Datasets:

Alirina

/

par3_ru_cont

like 0

L=80 O=100 Но дверь, отворившись, чуть не ударила Софью Петровну, подслушивавшую тут же за ней; пойманная на месте преступления, она отскочила, но — слишком поздно: пойманная на месте преступления, красная, как пион, она оказалась в ловушке: и на них — на них — она бросила негодующий, уничтожающий взгляд. Фалда пальто лежала между ними троими. <sent> – «Расшибает лбом лбы… Занимается вампиризмом… Предается разврату… И – тащит к погибели…» </sent> В передней звенели колокольчики: звенели попеременно; молчание между двумя звонами говорило красноречиво; тишина проносилась по пространству лакированных комнат как напоминание — напоминание о чем-то забытом, о чем-то дорогом; и... оно непрошено вошло в кабинет; что-то старое, старое — стояло; и поднимаемся по стремянке.

«Хорошо ломать головы… Что-то от вампира… Предается разврату… И – тянет нас к нашей гибели…

L=80 O=100 Доктор замолчал и стал напряженно думать. Вскоре он сказал боцману: <sent> - Мой корабль! </sent> К вечеру «Форвард» прошел несколько миль севернее, благодаря энергии людей и уму Шандона, который быстро использовал каждое благоприятное обстоятельство; в полночь они пересекли шестьдесят шестую параллель, и лот, возвещавший глубину в двадцать три сажени, Шандон знал, что он находится в районе отмели, на которой сел корабль ее величества «Виктори». Земля лежала в тридцати милях к востоку.

«Мой корабль! Мой корабль!» — закричал он.

L=80 O=80 — Позвольте, господа, позвольте мне еще одну минуточку, — оборвал себя Митя, положив оба локтя на стол и закрыв лицо ладонями рук. — Дайте мне немного собраться с мыслями, дайте мне перевести дух, господа. Все это — страшное потрясение, страшное потрясение, ведь человек — не барабанная перепонка, господа! <sent> Феня в ту же минуту сказала ему, уже ни крошечки не боясь за свое любопытство: </sent> — Давай, брат, давай, — торопя его, сказал Федор Павлович и с наслаждением отхлебнул из его стакана.

Но вдруг тихо и кротко, как тихое и любящее дитя, он начал говорить с Феней, как будто совсем забыл, каким он только что ее напугал, возмутил и утомил. Вдруг с чрезвычайной точностью, прямо-таки удивительной для человека его положения, он начал расспрашивать Феню. И Феня, хотя и дико глядела на его окровавленные руки, стала отвечать на каждый его вопрос с удивительной готовностью и поспешностью, решительно торопясь изложить перед ним «всю правдивую правду». Мало-помалу, даже с каким-то удовольствием, она стала объяснять все подробности, вовсе не из-за желания причинить ему мучение, а как будто торопясь с сердечной искренностью сделать все, что можно было ему сказать. услуга ему. Она до мельчайших подробностей рассказала ему о событиях всего этого дня, о визите Ракитина и Алеши, о том, как она, Феня, стояла на вахте, как ушла барыня и что она кричала Алеше из окна. привет ему, Митеньке, сказав, что он должен «навек запомнить, как она любила его на один маленький час». Услышав приветствие, Митя вдруг улыбнулся унылой улыбкой, и на его бледных щеках вспыхнул румянец. В ту же минуту Феня сказала ему, уже без тени страха перед своей любознательностью:

