смоленска, референдарій Литовскій, Велижскій староста Александръ Госѣвскій. Увидя кучу бумажныхъ лоскутьевъ, Госѣвскій смѣясь спросилъ, не къ Московской ли какой нибудь красавицѣ, ясновельможный гетманъ сочинялъ, но по неопытности не могъ сочинить любовное письмо, предлагая ему на это свои услуги. — Не кстати балагуришь, панъ староста, отвѣчалъ Жолкѣвскій. Кому другому можно шутить, а тебѣ извѣстно, что мнѣ не до шутокъ. Знаешь ли что? Я рѣшаюсь самъ ѣхать въ Смоленскъ. Сколько не пишу я къ Королю, нѣтъ прибыли. Вотъ и теперь, какъ ни ломалъ себѣ ====page 129==== голову, не могъ придумать ничего, чѣмъ бы лучше прежняго доказать его величеству, что не на бѣду ему, а на пользу, прошу его утвердить договоръ мой. По моему это ясно, какъ дважды два четыре; но, или я на бумагѣ объясняюсь безтолково, или тамъ пріятели толкуютъ по своему... — О! тамъ ваши пріятели усердно хлопочутъ, чтобы дивные ваши подвиги прослыли въ потомствѣ мифами, какъ дѣла Геркулесовы. Посмотрѣли бы вы Брацлавскаго воеводу, и братца его спальника, когда пришло извѣстіе, что вы безъ боя, по взаимному согласію, заняли Москву. Какъ святъ Богъ, съ роду не видывалъ я такихъ злыхъ и завистливыхъ рожъ! И пошли суды и пересуды: что вы только пыль въ глаза пускаете; что всѣ побѣды ваши, какъ мыльные пузыри, поблестятъ и исчезнутъ; что Москвитяне васъ къ себѣ заманили, чтобы разомъ уничтожить все ваше войско, и прочее, и прочее. Если бы не канцлеръ, кажется Король не много бы поспорилъ, чтобы васъ тотчасъ отозвать; но, слава Богу, Левъ Сапѣга его убѣдилъ, что вы дѣйствительно обладаете, не только городомъ Москвою, но и умами Московскихъ бояръ, и что можно твердо надѣяться, что вы вознесете Польшу на верхъ славы и могущества, навсегда къ ней присоединивъ Россію. Тогда его величе ====page 130==== ство изволилъ разсудить, что не отлагая этого соединенія до его кончины, должно тотчасъ совершить его, заставивъ Русскихъ присягнуть вмѣстѣ съ Королевичемъ и самому Королю, съ чѣмъ, какъ я вчера имѣлъ честь сообщить вамъ, и изволилъ меня къ вамъ отправить. — Чудеса! тяжело вздохнувъ сказалъ гетманъ: Богъ даетъ кладъ, да не хотимъ взять его! — Не то, что не хотимъ, а не умѣемъ, сказалъ Госѣвскій, взглянувъ на портретъ Сигизмундовъ. — Мало, продолжалъ гетманъ: что не беремъ Россію, еще хотимъ раздразнить и взбѣсить ее. Вотъ, что называется осетръ идетъ въ руку; такъ нѣтъ, зачѣмъ хвостъ подставилъ, — давай схватимъ его за голову. Врядъ удастся ли это, — боюсь, чтобы самимъ не остаться безъ рукъ. — Не грустите прежде времени, панъ гетманъ, Богъ дастъ все устроится по вашему. Панъ канцлеръ васъ искренно уважаетъ, и вамъ обоимъ вѣрно удастся уговорить Короля отказаться отъ его намѣреній. — То то мнъ и хочется обо всемъ лично доложить его величеству. — Кого же вы здѣсь оставите? — Васъ... — Меня? перервалъ Госѣвскій. Нѣтъ, нѣтъ, пожалуйста, не меня! ====page 131==== — Вы отказываетесь? — Я вамъ очень благодаренъ за лестное предпочтеніе, и согласенъ на все, что вы сочтете полезнымъ для отчизны, но я несчастливъ въ такихъ случаяхъ, очень несчастливъ! Вспомните, что я былъ посломъ при Отрепьевѣ, и какъ тогда все кончилось. — О, теперь совсѣмъ другое! Тогда Москвитяне рѣзали нашихъ за то, что пріѣхали погостить къ нимъ; теперь они намъ отдали свой Кремль, свою святыню, со всѣми ея сокровищами. — Правда, они какъ будто переродились. Это все ваше дѣло, — вы ихъ совсѣмъ очаровали. — Только не всѣхъ! Сосѣдъ мой, патріархъ, говорятъ, чуть не умеръ, узнавъ, что я возлѣ него поселился. — Туда ему и дорога, — изъ ума выжилъ. — Напротивъ! Между нами сказать можно, врядъ ли найдется въ Москвѣ кто нибудь умнѣе. Какъ ни таимъ мы, что его величеству угодно самому быть Московскимъ Государемъ, старикъ Ермогенъ точно издали читаетъ въ душѣ его, и страждетъ, предвидя, какія бѣды еще готовитъ онъ Россіи. Жаль мнѣ, что давно не видался съ нимъ! Каждый день посылалъ узнавать о его здоровьѣ, но онъ не принималъ никого чужихъ. Теперь, слышалъ я, онъ уже ходитъ въ цер ====page 132==== ковь, и я хочу сегодня навѣстить его. Поѣдемъ вмѣстѣ. — Очень охотно, только нельзя ли послѣ обѣда? Утромъ я обѣщалъ побывать у князя Мстиславскаго. Развѣ велѣть сказать ему... — О, нѣтъ! не надо перемѣнять даннаго ему слова; онъ намъ искренно преданъ. — Да, да, засмѣявшись сказалъ Госѣвскій: онъ видитъ только вашими глазами и слышитъ вашими ушами. — Постарайтесь, панъ староста, и вы ему полюбиться; — я намѣренъ ему предложить выбрать васъ начальникомъ стрѣлецкимъ. — Куда же вы дѣнете Ивана Салтыкова? — Найдемъ ему мѣсто, отвѣчалъ Жолкѣвскій, и помолчавъ прибавилъ, что назначеніе Салтыкова, не бывъ еше утверждено Королемъ, онъ имѣетъ право перемѣнить его, и хочетъ его послать въ Новгородъ, считая необходимымъ, чтобы стрѣльцы пріучались повиноваться Поляку, что тогда не трудно будетъ часть этого войска разослать по городамъ, и чрезъ это уменьшить грозящую опасность, если Сигизмундъ упорно захочетъ царствовать въ Россіи. Жолкѣвскому было слишкомъ шестьдесятъ лѣтъ, и онъ сильно хромалъ отъ полученной имъ за нѣсколько лѣтъ раны. Не зная, кто онъ таковъ, люди, прельщающіеся одною наружностью, ====page 133==== вовсе не обращали на него вниманіе; но встрѣтивъ взоръ его, глубокомысленный и прозорливый, разсмотрѣвъ его черты, исполненныя выразительности, никто не могъ сомнѣваться, что онъ человѣкъ необыкновенный. Будучи много его моложе, Госѣвскій не могъ сравниться съ нимъ, ни живостью ума, ни дѣятельностью; онъ также вовсе не имѣлъ вкрадчиваго его нрава и привѣтливости, и свойста эти, много содѣйствовавшія успѣхамъ гетмана, замѣнялъ однимъ лицемѣріемъ, готовый вознаградить неудачу самымъ подлымъ вѣроломствомъ. Вспоминая все происходившее во время перваго его пребыванія въ Москвѣ, Госѣвскій не слишкомъ радовался предложенію заступить мѣсто Жолкѣвскаго, но не отказался отъ него, чтобы не остаться въ зависимости у другаго. Жолкѣвскій просилъ его объ этомъ помолчать, располагаясь дождаться извѣстія о прибытіи подъ Смоленскъ Московскихъ пословъ, и объ успѣхѣ посольства ихъ, и до того времени считая нужнымъ, отъ всѣхъ скрывать намѣреніе свое отправиться къ Королю. Продолжая разсуждать съ Велижскимъ старостою, о всемъ происходящемъ въ станѣ Королевскомъ, и о средствахъ сохранить довѣріе Русскихъ, гетманъ не видалъ, какъ прошло время. Между тѣмъ, къ нему по обыкновенію собралось ====page 134==== множество людей. Одни явились съ отчетами по дѣламъ, съ разными предложеніями и просьбами; другіе совсѣмъ безъ дѣла, желая только увѣрить гетмана въ своей преданности и похвалиться свободнымъ къ нему доступомъ; нѣкоторыя въ надеждѣ, что ихъ пригласятъ обѣдать. Между послѣдними были бѣдные Польскіе товарищи, которымъ дорогъ былъ лакомый кусокъ, и богачи, искавшіе пріятнаго разсѣянія. Исключая Салтыковыхъ, Молчанова, Андронова, и нѣкоторыхъ другихъ приверженцевъ Сигизмундовыхъ, Поляки и Русскіе отдѣльно бесѣдовали между собою. Первые были очень веселы, и не безъ причины, — все сбылось по ихъ желанію, и они, убѣжденные въ искуствѣ и счастіи вождя своего, надѣялись провести всю жизнь въ изобиліи и роскоши. Чванство ихъ и громкій смѣхъ примѣтно оскорбляли Русскихъ, особенно князя Андрея Васильевича Голицына, человѣка твердаго и добросовѣстнаго, никогда не одобрявшаго козней брата своего, князя Василія. Боярская дума поручила ему назначить Польскимъ войскамъ города для ихъ содержанія; но онъ узнавъ, что во многихъ мѣстахъ жители жестоко притѣснены Поляками, пріѣхалъ предложить за все платить деньгами. Ему особенно было непріятно, что гетманъ слишкомъ долго не показывается, какъ будто желая доказать свое господство, и онъ ====page 135==== поручивъ молодому Салтыкову сказать, зачѣмъ онъ пріѣзжалъ, отправился домой ждать отвѣта. Многіе послѣдовали его примѣру, и въ затѣсненной прежде комнатѣ стало просторно. — Спасибо! сказалъ старикъ Салтыковъ, убрались; — давно бы пора. Ей, ей, тошно смотрѣть на нихъ! — Да, кажись, князь Василій Михайловичъ, прибавилъ онъ, оборотясь къ князю Мосальекому: и ты что-то насупился? — Насупишься по неволѣ, Михайла Глѣбовичъ, отвѣчалъ князь Мосальской: изволь-ка послушать, кого я вчера встрѣтилъ... — Василья Шуйскаго, смѣясь перервалъ старикъ Салтыковъ. — Откуда взяться ему? Самъ знать изволишь, у него крѣпка клѣтка, не скоро изъ нее выскочитъ. Да, что и говорить о немъ? — чернецъ, что мертвецъ, извѣстное дѣло. Нѣтъ, бояринъ, я встрѣтилъ такого молодца, который, статься можетъ, всѣмъ на голову сядетъ. — Прокофья, что ли? — Вотъ еще Прокофья! Прокофiй въ Рязани. — Да кого же? Сказывай скорѣе, полно дразнить насъ, сказалъ Молчановъ. — Михайла Романова... Общій смѣхъ перервалъ слова его. — Романова, повторилъ Молчановъ: и этотъ ребенокъ такъ тебя напугалъ, что ты черезъ ====page 136==== ночь еще не опомнился! Сдѣлай милость, князь Василій Михайловичъ, растолкуй поскорѣе, отъ чего сталъ онъ такъ страшенъ; — борода сѣдая, что ли, выросла у него по колѣна, или иное какое диво совершилось съ нимъ? Мосальскій поблѣднѣлъ, только синебагровый носъ его не перемѣнилъ цвѣта; его особенно раздражило, что надъ нимъ смѣется Молчановъ, участникъ его злодѣянія, и въ томъ самомъ домѣ, гдѣ они умертвили юнаго, любезнаго Царя Ѳеодора Борисовича, о которомъ ему живо напомнила нечаянная встрѣча съ юнымъ Романовымъ. Когда постригли Василія Іоанновича, патріархъ тщетно старавшись возвратить ему престолъ, предложилъ избрать Царемъ Михаила Романова, какъ ближайшаго родственника Царя Ѳеодора Іоанновича. Опасаясь Жолкѣвскаго, предпочли Владислава, и тѣмъ охотнѣе, что всѣ почитали Романова вовсе неспособнымъ сдѣлаться опорою отечества. Страшась зависти и гоненій, мать его таила природную его ловкость и превосходящее лѣта благоразуміе, какъ другія матери таятъ пороки дѣтей своихъ. Кромѣ испытанныхъ друзей его родителей, никто не подозрѣвалъ, какъ четырнадцатилѣтній Михаилъ Романовъ горячо любитъ отечество, какъ онъ живо чувствуетъ его бѣдствія, какъ угнѣтено его сердце иноземнымъ господствомъ. Боязливая старица Марѳа ====page 137==== даже не позволяла сыну ѣздить на лошади, подаренной ему княгинею Скопиной; только однажды выпросилъ онъ позволенія вечеромъ на ней прогуляться по уединеннымъ улицамъ, но гордый конь тотчасъ полетѣлъ въ Кремль, вспомнивъ, какъ онъ возилъ туда князя Михаила. — По обыкновенію возвращаясь домой пьяный, князь Мосальскій столкнулся съ Романовымъ. Какъ будто пламя обхватило цареубійцу, какъ будто ему явилась святая его жертва. Онъ съ ужасомъ вообразилъ, что если юному Михаилу удалось счастливо овладѣть конемъ, славившимся красотою и бѣшенствомъ, онъ со временемъ, не смотря на всѣ препятствія, можетъ овладѣть и престоломъ. Онъ не могъ удалить мысль эту, и на слѣдующее утро явился къ гетману, предостеречь его, что княгиня Скопина-Шуйская, по увѣренію его, женщина хитрая и непримиримая, согласившись съ патріархомъ, ревностно старается обратить вниманіе народа на юношу, домогающагося Царства, и что огромное ея богатство и общее почтеніе къ матери незабвеннаго князя Михаила, могутъ доставить Романову сильный перевѣсъ. Мосальскій ожидалъ, что всѣ его единомышленники подобно ему будутъ встревожены, и общій смѣхъ жестоко раздражилъ его. — Ну, что вы зубы-то скалите? сказалъ онъ: вамъ не лучше моего будетъ, если святѣйшій ====page 138==== все по своему состряпаетъ. Михайла обо всемъ станетъ у отца спрашиваться, а онъ станетъ отцу его приказывать. То то будетъ потасовка, всѣмъ, кто радѣлъ Государю Жигимонту Ивановичу. — Что правда, то правда, сказалъ угрюмо Молчановъ: знаемъ мы отца Германа; не приведи Богъ попасть къ нему въ лапы! — Экъ, ты на него клеплешь, сказалъ старикъ Салтыковъ, продолжая смѣяться: все за то на него злишься, что онъ выслалъ тебя изъ собора. Самъ виноватъ; зачѣмъ всюду разславилъ, что послѣ Гришкиной смерти, никто другой, а ты самъ слылъ въ Польшѣ Царевичемъ Дмитріемъ. — Вотъ ты-то, бояринъ, взводишь на меня небылицу! Что я за олухъ, чтобы самому распустить такую молву! Если бы хотѣлъ я, чтобы знали объ этомъ, до конца бы сталъ зваться Царскимъ сыномъ. — И впрямь, подхватилъ молодой Салтыковъ: какъ это захотѣлось тебѣ уступить всю честь Тушинскому вору? — Сказать правду матку, Иванъ Михайловичъ, не разъ я въ этомъ покаялся. Кабы былъ я смѣлѣе, не обругалъ бы меня Германъ. Вишь, я побоялся Марины Юрьевны, чтобы она не изобличила меня. Кто бы тогда подумалъ, что она ====page 139==== и поганаго Жида рада будетъ признать мужемъ, только бы съ нимъ поцарствовать! — Ну, да это дѣло прошлое, я давно пересталъ тужить объ немъ. Дай Богъ здоровья Государю Жигимонту Ивановичу! — по его милости не боюсь умереть, ни отъ холоду, ни отъ голоду, ни въ тюрьмѣ, ни на лобномъ мѣстѣ. Только разрѣши скорѣе загадку, князь Василій Михайловичъ; съ чего пришло тебѣ въ голову, что митрополичій сынокъ добивается Царства? — Да, да, сказалъ панъ Зборовскій: лучше бы не заводилъ объ этомъ рѣчи, а ужъ коли началъ, такъ скорѣе кончай; разскажи все, что знаешь, что тамъ такое затѣваетъ Романовъ? — Давно бы сказалъ, сами все перебиваете. Чай, вы помните, господа, что Гришка всѣхъ тѣмъ въ началѣ и обморочилъ, что на коняхъ бойко ѣздилъ, а объ Михайлѣ Романовѣ за то и слышать не хотѣли, что онъ, дескать, выросъ у матери на колѣнахъ, боится и къ коню подойти. — Дѣльно! сказалъ Зборовскій: онъ, говорятъ, такой невзрачный... — То то и бѣда, перервалъ Мосальскій: что всѣ ваши паны этому вѣрятъ, и самому Станиславу Станиславичу не вѣдь, что объ немъ насказано; а онъ — прости Господи! — хоть кого съ ногъ сшибетъ: дѣтина такой здоровый, плечи ====page 140==== широкія, лице полное, вовсе не похоже, что ему пятнадцатый годъ. Я на него намедни вдоволь насмотрѣлся, какъ отпускали пословъ, да и любо тогда стало, ужъ онъ плакалъ, плакалъ, прощаясь съ отцомъ. Гдѣ ему царствовать, подумалъ я, ничего не стерпитъ; правду говорятъ о немъ, что только въ чернцы годится. Каково же мнѣ было, какъ я вчера, лишь отселѣ выѣхалъ, анъ глядь, во всю прыть скачетъ мнѣ на встрѣчу Романовъ. Такъ и налетѣлъ соколомъ, чуть меня не опрокинулъ, знай себѣ величается, что сидитъ на такомъ конѣ, какого теперь во всей Москвѣ не сыщешь. — Я не стану съ тобою спорить, панъ Мосальскій, съ пренебреженіемъ сказалъ Зборовскій: ни о томъ, что ни у кого изъ насъ нѣтъ и не бывало такого коня, ни о томъ, что впервые сѣвъ на него, Романовъ всѣхъ перещеголялъ проворствомъ; — скажу только одно, какъ бы ни былъ востеръ Романовъ, онъ ничего не перебьетъ у Владислава. — Стоитъ вспомнить, продолжалъ онъ закручивая усы: что Владиславъ сынъ Польскаго Короля, что Русскіе ему присягали, что въ случаѣ ихъ измѣны вся Польша за него вступится. Изволишь слышать, любезный князь, вся Польша ревностно защищать будетъ права Владислава, а всѣмъ вамъ извѣстно, что и малые наши отряды, послѣ разстриги, ====page 141==== чуть не посадили Жида на Московскій престолъ. Иванъ Салтыковъ покраснѣлъ, но только его одного тронули дерзкія слова Зборовскаго, неоднажды бѣжавшаго отъ Русскаго меча, побѣжденнаго горстью Троицкихъ монаховъ; всѣ прочіе, и самъ отецъ его, очень были довольны увѣреніемъ, что они останутся подданными Государя иноземнаго, отъ котораго единственно могли ожидать покровительства и наградъ, продавъ ему отечество. — Откуда же взялся у Михаила такой славный конь? спросилъ старикъ Салтыковъ. Кажись Борисъ Ѳедоровичъ не оставилъ отцу его и матери, ничего, опричь рясъ и четокъ. Ужъ не царикъ ли подарилъ имъ нареченнаго братца? — До даровъ ли теперь царику? Скоро самому нѣчего ѣсть будетъ. У Романова конь покойнаго князя Михайла Васильевича. — Такъ, вотъ отъ чего тебѣ мерещится, что онъ будетъ Царемъ! сказалъ Салтыковъ. Ну братъ, коли таковы всѣ твои догадки, нѣчего сказать; — ты такой мудрецъ, что днемъ съ огнемъ не сыщешь тебѣ равнаго. Только, не въ поношеніе чести твоей скажу, вѣдь ты вчера больно грузенъ отселѣ поѣхалъ; гдѣ тебѣ было разглядѣть чужаго коня? ====page 142==== — Я тебѣ говорю, что у Михайла тотъ самый конь, которымъ Василій Шуйскій подарилъ покойнаго князя Михайла Васильевича; княгиня Алёна Петровна своими руками ему отдала его, и съ золотою сбруею. — Вотъ, каковы бабы! Надѣйся на нихъ! сказалъ Андроновъ. Говорятъ, какъ Алёна Петровна хоронила сына, всѣ на нее наплакались, — думали, что она и сутокъ послѣ него не проживетъ; а теперь уже и конь его такъ ей опостылѣлъ, что скорѣе его съ двора долой. — Вишь, она безъ памяти любитъ Филаретова сына, да не одна она, — и невѣстушка ея въ немъ души не слышитъ, сказалъ Мосальскій. — Кабы ему было поболѣе лѣтъ, сказалъ Молчановъ: я бы подумалъ, что Михайла Васильевичъ совсѣмъ позабытъ, и вдовушкѣ его теперь не въ примѣръ милѣе Михайла Ѳедорычъ. — А что, можетъ ты и правду говоришь, сказалъ Мосальскій: чѣмъ чортъ не шутитъ! Злодѣи, для которыхъ ничего не было священнаго, расхохотались, вообразивъ, по собственнымъ гнуснымъ душамъ своимъ, что княгиня Александра Васильевна влюблена въ юнаго Романова. Иванъ Салтыковъ, менѣе ожесточенный, напомнилъ имъ, что вдова князя Михаила отъ горести помѣшалась въ умѣ. ====page 143==== — Надо спросить, была ли она прежде умна, сказалъ Мосальскій, еще не забывшій, съ какимъ презрѣніемъ дѣвица Адашева отвергла его руку. Появленіе гетмана Жолкѣвскаго перервало непристойный разговоръ этотъ. Встревоженный новымъ подтвержденіемъ, чтобы онъ заставилъ Русскихъ присягать самому Королю, гетманъ невольно пропустилъ время, назначенное имъ для пріема всѣхъ имѣющихъ до него нужду, и его тронуло, что князь Голицынъ и многіе другіе уѣхали, не видавшись съ нимъ. Тѣмъ болѣе не хотѣлъ онъ откладывать посѣщеніе патріарха, и поспѣшивъ отобѣдать, отправился къ нему съ Госѣвскимъ. Ихъ тотчасъ пригласили въ комнаты, но когда они вошли, патріаршій бояринъ сказалъ имъ, что святитель у вечерни. И издалека слышно было церковное пѣніе, и только тихіе, согласные звуки эти, столь различные отъ воплей и восторговъ гетманскаго общества, нарушали глубокое безмолвіе жилища Ермогенова, ничѣмъ не украшеннаго, кромѣ святыхъ иконъ. Жолкѣвскій предался грустной задумчивости, товарищъ его напротивъ того обидѣлся, что хозяинъ не явился тотчасъ принять ихъ. Никакъ старый еретикъ вздумалъ дразнить насъ, сказалъ онъ. — Ну, не сердись, возразилъ Жолкѣвскій: самъ разсуди: пріятные ли мы здѣсь гости; ====page 144==== можно ли такому старцу бѣжать намъ на встрѣчу? Чрезъ нѣсколько минутъ, показавшихся Госѣвскому цѣлымъ часомъ, изъ внутреннихъ покоевъ отворилась дверь, и знаменитый Ермогенъ, опираясь на двухъ келейниковъ, предсталъ новымъ властителямъ Москвы. Онъ тотчасъ отпустилъ своихъ вожатыхъ, и посадивъ гостей своихъ, ожидавшихъ, что они увидятъ дряхлаго, напуганнаго скорбными для него происшествіями старца, изумилъ ихъ своею твердостью. Онъ былъ чрезвычайно блѣденъ, но какъ сквозь густое облако прокрадываясь блистаетъ лунный свѣтъ, такъ сквозь мертвенную блѣдность Ермогена сіяла высокая, безсмертная душа его. Онъ произвелъ неожиданное, неизъяснимое впечатлѣніе, какъ будто духъ, явившійся уличить въ неправдахъ Польскихъ вождей, какъ будто пророкъ, посланный возвѣстить имъ непобѣдимое могущество Россіи. — Не прогнѣвайтесь, господа, что я заставилъ васъ сидѣть однихъ, сказалъ патріархъ. Изволите видѣть, какъ я старъ; изволите знать, что я за человѣкъ. Мнѣ должно православнымъ служить примѣромъ. Я былъ у вечерни, когда доложили мнѣ о вашемъ пріѣздѣ; — непристойно мнѣ было бы, не дослушавъ ее, уйти изъ церкви. ====page 145==== Гетманъ Жолкѣвскій отвѣчалъ, что онъ охотно бы цѣлый часъ прождалъ патріарха, искренно жалѣя, что по его болѣзни давно не видался съ нимъ. — Спасибо за доброе слово, Станиславъ Станиславичъ, отвѣчалъ патріархъ. Признаться, я вовсе не ждалъ тебя; дивлюсь я, что бояре допустили ко мнѣ твою милость. — Почему же боярамъ опасаться бесѣды моей съ вашимъ святѣйшествомъ? спросилъ Жолкѣвскій, предчувствуя, какой будетъ отвѣтъ на слова его. — Потому, что они только льстятъ тебѣ и тебя обманываютъ, а я тебѣ скажу правду. Худо ты сдѣлалъ, что въ противность условій, въ противность собственной присяги, привелъ рать твою въ Москву... — Но вашему святѣйшеству должно быть извѣстно, что это сдѣлано по согласію бояръ, что они сами нашли это нужнымъ! — Нашимъ боярамъ, возразилъ патріархъ: показалось нужнымъ, и разстригу посадить на Царство, и Государя Василья Ивановича постричь. Напрасно ссылаешься на нихъ, Станиславъ Станиславичъ; нѣчего грѣха таить, тебѣ самому захотѣлось распоряжать Москвою, у тебя въ рукахъ сила, ты и пришелъ сюда; никто съ тобою не поспорилъ, пока и нѣкому спорить; но ====page 146==== я тебѣ говорю, худо ты сдѣлалъ, что не сдержалъ слова; — пожалѣешь объ этомъ уже поздно! — Напротивъ того, я увѣренъ, что ваше святѣйшество скоро сами сознаетесь, что было полезно и нужно... — Обмануть насъ, перервалъ патріархъ. — Обмануть! вмѣстѣ вскричали гетманъ и Госѣвскій, первый огорчась, а послѣдній озлобясь искренностью патріарха. — Да, обмануть! съ твердостью повторилъ патріархъ. Вспомни, на чемъ ты цѣловалъ крестъ, Станиславъ Станиславичъ, и самъ разсуди, какъ теперь въ чемъ нибудь тебѣ вѣрить, когда ты на первомъ шагу, не подорожилъ ни нашей, ни своей присягой... — Вашему святѣйшеству не угодно выслушать меня, я бы вамъ доказалъ... — Все доказано, господинъ етманъ! Ты владѣешь Москвою, по всѣмъ улицамъ стоитъ рать твоя, самъ ты живешь въ домѣ Государя Бориса Ѳедоровича, попы твои служатъ въ Кремлѣ Латинскія обѣдни; — чего намъ еще смотрѣть и слушать? Лучше ты меня послушай. Вѣдь я не таковъ, какъ Мишка Салтыковъ и Ѳедька Андроновъ; они кланялись и Гришкѣ, и Тушинскому вору, они поклонятся всякому, кто не скупясь станетъ надѣлять ихъ помѣстьями и деньгами. Обо мнѣ же всѣмъ извѣстно, что я не беру ====page 147==== ни чьего золота, что я не боялся спорить съ разстригою; не побоюсь и тебѣ сказать, что коли Королевичъ не окрестится по нашему, не бывать ему нашимъ Царемъ... — Вы ему присягали, перервалъ Госѣвскій. — И Станиславъ Станиславичъ присягалъ, что онъ отведетъ рать свою въ Можайскъ, и тамъ будетъ ждать указа королевичева, что дотолѣ никому изъ его людей не оставаться въ Москвѣ; а вотъ, изволишь видѣть, сказано такъ, а сдѣлано инако. Я же, что говорилъ прежде, то и теперь говорю: намъ надобенъ Государь православный; мы не отдадимъ иновѣрцу наслѣдія Владиміра Равноапостольнаго, Александра Невскаго, и прочихъ нашихъ прославленныхъ, святыхъ Князей! Патріархъ сидѣлъ задомъ къ той двери, въ которую вошелъ онъ, и углубленный въ разговоръ, не обращалъ болѣе ни на что вниманіе; но Госѣвскій озирался по всѣмъ сторонамъ, и ему показалось, что въ недотворенную дверь кто-то заглянулъ, что онъ тамъ слышалъ тяжелый вздохъ, что тамъ сверкнулъ грозный взоръ. Еще болѣе раздраженный, онъ сказалъ, что странно требовать, чтобы Владиславъ принялъ вѣру Греческую, когда сами Греки повинуются Магометанамъ. По блѣдному лицу патріарха пробѣжалъ огненный румянецъ. ====page 148==== — Такъ намъ готовятъ, вскричалъ онъ: жребій Грековъ! Чтобы какъ Греки у Турчанъ, такъ и мы у Литвы были бы вѣкъ рабами! Спасибо тебѣ, панъ, спасибо, что высказалъ все, что у васъ на сердцѣ!.. Съ этими словами величественный старецъ всталъ и хотѣлъ удалиться. Гетманъ попросилъ у него благословенія, стремясь загладить неосторожность своего товарища. Выразительно на него взглянувъ, патріархъ его перекрестилъ, и Жолкѣвскій съ непритворнымъ почтеніемъ поцѣловалъ руку прямодушнаго, непоколебимаго старца, предрекавшаго ему бѣдствія, которыхъ самъ онъ начиналъ страшиться. Ермогенъ усмѣхнулся. — Вотъ какъ! ты уже у меня руку цѣлуешь, Станиславъ Станиславичъ, сказалъ онъ. Какъ ты хочешь, но рано, или поздно, у Русскихъ и у Поляцовъ будетъ одинъ Государь, — Государь православный! Косо взглянувъ на Ермогена, Госѣвскій тотчасъ невольно потупилъ глаза, встрѣтивъ его вдохновенный взоръ, и съ отчаяньемъ вообразилъ, что Богъ спасетъ Россію отъ Поляковъ, какъ спасъ ее отъ разстриги; что она предназначена для какого нибудь великаго, безсмертнаго дѣла. Только, что затворилась дверь за бывшими у патріарха гостями, отворилась другая дверь, и ====page 149==== вошелъ, или лучше сказать вбѣжалъ, высокій, статный мужчина, задыхаясь отъ горести и гнѣва. Патріархъ не узналъ его, и ему чудно показалось, что кто-то идетъ къ нему такъ свободно изъ внутреннихъ его комнатъ. Онъ хотѣлъ встать, но вдругъ съ ужасомъ протянулъ руки. — Прочь, измѣнникъ, бунтовщикъ! Вскричалъ онъ. Какъ ты попалъ сюда? Какъ смѣешь мнѣ казаться? — Не гони меня, владыко! сказалъ молодой пришлецъ, упавъ въ ноги патріарху. Христосъ Спаситель на крестѣ простилъ разбойника, будь и ты милостивъ ко мнѣ грѣшному! Я кругомъ виноватъ, но каюсь въ винахъ моихъ, и отселѣ во всемъ буду тебя слушаться! Глаза патріарха оживились. Но горькое воспоминаніе снова стѣснило грудь его, снова помрачило на минуту просіявшее его лице. — Не искушай меня, лукавецъ! сказалъ онъ. Чего ждать отъ тебя добраго? Ты первый сгубилъ святую Русь! Кабы не измѣнилъ ты Государю Василью Ивановичу, не владѣла бы Москвою Литва! — По твоей милости долженъ я на краю могилы кланяться Латинамъ! — Нѣтъ, нѣтъ; безъ меня, противъ моего наказу, Василья Ивановича свели съ престола до конца ему льстившіе царедворцы! Не мнѣ одному соскучило его слушаться, но я готовъ ====page 150==== одинъ рѣзаться съ Литвою! Какъ дошло до меня, владыко, что боярская дума, сама, своими руками отдала врагамъ Москву, ажно у меня затрещали кости, и словно огонь потекъ въ моихъ жилахъ! Я самъ всему народу повѣстилъ о лютой напасти, и лишь грудные младенцы не завыли о томъ, что услышали, и всѣ, кто можетъ сдержать пищаль или бердышь, разомъ закричали, что готовы идти со мною на супостатовъ, чтобы вырвать у нихъ Москву, и всю Русь святую отъ нихъ очистить! Мы поклялись не щадить на это ни достоянія, ни живота нашего, но безъ твоего благословенія я не рѣшился приступить къ дѣлу. Я дерзнулъ къ тебѣ явиться; — благослови меня, владыко, послужить родинѣ! Его голосъ, взоры и движенія рѣзко выражали сердечную печаль и пылкое негодованіе; нельзя было сомнѣваться, что онъ искренно желаетъ загладить свои проступки. — Встань, Прокофiй! сказалъ Ермогенъ, глубоко тронутый: помолимся вмѣстѣ, чтобы Господь Богъ простилъ тебя и впредь избавилъ отъ прелестей и козней діавольскихъ! И величественный патріархъ съ величественнымъ воеводою простерлись передъ иконами, и судьба Россіи рѣшалась между ними. Оба горячо любили отечество, оба твердые духомъ, ====page 151==== и сильные волею, умѣли повелѣвать людьми и обстоятельствами, хотя только одинъ изъ нихъ всегда умѣлъ повелѣвать собою. Положивъ три земные поклона, патріархъ взялъ съ полки маленькой складень, на которомъ, снаружи, по синей финифти было золотое распятіе, а внутри, выпуклыя серебряныя изображенія Божіей Матери и Ангела-хранителя, и благословилъ имъ Ляпунова. — Святая эта икона, силою креста на ней изображеннаго, и молитвами Пресвятой Богородицы, и Ангела-хранителя, да укрѣпитъ твои мышцы, и да будетъ тебѣ щитомъ незыблемымъ! сказалъ Ермогенъ. — Носи ее на груди твоей, чтобы она, тебѣ напоминая о старцѣ, нѣкогда жестоко тобою раздраженномъ, но потомъ искренно съ тобою примирившимся, твердила тебѣ, что ты не для собственной корысти, а для пользы вѣры и земли нашей, долженъ свято исполнять обѣты вновь тобою мнѣ данные! Патріархъ провелъ нѣсколько часовъ наединѣ съ Ляпуновымъ. Распрашивая его, что можетъ предпринять онъ для защиты отечества, онъ съ изумленіемъ слушалъ, какія сильныя средства уже имъ заготовлены, и какъ онъ превосходно обдумалъ, все, что можетъ уничтожить торжество враговъ. Ермогенъ невольно трепеталъ, бе ====page 152==== сѣдуя съ дерзкимъ нарушителемъ присяги, встрѣчая огненные его взоры, но онъ не презрѣлъ его раскаянія, не охладилъ его недовѣрчивостью. Какъ благотворная роса, смывая пыль съ растеній, обновляетъ красу и силу ихъ, такъ снисхожденіе патріарха и его благочестивыя рѣчи освѣжали сердце воеводы. Въ немъ замерли властолюбіе и гордость, и онъ съ восторгомъ вообразилъ, какъ будетъ онъ счастливъ, когда первосвятитель, встрѣтивъ его въ освобожденномъ Кремлѣ, назоветъ всенародно избавителемъ отечества. Онъ страшился подумать о другой наградѣ, онъ забывалъ все другое. ====page 153==== ГЛАВА VII. Какъ онъ угрюмъ! Какъ блещетъ око, Какъ смотритъ зорко и свѣтло! … Какія мысли не летали Надъ многодумной головой! Какія тайныя печали Его души не волновали Въ заботахъ жизни роковой! Едуардъ Губеръ. Никогда не отлагая исполненіе своихъ намѣреній, гетманъ Жолкѣвскій, на другой день послѣ свиданья съ патріархомъ, предложилъ боярской думѣ, отправить въ Новгородъ, для защиты его отъ Шведовъ захватившихъ Ладогу, нареченнаго стрѣлецкаго начальника, Ивана Салтыкова, какъ человѣка самаго надежнаго, а войско стрѣлецкое поручить Велижскому старостѣ, Александру Госѣвскому. Князь Мстиславскій, по обыкновенію, тотчасъ согласился исполнить волю гетмана, о слѣдствіяхъ которой ====page 154==== онъ никогда не разсуждалъ, давно вообразивъ, что Провидѣніе предписываетъ ему безусловную покорность Польскому правительству, безъ чего Россія навсегда останется добычею самозванцевъ. Онъ искренно убѣжденъ былъ въ этомъ, какъ въ Индіи поклонники идола Юггернота несомнѣнно увѣрены, что они насладятся вѣчнымъ блаженствомъ, будучи раздавлены огромною колесницею чудовищнаго божества своего. Молодой Салтыковъ изумился, когда самъ отецъ его объявилъ ему рѣшеніе думы. — Прекрасно! вскричалъ онъ: вотъ не ждалъ, не гадалъ, а изволь ѣхать въ какую даль! На что это похоже? Что я за болванъ такой? Сегодня сунутъ сюда, а завтра туда! Да развѣ опричь меня нѣкого отправить въ Новгородъ? — Тебѣ всѣхъ больше вѣрятъ, за тѣмъ... — Нѣтъ, нѣтъ! съ горячностью перервалъ Иванъ: коли отселѣ высылаютъ меня, такъ видно, плохо мнѣ вѣрятъ. Вотъ, какъ удружилъ Желтовскій! Никакъ, мало ему, что я вѣрный рабъ Государю Владиславу Жигимонтовичу! Никакъ, ему надо, чтобы я у всякаго Ляха валялся въ ногахъ! Никакъ, въ городѣ не ложные слухи, что намъ всѣмъ будетъ та же участь, что полоненнымъ нашимъ братьямъ въ Кіевѣ и на Волынѣ! ====page 155==== Ревностно желая, чтобы yе Владиславъ, а самъ Сигизмундъ царствовалъ въ Россіи, бояринъ Салтыковъ старался убѣдить сына, что онъ не долженъ сомнѣваться въ искренней пріязни Жолкѣвскаго, и въ Новгородѣ будетъ имѣть болѣе средствъ, нежели въ Москвѣ, доказать превосходство ума своего и отличиться усердіемъ. — Напрасно изволишь говорить это, угрюмо возразилъ Иванъ Салтыковъ: тебѣ самому извѣстно, каковы Новгородцы; легко ли съ ними ладить. Смотри, чтобы мнѣ не было отъ нихъ, того же, что было окольничему Михаилу Игнатьевичу! — Что ты, что ты, Ванюша! Вскричалъ старикъ Салтыковъ, обхвативъ обѣими руками сына, какъ будто свирѣпый народъ уже стремился растерзать его. Коли ты боишься... — Я ничего не боюсь! перервалъ молодой человѣкъ, гордый и смѣлый. — Доселѣ, батюшка, прибавилъ онъ помолчавъ, я былъ тебѣ во всемъ послушенъ, и теперь все сдѣлаю по твоему; молись Богу, чтобы не привелось тебѣ объ этомъ плакать! Прощай, я завтра же отселѣ уѣду; мнѣ теперь нѣчего здѣсь дѣлать, а у Желтовскаго вѣрно давно все готово, какъ меня спровадить. Пріискивая охотниковъ отправиться съ нимъ въ Новгородъ, Иванъ Салтыковъ перваго при ====page 156==== гласилъ Корнилія Чоглокова, который согласившись на это, веселыми рѣчами нѣсколько развлекъ грустныя предчувствія молодаго человѣка, торопившагося уѣхать, чтобы не повстрѣчаться со своимъ преемникомъ и его товарищами, дерзко радовавшимися, что лучшее Русское войско будетъ подъ начальствомъ Поляка. Гетманъ Жолкѣвскій былъ очень доволенъ, что Иванъ Салтыковъ поспѣшилъ отъѣздомъ, и самъ поѣхалъ проводить его, стараясь нѣсколько загладить сдѣланную ему обиду. Слѣдуя за ними, назначенная въ Новгородъ дружина принуждена была остановиться въ тѣсной улицѣ. Между тѣмъ, какъ освѣдомлялись о причинѣ этого, гетманъ увидѣлъ въ двухъ шагахъ отъ себя молодаго конника, въ темносиней однорядкѣ. Онъ быстро смотрѣлъ на гетмана, какъ будто стараясь затвердить черты его; но увидя, что онъ примѣтилъ его вниманіе, поскакалъ во весь опоръ. — Что это за человѣкъ? спросилъ гетманъ. Кажется, я вѣкъ не встрѣчалъ такого молодца. — Это Прокофiй! вскричалъ Салтыковъ: точно Прокофiй! Никто другой не можетъ быть такъ схожъ съ нимъ. — Кто же этотъ Прокофiй? спросилъ гетманъ, котораго поразили красота и величавость конника въ простой мѣщанской одеждѣ. ====page 157==== — Рязанскій воевода Ляпуновъ, заставившій постричь Василья Шуйскаго, безъ чего не было бы и присяги Государю Владиславу Жигимонтовичу, отвѣчалъ Салтыковъ. Чай, онъ прибылъ сюда познакомиться съ тобою, господинъ гетманъ. — Милости просимъ, очень буду радъ такому знакомству! Видна птица по полету. Тотчасъ угадаешь, что лихой дѣтина. Только, что это, какъ чудно одѣтъ онъ? Какъ будто, что хочетъ вывѣдать тайкомъ. Салтыковъ коварно усмѣхнулся, и вспомнивъ, какъ Царь Василій Іоанновичъ сказалъ о Прокопіѣ Ляпуновѣ, что онъ самъ замышляетъ овладѣть престоломъ, подумалъ, что онъ вѣрно пріѣхалъ въ Москву, не за тѣмъ только, чтобы повидаться съ Жолкѣвскимъ; но раздраженный послѣднимъ, не захотѣлъ его предостеречь, что встрѣча эта едва ли не грозитъ Полякамъ, хотя не близкою, но важною опасностью. Дѣйствительно, Рязанскій воевода, встрѣтившись съ тетманомъ, надѣялся вскорѣ доказать ему, какъ онъ ошибся, вообразивъ, что можетъ безнаказанно обманывать, унижать и грабить Русскихъ. Какъ нѣкогда воеводѣ извѣстны были всѣ намѣренія несчастнаго Царя Василія Іоанновича, такъ онъ потомъ сталъ знать все происходившее у гетмана Жолкѣвскаго, Салтыкова ====page 158==== и Андронова, имѣя особенный даръ внушать пламенную преданность людямъ смѣлымъ и догадливымъ. Узнавъ, прежде нежели было оно предложено боярской думѣ, намѣреніе гетмана, избрать Госѣвскаго стрѣлецкимъ начальникомъ, Ляпуновъ, располагавшись пробыть въ Москвѣ одни сутки, остался въ ней цѣлую недѣлю. Ревностно заботясь все приготовить для великаго, безсмертнаго подвига, онъ днемъ объѣзжалъ городъ, осторожно осматривая, гдѣ жители могли бы надежно защищаться, и гдѣ пришедшія къ нимъ на помощь войска могли бы наиболѣе въ этомъ успѣть. Ночью бесѣдовалъ онъ съ избранными гражданами, воспламенялъ ихъ духъ, передавалъ имъ свою отчаянную рѣшимость, никогда не признавать владычества иноземнаго, твердилъ имъ о превосходствѣ вѣры православной, о невозможности, чтобы навсегда померкло ея величіе и святость. Каждое его слово, каждый взоръ его, имѣли сильное, чрезвычайное дѣйствіе; любовь къ отечеству оживала въ оцѣпенѣлыхъ сердцахъ, — всѣ начинали стыдиться своего малодушія, всѣ понимали пагубныя его слѣдствія, всѣ готовились вознаградить непостижимое ослѣпленіе. И, между тѣмъ, какъ Русскіе измѣнники беззаботно пировали съ Поляками, по всѣмъ концамъ Москвы таинственно разносилась вѣсть о примиреніи патріарха съ Рязанскимъ ====page 159==== воеводою, и что они не допустятъ вѣроломныхъ пришельцевъ долго господствовать въ Россіи. Ляпуновъ дождался отъѣзда молодаго Салтыкова, чтобы вѣрнѣе узнать о числѣ дружинъ съ нимъ отправленныхъ, предвидя, что и прочія мало-по-малу будутъ выведены изъ Москвы. Замѣтивъ, что онъ обратилъ на себя вниманіе Жолкѣвскаго, онъ рѣшился у него побывать, какъ будто бы дѣйствительно за этимъ пріѣхалъ. Принявъ его съ особеннымъ уваженіемъ, гетманъ употребилъ всѣ силы ума своего, чтобы убѣдить Ляпунова въ необходимости быть искренно преданнымъ Владиславу, чувствуя по всему, что было ему извѣстно о прежнихъ дѣйствіяхъ Рязанскаго воеводы, что отъ него много зависитъ успѣхъ собственныхъ его предпріятій. Приготовясь все выслушать терпѣливо, воевода внутренно забавлялся хитрыми внушеніями и пышными обѣщаніями гетмана, безполезно истощавшаго свое краснорѣчіе; но вдругъ быстро взглянувъ на него, спросилъ, зачѣмъ не согласился онъ отправить Василія Іоанновича въ какой нибудь дальный монастырь, какъ ему предлагали бояре. Не ожидавъ этого вопроса, гетманъ примѣтно смутился. — Дозволь сказать, Станиславъ Станиславичъ, продолжалъ Ляпуновъ: что ты въ этомъ послу ====page 160==== шалъ недобрыхъ людей. Тебѣ бы, что называется своими руками, отослать Василья Ивановича въ Соловки, или на Бѣлоозеро, и тамъ содержать его честно, чтобы никому не было охоты о немъ тужить. Милости твоей должно быть извѣстно, прибавилъ онъ помолчавъ, голосомъ нѣсколько измѣнившимся: что я по грѣхамъ моимъ первый враждовалъ Василью Ивановичу; но и я тяжело вздохнулъ, узнавъ, въ какой нуждѣ и тѣснотѣ держатъ его по твоему приказу въ Осиповомъ монастырѣ. Изволь же разсудить, каково объ этомъ слышать, тѣмъ, которые лучше меня помнили данную ими присягу. Не подозрѣвая, что Ляпуновъ только вывѣдываетъ мысли его о будущей участи Царя, Жолкѣвскій, надѣясь этимъ польстить ему, отвѣчалъ, что онъ не рѣшился отправить Василія Іоанновича въ одинъ изъ дальнихъ монастырей, зная, какъ онъ противился насильственному своему постриженію, и что онъ до сихъ поръ не признаетъ себя монахомъ, но что Польскій Король самъ о немъ позаботится... Онъ ничего не могъ прибавить, замѣтивъ усмѣшку молодаго своего собесѣдника, проницательность котораго неоднажды изумляла его. Крайне жалѣя, что онъ передъ нимъ обнаружилъ, еще никому не извѣстныя свои намѣренія, гетманъ нѣсколько минутъ безмолвно смо ====page 161==== трѣлъ на воеводу. Онъ казался ему представителемъ Россіи, но не той Россіи, о которой мечтали Поляки, что она исполненная малодушія, развращенная крамолами, сама стремится подъ иго ихъ; — передъ нимъ была Россія твердая, непоколебимая, подвластная страстямъ, но неспособная быть ихъ жертвою. Гетманъ пригласилъ Ляпунова у него отобѣдать, и по его примѣру, всѣ бывшіе тутъ Поляки старались обласкать могущественнаго воеводу Рязанскаго, съ особеннымъ любопытствомъ вслушиваясь въ его рѣчи, и примѣчая всякое его движеніе. Но привыкнувъ къ раболѣпству Салтыкова и его клевретовъ, панъ Госѣвскій, послѣ отъѣзда воеводы, сказалъ, что онъ слишкомъ гордъ для Москвитянина; другіе прибавили, что хотя онъ справедливо слыветъ красавцемъ, но вовсе не знаетъ обращенія, не сказавъ ни слова сидѣвшей возлѣ него за столомъ, прелестной паннѣ Зборовской. Октавія сама за него вступилась, помня, что онъ былъ другомъ князя Скопина-Шуйскаго. — Что ни говорите, господа, сказала она: у этого человѣка душа высокая и пламенная. Я также, какъ и вы, въ первый разъ его видѣла, но мнѣ такъ стали приторны безпрестанные восторги нашихъ щеголей, и такъ надоѣло подобострастіе Москвитянъ, которые, не искючая князя ====page 162==== Мстиславскаго, разиня ротъ ловятъ каждое слово пана гетмана, что, признаюсь, мнѣ совсѣмъ не противенъ былъ холодный, даже нѣсколько суровый видъ пана Ляпунова. Какъ пристало къ нему, когда онъ хмурился, слушая вѣтреные толки ваши о пріѣздѣ Владислава! Смотря на него, я вспоминала мое дѣтское ученье, какъ я читала въ Мифологіи, что Юпитеръ, сморща брови, волновалъ міръ. Гетманъ Жолкѣвскій сказалъ, что онъ совершенно согласенъ съ панною Зборовской, что Рязанскій воевода не изъ числа людей, отъ которыхъ можно требовать всегдашней любезности въ обществѣ, но, что тѣмъ лестнѣе было бы женщинѣ пріобрѣсти любовь его, а мужчинѣ его дружбу. Онъ прибавилъ помолчавъ, что по его мнѣнію, для взаимнаго спокойствія, и для счастія Владиславова царствованія, необходимо усердное содѣйствіе патріарха и Прокопія Ляпунова; что эти два человѣка стоятъ половины Россіи, и ничего не должно жалѣть для пріобрѣтенія ихъ искренней преданности. Слова эти вообще не понравились. — Ужъ не ѣхать ли намъ въ догоню за паномъ Ляпуновымъ, сказалъ ротмистръ Казановскій, прибывшій въ Россію съ самимъ Королемъ: слезно молить его поучить насъ уму разуму, какъ говорятъ Москали? ====page 163==== — Лучше всего поручить это великое дѣло паннѣ Зборовской. Она имѣетъ какой-то чудный даръ доискиваться въ Москаляхъ совершенства, никому другому незамѣтнаго, — съ примѣтною досадою сказалъ староста Велижскій. — Точно, господа, сказала Октавія: мнѣ всѣхъ приличнѣе взять на себя усмиреніе этого страшнаго мятежника, и я готова стараться побѣдить отвращеніе его къ женщинамъ, которыхъ, какъ я слышала еще въ первый мой пріѣздъ сюда, онъ вообще не терпитъ, судя о насъ по своей безобразной и глупой женѣ. Но мнѣ нужно въ этомъ ваше пособіе. — Вы мнѣ давича объясняли, продолжала она, подошедъ къ столу, на которомъ лежали желѣзныя, острыя рогаточки, что въ старину, или и теперь еще, право уже и забыла, Москвитяне усыпали этимъ дороги, чтобы испортить у непріятелей лошадей; — вооружитесь ими, и съ помощію ихъ воротите сюда пана воеводу, — начните только, а я довершу его плѣнъ. Всѣ засмѣялись, не исключая самаго гетмана, и нѣсколько молодыхъ людей дѣйствительно хотѣли бѣжать за Ляпуновымъ, схвативъ по горсти рогаточекъ, наканунѣ принесенныхъ съ разными драгоцѣнностями. Но послѣднія были тотчасъ убраны, чтобы видъ ихъ не тревожилъ Русскихъ посѣтителей, рѣзко напоминая имъ владычество иноземцевъ. ====page 164==== Отобѣдавъ у гетмана, Ляпуновъ отправился въ Зарайскъ для совѣщанія съ княземъ Пожарскимъ о защитѣ вѣры и отечества. Они долго бесѣдовали между собою, и чѣмъ долѣе продолжалась бесѣда ихъ, тѣмъ охотнѣе они во всемъ соглашались, не сомнѣваясь, что каждый изъ нихъ можетъ быть ревностнымъ исполнителемъ всего, что другой можетъ придумать ко благу общему. Прощаясь съ княземъ, Ляпуновъ обмѣнялся съ нимъ крестомъ, тѣмъ самымъ, который нѣкогда былъ отосланъ ему княземъ Скопинымъ-Шуйскимъ, какъ измѣннику Царскому, рабу гнуснаго Жида, назвавшагося Царевичемъ Димитріемъ. Мысль объ этомъ часто терзала его душу, и серебряный крестъ, какъ свинцовая гиря, давилъ ему грудь; но онъ носилъ его въ память князя Михаила, нѣсколько лѣтъ его носившаго, надѣясь этимъ очистить постыдное свое заблужденіе. Снявъ его для отдачи князю Пожарскому, онъ съ глубокимъ умиленіемъ его поцѣловалъ. Взоръ его прояснился, онъ какъ будто сталъ дышать свободнѣе, надѣвъ на себя крестъ, принадлежавшій вновь имъ пріобрѣтенному, доблестному сподвижнику. Онъ повѣсилъ его на одной цѣпочкѣ съ образкомъ, которымъ благословилъ его патріархъ, и вспомнивъ слова знаменитаго старца, чтобы онъ никогда не разставался съ его даромъ, невольно подумалъ, что отъ этого зави ====page 165==== ситъ и успѣхъ всѣхъ его желаній, и самая жизнь его. По совѣту князя Пожарскаго, Ляпуновъ, воротясь въ Рязань, тотчасъ отправилъ къ гетману Жолкѣвскому огромный обозъ съ съѣстными припасами, поручивъ доставленіе его Пешкову и братьямъ Тарбеевымъ, на которыхъ онъ особенно полагался, что они при томъ усердно и осторожно исполнятъ всѣ прочія, тайныя его порученія. Между тѣмъ, Жолкѣвскій, сдавъ всѣ дѣла и начальство въ Москвѣ Велижскому старостѣ Госѣвскому, отправился въ Смоленскъ, взявъ съ собою Царя Василія Іоанновича съ обоими его братьями, чтобы представить ихъ, какъ плѣнныхъ, Польскому Королю. Гетманъ самъ заѣзжалъ за Царемъ въ Іосифовъ Волоколамскій монастырь, куда онъ былъ имъ отправленъ, и подъ предлогомъ, что монашеская ряса не можетъ защитить его въ глубокую осень отъ сырости и холода, заставилъ его одѣться въ его собственное, поношенное платье. Узнавъ о всемъ этомъ, патріархъ чрезвычайно огорчился, и когда ему доложили о пріѣздѣ повѣренныхъ Рязанскаго воеводы, онъ не въ состояніи былъ тотчасъ принять ихъ, но прочитавъ привезенное ими письмо, всталъ съ неожиданною живостью. — Боже великій! вскричалъ онъ: Боже милосердый, прости и заступи Прокофья! ====page 166==== Увѣдомляя о свиданьи своемъ съ княземъ Пожарскимъ, Ляпуновъ писалъ, что храбрый князь, и всѣ граждане Рязанскіе, готовы ополчиться на Поляковъ по первому слову святителя. Полученіе письма этого, въ ту самую минуту, когда душа его была растерзана, для него горестнымъ, и для всей Россіи позорнымъ плѣненіемъ Царя, показалось Ермогену счастливымъ предзнаменованіемъ; духъ его ободрился, и онъ приказавъ дворецкому угостить обѣдомъ пріѣзжихъ Рязанцевъ, послѣ вечерни позвалъ ихъ къ себѣ. Напомнивъ, что они были первыми виновниками бѣдствій Василія Іоанновича, и разоренія Россіи, патріархъ прибавилъ, что они обязаны, по примѣру вождя своего, ревностно стараться загладить свои проступки. Молодые Тарбеевы съ жаромъ поклялись это исполнить, и тотчасъ предложили отвезти назадъ запасы, или раздать ихъ Московскимъ жителямъ; но патріархъ согласился со старикомъ Пешковымъ, что теперь еще нужнѣе прежняго все исправно доставить Полякамъ, чтобы убѣдить ихъ въ преданности Рязанскаго воеводы, объявивъ при этомъ Госѣвскому, что Ляпуновъ принужденъ собрать войско для защиты Рязани отъ Самозванца, котораго шайки, всюду разсѣявшись, успѣшно волнуютъ народъ. Это было совершенно справедливо. По ненависти къ Полякамъ, день отъ дня возрастающей, мно ====page 167==== гiе города, и даже цѣлыя области, покорялись Лжедимитрію; — обстоятельства благопріятствовали Ляпунову, не возбуждая подозрѣній, готовиться къ роковой борьбѣ съ врагами отечества, надѣясь удовлетворить и собственное алчное властолюбіе. Безсовѣстный поступокъ съ Царемъ не удивилъ Ляпунова. Онъ этого ожидалъ послѣ свиданья съ Жолкѣвскимъ, и съ восторгомъ прочелъ грамоту патріарха, который сообщая ему столь скорбную для него вѣсть, писалъ, что теперь уже невозможно ждать ничего, кромѣ новыхъ обидъ и притѣсненій, что вѣроятно Поляки станутъ мало-по-малу истреблять и Русскую вѣру, и Русскіе обычаи, какъ они немилосердо истребляли ихъ во всѣхъ мѣстахъ, дотолѣ имъ подвластныхъ, что должно немедленно стараться предупредить враждебные ихъ замыслы. Чтобы болѣе воспламенить умы, воевода рѣшился самъ первый пожертвовать собственностью, и снова уѣхалъ изъ Рязани, взявъ съ собою только молодыхъ Тарбеевыхъ; но онъ скоро отправилъ ихъ къ помѣщикамъ, отъ которыхъ можно было ожидать значительныхъ пособій, и одинъ продолжалъ путь свой. Онъ уже давно не видался съ женою и съ сыномъ, жившими въ родовомъ селѣ его, гдѣ онъ не бывалъ нѣсколько лѣтъ. Приближаясь къ нему, онъ съ ====page 168==== умиленіемъ узнавалъ каждое мѣсто, гдѣ нѣкогда ѣзжалъ верхомъ, или занимался охотою; но мѣста сіи по большой части измѣнились: гдѣ былъ лѣсъ, тамъ была пашня, а на мѣсто нивы выросталъ лѣсъ. Увидя усадьбу, выстроенную отцомъ его, онъ снялъ шапку, и издали поклонившись церкви, гдѣ были похоронены его родители, и гдѣ самъ онъ крещенъ былъ, медленно подвигался по берегу рѣки, вспоминая прошедшее, размышляя о настоящемъ. Но, тщетно искалъ онъ огромную липу, на вершинѣ которой, бывъ ребенкомъ, сиживалъ со своимъ дядькою, и противъ которой плавалъ, по волѣ отца своего, съ малолѣтства его пріучавшаго переносить труды и опасности. Завѣтное дерево исчезло, только остался пень его, около котораго рѣзвилась толпа ребятишекъ. Они бѣгали, кричали, кувыркались, и тогда уже примѣтили воеводу, когда онъ близко подъѣхавъ къ нимъ, соскочилъ съ лошади, чтобы обнять своего сына, отличавшагося красотою и одеждою, хотя и онъ, подобно прочимъ, запачканъ былъ грязью. Мальчишки разбѣжались; только Володя не тронулся съ мѣста, но смотря изъ подлобья, отказался поцѣловать отца. Огорченный небреженіемъ, съ которымъ оставляли сына его одного съ крестьянскими ребятами, играть на крутомъ берегу, Ляпуновъ предложилъ отвезти его домой на своей лошади. ====page 169==== — Не хочу! отвѣчалъ Володя. Подумавъ, что онъ боится лошади, Ляпуновъ увѣрялъ его, что она очень смирна. Володя съ презрѣньемъ усмѣхнулся. — Видалъ я такихъ коней, сказалъ онъ: у меня ихъ цѣлый десятокъ; я только съ тобою не хочу ѣхать, я посулилъ Карпычу здѣсь его дождаться. Воеводѣ полюбилось, что сынъ его твердо исполняетъ данное слово, и онъ хотѣлъ погладить его по головѣ. Мальчикъ отшатнулся. — Да, ты кто таковъ, спросилъ онъ: что такъ ко мнѣ пристаешь? — Я отецъ твой! вскричалъ воевода, схвативъ на руки сына и насильно цѣлуя его. — Я не знаю отца, кричалъ Володя, обороняясь руками и ногами, не хочу знать отца, — у меня злой отецъ, онъ хочетъ меня отдать поганой Литвѣ! У воеводы замерло сердце. Онъ угадалъ, что сына его стращали его именемъ, и исполненный негодованія, хотѣлъ его увезти, не показавшись женѣ; но любовь къ отечеству, и стремленіе исполнить тайныя замыслы, превозмогли справедливое его раздраженіе. Увидѣвъ дворовую женщину, бѣжавшую освѣдомиться, что за человѣкъ держитъ молодаго ея господина, онъ ей поручилъ Володю, а явившехмуся наконецъ дядькѣ ====page 170==== приказалъ вести свою лошадь, строго побранивъ его за худое исполненіе его обязанностей. — Скоро разнеслось по всему селу, что пріѣхалъ воевода, и когда подошелъ онъ къ родительскому дому, совершенно обветшалому, его окружили дворовые и крестьяне, съ восторгомъ благодаря, что наконецъ онъ о нихъ вспомнилъ, умоляя съ ними пожить. Непритворное ихъ усердіе живо его тронуло, но куда ни оборачивалъ онъ глаза, его всюду поражали нечистота и запустѣніе, и самая радость крестьянъ ему доказывала, что безъ него никто не печется о ихъ благосостояніи. Дѣйствительно, жена его, вовсе неспособная чѣмъ нибудь управлять, во всемъ полагалась на прикащика, который нагло ее обманывая, угнѣталъ и разорялъ крестьянъ, совершенно забывъ о господинѣ, который можетъ со временемъ потребовать у него отчета. Безпрестанно всѣмъ жалуясь, что она брошена мужемъ, Ѳедосья Андреевна очень равнодушно узнала о его пріѣздѣ. — Ну, вотъ пожаловалъ! сказала она, поднимаясь съ лежанки, на которой былъ постланъ пуховикъ. Что-то теперь будетъ, каковъ-то сталъ? Бывало, куда былъ причудливъ, ничѣмъ не угодишь! Что, Иришка, видѣла боярина? Что онъ раздобрѣлъ, или нѣтъ? ====page 171==== — Когда мнѣ было, матушка, глядѣть на него, отвѣчала Иринья: безъ души бѣжала доложить о немъ твоей милости; не пригоже будетъ, коли послѣ всѣхъ изволишь его встрѣтить. Слышь, орутъ мужики, словно всѣ взбѣленились, хотѣли на рукахъ внести боярина въ хоромы. — Ничто, и я рада, что дождалась Прокофья Петровича, что наконецъ онъ вспомнилъ, что я жена ему законная, сказала Ѳедосья Андреевна, и переваливаясь съ боку на бокъ, пошла встрѣчать мужа. Ей было только двадцать пять лѣтъ, но не было слѣдовъ ея прежней свѣжести; она чрезвычайно потолстѣла, глаза у нее были заспаны, а платье, залитое масломъ, облѣплено пухомъ. — Здорово ли живешь, Прокофiй Петровичъ? сказала Ѳедосья Андреевна, подставляя губы въ ожиданіи нѣжнаго супружескаго поцѣлуя. Сколько лѣтъ, сколько зимъ не видала тебя! Думала, совсѣмъ покинулъ меня бѣдную, горемычную! Онъ чуть не оттолкнулъ ее, какъ его оттолкнулъ сынъ; всѣ чувства его были жестоко взволнованы, онъ едва вѣрилъ самъ себѣ, что эта неуклюжая, неопрятная женщина, не кухарка, а жена его, — мать его сына, которую онъ и предъ людьми, и предъ Богомъ, обязался любить болѣе всѣхъ на свѣтѣ. Онъ мысленно ====page 172==== ропталъ на отца, приказавшаго ему на ней жениться, жестоко укорялъ себя самого, что до сихъ поръ оставлялъ у нее сына. — Чай, ты, Прокофiй Петровичъ, усталъ съ дороги? сказала хозяйка: не прикажешь ли чего покушать, или прямо отдохнуть ляжешь? — Мнѣ нѣкогда здѣсь спать и ѣсть, вспыльчиво перервалъ воевода: я пріѣхалъ сюда за дѣломъ. — Ну, какъ изволишь; здѣсь вѣдь не въ гостяхъ, а въ своемъ дому, — чего хочешь, того и просишь, сказала Ѳедосья Андреевна, и стала кликать служанку, чтобы она подобрала крестьянскую пряжу, упавшую со стола отъ брошенной на него воеводою шапки; но услышавъ голосъ Володи, кричавшаго, что онъ не пойдетъ къ отцу, пошла его уговаривать послушаться няни, увѣряла, что отецъ скоро уѣдетъ, и за минутное принужденіе обѣщала ему кучу сластей и игрушекъ. Воевода подошелъ къ иконамъ, богато украшеннымъ его предками; онѣ кругомъ закоптѣли отъ дыму прямо къ нимъ прилѣпляемыхъ свѣчъ, и даже золото и серебро совершенно почернѣли. — Таково теперь у меня на сердцѣ, подумалъ воевода, смотря на иконы, передъ которыми нѣкогда съ отрадою молились его родители, о здоровьѣ и счастіи дѣтей своихъ, и о хоро ====page 173==== шемъ урожаѣ хлѣба. Они не заботились болѣе ни о чемъ, во всемъ полагаясь на Бога и Государя. Передъ этими иконами, на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ изливали они безмятежныя свои чувства, стоная простерся младшій сынъ ихъ, ознаменовавшій себя мятежемъ и измѣною, вовлекшій отечество въ бездну золъ и стыда. Онъ слышалъ вопли Володи, съ ужасомъ его отвергавшаго, слышалъ глупыя рѣчи жены своей, и трепеща всѣми членами, невольно сознавался, что онъ заслужилъ казнь; но эта казнь казалась ему слишкомъ жестокою. Страсти еще затмѣвали разсудокъ его, онъ еще не могъ понять справедливаго возмездія, не могъ еще оцѣнить милосердіе Провидѣнія, призывавшаго его къ чистому, безкорыстному раскаянію. Спросивъ у жены ключъ отъ кладовой, воевода пошелъ туда вмѣстѣ съ нею, но отворивъ сундуки, изумился, увидя, что въ нихъ только половина издавна хранившагося серебра и золота. На вопросъ его, куда дѣвалось остальное, Ѳедосья Андреевна равнодушно отвѣчала, что она вовсе не помнитъ, были ли еще какія вещи, а если были онѣ, то вѣрно цѣлы; что она никому не давала ключей, кромѣ прикащика и Ириньи, за которыхъ можетъ побожиться, что они не завладѣютъ ничѣмъ господскимъ. Володя, притаившійся подъ широкимъ матернимъ лѣтникомъ, ====page 174==== вдругъ высунувъ голову, напомнилъ, что сосѣды часто брали на подержаніе кубки и блюда, и что однажды въ кружалѣ кто-то заложилъ любимую бабкину, золоченую кружку. Нѣкогда было все это разыскивать, и воевода приказалъ сложить оставшіяся вещи въ сундукъ, и чтобы была готова подвода отвезти его въ Рязань. — Да, что же это такое? вскричала Ѳедосья Андреевна, которой ключница ея, Иринья, пошептала на ухо, — съ чѣмъ же я-то останусь? Вѣдь и ко мнѣ жалуютъ добрые люди! Вѣдь и я также празднички праздную! Вѣдь тутъ и мое добро родительское! Воевода отвѣчалъ ей, чтобы она собрала все, что растеряла и считала его своимъ, а прочее онъ беретъ съ собою, не для себя, а на нужды общественныя. — Чай, продолжалъ онъ, всѣхъ окинувъ быстрымъ взоромъ своимъ: вы живете здѣсь, и не знаете, что дѣлается въ Москвѣ, кто тамъ теперь приказываетъ? — А, что мнѣ до этого, Прокофiй Петровичъ! сказала Ѳедосья Андреевна: это дѣло земское, объ этомъ знаютъ мужья. — Ну, коли не хочешь ничего знать, возразилъ Ляпуновъ: такъ ни о чемъ меня и не спрашивай, а подавай свои кузни и низанья.* * Золотыя вещи и жемчуги. — Древняя Россійская Вивліоѳика. ====page 175==== Ѳедосья Андреевна сунула руку въ карманъ, чтобы вынуть оттуда ключь, но Иринья опять стала шептать ей, и она привыкнувъ ее слушаться, хотѣла сказать, что она не согласна исполнить волю мужа; но воевода грозно приказалъ Ириньи идти вонъ, и оробѣвшая госпожа ее тотчасъ велѣла принести ларецъ со своими драгоцѣнностями. Тутъ также многое было растащено кумушками и служанками. Замѣтивъ это, воевода отобравъ лучшія вещи, оставилъ женѣ, въ утѣшеніе ея молодушія, попроще ожерелье, серьги и запястья.