Datasets:

unloved

/

ru_chv_texts

like 0

— Ӑҫта вӑл? Ӑҫта! Эпӗ халех ун патне чупатӑп. — Ан пӑшӑрханӑр. Вӑл сире кирлине пӗлсе, эпӗ ӑна хампа пӗрлех илсе килтӗм. Ку ӗҫре чи айӑпли — Вознесенски урамӗнче ӗҫлекен цирульник; халь ҫав мошенник кутускӑра ларать. Эпӗ тахҫантанпах вӑл ӗҫме юратакан ҫын тата варӑ иккенне пӗлетӗп; виҫӗмкун ҫеҫ вал пӗр лавккаран тӳмесем ҫаклатса тухнӑ. Сирӗн сӑмсӑр ним те улшӑнман, унчченхи пекех. Ҫак сӑмахсене каланӑ хушӑра квартальнӑй кӗсйинчен хутпа чӗркенӗ сӑмсана кӑларчӗ. — Ҫавах! — кӑшкӑрса ячӗ Ковалев. — Шӑп, ҫавӑ! Эсир манпа пӗрле чей ӗҫме килӗшмӗр-ши?

— Где он? Где? Я сейчас побегу». — Не беспокойтесь. Я, зная, что он вам нужен, принес его с собою. И странно то, что главный участник в этом деле есть мошенник цырюльник на Вознесенской улице, который сидит теперь на съезжей. Я давно подозревал его в пьянстве и воровстве, и еще третьего дня стащил он в одной лавочке бортище пуговиц. Нос ваш совершенно таков, как был. — При этом квартальный полез в карман и вытащил оттуда завернутый в бумажке нос. — Так, он! — закричал Ковалев. — Точно он! Откушайте сегодня со мною чашечку чаю.

— Питӗ те пысӑк чыс вырӑнне хунӑ пулӑттӑм, анчах пултараймастӑп: манӑн лӑплантаракан ҫурта кӗрсе тухмалла… Мӗнпур тавар хакланса кайрӗ… Килте ман арӑмӑн амӑшӗ, хуняма карчӑк, пурӑнать, ачасем те пур: асли вара пысӑк ҫын пулас пек туйӑнать: пите ӑслӑ ача, анчах воспитани пама укҫа пачах ҫук». Ковалев чухласа илчӗ, сӗтел ҫинчи хӗрлӗ ассигнацие надзирателе тыттарчӗ, лешӗ урисене шаплаттарса пуҫ тайрӗ те алӑкран тухса кайрӗ; ҫав минутрах Ковалев ун сассине урамран илтрӗ ӗнтӗ, унта вӑл хӑйӗн урапипе тӳрех бульвара кӗрсе кайнӑ ухмах мужике хӑлха чикки тыттарса та ячӗ. Коллежски асессор квартальнай тухса кайсан та пӗр вӑхӑт ним тума пӗлмесӗр аптраса тӑчӗ, темиҫе минут иртсен анчах вӑл тӑна кӗнӗ пек пулчӗ: кӗтмен савӑнӑҫа пула унӑн пуҫӗ те ҫаврӑнса кайрӗ. Вӑл тупӑннӑ сӑмсине пӗрлештерсе тытнӑ икӗ ывӑҫ тупанӗ ҫине тирпейлӗн хучӗ те тепӗр хут тӗплӗн сӑнаса пӑхрӗ. — Ҫавах, ҫавах! — терӗ Ковалев майор. — Акӑ сулахай енче ӗнер сиксе тухнӑ шатра та пур. Майор савӑннипе кӑтех ахӑлтатса кулса ямарӗ. Анчах тӗнчере вӑрӑма пыраканни нимех те ҫук, ҫавӑнпа та пӗрремӗш минутра пулнӑ савӑнӑҫ иккӗмӗш минутрах чакма пуҫлать; виҫҫӗмӗш минутра тата ытларах чакать, юлашкинчен, чул татӑкӗ ӳкнӗ хыҫҫӑн шыв ҫинче пулнӑ ункӑ пӗтнӗ пекех йӑлтах пӗтсе ларать. Ковалев шухӑшланӑ май ӗҫ йӑлтах пулса ҫитменнине тавҫӑрса илчӗ: сӑмса тупӑнчӗ ӗнтӗ, анчах ӑна лартмалла вӗт-ха, хӑйӗн вырӑнне вырнаҫтармалла. — Сӑмса хӑй вырӑнне вырнаҫмасан вара?

«Почел бы за большую приятность, но никак не могу: мне нужно заехать отсюда в смирительный дом… Очень большая поднялась дороговизна на все припасы… У меня в доме живет и теща, то есть мать моей жены, и дети; старший особенно подает большие надежды: очень умный мальчишка, но средств для воспитания совершенно нет никаких». Ковалев догадался и, схватив со стола красную ассигнацию, сунул в руки надзирателю, который, расшаркавшись, вышел за дверь, и в ту же почти минуту Ковалев слышал уже голос его на улице, где он увещевал по зубам одного глупого мужика, наехавшего со своею телегою как раз на бульвар. Коллежский асессор, по уходе квартального, несколько минут оставался в каком-то неопределенном состоянии и едва через несколько минут пришел в возможность видеть и чувствовать: в такое беспамятство повергла его неожиданная радость. Он взял бережливо найденный нос в обе руки, сложенные горстью, и еще раз рассмотрел его внимательно. «Так, он, точно он!» говорил маиор Ковалев. «Вот и прыщик на левой стороне, вскочивший вчерашнего дня». Маиор чуть не засмеялся от радости. Но на свете нет ничего долговременного, а потому и радость в следующую минуту за первою уже не так жива; в третью минуту она становится еще слабее и наконец, незаметно сливается с обыкновенным положением души, как на воде круг, рожденный падением камешка, наконец сливается с гладкою поверхностью. Ковалев начал размышлять и смекнул, что дело еще не кончено: нос найден, но ведь нужно же его приставить, поместить на свое место. «А что, если он не пристанет?»