L=80 O=60 Маэ подумал, что Левак будет в «Эйджэнджменте», и медленно пошел к Раснеру. И действительно, в узком, обсаженном живой изгородью саду за домом Левак играл в кегли с товарищами. Стоя рядом, хотя и не играя, дедушка Бонморт и старый Мук так внимательно следили за ходом игры, что совсем забыли подталкивать друг друга, как обычно. Палящее солнце палило прямо вниз, и во всю длину здания тянулась лишь тонкая полоска тени; И тут Этьен сидел за столом и пил пиво, весьма расстроенный тем, что Суварин поднялся в свою комнату и оставил его одного. Почти каждое воскресенье он закрывался вот так, чтобы писать или читать. <sent> Послушайте, не хватило ли ей сейчас наглости сказать мне, что она задушила бы Кэтрин, если бы она там проходила! </sent> Поместье Грегуара, Ла Пиолен, должно было находиться в двух километрах к востоку от Монсу, по дороге в Жуазель. Это был высокий квадратный дом без особого стиля, построенный в начале прошлого века. Из обширных поместий, первоначально принадлежавших ему, осталось лишь около тридцати гектаров, окруженных стенами и удобных в уходе. Особой славой пользовались фруктовый сад и огород, поскольку их фрукты и овощи считались лучшими в регионе. В остальном парка не было, а вместо него служил небольшой лес. Аллея старых лип, свод листвы, протянувшийся на триста метров от ворот до крыльца, была одной из достопримечательностей этой голой и пустой равнины, где количество больших деревьев, встречающихся между Маршьенном и Бони, было достаточно небольшим. чтобы точно рассчитать.

— Ну, ты поверишь? И у нее хватило наглости сказать мне всего несколько минут назад, что она скорее задушила бы Кэтрин, если бы сделала такое!.. Как будто этот высокий парень Шаваль не задержал ее на крыше сарая много лун назад!

L=80 O=0 Она взяла его под руку, как будто он был ее мужем, и подвела к кушетке, на которую они сели рядом. <sent> Дюруа спросил: </sent> Я допрошу тебя, когда ты оденешься».

Дюруа спросил: «Не могли бы мы немного приоткрыть окно?

L=100 O=100 Под влиянием этих аргументов Сыма И полностью с ними согласен, и поэтому они выбирают именно такой курс. <sent> Юн сопровождал колесницы и лошадей, чтобы посмотреть на Ханьчжун, и ушел, и по пути ничего не потерялось. </sent> Ма Чао видит, что рядом с Цао Цао есть могучий воин, который, как он уверен, является Сюй Чу, также известным как Лорд Тигр. Когда его вызывают, Сюй Чу кричит в ответ, что это действительно он, и на следующий день он посылает вызов Ма Чао на бой один на один. Последующая борьба является титанической. Оба мужчины атакуют, и первый бой длится сто раундов, и ни один из них не выходит победителем. Второй бой также продолжается сто раундов, но снова безрезультатно. Третий бой заканчивается тем, что двое мужчин изо всех сил пытаются избить друг друга до смерти двумя кусками сломанного копья, которым Ма Чао почти пронзил Сюй Чу.

Победив их, Кун Мин отдает приказ армии Шу начать отход обратно в Ханьчжун.

L=80 O=80 «Я не могу выносить твою улыбку. <sent> Я глядел на нее довольно пристально и ничего особенного не находил: не так высокого роста девица, полная и с чрезвычайно румяными щеками. </sent> «Возможно, я несправедлив к тебе», — сказал он, все еще не похожий на себя. «Мое чувство должно быть из того рода, который называют страстью... Одно я знаю наверняка: без тебя мне конец, а с тобой тоже конец. Все равно, где ты: далеко или близко, ты всегда рядом. Я также знаю, что я мог бы ненавидеть тебя гораздо больше, чем любить тебя. Однако мне жаль, что мне пришлось влюбиться в кого-то вроде тебя.

Я взглянул на нее, как мне показалось, достаточно близко и не увидел ничего особенно интересного: она была невысокого роста, довольно пухлая, а щеки у нее были очень ярко-красные. Надо сказать, что это было в целом довольно приятное лицо, особенно, полагаю, нравившееся материалистам. Выражение ее лица было достаточно дружелюбным, но с некоторой сдержанностью. Она не походила на человека особых интеллектуальных способностей, то есть не в высшем смысле, но, очевидно, была весьма проницательна, как видно было по ее глазам. Ей было не больше девятнадцати. В школе такую ​​девочку могли бы прозвать «подушкой». Словом, ничего особенно примечательного в ней не было, и если я удосужился описать ее так подробно, то потому, что думаю, что это потом пригодится.

