Datasets:

unloved

/

ru_chv_texts

like 0

Паян ҫӗрле республикӑра 31-36 градус сивӗ пулӗ. Ҫапла кӑтартӗҫ метеостанцисенчи термометрсем. Чӑннипе вара хӑш-пӗр ҫӗрте тата сивӗрех пулӗ. Ҫӗрле сивӗ кӑна мар, ҫиллӗ те пулӗ. Ҫил ҫурҫӗр енчен ҫеккунтра 8-13 метр хӑвӑртлӑхпа вӗрӗ. Ҫапла ир енне 50 градус сивӗ пек туйӑнӗ. Юнкун ирхине 30 градус сивӗ тӑрӗ. Кӗҫнерникун тинех ӑшӑтма тытӑнӗ. Кӑнтӑрла хыҫҫӑн ҫил-тӑман вӗҫтерме тытӑнӗ. Эрнекун йӗпе юр, ҫумӑр ҫӑвӗ. Канмалли кунсенче те ӑшӑ ҫанталӑк тӑрӗ, термометр 0 градус кӑтартӗ. Вырсарникун юр ҫӑвӗ. Малтанлӑха пӗлтернӗ тӑрӑх, ҫуркунне пуҫламӑшӗнче те температура тӑрук улшӑнса тӑрӗ. Ун чухне те кӗске вӑхӑтлӑха 25 градус таран сивӗтӗ.

Сегодня ночью в республике будет 31-36 градусов мороза. Такие показатели будут на термометрах метеостанций. На самом деле в некоторых местах будет еще холоднее. Ночью будет не только холодно, но и ветрено. Ветер будет дуть с севера со скоростью 8-13 метров в секунду. Таким образом ближе к утру будет чувствоваться мороз в 50 градусов. В среду утром будет 30 градусов мороза. В четверг наконец-то потеплеет. После полудня начнется метель. В пятницу выпадет мокрый снег, пойдет дождь. В выходные также будет теплая погода, термометр покажет 0 градусов. В воскресенье будет идти снег. По предварительным данным, в начале весны тоже температура будет резко меняться. Тогда тоже на короткое время похолодает до минус 25 градусов.

Регион ертӳҫи Радий Хабиров ЦУРти правительствӑн оперативлӑ канашлӑвӗнче ПР Пуҫлӑхӗн администрацийӗн ертӳҫин пӗрремӗш заместительне Азат Бадранова 2025 ҫул валли мероприятисен планне хатӗрлеме хушнӑ. – Иртнӗ эрнере ман пата Шаймуратов орденӗн кавалерӗсем килчӗҫ. Вӗсем тепӗр ҫул ятарлӑ ҫар операцине хутшӑнакансен тата вӗсен ҫемйисен членӗсен ҫулталӑкне пӗлтерме сӗнчӗҫ. Питӗ лайӑх шухӑш. Эпир унпа ахаль те ҫине тӑрса ӗҫлетпӗр. Анчах эпир, инвалидсемпе уйрӑм ачасен ҫулталӑкӗнче тӑрӑшнӑ пек, каллех темле вӑй-хал пама пултаратпӑр. Азат Шамилевич, ҫак эрнере указ ҫине алӑ пусмалла, ҫавӑн пекех мероприятисен планне хатӗрлемелле, - хушнӑ республика Пуҫлӑхӗ.

Руководитель региона Радий Хабиров на еженедельном оперативном совещании правительства в ЦУРе поручил первому заместителю руководителя администрации Главы РБ Азату Бадранову подготовить план мероприятий на 2025 год. – На прошлой неделе ко мне обратились кавалеры ордена Шаймуратова. Они предложили следующий год назвать Годом участников СВО и членов их семей. Прекрасная идея. Мы этим и так занимаемся. Но мы можем вновь какую-то энергию дать, как мы дали по Году заботы об инвалидах и особенных детях. Азат Шамилевич, на этой неделе нужно подписать указ, также нужно подготовить план мероприятий, – дал поручения Глава республики.

Тахҫантанпах ҫапла пулса пынӑ: Эхер те Миллерово ҫулӗ тӑрӑх казак пӗчченех, юлташсемсӗрех, кайма тухнӑ пулсан, хирӗҫ килекен украинецсене (вӗсен слободисем Нижне-Яблоновски хутортан пуҫланса Миллеровӑна ҫитиех 75 ҫухрӑма тӑсӑлнӑ) ҫул памасанах украинецсем ӑна тытса хӗнесе янӑ. Ҫавӑнпа та станцие, темиҫе лав пӗрлешсе, ушкӑнӗпе ҫӳренӗ. Кун пек чухне ҫеҫенхирте украинецсемпе тӗл пулсан, ҫапӑҫӑва кӗрсе кайма та хӑрушӑ пулман. — Эй, хохол! Ҫул пар! Казаксен ҫӗрӗ ҫинче пурӑнатӑн, эсрелӗ, ҫапах та ҫул парасшӑн мар! Дон хӗррине, Парамоновскине тулӑ турттарса пынӑ украинецсене хӑйсене те тутлах пулман. Кунта ҫапӑҫусем нимӗн сӑлтавсӑрах, пӗрисем «хохол» пулнӑран кӑна, пуҫланса кайнӑ. Вӑл «хохол» — ҫавӑнпа ӑна хӗнес пулать. Ӗлӗкренпе темиҫе ӗмӗр хушши сослови уйрӑмлӑхӗн вӑрлӑхне акса пынӑ, ӑна пӑхса ӳстернӗ, ҫитӗнтернӗ, вара ҫав вӑрлӑхран вӑйлӑ калчасем шӑтса тухнӑ: ҫапӑҫусенче хура ҫӗр ҫине казаксеннипе аякран килнисен — вырӑссемпе украинецсен юнӗ юхнӑ.

С давних пор велось так: если по дороге на Миллерово ехал казак один, без товарищей, то стоило ему при встрече с украинцами (слободы их начинались от хутора Нижне-Яблоновского и тянулись вплоть до Миллерова на семьдесят пять верст) не уступить дороги, украинцы избивали его. Оттого ездили на станцию по нескольку подвод вместе. И тогда уж, встречаясь в степи, не боялись вступить в перебранку. — Эй, хохол! Дорогу давай! На казачьей земле живешь, сволочуга, да ишо дорогу уступать не хочешь? Несладко бывало и украинцам, привозившим к Дону на Парамоновскую ссыпку пшеницу. Тут драки начинались безо всякой причины, просто потому, что «хохол». А раз «хохол» — надо бить. Не одно столетье назад заботливая рука посеяла на казачьей земле семена сословной розни, растила и холила их, и семена гнали богатые всходы: в драках лилась на землю кровь казаков и пришельцев — русских, украинцев.

Арманта пулса иртнӗ ҫапӑҫу хыҫҫӑн пӗр эрнерен хутора становой приставпа следователь килчӗҫ. Штокмана допроса никамран малтан чӗнтерчӗҫ. Следователь, казак дворянӗсем хушшинчен тухнӑ ҫамрӑк чиновник, портфелӗнче чакаланса, ыйтма тытӑнчӗ: — Кунта киличчен эсир ӑҫта пурӑннӑ? — Ростовра. — Пин те тӑхӑрҫӗр ҫиччӗмӗш ҫулта мӗнле айӑппа тӗрмере лартӑр? Штокман куҫӗсене портфель тӑрӑх тата следователӗн пӗшкӗртнӗ пуҫӗ ҫинчи лӗкӗллӗ чалӑш ҫӳҫ ҫулӗ тӑрӑх ҫутӑлтарса илчӗ. — Йӗркесӗрлӗхсемшӗн. — Ӑхӑ-м… Ӑҫта ӗҫленӗ эсир вӑл вӑхӑтра?

Через неделю после драки на мельнице в хутор приехали становой пристав и следователь. Штокмана вызвали на допрос первого. Следователь, молодой, из казачьих дворян чиновник, роясь в портфеле, спросил: — Вы где жили до приезда сюда? — В Ростове. — В тысяча девятьсот седьмом году за что отбывали тюремное наказание? Штокман скользнул глазами по портфелю и косому, в перхоти, пробору на склоненной голове следователя. — За беспорядки. — Угу-м… Где вы работали в то время?

— Чугун ҫул мастерскойӗсенче. — Професси? — Слесарь. — Эсир жид мар-и? Выкрест мар-и? — Ҫук. Ман шутӑмпа… — Сирӗн шутӑр мӗнли мана кирлӗ мар. Ссылкӑра пулнӑ-и? — Ҫапла, пулнӑ. Следователь портфель ҫинчен пуҫне ҫӗклерӗ, сухалне хырнӑ, вӗтӗ пӳрлешкеллӗ тутипе темӗн чӑмлакаласа илчӗ.

— В железнодорожных мастерских. — Профессия? — Слесарь. — Вы не из жидов? Не выкрест? — Нет. Я думаю… — Мне неинтересно знать, что вы думаете. В ссылке были? — Да, был. Следователь поднял голову от портфеля, пожевал выбритыми, в пупырышках, губами.

— Эпӗ сире кунтан тухса кайма канаш паратӑп… — унтан, хӑй тӗллӗн мӑкӑртатса илчӗ, — тепре каласан, эпӗ хамах тӑрӑшӑп ку енӗпе. — Мӗншӗн, господин следователь? Ыйтӑва хирӗҫ ыйту: — Мӗн ҫинчен калаҫрӑр эсир ҫапӑҫу пулса иртнӗ кун кунти казаксемпе? — Тӗрӗссипе каласан… — Ну, кайма та пултаратӑр. Штокман Моховсен ҫурчӗн терраси ҫине тухрӗ те (пуҫлӑхсем килсен, постоялӑй двора мар, яланах Сергей Платонович патне чарӑнаҫҫӗ), хулпуҫҫине сиклентерсе илсе, ик еннелле уҫӑлакан сӑрланӑ алӑк ҫине ҫаврӑнса пӑхрӗ.

— Я вам посоветую уехать отсюда… — И про себя: — Впрочем, я сам постараюсь об этом. — Почему, господин следователь? На вопрос вопросом: — О чем вы имели беседу с местными казаками в день драки на мельнице? — Собственно… — А ну, можете быть свободны. Штокман вышел на террасу моховского дома (у Сергея Платоновича всегда останавливалось начальство, минуя въезжую) и, пожимая плечами, оглянулся на створчатые крашеные двери.

Пӗчӗк элементсене улшӑнусем кӗртме сӗнесси пуҫне эскиз авторӗсем глобус ӳкерчӗкне те ҫавӑрма шут тытнӑ — хальхи вӑхӑтра унӑн пысӑк пайне Раҫҫей лаптӑкӗ йышӑнать. БелТА хыпарланӑ тӑрӑх, Беларуҫри юстици министрӗ Олег Слижевский вӗсен ведомстви патшалӑх символӗсем пирки калакан саккунсен пуххине юсамалли саккун проектне хатӗрлени ҫинчен пӗлтернӗ. Палӑртни тӑрӑх улшӑнусем республика гербне пырса тивӗҫ. Слижевский каланӑ тӑрӑх, герб тавра ыйтусем сиксе тухнӑран унӑн сӑнне лайӑхлатас пулать. Министр ӑнлантарнӑ тӑрӑх, сӑмахран, ҫӳлте вырнаҫнӑ ҫӑлтӑра хальхи вӑхӑтра «кӑштах харсӑр характерпа» сӑнланать. «Беларуҫ — мирлӗ пурӑнакан патшалӑх, вӑл хӑйне нейтралитетла тытать, хӑйӗн политики шутне агресси мелне кӗртмест», — тенӗ Слижевский. Вӑл каланӑ тӑрӑх, ҫак позиципе килӗшӳллӗн ҫӑлтӑрӑн хӗррисем вӑйлӑ палӑрмалла мар. Ҫавӑн пекех Бералуҫ контурӗсем айӗнче вырнаҫнӑ глобус ҫинчи параллельсемпе меридиансене урӑхларах ӳкересшӗн, тата хӑш-пӗр элементсене лайӑхрах палӑртасшӑн. «Пур чухне те тӗрӗсех ассоциацилеме май парайман нюанссем пур, ҫавӑнпа та вӗсене, паллах, йӗркене кӗртмеллех», — тенӗ министр. Беларусь Республикинчи Наци правин интернет-порталӗнче вырнаҫтарнӑ документра гербӑн улӑштарнӑ версипе паллашма май пур. Хальхипе танлаштарсан вӑл ҫӑлтӑра урӑхларах ӳкернипе тата хӑш-пӗр вырӑнсенче сӑрӑ палитри улшӑннипе ҫеҫ палӑрса тӑмасть, унти глобуса та кӑшт ҫавӑрса хунӑ. Енчен те паянхи кун Хӗвел Арктика ҫийӗн ҫӗкленсе ытларах пайӗпе Раҫҫее ҫутатать пулсан, улӑштарнӑ проектра вӑл Гренланди ҫийӗн ҫӗкленет, Европӑн тӗп пайне ҫутатать.

Помимо изменения мелких элементов авторы эскиза решили повернуть и изображение глобуса, большую часть которого в нынешнем варианте занимает территория России. Министр юстиции Белоруссии Олег Слижевский сообщил о том, что в ведомстве подготовили проект закона о коррекции законодательства государственных символов, сообщает агентство БелТА. Изменить планируется герб республики. По словам Слижевского, изображение герба нуждается в совершенствовании, потому что к нему возникали вопросы. В частности, министр заявил, что звезда, которая находится на самом верху, в нынешнем виде «носит несколько воинственный характер». «Беларусь — миролюбивое государство, которое сохраняет нейтралитет и не рассматривает агрессию как способ своей политики», — заявил Слижевский. По его словам, в соответствии с этой позицией у звезды не должно быть четких граней. Планируется также изменить изображение параллелей и меридианов на глобусе под изображением контуров Белоруссии, а также четко прорисовать некоторые элементы. «Есть такие нюансы, которые вызывают не всегда правильные ассоциации, безусловно, они подлежат приведению в идеальный вид», — сказал министр. В документе, который опубликован на Национальном правовом интернет-портале Республики Беларусь, есть изображение измененной версии герба. От нынешнего он отличается не только другой прорисовкой звезды и изменением в ряде мест цветовой палитры, но и небольшим поворотом глобуса. Если сейчас солнце встает над Арктикой и освещает в основном Россию, то теперь оно встает над Гренландией и освещает в основном Центральную Европу.

Хальхи Беларуҫ гербне 1995 ҫулта тунӑ, вӑл 1991 ҫулта никама та пӑхӑнманни пирки пӗлтернӗ хыҫҫӑн патшалӑхӑн официаллӑ символӗ пулса тӑнӑ «Погоня» герба ылмаштарнӑ. Стилистика тӗлӗшӗпе вӑл БССР гербне ҫывӑх, унта совет ялавӗсем, лозунгӗсем тата ҫурлапа мӑлатук кӑна ҫук. Малтанхи гербра, 1991 ҫулчченхинче, глобуса ытлашшиех тӗплӗ ӳкермен пулнӑ.

Нынешний герб Белоруссии был создан в 1995 году и заменил герб «Погоня», который был официальным символом страны после провозглашения в 1991 году независимости. Стилистически он напоминает герб БССР, однако в нем отсутствуют советские флаги, лозунги, серп и молот. Глобус на гербе в версии до 1991 года был изображен очень схематично.

Ҫӗнӗ Шупашкарти Следстви уйрӑмӗ колонирен тарнӑ Роман Сидоров патне ятарлӑ чӗнӳ ҫырнӑ. «Следстви Роман Сидорова влаҫа хӑй ирӗкӗпе парӑнма сӗнет, мӗншӗн тесен ӑна пур-пӗрех шыраса тупаҫҫӗ», — тенӗ ертӳлӗхӗн сайчӗ ҫинче. — Ҫитес вӑхӑтра ӑна шыраса тупаҫҫех. Вара вӗлерӳҫӗ саккун умӗнче тытас явапран хӑтӑлаймӗ». Хӑй ирӗкӗпе парӑнса следствие пулӑшу парсан Сидорова наказанине ҫемҫетме сӑмах панӑ. «Ҫавна май Сидоровӑн наказанийӗ унчченхи пек ҫирӗп пулмӗ», - тенӗ чӗнӳре. Аса илтеретпӗр, ҫын вӗлернӗшӗн 16 ҫула хупнӑ Роман Сидоров Ҫӗнӗ Шупашкарти 3-мӗш номерлӗ колонирен ҫу уйӑхӗн 19-мӗшӗнче каҫпа тухса тарнӑ. Темиҫе кунтанах ШӖМ вӑл ӑҫта пулнине пӗлтернишӗн парне парасси пирки хыпарланӑ.

Следственный отдел по Новочебоксарску выпустил обращение к Роману Сидорову, сбежавшему из исправительной колонии. «Следствие предлагает Роману Сидорову в добровольном порядке сдаться властям и явиться в правоохранительные органы, поскольку его поимка - лишь вопрос времени, - говорится в заявлении, опубликованном на сайте ведомства. - Рано или поздно его местонахождение будет установлено. И он будет привлечен к установленной законом уголовной ответственности». В ведомстве пообещали Сидорову, что явка с повинной и помощь в расследовании случившегося будут квалифицированы как обстоятельства, смягчающие наказание за побег. «В дальнейшем Сидорову может быть назначено менее строгое наказание», - говорится в обращении. Напомним, отбывавший 16-летний срок за убийство Роман Сидоров сбежал из новочебоксарской колонии №3 в ночь на 19 мая. Через несколько дней МВД объявило вознаграждение за информацию о местонахождении беглеца.

Шупашкарти чикансем хула администрацийӗн пуҫлӑхӗнчен Алексей Ладыковран пулӑшу ыйтнӑ. Чикан баронӗсене 40 ҫул каялла ҫӗр тара панӑ. Ҫав ҫӗр ҫинчи 20 ҫуртра 150 ача тата ҫавӑн чухлех аслисем пурӑнаҫҫӗ иккен. Аренда вӑхӑчӗ тухнӑран ҫуртсене сӳтесшӗн, чикансене урама хӑваласа кӑларасшӑн. Ҫакӑн пек ӑнлантарнӑ Алексей Ладыков сити-менеджер патне тӳрӗ линие шӑнкӑравланӑ ҫын. Ҫав этем каланӑ тӑрӑх, пӗр ҫурт тӗлӗшпе суд пуҫланнӑ. «Эпир Чӑваш Енре 50 ҫул ытла пурӑнатпӑр, хамӑр та чӑваш тенӗ пек, хамӑр ял», — тенӗ вӑл. Сити-менеджер ыйтӑва тишкермелле, аппарат ертӳҫи Андрей Петров пулӑшма тӑрӑшӗ тесе хуравланӑ.

Чебоксарские цыгане обратились за помощью к главе администрации города Алексею Ладыкову. Цыганским баронам 40 лет назад дали землю в аренду. Оказалось, что в 20 домах на этой земле живут 150 детей и столько же взрослых. Из-за истечения срока аренды дом хотят снести, а цыган выгнать на улицу. Так пояснил человек, позвонивший на прямую линию к сити-менеджеру Алексею Ладыкову. По словам этого человека, по одному дому начался суд. «Мы живем в Чувашии более 50 лет, и сами, как чуваши, земляки», — сказал он. Сити-менеджер ответил, что вопрос будет рассмотрен, руководитель аппарата Андрей Петров постарается помочь.

Вавила чӑннине каланӑ-мӗн. Улпутӑн ҫав фантазийӗсемшӗн Гришаткӑн нумай тӳсме тивнӗ. Ку ак ҫапла пуҫланчӗ: Рейнсдорп шуҫӑмлах, автансемпе пӗрлех ура ҫине тӑма шут тытнӑ. Килте автан ҫук та — янӑравлӑ саслӑ кайӑк вырӑнне авӑтма генерал Гришаткӑна хушнӑ. Шуҫӑм ҫути кӑшт палӑрсанах ача губернатор ҫывӑракан пӳлӗм алӑкӗ патне ҫитсе тӑнӑ. — Ку-ку-ре-кук! — кӑшкӑрса янӑ вӑл. Губернатор ҫывӑрать. — Ку-ку-ре-кук! — тата хыттӑнрах авӑтать Гришатка. Пулӑшмасть. Авӑтнӑ, авӑтнӑ Гришатка, — сасси те тытӑнса ларнӑ. Хӑть йӗрсе яр — улпут вӑранмасть.

Прав оказался Вавила. Немало бед принял Гришатка из-за этих самых барских фантазий. Началось с того, что Рейнсдорп решил просыпаться чуть свет, вставать с петухами. А так как петуха в губернаторском доме нет, то генерал приказал быть за голосистую птицу Гришатке. Явился мальчик чуть свет к дверям губернаторской спальни. — Ку-ка-ре-ку! — завопил. Спит губернатор. — Ку-ка-ре-ку! — заголосил еще громче Гришатка. Не помогает. Кукарекал, кукарекал Гришатка, голос себе сорвал. Хоть плачь — не просыпается барин.

Хӑйне пулӑшма Гришатка Вавилӑна чӗннӗ. Иккӗшӗ пӗрле авӑтма пуҫлаҫҫӗ. Тупӑран пер хӑть, ҫывӑрать, вӑранмасть генерал-губернатор. Вунпӗр сехет тӗлне вӑранать-вӑранатех. — О майн гот! — кӑшкӑрса янӑ генерал. Хӑлхаран ҫавӑрса илнӗ вӑл Гришаткӑна. — Вӑратмарӑн. Вӑратмарӑн. Эсӗ эп хушнине тумарӑн. — Вӑратрӑм-ҫке, — сӑмах хушать Гришатка. — Акӑ Вавила та. Ыйӑхӑр йывӑр сирӗн, ваше сиятельство. — О, русишес швайн, — хӗрсе каять генерал. — Их бин золдат. Их бин золдат. Эпӗ ҫар ҫынни. Шӑши хӳрипе хускаттӑр кӑна — эпӗ ура ҫинче. Шӑна вӗҫсе иртет — эпӗ илтетӗп.

Позвал Гришатка на помощь Вавилу. Вместе они кукарекают. Хоть из пушек пали, спит, не просыпается генерал-губернатор. Часов в одиннадцать наконец проснулся. — О майн гот! — закричал генерал. Схватил он Гришатку за ухо. — Не разбудил. Не разбудил. Ты есть приказа не выполнил. — Я же будил, — начинает Гришатка. — Вот и Вавила. Сон у вас очень крепкий, ваше сиятельство. — О, русише швайн, — вскипел генерал. — Их бин золдат. Их бин золдат. Я человек военный. Мышь хвостом шевельнет — я уже есть на ногах. Муха летит — я уже слышу.

Генерал ҫапла суйни Гришаткӑна питӗ те кулӑшла. — Ҫире тупӑпа та вӑратаймӑн, ваше сиятельство. — Мӗн? — мӗкӗрсе ячӗ генерал. — Кобильин, Кобильин! Ӑшала ӑна хулӑпа. Гришаткӑна кухньӑналла сӗтӗрсе каяҫҫӗ. Хулӑпа ӑшалать вара ӑна Кобылин.

Смешно от такого вранья Гришатке. — Да вас хоть из пушек буди, ваше сиятельство. — Что!! — заревел генерал. — Кобильин, Кобильин! Всыпать ему плетей. Тащат Гришатку на кухню. Всыпает Кобылин ему плетей.

Рейнсдорп пуҫне килте арап ачи тытас шухӑш килсе кӗрет. Пӗрремӗш Петр патша арап ачи тытса тӑнине аса илнӗ генерал, — унӑн мӗншӗн тытас мар. Ӑҫтан-ха Ӗренпурта сасартӑках Африка ҫынни тупӑнтӑр, губернатор каллех Гришаткӑна ярса илет. Ачана хӑрӑмпа хуратаҫҫӗ, Алексашка ӑна ҫӗнӗрен кӑтралатса ярать, унтан унӑн аллине вӑрӑм авӑрлӑ ҫилкӗҫ тыттараҫҫӗ. Ҫӳрет Гришатка Рейнсдорп хыҫӗнчен, ҫилкӗҫӗпе вӗлкӗштерет. Генерал Гришаткӑна Пӗрремӗш Петр хӑй ҫумӗнчи арап ачине Ганнибал тесе чӗннӗ евӗр чӗнме тытӑнать. Килти тарҫӑ-тӗрҫӗ кулать: — Ганнибал, каснӑ-лартнӑ Ганнибал! Пӗррехинче губернатор килӗнче чаплӑ хӑна-вӗрле пуҫтарӑнмалла пулнӑ. Хайхи, хӑнасем килме тапратаҫҫӗ. Генерал Гришатка аллине ҫилкӗҫ тыттарнӑ та аслӑ алӑкран инҫех те мар тӑратнӑ. Атя, шухӑшлать вӑл, килекен хӑнасем ҫакнашкал тӗлӗнтермӗш ҫине пӑхчӑр, мана та, Рейнсдорпа пӑхса, ӑмсанччӑр.

Вздумалось Рейнсдорпу иметь при себе арапчонка. Вспомнил генерал про царя Петра Первого, что у того арапчонок был — себе захотелось. А откуда в Оренбурге и вдруг африканец, и губернатор опять за Гришатку. Вымазали мальчика сажей, Алексашка снова завил ему кудри, дали в руки опахало веер на длинной палке. Ходит Гришатка следом за Рейнсдорпом, опахалом помахивает. Стал генерал величать Ганнибалом Гришатку, так же как и Петр Первый своего арапчонка звал. Потешается дворня: — Ганнибал, как есть Ганнибал! И вот как-то в губернаторском доме был званый прием. Стали съезжаться гости. Поставил генерал Гришатку с опахалом в руках недалеко от парадного входа. Пусть, думает, когда входят гости, смотрят они на этакое чудо, смотрят и ему, Рейнсдорпу, завидуют.

Хӑнасем килеҫҫӗ, пӑхаҫҫӗ, ӑмсанаҫҫӗ. — Ку вӑл Ганнибал, — кашнинех ӑнлантарать губернатор. — Африкӑран илсе килнӗ ӑна. Гельд нумай тӑккаланӑ уншӑн. Пурте аванах пыратчӗ. Анчах та пӗр улпут майри, тӗлӗнмелле ачана курса, икӗ аллине шарт ҫапнӑ. — Ай, епле тӗлӗнтермӗш! Ай, мӗнле маттурскер! Ай, мӗнле хура тата! Мӗн ятлӑ-ха эс?

Приходят гости, смотрят, завидуют. — Это есть Ганнибал, — объясняет губернатор каждому. — Из Африки он есть привезенный. Большая сумма гельд на него трачен. Все шло хорошо. Но вот какая-то дама, увидев необычного мальчика, всплеснула руками: — Ай, какой чудный! Ай, какой милый! Ай, какой черный! Как тебя звать?

Аптӑраса, ҫухалса кайнӑ Гришатка. — Гришатка эп, Соколов, — персе янӑ вара. Хӗрарӑм тӗлӗнсех кайнӑ, Гришатка патнелле аллине тӑснӑ, ӑна янахӗнчен ярса тытнӑ. Пӳрни хӑрӑмпа вараланнӑ. Хӗрарӑм, ҫакна кӗтменскер, айлатса янӑ та кулма пуҫӑннӑ. Пӳрнине ҫӳлелле ҫӗкленӗ те кулать — пурне те кӑтартать. Аванмарланать Рейнсдорп генерал, хӗрелет, ҫавӑнтах ҫӑлӑнма майне-шывне те тупать: — Хаклӑ господа, эпӗ сирӗнпе шӳт тӑвас терӗм. Шӳт. Хаваслӑ шӳт. Ха-ха! — Ха-ха! — пӗр харӑс кулнӑ хӑнасем.