Ҫак хӑйне хӑех панӑ ыйту хыҫҫӑн майор шурса кайрӗ. Ҫав тери сехӗрленсе ӳксе вӑл сӗтел патне чупса пычӗ, сӑмсана чалӑш лартас мар тесе тӗкӗр илчӗ. Унӑн аллисем чӗтрерӗҫ. Вӑл питӗ асӑрханса, майӗпен сӑмсине ӗлӗкхи вырӑнне лартрӗ. О, инкек! Сӑмса ҫыпҫӑнмасть!.. Вӑл ӑна тутисем патне илсе пырса сывлӑшпа ӑшӑтса пӑхрӗ, икӗ питҫӑмарти хушшинчи тикӗс вырӑна тепӗр хут лартма тӑчӗ, анчах сӑмса ниепле те тытӑнса тӑмасть. — Ну! ну ӗнтӗ! лар вырӑнна, ухмах! — терӗ вӑл сӑмсине. Анчах сӑмсана йывӑҫран тунӑ тейӗн, сӗтел ҫине вӑл пробка евӗрлех патлатса ӳкет. Майорӑн пичӗ тарӑхнипе туртӑнса ларчӗ. — Ҫыпҫӑнмастех-ши вара хӑй вырӑнне? — терӗ майор хӑранипе. Сӑмсана темиҫе хутчен хӑйӗн вырӑнне лартса пӑхсан та, сӑмса ҫыпҫӑнмарӗ-ҫыпҫӑнмарех. Ковалев Ивана чӗнсе илсе ӑна ҫак ҫуртрах иккӗмӗш хутри чи лайӑх хваттерте пурӑнакан доктор патне ячӗ. Ку доктор паллӑрах ҫын пулнӑ, унӑн сӑмала пекех хура та чаплӑ бакенбарчӗ, тӗреклӗ те чипер арӑмӗ пур, хӑй ирсерен чӗрӗ панулми ҫиет, ҫӑварне ҫав тери таса тытать, ӑна кашни ирех пӗр сехете яхӑн чӳхет, шӑлӗсене пилӗк тӗрлӗ счеткӑпа тасатать. Доктор ҫав минутрах ҫитрӗ. Инкек пулнӑранпа мӗн чухлӗ вӑхӑт иртнине ыйтса пӗлнӗ хыҫҫӑн вӑл майора янах айӗнчен тытса ҫӗклерӗ те сӑмса пулнӑ вырӑна пуҫ пӳрнипе вӑйлӑнах шаккарӗ, майор вара пуҫӗпе каялла стена ҫумне ҫапӑнчӗ. Медик, ку нимех те мар тесе, стена ҫумӗнчен сиксе ларма, пуҫне сылтӑмалла пӑрма хушрӗ; сӑмса пулнӑ вырӑна хыпаласа пӑхрӗ те: «Хм» тесе илчӗ. Кайран майора пуҫне сулахаялла пӑрма хушрӗ, татах «хм» тесе илчӗ. Юлашкинчен ӑна тепӗр хут вӑйлӑнах шаккарӗ, майор вара шӑлне пӑхакан лаша пекех пуҫне каҫӑртса хучӗ. Ҫапла хӑтланкаласа пӑхнӑ хыҫҫӑн доктор пуҫне сулкаласа:

При таком вопросе, сделанном самому себе, маиор побледнел. С чувством неизъяснимого страха бросился он к столу, придвинул зеркало, чтобы как-нибудь не поставить нос криво. Руки его дрожали. Осторожно и осмотрительно наложил он его на прежнее место. О, ужас! Нос не приклеивался!.. Он поднес его ко рту, нагрел его слегка своим дыханием и опять поднес к гладкому месту, находившемуся между двух щек; но нос никаким образом не держался. «Ну! ну же! полезай, дурак!» говорил он ему. Но нос был как деревянный и падал на стол с таким странным звуком, как будто бы пробка. Лицо маиора судорожно скривилось. «Неужели он не прирастет?» говорил он в испуге. Но сколько раз ни подносил он его на его же собственное место, старание было попрежнему неуспешно. Он кликнул Ивана и послал его за доктором, который занимал в том же самом доме лучшую квартиру в бельэтаже. Доктор этот был видный из себя мужчина, имел прекрасные смолистые бакенбарды, свежую, здоровую докторшу, ел поутру свежие яблоки и держал рот в необыкновенной чистоте, полоща его каждое утро почти три четверти часа и шлифуя зубы пятью разных родов щеточками. Доктор явился в ту же минуту. Спросивши, как давно случилось несчастие, он поднял маиора Ковалева за подбородок и дал ему большим пальцем щелчка в то самое место, где прежде был нос, так что маиор должен был откинуть свою голову назад с такою силою, что ударился затылком в стену. Медик сказал, что это ничего, и, посоветовавши отодвинуться немного от стены, велел ему перегнуть голову сначала на правую сторону и, пощупавши то место, где прежде был нос, сказал: «Гм!» Потом велел ему перегнуть голову на левую сторону и сказал: «Гм!» И в заключение дал опять ему большим пальцем щелчка, так что маиор Ковалев дернул головою как конь, которому смотрят в зубы. Сделавши такую пробу, медик покачал головою и сказал:

— Ҫук, ним те тухмасть. Эсир ҫаплипех ҫӳрӗр, сӑмсӑра лартсан, начартарах пулма пултарать. Ӑна, паллах, лартма пулать; эпӗ сире ӑна халь лартса та панӑ пулӑттӑм, анчах, шантарса калатӑп, сирӗншӗн начар пулать, — терӗ. — Лайӑх та! мӗнле-ха эпӗ сӑмсасӑр юлам? — терӗ Ковалев, Хальхинчен начар пулма пултарас ҫук ӗнтӗ! Шуйттан пӗлет, сӑмсасӑр мӗнле капла! Ҫакӑн пек путсӗр сӑн-питпе манӑн кам куҫне курӑнас? Эпӗ лайӑх ҫынсемпе паллашнӑ: паян та икӗ киле вечера каймалла. Ман паллакан ҫынсем нумай: Чехтарева статски советница, Подточина штаб-офицерша… тепӗр тесен, вӑл ҫакӑн пек хӑтланнӑ хыҫҫӑн эпӗ унпала полици урлӑ ҫеҫ калаҫатӑп-ха. Ырӑ ҫын пулӑр, — терӗ Ковалев, йӑлӑнса: «май ҫук-и вара? мӗнле те пулин лартӑр вырӑнне; лайӑхах лартмасан та, вырӑнӗнче тытӑнса тӑрсан та юрать, тепӗр чухне ӑна эпӗ ӳкесрен пӳрнепе те тӗртсе тӑма пултаратӑп. Эпӗ ташламастӑп, ҫавӑнпа та майсӑр хускалкаласа ӳкерес ҫук. Визитшӑн тав туса вӑй ҫитнӗ таран тӳлӗп, ан шикленӗр…

— Нет, нельзя. Вы уж лучше так оставайтесь, потому что можно сделать еще хуже. Оно конечно, приставить можно; я бы, пожалуй, вам сейчас приставил его; но я вас уверяю, что это для вас хуже. «Вот хорошо! как же мне оставаться без носа?» сказал Ковалев, «Уж хуже не может быть, как теперь. Это просто чорт знает что! Куда же я с этакою пасквильностию покажуся? Я имею хорошее знакомство: вот и сегодня мне нужно быть на вечере в двух домах. Я со многими знаком: статская советница Чехтарева, Подточина штаб-офицерша… хоть после теперешнего поступка ее я не имею с ней другого дела, как только чрез полицию. Сделайте милость», произнес Ковалев умоляющим голосом: «нет ли средства? как-нибудь приставьте; хоть не хорошо, лишь бы только держался; я даже могу его слегка подпирать рукою в опасных случаях. Я же притом и не танцую, чтобы мог вредить каким-нибудь неосторожным движением. Всё, что относится на счет благодарности за визиты, уж будьте уверены, сколько дозволят мои средства…»