* Получивъ средства вооружить немалый отрядъ воиновъ, воевода приказалъ созвать крестьянъ на господскій дворъ, и коротко и ясно описавъ имъ плачевное состояніе Россіи, спросилъ, кто идетъ съ нимъ на защиту вѣры и отечества. Сотни голосовъ закричали, что они готовы всюду слѣдовать за любимымъ господиномъ; родители не жалѣли сыновей, женщины безропотно разставались съ мужьями и братьями, призывая имъ въ помощь Бога и святыхъ его угодниковъ. Всѣ были глубоко тронуты, многіе плакали; только жена воеводы, зѣвая спрашивала, что все это значитъ, куда всѣ сбираются, кто же съ нею останется домолачивать хлѣбъ. Раздраженный ея нечувствительностью, Ляпуновъ рѣшился * Браслеты. ====page 176==== навсегда съ нею разлучить Володю, почитая это необходимымъ для ихъ взаимнаго благополучія. Черезъ сутки, когда пріѣхали къ нему братья Тарабеевы и племянникъ его Ѳедоръ Захарьичъ, онъ поручилъ первымъ проводить въ Рязань вновь собранныхъ ратниковъ, а послѣднему тайно отвезти туда его сына. Ѳедоръ Ляпуновъ исполнилъ это съ особенною ловкостью, задобривъ прежде избалованнаго мальчика разными угожденіями. Узнавъ, что онъ увезъ Володю, Ѳодосья Андреевна прибѣжала изступленная къ мужу; сначала она жестоко кляла его, а потомъ упавъ ему въ ноги, умоляла его возвратить ей Володю. Во всемъ мірѣ она любила только его одного, и только разлука съ нимъ могла на время уничтожить оцѣпенѣлость ея чувствъ. — Смилуйся, Прокофiй Петровичъ, вопила она рыдая: надо мною бѣдною! — не вырывай у меня мою душу, не разлучай меня съ Володей! Возьми все мое добро безъ остатку, только отдай мнѣ мое дѣтище! Христа ради отдай мнѣ его! Хотя на годочекъ!.. Хотя на одну зиму!.. Пусть онъ подростетъ у родной матери! Или, возьми, государь, и меня съ собою! Я не стану тебѣ докучать по прежнему, буду жить смирнехонько, гдѣ меня посадишь! А за милость твою великую рада буду тебѣ ноги мыть и эту ====page 177==== воду пить, только бы мнѣ видѣть моего Володю и самой его беречь и нѣжить! Съ трудомъ вырвавшись изъ ея объятій, воевода ускорилъ отъѣздъ свой. Ѳедосья Андреевна погналась за нимъ, продолжая его жалостно упрашивать, чтобы не разлучалъ ее съ сыномъ. Въ первый разъ въ жизни тронутый словами жены, воевода на минуту остановись, сказалъ ей, чтобы она молилась усердно Богу; что, какъ скоро утвердится спокойствіе Россіи, она увидитъ Володю, и сама удивится, какъ онъ между тѣмъ похорошѣетъ. Обѣщаніе это не могло утѣшить отчаянную женщину, увѣренную, что безъ нее Володя тотчасъ умретъ съ тоски, со страху, и съ голоду. Когда воевода поѣхалъ, она опять за нимъ побѣжала. Шапка свалилась у нее съ головы, потъ съ нее лилъ ручьями, но она отталкивала служанокъ, убѣждавшихъ ее поберечь себя, и когда усадьба исчезла изъ глазъ воеводы, когда уже онъ выѣхалъ на чужую землю, онъ долго не рѣшался оборотиться назадъ, воображая, что его еще преслѣдуетъ жена его, и ему долго казалось, что онъ слышитъ послѣднія ея слова: «Прокофiй Петровичъ, отдай мнѣ Володю, ради Христа небеснаго отдай мнѣ его!» ====page 178==== ГЛАВА VIII. Напрасно, дѣва, бурю спрятать Въ мятежномъ сердцѣ хочешь ты, И тайну пламенной мечты Молчаньемъ вѣчнымъ запечатать. В. Бенедиктовъ. Кто надъ могилою иль дѣда, иль отца, Не плакалъ о бѣдахъ Россійскаго народа? Днесь — мщенье предстоитъ; наградою — свобода; Надеждой вѣрною — Богъ крѣпости и силъ. Чей духъ Израиля въ пустынѣ предводилъ. Владиславъ Озеровъ. Безчеловѣчно зарѣзанная злодѣйствовавшими по деревнямъ пахоликами, добрая старушка Анисья Макаровна, во всю ея жизнь никого не обидѣвшая умышленно, безропотно покорилась волѣ Божіей, и до послѣдняго издыханія нѣжно заботясь о племянницѣ, съ пламенною вѣрою о ней молилась. Молитва ея спасла Іуліанію отъ ужаснаго жребія ей назначеннаго. Злодѣи сочли ее мертвою, и сорвавъ съ нее богатую повязку и ожерелье, удалились изъ мирнаго до ====page 179==== толѣ жилища, оставивъ въ немъ только стѣны и мертвыя тѣла. Считая обѣихъ госпожъ своихъ погибшими, оставшіеся въ живыхъ крестьяне разбѣжались по лѣсамъ, и скоро опустѣло все селеніе. Страшно было къ нему подойти. Облитая чужою кровью, Іуліанія нѣсколько часовъ лежала безъ чувствъ. Наконецъ она открыла глаза, и съ удивленіемъ увидѣла себя въ большой лодкѣ, быстро плывшей по рѣкѣ. Возлѣ нее сидѣлъ незнакомецъ, котораго встрѣтила она идучи съ Царицею, который потомъ говорилъ съ нею у Софрона. Онъ заботливо на нее смотрѣлъ; на лицѣ его, при первыхъ встрѣчахъ мрачномъ и грозномъ, изображалась сердечная грусть; голосъ его, показавшійся ей слишкомъ рѣзкимъ, когда онъ укорялъ ее, что и она покинула Царицу, исполненъ былъ чувствительности. Но Іуліанія ничего не отвѣчала на его радостный привѣтъ, что наконецъ она ожила, и онъ тщетно у нее спрашивалъ, хорошо ли ей лежать на сѣнѣ подъ лисьей шубой, не безпокоитъ ли ее солнце? Она не понимала его вопросовъ, она только видѣла выраженіе лица его, слышала только звукъ его голоса, и вполнѣ этимъ наслаждаясь, болѣе ничего не желала. Она отъ роду не ѣзжала водою; единственный братъ ея утонулъ, и отчаянные родители заставили ее поклясться, что она никогда не под ====page 180==== вергнетъ жизнь свою подобной опасности. Свято исполняя клятву эту, Іуліанія не имѣла прежде понятія о сладости такихъ прогулокъ. День былъ чудесный, ничто не обличало глубокой осени, напротивъ того казалось, что наступаетъ весна, что обнаженныя деревья скоро зазеленѣютъ. Іуліанія не могла говорить, не могла поднять головы, но воображеніе ее сильно дѣйствовало. Вспоминая плачевную кончину доброй тетки своей, и собственную, страшную опасность, она не понимала, какъ вдругъ очутилась въ покойной лодкѣ, охраняемая величественнымъ незнакомцемъ; ей представлялось, что она вмѣстѣ съ нимъ переселилась въ лучшій міръ, что уже всѣ скорбныя испытанія для нихъ миновали, что она вѣкъ не разлучится съ тѣмъ, чей ласковый взоръ награждалъ ее за все, что она претерпѣла. Мало-по-малу помертвѣлыя щеки ея оживились, на губахъ ея мелькнула улыбка, въ глазахъ блеснула пылкая душа. Незнакомецъ равно восхищался ея выразительною красотою, и ея замѣшательствомъ, когда онъ устремлялъ на нее огненные глаза свои. Лодка причалила къ берегу. Іуліанія хотѣла встать, но у нее не достало на это силъ. Схвативъ ее на руки, незнакомецъ отнесъ ее въ чистую избу, гдѣ всѣ обрадовались его пріѣзду. Движеніе лодки ука ====page 181==== чало Іуліанію, — она тотчасъ крѣпко уснула. Сонъ этотъ успокоилъ ея взволнованныя чувства, и она, увѣрившись въ дѣйствительности всего съ нею случившагося, нетерпѣливо желала узнать, какимъ образомъ была она вывезена изъ разграбленнаго жилища ея тетки, и кто ея избавитель. Но когда онъ пришелъ къ ней, она совершенно забыла о своемъ любопытствѣ, — ей нужно было только его присутствіе. Онъ самъ ей разсказалъ, что услышавъ, подъѣзжая къ помѣстью Анисьи Макаровны, о злодѣйствахъ пахоликовъ, онъ велѣлъ разобрать брошенные трупы, и между ними только въ ней одной нашелъ признаки жизни; но опасаясь поручить ее испуганнымъ и мало смыслящимъ крестьянамъ, рѣшился самъ ее отвезти въ надежное мѣсто, гдѣ бы она могла отыскать своихъ родителей. — У меня давно нѣтъ отца и матери, отвѣчала Іуліанія: я круглая сирота! — Нѣтъ, нѣтъ! вскричалъ незнакомецъ: ты не сирота, не зови себя сиротою! Я не далъ тебя похоронить живую; я буду тебя беречь и лелѣять! Ты моя, моя собственная, моя родная! Онъ прижалъ ее къ своей груди. Она этому не противилась. Чистая душа ея не подозрѣвала опасности; она не страшилась того, кто спасъ ея жизнь, кто обѣщалъ о ней вѣчно заботиться. Вдругъ она у него замѣтила обручальное кольцо; ====page 182==== она затряслась и поблѣднѣла, но яркій румянецъ снова разлился по лицу ея. Онъ вѣрно вдовецъ, подумала она, и старалась припомнить все, что предсказывалъ Софронъ о ея женихѣ, и мысленно повторяла слова тетки своей, неоднажды утверждавшей, что незнакомецъ ея суженый. — Какъ горячо меня любила добрая моя тетка! сказала Іуліанія съ глубокою чувствительностью: она за меня погибла, загораживая меня собою! — Я буду любить тебя еще горячѣе! вскричалъ незнакомецъ, и бросился къ окну, услышавъ подъ нимъ знакомые голоса. — Гдѣ вы это пропадали? спросилъ онъ. Я чаялъ, что вы давно здѣсь меня ждете, а вы никакъ за зайцами гонялись? — Помилуй, бояринъ, до зайцевъ ли намъ было, отвѣчалъ съ покорнымъ видомъ молодой человѣкъ: насилу ускользнули отъ пахоликовъ... — Какъ? Что? Неужели вы бѣжали отъ Литовской челяди? вспыльчиво перервалъ незнакомецъ. — Не бѣжали, бояринъ, а поберегли себя на службу твоей милости; подумали, что пятерымъ не одолѣть двадцать человѣкъ, отвѣчалъ другой. — Такъ вы и позабыли, что я вамъ заказалъ считать враговъ, что кто ихъ считаетъ, тотъ мнѣ ненадобенъ! ====page 183==== Іуліанія не сводила глазъ съ незнакомца, ей казалось, что она видитъ владыку вселенной; каждое его слово, каждое его движеніе обличали привычку повелѣвать и видѣть повелѣнія свои исполненными. — Убирайтесь теперь къ чорту, продолжалъ незнакомецъ: чтобы духу вашего около меня не было! — Смилуйся, бояринъ! вскричали всѣ въ одинъ голосъ: мы впередъ тебѣ заслужимъ! Сдѣлай божескую милость, не покинь насъ, Прокофiй Петровичъ!.. — Прокофiй Петровичъ! съ ужасомъ вскричала Іуліанія; Прокофiй Петровичъ! Повторила она въ полголоса. Нѣтъ, нѣтъ, быть не можетъ! и крестясь дрожащею рукою, призывала въ помощь Пресвятую Богородицу, чтобы взезапное подозрѣніе ея было несправедливо, чтобы ничто ей не препятствовало любить ея избавителя, благоговѣть къ его имени. — Никакъ, тебѣ не любо имя Прокофья, съ усмѣшкою сказалъ незнакомецъ, садясь по прежнему возлѣ Іуліаніи. Она невольно отъ него отдвинулась, и робко на него смотря, вспоминала, какъ встрѣтивъ его на улицѣ, Царица упала безъ чувствъ. — Почему же тебѣ не хочется, чтобы меня звали Прокофьемъ? ласково спросилъ Іуліанію ея избавитель. ====page 184==== — Рязанецъ Прокофiй измѣнилъ Царю и сгубилъ родину! съ негодованіемъ отвѣчала она. Онъ вскочилъ, какъ будто раненый стрѣлою; изъ глазъ его какъ будто посыпались искры. — Я, Рязанскій воевода, Прокофiй Ляпуновъ! вскричалъ онъ громовымъ голосомъ. Нейдетъ, тебѣ, дѣвушка, ругать меня, и за мое добро платить мнѣ обидою! Онъ пошелъ изъ избы жестоко раздраженный, не сомнѣваясь, что и эта милая, очаровательная дѣвица, познакомившая его съ чувствомъ для него новымъ, еще худо ему понятнымъ, но уже необходимымъ для его счастія, также проста, неразборчива и недогадлива, какъ и его жена, какъ вообще всѣ женщины дотолѣ имъ презираемыя. Іуліанія зарыдала. Онъ обернулся. Его тронуло, что она страшится почитать его клятвопреступникомъ, что она участвуетъ въ бѣдствіяхъ отечества. — Я хотѣлъ спасти Царя, сказалъ онъ воротясь: и теперь забочусь спасти родину. Этою иконою, продолжалъ онъ, выдернувъ изъ пазухи толстую серебряную цѣпочку: на прошлой недѣлѣ благословилъ меня святѣйшій; этимъ крестомъ помѣнялся со мною князь Дмитрій Михайловичъ Пожарскій. Кабы былъ я злодѣемъ, не было бы у меня этой святыни. ====page 185==== Онъ замолчалъ, изумясь, что старается оправдаться передъ молодою дѣвицею. Она сидѣла сложа руки на грудь и наклоня голову, но часто вздрагивала, и казалось, мысленно молилась. — Бояринъ, сказала она наконецъ: доверши ко мнѣ твою милость, — прикажи меня проводить къ Царевнѣ Ольгѣ Борисовнѣ. — Къ Ольгѣ Борисовнѣ! возразилъ Ляпуновъ: Что тебѣ у нее дѣлать? Она въ монастырѣ, она пострижена! — Я все объ ней знаю; она моя благодѣтельница; я при ней жила четыре года; я обѣщала... мнѣ должно къ ней воротиться... — Не жди, что я буду на это согласенъ! вскричалъ Ляпуновъ. Я тебя не допущу скучать и сохнуть весь твой вѣкъ... — Развѣ мнѣ лучше быть твоей рабою? перервала Іуліанія, вдругъ смѣло взглянувъ на Ляпунова. Не думаешь ли ты, бояринъ, что я беззащитная холопка? Меня знаетъ княгиня Алёна Петровна, а воевода Тишинъ братъ мнѣ двоюродный. Отецъ мой также былъ воеводою, и всѣ его знавшіе доселѣ чтятъ память воеводы Рязанова. — Что мнѣ до этого? вскричалъ Ляпуновъ: мнѣ не нужны твои предки и родня твоя, — мнѣ нужна только ты одна! Давно ли я тебя узналъ, ты еще не сказала мнѣ добраго слова, а я не ====page 186==== могу безъ тебя жить! Теперь только я понялъ, что значитъ любить женщину, почему покойный князь Михайла Васильевичъ взялъ за себя, не богатую какую княжну, а сироту Адашеву, отъ чего онъ потомъ сталъ неодолимъ и славенъ! И я хочу быть славенъ и неодолимъ! И никакіе враги не будутъ мнѣ страшны! И мнѣ во всемъ будетъ удача, коли ты не разлучишься со мною, коли ты мнѣ скажешь, что я тебѣ милъ! — Матерь Божія, спаси меня! вскричала Іуліанія, упавъ на колѣна передъ иконами. Собственная любовь страшила ее гораздо болѣе любви Ляпунова; тщетно вспоминала она все, что слышала объ немъ худаго, — его видъ, его рѣчи, его голосъ уничтожали всѣ вредные о немъ слухи, она не сомнѣвалась, что зависть старалась очернить его поступки, что онъ совершенно достоинъ довѣренности патріарха. Но чего могла она ждать отъ взаимной любви ихъ, видя на рукѣ его залогъ супружества, зная, что у Рязанскаго воеводы жива жена. Вспоминая наставленія Царевны, и какъ страдала она, и не отъ своего, а отъ чужаго преступленія, Іуліанія трепетала, тяжелые вздохи вырывались изъ груди ея, по щекамъ ея лились слезы. Горько каялась она въ своемъ легкомысліи, питавъ столько времени безумную любовь; горько было ей разставаться съ мечтами ее веселившими. ====page 187==== Софронъ и Цыганка казались ей злыми духами, подосланными ее погубить; монастырь, вѣрнѣйшее ея убѣжище, казался ей мрачною тюрьмою. Жестокое бореніе всѣхъ ея чувствъ довершило дѣйствіе ужаса ею испытаннаго, и въ ней быстро развивалась опасная болѣзнь. Ей стало казаться, что все вокругъ нее вертится, она съ трудомъ поднялась, и сѣвъ на лавку, подперла голову рукою, избѣгая страстныхъ взоровъ воеводы. — Не тревожься, Ульяна Павловна, ради Бога не тревожься ни о чемъ, — положись на меня! сказалъ Ляпуновъ. Помни, что я поклялся тебя беречь... — Помню, помню, перервала Іуліанія: только ты этого не забудь! Будь мнѣ, бояринъ, вмѣсто отца роднаго, заставь вѣчно молить о тебѣ Царя небеснаго, отпусти меня скорѣе въ Москву! — Ты теперь не въ силахъ ѣхать такъ далеко, отвѣчалъ Ляпуновъ, съ глубокою печалью замѣчая, какъ молодая дѣвица безпрестанно измѣнялась въ лицѣ, какъ слабѣлъ ея голосъ; — завтра мы будемъ въ Рязани, ты тамъ отдохнешь у добрыхъ людей. — Лучше всего отправь меня къ Царевнѣ! Ляпуновъ на это не отвѣчалъ. Іуліанія, исполнивъ долгъ свой, была довольна его молчаніемъ. Она чувствовала крайнее изнеможеніе, и воображая, что не переживетъ жестокихъ тре ====page 188==== вогъ, желала умереть въ глазахъ воеводы, на его рукахъ. Онъ пошелъ готовиться къ отъѣзду, и чрезъ нѣсколько минутъ воротился съ хозяевами, которые привели дочь свою, отпуская ее съ Іуліаніей. Послѣдняя съ перваго взгляда полюбила некрасивую, но скромную и проворную дѣвушку, и благодаря за нее воеводу, съ отрадою думала, что такимъ образомъ о ней заботясь, онъ и всегда какъ нѣжный братъ будетъ хранить ея спокойствіе. Усадивъ ее въ крытую повозку, гдѣ съ нею помѣстилась молодая ея служанка, заступившая мѣсто убитой Поляками, несчастной Домны, воевода отправился впередъ, приказавъ ямщику, какъ можно скорѣе везти дѣвицу Рязанову. Приказаніе это было усердно исполнено. Іуліанія не имѣла понятія о такой быстрой ѣздѣ, и быстрота эта, для нее совершенно новая, развлекала душевное и тѣлесное ея страданіе, какъ будто унося ее далеко отъ грустнаго, суетнаго міра, въ безграничное, свѣтлое поднебесье. Деревни мелькали въ глазахъ ея, и когда мѣняли лошадей, всюду ждавшихъ на улицѣ, въ городахъ и селахъ, старые и малые, съ восторгомъ говорили о воеводѣ, славя умъ его, щедрость и справедливость. Встрѣтивъ Іуліанію при въѣздѣ въ Рязань, Ѳедоръ Ляпуновъ проводилъ ее къ Пешковымъ, гдѣ ее ждалъ самъ воевода, предварившій хо ====page 189==== зяевъ, какъ онъ неожиданно спасъ отъ бѣдственной смерти питомицу Царевны Ольги Борисовны, дочь заслуженнаго воеводы Рязанова. Радушнымъ старикамъ лестно было порученіе успокоить несчастную молодую дѣвицу; они отвели ей лучшую въ домѣ комнату, но она не могла оцѣнить ихъ нѣжныя о ней попеченія. Въ ней открылась жестокая горячка, и она страшно бредила о убійствѣ своей тетки, о встрѣчѣ съ своимъ суженымъ, о Царевнѣ-инокинѣ, и о собственномъ ея постриженіи. Воевода не скрылъ отъ Пешкова, какъ дорога ему эта дѣвица, умная и чувствительная, пылкая и непорочная, какъ былъ бы онъ счастливъ, заслуживъ ея преданность ревностными услугами отечеству, какъ тяжко ему мыслить, что она страшится любви его, зная, что онъ на вѣкъ связанъ съ другою женщиною, которой одно воспоминаніе отравляетъ жизнь его. Онъ каждый день пріѣзжалъ навѣдываться объ Іуліаніи, и старушка Пешкова каждый разъ повторяла ему, что болѣзнь ея нисколько не проходитъ, и она часто кажется совсѣмъ безумною. Сердечно этимъ огорчаясь, воевода и въ собственномъ домѣ не находилъ отрады; сынъ его, прекрасный и умный мальчикъ, но чрезвычайно избалованный, безпрестанно тосковалъ о матери, исполнявшей самыя вздорныя его прихоти, и какъ дикій льве ====page 190==== нокъ, раздраженный неволею, часто тревожилъ отца и домашнихъ, стараясь отъ нихъ убѣжать. Всякій другой изнемогъ бы, отъ вседневной тоски, но лишенный счастія домашняго, Прокопій Ляпуновъ, чтобы заглушить горькую объ этомъ мысль, неутомимо заботился о дѣлахъ государственныхъ. Видя все, что успѣвалъ исполнять онъ, можно было подумать, что этотъ человѣкъ не имѣетъ никакихъ немощей человѣческихъ, что ему даже ненужны сонъ и пища. Всякій день отправлялъ онъ въ разныя стороны грамоты, освѣдомляясь о дѣйствіяхъ Поляковъ и расположеніи народа, и вѣрно и скоро узнавалъ, все, что происходило въ Москвѣ и подъ Смоленскомъ, откуда, какъ будто невидимками, летали къ нему гонцы брата его Захарія. Послѣдній тотчасъ по пріѣздѣ увѣдомилъ его, что отправленные къ Королю послы едва ли съ успѣхомъ исполнятъ данныя имъ порученія, что ихъ приняли совсѣмъ иначе, какъ могли того ожидать люди, явившіеся предложить обширное и богатое Царство. При встрѣчѣ ихъ находилось почти все Польское войско, но тотчасъ можно было видѣть, что этимъ хотѣли только похвастать имъ своими силами, послѣ чего, не смотря, что уже была глубокая, и чрезвычайно мокрая осень, ихъ помѣстили въ шатрахъ, на берегу Днѣпра, въ четырнадцати верстахъ отъ королевскаго стана, ====page 191==== гдѣ они, вопреки обычаю, цѣлые два дня не получали никакихъ припасовъ, не имѣя возможности сами пріобрѣсти ихъ въ землѣ кругомъ разоренной.* Такое съ ними обхожденіе было тѣмъ обиднѣе, что въ глазахъ былъ Троицкій монастырь, гдѣ бы они могли расположиться очень спокойно; но выславъ изъ него монаховъ, въ немъ поселился подканцлеръ коронный, Счесный Крицкій,** какъ и вообще Польскіе вельможи, считавшій совершенно лишнимъ заботиться о пристойномъ угощеніи Московскихъ бояръ. Наконецъ, когда послы были допущены къ Королю, имъ холодно и гордо обѣщали чрезъ нѣсколько времени объявить его волю. Можно вообразить, какъ они изумились, узнавъ потомъ, что вмѣсто подтвержденія договора, заключеннаго гетманомъ Жолкѣвскимъ, Сигизмундъ твердо рѣшился, не прежде отпустить сына въ Москву, какъ по сдачѣ Смоленска, и что между тѣмъ Русскіе, заплативъ нѣсколько милліоновъ войскамъ Польскимъ, должны вмѣстѣ съ Владиславомъ присягнуть и отцу его, угрожая, въ противномъ случаѣ, находившихся при посольствѣ Смоленскихъ дворянъ лишить всего ихъ имѣнія. Многіе изъ сихъ послѣднихъ тотчасъ уѣхали, и жалобы ихъ тѣмъ сильнѣе на всѣхъ дѣйствовали, что * Дополненіе къ дѣяніямъ Петра Великаго. ** Рукопись Жолкѣвскаго. ====page 192==== еще до того всѣ раздражены были поступками Польскихъ вождей, которые расхитивъ большую часть Царскихъ сокровищъ, обременяли народъ налогами, взыскивая ихъ съ величайшею жестокостью. Боярская дума все безъ разбору одобряла, или по крайней мѣрѣ ничему не противилась, ни притѣсненіямъ народа, ни требованіямъ Сигизмунда. Слыша объ этомъ, Рязанскій воевода съ отчаяньемъ воображалъ, что онъ еще не скоро будетъ имѣть средства вознаградить безумные поступки блюстителей отечества; но мало-по-малу получаемыя имъ извѣстія увѣрили его, что Польскій Король и его совѣтники совершенно неспособны воспользоваться слишкомъ счастливыми для нихъ обстоятельствами. «Благодари Бога, братъ, писалъ Захарій Ляпуновъ: что наша семибояршина ѣстъ и спитъ за семерыхъ, а не мыслитъ вовсе ни о чемъ. Кабы не приказывала она посламъ отдать Литвѣ Смоленскъ, и во всемъ слушаться Жигимонта, не сталъ бы онъ доселѣ зѣвать здѣсь; чай, давно бы и Королевича отправилъ въ Москву на перемѣнныхъ. Теперь, спасибо, всѣ мы слывемъ дураками: Поляцы въ слухъ говорятъ, что на насъ Москалей, какъ на безрогую корову, садись, да поѣзжай, — и везетъ, и кормитъ. По милости Ѳедора Иваныча съ товарищами, Полянамъ и во снѣ не снится, что ====page 193==== они сами глупѣе насъ, гонятся за сорокою, а изъ рукъ выпускаютъ орла.» Наблюдая все происходящее въ Польскомъ станѣ, Захарій подружился съ Брацлавскимъ старостою, однимъ изъ трехъ приставовъ, опредѣленныхъ къ посламъ, и чрезъ него сдѣлался извѣстенъ и Брацлавскому воеводѣ, Королевскому любимцу Яну Потоцкому, которому была поручена осада Смоленска. Злословя гетмана Жолкѣвскаго, ненавидимаго завидовавшими ему Потоцкими, и смѣясь надъ Московскими послами, которыхъ невѣжеству и упрямству, приписывалъ онъ несогласіе признать Царемъ Сигизмунда и отчаянную оборону Смоленска, Захарій такъ овладѣлъ умомъ Брацлавскаго воеводы и двухъ его братьевъ, что они ни на что не рѣшались безъ его совѣта, и совершенно на него полагаясь, твердили Королю, что ему нужны только настойчивость и терпѣніе, чтобы успѣть во всѣхъ своихъ намѣреніяхъ. Слѣпо вѣря, всему, что льстило его тщеславію, Сигизмундъ пренебрегъ представленіями гетмана Жолкѣвскаго и канцлера Сапѣги, что вопреки договору требуя отъ Русскихъ присяги себѣ самому, онъ можетъ и сына своего лишить престола ему предлагаемаго, и навлечь Польшѣ продолжительную и опасную войну, отъ чего, по извѣстному своеволію Польскаго войска, снова ====page 194==== могутъ возникнуть, только что прекращенные, внутренніе раздоры. Какъ вообще свойственно людямъ ограниченнаго ума, Сигизмундъ страшился, чтобы не подумали, что имъ управляютъ Сапѣга и Жолкѣвскій, и вмѣсто двухъ человѣкъ благонамѣренныхъ и дальновидныхъ, совершенно ввѣрился тѣмъ, которые заботясь единственно о личныхъ выгодахъ, сами были орудіями Ляпуновыхъ. Впрочемъ, надежду Короля обладать Россіей питали еще многіе Русскіе; одни сами пріѣзжали выпрашивать у него чины и помѣстья; другіе присылали объ этомъ челобитныя. Низкіе эти происки начались съ самаго заключенія договора съ Жолкѣвскимъ, и еще до прибытія пословъ въ Смоленскъ, боярская дума получила приказаніе Короля, щедро наградить ревностнѣйшихъ его приверженцевъ, Салтыковыхъ, Мосальскаго, Молчанова, Андронова, Чичерина, и другихъ. Все это соображая, Рязанскій воевода убѣдился, что Польскій Король всѣхъ ревностнѣе ему помогаетъ уничтожить ненавистное ему избраніе Владислава, и уже не столько опасался Поляковъ, какъ Самозванца, ложною ревностью къ православію пріобрѣвшаго довѣріе черни. Узнавъ, что онъ отправилъ въ Астрахань пана Керносицкаго, располагаясь тамъ поселиться, воевода рѣшился послать Бориса Тарбеева раз ====page 195==== вѣдать, справедливо ли это намѣреніе, слѣдствія котораго могли быть весьма важны. Объявивъ ему объ этомъ, онъ нѣсколько разъ ему повторилъ, чтобы онъ былъ остороженъ, и не навлекъ на себя подозрѣніе свирѣпаго Лжедимитрія. — Помилуй, бояринъ, сказалъ Тарбеевъ: да развѣ мнѣ въ первые ѣхать за вѣстями? Кажись, и подъ Смоленскомъ никто не угадалъ, зачѣмъ я два раза въ одинъ мѣсяцъ побывалъ тамъ. — Ну, не прогнѣвайся, Борисъ Александровичъ, шутя сказалъ воевода: что я за тебя робѣю. Не забудь, что подъ Смоленскомъ было таки кому за тебя вступиться, а теперь, что называется ты одинъ одинехонекъ лѣзешь въ медвѣжью берлогу. — Нѣтъ, бояринъ, у меня и въ Калугѣ есть пріятель. Царевичъ Петръ Урусовъ тамъ за меня постоитъ; онъ малый бойкій и прямой, и Лжедмитрію не спускаетъ... — Плохая же на него надежда, перервалъ воевода: онъ этакъ и тебя съ собою въ петлю посадитъ. — То-то и есть, что мнѣ съ нимъ нѣчего бояться. Онъ, изволишь видѣть, лучше всякаго другаго знаетъ путь въ Астрахань, и какъ и чѣмъ тамъ поладить съ народомъ; Лжедмитрій ====page 196==== обѣими руками за него держится, и мнѣ ни отъ кого не узнать такъ вѣрно, что на умѣ у вора. Онъ, какъ подопьетъ окаянный, и пойдетъ врать, все, что отъ роду помнитъ. Кабы не это, не скоро бы узнали мы, куда услалъ онъ Керносицкаго. Воеводѣ было очень пріятно, что любезный ему юноша не страшится ни трудовъ, ни препятствій, и онъ разсчитавъ время, сказалъ, въ какой день будетъ ждать его возвращенія. Между тѣмъ онъ былъ обрадованъ пріѣздомъ пяти воиновъ, которыхъ гнѣвно прогналъ отъ себя, за то, что они старались избѣжать встрѣчи съ пахоликами. Жестоко объ этомъ скорбя, они собрали десятка два вооруженныхъ крестьянъ, и съ ними пустившись отыскивать грабителей, нашли ихъ среди зажженной ими деревни. Внезапное нападеніе смутило злодѣевъ; они хотѣли бѣжать, но жители, ободренные присутствіемъ неожиданныхъ защитниковъ, со всѣхъ сторонъ окружили ихъ, и они послѣ короткаго, но отчаяннаго боя всѣ были изрублены. Этотъ случай подтвердилъ мнѣніе Рязанскаго воеводы, что Русскимъ нуженъ только вождь, умѣющій пріобрѣсти любовь ихъ и почтеніе, чтобы они всегда съ успѣхомъ боролись со врагами, и онъ, живо тронутый преданностью и удальствомъ воиновъ, не щадившихъ жизни, чтобы снова ====page 197==== попасть въ его дружину, велѣлъ имъ до излеченія ранъ ихъ жить у него въ домѣ. Отпустивъ воиновъ, воевода приказалъ развѣдать, кому слѣдуетъ возвратить отнятую ими добычу. Вдругъ отворилась дверь, и поспѣшно вошелъ посланный въ Калугу Тарбеевъ, котораго ждали не прежде двухъ дней. — Борисъ! вскричалъ воевода. Что такъ рано? Аль Калуга подъѣхала ближе къ Рязани, или Петръ Урусовъ самъ бѣжалъ отъ вора? — Я и безъ него все бы умѣлъ вывѣдать, что знать тебѣ нужно, съ жаромъ отвѣчалъ молодой человѣкъ. Не сѣтуй на меня, Прокофiй Петровичъ, что воротился прежде времени, — я привезъ тебѣ не худую вѣсть. Пріятель мой. царевичъ, по-царски удружилъ твоей милости, да и не тебѣ одному, а всѣмъ крещенымъ! И, за то, что воевода усомнился въ точномъ исполненіи его порученія, Тарбеевъ замолчалъ. — Что же? Что такое? вскричалъ Ляпуновъ: договаривай Борисъ; не томи меня, Бога ради! — Сей часъ, бояринъ, съ усмѣшкою отвѣчалъ Тарбеевъ, съ которымъ воевода обращался, какъ съ младшимъ братомъ: вотъ вижу, ѣдетъ Алексѣй Ивановичъ, дождемся... — Пустое! — я тебѣ говорю, не томи меня; сказывай скорѣе, съ чѣмъ ты пріѣхалъ? ====page 198==== — Лжедмитрію не бывать, ни въ Астрахани, ни въ Москвѣ; — князь Петръ своими руками отправилъ его... — На тотъ свѣтъ? вскричалъ воевода. — Изволилъ угадать! — Молодецъ Петръ Ерусланычъ, подлинно молодецъ! Не напрасно ты хвалилъ его. Спасибо ему, крѣпко спасибо! Спасибо и тебѣ, Борисъ! сказалъ воевода, съ горячностью прижавъ къ груди милаго ему вѣстника. — Теперь нѣчего медлить и таить правую вражду, продолжалъ онъ съ восторгомъ: теперь можно сѣсть на коня и кликнуть кличь по всей землѣ Русской, чтобы православные сбирались на зловредную Литву! Чтобы всѣ стали грудью за святую нашу вѣру, за гробы нашихъ отцовъ, за землю кормившую нашихъ предковъ! Чтобы не ругались нами всеминутно лукавые враги! Чтобы не рѣзали они за посмѣхъ стариковъ и женщинъ! — Каково мнѣ было вытащить изъ груды мертвыхъ дочь воеводы Рязанова! Каково было мнѣ слышать, что въ Москвѣ топятъ гражданъ, коли только есть при нихъ, чѣмъ себя оборонить, ножъ или топоръ, или хотя возъ съ дровами! — И все это знавъ, надо было молчать, надо было сидѣть поджавъ руки, боясь, идучи на Литву, за собою оставить вора! — О, теперь словно кандалы въ меня свалились! Любо мнѣ, крѣпко любо, ====page 199==== что никто другой, а ты, Борисъ, такъ меня утѣшилъ! — Авось, и моя вѣсточка полюбится твоей милости! сказалъ вошедшій старикъ Пешковъ. — Опоздалъ, Алексѣй Ивановичъ! Вскричалъ Тарбеевъ: съ чѣмъ бы ты не пожаловалъ, врядъ ли, что скажешь лучше смерти вора. — Околѣлъ проклятой? Слава тебѣ Господи, развязалъ намъ руки! — Ну, нѣчего сказать, знатная вѣсть; не даромъ прокатился ты въ Калугу, Борисъ Александровичъ. Ужъ полно, не твое ли это дѣло?.. — Что ты, Алексѣй Ивановичъ, перервалъ воевода: кстати ли Борису казнить такого злодѣя! Довольно, что онъ тотчасъ извѣстилъ насъ объ этомъ. Только, братъ, прибавилъ онъ, ударивъ по плечу молодаго человѣка, видно, что ты вовсе не жалѣлъ себя, на тебѣ лица нѣтъ; поди-ка, согрѣйся, да усни; послѣ все намъ разскажешь, какъ что было, и что изволитъ дѣлать Маринка съ пріятелемъ своимъ Заруцкимъ. Тарбеевъ дѣйствительно былъ очень утомленъ, въ половинѣ Декабря мѣсяца, безъ отдыха, проѣхавъ слишкомъ триста верстъ; но заботясь о его покоѣ, Ляпуновъ при томъ нетерпѣливо желалъ остаться одинъ съ Пешковымъ, чтобы спросить его объ Іуліаніи, начинавшей выздорав ====page 200==== ливать. Онъ чрезвычайно обрадовался, узнавъ, что она встала и не твердитъ уже о монастырѣ. — Прокофiй Петровичъ, съ чувствомъ сказалъ Пешковъ: тебѣ угодно было, открыть мнѣ твою душу, и я, покорный рабъ твой, поклялся твоей милости, беречь Ульяну Павловну, какъ родное дитя мое; — изволь помнить, что и ты посулилъ мнѣ хранить ее, какъ родную сестру. — Я тебѣ побожился въ этомъ, Алексѣй Ивановичъ, и не приведи Богъ, чтобы ты сталъ корить меня въ обманѣ! — То-то смотри, государь! Ульяна Павловна не таитъ теперь, что она готова во всемъ положиться на твою милость, узнавъ, какъ ты всѣми любимъ и почитаемъ, какъ ты заботливъ о благѣ общемъ. Не посрами, государь, сиротства ея и юности, и моихъ сѣдыхъ волосъ, не испорти и общихъ надеждъ нашихъ предъ Господомъ Богомъ! Слова эти живо тронули воеводу. Дотолѣ ненавидѣвъ женщинъ, онъ вовсе не былъ склоненъ къ разврату, и впервые полюбивъ, истинно полюбилъ Іуліанію. Дорожа ея славою и счастіемъ, какъ собственными своими, онъ поручилъ ее людямъ, совершенно ему преданнымъ, но неспособнымъ подло угождать, и поручая, призвалъ Бога въ свидѣтели, что онъ никогда не употре ====page 201==== битъ во зло ихъ усердіе и горестное положеніе дѣвицы Рязановой. Но онъ безпрестанно мечталъ о счастливомъ съ нею соединеніи, и когда льстила ему надежда, быть избавителемъ отечества, онъ невольно вспоминалъ о разводахъ Великаго Князя Василія Іоанновича, сына его, перваго Царя Русскаго, и внука, наслѣдника престола. ====page 202==== ГЛАВА IX. Тщетно, съ душой возмущенной, О дняхъ наслажденій я буду вздыхать, — Безцѣнныя первыя чувства! Васъ, дружба, любовь и невинность, къ себѣ призывать. В. Панаевъ. Есть горе, которое мы, Богъ знаетъ почему, называемъ горемъ: оно не имѣетъ, и не можетъ имѣть, имени на языкѣ человѣческомъ. Это чувство непродолжительно, какъ послѣдній вздохъ умирающаго; но полжизни безпрерывныхъ болѣзней, цѣлый вѣкъ страданій тѣлесныхъ — ничто предъ этой минутной смертію души. М. Загоскинъ. Когда Лжедимитрій былъ разбитъ подъ Москвою соединенными Русскими и Польскими войсками, панъ Добржецкій, израненый и обремененный горестью, поспѣшилъ въ Угрѣшскій монастырь, гдѣ находилась Марина, спасти ее отъ плѣна ей грозившаго, или умереть у ея ногъ. Сильная его лошадь летѣла по буграмъ и по рытвинамъ, едва касаясь земли, оставляя за собою кровавый слѣдъ. Но Добржецкій не чувствовалъ, ====page 203==== что течетъ кровь его, что члены его нѣмѣютъ, что измѣняется его голосъ, что преданный ему конь его не узнаетъ, и спѣшитъ впередъ, надѣясь избавиться чужаго, страшнаго всадника, который правилъ имъ уже, самъ не видя дороги, только непостижимо угадывая, гдѣ живетъ та, любовь къ которой была свѣтиломъ его души, о которой мысль живила его вблизи и издали. Примчавшись въ монастырь, онъ могъ только промолвить нѣсколько словъ, чтобы спасали Марину, и замертво упавъ, не видалъ, какъ ее увезли слѣдовавшіе за нимъ Казаки. Перепуганные служители разсѣялись, все кругомъ опустѣло и замолкло. Только Октавія Зборовская и Викторія Талиская тихо шептались между собою, стараясь привести въ чувство Добржецкаго, котораго несчастная страсть, всѣмъ извѣстная, располагала всѣхъ женщинъ пылкихъ и чувствительныхъ жалѣть о немъ и заботиться. Обѣ подруги съ равнымъ нетерпѣніемъ ждали прибытія побѣдителей, но время текло, а никто не являлся. Русскіе и Поляки считали, что никого не осталось въ монастырѣ, узнавъ отъ передавшихся имъ воиновъ, что Марина уѣхала съ мужемъ. Добржецкій лежалъ недвижимъ, только однажды, когда Викторія замѣтивъ, что около шеи его туго обвилась золотая цѣпь, хотѣла ее снять, онъ затрепеталъ, и на минуту открылъ глаза, ====page 204==== въ которыхъ живо изображался страхъ, чтобы у него не отняли подарка Маринина. Скоро наступила ночь, на дворѣ стало сыро и холодно. Молодыя женщины боялись и могилъ ихъ окружавшихъ, и шелеста листьевъ, и глубокой тишины, и самаго Добржецкаго, о которомъ безпрестанно сомнѣвались живъ онъ еще или умеръ. Октавія рыдала, жалуясь на судьбу свою, на мужа, на Марину. Викторія не знала, чѣмъ ее ободрить, что ей посовѣтовать. Положеніе ихъ было дѣйствительно ужасно; онѣ какъ будто были брошены на жертву разбойникамъ или дикимъ звѣрямъ. Сердца ихъ леденѣли, онѣ воображали, что скоро сами безъ чувствъ упадутъ на охраняемаго ими безчувственнаго юношу. Долго не смѣли онѣ пошевелиться, наконецъ Октавія, оборотись, радостно закричала. Дверь въ церковь была отворена, и зажженныя Мариною толстыя свѣчи ярко освѣщали вызолоченный иконостасъ. Среди глубокаго мрака это было райскимъ видѣніемъ. Забывая, какъ онѣ предъ тѣмъ осуждали Марину, за то, что она прибѣгала къ молитвамъ православнаго угодника, обѣ подруги съ восторгомъ благословили Бога за убѣжище ею изготовленное, и подкрѣпленныя надеждою безопасно дождаться утра, перенесли въ церковь молодаго Добржецкаго, гдѣ положивъ его на коврѣ, подъ иконою чудотворца ====page 205==== Николая, заперли дверь. Октавія скоро заснула, но Викторія всю ночь просидѣла надъ раненымъ: она умыла ему лице найденною въ кружкѣ водою и долго ему терла виски и ладони. До самаго разсвѣта не промолвивъ ни слова, Добржецкій наконецъ вздохнулъ, и пожавъ руку Викторіи, назвалъ Марину, воображая, что это она о немъ нѣжно печется. — Нѣтъ здѣсь Марины! невольно вскричала съ сердечною грустью панна Талиская, и поспѣшила разбудить Октавію, услышавъ на дворѣ нѣсколько голосовъ. Панъ Зборовскій самъ пріѣхалъ искать Октавію, узнавъ, что она, находившись въ монастырѣ до самаго отъѣзда Марины, за нею не послѣдовала. Супруги по видимому искренно примирились, и вмѣстѣ отправляясь, взяли съ собою Добржецкаго, котораго раны казались очень опасны. Октавія шепнула мужу, что молодаго человѣка должно поручить Викторіи, что она всѣхъ усерднѣе будетъ стараться возвратить ему здоровье, и успѣвъ въ этомъ, можетъ быть навсегда отвлечетъ его отъ Самозванца. Она справедливо подозрѣвала, что панъ Добржецкій давно нравится Викторіи, хотя послѣдняя на ея объ этомъ шутки всегда отвѣчала, что она не такъ безразсудна, чтобы влюбиться въ человѣка, который моложе ее и страстно влюбленъ въ Марину. ====page 206==== Скучая въ Россіи, панна Зборовская сочла пріятнымъ для себя развлеченіемъ сосватать Викторію за Добржецкаго, и какъ скоро онъ выздоровѣлъ, объявила ему, что онъ обязанъ жизнью неутомимымъ попеченіямъ панны Талиской. Онъ былъ живо этимъ тронутъ, и мало-по-малу Октавія заставила его признаться, что любовь къ Маринѣ, только, что терзала душу его, и онъ, увлекаясь ея убѣжденіями, и стремясь угодить ей, предложилъ Викторіи свою руку. Октавія и Викторія равно этому обрадовались. Бѣдная дѣвица, совершенно до того зависѣвшая отъ милости панны Зборовской, едва вѣрила своему счастью, что она помолвлена за пригожаго, чувствительнаго и богатаго пана Добржецкаго. Октавія заранѣе веселилась свадебными праздниками, и желая блеснуть щедростью и вкусомъ, готовила своей подругѣ пышное приданое, на которое мужъ ея не жалѣлъ награбленнаго въ Россіи золота. Свадьба назначена была тотчасъ послѣ новаго года, и между тѣмъ никто не разсуждалъ съ паномъ Добржецкимъ о Самозванцѣ, особенно же остерегались произносить при немъ имя Марины. Но онъ не могъ ее позабыть, и часто сидя возлѣ невѣсты, мысленно переносился въ Калугу; лице его блѣднѣло, голосъ его трепеталъ; ласковыя рѣчи Викторіи ему надоѣдали; онъ поспѣшно уходилъ, ====page 207==== и по цѣлымъ часамъ скитаясь по уединеннымъ мѣстамъ, укорялъ себя въ измѣнѣ и лицемѣріи. Однажды, когда онъ такимъ образомъ былъ чрезвычайно взволнованъ, ему встрѣтился старый товарищъ, пріѣхавшій изъ Калуги. Онъ не въ силахъ былъ долѣе оставаться свидѣтелемъ злодѣйствъ Самозванца, который, бывъ принужденъ бѣжать изъ-подъ Москвы, сталъ еще свирѣпѣе и гнуснѣе прежняго, и горячо жалѣя о Маринѣ, прибавилъ, что почитаетъ ее несчастнѣйшею въ мірѣ женщиною. Добржецкій забылъ о Заруцкомъ, забылъ, что Марина съ пренебреженіемъ отвергла его усердіе. Онъ помнилъ только, что до свиданья съ нею не понималъ, что значитъ слово любовь, что съ перваго взгляда полюбилъ ее страстно; онъ снова готовъ былъ за ласковый ея взоръ отдать годъ своей жизни, за взаимную любовь отказаться отъ блаженства вѣчнаго. Товарищъ его жалуясь, что онъ перезябъ, уѣхалъ, но онъ стоялъ на одномъ мѣстѣ, вовсе не чувствуя, что его осыпаетъ снѣгомъ; кровь его горѣла, ему было душно, какъ въ лѣтній жаркій полдень. Съ ужасомъ разсчитывая во сколько времени можетъ онъ поспѣть въ Калугу, и воображая, все, что между тѣмъ можетъ случиться съ Мариною, Добржецкій рѣшился тотчасъ къ ней отправиться, охранять ея спокойствіе, дѣлить ея ====page 208==== опасности, жить единственно для нее. Ни съ кѣмъ не простясь, скрывъ отъѣздъ свой даже отъ своихъ слугъ, онъ только написалъ пану Зборовскому, что священный долгъ принудилъ его уѣхать изъ Москвы надолго, можетъ быть навсегда; чтобы панна Талиская считала себя свободною, но чтобы въ залогъ его глубокой признательности и почтенія, она оставила у себя всѣ его подарки. Онъ убѣдительно ее просилъ объ этомъ, въ случаѣ скорой смерти своей, обѣщая ей оставить и часть своего имѣнія. Успокоивъ этимъ свою совѣсть, ослѣпленный юноша, не щадя денегъ, не заботясь ни о пищѣ, ни объ отдыхѣ, въ нѣсколько часовъ поспѣлъ изъ Москвы въ Калугу. Онъ не сомнѣвался, что найдетъ Марину, блѣдную, унылую, измученную обществомъ мужа, о которомъ всюду подтверждали ему, что онъ совершенно обезумѣвъ, веселится только слезами и кровью. Но Марина была прекраснѣе, веселѣе, наряднѣе прежняго. Добржецкій остолбенѣлъ, когда она шутливо попенявъ ему, что онъ зажился въ Москвѣ съ ея врагами, спросила на долго ли онъ разстался со своею невѣстою. Онъ не замедлилъ почувствовать, что никто не ждалъ его въ Калугѣ, что его присутствіе никому не было тамъ нужно. Но бросивъ Викторію, искренно его любившую, отказавшись отъ всѣхъ лестныхъ обѣщаній ====page 209==== гетмана Жолкѣвскаго, принявшаго его въ службу королевскую, онъ не раскаявался въ своемъ безразсудствѣ, считая себя за все вознагражденнымъ, когда видѣлъ Марину, или слышалъ голосъ ея. Но день отъ дня видѣлъ онъ ее рѣже, и всѣ ея приближенные, жалуясь на ея холодность и своенравіе, приписывали ея перемѣну любви ея къ Заруцкому. Дѣйствительно, увлекаемая безумною страстью, Марина, дотолѣ всегда осторожная и расчетливая, не дорожила ни усердіемъ, ни мнѣніемъ ея окружающихъ. Она страшилась только невѣрности Заруцкаго, о которой ей колко намѣкали, всѣ, которые сами прежде тщетно старались ей понравиться, или предвидѣли, какъ будетъ для нее пагубна постыдная ея связь. Однажды, чрезвычайно этимъ растревоженная, она съ отчаяньемъ упрекала Заруцкаго въ неблагодарности и вѣроломствѣ, то грозила ему жестоко отмстить своей соперницѣ, то со слезами его умоляла, чтобы онъ поклялся ей въ искренней любви своей. Увѣренный, что ему совершенно подвластна гордая и пылкая дочь Сендомирскаго воеводы, что онъ можетъ унизить ее до рабства, можетъ самъ съ нею возвыситься до престола, Заруцкій старался ее успокоить горячими ласками. Вдругъ надъ ними сверкнулъ ножъ, и между ихъ свѣжими, веселыми лицами, явилось безобразное, распа ====page 210==== ленное виномъ и бѣшенствомъ лице Лжедимитрія. Онъ хотѣлъ разрубить Заруцкому голову. Рѣзкій вопль Марины спасъ Казацкаго гетмана, заставивъ его отшатнуться. — Не смѣй, проклятый Жидъ, вскричалъ Заруцкій, вырвавъ у Самозванца ножъ, пугать Марину Юрьевну! Она вѣнчалась съ Царемъ, а не съ разбойникомъ! Ты ее обманулъ, ты посулилъ ей Московское Государство, а вмѣсто того держишь ее среди подлой сволочи! Ты отравилъ ея молодость, опозорилъ имя ее! Довольно повеличался ты надъ нею и надо мною; пора намъ расплатиться за всѣ твои обиды! Смуглое лице Сомозванца вдругъ чудно побѣлѣло, какъ будто жизнь и кровь внезапно исчезли въ немъ, какъ будто облили его известью; глаза его сверкали, какъ у волка, и онъ хотѣлъ гнаться за убѣжавшею Мариною, но Заруцкій схватилъ его за обѣ руки, и насмѣшливо смотря на него, забавлялся его безсильною яростью. Встрѣтивъ пана Добржецкаго, почти безпрестанно бродившаго около ея комнатъ, Марина прерывающимся голосомъ ему сказала, чтобы онъ поспѣшилъ на помощь къ Казацкому гетману, что его хотятъ зарѣзать. Готовый въ угодность ей броситься въ огонь и въ воду, юноша, стараясь заглушить тяжкое подозрѣніе, побѣжалъ въ ту комнату, гдѣ Самозванецъ и гетманъ, ====page 211==== оставшись одни, оба внутренно клялись, что уже не увидятся живые въ здѣшнемъ мірѣ. За Добржецкимъ явились Михайло Бутурлинъ, Игнатій Михневъ и Петръ Кошелевъ, неразлучные товарищи Лжедимитрія, съ извѣстіемъ, что все готово къ отъѣзду на охоту. Ихъ поразилъ страшный видъ ихъ повелителя, и они въ запуски предлагая ему свои услуги, старались другъ друга перещеголять изъявленіемъ своей преданности. Вмѣстѣ съ ними, и Заруцкій безстыдно увѣрялъ Самозванца, что движеніе и свѣжій воздухъ будутъ полезны драгоцѣнному его здоровью. Скрѣпивъ свою злобу, въ надеждѣ тѣмъ удачнѣе ее удовлетворить, Лжедимитрій поѣхалъ, взявъ съ собою отрядъ Татаръ, которыми онъ съ нѣкотораго времени окружалъ себя, приписывая всѣ свои неудачи подъ Москвою Полякамъ и Нѣмцамъ, и за то смертельно ненавидя ихъ. Между тѣмъ Марина сидѣла въ своей комнатѣ подъ окномъ, откуда видно было все происходившее на дворѣ. Страшась встрѣтить взоръ мужа, она скрывалась за штофнымъ занавѣсомъ, не смѣя размыслить о всемъ случившемся, — о томъ, что должно за симъ послѣдовать. Когда все на дворѣ утихло, она отдернувъ занавѣсъ, увидѣла, что Заруцкій по срединѣ двора дружески разговариваетъ съ Татарскимъ царевичемъ Арасланомъ Урусовымъ, во святомъ крещеніи ====page 212==== названнымъ Петромъ. Онъ былъ женатъ на вдовѣ меньшаго брата Царя Василія Іоанновича, князя Александра Шуйскаго, и увлеченный людьми, болѣе его опытными и образованными, присталъ къ Самозванцу, но никогда ему не льстилъ и не участвовалъ въ его злодѣйствахъ. Горячо вступившись за смерть Касимовскаго царя Уразъ-Магмета, умерщвленнаго Лжедимитріемъ, по доносу его роднаго сына, князь Урусовъ былъ посаженъ въ тюрьму. Скоро освободивъ его, Самозванецъ надѣялся, что онъ тотчасъ забудетъ жестокую обиду; но князь уже не являлся къ нему на пиры, и вмѣсто прежней его веселости, сдѣлался молчаливъ и мраченъ. Заруцкій долго съ нимъ шептался; по лицамъ обоихъ можно было угадать, что они толкуютъ не объ охотѣ, не о томъ, какъ поболѣе затравить зайцевъ или лисицъ. Молодой Азіатецъ судорожно сжималъ дорогой кинжалъ свой, въ глазахъ его проявлялась дикая радость; вдругъ онъ крѣпко обнялъ гетмана, и вскочивъ на коня давно его ждавшаго, какъ стрѣла полетѣлъ въ слѣдъ за Самозванцемъ, шепнувъ Заруцкому: будь надеженъ! Видя, что Заруцкій остался одинъ на обширномъ дворѣ, Марина позвала его. Онъ вздрогнулъ, но какъ будто не узнавъ ея голоса, не тронулся съ мѣста. Удивляясь, какъ послѣ всего случив ====page 213==== шагося онъ медлитъ навѣстить ее, Марина повторила его имя. Онъ подошелъ къ окну, и увѣрившись, что никто его не подслушаетъ, тихо сказалъ, какъ было ему сказано: будь надежна! Съ этими словами пошелъ онъ на другой край двора, и сѣвъ на лошадь, поѣхалъ за охотниками, ни разу не оборотясь посмотрѣть на Марину. Она сидѣла недвижима, не чувствуя, какъ протекало время, почти желая, чтобы на долго, на вѣкъ, все кругомъ ее было такъ пусто и безмолвно. Вдругъ услышала она конскій топотъ, и князь Петръ Урусовъ явился на вороной лошади, казавшейся пѣгою отъ пѣны ее покрывавшей. Онъ что-то громко закричалъ на природномъ своемъ языкѣ, и тотчасъ высыпались на дворъ Татары, и чрезъ нѣсколько минутъ всѣ они исчезли, и все это можно было почесть смутнымъ видѣніемъ; только на томъ мѣстѣ, гдѣ стоялъ царевичъ, осталось кровавое пятно. Нельзя было угадать, съ человѣка, или съ лошади натекла кровь эта, но подбѣжавъ къ ней, комнатная собака самозванцева яростно завыла. Маринѣ стало страшно одной, она кликнула своихъ женщинъ, но ихъ присутствіе ее не успокоило; онѣ также были очень встревожены неумолкнымъ воемъ собаки, не сомнѣваясь, что онъ предвѣщаетъ что нибудь плачевное. ====page 214==== — Зачѣмъ это пріѣзжалъ царевичъ Арасланъ? спросила Марина. Примчался, какъ угорѣлый, и подхвативъ своихъ Татаръ, опять ускакалъ, — словно объ закладъ побившись, что никто его не догонитъ. Ужъ не пришлось ли вмѣсто зайцевъ травить медвѣдей? — И подлинно, ваше величество; вѣрно государь посылалъ за подмогою. Думать должно, что звѣря уже ранили; съ царевича много накапало крови, и изволите слышать, какъ реветъ надъ нею Жучка, — сказала гофмейстерина, высокая, пожилая Нѣмка, которая бывъ помѣщена ко двору мнимой царицы, нѣсколько ночей не спала отъ радости, но мало-по-малу стала опасаться, чтобы не была ей пагубна, прельстившая ее, неожиданная перемѣна ея состоянія. — Гдѣ-то гетманъ Иванъ Мартыновичъ? спросила Марина. Чтобы ему пріѣхать обо всемъ насъ увѣдомить. — Хотя бы кто нибудь надъ нами сжалился! вскричала молодая дѣвица, года за два передъ тѣмъ такъ обезображенная оспою, что не осталось и слѣдовъ ея прежней красоты, за что ее особенно ласкала Марина, чрезвычайно ревнивая съ тѣхъ поръ, какъ влюбилась въ Заруцкаго. Ради Бога, ваше величество, прикажите старику Станиславу унять Жучку; она такой страхъ ====page 215==== нагнала на меня, что такъ и чудится, будто ворвались въ городъ Поляки, или... — Что ты, что ты, Анхенъ! перервала Марина, и нѣсколько разъ перекрестилась, трепеща отъ одной мысли, попасть въ руки войска королевскаго. — Воля ваша, государыня, что нибудь да случилось; изволите слышать, какой крикъ и гамъ, — словно кругомъ горитъ... — Перестаньте, Анна Карловна! сухо сказала гофмейстерина, давно недовольная, что молодая, бѣлокурая ея соотечественница, болѣе ее пользуется довѣренностью Марины; — вы всегда сами трусите, и друхихъ любите пугать. Кажется всѣмъ извѣстно, что при пожарѣ бываетъ дымъ или зарево, а слава Богу, нѣтъ ничего и похожаго... Ужасные вопли перервали слова ея; нѣсколько человѣкъ растрепанныхъ, распоясанныхъ, обрызганныхъ кровью, съ ножами гнались за двумя Татарами. Одинъ изъ нихъ, сѣдой старикъ, заколотъ былъ противъ оконъ; другой, лѣтъ пятнадцати, преслѣдуемый убійцами, вбѣжалъ къ Маринѣ. — Спаси меня, государыня! вскричалъ онъ, обнимая ея колѣна: я ни въ чемъ невиноватъ, я не зналъ ничего; царь государь меня жаловалъ, мнѣ не за что было желать ему смерти! — ====page 216==== и схвативъ руку Марины, блѣдный отрокъ прижималъ ее къ запекшимся губамъ своимъ. Не понимая, что все это значитъ, Марина заслонила несчастнаго, мало заботясь о его жизни, но чувствуя, что допустивъ его убить при себѣ, она докажетъ, какъ ничтожна власть ея, какъ легко можно пренебрегать ея волею. Пораженные величественнымъ ея видомъ, убійцы отступили; только одинъ, нагло смотря на нее, сказалъ, что если она не выдастъ Татарченка, подумаютъ, что она сама рада смерти государя. — Смерти государя! Какого государя? Съ изумленіемъ вскричала Марина. — Такъ ты еще и не изволишь знать, государыня Марина Юрьевна, что поганые Татары зарѣзали великаго государя Дмитрія Ивановича! сурово сказалъ толстый, рыжій мужикъ, отъ котораго пахло виномъ и дегтемъ. Судорожный вопль вылетѣлъ изъ груди Марины; она обѣими руками закрыла лице свое, боясь обнаружить радость, что уже ей не страшенъ гнѣвъ мужа, что она можетъ свободно любить Заруцкаго. Но гдѣ же самъ Заруцкій? тотчасъ подумала она: зачѣмъ другіе, а не онъ, увѣдомили меня о такомъ происшествіи? — и открывъ лице, дрожащимъ голосомъ спросила, кто былъ свидѣтелемъ смерти Лжедимитрія, не погибъ ли съ нимъ еще кто. Узнавъ, что онъ одинъ ====page 217==== былъ жертвою князя Урусова, отмстившаго ему за убійство Уразъ-Магмета и собственное заточеніе, Марина взглянула на небо съ чувствомъ пламенной признательности. Голова ея кружилась, она безпрестанно сомнѣвалась въ истинѣ счастливаго для нее событія, воображала, что все это сонъ, что онъ кончится возвращеніемъ ея мужа, взбѣшенаго, неумолимаго, который уже на вѣкъ разлучилъ ее съ Заруцкимъ. Подъ вечеръ, когда ее увѣдомили, что несутъ тѣло Лжедимитрія, она побѣжала встрѣтить его, надѣясь увидѣть Казацкаго гетмана, и не видя его, съ отчаяньемъ жаловалась на бѣдственную судьбу свою. Не воображая, о чемъ она плачетъ, и чего страшится, приближенные ея удивлялись ея лицемѣрію, давно не сомнѣвавшись въ ея страсти къ Заруцкому. Напротивъ того, граждане превозносили любовь ея и вѣрность къ супругу. Сообщники самозваицевы, князья Трубецкій и Черкасскій, Микулинъ, Бутурлинъ и прочіе, блѣдные, испуганные, окружали кровавые остатки своего повелителя. Имъ не жаль было злодѣя, которымъ давно гнушались они, но они горько жалѣли о погибшихъ съ нимъ средствахъ наживаться и свободно безчинствовать. Они не знали, на что рѣшиться, толковали о Владиславѣ, объ отъѣздѣ Марины на родину. Она слышала ихъ толки, и терзая себѣ грудь, какъ древняя прорицатель ====page 218==== ница силилась узнать будущую свою участь по чертамъ мертвеца, котораго отрубленная голова была неловко приставлена къ туловищу. Вдругъ кто-то спросилъ о Заруцкомъ. Марина притаила свое дыханіе, чтобы лучше разслушать отвѣтъ, отъ котораго, казалось ей, зависятъ и жизнь и смерть ея. — Чай, сидитъ у своей Малашки, и знать не знаетъ, что у насъ сотворилось здѣсь, отвѣчалъ Никулинъ. Марина вскрикнула и упала на тѣло мужа, но скоро поднявшись, съ чудною усмѣшкою окинула глазами тѣснившуюся около нее толпу, и объявила, что она беременна. Восторгъ народа тотчасъ доказалъ ей, какъ внезапный ея вымыселъ можетъ быть ей полезенъ, что она сохранитъ всю свою власть, что ей можно будетъ наказать измѣнника. Умоляя ее для сбереженія младенца удалиться отъ плачевнаго зрѣлища, почетные граждане, снявъ широкіе кушаки свои, понесли на нихъ Марину, въ слухъ моля Бога, наградить ихъ царевичемъ, прекраснымъ и умнымъ, какъ мать, отважнымъ, какъ отецъ, обѣшая посвятить ему жизнь свою и достояніе. Общая радость, и надежда, что воля ее будетъ закономъ, не могли усладить печаль Марины, повѣрившей, что Заруцкій ее обманывалъ, что онъ влюбленъ въ другую. Воротясь въ свои ====page 219==== покои, она не въ силахъ была перемѣнить на себѣ платье, измятое, изорванное, запачканное кровью, и бросившись въ немъ на постелю, всѣмъ приказала идти ложиться спать. Но, только что затворили дверь къ ней, она встала, и по прежнему сѣла у окна, изъ котораго въ послѣдній разъ слышала голосъ Заруцкаго. На дворѣ еще долго шумѣли; это ее не тревожило; она не заботилась ни о чемъ, кромѣ неблагодарности того, кого предпочитала всему міру, — кто могъ ее наградить за всѣ потери, — кого любила страстно, какъ прежде и не воображала, что возможно любить, — для кого охотно бы отказалась и отъ престола, которому дотолѣ жертвовала и благами мірскими, и надеждою на блага небесныя. — Кто же эта Маланья? думала она. Неужели она умнѣе и пригожѣе меня? Неужели она горячѣе его любитъ? Я еще не встрѣчала женщины, которой бы наравнѣ со мною стремились нравиться мужчины, и я доказала любовь мою, какъ другой и невозможно ее доказать; я не побоялась ни злобы всемогущаго мужа, ни сплетней моего двора, ни насмѣшекъ Поляковъ, ни пренебреженія Русскихъ! Вспомнивъ еще, что она рѣшилась сказаться беременною, Марина съ ужасомъ вообразила, что не можетъ долго скрывать обманъ, что можетъ жестоко отъ него пострадать, и въ первый ====page 220==== разъ она искренно пожалѣла, что для удовлетворенія своего властолюбія рѣшилась быть соучастницею наглаго Жида, — въ первый разъ представилась ей мысль о правосудіи Божіемъ, о страшномъ возмездіи. Тихо бесѣдуя о неожиданной смерти ихъ повелителя, о горести вдовы его, и сиротствѣ еще неродившагося младенца, находившіяся при Маринѣ женщины, преданныя ей за ея щедрость и ласковое съ ними обхожденіе, до полуночи ждали, что она позоветъ ихъ. Но она никого не звала; она боялась голоса человѣческаго, боялась опять услышать, что Заруцкій сидитъ со своей Маланьей, и изнемогши отъ тоски и жажды, сидѣла одна въ глубокой темнотѣ, трепеща всѣмъ тѣломъ, всею душою, когда до нее доходилъ протяжный вой собаки, сторожившей тѣло самозванцево, около котораго крѣпко спали пьяные воины. Сердце ея сильно билось; можно было бы сосчитать его біенія, можно было бы по нимъ измѣрить безутѣшную скорбь ея, безсильный ея гнѣвъ. Ей казалось, что ее похоронили живую, что она брошена Заруцкимъ въ тѣсную могилу; огненныя слезы лились изъ глазъ ея, голова ея упала на окно. Вдругъ на нее повѣялъ свѣжій вѣтерокъ, она услышала сладкій для нее голосъ, но она не смѣла взглянуть, боясь, чтобы не исчезло радост ====page 221==== ное видѣніе. Горячій поцѣлуй убѣдилъ ее, что точно воротился Заруцкій, что онъ самъ твердитъ ей о любви своей. Онъ вошелъ къ ней въ окно, увѣрившись, что никто этаго не увидитъ, и ночью, при лунномъ свѣтѣ, казался гораздо пригожѣе и величавѣе, нежели днемъ, при свѣтѣ солнечномъ. Заруцкій съ восторгомъ прижалъ къ своей груди Марину. Она благословила Бога за счастіе быть имъ любимою; но скоро показалось ей, что она примѣчаетъ что-то грустное и принужденное въ его голосѣ и взорахъ. Ревность ея пробудилась. — Ты вѣрно нечаянно зашелъ сюда, Иванъ Мартыновичъ, сказала она, вставъ и пристально смотря на Казацкаго гетмана: вѣрно подумалъ, что здѣсь живетъ твоя Маланья? Заруцкій измѣнился въ лицѣ. Онъ не воображалъ, что извѣстны всѣ его поступки, что до Марины дойдетъ имя несчастной жертвы его наглыхъ страстей. Но онъ съ звѣрскою радостью вспомнилъ, что тщетно Марина стала бы отыскивать соперницу, что никто не можетъ ей указать ее, что она нигдѣ не встрѣтится съ тою, которая была гораздо ее моложе, гораздо свѣжѣе и чувствительнѣе, — которая плѣняла не остроуміемъ и ловкостью, а простосердечіемъ и искренностью, — которая не могла пережить утрату добродѣтели. ====page 222==== — Не знаю, государыня царица, вскричалъ Заруцкій съ видомъ обиженнаго праведника: о какой Маланьѣ изволите вы говорить; знаю только, что если не будетъ у васъ скоро сына, васъ отошлютъ въ Польшу, и мы будемъ на вѣкъ разлучены! Вотъ, что мнѣ извѣстно, о чемъ я заботился, между тѣмъ, какъ вы рыдали надъ тѣломъ мужа, котораго смерть спасла вашу и мою жизнь! Кабы не устыдилъ я Араслана, что его обругали, какъ подлаго раба, кабы не указалъ я ему, что Самозванецъ гонится за зайцемъ одинъ со своимъ шутомъ, злодѣй, воротясь сюда, легко бы уморилъ васъ, государыня, и я не могъ бы васъ спасти, можетъ быть не могъ бы и отмстить за васъ! Но къ чему было бы мнѣ тогда мщеніе, зачѣмъ послѣ васъ остался бы я на свѣтѣ? Надо было предупредить злодѣйство. И оно предупреждено, и вы свободны, вы будете царствовать, вамъ будутъ повиноваться народы, будутъ васъ славить и боготворить! Я первый клянусь вамъ въ вѣчной любви и въ вѣчной вѣрности! Онъ обнялъ колѣна Марины, цѣловалъ у нее руки и ноги. Мѣсяцъ ярко свѣтилъ. Марина невольно трепетала, озираясь по всѣмъ сторонамъ, не слышитъ ли кто ея бесѣды съ убійцею ея мужа. — Не тревожься, моя безцѣнная! Сказалъ Заруцкій, становясь нѣжнѣе и смѣлѣе: я одинъ ====page 223==== съ тобою, и никто уже не имѣетъ права за нами надзирать. Ты повѣрила клеветникамъ, что я влюбленъ въ другую. Чтобы доказать, что тебѣ солгано, что я живу только для тебя, — я готовъ съ тобою обвѣнчаться! Поѣдемъ со мною... — Въ полномъ ли ты умѣ, Иванъ Мартыновичъ, время ли теперь думать о свадьбѣ? Съ ужасомъ перервала Марина, пораженная внезапнымъ, чуднымъ, сумасброднымъ предложеніемъ. Дѣйствительно Заруцкій походилъ на сумасшедшаго: глаза его горѣли, обнимавшіе Марину руки судорожно трепетали. Онъ рѣшился, во что бы ни стало, немедленно, неразрывно, соединить участь свою съ участью мнимой Царицы, любимицы буйныхъ полчищъ и безумной черни. Онъ надѣялся чрезъ это самъ со временемъ достигнуть престола, а между тѣмъ заглушить тяжкое воспоминаніе, примириться съ вопіющею къ нему тѣнью. — Поѣдемъ, государыня! сказалъ онъ твердымъ, почти повелительнымъ голосомъ: насъ давно ждутъ. Я все изготовилъ, я пріискалъ и младенца, котораго ты назовешь сыномъ, который упрочитъ тебѣ Московское Царство! Поѣдемъ скорѣе! — Не могу теперь ѣхать, отвѣчала Марина: видишь ли, на мнѣ кровь, слышишь ли, какъ воетъ песъ? — онъ обнюхаетъ кровь эту, и схватитъ ====page 224==== меня за горло, а люди, встрѣтивъ насъ, побьютъ меня камнями! — Со мною тебѣ нѣчего бояться; я тебѣ доказалъ, что я надежный защитникъ. Поѣдемъ, время дорого; не трать его по пустому! — Боюсь людей... боюсь Бога... подождемъ мѣсяцъ, хотя недѣлю!.. — Ни одного дня! — Поѣдемъ сейчасъ, или вѣкъ меня не увидишь! Я не стану дожидаться, чтобы явился новый Лжедмитрій, не хочу таить любви моей, хочу владѣть тобою законно! — Черезъ мѣсяцъ, черезъ недѣлю! Прошептала Марина. Заруцкій схватилъ ее на руки, сомкнулъ ей уста поцѣлуемъ, и осторожно вынесъ ее въ окно на дворъ, гдѣ не видно было тѣни человѣческой; только стояла лошадь, продрогшая отъ холода, нетерпѣливо желая бѣжать, куда ей укажетъ господинъ ея. ====page 225==== ГЛАВА X. «Тогда опредѣлили наши между собою: выжечь Деревянный и Бѣлый городъ, и запершись въ Кремлѣ и въ Китаѣ-городѣ, перебить, какъ помянутыхъ стрѣльцовъ, такъ и всѣхъ, кого ни попало.» Рукопись Жолкѣвскаго. Своевольные солдаты стрѣляли въ Русскихъ жемчужинами, величиною съ добрый бобъ, и проигрывали въ карты дѣтей, отнятыхъ у бояръ и купцовъ именитыхъ. Мартынъ Беръ. Жалуясь, что у него сильно болитъ голова, Московскій правитель, рефендарій княжества Литовскаго, Велижскій староста Корвинъ Госѣвскій, лежалъ на софѢ, окруженный Поляками и Русскими. Одни озабочены были приближеніемъ къ Москвѣ Рязанскаго воеводы Прокопія Ляпунова, съ многочисленнымъ ополченіемъ, за которымъ слѣдовали изъ разныхъ мѣстъ еще нѣсколько сильныхъ отрядовъ. Другіе толковали о торжествѣ бывающемъ въ вербное воскресеніе. По ====page 226==== лякамъ очень хотѣлось видѣть, какъ патріархъ ѣздитъ верхомъ на ослѣ; но у Госѣвскаго были съ нимъ жестокія распри, и знаменитый старецъ находился подъ стражею, зато, что свято соблюдая долгъ совѣсти и сана своего, не остался равнодушнымъ зрителемъ бѣдственнаго положенія Россіи. Между тѣмъ, какъ среди мира, Поляки всюду грабили, въ Москвѣ, не только, какъ выше упомянуто, запрещено было жителямъ носить оружіе, — имъ даже не позволялось выходить на улицу, ни рано утромъ, ни поздно вечеромъ, ниже останавливаться поговорить между собою, и за нарушеніе такихъ жестокихъ и унизительныхъ приказаній многіе были казнены. Видя притомъ, что Сигизмундъ заботится единственно о взятіи Смоленска, и чтобы Россія, его самаго признавъ Царемъ, сдѣлалась областью Польскою, патріархъ торжественно объявилъ, что нарушеніе договора, заключеннаго гетманомъ Жолкѣвскимъ, уничтожаетъ присягу данную Владиславу, и что онъ разрѣшая отъ нее народъ, благословляетъ Прокопія Ляпунова и его сподвижниковъ ополчиться на враговъ и губителей отечества. Тщетно, Госѣвскій, угрозами и ласками, старался заставить Ермогена утвердить своею подписью боярскую грамоту о сдачѣ Смоленска Польскому Королю; престарѣлый святитель пылающимъ взоромъ окинулъ предлагавшихъ ему ====page 227==== сіе сановниковъ, и смутивъ ихъ правдивою укоризною въ измѣнѣ и малодушіи, самъ вовсе не смутясь, крестнымъ знаменіемъ отразилъ ножъ, которымъ замахнулся на него Михайла Салтыковъ. Послѣдовавшее за симъ заключеніе патріарха тотчасъ истребило сомнѣнія и робость Москвитянъ — всѣ умы воспламенились, всѣ поняли, что дерзнувъ такъ нагло оскорбить святителя, имъ самимъ готовятъ тяжкое, вѣчное рабство; что славная смерть завиднѣе обезчещенной жизни. Не смотря на строгую бдительность Польскаго начальства, граждане тайно заготовляли средства для подкрѣпленія войскъ идущихъ освободить Москву, но съ восторгомъ ожидая ихъ, слишкомъ неосторожно обнаруживали вражду свою и безвременною вспыльчивостью возбуждали подозрѣнія. Только дума боярская продолжала усердствовать Царю Владиславу, и слѣпо угождая отцу его, ревностно старалась подавить возрождающуюся доблесть Русскихъ. Долго лежавъ недвижимъ, лицемъ къ стѣнѣ, Велижскій староста вдругъ оборотился, услышавъ, что князь Мстиславскій очень тревожится, о томъ, что можетъ случиться, если въ вербное воскресенье патріархъ не будетъ совершать установленный обрядъ; что къ этому дню отвсюду стекаются богомольцы, и едва ли они разойдутся спокойно, узнавъ, что патріарха держатъ подъ стражею. ====page 228==== — А, что господа, приподнявшись спросилъ Госѣвскій у трехъ молодыхъ товарищей, стоявшихъ противъ него у печи: вамъ очень хочется посмотрѣть, какъ послѣ завтра празднуютъ Москвитяне? — Ради Бога, панъ староста, не лишайте насъ этого! вскричали нѣсколько голосовъ. — Хорошо, хорошо, надо исполнить ваше желаніе, сказалъ Госѣвскій, радуясь, что онъ, будто въ удовольствіе своей молодежи, можетъ предупредить мятежъ народа, и поручилъ князю Мстиславскому объявить патріарху, что онъ забывая всѣ его непріязненные поступки, приглашаетъ его по прежнему служить въ вербное воскресенье. Поблагодаривъ Госѣвскаго за милостивую снисходительность, Мстиславскій тотчасъ отправился исполнить пріятное для него порученіе. Сидѣвшій всѣхъ ближе къ намѣстнику, и всѣхъ болѣе ему преданный, бояринъ Салтыковъ сказалъ покачавъ головою, что по его мнѣнію, теперь необходимо, въ день праздника такъ распорядиться, какъ будто ожидая нападенія стотысячной арміи. Госѣвскій засмѣялся. — Ты все смѣешься, Александръ Ивановичъ, сказалъ Салтыковъ: смотри, чтобы не довелось тебѣ плакать, что худо вѣрилъ моимъ рѣчамъ. — Перестань, ради Бога перестань; не дай мнѣ захлебнуться! сказалъ Госѣвскій, продолжая ====page 229==== хохотать. Я не тому смѣюсь, панъ Солтыкъ, что ты мнѣ совѣтуешь быть осторожнымъ; напротивъ, я за это благодаренъ, и исполню все по твоему совѣту, но не ради страха, а чтобы пригрозить Москалямъ: я хорошо ихъ знаю, ихъ надо, какъ говорится по вашему, держать въ черномъ тѣлѣ. Мнѣ смѣшно только то, что и ты, панъ Солтыкъ, какъ иной молокососъ нашъ, какъ будто чего робѣешь. Кажется не разъ видалъ ты, какъ у меня настроенъ и самъ господинъ конюшій, бояринъ, князь Мстиславскій. Онъ же благодаритъ меня... — Да, развѣ я о Мстиславскомъ толкую тебѣ, Александръ Ивановичъ, перервалъ Салтыковъ? Объ немъ извѣстно и Богу, и добрымъ людямъ, что онъ, что называется мокрая курица. Мнѣ жаль, Александръ Ивановичъ, что по твоему и Прокофiй Ляпуновъ похожъ на Мстиславскаго. Лице Госѣвскаго примѣтно измѣнилось. — Я еще меньше боюсь Ляпунова! Вскричалъ онъ. Мстиславскій такъ простъ и добръ, что совѣстно не поберечь его; съ Ляпуновымъ у меня будетъ другой расчетъ, прибавилъ онъ голосомъ, прерывавшимся отъ сильнаго внутренняго волненія. Онъ съ перваго взгляда возненавидѣлъ Ляпунова за его умъ острый и дальновидный, за его важное и холодное обхожденіе съ Поляками, ====page 230==== особенно же за величественную красоту, обратившую на него вниманіе панны Зборовской. — Но, сказалъ онъ помолчавъ, напрасно ты все твердишь мнѣ, панъ Солтыкъ, что намъ будутъ хлопоты отъ Ляпунова. Я прежде вѣрилъ тебѣ, что онъ уменъ и лукавъ; но теперь, какъ онъ пошелъ въ товарищи къ Заруцкому, не боюсь ни ума его, ни его лукавства — не провести ему насъ; скорѣе сами его проведемъ. — Дай Богъ, Александръ Ивановичъ, чтобы все было по твоему: пусть я болталъ тебѣ вздоръ. Только, не прогнѣвайся; не великъ же барышъ былъ бы Прокофью, если бы ты самъ успѣлъ приманить Казацкаго гетмана. Госѣвскій снова нахмурилъ брови, но стараясь преодолѣть себя, опять сталъ хохотать, обыкновенно прикрывая смѣхомъ досаду свою или замѣшательство. — Знаешь ли, панъ Солтыкъ, что мнѣ на умъ вспало? сказалъ онъ. Вѣдь ты, или кто другой, сказывалъ мнѣ, что въ прошлые годы самъ Царь водилъ осла, на которомъ ѣздилъ патріархъ. — Такъ точно, отвѣчалъ Салтыковъ. — Теперь, продолжалъ Госѣвскій: новаго Царя еще нѣтъ здѣсь, и мѣсто его по всей справедливости долженъ заступить старшій бояринъ... — Безъ сомнѣнія, перервалъ панъ Зборовскій: а какъ теперь всѣхъ старѣе конюшій Царя Вла ====page 231==== дислава, князь Мстиславскій, можно надѣяться, что послѣ завтра мы будемъ имѣть удовольствіе любоваться ловкостью его и проворствомъ при отправленіи должности конюшаго ослинаго. Всѣ покатились со смѣха, воображая, какъ сѣдой князь будетъ спотыкаться, тащась по улицѣ передъ упрямымъ животнымъ. — Экой ты какой, Александръ Ивановичъ, сказалъ Салтыковъ! Вѣдь ты съ умысломъ послалъ Ѳедора Ивановича. Право, мнѣ жаль его сердечнаго; онъ, изволишь знать, не умѣетъ ни отъ чего отговориться — гляди, что Германъ выместитъ на немъ всѣ свои досады на насъ и на тебя самаго. — Полно, не тужи объ немъ, Михайло Глѣбовичъ, сказалъ стоявшій у окна Ѳедоръ Андроновъ: вотъ онъ цѣлъ и невредимъ назадъ ѣдетъ. — Не долго же они бесѣдовали, сказалъ поручикъ Маскѣвичъ, положивъ въ карманъ карандашъ, которымъ онъ по привычкѣ записалъ кой-что слышанное, еще не располагаясь издавать свои записки, но въ надеждѣ со временемъ утѣшаться воспоминаніями о прежнихъ молодыхъ лѣтахъ. — Мнѣ такъ сдается, что Ѳедоръ Ивановичъ съѣздилъ по пустому; упрямый старикъ, чай, и на глаза не пустилъ его, сказалъ Салтыковъ, и ====page 232==== сталъ махать рукою, чтобы князь Мстиславскій воротился къ намѣстнику; но онъ или не видалъ этого, или не расположенъ былъ заѣзжать въ гости, и не останавливаясь отправился домой. Дѣйствительно князь не видалъ патріарха. Только, что сѣлъ онъ на лошадь, ему самому пришло въ голову, что Ермогенъ предложитъ ему вести осла, и это такъ его встревожило, что онъ располагался на нѣсколько дней уѣхать въ Троицкую лавру. Но встрѣтившійся ему стольникъ, князь Гундуровъ, съ живостью у него спросилъ, какъ онъ допускаетъ, что съ патріархомъ обходятся такъ непристойно и жестоко; неужели и въ наступающіе праздники народъ будетъ лишенъ утѣшенія его видѣть? Мстиславскій отвѣчалъ, что онъ ѣхалъ навѣдаться о здоровьѣ святителя и пригласить его служить въ вербное воскресенье, но вдругъ почувствовавъ дурноту, поручаетъ это исполнить князю Гундурову. Съ величайшимъ удовольствіемъ это взявъ на себя, молодой стольникъ прибавилъ, что едва ли его допустятъ къ святителю. Справедливое его замѣчаніе было колкимъ упрекомъ князю Мстиславскому, и онъ доѣхавъ до патріаршаго дома, отослалъ находившуюся при немъ стражу. Тотчасъ угадавъ, чему онъ обязанъ своимъ освобожденіемъ, патріархъ предложилъ князю Гундурову въ назначенный день вести осла. ====page 233==== Благоговѣніе, съ которымъ князь исполнилъ священный обрядъ этотъ, нѣсколько оживило торжество, прежде радостно отправляемое въ память одного изъ важнѣйшихъ событій Христіанской вѣры, тогда же унылое и грозное, какъ будто предвѣщавшее, что и въ Москвѣ, какъ въ древнемъ Іерусалимѣ, замышляютъ страшное злодѣйство. Всюду были разставлены Польскія войска. Присутствіе ихъ съ обнаженнымъ оружіемъ скоро разсѣяло зрителей; только немногіе съ мрачными лицами дождались появленія первосвятителя, едва смѣя надѣяться, что онъ еще живъ, еще можетъ о нихъ молиться. Отслушавъ заутреню въ своей домовой церкви, патріархъ отправился въ саняхъ чрезъ Спаскія ворота на лобное мѣсто. За нимъ слѣдовало духовенство съ крестами и образами. Во время молебствія, передъ чтеніемъ Евангелія, Успенскій протопопъ и ключарь, принявъ благословеніе патріарха, пошли отвязать осла приведеннаго за крестами, и когда бояринъ патріаршій повторилъ Евангельскія слова: «Что дѣяте отрѣшающе осля,» они оба отвѣчали: «Господь его требуетъ,» и повели его къ лобному мѣсту, откуда патріархъ на немъ поѣхалъ къ Покровскому собору, болѣе извѣстному подъ именемъ Василія блаженнаго, держа въ рукахъ ====page 234==== крестъ и Евангеліе.