Растерялся Гришатка. — Гришатка я, Соколов, — брякнул. Подивилась дама, протянула к Гришатке руку, взяла пальцем за подбородок. На пальце осталась сажа. Ойкнула от неожиданности дама, а затем рассмеялась. Подняла она палец высоко вверх, хохочет и всем показывает. Сконфузился генерал Рейнсдорп, покраснел, однако тут же нашелся: — Дорогой господа, я вас сделал веселый шутка. Шутка. Веселый шутка. Ха-ха! — Ха-ха! — дружно ответили гости.

Ӗҫкӗ-ҫикӗ пӗтнӗ. Хӑнасем килӗсене саланаҫҫӗ. Улпут Гришаткӑна хӑй патне чӗнет. — Мӗншӗн эсӗ ху янахна тыттартӑн ӑна? Э?! «Гришайтка» теме мӗнле хӑйрӑн эсӗ. Э?! Кобильин! Гришаткӑна каллех кухньӑналла сӗтӗреҫҫӗ. Кобылин ӑна каллех хулӑпа ӑшалать.

Кончился званый прием. Разъехались гости. Кликнул барин Гришатку. — Зачем ты есть паршивый свой рожа ей подставлял? А?! Как ты посмел Гришайтка сказать. А?! Кобильин! И снова Гришатку тащат на кухню. Снова Кобылин всыпает ему плетей.

— Тимлӗ сӑна! Тимлӗ итле! — Тимлӗ сӑна! Тимлӗ итле! Ҫӳрет хурал ҫӗр валӗ тӑрӑх, пӗр-пӗрне чӗнсе сас парать. Ӗренпур крепоҫне хураллаҫҫӗ. Рейнсдорп ахӑлтатса кулни Гришатка хӑлхинче чылайччен тӑчӗ. — Вӗлерет, вӗлерет тимӗр тӑлӑллӑ ҫын патша-хӳтӗлевҫе. — Ырӑ турӑ, — йӑлӑнчӗ ача турра, — пулӑш. Сирсе яр хаярӑн аллине. Яр эс хӑвӑн пирӗштӳне патша-хӳтӗлевҫӗ патне, инкек ҫинчен хӑлхинчен пӑшӑлтатса систер. Пулӑшсам, турӑ. Турра кӗлтӑвать-ха Гришатка, хӑй ҫавах та шухӑшлать: «Эй, пулӑшаймасть, пулӑшаймасть турӑ». Гришатка хӑйне Тоцк ялӗнчен илсе кайнине аса илчӗ. Ун чухне те кӗлтунӑччӗ. Пулӑшмарӗ. Кунта та, Ӗренпурта, кӗлтунӑ. Каллех усӑсӑр.

— Посматривай! Послушивай! — Посматривай! Послушивай! Ходят часовые по земляному валу, перекликаются. Оберегают Оренбургскую крепость. Раскатистый смех Рейнсдорпа еще долго стоял в ушах у Гришатки. — Убьет, убьет колодник царя-заступника. Господи милосердный, взмолился мальчик к господу богу, — помоги. Удержи злодейскую руку. Пошли ангелочка, шепни о беде в государево ушко. Помоги, господи. Молился Гришатка господу богу, а сам думает: «Ой, не поможет, не поможет господь!» Вспомнил Гришатка тот день, когда увозили его из Тоцкого. Тоже молился. Не помогло. Да и здесь, в Оренбурге, молился. И снова напрасно.

Хӑйӗн пӗчӗк пӳлӗмне Гришатка хура пӗлӗт пек сӑнпа таврӑнчӗ. Ӗнтӗ каҫпултти. Акӑ каҫ та пулать. Ҫывӑрса каяймасть Гришатка. Вавилӑпа калаҫасчӗ.. Ҫук вӗт, Вавилӑна виҫҫӗмӗш кун салтаксемпе пӗрле йывӑҫ бастионсене юсама илсе каяҫҫӗ. Гришаткӑна никам та канаш паракан ҫук. Сасартӑк, тӗттӗм каҫра ҫутӑ йӑлтӑрса кайнӑ пек: тарас, крепоҫран пӗр тӑхтамасӑр тарас! текен шухӑш чупса! иртет. Тимӗр тӑлӑллӑ ҫынран маларах ҫитес. Патша патне! малтан ҫитес те пӗтӗмпех каласа парас. Савӑннипе ача сак ҫинчен сиксе илет. Сиксе тӑрать те Гришатка, сӑхманне тӑхӑнма пуҫлать. Пӑлханнипе тата хыпаланнипе чӗтрет. Аллине ниепле те ҫанна тӗл тӑваймасть.

Вернулся Гришатка к себе в каморку мрачнее тучи. Уже вечер. Ночь наступила. Не может Гришатка уснуть. Заговорить бы с Вавилой. Да вот уже третий день, как Вавилу ночами угоняют вместе с солдатами чинить деревянные бастионы. Некому Гришатке подать совет. И вдруг, как вспых среди ночи: бежать, немедля бежать из крепости! Опередить колодника. Явиться к царю первым, рассказать обо всем. Мальчишка даже подпрыгнул на лавке. Вскочил Гришатка, стал надевать армяк. От возбуждения и спешки трясется. Никак не может просунуть локоть в рукав.

Акӑ тӑхӑнать те урама тухать. Урамра ҫил улать, хула ҫийӗн ҫавӑрттарать. Ҫил-тӑман ахӑрать. Хӗл пуҫланать. Гришатка ҫӳҫенсе илет, хӑй шухӑшлать: «Ну аван та. Ку лайӑх-ха. Капла питех асӑрхаймӗҫ». Вӑл вал патне ҫитме шут тытать, вара тӗкме тӑрӑх, ур урлӑ — леш енне. Ҫитет. Юман пӗренесем хушшине тӗршӗнет. Итлет. Шӑп.

Наконец оделся, вышел на улицу. А там: взвыл, заиграл над городом ветер. Загуляли снежные вихри. Начиналась зима. Гришатка поежился, а сам подумал: «Ну и хорошо. Это к лучшему. Оно незаметнее». Решил он пробраться на вал — и через частокол, через ров на ту сторону. Пробрался. Прижался к дубовым бревнам. Прислушался. Тихо.

Пӗренесем тӑрӑх ҫӳлелле хӑпарать. Хӗрринех ҫитет. Урипе пӳне пӗрене урлӑ каҫарать. Алӑпа ҫакӑнать. Тарӑннӑн сывласа илет те куҫне хупать. Пӗренерен тапать. Гришатка вал тӑрӑх аялалла, крепость урне кусса анса каять. Пӗрре пуҫӗпе, тепре урипе ҫапӑнать вӑл. Пӗрре урипе, тепре — пуҫӗпе. Унтан йӑваланма чарӑнать. Ура ҫине тӑрать. Тӗрӗс-тӗкелех, аманман. Ӗнсе ҫинче кӑна мӑкӑль пур.

Полез он по бревнам вверх. Добрался до края. Перекинул ноги и тело. Повис на руках. Поглубже вздохнул, зажмурил глаза. Оттолкнулся от бревен. Покатился Гришатка с вала вниз, в крепостной ров. То головой, то ногами ударится. То головой, то ногами. Наконец остановился. Поднялся. Цел, невредим. Только шишку набил на затылке.

Крепость ҫине пӑхать Гришатка. Хӑваламаҫҫӗ-и? Пурте шӑпах. Пӗр: — Тимлӗн сӑна! Тимлӗн итле! — Тимлӗн сӑна! Тимлӗн и-итле! — тени ҫеҫ ҫилпе юр витер илтӗнет.

Глянул Гришатка на крепость. Нет ли погони. Все спокойно. Лишь: — Внимательно смотри! Внимательно слушай! — Внимательно смотри! Послу-у-ушивай! — несется сквозь ветер и снег.

1. Вооз хапха умне тухса ларнӑ. Акӑ хурӑнташӗ, Вооз аса илнӗскер, иртсе пырать. [Вооз] ӑна каланӑ: кил-ха, юнашар лар-ха, тенӗ. Лешӗ ун патне пырса ларнӑ. 2. [Вооз] хулари аслӑ ҫынсене, вунӑ ҫын, чӗнсе илнӗ те вӗсене каланӑ: ларӑр-ха ҫакӑнта, тенӗ. Лешӗсем юнашар пырса ларнӑ. 3. Вара [Вооз] хӑйӗн хурӑнташне каланӑ: хайхи Моав ҫӗрӗнчен таврӑннӑ Ноеминь хӑй упӑшкин — пирӗн Елимелех тӑванӑмӑрӑн — анине сутать; 4. эпӗ ҫак хыпара сан хӑлхуна кӗртес терӗм, сана калас терӗм: ҫакӑнта ларакансем умӗнче, халӑхӑмӑн аслӑ ҫыннисем умӗнче ил эсӗ ҫав анана; тӳлесе илессӳ килсессӗн — тӳлесе ил; тӳлесе илессӳ килмесессӗн — мана кала, эпӗ пӗлсе тӑрам; сансӑр пуҫне илме тивӗҫлӗ ҫын ҫук, сан хыҫҫӑнхи вара — эпӗ, тенӗ. Лешӗ: эпӗ илетӗп, тенӗ. 5. Вооз каланӑ: Ноеминь анине илсессӗн, Моав хӗрӗн Руфӗн анине те туянма тивет вара, тӑлӑх арӑм вӑл; вилнӗ хурӑнташӑмӑрӑн ячӗ унӑн ҫӗрӗнче ан ҫухалтӑр тесе, санӑн унӑн арӑмне качча илмелле, тенӗ. 6. Вара ҫав хурӑнташӗ каланӑ: эпӗ ӑна илейместӗп, хамӑн пай ҫӗрӗме арпаштарас мар, ӑна эсӗ йышӑн, эпӗ йышӑнаймастӑп, тенӗ. 7. Ӗлӗк Израиль халӑхӗ хушшинче ҫакӑн пек тӳлесе илнӗ чухне е улӑштарнӑ чухне ӗҫе татса панине ҫирӗплетмешкӗн ҫакӑн пек йӑла пулнӑ: пӗри тепӗрне, [хурӑнташӗн тивӗҫлӗхне хӑй ҫине илекенскерне,] хӑйӗн аттине хывса тыттарнӑ, ҫакӑ вара ӗҫе пӗтӗм Израиль халӑхӗ умӗнче татса панӑ пек шутланнӑ. 8. Леш хурӑнташӗ Вооза каланӑ: хӑвна валли туян, тенӗ. Вара аттине хывнӑ [та ӑна тыттарнӑ]. 9. Ӗнтӗ Вооз аслӑ ҫынсене, пур халӑха ҫапла каланӑ: эсир акӑ эпӗ Ноеминьрен Елимелехӗн пур пурлӑхне те, Хилеонпа Махлонӑн пур пурлӑхне те туяннине курса тӑратӑр; 10. тата эпӗ, вилнӗ хурӑнташӑмӑр ячӗ хӑйӗн пай ҫӗрӗнче сыхланса юлтӑр тесе, унӑн ячӗ тӑванӗсем хушшинчен, хапха умӗнчи вырӑнӗнчен ан ҫухалтӑр тесе, Махлон арӑмне, Моав хӗрне Руфе, качча илетӗп; эсир паян кӳнтеленсем пулатӑр, тенӗ. 11. Вара хапха умне пухӑннӑ халӑх та, аслӑ ҫынсем те каланӑ: эпир — кӳнтеленсем; санӑн ҫуртна кӗрекен арӑмна Ҫӳлхуҫа Рахильпе Лийӑна тивлет панӑ пек тивлетлӗ тутӑр: вӗсенчен Израиль халӑхӗ ӗрчесе кайнӑ; Ефрафӑра пуянлӑх туп, Вифлеемре яту чаплӑ пултӑр; 12. Ҫӳлхуҫа панипелен ҫак ҫамрӑк арӑм ҫуратас вӑрлӑхран санӑн килӳ Фамарь Иудӑна ҫуратса панӑ Фарес килӗ пек ӗрчевлӗ пултӑр. 13. Ҫапла вара, Вооз Руфе качча илсе арӑм тунӑ. Вооз ун патне кӗрсессӗн, Ҫӳлхуҫа ирӗкӗпе Руфь йывӑр ҫын пулнӑ, кайран ывӑл ача ҫуратса панӑ. 14. Хӗрарӑмсем Ноемине каланӑ: Ҫӳлхуҫа мухтавлӑ, Вӑл санӑн йӑхна пӗтме памарӗ! ҫак ача Израиль халӑхӗ хушшинче мухтавлӑ пултӑр! 15. вӑл сана ватӑлмалӑх кунунта савӑнтарса, пӑхса-тӑрантарса усрӗ: хӑвна юратакан кинӳ ҫуратнӑ ӑна, саншӑн кинӳ ҫичӗ ывӑлтан та пахарах, тенӗ. 16. Ноеминь ачана алли ҫинчен ямасӑр йӑтса ҫӳренӗ, вӑл ачана пӑхаканни пулнӑ. 17. Кӳршӗ арӑмӗсем ӑна ят хунӑ, вӗсем: «Ноеминӗн ывӑл ача ҫуралчӗ» тенӗ; ӑна Овид ятлӑ хунӑ. Вӑл Давид ашшӗн, Иессейӗн, ашшӗ пулать. 18. Фарес йӑхӗ ҫакӑ: Фаресран Есром ҫуралнӑ; 19. Есромран Арам ҫуралнӑ; Арамран Аминадав ҫуралнӑ; 20. Аминадавран Наассон ҫуралнӑ; Наассонран Салмон ҫуралнӑ; 21. Салмонран Вооз ҫуралнӑ; Воозран Овид ҫуралнӑ; 22. Овидран Иессей ҫуралнӑ; Иессейрен Давид ҫуралнӑ.

1. Вооз вышел к воротам и сидел там. И вот, идет мимо родственник, о котором говорил Вооз. И сказал ему [Вооз]: зайди сюда и сядь здесь. Тот зашел и сел. 2. [Вооз] взял десять человек из старейшин города и сказал: сядьте здесь. И они сели. 3. И сказал [Вооз] родственнику: Ноеминь, возвратившаяся с полей Моавитских, продает часть поля, принадлежащую брату нашему Елимелеху; 4. я решился довести до ушей твоих и сказать: купи при сидящих здесь и при старейшинах народа моего; если хочешь выкупить, выкупай; а если не хочешь выкупить, скажи мне, и я буду знать; ибо кроме тебя некому выкупить; а по тебе я. Тот сказал: я выкупаю. 5. Вооз сказал: когда ты купишь поле у Ноемини, то должен купить и у Руфи Моавитянки, жены умершего, и должен взять ее в замужество, чтобы восстановить имя умершего в уделе его. 6. И сказал тот родственник: не могу я взять ее себе, чтобы не расстроить своего удела; прими ее ты, ибо я не могу принять. 7. Прежде такой был обычай у Израиля при выкупе и при мене для подтверждения какого-либо дела: один снимал сапог свой и давал другому, [который принимал право родственника,] и это было свидетельством у Израиля. 8. И сказал тот родственник Воозу: купи себе. И снял сапог свой [и дал ему]. 9. И сказал Вооз старейшинам и всему народу: вы теперь свидетели тому, что я покупаю у Ноемини все Елимелехово и все Хилеоново и Махлоново; 10. также и Руфь Моавитянку, жену Махлонову, беру себе в жену, чтоб оставить имя умершего в уделе его, и чтобы не исчезло имя умершего между братьями его и у ворот местопребывания его: вы сегодня свидетели тому. 11. И сказал весь народ, который при воротах, и старейшины: мы свидетели; да соделает Господь жену, входящую в дом твой, как Рахиль и как Лию, которые обе устроили дом Израилев; приобретай богатство в Ефрафе, и да славится имя твое в Вифлееме; 12. и да будет дом твой, как дом Фареса, которого родила Фамарь Иуде, от того семени, которое даст тебе Господь от этой молодой женщины. 13. И взял Вооз Руфь, и она сделалась его женою. И вошел он к ней, и Господь дал ей беременность, и она родила сына. 14. И говорили женщины Ноемини: благословен Господь, что Он не оставил тебя ныне без наследника! И да будет славно имя его в Израиле! 15. Он будет тебе отрадою и питателем в старости твоей, ибо его родила сноха твоя, которая любит тебя, которая для тебя лучше семи сыновей. 16. И взяла Ноеминь дитя сие, и носила его в объятиях своих, и была ему нянькою. 17. Соседки нарекли ему имя и говорили: «у Ноемини родился сын», и нарекли ему имя: Овид. Он отец Иессея, отца Давидова. 18. И вот род Фаресов: Фарес родил Есрома; 19. Есром родил Арама; Арам родил Аминадава; 20. Аминадав родил Наассона; Наассон родил Салмона; 21. Салмон родил Вооза; Вооз родил Овида; 22. Овид родил Иессея; Иессей родил Давида.

1. [Ҫилӗ ӑслӑ-тӑнлисене те пӗтерет.] Йӑвашшӑн хуравлани ҫилле сирсе ярать, кӳрентерекен сӑмах вара хаярлӑха вӑратать. 2. Ӑслисенӗн чӗлхи ырӑ пӗлӳ парать, ӑссӑррисенӗн чӗлхи-ҫӑварӗ ухмахлӑх тӑкать. 3. Йӑлтах Ҫӳлхуҫа куҫӗ умӗнче: вӑл усаллисене те, ыррисене те курать. 4. Йӑваш чӗлхе — пурӑнӑҫ йывӑҫӗ, чараксӑр чӗлхе вара чуна пӗтерет. 5. Ӑссӑрри ашшӗ вӗрентсе каланине уямасть; питленине тӑнлакан вара — ӑслӑ-тӑнлӑ ҫын; [тулли тӳрӗлӗхре пысӑк вӑй упранать, усал ҫынсем вара ҫӗр ҫинчен тӗппипех ҫухалӗҫ.] 6. Тӳрӗ ҫын килӗнче — иксӗлми пуянлӑх, усал ҫыннӑн вара тупӑшӗ те уссӑр. 7. Ӑслисенӗн чӗлхи-ҫӑварӗ пӗлӳ сарать, ӑссӑррисенӗн чӗри — апла мар. 8. Усал ҫынсен парнийӗ Ҫӳлхуҫана йӗрӗнтерет, тӳрӗ ҫынсен кӗллине Вӑл хапӑл тӑвать. 9. Усал ҫын ҫулӗ Ҫӳлхуҫана йӗрӗнтерет; Ҫӳлхуҫа тӳрӗлӗх ҫулӗпе пыракана юратать. 10. Ҫултан пӑрӑнакана хаса ҫитӗ, питленине курайманни те тӗп пулӗ. 11. Ҫӳлхуҫа умӗнче ҫӗр тӗпӗ те, Аваддон та уҫӑ — апла этем ывӑлӗсен чӗри пирки мӗн каламалли пур? 12. Аскӑн ҫын хӑйне питлекенсене юратмасть, ӑслисем патне те каймасть. 13. Савӑк чӗреллӗ ҫыннӑн сӑнӗ-пичӗ те хаваслӑ, кулянакан чӗре вара чуна хавшатать. 14. Ӑслӑ ҫыннӑн чӗри пӗлӳшӗн ҫунать, ӑссӑррисем ухмахлӑхпа тӑранса пурӑнаҫҫӗ. 15. Телейсӗр ҫыннӑн пур кунӗ те хурлӑхлӑ; савӑк чӗреллӗ ҫыннӑн — пӗр вӗҫсӗр уяв. 16. Ҫӗрме пуянлӑх пухса чӗтресе пурӑниччен Ҫӳлхуҫаран хӑраса сахаллипех ҫырлахни аванрах. 17. Юратса сӑйланӑ пахчаҫимӗҫ апачӗ кураймасӑр сӑйланӑ ашран — самӑртнӑ вӑкӑр ашӗнчен — аванрах. 18. Авӑк ҫын харкашу тапратать, тӳсӗмли вара хирӗҫӗве пусарать. 19. Наян ҫыннӑн ҫулне йӗплӗ курӑк пуснӑ, тӳрӗ ҫынсенӗн ҫулӗ — тап-такӑр. 20. Ӑслӑ ывӑл ашшӗне савӑнтарать, ӑссӑр ывӑл хӑйӗн амӑшне те хисепе хумасть. 21. Ӑссӑрлӑх — ӑсран тайлӑк ҫыннӑн телейӗ, ӑслӑ-тӑнлӑ ҫын вара тӳрӗ ҫулпа ҫӳрет. 22. Канаш ҫукки тытӑннӑ ӗҫе пӑсса ярать, канашҫӑсем йышлӑ чухне ӗҫ ӑнӑҫлӑ пулать. 23. Пӗлсе хуравлани ҫынна хӑйне савӑнтарать, вӑхӑтра каланӑ сӑмах мӗн тери лайӑх! 24. Аяла, ҫӗр тӗпне, ӳкесрен пӑрӑнмашкӑн ӑслӑ ҫыннӑн пурӑнӑҫ ҫулӗ ҫӳлелле улӑхать. 25. Мӑнаҫлӑ ҫынсен ҫуртне Ҫӳлхуҫа ҫука хӑварать, тӑлӑх арӑмӑн ана чиккине тӗреклӗлетет. 26. Усал ҫынсен шухӑшӗ-ӗмӗчӗ Ҫӳлхуҫа умӗнче — ирсӗрлӗх, айӑпсӑррисен сӑмахӗсем — Ӑна кӑмӑллӑ. 27. Мула хапсӑнакан хӑйӗн кил-ҫуртне юхӑнтарать, парне-сӗрев панине курайман ҫын — пурӑнӗ. 28. Тӳрӗ ҫын чӗри мӗнле хуравламаллине вӗрентет, усал ҫынсенӗн чӗлхи-ҫӑварӗнчен ирсӗрри анчах тухать. [Тӳрӗ ҫынсен ҫулӗсем Ҫӳлхуҫашӑн кӑмӑллӑ; вӗсем урлӑ тӑшмансем те туссем пулса каяҫҫӗ.] 29. Ҫӳлхуҫа усал ҫынсенчен аякра, анчах тӳрӗ ҫынсенӗн кӗллине илтет Вӑл. 30. Савӑк куҫ чуна савӑнтарать, ырӑ хыпар шӑмма-шакка тӗреклӗлетет. 31. Пурӑнма вӗрентнине тӑнлакан хӑлха — ӑслисем хушшинче вӑл. 32. Ӳкӗтленине йышӑнман ҫын хӑйӗн чунӗшӗн тӑрӑшмасть; питленине тӑнлаканӗ вара ӑс илет. 33. Турӑран хӑрани ӑслӑлӑха вӗрентет, мухтав вара йӑвашлӑх хыҫҫӑн килет.

1. [Гнев губит и разумны.] Кроткий ответ отвращает гнев, а оскорбительное слово возбуждает ярость. 2. Язык мудрых сообщает добрые знания, а уста глупых изрыгают глупость. 3. На всяком месте очи Господни: они видят злых и добрых. 4. Кроткий язык - древо жизни, но необузданный - сокрушение духа. 5. Глупый пренебрегает наставлением отца своего; а кто внимает обличениям, тот благоразумен. [В обилии правды великая сила, а нечестивые искоренятся из земли.] 6. В доме праведника - обилие сокровищ, а в прибытке нечестивого - расстройство. 7. Уста мудрых распространяют знание, а сердце глупых не так. 8. Жертва нечестивых - мерзость пред Господом, а молитва праведных благоугодна Ему. 9. Мерзость пред Господом - путь нечестивого, а идущего путем правды Он любит. 10. Злое наказание - уклоняющемуся от пути, и ненавидящий обличение погибнет. 11. Преисподняя и Аваддон открыты пред Господом, тем более сердца сынов человеческих. 12. Не любит распутный обличающих его, и к мудрым не пойдет. 13. Веселое сердце делает лице веселым, а при сердечной скорби дух унывает. 14. Сердце разумного ищет знания, уста же глупых питаются глупостью. 15. Все дни несчастного печальны; а у кого сердце весело, у того всегда пир. 16. Лучше немногое при страхе Господнем, нежели большое сокровище, и при нем тревога. 17. Лучше блюдо зелени, и при нем любовь, нежели откормленный бык, и при нем ненависть. 18. Вспыльчивый человек возбуждает раздор, а терпеливый утишает распрю. 19. Путь ленивого - как терновый плетень, а путь праведных - гладкий. 20. Мудрый сын радует отца, а глупый человек пренебрегает мать свою. 21. Глупость - радость для малоумного, а человек разумный идет прямою дорогою. 22. Без совета предприятия расстроятся, а при множестве советников они состоятся. 23. Радость человеку в ответе уст его, и как хорошо слово вовремя! 24. Путь жизни мудрого вверх, чтобы уклониться от преисподней внизу. 25. Дом надменных разорит Господь, а межу вдовы укрепит. 26. Мерзость пред Господом - помышления злых, слова же непорочных угодны Ему. 27. Корыстолюбивый расстроит дом свой, а ненавидящий подарки будет жить. 28. Сердце праведного обдумывает ответ, а уста нечестивых изрыгают зло. [Приятны пред Господом пути праведных; чрез них и враги делаются друзьями.] 29. Далек Господь от нечестивых, а молитву праведников слышит. 30. Светлый взгляд радует сердце, добрая весть утучняет кости. 31. Ухо, внимательное к учению жизни, пребывает между мудрыми. 32. Отвергающий наставление не радеет о своей душе; а кто внимает обличению, тот приобретает разум. 33. Страх Господень научает мудрости, и славе предшествует смирение.

Чехин кӑнтӑр-хӗвеланӑҫ енче, Домаждице хулинчен инҫех мар, икӗ пассажир пуйӑсӗ ҫапӑннӑ, вуншар ҫын шар курнӑ. Кун пирки Чехи полицийӗ хӑйӗн Twitter-ти страницинче пӗлтернӗ. Инкеке пула икӗ ҫын вилнӗ, тата 38–шӗ аманнӑ. Шар курнисенчен ҫиччӗшӗ реанимацире питӗ йывӑррӑн выртаҫҫӗ. Поездсем пырса ҫапӑннӑ вырӑна тӑватӑ вертолет — сывлӑх сыхлавӗнчен виҫҫӗ тата пӗрре полицирен — ҫитнӗ. Минпромторгпа Транспорт министерствин Пуҫлӑхӗ Карел Гавличек каланӑ тӑрӑх пӑтӑрмаха пулнӑ сиене пӗтерес тӗлӗшпе ятарлӑ службӑсен ӗҫне хӑй тӗрӗслесе тӑрӗ. Гавличек пӗлтернӗ тӑрӑх, пӑтӑрмах пӗр поездӑн машинисчӗ йӑнӑшнине пула сиксе тухнӑ. Семафорӑн ҫути хӗрлӗпе ҫутатнӑ пулин те вӑл пуйӑса чарман. Авари хыҫҫӑн пӑтӑрмах вырӑнне ҫитнӗ ҫӑлавҫӑсем пассажирсене пурне те чукун ҫул ҫинчен тата вакунсенчен эвакуациленӗ.

На юго-западе Чехии, недалеко от города Домаждице столкнулись два пассажирских поезда, десятки человек пострадали. Об этом сообщила полиция Чехии на своей странице в Twitter. В результате происшествия два человека погибли, еще 38 ранены. Семеро пострадавших находятся в реанимации в критическом состоянии. На место столкновения поездов прибыли четыре вертолета: три медицинских и один полицейский. Также глава Минпромторга и Минтранса Чехии Карел Гавличек заявил, что лично проследит за работой экстренных служб по устранению последствий аварии. По словам Гавличека, столкновение произошло из-за ошибки машиниста одного из поездов. Он не остановил состав, несмотря на красный сигнал семафора. После аварии все пассажиры были эвакуированы из сошедших с рельсов и разбившихся вагонов прибывшими спасателями.