— Ӗненетӗр-и? — терӗ доктор ытлашши хытӑ та, лӑпкӑ та мар, анчах ӳкӗтлесе: «нихҫан та эпӗ укҫашӑн савӑнмастӑп. Ку ман правилӑпа ман искусствӑна пӑсать. Тӗрӗс ӗнтӗ, эпӗ визитшӑн илетӗп, анчах пӗр илмесӗр ҫынна кӳрентерес мар тесе ҫеҫ. Паллах, эпӗ сирӗн сӑмсӑра лартнӑ пулӑттӑм, анчах ӗненӗр ман сӑмаха, ку начартарах пулать. Ҫаплипех юлтӑр ӗнтӗ. Час-часах сивӗ шывпа ҫӑвӑнӑр, ӗненӗр мана, сӑмсасӑр та сӑмса пур чухнехи пекех сывлӑхлӑ пулатӑр. Ҫӑмсӑра эсир банка ӑшне хурӑр, унта спирт ярӑр, эрех тата вӗретнӗ уксус икӗ кашӑк ярсан тата авантарах пулать, вара эсир уншӑн питӗ пысӑк укҫа илме пултаратӑр. Уншӑн эсир хаклах ыйтмастӑр пулсассӑн, эпӗ хам та туянма пултаратӑп. — Ҫук, ҫук, нимпе те сутмастӑп! — кӑшкӑрса ячӗ ним тума аптранӑ Ковалев майор: «луччӗ сая кайтӑр!» — Каҫарӑр, — терӗ доктор пуҫ тайса, эпӗ сирӗншӗн усӑллӑ пулас терӗм… Мӗн тӑвас тен! Эпӗ тӑрӑшнине хӑвӑрах куратӑр. Ҫак сӑмахсене каланӑ хыҫҫӑн доктор чыслӑн пӳлӗмрен тухрӗ. Пысӑк хуйха ӳкнипе Ковалев унӑн сӑнне те астуса илеймерӗ, хура фрак айӗнчен курӑнакан юр пек шурӑ кӗпе ҫаннисене ҫеҫ курса юлчӗ.

— Верите ли, — сказал доктор ни громким, ни тихим голосом, но чрезвычайно уветливым и магнетическим: «что я никогда из корысти не лечу. Это противно моим правилам и моему искусству. Правда, я беру за визиты, но единственно с тем только, чтобы не обидеть моим отказом. Конечно, я бы приставил ваш нос: но я вас уверяю честью, если уже вы не верите моему слову, что это будет гораздо хуже. Предоставьте лучше действию самой натуры. Мойте чаще холодною водою, и я вас уверяю, что вы, не имея носа, будете так же здоровы, как если бы имели его. А нос я вам советую положить в банку со спиртом или еще лучше влить туда две столовые ложки острой водки и подогретого уксуса, — и тогда вы можете взять за него порядочные деньги. Я даже сам возьму его, если вы только не подорожитесь». «Нет, нет! ни за что не продам!» вскричал отчаянный маиор Ковалев: «лучше пусть он пропадет!» «Извините!» сказал доктор, откланиваясь, «я хотел быть вам полезным… Но делать нечего! По крайней мере, вы видели мое старание». Сказавши это, доктор с благородною осанкою вышел из комнаты. Ковалев не заметил даже лица его и в глубокой бесчувственности видел только выглядывавшие из рукавов его черного фрака рукавчики белой и чистой как снег рубашки.

Вӑл тепӗр кун жалоба париччен штаб-офицерша патне ҫыру ҫырса, унран хӑйне мӗн кирлине ҫапӑҫмасӑрах тавӑрса пама ыйтас тесе шутларӗ. Ҫырӑвӗ ҫакӑн пек пулчӗ: «Ырӑ государыня, Александра Григорьевна! Эсир тӑвакан ӗҫсене ӑнланса илме пултараймастӑп. Шансах тӑрӑр: ҫапла хӑтланнипе сирӗн ӗҫ тухас ҫук, эсир мана хӑвӑр хӗрӗре ирӗксӗр качча илтерес ҫук. Ҫакна ӗненсе тӑрӑр; хам сӑмса историне эпӗ йӑлтах пӗлетӗп тата вӑл ҫухалнишӗн урӑх никам та мар, эсир ҫеҫ айӑплине те пӗлетӗп. Вӑл ӑнсӑртран хӑй вырӑнӗнчен уйрӑлни, тарса урӑх тумтирпе пӗр чухне чиновник пек пулса, тетӗр чухне хӑй пекех ҫӳрени эсир тухатнинчен е сирӗн ӗҫпе хӑтланакан ытти ҫынсем тухатнинчен килнӗ. Паян сӑмса хӑй вырӑнӗнче пулмасан, эпӗ закон хам хута кӗрессе шанса тӑни ҫинчен сире пӗлтерме тивӗҫлӗ тесе шутлатӑп. Сире хисеплекен, сире пӑхӑнса тӑракан Платон Ковалев». «Ырӑ государь, Платон Кузьмич! Сирӗн ҫырӑвӑр мана тӗлӗнтерсех ячӗ. Эпӗ, тӳррипе калатӑп, эсир ман ҫинчен ҫапла тӗрӗс мар шутласса кӗтменччӗ. Пӗлтерем сире: эсир калакан чиновник урӑхла тумланса та, хӑй тумӗпе те ман патӑмра пулман. Чӑн, пулкаларӗ ман патӑмра Филипп Иванович Потачников. Вӑл ман хӗре чӑнах та качча илесшӗнччӗ; хӑйне йӗркеллӗ тытакан, ӗҫмен ҫын тата нумай вӗреннӗ пулсан та, эпӗ ӑна нихҫан та хӗре качча паратӑп тесе шантарман. Эсир тата сӑмса ҫинчен асӑнатӑр. Ҫак сӑмахсемпе эсир хӑвӑра сӑмсапа тӑратса хӑварасшӑн, тепӗр майлӑ каласан, хӗре качча парасшӑн мар тесе каласшӑн пулсан, ку мана питӗ тӗлӗнтерет. Кӑна эсир хӑвӑр ҫапла калатӑр, эпӗ пачах урӑхла шухӑшлатӑп, ӑна эсир пӗлетӗр; эсир халех ман хӗре законлӑ йӗркепе ҫураҫас пулсан, эпӗ сирӗн ӗмӗтӗре ҫак минутрах пурнӑҫа кӗртме хатӗр; ку вӑл манӑн яланхи ӗмӗтӗм пулнӑ, ҫакна шанса тӑрса сирӗн ӗмӗтӗре пурнӑҫлама хатӗр юлатӑп.