* Его по обыкновенію поддерживали съ обѣихъ сторонъ собственные его дьяки, но хотя онъ чрезвычайно былъ худъ и блѣденъ, въ глазахъ его блистала еще сила его души, и онъ прижимая къ груди крестъ и смотря на небо, казалось призывалъ Бога въ свидѣтели страшнаго обмана. Гдѣ былъ Царь, обѣщанный Россіи Жолкѣвскимъ? Какъ поступали его воины, обязавшіеся беречь его Царство? Ихъ приняли радушно, какъ друзей и союзниковъ, а они, какъ свирѣпые хищники, не допускали повѣрившихъ имъ гражданъ даже свободно исполнять уставы ихъ церкви, и во время богомолія ихъ грозили имъ смертію. День по видимому прошелъ спокойно. Госѣвскій располагался идти на встрѣчу народному ополченію, въ надеждѣ легко разсѣять его. Русскіе понимали, что до прибытія Рязанскаго воеводы имъ опасно что нибудь предпринять. Но злоба и мщеніе кипѣли въ сердцахъ, малѣйшая искра могла зажечь неугасимый пожаръ. Принужденный дѣйствовать за одно съ Казацкимъ гетманомъ Заруцкимъ, по смерти Лжедимитрія имѣвшимъ до пятидесяти тысячъ войска въ своемъ распоряженіи, Прокопій Ляпуновъ часто останавливался на пути. Невольная медленность эта терзала его душу, предвѣщая ему бѣд * Россійская Вивліоѳика. Часть первая. ====page 235==== ственныя слѣдствія непріязни въ самомъ началѣ открывшейся между вождями. Видя скорбь его и живо ее раздѣляя, ревностный его сподвижникъ, князь Пожарскій, предложилъ отправиться впередъ въ Москву для совѣщанія съ патріархомъ и ободренія народа, съ отчаяньемъ звавшаго избавителей. Обрадованный пріѣздомъ князя, патріархъ распрашивалъ его о числѣ приближающихся войскъ, о ихъ расположеніи и о способностяхъ ихъ начальниковъ. Вдругъ запыхавшись вбѣжалъ немолодой дворянинъ Иванъ Колтовскій. — Литва рѣжетъ православныхъ! Вскричалъ онъ прерывающимся голосомъ. Со всѣхъ сторонъ раздались ужасные вопли, и Польская конница вихремъ промчалась мимо патріаршаго дома. — Скачутъ докончить нашу гибель, и хотя насъ во сто разъ болѣе, намъ не одолѣть ихъ! Нѣтъ у насъ ни вождя, ни оружія! Владыко, благослови меня умереть за домъ Пречистыя Богородицы! сказалъ Колтовскій, упавъ въ ноги патріарху. — И меня вмѣстѣ съ нимъ! прибавилъ князь Пожарскій. — Да благословитъ васъ Царь небесный, не на смерть, а на славный подвигъ! съ глубокимъ умиленіемъ отвѣчалъ патріархъ. Идите съ Бо ====page 236==== гомъ. Если Господь поможетъ вамъ отразить враговъ, награждены будете здѣсь золотомъ и честью; если падете за православную вѣру Христіанскую, въ будущемъ вѣкѣ получите вѣнцы нетлѣнные! — Намъ не нужно лучше вождя, какъ ты, князь Дмитрій Михайловичъ, вскричалъ Колтовскій: доблесть твоя и разумъ всѣмъ извѣстны — но ты безоруженъ. — Нѣтъ; у меня есть кистень, сабля и пистоли, и мой савраска не боится ни огня, ни сѣчи. На тебѣ самомъ нѣтъ доспѣха, Иванъ Александровичъ. — У меня ихъ дома цѣлый десятокъ; поѣзжай со мною, князь Дмитрій Михайловичъ, любой себѣ выбери. — Не зачѣмъ на это тратить безцѣнное время, и у меня въ палатахъ найдется, чѣмъ вамъ защитить себя, сказалъ патріархъ, и позвавъ дворецкаго, самъ пошелъ со своими гостями въ кладовую, гдѣ хранилось человѣкъ на сто разное вооруженіе, собранное для раздачи нуждающимся въ немъ людямъ. Снявъ вишневаго цвѣта объяринную ферязь, князь Пожарскій, на оставшійся на немъ кафтанъ, надѣлъ панцырь сплетенный изъ мелкихъ желѣзныхъ колецъ, съ длинными рукавами, и съ воротникомъ плотно застегивавшемся на шеѣ. ====page 237==== Патріарху хотѣлось, чтобы онъ еще прикрылъ себя зерцаломъ, но князь побоялся слишкомъ отяготить себя, и всего болѣе полагаясь на милость Божію, не столько заботился о крѣпости своего доспѣха, какъ о томъ, чтобы легко и свободно дѣйствовать. Келейники патріаршіе надѣли ему зарукавья, родъ стальныхъ браслетъ закрѣпившихъ рукава панцыря, и бутурлыки изъ трехъ желѣзныхъ досокъ, соединенныхъ частыми кольцами, которыя пряжками пристегнули къ ногамъ, такъ, что онѣ совершенно покрыли ихъ отъ колѣнъ до пятокъ. Князь заткнулъ за поясъ пистолеты, саблю и кистень, и повѣсивъ черезъ лѣвое плечо костяной рогъ съ порохомъ, и берендейку, или ремень съ сумкою для пуль, около которой намотанъ былъ фитиль, хотѣлъ взять желѣзную шапку изъ числа назначенныхъ для простыхъ воиновъ.* — Нѣтъ, нѣтъ, вскричалъ патріархъ: эта шапка тебѣ не годится, князь Дмитрій Михайловичъ! Возьми ерихонку, чтобы хотя по ней видно было крещенымъ, что Господь послалъ имъ въ помощь храбраго воеводу! Подавъ ему довольно высокое булатное наголовье, на которомъ было изображеніе великомученика и побѣдоносца Георгія, патріархъ * Историческое описаніе одежды и вооруженія Россійскихъ войскъ. ====page 238==== окропилъ князя и его товарища святою водою, и простясь съ ними, заставилъ ихъ при немъ надѣть шубы, чтобы узнать, можно-ли надѣяться, что ихъ выпустятъ изъ Кремля, не примѣтивъ, что они вооружены. Оставшись одинъ, знаменитый старецъ вспоминая всѣ дѣла согражданъ въ продолженіе цѣлыхъ пяти лѣтъ, какъ они ругались вѣрою неоднократно изъ трусости и корыстолюбія присягая самозванцамъ, какъ они дерзко и безчеловѣчно поступили съ Царемъ Василіемъ Іоанновичемъ и его супругою, какъ сами Поляки должны презирать ихъ за битву Клушинскую и за сдачу Москвы — чувствовалъ, что Русскіе, особенно Москвичи, заслужили кару Божію, и простершись передъ иконами, съ горестными слезами молилъ Всемогущаго явить милосердіе преступникамъ, просвѣтить умы ихъ, очистить ихъ души. Поляки съ самаго утра начали грабить лавки въ Китаѣ-городѣ, гдѣ панъ Зборовскій стоялъ со своимъ полкомъ. Госѣвскій не спѣшилъ унять ихъ, и самъ показавшись на минуту, тотчасъ воротился въ Кремль, можетъ быть внутренно радуясь страшному смятенію. Скоро улицы завалены были трупами безоружныхъ гражданъ, которые, не предвидѣвъ опасности, не могли сопротивляться наглымъ убійцамъ. Прибытіе ====page 239==== князя Пожарскаго охрабрило ихъ. Между тѣмъ, какъ товарищъ его Колтовскій поспѣшилъ за Москву-рѣку, куда погнались Поляки за спасавшимся отъ нихъ жителями, и тамъ приготовился къ сильной оборонѣ, а Иванъ Матвѣевичъ Бутурлинъ рѣшился защищать Яузскія ворота, князь, велѣвъ снять съ башень пушки, съ неимовѣрною быстротою всюду поражалъ враговъ. Уже можно было надѣяться, что бѣдственно начавшійся день окончится избавленіемъ Москвы и всей Россіи отъ терзавшихъ ее чужеземцевъ, но вдругъ патріархъ, не отходившій отъ окна, увидѣлъ зарево, и скоро освѣтилась вся комната. — Боже мой, вскричалъ онъ: гдѣ-то горитъ! — Вѣрно зажгли злодѣи, не надѣясь иначе погубить насъ, сказалъ стрѣлецкій сотникъ, пришедшій увѣдомить патріарха о всемъ происходящемъ. Будучи тяжело раненъ, онъ почти этого не чувствовалъ, исполненный сладостныхъ надеждъ, но отъ горести сердечной, изъ раны его, просто завязанной платкомъ, ручьемъ полила кровь. Онъ угадалъ причину быстро распространявшагося пожара. Неустрашимость и твердость Москвитянъ исполнили ужасомъ Поляковъ и Русскихъ измѣнниковъ, и бояринъ Салтыковъ, въ душѣ котораго на вѣкъ замерли любовь къ отечеству и ====page 240==== совѣсть, первый, собственною рукою, зажегъ домъ свой, не сомнѣваясь, что довершивъ убѣжденіе Польскаго Короля въ своей преданности, сугубо вознаградитъ убытокъ свой. Ему не приходило въ голову, что губя Москвитянъ, онъ раздражитъ Новгородцевъ; что его злодѣйское ожесточеніе можетъ сдѣлаться виною мучительной смерти роднаго его сына. Нѣсколько человѣкъ съ отчаяньемъ пришли сказать, что озлобленный важною потерею, которую приписываетъ онъ всѣхъ болѣе патріарху, Госѣвскій поклялся жестоко отмстить ему. Они умоляли святителя скрыться, хотѣли отнести его на рукахъ за городъ къ Рязанскому воеводѣ. — «Пастырь добрый полагаетъ душу свою за овцы,» отвѣчалъ патріархъ, и убѣждая окружающихъ его, что бы съ нимъ ни случилось, за него не вступаться, приказалъ имъ тотчасъ идти къ князю Пожарскому и до конца дѣлить съ нимъ опасности; если же по несчастью онъ будетъ раненъ, отвезти его въ Троицкую лавру. Полякъ Малицкій, которому поручено было задержать патріарха, наглый и высокомѣрный, вошелъ съ обнаженною саблею, но невольно остановился, встрѣтивъ вдохновенный взоръ величественнаго старца. Онъ одинъ стоялъ среди лежавшихъ у ногъ его домашнихъ, которые, ====page 241==== страшась нарушить его волю, не смѣли его защищать, и безмолвно рыдая ждали его благословенія, твердо убѣжденные, что оно всего вѣрнѣе поможетъ имъ вознаградить всѣ бѣдствія. Патріархъ благословилъ ихъ каждаго особенно, и каждому повторилъ, чтобы они боялись не враговъ и смерти, а только Бога казнящаго предателей. Между тѣмъ пахолики сопровождавшіе Малицкаго, не насытясь еще грабежемъ, но не видя ничего цѣннаго кромѣ окладовъ, съ жадностью срывали ихъ, ломая ножами святыя иконы. — «Суди намъ, Господи, и разсуди прю нашу!» возопилъ Ермогенъ, и трепеща единственно о участи согражданъ, спокойно послѣдовалъ за Малицкимъ, который, велѣвъ пахоликамъ со всѣхъ сторонъ окружить святителя, отвелъ его въ Чудовъ монастырь, гдѣ онъ заключенъ былъ въ той самой кельѣ, въ которой провелъ нѣсколько недѣль Царь Василій Іоанновичъ. Малицкій объявилъ Ермогену, что мѣсто его немедленно заступитъ, бывшій патріархомъ при разстригѣ, любимецъ его Грекъ Игнатій. Послѣдній съ восторгомъ оставилъ уединенную келью, и исполненный злобы и мщенія, одобрилъ всѣ поступки Поляковъ и преданныхъ имъ бояръ, согласно рѣшившихъ, что для общей ихъ безопасности и для утвержденія престола Владиславова, ====page 242==== должно до основанія разрушить Москву. Совершенно ограбивъ ее, Поляки и Нѣмцы цѣлые два дня ее жгли, и веселясь плачевнымъ зрѣлищемъ, безумно надѣялись, что гибель обширной столицы на вѣкъ упрочитъ имъ веселую и роскошную жизнь. Какъ будто покорный ихъ ярости, вѣтеръ гналъ пламя прямо на Москвитянъ, лишая ихъ возможности сражаться съ неистовыми врагами. Одни старались отыскивать семейства, покинутыя ими для защиты отечества, но среди пылающихъ улицъ находили только обгорѣлыя развалины жилищъ своихъ, и на кучахъ пепла задыхались отъ тоски и смраднаго жару. Другіе бѣжали за городъ таща съ собою женъ и дѣтей. Видя кругомъ столбы дыма и багровое зарево, несчастные проклинали крамольниковъ, убѣдившихъ ихъ присягнуть иновѣрному государю, и тяжко каясь въ измѣнѣ своей Василію Іоанновичу, твердо рѣшались, омывъ вины свои собственною и вражескою кровью, избрать Царя православнаго, издревле Русскаго. Затворясь въ Кремлѣ, какъ будто опоясанномъ огненною стѣною, защищавшею ихъ отъ справедливой мести отчаяннаго народа, Поляки шумно пировали въ Царскихъ палатахъ, въ боярскихъ домахъ и даже въ храмахъ Божіихъ. Всюду лежали передъ ними груды золотой и серебряной посуды, богатыя одежды, и товары ====page 243==== награбленные въ кладовыхъ и въ лавкахъ. которыхъ въ одномъ Китаѣ-городѣ считалось до сорока тысячъ,* что давно возбуждало удивленіе и алчность иноземцевъ. Сокровища Царскія снесены были къ Госѣвскому, и въ той же комнатѣ ждали рѣшенія своей участи знатнѣйшіе плѣнники. Въ числѣ ихъ были Михаилъ Романовъ съ матерью и обѣ княгини Скопины-Шуйскія. Первый захваченъ былъ, какъ важный заложникъ, при самомъ началѣ внезапнаго кровопролитія; послѣднихъ, Октавія Зборовская для ихъ безопасности поручила надежнымъ людямъ проводить въ Кремль. Княгиня Елена Петровна этому не противилась, ничѣмъ не дорожа кромѣ гроба сына съ которымъ страшилась быть разлученною. Княгиню Александру Васильевну перенесли спящую къ намѣстнику, и она пробудясь не замѣтила, что она въ чужомъ мѣстѣ, увидя возлѣ себя свекровь и монахиню Марфу. Печаль и негодованіе сковали уста юнаго Романова. Онъ не жаловался на свой плѣнъ; онъ лишь ужасался всего происходящаго; его терзала невозможность защитить отечество, предупредить гибель отца, о которомъ онъ не сомнѣвался, что и онъ за высокія его чувства, подобно патріарху, будетъ жертвою сильной злобы. Вдругъ княгиня Александра позвала Надежду * Маскѣвичь. ====page 244==== Далматову. Романовы и княгиня Елена Петровна изумились, не видя молодой дѣвицы, шедшей съ ними до самыхъ дверей, отсутствіе которой они не могли тотчасъ примѣтить, погруженные въ глубокую задумчивость. — Надёжа, гдѣ ты Надёжа? Куда дѣвалась ты, голубушка? жалобно повторяла молодая княгиня, обѣгая всѣ углы и шаря подъ столами и стульями. Находившіеся въ комнатѣ Поляки расхохотались. — Это вдова князя Михаила Васильевича, вскричалъ Романовъ: ее сгубила его кончина, для васъ слишкомъ счастливая! При немъ не сожгли бы вы Москвы бѣлокаменной, не перерѣзали бы женщинъ и младенцевъ! Инокиня Марфа бросилась обнять сына, испуганная его смѣлостью, но пересмѣшники невольно смутились. Выразительный голосъ и пламенный взоръ юнаго Михаила, какъ будто возвѣстили имъ будущую судьбу его. — Не горячись, не горячись, молодой человѣкъ! сказалъ князь Порыцкой, знавшій, что въ Москвѣ многіе почитали Романова законнымъ наслѣдникомъ престола. Правда, что князь Скопинъ-Шуйскій былъ намъ опаснымъ врагомъ, но мы уважаемъ храбрыхъ, и я готовъ рабски служить прекрасной княгинѣ. ====page 245==== Названіе это показалось Романову новою насмѣшкою. — Она теперь полуживая, вскричалъ онъ: но въ ней прекрасна душа ея, нестерпѣвшая общей напасти! — Ей-ей, еще можно подивиться и красотѣ лица ея, не земной, а небесной! съ восторгомъ сказалъ князь Порыцкой. Но пожалуй, я замолчу, коли тебѣ не любо это слышать. Скажи мнѣ только, чѣмъ могу я угодить супругѣ знаменитаго вождя? Романовъ отвѣчалъ, что княгиню очень огорчаетъ разлука съ подругою, неизвѣстно куда скрывшеюся, и Порыцкій, съ живымъ участіемъ еще посмотрѣвъ на юную страдалицу, пошелъ изъ комнаты, обѣщая непремѣнно отыскать Надежду. Онъ скоро узналъ, что два пахолика схватили молодую дѣвицу на крыльцѣ, и зажавъ ей платками ротъ, куда-то ее увезли въ саняхъ. Продолжая о ней распрашивать, князь догадался, что она должна быть у ротмистра Гоздзиловскаго, и тотчасъ къ нему отправился взявъ съ собою нѣсколько человѣкъ. Предосторожность эта была необходима; ротмистръ, извѣстный мотъ и гуляка, всегда былъ окруженъ толпою сорванцовъ ревностно ему преданныхъ. Увидѣвъ однажды княгиню Александру Васильевну, Гоздзиловскій вздумалъ овладѣть вдовою непобѣди ====page 246==== маго князя Скопина. Два пахолика, братья родные, взялись этимъ услужить ему, но не распросивъ хорошенько о княгинѣ, сочли ею дѣвицу Далматову. Поспѣшивъ ихъ встрѣтить, ротмистръ самъ разогнулъ Надеждѣ руки, которыми она закрывала лице. — Это что? вскричалъ онъ, прежде уже раздосадованный важнымъ проигрышемъ. Кого это привезли мнѣ? Что мнѣ въ этой толстой дѣвкѣ? Я посылалъ за княгиней; мнѣ надобна княгиня; подавайте мнѣ княгиню! Это, чай, ея холопка; вишь какая красная; чай, разрумянилась передъ очагомъ. Разругавъ пахоликовъ, которые сами упрекали его въ неблагодарности и безразсудствѣ, ротмистръ сѣлъ опять играть. Возлѣ него на столѣ лежали кучи жемчугу, дорогихъ серегъ, цѣпей и тому подобнаго. На другихъ столахъ и на полу навалены были церковныя и боярскія одежды, серебряная и золоченая посуда, куски бархату и парчей, собольи и лисьи мѣха. Въ одномъ углу стояли бочки съ виномъ, въ другомъ тѣснились плѣнные мальчики и дѣвочки, по платью которыхъ можно было видѣть, что родители ихъ были люди зажиточные. Между всѣмъ этимъ суетились грабители, хвастая, что они въ церквахъ, домахъ и лавкахъ брали только вещи цѣнныя, отъ которыхъ могли на вѣкъ ====page 247==== обогатиться, и что гдѣ они побывали, тамъ осталось только-то, чего нельзя ни продать, ни увезти съ собою. — А, зачѣмъ намъ отселѣ ѣхать? Вскричалъ ротмистръ. Намъ здѣсь не худое житье, и разомъ выпивъ огромную кружку мальвазіи, кинулъ ее въ потолокъ, закричавъ, что онъ ее отдаетъ тому, кто ее подхватитъ. Она упала на голову молодому товарищу и до крови его ушибла, но никто о немъ не пожалѣлъ; напротивъ того многіе утверждали, что кружка имъ принадлежитъ, что ее вырвали у нихъ изъ рукъ, и уже начиналась драка, когда пришли сказать, что готовъ обѣдъ. Всѣ побѣжали въ столовую. — Тише, панове, тише! сказалъ ротмистръ: всѣмъ будетъ мѣсто. Теперь мы не по прежнему на постоѣ должны кланяться Москалямъ; теперь мы сами здѣсь хозяева, и я васъ угощу, какъ бывало угощалъ насъ панъ воевода Сендомирскій, ублажая, чтобы шли добывать Царство его нареченному зятю. Въ самомъ дѣлѣ, по обычаю Польскому, богато одѣтые слуги встрѣтили гостей, одни съ серебряными тазами и рукомойниками, другіе съ тонкими полотенцами по концамъ вышитыми золотомъ и жемчугомъ. У задней стѣны, на нѣсколькихъ полкахъ окруженныхъ перилами вы ====page 248==== ставлена была дорогая посуда, а противъ нее, на подмосткахъ, во все продолженіе обѣда играли полковые музыканты. Слуги толпились около стола, наѣдаясь въ одно время съ господами, которые сдавали имъ тарелки со множествомъ кушанья, по большой части мяснаго, и они лѣнясь потомъ мыть тарелки, обтирали ихъ откидными рукавами господскихъ контушовъ, не опасаясь, чтобы это было примѣчено среди хвастливыхъ разсказовъ и жаркихъ споровъ о разрушеніи Москвы.* Превознося угощеніе ротмистра, гости сначала пили за его здоровье, потомъ за здоровье всѣхъ присутствующихъ и за успѣхъ Польскаго оружія, чтобы Польша вѣчно владѣла Россіей, и чтобы Русскіе, всегда, какъ теперь, доставляли Полякамъ средства жить весело и роскошно. Ротмистръ воротился изъ столовой едва держась на ногахъ. Увидя дѣтей, которыхъ никто не позаботился накормить, онъ вспомнилъ о привезенной ему дѣвушкѣ, и развалясь на бочкѣ съ виномъ, велѣлъ Надеждѣ плясать. Она не тронулась съ мѣста. — Глуха ты, что-ли, вскричалъ молодой товарищъ: слышишь, что приказываетъ панъ ротмистръ? Гей, шевелись скорѣе! * Описаніе Украйны, Боплана. — О нравахъ Польскаго дворянства. ====page 249==== Она осталась недвижима, окруженная дѣтьми, которыя передь тѣмъ разсказали ей, какъ были они разлучены съ родителями, убитыми или ранеными. Она вмѣстѣ съ ними долго плакала, воображая, что можетъ быть вѣкъ не увидитъ благодѣтельницъ своихъ княгинь Скопиныхъ, и несчастнаго молчальника, брата своего. — О, да она волчьей породы! сказалъ ротмистръ: не разумѣетъ ласковой рѣчи; надо иначе растолковать ей, что ей велятъ дѣлать, и погрозилъ ей пистолетомъ. Надежда поблѣднѣла, но предпочитая смерть вѣчной неволѣ, съ умиленіемъ перекрестилась. Топнувъ ногою съ страшнымъ ругательствомъ, ротмистръ бросился къ столу, и разорвавъ жемчужное ожерелье, зарядилъ имъ пистолетъ. Дѣвица Далматова упала облитая кровью. Товарищи и пахолики захлопали въ ладоши, и въ одну минуту всѣ пистолеты заряжены были жемчугомъ. Плѣнныхъ дѣтей разставили по угламъ и со всѣхъ сторонъ стали въ нихъ цѣлить. Одному старику показалась ужасна такая забава, но не надѣясь усовѣстить земляковъ своихъ, утопившихъ въ винѣ разсудокъ, онъ предложилъ имъ, вмѣсто золота разыграть въ карты дѣтей. Предложеніе это многимъ полюбилось, и скоро дѣти почетныхъ дворянъ и богатыхъ купцовъ сдѣлались собственностью пахолика, который за три дни передъ ====page 250==== тѣмъ чистилъ лошадей и имѣлъ только одно платье, ветхое и забрызганное кровью, сверхъ котораго надѣлъ онъ богатую ферязь зарѣзаннаго имъ князя Андрея Васильевича Голицына. Легко раненая, но чрезвычайно ослабѣвъ отъ испуга и истекшей крови, Надежда Далматова мысленно поручала душу свою Богу, какъ вдругъ увидѣла старуху Дашу въ новой шубѣ. — Что, бояринъ, вскричала юродивая, ставъ передъ ротмистромъ: никакъ ты продаешь этихъ ребятишекъ и красную дѣвицу? — А, что ты за нихъ дашь, беззубая? съ насмѣшкою спросилъ Гоздзиловскій, удивляясь, откуда взялась эта женщина, быстро смотрѣвшая въ глаза ему. — Мнѣ давать нѣчего, на мнѣ и одежда чужая; но Господь богатъ милостью, онъ за каждую душу продлитъ тебѣ вѣку на цѣлыя сутки, отвѣчала Даша, маня къ себѣ дѣтей. Новый властелинъ ихъ свирѣпо имъ запретилъ отъ него отходить. Даша сама къ нимъ подошла, и вынувъ изъ кармановъ и изъ-за пазухи куски хлѣба, пшеничнаго, ржанаго и житнаго, какіе удалось собрать ей, раздала ихъ голоднымъ дѣтямъ, жадно ихъ расхватавшимъ. Нѣкоторые Поляки вспоминали, что видали Дашу, и что Русскіе почитаютъ ее праведницею. Одни ее дразнили, другіе толкали ее и вертѣли въ разныя ====page 251==== стороны. Спокойно улыбаясь, Даша спросила у ротмистра, надумался ли онъ, какъ ему будетъ прибыльно отпустить плѣнныхъ, чтобы успѣть покаяться въ грѣхахъ своихъ. — Пора, кормилецъ, прибавила она съ особеннымъ выраженіемъ: право, пора тебѣ рѣшиться; изволишь знать «дума за горами, а смерть за плечами!» Съ бѣшенствомъ вскочивъ, ротмистръ ударилъ кулакомъ старуху, такъ, что она упала на колѣна, но лице ея не измѣнилось. — Напрасно не вѣришь мнѣ, сказала она: я тебѣ же добра хочу, и не тебѣ одному, а всей землѣ твоей; ажно дрожь беретъ, какъ подумаю, какъ отмстятся вамъ дѣла ваши, сколько прольется вашей крови! — Молчи, проклятая вѣдьма! перервалъ Гоздзиловскій, и саблею отрубилъ Дашѣ руку. Другіе, также остервенясь, волочили ее за волосы, топтали ее ногами, хотѣли къ ней привязать Надежду, осмѣлившуюся умолять, чтобы ее пощадили. Князя Порыцкаго поразила представившаяся ему плачевная картина. Онъ ужаснулся безумной лютости своихъ одноземцевъ, и объявивъ, что по порученію намѣстника беретъ подъ свое покровительство дѣвицу Далматову и дѣтей, хотѣлъ тотчасъ отослать ихъ въ Кремль. ====page 252==== Даша приподнялась. Радостный восторгъ озарилъ лице ея. — Прости, голубушка, Надежда Даниловна, сказала она: теперь уже долго не увидимся! Поклонись за меня низко матушкамъ княгинямъ, а Царю Государю поклонись въ ножки! И не радъ, да готовъ; сядетъ по неволѣ на Царство. За то перестанутъ обижать при немъ крещеныхъ, а при внукахъ его, и при правнукахъ, наша Русь святая вознесется яко гора Сіонъ! КОНЕЦЪ ТРЕТЬЕЙ части. ====page==== ПРОКОПІЙ ЛЯПУНОВЪ, или МЕЖДУЦАРСТВІЕ ВЪ РОССІИ. ====page==== ПРОКОПІЙ ЛЯПУНОВЪ, или Междуцарствие в Россіи. продолженiе КНЯЗЯ СКОПИНА-ШУЙСКАГО. СОЧИНЕНІЕ ТОГО ЖЕ АВТОРА. «Сами видимъ, какое нынѣ разоренье въ Московскомъ государствѣ безъ Государя Царя учинилось?… Не всѣ ли безъ пастыря безъ милости пострадаша?… Вси испиша чашу ярости гнѣва Божія.» Посланіе Архимандрита Діонисія и Келаря Аврамія къ Князю Пожарскому и всгьмъ ратнымъ людямъ. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. САНКТПЕТЕРБУРГЪ, иъ типографіи III Отд. Соб. Е. И. В. Канцеляріи. 1845. ====page ???==== ПЕЧАТАТЬ ПОЗВОЛЯЕТСЯ съ тѣмъ, чтобы по напечатаніи представлено было въ Ценсурный Комитетъ узаконенное число экземпляровъ. Санктпетербургъ, Января 13 дня, 1845 года. Ценсоръ А. Никитенко. ====page 1==== ГЛАВА I. В тоиже во вторникъ посекоша много множество людей, кои быша в тѣ поры тутъ, и сказываху что по всѣмъ рядамъ и улицамъ выше человѣка трупъ человѣчь лежаще. Лѣтопись Никона. — 816. Смѣло могу сказать, что въ Москвѣ не осталось ни кола, ни двора... Москву можно было уподобить только аду, какъ его описываютъ. Самуилъ Маскѣвичь. Въ Кремль заблаговѣстили во всѣ колокола. На торжественный этотъ благовѣстъ, возвѣстившій, что наступило празднество Воскресенія Христова, отозвались, двѣ, три церкви въ Китаѣ-городѣ. Но за стѣнами разграбленнаго Китая ничто не нарушило глубокой, мертвой тишины; тамъ уже не было города, убійства и пожары истребили тамъ и лю ====page 2==== дей и стѣны. Враги и измѣнники гордо этимъ хвалились, вѣрные граждане обливались слезами. Они сами не знали, идти ли имъ въ церкви, равно страшась въ такой великій день остаться дома не видя служенія, и встрѣтить торжествующихъ разрушителей Москвы. На небѣ не было видно ни одной звѣздочки, оно какъ плотный черный покровъ висѣло надъ городомъ, но улицы были всюду освѣщены, и въ бывшемъ домѣ Бориса Ѳедоровича Годунова раздавались звуки органа сопровождавшаго Латинское пѣніе. Кромѣ небольшаго числа ожесточенныхъ измѣнниковъ, Кремлевскіе жители съ глубокимъ уныніемъ собрались въ Успенскомъ Соборѣ, гдѣ Грекъ Игнатій, вовсе не заботившійся о пользахъ вѣры и земли Русской, заступалъ мѣсто ихъ непоколебимаго защитника, безсмертнаго Ермогена. Его странное произношеніе и лукавые взоры, вмѣстѣ съ шумнымъ болтаньемъ и безпрестаннымъ движеніемъ иновѣрцевъ, единственно изъ любопытства тѣснившихся въ Соборѣ, тяжко напоминали, что въ торжественный часъ сей, когда страданія Христа Спасителя искупили родъ человѣческій, въ Россіи Царь и патріархъ томятся въ неволѣ, а оставшіеся въ живыхъ Московскіе граждане скитаются безъ крова и безъ пропитанія. Чувствуя, что тому виною ихъ собственное малодушіе, нѣкоторые бояре, вмѣсто радостнаго умиленія, прежде исполнявшаго сердца ихъ, когда запѣвали; ====page 3==== Христосъ Воскресъ, услышавъ слова эти, рыдая упали на полъ, какъ преступники услышавшіе приговоръ свой. Они съ ужасомъ вообразили, что Христосъ воскресъ, чтобы наказать ихъ за ихъ участіе въ погибели ихъ братій. — Что это такое, Князь Ѳедоръ Ивановичъ, сказалъ старикъ Салтыковъ, послѣ заутрени подошедшій поздравить Князя Мстиславскаго: никакъ у тебя не отъ жару, а отъ слезъ смокло лице. Что съ тобою приключилось, не померла ли у тебя молодая Княгиня? — Поморили мы съ тобою Русь святую, Михайло Глѣбовичъ, въ полголоса отвѣчалъ Мстиславскій! Салтыковъ съ пренебреженіемъ усмѣхнулся. — Вотъ что, сказалъ онъ: видно ты, бояринъ, передъ заутреней крѣпко уснулъ и доселѣ мерещатся тебѣ небылицы. Пожалуйста выкинь это изъ головы, вишь всѣ на тебя глядятъ. Въ наши годы непригоже плакать; мы своими слезами лишь всѣхъ насмѣшимъ. И о чемъ теперь тужить намъ? Здѣшнихъ бунтовщиковъ авось навѣкъ уняли; а и воръ крамольникъ Прокофiй, слышалъ я сюда ѣдучи, врядъ ли долго станетъ величаться. Иванъ Мартыновичь, дай Богъ ему здоровья, не за тѣмъ пошелъ однимъ путемъ съ нимъ, чтобы во всемъ его слушаться. Что сойдутся, то переругаются. Коли, только Александръ Ивановичъ ====page 4==== посулитъ Маринкѣ богатый удѣлъ, тотчасъ оборвутъ крылышки у проклятаго Рязанца. — Не удѣла Маринкѣ хочется, а цѣлаго Царства, сказалъ Мстиславскій. — Посулимъ ей Царство, отъ этого бѣды не будетъ, посулить и подарить совсѣмъ иное дѣло, сказалъ Салтыковъ. Беззаботная веселость Салтыкова, сначала раздраживъ Князя Мстиславскаго, мало по малу его успокоила, и онъ снова сталъ вѣрить, что какъ въ отчаянныхъ болѣзняхъ, для спасенія жизни отнимаютъ руку или ногу, такъ для спасенія Россіи отъ безпрестанно возникающихъ смутъ и кровопролитій нужно было разрушеніе Москвы. Никто не проповѣдывалъ этого такъ сильно какъ Салтыковъ. Слѣпо преданный Сигизмунду и ревностно стремясь утвердить въ Россіи власть его, онъ самъ первый зажегъ свой домъ, и ему необходимо было стараться всѣхъ убѣдить въ пользѣ поступка, отъ котораго совершенно зависѣла его участь. Послѣ обѣдни высшіе сановники приглашены были разговѣться съ Игнатіемъ; всѣ сочли себя обязанными къ нему явиться, но весьма немногіе были веселы. Всѣхъ почти тревожило приближеніе Ляпунова и его сподвижниковъ, которые, отрекшись отъ присяги, данной Владиславу, объявили, что они не намѣрены слушаться и думы Бо ====page 5==== ярской, во всемъ покорной Полякамъ. Салтыковъ и Андроповъ, сидѣвшіе рядомъ на лавкѣ, вновь обитой богатымъ штофомъ, насмѣшливо посматривали на унылыхъ гостей. Чтобы болѣе подразнить ихъ, Салтыковъ сказалъ, что Король Сигизмундъ чрезвычайно раздраженъ поступками находящихся при немъ пословъ, которые вмѣсто того, чтобы ревностно содѣйствовать скорому водворенію мира и благоденствія, сдавъ Королю Смоленскъ, безъ чего юный Царь Владиславъ не можетъ отправиться въ Москву, заботятся только угождать лжепатріарху Ермогену. — На что все это похоже? продолжалъ Салтыковъ, смертельно ненавидѣвшій знаменитаго Святителя, котораго онъ ничѣмъ не могъ, ни обольстить, ни испугать; кстати ли еще слушаться безумнаго старика, который самъ нарушивъ присягу, сдружился съ извѣстнымъ, дерзкимъ бунтовщикомъ, Прошкой Ляпуновымъ. Они одни должны отвѣчать и Богу и добрымъ людямъ за проливаемую кровь. — Такъ, точно такъ, сказалъ Игнатій; присяга дѣло святое, никакія мудрованія не могутъ оправдать ея нарушеніе. Всѣмъ извѣстно, что я хранилъ присягу, данную и Отрепьеву, твердо помня, что коли Господь Богъ допустилъ обманщика властвовать въ Россіи, отъ него одного должно ждать его истребленія. Я тяжко пострадалъ за это, но Богъ наказалъ моихъ гонителей и за ====page 6==== все меня наградилъ, передъ всѣми оправдавъ покорность мою святой его волѣ. Окинувъ быстрымъ взоромъ собраніе, хитрый Грекъ улыбнулся, примѣтивъ, что слова его всѣмъ вообще были пріятны. Едва ли кто повѣрилъ ихъ искренности, но всѣ стремились такимъ образомъ оправдаться въ собственныхъ глазахъ. Простившись съ Игнатіемъ, Салтыковъ отправился домой отдохнуть, обѣщавъ потомъ весь день пробыть у Госѣвскаго. Проѣзжая мимо воротъ Чудова монастыря, онъ увидѣлъ нѣсколько человѣкъ разнаго званія съ кульками и лукошками, въ которыхъ принесли они разговѣться патріарху, крашеныя яйца, куличи и сыры. Ихъ достало бы на сто человѣкъ, и высокій, рыжій пахоликъ, завистливо осмотрѣвъ все, сказалъ, что этими гостинцами до потолка завалишь келью заключеннаго. Но тщетны были всѣ убѣжденія допустить пришедшихъ къ патріарху. Пахоликъ отвѣчалъ, что это не возможно безъ согласія начальника его, товарища Малицкаго, который отлучился на цѣлый день. — Помилуй, вскричалъ купецъ Долзинъ, неужели мы и теперь не увидимъ Владыку, и не благословитъ онъ насъ въ такой великій день! Да намъ безъ этого нельзя и домой воротиться! Какъ намъ сказать женамъ и дѣтямъ, что не умѣли выпросить, чтобы намъ дали хотя мигомъ взглянуть на отца нашего и благодѣтеля. ====page 7==== — Слушай, панычь, сказалъ дворянинъ съ долгою сѣдою бородою, возьми себѣ три доли всего, что у насъ принесено, возьми и все что получше найдешь, на насъ самихъ, только Христа ради небеснаго исполни просьбу нашу, утѣшь насъ бѣдныхъ, горькихъ сиротъ! Тебя самаго за это утѣшитъ Господь! — Не могу, не смѣю безъ пана поручика, отвѣчалъ пахоликъ съ жадностью съѣвъ нѣсколько яицъ. — Какъ не можешь, возразилъ дворянинъ? Давно ли ты отвелъ къ Святѣйшему жильца Илью Данилыча Далматова? — Жильца? Гдѣ онъ живетъ? Знать не знаю никакого жильца, смѣшавшись отвѣчалъ пахоликъ, и сунулъ руку за пазуху, чтобы подалѣе спрятать деньги данныя ему Ильей за свиданье съ патріархомъ. — Жилецъ онъ или нѣтъ, не въ этомъ сила, сказалъ Богоявленскій архимандритъ; мы только знаемъ, что передъ нами пришелъ сюда высокій, сухощавый дѣтина, и что онъ теперь бесѣдуетъ со Святителемъ; почему же ты не хочешь допустить нась къ его милости? — Потому... потому... что онъ нѣмой; и радъ бы поболтать, да не можетъ; а вы чай не столько принесли яицъ и сыру, хотя и тѣхъ не съѣсть бы мнѣ въ цѣлый мѣсяцъ, сколько всякихъ вѣстей и сплетней. ====page 8==== — Нѣмой! сказалъ дворянинъ, посмотрѣвъ на окружающихъ, я и не слыхалъ, что у Ильи Даниловича отнялся языкъ. Онъ прошлаго года у меня на дворѣ стоялъ, и голосокъ у него такой былъ тогда сладкій, словно у птички пѣвчей. Долзинъ вспомнилъ слышанное о Далматовѣ, что онъ передъ низложеніемъ Царя, по какому-то важному съ нимъ случаю сталъ по обѣщанію молчать, но ничего не сказалъ объ этомъ; другіе говорили, что онъ, бывъ отчаянію болѣнъ, лишился языка. Вдругъ въ монастырѣ раздались бѣшенные вопли. — Лазутчикъ! закричало нѣсколько голосовъ, поймали лазутчика! руби, коли его! Соскочивъ съ лошади, которую оставилъ онъ слѣдовавшимъ за нимъ слугамъ, Салтыковъ поспѣшилъ въ монастырь. Пропустивъ его, пахоликъ захлопнулъ калитку грубо оттолкнувъ Долзина. Дверь въ патріаршую келью была отворена; на порогѣ, между двумя свирѣпыми жолнерами, лежалъ облитый кровью молодой Далматовъ. У него разсѣчена была грудь, и лице его уже посинѣло, но на блѣдныхъ его губахъ мелькала улыбка, и въ ясныхъ взорахъ изображалась совершенная покорность волѣ Божіей. У окна стоялъ Малицкій, о которомъ пахоликъ солгалъ, что его нѣтъ дома, тайно отъ него проводивъ Далматова къ патріарху. Онъ держалъ листъ бумаги, кото ====page 9==== рый измялъ, досадуя, что не можетъ прочесть, что на немъ написано. Увидя Салтыкова, онъ тотчасъ его подалъ ему, яростно жалуясь на измѣну. — Прочти, повелительнымъ голосомъ сказалъ стоявшій возлѣ Далматова, обрызганный его кровью Святитель Ермогенъ; прочти скорѣе эту грамоту, доставленную мнѣ, не ко вреду и обидѣ тебѣ и тебѣ подобнымъ богоотступникамъ, но ради моей утѣхи въ свѣтлый праздникъ, чтобы зналъ я, что не сбылися ваши злые умыслы, заполонивъ страхомъ души, на вѣкъ укоренить въ землѣ нашей Литву и Латынь! Грамота сія была писана Троицкимъ архимандритомъ Діонисіемъ и келаремъ Авраміемъ, которые въ самый день разрушенія Москвы, съ глубокою горестью о семъ узнавъ отъ боярскаго сына Якова Алеханова, тотчасъ отслужили молебенъ о избавленіи отечества, и ободренные надеждою на защиту Божію, всюду писали, трогательно и убѣдительно призывая всѣхъ ополчиться на враговъ, не щадя жизни и имущества. Они сами первые подали примѣръ этому, немедленно отправивъ къ Ляпунову отрядъ войска, подъ начальствомъ брата келарева Андрея Ѳедоровича Палицына, и въ случаѣ нужды готовясь отдать и всю утварь церковную. Изливая скорбь свою, знаменитые старцы напоминали, что боясь пострадать за отечество, отказывающіеся служить ему не избѣгнутъ смерти, но умрутъ не оставивъ по ====page 10==== себѣ похвалы въ семъ мірѣ и въ будущемъ не заслуживъ воздаянія. Съ ужасомъ воображая, какое дѣйствіе пламенная эта грамота должна всюду произвести, Салтыковъ укорялъ Малицкаго за убійство Далматова, лишившее вовможности у него выпытать всѣ подробности о слѣдствіяхъ сожженія Москвы. — Завидна участь твоя юноша, сказалъ патріархъ, положивъ на лавку умирающаго Илью — не долго ты странствовалъ въ сей скорбной юдоли! Благодатію Божіей грѣхи твои скоро омылись твоею кровью — и въ великій день сей, когда Христосъ Спаситель отверзъ въ него вѣрующимъ врата райскія, предстанешь и ты предъ свѣтлымъ престоломъ его, для вѣчнаго съ нимъ ликованія! — Но горе тѣмъ, отъ кого ты за преданность къ истинной, православной вѣрѣ твоей и къ родинѣ пріялъ вѣнецъ мученическій! Горе тебѣ лукавый предатель, продолжалъ Ермогенъ, обративъ на Салтыкова сверкающіе взоры, кровь новаго страстотерпца, и всѣхъ подобно ему погибшихъ, на тебѣ и на чадѣхъ твоихъ! Поцѣловавъ холодныя уста Далматова, патріархъ сложилъ ему крестомъ руки, и закрывъ ему глаза, сталъ надъ нимъ молиться. Салтыковъ и Малицкій поспѣшно ушли. Послѣдній сталъ распрашивать, кто пропустилъ къ заключенному лазутчика. Но бывшій въ то время на стражѣ пахоликъ успѣлъ скрыться, и уже гораздо послѣ узна ====page 11==== ли, что онъ бѣжавъ изъ Москвы присталъ къ Заруцкому. День былъ прекраснѣйшій, солнце ярко свѣтило, снѣгъ быстро таялъ и вода ручьями текла съ кровель, но вмѣстѣ съ тѣмъ распространялся тяжелый, смрадный духъ. Жадно отыскивая всюду сокровища, Поляки и Нѣмцы, ни о чемъ болѣе не заботились, и въ опустошенныхъ улицахъ оставались груды мертвыхъ тѣлъ. Строгія о семъ появленія намѣстника были исполнены слишкомъ небрежно; сильные морозы сначала скрыли это, но при первой оттепели все обнаружилось, и страшась заразы, тотчасъ заставили солдатъ и слугъ прибирать убитыхъ, которыхъ они отвозили въ рѣку. Многіе погребены были подъ развалинами домовъ ихъ, и чтобы достать ихъ оттуда, надо было поднимать обрушившіяся бревна, подъ которыми лежали обгорѣлые или раздавленные трупы. Открытые, страшные глаза ихъ пугали ихъ убійцъ, какъ будто грозя отмстить имъ, и они надѣявшись совсѣмъ иначе провести праздникъ, громко роптали на намѣстника, зачѣмъ не поручилъ онъ Русскимъ такой отвратительной работы. — Да гдѣ взять ихъ, сказалъ высокій, толстый жолнеръ? Этихъ молодцевъ и самъ нашъ Король не принудитъ работать, а товарищи ихъ, которые остались на своихъ ногахъ, всѣ до однаго утекли къ Рязанскому воеводѣ, и слышно поклялись вмѣстѣ съ нимъ не выпускать насъ изъ своей столицы. ====page 12==== Такіе еретики проклятые; намъ же грозятъ смертью за то, что мы здѣсь хоронимъ мертвецовъ ихъ! — Охота пану старостѣ такъ о нихъ заботиться, сказалъ другой; я бы такъ и бросилъ ихъ, пусть ихъ гніютъ, лучше всякой рати отогнали бы Москалей. — И насъ бы поморили съ собою вмѣстѣ, сказалъ третій, блѣдный, щедушный малой, толкая копьемъ сѣдаго старика крѣпко обнявшагося съ мальчикомъ лѣтъ пятнадцати. У меня такъ духъ и захватываетъ; того и гляжу, что самъ въ рѣку повалюсь. Наше житье, не то, что папское. Папы только, что гоняютъ насъ на всякую работу, а у самихъ съ утра до ночи пляска и музыка. — Не кстати имъ завидуешь, сказалъ жолнеръ; посмотрѣлъ бы ты каково тамъ теперь пану полковнику Зборовскому; пуще тебя горюетъ. Панья его ничего въ ротъ не беретъ; все ей кажется пропахло мертвыми Москалями. — А, такъ вотъ почему панъ староста такъ хлопочетъ, чтобы къ сумеркамъ не осталось на улицѣ и подстрѣленной вороны, сказалъ пахоликъ, смотрѣвшій чтобы прилѣжно работали. Не къ поношенію его чести можно сказать, что его милости не такъ важно, чтобы всѣ мы передохли таская эту падаль, только бы не нахмурилась панья полковникова. А, да вотъ ясновельможный и самъ пожаловалъ понукать насъ. Какой же онъ туманный, ни какъ пригожая панья не на ====page 13==== шутку заболѣла, или пану полковнику не понутру стала вседневная гостьба пана старосты. Дѣйствительно Госѣвскій былъ очень невеселъ, тотчасъ послѣ обѣдни получивъ извѣстіе, что Новгородцы посадили въ тюрьму присланнаго въ прошломъ году гетманомъ Жолкѣвскимъ, Ивана Салтыкова, считая, что по согласію съ нимъ, Польское войско, подъ начальствомъ пана Пырскаго, разоряло Старую Русу. Они такъ его возненавидѣли за преданность отца его Сигизмунду, что невозможно было надѣяться, чтобы они оставили его живаго, узнавъ о сожженіи Москвы. Вовсе не подозрѣвая, что причиною задумчивости Госѣвскаго, старикъ Салтыковъ выпивъ у него за обѣдомъ вдвое противъ обыкновеннаго, шутилъ надъ нимъ, что онъ долженъ жениться на княгинѣ Еленѣ Петровнѣ Скопиной-Шуйской, и увѣряя, что бракъ этотъ доставитъ Московскому правителю огромное богатство и общую любовь Русскихъ, предлагалъ быть у него на свадьбѣ посаженнымъ отцомъ. Шутки эти казались очень непристойными молодому князю Порыцкому, и онъ, чтобы прекратить ихъ, едва не объявилъ Салтыкову, что Новгородцы грозятъ посадить на колъ его сына. Князь, какъ и вообще иностранцы, прежде не сомнѣвался, что Русскія женщины, живучи въ глубокомъ уединеніи и занимаясь единственно хозяйствомъ, не имѣютъ въ себѣ ничего привлекательнаго, но узнавъ княгинь Скопиныхъ-Шуй ====page 14====     скихъ, сталъ мыслить иначе. Исполненный почтенія къ княгинѣ Еленѣ Петровнѣ, онъ совершенно былъ очарованъ ея невѣсткою. Румяная красота и неизмѣнная веселость никогда его не прельщали, и онъ увидя молодую княгиню, съ глубокою чувствительностію замѣтилъ ея блѣдность, или лучше сказать мраморную бѣлизну лица ея, на которомъ живо выражалась горесть, неизъяснимая словами. Странная ея одежда и всегдашнее разсѣяніе, которыя вообще почитали безуміемъ, показались ему лишь вѣрнымъ залогомъ превосходства души ея. Она существовала только на то чтобы любить, подумалъ князь; безъ любви міръ кажется ей пустынею, и все въ немъ чуждо ей, и она потому только въ немъ остается, что безпрестанно ждетъ обожаемаго супруга и надѣется его дождаться. О, какъ будетъ счастливъ тотъ, кто заставитъ ее отказаться отъ напрасной надежды, кто ее убѣдитъ, что она снова можетъ быть по прежнему любима! Это счастье казалось ему завиднѣе всего въ мірѣ, и онъ льстясь достигнуть его, какъ нѣжнѣйшій другъ, какъ попечительный братъ, заботился облегчить горестный плѣнъ княгинь Скопиныхъ, доставляя имъ все возможное спокойствіе въ новомъ жилищѣ имъ отведенномъ въ Кремлѣ. Княгиня Елена Петровна скоро проникла его чувства, но подивись имъ, не рѣшилась отвергнуть услуги его, нужныя для страждущей ея невѣстки. Онъ часто посѣщалъ ихъ. Однажды молодая княгиня     ====page 15====     такъ жалобно при немъ запѣла пѣсню свою о разлукѣ съ супругомъ, что всѣ около нее зарыдали. Растерзанный словами и голосомъ, князь Порыцкій внѣ себя бросился на колѣна передъ несчастною. Она подошла къ ивонамъ. — Вотъ куда молятся, сказала она, и поклонившись въ землю, до тѣхъ поръ не вставала пока не ушелъ князь. Отобѣдавъ въ Свѣтлое воскресеніе, Госѣвскій пригласилъ князя Порыцкаго объѣхать съ нимъ городъ, не воображая, какъ это будетъ ему мучительно. Всюду видя кучи пепла и облитыя кровью развалины, молодой человѣкъ съ отчаяньемъ думалъ, что неистовства его согражданъ навѣкъ разлучили его съ княгиней Александрой Васильевной, что послѣ всего случившагося, вдовѣ князя Скопина-Шуйскаго невозможно слышать о любви Поляка. Напротивъ того Госѣвскаго развеселило страшное зрѣлище. — Можно похвалиться, сказалъ онъ, возвращаясь въ Кремль чрезъ Арбатъ, что наши славно поработали! Пусть теперь идутъ сюда Москали, не скоро сыщутъ они себѣ пріютъ. Говорятъ, ихъ собралось слишкомъ сто тысячъ; тѣмъ лучше; мы разомъ истребимъ всю эту сволочь и упрочимъ славу нашу и могущество Польши. Вдругъ что-то зашипѣло и дорогая лошадь Московскаго намѣстника пала убитая стрѣлою; другая стрѣла ранила князя Порыцкаго.     ====page 16====     — Ни Жигимонту, ни Жигимонтычу, не владѣть святою Русью! закричалъ звонкій голосъ изъ церкви Бориса и Глѣба, которая ограбленная, но нетронутая огнемъ, рѣзко отличалась своею бѣлизною отъ торчавшихъ около нее обгорѣлыхъ домовъ. Всѣ провожавшіе намѣстника бросились въ церковь, оставивъ его одного съ княземъ Порыцкимъ, который не могъ владѣть правою рукою. Это вовсе не огорчило князя; ему даже пріятно было, что какъ будто само провидѣніе запрещаетъ ему истреблять согражданъ княгини Скопиной, и онъ старался успокоить Госѣвскаго, раздраженнаго потерею любимаго коня. Нетерпѣливо ожидая, чтобы къ нему привели дерзкихъ стрѣлковъ, Госѣвскій клялся тотчасъ казнить ихъ. Но въ церкви никого не нашли; только было примѣтно, что въ ней были не давно люди: передъ уцѣлѣвшимъ образомъ догорала тонкая свѣча и на окнѣ лежало красное яйцо. Оставивъ на стражѣ двухъ жолнеровъ, Госѣвскій обѣщалъ на ночь прислать еще нѣсколько человѣкъ, и сѣвъ на чужую, некрасивую лошадь, поворотилъ въ тѣсный и темный переулокъ. Вдругъраздался рѣзкій вопль, и младшій жолнеръ внѣ себя прибѣжалъ сказать, что товарищъ его убитъ стрѣлою неизвѣстно откуда пущенною. Говоря это, онъ заикался отъ ужаса, и до того не боявшись встрѣчаться одинъ съ десятью Москвитянами, прибавилъ, что ни за какія     ====page 17====     сокровища не воротится въ церковь, по мнѣнію его, наполненную злыми духами. Госѣвскій рѣшился самъ ее осмотрѣть, не сомнѣваясь, что въ ней долженъ быть тайникъ въ которомъ скрываются Русскіе. Церковь эта, совершенно возобновленная въ прошломъ столѣтіи, Графомъ Бестужевымъ-Рюминымъ, въ началѣ была построена Великимъ Княземъ Василіемъ Іоанновичемъ, и заслуживала особенное вниманіе, по тогдашнему времени изящною отдѣлкою. Госѣвскій пробылъ въ ней цѣлый часъ, но тщетно приказывалъ онъ колотить по стѣнамъ, самъ прислушиваясь, нѣтъ ли гдѣ пустоты; тщетно осматривали огромныя на полу плиты и нѣкоторыя даже поднимали, нигдѣ нe было слѣдовъ никакого тайника. Наконецъ, истощивъ всѣ догадки и утомясь отъ безполезныхъ поисковъ Госѣвскій рѣшился уѣхать. Всѣ этому обрадовавшись поспѣшили на улицу. Только одинъ товарищъ шедшій позади, въ дверяхъ обернулся, и съ изумленіемъ увидѣвъ, что на верху, подъ самымъ потолкомъ, въ незамѣченное прежде отверстіе кто то глядитъ, хотѣлъ объ этомъ сказать. Но сильная рука пустила стрѣлу, и она воткнувшись въ горло товарищу на вѣкъ заставила его молчать. Услышавъ, что упало что-то тяжелое, князь Порыцкій воротился въ церковь, и увидя еще мертвое тѣло, не заботясь о собственной опасности бросился искать чуднаго стрѣлка. Отворявшаяся тѣсная дверь была уже     ====page 18====     задвинута и ничѣмъ не отдѣлялась отъ стѣнъ также будучи росписана и обведена лѣпною работою. Невозможно было угадать, что тутъ тайникъ, въ который можно было попасть только по высокой подставной лѣстницѣ. Подобные тайники,придуманные въ бѣдственныя времена, когда непрестанно должно было ожидать набѣговъ Татаръ, еще сохранились въ нѣкоторыхъ древнихъ зданіяхъ; счастливыя обстоятельства уничтожили ихъ потребность, и они служатъ только памятниками давно прошедшихъ опасностей. Староста Велижскій готовъ былъ самъ подумать, что церковь заколдовала. Все въ ней происходившее невольно казалось ему плачевнымъ предзнаменованіемъ, и онъ приказавъ взять убитыхъ, чтобы похоронить ихъ въ Кремлѣ, самъ туда воротился какъ будто послѣ неудачнаго сраженія. Когда все кругомъ затихло, тайникъ снова открылся, и изъ него по веревочной лѣстницѣ спустились братья Тарбеевы. Прежде всего поклонились они въ землю передъ образомъ мучениковъ, благодаря ихъ за страхъ враговъ и за собственное сохраненіе. — Не явное ли чудо, сказалъ Борисъ, что мнѣ удалось такъ ловко попасть въ увидѣвшаго насъ Ляха. Кабы я только поранилъ ему руку или ногу, зарѣзали бы насъ обоихъ, какъ были разомтъ зарѣзаны Святые братья, которыхъ именами окрещены мы.     ====page 19====     — Воля Господня! Мы всякій часъ должны быть готовы положить наши души за вѣру и отечество, сказалъ Глѣбъ, съ восторгомъ смотря на изображенія мучениковъ, въ юности злодѣйски умерщвленныхъ. — Что ты все твердишь нынче о смерти, сказалъ Борисъ: міръ Божій красенъ; въ наши годы не грѣшно любить его! Мнѣ бы хотѣлось подолѣе съ тобою пожить, хотѣлось бы еще повидаться съ дядею. — Увидимся коли Богу угодно, сказалъ Глѣбъ. — Намъ рано еще мыслить объ отдыхѣ, продолжалъ Борисъ, мы еще долго стоять можемъ за православную вѣру христіанскую и за родную землю нашу! — Славно служить ей, славнѣе за нее умереть! Коли не побоимся этого, коли возлюбимъ Христа Спасителя болѣе міра и себя самихъ, молитва наша на небеси сильнѣе будетъ нашихъ земныхъ подвиговъ, отвѣчалъ Глѣбъ. — Братецъ, другъ мои, вскричалъ Борисъ, не замышляешь ли ты со мною разстаться, не сбираешься ли въ обитель, не объ этомъ ли ты вчера совѣтовался съ Троицкимъ келаремъ? Глѣбъ улыбнулся. — Я у него распрашивалъ, отвѣчалъ онъ, какъ цѣлые два года чернцы ихъ счастливо оборонялись отъ Польскихъ и Литовскихъ люлей. Онъ сказалъ мнѣ на это, что ихъ укрѣпляли вѣра,     ====page 20====     постъ и молитва; и я теперь самъ испыталъ, что призвавъ въ помощь Господа Бога, ничего не побоишься, всюду одолѣешь враговъ. Ты Борисъ давно на славу владѣешь лукомъ, а я сегодня впервые пустилъ стрѣлу, и благодареніе Царю Небесному, не промахнулся ни разу. Но пора намъ воротиться къ Прокофьн Петровичу; чай опъ дивится куда запропастились мы. Успокоенный словами брата, Борисъ обнялъ его, и они осмотрѣвшись, не надзираетъ ли кто за ними, пошли къ развалинамъ, между которыми скрыты были ихъ лошади, и отвязавъ ихъ поскакали во весь опоръ. Встрѣтившаяся имъ толпа пьяныхъ Поляковъ хотѣла ихъ остановить, но храбрые юноши чрезъ нee пробились и благополучно прибыли къ Ляпунову, встревоженному ихъ отсутствіемъ. Они отлучались безъ его вѣдома, желая ему доставить вѣрное свѣденіе о происходящемъ въ Москвѣ, и успѣшно исполнивъ это, разсѣяли уныніе, овладѣвшее любимымъ вождемъ ихъ, съ тѣхъ поръ какъ узналъ онъ, что Москва сожжена, и что надежнѣйшій его сподвижникъ Князь Пожарскій привезенъ израненный въ Троицкую Лавру. Воевода особенно обрадовался, узнавъ, что Поляки скоро должны нуждаться въ продовольствіи, безумно забавляясь истребленіемъ огромныхъ Московскихъ запасовъ. — Не умнѣе же они нашего, сказалъ онъ съ веселою усмѣшкою, давно уже не смѣявшись;     ====page 21====     авось сами помогутъ мнѣ исправить дѣла наши, которыя товарищи мои сплошь портятъ! Иногда такъ мнѣ отъ нихъ тошно, что радъ бѣжать на край свѣта. — Что ты, что ты, Прокофiй Петровичь! вскричалъ Борисъ Тарбеевъ, да куда мы безъ тебя дѣнемся. Коли ты насъ покинешь, вся земля наша до конца разорится! — Это вы такъ мыслите, друзья мои; послушали бы, что обо мнѣ говорятъ Козаки со своимъ Тушинскимъ бояриномъ. — Пускай до времени врутъ что хотятъ, возразилъ Борисъ, весь міръ крещеный знаетъ, что безъ тебя, Прокофiй Петровичь, всѣ бы доселѣ сидѣли, поджавъ руки и ноги, и протянувъ горло, чтобы самихъ перерѣзали, и кругомъ все запустошили, какъ дождались этого въ Москвѣ. Стоитъ побывать въ ней, чтобы вѣкъ помнить, каково жить на свѣтѣ безъ храбрыхъ и разумныхъ вождей! Не кручинься, бояринъ, только бы Господь далъ тебѣ здоровье, волею или неволею, всѣ станутъ слушаться твоей милости! Ляпуновъ тяжело вздохнулъ. Принужденные сознаться въ превосходствѣ ума его, и завидуя общей къ нему любви и довѣренности, сподвижники его оспоривали всѣ его предложенія, и замедливъ прибытіе войска къ Москвѣ допустили ее разрушить. Послѣ бѣдственнаго этого происшествія, вмѣсто быстраго похода, который изумивъ     ====page 22====     враговъ, не допустилъ бы ихъ принять сильныя мѣры къ оборонѣ, слишкомъ медленное, и какъ будто робкое приближеніе Русскихъ къ столицѣ, заставивъ угадать несогласіе вождей ихъ, исполнило Поляковъ, пагубными для ихъ противниковъ самонадѣянностью и дерзостью. Замѣчая, какъ страдаетъ воевода, не имѣя возможности предупредить зло имъ предвидимое, братья Тарбеевы, ревностно ему преданные, рѣшились во что бы ни стало побывать въ Москвѣ. Извѣстія ими привезенныя снова ободрили Ляпунова, и онъ сообщивъ ихъ своимъ товарищамъ, наконецъ ихъ убѣдилъ тотчасъ итти въ монастырь Николы Угрѣшскаго, чтобы тамъ соединивъ всѣ отряды немедленно приступить къ Москвѣ. Воины узнали объ этомъ съ восторгомъ, и Рязанскій воевода какъ будто сталъ дышать другимъ воздухомъ, снова исполнившись радостныхъ надеждъ.     ====page 23====     ГЛАВА II.   Меня предчувствіе зловѣщее томило, Какъ будто предъ бѣдой... Какъ будто облако всю будущность затмило Предъ гибельной грозой. Гр—ня Е. Р--на.   Той же бодренный, резсмотрительный Воевода, всего Московскаго воинства властитель Ляпуновъ скачетъ по полкамъ всюду, яко левъ рыкая, направляюще воинство и вооружающе крѣпцѣ побѣду на враговъ своихъ воспріяти. Рукопись Патріарха Филарета.   — Тётя, милая тётя, пора остановиться Мнѣ пить хочется... мнѣ хочется спать, сказалъ мальчикъ лѣть осьми, сидѣвшій въ красивой повозкѣ, запряженной тремя сильными лошадьми, возлѣ молодой дѣвицы, которая, какъ казалось, и сама нетерпѣливо желала достигнуть цѣли ихъ путешествія.     ====page 24====     — Потерпи, Володя, скоро пріѣдемъ, отвѣчала молодая дѣвица. — Ты давно говоришь; скоро пріѣдемъ, а мы все ѣдемъ, да ѣдемъ, и никакъ вѣкъ не выѣдемъ изъ этого лѣса. Воротимся къ дѣдкѣ Алешѣ. Слышишь ли, воротимся, повторилъ ребенокъ повелительнымъ голосомъ! Не внимая словамъ его, задумчивая его спутница разсѣянно смотрѣла на тѣсную дорогу, по обѣимъ сторонамъ которой росли огромныя сосны и ели. — Никакъ ты оглохла, Ульяна Павловна, вскричалъ ребенокъ, схвативъ за руку молодую дѣвицу! Я говорю тебѣ, что хочу воротиться къ дѣдкѣ Алешѣ! Дѣвица Рязанова тяжело вздохнула. Ей особенно въ эту минуту было грустно, что она не могла еще совершенно побѣдить упрямство Володи, исполненнаго остроты и чувствительности, но пріученнаго безразсудною матерью, отъ всѣхъ требовать слѣпаго исполненія его прихотей. — Пожалуй, Володя, сказала она, отнимая у него руку, я велю тебя отвезти въ Рязань. — Какъ, велишь? Сама отвези меня. — Самой нельзя. Я на долго простилась съ добрыми хозяевами, и въ мои годы стыдно не знать что дѣлаешь; это простительно только младенцу. Тебя проводитъ Артемій...     ====page 25====     — Я не поѣду съ Артемьемъ. Я вѣкъ не ѣзжалъ одинъ съ холопомъ! — Артемій честный малой; я не побоюсь хоть куда одна съ нимъ ѣхать, но тебѣ впрямь не годится воротиться съ нимъ къ Алексѣю Ивановичу. Каково тебѣ будетъ, когда онъ станетъ тебя распрашивать, видѣлъ ли ты отца, какъ онъ поживаетъ? Володя потупилъ глаза. — Не хорошо, продолжала Іуліанія, что ты совсѣмъ забылъ куда и зачѣмъ ѣдешь. Отецъ твой, защищая святую вѣру нашу и пародъ православный, терпитъ всякое горе и нужду, а ты тотчасъ соскучилъ безъ игрушекъ; за отца твоего со слезами молятся сироты и вдовы, а ты не хочешь его обрадовать своимъ пріѣздомъ?... — Хочу, хочу, перервалъ Володя бросившись на шею къ Іуліаніѣ, поѣдемъ къ нему тетя Уля, скорѣе поѣдемъ. Но, что-то кони наши больно тихо бредутъ; никакъ наша колымага больно тяжела? Надо облегчить ее; пусти меня вонъ! И пылкій мальчикъ хотѣлъ выскочить изъ повозки не дожидаясь чтобы остановили лошадей. Іуліанія съ трудомъ удержала его. — Никакъ ты боишься, что я далеко отстану, продолжалъ Володя? Посмотри, какъ разъ добѣгу до жила, схвачу тамъ коня, и поминай какъ звали! Сутками тебя ранѣе явлюсь къ отцу. Чай онъ подивится? Чай обрадуется? Ты вѣдь сей     ====page 26====     часъ говорила, что мнѣ надо его обрадовать моимъ пріѣздомъ! Говоря это, Володя быстро смотрѣлъ на Іуліанію. Его черты, взоры, голосъ, живо напоминали ей Рязанскаго воеводу и послѣднее съ нимъ свиданье, какъ онъ, съ нею прощаясь благословлялъ ее за то, что она пріобрѣвъ любовь Володи, заставила его полюбить и отца, котораго именемъ долго стращали его. Онъ клялся ей, что на полѣ битвы, среди враговъ, вспоминая о своемъ единственномъ сынѣ, всегда будетъ вспоминать и о ней, будетъ о ней молиться. Разставшись съ Іуліаніей, Ляпуновъ часто присылалъ гонцовъ узнать о ея здоровьѣ и увѣдомить ее о себѣ. Она живо участвовала во всемъ, что происходило съ нимъ и близъ него, но не довольствуясь тѣмъ, что сообщалъ онъ ей, и управлявшему за него Рязанью, старику Пешкову, въ домѣ котораго жила она съ Володею, она еще объ немъ распрашивала всѣхъ пріѣзжавшихъ въ Рязань изъ подъ Москвы, стараясь прикрыть любовь свою, любовью къ отечеству, стараясь увѣрить и себя самое, что послѣдняя всего сильнѣе обладаетъ ея душею. Съ восторгомъ слушая разсказы о подвигахъ Ляпунова, котораго обширный умъ и непоколебимое мужество, вседневно изумляли Рускихъ и Поляковъ, Іуліанія, горячими молитвами и строгимъ постомъ старалась испросить отъ Бога святую его помощь обожаемому ею     ====page 27====     вождю и себѣ самой милосердіе. Между тѣмъ, она съ неутомимымъ усердіемъ учила Володю читать, скрывая это отъ всѣхъ, чтобы нечаянностью болѣе обрадовать воеводу, и твердя о его доблестяхъ понятливому ребенку, развивала въ страстной душѣ его страстную привязанность къ знаменитому его отцу. Такъ протекли два мѣсяца. Вдругъ прошло нѣсколько дней, прошла недѣля, и не было отъ воеводы писемъ. Іуліапія воображала, что онъ опасно раненъ или взятъ въ плѣнъ, она воображала все, что могло быть ужаснѣе для него самаго и бѣдственнѣе для Россіи; она только не могла вообразить, что Ляпуновъ убитъ; ей казалось, что тогда и она бы тотчасъ умерла, что она живетъ только его жизнью. Тщетно старался ее успокоить Пешковъ, божась ей, что нѣтъ никакого слуха, чтобы воеводѣ приключилось какое несчастіе, что вѣроятно стремясь овладѣть Москвою до прибытія къ Полякамъ гетмана Ходкевича, ожидаемаго съ сильнымъ войскомъ, воевода не имѣетъ свободной минуты, или послѣдній гонецъ его можетъ быть перехваченъ непріятелями. Іуліапія задумалась; на помертвѣломъ лицѣ ея изобразилось жестокое страданіе. — Спасибо тебѣ, Алексѣй Ивановичъ, наконецъ сказала она, вставъ и низко поклонясь; благодарю тебя покорно и хозяюшку твою за вашу хлѣбъ соль и за всѣ ваши милости. До гроба буду по-   ====page 28====     мнить васъ, и если Царь небесный услышитъ грѣшныя молитвы мои, вы проживете долго и счастливо! Съ дозволенія вашего я еще ночую у васъ одну ночку... Слова эти изумили Пешкова. Онъ хотѣлъ спросить, что они значатъ, Іуліанія поспѣшно прибавила, что она дала слово Ляпунову привезти къ нему Володю, какъ скоро онъ освободитъ Москву отъ Поляковъ, но что она рѣшилась это тотчасъ исполнить, что ей пора воротиться къ Царевнѣ Ольгѣ Борисовнѣ, на время остановившейся въ Новодѣвичьемъ монастырѣ. Съ трудомъ договоривъ послѣднія слова, Іуліанія хотѣла идти приказать, оставленнымъ при ней воеводою слугамъ, къ слѣдующему утру все изготовить для отъѣзда ея въ Москву. Пешковъ угадалъ, что она считаетъ себя забытою Ляпуновымъ и что мысль эта терзаетъ ея душу. — Помилуй, Ульяна Павловна, вскричалъ онъ, кстати ли сбираешся ты къ Царевнѣ; того и гляди, что ей самой сердечной придется скитаться по бѣлому свѣту; а ты хочешь навязать ей новыя заботы. Нѣтъ, Ульяна Павловна, не время теперь искать покоя въ обителяхъ! Царевна Ольга Борисовна умнѣе насъ съ тобою; коли она изволила отпустить тебя въ міръ, тебѣ и должно въ мірѣ жить пока ея милость не пришлетъ сама за тобою. Не прогнѣвайся на меня, боярышня, продолжалъ старецъ понизивъ голосъ, коли скажу     ====page 29====     все, что на душѣ у меня. Кто же опричь меня скажетъ тебѣ правду. Вѣдь я, врядъ ли не дѣду твоему былъ бы ровесникомъ; вѣдь мнѣ тебя жаль какъ родную! Вспомни, много ли тебъ лѣтъ; посмотри на себя, какъ ты молода и пригожа: кстати ли тебѣ ѣхать одной съ Володею въ станъ къ ПрокоФью Петровичу! Это бы не годилось и родной сестрѣ его, а тебѣ... — Мнѣ, съ горячностью перервала Іуліанія, мнѣ на роду написано жить и умереть по волѣ Прокофья Петровича, который самъ меня выручилъ отъ смерти! Не дай Богъ тебѣ и во снѣ увидать, Алексѣй Ивановичь, что я перетерпѣла съ тѣхъ поръ какъ минулъ срокъ пріѣзду гонца! Посмотрѣть бы у меня сердце, чай все почернѣло отъ злой кручины! Мнѣ надо узнать, почему нѣтъ вѣстей отъ ПрокоФья Петровича? Не болѣлъ ли онъ?... Не крѣпко ли печаленъ?... Не спорь со мною, Алексѣй Ивановичъ; я все обсудила; коли не велишь давать мнѣ коней, я уйду пѣшкомъ! Не держи меня здѣсь Христа ради; не сгуби меня до конца! — Ты сама хочешь погубить себя, съ нѣкоторою суровостью возразилъ Пешковъ?... — Прости тебѣ Господь Богъ, что такъ обижаешь меня сироту, вскричала Іуліанія! я, Алексѣй Ивановичъ, поѣду съ Володею вмѣсто мамы... Пешковъ перервалъ ее, но тщетно повторялъ онъ ей, что Ляпуновъ окруженъ буйными толпа-   ====page 30====     ми; что онъ не можетъ защитить ее отъ всѣхъ наглыхъ рѣчей и поступковъ; что дочери воеводы Рязанова непристойно быть мамою Володи. — Ничто не могло ее убѣдить отказаться отъ ея намѣренія. — Да, сказала Іуліанія, отецъ мой былъ воеводою, и Прокофiй Петровичъ также воевода. Но этотъ воевода стремится всѣхъ насъ избавить отъ враговъ иноземныхъ и отъ своихъ измѣнниковъ! Этому воеводѣ Святѣйшій поручилъ защиту истинной вѣры и земли православной! Этотъ воевода разогрѣлъ въ Русскихъ сердцахъ застывшую любовь къ родинѣ! — Если бы живъ былъ отецъ мой, онъ вѣрно бы самъ приказалъ мнѣ няньчить Володю, чтобы никакая забота семейная не тревожила ПрокоФья Петровича среди заботъ его о благѣ общемъ! Не тужи обо мнѣ понапрасну, Алексѣй Ивановичъ, прибавила она помолчавъ, врядъ ли успѣютъ провѣдать, что я побываю у ПрокоФья Петровича; чай онъ только возьметъ у меня съ рукъ Володю, и статься можетъ скажетъ мнѣ спасибо за то, что во время его привезла къ нему учиться ратному дѣлу... Рыданія пресѣкли ея голосъ. Она обѣими руками закрыла лице свое. Старикъ Пешковъ прижалъ ее къ своей груди призывая на нее благословеніе Божіе. Дивясь ея рѣшимости, худо понимая ея самоотверженіе, онъ почти радовался,     ====page 31====     что она вздумала уѣхать до пріѣзда ожидаемой имъ внуки, которой она могла бы передать мысли свои и чувства казавшіяся ему странными и опасными, и которыя многимъ могли показаться совершеннымъ безуміемъ или дерзкимъ развратомъ. Сказавъ женѣ и всѣмъ домашнимъ, что дѣвица Рязанова возвращается къ Царевнѣ инокинѣ и мимоѣздомъ завезетъ Володю къ отцу его, Пешковъ самъ все изготовилъ къ ихъ отъѣзду, и на слѣдующее утро проводивъ въ церковъ Іуліанію и маленькаго ея спутника, отслушалъ съ ними обѣдню и молебенъ о счастливомъ пути ихъ. Съ восторгомъ отправляясь въ Москву, Володя заранѣе описывалъ свиданье свое съ отцомъ, какъ онъ будетъ цѣловать его загорѣвшія въ битвахъ руки; какъ будетъ гладить его лоснящіеся, черные волосы; какъ онъ вымолитъ у него позволеніе поѣздить на его коняхъ, на темнобуромъ Кабардинскомъ аргамакѣ, изумляющемъ охотниковъ красотою и легкостью, и на Татарскомъ бахматѣ, малоросломъ и неуклюжемъ, но который, самъ вырывая ногами травяные коренья, не боится голоду и скачетъ вдвое скорѣе лучшей Русской лошади; какъ наконецъ онъ проберется тайно въ Кремль и тамъ переколетъ Польскихъ начальниковъ, четыреграннымъ копьецомъ, подареннымъ ему при процщньѣ отцемъ его. Лепетанье ребенка развлекало горькія думы Iу-   ====page 32====     ліаніи, но чѣмъ болѣе приближалась она къ Москвѣ, тѣмъ чуднѣе ей самой казалась рѣшимость ея изумившая Пешкова. Она начинала почитать ее таинственнымъ вдохновеніемъ, почти не сомнѣвалась, что ея присутствіе должно избавить Ляпунова отъ какой нибудь опасности ему грозящей. Мысль эта скоро совершенно овладѣла умомъ ея, и она безпрестанно понукала кучера, чтобы онъ скорѣе ѣхалъ; но день былъ очень жаркій и дорога самая дурная; лошади повѣся головы, съ трудомъ тащили повозку между пнями и кочками, гдѣ при малѣйшей неосторожности могли лопнуть колесо или ось. Безпрестанные толчки не позволяли Володѣ уснуть, и онъ притомъ измучась отъ множества мухъ и комаровъ, забылъ о свиданьи съ отцомъ, и сначала ласково, а потомъ, какъ сказано при началѣ главы, повелительно сталъ требовать, чтобы Іуліанія воротилась съ нимъ въ Рязань, не разсуждая, что на обратномъ пути долженъ также страдать. Имѣя особенный даръ располагать чувствами и поступками Володи, Іуліанія скоро заставила его, по прежнему нетерпѣливо желать свиданья съ отцомъ, но убѣдясь, что сыну Рязанскаго воеводы, прославившагося стараніемъ спасти отечество, повелѣвающаго многочисленнымъ войскомъ, неприлично явиться въ станъ пѣшкомъ или верхомъ на крестьянской лошади, Володя вдругъ спросилъ, почему отецъ его не приказалъ всюду исправить дороги.     ====page 33====     — На что это похоже, вскричалъ онъ, что мы волочимся нога за ногу, словно хоронить кого идемъ! Іуліанія зажала ему ротъ, пораженная сдѣланнымъ имъ сравненіемъ, тотчасъ ей напомнившимъ, какъ она испугалась, когда молодая княгиня Скопина-Шуйская, при отъѣздѣ супруга ея въ Смоленскъ, какъ будто предрекла, внезапную, пагубную смерть его, сказавъ, что она не разстанется съ нимъ до могилы. — Не грѣши, Володя, вскричала она, не суди отца твоего; вѣдь ты видѣлъ каковы дороги около Разани; пока мы ѣхали Рязанскими землями ни гдѣ нетряхнуло; здѣсь не Прокофiй Петровичь приказываетъ, здѣсь другіе воеводы... — Провались они сквозь землю, эти воеводы! вскричалъ Артемій, вновь опредѣленный къ Володѣ дядька, сильный, проворный, готовый умереть, не только за самаго Прокопія Ляпунова и его сына, но за всѣхъ ихъ ближнихъ, за все имъ принадлежащее. Не надо было сказывать, что мы давича переѣхали за чужой рубежъ, тотчасъ пошла плясать колымага. Положилъ бы ихъ тутъ въ яму этихъ воеводъ, да такъ бы по нимъ и проѣхалъ! Іуліанія хотѣла унять его, опасаясь дѣйствія его рѣчей на ея юнато, не по лѣтамъ пылкаго и внимательнаго спутника. — Воля твоя, боярышня, продолжалъ Артемій     ====page 34====     давно шедшій пѣшкомъ у задняго колеса, чтобы въ случаи нужды поддержать повозку; нѣтъ мочи молчать, и такъ долго крѣпился; ноетъ душенька глядя на коней, какъ они надрываются сердечные! Что и будетъ коли станутъ, или, чего пуще оборони Боже, опрокинется колымага; ажно кровь стынетъ, какъ помыслю, что этакъ не долго изувѣчить Владиміра Прокофьевича... — Меня изувѣчить, кто меня изувѣчитъ? Я не поддамся никому! перервалъ Володя и вскочилъ на ноги въ повозкѣ. Толстая липовая вѣтвь стегнула его по плечу, и онъ упалъ на руки къ Іуліаніѣ, которая сама поднялась за нимъ, но не успѣла его спасти отъ сильнаго удара. — Вотъ, что ты надѣлалъ Артемій! Вскричала Іуліанія, прижимая къ своей груди Володю, который заглушилъ болѣзненный вопль, но не могъ удержать слезъ омочившихъ лице его. — Виноватъ, Ульяна Павловна, завопилъ жалобнымъ, почти дѣтскимъ голосомъ огромный Артемій, виноватъ окаянный! Батюшка, Владиміръ Прокофьевичъ, не гнѣвайся на меня дурака безчетнаго; кабы зналъ я что приключится, лучше бы откусилъ себѣ языкъ! Испугъ и боль смирили рѣзвость Володи, онъ легъ на колѣна къ Іуліаніи и скоро уснулъ. — Милостивъ Богъ, что не задѣло лица у него, ну кабы этимъ сукомъ вышибло у него глазъ, чтобы стали мы дѣлать, сказала Іуліянія, и ви-   ====page 35====     дя, что отъ одной этой мысли Артемій трясется какъ въ лихорадкѣ, ласково прибавила, что онъ долженъ ежеминутно заботиться о здоровьѣ и спокойствіи маленькаго своего господина, и не разсказывать при немъ ни о чьихъ дѣлахъ и поступкахъ, о которыхъ и самъ онъ не можетъ судить справедливо. — Теперь буду знать какъ хранить его милость: но благо онъ почивать изволитъ, сказалъ Артемій, почти на ухо Іуліаніи, доложу тебѣ, боярышня, все что давича слышалъ я на ночлегѣ. Какъ мнѣ и всѣмъ крещенымъ не проклинать Московскихъ бояръ! Стакнулись они съ Литвою и живутъ спустя рукава; было бы имъ самимъ жирно, а кругомъ хоть трава не рости! Мало, Ульяна Павловна, что вишь мы не знаемъ какъ выдеремся изъ этой трущобы, что-то еще въ селахъ-то найдемъ; честные обыватели до тла разорены, а злодѣямъ дана воля грабить и рѣзать встрѣчнаго и поперечнаго... — Что ты вѣришь всякому вздору, перервала Іуліанія; можетъ ли статься, чтобы теперь подъ Москвою шатались разбойники, когда около нее собралось столько ратниковъ. — Да они-то и разбойничаютъ, Ульяна Павловна..., — Полно, полно, не городи пустяковъ; не разбуди Володю. — Храни Богъ! Спасибо теперь поровнѣе до-     ====page 36====     рога, авось Владиміръ ПрокоФьевичь не скоро проснется. Вѣрь мнѣ или не вѣрь, Ульяна Павловна, а надо доложить о всемъ твоей милости. Не приведи Богъ наткнуться намъ на Казаковъ! Такіе воры, душегубцы! Не лучше Литвы безбожной! Всюду извѣстно было, что Казацкое войско совершенно развратилось подъ начальствомъ Заруцкаго, не дорожившаго ничѣмъ кромѣ золота и удовлетворенія буйныхъ страстей своихъ, и нельзя было совершенно отвергать справедливость слышаннаго Артемьемъ, но уже Москва была гораздо ближе Рязани, и ни въ какомъ случаѣ Іуліанія не рѣшилась бы воротиться назадъ, особенно же не сомнѣваясь, что Ляпуновъ, къ которому стремились всѣ мысли ея и чувства, жестоко огорченъ злодѣйствами своихъ сподвижниковъ. Она не тревожилась о себѣ самой, давно убѣдившись, смотря на тоску убогихъ ея родителей и горестную участь Царевны инокини, что и въ самомъ цвѣтущемъ возрастѣ не должно бояться смерти, что она нерѣдко спасаетъ отъ нестерпимыхъ страданій. Но она трепетала объ опасностяхъ грозящихъ Володѣ, и повторивъ, чтобы при немъ не упоминали о дѣлахъ общественныхъ, приказала еще кучеру и дядькѣ, чтобы они никому не сказывали, что ѣдетъ сынъ Рязанскаго воеводы, а называли бы его просто дворянскимъ сыномъ, а ее, его нянею. Она сочла это нужнымъ, чтобы вѣрнѣе узнать, какого мнѣнія въ окрестностяхъ     ====page 37====     Москвы о Ляпуновѣ, и между тѣмъ избѣгнуть разныхъ сужденій и сплетней. Но когда проснулся Володя, не легко было убѣдить его въ пользѣ такой предосторожности. — Какъ же это, тётя Уля, вскричалъ онъ, ты меня учила, что грѣшно лгать; развѣ не ложь это будетъ, коли я стану таить отцовское имя и тебя звать моей холопкой? — Почему же холопкой, ты меня зови только няней... — Похожа ли ты на няню, перервалъ Володя захохотавъ? Всѣ няни такія толстыя, такія старыя! Нѣтъ, нѣтъ, я по прежнему буду звать тебя тётей. Кто тебя знаетъ, откуда ты! Но всякъ повѣритъ, что ты не чужая мнѣ, видя какъ ты меня любишь! Іуліанія нѣжно поцѣловала его. — И я тебя люблю, продолжалъ Володя! Ты моя милая, моя красавица, ты моя тётя, моя... Онъ хотѣлъ назвать ее матерью, не вдругъ вспомнилъ о родной матери, безразсудно, но страстно его любившей, и которой любовь онъ скоро позабылъ, стыдясь вспоминать о времени, когда онъ неумытый, запачканный, бѣгалъ по дворамъ съ крестьянскими ребятами, стараясь перещеголять ихъ глупыми шалостями. Іуліанія вообразила, какъ была бы она счастлива если бы Володя былъ дѣйствительно ея сыномъ, но въ тужъ минуту, какъ будто острый ножъ прокололъ ей сердце, и она   ====page 38==== зарыдала, вспомнивъ, что влюблена въ женатаго человѣка, что у Володи есть мать, давно покинутая мужемъ, насильно разлученная съ сыномъ. — Не плачь, не плачь, вскричалъ Володя; я тебя послушаюсь, не скажу никому, что мой отецъ большой воевода, что и твой отецъ былъ воеводою, буду объ этомъ молчать, только будь же ты весела тётя У... Ахти, и позабылъ!.. Но вѣдь только при чужихъ не надо мни звать тебя тётей. Чтобы мнѣ не оплошать, при чужихъ рта не разину; пусть ихъ себѣ думаютъ что я нѣмой! Ну, тётя Уля, прибавилъ онъ помолчавъ, теперь то смѣкпулъ я, чего тебѣ хочется. Коли прослыву я нѣмымъ, вѣдь меня сочтутъ и глухимъ, и станутъ всѣ болтать при мнѣ, что у кого на душѣ, вотъ мы съ тобою и узнаемъ кто намъ другъ и кто недругъ! Володя сталъ по прежнему мечтать о пріѣздѣ своемъ къ отцу, что онъ у него увидитъ, что будетъ ему разсказывать. Вдругъ лошади заржали, зафоркали, и вся тройка, взвившись на дыбы, полетѣла какъ будто ее погнала невидимая сила, Артемій, какъ сказано выше шедшій пѣшкомъ, угадалъ, что лошади испугались дикаго звѣря, и увидя медвѣдицу съ двумя медвѣжатами, прицѣлился въ нее изъ ружья. Сама испугавшись нечаяннной встрѣчи, медвѣдица скрылась въ лѣсу, и пустой выстрѣлъ, далеко раздавшись, смѣшался съ трескомъ вѣтвей поломанныхъ бѣжавшими звѣ ====page 39==== рями. По счастью повозка была очень низка, что не допускало ее совсѣмъ опрокинуться, но она переваливалась съ боку на бокъ, и Іуліанія обнявъ Володю ежеминутно ожидала, что сбудутся собственныя слова его, что они ѣдутъ за похоронами. Остановясь наконецъ у тлѣвшаго въ лѣсу огня, лошади дрожали и храпѣли, озираясь по всѣмъ сторонамъ. Іуліанія вышла изъ повозки, едва вѣря, что миновала опасность, страшась, чтобы не наступила другая еще большая, чтобы на нихъ не напали разложившіе огонь люди. Но все кругомъ было тихо, и пришедшій Артемій увѣрялъ, что тутъ недавно паслись коровы, что видны слѣды ихъ, и конечно къ нимъ пробиралась медвѣдица. Между тѣмъ, кучеръ осмотрѣвъ повозку, сказалъ, что хотя колеса нѣсколько разшатались, но съ помощію Божіей безъ починки дойдутъ до Москвы. Это совершенно успокоило Іуліанію, и она пріѣхавъ на ночлегъ съ радостью узнала, что до Москвы осталось съ небольшимъ двадцать верстъ. Поужинавъ съ Володею, она уложила его, и сама тотчасъ уснула утомленная труднымъ путешествіемъ. Въ полночь разбудилъ ее сильный вѣтеръ. Онъ вылъ такъ страшно, что и хозяйка, молодая, здоровая женщина не могла спать, и взявъ прялку, сѣла возлѣ Іуліаніи, которой безпрестанно казалось, что перекликаются люди и скачетъ конница. — Небось родимая, сказала хозяйка, не придутъ сюда ни Литва, ни Казацы; знаютъ окаян ====page 40==== ные, что нѣчемъ поживиться, сами все разграбили. Шесть дворовъ у насъ, а ни одного коня нѣтъ, и только у меня коровенка, на прошлой недѣлѣ мнѣ ее пожаловалъ бояринъ ПрокоФІй Петровичъ. Хозяинъ мой давно присталъ къ его милости и не можетъ нахвалиться имъ. Лучше говоритъ отца роднаго. Кабы была ему волюшка, давно бы крещеные одолѣли супостатовъ! Да та бѣда, кормилица, что вишь, почему хозяинъ мой самъ того не знаетъ, Прокофью Петровичу ни къ чему нельзя приступить безъ Казацкаго гетмана, а онъ сорванецъ такой, что упаси Боже; того и гляди что пропадешь съ нимъ! Я денно и нощно молюсь за батюшку Прокофья Петровича, чтобы не было ему лиха отъ такого товарища! Слова эти глубоко тронули Іуліанію, и она вмѣстѣ съ доброю хозяйкою поклонилась въ землю передъ иконами, со слезами прося Бога обратить на нее всѣ опасности и печали грозящія Ляпунову. Подъѣзжая къ Москвѣ, путешественники всюду видѣли выжженныя деревни, истоптанныя поля, всюду слышали отчаянные вопли стариковъ, женщинъ и дѣтей, скитавшихся по лѣсамъ и среди развалинъ, гдѣ они питались травою и незрѣлыми ягодами. Услышавъ стукъ повозки, и видя, что въ ней ѣдутъ женщина съ ребенкомъ, несчастные ихъ окружили, умоляя спасти ихъ отъ голодной смерти. Одни отъ слабости ползали на колѣнахъ; ====page 41==== другіе не владѣли руками; многіе лежа возлѣ дороги поднимали головы, и устремляя на небо дикіе взоры, вопіяли объ отмщеніи виновникамъ ихъ страданіи. Іуліанія невольно вспоминала о первоначальныхъ поступкахъ Рязанскаго воеводы; сердце ея леденѣло, она обѣими руками раздавала оставшіеся съѣстные припасы, прося за это молиться о счастьи и здоровьи отца маленькаго ея спутника. По румянымъ щекамъ Володи, дотолѣ неимѣвшаго понятія, что люди могутъ нуждаться въ пищѣ, катились крупныя слезы; онъ шарилъ по всѣмъ сумкамъ и коробкамъ, отыскивая взятое собственно для него кушанье, и самъ проголодавшись, отдалъ послѣдній, любимый пирожокъ, мальчику однихъ съ нимъ лѣтъ, который не ѣвъ двое сутокъ, какъ хищный звѣрь бросился на добычу и чуть не подавился первымъ кускомъ. Число нищихъ безпрестанно прибывало, они на каждомъ шагу останавливали путешественниковъ, и уже давно прошелъ полдень, когда издали показалась колокольня Ивана Великаго. Уцѣлѣвъ отъ разрушенія, дивный Кремль, возвышаясь надъ грудою пепла, еще болѣе прежняго поражалъ своимъ величіемъ. Какъ зеленая, свѣжая пальма, вдругъ явившись въ знойной степи, манитъ къ себѣ изнемогшаго путника, суля ему избавленіе отъ грозившей, мучительной смерти, такъ увидя древнее жилище Русскихъ Государей, гдѣ почиваютъ Цѣлебные останки Русскихъ угодниковъ, гдѣ ве ====page 42==== ликій князь Іоаннъ освободилъ Россію отъ тяжкаго ига Татаръ, гдѣ Разстрига получилъ должное возмездіе за похищеніе царской власти, гдѣ наконецъ святитель Ермогенъ молился о спасеніи вѣры и отечества, Русскіе радостно трепетали, воображая, что видятъ залогъ избавленія, отъ новыхъ, лютыхъ грабителей, что будетъ тяжко отмщено наглое торжество ихъ. Іуліанія стала на колѣна, Володя вскрикнулъ отъ изумленія, дядька и кучеръ снявъ шапки низко поклонились крестамъ Московскимъ. Остерегаясь, встрѣчавшихся грубыхъ, пьяныхъ воиновъ, Іуліанія окутала себѣ платкомъ лице, и ее въ самомъ дѣлѣ можно было почесть мамою сидѣвшаго съ нею по правую сторону мальчика. Но вдругъ у нее развязался платокъ, и два Казака распрашивавшіе, кто, откуда, и куда ѣдетъ, пораженные ея красотою закричали кучеру, чтобы онъ ѣхалъ на право. — Зачѣмъ на право, сказалъ кучеръ, недавно бывшій въ Москвѣ; къ моему боярину надо ѣхать на лѣво. — Ступай направо, повторили Казаки. — Не зачѣмъ, возразилъ кучеръ. — Такъ мы же тебѣ докажемъ, что есть зачѣмъ, сказалъ одинъ Казакъ загородивъ дорогу, между тѣмъ какъ другой соскочивъ съ лошади хотѣлъ столкнуть кучера съ козелъ. — Любезные грабятъ, закричалъ кучеръ страшнымъ голосомъ! ====page 43==== Привыкшія къ нему лошади, угадавъ опасность, поскакали во весь духъ, какъ наканунѣ отъ медвѣдицы, одинъ Казакъ остался далеко назади, другой уцѣпясь за повозку кричалъ, чтобы товарищъ пособилъ ему доставить красавицу къ Ивану Мартыновичу. Схвативъ его поперегъ, дюжій Артемій бросилъ его какъ злую кошку, не заботясь, что можетъ размозжить ему голову. Іуліанія сидѣла недвижима, блѣдная какъ смерть; Володя грозилъ злодѣямъ, что они будутъ строго наказаны за наглость ихъ, но не забылъ своего обѣщанія, не произнесъ имени отца. Всѣмъ казалось странно, что никто не встрѣчается по опустошеннымъ улицамъ, но подвигаясь къ Яузскимъ воротамъ, пріѣзжіе услышали вопли воиновъ и стукъ оружіи, и когда они остановились у избы, въ которой жилъ Рязанскій воевода, бродившій около нее на костыляхъ ратникъ, сказалъ, что съ самаго утра войско сражается съ Поляками, что только недавно замолкли выстрѣлы, и можно ожидать что скоро кончится бой. — Какъ то онъ кончится, дастъ ли то Господь намъ удачу, вскричала Іуліанія крестясь? — Прокофiй Петровичь самъ повелъ полки, а гдѣ самъ онъ бываетъ, завсегда крещеные одолѣваютъ басурмановъ, отвѣчалъ молодой ратникъ. То-то есть чего посмотрѣть, когда его милость на борзомъ копѣ своемъ указываетъ путь! Какъ онъ гаркнетъ своимъ звонкимъ голосомъ, кажись ====page 44==== разступится земля: какъ онъ взглянетъ черными очами, кажись загорится небо! Гдѣ съ нимъ бороться окаяннымъ Полянамъ? Онъ не только старосту ихъ Гашевскаго, и самаго озорника Сапѣгу заткнетъ себѣ за поясъ! Изволите видѣть, каковъ я теперь; статься можетъ навѣкъ останусь колѣкою, а только о томъ и тужу, что не вижу какъ ратуетъ Прокофiй Петровичъ, не могу слѣдомъ идти за нимъ! — Нельзя ли намъ этого поглядѣть, въ одинъ голосъ вскричали Іуліанія и Володя? — Вотъ что, сказалъ ратникъ, насмѣшливо улыбнувшись: никакъ вамъ обоимъ съ позаранку опостылѣлъ бѣлый свѣтъ! Да, теперъ, и мнѣ бы, въ лучшую пору, не добраться до воеводы; онъ слышь сбирался выгнать Литву и Нѣцовъ изъ Новодѣвича; чай теперь тамъ такъ жарко, что и нашему брату не долго растаять! Дѣйствительно, овладѣвъ прежде всѣмъ Бѣлымъ городомъ, Ляпуновъ предложилъ своимъ товарищамъ, Князю Трубецкому и Заруцкому, имѣвшимъ равныя съ нимъ права, хотя умъ его и дарованія доставили ему несравненно болѣе власти, очистить отъ непріятелей Новодѣвичій монастырь. Это взялся исполнить Заруцкій, а самъ Ляпуновъ сдѣлавъ укрѣпленіе за Москвой-рѣкой громилъ оттуда Кремль. Видя, что высокія стѣны не спасаютъ ихъ отъ ранъ и смерти, Поляки предпочли сразиться съ Русскими, и нѣсколько хоругвей ====page 45==== пустились въ бродъ за рѣку въ надеждъ уничтожить губительное укрѣпленіе. Вдругъ увидѣли они передъ собою Рязанскаго воеводу, котораго полагали подъ Новодѣвичьимъ монастыремъ. Онъ одинъ былъ имъ страшенъ, и неожиданная съ нимъ встрѣча ихъ тотчасъ смутила. Когда же Ляпуновъ, налетѣвъ какъ орелъ на чижика, закололъ богатаго красавца, пана Калиновскаго, и опрокинувъ его съ Арабскаго жеребца, велѣлъ на него сѣсть слѣдовавшему за нимъ безобразному Мордовцу, Поляки разсыпались въ разныя стороны, позабывъ какимъ пришли путемъ, гдѣ можно найти спасеніе. Велѣвъ ихъ преслѣдовать, Ляпуновъ поспѣшилъ спасти монахинь отъ буйства казаковъ грабившихъ взятый ими Новодѣвичій монастырь. Онъ вырвалъ изъ рукъ Заруцкаго Царевпу инокиню, и поручивъ ее старшему Тарбееву, пріѣхавшему съ донесеніемъ, что сдѣлавшіе вылазку Поляки истреблены, отправился къ Покровскимъ воротамъ, гдѣ стояло Ярославское и Костромское ополченіе. Онъ увидѣлъ тамъ Володю, вышедшаго встрѣтить его со своимъ дядькою. Не сомнѣваясь, что его привезъ посланный имъ въ Рязань младшій Тарбеевъ, воевода посадилъ его съ собою на лошадь, и цѣлуя его утѣшался его распросами о бывшемъ сраженіи. Вдругъ Володя вскричалъ, что ему очень весело, но что тётя Уля вѣрно о немъ тревожится. Узнавъ, что Іуліанія сама пріѣхала съ его сыномъ, Ляпуновъ ====page 46==== вихремъ помчался къ убогой избъ имъ занимаемой. Около нее толпилось множество людей, но не обративъ ни на кого вниманія воевода вбѣжалъ въ тѣсную свѣтлицу, гдѣ ждала его дѣвица Рязанова. — Ты здѣсь, со мною, Ульяна Павловна, вскричалъ воевода! Не чаялъ я такой радости! Не во снѣ ли я это вижу! Сердечное удовольствіе озаряло лице его. Онъ посадилъ возлѣ себя Іуліанію, безмолвно наслаждался давно желаннымъ ея присутствіемъ. И она молчала. Воевода казался ей еще прекраснѣе, еще величественнѣе въ его воинскихъ доспѣхахъ. Ей казалось, что часъ свиданья съ нимъ за все ее наградитъ, оставитъ ей на вѣкъ сладкія воспоминанія. Володя перервалъ ихъ молчаніе, сказавъ, что Іуліанія велѣла ему звать ее своей няней. Воевода съ восторгомъ прижалъ къ своей груди молодую дѣвицу. Вдругъ отворилась дверь и вошла монахиня. Лице ея была закрыто частымъ флеромъ, но Іуліанія тотчасъ узнала ее; сердце ея замерло, она не въ силахъ была подняться съ мѣста, ей казалось, что она видитъ грознаго судію пришедшаго вести ее на казнь. — Спасибо, Ульянушка, кроткимъ голосомъ сказала Царевна-инокиня поднявъ покрывало, что ты вспомнила меня убогую старицу. Мнѣ сказали на дворѣ что ты здѣсь, и я тотчасъ угадала, что тебѣ безъ меня соскучилось. Поѣдемъ къ Троицѣ. ====page 47==== По милости Прокофья Петровича кони готовы, Боярину теперь не до насъ, его ждетъ злая вѣсть... — Злая вѣсть! Откуда? О чемъ? перервалъ Ляпуновъ, сурово взглянувъ на Царевну желавшую разлучить его съ Іуліаніей. — Окольничій, Артемій Васильичь, отвѣчала Царевна, крѣпко сѣтуетъ, что ты заперся, бояринъ. Онъ много тебя старѣе; пора тебѣ у него выслушать, какъ Жигимонтъ овладѣлъ Смоленскомъ... — Овладѣлъ! съ пронзительнымъ воплемъ вскричалъ Ляпуновъ, Неужели Михайло Борисовичь сдалъ ему Смоленскъ? Я къ нему писалъ, чтобы маленько подержался, что я самъ приду его выручить, или пришлю кого съ помощью! Глубокая скорбь изобразилась во всѣхъ чертахъ его, но онъ стоялъ недвижимъ. Царевна повторила, что его ждетъ окольничій Измайловъ съ подробными извѣстіями о взятіи Смоленска: онъ не тронулся съ мѣста: онъ какъ будто окаменѣлъ отъ горестной для него вѣсти. — Поѣдемъ, Ульянушка, сказала Ольга Борисовна, взявъ за руку Іуліанію; поѣдемъ скорѣе; авось поспѣемъ завтра къ поздней обѣднѣ и вмѣстѣ помолимся у преподобнаго Сергія о здоровьѣ Прокофья Петровича. Володя, съ изумленіемъ на всѣхъ смотрѣвшій, кинулся къ Іуліаніи, и ухватясь за ея платье, кричалъ, что онъ ее никуда не отпуститъ, ни за что съ нею не разлучится. ====page 48==== — Зачѣмъ тебѣ съ нею разлучаться, сказала Царевна? Просись у отца съ нами къ Троицъ. Ляпуновъ тяжело вздохнулъ. Этотъ вздохъ, или лучше сказать, стонъ этотъ облегчилъ его грудь, возвратилъ ему способность говорить и дѣйствовать. — Государыня, Ольга Борисовна, сказалъ онъ; ты сама знать изволишь, отъ какой напасти я тебя избавилъ. Не ужели за это хочешь ты до копца растерзать мою душу, хочешь разомъ отнять у меня сына и друга?... — Я хочу спасти тебя и Ульянушку отъ нареканія и соблазна, торжественнымъ голосомъ отвѣчала Царевна. — Ужъ не постричь ли ты вздумала Ульяну Павловну, съ горячностью спросилъ воевода? — Давно бы она сама постриглась, кабы я не послала ее посмотрѣть міръ, не полюбится ли онъ ей лучше обители, отвѣчала Царевна. Готова ли ты въ путь Ульяна Павловна? Прокофiй Петровичъ, отпускаешь ли съ нами Володю? Воевода быстро взглянулъ на Іуліанію. — Если ты меня на вѣкъ покинешь, Ульяна Павловна, вскричалъ онъ, если свѣдаю, что ты постриглась, врядъ ли достанетъ ума мнѣ кончить начатое! Іуліанія затряслась и помертвѣла, но въ ту же минуту огненная краска разлилась по всему лицу ея. ====page 49==== — Бояринъ, сказала она, остерегаясь встрѣтить взоры Царевны, ты вытащилъ меня изъ могилы, ты берегъ меня какъ сестру родную! Я твоя родная, твоя крѣпостная! Прикажешь мнѣ ѣхать, поѣду, прикажешь остаться, останусь! Пусть судятъ меня люди, пусть всѣ меня поносятъ! Покой твой и утѣха мнѣ всего дороже! Только не забудь, что ты крещеный, не введи меня въ грѣхъ, я не переживу своего и твоего стыда! Не дослушавъ послѣднихъ словъ, Царевна снова опустивъ покрывало ушла изъ комнаты. Іуліанія залилась слезами. Воевода подвелъ къ ней Володю, обнялъ ихъ вмѣстѣ, и выбѣжавъ въ сѣни, сказалъ живо огорченной Царевнѣ, чтобы она воротилась за ея спутниками, и усердно молилась, чтобы Богъ помогъ ему отмстить врагамъ за потерю Смоленска. ====page 50==== ГЛАВА III Уже намъ не камо ся дѣти; волею и неволею стати противу. Да не посрамимъ земли Русскіе, поляжемъ костьми ту: мертвый бо срама не имутъ. Лѣтопись Нестора. «Mais fuis d'un monde étroit l’impure turbulence; Là rampent. les ingrats; là régnent les méchants. Victor Hugo. Построенная, въ послѣдней половинѣ тринадцатаго вѣка, Великимъ Княземъ Димитріемъ Александровичемъ, сыномъ святаго героя Александра Невскаго, крѣпость Копорье очень невелика, но увидя ея развалины, какъ будто висящія надъ глубокими, почти неприступными оврагами, нельзя сомнѣваться, что и въ столь древнія времена ====page 51==== Русскіе умили уже прочно строить и оберегать себя отъ враговъ. Много разъ громимыя пушками, давно оставленныя на произволъ времени, башни и стѣны Копорскія, еще стоятъ, какъ незыблемый памятникъ древняго владычества Русскихъ въ предѣлахъ возвращенныхъ Россіи великимъ Петромъ. Въ пяти-этажныхъ башняхъ давно обрушились кровли, а въ слѣдъ за ними потолки и полы, но основанія ихъ около оконъ обросши травою, по нанесенной вѣтромъ землѣ, еще такъ крѣпко держатся, что и женщины не боятся ходить по нимъ, и впомипая о протекшихъ временахъ задумчиво смотрятъ въ открытую передъ ними глубокую пропасть. До уничтоженія крѣпости Копорье, по обѣимъ сторонамъ воротъ, которыхъ было трое, одни за другими, жили воины въ небольшихъ комнатахъ со сводами, и подъ ними, въ подземельяхъ хранили снаряды и содержали преступниковъ и плѣнныхъ. Надь всѣмъ этимъ возвышалась площадка, гдѣ было нѣсколько лѣстницъ ведущихъ въ разныя отдѣленія башенъ, а одна въ оврагъ, извѣстная только воеводѣ, который самъ берегъ ключи отъ ея двери. Съ наружной стороны площадка эта ограждена была, невысокою, давно осыпавшеюся стѣною, и по ней, какъ далѣе видно еще по всей крѣпости, были отверстія, откуда во время осады стрѣляли изъ пушекъ и ружей. По смерти Лжедимитрія, котораго, по ненависти ====page 52==== къ Полякамъ, звѣрски ругавшимся надъ подвластными имъ православными жителями, какъ и во многихъ близь лежащихъ городахъ, признавали царемъ съ Копорьѣ, прибылъ туда новый воевода, родственникъ Царя Бориса Ѳедоровича, старикъ храбрый и почтенный. Въ числѣ сопровождавшихъ его, ревностно преданныхъ отечеству дворянъ, былъ шуринъ Рязанскаго воеводы, Иванъ Ржевскій. Онъ былъ гораздо моложе сестры своей, съ которою давно не видался, и не воображая, какъ она мало заслуживала любовь мужа своего почиталъ ее несчастною жертвою его властолюбія. Это заставило его избѣгать присутствія Ляпунова, и онъ съ величайшею радостію отправился въ Копорье съ воеводою, которому за годъ передъ тѣмъ, умирая поручилъ его старшій его братъ. Горячо полюбивъ умнаго и чувствительнаго Ржевскаго, воевода очень жалѣлъ, что онъ по примѣру многихъ родителей, единственную дочь свою, на седьмомъ ея году, обручилъ за тридцатилѣтняго вдовца Василья Бутурлина, польстясь на его богатство, меледу тѣмъ какъ самъ Бутурлинъ жаждалъ только породниться съ Царемъ. Въ ожиданіи совершеннаго возраста невѣсты, предполагаемый союзъ утвержденъ былъ записью, по которой желающій его уничтожить обязывался заплатить большую сумму денегъ. Это не допустило Бутурлина измѣнить его слову послѣ бѣдственнаго истребленія семейства Годунова. У него бы ====page 53==== ли огромные долги, тщательно имъ скрываемые, и онъ терзаясь мыслью, что лишился возможности пріискать невѣсту богатѣе и знатнѣе, радовался, что но крайней мѣрѣ, озабоченный общественными бѣдствіями, нареченный тесть его не спѣшилъ свадьбою. Черезъ мѣсяцъ послѣ пріѣзда въ Копорье новаго воеводы пріѣхала къ нему дочь изъ Москвы, гдѣ она по смерти ея матери долго гостила у богатой тетки. Воевода не рѣшился навсегда тамъ оставить ее, и узнавъ, что онъ ее ждетъ, всѣ въ крѣпости засуетились: въ такомъ уединеннотъ мѣстѣ малѣйшая новость возбуждала общее любопытство. Въ назначенный день, всѣ окна башенъ и вся площадка съ утра были унизапы человѣческими головами; всѣ стремились увидѣть молодую дѣвицу, но увидѣли только закрытую кожей, медленно подвигавшуся повозку, на облуку которой сидѣлъ воевода, встрѣтившій дочь за нѣсколько верстъ. Внутренность крѣпости была застроена домиками, въ которыхъ съ осадное время находили убѣжище и городскіе жители. Одинъ изъ нихъ былъ каменный. Воевода помѣстилъ въ немъ дочь уступивъ ей верхніе покои, а самъ поселился въ нижнихъ, принявъ всѣ возможныя предосторожности, чтобы среди военной молодежи, дочь его, ни кѣмъ, и ни чѣмъ, не могла быть обезпокоена. Онъ объявилъ о ея помолвкѣ, и это уничтожило общее сожалѣніе, что о ней не могли ничего провѣ ====page 54==== дать, кромъ тою, что она средняго роста, плавно ходитъ, и богато одѣвается. Воевода особенно опасался познакомить дочь свою съ молодымъ Ржевскимъ, страшась между ними взаимной склонности. Онъ отправилъ любимца своего съ важнымъ порученіемъ въ Новгородъ, откуда онъ воротился уже лѣтомъ, когда Ляпуновъ прислалъ туда для переговоровъ съ Делагардіемъ Василья Бутурлина. Въ Копорьѣ и его окрестностяхъ было совершенно спокойно, никто не сомнѣвался въ дружескомъ расположеніи Шведовъ, и всѣ почитали себя въ полной безопасности. Однажды, отпросясь у воеводы на охоту, молодой Ржевскій, сберегая собакъ своихъ, не взялъ ихъ съ собою, слышавъ, что по близости собачья чума. Долго гонявшись одинъ съ ружьемъ за птицами, онъ легъ отдохнуть на берегу глубокаго оврага. Текущая на днѣ его, рѣчка Ломошка, переливаясь черезъ небольшіе пороги, тихимъ своимъ журчаньемъ скоро усыпила утомленнаго охотника. Проснувшись часа черезъ два, онъ услышалъ незнакомые голоса, и вставъ увидѣлъ на противолежащемъ берегу, мужчину просто одѣтаго, съ дѣвушкою, которая напротивъ того была разряжена, какъ будто собравшись на праздникъ. Въ нѣсколькихъ шагахъ отъ нихъ, привязанная, славная лошадь, щипала около себя траву, и часто оглядываясь на незнакомцевъ, какъ будто звала ихъ поскорѣе оттолѣ уѣхать, или остерегала, что у нихъ есть невиди ====page 55==== мый свидѣтель. Не обращая на это вниманіе, они продолжали съ жаромъ разговаривать; нельзя было слышать рѣчи ихъ, ни разсмотрѣть ихъ лица, но они оба казались молоды. Длинная, какъ вороново крыло черная коса незнакомки виляла во всѣ стороны, и она то смѣясь отталкивала своего товарища, когда онъ хотѣлъ ее обнять, то сама къ нему прижималась. Поступки ея показались слишкомъ непристойны Ржевскому, за скромность его прозванному сослуживцами красною дѣвушкою, Онъ даже сомнѣвался, точно ли видитъ двухъ человѣкъ, и ему приходило въ голову, что его дразнять лѣшій съ русалкою. Онъ нѣсколько разъ набожно перекрестился, но вдругъ кровь его взволновалась при звукахъ пѣнія, которому подобнаго онъ не слыхивалъ. Сидѣвшій за оврагомъ незнакомецъ впился глазами въ свою подругу, невольно повторяя всѣ ея движенія, такія же чудныя, какъ и пѣсня ея. Изумленный, очарованный Ржевскій, вообразилъ, что онъ перенесенъ въ новый міръ, въ душѣ его развивались чувства о которыхъ онъ дотолѣ не имѣлъ понятія. Пѣсня кончилась, но онъ не смѣлъ тронуться съ мѣста, старался притаить дыханіе, льстясь еще услышать волшебные звуки. Жаркими поцѣлуями отблагодаривъ пѣвицу, за доставленное ему наслажденіе, незнакомецъ на нее накинулъ широкій охабень, подъ который она спрятала дорогую свою повязку, вмѣсто ее надѣвъ мужскую шапку. ====page 56==== Это ее совершенно преобразило; трудно было бы угадать, что она не мальчикъ, особенно же увидя, какъ она сама отвязавъ лошадь смѣло на нее вскочила. Товарищъ ея сѣлъ за нею и они скоро изчезли. Осторожно спустившись по крутому, почти неприступному берегу, Ржевскій перешелъ ручей въ бродъ, и увидя на другомъ берегу свѣжій лошадиный слѣдъ, пошелъ по немъ съ радостнымъ трепетомъ, не надѣясь догнать пѣвицу, но надѣясь узнать, куда она поѣхала, и что нибудь объ ней услышать. Сердце его сильно, билось, онъ самъ не зналъ чего желаетъ; то казалось ему, что онъ отдалъ бы годъ жизни за ласку дѣвушки, лица которой еще не видалъ; то онъ съ отвращеніемъ вспоминалъ ея безстыдство, и не жалѣлъ, что встрѣтясь съ нею не можетъ ее узнать пока она не запоетъ. Вдругъ вѣтеръ перекатилъ черезъ дорогу что-то блестящее, и только, что Ржевскій успѣлъ поднять повязку которую видѣлъ на пѣвицѣ, показался ея товарищъ. Онъ медленно ѣхалъ озираясь по всѣмъ сторонамъ. Ржевскій спрятался за кустомъ желая разсмотрѣть черты его. Онѣ врѣзались въ его умѣ, но вмѣстѣ съ тѣмъ показалось ему, что онъ долженъ быть не Русскій. — Стой, молодецъ, вскричалъ Ржевскій, никакъ ты ищешь дѣвичью ленту? Она у меня, скажи только чья, я самъ ее доставлю. ====page 57==== Незнакомецъ открылъ ротъ, но какъ будто одумавшись, вмѣсто отвѣта поскакалъ обратно во весь духъ. Повязка была дорогая, должно было ожидать, что не станутъ молчать о такой потерѣ. Ржевскій рѣшился ждать о ней розысковъ и между тѣмъ никому не сказывать о случившемся. На половинѣ дороги онъ хватился ружья своего, и вспомнилъ, что оставилъ его тамъ гдѣ отдыхалъ, гдѣ очаровало его дивное пѣніе, гдѣ въ первый разъ въ жизни захотѣлось ему, чтобы его поцѣловала женщина. Онъ обѣими руками закрылъ лице, съ отчаяньемъ подумавъ, что товарищи справедливо зовутъ его дѣвушкой, когда онъ заслушавшись пѣсенъ позабылъ оружіе. Онъ побѣжалъ назадъ, и упавъ отъ усталости на крутомъ берегу Ломошки, нѣсколько минутъ не въ силахъ былъ спять съ дерева повѣшенное имъ ружье, но невольно взглянулъ на мѣсто гдѣ бесѣдовали незнакомцы; надъ нимъ сидѣлъ воронъ, и зловѣщій его голосъ предсказывалъ бурю. Не надѣясь скрыть свое волненіе, Ржевскій воротясь въ крѣпость, заперся въ своей горенкѣ, поручивъ сказать воеводѣ, что у него отъ жару и усталости разболѣлась голова. Дѣйствительно онъ на себя не походилъ, но вмѣсто того, чтобы тотчасъ стараться уснуть, раздумался о пѣвицѣ. Если бы не было у него повязки, онъ бы все происходившее счелъ сновидѣніемъ или бредомъ, но повязка лежала передъ нимъ, онъ часто бралъ ее ====page 58==== въ руки, какъ будто надѣясь, но кудрявымъ ея узорамъ, разгадать кому принадлежитъ она. Особенно удивляло его поспѣшное бѣгство незнакомца. Подозрѣнія и догадки роились въ душѣ его, и уже утромъ, когда всѣ въ крѣпости вставали, онъ наконецъ уснулъ, но черезъ минуту кто-то къ нему постучался. Онъ вскочилъ, и отворивъ дверь съ удивленіемъ увидѣлъ, старую, полную женщину, которая повалилась ему въ ноги. — Батюшка, Иванъ Андреевичь, вскричала она, не покинь меня бѣдную, горемычную! Я пришла къ тебѣ какъ къ отцу родному; всѣ говорятъ, что у тебя душенька ангельская, выручи меня окаянную изъ бѣды и напраслины! Это батюшка дѣло здѣшнихъ сорванцовъ, они это состряпали! Живую похоронили злодѣи! Куда я теперь дѣнусь? Какъ сказать мнѣ объ этомъ боярину, какъ въ добрые люди показаться? Иной пожалуй меня самое поклеплетъ! Вѣкъ не бывало такой напасти! И не видывала, и не слыхивала о такомъ разбоѣ пока сюда не переѣхала! Но чего ждать здѣсь добраго? Давно ли здѣсь кланялись проклятому Жиду? Сущее воровское гнѣздо! — Согрѣшилъ бояринъ; нѣчего сказать, согрѣшилъ онъ передъ Богомъ, куда завезъ свою дочку? Вѣдь она у него одна одинешенька; вѣдь этакъ и ее мое дитятко схватятъ и утащатъ здѣшніе головорѣзы, такъ, что вѣкъ не провѣдаемъ, куда дѣвалась она, красное мое солнышко! ====page 59==== Все эго было проговорено чрезвычайно скоро, и съ такимъ отчаяньемъ, что у Ржевскаго захватило духъ. Онъ не могъ понять, о какомъ несчастій пришла ему объявить старуха, о которой догадывался, что она мама воеводской дочери, онъ только страшился вѣсти убійственной для воеводы, служившаго ему отцомъ, и поднявъ старуху ласково просилъ ее объяснить, чѣмъ онъ можетъ пособить ей. — Неужто, кормилецъ, я и не сказала тебѣ этого, отвѣчала мама! Ахъ я глупая голова; болтаю, болтаю, а время летитъ, и воры чай ускакали далеко!... — Воры? Какіе воры? Что они украли? перервалъ Ржевскій, обрадовавшись, что дѣло идетъ только о какой то покражѣ. — Повязочку, кормилецъ, лучшую повязочку боярышни, какой у насъ лучше и не бывало. Сама родная матушка низала ее жемчугомъ, и камнито самоцвѣтные по всей Москвѣ сбирали камушекъ къ камушку. — Не эту ли повязку ищешь ты, съ ужасомъ спросилъ Ржевскій, выдвинувъ изъ стола ящикъ? — Она, батюшка, она самая, отвѣчала старуха, обѣими руками схвативъ повязку, и съ радостнымъ восторгомъ упала передъ иконами. Молодой человѣкъ, блѣдный какъ полотно, смогрѣдъ на старуху, снова сомнѣваясь, не злые ли ====page 60==== духи морочатъ его, и перервавъ ея молитву, спросилъ, нѣтъ ли у госпожи ея такого сарафана, какой видѣлъ онъ на пѣвицъ. — Какъ же, батюшка, у ея милости знатная ферязь съ лазоревыми травами. Тетушка ея, продли ей Богъ вѣку, любила наряжать мою красавицу; намнясь къ Свѣтлому празднику тайкомъ приказала сшить эту ферязь. То-то родимый было чѣмъ полюбоваться, какъ она, моя голубушка, Софья Ермолаевна, бывало въ Москвѣ нарядится, да запоетъ псальму, вотъ такъ и зальется: по мнѣ ея голосокъ не въ примѣръ... — А гдѣ была твоя боярышня вчера послѣ обѣда, съ горячностью перервалъ Ржевскій? — Какъ, гдѣ батюшка? Вѣстимо въ своей свѣтлицѣ; здѣсь, не то... — И ты была съ нею неотходно? — Ахти, кормилецъ; никакъ ты вѣдунъ какой, съ робостью отвѣчала мама! И объ ферязи червчатой извѣстію твоей милости, и повязочка не вѣдь какъ очутилась у тебя, и то отъ тебя не утаилось, что я вчера лежала. Вдругъ утробу взорвало; только поберечь успѣла мою ненаглядную, послала сказать ей, чтобы къ себѣ меня не кликала и ко мнѣ сама не ходила, я де маленько захворала, да по обычаю сномъ пройдетъ. Ѳенькѣ и Матрешкѣ велѣла забавлять боярышню, а сама думала вѣкъ не встану. Кажись, и не встала бы, да вишь бояринъ прислалъ за ларцемъ, знаешь въ ====page 61==== которомъ лучшее добро бережется, хочетъ де передъ обѣдомъ самъ разобрать его. Спасибо догагадалась я прежде все въ немъ оглядѣть, анъ повязочки-то и нѣтъ, словно и вѣкъ не бывало. Свѣту не взвидѣла кормилецъ, такъ и подкосились ноженьки! Да милостивъ Богъ, кто-то за дверью о тебѣ заговорилъ, я и вспомнила, что наслышалась о добротѣ твоей, и что бояринъ тебя какъ роднаго любитъ; опрометью побѣжала къ тебѣ, Иванъ Андреевичъ; авось подумала, Царица небесная поможетъ ему, или вора представить, или боярина умолить. Бояринъ нашъ нѣчего сказать не свирѣпаго праву, да въ этакомъ дѣлѣ всякъ по неволѣ разгнѣвается, а мнѣ немного и надо, изволишь видѣть, какая я непрокая: на ладонъ дышу батюшка. Въ другое время Ржевскій расхохотался бы, слушая, какъ толстая и румяная женщина говоритъ, что она чуть жива, но онъ не слыхалъ болѣе ничего, узнавъ, что найденная имъ повязка принадлежитъ дочери его благодѣтеля, что это ее видѣлъ онъ наканунѣ въ лѣсу съ мужчиною, что она пѣла пѣсни взволновавшія его душу. Оставшись одинъ, молодой человѣкъ долго размышлялъ о всемъ случившемся; то думалъ онъ, что воевода держитъ въ заперти дочь свою подозрѣвая худыя ея склонности; то казалось ему невозможнымъ, чтобы молодая дѣвица могла тайно отлучаться изъ крѣпости, что можетъ быть у нее ====page 62==== дѣйствительно была украдена повязка: но алая ея ферязь съ голубыми цвѣтами не пропадала, но она пѣла очаровательно. Ржевскаго изумляла дерзость шеснадцатилѣтней дѣвушки. Онъ никогда не видалъ ее, но дорожилъ ея славою и счастіемъ изъ любви и преданности къ отцу ея, и ему тяжело было мыслить, что женщины во всякомъ званіи лукавы и безстыдны. Чтобы развлечь грусть свою онъ пошелъ къ своимъ товарищамъ. На площадкѣ, находящейся, какъ сказано было, надъ воротами, показалось ему слишкомъ шумно, но по лѣвую отъ нee руку въ башнѣ было только трое молодыхъ людей хорошо ему знакомыхъ. Они тотчасъ примѣтили его задумчивость, и стали шутить, что онъ возратился изъ Новгорода совсѣмъ не таковъ, какъ туда поѣхалъ, что вѣрно тамъ Василій Бутурлинъ такъ расхвалилъ ему свою невѣсту, что онъ терзается ревностью, зачѣмъ воеводская дочка достанется не ему а пожилому вдовцу. Въ башнѣ было шесть оконъ, каждое вышиною въ три четверти. Избѣгая наблюденій товарищей, Ржевскій высунулся въ среднее окно, и совершенно занявъ его не имѣлъ нужды остерегаться любопытныхъ взоровъ. Въ старинныхъ книгахъ, даже въ Географическомъ словарѣ, изданномъ Щекатовымъ въ 1В04 году, сказано, что прежде бывшій городъ, нынѣ слобода Копорье лежитъ при рѣкѣ Копорицѣ. Дѣйствительно полагать должно, что нынѣшній ручей, чрезъ которой свободно ходятъ пѣшкомъ, былъ нѣкогда глу ====page 63==== бокою рѣкою, что и побудило на крутомъ берегу ея основать крѣпость, не опасаясь недостатка въ водѣ, и надѣясь, что рѣка и сама будетъ надежнымъ оплотомъ. Ржевскій всегда плѣнялся рѣзвою Копорицею, которая и нынѣ, совершенно обмѣлѣвъ, еще быстро и шумно течетъ въ глубокомъ оврагѣ. Она заглушала голоса людей стоявшихъ на противномъ берегу, гдѣ лежалъ городъ. Берегъ этотъ теперь мѣстами обросъ кустарникомъ, но тогда онъ былъ совершенно обнаженъ для безопасности отъ непріятелей. День былъ прекрасный. Разряженные мужчины и женщины шли въ городскую церковь Успенія Божіей Матери, куда воевода поѣхалъ крестить сына богатаго купца. Въ дали за лѣсами виднѣлась полоса особаго цвѣта, это было море, которое нынѣ въ двѣнадцати верстахъ отъ Копорья, а по преданіямъ было гораздо ближе. Погруженный въ глубокую задумчивость, Ржевскій не обращалъ вниманія на извѣстные ему, но прежде всегда прельщавшіе его виды. Товарищи его продолжали толковать о воеводской дочери. — Ужъ подлинно райская птичка, сказалъ одинъ изъ нихъ; какъ вчера она запѣла, я подумалъ, что у меня сердце такъ и выпорхнетъ вонъ. — Нѣтъ братъ, сказалъ другой, со мною не то было, я залился горючими слезами. Нѣчего сказать, дивный голосокъ. Зачѣмъ это Богъ наградилъ им урода... ====page 64==== — Какъ урода, перервалъ Ржевскій? — И конечно урода: кабы была она на людей похожа, сталъ ли бы воевода такъ отъ насъ ее прятать. Господи помилуй, да развѣ мы Татары поганые или безбожная Литва, что нельзя при насъ красной дѣвицѣ и на свѣтъ Божій взглянуть? Чай задохлась сердечная сплошь сидя въ тѣсной свѣтлицѣ! Хорошъ батька конечно, старикъ добрый и честный, но все таки старикъ, гдѣ ему на цѣлый день набрать веселыхъ разсказовъ. Воля ваша, братцы, я стою на своемъ, воеводская дочка поетъ славно, а опричь того должна быть она уродомъ. — Спасибо, что хоть голосъ-то услышали, сказалъ другой. Прежде и того не бывало, все молчала, словно по обѣщанію въ затворѣ жила. Ужъ не знаю, ради какого праздника, разрѣшилъ ей вчера воевода потѣшить насъ пѣснями... — Вчера? Гдѣ, о кою пору пѣла она, съ жаромъ перервалъ Ржевскій? — Ахъ мои батюшки, какъ онъ закипѣлъ, сказалъ бѣлокурый сверстникъ Ржевскаго, ни дать, ни взять, ревнивый мужъ. Ну о чемъ хлопочешь Ваня, самъ виноватъ, что не про тебя пѣла Софья Ермолаевпа. Кто тебѣ велитъ то цѣлымъ суткамъ таскаться по лѣсу; есть кому и безъ тебя стрѣлять рябцовъ и зайцовъ. Вишь, какъ жаромъто закоптило у тебя щеки, а сердце-то никакъ знобитъ крѣпко по дѣвушкѣ невидимкѣ! ====page 65==== Ржевскій умолялъ сказать ему въ какое время пѣла Софья. Долго мучивъ его шутками, которыхъ они сами не понимали, не знавъ о бывшей съ нимъ встрѣчѣ, товарищи наконецъ сказали ему, что скоро послѣ того какъ онъ отправился на охоту, воеводская дочь спѣла съ десятокъ пѣсенъ одна другой пріятнѣе и выразительнѣе. Тяжело вздохнувъ, Ржевскій снова задумчиво устремилъ взоры на городъ, и вдругъ увидѣлъ воеводу торопливо возвращавшагося въ крѣпость. — Ахти, вскричалъ старшій изъ молодыхъ дворянъ, никакъ новорожденный-то умеръ не крещеный! — Э, сказалъ другой, чай прибылъ гонецъ отъ Прокофья Петровича; онъ знаете скупъ на время, самъ отдыхать не любитъ, и другимъ не велитъ. Пойдемте братцы скорѣе провѣдать, зачѣмъ воевода не остался у кумы обѣдать. Всѣ пошли за нимъ кромѣ Ржевскаго. Онъ не могъ тронуться съ мѣста, вообразивъ, что воевода узналъ о тайной прогулкѣ своей дочери и какъ онъ долженъ быть огорченъ этимъ. Вдругъ раздалась пѣсня обворожившая его наканунѣ. Онъ вскрикнулъ и повисъ на окнѣ; казалось онъ тотчасъ опрокинется въ глубокой оврагъ, но онъ этого не боялся, онъ вовсе не помышлялъ объ опасности, чудная пѣсня дѣйствовала на юную душу его, какъ крѣпкое вино на непривычнаго человѣка, онъ все отъ нее забывалъ, разсудокъ его мѣ ====page 66==== шался. Голосъ перервался, и въ ту же минуту Ржевскаго позвали къ воеводъ. Это смутило его, какъ будто его хотѣли уличить въ какомъ нибудь дурномъ дѣлѣ. Онъ не сомнѣвался, что воевода хочетъ его распросить о вчерашнемъ приключеніи, и не зналъ, какъ ему объявить о всемъ чему былъ онъ свидѣтелемъ. Одинъ сидя у рабочаго стола своего, воевода дочитывалъ, или лучше сказать перечитывалъ письмо, содержаніе котораго примѣтно терзало его. Онъ разорвалъ его по поламъ, и скомкавъ бросилъ на полъ, но увидя Ржевскаго ласково велѣлъ ему поднять письмо, и помолчавъ прибавилъ съ глубокою печалью, что Новгородъ взятъ и разграбленъ Шведами. — Что ты бояринъ, вскричалъ Ржевскій! Тамъ слуху не бывало о Нѣмцахъ, откуда взяться имъ? Только подходилъ Яковъ Пунтусовъ, да онъ не врагъ намъ, а пріятель... — Яшка Пунтусовъ, воръ, разбойникъ, запальчиво перервалъ воевода! Но что и говорить объ этомъ басурманѣ; наши злодѣи хуже его во сто разъ. Не самъ онъ Нѣмецъ лукавый, не своимъ умомъ и силою овладѣлъ Новгородомъ, ему продалъ его Васька Бутурлинъ! Васька Бутурлинъ, обрученникъ моей Софьи! Слышишь ли ты это Иванъ, понимаешь ли, что я тебѣ говорю, каково у меня на сердцѣ? ====page 67==== Ржевскій онѣмѣлъ отъ горести. — Вѣришь ли теперь, продолжалъ воевода, что Новгородъ взятъ, разоренъ, сожженъ, упитанъ кровью и слезами? Висѣльникъ Васька самъ пишетъ мнѣ объ этомъ. Не побоялся разбойникъ страшнаго суда, отдалъ врагамъ Святую Софью; диво ли что не устыдился и меня склонять пустить сюда Нѣмцевъ! — Нѣтъ, нѣтъ, я не увижу здѣсь заморскаго племени! Я готовъ умереть за вѣру и родину, готовъ отдать кости мои врагамъ! Не боюсь ихъ ни живой, ни мертвой! Боюсь только оставить послѣ себя дочь! На бѣду я сюда ее вывезъ; думалъ: здѣсь смирнѣе Москвы; думалъ сыграть здѣсь ея свадьбу. Теперь я поклялся, что моя Софья не будетъ за этимъ Каиномъ!... Скорѣе утоплю ее своими руками!... Но на что мнѣ губить ее; я теперь воленъ отдать ее за другаго жениха; за того котораго давно люблю какъ сына; я отдаю ее тебѣ, Иванъ... Ржевскій затрепеталъ. Все что зналъ онъ, все что видѣлъ, что испытало сердце его, мгновенно представилось его уму. Онъ невольно, самъ того не чувствуя, вскочилъ съ мѣста: на лицѣ его изобразилась глубокая тоска. Онъ охотно пожертвовалъ бы жизнію облагодѣтельствовавшему его старцу, но ему ужасно было помыслить о вѣчномъ союзѣ съ женщиною, хитрою и развратною, которая обманывала отца, цѣловала чужаго мужчину. Его молчаніе, смертная блѣдность его, горестно изу ====page 68==== мили воеводу, ожидавшаго, что онъ приметъ съ восторгомъ его предложеніе. — Видно тяжко согрѣшилъ я передъ Богомъ, вскричалъ онъ, въ младенчествъ помолвивъ дочь за измѣнника Ваську! — Но кто могъ угадать тогда какая черная у него душа! Истинно сказано въ писаніи: «съ избраннымъ избранъ будеши а со строптивымъ развратишася.» Кажись я и не развратился самъ, а дочь моя чистая, кроткая голубица, но добрые люди обѣгаютъ насъ, боясь, что невѣста злодѣя сама отъ него запятналась. Кто теперь возьметъ мою Софью, коли уже ты Иванъ не хочешь быть моимъ зятемъ! Пораженный мрачнымъ видомъ старца, какъ будто уже рѣшившагося не щадить жизни дочери, чтобы спасти ее отъ плѣна, Ржевскій рыдая прижалъ его руку къ пламеннымъ губамъ своимъ, но не въ силахъ былъ произнести ни одного слова. — Худо ты, Иванъ, заплатилъ мнѣ за любовь мою, сказалъ воевода! Но тебя долго здѣсь не было, ты отвыкъ мнѣ сказывать все что на душѣ у тебя, статься можетъ ты уже не властенъ въ себѣ самомъ... — Такъ и есть, вскричалъ Ржевскій, обрадованный, что можетъ избавиться безчестнаго для него супружества, не оскорбляя старца имъ почитаемаго; не гнѣвайся на меня бояринъ, прости меня Бога ради; я не видалъ твоей дочки, не по ====page 69==== мышлялъ, что мнѣ можетъ достаться чужая невѣста... — Невѣста, угрюмо перервалъ воевода, нѣтъ она не невѣста! Ей видно на роду написано не искать счастья въ замужствѣ! Скоро надѣнутъ на нее иной вѣнецъ! Не достанется при мнѣ Копорье врагамъ, не будетъ рабою ихъ дочь моя! — Зачѣмъ оставаться ей здѣсь? прикажи мнѣ бояринъ отвезти ее подальше. — Спасибо и за то, Иванъ Андреичь, сказалъ воевода помолчавъ. Не время мнѣ теперь спесивиться! Я переломилъ кольцо Софьина жениха, изорвалъ его запись, и мнѣ нѣкого поставить на его мѣсто, и на краю могилы я долженъ, или своими руками зарѣзать дочь мою, чтобы свободить ее отъ позора, или пустить ее одну съ тобою искать пріюта по бѣлому свѣту. Поклянись мнѣ при ней, именемъ Христа Спасителя и его Пречистой Матери, что ты проводишь ее во святую обитель, гдѣ еще нѣтъ слуха о Литвѣ и о Нѣмцахъ! Поцѣлуй мнѣ крестъ, что ты будешь беречь и чтить мою Софью, какъ сестру родную, какъ невѣсту Христову! Не дожидаясь отвѣта воевода вышелъ изъ комнаты. Взволнованный, растревоженный Ржевскій упалъ на лавку, не смѣя сознаться въ своихъ чувствахъ, страшась произнести клятву, которую не въ силахъ будетъ исполнить. Дверь заскрипѣла, и онъ проворно отворотился, чтобы замедлить роко ====page 70==== вое свиданье. Онъ бы отдалъ въ эту минуту десять лѣтъ жизни своей, чтобы не бывало вчерашней встрѣчи, чтобы не слыхалъ онъ чуднаго, обаятельнаго пѣнія. — Какъ же ты задумался, Иванъ Андреичь, сказалъ воевода, не видишь и не слышишь, что ты уже не одинъ, а четверо насъ въ свѣтлицъ. Принужденно поднявъ голову, Ржевскій радостно изумился. У притолка стояла, молодая, смуглая дѣвушка, со страстными взорами, съ лукавою усмѣшкою. По ея росту, по ея стану, по густымъ чернымъ волосамъ ея, Ржевскій узналъ пѣвицу. Но не о ней заботился воевода; не ее называлъ онъ дочерью; впереди стояла другая дѣвица еще моложе, въ извѣстномъ ему сарафанѣ и дорогой повязкѣ. Всѣ черты ея, всѣ ея движенія исполнены были повинности и кротости, все въ ней удостовѣряло, что она не сдѣлаетъ шагу безъ воли отца, что ни за какія блага въ мірѣ не нарушитъ она своихъ обязанностей. Ржевскій не сводилъ съ нее глазъ, боясь, чтобы она не исчезла какъ видѣніе небесное, боясь взглянуть на ея подругу, боясь услышать голосъ, которому онъ приписывалъ мучительную, дьявольскую власть. Воевода примѣчалъ съ какимъ восхищеніемъ молодой человѣкъ смотритъ на дочь его, взоры ихъ встрѣтились, юноша упалъ въ ноги старцу, и съ жаромъ поклялся ему вѣчно любить Софью; ничего не щадить для ея благополучія. Воевода обнялъ ====page 71==== ихъ обоихъ, и со слезами призвавъ на нихъ благословеніе Божіе, приказалъ тотчасъ все изготовить къ свадьбѣ ихъ. Отпустивъ между тѣмъ дочь въ ея свѣтлицу, воевода созвалъ всѣхъ находившихся при немъ воиновъ, чтобы объявить имъ о бѣдствіяхъ Новгорода. Неожиданная, страшная вѣсть, какъ будто оглушила всѣхъ, какъ будто всѣ отъ нее окаменѣли. Воевода съ отчаяньемъ вообразилъ, что оробѣвшіе его сподвижники не допустятъ его до послѣдней крайности защищать крѣпость, что и его можно будетъ подозрѣвать въ измѣнѣ, или въ подломъ малодушіи. Сердце его оледенѣло, но вдругъ онъ вскричалъ рѣзкимъ, пронзительнымъ голосомъ, чтобы вспомнили о Корелѣ. Названіе Корелы, какъ электрическая искра, зажгло въ сердцахъ праведную месть. — Не забыли мы Корелу! Будетъ и у насъ Корела, вскричали сотни голосовъ! Скоро послѣ построенія крѣпости Копорье, Шведы построили на островѣ Кеккизари, при впаденіи рѣки Воксы въ Ладожкое озеро, крѣпость Корелу или Кексгольмъ. Новгородцы, которымъ тогда принадлежалъ весь край этотъ, взяли ее, и она много разъ переходивъ изъ рукъ въ руки, наконецъ при Царѣ Борисѣ Ѳедоровичѣ осталась за Россіей. Василій Іоанновичъ принужденъ былъ, за помощь обѣщанную Шведскимъ Королемъ, уступить ему Кексгольмъ. Эта уступка была бы полез ====page 72==== на для Россіи, если бы были исполенны условія договора заключеннаго Княземъ Скопинымъ-Шуйскимъ. Но Графъ Делагарди, при жизни Князя бывшій ревностнымъ его сподвижникомъ, по смерти его, наравнѣ съ Поляками, стремился пользоваться смутами Россіи, чтобы на всегда уничтожить ея могущество, котораго страшился онъ для Швеціи, и когда ссылаясь на договоръ потребовалъ онъ сдачи Кексгольма, храбрые его защитники отвѣчали ему, что онъ прежде того долженъ исполнить взятую на себя обязанность очистить Россію отъ Поляковъ. — «Коли ты, Яковъ Пунтусовъ, писалъ къ нему воевода Корельскій, не боясь Бога допустилъ погибель, на тебя положившагося Государя, Василья Ивановича, буди тебѣ вѣдомо, что мы на тебя не похожи, и до гроба соблюдемъ присягу вѣрно служить православному Русскому Царю, изъ своихъ прироженныхъ бояръ, кого всесильный Вседержитель Богъ изволитъ и Пречистая Богородица, а иныхъ земель иновѣрцовъ, ни Латиновъ, ни Лютеровъ во владыки себѣ не хотимъ.» Мужество воиновъ достойно было такого письма; каждый шагъ земли, каждый камень, каждая былинка были куплены Шведами рѣками крови, и лишь яростное упорство ихъ и безчисленныя жертвы, наконецъ имъ доставили обладаніе скалою, на которой предки ихъ воздвигли стѣны, ====page 73==== не воображая, что селясь въ землѣ Русской, они отдаютъ Россіи прахъ свой, и что наглое присвоеніе ничтожнаго островка будетъ нѣкогда стоить Швеціи лучшихъ ея областей. Ни голодъ, ни болѣзни, ни вседневныя кровавыя битвы не могли поколебать великодушную твердость защитниковъ Корельскихъ, столь же знаменитыхъ, какъ и безсмертные защитники Троицкой Лавры, но не имѣвшихъ притомъ ни какой земной отрады, ни мощей цѣлебныхъ, ни иноковъ вдохновенныхъ, ниже воздуха пріятнаго. Еще не нашлось доселѣ и краснорѣчиваго повѣствователя ихъ дивныхъ подвиговъ, только современники могли цѣнить ихъ, и Шведы принуждены были отпустить съ оружіемъ въ рукахъ горсть полумертвыхъ воиновъ, страшась, чтобы они не погребли ихъ вмѣстѣ съ собою подъ развалинами крѣпости. Распросивъ о пѣвицѣ, Ржевскій узналъ, что она Цыганка, по увѣренію ея крещеная въ Кіевѣ, гдѣ и названа Ненилою, что она долго гостивъ у Софьиной тетки, уѣхала къ матери, но воротясь черезъ полгода, сказала, что она не могла долѣе сносить разлуку съ Софьей, искренно ее любившей. Ржевскій поспѣшилъ увѣдомить воеводу о встрѣчѣ его съ Ненилою, считая нужнымъ допросить ее, какимъ образомъ она тайно отлучалась изъ крѣпости и съ кѣмъ бесѣдовала въ лѣсу. Но тщетно старались найти ее, она пріѣзжала къ своимъ благодѣтелямъ съ самымъ злымъ намѣре ====page 74==== ніемъ, и вывѣдавъ все, что нужно было знать ее, скрылась похитивъ нѣсколько дорогихъ вещей. Она не проходила воротами, и трудно было бы разыскать куда она дѣвалась, если бы она, съ обыкновеннымъ ея неряшествомъ, не уронила платка у тайнаго выхода изъ крайней башни, гдѣ нынѣ небольшой прудъ. Тамъ въ подземельѣ нашли мертвое тѣло стража, котораго она не могла уговорить, какъ наканунѣ уговорила его товарища пропустить ее погулять. Это всѣхъ ужаснуло; казалось невозможнымъ, чтобы молодая дѣвушка убила сильнаго воина; многіе воображали, что подъ видомъ Ненилы являлся страшный колдунъ, что помощію чаровъ, въ которыхъ давно почитали искусными Цыганъ, всюду невидимо гуляютъ опасные враги. Новый женихъ правился Софьѣ, но когда отецъ отпустилъ ее одну съ мамою въ церковь Преображенія, находящуюся посреди крѣпости, и она, какъ сирота стала передъ налоемъ, окруженная людьми ей вовсе неизвѣстными, всѣ были тронуты ея грустью. Встрѣтивъ новобрачныхъ съ хлѣбомъ и солью, воевода съ горячностью обнялъ ихъ, когда они поклонившись прежде ему въ ноги, цѣловали у него руки. Съ умиленіемъ полюбовавшись прекрасною четою, такъ внезапно соединенною неразрывнымъ союзомъ, великодушный старецъ оттозвавъ въ сторону Ржевскаго, сказалъ ему, что ====page75==== лошади готовы, и онъ поужинавъ тотчасъ долженъ отправиться въ путь съ юною супругою, совѣтуя ему ѣхать прямо къ Ляпунову. — Я знаю, Иванъ, продолжалъ воевода, что ты сердитъ на шурина, по теперь забывать надо семейные вздоры. Что ни говори, у насъ нѣтъ вождя надежнѣе Проковья Петровича; онъ что называется, грудью ломитъ Литву. Пожалуй, хотя вѣкъ не ходи къ нему на бесѣду, только помѣстись въ его станѣ, а не у Ивашки Заруцкаго. Оборони тебя Боже связаться съ этимъ разбойникомъ! Онъ такъ тебя закрутитъ, что станешь самъ по неволѣ хлопотать о Маринкѣ. И съ княземъ Дмитріемъ Тимофеичемъ не много добра наживешь. Богъ его знаетъ, что за умъ у него, все хочетъ быть набольшимъ, а того и гляди, что опять какому нибудь вору пойдетъ цѣловать крестъ. Вѣрь мнѣ старику, Иванъ, я тебя не стану учить худому; ты мнѣ давно былъ дорогъ самъ по себѣ, а теперь вдвое дороже по моей Софьѣ, милой, безцѣнной Софьѣ моей. Голосъ старца задрожалъ, и онъ, чтобы не обнаружить грусти своей, поспѣшилъ сѣсть съ молодыми за столъ. Ужинъ былъ изобильный; прадѣды наши во всѣхъ случаяхъ равно заботились о пищѣ, почитая долгомъ христіанскимъ беречь свое здоровье, и если они были менѣе любезны и чувствительны, за то не умножали скорбей житей ====page 76==== скихъ мечтами которыя гордящихся просвѣщеніемъ потомковъ ихъ часто заражаютъ недугами доводящими даже до самоубійства. Отужинавъ и помолясь Богу, Иванъ нѣжно обнялъ Софью, и увѣдомилъ ее о необходимости немедленно отправиться въ Москву. Она поняла, что ей должно удалиться, чтобы не обременять отца лишними заботами, но притворное спокойствіе и веселость молодаго мужа ея не допустили ее страшиться вѣчной съ отцомъ разлуки, и она въ надеждѣ достивить ему сильную помощь, сама торопилась уѣхать. Всѣ сѣли и потомъ разомъ вставъ начали усердно молиться. Воевода подвелъ дочь къ иконамъ, и еще разъ благословивъ ее надѣлъ ей на шею золоченый крестъ съ мощами, вершка въ три величиною. — Вотъ тебѣ, мое дитятко, сказалъ онъ, послѣднее мое награжденіе, Божіе милосердіе (*). Да сохранитъ тебя Господь отъ враговъ видимыхъ и невидимыхъ, и отъ всякаго душевредства! Призывай его въ помощь во всѣхъ дѣлахъ и нуждахъ твоихъ; молись о твоей покойной матери и о мнѣ недостойномъ; люби мужа и будь ему послушна какъ доселѣ меня слушалась! — Буди и надъ тобою, другъ мой, Иванъ Андреевичъ, Божіе и мое грѣшное благословеніе! прибавилъ воевода, съ тру (*)Такъ называли тогда Святыя иконы и кресты. — Древняя Россійская Библіотека. ====page 77==== домъ превозмогая печаль свою. Береги мою Софью, будь всегда таковъ, какимъ я доселъ зналъ тебя, Богъ и добрые люди тебя не оставятъ! Софья рыдая упала на грудь отца, онъ ее расцѣловалъ и передавъ Ржевскому пошелъ съ ними къ воротамъ, гдѣ ждали ихъ осѣдланныя лошади. Софья еще не ѣзжала такимъ образомъ, но полюбивъ мужа ничего съ нимъ не боялась, и онъ посадивъ ее съ собою, зная какъ дорогъ въ Копорьѣ каждый воинъ, взялъ только одного человѣка, который могъ проводить ихъ подъ Москву проселками, гдѣ нельзя было опасаться встрѣчи съ Шведами или Поляками. Густыя тучи покрывали небо. Скоро путешественники скрылись изъ виду,.скоро не стало слышно конскаго топота. Все кругомъ замолкло, только на стѣнахъ крѣпости.