Ларать Гришатка путвалта. Пӗр кун. Икӗ кун. Виҫӗ кун. «Тарса ӳкеймерӗм, тарса ӳкеймерӗм, — пӑшӑрханать ача. — Эх, мӗнле-ши унта патша-аттемӗр. — Хӑрушӑран та хӑрушӑ шухӑшсем хӑратаҫҫӗ Гришаткӑна:  — Вӗлерчӗ, вӗлерчӗ, пусрӗ ӗнтӗ ӑна тимӗр тӑлӑллӑ ҫын». Тӑваттӑмӗш кунне Гришатка патне подвала хӗнесе пӗтернӗ салтака сӗтӗрсе кӗрсе пӑрахрӗҫ. — Шыв, шыв, — йынӑшать асап тӳснӗскер.

Сидит Гришатка в подвале. День. Второй. Третий. — Не убежал, не убежал, — сокрушается мальчик. — Эх, как там царь-батюшка. — И думы одна страшнее другой пугают Гришатку:  — Убил, убил, зарезал его колодник. На четвертый день втащили в подвал к Гришатке побитого солдата. — Пить, пить, — стонал мученик.

Гришатка кунтах ларакан патьен патне васкарӗ, салтака шыв ӑсса ӗҫтерчӗ. Лешӗ пӗр сыпкӑм шыв сыпрӗ те тӑнне ҫухатрӗ. Пӗр виҫӗ сехетрен салтак тӑна кӗчӗ, ача ҫине пӑхрӗ: — Кам пулатӑн? — Гришатка. — Сана мӗншӗн тата, ачамҫӑм? Нимӗн калама та аптӑрать Гришатка. Пӑхать салтак ҫине — ни ватӑ, ни ҫамрӑк. Куҫ харшисем ҫӑра. Сылтӑм питҫӑмартийӗ тӑрӑх тӑватӑ пӳрне хулӑнӑш ҫӗвӗ пур. Куҫӗ ыррӑн пӑхать те, анчах кам пӗлес пур. Сыхланать Гришатка. Апла-капла пуласран суйма шутлать. — Крепоҫран тухса тартӑм эпӗ. Хутора. Анне патне. Тытрӗҫ.

Гришатка сунулся к стоящей тут же бадейке, дал напиться солдату. Глотнул тот воды, постонал и забылся. Часа через три солдат пришел в себя, глянул на мальчика. — Кто такой? — Гришатка. — За что же тебя, дитятко? Не знает Гришатка, как и сказать. Посмотрел на солдата — ни стар, ни молод. Брови густые. Вдоль правой щеки пальца в четыре шрам. Глаза, кажись, добрые, а там кто его знает. Осторожен Гришатка. На всякий случай решил соврать: — Убег я из крепости. На хутора. К мамке. Словили.

— А-а, — тӑстарать салтак. Пӗр сехете яхӑн вӗсем нимӗн те шарламаҫҫӗ. — Апла, тартӑн пулать? — тепӗр хут ыйтать салтак. — Аннӳ патне тетӗн-и-ха? — Ӑхӑ, шӑпах анне патне. Каллех чӗнмеҫҫӗ. Салтак ҫӗнӗрен ыйтать: — Апла, аннӳ патне тартӑн пулать-ха? «Мӗскер вӑл? — кӳренет Гришатка. — Йытӑ ҫумне куршанак ҫыпӑҫнӑ пекех ҫыпӑҫрӗ». Салтак ача ҫумнех куҫрӗ те малалла каларӗ:

— А-а, — протянул солдат. Около часу они молчали. — Значит, убег, — переспросил солдат. — К мамке? — Эге, к ней к самой. Опять помолчали. Солдат снова начинает: — К мамке, значит, убег. «Чего это он? — обиделся Гришатка. — Пристал, как репей к собаке». А солдат придвинулся к мальчику и продолжает:

— Акӑ мӗн: тепре тарнӑ чухне, Сакмар хапхи патне кай. Унта хуралҫа тӗл пулатӑн — сухалӗ те, мӑйӑхӗ те хӗп-хӗрлӗ. Ҫулӑм пекех — хӗрлӗ. Рындин теҫҫӗ. Ӑна пӗр сӑмах кӑна, «ҫӑхан» тесе ҫеҫ кала. Вӑл сана хапхаран кӑларса ярать те. Вӑт ҫапла вара. — Салтак пӑшӑлтатса калаҫма тапратрӗ. — Патша-аттемӗре, Виҫҫӗмӗш Петр Федорович императора, тӗл пулсан, унӑн ури умне ӳк те кала: «Салам сана, аслӑ патшамӑр, Савелий Лаптев турӑ чуринчен». Ӑнлантӑн-и — «Савелий Лаптев турӑ чуринчен». Ӑнлантӑн-и — Савелий Лаптевран. А-а, — йынӑшса ячӗ салтак. Кун пек калаҫӑва кӗтменччӗ Гришатка. Ним тума аптӑраса ӳкрӗ. Кӑштах тӑхтаса тӑчӗ. Шухӑшларӗ.

— Вот что: будешь снова бежать, так ступай к Сакмарским воротам. Встретишь стражника — рыжий такой и с бороды, и с усов. Как огонь — рыжий. Рындиным зовется. Шепнешь ему единое слово: «ворон». Он из ворот тя и выпустит. Вот так-то. — Солдат перешел на шепот. — А как повстречаешь батюшку государя императора Петра Третьего Федоровича, то пади ему в ножки и скажи: «Поклон те, великий государь, от раба божьего Савелия Лаптева». Понял — от раба божьего Савелия Лаптева. Понял — от Савелия Лаптева. А-а, — застонал солдат. Не ожидал Гришатка таких речей. Опешил. Подождал. Подумал.

— Тете, — чӗнчӗ вӑл юлашкинчен салтака, — эпӗ анне патне тухса тарман. Эпӗ… Анчах салтак стена еннелле ҫаврӑнса выртрӗ те пӗр сӑмах та чӗнмерӗ.

— Дяденька, — наконец обратился к солдату, — я не к мамке бежал. И я… Однако солдат отвернулся к стене и больше не молвил ни слова.

1. Ыттисем пекех, эпӗ те — вилес ҫынах, ҫӗр ҫинчи малтанхи ҫын тӑхӑмех. 2. Эпӗ те аннем варӗнче ар вӑрлӑхӗнчен, ҫывӑрса киленнӗ хыҫҫӑн, тӗвӗленнӗ, юн кӗвелсессӗн вунӑ уйӑх хушши ӳтленнӗ. 3. Ҫуралсассӑн эпӗ те пурте сывлан сывлӑшпах сывлама пуҫланӑ, ҫак ҫӗр ҫинех ҫуралнӑ, ыттисем пекех чи малтан макӑрса сасӑ панӑ, 4. мана та кипкепе пиелесе, кӑкӑр парса ӳстернӗ; 5. пӗр патша та урӑхла ҫуралман: 6. пурӑнӑҫа пурте пӗр пекех килеҫҫӗ, пӗр пекех каяҫҫӗ. 7. Ҫавӑнпа кӗлтурӑм та эпӗ — Турӑ мана ӑстӑн пачӗ; тархасларӑм та — ман ҫине ӑслӑлӑх сывлӑшӗ анчӗ. 8. Эпӗ ӑна патшалӑх туйипе патша пуканӗнчен маларах хутӑм, унпа танлаштарсассӑн, пуянлӑха нимӗн вырӑнне те хумарӑм; 9. хаклӑ чула унпа танлаштармарӑм: унӑн умӗнче мӗнпур ылтӑн — ниме тӑман хӑйӑр ҫеҫ, кӗмӗл те, унпа танлаштарсассӑн, — пылчӑк ҫеҫ. 10. Эпӗ ӑна сывлӑхпа илемрен те ытларах юратса пӑрахрӑм, ӑна хӗвел ҫутинчен те ытларах кӑмӑлларӑм, мӗншӗн тесессӗн ӑслӑлӑх ҫути нихӑҫан та сӳнмест. 11. Унпа пӗрле унӑн алли урлӑ ман патӑма мӗнпур ырӑлӑх, темӗн тӗрлӗ пуянлӑх ҫитрӗ; 12. эпӗ пуриншӗн те савӑнтӑм: ӗнтӗ вӗсене ӑслӑлӑх ертсе пынӑ, анчах эпӗ ҫакна вӑл ҫуратнине пӗлмен. 13. Эпӗ чееленмесӗр вӗрентӗм, кӗвӗҫмесӗр вӗрентетӗп, унӑн пуянлӑхне пытармастӑп: 14. ӑслӑлӑх ҫынсемшӗн — иксӗлми мул; унпала усӑ курса, вӗренӳ пархатарӗ пулӑшнипе вӗсем Турӑпа ҫывӑхланаҫҫӗ. 15. Турӑ мана Хӑй ирӗкӗпе калаҫма, хама парнеленӗ ырӑлӑх ҫинчен тивӗҫлипе шухӑшлама хал патӑрччӗ ҫеҫ: ӑслӑлӑх патне Вӑл ертсе пырать, ӑсчахсене Вӑл тӳрлетет. 16. Эпир хамӑр та, пирӗн сӑмахсем те, кирек мӗнле ӑс-хакӑл та, ӗҫ ӑслайӗ те — Унӑн аллинче. 17-18. Тӗнче тытӑмне, ҫутҫанталӑк вӑйӗсене, вӑхӑт пуҫламӑшне, вӗҫне, варрине, хӗвел ҫаврӑннине, вӑхӑт ылмашӑвне, 19. ҫулталӑк ҫаврӑмне, ҫӑлтӑрсен вырӑнне, 20. чӗрчунсен еккипе тискер кайӑксен йӑлине, ҫил ҫулӗ-йӗрӗпе этем шухӑшне, ӳсентӑрансен уйрӑмлӑхӗпе тымарсен вӑйне пӗлсе ҫитмешкӗн Вӑл мана мӗн пуррийӗ ҫинчен Хӑй чӑн пӗлӳ пачӗ. 21. Эпӗ пӗтӗмпех — вӑрттӑннине те, куҫ умӗнчине те — пӗлсе ҫитрӗм: мана мӗн пуррийӗн ӳнерҫи — Ӑслӑлӑх — вӗрентрӗ. 22. Ӑслӑлӑх вӑл — ӑслӑ, сӑваплӑ сывлӑш, вӑл — пӗртен-пӗрре, нумай тӗрлӗ, черчен, вӑл ҫӑмӑллӑн куҫать, вӑл ҫутӑ, таса, ӑнлануллӑ, сиенсӗр, ырӑлӑхлӑ, вичкӗн, ӑна тытса чараймастӑн, 23. вӑл ырӑ тӑвать, ҫынна юратать, вӑл ҫирӗп, иккӗленӳсӗр, лӑпкӑ, вӑл яланах пӗр пек, вӑл пӗтӗмпех курса тӑрать, ӑслӑ, таса, чи черчен сывлӑшсене пурне те витӗрех кӗрет: 24. ӑслӑлӑх вӑл пур куҫаканнинчен хӑвӑртрах куҫса ҫӳрет, хӑйӗн тасалӑхӗпе мӗнпур япалана витерет, шала кӗрет. 25. Вӑл — Турӑ хӑвачӗ сывлани, Пурне те Тытса Тӑракан мухтавлӑхӗн ҫути сарӑлни, ҫавӑнпа унта нимӗнле вараланчӑк та кӗреймест. 26. Вӑл — ӗмӗрхи ҫутӑ ялтравӗ, Турӑ ӗҫӗсене кӑтартакан таса тӗкӗр, Унӑн ырӑлӑхӗн сӑнарӗ. 27. Вӑл — пӗртен-пӗрре, анчах пурне те пултарать, хӑйпе хӑй тулса, пӗтӗмпех ҫӗнетет, йӑхран йӑха сӑваплӑ чунсене куҫса, Турӑ тусӗсене, пророксене хатӗрлет: 28. Турӑ ӑслӑлӑхпа пурӑнакансемсӗр пуҫне никама та юратмасть. 29. Вӑл хӗвелрен те илемлӗрех, ҫӑлтӑр йышӗнчен те хӳхӗмрех; ҫутӑпа танлаштарсассӑн вӑл ҫӳлерех, 30. мӗншӗн тесессӗн ҫутӑ каҫпа ылмашӑнать, ӑслӑлӑха вара усаллӑх ҫӗнтереймест.

1. И я человек смертный, подобный всем, потомок первозданного земнородного. 2. И я в утробе матерней образовался в плоть в десятимесячное время, сгустившись в крови от семени мужа и услаждения, соединенного со сном, 3. и я, родившись, начал дышать общим воздухом и ниспал на ту же землю, первый голос обнаружил плачем одинаково со всеми, 4. вскормлен в пеленах и заботах; 5. ибо ни один царь не имел иного начала рождения: 6. один для всех вход в жизнь и одинаковый исход. 7. Посему я молился, и дарован мне разум; я взывал, и сошел на меня дух премудрости. 8. Я предпочел ее скипетрам и престолам и богатство почитал за ничто в сравнении с нею; 9. драгоценного камня я не сравнил с нею, потому что перед нею все золото — ничтожный песок, а серебро — грязь в сравнении с нею. 10. Я полюбил ее более здоровья и красоты и избрал ее предпочтительно перед светом, ибо свет ее неугасим. 11. А вместе с нею пришли ко мне все блага и несметное богатство через руки ее; 12. я радовался всему, потому что премудрость руководствовала ими, но я не знал, что она — виновница их. 13. Без хитрости я научился, и без зависти преподаю, не скрываю богатства ее, 14. ибо она есть неистощимое сокровище для людей; пользуясь ею, они входят в содружество с Богом, посредством даров учения. 15. Только дал бы мне Бог говорить по разумению и достойно мыслить о дарованном, ибо Он есть руководитель к мудрости и исправитель мудрых. 16. Ибо в руке Его и мы и слова наши, и всякое разумение и искусство делания. 17. Сам Он даровал мне неложное познание существующего, чтобы познать устройство мира и действие стихий, 18. начало, конец и средину времен, смены поворотов и перемены времен, 19. круги годов и положение звезд, 20. природу животных и свойства зверей, стремления ветров и мысли людей, различия растений и силы корней. 21. Познал я все, и сокровенное и явное, ибо научила меня Премудрость, художница всего. 22. Она есть дух разумный, святый, единородный, многочастный, тонкий, удобоподвижный, светлый, чистый, ясный, невредительный, благолюбивый, скорый, неудержимый, 23. благодетельный, человеколюбивый, твердый, непоколебимый, спокойный, беспечальный, всевидящий и проникающий все умные, чистые, тончайшие духи. 24. Ибо премудрость подвижнее всякого движения, и по чистоте своей сквозь все проходит и проникает. 25. Она есть дыхание силы Божией и чистое излияние славы Вседержителя: посему ничто оскверненное не войдет в нее. 26. Она есть отблеск вечного света и чистое зеркало действия Божия и образ благости Его. 27. Она — одна, но может все, и, пребывая в самой себе, все обновляет, и, переходя из рода в род в святые души, приготовляет друзей Божиих и пророков; 28. ибо Бог никого не любит, кроме живущего с премудростью. 29. Она прекраснее солнца и превосходнее сонма звезд; в сравнении со светом она выше; 30. ибо свет сменяется ночью, а премудрости не превозмогает злоба.

1. Вӑл вӗсенӗн ӗҫӗсене сӑваплӑ пророк аллипе йӗркене кӗртнӗ: 2. вӗсем ҫын пурӑнман пушхирпе иртнӗ, иртсе ҫӳрейми вырӑнсенче чатӑрсем лартнӑ; 3. хӑйсене усал сунакансене хирӗҫ тӑнӑ, тӑшманӗсене тавӑрнӑ; 4. шывсӑр антӑхса Сана йӑлӑннӑ, вара вӗсене чул хысакран шыв кӑларса панӑ, ҫирӗп чулран тухнӑ шывпа ӑша кантарнӑ. 5. Ӗнтӗ вӗсен тӑшманӗсене мӗн тӗлӗшрен айӑпланӑ, 6. йывӑрлӑхра вӗсене шӑпах ҫав тӗлӗшрен ырӑлӑх кӳнӗ: 7. тӑшманӗсен шӑршӑллӑ юнпа пӑтраннӑ ялан юхакан юханшывӗ вырӑнне, 8. тӑшманӗсем ҫуралакан ачасене вӗлерме хушнине питлесе, Эсӗ вӗсене кӗтмен ҫӗртен тулӑх шыв панӑ, 9. ҫавӑн чухне хӑйсене те шывсӑр антӑхтарса, Эсӗ вӗсен тӑшманӗсене мӗнле хаса панине кӑтартнӑ. 10. Хӑйсене ырӑ кӑмӑлпа ӑс парса сӑнанӑ чухне вӗсем усал ҫынсем сут умӗнче тарӑхса мӗнле асап тӳснине пӗлнӗ: 11. Эсӗ вӗсене ашшӗ пек вӗрентсе тӗрӗсленӗ, лешӗсене вара хаяр патша пек айӑпласа хаса панӑ. 12. Унта пулнисем те, пулманнисем те пӗр пекех асап тӳснӗ: 13. вӗсене икӗ тӗрлӗ асап ҫитнӗ, иртнине аса илни те вӗсене хурлӑх кӳнӗ. 14. Вӗсем, хӑйсене хаса парса лешӗсене ырӑлӑх кӳнине илтсессӗн, ҫакна Ҫӳлхуҫа тунине ӑнласа илнӗ: 15. малтан Ӑна йышӑнман пулсассӑн, хӑртнӑ-мӑшкӑлланӑ пулсассӑн, йӗркепӗрӗн пулса иртнӗ ӗҫсем хыҫҫӑн, хӑйсем шывсӑр антӑхнине тӳрӗ ҫынсенчен урӑхла тӳссессӗн, Унран тӗлӗнмеллипех тӗлӗннӗ вӗсем. 16. Хӑйсен йӗркесӗрлӗхне пула ӑссӑрла шухӑшласа, ҫӗр ҫумӗн ҫӳрекен чӗлхесӗр чӗрчунсемпе ирсӗр ҫамсене пуҫҫапнӑшӑн Эсӗ вӗсем ҫине шутсӑр-сумсӑр чӗрчун, чӗлхесӗр чӗрчун, янӑ, 17. ӗнтӗ вӗсем кам мӗн тӗлӗшпе ҫылӑха кӗрет, ҫав тӗлӗшпех хаса курасса пӗлччӗр тенӗ. 18. Санӑн пурне те пултаракан аллу, ӗренкесӗр япаларан тӗнче тунӑ аллу, вӗсем ҫине имсӗр-сумсӑр упа е хаяр арӑслан, 19. е халиччен пулман, ҫӗнӗрен пултарнӑ усал тискер кайӑк, е вут-ҫулӑм вӗрсе кӑларакан, е аслатиллӗ тӗтӗм явӑнтаракан, е куҫӗнчен хӑрушӑ хӗм сирпӗтекен чӗрчун та яма пултарнӑ, 20. ҫав чӗрчунсем вӗсене амантса-суранлатса кӑна мар, хӑйсен хӑрушӑ сӑнӗпех пӗтерме пултарнӑ. 21. Вӗсем ӗнтӗ, тӳрӗ сут аллине лекесскерсем, унсӑрӑнах, пӗрре вӗрнипех, Санӑн хӑватун сывлӑшӗ сапаласа янипех пӗтме пултарнӑ; анчах Эсӗ пурне те виҫине, хисепне, йывӑрӑшне кура йӗркеленӗ. 22. Эсӗ яланах аслӑ хӑватлӑ, Санӑн хӑватна кам хирӗҫ тӑрайӗ? 23. Санӑн умӑнта пӗтӗм тӗнче — тараса ҫатми анни-хӑпарни пек е ҫӗр ҫине ӳкекен ирхи сывлӑм тумламӗ пек. 24. Эсӗ пурне те хӗрхенетӗн, мӗншӗн тесессӗн пӗтӗмпех тӑваятӑн, ӳкӗнччӗр тесе ҫынсен ҫылӑхӗсене те каҫаратӑн. 25. Эсӗ мӗн пуррине пурне те юрататӑн, ху пултарнинчен нимӗнрен те ютшӑнмастӑн: мӗне те пулин курайман пулсассӑн, ӑна пултарман та пулӑттӑн. 26. Эсӗ тӑвас темен пулсассӑн, мӗн те пулин епле пулма пултарайтӑр? Е тата Эсӗ пурӑнтарас теменни епле упранса юлайтӑр? 27. Анчах Эсӗ пурне те хӗрхенетӗн, мӗншӗн тесессӗн пурте — Санӑн, эй чуна юратакан Ҫӳлхуҫамӑр.

1. Она благоустроила дела их рукою святого пророка: 2. они прошли по необитаемой пустыне, и на непроходных местах поставили шатры; 3. противостали неприятелям и отмстили врагам; 4. томились жаждою и воззвали к Тебе, и дана им была вода из утесистой скалы и утоление жажды — из твердого камня. 5. Ибо, чем наказаны были враги их, 6. тем они, находясь в затруднении, были облагодетельствованы: 7. вместо источника постоянно текущей реки, смрадною кровью возмущенной, 8. в обличение их детоубийственного повеления, Ты неожиданно дал им обильную воду, 9. показав тогда чрез жажду, как Ты наказал их противников. 10. Ибо, когда они были испытываемы, подвергаясь, впрочем, милостивому вразумлению, тогда познали, как мучились во гневе судимые нечестивые; 11. потому что их Ты испытывал, как отец, поучая, а тех, как гневный царь, осуждая, истязал. 12. И отсутствовавшие и присутствовавшие одинаково пострадали: 13. их постигла сугубая скорбь и стенание от воспоминания о прошедшем. 14. Они, когда услышали, что чрез их наказания те были облагодетельствованы, познали Господа. 15. Кого они прежде, как отверженного, отреклись с ругательством, Тому в последствие событий удивлялись, потерпев неодинаковую с праведными жажду. 16. А за неразумные помышления их неправды, по которым они в заблуждении служили бессловесным пресмыкающимся и презренным чудовищам, Ты в наказание наслал на них множество бессловесных животных, 17. чтобы они познали, что, чем кто согрешает, тем и наказывается. 18. Не невозможно было бы для всемогущей руки Твоей, создавшей мир из необразного вещества, наслать на них множество медведей или свирепых львов, 19. или неизвестных новосозданных лютых зверей, или дышащих огненным дыханием, или извергающих клубы дыма, или бросающих из глаз ужасные искры, 20. которые не только повреждением могли истребить их, но и ужасающим видом погубить. 21. Да и без этого они могли погибнуть от одного дуновения, преследуемые правосудием и рассеваемые духом силы Твоей; но Ты все расположил мерою, числом и весом. 22. Ибо великая сила всегда присуща Тебе, и кто противостанет силе мышцы Твоей? 23. Весь мир пред Тобою, как колебание чашки весов, или как капля утренней росы, сходящей на землю. 24. Ты всех милуешь, потому что все можешь, и покрываешь грехи людей ради покаяния. 25. Ты любишь все существующее, и ничем не гнушаешься, что сотворил, ибо не создал бы, если бы что ненавидел. 26. И как могло бы пребывать что-либо, если бы Ты не восхотел? Или бы как сохранилось бы то, что не было призвано Тобою? 27. Но Ты все щадишь, потому что все Твое, душелюбивый Господи.

1. Тата: хӑшӗ-пӗри, ишме, хаяр хумсем урлӑ ишсе каҫма шутласассӑн, йывӑҫ таткинчен пулӑшу ыйтать, ҫыннине лартса каякан караппа танлаштарсассӑн вӑл — ӑпӑр-тапӑр ҫеҫ: 2. карапне пуянлӑха ӗмӗтленни шухӑшласа кӑларнӑ, тӑвасса ӳнерҫӗ ӑслайса тунӑ, мӗн кирлине пӗтӗмпе туса ҫитернӗ, 3. анчах, Аттемӗр, карапа Санӑн аллу тытса пырать: тинӗсри ҫула та, хумсем хушшинчи шанчӑклӑ сукмака та Эсӗ панӑ, 4. ҫапла Эсӗ тинӗсе пӗли-пӗлми тухакана та пӗтӗм хӑрушлӑхран ҫӑлма пултарасса кӑтартатӑн. 5. Эсӗ Хӑвӑн ӑслӑлӑхун ӗҫӗсем кӑлӑх ан пулччӑр тесе тӑрӑшатӑн; ҫавӑнпа та ҫынсем хумсем ҫийӗн кимӗпе ҫӳренӗ чухне хӑйсен пурӑнӑҫне ҫак пӗчӗкҫеҫҫӗ йывӑҫа шанса параҫҫӗ те — ҫӑлӑнаҫҫӗ. 6. Ӗнтӗ сӗм авал та, мӑнаҫлӑ улӑпсене пӗтернӗ чухне, тӗнче шанӑҫӗ, Санӑн аллу ертсе пынипе, караппа усӑ курса, тӗнчене йӑх вӑрлӑхӗ хӑварнӑ. 7. Тӳрӗлӗхе сыхласа хӑваракан йывӑҫ пиллӗхлӗ! 8. Алӑпа тунӑскерӗ вара хӑй те, ӑна тӑваканӗ те ылханлӑ, ҫавна тунӑшӑн, ҫӗрес япалана турӑ тенӗшӗн ылханлӑ. 9. Турӑ усал ҫынна та, унӑн усал ӗҫне те пӗр пекех кураймасть; 10. тунӑ япалине ӑна тӑваканӗпе пӗрлех хаса ҫитӗ. 11. Ҫавӑнпа суя тӗнлисен йӗрӗхӗсене те сут пулӗ: вӗсем Турӑ пултарнийӗ хушшинче йӗрӗнчӗк те, ҫынсен чунне илӗртекен те, ӑссӑррисемшӗн таната та пулса тӑчӗҫ. 12. Йӗрӗх шухӑшласа кӑларни — аскӑнлӑх пуҫламӑшӗ, ӑна ӑсталани — пурӑнӑҫа ирсӗрлетни. 13. Вӗсем малтан та пулман, ӗмӗрӗпех те пулмӗҫ. 14. Тӗнчене вӗсем этемӗн пушӑ ӗмӗтне пула килнӗ, ҫавӑнпа вӗсен кӗҫех вӗҫӗ пулмалла. 15. Вӑхӑтсӑр вилнӗ ывӑлӗшӗн ҫунса кулянакан ашшӗ вилнӗскерӗн сӑнне касса тунӑ та — кайран ӑна турӑ вырӑнне хурса пуҫҫапма тытӑннӑ, хӑйне пӑхӑнса тӑракансене вӑрттӑн йӑла-йӗркене вӗрентсе хӑварнӑ. 16. Кайран, вӑхӑт иртнӗҫемӗн, ҫирӗпленсе ҫитнӗ ҫак ирсӗр йӑлана саккун пекех уянӑ. Пуҫлӑхсем хушнипе касса тунӑ кӗлеткене турӑ вырӑнне хурса пуҫҫапнӑ. 17. Аякра пурӑннӑран ҫыннине хӑйне пуҫҫапма май пулманнипе ҫынсем унӑн инҫетри сӑнне касса кӑларнӑ: хӑйсем хисеплекен патшанӑн курӑнакан сӑнарне ӳкернӗ, лешӗ умра ҫук пулсассӑн та, ӑна пур пекех шутласа мухтанӑ. 18. Ӳнерҫӗ тӑрӑшни те халиччен ҫавна пӗлмен ҫынсене кӗлеткене пуҫҫапма хавхалантарнӑ: 19. вӑл, тен, патшана юрас тесе, унӑн ӗренкине хитререх тума тимленӗ; 20. халӑх вара, ҫак илеме ытараймасӑр, тин кӑна ҫын тесе хисепленӗскере халӗ турӑ вырӑнне хума тытӑнать. 21. Ҫакӑ вара ҫынсене илӗртнӗ: вӗсем, е ӑнсӑртлӑха, е хаяр патшана пӑхӑнса, пӗлтерме юраман Ята чулсемпе йывӑҫсем ҫине куҫарнӑ. 22. Турра пӗлмесӗр аташса пурӑнни вӗсемшӗн ҫителӗксӗр пулнӑ, вӗсем тата, тӗттӗмлӗхӗн хаяр кӗрешӗвӗнче пурӑнса, ҫав пысӑк усаллӑха тӑнӑҫлӑх тенӗ. 23. Ача вӗлерсе чӳк чӳклесе е вӑрттӑн аскӑнса, е асар-писер ӗҫкӗпе иртӗхсе, 24. вӗсем хӑйсен пурӑнӑҫӗн тасалӑхне те, арлӑ-арӑмлӑ пурӑнӑҫ тасалӑхне те упрамаҫҫӗ, ӗнтӗ пӗри тепӗрне е ултавлӑн вӗлерет, е унӑн арӑмне асӑхтарса мӑшкӑллать. 25. Ӗнтӗ пурте пӑтрашӑнса кайнӑ: юн тӑкаҫҫӗ, вӗлереҫҫӗ, вӑрлаҫҫӗ, улталаҫҫӗ, астараҫҫӗ, шӑв-шав тапратаҫҫӗ, пӗрне-пӗри сутаҫҫӗ, тупа тунине пӑсаҫҫӗ, ырӑ ҫынсене чӑрмантараҫҫӗ, 26. ырӑ тунине манаҫҫӗ, чунсене ирсӗрлеҫҫӗ, арҫынни-хӗрарӑмне уйӑрса тӑмаҫҫӗ, арлӑ-арӑмлӑ пурӑнӑҫа мӑшкӑллаҫҫӗ, асӑхаҫҫӗ, иртӗхеҫҫӗ. 27. Ята та тивӗҫсӗр йӗрӗхсене пуҫҫапни — кирек мӗнле усаллӑхӑн пуҫламӑшӗ, сӑлтавӗ, вӗҫӗ, 28. мӗншӗн тесессӗн вӗсем е савӑнса ашкӑнаҫҫӗ, е суя пӗлтереҫҫӗ, е йӗркесӗр пурӑнаҫҫӗ, е тупа тунине ҫийӗнчех пӑсаҫҫӗ. 29. Чунсӑр йӗрӗхсене шанса тивӗҫсӗр тупа тунӑшӑн хӑйсене хаса ҫитесси ҫинчен шухӑшламаҫҫӗ те. 30. Анчах вӗсене уншӑн та, урӑххишӗн те, йӗрӗхсене пуҫҫапса Турӑ ҫинчен йӗркесӗр шухӑшланӑшӑн та, таса йӗркерен йӗрӗнсе суя тупа тунӑшӑн та айӑплӗҫ. 31. Вӗсем тупа тӑвакан йӗрӗхсен вӑйӗ ҫук, йӗркесӗр ҫынсен усал ӗҫӗ хыҫҫӑн яланах ҫылӑх тӑвакансене айӑплакан сут пулать.