Он решился на другой же день, прежде представления жалобы, писать к штаб-офицерше, не согласится ли она без бою возвратить ему то, что следует. Письмо было такого содержания: Милостивая государыня,Александра Григорьевна! Не могу понять странного со стороны вашей действия. Будьте уверены, что, поступая таким образом, ничего вы не выиграете и ничуть не принудите меня жениться на вашей дочери. Поверьте, что история насчет моего носа мне совершенно известна, равно как то, что в этом вы есть главные участницы, а не кто другой. Внезапное его отделение с своего места, побег и маскирование, то под видом одного чиновника, то наконец в собственном виде, есть больше ничего, кроме следствие волхвований, произведенных вами или теми, которые упражняются в подобных вам благородных занятиях. Я с своей стороны почитаю долгом вас предуведомить, если упоминаемый мною нос не будет сегодня же на своем месте, то я принужден буду прибегнуть к защите и покровительству законов. Впрочем, с совершенным почтением к вам, имею честь бытьВаш покорный слугаПлатон Ковалев. Милостивый государь,Платон Кузьмич! Чрезвычайно удивило меня письмо ваше. Я, признаюсь вам по откровенности, никак не ожидала, а тем более относительно несправедливых укоризн со стороны вашей. Предуведомляю вас, что я чиновника, о котором упоминаете вы, никогда не принимала у себя в доме, ни замаскированного, ни в настоящем виде. Бывал у меня, правда, Филипп Иванович Потанчиков. И хотя он, точно, искал руки моей дочери, будучи сам хорошего, трезвого поведения и великой учености; но я никогда не подавала ему никакой надежды. Вы упоминаете еще о носе. Если вы разумеете под сим, что будто бы я хотела оставить вас с носом, то есть дать вам формальный отказ: то меня удивляет. Что вы сами об этом говорите, тогда как я, сколько вам известно, была совершенно противного мнения, и если вы теперь же посватаетесь на моей дочери законным образом, я готова сей же час удовлетворить вас, ибо это составляло всегда предмет моего живейшего желания, в надежде чего остаюсь всегда готовою к услугам вашим.

Александра Подточина». «Ҫук, — терӗ Ковалев, ҫырӑва вуласа тухсан. — Вӑл чӑнахах та айӑплӑ мар. Пулма та пултараймасть! Усал ӗҫ туса айӑпа кӗнӗ ҫын кун пек ҫырма пултараймасть. — Коллежски асессор кӑна пӗлет ӗнтӗ, мӗншӗн тесен вӑл Кавказ облаҫӗнче темиҫе хут та следстви туса курнӑ. — Мӗнле майпа пулса иртрӗ ку ӗҫ? Шуйттан ҫеҫ пӗлет ӑна!» терӗ вӑл юлашкинчен, пуҫне лаштах усса. Ҫак хушӑра тӗлӗнмелле ӗҫ пулса иртни ҫинчен мӗн-пур столицӑна хыпар сарӑлчӗ, яланхи пекех нумайӑшне ҫынсем хӑйсенчен хушса хучӗҫ. Ку вӑхӑт ҫынсем тӗлӗнмелле ӗҫсене ӗненекен вӑхӑтчӗ: нумаях пулмасть хулара магнетизм вӑйне кӑтартас енӗпе опытсем туса ирттернӗччӗ. Конюшеннӑй урамри ташлакан тенкелсем ҫинчен пыракан сӑмахсем те манӑҫа юлманччӗ-ха, ҫавӑнпа та часах Ковалев коллежски асессорӑн сӑмси шӑпах 3 сехетре Невски проспектра уҫӑлса ҫӳрет тенӗ сӑмах сарӑлнинчен тӗлӗнмелли те ҫук. Курас текенсем кашни кунах нумайӑн пуҫтарӑнчӗҫ. Такам вара сӑмса Юнкер магазинӗнче тенӗ пулнӑ, ҫакна илтсенех унта питӗ нумай ҫын пуҫтарӑннӑ та пӗрне-пӗри хӗстерме пуҫланӑ, ҫавӑнпа та халӑха йӗркене кӗртме полицин те хутшӑнмалла пулнӑ. Пӗр спекулянт, пӑхма лайӑх ҫынах, бакенбардсемпе, театр патӗнче типӗ кондитерски кукӑльсемпе сутӑ тӑваканскер, юриех йывӑҫран ҫирӗп тенкелсем туса хатӗрленӗ те, курас текенсене ун ҫине тарса пӑхма сӗннӗ, уншӑн вара кашнинченех 80 пус укҫа ыйтнӑ. Пӗр чаплӑ полковник сӑмса курма тесе килӗнчен юриех иртерех тухнӑ та пухӑннӑ халӑха аран-аран сиркелесе кӗнӗ; анчах тарӑхса кайнӑ: магазин чӳречинчен нимле сӑмса та курӑнман, унта тӑла фуфайка ҫакӑнса тӑнӑ тата чӑлхине хӑпартакан хӗре, ун ҫине пӗр йывӑҫ хыҫӗнчен вӑрттӑн пӑхса тӑракан ҫинҫе сухаллӑ, жилет тӑхӑннӑ вӗҫкӗне ӳкернӗ картинка курӑннӑ — ку картинка ӗнтӗ пӗр вырӑнта вунӑ ҫул ытла ҫакӑнса тӑрать. «Мӗнле вара ҫак тӗрӗс мар тата ухмахла сӑмахсемпе халӑха пӑлхатмалла», тенӗ полковник, унтан пӑрӑнса. Кайран Ковалев сӑмси Невски проспектра мар, тахҫантанпах, Хозрев-Мирза пурӑннӑ вӑхӑтранпах, Таврически садра уҫӑлса ҫӳрет тенӗ сӑмах сарӑлчӗ. Хирурги академинче вӗренекен студентсенчен хӑшӗ-пӗрисем унта чупрӗҫ. Пӗр паллӑ, ыр ятлӑ хӗрарӑм сада пӑхса тӑракана сӑмсана сайра япалана кӑтартнӑ пекех ачасене кӑтартса, ун ҫинчен ӑнлантарса пама ыйтса ятарласа ҫыру янӑ. Пулса иртнӗ мыскарасемшӗн пур светски вечерсене ҫӳрекенсем те ҫав тери хавасланчӗҫ, ку вӑхӑтра вара вӗсен хӗрарӑмсене култармалли сӑмах йӑлтах пӗтсе ҫитнӗччӗ. Хисеплӗ те ырӑ ҫынсен пӗчӗк пайӗ ҫеҫ ку ӗҫ ҫине кӑмӑлсӑррӑн пӑхрӗҫ. Пӗр господин тарӑхса: пирӗн ӗмӗрте ҫавӑн пек суя хыпарсем мӗнле сарӑлма пултараҫҫӗ тата ку ӗҫ ҫине правительство мӗншӗн ҫаврӑнса пӑхмасть? тенӗ. Ку господин пур ӗҫе те, килте арӑмӗпе пулса иртекен хирӗҫӗве те правительствӑна хутшӑнтарасшӑн тӑрӑшакан господинсенчен пӗри пулнӑ пулас. Ун хыҫҫӑн… анчах кунта пулса иртнӗ ӗҫ татах тӗтрепе хупланать те, малалла мӗн пулни пӗрре те паллӑ мар.