L=60 O=60 Беллона теперь коронует Дон Кихота в своем зале. <sent> Хорошую женщину следует хранить и почитать, как хранят и почитают прекрасный сад, полный цветов и роз, хозяин которого не позволяет никому ходить или прикасаться к нему; достаточно, чтобы издалека и между железными воротами они наслаждались ее ароматом и красотой. </sent> «Теперь я достаточно хорошо вижу, прекрасная и обманутая леди, что это ты убила меня, и это наказание я никогда не заслужил, потому что ни в своих намерениях, ни в своих действиях я никогда не оскорблял тебя».

, несомненно, у нее недостаточно природной силы и добродетели, чтобы суметь преодолеть такие препятствия самостоятельно, и необходимо устранить их для нее и поставить перед ней чистоту добродетели и красоту, которую заключает в себе добрая репутация. «Хорошая женщина подобна зеркалу из прозрачного блестящего стекла, но любое дыхание, коснувшееся этого зеркала, затуманивает и затемняет его. К ней следует относиться как к святой реликвии, ее боготворят, но не трогают. Ее следует охранять и ценить, как прекрасный сад, полный роз и других цветов, владелец которого не позволяет никому ходить по нему или прикасаться к цветам; посетителям достаточно насладиться их красотой и ароматом издалека, из-за его железных перил. Подводя итог, я хотел бы процитировать несколько стихотворных строк, которые я только что вспомнил и которые услышал в современной пьесе, потому что они, кажется, имеют отношение к тому, что мы обсуждаем. Мудрый старик советует другому, отцу молодой женщины, держать ее под надежным замком дома, и среди других причин он приводит следующие: никогда не следует экспериментировать.

L=80 O=20 «Вы ее вынесете? <sent> Заменить мысль мечтанием — значит спутать яд с пищей. </sent> В то же время Мариус услышал внизу, у подножия перегородки, но так близко, что он не мог видеть, кто говорит, этот разговор велся тихим голосом:

Мысль — труд разума, мечтательность — его сладострастие. Заменить мысль мечтательностью — значит спутать яд с едой.

L=60 O=100 «Я люблю тебя, Серж!» <sent> «Как мы хороши!» — пробормотал Серж. </sent> «Я знаю, что сад — наш друг…

— Как здесь хорошо! — пробормотал Серж.

L=80 O=100 Подбоченившись, он встал и сказал: «Ну, ну! И задумчивая улыбка расплылась по его чертам. «Да, да, — сказал он и кивнул. Кто-то кинулся бежать. В бешеной спешке, затаив дыхание, словно момент решения нельзя было упустить, он бросил свои вещи и удрал. Не с кузеном рядом, не после выполнения своей высокой миссии, но радуясь, что даже сам он спасся бегством, этот добрый человек дезертировал на равнину — ну, приятного путешествия вам, дядя Джеймс! <sent> Было также коллекционирование марок, которое, постоянное занятие отдельных лиц, порой переходило во всеобщую одержимость. </sent> «Невозможно сказать, — ответил деловитый Иоахим. — У нас еще может быть прекрасная летняя погода. Даже в сентябре это вполне возможно. По правде говоря, времена года здесь не так уж сильно отличаются друг от друга; они, так сказать, накладываются друг на друга и не придерживаются календаря. Зимой солнце часто так сильно светит, что вы снимаете пальто и потеете, когда идете. А летом — ну, вы сами видите! А потом снег, который сводит на нет все ваши расчеты. Снег идет в январе, но и в мае не намного реже, и, как вы заметили, снег идет и в августе. В целом, можно сказать, что не бывает месяца без снега; можете принять это за правило. Короче говоря, есть зимние дни и летние дни, весенние и осенние дни; но постоянных времен года у нас здесь, наверху, фактически нет. «Прекрасное запутанное положение дел, — сказал Ганс Касторп.