1. Еще: иной, собираясь плыть и переплывать свирепые волны, призывает на помощь дерево, слабейшее носящего его корабля; 2. ибо стремление к приобретениям выдумало оный, а художник искусно устроил, 3. но промысл Твой, Отец, управляет кораблем, ибо Ты дал и путь в море и безопасную стезю в волнах, 4. показывая, что Ты можешь от всего спасать, хотя бы кто отправлялся в море и без искусства. 5. Ты хочешь, чтобы не тщетны были дела Твоей премудрости; поэтому люди вверяют свою жизнь малейшему дереву и спасаются, проходя по волнам на ладье. 6. Ибо и в начале, когда погубляемы были гордые исполины, надежда мира, управленная Твоею рукою, прибегнув к кораблю, оставила миру семя рода. 7. Благословенно дерево, чрез которое бывает правда! 8. А это рукотворенное проклято и само, и сделавший его — за то, что сделал; а это тленное названо богом. 9. Ибо равно ненавистны Богу и нечестивец и нечестие его; 10. и сделанное вместе со сделавшим будет наказано. 11. Посему и на идолов языческих будет суд, так как они среди создания Божия сделались мерзостью, соблазном душ человеческих и сетью ногам неразумных. 12. Ибо вымысл идолов — начало блуда, и изобретение их — растление жизни. 13. Не было их вначале, и не во веки они будут. 14. Они вошли в мир по человеческому тщеславию, и потому близкий сужден им конец. 15. Отец, терзающийся горькою скорбью о рано умершем сыне, сделав изображение его, как уже мертвого человека, затем стал почитать его, как бога, и передал подвластным тайны и жертвоприношения. 16. Потом утвердившийся временем этот нечестивый обычай соблюдаем был, как закон, и по повелениям властителей изваяние почитаемо было, как божество. 17. Кого в лицо люди не могли почитать по отдаленности жительства, того отдаленное лицо они изображали: делали видимый образ почитаемого царя, дабы этим усердием польстить отсутствующему, как бы присутствующему. 18. К усилению же почитания и от незнающих поощряло тщание художника, 19. ибо он, желая, может быть, угодить властителю, постарался искусством сделать подобие покрасивее; 20. а народ, увлеченный красотою отделки, незадолго пред тем почитаемого, как человека, признал теперь божеством. 21. И это было соблазном для людей, потому что они, покоряясь или несчастью, или тиранству, несообщимое Имя прилагали к камням и деревам. 22. Потом не довольно было для них заблуждаться в познании о Боге, но они, живя в великой борьбе невежества, такое великое зло называют миром. 23. Совершая или детоубийственные жертвы, или скрытные тайны, или заимствованные от чужих обычаев неистовые пиршества, 24. они не берегут ни жизни, ни чистых браков, но один другого или коварством убивает, или прелюбодейством обижает. 25. Всеми же без различия обладают кровь и убийство, хищение и коварство, растление, вероломство, мятеж, клятвопреступление, расхищение имуществ, 26. забвение благодарности, осквернение душ, превращение полов, бесчиние браков, прелюбодеяние и распутство. 27. Служение идолам, недостойным именования, есть начало и причина, и конец всякого зла, 28. ибо они или веселясь неистовствуют, или прорицают ложь, или живут беззаконно, или скоро нарушают клятву. 29. Надеясь на бездушных идолов, они не думают быть наказанными за то, что несправедливо клянутся. 30. Но за то и другое придет на них осуждение, и за то, что нечестиво мыслили о Боге, обращаясь к идолам, и за то, что ложно клялись, коварно презирая святое. 31. Ибо не сила тех, которыми они клянутся, но суд над согрешающими следует всегда за преступлением неправедных.

Присяга йышӑнмалли чаплӑ кун хӑҫан ҫитет-ши? Присяга ҫинчен каласа панисене каҫса кайсах итлетпӗр. Ун сӑмахӗсене ҫав тери савӑнса вӗренетпӗр. Ҫар присягин тарӑн шухӑшлӑ сӑмахӗсене эпӗ пӑхмасӑр каласа пама та вӗрентӗм ӗнтӗ. Акӑ, юлашкинчен, тахҫантанпа кӗтнӗ кун ҫитрӗ. Ленин пӳлӗмне курсантсем пухӑнчӗҫ. Кунта темиҫе отделени. Эпир икшерӗн тӑрса тухрӑмӑр. Ачасем пурте темле пысӑк япала кӗтнӗ пек тӑраҫҫӗ. Шӑплӑхра присяга сӑмахӗсем илтӗнсе кайрӗҫ. Вӗсене манӑн юлташӑмсем пӗр харӑс каласа пыраҫҫӗ, мана пысӑк та хӗрӳ туйӑм ҫупӑрласа илчӗ, чунӑм калама ҫук савӑнса кайрӗ. Курсантсем пӗрерӗн-пӗрерӗн эскадрилья командирӗпе комиссарӗ тӑракан сӗтел патне пыраҫҫӗ. Ытла пӑлханнипе манӑн пыр та типсе ҫитрӗ. Анчах присяга сӑмахӗсене аса илетӗп тет вӑл сӑмахсемсӗр пуҫне ыттисем ҫинчен веҫех манса каятӑп. Ҫак кун ӗмӗрлӗхех асӑмра тӑрса юлчӗ. Мана эпӗ халӗ тин чӑн-чӑн салтак пулнӑ пек, училищӗри пурнӑҫ, унта нимӗн те улшӑнман пулсан та, пӗтӗмпех ҫӗнелнӗ пек туйӑнса кайрӗ. Эпӗ тӳрӗ кӑмӑллӑ ҫын пулма, хастарлӑ та дисциплинӑллӑ тата тимлӗ пулма присяга патӑм. Мана пӑшал шанса тыттарчӗҫ, эпӗ авӑрланӑ винтовкӑпа аэродрома хураллама ҫӳретӗп. Красноармеец кӗнеки те пачӗҫ… Мана пуҫласа ҫӗрле аэродрома хурал тӑма ячӗҫ. Таврара шӑп. Инҫетри вӑрман хуп-хуран курӑнса ларать. Уйӑх ҫуттинче самолетсем ҫуталса илеҫҫӗ, мана вӗсем халӗ питех те илемлӗн курӑнаҫҫӗ. Ҫӗрмӗш хут «УТ-2» самолёт патӗнчен иртсе каятӑп. Ӑна эпир «шӑрчӑк» тетпӗр. Ачасем: ун ҫинче турилкке ҫинче ларнӑ пек ларатӑн, теҫҫӗ. Чӑнах та, унӑн кабини аэроклубри «ПО-2» самолётӑнни пек хупӑ мар, уҫӑ тӑрать. Хушӑран ҫӗрлехи шӑплӑхра пӗрле вӗренекен курсантӑн: «Стой, кам килет?» текен палланӑ сасси янӑраса каять. Тӗттӗм енне тимлӗн сӑнаса пӑхатӑп, алӑри винтовкӑна тата хытӑрах чӑмӑртатӑп. «Хурал служби вӑл боевой заданине пурнӑҫлани пулать», тесе вӗрентет пире командир. Мана ҫар пурлӑхне сыхлама шанса панӑ. Ирӗксӗрех присяга сӑмахӗсем аса килеҫҫӗ.

Когда же наконец наступит торжественный день принятия присяги? С каким волнением мы знакомимся с её текстом. Слушаем беседы о ней! Я уже, кажется, наизусть знаю полные глубокого смысла слова воинской присяги. И вот наконец настал долгожданный день. В Ленинской комнате собрались курсанты. Тут несколько отделений. Мы выстраиваемся по два. Лица у ребят сосредоточенные. В торжественной тишине раздаются слова присяги. Их взволнованно читают мои друзья, и большое, горячее чувство, от которого делается светло на душе, наполняет меня… Курсанты по очереди подходят к столу, за которым стоят командир эскадрильи и комиссар. У меня от волнения пересохло в горле. Но начинаю читать текст и забываю обо всём, кроме слов присяги: в них вложены моя душа и все мои помыслы. Этот день запоминается навсегда. Мне кажется, что только теперь я стал настоящим воином, и жизнь в училище, хотя в ней ничто, по существу, не изменилось, представляется мне иной, более значительной. Ведь я дал присягу быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным. Мне доверено оружие, я с заряженной винтовкой пойду в караул на аэродром. Мне выдали красноармейскую книжку… Впервые меня посылают ночью в караул на аэродром. Вокруг тишина. Вдали темнеет лес. Под луной поблёскивают самолёты; необычайно красивыми кажутся мне они в лунном свете. В сотый раз обхожу «УТ-2». «Стрекозу», как мы его называем. Ребята говорят, что на нём сидишь, как на тарелочке. Кабина, действительно, сверху открыта, не то что на аэроклубовском «По-2». Иногда в ночной тишине раздаётся знакомый голос приятеля-курсанта: «Стой, кто идёт?» Пристально всматриваюсь в темноту и крепко сжимаю винтовку. «Караульная служба — это выполнение боевого задания», учил нас командир. Мне доверена охрана военного имущества. Невольно вспоминаются слова присяги…

ArXiv.org пӗлтернӗ тӑрӑх, Австри ӑсчахӗсем тӗпчев ирттернӗ те Ҫӗр чӑмӑрӗ ӗлӗк-авал мӗншӗн шӑнманнине тупса палӑртнӑ. Ӑсчахсем ҫирӗплетнӗ тӑрӑх, ҫакӑ йӑлтах атмосферӑн ҫӳлти сийӗсенче кӑмрӑк йӳҫеклӗ газ ҫителӗклӗ пулнипе ҫыхӑннӑ. Хӗвел хӑйӗн историйӗн пӗр тапхӑрӗнче ӑшӑ паман пулин те Ҫӗр чӑмӑрӗ хӑйне мӗнле майпа упраса хӑварнине ӑнланас тесе Австри ӑсчахӗсем Ҫӗр чӑмӑрӗн темиҫе модельне ӑсталанӑ, вӗсенче атмосферӑри тӗрлӗ лару-тӑрӑва туса пӑхнӑ. Ҫапла май вӗсем сӑлтав кӑмрӑк йӳҫеклӗ газ ҫителӗклӗ пулнипе ҫыхӑннине ӑнланса илнӗ. Ӑсчахсем палӑртнӑ тӑрӑх, Ҫӗр ҫинчи ӑшша упраса хӑварма кӑмрӑк йӳҫеклӗ газӑн шайӗ сахалтан та 40% пулмалла. Ҫакӑ Ҫӗр атмосферин ҫӑралӑхне пӗрпек шайра тытса тӑма пулӑшӗ. Ҫавна пула ӗлӗк-авал Ҫӗр ҫинче парник эффекчӗ йӗркеленнӗ. Вӑл Ҫӗр чӑмӑрӗ ҫинчи ӑшша тата пурнӑҫ ҫӑлкуҫне, Хӗвел хӑйӗн ҫуттипе ӑшшине ҫителӗклӗ парайман пулсан та, тытса тӑнӑ. Каярах кӑмрӑк йӳҫеклӗ газ шайӗ чакнӑ, Ҫӗр чӑмӑрӗ вара пӑрпа витӗнме пуҫланӑ. Анчах ҫак тапхӑр тӗвӗленме ӗлкӗрнӗ организмсене пӑрлӑх тапхӑрне чӑтса ирттерме май панӑ. Тӗпчевҫӗсем шутланӑ тӑрӑх, Ҫӗр чӑмӑрӗ 3 млн ҫул ытла каялла пӑрланмалла пулнӑ, анчах та парник эффектне пула ку ӗҫ чылай каярах, 2,2 млн ҫул ӗлӗкрех ҫеҫ пулса иртнӗ. Паянхи куна илес пулсан Хӗвел ультрафиолета сахалрах кӑларать, ҫавӑнпа Ҫӗр ҫинче атмосфера пурнӑҫ аталанмашкӑн юрӑхлӑ. Енчен те Хӗвел малтанхи пекех вӑйлӑ ҫутатнӑ пулсан, хӗрнӗ май газ молекулисем хӑйсен хӑвӑртлӑхне ӳстернӗрен вӗсен саланса пӗтме тивнипе Ҫӗр ҫинчи атмосфери пӑсланса пӗтнӗ пулӗччӗ.

Как сообщает arXiv.org, ученые из Австрии провели исследования и установили причину, по которой Земля не замерзла в древние времена. Как утверждают ученые, все дело в достаточном количестве содержания углекислого газа в верхних слоях атмосферы. Австрийские ученые, чтобы понять, почему Земля сохраняла свое существование, несмотря на то, что Солнце в определенное время истории не давало тепло, разработали несколько моделей ранней Земли, и создавали ту или иную атмосферную обстановку. В результате они поняли, что все дело в содержании углекислого газа в достаточном количестве. Ученые выяснили, что для сохранения тепла на Земле, необходимо, чтобы уровень углекислого газа составлял минимум 40%. Это позволит поддержать стабильно плотную атмосферу Земли. Благодаря этому в древние времена на Земле создавался парниковый эффект. Он поддерживал тепло и жизнь на планете Земля, даже при том, что Солнце не давало достаточного количества света и тепла. Позже количество углекислого газа сократилось, и Земля стала покрываться льдом. Но успевшие зародиться организмы, могли пережить ледниковый период. Исследователи предполагают, что оледенение Земли должно было случиться более 3 млн лет назад, но благодаря созданному парниковому эффекту, это случилось гораздо позже, примерно 2,2 млн лет назад. Сегодня Солнце излучает меньше ультрафиолета, поэтому атмосфера пригодна для жизни на Земле. Если бы Солнце светило также сильно, как раньше, то атмосфера Земли просто испарилась, так как при нагревании молекулы газа двигаются быстрее, что привело бы к их улетучиванию.

Пӗр князь хӑй ывӑлне пӑхса ӳстерме вӗрентекен аллине панӑ. Вӗрентекен князь ывӑлне темиҫе ҫул хушши тӗрлӗ аслӑлӑхсене, искусствӑсене вӗрентнӗ. Вӗрентсе пӗтерсен, пӗр ҫумӑрлӑ кун князь ывӑлне лаша ҫине утлантарать, вӗрентекен хӑй ҫуран утать. Хуларан тухсан, князь ывӑлне лаша ҫинчен антарать те вӗрентекен хӑй утланса ларать. Хулана таврӑннӑ чух вӗрентекен каллех ҫуран утрӗ, князь ывӑлне лаша ҫине утлантарчӗ. Ҫапла вӗсем кермене пырса кӗчӗҫ. Князь ывӑлӗ хӑй ашшӗне курсанах ӑна вӗрентекенӗ ҫинчен элеклесе пачӗ, — ҫул ҫинче мӗн-мӗн тӳссе ирттернине пурне те каларӗ. Князь вара вӗрентекене асаплантарса вӗлермелле тӑвать. Вӗрентекен вара князе хӑй ҫинчен ҫапла пӗлтерме хушать: вӑл, князь чури, айӑплӑ, анчах унӑн сире каламалли сӑмах пур, — тейӗр, тет. — Кайран асаплантарса вӗлерме те юрать вара! Вӗрентекене князь хӑй патне илсе пыма хушать. Лешӗ вара ӑна ҫапла калать: — Сан чуру хӑйӗн вӗрентекенне вӑл пуян князь ывӑлӗ пулнӑран ҫапла турӗ. Князь ывӑлӗн лачака е пылчӑк ҫинчен ҫуран утма мӗн чухлӗ йывӑррине те, хӑй ашшӗне пӑхӑнса тӑракан ҫӗр ӗҫлекенсен хуйхи-суйхине, ӗҫне-хӗлне те пӗлмелле. Ҫакна манӑн та вӗрентмелле пулнӑ сирӗн ывӑлӑра. Ҫакӑншӑн кӑна эпӗ ҫуран уттартӑм ӑна. Ҫав йывӑрлӑха эпӗ урӑхла ӑнлантарма пултарайман!

Один владетельный князь отдал своего сына на воспитание учителю. Учитель несколько лет обучал княжича всевозможным наукам и искусствам. Когда же учение закончилось, выбрал дождливый день, посадил княжича на коня, а сам пошел пешком. Как только черта города осталась у них позади, учитель ссадил княжича С коня, а сам сел верхом. Но когда они, наконец, вернулись в город, учитель спешился, а княжича посадил на коня. И они направились во дворец. Как увидел княжич отца, пожаловался на учителя, — рассказал, сколько ему пришлось вытерпеть в дороге. И князь повелел казнить учителя. Тогда учитель попросил передать князю, что он, де, раб, виноват; но что ему нужно кое о чем доложить его светлости. А потом пусть его казнят! Князь повелел привести учителя. И тот сказал: — Твой раб так поступил потому, что ученик его — сын владетельного князя. А княжич должен знать, как тяжело ходить пешком по грязи и лужам; должен знать заботы и горести своих подданных-землепашцев. Этому я тоже должен был его научить. Вот почему я заставил его идти пешком. Как мог я ему объяснить все это иначе?

Рейнсдорп генерал Кар генерала кӗтнӗ. Пулӑшупа ҫитеймест Кар генерал. Хлопуша таврӑнасса кӗтетчӗ генерал, Хлопуша та таврӑнмарӗ. Тӑлӑллӑ ҫын ӑна улталанине ӑнланса илет губернатор. — Русишес швайн, — ятлаҫса илет вӑл. Пугачева мӗнле тӗп тӑвасси пирки шутлама пуҫлать Рейнсдорп. — Акӑ мӗн. Чӗнӗр ман пата Кобильин мучие. Кобылин килет. — Итлетӗп, ваше сиятельство!

Ждал генерал Рейнсдорп генерала Кара. Не прибыл на помощь Кар-генерал. Ждал генерал возвращения Хлопуши, не вернулся Хлопуша. Понял губернатор, что колодник его провел. — Русише швайн, — ругнулся. Стал Рейнсдорп думать о том, как все же покончить ему с Пугачевым. — Ну вот что. Позвать ко мне старика Кобылина. Явился Кобылин. — Слушаюсь, ваше сиятельство.

— Ҫӗр тенкӗ кӗмӗл укҫа тата хӗрарӑм патшаран медаль илес килет-и? — Илес килет, ваше сиятельство. — Питӗ аван, апла пуҫтарӑн. — Ӑҫта, ваше сиятельство? — Вӑрӑ-хурах лагерьне. Мучи ӑнланать те куҫӗ хуралса килет. — Эпӗ ватӑ вӗт! — йӑлӑнма тытӑнать Кобылин. — Темех мар, темех мар. Ватти лайӑх та. — Эпӗ ун аяк пӗрчисен хушшине кинжал та чиксе лартаймастӑп. — Кинжал кирлӗ мар, кирлӗ мар. Эсӗ ӑна наркӑмӑш пар.

— Хочешь сто рублей серебром и медаль от царицы? — Желаю, ваше сиятельство. — Ну и хорошо, собирайся. — Куда, ваше сиятельство? — В лагерь к злодею. Понял старик зачем, в глазах помутилось. — Да я же стар! — взмолился Кобылин. — Ничего-ничего. Так оно даже и лучше есть. — Да я и кинжала ему в ребра не всуну. — Не надо, не надо кинжал. Ты ему — яду.

— Наркӑмӑш?! Манӑн ватӑ алӑсем чӗтреҫҫӗ вӗт. — Мӗн?! — мӗкӗрсе ярать генерал. — Алӑсем чӗтреҫҫӗ-и? Чӑпӑркка кирлӗ апла. О, доннерветтер, ҫаптарас ӑна. Кунта суйласа тӑма май ҫуккине ӑнланса илет Кобылин. — Итлетӗп, ваше сиятельство!

— Яду?! Так стариковские руки мои дрожат. — Что?! — заревел генерал. — Руки дрожат? Плетей захотелось? О, доннерветтер, всыпать ему плетей. Понял старик Кобылин — выбора нет. — Слушаюсь, ваше сиятельство.

Ҫак каҫхине Гришаткӑна ҫӗрӗпех хӑрушӑ тӗлӗксем хӑратрӗҫ. Е Рейнсдорп генерал сасартӑк аллине чӗлӗм тытать те, Гришаткӑна лӗпкерен шаккать. Унтан Степанида инке курӑнать. Вӑл каллех: «Ваня, Ванюк!» тесе кӑшкӑрса ярса, Гришаткӑна хӑй ҫумне пӑчӑртать. Унтан кӗтмен Ҫӗртен Гришатка ашшӗне вӗлерекен Гагарин офицер килсе тухать. Гагарин пӗччен мар, салтаксемпе. Салтаксем пӑшалӗсемпе Гришаткӑна тӗллеҫҫӗ. «Перӗр!» — команда парать офицер. Гришатка тӗлӗкре кӑшкӑрса ярать, асапланать. Ун патне Ненила пырать. — Ачамҫӑм, ачам, чирлемен-и эсӗ? Аяк ҫине, аяк ҫине ҫаврӑнса вырт, ачам.

Всю эту ночь Гришатку пугали страшные сны. То вдруг явился генерал Рейнсдорп с трубкой в руке и снова бил Гришатку по темени. Потом появилась тетка Степанида. Она снова кричала: «Ваня, Ванечка!» — обнимала и прижимала к себе Гришатку. Затем неожиданно всплыл губитель Гришаткиного отца — офицер Гагарин. Гагарин не один, вместе с солдатами. Вскинули солдаты ружья, направили на Гришатку. «Пали!» — командует офицер. Гришатка вскрикнул, заметался во сне. Подошла Ненила. — Дитятко, дитятко, не жар ли с тобой? На бочок, на бочок повернись, дитятко.

Ача лӑпланать, анчах кӑштахран леш тӗлӗк ҫӗнӗрен пуҫланать. Каллех Рейнсдорп, каллех Степанида, каллех Гагарин. Унтан сасартӑк — Пугачев. «Гришаткӑна кам кӳрентерет?» Рейнсдорппа Гагарин пачах ҫухалаҫҫӗ. Пӗр Степанида ҫеҫ тӑрса юлать. Ача пӑхать те — вӑл Степанида та мар иккен. Гришатка амӑшӗ. «Патшамӑр, пирӗн хута кӗрекен!» — ыткӑнать хӗрарӑм Пугачев патне. «Патша мар вӑл, патша мар, — кӑшкӑрать Гришатка, — ахаль казак Пугачев Емельян Иванович!» Гришатка амӑшӗн сӑн-пичӗ хаярланать, ывӑлӗ ҫине вӑл ӳпкевлӗн пӑхать:

Мальчик успокоился, но вскоре началось все снова. Опять Рейнсдорп, опять Степанида, снова Гагарин. И вдруг — Пугачев. «Кто забижает Гришатку?» Исчезают Рейнсдорп и Гагарин. Остается одна Степанида. Смотрит мальчик, а то вовсе не Степанида. А Гришаткина мать. «Царь наш, заступник!» — бросается женщина к Пугачеву. «Не царь он, не царь, — кричит Гришатка, — а простой казак Пугачев Емельян Иванович!» Лицо Гришаткиной матери становится строгим, смотрит она на сына укоряющим взглядом.

«Патша вӑл, патша, Гришатка!» Сасартӑк Хлопуша сасси илтӗнсе каять. «Халӑх патши вӑл! Ҫулпуҫӗ, хута кӗрекен!» Каллех Гришатка амӑшӗн сасси: «Ҫулпуҫӑмӑр, хута кӗрекен!» Вӑранса каять Гришатка. Ун вырӑнӗ патӗнче Ненила тӑрать. — Ачам, сан валли пӑтӑ пӗҫертӗм эпӗ. Гришатка сиксе тарать:

«Царь он, царь он, Гришатка!» И вдруг врывается голос Хлопуши: «Царь он народный! Вождь и заступник!» И снова голос Гришаткиной матери: «Вождь и заступник!» Гришатка проснулся. Стоит у постели Ненила. — Дитятко, я кашу тебе приготовила. Вскочил Гришатка:

— Ненила аппа, ӑҫта… ӑҫта пирӗн патша-аттемӗр? — Кайрӗ, кайрӗ, Гришатка, казаксемпе Ӗренпура илме кайрӗ. Ҫак самантра Ненила патне кухньӑна хайхи ҫӳллӗ, урлӑ хӑлхинчен илемлӗ алка ҫакса янӑ казак мӑнаҫлӑн килсе кӗрет. — Эпӗ халь анчах Ӗренпур патӗнчен таврӑнтӑм. Эх, ҫапӑҫаҫҫӗ те! Казаксемпе пушкӑртсене ҫапӑҫӑва патша-аттемӗр хӑй ертсе кӗчӗ. Ҫыннисем йышлӑ пирӗн, анчах хӗҫпӑшал сахал, Патша-аттемӗр сыхланмасть, Вут ӑшнех кӗрет. Эсӗ, Ненила, Гришаткӑна лайӑх пӑх, император хушрӗ. — Ах, ах, — ассӑн сывлать Ненила. — Кунта пӑхӑп-ха. Лере мӗнле-ши, тӑвансем? Ненила казака вӗри апат антарса парать. Гришатка ҫав хушӑра кӗске кӗрӗкне хулпуҫҫи ҫине ҫакать, минтер айӗнчен пистолетне илет те — урамалла вӑшт! ҫеҫ чупса тухать. Ӗренпуртан казак утланса килнӗ ут патне пырать вӑл. Урине йӗнер пускӑчи ҫине пусать те утланса та ларать, вара ура тупанӗсемпе лаша хырӑмӗнчен тапать — тапран!