перекликались воины и звенѣло ихъ оружіе, только въ опустѣлой горницѣ Софьиной выла ея мама никогда еще съ нею не разстававшаяся. ====page 78==== ГЛАВА IV. Полный страстнымъ нетерпѣньемъ, Обольстительнымъ видѣньемъ Хочетъ взоръ насытить свой, Жаждой страсти распаленный Наполняетъ слухъ влюбленный Нимфы пѣснью огневой. Е. Бернетъ. Cent batailles sont moins funestes à un Empire, qu’une révolution. Le Comte Horace de Viel Castel. Выше было сказано, какъ отправленные изъ Москвы послы, предложить Россійскій престолъ сыну Польскаго Короля, приняты были подъ Смоленскомъ. Помѣщенные въ глубокую осень въ шатрахъ на берегу Днѣпра, они пробыли тамъ всю зиму, страдая отъ холода и голода, и съ ними вообще поступали какъ съ какими нибудь презрѣнными дикарями. Даже Митрополитъ Фила ====page 79==== ретъ, твердымъ умомъ своимъ и неизмѣннымъ великодушіемъ снискавшій общее уваженіе Поляковъ, никого не могъ убѣдить, что для выгодъ самой Польши необходимо исполненіе договора, заключеннаго гетманомъ Жолкѣвскимъ. Князь Василій Васильевичь Голицынъ, и думный дьякъ Луговскій, ревностно содѣйствуя Митрополиту, при каждомъ свиданьѣ съ Канцлеромъ Львомъ Сапѣгою, и другими Польскими вельможами участвовавшими въ переговорахъ съ послами, также твердили имъ, что только снявъ осаду Смоленска можно пріобрѣсти любовь и довѣренность Русскихъ, жестоко раздражаемыхъ самовластіемъ Польскаго короля, раздававшаго въ Россіи чины и помѣстья своимъ приверженцамъ, вообще почитаемымъ измѣнниками отечества. Всѣ старанія прекратить разорительную войну были безполезны, Сигизмундъ хотѣлъ, во что бы ни стало овладѣвъ Смоленскомъ, заставить Русскихъ присягнуть ему вмѣстѣ съ Владиславомъ. Упорства его не могли побѣдитъ слѣдовавшія одно за другимъ извѣстія, что по призванію Рязанскаго воеводы вся Россія вооружается на Поляковъ, и что Патріархъ, уже не надѣясь, чтобы Владиславъ принялъ вѣру православную, разрѣшилъ народъ отъ данной ему присяги. Всѣ сіи извѣстія служили только поводомъ еще болѣе оскорблять пословъ, отъ которыхъ непрестанно требовали поступковъ противныхъ долгу ихъ и совѣсти. Наконецъ, послѣ плачевнаго разоренія Москвы, ====page 80==== вопреки всѣмъ правамъ народнымъ, представители Россіи были отправлены какъ колодники въ Минскъ, потомъ въ Вильну, и наконецъ въ Каменку, что подъ Львовымъ, гдъ они подъ надзоромъ Брацлавскаго старосты Скумина содержались болѣе полу года, пока ихъ не перевезли въ Варшаву, откуда разослали по разнымъ городамъ (*). Все это совершенно истребило надежду, чтобы царствованіе Владислава утвердило благоденствіе Россіи, и въ вѣрности къ нему упорствовали только ослѣпленная боярская дума и корыстолюбивые единомышленники Сигизмуидовы. Но вообще страшились еще избрать Царемъ Русскаго, одни изъ ревности, другіе опасаясь новыхъ смутъ. Зная, какъ объ этомъ судятъ, Прокопіи Ляпуновъ самъ казался убѣжденнымъ, что не смотря на бѣдственныя слѣдствія избранія Владислава, не должно отвергать предложеніе графа Делагардія, возвести на Россійскій престолъ сына Шведскаго короля Карла IX. Стремясь славными дѣлами заслужить любовь народную, какъ уже удалось ему пріобрѣсти довѣренность патріарха, Прокопій, отъ самыхъ ближнихъ друзей своихъ таилъ истинную цѣль трудовъ своихъ и попеченій. Мысленно благословляя брата своего Захарія, послѣ кончины князя Скопина-Шуйскаго, употреблявшаго всѣ силы и средства хитраго ума своего и твердой воли, что (*) Рукопись Жолкѣвскаго. ====page 81==== бы доставить ему престолъ, Прокопій ни разу не поощрилъ его содѣйствовать ему въ такомъ смѣломъ и опасномъ дѣлѣ, чтобы не взять на совѣсть погибель брата, котораго безпредѣльная къ нему горячность ничего не страшилась для удовлетворенія алчнаго его властолюбія. Онъ льстился, подобно Борису Годунову, сдѣлаться необходимымъ для Россіи, но чѣмъ болѣе возрастала надежда эта, тѣмъ болѣе остерегался онъ возбудить подозрѣніе бояръ, ревновавшихъ его подвигамъ. Чувствуя, какъ для него быть можетъ полезно соперничество Польши и Швеціи, онъ тотчасъ притворно согласился на вызовъ Делагардія, и долго искавъ человѣка, которому могъ онъ поручить дѣло это, наконецъ рѣшился отправить въ Новгородъ, воеводу Василья Ивановича Бутурлина; того самаго, который нѣкогда донесъ Царю Василью Іоанновичу, что бояринъ Колычевъ замышляетъ измѣну. Послѣдній былъ казненъ не сознавшись въ своемъ преступленіи, и смерть его по увѣренію его ближнихъ была слѣдствіемъ личной на него злобы. Заботливо наблюдая всѣ поступки и чувства своихъ сподвижниковъ, Ляпуновъ не сомнѣвался, что горячій, высокомѣрный, и чрезвычайно легкомысленный Бутурлинъ, легко перессоритъ Шведовъ съ Новгородцами, и вопреки собственному желанію убѣдитъ Русскихъ, что имъ всего опаснѣе воз (*) Исторія Карамзина. Томь ХII. ====page 82==== вести на престолъ иноземца. Ляпуновъ также хорошо зналъ графа Делагардія, и не безъ основанія надѣялся, что онъ подобно Сигизмунду, какой нибудь временной пользъ пожертвуетъ безсмертными выгодами. Скоро узнали куда и зачѣмъ отправляется Бутурлинъ; но никто не угадалъ, чему былъ онъ обязанъ сдѣланнымъ ему предпочтеніемъ. Напротивъ того, судя, по его всегдашнимъ, горячимъ жалобамъ на Поляковъ, всѣ ожидали, что онъ утвердитъ союзъ Россіи съ Швеціей, и выборъ Ляпунова былъ вообще одобренъ. Прощаясь съ Бутурлинымъ, Ляпуновъ, напомнивъ ему о его помолвкѣ, съ особеннымъ уважепіемъ отозвался о храбромъ воеводѣ Копорскомъ. Это обновило усердіе пожилаго вдовца къ его невѣстѣ, и онъ по пріѣздѣ въ Новгородъ, осыпанный ласками Делагардія, съ которымъ былъ знакомъ въ Москвѣ, сталъ звать его на свою свадьбу, какъ скоро будутъ подписаны условія предполагаемаго договора. — А видѣлъ ли ты свою невѣсту, спросилъ графъ? — Нѣтъ, не видалъ. Зачѣмъ мнѣ до вѣнца смотрѣть ее, чтобы только безъ проку по ней скучать. Это изволь знать у меня не въ обычаѣ. — Знаю, знаю, захохотавъ сказалъ Делагарди, и поклявшись Бутурлину въ искренней дружбѣ, условился часто съ нимъ видѣться. Заѣхавъ къ митрополиту Исидору, Бутурлинъ у ====page 83==== него нашелъ Новгородскаго намѣстника, князя Ивана Никитича Одоевскаго. Онъ ихъ увѣдомилъ, что Делагарди, въ залогъ искренняго желанія Русскихъ возвести на престолъ одного изъ сыновей Шведскаго короля, требовалъ уступки Орѣшка, Ладоги, Копорья, и еще нѣкоторыхъ городовъ, но что онъ рѣшительно въ этомъ отказалъ ему. Опасаясь, чтобы Делагарди не вздумалъ силою домогаться исполненія своихъ замысловъ, митрополитъ, нѣкогда бывшій ревностнымъ и искусснымъ сотрудникомъ князя Михаила, предложилъ намѣстнику содержать Новгородъ въ оборонительномъ положеніи. Но князь Одоевскій, нерѣшительный и безпечный, согласился съ Бутурлинымъ, что безвременная подозрительность можетъ оскорбивъ Делагардія уничтожить всѣ выгоды ожидаемыя отъ тѣснаго съ нимъ союза. Совершенно забывъ, какъ бѣдственна была для Москвы и для Цѣлой Россіи довѣренность боярской думы, во всемъ положившейся на договоры съ Поляками и ихъ льстивыя обѣщанія, Бутурлинъ упоевался надеждою, своею прозорливостью и счастливою смѣлостью, превзойти самаго Прокопія Ляпунова, и простясь съ митрополитомъ, сердечно огорченнымъ его легкомысліемъ, сказалъ князю Одоевскому, что онъ напрасно пріучилъ владыку мѣшаться въ мірскія дѣла, о которыхъ онъ не можетъ справедливо судить. Пріѣхавъ въ Новгородъ, Бутурлинъ остановился ====page 84==== у намѣстника, въ преждебывшемъ княжескомъ дворцѣ, описанномъ въ первомъ моемъ сочиненіи, когда въ немъ жилъ князь Скопинъ-Шуйскій. Но онъ скоро изъ него перебрался въ сосѣдній частный домъ, любя жить на просторѣ и полнымъ хозяиномъ. Однажды, послѣ ужина, когда онъ уже сбирался спать, кто-то запѣлъ подъ его окномъ. Бутурлинъ щеголялъ въ Москвѣ своими пѣсенниками, но ему показалось, что онъ еще не слыхивалъ такого плѣнительнаго женскаго голоса Онъ бросился къ окну. Ночь была свѣтлая, или лучше сказать вовсе не было ночи, какъ обыкновенно въ Іюнѣ мѣсяцѣ, когда на небѣ ясно; всѣ предметы можно было видѣть какъ днемъ. Слуги Бутурлина хотѣли прогнать молодую пѣвицу. Она умоляла ихъ надъ нею сжалиться, увѣряя, что отецъ ея богатый помѣщикъ убитъ Поляками, и она бѣжавъ отъ нихъ хочетъ помѣститься въ одномъ изъ Новгородскихъ, дѣвичьихъ монастырей, но что всѣ они на ночь заперты, что и заставило ее своею пѣснью вызвать кого нибудь на улицу, чтобы выпросить до утра пріютъ. — Полно, голубушка, полно, отвѣчалъ дворецкій, не трать по пустому рѣчей; я вишь старикъ старый, меня не скоро проведешь. Не похожа ты на боярскую дочку; не за тѣмъ ты по ночамъ бродишь, что опоздала придти въ обитель, а чтобы взманить людей твоими сказками, и высмотрѣвъ, гдѣ что положено, подвести родню твою по ====page 85==== бродягъ Цыганъ. Ступай, ступай далѣе, прибавилъ онъ; не то велю тебя проводить такъ, что сама не будешь рада. Поднявъ руки къ небу, какъ будто отъ него лишь ожидая защиты, незнакомка побѣжала, но споткнувшись упала съ отчаяннымъ воплемъ. Бутурлинъ открылъ окно, и разбранивъ дворецкаго за его безчеловѣчіе, ласково пригласилъ къ себѣ пѣвицу. Тщетно старавшись встать, она сказала слабымъ голосомъ, что у нее должно быть переломлена или вывихнута нога. Приказавъ отнести ее въ комнаты, Бутурлинъ, вспоминая ея обворожительный голосъ, разсматривая смуглое, но прекрасное ея лицо, то проклиналъ дворецкаго, божась, что истерзаетъ его если умретъ обиженная имъ незнакомка, то сулилъ ему богатую награду, если онъ ему поможетъ спасти ей жизнь. — Ну, пошла потѣха, проворчалъ старикъ; думалъ, авось здѣсь отдохну; анъ тоже и здѣсь будетъ что въ бѣлокаменной; что называется на ловца и звѣрь бѣжитъ. Бѣда да и только; такъ и вижу, что послѣдній рубль выманитъ эта черномазая; да что бы еще и свадьбу-то не разбила; отселѣ какъ разъ долетятъ вѣсти въ Копорье. Не сомнѣваясь, что все сказанное пѣвицею ложь и что она притворяется больною, преданный своему господину дворецкій, рѣшился, украдкою отъ него, вспрыснуть ее холодною водою, но по мнѣнію его вѣрное это средство не имѣло никакого ====page 86==== дѣйствія, незнакомка лежала какъ убитая и долго всѣ безуспѣшно старались возвратить ей чувства. Вдругъ на губахъ ея мелькнула улыбка; она стала бредить, вспоминала счатливую жизнь свою съ отцомъ, его прекрасную усадьбу и веселые праздники. Бутурлинъ съ восторгомъ ее поцѣловалъ. Она задрожала, и открывъ глаза хотѣла броситься ему въ ноги. Онъ посадилъ ее возлѣ себя, старался ее успокоить, клялся во всемъ ей угождать. Видя, что шелковое ея платье все изорвано, онъ велѣлъ принести ларецъ съ подарками приготовленными имъ невѣстѣ, и вынувъ вышитую золотомъ штофную ферязь и бархатныя рукавицы отдалъ ихъ незнакомкѣ. У нее заблестѣли глаза какъ у ворона завидѣвшаго добычу, но она преодолѣла радость свою, и съ плѣнительнымъ смиреніемъ стала просить одежды болѣе приличной горестному сиротству ея. Бутурлинъ убѣждалъ ее забыть о своихъ печаляхъ, и уступивъ ей собственную спальню, простился съ нею до утра. Оставшись одна, она заперла дверь, но вмѣсто того чтобы скорѣе отдохнуть, схватила полученный ею богатый нарядъ, и то примѣривая его къ себѣ, то издали при свѣчахъ на него любуясь, мысленно разсчитывала чего могъ онъ стоить. Она знала цѣну дорогимъ вещамъ, и посмотрѣвъ на нее, всякій сказалъ бы какъ дворецкій, что она похожа не на дворянскую дочь, а на Цыганку. Дѣйствительно она была Поль ====page 87==== ская Цыганка, не изъ числа модныхъ, романическихъ Цыганокъ, изумляющихъ геройскими добродѣтелями. Она была Цыганка душею и тѣломъ, вся въ мать и въ отца, умомъ, хитростью и безстыдствомъ; но она превосходила ихъ красотою и голосомъ, и не одни они, все племя ихъ предвѣщало, что Аймета будетъ идоломъ богачей, что малѣйшія ея прихоти будутъ имъ закономъ. Она сама въ этомъ не сомнѣвалась, и въ четырнадцать лѣтъ ей уже надоѣло кружить головы простымъ шляхтицамъ. По просьбѣ ея отецъ отвезъ ее въ Вильну, гдѣ она въ продолженіе трехъ лѣтъ, среди роскоши и нѣги, выучилась читать и писать на разныхъ языкахъ. Она стала отъ этого еще милѣе и опаснѣе, но къ ней часто являлись родные просить помощи, и ей несносно было видѣть ихъ въ грязныхъ лохмотьяхъ, слышать о ихъ мѣлочныхъ плутовствахъ. Въ надеждѣ вѣкъ съ ними не встрѣчаться она отправилась въ Россію съ княземъ Рожинскимъ, но когда онъ, преслѣдуемый побѣдоносными дружинами князя Скопина-Шуйскаго, умеръ въ Волоколамскѣ, Цыганка Аймета, ограбленная его слугами, пѣшкомъ пришла въ Москву. Увидя ее между нищими, сестра Копорскаго воеводы, набожная старушка, взяла ее къ себѣ, повѣривъ, что она была жертвою ея усердія къ православному закону. Назвавшись христіанкою Пепилой, Цыганка Аймета притворною скромностью, восхитительнымъ пѣ ====page 88==== ніемъ и нравомъ веселымъ и уклончивымъ всѣхъ обворожила. Чрезъ нѣсколько мѣсяцевъ она объявила, что отыскавъ бѣдныхъ и хворыхъ своихъ родителей, должна разстаться съ благодѣтелями. Ее щедро одарили превознося ея безкорыстіе и преданность, и юная Софья со слезами простясь съ нею, часто съ грустью воображала, какъ она должна страдать дѣля съ ближними нужду и презрѣніе, что вѣроятію и красота ея, и самый ея голосъ, измѣнились въ бѣдныхъ и сырыхъ Цыганскихъ шатрахъ, среди буйныхъ, воровскихъ скопищъ. Между тѣмъ, Пенила, называясь снова Айметою, какъ будто вырвавшись изъ тюрмы, веселая, рѣзвая, нарядная, дивно усовершенствовала наслѣдственный даръ прельщать и обманывать. Вдругъ она перемѣнилась, отказалась отъ свободы, отъ сокровищъ, чтобы всюду слѣдовать за графомъ Делагарди, всему предпочитая нѣжный его взглядъ, ласковое его слово. Огненные глаза ея и страстныя пѣсни не могли бы на долго привязать его, но онъ нашелъ ее способною быть орудіемъ его замысловъ, и постарался ее убѣдить, что ея любовь необходима для его благополучія. По желанію его, она одѣлась мужчиною, и его приближенные, любуясь пригожствомъ, остротою и ловкостью мнимаго мальчика, тщетно старались провѣдать откуда онъ родомъ. Иные угадывали, что онъ Цыганскаго племени; другіе ====page 89==== почитали его Жиденкомь; нѣкоторые готовы были вѣрить, что онъ волшебникъ, невидимо переносящійся изъ мѣста въ мѣсто, читающій во глубинѣ сердецъ. Дѣйствительно услуги Айметы неоднажды были полезнѣе храбрости воиновъ и осадныхъ снарядовъ. Она не страшилась никакихъ опасностей стремясь угодить Делагардію, и какъ будто обладая сверхъ естественною силою, успѣвала въ самыхъ трудныхъ предпріятіяхъ, однихъ открыто склоняя презрѣть ихъ обязанности, другихъ заставляя невольно позабыть ихъ. Кто только слышалъ ея пѣсни, кого она цѣловала, всѣ становились ея рабами, исполнителями ея желаній, какъ сама она рабски исполняла всѣ желанія графа, гордясь своею страстью. Кромѣ этой страсти у нee ничего не было святаго. Вырощенная матерью, не имѣвшею понятія, ни объ истинной вѣрѣ, ниже объ обязанностяхъ гражданскихъ, между Цыганами, которые обманъ и кражу считаютъ полезнымъ ремесломъ, Аймета, такъ сказать съ молокомъ, всосала пороки своихъ одноплеменниковъ, но она скрывала ихъ подъ прелестною личиною, съ равнымъ совершенствомъ разигривая драму, комедію и оперу. Она испытала искуство свое надъ Бутурлинымъ единственно для собственной забавы, хорошо зная его склонность приголубить всякую красивую женщину, какого бы ни была она роду и племени. На слѣдующее утро она ему сказала, что она крещеная Цыган ====page 90==== ка, и что живучи у Софьиной тетки видѣла его не бывъ имъ примѣчена, и страстно въ него влюбившись, рѣшилась, во что бы ни стало пріобрѣсти его любовь. Пожилой волокита растаялъ отъ словъ этихъ, и когда Цыганка пристально на него смотря запѣла, онъ прижалъ ее къ своей груди вовсе забывъ о невѣстѣ. Съ этой минуты Ненила-Аймета сдѣлалась полною обладательницею имѣнія, чувствъ и мыслей Бутурлина. Онъ не могъ на нее наглядѣться, не могъ наслушаться ея пѣсенъ и рѣчей. Но она каждый день отъ него уходила на нѣсколько часовъ, сказавъ ему, что покоряясь невольной страсти, для очищенія грѣховъ своихъ, молится по разнымъ церквамъ и монастырямъ. Въ это время Бутурлинъ видался съ митрополитомъ и намѣстникомъ. Первый, день отъ дня обходился съ нимъ холоднѣе. Не видя въ немъ никакого попеченія объ исполненіи порученнаго ему дѣла; узнавъ притомъ, что онъ держитъ у себя Цыганку, митрополитъ, наконецъ ему высказалъ все что было у него на душѣ. Бутурлинъ съ горячностью отвѣчалъ, что онъ не младенецъ, за которымъ всякій можетъ надзирать, и тотчасъ уѣхалъ въ Шведскій станъ, гдѣ ему всегда былъ самый лестный пріемъ. Делагардію не трудно было узнать причину его неудовольствія, и онъ уподобивъ Исидора Испанскимъ инквизиторамъ, раздулъ вражду въ сердцѣ Бутурлина. Послѣдній рѣшился таить отъ митрополита всѣ ====page 91==== свои поступки, и не предвидя къ чему доведетъ его такая рѣшимость, охотно слушалъ представленія Делагарди, что польза Россіи требуетъ уступки Новгорода Швеціи: что безъ того, зная непостоянство Русскихъ, Шведскій Король не рѣшится отпустить сына въ Россію. Бутурлинъ не имѣлъ времени объ этомъ размыслить. Какъ скоро онъ задумывался, Ненила начинала передъ нимъ нѣть и плясать, и онъ съ пламеннымъ восторгомъ съ нею соглашался, что главною цѣлью жизни должно быть собственное наслажденіе, что безразсудно изнурять себя заботами о чужомъ благѣ. Делагарди имѣлъ только четыре тысячи войска, по большой части пѣхоты, и понимая, что лишь помощію измѣны можетъ овладѣлъ Новгородомъ, терпѣливо ждалъ, чтобы примѣръ воеводы Бутурлина заразилъ его торарищей. Ненила учреждала для нихъ роскошные пиры, и между тѣмъ, какъ иностранныя вины и Русскіе меды лились рѣками, чудныя пѣсни и пляска Цыганки довершали общее упоеніе. Это походило на празднества Вавилонскія, когда Царь и народъ, окруженные сильными врагами, безумно пировали близь отверстыхъ могилъ. Вспоминая, какъ различны были въ подобныхъ обстоятельствахъ поступки князя Скопина-Шуйскаго, митрополитъ съ горестью предвѣщалъ Новгороду участь Вавилона. Наконецъ ему удалось убѣдить князя Одоевскаго, по истеченіи заключеннаго перемирія сдѣлать нѣкоторыя приго ====page 92==== товленія къ оборонъ. Делагарди очень встревожился узнавъ, что прилегавшія къ валу деревянныя строенія сожжены, а на стѣнахъ и башняхъ поставлены пушки. Но Ненила, всякій день увѣдомляя его о всемъ происходившемъ въ Новгородъ, увѣряла, что Бутурлинъ совершенно ему преданъ, а прочіе сановники не помышляя о геройскихъ подвигахъ, при первой опасности оставятъ на произволъ судьбы жителей, которые и сами вовсе не имѣютъ единодушія. Хитрая Цыганка судила справедливо. Какъ будто истощивъ всю свою дѣятельность и усердіе къ отечеству, яростно замучивъ Ивана Салтыкова за преданность отца его Полякамъ, Новгородцы равнодушно смотрѣли на дружбу Бутурлина со Шведами, и безвременные пиры его казались имъ залогомъ блаженства подъ державою Шведскаго князя. Митрополитъ съ ужасомъ узналъ, что и между духовными распространялось пагубное вліяніе Цыганки, что Софійскій протопопъ Амосъ ласково принималъ ее. Его объ этотъ увѣдомилъ стрѣлецкій голова Гаютинъ, воинъ доблестный, ревностно желавшій предупредить грозящія опасности. — Что ты, что ты, Василій Мироповичь, вскричалъ Митрополитъ перекрестясь! Вспомни о комъ ты говоришь: Амосъ у насъ, что называется, столпъ церковной. — Я самъ, владыка, возразилъ Гаютинъ, не повѣрилъ очамъ моимъ, встрѣтивъ Ненилку на ====page 93==== крыльцъ протопопскомъ; да она проклятая ко мнѣ подскочила, подчуя купить моей хозяйкѣ, поясъ и серьги подаренные ей отцомъ Амосомъ, что она дескать снаряжается въ дальный путь, такъ не нужны ей такія узорочья и дешево отдастъ ихъ. — Съ нами силы небесныя! сказалъ Митрополитъ всплеснувъ руками, и тотчасъ послалъ за протопопомъ. — Не подумай, владыка, сказалъ Гаютинъ, что я ищу пагубы отцу Амосу; у меня нѣтъ на него лиха; я еще сбирался идти къ нему надухъ, коли Богъ сподобитъ говѣть о госпожинкахъ. Крѣпко жаль, что онъ поскользнулся. Аж подкосило мнѣ ноги, какъ Ненилка стала хвастать, у кого она гостила, и какая ей честь была. Но Господь милосердъ, вѣрно поможетъ тебѣ образумить батьку! Кто безъ грѣха? изволишь знать старинную поговорку, мірянъ искушаетъ одипъ бѣсъ, а за червцами и попами семь бѣсовъ гоняются. Протопопъ не замедлилъ явиться, хотя онъ жилъ и не близко, за рѣкою, на торговой сторонѣ, близъ церкви Іоанна Предтечи. Онъ не походилъ на себя, во всѣхъ его движеніяхъ была примѣтна небывалая робость, глаза его впали, лице потемнѣло: онъ какъ будто состарился десятью годами. — Никакъ ты болѣнъ Амосъ? строгимъ голосомъ спросилъ митрополитъ, по страшной перемѣнѣ протопопа не сомнѣваясь, что все о немъ слышанное справедливо. ====page 94==== — Болѣнъ, тяжко болѣнъ, прошепталъ протопопъ поклонившись въ землю. — Давно ли захворалъ? На прошлой недѣлѣ служа со мною ты былъ всѣхъ бодрѣе, а теперь трясешься какъ осиновый листъ. Скажи-ка по совѣсти, коли есть у тебя совѣсть, чѣмъ ты вдругъ заболѣлъ, тѣломъ или душою? — Виноватъ, святѣйшій владыка, виноватъ! Согрѣшилъ передъ Богомъ и передъ тобою, отвѣчалъ протопопъ, и съ горестнымъ воплемъ хотѣлъ обнять колѣна митрополита. — Прочь окаянный; прочь, съ горячностью вскричалъ Исидоръ; не ужаль меня, я боюсь твоего яда! Сколько лѣтъ ты меня обманывалъ! Я всѣмъ твердилъ, что ты пастырь добрый, а ты хуже волка хищнаго, лицемѣръ нечестивый! Ты злымъ твоимъ примѣромъ губилъ души твоей паствы! — Согрѣшилъ, владыко, согрѣшилъ, съ сокрушеніемъ повторялъ Амосъ, достоинъ всякаго осужденія и муки! — Смилуйся надъ шімъ, владыко, вскричалъ Гаютинъ живо тронутый, видишь какъ тяжко ему бѣдному! — Вижу, вижу, что ему не больно прибыльна дружба съ сатаною; но не легко и мнѣ, что мой ученикъ, мною поставленный во пресвитера, въ годину бѣдъ и плача не устрашился безпутнаго, срамнаго пированья! Я теперь въ отвѣтѣ передъ всѣмъ міромъ крещенымъ, что напрасно честилъ ====page 95==== и возводилъ его; въ отвѣтъ передъ Христомъ Спасителемъ, что допустилъ беззаконника во святой алтарь его, къ его великимъ и страшнымъ таинствамъ! Голосъ его перервался. Онъ закрылъ лице обѣими руками. Амосъ рыдалъ у ногъ его. Цыганка дѣйствительно ходила къ нему просить помощи и наставленій, по меледу тѣмъ, какъ онъ не подозрѣвая ея коварства, усердно старался пристроить ее въ дѣвичій монастырь, она безъ него посѣщая жену его и дочерей, приводила ихъ въ восторгъ своими пѣснями, и плавною, легкою, неподражаемою пляскою, не вдругъ, а постепенно передъ ними развивая свое безстыдство. Онѣ щедро ее дарили, но недовольствуясь подарками, она унесла еще дорогія серьги, купленныя въ приданое старшей дочери. Пропажа эта смутила весь домъ бывшій передъ тѣмъ образцомъ благочестія. Пошли распросы, доносы, крикъ и брань. Слишкомъ поздно стараяеь развѣдать о Цыганкѣ, протопопъ узналъ, какъ она господствуетъ въ домѣ Бутурлина, и не жалѣя объ убыткѣ терзался раскаяньемъ, что допустилъ дочерей своихъ бесѣдовать съ развратною дѣвкою, которая можетъ быть на вѣкъ отравила ихъ спокойствіе, поселивъ въ юныхъ сердцахъ ихъ, дотолѣ имъ невѣдомыя чувства. Получивъ приказаніе явиться къ митрополиту, Амосъ не старался оправдаться, и въ молчаніи выслушалъ запрещеніе служить и благословлять, о ====page 96==== жидая строжайшаго наказанія когда будутъ открыты всѣ слѣдствія его пагубной неосторожности. Смиреніе его тронуло митрополита, но не измѣнило его рѣшенія. Охотно прощая личныя ему неудовольствія, онъ не увлекался, ни собственною чувствительностью, ни просьбами приближенныхъ своихъ въ случаѣ злоупотребленій вредныхъ общему благу, твердо и безпрестрастно стараясь охранять его. Митрополитъ долго размышлялъ объ опасностяхъ грозившихъ со стороны Делагардія, перенесшаго станъ свой отъ Хутына монастыря гораздо ближе къ городу, на лѣвый берегъ рѣки Волхова, къ Колмову монастырю; (*) о преступной безпечности воеводъ и воиновъ проводившихъ время въ забавахъ; о бѣдственномъ состояніи жителей не имѣвшихъ достойныхъ вождей, развращаемыхъ худыми примѣрами. Чтобы развлечь глубокое уныніе свое, онъ пошелъ въ Софійскій соборъ, и съ особеннымъ вниманіемъ все въ немъ осмотрѣлъ, какъ будто въ первый разъ посѣтивъ его. Все въ немъ было въ отличномъ порядкѣ. Несчастный Амосъ неутомимо заботился о благолѣпіи святилища, многіе вѣки бывшаго надеждою и защитою Новгорода. Помолившись у раки строителя собора, благовѣрнаго князя Владиміра Ярославича, митро (*) Гдѣ нынѣ церковь и домъ для призрѣнія ума лишенныхъ. ====page 97==== политъ съ умиленіемъ приложился и къ мощамъ его матери, великой княгини Анны, дочери Шведскаго короля Олава, отказавшейся отъ родины и вѣры отцовъ ея, чтобы посвятить Россіи всю ея жизнь, всѣ помышленія. Вдругъ вздумалъ онъ, что хорошо было бы не теряя времени убрать подалѣе ризницу. Она уже не имѣла драгоцѣнностей которыми славился Софійскій соборъ, пріобрѣвшій ихъ во времена могущества Новгорода, когда онъ владѣя обширными областями, сбиралъ дань и со своихъ сосѣдей. Жертвованныя тогда храбрыми воинами сокровища увезены были въ Москву Царемъ Іоанномъ Васильевичемъ, не пощадившимъ при опустошеніи Новгорода, ни монастырей, ни церквей, и только начинали вновь заводиться золотые сосуды и парчевыя ризы. Но преосвященный Исидоръ очень дорожилъ вещами глубокой древности, которыя могли служить памятникомъ славныхъ людей, свидѣтельствуя притомъ вкусъ и образованіе нашихъ предковъ. На хорахъ, по обѣимъ сторонамъ алтаря, были тайники аршина въ два глубиною. Необыкновенныя эти кладовыя, недавно уничтоженныя, сдѣланы были такъ искустно, что не знавъ о нихъ, невозможно было ихъ отыскать. Приказавъ ключарю перенести туда отобранныя имъ вещи, митрополитъ самъ понесъ деревянный крестъ съ частью животворящаго древа, привезенный въ ХIII вѣкѣ изъ Цареграда, знаменитымъ Добрынею Андренковичемъ, ====page 98==== въ послѣдствіи бывшимъ, подъ именемъ Антонія, Архіепископомъ Новгородскимъ. Прижимая къ своей груди крестъ этотъ, и нынѣ употребляемый въ Софійскомъ соборъ въ важныхъ служеніяхъ, митрополитъ другою рукою опирался на серебряный съ чернью посохъ съ четырьмя яблоками изъ горнаго хрусталя и рукояткою изъ какой-то необыкновенной кости. Тяжелый посохъ этотъ принадлежитъ умершему въ заточеніи, несчастному архіепископу Пимену; вспоминая жалостную участь его, Исидоръ горько усмѣхнулся, подумавъ, что самъ онъ, не зная ни дня, ни мѣста своей кончины, уже назначилъ себѣ могилу въ соборѣ, въ Корсунской паперти, гдѣ были похоронены его предшественники архіепископы Климентъ и Василій. Между тѣмъ воевода Бутурлинъ празднуя день своего рожденія созвалъ къ себѣ всѣхъ почетныхъ жителей. Изумивъ ихъ своею расточительностью, онъ послѣ обѣда велѣлъ запереть ворота, замѣтивъ, что стрѣлецкій голова Гаютинъ уѣхалъ со своими пріятелями. Но безпрестанно всѣхъ подчуя, самъ онъ, жалуясь на разстройство здоровья, ничего не пилъ. Примѣтно было, что онъ невольно соблюдалъ умѣренность, и когда онъ забывшись хватался за чарку, Цыганка, неутомимо слѣдившая всѣ его движенія, тотчасъ къ нему подбѣгала, и напоминая, какъ ему опасно напиться, вознаграждала его за принужденіе пѣснями и плясками еще ====page 99==== болѣе опасными для сердца и ума. Подъ вечеръ, кромѣ хозяина и Ненилы, не осталось никого трезваго; одни крѣпко спали на лавкахъ и на полу, другіе болтали вздоръ, плакали или смѣялись. Слуги точно также были пьяны на дворѣ отъ простаго вина и пива, какъ господа ихъ отъ сладкихъ медовъ и дорогихъ винъ иностранныхъ: только слугамъ Бутурлина строго было запрещено пить, но когда они развезли по домамъ безчувственныхъ гостей, и имъ дана была полная воля по своему веселиться. Оставшись одинъ съ Цыганкою воевода схватилъ огромную серебряную стопу съ Канарскимъ виномъ и разомъ ее опорожнилъ. — Что ты, вскричала Пенила, никакъ ты позабылъ, что дѣло идетъ о головѣ твоей... — Нѣтъ не о головѣ, а о душѣ моей, перервалъ Бутурлинъ страшнымъ голосомъ... Слышишь ли, о моей душѣ!... Не о твоей душѣ Цыганской, а о моей Русской душѣ, о моей душѣ православной! Скорѣе давай вина, залей, утопи во мнѣ, и страхъ Божій, и страхъ человѣческій! Чтобы я не видалъ, какъ Нѣмцы ворвутся въ городъ! Чтобы я не слыхалъ, какъ заревутъ подъ ножами ихъ крещеные! Ненила бросилась въ его объятія. Онъ оттолкнулъ ее. — Вина! Вина! вскричалъ онъ, не то побѣгу ====page 100==== къ намѣстнику; или, да, да, это будетъ вѣрнѣе, о всемъ донесу митрополиту! Глаза Цыганки засверкали. Воевода не примѣтилъ ея злобы, терзаемый мыслью о своемъ преступленіи, но слишкомъ малодушный чтобы стараться загладить его. Цыганка спѣшила исполнить его волю, жалѣя, что не можетъ отравить его не предвидѣвъ его раскаянія. Онъ въ третій разъ опорожнилъ стопу съ виномъ, и опять приказалъ ее наполнить, не воображая, что его сообщница болѣе его усердствуеть Шведамъ, что она притворялась въ него влюбленною, и за это притворство считаетъ себя въ правѣ располагать, его имѣніемъ, его честью, самою его жизнію. Жадно допивъ четвертую стопу Бутурлинъ уронилъ ее и самъ безъ чувствъ упалъ на полъ. ====page 101==== ГЛАВА V. ... Но что мою стѣсняетъ страшно грудь? Что сердце такъ и поетъ и трепещетъ? Батюшковъ. По всюду мракъ, и вѣтеръ вылъ, и тмилась Межь дымныхъ тучь осенняя луна; Казалось, ночь сама себя страшилась, Ужасныхъ тайнъ полна. Иванъ Козловъ. По улицамъ Новгородскимъ была мертвая тишина. Казалось, или всъ жители давно спятъ, или спасаясь слишкомъ близкаго сосѣдства Шведовъ удалились изъ города. Только продолжалась еще бесѣда въ одномъ домъ на Чудипцовой улицѣ. Небольшой красивый домъ этотъ принадлежалъ посадскому Сыркову, внуку Ѳедора Сырко ====page 102==== на, основателя двѣнадцати монастырей, изъ которыхъ одинъ, дѣвичій, понынѣ называется его менемъ. Щедрая набожность Ѳедора не спасла его отъ бѣдственной участи. Благословляемый церковью и народомъ, общій благотворитель возбудилъ зависть злодѣя Волынскаго, увѣрившаго Царя Іоанна Васильевича, что Новгородцы намѣрены передаться Полякамъ, и когда Іоаннъ распаленный гнѣвомь прибылъ въ Новгородъ, въ числѣ первыхъ жертвъ его былъ Ѳедоръ Сырковъ. Внукъ Ѳедора поселился далеко отъ разрушеннаго его жилища, близь скудельницы устроенной лѣтъ за полтораста Святымъ Евфиміемъ, АрхіепископомъНовгородскимъ, при церкви двѣнадцати Апостоловъ въ Чудинцовой улицѣ, и жилъ тамъ небогато но спокойно, уважаемый подобно дѣду своему, котораго онъ наслѣдовалъ добродѣтели. Въ день рожденія воеводы Бутурлина, Сырковъ, рано утромъ его поздравивъ, занялся отправленіемъ сына своего по торгамъ въ Устюжну. Время было очень жаркое, почему и рѣшили, чтобы молодой человѣкъ дождался ночи, когда запоютъ первые пѣтухи. Подъ вечеръ, старикъ Сырковъ, окончивъ всѣ дѣла, разсказалъ семьѣ своей случившееся съ Софійскимъ протопопомъ. Онъ былъ знакомъ съ нимъ, и не сомнѣваясь, что онъ съ добрымъ намѣреніемъ приласкалъ Цыганку, искренно жалѣлъ, что онъ пострадалъ чрезъ легкомысліе жены своей и дочерей. ====page 103==== — Правда, сказалъ молодой Сырковъ, есть за что пожурить порядкомъ попадью съ ея дочками, но воля твоя, батюшка, неправъ и попъ Амосъ. Младенецъ что ли онъ? Какъ на знать ему въ его годы, что Цыгане, и старые, и малые, живутъ лишь обманомъ... — Ахъ ты парень, парень! Слышь Ненилка сказалась крещеною: такъ и разлилась слезами, что за грѣхи отца и гатери хотетъ постричься во святой обители. И сперва все пѣла она молитвы, да такъ ихъ пѣла сладко, что будь ты камень и то бы треснулъ... — Слышалъ я это батюшка, слышалъ, возразилъ молодой человѣкъ; знаемъ и мы отца Амоса; я вѣкъ не скажу, что у него былъ худой умыселъ, а что правда то правда, оплошалъ сердечный, не размыслилъ съ кѣмъ связался: вотъ, что называется пустилъ козла въ огородъ. — То то братъ Онтопъ, на всякаго мудреца находитъ простота: надо это и намъ съ тобою помнить. Дивья ли, что попъ Амосъ повѣрилъ Ненилкѣ, коли самъ воевода Василій Ивановичъ радъ съ утра до ночи сидѣть съ нею обнявшись. Коли не поѣдетъ къ нѣмцамъ, только у него и Дѣла, что слушаетъ срамныя пѣсни, да глядитъ какъ Ненилка по бѣсовски ломается. За этимъ ли къ намъ прислалъ его бояринъ Прокофiй Петровичъ? То ли было ему отъ него наказано? Быть ====page 104==== бѣдѣ Онтонъ; нѣтъ, нѣтъ, да вдругъ сердце такъ и заноетъ. — Богъ милостивъ, родной;. часто видимъ на небѣ тучи, не всѣ же громовыя. Авось, коли и придетъ напасть, такъ не кому другому, а тѣмъ которые роютъ яму крещенымъ. — Всѣ хороши дитятко! Грѣховъ-то, грѣховъ, не оберешься! Не говоря уже о томъ, что было доселѣ, какъ измѣняли Царямъ законнымъ, какъ цѣловали крестъ мерзкимъ самозванцамъ, что и теперь то творится, страшно помыслить! Мало, что своими руками отдали Литвѣ Москву, еще допустили сжечь и разорить ее; не постояли ни за вѣру православную, ни за женъ и матерей своихъ; боялись уморить тѣло, а души погубить не боялись! И Святѣйшаго владыку Ермогена дали съ престола свести и въ смертной тѣснотѣ держатъ! Какъ послѣ всего этого не бояться намъ гнѣва Божія! Какъ ему правосудному владыкѣ не карать насъ! — Что это батюшка, сказалъ молодой Сырковъ, стараясь заглушить собственныя, грустныя предчувствія; словно тебѣ любо на проводахъ стращать меня! Не всѣ же крещеные равны злодѣямъ Мишкѣ Салтыкову и Ѳедькѣ Андропову; есть кого покарать, есть кого и помиловать Царю небесному. — Оно такъ, конечно, не безъ добрыхъ людей. Но знаешь пословицу: «отъ ложки дегтю ====page 105==== пропадетъ бочка меду.» Чай Прокофiй Петровичъ давно ждетъ пасъ съ Нѣмцами подъ Москву, какъ то было позапрошлый годъ, при блаженной памяти государѣ князѣ Михайлѣ Васильевичѣ. То то золотое было времячко, когда онъ нашъ милостивецъ изволилъ здѣсь гостить у насъ; по одному его слову, всѣ однолично шли выручать святую Русь отъ безбожной Литвы и отъ воровъ измѣнниковъ! А теперь, прости Господи, воевода Василій Ивановичъ самъ распутничаетъ съ Цыганкою и всѣхъ доконца споилъ, и старшинъ, простыхъ ратниковъ; отъ стрѣлцовъ проходу нѣтъ, рады со всякаго сорвать голову; а пожаловаться нѣкому, они же правы будутъ! — Да что о нихъ толковать, помолчавъ продолжалъ старикъ, ньчемъ хвалиться и пашей братьѣ торговцамъ, и они хлопочутъ лишь о своихъ прибыляхъ. Дѣльно ругалъ ихъ нампясь, Василій Мироновичь Гаютинъ, что они дескать изъ отца роднаго рады деньги ковать. Не всѣмъ ли позоръ это, что наши сплошь ѣздятъ къ Нѣмцамъ : чего бы не спросили они, все имъ выищутъ и представятъ. По тогдашнему обычаю жена и дочь Сыркова не принимали участія въ этомъ разговорѣ, предоставляя мужчинамъ судить и заботиться о дѣлахъ общественныхъ. Онѣ тихо толковали между собою о большомъ урожаѣ грибовъ и какъ прочнѣе мочить и солить яблоки. Вдругъ обѣ закричали услышавъ вой собаки. ====page 106==== — Это что? сказалъ хозяинъ; не воры ли подкрались завидя какъ укладывали телѣгу? — Какъ попасть къ намъ ворамъ? Нѣтъ это не воры; это Курилка остерегаетъ, чтобы Онтонецъ не ѣздилъ ночью, отвѣчала хозяйка. Вотъ тебѣ на, возразилъ Сырковъ, великъ угадчикъ Курилка! Снарядили Оптонца ѣхать ночью, пусть его и ѣдетъ съ Богомъ; что днемъ, что ночью, равно храпитъ Богъ. При этихт словахъ запѣли пѣтухи, и старикъ Сырковъ началъ прощаться съ сыномъ, не внимая убѣжденіямъ жены, чтобы прежде узнать отъ чего выла прикованная на дворѣ собака. Она тотчасъ умолкла, но когда все семейство вышло на крыльцо, къ обшему удивленію тамъ никого не было, и никто не откликнулся на вопросъ хозяина, куда работники поставили дорожную телѣгу, Отецъ повторилъ, что вѣрно были воры и что работники скрылись вмѣстѣ съ ними. Увѣряя, что это быть не можетъ, Аптонъ сбѣжалъ съ крылца, но споткнувшись упалъ. — Нѣмцы, вскричалъ онъ, поднявшись облитый кровью зарѣзаннаго работника, Нѣмцы! Бѣгите, спасайтесь, бросьте меня одного! Юная, пригожая сестра его кинулась къ нему. Ее окружили Шведы. Одинъ изъ нихъ хотѣлъ прижать къ нѣжнымъ, свѣжимъ губамъ ея, свои шершавыя, мерзкія губы. Оттолкнувъ пьянаго злодѣя, молодая дѣвица побѣжала къ церкви, въ ====page 107==== которой была крещена, призывая въ помощь и святыхъ Апостоловъ, и всѣхъ угодниковъ Новгородскихъ. Полный мѣсяцъ, отразившись въ прудѣ, какъ будто ее наставилъ, какъ можетъ она явиться Христу Спасителю со всей своей невинностью и чистотою. Слѣдуя за нею глазами умирающій отецъ ея громко ее благословилъ, когда она перекрестясь, бросилась въ глубокій, еще и теперь не совсѣмъ заплывшій прудъ, на берегу котораго стоитъ древняя церковь. Проворно ограбивъ домъ Сыркова, гдѣ они не оставили никого въ живыхъ, Шведы соединились съ товарищами. Имъ указывалъ дорогу, слуга дворянина Лутохипа, Иванъ Швалъ, задобренный деньгами Делагардія и ласками Цыганки. Только въ крѣпости была стража, и то недостаточная для ея охраненія, въ другихъ мѣстахъ не соблюдалось никакой осторожности, и Шведамъ ничего не стоило отбить Чудинцовскія ворота, откуда они свободно разсѣялись по городу. Выспавшись днемъ послѣ роскошнаго обѣда у воеводы Бутурлина, стрѣлецкій голова Гаютинъ не могъ ночью закрыть глазъ, и приписывая это слишкомъ жаркой комнатѣ, рѣшился уйти въ сараи. Отворивъ туда дверь, онъ услышалъ, что кто-то за нимъ крадется, и оборотись схватилъ злодѣя Швала, за которымъ слѣдовали вооруженные люди въ иностранной одеждѣ. Тотчасъ все угадавъ, Гаютинъ стиснулъ горло предателя такъ ====page 108==== что у него полила ртомъ кровь, и крикомъ своимъ разбудивъ спавшихъ въ обширномъ сараѣ, атамана Шарова, дьяковъ Орлова и Голенищева, и сорокъ человѣкъ Казаковъ, вмѣстѣ съ ними взобрался на кровлю, откуда они привѣтствовали ружейнымъ залпомъ неждавшихъ никакого сопротивленія непріятелей. Если бы Новгородскіе жители всюду подобно защищались, разноплеменные пришельцы скоро были бы истреблены въ тѣсныхъ и кривыхъ улицахъ, гдѣ у нихъ по смерти Швала не было проводника. Но послѣ бывшаго пиршества, еше не протрезвившіеся воеводы, не въ состояніи были принять нужныя къ оборонѣ мѣры, а своевольные и алчные воины, пользуясь общимъ смятеніемъ, сами бросились грабить городъ, будто бы по приказанію Бутурлина, который уѣхалъ, или лучше сказать увезенъ былъ приближенными его въ Бронницы. Плачевный день этотъ на вѣки посрамилъ бы Русскихъ, еслибы нѣсколько десятковъ людей храбрыхъ и великодушныхъ не пожерствовали собою, безъ малѣйшей надежды спасти отечество, стремясь только оставить согражданамъ славный примѣръ (*) Услышавъ набатъ, митрополитъ съ ужасомъ поспѣшилъ освѣдомиться, что тому причиною, и узнавъ произходящее простерся передъ иконами, ожидая (*) Лѣтопись о многихъ мятежахъ. Ü взятіи Новгородскомъ и послѣхъ въ Свицкую землю. ====page 109==== спасенія единственно отъ Бога, поручая его милосердію душу свою и души своей паствы, внезапно призываемой отъ временной жизни къ жизни вѣчной, отъ заботъ и суетъ житейскихъ на судъ Христа Спасителя. Скоро, не только собственныя тѣсныя кельи митрополичьи, но и прилегающая Грановитая Палата наполнились людьми разнаго званія, пола и возраста. Съ отчаяньемъ разсказывая о неистовствахъ Шведовъ, объ отъѣздѣ Бутурлина, всѣ вдругъ говорили, всѣ просили помощи и наставленія, не сомнѣваясь въ мудрости своего архипастыря, какъ будто почитая его всемогущимъ. Но тщетно старался онъ убѣдить ихъ, что отъ нихъ самихъ зависитъ ихъ избавленіе, мужество и твердость замерли въ ихъ сердцахъ, они были подобны птицамъ, которыя запутавшись въ сѣтяхъ, вмѣсто того, чтобы стараться дружно прогрысть ихъ, пищатъ, хлопаютъ крыльями, и безполезно изнуряя силы свои ускоряютъ свою гибель. Общее уныніе еще умножилось извѣстіемъ, что послѣ отчаяннаго сопротивленія стрѣлецкій голова и неустрашимые сподвижники его всѣ до одного погибли. Многіе думали, что и намѣстникъ, о которомъ не было ничего слышно, уѣхалъ изъ города вмѣстѣ съ Бутурлинымъ, но вдругъ онъ явился исполненный скорби, задыхаясь отъ усталости, и подтвердивъ горестныя извѣстія, прибавилъ, что бѣгство воеводъ и воиновъ, и малоду ====page 110==== шіе народа не оставили ему никакой возможности отразить Шведовъ, но что онъ но крайней мѣръ истребилъ въ изобиліи находившіеся воинскіе и съестные припасы, и теперь надѣется, что вѣроломство Делагардія не доставивъ ему ожидаемыхъ выгодъ, ему самому будетъ пагубно. Не смѣя полагаться на это, митрополитъ въ полномъ облаченіи и съ крестомъ въ рукахъ пошелъ испытать послѣднее средство охрабрить пародъ. Сердце его облилось кровью, когда онъ поднявшись на стѣну остановился между колокольнею и бывшею тогда надъ древними воротами церковью, во имя святаго князя Владиміра. Несчастные жители, за нѣсколько часовъ спокойно уснувшіе не подозрѣвая опасности, вдругъ пробужденные стономъ и бѣшеными воплями, полусонные, полунагіе, всюду бѣжали, сами не зная куда бѣгутъ они, гдѣ надѣются найти убѣжище. Одни падали отъ изнеможенія; другіе бросались въ рѣку, какъ будто надѣясь, что быстрыя волны отнесутъ ихъ въ прибрежную, мирную обитель, или лучше сказать ничего не надѣясь, стремясь только скрыться отъ остервенѣлыхъ убійцъ, но убійцы ихъ всюду преслѣдовали, кололи ихъ по улицамъ, стрѣляли ихъ въ рѣкѣ. Пьяные, изступленные Шведы забывали, что они среди чужой земли, гдѣ ихъ злодѣйства могутъ быть тяжко отмщены, что ихъ безумная лютость не доставитъ имъ ничего кромѣ ненависти и проклятій. ====page 111==== Но между тѣмъ какъ слѣпой, безотчетный ужасъ, какъ наважденіе адское оковавъ сердца превратилъ пылкій, мужественный народъ въ стадо робкихъ зайцовъ, на правомъ берегу Волхова, противъ крѣпости, тамъ, гдѣ нынѣ Хутынское подворье, густыя толпы Шведовъ тщетно старались овладѣть небольшимъ деревяннымъ домомъ. Домъ этотъ принадлежалъ Софійскому протопопу Амосу, на котораго передъ тѣмъ митрополитъ наложилъ запрещеніе. Горячо желая загладить невольную вину, несчастный хозяинъ защищалъ, не домъ свой, не свое семейство, не собственную жизнь; онъ защищалъ святую вѣру свою и честь имени Русскаго; онъ не хотѣлъ ни на одинъ день, ни на одинъ часъ, быть свидѣтелемъ владычества иноземцевъ; не хотѣлъ видѣть какъ они ворвутся въ церкви, станутъ грабить ихъ и ругаться святынею. Онъ убѣдилъ собравшихся у него родственниковъ и сосѣдовъ, что они обязаны умереть за вѣру и отечество, что это доставитъ имъ вѣнецъ райскій, и между тѣмъ какъ мужчины смѣло истребляли непріятелей ножами и рогатинами, женщины метали въ нихъ каменья, дрова, горшки съ золою и горячими угольями. Страшась, чтобы такой примѣръ не вооружилъ на нихъ и прочихъ жителей, Шведы старались склонить хозяина дома и его товарищей добровольно покориться, но посѣдѣлый протопопъ, съ величавою горестью за всѣхъ отвѣчалъ, что они не положатъ ====page 112==== оружія, пока вѣроломные союзники не удалятся изъ города. Взбѣшенный этимъ отвѣтомъ, молодой, статный начальникъ Шведскаго отряда, по трупамъ своихъ воиновъ полѣзъ въ окно, въ которое видно было только блѣдное, облитое слезами лице дѣвушки, лѣтъ пятнадцати. Терзаясь раскаяньемъ, что ея безразсудство погубило отца ея, младшая дочь Амоса стояла недвижима; вдругъ увидѣла она молодаго Шведа хотѣвшаго вскочить въ горницу съ обнаженною саблею. Она затряслась, и невольно, безъ всякаго соображенія, схватила съ полки, въ серебряномъ окладѣ образъ. Шведъ объ него ударился вискомъ и тотчасъ опрокинулся на улицу. — Ай, да Марфа, славная дѣвка, вскричалъ молодой купецъ; угадала чѣмъ пришибить басурмана, и какъ уноровила, прямо въ лобъ треснула; не очнется проклятый! — Всѣхъ насъ перещеголяла, прибавилъ другой. Полумертвая дѣвушка крѣпко держала тяжелый образъ, пальцы ея какъ будто приросли къ нему; она смотрѣла на всѣхъ съ изумленіемъ, не понимая за что ее хвалятъ, не воображая, что отъ нее лишился жизни юноша знатный и богатый. Если бы въ это время Новгородцы соединились съ мужественнымъ Амосомъ еще можно было бы истребить наглыхъ пришельцовъ. Но ближніе жители давно скрылись, только за рѣкою были сви ====page 113==== дѣтели безсмертныхъ подвиговъ, и протопопъ часто обращая туда взоры казалось отъ туда ждалъ отрады и помощи. Ему тамъ готовилось и то и другое. Отслуживъ о немъ и его сподвижникахъ на стѣнъ молебенъ, митрополитъ издалека благословилъ ихъ, и возвысивъ голосъ снялъ запрещеніе съ Амоса. Сладкое слово долетѣло до неустрашимаго старца, и онъ съ восторгомъ поклонившись въ землю, спокойнымъ взоромъ окинулъ вновь приближавшіяся густыя толпы враговъ. Увидя, выходящій изъ крѣпости небольшой Русскій отрядъ, Шведы поспѣшили разломать на Волховѣ мостъ, надѣясь, уничтоживъ прямое сообщеніе между двумя половинами города, принудить храбрыхъ но малочисленныхъ противниковъ своихъ немедленно сдаться. Тщетны были надежды ихъ. Какъ львы раздраженные убійствомъ дѣтей своихъ, отчаянные Новгородцы часъ отъ часу становились смѣлѣе и страшнѣе. — Друзья, вскричалъ пришептывая сухощавый Французъ, вѣрно, какъ дважды два четыре, что мы вѣкъ не одолѣемъ этого скопища и нельзя намъ одолѣть его; это не простые люди а злые колдуны. Сожжемъ проклятое гнѣздо ихъ, авось они сами въ немъ передохнутъ! Всѣ обрадовались предложенію Француза, и жалѣя, что не вздумали этого прежде обложили огнемъ старый домъ. Скоро дымъ и пламя со всѣхъ сторонъ отдѣлили неустрашимыя жертвы отъ кро ====page 114==== вожадныхъ убійцъ, но неистовый смѣхъ послѣднихъ не могъ заглушить звучныя молитвы первыхъ. Они отвергли всѣ земные помыслы, и имъ мечталось, что надъ ними растворилось небо, что оттолѣ вѣетъ на нихъ прохлада, что они слышатъ голосъ возвѣщающій торжество Россіи. Вдругъ густой дымъ раздѣлился на двое, и между двумя черными столбами, на золотомъ полѣ, явился протопопъ съ развивавшимися длинными волосами, съ дивнымъ выраженіемъ лица. Одной рукою онъ крестился, другою обнималъ младшую дочь свою по прежнему крѣпко державшую образъ. Митрополитъ упалъ на колѣна, слезы полились изъ глазъ его; онъ чувствовалъ, что исчезла возможность спасти Новгородъ, что послѣдняя надежда земная улетѣла на небо. Губы его зашевелились, онъ готовъ былъ призвать въ помощь святыхъ мучениковъ Амоса и Марфу. Въѣхавъ первый въ городъ, Делагарди остановился между Десятиннымъ монастыремъ и крѣпостью, отъ туда располагая дѣйствіями своихъ воиновъ. Тутъ явился къ нему пригожій, смуглый отрокъ, и лукаво улыбаясь спросилъ, о чемъ онъ еще задумался, не ужели ему еще мало, что великій Новгородъ, древняя слава, завѣтное сокровище Россіи, палъ къ ногамъ его. — Нѣтъ, еще не палъ онъ, угрюмо отвѣчалъ Делагарди, боюсь, что и вѣкъ не упадетъ; боюсь, ====page 115==== что не мы посмѣемся надъ здѣшнею простотою, а насъ засадятъ въ здѣшніе погреба. Слышишь, какъ тамъ у стѣны монастырской громко чмокаются Шведскіе мечи съ Русскими бердышами. По твоимъ словамъ думалъ я, что здѣсь все сонные и пьяные, до полдня не провѣдаютъ о нежданыхъ гостяхъ; анъ въ полночь стрѣлецкій голова такую изготовилъ намъ встрѣчу, что врядъ ли не цѣлая рота на вѣкъ останется у него на постоѣ. Нѣчего сказать, на этотъ разъ не кстати я слѣпо тебѣ повѣрилъ... — Кстати, съ горячностью перервалъ отрокъ, или лучше сказать Цыганка Ненила-Аимета, вѣчно кстати тебѣ будетъ на меня полагаться! Въ цѣломъ мірѣ никто не послужитъ тебѣ лучше меня; я все вижу своими глазами, все работаю своими руками, чтобы тебѣ угодить! Прислушиваясь къ бѣшенымъ воплямъ своихъ воиновъ, поражаемыхъ храбрыми сподвижниками Гаютина, Делагарди не слыхалъ рѣчей Цыганки. Глаза ея засверкали. — Не я виновата, вскричала она, что рано проснулись Новгородцы, отъ твоихъ сорванцовъ зашевелятся и мертвые. Кабы погодили они рѣзать стариковъ и дѣвокъ, не визжали бы теперь сами какъ свиньи подъ ножами. Плюнь на нихъ; я тебе порукою, что завтра, еще ранѣе, все будетъ здѣсь твое. ====page 116==== — Ты права, вскричалъ Делагарди, эти бездѣльники испортили дѣло! Я хотѣлъ занять городъ, чтобы заслужить признательность короля и доставить войску хорошій постой, я не хотѣлъ проливать кровь. Что мнѣ прибыли губить людей? Я дорожу славою... — И золотомъ, перервала Аймета, убѣжденная, что Делагарди такъ же горячо желаетъ обогатиться какъ и сама она, отъ колыбели почитавшая своимъ кумиромъ блестящій металлъ, отъ котораго зависятъ всѣ земныя радости, который украшаетъ безобразіе, оправдываетъ порокъ. Съ одною славою, продолжала она, умрешь съ голоду; только золото всюду доставляетъ веселье и честь! Не за чѣмъ и на свѣтѣ жить коли нѣтъ золота! Оно необходимо и мнѣ и тебѣ! Лице Делагардія запылало. Онъ живо оскорбился, что Аймета угадавъ его корыстолюбіе, сравняла его съ собою, но опасаясь слишкомъ колкимъ отвѣтомъ разсердить Цыганку, отъ которой ждалъ еше важныхъ услугъ, не сказавъ ей ни слова, поскакалъ къ бѣгущимъ своимъ воинамъ за которыми гнались Казаки. Атаманъ ихъ Шаровъ, служившій при князѣ Скопинѣ-Шуйскомъ, остановился противъ Делагардія, съ негодованіемъ укоряя его, что онъ предательски ворвался въ союзный городъ. Делагарди самъ узналъ прежняго товарища, и вспомнивъ о нервомъ свиданьи своемъ съ княземъ Михаиломъ, о дружескихъ съ нимъ ====page 117==== бесѣдахъ, старался убѣдить Шарова, что онъ не имѣетъ непріязненныхъ намѣреніи. Онъ предложилъ ему отправиться въ Москву съ извѣстіемъ, что Новгородъ добровольно сдался Шведамъ, и что скоро Шведскій принцъ прибудетъ на Московское царство. Вмѣсто отвѣта, Шаровъ, раздраженный, что Делагарди почитаетъ его способнымъ сдѣлаться участникомъ его вѣроломства, поднялъ на него широкій, о двухъ лезвіяхъ палашъ. Бросившіеся между ними два воина упали мертвые; прочіе окруживъ остатки малой Русской дружины яростно изрубили ее. Всѣхъ долѣе защищался Шаровъ, и умирая послѣдній, насладился признаніемъ Шведовъ, что они потерявъ отборныхъ людей слишкомъ дорого купили побѣду свою. Принужденные присягнуть въ вѣрности сыну Шведскаго короля, митрополитъ и намѣстникъ утѣшались, что по крайней мѣрѣ Шведы не нашли богатой добычи ими ожидаемой. Имъ достались только пушки съ малымъ количествомъ снарядовъ и пять-сотъ рублей денегъ. Это тѣмъ болѣе поразило ихъ, что отъ зажженнаго ими дома протопопскаго сгорѣли лучшія улицы по торговой сторонѣ, икъ ночи вмѣсто золота, которое льстились пріобрѣсти они, всюду торчали обгорѣлыя стѣны, какъ грозныя привидѣнія выглядывая изъ густаго, дымнаго тумана. Подписавъ договоръ и все распорядокъ Дела ====page 118==== гарди уѣхалъ въ Городище, гдѣ онъ въ первый пріѣздъ свой занималъ древній княжескій дворецъ, не огромный, но покойный. Положеніе его на высокомъ берегу рѣки Волхова, противъ Юрьева монастыря, между каменною церковью Благовѣщенія Богородицы до нынѣ существующею, и двумя деревянными, извѣстными только по лѣтописямъ, было самое картинное. Съ правой стороны видѣнъ былъ городъ съ крѣпостью и безчисленнымъ множествомъ церквей; кругомъ, по обѣимъ сторонамъ Волхова, и вдали на берегу озера Ильмена, разсѣяны были монастыри и села. Больша часть первыхъ была потомъ разрушена Шведами, но еще и теперь по берегамъ Волхова виды прелестные, достойные кисти искуснаго живописца. Въ верстѣ отъ Юрьева монастыря, древняя церковь Успенія Божіей Матери, стоитъ на самомъ томъ мѣстѣ, гдѣ Новгородцы нѣкогда покланяясь идолу Перуну приносили ему въ жертву животныхъ. Когда онъ былъ ниспровергнутъ, основанный тутъ монастырь въ намять прошедшаго названъ Перынемъ. Бывъ долго въ запустѣніи, онъ за нѣсколько предъ симъ лѣтъ возобновленъ при Юрьевскомъ архимандритѣ Фотіѣ, и нынѣ вновь служитъ убѣжищемъ набожнымъ отшельникамъ, напоминая посѣтителямъ глубокую древность. Далѣе на Ильменѣ видны села, Ракома, бывшее собственностью великаго князя Ярослава, и Заозерье, гдѣ Новгородцы присягнули въ подданствѣ Вели ====page 119==== кому Князю Іоанну Васильевичу. Съ лѣвой стороны въ селѣ Болотовѣ погребенъ послѣдній Славянскій князь или посадникъ Гостомыслъ, на могилѣ котораго Новгородцы, въ память своей любви къ нему, насыпали высокій холмъ, и если вѣрить преданію, что каждый человѣкъ приносилъ только горсть земли изъ собственнаго сада, можно судить какъ былъ тогда многолюденъ Новгородъ. Слишкомъ было бы продолжительно описывать всѣ окрестности, и все что есть достойнаго примѣчанія въ Новгородѣ, но судя по себѣ, надѣюсь, что Русскіе читатели не поскучаютъ бѣглымъ обзоромъ древнихъ урочишъ, ознаменованныхъ событіями убѣждающими пасъ, что предки наши не походили на грубыхъ дикарей, и чрезъ многіе вѣка уцѣлѣвшія ихъ зданія, свидѣтельствуютъ ихъ набожность, вкусъ и богатство.Уступивъ желанію кого нибудь заохотить посмотрѣть мѣста мною описанныя обращаюсь къ своему повѣствованію. Аймета ждала Делагардія въ Городищѣ и встрѣтивъ его запѣла вновь сложенную ею пѣсню. Дивный ея голосъ никогда еще не казался такъ плѣнителенъ, никогда ее не слушали съ такимъ восторгомъ. Она заставила всѣхъ забыть и бывшія опасности, и непостоянство счастія, и разлуку съ ближними. Вѣроятно женщины подобныя Айметѣ заставили древнихъ придумать сказку о Сиренахъ. ====page 120==== Восхищаясь, что Цыганка называетъ его неподражаемымъ героемъ, Делагарди, дотоль всегда воздержный, пилъ наравнѣ со своими подчиненными найденные въ погребахъ крѣпкіе меды. Онъ подчивалъ ими и Аймету,и она тѣмъ охотнѣе опорожнила нѣсколько дорогихъ кубковъ, хранившихся на случай пріѣзда Царскаго, что они оставались у нее въ награду за обольщеніе Бутурлина, облегчившее взятіе Новгорода. Скоро Аймета заснула на колѣнахъ Делагардія. Онъ самъ отнесъ ее въ небольшой теремъ, и воротясь въ столовую нашелъ своихъ товарищей передъ огромнымъ образомъ равноапостольнаго князя Владиміра. Они кололи его вилками, и съ громкимъ хохотомъ спрашивали, радъ ли князъ пезваннымъ гостямъ своимъ. Грубо намалеванное лице Владиміра вовсе не напоминало зятя Греческихъ Императоровъ, просвѣтившаго Россію истинною вѣрою, но таковъ могъ быть Владиміръ язычникъ, когда онъ разоривъ Полоцкъ и умертвивъ отца ея и братьевъ принудилъ отчаянную Рогнеду быть его супругою. Делагарди, самъ нетрезвый, подтвердилъ непристойныя шутки товарищей, и кликнувъ слугъ, велѣлъ, всѣ находившіяся въ разныхъ покояхъ иконы вынести въ кухню, смѣясь прибавивъ, что изготовленное на нихъ кушанье должно быть особенно вкусно и здорово Когда онъ послѣ этого крѣпко уснулъ, ему привидѣлось, что онъ въ Москвѣ, въ гостяхъ у княгини Елены Петровны ====page 121==== Скопиной-Шуйской, празднующей возведеніе сына ея на престолъ, что всюду гремитъ имя Михаила, и княгиня Александра Васильевна съ радостною усмѣшкою проситъ графа выпить за здоровье молодаго Государя. Но только, что взялся онъ за кубокъ, передъ нимъ предсталъ великій князь Владиміръ, точно въ томъ видѣ какъ на отосланномъ на дрова образѣ, и Делагарди внезапно очутился съ нимъ въ Новгородѣ, близъ Городища, на оградѣ нынѣ несуществующаго Лятскаго монастыря Погода была тихая, но Волховъ бурно волновался и по чернымъ валамъ его проскакивала бѣлая пѣна. Понуждая Делагарди слѣдовать за нимъ, князь Новгордскій ему разказывалъ, кто построилъ крѣпость, кѣмъ основаны разныя обители, гдѣ случалось что нибудь примѣчательное. Описанія его были коротки но разительны, и онъ обошедъ съ нимъ всю ограду устремилъ на Делагардія пылающій взоръ. — Скоро, сказалъ онъ, станутъ завидовать твоему богатству вымученному слезами и кровью! Но когда исполнятся всѣ твои желанія, за вѣроломство твое и безчеловѣчіе ближніе твои будутъ громко роптать, что должны пяньчиться со слѣпымъ старикомъ! При сихъ словахъ ограда закачалась и съ трескомъ обрушилась въ вылившуюся изъ береговъ рѣку. Открывъ глаза, Делагарди увидѣлъ, что подъ нимъ подломилась старинная Царская ====page 122==== кровать. Это объяснило ему тяжелый сонъ его, о которомъ онъ не могъ долго размышлять, глаза его смыкались, и онъ вытащивъ пуховикъ на средину комнаты опять тотчасъ уснулъ. Снова явился ему святой Владиміръ, уже не угрюмый и страшный, а прекрасный и веселый. Делагарди хотѣлъ поцѣловать у него руку, онъ отступилъ назадъ. — Владиміръ тебя прощаетъ, сказалъ онъ съ невыразимымъ величіемъ, подружиться не можетъ съ лютымъ врагомъ святой вѣры и земли своей! Да тебѣ и ненужны предстатели, ты всего надѣешься отъ собственной силы и мудрости! Онъ развернулъ карту изображавшую Россію и Швецію. Огромная карта эта не просто была напечатана на бумагѣ, это былъ живой сокращенный міръ, на оборотъ того, какъ нынче показываютъ въ микроскопѣ, увеличенныя въ нѣсколько десятковъ тысячь капли воды съ кучами безобразныхъ насѣкомыхъ. Отыскавъ Новгородъ, Дел ага ди съ радостью увидѣлъ на немъ Шведское знамя, но оно тотчасъ опустилось, и вмѣсто него поднялось знамя Русское. Мало по малу распространяясь оно покрыло издревле принадлежавшіе Россіи пограничные города и всѣ ближайшія области. Взбѣшенный этимъ Делагарди хотѣлъ его изорвать, но проливной дождь заставилъ его бѣжать въ ближнюю избу, гдѣ на кроватяхъ, на лавкахъ, даже на полу, крѣпко спали.