Александра Подточина. «Нет», говорил Ковалев, прочитавши письмо. «Она точно не виновата. Не может быть! Письмо так написано, как не может написать человек, виноватый в преступлении». Коллежский асессор был в этом сведущ потому, что был посылан несколько раз на следствие еще в Кавказской области. «Каким же образом, какими судьбами это приключилось? Только чорт разберет это!» сказал он наконец, опустив руки. Между тем слухи об этом необыкновенном происшествии распространились по всей столице и, как водится, не без особенных прибавлений. Тогда умы всех именно настроены были к чрезвычайному: недавно только что занимали весь город опыты действия магнетизма. Притом история о танцующих стульях в Конюшенной улице была еще свежа, и потому нечего удивляться, что скоро начали говорить, будто нос коллежского асессора Ковалева ровно в 3 часа прогуливается по Невскому проспекту. Любопытных стекалось каждый день множество. Сказал кто-то, что нос будто бы находился в магазине Юнкера: и возле Юнкера такая сделалась толпа и давка, что должна была даже полиция вступиться. Один спекулатор почтенной наружности, с бакенбардами, продававший при входе в театр разные сухие кондитерские пирожки, нарочно поделал прекрасные деревянные, прочные скамьи, на которые приглашал любопытных становиться за 80 копеек от каждого посетителя. Один заслуженный полковник нарочно для этого вышел раньше из дому и с большим трудом пробрался сквозь толпу; но, к большому негодованию своему, увидел в окне магазина вместо носа обыкновенную шерстяную фуфайку и литографированную картинку с изображением девушки, поправлявшей чулок, и глядевшего на нее из-за дерева франта с откидным жилетом и небольшою бородкою, — картинку, уже более десяти лет висящую всё на одном месте. Отошед, он сказал с досадою: «как можно этакими глупыми и неправдоподобными слухами смущать народ?»  — Потом пронесся слух, что не на Невском проспекте, а в Таврическом саду прогуливается нос маиора Ковалева, что будто бы он давно уже там; что когда еще проживал там Хосрев-Мирза, то очень удивлялся этой странной игре природы. Некоторые из студентов Хирургической академии отправились туда. Одна знатная, почтенная дама просила особенным письмом смотрителя за садом показать детям ее этот редкий феномен и, если можно, с объяснением наставительным и назидательным для юношей. Всем этим происшествиям были чрезвычайно рады все светские, необходимые посетители раутов, любившие смешить дам, у которых запас в то время совершенно истощился. Небольшая часть почтенных и благонамеренных людей была чрезвычайно недовольна. Один господин говорил с негодованием, что он не понимает, как в нынешний просвещенный век могут распространяться нелепые выдумки, и что он удивляется, как не обратит на это внимание правительство. Господин этот, как видно, принадлежал к числу тех господ, которые желали бы впутать правительство во всё, даже в свои ежедневные ссоры с женою. Вслед за этим… но здесь вновь всё происшествие скрывается туманом, и что было потом, решительно неизвестно.

Чӑннипех те ӑҫти-ҫук ӗҫсем пулса иртеҫҫӗ ҫут тӗнчере. Тепӗр чух ӗненмелле те мар, сасартӑк ҫав статски советник пулса хула тӑрӑх ҫӳресе мӗнпур хулана пӑхӑнтарнӑ сӑмса хӑйӗн вырӑнне, Ковалев майорӑн икӗ питҫӑмарти хушшине ним пулман пекех вырнаҫса ларнӑ. Ку ӗҫ вара ҫиччӗмӗш апрельте пулса иртрӗ. Ыйӑхран вӑраннӑ Ковалев ӑнсӑртран тӗкӗртен пӑхрӗ те курах кайрӗ: сӑмса! аллипе ярса тытрӗ — чӑнах та сӑмса! «Эхе!» терӗ Ковалев, хавасланнипе кӑтех ҫара уран ташша ҫапмарӗ, Иван пырса кӗш ҫеҫ кансӗрлерӗ. Вӑл ҫавӑнтах ҫӑвӑнма шыв пама хушрӗ, ҫӑвӑннӑ хушӑра тепӗр хут тӗкӗр ҫине пӑхса илчӗ: сӑмса. Шӑлӑнса пӗтерсен тепӗр хут пӑхрӗ: сӑмса! — Иван, пӑх-ха, ман сӑмса ҫинче шатра пулас, — ыйтрӗ вӑл. Ҫав вӑхӑтрах Иван, — ҫук, сударь, шатра мар, сӑмсӑр та ҫук! тесе каласа хурасран шикленсе тӑчӗ. Анчах та Иван: «нимех те ҫук: сӑмсӑр тап-тасах!» терӗ. «Аван, мур илесшӗ!» терӗ хӑйне майор, пӳрнисемпе шаклаттарса илсе. Ку вӑхӑтра, салӑ вӑрланӑшӑн хӗртсе илнӗ кушак пекех хӑраса, Иван Яковлевич цирульник алӑкран хӑюсӑррӑн пӑхрӗ.

Чепуха совершенная делается на свете. Иногда вовсе нет никакого правдоподобия: вдруг тот самый нос, который разъезжал в чине статского советника и наделал столько шуму в городе, очутился как ни в чем не бывало вновь на своем месте, то есть именно между двух щек маиора Ковалева. Это случилось уже апреля 7 числа. Проснувшись и нечаянно взглянув в зеркало, видит он: нос! хвать рукою — точно нос! «Эге!» сказал Ковалев, и в радости чуть не дернул по всей комнате босиком тропака, но вошедший Иван помешал. Он приказал тот же час дать себе умыться и, умываясь, взглянул еще раз в зеркало: нос. Вытираясь утиральником, он опять взглянул в зеркало: нос! «А посмотри, Иван, кажется, у меня на носу, как будто прыщик», сказал он. И между тем думал: «вот беда, как Иван скажет: да нет, судырь, не только прыщика, и самого носа нет!» Но Иван сказал: «ничего-с, никакого прыщика: нос чистый!» «Хорошо, чорт побери!» сказал сам себе маиор и щелкнул пальцами. В это время выглянул в дверь цырюльник Иван Яковлевич; но так боязливо, как кошка, которую только-что высекли за кражу сала.

— Малтан кала: аллусем таса-и? — аякранах кӑшкӑрчӗ ӑна Ковалев. — Таса. — Суятӑн! — Туршӑн та таса, сударь. — Асту вара. Ковалев ларчӗ. Иван Яковлевич ӑна салфеткӑпа витрӗ, аллинчи кисточкипе ҫийӗнчех янахне те, питне те супӗнлесе, купецсен менелникӗсенче сӗтел ҫине лартакан крем пекех туса хучӗ. «Пӑх та кур!» терӗ хӑй тӗллӗн Иван Яковлевич, сӑмса ҫине пӑхкаласа илсе, унтан пуҫне тепӗр еннелле пӑрса, ун ҫине айккинчен тинкерчӗ: «Акӑ, мӗн шухӑшлӑн ӗнтӗ», терӗ вӑл, вара сӑмсана айккинчен нумай вӑхӑт пӑхса тӑчӗ. Юлашкинчен, сӑмсана вӗҫӗнчен тытас тесе, пӳрнисене ҫав тери сыхланса ҫӳлелле ҫӗклерӗ. Ара, Иван Яковлевичӑн ӗҫ мехелӗ ҫапла пулнӑ ӗнтӗ.