— Тетка Ненила, а где… где царь-батюшка наш? — Уехал, уехал, Гришатка, Оренбург с казаками уехал брать. В это время на кухню к Нениле ввалился еще по первой встрече знакомый Гришатке казак, тот высоченный, с серьгой в оттопыренном ухе. — Сей минут из-под Оренбурга. Ух и сеча! Сам царь-батюшка водил казаков и башкирцев на приступ. Людишек много, оружия мало у нас, неосторожен царь-государь, в самое пекло лезет. Ты, Ненила, доглядай за Гришаткой, наказал император. — Ох, ох! — вздыхала Ненила. — Тут-то догляжу. Как они там, родные? Принялась Ненила угощать казака варевом. А Гришатка незаметно полушубок на плечи, пистолет из-под подушки за пояс и на улицу — шмыг. Подбежал он к коню, на котором прискакал казак из-под Оренбурга. Ногу в стремя, на спину — скок, пятками в лошадиное брюхо — трогай!

Тапса сикет юланутҫӑ вырӑнтан. Казакпа Ненила урама чупса тухаҫҫӗ. — Тӑр! — кӑшкӑрса ярать казак. — Ах эс, ачам! — аллине шарт ҫапать Ненила.

Взвился лихой скакун с места галопом. Выбежали казак и Ненила. — Стой! — закричал казак. — Ох ты, дитятко! — всплеснула руками Ненила.

Хаклӑ ентешӗмӗрсем! Раҫҫей Федерацийӗн Хӗҫ-пӑшаллӑ вӑйӗсен хисеплӗ ҫар ҫыннисемпе ветеранӗсем! Сире Тӑван ҫӗршыв хӳтӗлевҫин кунӗ ячӗпе чун-чӗререн саламлатӑп! Ҫак уяв Раҫҫей салтакӗн чысӗпе хӑюлӑхне, тӳсӗмлӗхӗпе паттӑрлӑхне сӑнарлать. Тӑван ҫӗршыв ырлӑхӗшӗн ӗҫлессинчен, унӑн наци интересӗсене хӳтӗлессинчен сумлӑрах тата пархатарлӑрах ӗҫ урӑх ҫук. Хӑть хӑш саманара та ҫарпа флот Раҫҫейӗн ҫирӗп тӗревӗ пулнӑ, патриотизм тата ҫар тивӗҫне чунтан парӑнни пирӗн халӑхӑн нихӑҫан улшӑнми хаклӑхӗсем шутланаҫҫӗ. Кӑҫал чаплӑ пулӑма – Тӑван ҫӗршывӑн Аслӑ вӑрҫинчи Ҫӗнтерӳ 75 ҫул тултарнине уявлатпӑр. Эпир ветерансен паттӑрлӑхӗ умӗнче пуҫӑмӑра таятпӑр, пирӗн сӑваплӑ тивӗҫ – ҫапӑҫу хирӗсенче Тӑван ҫӗршывшӑн ҫапӑҫса пуҫӗсене хунӑ паттӑрсене ӗмӗр-ӗмӗр асра тытасси. Иртнӗ кун-ҫул тапхӑрӗсем пире мирлӗ пурнӑҫа хаклама тата упрама вӗрентеҫҫӗ. Ҫар тумӗллӗ кашни ҫыншӑнах паян ҫӗршыври тӑнӑҫлӑхран тата унта пурӑнакан ҫынсен ырлӑхӗнчен хаклӑраххи нимӗн те ҫук. Раҫҫей умӗнчи тивӗҫе тӳрӗ кӑмӑлпа, ӑна чунтан парӑнса пурнӑҫлакан, аслӑ патшалӑхӑмӑрӑн мухтавӗпе хӑватлӑхне ӳстерсе пыракан мӗнпур ҫынна тав тӑватӑп.

Дорогие соотечественники! Уважаемые военнослужащие и ветераны Вооруженных Сил Российской Федерации! От всей души поздравляю вас с Днем защитника Отечества! Этот праздник олицетворяет честь, доблесть, стойкость и отвагу российского воина. Нет более почетной миссии и благороднее призвания, чем служить Родине, отстаивать ее национальные интересы. Во все времена армия и флот были твердым оплотом России, а патриотизм и верность воинскому долгу являлись непреходящими ценностями нашего народа. В этом году мы отмечаем знаменательную дату – 75 лет со Дня Победы в Великой Отечественной войне. Мы преклоняемся перед подвигами ветеранов, наш святой долг – сохранить память о героях, сложивших головы на полях сражений во имя Родины. Уроки прошлого учат нас ценить и беречь мир. Для каждого, кто сегодня носит военную форму, нет ничего важнее, чем мир в родной стране и благополучие соотечественников. Благодарю всех, кто честно и преданно служит России, укрепляет славу и мощь нашего великого государства.

Сире тата сирӗн ҫемйӗрсене тӑнӑҫлӑх, пӗтӗм лайӑххине тата телей сунатӑп!

Желаю крепкого здоровья, мира, добра и счастья вам и вашим семьям!

Тӗнчере нимле ҫар та Суворовӑнни пек хӑвӑрт куҫса ҫӳреймен. Тӑшман Суворова кӗтмен те, вырӑссем инҫетре, — шутланӑ вӑл. Суворов вара ҫитсе те тӑнӑ. Пуҫ ҫине юр килсе хупланӑ пек йӑпшӑнса ҫитет. Тӑшмана штыксемпе сирсе ывӑтать. Рымник патӗнчи паллӑ ҫапӑҫура та ҫавнашкалах пулнӑ. Рымник вӑл — пӗчӗк хула. Ун ҫывӑхӗнче турккӑсен калама ҫук пысӑк, ҫӗр пин ҫынлӑ ҫарӗ пуҫтарӑннӑ. Турккӑсен ҫар командующийӗ аслӑ визирь Юсуф-паша хӑйӗн чатӑрӗнче пурҫӑн минтерсем ҫинче ларнӑ, кофӗ ӗҫнӗ. Кӑмӑллӑ пулнӑ аслӑ визирь. Ун патне халь ҫеҫ разведчик кӗрсе тухнӑ: вӑл вырӑссен лагерӗнчен килнӗ. Разведчик хыпарӗ лайӑх: Суворов ҫарӗ турккӑсеннинчен тӑватӑ хут пӗчӗкрех. Вӑл Рымникрен сакӑр вунӑ ҫухрӑмра тӑрать, ҫапӑҫӑва хатӗр мар-ха.

Ни одно войско в мире не передвигалось так быстро, как суворовские солдаты. Неприятель и не ждет Суворова, думает — русские далеко. А Суворов тут как тут. Как снег на голову подошел. Ударил в штыки, опрокинул противника. Так случилось и в знаменитой битве при Рымнике. Рымник — это река. У ее берегов собралась огромная, стотысячная турецкая армия. Командующий турецкой армией великий визирь Юсуф-паша восседал у себя в шатре на шелковых подушках, пил кофе. Хорошее настроение у великого визиря. Только что побывал у него турецкий разведчик: прибыл из русского лагеря. Принес разведчик хорошую весть: суворовская армия в четыре раза меньше турецкой. Стоит она в восьмидесяти верстах от Рымника и к бою пока не готова.

Визирь минтерсем ҫинче мӑнаҫлӑн ларнӑ, кофӗ ӗҫнӗ, Суворова ҫӗмӗрсе тӑкма план тунӑ. Унтан турккӑсен государӗ ӑна ҫӗнтерӳшӗн мӗнле наградӑсем парса тултарасси ҫинчен ӗмӗтленме тытӑннӑ. Наградӑсем ҫинчен ӗмӗтленсе, визирь ҫывӑрса кайнӑ. Ҫутӑлас умӗн, тутлӑ ыйӑх витӗр, Юсуф-паша сасартӑк тискеррӗн кӑшкӑрнисене илтнӗ. — Вырӑссем! Вырӑссем! Визирь палаткӑран сиксе тухнӑ — турккӑсен лагерӗнче тӳсмелле мар пӑтрашу. Турци офицерӗсем ыткӑнса ҫӳрени, салтаксем ҫухӑрашни, шӑв-шав хӑлхана хупласа хурать, нимӗн те ӑнланса илме май ҫук. — Мӗнле вырӑссем?! Ӑҫтан вырӑссем? — кӑшкӑрать визирь.

Восседал визирь на подушках, пил кофе и составлял план разгрома Суворова. Потом стал мечтать о тех наградах, которыми осыплет его турецкий государь за победу. С мыслями о наградах великий визирь заснул. И вдруг на рассвете, сквозь радостный сон, Юсуф-паша услышал дикие крики: — Русские! Русские! Выскочил визирь из палатки — в турецком лагере паника. Носятся турецкие офицеры, горланят солдаты; крики, шум — разобраться немыслимо. — Какие русские?! Откуда русские? — кричит визирь.

Вырӑссем вара сулахайран та, сылтӑмран та, умран та, хыҫран та ҫапаҫҫӗ. Ним тума аптранӑ турккӑсене пӗтӗм енчен хӗсеҫҫӗ. Мӗн пур ҫӗрте «ура», «ура» тенисем ҫеҫ илтӗнсе тӑраҫҫӗ. — Чарӑнӑр! — кӑшкӑрнӑ визирь. — Аллах ывӑлӗсем! Чарӑнӑр! Анчах турккӑсем хӑйсен пуҫлӑхне илтмен. Вӗсен ҫарӗ ҫав тери хӑраса ӳкнӗ. Вара визирь турӑ кӗнеки — Коран ярса тытнӑ, хӑравҫӑсене питлеме пуҫланӑ. Анчах турӑпа хӑратни те пулӑшман. Визирь турккӑ салтакӗсем ҫине хӑйсен тупписенченех пеме хушнӑ. Тупӑсем те пулӑшман.

А русские уже и слева и справа, бьют и в лоб, и с боков, и с тыла. Теснят растерявшихся турок. «Ура, ура!» — только и несется со всех сторон. — Стойте! — кричит визирь. — Сыны аллаха! Прекратите шум! Но турки не слушают своего начальника. Одолел турецкую армию великий страх. Схватил тогда визирь священную книгу — Коран, стал заклинать трусов. Но и слова о боге не помогают. Приказал тогда визирь стрелять по турецким солдатам из собственных пушек. Но и пушки не помогают.

Салтаксем визире те, аллаха та маннӑ. Сурӑх кӗтӗвӗ пек чупнӑ. «Аман! — тенӗ. — Аман!» Пӗр-пӗрне ӳкере-ӳкере тарнӑ. — Выльӑхсем! — пӑшӑлтатнӑ тӑвӑлса ҫитнӗ визирь. Вӑл Коранне те, тупписене те пӑрахнӑ, хӑйӗн пурҫӑн халачӗн аркисене пуҫтарса тытнӑ та, хӑтӑлма май пур чухне, ыттисем хыҫҫӑн вӗҫтернӗ. Суворов питӗ хӑвӑрт куҫса ҫӳреме юратнӑ. Тӑшман ҫине, пуҫ тӑррине килсе тӑкӑннӑ юр пек, кӗтмен ҫӗртен тапӑннӑ.

Забыли солдаты и визиря и аллаха. Бегут как стадо баранов. «Аман! вопят. — Аман!» Сбивают и давят друг друга. — Скоты! — прошептал потрясенный визирь. Оставил он и Коран и пушки, подхватил полы парчового своего халата и, пока не поздно, бросился вслед за всеми. Любил Суворов стремительные переходы. Нападал на неприятеля неожиданно, обрушивался как снег на голову.

Измаил турккӑсен никам ҫӗнтерейми крепоҫӗ шутланнӑ. Крепоҫ сарлака Дунай шывӗн ҫыранӗнче вырнаҫнӑ, унта хӗрӗх пин салтак тата ик ҫӗр тупӑ пулнӑ. Унсӑр пуҫне Измаил йӗри-тавра тарӑн канав чавнӑ, ҫӳллӗ вал ҫӗкленсе тӑнӑ. Крепоҫ стени ултӑ ҫухрӑма тӑсӑлнӑ. Вырӑс генералӗсем турккӑсен крепоҫне ниепле те илме пултарайман. Пӗрре ҫапла Измаил патне Суворов килет тесе сӑмах тухнӑ. Чӑн та, Суворов часах ҫитнӗ. Ҫитнӗ те канашлу пухнӑ. — Мӗнле майлӑ тӑвӑпӑр? — ыйтнӑ вӑл. Ку ӗҫ сивӗ кӗркунне пулнӑ.

Неприступной считалась турецкая крепость Измаил. Стояла крепость на берегу широкой реки Дунай, и было в ней сорок тысяч солдат и двести пушек. А кроме того, шел вокруг Измаила глубокий ров и поднимался высокий вал. И крепостная стена вокруг Измаила тянулась на шесть верст. Не могли русские генералы взять турецкую крепость. И вот прошел слух: под Измаил едет Суворов. И правда, вскоре Суворов прибыл. Прибыл, собрал совет. — Как поступать будем? — спрашивает. А дело глубокой осенью было.

— Чакас пулать, — калаҫма пуҫланӑ генералсем. — Киле, хӗллехи хваттерсене. — «Хӗллехи хваттерсене!» — витлешнӗ Суворов. — «Киле!» Ҫук, — тенӗ. — Вырӑс салтакӗн киле каймалли ҫулӗ Измаил урлӑ выртать. Раҫҫей салтакӗшӗн урӑхла ҫул ҫук! Пуҫланнӑ вара Измаил патӗнче халиччен пулман пурнӑҫ. Суворов турккӑсен крепоҫӗ йӗри-таврашӗнчи пекех вал чавса купалама хушнӑ, унтан салтаксене вӗрентме пуҫланӑ. Кӑнтӑрла салтаксем атакӑна кайма вӗренеҫҫӗ, ҫӗрле вара, турккӑсем курман вӑхӑтра, Суворов вӗсене вал ҫине хӑпарма хӑнӑхтарать. Чупа параҫҫӗ салтаксем вал патне, Суворов кӑшкӑрать: — Ҫӗнӗрен! Сурӑх кӗтӗвӗ пек чупма юрамасть. Ҫӗнӗрен!

— Отступать надобно, — заговорили генералы. — Домой, на зимние квартиры. — «На зимние квартиры»! — передразнил Суворов. — «Домой»! Нет, сказал. — Русскому солдату дорога домой через Измаил ведет. Нет российскому солдату дороги отсель иначе! И началась под Измаилом необычная жизнь. Приказал Суворов насыпать такой же вал, какой шел вокруг крепости, и стал обучать солдат. Днем солдаты учатся ходить в штыковую атаку, а ночью, чтобы турки не видели, заставляет их Суворов на вал лазить. Подбегут солдаты к валу — Суворов кричит: — Отставить! Негоже, как стадо баранов, бегать. Давай снова.

Чупаҫҫӗ те чупаҫҫӗ салтаксем: пӗрре — вал патне, тепре — каялла. Унтан, вал патне сапаланса пыма вӗренсен, Суворов ун ҫине мӗнле хӑпармаллине кӑтартма пуҫланӑ. — Халӗ, — тенӗ, — пурте пӗрле хӑпарӑр, ушкӑнпа илӗр, вал ҫине пӗр самантра хӑпарса кайӑр. Темиҫе кун вӗрентнӗ Суворов салтаксене, вара турккӑсен генералӗ патне элчӗ-посол янӑ — парӑнма сӗннӗ. Анчах генерал мӑн кӑмӑллӑн ҫапла хуравланӑ: — Вырӑссем Измаила иличчен маларах пӗлӗт Дуная татӑлса анать. Суворов крепоҫе штурмлама приказ парать. Салтаксем пӗтӗмпех Суворов вӗрентнӗ пек тӑваҫҫӗ: канав урлӑ каҫаҫҫӗ, крепоҫ валӗ ҫине хӑпарса, штурмламалли чикмексем тӑрӑх стена ҫине улӑхаҫҫӗ. Ҫивӗч ҫапӑҫнӑ турккӑсем, анчах вырӑс салтакӗсене тытса чарайман. Суворов ҫарӗсем Измаила кӗрсе кайнӑ, турккӑсен ҫарне тыткӑна ҫавӑрса илнӗ. Пӗр тӑшманӗ ҫеҫ крепоҫрен сывӑ тухса тарнӑ. Хӑранипе чӗтресе, вӑл турккӑсен тӗп хулине чупса ҫитнӗ те вырӑс салтакӗсен ҫӗнӗ паттӑрлӑхӗ тата Суворов генералӑн тепӗр ҫӗнтерӗвӗ ҫинчен каласа панӑ.

Так и бегают солдаты то к валу, то назад. А потом, когда научились подходить врассыпную, Суворов стал показывать, как на вал взбираться. — Тут, — говорит, — лезьте все разом, берите числом, взлетайте на вал в один момент. Несколько дней Суворов занимался с солдатами, а потом послал к турецкому генералу посла — предложил, чтобы турки сдались. Но генерал гордо ответил: — Раньше небо упадет в Дунай, чем русские возьмут Измаил. Тогда Суворов отдал приказ начать штурм крепости. Повторили солдаты все, чему учил их Суворов: перешли ров, поднялись на крепостной вал, по штурмовым лестницам поползли на стены. Лихо бились турки, только не удержали они русских солдат. Ворвались войска в Измаил, захватили в плен всю турецкую армию. Лишь один турок невредимым ушел из крепости. Дрожащий от страха, он прибежал в турецкую столицу и рассказал о новом подвиге русских солдат и новой победе генерала Суворова.

Фокшан патне куҫса пынӑ чухне гренадерсенчен йӗркеленӗ Смоленск полкӗн пӗр колонни ҫине тӑшман урса кайсах пеме тытӑннӑ. Турккӑсен батарейи вӑрмана пытаннӑ та смоленецсене ҫулнӑ та ҫулнӑ. Юнашарах тепӗр колоннӑ пынӑ. Колоннӑ командирӗ Ковшов подполковник хӑйсеннисене тӑшман батарейи ҫине питӗ хӑвӑрт тапӑннипе ҫеҫ ҫӑлса хӑварма май пуррине ӑнланса илнӗ. Ҫак шухӑшпа вӑл колоннӑсен начальникӗ Райк генерал патне сиктерсе пынӑ: — Ирӗк парсамӑр тӑшмана ҫапма. Анчах та Райк иккӗленме юратакан генерал пулнӑ. Вӑл лаши ҫинче чӗнмесӗр ларнӑ. «Ирӗк парӑп та, иккӗмӗш колоннӑна та ҫӗмӗрсе тӑкӗҫ», — шутланӑ вӑл. Смоленецсем хӑрушлӑхра. Пулӑшу ҫук.

На переходе к Фокшанам одна из колонн пехотного Смоленского полка попала под страшный обстрел неприятеля. Турецкая батарея укрылась в лесу и метким огнем валила смоленцев. А рядом шла другая колонна. Командир колонны подполковник Ковшов понял, что спасти своих можно лишь стремительным нападением на батарею противника. Подскакал он к генералу Райку, начальнику обеих колонн. — Разрешите, — просит, — ударить на неприятеля. Однако Райк был генерал нерешительный. Сидит на коне и молчит. Думает: разрешу, а вдруг и вторая колонна погибнет. Погибают смоленцы. Помощи нет.

Ҫак вӑхӑтра ҫарсене Суворов хӑваласа ҫитет. Вӑл Ковшов подполковника курать. — Сударь, юлташсем вилеҫҫӗ, эсир тӑратӑр! Малалла! — кӑшкӑрса пӑрахать Суворов. — Сирӗн сиятельствӑ, — тӳрре тухма тӑрӑшать подполковник, — эпӗ ним тӑхтаса тӑмасӑрах хамӑн тивӗҫе пурнӑҫланӑ пулӑттӑм, генерал приказне кӗтетӗп-ҫке. Суворов генерал ҫине пӑхса илнӗ, лешӗ малтанхи пекех лаша ҫинче ним чӗнмесӗр ларнӑ. — Мӗнле генерала?! — кӑшкӑрнӑ Суворов. — Райка-и? Эсир ӑна вӗлернине пӗлместӗр-им? Малтанласа Ковшов Суворов тӑрӑхланине ӑнланса илеймен. Мӗнле-ха капла, шутланӑ вӑл, мӗншӗн вӗлернӗ? Райк генерал сывах тата хӑйпе юнашар лаша ҫинче ларать-ҫке!

А в это время обе колонны догнал Суворов. Увидел он подполковника Ковшова. — Сударь, товарищи гибнут, а вы стоите! Вперед! — закричал Суворов. — Ваше сиятельство, — стал оправдываться подполковник, — так я бы немедля исполнил свой долг, но жду приказания своего генерала. Посмотрел Суворов на генерала, а тот по-прежнему сидит на коне и молчит. — Какого генерала?! — воскликнул Суворов. — Райка? Да разве вы не видите, что он убит! Не понял вначале Ковшов насмешки Суворова. Как так, думает, почему же убит. Коль генерал Райк жив и здоров и тут же рядом сидит на коне!

— Вӗлернӗ. Вӗлернӗ, — тенӗ каллех Суворов. — Кайӑр! Ковшов хӑйӗн колонни патнелле вӗҫтернӗ, ӑна вӑрманалла ҫавӑрнӑ, турккӑсен батарейине ҫӗмӗрсе тӑкнӑ та юлташӗсене ҫӑлнӑ. Суворов сӑмахӗсемшӗн Райк ҫав тери ҫилленсе ҫитнӗ. Ҫав кунах вӑл хӑйне Суворов ҫарӗнчен кӑларма ыйтса рапорт ҫырнӑ. Суворов Райк ыйтнине тивӗҫтернӗ. — Мана кунашкал генералсем кирлӗ мар, — тенӗ вӑл. — Ҫар начальникӗ иккӗленсе тӑрать пулсан — унран усси ҫук. Каярахпа, Суворовран:— Райк генерал ӑҫта? — тесе ыйтсан, вӑл ҫавӑн пекех ответленӗ:

— Убил. Убит, — повторил Суворов. — Ступайте! Бросился Ковшов к своей колонне, повернул ее в лес, разгромил турецкую батарею и спас товарищей. За суворовские слова Райк страшно обиделся. В тот же день он подал рапорт об отчислении его из суворовской армии. Просьбу Райка Суворов удовлетворил. — Не надобны мне подобные генералы, — говорил он. — Коль воинский начальник в нерешительности пребывает — пользы с него не будет. Позже, когда Суворова спрашивали:— А где же генерал Райк? — он неизменно отвечал:

— Вӗлернӗ. Фокшан патӗнче вӗлернӗ.

— Убил. Убит под Фокшанами.

Раҫҫей УФСБ-ӑн Саха (Якути) Республикинчи следстви уйрӑмӗ Свердловск облаҫӗнче ҫуралнӑ хӗрарӑм тӗлӗшпе пуҫиле ӗҫ пуҫарнӑ, ӑна хаклӑ метала пысӑк калӑпӑшпа саккуна пӑсса упранӑшӑн айӑплаҫҫӗ (Раҫҫей УК 191 ст. 4-мӗш пайӗ). УФСБ ӗҫченӗсем оперативлӑ-шырав мероприятийӗсем ирттернӗ май 1960 ҫулта ҫуралнӑ Нерюнгри хӗрарӑмӗнчен пӗтӗмӗшле 6,6 кг ытла таякан сапаланнӑ ылтӑн туртса илнӗ. Ҫутҫанталӑк чӗртаварне хӗрарӑм урӑх тӑрӑхра сутма хатӗрленнӗ. Ҫак тӗллевпе вӑл ӑна «Нерюнгри – Пассажирски» чукун ҫул вокзалӗн патӗнчи вокзалҫум тӳремне илсе ҫитернӗ. РФ Тӗп банкӗн котировки тӑрӑх туртса илнӗ хаклӑ металӑн хакӗ 32 млн тенке яхӑн танлашать. — Ҫирӗплетнӗ айӑплав пӗтӗмлетӗвлӗ пуҫиле ӗҫе Саха (Якути) Республикин Нерюнгрин хула судне тӗплӗ пӑхса тухма янӑ, — пӗлтерет Саха (Якути) Республикин Раҫҫей УФСБ пресс-служби.

Следственным подразделением УФСБ России по Республике Саха (Якутия) расследовано уголовное дело в отношении уроженки Свердловской области, обвиняемой в незаконном хранении драгоценного металла в крупном размере (ч. 4 ст. 191 УК России). Так, сотрудниками УФСБ в ходе проведения оперативно-разыскных мероприятий установлена жительница Нерюнгри, 1960 года рождения, у которой изъято рассыпное золото общим весом более 6,6 кг. Женщина планировала сбыть природное сырье в другом регионе. В этих целях привезла его на привокзальную площадь железнодорожного вокзала «Нерюнгри – Пассажирская». По котировке Центрального банка РФ стоимость изъятого драгметалла составила около 32 млн рублей. - Уголовное дело с утвержденным обвинительным заключением направлено в Нерюнгринский городской суд Республики Саха (Якутия) для рассмотрения по существу, — сообщает пресс-служба УФСБ России по Республике Саха (Якутия).

Шупашкар хулинче тӗлӗнмелле пӑтӑрмах пулса иртнӗ. Ӗнер, чӳк уйӑхӗн 7-мӗшӗнче, вӗҫсе кайнӑ реклама баннерӗ троллейбуса хупласа хунӑ. Юрать, троллейбус водителӗ ҫӗтсе кайман — транспорта васкавлӑн чарса лартнӑ. Пӑтӑрмах Гагарин урамӗнче, «Патрис Лумумба» тата «Россия» хӑна ҫурчӗ» чарӑнӑвӗсем хушшинче, пулса иртнӗ. Реклама баннерӗ 9-мӗш маршрутпа хутлакн троллейбуса хупласа илнӗ. Общество транспорчӗ Ленин проспекчӗ енне ҫул тытнӑскер пулнӑ. Ӗнер кӑнтӑрла хыҫҫӑн Шупашкарта ҫил ҫеккунтра 16 метр таран хӑвӑртлӑхпа вӗрнӗ.

В Чебоксарах произошло нелепое происшествие. Вчера, 7 ноября, улетевший рекламный баннер перекрыл лобовое окно троллейбуса. Хорошо, что водитель троллейбуса не растерялся — транспорт был срочно остановлен. Инцидент произошел на улице Гагарина, между остановками «Патрис Лумумба» и «Гостиница «Россия». Рекламный баннер перекрыл путь троллейбуса, следующего по 9-му маршруту. Общественный транспорт направлялся в сторону проспекта Ленина. Отметим, что вчера после полудня скорость ветра в Чебоксарах составляла до 16 метров в секунду.