поди разнаго возра ====page 123==== ста и званія. Никто изъ нихъ не слыхалъ, что вошелъ Делагарди, кромѣ черноволосаго мальчика лѣтъ шести. Онъ проворно вскочилъ и началъ всѣхъ будить. Голосъ его былъ повелительный, большіе глаза его блестѣли какъ алмазы на черномъ бархатѣ. Всѣ спѣшили одѣться въ праздничныя платья, всѣ старались проворствомъ и послушаніемъ угодить ребенку. — Вотъ, кто отмститъ за мою отчину Новгородскую и за всю Русь святую, сказалъ равноапостольный Князь, указавъ на ребенка въ нѣсколько минутъ превратившагося въ сановитаго юношу. Делагарди устремилъ на него глаза, но не могъ увидѣть лица его, самъ безпрестанно уменьшавшись между тѣмъ какъ онъ выросталъ. Проснувшись облитый горячимъ потомъ Делагарди бросился открыть окно. Оно было законопачено, и онъ выбивъ стекло съ жадностью глоталъ сырой воздухъ. Тщетно надѣялся онъ развлечь себя пріятными видами, густой туманъ скрывалъ всѣ предметы, даже Юрьевъ монастырь находящійся на противолежащемъ берегу вовсе не былъ видѣнъ. Это напомнило Делагардію страшное Русское знамя, онъ сжалъ себѣ руками голову, и сомнѣваясь въ полной ли онъ памяти, послалъ за образомъ Князя Владиміра. Рыжій Эстляндецъ почесавъ въ головѣ, отвѣчалъ, что по приказанію Графа всѣ образа расколоты на дрова, ====page 124==== что проголодавшіеся солдаты поспѣшили сварить на нихъ похлебку, но что она такъ пригорѣла и пропахла дымомъ, что принуждены были ее вылить. Это умножило невольную грусть Делагардія измученнаго загадочными сновидѣніями, но явилась Аймета, пракрасная, веселая, рѣзвая; обаятельное ея пѣніе и дивная пляска скоро разсѣяли задумчивость молодаго Шведа, какъ сильный вѣтръ уноситъ скопляющіяся облака. Напомнивъ Делагардію, что она нѣсколько мѣсяцевъ провела съ дочерью Копорскаго воеводы, въ домѣ ея тетки, Аймета предложила побывать въ Копорьѣ, вывѣдать, что тамъ дѣлается, и какъ всего надежнѣе можно овладѣть крѣпостью. Делагарди былъ очень доволенъ этимъ предложеніемъ, и Цыганка въ тотъ же день съ нимъ разсталась обѣщая скоро воротиться. Но она уже не возвращалась, встрѣтивъ на дорогѣ молодаго, богатаго Поляка, котораго любовь свѣжая и пылкая заставила ее понять, что Делагарди давно пересталъ ее любить, что онъ еще дорожилъ ею только для собственныхъ выгодъ. Делагарди не старался ее отыскать, и чтобы не упоминать болѣе, ни о ней ни о немъ, кстати теперь разскажемъ, какъ кончилъ жизнь славимый въ Шведскихъ лѣтописяхъ вождь, вѣроломство и жестокость котораго въ послѣдствіи сдѣлались виною уничиженія Швеціи, навсегда лишенной великимъ Петромъ возможности вредить Россіи. ====page 125==== Находящійся въ Стокгольмѣ, Королевскій замокъ Ульриксдаль, такъ называемый, по имени купившей его Королевы Ульрихи Елеоноры, прежде назывался Якобсдаль, будучи основанъ Іаковомъ Делагарди по возвращеніи его изъ Новгорода, гдѣ онъ ограбилъ и сжегъ около двухъсотъ монастырей и множество богатыхъ церквей. Онъ еще построилъ въ сѣверномъ предмѣстіи, по Шведски въ Нормальмѣ, или Нордермальмѣ, какъ называетъ его сочинитель Ядра Россійской Исторіи, отъ котораго заимствую я слѣдующія подробности, огромныя палаты и церковь святаго Іакова, и покрылъ ихъ мѣдью перелитою изъ Новгородскихъ колоколовъ. Когда они были совершенно отдѣланы, Графъ самъ пошелъ ихъ показывать родственникамъ и пріятелямъ созваннымъ имъ на великолѣпное празднество. Еще исполненный дѣятельности и живости, онъ съ восторгомъ слушалъ, въ новомъ пышномъ жилищѣ своемъ, новыя похвалы своимъ бывшимъ подвигамъ, no вдругъ послѣдній входя въ церковь остановился въ дверяхъ. — Пощади Владиміръ, вскричалъ онъ по Руски! Никто не понялъ словъ его, но всѣ къ нему бросились, всѣ спрашивали съ искреннимъ или притворнымъ участіемъ, что было причиною его громкаго, горестнаго вопля. Онъ ничего не отвѣчалъ; лице его было чрезвычайно блѣдно, въ глазахъ было что-то страшное. ====page 126==== — Отъ чего здѣсь такъ темно, спросилъ онъ наконецъ задыхающимся голосомъ? Всѣ изумились. Церковь ярко освѣщена была, вывезенными изъ Россіи, огромными свѣчами, по пуду и болѣе вѣсомъ, съ золотыми украшеніями и надписями, кѣмъ и въ какую церковь были онѣ даны. — Вы устали, батюшка, вамъ нужно отдохнуть, сказалъ молодой графъ Делагарди, взявъ подъ руку отца. — Я ослѣпъ, сказалъ старикъ, съ отчаяньемъ вспоминая, давно забытое, таинственное сновидѣніе. — Что вы батюшка! Это пройдетъ, это со всѣми бываетъ, сказалъ молодой графъ, съ ужасомъ разсматривая неподвижные глаза отца. — Я ослѣпъ, повторилъ Шведскій герой, рѣзкимъ, до глубины души проницающимъ голосомъ. Онъ сдержалъ свое слово! Оставшись одинъ съ сыномъ, Делагарди разсказалъ ему о первой ночи проведенной имъ въ Городищѣ послѣ взятія Новгорода, и съ грустью прибавилъ, что исполненіе предсказанія собственно до него касающагося, убѣждаетъ его, что и все прочее совершится, что Россія страшно отмститъ за свои страданія. Молодой графъ слушалъ отца съ глубокою грустью, не сомнѣваясь, что онъ внезапно лишился и зрѣнія и разсудка. Онъ поспѣ ====page 127==== шилъ созвать искуснѣйшихъ докторовъ. Всѣ ихъ старанія были тщетны, и жестокій разоритель Новгорода скоро замѣтилъ, что окружающіе его скучаютъ заботою о слѣпомъ, безумномъ старикѣ. ====page 128==== ГЛАВА VI. Его взоры неземные Небо видятъ между тучь, Вѣры свѣтлый, дивный лучь, Въ нихъ безоблачно сіяетъ, И надежду поселяетъ Въ души страждущихъ. Иванъ Мятлевъ. L’ingratitude, l’abandon sont des tortures au dessus de celles que l’imagination peut inventer; elles conduisent à la désespérance. Et qu'est ce que l’enfer, si non le lieu où l'on n’espère plus? La Comtesse Dash. Узнавъ о внезапномъ отъѣздѣ жениха своего пана Добржецкаго, Викторія Талиская тотчасъ угадала, что онъ уѣхалъ въ Калугу, и живо этимъ оскорбленная хотѣла отослать ему богатые его подарки. Но Октавія Зборовская, и сама весьма недо ====page 129==== вольная, что не состоялась свадьба обѣщавшая нѣсколько развлечь томившую ее скуку, убѣдила Викторію, что отсылка подарковъ навѣкъ разлучитъ ее съ Добржецкимъ, который еще можетъ къ ней воротиться, увѣрясь, что Марина, страстно влюбленная въ Заруцкаго, пренебрегаетъ его любовью. Викторія ее послушалась, и оставивъ подарки, часто ихъ пересматривала, съ грустью вспоминая слишкомъ счастливое для нее время. — Ну, полно Викторія, однажды сказала панна Зборовская, забудь этого сумасброда. Есть намъ и безъ того о чемъ горевать! Кабы слышала ты, что мнѣ вчера сказывалъ князь Порыцкій... — Что бы не сказывалъ онъ, перервала Викторія, нѣчего слушать его разсказы. Онъ такой же сумасбродъ, и еще сумасброднѣе пана Добржецкаго. Панъ намѣстникъ справедливо говоритъ, что князь остыдилъ всѣхъ Поляковъ, влюбясь въ Москальку, въ дурочку! На что это похоже? — На то, отвѣчала Октавія, оттолкнувъ золотую чашу, которую разсматривала она, любуясь, какъ украшавшіе ее алмазы и яхонты блестѣли на солнцѣ, чтобы всѣ знали, что вдову гнуснаго Жида, любовницу Заруцкаго, нельзя сравнивать со вдовою знаменитаго князя Скопина - Шуйскаго, кроткою, невинною... — Святою! прибавилъ самъ князь Порыцкій, Нѣсколько минутъ стоявшій въ дверяхъ не бывъ примѣченъ. ====page 130==== — Святою! съ язвительною усмѣшкою повторила Викторія, извѣстная ненавистница Русскихъ и православія, скорѣе можно назвать ее колдуньей. Поглядитесь въ зеркало Князь, сами испугаетесь, какой чахотный у васъ видъ. — Скоро и всѣ зачахнутъ, угрюмо отвѣчалъ князь, сѣвъ возлѣ Октавіи, которую онъ любилъ за добрую душу ея и ея искренность. Вы мнѣ не повѣрите панна Талиская, а панъ намѣстникъ никому не скажетъ, что если намъ не удастся побѣдить Рязанскаго воеводу, Кремлевскіе жители, всѣ безъ исключенія, сочтутъ скоро лакомствомъ лошадиное стерво. Октавія поблѣднѣла. Викторія захохотала. — Такъ, вотъ почему вы пожаловали во святыя княгиню Скопину, сказала она; чтобы она своими молитвами спасла васъ отъ голоду!... — Не дай Богъ узнать вамъ, что значитъ голодъ, панна Талиская, вскричалъ Князь! Куда вы отъ него дѣнетесь? Вы не пойдете со мною искать пули Ляпунова, вы не можете грудью пробиваться сквозь тѣсные ряды озлобленныхъ Москвитянъ! — Напрасно стращаете, сказала Викторія; слава Богу, у насъ есть, и долго будетъ на что покупать хлѣбъ. — Да купить его будетъ нѣгдѣ, возразилъ князь. ====page 131==== — Какъ нѣгдѣ? На рынкѣ много хлѣба. — Было много у Москвитянъ... — У насъ должно быть еще болѣе; всѣ ихъ пожитки намъ достались, а какъ насъ числомъ гораздо менѣе, то мы и стали гораздо богатѣе. Но оставимъ это, бросьте хандру вашу, князь, полюбуйтесь лучше этой чашей; панъ намѣстникъ сегодня прислалъ ее паннѣ Зборовской. — Лучше бы онъ подарилъ ей четверикъ крупъ, съ пренебреженіемъ сказалъ князь Порыцкій, и помолчавъ прибавилъ, что въ такихъ чашахъ Русскіе пріобщаются Святыхъ Таинъ. — Отдайте же ее въ церковь, князь, сказала Октавія, радуясь случаю съ рукъ сбыть подарокъ Госѣвскаго, докучавшаго ей своею любовью, а еще болѣе ревностью, хотя она не имѣя другой забавы, разъ только видѣвъ Ляпунова, безпрестанно хвалила умъ и красоту его, чтобы подразнить высокомѣрнаго Московскаго намѣстника, не предвидя бѣдственныхъ слѣдствій вражды ею распаляемой. Прежде всегда привѣтливая и разсудительная, Викторія Талиская, съ тѣхъ поръ какъ покинулъ ее женихъ, совершенно перемѣнилась. Оскорблепный ея рѣчами о княгинѣ Александрѣ Васильевнѣ, князь Порыцкій, чтобы избавиться ея притсутствія, сталъ прощаться съ панной Зборовской, у которой онъ прежде располагался пробыть все утро. Попенявъ ему, что онъ скоро съ нею со ====page 132==== скучилъ, Октавія ему шепнула, что онъ вѣрно отправляется слушать, какъ княгиня Александра Васильевна поетъ все одну и ту же пѣсню о разлукѣ ея съ мужемъ. — И я, прибавила опа, слышала эту пѣсню, и мнѣ растерзала она душу! Напрасно говорятъ, что молодая княгиня помѣшана. Она всѣхъ превосходитъ умомъ и чувствомъ. Всѣ мы вѣримъ, что умершіе ближніе наши живутъ на небесахъ, но вовсе не помышляемъ о свиданьѣ съ ними, заботясь только о себѣ самихъ. Одна княгиня Александра томится, что супругъ ея къ ней не является; одна она жаждетъ, гдѣ бы ни было съ нимъ увидѣться, безъ него все возненавидѣвъ. — О, какъ вы хорошо объяснили эту несравненную женщину, съ восторгомъ сказалъ князь, какъ вы сами добры и чувствительны! Но не повторяйте, что ей ненавистны всѣ ее окружающіе! Ради Бога не повторяйте этого, не заставьте справедливо говорить обо мнѣ, что я сумасшедшій! — Не успѣете съ ума сойти, прежде всѣ вмѣстѣ умремъ съ голоду, сказала Октавія, принужденно разсмѣявшись. — Да, да, чтобы этого не бояться надо непремѣнно прогнать Ляпунова или ему покориться. — Авось и прогонимъ. — Горячо желаю этого, но худо надѣюсь. — Стыдитесь отчаяваться, сказала Викторія вслушавшись въ послѣднія слова, право, князь, ====page 133==== подумаютъ, что съ тѣхъ поръ, какъ васъ ранилъ какой-то невидимка, вамъ всюду мечтаются непобѣдимые Москали. Это вы все наслушались у старухи Скопиной. Она чай на досугъ плететъ вамъ сказки о небывалыхъ подвигахъ своего Ляпунова. — Напротивъ того она не поминаетъ и его имени, почитая, измѣну его бывшему Царю Василію, причиною всѣхъ несчастій Россіи, отвѣчалъ князь. Повѣрьте, прекрасная панна, что я не по сказкамъ, а по дѣламъ сужу объ людяхъ. Я не однажды въ битвахъ встрѣчался съ Ляпуновымъ, Русскіе справедливо прозвали его «львообразнымъ стратигомъ.» — Панъ намѣстникъ совсѣмъ иначе судитъ о немъ, сказала панна Талиская. — Знаю это, и дивлюсь какъ съ его умомъ онъ слѣпо вѣритъ льстецамъ. Авось, теперь узнаетъ правду, братъ мой ротмистръ пробылъ сутки въ Русскомъ станѣ, и всѣмъ твердитъ, что мы здѣсь маемся по пустому, что намъ не одолѣть Ляпунова, ни съ малыми, ни съ большими силами. — И такъ вы намъ совѣтуете, надѣвъ на шею веревку, босикомъ идти умолять великаго Прокопія, чтобы онъ дозволилъ намъ жить и рабски служить ему, съ насмѣшкою сказала панна Талиская, и оборотись къ своей подругѣ, стала убѣждать ее, никому не вѣрить, что Русскіе могутъ быть страшны Полякамъ. ====page 134==== — Было время, отвѣчала Октавія преслѣдуемая грустными предчувствіями, что я этому и не вѣрила. Я не забыла, Викторія, какъ я наряжалась передъ зеркаломъ, когда горсть Троицкихъ монаховъ истребляла сильное наше войско, не забыла и того, какъ покойникъ Мазовецкій явился сказать мнѣ, что Зборовскій, посулившій въ одну ночь разорить монастырь, котораго Сапѣга и Лисовскій не могли взять цѣлый годъ, лишась лучшихъ своихъ воиновъ, убилъ одну женщину. Мы, обѣ, Викторія, тогда судили иначе нежели теперь; тогда ты была права, дай Богъ, чтобы и теперь твоя была правда: только не величайся заранѣе, я этого боюсь! — Ничего не бойтесь. Панъ намѣстникъ сказывалъ, что товарищи Ляпунова, которые всѣмъ его старѣе, князь Трубецкія и гетманъ Заруцкій, очень имъ недовольны, и всѣмъ жалуются на его гордость. — Правда, правда, сказалъ князь Порыцкій; они заочно рады всклепать на него татьбу церковную, но братъ ротмистръ былъ свидѣтелемъ, какъ и они наравнѣ съ прочими низко ему кланяются. Безбожно обогащаясь, они не хотѣли слышать о какомъ нибудь порядкѣ, и Русское войско, собранное изъ всякой сволочи, само умирало съ голоду, и своимъ было страшнѣй нежели намъ. Ляпуновъ вступился за бѣдный народъ, и Трубецкій съ Заруцкимъ по неволѣ согласились вы ====page 135==== дать уставъ ограждающій благо общее и частную безопасность. Но, что меня насмѣшило, Заруцкій въ надеждѣ избавиться отвѣтственности за прошлые и будущіе грабежи свои, притворился, что не умѣетъ по Русски писать, и за него подписался Ляпуновъ. — Прекрасно, сказала Викторія, которой колкость притупилась воспоминаніями о Троицкой осадѣ, когда она не знала Добржецкаго, когда лишившись отца осталась безпріютною сиротою; Казацкій гетманъ вѣрно не долго будетъ терпѣть первенство Ляпунова, посмотрите, что онъ постарается задушить его! Октавія и князь невольно вздрогнули. Величественный образъ воеводы мелькнулъ передъ панной Зборовской. — Неужели, подумала опа, и онъ, какъ князь Скопинъ-Шуйскій, долженъ погибнуть среди успѣховъ, въ цвѣтѣ красоты и молодости! — Всего славнѣе въ мірѣ кажется мнѣ побѣдить Рязанскаго воеводу, сказалъ князь; я бы съ радостью пожертвовалъ жизнью, чтобы страшный врагъ этотъ палъ въ битвѣ отъ моей руки! Но тяжело подумать, что онъ можетъ быть жертвою измѣны. Такіе поступки унижаютъ человѣчество! Братъ ротмистръ и самъ не сомнѣвается, что Заруцкій не пропуститъ случая избавиться строгаго надзора Ляпунова, особенно же теперь онъ вѣрно еще болѣе озлится, если справедливо, что патрі ====page 136==== архъ разослалъ грамоты, чтобы никто не признавалъ Царемъ Маринина сына, что онъ его проклялъ... — Какъ, неужели и Игнатіи мѣшается въ такія дѣла, перервала Викторія? — Э, милая, сказала Октавія, Игнатія зовутъ Игнатіемъ, когда же говорятъ о патріархѣ, разумѣется, что это объ Ермогенѣ: Москвитяне его одного почитаютъ главою церкви своей. — Москвитяне пожалуй, но князь Порыцкій кажется еще не отрекся что онъ Полякъ, и признаюсь мнѣ странно, что онъ разсказываетъ о разсылкѣ проклятій, такимъ человѣкомъ, который самъ за предательство сидитъ въ тюрьмѣ. Панъ намѣстникъ увѣренъ, что онъ не можетъ тамъ сказать лишняго слова: развѣ ему усердствуютъ тѣже невидимки которые ранили князя. Князь измѣнился въ лицѣ, и сказавъ съ притворнымъ смѣхомъ, что худое къ нему расположеніе панны Талископ заставляетъ его говорить нелѣпости, поспѣшилъ уйти, чтобы скрыть свое замѣшательство. Полюбивъ всею душею несчастную вдову князя Михаила, князь Порыцкій усердно старался угождать, не только ей, и ея свекрови, но и юному Михаилу Романову съ его матерью, по взаимному желанію помѣщеннымъ въ одномъ съ ними домѣ. Викторія несправедливо сравнила чувства его съ чувствами пана Добржецкаго. Послѣ ====page 137==== дній былъ очарованъ женскою красотою и ловкостью заставившими его позабыть пороки Марины. Перваго плѣняло отчужденіе княгини отъ всего земнаго. Добржецкій всюду слѣдовалъ за Мариною, надѣясь, что вдова Разстриги и Тушинскаго вора рано или поздно наградитъ его страсть. Князь Порыцкій ничего не ждалъ отъ Александры Васильевны кромѣ ласковаго слова, кромѣ надежды усладить скорбь страдалицы. Исполненная ума и высокихъ чувствъ, княгиня Елена Петровна Скопина-Шуйская, не считала себя обязанною отвергать услуги князя Порыцкаго, потому только, что онъ Полякъ, и вѣря, что онъ самъ огорчается свирѣпостью и коварствомъ одпоземцовъ своихъ, особенно была ему благодарна за избавленіе Надежды Далматовой, присутствіе которой было необходимо княгинѣ Александрѣ Васильевнѣ. Михаилъ Романовъ, также тронутый поступками князя, пересталъ его чуждаться, и часто съ любопытствомъ его раскрашивалъ о склонностяхъ Владислава, объ обычаяхъ Польскихъ, о знаменитыхъ современникахъ. Видя, какъ жаждетъ онъ образовать умъ свой, Порыцкій, знавшій о близкомъ родствѣ его съ Царемъ Ѳеодоромъ Іоанновичемъ, и не имѣя извѣстія о скоромъ прибытіи Владислава, невольно увлекался мыслью, что онъ бесѣдуетъ съ будущимъ Московскимъ Государемъ, и не смотря на кроткое выраженіе лица и ясный взоръ Михаила, иногда съ трепетомъ воображалъ, ====page 138==== что видитъ въ немъ мстителя, за все, что претерпѣло его отечество отъ Поляковъ. Михаилъ нерѣдко у него спрашивалъ о чемъ онъ грустно задумывается, и наконецъ онъ признался, что его огорчаетъ недальновидность Короля, и безразсудство его совѣтниковъ, вовсе не понимающихъ, какъ вредно для Польши, что до сихъ поръ нѣтъ Владислава въ Москвѣ. — Слава Богу, что онъ не ѣдетъ сюда, вскричалъ Романовъ! — Слава Богу, повторилъ князь, быстро смотря на юношу слишкомъ откровеннаго, но отъ этого Москва сгорѣла. — Совсѣмъ не отъ этого, отвѣчалъ Михаилъ, а отъ того, что въ нее пустили вашу рать, что въ ней всѣмъ управлялъ вашъ панъ Гашевскій. Вы нарушили договоръ Желтовскаго, а мы... о, мы хуже васъ! Вы заботились о своей власти, о своей прибыли, мы же какъ подлые рабы только передъ вами ползали вымаливая себѣ пощаду! Нѣтъ, нѣтъ, продолжалъ онъ съ глубокимъ чувствомъ, внезапно преобразившимъ всѣ черты его, какъ будто онъ внезапно возмужалъ десятью годами; какъ не хвалишь ты своего Владислава, намъ нѣчего ждать отъ него добраго, коли онъ доселѣ не окрестился по нашему, коли оігь допустилъ сослать въ неволю отца моего и другихъ пословъ къ нему пріѣхавшихъ съ Царскимъ вѣнцомъ! ====page 139==== — Это не отъ него зависѣло, любезный Михаилъ... — Какъ не отъ него? Вѣдь мы ему присягали! Вѣдь по всей землѣ нашей вседневно о немъ молятся! Или онъ прямо откажись отъ нашего Царства, или крѣпко за него стой! Тутъ уже не надо бояться ни отца, ни его совѣтниковъ! Царь на землѣ, что Богъ на небеси! Но если Владиславъ не захочетъ отречься вѣры отцовъ своихъ? — Такъ пусть его остается во своясѣхъ, сухо сказалъ Михаилъ. — Тогда можетъ быть тебя выберутъ Царемъ, сказалъ князь. — Меня! вскричалъ юный Романовъ. Не пристойно шутить этимъ панъ, непригоже тебѣ дразнить меня! Онъ хотѣлъ уйти, князь схватилъ его за руку. — Какъ святъ Богъ, сказалъ онъ, у меня не было на умѣ тебя обидѣть! Я отъ многихъ слышалъ, что ты по родству съ Царемъ Ѳеодоромъ ближайшій наслѣдникъ престола. — Но, отецъ мой, но, моя мать, вѣкъ не помышляли объ этомъ! Но я самъ не захочу взяться за то, чего не могу хорошо выполнить! — Мнѣ быть Царемъ! Въ такія времена, въ мои годы, съ малымъ моимъ смысломъ! Да это бы погубило святую Русь, а она мнѣ дороже всѣхъ ====page 140==== сокровищъ мірскихъ, дороже и счастья и жизни! Нѣтъ, нѣтъ; какъ ни обѣдняла земля наша, въ ней еще найдется Царь мудрый и могучій, и я радостно поцѣлую ему крестъ! Разговоръ этотъ произвелъ на князя Порыцкаго сильное впечатлѣніе, но пятнадцатилѣтній Михаилъ скоро забылъ о немъ, давно замѣтивъ, какъ онъ говаривалъ матери, что иноземцы любятъ пустословить, и изъ ихъ рѣчей развѣ десятое слово стоитъ чтобы его помнили. Посѣщая всякой почти день княгиню Елену Петровну, князь Порыцкій не рѣдко оказывалъ ей важныя услуги, но сама она, еще ни о чемъ его не просила. Однажды онъ у нее засталъ двухъ незнакомцевъ. Оба были среднихъ лѣтъ и почтеннаго виду, въ чертахъ обоихъ изображалась твердая рѣшимость. Сказавъ князю, что это пріѣзжіе изъ Казани, тайно къ ней пробравшіеся, княгиня убѣдила его доставить имъ свиданье съ патріархомъ, чтобы они могли испросить прощенье Казанскимъ гражданамъ, которые передъ смертью самозванца присягнули ему, убивъ воеводу своего Бѣльскаго. Князю давно казалось безчеловѣчно, содержать, какъ преступника, осьмидесятилѣтпяго Святителя, и онъ охотно взялся склонить Малицкаго допустить пріѣзжихъ къ патріарху. Они нашли его въ тѣсной, душной кельѣ. Лишенный движенія и свѣжаго воздуха, терзаемый неизвѣстностью о судь ====page 141==== 6ѣ отечества, видя только стражей забавлявшихся его скорбію, Ермогенъ не походилъ на себя. Быстрые взоры его угасли, всѣ члены его дрожали, едва былъ слышанъ его голосъ. Онъ долго съ твердостью сносилъ ругательства враговъ, но не могъ снести ихъ обмана, что вся Россія покорилась Польскому королю, что всюду истребляется православіе. Прежде извѣстные ему, Свіяженинъ Родіонъ Моисеевъ и Ратманъ Пахомовъ, рыдая упали въ ноги знаменитому страдальцу, заживо всѣми почитаемому мученикомъ, и съ благоговѣніемъ облобызавъ руки его, поспѣшили его увѣдомить объ успѣхахъ Ляпунова. Великій Іерархъ внезапно преобразился. Какъ будто свыше исцѣлясь отъ всѣхъ земныхъ немощей, онъ всталъ по прежнему величавый, глаза его по прежнему заблистали. Онъ заочно торжественно благословилъ Рязанскаго всеводу и его сподвижниковъ, и съ умиленіемъ вторично благословилъ радостныхъ вѣстниковъ. Моисеевъ прочиталъ ему новый уставъ, о которомъ упоминалъ князь Порыцкій, составленный земскою думою по совѣтамъ Ляпунова. Святитель былъ оченъ утѣшенъ стараніемъ возстановить внутреннее спокойствіе, но ему было прискорбно видѣть Заруцкаго въ числѣ правителей Россіи — Знаю я, сказалъ онъ, что если откинуть Ивашку, и Казаки уйдутъ за нимъ на что по смыслу человѣческому вредно рѣшиться. Но и до ме ====page 142==== ня дошли вѣсти, что Ивашка наровитъ посадить на царство Калужкаго воренка, и лестью и обманомъ многихъ уже склонилъ на это. Да еше должно быть, что онъ ссылается съ самимъ Гашевскимъ; пристава мои, какъ напьются пьяны, и придутъ меня допрашивать, да сами зачастую все о себѣ мнѣ выболтаютъ. Вотъ я слушалъ ихъ, слушалъ, и мнѣ вспало на умъ, пока еще глаза видятъ, и руками владѣю, на досугѣ изготовить грамоту, что нѣтъ, и вѣкъ не будетъ моего благословенія царствовать Маринкину сыну. Авось, думалъ я, дойдетъ моя грамота къ православнымъ, и они меня послушаются! Такъ вѣрно ждалъ я этого отъ милости Божіей, что даже написалъ, чтобы никого опричь васъ обоихъ не присылали ко мнѣ съ совѣтными челобитными. (*) Не скоро сыщешь, кто бы при вашемъ усердіи былъ также безстрашенъ какъ вы; иной, пожалуй хотѣлъ бы послужить, да тотчасъ оробѣетъ, и словно заяцъ прямо на врага побѣжитъ. Дѣйствительно Заруцкій намѣревался возвести на престолъ мнимаго Маринина сына, и твердо надѣялся это исполнить, испытавъ, что Русскіе, утративъ въ кровавыхъ смутахъ, чувство народнаго достоинства, вѣрятъ самымъ вздорнымъ вымысламъ и непрестанно увлекаются несбыточными посула (*) Грамота патріарха Ермогена о непризнании сына Марины Мнишекъ Государемъ. — Акты археографической экспедиціи. ====page 143==== ми. Заруцкій только одного Ляпунова не надѣялся склонить на свою сторону, и безъ того смертельно ненавидя его, за его успѣхи и общую къ нему довѣренность, рѣшился, во что бы ни стало, избавиться страшнаго ему противника. Между тѣмъ Марина жила уединенно въ Коломнѣ. Почти всѣ ея приближенные разстались съ нею еще въ Калугѣ, а тѣ, которые за нею послѣдовали въ надеждѣ обогатиться, оказывали ей явное неуваженіе. Ей усердствовали только Казаки, но она страшилась этихъ людей, отчаянныхъ и дерзкихъ, готовыхъ, въ угожденіе вождю своему, рѣзать родственниковъ и благодѣтелей, готовыхъ грабить церкви, въ которыхъ передъ тѣмъ набожно молились. Присутствіе мнимаго сына ея не развлекало ея глубокой тоски, она не любила, даже ненавидѣла младенца, въ минуту отчаянія, назначеннаго ею орудіемъ ея мести. Его за это вознаграждала своими ласками молодая его кормилица, дочь богатаго Калужскаго мѣщанина, страстно привязанная къ своему питомцу, о которомъ натвердилъ ей отецъ, что онъ законный ея Государь. Заруцкій изрѣдка и на самое короткое время посѣщалъ Марину. Хвастая ей своими подвигами, онъ разсѣянію слушалъ жалобы ея на грустное ея одиночество, и она замѣчая, что онъ всего болѣе заботится о мнимомъ Царевичѣ, съ отчаяньемъ думала, что онъ уже не по прежнему ее любитъ. Она ====page 144==== еще не могла вообразить, что онъ никогда не любилъ ее, что онъ только притворялся въ нее влюбленнымъ, стремясь насытить жажду власти и корысти. Однажды, стараясь угадать причину его холодности, Марина сѣвъ противъ зеркала, съ мрачнымъ вниманіемъ стала себя въ немъ разсматривать. — Неужели, подумала она, съ ужасомъ примѣчая, какъ обрюзгло лице ея, это точно я! Неужели я въ самомъ дѣлѣ такъ перемѣнилась? Нѣтъ, нѣтъ, это быть не можетъ! Мнѣ съ небольшимъ двадцать лѣтъ, мнѣ за полгода передъ этимъ клялся панъ Добржецкій, что я и въ старости буду всѣхъ плѣнять! Нѣтъ, у меня отъ слезъ темно въ глазахъ и я безобразно одѣта! Давно не видавъ Заруцкаго, и даже не получая отъ него извѣстія, Марина вовсе позаботилась о своемъ нарядѣ, и ея горничная, усердная, но нерадивая, всякій день подавала ей одно и то же платье, измятое и полинялое, и даже не расчесывала порядкомъ густыхъ ея волосъ. Зная, какъ мужчины дорожатъ молодостью и щегольствомъ, Марина рѣшилась употребить всѣ средства для возвращенія свѣжести и красоты своей. Она умылась душистою водою, и слегка нарумянясь, стала примѣривать дорогія серьги и ожерелье, поднесенныя ей Калужскими купцами при крестинахъ мнимаго ея сына. Вдругъ вбѣжала кормилица ходившая къ обѣднѣ. — Проклятъ! вскричала она бросившись въ но ====page 145==== ги Маринъ, проклятъ!.. Матушка Царица, что мнъ дѣлать?... Куда я дѣнусь окаянная?.. Они грозятъ мнъ, что и я буду проклята коли не покину его!.. Чтобы я его покинула!.. Скорѣе сквозь землю провалюсь, скорѣе на себя руки наложу!.. — Что ты Ѳекла! Что съ тобою? спросила Марина, не понимая словъ кормилицы, но невольно содрогаясь, какъ будто передъ нею открылась пропасть, въ которую хотятъ ее толкнуть. — Не гнѣвайся на меня, моя желанная, продолжала кормилица обливаясь слезами, что я принесла тебѣ такія вѣсти: и въ церквѣ и на улицъ всѣ орутъ: проклятъ, проклятъ!.. — Кто проклятъ? повелительнымъ голосомъ спросила Марина, Иванъ Мартыновичъ... Какой Иванъ Мартынычь, перервала Ѳекла, стала бы я выть по Иванѣ Мартыпычѣ, что мнъ Иванъ Мартынычь! Пропадай онъ совсѣмъ, слезинки по немъ не выроню! По сынкѣ твоемъ, матушка Царица, по Государѣ нашемъ Иванѣ Дмитровичѣ рвется у меня сердце; за него, моего ненагляднаго, рада я на ножи броситься! А его, птенчика незлобнаго, самъ Святѣйшій проклялъ соборомъ коли станутъ величать его Государемъ! Красавица ты моя, Марина Юрьевна, побереги ты кровь свою, сжалься надъ роднымъ твоимъ дѣтищемъ, отступись за него отъ имени Царскаго! — Проклятъ, сказала Марина, не воображая, ====page 146==== что она въ слухъ произнесла роковое слово! Гдѣ же Иванъ Мартыповичь, помолчавъ спросила она? — Ахъ, ты моя матушка, вскричала кормилица, все ты совѣтуешься съ Иваномъ Мартынычемъ! Не вѣрь ты этому краснобаю, брось ты его мое солнышко: онъ совсѣмъ тебя сгубитъ! Недобрый онъ бояринъ! Знаемъ мы каковъ онъ! Слова эти живо оскорбили Марину, но она не перервала ихъ, она помогла ихъ перервать; какъ будто сверхъестественная сила принудила ее ихъ выслушать, какъ будто она не имѣла права заставить молчать женщину, которая изъ любви къ ея мнимому сыну, изъ состраданія къ ней самой, разсталасъ съ отцомъ, съ мужемъ, съ ребенкомъ. — Да, никакъ государыня, Иванъ Мартынычь совсѣмъ покинулъ пасъ! Добро, Господь на немъ взыщетъ за это! Все ручки лизалъ у государя Ивана Дмитровича, а о томъ не помыслилъ какъ уберечь его! — Не кручинься, моя матушка, съ трепетомъ прибавила кормилица, вдругъ замѣтивъ страшное, невыразимое измѣненіе Марины, мы однѣ найдемъ дорогу въ Калугу; коли не станетъ у насъ коней, на плечахъ донесу батюшку царя! Положись на меня государыня; я но гробъ моей жизни раба тебѣ вѣрная! Услышавъ плачъ младенца, кормилица побѣжала къ нему. Марина осталась недвижима. Сердце ея сильно билось; она помогла преодолѣть горестныхъ предчувствій, что судьба ея свершилась, что ====page 147==== всѣ ея надежды, всѣ мечты ея о счастьи и величіи на вѣкъ уничтожены. Ее особенно терзала мысль, что она сама навлекла себѣ новыя опасности. Если бы не назвалась она матерью, если бы не предъявила новаго самозванца, она могла бы свободно отдать руку свою Заруцкому, могла бы всюду за нимъ слѣдовать; никто бы не вздумалъ надзирать за ея поступками; никто бы не сталъ преслѣдовать молодую женщину испытавшую столько превратностей. Она нѣсколько часовъ не вставала съ мѣста, отказалась отъ пищи, всѣмъ запретила входить къ ней. Блѣдное, посинѣлое лице ея, какъ страшный призракъ отражалось въ зеркалѣ; алмазное ожерелье блестѣло на затасканномъ ея платьѣ, какъ будто на смѣхъ надѣтое на преступницу. Вдругъ она вскочила, чудная улыбка мелькнула на губахъ ея, она поспѣшила въ комнату, въ которой жилъ мнимый наслѣдникъ Россійскаго престола. Кормилица крѣпко спала. Марина подошла къ колыбели. Проснувшійся младенецъ съ веселою улыбкою устремилъ на нее большіе, голубые глаза. Она осторожно взяла его на руки, и понесла качая, какъ будто нѣжная мать, но по выраженію лица ея можно было подумать, что она несетъ змѣю ужалившую ее въ самое сердце. — Нѣтъ сомнѣнія, прошептала она! Я не брежу! Это правда, сущая правда! Всѣ его черты!.. Это его сынъ!.. Это сынъ Маланьинъ! прибавила ====page 148==== она съ бѣшенствомъ, и хотѣла бросить ребенка за окно. Онъ уцѣпился за ея ожерелье. Это острочило смерть его на минуту, но отъ одной минуты часто зависитъ судьба всей жизни. Обомлѣвъ отъ ревности и злобы, Марина не слыхала, что кто-то за нею шелъ. Вдругъ у нее вырвали ребенка. Она узнала голосъ Заруцкаго. — Злодѣйка! вскричалъ Заруцкій. Куда бы ты сама дѣлась убивъ Царя? — Царя, съ презрѣньемъ возразила Марина? Развѣ это царь, развѣ ты забылъ, что это не мой сынъ, что это подкидышь? — Это сынъ Маланьинъ! Никто не вступится за Маланьина сына, всѣ устыдятся подлаго обмана!... — И отмстятъ обманщицѣ, свирѣпо перервалъ Заруцкій! — Обманщица во всемъ признается: раскаянье и слезы бывшей Московской Царицы тронутъ благороднаго воеводу Прокофья Петровича... — Чертовка! вскричалъ Заруцкій, и внѣ себя занесъ руку на Марину. Она отскочила, но ее чуть не задушилъ судорожный смѣхъ. Страшно было слушать смѣхъ этотъ, страшно было смотрѣть на несчастную, обманутую, обруганную, единственнымъ человѣкомъ, котораго она истинно любила. Глаза ея закатились, лице побагровѣло. Заруцкій съ ужасомъ почувствовалъ, что лишившись Марины, или съ нею поссорившись, онъ ====page 149==== едва ли сохранитъ сильное свое вліяніе надъ войскомъ и народомъ; что можетъ быть тогда всѣ отъ него отступятся; можетъ быть онъ принужденъ будетъ промышлять разбоемъ, во всемъ зависѣть отъ шапки злодѣевъ. Онъ прижалъ Марину къ своей груди, и цѣлуя ея руки называлъ ее нѣжнѣйшими именами? Пришедъ въ себя, она хотѣла его оттолкнуть. Онъ упалъ на колѣна, и божась, что вовсе не зналъ матери младенца, прибавилъ, что онъ едва не лишился разсудка, увидя, что Марина, повѣря наглымъ клеветникамъ, усомнилась въ любви его, и чуть сама не погубила всѣ свои надежды; что она въ началѣ можетъ царствовать только подъ именемъ своего сына, но пріучивъ народъ къ своему правленію, пріобрѣвъ общую любовь, всю жизнь будетъ владѣть престоломъ; что онъ ни когда не потребуетъ, чтобы она съ нимъ раздѣляла ея величіе, что онъ на вѣкъ будетъ только ревностнымъ ея защитникомъ, вѣрнѣйшимъ ея подданнымъ. Слушая жаркія клятвы Заруцкаго, что умертвивъ ее въ припадкѣ бѣшенства, онъ бы тотчасъ и самъ зарѣзался, Марина съ наслажденіемъ ему вѣрила, что имъ должно жить и умереть вмѣстѣ, что ихъ участь должна быть нераздѣльна въ здѣшнемъ и будущемъ мірѣ. Вдругъ размахнулась. Дверь и вбѣжалъ панъ Добржецкій. Марина невольно обрадовалась возвращенію ревностно ей преданнаго юноши, котораго продолжительное ====page 150==== отсутствіе заставляло ее думать, что его уже нѣтъ въ живыхъ. — Откуда изволилъ пожаловать, панъ полковникъ, съ добрыми ли вѣстями, сухо спросилъ Заруцкій? Не отвѣчая на это, даже не поклонившись Заруцкому, Добржецкій сказалъ, что ему нужно немедленно на единъ поговорить съ Мариною Заруцкій бросилъ на него мрачный взоръ. Спѣша его успокоить, Марина отвѣчала, что бояринъ Иванъ Мартыновичъ опекунъ ея сына, и она при немъ выслушаетъ пана Добржецкаго. Тяжело вздохнувъ молодой человѣкъ какъ будто забылъ зачѣмъ онъ явился. Заруцкій съ язвительною усмѣшкою сказалъ, что онъ нетерпѣливо желаетъ знать, какую важную тайну привезъ полковникъ. — Моя тайна должна вамъ быть извѣстна, панъ гетманъ, но Царица вѣрно не знаетъ опасностей... — Опасностей, вскричала Марина! — Не тревожьтесь, государыня, сказалъ Заруцкій, положитесь на меня; ваше спокойствіе, ваши выгоды мнѣ священны!... — А Русскимъ, возразилъ Добржецкій, священна воля Ермогена! Государыня васъ увѣрили, что юный Іоаннъ признанъ Царемъ, отъ васъ скрываютъ, что онъ... — Проклятъ, глухимъ голосомъ перервала Ma ====page 151==== рина, вспомнивъ о сходствѣ младенца съ Заруцкимъ, о своихъ тяжкихъ подозрѣніяхъ. — Царицѣ все извѣстно, сказалъ Заруцкій; напрасно вздумалъ ты панъ, что всѣхъ болѣе ей усердствуешь: около нее много людей усерднѣе тебя, и ты самъ видишь, что твои услуги здѣсь лишнія... — Нѣтъ, не лишнія, а необходимыя, возразилъ Добржецкій. Государыня, для собственнаго вашего спасенія принужденъ я растерзать ваше сердце!... Вамъ нѣчего дѣлать въ Россіи, здѣсь все для васъ потеряно! — Иванъ Мартыновичъ! вскричала Марина жалобнымъ голосомъ. Добржецкій вообразилъ, что опт. ясно доказалъ обманъ Заруцкаго, что Марина ему предложитъ проводить ее къ родителямъ въ Самборъ. Никакъ ты испугалась, Марина Юрьевна, гордо сказалъ Заруцкій? Чуденъ мнѣ страхъ твой, еще чуднѣе... По, время дорого, прощай панъ полковникъ; намъ не до тебя... — Нѣтъ, нѣтъ, перервалъ Добржецкій, ты меня отселѣ не выгонишь; я тебя не допущу докучать ея величеству! Самъ вонъ ступай. — Я здѣсь дома, вскричалъ Заруцкій, въ гостяхъ у жены. — Что мнѣ до жены твоей; я знать о ней не хочу съ пренебреженіемъ отвѣчалъ Добржецкій. — Честь имѣю представить вамъ жену мою, ====page 152==== панъ полковникъ, смѣясь сказалъ Заруцкій, и обнялъ Марину, блѣдную, обремененную стыдомъ и горестью. — Наглецъ, внѣ себя вскричалъ Добржецкій обнаживъ саблю. Марина кинулась между ними. — Панъ Добржецкій, сказала она прерывающимся голосомъ, ты обязанъ почитать Ивана Мартыновича... я... онъ... мы обвѣнчаны. Отчаянный вопль былъ отвѣтомъ Добржецкаго. Марина протянула ему руку. Онъ нѣсколько разъ прижалъ ее къ своимъ губамъ, самъ не зная, что онъ дѣлаетъ, упавъ на колѣна, потому, что не могъ держаться на ногахъ. Она наклонясь поцѣловала его въ лобъ. Заруцкій захохоталъ. — Напрасно Маринушка, сказалъ онъ, ревнуешь ты меня къ живымъ и къ мертвымъ; самой любо приласкать молодаго парня. Добржецкій съ трудомъ воздержалъ свое негодованіе. Онъ чувствовалъ, что Марина заслуживаетъ его презрѣнье, но онъ не могъ ее презирать. Онъ ее любилъ, какъ скупой любитъ золото, какъ охотникъ любитъ лошадь, не заботясь о ея чувствахъ, о душѣ ея. ====page 153==== ГЛАВА VII. Тамъ обитали отшельники, міра отрекшись. Строгіе постники, чувствъ обуздатели, помысловъ свѣтлыхъ Полные, чистой душей на землѣ небожители. Жуковскій. Elle doutait, elle avait peur, elle était heureuse, et il lui semblait que quelque chose comme un coup de tonnerre allait écraser son bonheur. Madame Charles Reybaudl Въ Троицкой Лавръ, передъ ракою преподобнаго Сергія, мужчина лѣтъ двадцати, и женщина лѣтъ шестнадцати, слушали заказанный ими молебенъ съ водосвятіемъ. Они молились съ величайшимъ усердіемъ, но пригожимъ ихъ лицамъ струились слезы. Столь же сострадательный, какъ и набожный, архимандритъ Діонисій старался слу ====page 154==== жить протяжнѣе, зная, что по окончаніи молебна, недавно сочетанные, горячо любящіеся супруги должны разлучиться, что нѣжный, чувствительный, но притомъ неустрашимый, ревностно преданный отечеству, Иванъ Ржевскій, тотчасъ отправится въ станъ подъ Москву сражаться съ Поляками. Въ церкви не было народу, всѣ ушли отдыхать послѣ всенощной, только Іуліанія Рязанова стояла за богомольцами съ Володею Ляпуновымъ, который примѣчая всѣ ея движенія, крестился и клалъ земные поклоны въ одно съ нею время, вмѣстѣ съ нею оборачиваясь посмотрѣть на царевну Инокиню Ольгу Борисовну, отъ крайняго изнеможенія прижавшуюся на колѣнахъ къ стѣнѣ. Идучи ко всенощной съ Царевною и Іуліаніей, Володя увидѣлъ пріѣзжаго молодаго человѣка, и съ восторгомъ къ нему бросился, называя его дядею. Пріѣзжій не видалъ его болѣе году, въ продолженіе котораго онъ очень выросъ, но тотчасъ узнавъ его, по чрезвычайному его сходству съ отцомъ, поспѣшно спросилъ, съ кѣмъ онъ въ монастырѣ. — Съ тётей Улей, отвѣчалъ Володя, и поднявшись на цыпочки хотѣлъ по старому повѣситься на шею дядѣ. — Гдѣ же твоя мать? Жива-ли опа, здоровали? еще спросилъ Ржевскій угрюмо посмотрѣвъ на Іуліанію. — Мама осталась въ селѣ: я и самъ не знаю, ====page 155==== зачѣмъ она съ нами не поѣхала, отвѣчалъ Володя, и обидясь, что дядя медлитъ приласкать его, оборотился къ сопровождавшей его, прекрасной, невысокой женщинѣ. Она его поцѣловала. — Это сынъ моей старшей сестры, Ѳедосьи Андреевны, задумчиво сказалъ Ржевскій. — Такъ ты мнѣ родной племянникъ; полюби меня дружочикъ, сказала молодая спутница Ржевскаго, Софья, дочь Копорскаго воеводы, восхищаясь красотою и пылкимъ взглядомъ Володи. — Какъ тебя не полюбить, вскричалъ Володя! Ты такая добрая! Я тебя очень полюбилъ, а ты полюби тётю Улю, и она предобрая: она учитъ меня грамотѣ, и потащилъ Софью къ Іуліаніѣ. Примѣтивъ, что Софья почитаетъ ее дѣйствительно родственницею Володи, Іуліанія не рѣшилась тотчасъ объяснить ей, кто она такова, только представила ее Царевнѣ инокинѣ, и они всѣ вмѣстѣ пошли въ церковь, гдѣ послѣ всенощной Ржевскіе попросили отслужить молебенъ. Участь Софьи, которая оставивъ среди опасностей отца, должна была разлучиться и съ супругомъ, всѣхъ живо трогала. Узнавъ, что Ржевскій дочетъ ее отправить за триста верстъ, въ деревню къ сестрѣ, архимандритъ предложилъ ему оставить ее въ Лаврѣ, служившей убѣжищемъ многимъ именитымъ особамъ ея пола. Софья сочла ====page 156==== это благодѣяніемъ, надѣясь безпрерывно знать, что происходитъ въ Московскомъ станѣ, и со слезами прижала къ губамъ своимъ руку архимандрита, о которомъ всѣ вообще говорили, что онъ долженъ походить на Іоанна Богослова, любимаго ученика Христа Спасителя. Благословивъ Ржевскаго образомъ святыхъ угодниковъ Сергія и Пикона, Архимандритъ сказалъ ему, чтобы онъ со всѣми простился въ церквѣ, но что самъ онъ проводитъ его за ворота. Съ трудомъ вырвавшись изъ объятіи Софьи, растерзанный мыслью, что она уже съ нимъ не увидится, Ржевскій послѣдовалъ за архимандритомъ, который одинъ оставшись съ нимъ, подобно тестю его, Копорскому воеводѣ, убѣждалъ его во всемъ ревностно содѣйствовать Ляпунову... — Онъ самъ не захочетъ, чтобы я мѣшался въ дѣла его, перервалъ Ржевскій. — Не о томъ рѣчь, потрудись до конца меня выслушать, продолжалъ Діонисій. Вчера Андрей Ѳедоровичь Палицыпъ, дай Богъ ему здоровье, пробылъ у пасъ въ Лаврѣ съ утра до заката солнечнаго. По его разсказамъ, давно бы все безъ остатку взято было у Литвы, если бы всѣ слушались Прокофья Петровича. Молитесь объ немъ братія, говорилъ онъ намъ, имъ однимъ все держится: а того и гляди, что его сгубятъ Казаки; въ слухъ грозятся отмстить ему, за то, что но даетъ имъ утѣснять крещеныхъ. ====page 157==== — Что же не уймутъ ихъ бояре, князь Дмитрій Тимофеевичь и Иванъ Мартыновичъ? — Охота тебѣ говорить это, Иванъ Лндреевичь. Кажись всему міру извѣстно, что князь Дмитрій Тимофеевичь вѣкъ свой жилъ чужимъ умомъ; до смерти былъ неразлученъ съ Тушинскимъ воромъ, а спроси у него, самъ не знаетъ зачѣмъ усердствовалъ злодѣю. Ивашка же Заруцкій просто разбойникъ. Онъ-то пуще всѣхъ и злится на Прокофъя Петровича. И съ самаго начала они худо ладили, а теперь, съ тѣхъ норъ, какъ стараньемъ Прокофья Петровича выданъ уставъ, чтобы никто по волѣ своей не забиралъ себѣ селъ и городовъ, и что коли худо станутъ править начальники, такъ ихъ и отъ начальства прочь, Ивашка, что называется, радъ самъ зубами загрызть Прокофья Петровича. — Коли Ивашка не таитъ своей злобы, нѣчего и бояться его, сухо сказалъ Ржевскій. Знаешь ли, святый отецъ, прибавилъ онъ въ полголоса, статься можетъ Прокофiй самъ распускаетъ молву, что онъ окруженъ злодѣями, чтобы ему для обороны прибавили власти. Врядъ ли напрасно сказалъ о чемъ Государь Василій Ивановичъ, что онъ замычи летъ захватить престолъ. — Правда, со вздохомъ сказалъ архимандритъ, Прокофiй тяжко согрѣшилъ передъ Богомъ и передъ Царемъ! Но онъ стремится загладить грѣхъ ====page 158==== свой, и мы должны судить о немъ по его дѣламъ, а не по нашимъ догадкамъ! — Воля твоя, отецъ архимандритъ, я знаю коротко Прокофья; повѣрь, что онъ всѣхъ морочитъ... — Одинъ сердцевѣдецъ можетъ знать это! Мы же не заботясь о чужихъ грѣхахъ должны ревностно молить Царя небеснаго, «да не введетъ насъ во искушеніе и да избавитъ насъ отъ лукаваго.» — Помолись, святой отецъ, вскричалъ Ржевскій, чтобы я забылъ обиды сестры моей! Пока не забуду ихъ, не могу быть другомъ Прокофью; но... не пристану и ко врагамъ его! Велѣвъ подвести свою лошадь, Ржевскій низко поклонился архимандриту и поѣхалъ со ждавшими его конниками. Діонисій сѣлъ у воротъ желая подышать свободно ночнымъ воздухомъ, напоеннымъ испареніями благовонныхъ травъ и цвѣтовъ. Вспоминая великіе подвиги предшественника своего Іосафа и безсмертныя услуги оказанныя отечеству обителью ему ввѣренною, онъ съ отрадою надѣялся, что если ревностные иноки, съ помощію Божіей, отразили всѣ усилія лучшаго Польскаго войска, общее стремленіе парода освободиться отъ тяжкаго и постыднаго ига не останется безуспѣшно. Раздумавшись объ этомъ, онъ не слыхалъ, что кто-то подъѣхалъ къ воротамъ, и поднявъ глаза ====page 159==== къ небу, съ удивленіемъ увидѣлъ молодаго человѣка державшаго за узду лошадь. — Благослови, отецъ архимандритъ, сказалъ пріѣзжій. Что ты это о сю пору самъ изволишь стеречь ворота? Ужъ не наврали ли твоей милости, что близко шатается Литва. Не тревожься объ этомъ; дядя мой какого задалъ имъ страха, что... — Здоровъ ли бояринъ, все ли удается ему, перервалъ Діонисій перекрестивъ молодато человѣка? — Слава Богу, слава Богу; погрустилъ сердечный, что Новгородъ обманомъ достался Нѣмцамъ, теперь есть за то надежда, что мы безъ обману скоро Кремль возьмемъ. — Пошли Господь такую милость, сказалъ архимандритъ! Не молебенъ ли пріѣхалъ ты отслужить Ѳедоръ Захаровичъ? — Коли Богъ меня привелъ сюда, конечно не уѣду безъ молебна, но прежде потрудись, святый отецъ, отпѣть панихиду. — Панихиду! повторилъ архимандритъ, и въ умѣ его мелькнуло, что въ послѣднемъ сраженіи убитъ Заруцкій, что смерть его можетъ обуздать наглость Казаковъ, можетъ предупредить бѣдствія грозящія Россіи. Доброе дѣло, прибавилъ онъ, поминать усопшихъ! Не сего ли утра кто въ битвѣ палъ? — Нѣтъ, пѣтъ, отвѣчалъ Ѳедоръ Ляпуновъ, я пріѣхалъ заказать сорокоустъ по рабѣ Божіей Ѳедосьѣ. ====page 160==== — Да, никакъ, Ѳедоръ Захарьевичь, тетушку твою супругу Прокофья Петровича, зовутъ Ѳедосьей? — Она то и приказала долго жить. — Ахти, а Иванъ Андреевичъ отправился подъ Москву, чаи вы отселѣ близехонько разъѣхались: знать не знаетъ, сердечный, что сестрица его скончалась: то то будетъ ему горе! — Как же; не пожалѣетъ волосы рвать на себѣ; да еще скажетъ пожалуй, что ПрокоФІй Петровичь самъ удушилъ жену. Спасибо не дома умерла она. Пошла съ сосѣдями къ Зосиму и Саватію, да тамъ и на вѣкъ осталась: гдѣ то на дорогѣ не въ мѣру накушалась холоднаго квасу. Вчера только получили вѣсть объ этомъ, а уже давно прошли полусорочины. Нѣчего сказать, покойница заѣла у дяди лучшіе годы! На силу развязала его! — Юноша, вскричалъ Діонисій, и я слыхалъ, что Ѳедосья Андреевна неровня была Прокофью Петровичу, понберегись радоваться ея смерти. Кто знаетъ, статься можетъ, молитвы души простой и незлобивой доселѣ хранили ПрокоФья Петровича отъ враговъ и напастей! Самъ ужаснувшись послѣднихъ словъ своихъ, какъ будто невольно у него вырвавшихся, Діонисій поспѣшилъ въ церковь, и проходя мимо монаха, читавшаго неугасимую псалтырь, приказалъ тотчасъ прибавить имя умершей супруги Рязанскаго воеводы. ====page 161==== Ѳедоръ Ляпуновъ привезъ Царевнѣ — инокинѣ письмо отъ дяди, посовѣстившагося въ такую минуту писать къ Іуліаніи. Прося ее отправить къ нему Володю съ его племянникомъ, воевода прибавилъ, что, какъ скоро исполнится шесть недѣль по кончинѣ жены его, онъ пріѣдетъ обвѣнчаться на дѣвицѣ Рязановой, если, какъ надѣется, она будетъ на это согласна. Подавъ письмо Іуліаніѣ, Царевна простерлась передъ иконами. Громкій вопль ея питомицы перервалъ ея молитву. Въ глазахъ Іуліаніи пылалъ радостный восторгъ. Она въ третій разъ перечитывала письмо Ляпунова, едва вѣря, что скоро будетъ неразлучною его подругою, будетъ угадывать его желанія, стараться ихъ предупреждать, утѣшать его и покоить. Она съ изступленіемъ наслаждалась этою мыслью, и болѣе не мыслила ни о чемъ, ничего не понимала, ничего не чувствовала. Царевна подошла къ ней и взявъ ее за руку подвела къ иконамъ. — Прежде всего, съ кротостью сказала она, помолимся о души новопреставленной рабы Божіей боярыни Ѳеодосіи. Слова эти поразили Іуліанію. Она вдругъ поняла, чему была обязана радостною для нее надеждою; что для ея спасенія нужна была смерть женщины никогда ее не оскорбившей. Сердце ея оледенѣло, она поклонилась въ землю, во не могла произнести ни одного слова, не могла вымолвить имени той, которой мѣсто стремилась засту ====page 162==== пить, которая можетъ быть, умирая въ цвѣтущихъ лѣтахъ, горько жалѣла о жизни, горько вопіяла на мужа разлучишаго ее съ единственнымъ сыпомъ. Она не выпускала изъ рукъ письмо; ей необходимо было чувствовать, что оно у нее, что она дѣйствительно читала увѣреніе Ляпунова, что его благополучіе зависитъ отъ вѣчнаго съ нею соединенія. — Черезъ недѣлю, вскричала Іуліанія бросившись въ объятія Царевны-инокини; черезъ недѣлю пожалуетъ сюда Прокофій Петровичъ! Матушка Ольга Борисовна, будь до конца ко мнѣ милостива, кромѣ тебя нѣкому меня благословить... — Чтобы я тебя благословила, съ ужасомъ перервала Царевна! Я! Нѣтъ, нѣтъ, не проси меня объ этомъ! — Неужели милости твоей не угодію, чтобы я шла за Прокофья Петровича, съ трепетомъ спросила Іуліанія? — Дай Богъ, чтобы ты скорѣе обвѣнчалась съ нимъ; я тотъ день безвыходно буду въ церквѣ молиться Спасителю и его Пречистой Матери о вашемъ здоровьѣ и счастіи. Но не годится мнѣ благословлять тебя подъ вѣнецъ! Лучше я напипіу къ Прокофью Петровичу, чтобы не отлагалъ онъ свадьбу такъ надолго. — Іуліанія съ удивленіемъ посмотрѣла на Царевну. — Никакъ ты ослышалась, Государыня Ольга ====page 163==== Борисовна, сказала она? Прокофiй Петровичъ сбирается пріѣхать... — Черезъ недѣлю, перервала Царевна. Развѣ ты забыла уже Ульянушка, что и у меня былъ женихъ, разумный, молодой и пригожій, что и я сама, и мои родители, и всѣ, всѣ, кто только зналъ его, вѣрно надѣялись, что я буду пресчастливая съ Датским Королевичемъ Яганомъ! И въ три дня его не стало! И пропали всѣ надежды! И за одною бѣдою потянулись новыя бѣды! И Царская дочь, невѣста Королевича... Рыданія перервали голосъ ея, она обѣими руками обняла Iуліанію, но прижавъ ее къ своей груди вдругъ ее оттолкнула. — Бѣги прочь отъ меня; бѣги скорье, пока не привилось къ тебѣ мое горе! вскричала она внѣ себя и ушла изъ кельи. Жестокое ея волненіе не допустило Царевну писать къ воеводѣ, но она поручила племяннику его ему сказать, что понимая, какъ ему опасно въ такихъ обстоятельствахъ отлучаться изъ стана, она рѣшилась, вмѣстѣ съ Володею отправить въ Москву и свою питомицу дѣвицу Рязанову, твердо убѣжденная, что такая невѣста будетъ воеводѣ лучшею наградою за труды его. Она просила Ѳедора Ляпунова проводить Іуліанію на Воронцово поле, къ священнику Благовѣщенской церкви, который могъ ей доставить приличное убѣжище, и потомъ обвѣнчать ее съ Ляпуновымъ, ====page 164==== какъ самъ онъ того пожелаетъ, открыто или тайно. — По моему, прибавила Церевна, всегда лучше таить радость свою, чтобы не вздразнить злыхъ людей, чтобы не успѣли они смутить ее! Іуліанія послала Володю проститься съ Софьей Ржевской, чрезъ которую она надѣялась со временемъ примирить Ляпунова съ его шуриномъ. Не подозрѣвая сиротства своего, Володя прыгалъ отъ радости, что отправляется къ отцу. Софья, которой также не сочли нужнымъ сказать о смерти ея золовки, завидуя Володѣ, что онъ увидитъ ея мужа, подарила ему алаго бархату на кафтанчикъ. — А, этотъ поясъ, сказала опа, отвези моему Ивану Андреевичу, и скажи ему, что я сама его вышивала еще при родной моей матушкѣ: сколько въ немъ жемчужинокъ, столько лѣтъ желаю здравствовать моему другу сердечному, столько разъ каждый часъ вспоминать буду моего ненагляднаго! Обними за меня дядю, милый мой Володя, прижмись крѣпче къ его сердцу, и цѣлуя его тверди ему мое имячко! Давно ли я разсталась съ нимъ, а словно уже годъ его не видала! Скажи ему, что я днемъ и ночью буду молить о немъ Матерь Божію, чтобы онъ скорѣе ко мнѣ воротился! — Хорошо, хорошо; все скажу, если только дядя самъ будетъ ко мнѣ ласковѣе давишняго, от ====page 165==== вѣчалъ Володя, и услышавъ, что его ждетъ Ѳедоръ Ляпуновъ, бережно понесъ поясъ и бархатъ завязанные въ шелковой платокъ. Остерегаясь распросовъ, куда и зачѣмъ она ѣдетъ, Іуліанія не прощалась съ Софьей, и только Царевна-инокиня проводила ее до большой дороги, гдѣ вдали тянулись обозы съ съѣстными припасами для воиновъ Московскихъ. Утро было прекрасное, солнце кругомъ освѣщало обширную обитель, въ которой дѣвица Рязанова провела спокойно нѣсколько недѣль, но откуда она выѣхала съ радостнымъ трепетомъ, не жалѣя о тишинѣ монастырской, не страшась мірскихъ тревогъ и волненіи, даже не воображая, чтобы любимая Ляпуновымъ могла она чего нибудь опасаться. Благовѣщенскій священникъ, и жена его, бездѣтные, добрые старики, съ глубокимъ почтеніемъ приняли молодую гостью порученную имъ Царевпою-инокинею. Помѣстивъ ее съ Володею въ особой горенкѣ, они усердно подчивали ихъ всѣмъ что было у нихъ лучшаго, прославляя между тѣмъ милость, умъ и храбрость Ляпунова, которому единственно считали себя обязанными своею безопасностью. — Вотъ бы кому быть у насъ Царемъ! сказала попадья наклонясь къ Іуліаніи. Батька мой, вѣрно знаю, съ радостными слезами пошелъ бы цѣловать крестъ Прокофью Петровичу, только не велитъ мнѣ толковать объ этомъ. и то, говорилъ, ====page 166==== Казаки злятся на боярина, храни Боже еще пуще остервенить ихъ! Вишь они, моя красавица, наровятъ своего Царя выбрать; а намъ-то вишь, и другимъ прочимъ, ихнаго не надо... — А, вотъ и бояринъ Прокофiй Петровичъ, вскричалъ священникъ глядѣвшій въ окно, и взявъ съ собою жену поспѣшилъ встрѣтить воеводу, за которымъ тотчасъ затворилъ дверь, чтобы никто его не безпокоилъ. — Спасибо, Ольгѣ Борисовнѣ, вскричалъ Ляпуновъ, что уговорила тебя, Ульяна Павловна, привезти ко мнѣ Володю. Утѣшь ее Богъ какъ она меня утѣшила! Какъ я счастливъ, что мы всѣ теперь вмѣстѣ!... — Нѣтъ, не всѣ, перервалъ Володя, съ нами нѣтъ мамы. Пошли скорѣе за нею тятя. Дядя Ваня меня объ ней спрашивалъ, а я и не зналъ, зачѣмъ ее нѣтъ со мною; дядя Ваня видно счелъ меня дуракомъ, не захотѣлъ и приголубить. — Матери твоей хорошо и безъ пасъ, помолчавъ отвѣчалъ Ляпуновъ, врядъ ли она сюда будетъ. Да, что много толковать объ этомъ, вотъ тебѣ мама, прибавилъ онъ сунувъ Володю въ объятія Іуліаніи. Володя покачалъ головою. — Это тётя Уля, сказалъ онъ; я очень люблю тётю Улю, но я помню, когда началъ звать ее тётей, а объ мамѣ этого не помню. ====page 167==== — Странный ребенокъ, вскричалъ Ляпуновъ, словно ему любо огорчать меня! У Іуліаніи навернулись слезы. Ей показалось, чего она вовсе не предвидѣла, что Володя горячо ее любившій, пока она была ему чужая, возненавидитъ ее, какъ скоро она заступитъ мѣсто его матери, о которой онъ вдругъ сталъ твердить, когда ее уже не было на свѣтѣ. Воевода приказалъ сыну идти на улицу, гдѣ ждалъ его Ѳедоръ Ляпуновъ. Володя пошелъ, но отъ дверей бросился назадъ. — Тятя, вскричалъ онъ, вотъ что любо мнѣ, что тебя хотятъ выбрать Царемъ! Ляпуновъ засмѣялся. — Ужъ не напоилъ ли кто тебя сегодня, сказалъ онъ, что ты мелешь вздоръ. — Какой вздоръ? Спроси у милой тёти, и она тебѣ скажетъ что я говорю дѣло. Попадья шептала ей на ухо, но я знаешь далеко слышу, что опричь Казаковъ, всѣмъ хочется, чтобы ты былъ Царемъ. Казаковъ ты уймешь, и... — Полно, полно, перервалъ Ляпуновъ, ни слова объ этомъ; не то, и я, какъ твой дядя, вѣкъ тебя не приголублю. — Не гнѣвайся на меня родной, я только тебѣ одному хотѣлъ сказать эту вѣсточку; вѣдь она должна тебя радовать. Ляпуновъ повторилъ Володѣ, что двоюродный его братъ ждетъ его на улицѣ, и оставшись одинъ ====page 168==== съ Іуліаніей, весело спросилъ у нее, что сама она думаетъ о разсказахъ попадьи. — У меня одна дума, ПрокоФІй Петровичь, отвѣчала она, чтобы ты былъ здоровъ, спокоенъ и веселъ! — А, что бы ты сказала Ульяна Павловна, если бы впрямъ пришлось тебѣ хозяйничать въ Царскихъ палатахъ? — Не стращай меня бояринъ такою напастью, вскричала дѣвица Рязанова! Онъ перемѣнился въ лицъ, глаза его засверкали. — Не ужели тебъ хочется, Ульяна Павловна, сказалъ онъ, чтобы я выручивъ у Литвы Кремль пошелъ присягать въ немъ Марипкину сыну? — Что ты, Прокофiй Петровичь! Не приведи Богъ и во снѣ увидѣть это! — Почему же ты боишься Царскаго терему? — А много ли веселились въ немъ послѣдніе Цари и Царицы, не отъ Царскаго корня сидѣвшіе на престолъ? Ты изволишь знать бояринъ, что я вырощена Царевной Ольгой Борисовной, и что меня также жаловала и Царица Марья Петровна. У обѣихъ души были ангельскія, а во что обошлось имъ Царское имя. Не отъ чужихъ людей я слышала, своими очами видѣла, какъ онѣ, мои голубушки, днемъ и ночью лили горькія слезы, какъ ругались ими злодѣи! Воля твоя, бояринъ, продолжала Іуліанія, изъ любви и предан ====page 169==== ности къ Ляпунову подвергаясь гнѣву его, въ Царскомъ терему только тому весело жить кто въ немъ родился! — И тому, кто спасъ отечество, прибавилъ воевода. — Это дѣло великое! сказала Іуліанія. Это дѣло Божіе; Богъ и наградитъ за него! — Ну, не заботься прежде времени, Ульяна Павловна, сказалъ Ляпуновъ, не столько тронутый словами, сколько скорбнымъ видомъ паче жизни любившей его молодой дѣвицы. Мнѣ самому зачастую такъ тяжело хлопотать съ боярами, что радъ бѣжать отъ нихъ на край свѣта. Но потерплю еще пока не выгоню Литву и Нѣмцевъ; а тамъ... что будетъ, то будетъ... Онъ обнялъ Іуліанію, и объявивъ священнику о своемъ намѣреніи, въ первое воскресенье, рано утромъ, при небольшомъ числѣ свидѣтелей обвѣнчаться съ дѣвицею Рязановой, простился съ нею, оставивъ ей Володю. Каждая минута была дорога ему, и онъ скакалъ во весь опоръ спѣша заняться дѣлами государственными. — Потише, бояринъ, потише; не дави крещеныхъ, вскричалъ средняго роста монахъ, у котораго все лице обросло черною съ просѣдью бородою. Какъ будто испугавшись рѣзкаго этого голоса и сверкавшаго изъ подъ густыхъ рѣсницъ злобнаго ====page 170==== взора, аргамакъ воеводы вдругъ остановился. Воевода узналъ монаха Уара, который за годъ передъ тѣмъ явился въ Рязани, съ извѣстіемъ о низложеніи Царя Василія Іоанновича имъ самимъ постриженнаго и о присягѣ Владиславу. Тяжкія воспоминанія пробудились въ душѣ его, сердце его замерло. Коварный монахъ примѣтилъ его смущеніе, и внутренно наслаждаясь имъ, поклонился въ землю, прося съ него не взыскивать, что дерзнулъ воротиться въ Москву. — Я не стану докучать твоей милости, прибавилъ онъ съ лицемѣрнымъ смиреніемъ; авось впередъ не попадусь и на глаза тебѣ. Окружавшіе Уара Казаки сурово смотрѣли на воеводу. — Не трогай его, бояринъ, сказалъ одинъ изъ нихъ, это нашъ батька духовный: безъ него мы знать не будемъ, когда и разрѣшеніе вина и елея. — Лучше бы вамъ не знать этого, отвѣчалъ воевода, да тверже помнить другія заповѣди Божія, не вѣрить ложнымъ навѣтамъ, не обижать мирныхъ гражданъ, любить тѣхъ, которые пекутся, чтобы вы были не страхомъ, а защитою земли нашей, чтобы не кляли, а благословляли васъ! Сказавъ это онъ продолжалъ путь свой поклонившись на всѣ стороны. Чувствуя справедливость укоризнъ его, Казаки молчали посматривая другъ на друга. Только на лицѣ Уара изображалась злая насмѣшка. ====page 171==== — Вотъ что еще вымыслить изволилъ, сказалъ онъ. Никакъ у Поляцовъ выучился читать по улицамъ проповѣди. На что это похоже? Самъ Царя заточилъ въ келью, а васъ радъ повѣсить за курицу: мрите съ голоду, а не смѣйте взять мѣрку ржи въ чужомъ амбарѣ. За минуту, готовые во всемъ повиноваться Ляпунову, Казаки снова стали роптать на его притѣсненія. Раззадоривъ ихъ, какъ ему того хотѣлось, Уаръ пошелъ къ ихъ гетману Заруцкому давно ему знакомому. Между тѣмъ Ляпуновъ воротясь домой утѣшенный пріѣздомъ Іуліаніи, нашелъ гонца отъ брата своего Захарія, остававшагося въ Смоленскѣ. Онъ писалъ къ нему, что король Сигизмундъ, поручивъ Литовскому гетману Ходкевичу идти къ Москвѣ, самъ отправился въ Польшу праздновать взятіе Смоленска; что тратя на это деньги онъ мало заботился о положеніи находящагося въ Россіи войска, которое желая насладиться плодами грабежей своихъ, дерзко требовало скораго прибытія Владислава, въ противномъ случаѣ угрожая разойтись. Захарій притомъ увѣрялъ, что не должно опасаться Ходкевича, что онъ вообще нелюбимъ, и что завидуя его назначенію, оставленный въ Смоленскѣ воевода, Яковъ Потоцкій, несомнѣнно постарается во всемъ ему препятствовать (*). Прочи (*) Маскѣвичь. ====page 172==== тавъ съ глубокимъ вниманіемъ письмо брага, Ляпуновъ занялся еще полученными изъ разныхъ мѣстъ грамотами объ общей готовности ревностно содѣйствовать изгнанію Поляковъ. — Все это хорошо, подумалъ онъ; но что же будетъ мнѣ за труды? Мысль эта, преслѣдуя его среди великихъ его подвиговъ, помрачала всю славу ихъ, уничтожала всѣ его наслажденія. Онъ не жаждалъ ни роскоши, ни забавъ; онъ жаждалъ только чтобы всѣ ему повиновались, стараясь увѣрить себя самаго, что онъ стремится достигнуть верховной власти, чтобы возвести Россію на высшую степень силы и величія. Это долго не допускало его жалѣть объ измѣнѣ его Царю, но вдругъ вражда Казацкаго гетмана пробудила въ немъ мысль, что самому мудрому Государю невозможно удовлетворить всѣ требованія и всѣхъ заставить ревностно заботиться о благѣ общемъ. Раздраженный поступками Заруцкаго, явно стремящагося уничтожить средства овладѣть Кремлемъ, до прибытія помощи отъ короля, Ляпуновъ рѣшился уѣхать въ Рязань. Встрѣвоженное этимъ войско догнавъ его умоляло воротиться въ станъ. Онъ уступилъ жаркимъ просьбамъ, и не сомнѣваясь, что случай этотъ всѣхъ убѣдилъ въ необходимости имѣть его главнымъ вождемъ, съ презрѣньемъ улыбался, когда до него снова стали доходить слухи,о дерзкихъ рѣ ====page 173==== чахъ Казаковъ подстрекаемыхъ Заруцкимъ, почитая ихъ вздорными сплетнями. Но его живо тронуло, что шуринъ, котораго онъ расположенъ былъ любить какъ роднаго брата, прибывъ въ Москву ни разу не посѣтилъ его. Тщетно, окольничій Измайловъ, въ отрядѣ котораго помѣстился Ржевскій, старался примирить его съ зятемъ, онъ отвѣчалъ ему, что готовый повиноваться Ляпунову какъ начальнику, онъ не хочетъ и не долженъ обходиться съ нимъ какъ съ роднымъ. Слыша, что всѣ объ этомъ толкуютъ, Ляпуновъ съ притворнымъ равнодушіемъ сказалъ, что онъ совершенно одобряетъ поведеніе своего шурина, давно знавшаго, что онъ не охотникъ окружать себя родственниками; что это часто навлекаетъ подозрѣніе вь лицепріятіи и ограничиваетъ свободу сужденій и дѣйствій. Онъ болѣе не упоминалъ о Ржевскомъ, и его приближенные во всемъ подражая ему, какъ будто вовсе непримѣчали присутствія молодаго человѣка, скоро отличившагося храбростью и усердіемъ. Измайловъ не могъ нарадоваться, что у него такой дѣятельный и полезный сотрудникъ; особенно же прославлялъ его Заруцкій, желая подразнить Ляпунова, и въ надеждѣ склонить Ржевскаго дѣйствоватъ съ нимъ за одно. Но онъ безуспѣшно расточалъ ему похвалы и ласки, Ржевскій гнушался его дружбою, и только до времени скрывалъ чувства свои, надѣясь передъ всѣми обличить злодѣйскій умыселъ ====page 174==== Заруцкаго вознести на престолъ мнимаго Маринина сына. Желая ознаменовать новый бракъ свой славнымъ подвигомъ, Ляпуновъ, наканунѣ, съ небольшою дружиною напалъ на Поляковъ, выѣхавшихъ за кормомъ для лошадей. Узнавъ объ этомъ, Госѣвскій поспѣшилъ со всѣми своими силами, обѣщая тому, кто возьметъ Ляпунова живаго, или мертваго, всѣ его волости и милость королевскую. Закричавъ Рязанцамъ, чтобы они не отставали, неустрашимый воевода, по трупамъ враговъ открывъ себѣ широкій путь, заставилъ Госѣвскаго, уже хвалившагося побѣдою, искать спасенія за стѣнами Кремлевскими. Они размѣнялись взорами. Ляпуновъ взглянулъ съ негодованіемъ на коварнаго и лютаго опустошителя Москвы. Госѣвскій пылалъ яростною злобою. Ему казалось во сто разъ легче умереть, нежели быть свидѣтелемъ торжества Ляпунова; онъ бѣжалъ отъ него не отъ робости, но въ надеждѣ отмстить ему, не подвергаясь опасности погибнуть прежде врага ему ненавистнаго, за его любовь къ отечеству, за его умъ и мужество всѣми прославляемые, за красоту на него обратившую вниманіе панны Зборовской. — Пора все это кончить, бормоталъ Госѣвскій, обрызганный кровью, заколотаго возлѣ него, самимъ Ляпуновымъ, храбраго товарища. Еще такая встрѣча, и я буду принужденъ сдать ему Кремль, и безмозглые Москали выберутъ его Царемъ! Я ====page 175==== Вѣкъ не прощу Заруцкому если онъ станетъ еще медлить! — Еше такой денекъ, говорили братья Тарбеевы, и многіе другіе, съ восторгомъ окружая Ляпунова, и мы тебя бояринъ на рукахъ внесемъ въ Кремль! Ты самъ рѣшишь тамъ участь правыхъ и виноватыхъ, самъ выведешь изъ заточенія многострадальнаго владыку Патріарха! А мы, за пролитіе крови нашей, попросимъ только однаго, чтобы намъ дали по сердцу выбрать себѣ Царя! Эти рѣчи подслушивали Казацкіе старшины, бывшіе праздными свидѣтелями сраженія, которое при ихъ содѣйствіи могло бы немедленно очистить Москву отъ непріятелей. Одни не хотѣли; другіе не успѣли подкрѣпить Ляпунова; ему помогли только Измайловъ и Ржевскій, но послѣдній по обыкновенію тотчасъ скрылся по окончаніи битвы, и не смотря на счастливый успѣхъ, предавшись грустнымъ размышленіямъ, до самой ночи бродилъ по опустошенному берегу рѣки Москвы, за которою, воздвигнутыя Россійскими Государями стѣны и башни ограждали безопасность злѣйшихъ враговъ Россіи. Жизнь была ему дорога, и онъ вспоминая, какъ онъ молодъ, какъ мила его Софья, какъ онъ можетъ быть съ нею счастливъ, старался себя увѣрить, что его воображеніе, взволнованное послѣдними происшествіями, все представляетъ ему слишкомъ въ мрачномъ видъ. Но онъ не могъ преодолѣть тяж ====page 176==== каго предчувствія, что несогласіе вождей и буйство Казаковъ готовятъ отечеству новыя опасности, что оно должно еще долго бороться съ внѣшними и внутренными врагами, что наконецъ ему самому грозитъ какое то несчастіе, столь же внезапное какъ и счастливая его женитьба. Напротивъ того Ляпуновъ упоенный веселыми надеждами съ восторгомъ мечталъ о будущихъ временахъ. Онъ заѣхалъ повидаться съ Іуліаніей, но она во время сраженія ушла съ попадьей молиться въ Симоновъ монастырь и еще не возвращалась. Ему невозможно было ждать ее, и онъ только повторилъ священнику, чтобы на слѣдующее утро все было готово къ ихъ вѣнчанью. Черезъ минуту попадья пришла одна, и изумясь, что Іуліанія еще не приходила, разсказала мужу, что она остановившись поздороваться со встрѣтившеюся ей кумою, повидала, куда вдругъ дѣвалась дѣвица Рязанова. — Сколько разъ говорилъ я тебѣ старуха, вскричалъ священникъ, что твое болтанье погубитъ насъ обоихъ. Что ты скажешь теперь боярину Прокофью Петровичу; какъ оправдаешься передъ самимъ Царемъ небеснымъ, если по твоей оплошности злые люди увели боярышню, или попала она подъ копей? Жестоко встревоженный священникъ хотѣлъ идти со всѣми причетниками искать Іуліанію, но она сама вбѣжала, блѣдная, помертвѣлая; на голо ====page 177==== вѣ у нее не было повязки, во всѣхъ чертахъ изображался ужасъ. — Спасите, вскричала она, ради Бога спасите; заприте дверь, закройте окно! Вотъ онъ, вотъ онъ! прибавила она, и сунувшись въ передній уголъ, опрокинула горѣвшую лампаду. Изуродованный старикъ остановился на улицѣ. У него оторваны были объ губы, и отъ крови изъ нихъ вытекшей, густые волосы и борода его такъ кругомъ склеились, что только были видны долгіе, кривые зубы, и глаза сверкавшіе какъ угли. Онъ совершенно походилъ на дикаго звѣря, или лучше сказать, его можно было почесть злымъ духомъ, явившимся, не съ тѣмъ, чтобы прельщать людей мнимымъ торжествомъ порока, но чтобы ихъ терзать за вины ихъ. Ужасный старикъ этотъ, когда попадья заговорилась со своею кумою, хотѣлъ взять подъ руку Іуліанію, и погнавшись за нею кричалъ, чтобы она остановилась на минуту, что онъ хочетъ только у нее спросить, гдѣ похороненъ Рязанскій воевода. Онъ у всѣхъ объ этомъ спрашивалъ, твердя имя Ляпунова, то съ неистовымъ смѣхомъ, то съ горестными воплями. Никто не смѣлъ къ нему подойти, и когда онъ исчезъ изъ виду, яростно преслѣдуемый собаками, всѣ стали дышать свободнѣе. Прижавшись въ углу подъ образами, Іуліанія распрашивала священника, точно ли онъ видѣлъ Ляпунова послѣ сраженія, посылала узнать бла ====page 178==== гополучно ли воротился онъ въ свое жилище, хотѣла сама идти о немъ навѣдаться. Священникъ повторялъ ей, что онъ совершенно здоровъ и веселъ, что все войско, даже многіе Казаки съ восторгомъ его славятъ. Она радостно улыбалась, благодарила Бога, и черезъ минуту опять начинала сомнѣваться, не случилось ли съ воеводою внезапнаго несчастія, невольно вспоминая о князѣ Михаилѣ, какъ онъ веселый и здоровый отправился обѣдать къ своему дядѣ, и оттуда принесенъ былъ умирающій. Горестныя мысли тѣснились въ душѣ ея, сердце ея леденѣло. Вдругъ ей захотѣлось передъ вѣнчаньемъ причаститься за обѣднею Святыхъ Таинъ. Особенно желала опа, чтобы воевода послѣдовалъ ея примѣру. Ей казалось тогда крѣпче будетъ союзъ ихъ, и она предавшись сладкимъ объ этомъ мыслямъ спокойно уснула. На разсвѣтѣ воевода самъ заѣхалъ за своей невѣстой. Какъ лѣтнее солнце внезапно освѣщаетъ мрачную комнату, когда въ ней утромъ отворяютъ ставни, такъ присутствіе воеводы мгновенно разсѣяло весь ужасъ Іуліаніи, всю тяжкую ея грусть. Блѣдныя щеки ея заалѣли, выразительное лице ея облеклось новою прелестью. Воевода готовъ былъ присягнуть, что онъ не видывалъ женщины ей подобной. Его нѣсколько удивило ея предложеніе пріобщиться Святыхъ Таинъ, но онъ охотно согласился на это, и своимъ благоговѣніемъ тронувъ присутствующихъ, сказа.