Затем было коллекционирование почтовых марок, значительный интерес во все времена, но периодически перераставший в одержимость. Все расклеивали, торговались, обменивались, принимали филателистические журналы, вели переписку со специальными продавцами, заграничными и отечественными, с обществами и частными владельцами; поразительные суммы тратились на редкие экземпляры, даже людьми, чьи средства едва ли соответствовали их расходам в Бергхофе.

L=80 O=80 — Но вы правы, — продолжал Лаврецкий, — что мне делать со своей свободой? Какая мне от этого польза? <sent> – Ах, Лизавета Михайловна, поверьте, – воскликнул он, – я и так довольно был наказан. </sent> Лаврецкий поехал в Васильевское; но он был там меньше четырех дней – так скучно ему казалось. Его волновало и ожидание: новости, сообщенные г-ном Жюлем, нуждались в подтверждении, а писем он не получал. Он вернулся в город и просидел вечер у Калитиных. Ему легко было видеть, что Марья Дмитриевна настроена против него; но ему удалось до некоторой степени снискать расположение ее, проиграв ей на пикете пятнадцать рублей, и он провел около получаса почти наедине с Лизой, несмотря на то, что ее мать накануне советовала ей не слишком фамильярничать с кем-либо «qui a un si grand посмешище». Он нашел в ней перемену: она, по-видимому, стала более задумчивой, упрекала его в отсутствии и спрашивала, пойдет ли он завтра в церковь. (На следующий день было воскресенье.)

«Ах, Лизавета Михайловна, поверьте мне, — воскликнул он, — я уже достаточно наказан!» Я уже все искупил, поверьте мне.

L=100 O=0 «Господи, прости нас и помоги нам, — беспрестанно повторял он про себя, чувствуя, несмотря на такое долгое и, казалось бы, полное отчуждение, что он обращается к Богу так же доверчиво и просто, как в детстве и первой юности. <sent> – Через часик. </sent> После ухода доктора старый князь тоже вышел из кабинета и, подставив Долли щеку и сказав ей несколько слов, обратился к жене:

«Примерно через час.

L=60 O=20 - Ты не можешь со мной спорить из-за того, что я только что сказал, - ты глуп, - ответил Воланд и спросил: - Ну, скажи мне вкратце, не утомляя меня, почему ты появился? <sent> Важное сведение, по-видимому, действительно произвело на путешественника сильное впечатление, потому что он испуганно обвел глазами дома, как бы опасаясь в каждом окне увидеть по атеисту. </sent> Кот, который сидел с нахмуренным лицом во время демонстрации стрельбы, внезапно заявил: «Я постараюсь превзойти его с семеркой.

Важная информация, видимо, произвела на путешественника действительно сильное впечатление, так как он с тревогой осматривал окружающие здания, как бы опасаясь увидеть в каждом окне атеиста.

L=80 O=60 - О, сударыня, - сказал Вильфор, глубоко растроганный, несмотря на самого себя, - не поддавайтесь этим мрачным мыслям; вы долго будете жить с нами, счастливая, любимая и уважаемая, и мы заставим вас забыть... <sent> «Что ты мне скажешь, Боже?» </sent> Нуартье уронил голову на грудь, явно подавленный и задумчивый; затем он закрыл один глаз в знак вопроса».

«Что ты скажешь? О, пощади меня!»

L=80 O=100 Однако вскоре после того, как он бросил пить, он узнал, что Гендалина пила вино втихаря, как будто до тех пор, пока ее муж не знал об этом, оно не причинило бы ей никакого вреда. Поэтому Маланья тоже снова начал пить, но только вне собственного дома, чтобы не расстраивать жену. <sent> Святая женщина, моя мать! </sent> Они решили, что все трое должны покончить жизнь самоубийством.