1. Мана Ҫӳлхуҫаран тата сӑмах пулчӗ: 2. этем ывӑлӗ! Иерусалим енне ҫаврӑнса тӑр та сӑмахна суя турӑсен ҫурчӗсем енне пӑхса кала, Израиль ҫӗрне малашне мӗн пулассине пӗлтер, 3. Израиль ҫӗрне кала: Ҫӳлхуҫа Турӑ ҫапла калать те: акӑ Эпӗ — сана хирӗҫ! Хамӑн хӗҫӗме йӗннинчен туртса кӑларӑп та санӑн тӳрӗ ҫыннусене те, усал ҫыннусене те вӗлерсе тухӑп. 4. Санӑн тӳрӗ ҫыннусене тата усал ҫыннусене пӗтермешкӗн Манӑн хӗҫӗм хӑйӗн йӗннинчен кашни чӗрӗ чун ҫине кайӗ, кӑнтӑртан пуҫласа ҫурҫӗре ҫитиччен кайӗ. 5. Вара кашни чӗрӗ чун Эпӗ, Ҫӳлхуҫа, хӗҫӗме йӗннинчен кӑларнине, вӑл ӗнтӗ каялла таврӑнмасса пӗлӗ. 6. Эсӗ вара, этем ывӑлӗ, пӗҫҫӳне ҫапа-ҫапа ахлат, хуйхӑрса, йынӑша-йынӑша вӗсен куҫӗ умӗнче ахлат. 7. Сана: «эсӗ мӗне пула ҫапла ахлататӑн?» тесессӗн, кала: «кунталла килекен хыпара пула» те — вара кирек мӗнле чӗре те шарах ҫурӑлӗ, пур алӑ та усӑнӗ, пурин хавалӗ те сӳнӗ, пур чӗркуҫҫи те шыв евӗр чӗтренӗ. Акӑ килӗ ҫакӑ, пулса иртӗ, тет Ҫӳлхуҫа Турӑ. 8. Мана Ҫӳлхуҫаран сӑмах пулчӗ: 9. этем ывӑлӗ! малашне мӗн пулассине пӗлтер, кала: Ҫӳлхуҫа Турӑ ҫапла калать те: ӗнтӗ хӗҫ, хӗҫ хатӗр, ӑна ҫивӗчлетнӗ, хӑйранӑ: 10. ӑна нумайрах ҫынна чиксе пӑрахмашкӑн ҫивӗчлетнӗ; ӑна ҫиҫӗм евӗр ҫиҫсе тӑтӑр тесе хӑйранӑ. Манӑн ывӑлӑмӑн туйи ытти кирек мӗнле йывӑҫран та йӗрӗннӗшӗн савӑнмалла-ши пирӗн? 11. Алла тытас умӗн Эпӗ хӗҫӗме хӑйрама патӑм; ку хӗҫе ҫынвӗлерен аллине пама ҫивӗчлетнӗ, хӑйранӑ. 12. Этем ывӑлӗ, ӗнтӗ ахлат, ӗсӗкле: вӑл — Манӑн халӑхӑма хирӗҫ, Израилӗн мӗнпур ҫулпуҫне хирӗҫ; вӗсем Манӑн халӑхӑмпа пӗрле хӗҫ айне ӳкӗҫ; ҫавӑнпа пӗҫҫӳне ҫапса ахлат. 13. Хӗҫе тӗрӗслесе те пӑхнӑ. Вӑл туяран та хӑрамасть пулсан, мӗн тӑвайӑн? ку чӑтаймасть, тет Ҫӳлхуҫа Турӑ.

1. И было ко мне слово Господне: 2. сын человеческий! обрати лице твое к Иерусалиму и произнеси слово на святилища, и изреки пророчество на землю Израилеву, 3. и скажи земле Израилевой: так говорит Господь Бог: вот, Я - на тебя, и извлеку меч Мой из ножен его и истреблю у тебя праведного и нечестивого. 4. А для того, чтобы истребить у тебя праведного и нечестивого, меч Мой из ножен своих пойдет на всякую плоть от юга до севера. 5. И узнает всякая плоть, что Я, Господь, извлек меч Мой из ножен его, и он уже не возвратится. 6. Ты же, сын человеческий, стенай, сокрушая бедра твои, и в горести стенай перед глазами их. 7. И когда скажут тебе: «отчего ты стенаешь?», скажи: «от слуха, что идет», - и растает всякое сердце, и все руки опустятся, и всякий дух изнеможет, и все колени задрожат, как вода. Вот, это придет и сбудется, говорит Господь Бог. 8. И было ко мне слово Господне: 9. сын человеческий! изреки пророчество и скажи: так говорит Господь Бог: скажи: меч, меч наострен и вычищен; 10. наострен для того, чтобы больше заколать; вычищен, чтобы сверкал, как молния. Радоваться ли нам, что жезл сына Моего презирает всякое дерево? 11. Я дал его вычистить, чтобы взять в руку; уже наострен этот меч и вычищен, чтобы отдать его в руку убийцы. 12. Стенай и рыдай, сын человеческий, ибо он - на народ Мой, на всех князей Израиля; они отданы будут под меч с народом Моим; посему ударяй себя по бедрам. 13. Ибо он уже испытан. И что, если он презирает и жезл? сей не устоит, говорит Господь Бог.

14. Эсӗ вара, этем ывӑлӗ, малашне мӗн пулассине пӗлтер, аллуна аллупа ҫуп: хӗҫ икӗ хут, виҫӗ хут нумайрах пулӗ, хӗҫ пӗтес халӑх ҫине, аслине пӗтерме кайӗ, вӑл кашни кил ӑшчиккине кӗрӗ. 15. Чӗресем шарах ҫурӑлччӑр, вилнисем тата ытларах пулччӑр тесе, Эпӗ вӗсен кашни хапхи умне хаяр хӗҫ тӑратӑп, ах! ҫиҫӗм пек ҫиҫекен, чиксе пӑрахма ҫивӗчлетнӗ хӗҫ! 16. Хатӗрлен, вара куҫу ӑҫталла пӑхать, ҫавӑнталла — е сылтӑмалла кай, е сулахаялла кай. 17. Эпӗ алӑ ҫупса тӑрӑп, Хамӑн ҫиллӗме кантарӑп; Эпӗ, Ҫӳлхуҫа, каларӑм. 18. Мана Ҫӳлхуҫаран тата сӑмах пулчӗ: 19. этем ывӑлӗ, эсӗ Вавилон патшин хӗҫӗ каяс икӗ ҫула ӳкерсе кӑтарт — икӗ ҫулӗ те пӗр ҫӗртен тухмалла; хуласене каякан ҫулсем ӑҫтан пуҫланнине ӳкер, ҫавӑнта паллӑ ларт. 20. Хӗҫ Аммон ывӑлӗсен хулине Раввӑна тата Иудея ҫӗрне, тӗреклӗлетнӗ Иерусалима, каяс ҫула кӑтарт: 21. ӗнтӗ Вавилон патши ҫул юппинче, икӗ ҫул пуҫланнӑ тӗлте, юмлама чарӑнса тӑнӑ: ҫӗмренӗсене силлет, терафимӗсенчен ыйтать, пӗвер тишкерет. 22. Сылтӑм аллинче унӑн — «Иерусалима» текен юм, унта ӗнтӗ тарансем лартмалла, тытӑҫу валли чӗлхе-ҫӑвара уҫмалла, ҫапӑҫу вӑхӑтӗнче кӑшкӑрма сасса вӑйлатмалла, тарансене хапхасем ҫывӑхне куҫармалла, тӑпра хӳме купаламалла, хулана хупӑрласа илме пашнесем тумалла. 23. Ҫак ӑрӑм Израиль килне суя пек курӑннӑ; вӗсем, тупа тунӑскерсем, ҫапла улталанине аса илсен, Вавилон патши хулана ярса илме шут тытнӑ. 24. Ҫавӑнпа та Ҫӳлхуҫа Турӑ ҫапла калать: усал ӗҫӗрсене куҫкӗретех туса, пӗтӗм ӗҫӗрте ҫылӑхӑрсене уҫҫӑн кӑтартса, эсир хӑвӑрӑн йӗркесӗрлӗхне аса илтеретӗр, ҫакна эсир хӑвӑрах аса илтеретӗр, ҫапла сире алӑпах ярса тытӗҫ, тет. 25. Эй эсӗ, Израилӗн юрӑхсӑр, айӑплӑ ҫулпуҫӗ, халь ӗнтӗ санӑн куну ҫитрӗ, сан йӗркесӗрлӗхӳн вӗҫӗ ҫитрӗ! 26. Ҫӳлхуҫа Турӑ ҫапла калать: пуҫу ҫинчен пуҫкӑшӑльне хывса хур; патша ҫӗлӗкне хыв; пӗтӗмпе улӑшӑнӗ: мӗскӗне юлни асла тухӗ, асли мӗскӗне тухӗ, тет. 27. Аркатӑп, аркатӑп, аркатӑп ку хулана, вӑл унччен пулман пекех пулӗ. Хуҫи киличчен ҫапла пулӗ. Вара ку хулана Эпӗ Ӑна парӑп, тет.

14. Ты же, сын человеческий, пророчествуй и ударяй рукою об руку; и удвоится меч и утроится, меч на поражаемых, меч на поражение великого, проникающий во внутренность жилищ их. 15. Чтобы растаяли сердца и чтобы павших было более, Я у всех ворот их поставлю грозный меч, увы! сверкающий, как молния, наостренный для заклания. 16. Соберись и иди направо или иди налево, куда бы ни обратилось лице твое. 17. И Я буду рукоплескать и утолю гнев Мой; Я, Господь, сказал. 18. И было ко мне слово Господне: 19. и ты, сын человеческий, представь себе две дороги, по которым должно идти мечу царя Вавилонского, - обе они должны выходить из одной земли; и начертай руку, начертай при начале дорог в города. 20. Представь дорогу, по которой меч шел бы в Равву сынов Аммоновых и в Иудею, в укрепленный Иерусалим; 21. потому что царь Вавилонский остановился на распутье, при начале двух дорог, для гаданья: трясет стрелы, вопрошает терафимов, рассматривает печень. 22. В правой руке у него гаданье: «в Иерусалим», где должно поставить тараны, открыть для побоища уста, возвысить голос для военного крика, подвести тараны к воротам, насыпать вал, построить осадные башни. 23. Это гаданье показалось в глазах их лживым; но так как они клялись клятвою, то он, вспомнив о таком их вероломстве, положил взять его. 24. Посему так говорит Господь Бог: так как вы сами приводите на память беззаконие ваше, делая явными преступления ваши, выставляя на вид грехи ваши во всех делах ваших, и сами приводите это на память, то вы будете взяты руками. 25. И ты, недостойный, преступный вождь Израиля, которого день наступил ныне, когда нечестию его положен будет конец! 26. так говорит Господь Бог: сними с себя диадему и сложи венец; этого уже не будет; униженное возвысится и высокое унизится. 27. Низложу, низложу, низложу и его не будет, доколе не придет Тот, Кому принадлежит он, и Я дам Ему.

28. Эсӗ, этем ывӑлӗ, малашне мӗн пулассине пӗлтер, кала: Аммон ывӑлӗсем ҫинчен, вӗсем кӑтартнӑ мӑшкӑл ҫинчен Ҫӳлхуҫа Турӑ ҫапла калать те; кала: ӗнтӗ хӗҫе, хӗҫе вӗсене чиксе вӗлерме кӑларнӑ, вӗсене пӗтерме, ҫиҫӗм пек ҫиҫсе тӑма хӑйранӑ, 29. сана ҫук япаласем кӑтартнӑ чухне, сана суя юм юмланӑ чухне ҫав хӗҫ сана та пуҫне каснӑ усал ҫынсем ҫумне хурӗ, ҫав ҫынсен кунӗ ҫитрӗ ӗнтӗ, вӗсен ирсӗр ӗҫӗсем вӗҫленӗҫ ӗнтӗ. 30. Хӗҫе каялла хӑйӗн йӗннине тавӑрас-и? Сана ӑҫта пултарнӑ, эсӗ хӑш ҫӗртен тухнӑ, сана ҫавӑнта сут тӑвӑп: 31. сан ҫине Хамӑн ҫиллӗме ярӑп, сан ҫине Хамӑн хаярлӑхӑмӑн вут-ҫулӑмне ҫитерӗп, сана тискер ҫынсен, вӗлерме пӗлекен ҫынсен, аллине парӑп. 32. Сана вут ҫунтарса ярӗ, санӑн юну ҫӗр ҫине юлӗ; сан ҫинчен аса та илмӗҫ, мӗншӗн тесессӗн ҫакна Эпӗ, Ҫӳлхуҫа, каларӑм.

28. И ты, сын человеческий, изреки пророчество и скажи: так говорит Господь Бог о сынах Аммона и о поношении их; и скажи: меч, меч обнажен для заклания, вычищен для истребления, чтобы сверкал, как молния, 29. чтобы, тогда как представляют тебе пустые видения и ложно гадают тебе, и тебя приложил к обезглавленным нечестивцам, которых день наступил, когда нечестию их положен будет конец. 30. Возвратить ли его в ножны его? - на месте, где ты сотворен, на земле происхождения твоего буду судить тебя: 31. и изолью на тебя негодование Мое, дохну на тебя огнем ярости Моей и отдам тебя в руки людей свирепых, опытных в убийстве. 32. Ты будешь пищею огню, кровь твоя останется на земле; не будут и вспоминать о тебе; ибо Я, Господь, сказал это.

Ҫамрӑк, хурапа шурра курма ӗлкӗреймен салтак Кузьма Шапкин Рымник шывӗ патӗнчи ҫапӑҫура хӑраса ӳкнӗ те кунӗпех тӗмсем айӗнче ларса ирттернӗ. Суворов хӑйне асӑрхани ҫинчен Шапкин пӗлмен. Турккӑсене ҫӗнтернӗ ятпа Суворов ҫарне орденсемпе медальсем нумай ярса панӑ. Офицерсем хӑйсен полкӗсемпе ротисене строя тӑратнӑ. Ҫарсем патне Суворов ҫитнӗ, наградӑсем пама пуҫланӑ. Ыттисемпе пӗрле Шапкин та стройра. Вӑл ку ӗҫ часрах вӗҫленессе кӗтет. Намӑс салтака. Сасартӑк… Шапкин шартах сикнӗ, хӑй хӑлхине хӑй ӗненмен.

Молодой, необстрелянный солдат Кузьма Шапкин во время боя у реки Рымник струсил и весь день просидел в кустах. Не знал Шапкин, что Суворов его приметил. В честь победы над турками в суворовскую армию были присланы ордена и медали. Построили офицеры свои полки и роты. Прибыл к войскам Суворов, стал раздавать награды. Стоял Шапкин в строю. И ждал, чтобы скорее все это кончилось. Совестно было солдату. И вдруг. Шапкин вздрогнул, решил, что ослышался.

— Шапкин кӑрнатир, ман пата! — чӗннӗ Суворов. Салтак, урисене ҫӗр айне чавса хунӑ пек, хускалмасӑр тӑнӑ. — Шапкин кӑрнатир, ман пата! — тепӗр хут чӗннӗ Суворов. — Тух ӗнтӗ, тух, — хыҫран тӗртнӗ Кузьмана салтаксем. Шапкин тухнӑ, пуҫне уснӑ, хӗрелсе кайнӑ. Суворов ун кӗпи ҫине медаль ҫакса янӑ. Каҫпа салтаксене пӗрер чӗркке эрех валеҫсе панӑ. Салтаксем палаткӑсем умне ларса тухнӑ, ҫапӑҫу ҫинчен тӗппӗнрех аса илме, кама, мӗншӗн наградӑ панине сӳтсе явма тытӑннӑ. Капелюхӑна турккӑсен окопӗсене мӗнле туртса илмеллине шутласа тупнӑшӑн. Жакеткӑна — турккӑсен ялавӗшӗн, Дындина — вӑл вунӑ турккӑ умӗнче шикленсе тӑманшӑн тата суранланнипе халран кайнине пӑхмасӑр тыткӑна парӑнманшӑн. Гагин та, Хотин та, Знамов та медальсем илнӗ.

— Гренадер Шапкин, ко мне! — закричал Суворов. Стоит солдат, словно в землю ногами вкопанный. — Гренадер Шапкин, ко мне! — повторил Суворов. — Ступай же, ступай, — подтолкнули Кузьму солдаты. Вышел Шапкин, потупил глаза, покраснел. А Суворов раз — и медаль ему на рубаху. Вечером солдатам раздали по чарке вина. Расселись солдаты у палаток, стали вспоминать подробности боя, перечислять, за что и кому какие награды. Капелюхе за то, что придумал, как отбить у турок окопы. Жакетке — за турецкий штандарт, Дындину — за то, что один не оробел перед десятком турок и хоть изнемог в ранах, а в плен не дался. И Гагин, и Хотин, и Знамов удостоились медалей.

— Ну, сана мӗншӗн медаль панӑ-ха? — ыйтнӑ салтаксем Шапкинран. Лешин сӑмах та чӗнме ҫук. Ҫакса ҫӳренӗ Шапкин медальне, анчах канлӗх тупайман. Салху. Юлташӗсенчен пӑрӑннӑ. Кунӗ-кунӗпе чӗнмесӗр ҫӳренӗ. — Сана мӗн, медаль чӗлхӳне ҫыхса лартрӗ-им? — шӳтленӗ салтаксем. Эрне иртнӗ те, салтака ҫакӑ аптратсах ҫитернӗ. Тӳсӗм ҫитереймен Шапкин, Суворов патне кайнӑ. Палаткӑна кӗнӗ те медальне каялла пама тӑнӑ. — Тур ҫырлахтӑрах! — кӑшкӑрса янӑ Суворов. — Наградӑна каялла!

— Ну, а тебе за что же медаль? — спрашивают солдаты у Шапкина. А тому и ответить нечего. Носит Шапкин медаль, да покоя себе не находит. Грустит. Товарищей сторонится. Целыми днями молчит. — Тебе что же, медаль язык придавила?! — шутят солдаты. Прошла неделя, и совсем изглодала совесть солдата. Не выдержал Шапкин, пошел к Суворову. Входит в палатку и возвращает медаль. — Помилуй бог! — воскликнул Суворов. — Награду назад!

Шапкин ҫӗрелле, урайне ҫитиех пӗшкӗннӗ те Суворова ним пытармасӑр каласа панӑ. «Ну, — шутланӑ вӑл, — пӗтрӗ ман пуҫӑм». Кулса янӑ Суворов, салтака ыталанӑ. — Маттур! — тенӗ. — Пӗлетӗп, тӑванӑм, сансӑрах пурне те пӗлетӗп. Тӗрӗслесе пӑхас терӗм.. Ырӑ салтак. Асту: ҫынсем герой пулса ҫуралмаҫҫӗ, кайран героя тухаҫҫӗ. Кай. Медаль, юрӗ, халлӗхе ман патӑмра вырттӑр. Анчах, асту, медале илме эсех тивӗҫлӗ пулмалла. Эсӗ ӑна илетӗнех. Санӑнах ҫакса ҫӳремелле пулать медале.

Опустил Шапкин голову низко-низко, к самому полу, и во всем признался Суворову. «Ну, — думает, — пропадай моя голова». Рассмеялся Суворов, обнял солдата. — Молодец! — произнес. — Знаю, братец, без тебя все знаю. Хотел испытать. Добрый солдат. Памятуй: героем не рождаются, героем становятся. Ступай. А медаль, ладно, пусть полежит у меня. Но, смотри, ты должен быть достоин медали. Тебе заслужить. Тебе и носить.

Йӑнӑшман Суворов. Тепӗр ҫапӑҫура Шапкин турккӑсен крепоҫне чи малтан кӗрсе кайнӑ. Медаль илме тата пысӑк мухтава тивӗҫлӗ пулнӑ.

Не ошибся Суворов. В следующем бою Шапкин первым ворвался в турецкую крепость. Заслужил и медаль и великую славу.

Суворова ашшӗнчен асӑнмалӑх шинель юлнӑ. Вӑл кивӗ, сӑтӑркаланса пӗтнӗ, вырӑн-вырӑн саплӑклӑ. Ҫапах та Суворов ашшӗн шинелӗпе мухтаннӑ. Ӑна вӑл мӗн пур походсенче илсе ҫӳренӗ, сивӗсем пуҫлансан вара, урӑх нимӗнле тумтир те тӑхӑнман. Пӗрре ҫапла, Суворов шинелӗ тӑшман аллине лекнӗ. Ӗҫ ҫулла пулса иртнӗ, Шинель ҫар обозӗпе пӗрле пулнӑ. Темле майпа обоз ҫине турккӑсен салтакӗсем тапӑннӑ, хуралҫӑсене вӗлернӗ те ытти япаласемпе пӗрле ӑна та илсе кайнӑ. Фельдмаршал ҫав тери салхулланнӑ. Хӑй валли вырӑн тупайман. Сӑнран ӳкнӗ. Апат ҫими пулнӑ. — Эпир сире, сирӗн сиятельствӑ, — лӑплантарнӑ ӑна унӑн ҫар интенданчӗсем, ҫӗнӗ шинель ҫӗлесе паратпӑр. Лайӑхраххине.

В наследство от отца Суворову досталась шинель. Была она старая, местами латаная. Но Суворов гордился родительской шинелью. Брал ее с собою во все походы и, как наступали холода, никакой другой одежды не признавал. И вот суворовская шинель попала в руки противника. Дело было летом, Хранилась шинель в армейском обозе. Как-то на обоз налетел турецкий разъезд, перебил охрану и увез ее вместе с другими вещами. Фельдмаршал опечалился страшно. Места себе не находил. Осунулся. Лишился доброго аппетита. — Да мы вам, ваше сиятельство, — успокаивали его армейские интенданты, — новую шинель сошьем. Лучшую.

— Ҫук, ҫук, — ответленӗ Суворов, — Унашкал шинель эпӗ урӑх курас ҫук. Ӑна укҫалла илеймӗн. Ӑна урӑххипе улӑштараймӑн. Суворов шинелӗ ҫухални ҫинчен Фанагорийски полкри салтаксем те илтнӗ. Вӗсем фельдмаршал шинелне мӗнле пулсан та турккӑсенчен каялла туртса илме калаҫса татӑлнӑ. Троицкий поручик тата Иван Книга капрал ертсе пынипе салтаксем разведкӑна кайнӑ. Анчах ӑнӑҫсӑр: шинеле тупайман. Вӗсем пӗр турккӑна тыткӑна илнӗ. Тӗпчеме тытӑннӑ, анчах лешӗ шинель ҫинчен нимӗн те пӗлмен. Тепӗр кунхине каллех разведкӑна кайнӑ, каллех турккӑна тытса килнӗ, анчах ку та ҫӗннине нимӗн пӗлтереймен.

— Нет, нет, — отвечал Суворов, — Не видать мне подобной шинели. Нет ей цены. Нет ей замены. О пропаже суворовской шинели узнали и солдаты Фанагорийского полка. Договорились они во что бы то ни стало вернуть от турок фельдмаршальскую шинель. Во главе с поручиком Троицким и капралом Иваном Книгой солдаты пошли в разведку. Но неудачно: шинели не нашли. Зато взяли в плен турка. Стали допытывать, но тот про шинель ничего не знал. На следующий день снова ходили в разведку, снова взяли турка, но и этот турок нового ничего не сказал.

Салтаксем икӗ эрне хушши ҫине тӑрсах разведкӑна ҫӳренӗ. Ҫак тапхӑрта турккӑсен ултӑ салтакӗ тыткӑна лекнӗ, ҫиччӗмӗш ҫеҫ вырӑс обозӗ ҫине тапӑннӑ ушкӑнран пулнӑ. Тыткӑна лекнӗ ҫын нумайччен шинель пуррипе ҫукки тата ӑна ӑҫта хуни ҫинчен аса илеймен. Юлашкинчен вӑл шинель Осман ятлӑ ватӑ турккӑна лекнине ас тунӑ. — Анчах ӑҫта вӑл? Сывӑ-и вӑл Осман? — хумханнӑ салтаксем. Осман сывӑ пулнӑ. Анчах ӑна кайса тытасси — ҫӑмӑл ӗҫ мар. Троицкий поручик тыткӑна лекнӗ турккӑна ирӗке яма хушнӑ: Суворовӑн шинельне илсе килсен, ытти улттӑшӗ те ирӗке тухаҫҫӗ. Тепӗр кунне турккӑ таврӑннӑ, шинеле илсе килнӗ.

Две недели солдаты упорно ходили в разведку. Изловили за это время шесть турецких солдат, и лишь седьмой оказался из тех, что принимали участие в наскоке на русский обоз. Пленник долго не мог вспомнить, была ли шинель и что с ней стало. Наконец вспомнил, что досталась она при дележе захваченного имущества старому турку по имени Осман. — А где он? Жив тот Осман? — заволновались солдаты. Осман оказался жив. Только вот задача — пойди излови Османа. Тогда поручик Троицкий решил отпустить пленного турка и наказал: если тот принесет в русский лагерь суворовскую шинель, то и остальные шесть будут отпущены. На следующий день турок вернулся, принес шинель.

Суворов шинель вырӑссене мӗнле майпа лекнине пӗлнӗ, ҫав тери тарӑхса ҫитнӗ. — Ҫынсемпе выляма-и? Пӗр шинельшӗнех салтаксен пуҫӗсене турккӑсен пули айне! — кӑшкӑрнӑ вӑл Троицкий поручик ҫине. Поручик именсе кайнӑ. — Вӗсем вӗт, сирӗн сиятельствӑ, хӑйсемех кӳрсе пачӗҫ. «Хӑйсемех!» — мӑкӑртатса илнӗ Суворов, анчах хальхинче хытах мар. Унтан шинеле аллине илнӗ, сӑтӑркаланса пӗтнӗ аркисем ҫине, саплӑклӑ хӗррисем ҫине пӑхнӑ та йӗрсе янӑ. — Мӗн пулнӑ пирӗн фельдмаршала? — ыйтнӑ ӗҫ мӗнрине пӗлмен салтаксем. — Шинель, — ответленӗ Иван Книга. — Мӗнех вара? — Ашшӗн шинелӗ, — йӑвашшӑн ӑнлантарнӑ капрал.

Узнал Суворов, как попала к русским шинель, страшно разгневался. — Людьми рисковать! Из-за шинелишки солдатские головы под турецкие пули! — кричал он на поручика Троицкого. Смутился поручик. — Так они, ваше сиятельство, сами. — «Сами»! — пробурчал Суворов, однако уже не так строго. Потом взял шинель в руки, глянул на потертые полы, на залатанный борт и вдруг заплакал. — Чего это наш фельдмаршал? — спрашивали не знавшие, в чем дело, солдаты. — Шинель, — отвечал Иван Книга. — Что ж? — Родительская, — с нежностью пояснял капрал.

Суворов ҫарӗсем Италире ҫапӑҫнӑ. Требби юхан шывӗ ҫинче французсемпе юнлӑ ҫапӑҫу пуҫланса кайнӑ. Суворов ҫапӑҫу мӗнле пынине тимлӗн сӑнаса тӑнӑ. Хӑй казаксен лаши ҫинче ларнӑ, мундирсӑр, шурӑ кӗпепе, аллинче шпагӑ. Шӑп ҫапӑҫу хӗрсе пынӑ вӑхӑтра вырӑссен пӗр полкӗ французсем хӗснине тӳсме хӑват ҫитереймен. Салтаксем хускалса илнӗ, каялла чакнӑ, тарма пуҫланӑ. Ыттисемпе пӗрле ҫамрӑк салтак Ермолай Шокин та чупнӑ. «Ну, вилӗм ҫитрӗ!» — шутланӑ салтак, ӑшӗнче турра кӗл тунӑ. Вырӑссем сасартӑк аптраса ӳкнине асӑрхасан, Суворов каялла чакакан полк патне ыткӑннӑ. Хӗрсе кайнӑ лашипе вӗҫтерсе ҫитнӗ те кӑшкӑрса янӑ:

Войска Суворова сражались в Италии. На реке Треббии разгорелась кровопролитная битва с французами. Суворов внимательно следил за ходом сражения. Сидел верхом на казацкой лошади, без мундира, в белой рубахе, со шпагой в руке. В самый разгар битвы один из русских полков не выдержал напора французов. Солдаты дрогнули, отступили, побежали. Вместе со всеми бежал и молодой солдат Ермолай Шокин. «Ну, гибель пришла!» — думал солдат и шептал про себя молитву. Заметив замешательство русских, Суворов бросился к отступающему полку. Подлетел на разгоряченном коне, закричал:

— Илӗртӗр! Чупӑр. Ҫапла, тӗрӗс! Илӗртсе кӗрӗр! Чупӑр! Шокин чупнӑ ҫӗртех шухӑша кайнӑ: «Мӗнле ӑнланмалла? Мӗн илӗртни кунта, полк каялла чакать пулсан?» Суворов каллех: — Чупӑр! Чупӑр! Илӗртӗр!