«Говори вперед: чисты руки?» кричал еще издали ему Ковалев. «Чисты». – Врешь! «Ей богу-с чисты, судырь». «Ну, смотри же». Ковалев сел. Иван Яковлевич закрыл его салфеткою и в одно мгновенье, с помощью кисточки, превратил всю бороду его и часть щеки в крем, какой подают на купеческих именинах. «Вишь ты!» сказал сам себе Иван Яковлевич, взглянувши на нос, и потом перегнул голову на другую сторону и посмотрел на него сбоку: «Вона! эк его право как подумаешь», продолжал он и долго смотрел на нос. Наконец, легонько, с бережливостью, какую только можно себе вообразить, он приподнял два пальца с тем, чтобы поймать его за кончик. Такова уж была система Ивана Яковлевича.

— Ну, ну, ну, асту! — кӑшкӑрса ячӗ Ковалев. Иван Яковлевич аллине усрӗ, аптраса, халиччен именмен пек именсе тӑчӗ. Юлашкинчен вӑл бритвипе ун янах айне хырма пуҫларӗ, сӑмсаран тытмасӑр хырма питӗ кансӗр пулин те, куштӑркка пуҫ пӳрнипе питӗнчен тата янах шӑмминчен тыткаласа, хырса пӗтерчӗ-пӗтерчех. Хырӑнса пӗтерсенех Ковалев васкаса тумланчӗ те извозчик тытса тӳрех кондитерскине чуптарчӗ. Кӗрсенех: «ача, пӗр чашка шоколад пар!» тесе кӑшкӑрса ячӗ, хӑй ҫав минутрах тӗкӗртен пӑхса илчӗ: сӑмса пур. Вӑл хавассӑн каялла ҫаврӑнчӗ те, икӗ ҫар ҫынни ҫине пӑртак куҫӗсене хӗссе куларах пӑхса илчӗ: вӗсенчен пӗрин сӑмси вара жилет тӳминчен те пысӑк мар. Ун хыҫҫӑн вӑл хӑй вице-губернатора кӗме е унта кӗреймесен экзекутор чинне илме прошени панӑ департамент канцелярине кайрӗ. Кӗтмелли пӳлӗм урлӑ иртсе пынӑ чух вӑл тӗкӗртен пӑхса илчӗ: сӑмса пур. Кайран тепӗр коллежски асессор е майор патне кайрӗ. Ку майор ҫынтан кулма юратать, Ковалев вара вӑл чӗрре кӗрсе калаҫни ҫине: «ну, сана эпӗ пӗлетӗп, эсӗ вӗҫӗмсӗр тӑрахлатӑн», тесе ҫеҫ тавӑрать. Ҫул ҫинче вӑл ҫапла шутларӗ: «майор мана курнӑ хыҫҫӑн ахӑлтатса кулса ямасан, пурте хӑй вырӑнӗнче ларни паллӑ пулать вара». Коллежски асессор кулмасть. «Аван, аван, мур илесшӗ!» шухӑшларӗ Ковалев хӑй тӗллӗн. Ҫул ҫинче вӑл штаб-офицерша Подточинӑпа унӑн хӗрне хирӗҫ пулчӗ, вӗсене пуҫ тайса саламларӗ, лешсем те ӑна хапӑлласах йышӑнчӗҫ, апла пулсан, пурте йӗркеллӗ, ун нимле кӑлтӑк та ҫук. Вӗсемпе вӑл нумайччен калаҫса тӑчӗ, юриех табакеркине кӑларса, вӗсен умӗнче чылайччен сӑмси ик шӑтӑкне те табак тултарчӗ. Ӑшра хӑй: «Акӑ сире, курӑр, кил чӑххисем! ҫапах та хӗрне качча илместӗп. Ахалех илместӗп, par amour — кӑмӑлӑм ҫапла!» тесе калаҫрӗ. Ҫак кунран пуҫласа вара Ковалев майор ним пулман пекех Невски проспектпа ҫӳрет, театрсенче те, пур ҫӗрте те пулать. Сӑмси те ним пулман пекех хӑй вырӑнӗнче ларать, тарса ҫӳренине пӗрре те палӑртмасть. Кун хыҫҫӑн ҫынсем Ковалев майора ялан кулса ҫӳренине ҫеҫ курнӑ, вӑл мӗнпур хитре хӗрарӑмсем хыҫҫӑн чупнӑ, пӗррехинче Гостинӑй дворти лавкка умӗнче темле орден ленти те илсе тӑнӑ. Мӗн валли илнӗ вӑл ӑна — пӗлме хӗн, мӗншӗн тесен хӑй вӑл нимле орден кавалерӗ те пулман.

«Ну, ну, ну, смотри!» закричал Ковалев. Иван Яковлевич и руки опустил, оторопел и смутился, как никогда не смущался. Наконец осторожно стал он щекотать бритвой у него под бородою, и хотя ему было совсем не сподручно и трудно брить без придержки за нюхательную часть тела, однако же, кое-как упираясь своим шероховатым большим пальцем ему в щеку и в нижнюю десну, наконец одолел все препятствия и выбрил. Когда всё было готово, Ковалев поспешил тот же час одеться, взял извозчика и поехал прямо в кондитерскую. Входя, закричал он еще издали: «мальчик, чашку шоколаду!», а сам в ту же минуту к зеркалу: есть нос. Он весело оборотился назад и с сатирическим видом посмотрел, несколько прищуря глаз, на двух военных, у одного из которых был нос никак не больше жилетной пуговицы. После того отправился он в канцелярию того департамента, где хлопотал об вице-губернаторском месте, а в случае неудачи об экзекуторском. Проходя чрез приемную, он взглянул в зеркало: есть нос. Потом поехал он к другому коллежскому асессору или маиору. Большому насмешнику, которому он часто говорил в ответ на разные занозистые заметки: «ну, уж ты, я тебя знаю, ты шпилька!» Дорогою он подумал: «если и маиор не треснет со смеху, увидевши меня, тогда уж верный знак, что всё, что ни есть, сидит на своем месте». Но коллежский асессор ничего. «Хорошо, хорошо, чорт побери!» подумал про себя Ковалев. На дороге встретил он штаб-офицершу Подточину вместе с дочерью, раскланялся с ними и был встречен с радостными восклицаньями, стало быть ничего, в нем нет никакого ущерба. Он разговаривал с ними очень долго, и нарочно вынувши табакерку, набивал пред ними весьма долго свой нос с обоих подъездов. Приговаривая про себя: «вот, мол, вам, бабьё, куриный народ! а на дочке всё-таки не женюсь. Так просто, par amour — изволь!» И маиор Ковалев с тех пор прогуливался, как ни в чем не бывало, и на Невском проспекте, и в театрах, и везде. И нос тоже, как ни в чем не бывало, сидел на его лице, не показывая даже вида, чтобы отлучался по сторонам. И после того маиора Ковалева видели вечно в хорошем юморе, улыбающегося, преследующего решительно всех хорошеньких дам и даже остановившегося один раз перед лавочкой в Гостином дворе и покупавшего какую-то орденскую ленточку. Неизвестно для каких причин, потому что он сам не был кавалером никакого ордена.