Моя мать была такой святой женщиной. Она была очень сдержанной, замкнутой и имела скудный опыт жизни и людей. Когда она говорила, она говорила как ребенок. У нее был гнусавый акцент, и она тоже смеялась через нос, так как всегда стеснялась смеяться и держала губы плотно сжатыми. У нее было очень хрупкое телосложение, и после смерти моего отца она постоянно страдала от плохого здоровья. Однако она никогда не жаловалась на свои проблемы и, по-моему, даже сама не беспокоилась о них, а просто принимала их, смирилась с ними как с естественным следствием своего несчастья. Возможно, она думала, что тоже умрет от горя, и поэтому ей пришлось благодарить Бога за то, что он сохранил ей жизнь, какой бы несчастной и обеспокоенной она ни была, ради ее детей.

L=80 O=0 — Я же вам говорил: эти господа хорошо знакомы с этими историями. <sent> «Если вы все еще хотите мира, вот мой ультиматум. </sent> «То, что я увидел, так же ясно, как нос на твоем лице, было черной тенью, скачущей на белом коне, которая была вылитым образом Цезаря».

Если вы все еще хотите мира, вот мои условия:

L=80 O=60 Тщательно задернутые ситцевые шторы через два широких окна пропускали в комнату белый свет раннего рассвета. Это была очень большая комната с высоким потолком, обставленная старинной мебелью в стиле Людовика XV из выкрашенного в белый цвет дерева и украшенная красными цветами на фоне листвы. На панелях над дверями, по обеим сторонам ниши, все еще были изображены розовые животы и попки маленьких амуров, летающих группами и играющих в игры, которые теперь невозможно разглядеть. Деревянные изделия на стенах с овальными панелями, двойные двери и закругленный потолок, когда-то выкрашенный в небесно-голубой цвет и украшенный свитками в рамах, медальонами и бантами из лент телесного цвета, - все это побледнело в очень мягкий серый, серый цвет. что сохранило нежную меланхолию этого увядшего рая. Обращенная к окнам большая ниша выходила под ряды облаков, которые оттягивали в сторону гипсовые амуры, перегибаясь и кувыркаясь, как бы в нахальной попытке взглянуть на постель; альков был закрыт, как и окна, грубо сшитыми ситцевыми занавесками, удивительно невинными в этой комнате, еще теплой далеким ароматом чувственного наслаждения. <sent> Они играли влюбленных с ребяческим ребячеством. </sent> Он вел ее кончиками пальцев, потому что она дрожала, стоило ему хотя бы коснуться ее запястья. Лес зеленых деревьев, где она села, был покрыт прекрасным кедром, чьи плоские кроны ветвей простирались более чем на десять футов. Еще дальше росли необычные сорта хвойных деревьев; кипарис с мягкой плоской листвой, похожей на толстую кружевную ленту; ели, прямые и торжественные, как древние священные камни, еще черные от крови жертвенных жертв; тисы, чьи мрачные одежды были оторочены серебром; и все вечнозеленые деревья с густой листвой, с темными листьями из полированной кожи, листьями, покрытыми желтыми и красными пятнами, такими сильными, что солнце скользило по ним, ни разу не смягчив их. Особенно странным было дерево-обезьяна-пазл: его широкие правильные ветви напоминали архитектурную конструкцию из привитых друг к другу рептилий, с перекрывающимися листьями, ощетинившимися, как чешуя разъяренных змей. Здесь, под тяжелой тенью, жара, казалось, сладострастно спала. Самый воздух без малейшего ветерка спал в теплой тесноте ниши. Восточный любовный аромат, аромат накрашенных губ Суламиты* исходил от благоухающего леса.

Это их очень позабавило. Они с детским восторгом играли в любовников. Они заикались о страсти, которая когда-то страдала и умерла в этой комнате. Они усвоили это как урок, который они прелестно прошли, не умея целоваться в губы, вместо этого ища щеки и, наконец, танцуя вверх и вниз друг перед другом, хохоча, не зная другого пути. показать удовольствие, которое они испытывали, любя друг друга.