— Заманивай! Шибче! Так, правильно! Заманивай! Бегом! Бежит Шокин, думает: «Как же понять? Какое же здесь заманивание, раз полк отступает?» А Суворов опять: — Шибче! Бегом! Заманивай!

Ик ҫӗр метра яхӑн чупнӑ. Сасартӑк Суворов лашине чарнӑ. Йӗнер пускӑчӗсем ҫине тӑнӑ. Пуҫӗ ҫинче шпагине вылятса илнӗ. — Чарӑнӑр! — кӑшкӑрса янӑ вӑл. — Ҫитет! Чупакансем чарӑннӑ. Ермолай та чарӑннӑ. — Тӗлӗнтермӗш-паттӑрсем!.. Атьсем!.. Каялла!.. — кӑшкӑрнӑ фельдмаршал. — Штыксемпе!.. Ура!.. Турӑ пирӗнпе! Малалла!..

Пробежали метров двести. Вдруг Суворов осадил коня. Привстал на стременах. Взмахнул над головой шпагой. — Стой! — закричал. — Довольно! Беглецы остановились. Остановился и Ермолай. — Чудо-богатыри!.. Ребятушки! Назад!.. — закричал фельдмаршал. — В штыки!.. Ура!.. С нами бог! Вперед!..

Салтаксем тӑшман енне ҫаврӑннӑ. Штыксемпе тапӑннӑ. — Малалла! — лӑпланман Суворов. — Паттӑрсем! Тӑшман сиртен чӗтресе тӑрать! — Хӑй малтан французсем ҫине ыткӑннӑ. Тустарнӑ, ҫапса аркатнӑ салтаксем тӑшмана. Шокин чупнӑ, штыкпа ҫапӑҫнӑ: «Ой, чее, ой ӗҫе мӗнле майлӑ ҫавӑрса ячӗ Суворов! Чакнине те ним те палӑртмарӗ. Вӑрҫмарӗ те» — тесе шутланӑ. Ытти салтаксен те ҫав шухӑшах пулнӑ. Хӑйсене шеллемесӗр ҫапӑҫнӑ, пӗр вӑхӑт хӑранишӗн тӳрре тухма тӑрӑшнӑ. Суворов ку вырӑнсенчен инҫетре пулнӑ ӗнтӗ, лаши ҫинче паттӑррӑн ларса пынӑ, пур ҫӗрте те пӗтӗмпех йӗркеллӗ-и, тесе сӑнанӑ.

Повернулись солдаты лицом к неприятелю. Ударили в штыки. — Вперед! — не умолкает Суворов. — Богатыри! Неприятель от вас дрожит! — И первым летит на французов. Смяли, разбили солдаты противника. Бежал Шокин, бился штыком, думал: «Ой ловко, ой как ловко Суворов все дело повернул! И виду про отступление не подал. И не ругал». И другие солдаты про то же думают. Бьются, не жалея себя, искупают минутную трусость. А Суворов уже был далеко от этих мест, ястребом сидел на коне и снова зорко следил, все ли везде в порядке.

Требби шывӗ ҫинчи ҫапӑҫу виҫӗ куна тӑсӑлнӑ. Суворов ҫӗнтернӗ. Чаплӑ ҫӗнтерӳ.

Три дня длилась битва на реке Треббии. Суворов победил. Победа была полной.

«Яндекс» ӑстисем вӗсен куҫаруҫипе кунне миҫе ҫын чӑвашла куҫарнине уҫса панӑ. Мишшин куҫарӑвӗ епле ӗҫлени ҫинчен якут чӗлхине тӗслӗх пек илсе кӑтартнӑ май вӗсем чӑвашла куҫаракансен йышне те асӑннӑ — кунне вӗсем 40 пин сесси шутлаҫҫӗ. Сесси текен виҫере миҫе предложени е сӑмах пулнине каламан. Ӑна ытти чӗлхесемпе ҫеҫ танлаштарма май пур. 40 пин хут кунне якутпа вырӑс чӗлхин мӑшӑрӗпе усӑ кураҫҫӗ — ку чӑвашпа вырӑс чӗлхин мӑшӑрӗпе пӗр пекех. Пушкӑрт чӗлхи валли кӑтарту пысӑкрах — кунне ҫак мӑшӑрпа 70 пин хут усӑ курса куҫараҫҫӗ. Раҫҫейри чӗлхесенчен, вырӑс чӗлхине шута илмесен, чи анлӑн тутар чӗлхипе усӑ кураҫҫӗ — талӑк хушшинче 250 пине яхӑн. Ку хисепсене палӑртнӑ май «Яндексри» ӑстасем вӗсене чӗлхен цифрӑллӑ пульсӗ тесе ят панӑ — пӗр-пӗр чӗлхепе куллен пин-пин текст куҫараҫҫӗ пулсан вӑл чӗлхе чӗрӗ имӗш. Статьяра авторсем сахал текстлӑ чӗлхе валли куҫаруҫӑ хатӗрленӗ май мӗнле йывӑрлӑхсемпе тӗл пулнине ӑнлантарса панӑ.

Специалисты «Яндекса» раскрыли, сколько человек в день переводят на чувашском с помощью их переводчика. Приводя в качестве примера якутский язык, они рассказали как работает машинный перевод, заодно упомянули и количество переводов — в день они насчитывают 40 тысяч сессий. Сколько предложений или слов было в ходе сессии, не указано. Этот показатель можно сравнить только с другими языками. 40 тыс. раз в день используются пары якутского и русского языков — это примерно одно и то же. Для башкирского языка показатель выше — в день с этой парой языков переводят 70 тыс. раз. Из российских языков, не считая русского, наиболее широко используется татарский язык — около 250 тысяч раз в сутки. Указывая эти числа, специалисты в «Яндексе» назвали их цифровым пульсом языка — если на какой-то язык ежедневно переводятся тысячи текстов, то этот язык по их мнению является живым. В статье авторы объяснили, с какими трудностями сталкиваются при подготовке переводчика для малоресурсного языка, представленного в интернете ограниченным количеством текстов.

Питӗртен Суворов патне службӑна ҫамрӑк офицер пынӑ. Мещерский княҫ. Офицер юлашки модӑпа тумланнӑ: шукӑль мундир, йӑлтӑркка пушмаксем, чӗркуҫҫи таранах — пурҫӑн чӑлхасем. Сӗрӗннӗ, сапӑннӑ, пудрӑланнӑ хай. Поручик фельдмаршал патне хӑй килни ҫинчен пӗлтерме пӳртре вырнаҫнӑ штаба мар, кермене апатлану ирттерме пынӑ пек пынӑ. Суворов халиччен хӑнӑхман шӑрша сиснӗ. — Тур каҫартӑр! — кӑшкӑрнӑ вӑл. — Шӑршлӑскер! — Мӗн? — ӑнланман Мещерский. — Духийӗр, тетӗп, — тенӗ Суворов, — пит шӑршлӑ.

Из Петербурга на службу к Суворову прибыл молодой офицер. Князь Мещерский. Одет офицер по последней моде: щегольской мундир, башмаки лаковые, шелковые чулки до самых колен. Напомажен, напудрен. Явился поручик к фельдмаршалу на доклад, словно не в штабную избу, а на званый обед во дворец пожаловал. Втянул в себя Суворов непривычный запах. — Помилуй бог! — воскликнул. — Пахучка! — Что? — не понял Мещерский. — Духи, говорю, — произнес Суворов, — пахучие.

— Французсен, — мухтаннӑ поручик. Суворов килнӗ ҫын ҫине пӑхнӑ та каллех «ытараймасӑр»: — Тумусем, тумусем мӗнле! Тӗлӗнмелле тум! Сахал мар тӳленӗ пулӗ-ха? — Ылтӑнпа ҫур пин, — мӑн кӑмӑллӑн хуравланӑ Мещерский. — Тур сыхлатӑр! Тур сыхлатӑр! — кӑшкӑрса янӑ Суворов. — Юлан утпа ҫаврӑнса килмелле мар-ши пирӗн, савнӑ ҫыннӑм, — сӗннӗ вӑл сасартӑк поручика. Савӑнсах кайнӑ ҫамрӑк офицер. Вӗсем казак лашисем ҫине утланса ларнӑ. Вырӑнтан тапраннӑ Мещерский лаша ҫинче хӑйне хӑй вӗҫкӗннӗн тытнӑ: акӑ мӗнлерех вӑл ҫамрӑк та, илемлӗ те, Суворовпа юнашар пырать.

— Французские, — похвастал поручик. Смотрит Суворов на приехавшего и опять «восхищается»: — А наряд-то, наряд-то какой! Чудо-наряд! И, должно быть, немало плачено. — Полтысячи золотых, — с гордостью ответил Мещерский. — Помилуй бог! Помилуй бог! — воскликнул Суворов. — А не прокатиться ли нам, милый, верхом? — вдруг предложил поручику. Обрадовался молодой офицер. Сели они верхом на казацких коней. Тронулись, сидит Мещерский на коне — собой любуется: вот он, мол, какой и молодой, и красивый, и рядом с Суворовым едет.

Ҫӗнӗ ҫынна Суворов кунӗпех тӗрлӗ вырӑнсенче хӑй хыҫҫӑн ҫӳретнӗ. Халиччен сахал ҫӳренӗ ҫулсене суйласа илнӗ. Лашасене пылчӑкпа путлӑх, ҫырма-ҫатрапа уҫланкӑсем урлӑ хӑваланӑ. Икӗ хутчен ҫырмасем урлӑ иштерсе каҫнӑ. Уттарнӑ май, Суворов калаҫкаласах пынӑ. — Шутлама кӑна… ылтӑн укҫа ҫур пин! Мӗн пулса иртнине Мещерский тин ӑнланса илнӗ. Урӑх мухтанман. Шукӑль тумтирӗ ҫине салхуллӑн пӑхнӑ, тумтир ахалех юрӑхсӑра тухнине ӑнланнӑ. Вӑрӑм ҫул ҫинче ҫамрӑк офицер хаклӑ тумтирне йӗркелесе, пурҫӑн чӑлхисене ҫуркаласа пӗтернӗ, йӑлтӑркка пушмакӗсене юрӑхсӑра кӑларнӑ, казаксен хытӑ йӗнерӗ урисене юн тухиччен хырса пӗтернӗ.

Целый день таскал Суворов за собой новичка по разным местам. Выбирал дорогу неезженую. Гнал лошадей через грязь и болота, через овраги и перелески. Дважды пускал вброд через реки. Едет Суворов и все приговаривает: — Подумать только, полтысячи золотых! Только Мещерский уже понял, в чем дело. Больше не хвастает. С грустью смотрит он на щегольской наряд, понимает — ни за что ни про что пропадает наряд. Обтрепал за долгую дорогу офицер дорогой мундир, изодрал шелковые чулки, испортил лаковые башмаки, о жесткое казачье седло до крови натер себе ноги.

Шукӑльскер Суворов салтакӗсен штаб-хваттерне таврӑннӑ, лаша ҫинчен аннӑ — аран ура ҫинче тытӑнса тӑнӑ. Аран тӑна, ҫапах та палӑртман. Чӑтнӑ. «Чӑтӑмлӑ. Ҫул тӑршшӗпех шавламарӗ. Ӗҫ тухать», — шутланӑ Суворов. Чӑн та йӑнӑшман вӑл. Часах поручик Питӗр ҫӗтӗкӗсене улӑштарса тӑхӑннӑ. «Шӑршлӑскер» итлекен офицер пулса тӑнӑ, нумай походсенче паттӑрлӑх кӑтартнӑ.

Вернулся щеголь в штаб-квартиру суворовских войск, слез с коня — едва на ногах держится. Едва держится, но виду не подает. Терпела. «Терпит. Всю дорогу молчал. Толк будет», — подумал Суворов. И не ошибся. Вскоре с поручика сошел питерский лоск. Стал «пахучка» исправным офицером и отличился во многих походах.

Иккӗмӗш Кӗтерне патша Суворова кӗрӗк парнеленӗ. Пуставӗ ют ҫӗршывӑн. Тунӑ тиртен ҫӗленӗ. Ҫухи хӑнтӑр тирӗнчен. Лайӑх кӗрӗк. Анчах Суворова вӑл кирлӗ пулман. Шартлама сивӗсенче те Суворов ҫӑмӑл, салтакла тумланса ҫӳреме юратнӑ. Суворов ӑна асӑнмалӑх арчана пуҫтарса хурӗччӗ, анчах майра-патша фельдмаршала кӗрӗкрен уйрӑлма хушман. Суворов вара чееленме шутланӑ. Вӑл хӑйпе пӗрле Прошкӑна илсе ҫӳреме пуҫланӑ. Суворов ҫуна ҫинче ларнӑ, фельдмаршалпа юнашар — Прошка, алӑра майра-патша панӑ кӗрӗке мӑн кӑмӑллӑн тытса пырать. Е Суворов урампа утать. Ун хыҫҫӑн Прошка — аллинче кӗрӗк.

Подарила императрица Екатерина Вторая Суворову шубу. Сукно заграничное. Мехом подбита. Воротник из бобровой шкуры. Хорошая шуба. Однако Суворову она ни к чему. Даже в самые лютые морозы фельдмаршал одевался легко, по-солдатски. Спрятал бы ее Суворов на память в сундук, да только наказала царица фельдмаршалу с шубой не расставаться. Тогда Суворов пошел на хитрость. Стал он возить за собой Прошку. Сидит Суворов в санках, рядом с фельдмаршалом — Прошка, важно держит в руках царскую шубу. Идет Суворов по улице. Следом за ним Прошка — в руках шуба.

Суворов майра-патшана итлеменни ҫинчен такам элек сарман пулсан, тен, Прошка мӗн хӑй виличченех, ҫак кӗрӗке сӗтӗрсе ҫӳренӗ пулӗччӗ. Иккӗмӗш Кӗтерне Суворова хӑй патне чӗнтернӗ. — Сана мӗн, патша ырлӑхӗ килӗшмест-им? — Тур ҫырлахтӑрах! — ответленӗ Суворов. — Килӗшет, аннемӗр. Килӗшет. Парнене тӑхӑнмалла. — Итлеми пултӑн! — ӳпкелешнӗ майра-патша. — Манӑн кӗрӗке вырӑна хумастӑн! — Апла мар, — тӳрре тухнӑ Суворов. — Эпӗ салтак, аннемӗр. Манӑн мӗн улпут ачи пек ачашланас? Итлемест тесе вара такам кураймасӑр хыпар тунӑ. Кӗрӗк ялан манпа пӗрле. Мӗнле пултӑр-ха? Ӑна илсе ҫӳреме ятарласа Прошкӑна хушнӑ… Прошка! Прошка! — чӗннӗ фельдмаршал.

Может быть, так до самой смерти своей и таскался бы Прошка с шубой, если бы вдруг кто-то не донес про суворовское непослушание императрице. Разгневалась Екатерина Вторая, приказала позвать Суворова. — Тебе что же, милость царская не по нутру? — Помилуй бог! — воскликнул Суворов. — По нутру, матушка. Согласна. Премного обязан. — Ослушником стал! — укоряет царица. — Волю монаршую попираешь! — Никак нет, — оправдывается Суворов. — Я же солдат, матушка. Мне ли, как барчуку, нежиться! А про непослушание это кто-то по злобе донес. Шуба всегда при мне. Как же. К ней Прошка специально приставлен… Прошка! Прошка! — позвал фельдмаршал.

Прошка кӗнӗ, аллинче кӗрӗк. Майра-патша кулса янӑ. — Юрать, — тенӗ, — турӑпа пӗрле пул. Сан кӗрӗк, сан ирӗк. Ирӗксӗрлеместӗп. Ху шутланӑ пек ту. Шутланӑ та Суворов кӗрӗке Прошкӑна панӑ. — Ил, — тенӗ. — Эсӗ ӑшша юрататӑн. Тӑхӑн. Аннемӗр-государыньӑна тав ту.

Входит Прошка — приносит шубу. Рассмеялась царица. — Ладно, — сказала, — бог с тобой. Твоя шуба, твоя и воля. Не насилую. Поступай как хочешь. Подумав, Суворов отдал шубу Прошке. — Возьми, — сказал он. — Ты любишь тепло. Одевай. Скажи спасибо матери-государыне.

«Ӑшша» тенӗшӗн Прошка кӳреннӗ. Кӗрӗкшӗн вара хӗпӗртенӗ. Анчах кӗрӗк Прошка аллинче нумай тӑман. Темиҫе ҫул тӑхӑнса ҫӳрекеленӗ, салтаксем умӗнче мухтанкаланӑ та, унтан, юлташӗ-тусӗсемпе пӗрле, фельдмаршал сывлӑхӗшӗн тесе, сутса ӗҫнӗ.

Обидно было Прошке за «тепло». Но за шубу был рад. Шуба все же в руках Прошки долго не задержалась. Несколько лет ходил, хвастался перед солдатами, потом вместе с товарищами пропил за здоровье фельдмаршала.

Альп тӑвӗсем питӗ ҫӳллӗ. Унта чӑнкӑ вырӑнсемпе тӗпсӗр шӑтӑксем нумай. Улӑхма май ҫук чул хысаксем, шавлӑ шыв сиккисем час-часах тӗл пулаҫҫӗ. Ту тӳписем юрпа витӗннӗ, вӗсенче питӗ сивӗ ҫилсем вӗреҫҫӗ. Альп тӑвӗсем, тӗпсӗр шӑтӑксемпе чӑнкӑ вырӑнсем урлӑ юлашки похода илсе тухнӑ Суворов хӑйӗн тӗлӗнмелле паттӑр салтакӗсене. Йывӑр салтаксене походра. Ҫил-тӑман. Юр. Усал ҫанталӑк. Инҫе, пӗлмен ҫул. Тусем. Сивӗ. Салтаксем выҫӑ. Утаҫҫӗ, шӑва-шӑва ӳкеҫҫӗ, шӑтӑксене пере-пере анаҫҫӗ. Йывӑр тупӑсене сӗтӗрсе, шӑнса кӳтсе, чирленӗ юлташӗсене йӑтса пыраҫҫӗ. Йӗри-тавра тӑшман. Салтаксем пӗр ҫухрӑм тӑваҫҫӗ — ҫапӑҫу, тепре — каллех ҫапӑҫу.

Высоки Альпийские горы. Здесь крутые обрывы и глубокие пропасти. Здесь неприступные скалы и шумные водопады. Здесь вершины покрыты снегом и дуют суровые леденящие ветры. Через Альпийские горы, через пропасти и стремнины вел в последний поход своих чудо-солдат Суворов. Трудно солдатам в походе. Вьюга! Снегопад. Непогода. Путь дальний, неведанный. Горы. Похолодало. Голодно солдатам в пути. Идут, скользят, срываются в пропасти. Тащат тяжелые пушки, несут пообмороженных и хворых своих товарищей. А кругом неприятель. Пройдут солдаты версту — бой, пройдут еще несколько — бой.

Вырӑс ҫарӗ тусем урлӑ тӑшмансене ҫӗнсе малалла тухать. Альп походне ӑнӑҫлӑ ирттерет. Йывӑр салтаксене походра. Ҫурма ҫулта пӗр полк тӳсеймен. — Ӑҫта илсе кӗчӗҫ пире? — ӳпкелешме тытӑннӑ салтаксем. — Каймастпӑр урӑх! — Суворов ухмаха тухнӑ. — Каялла! Ҫаврӑнӑр! Каялла! Суворов полк патне ҫитнӗ.

Пробивается русская армия сквозь горы и неприятеля. Совершает Альпийский поход. Трудно солдатам в походе. В середине пути один из полков не выдержал. — Куда нас завели? — зароптали солдаты. — Не пойдем дальше! — Суворов из ума выжил! — Назад! Поворачивай! Назад! К полку подъехал Суворов.

— Юрать — тенӗ фельдмаршал. — Кайӑр. Кун пек салтаксем кирлӗ мар мана. Вырӑссем мар эсир. Кайӑр. — Мӗнле капла — вырӑссем мар? — тарӑхнӑ салтаксем. — Вырӑс пурне те ҫӗнтерет. Вырӑсшӑн нимле йывӑрлӑх та ниме те тӑмасть! Сывӑ пулӑр, — ответленӗ Суворов, лашине ҫавӑрнӑ та ним чӗнмесӗр тусем хушшинелле уттарнӑ. Салтаксем тӑнран кайнӑ пек пулнӑ. Кӗтмен ҫакӑн пеккине илтессе.

— Хорошо, — произнес фельдмаршал. — Идите. Не нужны мне такие солдаты. Не русские вы. Идите. — Как так — не русские! — возмутились солдаты. — Русский все одолеет. Русскому все нипочем! — ответил Суворов. Прощайте, — повернул коня и молча поехал в горы. Солдаты опешили. Не ожидали такого.

— Тӑвансем! — чӗннӗ такам. — Мӗне пӗлтерет-ха ку? Тӑвансем! Эпир вырӑссем мар-и?! — Вырӑссем! Вырӑссем! Салтаксем шавлама тытӑннӑ, пӑшалӗсене ярса илнӗ, аманнисене вырттарнӑ наҫилккисене йӑтнӑ та, васкаса та тӗрткеленсе, фельдмаршал хыҫҫӑн васканӑ. Альп тӑвӗсем питӗ ҫӳллӗ. Унта чӑнкӑ вырӑнсемпе тӗпсӗр шӑтӑксем нумай. Улӑхма май ҫук чул хысаксем, шавлӑ шыв сиккисем час-часах тӗл пулаҫҫӗ. Ту тӑррисем юрпа витӗннӗ, вӗсенче питӗ сивӗ ҫилсем вӗреҫҫӗ.

— Братцы! — выкрикнул кто-то. — Да что же это? Братцы! Мы ли не русские?! — Русские! Русские! Зашумели солдаты, задвигались, подхватили ружья, подняли носилки с ранеными и нестройно, торопясь и толкаясь, бросились вслед за фельдмаршалом. Высоки Альпийские горы. Здесь крутые обрывы и глубокие пропасти. Здесь неприступные скалы и шумные водопады. Здесь вершины покрыты снегом и дуют суровые леденящие ветры.

Альп тӑвӗсем, тӗпсӗр шӑтӑксемпе чӑнкӑ вырӑнсем урлӑ илсе тухнӑ Суворов фельдмаршал хӑйӗн тӗлӗнтермӗш-паттӑр салтакӗсене.

Через Альпийские горы, через пропасти и стремнины вел своих чудо-солдат фельдмаршал Суворов.

Ҫак кунсенче Шупашкарта тӑванла казах халӑхӗн ку чухнехи паллӑ поэчӗн Жан Бахытӑн (Бахытжан Канапьяновӑн) «Хӑйӑрлӑ сехет» ятлӑ кӗнеки кун ҫути курнӑ. Унта пултаруллӑ сӑвӑҫӑн Чӑваш халӑх поэчӗ Валери Туркай чӑвашла куҫарнӑ, тӗрлӗ ҫулсенче ҫырнӑ сӑввисем кӗнӗ. Бахытжан Мусаханович Канапянов – Казахстан Ҫыравҫисен пӗрлӗхӗн правленийӗн секретарӗ, Семипалатинскри Шакарим ячӗллӗ патшалӑх унивеситечӗн хичеплӗ профессорӗ, Кокшетау хулин хисеплӗ гражданинӗ, Казахстан Республикин тава тивӗҫлӗ деятелӗ, нумай сумлӑ премисен лауреачӗ, Унӑн пултарулӑхне пӗтӗм тӗнче пӗлекен Олжас Сулейменов, Андрей Вознесенский поэтсем тата ыттисем те пысӑк хак панӑ. Жан Бахытӑн сӑввисем чӑвашла халиччен пичетленмен. Паллӑ казах поэчӗн ҫӗнӗ кӗнеки — Валери Туркай чӑваш вулаканне парнеленӗ черетлӗ парнеӗ Кун умӗн вӑл, чӑвашла куҫарса, А.Пушкин, А.Чехов, Р.Гамзатов, Г.Тукай, М.Джалиль, М.Карим, К.Отаров, К.Кулиев, Т.Шевченко кӗнекисене, Кавказ халӑхӗсен поэзийӗн антологине, белорус поэзийӗн антологине, Атӑлпа Урал тӑрӑхӗнче пурӑнакан халӑхсен поэзийӗн антологине тата ытти чылай паха та кӑсӑклӑ кӗнекене халӑх патне ҫитернӗччӗ. Валерии Туркайӑн хӑйӗн кӗнекисем вара нумаях пулмасть Минскра (белорусла) тата Белградра (сербла) пичетленнӗ.

На днях в Чебоксарах увидел свет поэтический сборник известного казахского поэта Жана Бахыта (Бахытжана Канапьянова) «Песочные часы». Туда вошли стихи известного поэта в переводе на чувашский язык Народного поэта Чувашии Валери Тургая. Бахытжан Мусаханович Канапьянов – секретарь правления Союза писателей Казахстана, почетный профессор Семипалатинского государственного университета имени Шакарима, почетный гражданин города Кокшетау, заслуженный деятель Республики Казахстан, лауреат многих престижных литературных и общественных премий. Ранее стихи Жана Бахыта на чувашском изданы еще не были. Эта книга – очередной подарок любителям поэзии от Валери Тургая, до этого в его переводе на чувашский язык в разные годы изданы поэтические сборники А.Пушкина, Т.Шевченко, Г.Тукая, М.Джалиля, Р.Гамзатова, К.Кулиева, К.Отарова М.Карима, антология белорусской поэзии, антология поэзии народов Кавказа, антология поэзии народов Поволжья и Урала, сборник рассказов А.Чехова и т.д. А недавно поэтические сборники самого ВалериТургая изданы в Минске (на белорусском языке) и Белграде (на сербском языке).

Тепӗр кунне амӑшӗ Костьӑна сенкер пурҫӑн кӗпе, хулӑн пиртен ҫӗлетнӗ хура шӑлавар тӑхӑнтартнӑ, пуҫне тутлӑ шӑршӑ кӗрекен супӑньпе ҫунӑ та хапхаран ҫавӑтса тухнӑ. Вӑл хӑй те праҫник чухне тӑхӑнакан капӑр кофтӑпа тата юбкӑпа пулнӑ, ун хӑлхисенче ӗнер аҫа ҫури парнеленӗ ҫӗнӗ хӑлха ҫакки ялтӑранӑ. Игнат Савельевич вӗсем патне кӳмеллӗ ҫӑмӑл урапа кӳлнӗ пар лашапа пынӑ. Сидор куккӑшӗпе хӗрлӗ ҫӳҫлӗ инкӗшӗ вӗсене ӑсатма тухнӑ. — Тархасшӑн! — чӗннӗ Игнат Савельевич, урапа патӗнче ҫамрӑк ҫын пек кускаласа. — Ҫемҫерех ҫӗре ларӑр. Ҫулӗ вӑрӑм мар та хуть — ялӑн тепӗр вӗҫне ҫитиччен ҫеҫ, ҫапах та!.. Вӑл Костя амӑшне ларма пулӑшнӑ, Костьӑна хул хушшине хӗстерсе, урапа ҫине лартнӑ, унтан хӑй савӑнӑҫлӑн улӑхса ларнӑ. — Ну вӑт, кун-ҫулу майлашрӗ те сан, йӑмӑкӑм! — тенӗ Сидор куккӑшӗ, тачка та пысӑк тутисене саркаласа кулса. — Игнат Савельевичпа пӗтместӗн. Телейлӗ пурӑн, хуйхӑ-суйхӑ ан кур!