Акӑ мӗнле истори пулса иртрӗ пирӗн пысӑк патшалӑхӑн ҫурҫӗрте ларакан тӗп хулинче! Халӗ ӗнтӗ эпир ку историре нумайӑшӗ чӑн пулманнине чухласа илме пултаратпӑр. Сӑмса хӑй вырӑнӗнчен уйрӑлса тӗрлӗ ҫӗрте статски советник чинӗпе ҫӳрени тӗлӗнмелле пулни ҫинчен каламалли те ҫук ӗнтӗ. Мӗнле-ха Ковалев хӑй сӑмси ҫухални ҫинчен хаҫат урлӑ пӗлтерме юраманнине чухласа илме пултарайман? Кӑна эпӗ пӗлтерӳ пичетлесе кӑларма нумай укҫа кирлишӗн каламастӑп; ҫук, ку вӑл пустуй япала, эпӗ укҫана шеллекен ҫын мар. Ара, килӗшмест, ҫынсенчен лайӑх мар, намӑс! Тата сӑмса мӗнле майпа пиҫнӗ ҫӑкӑр ӑшне лекнӗ-ха, Иван Яковлевич, мӗнле? … ҫук, кӑна эпӗ ниепле те ӑнланса илме пултараймастӑп, пачах ӑнланмастӑп! Анчах пуринчен те тӗлӗнмелли, ӑнланмалла марри ҫакӑ: ҫыракан мӗнле ҫапла сюжет илме пултарнӑ? Тӳррипех калатӑп: ку йӑлтах ӑнланса илмелле мар япала, — ку тӗрӗссипе… ҫук, ҫук, пачах ӑнланмастӑп. Пӗрремӗшӗнчен, ку тӑван ҫӗршыва нимле усӑ та парас ҫук, иккӗмӗшӗнчен… иккӗмӗшӗнчен те нимле усӑ та парас ҫук. Эпӗ ку мӗн иккенне те пӗлместӗп… Ҫапах та, пурне те илсе пӑхсан, вӑл та, ку та пулма пултарнӑ теме те юрать… тӗлӗнмелле япаласем ӑҫта пулса иртмеҫҫӗ?  — Ҫапах та, шухӑшласа пӑхатӑн та, ҫак ҫырнисенче мӗн те пулин пурах. Кирек кам тем каласан та, ҫут тӗнчере ҫакӑн пек ӗҫсем пулаҫҫӗ; сайра, анчах пулаҫҫӗ.

Вот какая история случилась в северной столице нашего обширного государства! Теперь только по соображении всего видим, что в ней есть много неправдоподобного. Не говоря уже о том, что точно странно сверхъестественное отделение носа и появленье его в разных местах в виде статского советника. — Как Ковалев не смекнул, что нельзя чрез газетную экспедицию объявлять о носе? Я здесь не в том смысле говорю, чтобы мне казалось дорого заплатить за объявление: это вздор, и я совсем не из числа корыстолюбивых людей. Но неприлично, неловко, нехорошо! И опять тоже — как нос очутился в печеном хлебе, и как сам Иван Яковлевич?.. нет, этого я никак не понимаю, решительно не понимаю! Но что? страннее, что непонятнее всего, это то, как авторы могут брать подобные сюжеты. Признаюсь, это уж совсем непостижимо, это точно… нет, нет, совсем не понимаю. Во-первых, пользы отечеству решительно никакой; во-вторых… но и во-вторых тоже нет пользы. Просто я не знаю, что это… А однако же, при всем том, хотя, конечно, можно допустить и то, и другое, и третье, может даже… ну да и где ж не бывает несообразностей?  — А всё однако же, как поразмыслишь, во всем этом, право, есть что-то. Кто что ни говори, а подобные происшествия бывают на свете; редко, но бывают.

1. Юн тӑкакан хулана хуйхӑ ҫитрӗ! унта ултав тулнӑ, унта вӗҫсӗр ҫын вӗлереҫҫӗ; унта чарӑна пӗлмесӗр хурах пусать. 2. Пушӑ шартлатни, кусакан кустӑрмасем тӑнкӑртатни илтӗнет, утсем кӗҫенни, ыткӑнса пыракан ҫар ураписем кӗмсӗртетни илтӗнсе тӑрать. 3. Утлӑ ҫар вӑйкӑнса пырать, хӗҫ ҫиҫсе вылять, сӑнӑсем ялтӑртатаҫҫӗ; вӗлерни темӗн чухлӗ, купи-купипе виле: вилесен йышӗ те ҫук, ҫынсем вӗсене пыра-пыра такӑнаҫҫӗ. 4. Ҫакӑ вӑл хитре сӑн-питлӗ, асамлама ӑста асӑх арӑм нумай аскӑн ӗҫ тунӑ пирки килсе тухрӗ, вӑл хӑйӗн аскӑн ӗҫӗсемпе халӑхсене, асам тунипе ӑрусене сутать. 5. Акӑ Эпӗ — сана хирӗҫ! тет Саваоф Ҫӳлхуҫа. Питне тумтирӳн аркипе хуплӑп та халӑхсене санӑн ҫарамасна, патшалӑхсене санӑн намӑсна кӑтартӑп. 6. Сана ирсӗрлӗх айне тӑвӑп, хӑвӑнтан йӗрӗнсе тӑмалла тӑвӑп, сана мӑшкӑла хӑварӑп. 7. Вара ҫапла пулӗ: кирек кам та сана курсанах айккинелле чупса кайӗ те калӗ: «Ниневи ҫука юлчӗ! Кам хӗрхенӗ ӑна? сана лӑплантаракана ӑҫтан тупайӑп?» тейӗ. 8. Эсӗ юханшывсем хушшинче ларакан, йӗри-тавра шыв ҫавӑрса илнӗ Но-Аммон хулинчен лайӑхрах-и вара? Унӑн хӳтлӗхӗ тинӗс пулнӑ, тинӗс уншӑн хӳме вырӑнне пулнӑ. 9. Ӑна Эфиопипе Египет та тӗреклетнӗ, ӑна хӳтӗлекен халӑхсем те шутсӑр нумай пулнӑ; сана коптсемпе Ливи ҫыннисем те пулӑшса тӑнӑ. 10. Анчах ҫав хулана та куҫарса кайнӑ, вӑл тыткӑна лекнӗ; унӑн пӗчӗк ачисене те пӗтӗм урам тӑваткӑлӗнче ҫапа-ҫапа вӗлерсе хӑварнӑ; унӑн чаплӑ ҫыннисем пирки вара шӑпа сиктернӗ, аслӑ улпучӗсене пурне те тимӗрпе сӑнчӑрланӑ. 11. Эсӗ те ҫапла пулӑн — ӳсӗрӗлсе кайӑн та пытанӑн; эсӗ те тӑшманран хӑтӑлма хӳтлӗх шырӑн. 12. Санӑн тӗреклӗлетнӗ пӗтӗм вырӑну пиҫсе ҫитнӗ ҫимӗҫлӗ смоква йывӑҫӗ евӗрлӗ: силлетӗн те ӑна — ҫимӗҫӗсем ҫиес теекен ҫыннӑн ҫӑварнех ӳкеҫҫӗ. 13. Халӑху та санӑн хӑвӑн хӗрарӑмусем пекех: тӑшманусем умӗнче сан ҫӗрӳн хапхисем яриех уҫӑлса кайӗҫ, сӑлӑпусене вут ҫунтарса ярӗ. 14. Хупӑрласа илнӗ вӑхӑта тӳсмелӗх шыв тултарса хур; хӳмӳсене тӗреклет; тухса пылчӑк аш, тӑм ҫӑр, кирпӗч хӗртмешкӗн кӑмакуна юса. 15. Эсӗ лӗпӗш хурчӗ пек ӗрчесе кайсан та, хӗрлӗ шӑрчӑк пек ӗрчесе кайсан та, унта сана вут хыпса ҫӑтӗ, хӗҫ тураса тӑкӗ, сана лӗпӗш хурчӗ ҫинӗ пек ҫисе ярӗҫ. 16. Санӑн сутуҫусем тӳпери ҫӑлтӑртан та ытларах; анчах ҫакӑ хӗрлӗ шӑрчӑк саланӗ те вӗҫсе кайӗ. 17. Санӑн пуҫлӑхусем — хӗрлӗ шӑрчӑк пек, санӑн ҫарпуҫӗсем — сивӗ вӑхӑтра хушӑка пытаннӑ ӳпре-вис кӗтӗвӗ пек: хӗвел тухсанах вӗҫсе саланаҫҫӗ, вӗсем ӑҫта пулнине пӗлеймӗн те вара. 18. Эй Ассири патши, сан кӗтӳҫӳсем ҫывӑраҫҫӗ, аслӑ улпутусем канаҫҫӗ; халӑху тусем тӑрӑх саланса пӗтнӗ, ӑна пухма никам та ҫук. 19. Санӑн суранна эмеллеме май ҫук, хӗн-сурану асаплантарать сана. Сан ҫинчен хыпар илтнисем пурте сан инкекӳшӗн алӑ ҫупса савӑнӗҫ, мӗншӗн тесен санӑн ӗмӗрхи усаллӑху кама кӑна ҫитмен пулӗ?