L=80 O=100 Между тем, при словах крестьянина — «Ты будешь тем мужчиной?» — женщина встала, подхватила обоих детей на руки и бросилась укрываться за спину мужа, в ужасе глядя на незнакомца, с обнаженной грудью и со страхом в глазах, тихо бормоча: «Цо-мароде*». Все это произошло быстрее, чем можно себе представить. <sent> Нет ничего более ужасающего, чем такое созерцание. </sent> Для доплаты к зарплате нуждающимся епархиальным учителям: 2000 франков.

Мы уже заглянули в глубины этой совести. Настал момент взглянуть еще раз. Мы делаем это не без волнения и трепета. Нет ничего более ужасающего, чем созерцание такого рода. Нигде глаз разума не может найти более яркого великолепия и более мрачной тьмы, чем в человеке. Он не может устремить свой взор на что-либо более страшное, более сложное, более таинственное и бесконечное. Есть зрелище более великое, чем море: это небо. Есть зрелище более великое, чем небо: это внутренняя душа.

L=100 O=60 Но Ганя слишком много перенес в тот день, и особенно в этот вечер, и он не был готов к этому последнему, совершенно неожиданному испытанию. Толпа расступилась по обе стороны от него, и он остался один на один с Настасьей Филипповной, в трех шагах от нее. Она стояла у огня и ждала, пристально глядя на него. Ганя стоял перед ней в вечернем костюме, держа в руке белые перчатки и шляпу, онемевший и неподвижный, скрестив руки и устремив глаза на огонь. Глупая, бессмысленная улыбка играла на его белых, мертвых губах. Он не мог оторвать глаз от тлеющего свертка; но казалось, что в душе его родилось что-то новое, как будто он клялся себе, что вынесет это испытание. Он не сдвинулся с места. Через несколько секунд всем стало очевидно, что он не намерен спасать деньги. <sent> — спрашивали кругом. </sent> Увидев его смех, Лебедев счел нужным тоже засмеяться, и, несмотря на большое волнение, удовлетворение его было вполне заметно.

"Что это такое?" — спросил кто-то, затаив дыхание. — Осечка?

L=80 O=100 Когда они подъехали к дому, он повернул к ней голову с тем же выражением лица. <sent> Боже мой, как он вырос! </sent> "Для меня это все одинаково.

«Это Гриша? Боже, как он вырос! — сказала Анна и, поцеловав его, но не сводя глаз с Долли, остановилась и покраснела. «Нет, пожалуйста, давайте никуда не пойдем.

L=80 O=60 «Ты боялся, что мы забудем?» <sent> «Нет, не буду», — выразил взгляд старика. </sent> «Очень хорошо!» — сказал Монте-Кристо Моррелю, который был у него дома, когда пришло известие о странной перемене, поразившей Данглара на бирже. «Я только что заплатил двадцать пять тысяч франков за открытие, за которое я охотно заплатил бы сто тысяч».

«Нет, я не хочу, чтобы ты это делал», — говорили глаза старика.

L=80 O=60 Под глубоким синим небом двухцветный флаг развевался над всеми домами, от Фейхфельд-лейн до Брод-стрит и пристани, где «Вулленврри» и «Фиедерике Двердьерк» стояли, полностью развеваясь, в честь их владельца. <sent> — Ох... ты, между прочим, меня дразнишь, Том, вот и все... Я презираю этих людей... </sent> Ида Юнгманн, держа за руку маленькую Эрику, вошла в комнату. В накрахмаленном хлопчатобумажном платье девочка выглядела забавной фигуркой; от нее пахло крахмалом и мылом. У нее были глаза герра Грюнлиха и розовая кожа, но верхняя губа принадлежала Тони.

«О, ты просто хочешь меня разозлить, Том, вот и все. Ты знаешь, как я ненавижу таких людей».