іъ потомъ Іуліа ====page 179==== ніѣ, что всегда будетъ ея слушаться въ подобныхъ случаяхъ, съ неизъяснимымъ наслажденіемъ исполнивъ ея желаніе. — Вотъ, и сбылись со мною слова Апостола Павла, прибавилъ онъ: «святится мужъ невѣренъ о женъ вѣрнѣ.» Помолчавъ, Ляпуновъ спросилъ у Володи, который во время вѣнчанья, видя Іуліанію плачущую отъ умиленія, пеоднажды хотѣлъ ей обтереть лице своимъ платкомъ, какъ станетъ онъ теперь ее звать? — Я уже давно, полюбя Ульяну Павловну, но помнилъ родной матери, отвѣчалъ ребенокъ тяжело вздохнувъ, и бросился въ объятія мачихи, которая прижала его къ своей груди, призывая Бoгa въ свидѣтели, что почитая себя въ тысячу разъ счастливѣе нежели она того достойна, она всю жизнь свою посвятитъ знаменитому супругу своему и его сыну. Разцѣловавъ Іуліанію и Володю, воевода на время проводилъ ихъ опять къ священнику, а самъ отправился на совѣтъ, о предполагаемомъ имъ общемъ приступѣ къ Кремлю. Пока онъ былъ съ нею, пока слышала она его голосъ, Іуліанія вовсе не помнила о встрѣчѣ съ страшнымъ старикомъ, но только, что онъ скрылся изъ глазъ ея, глубокая тоска снова овладѣла ею, снова стало ей казаться, что она слышитъ хриплый голосъ, спрашивающій, гдѣ погребенъ Рязанскій воевода. ====page 180==== Священникъ сдѣлавшійся отцомъ духовнымъ, и ей, и воеводѣ, убѣждалъ Іуліанію молиться, напоминая ей, что она должна теперь заботиться, не о собственномъ только удовольствіи, а о томъ, чтобы ничто не отвлекало ея супруга отъ ревностнаго исполненія его обязанностей. Слова его были перерваны отчаянными воплями, и Павелъ Петровичь Тишинъ вбѣжалъ съ Борисомъ Тарбеевымъ. Они схватили на руки Іуліанію и Володю, и посадивъ ихъ съ собою на лошадей, помчались во весь духъ. Изумленіе и ужасъ сковали уста Іуліаніи. Наконецъ опомнясь, она хотѣла спросить у двоюроднаго брата своего, котораго не видала цѣлый годъ, что значитъ его чудный поступокъ, но замѣтивъ слезы, градомъ катившіяся но блѣднымъ, изсохшимъ щекамъ его, снова онѣмѣла. Онъ самъ ей сказалъ, что онъ только что воротился изъ Перми, и везетъ ее въ Лавру. — Зачѣмъ мнѣ ѣхать къ Троицѣ, вскричала Іуліанія? Я сего дня вѣнчалась съ бояриномъ Прокофьемъ Петровичемъ. Слышишь ли братецъ, я съ нимъ вѣнчалась. Я его люблю паче всего міра, паче жизни, паче души моей! Братецъ, милый братецъ, скажи ради Бога, скажи скорѣе, гдѣ Прокофiй Петровичь? Зачѣмъ разлучили меня съ нимъ! Сжалься надо мною родной, вороти меня къ Прокофью Петровичу! Дай только мнѣ волю, я сама къ нему побѣгу! ====page 181==== Тишинъ крѣпче прежняго ее обнялъ. — Ты не скоро, другъ мой, сестрица, увидишься съ Прокофьемъ Петровичемъ, отвѣчалъ онъ прерывающимся голосомъ; расти пока его сына, береги его какъ дитя твое родное! — Ужъ не наплели ли чего на меня боярину, съ ужасомъ спросила Іуліанія? Ужъ не опротивѣла ли я вдругъ его милости? Не самъ ли онъ велѣлъ сослать меня! — Нѣтъ, нѣтъ, моя голубушка; этого не бывало и быть не могло? Ты его ангелъ хранитель! Сколько времени не говѣлъ онъ, а ты сегодня его уговорила исповѣдаться и причаститься Святыхъ Христовыхъ Таинъ. Самъ Господь вложилъ тебѣ мысль эту! — Его зарѣзали! вскричала Іуліанія, и какъ холодный трупъ повисла на рукахъ Тишина. ====page 182==== ГЛАВА VIII. И тако паде мертвъ на землю славный сей и бодренный воевода Прокофій Ляпуновъ. Рукопись Патріарха Филарета. ... Продѣлка Госѣвскаго сошла съ рукъ удачно — погибъ Прокопій Ляпуновъ, мужъ отличавшійся тѣлесною красотою, заботливостью въ дѣлахъ, заслужившій въ народѣ славу человѣка искуснаго и опытнаго въ войнѣ. Кобержицкій. Царевна инокиня послѣ заутрени дошивала въ своей кельѣ одежду на престолъ. Вдругъ сильно застучали къ ней въ дверь. Дремавшая келейница не могла тотчасъ понять, что ей должно дѣлать, и Царевна сама отворивъ дверь, съ изумленіемъ увидѣла воеводу Тишина, державшаго на рукахъ нарядную женщину, блѣдную, съ почер ====page183==== нѣвшими губами. Узнавъ Іуліанію, Царевна ахнула, не въ силахъ будучи спросить, что случилось. — Матушка Ольга Борисовна, сказалъ Тишинъ, положивъ на лавку полумертвую сестру свою, не покинь ее бѣдную, горькую сироту! Она вчера вѣнчалась съ бояриномъ Прокофьемъ Петровичемъ, а его уже нѣтъ въ живыхъ, его изрубили Казаки! Подъ Москвою страшная смута! Молись государыня, чтобы Господь помиловалъ насъ грѣшныхъ; заставь и сестру, коли оживетъ она, молиться о погибающей землѣ нашей! Прощай, спѣшу къ отцу архимандриту, онъ обо всемъ тебя увѣдомить. Пріѣхавъ ранѣе съ Володею, Борисъ Тарбеевъ нетерпѣливо ждалъ Тишина, желая тотчасъ воротиться въ Москву, гдѣ остался братъ его при тѣлѣ горько ими оплакиваемаго воеводы, смерть котораго поклялись они отмстить. Тщетно старавшись убѣдить его, во всемъ положиться на Бога, архимандритъ Діонисій поручилъ келарю Аврамію, проводить въ Москву изступленнаго молодаго человѣка, чтобы онъ постарался его нѣсколько успокоить и потомъ утѣшить позаботясь о приличномъ погребеніи воеводы. Внѣ себя отъ горести и негодованія, Тарбеевъ не могъ хорошо объяснить архимандриту всего случившагося, и послѣдній оставшись одинъ съ Тишинымъ сталъ его объ этомъ распрашивагь. — Мнѣ извѣстно, Павелъ Петровичь, сказалъ ====page184==== Діонисій, глубоко огорченный, что ты вчера только воротился изъ дальныхъ мѣстъ, но ты въ часъ о всемъ свѣдаешь болѣе чѣмъ другой въ недѣлю, и надѣюсь скажешь мнѣ, кто это вымыслилъ проклятую клевету, будто бы покойный Прокофій Петровичь, дай Богъ ему царствіе небесное, хотѣлъ истребивъ Казаковъ пристать къ Поляцамъ, и кто подъ его руку написалъ объ этомъ грамоту? — Разбойникъ Заруцкій съ другомъ своимъ нехристомъ Гашевскимъ все это за одно вымыслили, а грамоту составилъ, тотъ же злодѣй, который постригъ Государя Василья Ивановича... — Чернецъ Уаръ, перевалъ архимандритъ! Откуда опять выскочилъ этотъ еретикъ? Мы слышали, что покойный воевода сослалъ его за море, гдѣ онъ родился. — За то, что онъ хотѣлъ его отослать туда, онъ и оболгалъ его. — Мало было окаянному, что за постригъ Царскій проклялъ его Святѣйшій, сказалъ Діонисій; еще вновь соблазнилъ крещеныхъ!.. Что объ насъ черницахъ станутъ они толковать теперь! — Помилуй, отецъ архимандритъ, какой же онъ чернецъ, возразилъ Тишинъ? Еще до Царскаго пострига, былъ онъ за его ворожбу, у Свѣтѣйшаго подъ запретомъ. — Давнымъ-давно продалъ онъ душу свою дьяволу, за то не успѣлъ и ====page185==== поживиться взятымъ за кровь золотомъ. Какой-то бѣсноватый, встрѣтясь съ нимъ, хотѣлъ будто его поцѣловать, да такъ впился въ него зубами, что оторвалъ ему обѣ губы, и онъ самъ тотчасъ взбѣсился: псы загнали его въ рѣку, онъ и захлебнулся въ ней. — «Праведенъ еси Господь и правы суды твои» сказалъ архимандритъ съ умиленіемъ перекрестившись. Уаръ скверными своими устами призывалъ Бога въ свидѣтели, ругаясь его помазанникомъ, и отъ устенъ своихъ заразился смертнымъ ядомъ! — Благодареніе Христу Спасителю, прибавилъ онъ помолчавъ, что Прокофій Петровичь оставилъ міръ сей очистивъ душу свою покаяніемъ! Съ великою отрадою узналъ я объ этомъ. Но, не поскучай моими распросами, Павелъ Петровичь, скажи мнѣ на милость, какъ это никто не защитилъ воеводу? Гдѣ же были всѣ друзья его! — Всѣхъ далеко оттолкнули; кругомъ боярина стали Казаки; только допустили къ нему Ивана Андреевича Ржевскаго, зная, что онъ ему недругъ... — Неужели, вскричалъ Діонисій, Иванъ вмѣстѣ съ Казаками поднялъ руку на воеводу! — Иванъ за него вступился и самъ съ нимъ убитъ. Архимандритъ повергся на землю предъ иконами, молясь о душѣ благороднаго юноши, какъ ====page186==== онъ передъ тѣмъ молился о душѣ доблестнаго воеводы. Когда онъ сѣлъ на прежнее мѣсто, блѣдное лице его было омочено слезами. — И такъ, сказалъ онъ, несогласные въ жизни временной, они отошли къ жизни вѣчной какъ союзные братья. Великъ подвигъ Ивана, славенъ для всей земли нашей, для святой нашей вѣры! Онъ искупилъ общій позоръ; за него Господь всѣхъ помилуетъ! Плачевная смерть Ляпунова примирила съ нимъ и тѣхъ, которые при жизни его, жалуясь на его гордость страшились его властолюбія; его укоряли только за то, что онъ самъ помогъ Заруцкому раздражить противъ него Казаковъ, слишкомъ явно скучая грубостію ихъ и невѣжествомъ. Между тѣмъ, какъ Заруцкій безпрестанно угощая старшинъ ихъ, во всемъ имъ потворствовалъ, Ляпуновъ никогда не приглашалъ ихъ къ себѣ, и даже отказывался принимать ихъ, зная, что они къ нему ходятъ изъ праздности, толковать о пустякахъ. Это много содѣйствовало его внезапной гибели, и съ глубокою скорбію о немъ вспоминая, всѣ горько жалѣли и о молодомъ его шуринѣ достойномъ счастливѣйшей участи. Отслуживъ по убіеннымъ обѣдню и панихиду, архимандритъ оборотился къ толпившемуся въ храмѣ преподобнаго Сергія, горько плакавшему народу. ====page187==== — Не унывайте, православные, сказалъ онъ, возложите упованіе ваше на Господа Бога! Милосердуя о душѣ, новопреставленнаго раба своего, боярина Прокопія, Господь попустилъ врагамъ его умертвить его тѣло, но онъ своею кровью омылъ вины свои, и мы съ надеждою молимъ о немъ Христа Спасителя, чтобы онъ его сподобилъ Царствія своего вѣчнаго! И всѣхъ насъ, съ глубокимъ чувствомъ, продолжалъ Діонисій, праведно наказуетъ Господь, за то, что преступивъ крестное цѣлованіе наше Государю Василью Ивановичу, допустили мы отдать его въ неволю, вѣчнымъ врагамъ нашимъ и разорителямъ! Съ сокрушеніемъ покаемся въ грѣхахъ нашихъ братіе, во всемъ предадимъ себя волѣ Господней, и Господь пошлетъ намъ стратига, спасти православную, святую вѣру нашу, и обширную нашу землю! Кто онъ стратигъ этотъ? Ни я, о немъ возвѣщающій, и никто изъ васъ о немъ не знаетъ! Можетъ быть онъ отрасль древнихъ князей, жаждущій уподобиться Святому Александру Невскому и Димитрію Донскому! Можетъ быть онъ простой дворянинъ, наслѣдовавшій одну память о славныхъ дѣлахъ его Прадѣдовъ! Можетъ быть онъ, какъ Давидъ, пасетъ овецъ отца своего, самъ еще не угадывая, какъ силенъ духъ его, какъ крѣпки его мышцы! «Возведемъ очи наши въ горы, отсюда же пріидетъ помощь наша. Помощь наша отъ Господа, сотворшаго небо и землю.» ====page188==== Рѣчь эта усладила общую скорбь, но приходящія изъ Москвы вѣсти продолжали волновать умы. Какъ въ доморощенномъ медвѣдѣ, если случится ему отвѣдать кровь, пробуждается врожденная свирѣпость, такъ и Казаки, умертвивъ Ляпунова и Ржевскаго, устремились грабить и рѣзать всѣхъ, которые не хотѣли съ ними дѣйствовать за одно. Воротясь въ Москву, Борисъ Тарбеевъ узналъ, что меньшій братъ его Глѣбъ убитъ, и все ихъ имѣніе расхищено вмѣстѣ съ имѣніемъ покойнаго воеводы. Но онъ уже не помышлялъ о мщеніи, убѣжденный сопровождавшимъ его келаремъ Авраміемъ, что онъ лишь покорностью волѣ Божіей, можетъ нѣкогда, въ лучшемъ мірѣ, удостоиться радостнаго соединенія съ безцѣнными ему покойниками. Аврамій самъ похоронилъ молодаго Тарбеева, возлѣ воеводы, до прибытія его погребеннаго, въ той самой Благовѣщенской церкви, гдѣ вѣнчался онъ съ дѣвицей Рязановой, исполненный радостныхъ чувствъ. Аврамій поспѣшилъ воротиться въ Лавру съ Борисомъ Тарбеевымъ, уговоривъ его тамъ помолиться, и потомъ съѣздить къ родному дядѣ его, съ которымъ онъ уже не видался, приставъ съ братомъ своимъ къ Ляпунову, объявившему себя мстителемъ за смерть князя Михаила, чѣмъ они жестоко огорчили горячо ихъ любившаго старика. Тарбееву хотѣлось побывавъ у него, всюду слѣдовать за Тишинымъ, и послѣдній, очень этимъ довольный, ====page189==== обѣщалъ ему дождаться его въ Лаврѣ, располагаясь пробыть въ ней до отъѣзда Іуліаніи. Всѣ ожидали, что послѣ внезапной, плачевной кончины Рязанскаго воеводы, молодая вдова его навсегда отречется отъ міра, но она объявила Царевнѣ-инокинѣ и Павлу Петровичу Тишину, что никогда не разстанется со своимъ пасынкомъ, считая себя обязанною посвятить ему жизнь, и тотчасъ съ нимъ отправится въ отдаленную деревню, откуда, можетъ быть ей нельзя будетъ о себѣ увѣдомлять, но что она всегда и всюду будетъ помнить родственниковъ своихъ и благодѣтелей и усердно молиться о нихъ Богу. Ничего болѣе не сказавъ о себѣ, Іуліанія убѣдительно просила Царевну-инокиню, поберечь остававшуюся въ Лаврѣ, глубоко огорченную Софью Ржевскую. Она просила объ этомъ и архимандрита, съ которымъ часто бесѣдовала на единѣ, и который казался исполненнымъ глубокаго къ ней уваженія. Въ поступкахъ Іуліаніи было что-то таинственное. Она не плакала, не роптала на участь свою, она только вздрагивала когда произносили имя мужа ея, и въ глазахъ ея живо изображалось, что она молчитъ о своей печали, желая не слезами и жалобами, а какою нибудь жертвою, важною, торжественною, доказать безпредѣльную любовь свою къ воеводѣ, имя котораго ей оставшееся почитала она безцѣннымъ наслѣдіемъ. Между тѣмъ, страшась злодѣйствъ Заруцкаго и ====page190==== стыдясь ему повиноваться, лучшее Московское войско разсѣялось, и Поляки снова овладѣли всѣмъ, что было у нихъ отнято Ляпуновымъ. По возвращеніи Тарбеева, лишившагося дяди, который давно бывъ болѣнъ, какъ будто ждалъ племянника, чтобы умереть на его рукахъ, Тишинъ предложилъ ему отправиться въ Ивангородъ, угрожаемый Шведами, и они благополучно туда прибыли съ нѣсколькими десятками храбрыхъ воиновъ къ нимъ присоединившихся. Тамошній воевода чрезвычайно обрадовался неожиданной помощи, но онъ былъ очень малодушенъ и вѣтренъ, и предвидя все, что можетъ произойти отъ этого, Тишинъ старался заглушить грусть свою пагубною для враговъ дѣятельностью. Взятіе Новгорода, нѣкогда исполнявшаго ихъ завистью и ужасомъ, привело въ восторгъ пограничныхъ Шведскихъ жителей, убѣдивъ ихъ, что Делагарди не замедлитъ покорить и всѣ ближайшіе Русскіе города. Но послѣ прибытія Тишина, веселая музыка и радостные клики въ древнихъ стѣнахъ Гермейстерскаго замка, часто были прерываемы пушечными выстрѣлами, отъ которыхъ трепетали, не однѣ юныя обитательницы Шведскаго берега, но и старые воины, вспоминавшіе, какъ за тридцать лѣтъ передъ тѣмъ, когда они были въ цвѣтѣ юности, Русскіе владѣли землею ихъ, и она увлаженная ихъ кровью, бывъ достояніемъ ихъ пред- ====page191==== ковъ, казалось, по всѣмъ правамъ должна была нѣкогда навѣки принадлежать имъ. Однажды, Нарвскій комендантъ сидя въ самомъ верху огромной башни своей, надменно смотрѣлъ на Русскую крѣпость, обширную и величественную, но не столь высокую какъ Шведская, и на расположенный за нею на горѣ Иванъ-городъ, гдѣ вся постройка была деревянная, между тѣмъ какъ въ Нарвѣ много было каменныхъ зданій, существовавшихъ со временъ владычества Датчанъ. Вдругъ по его приказанію загремѣли пушки. Два или три ядра безвредно ударились въ Русскую стѣну, всѣ прочія упали въ Нарову. Чистыя ея воды зашумѣли и запрыгали, но тотчасъ утихли, и тяжелый чугунъ прильнулъ ко дну ихъ, какъ будто невидимая сила отразивъ его отъ берега ей любезнаго, обрекла вѣчному заточенію подъ быстрыми струями. На молодомъ, но вѣчно блѣдномъ и грустномъ лицѣ Тишина, мелькнуло удовольствіе. Онъ набожно перекрестился, и самъ навелъ пушку на ближайшій къ Гермейстерской башнѣ домъ, отъ котораго видѣнъ былъ только верхъ острой, черепичной кровли. Она затрещала и обрушилась, и скоро густой дымъ и искры возвѣстили, что въ Древнемъ замкѣ пожаръ. — Покамѣстъ довольно, сказалъ Тишинъ; есть имъ о чемъ хлопотать. Можно мнѣ отдохнуть и по своему потѣшиться. Готовъ ли конь мой? ====page192==== — Давно готовъ, отвѣчалъ стоявшій у двери слуга, такой же печальный и блѣдный какъ самъ Тишинъ. Но воля твоя, Павелъ Петровичь, полно твоей милости скитаться одному по лѣсамъ, того и смотри, что тебя подстерегутъ враги. — Не въ лѣсу, и не между врагами, вскричалъ Тишинъ, а на пиру, среди друзей и сродниковъ, князь Михайло Васильевичь выпилъ смертную отраву! Съ тѣхъ поръ святая Русь стонетъ и гибнетъ! Съ тѣхъ поръ злая кручина грызетъ мое сердце! Лишь на ратномъ полѣ, да въ дремучемъ лѣсу унимается моя боль! Я тамъ какъ будто ближе къ Богу... какъ будто ближе къ смерти! — Яковъ говоритъ дѣло, сказалъ Тарбеевъ, что тебѣ не надобно, Павелъ Петровичь, одному покидать стѣны. Чай Нѣмцы крѣпко на тебя злятся, что съ твоего пріѣзда, ни одно ядро не пропало у насъ по пустому; да и намъ всѣмъ обидно, что ты только псу твоему дозволяешь охранять себя! Какъ будто понявъ слова эти, лежавшая въ углу огромная собака заворчала и бросившись къ Тишину едва не уронила Тарбеева. — Не пеняй, другъ мой, сказалъ Тишинъ, что Вѣрный со мною неразлученъ; если и убьютъ его, за него никто меня не укоритъ. А, храни Боже, коли можно сказать будетъ, что по моимъ причудамъ погибли товарищи, которыхъ услуги могутъ быть полезнѣе моихъ! ====page193==== — И по мнѣ нѣкому плакать, и за меня нѣкому вступиться, вскричалъ Тарбеевъ! Позволь мнѣ ѣхать съ тобою, Павелъ Петровичь, Вѣрный издали почуетъ врага, а я тебя заслоню отъ копья вражескаго! — Пожалуй поѣдемъ, Борисъ Александровичь, сказалъ Тишинъ, живо тронутый словами юноши, который долго усердствовавъ Ляпунову, по кончинѣ его терзался мыслію, что самъ былъ участникомъ низложенія Василія Іоанновича и всѣхъ бѣдствій за тѣмъ послѣдовавшихъ. Но я не за тѣмъ зову тебя съ собою, чтобы намъ вмѣстѣ умирать, а чтобы ты полюбовался порогами и подышалъ свѣжимъ воздухомъ. Не знаю, что такъ Якову нелюбо отпустить меня; не впервые ѣду пошататься по лѣсу, а спасибо ничего не видалъ тамъ худаго. — Зачѣмъ же меня здѣсь оставляешь, сказалъ Яковъ? — За тѣмъ, чтобы не изнурить тебя, чтобы было кому беречь и нѣжить меня и Вѣрнаго! — Да мнѣ тяжелѣе, бояринъ, здѣсь дожидать твою милость, сказалъ Яковъ, съ нѣкотораго времени безпрестанно ворчавшій, что Павелъ Петровичь вовсе не дорожитъ жизнію, и не постигая охоты его въ уединеніи наслаждаться прелестями природы. Не онъ одинъ, многіе не понимали, что влекло Тишина къ порогамъ Наровы, какъ ему хотѣлось Часть IV. 13 ====page194==== слушать ревъ кипучихъ ея волнъ, почему онъ предпочиталъ это картинное, но грозное зрѣлище, бесѣдамъ своихъ товарищей, спокойному отдыху послѣ трудовъ. Но Тишинъ былъ изъ числа людей, которыхъ пламенное воображеніе не можетъ довольствоваться одною дѣйствительностью, которыхъ душа жадно стремится мечтать о прошедшемъ и о будущемъ. Такихъ людей много бывало въ самые отдаленные вѣка, въ этомъ нельзя сомнѣваться, зная склонность древнихъ народовъ вѣрить снамъ и предсказаніямъ. Смерть не уничтожила, но еще усугубила любовь и преданность Тишина къ отцу его и князю Михаилу, горестно погибшимъ, и онъ по нѣскольку часовъ проводя одинъ съ собакою у водопада, съ отрадою вспоминалъ прежнія, счастливыя времена, и ему нерѣдко тамъ казалось, что передъ нимъ мелькаютъ священныя тѣни, что онъ слышитъ незабвенные голоса. Объѣхавъ далеко лѣсомъ, чтобы избавиться докучливыхъ свидѣтелей, Тишинъ и Тарбеевъ сошли съ лошадей, и привязавъ ихъ на берегу Наровы, гдѣ теперь суконная фабрика, сѣли подъ густою ивою, которой нижнія вѣтки купались въ водѣ. Солнце ярко блестѣло въ стремившейся съ утесовъ рѣкѣ, окрашивая волны ея различными цвѣтами; казалось, между бѣлою, густою пѣною, неслись цѣлыя горы бриліантовъ, топазовъ и аквамариновъ, и все это звучало, кипѣло, крутилось ====page195==== въ каменныхъ порогахъ. Дивное зрѣлише очаровало Тарбеева; онъ не могъ промолвить ни одного слова, не могъ ни на минуту отворотить глазъ, готовый вѣрить, прежде слышаннымъ сказкамъ, что раздѣляющій на двое Нарвскіе пороги островокъ обитаемъ русалками, сладкими пѣснями заманивающими людей въ бездонную пропасть, чтобы тамъ заставить ихъ строить себѣ изъ драгоцѣнныхъ камней палаты. Тарбеевъ былъ уменъ и чувствителенъ, но горячо любя отечество зналъ о немъ, только то, чему отецъ его и дядя были сами свидѣтелями. Неоднажды слышавъ отъ послѣдняго, какъ Царь Іоаннъ Васильевичь покорилъ Казань, и что вѣроятно озлобленные этимъ Татары, какимъ нибудь чародѣйствомъ превратили въ лютаго мучителя, Государя славнаго и любимаго, онъ не имѣлъ понятія о прежнихъ войнахъ Русскихъ со Шведами, и кѣмъ, и когда, былъ построенъ Иванъ-городъ. Разсказавъ ему объ этомъ, Тишинъ прибавилъ, что бѣдственная кончина князя Михаила уничтожила надежду, вскорѣ возвратить, принадлежавшія нѣкогда Россіи, приморскія области, но что рано или поздно онѣ должны возвратиться. — Если не дѣти, вѣрно внуки наши, съ жаромъ продолжалъ онъ, отмстятъ безчестнымъ сосѣдямъ за всѣ ихъ лукавства и обманы. Не напрасно стонутъ Новгородцы, ограбленные и избитые злодѣемъ Яшкою Пунтусовымъ, святая Софья 13* ====page196==== не допуститъ пропасть слезамъ ихъ и крови, и когда омоются ими грѣхи православныхъ, не одно то, что ты видишь отселѣ, но и тамъ, за лѣсомъ, все, гдѣ ступала Русская нога, все будетъ наше, и нашимъ останется на вѣкъ! — Дай Богъ, чтобы скорѣе сбылось это, вскричалъ Тарбеевъ!.. — Смотри, перервалъ Тишинъ упавъ на колѣна и указывая на водопадъ. Онъ не могъ ничего прибавить, но не сомнѣвался, что Провидѣніе подтверждаетъ надежды его. Вмѣсто прежняго, радужнаго блеска водопада, лились кровавыя струи, отъ нихъ отдѣлялась густая, бѣлая пѣна, и эта противоположность умножала мрачность чуднаго зрѣлища. Явленіе это было совершенно естественное, но въ такомъ мѣстѣ, въ такія минуты, оно должно было сильно поразить пылкихъ юношей. Занявшись разговоромъ, они не примѣтили перемѣны на небѣ, которое, какъ обыкновенно передъ вѣтромъ было красно, и водопадъ отражалъ багровый цвѣтъ его. — Это пока чужой берегъ, вскричалъ Тарбеевъ; любо мнѣ, что не съ нашей, а съ Нѣмецкой стороны льются кровяные ручьи. И ему, какъ Павлу Петровичу, все казалось предвѣщаніемъ, и они оба не чувствовали какъ летѣло время. Вдругъ, Вѣрный, крѣпко спавшій, ====page197==== вздрогнулъ и заворчалъ. Поднявъ голову и жадно вдыхая воздухъ, онъ угадалъ, что крадутся не звѣри, а люди, и весь ощетинившись, съ огненными глазами бросился къ чернѣвшему въ нѣсколькихъ шагахъ лѣсу, возвѣщая лаемъ своимъ приближеніе враговъ. Тарбеевъ поспѣшилъ къ своей лошади. Покорный ему конь, взвившись на дыбы, разомъ смялъ подъ собою двухъ Шведовъ, но еще двое кинулись на Тарбеева. Онъ отразилъ ихъ ножемъ, и вскочивъ на лошадь полетѣлъ на помощь своему товарищу, окруженному толпою разбойниковъ. Раненый въ правую руку, Тишинъ съ трудомъ защищался, и скоро бы погибъ, если бы не было при немъ Вѣрнаго. Огромная собака, всѣхъ изумлявшая силою и смысломъ, металась подъ ноги Шведовъ, тотчасъ понявъ, что не можетъ иначе съ ними сладить, и сама ловко отъ нихъ увертываясь повалила трехъ человѣкъ. Тяжелое ихъ вооруженіе не позволило имъ скоро встать, и они были растоптаны сильною лошадью Тарбеева, которая сама израненая упала на нихъ. Горько жалѣя, что онъ взялъ его съ собою, Тишинъ убѣждалъ Тарбеева, съ котораго свалилась мѣдная его шапка, бѣжать скорѣе въ крѣпость, увѣряя, что онъ съ Вѣрнымъ можетъ долго обороняться и дождется помощи. Тарбеевъ рѣшительно отказался разстаться съ нимъ, не сомнѣваясь, что это бы только ускорило гибель ихъ, лишивъ ====page198==== послѣдней отрады, вмѣстѣ умереть. Считая ихъ совершенно въ своей власти, Шведы отошли на нѣсколько шаговъ, и не сводя глазъ съ изнемогавшихъ своихъ противниковъ, совѣтовались какъ съ ними поступить. Они горячо объ этомъ спорили, и укоряя другъ друга, что допустили затравить собакою и задушить лошадью лучшихъ Шведскихъ солдатъ, говорили, что за это мало взять Русскихъ въ плѣнъ, что ихъ должно изрубить въ куски. Выступивъ впередъ, одинъ изъ Шведовъ приказалъ Тишину и Тарбееву отдать ему свое оружіе. Вмѣсто отвѣта Тишинъ закололъ его лѣвою рукою. Онъ упалъ съ ужаснымъ ругательствомъ, завѣщая своимъ товарищамъ за него отмстить. Они съ яростью бросились на молодаго воеводу. Тарбеевъ хотѣлъ его защитить, забывая что у самаго голова непокрыта; горячая кровь залила ему глаза, и онъ уронилъ ножъ поручая душу свою Богу. Смерть Тишина казалась равно неизбѣжна, онъ былъ весь израненъ, и Вѣрному отрубили переднюю лапу. Но чрезъ минуту преданная собака побѣжала, или лучше сказать поскакала на трехъ ногахъ къ водопаду, гдѣ вдругъ раздались дикіе вопли, которые можно было почесть отголосками ада, по мнѣнію суевѣровъ имѣвшаго прямое сообщеніе съ порогами. Быстрыя волны въ то же врамя ярко освѣтились, какъ будто въ нихъ погрузилось солнце, или запылали огненные костры. Вообразивъ, что сверхъесте- ====page199==== ственныя силы возстаютъ на нихъ за убійство Русскихъ, Шведы онѣмѣли отъ ужаса ожидая страшнаго явленія. — Черти, черти! закричали они, увидѣвъ двухъ человѣкъ изъ нѣдръ водопада поднимавшихся на берегъ, и тотчасъ разсѣялись въ разныя стороны. — Спасибо, смѣясь сказалъ одинъ изъ новоприбывшихъ, ломанымъ Русскимъ языкомъ, убѣжали какъ зайцы! Теперь дѣло сдѣлано, прощай братъ Якобъ... — Что ты, что ты Еремей Карпычь! какъ ты хочешь меня покинуть не узнавъ живъ ли бояринъ, не нужна ли ему и твоя помощь. Смотри, не видать ни его, ни Бориса Александровича; никакъ разбойники успѣли обоихъ зарѣзать и бросили въ воду, чтобы не было слѣдовъ злодѣйства ихъ, съ глубокою тоскою отвѣчалъ Яковъ, часа за три передъ тѣмъ убѣждавшій Тишина не выѣзжать изъ крѣпости, какъ будто предчувствуя случившееся. — Небось, братъ Якобъ: статься можетъ твой воевода и тяжело раненъ, но вѣрно еще живъ; не то бы песъ его иначе насъ встрѣтилъ. Знаю я, каковъ онъ, много честнѣе нашей братьи разумныхъ людей; не сталъ бы онъ по смерти боярина, и самъ изувѣченный, вилять передъ нами хвостомъ, хотя мы ему и старые пріятели, сказалъ Эстляндецъ, Германъ Карлингъ, названный Яко- ====page200==== вомъ, Эремеемъ Карлычемъ, и они оба поспѣшили за Вѣрнымъ, который напрягая всѣ свои силы привелъ ихъ къ тому мѣсту гдѣ лежалъ Тишинъ. Руки его раскинуты были по землѣ напоенной его кровью и кровью враговъ его, полурастворенныя уста обращены были къ небу. Яковъ счелъ его мертвымъ и громко зарыдалъ. — Молчи, Якобъ, вскричалъ Германъ, я тебѣ говорю, что бояринъ твой живъ, не умори его своимъ плачемъ; лучше поди отыщи его товарища, а я покамѣстъ сбѣгаю за водицей; надо Павлу Петровичу обмыть лице и промочить горло, чай совсѣмъ запеклось оно. Поднявъ валявшуюся мѣдную шапку Тарбеева, Германъ обошелъ пороги, и наклонясь на берегу хотѣлъ зачерпнуть воды, но поскользнулся, и какъ камень полетѣлъ въ бездну. — Что же ты нейдешь, Еремей Карпычь, закричалъ Яковъ! Христа ради небеснаго воротись скорѣе! Ахти, Нѣмецъ проклятый, никакъ обманулъ меня, ушелъ во свояси! Еремей Карпычь, повторилъ онъ съ отчаяньемъ! Одно эхо отвѣчало ему. Раздраженный мнимою измѣною, Яковъ бросился въ слѣдъ за Германомъ, и увидѣлъ трупъ его на минуту всплывшій. Живо огорченный плачевною смертью его, Яковъ съ усердіемъ помолился о упокоеніи его души, забывая о различіи вѣры ихъ, и что его часто оскорбляла привязанность Германа къ Лютеранству: онъ ====page201==== помнилъ только благодарное сердце его и послѣднюю важную его услугу. Германъ заслуживалъ, чтобы о немъ молились. Отецъ его слылъ колдуномъ, хвастая, что ему покоренъ обитающій въ порогахъ духъ, и что онъ можетъ невидимкою побывать въ Русской крѣпости. Дѣйствительно, неоднажды чрезъ него узнавали все тамъ происходящее, и это тѣмъ болѣе удивляло всѣхъ, что онъ былъ очень простъ и безтолковъ. Совершенно обнищавъ по смерти жены своей, старикъ Карлингъ охотно разстался съ единственнымъ своимъ сыномъ, когда графу Делагарди поручено было съ пятью тысячами войска идти на помощь Царю Василію Іоанновичу. Но предъ отъѣздомъ Германа онъ ему показалъ изъ Шведской крѣпости въ Русскую подземный ходъ, о которомъ осталось теперь одно темное преданіе, и еще другое сообщеніе двухъ береговъ чрезъ самые пороги, извѣстное и нынѣ нѣкоторымъ туземцамъ, за нѣсколько копѣекъ предлагающимъ путешественникамъ пощеголять своею неустрашимостью и ловкостью. Такое предложеніе въ первую минуту потрясаетъ душу, но внимательно осмотрѣвъ пороги, видно, что верхніе слои ихъ далеко выдаются впередъ, и что подъ ними можно ходить, какъ напримѣръ въ Петергофѣ ясно горятъ плошки подъ фонтанами, образующими надъ ними сводъ. Все это для насъ понятное и естественное, во времена нами описы- ====page202==== ваемыя казалось волшебствомъ, и Германъ идучи съ зажженною лучиною, между нагроможденными вѣками камнями и стремящеюся съ нихъ рѣкою, съ ужасомъ воображалъ, что отецъ его обязанъ адскимъ силамъ возможностью ходить безопасно, тамъ, гдѣ тотчасъ разбивались самыя крѣпкія суда. Онъ охотно повторилъ страшную клятву никому и никогда не открывать тайну эту, не предвидя, что добровольно ее нарушитъ для спасенія иноземца еще ему неизвѣстнаго. Будучи въ Москвѣ Германъ отчаянно занемогъ. Его вылечили стараніемъ Павла Петровича Тишина, и онъ привязавшись къ нему всею душою, обѣщалъ посвятить ему жизнь свою, если переживетъ отца, о которомъ часто грустилъ вспоминая его простоту и безпомощную старость. Тишинъ доставилъ ему средства воротиться въ Нарву, и онъ долго жилъ тамъ спокойно, но однажды отецъ его съ восторгомъ ему показалъ мѣшокъ денегъ, полученный имъ, за то, что онъ увѣдомилъ Нарвскаго Коменданта объ уединенныхъ прогулкахъ, вновь прибывшаго храбраго воеводы Тишина, и когда можно застать его у водопада. Жестоко встревоженный, молодой Эстляндецъ, чрезъ извѣстный ему подземный ходъ поспѣшилъ въ Русскую крѣпость, и узнавъ тамъ отъ Якова, что Павелъ Петровичь за часъ уѣхалъ съ Тарбеевымъ, сказалъ, что ему грозитъ тяжкая опастность, но что онъ можетъ спасти его, если Яковъ ему присягнетъ, что никто въ мірѣ не уз- ====page203==== наетъ тайны, которую онъ рѣшается ему открыть. Яковъ согласился на все чего онъ требовалъ и они вмѣстѣ отправились къ порогамъ. Почитая священнымъ долгомъ спасти Павла Петровича, Германъ надѣялся это исполнить, не подвергая опасности своихъ одноземцевъ, посланныхъ его задержать, онъ хотѣлъ только испугать ихъ. Судьбы Божія неисповѣдимы, за нѣсколько минутъ провожая Якова съ одного берега на другой подъ самыми порогами, Германъ обливаемый холодными брызгами воды, оглушаемый ея ревомъ, сохранилъ все свое присутствіе духа, но потомъ у него вдругъ закружилась голова, и онъ погибъ жестокимъ образомъ, можетъ быть въ наказаніе старому Карлингу, продавшему жизнь избавителя его сына. Вѣтеръ разогналъ багровыя тучи, и полный мѣсяцъ заблестѣлъ въ водопадѣ осребряя кипучія струи его. Широкіе пороги, какъ будто превратились въ алмазныя скалы, обливаемыя молочными ручьями. Картина эта была столь же плѣнительна, какъ и та, которою передъ закатомъ солнца возхищались Тишинъ и Тарбеевъ, но оба они лежали въ крови, не чувствуя около нихъ происходившаго. И Яковъ былъ недвижимъ отъ горести и ужаса; онъ забывалъ, зачѣмъ онъ на страшномъ берегу этомъ, готовъ былъ вѣрить, что согласившись идти съ Германомъ подъ водою, онъ подобно ему предалъ злымъ духамъ и себя самаго, и ====page204==== своего господина, котораго онъ считалъ невозвратно погибшимъ. Робкое его суевѣріе дѣйствительно едва не погубило Тишина, оставленнаго имъ безъ помощи; его спасла преданная ему собака, стараясь зализать его раны, не смотря на собственное, мучительное страданіе. Съ восторгомъ услышавъ голосъ Павла Петровича, кликавшаго молодаго своего товарища, Яковъ поднялъ Тарбеева, но тшетно старался доискаться въ немъ признаковъ жизни. Самъ Тишинъ ничего не отвѣчалъ на его вопросы; только изувѣченный Вѣрный, чувствуя, что господинъ его еще дышетъ, тихимъ своимъ лаемъ призывалъ избавителей. Между тѣмъ въ продолженіе нѣсколькихъ часовъ въ крѣпости произошла чрезвычайная перемѣна. Московскій дьяконъ Сидоръ, служившій за Яузою, при церкви Симеона Столпника, видя, какъ въ бѣдственныя времена эти, легко удаются самые нелѣпые замыслы, вздумалъ увѣрить народъ, что онъ Царевичь Димитрій. Явившись въ Иванъ-городѣ прямо къ воеводѣ, онъ разсказалъ ему жалостную повѣсть о всемъ, что будто бы потерпѣлъ онъ принужденный скрыться изъ Калуги, гдѣ вмѣсто его убитъ одинъ изъ его приближенныхъ, обмѣнявшійся съ нимъ платьемъ. Онъ прибавилъ, что Марина, но взаимному согласію, отъ всѣхъ таитъ, что онъ живъ, чтобы враги его не помѣшали ему возстановить свою власть. Легкомысленному и вѣтреному воеводѣ показалось ====page205==== очень лестно, что ему первому открылся мнимый Царевичь, и онъ тотчасъ о всемъ имъ слышанномъ сообщилъ народу. Равно раздраженные поступками Поляковъ и Шведовъ, Иванъ-городцы поспѣшили присягнуть Сидору, вѣря, что онъ дѣйствительно царствовавшій въ Тушинѣ и Калугѣ Димитрій, которому они, никогда его не видавъ, усердствовали по ненависти къ Полякамъ. Только товарищи Тишина и Тарбеева, прибывшіе съ ними изъ подъ Москвы, ужаснулись новаго, наглаго обмана, но никто не захотѣлъ слушать убѣжденій ихъ, хорошо обдумать такое важное дѣло, и они рѣшились уѣхать куда нибуть водою, какъ скоро отыщутъ искренно ими любимыхъ двухъ храбрыхъ юношей, страшась ихъ оставить на жертву новымъ бѣдствіямъ. ====page206==== ГЛАВА IX. ___ ___ Лишь вдохновеніемъ постигнется Россія, Гдѣ вѣра съ вѣрностью подъ пѣснями росли, Гдѣ ужъ давнымъ давно Георгій топчетъ змія, И гдѣ мы Господу полміра поднесли... Князь Э. Мещерскій. Ce que nous avons chérché dans les écrits, que nous avons publiés, c'est de répandre le goût pour notre histoire, de redemander au passé les souvenirs de gloire et de dignité dont nous de- vons tous être fiers. Le Baron Jules De Saint-Genious. Осажденные въ Кремлѣ Поляки нетерпѣливо ждали прибытія Литовскаго гетмана Ходкевича, которому давно поручилъ Король доставить имъ значительную помощь. Онъ приближался весьма медленно, съ трудомъ собирая войско, а между тѣмъ недостатокъ въ съѣстныхъ припасахъ, под- ====page207==== возъ которыхъ былъ прекращенъ Ляпуновымъ, и его побѣды, грозя имъ плѣномъ или смертью, исполняли осажденныхъ глубокимъ уныніемъ. Чѣмъ болѣе отчаявались они въ своемъ избавленіи, тѣмъ болѣе обрадовались услышавъ объ убійствѣ Рязанскаго воеводы. Одни знали, другіе угадывали, что самъ Госѣвскій придумалъ средства погубить его, и что орудіемъ его вѣроломства былъ монахъ Уаръ, которому онъ дорого заплатилъ, чтобы онъ подписался подъ руку Ляпунова. Но весьма немногіе почитали поступокъ этотъ вѣроломнымъ, вообще славили умъ и предусмотрительность Госѣвскаго. Только что возстановленный Ляпуновымъ законный порядокъ по смерти его снова рушился, и станъ Московскій превратился въ разбойничій вертепъ, страшный однимъ вѣрнымъ сынамъ отечества, съ отчаяньемъ видѣвшимъ, что Русскіе, какъ будто въ припадкѣ безумія, сами стремятся позорить и губить себя. Спѣша воспользоваться ихъ смутами, стоявшій подъ Переславлемъ Залѣскимъ, гетманъ Сапѣга, снабдивъ Кремль обильными запасами, ввелъ въ него сильный отрядъ войска. Можно было ожидать, что скоро, растерзанная на части Поляками, Татарами и Самозванцами, обширная Россія подобна будетъ огромному полю, послѣ жаркой битвы усѣянному трупами, на которые стекаются хищные звѣри и пожравъ ихъ съ ужасомъ бѣгутъ изъ опустѣлаго края. ====page208==== Госѣвскій торжествовалъ. Но еще живъ былъ Патріархъ Ермогенъ, еще онъ молился съ пламенною вѣрою о своихъ ослѣпленныхъ согражданахъ, еще бодрствовали иноки Троицкіе, и ихъ грамоты всюду разсылаемыя пробуждали въ оцѣпенѣлыхъ умахъ чувства священныхъ обязанностей. Вдругъ узнали въ Москвѣ, что въ Нижнемъ Новѣгородѣ, до конца пребывшемъ вѣрнымъ Царю Василію Іоанновичу, граждане поголовно вооружаются на Поляковъ. Госѣвскій и его сподвижники сочли это такою же необдуманною, ненепродолжителыюю вспышкою, какими дотолѣ были всѣ подобныя покушенія Русскихъ. Они хохотали разсказывая другъ другу, что какой-то мясникъ вздумалъ противъ нихъ проповѣдывать крестовый походъ, и что избранный главою его, князь Пожарскій, лежа на постелѣ, грозитъ съ сотнею Нижегородскихъ мѣщанъ навѣкъ уничтожить могущество Полыни. Дѣйствительно, еще не закрылись глубокія раны князя Пожарскаго, за нѣсколько мѣсяцевъ тшетно старавшагося спасти отъ разоренія Москву. Онъ лечился въ селѣ своемъ Пурихѣ, во сто двадцати верстахъ отъ Нижняго. Тамъ не было при немъ ни врачей иноземныхъ, ни дорогихъ лекарствъ. Только супруга его, княгиня Прасковья Варфоломеевна, поила князя звѣробоемъ, примачивая ему раны, такъ называемою живою водою, настоенною заячьей капустой; каж- ====page209==== дый разъ благодаря Бога, что онъ чрезъ прохожую богомолку, открылъ ей цѣлительныя свойства этого растенія. Но, какъ вообще предки наши не смѣли полагаться на собственныя попеченія и искуство человѣческое, княгиня всего ждала отъ милости Божіей, и стараясь заслужить ее, всякій день слушала обѣдни въ Спасо-Преображенскомъ монастырѣ, основанномъ княземъ близь его дома. Сверхъ того по воскресеньямъ приносили изъ монастыря къ больному, доселѣ существующій, и окрестными жителями особенно почитаемый огромный, рѣзной крестъ, самимъ княземъ найденный въ озерѣ, гдѣ онъ чудесно сохранился отъ перваго нашествія Татаръ, туда его бросившихъ. Стремясь на встрѣчу Святому изображенію Спасителя, княгиня, дѣти ея, и вообще домашніе, лобызали его ноги, со слезами его умоляя возвратить здоровье князю, о которомъ многіе съ горестью говорили, что если Богъ и сохранитъ ему жизнь, онъ на вѣкъ останется разслабленнымъ. Мало по малу ему становилось легче, и въ исходѣ лѣта его стали подъ руки выводить въ столовую, гдѣ онъ бывъ здоровъ, любилъ угощать своихъ сосѣдовъ и проѣзжающихъ мимо села его, изъ Нижняго во Владиміръ, или ближніе города. По тогдашнему обыкновенію, во все продолженіе княжеской болѣзни не отворяли у него оконъ, чѣмъ вѣроятно надолго продлили его страданія, не подозрѣвая, что свѣжій воздухъ часто Часть IV. 14 ====page210==== бываетъ полезнѣе лекарствъ. Наконецъ, уже въ половинѣ сентября, князю захотѣлось сѣсть подъ открытымъ окномъ. День былъ совершенно лѣтній, но его окутали шубою, и онъ въ огромныхъ своихъ креслахъ, обложенный подушками, съ умиленіемъ любовался міромъ Божіимъ. Все его веселило: и теплый вѣтерокъ приносившій благовонныя испаренія осеннихъ цвѣтовъ, и летавшія птицы, и ходившая по лугу скотина, особенно же непритворная радость узнававшихъ его людей. Возлѣ него, княгиня вышивала шелками по атласу, образъ Казанскія Божія Матери (*), обѣщанный ею въ Преображенскій монастырь, если Богъ возвратитъ здоровье ея супругу. Она часто глядѣла на князя и вдругъ, замѣтила во всѣхъ чертахъ его глубокое страданіе. Тщетно спрашивала она, не слишкомъ ли онъ утомился, не пора ли ему лечь отдохнуть. Онъ какъ будто не слыхалъ ея вопросовъ. Онъ исчислялъ время проведенное имъ на постелѣ, вспоминалъ битву свою съ Поляками владѣвшими Москвою, воображалъ, что можетъ быть они уже овладѣли всей Россіей, что можетъ быть самъ онъ записанъ въ числѣ подданныхъ Владислава или Сигизмунда. И теплый воздухъ, за минуту для него сладостный, сталъ его душить, и свѣтлое солнце померкло въ ____________________________ (*) Отечественныя записки 1843 года. — О Нижнемъ-Новгородѣ. ====page211==== глазахъ его, и по желтымъ, изсохшимъ его щекамъ, покатились крупныя слезы. Отъ него таили до совершеннаго его выздоровленія Московскій пожаръ и пагубныя распри Русскихъ вождей, но горячо любя отечество, онъ угадывалъ его страданія, какъ тяжело раненые угадываютъ худую погоду; трепетавшая рука его искала меча, уста его шептали, что никогда иноземецъ не будетъ его Государемъ. Вдругъ зазвенѣлъ колокольчикъ и на княжескій дворъ примчалась тройкою телѣга. Изъ нее выскочилъ широкоплечій, видный мужчина, и встрѣтивъ на крыльцѣ слугу, попросилъ доложить князю, что ему нужно съ нимъ переговорить. — Что ты братъ, отвѣчалъ слуга, въ полномъ ли ты умѣ? Князь Дмитрій Михайловичъ сегодня впервые изволилъ сѣсть подъ окошечкомъ; а ты хочешь, чтобы мы пустили къ нему чужаго человѣка, съ какими нибудь враками... — Нѣтъ, молодецъ, перервалъ пріѣзжій, не та пора теперь, чтобы тѣшиться враками, и рѣзвому дѣтинѣ каковъ ты, кольми паче мнѣ, у котораго голова и усъ на половину посѣдѣли. Не старъ я еще годами, да вишь состарѣло меня горе: чуть совсѣмъ не пропалъ отъ него! Поди же, прибавилъ онъ возвысивъ голосъ, доложи его милости, что къ нему прибылъ съ важнымъ дѣломъ Посадскій изъ Нижняго. 14* ====page212==== — Посадскій! съ пренебреженіемъ повторилъ княжескій слуга, но встрѣтивъ огненный взоръ незнакомца, невольно ему поклонился и пошелъ сказать о немъ дворецкому. Посмотрѣвъ на него въ окно, дворецкій самъ подумалъ, что какой нибудь вельможа, желая скрыть пріѣздъ свой къ его господину, вздумалъ назваться посадскимъ. Онъ хотѣлъ прежде доложить о немъ княгинѣ, но не зналъ какъ ее вызвать, чтобы князь этаго не примѣтилъ. Между тѣмъ пріѣзжій пошелъ бродить около дома, и ему указали князя грустно задумавшагося подъ окномъ. — Батюшка, князь Дмитрій Михайловичъ тебя ли я вижу? вскричалъ онъ съ восторгомъ къ нему бросившись. Князъ устремилъ на него глаза, тотчасъ почувствовавъ, что это не обыкновенный проѣзжій, что онъ не изъ одного любопытства желалъ его видѣть. Вынувъ изъ пазухи шелковый платокъ, незнакомецъ развернулъ его, и не ожидая, чтобы его пригласили въ комнаты, ставъ на завалину, подалъ князю грамоту, у которой на снуркѣ висѣла восковая красная печать. Ее взяла княгиня изумленная такимъ происшествіемъ, и страшась, чтобы оно не встревожило слишкомъ князя еще не имѣвшаго силы протянуть руку. — Отъ кого, спросилъ князь? ====page213==== — Отъ гражданъ Нижегородскихъ, отвѣчалъ пріѣзжій. Нижегородцы слезно молятъ тебя, князь Дмитрій Михайловичь, вступиться за святую Русь. Будь вождемъ ихъ, бояринъ; послѣ Бога вседержителя ты одна надежда земли нашей, одна опора православныхъ, горько плачущихъ о своихъ грѣхахъ, за которые праведно казнитъ насъ Господь! — Но кто же ты таковъ? спросилъ еще князь, котораго блѣдное лице оживало, котораго потухшій взоръ начиналъ блестѣть. — Я, смиренно отвѣчалъ величественный проѣзжій, Кузька Мининъ, мясной торгашъ. — Войди же ко мнѣ въ свѣтлицу; негодится толковать намъ въ окно о дѣлѣ земскомъ, сказалъ князь глубоко тронутый, и послалъ старшаго сына своего, пригожаго мальчика лѣтъ десяти, проводить къ нему вѣстника Нижегородскаго. Помолясь передъ иконами, Мининъ упалъ въ ноги князю. — Наконецъ, Господь меня сподобилъ, сказалъ онъ, лицемъ къ лицу стать передъ твоею милостью, князь Дмитрій Михайловичъ; авось дождусь счастія увидѣть, какъ ты поведешь полки наши, какъ побѣгутъ передъ тобою враги! — Милостивъ Богъ! Коли меня грѣшнаго поднялъ онъ съ одра смертнаго, коли мои глубокія ====page214==== язвы заживаютъ, должно уповать, что всесильный Творецъ не дастъ погибнуть царству православному, что скоро воспрянетъ оно отъ тьмы кромѣшной, скоро снова засіяетъ молитвами пречистой Богородицы и святыхъ угодниковъ! сказалъ князь, и слабою рукою старался поднять Минина. Низкій поклонъ Нижегородца свидѣтельствовалъ его высокую душу. Не передъ вельможею унижался онъ, что часто бываетъ и безъ наружныхъ поклоновъ, онъ благоговѣлъ передъ доблестнымъ вождемъ пострадавшимъ за отечество. Ему казалось, что само Провидѣніе назначило князю Пожарскому славную долю спасителя Россіи, что оно внушило и ему твердую надежду, что князь можетъ спасти ее. Князь поцѣловалъ Минина. Послѣдній громко поблагодарилъ Бога, что даруетъ Нижегородцамъ желаемаго вождя, не сомнѣваясь, что знаменитый князь, поцѣловавъ простаго мясника, навсегда связалъ участь свою съ участью роднаго ему города. Князь положилъ передъ собою грамоту не читавъ ее. Передъ нимъ была живая грамота. Онъ сталъ распрашивать Минина о всемъ происходившемъ въ Москвѣ и подъ Москвою, послѣ бѣдственнаго сраженія, на которомъ самъ онъ замертво палъ. Онъ ничего не зналъ объ этомъ. Разсказы Минина съ начала растерзали душу его, и онъ въ крайнемъ изнеможеніи закрывалъ глаза, какъ будто стараясь увѣриться, что онъ слышитъ это ====page215==== во снѣ, или воображая, что ему уже нѣчего желать кромѣ смерти. Но когда Мининъ сталъ ему описывать, какъ мало по малу разсѣялось уныніе овладѣвшее народомъ послѣ убійства Ляпунова, какъ пробуждалась любовь къ вѣрѣ и отечеству, какъ готовилось Нижегородское ополченіе, сердце князя радостно забилось, по блѣднымъ щекамъ его разлился румянецъ. — Что же ты стоишь Кузьма, сказалъ князь; сядь безъ чиновъ, поближе ко мнѣ. Кузьма низко поклонившись съ жаромъ продолжалъ разсказъ свой. Всѣ его окружавшіе дивились звучному его голосу, вдохновеннымъ его взорамъ; предреченіе архимандрита Діонисія сбывалось: среди бѣдствій обуревающихъ Россію, предсталъ новый Давидъ вразумить и спасти согражданъ. — Но въ Нижнемъ, сказалъ князь, всего пять тысячь обывателей, изнуренныхъ войною и налогами. Какъ же вы хотите разомъ идти на Ляховъ, усиленныхъ приходомъ гетмана ихъ Хоткеева, и на Заруцкаго, который вѣрно и теперь станетъ строить ковы, какъ онъ погубилъ покойнаго воеводу Прокофья Петровича, дай Богъ ему царствіе небесное. Вы замышляете благой, великій подвигъ, но для такого подвига нужно и много казны и сильная рать. — Найдемъ и то и другое, вскричалъ Мининъ, ====page216==== «продадимъ дворы наши, заложимъ нашихъ женъ и дѣтей!» Слова эти раздались по всему дому. Князь Пожарскій съ восторгомъ повторилъ ихъ и внезапно вставъ бросился на грудь Минина благословляя его прибытіе. Они оба заплакали, и всѣ плакали около нихъ, всѣ стремились ихъ обнимать, какъ обнимаются въ день воскресенія Христа Спасителя, поздравляя другъ друга съ воскресшими надеждами возстановить благоденствіе и славу Россіи. Ни горячо любившая его супруга, ни нѣжные дѣти, ни преданные служители, никто не смѣлъ жалѣть, что князь рѣшается скоро ѣхать въ Нижній, всѣ были увѣрены, что онъ туда ѣдетъ по призванію Божію, что Богъ во всемъ будетъ ему помощникомъ. Заслуживъ общую довѣренность строгою честностью во всѣхъ дѣлахъ, и отличнымъ мужествомъ противъ враговъ, съ которыми онъ не однажды сражался, Кузьма Мининъ Сухорукій, староста Нижняго посада, за нѣсколько дней до свиданья его съ княземъ Пожарскимъ, на площади, среди народа, съ глубокою печалью толковавшаго о плачевномъ состояніи отечества, вдругъ напомнилъ объ осадѣ Троицкой лавры и дивныхъ подвигахъ ея малочисленныхъ защитниковъ. Онъ убѣждалъ гражданъ единодушно ополчиться, не страшась числа враговъ, помня только, какъ они лестными обѣщаніями, заставивъ признать Царемъ ====page217==== Владислава, не переставали опустошать Россію, какъ разоряли они святыя церкви, какъ рѣзали или уводили въ плѣнъ жителей. — Лучше, прибавилъ Мининъ, во сто разъ лучше умереть съ надеждою на милосердіе Божіе, нежели жить, не жизнью человѣческою, а какъ скотамъ вьючнымъ вѣкъ свои томиться работая на Ляховъ и на Нѣмцевъ! Всѣ были глубоко тронуты, всѣ съ восторгомъ согласились избрать военачальникомъ князя Дмитрія Михайловича Пожарскаго. Духовенство и дворяне подтвердили выборъ народа, и въ слѣдъ за Мининымъ отправились въ деревню къ князю, съ нѣкоторыми почетными гражданами, Печерскій архимандритъ Ѳеодосіи, воевода Алябьевъ, дьякъ Семеновъ, и окольничій Головинъ, вновь поселившійся въ Нижнемъ, гдѣ единственно, ни Поляки, ни Русскіе измѣнники не могли возмутить умы добросовѣстныхъ гражданъ. Они ужаснулись, увидя, какъ по прошествіи цѣлыхъ шести мѣсяцевъ, князь худо оправился отъ полученныхъ имъ ранъ, хотя его домашніе вообще находили, что съ пріѣзда Минина онъ сталъ несравненно бодрѣе. Скоро всѣ увѣрились, что едва ли кто можетъ съ большею живостью обсуживать дѣла государственныя и придумывать средства преодолѣть отвсюду грозящія препятствія. Но дорого цѣня усердіе Нижегородцевъ, князь не смѣлъ надѣяться чтобы одни они могли спасти Россію. Онъ страшил- ====page218==== ся не Поляковъ, но самихъ Русскихъ, легкомысленныхъ, легковѣрныхъ, привыкшихъ къ смутамъ и безначалію, совершенно забывшихъ, что выгоды частныя нераздѣльны съ благомъ общимъ. — Подлинно есть чего бояться нашей братьи, сказалъ Головинъ; словно кислое тѣсто лѣзутъ всѣ выше да выше; не скоро теперь усадишь ихъ по старымъ мѣстамъ. — Первые взбеленились бояре, сказалъ Алябьевъ! Мало стало имъ отцовскаго наслѣдія и милостей Царскихъ, захотѣлось самимъ поцарствовать, и чтобы скорѣе этаго добиться, стали возводить друзей своихъ и сродниковъ, не за труды и усердіе, а за лесть и поклоны, награждая Царскимъ добромъ! — Правда твоя, правда, Андрей Семеновичь, сказалъ архимандритъ; дворскіе люди сплошь обманывали Государя, заслоняя отъ него сиротъ и бѣдныхъ! Отъ ихъ неправдъ у всѣхъ закружились головы; все затряслось и запрыгало словно закипѣла подъ нами смола! — Въ семьѣ не безъ урода, святой отецъ, возразилъ дьякъ Семеновъ, испугавшись, чтобы князь Пожарскій, Головинъ и Алябьевъ не обидѣлись словами архимандрита, хотя сами они исполненные безпристрастія судили точно также. Конечно бояре во многомъ виноваты, но если бы ====page219==== Господь продлилъ вѣку князю Михайлу Васильевичу, давно бы по прежнему была славна и счастлива Русь! И теперь, не отъ кого другаго, а отъ князя же Дмитрія Михайловича ждутъ всѣ избавленія. Что дѣлать, святой отецъ, гдѣ люди тамъ и грѣхъ; злодѣй Гришка былъ чернецъ, и новый воръ Сидорка также духовнаго чина. — Напрасно изволишь горячиться, съ кротостью отвѣчалъ архимандритъ; я не въ поношеніе честнымъ боярамъ, а отъ скорби душевной молвилъ, что кому бы надо людей наставлять, тѣ сами всѣхъ сбили съ прямаго пути. — Вѣстимо, сказалъ Головинъ, что люди сильные и богатые, скорѣе маломощныхъ и убогихъ, могутъ погубить и спасти всѣхъ и каждаго. Но, сказано въ Писаніи «не насытится око зрѣніемъ а умъ богатствомъ». Тяжко вспомнить, что князь Иванъ Михайловичь Воротынскій, старинный бояринъ, своякъ Государевъ, первый враждовалъ ему. Диво ли, что послѣ этаго отдана врагамъ Москва! Куда мнѣ тошно было узнать позоръ такой, видѣвъ, какъ при покойномъ зятѣ моемъ, князѣ Михайлѣ Васильевичѣ, съ малыми силами одолѣвали мы враговъ и измѣнниковъ! Отъ того и пострадалъ Государь Василій Ивановичь, и всѣ мы съ нимъ вмѣстѣ погибли, что не было у него вѣрныхъ прикащиковъ. И въ нашемъ Дворянскомъ быту одинъ хозяинъ всего не усмотритъ, а въ обширной землѣ нашей много надо ====page220==== зоркихъ очей и умовъ глубокихъ, чтобы все шло порядкомъ. — Уши вянутъ, сказалъ Алябьевъ, отъ всѣхъ Московскихъ слуховъ. Давно бы Ляхи перерѣзались между собою, если бы только дать имъ волю; но лишь забурлятъ они, что имъ и самимъ ѣсть нѣчего, и коней кормить нѣчемъ, что пора имъ уйти во свояси, бояре и понесутъ имъ казны (*), низко кланяясь, чтобы пожаловали, не скорбѣли, не покидали бы ихъ, бѣдныхъ сиротъ, защитили бы отъ воровъ и разбойниковъ!... — Вотъ и тебя, князь Дмитрій Михайловичъ, перервалъ Головинъ, станутъ звать воромъ, за то, что хочешь стать грудью за вѣру нашу православную и за погибающую нашу землю! — Лукавый силенъ, сказалъ князь грустно улыбнувшись; это онъ проклятый затмилъ умы думныхъ бояръ! За кого другаго не поручусь, а о князѣ Ѳедорѣ Ивановичѣ Мстиславскомъ должно сказать, что онъ не ради своей корысти все отдалъ врагамъ. Боялся, что хуже будетъ если озлитъ Жигимонта, а того не разсудилъ, что, кабы онъ съ товарищами, видя всѣ Жигимонтовы обманы, за него не стоялъ, и Москва, и Смоленскъ, и Новгородъ были бы цѣлы, и о сю пору съ помощію Божіей былъ бы у насъ Царь свой Русскій, избранный всѣмъ народомъ. ______________ (*) Маскѣвичь. ====page221==== — Авось, теперь не долго будемъ ждать этаго счастья, сказалъ Мининъ, примѣчавшій каждый взглядъ и движеніе князя Пожарскаго. У насъ, извѣстное дѣло, всѣ молчатъ, или по угламъ прячутся, пока нѣтъ вождя, отъ котораго можно ждать и себѣ зашиты и врагамъ отмщенія, а вотъ изволите увидѣть, лишь князь Дмитрій Михайловичь пожалуетъ къ намъ въ Нижній, всѣ къ нему пристанутъ; врядъ ли еще кому захочется ждать, сложа руки, плѣненія Вавилонскаго! Князь Пожарскій неоднажды долго бесѣдовалъ наединѣ съ Мининымъ, и удивляясь уму и быстрымъ соображеніямъ безграмотнаго мясника, повторялъ ему, что онъ во всемъ долженъ быть его помощникомъ, правою его рукою. Прощаясь съ княземъ, сановники Нижегородскіе по его желанію обѣщали назначить Минина отъ всей земли выборнымъ, для храненія денегъ собираемыхъ на содержаніе войска. Назначеніе это было очень лестно его согражданамъ, и ни одинъ изъ лихъ не усомнился, что онъ совершенно достоинъ такого предпочтенія. Мининъ долго отговаривался отъ высокой чести ему предлагаемой, по убѣжденный общими просьбами согласиться на это, тотчасъ отдалъ въ казну, все, что было цѣннаго въ его домѣ, даже оклады со святыхъ иконъ, по примѣру Троицкихъ старцевъ, въ бѣдственныя времена эти, заботившихся, не объ украшеніи того, что само по себѣ прекрасно и свято, а единственно ====page222==== объ избавленіи отечества отъ бѣдствій и соблазновъ. Всѣ стремились подражать ему, и когда князь Пожарскій укрѣпившись въ силахъ отправился въ Нижній, его тамъ ждало уже войско исполненное ревности и мужества. Слыша, что Русскіе отвсюду спѣшатъ подъ знамена князя Пожарскаго, что къ нему везутъ изъ дальныхъ городовъ деньги и снаряды, что сподвижникъ его Мининъ также способенъ помогать ему въ дѣлахъ военныхъ, какъ онъ умѣлъ перелить въ души согражданъ свои пламенныя чувства, Госѣвскій началъ задумываться. Особенно встревожился онъ, узнавъ, что съ княземъ соединились отборные полки Ляпунова, Рязанцы, и Смольяне, пылая мшеніемъ, одни за смерть своего воеводы, другіе за разореніе ихъ роднаго города. Ему непріятно было, когда при немъ начинали говорить о происшествіяхъ въ Нижнемъ, и онъ примѣтно измѣнился въ лицѣ, услышавъ, что князь Порыцкій разсказываетъ паннѣ Зборовской, о предложеніи Кузьмы Минина, для спасенія отечества продать женъ своихъ и дѣтей. У Октавіи брызнули слезы: — Какой народъ, вскричала она! И мы хотѣли его истребить, и мы не побоялись нажитъ себѣ такихъ враговъ, и король нашъ не умѣлъ утвердить за сыномъ такого Царства! — Э, матушка Актавья Михайловна, сказалъ бояринъ Салтыковъ, охота тебѣ тревожиться! Небось ====page223==== Владиславъ Жигимонтовичъ будетъ владѣть Русью, только по усердію своихъ воиновъ и по уму своего родителя, а не по выбору глупыхъ дворянъ нашихъ и пьяныхъ мужиковъ. И о томъ, будь спокойна, не увидишь ты здѣсь, ни живодера Кузьку Сухорукаго, ни полоумнаго князя Митьку Пожарскаго. Хорошъ князь! Съ кѣмъ связался! Сидитъ рядомъ съ мясникомъ: чай самъ весь провонялъ отъ него тухлымъ мясомъ. Но объ этомъ полно. Давича слышалъ я, что и Иванъ Мартынычь и князь Дмитрій Тимофеичь цѣловали крестъ Псковскому Лжедмитрію, сирѣчь Сидоркѣ дьякону. — Славно, право славно, захохотавъ сказалъ Зборовскій, гетманъ Заруцкій передъ всѣмъ міромъ оправдалъ панну Марину будто она давно съ нимъ обвѣнчана. Спасибо тебѣ, панъ Солтыкъ, за добрую вѣсть. Теперь, прибавилъ онъ оборотясь къ женѣ, почивай спокойно, другъ мой, Русскіе воеводы сами не пустятъ къ намъ Нижегородцевъ. Октавія пожала плечами, равно гнушаясь ожесточеніемъ Салтыкова и подлостью Трубецкаго и Заруцкаго. Госѣвскій подтвердилъ извѣстіе сообщенное Салтыковымъ. Ему самому казалось, что это должно затруднить дѣйствія князя Пожарскаго, но тѣмъ не менѣе былъ онъ чрезвычайно раздраженъ противъ патріарха, не смотря на тѣсное его заключеніе, почитая его главнымъ виновникомъ новаго, ====page224==== славнаго возстанія Русскихъ. Неоднажды хотѣлъ онъ самъ къ нему ѣхатъ, заставить его приказать разойтиться собиравшемуся войску, но вспоминая о прежнихъ съ нимъ свиданьяхъ, страшился, чтобы его снова не смутили вдохновенныя рѣчи величественнаго старца, и невольное благоговѣніе къ высокимъ его добродѣтелямъ только что распаляло его злобу. По желанію Госѣвскаго, князь Мстиславскій отправился къ патріарху, пригласивъ съ собою Богоявленскаго архимандрита и еще нѣсколько человѣкъ преданныхъ Ермогену. Архимандритъ и прочіе охотно согласились на это, желая увидѣть Святителя и принять его благословеніе. Они рыдая упали ему въ ноги, и ни одинъ изъ нихъ не рѣшился заговорить о томъ зачѣмъ были они присланы. Самъ Мстиславскій долго не зналъ какъ приступить къ этому. Наконецъ, вспоминая увѣренія Госѣвскаго, Салтыкова, и ихъ сообщниковъ, что новое ополченіе Русскихъ довершитъ бѣдствія Россіи, конюшій царя Владислава сталъ убѣждать Ермогена утѣшить народъ своимъ присутствіемъ, обѣщая ему свободу и возвращеніе достоинства патріаршаго, если онъ заставитъ князя Пожарскаго, для избѣжанія безполезнаго кровопролитія, распустить его войско. Въ молчаніи выслушавъ робкую и несвязную рѣчь князя, Ермогенъ ласково ему отвѣчалъ, что онъ душевно жалѣетъ о немъ, что самъ онъ со- ====page225==== вратясь съ истиннаго пути стремится и другихъ убѣдить забыть Божія заповѣди. — Гашевскій, продолжалъ онъ, за измѣну долгу моему обѣщаетъ мнѣ свободу, но я безъ того свободенъ духомъ бесѣдуя съ Богомъ, свободно наслаждаюсь надеждою на его милосердіе, свободно твержу слова его, «не бойтесь убивающихъ тѣло ваше, бойтесь того единаго, кто можетъ убить и тѣло и душу.» — И на долго ли я, на долго ли всѣ мы въ здѣшнемъ мірѣ! Знаешь ли ты самъ, князь Ѳедоръ Ивановичъ, что ждетъ тебя здѣсь за порогомъ? — Не искушай меня бояринъ; молись лучше Господу Богу, чтобы онъ разсѣялъ слѣпоту твою, вырвалъ тебя изъ сѣтей вражескихъ, благоволилъ тебѣ послужить, не пришлецамъ губящимъ твоихъ соплеменниковъ, а родной землѣ твоей, святой твоей вѣрѣ, твоему Государю православному, котораго пошлетъ намъ Господь Богъ! Глубоко тронутый этими словами, князь Мстиславскій страшась мщенія Госѣвскаго, обнялъ колѣна Ермогена, со слезами умоляя его поберечь себя для народа. Патріархъ ничего не отвѣчалъ ему предавшись грустной задумчивости. Твердо надѣясь счастливаго успѣха отъ благаго начала князя Пожарскаго, всегда свято соблюдавшаго свои обязанности, но не зная дождется ли онъ освобожденія Россіи, Святитель убѣждалъ предстоящихъ, чтобы они исполнили, и другимъ пѳ- Часть IV. 13 ====page226==== редали послѣдній его совѣтъ, послѣднюю просьбу его, возстановить въ Россіи наслѣдственное правленіе. — Спасите потомковъ, продолжалъ онъ голосомъ дрожащимъ отъ сильнаго умиленія, спасите себя самихъ, изберите всею землею Государя, ближайшаго сродника стариннымъ Царямъ, многіе вѣки правившимъ Русью, чтобы видѣли всѣ, что онъ по праву наслѣдія возведенъ на Царство. Не по пристрастію къ отроку Романову, предлагалъ я послѣ Василья Ивановича отдать ему престолъ, а потому, что отецъ его двоюродный братъ въ Бозѣ почившему Государю Ѳедору Ивановичу. Если выбирать достойнѣйшаго, всякъ себя сочтетъ достойнѣе прочихъ. Эти то выборы сгубили покойнаго воеводу Прокофья Петровича. Не Царю измѣнилъ онъ, онъ не захотѣлъ слушаться князя Шуйскаго, считая себя умнѣе его. И всегда, каковъ бы ни былъ избранный Государь, видѣвшіе его себѣ равнымъ, будуть судить и пересуживать, зачѣмъ его, а не другаго посадили на Царство, зачѣмъ не досталось оно ихъ брату или свату, а отъ такихъ толковъ скоро развратятся и сердце и разумъ. Не рѣдкой ли мудростью славился Борисъ Ѳедоровичь Годуновъ, а къ чему повела она его семью, и его самаго, и всю землю Русскую, отъ того что родился онъ не подъ Царскимъ вѣнцомъ. Жестокъ былъ Иванъ Васильевичь, тяжко было отъ него многимъ, но всѣмъ было отрадно, что не ====page227==== сами выбрали такого Царя, а Господь послалъ его, и никому во снѣ не снилось добывать себѣ Царство, и не ругались нами иноземцы, не разоряли они земли нашей! Всѣ слушали съ благоговѣніемъ мудраго Святителя, всѣ, не исключая князя Мстиславскаго, чувствовали, что отъ исполненія его совѣта зависитъ благоденствіе Россіи, но всѣ притомъ льстились, кромѣ его самаго, что Ермогенъ будетъ первымъ избирателемъ православнаго Царя, что онъ возложитъ на него вѣнецъ Мономаховъ. Онъ улыбался, когда архимандритъ говорилъ ему о будущихъ счастливыхъ временахъ, и сквозь тѣсное окно свое смотря на небо, молилъ Бога, пе о продолженіи жизни своей, а только о томъ, чтобы ему умереть достойнымъ своего сана. Отпустивъ гостей своихъ, съ глубокою грустью покинувшихъ его въ неволѣ, Ермогенъ долго прислушивался къ ихъ шагамъ, предчувствуя, что уже въ послѣдній разъ посѣтили его друзья, что въ затворившуюся дверь никто не войдетъ къ нему съ привѣтствіемъ. Предчувствіе его сбылось. Скоро явился къ нему Ѳедоръ Андроповъ съ ему подобными измѣнниками, и не успѣвъ угрозами заставить его повиноваться Госѣвскому, какъ не могъ его въ этомъ убѣдить просьбами князь Мстиславскій, сказалъ Польскимъ стражамъ, чтобы они исполнили волю намѣстника. Въ кельѣ патріаршей тотчасъ заколотили окно и дверь, и че- ====page228==== резъ три дня узнали въ Москвѣ, что Ермогенъ скончался и погребенъ въ Чудовѣ монастырѣ. Черезъ недѣлю узнали въ Нижнемъ, что онъ уморенъ голодомъ, за то, что не хотѣлъ запретить князю Пожарскому спасать отечество