1. Горе городу кровей! весь он полон обмана и убийства; не прекращается в нем грабительство. 2. Слышны хлопанье бича и стук крутящихся колес, ржание коня и грохот скачущей колесницы. 3. Несется конница, сверкает меч и блестят копья; убитых множество и груды трупов: нет конца трупам, спотыкаются о трупы их. 4. Это - за многие блудодеяния развратницы приятной наружности, искусной в чародеянии, которая блудодеяниями своими продает народы и чарованиями своими - племена. 5. Вот, Я - на тебя! говорит Господь Саваоф. И подниму на лице твое края одежды твоей и покажу народам наготу твою и царствам срамоту твою. 6. И забросаю тебя мерзостями, сделаю тебя презренною и выставлю тебя на позор. 7. И будет то, что всякий, увидев тебя, побежит от тебя и скажет: «разорена Ниневия! Кто пожалеет о ней? где найду я утешителей для тебя?» 8. Разве ты лучше Но-Аммона, находящегося между реками, окруженного водою, которого вал было море, и море служило стеною его? 9. Ефиопия и Египет с бесчисленным множеством других служили ему подкреплением; Копты и Ливийцы приходили на помощь тебе. 10. Но и он переселен, пошел в плен; даже и младенцы его разбиты на перекрестках всех улиц, а о знатных его бросали жребий, и все вельможи его окованы цепями. 11. Так и ты - опьянеешь и скроешься; так и ты будешь искать защиты от неприятеля. 12. Все укрепления твои подобны смоковнице со спелыми плодами: если тряхнуть их, то они упадут прямо в рот желающего есть. 13. Вот, и народ твой, как женщины у тебя: врагам твоим настежь отворятся ворота земли твоей, огонь пожрет запоры твои. 14. Начерпай воды на время осады; укрепляй крепости твои; пойди в грязь, топчи глину, исправь печь для обжигания кирпичей. 15. Там пожрет тебя огонь, посечет тебя меч, поест тебя как гусеница, хотя бы ты умножился как гусеница, умножился как саранча. 16. Купцов у тебя стало более, нежели звезд на небе; но эта саранча рассеется и улетит. 17. Князья твои - как саранча, и военачальники твои - как рои мошек, которые во время холода гнездятся в щелях стен, и когда взойдет солнце, то разлетаются, и не узнаешь места, где они были. 18. Спят пастыри твои, царь Ассирийский, покоятся вельможи твои; народ твой рассеялся по горам, и некому собрать его. 19. Нет врачевства для раны твоей, болезненна язва твоя. Все, услышавшие весть о тебе, будут рукоплескать о тебе, ибо на кого не простиралась беспрестанно злоба твоя?

«Юрма» ятпа пӗлнӗ предприятире харпӑрлӑхҫӑ улшӑннӑ хыҫҫӑн ӑна ҫӗнӗлле ӗҫлеттерсе яма палӑртаҫҫӗ. «Мега Юрма» тулли мар яваплӑ общество ӗҫӗ-хӗлӗпе республика Элтеперӗ Олег Николаев паллашнӑ. Производствӑн ҫӗнӗ харпӑрлӑхҫисем продукцие ҫӗнӗ брендпа — «CHUVA» ятпа — кӑларма тытӑннӑ. «Ҫӗнӗ ребрендинг савӑнтарать, мӗншӗн тесен эсир ята ылмаштарнипех ҫырлахман, ӗҫе йӗркелессине те тӗпрен улӑштарнӑ, — ырланӑ Олег Николаев. — Кунта ҫӗнӗ йышши продукци кӑларассипе ӗҫлетӗр, ӗҫ тухӑҫлӑхӗ ӳсет». Предприятире инкубатор ҫӑмарти туса илмелли репродуктор та ӗҫлеттерсе ярасшӑн.

После смены собственника на предприятии, известном под названием «Юрма», планируется по-новому организовать его работу. С деятельностью общества с ограниченной ответственностью «Мега Юрма», ознакомился Эльдебер республики Олег Николаев. Новые собственники предприятия продукцию решили выпускать под новым брендом — с названием «CHUVA». «Новый ребрендинг радует тем, что не только вывеску поменяли, поменялся весь внутренний процесс организации труда, — заметил Олег Николаев. — Здесь успешно осваивает выпуск новых видов продукции. Растет производительность». На предприятии также хотят запустить репродуктор для выпуска инкубационных яиц.