На другой день мать надела на Костю голубую сатиновую рубаху, черные штаны из чертовой кожи, вымыла душистым мылом голову и вывела за ворота. Сама она тоже была в нарядной праздничной кофте и юбке, в ушах ее сверкали новые серьги, подаренные накануне отчимом. Игнат Савельевич приехал за ними на паре гнедых, запряженных в легкую бричку. Их вышли провожать дядя Сидор и рыжая тетка. — Милости прошу! — по-молодому суетясь возле брички, приглашал Игнат Савельевич. — Садитесь, где помягче да попышнее. Дорога хоть и недолгая — на другой конец села, а все ж!.. Он помог сесть матери, подхватил под мышки и ткнул в бричку Костю и, довольный, уселся сам. — Ну вот и устроилась твоя судьба, сестра! — сказал дядя Сидор, растягивая в улыбку мясистые губы. — За Игнатом Савельичем не пропадешь. Счастливо тебе жить и горя не знать!

— Эсӗ ху каҫалапа пыр, — тенӗ Игнат Савельевич. — Паллӑ тӑвар ку савнӑҫа! Чаплӑрах тума та пулать те, анчах халӗ вӑхӑчӗ ҫавнашкал. Шӑпрах пулсан луччӑ, куҫа ан курӑнтӑр… Пынӑ чухне вӗсен ӑпӑр-тапӑрне те илсе пыр, мӗн пур унта. Кайрӑмӑр… Костя амӑшӗ хӗп-хӗрлӗ хӗрелсе кайнине курнӑ; утсем вырӑнтан шуххӑн тапраннӑ, хирӗҫ варкӑшса пыракан ҫилрен-и, тен, амӑшӗн пит-куҫӗ каллех ахаль чухнехи пекех пулса тӑнӑ, хӗрелни иртнӗ. Тилхепине Игнат Савельевичӑн аслӑ ывӑлӗ — ҫамрӑк ама ҫурине пит ҫӑмартинчен пырса чуп туни — тытса пынӑ. Вӑл чӑпӑрккине ҫавӑркаланӑ, шӑхӑра-шӑхӑра илнӗ, йӑлтӑркка картус сӑмси айӗнчен куҫӗсене хӗснӗ. Игнат Савельевич арӑмӗ ҫине айккинчен ачашшӑн пӑха-пӑха илнӗ, сылтӑм аллипе картусне кӑшт сӗртӗнсе, хирӗҫ пулакан хресченсене пуҫ тайнӑ, — пӗрисене саламланӑ чухне аллине картус сӑмси патне илсе пынӑ, теприсене хисеплӗрех саламланӑ — картусне ҫӗкленӗ те, ӑна пӗр самант кукши тӗлӗнче тытса тӑрса, сайралса юлнӑ ҫӳҫӗсем ҫине пусса лартнӑ.

— А ты сам к вечеру приезжай, — сказал Игнат Савельевич. — Отметим сие торжество! Можно бы с громом, да время нынче не позволяет. По нынешним временам лучше потише, чтоб в глаза не било… Как пойдешь, барахлишко ихнее, какое ни есть, прихвати. Идём же… Костя увидел, как вспыхнула мать; кони лихо взяли с места, и, словно от повеявшего навстречу ветра, лицо матери снова обрело свой ровный, спокойный цвет. Правил старший сын Игната Савельевича, при встрече почтительно приложившийся к щеке молодой мачехи. Поигрывая ременной плеткой, он свистел, щурил белесые глаза под лакированным козырьком фуражки. Игнат Савельевич искоса с нежностью поглядывал на жену, кланялся встречным мужикам, чуть касаясь правой рукой фуражки, — одним лишь показывал, что приветствует их, и подносил руку к козырьку, другим отвечал более уважительно — приподнимал фуражку и, мгновение подержав ее над лысиной, опускал на жидкие остатки волос.

Тӑррине тимӗр витсе сӑрланӑ ултӑ кӗтеслӗ пысӑк ҫурт хапхи патне ҫитсен, ывӑлӗ лашине чарнӑ. Пӳртре, кантӑк патӗнче, такам вӗлтлетсе иртнӗ, е Костьӑна ахаль ҫеҫ ҫапла курӑннӑ-ши? — Ну, вӑт киле ҫитрӗмӗр те, — тенӗ Игнат Савельевич, савӑнӑҫлӑн кулса. Вӑл Костя амӑшне урапа ҫинчен анма пулӑшнӑ, Костьӑна ларкӑч ҫинчен йӑтса антарнӑ та калинккене аттипе тӗкнӗ. Вӑл хӑйӗн вӑйӗпе влаҫне пӗлекен хуҫан сулмаклӑ уттипе, вӑрӑммӑн яра-яра пусса, малта пынӑ, амӑшӗ, Костьӑна аллинчен тытса, ун хыҫҫӑн аран-аран ӗлкӗрнӗ, вӑл сарлака та тап-таса шӑлнӑ картиш ҫине, лутра амбарсем ҫине, пӗтӗм картиш урлӑ карнӑ пралук тӑрӑх сӑнчӑрне чӑнкӑртаттарса чупса ҫӳрекен ҫӑмламас йытӑ ҫине ҫаврӑнса пӑхма хӑранӑ пек курӑннӑ. Картишне ҫӳлӗ те тачӑ хӳме тытса ҫаврӑннӑ. Ҫӳлти пайне кӑвак, сарӑ, симӗс тӗслӗ виҫ кӗтеслӗ кантӑксем лартнӑ террасӑ ҫинче камка ҫитти витсе пысӑк сӗтел хатӗрлесе лартнӑ, сӗтел ҫинче ылтӑн пек йӑлтӑртатакан пуличчен тасатнӑ пысӑк хырӑмлӑ сӑмавар чашкӑрса, пӑс кӑларса ларнӑ. — Ӑҫта мура пытанса пӗтнӗ-ха ман кил-йыш? — Игнат Савельевич куҫ харшисене пӗркелентернӗ, урипе тӑррӑс! тапнӑ. — Е шуйттансем кваспа ҫисе янӑ-и сире? Тухӑр кунта халех! Пӳртрен икӗ ывӑлӗ, ҫитӗннӗскерсем, шурӑ ҫӳҫлӗ, шап-шурӑ шӑллӑ илемлӗ ҫамрӑксем тухнӑ, картишӗнчен аслӑ ывӑлӗпе икӗ кинӗ — сарафансем тӑхӑнса капӑрланнӑскерсем — кӗнӗ. Кинӗсем те темӗнле пӗр пек пулнӑ — тулли те хӗрлӗ питлӗ, сенкер те чармак куҫлӑ, хулӑн ҫивӗчӗсене ӗнсе хыҫне пӗтӗрсе лартнӑ. Чи кайран ырханкка, курпун, салхуллӑ сенкер куҫлӑ пӗчӗк хӗрача чупса кӗнӗ. Вӑл пуринчен те хӑюллӑ пулнӑ, ама ҫури патне чи малтан пырса, ӑна пуҫ тайнӑ, ытамласа чуп тунӑ. Ун хыҫҫӑн ыттисем те ама ҫурине пуҫ тайнӑ.

У ворот большого пятистенного дома под железной крашеной крышей сын осадил лошадь. Кто-то метнулся за окнами, или Косте так показалось. — Ну вот вы и дома, — сказал, довольно улыбаясь, Игнат Савельевич. Он помог матери сойти с брички, сдернул с козел Костю и ткнул сапогом калитку. Он шел впереди размашистой, крупной походкой хозяина, знавшего свою силу и власть, и мать, держа за руку Костю, еле поспевала за ним и словно боялась оглянуться на широкий, чисто подметенный двор, приземистые амбары, на косматую собаку, с лязгом и вжиканьем гонявшую через весь двор по проволоке железную цепь. Двор окружал высокий плотный дощатый забор. На террасе, застекленной сверху цветными треугольниками — синими, желтыми, зелеными, — был накрыт большой стол, застланный камчатой скатертью, пофыркивал, пуская струйку пара, пузатый, до золотого блеска начищенный самовар. — Куда это моя орава попряталась? — Игнат Савельевич насупил брови, топнул сапогом. — Или черти вас с квасом съели? А ну, живо сюда! Из дома вышли два сына, рослые, беловолосые, белозубые красавцы, явился со двора старший, две невестки, одетые по такому случаю нарядно — в яркие сарафаны. Они были тоже какие-то одинаковые — тугие, краснощекие, с голубыми навыкате глазами, с толстыми, закрученными на затылке косами. Последней прибежала худенькая, девочка-подросток — горбунья, с голубыми грустными глазами. Она оказалась смелее всех — первая подошла к мачехе, поклонилась ей в ноги, обняла и поцеловала. Ее примеру последовали и остальные.

— Ну, вӑт, ачасем, ҫӗнӗ анне сире! — итлеттермелле, хыттӑн каланӑ Игнат Савельевич, тулли черккепе ура ҫине тӑрса. — Юратӑр, хисеплӗр ӑна! Тен, аҫӑр ватлӑхра ҫамрӑк арӑм илсе яни кама та пулин кӑмӑла каймасть пулсан, вӑл сирӗн ӗҫ мар, ман хамӑн та сирӗн умра тӳрре тухма кирлӗ мар. Ман чухлӗ пурӑнӑр, ман чухлӗ мул пухӑр, вара хӑвӑрӑн мӗн тӑвас килет, ҫавна тӑвӑр. Мӗн те пулин килӗшмест пулсан, ан чӗн, ӑшӑнта тыт, сӑмса шӑтӑкӗ иккӗ, нӑшлаттар та ан чӗн. Камӑн та камӑн чӗлхи кӗҫӗтсен е хӑйӗн пек пурӑнас килсен — чарса тӑмастӑп! Хапхаран кӑларатӑп та, алла пӗр ҫӑкӑр тыттаратӑп — кай, ҫӗр ҫинче вырӑн нумай, шыра хӑвӑнне! Ну, халӗ ӗҫрӗмӗр, турӑ сыхлатӑр пире! Ывӑлӗсем черккисене чӗнмесӗр, пӗр харӑс ҫӑвара ӳпӗнтернӗ, хӗрлӗ тутисене чышкисемпе шӑлса илнӗ. Кинӗсем эрехе кӑшт ҫеҫ тутанса пӑхнӑ, анчах Игнат Савельевич, вӗсем ҫине хаяррӑн пӑхса илсе, вӗсене айккинелле ҫавӑтса кайнӑ, вӗсем, чыхӑна-чыхӑна, ӳсӗрсе черккисене тӗппипе типӗтнӗ. Ашшӗ хӗрхенекен, ҫав вӑхӑтрах ӳпкелекен Анискӑ ҫеҫ мӗн тӑвас тенӗ, ҫавна тунӑ, — ашшӗ ӑна пуриншӗн те каҫарнӑ.

— Ну вот вам, дети, новая мать! — властно и зычно сказал Игнат Савельевич, поднимаясь над столом с налитой до краев рюмкой. — Любите ее и уважайте! Может, кому не по нраву, что отец на старости лет завел молодую жену, то не вам о том судить и не мне перед вами оправдываться. Поживете с мое, наживете с мое, тогда и поступайте, как вашей душе будет угодно. А пока чтоб я о ней слова плохого не слышал, что не по душе — молчи про себя, есть две ноздри — посапывай и молчи. А кому захочется языком болтать и по-своему жить — не воспрепятствую! Выведу за ворота, дам буханку хлеба в руки — иди, места на земле много, ищи свое! Ну, а теперь выпьем, и спаси нас Христос! Сыновья молча, как по команде, опрокинули в рот рюмки, вытерли кулаками красные губы. Невестки чуть отхлебнули из рюмок, но Игнат Савельевич повел в их сторону коршунячьим взглядом, и они, давясь и кашляя, осушили рюмки до дна. Лишь Аниска, отцова жалость и укор, делала что хотела — ей все прощалось.

Сӗтел хушшинчен тухнӑ чухне пурте сылтӑм аллине сулкаламасӑрах сӑх-сӑхма тытӑннӑ. Костя анчах аллине ҫӗклемен, сӗтел ҫиттин шереписене пӗтӗркелесе тӑнӑ. — Эсӗ мӗншӗн сӑх-сӑхмастӑн? — шиклӗн пӑшӑлтатса ыйтнӑ та курпун, Костьӑна ҫаннинчен туртнӑ. — Сӑх-сӑх, атту сана турӑ хур кӑтартать! Вӑл пӑшӑлтатнине илтсен, пурте Костя ҫине тӗллесе пӑхнӑ, анчах кунта та Игнат Савельевич пулӑшнӑ:— Апла-тӑк турӑсӑр пурӑнса ирттерме шутлать, — ӑнлантарнӑ вӑл. — Капла та юрать, хӑвӑн урӑхла тӗн пулсан. Тискер ҫынсем авӑ тункатасене кӗлӗ тӑваҫҫӗ тенине илтнӗ эпӗ — кашнин хӑйӗн!.. — Сан мӗнле тӗн вара? — тӗпченӗ Анискӑ Костьӑна, сенкер куҫӗсене йӑвашшӑн ҫиҫтерсе. — Ашшӗ турра ӗненместчӗ, — тенӗ амӑшӗ ывӑлӗ вырӑнне. — Вӑл та нихҫан та ҫамки ҫине хӗрес хумастчӗ. Пӗрмаях кулатчӗ, ну, ку та ашшӗнчен курса юлнӑ. Паллӑ ӗнтӗ, мӗнле тӗн ун — хӗрли! Мӑйне хӗрлӗ ҫӗтӗк ҫакать те — вӑт ун мӗн пур тӗнӗ!.. — Ҫӗтӗк мар, галстук! — кӑшкӑрнӑ Костя сасартӑк. — Тата нимӗнле турӑ та ҫук, ӑна пупсем шухӑшласа кӑларнӑ, халӑха улталама!

Поднимаясь из-за стола, все стали креститься. Один Костя не поднял руки и стоя теребил кисти скатерти. — А ты чего не молишься? — испуганным шепотом спросила горбунья и дернула Костю за рукав. — Молись, а то тебя боженька накажет! Услышав ее шепот, все молча уставились на Костю, но Игнат Савельевич и тут выручил:— Стало быть, без бога прожить надеется, — пояснил он. — И так можно, если своя вера имеется. Дикари вон, слышал, чурбашкам молятся — всякому свое!.. — А какая у тебя вера? — допытывалась у Кости Аниска, ласково сияя голубыми глазами. — Отец нехристь был, — сказала за сына мать. — Тоже, бывало, сроду лба не перекрестит. Все насмешничал, ну и этот от него перенял. Известно, какая у него вера — красная! Тряпку красную на шею наденет — вот и вся его нора… — И не тряпку вовсе, а галстук! — крикнул вдруг Костя. — И бога никакого нет — его попы выдумали, чтобы народ обманывать!

— Чарӑн, мур илесшӗ! — амӑшӗ ӑна хӑлхаран хытах туртнӑ. — Турӑ хур кӑтартать-ха сана!.. Пӑх-ха, мӗн илтсе вӗреннӗ вӑл, йытӑ ҫури! — Тӑхта-ха, Фетинья! — аҫа ҫури Костя патӗнчен амӑшне аллипе тӗкнӗ. — Тӗне чышкӑпа ҫапса пуҫа кӗртейместӗн, ачана пушшех тарӑхтаратӑн ҫеҫ!.. Галстук та ҫакса ҫӳретӗр, ҫамки ҫине те хӗрес ан хутӑр — тен, турӑ асӑрхаймӗ. Ӑҫтан пурне те асӑрхаса ҫитертӗр-ха вӑл, эпир нумаййӑн вӗт ун, вӑл, тен, тахҫанах арпашӑнса кайнӑ пулӗ, кам ҫылӑхли, кам ҫылӑхлӑ маррине те пӗлмест пулӗ. Хальхи вӑхӑта кура, тен, усӑллӑ та пулӗ, влаҫа хӗрлӗ тӗс килӗшет пулсан, эпир те хирӗҫ мар. Тӗн вӑл, Костя, — пысӑк вӑй, мӗнле вӑя ӗненетӗн, ҫавӑн хыҫҫӑн кай. Каҫалапа хӑнасем пуҫтарӑннӑ, ҫурт сарӑлса пысӑкланнӑ пек туйӑннӑ, кулни, кӗрлени, атӑ-пушмак кӗлисем урайне шаклаттарни, купӑс йынӑшни илтӗннӗ. Сӗтел тӗлӗнче махоркӑ тӗтӗмӗ явӑннӑ, ҫынсем пӗр чарӑнмасӑр калаҫнӑ, ҫӗҫӗ-вилкӑ шаклатнӑ, маччаран ҫакнӑ лампӑсенче ҫулӑм йӑлт-ялт сике-сике илнӗ. Ывӑҫ тупанӗпе бутылкӑ тӗпӗнчен ҫапсан, пӑккисем вӑнклатса сирпӗннӗ, пӗрре пӗр енче, тепре тепӗр енче ахӑлтатса кулни илтӗннӗ. Кӗрлесе тӑракан сасӑсем хушшинче Сидор куккӑшӗн арҫуринни пек кулли илтӗне-илтӗне кайнӑ, вӑл, туй шӑв-шавне хупласа: «йӳ-ҫ-ӗ-ӗ-ӗ!..» тесе кӑшкӑрнӑ. Игнат Савельевич, ҫуллӑ тутисене майӗпен ал шӑллипе шӑлса, Костя амӑшне ыталаса чуп тунӑ, Костьӑна амӑшӗшӗн намӑс пулнӑ. Вӑл кӗтессе пытаннӑ та ҫынсем ӗҫсе-ҫинине тӗлӗнсе пӑхса ларнӑ. Амӑшӗ хаваслӑ пулнӑ, кула-кула, черкке хыҫҫӑн черкке ӗҫнӗ. Вӑл питӗ ҫамрӑккӑн, илемлӗн курӑннӑ, — ун пит ҫӑмартисем ҫунса тӑнӑ, вӗсем ҫинче ачаш путӑксем сике-сике тухнӑ.

— Замолчи, змееныш! — Мать больно дернула его за ухо. — Покарает тебя господь!.. Ишь наслушался чего, паскуда! — Постой, Фетинья, — отстранил ее отчим. — Веру в башку кулаком не вдолбишь, а его еще пуще ожесточишь!.. Пускай носит и галстук и лба не крестит — может, бог и не заметит. Где ему за всеми уследить, нас у него много — он, поди, давно со счету сбился и не знает, кого считать за праведников, кого за грешников. А по нонешним временам, гляди, и польза какая будет — раз власти красный цвет по нраву, мы супротив тоже ничего не имеем. Вера, Костя, это сила — в какую силу веришь, за той и иди… К вечеру собрались гости, дом будто раздался вширь, наполнился смехом, гомоном, стуком каблуков, стонущими голосами гармони. Над столами качался махорочный дым, стоял неумолчный говор, лязг ножей и вилок, трепыхали языки пламени в подвешенных к потолку лампах. Оглушительно вылетали из бутылок пробки, выбитые ударом ладони о дно, густой, смачный хохот колыхался изстороны в сторону. Из роившегося гула голосов то и дело вылетал лешачий смех дяди Сидора, он орал, покрывая шум свадьбы: «Горь-ка-а!..» Игнат Савельевич, степенно вытирая полотенцем жирные губы, обхватывал мать, целовал ее, и Косте было за нее стыдно. Затаясь в углу, он зверенышем следил за гульбой. Мать повеселела, пила рюмку за рюмкой, смеялась. Она была еще очень молодая и красивая — щеки ее горели, на них рождались и таяли нежные ямочки.

Игнат Савельевичӑн аслӑ ывӑлӗ пукан ҫинче ларнӑ, чечеклӗ-чечеклӗ купӑса хулпуҫҫисем патне ҫитиччен тӑсса янӑ, сарӑ ҫӳҫӗ ҫамки ҫине усӑнса аннӑ; Сидор куккӑшӗн хӗрлӗ пуҫлӑ арӑмӗ, кашемир тутар уртса янӑскер, кӗске те тачка урисем ҫинче чӳхенсе ҫӳренӗ, тутӑрне сула-сула: «И-и-их-и-и-их!» — тесе ҫухӑрнӑ. Урасем тапӑртатнипе сӗтел ҫинчи савӑт-сапа чӑнкӑртатса ларнӑ, лампӑсем йӑлтлата-йӑлтлата илнӗ. Ура айӗнче хӗвел ҫаврӑнӑшӗпе мӑйӑр хуппи шӑтӑртатнӑ, тар шӑрши, табак, селедкӑ, хӑяр шывӗ шӑрши кӗнӗ. Костьӑна Сидор куккӑшӗ шыраса тупнӑ, ун ҫине ирсӗр эрех шӑрши кӑларса сывланӑ, тайкалана-тайкалана Костя ҫӑварне чейник сӑмси чикнӗ. — Ӗҫ, ачам!.. Мӗнле чаплӑ ҫурта лекрӗн, э? Патша пек пурӑнатӑн вӗт! Костя чейникрен пӗр сыпкӑм ӗҫнӗ, йӳҫӗ эрех унӑн ҫӑварне ҫунтарса илнӗ, унӑн сывлӑшӗ пӳлӗнсе ларнӑ, куҫӗсенчен куҫҫуль тапса тухнӑ, куккӑшӗ ахӑлтатса кулса янӑ та, чейникри сӑмакуна тӑккаласа, сӗтел патнелле танкӑлтатнӑ. «Атте пурӑннӑ пулсан, паратчӗ те-ха вӗсене!» — ним тума пултараймасӑр тарӑхса шухӑшланӑ Костя, мачча ҫинче кукӑр-макӑр мӗлкесем ҫыхлана-ҫыхлана, салана-салана кайнине пӑхса. Аҫа ҫури ерипен ӳсӗрӗлсе пынӑ, унӑн пит-куҫӗ хӗрелнӗ, сӑмси ҫап-ҫутӑ курӑннӑ, куҫӗсем хупӑнса ларас пек хӗсӗннӗ, вӑл кӑвак сухалне каҫӑртса ӗҫнӗ чух унӑн шӑнӑрлӑ мӑйӗ ҫинче пыр мӑкӑлӗ илемсӗррӗн туртӑна-туртӑна илнӗ.

Старший сын Игната Савельевича, свесив на лоб русый чуб, сидел на табуретке и разваливал от плеча до плеча цветастую гармонь; рыжая жена дяди Сидора, обмотавшись кашемировым полушалком, колыхалась на коротких толстых ножках, взмахивала платочком, взвизгивала: «Иех-иех!» От топота ног звякала посуда на столах, вздрагивали язычки пламени в лампах. Хрустела под сапогами подсолнечная и ореховая скорлупа, пахло потом, табаком, селедкой и огуречным рассолом. Костю отыскал дядя Сидор, дохнул на него самогонным перегаром и, покачиваясь, сунул ему в рот носик чайника. — Пей, парнишка!.. В какие хоромы попал, а? Как прынц будешь жить! Костя хлебнул из чайника, ему опалило острой горечью рот, он задохнулся до слез, а дядя захохотал и, расплескивая из чайника самогон, пошел к столу. «Если бы тятя был живой, он бы им дал!» — в бессильной злобе думал Костя, глядя, как сплетаются и расплетаются на потолке корявые тени. Отчим медленно пьянел, лицо его багровело, нос лоснился от жира, глаза словно заплывали, становились меньше, а когда он пил, запрокидывая сивую бороду, на его жилистой шее противно дергался кадык.

Сасартӑк ӗҫкӗ-ҫикӗ шавне хӑрушлӑх ҫинчен пӗлтерекен чан сасси вирхӗнсе кӗнӗ. Пурте сӗтел хушшинчен сиксе тухнӑ, такам болт пӑтине туртса кӑларнӑ, чӳрече хуппине уҫса янӑ та, малти пӳлӗме хаяр пушар ҫути ӳкнӗ. — Тури касра ҫунать! — ахлатса илнӗ пӗр хӗрарӑм. — Шӑпӑрт эсир! Парӑр-ха итлеме… Чан сасси ял ҫинче хуйхӑллӑн йынӑшса, янӑраса тӑнӑ. Улӑм витнӗ ҫуртсен тӗрӗллӗ мӗлкисем хыҫӗнче вут ҫулӑмӗ ялкӑшса илнӗ, ташласа янӑ, чӗвен тӑнӑ, ҫул ҫинче лапсӑркка ҫулӑм лаша ҫилхи пек вӗлкӗшнӗ. — Юлташсем хӗрлӗ тӗсе юратаҫҫӗ! — хуллен кулса илнӗ пӗри. Хӑнасем чӳрече патне пырса кӗпӗрленнӗ, кам пӳрчӗ ҫунать-ши тенӗ, анчах вӗсенчен пӗри те хӑйсен пӳрчӗшӗн пӑшӑрханман, пушар патне кайма та шутламан. Хуҫа сасси вӗсене каллех сӗтел хушшине чӗннӗ.

Неожиданно в гомон и гвалт гульбы ворвался тревожный набатный гул. Все вскочили из-за стола, кто-то выдернул чеку из болта, распахнул ставни, и горница наполнилась зловещим отблеском пожара. — На верхней улице горит! — охнула какая-то баба. — Цыцте вы! Дайте послухать… Колокол бросал над селом тоскливый, ноющий звон. За резными силуэтами соломенных крыш взвился огонь, заплясал, встал на дыбы, и, точно грива, билось на ветру косматое пламя. — Товарищи красный цвет любят! — Кто-то подавился тихим смешком. Гости сгрудились у окна, гадали, чья хата горит, но почему-то никто из них не тревожился за свою избу, не пытался бежать на пожар. Голос хозяина вернул их к столам:

— Хупӑр чӳречене! Тупнӑ тӗлӗнмелли, пушар курманни нумай пулать-им? Кашни каҫ тенӗ пекех камӑн та пулин ҫурчӗ ҫунать — пӑхса тӑранӑр-ха. Костя хӑй патне Анискӑ пырса тӑнине асӑрхаман та. — Каяр-и ҫавӑнта, э? — ыйтнӑ вӑл пӑшӑлтатса. Урамра ҫутӑ пулнӑ, пушар ҫути ҫур тӳпене ӳкнӗ пек туйӑннӑ. Ҫынсем витресем чӑнкӑртаттарса чупнӑ, пӗр лаша сиккипе пынӑ. Ӑна ҫатансӑр урапа ҫинче тӑрса пыракан, кӗпине йӳле янӑ ҫын вилес пек хӑваланӑ. Урапа ҫине ҫыхса лартнӑ пичкере шыв чӑмпӑлтатса пынӑ. — Мӗнле хӑрушӑ, э? — тенӗ хӗрача. — Эсӗ хӑрамастӑн-и? Улӑм витнӗ пӳртсем ҫийӗн йынӑшакан чан сасси чарӑнмасӑр юхнӑ, ӗнӗк шӑрши кӗнӗ. Вӗсем, алла-аллӑн тытса, малалла чупнӑ. Урамра ҫутӑрах та ҫутӑрах пулса пынӑ, нимӗн йӗркисӗр кӑшкӑрни, йӗни, хӳхлени илтӗннӗ. Ҫерем ҫинче, ҫулӑм хыпса илнӗ пӳртрен инҫех те мар, вӗсен пичӗсене хутнӑ кӑмака умӗнче тӑнӑ пек пӗҫерсе илнӗ.

— Закройте окно! Эка невидаль, пожара давно не видели? Каждую ночь, почитай, на чьей-либо крыше петух гуляет — еще насмотритесь. Костя не заметил, как возле него появилась Аниска. — Пойдем туда, а? — шепотом спросила она. На улице было светло от зарева, обнявшего, казалось, полнеба. Бежали мимо, бренча ведрами, люди, неслась вскачь лошаденка. Стоя во весь рост на дрожках, ее отчаянно погонял мужик в неподпоясанной рубахе. В прикрученной к дрогам бочке хлюпала и билась вода. — Страшно как, а? — сказала девочка. — Ты не боишься? Не умолкая, стлался над крышами ощетинившихся соломой изб заунывный стон колокола, несло гарью. Они взялись за руки и побежали. На улице становилось всо светлее, слышались уже беспорядочные крики, плач и причитания. На лужайке, недалеко от охваченной пламенем избы, в лицо им ударил нестерпимый, как от топившейся печи, жар.