и вѣру. Вѣсть эта обтекла Россію. И въ городахъ и въ селахъ рыдая молились объ усопшемъ, всюду клялись отмстить свирѣпымъ врагамъ, всюду надѣялись молитвами праведника удовлетворить праведную месть. ====page229==== ГЛАВА X. ___ ___ Между тѣмъ голодъ въ крѣпости достигъ ужасающей степени... и — ужасъ обнимаетъ при одной мысли — пожирали другъ друга, даже откапывали недавно погребенные трупы!... Кобѣржицкій. Двадцать четвертое сентября, за день до праздника Іоанна воина, въ обширной комнатѣ Кремлевскаго дворца, но срединѣ которой четыреугольный столбъ поддерживалъ своды, полковникъ Добржецкій сидѣлъ съ двумя товарищами у окна, противъ кровати съ опушенными атласными занавѣсами, вышитыми золотомъ и серебромъ. Оттуда часто были слышны стонъ и горестныя восклицанія, но молодые люди не трогались съ мѣста, опасаясь разбудить тяжело больнаго Усвят- ====page230==== скаго старосту, Яна Сапѣгу. Послѣ продолжительной безсонницы усыпленный опіумомъ, онъ и во снѣ терзался воспоминаніями кровожадныхъ дѣлъ своихъ, возбудившихъ ненависть и мщеніе Русскихъ безъ малѣйшей выгоды отечеству его и ему самому. Поселясь въ этой комнатѣ, молодые товарищи писали въ Польшу, что они живутъ въ Кремлѣ, въ золотой палатѣ Царской, хвастая своими подвигами и твердо надѣясь вѣчно господствовать въ Россіи. Скоро смирилась гордость ихъ. Прибывъ, съ войскомъ къ Москвѣ, князь Пожарскій сразился съ подоспѣвшимъ за нимъ въ слѣдъ гетманомъ Хоткевичемъ. Сраженіе это продолжалось цѣлые три дня, и наконецъ, августа двадцать пятаго, не смотря на искуство Хоткевича и свою отчаянную храбрость, Поляки бросивъ весь обозъ свой, снаряды и множество плѣнныхъ, бѣжали совершенно разбитые княземъ Пожарскимъ, котораго главными помощниками были Троицкій келарь, Аврамій Палицынъ, и мясникъ Нижегородскій, Кузьма Мининъ. Побѣдители тѣсно обложили Китай-городъ и Кремль, и не допуская туда съѣстныхъ припасовъ, перервали всѣ сношенія осажденныхъ съ находившимися въ Россіи Польскими войсками. Прельщавшіеся до того великолѣпнымъ жилищемъ своимъ товарищи съ отчаяньемъ воображали, что они въ немъ заживо погребены. Одинъ ====page231==== Добржецкій, невидавшій роковаго сраженія, и вѣря заступившему мѣсто Госѣвскаго, Хмѣльницкому старостѣ Струсу, что дядя его Потоцкій, любимецъ Королевскій, не замедлитъ доставить ему средства, освободясь отъ осады истребитъ Русское войско, спокойно разсматривалъ потолокъ представлявшій разныя событія ветхаго завѣта, и жарко вызолоченныя стѣны съ изображеніями Россійскихъ Государей. Погода была сухая, но вѣтреная: то небо покрывалось тучами, то сквозь двойной рядъ огромныхъ оконъ вся палата освѣщалась солнцемъ, и отъ безпрестанныхъ переливовъ свѣта и тѣни, лики древнихъ праотцевъ и послѣднихъ Царей имѣли таинственный и грозный видь. Панъ Добржецкій долго не могъ отвлечь глазъ отъ изображенія Царя Іоанна Васильевича, написаннаго послѣ покоренія Казани. Въ чертахъ молодаго и пригожаго завоевателя отражалось, что-то предвѣщавшее ужасъ, въ послѣдствіи производимый его присутствіемъ. Онъ какъ будто насмѣшливо смотрѣлъ на болѣзненный одръ Сапѣги, который опустошивъ лучшую часть Россіи, льстился въ ней царствовать, и вмѣсто того лежалъ недвижимъ въ Царской палатѣ, равно страшась жить и умереть, чувствуя, что выздоровѣвъ не избѣгнетъ плѣна, и что лишь закроетъ глаза, мятежные его воины сами ускорятъ гибель Поляковъ. Глубокое молчаніе вдругъ было перервано бѣшенымъ конскимъ топотомъ. ====page232==== — Москали! вскричалъ Сапѣга приподнявшись. Саблю, скорѣе саблю! Отдернувъ занавѣсы Добржецкій сказалъ, что вѣрно стоявшія въ сѣняхъ лошади чего нибудь испугались, что Москвитяне не помышляютъ о нападеніи, что они должны теперь ждать возвращенія гетмана Хоткевича, обѣщавшаго привести осажденнымъ запасы и войско. — Кто же вздумалъ поставить здѣсь лошадей? спросилъ Сапѣга, по болѣзни своей не знавшій, что онѣ только тутъ могли быть безопасны отъ Русскихъ ядеръ и голодныхъ Поляковъ (*). Велите скорѣе ихъ вывести. Кажется если бы мнѣ дали проспать до вечера я бы всталъ совсѣмъ здоровый. И теперь мнѣ гораздо лучше, даже, чего давно не бывало, хочется ѣсть: другъ мой Добржецкій, прикажи мнѣ подать яйцо въ смятку. Добржецкій посмотрѣлъ на товарищей; оба покачали головами. — Не угодно ли вамъ чего другаго, панъ староста, спросилъ Добржецкій? Яицъ теперь нѣтъ... не несутся куры. — И куръ теперь не найдешь, шепнулъ товарищъ, давно всѣхъ... — Я вамъ принесу супу съ... телятиной, перервалъ другой и вышелъ не дожидаясь отвѣта. Черезъ нѣсколько минутъ товарищъ воротился ________________ (*) Маскѣвичь. ====page233==== съ горячею похлебкою. Она очень полюбилась больному, но когда онъ доѣдая ее взглянулъ въ серебряную чашку, которую держалъ передъ нимъ Добржецкій, блѣдное лице его позеленѣло, губы затряслись, и онъ съ рѣзкимъ воплемъ оттолкнувъ Добржецкаго сунулъ голову подъ одѣяло. Чашка покатилась на полъ, изъ нее выпалъ человѣческій палецъ. За нѣсколько дней воротясь въ Москву, Добржецкій слышалъ общія жалобы на недостатокъ съѣстныхъ припасовъ, но ему въ голову не приходило до чего могло довести это, и онъ едва устоялъ на ногахъ когда оплошность пьянаго слуги обнаружила страшную истину. Нѣсколько человѣкъ пришли узнать о здоровьѣ Сапѣги. Всѣ были одѣты богато, но блѣдные, исхудалые, они казалось обречены были, за голодную смерть Ермогена, умереть тою же смертью, не мученическою, а только мучительною, не вѣря милости Божіей, не чувствуя отрады страдать за отечество, съ надеждою искупить этимъ вины согражданъ. Всѣ они глядѣли другъ на друга, какъ на враговъ отнимающихъ у нихъ послѣднее пропитаніе, живущихъ на счетъ собственной ихъ жизни. Сапѣга открылъ глаза, и увидя себя подъ дорогимъ пологомъ, въ раззолоченой палатѣ, подумалъ, что ему приснился ужасный сонъ, что среди такого великолѣпія невозможно нуждаться въ пищѣ. По его приказанію его подвели къ окну, ====page234==== въ которое, прежде, въ торжественные дни показывались народу Цари. Голосъ его былъ еще громокъ, только сиповатъ. — Все это, сказалъ онъ, съ улыбкою посмотрѣвъ въ окно, хочу я сдѣлать достояніемъ Польши... Огненное ядро, прямо противъ него упавшее на улицѣ, перервало слова его. Онъ дико захохоталъ, и проклиная часъ въ который ступилъ на землю Русскую, проклиная вельможъ, по совѣту которыхъ, Сигизмундъ, нарушивъ договоръ Жолкѣвскаго, уничтожилъ всѣ успѣхи Польскаго войска, терзаемый судорогами, умеръ на полу передъ изображеніемъ несчастнаго Государя Василія Іоанновича, за двѣнадцать дней передъ тѣмъ скончавшагося близъ Варшавы, въ Гостинскомъ замкѣ, гдѣ онъ былъ заключенъ. Одни горько жалѣли о неустрашимомъ наѣздникѣ, завидуя ему, что прекратились его страданія, другіе его укоряли, что онъ завелъ ихъ въ Москву, и не умѣлъ избавить отъ голода. Общее волненіе возрастало. Положивъ тѣло на кровать, Добржецкій, чтобы не завлекли его въ какую нибудь ссору, поспѣшилъ отправиться къ паннѣ Зборовской. Узнавъ, что Марина обвѣнчалась съ Заруцкимъ, услышавъ это отъ нее самой, Добржецкій подумалъ, что онъ не переживетъ потерю всѣхъ своихъ желаній и надеждъ. Но мало по малу жестокая доса- ====page235==== да смѣнила грусть его; онъ вспоминалъ холодность и пренебреженіе, которыми Марина всегда платила ему за горячую любовь, и какъ между тѣмъ старалась она нравиться тому, который самъ долго ею пренебрегалъ, какъ она ему угождала, какъ наконецъ она унизилась, тотчасъ по смерти злодѣя Самозванца, отдавшись такому же злодѣю Заруцкому. Ему стало казаться, что онъ никогда истинно не любилъ Марину, что теперь онъ ее ненавидитъ. Онъ рѣшился немедленно жениться на Викторіи Талиской, надѣясь быть съ нею счастливъ, а еще того болѣе желая доказать Маринѣ, что онъ можетъ быть счастливъ безъ нee. Но пріѣхавъ въ Москву, во время послѣдняго сраженія съ Ляпуновымъ, онъ былъ взятъ въ плѣнъ, и по смерти Ляпунова, Заруцкій отослалъ его въ Вологду, гдѣ онъ долго томившись въ тяжкой неволѣ освободился, когда уже Кремль осажденъ былъ княземъ Пожарскимъ, прибытіе котораго заставило бѣжать Заруцкаго подсылавшаго Казаковъ убить князя въ Ярославлѣ. Узнавъ о болѣзни Сапѣги, бывшаго другомъ отца его, Добржецкій счелъ себя обязаннымъ предложить ему свои услуги, но опасаясь снова попасть въ плѣнъ, самъ явился къ князю Пожарскому, надѣясь, по всему о немъ слышанному, что онъ прикажетъ его пропустить къ Усвятскому старостѣ, который за зло имъ сдѣланное Россіи, ====page236==== умиралъ далеко отъ родины и ближнихъ. Доблестный князь, охотно исполнивъ просьбу его, поручилъ ему предложить Струсу сдать Кремль и Китай-городъ на выгодныхъ условіяхъ, прибавивъ, что въ противномъ случаѣ онъ долженъ будетъ рѣшиться на приступъ, и тогда уже не въ силахъ будетъ обуздать ярость войска своего, жаждущаго отмстить разореніе Москвы. Струсъ гордо отвѣчалъ на это, что вовсе не опасаясь, чтобы князь Пожарскій выжилъ его изъ Кремля, какъ ему случайно удалось разбить Литовскаго гетмана, онъ прежде всего самъ требуетъ, чтобы Русскіе снова присягнули Владиславу. Приближенные его подтвердили слова эти, и превознося храбрость и твердость вождя своего, дразнили Добрежцкаго, что онъ обрусѣвъ въ плѣну, совсѣмъ забылъ о славныхъ подвигахъ своихъ единоземцевъ, передъ которыми Русскіе ничто иное, какъ сороки передъ орлами. Добржецкій охотно повѣрилъ хвастливымъ рѣчамъ ихъ, но Сапѣга укоряя Струса, что онъ самъ былъ причиною бѣдственнаго пораженія Хоткевича, изъ ревности не подавъ ему помощи, жестоко огорчался раздорами Поляковъ, отъ которыхъ предвидѣлъ онъ совершенную ихъ гибель въ Россіи и страшныя, вѣковыя бѣдствія. Ни па минуту не отлучаясь отъ Сапѣги, Добржецкій поручилъ младшему князю Порыцкому, увѣдомить панну Талискую и панну Зборовскую о его пріѣздѣ, и сказать имъ, какъ онъ страдалъ ====page237==== въ плѣну не имѣя возможности увѣдомить ихъ о своемъ несчастіи. Давно считавъ себя совершенно забытою, Викторія съ восторгомъ узнала о возвращеніи жениха своего, и тотчасъ хотѣла къ нему бѣжать. Князь Порыцкій не могъ ее убѣдить, что ей непристойно явиться къ Сапѣгѣ, больному, окруженному военными людьми, но онъ ее упросилъ не покидать панну Зборовскую, которая послѣ славной побѣды князя Пожарскаго, безпрепрестанно воображала, что изъ каждаго угла, въ окна и изъ подпола, крадутся Русскіе. Съ тѣхъ поръ Октавія стала задумчива и молчалива, шумныя собранія также ей сдѣлались несносны какъ и глубокое уединеніе. Сама Викторія часто ей надоѣдала пошлыми наставленіями или неумѣстнымъ прекословіемъ, утверждая, что она добровольно мучитъ себя пустыми мечтами. Только общество князя Порыцкаго всегда ей было пріятно, онъ одинъ всегда ее успокоивалъ, съ истиннымъ участіемъ выслушивая ея жалобы, не скучая повтореніемъ ихъ. Старшій братъ его ротмистръ давно уѣхалъ, не хотѣвъ служить подъ начальствомъ Струса, но онъ, страшась разлучиться съ княгинею Александрой Васильевной, притворился убѣжденнымъ, что Сигизмундъ не замедлитъ отправить сына своего царствовать въ Россіи и что онъ дождавшись его упрочитъ свое счастіе. Октавія также рѣшилась остаться въ Москвѣ, когда мужъ ея отправился въ Смоленскъ, чтобы не ====page238==== путешествовать съ Госѣвскимъ, который не успѣвъ пріобрѣсти любовь ея, безпрестанно ее дразнилъ колкими шутками о несчастной ея любви къ князю Скопину-Шуйскому и Прокопію Ляпунову. Жестоко этимъ оскорбленная, она хотѣла ему доказать, что увѣренная въ превосходствѣ его преемника, она надѣется при немъ насладиться покойною и веселою жизнью, не подвергаясь опасностямъ труднаго путешествія. Это было очень лестно Струсу, и Октавія по его старанію вовсе не подозрѣвала, что претерпѣвали осажденные съ самаго начала сентября мѣсяца. Вдругъ вбѣжала Викторія, блѣдная, растревоженная, и обнявъ Октавію стала горько укорять и ее, и себя, что онѣ остались въ Москвѣ. — Все этотъ Струсь проклятый, вскричала она, обморочилъ насъ; настращалъ разсказами о злости Москалей, будто бы ждавшихъ насъ на дорогѣ, и здѣсь насулилъ кучу праздниковъ! Обманулъ насъ злодѣй, невозвратно погубилъ насъ! Лучше, въ тысячу разъ лучше зарѣзали бы насъ Москали, чѣмъ умирать здѣсь голодною смертью или сдѣлаться людоѣдками! Коли панъ Сапѣга этого не вынесъ, коли у него лопнуло отъ этого сердце, что же будетъ съ нами! Быстро смотря на Викторію, Октавія не понимала ея словъ. Ей объяснилъ ихъ Добржецкій, вошедшій съ панною Талиской, и своею неосторожностью отравивъ послѣднія минуты своего по- ====page239==== кровителя, чуть не убилъ и панну Зборовскую. Замертво упавъ передъ нимъ, она долго не могла опомниться, и потомъ у всѣхъ съ отчаяньемъ спрашивала, не кормили ли и ее такою ужасною пищею, не рѣзали ли для этого нарочно людей. Стараясь развлечь ее, князь Порыцкій предложилъ ей навѣстить княгинь Скопиныхъ, съ которыми она давно не видалась. Она охотно согласилась на это. Свѣжій осенній воздухъ ее ободрилъ, и она вошла успокоенная въ тѣсную горницу, гдѣ княгиня Елена Петровна съ инокиней Марфой Іоанновной у затопленной печи пряли ленъ, слушая Дѣянія Апостольскія, которыя громко читалъ Михаилъ Романовъ. Подъ окномъ, Надежда Далматова шила въ пяльцахъ по бархату, золотомъ и шелками, отложный мужской воротникъ, по тогдашнему называвшійся ожерельемъ. Она шила безъ узору, по словамъ княгини Александры Васильевны. Сначала казалось, что изъ этого выйдетъ путаница, которая ни на что не погодится, но къ общему удивленію шитье было отличнаго вкуса, только никто не зналъ кому оно назначается. Княгини Александры Васильевны не было въ комнатѣ. Она вошла черезъ нѣсколько минутъ, и взявъ съ полки подъ образами три большія просвиры изъ ржаной муки и кружку со святою водою, отнесла ихъ на столъ. Хозяева помолились, и инокиня Марфа разломивъ просвиры на столько пастей, сколько людей было въ комнатѣ, пригла- ====page240==== сила панну Зборовскую и князя Порыцкаго съ ними отобѣдать. — Не ужели, вскричалъ князь, это весь обѣдъ вашъ? Давно ли вы такъ себя изнуряете? Куда же дѣвались ваши запасы? Я думалъ вамъ на долго ихъ станетъ! — Не тревожься о насъ, батюшка князь! отвѣчала княгиня Елена Петровна. Сейчасъ все разскажу тебѣ. Вотъ изволишь видѣть, дошли до насъ вѣсти, что въ Лаврѣ отецъ архимандритъ со всею братіей кушаютъ только овсяный хлѣбъ и пьютъ одну воду. Старицѣ Марфѣ Ивановнѣ первой захотѣлось самой попоститься въ такое скорбное всѣмъ намъ время: сынокъ ея Михайла Ѳедоровичь не хотѣлъ отстать онъ нее; а мнѣ уже и стыдно было бы одной безъ нихъ лакомиться: глядя на насъ, другъ мой Александра Васильевна, а за ней и Надежда Даниловна, сказали, чтобы и имъ ничего не варили, пока... Она остановилась не зная какъ договорить. — Пока князь Дмитрій Михайловичь не возьметъ Кремля, вскричалъ юный Михаилъ! Нѣчего таить намъ о чемъ денно и нощію молимъ Создателя; не мы виноваты, что столько пролито крови: кто не велѣлъ Владиславу Жигимонтовичу къ намъ пожаловать сѣсть на престолъ когда звали его у насъ царствовать! — Онъ, или лучше сказать отецъ его погубилъ и васъ и насъ, сказала панна Зборовская! Едва ли ====page241==== наша доля завиднѣе вашей... но докончите княгиня; и мнѣ, и князю, очень нужно знать, какъ могутъ люди прожить тѣмъ, чѣмъ думали мы доселѣ, не прокормить и птицы. — Мы благословлялись объ нашемъ обѣщаніи у Богоявленскаго архимандрита, отвѣчала княгиня, онъ, дай Богъ ему здоровье, на каждый день посулилъ намъ по три просвиры вынутыя и по три невынутыя. Слава Богу мы этимъ и живемъ не первую недѣлю. Съ тѣхъ поръ никто и не хворалъ изъ насъ. — Милостивъ Богъ, что мы сами волею вздумали поговѣть! И безъ того бы пришлось скоро голодать, прибавила монахиня Марфа Іоанновна. Ты, батюшка князь, по милости своей всѣмъ надѣлилъ насъ вдоволь, и мы прежде по утрамъ кормили нищихъ, но вдругъ намнясь, въ самое воздвиженье, налетѣли твои люди, или чьи иные, не знаю, и разомъ растащили всѣ наши запасы. Прости имъ Господи, мы съ ними не спорили, страшно было и глядѣть на нихъ: такъ горстями и совали въ ротъ муку, которая просыпалась и ту на полу лизали. Князь тяжело вздохнулъ, мысленно сравнивая смиреніе и набожность Русскихъ съ поступками Поляковъ, не страшившихся уподобиться дикимъ звѣрямъ упорствуя обладать Россіей, съ ужасомъ ввергающей ненавистное ей иго ихъ. Чтобы не оскорбить отказомъ, Октавія поло- Часть IV. 16 ====page242==== жила въ ротъ кусочикъ просвиры, но онъ такъ ей былъ пріятенъ, что она съ удовольствіемъ съѣла всю свою часть, и тотчасъ почувствовавъ себя гораздо бодрѣе, какъ будто послѣ сильнаго, цѣлебнаго лѣкарства, подошла къ пяльцамъ посмотрѣть работу дѣвицы Далматовой. — Не осуди, Актавья Михаиловна, сказала княгиня Елена Петровна; Алексашѣ захотѣлось шитаго ожерелья, а чѣмъ шить того у насъ не было; кой-какъ насбирали щелчку и золотца, такъ и шьется чѣмъ попало. — Но это превосходно, вмѣстѣ сказали Октавія и князь Порыцкій, удивляясь еще невиданному, странному, но чрезвычайно красивому шитью. — Какому счастливцу назначенъ подарокъ этотъ, спросила Октавія у молодой княгини? Александра Васильевна значительно улыбнулась, и потомъ шепнула Октавіи, Архангелу Михаилу. Октавія вздрогнула, глаза ея невольно устремились на юнаго Романова. Она вспомнила, какъ гетманъ Жолкѣвскій неоднажды говорилъ, что будучи старѣе, Михаилъ Романовъ былъ бы опаснымъ соперникомъ Владиславу, и что для избѣжанія впредь сей опасности отецъ Михаила отправленъ былъ посломъ къ Королю. Она долго съ особеннымъ вниманіемъ смотрѣла на пригожаго отрока, и потомъ у него спросила, видалъ ли онъ князя Пожарскаго? ====page243==== — Да, видалъ, съ Ивана великаго, отвѣчалъ Михаилъ. — Это все равно что ничего, сказала Октавія. — Какъ ничего, съ удивленіемъ возразилъ Романовъ? Я бы цѣлый годъ прожилъ въ одной свѣтлицѣ съ княземъ Дмитріемъ Михайловичемъ и не узналъ бы его лучше теперешняго. Я его видѣлъ не на пирушкѣ; я видѣлъ, какъ онъ по три дня ходилъ на вашего гетмана Хоткѣева, какъ самъ онъ билъ въ тулумбасъ (*), сзывая своихъ ратниковъ помереть за домъ пречистыя Богородицы и за святую вѣру нашу; я видѣлъ знамя его... — И я его видѣла, перервала княгиня Александра Васильевна! На одной сторонѣ образъ Спаса, а на другой Михайла Архангела. Слышите ли Михайла; никто другой какъ Михайла спасетъ нашу землю! — Авось, за насъ теперь помолится и Государь Василій Ивановичь, сказала княгиня Елена Петровна, не сомнѣваясь, что развѣнчанный старецъ, давно простивъ неблагодарнымъ подданнымъ, кончаясь утѣшался надеждою, что князь Пожарскій, всегда бывшій ему вѣрнымъ, освободитъ Россію. — Горькая была участь Государя Василья Ива- ______________________ (*) Маленькій бубенъ или мѣдная чаша съ натянутою на верху кожею. — Описаніе одежды и вооруженія Россійскихъ войскъ. 16. ====page244==== новича, сказала инокиня Романова, тяжелъ былъ вѣнецъ его! — Не вѣнецъ, а крестъ тяжелый послалъ ему Богъ, сказалъ юный Михаилъ! И всего тяжелѣе, что онъ лежитъ теперь въ чужой землѣ! Это всѣхъ насъ позоритъ! Кабы была мнѣ воля, кажись я бы на себѣ перенесъ кости Василья Ивановича къ Михайлу Архангелу, чтобы его похоронили какъ оно слѣдуетъ Царю Русскому! Я отъ души говорю это; всему міру извѣстно, что Борисъ Ѳедоровичь угнеталъ моего родителя и всѣхъ моихъ ближнихъ, а ей, ей, больно мнѣ, что прахомъ его наругался разстрига! — По всему, что слышу отъ тебя, любезный Михаилъ, сказалъ князь Порыцкій, я надѣюсь, что чѣмъ бы ни кончилась война, кто бы ни владѣлъ Москвою, ты не возненавидишь всѣхъ Поляковъ, за то, что потерпѣли отъ нихъ Русскіе. Обѣщай мнѣ это, пожалуйста обѣщай... — Вотъ вздумалъ о чемъ хлопотать, смѣясь перервалъ Михаилъ; да земляки твои обо мнѣ и знать не хотятъ. Кабы была имъ нужна любовь моя, не разлучили бы они меня съ отцемъ, не держали бы его въ неволѣ! Накажетъ Господь Желтовскаго, что онъ такъ всѣхъ насъ оплелъ! Говорятъ и самому теперь стыдно: надо было прежде подумать, таковы ли у васъ набольшіе, что нельзя отъ нихъ бояться обмана. Но, не о томъ теперь рѣчь. Неужели мнѣ за Мишку Сал- ====page245==== тыкова и его товарищей проклинать всю Русь Святую? Я бы самъ тогда не менѣе ихъ согрѣшилъ передъ Богомъ! Такъ-то, нейдетъ мнѣ безъ разбору ненавидѣть Литву и Нѣмцевъ за Яшку Пуптусова, Сапѣгу, Лисовскаго, и имъ подобныхъ разбойниковъ! Нѣтъ, я вѣкъ не забуду, что ты скорбѣлъ, князь, о нашихъ нуждахъ и печаляхъ; вѣкъ буду молить Царя небеснаго, чтобы не лилась понапрасну кровь христіанская, не укоренялась вражда между одноплеменными сосѣдами! Князь Порыцкій съ восторгомъ обнялъ Михаила увѣряя его въ своей любви, въ своемъ почтеніи. — Что ты это батюшка князь, вскричала инокиня; ты этакъ у меня совсѣмъ съ пути собьешь Мишеньку! Вѣдь ему мой батюшка только пятнадцать годочковъ, — какъ же ты изволишь говорить ему о своемъ почтеньи; онъ пожалуй подумаетъ, что всякъ долженъ почитать его, что онъ рѣдкой умница, что ему уже нѣчего и спрашивать у стариковъ. Любовь твоя иное дѣло, пожалуй люби его сколько изволишь, за это скажу тебѣ спасибо, а о почтеньи рано еще толковать ему; ему самому должно почитать всякаго кто можетъ его поучить и наставить. Что онъ еще знаетъ? Не скоро онъ и усовъ дождется, а до бороды-то его, врядъ ли доживу я! — Доживешь, Богъ дастъ, матушка, весело сказалъ Михаилъ, и всѣ увидятъ, что и съ сѣдою ====page246==== бородою я всегда и во всемъ буду тебѣ послушенъ. — Вѣрю мое дитятко, вѣрю, что ты меня, мать твою никогда не презришь, и не то мнѣ надо, чтобы ты слушался всякаго бородача : у покойнаго князя Михаила Васильевича бороды не бывало, а доселѣ крещеные горько плачутъ о немъ. Мнѣ бы только Мишенька, ты самъ не возносился, да завсегда бы ты помнилъ Святое Писаніе! Оно лучше всякихъ людскихъ вымысловъ всему научитъ тебя, а въ немъ знаешь, сказано «гордымъ Богъ противится, а смиреннымъ благодать»: — Не прогнѣвайтесь гости дорогіе, что я при васъ сынка учу; вѣдь онъ у меня одинъ одинешенекъ; вѣдь я за душу его буду отвѣчать Христу Спасителю! Я не гонюсь, чтобы онъ здѣсь былъ великъ и счастливъ, земное счастіе тлѣнъ и прахъ; мнѣ нужно только чтобы онъ зналъ какъ Господу Богу угодить, чтобы Господь во всемъ былъ ему помощникъ и покровитель! При этихъ словахъ старикъ Сергѣичь, которому одному позволено было остаться въ Кремл съ госпожами его, очень одряхлѣвъ и сгорбившись, но по прежнему исполненный усердія, доложилъ о приходѣ Ивана Сусанина, старосты села Домнина, принадлежавшаго Романовымъ. Марфа Іоанновна хотѣла выдти къ нему съ сыномъ, но Октавія просила показать ей старосту, неожиданное появленіе котораго всѣхъ очень уди- ====page247==== вило и черезъ минуту вошелъ высокій, широкоплечій крестьянинъ лѣтъ пятидесяти. Остановись въ дверяхъ, онъ прежде всего помолился Богу глядя на иконы, потомъ подавшись впередъ поклонился въ землю госпожѣ своей и вставъ поцѣловалъ ея руку. Точно также поклонился онъ и юному господину своему, который давъ ему руку самъ съ нимъ поцѣловался. — Какъ это ты попалъ къ намъ Иванъ, ласкаво спросила инокиня Марфа; уже не въ полонъ ли захватили тебя бѣднаго? — Нѣтъ кормилица, Господь доселѣ хранилъ меня. Я по своей охотѣ пришелъ навѣдаться о тебѣ и о бояринѣ Михаилѣ Ѳедоровичѣ; крѣпко стоскнулось о васъ обоихъ, ажна хлѣба ѣсть не сталъ; дай-ка подумалъ я побываю въ Москвѣ; авось и самому будетъ легче и крещенымъ вѣрную вѣсть принесу. Нѣчего говорить, не меня однаго, всѣхъ мужичковъ до смерти напугали прохожіе; — сказали, что Поляцы... будь они прокляты окаянные, сами жрутъ, и вашу милость кормятъ... соленой человѣченой... Ужасаясь мысли о такой пищѣ, осанистый крестьянинъ плюнулъ и потомъ перекрестился. — Спасибо, Матвѣю Сергѣевичу, продолжалъ онъ, на первой встрѣчѣ сказалъ мнѣ, что намъ на половину солгало, что злые супостаты не успѣ- ====page248==== ли еще опоганить боярскія ваши утробы! Словно камень снялъ онъ съ меня матушка! Пусть себѣ разбойники трескаютъ что хотятъ; живутъ какъ волки, волчья имъ и смерть будетъ! — Не кляни ихъ, Иванъ, сказала инокиня. Христосъ Спаситель велѣлъ намъ «любить враговъ нашихъ, добро творить ненавидящимъ насъ.» — Знаю я это, матушка, знаю; слыхалъ я какъ въ церкви за обѣдней читали объ этомъ попы и дьяки. Я и самъ грѣшный не разъ прощалъ своимъ обидчикамъ: да теперь иное дѣло, не я только обиженъ, вся земля наша пограблена, и вы наши кормильцы, и отецъ нашъ Филаретъ Никитичъ до конца разогорчены! Ну, да нѣчего много толковать о томъ чему пособить не умѣю. Лучше скажу тебѣ, матушка, Марфа Ивановна, что не затѣмъ только явился я къ твоей милости, чтобы поглядѣть на тебя; я привезъ тебѣ мучки, да маслица, и еще кой-чего, всякой всячинки. Двадцать подводъ оставилъ у боярина, князя Дмитрія Михайловича. Обѣшалъ онъ, награди его Царь небесный, все сполна переслать тебѣ; только еще не знаетъ какъ самому Богъ поможетъ, онъ слышь замышляетъ идти на стѣны... Громкіе вопли перервали слова Сусанина. Октавія и князь Порыцкій съ ужасомъ вообразили всѣ слѣдствія приступа, сильнаго, раздраженнаго войска, подъ начальствомъ полководца, доказавшаго искуство свое и храбрость. Всѣ прочіе, и самъ ====page249==== Сусанинъ съ отчаяніемъ увидѣли, что Полякамъ открылась тайна, отъ которой зависѣла безопасность Русскаго войска. Нѣсколько минутъ всѣ молчали. Наконецъ юный Михаилъ, голосомъ дрожавшимъ отъ сильнаго душевнаго волненія, предложилъ паннѣ Зборовской и князю Порыцкому пробыть у нихъ пока Сусанинъ успѣетъ скрыться изъ города. Онъ убѣдителъно ихъ просилъ объ этомъ, но при первомъ отказѣ готовъ былъ этого отъ нихъ требовать; готовъ былъ заставить ихъ силою исполнить его просьбу. Октавія встала и опять опустилась на лавку. Князь не зналъ что ему дѣлать. — Полно, батюшка, Михайла Ѳедоровичь, вскричалъ Сусанинъ, не изволь о мнѣ кручиниться; я радъ радешенекъ за твою милость и за всѣхъ твоихъ присныхъ положить мою голову, только бы тебѣ красному солнышку и боярынямъ не было лиха за мою глупость! Словно ослѣпъ окаянный; обрадовался, что стою передъ очами вашими,и не вижу, кто еще меня слушаетъ! — Ступай скорѣе назадъ, вскричалъ князь Порыцкій оборотясь къ Сусанину, скажи князю Пожарскому, что его будутъ ждать на стѣнахъ. Этакъ бой будетъ ровнѣе; ты скажешь своимъ, а мы своимъ, чтобы готовились ко встрѣчѣ. — Но его здѣсь захватятъ, съ глубокою тоскою сказала княгиня Елена Петровна. — Я его провожу, сказала княгиня Алексан- ====page250==== дра Васильевна. Да, да, я провожу его, повторила она твердымъ голосомъ. Тщетно старались всѣ уговорить ее отказаться отъ ея намѣренія. Она только согласилась взять съ собою Надежду Далматову, но тихо оттолкнула Михаила Романова, и сказавъ паннѣ Зборовской, чтобы она ее дождалась, вышла накрывшись тафтяною фатою. Князь Порыцкій поспѣшилъ за княгинею. Какъ будто ждавъ этого она взяла его подъ руку. Не имѣя ни силы, ни желанія, дать себѣ отчетъ въ своихъ чувствахъ, страшась подумать, чему онъ обязанъ счастіемъ оберегать Александру Васильевну, слышать каждый вздохъ ея, князь трепеталъ отъ радости. Сусанинъ шелъ за ними съ дѣвицею Далматовой, правою рукою онъ часто крестился, лѣвою держался за топоръ. Они дошли безъ остановки до небольшой двери близъ Тайнинскихъ воротъ, въ которую выпускали изъ крѣпости Поляковъ и Русскихъ, охотно убавляя число ѣдаковъ. Но стражи, старавшіеся виномъ залить голодъ, съ дерзкими ругательствами сказали, что они болѣе никого не пропустятъ, что давно пора всѣхъ бѣглецовъ употреблять на прокормленіе тѣхъ, которые поклялись до конца жизни своей защищать крѣпость. Внѣ себя отъ ужаса, князь обнажилъ саблю, Сусанинъ поднялъ топоръ. Пьяные стражи отступили, но скоро съ воемъ бросились на княгиню. Она откинула покрывало. ====page251==== — Не держите этаго мужичка, сказала она чистымъ Польскимъ языкомъ. Онъ приходилъ узнать, какъ доставить сюда двадцать возовъ муки, крупъ и другихъ припасовъ. Ея кроткій голосъ, ея ангельская красота, надежда утолить голодъ, не пищею имъ самимъ ужасною, но хлѣбомъ, котораго они давно съ отчаяньемъ просили, все это глубоко тронуло несчастныхъ, бывшихъ жертвами безразсуднаго властолюбія и коварныхъ расчетовъ Сигизмунда и его совѣтниковъ. Умоляя Сусанина поскорѣе воротиться съ запасами, стражи выпустили его на берегъ Москвы рѣки. Тамъ не было лодки, но это не остановило его, и онъ вплавь благополучно достигъ Русскаго стана: ему суждено было позже умереть славною смертью. Княгиня пошла домой. Проводивъ ее до крыльца, князь хотѣлъ поцѣловать у нее руку. — Князь Михайла Васильевичь видитъ насъ, сказала, указывая на небо, вдова безсмертнаго вождя Русскаго, и поцѣловалась по Русски въ губы съ молодымъ Полякомъ. Это было въ первый и въ послѣдній разъ. Они уже не видались въ здѣшнемъ мірѣ. ====page252==== ГЛАВА XI И святъ, о Боже Твой избранникъ! Мечемъ-ли руку ополчитъ? Велѣній Господа посланникъ, Онъ исполина сокрушитъ! Языковъ. Дивно же тогда сотворися, невѣдущимъ бо народомъ, чего ради собрани и еще прежде вопрошенія во всемъ народѣ, яко отъ единыхь устъ всѣ возопиша : Михаилъ Ѳеодоровичь да будетъ Царь и Государь Московскому государству и всея Русскія державы. Аврамій Налицынъ. Узнавъ о совершенномъ пораженіи гетмана Хоткевича, Король Польскій два года не отпускавшій сына своего царствовать въ Россіи, рѣшился самъ проводить его въ Москву, льстясь по увѣренію своихъ приближенныхъ вознаградить ====page253==== этимъ всѣ потери. Но, уже не надѣясь легко побѣдить Русскихъ, большая часть Польскаго войска разсѣялась въ разныя стороны, и прибывъ въ Смоленскъ, Король съ трудомъ уговорилъ за нимъ слѣдовать небольшое число конницы. Подстрекая мятежи въ Россіи онъ собственныхъ подданныхъ заразилъ духомъ безначалія, и его недальновидность и упрямство, лишивъ сына его обширнаго царства, а его самаго безсмертной славы, положили основаніе раздорамъ Польши, уничтожившимъ наконецъ ея существованіе. Къ несчастію и въ Русскомъ станѣ подъ Москвою продолжались несогласія. Князь Трубецкій безпрестанно ссорился съ княземъ Пожарскимъ, за то, что онъ отказался стоять вмѣстѣ съ нимъ, опасаясь, чтобы Казаки дурными примѣрами не развратили и пришедшихъ съ нимъ воиновъ. Живо огорчаясь этимъ, князь Пожарскій употреблялъ всѣ средства прекратить неудовольствія, замедлявшія освобожденіе отечества, и наконецъ, съ помощію келаря Аврамія Палицына и Кузьмы Минина, убѣдилъ князя Трубецкаго съ нимъ съѣзжаться на Неглинной, во вновь учрежденныхъ приказахъ для совѣта и рѣшенія дѣлъ, и оба Князя всюду писали, чтобы безъ общей ихъ подписи никто не вѣрилъ ихъ грамотамъ. Узнавъ, что Сигизмундъ вновь отправивъ Хоткевича на помощь къ осажденнымъ, остановился въ Вязьмѣ ждать отъ него увѣдомленія, князь ====page254==== Пожарскій рѣшился немедленно выгнать изъ Москвы Поляковъ, надѣясь легко успѣть въ этомъ поразивъ ихъ нечаянностью. Но, какъ извѣстно, Иванъ Сусанинъ невольно открылъ его намѣреніе паннѣ Зборовской и князю Порыцкому. Послѣдній, страшась огорчить княгиню Александру Васильевну и Михаила Романова, не рѣшился задержать Сусанина, но проводивъ его за городскія ворота, тотчасъ увѣдомилъ Московскаго намѣстника Струса о предполагаемомъ приступѣ. Безпрестанно сторожа Русскихъ, голодные Поляки валились со стѣнъ, но Русскіе не показывались, и въ обширномъ станѣ ихъ все было тихо, какъ будто бы они совсѣмъ изъ него удалились. Догадываясь, что князь Пожарскій хочетъ изнурить осажденныхъ напрасною дѣятельностью, князь Порыцкій терпѣливо сносилъ упреки Струса, что онъ его обманулъ, и общія жалобы и угрозы, услаждая глубокую грусть свою воспоминаніемъ о братскомъ поцѣлуѣ княгини Александры Васильевны, льстясь, что она о немъ помолится узнавъ о смерти его спокойно имъ ожидаемой. Наконецъ, двадцать второе октября, Русскіе полки окружили Китай-городъ, прежде отслуживъ молебенъ передъ образомъ Казанскія Богородицы, въ бытность князя Пожарскаго въ Ярославлѣ гдѣ онъ останавливался со своимъ ополченіемъ, для него списанномъ съ настоящей явленной иконы ====page255==== которую тогда везли обратно изъ подъ Москвы въ Казань. Все войско благоговѣло къ иконѣ этой, считая себя обязаннымъ предстательству Матери Божіей побѣдою надъ Хоткевичемь, и твердая надежда на заступленіе небесное вновь исполнила сердца воиновъ непоколебимою храбростью. Послѣ отчаяннаго сопротивленія, одни Поляки погибли, другіе скрылись въ Кремлѣ, гдѣ ихъ присутствіе усугубило страшный голодъ. Князь Порыцкій былъ убитъ. Преданный ему слуга кинулся въ ноги князю Пожарскому, умоляя его, позволить ему погребсти молодаго господина его въ Бѣломъ-городѣ, чтобы трупъ его не сдѣлался добычею остервенѣлыхъ его единоземцевъ, пожиравшихъ мертвыхъ. Доблестный воевода охотно согласился на просьбу его, и два ратника Нижегородскіе бережно понесли облитаго кровью юношу, бывшаго другомъ Михаила Романова и княгинь Скопиныхъ, искренно любившаго вообще Русскихъ, за то, что онъ нашелъ между ними женщину, о чувствахъ которой прежде не имѣлъ понятія, которой поступки и всѣ движенія возвышали собственную его душу. Панна Зборовская очень была огорчена смертью князя Порыцкаго. Ей сказалъ объ этомъ Добржецкій, бывшій только свидѣтелемъ сраженія, въ которомъ онъ не могъ участвовать, какъ и многіе другіе отморозивъ пальцы на обѣихъ рукахъ. Онъ жестоко страдалъ отъ того, но долго не ====page256==== хотѣлъ вѣрить, что ему будетъ полезно тереть больныя мѣста снѣгомъ котораго выпало на поларшина. Наконецъ Викторія Талиская уговорила его на это рѣшиться. Онъ казался тронутъ ея попеченіями и съ жаромъ увѣрялъ ее въ своей вѣчной преданности. Но онъ не могъ произнести слова любовь, котораго давно ждала Викторія, онъ даже не могъ равнодушно слышать его. Это слово ему тотчасъ напоминало Марину, всѣми отвергнутую, всѣми презираемую, исполненную стыда и отчаянія. Ее увезъ съ собою Заруцкій принужденный бѣжать изъ подъ Москвы. Желая, во чтобы ни стало возвести на престолъ сына своего и самъ съ нимъ властвовать, Заруцкій присягалъ самозванцу Сидору, и не успѣвъ въ своихъ злодѣйскихъ замыслахъ, опустошилъ Коломну гдѣ долго жила Марина, и хвастая именемъ ея мужа всюду злодѣйствовалъ какъ настоящій разбойникъ. Ожидая помощи Хоткевича и прибытія самаго Короля, Струсъ не хотѣлъ слышатъ о сдачѣ Кремля, но Хоткевичь воротился въ Вязъму безъ малѣйшаго успѣха, и скоро, общее, глубокое уныніе его сподвижниковъ и ужасы голода смирили гордость Струса. Принужденный покориться, онъ просилъ только о сохраненіи жизни, но извѣстные буйствомъ и свирѣпостью Казаки князя Трубецкаго истребили почти весь его полкъ, а его самаго съ полковниками и ротмистрами заперли въ тюрь- ====page257==== му. Съ плѣнными князя Пожарскаго было поступлепо совсѣмъ иначе, они были отправлены по разнымъ городамъ гдѣ могли жить спокойно сохранивъ все свое имущество. Панъ Добржецкій отвезенъ былъ въ Устюжну. Всюду преслѣдуемый воспоминаніями о Маринѣ, онъ съ восторгомъ замѣтилъ, что на нее похожа дочь сосѣда его харчевника, бѣлая, румяная дѣвушка шестнадцати лѣтъ. Отецъ засталъ его передъ нею на колѣнахъ, и принудивъ на ней жениться, надѣялся, что онъ будетъ его помощникомъ въ хлопотливомъ его промыслѣ, но потомъ увѣрившись, что зять его богатый помѣщикъ, охотно отпустилъ съ нимъ дочь въ Польшу. Молодая Устюжанка дѣйствительно очень сходна была съ Мариною и притомъ умна и чувствительна. Искренно полюбивъ ее, Добржецкій увѣрилъ своихъ родителей, что она знатная сирота, во время войны всего лишившаяся. Нѣкому было обличить его выдумку. Зачахнувъ отъ голода, Викторія Галиская умерла въ домѣ княгини Скопиной-Щуйской, не подозрѣвая новой невѣрности жениха своего. Она никогда не воображала, что можетъ умереть въ ненавидимой ею Россіи, и была въ ней погребена возлѣ князя Порыцкаго. Напротивъ того, Октавія Зборовская, не смотря на всѣ грустныя ея предчувствія, благополучно воротилась въ Польшу, но совсѣмъ нетакова какъ оттуда выѣхала. Она уже не стремилась щего- Часть IV. 17 ====page258==== лять и нравиться мужчинамъ, и сдѣлавшись скромна и набожна заслужила общее уваженіе при дворѣ Королевскомъ. Разсказавъ все случившееся съ особами, имена которыхъ часто встрѣчаются въ обѣихъ повѣстяхъ моихъ, обращаюсь къ сдачѣ Кремля, слишкомъ два года находившагося во власти Поляковъ. Много содѣйствовавъ освобожденію отечества, убѣдительными грамотами и щедрыми вспоможеніями, Троицкій архимандритъ Діонисій и келарь Аврамій поспѣшили насладиться невыразимою радостью гражданъ и воиновъ, едва вѣрившихъ, что они достигли цѣли трудовъ своихъ и пожертвованій. Полки князя Пожарскаго собрались на Арбатѣ, а князя Трубецкаго за Покровскими воротами, и слѣдуя за крестнымъ ходомъ отправились въ Кремль, гдѣ ихъ встрѣтилъ на лобномъ мѣстѣ Греческій архіепископъ Арсеній съ образомъ Божіей Матери, писаннымъ Евангелистомъ Лукою, передъ которымъ съ глубокимъ умиленіемъ отслужили соборомъ молебенъ, послѣ чего всѣ пошли въ Успенскій соборъ къ обѣднѣ. Славившійся богатствомъ и благолѣпіемъ храмъ представился, какъ вдовица жестоко угнетенная; драгоцѣнные оклады были сняты, святыя иконы обезображены, все кругомъ было изломано и запачкано. У входа, въ углу, стоялъ красивый и статный отрокъ. По лицу его катились слезы. Вспоминая всѣ скорби отечества, онъ молил- ====page259==== ся съ пламеннымъ усердіемъ, чтобы никогда не возвращались столь бѣдственныя времена. Онъ былъ одинъ въ обширномъ храмѣ, и увидя его всѣ изумились; многіе были готовы почесть его жителемъ небеснымъ по его свѣтлому взору, по кроткому его умиленію. Князь Пожарскій узналъ его, и указавъ Козьмъ Минину, по собственной его волѣ отъ него не отлучавшемуся, сказалъ, что это сынъ Ростовскаго митрополита Филарета, безсовѣстно захваченнаго въ плѣнъ Поляками, вмѣстѣ съ прочими послами отправленными предложить Россійскій престолъ сыну Польскаго Короля. Мининъ хотѣлъ разсмотрѣть черты юноши, но невольно потупилъ глаза встрѣтивъ выразительный его взоръ. Когда окончилась служба Михаилъ Романовъ подошелъ къ князю Пожарскому, но отъ избытка чувствъ своихъ не могъ промолвить ни одного слова. Это тронуло князя болѣе всѣхъ пышныхъ рѣчей, которыми безпрестанно други и недруги превозносили его подвиги. — Какъ ты выросъ и похорошѣлъ, Михайло Ѳедоровичь, сказалъ князь, не похоже, что ты столько времени томился въ неволѣ; Господь видимо хранитъ тебя! — За молитвы моихъ родителей, отвѣчалъ Михаилъ. А, за тебя, князь Дмитрій Михайловичъ, всѣ православные усердно молятся! Дай тебѣ Богъ 17 ====page260==== много лѣтъ здравствовать, и тебѣ также Кузьма Мининъ! Михаилъ простился съ княземъ, сказавъ ему, что онъ торопится къ матери, которая намѣрена тотчасъ уѣхать изъ Москвы въ деревню. Князь его обнялъ, и отпустивъ отдыхать своихъ воиновъ, отправился на Лубянку, гдѣ близь церкви Введенія былъ у него собственный домъ. Онъ простирался отъ Макарьевскаго подворья до самаго переулка ведущаго въ Мясницкую (*). Надъ воротами стоялъ образъ Божіей матери, передъ которымъ снова горѣла лампада, потухшая за полтора года, когда князь упалъ покрытый ранами защищая Москву и она сдѣлалась добычею Поляковъ. Толпы гражданъ ждали князя съ хлѣбомъ и солью и народъ за нимъ слѣдовавшій снова привѣтствовалъ его радостными кликами. Князь называлъ Минина своимъ ревностнымъ помощникомъ, первымъ виновникомъ освобожденія отечества, не менѣе его заслуживающимъ общую благодарность Величавый мясникъ Нижегородскій низко кланялся на всѣ стороны, считая себя вполнѣ награжденнымъ за труды свои счастливыми событіями, ничего болѣе не желая, вовсе не предвидя, что его именемъ будетъ гордиться Россія, что оно будетъ въ сердцахъ отдаленнѣйшихъ потомковъ питать любовь къ вѣрѣ и къ родинѣ, ________________________ (*) Отечественныя достопамятности. ====page261==== вмѣстѣ съ твердою надеждою, что никогда иноземцы не сокрушатъ ихъ величія — что сильная воля послѣдняго гражданина Русскаго можетъ ниспровергнуть всѣ враждебные замыслы. — Хвала Творцу небесному, сказалъ Мининъ, оставшись одинъ съ княземъ Пожарскимъ; вотъ ты и дома, князь Дмитрій Михайловичь, въ твоихъ боярскихъ хоромахъ! Кабы теперь поскорѣе дождаться тебѣ твою хозяюшку съ вашими дѣтушками! А, тамъ, дай Богъ увидѣть намъ и въ Кремлѣ хозяина, Царя Государя православнаго, кого укажетъ намъ Господь! — Да, кажись, Кузьма, отвѣчалъ князь, Господь уже указалъ его намъ. — Уже! Гдѣ? Кого? вскричалъ Кузьма. — Какъ, гдѣ, кого? Неужели Миничь не успѣли мы Москву взять, ты уже и разно со мною мыслишь; не угадываешь кто по моему долженъ у насъ царствовать? — Виноватъ, батюшка князь, не гнѣвайся на меня, мнѣ захотѣлось испытать твою думу; нейдетъ мнѣ прежде твоей милости выговорить Царское имя. — Какъ давича, сказалъ князь весело улыбаясь, вошли мы въ соборъ, и я увидѣлъ, что Михайло Ѳедоровичь стоитъ тамъ одинъ одинешенекъ, словно кто въ трубу затрубилъ мнѣ, вотъ твой Государь! Ни о комъ другомъ и помышлять не надо. ====page262==== — Не надо, князь Дмитрій Михайловичь, вовсене надо; помоги только Господь, чтобы онъ всѣмъ былъ любъ! — Будетъ любъ Кузьма! Мученикъ за святую, истинную вѣру нашу, владыка Ермогенъ всѣмъ твердилъ, что Михайла Ѳедоровича должно посадить на Царство по родству его съ Государемъ Ѳедоромъ Ивановичемъ, чтобы всѣ ясно видѣли, что у насъ Государь, не по волѣ человѣческой, а по волѣ Божіей. Не сами выбираемъ мы, говорилъ онъ, гдѣ и отъ кого родиться, Господь всякому назначаетъ мѣсто, всякой съ маленька къ нему и привыкаетъ — лишь полоумный ревновать можетъ Царскому сроднику, что ему достался праздный престолъ, вѣдь и наши дѣти безспорно наслѣдуютъ отцамъ своимъ и ближнимъ. Много толковалъ объ этомъ владыка, моля всѣхъ отсѣчь корень зла. Не помню всего, что говорилъ онъ, а что и помню не умѣю складно пересказать: знаю только, что для общаго блага надо намъ послушаться Святительскаго наказа; всѣ мы сами видѣли, до чего дошла земля наша, съ тѣхъ поръ какъ стали мы выбирать себѣ Царей. Много годовъ теперь надобно, чтобы залѣчить всѣ раны и замазать всѣ трещины, а кажись, и вѣкъ не смыть намъ съ себя позора, что величали Царями разстригу, Тушинскаго вора и Сидорку дьякона! — То ужъ подлинно позоръ, неслыханный позоръ, сказалъ Кузьма! Какъ раздумаешься обо ====page263==== всемъ, что у насъ творилось, ажно на свѣтъ тяжело глядѣть. Благодареніе Богу, твоимъ умомъ и разумомъ, князь Дмитрій Михайловичь, Москва очищена отъ враговъ, а сколько еще на шеѣ у насъ хлопотъ. Чего будетъ стоить изъ великаго Новгорода выгнать Нѣмцевъ и воротить Смоленскъ? Помоги Богъ Михайлѣ Ѳедоровичу... я, князь Дмитрій Михайловичь, такъ уже и думаю, что Михайло Ѳедоровичъ будетъ нашимъ Царемъ. — Я твердо этого надѣюсь, но надо помолчать о нашихъ надеждахъ: бѣда коли скоро провѣдаютъ объ этомъ Поляцы или наши измѣнники! — Богъ его защититъ, князь Дмитрій Михайловичь, какъ онъ твою милость защитилъ въ Ярославлѣ отъ убійцъ! — Оно такъ, Кузьма, но не забывай пословицу: «на Бога надѣйся а самъ не плошай». Князь Пожарскій справедливо подозрѣвалъ, что преждевременная молва о правахъ на престолъ юнаго Романова можетъ на него вооружить опасныхъ враговъ. Узнавъ о сдачѣ Кремля, и что Русскіе вовсе нерасположенія возобновить присягу данную Владиславу, Король Польскій съ глубокою печалью воротился въ Смоленскъ, чтобы оттуда отправиться въ Польшу, но еще оставшіеся Польскіе отряды, прилѣжно наблюдали все происходившее въ Москвѣ, куда изъ разныхъ областей стекались люди всѣхъ сословій для избранія Ца- ====page264==== ря. Всѣ расположены были предпочесть Михаила Романова опытнѣйшимъ боярамъ, по ближнему родству его съ послѣднимъ наслѣдственнымъ Государемъ, и въ надеждѣ, что вовсе непричастный смутамъ и бѣдствіямъ отечества онъ будетъ особенно хранимъ Богомъ. Это рѣшено было третьяго Февраля, но помня ужасныя слѣдствія поспѣшнаго воцаренія Василія Іоанновича Шуйскаго, сочли нужнымъ, чрезъ надежныхъ людей еще освѣдомиться, вообще ли пріятенъ выборъ Михаила Ѳеодоровича. Узнавъ, что всюду подтверждаютъ его съ восторгомъ, озлобленные Поляки рѣшились захватить юнаго Романова, беззаботно жившаго съ матерью въ Костромской ихъ деревнѣ. Исполненіе такого намѣренія довершило бы гибель Россіи снова отдавъ ее на жертву мятежнымъ честолюбцамъ и своевольной черни. Ее спасъ крестьянинъ преданный господамъ своимъ и отечеству, считавшій себя обязаннымъ для блага ихъ не щадить своей жизни. Польскій отрядъ зашелъ въ село Домнино, гдѣ былъ старостою Иванъ Сусанинъ, расиросить о дорогѣ въ помѣстье Романовыхъ. Иванъ самъ взялся проводить его, и отправивъ сына увѣдомить господъ о приближеніи враговъ, завелъ ихъ въ дремучій лѣсъ, гдѣ, какъ всѣмъ извѣстно, палъ жертвою своей вѣрности. Свирѣпое это убійство лишь болѣе воспламенило ненависть къ Полякамъ и усердіе къ Михаилу. Онъ былъ торжественно провозглашенъ Царемъ ====page265==== въ Москвѣ, двадцать первое Февраля, въ первое воскресеніе великаго поста. Рязанскій архіепископъ Ѳеодоритъ, Троицкій келарь Аврамій Палицынъ, бояре, Ѳедоръ Ивановичь Шереметевъ и князь Бахтіяровъ, окольничій Головинъ и другіе духовные и свѣтскіе сановники, со многими людьми разнаго званія, немедленно отправились въ Кострому, гдѣ Романовы, уѣхавъ изъ деревни, поселились въ Ипатьевскомъ монастырѣ. Но, какъ народъ Русскій единодушно стремился избрать Царемъ Михаила, такъ трудно было убѣдить его самаго на это согласиться. Кроткій юноша съ ужасомъ отвергалъ престолъ, не надѣясь быть достойнымъ блюстителемъ обширнаго Государства, разореннаго войною, окруженнаго враждующими сосѣдями. Мать его равно страшилась допустить его принять вѣнецъ облитый кровью, среди народа развращеннаго смутами. Прибывшіе изъ Москвы повѣренные Государства и граждане Костромскіе долго безуспѣшно умоляли ихъ обоихъ сжалиться надъ общимъ сиротствомъ. Наконецъ архіепископъ Ѳеодоритъ, поднявъ принесенную изъ Москвы икону Божіей Матери, съ глубокимъ чувствомъ сказалъ, что отвергая единодушное избраніе народа, инокиня Марфа, и сынъ ея будутъ отвѣчать Богу за все, что давно бѣдствующая Россія можетъ еще потерпѣть отъ враговъ и крамольниковъ. Слова эти потрясли ихъ души. Упавъ передъ святымъ ====page266==== изображеніемъ Царицы небесной, богобоязливая старица, съ пламенными слезами вручила, всесильной защитѣ ея, единственнаго сына своего, свое дражайшее сокровище, не смѣя болѣе располагать его судьбою. — «Господи Боже мой, вскричалъ Михаилъ, самъ простершись передъ иконами, если это угодно тебѣ, буди твоя святая воля, спаси мя раба твоего»! Радостные вопли раздались по всему городу, и во всѣ края Россіи поспѣшили гонцы съ извѣстіемъ, что «нареченъ бысть Богомъ избранный, благородный и благовѣрный великій Государь, Царь и великій князь Михаилъ Ѳедоровичь всея Россіи Самодержецъ, въ церкви пресвятыя живоначальніыя Троицы въ Ипатскомъ монастырѣ, въ лѣто, 7121, Марта въ 14 день». Аврамій Палицынъ. ====page267==== ЗАКЛЮЧЕНІЕ. «Съ единодушнымъ избраніемъ Михаила пресѣклись поводы къ внутреннимъ раздорамъ... области отдохнули отъ убійствъ и опустошеній, и подъ прочнымъ правленіемъ одного начали приходить въ прежнее состояніе.» Кобѣржицкій. Языки, знайте, вразумляйтесь, Въ надмѣнныхъ мысляхъ содрогайтесь; Увѣрьтесь симъ, что съ нами Богъ; Увѣрьтесь, что Его рукою Одинъ попретъ вась Россъ войною, Коль встать изъ бездны золъ возмогъ! Державинъ. Покорный волѣ Божіей, всѣмъ сердцемъ преданный отечеству, Михаилъ Романовъ, едва начинавшій жить, отрекся отъ всѣхъ наслажденій беаааботной жизни, и какъ кормчій среди бури долженъ пещись единственно о спасеніи корабля не ====page268==== помышляя о собственномъ отдохновеніи, такъ юный Монархъ, давно съ горестью наблюдавшій бѣдственное состояніе Россіи, страшился на минуту предаться праздному покою. Принявъ разныя мѣры для защиты Государства отъ враговъ и грабителей, онъ не замедлилъ достойно наградить князя Пожарскаго и гражданина Минина. Перваго пожаловалъ боярствомъ, и подтвердилъ за нимъ богатыя волости, ему назначенныя послѣ освобожденія Москвы знатнѣйшими духовными и свѣтскими сановниками; Козьма Мининъ со званіемъ думнаго дворянина получилъ домъ въ Нижнемъ и помѣстье. Это утвердило надежду, что Михаилъ будетъ ревностно трудиться о пользахъ общихъ, и еще окруженные опасностями Русскіе съ восторгомъ торжествовали вступленіе его на престолъ. Крамолы умолкли. Бояре видѣли въ новомъ Царѣ, не бывшаго имъ равнаго товарища, но племянника Царя Ѳеодора Іоанновича, законно ему наслѣдовавшаго, никогда ни о чемъ не спорившаго. Не опасаясь его мщенія, зная природную его кротость, всѣ нетерпѣливо ждали его. Но онъ заѣзжалъ въ Ростовъ и въ Переславль-Залѣскій, и цѣлую недѣлю пробылъ въ Троицкой лаврѣ, укрѣпляя духъ свой на трудные подвиги молитвами и бесѣдами со знаменитыми старцами. Наконецъ, Апрѣля девятнадцатаго, звонъ всѣхъ Московскихъ колоколовъ и радостные клики на- ====page269==== рода возвѣстили прибытіе юнаго Царя, Духовенство встрѣтило его за городомъ, и онъ приложасъ ко Святымъ крестамъ и иконамъ, съ глубокимъ умиленіемъ вступилъ въ свою разграбленную столицу, гдѣ самъ долго томился въ тяжкой неволѣ, вовсе не воображая, что ему предназначено уврачевать страданія отечества. Подходя къ Богоявленскому монастырю, онъ взглянулъ на развалины любезнаго ему дома княгини Скопиной-Шуйской. Тамъ стояли на подмосткахъ мать и вдова незабвеннаго князя Михаила, въ первый разъ нарядившіяся послѣ его кончины. Государь имъ особо поклонился. Княгиня Елена Петровна перекрестилась мысленно благословляя державнаго отрока; во всѣхъ чертахъ княгини Александры Васильевны изобразилась радость. — Вотъ и дождались мы Государя Михаила! вскричала она, и тихо опустилась на руки къ свекрови. Душа ея вознеслась на небо, къ ея супругу, но еще долго казалось, что она участвуетъ во всемъ около нее происходящемъ, всѣмъ улыбается. Государь и его родительница почтили своимъ присутствіемъ ея похороны, и въ тотъ же день, княгиня Елена Петровна, остававшаяся въ мірѣ единственно для многострадальной невѣстки своей, вступила въ Вознесенскій монастырь, гдѣ поселилась инокиня Марфа Іоанновна, и тамъ ско ро постриглась. ====page270==== Княгиня отдала половину своего имѣнія родственнику своему, преданному другу князя Михаила, Павлу Петровичу Тишину. Израненный подъ Иванъ-городомь, онъ ме могъ продолжать военную службу и самъ хотѣлъ идти въ монахи. Княгиня уговорила его жениться на Надеждѣ Далматовой, щедро ею одаренной, и онъ съ нею насладился счастіемъ семейнымъ. Но юный Государь долго не имѣлъ другихъ наслажденій кромѣ общей къ нему любви. Страшась, чтобы возведеніе его на престолъ не усугубило страданій его родителя, онъ непрестанно озабоченъ былъ усиліями Польскаго Короля возвратить сыну своему обладаніе Россіей, ими самими утраченное, и враждебными поступками Делагардія, который, требуя, чтобы признали Царемъ Шведскаго Принца, свирѣпо грабилъ области имъ захваченныя, между тѣмъ какъ Украйну разоряли Татары а Заруцкій злодѣйствовалъ въ Астрахани. Едва съ одной стороны удавалось прекратить зло, оно возникало съ другой еще сильнѣе. Только князь Пожарскій всегда и во всемъ имѣлъ счастливый успѣхъ, но царедворцы завидовали его доблестямъ, и употребляя во зло юность и прямодушіе Монарха, заставили его выдать головою избавителя Россіи одному изъ Салтыковыхъ, ознаменовавшихъ себя измѣною. Михаилу было семнадцать лѣтъ, и онъ обремененный скорбями невольно поддался коварнымъ проискамъ. Но онъ скоро почувствовалъ, что ====page271==== враги князя Пожарскаго собственные враги его, заботящіеся единственно объ удовлетвореніи низкихъ страстей своихъ, и возвративъ довѣренность свою князю, искренно уважалъ его во все продолженіе его жизни. Принужденный для пользы Россіи, которой миръ былъ необходимо нуженъ, оставить въ Польскомъ и Шведскомъ владѣніи многіе города, Михаилъ Ѳеодоровичь, не смотря на горячее желаніе, и всѣ его старанія, не прежде, какъ въ седьмой годъ послѣ его восшествія на престолъ, обрадованъ былъ освобожденіемъ своего родителя, вскорѣ заступившаго праздное мѣсто Патріаршее. Мудрые его совѣты облегчили юному Царю бремя правленія, и взаимныя, ревностныя попеченія ихъ быстро обновляли истощенныя силы Государства. Какъ будто предвидя будущее, Поляки и Шведы не слишкомъ радовались выгодному для нихъ миру. Особенно Владиславу тяжко было оставить Россію во власти Михаила, умѣвшаго пробудить древнее усердіе и любовь Русскихъ къ ихъ Государямъ, и онъ съ горестью воспоминая, что недальновидность отца его, лишивъ его обширнаго царства, воздвигла на Польшу страшнаго мстителя, продолжалъ называться Россійскимъ Государемъ. Но когда онъ вступилъ на Польскій престолъ и по истеченіи четырнадцати-лѣтняго перемирія снова возгорѣлась война, хотя измѣна боярина Шеина, или вѣрнѣе сказать, какъ потомъ ====page272==== дознались, иностранца Лесли, уничтожила надежду Михаила Ѳеодоровича возвратить Смоленскъ, при заключеніи мира, Владиславъ, навсегда отказавшись отъ домогательства на престолъ Россійскій, согласился отдать тѣло похороненнаго въ Варшавѣ Царя Василія Іоанновича. Это очень утѣшило Михаила Ѳеодоровича, и онъ приказавъ съ должною почестью везти гробъ несчастнаго своего предшественника, самъ его встрѣтилъ со всѣмъ дворомъ своимъ. Патріархъ Iосафъ, по кончинѣ знаменитаго Филарета заступившій мѣсто его, отслужилъ въ Архангельскомъ соборѣ панихиду, послѣ чего тѣло было опущено въ землю, (Iюля 10, 1635 года,) и надъ нимъ поставили подобную прочимъ гробницу, съ надписью о времени и мѣстѣ его кончины, и о перевезеніи тѣла его попечсніемъ Царя Михаила Ѳеодоровича. Выходя изъ собора Государь замѣтилъ молодаго человѣка статнаго и красиваго, и возлѣ него женщину лѣтъ сорока. У нихъ за плечами были котомки, и лица ихъ очень загорѣли, но не смотря на ихъ грубую одежду, они вовсе не походили на простолюдиновъ. Ихъ хотѣли прогнать очищая дорогу передъ Царемъ. Государь приказалъ, чтобы ихъ не трогали, и устремивъ на нихъ глаза старался вспомнить, что-то давно прошедшее. Они упали ему въ ноги, и сами смѣло на него смотрѣли, наслаждаясь его присутствіемъ, желая затвердить его черты. ====page273==== — Кто ты такова? спросилъ Государь съ его обыкновенною кротостью у женщины. — Вдова Прокофья Петровича. — Ульяна Павловна, вскричалъ Государь! Встань, встань скорѣе, ты мнѣ старая знакомая! Встань и ты молодецъ! Коли я правду угадываю, ты долженъ быть сынъ Прокофья Петровича. Я не разъ спрашивалъ о васъ обоихъ, и ни отъ кого не могъ дознаться куда вы дѣвались. — Мы ходили по святымъ мѣстамъ, отвѣчала Іуліанія, молиться Богу, чтобы помиловалъ Прокофья Петровича за измѣну его Государю Василыо Ивановичу, отъ которой кончилъ онъ дни свои въ неволѣ и вся Русь святая была запустошена! — Благое дѣло, сказалъ Государь глубоко тронутый! За Богомъ молитва не пропадетъ. Покойный мой родитель, прибавилъ онъ, до конца жизни его молился о душѣ Прокофья Петровича; я покажу тебѣ Ульяна Павловна, что онъ о немъ написалъ въ память и наставленіе нашимъ внукамъ. Теперь пора и тебѣ, Владиміръ; кажись тебя зовутъ Владиміромъ, вѣрою и правдою послужить родной землѣ нашей. — Я уже много разъ бился со врагами твоими, великій Государь, отвѣчалъ молодой человѣкъ! Немало Поляцовъ пало отъ руки моей! Но объ этомъ не докладывали твоей милости не зная моего имени, которое, по волѣ матушки Ульяны Павловны, обѣщалъ я таить, пока Государь Васи- Часть IV. 18 ====page274==== лій Ивановичъ будетъ лежатъ въ чужой, враждебной сторонѣ. Теперь великимъ твоимъ радѣніемъ Государь покаяніе наше кончилось. Во время послѣдней войны съ Поляками, Владиміръ Ляпуновъ былъ всюду гдѣ они сильнѣе нападали, но совершивъ дивные подвиги тотчасъ скрывался, терзаемый горестью, что по неискуству, или небреженію воеводъ, неустрашимая ревность его оставалась безполезна. Михаилъ Ѳеодоровичъ неоднажды слыхалъ о рѣдкой храбрости, какого-то неизвѣстнаго юноши, и радуясь, что наконецъ можетъ достойно его наградить, приказалъ ему съ его мачихою явиться во дворецъ. Покрытую рубищемъ вдову Прокопія Ляпунова проводили прямо къ Царицѣ. Неожиданное величіе и рѣдкое счастіе не измѣнили прежнихъ чувствъ Евдокіи Лукьяновны; во всѣхъ ея чертахъ изображалась ангельская благость, каждое движеніе ее плѣняло. Высокая и стройная, она казалась не матерью, а сестрою окружавшихъ ея дочерей, и сына, въ послѣдствіи славно царствовавшаго Алексѣя Михаиловича. Съ умиленіемъ посмотрѣвъ на знаменитую странницу, въ цвѣтущей юности, изъ любви къ супругу, возложившую на себя трудный подвигъ, и слишкомъ двадцать лѣтъ неутомимо его исполнявшую, Царица подала руку Іуліаніѣ приглашая ее возлѣ нee сѣсть. Іуліанія, которую въ ея убогой одеждѣ часто грубо отталкивали, съ сладостными слезами обняла ко- ====page275==== лѣна Царицы, почитая ея милость залогомъ милости Божіей. Внезапно, едва съ нимъ соединившись, потерявъ обожаемаго супруга, Іуліанія сочла себя достойно наказанною, за то, что любила женатаго человѣка, и не умѣла отъ него скрыть любви своей. Она тотчасъ рѣшилась отречься отъ громкаго имени и богатаго имѣнія Рязанскаго воеводы, и открывъ свое намѣреніе одному Троицкому архимандриту Діонисію, поручила ему выбрать опекуновъ для управленія деревнями ея пасынка, и успокоенная на этотъ счетъ, отправилась пѣшкомъ странствовать взявъ съ собою Володю. Зная, какъ сходенъ онъ правомъ и чувствами съ отцемъ его, она съ ужасомъ воображала, что и онъ со временемъ, также можетъ нарушить присягу, и бѣдственно умирая будетъ укорять отца за гибельный примѣръ. Чтобы исполнить умъ и сердце его покорностью и смиреніемъ, она ревностно старалась внушить ему горячую вѣру и совершенную преданность волѣ Божіей. Она безпрестанно твердила ему, что стеченіе бѣдственныхъ обстоятельствъ и недостатокъ безкорыстныхъ совѣтовъ, завлекли отца его въ опасныя сѣти, и онъ долженъ собственными поступками, оправдавъ его память, умилостивить правосудіе Божіе. Страстно любивъ отца, Володя усердно молился о душѣ его вмѣстѣ съ Іуліаніей, и ихъ общія молитвы услаждали жестокую скорбь ихъ, и въ началѣ тяж- 18‘ ====page276==== кое ихъ странствованіе, мало по малу сдѣлалось имъ сладкою отрадою. Повидавшись съ двоюроднымъ братомъ своимъ Павломъ Петровичемъ Тишинымъ, бывшимъ воеводою въ Коломнѣ, дѣвственная вдова Рязанскаго воеводы отправилась въ Суздаль, въ Покровскій монастырь. Тамъ была игуменьей вдова Ржевскаго, убитаго вмѣстѣ съ Ляпуновымъ. Она тогда же посвятила жизнь свою Богу, не находя, и не желая искать утѣшенія въ мірѣ, и нѣсколько лѣть была неразлучна съ Царевной инокиней Ольгой Борисовной, которая скончалась на рукахъ ея вспоминая Іуліанію и молясь объ ней. Оставшись въ Москвѣ, Владиміръ Ляпуновъ пользовался благосклонностью двухъ Царей, Михаила Ѳеодоровича и Алексѣя Михаиловича, и когда скончался Царевичь Алексѣй Алексѣевичь, сынъ Владиміра Прокопіевича, Лука Владиміровичъ былъ въ числѣ стольниковъ, которые въ продолженіе сорока дней по очереди находились при тѣлѣ (*), Потомки Прокопія Ляпунова, волновавшаго Россію въ надеждѣ овладѣть престоломъ, стремились вѣрно служить потомкамъ Михаила Романова, страшившагося принять престолъ ему предлагаемый. Вообще бояре и народъ, опытомъ извѣдавъ, что властолюбіе и крамолы губятъ и частныхъ людей и цѣлое Государство, завѣщали дѣтямъ своимъ не- ______________________________ (*) Древняя Россійская Вивліофика. ====page277==== ослабло хранить покорность волѣ Божіей, преданность престолу и безкорыстную любовь къ отечеству. Завѣщаніе это переходило изъ рода въ родъ — и спустя двѣсти лѣтъ, сокрушивъ полки Европейскіе, изумивъ міръ своимъ величіемъ, Наполеонъ, вѣрившій, что звѣзда счастія ведетъ его покорить вселенную, въ Московскомъ Кремлѣ, среди надменныхъ мечтаній, вмѣсто свѣтлой звѣзды на ясномъ небѣ, увидѣлъ небо огненное. Москва горѣла какъ во времена Поляковъ — но зажгли ее не враги, съ намѣреніемъ ограбивъ Русскихъ лишить ихъ всѣхъ средствъ къ оборонѣ — ее зажгли сами Русскіе, жертвуя своимъ достояніемъ, чтобы кровожадные пришельцы не имѣли безопаснаго убѣжища, чтобы вся Россія ополчилась на враговъ, дерзнувшихъ ожидать, что подобно пародамъ хваставшимъ стариннымъ просвѣщеніемъ, Русскіе, еще невдавнѣ отъ нихъ заимствовавшіе науки и художества, униженно будутъ вымаливать пощаду отрекаясь отъ своей независимости. Непобѣдимый дотолѣ Наполеонъ съ отчаяньемъ и стыдомъ бѣжалъ во Францію. Порабощенная имъ Европа свергла съ себя желѣзное иго — Александръ благословеппый былъ ея избавителемъ, какъ нѣкогда прадѣдъ его кроткій Михаилъ былъ избавителемъ своего отечества. По призванію Александра, всѣ Русскіе дворяне уподобились князю Пожарскому — всѣ граждане Козьмѣ Минину — всѣ крестьяне Ивану Сусанину — все духовенство исполнено было чув- ====page278==== ствами патріарха Ермогена, Троицкаго архимандрита Діонисія и келаря Аврамія Палицына. Смѣю надѣяться, что еще протекутъ вѣка, и Русскіе будутъ равно стремиться подражать славнымъ предкамъ — утвердившимъ могущество Россіи — низведшимъ на нее благословеніе Всемогущаго! КОНЕЦЪ ЧЕТВЕРТОЙ и ПОСЛѢДНЕЙ ЧАСТИ.